Товарищь Бабель (babelino) в своем ЖЖ выложил ярчайший обазчик самиздата, практически потерянный для широкой общественности. В поддержку народного сказа
"Пытался выложить Писание, чтоб оно не потерялось, но у меня не вышло и оно-таки проебалось, но товарисч vandermih оказался ушлым перцем и спас ситуевину...
На просторах сети он нашел одного из авторов сего творения raby, и попросил у него копию, чтоб и она не проебалась и для просвещения общественности." (с) Бабель
ИЛГРИ КОПЕР.
---К У Р И Т Ь В П О С Т Е Л И О П А С Н О---
Перевод с древнемолдавского:
Букелия Бурнусовна Поц-Даун.
"Летите грусти и печали к
ебеней матери, в пизду!"
Хуевая книга.
Ч А С Т Ь П Е Р В А Я .
" П р о б у ж д е н и е. "
Константин Газдрубалович Бешкин продырчил бешки и охуело вытаращился на окружающий мир.
-Еба-а-а-а-а-ать... - удивился он.
Да, тем для удивления было настолько много, что нормальный человек на его месте просто-таки подох бы от охуения. Бешкин увидел, что прямо напротив него сидит НЕЧТО. У нечта имелось в наличии две волосатых задних конечности, ровно столько же передних и ровно столько же волосатых жоп, одна из которых ввиду наличия пары выпученных глаз, была метко обозначена Константином Газдрубаловичем как "голова".
- Тттттттыыыы ххххххтттттоооооо?? - по-прежнему охуело таращась спросил Бешкин.
- Я - спокойно ответствовала жопа, почесывая яйца, - Жопа!
- А по-батюшке? - Робко поинтересовался Константин.
- А по еблу? - не менее робко поинтересовался Жопа.
- Ой... А вы не доведете меня до дома?
- Нехуй срать чувак! Радушно ответил Жопа.
Апосля чего заметно напрягся и с воплем страшного облегчения громкогласно и громоподобно перданул. Страшным ударным фронтом взрывной волны Константин был снесен на хуй. Уже теряя сознание от НЕ-А-ПИ-ССССУ-Е-МО-ГО-!!! смрада, он успел услышать громкий вздох облегчения, исторгнутый Жопом.
Пиздец первой части. Всем спАсибА.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
"Богословы"
-...и, значится, беру я Максилиансеменыча за шкварник, и по едальнику его родимого, по еблу, значит.
- Правильно речешь ты, брат Евлампий, правильно. Ибо сказано в писании: "...А насравших на подоконник - уебу в жопу!..".
- Эгэ ж. От уебания, брат Фишенебль, польза, однако ж, велика... О! Кстати, ебу я, значить, вчерася грешника паганого...
- Это как же брат настоятель вы его имеете, сиречь ебете, у жопу, али орально?
- У жопу вестимо, кудыж еще?
- Эт вы праведно, брат, деете. Сам епископ КентерберийскЫй регулярно прочищал, оные дыры всему своему приходу. А когда взроптать посмели, ответил им так: " Ебу вас туды, бо отверстие то дано вам Диаволом и благословении нуждается регулярно..."
- Та от и я думаю...
Но тут богословная беседа была пересрана громким матюгом.
- Бля-я-я-я-я-я-я!!!! - Промычал Константин Газдрубалович, снова охуевая от перемены обстановки.
Зрелище представшее перед его очами разом вернуло его в этот мир и ебло его развезло налево и направо. Над ним жутко скалясь возвышались два объективно припезднутых ебальника. Судя по запаху пота и шнапса, першему от этих припездков, в черных от грязи одеждах, становилось ясно, что это монахи.
- А труп то наш ебаный, очнулся, здоров-здоровехонек, ебать мой лысый череп! - добрадушно заметил пидар поменьше ростом. Константин отвернулся и начал, неудержимо, громко и со вкусом рыгать. Монахи одобрительно следили за ним.
- Дык, по ебальничку его родимого, по еблу, значить. - Прелюбодейно прогнусавил пидар покрупнее.
- Не, брат настоятель, не стоит. Ибо сказано "куды насравши - то не мацай..."
- Та на хуй надо, брат Фишенебель, на хуй надо...
- Истинно глаголишь, брат ибо сказано: м-м-м... вот блять, этот пидар обрыгал мой башмак - так вот, как сказано: "ебал я в рот таких царей" - Аанус, между прочим, не хуй твой корявый...
