Чваков Димыч : другие произведения.

Жизнь моя - Север

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Оригинал-макет книги. Иллюстрации поданы отдельно в качестве художественных мух (не путать с муками творчества), извлечённых из котлет сермяжного смысла

Дмитрий Иванов

ЖИЗНЬ МОЯ - СЕВЕР

сборник рассказов

2021

   Дмитрий Иванов. ЖИЗНЬ МОЯ - СЕВЕР. Сборник рассказов. Edita Gelsen, 2021, 446 стр.
  
  
  
   Дмитрий Иванов. ЖИЗНЬ МОЯ - СЕВЕР.
   Сборник рассказов.
  
   Се­вер. Это не про­сто сло­во, обо­зна­чаю­щее бес­край­ние про­сто­ры За­по­ля­рья и боль­шей час­ти Си­би­ри, нет. Это общ­ность, куль­ту­ра, обы­чаи, лю­ди, мес­та... всё вме­сте. Шесть мил­лио­нов квад­рат­ных ки­ло­мет­ров, про­тя­нув­ших­ся от Коль­ско­го по­лу­ост­ро­ва до Кам­чат­ки, тер­ри­то­рия Рим­ской им­пе­рии вре­мен рас­цве­та. Имен­но об этих кра­ях и рас­ска­зы­ва­ет но­вый сбор­ник - на этот раз со­став­лен­ный из рас­ска­зов Дмит­рия Ива­но­ва, уро­жен­ца и ле­то­пис­ца Пе­чо­ры и дру­гих по­доб­ных ей мест на кар­те на­шей ро­ди­ны, уди­ви­тель­ных и по-сво­ему пре­крас­ных.
  

Составитель и дизайнер обложки - Кирилл Берендеев.

Редактор-корректор - Александр Барсуков

Редакция выпуска: Сергей Булыга, Сергей Катуков,

Анна Райнова, Камелия Санрин.

Copyright No 2021 bei D.Ivanov

Alle Rechte in dieser Ausgabe vorbehalten

ISBN 978-3-949501-00-5

Gesamtherstellung Edita Gelsen e.V.

logobo@gmx.de

Printed in Germany

   ПРЕ­ДИ­СЛО­ВИЕ СО­СТА­ВИ­ТЕ­ЛЯ
  
   Се­вер. Это не про­сто сло­во, обо­зна­чаю­щее бес­край­ние про­сто­ры За­по­ля­рья и боль­шей час­ти Си­би­ри, нет. Это общ­ность, куль­ту­ра, обы­чаи, лю­ди, мес­та... всё вме­сте. Шесть мил­лио­нов квад­рат­ных ки­ло­мет­ров, про­тя­нув­ших­ся от Коль­ско­го до Кам­чат­ки по­лу­ост­ро­вов, тер­ри­то­рия Рим­ской им­пе­рии вре­мен рас­цве­та. А мо­жет и боль­ше, Се­вер не­из­ме­рим при­выч­ны­ми ме­то­да­ми кар­то­гра­фи­ро­ва­ния, зна­ко­мы­ми спо­со­ба­ми и ме­ра­ми. Тут свой кри­те­рий жиз­ни и свои пра­ви­ла су­ще­ст­во­ва­ния. Нам, жи­те­лям дру­гих ре­гио­нов ми­ра, под­час слож­но по­нять их. Но все за­труд­не­ния ис­че­за­ют, ко­гда ока­зы­ва­ешь­ся в тех кра­ях.
   А они уди­ви­тель­ны. Ав­тор этих строк лишь ма­лой то­ли­кой при­кос­нул­ся к Се­ве­ру, но ос­тал­ся на­по­ен­ным им на­дол­го, ес­ли не на всю жизнь. Что го­во­рить о тех, кто про­жил там боль­шую часть жиз­ни, кто по­свя­тил се­бя этим кра­ям, кто об­рел где-то там, на бес­край­них про­сто­рах, и кров, и дру­зей, и лю­бовь, всё вме­сте.
   Се­вер и су­ров и од­но­вре­мен­но пре­кра­сен. Той па­мят­ной, ни с чем не срав­ни­мой кра­со­той, к ко­то­рой еще на­до по­при­вык­нуть. Там ко­рот­кое ле­то и очень дол­гая, не­вы­но­си­мо хо­лод­ная зи­ма, про­ни­зы­ваю­щие вет­ра, ме­те­ли, пур­га, ле­дя­ные пус­то­ши, тя­ну­щие­ся на бес­край­ние де­сят­ки и сот­ни ки­ло­мет­ров. Меж че­ло­ве­че­ским жиль­ем ино­гда про­тя­ги­ва­ют­ся не ме­нее ог­ром­ные рас­стоя­ния. Там труд­но вы­жить, ес­ли не быть го­то­вым ко все­му, ес­ли не при­ни­мать в рас­чет то­ва­ри­ще­ст­во и по­мощь со сто­ро­ны вся­ко­го встре­чен­но­го - ина­че ни­как. Там ле­то мо­жет ис­пу­гать вы­со­чай­ши­ми тем­пе­ра­ту­ра­ми, ко­то­рые при­выч­ны жи­те­лям тро­пи­ков и при ко­то­рых за­бы­ва­ешь о ват­ни­ке и те­п­лых брю­ках, а че­рез не­сколь­ко да­же не дней - ча­сов - ужас­нуть вью­гой и снеж­ны­ми за­ря­да­ми. А они мо­гут и не рас­та­ять, ведь под тон­ким сло­ем поч­вы на­хо­дит­ся мас­сив мно­го­лет­ней, поч­ти веч­ной, мерз­ло­ты, ско­вав­шей ко­гда-то дав­ным-дав­но, сот­ни ты­сяч лет на­зад, все эти мил­лио­ны квад­рат­ных ки­ло­мет­ров су­ши. Там де­ре­вья рас­тут не­за­мет­но, поч­ти не­от­ли­чи­мые на фо­не го­лых кам­ней, а гри­бы по­рой пре­вос­хо­дят в рос­те са­мые вы­со­кие бе­ре­зы. Ибо гри­бам что, а вот де­ре­ва ред­ко под­ни­ма­ют­ся вы­ше ла­до­ни. Там мо­гут бить го­ря­чие клю­чи, пла­вя­щие веч­ные льды, а ре­ки по ши­ри­не пре­вос­хо­дят мо­ря и оке­ан­ские су­хо­гру­зы и тан­ке­ры с лег­ко­стью за­хо­тят в об­ские пор­ты и плы­вут по ве­ли­кой ре­ке даль­ше, дос­тав­ляя все не­об­хо­ди­мое уко­ре­нив­шим­ся на не­гос­те­при­им­ной поч­ве лю­дям.
   Но о чем я пы­та­юсь рас­ска­зать? Все это ку­да луч­ше ме­ня сде­лал ав­тор сбор­ни­ка, жи­тель Пе­чо­ры Дмит­рий Ива­нов.
   Не­сколь­ко слов о нем. Уро­ж­ден­ный ко­ст­ром­ча­нин, Дмит­рий с ро­ди­те­ля­ми пе­ре­брал­ся в Пе­чо­ру еще в мла­ден­че­ст­ве, где и про­жил все по­сле­дую­щие го­ды, с пе­ре­ры­ва­ми на по­лу­че­ние выс­ше­го об­ра­зо­ва­ния. И пусть с Ле­нин­град­ским ву­зом не срос­лось, но тю­мен­ский фи­ли­ал ки­ев­ско­го по­ли­те­ха он окон­чил весь­ма ус­пеш­но. По­сле че­го вер­нул­ся в род­ные пе­на­ты и не­ко­то­рое вре­мя тру­дил­ся по по­лу­чен­ной спе­ци­аль­но­сти. Од­на­ко жизнь, как по­ет­ся в из­вест­ной пес­не, "яв­ле­нье слож­ное", не­уди­ви­тель­но, что Дмит­рий не­ко­то­рое вре­мя спус­тя ока­зал­ся в по­ле, ра­бо­тая гео­фи­зи­ком в экс­пе­ди­ции, а за­тем осел в кон­то­ре, ра­бо­тая уже глав­ным ин­же­не­ром на том же пред­при­ятии.
   Раз­вал СССР не мог не ска­зать­ся на сфе­ре его дея­тель­но­сти. В те не­про­стые для всех нас го­ды судь­ба Дмит­рия по­бро­са­ла пре­из­ряд­но, на ка­кое-то вре­мя ему при­шлось за­быть о спе­ци­аль­но­сти и преж­них на­вы­ках и обу­чать­ся но­во­му, прак­ти­че­ски с ну­ля. В эти го­ды ку­да его толь­ко ни за­но­си­ло, слу­ча­лось вся­кое, по­рой со­вер­шен­но не­воз­мож­ное, мно­го че­го стран­но­го и не слиш­ком при­ят­но­го про­ис­хо­ди­ло, но глав­ное, что Дмит­рий про­шел все не­при­ят­но­сти, до­б­рал­ся до свет­лой по­ло­сы и вер­нул­ся в те слав­ные мес­та, с ко­то­рых и на­чал свой не­про­стой жиз­нен­ный путь. Во­ро­тил­ся он в смеж­ную от­расль, стал за­ве­до­вать ор­га­ни­за­ци­ей воз­душ­но­го дви­же­ния в род­ной Пе­чо­ре. Где и по­ны­не тру­дит­ся, но уже в долж­но­сти ве­ду­ще­го ин­же­не­ра.
   Ну а в ли­те­ра­тур­ной сво­ей ипо­ста­си...
   Как же без нее, ко­неч­но. За вре­мя, что он про­вел на са­мых раз­ных долж­но­стях, на са­мых не­обыч­ных, по­рой взаи­мо­ис­клю­чаю­щих ра­бо­тах, где-то по ве­ле­нию серд­ца, где-то по зо­ву дол­га или не­об­хо­ди­мо­сти, но вся­кий раз он, всё рав­но, не мог про­хо­дить ми­мо раз­ных встре­чае­мых им лю­дей, а вме­сте с ни­ми, си­туа­ций, ис­то­рий. Что-то от­кла­ды­ва­лось, ос­та­ва­ясь в под­кор­ке, а по­том не­из­мен­но про­си­лось на­ру­жу в ви­де анек­до­тов, ба­ек, рас­ска­зы­вае­мых на час­тых или ред­ких встре­чах друзь­ям, кол­ле­гам, то­ва­ри­щам по ра­бо­те, род­ным и близ­ким. Тем бо­лее в те вре­ме­на, ко­гда жизнь под­ки­ды­ва­ла все но­вые и но­вые по­во­ро­ты бы­тия. Но всё рав­но это­го все­гда бы­ло ма­ло, не хва­та­ло, Дмит­рию не­из­мен­но тре­бо­ва­лось что-то еще, боль­шая или прин­ци­пи­аль­но иная ау­ди­то­рия, дру­гой взгляд, иное мне­ние, не­за­мут­нен­ное во­вле­чен­но­стью в рас­сказ. Не­уди­ви­тель­но, что со вре­ме­нем он стал за­пи­сы­вать вспо­ми­нае­мое, а по­том и вы­кла­ды­вать это на все­об­щее обо­зре­ние - та­ким об­ра­зом, на­чи­ная с шес­то­го го­да он стал по­сто­ян­ным ав­то­ром пор­та­ла "Сам­из­дат" при биб­лио­те­ке Мош­ко­ва. И уже от­ту­да, по­лу­чая не­об­хо­ди­мые со­ве­ты, ком­мен­та­рии, от­зы­вы и су­ж­де­ния, при­нял­ся шли­фо­вать но­во­об­ре­тен­ное уме­ние го­во­рить до­ход­чи­вым, изящ­ным, в рав­ной сте­пе­ни про­стым и слож­ным, иг­ри­вым и серь­ез­ным язы­ком хо­ро­ше­го ли­те­ра­тур­но­го сти­ля. Та­ким, ко­то­рый вы так хо­ро­шо знае­те, к ко­то­ро­му уже при­вык­ли и с ко­то­рым по­зна­ко­ми­лись или еще по­зна­ко­ми­тесь дос­та­точ­но пол­но и под­роб­но на стра­ни­цах это­го сбор­ни­ка.
   Не­ко­то­рые рас­ска­зы по­ка­жут­ся вам зна­ко­мы­ми, это не­уди­ви­тель­но. Не­боль­шая часть сбор­ни­ка уже пуб­ли­ко­ва­лась на стра­ни­цах жур­на­ла "Эди­та" раз­ных лет, ну а ос­тав­шая­ся, ку­да бСль­шая, пред­став­ля­ет­ся вно­ве. Ис­то­рии эти са­мые раз­ные, где-то серь­ез­ные, где-то смеш­ные. Иные про­сто гро­те­ск­ные, поч­ти анек­до­ти­че­ские или фель­е­тон­ные, а иные с прив­ку­сом ук­сус­ной го­ре­чи на гу­бах. Са­мые раз­ные и по вре­ме­ни на­пи­са­ния и про­ис­хо­ж­де­ния, и по мес­ту про­ис­хо­дя­щих со­бы­тий рас­ска­зы, объ­е­ди­нен­ные глав­ным - во­вле­чен­но­стью ав­то­ра в ка­ж­дый из них и, ко­неч­но, от­мен­ным сти­лем на­пи­са­ния. Ведь Дмит­рий за те пят­на­дцать лет, ис­тек­ших с мо­мен­та вы­клад­ки пер­во­го опу­са на пор­та­ле "Сам­из­дат" про­шел очень боль­шой путь от на­чи­наю­ще­го ав­то­ра до впол­не зре­ло­го, со­сто­яв­ше­го­ся ли­те­ра­то­ра. И это вы са­ми, ува­жае­мый чи­та­тель, лег­ко смо­же­те оце­нить, на­чав чи­тать этот сбор­ник. По­свя­щен­ный глав­но­му в жиз­ни на­ше­го за­ме­ча­тель­но­го ав­то­ра - Се­ве­ру. Яв­ле­нию, со­бы­тию и ис­то­рии в од­ном.
  
   При­ят­но­го вам чте­ния!

С ува­же­ни­ем

Ки­рилл Бе­рен­де­ев

Полевой сезон

 

    
   Геологу много ли надо?
   Чтоб чайник кипел на костре,
   чтоб отблески искр звездопада
   играли с рассветом в крикет.
    
   Рюкзак чтобы полный породы,
   и времени нету грустить.
   И чтобы не забралась природа
   в палатке у нас погостить,
    
   спустившись однажды под вечер
   в ущелье колючим снежком.
   Разлуку работою лечат,
   с любимой работой легко!
    
   И нету счастливей бродяги,
   все беды ему нипочём.
   Горят на закате аншлаги
   зарниц расписным кумачом.
    
   Геологу много ли нужно?
   Чтоб Север метелями пел,
   чтоб вовремя подали ужин
   и чтобы не сбился прицел,
    
   когда поднимаем бокалы
   в которых технический спирт.
   Полцарства геологу мало,
   ему подавай целый мир.

Часть пер­вая. Мой Се­вер

Детство

(кантата)

        
  
         из линий плавных постепенно
         в кругу друзей на фото
         что в рамке из картона
         выходит детство с запахом морозного арбуза
         и отступают стены
         и на манер пехоты
         не топают... а только в домофон
         зовут уйти с собой туда где пляшут музы
         и там на горизонте
         себя увидишь с клюшкой
         и отмороженной щекой...
         из-под ушанки волосы от пота застывают
         а вместо шайбы ломтик
         засохшей и надкусанной горбушки
         никто из взрослых не грозит рукой
         за надругательство над хлебом не ругает
         как будто не было за ним очередей
         совсем недавно
         за хлебом не давились у костров
         и химию ладоней не прятали а предъявляли смело...
         вторгаюсь в мир непуганых детей
         на равных
         я уже готов
         свой выбор этой ночью без сомнений сделав...
         просмотрен детства манифест
         пора закрыть глаза
         но снова я не сплю...
         как будто бы в заложниках у памяти... бывает...
         февраль... вокзал... и мальчик булку ест...
         я плёнку отмотал назад
         и зачарованно смотрю
         как мёд по варежке торжественно стекает

Пер­во­май

  
   Дав­но это бы­ло -- ещё во вре­ме­на "до­ро­го­го Ле­о­ни­да Иль­и­ча". Я то­гда в 9-ом клас­се учил­ся. Вес­на вы­да­лась спо­рая да лад­ная: лёд на ре­ке бы­ст­ро со­шёл, как и снег по всей ок­ру­ге. Зе­лень пер­вая про­клю­ну­лась, а к май­ским уже и цве­те­ние по­шло пол­ным хо­дом.
   У од­но­го мое­го од­но­класс­ни­ка Ти­мо­хи име­лась лод­ка в лич­ном поль­зо­ва­нии -- на­стоя­щая "Ка­зан­ка". Отец по­да­рил на ше­ст­на­дца­ти­ле­тие. Чтоб сы­нок, зна­чит, от от­ца лю­бовь к боль­шой ры­бал­ке пе­ре­ни­мал, как го­во­рит­ся, с мла­дых ног­тей.
   Лод­ка лод­кой, но да­ле­ко ли на вёс­лах уе­дешь? Стал Ти­мош­ка к ба­те при­ста­вать, мол, дай на вы­ход­ные мо­тор -- с па­ца­на­ми Пер­во­май от­ме­тить в ре­жи­ме вод­ной фее­рии. А на бен­зин де мы са­ми сбро­сим­ся. Тут уж от­цу мое­го од­но­класс­ни­ка бы­ло не от­вер­теть­ся: раз ска­зал "а", по­да­рив "Ка­зан­ку", го­во­ри и "б" -- по­зволь сы­ну на­вы­ки реч­ни­ка про­явить: на мо­тор­ной лод­ке про­нес­тись с ши­ком на гла­зах жи­те­лей го­род­ка, что у ре­ки в тот мо­мент ока­жут­ся.
   Ко­ро­че го­во­ря, сра­зу по­сле де­мон­ст­ра­ции тру­дя­щих­ся, где стар­ше­класс­ни­ки в ко­лон­нах на­шей сред­ней шко­лы де­мон­ст­ри­ро­ва­ли со­ли­дар­ность с ми­ро­вым про­ле­та­риа­том, рва­ну­ли мы на бе­рег. Чет­ве­ро нас бы­ло, как сей­час пом­ню. Ти­мо­ха -- вла­де­лец лод­ки; от­лич­ник Вла­дик в смеш­ных ста­ру­шечь­их оч­ках на ре­зин­ке -- та­ких, как он, сей­час бо­та­на­ми на­зы­ва­ют; де­ло­вой и про­ныр­ли­вый Миш­ка -- сын ди­рек­то­ра гас­тро­но­ма и я, ра­зу­ме­ет­ся.
   По­ки­ну­ли мы порт Гель-Гью, с пол-обо­ро­та за­пус­тив но­вень­кий "Вихрь", ре­ву­щий, буд­то бу­ру­ны на со­ро­ко­вых ши­ро­тах. И по­нес­лись. Ду­ша пе­ре­пол­ня­лась вос­тор­гом, вол­на под­пе­ва­ла за бор­том, ос­ве­жая раз­го­ря­чён­ные маль­чи­ше­ские ли­ца мел­ки­ми брыз­га­ми раз­ме­ром не боль­ше ко­ма­ри­но­го гла­за. Вы смот­ре­ли ко­гда-ни­будь в гла­за ко­ма­ру? А брыз­ги ещё мень­ше -- как во­дя­ная пуд­ра.
   Про­шлись на "Ка­зан­ке" по са­мо­му кра­еш­ку фар­ва­те­ра -- как мож­но бли­же к бе­ре­гу, с удо­воль­ст­ви­ем оты­ски­вая сре­ди фла­ни­рую­ще­го лю­да вос­хи­щён­ных дев­чо­нок. И не толь­ко из на­шей шко­лы.
   Вско­ре на­бе­реж­ная ока­за­лась да­ле­ко по­за­ди, а кра­са­ви­ца лод­ка не­слась по мес­там дос­та­точ­но пус­тын­ным. Су­до­ход­ст­во на ре­ке, хоть и бы­ло офи­ци­аль­но от­кры­то, но ещё не на­бра­ло пол­ную си­лу.
   Но вот впе­ре­ди по­ка­за­лась ма­хи­на бар­жи, на ко­то­рой по вес­не в наш го­род обыч­но дос­тав­ля­ют про­дук­ты из об­лас­ти. Она стоя­ла при­ча­лен­ная ле­вым бор­том к спе­ци­аль­ной де­ре­вян­ной пло­щад­ке с ук­ло­ном, по ко­то­рой к ней подъ­ез­жа­ли гру­зо­вые ав­то и ста­но­ви­лись под по­груз­ку.
   Позд­нее, по­взрос­лев, я по­нял од­ну ин­те­рес­ную вещь -- очень час­то наи­бо­лее ожи­дае­мые гру­зы как пра­ви­ло при­хо­дят в вы­ход­ные и празд­нич­ные дни. Ко­му это вы­год­но? У ме­ня есть от­вет, но не ста­ну его оз­ву­чи­вать, да­вая про­стор чи­та­тель­ской фан­та­зии.
  
   -- Кон­сер­вы и бу­ха­ло в ба­тин ОРС за­во­зят, -- со зна­ни­ем де­ла про­кри­чал Миш­ка, ста­ра­ясь пе­ре­да­вить выю встреч­но­му вет­ру.
   Ти­мо­ха сба­вил ско­рость, и да­лее мы дви­га­лись мед­лен­но и ве­ли­че­ст­вен­но, буд­то чел­ны Стень­ки Ра­зи­на, вы­плы­ваю­щие из-за ост­ро­ва.
   Воз­ле бар­жи суе­тил­ся на­род. Груз­чи­ки тас­ка­ли из трю­ма кар­тон­ные ко­роб­ки и ук­ла­ды­ва­ли их на край ку­зо­ва бор­то­во­го ЗИЛка с тен­том. Ма­ши­на для удоб­ст­ва бы­ла по­став­ле­на впри­тык, зад­ни­ми ко­лё­са­ми упи­ра­ясь в борт бар­жи.
   Всё шло сво­им за­ве­дён­ным по­ряд­ком, но вне­зап­но идил­ли­че­ская кар­тин­ка на­бра­ла не­га­тив­ную ди­на­ми­ку. Кто-то из реч­ни­ков, бу­ду­чи, ве­ро­ят­но, в при­под­ня­том со­стоя­нии по по­во­ду пре­свет­ло­го про­ле­тар­ско­го празд­ни­ка, пло­хо за­тя­нул кор­мо­вую чал­ку, и та ста­ла да­вать сла­би­ну. Гру­зо­вик же по­ти­хонь­ку на­би­рал вес в про­цес­се об­лег­че­ния со­дер­жи­мо­го трю­ма и ока­зы­вал всё бо­лее силь­ное дав­ле­ние на не­за­кре­п­лён­ную часть бор­та.
   В ка­кой-то пе­ре­лом­ный мо­мент кор­ма бар­жи ста­ла от­ва­ли­вать от бе­ре­га, а вслед за ней под ук­лон съе­хал за­дом гру­жё­ный ЗИЛок. Не­за­фик­си­ро­ван­ные в ку­зо­ве ко­роб­ки по­сы­па­лись в во­ду и, слов­но ку­би­че­ские ле­бе­ди с кар­ти­ны ка­ко­го-ни­будь за­пад­но­го аб­ст­рак­цио­ни­ста, по­плы­ли по те­че­нию, вы­страи­ва­ясь в кра­си­вый пе­ленг в про­цес­се спла­ва.
   -- Ви­ни­ще плы­вёт. Им­порт­ное, -- зая­вил гла­за­стый Миш­ка.
   -- Спа­сать на­до, -- не­сме­ло пред­ло­жил Вла­дик, смеш­но по­прав­ляя ре­зин­ку на оч­ках.
   -- Сей­час спа­сём! -- зая­вил Ти­мо­ха, не­хо­ро­шо хо­хот­нув и по­во­ра­чи­вая лод­ку на­пе­ре­рез бес­хоз­но­му гру­зу.
   -- Бы­ст­рее нуж­но, -- ус­пел про­кри­чать я, -- а то ко­роб­ки во­дой про­пи­та­ют­ся -- на дно уй­дут. Ищи по­том...
  
   И вот уже Ти­мо­ха кра­си­вым про­ти­во­ло­доч­ным зиг­за­гом при­тор­мо­зил близ "стаи" на­мо­каю­щей им­порт­ной та­ры. Мы с Миш­кой схва­ти­ли под­вер­нув­шую­ся ко­роб­ку за "от­во­ро­ты во­рот­ни­ка" и по­та­щи­ли её из во­ды. До­бы­чей нам по­слу­жил лишь горь­кий опыт и бес­фор­мен­ное влаж­ное не­что без дна. За­то мы уз­на­ли, ка­кой же то­вар за­вез­ли в наш ОРС -- ру­мын­ское ви­но "Мур­фат­лар".
   Пер­вая дю­жи­на бу­ты­лок, ушед­шая на дно, нау­чи­ла де­вя­ти­класс­ни­ков мно­го­му. Сле­дую­щую пар­тию мы уже под­ни­ма­ли на борт, креп­ко при­дер­жи­вая дни­ще ко­роб­ки.
   -- Да­вай бы­ст­рей, па­ца­ны! Сей­час кар­тон рас­кис­нет -- хрен по­том со­бе­рёшь. Ше­ве­лись! -- Ти­мо­ха по­крас­нел от воз­бу­ж­де­ния и го­тов был в лю­бую се­кун­ду за­пус­тить от­цов­ский "Вихрь", что­бы не­мед­лен­но по­ки­нуть ме­сто про­ис­ше­ст­вия.
   И мы ше­ве­ли­лись. Кто вес­лом, кто баг­ром. "Ка­зан­ка" на­ша ма­нев­ри­ро­ва­ла ме­ж­ду вин­ны­ми ко­роб­ка­ми, буд­то ка­кой-ни­будь траль­щик по­сре­ди мин­ных по­лей, обез­вре­жи­вая опас­ные по­плав­ки с рис­ком рас­те­рять эки­паж вы­пав­шим за борт.
   И на­ло­ви­ли мы этим не­за­тей­ли­вым об­ра­зом чёр­то­ву дю­жи­ну ко­ро­бок с ви­ном.
  
   А тем вре­ме­нем груз­чи­ки, экс­пе­ди­то­ры, во­ди­тель бес­тол­ко­во мель­те­ши­ли ту­да-сю­да близ бар­жи, ма­ха­ли нам с су­ши ру­ка­ми и что-то кри­ча­ли в не слиш­ком дру­же­ст­вен­ной транс­крип­ции -- вид­но, при­ме­ри­вая на се­бя роль спа­са­те­лей. Я не по­ни­мал, от­че­го взрос­лые так нерв­ни­ча­ют. До по­ры не по­ни­мал. А по­том дош­ло.
   Ока­зы­ва­ет­ся, Ти­мо­ха толь­ко и ждал окон­ча­ния спа­са­тель­ной опе­ра­ции -- что­бы стре­ми­тель­но ре­ти­ро­вать­ся по-анг­лий­ски. Мы по­ня­ли его на­ме­ре­ния слиш­ком позд­но -- ко­гда лод­ка на пол­ной ско­ро­сти уно­си­лась в сто­ро­ну го­ро­да.
   При­ста­ли на про­ти­во­по­лож­ном бе­ре­гу в кус­тах, по­сле че­го Ти­мо­фей об­ра­тил­ся к нам с пла­мен­ной ре­чью:
   -- Ре­бя­та, три­на­дцать ко­ро­бок по дю­жи­не бу­ты­лок -- ши­кар­ная пи­рат­ская до­бы­ча! Офи­ген­но!
   -- И че­го офи­ген­но­го, -- воз­ра­зил Вла­дик. -- Это же всё не на­ше.
   -- То есть, как -- не на­ше? -- уди­вил­ся Ти­мо­ха. -- Мы же не ук­ра­ли ни­че­го. Про­сто плы­ли се­бе ко­роб­ки, а мы по­доб­ра­ли...
   -- И что ты пред­ла­га­ешь сде­лать с ви­ном? -- спро­сил прак­тич­ный Миш­ка. -- Про­дать его нель­зя -- пой­ма­ют. Вы­пить? А пря­тать от ро­да­ков где?
   -- Да в ро­щи­це при­ко­пать, и все де­ла! -- Ти­мо­фей ни­как не мог отой­ти от азар­та ухо­да от не­со­сто­яв­шей­ся по­го­ни.
   -- Нет, па­ца­ны, на­до воз­вра­щать то­вар, а то нас ис­кать нач­нут. И на­вер­ня­ка най­дут -- не­мно­го ло­док на ре­ке се­го­дня бы­ло, -- оз­ву­чил я здра­вую мысль.
   -- То­же так счи­таю, -- ска­зал Ва­дик. -- Толь­ко как вер­нуть-то. Мы же сбе­жа­ли. Те­перь нас не пой­мут.
   И тут со­об­ра­зи­тель­ный на ге­не­ти­че­ском уров­не Миш­ка пред­ло­жил гра­мот­ное ре­ше­ние:
   -- Сде­ла­ем вот что, па­ца­ны. Вер­нуть то­вар на­до. Это точ­но. С бе­ре­га на­вер­ня­ка ви­де­ли, сколь­ко ко­ро­бок мы на борт под­ня­ли, по­то­му сле­ду­ет столь­ко же и вер­нуть. Но и нам ка­кой-то тро­фей за тру­ды по­ла­га­ет­ся. В об­щем, бе­рём трёх­лит­ро­вую бан­ку, сли­ва­ем в неё ви­но -- по бу­тыл­ке на нос, а ос­кол­ки воз­вра­ща­ем в ко­роб­ку -- вро­де бой слу­чил­ся... Толь­ко проб­ки внутрь не про­тал­ки­вать и фоль­гу с гор­ла не ко­лу­пать! По­нят­но?
   -- Я пить не бу­ду, -- зая­вил Ва­дик. -- Ме­ня отец не пой­мёт. Мы с ним ещё две за­да­чи долж­ны ре­шить из "Кван­та".
   -- Вот и пре­крас­но, -- про­дол­жил свою мысль Миш­ка. -- Зна­чит, бьём три пу­зы­ря, а все ко­роб­ки вы­тас­ки­ва­ем на бе­рег в ук­ром­ном мес­те. Ты, Вадь­ка, раз не пьёшь, от­пра­вишь­ся в го­род и по­зво­нишь из ав­то­ма­та в ми­ли­цию -- мол, так и так, об­на­ру­жил в за­рос­лях у ре­ки три­на­дцать ко­ро­бок с ви­ном. И ме­сто на­зо­вёшь. Толь­ко го­во­ри че­рез шар­фик и хри­п­лым го­ло­сом, чтоб не по­ня­ли. И от­пе­чат­ки за со­бой со­три, не за­будь. Идёт?
   -- Идёт, -- со­гла­сил­ся Ва­дим, не­уве­рен­но шмы­гая но­сом, но при­ни­мая удар судь­бы как долж­ное.
  
   По­лу­ча­ет­ся, кри­ча­щие нам с мес­та про­ис­ше­ст­вия во­ди­тель и экс­пе­ди­тор су­ме­ли про­бу­дить ком­со­моль­скую со­весть? На­вер­ное, да. А смет­ли­вый и рас­су­ди­тель­ный Миш­ка раз­ве­ял все со­мне­ния.
   Мы по­до­шли к удоб­но­му для при­ча­ли­ва­ния мес­ту ни­же по те­че­нию и стыд­ли­во вы­ста­ви­ли до­бы­чу на пес­ча­ной от­ме­ли. Не за­быв, прав­да, ос­та­вить со­дер­жи­мое трёх длин­но­но­сых бу­ты­лок в бар­дач­ке "Ка­зан­ки" -- трёх­лит­ро­вую бан­ку вы­мы­ли реч­ной во­дой.
   Ры­бац­кая из­буш­ка на ле­вом бе­ре­гу встре­ти­ла нас с вос­тор­гом. Но для де­вя­ти­класс­ни­ка вы­пить 0,7 лит­ра пре­вос­ход­но­го по­лу­слад­ко­го ви­на, да ещё без за­кус­ки ока­за­лось не та­ким про­стым де­лом, как мог­ло по­ка­зать­ся сна­ча­ла. По­это­му воз­вра­ща­лись в го­род не сра­зу, а при­да­вив пол­то­ра ча­са здо­ро­во­го юно­ше­ско­го сна. Втро­ём.
   А Вадь­ка тем вре­ме­нем уже от­зво­нил­ся в ми­ли­цию из те­ле­фо­на-ав­то­ма­та и, на­вер­ное, ре­шал за­дач­ки по фи­зи­ке, вы­пол­няя свою еже­днев­ную нор­му.
  
   До­мой я за­шёл ти­хо-ти­хо, ста­ра­ясь не звяк­нуть ще­кол­дой, не скрип­нуть по­ло­ви­цей. Ски­нул курт­ку в се­нях и... был ос­та­нов­лен встре­во­жен­ным го­ло­сом:
   -- Вы­пил, что ли, сы­нок?
   -- Нет, ма­ма, ты че­го... у ме­ня и де­нег-то нет. Про­сто ус­тал очень -- це­лый день на лод­ке го­ня­ли с па­ца­на­ми.
   -- Ну-у-... ес­ли на лод­ке. А не зна­ешь, Ви­таль, что та­кое -- вро­де ж, не жар­ко, а Ни­ки­фо­ров­на го­во­рит, му­жи­ки весь день ку­па­лись?
   -- А где, мам, ку­па­лись-то?
   -- А там, где бар­жа раз­гру­жа­ет­ся, зна­ешь? Чуть ни­же... Там и бе­рег-то не­удоб­ный. А они -- ку­пать­ся. Не слы­хал, сы­нок, че­го они?
   -- Не знаю, ма­ма, не знаю, -- от­ве­тил я, че­ст­но пря­ча гла­за. От­ку­да ж мне знать, что у му­жи­ков на уме в раз­гар про­ле­тар­ско­го празд­ни­ка.
  
  

Егор

  
   Его зва­ли Егор. Он жил в ко­роб­ке из-под ма­ми­ных са­пог под ди­ва­ном. Рань­ше Ти­мо­ха брал его с со­бой в по­стель пе­ред сном, но с не­ко­то­рых пор из Его­ра по­сы­па­лась опи­лоч­ная тру­ха, и все за­кон­чи­лось.
   -- Ре­бё­нок не мо­жет спать с иг­руш­кой, из ко­то­рой сы­п­лют­ся, чёрт зна­ет, ка­кие хи­ми­че­ские реа­ген­ты! -- го­во­рил воз­бу­ж­дён­ный па­па.
   Па­па не­дав­но окон­чил двух­не­дель­ные кур­сы по гра­ж­дан­ской обо­ро­не с от­ры­вом от про­из­вод­ст­ва, и ему всю­ду чу­ди­лись реа­ген­ты ве­ро­ят­но­го про­тив­ни­ка, же­лаю­ще­го по­ку­сить­ся на Ти­мо­хи­но сча­ст­ли­вое дет­ст­во. Ти­мо­ха так и не по­нял, что та­кое учить­ся с от­ры­вом от про­из­вод­ст­ва. Ото­рвать ман­же­ту у ру­баш­ки, ес­ли нуж­но пе­ре­бин­то­вать па­лец, это по­нят­но. А вот как ото­рвать что-то от це­ло­го про­из­вод­ст­ва? Ведь оно та­кое боль­шое, на нём тру­дит­ся сто че­ло­век, а, мо­жет быть, и це­лая ты­ся­ча! Но па­па го­во­рил, что "с от­ры­вом от про­из­вод­ст­ва", зна­чит, так оно и бы­ло. "Под­рас­ту, пой­му", -- ре­шил не ум­ни­чать пе­ред окон­ча­ни­ем "дет­ско­го вре­ме­ни" Тим­ка... Тем бо­лее что нуж­но уз­нать, о чём же го­во­рят взрос­лые, по­ка он де­ла­ет вид, буд­то за­сы­па­ет.
   -- Те­бя по­слу­шать, так ре­бён­ку луч­ше оло­вян­ных сол­да­ти­ков ни­че­го для игр-то и нет, -- это всту­па­ла тя­жё­лая ар­тил­ле­рия в ли­це ма­мы. -- А ведь маль­чи­ку ну­жен кто-то для ду­ши...
   -- Хо­ро­шо, хо­ро­шо, -- от­ве­чал па­па, -- а то­гда по­че­му ты не за­шьёшь этой плю­ше­вой обезь­я­не ру­ку. Там из под­мыш­ки сы­плет­ся вся­кая ерун­да, ко­то­рой ре­бён­ку ды­шать ни к че­му?
   -- Как же... не за­ши­ва­ла. Да, ты ду­ма­ешь, что я не ви­де­ла? За­ши­ва­ла. И не один раз. Но что ты хо­чешь, иг­руш­ке ско­ро бу­дет сто лет в обед. Она вся из од­них ла­ток уже со­сто­ит. По­то­му и рвёт­ся то и де­ло.
   -- Мо­жет быть, то­гда луч­ше вы­бро­сить и ку­пить что-то но­вое?
   -- Нет, нель­зя. С Его­ром ещё моя ма­ма иг­ра­ла. Он по­мог ей пе­ре­жить бло­ка­ду. Не­хо­ро­шо по­лу­чит­ся. Про­сто за­пре­тим Ти­мо­фею брать его с со­бой в по­стель...
   Тим­ка ле­жал с за­кры­ты­ми гла­за­ми и всё слы­шал. Ему пред­став­ля­лась ба­буш­ка, вы­гля­дев­шая ма­лень­кой де­воч­кой. Как Тань­ка из под­го­то­ви­тель­ной груп­пы. Бы­ло тем­но, в не­бе гу­де­ли са­мо­лё­ты. Со­всем как в филь­ме "Два бой­ца", ко­то­рый не­дав­но по те­ле­ви­зо­ру по­вто­ря­ли, не очень позд­но, по­это­му взрос­лые дос­мот­реть не да­ли. Ма­лень­кая ба­буш­ка дер­жа­ла на ко­ле­нях Его­ра, оде­то­го не в обыч­ную мат­ро­ску, в ко­то­рой его при­вык ви­деть Ти­ма, а в фор­му офи­це­ра. Он буд­то бы был жи­вой. Егор ос­то­рож­но гла­дил сво­ей мяг­кой ру­кой де­воч­ку по го­ло­ве и шеп­тал что-то доб­рое на сво­ём обезь­янь­ем язы­ке.
   Ещё не­мно­го, и Ти­мо­ха на­чи­на­ет по­ни­мать, что го­во­рит Егор. Тот шеп­чет: "Спи, сы­но­чек, спи. За­кры­вай свои глаз­ки ва­силь­ко­вые кре­пень­ко. Пусть к те­бе сны при­дут ве­сё­лые и кра­си­вые... Уго­мон гу­лял по зем­ным про­сто­рам и к Ти­мош­ке на­ше­му в по­стель за­брёл". Ти­мо­фею не со­всем по­нят­но, по­че­му Егор об­ра­ща­ет­ся к не­му, а не к ма­лень­кой ба­буш­ке из да­лё­ко­го про­шло­го. Он пы­та­ет­ся при­под­нять го­ло­ву, но вме­сто это­го за­сы­па­ет.
   Од­на­ж­ды с ли­ца -- раз­ве у дру­зей мо­жет быть мор­да? -- Его­ра обор­ва­лась ма­лень­кая бу­син­ка ка­ре­го гла­за и упа­ла под пли­ту, ко­гда Ти­мо­ха при­шёл на кух­ню к зав­тра­ку со сво­им не­раз­луч­ным то­ва­ри­щем в об­ним­ку. Ис­ка­ли бу­син­ку всей семь­ёй, да­же пер­сид­ский кот Барс под­клю­чил­ся. Ис­ка­ли, но так и не на­шли. По­том ма­ма взя­ла Его­ра на ру­ки, ус­по­кои­ла Ти­мо­ху и от­кры­ла свою вол­шеб­ную шка­тул­ку, где бле­сте­ли все­воз­мож­ные игол­ки, иго­лоч­ки и иго­ли­щи, пе­ре­ли­ва­лись все­ми цве­та­ми ра­ду­ги нит­ки, на­мо­тан­ные на де­ре­вян­ные ка­туш­ки и про­сто на кар­тон­ные "пле­чи­ки". Там же ле­жа­ли раз­но­цвет­ные пу­го­ви­цы, бу­лав­ки с кра­си­вы­ми ша­ро­об­раз­ны­ми го­лов­ка­ми и ещё ка­кие-то пряж­ки с ма­ми­ных плать­ев.
   -- Не пе­ре­жи­вай­те, -- ска­за­ла ма­ма, -- сей­час что-ни­будь при­ду­ма­ем. Она дол­го рас­смат­ри­ва­ла раз­ные пу­го­ви­цы, что-то шеп­та­ла се­бе под нос. По­том хо­хот­ну­ла: "А вот это, по­жа­луй, бу­дет очень пи­кант­но!" и уш­ла в спаль­ню. Ко­гда ма­ма вер­ну­лась к сво­им "лю­би­мым му­жи­кам", то Ти­мо­ха раз­гля­дел у неё на ру­ках но­во­го Его­ра. Один глаз у не­го ос­та­вал­ся тем же, что и пре­ж­де -- ма­лень­кой ко­рич­не­вой бу­син­кой, при­кле­ен­ной ка­зеи­но­вым кле­ем ещё до Боль­шой вой­ны. За­то вто­рой силь­но уве­ли­чил­ся в раз­ме­рах, при­об­рёл си­не­ва­тый от­те­нок. Это бы­ла пу­го­ви­ца от па­пи­ной фор­мен­ной аэ­ро­фло­тов­ской ру­баш­ки, ко­то­рую ма­ма при­ши­ла вза­мен ут­ра­чен­но­го обезь­янь­е­го гла­за. Егор Ти­мо­хе те­перь нра­вил­ся да­же боль­ше, чем рань­ше. За­ка­дыч­ный дру­жок буд­то под­ми­ги­вал маль­чи­ку сво­ей со­щу­рен­ной бу­син­кой ле­во­го гла­за, ши­ро­ко рас­пах­нув но­вое го­лу­бое око на­встре­чу гря­ду­щим при­клю­че­ни­ям.
   В раз­гар ле­та па­па уе­хал в дли­тель­ную ко­ман­ди­ров­ку на ка­кие-то кур­сы.
   -- Век жи­ви, век учись, -- ска­за­ла ма­ма, со­би­рая его в до­ро­гу, -- ду­ра­ком пом­рёшь.
   Па­па на ду­ра­ка по­хож со­всем не был, и Ти­мо­хе ста­ло за не­го чу­точ­ку обид­но. Веч­но ма­ма что-то та­кое про от­ца го­во­рит, а он толь­ко сме­ёт­ся или шу­тит как-то не­по­нят­но, по-взрос­ло­му, что ли.
   Без па­пы в до­ме ста­ло не­мно­го гру­ст­но. И не толь­ко Ти­мо­фею. Ма­ма то­же по ве­че­рам смот­ре­ла в ок­но и ску­ча­ла. Это бы­ло вид­но по её пе­чаль­ным гла­зам. То­гда Ти­мо­ха брал Его­ра и шёл к ма­ме, гла­дил её обезь­янь­ей ру­кой, ус­по­каи­вал. Они об­ни­ма­лись втро­ём, им ста­но­ви­лось те­п­ло и по­кой­но. Так бы­ло луч­ше и ве­се­лей ждать па­пу.
   Как-то ве­че­ром ма­ма ска­за­ла, что ей нуж­но на три дня съез­дить к под­ру­ге на юби­лей в со­сед­ний го­род, про­сто "кровь из но­су", а ина­че та её не про­стит.
   -- С то­бой по­бу­дет тё­тя На­дя, На­де­ж­да Ни­ка­но­ров­на. Она те­бя и по­кор­мит, и в сад от­ве­дёт. Ты не рас­страи­вай­ся, Ти­мо­ха, вре­мя про­ле­тит бы­ст­ро. Я вер­нусь, а по­том уже и па­па прие­дет. Ты у ме­ня со­всем взрос­лый стал, вер­но? Не бу­дешь огор­чать­ся очень силь­но, прав­да, же? -- так го­во­ри­ла ма­ма, скла­ды­вая в до­рож­ную сум­ку раз­ные "не­от­лож­ные" в до­ро­ге ве­щи.
   Ти­мо­фей кив­нул и ут­кнул­ся ма­ме в жи­вот. Ему хо­те­лось пла­кать, но сдер­жал­ся. Он же не дев­чон­ка ка­кая-то. Три то дня по­тер­пит как-ни­будь.
   Тим­ка не очень жа­ло­вал На­де­ж­ду Ни­ка­но­ров­ну за её стро­гое к не­му от­но­ше­ние и на­зы­вал мыс­лен­но На­де­ж­дой Ма­ка­ро­нов­ной. Ма­ка­ро­ны Ти­мо­ха то­же не лю­бил. Но ему пред­стоя­ло пе­ре­жить три не­лёг­ких дня с этой до­род­ной уса­той жен­щи­ной из со­сед­ней квар­ти­ры, и он не по­ка­зы­вал ви­ду, что огор­чён.
   Вна­ча­ле всё бы­ло нор­маль­но, а ве­че­ром вто­ро­го дня у пар­ня про­пал ап­пе­тит. Он си­дел за сто­лом и ле­ни­во ко­вы­рял вил­кой рыб­ную кот­ле­ту, об­ло­жен­ную от­вар­ны­ми рож­ка­ми. Егор при­стро­ил­ся на ко­ле­нях и со­чув­ст­вен­но смот­рел на дру­га свои­ми ум­ны­ми гла­за­ми.
   -- Вот ес­ли бы гру­шу, ба­нан или яб­ло­ко на ужин да­ва­ли. А эти рож­ки ко­го угод­но с ума све­дут... -- про­вор­чал "зве­ри­ным ба­сом" Ти­мо­фей, ими­ти­рую речь обезь­я­ны.
   Ма­ка­ро­нов­на схва­ти­ла Его­ра и со­всем не­веж­ли­во от­швыр­ну­ла в угол.
   -- Ну, вот что, Ти­мо­фей, хва­тит с иг­руш­кой раз­го­ва­ри­вать. Ешь уже, а то ма­ме по­жа­лу­юсь!
   Ти­мо­ха ед­ва не за­дох­нул­ся от по­доб­ной не­спра­вед­ли­во­сти, ад­ре­со­ван­ной дру­гу. Он схва­тил Его­ра и вы­ско­чил на ули­цу, в чём был. Но­ги са­ми не­сли его в под­вал со­сед­не­го до­ма, где стар­шие ре­бя­та обыч­но иг­ра­ли в вой­ну. Там у них был штаб. Но сей­час ле­то, поч­ти все школь­ни­ки разъ­е­ха­лись, кто в ла­герь, кто на да­чу и, ста­ло быть, ни­кто не по­ме­ша­ет Ти­мо­хе ук­рыть­ся здесь вме­сте с дру­гом.
   -- Как бы из­вер­нуть­ся на пу­пе, что­бы ме­ня здесь до ма­ми­но­го при­ез­да не на­шли? -- по­ду­мал вслух Ти­мо­фей. Па­па го­во­рил так, ко­гда иг­рал с друзь­я­ми в кар­ты по суб­бо­там. Ма­ма в это вре­мя обыч­но ухо­ди­ла "да­вать ча­ст­ную прак­ти­ку для не­усид­чи­вых де­тей". Ти­мо­ха ни­как не мог по­нять, за­чем нуж­но от­да­вать де­тям, ко­то­рые тол­ком не уме­ют си­деть за пар­той своё лич­ное вре­мя? Он жа­лел ма­му, до­га­ды­ва­ясь, что не от хо­ро­шей жиз­ни той при­хо­ди­лось так мно­го тру­дить­ся в вы­ход­ные дни.
   Ах, да... па­па... Па­па иг­рал с друзь­я­ми в кар­ты по суб­бо­там, а сам по­че­му-то го­во­рил, что сей­час они "рас­пи­шут пу­лю". Ти­мо­ха изо всех сил вы­гля­ды­вал в при­от­кры­тую дверь в зал, но ни­ко­гда не мог раз­ли­чить эту са­мую пу­лю. Ни на сто­ле (там ле­жал толь­ко лис­ток из тет­ра­ди в кле­точ­ку, раз­ри­со­ван­ный чуд­ным об­ра­зом), ни в ру­ках у иг­ро­ков, ни где бы то ни бы­ло ещё... На­стоя­щую пу­лю Ти­мо­хе очень хо­те­лось уви­деть. Но ка­ж­дую суб­бо­ту от­че­го-то не вез­ло.
   В под­ва­ле толь­ко сна­ча­ла бы­ло ин­те­рес­но, а по­том сде­ла­лось не­мно­го страш­но. По­том ещё страш­нее, ко­гда на ули­це на­ча­ло тем­неть. И тут слу­чи­лось чу­до: в под­вал за­шёл со­всем не сер­ди­тый па­па.
   -- При­вет! -- ска­зал он и об­нял сы­на. -- Вот прие­хал на че­ты­ре дня рань­ше. А ты, как я по­нял, здесь свою во­лю ис­пы­ты­ва­ешь -- силь­ная ли она у те­бя, вер­но?
   -- Па­па, а иг­руш­ки уме­ют ду­мать? -- не­ожи­дан­но спро­сил Ти­мо­ха.
   -- Не знаю... Не уве­рен... Ес­ли у них есть ду­ша, то, на­вер­ное, да...
   -- А что та­кое ду­ша?
   -- Зна­ешь, сы­нок, ко­гда не стес­ня­ешь­ся лю­бить, и те­бе де­ла­ет­ся ра­до­ст­но и уют­но при ви­де близ­ких лю­дей, то это всё идёт из ду­ши.
   -- У Его­ра точ­но есть ду­ша. Я сам ви­дел, по­ка ма­ма ды­роч­ку в бо­ку не за­ши­ла. Там что-то крях­те­ло и пых­те­ло...
   -- Вы­хо­дит, твой Егор уме­ет ду­мать, -- ска­зал па­па.
   -- Уме­ет, я сам ви­дел, как он но­чью ко­ро­боч­ку с ли­мон­ны­ми доль­ка­ми от­кры­вал.
   Егор слу­шал этот раз­го­вор и не­за­мет­но улы­бал­ся в по­лу­мра­ке дет­ской, ку­да па­па при­нёс за­сы­паю­ще­го Ти­мо­ху.
   -- Па­па, а что та­кое, "ве­ли­кое зна­ние ум­но­жа­ет скорбь"?
   -- А ты где та­кое слы­шал?
   -- Дядь­ка в ки­но го­во­рил.
   -- Ну... это... по­ра те­бе за­сы­пать. По­том рас­ска­жу...
   "Э-хе-хе, -- ду­мал Егор, -- па­па, па­па... Не смог та­кой аз­буч­ной ве­щи ре­бён­ку объ­яс­нить... Так же всё про­сто. Ес­ли, на­при­мер, зна­ешь, что те­бя на­ка­жут за то, что слад­кое тас­ка­ешь, то скор­бишь за­ра­нее. И по­де­лать с этим ни­че­го нель­зя. Та­кая вот фи­ло­со­фия".
   Ти­мо­ха спал, а Егор смот­рел на мир дву­мя раз­ны­ми гла­за­ми. Од­ним ка­рим, обезь­я­ним, по­хо­жим на бу­син­ку; вто­рым го­лу­бым, че­ло­ве­че­ским, на­по­ми­наю­щим пу­го­ви­цу от па­пи­ной фор­мен­ной ру­ба­хи.

*

   Ти­мо­ха дав­но уже взрос­лый. Все со­труд­ни­ки фир­мы об­ра­ща­ют­ся к не­му ува­жи­тель­но на "Вы" и по име­ни от­че­ст­ву -- Ти­мо­фей Сер­гее­вич. А в его ка­би­не­те на са­мом вид­ном мес­те си­дит Егор и меч­та­ет по­пасть в хо­ро­шие ру­ки. Ждать ос­та­лось не­дол­го. Не­де­ли две, не боль­ше. Егор да­же за­руб­ки не­сколь­ко ме­ся­цев де­лал, слу­чай­но под­слу­шав раз­го­вор Ти­мо­фея с его же­ной. За­руб­ки на шка­фу -- но­жи­ком для рез­ки бу­ма­ги,. Тем са­мым, ко­то­рый рас­се­ян­ная сек­ре­тар­ша дав­ным-дав­но уро­ни­ла за сек­ре­тер, а дос­тать по­ле­ни­лась.
   Ви­ди­те, вот там, в уг­лу эти за­руб­ки? Не­у­же­ли нет? Зна­чит, вы уже взрос­лый и вам не сле­до­ва­ло чи­тать эту ис­то­рию. Всё рав­но же не по­ве­ри­ли...
  
  
  

Звёзд­ный час

  
   Всем из­вест­но, что у лю­дей не­за­уряд­ных, не го­во­ря уже о ге­ни­ях, слу­ча­ют­ся та­кие мо­мен­ты в судь­бе, ко­гда звёз­ды схо­дят­ся в оп­ре­де­лён­ной кон­фи­гу­ра­ции, про­ис­хо­дит что-то не­объ­яс­ни­мое, и -- вот вам, по­жа­луй­ста! -- со­вер­ше­но от­кры­тие. Не­важ­но че­го: но­вых зе­мель, за­ко­нов, ве­ществ. Глав­ное, звёзд­ный час про­бил.
   Но и обыч­ных, ни­чем не вы­даю­щих­ся ин­ди­ви­дуу­мов Пла­ни­да ино­гда осе­ня­ет кры­лом, и про­ис­хо­дят с людь­ми стран­ные со­бы­тия. Иные из них ка­жут­ся нам па­ро­ди­ей на ве­ли­че­ст­вен­ность, иные смеш­ны­ми, а не­ко­то­рые и во­все че­рес­чур обы­ден­ны­ми. Но, тем не ме­нее, всё это то­же звёзд­ные ча­сы. И вспо­ми­на­ют­ся они ка­ж­дым уча­ст­ни­ком со­бы­тий в са­мых яр­ких крас­ках, и снят­ся но­чью, и за­став­ля­ют по­нять, что на­ша жизнь есть не ба­наль­ное ра­зум­ное су­ще­ст­во­ва­ние бел­ко­вой ма­те­рии, но и "про­сто чёрт зна­ет, что та­кое!"
   По­яс­ню на сво­ём и не толь­ко на сво­ём при­ме­ре.
  

На всех па­рах

  
   Са­мым не­за­бы­вае­мым со­бы­ти­ем в сво­ей жиз­ни счи­таю эк­за­мен по во­ен­ной под­го­тов­ке в Арк­ти­че­ском учи­ли­ще свя­зи. Это был звёзд­ный час. Мой звёзд­ный час. Впро­чем, обо всём по по­ряд­ку.
   На за­ня­ти­ях по во­ен­ной под­го­тов­ке нам, кур­сан­там, да­ва­ли спе­ци­аль­ные зна­ния, по­се­му на­ря­ду с во­про­са­ми об­ще­вой­ско­вой так­ти­ки на го­су­дар­ст­вен­ном эк­за­ме­не при­хо­ди­лось от­ве­чать по та­ким те­мам, как: осо­бен­но­сти ко­ди­ро­ван­ной свя­зи в ВМФ, по­ста­нов­ка по­мех, сред­ст­ва спец­при­ме­не­ния. От­дель­ной те­мой в би­ле­тах зна­чи­лось "ору­жие мас­со­во­го по­ра­же­ния".
   От­ве­чать пред­стоя­ло на пять во­про­сов, оцен­ки за от­вет на ко­то­рые скла­ды­ва­лись, а по­том вы­во­ди­лась сред­няя. По пер­вым че­ты­рём пунк­там эк­за­ме­на­ци­он­но­го би­ле­та сле­до­ва­ло док­ла­ды­вать од­но­му из не­сколь­ких офи­це­ров, при­гла­шён­ных из дей­ст­вую­щих флот­ских час­тей. Я бы­ст­рень­ко вы­брал се­бе ста­рень­ко­го ка­пи­та­на пер­во­го ран­га, на­по­ми­наю­ще­го ста­ри­ка Хот­та­бы­ча со сбри­той бо­ро­дой. По­жи­лым ко­ман­ди­рам, пом­ня­щим ещё нар­ко­ма ВМФ Ни­ко­лая Ге­ра­си­мо­ви­ча Куз­не­цо­ва, от­ве­чать, как пра­ви­ло, про­сто. Мож­но не­сти пур­гу по спе­ци­аль­ным во­про­сам, глав­ное, что­бы чёт­ко и без за­пи­нок. И пред­ва­ри­тель­ный диа­лог сле­ду­ет стро­ить уме­ло: "раз­ре­ши­те взять би­лет?", "есть -- взять би­лет!", "би­лет но­мер та­кой-то, раз­ре­ши­те при­сту­пить к под­го­тов­ке?", "кур­сант та­кой-то, раз­ре­ши­те при­сту­пить к от­ве­ту на пер­вый во­прос?" и то­му по­доб­ное. При этом под­хо­ды-от­хо­ды долж­ны быть от­че­ка­не­ны иде­аль­ным строе­вым ша­гом, а от­да­ние чес­ти чёт­ко фик­си­ро­вать­ся рез­ки­ми уве­рен­ны­ми дви­же­ния­ми.
   "Хот­та­бы­чу" я по­нра­вил­ся, от­то­го он и влу­пил мне че­ты­ре "отл." в эк­за­ме­на­ци­он­ный лист и бла­го­сло­вил на "борь­бу" с ору­жи­ем мас­со­во­го по­ра­же­ния. Здесь уже цар­ст­во­вал под­пол­ков­ник войск ПВО, ко­то­рый пре­по­да­вал у нас в учи­ли­ще ОМП, бу­ду­чи из­вле­чён­ным пе­ред ли­цом нау­ки, по-ви­ди­мо­му, из за­па­са. Он при­шёл бу­к­валь­но за ме­сяц до гос­эк­за­ме­на, и по­то­му о нём ни­кто из кур­сан­тов прак­ти­че­ски ни­че­го не знал.
   Во­прос мне по­пал­ся лёг­кий -- по­ра­жаю­щие фак­то­ры ядер­но­го взры­ва. От­ве­чал я без под­го­тов­ки.
   -- Хо­ро­шо, -- ска­зал пре­по­да­ва­тель, ус­лы­шав, что "кур­сант та­кой-то от­вет за­кон­чил", -- по­ра­жаю­щие фак­то­ры вы на­зва­ли пра­виль­но. А вот от­веть­те-ка на до­пол­ни­тель­ный во­прос. Что са­мое опас­ное для бое­вых ко­раб­лей при осу­ще­ст­в­ле­нии про­тив­ни­ком под­вод­но­го атом­но­го взры­ва?
   И тут ме­ня слов­но чёрт за язык по­тя­нул. Ведь яс­но же, что при под­ры­ве ядер­но­го за­ря­да на глу­би­не воз­ник­нет ог­ром­ная вол­на, ко­то­рая ока­жет­ся в со­стоя­нии пе­ре­вер­нуть и по­то­пить мор­ские су­да лю­бо­го во­до­из­ме­ще­ния -- это и бу­дет наи­бо­лее раз­ру­ши­тель­ным фак­то­ром для лю­бо­го фло­та, на­хо­дя­ще­го­ся вбли­зи эпи­цен­тра. Яс­но-то яс­но, но ме­ня по­нес­ло в дру­гом на­прав­ле­нии.
   -- Са­мое опас­ное -- это пар, -- по­сле не­про­дол­жи­тель­ной пау­зы от­ве­чаю я.
   -- П-а-а-ар? -- Пре­по­да­ва­тель ни­ко­гда в жиз­ни, на­вер­ное, так не удив­лял­ся. Он про­сто оша­ра­шен... но, вид­но, не глу­би­ной мо­их зна­ний.
   -- Да, пар. Ведь при ядер­ном взры­ве вы­де­ля­ет­ся ко­лос­саль­ное ко­ли­че­ст­во те­п­ла, вер­но?
   -- Ра­зу­ме­ет­ся...
   -- Вот я и го­во­рю, во­да за­ки­па­ет, об­ра­зу­ет­ся пар. При по­па­да­нии су­дов в об­ла­ка па­ра их эки­па­жи про­сто по­гиб­нут в страш­ных му­ках.
   -- Ага, в страш­ных му­ках, го­во­ри­те... И на ка­кую же глу­би­ну ис­па­ря­ет­ся во­да?
   -- От эпи­цен­тра до са­мой по­верх­но­сти во­ды -- вверх, ес­ли взрыв дон­ный.
   -- И что же -- по­лу­ча­ет­ся ко­ло­дец на­обо­рот: сна­ру­жи во­да, а внут­ри пар?
   -- Ну да...
   -- И ту­да па­да­ют ко­раб­ли, ли­шён­ные опо­ры, эки­па­жи ко­то­рых ва­рят­ся, буд­то со­сис­ки?
   -- Так точ­но, то­ва­рищ под­пол­ков­ник!
   -- Хо­ро­шо, раз в ко­лод­це пус­то, а во­круг не­го мил­ли­ар­ды тонн во­ды, то...
   -- Об­ра­зу­ет­ся ги­гант­ская во­рон­ка... -- Я жи­во пред­став­ляю се­бе, как океа­ни­че­ские хля­би за­кру­чи­ва­ют­ся в ту­гую смер­че­вид­ную спи­раль.
   -- И? Во­да в ней ос­ты­ва­ет?
   -- Да, то­ва­рищ под­пол­ков­ник, -- не­ожи­дан­но для се­бя ля­паю не­в­по­пад, -- во­да ос­ты­ва­ет. Пер­вое блю­до го­то­во к упот­реб­ле­нию. -- Не знаю, что на ме­ня на­шло, но по­че­му-то в тот мо­мент ка­за­лось, буд­то я до­вёл до соз­на­ния пре­по­да­ва­те­ля ка­кую-то со­кро­вен­ную тай­ну.
   Под­пол­ков­ник нерв­но ик­нул, по­шёл крас­ны­ми пят­на­ми, сде­лал стро­гое ли­цо и... не­ожи­дан­но в го­лос рас­хо­хо­тал­ся. На­столь­ко гром­ко, что все па­роч­ки эк­за­ме­на­то­ров и эк­за­ме­нуе­мых не­мед­лен­но по­вер­ну­лись в на­шу сто­ро­ну. Под­пол­ков­ник ус­по­ко­ил:
   -- Ни­че­го-ни­че­го, за­ни­май­тесь то­ва­ри­щи. Не об­ра­щай­те вни­ма­ния. Мы про­сто ско­ро­вар­ку ос­ту­жа­ли. -- Пре­по­да­ва­тель рас­сме­ял­ся, уже не та­ясь, но бы­ст­ро взял се­бя в ру­ки и об­ра­тил­ся ко мне:
   -- Я смот­рю, вам тут че­ты­ре раза "от­лич­но" по­ста­ви­ли. Что ж, не ста­ну пор­тить этой бла­го­ст­ной кар­ти­ны. Хо­тя сле­до­ва­ло бы на­чис­тить вам рын­ду за по­доб­ные по­пыт­ки из­де­ва­тель­ст­ва над пре­по­да­ва­те­лем да на "гу­бу" от­пра­вить су­ток на пять-де­сять. Ишь, по­чув­ст­во­ва­ли се­бя ко­зыр­ным ту­зом в ко­ло­де! Но я оце­нил ва­ше чув­ст­во юмо­ра. Так что -- по­лу­чи­те пя­тёр­ку и ку­пай­тесь в лу­чах сла­вы.
   -- Ка­кой сла­вы, то­ва­рищ под­пол­ков­ник?
   -- Са­мой что ни на есть на­вяз­чи­вой, то­ва­рищ кур­сант.
   Чуть позд­нее я по­нял, что име­ет в ви­ду под­пол­ков­ник. По­сле эк­за­ме­на ко мне с его по­да­чи на­мерт­во при­клеи­лось про­зви­ще "Пар­кер"; от не­го я не мог от­де­лать­ся все два­дцать лет служ­бы на фло­те.
  

Уль­ти­ма­тум

   А ещё вспом­нил­ся до­воль­но ве­сё­лый слу­чай в те­му, про­изо­шед­ший с од­но­курс­ни­ком Жень­кой, ко­то­рый был од­ним из мо­их то­ва­ри­щей во вре­мя учё­бы. Не близ­ким дру­гом, но впол­не се­бе при­яте­лем, с ко­то­рым и в пив­бар "Пе­тро­поль", что на Сред­нем про­спек­те "Вась­ки", мож­но за­про­сто, и в раз­вед­ку, и "по ба­бам". Вот, кста­ти, имен­но о жен­щи­нах и речь. Жень­ка -- в дру­же­ском кру­гу про­сто Джек­сон -- во всём лю­бил по­сто­ян­ст­во и ста­биль­ность. Не раз го­во­рил нам об этой чер­те сво­его ха­рак­те­ра. Мы-то по­ла­га­ли, дур­ку­ет па­цан, хо­чет ка­зать­ся стар­ше и со­лид­ней сво­его воз­рас­та. Ока­за­лось, во­все нет. По­сле не­сколь­ких со­вме­ст­ных уволь­ни­тель­ных, про­ве­дён­ных на дис­ко­те­ке ин­сти­ту­та куль­ту­ры, и ох­му­ре­ния ме­ст­ных кра­са­виц наш Джек­сон за­це­пил се­бе дев­чон­ку из ме­ст­ных, из ле­нин­град­ских. С ро­ди­те­ля­ми ин­тел­ли­ген­та­ми -- па­па хи­мик, ма­ма до­мо­хо­зяй­ка, -- квар­ти­рой, ма­ши­ной и да­чей. Пол­ный фарш, как го­во­рит со­вре­мен­ная мо­ло­дёжь.
   -- Всё, пар­ни, боль­ше я с ва­ми по дис­ко­те­кам не хо­док. У ме­ня поя­вил­ся, как го­во­рят, ост­ро­вок спо­кой­ст­вия и бла­го­по­лу­чия в бур­ном океа­не че­ло­ве­че­ско­го бе­зу­мия.
   Поя­вил­ся и поя­вил­ся, что тут по­де­ла­ешь. Не ста­ли мы Жень­ку тре­ти­ро­вать и "на сла­бо'" раз­во­дить. Вдруг па­рень в са­мом де­ле сча­стье своё на­шёл.
   Так и по­ве­лось с тех пор, мы всем взво­дом по дис­ко­те­кам, до­мам куль­ту­ры или пив­нуш­кам за­се­да­ем в уволь­не­нии, а Джек­сон вся­кий раз к сво­ей за­зно­бе едет. И хо­ро­шо ему, удоб­но так-то вот. Не знаю, ка­ким об­ра­зом до­го­во­рил­ся он с на­чаль­ст­вом, но ему, од­но­му из не­мно­гих да­ва­ли уволь­ни­тель­ную с но­чёв­кой. Это, счи­тай, суб­бо­та -- сра­зу по­сле зав­тра­ка -- да ещё и вос­кре­се­нье -- до са­мо­го от­боя. Вид­но, тёт­ку свою двою­род­ную умуд­рил­ся Жень­ка к сво­ей афё­ре при­тя­нуть, дес­кать, род­ст­вен­ни­ков на­вес­тить еду.
   Тёт­ка-то у не­го где-то на Ох­те жи­ла. Толь­ко был у неё Джек­сон все­го раз или два за вре­мя обу­че­ния. Не жа­ло­ва­ла она пле­мя­ша и в гос­ти не за­зы­ва­ла, по­сколь­ку со­стоя­ла в ка­кой-то ре­ли­ги­оз­ной сек­те и по вы­ход­ным за­ни­ма­лась стран­ны­ми об­ря­да­ми со свои­ми по­дель­ни­ка­ми-ад­вен­ти­ста­ми как раз-та­ки седь­мо­го, вос­крес­но­го, дня. А Джек­со­ну что -- ему род­ст­вен­ные об­жи­ман­сы-сю­сю­ка­нья с тёт­кой то­же и да­ром ни к че­му. Глав­ное, чтоб от­маз­ка име­лась -- но­че­вать за пре­де­ла­ми учи­ли­ща. А но­че­вал он, са­ми по­ни­мае­те, где. Ра­зу­ме­ет­ся, у сво­ей под­руж­ки. Её не то Юлей, не то Нон­ной зва­ли. За­па­мя­то­вал.
   Ро­ди­те­ли де­вуш­ки по за­ве­дён­но­му по­ряд­ку в суб­бо­ту ут­ром, а то и в пят­ни­цу ве­че­ром, уез­жа­ли на да­чу. Квар­ти­ра "трёш­ка" -- в рас­по­ря­же­нии до­чу­ры. Ну, ра­зу­ме­ет­ся, не её од­ной. Джек­со­на то­же в ту га­вань ре­гу­ляр­но при­би­ва­ло. Да-да, имен­но в рай­он Га­ва­ни. Встре­ча­лись они с Юлей-Нон­ной тиш­ком от ро­ди­те­лей, их в тай­ну сво­их от­но­ше­ний не по­свя­щая.
   В тот раз Жень­ка по слу­чаю по­лу­че­ния сти­пен­дии прие­хал к под­ру­ге с бу­тыл­кой "Пли­ски". Был та­кой не­до­ро­гой бол­гар­ский брен­ди в на­ше вре­мя. За ро­ман­ти­че­ским ужи­ном поч­ти всё сам и вы­пил. А с не­при­выч­ки но­чью суш­няк по­хмель­ный за­му­чил. Слы­шал Джек­сон от опыт­ных па­ца­нов, что для ли­к­ви­да­ции по­хме­лья луч­ше все­го за­лу­дить "си­зим грамм ал­ка­ги", всё и ус­та­ка­нит­ся. Встал Жень­ка по­ти­хонь­ку, чтоб дев­чон­ка не ус­лы­ша­ла, и на кух­ню -- шасть. В хо­ло­диль­ни­ке, кро­ме про­дук­тов нет ни­че­го. Вы­пил во­дич­ки из-под кра­на "за не­име­ни­ем гер­бо­вой", в спаль­ню вер­нул­ся. Гла­за к то­му вре­ме­ни к тем­но­те уже при­вык­ли, и на туа­лет­ном сто­ли­ке раз­гля­дел Жень­ка фла­кон, по­хо­же, оде­ко­ло­на. Нор­маль­ный впол­не фла­кон, толь­ко не "трой­няш­ка" и не "Шипр", те по эти­кет­ке да­же в по­луть­ме уга­дать мож­но. А этот во­все без эти­кет­ки и фор­мы не­обыч­ной. Крыш­ку снял, по­ню­хал -- за­пах при­ят­ный.
   Слы­шал Джек­сон от опыт­ных па­ца­нов, ес­ли, мол, не­чем по­хме­лить­ся, то оде­ко­лон то­же по­дой­дёт. А что -- где на­ша не про­па­да­ла! -- за­гру­зил в се­бя кур­сант из­ряд­ный гло­ток креп­ко­го аро­мат­но­го на­пит­ка. Чуть фа­ры не от­клеи­лись от кре­по­сти, как то­гда у нас в учи­ли­ще бы­ло го­во­рить мод­но. По­перх­нул­ся Жень­ка, но ка­шель су­мел по­да­вить. По­лез под бо­чок к лю­без­ной под­руж­ке, а та да­же не ше­вель­ну­лась. Слад­ко спа­ла. Ну и Джек­сон то­же ско­ро от­ча­лил в стра­ну грёз
   Ра­но ут­ром в вос­кре­се­нье про­снул­ся он от­то­го, что кто-то на­чал топ­тать­ся в при­хо­жей, буд­то слон в по­суд­ной лав­ке. Там что-то па­да­ло, сы­па­лось гре­ме­ло. По­том раз­дал­ся муж­ской го­лос опыт­но­го хи­ми­ка, на­сто­ян­ный на па­рах ам­миа­ка и бен­золь­ных коль­цах:
   -- До­чу­ра! Это я. Не раз­бу­дил? Мы с ма­мой вче­ра в спеш­ке за­бы­ли кое-что. По­ра вы­са­жи­вать огур­цы в те­п­ли­цу, хва­ти­лись -- а рас­са­ды нет, вот я за ней и прие­хал. Эй, ты до­ма?
   Юлин Па­па за­гля­нул в спаль­ню и сра­зу что-то не­лад­ное за­по­доз­рил. Да и кто бы ни за­по­доз­рил на его мес­те, ко­гда на се­мей­ном ло­же ка­кой-то взъе­ро­шен­ный обол­тус ле­жит и ста­ра­ет­ся изо всех сил одея­ло у его кро­ви­ноч­ки-доч­ки за­брать, что­бы кое-как при­крыть мо­ло­дое мус­ку­ли­стое те­ло. От та­ких мо­ло­дых да ран­них мож­но чёр­те че­го ожи­дать. Про­бе­жал па­па цеп­ким взгля­дом хи­ми­ка тео­ре­ти­ка по трю­мо и об­на­ру­жил то, че­го и опа­сал­ся. Бу­ты­лёк фран­цуз­ской туа­лет­ной во­ды "Драк­кар" сто­ял ря­дом с экс­клю­зив­ной ко­ро­боч­кой в се­ро-би­рю­зо­вых то­нах и -- о, фран­цуз­ские бо­ги пар­фю­ма! -- опо­ло­ви­нен.
   -- Кто тро­гал мой фир­мен­ный оде­ко­лон?! -- взре­вел па­па сиг­наль­ным ре­ву­ном тор­пед­но­го ка­те­ра, на­во­дя­щим ужас на роб­кую чу­хон­скую чудь во вре­мя флот­ских уче­ний в ак­ва­то­рии Фин­ско­го за­ли­ва.
   -- Па­па, по­зна­комь­ся, Же­ня. Он мой друг... Это не то, что ты по­ду­мал... -- Юля-Нон­на, не со­об­ра­зив, чем вы­зван гнев от­ца, по­счи­та­ла при­чи­ной его раз­дра­же­ния своё "уни­зи­тель­ное гре­хо­па­де­ние", со­вер­шён­ное во­пре­ки уче­нию клас­си­ков мар­ксиз­ма-ле­ни­низ­ма о креп­кой здо­ро­вой се­мье.
   Па­па же во­шёл в раж. Бел­ки глаз его ок­ра­си­лись цве­том дав­лен­ных кло­пов, и он схва­тил в ру­ку по­ру­ган­ный фла­кон от Guy Laroche, по­тря­сая им, буд­то Зевс-гро­мо­вер­жец пор­та­тив­ной мол­ни­ей на ба­та­рей­ках.
   -- Нет, до­чень­ка, я всё вер­но по­ду­мал! Имен­но твой мур­лен­тий вы­пил мой оде­ко­лон, ко­то­рый мы с ма­мой ку­пи­ли в Гос­ти­ном дво­ре, вы­сто­яв двух­ча­со­вую оче­редь! На­де­юсь, не ошиб­ся?! Твоя ра­бо­та?
   -- Д-а-а-а... при-и-и-гу­бил толь­ко, -- нев­нят­но про­тя­нул Джек­сон ре­зи­но­вы­ми гу­ба­ми, под­соз­на­тель­но оби­жа­ясь на дан­ное ему оп­ре­де­ле­ние -- мур­лен­тий.
   -- При­гу­бил? Да ты поч­ти всё од­ним ма­хом вы­про­стал, за­сра­нец! Это же Фран­ция, не ка­кая-то "Крас­ная За­ря"! В об­щем, так, ли­бо ты воз­вра­ща­ешь мне день­ги в двой­ном раз­ме­ре... за моё по­дав­лен­ное со­стоя­ние ком­пен­са­ция. Ли­бо по­ку­па­ешь но­вый фла­кон, ли­бо же­нишь­ся на мо­ей до­че­ри... Всё по­нял?
   -- Д-д-д-аа... -- про­кла­цал зу­ба­ми не на шут­ку на­пу­ган­ный Жень­ка.
   -- Па­па, я не пой­ду за не­го! Он же ал­ко­го­лик... оде­ко­лон пьёт! -- за­при­чи­та­ла вдруг в го­лос при­шед­шая в се­бя по­сле эс­те­ти­че­ско­го шо­ка Юля-Нон­на.
   -- Пой­дёшь, как ми­лень­кая, пой­дёшь! -- сно­ва вклю­чил ре­вун па­па­ша. -- Я это­го так не ос­тав­лю! Счи­тай­те, это мой уль­ти­ма­тум!
   По­ка Джек­сон бил ре­кор­ды по ско­ро­ст­но­му оде­ва­нию, отец де­вуш­ки про­де­мон­ст­ри­ро­вал, что то­же не лы­ком шит. Он бы­ст­ро -- прак­ти­че­ски на ле­ту -- обы­скал Жень­ки­ну оде­ж­ду и, вы­та­щив уволь­ни­тель­ное удо­сто­ве­ре­ние, ос­та­вил его в ка­че­ст­ве за­ло­га.
   -- Вре­ме­ни у вас, мо­ло­дой че­ло­век до де­вя­ти ве­че­ра, -- све­ря­ясь с до­ку­мен­том, кон­ста­ти­ро­вал бу­ду­щий тесть. -- Или всё ре­шим по­лю­бов­но, или я сде­лаю так, что вас за­бе­рут слу­жить во флот, не дав до­учить­ся.
   Жень­ка мчал­ся в учи­ли­ще со ско­ро­стью те­п­ло­хо­да на воз­душ­ных крыль­ях. Ус­пел на­ри­со­вать­ся у про­ход­ной ещё до то­го, как оче­ред­ная пар­тия кур­сан­тов от­пра­ви­лась в вос­крес­ное уволь­не­ние. Смот­реть на не­го бы­ло по­про­сту жал­ко, а слу­шать нев­нят­ное плак­си­вое ску­ле­ние от­но­си­тель­но "смер­тель­ной опас­но­сти" и "ог­ра­ни­чен­но­го сро­ка" ещё бо­лее то­го. Не­ко­то­рые кур­сан­ты на­столь­ко про­ник­лись, что да­же вер­ну­лись на тер­ри­то­рию, чтоб взять день­ги из сво­их кур­сант­ских за­на­чек. И ог­рыз­ки от Жень­ки­ной не­ве­ли­кой сти­пен­дии, ос­тав­шие­ся по­сле по­куп­ки брен­ди, то­же при­нес­ли -- ему-то без уволь­ни­тель­ной са­мо­му в учи­ли­ще хо­дить не сле­до­ва­ло -- мог по­лу­чить­ся скан­дал.
   Так или ина­че, а со­бра­ли Джек­со­ну тре­буе­мую сум­му. Свадь­ба в ито­ге не со­стоя­лась. Зна­ли б мы, на ка­кие це­ли идёт сбор по­жерт­во­ва­ний, ни­ко­гда бы не да­ли! Свадь­ба -- пре­крас­ное со­бы­тие в сту­ден­че­ской жиз­ни... и в жиз­ни кур­сан­тов то­же. А по­том бы и раз­вод мож­но бы­ло офор­мить, ес­ли б ста­ло очень не­вмо­го­ту и тесть при­ла­дил­ся по­ми­нать фран­цуз­ский пар­фюм при ка­ж­дом удоб­ном слу­чае.
  

*

  
   Ви­ди­те, и у Жень­ки был свой звёзд­ный час -- ко­гда кур­сан­ты его из бе­ды кол­лек­тив­но вы­ру­ча­ли. А вы ду­мае­те, что это так се­бе -- кот на­чхал? Ну, я с вас удив­ля­юсь.
  

До­ве­рие

  
   Вес­на 1976-го го­да, мат­мех Пи­тер­ско­го Уни­вер­си­те­та, Ва­силь­ев­ский ост­ров с его мно­го­чис­лен­ны­ми кот­лет­ны­ми, пель­мен­ны­ми, пи­рож­ко­вы­ми, рю­моч­ны­ми и уди­ви­тель­но куль­тур­ны­ми сто­ло­вы­ми, где обя­за­тель­но име­ют­ся пор­ци­он­ные блю­да под за­каз, а сал­фет­ки и но­жи на сто­лах про­сто по­ра­жа­ют во­об­ра­же­ние скром­ных де­тей про­вин­ции. Го­род Дов­ла­то­ва и Брод­ско­го, Ку­ки­на и Кляч­ки­на, с по­лу­под­поль­ны­ми кон­цер­та­ми бар­дов в клу­бе "Вос­ток", что в ДК име­ни Лен­со­ве­та, спек­так­ля­ми в БДТ с СА­МИ­МИ, то­гда ещё не пе­ре­ехав­ши­ми в Мо­ск­ву Юр­ским и Оле­гом Бо­ри­со­вым. Это не­что, до­ло­жу я вам!
   В один из сол­неч­ных ве­сен­них дней в ау­ди­то­рию к на­ше­му кур­су, на лек­цию по ма­те­ма­ти­че­ско­му ана­ли­зу на­гря­ну­ла де­ле­га­ция из "Лен­филь­ма". Ас­си­стент, мас­ки­рую­щий­ся под сим­па­тич­ную юную ле­ди год­ков, этак, два­дца­ти вось­ми с пол­ти­ной, объ­я­вил -- зав­тра в глав­ном зда­нии Уни­вер­си­те­та, ко­то­рое рас­по­ло­же­но на "стрел­ке" Ва­силь­ев­ско­го ост­ро­ва ря­дом с ро­ст­раль­ны­ми ко­лон­на­ми, бу­дут про­во­дить­ся съём­ки ре­во­лю­ци­он­но-пат­рио­ти­че­ско­го филь­ма "До­ве­рие". В ро­ли Ле­ни­на -- Ки­рилл Лав­ров.
   Эпи­зод вы­сту­п­ле­ния Иль­и­ча на съез­де Со­ве­тов, ко­гда бы­ла ска­за­на ис­то­ри­че­ская фра­за о том, что боль­ше­ви­ки по­доб­ра­ли ва­ляв­шую­ся на до­ро­ге власть, по всем ка­но­нам, луч­ше все­го сни­мать в ак­то­вом за­ле Смоль­но­го ин­сти­ту­та, где дан­ное вы­сту­п­ле­ние и про­ис­хо­ди­ло. Но вот бе­да -- во вто­рой по­ло­ви­не 20-го ве­ка ис­то­ри­че­ское зда­ние, как и соб­ст­вен­но зал, сия­ло ме­мо­ри­аль­ны­ми дос­ка­ми, буд­то на­чи­щен­ный са­мо­вар, по­это­му для съё­мок вы­бра­ли глав­ный кор­пус Уни­вер­си­те­та. Тем бо­лее что -- два вы­ше­на­зван­ных по­ме­ще­ния по­хо­жи друг на дру­га, слов­но "близ­не­цы-бра­тья", но уни­вер­си­тет­ское бо­лее со­от­вет­ст­ву­ет тре­бо­ва­ни­ям ки­нош­ни­ков.
   К вы­ше­ска­зан­но­му бы­ло до­бав­ле­но сле­дую­щее: же­лаю­щие мо­гут при­нять уча­стие в зав­траш­ней съём­ке с ос­во­бо­ж­де­ни­ем от за­ня­тий. Доб­ро­воль­цам для мас­со­вых сцен пред­ла­га­лось за­пи­сы­вать­ся у ас­си­стен­та. Мно­го ли вы ви­де­ли сту­ден­тов, ко­то­рые упус­ти­ли бы ко­зыр­ный шанс от­ко­сить от учё­бы? Я, на­вер­ное, не­сколь­ко мень­ше. К кон­цу так на­зы­вае­мой лек­ции вы­яс­ни­лось, что сни­мать­ся хо­тят все, кро­ме, по­жа­луй, сту­ден­та с крас­но­ре­чи­вой фа­ми­ли­ей Шра­го. Он пред­по­чи­тал по­ум­ни­чать с про­фес­со­ром Ле­бе­де­вым, у ко­то­ро­го со­сто­ял в лю­бим­чи­ках. Флаг ему в ру­ки, как го­во­рит­ся... И ба­ра­бан­ные па­лоч­ки на шею. А мы, те, ко­то­рые, хо­тят по­спо­соб­ст­во­вать свои­ми не­ве­ро­ят­ны­ми ак­тёр­ски­ми спо­соб­но­стя­ми оте­че­ст­вен­но­му ки­не­ма­то­гра­фу, уже пред­вку­ша­ли сла­ву ки­но­звёзд хо­тя бы сре­ди род­ных и близ­ких. Тем бо­лее -- ещё и по три "лен­филь­мов­ских" руб­ля за мас­сов­ку за­пла­тить обе­ща­ли.
   Спус­тя го­ды мне, на­ко­нец, уда­лось ус­та­но­вить, сту­дент Ио­сиф Шра­го дей­ст­ви­тель­но не жа­ж­дал сни­мать­ся в ис­то­ри­ко-пат­рио­ти­че­ском филь­ме. Но во­все не по­то­му, что от­пра­вил­ся на ран­де­ву к про­фес­со­ру Ле­бе­де­ву. Он про­сто за­ко­ся­чил, как и по­ла­га­ет­ся впол­не доб­ро­по­ря­доч­но­му сту­ден­ту, и гу­лял по сво­ей про­грам­ме. В со­вер­шен­но от­дель­ном мес­те, с со­вер­шен­но ины­ми, не­же­ли ки­но­съём­ка це­ля­ми. Но это к сло­ву...
   На­ут­ро воз­ле фа­куль­те­та на 10-ой ли­нии Ва­силь­ев­ско­го ост­ро­ва длин­ной ве­ре­ни­цей вы­строи­лись "лен­филь­мов­ские" ав­то­бу­сы. На­строе­ние бы­ло, как на Пер­во­май­ской де­мон­ст­ра­ции. Для на­ча­ла нас по­вез­ли на ки­но­сту­дию, что­бы в гри­мёр­ной пре­об­ра­зить в ре­во­лю­ци­он­ный люд той да­лё­кой по­ры ка­так­лиз­мов и со­ци­аль­ных бурь. Ме­ня оде­ли в от­ча­ян­но­го мат­ро­са с ог­ром­ной де­ре­вян­ной ко­бу­рой от мау­зе­ра на бо­ку. Ре­мень ока­зал­ся на­столь­ко длин­ным, что ко­бу­ра поч­ти во­ло­чи­лась по зем­ле. При­хо­ди­лось её при­дер­жи­вать, да­бы не по­ло­мать под­от­чёт­ный ин­вен­тарь, за со­хран­ность ко­то­ро­го я рас­пи­сал­ся в спе­ци­аль­ной ве­до­мо­сти. Буш­лат ока­зал­ся дос­та­точ­но про­сто­рным -- ту­да бы при же­ла­нии мож­но бы­ло за­пи­хать по­ло­ви­ну мо­ей учеб­ной груп­пы, а фу­раж­ка, на­обо­рот, ма­ла (она то и де­ло сва­ли­ва­лась с го­ло­вы). Но за­труд­ни­тель­ные об­стоя­тель­ст­ва ни­чуть не сму­ща­ли -- глав­ное, что ты бу­дешь по­том се­кун­ды две бли­стать на эк­ра­нах ки­но­те­ат­ров стра­ны, ес­ли, ко­неч­но, под­лый мон­та­жёр не вы­ре­жет эти кад­ры.
   Так вот, при­дер­жи­вая од­ной ру­кой ко­бу­ру, а вто­рой бес­ко­зыр­ку с вол­ни­тель­ны­ми зо­ло­чё­ны­ми тис­не­ния­ми "Сте­ре­гу­щий" на око­лы­ше и лен­точ­ках, я и влез в ав­то­бус. За­тем нас при­вез­ли к глав­но­му зда­нию Уни­вер­си­те­та и про­ве­ли в ак­то­вый зал. Там уже во­всю тру­ди­лись ос­ве­ти­те­ли, да и про­чий ки­нош­ный люд сно­вал ту­да-сю­да. Мас­сов­ку раз­мес­ти­ли под стро­гим оком ас­си­стен­тов по ак­тёр­ско­му со­ста­ву. На­ча­лась ре­пе­ти­ция. Нам рас­ска­за­ли, как мы долж­ны се­бя вес­ти в про­цес­се вы­сту­п­ле­ния Вла­ди­ми­ра Иль­и­ча. За­ду­ман­ное ре­жис­сё­ром очень бы­ст­ро по­лу­чи­лось -- бу­к­валь­но с пол­тыч­ка. Уж, вы­ра­жать-то об­щий одаб­рямс мы при­уче­ны с дет­ст­ва!
   По­ра бы и сни­мать, но Лав­ро­ва по­ка нет.
   Ки­нош­ни­ки бе­га­ют по ря­дам и про­сят по­ин­тен­сив­ней ку­рить, что­бы ат­мо­сфе­ру то­го вре­ме­ни до­не­сти до бу­ду­щих зри­те­лей. Сту­ден­че­ст­во, ра­зо­де­тое в сол­дат­ские ши­не­ли, мат­рос­ские кос­тю­мы, ко­жан­ки и крас­ные ко­сын­ки (это к дев­чон­кам от­но­сит­ся) с удо­воль­ст­ви­ем при­ня­лись за де­ло. С сот­ню то­по­ров по­вис­ло над ау­ди­то­ри­ей. Ат­мо­сфе­ра по­лу­ча­лась нуж­ная, мож­но ска­зать, впол­не ре­во­лю­ци­он­ная. Од­на­ко Ле­нин всё ещё за­дер­жи­вал­ся. Воз­мож­но, в Раз­ли­ве за­блу­дил­ся в ста­дах мо­лоч­ных фин­ских ко­ров. Де­ло-то к обе­ду шло, а к съём­кам тол­ком и не при­сту­па­ли.
   Тут ре­жис­сё­ру од­на за­тея в го­ло­ву при­шла. Нуж­но из мас­сов­ки че­ло­ве­ка вы­брать, ко­то­рый в пол­ном со­от­вет­ст­вии со сце­на­ри­ем дол­жен па­ру во­про­сов Иль­и­чу за­дать. Я не знаю, по ка­кой при­чи­не, на эту роль ни­ко­го со сту­дии не взя­ли. Мо­жет, за­бо­лел нуж­ный ак­тёр или стра­дал по­хмель­ным син­дро­мом. Но толь­ко для эпи­зо­ди­че­ской ро­ли вы­бра­ли пар­ня из па­рал­лель­ной груп­пы по име­ни Се­рё­га. Ве­ро­ят­но, его внеш­ний вид и длин­ные ру­сые во­ло­сы чем-то под­ку­па­ли ре­жис­сё­ра. Сер­гей одет был в ку­цую ши­нель, па­па­ху с крас­ной лен­точ­кой и об­мот­ки на раз­би­тых бо­тин­ках (воз­мож­но, они ещё в Пер­вую ми­ро­вую ме­си­ли грязь на Гер­ман­ском фрон­те).
   Я как раз ря­дом с Се­рё­гой си­дел. Ме­ня но­вое об­стоя­тель­ст­во на­ше­го ки­но­де­бю­та не­ска­зан­но вдох­но­ви­ло, ибо мас­сов­ка -- это труд не­ква­ли­фи­ци­ро­ван­ный за трёху, а эпи­зод -- со­всем дру­гое де­ло, тут уже иные рас­цен­ки. Не мень­ше три­дца­ти руб­лей -- знаю­щие лю­ди врать не ста­нут.
   Итак, три­дцать руб­лей, ко­то­рые све­ти­ли мо­ему хо­ро­шо зна­ко­мо­му со­се­ду, при­да­ли но­вый эк­зо­ти­че­ский аро­мат на­ше­му бес­смыс­лен­но­му си­де­нью в за­ле. Я при­дви­нул­ся к Сер­гею по­бли­же и на­мек­нул, что не­пло­хо бы впо­след­ст­вии, как-то пра­виль­но ис­поль­зо­вать па­даю­щий с не­ба за­ра­бо­ток. Тот не воз­ра­жал, за­ня­тый изу­че­ни­ем ро­ли, ко­то­рую ему да­ли. Сер­гею при­шлось раз два­дцать про­из­не­сти этот текст по­сле вы­стре­ла хло­пуш­ки пе­ред но­сом, пре­ж­де чем ре­жис­сёр вя­ло ска­зал:
   -- Ни­ку­да не го­дить­ся... Мо­жет, за­ме­ним по­том. А по­ка да­вай­те от­сни­мем об­щие пла­ны.
   Ка­ме­ра за­стре­ко­та­ла. Си­га­рет­ный и па­пи­рос­ный дым си­зой ту­чей на­ва­ли­вал­ся на ак­тив­но ше­ве­ля­щую­ся мас­сов­ку, при­да­вая ей вид рас­тре­во­жен­но­го улья, ко­то­рый ос­во­бо­ж­да­ли пче­ло­во­ды с це­лью за­вла­де­ния мё­дом. Всё шло хо­ро­шо. Но тут ре­жис­сёр за­орал:
   -- Стоп! Что это за ерун­да? Че­го вы со сво­им "Маль­бо­ро" в кадр ле­зе­те?!
   Фра­за ад­ре­со­ва­лась тол­стень­ко­му гру­зи­ну с на­ше­го кур­са, вы­дан­ным на сту­дии кос­тю­мом яв­но на­по­ми­нав­шим бое­ви­ка из ко­ман­ды не­ис­то­во­го Ко­бы, ко­то­рая гро­ми­ла Тиф­лис­ские и Го­рий­ские бан­ки с це­лью экс­про­приа­ции де­неж­ных зна­ков на ну­ж­ды ре­во­лю­ции. Гру­зин оби­дел­ся:
   -- Да­ра­гой, я, мо­жет, из Амэ­ри­ки при­эхал, что­бы Лэ­ни­на пас­мат­ретъ... За­чэм нэрв­ни­ча­ешь?
   Ре­жис­сёр мах­нул ру­кой:
   -- Всё, мо­же­те по­ка по­обе­дать. Сбор че­рез час.
   На­род друж­но по­ва­лил к вы­хо­ду.
   Пред­ста­вив се­бе, ка­кие оче­ре­ди ожи­да­ют нас в уни­вер­си­тет­ской сто­ло­вой, мы с Сер­ге­ем ре­ши­ли вы­брать­ся на ули­цу. На­ша гра­ж­дан­ская оде­ж­да ос­та­лась на "Лен­филь­ме", по­это­му при­хо­ди­лось ид­ти в свет, в чём мать ро­ди­ла -- в ки­нош­ных кос­тю­мах. В бли­жай­шей пи­рож­ко­вой соз­на­тель­ные гра­ж­да­не про­пус­ти­ли дво­их ре­во­лю­цио­не­ров без оче­ре­ди, ни­чуть не уди­вив­шись на­ше­му дос­та­точ­но эк­зо­ти­че­ско­му ви­ду. Всё-та­ки го­род трёх ре­во­лю­ций!
   Толь­ко двое под­вы­пив­ших гра­ж­дан про­ком­мен­ти­ро­ва­ли из тём­но­го уг­ла:
   -- На­ча­лось опять, те­перь сно­ва всё от­бе­рут...
   -- А у те­бя есть че­го от­би­рать? Нам-то, соб­ст­вен­но, всё ин­диф­фе­рент­но -- как пи­ли, так и пить бу­дем.
   -- Не­че­го от­би­рать, го­во­ришь? А мою чис­тую... как спирт... со­весть? Это те­бе что, кот на­га­дил?
   -- Точ­но, Тро­фи­мыч! Со­весть нель­зя ни­ко­му... Да­вай дёр­нем за неё, не чо­ка­ясь!
   По­сле ска­зан­но­го тос­та кри­сталь­ные, буд­то вод­ка од­но­имён­но­го за­во­да, гос­по­да за­ду­би­ли ос­тат­ки порт­вей­на мут­но­ва­то­го Агдам­ско­го раз­ли­ва и от­пра­ви­лись за но­вой бу­тыл­кой.
   По­сле сыт­но­го пе­ре­ку­са мы с Се­рё­гой вы­бра­лись на ули­цу и по­ти­хонь­ку по­шли в сто­ро­ну Уни­вер­си­те­та. Дру­же­ст­вен­ная ба­бу­ля, по­пав­шая­ся нам на­встре­чу, пе­ре­кре­сти­ла "ре­во­лю­ци­он­ный пат­руль" и спро­си­ла:
   -- Ко­гда вы уж этих тол­стож... га­дов из Лен­со­ве­та вы­го­ни­те?
   -- Не пе­ре­жи­вай, ма­ма­ша, -- ска­зал Се­рё­га, -- вот толь­ко пив­ка вы­пьем, и пой­дём да­вить чи­нов­ни­ков!
   А что, пив­ка бы­ло бы не­пло­хо. По­до­шли к бли­жай­ше­му ларь­ку. Пом­ни­те Дов­ла­тов­ский рас­сказ, как он в кос­тю­ме Пет­ра I пи­во пил? У нас по­лу­чи­лось весь­ма по­хо­же. Жаль толь­ко, в этот мо­мент ни од­но­го фо­то­гра­фа или опе­ра­то­ра, что­бы за­пе­чат­леть сце­ну рас­пи­тия по­дог­ре­то­го пи­ва дву­мя отъ­яв­лен­ны­ми бор­ца­ми с про­яв­ле­ния­ми бур­жу­аз­ных пе­ре­жит­ков, не на­шлось. Кста­ти, кто был в Пи­те­ре, тот зна­ет, в хо­лод­ное вре­мя го­да пи­во в улич­ных ларь­ках там про­да­ва­ли "с по­дог­ре­вом" (по же­ла­нию кли­ен­та). Воз­мож­но, сия тра­ди­ция жи­ва и по­ны­не.
   Ме­ж­ду тем, Се­рё­ги­ны бу­та­фор­ские бо­тин­ки вре­мён про­ле­тар­ско­го ин­тер­на­цио­на­лиз­ма по­сле хо­ж­де­ния по сы­ро­му ас­фаль­ту под пла­чу­щим не­бом ску­ко­жи­лись, об­мот­ки раз­мо­та­лись, а де­ре­вян­ная "трёх­ли­ней­ка", на­обо­рот, за­свер­ка­ла не­ес­те­ст­вен­но зло­ве­щим ме­тал­ли­че­ским бле­ском. Па­па­ха съе­ха­ла на бок, ши­нель на­мок­ла, как и мой без­раз­мер­ный буш­лат. Я ус­тал под­дер­жи­вать ко­бу­ру и за­вер­нул пор­ту­пею во­круг поя­са на па­ру обо­ро­тов. Вот ес­ли бы сей­час был 1917-ый, ис­пу­гал­ся бы нас тот са­мый жен­ский ба­таль­он смер­ти? Ду­маю, вряд ли.
   Ко­гда мы вер­ну­лись в ак­то­вый зал, Се­рё­гу, ма­те­рясь сквозь зу­бы, це­ле­на­прав­лен­но ис­кал ас­си­стент ре­жис­сё­ра. Иль­ич уже на три­бу­не, а во­про­сы из за­ла за­да­вать не­ко­му.
   Се­рё­ге при­шлось, что на­зы­ва­ет­ся "ра­бо­тать с ко­лёс", вре­ме­ни на рас­кач­ку ему не да­ли. Но ко­гда де­ло дош­ло до сце­ны с сол­да­том, ко­то­рый о чём-то спра­ши­ва­ет про­ле­тар­ско­го во­ж­дя, Сер­гей спра­вил­ся с пер­во­го дуб­ля. Он поч­ти на­чис­то пе­ре­врал текст, но го­во­рил на­столь­ко убе­ди­тель­но, что Ки­рилл Лав­ров (ему ли не знать, как нуж­но им­про­ви­зи­ро­вать!) с Ле­нин­ской кар­та­вин­кой всё до­ход­чи­во объ­яс­нил на­зой­ли­во­му слу­ша­те­лю, ни­ма­ло не усом­нив­шись в пра­виль­но­сти "но­вой за­дум­ки сце­на­ри­ста".
   Ре­жис­сёр пря­мо-та­ки си­ял:
   -- Вот ви­дишь, как здо­ро­во вы­шло! А то тут це­лый час ме­ня из се­бя вы­во­дил до обе­да. Мо­жешь ведь, ко­гда за­хо­чешь...
   От­ку­да ж зна­ме­ни­то­му сы­ну Ста­ни­слав­ско­го и Эй­зен­штей­на (бо­же, о чём это я?) бы­ло знать про­стую ис­ти­ну: две по­сле­обе­ден­ные круж­ки пи­ва ни­ко­гда не по­ме­ша­ют на­стоя­ще­му та­лан­ту.
   А что мы сде­ла­ли с те­ми 30-ю руб­ля­ми? По­зволь­те-с, о том умол­чать.

Пес­ня о Со­ко­ло­ве

(поч­ти по Горь­ко­му)

   Ко­ля Со­ко­лов вы­гля­дел, да, соб­ст­вен­но, и был стар­ше всех на кур­се не по­то­му, что пред­ва­ри­тель­но от­да­вал свя­щен­ный во­ин­ский долг вскор­мив­шей его жи­вым пи­вом и пас­те­ри­зо­ван­ным мо­ло­ком Ро­ди­не. Де­ло в дру­гом: Ко­лю сле­до­ва­ло при­чис­лить к ли­ку "веч­ных сту­ден­тов", как зна­ме­ни­то­го Ива­но­пу­ло из "Две­на­дца­ти стуль­ев". Бу­ду­чи вто­ро­курс­ни­ком, Со­ко­лов на­хо­дил­ся в шку­ре сту­дио­за лет пять как, ус­пев по­учить­ся в во­ло­год­ском по­ли­те­хе в своё удо­воль­ст­вие, то оформ­ляя ака­де­ми­че­ский от­пуск, то воз­вра­ща­ясь из не­го.
   Но од­на­ж­ды Со­ко­лов впал в ме­лан­хо­лию, за­гру­стил, а по­том вдруг на не­го опус­ти­лось ма­ги­че­ское ма­ре­во чу­хон­ских бо­лот, сре­ди ко­то­рых ви­лась ко­рот­кая, но мно­го­вод­ная про­каз­ни­ца Не­ва. В уди­ви­тель­ных снах, анон­си­руе­мых из­вест­ным ав­ст­рий­ским пси­хо­ана­ли­ти­ком Фрей­дом, пар­ню чу­ди­лись фал­ли­че­ские ро­ст­раль­ные ко­лон­ны на стрел­ке Ва­силь­ев­ско­го ост­ро­ва, Мед­ный всад­ник, за­си­жен­ный на­гло­ва­ты­ми го­лу­бя­ми с Двор­цо­вой пло­ща­ди, цар­ст­вен­ное уду­ше­ние по­душ­кой с по­сле­до­вав­шим апо­п­лек­си­че­ским уда­ром, де­мо­кра­ти­че­ский раз­гон Уч­ре­ди­тель­но­го со­б­ра­ния и дру­гие пре­лес­ти Се­вер­ной Ве­не­ции.
   Ко­ля по­нял этот зов пра­виль­но -- за­брал до­ку­мен­ты в де­ка­на­те по­ли­те­ха и прие­хал в Ле­нин­град, где на­чал учё­бу с чис­то­го лис­та, по­сту­пив на мат­мех уни­вер­си­те­та, а но­вый кол­лек­тив об­рёл в его ли­це стар­ше­го то­ва­ри­ща. Пить с ним пи­во бы­ло ин­те­рес­но, но лишь до то­го мо­мен­та, по­ка об­ще­ние ни пе­ре­хо­ди­ло в ста­дию ак­тив­но­го ру­ко­при­клад­ст­ва с Со­ко­ло­вым в глав­ной ро­ли. Драл­ся Ко­ля ис­клю­чи­тель­но из чув­ст­ва спра­вед­ли­во­сти, а во­все не из ху­ли­ган­ских по­бу­ж­де­ний, дви­жу­щих ко­го угод­но по на­клон­ной плос­ко­сти, как мож­но уз­нать из за­пи­сок зна­ме­ни­то­го пси­хи­ат­ра и фи­зио­но­ми­ста Че­за­ре Лом­бро­зо. В ре­зуль­та­те, за­жи­ваю­щие от­ме­ти­ны и све­жие сса­ди­ны на ли­це пар­ня жи­во на­по­ми­на­ли клас­си­че­ский рим­ский про­филь опаль­но­го цен­ту­рио­на, не­ча­ян­но от­рих­то­ван­ный от­кро­вен­ны­ми па­рия­ми из чис­ла пле­бе­ев ду­ха.
  
   У Ко­ли Со­ко­ло­ва име­лась стран­ная меч­та -- по­про­бо­вать всё на этом све­те. Её он ак­тив­но про­дви­гал при вся­ком удоб­ном слу­чае. Хо­те­лось ему, так ска­зать, прон­зить про­стран­ст­во и про­стор сво­им мо­гу­чим та­лант­ли­вым те­лом...
   Че­го сто­ит, на­при­мер, ис­то­рия с Ин­сти­ту­том грип­па, что на Пет­ро­град­ской. Ко­ля от­пра­вил­ся ту­да с дву­мя од­но­курс­ни­ка­ми не про­сто за ком­па­нию. Во-пер­вых, и глав­ных -- он ак­тив­но осу­ще­ст­в­лял свою меч­ту-за­тею. Во-вто­рых, по­за­рез нуж­ны бы­ли день­ги: вер­нуть кар­точ­ный долг, ко­то­рый, как из­вест­но, от­но­сит­ся к ка­те­го­рии свя­щен­ных по­ня­тий. Хоть и не­ве­ли­кий долг -- все­го два­дцать руб­лей, но для сту­ден­та сум­ма из­ряд­ная -- ров­ным счё­том по­ло­ви­на сти­пен­дии. Мож­но, ко­неч­но, по­про­сить у ро­ди­те­лей. Но те уве­ре­ны, буд­то их ве­ли­ко­воз­ра­ст­ное ча­до жи­вёт в дос­тат­ке и день­ги на удов­ле­тво­ре­ние по­роч­ных стра­стей не швы­ря­ет.
   О воз­мож­но­сти под­за­ра­бо­тать Ко­ля­не по­ве­дал Пис­тон -- про­ныр­ли­вый па­рень с по­то­ка, знаю­щий об аван­тюр­ном ха­рак­те­ре Со­ко­ло­ва и его вре­мен­ных фи­нан­со­вых за­труд­не­ни­ях. Име­ни Пис­то­на я не пом­ню и да­же на­чи­наю со­мне­вать­ся, бы­ло ли оно у то­го, по­сколь­ку все об­ра­ща­лись к не­му ис­клю­чи­тель­но по про­зви­щу.
   Схе­ма под­ра­бот­ки в Ин­сти­ту­те грип­па вы­гля­де­ла впол­не ле­галь­ной, как сда­ча лес­ных ягод в сис­те­ме коо­пе­ра­ции, и про­стой, как пес­ня ку­бин­ской ре­во­лю­ции. Пер­во-на­пер­во, сле­до­ва­ло прий­ти в от­дел кад­ров НИИ, дать под­пис­ку о доб­ро­воль­ном вру­че­нии сво­его дра­го­цен­но­го здо­ро­вья в хват­кие ру­ки со­вет­ской ме­ди­ци­ны. По­сле че­го те­бе внут­ри­вен­но вво­ди­ли штамм ещё не изу­чен­ной раз­но­вид­но­сти ост­ро­го ин­фек­ци­он­но­го за­бо­ле­ва­ния ды­ха­тель­ных пу­тей. Да­лее сле­до­ва­ло по­яв­лять­ся в Ин­сти­ту­те ка­ж­дый день, что­бы врач-ди­аг­ност мог ус­та­но­вить, дос­тиг­ла ли за­раза сво­ей це­ли. И так па­ру не­дель без пе­ре­ры­вов и вы­ход­ных. Ес­ли всё об­хо­ди­лось без по­след­ст­вий, под­опыт­но­му вы­пла­чи­ва­ли пять руб­лей и от­пус­ка­ли с ми­ром. А вот за­бо­лев­ше­му доб­ро­воль­цу по­ла­га­лось бес­плат­ное ле­че­ние в ста­цио­на­ре и два­дцать пять руб­лей в ка­че­ст­ве ком­пен­са­ции за вы­па­де­ние из нор­маль­ной жиз­ни. При этом вы­да­ва­лась ме­ди­цин­ская справ­ка ус­та­нов­лен­ной фор­мы, ле­га­ли­зую­щая вы­ну­ж­ден­ные про­пус­ки за­ня­тий в уни­вер­си­те­те.
   Из трёх ин­фи­ци­ро­ван­ных сту­ден­тов не за­бо­лел толь­ко Ко­ля. Ему ста­ло не­ве­ро­ят­но жаль по­тра­чен­но­го на еже­днев­ное об­сле­до­ва­ние вре­ме­ни, а ещё боль­ше -- не­сбыв­ших­ся на­дежд. Впо­ру от­ча­ять­ся и тут уже не­пре­мен­но за­про­сить по­мо­щи пред­ков, что­бы унять при­тя­за­ния кар­точ­ных кре­ди­то­ров, но Со­ко­лов умел бо­роть­ся с об­стоя­тель­ст­ва­ми. И в той борь­бе ему по­мог­ло объ­яв­ле­ние, на ко­то­рое он об­ра­тил вни­ма­ние, ожи­дая при­ход трам­вая. Оно бы­ло от­пе­ча­та­но на пи­шу­щей ма­шин­ке, а не на­пи­са­но от ру­ки. На стан­дарт­ном ти­по­граф­ском блан­ке -- зна­чит, не про­сто ерун­да. Текст на на­кле­ен­ном на столб ли­ст­ке гла­сил: "Сроч­но тре­бу­ют­ся ла­бо­ран­ты для ра­бо­ты во вред­ных ус­ло­ви­ях. Ре­жим ра­бо­ты -- ноч­ной. Оп­ла­та тру­да сдель­ная. Об­ра­зо­ва­ние не тре­бу­ет­ся. Об­ра­щать­ся..."
   И Со­ко­лов об­ра­тил­ся.
  
   -- По­кой­ни­ков-то бо­ишь­ся? -- с мес­та в карь­ер на­чал кад­ро­вик, не­боль­шо­го рос­точ­ка ло­по­ухий муж­чи­на, по­хо­жий на по­брив­ше­го­ся гно­ма, вы­рос­ше­го из ко­ро­тень­ких шта­ни­шек на по­мо­чах.
   -- А че­го их бо­ять­ся, -- с вы­зо­вом от­ве­тил Ни­ко­лай, шмыг­нув но­сом, -- они уже ни­ко­му ни­че­го пло­хо­го сде­лать не смо­гут.
   -- Все так го­во­рят. Но у нас осо­бая спе­ци­фи­ка ра­бо­ты. Лю­ди не вы­дер­жи­ва­ют пси­хо­ло­ги­че­ски. Те­ку­честь кад­ров за гра­нью ра­зум­но­го. Есть, прав­да, па­ра-трой­ка ста­ро­жи­лов, за­ка­лён­ных, как сталь, ха-ха. Этих ни­ка­ким бе­сом не на­пу­га­ешь, ни­ка­ким мерт­ве­цом не прой­мёшь. Ста­жу у ка­ж­до­го по пол­то­ра де­сят­ка лет. А все иные и пол­го­да не вы­дер­жи­ва­ют. Хо­тя у нас зар­пла­та...
   -- О зар­пла­те я знаю. У вас тут один мой од­но­курс­ник ра­бо­тал ме­ся­ца два. Он мне и пред­ло­жил пой­ти на своё ме­сто, -- сов­рал Ко­ля, чтоб про­де­мон­ст­ри­ро­вать, что кад­ро­вик ни­чем его уди­вить не смо­жет.
   -- А у са­мо­го-то при­яте­ля киш­ка тон­ка ока­за­лась?
   -- Нет, сес­сию не сдал. Да ещё "хво­сты" с по­за­прош­ло­го се­ме­ст­ра. От­чис­ли­ли. Те­перь до­мой уе­хал.
   -- По­нят­но. Фа­ми­лию не спра­ши­ваю. Раз де­зер­ти­ро­вал, мне уже не ин­те­ре­сен. А он те­бе всё-всё о ра­бо­те рас­ска­зал?
   -- Ага. У вас тут что-то вро­де вред­но­го про­из­вод­ст­ва. Тру­пы не­вос­тре­бо­ван­ных по­кой­ни­ков вы­ва­ри­вае­те, что­бы ске­ле­ты в чис­том ви­де по­лу­чить, -- от­че­ка­нил Ни­ко­лай, буд­то сда­вая эк­за­мен по по­лит­эко­но­мии ка­пи­та­лиз­ма. Зна­ния свои он не да­лее по­лу­ча­са на­зад по­черп­нул из раз­го­во­ров, ус­лы­шан­ных в оче­ре­ди та­ких же со­ис­ка­те­лей. -- По­том их в ме­ди­цин­ских ВУ­Зах и учи­ли­щах в ка­че­ст­ве на­гляд­ных по­со­бий ис­поль­зу­ют.
   -- В це­лом всё вер­но. Но не толь­ко не­вос­тре­бо­ван­ные по­кой­ни­ки в хо­ду, -- го­лос спе­циа­ли­ста по кад­рам на­пол­нил­ся па­фо­сом. -- Есть ещё те, кто за­ве­щал своё те­ло нау­ке. Ве­ли­кие лю­ди, по боль­шо­му счё­ту. Не нам с то­бой че­та! На этих сна­ча­ла хи­рур­ги­че­скую прак­ти­ку про­хо­дят... Так ты, го­во­ришь, па­рень с креп­ки­ми нер­ва­ми?
   -- На впе­чат­ли­тель­ность не жа­лу­юсь.
   -- Хо­ро­шо, по­смот­рим-по­смот­рим...
   Ис­пы­та­ние на "кре­пость нерв­ной сис­те­мы" ока­за­лось ко­рот­ким и очень про­стым. Со­ко­ло­ва за­ве­ли в по­ме­ще­ние ана­то­ми­че­ско­го те­ат­ра и про­де­мон­ст­ри­ро­ва­ли "ак­тё­ров" без гри­ма и кос­тю­мов. Гном-пе­ре­рос­ток, ви­ди­мо, ос­тал­ся до­во­лен Ко­ли­ной ре­ак­ци­ей, по­сколь­ку зая­вил в про­стран­ст­во, слов­но Со­ко­лов и не сто­ял с ним ря­дом:
   -- Это­го мож­но офор­мить. Гля­дишь, ме­сяц-дру­гой про­тя­нет. Про­сто бе­да с кон­тин­ген­том: на­ро­жа­ют за­дох­ли­ков, а они при­ни­ма­ют­ся па­дать "без чуйств", как ки­сель­ные ба­рыш­ни...
   -- Ки­сей­ные, -- по­пра­вил Ко­ля.
   -- Что? -- Кад­ро­вик изум­лён­но под­нял бро­ви, по­вер­нув­шись к со­ис­ка­те­лю на ме­сто ла­бо­ран­та, буд­то впер­вые его уви­дел.
   -- Я хо­тел ска­зать, что ба­рыш­ни не ки­сель­ные, а ки­сей­ные.
   -- А-а-... ты в этом смыс­ле. Да ка­кая, к чер­тям со­бачь­им, раз­ни­ца, ес­ли из де­ся­ти же­лаю­щих толь­ко один пси­хо­ло­ги­че­ски ус­той­чив... при ви­де ра­бо­че­го ма­те­риа­ла не отъ­ез­жа­ет в нир­ва­ну! А из тех, ко­го бе­ру на ис­пы­та­тель­ный срок, по­ло­ви­на раз­бе­га­ет­ся в пер­вую не­де­лю. Вот и ты...
   -- Я не раз­бе­гусь.
   -- На­де­ж­ды юно­шей пи­та­ют... и яд­рам про­ле­тать ме­ша­ют. -- Кад­ро­вик окон­ча­тель­но по­те­рял ин­те­рес к Ко­ле, и они по­шли оформ­лять до­ку­мен­ты.
  
   Са­ни­тар-на­став­ник, в рас­по­ря­же­ние ко­то­ро­го уго­дил Ни­ко­лай, но­сил кон­цеп­ту­аль­ную фа­ми­лию Че­ре­пи­цын, но охот­нее от­кли­кал­ся на при­блат­нён­ное, но то­же зна­ко­вое, про­зви­ще Че­реп. А вот пас­порт­ные дан­ные свои -- Юрий Ни­ко­лае­вич Че­ре­пи­цын -- пред­по­чи­тал не све­тить при об­ще­нии. Вы­гля­дел Юра-Че­реп опе­ре­точ­но -- то ли спе­ци­аль­но, то ли по при­чи­не на­пле­ва­тель­ско­го от­но­ше­ния к соб­ст­вен­ной пер­со­не. И то и дру­гое оди­на­ко­во воз­мож­но.
   Длин­ные во­ло­сы са­ни­тар скру­чи­вал ко­сич­кой, при­хва­ты­вая их чёр­ной ап­те­кар­ской ре­зин­кой; при этом об­на­жа­лись ог­ром­ные за­лы­си­ны на лбу, соз­да­вая ил­лю­зию то­го, что Юрий иде­аль­но со­от­вет­ст­ву­ет сво­ему про­зви­щу. Во вре­мя ра­бо­ты с "па­ци­ен­та­ми" ко­сич­ка пря­та­лась под за­му­со­лен­ный ме­ди­цин­ский кол­пак не­ко­гда изум­руд­но-зе­лё­но­го, а ны­не бу­ро-пят­ни­сто­го от по­па­да­ния фор­ма­ли­на, цве­та.
   Са­мы­ми вы­даю­щи­ми­ся час­тя­ми те­ла у Че­ре­па бы­ли: ор­ли­ный нос, сло­ман­ный, ве­ро­ят­но, в ка­ком-то бою ме­ст­но­го зна­че­ния, по­сто­ян­но на­хо­дя­щий­ся в дви­же­нии ка­дык, за­стряв­ший поль­ским яб­ло­ком па­на Ада­ма в гор­ле, и не­кое по­до­бие гор­ба, при­об­ре­тён­ное в ре­зуль­та­те вро­ж­дён­ной су­ту­ло­сти. Вы­со­кий же рост и уз­ло­ва­тые верх­ние ко­неч­но­сти на­по­ми­на­ли ос­на­ст­ку па­рус­но­го суд­на.
    -- Ка­ко­ва моя за­да­ча? -- пер­вым де­лом по­ин­те­ре­со­вал­ся Со­ко­лов.
   -- На­ша глав­ная за­да­ча -- мо­лоть­ба и хре­нос­да­ча, как учит клас­сик! -- от­вет­ст­во­вал на­став­ник, не ме­няя вы­ра­же­ния су­ро­во­го ли­ца, а по­том про­дол­жил: -- Хо­чешь стать пе­ре­до­вым -- жги квад­рат­но-гнез­до­вым.
   -- А ес­ли серь­ёз­но?
   -- Ты хо­ло­дец ко­гда-ни­будь ва­рил?
   -- Ви­дел -- ма­ма го­то­ви­ла.
   -- Ста­ло быть, зна­ешь, как мя­со от кос­тей раз­би­ра­ют. И здесь та же фиг­ня, толь­ко мя­со по­том ути­ли­зи­ру­ет­ся, а в де­ло -- на по­со­бия для ме­ди­ков -- толь­ко кос­тяк идёт. По­нял?
  
   На тре­тий ме­сяц сво­его стран­но­го тру­да в про­зек­тор­ской Ко­ля уже окон­ча­тель­но при­ню­хал­ся к тош­но­твор­но­му аро­ма­ту ки­пя­ще­го фор­ма­ли­на и дру­гих дур­но пах­ну­щих хи­ми­че­ских рас­тво­ров, при­тер­пел­ся ра­бо­тать в ар­мей­ском ОЗК, из­ны­вая от по­та. Он ду­мал, что те­перь его ни­чем не ис­пу­гать, не за­стать врас­плох ка­кой-ни­будь не­че­ло­ве­че­ской ка­вер­зой. Но ду­мать -- од­но, а жиз­нен­ные реа­лии -- не­что со­всем иное, о чём пре­ду­пре­ж­дал сам Ос­тап Бен­дер. Впро­чем, мо­жет быть, и не Бен­дер во­все, но всё рав­но пре­ду­пре­ж­дал.
   Пер­вую сме­ну, ко­то­рую Со­ко­лов от­сто­ял са­мо­стоя­тель­но, по­сколь­ку Че­реп "отъ­е­хал на семь ка­пель ал­ка­ги в рай­он Чёр­ной реч­ки" и за­дер­жал­ся там до ут­ра, па­рень про­му­чил­ся, раз­де­лы­вая "па­ци­ен­та" на со­став­ные кос­точ­ки. Без по­мощ­ни­ка ока­за­лось не так уж и про­сто.
   На рас­све­те Че­реп во­рвал­ся не­удер­жи­мым ура­га­ном к под­но­жию фор­ма­ли­но­вой пло­щад­ки, где из­ны­вал от сы­ро­сти в пле­ну ОЗК его на­пар­ник.
   -- Что, Да­ни­ла-мас­тер, не вы­хо­дит Ка­мен­ный Цве­ток? -- жид­ким фаль­це­том вску­ко­жил влаж­ную ат­мо­сфе­ру про­зек­тор­ской Юрий. Ко­ля лишь тя­же­ло вздох­нул, бро­сил крю­чья и вы­сво­бо­дил ноз­д­ри из-под рес­пи­ра­то­ра, что­бы на­по­ить лёг­кие слад­ко­ва­той во­нью хи­ми­ка­тов. Че­реп же вы­та­щил из кар­ма­на ко­ро­тень­ко­го не по се­зо­ну паль­то "бом­бу" ал­жир­ско­го "порт­веш­ка", при­ло­жил­ся к ней на пол­то­ра вздо­ха, да­же не бе­ря ды­ха­ния, слов­но опыт­ный опер­ный ба­ри­тон из пер­во­го со­ста­ва. По­том схва­тил "се­пу­ка­тор", как на­зы­вал ин­ст­ру­мент для об­ра­бот­ки не­сча­ст­ных по­кой­ных, и ми­нут за два­дцать вы­пол­нил ра­бо­ту Со­ко­ло­ва, с ко­то­рой тот ни­как не мог сов­ла­дать уже три ча­са кря­ду. При этом "маэ­ст­ро че­ло­ве­че­ских туш" при­го­ва­ри­вал: "Вы, то­ва­рищ, сядь­те на пол, вам то­ва­рищ всё рав­но", пе­ре­во­ра­чи­вая по­кой­ни­ка в по­зи­цию "по­лу­лё­жа". По­том Че­реп бы­ст­ро за­кон­чил обы­ден­ное де­ло ос­во­бо­ж­де­ния ске­ле­та из пле­на мышц и мяг­ких тка­ней, за­кре­пил сде­лан­ное фра­зой из твор­че­ст­ва опаль­но­го "та­ган­ско­го" по­эта: "По­смот­рел бы ты, то­ва­рищ, на се­бя со сто­ро­ны", вы­тер пот и при­сел от­дох­нуть.
   -- Уло­вил, чу­вак? -- спро­сил Юрий Ни­ко­лае­вич, ни­как не де­мон­ст­ри­руя сво­его пре­вос­ход­ст­ва, да­же бу­ду­чи из­ряд­но ра­зо­гре­тым вин­ны­ми па­ра­ми. -- Вот так и нуж­но де­лать свою ра­бо­ту, а не де­лать вид, буд­то все те­бе долж­ны. По­ни­ма­ешь, о чём я?
   -- По­ни­маю, -- еле вы­го­во­рил Ко­ля, ис­те­кая кон­ден­са­том внутрь об­ще­вой­ско­во­го за­щит­но­го ком­плек­та.
   -- Ну и орёл же ты, Со­ко­лов! -- вне­зап­но раз­ве­се­лил­ся Че­реп. -- Люб­лю пар­ней, ко­то­рым всё ни­по­чём -- ни дождь, ни ве­тер, ни звёзд, как по­ёт­ся, ноч­ной по­лёт... Вы­пьешь?
   -- Так я на ра­бо­те.
   -- Вот на­сме­шил. Я то­же на ра­бо­те. Но раз­ве в на­ших не­че­ло­ве­че­ских ус­ло­ви­ях мож­но ос­та­вать­ся трез­вым, кор­шун ты мой яс­ный?! От без­греш­ных идёт не­хо­ро­ший ду­шок под­во­ха, брат. Мне с ни­ми скуч­но, аж до оз­но­би­стых му­ра­шей в за­тыл­ке.
   Ко­ля об­тёр гор­лыш­ко бу­тыл­ки вы­про­стан­ной из ядо­ви­то-зе­лё­но­го ру­ка­ва ОЗК ла­до­нью, сде­лал сдер­жан­ный гло­ток, как буд­то мо­ло­дой те­нор раз­ми­нал связ­ки пе­ред пер­вым соль­ным вы­сту­п­ле­ни­ем. А по­том, уже не от­ры­ва­ясь, про­пел свою пар­тию до са­мой по­след­ней нот­ки, до са­мо­го дон­ца, как бы ска­зал Вла­ди­мир Вла­ди­ми­ро­вич, ока­жись он сви­де­те­лем сце­ны "Ода Дио­ни­су в про­зек­тор­ской".
   -- Одоб­ряю! -- воз­вес­тил окон­ча­ние ал­жир­ско­го празд­ни­ка са­ни­тар по про­зви­щу Че­реп. -- Те­перь до от­кры­тия ла­ба­за при­дёт­ся спирт раз­во­дить. Впро­чем, уже ко­нец сме­ны ско­ро. Я по­тер­п­лю, а ты, яс­т­реб ду­ши мо­ей?
   Со­ко­ло­ву ста­ло жар­ко из­нут­ри от вы­пи­то­го, но сна­ру­жи вла­га пе­ре­ста­ла бес­по­ко­ить. "На­вер­ное, дав­ле­ние вы­ров­ня­лось", -- нев­ра­зу­ми­тель­но по­ду­мал Ни­ко­лай, а в ат­мо­сфе­ру на­сы­щен­ной фор­ма­ли­ном ана­то­мич­ки вы­плю­нул лишь иди­от­ский сме­шок.
   -- Ага, ви­жу, па­рень -- ты вы­пил боль­ше, чем мог, но мень­ше, чем хо­тел. Пе­ре­оде­вать­ся иди, да по­спи в раз­де­вал­ке чу­ток, а я сме­ну до кон­ца дос­тою. Тут ерун­да ос­та­лась. А но­во­го па­ци­ен­та по­про­сим по­до­ж­дать до дру­го­го раза -- ду­маю, не оби­дит­ся.
  
   -- А че­го ж ты хи­рур­гом не стал? Ана­то­мию зна­ешь пре­крас­но, и по ла­ты­ни мас­так, и в по­эзии се­чёшь, и во­об­ще... -- спро­сил Ни­ко­лай, ко­гда они с на­пар­ни­ком си­де­ли раз­го­ря­чён­ные в раз­де­вал­ке по­сле приё­ма ду­ша.
   -- Тя­га к порт­веш­ку под­ве­ла. Я же три го­да в ме­ди­цин­ской бур­се под­ви­зал­ся. А по­том как-то не­трез­вым в ана­то­мич­ку за­ва­лил­ся к друж­ба­ну сво­ему и по­шу­тил не­удач­но. Там ещё де­вуш­ка бы­ла моя... Лен­ка. Ря­дом под­руж­ка её Ал­ка. Си­дят кон­спек­ти­ру­ют что-то, в ана­то­ми­че­ский ат­лас за­гля­ды­вая -- за­да­ние пре­по­да­ва­те­ля вы­пол­ня­ют. Сза­ди шир­моч­ка, за ко­то­рой стол с не­вос­тре­бо­ван­ным по­кой­ни­ком. И там же мой ко­реш -- стар­ше­курс­ник. Ве­сё­лый тол­стый ев­рей Жор­ка. Он ка­лы­мил са­ни­та­ром в про­зек­тор­ской, ко­гда вы­па­да­ло сво­бод­ное от за­ня­тий вре­мя. Один из не­мно­гих, кто со­гла­сил­ся за "по­кой­ниц­кую ко­пе­еч­ку" ид­ти на тру­до­вую по­вин­ность в ана­то­ми­че­ский те­атр, как го­во­рит­ся -- без стра­ха и уп­рё­ка. А что ему, ес­ли он, не ис­пы­ты­вая ни ма­лей­шей брезг­ли­во­сти, ел бе­ля­ши, раз­ло­жив га­зет­ку пря­мо на ка­ком-ни­будь за­зе­вав­шем­ся тру­пе. Пер­во­курс­ниц при ви­де та­ко­го без­обра­зия мо­мен­таль­но тош­ни­ло. А хит­рый Жо­рик за это за­став­лял их мыть пол, что­бы са­мо­му не уби­рать­ся.
   В тот день Жор­ка на сме­не был. Ме­ня уви­дел сре­ди во­шед­ших сту­ден­тов -- под­миг­нул: за­хо­ди, дес­кать, ге­нац­ва­ле, гос­тем бу­дешь. Я к не­му за шир­му -- шасть. Пре­по­да-то нет -- вы­шёл ми­нут на де­сять -- по­то­му ни­ка­ко­го кон­тро­ля. Си­дим с Жо­рой -- "за жисть" ба­за­рим. И тут он мне сно­ва под­ми­ги­ва­ет и шё­по­том пред­ла­га­ет под­шу­тить над дев­чон­ка­ми. Он на Ал­ку глаз дав­но по­ло­жил, да и о мо­ём ин­те­ре­се к её под­руж­ке знал. Будь я в аде­к­ва­те, ни за что бы на его аван­тю­ру не под­пи­сал­ся. А так... всю ночь в по­кер го­ня­ли по ма­лень­кой, под­кре­п­ляя се­бя "сле­за­ми Ми­чу­ри­на" го­до­ва­лой вы­держ­ки. На­строе­ние озор­ное и бес­ша­баш­ное. В об­щем, уго­во­рил ме­ня при­ятель-про­во­ка­тор.
   Шир­моч­ка в ин­сти­тут­ской про­зек­тор­ской не из сплош­но­го по­лот­на, а из по­лос бя­зи, ши­ри­ной при­мер­но сан­ти­мет­ров по со­рок. Ве­сель­чак са­ни­тар про­су­нул ру­ки ме­ж­ду по­ло­са­ми и с удо­воль­ст­ви­ем взял Ал­ку за тить­ки. А я Лен­ку по спи­не по­гла­дил. Зна­ешь, по­доб­но­го виз­га с дет­ст­ва не слы­шал, ко­гда дед сви­нью ко­лол на зад­нем дво­ре. Ал­ка без чувств сва­ли­лась, Ле­на кри­чит ду­рью, как бе­лу­ха. Они же в кур­се, кто за шир­мой ле­жит. Да и ру­ки у нас с Жор­кой, ви­дать, хо­лод­ны­ми ока­за­лись в масть.
   В об­щем, за­ня­тие со­рва­но. Пре­по­да­ва­тель ме­чет гро­мы и мол­нии. Жор­ка сде­лал вид, буд­то он ни при чём, со­сре­до­то­чен­но гре­мя хи­рур­ги­че­ски­ми ин­ст­ру­мен­та­ми на под­но­се. Тут я и вы­лез из-за шир­мы, ти­па, "ку-ку, а что ж вы так орё­те?". Но всё бы ни­че­го: пре­под нор­маль­ный -- спус­тил бы де­ло на тор­мо­зах; да на­шлась до­б­рая ду­ша -- до­нес­ла в де­ка­нат не­за­мед­ли­тель­но. Ме­ня сра­зу же пред свет­лые очи де­ка­на при­зва­ли, не дав про­трез­веть. И скан­дал раз­ду­ли до не­бес.
   Тут же при­каз ро­дил­ся, как от свя­то­го ду­ха за­ча­тый. От­чис­ли­ли ме­ня из ин­сти­ту­та без пра­ва вос­ста­нов­ле­ния в лю­бом ме­ди­цин­ском ВУ­Зе или учи­ли­ще СССР. Вот так ра­зом все­го ли­шил­ся -- и меч­ты о про­фес­сии, и лю­би­мой де­вуш­ки. А я Ле­ну свою со­всем не­дав­но встре­тил. В по­ли­кли­ни­ке при­ём ве­дёт. Хи­рург. В ста­цио­нар не по­шла. Оно и по­нят­но -- там од­ни ци­нич­ные му­жи­ки вро­де ме­ня, а муж с Кав­ка­за -- рев­ни­вый, "как хо­дя­чий об­мо­рок". Уз­на­ла ме­ня Лен­ка, по­смея­лась над дав­ним со­бы­ти­ем и на­мек­ну­ла, ме­ж­ду про­чим, что я то­же ей нра­вил­ся. И ес­ли б не тот слу­чай, как знать... При­шёл я до­мой и на ко­чер­гу креп­ко при­сел -- дня че­ты­ре ква­сил. Да­же на ра­бо­ту не вы­шел. И ес­ли бы не здеш­няя те­куч­ка и не­дер­жа­ние кад­ров, пну­ли бы ме­ня под зад ко­ле­ном. Но тут та­кое де­ло, оче­редь в на­шей бо­га­дель­не хоть и сто­ит, но бы­ст­ро кон­ча­ет­ся -- охот­ни­ков фор­ма­ли­ном ды­шать че­рез рес­пи­ра­тор что-то не очень... тех, что стой­кие и го­то­вы пре­одо­ле­вать все тя­го­ты и ли­ше­ния. Дру­гих же ни к че­му в рас­чет брать, сам зна­ешь. Вот так-то. А пер­вая лю­бовь, брат, она креп­ше го­ро­ху. Ну, лад­но, Ко­лян, хо­рош уже фиг­нёй стра­дать. Иди оде­вать­ся, те­бе же в уни­вер ехать, а ещё и по­зав­тра­кать нуж­но.
   -- Ка­кой там зав­трак, Юра. По­сле сме­ны... до са­мо­го ве­че­ра ап­пе­тит про­пал.
   -- Ес­ли ещё не­дель­ку про­дер­жишь­ся здесь, ап­пе­тит вер­нёт­ся, уве­ряю те­бя. Как го­во­рил идео­лог дви­же­ния анар­хи­стов-син­ди­ка­ли­стов, нра­вит­ся жрать че­ло­ве­чи­ну -- жри! Эй, ку­да ты рва­нул, со­кол мой?! Я про­сто по­шу­тил.
  
   За­кон­чи­лась жизнь и "уди­ви­тель­ные при­клю­че­ния Ко­лоб­ка" в про­зек­тор­ском под­зе­ме­лье вне­зап­но. Ко­ля ду­мал, что при­вык уже ко все­му в этом пред­две­рии кру­гов Дан­то­ва ада, ан, нет! Вы­ва­ри­ва­ли они с Че­ре­пом как-то ске­ле­ты для на­гляд­ных по­со­бий. Ра­бо­та­ли спо­ро, к ча­су но­чи за­кон­чи­ли. Юрик бы­ст­ро на­крыл стол с лёг­ки­ми за­кус­ка­ми: боч­ко­вая се­лё­доч­ка с ко­леч­ка­ми реп­ча­то­го лу­ка, сто­лов­ский ви­нег­рет, зельц и хо­лод­ные кот­ле­ты из ку­ли­на­рии. Со­ко­ло­ву на­лил пер­во­му в честь юби­лей­ной два­дцать пя­той сме­ны на труд­ном про­из­вод­ст­ве. На­лил за­здрав­ную чар­ку в че­реп, ис­поль­зуе­мый в ка­че­ст­ве по­су­ды.
   Юра-Че­реп ска­лам­бу­рил:
   -- Ах, этот бед­ный тёз­ка Йо­рик! Он вче­ра ещё бе­гал в пив­ную и раз­во­дил ры­бок. А се­го­дня при­ют для его моз­га стал пол­ной ча­шей.
   -- Слу­шай, брат, а от­че­го че­реп тё­п­лый, го­ря­чий да­же? -- спро­сил Ни­ко­лай.
   -- Так ты же сам его пять ми­нут на­зад вы­ва­ри­вал, -- спо­кой­ным го­ло­сом по­яс­нил ла­бо­рант-на­став­ник.
   И тут Со­ко­ло­ва вы­рва­ло. Он вы­ско­чил из под­ва­ла и по­нёс­ся, не раз­би­рая до­ро­ги, по ноч­ным ули­цам ве­сен­не­го Пи­те­ра. Не­сколь­ко раз при­хо­ди­лось сли­вать­ся с те­нью в про­ход­ных дво­рах Ва­силь­ев­ско­го ост­ро­ва, что­бы очи­стить пуль­си­рую­щий же­лу­док от из­лиш­ков жел­чи. И толь­ко ко­гда Ко­ля уви­дел ог­ром­но­го си­бир­ско­го ко­та в ок­не пер­во­го эта­жа до­ма, где Со­ко­ло­ва вы­вер­ну­ло бу­к­валь­но на­из­нан­ку, при­шло вре­мен­ное ус­по­кое­ние. Кот смот­рел уко­риз­нен­но на бед­но­го сту­ден­та, ка­чал го­ло­вой и буд­то бы да­же гро­зил ла­пой или, на­обо­рот, ус­по­каи­вал.
   А ут­ром Ни­ко­лай на­пи­сал за­яв­ле­ние "по соб­ст­вен­но­му же­ла­нию..."
  
   В ос­тав­шие­ся до кон­ца вто­ро­го се­ме­ст­ра не­де­ли Ко­ля боль­ше ни в ка­кие аван­тю­ры не встре­вал -- от­хо­дил ду­шой. Дней де­сять есть не мог, а во­ду пил ис­клю­чи­тель­но про­точ­ную из-под кра­на. Вос­ста­но­вил­ся. Без по­мо­щи пси­хо­те­ра­пев­та обо­шёл­ся, ме­ж­ду про­чим. Не вся­ко­му да­но. По­том -- сес­сия, лет­ние ка­ни­ку­лы, сле­дом сель­хоз­ра­бо­ты, ку­да от­пра­ви­лись сту­ден­ты на­ше­го кур­са по зо­ву пар­тии, пра­ви­тель­ст­ва и при­ка­зу рек­то­ра.
   Убо­роч­ная стра­да на кар­то­фель­ных план­та­ци­ях в рай­оне по­сёл­ка Оре­деж Ле­нин­град­ской об­лас­ти бы­ла в пол­ном раз­га­ре, ко­гда Ни­ко­лай оча­ро­вал по­сел­ко­вую мед­се­ст­ру Ле­ноч­ку, вы­звав­шись про­во­дить её по­сле тан­цев в клу­бе. И это об­стоя­тель­ст­во по­зво­ли­ло Со­ко­ло­ву за­быть да­веш­ние не­при­ят­но­сти и с но­вы­ми си­ла­ми при­сту­пить к ис­пол­не­нию сво­ей меч­ты -- по­про­бо­вать всё.
   Вос­поль­зо­вав­шись сла­бо­стью одур­ма­нен­ной слад­ки­ми ре­ча­ми ме­дич­ки, Ко­ля умык­нул из ап­теч­ки фельд­шер­ско­го пунк­та пол­ный стек­лян­ный ту­бус с ди­мед­ро­лом. Про­сто так, без оп­ре­де­лён­ной це­ли. С бес­сон­ни­цей и чрез­мер­ным воз­бу­ж­де­ни­ем, тре­бую­щим сни­зить обо­ро­ты, у Со­ко­ло­ва по­про­сту не мог­ло воз­ник­нуть про­блем. На се­но­ва­ле за­сы­па­лось лег­ко да­же без обя­за­тель­но­го пар­но­го мо­ло­ка... вдо­гон­ку к са­мо­го­ну... на­столь­ко силь­но сту­ден­ты упа­хи­ва­лись за де­ся­ти­ча­со­вой ра­бо­чий день.
   Взял-то Ко­ля ле­кар­ст­во из лю­бо­пыт­ст­ва и обыч­ной про­вин­ци­аль­ной за­пас­ли­во­сти, а по­том уже ду­мать стал, ку­да бы эта­кое бо­гат­ст­во при­ме­нить. Же­ла­тель­но в мир­ных це­лях. Ду­мал он, ду­мал, и при­ду­мал.
   Сле­дую­щий ра­бо­чий день про­хо­дил как обыч­но. Вер­нее, поч­ти, как обыч­но. Со­ко­лов что-то силь­но с ут­ра тор­мо­зил. Меш­ки с кар­тош­кой па­да­ли у не­го из рук, и бри­га­дир по­ста­вил Ко­лю -- под­би­рать клуб­ни, ко­то­рые ос­та­лись в зем­ле, не по­пав на транс­пор­тёр кар­то­фе­ле­убо­роч­но­го ком­бай­на. Под­би­рать и скла­ды­вать в от­дель­но взя­тое вед­ро. Ко­гда вед­ро на­пол­ня­лось, кар­тош­ку из не­го нуж­но бы­ло пе­ре­сы­пать в один из меш­ков, обиль­но раз­бро­сан­ных вдоль ли­нии сель­ско­хо­зяй­ст­вен­но­го фрон­та. Обыч­но та­ким де­лом за­ни­ма­лись дев­чон­ки. В дру­гой бы раз Ни­ко­лай воз­му­тил­ся, по­сколь­ку ни­ко­гда не "ко­сил" от тя­жё­ло­го фи­зи­че­ско­го тру­да. Од­на­ко в тот день Со­ко­лов вос­при­нял всё с ин­диф­фе­рент­но­стью, при­су­щей че­ре­па­хе на за­слу­жен­ном пен­си­он­ном от­ды­хе. А ок­ру­жаю­щие не при­да­ли это­му об­стоя­тель­ст­ву долж­но­го вни­ма­ния. И на­прас­но.
   Ко­ля встал в свой ряд и дви­гал­ся вдоль не­го мед­лен­но и пе­чаль­но до са­мо­го ве­че­ра, в то вре­мя как дев­чон­ки об­ра­бо­та­ли по три-че­ты­ре по­ло­сы. Вдо­ба­вок ко все­му, Со­ко­лов не явил­ся на обед, а по­том и на ужин. Но за­ме­ти­ли его от­сут­ст­вие толь­ко к ве­че­ру, ко­гда вдруг вспом­ни­ли, что дав­но ни­кто не ви­дел Ко­ли­ной фи­зио­но­мии, цвет­ной от не про­хо­дя­щих си­ня­ков на раз­ной ста­дии раз­ви­тия -- ре­зуль­тат не­управ­ляе­мо-ро­ман­ти­че­ских встреч с ме­ст­ной мо­ло­дё­жью на ще­ля­стом танц­по­ле ме­ст­но­го клу­ба.
   Встре­во­жен­ные од­но­курс­ни­ки по­бе­жа­ли на по­ле. Ис­кать дол­го не при­шлось. Ко­ля сто­ял в по­след­ней тре­ти сво­его ут­реш­не­го ряд­ка с на­по­ло­ви­ну за­пол­нен­ным кар­тош­кой ве­дром и про­из­во­дил стран­ные хва­та­тель­ные дви­же­ния в рай­оне соб­ст­вен­но­го но­са. Гла­за его бы­ли за­кры­ты, и мы­чал он не­что нев­ра­зу­ми­тель­ное.
  
   Ста­ло оче­вид­но -- с Со­ко­ло­вым тво­рит­ся не­лад­ное. Под­хва­ти­ли Ни­ко­лая на ру­ки, по­гру­зи­ли на трак­тор с те­леж­кой, раз­во­зив­ший по­след­нюю пар­тию меш­ков с уб­ран­ным кар­то­фе­лем, и в мед­пункт дос­та­ви­ли. По­вез­ло, что там на мес­те вра­ча стар­ше­курс­ни­ца из ле­нин­град­ско­го ме­ди­цин­ско­го ин­сти­ту­та ста­жи­ро­ва­лась. И не про­сто, так се­бе, "тро­еч­ни­ца", а впол­не аде­к­ват­ная "хо­ро­ши­ст­ка", уго­див­шая в опа­лу за­ве­дую­ще­го ка­фед­рой об­щей те­ра­пии, по­то­му и ока­зав­шая­ся в де­ре­вен­ской глу­ши, а не в ка­ком-ни­будь го­ро­де Ле­нин­град­ской об­лас­ти.
   Дев­чон­ка бы­ст­ро со­об­ра­зи­ла, наш Ко­лян, с ог­ром­ной до­лей ве­ро­ят­но­сти, на­жрал­ся ка­ких-то ле­карств, и про­ве­ла с ним не толь­ко низ­мен­ные кли­стир­ные про­це­ду­ры, но и об­щее про­мы­ва­ние же­луд­ка. Кста­ти, по­мо­га­ла ей та са­мая Ле­ноч­ка, не без ос­но­ва­ний счи­таю­щая се­бя ви­нов­ни­цей "тор­же­ст­ва".
   Че­рез не­сколь­ко ча­сов про­мы­тый па­ци­ент уже по­ра­жал ок­ру­жаю­щих оп­ти­миз­мом, ве­се­ло свер­кая све­жи­ми "фин­га­ла­ми" -- ре­зуль­тат ве­чер­них тан­цев в сель­ском вер­те­пе куль­ту­ры, ку­да он не за­мед­лил от­пра­вить­ся в пер­вую оче­редь по­сле се­ан­са "вос­кре­се­ния Ла­за­ря". Чуть поз­же Со­ко­лов по­де­лил­ся на се­но­ва­ле с лю­бо­пыт­ст­вую­щи­ми пар­ня­ми ис­то­ри­ей сво­его экс­пе­ри­мен­та и впе­чат­ле­ния­ми, по­лу­чен­ны­ми в ре­зуль­та­те.
   Вот что вы­яс­ни­лось с его слов.
   Ус­лы­шав от ко­го-то о вол­шеб­ной ус­по­каи­ваю­щей си­ле по­хи­щен­но­го ле­кар­ст­ва, Ко­ля опус­то­шил в опи­сы­вае­мое ут­ро всю ём­кость с ди­мед­ро­лом за один при­сест, ре­шив столь кар­ди­наль­ным спо­со­бом вы­ле­чить по­хмель­ную по­сле "вче­раш­не­го мо­ло­ка" го­ло­ву.
   Вшты­ри­ло не сра­зу, сна­ча­ла тя­жё­лая го­ло­ва сде­ла­лась лёг­кой, но чу­точ­ку ват­ной и поч­ти не­управ­ляе­мой, от это­го бы­ло не­вы­ра­зи­мо по­теш­но. По­том в по­ле зре­ния ста­ли по­яв­лять­ся озор­ные бе­се­ня­та с не­боль­ши­ми рож­ка­ми и длин­ны­ми хво­ста­ми-шпа­га­та­ми с бан­ти­ка­ми на кон­цах. Ве­сё­лые за­тей­ли­вые чер­ти, обиль­но на­ро­див­шие­ся в зем­ля­ных от­ва­лах по­сле ра­бо­ты кар­то­фе­ле­убо­роч­но­го ком­бай­на и в ос­тат­ках вы­со­хшей бот­вы, не ду­ма­ли ху­ли­га­нить. На­обо­рот, они по­мо­га­ли Ни­ко­лаю со­би­рать кар­тош­ку, ос­тав­лен­ную убо­роч­ным сель­хо­заг­ре­га­том без вни­ма­ния. Толь­ко клуб­ни Ко­ли­ны асес­со­ры по­че­му-то бро­са­ли ми­мо вед­ра. Со­ко­лов на­кло­нял­ся, что­бы по­мочь сво­им не­га­дан­ным по­мощ­ни­кам за­вер­шить про­цесс, и тут же за­сы­па'л, слов­но ус­та­лый конь по­сле днев­ной скач­ки по пре­ри­ям. Его про­бу­ж­де­ния бы­ли не­час­ты­ми и крат­ко­вре­мен­ны­ми и с ка­ж­дым но­вым ра­зом всё бо­лее не­при­ят­ны­ми.
   На пер­вых по­рах чер­ти лишь слег­ка тор­мо­ши­ли Ни­ко­лая, под­драз­ни­вая не­нор­ма­тив­ны­ми час­туш­ка­ми. По­том ста­ли хва­тать за нос и да­вать пре­боль­ных щел­ба­нов. А под ко­нец дня зе­лё­ные бе­се­ня­та со­всем уже ра­зо­шлись. Они вска­ки­ва­ли на мо­гу­чую Ко­ли­ну шею, дёр­га­ли за усы и пы­та­лись при­шпо­ри­вать Со­ко­ло­ва, буд­то на­езд­ни­ки, сме­няя друг дру­га и не да­вая ни се­кун­ды пе­ре­дыш­ки не­за­дач­ли­во­му "ко­ню". Сил от­ма­хи­вать­ся от все­го чер­то­во­го пле­ме­ни не хва­та­ло. По­рою па­рень за­ми­рал в при­сту­пе ме­лан­хо­лии, пре­кра­щая борь­бу, или по­про­сту по­гру­жал­ся в тя­жё­лый не­здо­ро­вый сон че­ло­ве­ка, одо­ле­вае­мо­го не­чис­той си­лой. В кон­це кон­цов, Со­ко­лов на­столь­ко на­ма­ял­ся, что опус­тил­ся на ко­ле­ни, ут­кнул­ся го­ло­вой в пе­ре­вёр­ну­тое вед­ро, вы­ста­вив пя­тую точ­ку сво­его ор­га­низ­ма на­встре­чу блёк­лым лу­чам осен­не­го све­ти­ла, про­ва­ли­ваю­ще­го­ся за под­гни­ваю­щую кры­шу се­но­ва­ла. В та­кой жи­во­пис­ной по­зе его и за­ста­ли.
   Чер­ти, охот­но всту­пав­шие в тру­до­вые от­но­ше­ния с Ко­лей Со­ко­ло­вым, по­счи­та­ли под­бе­гаю­щих лю­дей не­дос­той­ны­ми сво­его вни­ма­ния и по­пря­та­лись в кро­товь­их но­рах, не за­быв при этом умык­нуть но­вень­кое эма­ли­ро­ван­ное вед­ро с де­ре­вян­ной руч­кой. Прав­да, его по­том ви­де­ли в ру­ках од­но­го рас­то­роп­но­го дед­ка из ме­ст­ных, но до­ку­мен­таль­но под­твер­дить сей факт не уда­лось.

