Так безграничны ощущенье формы,
   пленительного полуфабриката,
воители нарезанных закатов,
переучтенных воплей чьей - то нормы.
с запястья шрамами весит наряд.
   мне дала нет с какого края двинут,
обмерзшую Спировку обдолбят,
 и в омут с пашни буйной головою.
Пустыни знаний беспросветный мрак,
где мы плутаем неприкаянно с тобою.
коснулся тела, это Иусат,
  как скорбно что оно сухое,
Я чувствую своих волос мускат,
Стоглав украшенный простывшею росою.
Людская по ветру зола,
  остановившись на постое,
Духовной сырости полна.
Кто верит в жизнь, тех жнет беда,
поставив чуждые условия.
Я помню были времена
   когда мы слыли здесь собою!
ещё не ведая указ,
с которым шлют гонцов,
повздорив.
    чтут Менкаура письмена,
Распятием на поле боя
           клеймили наши имена!
Ведь мы же веруем в другое,
  Эх грусть, пожнет плоды страна.
   И разменяются устои.
Иллюзий мнимых пелена,
   Чужой истории канва,
Окутает и измусолит
Генетику стирав лица.
Мне кажется что нет конца,
  свою поправить благоволят,
бодяжа вьюшки слив в стакан.
И не кого не беспокоит,
Бисквит уложенный в карман.
присыпан мыслей чепухою,
Отрежь кусок, и скажешь сам,
  охоты тонок перламутр,
Сейлемской девы сарафан,
заляпан пятнами под утро,
Жмет подоплекою капкан.
  фигур и равных промежутков.
очерчено, и я отдал, 
       всем на мгновенье стало жутко.
обертки ссохлись от стекла,
   отливши отблесками смуты.
и разлетелись голоса.
          Секуляризма бьет волна!
  войну бы попросту уволить.
      и поспешили снять героев,
Эмансипация труда.
Гораздо станет мир спокойней,
     ждет много, страшного суда,
а значит есть за что,
                            устроить,
       перед поверкой маскарад.