- Да по ебалу его, по ебалу! - Заорал здоровыйи от души перегреб Бешкина волосатым кулаком по печени.
- Ну что ж, ничто человеческое нам не чуждо - Благонравно вздохнул второй и с целомудренной улыбкой с размаху уебал многострадального Газдрубаловича обрыганным башмаком по яйцам.
- Ебаа-а-а-а-а-атттттттттттттттть... - прохрипел Бешкин и очередной раз потерял сознание.
Пиздец второй части. На хуй с пляжа.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
"Сафари"
Константин Газдрубалович очухался от навязчивого ощущения чьего-то злоебучего присутствия. Приоткрыв глаза он узырил ядреного носатого пингвина, коий с несколько настораживающее-припезднутым интересом его обнюхивал своим невъебенным шнобаком. Наконец, пингвин втянул носом воздух слишком сильно и, видимо не рассчитав, уронил охуительно длинную зеленую и страшно штыняющую соплю на перекошенный ебальник Константина Газдрубаловича.
- Пршу прщения. - прогнусавил пингвин и еще раз обгадил Бешкина испражнениями своего шнобеля, апосля чего смачно высморкался в пальто. Не поняв, видимо, столь галантного извинения, Константин грубо вломил пингвину по черепу, отчего тот глупо заикал, замахал ластами и сел на попу.
- Аа-а-а-а, сука-пидар! - голосом зубного техника протянул Бешкин и стал пиздить пингвина каблуком в пузо, утирая сопли и обильный пот и сладострастно хрюкая. Сначала пингвин игриво мычал и пытался перевернулся попой кверху. Но вскоре он осознал, что пиздец близок, обгадился и стал резво отползать в кусты. Константин Газдрубалович отвесил ему смачный подсрачник, отчего пингвин резко прибавил скорости, а с туфли Бешкина закапала гнусная коричневая масса. Взбешенный Константин снова догнал пингвина и опять угостил его подсрачником, но войдя во вкус, перестарался и его башмак застрял в заднем проходе пингвина. Пингвин издал истошный вопль и припустил галопом. Костика волокло по земле, пребольно цепляя филейной частью за окружающую действительность. Громкие и неописуемые маты раздавались средь девственных земель, по которым не ступала нога человека.
Но тут вопли пингвина были перекряты задорными криками и матами.
- Ебите, брат настоятель, так его - поддакивал брат Фишенебель, на ходу наматывая на кулак здоровенную ржавую цепь - ибо сказано "а чревоугодников, скотоложцев, прелюбодеев и пИнгвинов - понимаешь, тут всяких - заебу насмерть, и во веки веков!"
- Пиздец, то есть, Аминь. - отдуваясь пробухтел брат Евлампий, нанесяпервый удар кадилом по злопыхательскому еблищу мчащегося галопом пингвина, отчего последнего перевернуло и отбросило к брату Фишенеблю, который незамедлительно уебал тварюку цепью по яйцам. Застрявшего Константина Газдрубаловичатоже перевернуло и он пизданулся позвоночником об землю-матушку, при этом успев подумать: "а комк хорошо?". Открыв глаза, он увидел ТО, что ему, будь он еще способен мыслить, захотелось бы увидеть меньше всего на свете. Зверская рожа брата Евлампия вогнала его в пот, но тут он узрел ласковую улыбку брата Фишенебля и с воплем отчаяния предпринял слабую попытку закопаться в землю.
- Да не уподобься грешник змию позорному - нравоучительно начал Фишенебель, наступая кованным каблуком на пальцы Константина.
- Та пошел он под хуй! - перебивая брата во Христе крякнул брат настоятель и со всей своей немалой дури въебал пингвина хуем промеж лопаток.
- Под хуй - так под хуй - смиренно согласился брат Фишенебель и вдруг с неожиданной резвостью заехал башмаком ПОД ХУЙ Бешкину.
Глаза Бешкина закрылись, лицо его приняло умиротворенной выражение, и он, не отнимая рук от паха уткнулся еблом в землю и затих.
Пиздец третьей части. Аминь.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.
"Встреча друзей"
Бешкин очнулся от того, что кто-то, весело насвистывая "Боже, царя храни", ненавязчиво ссал ему за шиворот.
- Бедняга, спит - чисто дитя малое... А что там у него в сУме? - послышался незнакомый надтреснутый фальцет.