На фут­бол

  
   В се­зо­не 1981-1982 го­да Ки­ев­ское "Ди­на­мо" вы­шло в чет­верть­фи­нал Куб­ка Чем­пио­нов Ев­ро­пей­ских стран по фут­бо­лу. Да-да, в те вре­ме­на ещё не су­ще­ст­во­ва­ло ны­неш­ней Ли­ги Чем­пио­нов. По­бе­ди­те­ли пер­венств сво­их стран ра­зыг­ры­ва­ли Ку­бок по схе­ме "плей-офф" без про­ве­де­ния пред­ва­ри­тель­ных груп­по­вых тур­ни­ров. Пер­вый матч с анг­лий­ской "Ас­тон Вил­лой" из слав­но­го го­ро­да Бир­мин­ге­ма дол­жен был со­сто­ять­ся в сто­ли­це Ук­раи­ны вес­ной 1982-го, но по­год­ные ус­ло­вия не бла­го­при­ят­ст­во­ва­ли. По­это­му матч пе­ре­не­сли в Сим­фе­ро­поль.
   Что ж -- Крым так Крым. Нам со Ста­сом, мо­им ин­сти­тут­ским при­яте­лем, не при­вы­кать. По­се­ща­ли мы и рань­ше сей кра­соч­ный уго­лок зем­ли -- про­ве­ли здесь всё ле­то 1978-го в строй­от­ря­де. Ре­ши­ли ехать, во что бы то ни ста­ло. Мы долж­ны ви­деть пред­стоя­щую иг­ру толь­ко на ста­дио­не -- вы се­бе не пред­став­ляе­те, ка­кой Стас фа­на­тич­ный бо­лель­щик! Про­бле­му с би­ле­та­ми на матч уре­гу­ли­ро­ва­ли че­рез на­ше­го же вы­пу­ск­ни­ка, ко­то­рый в Сим­фе­ро­поль­ском аэ­ро­пор­ту то­гда ра­бо­тал по­сле рас­пре­де­ле­ния. Ос­та­ва­лось толь­ко как-то не­за­мет­но сли­нять с за­ня­тий, что­бы на два-три дня по­ки­нуть Ки­ев. Это об­стоя­тель­ст­во то­же не ста­ло ро­ко­вым кам­нем пре­ткно­ве­ния, ко­то­рый так час­то раз­би­ва­ет чьи-ли­бо хру­сталь­ные меч­ты.
   Ко­ман­дир на­шей учеб­ной груп­пы, по­нял не­дву­смыс­лен­ные на­ме­ре­ния бо­лель­щи­ков со­вер­шен­но пра­виль­но и со­гла­сил­ся при­крыть нас со Ста­сом сво­ей бес­ко­ры­ст­ной ор­де­но­нос­ной гру­дью стар­ше­го сер­жан­та за­па­са.
   Итак, все мос­ты на­ве­де­ны, за­пас­ные ва­ри­ан­ты пре­ду­смот­ре­ны, те­перь по­ра ос­но­ва­тель­но по­ду­мать о том, как мы по­едем, что­бы по­на­прас­ну не по­те­рять до­ро­го­го учеб­но­го вре­ме­ни. Всё-та­ки чет­вёр­тый курс -- он оп­ре­де­ляю­щий для даль­ней­ше­го фор­ми­ро­ва­ния все­сто­рон­не гра­мот­но­го спе­циа­ли­ста. Но чи­тать кон­спек­ты и учеб­ни­ки в тря­су­щем­ся ва­го­не -- это не для нас. Мы из­бра­ли дру­гой, бо­лее тра­ди­ци­он­ный путь. Пи­во в до­ро­ге -- вот па­на­цея от вся­ко­го ро­да ком­плек­сов "не вы­учен­ных уро­ков".
   Взя­ли мы со Ста­сом де­ся­ти­лит­ро­вую ка­ни­ст­ру и в гас­тро­ном при­шли, что на­про­тив пер­во­го учеб­но­го кор­пу­са. Ту­да к на­ше­му вя­ще­му удо­воль­ст­вию "зав­траш­не­го" "Свет­ло­го" за­вез­ли в бу­ты­лоч­ной та­ре. Пе­ре­лить ящик яч­мен­но­го на­пит­ка в ка­ни­ст­ру не на­столь­ко про­стое де­ло, как пред­став­ля­ет­ся на пер­вый взгляд. Всё де­ло в пе­не, зна­то­ки ме­ня пой­мут. Нам бы­ло труд­но, но мно­го­чис­лен­ные ла­бо­ра­тор­ные ра­бо­ты в "Бри­зе", "Ян­та­ре", "Ка­зе­ма­тах", "Бай­ко­ну­ре"* не про­шли бес­след­но -- мы спра­ви­лись. Бу­тыл­ки сда­ли в пунк­те приё­ма не­по­да­лё­ку. Вы­ру­чен­ные от опе­ра­ции день­ги пой­дут на пи­та­ние в пу­ти. Даль­ше нас жда­ла же­лез­ная до­ро­га и ку­пей­ный ва­гон ско­ро­го по­ез­да -- бо­лее де­шё­вых би­ле­тов в кас­се не ока­за­лось. По­езд сле­до­вал по мар­шру­ту Ки­ев -- Сим­фе­ро­поль.
   Мо­ло­дёжь, на­вер­ное, не зна­ет, что та­кое "зав­траш­нее" пи­во. По­яс­ню. Рань­ше ни­ка­ких кон­сер­ван­тов для бу­ти­ли­ро­ван­ных на­пит­ков не при­ме­ня­лось, по­то­му хра­ни­лось пи­во в ма­га­зи­нах не­дол­го -- че­ты­ре-пять дней, по­том его уже ни­кто не брал -- ко­му за­хо­чет­ся пить кис­ля­ти­ну. Да­ту из­го­тов­ле­ния мож­но бы­ло про­чи­тать на эти­кет­ке. Ес­ли на пив­за­во­де пред­по­ла­гал­ся ве­чер­ний за­воз рас­фа­со­ван­но­го про­дук­та, то на го­то­вом про­дук­те штам­по­ва­ли гря­ду­щую да­ту. Вот вкрат­це ис­то­рия по­яв­ле­ния "зав­траш­не­го", са­мо­го све­же­го пи­ва.
   По до­ро­ге на во­кзал Стас за­мет­но нерв­ни­чал. Я спро­сил его, в чём де­ло. Он от­ве­тил:
   -- Пред­став­ля­ешь, ес­ли к нам в ку­пе под­ся­дут ха­ляв­щи­ки... То­гда нам с то­бой пи­ва до Кры­ма не хва­тит. Мы же не смо­жем не уго­стить со­се­дей... как лю­ди ин­тел­ли­гент­ные. Та­кая не­за­да­ча.
   Я то­же взвол­но­вал­ся, а вдруг! Лад­но, са­дим­ся в ва­гон. Ку­пе ещё пус­тое. При­гу­би­ли из ка­ни­ст­ры. С на­пря­же­ни­ем ждём со­се­дей. Вот они, го­луб­чи­ки. Пер­вым за­шёл су­хо­па­рый му­жи­чок не­оп­ре­де­лён­но­го воз­рас­та и зва­ния. Он бы­ст­ро ос­мот­рел ку­пе и, вы­су­нув­шись в ко­ри­дор, чёт­ко до­ло­жил:
   -- Всё в по­ряд­ке, Ни­ко­лай Сер­гее­вич, мо­же­те за­хо­дить. Тут два пар­ня при­лич­ных си­дят.
  
   За­шёл Ни­ко­лай Сер­гее­вич -- очень со­лид­ный муж­чи­на в кос­тю­ме яв­но ин­ди­ви­ду­аль­но­го по­ши­ва, с гал­сту­ком за сто дол­ла­ров на шее (это уже сей­час я та­кой до­гад­ли­вый), италь­ян­ских туф­лях из мяг­кой те­лячь­ей ко­жи. Он веж­ли­во по­здо­ро­вал­ся и при­сел на ниж­нюю пол­ку. Су­хо­па­рый внёс кра­си­вый кейс кро­ко­ди­ло­вой сущ­но­сти и плащ сво­его спут­ни­ка. Мы не­сколь­ко рас­сла­би­лись, раз­гля­дев стиль­но­го бос­са (то, что он босс, бы­ло на­пи­са­но у не­го на оч­ках вен­зе­лем до­ро­гу­щей оп­ра­вы с Апен­нин­ско­го по­лу­ост­ро­ва). Этот пи­ва пить не ста­нет. Сла­ва, как го­во­рит­ся, же­лез­но­до­рож­но­му бо­гу и ми­ни­ст­ру пу­тей со­об­ще­ния!
   На по­доз­ре­нии ос­та­вал­ся су­хо­па­рый. Он точ­но "тём­ная ло­шад­ка". Та­кие за ми­лую ду­шу мо­гут лит­ров пять в один при­сест при­го­во­рить и не по­мор­щить­ся. Но на­де­ж­да ещё те­п­ли­лась. По­езд тро­нул­ся. На­чи­на­лась обыч­ная до­рож­ная жизнь. По­ка мы со Ста­сом ку­ри­ли, Ни­ко­лай Сер­гее­вич пе­ре­одел­ся в но­вё­хонь­кий "Ади­дас", а его спут­ник в си­нее три­ко с Че­бу­раш­кой, скло­няю­щим ста­ру­ху Ша­пок­ляк к строи­тель­ст­ву До­ма Друж­бы лю­дей и жи­вот­ных, на зад­нем кар­ма­не. Как раз в ду­хе ев­ро­то­ле­рант­но­сти ны­неш­не­го вре­ме­ни.
   Босс си­дел за сто­ли­ком впол­обо­ро­та, пе­ред ним -- до­ро­гой хру­сталь­ный фу­жер -- на­вер­ное, из до­ма при­хва­ти­ли со­се­ди по ку­пе -- с НА­ШИМ пи­вом. Вот те­бе и здрась­те! А с ви­ду впол­не при­лич­ный муж­чи­на! Стас бы­ло от­крыл рот, что­бы за­слать ком­мен­та­рий по по­во­ду сво­его от­но­ше­ния к не­санк­цио­ни­ро­ван­ным дей­ст­ви­ям упа­ко­ван­но­го в "фир­му'" гра­ж­да­ни­на, но Ни­ко­лай Сер­гее­вич его опе­ре­дил.
   -- Из­ви­ни­те, ре­бя­та, я тут без спро­са по­хо­зяй­ни­чал. Про­сто Во­ло­дя ми­не­рал­ку не ус­пел ку­пить... Пить вот очень силь­но за­хо­те­лось. Да, и со­ску­чил­ся я, че­ст­но го­во­ря, по пи­ву, -- из­рёк он.
   Нам ни­че­го не ос­та­ва­лось де­лать, как толь­ко при­нять дан­ную сен­тен­цию к све­де­нию. А чёр­ные мыс­ли тем вре­ме­нем кру­жи­ли в на­ших го­ло­вах с цик­ли­че­ской на­вяз­чи­во­стью бе­ше­ной ка­ру­се­ли. Те­перь точ­но до Сим­фе­ро­по­ля не хва­тит. Вот ведь за­гнул, Де­мос­фен не­до­де­лан­ный, по пи­ву он со­ску­чил­ся. Мы, на­при­мер, мо­жет, боль­ше его ску­ча­ли! А де­нег-то у нас со­всем в об­рез, сту­дио­зы всё-та­ки -- и без то­го де­нюж­ку на би­ле­ты по всей об­ща­ге "стре­ля­ли". Бла­го, ещё бо­кал хру­сталь­ный один. А, ну как этот са­мый Во­ло­дя свою круж­ку дос­та­нет -- с не­го ста­нет­ся.
   От по­се­тив­ших на­ше буй­ное во­об­ра­же­ние не­ве­сё­лых раз­мыш­ле­ний мы со Ста­сом на­ча­ли бы­ст­рень­ко реа­ли­зо­вать свой про­дукт, что­бы со­се­ди всё вы­пить не ус­пе­ли. Но стран­ное де­ло, Ни­ко­лай Сер­гее­вич про­дол­жал мел­ки­ми глот­ка­ми це­дить свои пол­фу­же­ра, а су­хо­па­рый так, во­об­ще, ни сло­вом, ни де­лом на на­шу ка­ни­ст­ру не реа­ги­ро­вал. Но кто зна­ет, ка­кая блажь при­дёт ему на ум в сле­дую­щую се­кун­ду. В ку­пе ви­се­ла на­пря­жён­ная ти­ши­на, буд­то на по­мин­ках, в их на­ча­ле. На­ше со Ста­сом друж­ное буль­ка­нье в по­пыт­ках от­сто­ять своё пи­во, пре­рвал мяг­кий го­лос бос­са:
   -- Ре­бя­та, по­ку­шать не хо­ти­те? Сту­ден­ты, на­вер­ное. Всё по об­ща­гам... Во­ло­дя дос­та­вай.
   Су­хо­па­рый от­крыл кейс и вы­ва­лил на стол бан­ку с кра­ба­ми, шпро­ты, сер­ве­лат, ба­лык, не­жин­ские огур­чи­ки в мел­кий вель­ве­то­вый руб­чик, крас­ную ик­ру, сев­рю­гу хо­лод­но­го коп­че­ния, три пуч­ка зе­ле­ни и ещё кое-что. За­тем из кей­са, как бы са­ми со­бой, вы­прыг­ну­ли на стол две кра­си­вые бу­тыл­ки с ар­мян­ским конь­я­ком и вис­ки "White horse", а сле­дом вы­ка­тил­ся ли­мон, на­ре­за­ясь на хо­ду то­ню­сень­ки­ми лом­ти­ка­ми в уме­лых ру­ках Во­ло­ди. От­ту­да же, из ру­ка­вов ре­фе­рен­та-на­перс­ни­ка, при­бы­ли ма­лень­кие конь­яч­ные рю­моч­ки в ко­ли­че­ст­ве -- три, и не­мно­го по­боль­ше -- вид­но, под вис­ки. Ни­ко­лай Сер­гее­вич сде­лал ши­ро­кий жест "чем бо­га­ты", дес­кать, и спро­сил:
   -- Я уга­дал -- вы сту­ден­ты? Уго­щай­тесь. Ко­гда ещё до­ве­дёт­ся. А то ме­ня все­гда в до­ро­гу так сна­ря­жа­ют, буд­то не­де­лю ехать. Не про­па­дать же до­б­ру.
   "Не про­па­дёт их скорб­ный труд!" -- от­ме­тил я мыс­лен­но клас­си­че­ской фра­зой дея­ния не­из­вест­ных мне лю­дей, со­би­раю­щих Ни­ко­лая Сер­гее­ви­ча в путь-до­ро­жень­ку.
   И мы уго­сти­лись. Сам же хле­бо­соль­ный вла­де­лец яств вы­пил рюм­ку конь­я­ку с ли­мо­ном, за­ку­сил чай­ной ло­жеч­кой ик­ры и по­лез на верх­нюю пол­ку спать со сло­ва­ми:
   -- Вы на ме­ня не смот­ри­те, мо­ло­дёжь. Пей­те, за­ку­сы­вай­те. А моё де­ло ста­ри­ков­ское, да и день зав­тра труд­ный.
   Ко­гда босс за­хра­пел, Во­ло­дя ре­ти­во при­со­се­дил­ся к сто­лу и на­чал ме­тать де­ли­ка­те­сы, как буд­то это бы­ла обыч­ная кар­тош­ка. Он по-преж­не­му ни­че­го не пил. Мы уди­ви­лись. Су­хо­па­рый за­сме­ял­ся:
   -- Нет-нет, ре­бя­та, нель­зя! Мне ещё зав­тра по Сим­фе­ро­по­лю Сер­гее­ви­ча во­зить -- чу­жим-то во­ди­те­лям шеф не до­ве­ря­ет, -- а он страсть как не лю­бит, ко­гда пе­ре­гар. Вот раз­ве что я у вас пи­ва ста­кан­чик по­про­шу...
   По­че­му-то воз­ра­жать ему со­всем не хо­те­лось. Мы, му­чи­мые сты­дом, по­гло­ща­ли про­дук­ты, по­да­рен­ные нам судь­бой и род­ной пар­ти­ей (Ни­ко­лай Сер­гее­вич ока­зал­ся не про­стым функ­цио­не­ром, а вто­рым -- то есть, да­ле­ко не по­след­ним -- сек­ре­та­рём ка­ко­го-то рай­ко­ма) и ду­ма­ли о том, что пи­ва мож­но бы­ло и не брать во­все. Ну, мо­жет быть, толь­ко два ста­ка­на для по­пут­чи­ков.
  
   * -- ав­тор пе­ре­чис­ля­ет на­зва­ния по­пу­ляр­ных в сре­де сту­ден­тов КИИ­ГА за­ве­де­ний, где они, не ща­дя здо­ро­вья и вре­ме­ни, от­да­ва­ли се­бя прак­ти­че­ским за­ня­ти­ям по борь­бе с хме­лем и со­ло­дом.
  

Мы­ше­лов­ка на тро­их

  
   О том, что бес­плат­ный сыр во­дит­ся толь­ко в мы­ше­лов­ках, на­де­юсь ни­ко­му объ­яс­нять не нуж­но. Од­на­ко в со­бы­ти­ях, ко­то­рые бу­дут опи­са­ны да­лее, на­ру­ше­ны при­чин­но-след­ст­вен­ные свя­зи, и по­это­му вы са­ми ре­ши­те для се­бя, воз­мо­жен ли бес­плат­ный сыр в прин­ци­пе.
   Дан­ная ис­то­рия про­изош­ла в на­ча­ле 1981-го го­да, ко­гда 4-ая об­ща­га Ки­ев­ско­го ин­сти­ту­та ин­же­не­ров гра­ж­дан­ской авиа­ции опус­те­ла по­сле шум­ной встре­чи Но­во­го го­да с бить­ём пус­тых бу­ты­лок из-под "Со­вет­ско­го Шам­пан­ско­го", на­пря­жён­ной сес­сии и бур­ной ра­до­сти по по­во­ду её ус­пеш­ной сда­чи. Все разъ­е­ха­лись на ка­ни­ку­лы или на про­из­вод­ст­вен­ную прак­ти­ку. Прин­ци­пи­аль­ная тё­тя Оля, об­ща­гов­ский Цер­бер и вах­тёр­ша в од­ном ли­це, за­ску­ча­ла за вя­зань­ем. Од­на у неё те­перь ос­та­лась ра­дость -- це­п­лять­ся к двум уша­стым не­ле­га­лам, ка­ко­вы­ми бы­ли мы с Са­ны­чем. При ка­ж­дом на­шем по­яв­ле­нии в хол­ле тё­тя Оля де­лал стро­гое ли­цо и тре­бо­ва­ла предъ­я­вить про­пуск, а мы де­ла­ли вид, буд­то идём в гос­ти к сво­ему од­но­курс­ни­ку Ста­су. По­сле че­го про­са­чи­ва­лись внутрь -- ми­мо сто­ла де­жур­но­го, за­бы­вая ос­та­вить до­ку­мент, яв­ляю­щий­ся га­ран­ти­ей то­го, что терп­кий дух ни­ги­лиз­ма ос­та­вить об­ще­жи­тие вме­сте с на­ми к пред­пи­сан­но­му рас­по­ряд­ком сро­ку. "Зай­цу зай­це­во", -- ска­зал бы дед Ма­зай, до­жи­ви он до на­ча­ла вось­ми­де­ся­тых го­дов два­дца­то­го ве­ка.
   По­че­му мы втро­ём ни­ку­да не уе­ха­ли? Да всё дос­та­точ­но про­сто. На­ша про­из­вод­ст­вен­ная прак­ти­ка про­хо­ди­ла в Кие­ве. У Са­ны­ча в сте­нах аль­ма-ма­тер, а у ме­ня со Ста­сом на за­во­де ВУМ (вы­чис­ли­тель­ных управ­ляю­щих ма­шин). Как вы уже, на­вер­ное, до­га­да­лись, в об­ща­ге, кро­ме та­ра­ка­нов и двух "зай­цев", ос­тал­ся про­жи­вать и че­ст­ный сту­дент, справ­но по­лу­чаю­щий све­жие по­стель­ные при­над­леж­но­сти в по­ло­жен­ный срок от кас­те­лян­ши. И един­ст­вен­ным ле­галь­ным ре­зи­ден­том об­ще­жи­тия в на­шей трои­це, да и во­об­ще во всём пя­ти­этаж­ном зда­нии, был имен­но крош­ка-Стас.
   Сти­пен­дию за ян­варь и фев­раль нам не вы­да­ли, обе­щав рас­счи­тать­ся в на­ча­ле вто­ро­го се­ме­ст­ра, ко­гда на­ши крас­но­зна­мён­ные от­цы-ко­ман­ди­ры (ана­лог ста­рос­ты учеб­ной груп­пы в боль­шин­ст­ве то­гдаш­них ВУ­Зов СССР) при­бу­дут в сте­ны учеб­но­го за­ве­де­ния. На­вер­ное, по этой при­чи­не вско­ре нам при­шлось пе­ре­би­вать­ся с хле­ба на пи­во, от­ка­зы­вая мо­ло­дым ор­га­низ­мам в мя­се, ово­щах и фрук­тах. А воз­мож­но, всё про­ще: трио прак­ти­кан­тов, при­вык­шее жить не по сред­ст­вам, про­сто-на­про­сто жи­вень­ко по­тра­ти­ло де­неж­ные зна­ки на мир­ские уте­хи, свя­зан­ные с чре­во­уго­ди­ем и по­се­ще­ни­ем злач­ных мест не­вы­со­ко­го по­ши­ба. Не хо­те­лось бы уточ­нять, чтоб не пор­тить впе­чат­ле­ние о се­бе в гла­зах чи­та­те­лей.
   Так или ина­че, но к се­ре­ди­не прак­ти­ки де­нег на тро­их ос­та­ва­лось не боль­ше двух гри­вен­ни­ков. Лад­но бы слу­чил­ся сей форс-ма­жор в раз­гар се­ме­ст­ра. То­гда бы до­ро­гие от­цы и ма­ма­ши (вы­ра­же­ние Ста­са) -- си­речь оби­та­те­ли об­ще­жи­тия -- не да­ли бы уме­реть тро­им ми­лым не­при­ка­ян­ным соз­да­ни­ям в го­лод­ных су­до­ро­гах. Но что де­лать те­перь, ко­гда на всех пя­ти эта­жах из жи­вых су­ществ -- лишь по­лу­дох­лые по­сле сан­об­ра­бот­ки пру­са­ки?
   Впро­чем, без­вы­ход­ных по­ло­же­ний в ре­аль­ной жиз­ни го­раз­до мень­ше, чем мож­но се­бе во­об­ра­зить. Кое-кто из на­ших зна­ко­мых ос­та­вил нам клю­чи от сво­их ком­нат, что­бы мы мог­ли по­ли­вать чах­лые как­ту­сы, под­карм­ли­вать, чем су­ме­ем, та­ра­ка­нов и сле­дить за по­ряд­ком. В не­ко­то­рых из вве­рен­ных под на­шу юрис­дик­цию ком­нат во­ди­лись ма­ло­га­ба­рит­ные хо­ло­диль­ни­ки ти­па "Мо­роз­ко", ку­п­лен­ные в склад­чи­ну. "Воз­мож­но, по­доб­ный рас­клад и по­мо­жет нам вы­кру­тить­ся из соз­дав­шей­ся си­туа­ции", -- ду­ма­ли мы, на­прав­ля­ясь в до­зор, что­бы "по­скре­сти по су­се­кам".
   Я пре­крас­но по­ни­мал, две не­де­ли без пи­щи про­тя­нуть воз­мож­но, но сей эм­пи­ри­че­ский опыт чре­ват лю­до­ед­ст­вом. Два мо­их парт­нё­ра к то­му же в то слав­ное вре­мя боль­ше на­по­ми­на­ли уз­ни­ков Да­хау, чем упи­тан­ных сту­дио­зов. А Стас -- тот во­об­ще воз­глав­лял "Ли­гу ве­ло­си­пе­дов" на­шей об­ща­ги. Ес­ли я, сбро­сив с де­ся­ток ки­ло­грам­мов жи­во­го ве­са, прак­ти­че­ски ос­тал­ся бы уз­на­вае­мым, то дру­гие оби­та­те­ли на­ше­го замк­ну­то­го мир­ка мог­ли и не вы­дер­жать дли­тель­но­го пи­ще­во­го воз­дер­жа­ния.
   Итак, под­го­няе­мые пер­ма­нент­ной бес­кор­ми­цей, мы дви­ну­лись в об­ход всех дос­туп­ных нам вла­де­ний, и в од­ной из ком­нат -- о, чу­до! -- об­на­ру­жи­ли в ми­ниа­тюр­ной мо­ро­зил­ке ог­ром­ный шмат са­ла -- его за­би­ва­ли ту­да, су­дя по все­му, мо­лот­ком. Са­ло вы­гля­де­ло не­пре­зен­та­бель­но, под­верг­ну­тое бур­но­му цве­те­нию, и, кро­ме то­го, дур­но пах­ло. Но пе­ред на­ми ока­зал­ся про­дукт пер­вей­шей жиз­нен­ной не­об­хо­ди­мо­сти. Най­ден­ный, ки­ло­грам­ма на пол­то­ра, ку­си­ще стал нам на­дё­жей и опо­рой, при­дал но­вых сил и меч­та­тель­но­сти в мо­ло­дых ис­кри­стых гла­зах. Жизнь на­ла­жи­ва­лась!
   Стас уме­лы­ми дви­же­ния­ми со­скрёб со шма­та пер­вый куль­тур­ный слой бак­те­рий, пред­став­ляю­щий со­бой пе­ни­цил­ли­но­вую план­та­цию, и мы на­жа­ри­ли ог­ром­ных шква­рок на зав­трак. О, как же они бы­ли хо­ро­ши эти шквар­ки! Да­же без хле­ба. За­пив ка­ло­рий­ную пи­щу ки­пят­ком, мы от­пра­ви­лись на прак­ти­ку. Ве­че­ром про­це­ду­ра с за­ле­жав­шим­ся бе­ко­ном по­вто­ри­лась.
   По­вто­ря­лась она раз семь ещё не­сколь­ко дней, по­ку­да са­ло не ста­ло вста­вать по­пе­рёк гор­ла. В го­ло­вах да­же уча­сти­лись не­здо­ро­вые яв­ле­ния, как-то: рас­су­ж­де­ния о не­об­хо­ди­мо­сти пой­ти раз­гру­жать ва­го­ны но­чью. В об­щем, трём сим­па­тич­ным "мыш­кам" (двум из них в за­ячь­ей шку­ре) ста­ло не хва­тать ви­та­ми­нов. А об­ще­жит­ская мы­ше­лов­ка боль­ше ни­че­го не пред­ла­га­ла.
   Мож­но, ко­неч­но, по­ехать в Бо­рис­поль и упасть в но­ги вуй­ко Кон­д­ра­ту (вы­пу­ск­ник 1979-го го­да), он там как раз ра­бо­тал. На­кор­ми, дес­кать, до­б­рый че­ло­век, трёх не­ра­зум­ных осо­бей сту­ден­че­ской по­ро­ды. Но в аэ­ро­порт без де­нег до­б­рать­ся прак­ти­че­ски не­воз­мож­но. Ра­бо­чий же те­ле­фон Шу­ри­ка Кон­д­рат­ко­ва мы не зна­ли.
   А тут ещё со­всем не­кста­ти на­гря­ну­ло вос­кре­се­нье.
   В обыч­ные-то дни от го­ло­да от­вле­ка­ла про­из­вод­ст­вен­ная прак­ти­ка на пред­при­ятии, где нам иной раз пе­ре­па­дал ка­кой-ни­будь су­ха­рик или суш­ка во вре­мя чае­пи­тий, но пер­спек­ти­ва це­лый вы­ход­ной пе­ре­ва­ри­вать хо­ле­сте­ри­но­вый про­дукт нам яв­но не улы­ба­лась. Стас от­ре­шён­но ва­лял­ся на кро­ва­ти, за­ка­ты­вая боль­шие, с по­во­ло­кой, буд­то у ро­ко­вых жен­щин, гла­за. Он дав­но уже не рас­ска­зы­вал нам со­дер­жа­ние сво­их яр­ких при­клю­чен­че­ских снов, что рань­ше очень лю­бил де­лать. На­ка­ти­ло на пар­ня кон­крет­но и по пол­ной про­грам­ме.
   Са­ныч со­сре­до­то­чен­но рыл­ся в сво­ей ви­дав­шей ви­ды ши­не­ли без по­гон. Я же -- не­хо­тя со­би­рал­ся на кух­ню, для то­го что­бы при­го­то­вить от­вра­ти­тель­ный зав­трак. Ин­те­рес­но, кто-ни­будь из нас ста­нет его есть?
   Вдруг во­пли Са­ны­ча ог­ла­си­ли об­ща­гу так, что ми­лей­шая тё­тя Оля, си­дев­шая на пер­вом эта­же, чуть не на­ни­за­ла ко­тён­ка, за­дре­мав­ше­го у неё на ко­ле­нях, на вя­заль­ную спи­цу.
   -- На-а-а-шёл! -- орал Са­ныч бла­гим ма­том, вре­ме­на­ми сры­ва­ясь на фаль­цет. -- Вот он го­луб­чик, за под­клад­ку за­ва­лил­ся!
   С эти­ми сло­ва­ми он про­де­мон­ст­ри­ро­вал за­му­со­лен­ный рубль, по­кры­тый при­лип­ши­ми та­бач­ны­ми крош­ка­ми и скор­лу­пой от се­ме­чек. На­ход­ка ве­ка, до­ло­жу я вам!
   Тем не ме­нее, да­же столь судь­бо­нос­ное со­бы­тие ни­чуть не ожи­ви­ло Ста­са. Он ме­лан­хо­лич­но за­ме­тил:
   -- Об­на­ру­жен­но­го руб­ля нам хва­тит на один раз не слиш­ком сыт­но ото­бе­дать, а по­том сно­ва му­че­ния при­ни­мать. Луч­ше убей­те ме­ня сра­зу, парт­нё­ры. А на за­во­де ВУМ ска­жи­те, мол, сго­рел в твор­че­ском ра­бо­чем экс­та­зе, об­ду­мы­вая ра­цио­на­ли­за­тор­ское пред­ло­же­ние по от­бра­ков­ке тран­зи­стор­ных сбо­рок.
   Од­на­ко мы с Са­ны­чем, не слу­шая сте­на­ний пес­си­ми­ста, при­се­ли на кро­вать и при­ня­лись фан­та­зи­ро­вать, ка­ких ска­зоч­ных про­дук­тов мож­но ку­пить на вне­зап­но най­ден­ную ку­пю­ру. Про пи­во сра­зу до­го­во­ри­лись не ду­мать. Вы­хо­ди­ло, что най­ден­ных де­нег мог­ло хва­тить на два дня цар­ско­го су­ще­ст­во­ва­ния. Во-пер­вых, две пол-лит­ро­вых бан­ки ук­ра­ин­ской кро­вян­ки (кро­вя­ная кол­ба­са, ко­то­рой не при­да­ли фор­му, а рас­фа­со­ва­ли в стек­лян­ные бан­ки -- по 24 ко­пей­ки за ка­ж­дую), во-вто­рых, две пач­ки ро­жек по 17 ко­пе­ек и, на­ко­нец, в-треть­их, мож­но на сда­чу ку­пить хле­ба.
   Или нет, не так. Луч­ше че­ты­ре пач­ки ро­жек и хле­ба по­боль­ше. Шквар­ки с рож­ка­ми пой­дут яв­но луч­ше, чем с кро­вян­кой. Да, и опять же -- де­шев­ле. Эге, по­лу­ча­ет­ся, мы и не­де­лю про­тя­нуть смо­жем! Но тут Са­ныч за­ар­та­чил­ся. Он ска­зал, что дав­но не по­се­щал ки­но­те­ат­ров и от­стал от куль­тур­ной жиз­ни со­вер­шен­но. По­доб­но­го над­ру­га­тель­ст­ва над сво­им чув­ст­вом пре­крас­но­го он се­бе про­стить не мо­жет и по­се­му пред­ла­га­ет по­ехать в "Лейп­циг" на ут­рен­ний се­анс, а на ос­тат­ки де­нег на­ку­пить хле­ба. Хлеб, дес­кать, он все­му го­ло­ва, но зре­ли­щам Са­ныч не чужд то­же! И это -- глав­нее!
   Мои уго­во­ры зна­че­ния уже не име­ли, по­сколь­ку я как куль­тур­ный че­ло­век не мог зая­вить пра­ва на чу­жое бо­гат­ст­во. Мне при­шлось, скре­пя серд­це, со­гла­сить­ся. Стас же, не вы­хо­дя из тран­са, со­об­щил, что ему всё по ба­ра­ба­ну, дес­кать -- де­лай­те, что хо­ти­те, но "не ме­шай­те мне ти­хо ме­ди­ти­ро­вать".
   Та­ким об­ра­зом, мы с Са­ны­чем от­пра­ви­лись вдво­ём. И не про­сто от­пра­ви­лись в ни­ку­да, а на встре­чу с важ­ней­шим из ис­кусств, как лю­бил го­ва­ри­вать про­ле­тар­ский вождь в ми­ну­ты ду­шев­ных обо­ст­ре­ний.
   До­б­рать­ся на трам­вае до ки­но­те­ат­ра "Лейп­циг" двум за­слу­жен­ным "зай­цам" КИИ­ГА не со­ста­ви­ло боль­шо­го тру­да. Прав­да, при­шлось один раз сде­лать ос­та­нов­ку в пу­ти, ко­гда хит­ро­ум­ные кон­тро­лё­ры за­тре­бо­ва­ли от нас про­ком­по­сти­ро­ван­ные та­ло­ны. Но раз­ве по­доб­ные пус­тя­ки спо­соб­ны ос­та­но­вить лю­дей, спе­ша­щих по­вы­сить свой куль­тур­ный уро­вень? Ага, и я то­же та­ко­го мне­ния.
   И вот при­бы­ли.
   Мы уже дви­ну­лись к кас­сам, что­бы взять са­мые де­шё­вые би­ле­ты в пер­вый ряд на "дет­ский" се­анс, как вдруг Са­ныч от­стал. Я с ужа­сом на­блю­дал за его опас­ны­ми ма­нёв­ра­ми близ лот­ка, с ко­то­ро­го тор­го­ва­ли ло­те­рей­ны­ми би­ле­та­ми "Спринт" по "пя­ти­де­ся­ти ко­пе­ек за шту­ку", на кри­ти­че­ски опас­ном рас­стоя­нии. Этот мер­за­вец на­ду­мал сыг­рать с Судь­бой?! Как я то­гда ра­зо­злил­ся, не пе­ре­дать сло­ва­ми. Но пой­мать зло­дея за ру­ку не ус­пел.
   Са­ныч, ве­се­ло улы­ба­ясь, де­мон­ст­ри­ро­вал разъ­я­рён­но­му мне два би­ле­ти­ка. Я по­ду­мал, у пар­ня слу­чил­ся нерв­ный срыв, со­брал во­лю в ку­лак и по­спе­шил на по­мощь, об­ду­мы­вая на хо­ду даль­ней­шие дей­ст­вия. Поч­ти вся злость на вне­зап­но по­те­ряв­ше­го ра­зум дру­га ми­гом ис­па­ри­лась. Од­на­ко Са­ныч на удив­ле­ние был аб­со­лют­но спо­ко­ен, хо­тя и не со­всем аде­к­ва­тен. Он ска­зал:
   -- Здесь на­ше сча­стье! Но­чью мне слу­чи­лось ви­де­нье.
   Я сно­ва вски­пел. За­хо­те­лось не­мед­лен­но за­нять­ся чле­но­вре­ди­тель­ст­вом, но уда­лось се­бя сдер­жать. До по­ры. По­ка Фор­ту­на не ски­ну­ла па­ранд­жу не­из­вест­нос­ти.
   Са­ныч на пра­вах стар­ше­го ме­нед­же­ра Судь­бы на­дор­вал би­ле­тик, вы­бран­ный слу­чай­ным об­ра­зом. Итак, пер­вый -- по­шёл! Над­пись "без вы­иг­ры­ша" поя­ви­лась из­де­ва­тель­ским ру­га­тель­ст­вом на рас­хри­стан­ном рва­ном ку­по­не.
   Вто­рую ло­те­рей­ку вскры­вал уже я -- без эмо­ций и с де­лан­ным рав­но­ду­ши­ем, под­чи­ня­ясь ро­ман­ти­ке ро­ко­вой слу­чай­но­сти. Го­то­вый ко все­му, в том чис­ле -- к са­мо­му оче­вид­но­му из ис­хо­дов. А там! В от­крыв­шей­ся бу­маж­ной по­лос­ке... Там та­кое! "50 руб­лей" за­сия­ло яр­че сол­неч­но­го све­та. Серд­це ёк­ну­ло. Слов не бы­ло.
   Ко­гда мы по­лу­чи­ли оз­на­чен­ную сум­му у ло­точ­ни­ка, то дол­го и неж­но по­гла­жи­ва­ли поч­ти но­вень­кие чер­вон­цы, как же­них по­гла­жи­ва­ет ру­ку не­вес­ты на пу­ти в ЗАГС. Тут же, не сго­ва­ри­ва­ясь, по­вер­ну­ли в об­рат­ный путь. Ид­ти в ки­но со­всем не хо­те­лось. К че­му тра­тить вре­мя на фильм, ко­то­рый по­ка­зы­ва­ют на се­ан­се для де­тей! Я вас умо­ляю!
   Мы шли, вы ду­мае­те, ку­да? Пра­виль­но -- за сум­ка­ми. Их пред­по­ла­га­ли ис­поль­зо­вать в ка­че­ст­ве та­ры. Ра­до­ст­ное из­вес­тие на­столь­ко ожи­ви­ло Ста­са, что он за­бро­сил свою ме­ди­та­цию и за­со­би­рал­ся с на­ми. Ос­та­вать­ся в сто­ро­не от празд­нич­ных ме­ро­прия­тий бы­ло не в его ха­рак­те­ре.
  
   Мы ку­пи­ли ящик "ал­ли­га­то­ров" (так у нас в аль­ма-ма­тер на­зы­ва­ли ор­ди­нар­ное ви­но "Али­го­те") по рупь три­дцать за бу­тыл­ку по­сколь­ку "сви­ней" (а под этим псев­до­ни­мом зна­чил­ся ор­ди­нар­ный "Со­винь­он" по рупь сем­на­дцать) в ма­га­зи­не не ока­за­лось. Кро­ме то­го, мы ку­пи­ли хле­ба и поч­ти два ки­ло­грам­ма гол­ланд­ско­го сы­ра. Пир пред­сто­ял знат­ный. Мы жи­ли его пред­вку­ше­ни­ем.
   Ожи­да­ния нас не об­ма­ну­ли. Но стран­ное де­ло, ви­на мы ку­пи­ли не­из­ме­ри­мо боль­ше сы­ра, од­на­ко кон­чи­лось оно бы­ст­рее. А ха­ляв­ным гол­ланд­ским сы­ром мы пи­та­лись ещё дня че­ты­ре. Вот так -- рас­па­лась связь вре­мён. Сна­ча­ла в на­шей жиз­ни ма­те­риа­ли­зо­ва­лась мы­ше­лов­ка с са­лом, а уже по­том там поя­вил­ся ус­лов­но бес­плат­ный сыр.
   А как же мы жи­ли даль­ше поч­ти це­лый ме­сяц? Да очень про­сто -- че­рез не­де­лю Са­ныч по­лу­чил пе­ре­вод из до­ма, и все ос­та­лись не толь­ко жи­вы, но и впол­не се­бе здо­ро­вы.
  

Про­гул­ки с Лор­дом

   В быт­ность мою сту­ден­че­скую кто-то из од­но­курс­ни­ков сфор­му­ли­ро­вал один не­за­тей­ли­вый, но точ­ный по­сту­лат: "Чи­тать пер­во­ис­точ­ни­ки уто­ми­тель­но... а в кон­спект к от­лич­ни­цам с хо­ро­шим по­чер­ком гля­нешь -- и всё яс­но: кто поп, кто по­па­дья, а кто лож­ки ук­рал". К че­му это я? Ес­ли у вас не­ту вре­ме­ни на за­мас­ки­ро­ван­ные здесь под бел­лет­ри­сти­ку ме­муа­ры, оз­на­комь­тесь с ог­лав­ле­ни­ем. Оно вы­пол­не­но в луч­ших тра­ди­ци­ях на­пи­са­ния кон­спек­тов: ни­че­го не­по­нят­но, но об­щая кар­тин­ка скла­ды­ва­ет­ся. Прав­да, у ка­ж­до­го своя, и ни­че­го с дан­ной сер­мя­гой по­де­лать нель­зя -- го­ло­ву ав­то­ра чи­та­те­лю не при­ста­вишь. И не го­во­ри­те, что вас не пре­ду­пре­ж­да­ли.
  

1. Раз­ма­зы­ва­ние ка­ши по та­рел­ке

  
   Ка­за­лось бы, что мне не да­ва­ло взять­ся за де­ло рань­ше и, раз­во­ро­шив за­ул­ки па­мя­ти, из­влечь из неё часть со­кро­вен­ных со­бы­тий, из ко­то­рых со­сто­ит столь из­мен­чи­вая и не­по­вто­ри­мая жизнь? Мо­жет быть, опа­сал­ся при­сту­пить к из­ло­же­нию сво­их пе­ре­жи­ва­ний, по­сколь­ку Нау­мов был для ме­ня в ин­сти­тут­ские го­ды од­ним из са­мых близ­ких лю­дей. Бо­ял­ся че­го-ни­будь не так вос­ста­но­вить в па­мя­ти? Хо­тя, впол­не ве­ро­ят­но, не­что дру­гое вста­ва­ло пе­ре­до мной не­пре­одо­ли­мым пре­пят­ст­ви­ем: на­при­мер, не хо­те­лось по­пасть под го­ря­чую ру­ку уча­ст­ни­кам опи­сы­вае­мых при­клю­че­ний, про­изо­шед­ших мно­го лет на­зад.
   Впро­чем, уже не­ак­ту­аль­но. Ес­ли и су­ще­ст­во­ва­ли ка­кие-то сдер­жи­ваю­щие фак­то­ры, то те­перь они рас­тво­ри­лись в тем­но­те уют­но­го осен­не­го ве­че­ра, при­та­ив­ше­го­ся у ме­ня под пле­дом. На­вер­ное, в этом и де­ло -- рань­ше дан­ная ис­то­рия толь­ко го­то­ви­лась к то­му, что­бы при­нять фор­му, вы­зре­ва­ла. И вот те­перь са­ма за­про­си­лась на свет бо­жий.
  

*

   Нач­ну свои за­мет­ки-вос­по­ми­на­ния с то­го, что...
   В кон­це 70-ых про­шло­го ве­ка учил­ся я на фа­куль­те­те ав­то­ма­ти­ки ки­ев­ско­го ин­сти­ту­та ин­же­не­ров гра­ж­дан­ской авиа­ции. На пер­вом кур­се об­ще­жи­тия мне не да­ли, ви­ди­мо па­мя­туя ис­ти­ну со­мни­тель­ной дос­то­вер­но­сти, что еди­но­жды от­чис­лен­ный дол­го в но­вом ВУ­Зе не про­учит­ся. А я к то­му вре­ме­ни уже был из­гнан со вто­ро­го кур­са Ле­нин­град­ско­го уни­вер­си­те­та. Ес­ли су­дить по за­пи­си в ака­де­ми­че­ской справ­ке -- "за не­ус­пе­вае­мость и про­пус­ки за­ня­тий".
   Дей­ст­ви­тель­но­сти сия ин­фор­ма­ция не со­от­вет­ст­во­ва­ла. Про­пус­ки лек­ций, впро­чем, име­лись, но в пре­де­лах ра­зум­но­го -- ни­как не боль­ше, че­му у груп­пы отъ­яв­лен­ных про­гуль­щи­ков с кур­са. При­чи­на от­чис­ле­ния бы­ла в дру­гом. Ме­ня и ещё дво­их сту­дио­зов, про­жи­ваю­щих со мной в од­ной ком­на­те об­ще­жи­тия на ули­це Дет­ской, под­вёл слу­чай. Од­на­ж­ды нам вы­па­ла уда­ча: би­ле­ты на экс­клю­зив­ный се­анс ка­ко­го-то им­порт­но­го филь­ма в ки­но­те­ат­ре "Ки­не­ма­то­граф", что в ДК име­ни Ки­ро­ва на Ва­силь­ев­ском ост­ро­ве. Ве­че­ром мы от­пра­ви­лись на во­ж­де­лен­ный ки­но­се­анс, а жил­пло­щадь на три-че­ты­ре ча­са пре­дос­та­ви­ли ре­бя­там с на­ше­го же кур­са -- они хо­те­ли от­ме­тить ка­кой-то празд­ник, а бы­ло не­где. И вот тут звёз­ды со­шлись: ко­гда ком­па­ния лишь раз­ли­ла по пер­вой, за­быв по глу­по­сти или на­ив­но­сти за­крыть дверь на ключ, в ком­на­ту по­жа­ло­вал но­вый зам­де­ка­на со зна­ко­вой фа­ми­ли­ей Вол­ков вме­сте с пред­ста­ви­те­ля­ми студ­со­ве­та.
   Вол­ков не­дав­но всту­пил в долж­ность, и ему тре­бо­ва­лась по­ка­за­тель­ная пор­ка, что­бы сво­бо­до­лю­би­вый люд ма­те­ма­ти­ко-ме­ха­ни­че­ско­го фа­куль­те­та по­нял -- "здесь вам не тут" и по­лю­бил дис­ци­п­ли­ну на­стоя­щим об­ра­зом. Ду­маю, фа­куль­тет­ско­му ад­ми­ни­ст­ра­то­ру по­мог­ли ка­кие-ни­будь доб­ро­хо­ты, ина­че труд­но объ­яс­нить, по­че­му де­ле­га­ция во гла­ве с Вол­ко­вым сра­зу под­ня­лась на чет­вёр­тый этаж, а там -- сра­зу на­ша ком­на­та, пря­мо на­про­тив ле­ст­ни­цы. А в ком­на­те -- пир го­рой. На­ру­ше­ния со­циа­ли­сти­че­ско­го об­ще­жи­тия на­ли­цо, да ещё и в све­те ре­ше­ний оче­ред­но­го пар­тий­но­го съез­да, на ко­то­ром ка­те­го­ри­че­ски за­пре­ще­но упот­реб­лять то, без че­го труд­но пред­ста­вить жизнь со­вет­ско­го сту­ден­та.
   Не стал зам де­ка­на раз­би­рать­ся, кто прав, а кто нет -- и од­ним ма­хом на­кро­пал при­каз об от­чис­ле­ние про­пи­сан­ных в ком­на­те за амо­раль­ное по­ве­де­ние. По­шли мы, не­спра­вед­ли­во оби­жен­ные, с че­ло­бит­ной к ба­ри­ну с кро­во­жад­ной фа­ми­ли­ей, а он и за­яв­ля­ет -- ог­ла­си­те, мол, ко­му имен­но ключ от ком­на­ты да­ва­ли, то­гда вас по­ми­лую; стро­га­чом обой­дё­тесь.
   По­нят­ное де­ло, ни­ко­го за­кла­ды­вать мы не ста­ли. А на нет и су­да нет. Един­ст­вен­ное, на что Вол­ков со­гла­сил­ся -- по­ме­нять фор­му­ли­ров­ку в ака­де­ми­че­ской справ­ке: с "амо­рал­ки" на "не­ус­пе­вае­мость". Это мож­но бы­ло счи­тать боль­шой по­бе­дой, ибо от­чис­ле­ние за "амо­раль­ное по­ве­де­ние" ав­то­ма­ти­че­ски ста­ви­ло крест на по­лу­че­нии выс­ше­го об­ра­зо­ва­ния в даль­ней­шем. Ис­клю­че­ния бы­ва­ли, но край­не ред­кие.
   Я, прав­да, по­пы­тал­ся ос­по­рить са­краль­ную за­пись в до­ку­мен­те:
   -- А как это -- "не­ус­пе­вае­мость и про­пус­ки за­ня­тий", ес­ли у ме­ня от­сут­ст­ву­ют ака­де­ми­че­ские за­дол­жен­но­сти?
   -- Хо­ти­те по­спо­рить, мо­ло­дой че­ло­век? Ви­жу, что нет. А с про­пус­ка­ми за­ня­тий без ува­жи­тель­ной при­чи­ны ещё про­ще. Толь­ко не го­во­ри­те, буд­то у вас их нет со­всем. И с то­ва­ри­ща­ми ва­ши­ми та же ис­то­рия. В об­щем, слу­шай­те вни­ма­тель­но: за­би­рай­те сей­час до­ку­мен­ты, а че­рез год вос­ста­но­ви­тесь. Пре­пят­ст­во­вать не ста­ну. На­обо­рот -- по­мо­гу. А ис­то­рия эта пусть вам по­слу­жит уро­ком.
   На том и рас­ста­лись. Позд­нее один из мо­их со­се­дей по зло­по­луч­ной ком­на­те, от­слу­жив в ар­мии сроч­ную, вос­ста­но­вил­ся на вто­рой курс мат­ме­ха. Дру­гой же уе­хал на ро­ди­ну, где его сле­ды за­те­ря­лись. А я вы­брал тре­тий путь, по­сту­пив ле­том в ки­ев­ский ВУЗ на об­щих ос­но­ва­ни­ях. Прав­да, для это­го при­шлось до­пол­ни­тель­но по­по­теть: брать в во­ен­ко­ма­те справ­ку, что ме­ня до на­ча­ла учеб­но­го го­да в ар­мию не при­зо­вут. А по­доб­но­го ро­да не­стан­дарт­ные справ­ки во­ен­ные клер­ки до сих пор вы­да­ют с боль­шим тру­дом.
   Не­смот­ря ни на ка­кие пре­пят­ст­вия, с 1 сен­тяб­ря 1977-го го­да я чис­лил­ся сту­ден­том 102-ой груп­пы фа­куль­те­та ав­то­ма­ти­ки и вы­чис­ли­тель­ной тех­ни­ки ин­сти­ту­та ин­же­не­ров гра­ж­дан­ской авиа­ции. Стал "га­фов­цем", как мы са­ми се­бя с гор­до­стью на­зы­ва­ли.
   Как ска­за­но вы­ше, мес­та в об­ще­жи­тии мне не да­ли. Впо­след­ст­вии я до­ка­зал своё пра­во на про­жи­ва­ние в кол­лек­тив­ном до­ме, на­зы­вае­мом об­ще­жи­ти­ем. Но про­дер­жал­ся там не­дол­го. Как зло­рад­ст­во­вал не­кий Труш из де­ка­на­та фа­куль­те­та ав­то­ма­ти­ки: "А я пре­ду­пре­ж­дал -- это­му суб­чи­ку до­ве­рять нель­зя!" Все­му ви­ной вьет­нам­ская ис­то­рия с ин­тер­на­цио­на­ли­сти­че­ским под­тек­стом. Но о ней в дру­гой раз. Сей­час же речь пой­дёт о Лор­де -- об Иго­ре Ан­д­рее­ви­че Нау­мо­ве, гра­ж­да­ни­не ми­ра, че­ло­ве­ке, бла­го­да­ря об­ще­нию с ко­то­рым я стал тем, кем...
  

2. Гра­ж­да­нин ми­ра

   Съём­ную квар­ти­ру мне уда­лось най­ти на удив­ле­ние лег­ко, пря­мо на­про­тив глав­но­го ин­сти­тут­ско­го кор­пу­са. Над фа­са­дом его сно­ва­ли люль­ки, в ко­то­рых си­де­ли де­ло­ви­тые пред­ста­ви­те­ли сек­ции ска­ло­ла­за­ния. Они ув­ле­чён­но за­ни­ма­лись кос­ме­ти­че­ским ре­мон­том зда­ния. Ско­ро за это по­лез­ное и, кста­ти, хо­ро­шо оп­ла­чи­вае­мое де­ло пред­сто­ит взять­ся Лё­хе с Во­хой, не­раз­луч­ной аль­пи­ни­ст­ской связ­ке из мо­ей учеб­ной груп­пы. Но бу­ду­щие дру­зья ещё об этом и не до­га­ды­ва­ют­ся, по­ка они тол­ком и по­зна­ко­мить­ся-то не ус­пе­ли. Не знаю обо всём, что про­изой­дёт в бли­жай­шие пять лет, и я.
  
   За­ня­тия по­ка не на­ча­лись, и мож­но по­свя­тить па­ру дней зна­ком­ст­ву с го­ро­дом, ос­мот­реть­ся. Хо­зя­ин квар­ти­ры, дя­дя Ва­ня, ог­ром­ный му­жик с ред­ким чуб­чи­ком на боль­шой лы­со­ва­той го­ло­ве, как у за­по­рож­ца с кар­ти­ны Ре­пи­на, по­зна­ко­мил ме­ня с апар­та­мен­та­ми. В це­не со­шлись бы­ст­ро. Три­дцать пять руб­лей в ме­сяц -- до­воль­но боль­шие день­ги, и мож­но бы­ло впол­не най­ти угол по­де­шев­ле, но что се­то­вать, ко­гда ин­сти­тут под бо­ком, вер­нее -- че­рез до­ро­гу: сто­ит пре­одо­леть под­зем­ный пе­ре­ход, и ты уже ря­дом с куз­ни­цей авиа­ци­он­ных кад­ров со­юз­но­го зна­че­ния.
   Ком­на­та, пре­дос­тав­ляе­мая дя­дей Ва­ней в рас­по­ря­же­ние сту­ден­тов, ока­за­лась хоть и не очень боль­шой, но вы­гля­де­ла впол­не уют­но. Три кро­ва­ти, три тум­боч­ки, два сту­ла, трёх­створ­ча­тый пла­тя­ной шкаф и пись­мен­ный стол ка­зён­но­го ви­да с вы­тер­той встав­кой из зе­лё­но­го сук­на, на­вер­ное, спи­сан­ный в ка­ком-то уч­ре­ж­де­нии. Что ещё нуж­но для сча­стья?
   Я про­жил здесь це­лый год, де­ля угол с дву­мя со­се­дя­ми.
   Пер­вым из них ока­зал­ся Игорь Нау­мов. Он учил­ся на вто­ром кур­се фа­куль­те­та аэ­ро­пор­тов. Дру­гие на­ши со­жи­те­ли по­сто­ян­но ме­ня­лись, при­чём пе­ри­од оби­та­ния их на сда­вае­мой пло­ща­ди бы­вал на­столь­ко мал, что в па­мя­ти поч­ти ни­кто из них не ос­тал­ся -- за­пом­нил­ся, по­жа­луй, лишь Как­тус, из­вест­ный под этим про­зви­щем в ин­сти­тут­ской сек­ции ска­ло­ла­за­ния. Впро­чем, и он дол­го в квар­ти­ре у дя­ди Ва­ни не за­дер­жал­ся. По­это­му с лёг­ким серд­цем я ос­тав­ляю за ка­дром весь сонм по­сто­ян­но ме­няю­щих­ся со­се­дей и ос­та­нов­люсь толь­ко на Нау­мо­ве. Тем бо­лее что на­ши с ним от­но­ше­ния не за­кон­чи­лись сра­зу по­сле то­го, как мы съе­ха­ли из дя­ди­ва­ни­ной ком­на­туш­ки.
  

*

   Хо­зя­ин квар­ти­ры ра­бо­тал на за­во­де "Боль­ше­вик" мас­те­ром ка­ко­го-то це­ха. Про хо­зяй­ку не мо­гу ска­зать ни­че­го оп­ре­де­лён­но­го. Квар­ти­ран­тов она мол­ча иг­но­ри­ро­ва­ла, ве­ро­ят­но идя на по­во­ду у суп­ру­га и сми­ря­ясь с су­ро­вой не­об­хо­ди­мо­стью со­брать доч­ке при­да­ное за счёт квар­ти­ран­тов. Те­перь -- доч­ка. Ну... о ней чуть поз­же. Не в ме­ру за­тор­мо­жен­ный тех­ни­че­ский ум это­го соз­да­ния ещё сыг­ра­ет свою роль в на­шем бы­тии, ко­то­рое по диа­лек­ти­че­ским сен­тен­ци­ям до­цен­та Пан­кра­то­ва с ка­фед­ры на­уч­но­го ком­му­низ­ма обя­за­тель­но оп­ре­де­ля­ет соз­на­ние. Воз­мож­но, не­осоз­нан­но? Не бе­русь ут­вер­ждать.
   Нау­мов во­рвал­ся в мою жизнь стре­ми­тель­но и на­веч­но по­се­лил­ся в ду­ше, не дав воз­мож­но­сти про­тес­то­вать про­тив бе­зо­го­во­роч­ной узур­па­ции мое­го юно­ше­ско­го ми­ро­вос­прия­тия. Осен­ним вос­крес­ным днём Дя­дя Ва­ня при­вёл это­го пар­ня, чем-то на­по­ми­наю­ще­го прин­ца из "Ты­ся­чи и од­ной но­чи", и со­об­щил, что те­перь мне не при­дёт­ся ску­чать в оди­но­че­ст­ве. И ока­зал­ся со­вер­шен­но прав. С Нау­мо­вым я не за­ску­чал ни ра­зу. Вско­ре по­сле зна­ком­ст­ва мне уже бы­ли из­вест­ны за­ме­ча­тель­ные пив­ные ис­точ­ни­ки мик­ро­рай­она со скум­бри­ей хо­лод­но­го коп­че­ния и плав­ле­ны­ми сыр­ка­ми с не­вин­ным на­зва­ни­ем "Друж­ба", обя­зы­ваю­щим к от­кры­тым от­вет­ным дей­ст­ви­ям. Мне был сим­па­ти­чен Нау­мов, и я ему -- смею на­де­ять­ся -- то­же.
   Мы со­шлись -- не так, как схо­дят­ся на ду­эли ге­рои клас­си­че­ских ро­ма­нов, а близ­ко и бес­по­во­рот­но, как по­рой сбли­жа­ют­ся воз­душ­ные су­да, ос­тав­лен­ные без при­смот­ра за­дре­мав­шим дис­пет­че­ром. И про­дол­жа­лось это ве­ли­ко­леп­ное без­обра­зие боль­ше пя­ти лет. По­че­му так не­дол­го, спро­си­те вы. Жизнь под­ста­ви­ла нож­ку в бе­зум­ст­ве ка­приз­но­го, при­хот­ли­во­го бы­та...
   Но сей­час не об этом. Я сно­ва встре­тил те­бя, Нау­мов Игорь Ан­д­ре­ич! На­ум Ан­д­ре­ич. Имен­но -- Ан­д­ре­ич, а не Ан­д­рее­вич! Пусть встре­тил толь­ко в сво­их вос­по­ми­на­ни­ях, но на­де­ж­да на лич­ное об­ще­ние ещё жи­ва. Ко­гда пи­сал эти стро­ки, те­шил се­бя на­де­ж­дой, что ты объ­я­вишь­ся из глу­би­ны про­жи­тых лет и ска­жешь: "Дим­ка, при­вет!", а я от­ве­чу: "Где про­па­дал, ста­рый? Сколь­ко зим, сколь­ко лет?!" И пой­дём мы с то­бой по мес­там бое­вой сла­вы, ос­та­вив груз на­ко­пив­ших­ся дол­гов и тя­жесть воз­рас­та. И пусть толь­ко на вре­мя, но ощу­тим се­бя мо­ло­ды­ми и ре­ши­тель­ны­ми, как то­гда, в да­лё­ком уже 1977-ом.
  

*

   Игорь был ро­дом из го­ро­да Фрун­зе. По пас­пор­ту рус­ский, да и фа­ми­лия не вы­зы­ва­ла со­мне­ний. Но внеш­ность его кон­тра­сти­ро­ва­ла с пас­порт­ны­ми дан­ны­ми. Тад­жи­ки и кир­ги­зы бе­зо­го­во­роч­но счи­та­ли его сво­им, рав­но как мол­да­ва­не, ара­бы, гу­цу­лы, ру­мы­ны, ев­реи, иран­цы, ин­ду­сы и да­же хор­ва­ты с бос­ний­ца­ми. Ду­маю, от­цом Иго­ря был кто-то со сред­не­ази­ат­ской ро­до­слов­ной, вос­хо­дя­щей к Та­мер­ла­ну-за­вое­ва­те­лю, но сам Нау­мов не лю­бил го­во­рить об этом -- ве­ро­ят­но, ме­ша­ли ка­кие-то не­при­ят­ные вос­по­ми­на­ния дет­ст­ва. По­се­му я то­же по­ста­ра­юсь не ак­цен­ти­ро­вать на дан­ном об­стоя­тель­ст­ве вни­ма­ния. Бу­дем счи­тать Нау­мо­ва Гра­ж­да­ни­ном Ми­ра. Или да­же Все­лен­ной. Ка­ко­вым он то­гда уже и яв­лял­ся, по­сколь­ку пред­стал пе­ре­до мной че­ло­ве­ком очень эру­ди­ро­ван­ным, знаю­щим ми­ро­вую ли­те­ра­ту­ру и лю­бя­щим её до са­мо­заб­ве­ния. Это имен­но Игорь при­учил ме­ня шту­ди­ро­вать от кор­ки до кор­ки но­ме­ра "Ино­стран­ной ли­те­ра­ту­ры", чуть ли не един­ст­вен­но­го в то вре­мя жур­на­ла, где пе­ча­та­ли хоть что-то от­ли­чаю­щее­ся от со­циа­ли­сти­че­ско­го реа­лиз­ма, ко­гда все кол­ли­зии за­кру­чи­ва­лись во­круг про­из­вод­ст­вен­ных про­цес­сов.
   С по­да­чи Нау­мо­ва мною бы­ли про­чи­тан весь Вон­не­гут, "Чай­ка" Ба­ха, "Суб­бот­ний ве­чер" и "На­ча­ло пу­ти" Сил­ли­тоу, "За­пис­ки Кру­ля" То­ма­са Ман­на, "Суп­ру­же­ская жизнь" Эр­ве Ба­зе­на, "Лю­би­те ли вы Брам­са?" и "Не­мно­го солн­ца" Фран­суа­зы Са­ган. Мы на­сла­ж­да­лись, уга­ды­вая за про­зви­ща­ми из­вест­ных ли­те­ра­то­ров в Ка­та­ев­ском "Ал­маз­ном вен­це". Уди­ви­тель­но, что это на­пе­ча­та­ли то­гда в "Но­вом ми­ре". Ли­те­ра­тур­ные функ­цио­не­ры не рас­счи­ты­ва­ли на уз­на­вае­мость не впи­сы­ваю­щих­ся в рам­ки офи­цио­за Бул­га­ко­ва, Пас­тер­на­ка, Бур­лю­ка, Кру­чё­ных, Ман­дель­шта­ма, Ба­бе­ля, скры­ваю­щих­ся за эзо­по­вым язы­ком ав­то­ра бла­го­при­стой­но­го со­вет­ско­го се­риа­ла про Петь­ку и Гав­ри­ка.
   Нау­мов был че­ло­век изы­скан­ный. Он лю­бил уст­раи­вать празд­ник из то­го не­бо­га­то­го ас­сор­ти­мен­та, ко­то­рый пре­дос­тав­ля­ла сво­им гра­ж­да­нам ве­ли­кая по­ли­ти­зи­ро­ван­ная дер­жа­ва. В си­лу сво­ей лег­ко­мыс­лен­но­сти мы не очень ве­лись на при­зы­вы пар­тии и пра­ви­тель­ст­ва, нам боль­ше по ду­ше бы­ли ве­сё­лые дру­же­ские за­сто­лья, об­хи­по­ван­ные нау­мов­ски­ми фе­неч­ка­ми. То­гда это на­зы­ва­лось бо­лее про­заи­че­ски -- "за­дви­нуть во­ла".
   У Нау­мо­ва учё­ба на вто­ром кур­се фа­куль­те­та аэ­ро­пор­тов бы­ла вто­рой по­пыт­кой. Од­на­ж­ды его уже от­чис­ля­ли за ка­кие-то по­ступ­ки, по­ро­ча­щие, по по­ня­ти­ям де­ка­на­та, зва­ние сту­ден­та и ком­со­моль­ца. По­лу­ча­лось, что мы с мо­им со­се­дом, как го­во­рят, то­ва­ри­щи по не­сча­стью: толь­ко Игорь от­слу­жил два го­да в ар­мии, а за­тем вос­ста­но­вил­ся, а я по­сту­пал в ВУЗ сыз­но­ва, пе­ред этим по­ра­бо­тав три с по­ло­ви­ной ме­ся­ца мо­то­рис­том авиа­пред­прия­тия.
   В сре­де сво­их быв­ших од­но­каш­ни­ков, ко­то­рые те­перь учи­лись на чет­вёр­том кур­се, Нау­мов про­дол­жал поль­зо­вать­ся по­пу­ляр­но­стью. Здесь он но­сил ари­сто­кра­ти­че­ское про­зви­ще Лорд. Все­гда оде­тый чу­точ­ку не­бреж­но, но с осо­бым лос­ком (да­же ес­ли пред­ме­том оде­ж­ды яв­ля­лась обя­за­тель­ная для ВУ­За фор­ма гра­ж­дан­ской авиа­ции), он мог рас­счи­ты­вать на то, что стро­гий ка­мер­ди­нер, не за­быв скло­нить­ся в по­кло­не, про­пус­тит его на при­ём к анг­лий­ской ко­ро­ле­ве.
   Игорь чем-то на­по­ми­нал мне Фред­ди Мер­кь­ю­ри, по ро­ж­де­нию Фа­ру­ха Бал­са­ру. Нау­мов, кста­ти, и груп­пу "Queen" счи­тал луч­шей без ого­во­рок и воз­ра­же­ний. Мой пер­вый курс в Кие­ве про­шёл под зна­ком их "Бо­гем­ской рап­со­дии" из аль­бо­ма "Ночь в опер­ном те­ат­ре". Бо­бин­ный маг­ни­то­фон "Ма­як-203" был при­об­ре­тён на­ми по слу­чаю за пол­це­ны -- ог­ром­ная уда­ча! -- в ко­мис­си­он­ке, и в ча­сы, ко­гда хо­зяй­ки квар­ти­ры не бы­ло до­ма, му­зы­ка анг­лий­ских рок-идо­лов, как ни стран­но, по­мо­га­ла дя­де Ва­не, от­ды­хав­ше­му по­сле сме­ны, вос­ста­нав­ли­вать и ак­ку­му­ли­ро­вать си­лы внут­ри его боль­шо­го, пах­ну­ще­го чес­но­ком, спир­том и гра­фи­то­вой смаз­кой ор­га­низ­ма.
   Учил­ся Игорь не шат­ко, не вал­ко, -- и не по при­чи­не гу­ма­ни­тар­но­го уст­рой­ст­ва ума или от при­род­ной ле­ни, а по­сколь­ку не при­да­вал зна­че­ния внеш­ним ат­ри­бу­там сво­их зна­ний, оцен­кам в за­чёт­ке. Го­раз­до важ­нее для се­бя он счи­тал око­ло­учеб­ный про­цесс с его пре­лес­тя­ми че­ло­ве­че­ско­го об­ще­ния. Па­ру раз ку­ра­тор груп­пы пе­нял Нау­мо­ву, что тот не хо­чет от­дать все­го се­бя учё­бе, а глав­ное -- ус­пеш­ной сда­че эк­за­ме­нов. На­ив­ный. А как же то­гда ге­до­низм сту­ден­та Нау­мо­ва? Как быть с нау­мов­ским из­веч­ным же­ла­ни­ем ос­ча­ст­ли­вить ок­ру­жаю­щих сво­им оп­ти­миз­мом? Нет, с Иго­рем эти но­ме­ра не про­хо­ди­ли: он учил­ся и жил для то­го, что­бы ме­ре на­сла­ж­дать­ся са­мой жиз­нью и дать воз­мож­ность по­чув­ст­во­вать ее близ­ким ему лю­дям. Все­лен­ная мог­ла гор­дить­ся сво­им гра­ж­да­ни­ном!

___

3. "У ко­го на­до но­га"

   Бы­ва­ли в на­шей жиз­ни в дя­ди Ва­ни­ных хо­ро­мах та­кие зна­ме­на­тель­ные пе­рио­ды, ко­гда день­ги кон­ча­лись вне­зап­но, при­чём у обо­их ра­зом. О треть­ем со­се­де не упо­ми­наю -- ни с кем из тех, ко­го при­во­дил хо­зя­ин, мы сой­тись про­сто не ус­пе­ва­ли, из-за крат­ко­сти их пре­бы­ва­ния в на­шей ком­на­те; тре­тья кой­ка во­об­ще ча­ще пус­то­ва­ла, чем бы­ва­ла кем-то за­ня­та.
   Что та­кое "до­тя­ги­вать до сти­пен­дии", из­вест­но всем учив­шим­ся в выс­шей шко­ле в те го­ды, но кто-то за­бо­ле­вал этим рас­про­стра­нён­ным не­ду­гом до­воль­но ред­ко, а кто-то во­об­ще не стра­дал, осо­бен­но або­ри­ге­ны, ко­то­рые про­жи­ва­ли в се­мье ро­ди­те­лей. На нас с Нау­мо­вым раз­гру­зоч­ные не­де­ли ва­ли­лись круг­лый учеб­ный год: стои­ло толь­ко не­мно­го от­ме­тить по­лу­че­ние сти­пен­дии гас­тро­но­ми­че­ски­ми из­ли­ше­ст­ва­ми, и тут же при­хо­дил "за­суш­ли­вый се­зон". Нау­чить­ся су­ще­ст­во­вать без де­нег до­воль­но про­сто, ес­ли ты про­жи­ва­ешь в об­ще­жи­тии. Ми­мик­ри­ру­ешь там под без­обид­ную тварь, со­гла­сив­шую­ся "вы­пить чаю с этим до­маш­ним ва­рень­ем и пи­рож­ка­ми" толь­ко из ува­же­ния к со­се­дям. Но со­вер­шен­но дру­гой ко­лен­кор, ко­гда твоё ло­го­во на­хо­дит­ся в не­боль­шой съём­ной ком­на­те.
   Ма­ло то­го, про­жи­вать при­хо­дит­ся в од­ной квар­ти­ре с хо­зяе­ва­ми и их не по го­дам раз­ви­той доч­кой. При­чём раз­ви­той толь­ко по вто­рич­ным по­ло­вым при­зна­кам. В пла­не об­ра­зо­ва­тель­ном всё об­стоя­ло с точ­но­стью до на­обо­рот: ус­пе­вае­мость дя­ди­ва­ни­ной "ро­зум­ной до­ни" в ук­ра­ин­ской шко­ле ос­тав­ля­ла же­лать луч­ше­го. Но имен­но это ми­лое об­стоя­тель­ст­во по­мо­га­ло вы­жи­вать двум из­го­ло­дав­шим­ся по пи­ще "учё­ным кры­сам" в край­не стес­нён­ных фи­нан­со­вых ус­ло­ви­ях. Вы­жи­вать я бы ска­зал впол­не снос­но, ко­гда пе­ри­од без­де­не­жья сов­па­дал по вре­ме­ни с оп­ре­де­ляю­щи­ми кон­троль­ны­ми по точ­ным нау­кам в сред­ней шко­ле, где обу­ча­лась хо­зяй­ская доч­ка. Об­ра­тить­ся за по­мо­щью на­пря­мую дев­чон­ка стес­ня­лась, но без оной обой­тись не мог­ла. Дя­дя Ва­ня же не мог ос­та­вать­ся без­у­ча­ст­ным к тер­за­ни­ям воз­люб­лен­но­го ча­да, и то­гда стол в на­шей съём­ной ком­на­те за­гро­мо­ж­дал­ся раз­но­го ро­да учеб­ни­ка­ми для стар­ших клас­сов. При­чём "на мо­ве". По­ли­глот Нау­мов бод­ро пе­ре­во­дил "с лис­та" за­дач­ки о не­од­но­знач­но­сти в ук­ра­ин­ском трiкутнике, во­зом­нив­шем се­бя бо­ко­вой гра­нью пи­ра­ми­ды, а я их ре­шал.
   Мы спра­вед­ли­во счи­та­ли, что за эти ма­те­ма­ти­че­ские или фи­зи­че­ские ве­че­ра на про­спек­те Ко­ма­ро­ва нам по­ла­га­ет­ся не­что боль­шее, чем боль­шое че­ло­ве­че­ское спа­си­бо от дя­ди Ва­ни, тем бо­лее что мы ни­ко­гда не от­ка­зы­ва­ли хо­зяи­ну квар­ти­ры в том, что ка­са­лось об­ра­зо­ва­ния его на­след­ни­цы. Од­на­ко взаи­мо­вы­год­ны­ми на­ши от­но­ше­ния ста­ли не сра­зу, не вдруг. Рас­ска­жу, как это про­изош­ло.
   Мы с Нау­мо­вым по­чув­ст­во­ва­ли хо­зяй­скую сла­би­ну сра­зу, но до по­ры не мог­ли изо­брес­ти спо­со­ба ис­поль­зо­ва­ния её в мир­ных це­лях. Нау­мов ино­гда вор­чал впол­го­ло­са, но "зав­дан­ня з фiзики" ре­шал за хо­зяй­скую доч­ку ис­прав­но. Ко­гда я то­же ов­ла­дел ук­ра­ин­ским язы­ком на уров­не за­дач­ни­ков сред­ней шко­лы, мы ста­ли де­лить тру­до­вую по­вин­ность по­по­лам. Так бы мы и жи­ли с ощу­ще­ни­ем не­ве­зу­чих кре­ди­то­ров слиш­ком уж "се­бе на уме" квар­тир­но­го хо­зяи­на, но од­на­ж­ды зи­мой слу­чай из­ме­нил всё.
   В тот ве­чер мы за де­жур­ный на­бор че­ло­ве­че­ско­го спа­си­бо от всей ду­ши под­го­то­ви­ли на­шу не­ра­ди­вую уче­ни­цу к чет­верт­ной кон­троль­ной по гео­мет­рии и ал­геб­ре. Де­нег пе­ред са­мым Но­вым го­дом у нас прак­ти­че­ски не ос­та­ва­лось, и мне при­шло в го­ло­ву при­ки­нуть наш с Иго­рем ра­ци­он на день до по­лу­че­ния за­вет­но­го пе­ре­во­да, ко­то­рый на­клё­вы­вал­ся, но всё ни­как не мог дос­тичь Кие­ва. По всей ви­ди­мо­сти, он по­те­рял язык где-то по до­ро­ге -- с язы­ком-то до Кие­ва и оли­гоф­рен до­ро­гу сы­щет.
   По са­мым оп­ти­ми­стич­ным про­гно­зам, нам пред­стоя­ло пи­тать­ся ис­хо­дя из со­ро­ка­ко­пе­еч­но­го со­дер­жа­ния в день на дво­их, и так -- поч­ти це­лую не­де­лю. То есть боль­ше чем на па­кет не­жир­но­го ке­фи­ра с хле­бом и бан­ку "ук­ра­ин­ской кро­вян­ки" в су­тки рас­счи­ты­вать не при­хо­ди­лось. "Кро­вян­ка" -- это кро­вя­ная кол­ба­са, не офор­мив­шая­ся в кол­бас­ном ви­де из-за от­сут­ст­вия че­ре­вы и по­то­му за­то­чён­ная в пол-лит­ро­вые стек­лян­ные бан­ки до вос­тре­бо­ва­ния.
   По­де­лив­шись с Иго­рем эти­ми не­уте­ши­тель­ны­ми вы­во­да­ми, ос­но­ван­ны­ми на ма­те­ма­ти­че­ском рас­чё­те, я впал в де­прес­сию и по­пы­тал­ся лечь спать, что­бы не чув­ст­во­вать го­ло­да. Ком­на­та на­ша на­пол­ни­лась ти­хой гру­стью, а на­чав­ший­ся за ок­ном сне­го­пад буд­то под­чёр­ки­вал глу­би­ну пе­ре­жи­ва­ний на­ка­ну­не ка­то­ли­че­ско­го Ро­ж­де­ст­ва.
   И тут вне­зап­но всё пе­ре­ме­ни­лось. Мне по­ка­за­лось да­же, что на­столь­ная лам­па вы­ра­зи­тель­но морг­ну­ла.
   Нау­мов сел на кро­ва­ти и пре­об­ра­зил­ся, точ­но кто-то свы­ше по­слал ему очень важ­ную мысль.
   -- Тут гор­ба­тишь­ся на эту цы­пу чуть не ка­ж­дый день, -- ска­зал с не­ко­то­рой до­лей де­ла­но­го па­фо­са. -- А вме­сто при­гла­ше­ния к сто­лу -- од­ни толь­ко сло­ве­са куд­ря­вые. Мы с то­бой не под­не­воль­ные лю­ди. Сколь­ко же мож­но поль­зо­вать­ся на­шей бла­го­склон­но­стью и ин­тел­ли­гент­но­стью?
   Са­кра­мен­таль­ное "до­ко­ле?" скорб­ным штан­дар­том по­вис­ло в ноч­ной ти­ши и взы­ва­ло к от­ве­ту, и мы на цы­поч­ках про­шли че­рез ком­на­ту, где мир­но по­чи­ва­ли хо­зяе­ва, и обу­ст­рои­лись на кух­не, не за­жи­гая свет. Сне­го­пад за ок­ном пре­кра­тил­ся, слов­но по ма­но­ве­нию вол­шеб­ной па­лоч­ки, а на не­бо вы­ка­ти­лась про­каз­ни­ца лу­на.
   Имен­но она и под­би­ла нас на со­вер­ше­ние дей­ст­вий, под­па­даю­щих ес­ли не под кри­ми­наль­ную ста­тью, то под ста­тью гра­ж­дан­ско­го ко­дек­са.
   Нау­мов де­ло­ви­то обы­скал стол и хо­ло­диль­ник. Цель бы­ла един­ст­вен­ная и очень бла­го­род­ная. Он ис­кал та­кие про­дук­ты, про­па­жу ко­то­рых об­на­ру­жить бу­дет прак­ти­че­ски не­воз­мож­но. Из все­го мно­го­об­ра­зия мы вы­бра­ли горсть ве­со­вой вер­ми­ше­ли, ку­со­чек мар­га­ри­на, дав­но, су­дя по все­му, за­бы­то­го в уг­лу хо­ло­диль­ни­ка, и не­ве­ли­кий шма­то­чек саль­ца.
   Даль­ше мы уст­рои­ли пир. Вер­ми­шель с про­горк­лым мар­га­ри­ном и шквар­ка­ми по­ка­за­лись нам ка­ким-то изы­ском от Ели­сее­ва.
   Хлеб у нас был свой. На­би­ли же­луд­ки. За­тем, тща­тель­но уб­рав со сто­ла и пли­ты сле­ды ноч­но­го во­яжа, про­кра­лись об­рат­но в ком­на­ту, ста­ра­ясь не ды­шать и не скри­петь две­рью.
   Ран­ним ут­ром к нам за­шёл дя­дя Ва­ня и скром­но по­ин­те­ре­со­вал­ся, от­че­го мы так дол­го хо­ро­во­ди­лись на кух­не.
   Скры­вать наш ноч­ной рейд по про­дук­то­вым ты­лам не име­ло смыс­ла, и мы по­ви­ни­лись со всей от­кро­вен­но­стью, на ка­кую бы­ли то­гда спо­соб­ны. Дя­дя Ва­ня за­крыл дверь по­плот­нее и про­из­нёс за­го­вор­щиц­ки:
   -- Хлоп­цы, вы не де­лай­те так боль­ше. Хо­зяй­ка за­ме­тит не­дос­та­чу, вор­чать бу­дет. Вы луч­ше мне на­мек­ни­те, ес­ли что, сам всё дам. Я же по­ни­маю, де­ло-то мо­ло­дое. Ку­шать хо­чет­ся.
   Мы не­мед­лен­но и на­мек­ну­ли, вос­поль­зо­вав­шись воз­ник­шей си­туа­ци­ей.
   На обед нас жда­ли ма­га­зин­ные пель­ме­ни с буль­о­ном, ко­то­рые дя­дя Ва­ня втай­не от же­ны пе­ре­дал нам ещё в упа­ко­ван­ном ви­де. Ва­ри­ли мы их са­ми, как свои, при­об­ре­тён­ные на соб­ст­вен­ные сред­ст­ва.
   А ве­че­ром слу­чи­лось дру­гое чу­до. Хо­зяй­ка са­ма при­гла­си­ла нас с Иго­рем на кух­ню и уго­сти­ла жа­ре­ной кар­тош­кой со шквар­ка­ми. Дя­дя Ва­ня дос­тал из за­кро­мов фляж­ку спир­та, при­не­сен­но­го с за­во­да "Боль­ше­вик" со­глас­но нор­мам рас­хо­да на цех, где он ра­бо­тал.
   Наш лю­без­ный хо­зя­ин на­пол­нил три гра­нё­ных рюм­ки с пи­жон­ским ме­ни­ском по­вер­ху и пред­ло­жил вы­пить за здо­ро­вье Нау­мо­ва.
   Вы­пи­ли. Хо­ро­шо за­ку­си­ли, вы­пи­ли ещё. Хо­зяй­ка не ус­пе­ва­ла под­ре­зать коп­чё­но­го са­ла в на­груз­ку к со­лё­ным по­ми­дор­чи­кам. Уго­ще­нье бы­ло слав­ным.
   Уже чуть поз­же я спро­сил у Иго­ря, на са­мом ли де­ле се­го­дня день его ро­ж­де­ния, о ко­то­ром на­стой­чи­во и ве­се­ло весь ве­чер твер­дил дя­дя Ва­ня. Нау­мов от­ри­ца­тель­но по­мо­тал не­све­жей спир­то­вой го­ло­вой, и я до­га­дал­ся, что хит­рость на­ше­го по­кро­ви­те­ля уда­лась. Же­на ос­та­лась до­воль­на, по­счи­тав ис­пол­нен­ным свой гра­ж­дан­ский об­ще­че­ло­ве­че­ский долг пе­ред бед­ны­ми сту­дио­за­ми. Сам дя­дя Ва­ня впол­не ле­галь­но упот­ре­бил "па­ру ка­пель" в кру­гу се­мьи, а мы на­елись, что на­зы­ва­ет­ся, "от пу­за".
   С тех пор так и по­ве­лось: как толь­ко мы с Нау­мо­вым вы­ну­ж­ден­но са­ди­лись тал­линн­ский обез­жи­рен­ный до пол­но­го без­обра­зия ке­фир, сра­зу се­ма­фо­ри­ли "SOS" мич­ма­ну Чер­но­мор­ско­го фло­та в за­па­се, дя­де Ва­не. Он от­кла­ды­вал нам ка­ких-то про­дук­тов в от­дель­ный па­кет, и мы де­ла­ли вид, что ку­пи­ли их са­ми. Ес­ли вы ду­мае­те, нам бы­ло стыд­но, то глу­бо­ко за­блу­ж­дае­тесь. Ре­пе­ти­тор­ст­во и в те вре­ме­на це­ни­лось до­воль­но не­дё­ше­во. Дя­дя Ва­ня это не­со­мнен­но по­ни­мал, по­то­му и про­из­во­дил свои кон­спи­ра­тив­ные про­дук­то­вые вли­ва­ния тай­ком от ску­по­ва­той хо­зяй­ки, да­бы не тре­во­жить её тон­кой ду­шев­ной ор­га­ни­за­ции. Мы с Нау­мо­вым, ко­неч­но же, ста­ра­лись не зло­упот­реб­лять щед­ро­стью хо­зяи­на и раз­ра­ба­ты­ва­ли "зо­ло­тую жи­лу" не­спеш­но.
  

*

   Ино­гда нам слу­ча­лось всту­пать в про­ти­во­ре­чие с за­ко­ном. Он, сла­ва бо­гу, стра­дал стар­че­ской даль­но­зор­ко­стью в сво­их ге­рои­че­ских по­пыт­ках из­ва­ять для свет­ло­го ком­му­ни­сти­че­ско­го зав­тра но­во­го че­ло­ве­ка, на­чис­то ли­шён­но­го чув­ст­ва соб­ст­вен­ни­ка.
   Хо­ро­шо пом­ню один наш про­дук­то­вый гоп-стоп. Про­изо­шёл он в гас­тро­но­ме "От­рад­ный". Про­мозг­лым зим­ним ве­че­ром, ко­гда бла­го­ра­зум­ные хо­зяе­ва из гу­ман­ных со­об­ра­же­ний раз­ре­ша­ют до­маш­ним жи­вот­ным сде­лать свои де­ла не вы­хо­дя на ули­цу, мы с Иго­рем си­де­ли у се­бя в ком­на­те и го­то­ви­лись к се­ми­на­рам -- Лорд к анг­лий­ско­му, а я к на­чер­та­тель­ной гео­мет­рии. Ше­ве­лить из­ви­ли­на­ми ста­но­ви­лось всё слож­нее, по­сколь­ку же­лу­доч­ный сок бур­лил в нас по­чи­ще бра­ги и от­вле­кал вни­ма­ние от учё­бы.
   -- Нет, -- ска­зал Нау­мов, -- я так боль­ше не мо­гу. Всё чай да чай. Нуж­но бы че­го-ни­будь мяс­но­го съесть, а то я за се­бя не ру­ча­юсь. Ме­ня нель­зя на­звать сто­рон­ни­ком кан­ни­ба­лиз­ма, но се­го­дня, Ди­мон, я с во­ж­де­ле­ни­ем рас­смат­ри­вал твои мя­си­стые пле­чи, ко­гда ты спал. Доб­ром на­ше гас­тро­но­ми­че­ское воз­дер­жа­ние не кон­чит­ся.
   В за­па­се у нас име­лось не­мно­го вер­ми­ше­ли, но раз­ве это еда для мо­ло­дых ор­га­низ­мов? Дей­ст­ви­тель­но, я поч­ти ре­аль­но ощу­щал вкус кот­лет из ин­сти­тут­ской сто­ло­вой, из­вест­ных в на­ро­де под име­нем "тош­ни­це­ли руб­ле­ные". А они бу­дут аб­со­лют­но не­дос­туп­ны ещё па­ру дней, по­ка мы не по­лу­чим сти­пен­дию. О ро­зо­ва­тых спин­ках мо­лоч­ных со­си­сок и све­жих сдоб­ных бу­лоч­ках со встав­лен­ным в рас­по­ро­тое брюш­ко ку­соч­ком мас­ла со сле­зой -- тех са­мых, из бу­фе­та в 4-ом учеб­ном кор­пу­се, -- я да­же ду­мать не хо­тел.
   Но Нау­мов, этот Нау­мов! Од­ним сво­им за­ме­ча­ни­ем он сме­шал все кар­ты. Я не вы­дер­жал и спро­сил:
   -- И что ты пред­ла­га­ешь? Сей­час нет ни­ка­ких шан­сов для до­бы­чи бел­ко­вой про­то­плаз­мы. Мо­жет быть, ос­та­но­вим­ся на обыч­ных жи­рах и уг­ле­во­дах? То бишь от­ва­рим вер­ми­шель с мар­га­ри­ном?
   Игорь хит­ро улыб­нул­ся и зая­вил:
   -- От­нюдь! У ме­ня есть за­ме­ча­тель­ный план! В гас­тро­но­ме "От­рад­ный", как ты пом­нишь, мяс­ной от­дел рас­по­ло­жен очень удач­но. Про­дав­цы об­раз­цы про­дук­тов вы­кла­ды­ва­ют на спе­ци­аль­ном под­но­се пря­мо по­верх хо­ло­диль­ных вит­рин. Мо­жет быть, за день про­да­ли не всё. То­гда взять это НЕ ВСЁ -- на­ша пря­мая за­да­ча! Пе­ред за­кры­ти­ем в гас­тро­но­ме обыч­но ни ду­ши. Боль­шо­го тру­да ос­во­бо­дить под­нос с ос­тат­ка­ми мя­со­про­дук­тов не со­ста­вит, по­сколь­ку про­да­вец мяс­но­го от­де­ла на­вер­ня­ка уже под­счи­ты­ва­ет днев­ной на­вар. Мя­со, ко­неч­но, там не бог весть ка­кое, об­вет­ри­лось за день. Но вы­би­рать не при­хо­дит­ся, и это ШАНС! Сей­час по­ло­ви­на де­вя­то­го. Гас­тро­ном за­кры­ва­ет­ся в де­вять. Са­мое вре­мя!
   -- Ук­расть? Нет, я не мо­гу! -- воз­му­тил­ся внут­ри ме­ня мо­ло­дой строи­тель ком­му­низ­ма.
   То­гда хит­ро­ум­ный Нау­мов ска­зал:
   -- По­че­му сра­зу "ук­расть"? Всё рав­но и мя­со, и кос­ти дав­но ут­ра­ти­ли то­вар­ный вид, их по­про­сту скор­мят со­ба­кам. Про­дук­ция за день ста­ла не­кон­ди­ци­он­ной, по­ни­ма­ешь? Не бе­ри се­бе в го­ло­ву раз­ных пат­рио­ти­че­ских мыс­лей: про­дав­цам пло­хо не бу­дет, им, на­обо­рот, мень­ше воз­ни. Они на об­ве­сах столь­ко за­ра­бо­та­ли, что по­крыть не­дос­та­чу не со­ста­вит для них тру­да. А сво­им от­ка­зом ты по­твор­ст­ву­ешь на­стоя­щим рас­хи­ти­те­лям со­циа­ли­сти­че­ско­го мя­са! Ко­му ста­нет луч­ше от твое­го чис­то­плюй­ст­ва, по­ду­мал? Ни­ко­му! Про­дав­цы в мяс­ном от­де­ле бу­дут и даль­ше во­ро­вать без ог­ляд­ки, мы с то­бой за­гнём­ся от го­ло­да, а стра­на ли­шит­ся двух бу­ду­щих ин­же­не­ров.
   Хо­ро­шо из­ла­гал Нау­мов, за­раза та­кая.
   Я со­гла­сил­ся -- но толь­ко "по­сто­ять на стрё­ме". Пред­ста­вить про­цесс хва­та­ния мя­са с при­лав­ка сво­ей нер­ви­че­ской ин­тел­ли­гент­ной ру­кой я про­сто не ре­шал­ся.
   Игорь со­гла­сил­ся, что на мяс­ную ам­бра­зу­ру бу­дет па­дать имен­но он. И мы от­пра­ви­лись на де­ло, ре­шив для от­во­да глаз ку­пить чет­вер­туш­ку хле­ба, да­бы оби­та­те­ли гас­тро­но­ма не сра­зу за­по­доз­ри­ли в нас зло­умыш­лен­ни­ков. В кар­ма­не оты­скал­ся гри­вен­ник.
   В го­ло­ве бы­ло пол­ное смя­те­ние. Нау­мов, как обыч­но, по­шёл без шап­ки, не­смот­ря на мо­ро­зец с вет­ром. Его смо­ля­ные во­ло­сы зло­ве­ще под­ни­ма­лись ды­бом, стиль­ный шарф не­при­ну­ж­дён­но све­ши­вал­ся с во­рот­ни­ка ши­не­ли без по­гон. Про­мозг­лая ве­чер­няя ули­ца вы­гля­де­ла пус­тын­ной. Это об­стоя­тель­ст­во обод­ря­ло. "Не смо­гут опо­знать сви­де­те­ли, не­ту сви­де­те­лей", -- при­шло мне в го­ло­ву.
   Свет в гас­тро­но­ме уже на­по­ло­ви­ну по­га­си­ли, ма­га­зин го­то­вил­ся к за­кры­тию, не до­га­ды­ва­ясь о страш­ном пре­сту­п­ле­нии, ко­то­рое мы за­мыс­ли­ли.
   Во­шли внутрь. За при­лав­ка­ми ни­ко­го. По­ку­па­те­лей то­же нет. Нау­мов рез­ко мет­нул­ся в мяс­ной от­дел.
   Он ока­зал­ся прав, ко­гда уго­ва­ри­вал ме­ня пой­ти на пре­сту­п­ле­ние. На под­но­се дей­ст­ви­тель­но ле­жал не­взрач­ный по­чер­нев­ший ку­сок го­вя­ди­ны с кос­точ­кой.
   И тут ме­ня осе­ни­ло. Игорь дав­но ПЛА­НИ­РО­ВАЛ ЭТО ХИ­ЩЕ­НИЕ. Он го­то­вил­ся к не­му тща­тель­но и на­вер­ня­ка не­сколь­ко ве­че­ров изу­чал по­ве­де­ние про­дав­цов, на­ли­чие объ­ек­та хи­ще­ния и со­стоя­ние мес­та пре­сту­п­ле­ния. Я свя­зал­ся с че­ло­ве­ком, ко­то­рый за­ра­нее всё рас­счи­тал! За пре­ду­мыш­лен­ные дей­ст­вия на­ка­за­ние бу­дет стро­же... Ко­ле­ни мои за­дро­жа­ли, но гроз­ный ок­рик Иго­ря при­вёл ор­га­низм в бое­вую го­тов­ность:
   -- Смот­ри за вхо­дом! В слу­чай че­го ска­жи что-ни­будь. Над всей Ис­па­ни­ей без­об­лач­ное не­бо, на­при­мер. Я пой­му.
   Мне ни­че­го не ос­та­ва­лось, как под­чи­нить­ся.
   Нау­мов лов­ким дви­же­ни­ем мет­нул го­вя­ди­ну под по­лу ши­не­ли и пе­ре­хва­тил её дру­гой ру­кой -- те­перь из кар­ма­на, че­рез под­клад­ку.
   И в этот мо­мент в ба­ка­лей­ном от­де­ле поя­ви­лась про­дав­щи­ца.
   -- Что вы всё хо­ди­те и хо­ди­те? Жи­тья ни­ка­ко­го не­ту от сту­ден­тов. Не ви­ди­те, за­кры­ва­ем­ся уже? -- не­до­воль­на про­из­нес­ла она, нерв­но зе­вая не­бреж­но на­по­ма­жен­ным ртом.
   Игорь под­пих­нул ме­ня к кас­се и ве­се­ло от­вет­ст­во­вал:
   -- Из­ви­ни­те нас, де­вуш­ка! Мы толь­ко хле­ба возь­мём и всё. Не дай­те по­ме­реть с го­ло­ду двум бед­ным му­че­ни­кам авиа­ци­он­ной нау­ки.
   Я про­тя­нул свой гри­вен­ник за­де­ре­ве­нев­шей ру­кой, при­слу­ши­ва­ясь к гро­мо­вым уда­рам серд­ца.
   -- Так у вас, ре­бя­та, толь­ко на по­ло­вин­ку чёр­но­го хва­тит, -- зая­ви­ла ра­зом встре­пе­нув­шая­ся тёт­ка, ко­то­рая весь­ма жи­во от­реа­ги­ро­ва­ла на "де­вуш­ку". -- Не силь­но ку­че­ря­во вы гу­ляе­те, я по­гля­жу!
   Иго­ря по­нес­ло. Он пой­мал ку­раж и со­вер­шен­но не об­ра­щал вни­ма­ния, как из-под его ши­не­ли на мет­лах­скую по­ло­вую плит­ку с кус­ка ко­ро­вы на­ча­ла ка­пать кровь.
   -- Ви­ди­те ли, ува­жае­мая де­вуш­ка, -- на­чал он свою мысль...
   Я пы­тал­ся ос­та­но­вить Нау­мо­ва, но мои дей­ст­вия по­мо­га­ли ма­ло, хо­тя бес­тол­ко­вые дви­же­ния но­га­ми за­ти­ра­ли кро­ва­вые раз­во­ды на по­лу, от­вле­кая вни­ма­ние про­дав­щи­цы. Бы­ст­рей, бы­ст­рей! Я мо­лил про се­бя, что­бы в мяс­ном от­де­ле ни­кто не поя­вил­ся. Про­па­жу не за­ме­тит толь­ко сле­пой.
   Игорь про­дол­жал ко­кет­ни­чать с по­доб­рев­шей тёт­кой.
   И тут из под­соб­ки вы­шел здо­ро­вен­ный мяс­ник.
   -- Уже две ми­ну­ты де­ся­то­го, Ни­на! -за­орал он не­трез­вым го­ло­сом: -- За­кры­ва­ем­ся. Всё! Ни­ка­ких по­ку­па­те­лей!
   За­тем он оки­нул за­мы­лен­ным взо­ром свой от­дел, взял под­нос и... УШЁЛ!
   Ни­че­го не за­ме­тил! Или не по­нял спья­ну?
   Тут и до Нау­мо­ва, на­ко­нец, дош­ло, что он заи­грал­ся.
   Я за­су­нул сда­чу в кар­ман, взял чет­вер­тин­ку хле­ба, и мы ри­ну­лись на ули­цу.
   Как шли до­мой, не пом­ню. Ско­рее все­го -- ле­те­ли. Толь­ко воз­ле подъ­ез­да ос­та­но­ви­лись пе­ре­дох­нуть.
   Нау­мов от­ды­шал­ся и про­из­нёс:
   -- Вот ви­дишь, мяс­ни­ку нет ни­ка­ко­го де­ла нет до на­шей до­бы­чи, он дав­но спи­сал ее в от­хо­ды. А ты бо­ял­ся...
   С эти­ми сло­ва­ми Игорь рас­пах­нул ши­нель. До­бы­ча вбли­зи вы­гля­де­ла не­важ­но -- од­ни жи­лы на жёл­той кос­ти.
   Вне­зап­но от­кры­лась дверь в подъ­езд, и от­ту­да вы­ныр­ну­ла ма­лень­кая и верт­ля­вая, как мы­шо­нок, ста­руш­ка. На мгно­ве­ние она за­мер­ла, бли­зо­ру­ко вгля­ды­ва­ясь в ок­ро­вав­лен­ные ру­ки Нау­мо­ва, и тут же со сдав­лен­ным сто­ном: "Ка­ра­ул! Уби­ли!" мет­ну­лась от нас в сто­ро­ну, слов­но пра­во­вер­ный му­суль­ма­нин от ма­те­риа­ли­зо­вав­ше­го­ся раз­нуз­дан­но­го иб­ли­са. Ду­маю, лиц на­ших она рас­смот­реть не ус­пе­ла.
   Ва­ри­ли мы за­ско­руз­лую го­вя­ди­ну ча­са три или да­же че­ты­ре, за­то пи­та­лись по­том пер­ла­мут­ро­вым буль­о­ном в звёз­доч­ках жи­ра с вер­ми­ше­ле­вой за­прав­кой до кон­ца не­де­ли. Мя­со раз­же­вать так и не уда­лось, и дя­дя Ва­ня от­нёс его на ра­бо­ту сто­ро­же­во­му ка­быз­до­ху -- так что, по су­ще­ст­ву, кру­го­во­рот мя­са в при­ро­де за­вер­шил­ся впол­не удач­но: без осо­бых от­сту­п­ле­ний от пер­во­на­чаль­но­го пла­на про­дав­ца мяс­но­го от­де­ла. А в мик­ро­рай­оне От­рад­ном це­лый ме­сяц хо­ди­ли слу­хи о мань­я­ках, ко­то­рые не про­сто уби­ва­ют гра­ж­дан, но и рас­чле­ня­ют их на гла­зах мир­ных жи­те­лей.

___

  

4. Как мы Саш­ку про­да­ва­ли

   Вес­на 1978-го го­да вы­да­лась тё­п­лой и спо­рой. Ду­ша ра­до­ва­лась. По­го­ды зве­не­ли про­зрач­но­стью сва­деб­но­го хру­ста­ля в воз­душ­ных сфе­рах и вы­сту­п­ле­ния­ми раз­но­об­раз­ных пев­чих пер­на­тых по ок­ре­ст­ным са­дам и скве­рам. А их в Кие­ве пре­ог­ром­ное ко­ли­че­ст­во.
   Еже­не­дель­ный по­ход в Со­ло­мен­ские ба­ни был для нас с Лор­дом обя­за­те­лен. Это не пач­кот­ня в тес­ной ван­не с ог­ляд­кой, не за­сту­ка­ли бы хо­зяе­ва -- здесь ши­ро­та, про­стор, плюс сау­на, рус­ская пар­ная и су­хие рим­ские тер­мы. От­ме­нить по­се­ще­ние ба­ни мог­ло лишь зем­ле­тря­се­ние или во­ен­ный пе­ре­во­рот в од­ной из ба­на­но­вых рес­пуб­лик Цен­траль­ной Аме­ри­ки, по­став­ляв­шей мо­ча­ло в Ки­ев­ский бан­но-пра­чеч­ный ком­би­нат на ос­но­ва­нии экс­клю­зив­но­го до­го­во­ра.
   Вы­хо­дишь из ба­ни чис­тый, аки ан­гел, а за по­ро­гом бу­шу­ет вес­на: солн­це, све­жая зе­лень, пти­чий грай. И как тут не от­пра­вить­ся на при­ро­ду?
   По­се­ще­ния Пуш­кин­ско­го пар­ка по­сле ос­вое­ния бан­ных ус­луг той вес­ной во­шло в обя­за­тель­ную про­грам­му вы­ход­но­го дня.
   В од­но из та­ких по­се­ще­ний пар­ка "на­бе­ло" (то есть по­сле ба­ни) Нау­мов по­зна­ко­мил ме­ня со сво­им ку­зе­ном по ма­те­рин­ской ли­нии -- Саш­кой. Алек­сандр то­же ро­дил­ся и вы­рос во Фрун­зе и на­столь­ко час­то ока­зы­вал­ся в до­ме у Нау­мо­вых, что стал Иго­рю род­ней род­но­го бра­та. Он был на па­ру-трой­ку лет стар­ше и год на­зад окон­чил КВВИ­АУ (во­ен­ное ин­же­нер­но-авиа­ци­он­ное учи­ли­ще), а те­перь слу­жил в этом же учи­ли­ще в зва­нии лей­те­нан­та, про­жи­вая в офи­цер­ском об­ще­жи­тии то­же на тер­ри­то­рии учи­ли­ща. Удоб­но, нуж­но от­ме­тить: до мес­та служ­бы ка­ких-ни­будь дю­жи­на ша­гов строе­вым.
   Бра­тья за­ве­ли бе­се­ду о не­кой Тать­я­не, ко­то­рая ра­бо­та­ла в учеб­ной час­ти учи­ли­ща де­ло­про­из­во­ди­те­лем. Мне ос­та­ва­лось толь­ко слу­шать их не­сколь­ко аг­рес­сив­ный спор о дос­то­ин­ст­вах и не­дос­тат­ках этой фе­ми­ны. Как я по­нял из раз­го­во­ра, кон­фликт брать­ев был за­тя­нув­ший­ся, ве­ду­щий на­ча­ло с мо­мен­та быт­но­сти Нау­мо­ва ря­до­вым СА, ко­гда он сам слу­жил в ро­те ох­ра­ны КВВИ­АУ. Не со­мне­ва­юсь, что Саш­ка ка­ким-то об­ра­зом при­ло­жил ру­ку к по­па­да­нию Иго­ря в во­ен­ную часть, дис­ло­ци­рую­щую­ся в Кие­ве. Хо­тя мо­гу и оши­бать­ся. Как бы то ни бы­ло, оба бра­та ока­за­лись на два го­да в од­ном учеб­ном за­ве­де­нии ми­ни­стер­ст­ва обо­ро­ны, толь­ко один учил­ся, а вто­рой ох­ра­нял его с ору­жи­ем в ру­ках от вра­же­ских най­ми­тов.
   Лю­бов­ная ис­то­рия кур­сан­та и де­ло­про­из­во­ди­те­ля на­чи­на­лась дав­но. Она то схо­ди­ла на нет, то раз­го­ра­лась с но­вой си­лой.
   По­сле то­го, как Саш­ку по рас­пре­де­ле­нию ос­та­ви­ли в учи­ли­ще, ста­ло не­об­хо­ди­мым до­ве­де­ние ро­ма­на до ло­ги­че­ско­го кон­ца. Игорь на­стаи­вал на раз­ры­ве от­но­ше­ний, Тать­я­на Нау­мо­ву по ка­кой-то при­чи­не не при­шлась. Он на­стой­чи­во уве­рял бра­та: до мар­ша Мен­дель­со­на до­во­дить не сле­ду­ет. Мо­ло­дой пер­спек­тив­ный офи­цер дол­жен знать се­бе це­ну и не стре­мить­ся к то­му, что­бы дать по­вя­зать се­бя во цве­те лет.
   -- Ку­да спе­шишь, Са­ня? -- уве­ще­вал Игорь. -- Тать­я­на не па­ра те­бе. У неё ха­рак­тер силь­нее. Она на три го­да стар­ше, в кон­це кон­цов. Не­у­же­ли ты хо­чешь стать под­каб­луч­ни­ком, бра­тиш­ка? Да и ра­но­ва­то те­бе о ре­ги­ст­ра­ции ду­мать. До­слу­жись спер­ва до ка­пи­та­на, а по­том и о свадь­бе по­раз­мыс­лишь. К то­му же па­па­ша у Тань­ки пар­тий­ная "шиш­ка", да и мать ка­кой-то ба­зой за­ве­ду­ет! Вот и бу­дут то­бой по­мы­кать, при вся­ком удоб­ном слу­чае вспо­ми­ная, что в при­ма­ки при­шёл. Ра­зо­рви с ней все от­но­ше­ния. Уви­дишь, са­мо­му ста­нет лег­че. Оно те­бе нуж­но, пре­смы­кать­ся здесь пе­ред ста­ры­ми пер­ду­на­ми? И во­об­ще, луч­ше ра­порт на­пи­сать и уе­хать из го­ро­да в бое­вую часть. Карь­е­ры ты тут не сде­ла­ешь дол­го. Креп­ко все за­се­ли в Кие­ве, в от­став­ку хрен ко­го ско­выр­нёшь по воз­рас­ту. Не уп­рямь­ся, Са­нёк.
   Но мо­ло­дой лей­те­нант, по­те­ряв­ший го­ло­ву от люб­ви, ни­че­го слу­шать не же­лал. Так тот раз­го­вор и за­кон­чил­ся ни­чем. А че­рез не­де­лю Са­ша при­гла­сил нас с Нау­мо­вым к се­бе на день ро­ж­де­ния в рос­кош­ную, по сту­ден­че­ским по­ня­ти­ям, ком­на­ту офи­цер­ско­го об­ще­жи­тия.
   Я спер­ва со­про­тив­лял­ся, не же­лая ид­ти на ре­жим­ную тер­ри­то­рию, но Нау­мов су­мел на­сто­ять на сво­ём.
   -- Мы же в вос­кре­се­нье по­едем, Дим­ка. Офи­це­ров в учи­ли­ще по ми­ни­му­му -- счи­тай, кро­ме де­жур­но­го, ни­ко­го и не бу­дет. А слу­жи­вых я на се­бя бе­ру, они ме­ня ещё пом­нят. По­шли.
   Уго­во­рил.
   Всё по­на­ча­лу скла­ды­ва­лось так, как обе­щал Нау­мов. На КПП нас про­пус­ти­ли без про­блем, и че­рез де­сять ми­нут мы уже раз­во­ра­чи­ва­ли свои пи­ще­вые по­дар­ки в хо­ло­стяц­кой офи­цер­ской бер­ло­ге. Саш­кин со­сед на вы­ход­ные уе­хал из го­ро­да, Тать­я­ну Саш­ка не ждал, она как раз на­ве­ща­ла боль­ную род­ст­вен­ни­цу где-то в об­лас­ти.
   Си­де­ли воль­гот­но и пра­виль­но в тра­ди­ци­он­ном ва­ри­ан­те "на тро­их". Ко­гда ве­чер упал на Ки­ев неж­ным све­том улич­ных фо­на­рей, я на­чал про­яв­лять не­тер­пе­ние, по­ры­вал­ся уй­ти до­мой. Но Нау­мов объ­яс­нил, что без не­го я не про­ско­чу ми­мо ка­ра­уль­но­го. При­шлось ос­тать­ся. Спор о ран­них бра­ках, на­чав­ший­ся в Пуш­кин­ском пар­ке, раз­го­рел­ся с но­вой си­лой. Ме­ня смо­ри­ло. Саш­ка уло­жил моё за­дре­мав­шее те­ло на свою кро­вать и по­обе­щав, что "они с Иго­рем ско­ро под­ве­дут чер­ту", и по­сле это­го, дес­кать, мы от­пра­вим­ся в го­род.
   Про­снул­ся я от ка­ко­го-то шу­ма. За ок­ном бы­ло уже свет­ло. "Ут­ро", -- при­шлось кон­ста­ти­ро­вать с бе­зыс­ход­но­стью. На со­сед­ней кой­ке ва­ле­том ле­жа­ли ази­ат­ские бра­тья, а на­до мной на­вис ка­кой-то не­зна­ко­мый лей­те­нант с си­ни­ми по­го­на­ми -- на­вер­ня­ка тот са­мый Саш­кин со­сед, ко­то­рый уез­жал на вы­ход­ные. Он воз­бу­ж­дён­но и убе­ди­тель­но пред­ла­гал нам с Нау­мо­вым де­лать но­ги, по­сколь­ку сю­да идёт де­жур­ный по учи­ли­щу.
   Саш­ка, как ис­тин­ный со­вет­ский офи­цер, об­ла­чил­ся в фор­му очень бы­ст­ро. По­том вы­гля­нул в ко­ри­дор и ого­ро­шил нас сво­им док­ла­дом:
   -- Идёт! Позд­но! Под кро­ва­ти прячь­тесь!
   Нам с Нау­мо­вым ни­че­го не ос­та­ва­лось, как под­чи­нить­ся.
  
   Под кро­ва­тью бы­ло пыль­но и уни­зи­тель­но.
   Но за­то мы не по­ло­ма­ли Саш­ке карь­е­ру. Че­рез не­сколь­ко ми­нут офи­це­ры от­пра­ви­лись на служ­бу, а нас с Иго­рем с на­шим на­глым гра­ж­дан­ским ви­дом за­пер­ли в ком­на­те. Ухо­дя, Саш­ка обе­щал про­из­ве­сти эва­куа­цию в бли­жай­шее вре­мя -- лишь бы мы не вы­со­вы­ва­лись в ок­на и не пы­та­лись что-ли­бо пред­при­нять са­ми.
   Спус­тя час дверь от­кры­лась, и на по­ро­ге воз­ник­ла жен­щи­на не­зем­ной кра­со­ты. "Тать­я­на", -- до­га­дал­ся я.
   Жен­щи­на ми­ло улыб­ну­лась и ве­се­ло ска­за­ла:
   -- Ну, что, го­лу­би, по­ле­те­ли?
   Мы с Нау­мо­вым друж­но сня­лись с мес­та и от­пра­ви­лись за сво­ей спа­си­тель­ни­цей. Вы­хо­ди­ли ка­ки­ми-то тай­ны­ми тро­па­ми, не­ве­до­мы­ми на­чаль­ст­ву учи­ли­ща. Воз­ле КПП Тать­я­на об­ра­ти­лась к Нау­мо­ву:
   -- Зна­ешь, Иго­рёк, мне Са­ня всё рас­ска­зал. Нуж­но бы по­го­во­рить ещё всем вме­сте. Да­вай­те встре­тим­ся где-ни­будь на ней­траль­ной тер­ри­то­рии... Ска­жем, по­сле­зав­тра. Всё об­су­дим.
   По­сле че­го де­ло­про­из­во­ди­тель очень по-де­ло­во­му вы­пих­ну­ла нас за про­ход­ную, по­яс­нив сол­да­там-сроч­ни­кам, что к ней при­хо­ди­ли с па­ке­том курь­е­ры из шта­ба ок­ру­га.
  

*

   Встре­чу с Тать­я­ной на­зна­чи­ли в ка­ком-то ка­фе на Бор­ща­гов­ке. Мы с Нау­мо­вым при­шли за­ра­нее. За­ня­ли сто­лик и тер­пе­ли­во жда­ли при­бы­тия оп­по­нен­тов. Че­ст­но го­во­ря, я сам не был ни­ко­му оп­по­нен­том, про­сто по­шёл за ком­па­нию. А Игорь всё рас­ска­зы­вал, что Тать­я­на Саш­ке не па­ра, и что он не по­зво­лит бра­ту по­гиб­нуть во цве­те лет... Маг­ни­то­фон за стой­кой за­ли­вал­ся неж­ны­ми го­ло­са­ми "Бак­ка­ры" с ми­лым ис­пан­ским ак­цен­том. Мы по­тя­ги­ва­ли лёг­кий кок­тейль.
   Идил­лию не­ожи­дан­но на­ру­шил ко­ло­рит­ный па­рень, во­рвав­ший­ся в ка­фе, как ура­ган "Кат­ри­на" -- конг­ло­ме­рат про­вин­ци­аль­но­го ху­ли­га­на и штан­ги­ста тя­жё­ло­го ве­са.
   Метр­до­тель толь­ко пи­ск­нул вслед: "Сво­бод­ных мест нет!", но па­рень уже плюх­нул­ся за наш сто­лик со сло­ва­ми:
   -- Ось же вiльнi мiсця! Навiть два.
   До­во­ды Нау­мо­ва о том, что мы ждём дру­зей, не во­зы­ме­ли дей­ст­вия. Энер­гич­ный со­сед ус­по­ко­ил нас:
   -- Я вiдразу зник­ну, як тiльки во­ни прий­дуть, не боїся. Мах­ну со­точ­ку i гай­да київських мудакiв га­ня­ти!
   И па­рень зло­ве­ще хо­хот­нул.
   Нам при­шлось со­гла­сить­ся с его вре­мен­ным при­сут­ст­ви­ем, что­бы не пор­тить се­бе ве­чер. До встре­чи ос­та­ва­лось око­ло по­лу­ча­са, плюс Тать­я­не на сбо­ры ми­нут пят­на­дцать-два­дцать сверх­уроч­ных. В об­щем, по­ка не го­ре­ло.
   Но луч­ше бы мы ис­пор­ти­ли на­строе­ние сра­зу, всту­пив в кро­ва­вую схват­ку за сто­лик. Де­ти­на, в ко­то­ром бы­ло рос­ту чуть по­боль­ше, чем в раз­во­ро­те плеч, дал нам с Нау­мо­вым пе­ре­дыш­ку при­мер­но в ми­ну­ту, по­ка изу­чал ме­ню. А за­тем на­чал­ся на­стоя­щий пси­хо­прес­синг.
   Па­рень при­слу­шал­ся к ме­ло­дии "Аб­бы", до­но­сив­шей­ся со сто­ро­ны маг­ни­то­фо­на, и из­ме­нил­ся в ли­це.
   -- Це шо за фiгня тут у вас ла­бае? Чо­му я не чую му­зи­ки Дi Пур­п­ла, чо­му я не чую му­зи­ки Юрахi Хiпа? -- спро­сил он у ме­ня с ви­дом ди­рек­то­ра за­ве­де­ния, буд­то имен­но я сто­ял за стой­кой и ме­нял маг­ни­то­фон­ные кас­се­ты.
   Ко­неч­но, тя­жё­лый рок мне то­же нра­вил­ся боль­ше, не­же­ли дис­ко, но в ка­фе та­кая му­зы­ка не со­всем уме­ст­на. Я не за­мед­лил вы­ска­зать пар­ню своё ви­де­ние си­туа­ции. В от­вет на мою не­уме­ст­ную ин­тел­ли­гент­ность тот зая­вил:
   -- Гiмно ваш Київ! Тут i му­зи­ки гар­ной немає. У нас ось пiд Жи­то­ми­ром Юра­ху Хiпа скрiзь га­ня­ють! Це вiдпад!
   Ве­ро­ят­но, он пред­став­лял "Юра­ху" по­хо­жим на се­бя: с во­рот­ни­ком апаш и не­ве­ро­ят­ных кле­шах с це­пью и ко­ло­коль­чи­ка­ми, вши­ты­ми на ши­ро­чен­ный раз­во­рот но­во­зе­ланд­ско­го дра­па, за­ве­зён­но­го по слу­чаю в жи­то­мир­скую глу­бин­ку из-за от­бра­ков­ки всей пар­тии одес­ской ма­ну­фак­ту­рой.
   Рас­ска­зы­вать про "Uriah Heep" мне не хо­те­лось. Игорь то­же скром­но по­смеи­вал­ся в кок­тей­ль­ный ста­кан, не же­лая всту­пать в ис­кус­ст­во­вед­че­скую дис­кус­сию. Друж­ба не за­вя­зы­ва­лась. Па­рень за­лил две­сти грам­мов вод­ки в один за­брос, сморк­нул­ся в сал­фет­ку и за­ка­зал се­бе кот­ле­ту по-ки­ев­ски, гром­ко вы­ска­зы­вая убе­ж­де­ние, что ни в жисть не су­меть в ки­ев­ском ка­фе сде­лать пра­виль­но кот­ле­ту по-ки­ев­ски.
   Ко­гда ему при­нес­ли за­каз, жи­то­мир­ский хло­пец ко­выр­нул кот­ле­ту вил­кой и с тор­же­ст­вом зая­вил:
   -- Ну, ось! Що я го­во­рив! Замiсть м'яса кур­ки на­пха­ли. А се­ре­ди­на взагалi по­рож­ня. Кос­то­ма­ху вiд курячої но­ги ту­ди всу­ну­ли, сво­ло­ти! У нас в Житомирi не так! Там хоч i хлiба в кот­ле­тах ба­га­то, але справжнє м'ясо теж є. Чи не ця дох­ла ку­ря­ти­на! Хоч би по­со­ро­ми­ли­ся дiрку всерединi за­ли­ша­ти. Кiсткою за­мас­ку­ва­ли. Ду­ма­ли, не зрозумiю, раз не мiсцевий. На­ко­ся, ви­ку­си! Не­ма дурнiх.
   По­сле че­го за­ар­та­чил­ся, что пла­тить не же­ла­ет, по­сколь­ку его об­ма­ну­ли. В про­цес­се спо­ра он мах­нул ещё со­тку вод­ки и стал со­вер­шен­но не­управ­ля­ем.
   Тем вре­ме­нем в две­рях по­ка­за­лись Саш­ка с Тать­я­ной и на­пра­ви­лись в на­шу сто­ро­ну. Жи­то­мир­ский хло­пец, ко­то­рый толь­ко что за­ста­вил офи­ци­ан­та за­ме­нить ему над­ко­вы­рен­ное блю­до на до­маш­нее жар­кое, со­всем за­был о сво­ём обе­ща­нии не­мед­лен­но ос­во­бо­дить ме­сто, как толь­ко по­дой­дут на­ши дру­зья. Он де­мон­ст­ра­тив­но раз­ва­лил­ся на сту­ле и по­ста­вил нас пе­ред фак­том:
   -- Дiвчина мо­же сiдати, а цьо­му при­дур­ку тут ро­би­ти нiчого!
   Саш­ка, по на­ту­ре че­ло­век спо­кой­ный, не стал дол­го пре­пи­рать­ся, а про­сто взял де­бо­ши­ра под ло­ко­ток и от­вёл его к ад­ми­ни­ст­ра­то­ру. Мы с Нау­мо­вым бло­ки­ро­ва­ли вто­рую ру­ку во из­бе­жа­ние пор­чи иму­ще­ст­ва.
   -- Сколь­ко он вам дол­жен? -- спро­сил Шу­рик у офи­ци­ан­та, не­сме­ло вы­су­нув­ше­го нос из-за пор­ть­е­ры, от­го­ра­жи­ваю­щей гос­те­вой зал от кух­ни.
   Тот от­ве­тил. Па­рень на­чал орать, дес­кать он не ел той по­га­ной кот­ле­ты из "смердючої столичної кур­ки". У не­го, мол, и вод­ка не вся до­пи­та.
   Де­бо­шир в креп­ких ру­ках со­вет­ско­го офи­це­ра ско­ро по­нял, что го­нит он на­прас­но, с не­ве­ро­ят­ным от­вра­ще­ни­ем рас­счи­тал­ся и по­том ми­нут пять зве­нел ко­ло­коль­чи­ка­ми на клё­шах, вши­вая не­цен­зур­ши­ну в их ме­ло­дию, по­ка не рас­тво­рил­ся в стру­ях улич­но­го до­ж­дя.
   Ко­гда мы вновь се­ли за стол, Саш­ка пер­вым де­лом со­об­щил Иго­рю, что то­му не уда­ст­ся по­ме­шать свадь­бе: Тать­я­ну он лю­бит и ни­че­го слу­шать не хо­чет. И не в том она по­ло­же­нии, что­бы он по­сле­до­вал брат­ско­му со­ве­ту. Нау­мов по­нял -- и за­со­би­рал­ся до­мой.
   Его удер­жа­ла Тать­я­на. Она, как это свой­ст­вен­но всем не­вес­там пе­ред за­клю­че­ни­ем брач­но­го сою­за, стре­ми­лась по­нра­вить­ся бу­ду­щим род­ст­вен­ни­кам или во вся­ком слу­чае не на­жить в их ли­це вра­гов и по­пы­та­лась за­клю­чить с Нау­мо­вым мир­ное со­гла­ше­ние.
   -- Иго­рё­ша, -- ска­за­ла она, -- не дуй­ся. Всё бу­дет хо­ро­шо. Я по­ни­маю: Шу­рик те­бе как род­ной брат. Но по­верь мне, я те­бе то­же не враг.
   По­том она сде­ла­ла не­боль­шую пау­зу и про­дол­жи­ла:
   -- Я тут по­ду­ма­ла, по­че­му бы нам всем вме­сте не от­ме­тить пред­стоя­щую ре­ги­ст­ра­цию бра­ка. При­ез­жай­те зав­тра с Ди­мой в Бро­ва­ры. Там у под­ру­ги свой дом. По­си­дим по-до­маш­не­му. Там и ещё од­на моя под­ру­га бу­дет.
  
   По до­ро­ге до­мой Нау­мов вор­чал:
   -- Вот ведь как ме­ня за­дё­ше­во ку­пить хо­тят. Празд­ник уст­раи­ва­ют. Но, вид­но, уже и в са­мом де­ле ни­че­го не из­ме­нить. То­гда ото­рвём­ся зав­тра по пол­ной про­грам­ме. Ты как? Со мной?
   Не мог же я бро­сить дру­га в та­кую труд­ную для не­го ми­ну­ту.
  

*

   Прие­ха­ли в Бро­ва­ры на­зав­тра бли­же к обе­ду. Нас под­жи­да­ли: ве­се­ло ла­ял во дво­ре при­вет­ли­вый пёс за­мы­сло­ва­той бро­ва­рис­поль­ской по­ро­ды, ка­ст­рю­ли и ско­во­род­ки вы­да­ва­ли на-горА вся­кую вкус­но­ти­щу, Са­нёк с Тать­я­ной и дву­мя её под­ру­га­ми нарезАл на кух­не са­ла­ты.
   Че­ст­но го­во­ря, на­столь­ко бо­га­то­го уго­ще­нья я не ожи­дал. Нау­мов, ка­жет­ся, то­же. Серд­це его смяг­чи­лось.
   Де­вуш­ки ока­за­лись пе­ре­ро­ст­ка­ми, мы с Иго­рем яв­но не впи­сы­ва­лись в их воз­рас­тную ка­те­го­рию. Но раз­ве мож­но предъ­яв­лять пре­тен­зии, ко­гда бе­ло­снеж­ная ска­терть ло­мит­ся от до­маш­ней сне­ди, а ми­лые да­мы так и сну­ют во­круг, ста­ра­ясь уго­дить во всём?
   Гу­ля­ли дол­го, до пер­вых пе­ту­хов. В про­цес­се празд­нич­ных ме­ро­прия­тий хо­зяй­ка до­ма два раза уво­ди­ла Нау­мо­ва ку­да-то "по­смот­реть ха­ту". По­сле вто­ро­го ос­мот­ра Игорь вер­нул­ся со­вер­шен­но рас­слаб­лен­ный и оду­хо­тво­рён­ный. Он, ви­ди­мо, ре­шил сде­лать за­яв­ле­ние для прес­сы, и тут же его сде­лал.
   -- Та­нюш­ка! -- ска­зал он. -- От­даю бра­та в твои неж­ные ру­ки. Поль­зуй­ся. Те­перь я уве­рен, с то­бой он не про­па­дёт!
  
   Втро­ём с Тать­я­ной и Саш­кой мы уе­ха­ли в Ки­ев пер­вым ав­то­бу­сом, од­на из де­виц уш­ла до­мой. Нау­мов ре­шил ос­тать­ся, со­слав­шись на сла­бость.
   У дя­ди Ва­ни он поя­вил­ся толь­ко че­рез два дня с улыб­кой блуд­ли­во­го ко­та. На все мои во­про­сы о том, где он про­па­дал, Игорь от­ве­чал за­га­доч­но сло­ва­ми Не­кра­со­ва: "Есть жен­щи­ны в рус­ских се­ле­ни­ях".
   А Саш­ки­на свадь­ба со­стоя­лась ле­том. Пер­вен­ца на­зва­ли Иго­рем.

___

  

5. "По­этом мо­жешь ты не быть"

   О, упои­тель­ные ве­сен­ние ве­че­ра на ВДНХ! Как мно­го с ни­ми свя­за­но. Сколь­ко вы­пи­то пи­ва в этом тё­п­лом лас­ко­вом по­лу­мра­ке от за­хо­дя­ще­го за Кар­пат­ский кор­дон солн­ца! Не од­на цис­тер­на! Нет-нет, Кар­пат с тер­ри­то­рии вы­став­ки не вид­но. За­то ощу­ща­ешь се­бя в са­мом цен­тре Ев­ро­пы. Ещё бы: ведь в двух ка­феш­ках с не­при­хот­ли­вы­ми на­зва­ния­ми "Вес­на" и "Ле­то" все­гда име­лось им­порт­ное пи­во. Чеш­ское бу­ты­лоч­ное, "Пльзень­ский праз­д­рой". Ино­гда бы­ва­ло и не­мец­кое. Но упёр­тые офи­ци­ан­ты не же­ла­ли про­да­вать де­фи­цит­ный про­дукт сво­им со­гра­ж­да­нам, а ра­бо­леп­ст­во­ва­ли пе­ред ино­зем­ца­ми. Стран­ная гри­ма­са со­циа­лиз­ма -- хо­тя, с дру­гой сто­ро­ны, вы­став­ка всё-та­ки яв­ля­лась ме­стом де­мон­ст­ра­ции дос­ти­же­ний имен­но СО­ЦИА­ЛИ­СТИ­ЧЕ­СКО­ГО спо­со­ба хо­зяй­ст­во­ва­ния. Ста­ло быть, и пи­во пей­те ме­ст­ное, ре­бя­та: со­циа­ли­сти­че­ское. По­ка­жи­те ино­стран­ным гра­ж­да­нам, и у нас это­го до­б­ра на­ва­лом, ни­чуть не худ­ше­го ка­че­ст­ва.
   При­хо­ди­ли мы сю­да обыч­но не­боль­шой ком­па­ни­ей, че­ло­век пять-шесть, за­ни­ма­ли мес­та за сто­ли­ка­ми под зон­ти­ка­ми и бе­жа­ли в ла­рёк за "Ки­ев­ским свет­лым" или "По­доль­ским". В го­ро­де эти сор­та встре­ча­лись ред­ко, и по­это­му празд­нич­ное на­строе­ние уси­ли­ва­лось: се­го­дня мы гу­ля­ем не про­сто так, тра­ди­ци­он­но, а от­ме­ча­ем са­мый пре­крас­ный день на све­те. Са­мым луч­шим пи­вом!
   Не­ред­ко по­се­ще­ние вы­став­ки мы с Нау­мо­вым про­во­ди­ли про­сто вдво­ём. Нам с ним ни­ко­гда не бы­ло скуч­но: мы на­сла­ж­да­лись вза­им­ным об­ще­ни­ем, на­хо­дя в нём всё вре­мя что-то но­вое, обыг­ры­вая ню­ан­сы уже не­ко­гда об­су­ж­дён­но­го или всту­пая в дис­кус­сию с чис­то­го лис­та. Тем для раз­го­во­ров вся­кий раз на­хо­ди­лось столь­ко, что ка­за­лось -- они не ис­чер­па­ют­ся ни­ко­гда.
   В од­но из та­ких ве­сен­них по­се­ще­ний ВДНХ ду­этом нам с Иго­рем по­вез­ло: офи­ци­ант из ка­фе спо­до­бил­ся про­дать нам дю­жи­ну не­мец­ко­го пи­ва. По спе­ку­ля­тив­ной це­не 70 ко­пе­ек за бу­тыл­ку. Мы за­ня­ли при­гля­нув­ший­ся сто­лик под от­кры­тым не­бом и при­ня­лись изу­чать жизнь под не­спеш­ный раз­го­вор о ней же. На­ро­ду во­круг бы­ло не гус­то, вы­став­ка за­кан­чи­ва­ла ра­бо­ту, экс­кур­си­он­ный ажио­таж со­шёл на нет, лишь за па­ру сто­ли­ков от нас си­де­ли две сим­па­тич­ные де­вуш­ки с яв­ны­ми при­зна­ка­ми ко­рен­ных ки­ев­ля­нок: ин­тел­ли­гент­ные, ак­ку­рат­ные, го­вор­ли­вые -- поч­ти оча­ро­ва­тель­ные.
   С обая­тель­ной улыб­кой Нау­мов по­шёл зна­ко­мить­ся. Я же по­тя­ги­вал пи­во и ни о чём та­ком не ду­мал.
   Ми­нут че­рез де­сять Нау­мов вер­нул­ся рас­ко­ван­ной по­ход­кой Джейм­са Бон­да, по­лу­чив­ше­го ли­цен­зию на убий­ст­во, и оза­да­чил ме­ня не­стан­дарт­ным пред­ло­же­ни­ем.
   -- Я ска­зал дев­чон­кам, что ты не­при­знан­ный ге­ний. По­эт не от ми­ра се­го. Да­вай их ра­зы­гра­ем. А по­до­шёл я сей­час к те­бе, что­бы уго­во­рить про­честь мо­им но­вым зна­ко­мым ка­кой-ни­будь ше­девр. Ты де­лай вид, буд­то ло­ма­ешь­ся, не хо­чешь пре­ры­вать про­цесс твор­че­ст­ва. Бе­ри руч­ку и пи­ши что-ни­будь на сал­фет­ке. У те­бя Му­за как раз в гос­тях. Ус­во­ил? Так-так, пра­виль­но, ин­тен­сив­ней руч­кой ра­бо­тай. Хо­ро­шо! Го­ло­вой от­ри­ца­тель­но по­мо­тай. Энер­гич­ней, энер­гич­ней. Вот -- уже хо­ро­шо, про­сто здо­ро­во по­лу­чи­лось! А те­перь со­гла­шай­ся. Не­хо­тя, пе­ре­сту­пая че­рез соб­ст­вен­ное эго... но со­гла­шай­ся. Те­перь по­дой­дём к де­ви­цам, и ты им про­чти что-ни­будь из Брод­ско­го. Дес­кать, толь­ко на­пи­сал -- бу­к­валь­но сей­час. Они его на­вер­ня­ка не зна­ют, по­сколь­ку на фи­ло­ло­ги­че­ском учат­ся. Там по­доб­но­го не до­пус­тят, что­бы опаль­но­го по­эта изу­чать, со­гла­сен?
   -- С чем? Что та­ко­го не до­пус­тят на фил­фа­ке?
   -- Нет же, кра­сав­чик. Я имею в ви­ду твоё со­гла­сие при­нять уча­стие в ро­зы­гры­ше.
   -- За­мё­та­но!
   И я стал ду­мать, что бы эта­кое про­чи­тать. Наи­зусть мне бы­ли зна­ко­мы от­рыв­ки из "Ше­ст­вия" и "Ре­к­вие­ма". От­ку­да вдруг та­кие по­зна­ния? Ещё со вре­ме­ни учё­бы в Пи­те­ре. Мне по­сча­ст­ли­ви­лось не толь­ко изу­чать дис­си­дент­ские сти­хи "в спи­сках", но и по­пасть од­на­ж­ды в ДК име­ни Лен­со­ве­та (в клуб "Вос­ток"), ко­гда Ев­ге­ний Кляч­кин дек­ла­ми­ро­вал там "Ше­ст­вие" це­ли­ком с соб­ст­вен­ным му­зы­каль­ным со­про­во­ж­де­ни­ем. В тот ве­чер поч­ти все ро­ман­сы из по­эмы, пе­ре­ло­жен­ные для ги­та­ры, Кляч­кин пел, а вот текст от ав­то­ра дек­ла­ми­ро­вал. Не­за­бы­вае­мое впе­чат­ле­ние! Ос­та­ёт­ся удив­лять­ся, что не­усып­но бдя­щие ор­га­ны про­хло­па­ли этот кон­церт ав­то­ра, осу­ж­дён­но­го за ту­не­яд­ст­во. Спа­си­бо, впро­чем, вла­стям и ко­ми­тет­чи­кам за та­кую за­ме­ча­тель­ную оп­лош­ность.
   Луч­ше все­го из "Ше­ст­вия" мне был зна­ком "Ро­манс чёр­та", по­это­му вы­бор пал имен­но на не­го. Я ка­кое-то вре­мя по­вто­рял про се­бя текст, чтоб не сбить­ся и про­чи­тать в ду­хе су­ма­сшед­ше­го ге­ни­аль­но­го по­эта, ко­то­ро­го ни­кто не хо­чет и не же­ла­ет по­нять. Со сто­ро­ны мои ужим­ки и гри­ма­сы вы­гля­де­ли за­бав­но: гла­за за­кры­ты, гу­бы ин­тен­сив­но ше­ве­лят­ся в твор­че­ском экс­та­зе.
   -- Дим­ка, они на те­бя смот­рят с вос­тор­жен­ным ис­пу­гом. Клю­ну­ли! -- ра­до­ст­но ве­щал Нау­мов. -- Сей­час мы сде­ла­ем тё­тям кра­си­во! До­пи­вай и по­шли.
   Я при­кон­чил от­кры­тую бу­тыл­ку и мед­лен­но встал, еле за­мет­но рас­ка­чи­ва­ясь в такт мо­но­тон­но­го чте­ния. Я уже поч­ти стал не­при­знан­ным ге­ни­ем. На­чал ве­рить в это луч­шей по­ло­ви­ной сво­его раз­дво­ен­но­го соз­на­ния.
   Мы по­до­шли к де­вуш­кам, и Нау­мов пред­ста­вил ме­ня:
   -- Зна­комь­тесь. Све­ти­ло по­эти­че­ской мыс­ли, Дмит­рий Ива­нов. Уче­ник са­мо­го Джейм­са Джой­са, не­при­знан­ный ге­ний пе­ра!
   К че­му Игорь при­плёл Джой­са, я не по­нял. Де­вуш­кам это имя ни­че­го не ска­за­ло, но ино­стран­ное зву­ча­ние за­во­ра­жи­ва­ло.
   -- А пес­ни он пи­шет? -- про­пи­ща­ла с при­су­щим про­вин­ци­аль­ным от­лич­ни­цам лю­бо­пыт­ст­вом од­на из де­виц.
   "А ещё ки­ев­лян­ка, эх..." -- раз­оча­ро­ван­но по­ду­мал я.
   -- Бен­зи­ну у нас хоть за­лей­ся, а пе­сен -- по са­мые пей­сы! -- су­ро­во от­ве­тил мой не­ждан­ный ан­тре­пре­нёр.
   Во­прос про ги­та­ру и прось­бу ис­пол­нить ка­кую-ни­будь пе­сен­ку он тут же ка­те­го­ри­че­ски пре­сёк кра­си­вым жес­том из ба­ле­та "Дон Ки­хот" -- но­ги в треть­ей по­зи­ции, пра­вая ру­ка вверх, ле­вая за спи­ной. А по­том Нау­мов про­дол­жил:
   -- Не сто­ит от­вле­кать­ся на ерун­ду, ми­лые ба­рыш­ни. Имен­но сей­час маэ­ст­ро за­кан­чи­ва­ет оче­ред­ной свой ше­девр. У нас кон­чи­лись сал­фет­ки. Не мог­ли бы вы дать нам не­мно­го, что­бы по­эт су­мел за­пи­сать свои бес­смерт­ные стро­ки?
   Я в это вре­мя про­дол­жал за­ка­ты­вать гла­за и нерв­но ше­ве­лить гу­ба­ми. Кра­ем од­но­го из них мне уда­лось рас­смот­реть, как де­вуш­ки-фи­ло­ло­ги­ни с го­тов­но­стью про­тя­ну­ли Иго­рю ва­зу с сал­фет­ка­ми. Я взял не­сколь­ко штук и при­нял­ся не­ров­ны­ми дро­жа­щи­ми бу­к­ва­ми вы­во­дить на них пло­хо за­то­чен­ным ка­ран­даш­ным ог­рыз­ком те са­мые стро­ки из ро­ман­са, ко­то­рые толь­ко что твер­дил про се­бя.
   Им­про­ви­за­ция уда­лась. Ко­гда об­ща­ешь­ся с Нау­мо­вым, нуж­но быть го­то­вым к лю­бым не­ожи­дан­но­стям. Я ока­зал­ся го­тов и по­ды­грал как сле­ду­ет, в пол­ную си­лу. Бу­к­вы на­ез­жа­ли од­на на дру­гую, неж­ная бу­ма­га рва­лась. Я пе­ре­чёр­ки­вал что-то, не об­ра­щая вни­ма­ния на обал­дев­ших де­виц с гла­за­ми за­гнан­ных джей­ра­нов, рвал сал­фет­ки, рас­ки­ды­вая кло­чья во­круг се­бя, го­во­рил от­дель­ные фра­зы вслух. Игорь шё­по­том ком­мен­ти­ро­вал:
   -- Дев­чон­ки, на ва­ших гла­зах ро­ж­да­ет­ся ис­то­рия. Вам по­вез­ло не­ска­зан­но! Это всё рав­но, что на­блю­дать за Пуш­ки­ным в пе­ри­од твор­че­ско­го подъ­ё­ма... Пи­во бу­де­те?
   Оша­ра­шен­ные сту­дент­ки не­за­мет­но для се­бя уси­де­ли по бу­тыл­ке пи­ва пря­мо из гор­лыш­ка. По­ра бы­ло при­сту­пать к глав­но­му, ибо, как за­ме­тил ки­не­ма­то­гра­фи­че­ский клас­сик, кли­ент со­зрел. Я от­ки­нул­ся на спин­ку сту­ла, за­про­ки­нул го­ло­ву на­зад и на­чал мо­но­тон­но, без вы­ра­же­ния, чи­тать:
  
   "Но­во­бран­цы, но­во­бран­цы, но­во­бран­цы!
   ожи­да­ет­ся изы­скан­ная дра­ка,
   при­ни­май­те но­во­яв­лен­но­го брат­ца,
   ко­ро­ля и по­ма­зан­ни­ка из мра­ка.
  
   Вот я сно­ва пе­ред ва­ми -- оди­но­кий,
   бес­по­кой­ный и уча­ст­ли­вый уро­дец,
   тот же са­мый чер­но-бе­лый, длин­но­но­гий,
   оди­но­кий и ро­га­тый пол­ко­во­дец".
  
   При по­след­них сло­вах я фи­зи­че­ски ощу­тил, как мои слу­ша­тель­ни­цы бу­к­валь­но от­пря­ну­ли, по­да­лись на­зад от сто­ла, уро­нив пус­тые бу­тыл­ки. Ро­га, что ли, им по­чу­ди­лись?
   Нау­мов ста­рал­ся сдер­жи­вать­ся, чтоб не­ча­ян­ным сме­хом не ис­пор­тить об­ще­го впе­чат­ле­ния. Я, чув­ст­вуя, что впол­не ов­ла­дел вни­ма­ни­ем ау­ди­то­рии, про­дол­жал:
  
   "Пе­ред ве­ком, пе­ред ве­ком, пе­ред Бо­гом,
   пе­ред Гос­по­дом, глу­пею­щим под ста­рость,
   пе­ред бо­ем в этом го­ро­де убо­гом
   по­мо­ли­тесь, что­бы что-ни­будь ос­та­лось.
  
   Все, что бро­ше­но, ос­тав­ле­но, за­бы­то,
   все, что "боль­ше не во­ро­тит­ся об­рат­но",
   воз­вра­ща­ет­ся в бес­по­мощ­ную бит­ву,
   в уди­ви­тель­ную бит­ву за ут­ра­ты".
  
   По­сто­рон­ние шу­мы уже со­всем не от­вле­ка­ли ме­ня. Да­же ка­кое-то стран­ное по­виз­ги­ва­ние не мог­ло ме­ня ос­та­но­вить. Го­лос мой был еле раз­ли­чим, и слу­ша­те­лям при­хо­ди­лось по­не­во­ле при­дви­гать­ся к сто­лу, что­бы ра­зо­брать мис­ти­че­ские стро­ки Брод­ско­го:
  
   Как фо­на­ри­ки, фо­на­ри­ки руч­ные,
   слов­но лам­поч­ки на улич­ных вит­ри­нах,
   на­ши стра­сти, как стра­да­ния ноч­ные,
   этой пло­ти -- и про­стран­ст­ва по­еди­нок.
  
   Так при­слу­ши­вай­тесь к улич­но­му вою,
   воз­ни­каю­ще­му сыз­но­ва из дет­ст­ва,
   это к мерт­во­му то­ро­пит­ся жи­вое,
   со­вер­ша­ет­ся не­мыс­ли­мое бег­ст­во.
  
   При­няв сло­во "бег­ст­во" за ру­ко­во­дство к дей­ст­вию, на­ши сту­ден­точ­ки ста­ли от­ча­ли­вать. Они су­ет­ли­во по­бро­са­ли своё не­ве­ли­кое дам­ское доб­ро в су­моч­ки и по­пы­та­лись бы­ло ре­ти­ро­вать­ся, но на их пу­ти встал по­бор­ник по­эти­че­ской чес­ти Игорь Нау­мов. Он под­хва­тил мя­теж­ных де­ву­шек под ру­ки и лю­без­но впе­ча­тал их в пла­стик стуль­ев. Ну, а я про­дол­жал:
  
   "Что-то ря­дом за­те­ва­ет­ся на све­те,
   это сно­ва раз­дви­га­ют­ся кро­ва­ти,
   про­бу­ж­да­ют­ся сол­да­ты по­сле смер­ти,
   про­сы­па­ют­ся лю­бов­ни­ки в объ­ять­ях.
  
   И по но­вой за­чи­на­ют­ся мла­ден­цы,
   и по­ют пе­ред рас­све­том сак­со­фо­ны,
   и то­ро­пят­ся, то­ро­пят­ся одеть­ся
   но­во­бран­цы, но­во­бран­цы, сол­да­фо­ны".
  
   Ус­лы­шав про лю­бов­ни­ков, де­ви­цы ис­пу­ган­но пе­ре­гля­ну­лись, ве­ро­ят­но, пред­ста­вив в с ё, что мо­жет ожи­дать их в даль­ней­шем, ес­ли они дос­лу­ша­ют до кон­ца от­мо­ро­жен­но­го на всю ге­ни­аль­ную го­ло­ву им­пуль­сив­но­го пии­та.
   Это на­столь­ко на­пу­га­ло де­виц, что фи­ло­ло­ги­ни пред­при­ня­ли вто­рую по­пыт­ку ре­ти­ро­вать­ся.
   Но и она не уда­лась. Нау­мов уме­ет быть на­стой­чи­вым. Я от­крыл один глаз, да­бы иметь воз­мож­ность не толь­ко слы­шать, но и ви­деть не­из­беж­ный ус­пех у зри­те­лей, а сам чи­тал в том же са­мом ин­диф­фе­рент­ном сти­ле:
  
   "Как вам нра­вит­ся ваш но­вый пол­ко­во­дец!
   Как мне нра­вит­ся по­стро­ен­ный на­ро­дец,
   как мне нра­вят­ся по­кой­ни­ки и де­ти,
   сак­со­фо­ны и удар­ник на рас­све­те!
  
   По­то­му что в этом го­ро­де убо­гом,
   где от­пра­вят нас на по­хо­ро­ны ве­ка,
   кро­ме стра­ха пе­ред Дья­во­лом и Бо­гом,
   су­ще­ст­ву­ет что-то вы­ше че­ло­ве­ка".
  