Константин Газдрубалович очередной раз охуело раззявил моргалы и увидел чей-то длинный хуй, который, по змеиному извеваясь,исторгал изсебя ржаво-желтую струю.
- Чаво развалился на дороге, холера тебе в бок, не в ровен час сопруть чавось...
- Еба-а-а-а-а-а-а-ать... - смело начал Константин, поняв, что на этот раз его не собираются пиздить, но, к несчастью, он ошибся. Из ближай куцого лесочка раздалось нестройное пение и ядреный мат, вслед за которыми на дорогу вылезли два припезка, при дальнейшем рассмотрении оказавшиеся знакомыми монахами.
- БЛЯДЬ!!! Пингвина спизили! - услыхал Бешкин до боли впаху знакомый голос брата Евлампия, и почувствовал себя по меньшей мере неуютно от того, что его пиздят кадилом по еблу.
- ДЕ ПИНГВИН?!! - негодующим голосом рычал настоятель.
- Святые отцы зря не накажут, - приговаривал незнакомец и бил Бешкина оглоблей по носу.
- Покайся грешник - мягко увещивал брат Фишенебель, деловито выламывая из ближайшего дерева дубину поувесстей.
Наконец, запыхавшись, и так ничего и не выломав, он с досады носканул Костю под дых и обратился к трудолюбивому незнакомцу, добросовестно машущему оглоблей:
- А кем ты будешь, сын мой?
Незнакомец аккуратно положил оглоблю на телегу, крякнул, пукнул, рыгнул, вытер портянкой пот со лба и коротко ответствовал:
- Я, святой отец, крестьянином буду из тутошнего хутора Задупье. А кличут меня Максилиан Семеныч Вороватов.
- Крестьянин, значит... что ж, дело богоугодное - заметл брат Фишенебель, с одобрением разглядывая проломленный нос Константина. Тут лицо брата приняло придурковато-подозрительное выражение и он во всю уставился на крестьянина:
- А пингвинчика - птичку божью - не ты ль спиздил?
Тут брат Евлампий притомился и повернулся к Воровативу.
- Максимильянсеменыч, сто хуев те в жопу и якорь на яйца! - обрадовался настоятель - Ах ты старый пиздун! Какой ты на хуй крестьянин?!
- Каюсь батюшка, грешная моя душа, бес попутал, спер я, батюшка, у кузнеца наковальню старую, а сам не знаю, зачем.
- Ыы-ы-ы-ы-ы-ы... - протянул Евлампий и от нехуй сказать переебал Бешкина сапогом, отчего тот снова уснул сном праведника.
Пиздец четвертой части. А пошли все...
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
"Неожиданный побег"
- Та шоб меня уебло в глаз, ежели я не припиздячил его так, шо энтот припездок ебанулся хуем об люстру - добродушно рассказывал брат Евлампий, сидя на злоебуще-скрипучей телеге Вороватова.
- Вознесся, грешная душа - комментировал брат Фишенебель.
- А шо с люзтрой-та? - некстати пязднул хозяйственный Вороватов.
- Бог взял - Бог и уебал - поучительно докончил Фишенебель.
Телега медленно катилась по дороге, издавая отвратительный хруст и лязг, лишь изредка заглушаемые нецензурной бранью и хриплым гоготом монахов. Начавшему было просыпаться Константину Газдрубаловичу, показалось даже, что все случившееся - страшный сон, а сам он проснулся в доме своей матушки, что сейчас он спокойно встанет, поссыт с балкона, пропердится, получит умеренной пизды от старшего брата и пойдет жрать. Очарованный этой воистину онанистической картиной, Костик сладко зевнул и потянулся. Это было непростительной ошибкой. Кулак Костикас размаху заехал как раз по яйцам брата Евлампия, который совсем этого не ожидал. Монах на секунду заткнулся, но придя в себя незамедлительно переебал Бешкина пудовым кадилом , отчего тот проглотил предусмотрительно всунутую ему в раззявленный едальник портянку Вороватова. Вороватов выпучил моргала и принялся гнусаво пиздеть:
- Святые угодники - это чтож деется? Сперва портянку отобрали - ходи, значит, Максимилиансеменыч голый-босый! А теперяче он, бормоглот, заглатнул и не подавился, спасибо не сказал!
- Не пизди! - Повелительным тоном прогудел брат Евлампий, и неожиданно пизданул расслабившегося было Костика чугунным распятием по хребту.