   Здесь уже и Нау­мов был бес­си­лен что-ли­бо сде­лать. На сло­ве "пол­ко­во­дец" де­вуш­ки по­ня­ли, та­ко­го пред­во­ди­те­ля им не нуж­но! Им бы бы­ст­рей до до­му до­б­рать­ся, по­ка окон­ча­тель­но не стем­не­ло. Вся­ких они ви­де­ли на сво­ём ве­ку при­лип­чи­вых пар­ней, но ге­ни­аль­но-при­лип­чи­вых впер­вые. Бег­ст­во сту­ден­ток... так и фран­цу­зы в 1812-ом го­ду не дра­па­ли. По край­ней ме­ре вой­ска им­пе­ра­то­ра не бро­са­ли свои ве­щи где по­па­ло.
   Игорь пы­тал­ся дог­нать бег­ля­нок, но тщет­но.
   Вер­нув­шись, он по­ло­жил пе­ре­до мной по­ма­ду, изящ­ное зер­каль­це и кон­ста­ти­ро­вал:
   -- Вот, дер­жи. Тро­фей­ные. Ты че­ст­но за­ра­бо­тал.
   Мы до­пи­ли пи­во и по­шли на трол­лей­бус­ную ос­та­нов­ку. Нуж­но бы­ло еще под­го­то­вить­ся к ка­ко­му-то се­ми­на­ру. Жиз­нен­ные реа­лии вы­сту­па­ли на пер­вый план.
   Про­шло мно­го лет. Про­из­ве­де­ния Ио­си­фа Брод­ско­го те­перь дос­туп­ны всем же­лаю­щим. Ме­ня же по­рой бес­по­ко­ит, спус­тя ка­кое вре­мя ми­лые вы­пу­ск­ни­цы фил­фа­ка до­га­да­лись, что в тот ве­чер на ВДНХ в Кие­ве с ни­ми был не сам ве­ли­кий по­эт? Или, мо­жет быть, про­дол­жа­ют рас­ска­зы­вать зна­ко­мым об уди­ви­тель­ной встре­че с Но­бе­лев­ским лау­реа­том? Ес­ли так, то я про­шу про­ще­ния у ду­ши Ио­си­фа за бес­прин­цип­ное от­но­ше­ние к его тво­ре­нию.

___

6. Дис­си­дент

   Кто не зна­вал пив­ной бар "Бриз" на По­до­ле в на­ча­ле 80-ых го­дов про­шло­го ве­ка, тот ли­бо не жил в Кие­ве, ли­бо во­об­ще не жил. За­ме­ча­тель­ная тол­кот­ня на вхо­де, сти­ли­зо­ван­ном в ви­де пе­ре­вёр­ну­той ло­доч­ки. Ещё бо­лее тес­ная тол­кот­ня к "до­иль­ным" пив­ным ап­па­ра­там, доб­ро­душ­ная ру­гань, тес­ные ка­бин­ки-каю­ты с де­ко­ра­тив­ны­ми ил­лю­ми­на­то­ра­ми. Здесь то­же бы­ва­ло си­ним-си­нё от фор­мен­ной оде­ж­ды, а не толь­ко в "Бай­ко­ну­ре" -- пив­ной-ав­то­ма­те на От­рад­ном про­спек­те, на­про­тив во­ен­ной ка­фед­ры. Од­на­ко "Бриз" счи­тал­ся дос­тоя­ни­ем все­го про­грес­сив­но­го че­ло­ве­че­ст­ва, по­это­му за­ру­лить сю­да в фор­ме счи­та­лось мо­ве­то­ном, хо­тя за­по­ведь эту мы по­сто­ян­но на­ру­ша­ли.
   Чем же всё-та­ки был "Бриз" для га­фов­цев? Фи­лиа­лом "вер­мут­ско­го тре­уголь­ни­ка" ("Бай­ко­нур" с пи­вом -- пель­мен­ная с порт­веш­ком -- гас­тро­ном со всем ос­таль­ным), у ко­то­ро­го го­род­ские вла­сти от­тя­па­ли один ту­пой угол -- пель­мен­ную. За­то два дру­гих, ост­рых уг­ла ра­до­ва­ли глаз и раз­ви­ва­ли во­об­ра­же­ние. "Бриз" и Ши­нок", "Ши­нок" и "Бриз", ка­кое со­че­та­ние... Что-то срод­ни пес­не про шу­мя­щий ка­мыш! По­ря­док сле­до­ва­ния был не­из­ме­нен: сна­ча­ла раз­мять­ся пив­ком с ке­то­вым ба­лы­ком в за­вет­ном под­валь­чи­ке, сле­дом сроч­ным об­ра­зом за­кре­пить ус­пех в "Шин­ке" со­точ­кой го­рил­ки с бу­тер­бро­дом, на ко­то­ром пла­ме­не­ет ост­рой па­при­кой вен­гер­ский шпик, и дог­нал­ся ста­ка­ном то­мат­но­го со­ка. То­гда и фу­ни­ку­лёр ни к че­му, что­бы под­нять­ся на­верх, на кру­той бе­ре­жок, на­сла­дить­ся ве­ли­ко­леп­ным днеп­ров­ски­ми ви­дом, по­бол­тать но­га­ми на ска­мей­ке с че­бу­ре­ком в зу­бах. Вот та­ким мне ви­дит­ся с вы­со­ты про­жи­тых лет сча­ст­ли­вое по­се­ще­ние По­до­ла.
   На­ве­ды­вать­ся в "Бриз" на пер­вом кур­се я стал с лёг­кой ру­ки Нау­мо­ва. Хо­ди­ли мы ту­да обыч­но в ком­па­нии с дву­мя его од­но­курс­ни­ка­ми -- Гав­ри­лой и Ма­лым. Гав­ри­ла, Во­ло­дя Са­вель­ев, за­ни­мал­ся воль­ной борь­бой, брал при­зо­вые мес­та на уни­вер­сиа­дах Ук­раи­ны. Не мо­гу вспом­нить, по­че­му ему да­ли та­кое стран­ное про­зви­ще.
   МалСго по пас­пор­ту зва­ли Сер­ге­ем, но об этом зна­ли не­мно­гие. Сер­гей пол­но­стью со­от­вет­ст­во­вал сво­ему про­зви­щу: де­вят­на­дца­ти лет от ро­ду он вы­гля­дел буд­то школь­ник шес­то­го клас­са.
   Все со­бы­тия, свя­зан­ные с уча­сти­ем Ма­ло­го и осо­бен­но­стя­ми его внеш­не­го ви­да, за­кан­чи­ва­лись не­из­мен­ным сме­хом. Осо­бен­но бы­ст­ро по­ку­па­лись на Се­рё­ги­ну на­руж­ность жен­щи­ны из чис­ла до­мо­хо­зя­ек. Они жа­ле­ли ху­день­ко­го пар­ниш­ку, вы­ну­ж­ден­но­го ша­тать­ся с не­трез­вы­ми сту­ден­та­ми, де­ли­лись с ним про­дук­та­ми.
   Ма­лой ел не­ве­ро­ят­но мно­го, но от это­го кон­сти­ту­ция его ор­га­низ­ма ни­как не ме­ня­лась. Дош­ло до то­го, что во вре­мя рас­пре­де­ле­ния, бли­же к эк­ва­то­ру пя­то­го кур­са, пред­се­да­тель ко­мис­сии не мог по­ве­рить, что пе­ред ним на­стоя­щий вы­пу­ск­ник, про­шед­ший пол­но­цен­ные офи­цер­ские сбо­ры в лет­них ла­ге­рях -- а не школь­ник-не­до­ро­сток с на­ив­ным взгля­дом Не­знай­ки. Он да­же спра­вил­ся в де­ка­на­те: нет ли тут во­пию­щей ошиб­ки и не при­дёт­ся ли по­том от­ве­чать за ис­поль­зо­ва­ние дет­ско­го тру­да.
   Имен­но по при­чи­не мо­ло­жа­вой (ес­ли уме­стен этот тер­мин) внеш­но­сти Сер­гей был ис­клю­чи­тель­но по­пу­ля­рен в сре­де сту­ден­ток эко­но­ми­че­ско­го фа­куль­те­та, ко­то­рые счи­та­ли Ма­ло­го вун­дер­кин­дом, окон­чив­шим сред­нюю шко­лу в две­на­дцать лет. Де­вуш­ки ин­те­ре­сом об­ща­лись с "ге­ни­аль­ным ре­бён­ком", Се­рё­га же ни­ко­гда не пе­ре­убе­ж­дал их, ему то­же бы­ло ин­те­рес­но изо­бра­жать из се­бя чу­до при­ро­ды.
   Хо­ро­шо пом­нит­ся один эпи­зод с Ма­лым, ко­то­рый про­изо­шёл на ВДНХ. Две де­ви­цы лет два­дца­ти пя­ти, си­дев­шие за со­сед­ним с на­шей ком­па­ни­ей сто­ли­ком в лет­нем ка­фе, рас­смот­рев Се­рё­гу, по­пе­ня­ли нам:
   -- И не стыд­но вам, юно­ши, не­со­вер­шен­но­лет­не­го со­п­ля­ка пи­вом спаи­вать? У не­го ещё мо­ло­ко на гу­бах не об­со­хло!
   Ма­лой в от­вет на это встре­пе­нул­ся и от­ве­тил вы­со­ким маль­чи­ше­ским го­ло­сом:
   -- Тё­тень­ки, мне пи­во мож­но -- я со­всем боль­шой. У ме­ня уже и пол­лю­ции бы­ли, че­ст­ное сло­во! А вы всту­пи­те со мной в ин­тим­ную связь, а?
   Тё­те­нек как вет­ром сду­ло.
  
   Но вне­зап­но всё это кон­чи­лось. Уй­дя на пред­ди­плом­ную прак­ти­ку, Ма­лой на­чал рас­ти не по дням, а по ча­сам. У не­го об­ра­зо­ва­лись усы -- са­мые на­стоя­щие ры­жие усы, а не ка­кой-то юно­ше­ский пу­шок, ко­то­ро­го и не ви­дать прак­ти­че­ски. Все­го за не­сколь­ко ме­ся­цев па­рень вы­ма­хал сан­ти­мет­ров на пят­на­дцать и ли­шил­ся сво­его за­ме­ча­тель­но­го ми­ло­го не­дос­тат­ка. Об­ма­ну­тые пре­ле­ст­ни­цы-эко­но­ми­ст­ки сра­зу за­бы­ли сво­его ге­роя, и при встре­чах на­зы­ва­ли его те­перь толь­ко пол­ным име­нем, а ино­гда и с от­че­ст­вом, при­во­дя Сер­гея в со­стоя­ние фа­таль­но­го фи­ло­соф­ско­го уны­ния.
  

*

   С вы­ше­по­име­но­ван­ной Нау­мов­ской гвар­ди­ей ско­ро пе­ре­зна­ко­ми­лись и мои дру­зья-од­но­курс­ни­ки. Обе ко­ман­ды при­гля­ну­лись друг дру­гу, и на­ча­лось пе­ре­крё­ст­ное об­ще­ние фа­куль­те­тов. Осо­бен­но про­ник­ся этим про­цес­сом Са­ныч, час­тень­ко про­па­дая в гос­тях у Нау­мо­ва и без мое­го уча­стия. Он, кста­ти, пер­вым с на­ше­го кур­са во­очию ли­це­зрел Рес­пуб­ли­ку Сво­бод­ных Ниль­ских Кро­ко­ди­лов, ко­то­рую Игорь про­де­мон­ст­ри­ро­вал ему по вес­не, ко­гда по Днеп­ру за­сколь­зи­ли про­гу­лоч­ные ка­те­ра. Но об этом речь впе­ре­ди...
   В тот ве­чер на­ро­ду в "Бри­зе" бы­ло, как обыч­но, мно­го. На­ша ком­па­ния -- Нау­мов, Са­ныч, Стас и я -- тер­пе­ли­во от­стоя­ла око­ло ча­са в оче­ре­ди на ули­це. За­тем мы за­шли под пе­ре­вёр­ну­тую лод­ку и сра­зу оку­ну­лись в ат­мо­сфе­ру муж­ско­го клу­ба в вос­точ­но­сла­вян­ской транс­крип­ции: под не­вы­со­ки­ми по­тол­ка­ми ви­сел си­зый та­бач­ный смог, в уют­ных ка­бин­ках на чет­ве­рых на­би­ва­лось до де­сят­ка жа­ж­ду­щих, сво­бод­ных кру­жек ка­та­ст­ро­фи­че­ски не хва­та­ло.
   Вско­ре нам уда­лось за­вла­деть не толь­ко си­дя­чи­ми мес­та­ми, но и круж­ка­ми. Обыч­ное жи­гу­лёв­ское пи­во ка­за­лось бо­же­ст­вен­ным на­пит­ком вку­пе с да­ра­ми Даль­не­го Вос­то­ка: Стас и Са­ныч пе­рио­ди­че­ски по­лу­ча­ли с ока­зи­ей по­сыл­ки с ро­ди­ны -- с Са­ха­ли­на и из Ха­ба­ров­ско­го края.
   Ве­чер за­дал­ся. Тес­но­та не бы­ла то­му по­ме­хой. Глав­ное, что со­бе­сед­ни­ки ока­за­лись при­ят­ны­ми, со­лё­ная со­лом­ка не под­мок­шей, а пи­во на­ли­то "с пен­кой под обо­док".
   Итак, си­дим мы се­бе за сто­ли­ком, бе­се­ду­ем. И тут к нам под­са­жи­ва­ет­ся не­су­раз­ный му­жи­чок не­оп­ре­де­лён­но­го воз­рас­та и зва­ния, ско­рее из люм­пе­нов: на ру­ках на­кол­ки в сти­ле при­ми­ти­виз­ма, а про­шло­год­ний аро­мат "Шип­ра" ус­пеш­но пе­ре­би­ва­ет пе­ре­га­ром. В ру­ках у му­жи­ка пус­тая круж­ка, в ко­то­рую он вце­пил­ся -- как бы не ото­бра­ли ли­шён­ные та­ры лю­би­те­ли пи­ва! Де­нег у не­го яв­но уже нет, но он еще на что-то на­де­ет­ся.
   Про­сто так не­зна­ко­мо­го крен­де­ля уго­щать ни­кто не ста­нет, де­ло по­нят­ное. Мы ни­как не по­да­ва­ли ви­ду, что по­ни­ма­ем на­ме­ре­ния бес­при­зор­но­го дядь­ки, один Нау­мов еле слыш­но про­из­нёс в сто­ро­ну:
   -- Пол­ку на­род­ных ска­зи­те­лей при­бы­ло, ра­зу­вай­те уши.
   Под­сев­ший вдруг за­крыл гла­за и стал рас­кру­чи­вать се­бя по спи­ра­ли, со­гла­су­ясь со скры­тым от по­сто­рон­них глаз рит­мом. Сна­ча­ла зву­ки, ис­хо­див­шие из его ис­сох­ших губ, об­рам­лён­ных двух­не­дель­ной ще­ти­ной, бы­ли не­чле­но­раз­дель­ны, но вско­ре ор­ган­чик (как у гра­до­на­чаль­ни­ка го­ро­да Глу­по­ва) ра­зо­грел­ся, и "ра­дио­ве­ща­ние" ста­ло на­ла­жи­вать­ся: му­жи­чок за­шёл­ся в бла­го­ст­ном ре­чи­та­ти­ве.
   Вот толь­ко сло­ва -- они ока­за­лись жут­ко­ва­тые и со­всем не пат­рио­ти­че­ские. Смысл был та­ким: не­кий зек от­ки­нул­ся с зо­ны и приш­кон­ды­бал к Крас­ной пло­ща­ди в Мо­ск­ве. Ту­да его, од­на­ко не пус­ти­ли ми­ли­цио­не­ры. То­гда зэк при­нял­ся ша­ма­нить, вы­зы­вая дух усоп­ше­го во­ж­дя... Ко­ро­че го­во­ря, гру­ст­ная, пло­хо за­риф­мо­ван­ная в ку­пле­ты ис­то­рия, без кон­ца и без края.
   Му­жи­чок пе­рио­ди­че­ски от­кры­вал один глаз в тай­ной на­де­ж­де, что уже вот-вот -- сей­час нач­нут уго­щать. Но мы по­про­сту не об­ра­ща­ли на ска­зи­те­ля ни­ка­ко­го вни­ма­ния.
   Вско­ре и за со­сед­ним сто­ли­ком ста­ли при­слу­ши­вать­ся. Чуть-чуть пах­ну­ло жа­ре­ным. Хо­тя штат­ных со­труд­ни­ков глу­бин­ных бу­ро­вых ра­бот в за­ве­де­нии, кро­ме бар­ме­на, не во­ди­лось, но где га­ран­тии, что сре­ди по­се­ти­те­лей нет ка­ко­го-ни­будь "ба­ра­ба­на"?
   Пер­вым оце­нил си­туа­цию Нау­мов. Он пре­рвал рас­сказ­чи­ка рез­ким во­про­сом:
   -- Так вы дис­си­дент, ба­тень­ка?
   Му­жик нерв­но дёр­нул ка­ды­ком, сглот­нул слю­ну, вы­пу­чил гла­за и до­ло­жил с гор­до­стью:
   -- Да, я си­дел! Ста­тья сто шес­тая, часть вто­рая! Дис­си­дент, как есть дис­си­дент!
   За про­яв­лен­ную сме­лость и на­ход­чи­вость му­жи­чок был пре­ми­ро­ван по­ло­ви­ной круж­ки пи­ва.
   Позд­нее я по­ин­те­ре­со­вал­ся, что зна­чит та ста­тья уго­лов­но­го ко­дек­са УССР, о ко­то­рой упо­мя­нул наш не­зва­ный гость, и был раз­оча­ро­ван. Все­го лишь "Умис­не лег­ке тiлесне уш­код­жен­ня" -- на­не­се­ние лёг­ких те­лес­ных по­вре­ж­де­ний.
   Боль­ше в жиз­ни на­стоя­щих дис­си­ден­тов мне встре­чать не до­во­ди­лось.

___

  

7. До­мо­де­дов­ский тран­зит

   От­гу­ляв зим­ние ка­ни­ку­лы в се­ре­ди­не вто­ро­го кур­са, я воз­вра­щал­ся в Ки­ев. По пу­ти ре­шил за­вер­нуть в аэ­ро­порт До­мо­де­до­ва, где в это вре­мя про­хо­ди­ли прак­ти­ку Нау­мов вме­сте с Гав­ри­лой. У ме­ня име­лись ко­ор­ди­на­ты об­ще­жи­тия, в ко­то­ром оби­та­ла па­роч­ка, и я не за­мед­лил поя­вить­ся там, ед­ва по­лу­чив ба­гаж. По ука­зан­но­му ад­ре­су ни Иго­ря, ни Са­вель­е­ва не ока­за­лось, од­на­ко в цен­тре их ком­на­ты на сту­ле си­дел стран­но­ва­тый па­рень в фор­ме ин­же­не­ра гра­ж­дан­ской авиа­ции. Толь­ко в фор­ме этой что-то вы­гля­де­ло не так. Что имен­но? По­го­ны с се­реб­ря­но­го цве­та по­лос­ка­ми, гал­стук... ага, вот: на но­гах вме­сто чёр­ной обу­ви у пар­ня бы­ли са­мые на­стоя­щие пи­мы из ка­мы­са, то есть ме­ха мо­лоч­ных оле­нят. Зна­чит, от­ку­да-то с се­ве­ра.
   Я пред­ста­вил­ся. В от­вет па­рень про­тя­нул мне ру­ку для по­жа­тия, ска­зал:
   -- При­вет! Я Вик­тор, из Пе­ве­ка, рань­ше с Иго­рем в од­ной груп­пе учил­ся. Ещё до то­го, как его в ар­мию за­бра­ли. Здесь нын­че в ко­ман­ди­ров­ке. А Лорд вот-вот дол­жен поя­вить­ся. Вов­ка, в смыс­ле Гав­ри­ла, ска­зал, он во Фрун­зе рва­нул на вы­ход­ные, но уже на под­лё­те. Не пе­ре­жи­вай -- встре­тим­ся. Иго­рю­ха зна­ет, что ты прие­хать дол­жен? То­гда точ­но се­го­дня при­ле­тит, мо­жешь не со­мне­вать­ся. А тут и я... сюр­при­зом, как го­во­рит­ся. До ку­чи.
   Толь­ко Ви­тёк за­кон­чил фра­зу, как по ко­ри­до­ру за­то­па­ли две па­ры ног.
   В ком­на­ту за­гля­ну­ла ве­сё­лая фи­зио­но­мия Гав­ри­лы:
   -- Го­лу­бок дос­тав­лен. Из­воль­те че­ст­во­вать. Пря­мо с нар­ко­во­за снял толь­ко что.
   -- Нар­ко­во­за? -- пе­ре­спро­сил я. -- Толь­ко что?
   -- Нет, не со­всем толь­ко что... Вот вам Лорд, гос­по­да. Са­ми обо всём рас­спро­си­те.
   В тес­ной об­ща­гов­ской ке­лье слов­но по­вея­ло гор­ным кир­гиз­ским воз­ду­хом, сдоб­рен­ным аро­ма­том ку­ра­ги и ва­ре­нья из фей­хоа: по­рог ком­на­ты пе­ре­сту­пил Нау­мов.
   Он был, как обыч­но, эле­ган­тен в пе­ре­ши­той в ев­ро­пей­ское паль­то фор­мен­ной тём­но-си­ней ши­не­ли и длин­ном -- в че­ты­ре обо­ро­та во­круг шеи плюс два мет­ро­вых хво­ста в сво­бод­ном вра­ще­нии -- се­ром шар­фе руч­ной вяз­ки.
   Игорь про­сто обал­дел от сча­стья -- ещё бы: прие­ха­ли гос­ти, сра­зу двое, из раз­ных мест, од­но­вре­мен­но. Но Лорд не лю­бил про­яв­лять эмо­ции на­по­каз, и толь­ко близ­кие лю­ди мог­ли уга­дать весь бу­кет стра­стей, бу­шую­щих в его ду­ше в зна­ко­вые мо­мен­ты жиз­ни.
   Мы тут же от­пра­ви­лись к слу­жеб­но­му ав­то­бу­су, что­бы по­обе­дать вме­сте в аэ­ро­пор­ту.
   В До­мо­де­до­во ра­бот­ни­ки аэ­ро­во­кза­ла уже зна­ли прак­ти­кан­тов Са­вель­е­ва и Нау­мо­ва, здо­ро­ва­лись с ни­ми по-при­ятель­ски. Нас с Вить­ком про­пус­ка­ли в слу­жеб­ные по­ме­ще­ния, толь­ко ус­лы­шав: "это с на­ми". Так мы ока­за­лись в лёт­ном за­ле рес­то­ра­на, где по­сто­рон­ним на­хо­дить­ся не по­ло­же­но, а уж пи­во рас­пи­вать -- и по­дав­но. Но мы рас­пи­ва­ли и слу­ша­ли рас­сказ Нау­мо­ва о во­яже на ро­ди­ну. И бы­ло что по­слу­шать...
   Во Фрун­зе Нау­мов ле­тел зай­цем впер­вые. Впер­вые из Мо­ск­вы. Из Бо­рис­по­ля до­во­ди­лось, а вот из До­мо­де­до­ва -- де­бют. По­это­му Игорь ис­пы­ты­вал не­шу­точ­ное вол­не­ние: он ос­те­ре­гал­ся су­ществ, ко­то­рых ос­то­рож­ные эки­па­жи воз­душ­ных су­дов на­зы­ва­ли шё­по­том "про­ве­ряю­щи­ми". Од­на­ко дру­зья убе­ж­да­ли Лор­да, что из Мо­ск­вы уле­теть "зай­цем" так же про­сто, как из Кие­ва на одес­ском бор­ту.
   В Жу­ля­нах на­ли­чие сту­ден­че­ской фор­мы и "стек­лян­но­го би­ле­та" рас­па­хи­ва­ет лю­бые две­ри. Из Бо­рис­по­ля уле­теть "зай­цем" в те слав­ные вре­ме­на бы­ло не­мно­го труд­нее, од­на­ко не слиш­ком слож­но.
   Но то, что свой­ст­вен­но пе­ри­фе­рии ни­как не рас­про­стра­ня­ет­ся на сто­лич­ный аэ­ро­узел в це­лом и аэ­ро­порт До­мо­де­до­во в ча­ст­но­сти. Жу­ля­ны, да и Бо­рис­поль -про­вин­ция по боль­шо­му аэ­ро­фло­тов­ско­му счё­ту, в Мо­ск­ве "про­езд­ной в ори­ги­наль­ной пол-лит­ро­вой упа­ков­ке" не ка­тит, здесь став­ки дру­гие. В пер­во­пре­столь­ной не­об­хо­ди­мо за­го­дя най­ти "ан­тре­пре­нё­ра" или, на ху­дой ко­нец, кон­тро­лёр­шу на вхо­де. Все са­мо­стоя­тель­ные по­пыт­ки всту­пить в се­па­рат­ный сго­вор с эки­па­жем в Мо­ск­ве не при­вет­ст­ву­ют­ся.
   На изу­че­ние под­хо­дов у Нау­мо­ва уш­ла не­де­ля. И вот зна­ко­мая де­жур­ная по по­сад­ке, ком­кая в кар­ма­не мя­тую фио­ле­то­вую пя­тёр­ку, про­во­ди­ла Иго­ря к ТУ-154, стоя­ще­му со­вер­шен­но от­дель­но от всех ос­таль­ных бор­тов. У тра­па она обод­ри­тель­но на­пут­ст­во­ва­ла его:
   -- Иди, иди. Дашь ко­ман­ди­ру два­дцат­ник, и ле­ти се­бе спо­кой­но, сту­дент. -- И тут пя­тёр­ка, ко­то­рую он чуть рань­ше "за­ря­дил" де­жур­ной, не­ожи­дан­но пе­ре­ко­че­ва­ла об­рат­но в его ла­донь. -- А мо­жет, ко­гда вер­нёшь­ся, зай­дёшь ко мне?
   Нау­мов ощу­тил в се­бе не­вы­ра­зи­мую чих­нуть, но толь­ко трях­нул го­ло­вой. "Те­перь при­дёт­ся от­ве­чать вза­им­но­стью", -- по­ду­мал Нау­мов с не­охо­той. От­сту­пать бы­ло не­ку­да. Де­вуш­ка тем вре­ме­нем уже влез­ла ма­ши­ну ру­ко­во­ди­те­ля по­лё­тов с при­зыв­ным ан­шла­гом "Follow me" на све­то­вом таб­ло.
   Игорь ре­ши­тель­но шаг­нул в са­лон и... чуть не упал. Во-пер­вых, спо­ткнул­ся о ко­роб­ку с япон­ским те­ле­ви­зо­ром не­мыс­ли­мой диа­го­на­ли. Во-вто­рых, в нос уда­рил рез­кий за­пах вос­точ­но­го ба­за­ра -- при­чём той его час­ти, где тор­гу­ют до­маш­ним ско­том. Са­лон был поч­ти до­вер­ху на­бит элек­трон­ной ап­па­ра­ту­рой и не­при­выч­но мол­ча­ли­вы­ми ры­ноч­ны­ми тор­гов­ца­ми сред­не­ази­ат­ско­го за­со­ла. При­вет­ли­вый вто­рой пи­лот с доб­ро­душ­ной улыб­кой, как бы из­ви­ня­ясь, от­ве­тил на не­мой во­прос Иго­ря о не­свой­ст­вен­ном лай­не­ру от КБ име­ни Ту­по­ле­ва за­па­хе:
   -- Это мы в Мо­ск­ву ба­раш­ков на про­да­жу вез­ли. Лю­бят в сто­ли­це шаш­лык на­стоя­щий по­ку­шать, а где све­жее мя­со брать? Но ты, па­рень, не сму­щай­ся, кон­ди­цио­не­ры вклю­чим по­сле взлё­та, всё бу­дет пуч­ком. Са­дись вот здесь -- на от­кид­ное крес­ло, а я дверь за­драю.
   Нау­мов веж­ли­во по­жал ру­ку вто­ро­му пи­ло­ту, и у то­го к ла­до­ни не­ес­те­ст­вен­ным об­ра­зом при­клеи­лись две ку­пю­ры крас­но­го цве­та. Впро­чем, они так же бы­ст­ро ку­да-то ис­чез­ли, как и поя­ви­лись.
   Игорь сел. Он хо­тел бы­ло по­ин­те­ре­со­вать­ся у эки­па­жа, как про­брать­ся в ко­нец са­ло­на в слу­чае край­ней ну­ж­ды -- но не стал де­лать это­го из де­ли­кат­но­сти: ес­ли воз­ник­нет ну­ж­да, то­гда и во­прос ока­жет­ся уме­стен, а по­ку­да -- луч­ше не лезть.
   Дви­га­те­ли взре­ве­ли, и "туш­кан­чик" за­сколь­зил по ру­лёж­ке.
   По­сле взлё­та и на­бо­ра вы­со­ты тор­го­вый люд в са­ло­не ожи­вил­ся: ра­бот­ни­ки ча­ст­но­го тор­го­во­го биз­не­са при­ня­лись рас­су­по­ни­вать­ся, по­сни­ма­ли ха­ла­ты, ко­жа­ные са­по­ги и ос­та­лись в од­ном ис­под­нем. Ат­мо­сфе­ру это не улуч­ши­ло, кон­ди­цио­не­ры не спа­са­ли. Нау­мов по­пы­тал­ся за­дре­мать, но за­пах не да­вал аб­ст­ра­ги­ро­вать­ся от сию­ми­нут­но­сти бы­тия. Прав был ос­но­во­по­лож­ник: бы­тие оп­ре­де­ля­ет соз­на­ние, а не на­обо­рот. Ку­да там не­мец­ким ме­та­фи­зи­кам: раз­ве они ню­ха­ли кир­гиз­ские пор­тян­ки в ус­ло­ви­ях транс­кон­ти­нен­таль­но­го пе­ре­лё­та на эше­ло­не 10 500 мет­ров?
   Тем вре­ме­нем слу­ги Гер­ме­со­вы раз­вер­ну­ли ко­том­ки и при­ня­лись из­вле­кать из них на свет бо­жий про­дук­ты кре­сть­ян­ско­го тру­да. Од­ним гла­зом Игорь по­смат­ри­вал че­рез за­на­вес­ку, от­де­ляю­щую са­лон от слу­жеб­но­го от­се­ка, на эти бо­гат­ст­ва при­ро­ды. Он сно­ва по­пы­тал­ся за­снуть. Ка­кое там! Раз­ве мож­но по­гру­зить­ся в мир грёз, ко­гда хо­чет­ся ку­шать, за­па­хи за­ма­ни­ва­ют в свои се­ти, а ку­рить нель­зя?
   Из со­стоя­ния го­лод­ной по­лу­дрё­мы Нау­мо­ва вы­вел один из ак­са­ка­лов, при­то­пав­ший из са­ло­на бо­си­ком.
   -- Ку­шэть хо­чишь, э-э-э? -- спро­сил он.
   Игорь не стал ло­мать­ся и от­ве­тил ут­вер­ди­тель­но.
   Че­рез ми­ну­ту он уже за обе ще­ки на­во­ра­чи­вал да­ры сол­неч­ной Кир­ги­зии. Ак­са­ка­лы ве­ли се­бя как хо­зяе­ва не толь­ко са­ло­на, но и все­го са­мо­лё­та, вклю­чая эки­паж, то­п­лив­ные ба­ки и да­же ги­гие­ни­че­ские па­ке­ты, раз­ло­жен­ные в кар­маш­ках пас­са­жир­ских кре­сел. Ко­гда Лорд на­сы­тил­ся и по­бла­го­да­рил гос­те­при­им­ных хо­зя­ев, при­гла­сив­ший его ста­рей­ши­на -- по-ви­ди­мо­му, глав­ный -- за­вёл стран­ный раз­го­вор, на­чав спер­ва на кир­гиз­ском. По­няв вско­ре, что па­рень с вы­ра­жен­ной ази­ат­ской внеш­но­стью его не по­ни­ма­ет, ак­са­кал пе­ре­шёл на рус­ский:
   -- Ты, жи­гит, Мас­кы­ва ра­бо­таыш? Ира­порт?
   Нау­мов кив­нул. Он не силь­но пре­уве­ли­чи­вал: прак­ти­ка -- та же ра­бо­та, толь­ко крат­ко­сроч­ная.
   Ак­са­кал ожи­вил­ся и про­дол­жил:
   -- За­ра­бо­тат хо­чишь? Эсть адин дэ­ло, э. Па­мо­жишь, крэп­ко ба­га­теть нач­нош.
   Игорь по­ин­те­ре­со­вал­ся, что за де­ло.
   -- Аб­рат­на ка­гда Мас­кы­ва ли­теть саб­рал­ся. Чэ­рэз ты­ва тня? Ка­рош, э. Ваз­мош атын мэ­шок с трав­кой. В Мас­кы­вэ ты­бя встрэ­тят. Бэз рэ­ки­ст­ра­цый смо­жиш пай­ти ЭТАТ са­ма­лот?
   "Хо­тят сде­лать нар­ко­курь­е­ром", по­нял Игорь и по­пы­тал­ся дать зад­ний ход.
   Но ак­са­кал тя­же­ло вздох­нул, об­на­жив ма­лень­кие жел­то­ва­тые клыч­ки и, не ме­няя раз­ме­рен­но­го то­на, ска­зал:
   -- Тэ­пэр ти­бе нэл­за нэт ска­зат. Ты зна­ишь мно­го. Мож­на слу­чай­на пэ­рэ­стать ра­бо­тат Мас­кы­ва ира­порт. Мож­на сав­сэм уми­рать внэ­зап­на. Нэ ваз­ра­жа­иш та­кой аб­стая­телств? Вот и ма­ла­дэс ка­кой, ум­ни­цэ, э.
   Хо­лод­ный пот вы­сту­пил на спи­не Нау­мо­ва, и он со­гла­сил­ся на все ус­ло­вия ак­са­ка­ла, толь­ко что­бы боль­ше ни­кто не го­во­рил ему про "внэ­зап­ны аб­стая­телств".
   По всей ви­ди­мо­сти, во­зить в сто­ли­цу спе­ци­фи­че­ский то­вар на пол­но­стью арен­до­ван­ном са­мо­лё­те, про­но­ся его че­рез спе­ци­фи­че­ский спец­кон­троль бы­ло слиш­ком на­клад­но, да и риск уго­дить в ла­пы ОБХСС всем ру­ко­во­дя­щим со­ста­вом со­ве­та ста­рей­шин ни­ко­му из при­сут­ст­вую­щих не улы­бал­ся. По­это­му ак­са­кал ре­шил при­об­щить к сво­им де­лиш­кам "зем­ля­ка", ра­бо­таю­ще­го в До­мо­де­до­во и знаю­ще­го все хо­ды-вы­хо­ды.
   "Хо­ро­шо, хва­ти­ло ума не рас­ска­зать ма­фио­зи-дол­го­жи­те­лям, что я на са­мом де­ле сту­дент, -- ду­мал Нау­мов но­чью, за­сы­пая в ма­ми­ной квар­ти­ре. -- Те­перь об­рат­но при­дёт­ся ле­теть обыч­ным рей­сом. До­ро­го­ва­то обой­дёт­ся. За­на­чен­ных де­нег жал­ко, а что де­лать. А по­том глав­ное до­жить до кон­ца прак­ти­ки... в Кие­ве они ме­ня уже не дос­та­нут. Ма­му то­же не най­дут, ес­ли да­же и про­сле­ди­ли, где я жи­ву. Она че­рез не­де­лю в Ки­ши­нёв пе­ре­ез­жа­ет по пе­ре­во­ду".
   Ра­дость уик-эн­да на ро­ди­не бы­ла силь­но под­пор­че­на ма­ни­ей пре­сле­до­ва­ния. Нау­мов не на­хо­дил се­бе мес­та и всё вре­мя мо­тал­ся по го­ро­ду, ме­няя ви­ды транс­пор­та, ста­ра­ясь за­пу­тать воз­мож­ную слеж­ку. Че­рез школь­ных при­яте­лей ку­пил би­лет, не за­хо­дя лич­но в агент­ст­во "Аэ­ро­фло­та", и уе­хал на день поз­же, чем пла­ни­ро­вал. За­то ус­пел пе­ред от­лё­том за­гру­зить ма­ми­ны ве­щи в кон­тей­нер, от­бы­ваю­щий в Мол­да­вию.
   Ему ка­за­лось, что в До­мо­де­до­во его встре­тит ка­кой-ни­будь уго­лов­ник и при­прёт к сте­не в тём­ном уг­лу, уг­ро­жая фин­кой. Нау­мов за­ра­нее при­ки­ды­вал от­вет­ные дей­ст­вия. Но встре­чал его толь­ко Во­ло­дя Са­вель­ев, и ощу­ще­ние опас­но­сти про­па­ло ещё по до­ро­ге в об­ще­жи­тие.
   Кое-кто мо­жет ска­зать, что опи­сан­ная здесь иг­ра в шпио­нов не ха­рак­тер­на для со­вет­ско­го вре­ме­ни. На­вер­ное, всё пра­виль­но -- но это ес­ли не знать, как об­стоя­ли де­ла с кри­ми­на­лом в сред­не­ази­ат­ских рес­пуб­ли­ках. А уж Нау­мов-то знал не по­на­слыш­ке.
   Ка­кой вы­вод мож­но сде­лать из ска­зан­но­го? Ни­че­го на ум и не при­хо­дит, кро­ме од­но­го: не при­ни­май уго­ще­ния в не­зна­ко­мой ком­па­нии, как бы ни был го­ло­ден. А боль­ше о До­мо­де­дов­ском нар­кот­ран­зи­те мне ни­че­го не из­вест­но. И за дав­но­стью лет те­перь вряд ли кто-то об этом спро­сит.

___

8. Трак­тат о Ря­зан­ском трак­те

   Нау­мов обе­щал по­ка­зать нам ве­че­ром ат­трак­ци­он в од­ном ин­те­рес­ном мес­те на Ря­зан­ском про­спек­те, и, по­обе­дав, мы по­еха­ли в об­ща­гу не­мно­го от­дох­нуть. Ме­сто сие в се­ти пред­при­ятий сто­лич­но­го об­ще­пи­та клас­си­фи­ци­ро­ва­лось как ве­чер­ний пив­ной рес­то­ран. На­зва­ния не пом­ню. Ско­рее все­го, этот шал­ман на­зы­вал­ся... по­че­му шал­ман? Сей­час-сей­час.
   Еха­ли к мес­ту на­зна­че­ния до­воль­но дол­го на при­го­род­ном ав­то­бу­се от До­мо­де­до­во до стан­ции мет­ро "Ря­зан­ский про­спект".
   И вот мы уже на мес­те. Пе­ред вхо­дом в за­ве­де­ние струи­лась бес­ко­неч­ная лен­та оче­ре­ди, при­то­пы­ваю­щей на мо­ро­зе каб­лу­ка­ми жен­ских са­пог. Дей­ст­ви­тель­но, обувь в оче­ре­ди в ос­нов­ном бы­ла жен­ской, пред­ста­ви­те­лей му­же­ско­го по­ла при­хо­ди­лось оты­ски­вать.
   Кон­тин­гент вы­звал у нас не­здо­ро­вые по­доз­ре­ния. Ви­тёк спро­сил со встре­во­жен­ной ми­ной на ли­це:
   -- По­слу­шай, Лорд, ты ку­да нас при­та­щил? Тут же од­ни ли­мит­чи­цы фаб­рич­ные. Раз­ве со здеш­ни­ми ба­рыш­ня­ми мож­но пи­во пить в од­ном за­ве­де­нии?
   Нау­мов ус­мех­нул­ся и от­ве­тил ве­се­ло:
   -- Так я вам пи­ва в ком­па­нии дам и не обе­щал, а толь­ко пред­став­ле­ние по­ка­зать со­брал­ся. Жаль, про­грам­мки с либ­рет­то от­пе­ча­тать не ус­пел. Но мо­гу ус­по­ко­ить -- сце­на­рий в этом ка­фе­шан­та­не ис­клю­чи­тель­но один, пе­ра не­из­вест­но­го па­ци­ен­та кли­ни­ки име­ни то­ва­ри­ща Ка­щен­ко. Есть на что по­смот­реть. В сле­дую­щий раз сю­да по­па­дё­те, уже знать бу­де­те глав­ных ге­ро­ев и ос­нов­ные сю­жет­ные ли­нии. В об­щем, ми­ло­сти про­сим! Ви­тёк, а на­счёт ли­мит­чиц не пе­ре­жи­вай. Здесь рай­он та­кой. Кру­гом го­су­да­ре­ва тех­ни­че­ская вот­чи­на. От­ку­да здесь не­по­роч­ным мо­ск­вич­кам поя­вить­ся? Но оно и к луч­ше­му. Ска­жи, те­бе ин­те­рес­но си­деть в рес­то­ра­не выс­ше­го раз­ря­да и не дое­дать де­ли­ка­те­сы, рес­пек­та­бель­но рас­ки­ды­вая их по та­рел­ке с ли­цом ску­чаю­ще­го ден­ди? И что­бы офи­ци­ант с ви­дом по­том­ст­вен­но­го ари­сто­кра­та брезг­ли­во ко­сил­ся на ка­че­ст­во пер­хо­ти на пле­чах твое­го парт­ко­мов­ско­го пид­жа­ка? И что­бы за­нуд­ный пиа­нист за­бо­дал те­бя опу­са­ми Гри­га в са­мую пе­чён­ку? И что­бы мо­золь от взя­тых на­про­кат мо­дель­ных ту­фель раз­бо­ле­лась. Ты дей­ст­ви­тель­но это­го хо­чешь, Ви­тю­ня? Вот то-то! Во­прос ис­чер­пан? То­гда вне­дря­ем­ся.
   Мы вне­дри­лись в не­скон­чае­мую оче­редь и при­го­то­ви­лись ждать очень дол­го. Я пред­по­ло­жил да­же, что се­го­дня на раз­рек­ла­ми­ро­ван­ное мо­им дру­гом пред­став­ле­ние по­пасть не уда­ст­ся. Од­на­ко Нау­мов с Гав­ри­лой не уны­ва­ли, ве­се­ло пе­ре­ми­ги­ва­ясь. Ви­ди­мо, они зна­ли ка­кой-то сек­рет, по­ку­да не­дос­туп­ный на­шим с Вить­кой про­вин­ци­аль­ным умам.
   И точ­но. Зда­ние пив­но­го рес­то­ра­на внут­ри ока­за­лось зна­чи­тель­но боль­ше, чем вы­гля­де­ло сна­ру­жи. Сме­на по­се­ти­те­лей шла мощ­ны­ми при­лив­ны­ми и от­лив­ны­ми цик­ла­ми, управ­ляе­мы­ми, как нам по­на­ча­лу по­ка­за­лось, ка­ки­ми-то кос­ми­че­ски­ми си­ла­ми. На­ша ком­па­ния не ус­пе­ла да­же за­мёрз­нуть, ко­гда две­ри за­ве­де­ния вне­зап­но рас­пах­ну­лись, и от­ту­да от­лив­ной пив­ной вол­ной вы­не­сло же­ле­об­раз­ные ор­га­низ­мы в не­ис­чис­ли­мом ко­ли­че­ст­ве. Ор­га­низ­мы клуб­ко­ва­лись, слё­жи­ва­лись на за­сне­жен­ном ас­фаль­те, кри­ча­ли вся­кую не­по­треб­щи­ну, сто­но­гая гу­се­ни­ца оче­ре­ди за­ше­ве­ли­лась и на­ча­ла вса­сы­вать­ся в рас­кры­тую дверь -- с пре­тен­зи­ей на клас­си­цизм в окан­тов­ке крас­ной ме­ди. Мне да­же по­ка­за­лось, буд­то за­шло лю­дей ощу­ти­мо боль­ше, чем по­ки­ну­ло за­ве­де­ние. Ви­тёк то­же вы­ра­зил не­до­уме­ние по дан­но­му по­во­ду.
   Внут­ри пив­ной рес­то­ран пред­став­лял со­бой двух­этаж­ный ше­девр со­циа­ли­сти­че­ско­го реа­лиз­ма с туа­ле­том в по­лу­цо­коль­ном под­ва­ле. На пер­вом эта­же, как во­дит­ся, гар­де­роб со стро­гим крас­но­но­сым швей­ца­ром вме­сто мая­ка. На вто­ром эта­же воль­гот­но ве­се­ли­лась пуб­ли­ка в ог­ром­ном за­ле с лишь слег­ка обо­зна­чен­ны­ми пе­ре­го­род­ка­ми ме­ж­ду сто­ли­ков. "Жизнь со­вет­ско­го че­ло­ве­ка долж­на быть на ви­ду! Ему не­че­го стес­нять­ся сво­их че­ло­ве­че­ских же­ла­ний", -- как бы на­ме­кал ар­хи­тек­тор по­се­ти­те­лям. И по­се­ти­те­ли по­ни­ма­ли всё до­воль­но жи­во, ни­че­го не сты­ди­лись. В этом нам ско­ро пред­стоя­ло убе­дить­ся.
   Быв­шие фраг­мен­ты мно­го­нож­ки-оче­ре­ди, ед­ва раз­дев­шись, бро­си­лись на за­хват сво­бод­ных сто­ли­ков в за­ле.
   Сто­лик ста­ра­ния­ми квар­тирь­е­ра Гав­ри­лы нам вы­пал са­мый ко­зыр­ный. Рас­по­ла­гал­ся он вбли­зи не­боль­шо­го ап­пен­дик­са, ве­ду­ще­го в под­соб­ку. С од­ной сто­рон бы­ла ка­пи­таль­ная сте­на, ря­дом -- пе­ре­го­род­ка. Та­ким об­ра­зом, под об­зо­ром ос­та­ва­лось все­го 90 гра­ду­сов. Кро­ме то­го, сто­лик даль­ше все­го от­сто­ял от кух­ни или то­го по­ме­ще­ния за за­на­вес­кой, от­ку­да при­но­си­ли пи­во и хо­лод­ные за­кус­ки. Я спро­сил у Иго­ря, по­че­му уг­ло­вые мес­та в этом рас­сад­ни­ке куль­ту­ры счи­та­ют­ся са­мы­ми луч­ши­ми, и по­лу­чил от­вет, тут во­круг мень­ше ле­та­ет по­сто­рон­них пред­ме­тов. Луч­ше уво­ра­чи­вать­ся, ко­гда зна­ешь на­прав­ле­ние их дви­же­ния и мо­жешь рас­счи­тать, ку­да "они по­ле­тят".
   Я изу­мил­ся:
   -- Кто по­ле­тит? Офи­ци­ан­ты?
   Нау­мов снис­хо­ди­тель­но мах­нул на ме­ня ру­кой, как это де­ла­ет мас­ти­тый по­ста­нов­щик сце­ни­че­ских мис­те­рий в сто­ро­ну ста­жё­ра-тро­еч­ни­ка из те­ат­раль­но­го учи­ли­ща.
   -- Да, под­но­сы, ко­неч­но! -- ска­зал Игорь, по­зё­вы­вая. -- А мо­жет, и офи­ци­ан­ты то­же... Ес­ли по­ве­зёт.
   "Ни­че­го се­бе! -- по­ду­мал я. -- А ес­ли не по­ве­зёт, то что?"
   Игорь, вид­но, уга­дал мои мыс­ли, по­сколь­ку от­ве­тил на не­вы­ска­зан­ный вслух во­прос впол­не охот­но:
   -- А ес­ли не по­ве­зёт, бу­дет как обыч­но. На­ша МХА­Та с краю, не мы здесь ре­жис­сё­ры. По вы­ход­ным зна­чи­тель­но луч­ше. Да что там рас­ска­зы­вать -- са­ми всё уви­ди­те.
   Мы за­ка­за­ли че­ты­ре кув­ши­на пи­ва и нож по­ос­т­рей. Я за­хва­тил с со­бой из Пе­чо­ры ку­сок сём­ги ве­сом при­мер­но с ки­ло­грамм и тут же вы­та­щил его из па­ке­та. По­яс­нил, что с вод­кой оно ку­да луч­ше, по­сколь­ку ры­ба очень жир­ная. Лорд воз­му­тил­ся:
   -- Мы же при­шли в этот храм не для то­го чтоб вод­ку пьян­ст­во­вать. Ис­клю­чи­тель­но -- взи­рать и по­лу­чать удо­воль­ст­вие, а не иметь не­при­ят­но­сти в даль­ней­шем.
   Что имел в ви­ду Игорь, вы­яс­ни­лось позд­нее.
   Ви­тёк по­нял моё объ­яс­не­ние как ру­ко­во­дство к дей­ст­вию. Он на­лил на та­рел­ку пи­ва, про­мок­нул в не­го сал­фет­ку и за­вер­нул ку­сок ры­бы в по­лу­чив­ший­ся кон­верт. Мо­ло­дой ин­же­нер из­ви­нил­ся, но объ­яс­нил, что жир­но­го ему нель­зя, врач за­пре­тил.
  
   За пер­вым кув­ши­ном раз­го­вор за­шёл о том, о сём и, ко­неч­но, о пи­ве, о его упот­реб­ле­нии в от­дель­ных ре­гио­нах на­шей не­объ­ят­ной стра­ны. Я рас­ска­зал о се­вер­ных тер­ри­то­ри­ях, ку­да ян­тар­ный на­пи­ток в те вре­ме­на за­во­зи­ли так ред­ко, что ра­бо­чий люд по­ку­пал це­ли­ком боч­ка­ми, по­сле че­го уст­раи­ва­лись празд­ни­ки в ок­ру­же­нии дру­зей и со­се­дей с вы­ез­дом на при­ро­ду с но­чёв­кой, ры­бал­кой и дру­ги­ми при­клю­че­ния­ми.
   Вик­тор же вспом­нил, с чем столк­нул­ся на Ку­ба­ни, бу­ду­чи там на про­из­вод­ст­вен­ной прак­ти­ке.
   -- Ба­ры­ги от пи­ва на­стоя­щие за­тей­ни­ки. Пом­ню, в кон­це 70-ых в Крас­но­да­ре, в рай­оне Паш­ков­ки, был пив­бар, ко­то­рый ме­ст­ные на­зы­ва­ли "три ар­мя­на", по­сколь­ку ра­бо­та­ли в нём три бра­та, имен­но ар­мя­не. У них на дос­ке объ­яв­ле­ний, где ви­се­ла жа­лоб­ная кни­га, име­лась осо­бая гра­мо­та, где бы­ло ак­ку­рат­но вы­ве­де­но: "Ми не да­ли­ва­им, но ни раз­бав­ля­им! Ми чес­ные лю­ди. Жа­ла­ва­ца ни­на­да". Все с по­ни­ма­ни­ем от­но­си­лись к ну­ж­дам брать­ев.
  
   Ме­ж­ду тем пи­во не­ук­лон­но пе­ре­те­ка­ло из гра­фи­нов в на­ши же­луд­ки, а обе­щан­ный ат­трак­ци­он так и не на­чи­нал­ся.
   -- Се­го­дня, на­вер­ное, ху­же, чем все­гда, -- ус­мех­нул­ся Ви­тёк, с ехид­цей по­гля­ды­вая на Нау­мо­ва.
   Он не ус­пел за­кон­чить фра­зу, как на­ча­лось. Пер­вым за наш сто­лик при­ле­тел лёг­кий, слов­но пче­ла, офи­ци­ант. Он пы­тал­ся увер­нуть­ся от здо­ро­вен­но­го ку­ла­ка, ус­та­но­вить при­над­леж­ность ко­то­ро­го не пред­став­ля­лось воз­мож­ным, по­сколь­ку он вы­со­вы­вал­ся из глу­би­ны раз­но­цвет­ной ку­чи рук и ног. От­ту­да до­но­си­лись пе­чаль­ные жен­ские сто­ны, сли­ваю­щие­ся в од­но це­лое: "-- ...я те­бе дам суч­ка на мое­го ко­ля­на рот ра­зе­вать са­ма сво­лочь нин­ка ду­ра по­фиг мо­роз оз­ве­ре­ли пу­тан­ки трёх­ко­пе­еч­ные фе­дя вдарь этой ша­ла­шов­ке на по­лу­чи!!!"
   Мы с Вить­ком вско­чи­ли из-за сто­ла и сме­сти­лись чуть в сто­ро­ну. Са­вель­ев вы­рвал наш сто­лик из-под ору­ще­го клуб­ка, уг­ро­жаю­ще­го сме­сти всё на сво­ём пу­ти, и уб­рал его в сто­ро­ну. Нау­мов дер­жал гра­фи­ны с пи­вом. Офи­ци­ант, лов­ко под­хва­тив не­вре­ди­мый под­нос, су­мел увер­нуть­ся и уй­ти на про­ти­во­хо­де, как ухо­дит опыт­ный ка­пи­тан-под­вод­ник от тор­пе­ды про­тив­ни­ка. Он при­гла­дил чуб­чик, от­ме­тил­ся в на­шу сто­ро­ну при­выч­ным "из­ви­ни­те за не­удоб­ст­ва, сей­час убе­ру" и по­бе­жал уно­сить чей-то за­каз, слов­но бы ни в чём не бы­ва­ло.
   Клу­бок, уго­див­ший в сте­ну, на­чал рас­са­сы­вать­ся со сто­на­ми и бра­нью. К мо­мен­ту воз­вра­ще­ния офи­ци­ан­та, же­лаю­ще­го уб­рать в на­шем уг­лу, не­об­хо­ди­мость в этом от­па­ла. Нау­мов улы­бал­ся и при­го­ва­ри­вал:
   -- Не зря при­шли. Ве­чер се­го­дня не по­те­рян. Ну, что нра­вит­ся моё пред­став­ле­ние? Даль­ше бу­дет не ху­же! Ус­пе­вай уво­ра­чи­вать­ся.
   На на­шем сто­ли­ке в са­мом на­ча­ле ад­ми­ни­ст­ра­тор по прось­бе Нау­мо­ва по­ста­вил таб­лич­ку "За­ка­за­но. Не за­ни­мать". И дей­ст­ви­тель­но, к нам за весь ве­чер ни­кто так и не по­пы­тал­ся при­сесть для учи­не­ния раз­бо­рок или с по­пыт­ка­ми "снять" ред­ко­го в этих мес­тах зве­ря -- муж­чи­ну.
   По­сле "пер­вой лас­точ­ки" ле­таю­щие те­ла (оду­шев­лён­ные и не­оду­шев­лён­ные) по­пёр­ли ко­ся­ком. Мы же си­де­ли, буд­то в ди­рек­тор­ской ло­же, и на­блю­да­ли за раз­бит­ны­ми ак­тё­ра­ми и ак­три­са­ми (их бы­ло ку­да боль­ше), ис­пол­няю­щи­ми во­лю не­ви­ди­мо­го ре­жис­сё­ра мас­со­вых зре­лищ.
   Об­слу­жи­ваю­щий пер­со­нал в со­бы­ти­ях при­ни­мал эпи­зо­ди­че­ское уча­стие. Но вско­ре к дей­ст­ви­ям мас­сов­ки на­ча­ли при­мы­кать лю­ди в се­рой оде­ж­де с крас­ны­ми ат­ри­бу­та­ми. Эти ре­бя­та в гар­де­роб не за­хо­ди­ли, ни­че­го не за­ка­зы­ва­ли, к жен­щи­нам не при­ста­ва­ли, а лишь ме­то­дич­но очи­ща­ли зал от муж­ско­го кон­тин­ген­та, ис­поль­зуя вхо­див­шие то­гда в мо­ду ре­зи­но­вые ду­бин­ки. Рас­чи­ща­ли хо­ро­шо, со зна­ни­ем де­ла.
  
   Вско­ре, кро­ме нас чет­ве­рых, в рес­то­ра­не муж­чин не ос­та­лось.
   Игорь со­об­щил:
   -- Сей­час про­изой­дёт за­ме­на ак­тё­ров, а мы по­ка по­ку­рим. А вот ес­ли бы при­шли с вод­кой, нас бы то­же упа­ко­ва­ли за ми­лую ду­шу. Офи­ци­ан­ты здесь лю­ди ми­лей­шие, но зор­кие. Всё, ан­тракт!
   И точ­но: ос­тав­шие­ся без уха­жи­ва­ний да­мы по­тя­ну­лись к вы­хо­ду.
   Сле­дом за этим с ули­цы за­ле­те­ла сле­дую­щая пар­тия жа­ж­ду­щих. Всё шло как по рас­пи­са­нию. Я спро­сил у Нау­мо­ва, сколь­ко раз за ве­чер про­ис­хо­дит ро­та­ция.
   -- Че­ст­но го­во­ря, не знаю, -- от­ве­тил он. -- Мы с Гав­ри­лой боль­ше трёх ак­тов про­сто не вы­дер­жи­ва­ли. Ус­та­ва­ли сто­лик из-под об­стре­ла вы­но­сить.
  
   Ко­гда вновь при­быв­шие ос­вои­лись и за­гру­зи­лись при­не­сён­ны­ми с со­бой креп­ки­ми на­пит­ка­ми, со­бы­тий­ная часть пер­во­го дей­ст­вия по­вто­ри­лась с не­зна­чи­тель­ны­ми из­ме­не­ния­ми.
   Те­перь нам при­хо­ди­лось ча­ще ус­коль­зать от чу­жих ко­неч­но­стей.
   Че­рез час по­до­шёл ад­ми­ни­ст­ра­тор и ос­ве­до­мил­ся, хо­ро­шо ли мы от­дох­ну­ли. Нау­мов от­ве­тил, что дав­но так не сме­ял­ся и по­про­сил кни­гу жа­лоб и пред­ло­же­ний.
   Ад­ми­ни­ст­ра­тор при­нёс её с веж­ли­вой, но тре­вож­ной улыб­кой. Че­рез пле­чо Иго­ря я раз­ли­чил, что он пи­шет бла­го­дар­ность "за дос­тав­лен­ное на­сла­ж­де­ние без тяж­ких те­лес­ных по­вре­ж­де­ний".

___

  

9. Шпи­он­ские стра­сти

   Не пом­ню, в ка­ком го­ду это при­клю­чи­лось. Ско­рее все­го в 1981-ом. В кон­це ап­ре­ля я в ком­па­нии со Ста­сом и Са­ны­чем на­хо­дил­ся в со­стоя­нии бур­ных ис­сле­до­ва­ний ра­нее не изу­чен­ных угол­ков Кие­ва. Нау­мов по­мо­гал чем мог, от­кры­вая на­ше­му взо­ру всё но­вые и но­вые пив­ные точ­ки, ко­то­рые в свя­зи с уда­лён­но­стью от ин­сти­ту­та не поль­зо­ва­лись вни­ма­ни­ем сту­дио­зов в си­нем. Он пре­дос­тав­лял в пол­ное на­ше рас­по­ря­же­ние не толь­ко своё об­ще­ст­во, но и об­ще­ст­во вер­ных спут­ни­ков -- МалСго и Гав­ри­лы, про них я уже упо­ми­нал вы­ше. Ре­бя­та учи­лись с Иго­рем в од­ной груп­пе и сни­ма­ли с Нау­мо­вым не­боль­шой ча­ст­ный до­мик с печ­кой и удоб­ст­ва­ми во дво­ре -- в рай­оне Крас­но­звёзд­ной ули­цы. Имен­но в од­но из по­се­ще­ний это­го гос­те­при­им­но­го до­ми­ка Нау­мов пред­ло­жил мне по­ехать с ним в Ки­ши­нёв на май­ские празд­ни­ки, про­ве­дать его ма­му и про­сто раз­ве­ять­ся от учё­бы.
   Я не стал воз­ра­жать, и мы от­пра­ви­лись.
   В пер­вый же мол­дав­ский ве­чер уго­ди­ли на дис­ко­те­ку, про­хо­див­шую на фаб­ри­ке "Ис­кож" (ис­кус­ст­вен­ной ко­жи). Ат­мо­сфе­ра кар­на­ва­ла за­хва­ты­ва­ла. Здеш­няя ту­сов­ка счи­та­лась то­гда луч­шей в Ки­ши­нё­ве. Бы­ло ве­се­ло. На­столь­ко ве­се­ло, что мы с Иго­рем не за­ме­ти­ли, что вре­мя уже пе­ре­ва­ли­ло за пол­ночь, об­ще­ст­вен­ный транс­порт за­та­ил­ся в сво­их ав­то­пар­ках, и нам не ос­та­ва­лось ни­че­го ино­го, как воз­вра­щать­ся на сво­их дво­их.
   Про­гул­ка по ноч­но­му Ки­ши­нё­ву пеш­ком че­рез весь го­род -- за­ня­тие ув­ле­ка­тель­ное и ро­ман­ти­че­ское, но не­безо­пас­ное. Нау­мов по­та­щил ме­ня по ка­ким-то буе­ра­кам, ро­щи­цам и ку­ше­рям, за­час­тую ос­ве­щён­ным толь­ко блед­ной зе­ле­нью су­хо­ща­во­го ме­ся­ца. Шёл он уве­рен­но, и я пол­но­стью ему до­ве­рил­ся: зна­ет че­ло­век, как к до­му вый­ти. Вре­мя от вре­ме­ни, что­бы бы­ло не скуч­но, мы с Иго­рем при­ни­ма­лись иг­рать в ка­кие-ни­будь иг­ры, в ос­нов­ном в бу­ри­ме. В кон­це кон­цов и это на­дое­ло, а пу­ти на­ше­му не вид­но ни кон­ца. Я не­ожи­дан­но на­стро­ил­ся и про­чел на­ча­ло из сти­хо­тво­ре­ния Уиль­я­ма Блэй­ка "Тигр". В рус­ском ва­ри­ан­те у Мар­ша­ка там сле­дую­щий за­чин: "Тигр, о, тигр, свет­ло го­ря­щий, // В глу­би­не пол­ноч­ной ча­щи // Кем за­ду­ман ог­не­вой, // Со­раз­мер­ный об­раз твой?", но чи­тал я на анг­лий­ском, это бы­ло един­ст­вен­ное сти­хо­тво­ре­ние, ко­то­рое я знал из бри­тан­ско­го клас­си­ка на язы­ке ори­ги­на­ла. В ти­ши­не ди­ких ал­лей зву­ча­ло:
  
   "Tyger! Tyger! burning bright
   In the forests of the night,
   What immortal hand or eye
   Could frame thy fearful symmetry?"
  
   Нау­мов от­ве­тил чем-то из Хай­я­ма на фар­си.
   В са­мый раз­гар на­ше­го ли­те­ра­тур­но­го се­ми­на­ра поя­вил­ся пе­ший пат­руль в ли­це двух мол­дав­ских сер­жан­тов МВД -- шут его зна­ет, от­ку­да их на­ду­ло.
   Слу­жи­те­лям пра­во­по­ряд­ка мы ре­ши­тель­но не по­нра­ви­лись. Бди­тель­ные ми­ли­цио­не­ры сра­зу за­по­доз­ри­ли во мне и Нау­мо­ве тай­ных вра­гов со­вет­ской вла­сти, чи­таю­щих ка­кую-то аб­ра­ка­даб­ру на язы­ках аген­тов им­пе­риа­лиз­ма.
   Мы и по­нять ни­че­го не ус­пе­ли, как не­мед­лен­но бы­ли за­ко­ва­ны в на­руч­ни­ки и дос­тав­ле­ны в не­ка­зи­стое зда­ние ми­ли­цей­ско­го по­ста. Нау­мов при­обод­рил­ся, как толь­ко этот пост по­пал в по­ле на­ше­го зре­ния:
   -- Так. Те­перь я точ­но вспом­нил до­ро­гу. До до­ма ещё ми­нут пят­на­дцать ид­ти.
   Я не мог раз­де­лить его не­ча­ян­ной ра­до­сти, пер­спек­ти­вы дой­ти до це­ли к ут­ру как-то уж очень бы­ст­ро уле­ту­чи­ва­лись вме­сте с ды­мом че­рес­чур аро­мат­ных си­га­рет, ко­то­рые смо­ли­ли сер­жан­ты. Я ни­ко­гда до встре­чи с ки­ши­нёв­ской ми­ли­ци­ей не был зна­ком с за­па­хом "ко­сяч­ков", но Игорь-то жил в Кир­ги­зии, где толь­ко ле­ни­вый не вы­ра­щи­ва­ет "дурь". Он, ко­неч­но, ви­ду не по­ка­зал, что ему по­ня­тен не­ес­те­ст­вен­ный блеск в гла­зах стра­жей по­ряд­ка, но взял это се­бе на за­мет­ку. Как ока­за­лось, не зря.
   По­ме­ще­ние ми­ли­цей­ско­го по­ста внут­ри изо­би­ло­ва­ло на­гляд­ной аги­та­ци­ей, при­кно­п­лен­ной, ве­ро­ят­но, ещё во вре­ме­на Дзер­жин­ско­го, на­столь­ко она вы­го­ре­ла, а кноп­ки про­ржа­ве­ли. В уг­лу не­оп­рят­ной со­сно­вой мас­сой гро­моз­дил­ся пись­мен­ный стол с ос­тат­ка­ми по­ли­ров­ки, а на­про­тив -- гру­бо ско­ло­чен­ная ска­мья, при­кру­чен­ная к по­лу с по­мо­щью ме­тал­ли­че­ских угол­ков.
   На неё и по­мес­ти­ли нас с Нау­мо­вым, пред­ва­ри­тель­но сняв на­руч­ни­ки. Один из сер­жан­тов дос­тал из план­ше­та ку­ку­руз­ный по­ча­ток и при­сту­пил к его съе­де­нию, вто­рой бод­ро при­сел за стол и на­чал сни­мать по­ка­за­ния.
   -- От­ку­да к нам при­бы­ли? -- на­чал он.
   Нау­мов бод­ро объ­яс­нил, что мы ки­ев­ские сту­ден­ты, прие­ха­ли про­ве­дать род­ных на празд­ник.
   Сер­жант вни­ма­тель­но изу­чил пас­порт Иго­ря и вскри­чал:
   -- Стоп! По­пал­ся! У те­бя про­пис­ка ка­кая-то вре­мен­ная! По­че­му? Си­дел, на­вер­ное, раз те­бя по­сто­ян­но про­пи­сы­вать не хо­тят? Ну? Так по­че­му про­пис­ка вре­мен­ная? От­ве­чать!
   Нау­мов от­ве­тил фи­ло­соф­ски:
   -- Все мы вре­мен­ны в этом ми­ре, а осо­бен­но ино­го­род­ние сту­ден­ты.
   Его трю­изм не на­шёл от­кли­ка в ду­шах ми­ли­цей­ских ра­бот­ни­ков. Же­вав­ший ку­ку­ру­зу чуть не по­перх­нул­ся.
   -- Я те­бе по­ка­жу, сво­лочь, кто тут вре­мен­ный, а кто по­сто­ян­ный! -- за­ве­ре­щал доп­ра­ши­ваю­щий вы­со­ким баб­ским го­ло­сом. Ме­ж­ду тем вто­рой встал, уб­рал ос­тат­ки ку­ку­ру­зы в пус­тую ко­бу­ру, про­шёл­ся пе­ред на­ши­ми с Иго­рем пер­со­на­ми и вы­плю­нул с из­дёв­кой:
   -- Сда­ёт­ся мне, что вы ни­ка­кие не сту­ден­ты, а са­мые на­стоя­щие гос­по­да из ино­стран­ной раз­вед­ки.
   Не ста­ну ут­вер­ждать, буд­то бы­ло не страш­но. Бы­ло. Но ско­рее, боль­ше как-то не по се­бе, чем жут­ко. Всё про­ис­хо­дя­щее пред­став­ля­лось не­ре­аль­ным сюр­реа­ли­сти­че­ским аб­сур­дом. Нау­мов с иро­нич­ной улыб­кой вы­слу­шал шпи­он­скую вер­сию пред­ста­ви­те­ля за­ко­на и ос­ве­до­мил­ся:
   -- Из­ви­ни­те, а на ка­ком ос­но­ва­нии вы сде­ла­ли столь глу­бо­ко­мыс­лен­ный вы­вод? Вы что се­бе ду­мае­те, ком­пе­тент­ные ор­га­ны до­пус­ти­ли бы, что­бы вра­же­ские аген­ты шас­та­ли по Ки­ши­нё­ву пря­мо воз­ле ва­ше­го опор­но­го пунк­та?
   Сер­жант с ос­тат­ка­ми по­чат­ка не­мед­лен­но вы­гля­нул за дверь. Ве­ро­ят­но, он ожи­дал там уви­деть че­ло­ве­ка в штат­ском с хо­лод­ной го­ло­вой и го­ря­чим серд­цем.
   Но дей­ст­ви­тель­ность ока­за­лась про­за­ич­ней. За по­ро­гом умы­ва­лась сим­па­тич­ная кош­ка си­бир­ской по­ро­ды.
   Раз­оча­ро­ван­ный ми­ли­цио­нер усел­ся на та­бу­рет на­про­тив на­шей ска­мьи и при­сту­пил к изу­че­нию изъ­я­той у ме­ня за­пис­ной книж­ки. Об­на­ру­жив что-то, что его за­ин­те­ре­со­ва­ло, он ото­рвал вто­ро­го от ве­де­ния про­то­ко­ла, и они о чём-то по­шу­шу­ка­лись с ми­ну­ту. По­том сер­жант без фу­раж­ки сно­ва за­го­во­рил:
   -- Так вот, слу­шай­те ме­ня вни­ма­тель­но. Мы име­ем пол­ное пра­во за­дер­жать вас обо­их на трое су­ток за це­лый ряд пра­во­на­ру­ше­ний. Во-пер­вых, у од­но­го из вас пас­порт со стран­ной вре­мен­ной про­пис­кой, у вто­ро­го -- во­об­ще нет ни­ка­ких до­ку­мен­тов. Во-вто­рых, вы раз­го­ва­ри­ва­ли ме­ж­ду со­бой на не­из­вест­ном мне ино­стран­ном язы­ке.
   "Ещё бы! -- по­ду­ма­лось мне в уни­сон с Нау­мо­вым. -- От­ку­да сер­жан­ту знать та­кой эк­зо­ти­че­ский язык, как анг­лий­ский. Ну раз­ве что в во­ров­ской фе­не он мас­так".
   А сер­жант про­дол­жал ре­зать прав­ду-мат­ку:
   -- В-треть­их, вы на­гло дви­га­лись на вве­рен­ном нам уча­ст­ке в не­из­вест­ном на­прав­ле­нии. В-чет­вёр­тых, на­ру­ша­ли по­кой гра­ж­дан по­сле 23:00...
   -- По­ми­луй­те, -- не­веж­ли­во пе­ре­бил его Нау­мов, -- ка­кие здесь гра­ж­да­не? Тут до бли­жай­ше­го до­ма мет­ров... с пол­ки­ло­мет­ра!
   Вто­рой сер­жант по­дал го­лос:
   -- Я за вас, стер­ве­цов, кровь в Аф­га­не про­ли­вал. А вы тут ха­ми­те! Да...
   Но Нау­мо­ва бы­ло не удер­жать:
   -- Ве­ро­ят­но, там и к "ве­сё­лой трав­ке" при­об­щи­лись?
   У оп­по­нен­та от удив­ле­ния, воз­му­ще­ния и ещё чёрт зна­ет че­го ста­ли вы­ле­зать гла­за из ор­бит: он ни­как не мог пред­по­ло­жить, что его с на­пар­ни­ком так лег­ко вы­чис­лят. Нар­ко­ти­ки вне пре­де­лов в Сред­ней Азии в на­ча­ле 80-ых бы­ли боль­шой ред­ко­стью.
   Сер­жан­ты за­нерв­ни­ча­ли, оба ра­зом. По­том тот, что с рас­кро­шив­шим­ся ку­ку­руз­ным по­чат­ком, пред­ло­жил:
   -- Я сей­час за­би­раю у вас пас­порт, а вы при­не­сё­те сю­да де­сять руб­лей.
   Он взгля­нул на со­слу­жив­ца и бы­ст­ро по­пра­вил­ся:
   -- Два­дцать. Два­дцать руб­лей при­не­сё­те. Че­рез час. Сра­зу пас­порт на­зад по­лу­чи­те. Не мно­го же, прав­да? Два чер­вон­ца все­го.
   В по­след­них его сло­вах Нау­мов по­чув­ст­во­вал сла­би­ну и ре­шил не ус­ту­пать.
   -- Ко­му не мно­го, а ко­му и по­ло­ви­на сти­пен­дии. От­ку­да у нас та­кие день­ги?
   Вда­ле­ке раз­дал­ся звук ав­то­мо­биль­но­го дви­га­те­ля. Ми­ли­цио­не­ры за­нерв­ни­ча­ли ещё боль­ше: их, ско­рее все­го, при­был про­ве­рять кто-то из стар­ших по зва­нию. Ста­ли по­нят­ны те­перь ме­та­ния к две­ри и не­объ­яс­ни­мая для штат­ских мен­тов­ская тре­во­га -- хо­те­ли "сру­бить" с нас лёг­ких де­нег, и, не об­на­ру­жив ни­че­го, кро­ме ме­ло­чи в кар­ма­нах (всё бы­ло по­тра­че­но на дис­ко­те­ке), ре­ши­ли сме­нить так­ти­ку: сна­ча­ла иг­ра в шпио­нов с за­пу­ги­ва­ни­ем, а по­том -- в ду­шев­ных ми­ли­цио­не­ров, от­пус­каю­щих за­ко­ре­не­лых пре­ступ­ни­ков на во­лю. За не­зна­чи­тель­ное воз­на­гра­ж­де­ние.
   Бла­го­да­ря Нау­мо­ву, его стой­ко­сти и спо­кой­ст­вию, вы­мо­га­тель­ст­во не со­стоя­лось: мы бы­ли от­пу­ще­ны и вы­про­во­же­ны че­рез за­пас­ной вы­ход. Пас­порт Нау­мов по­лу­чил об­рат­но, а вот моя за­пис­ная книж­ка и ко­пе­ек три­дцать ме­дью так и ос­та­лись в ру­ках "щё­ло­ков­ских внуч­ков". Я до сих пор в не­до­уме­нии, что при­влек­ло их в мо­ём по­ми­наль­ни­ке -- не­у­же­ли не­сколь­ко не­за­кон­чен­ных сти­хо­твор­ных строк? То­гда шлю ре­бя­там пла­мен­ный при­вет. Ес­ли им, ко­неч­но, уда­лось вы­жить в "ли­хие де­вя­но­стые".

___

  

10. Ри­сун­ки на ас­фаль­те

   Не­сколь­ко дней в Ки­ши­нё­ве про­ле­те­ли слов­но один миг. Дни эти бы­ли на­сы­ще­ны и пло­до­твор­ны. Мы с Нау­мо­вым спа­ли до обе­да, по­том зав­тра­ка­ли с изу­ми­тель­ным то­мат­ным со­ком, при­го­тов­лен­ным его ма­мой. Та­ко­го са­мо­дель­но­го со­ка я не пил ни­ко­гда рань­ше. В за­по­тев­шем двух­лит­ро­вом гра­фи­не он вы­гля­дел осо­бен­но при­вле­ка­тель­но. Сок был гус­той с пе­ре­тёр­тым в пыль чес­но­ком и кор­ня­ми хре­на с до­бав­ле­ни­ем ду­ши­сто­го пер­ца, лис­ти­ка­ми виш­ни и смо­ро­ди­ны, сель­де­рея и ко­ри­ан­д­ра, ук­ро­па и пет­руш­ки. На­стоя­щая де­мон­ст­ра­ция ви­та­ми­нов в от­дель­но взя­том со­су­де.
   По­сле обиль­ной пи­щи по­ла­гал­ся про­ме­над. Днём мы фла­ни­ро­ва­ли по го­ро­ду с по­се­ще­ни­ем пар­ков и мест на­род­ных гу­ля­ний. Там обыч­но бра­ли би­ле­ты сра­зу на не­сколь­ко се­ан­сов на "чёр­то­вом ко­ле­се", ящик слад­ко­ва­то­го ки­ши­нёв­ско­го пи­ва и ка­та­лись до умо­по­мра­че­ния, раз­гля­ды­вая с вы­со­ты птичь­е­го по­лё­та ок­ре­ст­но­сти. Од­на­ж­ды, на треть­ем обо­ро­те -- ко­гда взя­тое с со­бой пи­во уже под­хо­ди­ло к кон­цу, нам уда­лось рас­смот­реть и тот са­мый опор­ный ми­ли­цей­ский пункт, к ко­то­ро­му ве­ла гли­ни­стая тро­пин­ка с ас­фаль­то­вы­ми вкра­п­ле­ния­ми, на­по­ми­наю­щая срез шо­ко­ла­да с тём­ным изю­мом. Имен­но в нём оби­та­ли на­ши об­ку­рен­ные кре­ст­ни­ки. Как-то они там?
   Лишь толь­ко на­чи­на­ли за­жи­гать­ся фо­на­ри и го­род на­тя­ги­вал на се­бя мяг­кое, по­хо­жее на ан­гель­ский пух, одея­ло бес­са­раб­ской но­чи, мы с Нау­мо­вым друж­но шли ужи­нать, а за­тем с уд­во­ен­ным рве­ни­ем де­мон­ст­ри­ро­ва­ли се­бя ве­чер­не­му Ки­ши­нё­ву. На­шим гла­зам от­кры­ва­лись лет­ние ка­фе под от­кры­тым не­бом, кон­церт­ные пло­щад­ки, а один раз да­же бар "Ин­ту­рист" рас­пах­нул две­ри двум сту­дио­зам из Кие­ва. Тут нам по­мог­ло зна­ние тех­ни­че­ско­го анг­лий­ско­го, уве­рен­ный и на­гло­ва­то-ин­тер­на­цио­наль­ный вид стиль­но­го Нау­мо­ва и моё не­су­раз­ное "Их бин дой­че ту­ри­сто, шнап­сен дрин­кен мак­си­ма­лен гут". Ад­ми­ни­ст­ра­тор про­во­дил нас за пус­той сто­лик. К сво­ему удив­ле­нию мы об­на­ру­жи­ли в ба­ре, кро­ме нас, толь­ко дво­их не­при­мет­ных, но ми­лых ино­стран­цев, под­дан­ных Чау­ше­ску. Ос­таль­ные по­се­ти­те­ли, чис­лом не мень­ше дю­жи­ны, бы­ли осо­бы жен­ско­го по­ла без вы­со­ких мо­раль­ных прин­ци­пов и из­быт­ка оде­ж­ды на вы­зы­ваю­щем рель­е­фе за­го­ре­лых уп­ру­гих тел. И где они толь­ко ус­пе­ли на­хва­тать­ся ульт­ра­фио­ле­та вес­ной? Ведь со­ля­рии то­гда бы­ли дос­туп­ны толь­ко но­менк­ла­ту­ре.
   Мно­го­опыт­ным ба­рыш­ням хва­ти­ло лёг­ко­го по­лу­обо­ро­та го­ло­вы, что­бы про­ска­ни­ро­вать со­дер­жи­мое на­ших ко­шель­ков. За­це­пить­ся в них бы­ло не за что. Впро­чем, нам с Нау­мо­вым во­все и не тре­бо­ва­лось осо­бое вни­ма­ние, чре­ва­тое пе­ре­хо­дом нас из чис­ла лиц со­стоя­тель­ных в ка­те­го­рию бес­по­во­рот­ных бан­кро­тов. Мы и без то­го пре­крас­но по­си­де­ли, с ин­те­ре­сом на­блю­дая за тем, как про­ис­хо­дил де­лёж ма­ло­пер­спек­тив­ных ру­мын­ских ту­ри­стов сре­ди де­виц.
  

*

   Ме­ж­ду тем, празд­нич­ные дни за­вер­ша­лись. Ки­ев всё яс­нее вы­плы­вал на го­ри­зон­те, га­ран­ти­руя нам ве­сё­лое жи­тьё в хо­ро­во­де ин­тен­сив­но­го учеб­но­го про­цес­са.
   Би­ле­ты к alma mater у нас бы­ли взя­ты за­ра­нее. Из Ки­ши­нёв­ско­го аэ­ро­пор­та ле­теть зай­цем мы с Нау­мо­вым не ри­ск­ну­ли -- это вам не Жу­ля­ны, где глаз кон­тро­лё­ров дав­ным-дав­но за­мы­лил­ся от мель­ка­нья тём­но-си­них ки­те­лей.
   За день до вы­ле­та мы с Иго­рем за­ско­чи­ли на поч­ту и от­пра­ви­ли в Ки­ев те­ле­грам­му сле­дую­ще­го со­дер­жа­ния: "КИ­ЕВ УЛИ­ЦА ГАР­МАТ­НАЯ ОБ­ЩЕ­ЖИ­ТИЕ 4 БУ­ТЫ­РИ­НУ ОЛЕ­ГУ АЛЕК­САН­Д­РО­ВИ­ЧУ ВСТРЕ­ЧАЙ КИ­ЕВ­СКИМ СВЕТ­ЛЫМ РЕЙС [НР] [ДА­ТА]". По­сле че­го на­пол­ни­ли де­ся­ти­лит­ро­вую ка­ни­ст­ру пре­вос­ход­ным ви­ном, ко­то­рым не­по­да­лё­ку от до­ма, где жи­ла ма­ма Лор­да, тор­го­ва­ли из боч­ки с це­ло­муд­рен­ным на­зва­ни­ем "квас". Те­перь мы бы­ли впол­не го­то­вы к вы­ле­ту. Тре­пе­щи, Ки­ев!
   Те­ле­граф­ное со­об­ще­ние бы­ло по­ня­то в нуж­ной трак­тов­ке: в Жу­ля­нах у во­рот, вы­пус­каю­щих при­быв­ших, улыб­чи­во щу­ри­лись ве­сен­не­му солн­цу Са­ныч и Стас. Так и есть -- нас жда­ли че­ты­ре де­сят­ка "Ки­ев­ско­го свет­ло­го". В бу­ты­лоч­ной ипо­ста­си. Ура со­вет­ской те­ле­граф­ной служ­бе! Ура её до­гад­ли­вым або­нен­там!
  
   Уют­ный до­мик на Крас­но­звёзд­ной ули­це уже ждал нас. Там суе­ти­лись од­но­курс­ни­ки Нау­мо­ва -- валь­яж­ный бо­рец Гав­ри­ла и за­вод­ной шпин­га­лет Ма­лой.
   Бан­кет по слу­чаю при­ез­да до­ро­гих гос­тей удал­ся на сла­ву. Пи­во здо­ро­во со­че­та­лось с ке­то­вым ба­лы­ком, а мол­дав­ское ви­но с жа­ре­ной ку­ри­цей и кар­тош­кой фри, при­го­тов­лен­ны­ми в рус­ской печ­ке.
   В мо­ём ор­га­низ­ме эти все де­ли­ка­те­сы со­че­та­лись как-то не­пра­виль­но: язык и го­ло­ва ос­та­ва­лись яс­ны­ми, а вот но­ги со­вер­шен­но от­вя­за­лись. Тем не ме­нее, я со­брал­ся ехать с Са­ны­чем и Ста­сом в род­ную об­ща­гу.
   Это бы­ло рис­ко­ван­ное ре­ше­ние, и о нём мне вско­ре при­шлось по­жа­леть: зем­ля под­ня­лась на ды­бы, и су­ро­вая прав­да за­ко­на бу­тер­бро­да от­пе­ча­та­лась на мо­ём ли­це в ви­де слеп­ка с ас­фаль­то­вой мос­то­вой. Од­на­ко дру­зья для то­го и нуж­ны, что­бы под­дер­жать в труд­ную ми­ну­ту и на­пра­вить на путь ис­тин­ный, за что по про­ше­ст­вии столь­ких лет я их и бла­го­да­рю. А вот о том, ка­кие ри­сун­ки ос­та­лись на ас­фаль­те, луч­ше зна­ет Нау­мов: он ис­сле­до­вал ме­сто па­де­ния Ика­ра ран­ним ут­ром, ко­гда бе­жал в ма­га­зин за ле­кар­ст­вом от сме­си, упот­реб­лён­ной на­ка­ну­не.

___

  

11. На­лег­ке

   Сту­ден­че­ские го­ды, пол­ные по­зна­ний, ко­то­рые, как из­вест­но, пре­ум­но­жа­ют тер­за­ния ду­ши, про­ле­та­ли со ско­ро­стью ков­ра-са­мо­лё­та. Мы на­сла­ж­да­лись жиз­нью в пол­ной ме­ре, не да­вая стра­да­ни­ям по­се­ять свои горь­кие зёр­на в бес­ша­баш­ных го­ло­вах. Ре­гу­ляр­ный про­пуск за­ня­тий и "бом­бо­ме­та­ние" на эк­за­ме­нах из им­про­ви­зи­ро­ван­ных внут­рен­них кар­ма­нов, при­ши­тых на­спех к под­клад­ке фор­мен­ных пид­жа­ков, "бом­бо­лю­ков". На­зва­ние хра­ни­ли­ща для "шпор" при­ду­ма­но не на­ми, не нам его и ме­нять.
   Нау­мов пи­сал ди­плом, про­жи­вая в том же ча­ст­ном до­ми­ке, а я за­кан­чи­вал чет­вёр­тый курс. В се­ре­ди­не мая Игорь ра­зы­скал ме­ня в ин­сти­ту­те.
   -- По­ни­ма­ешь, -- ска­зал он, -- ди­плом я поч­ти за­кон­чил. Ком­му­ни­ка­ции аэ­ро­пор­та ме­ст­но­го зна­че­ния и зда­ние аэ­ро­во­кза­ла. Не хва­та­ет па­ры пла­ка­тов. И хоть убей, да­же не мо­гу пред­ста­вить, что на них изо­бра­зить. Так вот я по­ду­мал: а не АСУ­чить ли мой аэ­ро­порт? Всё рав­но в ко­мис­сии спе­цов по ав­то­ма­ти­ке не бу­дет. Глав­ное, что­бы па­ра струк­тур­ных схем, свя­зан­ных с ав­то­ма­ти­за­ци­ей аэ­ро­пор­то­во­го ком­плек­са, смот­ре­лась на пла­ка­тах со­лид­но. Здо­ро­во я при­ду­мал? Ни у ко­го нет, а у ме­ня есть. Же­лае­те ли вы, су­дарь, при­ло­жить, к это­му свою свет­лую го­ло­ву?
   Уме­ет Нау­мов за­ин­те­ре­со­вать. И про свет­лую го­ло­ву он кра­си­во за­вер­нул, как же тут не со­гла­сить­ся? Тем бо­лее что на ко­ну ящик пи­ва сто­ит в фи­гур­ных бу­ты­лоч­ках в ви­де пра­во­слав­ных церк­вей с ма­ков­ка­ми -- к 1500-лет­не­му юби­лею ма­те­ри го­ро­дов.
  
   Взял­ся я за де­ло в охот­ку, на­ста­вил кру­гом тер­ми­на­лов, под­клю­чён­ных к го­лов­ной ЭВМ. Кра­си­во всё вы­хо­ди­ло: ав­то­мо­би­ли о рас­хо­де го­рю­че­го док­ла­ды­ва­ют, чу­ма­зый тех­ник ГСМ не за­бы­ва­ет со­об­щить элек­трон­ной же­ле­зя­ке про спи­са­ние "ма­зу­ты", пла­но­вый от­дел во­всю пла­ни­ру­ет и из­ла­га­ет свои мыс­ли на пер­фо­кар­тах, бух­гал­те­рия эко­но­мит го­су­дар­ст­вен­ные сред­ст­ва, не схо­дя на­ма­ни­кю­рен­ны­ми паль­чи­ка­ми с кла­виа­ту­ры. За­гля­де­нье. И кста­ти, пла­ка­тов не два, а це­лых три по­лу­чи­лось.
  
   На за­щи­ту к Нау­мо­ву мне по­пасть не уда­лось. То­гда ми­нистр обо­ро­ны вы­во­лок весь наш курс за ши­во­рот в Не­жин, на лет­ние во­ен­ные сбо­ры -- на аэ­ро­дром, где ба­зи­ро­вал­ся полк раз­вед­чи­ков-бом­бар­ди­ров­щи­ков Ту-22РБ, дав в на­груз­ку двух му­же­ст­вен­ных, как ге­рой пес­ни о Щор­се, май­о­ров с во­ен­ной ка­фед­ры. Но об этом в дру­гой раз.
   Уз­нал я под­роб­но­сти за­щи­ты ди­пло­ма Нау­мо­ва Иго­ря Ан­д­рее­ви­ча толь­ко по воз­вра­ще­нии. На­ша встре­ча с Лор­дом ока­за­лась не­дол­гой: он дол­жен был вы­ле­тать по мес­ту рас­пре­де­ле­ния бу­к­валь­но че­рез день -- его уже ждал за­ме­ча­тель­ный даль­не­во­сточ­ный аэ­ро­порт Пе­век, сто­ли­ца Чу­кот­ки, то­гда ещё сво­бод­ной от фи­нан­со­вых аван­тю­ри­стов с мод­ной не­дель­ной не­бри­то­стью на бла­го­род­ных ще­ках.
   То­гда, по мо­ло­до­сти лет, всё вы­гля­де­ло не на­столь­ко фа­таль­ным. И мне и Нау­мо­ву ка­за­лось: встре­тим­ся мы ско­ро.
   Так вот, мои про­жек­ты стран­ным об­ра­зом оза­да­чи­ли ди­плом­ную ко­мис­сию, со­стоя­щую глав­ным об­ра­зом из спе­циа­ли­стов на­зем­ных служб. Они впе­чат­ли­лись уви­ден­ным на пла­ка­тах и ус­лы­шан­ным в док­ла­де Нау­мо­ва и с лёг­ким серд­цем влу­пи­ли ему "от­лич­но". По­сколь­ку у Нау­мо­ва за го­ды обу­че­ния пя­тёр­ки во­об­ще не встре­ча­лись, это про­из­ве­ло фу­рор на всём его кур­се, а один из чле­нов ко­мис­сии да­же про­сле­зил­ся и пред­ло­жил на­ше­му ге­рою на­пле­вать на рас­пре­де­ле­ние и ехать вме­сте с ним под­ни­мать один за­гни­ваю­щий аэ­ро­порт Под­мос­ко­вья -- на не­бес­ные вы­со­ты. Дес­кать, все фор­маль­но­сти по пе­ре­во­ду он бе­рёт на се­бя. Нау­мов бла­го­ра­зум­но от­ка­зал­ся. Он ре­шил не упус­кать шан­са ис­сле­до­вать Чу­кот­ку и Даль­ний Вос­ток лич­но.
   Уди­ви­тель­но не то, что за­щи­та про­шла "на ура", а то, сколь­ко на зем­ле встре­ча­ет­ся на­ив­ных про­из­вод­ст­вен­ни­ков, рас­счи­ты­ваю­щих, что во­пло­тить бу­маж­ные фа­та-мор­га­ны в жизнь мо­жет один че­ло­век -- без фи­нан­со­вых вли­ва­ний и над­ле­жа­ще­го обес­пе­че­ния.
  
   В те­че­ние по­сле­дую­щих по­лу­то­ра лет мы с Нау­мо­вым из­ред­ка пе­ре­бра­сы­ва­лись пись­ма­ми. Жи­тьё в Пе­ве­ке ему нра­ви­лось, не­смот­ря на бы­то­вую не­уст­ро­ен­ность и вы­со­кие це­ны. Хо­ро­шо за­пом­ни­лась фра­за Нау­мо­ва о празд­но­ва­нии 1 Мая в се­мье у со­слу­жив­ца.
   -- Пред­став­ля­ешь, -- го­во­рил мне Игорь при лич­ной встре­че, -- на сто­ле са­лат из све­жих те­п­лич­ных по­ми­до­ров и огур­цов с ук­ро­пом! У ме­ня ру­ка не по­во­ра­чи­ва­лась на­са­дить на вил­ку всё это доб­ро. Впе­чат­ле­ние, что жу­ёшь не ово­щи, а чер­вон­цы. Те­п­ли­цы, от­ку­да дос­тав­ле­но ви­та­мин­ное рос­ко­ше­ст­во, на­хо­дят­ся в Ма­га­да­не. Курь­ер на­би­рал там те­п­лич­ных про­дук­тов, от­стаи­вая в оче­ре­дях, вклю­чая свя­зи и обая­ние -- па­ру су­мок и рюк­зак, по­том ле­тел об­рат­но на Чу­кот­ку. Вме­сте с на­клад­ны­ми рас­хо­да­ми до­ро­гое вы­хо­ди­ло удо­воль­ст­вие.
   Но ещё боль­шее впе­чат­ле­ние про­из­вёл на ме­ня даль­ней­ший рас­сказ.
   Итак, на ка­лен­да­ре -- вес­на 1982-го го­да, за ок­ном ма­ло­се­мей­но­го об­ще­жи­тия -- за­сне­жен­ный Пе­век. За сто­лом мо­ло­дая се­мья и двое-трое при­гла­шён­ных со­слу­жив­цев, в чис­ле ко­то­рых и Нау­мов. В раз­гар за­сто­лья, ко­гда вы­пить уже не­че­го, а за­кус­ки по­лон стол, ко­гда ду­ша по­ёт, но го­лос по­ка не на­стро­ен, ко­гда до ве­че­ра так же да­ле­ко, как и до вин­ной лав­ки, в две­ри по­сту­ча­ли.
   На по­ро­ге сто­ял Ви­тёк -- в аэ­ро­фло­тов­ской фор­ме и не­из­мен­ных пи­мах, из­ряд­но по­еден­ных со­лью на Ма­га­дан­ских ули­цах, ко­то­рую то что пи­мы, ав­то­мо­биль­ные ку­зо­ва не вы­дер­жи­ва­ют. Вить­ку, соб­ст­вен­но, ни­кто не ждал на­столь­ко ра­но. Мо­ло­дой ин­же­нер дол­жен был вер­нуть­ся в Пе­век толь­ко че­рез две не­де­ли. Но что зна­чат две не­де­ли, ко­гда ду­ша про­сит­ся по­се­тить дру­зей-то­ва­ри­щей в раз­гар ме­ж­ду­на­род­но­го празд­ни­ка со­ли­дар­но­сти тру­дя­щих­ся масс?
   Ви­тёк раз­дел­ся, из­влёк из по­тёр­то­го порт­фе­ля две ём­ко­сти с празд­нич­ным на­пит­ком, две упа­ков­ки ма­га­дан­ской се­лёд­ки спе­ци­аль­но­го за­со­ла, три рас­кро­шив­ших­ся в до­ро­ге кру­тых яй­ца и при­об­щил всё это бо­гат­ст­во в ка­че­ст­ве всту­пи­тель­но­го взно­са. Он был чем-то воз­бу­ж­дён, по­сто­ян­но под­хо­ха­ты­вал и всё по­вто­рял:
   -- Ти­хо, ти­хо. Сей­час я вам рас­ска­жу та­кое! Дай­те толь­ко при­сесть.
   На­ко­нец фор­маль­но­сти бы­ли ула­же­ны, Ви­тёк взгро­моз­дил­ся на стул с мяг­кой спин­кой -- по­чёт­ное мес­те для до­ро­гих гос­тей -- и сквозь смех рас­ска­зал ис­то­рию, ко­то­рая вско­ре ста­ла из­вест­на во всех под­раз­де­ле­ни­ях "Аэ­ро­фло­та": от Дик­со­на до Куш­ки и от Ка­ли­нин­гра­да до Уэле­на и за­ли­ва Кре­ста. И это с учё­том то­го сер­мяж­но­го об­стоя­тель­ст­ва, что Ин­тер­не­том то­гда да­же не пах­ло.
   -- Си­жу я в аэ­ро­пор­ту, -- на­чал Ви­тёк. -- По­го­ды, как на­зло, нет. Ни в ка­кую сто­ро­ну ни од­на за­раза не ле­тит. Рейс на Ха­ба­ровск от­ме­ни­ли, на Пе­век то­же. Тут и ве­чер бли­зит­ся. За­шёл я к ме­те­ош­ни­кам. Ни­ка­ко­го про­све­та до ут­ра они не ждут. Де­лать не­че­го, я со спо­кой­ной со­ве­стью -- в об­ща­гу учеб­но-тре­ни­ро­воч­но­го от­ря­да, бу­диль­ник на пять ча­сов по­ста­вил и спать за­ва­лил­ся. Ут­ром опять по аэ­ро­во­кза­лу шля­юсь. Ти­ши­на. Но чув­ст­вую нут­ром: вот-вот рас­со­сёт об­лач­ность. Про­све­ты кру­гом по­яв­ля­ют­ся. По­бе­жал в штур­ман­скую. И точ­но, смот­рю -- эки­па­жи уже на ин­ст­рук­таж при­бы­ли. Всё ра­зом от­кры­ва­ет­ся. Все на­прав­ле­ния. Я к на­ше­му пе­век­ско­му ко­ман­ди­ру под­ско­чил, па­рой слов пе­ре­ки­нул­ся, под­держ­кой за­ру­чил­ся и к про­ход­ной. А на во­кза­ле тем вре­ме­нем объ­я­ву да­ли -- дес­кать, два рей­са на Ха­ба­ровск объ­е­ди­ня­ют: всех в один ТУ-154 гру­зят вме­сто па­ры Ту-134, и со вче­раш­не­го рей­са, и с се­го­дняш­не­го. Мне-то это вро­де не к че­му, но в па­мя­ти от­ло­жи­лось.
   Вы­полз на сто­ян­ку к на­ше­му бор­ту. Стою, эки­паж ожи­даю, борт­ме­ха­ни­ком при­ки­ды­ва­юсь, что­бы ВО­ХРы не по­вя­за­ли. Ря­дом тот са­мый ТУ-154 к вы­ле­ту в Ха­ба­ровск го­то­вят. Смот­рю, ту­да и пас­са­жи­ров бы­ст­ро при­вез­ли, воз­ле тра­па вы­са­ди­ли.
   А пе­век­ский борт ма­ри­ну­ют. Уже всех ха­ба­ров­ских по­гру­зи­ли, то­гда толь­ко наш эки­паж поя­вил­ся. Ко­ман­дир по­про­сил ме­ня по­до­ж­дать -- не сра­зу в са­лон пе­реть­ся, по­ку­да пас­са­жи­ров не при­ве­зут -- ма­ло ли ка­ко­го про­ве­ряю­ще­го при­не­сёт не­лёг­кая.
   При­нял я к све­де­нию, по­ни­маю­ще кив­нул, стою се­бе даль­ше. Глав­ное -- доб­ро на по­лёт по­лу­че­но, ста­ло быть ус­пе­ваю к вам до ве­че­ра до­б­рать­ся. Го­ло­вой кру­чу, во­рон счи­таю, зе­ваю не­мно­го с не­до­сы­пу. Глядь, а к ха­ба­ров­ско­му бор­ту опять ав­то­бус подъ­ез­жа­ет. Вто­рой. От­ту­да де­жур­ная вы­лез­ла, а с ней му­жи­чок с но­го­ток. Стрём­ный та­кой, нуж­но ска­зать, му­жи­чок: в фу­фай­ке, кир­за­чах и в ушан­ке об­лез­лой. За­фик­со­ва­ный весь и в на­кол­ках, не ина­че от­ки­нул­ся не­дав­но. А в ру­ках у му­жич­ка две авось­ки ти­па "ма­ма, не го­рюй" -- с "го­рю­чим" и ово­ща­ми те­п­лич­ны­ми. Сот­ни на две то­ва­ра, не мень­ше, од­но­го конь­я­ка бу­ты­лок де­сять. Вы­ход­ное-то по­со­бие у зе­ков не­ма­лень­кое, ес­ли срок мо­та­ли боль­шой -- по­то­му мо­гут се­бе по­зво­лить.
   Под­ни­ма­ют­ся по тра­пу -- пас­са­жир от­ки­ну­тый и де­жур­ная. Им на­встре­чу борт­про­вод­ни­ца вы­шла и го­во­рить че­го-то при­ня­лась. Стро­го так и убе­ди­тель­но. Я ещё по­ду­мал: бо­ит­ся зэ­ка. Смот­рю, му­жик би­лет ей за­му­со­лен­ный по­ка­зы­ва­ет. Что-то там не со­всем в по­ряд­ке: сто­ят куч­кой, внутрь лай­не­ра не за­хо­дят.
   По­том от­вер­нул­ся я на се­кун­ду -- на­ших пе­век­ских пас­са­жи­ров при­вез­ли в это вре­мя. Слы­шу, звон ка­кой-то раз­дал­ся со сто­ро­ны ТУш­ки. Обер­нул­ся, а там тех­ни­ки у тра­па и ря­дом с ни­ми две при­лич­ных гор­ки са­ла­та: огур­цы с по­ми­до­ра­ми под кус­та­ми ук­ро­па и пет­руш­ки по бе­то­ну раз­ва­ли­лись и тут же ку­ча би­то­го стек­ла и те са­мые авось­ки. Му­жи­чок в фу­фай­ке то­по­чет на тра­пе: "Без пи­та­ния так без пи­та­ния!" и в са­лон ле­зет.
   Сна­ча­ла я ни­че­го не по­нял. По­том мне де­жур­ная всё объ­яс­ни­ла, та что на­ших пе­век­цев на по­сад­ку при­вез­ла -- ей де­жур­ная с ТУ-154-го по ра­ции пе­ре­да­ла под­роб­но­сти.
   Ока­за­лось, этот му­жик, с зо­ны от­ки­нув­ший­ся, дол­жен был уле­теть вче­раш­ним за­дер­жан­ным бор­том в Ха­ба­ровск. За­снул он где-то креп­ко, объ­яв­ле­ния об объ­е­ди­не­нии рей­сов за два дня не слы­шал и по­то­му на ре­ги­ст­ра­цию опо­здал. А са­мо­лёт уже за­гру­жен под за­вяз­ку, все пас­са­жи­ры мес­та за­ня­ли, од­но­го толь­ко нет, зэ­ка это­го. Для не­го и от­ки­душ­ка в слу­жеб­ном от­се­ке. Толь­ко кор­мёж­ка не пре­ду­смот­ре­на. Как там в пе­ре­воз­ках счи­та­ли -- но вы­шло не­пу­тё­во. Как бы то ни бы­ло, при по­сад­ке борт­про­вод­ни­ца ещё на тра­пе возь­ми да и ляп­ни, что при­позд­нив­ший­ся пас­са­жир по­ле­тит без пи­та­ния, по­сколь­ку на ре­ги­ст­ра­цию во­вре­мя не явил­ся. Вот му­жик-то наш и ре­шил, имен­но из-за его двух ко­шё­лок с про­дук­та­ми и "го­рю­чим" воз­мож­на пе­ре­груз­ка. Ма­тюк­нул­ся -- и сет­ки с тра­па ре­ши­тель­но ски­нул.
  
   Ви­тёк за­кон­чил свой рас­сказ и при­нял­ся чис­тить се­лёд­ку. Она в Ма­га­да­не дей­ст­ви­тель­но знат­ная.

___

  

12. Ле­ген­да об од­но­но­гой со­ба­ке

   В мае 1983-го го­да я про­хо­дил обу­че­ние на фа­куль­те­те по­вы­ше­ния ква­ли­фи­ка­ции "Луч-74" при ки­ев­ском ин­сти­ту­те ин­же­не­ров гра­ж­дан­ской авиа­ции, ко­то­рый за­кон­чил го­дом ра­нее. Там нас обу­ча­ли экс­плуа­та­ции сис­те­мы рас­шиф­ров­ки по­лёт­ной ин­фор­ма­ции с маг­нит­ных но­си­те­лей из так на­зы­вае­мых "чёр­ных ящи­ков".
   По­след­ний ме­сяц вес­ны под­хо­дил к кон­цу, и в не­из­беж­но­сти его окон­ча­ния вста­вал во­прос -- как от­ме­тить день ро­ж­де­ния Куз­не­чи­ка? То есть Леш­ки Ма­лы­ше­ва. Мы с ним жи­ли в об­ще­жи­тии в од­ной ком­на­те. Са­ныч оби­тал не­по­да­лё­ку, в этом же за­ве­де­нии ФПК. К пред­стоя­ще­му празд­ни­ку под­тя­нул­ся Во­ха, ко­то­рый на вре­мя за­бро­сил ис­сле­до­ва­ния сис­те­мы "Стре­ла" по управ­ле­нию воз­душ­ным дви­же­ни­ем в Рос­то­ве-на-До­ну.
   Де­ло в опи­сы­вае­мый пе­ри­од вре­ме­ни край­не не­бла­го­дар­ное, ибо "сы­рая" ап­па­ра­ту­ра трас­со­вой на­ви­га­ции воз­душ­ных су­дов "Стре­ла" ка­приз­ни­ча­ла, пу­та­лась в мар­ке­рах воз­душ­ных су­дов на дис­пет­чер­ских ин­ди­ка­то­рах, то и де­ло во­все от­ка­зы­ва­ясь ра­бо­тать. Да­же спо­кой­но­го и рас­су­ди­тель­но­го ин­же­не­ра, как наш Во­ха, это мог­ло до­ве­сти до бе­ло­го ка­ле­ния. Ру­ко­во­дство, осоз­нав сию сер­мя­гу, от­пра­ви­ло мо­ло­до­го на­чаль­ни­ка сме­ны в го­род Минск -- изу­чать ско­пи­ро­ван­ное у фир­мы IBM же­ле­зо. Изу­че­ние изу­че­ни­ем, а ду­ша про­сит че­го-то воз­вы­шен­но­го и лёг­ко­го. На­при­мер, шам­пан­ско­го. Так или ина­че, а рас­сла­бить­ся Во­хе по­сле тес­но­го об­ще­ния с про­грам­мой-су­пер­ви­зо­ром и ути­ли­той IEBUPT хо­те­лось из­ряд­но.
   И тут очень в те­му на­гря­ну­ли вы­ход­ные, да к то­му же -- не­обыч­ные. Куз­не­чи­ку ис­пол­ня­лось столь­ко лет, что Во­хе про­сто са­ма не­об­хо­ди­мо бы­ло лич­но по­здра­вить дру­га в Кие­ве.
   На­ша ве­ли­ко­леп­ная пя­тёр­ка не­ко­гда учи­лась на од­ном кур­се, а чет­ве­ро из нас -- так и во­все в од­ной груп­пе. Встре­ча в ал­ма-ма­те­ри, со­гла­си­тесь -- по­да­рок, ко­то­рый сто­ит до­ро­го­го. В кон­це мая Ки­ев цве­тёт, а уж как цве­тут и бла­го­уха­ют ок­ре­ст­но­сти, про­сто не пе­ре­дать сло­ва­ми. По­лу­че­на так­же те­ле­грам­ма из да­лё­ко­го-пре­да­лё­ко­го Пе­ве­ка. Рос­тов­ский гость, при­бы­ваю­щий из Мин­ска, по­ку­да в пу­ти, а пред­ста­ви­тель Чу­кот­ки уже сто­ит в две­рях, улы­ба­ет­ся.
   Нау­мов ле­тел че­рез Мо­ск­ву и поя­вил­ся в 6-ом об­ще­жи­тии с ви­дом ве­ли­ко­леп­но­го ма­га­рад­жи, по­тра­тив чуть ли не по­ло­ви­ну сво­их от­пу­ск­ных на при­об­ре­те­ние за­ме­ча­тель­ной лет­ней па­ры ин­дий­ско­го про­из­вод­ст­ва -- писк мо­ды в том се­зо­не. Иде­аль­но бе­лые брю­ки и бе­лый же френч в сти­ле Ган­ди, свет­ло-кре­мо­вые италь­ян­ские мо­ка­си­ны, ку­п­лен­ные втри­до­ро­га в ГУ­Ме у пе­ре­куп­щи­ка. Кос­тюм до­пол­ня­ло од­но­тон­ное га­зо­вое каш­не и сол­неч­ные оч­ки "ха­ме­ле­о­ны". Не че­ло­век, а ден­ди во пло­ти, Фред­ди Мер­кь­ю­ри в раз­гар фо­то­сес­сии. Лорд, что и го­во­рить! А шля­па? Так вот же она -- как туз из ру­ка­ва опыт­но­го ка­та­лы -- вдруг воз­ник­ла на го­ло­ве мое­го дру­га.
  
   О том, ка­ко­ва бы­ла встре­ча по­сле двух­лет­ней раз­лу­ки, я го­во­рить не ста­ну, пе­рей­ду сра­зу к глав­но­му.
   Пят­нич­ным ут­ром, пе­ред при­бы­ти­ем Во­хи, Игорь пред­ло­жил рва­нуть всем вме­сте в устье Дес­ны, на один пре­крас­ный ост­ро­вок, где мож­но бу­дет уст­ро­ить ве­сё­лое ме­ро­прия­тие с пес­ня­ми и пля­ска­ми, при­ли­че­ст­вую­щи­ми дню ро­ж­де­ния.
   Са­ныч бу­к­валь­но за­орал от ра­до­сти. Он уже бы­вал на ост­ро­ве с Нау­мо­вым и его друзь­я­ми, ко­гда учил­ся на чет­вёр­том кур­се. Имен­но то­гда на оз­на­чен­ном ку­соч­ке су­ши, ок­ру­жён­ном со всех сто­рон во­да­ми Дес­ны, бы­ла про­воз­гла­ше­на Пер­вая Рес­пуб­ли­ка Сво­бод­ных Ниль­ских Кро­ко­ди­лов, са­мая не­за­ви­си­ма дер­жа­ва на пла­не­те. Идею под­хва­ти­ли, под­дер­жал её и прие­хав­ший Во­ха. Мысль на­пол­нить сво­им внут­рен­ним со­дер­жа­ни­ем и воз­ро­дить при­шед­шее в упа­док го­су­дар­ст­во при­гля­ну­лась всем.
   Уез­жа­ли в ве­чер, на по­след­нем те­п­ло­хо­де, что­бы уст­ро­ить са­мый рас­пре­крас­ный празд­ник дня ро­ж­де­ния ве­ли­ко­го Куз­не­чи­ка имен­но на за­ка­те. Со­бра­лись име­нин­ник, он же Лё­ха, он же Куз­не­чик, Во­ха, Са­ныч, Нау­мов, Алик Про­ко­пен­ко, он же Ба­ры­га -- то­же наш од­но­курс­ник, ра­бо­тав­ший на тот мо­мент на ка­фед­ре авиа­ци­он­ных тре­на­жё­ров на­ше­го ин­сти­ту­та, ав­тор этих строк и ещё чей-то зна­ко­мец с пя­то­го кур­са ра­дио­тех­ни­че­ско­го фа­куль­те­та, уро­же­нец Ма­га­да­на, имя ко­то­ро­го уте­ря­но в ве­ках.
   Ко­гда вся ко­ман­да со­бра­лась на реч­ном во­кза­ле, вре­мя до от­прав­ле­ния реч­но­го лай­не­ра ос­та­ва­лось ещё мно­го -- то ли прие­ха­ли за­ра­нее, то ли рас­пи­са­ние пред­ва­ри­тель­но не изу­чи­ли. Так или ина­че, мы пред­ва­ри­ли свой отъ­езд по­се­ще­ни­ем "Бри­за", но этот не­ма­ло­важ­ный фраг­мент на­ше­го во­яжа за­га­доч­ным об­ра­зом по­ки­нул мою па­мять без сле­да, хо­тя Во­ха ут­вер­ждал, что по­си­де­ли ду­шев­но, ина­че с ка­ких та­ких про­по­зи­ций я вдруг на те­п­ло­хо­де на­чал ут­вер­ждать, что яв­ля­юсь пред­ста­ви­те­лем транс­порт­ной про­ку­ра­ту­ры, и на­прочь от­ка­зы­вал­ся оп­ла­тить про­езд? Во­ха то­же со­вал кон­тро­лё­ру про­езд­ной би­лет на ав­то­бус в го­ро­де Рос­то­ве за ок­тябрь про­шло­го го­да и ут­вер­ждал, что име­ет пол­ное пра­во...
   Ко­гда бе­зум­ст­во пе­ре­си­ли­ло ра­зум и со­циа­ли­сти­че­ский реа­лизм и про­бле­мы с кон­тро­лё­ром за­вер­ши­лись на­шей бе­зо­го­во­роч­ной по­бе­дой, мы при­ня­лись пе­ре­ли­вать взя­тый с со­бой "Со­винь­он" из бу­ты­лок в со­ро­ка­лит­ро­вую ём­кость. Пре­ду­смот­ри­тель­ный Нау­мов за­хва­тил с со­бой да­же по­вар­ской по­лов­ник и, при­мос­тив­шись на зад­ней па­лу­бе, осу­ще­ст­в­лял за­пра­воч­ные ме­ро­прия­тия ме­то­дич­но, как ан­тич­ный бог Дио­нис, что­бы ни­кто не за­мёрз по до­ро­ге.
   Еха­ли ве­се­ло. Пе­ли пес­ни под ги­та­ру, тре­во­жа сла­бо­нерв­ных по­пут­чи­ков. Кон­тро­лёр­ша под­счи­ты­ва­ла лич­ную вы­го­ду от сда­чи пус­тых бу­ты­лок из-под ви­на, ко­им мы на­пол­ня­ли "со­суд жиз­ни", од­но­вре­мен­но ис­прав­но об­лег­чая его даль­ней­шую транс­пор­ти­ров­ку к мес­ту вы­сад­ки. Пи­ли ви­но мы са­мым не­за­тей­ли­вым из всех воз­мож­ных спо­со­бов -- из по­лов­ни­ка.
   При­быв в устье Дес­ны, ком­па­ния пе­ре­пра­ви­лась на ле­вый бе­рег на ка­ком-то дре­без­жа­щем аг­ре­га­те, по­хо­жем боль­ше на ог­ром­ную ка­ло­шу, чем на реч­ной трам­вай­чик.
   Даль­ней­шее пу­те­ше­ст­вие в Рес­пуб­ли­ку Сво­бод­ных Ниль­ских Кро­ко­ди­лов про­хо­ди­ло су­хо­пут­ным ма­не­ром, ти­па ар­мей­ско­го марш-марш. Там, где про­то­ка, от­де­ляю­щая не­боль­шой ост­ров от бе­ре­га, ста­ла по­уже, мы фор­си­ро­ва­ли вод­ную пре­гра­ду, раз­дев­шись до пла­вок. Оде­ж­ду не­сли над го­ло­вой, а фля­гу с ви­ном сна­ча­ла хо­те­ли пе­ре­ка­тить по дну, но по­том вос­тор­же­ст­во­вал здра­вый смысл, и её пе­ре­пра­ви­ли по во­де с гор­до под­ня­той крыш­кой-зам­ком, на­по­ми­нав­шим ад­ми­раль­скую фу­раж­ку.
  
   И вот мы на ост­ро­ве.
   Лорд за­мер и по­доз­ри­тель­но ос­мот­рел мок­рый пе­сок у се­бя под но­га­ми. Ос­та­но­вив нас жес­том, Игорь по­ка­зал на со­ба­чий след, в ко­то­ром ещё не осе­ла муть. Мы пе­ре­гля­ну­лись в не­до­уме­нии. От­пе­чат­ков че­ло­ве­че­ских ног по­бли­зо­сти не на­блю­да­лось, а пе­ре­брать­ся на ост­ров мож­но бы­ло толь­ко вплавь или на лод­ке. По­хо­же, мы здесь бу­дем од­ни, в на­шей Рес­пуб­ли­ке Сво­бод­ных Ниль­ских Кро­ко­ди­лов. А со­ба­ка пусть се­бе бе­га­ет.
   Но Игорь ос­та­но­вил нас:
   -- Не де­лай­те по­спеш­ных вы­во­дов, кол­ле­ги! Со­ба­ка, про­бе­жав­шая здесь не­дав­но, од­но­но­гая!
   Чле­ны экс­пе­ди­ции вни­ма­тель­но ос­мот­ре­ли след и его ок­ре­ст­но­сти. След дей­ст­ви­тель­но был один! Чу­до при­ро­ды! Фе­но­мен!
   -- Над на­шим ост­ро­вом на­вис­ло жут­кое про­кля­тие, -- про­дол­жил Игорь. -- Хо­ро­шо бы я ошиб­ся, но про это­го ми­фи­че­ско­го зве­ря го­во­рят та­кое... Я по­том рас­ска­жу вам ле­ген­ду об од­но­но­гой со­ба­ке.
   Ко­неч­но, все по­ни­ма­ли, что со­ба­ка здесь про­бе­га­ла са­мая обыч­ная, про­сто дру­гие её сле­ды смы­ло мел­ки­ми вол­на­ми. Но хо­те­лось на­стоя­щих за­га­док и от­кры­тий, и все сде­ла­ли вид, буд­то по­ве­ри­ли в су­ще­ст­во­ва­ние уди­ви­тель­но­го жи­вот­но­го, не­из­вест­но­го учё­ным-зоо­ло­гам.
  

*

   Раз­бив ла­герь, мы не­мед­лен­но при­сту­пи­ли к ут­вер­жде­нию кон­сти­ту­ции рес­пуб­ли­ки. Об­су­ж­де­ние про­хо­ди­ло все­на­род­но, по­это­му мож­но счи­тать на­ше го­су­дар­ст­вен­ное уст­рой­ст­во са­мым де­мо­кра­тич­ным в ми­ре. Пер­вым де­лом из­бра­ли пре­зи­ден­та. Нау­мов был ут­вер­ждён еди­но­глас­но -- как че­ло­век, от­крыв­ший наш ост­ров ещё не­сколь­ко лет на­зад. По­сле этой про­це­ду­ры на­ча­лись де­ба­ты не­по­сред­ст­вен­но об ос­но­во­по­ла­гаю­щем до­ку­мен­те, рег­ла­мен­ти­рую­щем жизнь Сво­бод­ных Кро­ко­ди­лов. В ї3 пре­ам­бу­лы зна­чи­лось: "Ни­ка­кой дру­гой до­ку­мент нам не указ! Ува­жа­ем толь­ко Пре­зи­ден­та рес­пуб­ли­ки", а в ї1 час­ти 1-й стоя­ло: "Жи­те­ли рес­пуб­ли­ки не об­ре­ме­не­ны гра­ж­дан­ст­вом, пас­пор­та­ми, ме­стом жи­тель­ст­ва и воль­ны вес­ти бе­се­ды на лю­бые те­мы, в том чис­ле и ум­ные". Даль­ше, в ї3, уточ­ня­лось: "Гра­ж­да­не име­ют рав­ные пра­ва на все ви­ды про­дук­то­вых за­па­сов рес­пуб­ли­ки".
   Часть 2-я уточ­ня­ла обя­зан­но­сти Кро­ко­ди­лов, в том чис­ле: "в свет­лое вре­мя су­ток вес­ти обы­ва­тель­ский об­раз жиз­ни безо вся­кой оде­ж­ды" и "на смех и дву­смыс­лен­ные при­зы­вы с про­хо­дя­щих ми­мо ка­те­ров и ло­док не от­зы­вать­ся". Кро­ме то­го, Кро­ко­ди­лам пред­пи­сы­ва­лось "иметь от­мен­ное на­строе­ние и не впа­дать в уны­ние ни при ка­ких об­стоя­тель­ст­вах".
   Текст кон­сти­ту­ции был тут же на­чер­тан в сте­но­гра­фи­че­ском ва­ри­ан­те ост­рой па­лоч­кой на пес­ча­ной гла­ди са­мо­го вы­со­ко­го ост­ров­но­го бар­ха­на, пре­зи­дент ут­вер­дил её от­тис­ком ла­до­ни, и она не­мед­лен­но всту­пи­ла в си­лу.
  
   Ко­гда фор­маль­но­сти бы­ли ула­же­ны, Ба­ры­га за­со­би­рал­ся на ры­бал­ку: он за­хва­тил с со­бой сна­сти, а при­род­ная стес­ни­тель­ность не да­ва­ла ему чув­ст­во­вать се­бя ком­форт­но в кос­тю­ме Ада­ма. Лю­бо­пыт­ст­вую­щий гра­ж­да­нин но­во­ис­пе­чён­ной рес­пуб­ли­ки Во­ха увя­зал­ся за ним. "Не ра­ди по­жи­вы, а толь­ко для ес­те­ст­вен­но-на­уч­ных ис­сле­до­ва­ний", -- за­ме­тил он.
   Во­ха с пер­вой по­пыт­ки вы­та­щил ак­ку­рат­но­го уса­то­го со­ми­ка, на­по­ми­наю­ще­го канц­ле­ра Бис­мар­ка с его про­ник­но­вен­ным взгля­дом и лы­сым че­ре­пом. Бис­мар­ка оп­ре­де­ли­ли в по­ли­эти­ле­но­вый па­кет с реч­ной во­ди­цей и ос­та­ви­ли в те­ни де­ревь­ев на­блю­дать за по­ряд­ком в ла­ге­ре. Даль­ше уда­ча от­вер­ну­лась от Во­хи: един­ст­вен­ное че­го он смог до­бить­ся -- это за­пу­тать лес­ку в при­бреж­ном де­рев­це, плю­нуть в серд­цах на "чер­тов­ски глу­пое за­ня­тие" и вер­нуть­ся в ло­но РСНК, где тем вре­ме­нем на­чал­ся фут­боль­ный матч на ку­бок рес­пуб­ли­ки. Алик ос­тал­ся у бе­ре­га.
   Иг­ра­ли бо­си­ком. Вме­сто фут­боль­но­го мяч был тен­нис­ным, и го­ня­ли его по вод­ной гла­ди, за­ли­вав­шей пес­ча­ный плёс, ко­гда на Дес­не от­кры­ва­лись шлю­зы, про­пус­каю­щие са­мо­ход­ные бар­жи в Днепр.
   Все кон­сти­ту­ци­он­ные обя­зан­но­сти при иг­ре в фут­бол со­блю­да­лись не­укос­ни­тель­но. Прав­да, ко­ман­ды с тру­дом раз­ли­ча­ли друг дру­га, по­сколь­ку к спор­тив­ной фор­ме мож­но бы­ло от­не­сти лишь кеп­ку на го­ло­ве у Нау­мо­ва?
  
   К кон­цу со­стя­за­ния из даль­них кус­тов поя­вил­ся за­еден­ный на­се­ко­мы­ми Алик -- че­ло­век, на­ру­шаю­щий вто­рой па­ра­граф вто­рой час­ти Кон­сти­ту­ции вви­ду за­ня­тий ры­бо­лов­ст­вом. Не­смот­ря на бес­чис­лен­ные вол­ды­ри, вид у не­го был бод­рый. В па­ке­те, по­ми­мо со­ми­ка, пле­ска­лось ещё с де­ся­ток мел­ких ры­бё­шек. Ры­бал­ка уда­лась.
   Ка­за­лось, ни­что не смо­жет ом­ра­чить празд­нич­но­го на­строе­ния.
   Но из ря­да вон вы­хо­див­шее со­бы­тие свер­ши­лось: при­лив­ной вол­ной в ре­зуль­та­те от­кры­тия ду­рац­ких шлю­зов пе­ре­вёр­ну­ло фля­гу с ви­ном. "При­плы­ли!" -- вы­ра­зил­ся об ин­ци­ден­те Пре­зи­дент.
   Ма­ло то­го, про­мок­ли и про­па­ли без­воз­врат­но не­ко­то­рые про­дук­ты -- те, что ле­жа­ли близ­ко к во­де. Нам уда­лось вы­ло­вить сум­ку, в ко­то­рой они ле­жа­ли, и пе­чаль­ны­ми кри­ка­ми об­ма­ну­тых або­ри­ге­нов с ост­ро­ва Пас­хи про­во­дить в даль­нюю до­ро­гу к Чёр­но­му мо­рю стаю ди­ко­го, не­обуз­дан­но­го кар­то­фе­ля, ве­ре­ни­цу лу­ко­вых ша­ри­ков и с дю­жи­ну яб­лок уро­жая про­шло­го го­да. Вер­ми­шель уто­ну­ла. Так­же бы­ло ут­ра­че­но не­сколь­ко ба­нок кон­сер­вов и поч­ти весь хлеб. Хо­ро­шо хоть за­вар­ка, са­хар, соль, спич­ки и спе­ции ле­жа­ли в дру­гой сум­ке. Тем вре­ме­нем во­да в кот­ле за­ки­пе­ла, го­то­вая при­нять в свои го­ря­чие объ­я­тия про­дук­то­вый за­пас для су­па. Но увы: се­го­дня на­се­ле­ние РСНК ос­та­ва­лось без пер­во­го.
   -- Не ина­че, при­ме­та с од­но­но­гой со­ба­кой сбы­лась! -- му­же­ст­вен­но кон­ста­ти­ро­вал Нау­мов.
   Тут все вспом­ни­ли о ле­ген­де и не­мед­лен­но по­тре­бо­ва­ли её рас­ска­зать.
   -- Ле­ген­ду? -- хит­ро пе­ре­спро­сил Нау­мов.
   -- Да! Да! -- от­ве­чал ему мис­ти­че­ски воз­бу­ж­дён­ный хор.
   -- Так ведь вот она ле­ген­да, на ва­ших гла­зах ро­ди­лась. Те­перь бу­де­те всем рас­ска­зы­вать о том, что встре­ча со сле­дом од­но­но­гой со­ба­кой ве­че­ром в день пол­но­лу­ния при­но­сит не­сча­стья. -- Те­перь при­дёт­ся пить чай по-чу­кот­ски!
   При­шлось удов­ле­тво­рить­ся этим не ро­ман­ти­че­ским объ­яс­не­ни­ем си­туа­ции. Воз­мож­но, Иго­рю бы при­шлось рас­про­щать­ся с вы­со­ким зва­ни­ем Пре­зи­ден­та рес­пуб­ли­ки, ибо оты­ска­лись па­мят­ли­вые гра­ж­да­не, ви­дев­шие, что сум­ку в опас­ной бли­зо­сти к во­де ос­та­вил имен­но Пред­во­ди­тель. На­вер­ня­ка при­шлось, ес­ли бы он хит­ро­ум­но не пе­ре­клю­чил на­ше вни­ма­ние на "чай по-чу­кот­ски".
   Нау­мов не стал дол­го ис­пы­ты­вать тер­пе­ние воз­бу­ж­дён­но­го де­мо­са. Он по­лез в свою сум­ку и, как фо­кус­ник из шля­пы, из­влёк из неё бу­тыл­ку вод­ки. На­стоя­щей "си­бир­ской", с вин­том, 0,7-го ка­либ­ра.
   Это был не­за­пла­ни­ро­ван­ный сюр­приз.
   Игорь за­ва­рил в кот­ле креп­чай­ший чай, ме­то­дич­но об­сту­чав пу­за­тые бо­ка ко­тел­ка круж­кой для то­го, что­бы про­цесс за­ва­ри­ва­ния про­те­кал кра­си­во и рав­но­мер­но. Ме­лень­кие брыз­ги соз­да­ва­ли внут­ри кот­ла ло­каль­ные мус­сон­ные осад­ки.
   За­кон­чив пред­ва­ри­тель­ные по­вар­ские пас­сы, Нау­мов вы­сы­пал в за­ва­рен­ный та­ким об­ра­зом чай пач­ку са­ха­ра и тща­тель­но пе­ре­ме­шал на­пи­ток.
   При­бли­жа­лось глав­ное. Жи­те­ли рес­пуб­ли­ки уже до­га­да­лись, что сей­час про­изой­дёт, и стоя­ли, за­та­ив ды­ха­ние.
   Да­же на­ив­ной аби­ту­ре по­нят­но: од­ной бу­тыл­кой на се­ме­рых празд­ник не ук­ра­сить, ес­ли под ру­кой нет си­фо­на или ино­го ап­па­ра­та для га­зи­ро­ва­ния жид­ко­стей.
   Игорь вы­лил со­дер­жи­мое бу­тыл­ки в ко­тёл. И воз­дух на ост­ро­ве на­пол­нил­ся ска­зоч­ны­ми аро­ма­та­ми сред­не­ве­ко­вых зам­ков, где валь­яж­ные анг­лий­ские лор­ды не­спеш­но вку­ша­ют рас­ка­лён­ный грог из рос­кош­ной ро­до­вой круж­ки, пе­ре­да­вае­мой по на­след­ст­ву вме­сте с имен­ны­ми зем­ля­ми и вас­са­ла­ми.
   Де­мос тор­же­ст­во­вал. На­ме­чал­ся празд­нич­ный ужин, пусть и не­сколь­ко бед­ный в смыс­ле ас­сор­ти­мен­та блюд.
   Один толь­ко Алик с гру­стью взи­рал на со­ми­ка и дру­гую ры­бёш­ку, при­ки­ды­вая, в чём ва­рить уху.
   А уха бы­ла нуж­на, как воз­дух, что­бы зав­тра не про­тя­нуть но­ги с го­ло­да.
   И тут Ба­ры­ге при­шла в го­ло­ву бле­стя­щая идея. Что ж, раз чай мы пьём из кот­ла, то по­че­му бы не сва­рить ры­бу в чай­ни­ке.
   Так он и сде­лал.
   По­доб­ной ухи мы ни­ко­гда не еда­ли. Ве­ко­вые чай­но-из­вест­ко­вые око­вы опа­ли в хо­де ее при­го­тов­ле­ния со сте­нок чай­ни­ка и, сме­шав­шись с рыб­ной юш­кой, прив­нес­ли со­вер­шен­но но­вую вку­со­вую гам­му в де­ли­ка­тес­ный про­дукт.
   Нау­мов и здесь ока­зал­ся на вы­со­те: он за­на­чил пять­де­сят грам­мов из за­вет­ной бу­ты­ли и без­за­стен­чи­во влил её со­ми­ку пря­мо в рот. Ка­кая же уха без вод­ки! Со­мик на­дул­ся от важ­но­сти, ик­нул и сва­рил­ся до пол­ной го­тов­но­сти.
   Ко­гда чай­ник ос­тыл, бы­ло не­вы­ра­зи­мо при­ят­но пить тё­п­лую юш­ку пря­мо из но­си­ка, пе­ре­да­вая по­су­ду по кру­гу.
   Чу­кот­ский чай то­же шёл на ура. Он не пья­нил, но то­ни­зи­ро­вал и воз­бу­ж­дал во­об­ра­же­ние. Пес­ни под ги­та­ру при­ве­ли на­се­ле­ние рес­пуб­ли­кан­ско­го го­су­дар­ст­ва в по­ро­ся­чий вос­торг, а ис­пол­не­ние кан­ка­на в оде­ж­дах от Ада­ма ста­ло апо­фе­о­зом про­ис­хо­дя­ще­го.
   Ночь бы­ла на из­лё­те. Про­яс­не­ло. Силь­но по­хо­ло­да­ло, и гла­за са­ми со­бой ста­ли сли­пать­ся. По­ра бы­ло оде­вать­ся и от­прав­лять­ся на бо­ко­вую.
   Из об­ща­ги мы при­хва­ти­ли с со­бой бай­ко­вые одея­ла. Но на всё на­се­ле­ние оде­ял не хва­ти­ло, по­это­му гра­ж­да­не ста­ли ук­ла­ды­вать­ся по ста­рин­но­му ин­дей­ско­му обы­чаю по двое. А по­том и по трое: сте­ли­ли од­но одея­ло на зем­лю, ло­жи­лись втро­ём, вто­рым одея­лом на­кры­ва­лись. Дав­но из­вест­но: два ин­дей­ца под од­ним одея­лом ни­ко­гда не за­мёрз­нут. А тем бо­лее три, да еще по­сле по­лу­то­ра лит­ров чу­кот­ско­го чая, упот­реб­лён­но­го пе­ред сном!
  
   На не­бе рас­сы­па­лось мон­пан­сье из до­вер­чи­вых звёзд, на­блю­даю­щих за хра­пя­щей рес­пуб­ли­кой Сво­бод­ных Ниль­ских Кро­ко­ди­лов с вы­со­ты да­лё­ких га­лак­тик. Лу­на гу­ля­ла где-то в сто­рон­ке, сво­им блед­ным ви­дом на­по­ми­ная об ужас­ных про­дел­ках од­но­но­гой со­ба­ки. Один Ба­ры­га не спал: он вре­мя от вре­ме­ни бе­гал про­ве­рять дон­ки, под­дер­жи­вал огонь в рес­пуб­ли­кан­ском оча­ге и се­ма­фо­рил из­ред­ка про­плы­ваю­щим ми­мо са­мо­ход­ным бар­жам огонь­ком си­га­ре­ты. В Рес­пуб­ли­ке Сво­бод­ных Ниль­ских Кро­ко­ди­лов всё бы­ло спо­кой­но. Зав­траш­ний день обе­щал быть та­ким же на­сы­щен­ным и пло­до­твор­ным.
   Ве­ро­ят­но, за­ко­но­ме­рен во­прос, по­че­му я так ма­ло мес­та в ис­то­рии уде­лил име­нин­ни­ку? А что тут осо­бен­но­го? Куз­не­чик при­ни­мал по­здрав­ле­ния, ис­хо­див­шие от всех рес­пуб­ли­кан­цев не­зри­мы­ми флюи­да­ми, и по­про­сту был сча­ст­лив -- ес­ли я что-ни­будь смыс­лю в этой за­га­доч­ной не­ма­те­ри­аль­ной суб­стан­ции, на­зы­вае­мой сча­сть­ем.
  

Вме­сто по­сле­сло­вия

  
   Игорь, от­ра­бо­тав по­ло­жен­ные по рас­пре­де­ле­нию три го­да в Пе­ве­ке, пе­ре­брал­ся в Ма­га­дан. В кон­це 1989-го или 1990-го го­да, подъ­ез­жая на под­нож­ке са­мо­ход­но­го тра­па, слу­жа­ще­го для по­сад­ки в са­мо­лёт, Нау­мов не удер­жал рав­но­ве­сие и упал спи­ной на бе­тон. Удар был не силь­ный, Игорь сра­зу вско­чил как ни в чём не бы­ва­ло. Но по­след­ст­вия па­де­ния ока­за­лись тра­ги­че­ски­ми: стре­ми­тель­но стал раз­ви­вать­ся меж­по­звон­ко­вый цир­роз... сар­ко­ма... че­рез три ме­ся­ца гра­ж­да­нин Все­лен­ной пе­ре­стал ды­шать...
   Ко­гда я ог­ля­ды­ва­юсь на­зад, я по­ни­маю то, что не мог осоз­нать рань­ше: Нау­мов был по­слан мне свы­ше. Без не­го я не стал бы тем, кем стал... Спа­си­бо те­бе, Игорь, Лорд... мой до­ро­гой друг, что ты у ме­ня был.
   А в де­каб­ре 2019-го уш­ли, не­мно­го не до­жив до шес­ти­де­ся­ти, Са­ныч -- Бу­ты­рин Олег Алек­сан­д­ро­вич и Стас -- Кле­ба­но­вич Вла­ди­мир Вла­ди­ми­ро­вич.
   Что ж, так уст­рое­на жизнь: чем стар­ше мы ста­но­вим­ся, тем боль­ше по­терь нас ждёт. Но всё, что слу­чи­лось с на­ми ко­гда-то, ос­та­ёт­ся за­фик­си­ро­ван­ным в не­бес­ных скри­жа­лях на­веч­но. Ина­че са­мо по­ня­тие "жизнь" те­ря­ет вся­кий смысл. Я так ду­маю.
  

Дем­бель­ский аль­бом

или Очень мно­го лет спус­тя

  

Гла­ва 1. Ти­туль­ный лист. При­зыв­ная ко­мис­сия

   В дан­ной ис­то­рии речь пой­дёт о мо­ём слу­же­нии Оте­че­ст­ву. Оно в по­ру на­шей юно­сти на­зы­ва­лось сою­зом су­ве­рен­ных... да­лее -- по Кон­сти­ту­ции. А вот его, сою­за, ар­мию на­рек­ли не­со­кру­ши­мой и не­шу­точ­но ле­ген­дар­ной. Не зря на­рек­ли -- вра­ги об этом очень хо­ро­шо пом­нят, на­до по­ла­гать. А ес­ли за­па­мя­то­ва­ли, то на­прас­но -- мож­но и по­вто­рить урок.
   Слу­жить Ро­ди­не -- свя­щен­ный долг? Точ­но! Без ски­док на вре­мя, вре­ме­на и про­чие об­стоя­тель­ст­ва, ко­то­рые ино­му "вои­ну", из­ви­ни­те за не­воль­ный ка­лам­бур, слу­жат оп­рав­да­ни­ем, что­бы "от­ко­сить". Да-да -- имен­но без ски­док. И от­но­ше­ние к ар­мии в по­след­нее вре­мя серь­ёз­но по­ме­ня­лось к луч­ше­му.
   Это сей­час. А как же бы­ло рань­ше? О том речь и по­ве­ду.
  
   Ка­ж­дый ува­жаю­щий се­бя ста­ро­слу­жа­щий, или, по­про­сту го­во­ря, "дед" в кон­це 70-ых -- на­ча­ле 80-ых го­дов XX-го ве­ка на­чи­нал за­го­дя оформ­лять дем­бель­ский аль­бом, да­бы, при воз­вра­ще­нии к гра­ж­дан­ской жиз­ни, на­шлось чем по­хва­лить­ся пе­ред род­ст­вен­ни­ка­ми, близ­ки­ми и да­же не­сколь­ко от­да­лён­ны­ми. В нём, в аль­бо­ме этом, ав­тор ми­ли­та­ри­сти­че­ско­го фо­ли­ан­та не­пре­мен­но обя­зан вы­гля­деть кру­тым спец­на­зов­цем. И все его дея­ния, слу­чив­шие­ся за вре­мя но­ше­ния фор­мы, долж­ны быть не­пре­мен­но от­ра­же­ны в аль­бо­ме, а имев­шие ме­сто при­клю­че­ния обя­за­ны ка­зать­ся не ме­нее чем Ге­рак­ло­вы­ми под­ви­га­ми или на ху­дой ко­нец по­хо­ж­де­ния­ми Улис­са на пу­ти до­мой -- к раз­лю­без­ной Пе­не­ло­пе Мат­ве­ев­не.
   Всё вы­ше­ска­зан­ное от­но­сит­ся, по­жа­луй, к лю­бо­му из про­хо­див­ших не­ко­гда сроч­ную ар­мей­скую служ­бу в со­вет­ское вре­мя. Од­на­ко боль­шин­ст­во мо­их од­но­курс­ни­ков по­рох ню­ха­ло толь­ко на лет­них ме­сяч­ных сбо­рах. Тем не ме­нее, ду­маю, за три го­да "во­ен­ки" (тех са­мых, от­дан­ных во­ен­ной ка­фед­ре раз в не­де­лю) уди­ви­тель­ных со­бы­тий про­изош­ло с ни­ми не мень­ше, чем с иным "сроч­ни­ком" за два го­да служ­бы в ря­дах со­вет­ской ар­мии.
   Толь­ко по­че­му-то ни­ко­му из нас не при­шло в го­ло­ву офор­мить хо­тя бы один на всех дем­бель­ский аль­бом, по­свя­щён­ный этим, да­ле­ко не худ­шим, мо­мен­там сту­ден­че­ской жиз­ни. По­пы­та­юсь хо­тя бы час­тич­но вос­пол­нить сей до­сад­ный про­бел. По­ла­гаю, ме­ня под­дер­жит не толь­ко те, кто еже­не­дель­но топ­тал плац во­ен­ной ка­фед­ры, а за­тем за­кре­пил ус­пех на сбо­рах в Не­жи­не, но и те, кто ещё до по­сту­п­ле­ния в ин­сти­тут от­дал свой во­ин­ский долг дер­жа­ве в пол­ный рост.
   С че­го бы на­чать? А нач­ну, как во­дить­ся, с на­ча­ла. То есть -- со вто­ро­го кур­са. Имен­но в это вре­мя на­чи­на­ет­ся пер­ма­нент­ная от­да­ча во­ин­ской чес­ти сту­ден­та­ми сроч­ной служ­бы, си­речь -- днев­но­го от­де­ле­ния. Так бы­ло рань­ше, во вре­ме­на мо­ей мо­ло­до­сти, так, на­вер­ное, про­ис­хо­дит и сей­час. Яс­ный ко­рень (ино­гда вы­чис­лен­ный эм­пи­ри­че­ским пу­тём), что толь­ко в тех ВУ­Зах, где ми­нистр обо­ро­ны ос­та­вил воз­мож­ность раз­дать дол­ги без осо­бо­го над­ры­ва серд­ца и вол­не­ний бли­жай­ших род­ст­вен­ни­ков.
  
   Так бы­ло и рань­ше...
   И у нас на фа­куль­те­те ав­то­ма­ти­ки и вы­чис­ли­тель­ной тех­ни­ки ки­ев­ско­го ин­сти­ту­та ин­же­не­ров гра­ж­дан­ской авиа­ции этот во­прос от­да­ния чес­ти дер­жа­ве про­ис­хо­дил имен­но в ма­не­ре -- еже­не­дель­но­го по­се­ще­ния во­ен­ной ка­фед­ры, уза­ко­нен­но­го то­гдаш­ним ми­ни­ст­ром обо­ро­ны ещё СССР.
  
   По­про­бую вспом­нить под­роб­нее... с ва­ше­го по­зво­ле­ния...
  

Гла­ва 2. В ран­ге "са­ла­бо­нов".