От страшного удара портянка, стоявшая до этого поперек горла, провалилась Бешкину в желудок, где начала оперативно вызывать позывы к рвоте. Однако Костик понимал, что если блеванет - то ему не жить, поэтому он только беззвучно икал и тихо пердел в солому.
Когда портянка слегка переварилась и Бешкина попустило, он, почтительно прикрывая обеими руками пах, обратился к окружающимдолбоебам:
- Люди добрые... - тут монахи оглушительно заржали и, порядка ради, запустили в Костика кочергой. Получив кочергой в живот, Костик привычно охнул и мужественно продолжил:
- ... А куда вы... мы..., эта, едем-с?
- В ПИЗДУ-С! - ляпнул брат Евлампий и вторично уебал его кочергой. Наконец, отсмеявшись, простодушные монахи решили посвятить "грешника" в свои высокие замыслы. Ответ взял брат Фишенебель, до этого углубленно ковырявшийся в пальцах ног, от аромата которых Костик уже находился на грани обморока.
- Святая церковь, сын мой, направила нас - Боевого Ордена Красного Знамени Протопопа, отца Евлампия и мене - Генерального Инквизитора Всея Чукотки отца Фишенебеля для выявления и разъебания всякой ереси, сиречь хуйни, на святой земле Его Ебучества графа Мартольдо Де Педрилло, раба божьего, аминь!
Произнеся эту, видно самую длинную за всю свою жизнь, тираду, брат Фишенебель гордо выпрямился, самодовольно рыгнул и пошевелил пальцАми ног. Его опытные попутчики дружно задержали дыхание, а Костик на пару секунд невольно отъехал. В сознание его привел громкий голос брата Евлампия:
- А тебя, припездолочь пидальная, за грехи ебливых чревоугодников, Диаволом ебучим порожденная, мы свезем в монастырь и ебсти будем до чистосердечного признания!
От таких заяв ебло у Бешкина покосилось, и он, испортив новые брюки попытался съебаться. Костик вскочил на ноги и, инстинктивно прикрывая пах, бросился бежать к краю телеги, издавая при этом нечленораздельные вопли. Растерявшиеся, казалось, монахи не предпринимали никаких попыток его остановить. Не веря свом глазам, Костик увидел край телеги, и, повернувшись к монахам, громким счастливым голосом послал их на хуй. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что монахи просто физически не успеют схватить его. "Мудаки! - крикнул он, уже занося ногу над краем телеги - Пидарасы!". Монахи терпеливо наблюдали. Бешкин занес вторую ногу, и, уже собираясь прыгать, почувствовал, что ему что-то мешает. Опустив взгляд, он узрел здоровенную жилистую веревку, накрепко прикрученную к его яйцам. Проследив напрвление веревки, он вскоре увидел и второй ее конец, зажатый в руке брата Фишенебеля.
- "И озарил его Господь светом истины" - констатировал монах и, подружески улыбнувшись Бешкину, медленно двинулся вместе с братом Евлампием к краю телеги.
Первым ударом брата Евлампия Костику вышибло три зуба. Удар был настолько сильным, что Бешкина по всем законам физики отбросило бы метров на десять, но этого не случилось. И только теряя сознание от нестерпимой боли, он догадался, что законы физики не распространяются на брата Фишенебеля, в момент удара резко натянувшего веревку.
Пиздец пятой части. Мать ее.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ.
"Нормальные герои"
А в это время по разъебанной дороге молча громыхали двое рыцарей.
- А не подскажет ли бла-ародный дон сколько у нас осталось деньги? - обратился одетый в ржавый гровер Аристарх Неупиздимый Конь к гребущему рядом Железному Гомосеку. Гомосек почесал жопу, открыв специальную дверцу в своем легендарном доспехе, и констатировал:
- Хуй!
Такой ответ весьма обеспокоилАристарха, который рассчитывал пожрать, выпить и вдоволь поебаться в недальном гадюшнике "Два Долбоеба".