При­бы­тие "бро­не­по­ез­да" или об­ман­чи­вая

веж­ли­вость во­ен­ных

   Осе­нью 1978-го го­да ря­ды по­се­щаю­щих во­ен­ную ка­фед­ру КИИ­ГА по­пол­ни­лись муж­ской по­ло­ви­ной на­ше­го кур­са. Ис­клю­че­ние со­став­ля­ли лишь за­гра­нич­но под­дан­ные (их на обо­их по­то­ках се­ме­ро -- все, как один, из Венг­рии) и ти­хуш­ник Ви­тёк Са­га­ев. С ино­стран­ца­ми всё по­нят­но, а вот по ка­кой при­чи­не бы­ло сде­ла­но ис­клю­че­ние для гра­ж­да­ни­на СССР? Всё по­то­му, что при про­хо­ж­де­нии дей­ст­ви­тель­ной служ­бы Са­га­ев за­ра­бо­тал гор­дое зва­ние офи­це­ра со­вет­ской ар­мии, по­лу­чил во­ен­ную спе­ци­аль­ность, и на­тас­ки­вать его уже вро­де ни к че­му -- сам ря­до­вой и сер­жант­ский со­став стро­ить и обу­чать во­ен­ной нау­ке дол­жен. Впро­чем, с ха­рак­те­ром Са­гае­ва со­мни­тель­но, смог ли бы он во­об­ще кем-то ко­ман­до­вать или при­вить ко­му-то во­ен­ные зна­ния ми­чу­рин­ским ме­то­дом -- по са­мые глан­ды.
   Ко­ман­дир­ско­го го­ло­са Вик­то­ру яв­но не хва­та­ло. Вот бы пар­ня это­му ис­кус­ст­ву по­учить. Но ми­нистр обо­ро­ны ре­шил по-дру­го­му. Про­смат­ри­вая лич­ное де­ло офи­це­ра за­па­са, он уми­лил­ся и при­ка­зал бли­жай­ше­му ге­не­ра­лу ска­кать в Ки­ев на'рочным, что­бы дос­та­вить при­каз об ис­поль­зо­ва­нии Вить­ка' в ка­че­ст­ве дей­ст­вую­ще­го ин­ст­рук­то­ра по гра­ж­дан­ской обо­ро­не для жен­ско­го кон­тин­ген­та на­ше­го кур­са.
   Не по­го­ря­чил­ся ли ми­нистр обо­ро­ны, не по­спе­шил ли, от­да­вая та­кой серь­ёз­ный при­каз, не мне су­дить. Для про­яс­не­ния во­про­са со­ве­тую об­ра­тить­ся к ба­рыш­ням, изу­чав­шим вме­сте с Са­гае­вым пре­муд­ро­сти со­хра­не­ния ка­зён­но­го об­мун­ди­ро­ва­ния при ядер­ном уда­ре ве­ро­ят­но­го про­тив­ни­ка, сек­ре­там ис­кус­ст­вен­но­го ды­ха­ния изо рта в рот в про­ти­во­га­зе и не­пря­мо­го мас­са­жа серд­ца в рай­оне, из­ви­ни­те... там, где у дам име­ют­ся не­ко­то­рые не­ус­тав­ные вы­пук­ло­сти, а ор­ден­ских пла­нок не бы­ва­ет.
   Что до ос­таль­но­го му­же­ско­го по­ла на­ше­го кур­са, то он был вы­стро­ен на пла­цу "во­ен­ки", рас­по­ло­жен­ном в двух ша­гах от пар­ка Груш­ки', и по­де­лен на два взво­да. Ку­ра­тор кур­са в плос­ко­сти по­след­них изы­ска­ний во­ен­но-на­уч­ной мыс­ли пол­ков­ник Ла­зар­чук, гор­до вы­пя­тив ге­не­раль­ский жи­вот на вы­рост, валь­яж­но про­ха­жи­вал­ся пе­ред ко­рот­ко стри­же­ны­ми сту­дио­за­ми и ве­щал о том, что име­ют пра­во кур­сан­ты -- так он к нам об­ра­щал­ся, -- а что нет.
   Из его ла­ко­нич­но­го спи­ча с ин­то­на­ция­ми план­та­то­ра ра­бо­вла­дель­че­ской Луи­зиа­ны мож­но бы­ло лег­ко по­нять -- нам ос­тав­ле­но все­го две при­ви­ле­гии. Пер­вая -- бес­пре­ко­слов­но слу­шать­ся от­цов-ко­ман­ди­ров, вто­рая -- не вя­кать, ес­ли те­бя не спра­ши­ва­ют.
   Ка­ж­дое за­ня­тие на ка­фед­ре на­чи­на­лось с по­строе­ния. На­ли­чие от­сут­ст­вия обиль­но­го во­ло­ся­но­го по­кро­ва длин­нее двух сан­ти­мет­ров под фу­раж­ка­ми, на­ли­чие при­сут­ст­вия си­ней, бе­лой и чёр­ной ни­ток с игол­кой/игол­ка­ми под её, фу­раж­ки же, око­лы­шем, рас­чёс­ки и ком­со­моль­ско­го би­ле­та в кар­ма­не "ту­жу­рок" (во­ен­ное на­зва­ние ГА­Фов­ско­го пид­жа­ка) счи­та­лось стро­го не­об­хо­ди­мым ус­ло­ви­ем для то­го, что­бы не за­гре­меть в по­мощь де­жур­но­му по ка­фед­ре до са­мо­го позд­не­го ве­че­ра со все­ми вы­те­каю­щи­ми мел­ки­ми во­ен­ны­ми га­до­стя­ми.
   Но, как и в ма­те­ма­ти­ке, ус­ло­вие пол­но­го внеш­не­го со­от­вет­ст­вия об­раз­цу не мог­ло счи­тать­ся впол­не дос­та­точ­ным. Имел­ся ещё до­пол­ни­тель­ный на­бор тре­бо­ва­ний от ру­ко­во­дя­ще­го со­ста­ва ка­фед­ры, из­ме­няю­щий­ся на ка­ж­дом по­строе­нии и за­ви­ся­щий от сте­пе­ни по­хме­лён­но­сти уча­ст­вую­ще­го в по­строе­нии офи­це­ра, со­стоя­ния его лич­ной жиз­ни, здо­ро­вья лю­би­мой тё­щи и ука­за­те­ля век­то­ра но­ги, с ко­то­рой раз­во­дя­щий встал се­го­дня ут­ром.
   Жизнь по­ка­за­ла, что по­доб­ный под­ход не смог раз­ве­ять на­ше­го при­род­но­го че­ло­ве­ко­лю­бия да­же к лю­дям в фор­ме за­щит­но­го цве­та, ис­клю­чая раз­ве алч­ных на­ём­ни­ков и штат­ных со­труд­ни­ков "ино­стран­но­го ле­гио­на", ка­ки­ми нам по­ка­зал их со­вет­ский ки­не­ма­то­граф.
   Пол­ков­ник Ла­зар­чук охот­но де­лил­ся сек­ре­та­ми об­ще­вой­ско­вой так­ти­ки, её он сам по­сти­гал не по­на­слыш­ке, а на опы­те управ­ле­ния под­чи­нён­ны­ми вве­рен­но­го ему под­раз­де­ле­ния, ко­то­рое он во­дил в учеб­ную ата­ку, бу­ду­чи ещё мо­ло­день­ким лей­те­нан­том. Од­на­ко пре­муд­ро­сти эти по­че­му-то ма­ло за­ни­ма­ли на­ши и без то­го пе­ре­пол­нен­ные зна­ния­ми бри­тые го­ло­вы. На­род за­дрё­мы­вал пря­мо на за­ня­ти­ях. Но опыт­ный пол­ков­ник, об­ре­ме­нён­ный пол­ко­вод­че­ски­ми та­лан­та­ми, как та­ра­ка­ни­ха на сно­сях, бы­ст­ро пре­се­кал дос­роч­ный уход в нир­ва­ну без санк­ции Вер­хов­но­го Глав­но­ко­ман­дую­ще­го бо­га­тыр­ским: "Кто спит? Встать!" Тот из на­ше­го спи­соч­но­го со­ста­ва, кто дёр­гал­ся, не дос­мот­рев чу­дес­ные эро­ти­че­ские ви­де­ния, сра­зу по­па­дал в опа­лу -- на хоз­ра­бо­ты, по вы­пол­не­нии ко­то­рых обя­зан был са­мо­стоя­тель­но изу­чить весь прой­ден­ный в этот день ма­те­ри­ал с обя­за­тель­ной сда­чей де­жур­но­му офи­це­ру уже по­сле окон­ча­ния за­ня­тий.
   Среа­ги­ро­вав один раз на ко­вар­ный ок­рик Ла­зар­чу­ка, я ре­шил, не­об­хо­ди­мо что-то пред­при­нять, что­бы боль­ше не по­па­дать­ся. По­се­му, ко­гда пол­ков­ник пред­ло­жил всту­пить в так на­зы­вае­мое СНТО (сту­ден­че­ское на­уч­но-тех­ни­че­ское об­ще­ст­во), вско­чил, как ош­па­рен­ный с кри­ком:
   -- Я хо­чу!
   Хит­ро­ум­ный Ла­зар­чук ко­вар­но по­ин­те­ре­со­вал­ся:
   -- А что мо­жешь де­лать?
   -- Что при­ка­жут, то­ва­рищ пол­ков­ник! -- ска­зал я пер­вое при­шед­шее в го­ло­ву.
   Все, ра­зу­ме­ет­ся, по­ни­ма­ли, СНТО -- толь­ко шир­ма. На са­мом де­ле ка­фед­ра бла­го­ус­т­раи­ва­лась за счёт доб­ро­воль­цев, что-то умею­щих мас­те­рить по хо­зяй­ст­ву, ри­со­вать, фо­то­гра­фи­ро­вать и про­чее. Про­ще го­во­ря -- на ка­фед­ре уме­ло экс­плуа­ти­ро­ва­ли бес­плат­ный труд слу­ша­те­лей. От­го­ло­ски ра­бо­вла­дель­че­ской Луи­зиа­ны от­зы­ва­лись но­вы­ми фор­ма­ми экс­плуа­та­ции че­ло­ве­ка офи­це­ром в стра­не по­бе­див­ше­го со­циа­лиз­ма.
   -- А по­кон­крет­ней, ка­ки­ми на­вы­ка­ми вла­де­ешь? -- ре­шил уточ­нить Ла­зар­чук.
   На во­прос пол­ков­ни­ка я го­тов был от­ве­тить, что-ни­будь вро­де: "мо­гу ко­пать, мо­гу не ко­пать", но ума хва­ти­ло про­бор­мо­тать ук­лон­чи­вое:
   -- За­ви­сит от то­го, ка­кая бу­дет по­став­ле­на бое­вая за­да­ча.
   Мой умуд­рён­ный бое­вым опы­том ви­за­ви сра­зу по­су­ро­вел и из­рёк с под­ко­выр­кой:
   -- А пар­кет-то класть уме­ешь?
   -- Так точ­но! -- от­ве­тил я, в пол­ной уве­рен­но­сти, не­пре­мен­но су­мею, ес­ли при­прёт. И ме­ня за­чис­ли­ли в во­ж­де­лен­ное об­ще­ст­во, но не на по­сто­ян­ной ос­но­ве, а с ис­пы­та­тель­ным сро­ком.
   "На­ло­вив" с де­ся­ток доб­ро­воль­цев, пол­ков­ник за­брал нас с за­ня­тий и лич­но про­из­вёл раз­на­ряд­ку. Не пом­ню точ­но, кто ку­да по­пал, но про Ва­ли­ко' (Ва­лен­ти­на Бон­да­ря) и Сер­гея Фо­ми­ных мо­гу до­ло­жить, что им дос­та­лось фант на об­нов­ле­ние всех очень важ­ных стен­дов из жиз­ни По­лит­бю­ро и выс­ше­го Ге­не­ра­ли­те­та. Жи­во­тре­пе­щу­щее де­ло и глав­ное -- очень ак­ту­аль­ное.
   Че­ст­но го­во­ря, не мо­гу при­сяг­нуть на ус­та­ве внут­рен­ней служ­бы, с кем в па­ре мне при­шлось тру­дить­ся в по­мощ­ни­ках у про­фес­сио­наль­но­го пар­ке­то­ук­лад­чи­ка. Да, соб­ст­вен­но, это и не столь важ­но. Впро­чем, кто пом­нит, тот мо­ло­дец и не под­вер­жен воз­рас­тным скле­ро­ти­че­ским яв­ле­ни­ям. Не­сколь­ко дней мас­тер учил нас сво­ему изы­скан­но­му ре­мес­лу, а позд­нее, убе­див­шись, что мы на­ча­ли про­из­во­дить ук­лад­ку са­мо­стоя­тель­но, стал до­воль­но час­то "при­ба­ли­вать", про­па­дая в со­сед­ней пель­мен­ной за пар­ти­ей в до­ми­но с порт­вей­но­вы­ми став­ка­ми.
   Ма­ло-по­ма­лу за­кон­чил­ся се­местр, а ка­би­не­тов, где нуж­но бы­ло по­ме­нять пар­кет, ещё хва­та­ло. Дан­ный факт не мог не ра­до­вать нас с на­пар­ни­ком: до ле­та про­тя­нем, а там и ка­ни­ку­лы.
   И тут на­сту­пи­ла вес­на, о чём слу­ша­те­ли "во­ен­ки" уз­на­ли пер­вы­ми: к ог­ра­де, от­де­ляю­щей ка­фед­ру от От­рад­но­го про­спек­та, под­ка­ти­ли "бро­не­по­езд". Так мы, не сго­ва­ри­ва­ясь, на­зва­ли пив­ную боч­ку на де­вять­сот лит­ров во­до­из­ме­ще­ния, ес­ли бы ко­му-то при­шло в го­ло­ву во­до­из­ме­щать в ней ис­клю­чи­тель­но вто­рич­ный про­дукт, ко­то­рым рас­то­роп­ные тор­гов­цы и тор­гов­ки под­ме­ня­ли хме­ле-со­ло­до­вый на­пи­ток, что­бы "под­нять де­ток и вну­ков".
   Гля­дя, на бес­прин­цип­ную на­глость сы­нов и до­че­рей Мер­ку­рия на по­сыл­ках у Дио­ни­са, офи­це­ры на­чи­на­ли зве­реть. Де­жур­ный по ка­фед­ре все пе­ре­ры­вы мая­чил воз­ле это­го злач­но­го мес­теч­ка, где при­ча­ли­ла на­ша зна­ме­ни­тая бар­жа с пив­ным со­дер­жи­мым на бор­ту, от­го­няя за­зе­вав­ших­ся сту­дио­зов от мир­ских со­блаз­нов.
   В обе­ден­ный пе­ре­рыв про­из­во­дить по­ли­цей­ско-вос­пи­та­тель­ные дей­ст­вия ста­но­ви­лось осо­бен­но за­труд­ни­тель­но, так как "пя­та­чок" воз­ле "бро­не­по­ез­да" рас­кра­ши­вал­ся цве­том ин­ди­го (тер­мин сей оз­на­ча­ет толь­ко цвет на­шей фор­мы, не бо­лее) в ра­диу­се де­ся­ти мет­ров. К то­му же, де­жур­но­му офи­це­ру да­ле­ко не все­гда бы­ло по­нят­но, кто сю­да при­бе­жал с во­ен­ной ка­фед­ры, а кто с обыч­ных за­ня­тий. В ин­сти­ту­те, где учит­ся не ме­нее де­ся­ти ты­сяч во­ен­но­обя­зан­ных, оде­ваю­щих­ся в фор­му гра­ж­дан­ской авиа­ции, та­кое все­гда слож­но сде­лать: ус­та­но­вить дос­то­вер­но -- по­сти­га­ешь ли ты се­го­дня во­ен­ную нау­ку на­стоя­щим об­ра­зом или про­сто гра­ж­дан­ски­ми дис­ци­п­ли­на­ми за­нят.
   Сколь­ко се­бя пом­ню на "во­ен­ке", столь­ко шло пер­ма­нент­ное сра­же­ние ру­ко­во­дства ка­фед­ры с го­род­ски­ми вла­стя­ми, а в пер­во­при­чи­нах оно­го зна­чил­ся пре­сло­ву­тый "бро­не­по­езд". Тор­гов­ля зна­ла, ку­да нуж­но за­ка­ты­вать боч­ку для удач­ной и бы­ст­рой реа­ли­за­ции жи­ви­тель­но­го про­дук­та. По­это­му от­да­вать на ми­лость взбе­шён­ным офи­це­рам пер­спек­тив­ную опор­ную точ­ку на­ро­ж­даю­ще­го­ся ка­пи­та­лиз­ма ни­кто не со­би­рал­ся. Бит­ва пе­ре­рас­та­ла в свою за­тяж­ную фор­му, то есть, в вой­ну по­зи­ци­он­ную, из ко­то­рой вы­хо­да не бы­ва­ет во­все.
   Не знаю, как ос­таль­ным "кур­сан­там", а уча­ст­ни­кам ме­ро­прия­тий СНТО до­во­ди­лось по­се­щать за­пас­ной путь, где сто­ял мир­ный "бро­не­по­езд", без осо­бых по­след­ст­вий. При­шед­ший из пель­мен­ной плот­ник за­би­вал все за­па­хи сво­им ядо­ви­тым вы­хло­пом в во­ен­ную ат­мо­сфе­ру, аки смер­дя­щий на хо­ло­стой про­гон­ке тан­ко­вый ди­зель за­би­ва­ет аф­ро­ди­зиа­ки Зонд­ских во­ню­чих бар­су­ков из се­мей­ст­ва скун­со­вых.
   Бли­же к кон­цу вто­ро­го се­ме­ст­ра Ла­зар­чук объ­я­вил ак­корд­ную ра­бо­ту всей сво­ей СНТО-шной си­не­ку­ре. Кто вы­пол­нит ак­корд­ное за­да­ние во­вре­мя, тот по­лу­чит за­вет­ные "пя­тёр­ки" по так­ти­ке. Та­ким об­ра­зом, так­ти­ку и стра­те­гию ук­лад­ки пар­кет­но­го по­ла при­шлось изу­чать в ус­ло­ви­ях, при­бли­жён­ных к бое­вым. Спра­ви­лись.
   Ах, да, вот что ещё за­пом­ни­лось из это­го кур­са на во­ен­ной ка­фед­ре -- зна­ком­ст­во с под­пол­ков­ни­ком Кар­ло­шви­ли. Кар­ло­шви­ли счи­тал­ся бес­смен­ным ку­ра­то­ром не то у "ра­ди­стов", не то у "элек­три­ков" (од­но­имён­ные фа­куль­те­ты су­ще­ст­во­ва­ли в КИИ­ГА, прим. ав­то­ра). Хо­тя, я не ис­клю­чаю воз­мож­но­сти, что и "ме­ха­ни­ки" бы­ли ос­ча­ст­лив­ле­ны его кав­каз­ской веж­ли­во­стью.
   Не пом­ню, ка­ким бо­ком он ока­зал­ся у нас на ут­рен­нем по­строе­нии и по­че­му вме­сто став­ше­го род­ным Ла­зар­чу­ка про­во­ди раз­вод. Нет же, не раз­вод, в смыс­ле воз­вра­та де­вичь­ей фа­ми­лии, а раз­вод на за­ня­тия с од­но­вре­мен­ным внеш­ним ос­мот­ром. Ве­ро­ят­но, наш штат­ный ку­ра­тор по­про­сту ба­наль­но за­не­ду­жил. А по­сколь­ку во­ен­ная ка­фед­ра не мог­ла бро­сить на про­из­вол судь­бы це­лый курс, то...
   Про­хо­ди­ло на­ше зна­ком­ст­во с но­вым пре­по­да­ва­те­лем так: мо­ло­жа­вый кра­са­вец под­пол­ков­ник с ог­ром­ной те­нью от но­са и чуть мень­шей от ко­зырь­ка про­ха­жи­вал­ся вдоль строя, по­ка­чи­ва­ясь на нос­ках сво­их иде­аль­но вы­чи­щен­ных яло­вых са­пог. Он вкрад­чи­во и дос­туп­но с еле за­мет­ным ак­цен­том вы­дал сле­дую­щую изы­скан­ную ти­ра­ду:
   -- То­ва­ри­щи кур­сан­ты, я бу­ду раз­го­ва­ри­вать с ва­ми толь­ко на ВИ. ВИ...бу, ВИ­су­шу и ВИ­го­ню! ВИ по­ня­ли?
   Сра­зу ста­ло яс­но, офи­цер этот очень веж­ли­вый и серь­ёз­ный. Позд­нее от ре­бят с дру­гих фа­куль­те­тов мы уз­на­ли, что по­доб­ным об­ра­зом Кар­ло­шви­ли зна­ко­мил­ся со все­ми вве­рен­ны­ми ему под­раз­де­ле­ния­ми и не да­вал усом­нить­ся в сво­их пер­во­на­чаль­ных на­ме­ре­ни­ях все три го­да обу­че­ния на во­ен­ной ка­фед­ре. Толь­ко "на ВИ" и толь­ко в изы­скан­ной ма­не­ре с лёг­ким кав­каз­ским ак­цен­том.
  

Гла­ва 3. "Чер­па­ки" (по­ло­ви­на сро­ка).

"Сби­тый лёт­чик" или по­езд­ка на хле­бо­рез­ке

  
   Тре­тий курс на во­ен­ной ка­фед­ре на­чал­ся для нас с то­го, что ку­ра­то­ров ста­ло двое. У на­ше­го взво­да -- май­ор Би­рю­ков Вла­ди­мир Ни­ко­лае­вич. Ум­ни­ца, кан­ди­дат тех­ни­че­ских на­ук, пре­крас­но знаю­щий ис­пан­ский и фран­цуз­ский язы­ки. Во вре­ме­на "Ка­риб­ско­го кри­зи­са" он слу­жил на Ку­бе, на ТОЙ СА­МОЙ во­ен­ной ба­зе. Ку­ра­то­ром же вто­ро­го взво­да был на­зна­чен май­ор Ива­нов Бо­рис Бо­ри­со­вич.
   Не знаю уж, по ка­ким при­чи­нам имен­но дан­ный май­ор счи­тал­ся стар­шим на по­то­ке, но к той спе­ци­аль­но­сти, ко­то­рую он пре­по­да­вал (свя­зан­ную с тех­ни­кой), этот "фрукт" не имел ни ма­лей­ше­го от­но­ше­ния. Ве­ро­ят­но, "во­ло­са­тость" ла­пы Бо­рис Бо­ри­сы­ча име­ла не­обы­чай­ную плот­ность на квад­рат­ный дюйм его ро­зо­ва­той, буд­то пя­точ­ки мла­ден­ца, ко­жи. Ко­гда за­мес­ти­тель ко­ман­дую­ще­го ок­ру­гом твой род­ной дя­дя, мож­но не бо­ять­ся лю­бых форс-ма­жо­ров, то и де­ло воз­ни­каю­щих на слу­жеб­ном по­при­ще.
   Ива­нов ко­гда-то ле­тал на ис­тре­би­те­ле, под­ви­за­ясь в од­ной из час­тей ВВС где-то в Бе­ло­рус­сии, за­кон­чив лёт­ное учи­ли­ще. Но по­сле то­го как во вре­мя учеб­ных стрельб ухит­рил­ся за­са­дить ра­ке­ту "воз­дух -- воз­дух" в кол­хоз­ный сви­нар­ник, его по­ти­хонь­ку спи­са­ли и... от­пра­ви­ли с по­вы­ше­ни­ем на во­ен­ную ка­фед­ру КИИ­ГА -- пре­по­да­вать на­ви­га­ци­он­ные уст­рой­ст­ва, при­ме­няе­мые во фрон­то­вой авиа­ции. Ес­те­ст­вен­но, что к тех­ни­ке этот не­до­учив­ший­ся "сби­тый лёт­чик" имел весь­ма да­лё­кое от­но­ше­ние. Тем не ме­нее, ни­ко­го в шта­бе ок­ру­га сей факт не сму­тил. По­че­му? Про "во­ло­са­тую ла­пу", вы пом­ни­те, на­де­юсь? Ста­ло быть -- лиш­них во­про­сов за­да­вать не ста­не­те.
   Бо­рис Бо­ри­сыч сво­ей пух­ло­стью и улыб­чи­во­стью на­по­ми­нал сра­зу дво­их чеш­ских ге­ро­ев. Гур­ви­не­ка из на­род­ных ска­зок и га­ше­ков­ско­го Швей­ка. Од­но его от­ли­ча­ло от бра­во­го сол­да­та: Швейк толь­ко при­тво­рял­ся идио­том, а Бо­рис Бо­ри­сыч та­ко­вым яв­лял­ся. Сам он ут­вер­ждал, мол, стал се­бя ми­ро­ощу­щать не­мно­го не в сво­ей та­рел­ке по­сле пе­ре­не­сён­но­го в дет­ст­ве ме­нин­ги­та. Но я в это не ве­рю, хоть убей­те. По­ла­гаю, все­му ви­ной бо­лее позд­ние со­бы­тия. Бу­ду­чи кур­сан­том лёт­но­го учи­ли­ща, Ива­нов не­сколь­ко лет за­ни­мал­ся бок­сом, но не су­мел дос­тичь сколь-ни­будь зна­чи­мых ус­пе­хов, хо­тя к то­му стре­мил­ся. Не по­лу­чи­лось. За­то по­след­ст­вия про­пу­щен­ных дже­бов и ап­пер­ко­тов позд­нее по­влия­ли на его во­ен­ную карь­е­ру. От­би­тый мозг не спо­соб­ст­ву­ет точ­но­сти при­це­ли­ва­ния... да, соб­ст­вен­но, и все­му ос­таль­но­му то­же.
   К со­жа­ле­нию, ле­ген­дар­ный май­ор Ива­нов ред­ко "пре­по­да­вал" не­по­сред­ст­вен­но на­ше­му взво­ду, по­это­му все бай­ки, с ним свя­зан­ные, я по боль­шей час­ти по­черп­нул у ре­бят из вы­пус­ка 1981-го го­да, у ко­то­рых "зай­це­вал" в об­ще­жи­тии. А вот анек­дот "про Бо­рис Бо­ри­сы­ча", ха­рак­те­ри­зую­щий его свое­об­раз­ную сущ­ность, на­вер­ня­ка, не знал толь­ко тот, кто его не толь­ко ни ра­зу не ви­дел, но и не об­щал­ся со слу­ша­те­ля­ми во­ен­ной ка­фед­ры ин­сти­ту­та. Анек­дот та­кой:
   При­хо­дит под­пол­ков­ник Кар­ло­шви­ли к май­о­ру Ива­но­ву и спра­ши­ва­ет:
   -- Бо­рис Бо­ри­со­вич, ВИ как опыт­ный лёт­чик, от­веть­те мне на один во­прос. Мо­гут ли кро­ко­ди­лы ле­тать?
   Бо­рис Бо­ри­со­вич бод­ро от­ве­ча­ет:
   -- Ни­как нет, то­ва­рищ под­пол­ков­ник!
   -- А вот пол­ков­ник Ла­зар­чук ут­вер­жда­ет, что про­чи­тал в од­ном на­уч­ном жур­на­ле, буд­то есть и ле­таю­щие кро­ко­ди­лы, -- улы­ба­ет­ся Кар­ло­шви­ли. Май­ор не­мно­го мнёт­ся, но бы­ст­ро при­хо­дит в се­бя и за­яв­ля­ет:
   -- Да, то­ва­рищ под­пол­ков­ник. Ле­та­ют... Но очень ни­зень­ко, як ластiвка пе­ред гро­зою.
  
   Анек­дот анек­до­том, но жизнь по­рой та­кие сто­ро­ны мно­го­гран­но­го та­лан­та май­о­ра Ива­но­ва от­кры­ва­ла, что тут бы все кро­ко­ди­лы из ниж­не­го те­че­ния Ни­ла в оса­док вы­па­ли от сме­ха.
   За­ня­тия по на­шей во­ен­но-учёт­ной спе­ци­аль­но­сти Бо­рис Бо­ри­сыч имел обык­но­ве­ние вес­ти по кон­спек­ту, ко­то­рый для не­го кто-то на­ка­тал за­ра­нее. Май­ор по­про­сту за­чи­ты­вал нуж­ные стра­ни­цы и на схе­мах ты­кал указ­кой в от­ме­чен­ные в тек­сте мес­та, то и де­ло све­ря­ясь с тет­рад­кой.
   Ко­гда май­ор ста­но­вил­ся очень нуд­ным, ре­бя­та из вы­пус­ка 1981-го го­да под­страи­ва­ли сле­дую­щий трюк: они пря­та­ли в пе­ре­ры­ве кон­спект. Оза­да­чен­ный май­ор по­сле тщет­ных по­ис­ков по­ки­дал ау­ди­то­рию под пред­ло­гом сроч­но­го вы­зо­ва к на­чаль­ни­ку ка­фед­ры на со­ве­ща­ние, при­ка­зы­вая за­нять­ся са­мо­под­го­тов­кой. Кон­спект позд­нее на­хо­дил­ся в са­мом не­ожи­дан­ном мес­те, а Бо­рис Бо­ри­сыч пе­нял на свою рас­се­ян­ность.
   Дру­гой спо­соб от­влечь май­о­ра от нуд­но­го чте­ния за­клю­чал­ся в про­во­ка­ции Ива­но­ва на за­ду­шев­ную бе­се­ду. Од­на из тем, ко­то­рые май­ор лю­бил об­су­ж­дать -- его вос­по­ми­на­ния о бок­сёр­ском про­шлом. Как уже упо­ми­на­лось ра­нее, Бо­рис Бо­ри­со­вич в своё вре­мя за­ни­мал­ся дан­ным ви­дом спор­та, бу­ду­чи кур­сан­том во­ен­но­го учи­ли­ща, счи­тал бокс сво­ей не слиш­ком удач­ной лю­бо­вью и по­то­му охот­но де­лил­ся лич­ны­ми пе­ре­жи­ва­ния­ми на дан­ную те­му. Вот од­на из его бок­сёр­ских ис­то­рий. По­про­бую пе­ре­дать сю­жет от пер­во­го ли­ца.
   -- То­ва­ри­щи кур­сан­ты, вы, по­хо­же, ду­мае­те, я все­гда из­бы­точ­но пол­ным был. Не-е-е-т, я в учи­ли­ще бок­сом за­ни­мал­ся. Тре­ни­ро­вал­ся ка­ж­дый день, по­то­му вы­гля­дел под­тя­ну­то и строй­но. Вот тут кур­сант Ко­лес­ни­ков ме­ня пой­мёт. Он то­же бок­сёр... Прав­да, не на­столь­ко удач­ли­вый, как я. Знаю, о чём го­во­рю. Об­ра­ти­те вни­ма­ние, на­сколь­ко соч­ным фин­га­лом Ко­лес­ни­ков нам за­ня­тие ос­ве­ща­ет.
   Так вот, при­клю­чил­ся со мной слу­чай один, с бок­сом свя­зан­ный. Ле­том по­еха­ли мы с дру­гом в Со­чи. По­зна­ко­ми­лись с дву­мя де­вуш­ка­ми. По­шли их про­во­жать. Тут, от­ку­да ни возь­мись, во­семь гру­зин вы­ско­чи­ли. Все с кЫн­жа­ла­ми, как один. Кри­чат че­го-то на сво­ём птичь­ем язы­ке. Дес­кать, не сво­их мы с дру­гом де­ву­шек про­во­жа­ем. Нет, по­жа­луй, их боль­ше бы­ло. Взвод, не мень­ше. Да не де­ву­шек -- столь­ко нам ни к че­му! -- а кав­каз­цев ко­вар­ных.
   Нам с дру­гом раз­би­рать­ся не­ко­гда, чьи это де­вуш­ки. Мы убе­гать ста­ли. Толь­ко, чув­ст­вую, до­го­ня­ют. За­бра­лись мы в один дом на вто­рой этаж. Дверь из­нут­ри на ще­кол­ду за­кры­ли. А пре­сле­до­ва­те­ли сту­чат, но­га­ми то­па­ют, кЫн­жа­лы в щель про­со­вы­ва­ют. Дверь вы­не­сли, и да­вай в ком­на­ту ид­ти.
   Я од­но­му -- раз! -- хук с пра­вой. Го­тов! Дру­го­му -- ле­вым ап­пер­ко­том! Тот упал! По­том джеб на встреч­ке про­вёл, по­том свинг, по­том сно­ва ап­пер­кот... Ле­жат в про­хо­де все во­семь. Да нет же, их боль­ше бы­ло. Дру­гие по упав­шим ле­зут, орут вся­кую га­дость про ме­ня и мою ма­му. Чув­ст­вую, по­ра пры­гать.
   А вы знае­те, то­ва­ри­щи кур­сан­ты, как нуж­но пра­виль­но со вто­ро­го эта­жа пры­гать, что­бы но­ги не сло­мать? Вы го­во­ри­те, кур­сант Яков­лев, мол, го­ло­вой вниз? Н-е-е-ет, не­пра­виль­но вы по­ни­мае­те.
   Даль­ше май­ор Ива­нов идёт к дос­ке и ко­ря­вы­ми ли­ния­ми не­со­сто­яв­ше­го­ся ху­дож­ни­ка на пол­ном серь­ё­зе на­чи­на­ет изо­бра­жать про­стран­ст­вен­но вре­мен­ную тра­ек­то­рию безо­пас­но­го прыж­ка со вто­ро­го эта­жа.
   По­нят­но те­перь, кур­сант Яков­лев? Вот по­доб­ным куль­би­том, как изо­бра­же­но на дос­ке, я и ушёл от зло­де­ев. Что вы спра­ши­вае­те, кур­сант Ари­шин? А как мой друг? Да-а-а... На­вер­ное, за­ре­за­ли пар­ня. Я ведь его боль­ше не ви­дел. Да и не друг он мне во­все. Так, на пля­же по­зна­ко­ми­лись. А вот тре­ни­ро­вал­ся бы я пло­хо, по­доб­но кур­сан­ту Ко­лес­ни­ко­ву, до сих пор бы из­ра­нен­ный хо­дил.
  
   На­до ли по­яс­нять, ка­кая ис­те­ри­ка тво­ри­лась со взво­дом?! Но Бо­рис Бо­ри­со­вич ещё и по­кру­че ис­то­рии-стра­шил­ки за­во­ра­чи­вал. На од­ном из за­ня­тий вспом­нил май­ор Ива­нов не­кий по­учи­тель­ный сю­жет, оза­глав­лен­ный им ви­тие­ва­то -- из ге­рои­че­ских бу­ден "сек­рет­ной во­ен­ной авиа­ции" -- и не пре­ми­нул по­де­лить­ся им со взво­дом.
   -- То­ва­ри­щи кур­сан­ты, хо­чу вам слу­чай рас­ска­зать, ил­лю­ст­ри­рую­щий, как важ­но пра­виль­но мат­часть к по­лё­там го­то­вить. Не­сколь­ко лет на­зад про­во­ди­лись в од­ном N-ском авиа­ци­он­ном пол­ку ТУ-16 (Ива­нов хит­ро под­ми­ги­ва­ет) в Кры­му учеб­ные стрель­бы. Вы­ле­те­ла го­лов­ная "ТУш­ка" в сто­ро­ну мо­ря, ра­ке­ту вы­пус­ти­ла. За­го­рел­ся са­мо­лёт, упал и раз­бил­ся. Ни­кто не вы­жил. Вы­ле­тел вто­рой борт в сто­ро­ну мо­ря. Про­из­вёл пуск ра­ке­ты, за­го­рел­ся и упал в во­ду. Ни­кто из эки­па­жа не спас­ся. Вы­ле­тел тре­тий са­мо­лёт...
   ...
   Здесь я де­лаю ко­рот­кое от­сту­п­ле­ние. Вам ни­че­го не на­по­ми­на­ет на­ча­ло ис­то­рии? Пра­виль­но -- рас­сказ о вы­ва­ли­ваю­щих­ся в ок­но ста­руш­ках Да­нии­ла Харм­са.
   ... А на этом ра­ке­то­нос­це борт­ра­дист хит­рый ока­зал­ся. Он в ТУ-16 сза­ди си­дит. За­ра­нее бли­стер от­крыл и по­сле от­стре­ла ра­ке­ты не стал ка­та­ст­ро­фы ждать, а не­мед­лен­но с па­ра­шю­том вы­прыг­нул. За­ра­нее! Один толь­ко и вы­жил. Но по­ра­нил­ся здо­ро­во. Ле­тит весь в кро­ви, кри­чит, пес­ни по­ёт, име­на ро­ди­те­лей вспо­ми­на­ет.
   Вы­не­сло его на трас­су Се­ва­сто­поль -- Ял­та. При­зем­лил­ся кое-как.
   И толь­ко ра­дист па­ра­шют от­стег­нул да с до­ро­ги уб­рал, ви­дит, едет по­доз­ри­тель­ный ЧА­СТ­НИК на­встре­чу. Па­рень и да­вай го­ло­со­вать. А ЧА­СТ­НИК этот -- на "Жи­гу­лях" -- смот­рит, пе­ред ним ка­кой-то гряз­ный че­ло­век ав­то­мо­биль ос­та­но­вить пы­та­ет­ся, да и ми­мо про­ехал.
   Не за­хо­тел, под­лец, ма­ши­ну пач­кать! Но ско­ро по­вез­ло ра­ди­сту. Да-а...
   Май­ор Ива­нов зе­ва­ет, при­кры­вая рот пух­лой ла­дош­кой, под­хо­дит к ок­ну и ув­ле­чён­но смот­рит за жи­во­пис­ным дей­ст­вом со­бачь­ей свадь­бы, ко­то­рое раз­во­ра­чи­ва­ет­ся за му­сор­ны­ми кон­тей­не­ра­ми. И толь­ко по­сле то­го, как его чуть не хо­ром про­сят про­дол­жить, вклю­ча­ет­ся в те­му.
   -- Ага, зна­чит, сто­ит ра­дист, ис­те­ка­ет кро­вью, вот-вот конь­ки от­бро­сит. Но тут про­ез­жа­ет в сто­ро­ну Се­ва­сто­по­ля ХЛЕ­БО­РЕЗ­КА (имен­но так и ска­зал Бо­рис Бо­ри­со­вич -- "хле-бо-рез-ка"). Шо­фёр ви­дит -- сто­ит по­сре­ди до­ро­ги ок­ро­вав­лен­ный лёт­чик, чу­ма­зый, весь в ке­ро­си­не и та­во­те. Свой па­рень. Са­дись, под­ве­зу... По­са­дил ря­дом с со­бой, не­смот­ря на грязь и кровь, и в часть по­стра­дав­ше­го дос­та­вил.
   А то­го ЧА­СТ­НИ­КА, ко­то­рый ге­роя на до­ро­ге бро­сил, по­том су­ди­ли за ма­ро­дёр­ст­во в мир­ное вре­мя! Что вы спра­ши­вае­те, кур­сант Ас­та­фу­ров? Из-за че­го са­мо­лё­ты го­ре­ли? Да, не пом­ню я... Зна­чит, и не важ­но это. Го­ре­ли и всё тут -- нам-то ка­кое де­ло!
  
   Бы­ва­ли, по рас­ска­зам вы­пу­ск­ни­ков, у них и дру­гие ве­сё­лые ис­то­рии на во­ен­ной ка­фед­ре, свя­зан­ных с лич­но­стью май­о­ром Ива­но­вым толь­ко кос­вен­но. Од­ну я, по­жа­луй, пря­мо сей­час и вспом­ню. Жар­кий ве­сен­ний день в мае. На ули­це не­воз­мож­ная ду­хо­та. Но по обы­ча­ям во­ен­ной ка­фед­ры без при­ка­за свы­ше снять "ту­жур­ки" НЕ МОЖ­НО, при­каз от­сут­ст­ву­ет. Для это­го в Ки­ев­ском во­ен­ном ок­ру­ге при­каз о пе­ре­хо­де на лет­нюю фор­му оде­ж­ды долж­ны из­дать. И ни­как ина­че.
   Идёт са­мо­под­го­тов­ка. На сто­лах СЕК­РЕТ­НЫЕ кон­спек­ты и ещё бо­лее сек­рет­ные учеб­ные по­со­бия. В ау­ди­то­рии в соб­ст­вен­ных фор­мен­ных пид­жа­ках ва­рит­ся це­лый взвод, поч­ти три­дцать эк­зем­п­ля­ров ни в чём не по­вин­ных ко­рот­ко по­стри­жен­ных осо­бей. Пот стру­ит­ся ре­ка­ми. Сту­ден­ты "в мун­ди­ре", да и толь­ко. В об­щем, жар­ко, скуч­но, пас­куд­но, стрём­но.
   Тут сер­до­боль­ный май­ор Ива­нов, за­крыв дверь из­нут­ри, что­бы не быть пой­ман­ным на­чаль­ст­вом, го­во­рит:
   -- То­ва­ри­щи кур­сан­ты, жар­ко се­го­дня. Снять всем ту­жур­ки!
   Взвод с удов­ле­тво­ре­ни­ем вы­пол­ня­ет ко­ман­ду. Все вы­пол­ни­ли, кро­ме од­но­го. Бо­рис Бо­ри­сыч об­ра­ща­ет­ся к ос­луш­ни­ку:
   -- Кур­сант Чир, снять ту­жур­ку!
   Во­ло­дя (по про­зви­щу Бар­ма­лей) вста­ёт, но пид­жак не сни­ма­ет. Ива­нов про­сто вне се­бя:
   -- Не­мед­лен­но снять ту­жур­ку и по­ве­сить на стул!
   Бар­ма­лей с яв­ной не­охо­той ра­зо­бла­ча­ет­ся и ока­зы­ва­ет­ся в ми­ниа­тюр­ной ма­ниш­ке из во­рот­ни­ка и двух пу­го­виц, ко­то­рые вид­ны в вы­рез пид­жа­ка, с гал­сту­ком на го­лое те­ло. Ман­же­ты от ру­баш­ки при­ши­ты к пид­жа­ку из­нут­ри -- пер­ма­нент­ные ме­ры борь­бы с жа­рой, пред­при­ня­тые изо­бре­та­тель­ным умом.
   А ка­кие ме­ры при­нял к Чи­ру май­ор Ива­нов, я не знаю. Од­но толь­ко знаю со­вер­шен­но точ­но: всем ос­таль­ным при­шлось одеть­ся -- еди­но­об­ра­зие в во­ен­ной нау­ке, пре­ж­де все­го!
  

Гла­ва 4. "Де­ды".

Как нуж­но ез­дить в элек­трич­ке по ус­та­ву

или Про­пав­шая вод­ка

  
   Ле­то 1980-го го­да. Бу­ду­щие вы­пу­ск­ни­ки 81-го го­то­вят­ся к отъ­ез­ду на во­ен­ные сбо­ры в При­лу­ки. Хо­тя пункт на­зна­че­ния мог быть и дру­гим. По про­ше­ст­вии вре­ме­ни дан­ная под­роб­ность стёр­лась из па­мя­ти. Май­ор Ива­нов Бо­рис Бо­ри­со­вич про­во­дит ин­ст­рук­таж по пра­ви­лам по­ве­де­ния в пу­ти на мар­шру­те сле­до­ва­ния:
   -- То­ва­ри­щи кур­сан­ты, зав­тра вы от­прав­ляе­тесь на во­ен­ные сбо­ры. Это са­мый зна­чи­тель­ный этап в ва­шей учё­бе. По­жа­луй, да­же за­щи­та ди­пло­ма не на­столь­ко важ­на для стра­ны, как пре­бы­ва­ние в лет­них ла­ге­рях -- на­стоя­щее ис­пы­та­ние для на­стоя­щих муж­чин. Сбор на во­кза­ле в ** ча­сов ут­ра. Без опо­зда­ний. Едем на при­го­род­ном элек­тро­по­ез­де. В пу­ти за­ни­май­те мес­та по­даль­ше от окон, а то у нас мно­го есть мас­те­ров ис­пор­тить празд­ник бу­ду­щим офи­це­рам ВВС.
   Вот, на­при­мер, в про­шлом го­ду со­про­во­ж­дал я та­ких же кур­сан­тов, как вы. Едем се­бе по­ти­хонь­ку. И вдруг зло­ст­ные ху­ли­га­ны на пол­ном хо­ду за­пус­ти­ли ка­ме­ню­ку пря­мо в ок­но ва­го­на. Ря­дом со мной жен­щи­на с ре­бён­ком си­де­ла. Стек­ло раз­би­лось. Жен­щи­не по гор­лу, по гор­лу... Она кри­чит, ре­бё­нок пла­чет... Я кро­ви не люб­лю... Я встал и ушёл.
  
   Лег­ко пред­ста­вить се­бе, как на всё вы­ше­опи­сан­ное от­реа­ги­ро­вал бы обыч­ный че­ло­век. При всём идио­тиз­ме Бо­рис Бо­ри­сы­ча, сда­ёт­ся мне, вся рас­ска­зан­ная ис­то­рия це­ли­ком и пол­но­стью -- лишь плод его не­здо­ро­во­го во­об­ра­же­ния. Он пы­тал­ся по­ве­дать этот слу­чай в вос­пи­та­тель­ных це­лях. А что по­лу­чи­лось? Но ос­та­вим на со­вес­ти "ле­ген­дар­но­го" май­о­ра та­кой ори­ги­наль­ный под­ход к про­бле­ме, пусть да­же и в во­об­ра­же­нии. Даль­ше бу­дет ещё од­на ис­то­рия, пре­дос­тав­лен­ная мне вы­пу­ск­ни­ка­ми 1981-го го­да. Ме­нее кро­во­жад­ная.
   Как вы все пом­ни­те или знае­те по рас­ска­зам стар­ших то­ва­ри­щей, в при­сно па­мят­ном 1980-ом со­стоя­лась оче­ред­ная лет­няя Олим­пиа­да. За­тро­ну­ла она и Ки­ев в час­ти со­рев­но­ва­ний по фут­бо­лу. За­дол­го до от­кры­тия Игр ор­га­ни­за­то­ры ста­ра­лись уда­лить из столь­но­го Ки­ев-гра­да всех по­сто­рон­них. В чис­ло та­ких "не­же­ла­тель­ных эле­мен­тов" по­па­ли и отъ­ез­жаю­щие на во­ен­ные сбо­ры сту­дио­зы. По­это­му един­ст­вен­ный, по­жа­луй, раз в ис­то­рии во­ен­ной ка­фед­ры КИИ­ГА сда­ча го­су­дар­ст­вен­но­го эк­за­ме­на по во­ен­ной под­го­тов­ке про­хо­ди­ла не в сто­ли­це Ук­раи­ны, а по мес­ту про­ве­де­ния под­го­тов­ки бу­ду­щих офи­це­ров ВВС за­па­са -- не­по­сред­ст­вен­но в лет­них ла­ге­рях.
   По­сле вы­езд­но­го эк­за­ме­на всё и слу­чи­лось.
   Итак, во­ен­ные сбо­ры за­кон­че­ны. Ис­пы­та­ния в час­ти ус­пеш­но прой­де­ны -- и тео­рия, и прак­ти­ка. На сле­дую­щее ут­ро всех от­прав­ля­ют по до­мам околь­ны­ми пу­тя­ми, ми­нуя Ки­ев и Мо­ск­ву, что­бы сту­ден­ты не мог­ли со­рвать ис­клю­чи­тель­но важ­ное со­бы­тие в жиз­ни стра­ны, ка­ко­вой яв­ля­лась Олим­пиа­да, сво­им не­санк­цио­ни­ро­ван­ным при­сут­ст­ви­ем.
   Но до ут­ра ещё да­ле­ко, ста­ло быть -- есть вре­мя, да­бы тра­ди­ци­он­но-за­столь­ным об­ра­зом от­ме­тить окон­ча­ние кур­са во­ен­но­го обу­че­ния. По­скреб­ли па­ца­ны по су­се­кам -- со­бра­ли из­ряд­ную сум­му на бла­го­род­ные на­пит­ки. И всё бы хо­ро­шо, да вот бе­да -- прак­ти­че­ски нет воз­мож­но­сти осу­ще­ст­вить за­ду­ман­ное. Кур­сан­ты жи­вут в ог­ром­ных ар­мей­ских па­лат­ках с трёхъ­я­рус­ны­ми кро­ва­тя­ми: це­лый день под над­зо­ром офи­це­ров из час­ти и ка­фед­ры, и толь­ко но­чью пре­дос­тав­лен­ные са­ми се­бе.
   Ме­сто что­бы за­та­ить­ся, в прин­ци­пе, име­ет­ся. Да и но­чью из ин­сти­тут­ских ку­ра­то­ров ни­ко­го ря­дом не бы­ва­ет -- не за­хо­дят в па­лат­ку, хо­тя и по­ло­же­но по не­ко­ей на­пи­сан­ной в не­драх ка­фед­ры ин­ст­рук­ции. Но тут дру­гая про­бле­ма -- празд­нич­ный на­бор мож­но при­об­ре­сти лишь в го­ро­де, а как по­пасть ту­да, ми­нуя КПП? И тут ини­циа­тив­ной груп­пе по ор­га­ни­за­ции не­фор­маль­но­го ме­ро­прия­тия при­шёл на по­мощь ме­ст­ный пра­пор­щик из вой­ско­вой час­ти. Он по­мог про­лезть че­рез тай­ную дыр­ку в за­бо­ре дво­им гон­цам, пе­ре­оде­тым в гра­ж­дан­ское. То, что "гра­ж­дан­ка" бы­ла с со­бой на сбо­рах, то­же при­ят­ный ню­анс, по­да­рен­ный Олим­пий­ским Ми­шей. Не ехать же до­мой в ГА­Фов­ской фор­ме, вот сту­ден­там и раз­ре­ши­ли взять "гра­ж­дан­ку" с со­бой.
   В стро­го рас­чёт­ное вре­мя гон­цы с ди­пло­ма­том (там вод­ка) и авось­кой (в ней за­кус­ка) сно­ва очу­ти­лись на тер­ри­то­рии час­ти. Но тут их ожи­дал обид­ный сюр­приз. Бо­рис Бо­ри­со­вич с ми­лой улыб­кой Швей­ка встре­чал за­пре­щён­ных во­ен­ной нау­кой по­слан­цев у ла­за.
   -- Ин­те­рес­но знать, то­ва­ри­щи кур­сан­ты, сколь­ко вод­ки вле­за­ет в ваш без­раз­мер­ный ди­пло­мат? -- съе­хид­ни­чал он с ви­дом Су­во­ро­ва толь­ко что сва­лив­ше­го­ся на пле­чи опе­шив­ших фран­цу­зов, пре­одо­лев пе­ре­вал Сен-Го­тард.
   Гон­цы от­вет­ст­во­ва­ли с дос­то­ин­ст­вом, хо­тя и с дро­жью в го­ло­се:
   -- Семь, ба­тюш­ко май­ор, не счи­тая за­ку­си.
   Пре­про­во­див про­штра­фив­ших­ся без пя­ти ми­нут лей­те­нан­тов в па­лат­ку, Ива­нов кон­фи­ско­вал вод­ку и по­ста­вил в тум­боч­ку к дне­валь­но­му под лич­ную от­вет­ст­вен­ность -- вплоть до от­чис­ле­ния и ли­ше­ния ещё не по­лу­чен­но­го офи­цер­ско­го зва­ния. Гон­цов же, по сло­вам май­о­ра, ча­ша сия не ми­нет ни­как. По все­му вы­хо­ди­ло, что празд­ни­ку не бы­вать. Да, ма­ло то­го, дво­им сту­ден­там гро­зит со­всем не по­на­рош­ку стре­ми­тель­ный пи­нок под зад пе­ред вы­пу­ск­ным кур­сом. Хо­ро­шее на­строе­ние от ус­пеш­но сдан­но­го эк­за­ме­на ми­гом уле­ту­чи­лось.
   Про­хо­дя­щий по сво­им не столь­ко во­ен­ным, сколь­ко хо­зяй­ст­вен­ным де­лам (ух­ва­тить, что где пло­хо по­ло­жи­ли) пра­пор­щик, тот са­мый, ко­то­рый до­ро­гу в лав­ку штраф­ни­кам про­кла­ды­вал, про­явил со­чув­ст­вие, при­обод­рив ли­шен­цев -- мол, мож­но ведь и че­рез го­дик за­щи­тить­ся. Да и нуж­но ли то выс­шее об­ра­зо­ва­ние по боль­шо­му счё­ту? Но толь­ко со­чув­ст­ви­ем де­ло не ог­ра­ни­чи­лось. Пра­пор по­ин­те­ре­со­вал­ся:
   -- А вод­ку, ка­кую бра­ли?
   Уз­нав, что "Си­бир­скую" "с вин­том", он враз по­ве­се­лел и ку­да-то скрыл­ся.
   Вто­рое по­яв­ле­ние пра­пор­щи­ка со­про­во­ж­да­лось по­звя­ки­ва­ни­ем трёх­лит­ро­вой бан­ки о кноп­ку ко­бу­ры. Идея во­ен­но­го до­ки бы­ла до при­ми­тив­но­сти про­стой. Раз уж по­па­лись, те­перь ни­че­го не по­де­ла­ешь. Ко­му су­ж­де­но быть от­чис­ле­ну, то­му по лю­бо­му ди­плом на сле­дую­щий год не по­лу­чить. А зна­чит -- нуж­но ви­нов­ни­цу дан­но­го сквер­но­го об­стоя­тель­ст­ва унич­то­жить без­жа­ло­ст­но.
   Что­бы не под­став­лять дне­валь­но­го, пра­пор­щик ак­ку­рат­но вскрыл "вин­ты" у бу­ты­лок при по­мо­щи сво­его де­жур­но­го ин­вен­та­ря -- на­бо­ра ин­ст­ру­мен­тов и при­над­леж­но­стей, ко­то­рый хра­нил в ко­бу­ре. Шесть бу­ты­лок пе­ре­ли­ли в бан­ку, а седь­мую пред­ста­ви­тель во­ин­ской час­ти опо­ло­ви­нил, не схо­дя с мес­та -- в ка­че­ст­ве при­за за свою до­гад­ли­вость. Ос­тат­ки из бу­тыл­ки тут же ра­зо­шлись по кру­гу. В пус­тую та­ру пра­пор на­це­дил во­до­про­вод­ной во­ды в ка­зар­ме ро­ты ох­ра­ны, и вер­нул пол­ные бу­тыл­ки в тум­боч­ку. Проб­ки вновь сия­ли сво­ей пер­во­здан­но­стью.
   На­пол­нен­ную бан­ку спря­та­ли и при­го­то­ви­лись к то­му сча­ст­ли­во­му мо­мен­ту, ко­гда гря­дёт от­бой. Но и здесь коз­ни со сто­ро­ны май­о­ра Ива­но­ва про­дол­жи­лись. Он за­ва­лил­ся в па­лат­ку, где из­ны­ва­ла в пред­вку­ше­нии луч­шая часть ро­ты, и ра­до­ст­но со­об­щил, по­сколь­ку се­го­дня осо­бый день, то от­бой пе­ре­но­сит­ся на два ча­са, и всем раз­ре­ше­но смот­реть спор­тив­ные со­рев­но­ва­ния по те­ле­ви­зо­ру. Про­из­не­ся эти слад­кие, буд­то лу­кум, сло­ва, май­ор усел­ся пе­ред эк­ра­ном и при­нял­ся на­блю­дать за пла­ва­тель­ной про­грам­мой Олим­пиа­ды.
   Как ни стран­но, ни­кто не по­спе­шил к не­му при­сое­ди­нить­ся и при­об­щить свой ин­тел­лект к ге­рои­че­ской борь­бе спорт­сме­нов за ме­да­ли раз­лич­ных дос­то­инств. Бо­рис Бо­ри­со­вич при­глу­шил звук. По его по­ве­де­нию уга­ды­ва­лось, май­ор на­ме­рил­ся не по­ки­дать па­лат­ку до са­мо­го от­боя. Нуж­но бы­ло пред­при­нять не­что не­ор­ди­нар­ное, что­бы при­бли­зить мгно­ве­ние же­лан­но­го празд­ни­ка со сле­за­ми на гла­зах, как по­ёт­ся в ле­ген­дар­ной пес­не.
   Во­прос ре­шил­ся весь­ма про­сто. Чей-то кир­зач зна­ко­во­го 45-го раз­ме­ра про­сви­стел над ухом у май­о­ра, со­про­во­ж­дае­мый при­мер­но сле­дую­щей ти­ра­дой:
   -- Му­жи­ки, по­имей­те со­весть! Зав­тра вста­вать ра­но, а вы сво­ей Олим­пиа­дой ни­ко­му по­коя не даё­те!
   Ива­нов вы­клю­чил те­ле­ви­зор и на­пра­вил­ся к вы­хо­ду с доб­рой улыб­кой ге­роя чеш­ских на­род­ных ска­зок:
   -- На­мая­лись на эк­за­ме­не, ре­бя­та. От­ды­хай­те.
   В об­щем, празд­ник со­сто­ял­ся. По­лу­чи­лось не со­всем то, о чём меч­та­лось, но всё-та­ки луч­ше, чем со­всем ни­че­го.
   Ран­ним ут­ром май­ор Ива­нов рас­ха­жи­вал пе­ред стро­ем и на­зи­да­тель­но ве­щал то­ном пе­да­го­га Ма­ка­рен­ко с лёг­ким ак­цен­том Спи­но­зы:
   -- Вче­ра я был об­ма­нут дву­мя ва­ши­ми то­ва­ри­ща­ми! Они по­ра­зи­ли ме­ня в са­мое серд­це. Эти кур­сан­ты хо­те­ли на­пить­ся до со­стоя­ния не­при­лич­но пья­ных му­жи­ков. Ве­ро­ят­но, у них есть и со­общ­ни­ки. Но вче­ра я на­ме­рен­но вы­яс­нять не стал. Ес­ли у вас ещё есть ос­тат­ки со­вес­ти, вый­ди­те са­ми из строя. И пой­ман­ные мной то­же вы­хо­ди­те.
   Вы­шли два вче­раш­них гон­ца.
   -- Так я и ду­мал, -- про­дол­жал Бо­рис Бо­ри­со­вич с все­лен­ской пе­ча­лью в го­ло­се, -- у со­общ­ни­ков со­вес­ти нет. Вче­ра я обе­щал обо­им на­ру­ши­те­лям во­ин­ской дис­ци­п­ли­ны, дес­кать, их от­чис­лят, но с ут­ра ре­шил не пор­тить ни­ко­му на­строе­ния, тем бо­лее что вче­ра наш пло­вец Саль­ни­ков ре­корд ус­та­но­вил. На Олим­пиа­де... В Мо­ск­ве...Пусть дан­ный слу­чай по­слу­жит для вас уро­ком. Я ра­порт пи­сать не бу­ду, но на сло­вах де­ка­ну пе­ре­дам, что­бы в по­след­ний год за вас взя­лись, как сле­ду­ет. А те­перь -- марш за мной!
   Даль­ше по­ми­ло­ван­ные гон­цы, ед­ва сдер­жи­вая хо­хот, но изо­бра­жая на ли­це все­лен­скую скорбь, вы­ли­ва­ли во­до­про­вод­ную во­ду из бу­ты­лок в туа­ле­те ка­зар­мы, а по­том Бо­рис Бо­ри­со­вич по­бе­жал в сан­часть, что­бы взять че­го-ни­будь от на­смор­ка в до­ро­гу, по­сколь­ку за­па­ха вод­ки при са­краль­ной про­це­ду­ре жерт­во­при­но­ше­ния Ба­ху­су так и не по­чув­ст­во­вал. Бо­рис Бо­ри­со­вич, ес­ли вам уда­ст­ся ко­гда-ни­будь про­чи­тать эти стро­ки, то знай­те -- зря вы то­гда к вра­чу хо­ди­ли!
  

Гла­ва 5. "Дем­бе­ля".

Вы­шив­ка гла­дью или По­чёт­ный ка­ра­ул

  
   Ми­нул год. Все ге­рои пре­ды­ду­щей гла­вы ус­пеш­но учи­лись на пя­том кур­се, а я вни­мал их рас­ска­зам, по­свя­щён­ным бое­вой сла­ве и про­чим пре­муд­ро­стям во­ен­ных сбо­ров. При­бли­жа­лось вре­мя и на­ше­го звёзд­но­го ча­са -- ещё па­ра-трой­ка ме­ся­цев, и уже наш курс от­пра­вить­ся на во­ен­ные сбо­ры в лет­ние ла­ге­ря.
   На­сту­пи­ло 1 ап­ре­ля 1981-го го­да. В тот день как раз вы­па­да­ли за­ня­тия по во­ен­ной под­го­тов­ке. На­ка­ну­не я лёг по­рань­ше, что­бы не про­спать, и по­то­му не об­ра­тил ни­ка­ко­го вни­ма­ния на по­доз­ри­тель­ное хи­хи­ка­нье сво­их со­жи­те­лей по ком­на­те. Вско­чил на­ут­ро ра­нень­ко, опе­ра­тив­но при­вёл се­бя в по­ря­док, за­ли­зав во­дой не­мно­го от­рос­шие во­ло­сы, что­бы в гла­за не бро­са­лись на по­строе­нии. На­пя­лил фу­раж­ку и ры­сью по­бе­жал в сто­ро­ну ка­фед­ры.
   Вот и ут­рен­ний раз­вод. Май­ор Би­рю­ков при­дир­чи­во ос­мат­ри­ва­ет внеш­ний вид на­ше­го взво­да. Он, по­хо­же, до­во­лен. Во­рот­ни­ки чис­тые, брю­ки вы­гла­же­ны, на по­го­нах не сто­ят ды­бом нит­ки. Зву­чит ко­ман­да: "Снять фу­раж­ки, по­ка­зать игол­ки!" По­след­няя фра­за не фи­гу­раль­ная. Мы же не ёжи­ки или ди­ко­бра­зы. Речь идёт об обыч­ных швей­ных иг­лах, с за­прав­лен­ны­ми в них нит­ка­ми: чёр­ной, бе­лой, си­ней.
   Я сдёр­ги­ваю свой го­лов­ной убор, точ­но зная, на­бор игл с цвет­ны­ми нит­ка­ми там есть за око­лы­шем, но на вся­кий слу­чай пы­та­юсь на­щу­пать их паль­цем. И тут мо­ему взгля­ду пред­ста­ёт ужа­саю­щая в сво­ей без­образ­ной кра­со­те кар­ти­на. На си­нем фо­не по­ля мо­ей фу­раж­ки -- вид свер­ху -- уди­ви­тель­но ров­ным ак­ку­рат­ным стеж­ком вы­ши­то "Би­рю­ков ко­зёл!" Гос­по­ди, вот че­го ти­ха­ри­лись вче­ра ве­че­ром мои со­се­ди. К 1 ап­ре­ля го­то­ви­лись! Я пы­та­юсь нерв­ны­ми дви­же­ния­ми по­вы­дёр­ги­вать бе­лую кан­ву сво­его не­ми­нуе­мо­го по­зо­ра. А май­ор всё бли­же и бли­же.
   Он за­ме­ча­ет мои кон­вуль­сии и го­во­рит:
   -- Кур­сант Ива­нов, по­ка­жи­те фу­раж­ку.
   Де­лать не­че­го -- я по­ка­зы­ваю. На си­нем по­ле ещё мож­но раз­ли­чить, кто та­кой май­ор Би­рю­ков, по мне­нию об­на­глев­ше­го го­лов­но­го убо­ра. Би­рю­ков от­во­дит ме­ня в сто­ро­ну и ти­хонь­ко го­во­рит:
   -- Ли­хо те­бя с 1 ап­ре­ля по­здра­ви­ли. Кто, не спра­ши­ваю. Да­вай бы­ст­рень­ко оп­равь­ся и в строй вста­вай.
   Ни­ко­гда ещё речь со­вет­ско­го офи­це­ра не вы­зы­ва­ла во мне столь­ко тё­п­лых чувств. А вот ес­ли бы я ока­зал­ся в дру­гом взво­де? Там, где ку­ра­то­ром Бо­рис Бо­ри­со­вич! Как знать, чем бы всё обер­ну­лось.

* * *

   На­сту­пил и наш че­рёд по­слу­жить Ро­ди­не. При­бы­тие в часть, ко­то­рая в Не­жи­не стоя­ла, про­шёл буд­нич­но, ес­ли не счи­тать, что ме­ст­ное "фа­за­ньё" из ро­ты ох­ра­ны встре­ти­ло нас улю­лю­кань­ем, при­няв за "са­лаг". Но Лё­ня Ост­ри­щен­ко, от­слу­жив­ший сроч­ную ещё до ин­сти­ту­та, бы­ст­ро по­ста­вил мо­ло­жа­вых "чер­па­ков" на ме­сто, на­мек­нув -- ко­гда он уже был "де­дом" эти уха­ри ещё пеш­ком под стол хо­ди­ли и го­во­ри­ли кош­ке: "Дя­день­ка, под­винь­тесь". А Са­ша По­греб­ной зая­вил бо­лее от­кры­тым тек­стом, что "ста­ро­слу­жа­щим" сим по­сле на­ше­го отъ­ез­да ещё не мень­ше де­вя­ти ме­ся­цев па­рить­ся пред­сто­ит, обоз­вав их эм­брио­на­ми од­но­яй­це­вы­ми.
   По­се­ли­лись мы в трёх боль­ших па­лат­ках. В ка­ж­дой по ро­те. Од­на ро­та це­ли­ком из "ме­ха­ни­ков", вто­рая -- два на­ших взво­да и один взвод "элек­три­ков". А вот тре­тья ро­та прие­ха­ла из Ри­ги -- из та­мош­не­го ин­сти­ту­та гра­ж­дан­ской авиа­ции.
   И на­ча­лись обыч­ные ар­мей­ские буд­ни.
   Ве­че­ра­ми по­сле от­боя близ на­шей па­лат­ки -- сер­жант­ские по­си­дел­ки, на ко­то­рых до­во­ди­лось бы­вать и мне. Как это по­лу­чи­лось, ко­ли я не вку­сил сла­до­стей сроч­ной служ­бы? По до­воль­но ред­ко­му сте­че­нию об­стоя­тельств, на­доб­но при­знать. Мне на­це­пи­ли по­го­ны млад­ше­го сер­жан­та, по­сколь­ку ме­ня ещё в ин­сти­ту­те на­зна­чи­ли ко­ман­ди­ром от­де­ле­ния. За ка­кие-то не­из­вест­ные нау­ке за­слу­ги, не ина­че. А по­сколь­ку я не про­хо­дил дей­ст­ви­тель­ной служ­бы, ме­ня в уз­ком кру­гу на­зы­ва­ли так: "о, са­мый млад­ший из всех сер­жан­тов". Не­пло­хое зва­ние, не прав­да ли? Ни у ко­го по­хо­же­го нет.
   Имен­но по при­чи­не не­ждан­но-не­га­дан­но­го ско­ро­па­ли­тель­но­го сер­жан­ст­ва и вы­па­ло мне од­на­ж­ды стать де­жур­ным по ро­те. Все обя­зан­но­сти ока­за­лись дос­та­точ­но про­сты­ми, кро­ме од­ной. Я дол­жен был кон­тро­ли­ро­вать со­стоя­ние го­тов­но­сти сто­ло­вой пе­ред при­хо­дом ту­да на­шей ро­ты для приё­ма пи­щи. Ещё во вре­мя зав­тра­ка ваш по­кор­ный слу­га об­ра­тил вни­ма­ние, что мис­ки не­важ­но по­мы­ты. Но то­гда всем кур­сан­там сле­до­ва­ло, не меш­кая, от­прав­лять­ся на за­ня­тия на при­кре­п­лён­ные объ­ек­ты вой­ско­вой час­ти, и по­это­му спо­рить с ку­хон­ной ко­ман­дой мне по­ка­за­лось не­це­ле­со­об­раз­ным.
   А вот в обед я предъ­я­вил пре­тен­зии на не­ка­че­ст­вен­но по­мы­тую по­су­ду па­роч­ке чер­ня­вых ку­хон­ных ра­бот­ни­ков из чис­ла "сроч­ни­ков", су­дя по все­му, ар­мян. Тут же от­ку­да-то вы­ва­лил­ся здо­ро­вен­ный бу­гаи­ще боль­ше двух мет­ров рос­том. В ши­ри­ну, прав­да, чуть по­мень­ше. На его буг­ри­стых от оби­лия мышц пле­чах за­тра­пез­но и очень уж не­серь­ёз­но смот­ре­лись по­го­ны стар­ше­го пра­пор­щи­ка со сви­саю­щей оди­но­кой вер­ми­ше­ли­ной име­ни ак­сель­бан­та Вер­хов­но­го Ко­ман­дар­ма всея сою­за, Иль­и­ча Вто­ро­го.
   Пра­пор дох­нул на ме­ня смер­тель­ной до­зой спир­та, под­нял за груд­ки и про­буб­нил наф­та­ли­но­вым те­нор­ком:
   -- Ты чё, са­ла­бон дол­бан­ный, хре­на те в дыш­ло, тут ко­бе­нис­ся!? Все жрут, и твоя ро­та бу­дет. По­су­да ему, вишь ли, гряз­ная. Счаз в ха­валь­ник дви­ну!
   Он ос­ла­бил свою мо­гу­чую хват­ку, и я вы­ва­лил­ся, как куль с от­ру­бя­ми. Но на но­гах ус­то­ял. Бы­ло страш­но. За гро­ми­лой стоя­ли два кав­каз­ца с раз­де­лоч­ны­ми но­жа­ми. Хо­те­лось бро­сить всё и убе­жать да­ле­ко-да­ле­ко. Но... По­мощь по­дос­пе­ла во­вре­мя.
   Раз­дал­ся стук в дверь. На­ша, нет -- моя лю­би­мая, моя род­ная ро­та, при­шла на обед! Она-то ме­ня и вы­ру­чи­ла. Я до­ло­жил ко­ман­ди­ру кур­са и за­мес­ти­те­лю ко­ман­ди­ра ро­ты, что сто­ло­вая не го­то­ва. За мо­ей спи­ной сно­ва воз­ник не­га­ба­рит­ный пра­пор­щик и на­чал ка­чать пра­ва. Ин­сти­тут­ское ко­ман­до­ва­ние сгри­би­лось, дав сла­би­ну. Но тут -- за­ме­тив за­мин­ку у сто­ло­вой, к нам по­до­шёл де­жур­ный по час­ти (кад­ро­вый офи­цер в зва­нии май­о­ра). Пра­пор не­мед­лен­но скрыл­ся в глу­би­нах кух­ни, а кав­каз­цы шу­ст­ро по­ме­ня­ли по­су­ду на чис­тую.
   Есть я не мог, ру­ки дро­жа­ли, как у вер­то­лёт­чи­ка с два­дца­ти­лет­ним ста­жем. Од­на­ко обош­лось. А ужин и во­все про­шёл в дру­же­ст­вен­ной об­ста­нов­ке, по­сколь­ку ста­ра­ния­ми де­жур­но­го офи­це­ра в сто­ло­вой вер­хо­во­дил дру­гой пра­пор­щик, а не веч­но пья­ный гро­ми­ла, на­по­ми­наю­щий Год­зил­лу.
   В те са­мые су­тки, ко­гда я за­сту­пил де­жур­ным по ро­те, часть на­ше­го кур­са впер­вые по­па­ла в ка­ра­ул. А на­ка­ну­не ко­ман­дир пол­ка со­брал всех офи­це­ров и пре­ду­пре­дил:
   -- Трое су­ток в ка­ра­ул бу­дут хо­дить сту­ден­ты. Так что по са­мо­лёт­ным сто­ян­кам не шас­тать! Че­рез ВПП (взлёт­но-по­са­доч­ная по­ло­са) не шастать. Осо­бен­но но­чью.
   Опыт­ный ко­ман­дир, ни­че­го не ска­жешь. Ви­дать, не в пер­вый раз в его час­ти сту­ден­ты на сбо­рах бы­ли.
   Но не весь кон­тин­гент уда­лось пре­ду­пре­дить.
   В ту ночь на са­мой даль­ней от ко­манд­но-дис­пет­чер­ско­го пунк­та сто­ян­ке де­жу­рил Ми­ша Чо­ба­нян. Вы же знае­те, ка­кой Ми­ша от­вет­ст­вен­ный че­ло­век! А кто не зна­ет, пусть мне на сло­во по­ве­рит. Я врать не ста­ну. Ни к че­му мне.
   Так вот, все в ок­ру­ге про Ми­ши­ну от­вет­ст­вен­ность зна­ли. А один не­сис­тем­ный пра­пор­щик, ви­ди­мо, не знал, по­сколь­ку на со­ве­ща­нии у ко­ман­ди­ра час­ти от­сут­ст­во­вал, бо­лел... вро­де. Он-то и ло­ма­нул­ся тём­ным ук­ра­ин­ским ве­че­ром на­прям­ки че­рез ВПП и сто­ян­ку "бом­бе­ра" ТУ-22РБ с це­лью сре­зать до­ро­гу до про­ре­хи в ко­лю­чей про­во­ло­ке ог­ра­ж­де­ния. По-ви­ди­мо­му, за гру­ша­ми в сад не­по­да­лё­ку по­лез. А мо­жет, за са­мо­го­ном от­пра­вил­ся, бла­го­сло­вясь. Или воз­вра­щал­ся уже. Ис­то­рия о том умал­чи­ва­ет. Но это не на­столь­ко и важ­но, по­сколь­ку не до­шёл, бе­до­ла­га. Ос­та­но­вил его от­важ­ный бо­ец Чо­ба­нян ус­тав­ным: "Стой, кто идёт?" Пра­пор­щик още­рил­ся:
   -- Ты что, ша­ры за­лил?! Сво­их не при­зна­ёшь, твою мать?
   Сво­им бо­го­мерз­ким вы­ска­зы­ва­ни­ем он так Ми­шу оби­дел, что тот, щёлк­нул за­тво­ром, пре­ж­де чем пре­ду­пре­дить:
   -- Стой, стре­лять бу­ду!
   Пра­пор­щик упал под плос­кость де­ти­ща авиа­кон­ст­рук­то­ра Ту­по­ле­ва, уго­див в лу­жу, ко­то­рую тут же на­пол­нил све­жим со­дер­жа­ни­ем. Вот та­ким вот див­ным ма­не­ром он и про­ис­те­кал на про­пах­ший ке­ро­си­ном и ам­миа­ком бе­тон ча­са пол­то­ра, по­ка не поя­ви­лась сме­на ка­рау­ла. На­вер­ное, пра­пор­щик этот ещё дол­го по­том об­хо­дил зло­по­луч­ную сто­ян­ку сто­ро­ной да­же при днев­ном све­те.
   Да­же ко­гда все сту­ден­ты уе­ха­ли.
  
   Хо­ро­шо нам слу­жи­лось в Не­жи­не. Ой, хо­ро­шо!
   Но все­му при­хо­дит ко­нец. При­шёл ко­нец и на­шим во­ен­ным сбо­рам. А по­том -- не­де­ля са­мо­под­го­тов­ки в Кие­ве с про­жи­ва­ни­ем в 6-ой об­ща­ге на ка­зар­мен­ном по­ло­же­нии под при­смот­ром пред­ста­ви­те­лей ка­фед­ры, клас­си­че­ские са­мо­вол­ки по по­жар­ной ле­ст­ни­це "по пи­во" в "Ян­тарь", гос­эк­за­ме­ны и вот -- мы уже офи­це­ры. Лей­те­нан­ты ВВС за­па­са.
   Про­шёл год. В са­мый раз­гар за­щи­ты ди­пло­мов мы со Ста­сом уют­но рас­по­ло­жи­лись на по­до­кон­ни­ке род­ной "чет­вё­роч­ки" (об­ще­жи­тие но­мер 4 в сту­ден­че­ском го­род­ке КИИ­ГА). За­щи­щён­ный ди­пло­мом Са­ныч не­спеш­но пе­ре­ме­щал­ся по про­ти­во­по­лож­ной сто­ро­не ули­цы Гар­мат­ной в джин­сах с под­тяж­ка­ми на го­лое те­ло. В его ру­ке не­при­ну­ж­дён­но по­звя­ки­ва­ло пол-ящи­ка пус­той та­ры в га­ма­ке ли­ня­лой авось­ки.
   Са­ныч шёл по­пол­нить за­пас то­го са­мо­го го­рю­че­го, ко­им очень лег­ко вве­сти се­бя в за­блу­ж­де­ние, что ты сча­ст­лив пол­но­стью и без­раз­дель­но. На­встре­чу ему дви­гал­ся эта­ким не­за­ви­си­мым ко­лоб­ком но­во­ис­пе­чён­ный под­пол­ков­ник Ива­нов Бо­рис Бо­ри­со­вич, сияю­щий яр­че соб­ст­вен­ных звёзд. Я ок­лик­нул Оле­га:
   -- Са­ныч, спро­си у на­ше­го по­зав­че­раш­не­го май­о­ра, ко­гда ему звез­ду под­ки­ну­ли?
   Са­ныч не рас­слы­шал и при­ста­вил ру­пор ла­до­ни к уху. Мы про­кри­ча­ли тот же текст толь­ко те­перь хо­ром со Ста­сом. Бо­рис Бо­ри­со­вич со­об­ра­зил, что речь идёт о нём, и за­вер­тел ко­рот­кой ше­ей Гур­ви­не­ка в по­ис­ках ис­точ­ни­ка зву­ков. На­ко­нец-то, и Са­ныч за­ме­тил от­важ­но­го под­пол­ков­ни­ка. Он озор­но улыб­нул­ся и строе­вым ша­гом про­шёл ми­мо Ива­но­ва, от­да­вая ему честь по-аме­ри­кан­ски, без го­лов­но­го убо­ра. Са­бо на бо­су но­гу чёт­ко пе­ча­та­ли шаг.
   Бо­рис Бо­ри­сыч мог быть до­воль­ным. Его пом­ни­ли! Я на­де­юсь, что и по­сле то­го, как мы окон­чи­ли ин­сти­тут, его не за­бы­ва­ли бла­го­дар­ные кур­сан­ты, а но­мер до­маш­не­го те­ле­фо­на те­перь уже под­пол­ков­ни­ка Ива­но­ва был пе­ре­дан, ко­му сле­ду­ет, с тем, что­бы ино­гда тре­во­жить его не­хит­рым ро­зы­гры­шем:
   -- До­б­рый день, это Бо­рис Бо­ри­сыч?
   -- Да.
   -- Бо­рис Бо­ри­со­вич, а вы ду­рак!
   -- А кто это го­во­рит?
   -- Да все го­во­рят!
  

Чет­вёр­тый ва­лет

  
   Слу­чи­лось это в не­за­бы­вае­мо пре­крас­ном Кие­ве по­след­ней чет­вер­ти 20-го ве­ка в пе­ри­од на­ше­го с Лё­хой обу­че­ния на фа­куль­те­те по­вы­ше­ния ква­ли­фи­ка­ции при КИИ­ГА, точ­нее -- вес­ной 1983-го го­да. Лё­ха, по­лу­чив­ший про­зви­ще Куз­не­чик за не­ве­ро­ят­ную лю­бовь к зе­лё­но­му цве­ту -- мой од­но­курс­ник, с ко­то­рым мы пять лет тя­ну­ли об­ра­зо­ва­тель­ную лям­ку в од­ной груп­пе. А те­перь вот пе­ре­сек­лись на по­то­ке ин­же­не­ров, ос­ваи­ваю­щих ап­па­рат­но-про­грамм­ный ком­плекс рас­шиф­ров­ки по­лёт­ной ин­фор­ма­ции "Луч-74".
   В груп­пе ФПК обу­ча­лось че­ло­век два­дцать. Из вы­пу­ск­ни­ков КИИ­ГА (Ки­ев­ско­го ин­сти­ту­та ин­же­не­ров гра­ж­дан­ской авиа­ции) бы­ли толь­ко мы вдво­ём. Кро­ме спе­циа­ли­стов "Аэ­ро­фло­та", сек­ре­там уст­рой­ст­ва авиа­ци­он­ных "чёр­ных ящи­ков" и спо­со­бам рас­шиф­ров­ки по­лёт­ной ин­фор­ма­ции прие­ха­ли ов­ла­деть ра­бот­ни­ки "но­мер­но­го" за­во­да МГА из За­кар­па­тья и не­сколь­ко МА­Пов­цев из Са­ра­то­ва, где в то вре­мя ЯК-42 кле­па­ли. Од­ним из яр­ких пред­ста­ви­те­лей МАП (ми­ни­стер­ст­ва авиа­ци­он­ной про­мыш­лен­но­сти) ока­зал­ся Во­ло­дя Ти­мо­фе­ев -- па­рень лет два­дца­ти вось­ми с очень ха­рак­тер­ной рас­по­ла­гаю­щей внеш­но­стью по­ру­чи­ка Ржев­ско­го из на­род­ных анек­до­тов. Об­ла­дал он ве­сё­лым нра­вом и об­щи­тель­но­стью не­обык­но­вен­ной, по­рой пе­ре­хо­дя­щей пре­де­лы ра­зум­но­го. Ти­мо­фе­ев со­всем не­дав­но окон­чил Куй­бы­шев­ский авиа­ци­он­ный ин­сти­тут, по­это­му ни­что сту­ден­че­ское ему не бы­ло чу­ж­до. Уро­же­нец за­ме­ча­тель­но­го го­ро­да Са­ра­то­ва за­про­сто влил­ся в на­шу с Лё­хой ком­па­нию и лег­ко ста­но­вил­ся уча­ст­ни­ком вся­ко­го ро­да ме­ро­прия­тий, на ко­то­рые мы ока­за­лись весь­ма го­раз­ды.
   С Во­ло­дей нас по­се­ли­ли в от­дель­ную сек­цию об­ще­жи­тия: в од­ной ком­на­те мы с Лё­хой, в дру­гой -- Ти­мо­фе­ев и Ми­ша Ан­тал, пред­ста­ви­тель За­кар­пат­ско­го "поч­то­во­го ящи­ка", ку­да пла­ни­ро­ва­лось пе­ре­не­сти про­из­вод­ст­во ап­па­ра­ту­ры "Луч-74" с ки­ев­ско­го за­во­да ВУМ.
   Бу­к­валь­но на вто­рой день зна­ком­ст­ва Ти­мо­фе­ев по­лу­чил про­зви­ще Воль­де­мар Са­ра­тов­ский. Ве­ро­ят­но, по­то­му что пре­за­бав­но ис­пол­нял гу­сар­ские пес­ни от име­ни ли­хо­го ге­роя по име­ни Воль­де­мар.
   Вновь ок­ре­щён­ный Воль­де­мар был лё­гок на подъ­ём, под­дер­жи­вал все на­ши пив­ные ини­циа­ти­вы с отя­го­щаю­щим ук­ло­ном, с ра­до­стью со­гла­шал­ся на пред­ло­же­ние "рас­пи­сать пуль­ку". В об­щем, па­рень хоть ку­да -- за­ме­ча­тель­ный, ру­мя­ный да кра­си­вый, буд­то на­лив­ное яб­лоч­ко. Но как не су­ще­ст­ву­ет иде­аль­ных пло­дов, так не бы­ва­ет и безу­преч­ных лю­дей. В ха­рак­те­ре на­ше­го са­ра­тов­ско­го ком­пань­о­на то­же ока­за­лась не­хо­ро­шая чер­во­то­чин­ка -- не­удер­жи­мое стрем­ле­ние к аван­тюр­ным при­клю­че­ни­ям с не­зна­ко­мы­ми да­ма­ми. Пред­ста­ви­тель­ниц пре­крас­ной по­ло­ви­ны не­пу­тё­во­го че­ло­ве­че­ст­ва он стра­ст­но по­люб­лял (вы­ра­же­ние Ти­мо­фее­ва) в мыс­ли­мых и не­мыс­ли­мых мес­тах, на ис­то­ри­че­ских мо­ну­мен­тах древ­не­го го­ро­да, на при­ста­нях и во­кза­лах, рав­но как и в "хру­що­бах", в воль­ных при­род­ных ку­щах, а так­же на цо­коль­ных эта­жах, чер­да­ках и под­ва­лах зла­то­гла­вой "ма­те­ри го­ро­дов".
   Мы с Куз­не­чи­ком сра­зу ре­ши­ли, что по­доб­но­го ро­да по­хо­ж­де­ния нам ни к че­му. По­се­му сра­зу же ого­во­ри­ли круг со­вме­ст­ной с Воль­де­ма­ром дея­тель­но­сти по­ми­мо учё­бы. Пи­во, пре­фе­ранс, ги­та­ра, скром­ный муж­ской обед с на­пит­ка­ми -- это да, но по­хо­ды, ове­ян­ные ле­ген­да­ми эпо­хи Воз­ро­ж­де­ния о Ка­за­но­ве и Дон Жуа­не -- не для нас.
   Жизнь тек­ла сво­им че­ре­дом, обу­че­ние про­хо­ди­ло пло­до­твор­но, ве­се­ло, хо­тя и на­пря­жён­но. Ве­че­ра за­пол­ня­лись со­вме­ст­ным ис­пол­не­ни­ем пе­сен, за­тяж­ной "пуль­кой" с пив­ны­ми став­ка­ми, чте­ни­ем ху­до­же­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ры и ред­ки­ми, но очень по­лез­ны­ми "моз­го­вы­ми штур­ма­ми" по ос­вое­нию мне­мо­ко­да ЭВМ М-6000 в раз­ре­зе рас­шиф­ров­ки по­лёт­ной ин­фор­ма­ции. Нам с Лё­хой та­кие уп­раж­не­ния, вро­де бы, и лиш­ни­ми бы­ли, вви­ду со­всем ещё не­дав­не­го спец­кур­са в сту­ден­че­скую быт­ность. Но Ти­мо­фее­ву, ко­то­ро­му из ком­пь­ю­тер­ной тех­ни­ки за всё вре­мя его обу­че­ния в ин­сти­ту­те по­ка­зы­ва­ли толь­ко про­грам­ми­руе­мый каль­ку­ля­тор "Ис­кра", со­вме­ст­ное на­пи­са­ние ма­лень­ких про­грам­мок, не­со­мнен­но, по­зво­ля­ло глуб­же про­ник­нуть­ся идея­ми пар­тии и пра­ви­тель­ст­ва, пред­ла­гаю­щим на­ис­роч­ней­ше ос­во­ить "Луч-74" на­стоя­щим об­ра­зом.
   Ме­ж­ду тем, как толь­ко при­бли­жа­лись вы­ход­ные, ды­ха­ние Воль­де­ма­ра ста­но­ви­лось по­ры­ви­стым и уча­щён­ным, щё­ки и гла­за за­го­ра­лись не­зем­ным ог­нём. Он го­то­вил­ся в по­ход! По­ход, ко­то­рым сла­вят­ся мар­тов­ские ко­ты и пред­ста­ви­те­ли зо­ло­той мо­ло­дё­жи, со­би­раю­щей­ся "вку­сить плат­но­го раз­вра­та" на день­ги "пред­ков".
   Ко­гда же, соб­ст­вен­но, на­сту­пал суб­бот­ний ве­чер и за­ня­тия за­кан­чи­ва­лись, Воль­де­мар ис­че­зал в амур­ном на­прав­ле­нии, и очень ред­ко мы до­жи­да­лись его шум­но­го ноч­но­го по­яв­ле­ния -- тер­пе­ния не хва­та­ло. А с ран­не­го вос­крес­но­го ут­ра на­ше­го со­се­да опять нель­зя бы­ло об­на­ру­жить в об­ще­жи­тии. Под­ни­мал­ся он ра­но, ко­гда все про­чие слу­ша­те­ли кур­сов ви­де­ли слад­кие сны вы­ход­но­го дня. Трам­вай же не­мыс­ли­мых же­ла­ний уно­сил уп­ру­гое те­ло Ти­мо­фее­ва на встре­чу с ди­ко­вин­ны­ми оби­та­тель­ни­ца­ми се­ра­ля. Толь­ко бли­же к по­лу­но­чи, раз­де­ляю­щей вос­кре­се­нье и по­не­дель­ник, Воль­де­мар окон­ча­тель­но воз­вра­щал­ся в род­ное ло­го­во и свои­ми рас­ска­за­ми удив­лял скром­ных оби­та­те­лей об­ще­жи­тия но­мер два. По ме­ре при­бли­же­ния по­ве­ст­во­ва­ния к фи­на­лу взор ге­роя-лю­бов­ни­ка по­ту­хал, ро­зо­вые щё­ки блед­не­ли, и он на­чи­нал за­сы­пать. Вся учеб­ная не­де­ля про­хо­ди­ла по стан­дарт­но­му ас­ке­ти­че­ско­му рас­по­ряд­ку, а в суб­бо­ту всё по­вто­ря­лось. При­чём, на­доб­но от­ме­тить од­ну осо­бен­ность: ку­да бы ве­сё­лая Фор­ту­на ни за­но­си­ла са­ра­тов­ско­го Ка­за­но­ву, он все­гда воз­вра­щал­ся спать на ис­ход­ный ру­беж. В этом Ти­мо­фе­ев был по­стоя­нен.
  
   А те­перь од­но не­боль­шое по­яс­не­ние для тех, кто не иг­ра­ет в пре­фе­ранс: что же оз­на­ча­ет кар­точ­ный тер­мин "чет­вёр­тый ва­лет". Дан­ный экс­курс в тео­рию кар­точ­ных игр не­об­хо­дим, да­бы долж­ным об­ра­зом по­нять даль­ней­шее опи­са­ние со­бы­тий в на­шем "ти­хом ому­те" под на­зва­ни­ем ФПК "Луч-74" вес­ны 1983-го го­да.
   При иг­ре в пре­фе­ранс (в ста­ром рус­ском ва­ри­ан­те -- "марь­яж") иг­ро­ки по оп­ре­де­лён­ной схе­ме тор­гу­ют­ся, что­бы за­брать при­куп из двух карт и объ­я­вить ко­зыр­ную масть (как пра­ви­ло). От ка­ж­дой мас­ти в иг­ре уча­ст­ву­ют по во­семь карт. Две из них кар­тёж­ник, вы­иг­рав­ший тор­ги, впо­след­ст­вии сно­сит.
   Даль­ше пе­ред иг­ро­ком вста­ёт за­да­ча за­ка­зать ко­зыр­ную масть и взять столь­ко взя­ток, сколь­ко он по­же­ла­ет, но не мень­ше, чем это бы­ло ус­та­нов­ле­но тор­га­ми. Тут уж у по­бе­ди­те­ля тор­гов име­ет­ся воз­мож­ность пре­ду­смот­реть ва­ри­ан­ты рас­кла­дов, чтоб не по­пасть впро­сак. На­при­мер, ес­ли у не­го на ру­ках из ко­зы­рей туз с ко­ро­лём и две "мал­ки" (кар­ты, но­ми­нал ко­то­рых мож­но обо­зна­чить чис­лом от 7 до 10), есть ве­ро­ят­ность по­те­рять взят­ку в слу­чае, ко­гда у ко­го-то из парт­нё­ров име­ет­ся три ко­зы­ря. При­чём, один из них -- да­ма.
   Та­кой ва­ри­ант рас­кла­да (три к од­но­му -- по от­но­ше­нию к ко­зы­рям у со­пер­ни­ков) дос­та­точ­но обы­чен, ве­ро­ят­ность -- 49,54%. Но бы­ва­ют и ред­кие слу­чаи. Ко­гда у иг­ро­ка из ко­зы­рей -- туз, ко­роль, да­ма и, ска­жем, де­сят­ка. Он мо­жет во­зом­нить се­бя не­по­бе­ди­мым с рас­чё­том взять на ко­зы­рях все че­ты­ре взят­ки. Ан, нет! У од­но­го из со­пер­ни­ков то­же че­ты­ре ко­зы­ря, один из них ва­лет, с ус­пе­хом пе­ре­би­ваю­щий де­сят­ку. Нет ну­ж­ды объ­яс­нять, что ве­ро­ят­ность дан­но­го рас­кла­да не слиш­ком ве­ли­ка, но она есть. Ве­ро­ят­ность -- 8,67%. По­это­му у пре­фе­ран­си­стов да­же по­сло­ви­ца в хо­ду: "Луч­ше нет рас­кла­да в ми­ре, чем че­ты­ре на че­ты­ре". Те­перь, на­де­юсь, по­нят­но, чет­вёр­тый ва­лет -- об­стоя­тель­ст­во в ру­ках Судь­бы, ко­то­рое не­сёт не­пред­ви­ден­ные не­при­ят­но­сти в том или ином ви­де. По­яс­не­ние сде­ла­но, мож­но про­дол­жать.
  
   В од­ну из суб­бот Воль­де­мар, по сво­ему гу­сар­ско­му обык­но­ве­нию, ис­чез из по­ля на­ше­го зре­ния по­сле ла­бо­ра­тор­ных за­ня­тий, за­кон­чив­ших­ся на удив­ле­ние ра­но. Ни­ко­го его ис­чез­но­ве­ние не по­ра­зи­ло, тем бо­лее, не встре­во­жи­ло. Сто­ял ти­хий ве­сен­ний де­нёк. В от­кры­тые на­стежь ок­на об­ще­жи­тия солн­це влез­ло без спро­са и, про­бе­жав бо­сы­ми но­га­ми по по­до­кон­ни­ку, уют­но свер­ну­лось бле­стя­щим ка­ла­чи­ком на дав­но не тёр­том пар­кет­ном по­лу. Мы с Лё­хой бы­ли за­ня­ты чте­ни­ем и во­все не об­ра­ща­ли вни­ма­ния на из­ме­не­ния, ко­то­рые про­ис­хо­ди­ли в ок­ру­жаю­щей при­ро­де. По­это­му, ко­гда я вы­бе­жал на кух­ню, что­бы по­ста­вить чай­ник, со­вер­шен­но не­ожи­дан­но для се­бя об­на­ру­жил -- кру­гом ти­ши­на. И не про­сто ти­ши­на, а ноч­ная.
   В со­сед­ней ком­на­те мир­но по­са­пы­вал мадь­яр­ский джент­ль­мен Ми­ша Ан­тал, на­блю­дая во сне ве­сё­лые За­кар­пат­ские тан­цы в сво­ём ис­пол­не­нии на фо­не при­та­ив­ших­ся в кус­тах ко­вар­ных ав­то­ма­ти­зи­ро­ван­ных ком­плек­сов по рас­шиф­ров­ке по­лёт­ной ин­фор­ма­ции.
   Ча­сы по­ка­зы­ва­ли по­ло­ви­ну вто­ро­го но­чи. Вот так раз, а где же наш не­уто­ми­мый Воль­де­мар Са­ра­тов­ский? Нет как нет, ещё не по­яв­лял­ся. В ти­хих бе­се­дах о его не­лёг­кой до­ле про­ле­тел при­позд­нив­ший­ся ужин, бо­лее на­по­ми­наю­щий слиш­ком ран­ний зав­трак. Но и в три ча­са, и в по­ло­ви­не чет­вёр­то­го до­мо­ро­щен­ный Ка­за­но­ва не поя­вил­ся. Же­ла­ние спать по­бе­ди­ло на­чав­шее­ся бы­ло про­бу­ж­дать­ся бес­по­кой­ст­во. Мы с Куз­не­чи­ком от­пра­ви­лись по "бу­дуа­рам" и не­мед­лен­но про­ва­ли­лись в нир­ва­ну, при­сое­ди­нив­шись к кра­соч­ным зна­ко­вым ви­де­ни­ям со­се­да по об­ща­гов­ской сек­ции.
   Толь­ко те­перь вме­сте с Кар­па­та­ми в под­про­стран­ст­ве сон­ных грёз яв­но вы­ри­со­вы­ва­лись от­ро­ги Кав­ка­за (от­ку­да ро­дом мой друг Лё­ха) и чуть мрач­но­ва­тый пей­заж При­по­ляр­но­го Ура­ла (моя вот­чи­на). По этим уди­ви­тель­ным кар­ти­нам вир­ту­аль­но­го бу­ду­ще­го по ко­ман­де JMP друж­но пры­га­ли не то кен­гу­ру, не то стой­ки вы­чис­ли­тель­ных сис­тем се­ро­ва­то-си­не­го аэ­ро­фло­тов­ско­го цве­та, весь­ма по­хо­жие на ап­па­рат­ный шкаф М-6000. В пло­хо скон­фи­гу­ри­ро­ван­ных лап­ках они сжи­ма­ли та­кую до­ро­гую для них па­мять с фер­ри­то­вым под­соз­на­ни­ем -- аб­со­лют­но безо вся­ко­го на­мё­ка на кэш не толь­ко вто­ро­го уров­ня, но и на обыч­ный ре­ги­ст­ро­вый стек. Ин­тер­фейс­ные хво­сты ти­па БИФ-23 с фо­то­счи­ты­ва­те­лем на кон­це с гро­хо­том лу­пи­ли по ка­ме­ни­стой поч­ве. Из-под рас­ки­ди­сто­го бао­ба­ба, с тре­на­жёр­ной люль­кой от ТУ-154 на уз­ло­ва­тых вет­вях, вы­со­вы­вал­ся ас­си­стент Ан­д­ре Ма­ри Ам­пер с ка­фед­ры тео­ре­ти­че­ских ос­нов элек­тро­тех­ни­ки -- бо­же мой, при­чём тут он?! -- и яз­ви­тель­но ве­щал:
   -- Из­ви­ни­те, МЕ­СЬЕ, в на­ши шаш­ки вы не свер­ли­те!
   При этом ас­си­стент ехид­но ще­рил­ся улыб­кой Ген­на­дия Ха­за­но­ва и без ус­та­ли тор­мо­шил до­цен­та Ал­ле­сан­д­ро Воль­та. По­след­ний же чер­тил на иде­аль­но бе­лом ват­ма­не (фор­мат 24 "ста­ры­ми день­га­ми") при по­мо­щи зу­бо­чи­ст­ки, оку­нае­мой в си­ние чер­ни­ла, про­филь бер­лин­ско­го ака­де­ми­ка Гус­та­ва Кирх­го­фа во всю ли­ней­ную элек­три­че­скую цепь с бен­зи­но­вым при­во­дом.
   У жур­ча­ще­го ру­чья, на­пол­нен­но­го жид­ко­стью на бен­золь­ной ос­но­ве, воз­ле­жал про­фес­сор Нор­берт Ви­нер с ак­кор­де­о­ном, ко­то­рым он, ин­тен­сив­но дви­гая ме­ха­ми, сго­нял на­до­ед­ли­вых мух с дру­го­го Ви­не­ра, но с из­бы­точ­но­стью в ко­де Хем­мин­га. Обе­зу­мев­шая "Наи­ри-К"1 бес­пре­рыв­но мо­ло­ти­ла ка­кой-то вздор с цик­ли­че­ски­ми без­ус­лов­ны­ми пе­ре­хо­да­ми в тем­пе за­жи­га­тель­но­го серб­ско-бол­гар­ско­го тан­ца "Шорп­ско трой­но" от не­ис­то­во­го Ни­ко­ло Тес­ла. Ту­ча с ли­цом чле­на-кор­рес­пон­ден­та АН СССР Гу­ляе­ва кар­тин­но мед­лен­но спус­ка­лась с не­бес и вол­но­ва­ла ат­мо­сфер­ный столб буль­каю­щим те­но­ром:
   -- Вот это, ни хре­на ж се­бе, я по­гу­лял! На та­кой скан­дал на­рвал­ся -- дер­жи­те ме­ня се­ме­ро! Луч­ше нет рас­кла­да в ми­ре...
  
   С тру­дом про­драл гла­за, сбра­сы­вая сла­дость ут­рен­не­го сна. Кто там в про­ёме ок­на, чей си­лу­эт вид­не­ет­ся? Не­у­же­ли в са­мом де­ле Гу­ля­ев? Мне рань­ше до­во­ди­лось ви­деть про­фес­со­ра лишь на пло­хом фо­то в жур­на­ле "Квант", мо­гу оши­бать­ся. Встрях­нул го­ло­вой, про­бу­ж­да­ясь. Ос­мот­рел­ся. Ча­сы по­ка­зы­ва­ли на­ча­ло седь­мо­го. На ули­це ще­бе­та­ли пти­цы. Куз­не­чик обал­де­ло си­дел на кро­ва­ти. Он, по­хо­же, не мог прий­ти в се­бя от под­лос­ти учё­но­го му­жа, за­по­ров­ше­го ду­рац­ким кри­ком пре­крас­ный элек­тро­тех­ни­че­ский сон на дво­их. И че­го вдруг при­пёр­ся в эта­кую рань, да ещё в вос­кре­се­нье? И в кон­це-то кон­цов, он ведь нам ни­че­го не пре­по­да­ёт на кур­сах... Ка­ко­го же чёр­та?!
  
   На­ко­нец, мы оба окон­ча­тель­но вер­ну­лись в ре­аль­ность, стрях­ну­ли со щёк ос­тат­ки стран­но­го ноч­но­го ви­де­ния и вни­ма­тель­но рас­смот­ре­ли ут­рен­не­го гос­тя. Ра­зу­ме­ет­ся, им ока­зал­ся наш са­ра­тов­ский друг. Тот са­мый Ка­за­но­ва. Тот са­мый, да не со­всем... Весь лоск Воль­де­ма­ров­ский с не­по­вто­ри­мым гу­сар­ским шар­мом ку­да-то ис­па­рил­ся. Под од­ним гла­зом ви­сел ап­пе­тит­ный "фо­нарь" пер­вой ли­мон­ной све­же­сти. Под дру­гим же -- яв­но про­смат­ри­ва­лись сле­ды от чьих-то ост­рых ко­гот­ков. Ру­кав ру­баш­ки бол­тал­ся на жид­кой ни­тя­ной струй­ке. Джин­сы по­мя­ты и уг­ваз­да­ны яв­но не­здеш­ней гря­зью. На­ша с Лё­хой злость по по­во­ду слиш­ком ран­не­го про­бу­ж­де­ния мо­мен­таль­но ис­па­ри­лась, и мы на­ча­ли вни­мать рас­ска­зу са­ра­тов­ско­го Бая­на. Ис­то­рия в ду­хе "Сло­ва о пол­ку...", толь­ко что ария кня­зя бы­ла в не­за­тей­ли­вой со­вет­ской про­зе. Вот она...
  

Ис­то­рия Воль­де­ма­ра, рас­ска­зан­ная им са­мим

  
   -- Ес­ли вы пом­ни­те, вче­ра -- сра­зу по­сле вто­рой па­ры -- по­ехал я в центр. По­брил­ся пред­ва­ри­тель­но, ос­ве­жил­ся "Drakka-rом", как во­дит­ся, одел­ся во всё чис­тое, что­бы вы­гля­деть без­за­бот­ным ту­ри­стом. На Кре­ща­ти­ке дол­го ни на ко­го глаз по­ло­жить не мог. Час-пол­то­ра ту­да-сю­да фла­ни­ро­вал, пре­ж­де чем по­нял -- вот и моя да­ма ка­ра­вел­лой на­встре­чу ле­тит, толь­ко вме­сто на­ду­то­го па­ру­са вы­со­кая тре­пет­ная грудь. Я ведь их, ко­то­рые "мои", за вер­сту чую. Идёт се­бе, мо­ро­же­ное при­зыв­но ли­жет, плат­фор­ма­ми по ас­фаль­ту шур­шит. Я к ней при­со­се­дил­ся с ле­во­го бор­та. Не мог­ли бы вы, дес­кать, де­вуш­ка, по­ка­зать Ки­ев оди­но­ко­му стран­ни­ку из Са­ра­то­ва? Она от­клик­ну­лась на мой зов, и мы не­мед­лен­но от­пра­ви­лись в Лав­ру.
   Тас­кать­ся по Лав­ре тре­тий раз за ме­сяц до­воль­но скуч­но и к то­му же рис­ко­ван­но: не­об­хо­ди­мо ведь не по­дать ви­ду, что бы­вал здесь рань­ше -- за­ня­тие не из лёг­ких, до­ло­жу я вам. Два раза чуть не про­ко­лол­ся, но де­вуш­ка не за­ме­ти­ла. В про­цес­се экс­кур­сии я её про­тес­ти­ро­вал на воз­мож­ность бо­лее близ­ко­го зна­ком­ст­ва. Ре­ак­ция ока­за­лась по­ло­жи­тель­ной. То­гда я меч­ту свою и ис­пол­нил, не от­кла­ды­вая в дол­гий ящик: за­бра­лись мы в от­да­лён­ный пе­ре­го­ро­жен­ный ка­на­том пе­щер­ный "ру­кав" и на ви­ду свя­тых мо­щей стра­ст­но по­лю­би­ли друг дру­га. Всё бы ни­че­го, да брю­ки и ру­баш­ку в ар­те­фак­тах вет­хо­за­вет­ных из­во­зил -- без щёт­ки от­чис­тить не­воз­мож­но.
   Тут-то моя де­ви­ца и пред­ло­жи­ла за­гля­нуть к ней в гос­ти -- при­вес­ти оде­ж­ду в по­ря­док. Я не воз­ра­жал. Ду­маю, на мо­ём мес­те и ни­кто не от­ка­зал­ся бы. Как уж мы к мо­ей но­вой под­руж­ке до­би­ра­лись -- тол­ком не пом­ню. Ве­че­ре­ло уже, да и не до то­го бы­ло: моя фе­ми­на обе­ща­ла, что до­ма нет ни­ко­го, и дан­ное об­стоя­тель­ст­во ин­тим­но­го свой­ст­ва ра­до­ст­но воз­бу­ж­да­ло. В ан­ти­са­ни­тар­ных ус­ло­ви­ях брат­ско­го мо­на­ше­ско­го скле­па -- оно, ко­неч­но, при­клю­че­ние, да вот за­хо­те­лось и в бо­лее ци­ви­ли­зо­ван­ный аль­ков оку­нуть­ся вме­сте со свои­ми фан­та­зия­ми.
   Ку­пи­ли мы по до­ро­ге шам­пан­ско­го и бу­тыл­ку "ка­дар­ки". Во­шли в квар­ти­ру. Рас­по­ло­жи­лись. Де­ви­ца в ма­га­зин по­шла за за­кус­кой, по­че­му-то мы про этот ком­по­нент ве­че­рин­ки за­бы­ли на­чис­то, ко­гда спирт­ное бра­ли. А я в ван­ну. Опа-на, а там ми­ло­вид­ная да­ма лет со­ро­ка с хво­сти­ком толь­ко-толь­ко из ду­ша вы­шла...
   "Вто­рая", -- мыс­лен­но со­счи­та­ли мы с Лё­хой.
   ...вся раз­го­ря­чён­ная и тре­вож­но-тре­пет­ная. "Ве­ро­ят­но, мать мо­ей под­руж­ки", -- по­ду­ма­лось мне в ре­жи­ме ли­хо­ра­доч­но­го тре­мо­ра. Стою в рас­те­рян­но­сти, со­об­ра­жаю, что де­лать. А она раз -- дверь на крю­чок и к се­бе при­тя­ги­ва­ет. Да­же ох­нуть не ус­пел, как ос­тал­ся в од­них тру­сах. А по­том и без них.
   В об­щем, к мо­мен­ту, ко­гда до­чу­ра вер­ну­лась, гре­хо­па­де­ние со­стоя­лось. Дев­чон­ка, ви­дать, не сра­зу по­ня­ла, ста­ла нас с ма­ма­шей зна­ко­мить. А ма­мень­ка -- вот яз­ва! -- го­во­рит, мы, дес­кать, уже и так очень близ­ко зна­ко­мы. Чув­ст­вую, се­мей­ная дра­ма вот-вот раз­ра­зит­ся, спе­шу от­кла­нять­ся, но из до­ма ме­ня не от­пус­ка­ют. Да­вай, де, друг, шам­пу­сик от­кры­вай. От­крыл. Си­дим, вы­пи­ва­ем, кон­фет­ка­ми с тор­том за­ку­сы­ва­ем. Ти­ши­на по­вис­ла гро­бо­вая. Вот-вот нач­нут друг друж­ку му­ту­зить и обо мне, на­до по­ла­гать, не за­бу­дут. Тут зво­нок в дверь. Доч­ки­на под­руж­ка по ин­сти­ту­ту при­шла.
   "Тре­тья, -- до­га­да­лись мы с Лё­хой. -- Тре­тья да­ма из пре­фе­ран­са".
  
   По­си­де­ла гос­тья не­дол­го: толь­ко за­ме­ти­ла не­ко­то­рое на­пря­же­ние в ат­мо­сфе­ре, сра­зу до­мой за­со­би­ра­лась. Уже и позд­но­ва­то, че­ст­но го­во­ря, бы­ло. Вы­звал­ся я её про­во­дить -- чем не по­вод смыть­ся? Вы­шли на ле­ст­нич­ную пло­щад­ку. Тут дев­чон­ка в ме­ня вце­пи­лась ведь­ми­ной хват­кой и на цо­коль­ный этаж по­та­щи­ла. Не знаю, что ей под­руж­ка там про Лав­ру ус­пе­ла на­шеп­тать за сто­лом, но от­бить­ся я не смог, как ни ста­рал­ся. Ко­гда ос­во­бо­дил­ся и бес­пре­пят­ст­вен­но мог про­во­дить на­зой­ли­вую да­му, не опа­са­ясь за свою нрав­ст­вен­ность и здо­ро­вье, та вдруг за­ар­та­чи­лась. Го­во­рит, мол, уже по­ло­ви­на пер­во­го но­чи, пеш­ком да­ле­ко ид­ти. Да­вай-ка, па­ре­нёк, вер­нём­ся и до ут­ра в гос­тях по­си­дим, у ме­ня и бу­тыл­ка конь­я­ка в су­моч­ке есть. Вот же я ду­рак, за­чем со­гла­сил­ся?!
   "Груп­по­вое из­на­си­ло­ва­ние", -- по­ду­ма­ли мы с Лё­хой и не уга­да­ли.
  
   Вер­ну­лись. Тут моя пер­вая, ко­гда дверь от­кры­ла, по­ня­ла всё, что слу­чи­лось, УЖЕ СРА­ЗУ, а не как в пер­вом слу­чае... ну, ко­гда мы с её ма­мень­кой в ван­ной за­жи­га­ли. Вце­пи­лась в мор­ду све­жим ма­ни­кю­ром, орёт:
   -- Ма­ло те­бе ма­ма­ши, так ты ещё и с под­ру­гой! Ко­бель ссу­чен­ный...
   И да­лее -- всё боль­ше не­цен­зур­но и безо вся­кой ло­ги­ки. Я ведь ей не клял­ся в веч­ной люб­ви, вер­но?!
   Еле ме­ня две дру­гих жен­щи­ны от­би­ли. Ца­ра­пи­ны про­мы­ли, конь­як раз­ли­ли, си­дим-вы­пи­ва­ем. Я всё уй­ти по­ры­ва­юсь, но да­мы не да­ют. Под ло­жеч­кой га­день­ко сде­ла­лось, пра­виль­но вы по­ду­ма­ли. Я то­го же бо­ял­ся -- вдруг не сдю­жу.
   Тут опять зво­нок в дверь. Ду­мал, спа­се­ние при­шло...
   -- Ви­дать, Ко­ля вер­нул­ся, -- пред­по­ло­жи­ла стар­шая да­ма.
   "Вот оно! Чет­вёр­тый ва­лет и поя­вил­ся! -- со­об­ра­зи­ли мы с Лё­хой, -- Не­у­же­ли сей­час про­изой­дёт то са­мое, ста­тей­ное из УПК?" И опять ошиб­лись.
  
   В ком­на­ту вва­лил­ся силь­но не­трез­вый квад­рат­ный му­жик и предъ­я­вил свои пра­ва. Раз­вёр­ну­тый спи­сок этих прав был оз­ву­чен в ре­жи­ме "вер­нул­ся лю­бов­ник из ко­ман­ди­ров­ки" с за­тей­ны­ми кар­тин­ка­ми из по­хаб­ной вет­ви на­род­но­го эпо­са. Клас­си­че­ский ва­ри­ант "чет­вёр­то­го ва­ле­та", до­ло­жу я вам.
   Хо­ро­шо, что квар­ти­ра толь­ко на вто­ром эта­же, а то б без пе­ре­ло­мов не обош­лось -- дог­нал бы он ме­ня в тес­но­те ле­ст­нич­ных мар­шей, ко­гда я, к вход­ной две­ри про­рвав­шись, сло­мя го­ло­ву вниз по­ле­тел, при по­мо­щи пе­рил при­тор­ма­жи­вая на по­во­ро­тах. В об­щем, как вы по­ня­ли, не стал я под­роб­но вы­яс­нять, кем поя­вив­ший­ся Ко­ля при­хо­дит­ся не­ор­ди­нар­ной се­мей­ке -- в ок­но си­га­нул. Да и с ре­ак­ци­ей у ме­ня луч­ше ока­за­лось... По­вез­ло.
   А по­том по не­зна­ко­мым ноч­ным ули­цам, скры­ва­ясь от эки­па­жей ми­ли­цей­ских пат­ру­лей, кру­ги на­ре­зал. В та­ком бы ви­де ме­ня точ­но за­дер­жа­ли и про­то­кол со­ста­ви­ли. А мне это на­до?
   Толь­ко под ут­ро су­мел вый­ти к нуж­но­му трам­ваю. Нет, му­жи­ки, что ни го­во­ри, а рас­кла­ды нуж­но про­счи­ты­вать!
  

* * *

   По­сле опи­сан­но­го вы­ше со­бы­тия, чуть бы­ло не за­кон­чив­ше­го­ся весь­ма пе­чаль­но, про­зви­ще Воль­де­ма­ру при­шлось мо­ди­фи­ци­ро­вать. Те­перь уже до кон­ца кур­сов он от­кли­кал­ся на Вар­ду­ри­лу Са­ра­тов­ско­го, но вот при­выч­кам сво­им греш­ным не из­ме­нил до са­мо­го кон­ца учеб­но­го кур­са -- все че­ты­ре ме­ся­ца жил, буд­то на вул­ка­не стра­стей. Аван­тю­ри­ста раз­ве чем ис­пра­вишь? Но с тех при ка­ж­дой пре­фе­ранс­ной сда­че наш не­за­дач­ли­вый Вар­ду­ри­ла, вы­иг­рав торг, все­гда "за­кла­ды­вал­ся" на чет­вёр­то­го ва­ле­та. Нет, всё-та­ки есть не­что по­учи­тель­ное в кар­точ­ной иг­ре.
  
   1 -- "Наи­ри-К" -- од­на из пер­вых оте­че­ст­вен­ных ми­ни-ЭВМ, ра­бо­таю­щая не толь­ко в па­кет­ном, но и в ин­те­рак­тив­ном ре­жи­ме (об­рат­ная связь с опе­ра­то­ром).
  
  

Часть вто­рая. Ис­то­рии Се­ве­ра.

  

Осенние долги

    
   Солнце нехотя долг возвращает,
   Над сентябрьской землёй золотой.
   Бабье лето оно воплощает...
   Погоди, бабье лето, постой!
    
   Улетят заполошные стаи,
   Выстрел егеря вслед прозвучит.
   Убегают деньки, убегают -
   В затяжной растворятся ночи.
    
   Тихо лист опустился на розы,
   Что для вас приобрёл поутру.
   Уловить его шелест не просто,
   Даже в тихом аэропорту.
    
   И окно не потеет дождями,
   Хотя ваша улыбка свежа.
   Комплименты к лицу милой даме,
   Моя осень, моя госпожа!
    
   Вертолётов сегодня не слышно:
   Поднялись до рассвета в полёт.
   Ну, куда ж ты стремишься под крышу,
   Видишь - солнце долги раздаёт?!

Мы ро­ж­де­ны, чтоб сказ­ку...

  
  

Из па­мя­ти воз­ник­нув

  
   Пе­чор­ское авиа­пред­прия­тие в треть­ей чет­вер­ти XX-го ве­ка сла­ви­лось сво­им вер­то­лёт­ным пар­ком. В луч­шие го­ды на его лу­гах, сто­ян­ках и пер­ро­не пас­лось боль­ше три­дца­ти МИ-8, чёр­то­ва дю­жи­на МИ-6, де­сят­ка пол­то­ра МИ-2 и три до­жи­ваю­щих свой дол­гий вер­то­лёт­ный век МИ-4. А кро­ме то­го, в спе­ци­аль­но от­ве­дён­ном за­го­не тре­ща­ли и пых­те­ли, во­няя си­ним ды­мом от бен­зи­на Б-70, око­ло со­рок "Ан­ну­шек" (АН-2) -- тру­же­ниц "ещё с той вой­ны".
   Ра­бо­та­ла эта ора­ва не толь­ко в Пе­чо­ре, но и в при­пис­ных пор­тах: Ин­та, Во­зей, Усть-Циль­ма, Иж­ма, а так­же Усинск -- по­ка там ни поя­вил­ся соб­ст­вен­ный авиа­от­ряд. Всё моё дет­ст­во бы­ло свя­за­но с аэ­ро­пор­том, где ра­бо­тал отец, окон­чив­ший ме­ха­ни­че­ский фа­куль­тет КИИ­ГА (Ки­ев­ский ин­сти­тут ин­же­не­ров гра­ж­дан­ской авиа­ции) в 1957-ом го­ду. Он, кста­ти, был пер­вым ди­пло­ми­ро­ван­ным авиа­ци­он­ным ин­же­не­ром в Пе­чо­ре.
   Об­щал­ся я пре­иму­ще­ст­вен­но со свер­ст­ни­ка­ми, чьи ро­ди­те­ли то­же тру­ди­лись в аэ­ро­пор­ту. Раз­го­во­ры со взрос­лы­ми гос­тя­ми в на­шем до­ме ча­ще все­го ве­лись на те­мы порш­не­вой и га­зо­тур­бин­ной авиа­тех­ни­ки. А гос­тей тех бы­ва­ло не­ма­ло, по­сколь­ку отец час­тень­ко по­мо­гал за­оч­ни­кам с чер­те­жа­ми са­мо­лё­тов и вер­то­лё­тов, по­ре­зан­ных с не­че­ло­ве­че­ской изо­щрён­но­стью толь­ко лишь си­лою во­об­ра­же­ния то вдоль, то по­пе­рёк шпан­го­утов.
   Не­ред­ко в школь­ном воз­рас­те при­хо­ди­лось мне по­сле уро­ков ид­ти на обед в ка­фе-сто­ло­вую аэ­ро­пор­та, но­ся­щую зна­ко­вое имя -- "По­лёт". Это слу­ча­лось, ко­гда ма­ма уез­жа­ла в ко­ман­ди­ров­ки. Отец встре­чал ме­ня в ус­лов­лен­ном мес­те и вво­дил внутрь уди­ви­тель­но­го ми­ра взрос­лых. В "Ор­лён­ке" кор­ми­ли очень при­лич­но, да и об­слу­жи­ва­ние бы­ло на выс­шем уров­не. На сто­лах все­гда сал­фет­ки, но­жи, спе­ции. А во­круг сно­ва­ли офи­ци­ант­ки в на­крах­ма­лен­ных пе­ред­нич­ках -- все, как од­на, из рек­лам­ных бук­ле­тов "Аэ­ро­фло­та", хоть сей­час пе­ре­во­ди в борт­про­вод­ни­цы на ме­ж­ду­на­род­ные ли­нии.
   В те да­лё­кие ска­зоч­ные вре­ме­на в точ­ках об­ще­пи­та ещё не воз­бра­ня­лось го­ря­чи­тель­ное, и в бу­фе­те то и де­ло про­из­во­дил­ся раз­лив -- ко­му вод­ки, ко­му су­хо­го ви­на (пре­иму­ще­ст­вен­но бол­гар­ско­го), а ко­му и чис­то­го пить­е­во­го спир­та. Но дис­ци­п­ли­ну ни­кто не на­ру­шал -- се­бе до­ро­же. Пи­лот­ня и тех­на­ри по­зво­ля­ли се­бе рас­сла­бить­ся ис­клю­чи­тель­но по­сле окон­ча­ния ра­бо­чей сме­ны. Лёт­чи­ки на­зы­ва­ли "ос­то­грамм­ли­ва­ние" в "По­лё­те" по­сле­по­лёт­ной под­го­тов­кой или раз­бо­ром по­лё­тов. Днём же не­дра бу­фе­та ис­сле­до­ва­ли в ос­нов­ном пас­са­жи­ры с за­дер­жан­ных рей­сов, вах­то­ви­ки с бу­ро­вых, ожи­даю­щие вы­ле­та и, вы не по­ве­ри­те, нен­цы-оле­не­во­ды, ко­то­рые час­тень­ко в то вре­мя го­ня­ли ста­да ми­мо Пе­чо­ры, вся­кий раз не пре­ми­нув за­гля­нуть, так ска­зать, в центр ме­ст­ной ци­ви­ли­за­ции.
   Это сей­час ста­рые оле­ньи па­ст­би­ща за­ня­ты неф­те­га­зо­вы­ми про­мыс­ла­ми, и юж­нее 69-ой па­рал­ле­ли нен­цев с хо­ре­ем -- пал­ка для управ­ле­ния олень­ей уп­ряж­кой -- уже не встре­тишь. А то­гда -- за­про­сто. Да­же по вы­ход­ным ка­та­ли де­тей вер­хом на бес­сло­вес­ных се­вер­ных жи­вот­ных, а зи­мой и в са­нях-нар­тах.
   Очень чёт­ко за­пе­чат­ле­лась в моз­гу од­на ин­те­рес­ная встре­ча с пред­ста­ви­те­лем не­нец­ко­го на­ро­да -- как раз в "По­лё­те". Я в тот день при­шёл к от­цу на обед. Мы си­де­ли за сто­ли­ком и ожи­да­ли, ко­гда офи­ци­ант­ка при­не­сёт за­каз. В это вре­мя у вхо­да, где рас­по­ла­гал­ся гар­де­роб, про­изош­ло силь­ное ожив­ле­ние. Все го­ло­вы мгно­вен­но по­вер­ну­лись в том на­прав­ле­нии, буд­то по­дул силь­ный се­вер­ный ве­тер. У вход­ных две­рей от­кры­лась за­ме­ча­тель­ная кар­ти­на.
   В сто­ло­вую во­шёл оле­не­вод в сво­ей на­цио­наль­ной зим­ней оде­ж­де: тор­бо­сах (са­по­ги-пол­зун­ки, сши­тые из олень­их шкур) и ма­ли­це (ба­ла­хон с ка­пю­шо­ном и ру­ка­ва­ми так­же из шкур, по­ла­ми во­ло­ча­щий­ся по зем­ле). Крас­ное, об­вет­рен­ное от мо­роз­ных вет­ров ли­цо с еле за­мет­ны­ми ам­бра­зу­ра­ми гла­за сия­ло, слов­но блин в раз­гар мас­ле­ни­цы, ка­ра­бин за спи­ной зло­ве­ще от­ли­вал ине­ем. Не­нец по­ста­вил в угол хо­рей, снял ру­ка­ви­цы, ра­зу­ме­ет­ся, то­же из шку­ры оле­ня, и на­пра­вил­ся к бу­фет­ной стой­ке. Здесь он бы­ст­ро по­лу­чил из лов­ких рук бу­фет­чи­цы ста­кан с ды­мя­щей­ся, как мне по­ка­за­лось, жид­ко­стью ра­нее оби­тав­шей в бу­тыл­ке с ма­лень­кой си­ней над­пи­сью на не­при­мет­ной на­клей­ке "Спирт пить­е­вой".
   Оле­не­вод де­ло­во' и с глу­бо­ким зна­ни­ем пред­ме­та не­боль­ши­ми глот­ка­ми осу­шил гра­нё­ную та­ру, вы­тер гу­бы и не спе­ша из­влёк из-под ма­ли­цы ог­ром­ный нож с руч­кой, вы­ре­зан­ной из бер­цо­вой кос­ти оле­ня. Бу­фет­чи­ца среа­ги­ро­ва­ла мгно­вен­но -- бы­ст­ро по­ста­ви­ла на стой­ку ог­ром­ную раз­де­лоч­ную дос­ку. Ещё од­ним лёг­ким дви­же­ни­ем ру­ки фо­кус­ни­ка не­нец, вы­та­щил из недр ма­ли­цы при­лич­ный ку­сок за­мо­ро­жен­но­го сы­ро­го мя­са. С не­го от те­п­ла под ма­ли­цей уже на­ча­ла со­чить­ся и ка­пать вяз­кая оле­нья кровь.
   Ко­ло­рит­ный гость лов­ко от­кром­сал се­бе тон­кую по­лос­ку олень­ей пло­ти и за­ки­нул в рот, от­верг­нув пред­ло­жен­ную бу­фет­чи­цей соль -- дес­кать, толь­ко вкус пор­тит. Сто­ял он не­за­ви­си­мый и от­стра­нён­ный, буд­то бы не за­ме­чая по­лу­сот­ни пар глаз, упёр­ших­ся в его не­за­тей­ли­вый бы­то­вой про­цесс. Ко­гда мя­со за­кон­чи­лось, не­нец ру­ка­вом ма­ли­цы ак­ку­рат­но вы­тер кро­ва­вые раз­во­ды на стой­ке и уда­лил­ся к за­пря­жён­ным нар­там, рит­мич­но по­ка­чи­вае­мый на хо­ду па­ра­ми спир­та, ве­сом ка­ра­би­на и тя­же­стью в не­при­хот­ли­вом же­луд­ке. Он уже пред­став­лял се­бе длин­ную се­вер­ную до­ро­гу, ве­сё­лую лун­ную ро­жи­цу, ко­то­рая бу­дет под­ми­ги­вать ему с чёр­но­го не­ба и ту­гую про­зрач­ность мо­роз­но­го воз­ду­ха, за­мут­нён­но­го олень­им ды­ха­ни­ем.
   -- Пук ям­бко­ми нюк­ця­ми хо­нёя. Пук ям­бко­ми нюк­ця­ми хо­нёя, иэ-э-э-ххха!
  

Дя­дя Ми­ша

  
   К се­ре­ди­не 60-ых го­дов XX-го ве­ка мой отец про­ра­бо­тал ин­же­не­ром АТБ (авиа­ци­он­но-тех­ни­че­ской ба­зы) Пе­чор­ско­го авиа­пред­прия­тия уже лет семь-во­семь как. Ес­те­ст­вен­но, за эти го­ды у не­го поя­ви­лись в Пе­чо­ре дру­зья, при­яте­ли и про­сто зна­ко­мые из чис­ла со­слу­жив­цев.
   По­жа­луй, од­ним из са­мых ин­те­рес­ных и юмор­ных лю­дей в этой ком­па­нии был ко­ман­дир ЛИ-2 Ми­ха­ил Мак­си­мо­вич Чер­но­бай, за­слу­жен­ный пи­лот При­по­ля­рья, для ме­ня -- про­сто дя­дя Ми­ша1. Он про­сла­вил­ся тем, что, бу­ду­чи в пе­ре­гон­ке воз­душ­но­го суд­на для пла­но­во­го ре­мон­та на 406-ом за­во­де в Ми­не­раль­ных во­дах, при ка­ж­дой про­ме­жу­точ­ной по­сад­ке от­прав­лял ори­ги­наль­ные те­ле­грам­мы на имя ко­ман­ди­ра пред­при­ятия, его за­мов и про­чих ру­ко­во­ди­те­лей.
   Текст те­ле­грамм был на удив­ле­ние раз­но­об­раз­ным по те­ма­ти­ке. На­при­мер, от вра­чей о бла­го­по­луч­ном ис­хо­де раз­де­ле­ния си­ам­ских близ­не­цов, ад­ре­со­ва­но сча­ст­ли­во­му от­цу, он же -- ко­ман­дир от­ря­да; от груп­пы си­дя­щих за сва­деб­ным сто­лом с тек­стом: "Вздрог­нем, а?"; от бла­го­дар­ных ра­бот­ниц вя­заль­но-пря­диль­ной фаб­ри­ки с на­ме­ре­ни­ем про­дол­жить тес­ные сверх­пла­но­вые свя­зи с ру­ко­во­дством лёт­но­го от­ря­да пу­тём слия­ния в при­сту­пе па­ро­ксиз­ма. Те­ле­гра­фи­ст­ка по при­чи­не низ­кой об­ра­зо­ван­но­сти на­пе­ча­та­ла "мар­ксиз­ма" вме­сто "па­ро­ксиз­ма", но это лы­ко ока­за­лось ещё бо­лее в стро­ку, не­же­ли пер­во­на­чаль­ная вер­сия, хо­тя и по­па­хи­ва­ло ан­ти­со­вет­чи­ной.
   Ру­ко­во­дство в ли­це ко­ман­ди­ра авиа­пред­прия­тия ока­за­лось не впол­не го­то­во к по­доб­но­му обо­ро­ту со­бы­тий. САМ хо­дил с тща­тель­но скры­вае­мым изум­ле­ни­ем на му­же­ст­вен­ных за­го­ре­лых ще­ках и нерв­но же­вал бе­ло­мо­ри­ну, пред­став­ляя, как доб­ро­же­ла­те­ли -- в ли­це ли­бо сек­ре­тар­ши, ли­бо сек­ре­та­ря парт­ко­ма -- обя­за­тель­но до­не­сут суп­ру­ге "всю прав­ду-мат­ку" о мо­раль­ном об­ли­ке бла­го­вер­но­го.
   При­ча­ст­ность Чер­но­бая к "под­мёт­ным пись­мам", дис­кре­ди­ти­рую­щим его пар­тий­ную со­весть, ру­ко­во­ди­тель авиа­пред­прия­тия да­же не рас­смат­ри­вал, хо­тя был на­слы­шан о чу­да­че­ст­вах по­след­не­го.
   Стоя­ла от­пу­ск­ная по­ра. Ко­ман­дир -- пер­вый день как вер­нул­ся с ку­рор­та. При­каз на пе­ре­гон­ку ещё до при­ез­да был под­пи­сан. Так что на­чаль­ст­вен­ное удив­ле­ние, ко­гда в те­че­ние су­ток его за­ва­ли­ли сроч­ны­ми те­ле­грам­ма­ми из раз­ных го­ро­дов о со­стоя­нии дел у его мно­го­чис­лен­ных "род­ст­вен­ни­ков" и вне­брач­ных де­тей, мож­но счи­тать впол­не ес­те­ст­вен­ным и про­цен­тов на пять­де­сят ис­крен­ним. Ос­тав­шую­ся по­ло­ви­ну ве­ро­ят­но­сти я бы ад­ре­со­вал к со­вес­ти кор­рес­пон­ден­та, со­мне­ваю­ще­го­ся, а вдруг, у на­чаль­ни­ка и в са­мом де­ле име­ет­ся род­ная дочь -- ре­зуль­тат не­зем­ной стра­сти -- где-ни­будь в Та­ган­ро­ге или Уль­я­нов­ске.
   Толь­ко на сле­дую­щий день, ко­гда ру­ко­во­ди­тель авиа­пред­прия­тия оз­на­ко­мил­ся со все­ми до­ку­мен­та­ми, под­пи­сан­ны­ми за вре­мя его от­сут­ст­вия, ста­ло яс­но, от­ку­да рас­тут но­ги у не на шут­ку по­вы­сив­ше­го ак­тив­ность поч­то­во­го ве­дом­ст­ва. Ми­ха­ил Мак­си­мо­вич был ра­зо­бла­чён, но от­нюдь не раз­жа­ло­ван в юн­ги. И во­об­ще ни­как не на­ка­зан. В те дав­ние вре­ме­на "на Се­ве­рах" нра­вы бы­то­ва­ли про­стые, а юмор це­нил­ся на всех уров­нях ие­рар­хи­че­ской ле­ст­ни­цы и вос­при­ни­мал­ся аде­к­ват­но как под­чи­нён­ны­ми, так и ру­ко­во­ди­те­ля­ми, и да­же жё­на­ми долж­но­ст­ных лиц са­мо­го раз­но­го уров­ня.
   Я был дос­та­точ­но юн в те ле­ген­дар­ные го­ды ос­вое­ния по­мя­ну­тых вы­ше "Се­ве­ров", но уже по­ни­мал "в чём фи­кус-по­кус и от­че­го редь­ка' горь­ка'".
   Как и вся­кий че­ло­век, чув­ст­вую­щий се­бя воль­но в за­кры­том во­до­ёме то­го ге­рои­че­ско­го пред­за­стой­но­го вре­ме­ни, я вос­пи­ты­вал­ся в сад­ке впол­не по­бе­див­ше­го к то­му вре­ме­ни со­циа­лиз­ма. По­бе­див­ший со­циа­лизм мож­но оха­рак­те­ри­зо­вать стра­стью к но­вин­кам шир­пот­ре­ба, вне­зап­но став­шим дос­туп­ны­ми до­воль­но ши­ро­ким сло­ям. Всяк мог вы­брать се­бе аг­ре­гат на соб­ст­вен­ный вкус, опи­ра­ясь на тол­щи­ну ко­шель­ка. От не­подъ­ём­но­го фе­на с ог­лу­ши­тель­ным зву­ком за­пус­кае­мо­го порш­не­во­го че­тыр­на­дца­ти­ци­лин­д­ро­во­го дви­га­те­ля вер­то­лё­та МИ-4 -- две "звез­ды" по 7 ци­лин­д­ров, до сти­раль­ной ма­ши­ны "Урал" с риф­лё­ным ре­зи­но­вым гряз­но-зе­лё­но­го цве­та, слов­но у не­чис­то­го, хво­стом, круг­лым в се­че­нии. А ещё боч­ко­по­доб­ные "Ура­лы" сла­ви­лись тем, что из их чре­ва мож­но бы­ло лег­ким дви­же­ни­ем ру­ки -- да, лёг­ким же, я ска­зал, чёрт возь­ми! -- из­влечь при­спо­соб­ле­ние для от­жи­ма бе­лья, но­ро­вив­ше­го то и де­ло ко­вар­но вы­кру­тить дет­ские паль­цы не­по­слуш­ных маль­чи­ков и де­во­чек.
   Из все­го шир­пот­ре­бов­ско­го мно­го­об­ра­зия па­па вы­брал маг­ни­то­лу, че­му я ока­зал­ся не­ска­зан­но рад. Маг­ни­то­ла стоя­ла в спаль­не у ро­ди­те­лей, вклю­чив­шись в борь­бу за зва­ние са­мо­го объ­ём­но­го пред­ме­та ме­бе­ли в этой ак­ва­то­рии. Пом­ню, в диа­па­зо­не СВ и ДВ (сред­ние и длин­ные вол­ны) очень хо­ро­шо ло­вил­ся "Ма­як", го­лос ко­то­ро­го со­про­во­ж­дал всё моё дет­ст­во. "А сей­час по­слу­шай­те но­вую ком­по­зи­цию бри­тан­ско­го во­каль­но-ин­ст­ру­мен­таль­но­го ан­самб­ля "Жу­ки". Пес­ня на­зы­ва­ет­ся "Де­вуш­ка"... Хр-хр-хр... Вен­гер­ская пе­ви­ца Ка­ти Ко­вач с пес­ней "Как хо­лод­но"... Ад­ре­со­ван­ная дру­гу хо­дит пе­сен­ка по... Се­го­дня на­ши мо­ло­ты на­мо­ло­ти­ли... Обо­рон­ная док­три­на бо­ро­ны... встре­ти­лись с офи­ци­аль­ным... Ле­о­нид Иль­ич под­черк­нул... в го­ро­де Толь­ят­ти... до са­мо­го Ти­хо­го океа­на... мо­ло­дёжь жи­во от­клик­ну­лась..."
   Свер­ху у маг­ни­то­лы име­лась крыш­ка, буд­то у ска­зоч­но­го лар­ца, толь­ко с фик­са­то­ром, что­бы да­ви­ла паль­цы лю­бо­пыт­ным маль­чи­кам не вся­кий раз, ко­гда они без спро­су взду­ма­ют за­гля­нуть во­внутрь аг­ре­га­та. И да­ви­ла не так страш­но, как в слу­чае со сти­раль­ной ма­ши­ной ти­па "ме­тал­ли­че­ский бо­чо­нок с мо­то­ром", но с той же про­фи­лак­ти­че­ской це­лью.
   А под крыш­кой чу­да со­вет­ской элек­тро­тех­ни­ки -- уст­рой­ст­во для ус­та­нов­ки маг­нит­ной лен­ты. Жаль толь­ко, "тип 10" с ма­то­вой по­верх­но­стью бла­го­род­но­го цве­та "ко­фе с ка­пель­кой мо­ло­ка" то­гда ещё не при­ду­ма­ли. Впро­чем, это я уже по­сле оце­нил. А то­гда рас­смат­ри­вал маг­ни­то­лу, изу­чал её ки­шоч­ки и за­бав­ный мик­ро­фон на при­вя­зи чёр­но­го про­во­да, в ко­то­рый по­том дя­дя Ми­ша Чер­но­бай, зна­ме­ни­тый ко­ман­дир ЛИ-2 от­ря­да При­по­ляр­ной авиа­ции, на­пел не од­ну кас­се­ту под свою се­ми­струн­ную клас­си­че­скую ги­та­ру.
   Ги­та­ра бы­ла дей­ст­ви­тель­но клас­си­че­ской, для ис­пол­не­ния рус­ских ро­ман­сов, че­го нель­зя ска­зать о ре­пер­туа­ре Ми­хаи­ла Мак­си­мо­ви­ча. В нём на­хо­ди­лось ме­сто Вы­соц­ко­му, Вер­тин­ско­му и дру­гим, не ме­нее по­пу­ляр­ным ав­то­рам, име­на ко­их за­те­ря­лись в рай­оне Одес­ско­го Пас­са­жа, а пес­ни ста­ли по этой при­чи­не на­зы­вать­ся на­род­ны­ми... Так и слы­шу... "Гу­лял я с ней че­ты­ре го­да, на пя­тый я ей из­ме­нил"... что-то там ещё бы­ло, не со­всем по­нят­ное дет­ско­му уху, а по­том слу­чи­лось страш­ное... Ли­ри­че­ский ге­рой, ко­то­ро­го я пред­став­лял имен­но та­ким же ве­сё­лым и за­дор­ным, слов­но мо­ло­дой дя­дя Ми­ша, про­сту­дил ко­рен­ной зуб... "От этой му­чи­тель­ной бо­ли я весь как бе­зум­ный орал, а жен­щи­на-врач хо­хо­та­ла, я го­лос Ма­русь­кин уз­нал"... Вы вер­но до­га­да­лись, имен­но с Ма­русь­кой дя­дя Ми... (что это я?), ге­рой пес­ни гу­лял че­ты­ре го­да... При­шла по­ра пла­тить по сче­там, Дон Жу­ан с ули­цы Пер­во­кон­но­го Ба­бе­ля!.. Чтоб ему!.. "...в та­шу ле­шат ше­ты­ре шу­ба, а я как бе­шум­ный орал..." (в та­зу ле­жат че­ты­ре зу­ба...) По­де­лом? Мо­жет быть, мо­жет быть. Но мне бы­ло от­че­го-то жаль не­удач­ли­во­го ка­ва­ле­ра. Те­перь я знаю по­че­му -- дя­дя Ми­ша пел ду­шой, а не го­ло­сом. Как Марк Бер­нес пел, а не ка­кой-ни­будь рэ­пер Се­рё­га, за­пря­жён­ный в свой "мно­го­ло­ша­дё­вый" "бу­мер" с ме­ло­ди­ей, ук­ра­ден­ной без за­зре­ния со­вес­ти у Coolio (ком­по­зи­ция "Gangsters paradise"). Ко­гда че­ло­век про­жи­ва­ет пес­ню, ему ве­ришь, как се­бе. Оче­вид­ные же ве­щи, пра­во.
   А маг­ни­то­ла та сто­ит сей­час у ро­ди­те­лей на да­че. Ра­бо­та­ет и про­дол­жа­ет на­дёж­но ло­вить "Ма­як". Дя­ди Ми­ши­ны пес­ни ос­та­лись на кас­се­тах, но маг­нит­ный слой на них осы­пал­ся, и те­перь ни­че­го нель­зя ра­зо­брать... что имен­но про­ис­хо­ди­ло в ка­би­не­те зуб­но­го вра­ча по име­ни Ма­ру­ся... кто ко­му здо­ро­вые зу­бы драл... Жаль. И кста­ти, не­дав­но я сно­ва пы­тал­ся ус­та­но­вить на­зва­ние пе­ре­до­во­го ап­па­ра­та со­вет­ской ра­дио­тех­ни­ки на­ча­ла 60-ых го­дов про­шло­го ве­ка, но так и не смог. Пас­порт на маг­ни­то­лу дав­но уте­рян. Прав­да, име­ет­ся ме­тал­ли­че­ский сти­ли­зо­ван­ный по­до что-то го­ти­че­ское ку­сок ла­ту­ни, ко­то­рый и дол­жен изо­бра­жать на­зва­ние... Пя­лил­ся я в не­го, буд­то ба­ран, вне­зап­но об­на­ру­жив­ший не­зна­ко­мую строи­тель­ную об­нов­ку, пя­лил­ся. По­хо­же, вро­де на "Вес­ну", но с ка­ким-то ла­тыш­ским про­скаль­зы­ва­ни­ем без­удар­ных глас­ных. Од­ним сло­вом, ис­ти­на вновь ос­та­лась не­дос­туп­ной.
  
  

Пер­вое де­жур­ст­во

  
   С апреля по июль 1977-го года перед тем, как поступить в институт инженеров гражданской авиации работал я авиа-мотористом участка МИ-2/МИ-4 Печорского авиапредприятия.
   В од­ну из пят­ниц, по­сле рас­пра­вы над фля­гой перебродившего по жаре ква­са, бри­га­дир впер­вые пред­ло­жил мне на­зав­тра по­де­жу­рить са­мо­стоя­тель­но, так как я был един­ст­вен­ный ра­зум­но мыс­ля­щий субъ­ект на уча­ст­ке.
   -- Слить от­стой ке­ро­си­на ты смо­жешь, про­ве­рить на­ли­чие кон­тро­воч­ной про­во­ло­ки в нуж­ных мес­тах, снять ба­ро­грам­му по­сле по­лё­та... А с ко­ман­ди­ром вер­то­лёт­ной эс­кад­ри­льи МИ-2 я до­го­во­рил­ся, -- ве­щал Ана­то­лий Ива­но­вич, так зва­ли бри­га­ди­ра, -- он не за­ло­жит.
   Бла­го в на­ря­де сто­ял толь­ко один борт. Все ос­таль­ные раз­ле­те­лись по опе­ра­тив­ным точ­кам. И что са­мое глав­ное -- на этой "спар­ке", вер­то­лёт с двой­ным управ­ле­ни­ем для обу­че­ния на­чи­наю­щих пи­ло­тов, по­ле­тит сам вы­ше по­мя­ну­тый ко­ман­дир эс­кад­ри­льи.
   Ды­ха­ние бри­га­ди­ра бла­го­уха­ло хлеб­ным квас­ным ду­хом с ви­но­град­ным -- ви­дать, от изю­ма -- ук­ло­ном. Ес­ли бы не бри­га­дир­ские тя­жё­лые ве­ки и не­чёт­кая фик­са­ция дви­же­ний, его мож­но бы­ло при­нять за со­вер­шен­но трез­во­го доб­ро­по­ря­доч­но­го клер­ка, вы­пив­ше­го терп­ко­го тё­п­ло­го ква­са по­сле окон­ча­ния ра­бо­чей сме­ны где-ни­будь воз­ле сво­ей кон­то­ры по раз­дел­ке ро­гов и ко­пыт.
   С на­чаль­ст­вом, хоть и не со­всем трез­вым, очень-то не по­спо­ришь. По­это­му я со­гла­сил­ся и от­пра­вил­ся до­мой, оза­да­чен­ный за­да­ни­ем на суб­бот­нее де­жур­ст­во. А ве­сё­лая бри­га­да на­пра­ви­лась в пив­бар, един­ст­вен­ный то­гда в Пе­чо­ре -- ес­ли не счи­тать чип­ков с раз­ли­вом на вы­нос -- что­бы при­нять уча­стие в за­ме­ча­тель­ной на­род­ной за­ба­ве "про­рвать­ся к стой­ке без оче­ре­ди". В за­ве­де­ние как раз за­вез­ли све­же­го пи­ва.
   Суб­бо­та. При­быв на уча­сток в шесть ча­сов ут­ра, я вни­ма­тель­но изу­чил, что не­об­хо­ди­мо про­де­лать в про­цес­се пред­по­лёт­ной под­го­тов­ки, да­бы позд­нее не уда­рить в грязь ли­цом пе­ред ко­ман­ди­ром эс­кад­ри­льи вер­то­лё­тов Ми-2 Но­со­вым. Его я по­чи­тал то­гда за пи­ло­та-не­бо­жи­те­ля, на­слу­шав­шись рас­ска­зов тех­ни­ков и пи­ло­тов.
   Алек­сандр Но­сов, для дру­зей про­сто Са­ня Нос, дей­ст­ви­тель­но был вер­то­лёт­чи­ком, как го­во­рят, от Бо­га. Я го­во­рю "был", по­сколь­ку ко­мэ­ска по­гиб спус­тя пять лет, на­ле­тев на на­тя­ну­тую над та­ёж­ной реч­кой те­ле­граф­ную ли­нию, не обо­зна­чен­ную на по­лёт­ных кар­тах, по­сколь­ку её ещё не ус­пе­ли сдать свя­зи­сты. По­гиб, вы­пол­няя сан­за­да­ние. При­чём все пас­са­жи­ры ос­та­лись жи­вы, в том чис­ле и бе­ре­мен­ная жен­щи­на, ко­то­рую спе­ши­ли дос­та­вить в го­род­скую боль­ни­цу, а Но­со­ву про­би­ло груд­ную клет­ку де­ре­вом че­рез бли­стер, ко­гда он про­тис­ки­вал вер­то­лёт на ма­лень­кий пя­та­чок, со­вер­шая ава­рий­ную по­сад­ку.
   В на­зна­чен­ное вре­мя, в со­от­вет­ст­вии с по­лёт­ным за­да­ни­ем, у "спар­ки" буд­то из-под зем­ли воз­ник Са­ня Нос -- вид­ный три­дца­ти­лет­ний брю­нет, лю­би­мец жен­щин и на­чаль­ст­ва.
   -- При­вет, сту­дент про­хлад­ной жиз­ни, мат­часть го­то­ва? -- об­ра­тил­ся он ко мне.
   Я на­чал что-то мям­лить и по­лез в ба­ло'к за стре­мян­кой.
   -- Ты, па­рень, не его­зи. Соль­ёшь по­сле за­прав­ки от­стой ке­ро­си­на, а я тут сам всё по­смот­рю, -- ос­та­но­вил он ме­ня.
   По­сле окон­ча­ния про­це­ду­ры пред­по­лёт­но­го ос­мот­ра ко­ман­дир вы­звал за­прав­щик, и тот не за­мед­лил при­та­щить своё тол­стое, на­би­тое ке­ро­си­ном ТС-1 брю­хо к сто­ян­ке.
   На­ко­нец все про­це­ду­ры за­кон­че­ны: от­стой слит, дви­га­те­ли за­пу­ще­ны на "хо­ло­стом хо­ду", ко­ман­дир по­лу­чил раз­ре­ше­ние на ру­ле­ние. Мож­но взле­тать. Са­ня вы­су­нул­ся в фор­точ­ку и, пе­ре­кры­вая гул тур­бин, крик­нул:
   -- Да­вай, сту­дент, по­ле­зай на ме­сто вто­ро­го пи­ло­та! Мо­жет, ни­ко­гда боль­ше не уда­ст­ся вер­то­лё­том по­управ­лять! Сме­лее!
   Мои со­мне­ния на пред­мет про­вер­ки по­ряд­ка на уча­ст­ке ка­ким-ли­бо за­нуд­ли­вым ин­же­не­ром он от­верг, как со­вер­шен­но не­су­ще­ст­вен­ные и чуть не си­лой вта­щил в ка­би­ну.
   Взле­те­ли. Сде­ла­ли круг над Пе­чо­рой, и Нос на­пра­вил МИ-2 в сто­ро­ну Ура­ла. То­гда я впер­вые уви­дел Саб­лин­ский хре­бет во всей его кра­се с воз­ду­ха. Са­ня очень изящ­но обо­гнул глав­ный пик, чуть не ка­са­ясь его ко­лё­са­ми. Впе­чат­ли­ло! Осо­бен­но на­ли­чие вни­зу че­ты­рёх яр­ких фи­гу­рок, рву­щих­ся к вер­ши­не. Лед­ник Гоф­ма­на от­ли­вал пер­во­здан­ной бе­лиз­ной, иг­рая на бли­сте­рах сол­неч­ны­ми зай­чи­ка­ми. Я уже дав­но окон­ча­тель­но про­снул­ся и гля­дел во все гла­за на па­но­ра­му При­по­ляр­но­го Ура­ла, от­кры­тую мне Са­ней.
   Сде­лав раз­во­рот, Но­сов на­чал на­би­рать вы­со­ту, взяв об­рат­ный курс. Тут его ру­ка лег­ла на мою, и он пред­ло­жил мне са­мо­стоя­тель­но по­дер­жать руч­ку "шаг-га­за" и по­чув­ст­во­вать ма­ши­ну. МИ-2, слов­но по­няв, что "в сед­ле" но­ви­чок, на­чал мо­ты­лять­ся, буд­то гал­стук в аэ­ро­ди­на­ми­че­ской тру­бе. Из­ред­ка Са­ня по­мо­гал мне вы­рав­ни­вать ма­ши­ну со сво­его ин­ст­рук­тор­ско­го мес­та. Че­рез не­сколь­ко ми­нут я был из­мо­тан, как по­сле из­ну­ри­тель­но­го за­плы­ва на три ки­ло­мет­ра в от­кры­той во­де. Те­перь ста­ла окон­ча­тель­но по­нят­на по­го­вор­ка вто­рых пи­ло­тов: "На­ше де­ло пра­вое -- не ме­шать ле­во­му!". Под ле­вым под­ра­зу­ме­вал­ся ко­ман­дир, си­дя­щий в ле­вом крес­ле.
   Ми­нут де­сять я при­хо­дил в се­бя. И вдруг дви­га­те­ли за­тих­ли, и ма­ши­на на­ча­ла стре­ми­тель­но при­бли­жать­ся к зем­ле; хо­тя, ско­рее все­го, это толь­ко по­ка­за­лось, что стре­ми­тель­но, всё-та­ки на­ли­чие подъ­ём­ной си­лы на ав­то­ро­та­ции2 ни­кто не от­ме­нял. Ме­ня при­под­ня­ло на рем­нях поч­ти под са­мую об­шив­ку, со­дер­жи­мое же­луд­ка упёр­лось в стис­ну­тые зу­бы. Я взгля­нул на Но­са. А он толь­ко хит­ро улы­бал­ся, дес­кать, не дрейфь, парт­нёр! Дви­га­те­ли за­пус­ти­лись, и "спар­ка" сно­ва при­ня­лась на­би­рать вы­со­ту.
   -- Что, пе­ре­срал­ся, сту­дент? -- спро­сил ве­се­ло Са­ня. -- Я про­сто про­ве­рил ра­бо­ту мат­ча­сти на ав­то­ро­та­ции. Всё под кон­тро­лем. Да­же не со­мне­вай­ся.
   По­сле по­сад­ки в Пе­чо­ре ме­ня про­дол­жа­ло му­тить. Я еле вы­полз на рас­ка­лён­ный бе­тон. Са­ня сто­ял ря­дом и за­бот­ли­во пред­ла­гал ми­не­рал­ки.
   -- Ни­че­го-ни­че­го, со все­ми так в пер­вый раз, -- под­бад­ри­вал он ме­ня. -- Ты же не лёт­чик, в кон­це кон­цов, те­бе по­ло­же­но...
   До­ло­жив дис­пет­че­ру ПДСП3, что МИ-2 за­ру­лил на сто­ян­ку, Но­сов са­мо­стоя­тель­но снял ба­ро­граф-са­мо­пи­сец, а это моя ра­бо­та, и, вы­су­нув язык от усер­дия, что-то при­ри­со­вал к очень объ­ек­тив­ной кар­тин­ке по­лё­та. По­сле че­го мы ещё не­мно­го по­стоя­ли вме­сте.
  
  

Фо­на­ри­ки

  
   Пом­ни­те не­кий лёг­кий шан­сон­чик, зна­ко­вый для не очень да­лё­ко­го про­шло­го: "Ко­гда ка­ча­ют­ся фо­на­ри­ки ноч­ные, ко­гда на ули­цу опас­но вы­хо­дить..."? Ус­лы­шав сло­во "фо­на­ри­ки", я сра­зу вспо­ми­наю эту по­лу­кри­ми­наль­ную пе­сен­ку4 из сво­его дет­ст­ва. Или пред­став­ляю се­бе но­во­год­нюю ёл­ку с раз­но­цвет­ны­ми свер­каю­щи­ми лам­поч­ка­ми, при­под­ня­тое на­строе­ние и ожи­да­ние чу­да. Со­всем как в "дни ту­ман­ной юно­сти". Но те фо­на­ри­ки, о ко­то­рых я хо­чу рас­ска­зать, ни­че­го об­ще­го не име­ют с вы­ше­опи­сан­ным ве­ли­ко­ле­пи­ем, ос­ве­щаю­щим встре­чу Но­во­го го­да. Да и кри­ми­наль­но­го в них нет ни­че­го.
   Ис­то­рия сия про­изош­ла со­всем не­дав­но по мер­кам ми­ро­вой ис­то­рии в на­шем Пе­чор­ском аэ­ро­пор­ту, а имен­но -- осе­нью 2001-го го­да.
   Как из­вест­но из опы­та че­ло­ве­че­ской жиз­не­дея­тель­но­сти, всё ко­гда-ни­будь при­хо­дит в не­год­ность и ус­та­ре­ва­ет. Эн­тро­пия -- од­ним сло­вом. При­шли в не­год­ность и кол­па­ки по­са­доч­ных ог­ней на тор­цах ВПП в Пе­чор­ском аэ­ро­пор­ту. Часть раз­би­лась от ру­ки злоб­ст­вую­щих пья­ных ВО­ХРов­цев, часть не вы­дер­жа­ла ис­пы­та­ний мо­ро­зом и дру­ги­ми се­вер­ны­ми ка­так­лиз­ма­ми, часть бы­ла раз­дав­ле­на бе­зум­ной в сво­ей же­лез­ной пря­мо­те ма­ши­ной служ­бы спец­транс­пор­та, де­ло­ви­то на­гре­баю­щей суг­ро­бы в раз­гар зи­мы во вре­мя очи­ст­ки взлёт­но-по­са­доч­ную по­ло­су для "ле­та­тель­ной" (хо­ро­шо, что не ле­таль­ной) тех­ни­ки.
   Так или ина­че, но к осен­не-зим­не­му пе­рио­ду (ко­гда бе­лые но­чи уже не ус­ла­ж­да­ют зре­ния обы­ва­те­ля) воз­ник­ла по­треб­ность в за­ме­не двух де­сят­ков раз­но­цвет­ных кол­па­ков по обе сто­ро­ны ВПП. За­гля­нув в со­от­вет­ст­вую­щий ка­та­лог, ру­ко­во­ди­те­ли Пе­чор­ско­го авиа­пред­прия­тия уз­ре­ли не­при­ят­ную кар­ти­ну, по­шат­нув­шую их без­мя­теж­ное су­ще­ст­во­ва­ние и ве­ру во все­лен­скую спра­вед­ли­вость. На стра­ни­цах то­го ка­та­ло­га по элек­тро­обо­ру­до­ва­нию аэ­ро­пор­тов са­мым мерз­ким ка­пи­та­ли­сти­че­ским язы­ком бы­ло на­пи­са­но чёр­ным по алч­но­му, что це­на на са­мый де­шё­вый цвет­ной кол­пак на по­са­доч­ные ог­ни пре­вы­ша­ет эн-над­цать дол­ла­ров.
   Пе­ре­мно­жив в уме два­дцать на ТО СА­МОЕ мер­зо­па­ко­ст­ное, на­чаль­ни­ки при­шли к не­уте­ши­тель­но­му вы­во­ду, оп­ла­чи­вая вся­кий раз та­кие день­ги на уст­ра­не­ние мел­ких не­при­ят­но­стей -- не­дол­го и в фи­нан­со­вую тру­бу вы­ле­теть пря­мо со сво­его ру­ко­во­дя­ще­го крес­ла уют­ной ма­то­во-чёр­ной ко­жи. На­ду­ма­ли они ре­ше­ние про­бле­мы пе­ре­ло­жить на хруп­кие пле­чи на­чаль­ни­ка элек­тро­служ­бы. По край­ней ме­ре, до ве­сен­не­го фи­нан­со­во­го по­ло­во­дья со сто­ро­ны обе­их сто­лиц -- рес­пуб­ли­кан­ской и фе­де­раль­ной. На­чаль­ни­ком ЭС­ТОП5 толь­ко-толь­ко на­зна­чи­ли мо­ло­до­го че­ло­ве­ка по име­ни Иван. Или Иван Ми­хай­ло­вич, ес­ли угод­но. Ему на мо­мент на­ча­ла опи­сы­вае­мых со­бы­тий ед­ва срав­ня­лось два­дцать че­ты­ре го­да, но пар­ню уже то­гда нель­зя бы­ло от­ка­зать в жи­тей­ской муд­ро­сти и спо­соб­но­сти к ана­ли­зу.
   Итак, за­да­ние по­лу­че­но. Нуж­но по­раз­мыс­лить, как на­де­лать этих са­мых цвет­ных кол­па­ков для по­са­доч­ных ог­ней без до­пол­ни­тель­ных фи­нан­со­вых за­трат, про­ще го­во­ря -- во­все без них. Обыч­ных про­зрач­ных кол­па­ков оты­ска­ли по су­се­кам -- на скла­дах и в кла­дов­ках. Ос­та­лось при­ду­мать, как те­перь их рас­кра­сить. Ре­ши­ли при­ме­нить ста­рый де­дов­ский ме­тод, бы­то­вав­ший в Аэ­ро­фло­те со вре­мён ца­ря Го­ро­ха. Ме­тод весь­ма прост и изя­щен. Бе­рёт­ся обыч­ный цап­пон-лак. В не­го вы­ду­ва­ет­ся цвет­ная пас­та из обыч­ных же ша­ри­ко­вых ру­чек. За­тем, по­сле тща­тель­но­го пе­ре­ме­ши­ва­ния и дос­ти­же­ния нуж­но­го ко­ле­ра, по­лу­чен­ная хи­ми­че­ски-про­тив­ная мас­са на­но­сит­ся на ис­ход­ный про­дукт -- то есть на кол­па­ки.
   Пач­ка­нье в ла­ке и вы­ду­ва­ние пас­ты, со­гла­си­тесь, за­ня­тие не из при­ят­ных. По­это­му бра­вые элек­три­ки не спе­ши­ли ос­ча­ст­ли­вить ВПП но­вы­ми фо­на­ря­ми. За три дня рас­кра­си­ли все­го один кол­пак. Но даль­ше со­бы­тия при­ня­ли со­всем дру­гой обо­рот. В чет­верг ис­пол­ня­лось со­рок дней со дня смер­ти быв­ше­го на­чаль­ни­ка служ­бы. Его вдо­ва при­нес­ла со­слу­жив­цам из­вест­ный в рус­ской клас­си­ке на­бор про­дук­тов для по­ми­на­ния по­кой­но­го. Ва­ня раз­ре­шил по сво­ей ду­шев­ной доб­ро­те под­чи­нён­ным вы­пить по од­ной и за­ку­сить. Но этим са­мым он, сам по­ка то­го не соз­на­вая, за­ма­ни­вал элек­три­ков в ло­вуш­ку, как обыч­но де­ла­ют нар­ко­ди­ле­ры со сво­ей пер­спек­тив­ной кли­ен­ту­рой. Но у тех цель -- на­жи­ва, а у Ива­на -- вы­пол­нить про­из­вод­ст­вен­ное за­да­ние к при­ез­ду ко­мис­сии.
   Он за­крыл ос­тав­ший­ся по­ми­наль­ный на­пи­ток вме­сте с за­кус­кой в сейф, не­смот­ря на все уго­во­ры, ко­то­рые в ос­нов­ном опи­ра­лись на рус­скую тра­ди­цию вы­пи­вать в па­мять по­кой­ных чёт­ное ко­ли­че­ст­во раз. Тер­за­ния элек­три­ков не на­шли от­кли­ка в ду­ше на­чаль­ни­ка, со­вер­шив­ше­го и так пер­вое долж­но­ст­ное пре­сту­п­ле­ние в но­вой долж­но­сти. Но ссо­рит­ся с под­чи­нён­ны­ми -- то­же не луч­ший вы­ход. Что де­лать? И тут мо­ло­дой твор­че­ский ум оза­ри­ла од­на за­ме­ча­тель­ная идея -- вос­поль­зо­вать­ся си­туа­ци­ей для ре­ше­ния про­из­вод­ст­вен­ных во­про­сов. Он по­ду­мал, ес­ли дать элек­три­кам воз­мож­ность по­кра­сить весь фо­нар­ный ком­плект в ре­корд­ные сро­ки, то по­том мож­но бу­дет и воз­на­гра­дить их за ста­ра­ние.
   Прав­да, в го­ло­ве у Ва­ни од­но­вре­мен­но с этим рои­лись со­мне­ния. Ведь ес­ли, за три дня по­кра­шен все­го один кол­пак, вряд ли до кон­ца сме­ны умель­цы су­ме­ют раз­ри­со­вать ос­таль­ные де­вят­на­дцать. А там и ко­нец ра­бо­че­го дня по­дос­пе­ет. То­гда-то воз­мо­жен лю­бой при­ём го­ря­чи­тель­но­го без опа­ски за­гре­меть пред бдя­щие очи на­чаль­ст­ва. Сна­ча­ла бы­ла мысль, по­том бы­ло сло­во. Сло­во, даю­щее на­де­ж­ду стра­ж­ду­щим. Сло­во, раз­бу­див­шее в элек­три­ках не­бы­ва­лый пат­рио­тизм к род­но­му пред­при­ятию.
   Иван от­пра­вил­ся по объ­ек­там, а его элек­три­че­ские уха­ри при­ня­лись за де­ло. Спус­тя час Ва­ня вер­нул­ся в элек­тро­цех. То, что он уви­дел, не под­да­ёт­ся ни­ка­ко­му опи­са­нию. По­жа­луй, скром­но­му ав­то­ру этих строк и не оси­лить из­ло­же­ние ме­та­фи­зи­че­ских кар­ти­нок, уви­ден­ных на­чаль­ни­ком ЭС­ТОП. Его встре­ти­ло три раз­но­цвет­ных по­до­бия че­ло­ве­че­ских су­ществ с при­хва­чен­ны­ми ла­ком при­чёс­ка­ми, слип­ши­ми­ся вро­де клеш­ней паль­ца­ми с пер­ла­мут­ро­вым от­ли­вом. Ру­ки с за­ка­тан­ны­ми по ло­коть ру­ка­ва­ми свер­ка­ли крас­ны­ми, си­ни­ми, зе­лё­ны­ми кар­на­валь­ны­ми крас­ка­ми. Эти же цве­та ук­ра­ша­ли и гор­до вздёр­ну­тые от соз­на­ния ис­пол­нен­но­го дол­га но­сы. Не мень­ше удив­ля­ли и гу­бы, ко­то­ры­ми элек­три­ки вы­ду­ва­ли пас­ту. При­чём сра­зу бы­ло вид­но, кто за ка­кой цвет от­ве­чал. Гла­за бли­ста­ли в пред­вку­ше­нии ско­ро­го от­кры­тия со­кро­вищ Али-Ба­бы, за­та­ив­ших­ся в обыч­ном цель­но­свар­ном сей­фе. В уг­лу кра­со­ва­лись све­же­ок­ра­шен­ные кол­па­ки. Ва­ня при­нял­ся их счи­тать.
   К бе­де под­чи­нён­ных один кол­пак рас­ко­лол­ся. Зна­чит -- вме­сто пол­но­го ком­плек­та из двадцати фо­на­рей го­то­во толь­ко девятнадцать. Уго­вор -- есть уго­вор. За­да­ние не вы­пол­не­но!? Не бы­вать то­му. Оду­хо­тво­рён­ные элек­три­ки бро­си­лись на по­иск це­ло­го кол­па­ка. Тер­ри­то­рия аэ­ро­пор­та боль­шая. Мно­го ра­бот­ни­ков пред­при­ятия в тот день ло­ви­ли се­бя на мыс­ли, что ви­дят раз­но­цвет­ных чер­тей, сную­щих с це­ле­уст­рем­лён­ным ви­дом по объ­ек­там, яв­но че­го-то вы­ис­ки­вая. Ино­гда они на­по­ми­на­ли до бо­ли зна­ко­мых всем ра­бот­ни­ков служ­бы ЭС­ТОП. Го­во­рят, от ис­пу­га два плот­ни­ка из РСУ, скром­но вы­пи­ваю­щие в мас­тер­ской, по­да­ли за­яв­ле­ние об ухо­де по соб­ст­вен­но­му же­ла­нию; од­на убор­щи­ца раз­би­ла гор­шок с цве­та­ми, а на­хо­дя­щие­ся на бое­вом по­сту ВО­ХРов­цы про­из­ве­ли не­за­пла­ни­ро­ван­ный от­стрел обой­мы и вы­пус­ти­ли в воз­дух две ра­ке­ты (крас­ную и зе­лё­ную), чем не­ска­зан­но по­ме­ша­ли за­хо­див­ше­му на по­сад­ку рей­со­во­му са­мо­лё­ту.
   Но, по­хо­же, что это толь­ко слу­хи, ибо в ме­ст­ной прес­се дан­ные фак­ты об­на­ро­до­ва­ны не бы­ли. Хо­тя... и "сво­бод­ная" пе­чать то­же не со­всем сво­бод­на. Как не­ожи­дан­но ока­за­лось! И не толь­ко "кое-где у нас по­рой", но и по­все­ме­ст­но -- в ми­ро­вом мас­шта­бе.
   Так или ина­че, но не­дос­таю­щий кол­пак на­шли и по­кра­си­ли в шесть рук и че­ты­ре гу­бы: один из элек­три­ков ка­те­го­ри­че­ски от­ка­зал­ся вы­ду­вать пас­ту, со­слав­шись на ал­лер­ги­че­скую ре­ак­цию.
   А вот вы­пол­нил ли Ва­ня своё обе­ща­ние по­сле всех опи­сан­ных со­бы­тий, об этом луч­ше спро­сить у не­го са­мо­го.
  

* * *

  
   Вот, по­жа­луй, и всё, что я хо­тел рас­ска­зать. Дав­но уже нет та­ко­го ожив­ле­ния в Пе­чор­ском аэ­ро­пор­ту. Ка­ну­ли в ле­ту оче­ре­ди за би­ле­та­ми, же­лаю­щих уле­теть до Ух­ты все­го за 10 руб­лей, до Сык­тыв­ка­ра -- за 15, до Мо­ск­вы -- за 37. Нет стол­по­тво­ре­ния в служ­бе ПАНХ6, за­каз­чи­ки не ва­лят ко­ся­ком к ин­же­не­рам по ра­бо­те с за­каз­чи­ком (те­перь он ску­ча­ет в оди­но­че­ст­ве). Но что-то под­ска­зы­ва­ет мне, при­дёт но­вое вре­мя, ко­гда ра­до­ст­ный круг­ло­су­точ­ный гул вер­то­лёт­ных тур­бин сно­ва на­пол­нит про­мыш­лен­ные зву­ки мое­го ма­лень­ко­го се­вер­но­го го­ро­да сво­им при­зыв­ным сви­стом.
   Впро­чем, ми­ро­вая тен­ден­ция та­ко­ва, что ско­ро раз­но­го ро­да квад­ро­коп­те­ры за­ме­нят со­бой вер­то­лёт­ную тех­ни­ку. Но, я ду­маю, это не по­ме­ша­ет всем авиа­то­рам, при­ча­ст­ным к ос­вое­нию "се­ве­ров", с лю­бо­вью вспо­ми­нать то ост­рое чув­ст­во пер­во­от­кры­ва­те­ля, что не­ко­гда их по­се­ти­ло.
  
   1 За­ра­бо­тав лёт­ную пен­сию, Чер­но­бай уе­хал на ро­ди­ну. Жил в Се­ве­ро­до­нец­ке Лу­ган­ской об­лас­ти. В 2005-ом "ле­таю­щей ле­ген­ды Ев­ро­пей­ско­го Се­ве­ра" не ста­ло. Дя­дя Ми­ша Чер­но­бай умер;
   2 Ав­то­ро­та­ция -- (др.-греч. ????? -- сам; лат. rotatio -- вра­ще­ние) -- ре­жим вра­ще­ния воз­душ­но­го вин­та ле­та­тель­но­го ап­па­ра­та или тур­би­ны дви­га­те­ля, при ко­то­ром энер­гия, не­об­хо­ди­мая для вра­ще­ния, от­би­ра­ет­ся от на­бе­гаю­ще­го на винт воз­душ­но­го по­то­ка. Тер­мин поя­вил­ся ме­ж­ду 1915 и 1920 го­да­ми в пе­ри­од на­ча­ла раз­ра­бо­ток вер­то­лё­тов и ав­то­жи­ров и оз­на­ча­ет вра­ще­ние не­су­ще­го вин­та без уча­стия дви­га­те­ля. В ре­жи­ме СНВ (са­мо­вра­ще­ние не­су­ще­го вин­та) не­су­щий винт вер­то­лё­та рас­кру­чи­ва­ет­ся от встреч­но­го на­бе­гаю­ще­го по­то­ка, од­но­вре­мен­но соз­да­вая подъ­ём­ную си­лу;
   3 ПДСП -- про­из­вод­ст­вен­но-дис­пет­чер­ская служ­ба пред­при­ятия;
   4 Как вы­яс­ни­лось, текст пес­ни ока­зал­ся не та­ким уж и кри­ми­наль­ным, про­сто шут­ка из­вест­но­го по­эта-пе­сен­ни­ка Гле­ба Гор­бов­ско­го в по­ру его юно­сти;
   5 ЭС­ТОП -- служ­ба элек­тро­све­то­тех­ни­че­ско­го обес­пе­че­ния по­лё­тов.
   6 ПАНХ -- аб­бре­виа­ту­ра оз­на­ча­ет "при­ме­не­ние авиа­ции в на­род­ном хо­зяй­ст­ве". В со­вет­ское вре­мя служ­ба ПАНХ за­ни­ма­лась ра­бо­той с за­каз­чи­ком;
  
  

Осен­ний при­зыв

  
   В ар­мию я из Ух­ты при­зы­вал­ся, до­учить­ся на гео­фи­зи­ка все­го год не да­ли, со­ба­ки во­ен­ко­ма­тов­ские. По­ла­гаю, план по на­бо­ру в ря­ды со­вет­ской ар­мии в тот год вы­пол­нял­ся пло­хо, вот и ре­ши­ли со сту­ден­че­ской ска­мьи де­ся­ток-дру­гой па­ца­нов сдёр­нуть. Им, дес­кать, всё рав­но слу­жить, во­ен­ной-то ка­фед­ры в ин­сти­ту­те нет, так ка­кая раз­ни­ца -- рань­ше или поз­же. От­мо­та­ют своё, по­том до­учат­ся.
   Обыч­но до по­доб­но­го бес­пре­де­ла рань­ше не до­хо­ди­ло, по­сколь­ку по­нят­но, что по­сле го­да служ­бы (мы, сту­ден­ты, ин­ду­ст­ри­аль­но­го то­гда все­го год слу­жи­ли) тя­же­ло­ва­то зна­ния вос­ста­но­вить. Но тут этот форс-ма­жор с не­до­бо­ром при­клю­чил­ся. Ка­чать пра­ва и жа­ло­вать­ся -- се­бе до­ро­же. Вот я в чис­ле про­чих "сча­ст­лив­чи­ков" из Ух­тин­ско­го ин­ду­ст­ри­аль­но­го и не стал об­ла­мы­вать свои ам­би­ции на не­зыб­ле­мой ма­хи­не го­су­дар­ст­вен­но­го уст­рой­ст­ва.
   Про­шёл мед­ко­мис­сию в во­ен­ко­ма­те -- честь по чес­ти. По­том в Княж­по­гост нас, при­зыв­ни­ков, от­вез­ли, где на­хо­дил­ся то­гда, да и сей­час, на­вер­ное, рес­пуб­ли­кан­ский сбор­ный пункт. А там уже пол­на гор­ни­ца на­ро­ду из го­ро­дов и ве­сей ре­гио­на. Но, глав­ным об­ра­зом, из та­ёж­ной глу­бин­ки -- от­да­лён­ных де­ре­вень и по­сёл­ков. Как я по­ни­маю, за­гре­ме­ли мы с друзь­я­ми с кур­са в по­след­нюю ко­ман­ду, ку­да рес­пуб­ли­кан­ский во­ен­ко­мат до­би­рал не­дос­таю­щий на­род, по­скре­бя по су­се­кам. Сво­его ро­да "не ссев­шие­ся слив­ки об­ще­ст­ва".
   На сбор­ном пунк­те всех стри­же­ных хлоп­цев ещё раз за­ста­ви­ли ме­ди­цин­скую ко­мис­сию прой­ти с тем, что­бы вы­явить раз­но­го ро­да "бо­та­нов", не год­ных для служ­бы в ря­дах не­со­кру­ши­мой и ле­ген­дар­ной. Во-пер­вых, во­ен­ко­ма­ты на мес­тах мог­ли соз­на­тель­но ка­ко­го-ни­будь дох­ля­ка на­звать год­ным, хо­тя оный дох­ляк еле лас­та­ми ше­ве­лит. Это -- что­бы план при­зы­ва не со­рвать. Во-вто­рых, кое-где в де­рев­нях и фельд­ше­ра-то тол­ко­во­го нет -- ка­кая уж там ко­мис­сия. Вот и вы­хо­дит, на ко­лу мо­ча­ло -- на­чи­най сна­ча­ла. И по­шли мы с са­мо­го что ни на есть низ­ко­го стар­та по ка­би­не­там спе­циа­ли­стов от ме­ди­ци­ны. Эта­кий quest "до­ка­жи свою бое­спо­соб­ность, при­ятель".
   Впе­ре­ди ме­ня в це­пи ос­мат­ри­вае­мых ока­зал­ся про­сто­ва­тый па­рень из глу­хой де­рев­ни, где жи­ли ста­ро­ве­ры, хо­тя, впол­не воз­мож­но, во­все не ста­ро­ве­ры, а ста­ро­об­ряд­цы -- раз­ни­цу я то­гда не по­ни­мал. Впро­чем, не по­ни­маю и сей­час. Стук­ну­ло пар­ню уже по­ряд­ком за два­дцать. И уда­лось ему про­ско­чить не­сколь­ко при­зы­вов в ми­ли­та­ри­сти­че­ской не­вин­но­сти как раз из-за от­да­лён­но­сти род­но­го по­се­ле­ния от ци­ви­ли­за­ции, в свя­зи с чем там не бы­ло не толь­ко те­ле­фо­на и ра­дио, но да­же элек­три­че­ст­ва. Вы­би­ра­лись ста­ро­об­ряд­цы, что на­зы­ва­ет­ся, "в лю­ди" край­не ред­ко -- за му­кой, са­ха­ром, со­лью, под­сол­неч­ным мас­лом, нит­ка­ми, па­тро­на­ми для ру­жей, бу­ма­гой и чер­ни­ла­ми. Всё ос­таль­ное до­бы­ва­ли и вы­ра­щи­ва­ли са­ми в ме­ру сил и воз­мож­но­стей. В один из оче­ред­ных осен­них вы­ез­дов за то­ва­ром слу­жа­щие во­ен­ко­ма­та при­хва­ти­ли мо­ло­до­го че­ло­ве­ка и от­пра­ви­ли на сбор­ный пункт, не дав воз­мож­но­сти скрыть­ся в мед­вежь­ем уг­лу.
   Тол­пы род­ст­вен­ни­ков пар­ня при­ня­лись оса­ж­дать сбор­ный пункт, убе­ж­дая его на­чаль­ни­ка, что все они по­го­лов­но па­ци­фи­сты и не обя­за­ны слу­жить в си­лу сво­их убе­ж­де­ний. Но эти ар­гу­мен­ты ма­ло тро­га­ли че­ло­ве­ка в пол­ков­ничь­ей фор­ме. Он и не та­ких -- ха­ре ра­ма, ха­ре Криш­на! -- эзо­те­ри­ков в "вой­ска дя­ди Ва­си" бла­го­слов­лял, не та­ких па­ци­фи­стов по строй­ба­там рас­пи­хи­вал.
   Ста­ро­об­ряд­цы про­бо­ва­ли жа­ло­вать­ся в го­су­дар­ст­вен­ные и пар­тий­ные ор­га­ны, взы­вая к со­вес­ти, Все­выш­не­му и Свя­той Трои­це, но там от­ве­ти­ли твёр­до и без те­ни со­мне­ния. Во-пер­вых, со­весть у них чис­та, по­сколь­ку ни­где в ру­ко­во­дя­щих до­ку­мен­тах она не про­пи­са­на. Во-вто­рых, Бо­га нет, ещё веч­но жи­вой и на­веч­но за­баль­за­ми­ро­ван­ный Ле­нин до­ка­зал в сво­ей судь­бо­нос­ной ра­бо­те "Им­пе­риа­лизм и эм­пи­ри­ок­ри­ти­цизм". В-треть­их, Свя­тая Трои­ца -- Маркс, Эн­гельс, Бреж­нев -- как раз-та­ки ве­лит ис­пол­нять свой гра­ж­дан­ский во­ин­ский долг ка­ж­до­му мо­ло­до­му че­ло­ве­ку, на­чи­ная с во­сем­на­дца­ти го­доч­ков... а ваш-то, смот­ри, что-то при­позд­нил­ся!
   По­шу­ме­ли ста­ро­об­ряд­цы, по­ми­тин­го­ва­ли, да и ре­шив, вер­но, Гос­подь сам всё рас­су­дит, вер­ну­лись к де­лам на­сущ­ным. Их же мо­ло­дой еди­но­ве­рец на сбор­ном пунк­те был край­не взвол­но­ван, со­вер­шен­но не по­ни­мал, где на­хо­дит­ся и что от не­го хо­тят. Но­чью не спал, ме­тал­ся по ко­ри­до­ру, буд­то тень от­ца Гам­ле­та, и шеп­тал еле слыш­но мо­лит­вы.
   А на­ут­ро на­ча­лась та са­мая мед­ко­мис­сия.
   Сна­ча­ла на­ша ко­ман­да про­шла ло­ра и оку­ли­ста. Бе­до­ла­га ста­ро­вер, вро­де бы, не­мно­го ус­по­ко­ил­ся, ко­гда по­нял, что ни­че­го пло­хо­го лю­ди в бе­лых ха­ла­тах ему не де­ла­ют. Но ко­гда нас раз­де­ли до тру­сов, ста­ро­об­ря­дец впал в со­стоя­ние, близ­кое к па­ни­ке. Я пы­тал­ся при­вес­ти в чув­ст­во не­обыч­но­го при­зыв­ни­ка и, впол­не ве­ро­ят­но, это бы мне уда­лось, но на­шлись и та­кие осо­би в на­шей бри­то­го­ло­вой сре­де, ко­то­рые при­ня­лись драз­нить не­сча­ст­но­го и сме­ять­ся над ним. А тот стыд­ли­во при­кры­вал ру­ка­ми свою мра­мор­но-бе­лую на­го­ту и не­пре­рыв­но мо­лил­ся не­раз­бор­чи­вой ско­ро­го­вор­кой, не зная, как ещё по­мочь сво­ей тре­пе­щу­щей ду­ше.
   В ка­би­нет прок­то­ло­га за­хо­ди­ли по од­но­му. Я ус­по­ко­ил ста­ро­ве­ра в ме­ру сил и про­пус­тил впе­рёд се­бя. Он за­шёл внутрь, не за­крыв за со­бой дверь плот­но, по­то­му при же­ла­нии мож­но бы­ло ус­лы­шать и да­же уви­деть, что про­ис­хо­дит внут­ри.
   Прок­то­лог не стал до­жи­дать­ся, по­ку­да при­зыв­ник со­об­ра­зит спус­тить тру­сы, сам ста­щил их ни­же ко­ле­на и глав­ным паль­цем на сво­ей про­ре­зи­нен­ной пя­тер­не вне­дрил­ся во внут­рен­ний мир де­ре­вен­ско­го пар­ня.
   Врач ожи­дал лю­бой ре­ак­ции на свои дей­ст­вия: быть под­верг­ну­тым ма­тер­ным ос­корб­ле­ни­ям, ус­лы­шать визг-писк-ор в про­из­воль­ной то­наль­но­сти, но дей­ст­ви­тель­ность пре­взош­ла всё, что смог­ло на­ри­со­вать его дос­та­точ­но бо­га­тое во­об­ра­же­ние. При­зыв­ник под­прыг­нул чуть не до по­тол­ка, вы­порх­нув из са­ти­но­вых се­мей­ни­ков, слов­но ба­боч­ка из ко­ко­на, и как был го­лым, так и вы­ско­чил в ко­ри­дор сбор­но­го пунк­та с кри­ком "Обэс­че­сти­ли! Обэс­че­сти­ли!". Имен­но с ари­сто­кра­ти­че­ской бу­к­вой "э" в пер­вом сло­ге транс­ли­ро­ва­ли воз­душ­ные по­то­ки его вой по все­му зда­нию -- и от­ку­да толь­ко у де­ре­вен­ско­го пар­ня эта дво­рян­ская грусть?!
   Об­на­жён­ный Апол­лон из наи­лег­чай­шей ве­со­вой ка­те­го­рии про­из­вёл не­из­гла­ди­мое впе­чат­ле­ние на оби­та­те­лей сбор­но­го пунк­та и его гос­тей. А аку­сти­че­ские эф­фек­ты, вы­плес­ну­тые им в спёр­тую ат­мо­сфе­ру ка­зён­но­го зда­ния, за­ста­ви­ли от­крыть­ся две­ри всех ка­би­не­тов. Ан­шлаг мог бы счи­тать­ся со­сто­яв­шим­ся, ес­ли бы не глу­хо­ва­тая убор­щи­ца, ко­то­рая ше­ру­ди­ла ар­мей­ской шваб­рой в даль­нем кон­це ко­ри­до­ра и бы­ла ли­ше­на воз­мож­но­сти лич­но­го об­ще­ния с ге­ро­ем дня.
   Из всех вы­гля­нув­ших в ко­ри­дор и на­блю­даю­щих за стре­ми­тель­ным бе­гом мо­ло­до­го глу­по­го ло­ся в пе­ри­од пер­во­го осен­не­го го­на, спо­кой­ст­вие со­хра­нил толь­ко один врач -- пси­хо­те­ра­певт по спе­циа­ли­за­ции. Зиг­мунд Фрейд по иро­нич­но­му скла­ду ума, он ска­зал про­сто и дос­туп­но для всех сло­ёв на­се­ле­ния:
   -- А что у нас здесь за блед­ный ме­рин ска­чет стре­ми­тель­ным ал­лю­ром? Та­ко­го к дей­ст­вую­щей ар­мии на вер­сту под­пус­кать не сле­ду­ет, а не то он всю обо­ро­но­спо­соб­ность стра­ны сво­им рё­вом раз­ва­лит. Нет уж, нет уж, бе­лый би­лет это­му ло­сю вы­дать и в де­рев­ню от­пра­вить -- ко­ро­вам хво­сты кру­тить.
   Пси­хо­те­ра­певт чис­лил­ся за­мес­ти­те­лем пред­се­да­те­ля ко­мис­сии, поль­зо­вал­ся ав­то­ри­те­том, по­се­му под­спуд­но вы­ра­жен­ная меч­та о бе­лом би­ле­те -- во­пло­щён­ном сча­стье при­зыв­ни­ка -- при­об­ре­ла ре­аль­ные очер­та­ния для от­дель­но взя­то­го гра­ж­да­ни­на, обес­че­щен­но­го ста­ра­ния­ми прок­то­ло­га. Ста­рик Гип­по­крат, при­та­ив­шись в кла­дов­ке за шваб­ра­ми, сдер­жан­но улы­бал­ся, пе­ре­жи­вая ис­то­рию не­со­сто­яв­ше­го­ся вои­на со­вет­ской ар­мии. Мо­жет быть, это был во­все и не Гип­по­крат, а "друг сер­деш­ный" глу­хо­ва­той убор­щи­цы, как знать...
  
  
  

Всё выше, и выше, и выше...

   Это слу­чи­лось в се­ре­ди­не 80-ых го­дов XX-го ве­ка. Я то­гда толь­ко-толь­ко ин­сти­тут гра­ж­дан­ской авиа­ции в Ри­ге за­кон­чил. Го­да пол­то­ра или два -- точ­но не вспом­ню -- ра­бо­тал ин­же­не­ром по­са­доч­но­го ло­ка­то­ра. И тут в на­шей не­со­кру­ши­мой и ле­ген­дар­ной ар­мии от­че­го-то де­фи­цит авиа­ци­он­ных спе­циа­ли­стов слу­чил­ся. Что де­ла­ет в по­доб­ных слу­ча­ях ми­ни­стер­ст­во обо­ро­ны? Вер­но -- про­сит по­мо­щи у гра­ж­дан­ских кол­лег. При­чём в уль­ти­ма­тив­ной фор­ме -- как в своё вре­мя дон Ви­то Кор­ле­о­не се­мью Джен­ко Абан­дан­де. Тут уж об от­ка­зе ре­чи не идёт, по­нят­ное де­ло.
   А ко­го гра­ж­дан­ские кол­ле­ги за­хо­тят ото­рвать от про­из­вод­ст­вен­но­го про­цес­са? И сно­ва уга­да­ли -- мо­ло­дых спе­циа­ли­стов. Вот и мне вы­па­ла не­ска­зан­ная честь по­слу­жить два го­да стар­шим лей­те­нан­том в од­ной из во­ин­ских час­тей ВВС в Че­ля­бин­ске.
   Че­ля­бин­ский во­ен­ный ин­сти­тут (в опи­сы­вае­мый пе­ри­од вре­ме­ни -- выс­шее во­ен­ное учи­ли­ще) авиа­ци­он­ных штур­ма­нов функ­цио­ни­ро­вал аж с 1936-го го­да. При нём -- учеб­ная авиа­ба­за, на ко­то­рой сто­ял учеб­ный авиа­ци­он­ный полк, где го­то­ви­ли, как штур­ма­нов из учи­ли­ща, так и пе­ре­учи­ва­ли кад­ро­вых во­ен­ных лёт­чи­ков на дру­гой тип воз­душ­ных су­дов. Аэ­ро­дром Ша­гол слу­жит од­но­вре­мен­но и для во­ин­ской час­ти и для кур­сан­тов учи­ли­ща. Два в од­ном -- как по­шу­тил бы нын­че ка­кой-ни­будь ре­зи­дент ка­ко­го-ни­будь клуб­ка "кла­ба".
   Сре­ди пе­ре­учи­ваю­щих­ся в на­шей час­ти лёт­чи­ков бы­ло не­ма­ло и та­ких, кто слу­жил в За­пад­ной груп­пе войск и в Че­хо­сло­ва­кии. Ре­бя­та там тёр­тые, уш­лые, опыт­ные. Зна­ли, че­го на ис­то­ри­че­ской ро­ди­не не хва­та­ет -- вот и вез­ли с со­бой на во­ен­но-транс­порт­ном бор­ту безо вся­кой та­мож­ни ба­рах­лиш­ко на про­да­жу: обувь (в ос­нов­ном жен­скую и дет­скую са­мых хо­до­вых раз­ме­ров), бе­льё жен­ское, би­жу­те­рию, кос­ме­ти­ку, джин­сы -- и не ка­кие-то там "че­бу­раш­ки", а "ли­цен­зи­он­ные тру­зе­ра", по­ши­тые ев­ро­пей­ски­ми брать­я­ми по со­циа­ли­сти­че­ско­му ра­зу­му.
   Лёт­чи­ки спе­ци­аль­но под­ка­п­ли­ва­ли де­нег пе­ред ко­ман­ди­ров­кой в "со­юз", и на­ку­па­ли то­ва­ру по пол­ной. По­сле реа­ли­за­ции по не­су­ще­ст­вую­щим офи­ци­аль­но, но имею­щим ме­сто быть ры­ноч­ным це­нам эта­ко­го бо­гат­ст­ва из дру­же­ст­вен­ных стран соц­ла­ге­ря, руб­ли об­ме­ни­ва­лись на че­ки Внеш­по­сыл­тор­га (сво­его ро­да за­ме­ни­тель ва­лю­ты) -- для во­ен­ных, слу­жа­щих за гра­ни­цей, про­вер­нуть та­кую опе­ра­цию не со­став­ля­ло тру­да. А по­том на че­ки (их ещё бо­на­ми на­зы­ва­ли) мож­но бы­ло при­об­ре­сти мас­су за­ме­ча­тель­но­го де­фи­ци­та в се­ти ма­га­зи­нов "Бе­рёз­ка": или не­мед­лен­но, или чуть поз­же -- при окон­ча­тель­ном воз­вра­ще­нии в СССР. Вплоть до ши­кар­ных ме­бель­ных гар­ни­ту­ров и ав­то­мо­би­лей мар­ки ВАЗ безо вся­кой оче­ре­ди и за­пи­си!
   Ком­мер­ция на вы­со­те: вло­жил в ГДР или ЧССР один пе­ре­вод­ной рубль, а по­лу­чил в Че­ля­бин­ске два или да­же три, в за­ви­си­мо­сти от то­ва­ра. Всё это хо­ро­шо в тео­рии. Но как же офи­це­ру ВВС "на­жи­тое не­по­силь­ным тру­дом" в не­ве­до­мом для боль­шин­ст­ва со­вет­ских гра­ж­дан за­ру­беж­ном раю реа­ли­зо­вать? Не са­мо­му же ид­ти на ры­нок в сво­бод­ный от по­лё­тов день, вер­но? Так мож­но и в во­ен­ную про­ку­ра­ту­ру за­гре­меть.
   Ре­ше­ние, как ока­за­лось, ле­жит на по­верх­но­сти. Кто-то при­ду­мал схе­му, и ей впо­след­ст­вии поль­зо­ва­лись все лёт­чи­ки, ко­ман­ди­ро­ван­ные на учё­бу из-за гра­ни­цы. Ре­ше­ние про­блем про­да­жи брал на се­бя ин­сти­тут офи­ци­ан­ток ме­ст­ных рес­то­ра­нов. И вер­но -- кли­ен­ту­ра у них не­бед­ная, в шмот­ках "от ку­тюр" ну­ж­даю­щая­ся, да и реа­ли­за­ция, что на­зы­ва­ет­ся, по со­вмес­ти­тель­ст­ву с ос­нов­ной дея­тель­но­стью вно­сит при­ят­ное раз­но­об­ра­зие в скуч­ную бан­кет­ную жизнь с поч­ти еже­днев­ным ру­ко­при­клад­ст­вом и ины­ми зло­упот­реб­ле­ния­ми, так не свой­ст­вен­ны­ми че­ло­ве­ку об­ще­ст­ва раз­ви­то­го со­циа­лиз­ма. Да и по­мощь во­ен­ным пи­ло­там не бес­плат­ная, ра­зу­ме­ет­ся, а за ка­кую-то до­лю, раз­мер ко­то­рой за дав­но­стью лет по­за­был­ся не толь­ко не­по­сред­ст­вен­ны­ми уча­ст­ни­ка­ми про­цес­са, но и аген­та­ми "же­лез­но­го Фе­лик­са", над­зи­раю­щи­ми за доб­ро­по­ря­доч­но­стью во­ен­ных, вре­мен­но пре­бы­ваю­щих за ру­бе­жом по дол­гу служ­бы. Во вре­мя пе­ре­под­го­тов­ки "ино­стран­цев" в СССР за ни­ми при­смат­ри­ва­ли. Впро­чем, "сы­ны Ан­д­ро­по­ва" свои­ми на­блю­де­ния­ми с ра­бот­ни­ка­ми ОБХСС вряд ли де­ли­лись, ина­че бы За­пад­ная груп­па войск по­те­ря­ла бое­спо­соб­ность, ли­шив­шись боль­шо­го ко­ли­че­ст­ва пи­ло­тов, а злач­ная со­став­ляю­щая че­ля­бин­ско­го об­ще­пи­та -- льви­ной до­ли офи­ци­ан­ток. О том, че­го бы ли­ши­лись мод­ни­цы и мод­ни­ки Юж­но­го Ура­ла, в том чис­ле сек­ре­та­ри рай­ко­мов раз­но­го уров­ня сы­то­сти, и го­во­рить не при­хо­дит­ся.
   Од­ной из то­чек, че­рез ко­то­рую на­ме­ре­ва­лись толк­нуть свою кон­тра­бан­ду зна­ко­мые мне офи­це­ры -- два "стар­лея" и два ка­пи­та­на -- был рес­то­ран "Ма­ла­хит", тот са­мый, что по­ны­не на­хо­дит­ся на ули­це Тру­да. Он и в се­ре­ди­не 80-ых го­дов про­шло­го ве­ка чис­лил­ся фе­ше­не­бель­ным за­ве­де­ни­ем с жи­вой му­зы­кой. В те вре­ме­на они на­зы­ва­лись "с ан­самб­лем", и в них "по чес­но­ку" ла­ба­ли и пе­ли ор­ке­ст­ран­ты, а не как сей­час мод­но -- ко­гда под му­зы­ку фор­ма­та "ми­нус один" ка­кой-ни­будь гли­сто­по­доб­ный дрыщ фаль­це­ти­стым те­нор­ком тя­нет из се­бя и по­се­ти­те­лей жи­лы, при­зы­вая вый­ти на тан­цы, а его по­дель­ни­ца с по­мя­той при­чёс­кой "Ба­бет­та при­шла с вой­ны се­но­ва­ла" и об­лез­лым ма­ни­кю­ром ело­зит по но­ут­бу­ку од­ним паль­цем в по­ис­ках оче­ред­ной ин­ст­ру­мен­таль­ной ком­по­зи­ции.
   И вот, что мне рас­ска­за­ли о сво­ей не­го­ции лёт­чи­ки, с ко­то­ры­ми судь­ба све­ла ме­ня в офи­цер­ской гос­ти­ни­це, где мы жи­ли по со­сед­ст­ву.
   За­та­рив один ба­ул об­раз­ца­ми про­дук­ции, пар­ни от­пра­ви­лись в рес­то­ран, не за­быв пе­ре­одеть­ся в гра­ж­дан­ское -- что­бы не драз­нить ко­мен­дант­ский пат­руль, ес­ли вдруг вы­па­дет столк­нуть­ся с оным на ули­цах го­ро­да. Да к то­му же при вне­зап­ной эва­куа­ции -- ма­ло ли что мог­ло про­изой­ти при со­вер­ше­нии кон­тра­банд­ной сдел­ки -- в та­ком ви­де бы­ло бы ком­форт­ней ухо­дить от по­го­ни.
   От­сто­яв обя­за­тель­ную для со­вет­ско­го гра­ж­да­ни­на оче­редь в пря­мой ви­ди­мо­сти че­ло­ве­ка в лив­рее, офи­це­ры ВВС по­па­ли, на­ко­нец, в цеп­кие ла­пы ме­нед­же­ра за­ла рес­то­ра­на "Ма­ла­хит", по то­гдаш­не­му -- ад­ми­ни­ст­ра­то­ра. Он по­доз­ри­тель­но по­ко­сил­ся на объ­ём­ную сум­ку и по­ин­те­ре­со­вал­ся:
   -- Мо­ло­дые лю­ди, это не бу­дет вам ме­шать? Мо­жет быть, ос­та­ви­те в гар­де­ро­бе?
   -- Ни в ко­ем слу­чае, мас­тер!
   -- Не по­ло­же­но!
   -- А вдруг до­го­во­рим­ся?
   -- Не ис­клю­че­но, -- по­де­лил­ся со­мне­ния­ми ад­ми­ни­ст­ра­тор и под­миг­нул от­че­го-то сра­зу дву­мя гла­за­ми.
   До­го­во­ри­лись.
   Офи­це­ры за­ня­ли сто­лик не­по­да­лё­ку от эс­т­ра­ды, где уже во­всю иг­рал и пел впол­не при­лич­ный ан­самбль.
   -- Про­щай, лю­би­мый го­род, ухо­дим зав­тра в мо­ре.... -- ста­ра­тель­но и ду­шев­но вы­во­дил со­лист в мик­ро­фон из­вест­ную пес­ню.
   К сто­ли­ку по­до­шла смаз­ли­вая офи­ци­ант­ка с вы­ра­же­ни­ем "ой, до че­го же слав­ные кра­сав­чи­ки!" на ку­коль­ном ли­це. По то­му, как она ус­та­ви­лась на сум­ку, ста­ло со­вер­шен­но яс­но -- да­моч­ка оп­ре­де­лён­но "сри­со­ва­ла" на­ме­ре­ния во­ен­ных. По­это­му раз­го­вор был не­дол­гим, ба­ул с об­раз­ца­ми пе­ре­ко­че­вал в под­соб­ку, и мож­но бы­ло сде­лать за­каз -- не толь­ко же по де­лам не­го­ции пар­ни в рес­то­ра­цию за­ва­ли­лись. Грех не вос­поль­зо­вать­ся бла­го­склон­но­стью судь­бы, су­мев­шей по­мочь так бы­ст­ро на­ла­дить от­но­ше­ния с нуж­ны­ми людь­ми, и не об­мыть на­ча­ло со­труд­ни­че­ст­ва.
   Ко­гда при­нес­ли хо­лод­ные за­кус­ки и кое-что в за­по­тев­шем гра­фи­не, лёт­чи­ки вы­пи­ли и рас­сла­би­лись -- ещё бы, толь­ко ут­ром в транс­порт­ни­ке че­рез гра­ни­цу ле­те­ли, а тут уже род­ная зем­ля и свя­зан­ные с этим об­стоя­тель­ст­вом при­ят­ные вос­по­ми­на­ния и вол­ни­тель­ные пред­вку­ше­ния.
   Толь­ко сей­час пред­ста­ви­те­ли слав­ных во­ен­но-воз­душ­ных сил ог­ля­де­лись и об­ра­ти­ли вни­ма­ние, что че­рез сто­лик от них си­дит мор­ской офи­цер в фор­ме контр-ад­ми­ра­ла в ок­ру­же­нии двух цы­по­чек со­вер­шен­но не­зем­ной кра­со­ты и не­скром­но об­на­жён­ны­ми но­га­ми "от бед­ра", не­скром­но же де­коль­ти­ро­ван­ной гру­дью и аро­ма­та­ми ду­хов "Climat", сво­бод­но пре­одо­ле­ваю­щи­ми рас­стоя­ние, раз­де­ляю­щее два ви­да воо­ру­жён­ных сил в от­дель­но взя­том рес­то­ра­не.
   Ага, те­перь по­нят­но, кто за­ка­зал пес­ню о зав­траш­нем мор­ском по­хо­де. На во­прос, зна­ет ли офи­ци­ант­ка офи­це­ра, та не ста­ла та­ить­ся и сра­зу вы­ло­жи­ла всё, что ей из­вест­но:
   -- Это под­вод­ник с ка­кой-то атом­ной суб­ма­ри­ны. Не­дав­но вер­нул­ся из по­хо­да, прие­хал в от­пуск -- ро­ди­те­лей про­ве­дать. Те­перь вот от­ды­ха­ет. И не пер­вый день, кста­ти. Де­нег у не­го тьма -- мо­жет се­бе по­зво­лить.
   По­след­нюю фра­зу слу­жи­тель­ни­ца под­но­са и блок­но­та про­из­нес­ла с за­мет­ным при­ды­ха­ни­ем. По все­му чув­ст­во­ва­лось, она в пред­вку­ше­нии то­го вол­шеб­но­го мгно­ве­ния, ко­гда смо­жет по­лу­чить от под­вод­ни­ка подъ­ём­ные, ко­то­рых долж­но хва­тить на при­об­ре­те­ние не­сколь­ких ки­ло­грам­мов элит­но­го чая.
   Офи­ци­ант­ка ещё го­во­ри­ла, ко­гда мор­ской офи­цер под­нял­ся и про­шёл к эс­т­ра­де. Со­ло-ги­та­рист, су­дя по все­му, ис­пол­няю­щий роль ка­зна­чея ка­бац­ких ла­бу­хов, с удо­воль­ст­ви­ем при­нял от мо­ря­ка ку­пю­ру (воз­мож­но, не­сколь­ко ку­пюр). А по­том за­зву­ча­ла му­зы­ка.
   -- А вол­ны и сто­нут и пла­чут, и бьют­ся о борт ко­раб­ля... -- вы­во­дил со­лист оп­ла­чен­ную под­вод­ни­ком ком­по­зи­цию.
   По­сле вто­рой рюм­ки в ду­шах во­ен­ных лет­чи­ков поч­ти од­но­вре­мен­но что-то щёлк­ну­ло, взы­гра­ло ре­ти­вое, и они при­ня­лись со­ве­то­вать­ся. И бы­ло о чём -- весь зал слу­шал пес­ни на мор­ские те­мы и с обо­жа­ни­ем смот­рел на контр-ад­ми­ра­ла. Впро­чем, мо­жет быть, не со­всем весь, но жен­ская его по­ло­ви­на со­вер­шен­но точ­но. А уж го­во­рить о том, что две кис­ки по обе сто­ро­ны мо­ря­ка так к не­му и лас­ти­лись, буд­то дрес­си­ро­ван­ные ко­зоч­ки с оси­ной та­ли­ей и гру­дью, упи­раю­щей­ся в под­бо­ро­док, из­лиш­не -- и так по­нят­но.
   По мне­нию мо­ло­дых офи­це­ров, по­доб­ные реа­лии ни­как не спо­соб­ст­во­ва­ли друж­бе смеж­ных ви­дов воо­ру­жён­ных сил. Как же так -- "су­шё­ный каль­мар" один си­дит сра­зу с дву­мя ба­рыш­ня­ми, ос­таль­ные да­мы то­же не прочь к не­му за стол... а тут че­ты­ре со­ко­ла в са­мом со­ку про­па­да­ют без на­де­ж­ды за­слу­жить вни­ма­ние. Во вся­ком слу­чае, это пар­ням по­ка­за­лось, и на пер­вый взгляд, с ни­ми бы­ло труд­но не со­гла­сить­ся.
   -- Чёрт, зря без фор­мы по­шли! -- оз­ву­чил со­мне­ния всех стар­ший из квар­те­та.
   -- Те­перь уже позд­но, -- вздох­нул ме­лан­хо­лич­ный стар­лей, по­ло­жив­ший взгляд на од­ну из "под­вод­ных" цы­по­чек.
   -- Нет, не позд­но! -- пе­ре­бил его стар­ший лей­те­нант "но­мер два" и по­спе­шил к эс­т­ра­де.
   Че­рез ми­ну­ту ан­самбль, нев­нят­но ском­кав "пла­чу­щие вол­ны", гря­нул пат­рио­тич­но-мар­ше­вое:
   -- Всё вы­ше, и вы­ше, и вы­ше стре­мим мы по­лёт на­ших птиц!..
   -- Ну, ка­ко­во?! -- Гор­дый со­бой "стар­лей но­мер два" мах­нул вне­оче­ред­ную рюм­ку вод­ки и с по­бед­ным ви­дом ус­та­вил­ся на контр-ад­ми­ра­ла. -- Прав­да эти мо­цар­ты толь­ко при­пев зна­ют, но ни­че­го. За­то три раза ис­пол­нят... -- Ещё один мно­го­зна­чи­тель­ный взгляд в сто­ро­ну мо­ря­ка. -- Чтоб знал, с кем свя­зал­ся.
   Под­вод­ник ви­ду, что по­нял на­мёк, не по­дал. По­вер­нул­ся к сво­им ба­рыш­ням, на­лил им шам­пан­ское, что-то ска­зал, и ма­лыш­ки при­ня­лись хо­хо­тать. И он с ни­ми за ком­па­нию -- гром­ко и рас­ка­ти­сто.
   -- Вот гад, ещё сме­ёт­ся! -- оби­дел­ся пер­вый стар­лей, ко­то­рый "по­ло­жил глаз". -- На­до бы­ло ка­кую-то дру­гую пес­ню за­ка­зы­вать, ко­то­рую му­зы­кан­ты зна­ют.
   -- Не ум­ни­чай! -- стар­лей "но­мер два" от воз­му­ще­ния да­же не вы­плю­нул кос­точ­ку от мас­ли­ны, от­пра­вив её в без­дон­ную те­мень ис­те­каю­ще­го со­ком же­луд­ка. -- Сам бы то­гда с ла­бу­ха­ми раз­го­ва­ри­вал...
   -- Ни­че­го-ни­че­го, сей­час мо­ре­ман умо­ет­ся, -- ска­зал стар­ший из ка­пи­та­нов и сде­лал шаг к сце­не.
   Это его дей­ст­вие при­ве­ло к впол­не пред­ска­зуе­мо­му ре­зуль­та­ту -- му­зы­кан­ты по­вто­ри­ли "всё вы­ше, и вы­ше..." на бис. Все три при­пе­ва!
   Тут уж под­вод­ник не вы­дер­жал. Он за­ку­сил бу­тер­бро­дом с чёр­ной ик­рой вы­пи­тый фу­жер конь­я­ка мар­ки "Двин" и рас­пах­нул пух­лый бу­маж­ник, ко­то­рый из­влёк из внут­рен­не­го кар­ма­на ки­те­ля. В ре­зуль­та­те ан­самбль "для на­ше­го гос­тя из сол­неч­но­го Се­ве­ро­мор­ска" ис­пол­нил без пе­ре­ры­ва па­ра­фраз на те­му трёх пе­сен: "Ус­та­лая под­лод­ка", "По мо­рям, по вол­нам" и "Се­ва­сто­поль­ский вальс". Это был удар под дых.
   Мол­ча­щий до се­го мо­мен­та ка­пи­тан ВВС по­те­рял свой дар без­молв­но­го со­зер­ца­те­ля и за­го­во­рил с воз­му­ще­ни­ем че­ло­ве­че­ским, но не со­всем до­б­рым го­ло­сом:
   -- Пар­ни, а он нас уни­зить хо­чет! Вот дья­вол... мор­ской! Нуж­но от­ве­чать... Ина­че мы се­бе по­том не про­стим. Кто зна­ет пес­ни про авиа­цию?
   Вне­зап­но ока­за­лось, что по­сле дли­тель­но­го пе­ре­лё­та и тща­тель­ной тре­ни­ров­ки внут­рен­ни­ми во­доч­ны­ми ком­прес­са­ми ос­лаб­лен­ные ор­га­низ­мы офи­це­ров ВВС по­те­ря­ли вся­кую со­об­ра­зи­тель­ность -- ни­кто ни­че­го не мог вспом­нить, как ни ста­рал­ся. Па­ни­ка на­кры­ла стол, за ко­то­рым си­де­ла от­важ­ная чет­вёр­ка лёт­чи­ков.
   -- Что бу­дем де­лать? -- жа­лоб­но спро­сил стар­лей "но­мер два". -- Он же нас укон­тро­пу­пил.
   -- Не плачь­те, ба­рыш­ня! -- Ку­раж­ли­во улы­ба­ясь в про­стран­ст­во, стар­ший из ка­пи­та­нов по­крыл­ся баг­рян­цем, как мо­ло­дой то­мат. -- У вас есть я! Да­вай­те сю­да день­ги. Сей­час мы ему по­ка­жем, го­луб­чи­ку! Му­зы­кан­ты на­вер­ня­ка са­ми что-то зна­ют на авиа­ци­он­ную те­му -- не пер­вый год, чай, ла­ба­ют. Пред­ло­жу им са­мим вы­брать!
   Те и вы­бра­ли.
   Ко­гда со­лист на сце­не за­ду­бев­шим от од­но­об­ра­зия язы­ком в пят­на­дца­тый раз за­вер­шал судь­бо­нос­ный при­пев "... и в ка­ж­дом про­пел­ле­ре ды­шит спо­кой­ст­вие на­ших гра­ниц", мо­ряк на всех по­рах по­до­шёл к сто­ли­ку с мо­ло­ды­ми ле­ту­на­ми. Две длин­но­но­гих да­моч­ки кру­жи­ли во­круг не­го, слов­но две чай­ки, из­го­ло­дав­шие­ся по лас­ке. При этом они кле­ко­та­ли что-то неж­ное и за­прет­но-эро­ти­че­ское дис­со­нан­сом взлёт­но-подъ­ём­но­му па­фо­су фра­зы "всё вы­ше, и вы­ше, и вы­ше..."
   Ко­гда "ко­раб­ли" сбли­зи­лись, и "ле­вый борт ук­ра­сил­ся ды­ма­ми", под­вод­ник сде­лал рос­кош­ный опер­ный жест ру­кой сни­зу вверх.
   -- Я -- от­ча­ли­ваю! Взле­тай­те!
   Прой­дя па­ру ша­гов, мо­ряк по­вер­нул­ся и до­ба­вил:
-- Раз­вле­кай­тесь, гос­по­да офи­це­ры!
   -- А как вы до­га­да­лись, то­ва­рищ контр-ад­ми­рал, что мы...
   -- Сам был ко­гда-то та­ким же бак­ла­ном, как вы, то­ва­ри­щи лёт­чи­ки. Честь имею!
   Сле­дую­щий день вновь был вы­ход­ным для чет­вёр­ки мо­ло­дых во­ен­ных. И они от­пра­ви­лись в "Ма­ла­хит" пря­мо с ут­ра, как бы­ло уго­во­ре­но с офи­ци­ант­кой, что­бы пе­ре­дать ей ве­щи на реа­ли­за­цию. Рес­то­ран для по­се­ти­те­лей ещё не от­кры­вал­ся, но пре­ду­пре­ж­дён­ный за­ра­нее ад­ми­ни­ст­ра­тор без во­про­сов про­во­дил "снаб­жен­цев" от во­ен­но-воз­душ­ных сил СССР на вто­рой этаж. На сце­не рес­то­ра­на ре­пе­ти­ро­вал вче­раш­ний ан­самбль. Со­ло-ги­та­рист ор­ли­ным взо­ром уг­ля­дел зна­ко­мые ли­ца, за­улы­бал­ся, сде­лал от­маш­ку, и зал на­пол­нил­ся бод­ры­ми зву­ка­ми "Мар­ша авиа­то­ров".
   -- ...всё вы­ше, и вы­ше, и вы­ше!.. -- во­ка­лист пре­взо­шёл сам се­бя, ис­пол­няя при­пев. А по­том -- о, чу­до! -- спел и всю пес­ню це­ли­ком.
   И бы­ло не­по­нят­но, то ли он ус­пел вы­учить сло­ва се­го­дня с ут­ра, то ли вче­ра дур­ко­вал, под­ку­п­лен­ный ко­вар­ным под­вод­ни­ком. Мож­но бы­ло спро­сить об этом у не­го са­мо­го, да не­ко­гда на ерун­ду раз­ме­ни­вать­ся -- не­го­ци­ан­тов от ВВС жда­ли де­ла ку­да как важ­нее, чем дис­кус­сия на му­зы­каль­ные те­мы.
  

Кли­ни­че­ский слу­чай

(рас­сказ авиа­ци­он­но­го тех­ни­ка)

  
   Вот вер­то­лёт был -- Ми-6. Не ма­ши­на -- пре­лесть. Вер­ную служ­бу по Се­ве­рам поч­ти со­рок лет эта мат­часть не­сла. А по­том в оче­ред­ной раз но­во­мод­ные транс­порт­ные ме­нед­же­ры свой ди­ле­тан­тизм про­де­мон­ст­ри­ро­ва­ли. По­сле ава­рий­ной по­сад­ки где-то в Яку­тии ре­ши­ли ра­зом из­ба­вить­ся от всех "шес­тё­рок", что­бы ни за что не от­ве­чать. А как вы по­ла­гае­те -- ми­лое де­ло: ду­мать о про­из­вод­ст­ве вер­то­лё­тов не нуж­но, за­вод ре­монт­ный мож­но за­крыть в уго­ду МВФ и моз­ги мор­щить, как обес­пе­чить де­шё­вым гру­зо­вым транс­пор­том се­вер­ные ре­гио­ны не при­дёт­ся. Что на­зы­ва­ет­ся, есть же ещё но­вё­хонь­кие Ми-26, экс­плуа­та­ция ко­то­рых за­каз­чи­ку в не­сколь­ко раз до­ро­же об­хо­дит­ся. Но ес­ли вы­би­рать не из че­го, то, как го­во­рит­ся, на без­ры­бье и рак -- бе­лу­гой по­ёт.
   А в се­ре­ди­не вось­ми­де­ся­тых у нас толь­ко в од­ной Пе­чо­ре че­тыр­на­дцать бор­тов Ми-6 ба­зи­ро­ва­лось, всю гео­ло­го­раз­вед­ку и неф­те­про­мыс­лы от Се­вер­ной Дви­ны до Оби обес­пе­чи­ва­ло вплоть до по­бе­ре­жья Кар­ско­го мо­ря.
   Я в то вре­мя авиа­тех­ни­ком на уча­ст­ке ра­бо­тал, час­тень­ко вме­сте с эки­па­жем в ко­ман­ди­ров­ках бы­вал на ка­кой-ни­будь опе­ра­тив­ной точ­ке, ко­то­рая по­бли­же к мес­ту про­ве­де­ния ра­бот -- со­циа­лизм же со­циа­лиз­мом, а вот авиа­ци­он­ный ке­ро­син и то­гда уже эко­но­ми­ли. И не ие­зу­ит­ски, как нын­че -- за счёт безо­пас­но­сти, -- а впол­не ло­гич­но и про­ду­ман­но.
   Од­ним из ба­зо­вых вер­то­дро­мов, ина­че го­во­ря -- опе­ра­тив­ной точ­кой, с боль­шим ко­ли­че­ст­вом стоя­нок, скла­дом ГСМ, сто­ло­вой и об­ще­жи­ти­ем для эки­па­жей счи­тал­ся Во­зей-51. Ту­да ча­ще все­го в ко­ман­ди­ров­ку и по­сы­ла­ли. Как раз не­по­да­лё­ку от Во­зея и про­изо­шёл этот стран­ный и уди­ви­тель­ный слу­чай, ко­то­рый пом­ню до сих пор от­чёт­ли­во во всех де­та­лях, хо­тя ми­ну­ло уже боль­ше чет­вер­ти ве­ка. Ра­бо­та­ли мы то­гда с гео­фи­зи­ка­ми, по­мо­га­ли им пе­ре­ба­зи­ро­вать­ся с од­но­го бе­ре­га ре­ки Лая на дру­гой. По­ка бы­ло хо­лод­но, сейс­ми­ки са­ми пе­ре­вез­ли ящи­ки с взрыв­чат­кой, бу­ро­вые стан­ки, па­ру ди­зель-ге­не­ра­то­ров (сво­его ро­да ма­лень­кая элек­тро­стан­ция) пря­мо по за­сне­жен­но­му рус­лу Лаи при по­мо­щи ГТ-Т. А по­том рез­ко по­те­п­ле­ло, лёд стал трес­кать­ся. Тут уж без вер­то­лё­та и внеш­ней под­вес­ки ни­как не обой­тись.
   Так вот, ут­ром при­бы­ли мы на ме­сто. Под­се­ли на пло­щад­ку, оце­ни­ли объ­ё­мы ра­бо­ты. Жи­лые бал­ки сле­до­ва­ло пе­ре­мес­тить с бе­ре­га на бе­рег. Плё­вое де­ло: за­це­пил -- пе­ре­нёс че­рез реч­ку -- от­це­пил. И так семь раз. Ми­нут по де­сять на опе­ра­цию. Груз еди­ный и не­де­ли­мый, это не под­до­ны ящи­ка­ми с взрыв­чат­кой за­та­ри­вать. В пол­то­ра ча­са ук­ла­ды­ва­лись. Не ра­бо­та -- ба­лов­ст­во од­но. Но за­каз­чик пла­тит, зна­чит, весь эки­паж ра­бо­та­ет, а я опе­ра­то­ру под­вес­ки (он же борт­ра­дист) по­мо­гаю. Без ме­ха­ни­ка в ус­ло­ви­ях ко­ман­ди­ров­ки эки­паж не имел пра­ва вы­ле­тать. Сей­час, по-мо­ему, всё уп­ро­сти­ли до­нель­зя. Те­перь о безо­пас­но­сти в по­след­нюю оче­редь ду­ма­ют. Но не об этом хо­тел рас­ска­зать...
   По­до­шёл я к стар­ше­му из гео­фи­зи­ков, спра­ши­ваю, мол, до­пус­ки у ко­го-то есть на ра­бо­ту авиа­ци­он­но­го стро­паль­щи­ка? По­ка­зы­ва­ют ко­роч­ки -- всё в по­ряд­ке.
   Авиа­ци­он­ным стро­паль­щи­ком не ка­ж­дый с обыч­ны­ми на­вы­ка­ми смо­жет ра­бо­тать без под­го­тов­ки. Це­п­лять и от­це­п­лять груз к стре­ле ав­то­кра­на -- это со­всем не то, что ра­бо­тать с под­вес­кой вер­то­лё­та. Тут та­кая осо­бен­ность: на тро­се уст­рой­ст­ва для под­вес­ки кон­цен­три­ру­ет­ся боль­шой элек­три­че­ский за­ряд. То есть, как это -- по­че­му?
   Во вре­мя по­лё­та кор­пус вер­то­лё­та на­ка­п­ли­ва­ет зна­чи­тель­ное ко­ли­че­ст­во ста­ти­че­ско­го элек­три­че­ст­ва. По­это­му смер­тель­но опас­но при­ка­сать­ся к не­му по­сле по­сад­ки до тех пор, по­ка фю­зе­ляж ма­ши­ны не бу­дет за­зем­лён по­сред­ст­вом спе­ци­аль­ных уст­ройств. Точ­но так же и с под­вес­кой. Стро­пы ре­ко­мен­ду­ет­ся за­ко­ро­тить ме­ж­ду со­бой су­хой дос­кой или раз­ря­дить о за­би­тый в зем­лю ме­тал­ли­че­ский штырь, при по­мо­щи спе­ци­аль­но­го тро­си­ка. А толь­ко по­том уже за­кре­п­лять груз.
   Удо­сто­ве­ре­ния у стро­па­лей, как я уже го­во­рил, ока­за­лись нор­маль­ны­ми, вы­да­ны по­сле окон­ча­ния спе­ци­аль­ных кур­сов. При­драть­ся не к че­му. Ста­ло быть -- мож­но ра­бо­тать. До­ло­жил я ко­ман­ди­ру, мол, всё в по­ряд­ке, и мы под­вис­ли над пер­вым бал­ком.
   Си­дим с бор­то­пе­ра­то­ром у лю­ка, смот­рим, ко­гда стро­паль­щик нам сиг­нал по­даст, что мож­но груз че­рез ре­ку не­сти. А тот влез на кры­шу и сра­зу спу­щен­ный трос -- хвать ру­кой. Его и шан­да­рах­ну­ло, да так, что он там же -- на кры­ше -- улёг­ся ве­то­шью бес­фор­мен­ной, глаз­ки к не­бу за­ка­тил и от­ру­бил­ся на не­сколь­ко се­кунд. Ра­дист на ме­ня смот­рит, как на вра­га на­ро­да:
   -- Ро­берт, в рот ком­пот и пол­ки­ло пе­че­нья, ты у это­го пар­ня кор­ки смот­рел?!
   -- Точ­но у не­го.
   -- И ка­ко­го хэ­мин­гу­эя, он за трос хва­та­ет­ся?!
   -- Спро­си че­го по­лег­че...
   По­ка мы пы­та­лись вы­яс­нить, чья ви­на в сло­жив­шей­ся си­туа­ции боль­ше -- ведь борт­ра­дист от­ве­ча­ет за под­вес­ку и всё, что с ней свя­за­но, а я про­сто по­мог по доб­ро­те ду­шев­ной -- наш го­ре-стро­паль­щик при­шёл в се­бя, пре­спо­кой­но за­це­пил ба­лок и дал сиг­нал, что мож­но под­ни­мать.
   -- Ко­ман­ди­ру док­ла­ды­вать бу­дем? -- спро­сил я.
   -- Ага, он по­том та­ких звез­дю­лей на­ва­ля­ет, ко­гда са­дить­ся при­дёт­ся, за­бу­дешь соб­ст­вен­ное имя. А раз уж ба­лок на под­вес­ке, ра­бо­та­ем. Пе­ре­не­сём груз, а вто­рой раз та­ко­го, даст бог, не по­вто­рит­ся. Не иди­от же наш стро­паль­щик в са­мом де­ле...
   -- Вот чер­ти­ла! Его ведь убить мог­ло...
   -- Это вряд ли. Толь­ко же взле­те­ли -- ста­ти­ки ма­ло на­бра­ли.
   -- По­вез­ло...
   Ко­гда вер­ну­лись за вто­рым до­ми­ком, мы с борт­ра­ди­стом бу­к­валь­но за­таи­ли ды­ха­ние -- кто те­перь бу­дет це­п­лять, ин­те­рес­но: тот же са­мый или дру­го­го стро­паль­щи­ка по­шлют? Ага, тот са­мый му­жик на кры­шу бал­ка по­лез, что и в пер­вый раз. На­вер­ное, по­нял, что и как ему де­лать сле­ду­ет, раз на­столь­ко бес­страш­но. Смот­рим в люк. Ждём.
   И тут про­ис­хо­дит по­втор пер­во­го дей­ст­вия дра­мы "Ку­лон ис­сле­ду­ет за­ряд ста­ти­че­ско­го элек­три­че­ст­ва вер­то­лё­та в по­ле­вых ус­ло­ви­ях" -- му­жи­чок хва­та­ет­ся за трос, его ша­ра­шит раз­ря­дом, он на не­сколь­ко се­кунд за­ми­ра­ет в по­зе под­стре­лен­но­го лем­мин­га, а по­том, как ни в чём не бы­ва­ло, це­п­ля­ет ба­лок и да­ёт сиг­нал на подъ­ём.
   Борт­ра­ди­ста тря­сёт, он на­чи­на­ет нерв­но хи­хи­кать, а по­том кри­чит в люк во всю глот­ку:
   -- Эй, на бар­ка­се!!! Ты трос раз­ря­ди сна­ча­ла, тун­д­ра не­ого­ро­жен­ная, а по­том ру­ка­ми хва­тай­ся!
   Ку­да там -- раз­ве мож­но пе­ре­кри­чать движ­ки ра­бо­таю­щей "шес­тёр­ки". Два раза по пять с по­ло­ви­ной ты­сяч ло­ша­дей! Ие­ри­хон от­ды­ха­ет!
   Ме­ж­ду тем, под­вес­ка за­це­п­ле­на хо­ро­шо, мож­но пе­ре­тас­ки­вать ба­лок. Имен­но это ко­ман­дир и де­ла­ет. На дру­гом бе­ре­гу стро­паль­щик ра­бо­та­ет про­фес­сио­наль­но, весь на­ко­пив­ший­ся за­ряд от­во­дит в штырь, за­би­тый в зем­лю, лов­ко на­ки­ды­вая спе­ци­аль­ный тро­сик на стро­пы, буд­то ар­ген­тин­ский гау­чо или оле­не­вод Боль­ше­зе­мель­ской тун­д­ры.
   -- Их что, на раз­ных фаб­ри­ках де­ла­ли? -- удив­ля­ет­ся борт­ра­дист, имея в ви­ду двух стро­паль­щи­ков и ме­то­ди­ку их ра­бо­ты. -- Этот-то всё от­лич­но се­чёт. А пер­вый... буд­то из дур­до­ма сбе­жал.
   И вот на­чи­на­ет­ся тре­тья ход­ка. Вер­то­лёт за­вис над бал­ком. Всё тот же стро­паль­щик ле­зет вверх. Ну сей­час-то он до­га­да­ет­ся снять ста­ти­че­ское элек­три­че­ст­во? Борт­ра­дист кри­чит мне в ухо -- всё-та­ки и внут­ри ка­би­ны не­важ­но слыш­но:
   -- Ты толь­ко по­смот­ри, что этот гов­нюк де­ла­ет! Ни­ка­ко­го чув­ст­ва са­мо­со­хра­не­ния, мать-пе­ре­мать!
   Вы­гля­ды­ваю в люк и имею удо­воль­ст­вие ли­це­зреть уже при­выч­ную кар­ти­ну: ус­та­лый су­рок от­ды­ха­ет на кры­ше. По­том наш ге­рой при­обод­ря­ет­ся и вы­пол­ня­ет своё пред­на­зна­че­ние.
   -- Это про­сто цирк... -- го­во­рю я, об­ра­ща­ясь к вер­то­лё­ту, как к жи­во­му, но не со­всем мыс­ля­ще­му су­ще­ст­ву. По­жа­луй, толь­ко он смо­жет по­нять дви­жу­щие мо­ти­вы че­ло­ве­ка, под­ряд три раза на­сту­паю­ще­го на од­ни и те же граб­ли, фи­гу­раль­но вы­ра­жа­ясь.
   -- Как ду­ма­ешь, даль­ше он то­же бу­дет ра­бо­тать по ста­рой схе­ме? -- спро­сил ме­ня борт­ра­дист, ко­гда мы воз­вра­ща­лись за чет­вёр­тым бал­ком.
   -- Нет ни­ка­ких ос­но­ва­ний пред­по­ла­гать, буд­то что-ни­будь из­ме­нит­ся. Толь­ко, бо­юсь, как бы этот бе­не­фис не за­кон­чил­ся пла­чев­но. Мо­жет быть, до­ло­жить ко­ман­ди­ру и пре­кра­тить про­цесс?
   -- Ты с ума со­шёл! Пет­ро­вич нам те­перь точ­но все эро­ген­ные зо­ны по­рвёт на зап­ча­сти. Про­дол­жа­ем. Ес­ли с трёх раз пар­ня не сва­ли­ло, то те­перь при­вык...
   -- Ци­ник ты без­жа­ло­ст­ный!
   -- Это не я ци­ник, это стро­паль­щик ду­рак. И за­меть, кро­ме не­го, вни­зу ещё че­ло­век пять. Они-то уж точ­но мо­гут его ос­та­но­вить... По­ни­ма­ешь?
   -- По­ни­маю толь­ко то, что мы ин­ст­рук­цию не на­ру­ша­ем, а за дру­гих от­ве­чать не долж­ны... ко­гда все до­пус­ки в нор­ме...
   -- То­гда ра­бо­та­ем.
   По­сле шес­то­го элек­тро­ста­ти­че­ско­го об­мо­ро­ка стро­паль­щик под­ни­мал­ся как-то осо­бен­но вя­ло и не­охот­но. Да и сиг­нал по­да­вал без эн­ту­зи­аз­ма.
   -- Ука­та­ли Сив­ку кру­тые ... раз­ря­ды... -- кон­ста­ти­ро­вал борт­ме­ха­ник. -- Те­перь точ­но кто-то дру­гой це­п­лять по­ле­зет. Спо­рим?
   Спо­рить я не стал, хо­тя мне то­же сде­ла­лось лю­бо­пыт­но, как по­ве­дёт се­бя наш на­зем­ный ви­за­ви, ес­ли оче­вид­но, что он ус­тал ло­вить ог­ни свя­то­го Эль­ма при ка­ж­дой опе­ра­ции по за­це­п­ле­нию гео­ло­ги­че­ско­го до­ми­ка.
   Ка­ко­во же бы­ло на­ше удив­ле­ние, ко­гда в седь­мой раз му­жи­чок наш очень лов­ко раз­ря­дил трос и вы­пол­нил всю про­це­ду­ру в точ­но­сти по ин­ст­рук­ции.
   -- Ро­берт, ты что-ни­будь по­ни­ма­ешь? Он же всё знал... Спе­ци­аль­но де­лал?.. Лап­сер­дак же твою в ко­ро­мыс­ло и бре­зен­то­вые про­леж­ни в ге­ни­та­лии!
   У ме­ня не на­шлось ни од­но­го цен­зур­но­го сло­ва, что­бы под­дер­жать ти­ра­ду борт­ра­ди­ста.
   Как толь­ко ра­бо­та за­вер­ши­лась, и вер­то­лёт под­сел, что­бы эки­паж не­мно­го пе­ре­дох­нул пе­ред ухо­дом на ба­зу, мы с опе­ра­то­ром, не сго­ва­ри­ва­ясь, по­бе­жа­ли ис­кать стро­паль­щи­ка, ко­то­рый за­ста­вил нас по­вол­но­вать­ся по не­по­нят­ной по­ка при­чи­не.
   На­шли мы сво­его, ес­ли мож­но так вы­ра­зить­ся, со­рат­ни­ка по тру­до­вым под­ви­гам, си­дя­щим в по­зе уми­ро­тво­рён­но­го Буд­ды, об­ло­ко­тив­ше­го­ся на стен­ку са­рая-вре­мян­ки. Гла­за у не­го бы­ли чуть при­кры­ты, а по­лу­улыб­ка по­ка­зы­ва­ла, что внут­рен­ний мир на­ше­го ге­роя при­хо­дил в гар­мо­нию с его фи­зи­че­ски­ми кон­ди­ция­ми.
   -- Ты че­го это, хрен те­бе в дыш­ло, под раз­ряд под­став­лял­ся? -- та­ков был пер­вый во­прос, ко­то­рый мы вы­дох­ну­ли в уни­сон.
   -- Так... это, ре­бя­та. У ме­ня же ос­тео­хон­д­роз страш­ный...
   -- И-и-и?.. Ты ду­май, что го­во­ришь! При­чём здесь... ко­гда тех­ни­ка безо­пас­но­сти... а нам по­том -- от­ве­чай!
   -- А я тут в од­ной пе­ре­вод­ной кни­ге вы­счи­тал, что очень хо­ро­ша про­фи­лак­ти­ка обо­ст­ре­ний при по­мо­щи элек­три­че­ских раз­ря­дов. Вот и ре­шил­ся, а то вто­рой ме­сяц еле хо­жу, а мне до по­лу­че­ния льгот­ной пен­сии два го­да по­ле­во­го ста­жа не хва­та­ет. Ни­как мне из пар­тии ухо­дить нель­зя.
   -- Так ты, вы­хо­дит, ле­чил­ся?! -- обал­дел ра­дист. -- А по­ни­ма­ешь ли ты, что те­бя мог­ло на­смерть убить?
   -- Не мог­ло. Я всё рас­счи­тал. Здесь рас­стоя­ния не­боль­шие, вре­ме­ни от раз­ря­да до раз­ря­да не­мно­го. Так что -- не опас­ней элек­тро­фо­ре­за!
   -- А че­го ж то­гда в бес­соз­нан­ку ухо­дил?
   -- Это толь­ко на пер­вых двух под­вес­ках. А по­том в нор­му во­шёл...
   -- А в седь­мой раз че­го не стал... э-э-э-... за­ряд бод­ро­сти при­ни­мать?
   -- Так в кни­ге на­пи­са­но, что шес­ти раз­ря­дов за се­анс дос­та­точ­но...
   Го­во­рит стро­паль­щик, а сам лы­бит­ся, буд­то ста­кан спир­та на­ка­тил. Хо­ро­шо ему, вид­но.
   Но мы боль­ше ни­че­го от ма­ло­холь­но­го до­пы­ты­вать­ся не ста­ли, а по­пы­ли­ли на борт, где ко­ман­дир уже на­чи­нал за­пус­кать дви­га­те­ли.
   -- Мо­жет быть нам ча­ст­ную прак­ти­ку от­крыть... ну, по ле­че­нию это­го, как его, ос­то­хон­д­ро­за? -- за­дум­чи­во ска­зал борт­ра­дист, ко­гда мы вер­ну­лись на ба­зу.
   -- Ос­тео­хон­д­ро­за... -- по­пра­вил я.
   -- Ну да, ну да... Мож­но то­ки рас­счи­тать, спе­ци­аль­ное коль­цо с вер­то­лё­та спус­кать... нет, не од­но, а сра­зу не­сколь­ко, что­бы груп­пу ле­чить. По­том за­па­тен­то­вать и всю ос­тав­шую­ся жизнь день­ги по­лу­чать... Впро­чем, не вый­дет ни­че­го пут­но­го -- опять идею ук­ра­дут, а твою фа­ми­лию да­же мел­ки­ми бу­к­ва­ми не впи­шут. Ну его! Пусть са­ми бес­со­ве­ст­ные учё­ные от ме­ди­ци­ны боль­ных ле­чат, а на ме­ня не рас­счи­ты­ва­ют!
  
  

Ка­мень пре­ткно­ве­ния

   По­след­ние го­ды на­бив­ше­го ос­ко­ми­ну за­стоя за­пом­ни­лись мне тем, что ра­бо­та сде­ла­лась в ра­дость. Не­сколь­ко лет по­сле окон­ча­ния авиа­ци­он­но-тех­ни­че­ско­го учи­ли­ща при­хо­ди­лось со­всем по-ле­нин­ски "учить­ся, учить­ся и учить­ся", да­бы ос­во­ить об­слу­жи­вае­мую тех­ни­ку до по­след­ней за­клё­поч­ки. Опыт сам по се­бе не при­хо­дит, его под­го­нять тре­бу­ет­ся. И не про­сто под­го­нять, но и со­про­во­ж­дать са­мы­ми раз­ны­ми те­ло­дви­же­ния­ми ко­ры го­лов­но­го моз­га, как ска­зал бы мой все­гдаш­ний на­пар­ник по ко­ман­ди­ров­кам Са­ня Жёл­тый. Жёл­тый -- это фа­ми­лия, а не про­зви­ще. Про­сто вот так по­вез­ло пар­ню с пред­ка­ми.
   И вот ты дос­тиг во­ж­де­лен­ной це­ли -- име­ешь до­пус­ки на все ви­ды ра­бот по об­слу­жи­ва­нию авиа­ци­он­но­го и ра­дио­элек­трон­но­го обо­ру­до­ва­ния вер­то­лё­та Ми-6, на ми­ну­точ­ку -- са­мо­го тя­жё­ло­го ге­ли­коп­те­ра на тот мо­мент вре­ме­ни. По­лу­чить шес­той раз­ряд с пра­вом са­мо­стоя­тель­но­го (без внеш­не­го кон­тро­ля) об­слу­жи­ва­ния бор­та на опе­ра­тив­ной точ­ке -- ска­жу я вам, не слиш­ком, мяг­ко го­во­ря, обы­ден­ное со­бы­тие в че­ре­де про­чих -- про­ход­ных и не со­всем. Это уже кое-что в кое-чём, со слов всё то­го же Жёл­то­го.
   Так вот, в кон­це 80-ых го­дов став­ше­го поч­ти дре­му­чей ис­то­ри­ей XX-го ве­ка я дос­тиг по­тол­ка сво­его про­фес­сио­наль­но­го раз­ви­тия. Но, как ут­вер­жда­ют муд­ре­цы, мно­гие зна­ния -- мно­гие пе­ча­ли. Те­перь на ме­ня воз­ла­га­лась от­вет­ст­вен­ность не толь­ко за обу­че­ние мо­ло­дых спе­циа­ли­стов, не­дав­но вы­лу­п­лен­ных сис­те­мой авиа­ци­он­но­го об­ра­зо­ва­ния, но и за при­ём­ку бор­тов на авиа­ре­монт­ном за­во­де в Но­во­си­бир­ске, ку­да пе­рио­ди­че­ски от­прав­ля­лась од­на из на­ших при­пи­сан­ных к ба­зо­во­му аэ­ро­пор­ту "шес­тё­рок".
   Ес­ли к пер­во­му мож­но бы ещё и при­тер­петь­ся: го­то­вить се­бе сме­ну -- де­ло нуж­ное и по­лез­ное, по­том эта мо­ло­дёжь са­ма те­бе на по­мощь при­дёт, то вто­рое мне ре­ши­тель­но не нра­ви­лось. Ку­да как луч­ше си­деть с эки­па­жем на опе­ра­тив­ной точ­ке. А там -- и по­ле­вые, и сверх­уроч­ные, и за на­лёт -- до­п­ла­та.
   Так что Но­во­си­бир­скую ко­ман­ди­ров­ку я по­чи­тал дву­мя не­де­ля­ми, вы­бро­шен­ны­ми из жиз­ни. Кто-то мне воз­ра­зит -- мол, как же прие­хать в сто­ли­цу ази­ат­ской час­ти дер­жа­вы и не схо­дить в те­атр или му­зей, не про­гу­лять­ся по на­бе­реж­ной Оби, в кон­це кон­цов? От­ве­чу. По­вы­ше­ние куль­тур­но­го уров­ня -- де­ло хо­ро­шее, ко­гда есть сво­бод­ное вре­мя. А ес­ли нет? В про­цес­се при­ём­ки бор­та из ре­мон­та осо­бо-то не раз­гу­ля­ешь­ся -- весь день до позд­не­го ве­че­ра на за­во­де тор­чишь при­вя­зан­ный, буд­то ко­за к из­го­ро­ди.
  

*

   Рас­ска­зы­вая о се­бе и сво­ей ра­бо­те, не за­бу­ду так­же упо­мя­нуть, ка­кие в то вре­мя бы­ли в хо­ду шу­точ­ки-при­ко­лы -- по-ны­неш­не­му го­во­ря фиш­ки -- в око­ло­авиа­ци­он­ных кру­гах. И это уже не вто­ро­сте­пен­ная, а глав­ная де­таль ис­то­рии; пше­про­шем, как го­во­рит­ся.
   Все тех­ни­че­ские ра­бот­ни­ки АТБ (авиа­ци­он­но-тех­ни­че­ской ба­зы) ув­ле­ка­лись то­гда од­ной за­раз­ной за­те­ей, вско­ре пре­вра­тив­шей­ся в по­го­лов­ную ма­нию -- под­со­вы­вать кол­ле­гам ка­кую-ни­будь же­ле­зя­ку в сум­ку, порт­фель или ди­пло­мат -- так в кон­це 80-ых на­зы­вал­ся че­мо­дан для де­ло­вых бу­маг ти­па "кейс". Не обош­ла эта со­ци­аль­ная ин­фек­ция и наш уча­сток вер­то­лё­тов Ми-6. Чуть рас­сла­бил­ся, и вот уже при­нёс до­мой ко­роб­ку с за­клёп­ка­ми, кир­пич или спи­сан­ный аг­ре­гат с мат­ча­сти. Хо­ро­шо, ес­ли не слиш­ком объ­ём­ный и/или тя­жё­лый. Сре­ди "эс­те­тов" опи­сан­но­го здесь раз­вле­че­ния счи­та­лось выс­шим ши­ком так от­влечь пред­по­ла­гае­мую жерт­ву, чтоб она, жерт­ва, то есть, не про­сто не об­ра­ти­ла вни­ма­ния, ко­гда её порт­фель вне­зап­но стал не­подъ­ём­ным, но и вы­не­сла "не­ле­галь­ный" груз за про­ход­ную, ещё луч­ше -- до­мой, осоз­нав факт "раз­во­да" слиш­ком позд­но.
   Сна­ча­ла я толь­ко со­зер­цал -- на­блю­дал за про­цес­сом под­бра­сы­ва­ния "ку­куш­ки­ных яиц" од­ним тех­ни­ком дру­го­му, а од­на­ж­ды и сам втя­нул­ся. Но обо всём в по­ряд­ке сле­до­ва­ния со­бы­тий, что­бы не ис­ка­зить фак­ты в спеш­ке пе­ре­ска­за вос­по­ми­на­ний. За дав­но­стью лет вся­кий пра­вый мо­жет сде­лать­ся ви­но­ва­тым, а не­при­ча­ст­ный за­слу­жить на­гра­ду... хо­тя бы и вир­ту­аль­ную.
  

*

   Сто­ял не то ав­густ, не то сен­тябрь... не пом­ню точ­но, ка­ко­го го­да. Од­но знаю со­вер­шен­но оп­ре­де­лён­но -- Ми­ха­ил Сер­гее­вич со то­ва­ри­щи ви­но­град­ни­ки уже по­вы­ру­би­ли, но до Бер­лин­ской сте­ны ещё не до­б­ра­лись, а "веч­но пла­чу­щий ком­му­нист" Ни­ко­лай Ива­но­вич Рыж­ков как раз пе­ре­ду­мал от­ме­нять се­вер­ные над­бав­ки, по­блу­див двое су­ток на ГТ-Т по за­сне­жен­ным до­ро­гам При­по­ля­рья, по­пав в пур­гу. И это в кон­це мая.
   К то­му вре­ме­ни в Но­во­си­бир­ске под­хо­дил к кон­цу пла­но­вый ре­монт од­но­го из на­ших тя­же­ло­ве­сов -- Ми-6. Всё штат­но: с за­во­да при­шла те­ле­грам­ма, о да­те при­ём­ки бор­та экс­плуа­тан­том, и ру­ко­во­дство при­ня­ло ре­ше­ние от­пра­вить в ко­ман­ди­ров­ку нас с Са­ней Жёл­тым. Саш­ка -- спе­циа­лист по ме­ха­ни­ке, а я по авиа­ци­он­но­му обо­ру­до­ва­нию.
   Бу­ду­щее пре­до­пре­де­ле­но. Ле­тим в Но­во­си­бирск, про­ве­ря­ем со­стоя­ние мат­ча­сти, про­шед­шей ре­монт, вы­зы­ва­ем эки­паж, ес­ли всё в нор­ме. По­том обя­за­тель­ный об­лёт на за­во­дском аэ­ро­дро­ме и -- адью-гуд­бай, гос­те­при­им­ные си­би­ря­ки, мы ухо­дим на ба­зу! В об­щем, де­ло при­выч­ное и где-то да­же обы­ден­ное. Прав­да, со­всем не при­быль­ное в ма­те­ри­аль­ном смыс­ле, а на­обо­рот -- за­трат­ное: су­точ­ных не так мно­го, а бан­ке­та по слу­чаю при­ём­ки мат­ча­сти на пло­щад­ке под­ряд­чи­ка ещё ни­кто не от­ме­нял. Но от­ка­зать­ся от ко­ман­ди­ров­ки нель­зя, са­ми по­ни­мае­те: пре­стиж про­фес­сио­на­ла, авиа­ци­он­ная клят­ва на ЦИА­ТИ­Ме-201и не­зыб­ле­мость оче­ре­ди на жи­льё то­му по­ру­кой.
   Край­нюю сме­ну пе­ред вы­ле­том в Но­во­си­бирск мы с Жёл­тым боль­ше бе­га­ли, чем за­ни­ма­лись мат­ча­стью. "Без бу­маж­ки ты ка­каш­ка" -- ста­рин­ная за­по­ведь ин­сти­ту­та со­вет­ских тол­ка­чей-снаб­жен­цев и про­че­го ко­ман­ди­ро­ван­но­го лю­да то­му спо­соб­ст­во­ва­ла в пол­ной ме­ре. То в тех­от­де­ле раз­ре­ше­ние на пра­во при­ём­ки офор­мить, то до­пуск в це­ха с осо­бой сте­пе­нью сек­рет­но­сти в пер­вом от­де­ле по­лу­чить, то ещё ка­кие-то до­ве­рен­но­сти по фи­нан­со­вой ли­нии -- чтоб за­пра­ви­ли пе­ред об­рат­ным вы­ле­том на­шу "шес­тё­роч­ку" по "Ма­русь­кин поя­сок", а не на до­ныш­ко брыз­ну­ли -- впри­тык до пер­вой по­сад­ки. Вот это за­ня­тия для на­стоя­щих... ме­нед­же­ров, чтоб им ика­лось глуб­же, чем от­ры­ги­ва­лось. А нам с Жёл­тым по­доб­ная бе­гот­ня по­пе­рёк гор­ла.
   К ве­че­ру, од­на­ко, раз­ру­лив все де­ла, за­бе­жа­ли на уча­сток -- с ре­бя­та­ми "по­дос­ви­дань­кать­ся". Сань­ка сво­ей бри­га­де на­став­ле­ния да­ёт, от­влёк­ся. А ему в порт­фель, с ко­то­рым он все­гда в ко­ман­ди­ров­ку ез­дит тем вре­ме­нем по­ло­жи­ли что-то не­боль­шое, но очень ве­со­мое. За­вёр­ну­тое в га­зе­ту. Ага, при­выч­ка взя­ла своё. Мне то­же пы­та­лись "за­слать ка­зач­ка", но я за­ме­тил во­вре­мя и пре­сёк од­ним взгля­дом -- дес­кать, ви­жу-ви­жу, на­прас­ны ва­ши уси­лия, гос­по­да -- не по­шли бы вы про­сёл­ком.
   Ут­ром пе­ред вы­ле­том Са­ня со сме­хом вы­та­щил из порт­фе­ля до бо­ли зна­ко­мый га­зет­ный свёр­ток.
   -- Смот­ри-ка, Ро­берт, вче­ра мне под­су­ну­ли стер­ве­цы, а я до­мой при­та­щил. Ес­ли бы же­на не уду­ма­ла лиш­нюю смен­ку в порт­фель за­су­нуть, так бы и увёз эту ка­ме­ню­ку из Пе­чо­ры. -- Жёл­тый раз­вер­нул га­зе­ту, и мо­им гла­зам пред­стал ве­ли­ко­леп­ный об­ра­зец бу­лыж­ни­ка обык­но­вен­но­го, вы­ли­зан­но­го во­дой и вре­ме­нем до иде­аль­но глад­кой по­верх­но­сти. Под­нёс я ка­мень к гла­зам и су­мел про­чи­тать над­пись, мною же лю­бов­но вы­ве­ден­ную бе­лой нит­ро­эма­лью -- "При­вет из Пе­чо­ры".
   -- Да, Са­ня, экс­клю­зив­ный ка­му­шек те­бе под­ки­ну­ли. Ни­че­го не ска­жешь, с лю­бо­вью, мож­но ска­зать.
   -- И ку­да те­перь его де­вать, ума не при­ло­жу.
   -- А че­го та­щил то­гда?
   -- Те­бе по­ка­зать хо­те­лось, что не со­всем обыч­ная шут­ка, а с за­тей­ным экс­либ­ри­сом ка­ме­ню­ка.
   -- По­ни­маю. Но всё рав­но -- вы­ки­нуть при­дёт­ся. Не та­щить же с со­бой, в са­мом де­ле.
   Жёл­тый вы­шел на ули­цу и, бу­ду­чи че­ло­ве­ком куль­тур­ным, бро­сил ка­мень -- не про­сто так на мос­то­вую, а в ур­ну. Ещё че­рез де­сять ми­нут на­ча­лась по­сад­ка. Я по­про­сил Са­ню при­смот­реть за ве­ща­ми, а сам вы­ско­чил по­ку­рить, на­ру­шая клас­си­че­скую по­сло­ви­цу -- мол, пе­ред смер­тью не на­ды­шишь­ся. Ми­ну­ту спус­тя кра­са­вец-ка­мень ока­зал­ся у ме­ня в кар­ма­не, а чуть поз­же не­за­мет­но пе­ре­ко­че­вал в мою же сум­ку -- к Саш­ки­ной бы­ло не по­доб­рать­ся. Но не бе­да -- сколь­ко впе­ре­ди бу­дет са­мых раз­ных воз­мож­но­стей для это­го. Впро­чем, по­сло­ви­ца по­сло­ви­цей, но мы с на­пар­ни­ком по­ка в по­след­ний рейс не со­би­ра­лись, он у нас про­хо­дил по ка­те­го­рии "край­них".
   При­ле­те­ли в сто­ли­цу рес­пуб­ли­ки по рас­пи­са­нию и рас­по­ло­жи­лись в за­ле ожи­да­ния -- до на­ча­ла ре­ги­ст­ра­ции рей­са на Мо­ск­ву ос­та­ва­лось ча­са пол­то­ра. Саш­ка убе­жал в бу­фет, а я тем вре­ме­нем при­нял­ся рыть­ся в сво­ём че­мо­да­не. И об­на­ру­жил там... ав­то­мат дав­ле­ния воз­душ­ной сис­те­мы АД-50. Ста­рень­кий, су­дя по все­му, спи­сан­ный. Ага, на­вер­ня­ка Жёл­тый под­су­нул мне его в Пе­чо­ре, по­ка я хо­дил ку­рить. До это­го мой че­мо­дан и порт­фель бы­ли, как го­во­рят не­ко­то­рые штат­ские, чис­ты от кон­тра­банд­ной про­дук­ции. Что ж, крас­но­ко­жий Жёл­тый брат, ты сам на­про­сил­ся!
   Пе­ре­ло­жу-ка я аг­ре­гат в Саш­ки­ну сум­ку. Он её в ба­гаж сдаст, так что при дос­мот­ре руч­ной кла­ди не бу­дет по­во­да за­став­лять слу­жеб­но­го пас­са­жи­ра ко­зы­рять го­до­вым бес­плат­ным би­ле­том и до­ка­зы­вать, что на спи­сан­ное уст­рой­ст­во на­клад­ной или ино­го до­ку­мен­та, под­твер­ждаю­ще­го пра­ва на про­воз, не тре­бу­ет­ся. Ска­за­но -- сде­ла­но. Вско­ре сум­ка Жёл­то­го уе­ха­ла на транс­пор­тё­ре в жер­ло про­жор­ли­во­го ба­гаж­но­го от­де­ле­ния. В до­б­рый путь!
   А ка­мень?
   Хм, ка­мень ос­та­вал­ся со мной, не при­шло ещё его вре­мя.
  

*

   И вот пе­ред на­ми с Са­ней ос­та­лась по­след­няя часть лёт­ной эпо­пеи "Дос­тиг­нуть Но­во­си­бир­ска за су­тки". Си­дим в аэ­ро­пор­ту До­мо­де­до­во, ожи­да­ем вы­ле­та ноч­но­го рей­са. Толь­ко что по­ужи­на­ли. Сы­тость и бла­гость на ду­ше.
   И тут Жёл­тый на­ко­нец-то по­лез в свою сум­ку -- то ли по­чув­ст­во­вал из­ме­не­ние ве­са, то ли ре­шил уст­ро­ить шмон ис­клю­чи­тель­но в це­лях про­фи­лак­ти­ки -- зна­ет, с ка­ким боб­ром в ко­ман­ди­ров­ку от­прав­лен. Ра­зу­ме­ет­ся, ав­то­мат дав­ле­ния воз­душ­ной сис­те­мы АД-50 вер­то­лё­та Ми-6 был из­вле­чён Са­ней с вир­ту­оз­но­стью фо­кус­ни­ка.
   -- Ро­берт, три шеш­на­дцать, ка­ко­го чёр­та?! За­чем ты мне "адэш­ку" в сум­ку за­су­нул? -- на­чал Жёл­тый на вы­со­ких то­нах, но, вспом­нив, о пре­сло­ву­той пре­зумп­ции не­ви­нов­но­сти, сба­вил обо­ро­ты. Де­лать вид, что он не­при­час­тен к по­яв­ле­нию аг­ре­га­та в мо­ём че­мо­да­не, бы­ло ре­ши­тель­но ни к че­му, но Сань­ка про­дол­жал гнуть свою пря­мую ли­нию, пусть и не так ре­ши­тель­но.
   А я ви­да не по­дал, буд­то знаю, ка­кой дол­жен ме­ня ожи­дать сюр­приз в кон­це пу­ти, от­ве­тил с са­мым не­вин­ным ви­дом:
   -- Не сер­дись, Са­нёк. Я про­сто вер­нул те­бе дол­жок. Те­перь мы кви­ты, вер­но?
   -- Вер­но-вер­но, -- про­бур­чал Са­ня, вы­да­вив из се­бя по­до­бие при­ми­ри­тель­ной улыб­ки. Он-то со­вер­шен­но точ­но не знал, ка­кой у ме­ня в ба­га­же ле­жит пре­вос­ход­ный ка­мень пре­ткно­ве­ния -- поч­ти фи­ло­соф­ско­го по­ряд­ка. -- Я сей­час пой­ду эту хре­но­ви­ну вы­бро­шу, чтоб не бы­ло по­во­да друг дру­га под­лав­ли­вать. Со­гла­сен, Ро­берт?
   -- Хо­ро­шо, -- кив­нул я. А Жёл­тый от­пра­вил­ся ис­кать ур­ну, но по­ле­нил­ся. До бли­жай­шей тре­бо­ва­лось прой­ти че­рез весь ог­ром­ный зал. А тут под­вер­ну­лась убор­щи­ца. Она драи­ла шваб­рой по­лы, ос­та­вив в сто­рон­ке, в уг­лу два вед­ра -- од­но с во­дой, вто­рое с мой­до­ды­ров­ской ме­ло­чёв­кой: губ­ка по­ро­шок и что-то ещё. Са­ня не на­шёл ни­че­го луч­ше­го, как бро­сить ав­то­мат АД-50 в это са­мое вед­ро. Он, ве­ро­ят­но, по­ла­гал, убор­щи­ца не ско­ро за­ме­тит при­бы­ток в ос­тав­лен­ной на вре­мя хо­зяй­ст­ве, и са­ма от­не­сёт не­нуж­ный ни­ко­му аг­ре­гат к ур­не. Как же ошиб­ся Жёл­тый, как он ошиб­ся!
   Убор­щи­ца, ви­ди­мо, ощу­ща­ла вёд­ра про­дол­же­ни­ем сво­их ко­неч­но­стей, и ос­к­вер­не­ние хо­зяй­ст­вен­но­го ин­вен­та­ря ино­род­ным пред­ме­том ото­зва­лось в ней мгно­вен­но и во­все не так, как хо­те­лось бы Жёл­то­му. Жен­щи­на за­во­пи­ла, буд­то ре­за­ная, мет­нув­шись в сто­ро­ну с кри­ка­ми:
   -- Бон­ба! Эн­тот ирод бон­бу при­нёс!
   И у ме­ня да­же ко­жа на за­грив­ке за­ко­ло­си­лась от не­хо­ро­ше­го пред­чув­ст­вия с гад­кой на­чин­кой в ми­ли­цей­ском се­ром мун­ди­ре.
   На­род в ра­диу­се пря­мой слы­ши­мо­сти от­пря­нул на­зад. Кое-кто за­лёг, при­кры­ва­ясь "бро­нёй" пла­сти­ко­вых кре­сел. Один толь­ко Са­ня сто­ял там, где его за­стиг­ло не­ожи­дан­ное из­вес­тие о пред­стоя­щем те­рак­те; сто­ял -- не в си­лах по­ше­ве­лить ни ру­кой, ни но­гой. И толь­ко по гу­бам его мож­но бы­ло про­чи­тать за­блу­див­ший­ся об­ры­вок за­цик­лен­ной фра­зы: "...Ро­берт, вы­ру­ча... оберт, ...ыру­чай..."
   Лезть в гу­щу ми­ли­цей­ско­го оце­п­ле­ния не вхо­ди­ло в мои пла­ны, ибо стать вто­рой жерт­вой рас­хо­жих за­блу­ж­де­ний со­всем не хо­те­лось. По­это­му я вы­брал асим­мет­рич­ное дей­ст­вие -- по­бе­жал к ин­же­не­ру по авиа­ци­он­ной безо­пас­но­сти аэ­ро­пор­та, бла­го за­пом­нил, где на­хо­дит­ся дверь с со­от­вет­ст­вую­щей над­пи­сью. О со­хран­но­сти ве­щей то­гда не ду­мал со­всем, по­ла­гая, что пе­ред ли­цом воз­мож­ной ги­бе­ли да­же во­кзаль­ные во­риш­ки пред­поч­тут взять тайм-аут, да­бы явить­ся в Чис­ти­ли­ще на­лег­ке.
   Ин­же­нер по безо­пас­но­сти ока­зал­ся на ред­кость со­об­ра­зи­тель­ным. Уже че­рез пять ми­нут мы с ним, пре­одо­лев ми­ли­цей­ский за­слон, стоя­ли воз­ле вед­ра, в ко­то­ром по­блё­ски­вал так на­пу­гав­ший убор­щи­цу ав­то­мат дав­ле­ния АД-50.
   -- Это, что ли, зап­часть от вер­то­лё­та? -- спро­сил ин­же­нер.
   -- Да, она, -- от­ве­тил я.
   -- А со­про­во­ди­тель­ный до­ку­мент име­ет­ся?
   -- Ав­то­мат хо­те­ли от­пра­вить по поч­те, но в по­след­ний мо­мент по­ме­ня­ли сро­ки на­ча­ла при­ём­ки... -- Вы­кру­чи­вать­ся при­хо­ди­лось в ре­жи­ме им­про­ви­за­ции и жё­ст­ко­го цейт­но­та. -- Вот нам его пря­мо на по­сад­ку при­нес­ли, что­бы...
   -- А вы­бро­си­ли то­гда за­чем? -- сво­им про­стым во­про­сом ин­же­нер пе­ре­черк­нул мой не­ка­зи­стый экс­промт на­прочь. -- Хо­ро­шо, не объ­яс­няй­те ни­че­го. Я до­га­дал­ся, ка­жет­ся, в чём тут де­ло. Мне то­же па­ру раз в порт­фель ган­те­ли под­кла­ды­ва­ли. За­би­рай­те свой аг­ре­гат, и что­бы на по­сад­ке ни­ка­ких ин­ци­ден­тов, ина­че за­гре­ми­те по пол­ной. Не по­смот­рю, что слу­жеб­ные пас­са­жи­ры. По­нят­но?
   -- По­нят­но. Толь­ко те­перь бы на­пар­ни­ка вы­ру­чить... Его здесь нет. Ви­ди­мо, уже в от­де­ле­ние уве­ли.
   -- Ос­во­бо­ж­де­ние "зло­умыш­лен­ни­ка" бе­ру на се­бя. А вы иди­те к сво­им ве­щам, про­верь­те, что­бы всё бы­ло це­ло и на мес­те. Не хва­та­ло мне ещё по­том и этим за­ни­мать­ся.
   Как я и пред­по­ла­гал, с на­шим ба­га­жом ни­че­го не слу­чи­лось. Ма­ло то­го, ско­ро в сум­ке Жёл­то­го ока­зал­ся за­на­чен­ный до по­ры пе­чор­ский бу­лыж­ник в де­ко­ра­тив­ном ис­пол­не­нии. Ба­ры­шом на­звать нель­зя, по­сколь­ку пред­мет пе­ре­мес­тил­ся из од­ной та­ры в дру­гую по за­ко­ну со­об­щаю­щих­ся со­су­дов, но Сань­ка Жёл­тый на­вер­ня­ка бу­дет рад, об­на­ру­жив "пре­зент" в Но­во­си­бир­ске. Сей­час-то он уже не по­ле­зет по сво­им ве­щам рыть­ся, да и ни­кто бы не стал за­мо­ра­чи­вать­ся по­ис­ком "под­ки­ды­шей" по­сле пе­ре­жи­то­го стрес­са.
   И точ­но -- вер­нув­ший­ся из "мест за­клю­че­ния" "тер­ро­рист" Алек­сандр Жёл­тый мог толь­ко го­во­рить с воз­му­ще­ни­ем, как ему вы­во­ра­чи­ва­ла ру­ки доб­ле­ст­ная до­мо­де­дов­ская ми­ли­ция... "и ес­ли бы не один му­жик в аэ­ро­фло­тов­ский фор­ме"... Впро­чем, и мне то­же пе­ре­па­ло ма­лень­кое "спа­си­бо" на мой бу­тер­брод с сы­ро­коп­чё­ной кол­ба­сой за хло­по­ты. В ви­де ста грам­мов конь­я­ка. Пе­ред пред­стоя­щим пе­ре­лё­том впол­не не­боль­шая, но и не­лиш­няя до­за.
   В Но­во­си­бир­ске мы ока­за­лись ра­но ут­ром. Без тру­да до­б­ра­лись по на­ка­тан­но­му ра­нее пу­ти до авиа­ре­монт­но­го за­во­да, где тут же уст­рои­лись в об­ще­жи­тие гос­ти­нич­но­го ти­па. По­ка я умы­вал­ся и при­во­дил се­бя в по­ря­док, мой на­пар­ник был пре­дос­тав­лен сам се­бе и очень ско­ро оты­скал ка­мень, вбро­шен­ный мной в тес­ную ат­мо­сфе­ру Саш­ки­ной до­рож­ной сум­ки.
   Си­лу гне­ва Жёл­то­го я мог ощу­тить в ви­де со­тря­се­ния си­бир­ской ат­мо­сфе­ры сло­во­со­че­та­ния­ми вы­со­кой этаж­но­сти. Пе­ре­ждав апо­фе­оз Саш­ки­ных -- сквозь зу­бы -- не­ли­це­при­ят­ных из­лия­ний, вы­гля­нул из ван­ной, об­на­ру­жил: на­пар­ни­ка ни­где нет. Ин­те­рес­но, не­у­же­ли по­бе­жал на ули­цу, что­бы пре­дать на­до­ев­ший ка­мень зем­ле? Вы­гля­нул я из ок­на в ко­ри­до­ре. Так и есть -- вот он го­луб­чик! За­швы­ри­ва­ет пре­сло­ву­тый бу­лыж­ник в кус­ты, что­бы ни­ко­гда его боль­ше не уви­деть. Хо­ро­шо-хо­ро­шо, воз­ра­жать-то я не ста­ну, а ме­сто за­пом­ню. Не по зло­бе, при­выч­ке или глу­по­сти... про­сто ра­ди тре­ни­ров­ки па­мя­ти. Тре­ни­ров­ка лиш­ней не бы­ва­ет.
  

*

   А со­всем ско­ро на­ча­лись на­ши тру­до­вые буд­ни по при­ём­ке вер­то­лё­та из ре­мон­та. Ис­то­рия с кам­нем-пу­те­ше­ст­вен­ни­ком и взрыв­чат­кой в кос­тю­ме ав­то­ма­та воз­душ­но­го дав­ле­ния АД-50, ка­за­лось, за­кон­чи­лась. Но па­мять-то у ме­ня хо­ро­шо ра­бо­та­ла, и с этим ни­че­го нель­зя бы­ло по­де­лать.
   Че­рез не­де­лю при­мчал­ся вы­зван­ный на­ми эки­паж, и вско­ре мы все вы­ле­те­ли на ба­зу, си­яя на солн­це от­дра­ен­ны­ми вер­то­лёт­ны­ми бо­ка­ми. О пе­ри­пе­ти­ях пу­ти рас­ска­зы­вать не бу­ду. Вре­мя стоя­ло впол­не се­бе со­вет­ское, за­дер­жек по при­чи­не от­ка­за в за­прав­ке то­п­ли­вом не слу­чи­лось ни­где, по­лёт про­те­кал нор­маль­но с дву­мя но­чёв­ка­ми в про­ме­жу­точ­ных пунк­тах по­сад­ки. К ве­че­ру третье­го дня вы­хо­ди­ли на фи­ниш­ную пря­мую, стар­то­вав из Сык­тыв­кар­ско­го аэ­ро­пор­та. На­строе­ние при­под­ня­тое -- как-ни­как к до­му под­ле­та­ем. Здесь-то я и дос­тал зна­ме­ни­тый ка­мень, по­доб­ран­ный мною в Но­во­си­бир­ске. Улу­чив ми­нут­ку, за­ко­пал сей ар­те­факт на дно Саш­ки­ной сум­ки. И че­рез пять ми­нут уже не пом­нил о бу­лыж­ни­ке ни­че­го ров­ным счё­том. Что ж, впол­не объ­яс­ни­мо: по­сад­ка в род­ном аэ­ро­пор­ту -- не та­кое уж ря­до­вое со­бы­тие, ес­ли воз­вра­ща­ешь­ся из даль­них стран­ст­вий.
   При­зем­ли­лись уже в све­те аэ­ро­дром­ных ог­ней.
   Бы­ст­ро по­про­щав­шись с эки­па­жем, раз­бе­жа­лись мы с Жёл­тым -- ка­ж­дый в свою сто­ро­ну. А на­зав­тра -- встре­ти­лись на уча­ст­ке.
   Во­круг Са­ни тол­пил­ся наш тех­ни­че­ский на­род. Бы­ло до­воль­но ве­се­ло. Го­во­рил Жёл­тый.
   -- При­хо­жу до­мой. Пер­вым де­лом -- душ при­нять и пе­ре­одеть­ся, а то за вре­мя по­лё­та весь ке­ро­си­ном и смаз­кой про­во­нял­ся. По­пле­скал­ся в охот­ку. Вы­шел в ком­на­ту, ха­лат на се­бя на­ки­нув. А над сум­кой мо­ей сто­ит же­на и хо­хо­чет. Я к ней, а она в ру­ках ваш, пар­ни, ка­мень дер­жит и слё­зы вы­ти­ра­ет: "Ты же ска­зал мне, что вы­бро­сишь при пер­вом удоб­ном слу­чае. Вот тю­тя -- и в Но­во­си­бир­ске те­бя дос­та­ли!"
   В этот мо­мент я был за­ме­чен кол­ле­га­ми по ра­бо­те. Сде­ла­лось ти­хо, на­род рас­сту­пил­ся; мне на­встре­чу вы­шел Саш­ка, пря­ча ру­ки за спи­ной. По­том он улыб­нул­ся и про­тя­нул мне бу­лыж­ник с из­вест­ной над­пи­сью "При­вет из Пе­чо­ры".
   -- От­лич­но ты ме­ня под­це­пил, Ро­берт. Дер­жи, на па­мять те­бе о на­шей ко­ман­ди­ров­ке.
   -- Спа­си­бо, Са­ша! -- го­во­рю. -- Мне при­ят­но, что ты оце­нил по дос­то­ин­ст­ву эту шут­ку.
   -- А мне-то как при­ят­но, -- от­ве­ча­ет Жёл­тый. -- А ты, кста­ти, в порт­фель-то не за­гля­ды­вал по­сле при­лё­та?
   -- Сей­час пой­ду от­чёт по ко­ман­ди­ров­ке пи­сать... -- на­чал бы­ло я и осёк­ся. Схва­тил порт­фель, от­крыл его и об­на­ру­жил что-то до бо­ли зна­ко­мое, за­вёр­ну­тое в га­зе­ту. Раз­во­ра­чи­ваю, там па­кет, пе­ре­тя­ну­тый по­да­роч­ной лен­той, а в нём... Ра­зу­ме­ет­ся, АД-50. При вни­ма­тель­ном рас­смот­ре­нии лег­ко об­на­ру­жи­ваю ак­ку­рат­но вы­гра­ви­ро­ван­ную све­жую над­пись: "Из Но­во­си­бир­ска с лю­бо­вью!" Те­перь по­нят­но, за­чем Жёл­тый у вах­тёр­ши в об­ща­ге ин­те­ре­со­вал­ся, где по­бли­зо­сти мож­но най­ти гра­ви­ро­воч­ную мас­тер­скую. И глав­ное -- от­кры­тым тек­стом! Внаг­лую! Дес­кать, хо­чу сюр­приз для при­яте­ля сде­лать. А я ни­че­го не по­нял. Но при­бор-то в До­мо­де­до­во ос­тал­ся... дол­жен был ос­тать­ся.
   -- По­слу­шай, ведь имен­но его мы вы­бро­си­ли в Мо­ск­ве? Са­ня, это же не тот ав­то­мат, ко­то­рый ты мне в Пе­чо­ре под­ло­жил?
   -- А сам-то как ду­ма­ешь?
  
  

Груз особого назначения

  

Свет­лой па­мя­ти Алек­сан­д­ра Пав­ли­чу­ка,

Пав­ли­на -- дру­га дет­ст­ва

  
   Я в то вре­мя толь­ко-толь­ко ко­ман­ди­ром Ан-2 ввёл­ся. Мо­ло­дой, зе­лё­ный, буд­то про­клю­нув­ший­ся ук­роп. Да­же ещё не же­на­тый. Ну да, лет три­дцать -- три­дцать пять на­зад. Де­ло по­сле Но­во­го го­да слу­чи­лось. Ско­рее все­го, в фев­ра­ле, ко­гда ме­те­ли у нас на­чи­на­ют­ся. По­лу­чил я за­да­ние дос­та­вить спец­груз в од­ну де­ре­вень­ку в ниж­нем те­че­нии Пе­чо­ры.
   Дол­го не мог по­нять, че­го так ко­ман­дир зве­на ви­но­ва­то улы­бал­ся, ко­гда вы­пис­ку из су­точ­но­го на­ря­да за­чи­ты­вал. Со­об­ра­зил, ко­гда уже к са­мо­лё­ту "ба­тон" ско­рой по­мо­щи подъ­е­хал, а из не­го в мою "ан­нуш­ку" за­кры­тый гроб пе­ре­не­сли. До­ку­мент да­ли на ру­ки -- ос­но­ва­ние для пе­ре­да­чи гру­за от ме­ня как пред­ста­ви­те­ля го­су­дар­ст­ва род­ст­вен­ни­кам по­кой­но­го. В двух эк­зем­п­ля­рах. Один -- этим са­мым род­ст­вен­ни­кам для от­прав­ле­ния всех ак­тов гра­ж­дан­ско­го со­стоя­ния -- глав­ным об­ра­зом, по де­лам на­сле­до­ва­ния; вто­рой -- мне для от­чё­та.
   Рас­спро­сил са­ни­та­ров, ко­то­рые гроб на УА­Зи­ке-ба­то­не при­ка­ти­ли, что да как. Ока­за­лось, умер­ший сам из нен­цев -- бри­га­дир оле­не­во­дов. При­хва­ти­ло его серь­ёз­но -- что-то с лёг­ки­ми. Вот фельд­шер за­бой­но­го уча­ст­ка, где оле­ни­ну за­го­тав­ли­ва­ют, и на­пра­вил боль­но­го по­бли­же к ци­ви­ли­за­ции -- в рай­он­ной боль­ни­це об­сле­до­ва­ние про­вес­ти и по­лу­чить не­об­хо­ди­мую ме­ди­цин­скую по­мощь.
   В ре­зуль­та­те -- сде­ла­ли экс­трен­ную опе­ра­цию, да не по­мог­ло: бо­лезнь за­шла слиш­ком да­ле­ко, умер оле­не­вод. А те­перь по­кой­ный от­прав­лял­ся в по­след­ний путь к род­ст­вен­ни­кам, го­няю­щим оле­ньи ста­да по Боль­ше­зе­мель­ской тун­д­ре. И в ка­че­ст­ве Ха­ро­на ру­ко­во­дство лёт­но­го от­ря­да вы­бра­ло са­мый мо­ло­дой эки­паж.
   Вто­рым у ме­ня был со­всем маль­чиш­ка -- Во­ло­дя. Он толь­ко ле­том учи­ли­ще за­кон­чил. Опы­та, счи­тай, ни­ка­ко­го. Но для пе­ре­воз­ки "двух­со­то­го" опыт осо­бый не ну­жен. Чай, не жи­вой пас­са­жир, ко­то­рый во вре­мя бол­тан­ки по при­чи­не не­уве­рен­но­го пи­ло­ти­ро­ва­ния об­ле­вать­ся мо­жет. Этот не по­жа­лу­ет­ся.
   Пе­ре­гля­ну­лись мы с Вов­кой, гроб в гру­зо­вой ка­би­не за­кре­пи­ли, как ин­ст­рук­ция ве­лит, и на ис­пол­ни­тель­ный старт по­ру­ли­ли. По­го­да зве­не­ла: солн­це, мо­роз. Поч­ти по Пуш­ки­ну. Лю­бо-до­ро­го! В об­щем, по­лёт обе­щал быть впол­не буд­нич­ным, ес­ли из ка­би­ны в са­лон не вы­гля­ды­вать и на груз с опа­ской не смот­реть.
   Боль­ше по­ло­ви­ны пу­ти уже пре­одо­ле­ли, ко­гда дис­пет­чер с про­ме­жу­точ­ной пло­щад­ки со­об­щил -- впе­ре­ди под­ня­лась ме­тель и силь­ный бо­ко­вой ве­тер обо­зна­чил­ся. Как раз по кур­су сле­до­ва­ния. При­шлось сни­жать­ся, не до­ле­тев до за­гот­пунк­та ка­кой-то сот­ни ки­ло­мет­ров. Са­ди­лись уже поч­ти всле­пую; и хо­ро­шо, что са­мо­лёт на лы­жах да по све­же­му суг­ро­бу ка­тил­ся: тут глав­ное -- не за­коз­лить и не под­ло­мить стой­ки.
   Обош­лось без при­клю­че­ний.
   На­ва­лив­шись, от­кры­ли мы со вто­рым пи­ло­том при­мо­ро­жен­ную дю­ра­ле­вую дверь на­ше­го "пе­пе­ла­ца", вы­лез­ли на во­лю. Сто­им, ку­рим на об­жи­гаю­щем вет­ру, под­жи­да­ем встре­чаю­щих. Вер­нее, од­но­го встре­чаю­ще­го -- на­чаль­ни­ка пло­щад­ки: дис­пет­че­ра, ко­мен­дан­та и ме­ха­ни­ка, как го­во­рит­ся, в од­ном кон­до­вом фла­ко­не -- на все ру­ки мас­те­ра. Он те­бе и чтец (в эфир слу­жеб­ной ин­фор­ма­ции), и жнец (ок­ре­ст­ных кус­тар­ни­ков), и... на трак­то­ре мас­так.
   Под­бе­га­ет крас­но­мор­дый му­жик в ры­жей шап­ке из ро­со­ма­хи, по­лу­шуб­ке ов­чин­ном и вол­чь­их тя­же­лен­ных ун­тах. Пот с не­го ре­кой льёт, не­смот­ря на со­ба­чий хо­лод.
   -- При­вет, Ва­си­лий Сте­па­но­вич, -- го­во­рю. -- Вот, по­зна­комь­ся, это мой вто­рой пи­лот -- Во­ло­дя.
   -- Здо­ров, Пет­ру­ха! Как сам-то?
   -- Сам-то ве­сел и здо­ров, а с пас­са­жи­ром бе­да. Мы по­кой­но­го оле­не­во­да дос­та­вить долж­ны в...
   -- Да знаю я всё. Тут, по­ни­ма­ешь, род­ст­вен­ни­ки и про­чие со­пле­мен­ни­ки ме­ня чуть на­из­нан­ку не вы­вер­ну­ли -- "ко­гда при­ве­зут бри­га­ди­ра?" да "ко­гда дос­та­вят?" По­ка связь ус­той­чи­вая бы­ла, я им ус­пел со­об­щить, что воз­мож­на за­держ­ка по по­год­ным... А уж те­перь-то один треск на всех час­то­тах.
   -- И как про­гноз?
   -- Хре­но­вый про­гноз -- дня три у ме­ня в гос­тях воз­дух пи­нать бу­де­те. Ме­тель бе­сит­ся -- при­лич­ный не­нец оле­ня из чу­ма не вы­пус­тит, хе-хе... По­шли спирт де­гу­сти­ро­вать, а то я уже из­вёл­ся в оди­но­че­ст­ве. Без ком­па­нии-то, ка­кая ж пьян­ка? Не пьян­ка, а пер­ма­нент­ный за­пой.
   -- А как с гру­зом быть?
   -- С ним что-то не так?
   -- Всё так, Ва­си­лий Сте­па­но­вич. Но у ме­ня же до­ку­мен­ты на ру­ках, сам по­ни­ма­ешь. А вдруг кто-то взду­ма­ет ху­ли­га­нить? На­до бы гроб ку­да-то на хо­лод­ный склад... под ох­ра­ну.
   -- Ты что, Пет­ро? Ка­кая у ме­ня ох­ра­на? Я тут один, буд­то перст. До де­рев­ни во­семь вёрст. И ка­кой, ска­жи, ду­рак по пур­ге сю­да по­та­щит­ся? Че­го со­мне­ва­ешь­ся-то? Вот я сей­час за­мок на дверь по­ве­шу, ни­кто в са­мо­лёт не за­ле­зет. За­би­рай до­ку­мен­ты и пой­дём. По­кой­но­му на хо­лод­ке нор­маль­но бу­дет, не ис­пор­тит­ся. По­шли уже.
   И мы по­шли.
   В дис­пет­чер­ской (она же -- ка­би­нет на­чаль­ни­ка пло­щад­ки) бы­ло хо­ро­шо на­то­п­ле­но, а стол ло­мил­ся от раз­но­со­лов. Ви­дать, и прав­да, дав­но нас Сте­па­ныч до­жи­дал­ся. Мо­чё­ная мо­рош­ка и брус­ни­ка, мо­ро­же­ная -- ед­ва на­чав­шая под­таи­вать -- клю­к­ва, со­лё­ные вол­нуш­ки, от­вар­ные сы­ро­еж­ки с чуть при­пу­щен­ным чес­но­ком из осен­них за­го­то­вок, ма­ло­со­лые ха­риу­сы и со­всем не­дав­но на­ре­зан­ные ку­соч­ки стро­га­ни­ны в яд­рё­ном туз­лу­ке с ук­су­сом, пер­цем и не­ред­кой для здеш­них мест че­рем­шой. Из чу­гун­ка в рус­ской пе­чи до­но­сил­ся аро­мат­ный дух ту­шё­ных олень­их рё­бер с кар­тош­кой.
   И толь­ко один ко­рот­ко­вол­но­вой при­ём­ник пор­тил до­маш­нюю ат­мо­сфе­ру ую­та на­вяз­чи­вым трес­ком, на­се­лён­ным сви­стя­щи­ми и кря­каю­щи­ми бе­са­ми эфи­ра.
   У Во­лодь­ки мое­го слю­на от­де­ли­лась бу­к­валь­но до ко­ле­на, и он бы не­мед­лен­но усел­ся за стол, ес­ли бы доб­ро­душ­ный хо­зя­ин не пред­ло­жил жес­том без­ус­лов­но­го гос­те­при­им­ст­ва раз­деть­ся и не ука­зал на­прав­ле­ние к ру­ко­мой­ни­ку.
   Пер­вая пор­ция спир­та, раз­ве­дён­но­го пе­ре­то­п­лен­ным сне­гом, про­ле­те­ла не­за­мет­но. Ещё бы -- под та­кую за­кус­ку! Пе­ред вто­рой я ус­пел за­дать на­ше­му хо­зяи­ну па­ру важ­ных во­про­сов, как го­во­рит­ся, по­ка при па­мя­ти:
   -- Ска­жи, Ва­си­лий Сте­па­но­вич, ко­гда ты сме­нишь­ся... ну-у... что­бы знать, кто по­том при­дёт?
   -- Ни­ко­го не бу­дет, Пет­ру­ха! По­ка на­пар­ник в от­пус­ке, я здесь на по­сто­ян­ке жи­ву. А что -- ста­ру­ха-то моя дав­но от му­жень­ка не в вос­тор­ге. Вот и от­ла­жи­ва­ем чув­ст­ва не­дол­гой раз­лу­кой. И мне при­ят­но, и ей спо­кой­ней.
   -- А как с про­гно­зом? Свя­зи-то нет...
   -- Так зав­тра с ут­ра при­дёт си­ноп­тик, Вань­ша, при­бо­ры по­смот­рит -- гля­дишь, и ска­жет что-то хо­ро­шее. Не вол­нуй­тесь, ре­бя­та, поя­вит­ся по­го­да, ни­кто вас тут тер­петь не ста­нет, ха-ха! Есть ещё во­про­сы? Во­про­сов нет, то­гда про­дол­жим!
   И мы про­дол­жи­ли. Че­рез час не при­учен­ный к креп­ким на­пит­кам Во­лодь­ка дрых на кро­ва­ти Сте­па­ны­ча за пе­ре­го­род­кой, аки ро­зо­вый винь­е­точ­ный ан­ге­лок, при­чмо­ки­вая гу­ба­ми с ед­ва на­ме­чаю­щим­ся пуш­ком.
   Бли­же к по­лу­но­чи Сте­па­ныч обы­грал ме­ня в шах­ма­ты уже не­сколь­ко раз. Ка­ж­дая пар­тия за­кан­чи­ва­лась не­пре­мен­ным бру­дер­шаф­том, так что ут­ро для ме­ня на­ча­лось не рань­ше обе­да, и к то­му же -- с на­столь­ко тя­жё­лой го­ло­вой, что её впо­ру бы­ло ис­поль­зо­вать в ка­че­ст­ве яд­ра при оса­де Ка­за­ни или Из­маи­ла. Об­на­ру­жил я своё те­ло за той же пе­ре­го­род­кой, где сто­ял топ­чан­чик с мир­но по­са­пы­ваю­щим вто­рым пи­ло­том, но ле­жал я на по­лу, неж­но об­ни­мая мед­ве­жью шку­ру от ко­то­рой не­сло тру­боч­ным та­ба­ком, наф­та­ли­ном и со­всем не пах­ло ди­ким зве­рем. Вы­хо­дит, дав­ниш­няя де­ко­ра­ция, толь­ко рань­ше мне её ви­деть не до­во­ди­лось -- слу­чай не пред­став­лял­ся. Я по­пы­тал­ся при­под­нять го­ло­ву. Да­ва­лось с боль­шим тру­дом, по­то­му пред­по­чёл под­ре­мать ещё ча­сок-дру­гой.
   К мо­мен­ту мое­го при­хо­да в от­но­си­тель­ное соз­на­ние Ва­си­лий Сте­па­но­вич уже под­нял­ся (хо­тя, воз­мож­но, он не ло­жил­ся со­всем), при­го­то­вил зав­трак и вто­ро­го пи­ло­та. Оба они -- и зав­трак, и Во­лодь­ка -- ока­за­лись го­то­вы и ук­ра­ша­ли со­бой стол и вы­тер­тую оле­нью шку­ру, бро­шен­ную на пол. "Ин­те­рес­но, кто по­пал к Сте­па­ны­чу на по­стой пер­вым -- олеш­ка или ко­со­ла­пый?" -- по­ду­ма­лось не­кста­ти. Про­ре­зал­ся звер­ский ап­пе­тит -- хо­ро­ший знак! И это уже кста­ти.
   Жа­ре­ные во чре­ве глу­бо­кой чу­гун­ной ско­во­ро­ды пе­ляд­ки (на Оби ры­ба сия на­зы­ва­ет­ся сы­рок), раз­руб­лен­ные по­по­лам, бы­ли не­тро­ну­ты, а над Во­ло­дей уже про­во­ди­лись экс­пе­ри­мен­ты под хо­лод­ную за­кус­ку. Об этом сви­де­тель­ст­во­ва­ла ём­кость для сме­ше­ния тех­ни­че­ских жид­ко­стей ис­кус­ст­вен­но­го и при­род­но­го про­ис­хо­ж­де­ния, ис­то­чаю­щая ам­бре слад­ко­ва­то­го рек­ти­фи­ка­та.
   Ва­си­лий Сте­па­но­вич по­ка­зал­ся мне впол­не вме­няе­мым и со­вер­шен­но -- в ме­ди­цин­ском смыс­ле -- трез­вым. Вот что зна­чит се­вер­ная за­кал­ка и дол­гие го­ды тре­ни­ров­ки в ус­ло­ви­ях ус­лов­но веч­ной мерз­ло­ты. "Ус­лов­но" -- по­то­му что нет ни­че­го веч­но­го на на­шей пла­не­те.
   С тру­дом раз­мыш­ляя о при­род­ных ано­ма­ли­ях и не­сги­бае­мых се­ве­ря­нах, я по­мыл­ся та­лой во­дой из ру­ко­мой­ни­ка и спро­сил:
   -- А ме­тео­ро­лог уже был?
   -- Не толь­ко был, он и есть. В се­нях за­снул, здесь ему, ви­ди­те ли, слиш­ком жар­ко на­то­п­ле­но...
   -- И что он ска­зал о по­го­де? В смыс­ле -- ка­кой про­гноз?
   -- Что ска­зал? В ос­нов­ном что-то не­при­лич­ное. Не пе­ре­жи­вай, как нач­нёт на­ла­жи­вать­ся, при­ве­ду вас с Во­ви­ком в по­ря­док. Я ведь ни­ко­гда не пья­нею, по­то­му и ра­бо­таю на этой пло­щад­ке уже лет два­дцать пять с га­ком. А боль­ше ни­кто не мо­жет вот так: ес­ли сра­зу не спи­ва­ют­ся с тос­ки, то уез­жа­ют в го­род -- ту­да, где фран­цуз­ское ки­но, где ба­бы с го­лы­ми но­га­ми всё ле­то...
   -- А ты сам-то не хо­чешь уе­хать, Ва­си­лий Сте­па­но­вич? -- спра­ши­ваю.
   -- Да на кой мне тот го­род! Здесь я сам се­бе хо­зя­ин. И охо­та, и ры­бал­ка, и на­чаль­ст­во ред­ко на­ез­жа­ет. Кра­со­та! Раз­ве толь­ко, ко­гда на пен­сию вый­ду... Хва­тит бол­тать -- са­дись, Пе­тя, зав­тра­кать.
   В про­цес­се ут­рен­ней тра­пе­зы, плав­но пе­ре­шед­шей в ужин, к нам при­сое­ди­нил­ся про­трез­вев­ший ме­тео­ро­лог из ме­ст­ных -- на­по­ло­ви­ну не­нец, на­по­ло­ви­ну ко­ми, ко­то­ро­го "або­ри­ге­ны" на­зы­ва­ли Вань­шей.
  
   По­на­ча­лу я пы­тал­ся пой­ти к са­мо­лё­ту -- про­ве­рить со­хран­ность гру­за, да му­жи­ки ме­ня от­го­во­ри­ли. Ска­за­ли, мол, что за­кре­пи­ли мат­часть рас­тяж­ка­ми -- ни­ка­кой ве­тер "ан­нуш­ке" не стра­шен. А за­мок на­дёж­ный -- ни­кто внутрь за­брать­ся не су­ме­ет. Да и не­ко­му, пур­га-то вон как ра­зы­гра­лась -- те­перь и си­ноп­тик, до­мой не пой­дёт, спать ос­та­нет­ся. И ос­тал­ся. На три но­чи.
   Так или ина­че, ве­чер на­ме­чал­ся уже не на­столь­ко скуч­ный, как на­ка­ну­не. И вер­но -- в этот раз иг­ра­ли в кар­ты до упа­да. По­сле­до­ва­тель­ность вы­па­де­ния в оса­док я не за­пом­нил, по­сколь­ку ока­зал­ся пер­вым ушед­шим от сто­ла по-анг­лий­ски, не про­ща­ясь.
   Сле­дую­щий день и два дру­гих ни­чем осо­бен­ным не от­ли­ча­лись. Тя­жё­лая го­ло­ва очень ор­га­нич­но врас­та­ла в ат­мо­сфе­ру ут­ра стре­лец­кой каз­ни вплоть до круж­ки креп­ко­го чая и пер­вой чар­ки уни­вер­саль­но­го ле­кар­ст­ва. А че­рез трое су­ток что-то ста­ло ме­нять­ся в ат­мо­сфе­ре, и наш "при­двор­ный" ме­тео­ро­лог за­го­во­рил о чис­том не­бе и пред­стоя­щем по­хо­ло­да­нии -- идёт, дес­кать, фронт вы­со­ко­го дав­ле­ния. В тот ве­чер мы с Во­ло­дей бы­ли чуть при­тор­мо­же­ны ру­кой опыт­но­го тре­не­ра, Ва­си­лия Сте­па­но­ви­ча, на фи­ни­ше на­ше­го "ве­ли­ко­го си­де­ния в сне­гах". И да­же, ка­за­лось бы, на­все­гда ут­ра­чен­ная КВ-ра­дио­связь за­го­ло­си­ла еле слыш­ной пе­ре­клич­кой або­нен­тов в эфи­ре. "Пе­чо­ра-ра­дио, кто слы­шит Пе­чо­ру, под­твер­ди­те".
   Ва­си­лий Сте­па­но­вич за­ва­рил креп­чай­ше­го чая с тра­ва­ми, сел на­про­тив нас с Во­лодь­кой и ска­зал:
   -- Всё, ре­бя­та, зав­тра уле­ти­те! Бро­сай­те пить, не то коз­ля­та­ми ста­не­те...
   По­сле че­го на­чаль­ник пло­щад­ки встал со сту­ла, сде­лал па­ру ша­гов за пе­ре­го­род­ку, упал на кро­вать, не раз­де­ва­ясь, и тут же за­хра­пел.
   Пред­ска­за­ния Вань­ши ока­за­лись вер­ны­ми, к но­чи пур­га уле­глась, а ут­ро встре­ти­ло нас лёг­ким ру­мян­цем над лом­кой от за­стыв­шей вла­ги кром­кой го­ри­зон­та. Не­боль­шой, но креп­чаю­щий мо­роз до­пол­нял кар­ти­ну зим­ней идил­лии. Так бы жил здесь и жил... Но как пур­га -- хоть уволь­няй­ся!
  
   От­пра­ви­лись го­то­вить са­мо­лёт к вы­ле­ту. От­чис­ти­ли лы­жи, оце­ни­ли воз­мож­ность взлё­та. На­ка­тать се­бе ко­лею на "ма­лом га­зу", ут­рам­бо­вав снег, не пред­став­ля­лось воз­мож­ным -- суг­ро­бы на­ва­ли­ло при­лич­ные, здесь без "по­мо­щи дру­га" ни­как не обой­тись. Вот Сте­па­ныч и по­шёл это­го са­мо­го "дру­га" го­то­вить -- аг­ре­гат за­пус­кать. Трак­то­ром ме­сто для взлё­та рас­чи­щать -- де­ло обыч­ное: "Дэ­Тэш­ка" за со­бой мас­сив­ное брев­но на во­ло­ку­ше та­щит, снег трам­буя. Па­ру-трой­ку раз ту­да-об­рат­но про­еха­ла, вот уже и лы­жи на "ан­нуш­ке" не про­ва­ли­ва­ют­ся. Взле­тай -- не хо­чу, как го­во­рит­ся.
   В об­щем, Ва­си­лий Сте­па­но­вич трак­тор за­пус­ка­ет, а мы с Во­ло­дей на­вес­ной за­мок ан­ти­фри­зом ко­че­га­рим, чтоб ключ в нём по­вер­нул­ся. От­кры­ли бы­ст­ро, за­лез­ли в са­лон... И тут я чуть соз­на­ние не по­те­рял -- нет в са­мо­лё­те гро­ба! Гру­зо­вой са­лон -- та­кой, с от­ки­ды­ваю­щи­ми­ся си­день­я­ми по бор­там -- аб­со­лют­но пуст!
   Во­ло­дя сна­ча­ла ни­че­го не по­нял, а по­том гла­за вы­ка­тил и за­при­чи­тал:
   -- Петь, а что это? А ку­да он... то­го... про­пал? Не­чис­тая си­ла?!
   -- Брось орать! Сей­час раз­бе­рём­ся, -- от­ве­чаю. А сам пря­ми­ком к ан­га­ру, от­ку­да Сте­па­ныч уже на трак­то­ре вы­ру­ли­ва­ет, ни о чём не по­доз­ре­вая. Пе­сен­ку по­ёт се­бе под нос -- что-то из мульт­филь­ма о Че­бу­раш­ке и его друзь­ях, чтоб им... не хво­ра­лось!
   -- Стой! -- кри­чу. -- Тор­мо­зи!
   Ва­си­лий Сте­па­но­вич при­глу­шил дви­жок, встал на хо­ло­стом хо­ду, на снег спрыг­нул и -- ко мне с во­про­сом:
   -- Что с то­бой, Пе­тю­ня? Ты та­кой блед­ный, кра­ше в гроб кла­дут...
   -- Вот-вот, ес­ли по­кой­но­го не най­дём, при­дёт­ся те­перь мне на его ме­сто ло­жить­ся, -- с мрач­ным ви­дом по­шу­тил я. -- Про­па­ла до­мо­ви­на вме­сте с со­дер­жи­мым...
   -- Это что... ты его ко­му-то от­дал, что ли, по­ка я с ме­тео­ро­ло­гом по­ка­за­ния сни­мал?
   -- Ко­гда?
   -- Да по­зав­че­ра же, не пом­нишь?
   -- Ёпст... а у ме­ня и клю­ча-то от зам­ка нет, у те­бя до се­го­дняш­не­го ут­ра в кар­ма­не ле­жал. Ты ведь мне его не да­вал, пра­виль­но?
   -- Не-е-ет! Точ­но не да­вал, я бы за­пом­нил.
   -- А ко­му-то дру­го­му?
   -- А ко­му, на­при­мер?
   -- Вань­ше то­му же...
   -- Не да-а-а-вал... Стой! Вот за­сра­нец! Не­у­же­ли он у ме­ня ключ вы­та­щил по­ти­хонь­ку, а по­том по­хо­зяй­ни­чал с гру­зом, по­ка мы спа­ли! Убью га­да!
   С этим ло­зун­гом Ва­си­лий Сте­па­но­вич бро­сил­ся в слу­жеб­ное по­ме­ще­ние, от­ку­да уют­но не­сло ды­мом дав­но рас­то­п­лен­ной пе­чи. Я -- за ним.
   При­хва­ти­ли Вань­шу под раз­мяк­шие от те­п­ла "пла­сти­ли­но­вые" пле­чи и да­вай его тря­сти.
   -- Ку­да гроб спря­тал, па­ра­зит?! -- кри­чим в один го­лос. А тот с ли­ца взблед­нул и от­ве­ча­ет дро­жа­щи­ми гу­ба­ми:
   -- Вы что, пе­ре­пи­ли, ре­бя­та? От­ку­да здесь гроб возь­мёт­ся? Все жи­вые-здо­ро­вые. Ну и шут­ки у вас!
   -- Ка­кая там шут­ка! У че­ло­ве­ка груз про­пал. -- Сте­па­ныч кив­нул в мою сто­ро­ну и бес­силь­но опус­тил­ся на стул. -- Нет, это не Вань­ша. Не зна­ет он ни­че­го.
   -- Ты о чём? -- в го­ло­се Ива­на зве­не­ли на­ро­ж­даю­щие­ся слё­зы оби­ды.
   -- Те­бя хва­лю, до­ро­гой, -- при­ми­ри­тель­но про­дол­жил ко­мен­дант опе­ра­тив­ной точ­ки. А по­том про­дол­жил раз­мыш­лять вслух: -- Слу­шай, Петь, мо­жет быть, ты сам как-то за­мок от­крыл... без клю­ча?.. Или Во­лодь­ка твой.
   -- Ага, а по­кой­ни­ка ку­да де­вал? В снег за­ко­пал? Я что -- пол­ный ду­рак, по-твое­му? И Во­лодь­ка не мог, он спал всё вре­мя, толь­ко до вет­ру с крыль­ца хо­дил ино­гда. Ми­ну­та-дру­гая на всё про всё. А до са­мо­лё­та по суг­ро­бам ми­нут пять, а то и де­сять шкан­ды­бать. Ещё и об­рат­но. Кро­ме то­го, вре­мя на взлом и вы­тас­ки­ва­ние... э-э-э... по­кой­но­го. Го­ло­вой-то по­ду­май! Вер­но го­во­рю?
   -- Ну-у-у... да, ко­неч­но! Это мис­ти­ка ка­кая-то... или ино­пла­не­тя­не взя­ли по­кой­ни­ка для изу­че­ния, -- пред­по­ло­жил мой на­пар­ник.
   -- Что за чушь! -- воз­му­тил­ся я. -- За ка­ким мор­жо­вым ино­пла­не­тя­нам изу­чать труп?
   -- Те­бе чушь, а им -- жи­вых лю­дей уби­вать не нуж­но. Гу­ма­нои­ды же, зна­чит -- гу­ман­ные, -- воз­ра­зил вто­рой пи­лот.
   -- Ага, спе­цом при­ле­те­ли с Аль­фы Ле­бе­дя, что­бы в на­шей тун­д­ре по­кой­ни­ка око­че­не­ло­го на­рыть? Они за на­ми сле­ди­ли, что ли? Кли­ни­ка! Дур­дом на га­ст­ро­лях!
   -- По­го­ди, -- пе­ре­бил ме­ня Ва­си­лий Сте­па­но­вич, -- у нас же нет ни­ка­ких дру­гих вер­сий.
   -- И ты ту­да же! До се­дых под­мы­шек до­жил, а вся­кую ересь по­вто­ря­ешь.
   -- А мо­жет, и не ересь во­все, Петь. Ты по­су­ди сам: ни­кто из нас к са­мо­лё­ту не под­хо­дил, ключ от зам­ка толь­ко у ме­ня. А я ни­ко­му его не да­вал. Зна­чит, вскры­ли твою "ан­нуш­ку" не­из­вест­ным нау­ке спо­со­бом, по­ни­ма­ешь?
   -- Я с ва­ми с ума сой­ду. Да­вай­те по­смот­рим, мо­жет, я фор­точ­ку на ко­ман­дир­ском мес­те из­нут­ри не за­крыл, и кто-то влез в са­мо­лёт че­рез неё.
   -- Ну-у... тео­ре­ти­че­ски воз­мож­но, ес­ли без верх­ней оде­ж­ды... -- за­со­мне­вал­ся в сво­ей строй­ной меж­га­лак­ти­че­ской тео­рии Во­ло­дя.
   -- Да-да, -- не­ве­се­ло хо­хот­нул Сте­па­ныч, -- а по­том про­та­щил гроб в эту же фор­точ­ку... Дверь-то сна­ру­жи на зам­ке, не так ли?
  
   Не­у­же­ли то, что ду­ма­ет Во­ло­дя, прав­да?!
  