2А не ебнуть ли его елехтричеством?! - подумал Аристарх, украдкой разглядывая своего, закованного в латы, друга. Все дело было в том,что Аристарх, падкий на всякие новые задрочки, выторговал у проезжего цыгана чудесный блестящий амулет, который цыган непонятно окрестил "уккумулятором". Вещица оказалась так себе, зря потратил две бутыли первосортного первача, но в результате длительных экспериментов обнаружила обалденное свойство: будучи ненароком приставлена к доспехам Железного Гомосека, она заставляла того резко подпрыгивать и судорожно сокращать все конечности. При этом Гомосек смешно размахивал руками и быстро, односложно матюкался. Последнее время Аристашка довольно часто прибегал к "уккумулятору", так как делать было нехуй, да и вообще просто так ввиду мерзости своего характера. Гомосек же не понимал таких шуток, и подозевал, что это - климакс или на худой конец трипак. От злости он по ночам вылезал из лагеря, ловил ежей и мочился на них - от этого становилось легче жить.
Аристарх тихо подкрался к Железному и ебнул его в шлем.
-Блядь. Пиз-дец. Хуй-ня. Е-бать. Ауч! - быстро проскрипел Гомосек и вприпрыжку погремел влево, где затих, въебавшись боком в дуб. Аристарх присел от хохота: шутка удалась на славу. Гомосек обреченно подумал: "Точно трипак" и, глотнув из фляги, пусть нашатырного, но все же спирта, уныло погреб дальше. Нашатырный спирт был второй проблемой Железного Гомосека. Три дня назад он спиздил у лекаря трехлитровый пузырь с надписью "СПИРТ" и был крайне удивлен новыми вкусовыми качествами продукта. От этой бурды он рыгал каждое утро, а очко его прочно ушло на минус.
- Эй, Железо! - Крикнул Неупиздимый, показывая куда-то вперед - Шо это там за хуйня?
Вскоре дорога вывела их на вершину холма и чудесный город стал виден во всей своей красе. Стояло раннее утро. Из расстилающейся перед ними равнины раздавались пропитые голоса крестьян и блядовитых крестьянок, стекавшихся в город торговать брюквой и телом. Поднимались уже над домами первые струйки ароматного самогонного испарения а солнечные лучи осветили громадную вывеску самого крупного в стане борделя-гадюшника.
Гомосек, шедший впереди, первый вышел на вершину холма и остановился, захваченный чарующим зрелищем. Но тут его догнал Аристарх, чуждый всякой эстетики, и не найдя ничего лучшего, врезал Железному ногой под зад. Гомосек потерял равновесие и покатился вниз по склону холма, постепенно набирая скорость и громкость невыразительной своей ругани. Аристарх, пребывающий в неаписуемом восторге от собственного остроумия, припустил было следом, но поскользнулся на нашатырной спирее, пролитом Гомосеком, и тоже покатился вниз.
За этой картиной уныло наблюдал из приоткрытой двери гадюшника Джонатан Сивуха, оного заведения держатель.
- Гомосек железный и Аристарх Неупиздимый Конь... - пробормотал он, вешая на дверь табличку "ЗАПЕРТО. ПРОСЬБА НЕ ЛОМИТЦА".
- Эх, хуева день начинается. - добавил он.
Надо добавить, что в то же утро к противоположным воротам города Плохова, злоебуче скрипя, приближалась странного вида телега с не менее странного чида пассажирами.
Старый пердун Джонатан Сивуха даже не подозревал, НАСКОЛЬКО хуевым будет этот день.
Пиздец шестой части. Воистину пиздец.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ.
"Новое знакомство"
Городской культурист Витольд Качагвидзе обливался потом на крыше сторожевой башни. В огромных пакшах его были зажаты две стопудовые гантели, которые он поднимал и опускал, наполняя силой свои мускулы и теплые чувства наблюдающих за ним из кустов окрестных гомаков. Внезапно он услыхал где-то внизу дикий грохот и, решив, что это его жена опять наебнулась вместе с ведрами в колодец, уронил то радости гантелю на свои стальные яйца. Негодующе ухнув, Витольд узрел истинную причину своих переживаний: катящихся по склону супергероев. Настроение резко резко упало и качок вспомнил, что он стоит на страже, а правопорядок нарушен по статье "Злоебечее хулиганство и нездоровая хуйня". Для изучения сего явления он запустил по ним гантелей.
Благополучно докатившихся до ворот рыцарей ожидал далеко не сладкий прием. Но Железный Гомосек, тормозящий в обыденной обстановке, мгновенно ориентировался в боевой. Почуяв яйцами приближающийся пиздец, он ловко нагнулся, в результате чего стопудовая гантеля вписалась четко в ебло Коня, опрокинув того на землю и сломав ему челюсть.
Взбешенный Аристарх вскочил с земли и, загребя гантелю правою рукой,ринулся на Гомосека. Подскочив, он тут же засветил Железному по забралу. Раздался такой звук, какой раздается при ударе невъебенной гантелей по стали. У Аристарха от неожиданности заложило уши и он уронил гантелю себе на ногу, разможжив два пальца и испортив педикюр на остальных. Хромающий, со свернутым на бок еблом, Аристарх предпринял третью попытку уебать верного друга. Он стремительно нагнулся за гантелей, но тут злополучный "уккумулятор" выскользнул у него из-за пазухи и, опередив хозяина, ебнулся на гантелю. Аристарха пронзило током, волосы у него встали дыбом и он пизданулся на землю, ухитрившись въебаться глазом в гантелю. Морда Железного, без тени понимания наблюдавшего до этого странные манипуляции друга, озарило мыслью.
- Трипа-а-а-к - понимающе протянул Гомосек, глядя на напарника, который с развороченным еблом, закопченной мордой и торчащей под неестественным углом ногой, валялся на земле как падаль и и что-то невнятно бормотал. Через полчаса Аристарх очухался и, нагнусавив кучу Матюков, сбил качка бутылкой для ночных испражнений, после чего герои продолжили свой славный путь.
Однако, подруля к вожделенному барделю они застали на двери малоприятныю вывеску "ЗАПЕРТО. ПРОСЬБА НЕ ЛОМИТЦА".
-Меня, - закипая начал Аристарх - АРИСТАРХА НЕУПИЗДИМОГО КО-НЯ?!!! Непущать ебаться? Кому-то щас будет ПИЗДЫ!
- Да. - Многозначительно подкрякнул верный Гомосек и принялся пиздить дверь сапогом.
Но внимание Аристарха приковала странного вида телега с неменее странного вида пассажирами. Он ебнул Железного током и молча ткнул пальцем в ее сторону. "Будем драться" - догадался верный соратник и потащил из широких штанов ржавые грабли.
Телега приблизилась м стали видны гаспада пассажиры, один из которых, к немалому удивлению героев передвигался, будучи намертво приколоченным гвоздями за яйца к колесу. Не поверив увиденному, рыцари синхронно зажмурились, помотали черепами и снова открыли глаза. Картина не изменилась, разве что телега приблизилась, и теперь можно было разглядеть нацарапанную кирпичем на теле Бешкина безапелляционную надпись:
"САМ МУДАК САМ ПИДАРАС"
На носу телеги стоял раком Максимильян Семеныч и изображал Чайку. Два монаха развлекались, пытаясь плевками попасть Костику в левый глаз. Тот, кто случайно попадал в правый, поднимался в полный рост и громко кричал "Я ЖОПА!!!". При этом Константин безостановочно читал "Отче наш" а если переставал, то тут же, без промедления получал кочергой по прибитым к ободу колеса яйцам. В момент, когда телега поравнялась с рыцарями, Максимильяну Семенычу надоело изображать Чайку, и он, не меняя позы, вставил себе в жопу дымящуюся трубку, стал кричать "Пиздых-чух-чух". Так он представлял себе паровоз.
- Ебать-копать! - некстати подумал Аристарх и решил помочь мученику.
- Вы шо, припездки, охуели? - бросил вызов он, вынимая арматурный прут.
Монах охуело притихли.
- Мир вам люди добрые! - неуверенно начал брат Фишенебель, охватывая взглядом груду металлолома, высящуюся перед ними. Он сглотнул и продолжил - Возрадуйтесь, ибо Церковь Святая вступила в ваше жалкое селение, дабы искоренить разврат и смуту и воцарится навеки!
Испугавшись такой перспективы, Аристарх завел речь:
- А, собственно, какого хуя...
- Хочешь в ебло? - простодушно перебил его брат Евлампий, и, видимо решив, что хочет, поудобнее перехватил кадило.
Исход дела был решен братом Фишенеблем. В момент, когда, благодаря наглости брата настоятеля, драки еще можно было избежать, ограничившись парой-тройкой ударов в упомянутое ебло, Фишенебель повел себя в высшей степени решительно. Спрятавшись за широкой спиной Евлампия, он высоко поднял рясу и показал оттуда, нерешительно мявшимся рыцарям, большую провокационную задницу. Рыцари взбесились и кинулись в бой.
Пиздец седьмой части. Ура!!!
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ.