   Уго­во­рил я всех при­сут­ст­вую­щих вер­нуть­ся к са­мо­лё­ту и тща­тель­но ос­мот­реть ме­сто. С пол­ча­са по­топ­та­лись по це­ли­не, по­ка не на­шли на­ко­нец за­не­сён­ный сне­гом гроб... Пус­той! Без крыш­ки! Вско­ре об­на­ру­жи­лась и она -- чуть в сто­ро­не. А по­кой­но­го нет ни­где -- в ра­диу­се трёх­сот мет­ров. Даль­ше ис­кать не бы­ло смыс­ла -- снег глу­бо­кий, а вре­мя под­жи­ма­ет. Как по­том объ­яс­нять за­держ­ку, ес­ли по­го­да зве­нит и ви­ди­мость "мил­ли­он на мил­ли­он"?
   Хо­ро­шо, пусть так, а де­лать-то что при­ка­же­те? У ме­ня же со­про­во­ди­тель­ные до­ку­мен­ты... До­ку­мен­ты. Точ­но, где мои до­ку­мен­ты из мор­га? От­кры­ваю план­шет, а там... все­го один эк­зем­п­ляр. Вот это но­мер! Раз­во­ра­чи­ваю сло­жен­ный по­по­лам бланк и ви­жу, что на мес­те под­пи­си род­ст­вен­ни­ков сто­ит ка­кая-то за­ко­рюч­ка, по­хо­жая на обыч­ный кре­стик, сде­лан­ная ка­ран­да­шом. Там же, где долж­на быть мой ав­то­граф, пус­то. Со­вер­шен­ным об­ра­зом! Уфф...
   По­ка­зал до­ку­мент всем при­сут­ст­вую­щим. Ни­кто осо­бо не уди­вил­ся. Ду­маю, в сло­жив­ших­ся об­стоя­тель­ст­вах наш кол­лек­тив смог­ло бы вы­вес­ти из се­бя лишь яв­ле­ние усоп­ше­го -- но не по­хо­ро­нен­но­го -- нен­ца лич­но с тре­бо­ва­ни­ем не­мед­лен­но пре­дать его зем­ле или, там, сжечь на ри­ту­аль­ном ог­не, а пе­пел раз­ве­ять по вет­ру. Толь­ко Во­ло­дя вздох­нул и про­тя­нул так, буд­то дав­ным-дав­но всё пред­ви­дел:
   -- Это они, гу­ма­нои­ды, под­пись ос­та­ви­ли... Веж­ли­вые.
   А сам вто­рой пи­лот сде­лал­ся ка­ким-то не от ми­ра се­го, что ли: ли­цо -- бе­лее ме­ло­ван­ной фин­ской бу­ма­ги, взгляд внутрь се­бя на­прав­лен, гу­бы ни­точ­кой. И не­воо­ру­жён­ным взгля­дом вид­но -- ещё од­но не­боль­шое по­тря­се­ние, и кли­ни­ка Ка­щен­ко бу­дет ра­да об­слу­жить по­доб­но­го па­ци­ен­та.
   Ме­ж­ду тем, све­то­вой день под­хо­дил к кон­цу. Нуж­но при­ни­мать ре­ше­ние о вы­ле­те. Толь­ко вот -- ку­да? Стоп! Что зна­чит -- "ку­да"? Под­пись-то о по­лу­че­нии у ме­ня име­ет­ся, пусть в ви­де кре­сти­ка... но ка­кая уж есть. Ста­ло быть, по­лёт­ное за­да­ние мож­но счи­тать вы­пол­нен­ным.
   -- Идём на ба­зу! -- кри­чу уве­рен­но.
   Ино­пла­не­тя­не, чер­ти, пья­ный Сте­па­ныч... Ка­кая те­перь раз­ни­ца, кто за­брал по­кой­ни­ка, ес­ли са­мо­лёт пуст. А род­ст­вен­ни­ки? Ну не мо­гу я яв­лять­ся к ним с пус­ты­ми ру­ка­ми, в са­мом де­ле! Для на­чаль­ст­ва же под­пись име­ет­ся в "про­то­ко­ле приё­мо-пе­ре­да­чи", не мо­ей ру­кой сде­лан­ная, ме­ж­ду про­чим. Так что всё по чес­но­ку, как го­во­рят у нас в "кол­хо­зе". Толь­ко вот нуж­но бы­ст­ро гроб сжечь, что­бы улик не ос­та­лось, а то по­том за­тас­ка­ют по ин­стан­ци­ям. Ва­си­лий Сте­па­но­вич -- че­ло­век с по­ня­ти­ем, ему то­же не­при­ят­но­сти ни к че­му, сам рас­пи­лил до­мо­ви­ну и в печ­ку при­стро­ил. Вань­ша при сём уже не при­сут­ст­во­вал, в де­рев­ню ушёл, по­обе­щав мол­чать. Осо­бой на­де­ж­ды на не­го, впро­чем, не бы­ло, по­то­му мы пуг­ну­ли пар­ня, что он мо­жет пой­ти как со­уча­ст­ник, ес­ли сболт­нёт лиш­не­го.
  
   По при­бы­тии до­мой мы с Во­лодь­кой сдер­жан­но по­про­ща­лись, а со сле­дую­ще­го дня при­ня­лись ждать ка­кой-ни­будь под­лян­ки со сто­ро­ны ру­ко­во­дства -- мол, вам до­ве­ри­ли "са­мое до­ро­гое", а вы, раз­дол­баи, дос­та­вить не су­ме­ли. Хо­ро­шо, что сно­ва на­ча­лись ме­те­ли. По­ме­хи в КВ-диа­па­зо­не сде­ла­ли ра­дио­связь с даль­ним оле­не­вод­че­ским по­сёл­ком не­воз­мож­ной, а чуть поз­же я от­пра­ви­лись в от­пуск на пол­то­ра ме­ся­ца. Го­ри оно всё си­ним пла­ме­нем! Ес­ли вы­яс­нит­ся что-то, то по­лу­чать "ды­ню в зад­ни­цу" (вы­ра­же­ние на­ше­го зам­по­ли­та) все­гда луч­ше от­дох­нув­шим.
   Про­шло вре­мя. Вер­нув­шись по­сле от­пу­щен­но­го тру­до­вым за­ко­но­да­тель­ст­вом от­ды­ха, я уз­нал, что мой вто­рой пи­лот Во­лодь­ка уво­лил­ся пе­ре­во­дом в Став­ро­по­лье, не ос­та­вив ни за­пис­ки, ни ад­ре­са. Так спе­шил уе­хать, что да­же не про­ста­вил­ся -- вот что по­доз­ри­тель­но -- уж не он ли ви­нов­ник про­па­жи? Впро­чем, ве­ро­ят­ность ни­чтож­но ма­ла, слиш­ком уж мой быв­ший вто­рой пи­лот про­сто­ват и жиз­нью не бит со­всем, чтоб ка­кие-то тай­ны хра­нить, се­бя тут же не вы­дав. Ско­рее все­го, про­сто по­след­ст­вий ис­пу­гал­ся.
  
   Ко­гда снег со­шёл со­всем, я пе­ре­дал с вер­то­лёт­чи­ка­ми пись­мо Ва­си­лию Сте­па­но­ви­чу, в ко­то­ром ин­те­ре­со­вал­ся, не на­хо­дил ли ко­мен­дант "под­снеж­ник". Ну не в эфи­ре же об этом спра­ши­вать, вер­но?!
   Сте­па­ныч че­рез не­де­лю объ­я­вил­ся сам -- уле­тал на "Боль­шую зем­лю" -- по проф­со­юз­ной пу­тёв­ке. Нер­вы по­пра­вить. С по­сле­дую­щим за­ез­дом в Ту­лу. Там у не­го коо­пе­ра­тив­ная квар­ти­ра по­строе­на, как ока­за­лось. На пен­сию го­то­вил­ся уй­ти, а ведь ещё зи­мой ни о чём по­доб­ном не по­мыш­лял. Спе­шил до Но­во­го го­да пу­ти от­хо­да под­го­то­вить, чтоб не с по­зо­ром, ес­ли на­чаль­ст­во уз­на­ет о про­пав­шем по­кой­ни­ке. Де­ло-то уго­лов­но-про­цес­су­аль­ным ко­дек­сом по­па­хи­ва­ет.
   За­ско­чил Сте­па­ныч ко мне в об­ща­гу, со­об­щил -- ни­ка­ких на­хо­док в рай­оне аэ­ро­дро­ма об­на­ру­же­но не бы­ло. Ес­ли б труп сгрыз­ли пес­цы, то ос­та­лись хо­тя бы кос­точ­ки. А тут -- ни­че­го. По край­ней ме­ре, в ок­ру­ге, где мож­но прой­ти без рис­ка уго­дить в бо­ло­то. Со­об­щил и на ре­ги­ст­ра­цию мо­с­ков­ско­го рей­са за­спе­шил.
  
   За­гад­ка, ко­то­рую за­дал нам "сбе­жав­ший по­кой­ник" про­дол­жа­ла ос­та­вать­ся тай­ной за се­мью пе­ча­тя­ми.
   Ещё ме­ся­ца три я на­хо­дил­ся в не са­мом хо­ро­шем рас­по­ло­же­нии ду­ха -- всё ждал, что де­ло с усоп­шим нен­цем сри­ко­ше­тит бу­ме­ран­гом не­сим­мет­рич­но­го от­ве­та пря­мо мне по кум­по­лу. Прав­да, все зим­ние мис­ти­че­ские под­роб­но­сти про­па­жи рас­сея­лись в го­ло­ве вме­сте с пер­вы­ми июнь­ски­ми лу­ча­ми не­за­хо­дя­ще­го по слу­чаю солн­ца. А тут ещё ва­гон и ма­лень­кая те­леж­ка ра­бо­ты, плюс -- ввод в строй но­вё­хонь­ко­го, со скри­пя­щим, буд­то хро­мо­вые са­по­ги, ди­пло­мом, вто­ро­го пи­ло­та. Его мне ко­ман­дир лёт­но­го от­ря­да по­дог­нал, как го­во­рят, по доб­ро­те ду­шев­ной -- чтоб не рас­слаб­лял­ся. Так ле­то и про­ле­те­ло в за­бо­тах и тру­дах. А по осе­ни я уже и во­все поч­ти ни­че­го не вспо­ми­нал о фев­раль­ской мис­ти­ке. Хо­тя не­за­дол­го до это­го му­чил­ся ноч­ны­ми кош­ма­ра­ми с соб­ст­вен­ным уча­сти­ем и рас­ко­сым мерт­ве­цом в глав­ной ро­ли; мерт­ве­цом, ко­то­рый при­хо­дил ко мне -- то в рас­ши­той зы­рян­ским ор­на­мен­том ма­ли­це, то в смо­кин­ге, то в чёр­ном пла­ще Кня­зя Тьмы. Одет вся­кий раз ори­ги­наль­но, но все­гда с од­ним и тем же во­про­сом на ус­тах: "По­че­му ты ме­ня не до­вёз, лёт­чик Петь­ка Зря­чев?!"
   При­шла осень. Ве­ро­ят­ность то­го, что ме­ня от­пра­вят в рейс на ту пло­щад­ку, ку­да я дол­жен был по­кой­но­го дос­та­вить, но не дос­та­вил, воз­рас­та­ла с ка­ж­дым ча­сом: на­ви­га­ция на ре­ке за­кан­чи­ва­лась, всё ча­ще шёл снег. Он вот-вот не рас­та­ет, вы­пав на зем­лю, и то­гда на­ша эс­кад­ри­лья бу­дет бро­ше­на на пе­ре­воз­ку лю­дей на се­ве­ре ре­гио­на, по­ка не вста­нет зим­ник.
   А что это зна­чит? Вер­но -- я мо­гу воль­но или не­воль­но встре­тить "об­ма­ну­тых род­ст­вен­ни­ков" пе­ре­во­зи­мо­го мной оле­не­во­да в по­след­ний путь. Впро­чем, путь-то ока­зал­ся не та­кой уж и по­след­ний, как вы по­ни­мае­те.
   Уж не знаю, по­че­му род­ст­вен­ни­ки оле­не­во­да так дол­го мол­чат, то ли их ино­пла­не­тя­не за­ко­ди­ро­ва­ли, то ли от дол­гих воз­лия­ний го­ло­ва ста­ла пло­хо ра­бо­тать, толь­ко всё мо­жет в од­но­ча­сье из­ме­нить­ся. Для ме­ня-то уж точ­но, и не в луч­шую сто­ро­ну. От­кро­ет­ся прав­да, и не пе­ре­учить­ся мне боль­ше ни­ко­гда на вер­то­лёт. Да что там го­во­рить, и на "ан­нуш­ке" мо­гут не ос­та­вить -- вы­го­нят с по­зо­ром из авиа­пред­прия­тия за на­ру­ше­ние тру­до­вой дис­ци­п­ли­ны со взло­мом и по­хи­ще­ни­ем... Не мной, сла­ва бо­гу! Но раз­ве ко­му до­ка­жешь, что нет ви­ны ко­ман­ди­ра воз­душ­но­го суд­на в ут­ра­те гру­за. В авиа­ции -- КВС все­гда край­ний. И хо­ро­шо, ес­ли толь­ко с ра­бо­ты по­го­нят, мо­жет и про­ку­ра­ту­ра транс­порт­ная вне­сти по­силь­ную леп­ту -- по­спо­соб­ст­во­вать мо­ей даль­ней­шей судь­бе. Об этом, впро­чем, ду­мать со­всем не хо­чет­ся. Про­ку­рор­ским толь­ко дай по­вод -- ни ма­лей­шей воз­мож­но­сти вый­ти из кри­ти­че­ской си­туа­ции не ос­та­вят.
   Ощу­щать се­бя стоя­щим на краю карь­ер­ной про­пас­ти -- де­ло край­не не­при­ят­ное. А ещё и в оди­ноч­ку, ко­гда "по­дель­ни­ки" бро­си­ли те­бя од­но­го пе­ред ли­цом зрею­щей уг­ро­зы... Нет, ни­ко­му не по­же­лаю ис­пы­тать то, что при­шлось ис­пы­тать мне в то вре­мя. Ни­ко­му!
   Ко­сил я изо всех сил, из­бе­гал по­лё­тов по "опас­ным" мес­там. Столь­ко шо­ко­ла­да на сек­ре­та­ря ко­ман­ди­ра лёт­но­го от­ря­да из­вёл -- ни од­на бух­гал­те­рия не со­счи­та­ет. Че­рез неё, в об­щем, ста­ви­ли ме­ня в на­ряд так, чтоб не имел воз­мож­но­сти ог­ре­сти по пол­ной. Но веч­но это про­дол­жать­ся не мог­ло по за­ко­нам диа­лек­ти­ки. Ес­ли уж на­рыв со­зрел, он про­сто обя­зан лоп­нуть, за­брыз­гав ок­ру­жаю­щих гно­ем скры­то­го, тай­но­го. Пла­ни­ду на кри­вой ко­зе не объ­е­дешь при всём же­ла­нии.
  
   Так или ина­че, изу­чая оче­ред­ной су­точ­ный на­ряд лёт­но­го от­ря­да, об­на­ру­жил свою фа­ми­лию на­про­тив рей­са ту­да, ку­да бы ещё век не ле­тать. По­нял я -- от Судь­бы не уй­дёшь. Схо­дил на­ка­ну­не в ба­ню, по­брил­ся с ут­ра тща­тель­но, на­тя­нул чис­тую со­роч­ку на чис­тое же те­ло, гал­стук-се­лёд­ку на от­во­рот за­жи­мом за­кре­пил. Свер­ху -- пид­жа­чок фор­мен­ный, то­гда ещё с шев­ро­на­ми; плащ, фу­раж­ку в ру­ку. В сан­часть дви­нул на пред­по­лёт­ное ос­ви­де­тель­ст­во­ва­ние. Как на Гол­го­фу шёл, че­ст­ное сло­во.
  
   А даль­ше -- как в ки­но. Ни­ко­гда не ве­рил в чу­де­са и сов­па­де­ния. Фев­раль­ская ис­то­рия силь­но по­ко­ле­ба­ла мои ма­те­риа­ли­сти­че­ские взгля­ды. Но сам я в этом ни­как не ре­шал­ся се­бе при­знать­ся, про­сто ста­рал­ся не ду­мать, чтоб с ума не сой­ти. Но при­шлось. Жизнь да­ла-та­ки мне шанс ос­тать­ся в ря­дах пси­хи­че­ски здо­ро­вых лю­дей. Воз­мож­но, по­след­ний.
   В об­щем, осе­нью в на­ших кра­ях за­час­тую слу­ча­ет­ся не­по­го­да, как и зи­мой. Вот и в этот раз... Не до­ле­тев до мес­та на­зна­че­ния, плюх­ну­лась на­ша "ан­нуш­ка" на той же са­мой точ­ке, что и в фев­ра­ле. И встре­чал всё тот же улыб­чи­вый Сте­па­ныч, толь­ко те­перь в ре­зи­но­вых са­по­гах и ар­мей­ской плащ-на­кид­ке, и улыб­ка у не­го ка­кая-то на­пря­жён­ная. А в ос­таль­ном ма­ло что из­ме­ни­лось -- тот же ба­рак, гор­до име­нуе­мый аэ­ро­во­кза­лом да ка­би­нет на­чаль­ни­ка пло­щад­ки, со­вме­щён­ный с дис­пет­чер­ским пунк­том. Всё так да не так: со мной те­перь не Во­лодь­ка, а но­вый вто­рой пи­лот. И де­ся­ток пас­са­жи­ров в до­ве­сок. При­чём -- со­вер­шен­но жи­вых и уме­рен­но здо­ро­вых по­сле бол­тан­ки при пре­дель­ном бо­ко­вом вет­ре.
   Ед­ва ко­лё­са са­мо­лё­та кос­ну­лись зем­ли, дождь по­лил слиш­ком рья­но, буд­то доб­ро­со­ве­ст­ный по­жар­ный под­клю­чил низ­кую об­лач­ность к по­жар­но­му же гид­ран­ту и вру­бил его на пол­ную. В им­про­ви­зи­ро­ван­ное по­ме­ще­ние "за­ла ожи­да­ния" до­б­ра­лись уже со­вер­шен­но мок­ры­ми. И тут -- де­жа вю мне по­пе­рёк ха­риз­мы -- Сте­па­ныч ого­ро­шил но­во­стью: па­ру дней по­го­ды точ­но не бу­дет. Зна­ем, про­хо­ди­ли. Тень по­кой­но­го нен­ца слов­но бы пре­сле­до­ва­ла ме­ня. Ду­мал, спир­та ко­мен­дант аэ­ро­дро­ма пред­ло­жит, как в про­шлый при­езд. В са­мый раз бы -- для от­дох­но­ве­ния. Не пред­ло­жил. Оно и по­нят­но -- пас­са­жи­рам ни к че­му смот­реть на мо­раль­ное раз­ло­же­ние долж­но­ст­ных лиц во гла­ве с ко­ман­ди­ром воз­душ­но­го суд­на. Пусть спо­кой­но об­сы­ха­ют, се­бя в по­ря­док при­во­дят, об­жи­ва­ют­ся. Мо­жет быть, не од­ну ночь ко­ро­тать пред­сто­ит на "под­нож­ном кор­му" -- на том, что Ва­си­лий Сте­па­но­вич за­пас­ти ус­пел в сво­их за­кро­мах за се­зон. А там и гри­бы, и яго­ды, и ры­бец -- в ши­ро­ком, а не дон­ском "уз­ко­пар­тий­ном" по­ни­ма­нии -- коп­чё­ный да со­лё­ный, и оле­ни­на вя­ле­ная. Не про­па­дут пас­са­жи­ры от го­ло­да. Это, из­ви­ни­те, не у бо­га­тею­щей за наш счёт авиа­ком­па­нии га­зи­ро­ван­ную во­ду клян­чить да за­сы­пать на сту­пень­ках во­кзаль­ных: жи­вой че­ло­век за де­ло взял­ся -- та­кой, как и мы с ва­ми, не мак­ро­эко­но­ми­че­ская функ­ция в му­доз­вон­ном ис­пол­не­нии.
   И всё бы ни­че­го, да де­ла да­веш­ние вспом­ни­лись, не по се­бе сде­ла­лось.
   -- Слышь, Ва­си­лий Сте­па­но­вич, о том по­кой­ни­ке фев­раль­ском ни­че­го но­во­го не уз­нал? Не про­яв­лял­ся ли он как, или его ро­ди­чи?
   -- Нет, Пе­тя, всё ти­хо. Буд­то и впрямь гу­ма­нои­ды уво­лок­ли на­ше­го с то­бой кре­ст­ни­ка. У са­мо­го на ду­ше то и де­ло кош­ки скре­бут, ёп­стер таг!
   -- Ты ско­ро на пен­сию уй­дёшь, Сте­па­ныч, по­бли­же к сто­ли­це ука­тишь... А мне ещё вид­но пред­сто­ит фев­раль­ское дерь­мо раз­гре­бать, -- вздох­нул я, на что гос­те­при­им­ный хо­зя­ин ре­зон­но за­ме­тил:
   -- Так ведь воз­раст, Пе­тя, не шут­ка. Сколь­ко мож­но фи­лей­ку в ле­со­тун­д­ре мо­ро­зить! Она у ме­ня не ка­зён­ная. По­ра, брат, и нам со ста­ру­хой туль­ских пря­ни­ков от­ве­дать, да не чёр­ст­вых, как су­ха­ри де­ся­ти­лет­ней вы­держ­ки, а све­жень­ких -- толь­ко из пе­чи.
  
   Бли­же к ве­че­ру дождь толь­ко уси­лил­ся, и это при штор­мо­вом вет­ре! На­де­ж­да вы­ле­теть к мес­ту на­зна­че­ния на­зав­тра тая­ла с ка­ж­дой ми­ну­той.
   -- По та­ко­му мы­тью к нам из де­рев­ни се­го­дня ни­кто не при­дёт. Да и зав­тра, то­же... -- за­дум­чи­во ска­зал ко­мен­дант. -- Хлеб кон­чил­ся, при­дёт­ся с су­ха­ря­ми ве­чИрять.
   -- На­де­юсь, не с туль­ски­ми, -- не­ве­се­ло по­шу­тил я, па­мя­туя ут­рен­ний раз­го­вор. По­том спро­сил уже на пол­ном серь­ё­зе: -- А кто дол­жен прий­ти, ме­тео­ро­лог?
   -- Он, а ко­му ещё-то. Слы­шал, на­вер­ное, что са­мо­лёт са­дил­ся. Дол­жен был до­га­дать­ся и хле­ба при­несть. Он у ме­ня смыш­лё­ный. Да толь­ко вряд ли за­хо­чет са­жён­ка­ми из де­рев­ни до­би­рать­ся... вплавь, то есть.
   И точ­но -- до ве­че­ра сле­дую­ще­го дня ме­тео­ро­лог не по­яв­лял­ся. Но ко­гда стем­не­ло и не­бес­ные хля­би не­мно­го при­кры­ли свои пор­ты, хо­тя ве­тер про­дол­жал не­ис­тов­ст­во­вать, кто-то при­нял­ся в дверь сту­чать. Сте­па­ныч от­крыл.
   Ба!
   На по­ро­ге воз­ник не зна­ко­мый мне скром­ня­га-си­ноп­тик, а со­всем по­сто­рон­ний муж­чи­на вос­точ­ной на­руж­но­сти -- ско­рее все­го, не­нец. В мок­рой ма­ли­це и ко­жа­ных тор­ба­сах.
   Во­шед­ший стя­нул с го­ло­вы оле­ний тре­ух, по­хо­жий на упав­шую в ре­ку со­ба­ку -- с не­го тек­ло, буд­то брюс­сель­ский пи­саю­щий маль­чик Ев­ро­сою­за ви­тал у нен­ца над са­мой ма­куш­кой.
   -- Здрась­те, ан­на­ко! Па­са­зи­ра ессь?
   -- Здрав­ст­вуй­те, -- от­ве­тил гос­те­при­им­ный ко­мен­дант на пра­вах хо­зяи­на. -- Тут пол­но пас­са­жи­ров. Ко­го-то кон­крет­но нуж­но?
   Но эк­зо­ти­че­ский гость на во­прос ни­как не от­реа­ги­ро­вал. Он уже уви­дел нуж­но­го че­ло­ве­ка. Вер­нее, тот сам об­ра­тил вни­ма­ние во­шед­ше­го на се­бя и при­вет­ли­во под­нял ру­ку. Не­нец по­спе­шил к мод­но оде­то­му муж­чи­не лет со­ро­ка, пря­ча мон­го­ло­ид­ные гла­за в глу­би­не рос­кош­ной улыб­ки. Сле­дом за оле­не­во­дом хво­стом струи­лась пу­по­ви­на осен­них вод, буд­то бы свя­зы­ваю­щая ве­чер­не­го гос­тя с не­по­го­дой за ок­ном.
   -- Эй, ува­жае­мый, ты б раз­дел­ся, об­сох да рас­ска­зал, кто та­ков, -- стро­гим го­ло­сом на­чал Ва­си­лий Сте­па­но­вич. -- Тут ре­жим­ный объ­ект, а не шал­ман цы­ган­ский. Сю­да без би­ле­та нель­зя! А ты хо­дишь -- как у се­бя в чу­ме.
   -- Па­зал­ста, ко­ман­ди­ра-на­цаль­ни­ка, не ру­гай­ся! Моя Ни­ко­лаш­ка. Ма­ло-ма­ло про­мок я, со­гре­юсь, ан­на­ко -- по­едем с то­ва­рич-га­зе­та на чум к се­бе. Олеш­ка-омуль ку­шать, ле­ген­да на­ша пи­сать.
   -- Не по­нял, ты -- что ли -- пас­са­жи­ра за­би­ра­ешь?
   -- За­би­рай, на­цаль­ни­ка, за­би­рай! То­ва­рич-га­зе­та бы­ст­ро-бы­ст­ро стой­би­ще на­до. По­го­да нет дол­га. Три дня ту­та си­дит -- пло­ха сав­сем. На­ша то­зе здать на­да. Ни­кто ле­ген­да не го­во­рит, олеш­ка не па­сёт. Скуч­на, фуй­ня, ан­на­ка.
   -- А как же ты, ува­жае­мый, го­род­ско­го кор­рес­пон­ден­та по­ве­зёшь по ле­дя­но­му до­ж­дю? Ещё за­блу­дишь­ся, а с нас по­том спро­сят -- по­че­му не дос­та­ви­ли пас­са­жи­ра по на­зна­че­нию. Тут вёрст семь­де­сят-во­семь­де­сят бу­дет, ес­ли по пря­мой, а то и боль­ше. Не лось на­чхал!
   -- Доздь -- не страц­на, доздь -- хо­ро­со. Нар­ты на мок­рый мох шиб­ко ехай: три ча­са -- бы­ст­ра!
   -- Так ведь тем­но уже.
   -- Олеш­ка сам до­ро­га зна­ет, на­цаль­ни­ка. При­бе­зит, ку­да пра­виль­но.
   -- Но ведь у кор­рес­пон­ден­та би­лет ку­п­лен, он пас­са­жир...
   -- Знаю, на­цаль­ни­ка-ко­ман­ди­ра! На зи­ма, ан­на­ка, сам­всем без би­ле­та па­са­зи­ра бы­ла. Дох­лый в ящик ле­за­ла. Бри­га­дир, ан­на­ка. Олеш­ка его шиб­ко-шиб­ко по наст дом­чал. Снег мно­га, фуй­ня. Ехал пол­дня... Толь­ка ящик пло­хо. Вы­бро­сил со­всем.
   Я слу­шал и не ве­рил сво­им ушам.
   -- По­стой, так это ты гроб зи­мой из са­мо­лё­та вы­та­щил?
   -- Моя та­щил. Креп­ка ус­тал, по­ка ящик от­крыл и бри­га­ди­ра в нар­ты по­са­дил...
   -- А ключ? Мы же са­мо­лёт на за­мок за­кры­ли...
   -- То­ва­ри­ча на­цаль­ни­ка да­ла. Са­ма не мог­ла от­кры­вать, ан­на­ка. Боль­но пья­ный бы­ла. Дру­гой на­цаль­ни­ка-по­го­да сав­сем дра­ва ле­за­ла -- блать.
   -- Ага, ты, по­лу­ча­ет­ся, взял ключ, от­крыл са­лон, вскрыл гроб. По­гру­зил бри­га­ди­ра на нар­ты, по­том вер­нул связ­ку ко­мен­дан­ту... И-и-и... ты ведь сам под­пись на до­ку­мен­те по­ста­вил? А как же уз­нал, где мой план­шет ле­жит?
   -- На­цаль­ни­ка ска­за­ла... го­во­ри­ла -- лёт­чи­ка креп­ко ус­та­ла, спит без но­ги силь­на. Шиб­ко ут­ром за­ру­га­ет­ся, ес­ли кре­стик не ста­вить. А по­том спирт на­ли­ла ста­кан до­пол­на -- до стой­би­ща силь­на-силь­на бы­ст­ро ехай...
   -- И как ты толь­ко по­кой­ни­ка не по­те­рял, за­сра­нец! -- вос­клик­нул Сте­па­ныч, что­бы от­влечь моё вни­ма­ние. Но я уже не слу­шал оле­не­во­да Ни­ко­ла­шу ко­то­рый рас­ска­зы­вал, как от­би­вал те­ло бри­га­ди­ра от не­трез­вых вол­ков, а про­сто про­ши­пел ко­мен­дан­ту изо всех сво­их на­ко­пив­ших­ся за семь ме­ся­цев змеи­ных сил:
   -- Ва­си­лий Сте­па­но­вич, что же ты мол­чал... гусь лап­ча­тый! Я тут пол­го­да на из­ме­не тор­чу -- ни сна, ни от­ды­ха... ку­сок в гор­ло не ле­зет, а он мол­чит, да ещё и шиф­ру­ет­ся! А ведь ты зна­ешь, что Во­лодь­ка из-за это­го слу­чая уво­лил­ся и уе­хал! -- Ярость про­сто рас­пи­ра­ла ме­ня. Со­брав всю во­лю в ку­лак, на­шёл в се­бе си­лы, что­бы раз­вер­нуть­ся на каб­лу­ках и на­пра­вить­ся к две­ри -- во двор, в не­по­го­ду, толь­ко бы не ви­деть до оду­ри про­тив­но­го ко­мен­дан­та... нет, не так -- став­ше­го про­тив­ным ко­мен­дан­та аэ­ро­дро­ма.
   -- Петь, Пе­тя, стой, -- за­ка­ню­чил Сте­па­ныч. -- Я ведь и вправ­ду ни­че­го не пом­ню. Толь­ко ли­цо рас­ко­сое в тре­ухе в па­мя­ти ос­та­лось. Ду­мал, что глюк пой­мал -- как го­во­рит­ся, при­вет от по­кой­но­го бри­га­ди­ра, усоп­ше­го во цве­те лет. Ма­ло ли кош­ма­ров... Са­ми бы ме­ня за­смея­ли...
   -- А ра­зуз­нать по­том тол­ком ни­как?! -- уже смяг­чив­шись, ска­зал я.
   -- Ну, кто бы мог по­ду­мать, что оле­не­во­ды са­ми за сво­им бри­га­ди­ром прие­дут...
   -- Не "прие­дут", а "прие­дет". Ни­ко­лаш­ка же один гроб с по­кой­ни­ком во­ро­чал. Пред­став­ля­ешь, сколь­ко тот ве­сил?
   -- Так по­сле двух ста­ка­нов спир­та лю­бой ду­рак смо­жет...
   -- Па­рень го­во­рил об од­ном...
   -- Ну, ко­неч­но, ему же не спи­сы­вать по ак­ту ко­мис­си­он­но, -- про­бур­чал Ва­си­лий Сте­па­но­вич, и мир на аэ­ро­дро­ме сде­лал­ся из вир­ту­аль­но­го впол­не ре­аль­ным. Жар­ко го­ре­ла печь, от­да­вая пси­ной и дру­ги­ми не ме­нее аро­мат­ны­ми аф­ро­ди­зиа­ка­ми ма­ли­ца оле­не­во­да Ни­ко­лая, по­ве­шен­ная на бель­е­вой ве­рёв­ке. Стол по ус­то­яв­шей­ся се­вер­ной тра­ди­ции ло­мил­ся от уго­ще­ний, сре­ди ко­то­рых ока­за­лось три вен­гер­ских яб­ло­ка -- де­фи­цит­ней­ший про­дукт по тем вре­ме­нам в на­ших кра­ях. Их при­хва­тил в до­ро­гу "то­ва­рич-га­зе­та". Ми­ро­вой за­ку­сон для при­по­ляр­ных ши­рот!
  
   Кста­ти, а шо­ко­лад, ко­то­рым я со­рил в при­ём­ной у ко­ман­ди­ра лёт­но­го от­ря­да, да­ром не про­пал. Сек­ре­тар­ша во­зом­ни­ла се­бе, что я за ней та­ким об­ра­зом уха­жи­ваю, вце­пи­лась мёрт­вой хват­кой бор­ца су­мо и в ЗАГС за­та­щи­ла. По­счи­та­ла, буд­то я её по­след­ний шанс за­муж вый­ти. Уже боль­ше три­дца­ти лет вме­сте, двое де­тей, трое вну­ков. По­вя­зал нас фев­раль­ский по­кой­ник на всю жизнь. Да я и не жа­лею...
  
  
  

Африка-Бамба

(гу­ма­ни­тар­ный ре­пор­таж по ли­нии ООН)

  
   Сер­гей Ива­но­вич Ан­то­нов, за­слу­жен­ный пи­лот Ев­ро­пей­ско­го Се­ве­ра, сел на лю­би­мо­го конь­ка, те­перь ос­та­но­вить его бы­ло про­сто не­воз­мож­но, по­ку­да он сам не со­чтёт нуж­ным стре­но­жить стре­ми­тель­но­го ино­ход­ца сво­его крас­но­ре­чия.
   -- Пом­нишь, как все ра­до­ва­лись из­бав­ле­нию от "гор­ба­то­го гла­ва­ря" в кон­це 91-го? Мы, лёт­чи­ки, то­же не ста­ли ис­клю­че­ни­ем -- хо­ди­ли воз­бу­ж­дён­ные, ожи­дая не­ви­дан­ных чу­дес и не­слы­хан­ных свер­ше­ний. И они по­сле­до­ва­ли с на­сту­п­ле­ни­ем оче­ред­но­го но­во­го го­да. Толь­ко при­шли чу­де­са не та­кие уж и пре­крас­ные, ка­ко­вы­ми их ри­со­ва­ло во­об­ра­же­ние: внук крас­но­го ма­ло­лет­не­го ко­ман­ди­ра вку­пе с ры­жим и плу­то­ва­тым вне­брач­ным пле­мян­ни­ком Биль­дер­берг­ско­го клу­ба, уси­лен­ные под­сле­по­ва­тым, буд­то крот, Шо­хи­ным, пред­ста­ли во всей сво­ей мак­ро­эко­но­ми­че­ской кра­се, ли­шая на­се­ле­ние лю­бых на­мё­ков на мик­ро­при­ви­ле­гии и пра­ва на труд. При этом во­ж­ди не­пре­рыв­но твер­ди­ли, что очень ско­ро ры­нок сам по се­бе от­ре­гу­ли­ру­ет все про­бле­мы, а сле­дом при­дут "иные вре­ме­на".
   Ко­гда же на­гря­ну­ли "иные вре­ме­на", пол­ные кри­ми­наль­но­го де­мо­кра­тиз­ма и при­лав­ков, за­ва­лен­ных кра­соч­но упа­ко­ван­ной тре­бу­хой, ра­бо­ты рез­ко по­уба­ви­лось. Все строй­ки со­циа­лиз­ма са­ми со­бой на­кры­лись мед­ным та­зом, а ка­пи­та­ли­сти­че­ское строи­тель­ст­во про­хо­ди­ло ис­клю­чи­тель­но в умах и ко­шель­ках пио­не­ров-ли­бе­ра­лов -- птен­цов и вы­кор­мы­шей пер­во­го и са­мо­го эк­заль­ти­ро­ван­но­го из всех ев­ро­пей­ских га­ран­тов: он и спля­шет при слу­чае, и "встре­чу в вер­хах" вы­со­ко­мер­но про­спит, и на рель­сы в слу­чае край­ней не­об­хо­ди­мо­сти... лечь по­обе­ща­ет.
   Не ста­ло ра­бо­ты и в авиа­пред­прия­тии. Лёт­чи­ки-пен­сио­не­ры спе­ши­ли по­ско­рее скво­за­нуть на за­слу­жен­ный от­дых с не­ху­дым вспо­мо­ще­ст­во­ва­ни­ем со­об­раз­но ста­жу и на­лё­ту в ус­ло­ви­ях При­по­ля­рья. А что тол­ку си­деть на та­риф­ной став­ке, не ле­тая из-за от­сут­ст­вия ке­ро­си­на, за­каз­чи­ков и мас­ла в го­ло­вах на­чаль­ст­вую­щих пер­сон? Сред­няя-то зар­пла­та стре­ми­тель­но па­да­ет... Как бы и пен­сию не по­ре­за­ли.
   Вско­ре дош­ло до то­го, что на­ше­го бра­та -- лёт­чи­ка -- поч­ти со­всем в от­ря­де не ос­та­лось. Вер­то­лё­ты есть, ке­ро­син поя­вил­ся, ра­бо­та по­ти­хонь­ку то­же, за­то мо­ло­до­го по­пол­не­ния днём с ог­нём. Ре­бят­ки за­дор­ные при­учи­лись "бы­ко­вать", "кры­ше­вать" и "пе­ре­ти­рать на во­лы­нах". Во­ис­ти­ну, ни­ко­му в лёт­ные учи­ли­ща ид­ти не хо­чет­ся, ко­гда но­вые по­ряд­ки ру­лят. На­при­мер, сде­ла­лось не стыд­ным от­би­рать "баб­ло" у дру­гих. Вот и слав­но -- дер­жа­ве тож при­бы­ток: не­за­чем эти са­мые учи­ли­ща дер­жать, ко­гда их вме­сте с по­тро­ха­ми и за­зе­вав­шим­ся пер­со­на­лом мож­но лег­ко оли­гарх­ну­тым на всю баш­ку неф­тя­ным newворишкам (да-да, а во­все не ну­во­ри­шам, как при­ня­то на­зы­вать бес­прин­цип­ных ру­ле­вых ка­пи­та­ли­сти­че­ско­го про­грес­са) про­дать под ма­га­зи­ны, офи­сы и скла­ды за­ле­жа­ло­го от не­вос­тре­бо­ван­но­сти то­ва­ра.
   Од­но за дру­гое, ты­чин­ка за пес­тик, Го­га за Ма­го­гу... и на­сту­пи­ло пол­ное бур­жу­аз­ное бла­го­ле­пие, мож­но ска­зать, бес­пре­дель­ное и мес­та­ми да­же обёр­ну­тое в Вер­са­че от Гуч­чи­ка Вар­та­но­ви­ча Ако­пя­на с ле­во­го бе­ре­га ре­ки Пе­чо­ра -- из по­се­ле­ния Изь­яю. Тут уж от­цам-ко­ман­ди­рам на­ше­го авиа­от­ря­да при­шлось из­ряд­но из­ви­ли­на­ми ше­ве­лить. Бе­га­ли по все­му го­ро­ду, пи­ло­тов-пен­сио­не­ров из злач­ных мест вы­тас­ки­вая да раз­ны­ми раз­но­со­ла­ми при­ма­ни­вая -- дес­кать, бу­дет те­перь у вас не жизнь, а пти­чье мо­ло­ко в се­нях да брус­нич­ной па­то­кой на за­ва­лин­ке.
   А сле­дом и за­гран­ко­ман­ди­ров­ки в даль­ние угол­ки пла­не­ты Зем­ля по­сы­па­лись, как из ро­га изо­би­лия. Изо­би­лие-то оно, прав­да, не для всех ока­за­лось. Кое-кто из на­чаль­ст­ва по­сле то­го, как от­ко­ман­ди­ро­ван­ные эки­па­жи и тех­ни­ки до­мой вер­ну­лись, ре­шил, мол, че­го за­зря лю­дей на­пря­гать на опас­ном для здо­ро­вья кон­ти­нен­те. Ре­шил и ни­ко­го боль­ше ни в Аф­ри­ку, ни в Цен­траль­ную Аме­ри­ку, ни в Юж­ную Азию не от­пра­вил.
   А по­том все­му лич­но­му со­ста­ву на проф­со­юз­ной кон­фе­рен­ции бы­ло объ­яв­ле­но, дес­кать, ос­тав­шая­ся в Сва­зи­лен­де все­го на не­де­лю без при­смот­ра мат­часть ока­за­лась за­хва­чен­ной ра­ди­каль­ны­ми син­ди­ка­ли­ста­ми пар­ти­зан­ско­го тол­ка, и те­перь вер­то­лё­ты ста­ли соб­ст­вен­но­стью но­вых хо­зя­ев. Но мы, рос­сий­ские лёт­чи­ки, не под­да­дим­ся на про­во­ка­ции и не ста­нем слу­жить не­хо­ро­шим аф­ро-дядь­кам, как бы они то­го не же­ла­ли. В об­щем, про­щай, на­де­ж­да на вос­тре­бо­ван­ность про­фес­сии! Вме­сте с пер­спек­ти­ва­ми рос­та на­лё­та ча­сов.
   А что с тре­мя бор­та­ми Ми-8, бро­шен­ны­ми на чуж­би­не, спро­сишь? Не­у­же­ли не до­га­ды­ва­ешь­ся? Спи­са­ли их на убыт­ки пред­при­ятия... де­сят­ком мил­лио­нов боль­ше, де­сят­ком мень­ше -- раз­ве это по­вод под­ни­мать шум и ло­вить за ру­ку тех, кто се­бе в сто­ли­це квар­ти­ры ку­пил в пре­стиж­ном рай­оне? Чис­той во­ды слу­чай­ность -- вся­ко­му ра­зум­но­му пред­ста­ви­те­лю про­грес­сив­но­го элек­то­ра­та по­нят­но.
   Но вско­ре ко­мис­са­ры ООН в оче­ред­ной раз оза­бо­ти­лись гу­ма­ни­тар­ной ка­та­ст­ро­фой, на­ва­лив­шей­ся на "чёр­ный кон­ти­нент". А где за­бо­та, там и по­иск лю­дей, го­то­вых ри­ск­нуть жиз­нью ра­ди дру­гих. Най­ти та­ко­вых на раз­ва­ли­нах быв­шей им­пе­рии тру­да не со­ста­ви­ло -- по­лу­чать га­ран­ти­ро­ван­ную за­ра­бот­ную пла­ту, пусть и с рис­ком быть сби­тым кон­го­лез­ски­ми пов­стан­ца­ми, ока­зал­ся го­тов ка­ж­дый ко­ман­дир в на­шем лёт­ном от­ря­де. Хо­те­ли все, а вы­бра­ли все­го два эки­па­жа. Вер­нее, три. Один эки­паж пе­ре­гнал "вось­мёр­ки" (вер­то­лё­ты Ми-8) в стра­ну ба­зи­ро­ва­ния -- ДРК (Де­мо­кра­ти­че­ская Рес­пуб­ли­ка Кон­го) и вер­нул­ся на ро­ди­ну, а мы -- две ос­нов­ных ко­ман­ды лёт­чи­ков -- до­би­ра­лись в Аф­ри­ку, что на­зы­ва­ет­ся -- сво­им хо­дом, а по­том слу­жи­ли там ми­ро­вой гу­ма­ни­тар­ной мис­сии ве­рой и на­сколь­ко это воз­мож­но прав­дой.
  

*

   Ка­за­лось бы, всё про­сто -- сде­лал па­ру при­ви­вок, за­гран­пас­порт по­лу­чил и го­то­во: ты уже в пре­стиж­ной ко­ман­ди­ров­ке. Но не всё так склад­но, как нам ру­ко­во­дство рас­ска­зы­ва­ло. Хо­тя -- да, по­на­ча­лу всё бы­ло про­сто за­ме­ча­тель­но. Но по­том от Кин­ша­сы -- сто­ли­цы Де­мо­кра­ти­че­ской рес­пуб­ли­ки Кон­го -- до пунк­та на­зна­че­ния -- Ки­сан­га­ни -- ле­те­ли на ста­рень­ком АН-26, буд­то на ав­то­бу­се: в са­ло­не ни­ка­ких си­де­ний нет, а при­ва­ре­ны две штан­ги на уров­не плеч, что­бы не па­дать на пол при взлё­те и по­сад­ке. Че­рез всю стра­ну, как по го­ро­ду -- на мар­шру­те "три­на­дца­то­го мар­та три­на­дцать пас­са­жи­ров под му­зы­ку Ви­валь­ди тор­же­ст­вен­но от­кры­ли 13-ый порт­вейн" из пес­ни од­но­го бар­да.
   Я рань­ше как-то раз ле­тал по­доб­ным ма­не­ром из Крас­но­да­ра на ба­зу от­ды­ха аэ­ро­пор­та Паш­ков­ский -- в Ге­ленд­жик пят­нич­ным ве­че­ром, но там был так на­зы­вае­мый "рейс вы­ход­но­го дня" -- толь­ко для сво­их ра­бот­ни­ков. За­то в Аф­ри­ке за пе­ре­воз­ку стоя с пас­са­жи­ров бра­ли день­ги, и ни­ко­го ни­ма­ло не за­бо­ти­ли ком­форт и удоб­ст­ва. Впро­чем, ка­кие вы хо­ти­те удоб­ст­ва за де­сять дол­ла­ров в эк­ви­ва­лен­те ме­ст­ной ва­лю­ты?!
   Нам пред­стоя­ло про­ле­теть око­ло трёх ты­сяч ки­ло­мет­ров. Это за­ня­ло весь све­то­вой день с ше­стью по­сад­ка­ми. И всё вре­мя на но­гах.
   По­доб­но­го пе­ре­лё­та не пом­ню боль­ше в сво­ей жиз­ни: вы­мо­тал­ся, буд­то сам ко­лом­би­ной ру­лил с на­ча­ла и до кон­ца по­лё­та. Дру­гим-то пас­са­жи­рам всё фио­ле­то­во -- они так да­ле­ко, как мы, не пе­ре­ме­ща­лись, а по­сто­ян­но ме­ня­лись в тран­зит­ных пунк­тах, буд­то бо­бо­вые зёр­на плот­но за­би­вая стру­чок ле­та­тель­но­го ап­па­ра­та в аэ­ро­пор­тах до­за­прав­ки. Од­на­ж­ды вме­сте с людь­ми эк­зе­ку­ции по­лё­та под­верг­лись три или че­ты­ре ко­зы. Они стоя­ли на­рав­не со все­ми в са­ло­не -- без кле­ток и при­вя­зи, нерв­но блея­ли и но­ро­ви­ли под­дать ро­га­ми по зад­ни­це тех, кто не ус­пе­вал увер­нуть­ся. Пол­ный дур­дом!
   Ко­ро­че го­во­ря, впе­чат­ле­ний вы­ше джунг­лей, ко­то­рые чуть не об­ри­вал плос­ко­стя­ми Ан-26 -- буд­то лез­вие Gillette -- тщет­но пы­та­ясь на­брать вы­со­ту с за­груз­кой, пре­вос­хо­дя­щей все ра­зум­ные пре­де­лы. Лёт­чи­ки -- улыб­чи­вые фи­лип­пин­цы -- то и де­ло вы­гля­ды­ва­ли в гру­зо­вую ка­би­ну (пас­са­жир­ской её на­звать язык не по­во­ра­чи­ва­ет­ся) и что-то спра­ши­ва­ли на не­важ­но сло­ман­ном анг­лий­ском. Тем не ме­нее, кон­го­лез­цы по­ни­ма­ли, о чём речь и друж­но ржа­ли, со­про­во­ж­дая зву­ки не­чле­но­раз­дель­ные впол­не снос­ным "требь­ен" и "са­ва бьян" на го­су­дар­ст­вен­ном язы­ке стра­ны. Эта­кий аф­ри­кан­ский ин­тер­на­цио­нал под эги­дой ООН.
   К ве­че­ру, ко­гда наш эки­паж был вы­гру­жен и вре­мен­но -- на од­ну ночь -- рас­квар­ти­ро­ван в Ки­сан­га­ни, не хо­те­лось не толь­ко есть или са­мо­стоя­тель­но пе­ре­дви­гать ко­неч­но­стя­ми, но и да­же спать -- сон всё ни­как не шёл, по­ка в обес­то­чен­ной гос­ти­ни­це под ут­ро не ухит­ри­лись за­пус­тить ди­зель и вклю­чить кон­ди­цио­не­ры в но­ме­рах "Аф­ри­ка-бам­ба, люкс -- три звез­ды раз в год по обе­ща­нью".
   А на­зав­тра мы пе­ре­се­ли на род­ные "вось­мёр­ки" и уже са­мо­стоя­тель­но пе­ре­ле­те­ли к мес­ту по­сто­ян­но­го ба­зи­ро­ва­ния. На­ча­лись тру­до­вые буд­ни.
  

*

   Се­вер Де­мо­кра­ти­че­ской рес­пуб­ли­ки Кон­го -- это вам да­ле­ко не юг рес­пуб­ли­ки Ко­ми. Как го­во­рит­ся, здесь кли­мат иной... и не все­гда под­хо­дя­щий для обыч­ной жиз­ни, к ко­то­рой вся­кий ко­ман­ди­ро­воч­ный -- на­чи­ная от ко­ман­ди­ра эки­па­жа, за­кан­чи­вая авиа­ци­он­ным тех­ни­ком -- при­вык за дол­гие го­да ко­че­вой жиз­ни на опе­ра­тив­ных точ­ках.
   Мы не бы­ли пер­вы­ми лас­точ­ка­ми по ли­нии ООН в дан­ных кра­ях. Два эки­па­жа из Тю­ме­ни ба­зи­ро­ва­лось до нас близ Ки­сан­га­ни. Жи­ли в па­лат­ках пря­мо в джунг­лях. Все как один пе­ре­бо­ле­ли лёг­кой фор­мой ма­ля­рии, хо­тя и де­ла­ли при­вив­ки пе­ред ко­ман­ди­ров­кой.
   А мо­ему эки­па­жу по­вез­ло. По­се­ли­ли нас на вил­ле ря­дом с гра­ни­цей Уган­ды -- чуть не на бе­ре­гу озе­ра Аль­бер­та. Вил­ла за за­бо­ром. Два по­пу­гая жа­ко слу­жи­ли в ка­че­ст­ве сто­ро­же­вых со­бак -- чуть кто-то чу­жой под­хо­дит, при­ни­ма­ет­ся ду­рью орать: "Ква хе­ри! Ква хе­ри!" -- бла­го не "Пиа­ст­ры!" и не "Аку­на ма­та­та!". Что это зна­чит -- "ква хе­ри"? Что-то-вро­де "до сви­да­ния!"
   По­пу­гаи про­сто за­ме­ча­тель­ные. Кра­сав­цы, ари­сто­кра­ты! Сна­ча­ла к рус­ским не­до­вер­чи­во от­но­си­лись, а к кон­цу пер­вой не­де­ли уже с ла­до­ни кле­ва­ли. Впро­чем, од­ной ру­кой по­доб­но­го пер­на­то­го пар­ня дол­го дер­жать нель­зя -- ве­си­ли на­ши кры­ла­тые сто­ро­жа чуть ли не с из­ряд­ную кош­ку. Пе­ред отъ­ез­дом мне од­но­го ме­ст­ные хлоп­цы за­да­рить хо­те­ли, но я пред­ста­вил, сколь­ко хло­пот бу­дет, что­бы по­лу­чить раз­ре­ше­ние на вы­воз пти­цы из стра­ны, и не взял. Вер­нул с бла­го­дар­но­стью, при­со­во­ку­пив ко­ман­дир­ские ча­сы в при­да­чу... так у них при­ня­то, ес­ли от по­дар­ка от­ка­зы­ва­ешь­ся. Или не при­ня­то, а про­сто ме­ня раз­ве­ли на "фу-фу"? Соб­ст­вен­но, я не в оби­де -- хо­ро­шие ре­бя­та кон­го­лез­цы... век бы их не ви­деть. И не при­ве­ди те­бе Гос­по­ди ра­бо­тать с ни­ми вме­сте -- ле­ни­вые, как пи­тон по­сле обе­да.
   На вил­ле ти­хо, спо­кой­но, но толь­ко вы­хо­дишь за за­бор, там тол­па де­ти­шек, как в муль­ти­ке "Ка­ни­ку­лы Бо­ни­фа­ция". "Мис­тер, ма­ни! Мис­тер, ма­ни!" -- кри­чат. А взрос­лые не ска­чут, не бе­га­ют, а толь­ко си­дят вдоль ог­ра­ды, смот­рят пе­чаль­ны­ми, как у боль­ной ко­ро­вы гла­за­ми, буд­то ска­зать что-то хо­тят. Но не го­во­рят -- лень рань­ше них ро­ди­лась. И это не толь­ко по­сто­рон­них кон­го­лез­цев ка­сае­мо, а и тех, что у нас на вил­ле под­ви­за­лись.
   Ко­ман­дир эки­па­жа, ко­то­рый мы ме­ня­ли, при про­ща­нии ска­зал:
   -- Сер­гей Ива­ныч, ты го­няй тут всех на пин­ках, ина­че они ра­бо­тать не бу­дут.
   -- По­че­му?
   -- А по­то­му, что у них и зав­тра бу­дет те­п­ло... и по­сле­зав­тра. Как в том анек­до­те, пом­нишь? Вот им и в ло­мы...
   -- Что за анек­дот-то?
   -- Не зна­ешь? Ну, слу­шай. На од­ном из мно­го­чис­лен­ных ост­ро­вов в Ти­хом океа­не учё­ные об­на­ру­жи­ли не­из­вест­ное ра­нее пле­мя. Со­бра­ли экс­пе­ди­цию, от­пра­ви­лись ту­да для изу­че­ния бы­та, язы­ка и ка­ких-то осо­бен­но­стей раз­ви­тия. Шут­ка ли -- це­лая груп­па лю­дей со­вер­шен­но не под­вер­же­на влия­нию ци­ви­ли­за­ции и про­жи­ва­ет в ес­те­ст­вен­ных при­род­ных ус­ло­ви­ях.
   Про­шло ка­кое-то вре­мя, учё­ный-эт­но­граф из со­ста­ва экс­пе­ди­ции ов­ла­дел язы­ком або­ри­ге­нов и на­чал рас­спра­ши­вать во­ж­дя пле­ме­ни о бы­те за­бы­той бо­гом эт­ни­че­ской общ­но­сти. Раз­го­вор за­шёл об об­щей кон­цеп­ции пи­та­ния.
   -- Чем вы ло­ви­те ры­бу? -- спро­сил учё­ный.
   -- Мы её не ло­вим.
   -- А на жи­вот­ных сил­ки ста­ви­те?
   -- Нет. Нам это не нуж­но.
   -- А как же вы пи­тае­тесь? Чем?
   -- С океа­на ду­ет ве­тер, сби­ва­ет с пальм ба­на­ны и ко­ко­сы. Мы их со­би­ра­ем и едим...
   -- Хо­ро­шо, а ес­ли вет­ра нет?
   -- То­гда -- не­уро­жай. Го­ло­да­ем.
  

*

   Бо­лез­ней в Кон­го мно­го. При­вив­ки не все­гда по­мо­га­ют. Ко­ман­дир и штур­ман с Ил-76, мо­ск­ви­чи, ко­то­рых мы в Кин­ша­се раза три встре­ча­ли, под­хва­ти­ли ка­кую-то за­ра­зу, дол­го му­чи­лись же­луд­ка­ми. Их от­пра­ви­ли на ро­ди­ну че­рез кон­суль­скую служ­бу, и они оба умер­ли уже в Мо­ск­ве. А пар­ням ди­аг­ноз так тол­ком и не по­ста­ви­ли. По­то­му мы во­ду пи­ли толь­ко из ма­га­зин­ных бу­ты­лок. До­ро­го -- за­то зна­ешь, что жив ос­та­нешь­ся.
   А я ещё умуд­рил­ся че­рез две та­мож­ни (в Мо­ск­ве и Ам­стер­да­ме) дих­ло­фос про­вез­ти. За­чем дих­ло­фос-то, спра­ши­ва­ешь? Ухо­жу ут­ром из но­ме­ра в сво­ей гос­те­вой вил­ле, бзда­нул из бу­ты­лоч­ки со спре­ем и спо­ко­ен -- ни од­на на­се­ко­мая сво­лочь ни­ка­кой за­ра­зы нам не при­не­сёт. А ещё пе­ред сном но­со­глот­ку мыль­ным рас­тво­ром про­мо­ешь -- сра­зу ощу­тишь се­бя бе­лым че­ло­ве­ком, да­ром, что Аф­ри­ка.
   Да, о том, как про­вёз свой де­зин­фи­ци­рую­щий про­дукт сто­ит рас­ска­зать под­роб­нее. Ну да, я о дих­ло­фо­се тол­кую. При­шлось пе­ре­жить не­сколь­ко тре­вож­ных ми­нут, как сей­час го­во­рят -- "на из­ме­не".
   Впро­чем, в Ше­ре­меть­е­во всё про­сто бы­ло. Там я не стал ни­че­го при­ду­мы­вать -- а про­сто че­ст­но рас­ска­зал о "сек­рет­ном" гру­зе. Та­мо­жен­ни­ки среа­ги­ро­ва­ли аде­к­ват­но: по­про­си­ли по­ка­зать, что у ме­ня и в са­мом де­ле дих­ло­фос в ба­га­же, а по­том пе­ре­гля­ну­лись и ре­ши­ли за­крыть гла­за на на­ру­ше­ние -- как-ни­как "че­ло­век не раз­вле­кать­ся едет, а служ­бу го­су­дар­ст­вен­ную не­сти в за­гра­нич­ной тьму­та­ра­ка­ни".
   И вот -- аэ­ро­порт пе­ре­сад­ки Скип­холл. Гол­лан­дия, центр Ев­ро­пы. Как го­во­рит­ся в од­ной из­вест­ной пье­се, пус­ти­те Дунь­ку в Па­риж.
  
   Та­мож­ня в Ам­стер­да­ме. Моя сум­ка "меч­та ок­ку­пан­та" за­ез­жа­ет в рент­ге­нов­скую ка­ме­ру для про­све­чи­ва­ния ба­га­жа. Я не­мно­го на­пря­га­юсь, но ста­ра­юсь не по­ка­зать ви­ду -- де­мон­ст­ра­тив­но от­во­ра­чи­ва­юсь и на­чи­наю изо­бра­жать, буд­то чи­таю ка­кую-то рек­лам­ную бро­шю­ру, взя­тую на сто­ли­ке в за­ле вы­ле­та.
   Вро­де бы, всё ти­хо. Ни­что не пред­ве­ща­ет... Ну, най­дут мой дих­ло­фос, ну, кон­фи­ску­ют... но с рей­са не сса­дят же -- у нас мис­сия ООН, не ка­кой-то там ча­ст­ный ви­зит в аф­ри­кан­ские джунг­ли. Не­у­же­ли про­ско­чит?
   Тьфу ты, сгла­зил. Пе­ре­во­дчик, ко­то­рый со­про­во­ж­да­ет наш эки­паж по аэ­ро­пор­ту Скип­холл, ок­ли­ка­ет. Тол­ма­чит с лёг­ким юж­но­рус­ским ак­цен­том. Смот­рю в гла­за од­но­му из трёх та­мо­жен­ни­ков, за­ня­тых мо­им ба­га­жом. Пе­ре­во­дчик сто­ит чуть сбо­ку. Со сто­ро­ны вы­гля­дит, что он не при­ни­ма­ет уча­стия в на­шем раз­го­во­ре с пред­ста­ви­те­лем вла­сти, и я об­ща­юсь с ни­ми на од­ном язы­ке.
   -- Что на­хо­дит­ся в сум­ке... три длин­ных про­дол­го­ва­тых пред­ме­та?
   -- Это ту­бу­сы
   -- Что у вас в ту­бу­сах, мис­тер?
   -- Чер­те­жи... -- За­ра­нее я не го­то­вил­ся, ляп­нул пер­вое, что при­шло в го­ло­ву.
   -- Чер­те­жи че­го?
   -- Вер­то­лё­та... Я же на нём ле­таю и... до­ра­ба­ты­ваю... ино­гда, ес­ли слу­ча­ют­ся сбои. Те­перь вот по ли­нии ООН. Оз­на­ко­ми­тесь с ко­ман­ди­ро­воч­ны­ми до­ку­мен­та­ми? -- Мой вид был на­столь­ко ва­жен и зна­чи­те­лен, что та­мо­жен­ни­ки враз по­доб­ра­лись и по­втор­но при­ня­лись изу­чать пас­порт, буд­то бы за вре­мя на­ше­го не­про­дол­жи­тель­но­го об­ще­ния кто-то ус­пел при­ри­со­вать к мо­ей фо­то­гра­фии за­по­рож­ские усы или на мес­те штам­па Ше­ре­меть­ев­ской та­мож­ни при­пи­сать "Се­рый ду­рак", при­чём да­же не на анг­лий­ском, а на гол­ланд­ском язы­ке.
   Один из этой мо­гу­чей ев­ро­сою­зов­ской куч­ки ока­зал­ся на­чи­тан­ным, по­сколь­ку улыб­нул­ся мне и при­нял­ся что-то жи­во втол­ко­вы­вать сво­им ме­нее эру­ди­ро­ван­ным то­ва­ри­щам. Я по­нял не­сколь­ко фраз, в их чис­ле "мис­тер Ано­то­нофф из грейт эйр­крафт ди­зай­нер", "Рус­лан из бью­ти­фул, ит'с кул".
   Вот это влип! Ме­ня при­ня­ли за дру­го­го... но то­же Ан­то­но­ва -- авиа­кон­ст­рук­то­ра. Те­перь, ес­ли рас­кро­ет­ся, при­дёт­ся ид­ти в от­каз и тор­мо­зить пят­ка­ми об ас­фальт. Не­из­вест­но, чем всё за­кон­чит­ся. Ин­те­рес­но, как в Гол­лан­дии рас­це­ни­ва­ют соз­на­тель­ное вве­де­ние в за­блу­ж­де­ние пред­ста­ви­те­лей вла­сти? В рам­ках гра­ж­дан­ско­го ко­дек­са или... Нет-нет, че­го вдруг?! Они же са­ми ре­ши­ли, что пе­ред ни­ми авиа­кон­ст­рук­тор. А я про­сто не по­нял, о чём речь. У ме­ня с язы­ка­ми про­бле­мы... и про­чее.
   Тем вре­ме­нем, по­ка я раз­мыш­лял, как из­бе­жать жё­ст­ких объ­я­тий ни­дер­ланд­ской Фе­ми­ды, ра­бот­ни­ки та­мож­ни тер­за­ли пе­ре­во­дчи­ка во­про­са­ми, по­че­му, де, "мис­тер Ан­то­нофф" пред­по­чи­та­ет чер­те­жи на ват­ма­не ди­зай­нер­ским ком­пь­ю­тер­ным про­грам­мам. Нет, дес­кать, мы ему ве­рим... а спра­ши­ва­ем ис­клю­чи­тель­но из лю­бо­пыт­ст­ва.
   Мне пе­ре­ве­ли, с тру­дом сдер­жи­вая юж­но­рус­ский сме­шок. И тут я по­нял, за­блу­ж­де­ние слиш­ком да­ле­ко за­шло, ста­ло быть, ос­та­нав­ли­вать­ся не име­ет ни­ка­ко­го смыс­ла -- в са­мом худ­шем слу­чае де­пор­ти­ру­ют в Рос­сию, а мис­сия ООН ос­та­нет­ся без эки­па­жа. По­то­му не стал я ни­ко­го не в чём ра­зу­бе­ж­дать и от­ве­тил ук­лон­чи­во:
   -- Ста­рая шко­ла не тер­пит суе­ты...
   Пе­ре­во­дчик от­тол­ма­чил мои сло­ва, а по­том пе­ре­вёл пред­по­ло­же­ние та­мо­жен­ни­ков.
   -- Ве­ро­ят­но, ме­сто, ку­да вы на­прав­ляе­тесь, та­кое глу­хое, что там нет элек­три­че­ст­ва?
   -- В об­щем, да... Жить бу­дем в па­лат­ках по­сре­ди джунг­лей. Ди­кий край, не­обуз­дан­ные стра­сти кон­го­лез­ских пов­стан­цев. От­ку­да там элек­три­че­ст­во?!
   Со­бе­сед­ни­ки мои удов­ле­тво­рён­но за­ки­ва­ли. Им да­же не при­шло в го­ло­ву по­ин­те­ре­со­вать­ся, ка­ким об­ра­зом "мис­тер Ан­то­нофф" со­би­ра­ет­ся чер­тить фю­зе­ля­жи ле­та­тель­ных ап­па­ра­тов внут­ри па­лат­ки -- от­ку­да возь­мёт куль­ман; при лу­чи­не бу­дет ра­бо­тать или обой­дёт­ся фа­ке­лом. Ве­ли­чи­на име­ни кон­ст­рук­то­ра ока­за­ла своё ре­ши­тель­ное влия­ние на про­це­ду­ру та­мо­жен­но­го дос­мот­ра.
   В об­щем, от­кры­вать и про­ве­рять со­дер­жи­мое ту­бу­сов не ста­ли -- сло­ва "кон­ст­рук­то­ра" ока­за­лось дос­та­точ­но, что­бы не лезть в его... то есть, мои су­ве­рен­ные де­ла. А ещё и их при­род­ная лень сыг­ра­ла мне на ру­ку. Де­ло же до­вер­ши­ли, по­ла­гаю, рос­кош­ное ко­ман­ди­ро­воч­ное удо­сто­ве­ре­ние на блан­ке, ук­ра­шен­ном го­ло­гра­фи­че­ским изо­бра­же­ни­ем са­мо­лё­тов, и вы­пис­ка из до­го­во­ра, где го­во­ри­лось, что я, Ан­то­нов Сер­гей Ива­но­вич, бу­ду осу­ще­ст­в­лять дос­тав­ку гу­ма­ни­тар­ных гру­зов по ли­нии ООН в со­ста­ве рос­сий­ско­го эки­па­жа вер­то­лё­та Ми-8 на тер­ри­то­рии Де­мо­кра­ти­че­ской рес­пуб­ли­ки Кон­го.
   Ко­гда на­ив­ные гол­ланд­ские юно­ши про­во­жа­ли ме­ня на по­сад­ку, пред­ва­ри­тель­но взяв ав­то­гра­фы, то га­лант­но жа­ли ру­ку с то­ле­рант­ным усер­ди­ем, ува­жи­тель­но ска­ли­лись и ки­ва­ли, буд­то ки­тай­ские бол­ван­чи­ки. Ещё бы -- ведь сам ве­ли­кий кон­ст­рук­тор са­мо­лё­та Ан-124 "Ruslan" от­пра­вил­ся на по­мощь го­ло­даю­щим, что­бы лич­но при­нять уча­стие в бла­го­род­ной мис­сии. Но тя­га к со­вер­шен­ст­ву у кон­ст­рук­то­ра так ве­ли­ка, что он не мо­жет ни на се­кун­ду ос­та­вить чер­те­жи сво­их но­вых вы­даю­щих­ся "эйр­краф­тов".
   Здесь, в аэ­ро­пор­ту Скип­холл, я впер­вые за­ува­жал ев­ро­пей­ское "от­вёр­точ­ное об­ра­зо­ва­ние", ко­то­рое по­зво­ли­ло мне не уда­рять­ся в грязь ли­цом по­сре­ди за­ла та­мо­жен­но­го дос­мот­ра, до­ка­зы­вая, буд­то в мо­ей пер­со­наль­ной кон­тра­бан­де нет ни­ка­кой уг­ро­зы безо­пас­но­сти на­ро­дам мно­го­стра­даль­ной Аф­ри­ки.
   А дих­ло­фо­са то­го в ем­ко­стях со спре­ем в Бо­гом и Мой­до­ды­ром за­бы­том Кон­го, по­хо­же, до мое­го при­ез­да ни­кто ни­ко­гда не ви­ды­вал. А ес­ли и ви­дел, то не ню­хал -- со­вер­шен­но точ­но. По­че­му я так го­во­рю?
   Как уже за­ме­чал рань­ше, с ут­ра, ухо­дя на по­лё­ты, я оп­ры­ски­вал ка­ж­дый уго­лок на­ше­го со вто­рым пи­ло­том бун­га­ло из за­вет­но­го бал­ло­на, пред­ва­ри­тель­но на­глу­хо за­крыв ок­на и две­ри. При этом стро­го-на­стро­го за­пре­щал об­слу­ге про­вет­ри­вать но­мер до на­ше­го воз­вра­ще­ния. Ве­че­ром, ко­неч­но, душ­но и воз­дух тя­жё­лый, но за­то ни од­на за­раза не про­ник­нет.
   Дня че­рез три за­ме­тил, что в бун­га­ло пе­ре­ста­ли уби­рать. Об­ра­ща­юсь к ад­ми­ни­ст­ра­то­ру: "Сэй ми, плиз, ка­ко­го чёр­та?!" А тот -- дес­кать, хре­но­во, мис­тер, у вас в но­ме­ре пах­нет... ху­же, чем тух­лой ры­бой, буд­то зве­рёк ка­кой-то умер и раз­ла­га­ет­ся. Убор­щи­ца бу­к­валь­но из об­мо­ро­ков не вы­ле­за­ет.
   Ни­че­го, по­том дал пять дол­ла­ров и рес­пи­ра­тор, ко­то­рый ока­зал­ся в ком­плек­те вер­то­лё­та, ад­ми­ни­ст­ра­то­ру -- сра­зу ста­ли так дра­ить, так дра­ить... как и по­ло­же­но.
   Тут ведь вот что важ­но: это оно днём во­ня­ет -- моё "ноу хау", а ве­чер­ком про­вет­ришь -- ни од­на га­ди­на ме­ст­ная не за­ба­лу­ет. Од­на­ж­ды яще­ри­ца за­вер­ну­ла на ого­нёк -- здо­ро­вая, жир­ная, раз­ме­ром со щен­ка. За­лез­ла и ос­тол­бе­не­ла бу­к­валь­но от рус­ской бы­то­вой хи­мии. Та­кой под­ля­ны точ­но не ожи­да­ла. Я ве­че­ром при­шёл, об­на­ру­жил ток­си­ко­ман­ку на сто­ле ле­жа­щей -- квер­ху брю­хом. Поч­ти не ды­шит уже. Глаз­ки плён­кой по­дёр­ну­ты, не дви­га­ет­ся. Я ей по но­су щёлк­нул -- в се­бя при­шла, смот­рит, не по­ни­мая, что с ней при­клю­чи­лось. При­шлось уд­во­ить пор­цию ад­ре­на­ли­на в её хо­лод­ной кро­ви до­пол­ни­тель­ным щел­ба­ном. По­сле по­лу­че­ния вол­шеб­но­го пен­да­ля она ум­ча­лась ку­да-то -- не то по­ми­рать, не то рас­ска­зать со­пле­мен­ни­цам, как при­об­щи­лась к рус­ской куль­ту­ре.
  

*

   Эк­ва­то­ри­аль­ная Аф­ри­ка по срав­не­нию с Ази­ей, где мне то­же бы­вать до­во­ди­лось, вы­гля­дит ни­чуть не луч­ше. Прав­да, свер­ху ланд­шаф­ты при­выч­ней -- на При­по­ляр­ные сма­хи­ва­ют. Ле­тишь над са­ван­ной -- буд­то ле­со­тун­д­ра вни­зу. Из­ред­ка джунг­ли. С вы­со­ты на тай­гу по­хо­жи. Но нач­нёшь над ре­кой сни­жать­ся, а там не пья­ные ры­ба­ки или гео­ло­ги к ис­точ­ни­ку жи­ви­тель­ной вла­ги при­ник­ли, на че­ты­ре кос­ти упасть спо­до­бив­шись, а са­мые на­стоя­щие кро­ко­ди­лы. Не яр­ко-зе­лё­ные, как мульт­филь­мов­ский Ге­на, а в гряз­но-бо­лот­ном ка­муф­ля­же, буд­то ка­кой-ни­будь спец­наз из Не­за­ви­си­мой Рес­пуб­ли­ки Ос­во­бо­ж­дён­но­го Ба­на­на.
   Аф­ри­ка в 90-ые го­ды про­шло­го ве­ка сде­ла­лась Мек­кой для авиа­то­ров Рос­сии и ближ­не­го за­ру­бе­жья. Кто здесь и обос­но­вал­ся на­все­гда вме­сте с семь­я­ми, до­лё­ты­вая на раз­дол­бан­ной дол­ги­ми го­да­ми и влаж­ным тро­пи­че­ским кли­ма­том авиа­ци­он­ной тех­ни­ке со­вет­ско­го пе­рио­да до пен­сии, а кто-то ра­бо­тал на­ез­да­ми, за­ра­ба­ты­вая на су­ще­ст­во­ва­ние се­бе и сво­им близ­ким.
   Иное пра­ви­тель­ст­во оза­бо­ти­лось бы по­доб­ным по­ло­же­ни­ем ве­щей, вы­ну­ж­даю­щим тех­ни­че­скую эли­ту про­зя­бать на чуж­би­не, а рос­сий­ско­му, да и иным про­чим пост­со­вет­ским дя­дям и тё­тям всё ни­по­чём -- а, пусть се­бе вы­жи­ва­ют, как со­чтут нуж­ным, бла­го -- на­ша Кон­сти­ту­ция не воз­бра­ня­ет ра­бо­тать по най­му за гра­ни­цей.
   Мно­го мне при­шлось встре­чать зем­ля­ков в Кон­го, и вся­кий раз вза­им­ная ра­дость за­кан­чи­ва­лась бе­се­да­ми о том, ка­кую от­расль гу­бят без­дар­ные эко­но­ми­сты из-под Со­ро­со­ва кры­лыш­ка.
   До­ве­лось вы­пи­вать с эки­па­жем из Пол­та­вы, ко­то­рый ка­ким-то чу­дом вы­ку­пил (или взял в арен­ду) древ­ний Ил-18, пе­ре­гнал его в Аф­ри­ку, те­перь осу­ще­ст­в­ля­ет здесь гру­зо­вые пе­ре­воз­ки. С 1991-го го­да ле­та­ют. Зап­ча­сти? Так они их по все­му быв­ше­му сою­зу со­би­ра­ют, раз или два в год от­ко­ман­ди­ро­вы­вая на ро­ди­ну ко­го-то из чле­нов тех­ни­че­ской бри­га­ды, ко­чую­щей вме­сте с са­мо­лё­том по са­мым даль­ним и опас­ным угол­кам кон­ти­нен­та. Не­ма­ло ещё вся­ко­го авиа­ци­он­но­го до­б­ра на тер­ри­то­рии не­ко­гда "еди­но­го и мо­гу­че­го" об­на­ру­жить мож­но; осо­бен­но в ок­ре­ст­но­стях во­ен­ных аэ­ро­дро­мов.
   А од­на­ж­ды мы встре­ти­ли и во­все эк­зо­ти­че­скую ком­па­нию.
   Ко­ман­дир Ан-2 с тех­ни­ком уже па­ру лет ра­бо­та­ли в Кон­го, ко­гда до­ма раз­ра­зи­лась пе­ре­строй­ка. Все­го в ко­ман­ди­ров­ке на тот мо­мент бы­ло че­ло­век два­дцать лёт­но­го и тех­ни­че­ско­го со­ста­ва. Боль­шин­ст­во по­бро­са­ло са­мо­лё­ты и ло­ма­ну­лось на под­мо­гу Бо­ри­су Ни­ко­лае­ви­чу, оли­це­тво­ряю­ще­му са­мые де­мо­кра­ти­че­ские прин­ци­пы в ми­ре. Тем вре­ме­нем ме­ст­ные ком­па­нии за­хва­ти­ли мат­часть, но ни­че­го луч­ше­го не при­ду­ма­ли, как сгно­ить её от соб­ст­вен­ной жад­но­сти, по­сколь­ку ле­тать над джунг­ля­ми на са­мо­лё­тах с пол­ным от­сут­ст­ви­ем на­ви­га­ци­он­но­го обес­пе­че­ния ни­кто из ме­ст­ных лёт­чи­ков и мо­таю­щих­ся по бе­лу све­ту аван­тю­ри­стов от ма­лой авиа­ции за ма­лень­кие день­ги не со­гла­шал­ся. Впро­чем, быв­шие пи­ло­ты из СССР со­гла­си­лись бы, да их ни­кто к тех­ни­ке не под­пус­кал.
   В об­щем, уг­ро­би­ли на­ши род­ные "ан­нуш­ки" (Ан-2), и ни­кто за та­кой во­пию­щий про­из­вол с ме­ст­ных царь­ков не спро­сил. Но ока­за­лось, что не всё в про­рву аф­ри­кан­ско­го бес­смыс­лен­но­го бес­пре­де­ла про­ва­ли­лось. Те са­мые -- ко­ман­дир и тех­ник, ко­то­рые встре­ти­лись на мо­ём пу­ти, су­ме­ли, рис­куя жиз­нью, уг­нать один из са­мо­лё­тов с мес­та ба­зи­ров­ки и спря­тать его. А позд­нее най­ти ра­бо­ту в фир­ме, за­ни­маю­щей­ся по­ис­ком ал­ма­зов. Воз­вра­щать­ся до­мой им бы­ло не­ку­да -- оба дет­до­мов­ских. Вот и ста­ла Де­мо­кра­ти­че­ская рес­пуб­ли­ка Кон­го но­вой ро­ди­ной этим пар­ням.
   Вы­гля­де­ли мо­лод­цы край­не экс­т­ра­ва­гант­но, чем сна­ча­ла при­ве­ли ме­ня в за­ме­ша­тель­ст­во. Сам по­ду­май, ко­ман­дир одет в дра­ную ков­бой­ку с шей­ным пла­точ­ком и шор­ты: на го­ло­ве -- ви­дав­шее ви­ды сом­бре­ро, на но­гах -- ков­бой­ские са­по­ги со шпо­ра­ми. Из­да­ле­ка вы­гля­дит мо­ло­жа­во -- за­го­рел, под­жар, фи­гу­рист. Но сто­ит по­дой­ти по­бли­же, сра­зу ста­но­вит­ся яс­но -- че­ло­ве­ку да­ле­ко за ше­сть­де­сят. Тех­ник же из этой па­роч­ки вы­гля­дит и во­все ни­щен­ст­вую­щим дер­ви­шем: чал­ма на го­ло­ве, на но­су оч­ки с длин­ной окис­лен­ной це­поч­кой на за­уши­нах, чтоб не па­да­ли на зем­лю в слу­чае толч­ков и виб­ра­ций. Вдво­ём они -- од­на ком­па­ния. Один дви­га­тель...
   Но тут та­кое де­ло -- как ни "ша­мань" ма­ши­ну, а ус­та­лость ме­тал­лов на­сту­пит, спла­ни­ру­ешь ты на вы­ну­ж­ден­ную... а там кро­ко­дил не ста­нет раз­би­рать­ся, что у те­бя на­лё­та боль­ше, чем у лю­бо­го ев­ро­пей­ско­го лёт­чи­ка... от­ку­сит при­над­леж­но­сти и -- при­вет от­чиз­не. А ес­ли и по­ве­зёт, ес­ли ся­дешь в сво­бод­ную от ди­ких зве­рей зо­ну, кто те­бя ис­кать ста­нет? Ка­кой там МЧС в Кон­го... я вас умо­ляю.
   А ведь столь­ко по­те­ря­но авиа­ци­он­ной тех­ни­ки, кро­ме раз­ба­за­рен­ной за "смач­ные от­ка­ты" ме­ст­ным царь­кам и во­ж­дям за по­след­ние два-три де­сят­ка лет. И ни­че­го, про­дол­жа­ют рис­ко­вать лёт­чи­ки, под­ни­ма­ясь в воз­дух прак­ти­че­ски на че­ст­ном сло­ве. Из­нос ме­тал­лов со вре­ме­нем про­грес­си­ру­ет. Осо­бен­но в кли­ма­ти­че­ских ус­ло­ви­ях эк­ва­то­ри­аль­ной Аф­ри­ки. И ни­кто из авиа­то­ров, по­став­лен­ных, дер­жа­вой в ус­ло­вия по­ис­ка ра­бо­ты в от­да­лён­ных угол­ках пла­не­ты са­мо­стоя­тель­но, не мо­жет быть уве­рен в том, что край­ний вы­лет не ока­жет­ся по­след­ним.
   Не­дав­но вот ко­ман­дир Ан-28... по­гиб в Аф­ри­ке... В Кон­го, где и мне до­ве­лось ле­тать. Вто­рым пи­ло­том в тот зло­по­луч­ный рейс от­пра­вил­ся ин­дус, под­ме­нив на­ше­го, при­бо­лев­ше­го. И ведь ни­че­го не пред­чув­ст­во­вал, ха­ре ра­ма пхай-пхай, пред­вос­хи­тить не мог... то­же мне -- по­то­мок Буд­ды, Криш­ны и иже с ни­ми. Или спе­ци­аль­но в нир­ва­ну спе­шил? Ко­ман­ди­ром был Вла­ди­мир Кур­ба­тов, ко­то­ро­го с авиа­ци­он­но­го учи­ли­ща ува­жи­тель­но на­зы­ва­ли Кур­ба­ши. Вре­за­лись в го­ру на не­зна­ко­мой ме­ст­но­сти при пол­ном от­сут­ст­вии аэ­ро­на­ви­га­ци­он­но­го обес­пе­че­ния, на­хо­дясь в плот­ной об­лач­но­сти.
  

*

   Ан­то­нов за­мол­чал, я то­же не ре­шил­ся по­тре­во­жить ат­мо­сфе­ру ка­ким-ни­будь зву­ком. Ми­ну­та мол­ча­ния па­мя­ти по­гиб­ших авиа­то­ров, вы­пол­няв­ших свой долг пе­ред Ро­ди­ной, ми­ро­вой об­ще­ст­вен­но­стью и соб­ст­вен­ной со­ве­стью воз­ник­ла са­ма со­бой. Они про­сто де­ла­ли своё де­ло, не по­мыш­ляя о сла­ве, не ду­мая о по­чес­тях. Но на­ше де­ло -- пом­нить о них, по­гиб­ших не на вой­не, но ра­ди ми­ра. Да­же и не по ли­нии ООН, а из чув­ст­ва обыч­ной че­ло­ве­че­ской от­зыв­чи­во­сти.
  
  

Кар­та ми­ра

(раз­го­вор с за­слу­жен­ным лёт­чи­ком)

  
   Празд­нич­ное ут­ро пер­во­го осен­не­го вы­ход­но­го встре­ти­ло ме­ня хму­ро. На ули­це сви­реп­ст­во­вал го­ло­лёд с се­вер­ным вет­ром -- вче­раш­ний мок­рый снег но­чью при­хва­ти­ло, до­ро­ги пре­вра­ти­лись в по­ло­су пре­пят­ст­вий для про­хо­жих, на­по­ми­наю­щих не­ук­лю­жих ко­ров, всту­пив­ших на скольз­кую до­рож­ку ка­пи­та­на Флин­та.
   И тут я вспом­нил. "Ли­цом в де­серт па­да­ют толь­ко силь­ные лю­ди", -- так лю­бит го­во­рить че­ло­век с не­обыч­ным про­зви­щем "ле­таю­щая ле­ген­да Се­ве­ра" Ан­то­нов Сер­гей Ива­но­вич. Сен­тен­ция, дос­той­ная за­не­се­ния в ан­на­лы. Бла­го­да­ря этой фра­зе я знал, чем ста­ну за­ни­мать­ся в бли­жай­шие не­сколь­ко ча­сов -- тер­пе­ли­во до­жи­дать­ся де­сер­та. В гос­тях, ра­зу­ме­ет­ся.
  

*

   По ста­рин­ной со­вет­ской тра­ди­ции, ко­то­рую сис­те­ма фаст­фу­да без­ус­пеш­но пы­та­ет­ся вы­жечь из на­ше­го на­ро­да ка­лё­ным же­ле­зом, обос­но­ва­лись мы с Сер­ге­ем Ива­но­ви­чем на кух­не. За­ку­сок на­ме­та­ли, ка­кие под­вер­ну­лись под ру­ку.
   Са­ло, вскорм­лен­ное ку­бан­ски­ми жи­вот­но­во­да­ми, лас­ка­ло глаз и обо­ня­ние вол­шеб­ст­вом сво­их мяс­ных про­жи­лок, хру­стя­щие со­лё­ные огур­чи­ки обос­но­ва­лись по краю блю­да с ква­шен­ной ка­пус­той, изо­бра­жая из се­бя пу­ле­мёт­ную лен­ту вре­мён ле­ген­дар­ных и на­вер­ня­ка ге­рои­че­ских. Мо­чё­ная мо­рош­ка уют­но воз­ле­жа­ла в бо­ло­ти­стой ме­ст­но­сти эма­ли­ро­ван­ной мис­ки и оп­ти­ми­стич­ным ко­лё­ром при­гла­ша­ла в стра­ну дет­ских грёз. О том, на­сколь­ко хо­ро­ша бы­ла ма­ло­соль­ная зельдь, рас­ска­зы­вать не ре­шусь, ина­че про­гло­чу язык и пе­ре­ста­ну что-ли­бо со­об­ра­жать.
   Мы вы­пи­ли, вы­ска­зав по­го­де за ок­ном своё не­удо­воль­ст­вие. Сле­дом за стар­то­вой до­зой по­ле­те­ла вто­рая. Ива­ныч уг­лу­бил­ся в за­кус­ку, как мо­ло­дые боль­ше­ви­ки уг­луб­ля­лись в на­ча­ле про­шло­го ве­ка в уче­ние от­цов-ос­но­во­по­лож­ни­ков о при­ба­воч­ной стои­мо­сти. Я всё ждал, ко­гда же ста­рый пи­лот при­мет­ся "тра­вить". К че­му скры­вать, имен­но на это и рас­счи­ты­вал. Но по­ка не про­ис­хо­ди­ло ни­че­го осо­бен­но­го: вы­пив­ка, за­кус­ка с ма­ло зна­ча­щей бе­се­дой во­круг бы­то­вых об­стоя­тельств су­ще­ст­во­ва­ния.
   Од­на­ко и дол­го ждать не при­шлось -- по­сле треть­ей рюм­ки Ан­то­нов пре­об­ра­зил­ся -- пи­лот-кра­са­вец, за ко­то­рым ко­гда-то жен­щи­ны во­ло­чи­лись ко­ся­ка­ми в три празд­нич­ных ко­лон­ны, вы­зы­вая чув­ст­во пер­ма­нент­ной рев­но­сти у вер­ной же­ны. Лишь по­ре­дев­шая се­дая ше­ве­лю­ра под­чёр­ки­ва­ла -- мо­ему со­бу­тыль­ни­ку го­доч­ков уже не­ма­ло...
  

*

   -- Пом­ню, над Об­ской гу­бой ле­та­ли боль­ше ме­ся­ца. Це­мент во­зи­ли для строи­тель­ст­ва неф­тя­но­го тер­ми­на­ла. По­на­ча­лу опа­са­лись над от­кры­той во­дой ид­ти. Все же лю­ди су­хо­пут­ные, ес­ли (тьфу-тьфу-тьфу) на ав­то­ро­та­ции1 спус­кать­ся, то луч­ше не на во­ду... Де­нёк-дру­гой при­ти­ра­лись к та­мош­ним об­стоя­тель­ст­вам. А по­том об­на­гле­ли, и че­рез не­де­лю пе­ре­се­ка­ли гладь за­ли­ва му­хой на вы­со­те ты­ся­ча две­сти мет­ров. А ты что ду­мал -- ко­неч­но, с под­вес­кой. И ско­рость боль­ше на вы­со­те, а по­то­му эко­но­мия го­рю­че­го. Ми­лое де­ло -- плюс к ко­ман­ди­ро­воч­ным, по­ле­вым, за на­лёт ещё и пре­мия. Не­боль­шая, но то­же при­ят­ная.
   Дис­пет­чер в Та­зов­ском спра­ши­ва­ет, мол, на ка­кой вы­со­те идё­те? За­ни­май­те 400. А мы-то на 1200 по сво­ей ста­рой па­мя­ти, но при­зна­вать­ся не ста­ли, да­бы не нар­вать­ся на скан­дал. А там Ан-30 гид­ро­съём­кой за­нят. Ему дис­пет­чер го­во­рит:
   -- Пов­ни­ма­тель­ней. Вни­зу "шес­тёр­ка" це­мент тас­ка­ет, не сни­жай­ся без ко­ман­ды.
   -- Не ви­жу ни­ко­го. Над гу­бой пус­то.
   -- Не мо­жет то­го быть!
   -- Эй, где вы там, вер­то­лёт­чи­ки?
   -- Здесь мы, здесь. С гру­зом идём.
   -- Гид­ро­ло­га ви­ди­те?
   -- Ви­дим.
   -- А я их не ви­жу... -- со­об­ща­ет эфи­ру лёт­чик с Ан-30.
   -- Что вы мне го­ло­ву ду­ри­те? Са­ми же слы­ши­те эфир...
   -- О... те­перь уви­дел. Так они свер­ху...
   -- Свер­ху?! Да вы там ос­ле­п­ли со­всем? "Шес­тёр­ка"-то на 400 идёт....
   -- Ни­че­го по­доб­но­го! Вы­ше ки­ло­мет­ра... Мы под ней.
   -- Ах, твою-то мать!
   Как го­во­рит­ся, при­хо­ди­те к нам в но­ка­ут -- ва­шу дет­ку на­вес­тить. Я бы то­же ох­ре­нел, ко­гда б уви­дел на­шу "ле­таю­щую кре­пость" с под­вес­кой на боль­шой вы­со­те -- во­пре­ки всем пра­ви­лам ра­бо­ты с гру­зом, на­хо­дя­щим­ся сна­ру­жи вер­то­лё­та.
   Ду­ма­ли, по­жа­лу­ет­ся ме­ст­ная служ­ба управ­ле­ния воз­душ­ным дви­же­ни­ем на­шим от­цам-ко­ман­ди­рам, но обош­лось. Мо­лод­цы, не ста­ли на­пря­гать об­ста­нов­ку -- се­бе бы ху­же сде­ла­ли. Они по­жа­лу­ют­ся, ру­ко­во­дство от­стра­нит эки­паж от по­лё­тов, по­том нач­нёт изы­ски­вать воз­мож­ность за­ме­ны пи­ло­тов. По­ка най­дут дру­гой эки­паж, по­ка от­пра­вят -- чай, не ближ­ний свет, да и ре­гу­ляр­но­го со­об­ще­ния ме­ж­ду Пе­чо­рой и Та­зов­ским нет. Прой­дёт не мень­ше не­де­ли. А ма­ши­на сто­ять бу­дет, как и ра­бо­та. То­гда хоть и со­циа­лизм драз­нил сво­ей улыб­кой бес­среб­ре­ни­ка за стек­лом бли­сте­ра, но день­ги эко­но­ми­сты счи­тать уме­ли -- да­ром что не бур­жуи.
   За­кон­чи­лось тем, что при­гла­си­ли ме­ня на ко­вёр к пред­ста­ви­те­лям служ­бы дви­же­ния и за­каз­чи­ка. Там один ди­кий ин­же­нер по безо­пас­но­сти глот­ку драл, паль­цы гнул, щё­ки раз­ду­вал, буд­то Бо­рей во пло­ти, де­лая страш­ное ли­цо. Но его по­про­си­ли ус­по­ко­ить­ся и за­дви­ну­ли в угол. Уст­ный пис­тон мне вду­ли, по­обе­ща­ли отя­го­тить окон­ча­ние ко­ман­ди­ров­ки цир­ку­ляр­ной ци­дуль­кой под­мёт­ной, и на том всё рас­со­са­лось. Со­про­во­ди­ли же наш отъ­езд от­нюдь не кляу­зой, а бла­го­дар­ст­вен­ным пись­мом. Стои­ло та­кое из­ме­не­ние кон­цеп­ции не­до­ро­го -- бес­сон­ная пья­ная ночь, "по­ля­на" моя, ра­зу­ме­ет­ся. Про­ста­ва обош­лась в по­ло­ви­ну аван­са, не бо­лее. Соб­ст­вен­но, и всё. Ин­же­нер по безо­пас­но­сти то­же че­ло­век, и ни­что че­ло­ве­че­ское, как го­во­рит­ся... Но до де­сер­та он не до­си­дел. Чуть в ви­нег­ре­те не за­хлеб­нул­ся.
   Ан­то­нов за­ка­тил один глаз, слов­но бы ку­пая его в де­зин­фи­ци­рую­щем со­ста­ве не­дав­но вы­пи­то­го го­рю­че­го, встав­ше­го эти­ло­вым стол­бом в рай­оне гор­та­ни. По­том кряк­нул со­ко­лом яс­ным и про­дол­жил:
   -- Ра­бо­та­ем, зна­чит, по ту сто­ро­ну Ура­ла -- на се­ве­ре Тю­мен­ской об­лас­ти. Пер­вые ис­пы­та­ния не­дав­но при­ве­зён­ных с ба­зы строп про­во­дим на са­мой но­вой ма­ши­не, ко­то­рая толь­ко-толь­ко с за­во­да при­шла. Всё честь по чес­ти: у дан­но­го ап­па­ра­та и движ­ки но­вые, и су­хая мас­са са­мая ма­лень­кая, то есть на под­вес­ку мо­жет взять гру­за боль­ше, чем дру­гие бор­ты це­п­ля­ют -- во­семь тонн, как с кус­та да­же ле­том. А тут -- но­ябрь, ко­нец осе­ни, ста­ло быть, тя­га у Ми-6 о-го-го ка­кая!
   На ис­пы­та­ния про­ве­ряю­щий при­был. Да не про­сто так се­бе -- па­ра­граф хо­дя­чий, а дей­ст­вую­щий пи­лот, за­мес­ти­тель ко­ман­ди­ра лёт­но­го от­ря­да. На­зо­вём его Ми­ха­лыч.
   Вот этот са­мый Ми­ха­лыч и усел­ся в ле­вое крес­ло ко­ман­ди­ра "шес­тёр­ки", вы­се­лив ме­ня на ме­сто вто­ро­го пи­ло­та. С ним не по­спо­ришь: про­ве­ряю­щий на бор­ту -- пер­вое ли­цо.
   Вы­ле­те­ли с ба­зы, по­лу­чив за­да­ние -- от­транс­пор­ти­ро­вать ка­над­ский жи­лой до­мик -- по­хож на наш ба­лок, толь­ко под­лин­нее и по­изящ­нее внеш­не -- ки­ло­мет­ров на семь­де­сят от пром­ба­зы на бу­ро­вую. За­стро­пи­ли "ка­над­ца" на зем­ле и ко­ман­ду нам да­ют, та­щи­те, мол. Ми­ха­лыч -- "по га­зам". Не рез­ко, по­ти­хо­хонь­ку. Пы­та­ет­ся ос­то­рож­но при­под­нять груз, что­бы оце­нить воз­мож­ность его пе­ре­нос­ки. Дверь в гру­зо­вой са­лон от­кры­та. Опе­ра­тор под­вес­ки пле­ча­ми жмёт и го­во­рит по внут­ри­бор­то­вой свя­зи:
   -- Ко­ман­дир, ни чер­та ба­лок не дви­га­ет­ся. При­мёрз, на­вер­ное. Мо­жет, сбро­сим трос?
   -- От­ста­вить ава­рий­ный сброс. Сей­час обо­ро­тов до­бав­лю.
   Обо­ро­ты воз­рос­ли, тя­га уве­ли­чи­лась. На­ши ва­гон­чи­ки на та­кой мощ­но­сти под­ни­ма­лись за ми­лую ду­шу, а "ка­на­дец" -- буд­то упи­ра­ет­ся.
   -- Как там груз?
   -- Не дви­га­ет­ся, Ми­ха­лыч. Точ­но -- при­мёрз, -- уже я не вы­дер­жал и го­лос в ла­рин­го­фон по­дал...
   -- Ка­кой хрен -- при­мёрз?! У ме­ня обо­ро­ты поч­ти на мак­си­му­ме. Дав­но дол­жен был под­нять­ся. Вы там с ве­сом ни­че­го не на­пу­та­ли?
   -- Нет. У "ка­над­ца" семь с по­ло­ви­ной тонн по пас­пор­ту...
   -- А ещё обо­ру­до­ва­ние: печ­ка, кон­ди­цио­не­ры, душ...
   -- Ми­ха­лыч, всё на­зван­ное в ком­плек­те. В пас­пор­те до ки­ло­грам­ма вес ука­зан.
   -- То­гда -- ка­ко­го чёр­та?
   -- Мо­жет быть, всё же при­мёрз?
   -- Хо­ро­шо, пусть при­мёрз... Я этот трам­вай дол­ба­ный всё-та­ки сдёр­ну на фор­са­же.
   Ми­ха­лыч "рас­ко­че­га­рил" дви­га­те­ли прак­ти­че­ски до мак­си­му­ма и сде­лал оче­ред­ную по­пыт­ку под­нять ма­ши­ну с гру­зом. Чув­ст­во­ва­лось, как "шес­тёр­ка", ещё ни ра­зу не тас­кав­шая под­вес­ки по при­чи­не сво­ей экс­плуа­та­ци­он­ной дев­ст­вен­но­сти, за­виб­ри­ро­ва­ла, на­пря­глась и... по­шла в на­бор вы­со­ты, буд­то из пле­на вы­рва­лась. Ми­ха­лыч с улыб­кой вы­гля­нул в гру­зо­вой от­сек, яв­но на­пра­ши­ва­ясь на ком­пли­мент -- вот, мол, на­сколь­ко я лов­ко ка­над­скую ма­хи­ну под­нял.
   -- Что там с гру­зом, Эдик? -- спро­сил он у борт­ра­ди­ста, си­дя­ще­го у лю­ка с ме­ха­низ­мом под­вес­ки. -- Не рас­ка­чи­ва­ет­ся? Чув­ст­вую, ма­ши­на ров­но идёт -- зна­чит, хо­ро­шо сдёр­нул.
   -- Мы без гру­за уш­ли, Ми­ха­лыч! По­то­му и лег­ко...
   -- Стро­пы по­рва­лись? Вот жу­льё... под­су­ну­ли... На те­бе, бо­же, что нам не­го­же! -- ко­ман­дир гнев­но сверк­нул гла­за­ми в мою сто­ро­ну, слов­но бы имен­но я -- си­дя­щий спра­ва и се­го­дня не ме­шаю­щий "ле­во­му" при­ни­мать ре­ше­ния2 -- свои­ми дей­ст­вия­ми или да­же без­дей­ст­ви­ем при­вёл трос в не­год­ность.
   -- Да нет же... Стро­пы в по­ряд­ке. Вниз по­смот­ри­те.
   Про­ве­ряю­щий сде­лал раз­во­рот над пром­п­ло­щад­кой за­каз­чи­ка, и мы уви­де­ли в бо­ко­вой бли­стер за­ме­ча­тель­ную кар­ти­ну: ес­ли рань­ше ва­гон­чик для жи­лья неф­тя­ни­ков в по­ле­вых ус­ло­ви­ях был один... и боль­шой, то те­перь их ста­ло три. Три ма­лень­ких! Стро­пы очень ак­ку­рат­но раз­ре­за­ли торт ка­над­ско­го бал­ка на три "пи­рож­ных", стоя­щие те­перь по­сре­ди тун­д­ры, буд­то де­серт на празд­нич­ной та­рел­ке.
   Тут од­но из двух: ли­бо ба­лок сам по се­бе ока­зал­ся хре­но­вый, хоть и ка­над­ский, к транс­пор­ти­ров­ке по воз­ду­ху не при­спо­соб­лен­ный -- на­шим-то дро­вам по­фиг всё кол­ли­зии с тро­са­ми; ли­бо за­каз­чик не про­чи­тал по­лез­ную ин­ст­рук­цию по авиа­ци­он­ной пе­ре­воз­ке неж­ных им­порт­ных гео­ло­ги­че­ских до­ми­ков. Так или ина­че, пре­тен­зии авиа­от­ря­ду ни­кто предъ­яв­лять не стал, по­это­му я скло­ня­юсь ко вто­ро­му ва­ри­ан­ту.
   Вре­мен­ный ко­ман­дир на­шей "шес­тёр­ки" не­мед­лен­но от­ком­мен­ти­ро­вал си­туа­цию мно­го­этаж­ной кон­ст­рук­ци­ей, от ко­то­рой у ра­бот­ни­ков фи­лар­мо­нии уши бы не­мед­лен­но пре­вра­ти­лись в скру­чен­ные в пель­мень ним­фо­зо­рии. И не изо­бра­жай на ли­це не­по­роч­ное за­ча­тие -- ма­тер­ное сло­во рань­ше нас ро­ди­лось! Ста­ном нот­но-про­кат­но­го Лис­та име­ни Фе­рен­ца кля­нусь!
   Вот я те­бе и го­во­рю, за­пас проч­но­сти -- ве­ли­кое де­ло. На­шим бал­кам на де­ре­вян­ных по­лозь­ях-са­нях ни­ка­кой спо­соб стро­п­ле­ния не стра­шен. За всю мою дол­гую лёт­ную карь­е­ру ни еди­но­го не по­вре­ди­ли. А тут, по­ни­ма­ешь, с пер­вой по­пыт­ки. И прак­ти­че­ски не ос­та­ёт­ся на­де­ж­ды на удач­ное ис­пол­не­ние лёт­но­го за­да­ния. Как го­во­рит­ся, клё­ны вы­кра­си­ли го­род... над Ка­на­дой, над Ка­на­дой3.
  

*

   -- Ес­ли ты пом­нишь, -- про­дол­жил се­анс вос­по­ми­на­ния Сер­гей Ива­но­вич, -- до се­ре­ди­ны 80-ых ле­тал я вто­рым пи­ло­том на "шес­тёр­ках", а по­том и ко­ман­ди­ром стал, ко­гда ма­шин в "на­шем га­ра­же при­ба­ви­лось". И до са­мой пен­сии на Ми-6 бы от­ра­бо­тал. Но в кон­це 2002-го все "шес­тёр­ки" по стра­не спи­са­ли чо­хом по­сле ка­та­ст­ро­фы на мы­се Эк­липс по­лу­ост­ро­ва Тай­мыр. А лёт­чи­кам ку­да де­вать­ся? Пе­ре­ве­ли нас всех на Ми-8, то­же чо­хом. Ма­ши­на по­лег­че, по­ма­нёв­рен­ней, но по­сле "шес­тё­рок" та­кое впе­чат­ле­ние, как ес­ли бы по­сле вне­до­рож­ни­ка пе­ре­сесть на обыч­ный "пар­кет­ник" го­род­ско­го клас­са.
   Впро­чем, чис­то тех­ни­че­ски не очень уж и слож­но. Это не то, что с Ан-2 на Ми-6 пе­ре­учить­ся. По­сле Кре­мен­чуг­ско­го учи­ли­ща де­сять лет на са­мых на­ших мас­со­вых би­пла­нах по рай­ону рас­се­кал, ка­ж­дая со­ба­ка в ме­ст­ных де­рев­нях ме­ня зна­ла. Поч­ту во­зил, лю­дей, гру­зы. Нра­ви­лось очень. А по­том боль­шие вер­то­лё­ты при­шли в от­ряд. С порш­не­вой тех­ни­ки на га­зо­тур­бин­ную пе­ре­са­жи­вать­ся, тем бо­лее -- с са­мо­лё­та на "вер­туш­ку", де­ло не­про­стое. Очень дол­го, уже ко­гда си­дел в пра­вом крес­ле Ми-6, сни­лись по­лё­ты на "ан­нуш­ке" -- всё хо­те­лось штур­вал на се­бя во взлёт­ный ре­жим... ша­рю пе­ред со­бой, а вме­сто не­го толь­ко руч­ка "шаг-га­за". В хо­лод­ном по­ту про­сы­пал­ся, ве­ришь? Лишь че­рез три го­да от на­вяз­чи­во­го син­дро­ма из­ба­вил­ся.
   Так вот, пе­ре­сел я с Ми-6, ко­то­рый ци­нич­ные штат­ские, то "ле­таю­щим са­ра­ем" на­зы­ва­ли, то "вин­то­кры­лой ко­ро­вой", на Ми-8 очень бы­ст­ро, да­же ойк­нуть не ус­пел. А тут и пер­вая дли­тель­ная ко­ман­ди­ров­ка -- в Па­ки­стан, по­том -- Аф­ган. Лям­ку мис­сии ООН тя­нул два сро­ка под­ряд. Рас­ска­жу, по­жа­луй, сна­ча­ла о вто­рой ко­ман­ди­ров­ке -- ра­бо­те в Аф­га­ни­ста­не.
   До­би­ра­лись в Ге­рат сво­им хо­дом че­рез Ду­шан­бе и Ма­за­ри-Ша­риф. Вдоль гра­ни­цы ле­те­ли. Без при­клю­че­ний. Ба­зи­ро­ва­лись на во­ен­ном аэ­ро­дро­ме вме­сте с пред­ста­ви­те­ля­ми United States Air Force (USAF).
   С аме­ри­кан­ски­ми лёт­чи­ка­ми встре­чал­ся ка­ж­дый бо­жий день. Мо­ло­дые, на­глые. Ле­тать не уме­ют, но ха­мят на ка­ж­дом ша­гу на сво­их "чи­ну­ках". А мы на фор­си­ро­ван­ных Эм­Тэш­ках4 та­кие де­ла кру­тим, им и не сни­лось. Вплоть до за­ме­ны дви­га­те­лей и ре­дук­то­ров в по­ле­вых ус­ло­ви­ях. Пин­дос­ня толь­ко хо­ди­ла ми­мо на­ших тех­ни­ков да по­фыр­ки­ва­ла -- дес­кать, бед­но­та, раз борт не мо­же­те на за­вод пе­ре­гнать (у них, пред­став­ля­ешь, в экс­плуа­та­ци­он­ных пред­при­яти­ях тя­жё­лых рег­ла­мен­тов не де­ла­ют со­всем, всё -- на за­во­дах). Смея­лись они, смея­лись, а по­том ре­пу за­че­са­ли. Нам экс­плуа­та­ция на­ших Ми-8МТ об­хо­ди­лась раз в два­дцать пять, а то и в три­дцать де­шев­ле по са­мым скром­ным под­счё­там.
   А уж ко­гда мы пуш­ки аме­ри­кан­ские на под­вес­ке с мес­та на ме­сто пе­ре­но­си­ли, смот­ре­ли на нас, буд­то на тяг­ло­вую си­лу, но скре­пя серд­це пла­ти­ли два­дцать ты­сяч зе­лё­ных туг­ри­ков за опе­ра­цию. Са­мим-то сла­бо', ссат кру­га­ми от стра­ха че­рез го­ры тя­жё­лый не­га­ба­рит­ный груз на внеш­ней под­вес­ке пе­ре­тас­ки­вать, но де­ла­ют вид, слов­но за­ни­ма­ют­ся бла­го­тво­ри­тель­но­стью. Смот­реть бы­ло смеш­но на их на­пы­щен­ные са­мо­до­воль­ные ро­жи. От за­вис­ти ло­па­ют­ся, а вме­сто то­го, чтоб опыт пе­ре­нять, нос квер­ху де­рут -- мы, де, бо­го­из­бран­ная на­ция. И ни­че­го не по­де­лать -- ге­ны пи­ра­тов и ссыль­ных бан­ди­тов да­ют се­бя знать, так и прут по­верх хва­лё­ной то­ле­рант­но­сти, как бурь­ян по ана­на­сам.
   А вот с "бун­да­са­ми" -- де­ло дру­гое. Те ре­бя­та нор­маль­ные на сво­их но­вё­хонь­ких NH-90 вы­ши­ва­ли. Эти "вер­туш­ки" все­го за год до на­шей ко­ман­ди­ров­ки на­ча­ли вы­пус­кать­ся, по­то­му смот­ре­лись ма­ши­ны вы­иг­рыш­ней на­ших "вось­мё­рок", эф­фект­ней. Но в ра­бо­те тру­дя­га Ми-8 да­вал фо­ру сво­им ев­ро­пей­ским со­брать­ям -- де­ся­ти­ле­тия экс­плуа­та­ции да­ром не про­шли.
   Соб­ст­вен­но, в Ге­ра­те не со­всем "бун­да­сы" ба­зи­ро­ва­лись, а в ос­нов­ном де­ти пер­вой вол­ны на­ших эмиг­ран­тов из По­вол­жья и Ка­зах­ста­на. Ещё и рус­ский пом­ни­ли не­пло­хо и взаи­мо­вы­руч­кой, на ген­ном уров­не "за­ши­той", гор­дить­ся мог­ли. У них в от­ря­де име­лась ле­бёд­ка, без ко­то­рой нам бы движ­ки и ре­дук­тор ни­ко­гда не по­ме­нять. А ведь ус­ту­пи­ли до­ро­го­стоя­щие аг­ре­га­ты нем­цы, по­ка ра­бо­ту не за­кон­чим, и ни­че­го не про­си­ли вза­мен. Мы уж са­ми ски­ну­лись и два ящи­ка "вис­ка­ря" ре­бя­там по­дог­на­ли. Вме­сте по­том и вы­пи­ли. Ве­се­ло бы­ло.
   Спе­цом по безо­пас­но­сти в ме­ж­ду­на­род­ной мис­сии ООН по­след­ние три ме­ся­ца мо­ей ко­ман­ди­ров­ки ра­бо­тал швед. Хо­ро­ший дядь­ка, спра­вед­ли­вый. Пле­вать он на аме­ри­кан­ские ам­би­ции хо­тел, ко­гда за­оке­ан­ские лёт­чи­ки пра­ва ка­чать на­чи­на­ли. А хо­те­ли они все­гда толь­ко од­но­го -- быть пер­вы­ми. За­хо­дишь на по­сад­ку -- аме­ри­кан­цы не­пре­мен­но долж­ны влезть впе­ре­ди всех, не­за­ви­си­мо, что в глис­сад­ном ство­ре уже це­поч­ка бор­тов вы­строи­лась. Вста­ёшь под по­груз­ку -- им то­же без оче­ре­ди из­воль всё за­та­рить. А ес­ли ра­бо­та по за­яв­ке ООН, то пи­лот­ня с мо­ло­ком на гу­бах и дол­ла­ро­вой на­де­ж­дой на Все­выш­не­го5 са­ма се­бе луч­шую вы­би­ра­ет и от­ка­зы­ва­ет­ся, ес­ли де­ло свя­за­но с дли­тель­ным и слож­ным пи­ло­ти­ро­ва­ни­ем. Ха­ля­ва рань­ше них на бе­лый свет поя­ви­лась, элек­трод им по­пе­рёк под­гуз­ни­ков! Не раз за­сран­цы эти соз­да­ва­ли ава­рий­ные си­туа­ции из-за сво­ей ду­ри. Пре­ду­пре­ж­дай их, не пре­ду­пре­ж­дай -- а у шта­тов­ца гла­за оло­вян­ные и по "пре­зи­ден­ту Франк­ли­ну" в зрач­ках.
   Дол­го тер­пел наш Ульф, тер­пел, но од­на­ж­ды не вы­дер­жал и вы­шел из се­бя: со­брал всех лёт­чи­ков в кон­фе­ренц-за­ле и аме­ри­кан­ский "дет­ский сад" от­стра­нил от по­лё­тов. Че­рез три дня пар­ней за­ме­ни­ли на бо­лее аде­к­ват­ных. Шве­ду "са­мо­управ­ст­ва" не про­сти­ли -- его то­же вско­ре ото­зва­ли из мис­сии, но это уже слу­чи­лось по­сле на­ше­го отъ­ез­да.
  

*

   -- Спра­ши­ва­ешь, ка­ким ма­ка­ром я в пер­вую за­гран­ко­ман­ди­ров­ку в Па­ки­ста­не ока­зал­ся? Тут от­дель­ная ис­то­рия. Пом­нишь, на­де­юсь, ка­ри­ка­тур­ный скан­дал ми­ро­во­го уров­ня? Вер­но, то­гда ещё в од­ном Дат­ском из­да­нии про­ро­ка Му­хам­ме­да не­по­до­баю­щим об­ра­зом изо­бра­зи­ли. Всё в сен­тяб­ре 2005-го на­ча­лось. Мас­со­вые де­мон­ст­ра­ции в ис­лам­ских стра­нах, на­па­де­ния на по­соль­ст­ва США, Ка­на­ды, стран ЕС. Ди­пло­ма­ти­че­ские но­ты про­тес­та, уг­ро­зы, шан­таж и про­чие пре­лес­ти кон­фес­си­он­но-по­ли­ти­че­ско­го про­ти­во­стоя­ния. И всё бы ни­че­го -- не в пер­вый раз, не в по­след­ний. Но тут -- зем­ле­тря­се­ние в Па­ки­ста­не 8 ок­тяб­ря 2005-го го­да при­клю­чи­лось. До се­ми­де­ся­ти ты­сяч по­гиб­ших.
   Ми­ро­вое со­об­ще­ст­во по ли­нии ООН на­прав­ля­ет гу­ма­ни­тар­ную по­мощь в стра­ну, а та­мош­ние ра­ди­каль­ные ис­ла­ми­сты всё в шты­ки вос­при­ни­ма­ют. Вплоть до то­го де­ло до­хо­дит, что на спа­са­те­лей на­па­да­ют, ес­ли те -- не при­ве­ди ал­лах! -- из Ев­ро­пы или Се­вер­ной Аме­ри­ки, прав­да, в мень­шей сте­пе­ни -- США же со­юз­ни­ки Па­ки­ста­на, как-ни­как.
   И вот имен­но в тот тре­вож­ный пе­ри­од пред­ло­жи­ли мне в гу­ма­ни­тар­ке по­уча­ст­во­вать. Рос­сия в ка­ри­ка­тур­ном скан­да­ле не при де­лах, по­то­му при­ни­маю­щая сто­ро­на не силь­но ар­та­чи­лась. Но без со­гла­сия ра­бот­ни­ка -- ни­ку­да, по­сколь­ку де­ло опас­ное в све­те по­мя­ну­тых вы­ше со­бы­тий. Ра­ди­ка­лам ведь не ста­нешь пас­порт при воз­ник­но­ве­нии уг­ро­зы жиз­ни по­ка­зы­вать. Они в луч­шем слу­чае сна­ча­ла кам­ня­ми за­бро­са­ют по обы­ча­ям ша­риа­та, а по­том толь­ко до­ку­мен­ты про­ве­рят.
   Дос­тав­ку авиа­тех­ни­ки и пер­со­на­ла в Па­ки­стан ор­га­ни­зо­ва­ли на транс­порт­ни­ках Ил-76. "Вось­мёр­ки" швар­то­ва­ли внут­ри гру­зо­вой ка­би­ны, пред­ва­ри­тель­но сняв ло­па­сти и хво­сто­вые ба'лки. День на по­груз­ку, и вот -- ма­ши­ны уже на пу­ти в Ис­ла­ма­бад.
   На­ша тех­ни­ка ра­бо­та­ла в Па­ки­ста­не аж до фев­ра­ля 2006-го, так что эки­па­жи ме­ня­ли пе­рио­ди­че­ски. Я в тре­тью сме­ну по­пал -- за­клю­чи­тель­ную, пол­то­ра ме­ся­ца в ре­жи­ме нон-стоп ле­тать при­шлось... В об­щем, прак­ти­че­ски без вы­ход­ных. Толь­ко в кон­це ко­ман­ди­ров­ки, ко­гда си­туа­ция в стра­не не­мно­го раз­ря­ди­лась, нам то­же пе­ре­па­ла то­ли­ка сво­бод­но­го вре­ме­ни.
   Жи­ли мы в блок-до­ми­ках на тер­ри­то­рии па­ки­стан­ско­го во­ен­но­го аэ­ро­дро­ма. Кро­ме на­ших бор­тов, там ба­зи­ро­ва­лись ещё две "вось­мёр­ки" из Си­би­ри. А ря­дом стоя­ли и аме­ри­кан­ские во­ен­ные лёт­чи­ки на сво­их "Чи­ну­ках". Аэ­ро­дром рас­по­ла­гал­ся на ок­раи­не Ис­ла­ма­ба­да. Что­бы за тер­ри­то­рию КПП вый­ти, аме­ри­кан­цы да­же не ду­ма­ли. Их и в по­соль­ст­во на ка­кой-то при­ём под уси­лен­ной ох­ра­ной во­зи­ли на ав­то­бу­се с эс­кор­том из че­ты­рёх бро­ни­ро­ван­ных ав­то. И это, за­меть, пер­вей­шие со­юз­ни­ки Па­ки­ста­на в ре­гио­не. Дос­та­ли, ви­дать, ме­ст­ное на­се­ле­ние сво­ей про­сто­той, ес­ли на­столь­ко бо­ят­ся обыч­ной встре­чи на ули­цах сто­ли­цы со­юз­ной дер­жа­вы.
   Я пер­вое вре­мя за КПП то­же не вы­хо­дил, ну­ж­ды в том не ви­дел: ут­ром по­зав­тра­кал и -- в гор­ные рай­оны гу­ма­ни­тар­ку раз­во­зить ме­ст­ным гра­ж­да­нам. И так до тем­но­ты, а по­том -- но­ги на шкон­ке вы­тя­нул, по­смот­рел но­во­сти по рос­сий­ско­му пер­во­му ка­на­лу (един­ст­вен­ный ев­ро­пей­ский ка­нал, ко­то­рый у нас на ба­зе мож­но бы­ло на­стро­ить) и по­том -- ба­инь­ки.
   Кста­ти, на спо­со­бах дос­тав­ки хо­чу ос­та­но­вить­ся чуть под­роб­ней. Аме­ри­кан­ские пи­ло­ты ни­ко­гда не под­са­жи­ва­лись во вре­мя вы­пол­не­ния по­лёт­ных за­да­ний, ос­те­ре­га­лись че­го-то, ви­ди­мо... или боя­лись по­про­сту, хо­тя и доб­рое де­ло де­ла­ли. Они все про­дук­ты с ма­лой вы­со­ты сбра­сы­ва­ли. А де­та­ли -- по­рва­лась ли та­ра, рас­сы­па­лось ли со­дер­жи­мое, их ни ра­зу не тре­пы­ха­ло: от­чи­та­лись, что сбро­си­ли груз в на­зна­чен­ном мес­те, да и де­ло с кон­цом.
   А на­ши "вось­мёр­ки" все­гда са­ди­лись, и мы пе­ре­да­ва­ли пред­ме­ты пер­вой не­об­хо­ди­мо­сти и про­ви­зию в от­ре­зан­ные от ци­ви­ли­за­ции зем­ле­тря­се­ни­ем рай­оны, как го­во­рит­ся, из рук в ру­ки. Па­ки­стан­цы из гор­ных рай­онов в боль­шин­ст­ве сво­ём лю­ди не­зло­би­вые, на­ив­ные и гос­те­при­им­ные. Всю­ду нас уго­ща­ли ча­ем и фрук­та­ми. По­на­ча­лу мы опа­са­лись при­ни­мать про­дук­ты из рук быв­ших "душ­ма­нов" -- вдруг от­ра­вят, а по­том плю­ну­ли, рас­сла­би­лись, и ста­ло ве­се­лее. Пе­ре­во­дчик на че­ты­ре рус­ских эки­па­жа был один, по­то­му час­тень­ко мы ос­та­ва­лись без лин­гвис­ти­че­ской под­держ­ки -- ле­та­ли же по раз­ным точ­кам. Од­на­ко дан­ное об­стоя­тель­ст­во не ме­ша­ло на­хо­дить об­щий язык с ме­ст­ным на­се­ле­ни­ем. На паль­цах, жес­та­ми -- как и по­ло­же­но.
  

*

   Рель­еф в том рай­оне, ку­да мы гу­ма­ни­тар­ку дос­тав­ля­ли, са­мым труд­ным ока­зал­ся. Аме­ри­кан­цы там ра­бо­тать сра­зу от­ка­за­лись, опа­са­ясь по­бить­ся. Те ещё со­ко­лы. И в са­мом де­ле, без на­вы­ков по­лё­тов в го­рах ле­тать не­воз­мож­но. А у на­ших эки­па­жей -- у всех та­кой опыт есть, но в ос­нов­ном на Ура­ле и Ал­тае, а здесь не­что иное -- го­ры-то со­всем, счи­тай, мо­ло­дые: уще­лья уз­кие с кру­ты­ми сте­на­ми. По­пал в кань­он с по­пут­ным вет­ром -- толь­ко впе­рёд дви­гать­ся и мо­жешь, не раз­вер­нуть­ся. Чуть за­зе­вал­ся и по сте­не раз­ма­зан. Да­же не с пол­ной за­груз­кой -- чуть вы­со­ту на­брал, чтоб пре­пят­ст­вие обой­ти, а движ­ки уже во­ют и го­то­вы со­рвать­ся в пом­паж из-за не­дос­тат­ка ки­сло­ро­да в воз­ду­хе.
   Пер­вое вре­мя ру­ки дро­жа­ли по­сле по­лё­тов, слов­но у пер­ва­ча-кур­сан­та. Сам се­бя не уз­на­вал. А в иные де­рев­ни и во­все спро­ста не до­б­рать­ся. Два раза да­же не­санк­цио­ни­ро­ван­но гра­ни­цу с Ин­ди­ей пе­ре­се­кать при­шлось. Да-да, на­ру­ши­тель я, ре­ци­ди­вист, к то­му же. И ни­че­го не по­де­лать -- ина­че не зай­ти на по­сад­ку, от­вес­ные ска­лы и вы­со­та за че­ты­ре ты­ся­чи.
   В пер­вый раз дис­пет­че­ра-ин­ду­сы на пло­хом анг­лий­ском ора­ли нам в эфи­ре -- мол, эй там, на бор­ту -- раз на­ру­ши­ли гра­ни­цу, не­мед­лен­но са­ди­тесь. Но ка­кое там -- по­хрен ве­ни­ки -- мы уже сно­ва в "род­ном" Па­ки­ста­не. Взле­та­ли с кур­сом на ба­зу ча­са че­рез пол­то­ра... на свой страх и риск. Про­кри­ча­ли в эфир с ис­пу­гу, что мы пред­ста­ви­те­ли гу­ма­ни­тар­ной мис­сии ООН, что нас тро­гать нель­зя, а в кон­це спи­ча я до­ба­вил от се­бя креп­кое рус­ское слов­цо, не уби­рая ру­ки с руч­ки "шаг-га­за". Хо­ро­шо, ин­дий­ские вой­ска ПВО сбить наш борт не ре­ши­лись, за­слы­шав рус­скую речь в УКВ-диа­па­зо­не.
   Бу­к­валь­но к ве­че­ру то­го же дня при­шла на нас "те­ле­га" и тре­бо­ва­ние па­ки­стан­ской сто­ро­не вы­дать на­ру­ши­те­лей. От­боя­ри­лись еле-еле. При­шлось по­соль­ских под­клю­чать и ко­мис­са­ра ООН. Всё хо­ро­шо за­кон­чи­лось -- по­лу­чи­ли мы вре­мен­ное раз­ре­ше­ние на ра­бо­ту с под­хо­дом со сто­ро­ны со­пре­дель­но­го го­су­дар­ст­ва на пе­ри­од дос­тав­ки гу­ма­ни­тар­ных гру­зов.
   В кон­це ян­ва­ря 2006-го оче­ред­ная вол­на "ка­ри­ка­тур­ных бес­по­ряд­ков" про­ка­ти­лась. Аме­ри­ко­сы паль­цег­ну­тые толь­ко и кри­ча­ли вез­де о ве­ли­чии сво­ей на­ции, но за пре­де­лы аэ­ро­дром­ной ко­люч­ки -- ни но­гой. Боя­лись все­го. Ве­ли­чие даль­ше ог­ра­ды не рас­про­стра­ня­лось... ес­ли без ков­ро­вых и глу­бо­ко гу­ман­ных бом­бар­ди­ро­вок.
   В ян­ва­ре на КПП уже ни ра­зу не по­яв­лял­ся ни один пред­ста­ви­тель Се­вер­ной Аме­ри­ки. Да­же с ох­ра­ной ни­ку­да не ез­ди­ли гор­дые, но ос­то­рож­ные ян­ки. За­то в го­род за­час­ти­ли на­ши, в ос­нов­ном тех­ни­ки. Ра­бо­ты ста­ло мень­ше, а ве­чер­ний до­суг вда­ли от до­ма на сухую в да­лё­кой Азии край­не пло­хо пе­ре­но­сит­ся.
   Пре­зрев все пре­ду­пре­ж­де­ния о воз­мож­ных на­па­де­ни­ях и про­во­ка­ци­ях -- па­ки­стан­цу же слож­но по­нять, кто пе­ред ним: дат­ча­нин, ка­на­дец, уро­же­нец шта­та Пен­силь­ва­ния или рус­ский -- мои со­то­ва­ри­щи, кол­ле­ги по ко­ман­ди­ров­ке сме­ло уез­жа­ли в го­род и вся­кий раз воз­вра­ща­лись от­ту­да без ма­лей­ших при­зна­ков на­си­лия на ли­це и иных ко­неч­но­стях ор­га­низ­ма. На­обо­рот, этих про­пах­ших авиа­ци­он­ным ке­ро­си­ном ге­ро­ев по­че­му-то при­ве­ча­ли в са­мых раз­ных злач­ных мес­теч­ках, где му­суль­ма­нам ку­тить не при­ста­ло. То ли рус­ский раз­го­вор­ный при­шёл­ся жи­те­лям сто­ли­цы Па­ки­ста­на боль­ше по ду­ше, не­же­ли ур­ду и анг­лий­ский, то ли лю­ди по­па­да­лись ис­клю­чи­тель­но ду­шев­ные -- как то­ва­ри­щу Су­хо­ву в филь­ме "Бе­лое солн­це пус­ты­ни".
   Но од­на­ж­ды слу­чи­лось ЧП: про­пал це­лый эки­паж в пол­ном со­ста­ве плюс мой вто­рой пи­лот и поч­ти все рус­ские тех­ни­ки. Со­бы­тия так раз­во­ра­чи­ва­лись: я вздрем­нул пе­ред ужи­ном, за­гля­нул в ва­гон­чик тех­на­рей, по­том -- эки­па­жа, но ни­ко­го там не об­на­ру­жил. Вы­шел к во­ро­там, рас­спра­ши­ваю ме­ст­ных слу­жи­вых, не ви­де­ли ли те мо­их кол­лег: "сам ра­шенс ве­ре хе­ре?" Ме­ж­ду тем, во­прос свой ин­тен­сив­ной жес­ти­ку­ля­ци­ей за­кре­п­ляю по ме­ре сил. А па­ки­стан­цы -- как же, го­во­рят, ви­де­ли. Один не­дав­но сме­нив­ший­ся ча­со­вой да­же не­до­но­шен­ным окур­ком с чем-то дур­ман­но-слад­ким в сто­ро­ну го­ро­да по­ка­зал: мол, "шу­ра­ви гоу на так­си" в не­из­вест­ном на­прав­ле­нии.
   Позд­нее вы­яс­ни­лось, всё точ­но мне ме­ст­ные рас­ска­за­ли: арен­до­ва­ли на­ши пар­ни мик­ро­ав­то­бус-так­си и в рес­то­ран, на­зва­ние не пом­ню, ука­ти­ли. Это при­ко­ман­ди­ро­ван­ный к рус­ским пе­ре­во­дчик всё по­вто­рил, что я и без не­го вы­яс­нил на од­них, мож­но ска­зать, ко­зыр­ных за­ги­бах.
   Вре­мя шло, тем­не­ло. Пе­ре­во­дчик ус­по­каи­вал, дес­кать, по­ли­ция ме­ст­ная хо­ро­шо ра­бо­та­ет -- ото­бьёт эки­паж от разъ­я­рён­ной тол­пы в слу­чае край­ней ну­ж­ды. Сам же зво­нил всё вре­мя с мо­биль­но­го и что-то тре­вож­но втол­ко­вы­вал не­ви­ди­мым або­нен­там. В мою сто­ро­ну -- на­про­тив -- де­лан­ная улыб­ка и на­ро­чи­то спо­кой­ный тон. А мыс­ли со­всем дру­го­го ро­да рои­лись в мо­ей го­ло­ве оси­ным вы­вод­ком: "не ве­рит тол­мач в свои уве­ще­ва­ния... сам не ве­рит".
   Хо­тел я бы­ло уже в по­ли­цию об­ра­щать­ся с офи­ци­аль­ным за­про­сом, а тут мои крен­де­ли прут­ся, пес­ня­ка да­вят "Ах, мо­роз-мо­роз!" на весь ис­ла­ма­бад­ский при­го­род, да так, что пра­во­вер­ные му­суль­ма­не на дру­гую сто­ро­ну ули­цы ша­ра­ха­ют­ся. Го­во­рят, на­шли мы, Ива­но­вич, класс­ный ка­бак -- там "смир­нов­ку" да­ют... По­че­му по­еха­ли на под­вер­нув­шем­ся ми­ни­вэ­не, ав­то­бу­са слу­жеб­но­го с ох­ра­ной не до­ж­да­лись? Так ведь вол­не­ния в го­ро­де, ес­ли бе­лый -- мо­гут за­ши­бить. В так­си же не ви­дать, кто едет -- стёк­ла то­ни­ро­ван­ные. Впол­не се­бе безо­пас­но. А об­рат­но то­гда че­го пеш­ком? Но ведь тем­но уже, хрен до­га­да­ешь­ся, что мы ев­ро­пей­цы, а не сун­ни­ты бла­го­вер­ные... С крас­ны­ми по­сле воз­лия­ний ро­жа­ми, ко­то­рые в тем­но­те от из­лиш­ков ге­мо­гло­би­на све­тят­ся? Ты толь­ко по­ду­май...
   Я поз­же и сам па­ру раз по го­ро­ду гу­лял. В оди­ноч­ку, прав­да, не рис­ко­вал, ис­клю­чи­тель­но с тем са­мым пе­ре­во­дчи­ком. Толь­ко од­на­ж­ды мы с ним на ба­за­ре раз­ми­ну­лись. Но не страш­но, по­сколь­ку тол­мач мне за­ра­нее од­но ка­фе по­ка­зал, по­яс­нив -- ес­ли по­те­ря­ем­ся, за­хо­ди сю­да и жди, ни­ку­да не шас­тай, чтоб на ле­таю­щую ис­лам­скую звез­дю­ли­ну не нар­вать­ся.
   Хо­ро­шо, за­гля­нул в за­ве­де­ние, чай за­ка­зал -- "уан ти фор ми, плиз". А там все мол­чат и на ме­ня смот­рят, буд­то ждут че­го. И гла­за у по­се­ти­те­лей слиш­ком, как мне по­ка­за­лось, не­до­б­рые и про­ни­зы­ваю­щие. Кар­та ми­ра на сте­не ви­сит. И хо­зя­ин го­ло­вой мне в сто­ро­ну той кар­ты ки­ва­ет. Ага, на­вер­ное, знать хо­чет, от­ку­да я прие­хал -- до­га­ды­ва­юсь. От­ка­зать, су­дя по все­му, нель­зя. Встаю, под­хо­жу к сте­не. Над­пи­си все на анг­лий­ском, но по­нят­ные. Вот и Рос­сия, на­хо­жу Мо­ск­ву и взгля­дом на се­ве­ро-вос­ток (то есть впра­во и вверх дви­га­юсь). И тут ис­пы­ты­ваю пол­ный шок. Се­вер­нее Мо­ск­вы не обо­зна­че­но ни еди­но­го го­ро­да, кро­ме... Пе­чо­ры. Ох­ре­неть! Ре­ка Пе­чо­ра и го­род с гор­дой над­пи­сью "Pechora" в сред­нем те­че­нии око­ло жир­ной точ­ки. Вид­но, на мо­ём ли­це от­ра­зи­лась вся не­од­но­знач­ность си­туа­ции, по­сколь­ку по­се­ти­те­ли тут же вско­чи­ли с мест и при­ня­лись что-то кри­чать. Ни­ко­гда по­доб­ной кар­ты не ви­дел. Сам по­ду­май -- в Ев­ро­пей­ской час­ти Рос­сии да­же Пе­тер­бур­гу мес­та не на­шлось, а Пе­чо­ра бы­ла!
   У на­ро­да ме­ст­но­го, ме­ж­ду тем, вы­ра­же­ние лиц из­ме­ни­лось. Улы­ба­ют­ся, ру­ки ко мне по­тя­ну­ли... для по­жа­тий. Слы­шу "рашн, рашн" со всех сто­рон. Чуть не вы­пал в оса­док от из­быт­ка чувств. Ко­гда пе­ре­во­дчик ме­ня об­на­ру­жил, я си­дел об­ло­жен­ный фрук­та­ми, ка­ки­ми-то ещё сла­до­стя­ми и до­пи­вал пя­тую чаш­ку аро­мат­но­го креп­ко­го чая с мо­ло­ком, кар­да­мо­ном, мус­кат­ным оре­хом и боль­шим ко­ли­че­ст­вом са­ха­ра. Не то уго­ща­ли ме­ня по­се­ти­те­ли, не то -- за счёт за­ве­де­ния, так я и не по­нял.
   Ко­гда мы воз­вра­ща­лись на ба­зу, я спро­сил, от­че­го мне ока­за­ли не по чи­ну ра­душ­ный при­ём. "Всё про­сто, -- от­ве­тил мой ис­ла­ма­бад­ский гид, -- дан­ное ка­фе при­над­ле­жит од­но­му рус­ско­му, по­пав­ше­му в плен во вре­мя Аф­ган­ской вой­ны. Его при­вез­ли в Па­ки­стан, где он при­нял ис­лам, по­лу­чил сво­бо­ду и вско­ре об­за­вёл­ся сво­ей не­дви­жи­мо­стью и пред­при­яти­ем об­ще­пи­та. С тех пор ка­фе ста­ли на­зы­вать "рус­ским", хо­тя в нём со­блю­да­ют­ся все ме­ст­ные тра­ди­ции. И здесь при­ня­то от­но­сит­ся с поч­те­ни­ем к зем­ля­кам хо­зяи­на".
   Хо­ро­шо, с этим всё яс­но, но ка­ким вол­шеб­ным об­ра­зом хо­зя­ин уз­нал, что в его за­ве­де­ние не­пре­мен­но при­дёт гость из Пе­чо­ры? Ина­че, от­ку­да бы взял столь ред­ко­ст­ный ва­ри­ант кар­ты ми­ра, на ко­то­рой в Рос­сии и го­ро­дов-то поч­ти нет, кро­ме мое­го род­но­го? Пе­ре­во­дчик хит­ро улыб­нул­ся и ни­че­го не от­ве­тил. Его по­ве­де­ние на­ве­ло ме­ня на про­стран­ные раз­мыш­ле­ния о ме­ст­ном гос­те­при­им­ст­ве. Ско­рее все­го, за­ра­нее про­ду­ман­ном гос­те­при­им­ст­ве. Но не­у­же­ли для столь не­вы­со­ко­го гос­тя, как я, умуд­ри­лись впе­ча­тать сло­во "Pechora" ти­по­граф­ским спо­со­бом?! Это же хло­пот­но... и на­вер­ня­ка не­дё­ше­во. Име­лось, прав­да, ещё од­но по­доз­ре­ние -- на­ка­ну­не у ме­ня день ро­ж­де­ния при­клю­чил­ся, толь­ко я за­па­мя­то­вал о нём -- це­лый день в го­рах в ка­би­не вер­туш­ки. Да и ни­кто из ре­бят не вспом­нил. А мо­жет быть, всё-та­ки вспом­ни­ли чер­ти?!
   -- Слу­шай, Сер­ге­ич, а не о той ли чу­дес­ной кар­те речь, что ви­сит у те­бя в спаль­не? -- спро­сил я. -- Те­бе её по­да­ри­ли на па­мять?
   -- Точ­но, при­нес­ли пе­ред от­лё­том на ро­ди­ну. Вру­чи­ли ти­хо -- без па­фо­са и вос­точ­ных ри­ту­аль­ных об­ни­ма­шек. По­то­му и до­ро­га'... -- Ан­то­нов за­дум­чи­во вздох­нул и от­ле­тел ду­шой в те да­лё­кие уже вре­ме­на, ко­гда ему уда­лось вне­сти по­силь­ный вклад в спа­се­ние лю­дей.
  
   1 -- ав­то­ро­та­ция -- ре­жим вра­ще­ния воз­душ­но­го вин­та ле­та­тель­но­го ап­па­ра­та или тур­би­ны дви­га­те­ля, при ко­то­ром энер­гия, не­об­хо­ди­мая для вра­ще­ния, от­би­ра­ет­ся от на­бе­гаю­ще­го на винт по­то­ка. В ре­жи­ме по­лё­та вер­то­лё­та с вклю­чён­ным дви­га­те­лем воз­душ­ный по­ток по­сту­па­ет свер­ху и вы­хо­дит сни­зу, но в ре­жи­ме ав­то­ро­та­ции не­су­щий винт вер­то­лё­та рас­кру­чи­ва­ет­ся от встреч­но­го на­бе­гаю­ще­го по­то­ка, од­но­вре­мен­но соз­да­вая подъ­ём­ную си­лу. Ав­то­ро­та­ция воз­мож­на по­то­му, что ме­ж­ду дви­га­те­лем и не­су­щим вин­том сто­ит об­гон­ная муф­та, по­зво­ляю­щая вин­ту сво­бод­но вра­щать­ся, да­же ко­гда дви­га­тель не ра­бо­та­ет. Ис­поль­зуя ав­то­ро­та­цию, вер­то­лёт мо­жет про­из­ве­сти безо­пас­ную по­сад­ку да­же при от­ка­зе дви­га­те­ля, по­это­му воз­мож­ность безо­пас­ной по­сад­ки на ав­то­ро­та­ции яв­ля­ет­ся не­об­хо­ди­мой для про­хо­ж­де­ния сер­ти­фи­ка­ции про­из­во­ди­те­ля­ми вер­то­лё­тов.
   2 -- здесь име­ет­ся в ви­ду рас­хо­жая авиа­ци­он­ная при­го­вор­ка, рег­ла­мен­ти­рую­щая по­ве­де­ния в по­лё­те вто­ро­го пи­ло­та (пра­вое крес­ло) по от­но­ше­нию к ко­ман­ди­ру (ле­вое крес­ло), зву­чит она так: "На­ше де­ло пра­вое -- не ме­шать ле­во­му";
   3 -- ге­рой, ве­ро­ят­но, соз­на­тель­но со­еди­нил стро­ки из двух раз­ных пе­сен в од­ну;
   4 -- име­ет­ся в ви­ду мо­ди­фи­ка­ция вер­то­лё­та Ми-8 -- Ми-8МТ с дву­мя дви­га­те­ля­ми ТВ3-117 ВМА (2200 л.с.) вме­сто двух же ТВ-12-117А (1500 л.с.);
   5 -- лёт­чик име­ет в ви­ду над­пись на дол­ла­ро­вой ку­пю­ре "In God we trust" (на Бо­га мы упо­ва­ем).
  
  
  
  

Ва­лют­ный курс Арк­ти­ки

(рас­сказ борт­ме­ха­ни­ка)

  
   В 90-ых го­дах про­шло­го ве­ка ко­ли­че­ст­во по­лё­тов из Но­риль­ско­го аэ­ро­пор­та ста­ло стре­ми­тель­но па­дать. В пер­вую оче­редь это ка­са­лось спе­ци­аль­ной авиа­тех­ни­ки, об­слу­жи­ваю­щей зо­ну Сев­мор­пу­ти. Ни­че­го в том уди­ви­тель­но­го -- по­ляр­ная авиа­ция хи­ре­ла и за­ги­ба­лась вме­сте с ним.
  
   По­хо­жие на ре­ак­тив­ных Че­бу­ра­шек Ан-74 пре­кра­ти­ли за­ни­мать­ся ле­до­вой раз­вед­кой, по­сколь­ку ос­вое­ние Се­ве­ра пе­ре­ста­ло ин­те­ре­со­вать но­вых ми­ни­ст­ров-ка­пи­та­ли­стов. Го­раз­до пре­стиж­ней для лич­но­го имид­жа пе­ре­ре­за­ние на те­ле­ви­зи­он­ную ка­ме­ру алой лен­точ­ки во вре­мя от­кры­тия оче­ред­ной аме­ри­ка­ни­зи­ро­ван­ной ка­феш­ки "Мак­до­нальдс", про­па­ган­ди­рую­щей безо­пас­ные ви­ды га­ст­ри­тов, ко­то­рые ус­пеш­но за­ле­чи­ва­ют­ся но­вы­ми ви­да­ми за­оке­ан­ских ан­ти­био­ти­ков с ми­ни­маль­ным ко­ли­че­ст­вом вред­ных по­боч­ных эф­фек­тов, не тре­бую­щих опе­ра­тив­но­го вме­ша­тель­ст­ва, ес­ли во­вре­мя ус­петь сде­лать три-че­ты­ре ка­пель­ни­цы в ста­цио­на­ре. Твою меть!
   По мне­нию то­гдаш­них вре­мен­щи­ков -- ни к че­му Рос­сии со­дер­жать круг­ло­го­дич­но не­де­шё­вую трас­су во льдах. Го­раз­до про­ще её за­крыть. А тех­ни­ка? А лю­ди, ко­то­рые об­слу­жи­ва­ли про­вод­ки ка­ра­ва­нов от Мур­ман­ска до Пе­ве­ка? Пра­ви­тель­ст­ву об этом ду­мать не­ко­гда, твою меть, им нуж­но по­бы­ст­рей да по­не­за­мет­ней бюд­жет­ные сред­ст­ва, вы­де­лен­ные на по­след­ний се­зон Сев­Мор­Пу­ти, по офф­шор­ным ко­пил­кам за­ны­кать, чтоб на­до­ед­ли­вый пред­се­да­тель Счёт­ной Па­ла­ты ни­че­го не по­нял и ко­му сле­ду­ет не до­ло­жил.
   В об­щем, сто­ят се­бе са­мо­лё­ты из груп­пы ле­до­вой раз­вед­ки без де­ла, за­ка­зов нет со­всем, эки­па­жи, ли­шён­ные ра­бо­ты, спи­вать­ся на­чи­на­ют. И тут от бе­зыс­ход­но­сти за­зву­ча­ла вдруг ком­мер­че­ская те­ма -- ино­стран­ных гра­ж­дан за боль­шие де­неж­ки на Се­вер­ный По­люс ка­тать. Как раз АН-74 -- ма­ши­на для по­сад­ки на льди­ны пред­на­зна­чен­ная, лёг­кая, ма­нев­рен­ная.
   За­клю­чи­ли до­го­во­ры с ту­ри­сти­че­ски­ми фир­ма­ми. Ста­ли "за­буг­ров­ские" обы­ва­те­ли из чис­ла не­бед­ных в Но­рильск пе­рио­ди­че­ски при­бы­вать, да на Пуп Зем­ли по воз­ду­ху пу­те­ше­ст­во­вать все­го за не­сколь­ко ты­сяч "веч­но­зе­лё­ных аме­ри­кан­ских руб­лей". Фо­то­гра­фи­ру­ют­ся на льди­не, флаж­ки ста­вят, в фут­бол иг­ра­ют и ржут без при­чи­ны -- ну, чис­то де­ти ма­лые, твою меть.
   А на­шим лёт­чи­кам всё фио­ле­то­во: к пус­тяш­ным за­ба­вам им­порт­ных за­каз­чи­ков они рав­но­душ­ны, а вос­торг их сви­ня­чий по-доб­ро­му не­по­ня­тен. По­на­ча­лу удив­ля­лись на­ши авиа­то­ры не­мно­го лёг­ко­му и свет­ло­му от­но­ше­нию к жиз­ни сво­их пас­са­жи­ров. От ви­да чис­то­го сне­га оке­ан­ско­го, на­при­мер, ев­ро­пей­ские пен­сио­не­ры обое­го по­ла виз­жа­ли и те­ря­ли спо­соб­ность трез­во мыс­лить. Но это толь­ко в пер­вые за­ез­ды по­ра­жа­лись на­ши по­ляр­ные асы. А по­том -- чле­ны эки­па­жа с ту­ри­ста­ми по­про­сту ста­ли вес­ти се­бя, как вос­пи­та­те­ли млад­шей груп­пы дет­ско­го са­да с не­со­вер­шен­но­лет­ни­ми по­до­печ­ны­ми.
   Ту­ри­сти­че­ские рей­сы на По­люс при­клю­ча­лись не со­всем, уж, и час­то, но на хлеб с мас­лом эки­па­жам и тех­на­рям хва­та­ло. Да ещё -- на ик­ру раз­но­об­раз­ную ли­цам из ме­ст­ной ад­ми­ни­ст­ра­ции, да на обу­че­ние в Сор­бон­нах-Кем­брид­жах де­тям, пле­мян­ни­кам, двою­род­ным ку­зе­нам по ли­нии же­ны от вто­ро­го бра­ка чле­нов пра­ви­тель­ст­ва РФ, да на со­дер­жа­ние пер­со­на­ла ка­зи­но, при­над­ле­жа­ще­го од­но­му ма­ло­из­ве­ст­но­му оли­гар­ху, цель­но­ли­то­му из ред­ко­го ме­тал­ла, твою-то меть.
   В один из по­ляр­ных рей­сов по­вез­ли на­ши лёт­чи­ки на по­люс ко­ман­ду ка­над­ских пу­те­ше­ст­вен­ни­ков. Те не толь­ко вы­гля­де­ли, но и ока­за­лись са­мы­ми, что ни на есть, раз­нас­тоя­щи­ми ту­ри­ста­ми. С лы­жа­ми, рюк­за­ка­ми и ог­ром­ным же­ла­ни­ем про­ехать­ся на этих лы­жах по па­ко­вым льдам вдоль по­бе­ре­жья сво­ей ро­ди­ны. То есть, сна­ча­ла груп­пу по за­ве­дён­ной тра­ди­ции вез­ли на по­люс, а по­том под­бра­сы­ва­ли до Баф­фи­но­вой зем­ли, где на­чи­на­лась тер­ри­то­рия Ка­на­ды. От­ту­да ту­ри­сты са­ми пла­ни­ро­ва­ли до ма­те­ри­ка до­б­рать­ся, про­ла­гая се­бе лы­жа­ми путь сре­ди то­ро­сов.
   Та­ким об­ра­зом про­лёт над со­пре­дель­ной ка­над­ской тер­ри­то­ри­ей был не­из­бе­жен. По­это­му все рос­сий­ские гра­ж­да­не, на­хо­дя­щие­ся на бор­ту, обя­за­ны бы­ли иметь за­гран­пас­пор­та и ка­над­ские ви­зы, со­от­вет­ст­вен­но. Вдруг ка­кой-ни­будь за­гра­нич­ный бе­лый мед­ведь на­ду­ма­ет та­мо­жен­ный дос­мотр учи­нить, его меть. А боль­ше в тех кра­ях ни од­на жи­вая ино­стран­ная ду­ша, по­ни­маю­щая фран­цуз­скую или анг­лий­скую речь, не во­ди­лась.
   По­сколь­ку день­ги ка­над­цы пла­ти­ли хо­ро­шие, то все до­ку­мен­ты эки­па­жу в тот рейс спро­во­ри­ли му­хой. Ни­кто из лёт­чи­ков да­же не ус­пел ни­че­го со­об­ра­зить, как уже за­ни­мал своё ме­сто в ка­би­не са­мо­лё­та с хру­стя­щим за­гран­пас­пор­том в кар­ма­не но­вень­кой ко­жан­ки с уте­п­ле­ни­ем. Спец­оде­ж­ду эту вре­мен­но на один по­лёт вы­да­ли под рас­пис­ку, что­бы по­ра­зить ино­стран­ных гос­тей вы­прав­кой и тех­но­ген­но­стью на­ших пи­ло­тов.
   Се­вер­ный По­люс встре­тил пу­те­ше­ст­вен­ни­ков ве­ли­ко­леп­ной сол­неч­ной по­го­дой. Ка­над­цы дол­го фо­то­гра­фи­ро­ва­лись. Как го­во­рят у нас на Се­ве­рах, при­шла вес­на -- от­кры­вай объ­ек­тив!
   Од­на­ко ж, ча­са че­рез пол­то­ра чле­ны эки­па­жа и их пас­са­жи­ры по­гру­зи­лись и вы­ле­те­ли к не­из­ве­дан­ной Баф­фи­но­вой зем­ле. Про­щай, По­люс! До но­вых встреч! По­бы­ст­рей бы, твою меть... до­мой!
   Де­ло в на­ча­ле мая бы­ло, по­это­му в арк­ти­че­ских кра­ях до­воль­но дол­го не тем­не­ло. Что и на ру­ку. При­ле­те­ли ещё за­свет­ло в нуж­ную точ­ку. Под­се­ли на боль­шую льди­ну, дви­га­те­ли за­глу­ши­ли. Ка­над­цы на­ча­ли свой скарб из са­мо­лё­та вы­гру­жать, а эки­паж поч­ти в пол­ном со­ста­ве по­шёл по­раз­мять­ся. Ин­те­рес­но всё-та­ки по­топ­тать ино­стран­ное го­су­дар­ст­во, хоть и не­оби­тае­мую его часть.
   Про­цесс вы­груз­ки пас­са­жи­ров уже к кон­цу под­хо­дил, ко­гда штур­ман за­кри­чал:
   -- Му­жи­ки, ско­рей сю­да! По­доб­но­го вы ещё не ви­де­ли!.. Ни­ко­гда не ви­де­ли!
   При­бе­жа­ли му­жи­ки. Смот­рят, что ж та­кое не­ви­дан­ное уг­ля­дел штур­ман во льдах, твою меть. А там дей­ст­ви­тель­но -- на­столь­ко чу­дес­ная кар­ти­на от­кры­лась -- впо­ру в "Оче­вид­ное-не­ве­ро­ят­ное" пись­мо пи­сать. Штур­ман сто­ит на со­вер­шен­но глад­ком уча­ст­ке льда, с ко­то­ро­го весь снег вы­ду­ло. Уча­сток при­мер­но с пол­гек­та­ра ве­ли­чи­ной. Лёд про­зрач­ный, на всю тол­щу про­смат­ри­ва­ет­ся, не­ве­ро­ят­но чис­тый и та­ин­ст­вен­ный. Кар­ти­на, ко­неч­но, за­ме­ча­тель­ная, но не это глав­ное.
   Глав­ное в дру­гом: на глу­би­не при­мер­но с метр в се­ре­ди­не си­не­ва­то-мо­лоч­ной ле­до­вой по­ля­ны хо­ро­шо ви­ден вмёрз­ший чер­во­нец со­вет­ско­го раз­ли­ва, яр­ко-крас­но­го цве­та с Иль­и­чом в оваль­ной рам­ке.
   Сна­ча­ла гла­зам сво­им ни­кто не по­ве­рил. Дей­ст­ви­тель­но, от­ку­да в Ка­на­де вда­ле­ке от авиа­ци­он­ных и мор­ских трасс мог­ло поя­вить­ся это де­ти­ще Го­зна­ка, твою меть? Ме­ха­ник при­лёг на жи­вот и по­пы­тал­ся по­бли­же рас­смот­реть та­ин­ст­вен­ный пред­мет. Со­мне­ний нет: в лёд вмёрз­ла имен­но она -- де­ся­ти­руб­лё­вая ку­пю­ра ны­не не су­ще­ст­вую­щей стра­ны.
   Эки­паж, на­пле­вав на по­лёт­ный план, ре­шил вы­ру­чать на­шу род­ную со­вет­скую "де­нюж­ку" лю­бой це­ной. При­та­щи­ли из са­мо­лё­та ло­мы, пеш­ни, мо­то­пи­лу. На бор­ту этот ре­к­ви­зит все­гда с со­бой. Сам по­ни­мае­те, вся­кое мо­жет в вы­со­ких ши­ро­тах при­клю­чить­ся, а МЧС и на по­мощь прий­ти не смо­жет.
   При­сту­пи­ли к из­вле­че­нию ра­ри­те­та. Ра­бо­тать при­шлось не­ис­то­во, мож­но ска­зать, не ща­дя сил, по­сколь­ку солн­це са­дить­ся на­ду­ма­ло. Ка­над­цам-то что, они па­лат­ки уже по­ста­ви­ли, чай на­гре­ли. Им спе­шить не­ку­да, с ут­ра вый­ти пла­ни­ру­ют. А у на­шей пи­лот­ни вот-вот про­лёт­ная ви­за кон­чит­ся. То­го и гля­ди, ме­ж­ду­на­род­ный скан­дал нач­нёт­ся, твою меть. Но сно­ров­ка ве­те­ра­нов и си­ла мо­ло­дё­жи сде­ла­ли своё де­ло.
   Вско­ре пе­ред но­га­ми эки­па­жа ле­жал ле­дя­ной ку­бик, на­по­ми­наю­щий ак­ва­ри­ум, в ко­то­ром спал в ана­био­зе вождь ми­ро­во­го про­ле­та­риа­та. Во вре­мя по­лё­та на ба­зу ку­пю­ру лю­бов­но от­тая­ли те­п­лом че­ло­ве­че­ских рук и по­ло­жи­ли на про­суш­ку по­бли­же к печ­ке обог­ре­ва ка­би­ны. Ко­гда са­мо­лёт при­зем­лил­ся в Но­риль­ске, Ле­нин вы­гля­дел с иго­лоч­ки -- буд­то толь­ко что на­пе­ча­тан­ный. Его тор­же­ст­вен­но вне­сли в штур­ман­скую и уст­рои­ли по­сле­по­лёт­ную встре­чу во­ж­дю с его не­пу­тё­вым на­ро­дом из не­ве­ли­ко­го чис­ла ещё не от­быв­ших до­мой спе­циа­ли­стов на­зем­ных служб и лёт­но-подъ­ём­но­го со­ста­ва -- ночь уже-та­ки на аэ­ро­дром опус­ти­лась.
   Рас­пи­тие спир­то­со­дер­жа­щих про­дук­тов при­уро­чи­ли к воз­вра­ще­нию про­ле­тар­ско­го во­ж­дя -- пусть и в ви­де соб­ст­вен­но­го бюс­та, от­тис­ну­то­го на бу­ма­ге с во­дя­ны­ми зна­ка­ми -- на ис­то­ри­че­скую ро­ди­ну, и ос­во­бо­ж­де­ни­ем оно­го из ле­до­во­го пле­на. В про­цес­се празд­нич­ных ме­ро­прия­тий са­ми со­бой воз­ник­ли спо­ры, ка­ким об­ра­зом най­ден­ная ку­пю­ра ока­за­лась на тер­ри­то­рии Ка­на­ды.
   Пред­по­ло­же­ний бы­ла мас­са, на­чи­ная с то­го, что ещё в со­вет­ские вре­ме­на рас­се­ян­ный бо­ро­да­тый учё­ный с СП-25, или же не­мно­го рань­ше, с СП-24, об­ро­нил ку­пю­ру в про­цес­се рас­чё­та с бу­фет­чи­цей на Дик­со­не, ко­гда экс­пе­ди­ция по­до­шла к кон­цу. И её, ку­пю­ру эту, не­ве­ро­ят­но лю­би­мо­го со­вет­ским на­ро­дом и дос­та­точ­но хо­до­во­го но­ми­на­ла, унес­ло по­пут­ным вет­ром в сто­ро­ну за­гра­ни­цы.
   Дру­гая, не ме­нее за­ме­ча­тель­ная, вер­сия, пред­по­ла­га­ла уте­рю оз­на­чен­ной ку­пю­ры кем-то из ки­но­съё­моч­ной груп­пы ми­ро­во­го бест­сел­ле­ра "Крас­ная па­лат­ка", ко­гда во льды за­вез­ли ар­мян­ский конь­як для под­дер­жа­ния те­п­ла, твою меть. Так или ина­че, но ис­ти­на всё же ос­та­лась не­по­знан­ной, а яр­ко-крас­ный со­вет­ский чер­во­нец с изо­бра­же­ни­ем во­ж­дя ми­ро­во­го про­ле­та­риа­та за­нял по­чёт­ное ме­сто в штур­ман­ской но­риль­ско­го аэ­ро­пор­та. В од­ной рам­ке с фо­то­гра­фи­ей эки­па­жа на Се­вер­ном По­лю­се и не­за­тей­ли­вым по­яс­не­ни­ем "Ме­ж­ду­на­род­ная Арк­ти­че­ская ва­лю­та, име­ет хо­ж­де­ние в вы­со­ких ши­ро­тах".