"Битва"
Железный Гомосек, гремя доспехом, первый домчался до телеги и, не разобравшись в пылу боя, с размазху уебал Бешкина граблями по таблу, отчего тело рыцаря наклонилось. Брат Евлампий воспользовался моментом и хряснул его кадилом в ухо. Подоспевший Аристарх размахнулся, и массивный прут его врубился в спину настоятеля, тот упал. "Пиздец, видать" - подумал рыцарь, но монах оказался крепче, чем выглядел. Он лихо кувыркнулся, вильнув толстой жопой, и хряснул Гомосека кадилом во второе ухо. Но не смотря на зверские выпады брата Евлампия и безостановочно мелькавшую цепь брата Фишенебеля, извлеченную тем из-под рясы, в целом положение монахов начало ухудшаться. Свежее воспоминание о волосатой жопе Фишенебеля гнало рыцарей вперед, на подвиги во имя Пречистой девы. Монахов уже оттеснили к стене ближайшей холупы. Понимая, что наступает пиздец. Брат Фишенебель оглянулся и увидел хлипенькую дверцу с табличкой:
ЗАПЕРТО. ПРОСБА НЕ ЛОМИТЦА
В отчаянии он навалился на нее всей тушею, в результате чего дверца вылетела на хуй, да и вся халупа просела минимум на полметра.
- Сюда-а-а, бра-а-ат!!! - завопил Фишенебель и прыгнул в дверь.
Настоятель последний раз взмахнул кадилом перед злобным вражеским обличьем и метнулся вслед за Фишенебелем. Расздевшегося было хозяина оперативно уебали удачно подвернувшимся под руку стулом, вследствие чего он уполз в угол и принялся привычно считать убытки. Вломившегося Гомосека брат Евлампий оглушил сухой воблой по кумполу и тот свалился на грязную подстилку прямо под висящей на стене табличкой "ЕБАТЦА ТУТ". Вломившегося следом Аристарха приперли к стене массивным столом, на котором стояла выпивка и лежала закусь. Не удержавшись, брат Евлампий и Аристарх стали наперегонки жрать и пить, с невольным уважением поглядывая на скорость оппонента, после чего стали интересны друг другу, как личности незаурядные. Увидев это, старый ушляк Джонатан Сивуха бросил считать убытки и стал собирать монатки.
В то время, как предводители противоборствующих сил предавались пьянству, их верные сотоварищи тоже не теряли времени даром. Стороннему наблюдателю, рискнувшему бы по дури завалиться на поле ебли, открылась бы по меньшей мере странная картина : жирный монах в порванной рясе сидел верхом на опрокинутом ржавом рыцаре и, хриплым басом, поминутно срывающимся на визг, уговаривал того покаяться перед смертью "где, сука, спиртягу заныкал". В противном случае отчаявшийся монах обещал гиену огненную после смерти и ломовой пизды перед. Необразованный Гомосек слабо представлял себе гиену, но перспектива скорой пизды, подкрепленная видом визжащего и размахивающего цепью Фишенебеля, начала склонять его к решению отдать вымогателю заныканную нашатырку. Да картина действительно впечатляла, и венчала ее красноречивая надпись "ЕБАТЦА ТУТ", поминутно рискующая свалиться на бошку брату Фишенебелю. К счастью обоих пидаров, на них обратили внимание кореша, успевшие прикончить четыре литра водки, жареную свиную жопу, объемистую кадку солонины и миску какой-то тушеной хуйни.
- Хто кого ебет? - усомнился Евлампий - Брат Фишенебель сам кого хош выебет.
- А нихуя. - смело возразил рыцарь и новые кореша затянули спор, в которомпобедил брат Евлампий, прибегший к такому весомому аргументу, как кадило. В конце концов, дрдужба восторжествовала и началась попойка. Нажравшись, новые друзья начали дружно бить стекла и ломать мебель. Попытавшемуся слабо пиздеть хозяину подожгли бороду, а потом, когда он начал орать, спьяну плеснули в морду керосину. Обгоревший Джонатан Сивуха начал съебываться и, как ни странно, ему это удалось. Нагромыхавшись вдоволь Гомосек разщедрился и выставил на стол заныканный нашатырный спирт. За што отхватил смачный пиздюль от поперхнувшегося брата Евлампия. Гомосек ушел утешаться за стойку бара, но каждый раз, прикладываясь к бутылке, он забывал поднять забрало, отчего все бутылки в баре оказались расколоченными, а сам Гомосек, неудовлетворенный, завалился под стойку и заснул.
Ему приснился Трипак.
Пиздец восьмой части. Ебать...
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.
"Благородные развлечения"
Наутро приятели распинали ногами Железного Гомосека и отправились на утреннюю прогулку. Вышедший на улицу брат Фишенебель попросил закурить у не успевшего съебаться и, не ожидая ответа, сходу вломил тому пизды. И пошло веселье.
Сперва они поиграли в "робунгуда": брат Фишенебель забрался на крышу, где пил пиво и прицельно ссал по горожанам, а когда находился храбрец, посмевший не одобрить шутку святого отца, из-за угла выходили остальные и, веселообъявив смельчаку, что он "довыебывался", дружно его пиздили. Порезвившись так часа полтора, они, с подачи тогоже Фишенебеля, стали играть в "угадай мелодию" : Гомосек подходил к прохожему и нежно говорил "Ща я спою мелодию. Угадай, не гони." и начинал издавать отвратительный скрип.
Жертва либо посылала Железного на хуй, за что получала пизды, либо пыталась угадать после чего все равно получала пизды.
Вскоре, Аристарх тоже решил включиться в творческий процесс, и предложил воистину блестящий план. Вся бригада двинулась сперва в кузницу, где, вломив пизды кузнецу, забрала у того пилу и молот. Потом искатели развлечений направились к ближайшему городскому нужнику и выпилили там в полу здоровенную дырищу. Замечтавшийся любитель посрать, едва войдя в кабинку, сразу падал в выгребную яму. Тут из кустов выскакивала вся братва и начинала кричать на разные голоса, что сейчас спасет потерпевшего. Последнему сбрасывалась веревка, и когда благодарны горожанин уже был на поверхности, Аристарх стремительно извлекал из-за пазухи кузнечный молот и бил им пострадавшего в пах. После чего, скрючившуюся от боли жертву, легким пинком отправляли обратно. На шестой раз попался особо упорный экземпляр, биндюжнику, который не удовлетворился приключением, процедуру пришлось повторить дважды. Когда яма наполнилась телами, брат Фишенебель произнес отходную молитву и они стали играть в другую игру. Брат Евлампий подходил к прохожему и громко орал прямо в ухо:
" ПРИШЛО ПИЗДЫ!!!!!!!"
после чего несчастного били по очереди по еблу, соревнуясь в дальности отлета.
Игру придумал сам Евламрий, чем гордился и обижался, когда ему говорили, что она тупая.
Порядком притомившись, весельчаки завалились к старому знакомому Аристарха - городскому скупердяю Костлику Двалиновичу Гномяре , чем обрадовали того до потери сознания. Очнувшись Гномяра обнаружил, что компания подкрепляется тем, что смогла найти, уютно расположившись на ковре вокруг наспех разведенного костра из мебели, а на вертеле жарился его волкодав по кличке "Пидар-убийца". В качестве приветствия, хозяина с шутками и прибаутками протащили за ноги через костер и выбросили из окна, "шоб не обижался".
Пиздец девятой части. ... Копать?
Ч А С Т Ь Д Е С Я Т А Я.
" П о с л е д н я я к а п л я ."
Бешкин рыл себе могилу. Он рыдал и растирал сопли по своей худой,
развороченной роже. Рыть приходилось руками, ибо лопату спиздить не
удалось. От этого руки потели и чесались, а кроме того, минуту назад
его покусал земляной червяк. За яйца. Бешкин находился в глубокой деп-
рессии и не менее глубокой жопе. Он отчетливо понял, что жить в этом
мире ему невозможно, так что лучше пусть он умрет по-человечески. Бешкин
вырыл примерно половину могилы и решил устроить примерку. Он лег в
манящую прохладу земли и с наслаждением закрыл глаза. Костик решил
вознести молитву Иисусу-спасителю, чтобы тот смилостивился и дал уме-
реть ему спокойно. Молитва была успешно вознесена, но попала явно не по
адресу.
Земля разверзлась под спиною Константина и две гнусно смердящие пакши
ухватили его за ебальник. Бешкин издал вопль ужаса и выскочил из ямы,
как игрушечный пидорик из шкатулки. Обернувшись, он увидел выберающийся
из могилы полуразложившися труп, который, испуская рыгающие звуки, пы-
тался дотянуться до костикова горла. Бешкин с трудом увернулся от протя-
нувшейся к нему гнилых пальцев и, перепугано визжа, побежал прочь.