Плотогон во льдах

  
   Ра­мис уве­рен­ной ру­кой све­же­об­ра­щён­но­го адеп­та пе­ре­кре­стил жир­ное сви­ное реб­ро с за­жа­ри­стым зо­ло­ти­стым кус­ком мя­са в ви­де во­ла­на во­круг та­лии и ска­зал:
   -- Ал­лах даль­ше 65-го гра­ду­са се­вер­ной ши­ро­ты ни­че­го не ви­дит. Мож­но и сви­нин­ки от­ве­дать... ес­ли под вод­ку. На­ли­вай­те!
   Нас не­мно­го на­сто­ро­жил тео­ло­ги­че­ский эк­лек­тизм гос­тя, но ви­ду по­да­вать ни­кто не стал -- ма­ло ли, ка­ких толь­ко чу­дес в об­лас­ти не­ма­те­ри­аль­ных сфер не слу­ча­ет­ся, по­ка Все­выш­ний -- на ми­ну­точ­ку -- ото­шёл вздрем­нуть.
   Со­бра­лись на тер­ри­то­рии пе­ре­даю­ще­го ра­дио­цен­тра, что­бы от­ме­тить ввод в экс­плуа­та­цию при­вод­ных ра­дио­стан­ций ОСП-11. А Ра­мис -- это как раз тот са­мый че­ло­век, без ко­то­ро­го и празд­ни­ка бы не слу­чи­лось. Под его, пред­ста­ви­те­ля ЗАО "Ра­дар", чут­ким ру­ко­во­дством про­ис­хо­ди­ла ус­та­нов­ка ан­тенн и на­лад­ка ав­то­ма­ти­че­ских при­вод­ных сис­тем по­сад­ки в на­шем аэ­ро­пор­ту.
   Раз­ли­ли. Вы­пи­ли.
   -- Это не от­но­си­тель­ная влаж­ность, а са­мая, что ни на есть, от­вра­ти­тель­ная влаж­ность! -- про­ком­мен­ти­ро­вал сбы­ваю­щий­ся на все сто про­гноз по­го­ды смен­ный ин­же­нер Лё­ня, при­кры­вая све­жень­кий юж­ный за­гар ог­ром­ным зон­том от фир­мы "Fulton", под ку­по­лом ко­то­ро­го мож­но уме­стить тро­их -- хо­зяи­на, ка­мер­ди­не­ра и ох­ран­ни­ка. Сен­тябрь кло­нил­ся к за­ка­ту, пе­рио­ди­че­ски рас­плё­ски­вая на­ко­пив­шее­ся слё­зы по ко­рот­ко­му се­вер­но­му ле­ту, ко­то­рое в оче­ред­ной раз не за­да­лось.
   Ман­гал сто­ял под на­ве­сом; и ред­кие ка­п­ли, об­ле­таю­щие фэй­скон­троль по­сред­ст­вом со­юз­но­го вос­точ­но­го вет­ра, не мог­ли ис­пор­тить про­цесс при­го­тов­ле­ния шаш­лы­ка на рёб­рах, а толь­ко лишь ши­пе­ли от зло­сти, вре­за­ясь круг­лы­ми, как ду­ра­ки, го­ло­ва­ми в рас­ка­лён­ное же­ле­зо.
   Вы­пи­ли по вто­рой и при­ня­лись за­ку­сы­вать го­ря­чим. Это ку­да как луч­ше, чем ни­чем не пах­ну­щие ту­рец­кие по­ми­до­ры "из Крас­но­да­ра" за­бра­сы­вать в топ­ку же­луд­ка сле­дом за бе­лым на­ли­вом ле­дя­ной (из мо­ро­зил­ки) вод­ки "Пять..." Впро­чем, обой­дём­ся без рек­ла­мы -- ос­та­вим на­зва­ние в тай­не, чтоб ни у ко­го не поя­ви­лось по­во­да об­ви­нить ав­то­ра ан­га­жи­ро­ван­но­сти его за­столь­ных пре­фе­рен­ций.
   -- Хо­ро­шо про­ле­те­ла! Со­ко­лом яс­ным по пи­ще­во­ду, -- ска­зал кто-то из на­ших тех­на­рей, сгры­зая хря­щик со сви­но­го рёб­рыш­ка, но всё ещё имея в ви­ду по­зи­тив­ный по­лёт ал­ко­го­ля внут­ри ор­га­низ­ма. -- То­нень­ко-то­нень­ко...
   -- Не тонь­ше ко­ма­ри­но­го пис­ка... -- уточ­нил оду­хо­тво­рён­ный под ку­по­лом соб­ст­вен­но­го ша­пи­то смен­ный ин­же­нер Лё­ня.
   -- А ка­кой у ко­ма­ра пис­ка? -- по­ин­те­ре­со­вал­ся Ра­мис.
   -- Чуть по­тол­ще его же струй­ки, -- хо­хот­нул Лё­ня.
   -- Эй, "Ва­ряг", ты слиш­ком дол­го пла­вал! Как го­ва­ри­вал ка­пи­тан Руд­нев в бух­те Че­муль­по в 1905-ом го­ду. На­ли­вай уже, ждать не­воз­мож­но -- мя­со на­ру­ша­ет внут­рен­ние про­цес­сы в ор­га­низ­ме, ес­ли его не по­дог­нать, -- это сно­ва наш гость ус­ко­рил про­це­дур­ные дей­ст­вия, пе­ре­во­дя их из офи­ци­аль­но-при­вет­ст­вен­ной об­ста­нов­ки в без­ус­лов­но дру­же­скую.
  
   -- Гос­по­да, а что вы ду­мае­те о на­шей слав­ной ми­ли­ции, ко­то­рую за хо­бот хо­тят при­тя­нуть до зна­чи­мо­сти ино­зем­ных по­ли­цей­ских струк­тур? -- спро­сил Ра­мис, ко­гда вод­ка об­ре­ла при­ют в луч­ших угол­ках на­ших ор­га­низ­мов.
   -- Тя­нут-по­тя­нут, толь­ко всё рав­но не по­ли­ция по­лу­чит­ся, а по­лио­мие­ли­ция, ёпст! Гвоз­ди бы плю­щить из этих лю­дей...
   -- Пло­ские гвоз­ди? Что-то но­вень­кое? Это не скреп­ки ли?
   -- Нет, про­сто гвоз­ди. Пло­ские, как шут­ки не­ко­то­рых штат­ских...
   -- По­ни­маю, док­тор, не все­гда уда­ёт­ся ус­пеш­но на­ри­со­вать улыб­ку, чтоб я так жил, как мне ино­гда снит­ся.
   Шаш­лы­ки в от­ли­чие от шу­ток уро­ди­лись знат­ны­ми. Во­вле­чён­ное в празд­не­ст­во на­ро­до­на­се­ле­ние ра­дио­цен­тра и дру­гие прак­ти­че­ски не­офи­ци­аль­ные ли­ца бы­ст­ро по­кон­чи­ли с пер­вой пар­ти­ей и те­перь за­ни­ма­ли се­бя бе­се­да­ми в ожи­да­нии по­втор­но­го яв­ле­ния чу­да ку­ли­нар­но­го мас­тер­ст­ва ди­зе­ли­ста Ро­бер­та.
   Лё­ня за­ку­рил, хит­ро улыб­нул­ся и ска­зал:
   -- Что-то мы от­влек­лись от ос­нов­ной те­мы всех за­сто­лий -- да­вай­те о по­ли­ти­ке? Как-то не очень убе­ди­тель­но по­лу­ча­ет­ся: ра­бо­ту и жен­щин уже об­су­ди­ли. А как же то­гда ми­ли­та­ри­сты-ка­пи­та­ли­сты? Возь­му на се­бя сме­лость за­пол­нить этот про­бел на­ше­го вы­езд­но­го за­се­да­ния.
   Вни­ма­ние, пе­ре­во­жу стрел­ки на за­пад.
   О чём хо­чу ска­зать? А вот, из­воль­те -- ес­ли рань­ше За­пад по­мо­гал НАМ жить с меч­той о кра­соч­ных бук­ле­тах с изо­бра­же­ни­ем ни­щен­ст­вую­щих пре­крас­ных дам, ко­то­рым да­же на ниж­нее бе­льё средств не хва­та­ет (не го­во­ря уже о верх­ней оде­ж­де -- на­деть не­че­го!), то те­перь МЫ по­мо­га­ем то­му же За­па­ду с ИХ меч­той... Вспом­ни­те хо­тя бы про­жек­ты "дой­че дорф" (не­мец­кая де­рев­ня) в рос­сий­ской глу­бин­ке, ку­да пу­тёв­ки сто­ят за­пре­дель­но до­ро­го, но всё рав­но они не­ве­ро­ят­но по­пу­ляр­ны... Ну, пе­ре­вос­пи­та­ние труд­ных под­ро­ст­ков ме­то­дом про­жи­ва­ния сво­им тру­дом в за­бро­шен­ных рус­ских се­ле­ни­ях, во­прос от­дель­ный. Но ведь и взрос­лые с охо­той рас­ста­ют­ся с де­неж­кой, что­бы толь­ко по­тро­гать об­дри­стан­ную ко­зу Не­чер­но­зе­мья за вы­мя.
   Тут ожи­вил­ся и при­сое­ди­нил­ся к бе­се­де отя­го­щён­ный по­лу­тор­ным выс­шим об­ра­зо­ва­ни­ем (все три не­за­кон­чен­ных) ди­зе­лист Ро­берт.
   -- Да-да, меч­та о слад­кой за­пад­ной жиз­ни -- это не­что! Джин­сы Levi's -- апо­фе­оз ми­ро­зда­ния, си­га­ре­ты Marlboro -- дым­ка рай­ских на­сла­ж­де­ний, а уж bubble gum от ком­па­нии "Wrigley" -- ве­ли­кий на­дув­ной сур­ро­гат сча­стья. Пом­ню в Пи­те­ре тор­го­вал "по­ло­са­тый жинс" без при­мер­ки в чеш­ском Лу­на-пар­ке у ад­ми­ни­ст­ра­то­ра ка­ко­го-то ат­трак­цио­на. Тот, пе­ре­жив­ший "ужа­сы" 1968-го го­да, страш­но бо­ял­ся "кей­джи­би" и от­то­го по­сто­ян­но пу­тал рус­ский, чеш­ский и анг­лий­ский... В ито­ге -- нам при­шлось дол­го по его прось­бе "ухо­дить от воз­мож­ной слеж­ки", а по­том в тес­ном сор­ти­ре на од­ну яго­ди­це-пер­со­ну я стал об­ла­да­те­лем от­мен­ных шта­нов (про­из­вод­ст­во -- Син­га­пур)... но на два раз­ме­ра мень­ше, чем мне тре­бо­ва­лось. Кон­спи­ра­ция, блин! Это на ста­дио­не име­ни Ки­ро­ва бы­ло де­ло... в его ок­ре­ст­но­стях.
   -- А у ме­ня име­лось це­лых два сим­во­ла, они же -- без­ус­лов­ные ар­те­фак­ты, пре­сло­ву­той за­пад­ной сво­бо­ды, -- смен­ный ин­же­нер Лё­ня весь так и све­тил­ся при­вет­ли­вой улыб­кой жёл­то­го ме­тал­ла. -- Пор­но­гра­фи­че­ский жур­нал -- спец­вы­пуск, по­свя­щён­ный двух­сот­ле­тию США. Слу­чи­лось это со­бы­тие в 1976-ом го­ду, ес­ли пом­ни­те. В том из­да­нии труд­но­во­об­ра­жае­мые для со­вет­ско­го сту­ден­та сек­су­аль­ные из­ли­ше­ст­ва бы­ли пред­став­ле­ны в тра­ди­ци­он­ном для аме­ри­кан­цев пат­рио­ти­че­ском ас­пек­те -- на/под/с аме­ри­кан­ским фла­гом.
   Вто­рым ат­ри­бу­том мое­го лич­но­го "свит фри­до­ма" мож­но на­звать на­стоя­щую ви­ни­ло­вую "пли­ту" с Флой­дов­ским кон­цер­том "Wish you were here" фир­мы "Harvest". Да-да, с тем са­мым не­вы­ра­зи­мо сим­па­тич­ным ло­го­ти­пом (не то дель­фин в ря­се, не то морж во сне). Всё это бо­гат­ст­во дос­та­лось мне от от­ки­нув­ших­ся по­сле за­щи­ты ве­сё­лых, но об­ни­щав­ших на про­ста­вах стар­ше­курс­ни­ков.
   Ро­берт раз­ду­вал жар по­ряд­ком про­го­рев­ших уг­лей, ин­тен­сив­но раз­ма­хи­вая фа­нер­кой, буд­то сиг­наль­щик на ми­но­нос­це, ка­пи­тан ко­то­ро­го спе­шил со­об­щить про­тив­ни­ку, что сда­ёт­ся, пре­ж­де чем его тор­пе­ди­ру­ют. Ку­ли­нар­ный про­цесс не ме­шал ему уча­ст­во­вать в раз­го­во­ре. Не ка­пи­та­ну, ра­зу­ме­ет­ся, а на­ше­му ди­зе­ли­сту.
   -- А мо­ему друж­ку-од­но­курс­ни­ку по­да­ри­ли яко­бы им­порт­ную май­ку с груп­пой "Смо­ки" на фрон­то­не... С Кри­сом Нор­ма­ном во гла­ве. Па­рень дол­го не сти­рал свою фут­бол­ку... буд­то знал. И вот свер­ши­лось... мор­ды "смо­ков" на­ча­ли рас­плы­вать­ся, как толь­ко их оку­ну­ли в во­ду -- не­чис­то­плот­ны­ми ока­за­лись. При­ятель мой жут­ко гру­стил от это­го... и ху­дел на нерв­ной поч­ве. "Смо­ки" рас­ши­ря­лись с ка­ж­дой стир­кой, а с вла­дель­ца "фир­мен­ной" май­ки сва­ли­ва­лась оде­ж­да, ко­то­рую он но­сил ещё в шко­ле... При­шлось од­на­ж­ды но­чью, тай­но от вла­дель­ца, эту фут­бол­ку вы­ки­нуть, а то бы за­пад­ные рок-вам­пи­ры вы­со­са­ли из мое­го дру­га все со­ки...
   -- Вот и вспом­ни­ли мо­ло­дость, -- вер­нул се­бе пра­во по­да­чи Лё­ня. -- А нын­че-то что? Я о цен­но­стях за­бу­гор­ских де­мо­кра­тов го­во­рю. При­шёл че­рёд, и те­перь не мы им за­ви­ду­ем, а они нам. Ци­ви­ли­за­ция хо­ро­ша в ме­ру, до­ло­жу я вам. Пе­ре­до­зи­ров­ка изо­би­лия и чис­то­ты де­ла­ет лю­дей бес­по­мощ­ны­ми пе­ред ли­цом эпи­де­мий и обыч­ных не­мы­тых рук. Тут без эко-ту­риз­ма по рос­сий­ским глу­бин­кам ни­ку­да. Или, ска­жем, япон­ский аг­ро-от­дых на Даль­нем Вос­то­ке. Пред­став­ляе­те, бу­рят­ская де­рев­ня, пол­ная япон­ских "ок­ку­пан­тов", ко­то­рые об­ра­ба­ты­ва­ют ого­ро­ды або­ри­ге­нов, да ещё и при­пла­чи­ва­ют за этот труд бо­го­про­тив­ны­ми, но впол­не се­бе кон­вер­ти­руе­мы­ми, ие­на­ми.
   -- Это они ещё на­ше­го Се­ве­ра не ос­вои­ли, -- улыб­нул­ся Ра­мис. -- А ес­ли во­лю дать, так за уши бу­дет не от­тя­нуть. Впро­чем, за­га­дят сво­ей ци­ви­ли­за­ци­ей за ми­лую ду­шу. На­до так: смот­реть мож­но, а тро­гать -- нель­зя. Буд­то бы в му­зее. Гла­за ви­дят, а ру­ки за спи­ной, чтоб экс­кур­со­вод кон­тро­ли­ро­вал.
   -- А че­го это ты, Ра­мис, не в сто­лич­ных го­ро­дах жи­вёшь? Фир­ма-то ва­ша мо­с­ков­ская, так? -- по­ин­те­ре­со­вал­ся Лё­ня, об­гла­ды­вая сви­ные рёб­рыш­ки до зер­каль­но­го бле­ска.
   -- Да, фир­ма мо­с­ков­ская. Но не люб­лю ме­га­по­ли­сы, хоть убей. Там всё вы­пук­ло и гро­те­ско­во, и прой­дох с афе­ри­ста­ми в них от­но­си­тель­но гра­ж­дан­ско­го на­се­ле­ния столь­ко, что хва­лё­ные италь­ян­ские при­мор­ские го­род­ки об­за­ви­до­ва­лись бы. Как го­во­рит­ся, прие­ха­ли в Мо­ск­ву при­одеть­ся, а нас там при­обу­ли. Вот по­то­му и жи­ву, соб­ст­вен­но го­во­ря, в го­ро­де сво­его дет­ст­ва, где учил­ся в шко­ле.
   А уж вся моя тру­до­вая дея­тель­ность со­сто­ит из од­них ко­ман­ди­ро­вок -- в ос­нов­ном, по се­ве­рам. Ка­кая раз­ни­ца, от­ку­да я в ка­кой-ни­будь Пе­век при­ле­чу, из Мо­ск­вы или -- че­рез Мо­ск­ву? Вер­но, ни­ка­кой. Глав­ное -- что­бы ап­па­ра­ту­ра за­ра­бо­та­ла так, как на­до. Вот и жи­ву в При­волж­ской про­вин­ции, где ры­бал­ка пат­ри­ар­халь­на, как сот­ни лет на­зад: удоч­ка, ти­хая за­то­ка, бре­де­шок, жер­ли­цы. И ни­ка­ких те­бе спин­нин­гов с су­пер-пу­пер­ски­ми блёс­на­ми-са­мо­ло­ва­ми из Фин­лян­дии, ка­те­ра­ми из Нор­ве­гии и про­чей ат­ри­бу­ти­кой пон­то­ва­то­го спор­тив­но­го ло­ва, на­са­ж­дае­мо­го нам пре­сы­щен­ным ры­ба­ком за­ру­беж­ной вы­дел­ки.
   И за что та­ки я люб­лю свой го­род? Не знаю... Воз­мож­но, за то, что лет­ним ран­ним ут­ром вме­сто со­ловь­ёв на де­ре­во под ок­ном мос­тят­ся дур­но­ва­тые чай­ки и орут, что на му­сор­ных бач­ках ни­кто их не ува­жа­ет... Воз­мож­но, за то, что двор­ни­ки здесь -- свои лю­ди, а не доб­ле­ст­ные пред­ста­ви­те­ли Сред­ней Азии... Воз­мож­но, всё по­то­му, что я, не про­сто удо­су­жил­ся ро­дить­ся в краю этом При­волж­ском, но и жи­ву с удо­воль­ст­ви­ем... Воз­мож­но, по­то­му, что у ме­ня здесь есть дру­зья, ко­то­рым я мо­гу до­ве­рить всё, что у ме­ня есть за ду­шой (пусть не­мно­го, но всё моё!)... Это, в кон­це кон­цов, мой го­род. Он про­вин­циа­лен до без­обра­зия. Но я от­но­шусь к не­му снис­хо­ди­тель­но. Я про­сто люб­лю его. И ни к че­му иные объ­яс­не­ния.
   -- А как ты по­пал на та­кую ра­бо­ту? Мо­тать­ся пол­го­да по ко­ман­ди­ров­кам -- не мно­го ли?
   -- Ес­ли серь­ёз­но, то ха­рак­тер у ме­ня не­по­сед­ли­вый. Боль­ше од­но­го дня, про­ве­дён­но­го в квар­ти­ре, са­мое страш­ное на­ка­за­ние. Ка­кой там те­ле­ви­зор! Не пя­люсь я в этот ящик, ко­гда мож­но уе­хать на ры­бал­ку, на охо­ту. Вот тут мне и по­мо­га­ет ра­бо­та. Спе­ци­аль­но та­кую ис­кал и на­шёл пря­мо на рас­пре­де­ле­нии. Ко­мис­сия то­гда ещё очень удив­ля­лась, как бы­ст­ро ей уда­лось уго­во­рить пар­ниш­ку вы­брать се­бе тру­до­вую по­вин­ность (по мень­шей ме­ре -- три го­да по до­го­во­ру) в ре­жи­ме блу­ж­даю­ще­го по ок­раи­нам им­пе­рии сво­бод­но­го фор­вар­да от ра­дио­ло­ка­ци­он­ных сис­тем по­сад­ки.
   Вы­пи­ли, за­ку­си­ли, за­ку­ри­ли. За­столь­ные бе­се­ды пе­ре­шли в фа­зу не­спеш­ных рас­су­ж­де­ний. На сы­тый же­лу­док бла­го­ле­пие ду­ха пе­ре­хо­дит из ста­дии "для внут­рен­не­го поль­зо­ва­ния" во все­лен­ское со­стоя­ние "экс­т­ра­верт на мар­ше". Вот и Ра­мис рас­чув­ст­во­вал­ся и про­дол­жил рас­ска­зы­вать о се­бе.
   -- Мой брат с пе­лё­нок, как го­во­рят, меч­тал быть кос­мо­нав­том, а я все­гда хо­тел стать вра­чом, чтоб вы­ле­чить бра­та... Шут­ка. Бра­тиш­ка, кста­ти, ме­ня на три го­да млад­ше. Лю­бил в на­шей ком­па­нии кру­тить­ся. Это, на­вер­ное, у всех так -- со стар­ши­ми ин­те­рес­нее. Ес­ли в муш­ке­тё­ров иг­рать при­ни­ма­лись, то все­гда Д'Артаньяном ока­зы­вал­ся. А кем я был -- и так по­нят­но, имя са­мо за се­бя го­во­ри­ло: Ра­мис, зна­чит -- Ара­мис.
   Кста­ти, а бра­тиш­ку-то Ар­ма­ном зо­вут, то­же с име­нем ге­роя Дю­ма со­звуч­но. Ар­ман по-та­тар­ски зна­чит -- же­ла­ние, стрем­ле­ние, слад­кая меч­та. Вот он сыз­маль­ст­ва и стре­мил­ся к слад­кой жиз­ни. Эх, не ус­ле­дил за бра­тиш­кой -- по­ка я учил­ся в ин­сти­ту­те, он та­ких дров на­ло­мал... Свя­зал­ся с бла­то­той, сел на пять лет за раз­бой. Столь­ко се­дых во­лос по­том нам с ма­мой его ху­до­же­ст­ва стои­ли! Су­ме­ли всё-та­ки убе­дить Ар­ма­на за ум взять­ся. Тех­ни­кум за­ста­ви­ли за­кон­чить. Но это ис­клю­чи­тель­но в па­мять от­ца бра­тиш­ку ту­да взя­ли -- с су­ди­мо­стью-то ку­да лезть, са­ми по­ни­мае­те.
   Же­нил­ся Ар­ман, ра­бо­тать по­шёл. Ка­за­лось, всё на­ла­ди­лось, так ведь нет -- не то друж­ки ста­рые с пу­ти сби­вать на­ча­ли, не то са­мо­му во­жжа под хвост по­па­ла. За­пил, раз­вёл­ся, с ра­бо­ты ушёл. Опять всё на ма­му упа­ло. Ме­ня-то по пол­го­да в го­ро­де не бы­ва­ет, а то и боль­ше.
   Ра­мис за­мол­чал и за­ду­мал­ся на ми­ну­ту. А по­том про­дол­жил:
   -- Сей­час Ар­ман сно­ва в ум вхо­дить стал. По­мо­тал­ся по ша­баш­кам лет семь-во­семь, вер­нул­ся. С же­ной со­шёл­ся. Жи­вут не­пло­хо, вро­де бы, де­тей вос­пи­ты­ва­ют. А я всё бес­по­ко­юсь, не со­рва­ло бы бра­та с ка­ту­шек ещё раз. Как -- по­че­му? Воз­раст та­кой, ко­гда се­ди­на в го­ло­ву, а бес, са­ми знае­те -- ку­да.
   -- Ра­мис, вот ты го­во­ришь, что Ар­ман по-та­тар­ски -- это же­ла­ние, -- муд­рый Лё­ня по­пы­тал­ся от­влечь на­ше­го гос­тя от гру­ст­ных мыс­лей, плав­но пе­ре­клю­чая те­му. -- А ска­жи-ка, до­ро­гой, твоё имя то­же что-то зна­чит?
   -- Да. Пло­то­гон, сплав­щик пло­тов.
   -- Вот -- в точ­ку! -- вос­клик­нул Ро­берт. -- Имен­но так -- пло­то­гон. Всё срос­лось. По­то­му те­бе и до­ма не си­дит­ся, Ра­мис, что внут­рен­ний ме­ха­низм име­ни управ­ля­ет твои­ми же­ла­ния­ми. Тя­нет те­бя к да­лё­ким бы­ст­рым ре­кам. Толь­ко не спла­вом за­нять­ся, при­но­сить лю­дям не строи­тель­ный лес, а воз­мож­ность безо­пас­ной по­сад­ки воз­душ­ных су­дов.
   -- Слу­шай, а я и не ду­мал ни­ко­гда, -- в го­ло­се Ра­ми­са и в са­мом де­ле при­сут­ст­во­ва­ло не­под­дель­ное удив­ле­ние. -- Точ­но, люб­лю я на се­вер­ных ре­ках ры­ба­чить. И с на­ро­дом ме­ст­ным об­щать­ся. На Край­нем Се­ве­ре лю­дей ма­ло, по­то­му они все об­стоя­тель­ные и ду­шев­ные. Вы это и са­ми знае­те, но на Арк­ти­че­ском по­бе­ре­жье Яку­тии и Крас­но­яр­ско­го края это осо­бен­но за­мет­но. А жив­но­сти там -- по­ка ещё на­ва­лом: ло­ви, стре­ляй, не хо­чу. Да­же не знаю, что де­лать ста­ну, ко­гда на пен­сию вый­ду. Впро­чем, нет, по­ка есть си­лы и же­ла­ние, про­дол­жу ра­бо­тать. На­чаль­ст­во воз­ра­жать не бу­дет -- не боль­но-то у нас мно­го же­лаю­щих рас­ка­ты­вать за По­ляр­ным кру­гом и в его ок­ре­ст­но­стях, за­ни­ма­ясь пус­ко-на­лад­кой. И ведь все­гда один едешь, не то, что ны­неш­няя мо­ло­дёжь, не при­вык­шая к от­вет­ст­вен­ным ре­ше­ни­ям. А раз один, то тут и ха­рак­тер ну­жен лёг­кий, та­кой, чтоб за­про­сто с не­зна­ко­мы­ми людь­ми схо­дить­ся и с их по­мо­щью сис­те­мы по­сад­ки в экс­плуа­та­цию за­пус­кать. Но и от­вет­ст­вен­но­сти в этом слу­чае не из­бе­жать. А я её не бо­юсь.
   Есть у та­тар та­кой празд­ник Ура­за-бай­рам. Что-то вро­де пра­во­слав­ной Пас­хи. А у ме­ня свои празд­ни­ки. Ку­ра­га-бай­рам, ес­ли до­ма за празд­нич­ным сто­лом. Кир­за-бай­рам, ко­гда боль­ше двух не­дель на од­ном мес­те. Тут уж, че­ст­но го­во­ря, не до празд­ни­ка. Всё же­ла­ние сво­дит­ся к бы­ст­рей­ше­му отъ­ез­ду в оче­ред­ную не­ис­сле­до­ван­ную даль. Я и же­нил­ся позд­но, по­сколь­ку ни­как не мог най­ти жен­щи­ну, ко­то­рая бы спо­кой­но от­не­слась к та­ко­му об­ра­зу жиз­ни. А ко­гда та­ки же­нил­ся, она у ме­ня пер­вые де­сять лет при­ти­ра­лась, всё мо­ли­ла, чтоб по­ме­нял ра­бо­ту, но по­том де­ти под­рос­ли, она и при­вык­ла. Вер­но го­во­рят, ма­лень­кие дет­ки -- ма­лень­кие бед­ки, а уж как под­рас­тут... Тем не ме­нее, у ме­ня уже три вну­ка и две внуч­ки. Млад­шень­кую ещё не ви­дел, как раз к вам уез­жал, ко­гда она ро­ди­лась. А прие­ду -- уже впол­не взрос­лая да­ма: два ме­ся­ца -- впо­ру мо­ло­дё­жи го­ло­ву кру­тить и глаз­ки стро­ить.
   А ведь в пер­вый год, ко­гда по рас­пре­де­ле­нию в "Ра­дар" уго­дил, бы­ла у ме­ня лю­бовь, та­кая, что го­ло­ву сно­сит, и ду­мать толь­ко о сек­се ду­ма­ешь. Ра­бо­та­ла моя пас­сия в тех­но­ло­ги­че­ском от­де­ле. Я в те вре­ме­на ещё по ко­ман­ди­ров­кам не мо­тал­ся, опыт по на­строй­ке и раз­во­ра­чи­ва­нию сис­тем на по­ли­го­не при­об­ре­тал, так что вре­мя кру­тить ро­ма­ны бы­ло. К то­му же жить в об­ща­ге при­хо­ди­лось, а у да­мы мое­го серд­ца своя квар­ти­ра, от­дель­ная -- без ро­ди­те­лей. Ми­лое де­ло.
   Под­ру­га на ме­ня все­рь­ёз за­па­ла. До то­го дош­ло, что са­ма пред­ло­же­ние сде­ла­ла. И я, пре­воз­мо­гая се­бя, от­ка­зал­ся. Впер­вые ме­ня про­си­ла... нет, умо­ля­ла жен­щи­на, а я от­ка­зал. Что от­ве­тил я ей? При­мер­но сле­дую­щее. Пом­ни­те, су­да­ры­ня, ис­то­рию Фре­де­ри­ка Шо­пе­на и Ав­ро­ры Дю­пен? Две твор­че­ских на­ту­ры в амур­ном сою­зе. А пом­ни­те ли, КАК это бы­ло и чем за­кон­чи­лось? Я вам под­ска­жу... Рев­ность, ис­те­ри­ки, не­по­ни­ма­ние, скан­да­лы, вплоть до ру­ко­при­клад­ст­ва, глу­пость од­на... Блажь всё это. Две твор­че­ских лич­но­сти, осо­бен­но, ес­ли они со­зи­да­ют в од­ной об­лас­ти... им про­сто про­ти­во­по­ка­за­но на­хо­дить­ся в пе­ре­се­каю­щих­ся под­про­стран­ст­вах. Ина­че -- кон­фликт. Да, что кон­фликт. Ка­та­ст­ро­фа, вспыш­ка, ан­ни­ги­ля­ция! Та­кой вид че­ло­ве­че­ско­го об­ще­ния, как амур­ный, им за­ка­зан. Един­ст­вен­ное, что доз­во­ля­ет­ся с точ­ки зре­ния здра­во­го смыс­ла, это со­вме­ст­ные за­сто­лья (на раз­ных кон­цах сто­ла, под­чёр­ки­ваю), веж­ли­вые рас­кла­ни­ва­ния на про­спек­те или в мо­мен­ты ми­мо­лёт­ной встре­чи в ак­то­вом за­ле До­ма твор­че­ст­ва на чьём-ли­бо юби­лее или при вру­че­нии го­су­дар­ст­вен­ных на­град. Вот та­кое ог­ра­ни­чен­ное об­ще­ние. В про­тив­ном слу­чае -- не­из­беж­ная смерть. И по­рою не толь­ко твор­че­ская. Та­кая стран­ная судь­ба у нас, ге­ни­ев.
   По­след­нюю фра­зу Ра­мис про­из­нёс с из­ряд­ной до­лей са­мо­иро­нии и да­же не­ко­то­рым уни­чи­же­ни­ем в соб­ст­вен­ный ад­рес. Или это толь­ко ри­сов­ка? Все бы­ли не­мно­го обес­ку­ра­же­ны, но не­дол­го. Че­рез пять ми­нут нас уже не за­бо­ти­ло, ёр­ни­чал на­лад­чик или го­во­рил серь­ёз­но. Лё­ня осу­ще­ст­вил раз­лив, в ко­то­ром рас­тво­ря­лось не­по­ни­ма­ние и не­до­уме­ние так бы­ст­ро, как толь­ко это по­зво­лял сде­лать эти­лен, ове­ще­ст­в­лён­ный в на­ших ма­те­ри­аль­ных и не­ма­те­ри­аль­ных за­про­сах.
   -- Ра­мис, -- об­ра­тил­ся к на­лад­чи­ку Ро­берт, -- а рас­ска­жи что-ни­будь ин­те­рес­ное из сво­ей пус­ко-на­ла­доч­ной жиз­ни.
   -- Хо­ро­шо, как раз вспом­нил од­ну ис­то­рию. Был у ме­ня та­кой слу­чай, по­сле ко­то­ро­го пол­го­да на ры­бал­ку не тя­ну­ло, и це­лый год во­об­ще на ры­бу смот­реть не мог, не то, что­бы в ка­че­ст­ве пи­щи... И что ха­рак­тер­но, ко­гда ра­бо­тал в Ха­тан­ге под са­мый ко­нец про­шло­го го­да, то­же, вро­де бы, од­ной ря­пуш­кой, голь­цом да тай­ме­нем пи­тал­ся ме­ся­ца пол­то­ра-два. И не ос­то­чер­те­ло ни­чуть. Ой, вру, там же ещё оле­ни­на бы­ла. Я две ту­ши в са­мо­лё­те по лич­но­му раз­ре­ше­нию на­чаль­ни­ка аэ­ро­пор­та в ба­га­же вёз. При­чём здесь до­п­ла­та, ко­гда кон­крет­ный пе­ре­груз? Лю­дей не­ку­да при­ткнуть, по­след­ний са­мо­лёт пе­ред Но­вым го­дом. Они и так не очень час­то на Боль­шую зем­лю ле­та­ют. Лёт­чи­ки там на­ру­ша­ют всё, что толь­ко мож­но. И это не по соб­ст­вен­ной бес­ша­баш­но­сти, а от без­раз­ли­чия го­су­дар­ст­вен­ных му­жей, ко­то­рые за на­ши с ва­ми день­ги не хо­тят авиа­цию раз­ви­вать по­все­ме­ст­но, а не толь­ко по сто­ли­цам да ку­рорт­ным мес­там.
   Но сей­час не об этом. Я же о сво­ём от­вра­ще­нии к ры­бе хо­тел рас­ска­зать. Ис­то­рии мо­ей уже ско­ро де­сять лет бу­дет, а пом­ню, слов­но вче­ра всё слу­чи­лось.
   Ус­та­нав­ли­вал я сис­те­мы по­сад­ки в аэ­ро­пор­ту со­вме­ст­но­го ба­зи­ро­ва­ния Тик­си, это Яку­тия, ес­ли кто не зна­ет. Прак­ти­че­ски -- са­мое устье Ле­ны. Кста­ти, на­зва­ние это про­ис­хо­дит от эвенк­ско­го Елю Эне или якут­ско­го Ёлюё­нэ, что в пе­ре­во­де зна­чит "боль­шая ре­ка". Мес­та там изу­ми­тель­ные, хо­тя и про­хлад­ные. Пер­вое зна­ком­ст­во с по­сёл­ком ме­ня по­ра­зи­ло до глу­би­ны ду­ши. Пред­ставь­те, по­сле при­лё­та и за­се­ле­ния в гос­ти­ни­цу вы­шел про­гу­лять­ся, ос­мот­реть­ся. Но пре­ж­де нуж­но уз­нать хо­тя бы, в ка­ком на­прав­ле­нии ид­ти, что­бы по­пасть в про­дук­то­вую лав­ку. Мне под­ска­за­ли.
   -- А что, этот ма­га­зин ра­бо­та­ет круг­ло­су­точ­но? -- по­ин­те­ре­со­вал­ся я у ко­го-то из об­слу­жи­ваю­ще­го пер­со­на­ла гос­ти­ни­цы.
   -- Ра­бо­та­ет-то он круг­лые су­тки. Жаль толь­ко, что круг­лые су­тки слу­ча­ют­ся не ка­ж­дый день, да и не ка­ж­дую ночь... -- от­вет або­ри­ге­на был не­сколь­ко обес­ку­ра­жи­ваю­щим, но ме­ня это об­стоя­тель­ст­во ос­та­но­вить не мог­ло, и я от­пра­вил­ся.
   Воз­ле ма­га­зи­на со смеш­ной таб­лич­кой, дос­тав­шей­ся ещё с со­вет­ских вре­мён, кру­тил­ся ка­кой-то стран­ный рас­ко­сый гос­по­дин, по все­му ви­дать -- ин­ту­рист.
   Ин­ту­рист был гряз­ный, не­мы­тый и за­ско­руз­лый. Ну, чис­то ря­же­ный Шек­спир с по­хме­лья по пред­став­ле­ни­ям глав­но­го ре­жис­сё­ра ка­ко­го-ни­будь за­хо­лу­ст­но­го на­род­но­го те­ат­ра. Го­во­рит этот ино­зе­мец, мол, прие­хал из Япо­нии в по­ис­ках от­ца, по­пав­ше­го в плен во вре­мя Вто­рой ми­ро­вой, по­том по­те­рял пас­порт и спил­ся. Но ре­бя­та в аэ­ро­пор­ту мне сра­зу ска­за­ли, что та­ких "япон­цев" по­ло­ви­на Улан-Удэ хо­дит, и в Тик­си то­же встре­ча­ют­ся по­доб­ные.
   Тут-то я и до­га­дал­ся о внут­рен­ней сущ­но­сти встре­чен­но­го "ино­стран­ца": он не ду­рак, он про­сто се­бя ва­ля­ет.
   Но вер­нём­ся к глав­но­му. Ра­бо­тал я в Тик­си вес­ной, как раз ко­гда бе­лые но­чи в тех кра­ях на­чи­на­ют­ся. В Под­мос­ко­вье уже всё зе­ле­ным-зе­ле­но, а Яку­тия ды­шит ле­де­ня­щим воз­ду­хом Арк­ти­ки.
   По­тру­ди­лись с ме­ст­ны­ми пар­ня­ми слав­но -- за­кон­чи­ли на­строй­ку на па­ру не­дель рань­ше, чем пла­ни­ро­ва­ли. Се­ли это де­ло об­мыть ве­чер­ком, тут ко­ман­дир лёт­но­го от­ря­да и пред­ло­жил вы­вез­ти ме­ня на ры­бал­ку. И кто бы воз­ра­жать стал на мо­ём мес­те? А что, до са­мо­лё­та на "боль­шую зем­лю" вре­мя есть -- от­че­го бы и не при­нять пред­ло­же­ние.
   На сле­дую­щее ут­ро я уже гру­зил­ся в МИ-8 в со­про­во­ж­де­нии ме­ст­но­го кад­ра -- Сер­геи­ча, уг­рю­мо­го му­жи­ка сред­них лет, эки­пи­ро­ван­но­го во­ен­ным ка­муф­ля­жем и ди­ким взгля­дом не­пра­виль­но раз­бу­жен­но­го ша­ма­на. Ко­ман­дир ме­ня сра­зу пре­ду­пре­дил, что с этим Сер­геи­чем ухо сле­ду­ет дер­жать вос­тро, по­сколь­ку у не­го иде­фикс -- пе­шее пу­те­ше­ст­вие по тун­д­ре.
   "Ты, Ра­мис, на про­во­ка­ции не под­да­вай­ся. Жди се­бе вер­туш­ки до по­бед­но­го. Мо­жет, на су­тки-дру­гие из-за по­го­ды за­дер­жит­ся борт, но при­ле­тит не­пре­мен­но. Впро­чем, по про­гно­зу: на бли­жай­шую не­де­лю -- яс­но, ви­ди­мость "мил­ли­он на мил­ли­он", так что всё бу­дет пре­крас­но. Во­вре­мя вас за­бе­рём. Я бы и сам с удо­воль­ст­ви­ем по­ры­ба­чил, да гре­хи, хе-хе, не пус­ка­ют".
   В от­вет на мои со­мне­ния, от­но­си­тель­но то­го, ка­ким об­ра­зом на­ши ча­ст­ные за­ба­вы со­гла­су­ют­ся с ин­те­ре­са­ми авиа­ком­па­нии, ко­ман­дир от­ве­тил с не­за­бы­вае­мым си­ци­лий­ским ак­цен­том: "А ко­му ка­кая ко­за, ку­да но­ст­ры по­ле­тят". По­том до­ба­вил: "У нас в тех кра­ях ле­до­вая раз­вед­ка, не бе­ри в го­ло­ву".
   Под за­на­вес по­си­де­лок ко­ман­дир ска­зал сле­дую­щее: "За­бро­сит вас зав­тра эки­паж, ко­то­рый на этом мес­те ка­ж­дый год ры­ба­чит. Ме­сто ре­бя­та зна­ют "от и до", улов га­ран­ти­ру­ют. Они, прав­да, по­том на ВЛЭК уле­та­ют в Якутск, но ме­сто на кар­те от­ме­тят -- вас дру­гие за­бе­рут". И эти сло­ва долж­ны бы­ли объ­яс­нить бес­по­кой­ный тон ко­ман­ди­ра, ко­то­рый буд­то бы сам се­бя уго­ва­ри­вал, ко­гда тол­ко­вал, чтоб я не па­ни­ко­вал и ждал до по­бед­но­го. Но ме­ня это об­стоя­тель­ст­во ни­ма­ло не на­сто­ро­жи­ло. Ил­лю­ст­ри­ро­ван­ные во­об­ра­же­ни­ем сце­ны пред­стоя­ще­го ло­ва за­тми­ли всё, в том чис­ле и чув­ст­во са­мо­со­хра­не­ния.
   В об­щем, рас­клад та­кой: пла­ни­ро­ва­ли по­ры­ба­чить па­ру дней. В край­нем слу­чае, па­ру но­чё­вок пред­стоя­ло на бе­ре­гу Ле­ны про­вес­ти. Па­лат­ка, спаль­ни­ки, боч­ка под ры­бу, се­ти, ру­жьё. Про­дук­тов бра­ли по ми­ни­му­му, по­сколь­ку ме­тео­ус­ло­вия от­лич­ные, а мес­теч­ко, ку­да нас за­бра­сы­ва­ли, ле­жит как раз в рай­оне ле­до­вой раз­вед­ки, ко­то­рая ка­ж­дый день про­во­дит­ся. Су­ха­рей, прав­да, на­бра­ли на не­де­лю -- ма­ло ли что.
   Вы знае­те, что та­кое дель­та Ле­ны в кон­це мая? Снег на бе­ре­гах сле­жа­лый, не снег, а фирн. Мно­го­чис­лен­ные про­то­ки кое-где чис­тые -- тём­ный лёд, пу­гаю­щий сво­ей про­зрач­но­стью. Круг­ло­су­точ­но све­тит солн­це, но по­ка не очень ре­зуль­та­тив­но. При­ро­да го­то­вит­ся к ле­до­хо­ду не­спеш­но, с рас­ста­нов­кой. А тут, в этом За­по­ляр­ном пир­ше­ст­ве, мы с Сер­геи­чем. Не ска­зать, что слиш­ком гар­мо­нич­но впи­сы­ва­ем­ся, но и бель­мом на гла­зу не вы­гля­дим.
   Пер­вым зво­ноч­ком о том, что де­ло не сла­дит­ся, бы­ло то, что мы из вер­то­лё­та пла­сти­ко­вую боч­ку под ры­бу вы­ка­ти­ли на снег, а соль за­бы­ли. Не пом­ню точ­но: то ли друг на дру­га по­на­дея­лись при вы­груз­ке, то ли про­сто не по­ло­жи­ли ещё в Тик­си. Но, ос­тав­шись од­ни, ко­гда "вер­туш­ка" скры­лась за го­ри­зон­том, рас­страи­вать­ся не ста­ли -- сла­ва бо­гу, тем­пе­ра­ту­ра "за бор­том" впол­не се­бе зим­няя, ни­че­го с по­тро­шё­ной ры­бой за па­ру дней не слу­чит­ся. А тут ещё с пол­пач­ки со­ли в ста­ром ры­бац­ком схро­не -- что-то вро­де из­бы без кры­ши, со­ору­же­ние, за­щи­щаю­щее от вет­ра -- об­на­ру­жи­лось. Это нам для пи­та­ния, а улов на мо­ро­зе не ис­пор­тит­ся, ес­ли всё по пла­ну...
   Там же, в схро­не, очень кста­ти и дро­ва на­шлись для оча­га -- на пер­вое вре­мя. На­тя­ну­ли мы на сте­ны бре­зент -- чем не кры­ша? -- по­ста­ви­ли под ним па­лат­ку, спаль­ни­ки раз­ло­жи­ли. Раз­ве­ли кос­те­рок, сра­зу же сде­ла­лось те­п­ло и уют­но. Ко­ро­че го­во­ря, как в пес­не Утё­со­ва -- всё хо­ро­шо, пре­крас­ная мар­ки­за, за ис­клю­чень­ем пус­тя­ка.
   А ме­ж­ду тем пус­тяк ока­зал­ся да­ле­ко не та­ким без­обид­ным, как нам с на­пар­ни­ком пред­став­ля­лось сна­ча­ла. Впро­чем, то­гда мы об этом да­же не ду­ма­ли. Че­го пе­ре­жи­вать-то: два раза пе­ре­но­чу­ем, а по­том за на­ми "вось­мёр­ка" при­ле­тит. Двое су­ток на бе­ре­гу го­то­вой к ле­до­хо­ду ве­ли­кой ре­ки -- не та­кое уж и тя­жё­лое ис­пы­та­ние.
   Впро­чем, на­звать од­ну из мно­го­чис­лен­ных про­ток в дель­те Ле­ны ве­ли­кой ре­кой мож­но лишь весь­ма ус­лов­но. По­яс­ню. Пред­ставь­те, се­бе тре­уголь­ник, со­став­лен­ный из со­тен ру­ка­вов, ручь­ёв и про­ток, рас­ши­ряю­щий­ся в сто­ро­ну мо­ря Лап­те­вых. Так вот, ос­но­ва­ние тре­уголь­ни­ка при­мер­но сто ки­ло­мет­ров, а бо­ко­вая сто­ро­на -- пол­то­ра­ста вёрст. Это и на­зы­ва­ет­ся дель­той ре­ки Ле­ны. А нас за­бро­си­ли на бе­рег ка­кой-то из мно­го­чис­лен­ных про­ток, где по уве­ре­ни­ям ко­ман­ди­ра лёт­но­го от­ря­да ры­бал­ка бы­ла про­сто не­ве­ро­ят­ной.
   На­ши с Сер­геи­чем пред­став­ле­ния о рыб­ной лов­ле не­сколь­ко раз­ни­лись, по­сколь­ку я пред­по­чи­таю спин­нинг и удоч­ку, а зим­ний лов -- на мор­мыш­ку. Но тут -- се­ти. Од­на­ко для на­стоя­ще­го ры­ба­ка грех жа­ло­вать­ся, ес­ли при­нять во вни­ма­ние ве­ли­чи­ну уло­ва, ко­то­рый был обе­щан. А здесь ко­ман­дир не об­ма­нул.
   Пер­вый раз вы­та­щи­ли се­ти уже под ве­чер, ори­ен­ти­ро­ва­лись по ча­сам ("по­ляр­ный день" уже поч­ти ме­сяц ра­до­вал здеш­ние мес­та) и при­ня­лись го­то­вить ужин. Уха из си­гов, жа­ре­ный ле­нок -- что мо­жет быть бо­лее изы­скан­ны­ми яс­т­ва­ми для веч­но­го стран­ни­ка, Ага­сфе­ра от ра­дио­ло­ка­ции, ка­ко­вым я счи­таю се­бя безо вся­ко­го хва­стов­ст­ва.
   За­пол­ни­ли боч­ку ры­бой уже сле­дую­щим ут­ром. Мож­но и об­рат­но. Но тут не­увяз­ка. Вер­то­лёт к на­зна­чен­но­му сро­ку при­ле­тел, но от­че­го-то про­шёл сто­ро­ной, мы толь­ко звук ра­бо­таю­щих дви­га­те­лей ус­лы­ша­ли. По­го­да зве­не­ла, так что при­чи­ной не­при­бы­тия, вид­но, бы­ли яв­но не ме­тео­ус­ло­вия.
   Че­рез день всё по­вто­ри­лось. Слыш­но звук "вер­туш­ки", но где-то в сто­ро­не. Не­у­же­ли эки­паж за­был, где нас вы­са­жи­вал? Я же сам точ­но ви­дел, как вто­рой пи­лот на кар­те обо­зна­чил ме­сто. Не­у­же­ли он ошиб­ся? Ес­ли так, то... Бы­ло не­мно­го жут­ко, но я по­ни­мал, что нас не ос­та­вят и бу­дут ис­кать. Да, вот что стран­но, кар­та кар­той, но опыт­ный ко­ман­дир дол­жен пом­нить ме­сто ин­туи­тив­но, тем бо­лее (ес­ли су­дить по за­го­род­ке от вет­ра) -- в это ме­сто ры­ба­ков вы­са­жи­ва­ли не­од­но­крат­но.
   Ах, да, точ­но -- ко­ман­дир "вер­туш­ки" го­во­рил, что за на­ми при­ле­тит дру­гой эки­паж. Ста­ло быть, си­дим и не чи­ри­ка­ем. А га­дать, от­че­го на кар­те од­но, а в жиз­ни дру­гое -- де­ло цы­ган­ское. Не пух­нем же с го­ло­ду, в са­мом де­ле! Хоть без со­ли и све­же­го хле­ба, но впол­не се­бе.
  
   К кон­цу не­де­ли от рыб­ной дие­ты ста­ли та­кие кош­мар­ные сны по но­чам яв­лять­ся, что да­же пред­ста­вить страш­но. О пла­сти­ко­вой лап­ше "Рол­тон" меч­та­лось как о де­ли­ка­те­се ка­ком-то. Толь­ко гла­за за­кро­ешь, а тут те­бе уже вы­шко­лен­ный в "Мак­до­нальд­се", вскорм­лен­ный от щед­рот фаст­фу­да, метр­до­тель с рас­ко­сы­ми гла­за­ми, ко­го-то очень здо­ро­во на­по­ми­наю­щий, та­щит на под­но­се ап­пе­тит­ное ва­ре­во и го­во­рит на чис­том ли­те­ра­тур­ном язы­ке:
   "Пли­вет, да­ла­гой!
   Бог се­го­дня по­срар те­бе на зав­тлак за­си­жен­ный мо­лё­ны­ми му­ха­ми од­но­имён­ный глиб, су­шё­ной сущ­но­сти; по­срар он и ко­лей­скую глу­дин­ку (без хво­ста и на­молд­ни­ка); не­от­мы­вае­мый ста­кан с над­пи­сью "я имер его им­пе­ла­тол­ское вы­соц­ес­т­во... цесть быть плед­став­рен­ным кня­ги­не Вы­лу­бо­вой-с-Од­но­го-Што­фа"; за­са­рен­ную от дор­гих по­пы­ток об­ма­нуть мы­ше­ров­ку грухую на од­но ухо клы­су; си­ний по­ми­дол из стра­ны Ри­мо­нии и цуть-цуть бе­рой стлуж­ки ко­ко­со­вой, от ко­то­лой у бо­ры­шей цас­ти це­ро­ве­це­ст­ва ар­рел­гия..."
   Ах, как я рань­ше не­на­ви­дел эту ко­ко­со­вую струж­ку! А тут впо­ру по­лю­бить "Ба­ун­ти", как Флет­чер Кри­сти­ан, ес­ли кто по­ни­ма­ет.
   На вось­мой день скорб­но­го За­по­ляр­но­го су­ще­ст­во­ва­ния вновь ус­лы­ша­ли шум га­зо­тур­бин­ных движ­ков. Но те­перь мы уви­де­ли "вось­мёр­ку" -- вер­то­лёт бли­же к на­ше­му ла­ге­рю по­доб­рал­ся, не­же­ли рань­ше. Сра­зу бы­ло по­нят­но, что ко­го-то свер­ху вы­смат­ри­ва­ют (кру­жит борт от ка­кой-то точ­ки по спи­ра­ли), но по­че­му-то опять да­ле­ко в сто­ро­не. Уже и пла­ву­на, с бе­ре­га при­та­щен­но­го -- то­го, что бо­лее сы­ро­ват -- в кос­тёр под­бра­сы­ва­ли, чтоб за­ды­ми­ло силь­ней. И за­ды­ми­ло-та­ки. Но уже позд­но бы­ло -- вер­то­лёт лёг на курс и ушёл в сто­ро­ну Тик­си, не за­ме­тив на­ших с Сер­геи­чем по­пы­ток ока­зать­ся на ви­ду.
   Ко­гда на де­ся­тые су­тки ста­ли под­хо­дить к кон­цу по­след­ние де­ли­ка­те­сы ци­ви­ли­за­ции -- су­ха­ри, сде­ла­лось со­всем гру­ст­но. Буд­то не про­сто хлеб кон­чил­ся, а са­ма жизнь уш­ла из этих мест.
   Мой на­пар­ник без ус­та­ли уго­ва­ри­вал ме­ня плю­нуть на авиа­цию и от­прав­лять­ся пе­шим ма­не­ром до по­сёл­ка -- дес­кать, за пять дней дой­дём. Я пы­тал­ся от­го­во­рить, ссы­ла­ясь на то, что при­дёт­ся то­гда та­щить с со­бой ры­бу, по­сколь­ку вре­ме­ни на лов не бу­дет, но Сер­ге­ич с го­ряч­но­стью, дос­той­ной ста­ле­ли­тей­щи­ка, ут­вер­ждал, что у нас с со­бой ру­жьё -- на­стре­ля­ем ди­чи в луч­шем ви­де. Мои по­пыт­ки убе­дить бо­го­дан­но­го на­пар­ни­ка в том, что раз до сей по­ры ни од­ной ут­ки не поя­ви­лось на го­ри­зон­те, то и даль­ше бу­дет не луч­ше, не при­но­си­ли ус­пе­ха. Му­жик кри­чал, рас­па­ля­ясь, мол, не уток с гу­ся­ми под­стре­лим, так пес­ца или зай­ца.
   Я взы­вал к его здра­во­му смыс­лу, пы­та­ясь вбить в дур­ную го­ло­ву -- вот-вот ле­до­ход нач­нёт­ся, и то­гда нам при­дёт­ся не­слад­ко. И так-то ид­ти, ма­нев­ри­руя ме­ж­ду про­то­ка­ми по по­яс в суг­ро­бах -- ху­же не при­ду­ма­ешь, а уж ес­ли боль­шая во­да... Сер­ге­ич ме­ня не же­лал слу­шать, во­ро­тил ли­цо, на­зы­вал тру­сом и да­же объ­я­вил об­струк­цию по­по­лам с го­ло­дов­кой, улёг­шись ли­цом к сте­не на­ше­го им­про­ви­зи­ро­ван­но­го жи­ли­ща с ви­дом ос­корб­лён­но­го Не­ро­ном Се­не­ки.
   Хва­ти­ло его не­на­дол­го. К ве­че­ру "боль­ной" уже ве­се­ло ру­бал прак­ти­че­ски не­со­лё­ных си­гов, сва­рен­ных с лав­ро­вым лис­том и под­жа­рен­ных на ме­тал­ли­че­ском лис­те лен­ков. За­пи­ва­ли мы эту на­до­ев­шую рос­кошь ки­пят­ком со ще­по­тью уже ис­поль­зо­ван­ной за­вар­ки (пач­ку рас­тя­ги­ва­ли, как мог­ли, а "ни­фе­ля" вы­су­ши­ва­ли на печ­ке, да­вая им но­вую жизнь) и об­рез­ка­ми им­бир­но­го кор­ня. Я все­гда во­жу с со­бой в ко­ман­ди­ров­ки по се­ве­рам это рас­те­ние, ис­поль­зую в ка­че­ст­ве то­ни­зи­рую­ще­го и про­ти­во­вос­па­ли­тель­но­го сред­ст­ва. На­пи­ток по­лу­чал­ся впол­не се­бе снос­ный.
   Что? Ты о ку­ре­ве спро­сил? Тут та­кое де­ло -- Сер­ге­ич не ку­рил, а я, ко­гда си­га­ре­ты кон­чи­лись, как-то уж очень лег­ко об­хо­дил­ся без та­ба­ка. Но вот ры­ба... А тут ещё и счёт вре­ме­ни су­ток чуть не по­те­ря­ли. По­на­де­ял­ся я на не­про­мо­кае­мость сво­их на­руч­ных ча­сов -- её клят­вен­но обе­щал япон­ский про­из­во­ди­тель по фа­ми­лии "Seiko", -- не стал сни­мать, ко­гда мы се­ти та­щи­ли. Од­на­ко жизнь в ко­то­рый раз пре­под­нес­ла мне на­гляд­ный урок -- не­че­го слиш­ком ве­рить на сло­во ко­му бы то ни бы­ло, осо­бен­но ки­тай­цам из ка­ко­го-ни­будь шан­хай­ско­го га­ра­жа, в ко­то­ром раз­бав­ля­ют бен­зин, пе­ре­про­да­ют во­ро­ван­ные мо­пе­ды и со­би­ра­ют "пре­крас­ные" мо­биль­ные те­ле­фо­ны "from Finland", а так­же швей­цар­ские и япон­ские хро­но­мет­ры.
   Ко­ро­че го­во­ря, ча­сы мои ста­ли из­ряд­но от­ста­вать, пе­рио­ди­че­ски ос­та­нав­ли­ва­ясь. Я пы­тал­ся их кое-как под­во­дить, поль­зу­ясь под­сказ­ка­ми Сер­геи­ча, на­блю­даю­ще­го за эво­лю­ция­ми солн­ца (ча­сов у мое­го спут­ни­ка не бы­ло во­все), по­ка хва­лё­ные "Seiko" не вста­ли окон­ча­тель­но, пре­зри­тель­но взвизг­нув свои­ми ки­тай­ски­ми по­тро­ха­ми.
   -- Ты под­во­дил ча­сы упор­но, но под­ве­ли они те­бя, -- на­смеш­ли­во-пе­чаль­ной ин­то­на­ци­ей про­пел Сер­ге­ич и, по­смот­рев на све­ти­ло, до­ба­вил со зна­че­ни­ем: -- Те­перь од­на на­де­ж­да -- на Кос­мос. Без солн­ца ни­ку­да. Вот это, Ра­мис, са­мые на­стоя­щие япон­ские ча­сы, а не твоё гов­но.
   -- И точ­но, япон­ские, -- вы­ну­ж­ден был я со­гла­сить­ся, ас­со­циа­тив­но при­ме­ряя флаг ост­ров­но­го го­су­дар­ст­во к ес­те­ст­вен­но­му не­бес­но­му хро­но­мет­ру.
   И так-то не очень ве­се­ло, а тут ещё это со­стоя­ние, ко­гда те­бя при­сут­ст­вие че­ло­ве­ка уже нис­коль­ко не ра­ду­ет. Сра­зу вспо­ми­на­ет­ся рас­сказ Дже­ка Лон­до­на о зи­мов­ке двух аб­со­лют­но раз­ных лю­дей, зи­мов­ке, ко­то­рая чуть не при­ве­ла к чле­но­вре­ди­тель­ст­ву, и толь­ко не­пло­хое чув­ст­во юмо­ра спас­ло ге­ро­ев от не­об­ду­ман­ных по­ступ­ков. Мне в этом смыс­ле по­вез­ло не­сколь­ко боль­ше. То есть, как -- в ка­ком смыс­ле? В са­мом пря­мом -- не всю зи­му ку­ко­ва­ли, а все­го-то две не­де­ли. Впро­чем, и это­го хва­ти­ло. На­дое­ли мы с Сер­геи­чем друг дру­гу до фио­ле­то­вых ан­ге­лоч­ков в винь­ет­ках бре­зен­то­вых плащ-па­ла­ток.
   Ста­ра­лись боль­шей ча­стью друг дру­гу не на­дое­дать, ухо­ди­ли в се­бя и там ко­ро­та­ли вре­мя, кто как мог.
   Вот ведь, стран­ная шту­ка -- вре­мя. То оно тя­нет­ся, как уны­лый со­ба­чий хвост, то ле­тит воль­ным яс­т­ре­бом. И ни­ка­кой анг­лий­ский Уэллс со сво­ей умо­зри­тель­ной "The Time Machine" здесь и близ­ко не сто­ял. Нет ни­ка­кой ма­ши­ны вре­ме­ни, в об­ще­тех­ни­че­ском по­ни­ма­нии. Есть толь­ко на­ше во­об­ра­же­ние и всё, что от это­го мо­жет про­изой­ти.
   Ос­тав­шись в аб­со­лют­ном оди­но­че­ст­ве, че­ло­век на­чи­на­ет, на­ко­нец, слу­шать се­бя. Это тя­же­ло с не­при­выч­ки. Так и ка­жет­ся, всё, что ему ста­ло дос­туп­но, и не его от­кро­ве­ния во­все, а ка­кие-то стран­ные мыс­ли, буд­то бы за­брёд­шие от­ку­да-то со сто­ро­ны. Ос­тав­шись в аб­со­лют­ном оди­но­че­ст­ве... А вы про­бо­ва­ли ко­гда-ли­бо ос­тать­ся в этом са­мом оди­но­че­ст­ве? Вот ви­ди­те, это прак­ти­че­ски не­воз­мож­но. На­ро­до­на­се­ле­ние жут­кой в сво­ём от­кро­ве­нии пла­не­ты не же­ла­ет ос­та­вить вас в оди­но­че­ст­ве. Так и ка­жет­ся, что за спи­ной при­таи­лось, по край­ней ме­ре, двое лю­бо­пыт­ст­вую­щих, ко­то­рым хо­чет­ся до смер­ти уз­нать, что же с ва­ми слу­чит­ся в бли­жай­ший час-два. За­чем, для че­го? Ни­ко­му не яс­но. Ком­плекс ре­пор­тё­ра скан­даль­ных хро­ник.
   Итак, од­но­му в гнез­до­ви­ще ци­ви­ли­за­ции ос­тать­ся ни­как нель­зя. А тут нам пред­ста­вил­ся слу­чай. Боль­шую часть су­ток мо­жешь ко­пать­ся в се­бе, сколь­ко ду­ше угод­но. И не про­сто ко­пать­ся, но и ана­ли­зи­ро­вать, за­ни­мать­ся са­мо­ед­ст­вом, пред­став­лять се­бе "что бы­ло бы, ес­ли бы..." Го­во­рят, ко­му-то оди­но­че­ст­во по­мог­ло прий­ти к Бо­гу. Мне -- нет. Не ду­мал я о бо­же­ст­вен­ном со­вер­шен­но, толь­ко из­во­дил се­бя не­сбы­точ­ны­ми ва­ри­ан­та­ми сво­ей жиз­ни.
   Но са­мо­ко­па­ние са­мо­ко­па­ни­ем, а фи­зи­че­ский труд то­же ни­кто не от­ме­нял. И вот од­на­ж­ды по­ут­ру по­шли мы се­ти в оче­ред­ной раз про­ве­рять. Нет, не фа­на­тизм ры­бац­кий это. Ры­бы у нас бы­ло пре­дос­та­точ­но -- лит­ров две­сти по­на­ча­лу за­го­то­ви­ли, в за­мо­ро­жен­ном ви­де хра­ни­ли за сте­ной жи­ли­ща в суг­ро­бе. Се­ти мы ста­ви­ли, чтоб хоть чем-то за­нять­ся и не сой­ти с ума от вы­ну­ж­ден­но­го без­де­лья и од­но­об­ра­зия. А так на всю про­це­ду­ру, ху­до-бед­но, ча­сов пять-шесть ухо­ди­ло. Ус­та­нешь, вер­нёшь­ся к оча­гу, огонь по­силь­ней взу­ешь, вы­су­шишь­ся, по­ешь с от­вра­ще­ни­ем не­со­лё­ных си­гов или че­го реч­ной бог при­слал, вот пол­дня и про­ле­те­ло.
   Ага, ста­ли се­ти та­щить, а тут и слу­чи­лось не­сча­стье. Как го­во­рит­ся, бе­ре­мен­ность при­шла от­ту­да, от­ку­да её не жда­ли -- из про­бир­ки! А у нас из суг­ро­бов вы­лез­ло, при­чём в ви­де взрос­ло­го и, су­дя по ви­ду, очень го­лод­но­го мед­ве­дя. Шерсть на нём бы­ла сва­ля­на, как на не­ухо­жен­ном ков­ре, шея ху­дая не­од­но­род­ная, буд­то гоф­ри­ро­ван­ный рас­труб от ста­ро­го пы­ле­со­са. А гла­за ма­лень­кие и не­до­б­рые. И не ка­кой-ни­будь там гриз­ли, а бе­лый. Толь­ко не ис­си­ня-бе­лый, как на кон­фет­ной обёрт­ке, а с жел­то­ва­то-гряз­ной от дол­го­го но­ше­ния шку­рой. Прёт пря­мо на нас, до­ро­гу к на­ше­му жи­ли­щу от­ре­зая. А ру­жьё-то там ос­та­лось, за­чем нам ру­жьё, ес­ли се­ти про­ве­ря­ем. Да и бы­ло бы ру­жьё под ру­кой, что тол­ку -- та­ко­го зве­ря толь­ко из ка­ра­би­на ва­лить, а не пу­кал­кой 12-го ка­либ­ра.
   Не к до­б­ру рас­сла­би­лись. Вот те­бе и по­жа­луй­ста -- бес­при­чин­но-на­след­ст­вен­ные свя­зи. А мед­ве­ди бе­лые арк­ти­че­ские, до­ло­жу я вам, со­всем не те ми­лые не­до­тё­пи­стые ум­ки, ко­то­ры­ми нас муль­ти­п­ли­ка­ция пот­чу­ет. В жиз­ни всё зве­ри­ное "от и до" и при этом ни­ка­ких сю­си-пу­си. Мне ре­бя­та из Тик­си рас­ска­зы­ва­ли, что в раз­гар зи­мы, ко­гда го­лод хва­та­ет боль­ших по­ляр­ных ми­шек за ка­дык, эти бро­дя­ги не осо­бо раз­бор­чи­вы в еде. При слу­чае мо­гут и соб­ст­вен­ное по­том­ст­во в пи­щу упот­ре­бить. По­то­му по­сле ро­ж­де­ния ма­лы­шей лю­бая мед­ве­ди­ца ста­ра­ет­ся уве­сти сво­их де­ток по­даль­ше от па­па­ши. А что уж го­во­рить о лю­дях, ко­то­рые мед­ве­дю да­же не род­ст­вен­ни­ки!
   Кста­ти, че­ло­ве­ка бе­лый хищ­ник за­час­тую при­ни­ма­ет за нер­пу, по­то­му и упот­реб­ля­ет его в пи­щу точ­но в та­ком же сти­ле: вы­еда­ет жи­вот и ли­цо -- там, где у лас­то­но­гих боль­ше все­го жи­ра. Вот и пред­ставь­те се­бе моё со­стоя­ние, ес­ли я не­ожи­дан­но ма­те­риа­ли­зо­вал свои зна­ния в ви­де ожив­ших стра­хов. По­ла­гаю, Сер­ге­ич то­же что-то знал о поя­вив­шем­ся не­ожи­дан­но зве­ре та­кое, что его не очень вос­хи­ща­ло; а ес­ли и вос­хи­ща­ло, то со зна­ком "ми­нус" пе­ред зна­чи­мой ча­стью об­стоя­тельств. Ме­ж­ду тем, стоя­ли со­ля­ны­ми стол­ба­ми мы с парт­нё­ром не очень дол­го, не боль­ше се­кун­ды, мо­жет быть, двух. Жа­ж­да жиз­ни ока­за­лась силь­нее не­про­дук­тив­ных реф­лек­сий...
   ...де­лать не­че­го, по­нес­ло нас с Сер­геи­чем на лёд. Ле­те­ли не сго­ва­ри­ва­ясь по про­зрач­но­му зер­ка­лу, под ко­то­рым вид­на бы­ла чёр­ная во­да ве­ли­кой ре­ки. Хо­ро­шо, что вет­ры в тех мес­тах силь­ные в пе­ри­од ле­до­ста­ва и всю зи­му -- по­верх­ность со­всем не за­сне­жен­ная. Глад­ко, но скольз­ко. Хо­ро­шо ещё од­но -- ун­ты на вой­лоч­ной по­дош­ве, не очень разъ­ез­жа­ют­ся по пер­во­сти.
   Но солн­це-то не фра­ер, гре­ет уже кон­крет­но, так что свер­ху льда во­дя­ной слой об­ра­зо­вал­ся. Про­мок­ли ун­ты, за­кол­до­бе­ли и но­ги, то­го гля­ди, со­гнут­ся в ко­ле­нях от тя­же­сти не во бла­го при­об­ре­тён­ной. И упа­дёшь ты, и уже не под­нять­ся бу­дет. Пред­став­ляе­те, мы оба в уте­п­лён­ных аэ­ро­фло­тов­ских ком­плек­тах -- пол­зун­ки и курт­ка ме­хо­вая. Не очень-то в та­ком по­бе­га­ешь, ко­гда и на но­гах ки­ло­грам­мов по пять на ка­ж­дой. Эта­кие упи­тан­ные гам­бур­ге­ры, а не пред­ста­ви­те­ли ро­да че­ло­ве­че­ско­го. Но де­лать не­че­го, при­хо­дит­ся бе­жать на пре­де­ле сил. Не всту­пать же в кон­такт с за­ле­тев­шим с оке­ан­ско­го по­бе­ре­жья го­лод­ным миш­кой. Впро­чем, это я так го­во­рю, буд­то ещё что-то ду­ма­ли. Ни хре­на мы с Сер­геи­чем не ду­ма­ли, про­сто мча­лись, буд­то два ко­ня по льду про­то­ки, бо­ясь ос­та­но­вить­ся или про­сто по­ду­мать, что бе­ло­му мед­ве­дю при­дёт в баш­ку пре­сле­до­вать нас до по­бед­но­го кон­ца вплавь, буд­то ле­до­кол "Арк­ти­ка", ло­мая лёд сво­им ве­сом.
   Итак, про­то­ку про­ско­чи­ли, на ост­ров вы­бра­лись. Тут уже и наст хру­стя­щий, и ру­чьи из-под суг­ро­бов сук­ро­ви­цей раз­ли­ва­ют­ся. Пот те­чёт ещё стре­ми­тель­ней. Ог­ля­нул­ся я, смот­рю, как там пре­сле­до­ва­тель. Мед­ведь за на­ми ткнул­ся бы­ло, про­бе­жал мет­ров де­сять, лёд под ним трес­нул, рас­хо­дить­ся на­чал. Миш­ка на­зад, за­со­мне­вал­ся, сто­ит ли ему пре­сле­до­вать ка­ких-то не­ле­пых су­ществ, от ко­то­рых ды­мом пах­ло и... ры­бой. Не нер­па же, в са­мом де­ле -- та ко­ст­ры ещё раз­во­дить не нау­чи­лась. Вплавь-то оно впол­не се­бе воз­мож­но, но не в кро­ше­ве ло­маю­ще­го­ся льда. По­ла­гаю, это нас и спас­ло.
   По­вер­нул на­зад наш пре­сле­до­ва­тель и тут бро­шен­ные в спеш­ке се­ти с уло­вом за­ме­тил -- то-то ра­до­сти! Но это толь­ко на пер­вый взгляд. Мед­ве­дю, ко­неч­но, уда­ча, но не нам с на­пар­ни­ком. Ес­ли зверь най­дёт про­пи­та­ние, ко­то­рое у нас в боч­ке ле­жит ря­дом с "до­мом", а он его об­на­ру­жит не­пре­мен­но, то ско­ро ли уй­дёт, от­га­дай­те с од­но­го раза? Пра­виль­но, по­ка всё не со­жрёт, с мес­та не дви­нет­ся. А ведь мы с Сер­геи­чем ещё и по­тро­ши­ли ры­бу и вы­ки­ды­ва­ли ту, что не мог­ли съесть, а в боч­ку уже не лез­ла.
   Вот и по­лу­ча­ет­ся, ку­ко­вать нам на ост­ров­ке ни­как не мень­ше су­ток. И это в луч­шем слу­чае, ес­ли миш­ка бу­дет вос­ста­нав­ли­вать рас­тран­жи­рен­ный за зи­му вес в ре­жи­ме нон-стоп. А у нас с со­бой ни спи­чек, ни то­по­ра, ни чер­та! Вот вли­п­ли, так вли­п­ли! По­ло­же­ние ху­же гу­бер­на­тор­ско­го. Од­но ра­ду­ет, По­ляр­ный день уже всту­пил в свои пра­ва -- солн­це сия­ет круг­лые су­тки, то есть -- по тем­но­те ни­ку­да не встря­нем и не влип­нем. Да и те­п­лее ста­но­вит­ся -- днём тем­пе­ра­ту­ра плю­со­вая. Не за­мёрз­нем. Но тут дру­гая опас­ность -- лёд под­та­ет, ка­ким "ма­ка­ром" на бе­рег с ост­ро­ва вы­би­рать­ся ста­нем?
   -- Ду­ма­ешь, уй­дёт зверь, ко­гда всю ры­бу сло­па­ет? -- спра­ши­ваю у Сер­геи­ча как у ста­ро­жи­ла. А он толь­ко пле­ча­ми по­жи­ма­ет:
   -- Кто ж зна­ет. Мне по­вад­ки мед­ве­дей не ве­до­мы.
   -- Ес­ли рас­су­дить, так что ему тут де­лать, раз ско­ро ле­до­ход? Я бы на мес­те зве­ря бли­же к по­лю­су по­дал­ся. На­вер­ное, что-то спу­та­лось в его го­ло­ве.
   -- Бла­жен, кто ве­ру­ет...
   И толь­ко мой на­пар­ник эти сло­ва про­из­нёс, как ус­лы­ша­ли мы звук при­бли­жаю­ще­го­ся вер­то­лё­та. Вот он мо­мент ис­ти­ны. Борт про­шёл ров­нё­хонь­ко над ме­стом, где был раз­бит наш ла­герь, и на­чал раз­во­ра­чи­вать­ся. Мед­ве­дя с вер­то­лё­та за­ме­ти­ли и при­ня­лись пу­гать, сни­жа­ясь. Зве­рю­га с со­жа­ле­ни­ем бро­сил дос­тав­шие­ся ему тро­феи и при­сты­же­но за­се­ме­нил ку­да-то по суг­ро­бам, не­лов­ко под­ки­ды­вая зад­ние ла­пы.
   -- Чёрт! Они, на­вер­ное, ду­ма­ют, что миш­ка нас за­драл! -- вы­рва­лось у ме­ня. -- Эки­паж нас не ви­дит.
   И тут Сер­ге­ич по­лез в кар­ман и, вы­та­щив сиг­наль­ную ра­ке­ту, "под­ве­сил" её ак­ку­рат пе­ред "вер­туш­кой". Я за­мер с от­вис­шей че­лю­стью в по­зе льва, ко­то­ро­му фон­та­ни­рую­щий пе­тер­гоф­ский Сам­сон пы­та­ет­ся ис­сле­до­вать со­стоя­ние ро­то­вой по­лос­ти.
   -- Ты че­го, бал­бес, рань­ше не сиг­на­лил? Два же раза борт ми­мо нас про­шёл?
   -- Так я на те­бя, Ра­мис, оби­дел­ся...
   -- Не по­нял, за что? За то, что от­ка­зал­ся с то­бой пеш­ком на­зад ид­ти?
   -- Так тут все­го сот­ня вёрст...
   -- Во-во, и всё буе­ра­ка­ми!
   -- Со шко­лы меч­тал пеш­ком про­гу­лять­ся... Ду­мал, ты всё-та­ки со­гла­сишь­ся, вот и бе­рёг ра­ке­ту.
   Хо­ро­шень­кое де­ло. Я к не­му со всей сво­ей ду­шой об­ру­сев­ше­го на пель­ме­нях со сви­ни­ной пра­во­вер­но­го, а он мне та­кие ко­зы стро­ит. Но сил ру­гать­ся не бы­ло, да и не­ко­гда, по­сколь­ку вер­то­лёт при­нял­ся кру­жить­ся воз­ле на­ше­го ла­ге­ря, от­го­няя по­даль­ше за­блуд­ше­го миш­ку зву­ком дви­га­те­лей. Зверь ско­ро и во­все скрыл­ся, пре­зри­тель­но и не­ук­лю­же ви­ляя ры­же­ва­тым об­вис­шим за­дом, мол, ры­бы по­жа­ле­ли -- не лю­ди вы, а на­стоя­щие сви­ньи.
   И нам с Сер­геи­чем нуж­но бы­ло вновь пе­ре­хо­дить про­то­ку по льду. Как ни стран­но, не­про­шен­ный по­ляр­ный гость ока­зал­ся зве­рем очень ак­ку­рат­ным -- не ху­ли­га­нил: за вре­мя сво­его пре­бы­ва­ния ве­щей не тро­нул, боч­ку со слег­ка при­мо­ро­жен­ной ры­бой оп­ро­ки­ды­вать не спе­шил, по­жи­вил­ся толь­ко не­дав­но вы­лов­лен­ной, что ле­жа­ла в сне­гу. Так что при­бы­ли мы в Тик­си с хо­ро­шим уло­вом, ко­то­рый весь раз­да­ли лёт­чи­кам. Да­же ни к ко­му пре­тен­зий предъ­яв­лять не ста­ли за своё дол­гое си­де­нье во льдах. Что ж по­де­лать, ес­ли GPS-на­ви­га­то­ры то­гда ещё не сде­ла­лись чем-то обы­ден­ным, а все про­то­ки свер­ху ка­жут­ся оди­на­ко­вы­ми при от­сут­ст­вии яр­ко вы­ра­жен­ных ори­ен­ти­ров. Тут и кар­та не по­мо­жет.
   При­бы­тие в Тик­си оз­на­ме­но­ва­лось встре­чей со ста­рым зна­ком­цем -- "ино­стран­цем", об­ла­чён­ным в стран­ный на­ряд пио­не­ра не­об­жи­тых про­сто­ров За­по­ля­рья. Он при­вет­ли­во ки­вал мне, как то­ва­ри­щу по зи­мов­ке, улы­бал­ся и нёс ка­кой-то бред, очень на­по­ми­наю­щий рас­шар­ки­ва­ние метр­до­те­ля из не­дав­них ноч­ных ви­де­ний: "Пли­вет, да­ла­гой!" Что ж -- при­вет, при­вет!
   По­то­мок "пле­нён­но­го са­му­рая" ап­пе­тит­но грыз вя­ле­ную ко­рюш­ку, не­при­ну­ж­дён­но об­ли­зы­вая жир­ные паль­цы, как это бы­ло при­ня­то при дво­ре лу­че­зар­но­го ми­ка­до мно­го ве­ков на­зад. А я толь­ко че­рез год сно­ва стал упот­реб­лять в пи­щу ры­бу. Осо­бен­но тя­же­ло бы­ло пер­вые па­ру ме­ся­цев -- тош­нить на­чи­на­ло при ви­де ка­кой-ни­будь за­уряд­ной трес­ки или пик­ши на рын­ке. А уж они-то во­все ни при чём.
   Ра­мис пе­чаль­но вздох­нул, ве­ро­ят­но, ох­ва­чен­ный вос­по­ми­на­ни­ем, и за­мол­чал. Го­во­рил толь­ко огонь в ман­га­ле, подъ­е­дая ос­тат­ки уг­лей и бро­шен­ные в не­го бо­нус­ные со­сно­вые шиш­ки. Тьма вы­гля­ды­ва­ла из-за де­ревь­ев не­про­ше­ным гос­тем. Ка­за­лось, ей то­же бы­ло не­че­го до­ба­вить.
  
  

Пти­чий ба­зар

  
   Жи­ву я, ре­бя­та, в се­ве­ро-вос­точ­ной Ев­ро­пе у от­ро­гов При­по­ляр­но­го Ура­ла. Ра­бо­таю в авиа­ции -- ко­ман­ди­ром вер­то­лё­та МИ-8 ле­таю; люб­лю ры­бал­ку, вы­ез­ды за го­род и всё, что свя­за­но с ак­тив­ным от­ды­хом. Всем про­чим раз­вле­че­ни­ям в ус­ло­ви­ях ди­кой при­ро­ды пред­по­чи­таю охо­ту. Как толь­ко от­кры­ва­ет­ся се­зон, вес­ной или осе­нью, на ра­бо­те ме­ня не най­ти -- в оче­ред­ной от­пуск ухо­жу. Два раза в год, не мень­ше. Ко­мэ­ска зна­ет о мо­их при­стра­сти­ях и по­то­му не пре­пят­ст­ву­ет: по­сколь­ку уве­рен, при­дёт ав­раль­ное вре­мя, от­пла­чу сто­ри­цей.
  

Крё­ст­ный

  
   Вот и в ту вес­ну...
   Ещё снег не со­шёл тол­ком, а охот­ни­чий се­зон был в раз­га­ре, от­пра­вил­ся я на гу­ся. За бор­том -- не­боль­шой плюс, но су­хо, и по­след­нее об­стоя­тель­ст­во -- уже боль­шой плюс.
   Есть у ме­ня од­на из­буш­ка в тай­ге. Не­по­да­лё­ку бе­зы­мян­ное озе­ро, ку­да пе­ре­лёт­ные пти­цы са­дят­ся пе­ре­дох­нуть, а не­ко­то­рые ос­та­ют­ся на всё ле­то. Не Грюй­ер, ра­зу­ме­ет­ся, но сто оч­ков впе­рёд этой швей­цар­ской жем­чу­жи­не даст с на­шим удо­воль­ст­ви­ем. Да, соб­ст­вен­но, и озе­ру Альп­зее, по­слу­жив­ше­му про­то­ти­пом то­го са­мо­го "ле­бе­ди­но­го" от Пет­ра Иль­и­ча Чай­ков­ско­го, то­же.
   Ка­ж­дый се­зон я здесь на гу­сей да ди­ких уток охо­чусь. Ино­гда, ес­ли по­ве­зёт, па­ру-трой­ку глу­ха­рей бе­ру, но то­гда да­ле­ко в ча­щу ид­ти нуж­но в по­ис­ках то­ко­ви­ща.
   Так вот, до­б­рал­ся я до сво­ей за­им­ки, при­вёл её в по­ря­док, обу­ст­ро­ил -- за зи­му-то кое-что в ней об­вет­ша­ло, в не­год­ность при­шло, да и миш­ка, не­дав­но из бер­ло­ги "от­ки­нув­ший­ся", то­же ми­мо не про­шёл -- по­рыл­ся в про­шло­год­них за­па­сах. Три бан­ки сгу­щён­ки вы­ла­кал че­рез про­би­тые ког­тем от­вер­стия, а вот кон­сер­ви­ро­ван­ные го­луб­цы и ту­шён­ку по­че­му-то не тро­нул. Мо­жет быть, на­ел­ся и ре­шил по­поз­же на­ве­дать­ся, а по­том за­был за де­ла­ми свои­ми ве­сен­ни­ми. Мо­жет быть. Толь­ко дав­но уже при­хо­дил-то, не мень­ше не­де­ли по сле­дам су­дя. Те­перь на­вряд ли вер­нёт­ся, мож­но спо­кой­но охо­той за­ни­мать­ся, не опа­са­ясь под­во­ха от ко­со­ла­по­го.
   Про­шло дня два. Я па­ру гу­сей взял да с дю­жи­ну уток. Ду­мал, ещё де­нё­чек по­бу­ду в ле­су, а по­том и до­мой от­прав­люсь. Хо­ро­шень­ко­го по­нем­но­гу.
   Ут­ром вско­чил ни свет, ни за­ря. Дес­кать, вот вам "здрась­те" -- лишь солн­це вста­ло, я уже го­тов. На­строе­ние пре­крас­ное, по­го­да пре­вос­ход­ная: яс­но, тем­пе­ра­ту­ра -- гра­ду­сов де­сять, ни ве­тер­ка. Про­сто чу­до.
   Вы­ско­чил на ули­цу, до поя­са умыл­ся озёр­ной во­дой, при­не­сён­ной с ве­че­ра. По­ло­тен­цем об­тёр­ся, стою, на при­ро­ду лю­бу­юсь. Прав­да, осо­бо по­ка не на что. Вер­ба толь­ко свои­ми мох­на­ты­ми поч­ка­ми и ба­лу­ет. За­то за­пах та­кой -- го­ло­ва кру'гом.
   Про­ще го­во­ря, уда­рил­ся в ро­ман­тизм, упо­до­бив­шись ка­ко­му-ни­будь ма­ло­лет­ке, стре­лой Аму­ра об са­рай шан­да­рах­ну­то­му. Да­же счёт вре­ме­ни чуть бы­ло не по­те­рял. И тут ви­жу -- со сто­ро­ны солн­ца не­обыч­ное мер­ца­ние идёт, буд­то про­блес­ко­вый мая­чок на вер­то­лё­те ми­га­ет... Всё бли­же и бли­же мер­ца­ние. Ёхай­ды! При­смот­рел­ся -- да это же пти­цы.
   Под­ле­те­ли бли­же -- ага, так и есть: жу­равль и жу­ра­вуш­ка. Ле­тят па­рой. Но не как са­мо­лё­ты, а жи­во, мож­но ска­зать, иг­раю­чи. То и де­ло ку­выр­ка­ют­ся че­рез кры­ло, слов­но воз­душ­ные ак­ро­ба­ты, друг дру­га раз­за­до­ри­вая. Из-за их фи­гур­но­го по­лё­та и поя­вил­ся эф­фект мер­ца­ния -- они же на фо­не солн­ца куль­би­ты свои вы­каб­лу­чи­ва­ли.
   Жу­ра­вуш­ку я ещё рань­ше здесь ви­дел, ко­гда она гнез­до не­по­да­лё­ку обу­ст­раи­ва­ла -- но­си­ла в не­го ве­точ­ки из­да­ле­ка. Ведь са­мо-то гнез­до на от­кры­том мес­те -- на вер­хо­вом бо­ло­те -- рас­по­ло­жи­ла, что­бы хищ­ни­ки по­доб­рать­ся не мог­ли не­за­мет­но. А ка­кие на бо­ло­те ма­те­риа­лы для строи­тель­ст­ва? Вот и я го­во­рю -- ни­ка­ких. Да, кро­ме то­го, со­сед­ка моя пер­на­тая всю тра­ву во­круг жи­ли­ща по­вы­щи­па­ла, буд­то кон­троль­но-сле­до­вую по­ло­су мас­те­ри­ла. То­же не­спро­ста, мыс­лю. Тра­ва-то на бо­ло­те вы­со­кая -- мог­ла пти­це об­зор за­го­ра­жи­вать. Что зна­чит, от­ку­да знаю всё в под­роб­но­стях? Так ведь в би­нокль на­блю­дал за про­цес­сом. А охо­тить­ся на жу­рав­ля ни­ко­гда бы в жиз­ни не стал, не та пти­ца. Вот ко­са­чи, ряб­чи­ки, ут­ки, гу­си -- дру­гое де­ло. К то­му же -- со­сед­ст­ву­ем мы с кра­са­ви­цей-пти­цей, а с со­се­дя­ми друж­но жить при­ня­то, са­ми по­ни­мае­те. Это толь­ко у лю­дей всё на­из­нан­ку, а тут идил­лия -- жу­ра­вуш­ка и охот­ник -- лю­би­тель при­ро­ды! Чуе­те раз­ни­цу?
   Од­на­ко, что же по­лу­ча­ет­ся -- за­кад­рил по­сто­рон­ний жу­равль-жу­ир "мою да­му", ис­пол­нив ей брач­ный та­нец, а по­том к ней в гнез­до и на­про­сил­ся -- ти­па, чаю-ко­фию по­пить. Тан­це­вал-то пе­ред да­мой, как это у жу­рав­лей при­ня­то, ви­дать, не слиш­ком близ­ко от со­сед­ско­го гнез­до­вья, по­сколь­ку ле­те­ла моя па­роч­ка не­спеш­но, хоть и не пе­ре­ста­ва­ла иг­рать в воз­ду­хе, что твои цир­ка­чи, толь­ко с крыль­я­ми.
   А жу­ра­вуш­ка-то ка­ко­ва! Уле­те­ла ещё вче­ра, а я да­же не за­ме­тил. По­том где-то всю ночь гу­ля­ла, а в ито­ге му­жи­ка в дом при­та­щи­ла. Я да­же взрев­но­вал не­мно­го, но не как же­ну, а как до­чень­ку, ко­то­рая "толь­ко со­всем не­дав­но в ко­ля­ске дур­ным ма­том бла­жи­ла, а те­перь вдруг из ро­ди­тель­ско­го до­ма уй­ти хо­чет".
   От­дох­ну­ли жу­рав­ли не­мно­го в гнез­де, по­том под­ня­лись, сде­ла­ли па­ру кру­гов и на юг ум­ча­лись. Ве­че­ром вер­ну­лись, иг­рая и рез­вясь. Моя-то со­сед­ка -- в гнез­до нырк, а этот гусь... вер­нее, жу­равль па­ру кру­гов над бо­лот­цем сде­лал и был та­ков -- мол, от­ва­ли, моя че­реш­ня. Про­во­дил да­му до до­му и уле­тел во­своя­си. Да­же чаю не за­шёл вы­пить, стер­вец.
   Жаль, не уда­лось в том го­ду боль­ше к сво­ей из­буш­ке вый­ти до са­мо­го сне­га. По­то­му и птен­цов не ви­дел -- уле­те­ли, ви­дать, с ма­ма­ней ку­да-ни­будь в Се­вер­ную Аф­ри­ку в ок­тяб­ре.
   А знат­ные, ви­дать, па­ца­ны уро­ди­лись. Ви­дел в сле­дую­щем се­зо­не не­сколь­ко мо­ло­дых кра­сав­цев жу­рав­лей в на­ших кра­ях, а рань­ше встре­чать не до­во­ди­лось. По­хо­же, они, те са­мые, поя­вив­шие­ся в ре­зуль­та­те на­блю­дае­мой мною птичь­ей люб­ви. А я, вро­де как, им крё­ст­ный отец, по­лу­ча­юсь, ёхай­ды.
  

Врас­плох

  
   От­пра­вил­ся я в тот раз на охо­ту осе­нью. Мож­но да­же ска­зать, позд­ней осе­нью. На бо­ло­тах уже кое-где ле­док на­чал по­блё­ски­вать, по­ка его солн­це не рас­та­п­ли­ва­ло бли­же к по­луд­ню. Про­ехал на по­ез­де по Усин­ской трас­се до... Не бу­ду уточ­нять, а то ещё ко­му рас­ска­же­те. Про мою из­буш­ку не­мно­го на­ро­ду зна­ет. Лиш­ние нам ни к че­му. Хво­сты луч­ше об­ру­бить за­ра­нее, чем по­том ма­ять­ся.
   Ко­ро­че го­во­ря, вы­лез я из ва­го­на один и бы­ст­ро по­шёл в не­из­вест­ном (для скрыт­но­сти) на­прав­ле­нии. До­би­рал­ся ча­са три-че­ты­ре. В из­бу вва­лил­ся, ко­гда те­мень се­вер­ная упа­ла пря­мо под но­ги. По­то­му, соб­ст­вен­но, и спе­шил, что­бы не за­плу­тать в но­чи. Сра­зу печ­ку жар­ко на­то­пил. Дро­ва-то близ до­ма у ме­ня под на­ве­сом не­из­мен­но при­па­се­ны. С рас­топ­кой пе­чи все­гда луч­ше по­спе­шить, а то нач­нёшь ос­ты­вать с до­ро­ги -- ми­гом про­сту­дишь­ся. А по­ка раз­го­ря­чён­ный бы­ст­рой ходь­бой суе­тишь­ся и толь­ко по­том в про­то­п­лен­ном по­ме­ще­нии пе­ре­оде­ва­ешь­ся, оно и ни­че­го. И вот уже со­гре­лась из­буш­ка на гу­си­ных нож­ках. Ес­ли хо­ро­шень­ко по­ис­кать, там это­го до­б­ра -- гу­си­ных но­жек в об­гло­дан­ном ви­де -- как на со­сне жи­ви­цы: охот­ни­ки же, ёл­кин дрын, тут но­чу­ют, а не ма­ло­холь­ные ту­ри­сты-мат­рас­ни­ки.
   Со­грел­ся хо­ро­шень­ко, те­перь мож­но и ве­щи ра­зо­брать.
   Рас­су­по­нил я свой "си­дор" на ти­та­но­вом хо­ду, рюк­зак, ста­ло быть стан­ко­вый с кар­ка­сом из ти­та­но­вых тру­бок, спаль­ник вы­та­щил, на ска­мей­ку бро­сил. Смен­ку дос­тал. По­том пе­ре­одел­ся в су­хое, при­го­то­вил что-то там к ужи­ну на ско­рую ру­ку и, мах­нув "со­точ­ку" из за­вет­ной фля­ги под до­маш­ние при­па­сы, спать за­ва­лил­ся.
   Про­снул­ся ча­сов в шесть ут­ра -- на вос­хо­де. В ок­но ле­ни­во за­гля­ды­ва­ло сер­ди­то-свин­цо­вое осен­нее солн­це, не­одоб­ри­тель­но взи­раю­щее на ос­тат­ки ли­ст­вы. Как го­во­рит­ся, в баг­рец и зо­ло­то... пыш­ное при­ро­ды увя­да­нье -- это уже в про­шлом. По­тя­нул­ся, из спаль­ни­ка вы­прыг­нул, и, в чём был, бо­си­ком и в де­ми­се­зон­ном ком­бе­зе, на крыль­цо от­пра­вил­ся, на хо­ду ос­во­бо­ж­дая пред­ме­ты пер­вой ут­рен­ней не­об­хо­ди­мо­сти. Я же пря­мо с крыль­ца хо­тел, ёхай­ды... Крос­сов­ки-то или са­по­ги лень оде­вать, что­бы в ле­сок зай­ти. Да, и от ко­го скры­вать­ся, ко­гда кру­гом глу­хо­мань? Де­ло обыч­ное, в об­щем.
   От­кры­ваю дверь, де­лаю шаг на­встре­чу за­спан­ной при­ро­де. Ба­тюш­ки свя­ты! А там воз­ле сто­ла на лет­ней кух­не ку­роч­ка по­гу­ли­ва­ет. Ко-ко-ко, ко-ко-ко... Те­тё­роч­ка, зна­чит. Вот, ду­маю, не­за­да­ча при­клю­чи­лась... Посс... мот­реть тол­ком по сто­ро­нам не ус­пел, а тут уже дичь са­ма при­пёр­лась. Как же её взять? Нуж­но бы за ружь­ём от­пол­зать по­ти­хонь­ку, что­бы не спуг­нуть тварь пер­на­тую. Хо­ро­шо, у ме­ня один ствол все­гда к стрель­бе го­тов да­же в пе­шем пе­ре­хо­де. Ма­ло ли че­го... края-то ди­кие, ёк-мо­ко­рёк.
   Ли­хо­ра­доч­но вспо­ми­наю, ко­то­рый из них за­ря­жен, пра­вый или ле­вый, а сам ра­ком к про­ёму пя­чусь, ле­вой пят­кой до­ро­гу на­щу­пы­вая. Ру­кой по­за­ди се­бя ру­жьё на ска­мей­ке ух­ва­тил и при этом дверь но­гою по­при­дер­жал, чтоб не скрип­ну­ла.
   Даль­ше всё про­изош­ло, буд­то в филь­мах о Ди­ком За­па­де. Стре­лял на­вскид­ку, на­по­ло­ви­ну из из­бы вы­су­нув­шись. Сам Клинт Ист­вуд из "спа­гет­ти-вес­тер­на" в сво­ей ков­бой­ской ипо­ста­си мне бы по­за­ви­до­вал -- точ­нё­хонь­ко ку­роч­ку под улич­ный стол по­ло­жил. Не ус­пел сво­ей мет­ко­сти об­ра­до­вать­ся, как тут же ис­пу­гал­ся. Да­же при­гнул­ся от не­ожи­дан­но­сти -- с про­ти­во­по­лож­ной сто­ро­ны до­ма сня­лась це­лая стая те­те­ре­вов, и шум под­ня­ла, слов­но эс­кад­ри­лья ноч­ных бом­бе­ров.
   Вот тут я се­бя дол­го про­кли­нал, ёхай­ды, что рань­ше в окон­це-то не вы­гля­нул, пе­ред тем как вый­ти. То­гда бы точ­но ду­пле­том де­ся­ток го­лов взял за ми­лую ду­шу, не вы­хо­дя во двор. Да, кста­ти, а за­чем я вы­хо­дил-то? По­смот­рел на се­бя и рас­сме­ял­ся в го­лос. Ну, вы же пом­ни­те, ин­ст­ру­мент для ут­рен­них про­це­дур у ме­ня за­ра­нее был под­го­тов­лен.
   Вот так я и сто­ял бо­си­ком на крыль­це, при­пуд­рен­ный пе­п­лом Клаа­са -- ше­лу­хой от ко­ры да со­сно­вы­ми игол­ка­ми. С дву­ствол­кой сто­ял в ков­бой­ской по­зе и с рас­пах­ну­той на весь мир ши­рин­кой, от­ку­да ещё один ствол го­то­вил­ся при­цель­но вы­стре­лить. А на­до мной свер­ху на­смеш­ли­во ввин­чи­ва­лась в се­рую мок­ро­ту не­ба те­те­ре­ви­ная стая.
   Очень я люб­лю охо­ту за по­доб­ные вот не­ожи­дан­ные хо­ды. А кто-то мне ещё го­во­рит, мол, ры­бал­ка ув­ле­ка­тель­ней. С ры­ба­ми всё очень уж пред­ска­зуе­мо, вёд­ра-ко­ро­мыс­ла. Нет там та­ко­го ку­ра­жа, это я вам от­вет­ст­вен­но за­яв­ляю!
  

Во­ро­на и со­сис­ка

  
   Знае­те, чем от­ли­ча­ет­ся ис­пан­ская во­ро­на от оте­че­ст­вен­ной? Ис­пан­ская при­мор­ская во­ро­на ро­ман­тич­но кри­чит: "Ка-нар­ры! Ка-нар­ры!" А обыч­ная сред­не­рус­ская вто­рит ей с без­ра­до­ст­ным ме­ди­цин­ским ак­цен­том: "Карр-ва­лол, карр-ва­лол!" или же пе­ре­но­сит уда­ре­ние в уже по­мя­ну­том ис­пан­ском со­зву­чии -- на на­ры.
   Ази­ат­ские пер­на­тые сё­ст­ры на­ших муд­рых птиц ве­дут се­бя не­сколь­ко ина­че. Аф­ган­ская за­дал­бы­ва­ет не­пра­во­слав­ное на­се­ле­ние на­гло­ва­тым "Кан­да-гаррр! Кан­да-гаррр!", а при­стой­ная во­ро­на из ве­дом­ст­ва пре­зи­ден­та Ка­зах­ста­на пред­по­чи­та­ет вы­тя­нуть из вас жи­лы про­тяж­ным "Кар-р-рр-аган­да! Кар-р-рр-аган­да!"
   Кар-р-ра-даг! Кар-р-ра-даг! А это уже крым­ская про­каз­ни­ца "по­ёт", на­во­ра­чи­вая кру­ги над по­тух­шим мно­го лет на­зад вул­ка­ном.
   Вот учё­ные ут­вер­жда­ют, мол, во­ро­ны ум­ные. Ска­жу боль­ше -- ум­ные до без­обра­зия, чер­тов­ски ум­ные, на­де­лён­ные ге­не­ти­че­ской все­лен­ской муд­ро­стью. По­то­му са­мо­уве­рен­ные, от­че­го по­рой слу­ча­ет­ся им по­па­дать в не­при­ят­но­сти. Что ска­зать, не­дав­но ви­дел во­ро­ну, ко­то­рая по­стра­да­ла от соб­ст­вен­ной со­об­ра­зи­тель­но­сти. Де­ло так бы­ло. Я то­гда в ка­фе по­обе­дать за­шёл. Вре­мя лет­нее, суп­ру­га моя в от­пуск с деть­ми уле­те­ла. Ес­ли один до­ма ос­та­юсь, ку­хар­ни­чать до­ма пре­кра­щаю, лень по­то­му как -- для се­бя-то од­но­го. А жи­день­ко­го да го­ря­че­го хо­чет­ся.
   В об­щем, сде­лал за­каз в ка­фе, от­ве­дал бор­щеч­ка та­мош­не­го. Хо­зяе­ва хоть и кав­каз­цы, а борщ знат­ный го­то­вят. Для на­ча­ла на­сла­дил­ся я фир­мен­ным пер­вым блю­дом под рю­моч­ку за­по­тев­шей квинт­эс­сен­ции сча­стья, а пе­ред вто­рым вы­шел на ули­цу для пе­ре­ку­ра. А там та­кая кар­тин­ка от­кры­лась, что по­на­ча­лу да­же не по­ве­рил. Си­дит на га­зо­не во­ро­на, ог­ром­ная, как моя тос­ка в ми­ну­ты за­ез­жей пе­ча­ли, ко­то­рая на­чи­на­ет га­ст­ро­ли по­сле "треть­ей­не­за­ку­сы­вая".
   Яд­рё­ная во­ро­на, ис­си­ня-чёр­ная, с пир­син­гом, околь­цо­ван­ная, то есть, в са­мом со­ку, в ис­клю­чи­тель­но ре­про­дук­тив­ном воз­рас­те, раз её ор­ни­то­ло­ги со­счи­та­ли с на­уч­ной це­лью. А пе­ред пти­цей... ле­жит ог­ром­ная со­сис­ка. Не ку­со­чек за­мыз­ган­ный, а са­мая на­стоя­щая пол­но­вес­ная кол­ба­ска из мел­ко по­руб­лен­но­го фар­ша в син­те­ти­че­ской обо­лоч­ке. И как за­ме­тил Иван Ан­д­рее­вич в из­вест­ной бас­не, во­ро­на чу­ет сыр... Ах, да, там, ско­рее все­го, ли­са бы­ла... Ну а в мо­ём слу­чае во­ро­на во­ж­де­ле­ла... со­сис­ку.
   Пти­ца по­про­бо­ва­ла кле­вать же­лан­ную до­бы­чу, но глад­кие скольз­кие бо­ка фор­мо­ван­но­го мя­со­про­дук­та за­став­ля­ли со­сис­ку вра­щать­ся, ус­коль­зая из клю­ва. И тут вклю­чил­ся во­ро­ний ум. Мне да­же по­ка­за­лось, я щел­чок тумб­ле­ра в мо­мент сра­ба­ты­ва­ния ус­лы­шал. Вот как в ста­ро­дав­ние вре­ме­на счёт­чи­ки на так­со­мо­то­рах кла­ца­ли. По­хо­жий был звук. Ум­ни­ца во­ро­на на­сту­пи­ла обеи­ми ла­па­ми на со­сис­ку. За­жа­ла её по кра­ям, а се­ре­дин­ку кле­вать при­ня­лась.
   Уми­ли­тель­ная кар­ти­на: ког­ти­стые паль­цы пти­цы не да­ют со­сис­ке вра­щать­ся, а клюв ме­то­дич­но дол­бит се­ре­ди­ну. На­сы­ща­ет­ся во­ро­на, ус­пе­вая по­кру­тить чёр­ной го­ло­вой по сто­ро­нам. То ли опас­ность вы­гля­ды­ва­ет, то ли при­хва­ст­нуть хо­чет, дес­кать -- знай на­ших.
   За­сек­ла, что смот­рю на неё, и при­ня­лась мне глаз­ки стро­ить, буд­то бах­ва­лясь. Я улыб­нул­ся в от­вет и во­ро­ну ре­шил не спу­ги­вать. Пусть пи­та­ет­ся спо­кой­но, не­час­то без­дом­ной пти­це та­кая уда­ча вы­па­да­ет -- ог­ром­ную со­сис­ку скле­вать це­ли­ком.
   Поч­ти идил­лия обо­зна­чи­лась: я ку­рю и улы­ба­юсь, во­ро­на обе­да­ет по-цар­ски. И тут вне­зап­но слу­чи­лось сле­дую­щее: со­сис­ка пе­ре­ста­ла быть еди­ным це­лым, ра­зо­рва­лась бли­же к се­ре­ди­не. Что на­зы­ва­ет­ся, в пы­лу сра­же­ний вы­яс­ни­лось -- ре­зуль­та­ты бое­вых дей­ст­вий ока­за­лись не про­счи­тан­ны­ми. Ина­че го­во­ря, во­ро­на моя не ожи­да­ла по­доб­но­го под­во­ха от упот­реб­ляе­мой пи­щи, но­ги у бе­до­ла­ги за­сколь­зи­ли в раз­ные сто­ро­ны, и оша­ра­шен­ная кра­са­ви­ца пти­ца шлёп­ну­лась пря­мо на зад­ни­цу. Со­всем как скво­рец Кто­та­ма из де­рев­ни Про­сто­ква­ши­но. Шлёп­ну­лась, а за­тем сра­зу оп­ро­ки­ну­лась на­взничь. Слов­но че­ло­век, ёхай­ды!
   Этот куль­бит с па­де­ни­ем на спи­ну был на­столь­ко умо­ри­тель­ным, что я рас­хо­хо­тал­ся во весь го­лос. Во­ро­на воз­му­ти­лась не­дос­той­ным по­ве­де­ни­ем зри­те­ля, карк­ну­ла что-то обид­ное в мою сто­ро­ну и, взле­тев над суе­той го­ро­да, унес­лась в сто­ро­ну пе­ре­крё­ст­ка. А на га­зо­не ос­та­лись ле­жать два фраг­мен­та так не­кста­ти раз­ва­лив­шей­ся со­сис­ки.
   Ко­гда я, рас­счи­тав­шись, вы­хо­дил из ка­фе, сле­дов во­ронь­е­го обе­да на ас­фаль­те уже не ока­за­лось. Воз­мож­но, она поз­же при­ле­те­ла -- док­ле­вать ос­тав­лен­ное без при­смот­ра доб­ро, или же фраг­мен­ти­ро­ван­ную со­сис­ку съе­ла ка­кая-ни­будь бро­дя­чая со­ба­ка, ко­то­рую по­ра сда­вать в по­ли­кли­ни­ку для опы­тов... или в цирк для вы­сту­п­ле­ний.
  
  

Брат Гал­ки­на

  
   При­клю­чи­лось это, ка­жет­ся, по­за­прош­лым ле­том. На уча­ст­ке, где рас­по­ло­жен по­са­доч­ный ло­ка­тор у нас в аэ­ро­пор­ту. Тер­ри­то­рия ого­ро­жен­ная и ох­ра­няе­мая. Здесь сто­ят кун­ги с ап­па­ра­ту­рой и не­по­сред­ст­вен­но сам ра­дар. Мес­теч­ко знат­ное: бу­к­валь­но уто­па­ет в зе­ле­ни. И не толь­ко ди­ко­рас­ту­щей -- по­нят­ное де­ло, что не ис­поль­зо­вать не­сколь­ко со­ток впол­не пло­до­род­ной зем­ли ра­бот­ни­ки сис­те­мы по­сад­ки по­счи­та­ли бы ко­щун­ст­вом.
   Уже до­воль­но дав­но, вско­ре по­сле со­ору­же­ния объ­ек­та, ря­дом с ним бы­ли воз­двиг­ну­ты две или три те­п­ли­цы. Ос­таль­ная зем­ля обыч­но за­са­жи­ва­лась кар­тош­кой, ук­ро­пом, пет­руш­кой, ре­ди­ской и клуб­ни­кой. По­ка на объ­ек­те од­ни ве­те­ра­ны ло­ка­ци­он­щи­ки ра­бо­та­ли, ка­ж­дый пя­та­чок вы­гля­дел ухо­жен­ным и об­ра­бо­тан­ным. Но вот про­изош­ла ро­та­ция -- вме­сто ушед­ше­го на пен­сию тех­ни­ка мо­ло­дой спе­циа­лист на объ­ек­те поя­вил­ся. А то­му ни­ка­ко­го де­ла до кре­сть­ян­ско­го тру­да не­ту. Ещё ве­тер в го­ло­ве со всех ще­лей под­ду­ва­ет. Ему бы с дев­чон­ка­ми за­ту­сить вме­сто тру­до­те­ра­пии. Дру­гие ста­ро­жи­лы свои на­де­лы уве­ли­чи­вать не за­хо­те­ли -- со свои­ми бы спра­вить­ся. Ос­во­бо­див­ший­ся ку­сок ла­ти­фун­дии за­вис. Вот мне по зна­ком­ст­ву и пред­ло­жи­ли уча­сток для по­сад­ки -- со­тки три поч­ти. Зем­ля об­ра­бо­тан­ная, не це­ли­на, да и те­п­лич­ка на ней сто­ит. Кто ж от­ка­жет­ся-то, ёхай­ды? Я и не стал, пред­поч­тя воз­де­лы­вать па­хот­ные уго­дья в по­те ли­ца сво­его, как и по­ла­га­ет­ся по биб­лей­ским и Сто­лы­пин­ским за­ве­там.
   Так вот, и в тот день, о ко­то­ром речь, я за­ни­мал­ся оку­чи­ва­ни­ем кар­тош­ки на этом са­мом "по­да­роч­ном" уча­ст­ке. По­ра­бо­тал до пер­во­го по­та и ре­шил пе­ре­ку­рить: на воль­ном-то воз­ду­хе не то, что в ду­хо­те пи­лот­ской ку­рил­ки. По­до­шёл к чу­че­лу, оде­то­му в ста­рый фор­мен­ный аэ­ро­фло­тов­ский пид­жак и фу­раж­ку с дыр­кой вме­сто ко­кар­ды -- ко­кар­ду-то чьи-то де­ти кон­фи­ско­ва­ли. Без чу­че­ла с при­вя­зан­ны­ми к де­ре­вян­ным ру­кам гир­лян­да­ми кон­серв­ных ба­нок здесь не обой­тись. От во­рон, птиц до­гад­ли­вых и дерз­ких, ко­неч­но, по­доб­ные ухищ­ре­ния не по­мо­га­ют, но ча­ек и дру­гих пер­на­тых, вро­де об­на­глев­ших го­лу­бей, от­го­ня­ют ис­прав­но.
   Чу­че­ло бы­ло ху­дое и вы­со­кое, со­всем как тех­ник по фа­ми­лии Гал­кин. Вот пу­га­ло, осо­бо не на­пря­га­ясь, и про­зва­ли "бра­том Гал­ки­на".
   Встал я, зна­чит, ря­дом с Гал­кин­ским бра­тиш­кой, за­ку­рил, ке­поч­ку на гла­за над­ви­нул, чтоб не щу­рить­ся. На за­кат лю­бу­юсь. Не на­стоя­щий ещё за­кат, всё-та­ки июль на дво­ре. "Бе­лые но­чи" не со­всем на­ши мес­та по­ки­ну­ли. На за­па­де ро­зо­ва­тые пе­ри­стые об­ла­ка в сол­неч­ных лу­чах. Ти­ши­на. Толь­ко ко­ма­рьё зве­нит то­нень­ко. На ду­ше чис­тый дю­шес в ро­зо­вую кра­пин­ку безо вся­ких им­порт­ных при­ме­сей, где Ва­нес­са Мэй на скри­поч­ке пи­ли­ка­ет, буд­то за­ве­дён­ная. Ред­ко по­доб­ное уми­ро­тво­ре­ние со мной слу­ча­ет­ся. Обыч­но всё на бе­гу де­ла­ешь. А здесь -- спе­шить ни­ку­да не нуж­но, же­на с доч­ка­ми у тё­щи гос­тит. Сам се­бе гос­по­дин, хо­зя­ин и во­ин­ский на­чаль­ник. Чуть не про­сле­зил­ся от бла­го­го­ве­ния, ёхай­ды.
   И тут -- как сер­пом по мо­ло­ту, хрясь! Чув­ст­вую, прон­зи­тель­ную боль, сход­ную с зуб­ной, толь­ко в рай­оне те­меч­ка. Ощу­ще­ние ди­ко му­чи­тель­ное -- слов­но скальп с те­бя сни­ма­ют. Пер­вая мысль -- пу­ля в го­ло­ву по­па­ла. Но по­том за­со­мне­вал­ся, ес­ли б пу­ля, то вы­стрел бы сна­ча­ла ус­лы­шал. Да, и у ко­го на ох­ра­няе­мой тер­ри­то­рии ору­жие, кро­ме ВО­ХРю­ков, но те свой един­ст­вен­ный "де­дов­ский бер­дан" в сей­фе обыч­но хра­нят? Нет, что вы, о со­бы­ти­ях дав­них го­во­рю. Сей­час-то ох­ра­на аэ­ро­пор­тов с ав­то­ма­ти­че­ским ору­жи­ем пред­по­чи­та­ет служ­бу не­сти. Всё боль­ше дев­чон­ки-кра­са­ви­цы... за та­кую-то зар­пла­ту, ка­кой до­б­рый мо­ло­дец за­хо­чет кон­тракт под­пи­сы­вать! Впро­чем, это к сло­ву.
   Ага, ощу­щаю, ди­кую боль в рай­оне ма­куш­ки и по­ни­маю, без­жа­ло­ст­ный изу­вер в мою го­ло­ву впил­ся. И он, изу­вер сей, до­воль­но уве­си­стый, ни­как на обыч­ную пу­лю не тя­нет, вёд­ра-ко­ро­мыс­ла. На­чи­наю ру­ка­ми хва­тать­ся за го­ло­ву и орать бла­гим ма­том, что­бы не так страш­но бы­ло, вдруг, да, ра­нен я смер­тель­но. А ру­ки мои, мне то­гда по­ка­за­лось, в от­вра­ти­тель­ную ти­ну оск­лиз­лую по­гру­жа­ют­ся. Так в кош­мар­ном сне обыч­но про­ис­хо­дит.
   Тут я ещё силь­нее за­орал, а ОНО как карк­нет! Но не на­гло, а то­же с тре­во­гой в го­ло­се. По­ни­маю, во­ро­на. На­пу­га­лась то­же; од­на­ко вот -- го­ло­ву мою ос­во­бо­дить не спе­шит. За­кли­ни­ло что-то в во­ронь­их моз­гах с ис­пу­гу. Она же на чу­че­ло са­ди­лась пе­ре­дох­нуть, да, на за­кат се­вер­ный по­лю­бо­пыт­ст­во­вать. Но вме­сто дру­же­ст­вен­но­го об­ка­ка­но­го ра­нее по­го­на с дву­мя се­реб­ря­ны­ми лыч­ка­ми уго­ди­ла пря­мо на те­меч­ко ка­ко­му-то нерв­но­му пу­га­лу ого­род­но­му, из све­жих, ко­то­рый, то­го и гля­ди, ру­ка­ми свои­ми за­гре­бу­щи­ми жиз­ни ли­шить муд­рую пти­цу. Во­ро­на, ви­дать, ста­рая мне по­па­лась, бли­зо­ру­кая: до­жи­лась до то­го, что жи­во­го че­ло­ве­ка с аэ­ро­фло­тов­ским пу­га­лом пе­ре­пу­та­ла.
   Тут ре­бя­та из де­жур­ной сме­ны на крик вы­ско­чи­ли из кун­га, всё это ве­ли­ко­ле­пие уви­де­ли -- и ну хо­хо­тать, буд­то ще­ко­чут их во всех мес­тах, да­же са­мых ин­тим­ных.
   Толь­ко за­ви­дев уми­раю­щих со сме­ху лю­дей от се­бя в опас­ной бли­зо­сти, на­пу­ган­ная пти­ца от­ле­те­ла в сто­рон­ку и веж­ли­во удоб­ри­ла гряд­ку. Вот, де, ка­кая я вос­пи­тан­ная, ёхай­ды -- вы ме­ня чуть за­ши­бить не из­во­ли­ли, а я вам по­лез­ный про­дукт на ва­шу план­та­цию вне­сла. Один толь­ко "брат Гал­ки­на" ти­хонь­ко по­звя­ки­вал кон­серв­ны­ми бан­ка­ми на вет­ру и ни­как не про­яв­лял сво­их чувств. Да, ещё гнус зу­дел над ухом, ме­шая со­брать мыс­ли в над­ле­жа­щее для этой не­ма­те­ри­аль­ной суб­стан­ции ме­сто.
  

Гу­си-уточ­ки

  
   В ко­ман­ди­ров­ке де­ло бы­ло. Ра­бо­та­ли мы как-то по за­яв­кам га­зо­ви­ков. Что­бы вре­мя на еже­днев­ные пе­ре­го­ны не тра­тить, вер­то­лёт ба­зи­ро­вал­ся на пло­щад­ке, за­каз­чи­ком же обо­ру­до­ван­ной. Тут те­бе и тех­ни­ка, ко­то­рая по­ля­ну от сне­га зи­мой чис­тит, и ём­кость с авиа­ке­ро­си­ном, и то­п­ли­во­за­прав­щик. А ря­дом ста­рин­ная зы­рян­ская де­рев­ня, с при­мы­каю­щим к ней по­сёл­ком ле­со­за­го­то­ви­те­лей и строи­те­лей га­зо­про­во­да.
   По­се­ли­ли нас всем эки­па­жем в ча­ст­ном сек­то­ре. От­дель­но стоя­щий руб­лен­ный дом, об­ши­тый дос­кой-ва­гон­кой, со­сто­ял из двух по­ло­вин: в од­ной хо­зяе­ва жи­вут, в дру­гую -- нас тро­их по­мес­ти­ли: кро­ме ме­ня, ко­ман­ди­ра "вер­туш­ки", вто­рой пи­лот и борт­ме­ха­ник. Рань­ше в эки­па­же ещё и штур­ман был, но те­перь дан­ную долж­ность уп­разд­ни­ли, по­сколь­ку спут­ни­ко­вая на­ви­га­ция -- это вам не лап­тя­ми вёр­сты по кар­те ме­рить.
   Не­по­да­лё­ку от до­ма -- се­но­вал, ба­ня, хлев с ку­рят­ни­ком, па­ра ске­ле­тов от те­п­лиц, за­не­сён­ных сне­гом, и, ра­зу­ме­ет­ся, до­мик с вы­руб­лен­ным в две­рях буб­но­вым ту­зом -- для про­ник­но­ве­ния ес­те­ст­вен­но­го ос­ве­ще­ния, что­бы не уго­дить но­гой, ку­да не по­ло­же­но.
   Ес­ли быть точ­нее, не ус­пе­ли мы по­се­лить­ся, толь­ко при­ле­те­ли, вы­гру­зи­лись, тут и стем­не­ло. При­шли пред­ста­ви­те­ли за­каз­чи­ка и к мес­ту по­стоя по­ве­ли. Тех­на­рей в один дом, а нас в дру­гой. Ну да, тот, о ко­то­ром я уже упо­ми­нал чуть рань­ше.
   Хо­зя­ин на крыль­це встре­тил, фо­на­рём до­ро­гу к жи­лью ос­ве­тил. Смот­рел­ся он -- буд­то ма­як Алек­сан­д­рий­ский... толь­ко в по­лу­шуб­ке, ру­ка­ви­цах и по­тра­чен­ной мо­лью ушан­ке с не­ко­гда рос­кош­ным олень­им ме­хом. За­шли в ха­ту. Хо­ро­шо там -- свет­ло, чис­тень­ко. Раз­мес­ти­лись. Тут нас сра­зу и к сто­лу при­гла­си­ли.
   За позд­ним обе­дом, так и не ус­пев­шим пе­ре­рас­ти в ран­ний ужин из-за от­сут­ст­вия спирт­но­го -- на­зав­тра же вы­лет с ут­ра, хо­зя­ин без умол­ку рас­ска­зы­вал нам о сво­ём хо­зяй­ст­ве. Сна­ча­ла упо­мя­нул пуг­ли­вых мо­ло­дых кур, бо­яв­ших­ся по­на­ча­лу из хле­ва вый­ти, а по­том под­рос­ших и ме­шаю­щих ко­пать хо­зяе­вам гряд­ки -- всё лез­ли от­важ­но под ло­па­ту, как яко­бин­цы под гиль­о­ти­ну.
   По­том хо­зя­ин по­де­лил­ся ис­то­ри­ей о про­ник­но­ве­нии на уча­сток кро­та-тер­ро­ри­ста, ко­то­рый вы­грыз всю мор­ковь и опо­ло­ви­нил из­нут­ри три чет­вер­ти клуб­ней кар­то­фе­ля с эн­ту­зи­аз­мом, дос­той­ным луч­ше­го при­ме­не­ния. И о сво­их на­блю­де­ни­ях на­ту­ра­ли­ста-лю­би­те­ля рас­ска­зать не пре­ми­нул: о том, как взял по вес­не с же­ной на яр­мар­ке де­сят­ка пол­то­ра утят и столь­ко же гу­сят мяс­ной по­ро­ды с рас­чё­том уго­стить дру­зей и род­ст­вен­ни­ков на Но­вый год или Ро­ж­де­ст­во при­го­тов­лен­ной в ду­хов­ке пти­цей.
   При­вез­ли пу­ши­стую ме­лочь вер­то­лё­том в ко­роб­ке из-под ксе­рок­са. Эта­кая стиль­ная при­ме­та вре­ме­ни -- хоть на вы­бо­ры от­прав­ляй­ся*. Как го­во­рит­ся, те­перь толь­ко кор­ми и ле­лей сво­их пи­том­цев, что­бы по­ра­до­вать близ­ких за­ме­ча­тель­ным паш­те­том из птичь­ей пе­че­ни к Но­во­му го­ду.
   Но не тут-то бы­ло. Гу­си рос­ли бы­ст­рее утят и по­то­му при­бе­га­ли к уша­ту с по­руб­лен­ной кар­тош­кой пер­вы­ми. Об­де­лён­ные двою­род­ные бра­тья и сё­ст­ры, осо­бен­но се­лез­ни, не мог­ли вы­не­сти по­доб­ной не­спра­вед­ли­во­сти и про­ры­ва­лись к об­ще­му ко­ры­ту, иг­но­ри­руя все пра­ви­ла и при­ли­чия: лез­ли бу­к­валь­но по го­ло­вам скло­нив­ших­ся над пи­щей на­сущ­ной гу­сят. Так поя­ви­лись пер­вые жерт­вы со сло­ман­ны­ми шея­ми.
   Гу­си не за­ста­ви­ли се­бя дол­го ждать с от­ве­том, пра­ви­ло о хо­лод­но­сти мес­ти в ка­че­ст­ве блю­да, ока­за­лись не про них. Че­рез па­ру дней при­шлось хо­ро­нить уже утят, за­топ­тан­ных упи­тан­ны­ми гу­се-брой­ле­ра­ми на­смерть. Тут уж, кря­кай -- не кря­кая, йе­ри­хонь -- не йе­ри­хонь, жа­ло­сти от не­при­яте­ля не до­ж­дёшь­ся.
   По­пыт­ка впо­след­ст­вии раз­де­лить пи­та­ние двум ви­дам птиц не увен­ча­лась ус­пе­хом. Кон­ку­рен­ты в бит­ве за пра­во по­пасть на празд­нич­ный стол на­хо­ди­ли друг дру­га в лю­бом за­ко­ул­ке хле­ва. И доб­ром их ру­ко­паш­ная не за­кан­чи­ва­лась ни­ко­гда. А тут ещё в ию­ле кто-то чум­ку в по­сё­лок при­вёз. И меч­та о ев­ро­пей­ском ро­ж­де­ст­вен­ском рос­ко­ше­ст­ве ско­ро по­шла пра­хом. Из всех птиц вы­жил один гусь, но и он дол­го не за­дер­жал­ся...
   -- Съе­ли по­след­не­го из мо­ги­кан, не до­жи­да­ясь празд­ни­ков? -- спро­сил я. -- В рус­ской пе­чи, не­бось, за­ту­ши­ли с греч­кой?
    -- Да нет же... не в рус­ской пе­чи, -- улыб­нул­ся хо­зя­ин. -- В на­ших кра­ях это боль­шая ред­кость, по­сколь­ку га­зи­фи­ка­ция ша­га­ет по краю се­ми­миль­ны­ми вёд­ра­ми, а дро­ва -- де­фи­цит боль­шой, ибо ле­со­тун­д­ра, да и эко­ло­ги зе­ле­не­ют всем сво­им "грин­пи­сом", как толь­ко слы­шат о за­гряз­не­нии ат­мо­сфе­ры вы­бро­са­ми, от­лич­ны­ми от стан­дар­та "euro 4".
   -- А ведь мы в от­ве­те за тех, ко­го при­ру­ча­ем, -- за­ме­тил юный борт­ме­ха­ник, не по­ду­мав, на­вер­ное, что сво­им вы­сту­п­ле­ни­ем мо­жет ос­кор­бить гос­те­при­им­но­го хо­зяи­на.
   Но тот ни­ма­ло не сму­тил­ся.
   -- Ага, знаю. Ан­ту­ан де Сент-Эк­зю­пе­ри... Хм, а на ко­ми бу­дет про­сто Ан­тон Изь­ю­ров, -- наш хо­зя­ин хит­ро за­улы­бал­ся, всем сво­им ви­дом по­ка­зы­вая, что со­вре­мен­ные ко­ми-зы­ря­не об­ла­да­ют-та­ки чув­ст­вом тон­кой иро­нии не­сколь­ко боль­ше, не­же­ли о том по­ла­га­ют ка­би­нет­ные эт­но­гра­фы и ди­ван­ные лин­гвис­ты, изу­чаю­щие жи­вое сло­во в рос­сий­ской глу­бин­ке. -- В от­ве­те-то... да, всё вер­но. Но я ещё и при­ру­чать не на­чал. Слиш­ком мел­кая дичь бы­ла, буд­то бло­хи ка­кие, я из­ви­ня­юсь.
  

За окош­ком

  
   На­блю­дал я, ре­бя­та, не­де­ли две то­му об­рат­но, как во­ро­ны раз­вле­ка­ют­ся. Та­кое впе­чат­ле­ние, знае­те: моз­гов-то у этой пти­цы не­мно­го, ес­ли на вес, но ка­че­ст­во -- луч­ше, не­же­ли у иных лю­дей. В об­щем, смот­рю в ок­но за уны­лой осен­ней по­рой, как пред­пи­са­но клас­си­ка­ми и при­ме­чаю за­ме­ча­тель­ную боль­шу­щую во­ро­ну, ко­то­рая ве­дёт се­бя не со­всем ор­ди­нар­но.
   На­шла она в кус­тах вы­бро­шен­ный кем-то пла­сти­ко­вый ста­кан­чик. Клю­вом при­хва­ти­ла и на то­поль взле­те­ла. Сна­ча­ла на тол­стой вет­ке си­де­ла, а по­том на бо­лее тон­кую пе­ре­бра­лась, к са­мо­му её краю и -- ну ста­кан­чик тот на кон­чик её на­де­вать. Са­ма клю­вом пла­стик на вет­ку на­тя­ги­ва­ет, од­ной ла­пой се­бе по­мо­га­ет, а вто­рой ба­лан­си­ру­ет, да­бы вниз не сверз­нуть­ся. Да так лов­ко всё де­ла­ет, что лю­бой цир­кач об­за­ви­ду­ет­ся. Не­дол­го моя "под­над­зор­ная" бы­ла де­лом за­ня­та, ско­ро у неё всё сла­ди­лось. А я ду­маю -- для че­го ж всё это нуж­но? Ин­те­рес раз­би­ра­ет.
   На­де­ла во­ро­на ста­кан на вет­ку, крыль­я­ми взмах­ну­ла и уле­те­ла. "Ага, по­хо­же, она про­сто-на­про­сто до­бы­чу при­пря­та­ла, что­бы по­том ка­ким-то об­ра­зом её ис­поль­зо­вать", -- до­га­дал­ся я. А раз та­кое де­ло, то нуж­но по­смот­реть -- чем ис­то­рия с при­пря­тан­ным пред­ме­том кон­чит­ся. Вре­мя есть -- вы­ход­ной, по­то­му си­жу у ок­на, все вто­ро­сте­пен­ные де­ла за­бро­сив.
   Про­хо­дит ми­нут, этак, де­сять. Са­дит­ся на то­поль во­ро­на. Но не "моя", дру­гая, по­мень­ше га­ба­ри­та­ми. За­ме­ти­ла ста­кан­чик и, ви­ди­мо, ре­ши­ла его за­брать. Ин­те­рес­но, чем же сей пла­стик мог ув­лечь пер­на­тых про­каз­ниц? Про­дол­жаю на­блю­дать. Схва­ти­ла но­вая хо­зяй­ка до­бы­чу и со­бра­лась взле­тать, а тут преж­няя вла­де­ли­ца воз­вра­ща­ет­ся. На­ско­чи­ла, рас­кри­ча­лась: "Каррр­ман­ни­ца! Кар­рра­ул! Кар­рам­ба!" Или вро­де то­го. Во­ро­на, что по­мень­ше, с пе­ре­пу­гу, как мне по­ка­за­лось, ста­кан­чик об­ро­ни­ла на зем­лю -- на ас­фаль­то­вый пя­та­чок на дет­ской пло­щад­ке во дво­ре. Обе пти­цы сле­те­ли к не­му кам­ням и при­ня­лись друг у дру­га до­бы­чу вы­хва­ты­вать. Кри­чат, крыль­я­ми ма­шут, от ста­кан­чи­ка оп­по­нент­ку от­го­няя.
   Ка­кое-то вре­мя этот бес­пре­дел про­дол­жал­ся. С кри­ка­ми и об­ви­не­ния­ми в ду­хе ком­му­наль­ной кух­ни. Но по­том пти­цам на­дое­ло впус­тую тра­тить энер­гию. Ви­дать, по­ня­ли во­ро­ны, не по­лу­чит­ся за­вла­деть во­ж­де­лен­ным пла­сти­ком си­лой, ре­ши­ли вклю­чить фак­тор вре­ме­ни -- ко­му бы­ст­рее на­до­ест бо­роть­ся, тот и про­иг­рал. И по­шла у них та­кая по­те­ха: од­на хва­та­ет клю­вом ста­кан и тол­ка­ет его впе­рёд. Но фор­мой-то он на­по­ми­на­ет усе­чён­ный ко­нус, по­то­му не вдаль ка­тит­ся, а по кру­гу вра­ща­ет­ся. А там уже вто­рая во­ро­на под­жи­да­ет и в свою оче­редь де­ла­ет по­пыт­ку в про­ти­во­по­лож­ном на­прав­ле­нии. С тем же ус­пе­хом. Ка­та­ли, ка­та­ли ста­кан­чик во­ро­ны -- сна­ча­ла со зло­стью, а по­том да­же с ин­те­ре­сом, -- но бы­ст­ро ус­та­ли. Ско­рее все­го. Взмы­ли вверх, не сго­ва­ри­ва­ясь, по­кру­жи­ли и сно­ва иг­рать. О, точ­но -- иг­рать! Имен­но так: иг­ра­ли во­ро­ны, как мне пред­став­ля­ет­ся, ёхай­ды.
   Ми­нут со­рок во­ро­ны рез­ви­лись. А по­том им на­ску­чи­ло изо­бра­жать из се­бя звёзд ми­ро­во­го фут­бо­ла, и они раз­ле­те­лись по сво­им де­лам, прав­да, ста­кан­чик опять на вет­ку по­ве­си­ли -- чтоб ни­кто на не­го не по­ку­сил­ся. "Эге, так они по­том ещё бу­дут иг­рать! -- по­нял я. -- Сле­ду­ет не­пре­мен­но по­смот­реть вто­рой тайм".
   На­зав­тра я вспом­нил всё, что слу­чи­лось на­ка­ну­не. Улыб­нул­ся, пред­вку­шая но­вые по­хо­ж­де­ния двух во­рон. По­до­шёл к ок­ну, но пла­сти­ко­во­го ста­ка­на на вет­ке уже не ока­за­лось -- ве­ро­ят­но, но­чью сду­ло вет­ром. Жаль-жаль.
   А соб­ст­вен­но, "был ли маль­чик"? Или это всё мне при­ви­де­лось? Нет, не при­ви­де­лось. Точ­но всё слу­чи­лось на­яву. И я бла­го­да­рен судь­бе, что да­ла мне воз­мож­ность убе­дить­ся в во­ронь­ем уме. Ред­ко ка­кое мле­ко­пи­таю­щее ис­поль­зу­ет при иг­рах по­сто­рон­ние пред­ме­ты, а тут -- пти­ца! Ме­ня на­столь­ко по­ра­зи­ло уви­ден­ное, те­перь и в оку­ня-мыс­ли­те­ля по­ве­рю, вёд­ра-ко­ро­мыс­ла.
  

Змея

  
   Тут я всё о птич­ках-си­нич­ках рас­ска­зы­вал, ёк-мо­ко­рёк, но бы­ла в мо­ей жиз­ни и со зме­ёй ис­то­рия. До­воль­но страш­ная. По­че­му вдруг, змея, спро­си­те? Так ведь, что пти­цы, что змеи -- и те, и дру­гие из яиц на свет бо­жий по­яв­ля­ют­ся. Это, во-пер­вых. А, во-вто­рых, са­ми всё пой­мё­те, ес­ли до кон­ца дос­лу­шае­те, не пе­ре­би­вая. При­клю­чи­лось дан­ное со­бы­тие в кон­це 90-ых го­дов про­шло­го ве­ка и ос­та­ви­ло в мо­ей судь­бе столь не­из­гла­ди­мый след, что ка­ж­дую де­таль тех дав­них со­бы­тий пом­ню со­вер­шен­но от­чёт­ли­во.
   В кон­це де­каб­ря ре­шил я в свой оче­ред­ной от­пуск, ко­то­рый в ак­ку­рат на Но­вый год се­ре­ди­ной ло­жил­ся, по­гос­тить у сво­его род­но­го бра­тель­ни­ка. Жи­вёт он с же­ной в от­да­лён­ной де­рев­не на се­ве­ре Крас­но­яр­ско­го края. О том, как до­би­рал­ся в та­ёж­ную глу­хо­мань, от­дель­ная ис­то­рия. Но до­б­рал­ся, по­след­ний уча­сток пу­ти, пре­одо­лев на са­нях с пья­ным в хлам из­воз­чи­ком, не­ред­ко те­ряю­щим до­ро­гу в снеж­ных за­ва­лах мощ­ных суг­ро­бов. Сре­ди них то и де­ло что-то зло­ве­ще свер­ка­ло. Я по­ду­мал, не ина­че -- вол­ки, но воз­ни­ца со всей при­су­щей ему прав­ди­во­стью и пря­мо­той зая­вил, мол, это оди­чав­шие коз­лы, ко­то­рые от­би­лись от кол­хоз­но­го ста­да ещё осе­нью. Их в ок­ру­ге ни­кто не бо­ит­ся. И в лес хо­дить то­же не страш­но: раз коз­лы сво­бод­но в деб­рях раз­гу­ли­ва­ют, вол­ков, по­хо­же, там нет со­всем -- из­ве­ла хищ­ни­ков оз­ве­рев­шая с го­ло­ду­хи ско­ти­на.
   Ча­сам к де­вя­ти ве­че­ра я уже об­ни­мал бра­та и всю его се­мью. Здо­ро­вать­ся при­шлось на ощупь из-за кро­меш­ной тем­но­ты во­круг. В те го­ды элек­тро­энер­гия дос­тав­ля­лась в глу­хие си­бир­ские де­ре­вуш­ки весь­ма не­ре­гу­ляр­но, а по­про­сту -- она по­да­ва­лась в до­ма все­го че­ты­ре-пять ча­сов в су­тки. Ны­неш­няя мо­ло­дёжь в та­кой пер­ди­мо­нокль да­же и не по­ве­рит, а ведь бы­ло.
   По слу­чаю мое­го при­ез­да за­жгли ке­ро­син­ку и се­ли ве­че­рять. Ка­нун Но­во­го го­да, встре­ча гос­тя дол­го­ждан­но­го. Са­ми по­ни­мае­те, за­сто­лье бы­ст­ро не за­кон­чи­лось. Си­де­ли поч­ти до двух ча­сов но­чи. Но по­ра, од­на­ко, и спать ло­жить­ся. По­сте­ли­ли мне на рус­ской пе­чи, и я дрых­нуть за­ва­лил­ся. Но, на­до за­ме­тить, пе­ред са­мым от­бо­ем лит­руш­ку мо­ло­ка при­го­во­рил, вто­рую за ве­чер. Со­ску­чил­ся по на­ту­раль­но­му, ёл­ки-ме­тё­лоч­ки...
   Нуж­но ли объ­яс­нять, при­мер­но че­рез час со мной же­лу­доч­ный кон­фуз при­клю­чил­ся? Мо­ло­ко-то от сво­ей ко­ро­вы, жир­ное -- вот ор­га­низм и не спра­вил­ся. Что де­лать? Удоб­ст­ва во дво­ре. А на ули­це, как на­зло, -- хоть глаз вы­ко­ли. Бу­жу бра­та, чтоб до­ро­гу по­ка­зал. Он за­дал мне ге­не­раль­ное на­прав­ле­ние, под­све­тив све­чой, и я от­пра­вил­ся. На­шёл "скво­реч­ник", на "гнез­до" усел­ся.
   Си­жу в по­лу­дрё­ме, меч­та­тель­ность эта­кая слу­чи­лась. Раз­мыш­ляю о жиз­ни, встре­че Но­во­го го­да, де­ре­вен­ском бы­тии... Хо­ро­шо, в об­щем, си­жу. Вдруг по­доз­ри­тель­ные по­сто­рон­ние зву­ки от­влек­ли ме­ня -- буд­то ши­пит кто-то. Воз­дух мо­роз­ный, ти­хий, слыш­но от­мен­но. Нет, ду­маю, по­ка­за­лось. Од­на­ко ши­пе­нье ста­ло силь­нее и при­об­ре­ло зло­ве­щие от­тен­ки. Не­уют­но сде­ла­лось, мер­зо­па­ко­ст­но. Всё, по­ра спать ид­ти... по­ско­рее!
   И тут, чув­ст­вую, не один я в до­ща­том уе­ди­нен­ном до­ми­ке на краю за­сне­жен­но­го ого­ро­да. В тем­но­те что-то ше­ве­лит­ся. Что-то от­вра­ти­тель­ное и гад­кое, от­да­лён­но на­по­ми­наю­щее коб­ру, ко­то­рую фа­кир дуд­кой драз­нит. Серд­це опус­ти­лось ни­же спу­щен­ных шта­нов, но его уда­ры не спо­соб­ны бы­ли за­глу­шить от­чёт­ли­во­го, по­хо­же­го на звук про­би­той ка­ме­ры, зло­ве­ще­го ши­пе­нья, ёхай­ды. "Змея!" -- про­нес­лась мысль.
   По­нят­но, по­доб­ная фан­та­зия мог­ла поя­вить­ся толь­ко в не со­всем трез­вом моз­гу -- от­ку­да в два­дца­ти­гра­дус­ный мо­роз по­сре­ди Си­би­ри коб­ра возь­мёт­ся, са­ми по­ду­май­те, ёк-мо­ко­рёк? Ужас ско­вал все­го ме­ня, а не толь­ко чле­ны, как пи­шут в при­клю­чен­че­ских ро­ма­нах. Ни­как -- чёрт шу­тит! Я уже на­чал про­щать­ся с жиз­нью, но тут, о, сча­стье, дви­же­ние сно­ва вер­ну­лось ко мне.
   С ди­ки­ми во­пля­ми вы­ле­тел из де­ре­вян­но­го строе­ния и упал в суг­роб. В до­ме за­ше­ве­ли­лись на звук, на­по­ми­наю­щий пред­смерт­ный стон ра­не­но­го изюб­ря, за­жглась ке­ро­си­но­вая лам­па, и на крыль­цо вы­ва­ли­ло всё бра­то­во се­мей­ст­во. Пред­став­ляе­те, что они уви­де­ли? Дверь в убор­ную от­кры­та, ря­дом в сне­гу с го­лой зад­ни­цей ле­жит здо­ро­вен­ный му­жик и орёт бла­гим ма­том.
   Брат ни­че­го по­на­ча­лу вы­яс­нять не стал, а бы­ст­ро про­вёл эва­куа­цию мое­го поч­ти без­жиз­нен­но­го, но очень крик­ли­во­го те­ла в дом. Ни на ка­кие во­про­сы, ес­те­ст­вен­но, я от­ве­чать был не в со­стоя­нии -- толь­ко во­пил не­что бес­связ­ное о на­ше­ст­вии змей. Бра­ту­ха оты­скал в сен­цах мощ­ный ки­тай­ский ак­ку­му­ля­тор­ный фо­нарь -- ещё вре­мён бра­та­ния Ста­ли­на с Мао Цзэ­ду­ном -- и ушёл с ним на ули­цу, что­бы са­мо­стоя­тель­но об­ли­чить зло­дей­ско­го во­ро­га. Вер­нул­ся ми­нут че­рез пять, уми­рая от сме­ха.
   Ока­зы­ва­ет­ся, на­ка­ну­не мое­го при­ез­да, род­ст­вен­ни­ки ре­ши­ли за­ре­зать гу­са­ка к празд­нич­но­му сто­лу. Но тот, спа­сая свою жизнь, су­мел вы­рвать­ся и скрыл­ся в суг­ро­бах. Це­лый день его ис­ка­ли, но най­ти так и не смог­ли. По­ду­ма­ли уже, буд­то хорь­ки или ли­сы рас­пра­ви­лись с гор­дой пти­цей. А эта бес­тия, этот гу­си­ный бас­тард ока­зы­ва­ет­ся, про­ва­лил­ся в от­хо­жее ме­сто и мир­но там дре­мал в то вре­мя, ко­гда мой же­лу­док при­звал ме­ня к от­ве­ту.
   И вот ко­гда на го­ло­ву гор­до­го гу­са­ка по­ли­лись вы­жим­ки ци­ви­ли­зо­ван­но­го же­луд­ка, от­рав­лен­но­го на­ту­раль­ным де­ре­вен­ским про­дук­том, он ре­шил, что не по­тер­пит над­ру­га­тель­ст­ва над сво­им уяз­влён­ным са­мо­лю­би­ем и при­нял­ся злоб­но ши­петь, вы­со­вы­вая го­ло­ву из от­вер­стия в по­лу в по­ис­ках обид­чи­ка...
   Я его про­стил. И не про­сто про­стил, а вы­тре­бо­вал у бра­та ам­ни­стию для сво­его кре­ст­ни­ка. Прав­да, гусь ещё при­мер­но с не­де­лю ис­то­чал не­зем­ные аро­ма­ты, но яд­рё­ный мо­роз­ный воз­дух и чис­тый снег по­мог­ли ему спра­вить­ся с ком­плек­сом не­удач­ни­ка.
   С тех пор я все­гда бе­ру с со­бой фо­нарь, ес­ли в ко­ман­ди­ров­ках поль­зу­юсь от­дель­но стоя­щи­ми удоб­ст­ва­ми, и пред­ва­ри­тель­но про­во­жу ре­ког­нос­ци­ров­ку на мес­те...
  
   * -- ав­тор име­ет в ви­ду зна­ме­ни­тую ко­роб­ку из-под "ксе­рок­са", за­би­тую ва­лю­той, ко­то­рую вы­не­сли пред­ста­ви­те­ли из­би­ра­тель­но­го шта­ба Б.Н. Ель­ци­на из До­ма Пра­ви­тель­ст­ва во вре­мя вы­бо­ров пре­зи­ден­та РФ в 1996-ом го­ду.
  

Часть тре­тья. Лю­ди Се­ве­ра

  
  

Северная река

      Из-за острова фарватер
      свежевскопанный видать...
      В крике лоцмана от мата
      в омут скручена вода... "...ть"!
  
      Здесь следы от земснаряда
      и брандвахты вьётся цепь -
      значит, якорь где-то рядом
      угодил в тугую цель -
  
      за корягу зацепился.
      Капитан трубит, что слон:
      "Мичман, видимо, влюбился,
      а ведь он нести должон
  
      честь казённого мундира...
      и не просто кое-как!
      Не пристало командиру
      на борту плодить бардак!"
  
      Снизу баржа прёт на бакен,
      самоходная она.
      Боцман спит на полубаке,
      юнга, вытравив канат,
  
      слишком сильно бросил в воду -
      не поймать теперь швартов...
      Годы мчатся, будто мода
      с двух не чаленных бортов.
  
      Солнце всходит и не очень,
      летом отменив заход -
      знать, в угоду белой ночи.
      А река курьи плетёт,
    
      ближе к морю-океану,
      берег вываляв во мху.
      Помнят дельту капитаны,
      помнят сёмужью уху.

На крыль­ях Фор­ту­ны

  

Из та­бо­ра в не­бо

  
   По­сле окон­ча­ния ин­сти­ту­та до­ве­лось мне ра­бо­тать в авиа­пред­прия­тии од­но­го се­вер­но­го го­ро­да. О том, что в тех кра­ях на­род осо­бен­ный -- чис­тый по­мыс­ла­ми, от­кры­тый для об­ще­ния -- рас­про­стра­нять­ся не ста­ну. Это и без мое­го сло­ва уже ста­ло прит­чей... вот имен­но -- во язы­цех и эпо­се на­ро­дов При­по­ля­рья. Раз­го­вор не о том. Ме­ня все­гда при­вле­ка­ли лю­ди не­обыч­ной био­гра­фии, на­де­лён­ные не­ор­ди­нар­ны­ми та­лан­та­ми. Об од­ном из них рас­ска­жу, с ним до­ве­лось пе­ре­сечь­ся как раз на Се­ве­ре.
   Зо­вут мое­го ге­роя Ва­лен­тин Фор­ту­на. И речь идёт не о псев­до­ни­ме или про­зви­ще, а о са­мой на­стоя­щей фа­ми­лии. И био­гра­фия ей под стать. Не ка­кой-ни­будь член со­ве­та ди­рек­то­ров: ро­дил­ся, на­во­ро­вал, сел, вы­шел, сно­ва на­во­ро­вал, был из­бран, воз­нёс­ся. Это лёт­чик, при­шед­ший в авиа­цию пря­ми­ком из ко­чую­ще­го цы­ган­ско­го та­бо­ра.
   В ран­нем дет­ст­ве Фор­ту­на жил с ма­мой и её му­жем, где-то в Мол­да­вии. Час­тень­ко про­па­дал с па­ца­на­ми в ле­су или на ры­бал­ке. Од­на­ж­ды ря­дом с Валь­ки­ной де­рев­ней ос­та­но­вил­ся на но­чёв­ку цы­ган­ский та­бор. Маль­чиш­ка увя­зал­ся за ним, при­вле­чён­ный ве­сё­лой дет­ской мно­го­го­ло­си­цей, ко­ст­ра­ми, вспа­ры­ваю­щи­ми глу­бо­кую си­не­ву бес­са­раб­ской но­чи, му­зы­кой, пес­ней и тан­ца­ми. При­бив­ше­го­ся чу­жа­ка ни­кто из ла­ге­ря не гнал. На­обо­рот, его при­гре­ли и оп­ре­де­ли­ли в од­ну из ки­би­ток на по­стой и до­воль­ст­вие. О том, что­бы вер­нуть­ся и дос­та­вить Валь­ку до­мой, ре­чи не бы­ло. Да он и сам не хо­тел. Жа­ж­да при­клю­че­ний за­ста­ви­ла его в один миг по­за­быть ма­му и веч­но пья­но­го от­чи­ма, по-ви­ди­мо­му, са­пож­ни­ка.
   Два го­да без ма­ло­го ко­че­вал Фор­ту­на с та­бо­ром, ле­том спал в ду­ши­стой тра­ве, на­крыв­шись по­по­ной; зи­мой -- в ки­бит­ке в за­рос­лях до­мо­тка­ных на­ки­док и ков­ров сре­ди про­чей дет­во­ры. Спа­ли впо­вал­ку, чтоб не мёрз­нуть, и маль­чиш­ки, и дев­чон­ки. Там Валь­ка впер­вые по­знал жен­скую лас­ку раз­ви­той не по го­дам цы­ган­ской де­вуш­ки по име­ни Джа­елл, в пе­ре­во­де оно оз­на­ча­ет -- ди­кая ко­за.
   Фор­ту­ну обу­чи­ли по­ка­зы­вать кар­точ­ные фо­ку­сы. И те­перь на ба­за­рах, рын­ках, яр­мар­ках, во­кза­лах он от­вле­кал сво­им мас­тер­ст­вом вни­ма­ние доб­ро­по­ря­доч­ных гра­ж­дан. А тем вре­ме­нем два про­вор­ных па­ца­на Яш­ка Шо­рох и Ба­ро' Шкет шу­ст­ри­ли в тол­пе зе­вак на пред­мет не очень глу­бо­ко за­ты­рен­ных порт­мо­не, ко­шель­ков и ны­чек. Ещё Валь­ка ино­гда ас­си­сти­ро­вал цы­ган­ским жен­щи­нам, ко­то­рые за­мо­ра­чи­ва­ли свою жерт­ву на­столь­ко, что та са­ма от­да­ва­ла по­след­ние день­ги. Гип­но­зом Фор­ту­на не вла­дел, но до­га­ды­вал­ся, его мо­но­тон­ные пас­сы с кар­та­ми то­же иг­ра­ют свою роль в об­щем про­цес­се одур­ма­ни­ва­ния "кли­ен­та".
   Од­на­ко вся­кой без­за­бот­ной воль­ной жиз­ни ко­гда-ни­будь при­хо­дит ко­нец. За­кон­чи­лись и Валь­ки­ны стран­ст­вия. В од­ном из по­сёл­ков до­тош­ный уча­ст­ко­вый об­ра­тил вни­ма­ние на бе­ло­бры­со­го пар­ня, об­ла­даю­ще­го цы­ган­ски­ми по­вад­ка­ми, но внеш­не на цы­га­на не по­хо­же­го. В уве­си­стой пап­ке с ин­фор­ма­ци­ей о тех, кто был объ­яв­лен во все­со­юз­ный ро­зыск, ему по­па­лась фо­то­гра­фия -- с неё на ми­ли­цио­не­ра смот­рел тот са­мый, но по­взрос­лев­ший маль­чиш­ка, по­ка­зы­ваю­щий кар­точ­ные фо­ку­сы на ме­ст­ном рын­ке.
   Фор­ту­на, от­кон­вои­ро­ван­ный "по эта­пу" на ми­ли­цей­ском ГА­Зи­ке, ока­зал­ся в ма­те­рин­ской ха­те. От­чим ку­да-то сги­нул: не то про­пал во вре­мя оче­ред­но­го за­поя, не то сбе­жал за длин­ным руб­лём в Си­бирь. Валь­ка не­де­лю по­дёр­гал­ся, по­ры­ва­ясь сбе­жать из до­ма, а по­том вы­пал снег, и па­рень ус­по­ко­ил­ся.
   В шко­лу Фор­ту­ну оп­ре­де­ли­ли на два клас­са ни­же, чем ему по­ла­га­лось по воз­рас­ту, но он на удив­ле­ние лег­ко вос­при­ни­мал учеб­ную про­грам­му, и уже че­рез год дог­нал сво­их свер­ст­ни­ков, ко­то­рые по та­бо­рам не шля­лись, а учи­лись, как и по­ло­же­но со­вет­ским де­тям -- прав­да, без осо­бо­го же­ла­ния. Ва­лен­тин же, на­обо­рот, впи­ты­вал в се­бя зна­ния лег­ко и ве­се­ло. Ув­ле­ка­тель­ные пу­те­ше­ст­вия с цы­га­на­ми буд­то бы про­бу­ди­ли в нём скры­тые воз­мож­но­сти.
   Так или ина­че, Фор­ту­на, по­лу­чив ат­те­стат зре­ло­сти, по­сту­пил в лёт­ное учи­ли­ще, где не за­те­рял­ся на об­щем фо­не -- стал од­ним из луч­ших. По­том по­сле­до­ва­ло рас­пре­де­ле­ние на се­вер, не­сколь­ко лет ра­бо­ты лёт­чи­ком на са­мо­лё­те АН-2 в сель­хо­за­виа­ции, а по­том Ва­лен­тин пе­ре­учил­ся и по­пал в один из луч­ших эки­па­жей лёт­но­го от­ря­да вто­рым пи­ло­том на вер­то­лёт МИ-6.
   Вся­кое с Ва­лен­ти­ном про­ис­хо­ди­ло в го­ды ос­вое­ния неф­те­га­зо­нос­ных рай­онов на­ше­го Ев­ро­пей­ско­го Се­ве­ра. И гру­ст­ное, и ве­сё­лое. Рас­ска­жу вам лишь то, что вспом­ню... да и то с чу­жих слов. Мне по ро­ду сво­ей дея­тель­но­сти с лёт­чи­ка­ми час­то об­щать­ся не до­во­ди­лось, по­это­му до­ве­рюсь сви­де­тель­ским по­ка­за­ни­ям оче­вид­цев, бла­го -- они мне по­во­да усом­нить­ся в ис­тин­но­сти сво­их рас­ска­зов не да­ва­ли.
  

Царь го­ры

  
   За­не­сло од­на­ж­ды Фор­ту­ну в Вор­ку­ту в са­мом на­ча­ле его лёт­ной карь­е­ры. Прие­хал он на вы­ход­ные в За­по­ля­рье, чтоб сво­его за­ка­дыч­но­го друж­ка Се­рё­гу встре­тить, по­об­щать­ся. С ним, Се­рё­гой этим, Ва­лен­тин ещё в лёт­ном учи­ли­ще очень близ­ко при­ятель­ст­во­вал. А по­том судь­ба в ли­це го­су­дар­ст­вен­ной ко­мис­сии по рас­пре­де­ле­нию мо­ло­дых спе­циа­ли­стов раз­ве­ла пар­ней в раз­ные го­ро­да. И ведь бу­к­валь­но ря­дом по се­вер­ным по­ня­ти­ям ра­бо­та­ют -- два лап­тя по кар­те все­го-то, -- но ни ра­зу по­сле обиль­ных воз­лия­ний на вы­пу­ск­ном бан­ке­те дав­ниш­ние ко­ре­ша не встре­ча­лись. Не­по­ря­док это, ка­ж­дый со­об­ра­зит. И да­же не лёт­чик.
   Дру­жок Се­рё­га сра­зу по мес­там за­по­вед­ным про­вёз Фор­ту­ну. Хоть и не­ве­ли­ка Вор­ку­та по сто­лич­ным мер­кам, но всё же не ка­кой-ни­будь за­ху­да­лый по­сё­лок го­род­ско­го ти­па, но­ся­щий имя ге­роя Гра­ж­дан­ской вой­ны из вто­ро­го ря­да вос­тре­бо­ван­но­сти. Тут те­бе и ки­но­те­ат­ры, и те­атр про­фес­сио­наль­ный, и пи­вом мож­но раз­жить­ся, ес­ли в оче­ре­ди по­сто­ять не по­ле­нишь­ся.
   А за­кон­чи­лось всё в рес­то­ра­не "Мо­ск­ва" на пло­ща­ди Ме­тал­ли­стов, где це­ны на сто­лич­ный са­лат бы­ли до­ро­же да­же, чем в Мо­ск­ве на стро­га­ни­ну по-вор­ку­тин­ски. Но Ва­лен­ти­на и его дру­га не мог­ли ос­та­но­вить по­доб­ные ме­ло­чи, ес­ли уж ве­чер удал­ся, а ча­сы, они же -- пи­лот­ские хро­но­мет­ры, вме­сто вре­ме­ни по­ка­зы­ва­ли что-то от­да­лён­но на­по­ми­нав­шее "пол­ный впе­рёд" в бар­ха­ти­стой ог­ран­ке пер­во­род­но­го ал­ко­голь­но­го шлей­фа.
   По­зна­ко­ми­лись с де­вуш­ка­ми, позд­нее с ни­ми пе­ре­сек­лись в бо­лее ин­тим­ной об­ста­нов­ке, но не ста­ли ос­та­нав­ли­вать­ся на дос­тиг­ну­том. В ре­зуль­та­те это­го скром­но­го по мер­кам ми­ро­вой ре­во­лю­ции со­бы­тия дру­зья про­сну­лись в ка­ме­ре пред­ва­ри­тель­но­го за­клю­че­ния ме­ст­но­го рай­от­де­ла доб­ле­ст­ных ор­га­нов пра­во­по­ряд­ка.
   Рас­свет­ная осен­няя дым­ка не ус­пе­ла обо­зна­чить свой блед­но-ар­буз­ный при­кус на мел­кой кар­ли­ко­вой рас­ти­тель­но­сти, при­шед­шей в не­год­ное для про­из­вод­ст­ва хло­ро­фил­ла со­стоя­ние, а при­ятель Фор­ту­ны уже был дос­тав­лен пред свет­лые очи стар­ше­го по зва­нию, за­сту­пив­ше­го на де­жур­ст­во.
   Ис­то­рия с мо­на­сты­рём XI-го ве­ка, раз­ру­шен­но­го по ошиб­ке ещё за­дол­го до ге­роя филь­ма "Кав­каз­ская плен­ни­ца", по­вто­ри­лась. Ока­за­лось, на­ка­ну­не дру­зья де­мон­ст­ра­тив­но мо­чи­лись с третье­го эта­жа не­до­стро­ен­но­го зда­ния в со­фи­тах ба­шен­но­го кра­на, по­сле че­го ока­за­ли не­зна­чи­тель­ное со­про­тив­ле­ние ми­ли­ции, от ко­то­ро­го не су­ме­ли позд­нее от­ка­зать­ся по при­чи­не то­го, что про­из­во­дя­щий за­дер­жа­ние сер­жант Свид­ри­гай­ло смог пре­дос­та­вить в ка­че­ст­ве до­ка­за­тель­ст­ва по­ку­ше­ния на чле­но­вре­ди­тель­ст­ва па­ру пу­го­виц с гер­бом СССР, вы­рван­ных "с мя­сом", и уку­шен­ный за вто­рую сер­жант­скую по­лос­ку по­гон. Зо­ло­тая нит­ка при­ня­лась рас­пус­кать­ся и све­си­лась по­стра­дав­ше­му на пле­чо, де­лая его вид не­сча­ст­ным и обез­до­лен­ным.
   При­го­вор об ад­ми­ни­ст­ра­тив­ной от­вет­ст­вен­но­сти на­стиг лёт­чи­ков врас­плох, хо­тя им впол­не све­тил и мел­кий уго­лов­ный срок. Впро­чем, нра­вы той по­ры бы­ли дос­та­точ­но про­сты в шах­тёр­ской сто­ли­це За­по­ля­рья, и на та­кую мел­кую ша­лость, как "на­не­се­ние лёг­ких те­лес­ных" там реа­ги­ро­ва­ли со­всем ина­че, чем, ска­жем, в Ме­ли­то­по­ле. Ма­ло это­го, на­чаль­ник от­де­ле­ния ми­ли­ции ока­зал­ся боль­шим шут­ни­ком -- он на­пра­вил дру­зей от­бы­вать че­ст­но за­ра­бо­тан­ные пят­на­дцать су­ток на тер­ри­то­рию род­но­го -- по край­ней ме­ре, для Сер­гея -- авиа­пред­прия­тия, где им пред­стоя­ло рас­чи­щать ох­ра­няе­мую тер­ри­то­рию от строи­тель­но­го му­со­ра под над­зо­ром ме­ст­но­го ра­бот­ни­ка ВОХР. Вы­яс­нил лич­но­сти за­дер­жан­ных и ре­шил по­ве­се­лить не толь­ко се­бя -- да­бы зна­ли и пом­ни­ли.
   Сты­до­би­ща-то... а ес­ли уви­дят, ес­ли уз­на­ют? Се­рё­га, при­ятель Фор­ту­ны, от­про­сил­ся у ох­ран­ни­ка и по­бе­жал к ко­ман­ди­ру лёт­но­го от­ря­да -- раз­ру­ли­вать си­туа­цию. Бла­го в на­ря­де на вы­пол­не­ние по­лё­та он в тот день не сто­ял. Ко­ман­дир об­ло­жил мо­ло­до­го пи­ло­та ки­ло­мет­ро­вым за­ги­бом име­ни штур­ма­на За­бу­бу­ки­на, по­орал не­дол­го -- ми­нут де­сять, мо­жет быть, с по­ло­ви­ной -- а по­том по­зво­нил в ми­ли­цию. Вско­ре во­прос раз­ре­шил­ся к все­об­щей поль­зе. Лёт­чи­ка от­пус­ти­ли под че­ст­ное сло­во, ко­ман­дир от­ря­да по­лу­чил в ру­ки ком­про­мат на под­чи­нён­но­го, ко­то­рым су­мел бы вос­поль­зо­вать­ся в слу­чае не­об­хо­ди­мо­сти, а де­жур­но­му ка­пи­та­ну МВД бы­ла обе­ща­на ха­ляв­ная ры­бал­ка с дос­тав­кой к за­по­вед­ной ре­ке вин­то­кры­лым транс­пор­том.
   Да, всё это пре­крас­но, но ос­та­вал­ся ещё Фор­ту­на -- не­воль­ный уз­ник со­вес­ти и соб­ст­вен­ной не­обуз­ды­вае­мой в со­стоя­нии ал­ко­голь­ной ин­ток­си­ка­ции гор­ды­ни. Ко­ман­дир лёт­но­го от­ря­да, вни­мая прось­бам под­чи­нён­но­го, за­мол­вил сло­веч­ко и за Ва­лен­ти­на. По­том от­пра­вил­ся вме­сте с опаль­ным пи­ло­том с дру­же­ст­вен­ной мис­си­ей Крас­но­го Кре­ста на обу­ст­раи­вае­мый уча­сток аэ­ро­дро­ма.
   Они ожи­да­ли уви­деть за­ко­ре­не­ло­го греш­ни­ка, в по­хмель­ном по­те ра­бо­таю­ще­го ло­па­той... в край­нем слу­чае, граб­ля­ми. Но не тут-то бы­ло. Фор­ту­на в ве­ли­че­ст­вен­ной по­зе Ген­ри­ха VIII, не­дав­но пре­дав­ше­го па­ла­чу свою вто­рую суп­ру­гу, Ан­ну Бо­лейн, воз­вы­шал­ся с тра­вер­са вер­шин, об­ра­зо­ван­ных шта­бе­ля­ми до­сок. Ох­ран­ник же бе­гал во­круг, со­би­рая му­сор в од­ну боль­шую ку­чу из не­ис­чис­ли­мо­го чис­ла ма­лень­ких. Без удо­воль­ст­вия, но с чув­ст­вом дол­га.
   -- Ни хре­на се­бе! -- уди­вил­ся ко­ман­дир лёт­но­го от­ря­да. -- А это что за зверь?
   -- Это Фор­ту­на...
   -- Сам ви­жу, что не хрен со­ба­чий. А че­го наш во­хрюк так ска­чет ис­то­во, буд­то нор­му по тру­до­дням не ус­пел к май­ским вы­пол­нить?
   -- Он мне в кар­ты про­иг­рал, -- не­воз­му­ти­мо по­яс­нил Ва­лен­тин.
   -- Мух­ле­вал, не­бось? -- улыб­нул­ся ко­ман­дир. -- Ви­дать, мас­те­ро­ви­тый... И в храп1, на­вер­ное, уме­ешь?
   -- Как мож­но? Ни­чуть. Я про­сто все кар­ты на­сквозь... Ещё с та­бо­ра... В храп то­же не­дав­но нау­чи­ли...
   -- Ва­ле­рий Па­лыч, с ним луч­ше то­го... нель­зя на день­ги. Лю­бо­го об­ла­по­шит.
   -- Фар­то­вый у те­бя дру­жок, Се­рё­га. Как фа­ми­лия? На­до бы за­пом­нить.
   -- Валь­ка... Ва­лен­тин Фор­ту­на...
   -- Нет, ты не по­нял. Не о про­зви­ще речь. Я фа­ми­лию спро­сил.
   -- Так это и есть фа­ми­лия. Фор­ту­на.
   -- Ну-у-у... на­до же... Ка­кая тут мо­жет быть ми­ли­ция с её глу­пы­ми ис­прав­ра­бо­та­ми, ес­ли САМ Фор­ту­на бан­ку­ет! Ну что, сын­ки, те­перь бы­ст­ро ко мне. По­хме­лю. Но смот­ри­те удив­лён­но. Пер­вый и по­след­ний раз! Лю­бой про­мах Се­рё­га, и сле­тишь с лёт­ной ра­бо­ты, слов­но пад­ший ан­гел с Си­ная. И те­бе... Фор­ту­на -- тот же со­вет. Ду­маю ус­лы­шать ещё о тво­их под­ви­гах, но толь­ко по­зи­тив­ное!
   Ус­лы­шал. И не раз.
  

Ка­туш­ка

  
   Что ска­зать, пи­ло­ти­ро­вал Фор­ту­на хо­ро­шо. В ко­ман­ди­ры не рвал­ся, но за­то вто­рым пи­ло­том был от­лич­ным; лю­бой КВС за не­го бы пол­цар­ст­ва, хру­сталь­ную ва­зу -- при­знак со­циа­ли­сти­че­ско­го дос­тат­ка -- и ещё мо­то­цикл ИЖ (с ко­ля­ской) от­дал, не за­ду­мы­ва­ясь.
   При по­лё­тах на боль­ше­груз­ных вер­то­лё­тах МИ-6 глав­ное -- уме­ние управ­лять под­вес­кой. Де­ло это тон­кое и не­про­стое. Оно за­клю­ча­ет­ся в про­цес­се уме­ло­го за­це­п­ле­ния гру­за (за это от­ве­ча­ет борт­ра­дист) и в пи­ло­ти­ро­ва­нии вер­то­лё­та, рас­ка­чи­вае­мо­го воз­душ­ны­ми по­то­ка­ми, по­па­даю­щи­ми на под­вес­ку, ли­шён­ную аэ­ро­ди­на­ми­че­ской об­вод­ки аб­ри­са... в от­ли­чие от ав­то­мо­би­лей се­рии "Фор­му­ла-1".
   Так вот, Фор­ту­на был из тех, ко­му ко­ман­дир мог до­ве­рить по­лёт с са­мым не­фор­мат­ным и слож­ным гру­зом. И кро­ме то­го, кро­ме пи­лот­ско­го мас­тер­ст­ва, не чу­рал­ся Ва­лен­тин и тя­жё­ло­го фи­зи­че­ско­го тру­да, ес­ли в том по­яв­ля­лась не­об­хо­ди­мость.
   Од­на­ж­ды не­сли на под­вес­ке бух­ту с си­ло­вым ка­бе­лем ку­да-то на бу­ро­вую. Де­ло для "шес­тё­рок" не со­всем ор­ди­нар­ное. Обыч­но бух­ту си­ло­во­го ка­бе­ля и ме­нее гру­зо­подъ­ём­ный МИ-8 дос­та­вить смо­жет, но тут ле­то жар­кое. А как из­вест­но, чем вы­ше тем­пе­ра­ту­ра, тем мень­ше подъ­ём­ная си­ла у ап­па­ра­тов тя­же­лее воз­ду­ха. Для "вось­мё­рок" ра­бо­тать при­шлось бы на пре­де­ле. Тут ещё от су­хой мас­сы са­мо­го вер­то­лё­та мно­гое за­ви­сит. Так или ина­че, про­из­ве­ли рас­чёт, и ока­за­лось, что не­об­хо­ди­мо: во-пер­вых, до­ж­дать­ся, по­ка жа­ра не­мно­го от­пус­тит, во-вто­рых, ис­поль­зо­вать из имею­ще­го­ся пар­ка вер­то­лё­тов МИ-8 пред­поч­ти­тель­нее три бор­та, у ко­то­рых бо­лее мощ­ные дви­га­те­ли, а их как раз нет на ба­зе в си­лу раз­ных об­стоя­тельств. Ле­том как пра­ви­ло все ма­ши­ны по опе­ра­тив­ным точ­кам ра­бо­та­ют, воз­вра­ща­ясь в род­ной аэ­ро­порт лишь для про­ве­де­ния тя­жё­лых рег­ла­мент­ных ра­бот на пла­не­ре, дви­га­те­лях или ре­дук­то­ре. Мож­но бы­ло по­до­ж­дать, но вре­мя иг­ра­ло важ­ную роль. По­это­му за­каз­чик не по­ску­пил­ся -- оп­ла­тил лёт­ное вре­мя бо­лее тя­жё­ло­го вер­то­лё­та МИ-6.
   По­след­нее об­стоя­тель­ст­во, ве­ро­ят­но, и сыг­ра­ло не­га­тив­ную роль в даль­ней­ших со­бы­ти­ях. Де­ло в том, что опе­ра­то­ру под­вес­ки (он же -- борт­ра­дист) не час­то до­во­ди­лось ра­нее иметь де­ло с ка­бе­лем в бух­те, и он не су­мел про­кон­тро­ли­ро­вать под­вес­ку гру­за долж­ным об­ра­зом. Да и пред­ста­ви­тель за­каз­чи­ка не за­фик­си­ро­вал ко­нец ка­бе­ля, как это по­ло­же­но.
   В об­щем, ос­мот­ре­ли бух­ту. Под­ня­лись над пром­п­ло­щад­кой, пред­ста­ви­тель за­каз­чи­ка за­стро­пил груз, эки­паж про­из­вёл кон­троль­ное ви­се­ние для про­вер­ки на­дёж­но­сти кре­п­ле­ния, и вер­то­лёт взял курс на бу­ро­вую. А на по­ло­ви­не пу­ти ко­ман­дир по­лу­чил док­лад от опе­ра­то­ра о том, что ка­бель на­чал раз­ма­ты­вать­ся с ка­туш­ки.
   Ак­ку­рат­но сни­зи­лись, по­ло­жи­ли груз и са­ми се­ли не­сколь­ко в сто­ро­не. Ко­ман­дир в эки­па­же Фор­ту­ны опыт­ный -- ме­сто вы­брал на пес­ча­ном реч­ном плё­се ре­ки, раз­ре­заю­щей ле­со­тун­д­ру, как нож, вхо­дя­щий в ту­гую плоть се­лёд­ки под шу­бой с се­дею­щим май­о­не­зом яге­ля на по­верх­но­сти с ред­ки­ми зе­лё­ны­ми вкра­п­ле­ния­ми, на­по­ми­наю­щи­ми лис­ти­ки пет­руш­ки, кар­ли­ко­вой бе­рё­зы. Для че­го? Да­бы не ис­кать по­том по бу­ре­ло­му ко­нец тя­жё­ло­го ка­бе­ля в бро­не сре­ди труд­но­про­хо­ди­мо­го стла­ни­ка.
   Раз­мо­та­лось мет­ров семь­де­сят (во­вре­мя за­ме­ти­ли). Мож­но бы­ло взле­тать и ухо­дить к мес­ту ба­зи­ро­ва­ния, по­сколь­ку ос­нов­ная ви­на за слу­чив­шее­ся на за­каз­чи­ке. Имен­но он не­сёт от­вет­ст­вен­ность за фик­са­цию ка­бе­ля в бух­те. Пло­хо за­фик­си­ро­ва­ли сво­бод­ный ко­нец -- те­перь из­воль­те за­ка­зы­вать ещё раз вер­то­лёт, чтоб дос­та­вить ра­бо­чих, ко­то­рые бы смог­ли при­вес­ти ка­туш­ку в по­ря­док и под­го­то­ви­ли её для даль­ней­шей транс­пор­ти­ров­ки. А по­том уже мож­но бу­дет осу­ще­ст­в­лять дос­тав­ку на ко­неч­ный пункт -- бу­ро­вую.
   По всем ин­ст­рук­ци­ям, по­ня­ти­ям и жи­тей­ской ло­ги­ке по­ла­га­лось воз­вра­щать­ся на ба­зу... Но у Фор­ту­ны ока­за­лось своё мне­ние на этот счёт. Он пред­ло­жил:
   -- Му­жи­ки, на бу­ро­вой выш­ко­мон­таж­ни­ки без де­ла си­дят, нас ждут. Не­у­же­ли ж мы за­ста­вим их нерв­ни­чать ещё су­тки-дру­гие? Да­вай­те са­ми смо­та­ем ка­бель... Тут же всё на ви­ду. Бе­рег чис­тый. Упра­вим­ся. Ко­ман­дир со­мне­вал­ся не­дол­го: эки­паж взял­ся за де­ло и су­мел при­вес­ти бух­ту ка­бе­ля в транс­пор­то­при­год­ное по­ло­же­ние. Прав­да, при­шлось по­по­теть и ча­са два-три тру­дить­ся в ста­ях гну­са под па­ля­щи­ми лу­ча­ми солн­ца, но ка­бель был дос­тав­лен по на­зна­че­нию ещё до на­сту­п­ле­ния но­вых ка­лен­дар­ных су­ток.
   Фор­ту­на, буд­то бы знал, что сей тру­до­вой по­рыв по­мо­жет ему позд­нее вы­кру­тить­ся из очень ще­кот­ли­вой си­туа­ции. Из ка­кой? Слу­шай­те и ус­лышь­те.
   Оче­ред­ной по­лёт с под­вес­кой. И вновь тот же за­каз­чик, и опять -- ка­бель. Но это слу­чи­лось не­мно­го поз­же, ко­гда Фор­ту­на вер­нул­ся из от­пус­ка -- в пер­вый его лёт­ный день. Ле­то -- го­ря­чая по­ра не толь­ко в пря­мом, но и в пе­ре­нос­ном смыс­ле: ра­бо­ты мно­го, по­сколь­ку от­сут­ст­ву­ют зим­ни­ки -- вре­мен­ные зим­ние до­ро­ги к бу­ро­вым. Кро­ме то­го, вер­то­лёт­чи­ков не хва­та­ет по при­чи­не се­зо­на от­пус­ков, по­то­му вто­рых пи­ло­тов пе­ре­во­дят из эки­па­жа в эки­паж с це­лью за­ткнуть ими бре­ши штат­но­го рас­пи­са­ния. Из-за ра­бо­ты лёт­но­го от­ря­да в ав­раль­ном ре­жи­ме Ва­лен­ти­на не ус­пе­ли тол­ком вве­сти в курс по­след­них со­бы­тий в авиа­пред­прия­тии. Бы­ст­рее со­вер­шить вы­лет по­ка не жар­ко -- вот глав­ная за­да­ча ле­таю­ще­го кол­лек­ти­ва во гла­ве с ко­ман­ди­ром эки­па­жа, ку­да при­ко­ман­ди­ро­ва­ли Ва­лен­ти­на. Вре­ме­ни на изу­че­ние до­ку­мен­та­ции нет со­всем.
   А рас­ска­зать Фор­ту­не о тех­ни­че­ских но­вин­ках стои­ло. За вре­мя его от­сут­ст­вия на всех вер­то­лё­тах МИ-6 тех­ни­че­ские спе­циа­ли­сты А и РЭО2 вне­дри­ли рац­пред­ло­же­ние: дуб­ли­ро­ва­ние управ­ле­ния ава­рий­ным сбро­сом под­вес­ки. Те­перь в слу­чае экс­трен­ной не­об­хо­ди­мо­сти -- на­при­мер, уг­ро­зе жиз­ни пи­ло­тов -- сброс гру­за мож­но бы­ло про­из­ве­сти из ка­би­ны эки­па­жа, на­жав не­боль­шой тумб­лер, не при­вле­кая к про­цес­су бор­то­пе­ра­то­ра (борт­ра­ди­ста), ко­то­рый си­дит от­дель­но в гру­зо­вом от­се­ке у рас­кры­то­го лю­ка с ле­бёд­кой.
   Тем вре­ме­нем, под­го­тов­ка к вы­ле­ту шла штат­ным об­ра­зом: за­це­пи­ли бух­ту с ка­бе­лем, взя­ли курс на бу­ро­вую. Шли на вы­со­те пять­сот мет­ров. Ни­че­го, как го­во­рит­ся, не пред­ве­ща­ло. И тут-то ра­дист до­ло­жил по бор­то­вой свя­зи:
   -- Ко­ман­дир, груз ушёл.
   -- Твою мать, как ушёл?! Стро­пы обор­ва­лись?
   -- Нет, вро­де всё штат­но... от­це­п­ле­ние, буд­то при сбро­се под­вес­ки.
   -- Вот же, су­чий по­трох! Ка­ко­го хре­на?!
   -- Ко­ман­дир, не моя ра­бо­та, че­ст­ное сло­во. Всё в нор­ме...
   И тут взгляд пер­во­го пи­ло­та об­ра­тил­ся к Фор­ту­не. Со­мне­ний не ос­та­ва­лось -- имен­но тот не­дав­но вста­вал со сво­его крес­ла, чтоб раз­мять­ся. И он один не знал о до­ра­бот­ке.
   -- Это ты, су­кин сын, тумб­лер ава­рий­но­го сбро­са в ка­би­не на­жал?
   -- Ава­рий­но­го сбро­са? Ну да, на­жал. Я ещё по­ду­мал, при­кол, на­вер­ное. Ина­че бы точ­но в три­дца­ти ин­ст­рук­ци­ях рас­пи­сать­ся за­ста­ви­ли, ес­ли б но­во­вве­де­ние ка­кое.
   -- А со­об­ра­зить не мог, Ва­ля?! Это же до­ра­бот­ка по бюл­ле­те­ню МГА. Эх, го­во­рил дят­лам, нуж­но бы­ло те­бя не­де­лю на зем­ле по­ма­ри­но­вать, что­бы в курс де­ла во­шёл. Так ведь нет -- кри­чат, мол, вто­рых пи­ло­тов не хва­та­ет, а за­каз­чи­ки в оче­редь сто­ят... Вот и до­шу­ти­лись! Да и я хо­рош -- за­мо­тал­ся, не пре­ду­пре­дил пе­ред вы­ле­том!
   Си­туа­ция на­ри­со­ва­лась ахо­вая. Ка­бель, упав­ший с вы­со­ты по­лу­ки­ло­мет­ра, су­дя по все­му, рас­сы­пал­ся в мед­ную пыль. Те­перь воз­ме­щать эки­па­жу. Хоть и не­ма­лень­кие у пи­ло­тов за­ра­бот­ки, но всё рав­но на­клад­но. И с лёт­ной ра­бо­ты снять мо­гут -- на­ру­ше­ние на­ли­цо: вто­рой пи­лот, вер­нув­ший­ся из от­пус­ка, не был оз­на­ком­лен с тех­ни­че­ски­ми нов­ше­ст­ва­ми. Ес­ли же ещё и по­тра­чен­ное впус­тую лёт­ное вре­мя за­ста­вят оп­ла­чи­вать... Страш­но по­ду­мать!
   Но де­лать не­че­го. Нуж­но воз­вра­щать­ся на про­из­вод­ст­вен­ную ба­зу экс­пе­ди­ции.
   -- Ко­ман­дир, ты не спе­ши шта­ны сни­мать, по­ка боль­шой дя­дя ре­мень не на­чал рас­стё­ги­вать, -- ска­зал Фор­ту­на. -- За­каз­чик нам дол­жен за тот слу­чай, ко­гда по его ви­не чуть ка­бель не по­те­ря­ли. Мы то­гда не под­ни­ма­ли шу­ма, за­мя­ли. Ду­маю, те­перь при­шло вре­мя со­би­рать кам­ни... ес­ли рань­ше их пра­виль­но, а я ду­маю -- пра­виль­но, раз­бра­сы­ва­ли. В об­щем, док­ла­ды­вай на дис­пет­че­ру, дес­кать, пе­ре­пу­та­лись стро­пы, воз­вра­ща­ем­ся в про­мзо­ну пе­ре­це­п­лять­ся. Де­ло обыч­ное. А там что-ни­будь вы­тор­гу­ем, даст бог.
   Сни­зи­лись, се­ли. Фор­ту­на сра­зу же по­бе­жал к на­чаль­ни­ку ба­зы экс­пе­ди­ции-за­каз­чи­ка. Во всём при­знал­ся и по­про­сил:
   -- Вы­ру­чай, Мар­ко­вич. Мы тво­их хлоп­цев не сда­ли, ко­гда по их ви­не груз чуть в ми­ну­са не ушёл. А за ка­бель рас­пла­тим­ся по­сте­пен­но. Толь­ко, чтоб без ог­ла­ски. Мож­но та­кое уст­ро­ить? Ты ме­ня зна­ешь, Мар­ко­вич: сло­во Фор­ту­ны -- сло­во чес­ти.
   На­чаль­ник ба­зы, би­тый жиз­нью и парт­ко­мом ев­рей с раз­во­рот­ли­во­стью пер­во­класс­но­го снаб­жен­ца, толь­ко улыб­нул­ся в от­вет:
   -- Знаю-знаю, Ва­ля. Ты не под­ве­дёшь. Есть у ме­ня один ва­ри­ант. Не­уч­тён­ная бух­та здесь име­ет­ся. Бе­рёг её на слу­чай ав­ра­ла или край­них об­стоя­тельств. Вот те­перь и при­го­ди­лась. Ты не ду­май, мне её про­да­вать ни к че­му. Бо­рис Мар­ко­вич слиш­ком дол­го де­лал свой ав­то­ри­тет, чтоб по­том всё раз­ру­шить из-за пре­зрен­ной ме­ди. Ска­жешь ко­ман­ди­ру -- всё бу­дет, как у Нюр­ки по­сле ба­ни.
   -- А это как?
   -- Ко­гда всё чис­то... прак­ти­че­ски сте­риль­но. Вы до­ло­жи­ли, что воз­врат по при­чи­не скру­чи­ва­ния строп? Вот и слав­но. Мо­лод­цы! Сей­час за­це­пи­те но­вый ка­бель и про­дол­жи­те свои тру­до­вые под­ви­ги.
   -- Мар­ко­вич, а что с день­га­ми?
   -- Я те­бя умо­ляю, Ва­ля. В на­шей стра­не день­ги уро­ду­ют не толь­ко лю­дей, но и са­му жизнь. От­но­ше­ния нель­зя пор­тить из-за дур­но пах­ну­щих ар­те­фак­тов с фаб­ри­ки Го­зна­ка.
   -- А как нам от­бла...
   -- Всё очень про­сто, мой до­ро­гой. Ты же пом­нишь, Бо­рис Мар­ко­вич по­те­рял поч­ти всё здо­ро­вье на сво­ей нерв­ной ра­бо­те, и он пе­ре­стал ку­шать мя­со?
   -- Ес­ли сём­га, это не во­прос. Сколь­ко?
   -- Ну что ты, Ва­ля. Я не мо­гу ни на чём на­стаи­вать. Но моя суп­ру­га Кла­ра Мои­се­ев­на и мои де­ти -- Гри­ша и Со­фа -- то­же при­вык­ли ку­шать ры­бу по три раза в день.
   -- По­лу­ча­ет­ся -- две­на­дцать?
   -- Я все­гда знал -- на­ши вер­то­лёт­чи­ки очень не­пло­хо раз­би­ра­ют­ся в выс­шей жи­тей­ской ма­те­ма­ти­ке...
   -- Мар­ко­вич, а мо­жет, де­сять для ров­но­го счё­та?
   -- Ай-ай-ай, мо­ло­дой че­ло­век, на Ру­си все­гда дю­жи­на­ми счи­та­ли.
   -- Хо­ро­шо, по­нял. Но мы не смо­жем всё сра­зу...
   -- Так ведь и Мо­ск­ва то­же не сра­зу строи­лась...
   Вот на том и по­ре­ши­ли. А Бо­рис Мар­ко­вич был аб­со­лют­но прав, ко­гда пред­по­чёл реч­ную се­вер­ную кра­са­ви­цу сём­гу при­ми­тив­ным бан­ков­ским би­ле­там. Сём­га -- са­мая твёр­дая ва­лю­та то­го вре­ме­ни. Да, кста­ти, ес­ли уж речь за­шла о ры­бе, то ска­жу, что осо­би ме­нее шес­ти ки­ло­грам­мов ве­сом при взаи­мо­за­чё­тах, рас­чё­тах и да­че взя­ток по­про­сту не учи­ты­ва­лись. Вот и счи­тай­те, во сколь­ко эки­па­жу обо­шёл­ся ава­рий­ный сброс под­вес­ки. Но эти из­держ­ки всё рав­но не идут ни в ка­кое срав­не­ние с тя­же­стью воз­мож­ных по­след­ст­вий.
  

Пив­ные ре­ки в хру­сталь­ных бе­ре­гах

  
   Как вы пом­ни­те, кар­ты в ру­ках Фор­ту­ны ста­но­ви­лись по­слуш­ны­ми и по­мо­га­ли ему всё вре­мя быть на ви­ду. Но он об­ла­дал и дру­гим уни­каль­ным спо­соб­но­стя­ми, при­су­щим чу­до­де­ям-фо­кус­ни­кам. Ва­лен­тин мог есть стек­ло и лез­вия от безо­пас­ных бритв, пред­ва­ри­тель­но тща­тель­но раз­же­вав опас­ную "пи­щу". Ча­ще все­го Фор­ту­на де­мон­ст­ри­ро­вал про­цесс по­еда­ния рю­мок на сце­не -- во вре­мя тра­ди­ци­он­ных фес­ти­ва­лей ху­до­же­ст­вен­ной са­мо­дея­тель­но­сти, про­во­ди­мых в авиа­пред­прия­тии. Но од­на­ж­ды эту уни­каль­ную спо­соб­ность Фор­ту­ны по­на­до­би­лось при­ме­нить в иных це­лях.
   Фор­ту­ну на­пра­ви­ли в УТО вме­сте со всем эки­па­жем. УТО -- учеб­но-тре­ни­ро­воч­ный от­ряд, где лю­ди, близ­кие к авиа­ции про­хо­дят пе­ре­под­го­тов­ку. Ина­че го­во­ря, со­вер­шен­ст­ву­ют свои тео­ре­ти­че­ские по­зна­ния. Вот и Ва­лен­тин то­же ока­зал­ся в ро­ли ве­ли­ко­воз­ра­ст­но­го сту­дио­за про­хлад­ной жиз­ни. По­че­му -- про­хлад­ной? Да всё оче­вид­но. Всяк лёт­чик с про­хлад­цей от­но­сит­ся к пре­по­да­ва­те­лям-тео­ре­ти­кам, ко­то­рые, как пра­ви­ло, са­ми ни­ко­гда мат­ча­стью в по­лё­те не управ­ля­ли, не го­во­ря уже о не­стан­дарт­ных и ава­рий­ных си­туа­ци­ях.
   Тем не ме­нее, ес­ли от­но­ше­ние к учё­бе про­хлад­ное, то это во­все не зна­чит, что на­пит­ки во вре­мя учеб­ной ко­ман­ди­ров­ки не долж­ны быть го­ря­чи­тель­ны­ми. Гу­ля­ли в УТО все­гда по-рус­ски: жен­щин лю­би­ли стра­ст­но, но не­про­дол­жи­тель­но, вод­ку пи­ли по­мно­гу, но час­то -- что на­зы­ва­ет­ся, до по­след­не­го руб­ля в кар­ма­не и по­след­ней кро­ва­вой со­п­ли в но­су. Не зря же не­бе­зыз­ве­ст­ный снаб­же­нец Бо­рис Мар­ко­вич на­зы­вал день­ги злом. Сча­стье бы­ло не в них, хо­тя ны­неш­ние гос­по­да-де­мо­кра­ты уве­ря­ют нас в об­рат­ном.
   В ка­кой-то из за­ме­ча­тель­ных ве­че­ров, а ска­зать, буд­то ве­чер ока­зал­ся сквер­ным, язык не по­во­ра­чи­ва­ет­ся, не­боль­шая ком­па­ния (пра­виль­нее бу­дет ска­зать, эки­паж вер­то­лё­та МИ-6) за­се­да­ла в рес­то­ра­ции рес­пуб­ли­кан­ской сто­ли­цы. До окон­ча­ния кур­сов ос­та­вал­ся день-дру­гой, по­то­му фи­нан­сы при­ни­ма­лись ис­пол­нять ро­ман­ти­че­ские ме­ло­дии на сти­хи и му­зы­ку клас­си­ков жан­ра.
   Лёт­чи­ки вы­пи­ва­ли, за­ку­сы­ва­ли, на­чи­на­ли вы­це­ли­вать дам с кра­си­вым из­ги­бом рук и не­со­мнен­ны­ми дос­то­ин­ст­ва­ми фи­гу­ры. Прав­да, по­ить пред­ста­ви­тель­ниц пре­крас­но­го по­ла бы­ло уже не на что, по­се­му при­хо­ди­лось вы­де­лять лишь тех фе­мин, на вир­ту­аль­ный ви­заж ко­то­рых ка­те­го­ри­че­ски не хва­та­ло вод­ки, да­бы оные вы­гля­де­ли кра­сот­ка­ми. Но и это со­всем не ху­до. Да ещё и -- "воз­мож­ны ва­ри­ан­ты", как на­пи­са­ли бы шах­мат­ные ана­ли­ти­ки в ком­мен­та­ри­ях к пар­тии на зва­ние чем­пио­на ми­ра.
   Ве­чер так бы и за­вер­шил­ся пе­ре­хо­дом из ста­дии муж­ско­го раз­го­во­ра в ка­те­го­рию аль­ков­но­го шё­по­та, но! Имен­но -- но! Тут про­изош­ло со­бы­тие, по­слу­жив­шее по­во­дом для Фор­ту­ны рас­крыть­ся во всей его мо­ло­дец­кой кра­се.
   В со­вет­ские вре­ме­на в том краю, о ко­то­ром речь, пар­тия и пра­ви­тель­ст­во не очень ба­ло­ва­ли пра­во­слав­но-люм­пен­ское на­се­ле­ние раз­но­со­ла­ми... в том чис­ле -- пи­вом. И тут, пред­ставь­те се­бе эта­кий не­ждан­чик -- по за­лу ма­те­ри­аль­ным об­ла­ком раз­нёс­ся шё­по­ток: "При­вез­ли чеш­ское, на­стоя­щее..." Им­порт­ный хмель­ной то­вар -- да это же поч­ти кон­тра­бан­да! Чеш­ское пи­во "Се­на­тор". Вы­бро­си­ли, как то­гда го­во­ри­ли!
   Эки­паж вер­то­лё­та МИ-6 сде­лал стой­ку. Но про­вер­ка со­дер­жи­мо­го кар­ма­нов за­кон­чи­лось весь­ма не­ве­се­ло. Де­нег мог­ло хва­тить, раз­ве толь­ко, на один ста­кан. Для пя­те­рых здо­ро­вых му­жи­ков -- буд­то мёрт­во­му при­пар­ка! Ду­ше­раз­ди­раю­щее об­стоя­тель­ст­во!
   Ко­ман­дир бы­ло при­го­то­вил­ся дать от­маш­ку к от­хо­ду на "зим­ние квар­ти­ры", но тут ини­циа­ти­ву пе­ре­хва­тил Фор­ту­на. Он спро­сил:
   -- Му­жи­ки, пи­во пьём?
   -- А на ка­кие ши­ши? Сам же ви­дел, все му­жи­ки пус­тые.
   -- Есть один мо­мент. Сей­час по­про­бую.
   -- Ты тай­ный на­след­ник Рок­фел­ле­ра?
   -- Нет, яв­ный по­сле­до­ва­тель Эми­ля Тео­до­ро­ви­ча Кио!
   -- Эй, лю­без­ный, уде­ли­те нам се­кун­доч­ку сво­его дра­го­цен­но­го вни­ма­ния! -- этот ок­рик уже в сто­ро­ну офи­ци­ан­та.
   -- Вы же рас­пла­ти­лись. Ещё че­го-то же­лае­те?
   -- Нам бы пи­ва... гра­фи­на два-три.
   -- Это бу­дет сто­ить...
   -- По­стой, па­рень. Де­нег у нас нет, но мо­гу пред­ло­жить кое-что ин­те­рес­ное.
   -- Знаю-знаю, ва­ше ин­те­рес­ное. Сна­ча­ла вы­пье­те, а по­том так и уй­дё­те, не за­пла­тив.
   -- Ты не по­нял. Ин­те­рес­ное -- то, что я сей­час на тво­их гла­зах съем хру­сталь­ную рюм­ку. А ты по­том нам пи­ва при­не­сёшь.
   -- Шу­ти­те?
   -- Ни­чуть. Я серь­ёз­но, па­рень...
   -- Н-н-ууу, хо­ро­шо. Толь­ко я к ад­ми­ни­ст­ра­то­ру сго­няю... чтоб ни­че­го не вы­шло. Мо­жет быть, на­род за­ин­те­ре­су­ет­ся...
   -- Шу­ст­рей, муд­ри­ла, хо­ро­ше­го пи­ва сто лет не пи­ли!
   Ад­ми­ни­ст­ра­тор ока­зал­ся че­ло­ве­ком не толь­ко бы­ва­лым, но и впол­не рис­ко­вым. Он не­мед­лен­но под­ру­лил к сто­лу лёт­чи­ков с во­про­сом:
   -- Хо­ро­шо, до­пус­тим, мы со­гла­сим­ся. Вы ис­пор­ти­те рюм­ку, но её не съе­ди­те, то­гда -- что? Кто пла­тить за ис­пор­чен­ное иму­ще­ст­во ста­нет?
   -- Ду­маю, вы пре­крас­но смо­же­те ор­га­ни­зо­вать де­неж­ный то­та­ли­за­тор сре­ди сво­их ра­бот­ни­ков и... кста­ти, по­се­ти­те­лей...
   -- То­та­ли­за­тор...
   -- Ну да, вро­де спо­ра на день­ги... Часть вы­иг­рыш­но­го фон­да ос­тавь­те на по­кры­тие рас­хо­дов. По­ни­мае­те, о чём я?
   Ад­ми­ни­ст­ра­тор по­ни­мал со сверх­зву­ко­вой ско­ро­стью, и вско­ре две­ри рес­то­ра­на за­кры­лись из­нут­ри, да­бы ор­га­ны пра­во­по­ряд­ка не смог­ли не­ожи­дан­но на­гря­нуть на один из пер­вых се­ан­сов бур­жу­аз­но­го свет­ско­го раз­вле­че­ния.
   Под свист и улю­лю­ка­нье за­ла Фор­ту­на раз­же­вал и про­гло­тил во­доч­ную рюм­ку, что на­зы­ва­ет­ся, в один при­сест. На сто­ле лёт­но­го со­ста­ва не­мед­лен­но воз­ник­ли два гра­фи­на с пи­вом... ко­то­ро­го во­лею об­стоя­тельств Ва­лен­ти­ну не дос­та­лось. По­ка он при­ни­мал по­здрав­ле­ния и пил двой­ной бру­дер­шафт с неф­тя­ни­ком и за­бой­щи­ком ско­та с со­сед­не­го сто­ли­ка, дру­зья не­за­мет­но для се­бя вы­це­ди­ли при­зо­вой фонд, за­быв о ге­рое.
   Ва­лен­тин не смог да­же оби­деть­ся, по­сколь­ку на­хо­дил­ся на вер­ши­не сла­вы. Он про­сто не­зло ма­тер­нул­ся и по­до­звал к се­бе ад­ми­ни­ст­ра­то­ра. Тот уже по­ни­мал, что од­ной рюм­кой де­ло не ог­ра­ни­чит­ся.
   -- Та-а-а-к, -- ска­зал Фор­ту­на, -- нам ещё пи­ва при­не­си­те, а я за это съем вин­ный фу­жер...
   -- Нет, ува­жае­мый, -- от­вет­ст­во­вал пред­ста­ви­тель сфе­ры об­слу­жи­ва­ния, -- мы ва­ши спо­соб­но­сти рас­це­ни­ли впол­не се­бе... Фу­жер-то ка­ж­дый ду­рак стре­ска­ет за ми­лую ду­шу. А вот ещё бы и фар­фо­ро­вую та­ре­лоч­ку при­со­во­ку­пить, ка­ко­во?
   -- А мне пле­вать! -- взре­вел вто­рой пи­лот, во­шед­ший в со­стоя­ние "я ми­ло­го уз­наю по по­ход­ке, что ты..." -- Я тут у вас всю по­су­ду съесть мо­гу. Толь­ко пи­ва чтоб при­нес­ли не па­ру гра­фин­чи­ков, как в про­шлый раз, а все... че­ты­ре!
   -- Со­гла­сен. Три!
   -- Че­ты­ре!
   -- Три... боль­ше не мо­гу...
   -- Вы­иг­ры­ша не хва­ти­ло?
   -- Я опа­са­юсь, по­мо­гут ли ва­ши спо­соб­но­сти в этот раз. И про­тив... то­же ста­вить не рис­кую...
   -- Не со­мне­вай­ся, джан­го, ставь на ме­ня... Не под­ве­ду! А че­го ты та­кой дёр­ган­ный, ри­ск­нуть бо­ишь­ся?
   -- Один раз ри­ск­нул -- на пять лет в ди­кие се­вер­ные края уго­дил... И те­перь вот... воз­вра­щать­ся не­ку­да.
   -- По­ни­маю, вы­хо­дит -- по­ли­ти­че­ский... по тор­го­вой час­ти?
   -- Не шу­ти­те, и без то­го не­ве­се­ло.
   -- Не­ве­се­ло? А мо­ей доб­ро­той поль­зо­вать­ся ве­се­ло? Не­бось, "уго­лок"3 со­стриг се­бе на про­пи­та­ние с мое­го вы­сту­п­ле­ния?
   -- Вы... то­го... за­бы­вае­тесь...
   -- Да хва­тит те­бе, ке­ря, по­рож­няк кол­ды­рить ми­мо стан­ции. Не­си че­ты­ре гра­фи­на, а я рас­ста­ра­юсь!
   По­сле то­го, как Фор­ту­на дог­ры­зал фар­фо­ро­вую та­рел­ку "на слад­кое", зал рес­то­ра­на раз­ро­дил­ся бур­ны­ми ап­ло­дис­мен­та­ми, пе­ре­хо­дя­щи­ми, ра­зу­ме­ет­ся, в авиа­цию. Ва­лен­ти­на ка­ча­ли им­по­зант­ные муж­чи­ны с клей­мом ин­дпо­ши­ва на де­пу­тат­ском не­ма­лом та­зу и не­трез­вые ма­тро­ны пред­пен­си­он­ной воз­рас­тной ка­те­го­рии, мо­ло­дые лю­ди с по­вад­ка­ми кро­ли­ко­ва­то­го хищ­ни­ка и де­ви­цы, на­гру­жен­ные ин­стинк­та­ми сам­ки бо­го­мо­ла в по­ру по­ло­во­го рас­цве­та, сту­ден­ты и тех­ни­че­ская ин­тел­ли­ген­ция, про­ле­та­рии ум­ст­вен­но­го тру­да и да­же один за­ез­жий член-кор­рес­пон­дент по час­ти зад­ней по­верх­но­сти спи­ны го­лов­но­го моз­га.
   В этот раз Фор­ту­не пи­ва пе­ре­па­ло не­ма­ло. Он за­ка­ты­вал гла­за и, с тру­дом сдер­жи­вая вос­торг, го­во­рил, буд­то луч­ше ста­рин­ный пен­ный на­пи­ток ему по­па­дал­ся все­го толь­ко раз -- на яр­мар­ке в Ра­хо­ве, ко­гда ти­хуш­ни­ку Яш­ке Шо­ро­ху уда­лось уве­сти двух го­до­ва­лых же­реб­цов за один день, а трак­тир­щик Зу­ра­ло Ива­но­вич Штыль вы­ка­тил за них бо­чо­нок "Пльзен­ско­го праз­д­роя", а по­том об­ме­нял в кол­хо­зе-мил­лио­не­ре "За­ве­ты Ка­ли­ни­на" на ру­мын­ский ко­фей­ный аг­ре­гат "Шо­ко­лад­ный Дра­ку­ла" и мо­ро­зиль­ную ка­ме­ру мо­де­ли "Ко­лы­ма".
   Не­за­мет­но в рес­то­ра­не на­зре­вал час за­кры­тия, а эки­па­жу вер­то­лё­та воз­жа­ж­да­лось вы­пить пи­ва, что на­зы­ва­ет­ся, "на ко­ня". По ста­рин­но­му обы­чаю, на­до ска­зать, а не по ка­кой-то мел­ко­бур­жу­аз­ной раз­нуз­дан­но­сти.
   Не­уве­рен­ной ру­кой Фор­ту­на при­тор­мо­зил офи­ци­ан­та:
   -- Слу­шай, до­ро­гой... Пе­ре­дай сво­ему глав­но­му, я го­тов съесть ещё и гра­фин за па­ру лит­ров...
   -- Пи­ва?
   -- Ну не чая же! Чая в нас столь­ко не вле­зет.
   Мгно­вен­но по за­лу раз­нес­лась за­ме­ча­тель­ная весть -- шоу про­сто обя­за­но про­дол­жать­ся.
   Ад­ми­ни­ст­ра­тор про­ник­ся ува­же­ни­ем к не­уём­но­му по­се­ти­те­лю и ве­лел при­нес­ти "си­ли­ко­но­во­му по­жи­ра­те­лю" ещё пи­ва. Про­сто так. За­да­ром. Или это быв­ший за­клю­чён­ный сво­им по­каз­ным аль­тру­из­мом ре­шил от­вес­ти вни­ма­ние за­ви­ст­ли­вых гос­под-то­ва­ри­щей от сво­его не­раз­ре­шён­но­го ста­ри­ком Мар­ксом и де­душ­кой Ле­ни­ным ге­шеф­та? Ре­ци­див же в пред­пен­си­он­ном воз­рас­те -- страш­ное де­ло, са­ми по­ни­мае­те. А "мо­тать срок" на ста­рос­ти лет на ос­но­ва­нии до­но­са за­ви­ст­ни­ков не та­кое уж и ув­ле­ка­тель­ное за­ня­тие, как за­ме­тил не­кий аб­бат, по­пы­тав­ший­ся бе­жать из зам­ка Иф ме­то­дом под­ко­па, ве­ду­ще­го на во­лю.
   На­ут­ро, ко­гда умы­ва­лись, ко­ман­дир вер­то­лё­та спро­сил у Фор­ту­ны:
   -Ты хоть пом­нишь, что вче­ра тво­рил?
   -- Рюм­ку съел.
   -- А фу­жер с та­рел­кой?
   -- Да иди ты!
   -- Ре­бя­та сов­рать не да­дут. А как гра­фин схрум­кать хо­тел, пом­нишь?
   -- Не-е-ет, это не я был. Не в мо­их пра­ви­лах под­ря­дить­ся, а по­том бро­сить де­ло на пол­пу­ти.
   -- Нет, вы ви­де­ли! А вче­ра кри­чал, что всё ему под­вла­ст­но, да­же гор­ный хру­сталь за­про­сто раз­грызть мо­жешь. Пьян­ст­ву -- бой!
   -- А бою -- гёрл, Бо­ри­сыч, -- не­воз­му­ти­мо от­вет­ст­во­вал Фор­ту­на.
  

На гра­ни­це ту­чи хо­дят...

  
   Вско­ре по­сле опи­сы­вае­мых со­бы­тий, я уво­лил­ся из авиа­пред­прия­тия, от­ра­бо­тав по­ло­жен­ные три го­да по рас­пре­де­ле­нию. Очень дол­гое вре­мя мне ни­че­го не бы­ло из­вест­но о сво­их быв­ших со­слу­жив­цах. По­че­му? Про­сто пе­ре­брал­ся я в сто­ли­цу, а здесь при­шлось кру­тить­ся так, как рань­ше и не пред­став­лял се­бе. Тут уже не до ста­рых свя­зей. Ни­че­го я не знал и о Фор­ту­не, ра­зу­ме­ет­ся.
   И вот вче­ра со­вер­шен­но не­ожи­дан­но встре­тил Ва­лен­ти­на на ули­це. Он те­перь лёт­чик на пен­сии. Ра­бо­та­ет в не­кой ох­ран­ной струк­ту­ре -- сте­ре­жёт от зло­умыш­лен­ных люм­пе­нов то, что го­су­дар­ст­во не удо­су­жи­лось пе­ре­рас­пре­де­лить с тор­гов за не­зна­чи­тель­но­стью ры­ноч­ной стои­мо­сти. Фор­ту­на лег­ко впи­сал­ся в сис­те­му де­мо­кра­ти­че­ских цен­но­стей. Он, впро­чем, цен­но­сти и рань­ше лю­бил, про­сто не осоз­на­вал, их де­мо­кра­ти­чес­но­сти. Те­перь по­ни­ма­ет. На­столь­ко по­ни­ма­ет, что свой парт­би­лет про­дал стран­ст­вую­щим япон­ским пен­сио­не­рам за два­дцать дол­ла­ров во вре­мя сво­его от­ды­ха по пу­тёв­ке на Ки­пре. Прав­да, сна­ча­ла про­сил со­рок, но эти день­ги уда­лось по­лу­чить, при­со­во­ку­пив к "крас­но­ко­жей кни­жи­це" с по­лы­сев­шим Ле­ни­ным на об­лож­ке ок­тяб­рят­ский зна­чок, на ко­то­ром Вла­ди­мир Иль­ич вы­гля­дит не в при­мер мо­ло­же и во­ло­са­тей. За­ве­ты Бо­ри­са Мар­ко­ви­ча в стра­не по­бе­див­ших чу­бай­сов, по­хо­же, пе­ре­ста­ли ра­бо­тать.
   Вспом­ни­ли мы с Ва­лен­ти­ном ту дав­нюю ис­то­рию в рес­то­ра­не, аро­ма­ти­зи­рую­щую чеш­ским пи­вом "Се­на­тор". Вспом­ни­ли, а по­том Фор­ту­на рас­ска­зал мне, что яч­мен­ный на­пи­ток пре­сле­ду­ет его и по сей день.
   Ле­чил­ся Фор­ту­на в од­ном из са­на­то­ри­ев Пя­ти­гор­ска, а по­сле окон­ча­ния сро­ка пу­тёв­ки ре­шил за­ехать к ста­рин­но­му друж­ку ещё со вре­мён учё­бы в лёт­ном учи­ли­ще. Тот дав­но при­гла­шал к се­бе в Харь­ков. Сел Ва­лен­тин на по­езд, от­пра­вил­ся.
   На стан­ции Кав­каз­ская вы­шел Фор­ту­на на пер­рон и ре­шил по­пить пи­ва. И не абы ка­ко­го, а не­фильт­ро­ван­но­го. Толь­ко та­кое и упот­реб­лял в по­след­нее вре­мя. Без кон­сер­ван­тов-то жи­вые мик­ро­ор­га­низ­мы (си­речь -- бак­те­рии) не­пре­мен­но но­ро­вят улуч­шить про­цесс об­ме­на ве­ществ. Ми­лое де­ло.
   Лох­ма­тый му­жик в конг­ло­ме­ра­те же­лез­но­до­рож­ной фор­мы и три­ко­таж­ных тре­ни­ро­воч­ных шта­нов с пу­зы­ри­сты­ми ко­ле­ня­ми вре­мён ос­вое­ния це­ли­ны, уве­шан­ный вя­ле­ной ры­бой не­оп­ре­де­лён­но мах­нул ру­кой в сто­ро­ну за­ка­та, ус­лы­шав во­прос Фор­ту­ны о воз­мож­но­сти при­об­ре­сти во­ж­де­лен­ный про­дукт. Итак, ге­не­раль­ное на­прав­ле­ние ука­за­но, глав­но­ко­ман­дую­щий на­пра­вил вы­стро­ен­ные пол­ки в сто­ро­ну пред­по­ла­гае­мой дис­ло­ка­ции про­тив­ни­ка.
   Ла­рёк, в ко­то­ром раз­ли­ва­ли све­жай­шее пи­во, ока­зал­ся прак­ти­че­ски за чер­той во­кза­ла, в го­ро­де. Фор­ту­на на­пол­нил за­го­дя при­го­тов­лен­ную та­ру ян­тар­ной вла­гой и по­тя­нул­ся сле­дом за тол­пой ме­ст­ных жи­те­лей в сто­ро­ну пер­ро­на. Не­мно­го не уга­дал: все шли на элек­трич­ку, а его, Ва­лен­ти­на, по­езд сто­ял на дру­гой плат­фор­ме -- до неё ещё че­рез под­зем­ный пе­ре­ход пи­лить.
   И ни­че­го нет уди­ви­тель­но­го, что опо­здал Фор­ту­на. Ко­гда Ва­лен­тин зве­нел вир­ту­аль­ны­ми шпо­ра­ми сво­их до­маш­них шлё­пан­цев на нуж­ном пу­ти, зе­лё­ный свет "в свет­лое бу­ду­щее" го­рел уже до­воль­но дав­но, и по­след­ний ва­гон, ко­кет­ли­во ви­ляя не­ра­бо­чим там­бу­ром, изо­бра­жал Ва­лен­ти­ну, как ему не­лов­ко ос­тав­лять пас­са­жи­ра в не­зна­ко­мом го­ро­де с "по­лу­тор­кой" пи­ва, шор­тах, фут­бол­ке и шлё­пан­цах на бо­су но­гу. Без до­ку­мен­тов и прак­ти­че­ски без де­нег.
   Фор­ту­на не­злоб­но руг­нул­ся, но бы­ст­ро взял се­бя в ру­ки. Ус­пел за пол­то­ры ми­ну­ты два раза впасть в уны­ние и вновь при­обод­рить­ся. Чёрт, там ос­та­лись ве­щи и пас­порт. Ин­те­рес­но, как по­сту­пят с ни­ми на гра­ни­це с Ук­раи­ной? Да­же страш­но пред­ста­вить... Стоп, но ведь мож­но же по­зво­нить на­шим по­гра­нич­ни­кам и по­про­сить, что­бы ос­та­ви­ли у се­бя. По про­то­ко­лу, ра­зу­ме­ет­ся. А ес­ли они кон­фи­ску­ют всё ско­пом? А там фо­то­ап­па­рат по­лу­про­фес­сио­наль­ный, ви­део­ка­ме­ра, но­ут­бук, план­шет... хоть и ста­рень­кий, но всё рав­но жаль...
   Ре­ак­ция пи­ло­та бы­ст­ро к не­му вер­ну­лась, и Ва­лен­тин при­нял, по­жа­луй, един­ст­вен­но вер­ное ре­ше­ние -- по­бе­жал к при­вок­заль­ной сто­ян­ке ав­то­мо­би­лей. Он хо­ро­шо пом­нил, что при­мер­но че­рез час по мар­шру­ту сле­до­ва­ния по­ез­да на­хо­дит­ся стан­ция Ти­хо­рец­кая, ку­да мож­но ус­петь к при­хо­ду ло­ко­мо­ти­ва... ес­ли не бу­дет про­бок на ав­то­трас­се.
   Ва­лен­тин не зря, ви­ди­мо, но­сит судь­бо­нос­ную фа­ми­лию. Ему по­вез­ло: во­ди­тель бы­ст­ро со­гла­сил­ся по­ехать, не ло­мал­ся, паль­цы не гнул, не­смот­ря на то, что де­неж­ный приз мог ожи­дать его толь­ко в кон­це по­го­ни за по­ез­дом. Ри­ск­нул, од­ним сло­вом. И не про­га­дал.
   Ко­гда ав­то­мо­биль под­ка­тил к стан­ции Ти­хо­рец­кой, де­жур­ный по во­кза­лу толь­ко объ­яв­лял о при­бы­тии. Фор­ту­на с не­за­ви­си­мым и ску­чаю­щим ви­дом про­шёл в своё ку­пе ми­мо про­вод­ни­цы, от­ве­сив­шей че­люсть в по­ло­же­ние "вел­кам, а вы от­ку­да?" и уго­див­шей в со­стоя­ние эй­фо­рич­но­го по­ме­ша­тель­ст­ва.
   В тес­ном по­ме­ще­нии си­де­ло пя­те­ро: на­чаль­ник по­ез­да, стар­ший ми­ли­цей­ско­го на­ря­да, трое пас­са­жи­ров. Они друж­но всем ми­ром пы­та­лись со­тво­рить опись ве­щей "сги­нув­ше­го" в Кро­пот­ки­не по­пут­чи­ка та­ким об­ра­зом, что­бы ус­петь к от­прав­ле­нию. Уда­ва­лось это пло­хо, по­сколь­ку ав­то­руч­ка ка­те­го­ри­че­ски от­ка­зы­ва­лась ос­тав­лять ка­кие-ни­будь ма­те­ри­аль­ные сле­ды на ка­зён­ном ли­ст­ке бу­ма­ги ча­хо­точ­но-жёл­то­го от­тен­ка.
   Фор­ту­на бес­це­ре­мон­но под­ви­нул пред­ста­ви­те­ля внут­рен­них ор­га­нов в чи­не ка­пи­та­на, за­лез в свою сум­ку, дос­тал от­ту­да "пар­кер", по­да­рен­ный ему не­ко­гда ко­ман­ди­ром эки­па­жа, ко­гда Ва­лен­тин ухо­дил на пен­сию, и про­тя­нул на­чаль­ни­ку по­ез­да.
   -- Возь­ми­те мою, ва­ша пи­шет со­всем не­важ­но!
   -- Ми-ну-то-чку! -- от­че­ка­нил ка­пи­тан. -- Всем же бы­ло ска­за­но, что сю­да не за­хо­ди­ли. Мы тут про­то­кол... Где про­вод­ни­ца?! Вот ку­ри­ца -- ни­че­го по­ру­чить нель­зя! Мож­но ска­зать, здесь сек­рет­ная опе­ра­ция в пол­ном раз­га­ре. Шпио­на поч­ти ра­зо­бла­чи­ли... а тут шля­ют­ся вся­кие! По­уби­вал бы!
   -- Вы кто та­кой бу­де­те, гра­ж­да­нин? -- не­мно­го позд­нее спро­сил бы­ст­ро ус­по­ко­ив­ший­ся, зва­ние обя­зы­ва­ло вес­ти се­бя с дос­то­ин­ст­вом, ми­ли­цей­ский чин. -- Вы, ча­сом, не по­соб­ник про­пав­ше­го? Хо­те­ли гра­ни­цу на­ру­шить... по чу­жим до­ку­мен­там?
   -- По­че­му, по чу­жим? -- уди­вил­ся Фор­ту­на. -- Ес­ли на­ру­шать, так толь­ко по сво­им. Это, соб­ст­вен­но, мои до­ку­мен­ты.
   -- По­шу­тил, да? -- на­чаль­ник по­ез­да на­чи­нал до­га­ды­вать­ся, в чём де­ло. В тя­жё­лом мыс­ли­тель­ном про­цес­се ему здо­ро­во по­мо­га­ли вы­тя­ну­тые ли­ца пас­са­жи­ров, на­се­ляю­щих ку­пе.
   -- Па-а-а-зволь­те, -- воз­му­тил­ся ка­пи­тан, -- чем до­ка­же­те, что до­ку­мен­ты и ве­щи при­над­ле­жат вам?
   -- А че­го до­ка­зы­вать: вы на фо­то­гра­фию в пас­пор­те глянь­те. Да я вам и о со­дер­жи­мом сум­ки в под­роб­но­стях рас­ска­жу.
   -- Ага, сам соз­нал­ся! Ка­кие сек­рет­ные све­де­ния хо­те­ли пе­ре­пра­вить на тер­ри­то­рию дру­же­ст­вен­ной Ук­раи­ны?
   -- Па­лыч, ус­по­кой­ся! -- на­чал при­во­дить в чув­ст­во заи­грав­ше­го­ся в шпио­нов ми­ли­цио­не­ра на­чаль­ник по­ез­да. -- Ка­кой, к чёр­ту, шпи­он. Он это, он... Тот са­мый про­пав­ший пас­са­жир. Ви­дишь, и со­се­ди по ку­пе под­твер­жда­ют. Пой­дём...
   -- Нет, всё край­не за­пу­та­но. Гра­ж­да­нин... э-э-э... Фор­ту­на, от­че­го у вас та­кая стран­ная фа­ми­лия? Здесь что-то не­чис­то.
   -- Ну, знае­те, фа­ми­лии не вы­би­ра­ют. Ка­кую ро­ди­те­ли да­ли, та­кую и но­шу. Вот у вас, ска­жем, ка­кая?
   -- Это к де­лу не от­но­сит­ся!
   -- А всё же?
   -- Ка­пи­тан При­ходь­ко.
   -- Вот ви­ди­те, су­дя по фа­ми­лии, во­все не я ук­ра­ин­ский шпи­он, а вы!
   -- Ви­дел на­гле­цов... но по­доб­ных!!! -- ми­ли­цио­нер от воз­му­ще­ния взо­шёл, слов­но дрож­жи. -- Сей­час сса­жу до вы­яс­не­ния лич­но­сти -- бу­дешь знать, как ха­мить!
   -- Па­лыч, -- пы­тал­ся уре­зо­нить на­пар­ни­ка на­чаль­ник по­ез­да, -- лич­ность-то мы уже вы­яс­ни­ли. Че­го там... по­шли...
   -- Нет, а ес­ли это двой­ник?
   -- Не вы­ду­мы­вай, Па­лыч! Пой­дём...
   -- Хо­ро­шо. Пусть так -- вы, гра­ж­да­нин Фор­пост, хо­зя­ин... сво­их... этих вот ве­щей. А где вы то­гда про­па­да­ли це­лый час?
   -- За пи­вом хо­дил, -- че­ст­но от­ве­тил Фор­ту­на, про­де­мон­ст­ри­ро­вав мно­го­стра­даль­ную "пол­то­раш­ку" с не­фильт­ро­ван­ным про­дук­том.
   -- А-а-а-а... То­гда по­нят­но, -- ска­зал ка­пи­тан, на­дел фу­раж­ку и вы­шел в ко­ри­дор.
   Сле­дом за ним по­тя­нул­ся и же­лез­но­до­рож­ник. До слу­ха Ва­лен­ти­на ещё не­ко­то­рое вре­мя до­но­си­лось вор­ча­ние слу­жи­те­ля внут­рен­них дел на же­лез­но­до­рож­ном транс­пор­те: "Нет, нуж­но бы­ло за­дер­жать на­гле­ца, чтоб не­по­вад­но..."
  
   В этот мо­мент в ку­пе за­гля­ну­ла го­ло­ва ме­ст­но­го Шу­махе­ра и спро­си­ла:
   -- Хо­зя­ин, рас­пла­чи­вать­ся бу­дем?
   -- За пи­во? -- хо­хот­нул Фор­ту­на.
   -- За пи­во, за пи­во. За то, что не ус­пе­ло скис­нуть! -- сверк­нул зо­ло­той фик­сой улыб­чи­вый во­кзаль­ный "бом­би­ла".
  
   -- И во сколь­ко же те­бе обош­лось не­фильт­ро­ван­ное? -- спро­сил я у Ва­лен­ти­на.
   -- По ев­ро­пей­ским це­нам, -- за­дум­чи­во от­ве­тил Фор­ту­на, но по его взгля­ду не­труд­но бы­ло до­га­дать­ся -- уж мне-то ни­ко­гда в жиз­ни не при­дёт­ся вы­пить та­ко­го до­ро­го­го на­пит­ка.
  
   1 храп -- азарт­ная кар­точ­ная иг­ра, при­ду­ман­ная лёт­чи­ка­ми За­по­ля­рья;
   2 А и РЭО -- авиа­ци­он­ное и ра­дио­элек­трон­ное обо­ру­до­ва­ние;
   3 "угол­ком" в со­вет­ское вре­мя на­зы­ва­ли де­неж­ную ку­пю­ру дос­то­ин­ст­вом в два­дцать пять руб­лей.
  

Над се­дой рав­ни­ной тун­д­ры

гор­до ре­ет гео­фи­зик

  
   Же­ня Стад­ник -- стат­ный кра­са­вец муж­чи­на, по ха­рак­те­ру -- при­ро­ж­дён­ный лес­ной бро­дя­га. Ему бы кос­тёр по­жар­че, да тео­до­лит по­тя­же­лее, то­пор за по­яс и -- в тай­гу или ле­со­тун­д­ру... Так ведь судь­ба по-дру­го­му рас­по­ря­ди­лась. Же­на у не­го из По­волж­ских нем­цев. А это зва­ние обя­зы­ва­ет все­ми воз­мож­ны­ми спо­со­ба­ми воз­вра­щать­ся на ро­ди­ну пред­ков. Ко­гда суп­ру­га втай­не от Же­ни все до­ку­мен­ты офор­ми­ла, у них скан­дал раз­го­рел­ся. Де­ти из до­ма убе­жа­ли. А со­се­ди рас­ска­зы­ва­ют, буд­то бы вы­шла се­мей­ная па­роч­ка из квар­ти­ры на свет бо­жий толь­ко спус­тя трое су­ток ти­хая и оду­хо­тво­рён­ная, ко­гда по­жар на кух­не уже был по­ту­шен. Нет, по­жар­ных не вы­зы­ва­ли. От­сут­ст­во­ва­ла не­об­хо­ди­мость, по­сколь­ку го­ря­щую под но­га­ми зем­лю и сжи­гае­мые мос­ты бы­ст­ро уда­лось по­га­сить под­руч­ны­ми сред­ст­ва­ми. Прав­да, этим све­де­ни­ям, о пы­лаю­щих внут­ри квар­ти­ры стра­стях, ма­ло кто ве­рит. По­про­буй-ка по­изв­ле­кай ис­ти­ну трое су­ток с на­стоя­щим то­по­гра­фом -- он те­бе бы­ст­ро все пи­ке­ты1 в го­ло­ве рас­ста­вит без на­мё­ка на не­вяз­ки2!
   Что да, то да -- Же­ня от­мо­тал "в по­лях" поч­ти два­дцать се­зо­нов, бу­ду­чи сна­ча­ла ря­до­вым то­по­гра­фом, по­том бри­га­ди­ром, а за­тем и на­чаль­ни­ком то­по­гра­фи­че­ской пар­тии Кол­вин­ской гео­фи­зи­че­ской экс­пе­ди­ции. Опыт -- не про­сто сын оши­бок, но и отец муд­рых ре­ше­ний.
   Стад­ник и ещё бы лет де­сять-пят­на­дцать от­дал ос­вое­нию се­вер­ных раз­до­лий Боль­ше­зе­мель­ской тун­д­ры, да не судь­ба: слу­чи­лась пе­ре­строй­ка, и по­тя­нул­ся на­род за луч­шей до­лей в Ев­ро­пу. Нет в том Же­ни­ной ви­ны, и не бы­ло у не­го же­ла­ния из­ме­нять при­выч­но­му об­ра­зу жиз­ни, толь­ко же­на на­стоя­ла, при­пуг­нув, дес­кать, де­тей он боль­ше не уви­дит, ес­ли в Пе­чо­ре ос­та­нет­ся.
   Так или ина­че, а уе­хал Стад­ник в Гер­ма­нию объ­е­ди­нён­ную, но в крос­сов­ках из к то­му вре­ме­ни не су­ще­ст­вую­щей Вос­точ­ной Гер­ма­нии, ко­то­рые ус­пел вы­иг­рать пе­ред отъ­ез­дом при ро­зы­гры­ше то­ва­ров на­род­но­го по­треб­ле­ния в экс­пе­ди­ции. Пом­ни­те, су­ще­ст­во­ва­ла в ко­ло­де пе­ре­стро­еч­ных ме­ро­прия­тий -- в раз­де­ле "Дать лю­дя'м всё" -- та­кая на­род­ная за­ба­ва?
   Про­шла па­ра лет, или чуть боль­ше -- и встре­тил я Же­ню слу­чай­но на ули­це. Идёт-сия­ет, как на­чи­щен­ный пя­так. Вер­нее, уже пфен­ниг. В гос­ти Стад­ник прие­хал, в тай­гу за гри­ба­ми-яго­да­ми по­бро­дить, своё бое­вое про­шлое вспом­нить.
   За круж­кой пи­ва на­ту­ра­ли­зо­вав­ший­ся не­мец по­ве­дал свою ис­то­рию вне­дре­ния в раз­ве­сё­лую бюр­гер­скую ре­аль­ность. Пер­вые пол­го­да, как во­дит­ся, всей семь­ёй Стад­ни­ки про­ве­ли в спе­ци­аль­ном ла­ге­ре для пе­ре­се­лен­цев-нео­фи­тов из стран быв­ше­го СССР, где изу­ча­ли не­мец­кий язык. Же­на с деть­ми лег­ко сда­ли пред­ла­гае­мые тес­ты, а бед­ный то­по­граф су­мел об­ма­нуть эк­за­ме­на­то­ров, убе­див их в сво­их зна­ни­ях, толь­ко с чет­вёр­той по­пыт­ки. Да­лее -- бир­жа тру­да, где, по рас­ска­зам Же­ни, мож­но бы­ло всю жизнь мир­но по­пи­вать кровь у Канц­ле­ра вме­сте с обеи­ми па­ла­та­ми Бун­дес­та­га, ни ра­зу не удо­су­жив­шись по­ра­бо­тать -- сле­до­ва­ло толь­ко очень ред­кую спе­ци­аль­ность иметь или, по край­ней ме­ре, дек­ла­ри­ро­вать дан­ное име­ние.
   На бир­же, на­при­мер, он по­зна­ко­мил­ся с му­зы­кан­том пред­пен­си­он­но­го воз­рас­та; тот за два де­сят­ка лет из­вле­ка­ния по­со­бия из за­кро­мов го­су­дар­ст­ва так ни ра­зу и не по­лу­чил ра­бо­ту, по­сколь­ку мог иг­рать ис­клю­чи­тель­но на альт-фли­гель-гор­не, а по­доб­ных му­зы­кан­тов в ор­ке­ст­рах Гер­ма­нии все­го двое. Что­бы за­нять ме­сто ко­го-ни­будь из этой слад­кой па­роч­ки, нуж­но ли­бо до­ж­дать­ся их ес­те­ст­вен­но­го от­хо­да в мир иной, ли­бо -- кил­ле­ра на­ни­мать. Ни то­го, ни дру­го­го му­зы­кант-без­дель­ник де­лать не же­лал, а ещё Жень­ку по­учал -- как от ра­бо­ты от­ко­сить.
   Но не та­ков Стад­ник, чтоб без де­ла жи­рок на­гу­ли­вать на до­воль­но со­лид­ном по­со­бии. Не­смот­ря на про­бле­мы с язы­ком Шил­ле­ра и, ра­зу­ме­ет­ся, Гё­те, ему уда­лось уст­ро­ить­ся раз­но­ра­бо­чим в бри­га­ду гео­де­зи­стов од­ной сан­тех­ни­че­ской фир­мы в Дор­тмун­де. В бри­га­де -- од­ни тур­ки. Бри­га­дир не­мец, ко­то­рый сра­зу Жень­ку не­вз­лю­бил -- боль­но мно­го зна­ет... Но это и луч­ше: ко­гда то­бой по­мы­кать пы­та­ют­ся лю­ди с ин­тел­лек­том ни­же твое­го соб­ст­вен­но­го, есть сти­мул к твор­че­ско­му рос­ту.
   Про­шло три ме­ся­ца, и боль­шой шеф за­при­ме­тил спо­соб­но­сти и зна­ния Стад­ни­ка. По­сле дол­го­го бо­ре­ния с са­мим со­бой, по­сколь­ку не­мец­кий но­во­го со­труд­ни­ка ос­тав­лял же­лать луч­ше­го, он по­са­дил Стад­ни­ка в от­дель­ный офис с сек­ре­тар­шей из на­ту­ра­ли­зо­ван­ных нем­цев, знаю­щей оба язы­ка, что уп­ро­ща­ло об­ще­ние. А по­сле то­го, как с Жень­ки­ной по­мо­щью уст­ра­ни­ли боль­шую ава­рию на го­род­ских се­тях, Стад­ник уже в со­ве­те ди­рек­то­ров ком­му­наль­ной ком­па­нии за­се­дал, а сек­ре­тар­ша у не­го вто­рая поя­ви­лась -- да­бы на язык ве­ли­ко­го Гей­не пе­ре­ло­жить то, что не смог­ла пер­вая, как ут­вер­ждал сам Стад­ник, да­же не пря­ча лу­ка­вые гла­за.
   Шут­ки шут­ка­ми, но от дол­го­го си­де­ния в крес­ле Же­ня рас­пол­нел, мо­зо­ли, ка­за­лось, на­век ос­тав­лен­ные то­по­ром на его кра­бо­вид­ных ко­неч­но­стях, со­шли; го­ло­ва вы­рос­ла из се­дею­щих во­лос... Вот он и прие­хал фор­му на­брать, вер­нуть се­бе вид под­жа­ро­го оди­но­ко­го вол­ка.
   -- Зна­ешь, -- ска­зал он, -- что са­мое труд­ное для ме­ня в этой Аль­ме­нии бы­ло? Ду­ма­ешь -- не­мец­ким ов­ла­деть? Так я его до сих пор не знаю... Сек­ре­тар­ша-то на что? Прав­да, млад­ший сын уже с тру­дом по­ни­ма­ет ме­ня, но я его, стер­ве­ца, ещё по­строю в тру­сах на по­до­кон­ни­ке -- бу­дет знать, как от­ца не ува­жать!
   Са­мое же труд­ное в Гер­ма­нии для ме­ня ока­за­лось -- нау­чить­ся въез­жать на ав­то­бан с по­ло­сы раз­го­на и пар­ко­вать ма­ши­ну в го­ро­де. Слиш­ком слож­ный ре­бус, ес­ли при­вык на тя­жё­лом тя­га­че по­сре­ди Боль­ше­зе­мель­ской тун­д­ры рас­се­кать, а пре­пят­ст­вия не объ­ез­жать, а ва­лить в ягель. По пер­во­сти при пар­ков­ке мне да­же по­со­бия не хва­та­ло, чтоб оп­ла­тить ре­монт вы­сту­паю­щих час­тей от бюр­гер­ских ав­то...
  
   Вот так ли­ри­че­ское от­сту­п­ле­ние. Бо­юсь, бу­дет длин­нее, чем бай­ки от бы­ва­ло­го то­по­гра­фа и гео­де­зи­ста. Нет, по­жа­луй, не бай­ки, а впол­не прав­ди­вые ис­то­рии из жиз­ни гео­фи­зи­ков в по­ле­вых ус­ло­ви­ях. Вот по­слу­шай­те...
  

Ис­то­рия пер­вая

Осо­бен­но­сти на­цио­наль­ной охо­ты гео­фи­зи­ков в по­ле­вых ус­ло­ви­ях

   -- Я так ска­жу, -- на­чал Же­ня рас­сказ, -- жить в по­ле пол­го­да не очень-то ве­се­ло. Осо­бен­но в на­ча­ле се­зо­на3. Бо­ло­та ещё ды­шат, про­ехать не по всем про­фи­лям пред­став­ля­ет­ся воз­мож­ным, по­ку­да мо­ро­зом их как сле­ду­ет не при­хва­ти­ло. Не ра­бо­та, а од­на нер­вот­рёп­ка с за­стре­ваю­щим транс­пор­том.
   В се­ре­ди­не се­зо­на -- то­же не са­хар. Све­то­вой день ча­са на два-три -- за это вре­мя толь­ко один "про­стрел" ус­пе­ва­ешь за­пу­зы­рить, и то -- ес­ли бу­риль­щи­ки на­ка­ну­не все сква­жи­ны под тро­ти­ло­вые шаш­ки под­го­то­ви­ли, а взрыв­ни­ки все за­ря­ды опус­ти­ли.
   Ко­гда ра­бо­ты ма­ло, вод­ки нет во­все, а спирт толь­ко у на­чаль­ни­ка сейс­мо­от­ря­да4, ко­то­рый и сам-то взгля­нуть на за­вет­ную ём­кость бо­ит­ся, лю­ди на­чи­на­ют ду­реть от хо­ло­да и без­де­лья. Вот бли­же к вес­не -- там та­кая ко­ка с ма­ком на­чи­на­ет­ся. День длин­ный, наст от­мен­ный: дат­чи­ки5 в снег с ко­роч­кой на­ста вты­кать -- од­но удо­воль­ст­вие, ра­бо­ты мно­го... по­ка не упа­дёшь. Ко­ро­че го­во­ря, "есть, чем бу­дет на во­ле за­нять­ся", как лю­бил го­ва­ри­вать один мой то­по­граф из быв­ших си­дель­цев.
   Ис­то­рия эта, за­сев­шая в па­мя­ти за­но­зой, при­клю­чи­лась как раз в раз­гар вьюг и про­сто­ев по ме­тео­ус­ло­ви­ям. Фев­раль, по­лу­мрак, ме­те­ли, ску­ка, из­ред­ка раз­бав­ляе­мая пла­нёр­ка­ми и по­лит­ин­фор­ма­ция­ми в бал­ке6 у на­чаль­ни­ка пар­тии. Раз­вле­че­ние, ска­жем, не слиш­ком по­лез­ное и нуж­ное. Но и это не­на­дол­го! А даль­ше? Даль­ше -- сно­ва ску­ка и ожи­да­ние уд­ли­не­ния све­то­во­го дня.
   Охо­тить­ся на ку­ро­па­ток все­му ба­зо­во­му ла­ге­рю на­дое­ло -- всё рав­но, что в ти'ре стре­лять, не­ту ро­ман­ти­ки вы­сле­жи­ва­ния и за­го­на зве­ря. Те­ле­ви­зи­он­ные ан­тен­ны в ме­тель от­ка­зы­ва­ют­ся при­ни­мать един­ст­вен­ный дос­туп­ный ка­нал -- "Ор­би­ту". Все шах­ма­ти­сты зна­ют друг дру­га, как об­лу­п­лен­ных: за не­сколь­ко со­вме­ст­но про­ве­дён­ных се­зо­нов изу­чи­ли ма­не­ру иг­ры со­пер­ни­ков по­чи­ще, чем гросс­мей­сте­ры ми­ро­во­го уров­ня. Кни­ги уже все про­чи­та­ны, поч­ту при­во­зят на вер­то­лё­те раз в ме­сяц. В об­щем, по­ло­же­ние -- ма­ма, не го­рюй!
   И тут с лыж­ной "про­гул­ки для за­ряд­ки за­ле­жав­ших­ся без де­ла ко­неч­но­стей" вер­нул­ся штат­ный "пар­тий­ный" ра­дист. Гла­за го­рят в азар­те. Сам воз­бу­ж­дён до'нельзя. Со­ба­чон­ка мел­кой дво­ро­вой по­ро­ды гав­ка­ет, слов­но под­твер­жда­ет ка­ж­дое сло­во хо­зяи­на.
   А го­во­рит ра­дист сле­дую­щее: от­пра­вил­ся он, при­хва­тив ружь­иш­ко -- до­быть се­бе по­ляр­ную ку­ро­пат­ку. Не раз­вле­че­ния ра­ди, а чтоб буль­он­чи­ка све­же­го свар­га­нить. Очень уж суп с ту­шён­кой на­до­ел -- га­ст­рит от не­го ра­зы­грал­ся не на шут­ку.
   На вто­ром ча­су про­гул­ки силь­но плу­та­нул ра­дист, по­те­рял про­филь, а ещё и вью­га уси­ли­лась не­кста­ти. Он да­же при­ки­ды­вать стал, где при­дёт­ся до ут­ра за­но­че­вать, по­сколь­ку зим­ние су­мер­ки опус­ка­ют­ся в тун­д­ре стре­ми­тель­но. Бла­го па­лат­ка с со­бой, а пес­цы в ме­тель са­ми пря­чут­ся. При­нял­ся бы­ло мес­теч­ко для ноч­ле­га при­смат­ри­вать, да от­влёк­ся -- по­чув­ст­во­вал, что пра­вая лы­жа еле-еле дви­жет­ся. Буд­то на пе­сок на­еха­ла. Обер­нул­ся "за­плу­тав­ший стран­ник" и уви­дел та­кую кар­ти­ну: со­ба­чон­ка из сил вы­би­лась -- по­про­буй-ка ко­рот­ки­ми лап­ка­ми по глу­бо­ко­му сне­гу по­су­чи! -- и ре­ши­ла не­мно­го от­дох­нуть. С этой це­лью она при­лег­ла пе­ред­ни­ми ко­неч­но­стя­ми на ко­нец лы­жи, а зад­ни­ми изо всех сил пы­та­лась от сне­га от­толк­нуть­ся. Но вме­сто ос­мыс­лен­ных дви­же­ний по­лу­ча­лись сплош­ные не­по­треб­ные ба­рах­та­нья. То­гда ра­дист в по­ры­ве оте­че­ских чувств взял ко­бель­ка на ру­ки, за­мо­тал в шарф и за­су­нул в рюк­зак.
   Вы­ну­ж­ден­ная ос­та­нов­ка обо­ст­ри­ла его вни­ма­ние. Толь­ко со­брал­ся даль­ше дви­гать­ся -- тут и уви­дел ЭТО. Этим ока­за­лась ог­ром­ная го­ра сне­га, на вер­ши­не хол­ми­ка от­вер­стие с за­ле­де­нев­ши­ми края­ми, а от­ту­да па­ро'к стру­ит­ся. Знать, бер­ло­га, а не так се­бе -- нор­ка ено­та. Дол­го ра­дист ори­ен­тир ис­кал, чтоб ме­сто за­сечь. На­шёл мет­рах в пя­ти­де­ся­ти к юго-за­па­ду не­боль­шую кар­ли­ко­вую бе­рё­зу. Для вер­но­сти при­вя­зал к ней шест с крас­ной тряп­кой. А по­ка де­лом за­ни­мал­ся, со­ба­ка из рюк­за­ка вы­ско­чи­ла и на ко­лею от ГТ-Т7 вы­бе­жа­ла, гав­ка­ет ра­до­ст­но. Ря­дом на­ка­тан­ная до­ро­га ока­за­лась. Вот те­бе и двой­ная ра­дость! Во-пер­вых, путь к ла­ге­рю прак­ти­че­ски сра­зу на­шёл­ся, ра­дист да­же ис­пу­гать­ся как сле­ду­ет не ус­пел. А, во-вто­рых, об­на­ру­жил он са­мую на­стоя­щую бер­ло­гу. Бу­дет чем кол­лек­ти­ву пар­тии за­нять­ся в бли­жай­шие дни.
   Не­ве­ро­ят­но по­лез­но иметь с со­бой в по­ле со­ба­ку! Да­же та­кую, на пер­вый взгляд, ник­чём­ную по при­чи­не сво­ей бес­по­род­но­сти.
   На­ут­ро в ба­зо­вом ла­ге­ре празд­ник. Му­жи­ки об­су­ж­да­ют, как "на мед­ве­дя" пой­дут, жен­щи­ны (а их в экс­пе­ди­ции то­же не­ма­ло) -- что луч­ше из мед­вежь­е­го мя­са при­го­то­вить: кот­ле­ты или от­бив­ные На­чаль­ник пар­тии в сво­ей кон­тор­ской бал­ке уже стен­ку для мед­вежь­ей шку­ры ос­во­бо­ж­да­ет ря­дом с вым­пе­лом "По­бе­ди­те­лю соц­со­рев­но­ва­ния". Со­ба­ки, под­чи­нив­шись все­об­ще­му ажио­та­жу, бе­га­ют ста­ей по ла­ге­рю в ожи­да­нии на­стоя­ще­го де­ла. Гав­ка­ют, изо­би­лие бер­цо­вых кос­тей пред­вку­ша­ют. Это не та­кие со­ба­ки, как у ра­ди­ста в апар­та­мен­тах оби­та­ет. На­стоя­щие лай­ки с охот­ничь­им ин­стинк­том и жа­ж­дой сра­же­ний с лес­ным ди­ким зверь­ём.
   Ста­ли вы­яс­нять -- есть кто-то в ла­ге­ре, кто бы ко­гда-ли­бо на мед­ве­дя зи­мой охо­тил­ся? Ока­зы­ва­ет­ся, есть. Ста­рый взрыв­ник без двух паль­цев на пра­вой ру­ке. О их по­те­ре сле­ду­ет рас­ска­зать осо­бо. Сей­час сра­зу это и сде­лаю, чтоб не за­па­мя­то­вать по­том.
   Го­да за че­ты­ре до опи­сы­вае­мых со­бы­тий ста­рый взрыв­ник по­пал во все ДСП-свод­ки по ми­ни­стер­ст­ву гео­ло­гии. В тот по­ле­вой се­зон ис­сле­дуе­мая пло­щадь на­хо­ди­лась не­по­да­лё­ку от стой­би­ща оле­не­во­дов, а ки­ло­мет­ров при­мер­но за три­ста бы­ла де­ре­вуш­ка с ма­га­зи­ном! Бы­ст­ро всту­пив в кон­такт с нен­ца­ми, ра­бот­ни­ки пар­тии от­пра­ви­ли оле­нью уп­ряж­ку в де­рев­ню за вод­кой, не на тя­га­че же ехать -- со­ляр­ку жечь.
   Ко­гда го­ря­чи­тель­ный про­дукт ока­зал­ся на мес­те, на­ча­лось со­вме­ст­ное ве­се­лье. Оле­не­во­ды -- лю­ди про­стые, ди­кие -- пьют, по­ка есть че­го пить и сил на пер­ма­нент­ное "уто­ле­ние ду­хов­ной жа­ж­ды", име­ни очень го­ря­чей бе­лоч­ки, хва­та­ет. По­это­му тот са­мый го­нец, что в де­рев­ню ез­дил, про­снув­шись сре­ди но­чи и об­на­ру­жив за­на­чен­ную на ут­ро бу­тыл­ку, не за­ду­мы­ва­ясь, осу­шил её до дна, по­сле че­го сва­лил­ся. Спа­ли все в од­ном чу­ме: и оле­не­во­ды, и гео­фи­зи­ки. По­то­му най­ти ви­нов­ни­ка не­по­га­шен­но­го мас­со­во­го по­хмель­но­го син­дро­ма тру­да не со­ста­ви­ло. Не­нец был из­бит боль­ны­ми на го­ло­ву гео­фи­зи­ка­ми, не про­сы­па­ясь. Вер­нее, так: они-то про­сну­лись, а ви­нов­ни­ку тор­же­ст­ва сра­зу не до­ве­лось.
   Од­на­ко, ко­гда уни­жен­ный або­ри­ген при­шёл в се­бя, да ему ещё по­ве­да­ли об ут­рен­них со­бы­ти­ях бра­тья по па­ст­би­щу (или, там, по стой­би­щу), оле­не­вод ре­шил отом­стить за по­ру­ган­ные честь и дос­то­ин­ст­во. Он про­брал­ся в ба­зо­вый ла­герь гео­фи­зи­ков и со скла­да ВМ8 вы­крал ди­на­мит­ную шаш­ку с за­па­лом. Ко­гда же его обид­чи­ки про­ез­жа­ли ми­мо на ГТ-Т, не­нец­кий пан­фи­ло­вец с пол­ным дос­то­ин­ст­вом и пре­зре­ни­ем к смер­ти бро­сил­ся под тя­гач, как под танк. Во­ди­тель ус­пел среа­ги­ро­вать и за­тор­мо­зить. Ста­рый взрыв­ник при вы­ки­ды­ва­нии ды­мя­щей­ся шаш­ки в сто­ро­ну -- спа­сал жи­вую си­лу и ка­зён­ную тех­ни­ку -- ли­шил­ся двух паль­цев, а на­цио­наль­ный ге­рой-оле­не­вод окон­ча­тель­но по­те­рял спо­соб­ность к вос­про­из­вод­ст­ву. Этот факт кон­ста­ти­ро­ва­ли вра­чи, "сни­мая по­бои" с по­лу­жи­во­го те­ла.
  
   Но вер­нём­ся к на­ше­му спя­ще­му мед­ве­дю. По­ка он там в бер­ло­ге дрых­нет, гео­фи­зи­ки го­то­вят­ся не на шут­ку.
   Ста­рый взрыв­ник вы­ра­бо­тал так­ти­ку вы­ма­ни­ва­ния зве­ря из ап­пар­та­мен­тов. Так­ти­ка не­обы­чай­но про­ста, но ни­чуть не ху­же спо­со­ба охо­ты на Курд­ля, опи­сан­но­го у Ста­ни­сла­ва Ле­ма в "Звёзд­ных днев­ни­ках Йо­на Ти­хо­го". Сна­ча­ла к бер­ло­ге дол­жен подъ­е­хать ГТ-Т с де­сан­том на бро­не, ос­ве­щая про­жек­то­ром ме­сто пред­по­ла­гае­мо­го по­яв­ле­ния це­ли. Да­лее. Один доб­ро­во­лец шес­том ше­ру­дит в бер­ло­ге и, от­бе­жав, за­ле­га­ет в суг­ро­бе на слу­чай не­удач­ных ри­ко­ше­тов от мед­вежь­е­го че­ре­па. Ос­таль­ная ко­ман­да па­лит из всех ви­дов ору­жия в под­няв­ше­го­ся зве­ря.
   Всех этот план уст­раи­вал, кро­ме на­чаль­ни­ка экс­пе­ди­ции -- уж боль­но шку­ру жал­ко, она так тол­ко­во и лад­но впи­сы­ва­лась ря­дом с порт­ре­том Ми­хаи­ла Сер­гее­ви­ча Гор­ба­чё­ва и пла­ка­том "Ле­тай­те са­мо­лё­та­ми Аэ­ро­фло­та!" Он на­стаи­вал, чтоб са­мый мет­кий не­пре­мен­но спер­ва вы­стре­лил в глаз из ка­ра­би­на. Мед­ведь всё-та­ки не бел­ка, для то­го, чтоб ему в глаз по­пасть, снай­пе­ром, ка­ко­вы­ми бо­га­ты ле­са Си­би­ри, быть не обя­за­тель­но. На­шёл­ся са­мый мет­кий в пар­тии. Его тут же воо­ру­жи­ли ка­зён­ным ка­ра­би­ном с оп­ти­кой.
   Окон­ча­тель­но ре­ши­ли: сна­ча­ла -- по­пыт­ка сде­лать из мед­ве­дя По­ли­фе­ма, а уж по­том, в слу­чае не­уда­чи, до­би­ва­ние по­вер­жен­но­го вра­га без ог­ляд­ки на По­лит­бю­ро... Со­бак ре­ши­ли не брать -- ибо не обу­че­ны боль­шой охо­те, да и сво­им гав­кань­ем толь­ко нер­воз­ность вно­сить ста­нут. Пусть на при­вя­зи по­ка по­си­дят, по­том на пес­ца хо­дить бу­дут -- де­ло при­выч­ное.
   Вы­еха­ли с пер­вы­ми свин­цо­вы­ми лу­ча­ми зим­не­го солн­ца, ко­то­рое со­всем не­дав­но про­дра­ло гла­за по­сле при­по­ляр­ной но­чи не на­ме­ре­но бы­ло ра­до­вать лю­дей сво­ей не­за­тей­ли­вой лас­кой боль­ше ча­са-двух. Ме­сто, не­смот­ря на ме­тель, на­шли бы­ст­ро. Ага, вот и ды­мок из бер­ло­ги идёт. Зна­чит, по­чи­ва­ет миш­ка. Ста­ли доб­ро­воль­ца ис­кать. Ки­ну­ли на паль­цах. Вы­па­ло ра­ди­сту. Он взял шест и дви­нул­ся, как Хри­стос на Гол­го­фу.
   Ме­ха­ник на вся­кий слу­чай не стал глу­шить ГТ-Т, тя­гач та­рах­тел на хо­ло­стом хо­ду. Но лишь толь­ко шест сде­лал два обо­ро­та в бер­ло­ге, а ра­дист на­чал обо­ра­чи­вать­ся, тя­гач ча­дил со­ляр­кой уже мет­рах в пя­ти­де­ся­ти от за­вет­но­го мес­та. По ут­рам­бо­ван­но­му гу­се­ни­ца­ми сне­гу бе­жа­лось лег­ко и по­кой­но. И толь­ко крик ра­ди­ста: "По­го­ди­те, ку­да вы? Ва­шу мать-то!.." ме­шал от­кры­тию вто­ро­го ды­ха­ния.
   Ко­гда об­на­ру­жи­лось, что мед­ведь спит креп­ко и не ду­ма­ет пре­сле­до­вать лю­дей, при­ня­лись со­ве­щать­ся. При­сты­ди­ли ме­ха­ни­ка, со­рвав­ше­го­ся с мес­та, при­сты­ди­ли ра­ди­ста за на­ве­де­ние па­ни­че­ско­го на­строе­ния и вер­ну­лись на ис­ход­ный ру­беж. Те­перь доб­ро­воль­цем вы­звал­ся быть сам на­чаль­ник пар­тии. В этот раз под­го­тов­ка к ата­ке на зве­ря про­хо­ди­ла по серь­ёз­но­му, слов­но бы на пла­нёр­ке. При­сут­ст­вую­щие по­лу­чи­ли крат­кую ин­ст­рук­цию с упо­ми­на­ни­ем род­ст­вен­ни­ков по муж­ской и жен­ской ли­нии. Ли­ца на­пряг­лись. Паль­цы на кур­ках по­бе­ле­ли. Ду­ши ис­пол­ни­лись му­же­ст­ва.
   Как толь­ко шест про­ник во вла­де­ния мед­ве­дя, ГТ-Т сам со­бой за­вёл­ся и по­ми­мо че­ло­ве­че­ской во­ли уе­хал на безо­пас­ное рас­стоя­ние. Лю­ди на бро­не уже при­ки­ды­ва­ли, ко­го на­зна­чат но­вым на­чаль­ни­ком пар­тии, ко­гда ус­лы­ша­ли но­вые под­роб­но­сти о со­стоя­нии дел в сво­их семь­ях и лич­ном уча­стии в этом не­дав­но вы­звав­ше­го­ся доб­ро­воль­ца -- жи­во­го, но с одыш­кой от бе­га. Чёр­тов мед­ведь так и не под­нял­ся!
   Ос­та­ва­лось по­след­нее сред­ст­во. Врач дос­тал из опе­ча­тан­ной спе­цап­теч­ки спирт, ко­то­рый не по­па­дал под юрис­дик­цию на­чаль­ни­ка сейс­мо­от­ря­да и пред­на­зна­чал­ся для экс­трен­ных слу­ча­ев. Сто грам­мов в круж­ке вы­да­ли оче­ред­но­му доб­ро­воль­цу -- ста­ро­му взрыв­ни­ку, чтоб осо­бо не вол­но­вал­ся, ко­гда от­пра­вит­ся под­ни­мать "хо­зяи­на". Ре­ши­ли -- раз у не­го не хва­та­ет двух паль­цев, не бу­дет ни­че­го страш­но­го, ес­ли мед­ведь ещё па­ру от­гры­зёт, а ос­таль­ные, дес­кать, тем вре­ме­нем зве­ря и за­ва­лят.
   Кар­ти­на та же. Бер­ло­га, лю­ди на бро­не и че­ло­век с шес­том. Толь­ко при­ба­вил­ся вы­во­док по­ляр­ной ку­ро­пат­ки, за­хо­дя­щий­ся от сме­ха над су­ет­но­стью лю­дей. Оче­ред­ная по­пыт­ка окон­чи­лась бо­лее дос­той­но -- ни­кто не убе­жал, и да­же па­ру раз паль­ну­ли, но всё без­ре­зуль­тат­но. Мед­ведь ре­ши­тель­но не хо­тел под­ни­мать­ся. Лишь спус­тя че­ты­ре ча­са, ко­гда уже все, ко­му не лень, име­ли на­глость шес­том "го­нять мох­на­то­го" по бер­ло­ге при све­те вклю­чен­ных фар, вы­яс­ни­лось, что мед­ве­дя нет, да и бер­ло­ги то­же.
   Ока­зы­ва­ет­ся, под суг­ро­бом про­хо­дит те­п­ло­трас­са, ве­ду­щая с од­ной бу­ро­вой на дру­гую. В бра­ко­ван­ный шов про­ис­хо­ди­ла утеч­ка го­ря­че­го воз­ду­ха, в ре­зуль­та­те че­го в сне­го­па­ды и об­ра­зо­вал­ся хол­мик с па­ром.
   -- Чер­тов­щи­на ка­кая-то, -- орал на­чаль­ник пар­тии, -- на на­ших кар­тах нет этой те­п­ло­трас­сы! А ес­ли бы мы ря­дом взрыв­ные ра­бо­ты про­во­ди­ли...Так бы хре­нак­ну­ло -ис­пы­та­ния на Но­вой Зем­ле по­ка­за­лись бы дет­ской ша­ло­стью!
   Позд­нее на бю­ро гор­ко­ма со­вер­шен­но дру­гой пар­тии ему до­ход­чи­во объ­яс­ни­ли, что не­че­го вся­ко­му мел­ко­му на­чаль­ни­ку об­ла­дать всей пол­но­той сек­рет­ной ин­фор­ма­ции. А ес­ли бы сейс­мо­от­ря­ду при­шлось "про­стре­лы" воз­ле дан­ной те­п­ло­трас­сы вес­ти, то то­ва­ри­щи из ком­пе­тент­ных ор­га­нов по­пра­ви­ли бы гео­фи­зи­ков по­сред­ст­вом ра­дио­свя­зи. На­чаль­ник зая­вил, что пусть де эти то­ва­ри­щи из силь­но ком­пе­тент­ных ор­га­нов и про­во­дят за не­го гео­фи­зи­че­ские изы­ска­ния. За это вы­сту­п­ле­ние он был не­мед­лен­но ли­шён из­вест­но­го вым­пе­ла "По­бе­ди­те­лю соц­со­рев­но­ва­ния". А Ми­ха­ил Сер­гее­вич про­дол­жал со­сед­ст­во­вать с Аэ­ро­фло­тов­ским пла­ка­том, по­ка в сле­дую­щем го­ду ме­ж­ду ни­ми не по­ве­си­ли Бо­рис Ни­ко­лае­ви­ча, у ко­то­ро­го, по стран­но­му сте­че­нию об­стоя­тельств, так же име­ет­ся не­дос­та­ча паль­цев на ру­ке. Как у ста­ро­го взрыв­ни­ка. Сим­пто­ма­тич­но, од­на­ко.
  

Ис­то­рия вто­рая

Сек­рет­ные ма­те­риа­лы

  
   -- Это поч­ти не­ве­ро­ят­ное со­бы­тие, Ди­ма, слу­чи­лось в по­след­ний мой по­ле­вой се­зон. Да ты ж слы­шал о нем, о при­лё­те НЛО? Ну, да лад­но, рас­ска­жу, раз уж ока­зал­ся сви­де­те­лем со­бы­тия.
   В ту зи­му у на­шей пар­тии бы­ла в про­из­вод­ст­ве очень боль­шая пло­щадь. От од­но­го её кон­ца до дру­го­го боль­ше 460-ти ки­ло­мет­ров. По­это­му ре­ши­ли кро­ме ба­зо­во­го ла­ге­ря ещё и вы­кид­ной со­ору­дить, что­бы кон­цы са­мых уда­лён­ных про­фи­лей об­ра­бо­тать бы­ст­рее. Ска­за­но-сде­ла­но. Пе­ре­вез­ли ту­да бу­риль­ные стан­ки, сейс­мо­стан­цию и про­чее хо­зяй­ст­во. К на­ча­лу мар­та всё "от­стре­ля­ли". По­ра и на ба­зо­вый воз­вра­щать­ся. С ут­ра сбо­ры, к обе­ду поч­ти все уе­ха­ли.
   Ос­та­лось два ГТ-Т. Один с жи­лым бал­ком на при­це­пе. Вто­рой дол­жен был транс­пор­ти­ро­вать цис­тер­ну с ос­тат­ка­ми со­ляр­ки. Два во­ди­те­ля, боль­ше ни­ко­го. По­ка ре­бя­та все ос­тат­ки в ла­ге­ре упа­ко­ва­ли, со­бра­лись -- на­ча­лась ме­тель. Сле­ды ав­то­по­ез­да, от­быв­ше­го не­сколь­ко рань­ше, по­ти­хонь­ку за­но­си­ло. Вы­еха­ли пар­ни, ко­гда уже смер­ка­лось. Вклю­чи­ли про­жек­то­ра над ка­би­ной и фа­ры, да­бы луч­ше ко­лею ви­деть. По­еха­ли с раз­ры­вом мет­ров в пять­сот, по­ла­гая -- ес­ли кто-то из дво­их с пу­ти со­бьёт­ся, из­вес­тит на­пар­ни­ка, а тот на про­то­рен­ном ос­нов­ной ко­лон­ной пу­ти ос­та­нет­ся и не даст вто­ро­му по­те­рять­ся.
   Едут, связь по ра­дио дер­жат. Ко­лея то и де­ло про­па­да­ет, пе­ре­ме­тён­ная сне­гом, но вско­ре сно­ва на­хо­дит­ся. Вдруг пер­вый во­ди­тель ви­дит -- на­встре­чу свет. Го­во­рит вто­ро­му, по­хо­же, им на­встре­чу ко­го-то по­сла­ли. Свет бли­же-бли­же, по­том, бац -- и уда­лять­ся на­чал. Тут вто­рой кри­чит:
   -- Фа­ры на­встре­чу!
   Но и в этот раз свет про­пал так же, как и поя­вил­ся. Оза­да­чи­лись ре­бя­та, но не на­столь­ко, что­бы го­ло­ву ло­мать. Ма­ло ли кто ми­мо про­ехал. Опа-на! А вдруг блу­да­нул! Да­вай пред­по­ла­гае­мо­го "по­те­ряш­ку" по ра­ции вы­зы­вать. Мол­ча­ние. Час­то­та од­на у всех. Ес­ли б свой был -- обя­за­тель­но бы ото­звал­ся. Ре­ши­ли даль­ше про­дол­жать путь, не от­вле­ка­ясь на спа­се­ние умо­зри­тель­но­го кол­ле­ги.
   Че­рез пол­ча­са ис­то­рия по­вто­ри­лась. Сна­ча­ла пер­вый во­ди­тель уви­дел при­бли­жаю­ще­го­ся встреч­но­го, по­том све­че­ние ста­ло уда­лять­ся, и его за­ме­тил вто­рой во­ди­тель тя­га­ча. При­чём, что ха­рак­тер­но -- поч­ти од­но­вре­мен­но они оба чу­жие ог­ни на­блю­да­ли. За­тем свет ку­да-то ис­чез. Ни­кто на­встре­чу не по­пал­ся, на ра­дио­связь не вы­шел. У на­ших пар­ней чуть мис­ти­че­ский об­мо­рок не слу­чил­ся.
   Всё это­му спо­соб­ст­во­ва­ло: снег в све­те фар, ме­тель, оди­но­че­ст­во, ти­ши­на, ко­гда стук соб­ст­вен­но­го серд­ца зву­чит силь­нее дви­га­те­ля.
   И так вот мис­ти­че­ски ещё раза че­ты­ре за свой дос­та­точ­но дол­гий путь во­ди­те­ли ви­де­ли не­объ­яс­ни­мый свет, ко­то­рый по­том ус­коль­зал от них в ме­та­фи­зи­че­ских кол­ли­зи­ях по­ляр­ной но­чи.
   При­быв­шие в ба­зо­вый ла­герь пред­ста­ви­те­ли гео­фи­зи­че­ско­го арь­ер­гар­да яв­ля­ли со­бой два ис­пу­ган­ных сред­не­ве­ко­вых су­ще­ст­ва, встре­тив­ших дья­во­ла за обе­дом в хар­чев­не. По­сле то­го, как они вы­яс­ни­ли, что в ок­ру­ге на пять­сот вёрст нет ни од­ной ма­ло-маль­ски экс­плуа­ти­руе­мой до­ро­ги, оза­да­чен­ные во­ди­те­ли ГТ-Т в один го­лос за­ора­ли:
   -- Это НЛО! Точ­но! Они, га­ды, за на­ми сле­ди­ли... Не­у­же­ли ни­кто их не ви­дел -- чёр­то­вых раз­дол­ба­ев-ино­пла­не­тян?
   В от­вет им бы­ла лишь ти­ши­на, на­смеш­ки то­ва­ри­щей и оза­бо­чен­ность вра­ча от­но­си­тель­но ду­шев­но­го здо­ро­вья кли­ен­тов.
   С тех пор не­по­ня­тые кол­лек­ти­вом пар­ни ста­ли по­сле ра­бо­ты час­тень­ко за­пи­рать­ся в бал­ке вдво­ём. По­го­ва­ри­ва­ли, мол, они пи­шут ста­тью в жур­нал "Юный тех­ник" о сво­ей встре­че с не­из­ве­дан­ным, ис­под­воль меч­тая по­пасть в ка­кую-ни­будь на­уч­но-по­пу­ляр­ную те­ле­ви­зи­он­ную пе­ре­да­чу.
   Тай­на ос­та­ва­лась тай­ной ещё не­де­ли две, по­ка в пар­тию ни при­бы­ла "вер­туш­ка" с про­дук­та­ми, по­чтой и раз­ны­ми зап­ча­стя­ми. Об­рат­но вы­ле­та­ли не­сколь­ко че­ло­век. В том чис­ле и один из "ноч­ных во­ди­те­лей".
   Ко­гда вер­то­лёт под­нял­ся мет­ров на 800 над зем­лёй, тай­на по­се­ще­ния НЛО от­кры­лась са­ма со­бой. Де­ло в том, что по­след­ние две не­де­ли, счи­тая со дня окон­ча­ния пе­ре­ба­зи­ро­ва­ния, стоя­ла яс­ная сол­неч­ная по­го­да. В лу­чах мар­тов­ско­го солн­ца на сне­гу яр­ко про­смат­ри­ва­лась, ко­лея от по­след­не­го марш-бро­ска двух ГТ-Т. Они, ока­зы­ва­ет­ся, при блу­ж­да­нии в по­ис­ках ко­леи ос­нов­но­го от­ря­да вы­пи­сы­ва­ли та­кие уди­ви­тель­ные крен­де­ля, что пе­рио­ди­че­ски еха­ли друг дру­гу на­встре­чу, толь­ко пер­вый уже за­кла­ды­вал но­вую пет­лю, а вто­рой по­ку­да ос­ваи­вал пре­ды­ду­щую, лю­без­но на­ка­тан­ную пер­вым ГТ-Т. Ес­те­ст­вен­но, они ви­де­ли ог­ни друг дру­га, ко­то­рые скры­ва­лись, ко­гда пер­вый во­ди­ла на­щу­пы­вал про­ло­жен­ную ос­нов­ной ко­лон­ной до­ро­гу и пре­кра­щал ду­га­ми ез­дить. Про­хо­ди­ло ка­кое-то вре­мя, ко­лея те­ря­лась, пет­ля по­ис­ка сно­ва вы­во­ди­ла тя­га­чи в пря­мую ви­ди­мость фар друг дру­га.
   Тай­на при­шель­цев в оче­ред­ной раз на по­вер­ку име­ла зем­ное про­ис­хо­ж­де­ние.
   Раз­оча­ро­ва­ние во­ди­те­лей не зна­ло гра­ниц, жур­нал "Юный тех­ник" ос­тал­ся без сен­са­ци­он­ной пуб­ли­ка­ции. При­бы­тие ино­пла­не­тян в рес­пуб­ли­ку Ко­ми бы­ло от­ло­же­но на не­оп­ре­де­лён­ное вре­мя.
  
   1 Пи­кет -- точ­ка на ме­ст­но­сти, обо­зна­чен­ная ус­лов­ным зна­ком -- ко­лыш­ком, гру­дой кам­ней; яв­ля­ет­ся опор­ной для ре­ги­ст­ра­ции ве­ду­щих­ся из­ме­ре­ний и на­блю­де­ний;
   2 Не­вяз­ка -- в гео­де­зии раз­ность фак­ти­че­ски по­лу­чив­шей­ся ве­ли­чи­ны и той, что долж­на быть по рас­чё­там;
   3 Се­зон в гео­фи­зи­че­ской пар­тии, ра­бо­таю­щей вда­ли от ста­цио­нар­ных до­рог, длит­ся обыч­но с кон­ца ок­тяб­ря по на­ча­ло мая -- по­ка воз­мож­но пе­ре­дви­же­ние тя­жё­лой тех­ни­ки по бо­ло­ти­стой ме­ст­но­сти;
   4 На­чаль­ник сейс­мо­от­ря­да в по­ле­вой гео­фи­зи­че­ской пар­тии яв­ля­ет­ся не­по­сред­ст­вен­ным про­из­во­ди­те­лем ра­бот, толь­ко по его ко­ман­де про­из­во­дят­ся взрыв­ные ра­бо­ты и за­пись уп­ру­гих ко­ле­ба­ний поч­вы на маг­нит­ный но­си­тель с дат­чи­ков, за­кре­п­лён­ных на "ко­се" -- мно­го­ка­наль­ном ка­бе­ле из по­ле­во­го про­во­да;
   5 Име­ют­ся в ви­ду дат­чи­ки уп­ру­гих ко­ле­ба­ний, при по­мо­щи ко­то­рых про­из­во­дит­ся за­пись от­ра­жён­ных по­сле взры­ва волн на маг­нит­ный но­си­тель;
   6 Ба­лок в по­ле­вой пар­тии -- пе­ре­движ­ной жи­лой ва­гон­чик с удоб­ст­ва­ми, обыч­но на сан­ном, ре­же на ко­лёс­ном хо­ду;
   7 ГТ-Т (из­де­лие 21) -- гу­се­нич­ный транс­пор­тёр-тя­гач. Мощ­ность дви­га­те­ля 200 ло­ша­ди­ных сил, объ­ём то­п­лив­но­го ба­ка 550 лит­ров, мас­са 8,2 тон­ны, гру­зо­подъ­ём­ность 2 тон­ны. Соз­дан в кон­це 1950-х го­дов. Тя­гач пред­на­зна­чен для транс­пор­ти­ров­ки лю­дей и гру­зов в ус­ло­ви­ях без­до­ро­жья, снеж­ных за­но­сов, на силь­но пе­ре­се­чён­ной ме­ст­но­сти с на­ли­чи­ем глу­бо­ких вод­ных пре­град и мел­кой рас­ти­тель­но­сти. Вез­де­ход ГТ-Т мо­жет экс­плуа­ти­ро­вать­ся в зим­нее вре­мя при экс­тре­маль­ных тем­пе­ра­ту­рах. Име­ет не­за­ви­си­мую тор­си­он­ную под­вес­ку;
   8 Склад ВМ -- склад взрыв­ча­тых ма­те­риа­лов.
  

По шу­ге

   Сколь­ко раз до­во­ди­лось мне ло­вить сём­гу в рай­оне род­ной Усть-Циль­мы, но этот за­пом­нил­ся на всё жизнь в мел­ких под­роб­но­стях и де­та­лях. Не­обыч­ная по­лу­чи­лась ры­бал­ка, что и го­во­рить.
   Я то­гда в Сык­тыв­ка­ре уже окон­ча­тель­но обос­но­вал­ся. С ра­бо­той всё в по­ряд­ке -- ста­цио­нар од­ной из го­род­ских боль­ниц, да ещё и при­ём ве­ду в по­ли­кли­ни­ке в ка­че­ст­ве уча­ст­ко­во­го те­ра­пев­та. С жиль­ём всё на­ла­ди­лось -- слу­жеб­ную пло­щадь по­лу­чил. К рит­му жиз­ни при­вык за год-то кли­ни­че­ской прак­ти­ки.
  
   Но но­ча­ми сни­лись мне род­ные мес­та на Пе­чо­ре, от­ме­ли её и стрем­ни­ны, ку­рьи за­вет­ные, ямы, пол­ные ры­бы. И меч­ты пе­ре­пол­ня­ли ду­шу -- вот бы прие­хать по вес­не или осе­нью к ро­ди­те­лям в Усть-Циль­му, взять лод­ку, се­точ­ку и за сём­гой рва­нуть с друзь­я­ми.
   Ка­за­лось бы, ни­че­го мне не ме­ша­ет осу­ще­ст­вить не бог весть ка­кую за­ви­раль­ную идею: пи­ши за­яв­ле­ние глав­вра­чу и по­ез­жай се­бе с бо­гом. Но в том-то и де­ло, что по гра­фи­ку вы­па­да­ло мне от­прав­лять­ся в пер­вый свой тру­до­вой от­пуск в на­ча­ле но­яб­ря -- вре­мя уж очень не­ста­биль­ное в пла­не по­го­ды. Иной год об­ста­нов­ка на Пе­чо­ре в на­ших мес­тах уже и в кон­це ок­тяб­ря не спо­соб­ст­во­ва­ла ры­бал­ке из-за на­чи­наю­щей­ся шу­ги.
   Это сей­час зи­мы по боль­шей час­ти позд­ние, а лет со­рок-пять­де­сят на­зад мы и осе­ни-то не ви­де­ли: ав­густ -- жел­те­ют ли­стья, ко­нец ав­гу­ста -- за­мер­за­ют лу­жи, а по­том сра­зу снег, ле­до­став, зи­ма.
   По­след­нюю пе­ред от­пус­ком не­де­лю про­вёл в на­рас­таю­щем не­тер­пе­нии и с тай­ной на­де­ж­дой ухит­рить­ся по­пасть на на­стоя­щую ры­бал­ку. Про­гно­зы по­го­ды по Усть-Циль­ме слу­шал пять раз на дню, од­на­ко они не очень ра­до­ва­ли. Но на­де­ж­да и не ду­ма­ла уми­рать, да­же оче­редь ни за кем не за­ни­ма­ла.
  
   На­ко­нец-то за­кон­чи­лась длин­ню­щая пят­ни­ца -- еле до­ж­дал­ся кон­ца ве­чер­не­го приё­ма в по­ли­кли­ни­ке. А в суб­бо­ту пер­вым же рей­сом от­бы­ваю на ро­ди­ну. То­гда са­мо­лё­ты ле­та­ли в Усть-Циль­му с за­вид­ной для ны­неш­не­го вре­ме­ни ре­гу­ляр­но­стью, по­это­му, не­смот­ря на вы­со­кий спрос, ку­пить би­лет ока­за­лось не так и труд­но. Прие­хал в аэ­ро­порт ча­са за два до вы­ле­та. В воз­бу­ж­де­нии не за­ме­тил, как спец­кон­троль про­ско­чил, а осоз­на­вать се­бя на­чал, толь­ко ко­гда наш АН-24 при­сту­пил к сни­же­нию.
   Пе­ред по­сад­кой уда­лось рас­смот­реть ак­ва­то­рию Пе­чо­ры близ се­ла и все сво­бод­ные ото льда уча­ст­ки при­ме­тить, в том чис­ле те, где ве­ли­ка ве­ро­ят­ность вы­ло­вить из­ряд­ную сём­гу. Дру­гую воз­мож­ную до­бы­чу я в рас­чёт не брал -- не цар­ское де­ло се­рую ры­бу се­тью тя­гать. К мо­ему со­жа­ле­нию, на ре­ке во­всю шёл ле­до­став: со сто­ро­ны Усть-Циль­мы уже об­ра­зо­ва­лись не­ши­ро­кие ле­до­вые по­ля, впро­чем, как и с дру­го­го бе­ре­га, а по стрем­ни­не в се­ре­ди­не вод­но­го по­то­ка не­сло "саль­ные" об­ра­зо­ва­ния гус­той сты­лой шу­ги. Эх, ка­жет­ся, не ус­пел, чёрт возь­ми!
  
   В аэ­ро­пор­ту ме­ня встре­чал отец. По­са­дил на мо­то­цикл с ко­ля­ской, и мы пом­ча­лись до­мой. А там, ра­зу­ме­ет­ся, ма­ма на­пек­ла пи­ро­гов в рус­ской пе­чи. На сто­ле со­ле­ния, ва­ре­ния, сём­га све­же­го ок­тябрь­ско­го за­со­ла.
   Под­ня­ли тост за мо­ло­до­го вра­ча, то есть за ме­ня, вы­пи­ли. За­ку­сив хо­ро­шень­ко, я спро­сил:
   -- Ба­тя, хо­чу зав­тра с пер­вой зорь­кой на ры­бал­ку сго­нять. Сет­ка-то це­лая есть?
   -- Ка­кая там ры­бал­ка, сы­нок! Вся ры­ба на дне дав­но спит. А у сём­ги не­рест за­кон­чил­ся -- в мо­ре уш­ла. Лю­ди и лод­ки дав­но на зи­му по са­рай­кам уб­ра­ли. Мыс­ли­мо ли де­ло на ры­бал­ку ид­ти, ко­гда лёд ужо вста­ёт не­шу­тей­но! Не взду­май да­же! А ес­ли ры­ба нуж­на, так я те­бе хвост1 с со­бой дам -- у ме­ня на зи­му за­го­тов­ле­но. Че­рез спец­кон­троль в аэ­ро­пор­ту зна­ко­мые тех­ни­ки про­не­сут, бу­дешь в Сык­тыв­ка­ре с ры­бой.
   -- За­го­тов­ле­но -- од­но. Но мне са­мо­му хо­чет­ся. Я тут с со­сед­ским Мить­кой с ут­ра бы ушёл по тем­но­те, по­ка не ви­дит ни­кто. Он мне, ду­маю, рад по­со­бить бу­дет.
   -- Да не в том де­ло, сы­нок. Рыб­над­зо­ры дав­но на пе­чи дрых­нут. Ни­кто из се­ла по­чи­тай с не­де­лю на ре­ку не вы­хо­дит. Я ж те­бе го­во­рю, что не­ту ры­бы. На­род бы так спро­ста лод­ки не стал в зи­му уби­рать. Пой­дёшь -- толь­ко на­ма­ешь­ся, на­мок­нешь, а тол­ку хрен да ма­лень­ко. Да и как ты лод­ку-то к чис­той во­де вы­тя­нешь?
   -- Пря­мо по льду, ба­тя. По брёв­ныш­кам тон­ким по­ка­тим. Там все­го-ни­че­го, мет­ров пять­де­сят не боль­ше. Лёд уже ви­дать креп­кий, не про­ва­лит­ся.
   -- А что те­бе за охо­та по хо­ло­ду шас­тать вхо­ло­стую? От­дох­нул бы луч­ше, ото­спал­ся впрок -- в го­ро­де, как у нас, не по­спишь слад­ко.
   -- Ус­пею ещё вы­спать­ся, ба­тя. Ну, до­го­во­ри­лись -- лод­ку бе­ру?
   -- Бе­ри, толь­ко "Вих­ря"2 не уг­робь, ко­гда ста­нешь по шу­ге ело­зить. Вяз­ки3 по­бо­ле возь­ми -- ни­ко­гда не по­ме­ша­ет. И с ве­че­ра со­бе­рись, с ут­ра, чтоб в те­ми не ряч­кать­ся4, дай лю­дя'м по­спать -- вы­ход­ной зав­тра.
   Ма­ма пы­та­лась воз­ра­жать, го­во­ри­ла -- нель­зя, мол, так рис­ко­вать; а ес­ли вдруг лёд не вы­дер­жит, как то­гда...
   -- Не вол­нуй­ся, ма­ма, -- ска­зал я ей, -- в том мес­те, где мы лод­ку по­та­щим, мел­ко­во­дье. Ес­ли и про­ва­люсь, то не уто­ну со­вер­шен­но точ­но.
   Пря­ми­ком из-за сто­ла от­пра­вил­ся я к со­сед­ско­му уваль­ню Мить­ке. Мы с ним учи­лись в па­рал­лель­ных клас­сах, и с дет­ст­ва час­тень­ко что-ни­будь вдво­ём при­ду­мы­ва­ли, от че­го учи­те­ля при­хо­ди­ли в уны­ние. Со­сед об­ра­до­вал­ся встре­че, но на моё пред­ло­же­ние от­ве­тил без эн­ту­зи­аз­ма -- мол, че­го вхо­ло­стую лод­ку ту­да-сю­да тя­гать, ес­ли сём­гу взять не уда­ст­ся. А не уда­ст­ся -- это к баб­ке не хо­ди, по­сколь­ку знаю­щие ры­ба­ки с по­лу­ве­ко­вым опы­том, а не ка­кие-ни­будь там со­плю­ны, вро­де ме­ня, уве­ря­ют -- до пол­ной ус­та­нов­ки льда не быть нор­маль­ной ры­бал­ке. Бли­же к ян­ва­рю мож­но на­ли­мов да нель­му из ям по­тас­кать, а тол­ко­вую жир­ную сём­гу те­перь до са­мой сле­дую­щей осе­ни не пой­мать.
   То­гда я ска­зал про­сто:
   -- Мить, а ты не ду­май вна­рок5 о ры­бе. Пусть на­ша по­езд­ка бу­дет про­сто при­клю­че­ни­ем. Как в шко­ле ко­гда-то, пом­нишь? Ни­кто не мо­жет лод­ку на те­че­ние по ле­дя­ным за­бе­ре­гам вы­та­щить, а мы с то­бой -- за­про­сто. Все толь­ко го­во­рят, что не бо­ят­ся шу­ги, а мы де­ла­ем!
   Ар­гу­мент мой ока­зал­ся же­лез­ным -- со­сед со­гла­сил­ся.
  
   Ут­ром по тем­но­те вы­та­щи­ли мы "Ка­зан­ку"6 из са­рая, за­кре­пи­ли на спе­ци­аль­ной те­леж­ке и мо­то­цик­лом спус­ти­ли к ре­ке. А даль­ше -- как я и рас­ска­зы­вал от­цу: по­ти­хонь­ку про­ка­ти­ли лод­ку на брёв­ныш­ках по льду до от­кры­той во­ды. А по­том по од­но­му в неё за­бра­лись. Опус­ти­ли винт за борт и на ма­лых обо­ро­тах дви­ну­лись про­тив те­че­ния, пред­ва­ри­тель­но раз­мо­тав в во­ду сет­ку с брев­ном в ка­че­ст­ве буй­ка.
  
   Не­хо­тя рас­све­та­ло.
   И чем яр­че ста­но­вил­ся свет, тем бо­лее от­чёт­ли­во бы­ло вид­но, что шу­га, ко­то­рую не­сло на­встре­чу лод­ке, ста­но­ви­лась всё бо­лее плот­ной, во­да на­чи­на­ла пре­вра­щать­ся в гус­той бе­лё­сый ки­сель. Яв­ле­ние дос­та­точ­но опас­ное -- тут не­дол­го и винт на мо­то­ре за­по­роть, да и весь дви­жок при­вес­ти в не­год­ность, ес­ли в гу­щу это­го ме­си­ва уго­дить.
   Но охо­та, не зря го­во­рят, пу­ще не­во­ли: раз за­ду­ма­ли по­ры­ба­лить маль­ца, на­доб­но хо­тя бы для ус­по­кое­ния со­вес­ти по от­кры­тым то­ням пла­ву­ном прой­тись -- гля­дишь, и за­це­пим ка­кую-ни­будь за­зе­вав­шую­ся ры­бёш­ку. Так что шли се­бе на ма­лых обо­ро­тах и не жуж­жа­ли -- ни я, ни Мить­ка.
  
   Про­шер­сти­ли всю от­кры­тую во­ду в из­вест­ных мне мес­тах, где ямы име­лись. Без­ус­пеш­но. Пус­та "за­кро­ма ро­ди­ны", буд­то кар­ман ни­щен­ст­вую­ще­го люм­пе­на. Ми­тяй не вы­дер­жал и при­нял­ся ме­ня уго­ва­ри­вать:
   -- Хо­рош, То­лян! Пус­той но­мер. Да­вай уже к до­му вер­тать­ся!
  
   При­встал я, ог­ля­нул­ся на­зад, а там всю со­всем не­дав­но чис­тую во­ду так за­во­лок­ло оск­лиз­лым ли­пу­чим "са­лом" на боль­шую глу­би­ну, что пред­стоя­щее воз­вра­ще­ние ста­ло вы­гля­деть про­бле­ма­тич­ным -- точ­но мо­тор уг­ро­бим. А впе­ре­ди -- ле­дя­ное по­ле с ещё не осо­бо сфор­ми­ро­вав­шим­ся льдом. И дрей­фу­ет то по­ле по те­че­нию пря­ми­ком на нас с Мить­кой. За­то за ним сно­ва чис­тая во­да и -- о, чу­до! -- прак­ти­че­ски до са­мо­го бе­ре­га.
   Всё, в са­мом де­ле по­ра сво­ра­чи­вать не­за­дав­шую­ся ры­бал­ку. Дей­ст­ви­тель­но -- сём­ги, су­дя по все­му, в ре­ке уже не­ту, а за­гу­бить от­цов­ский "Вихрь" и са­мим по­гиб­нуть мож­но за­про­сто. Смот­рю, а Мить­ка мой весь на из­ме­не -- воз­бу­ж­дён­но дро­жит, ру­ка­ми раз­ма­хи­ва­ет и орёт-над­ры­ва­ет­ся, толь­ко за шу­мом ло­доч­но­го мо­то­ра и шо­ро­хом на­ро­ж­даю­ще­го­ся льда не слы­хать тол­ком. На­чи­наю ма­ра­ко­вать, как бы на чис­тую во­ду вы­брать­ся, а на­пар­ник ти­хонь­ко по бор­ту ко мне пе­ре­пол­за­ет, го­во­рит воз­бу­ж­дён­но.
   Еле ра­зо­брал, что мне Мить­ка сбив­чи­во плёл:
   -- Там... это... В сеть ры­ба по­па­ла... вро­де... Тре­пы­ха­ет­ся силь­но. Боль­шая, ви­дать. На­до бы в лод­ку под­нять, а то по­рвёт­ся сеть, не дай бог... Уй­дёт до­бы­ча...
   -- Ка­кая, к чер­тям, до­бы­ча! На­вер­ное, на­ше же брев­но про­сто на сеть на­мо­та­лось в ле­дя­ном-то ме­си­ве, или то­п­ля­ка пой­ма­ли. Не о том ду­ма­ешь, Ми­тяй. Нам бы жи­вы­ми от­сю­да вы­брать­ся. Ви­дишь, ту гладь вод­ную вверх по те­че­нию? Сей­час я по­ти­хонь­ку сдам на­зад и с раз­го­на по­про­бую на глис­си­ро­ва­нии ту­да вы­ско­чить. Ты креп­ко дер­жись, па­ря: за борт вы­ле­теть не шту­ка -- как по­том те­бя в шу­ге вы­лав­ли­вать, не баг­ром же?!
  
   Ска­за­но-сде­ла­но. Не­боль­шое про­стран­ст­во внут­ри ле­дя­но­го по­ля для ма­нёв­ра у ме­ня име­лось. Пред­стоя­ло ра­зо­гнать "Ка­зан­ку" до мак­си­маль­но воз­мож­ной ско­ро­сти и, за­драв ей нос, по­про­бо­вать про­ско­чить по воз­ду­ху мет­ров де­сять при­по­ро­шен­но­го сне­гом по­ля, ко­то­рое дви­га­лось по те­че­нию нам на­встре­чу. Риск, ко­неч­но, ве­лик, по­сколь­ку, во-пер­вых, лод­ка мог­ла пе­ре­вер­нуть­ся, вы­ско­чив на льди­ну, и по­ка­ле­чить нас с Ми­тя­ем; во-вто­рых, мож­но бы­ло за­про­сто по­ло­мать или по­гнуть винт на мо­то­ре, ес­ли по­верх­ность ока­жет­ся слиш­ком твёр­дой.
  
   Ве­ро­ят­но, име­лись и дру­гие, ме­нее опас­ные ре­ше­ния, по­зво­ляю­щие нам с со­се­дом вы­брать­ся на бе­рег, но ду­мать о них мне то­гда не хо­те­лось. Ад­ре­на­лин в кро­ви за­шка­ли­вал. Та­ко­го азар­та ни­ко­гда боль­ше в жиз­ни не ис­пы­ты­вал. Ра­зо­гнал я лод­ку на глис­си­ро­ва­нии и на ле­дя­ное по­ле в са­мом уз­ком его мес­те за­ле­тел. Лёд на моё сча­стье ока­зал­ся не очень плот­ным -- винт уда­рив по не­му не по­гнул­ся, а про­чер­тив при­чуд­ли­вую тра­ек­то­рию по по­верх­но­сти, рас­сы­пал её в бе­лую кру­пя­ную мас­су. Впро­чем, я то­же по­мог от­цов­ско­му мо­то­ру вы­жить, по­вер­нув его на мак­си­маль­но воз­мож­ный угол вверх в по­след­ний мо­мент пе­ред "взлё­том", а со сто­по­ра снял его ещё рань­ше -- ко­гда го­то­вил­ся к раз­го­ну.
  
   Под ве­сом лод­ки с гру­зом край ле­дя­но­го по­ля не вы­дер­жал и ра­зо­шёл­ся на ты­ся­чи мел­ких ку­соч­ков, по­сле че­го "Ка­зан­ка" ока­за­лась на чис­той во­де, пред­ва­ри­тель­но чер­па­нув за­борт­но­го ме­си­ва кон­си­стен­ции мо­ро­же­но­го смаль­ца. От­де­ла­лись мы с Ми­тя­ем лёг­ким ис­пу­гом, мок­рые по ко­ле­но но­ги -- не в счёт. Мо­тор сра­зу за­глох, но я был уве­рен, что с ним ни­че­го страш­но­го не слу­чи­лось.
  
   По­ка пре­одо­ле­ва­ли ле­дя­ную пре­гра­ду, не имел воз­мож­но­сти смот­реть по сто­ро­нам, за­то мо­ему на­пар­ни­ку, вце­пив­ше­му­ся изо всех сил в дю­ра­ле­вые бо­ка лод­ки, от­кры­ва­лись чу­дес­ные ви­ды в арь­ер­гар­де на­ше­го дви­же­ния. Дей­ст­ви­тель­но чу­дес­ные ви­ды, я те­бе ска­жу -- ни­че­го не при­ду­мы­ваю! Не для крас­но­го слов­ца ска­зал. Сле­дом за лод­кой из во­ды вы­ле­те­ло брев­но-по­пла­вок и сеть, к не­му при­вя­зан­ная. Брев­но шлёп­ну­лось на лёд и ещё не­дол­го во­ло­чи­лось по его по­верх­но­сти. Ров­но до тех пор, по­ка ни за­це­пи­лось за хо­ро­шень­ко про­мёрз­ший то­рос. По­сле че­го сеть по­те­ря­ла связь с лод­кой и ос­та­лась ле­жать в лу­же гряз­ной мёрз­лой во­ды.
  
   И бог бы с ней, как го­во­рит­ся -- сеть ста­рая, бро­сить не жаль. Но ока­за­лось, Мить­ке не при­ме­ре­щи­лась до­бы­ча, о ко­то­рой он со­всем не­дав­но мне кри­чал. В се­тях на ле­дя­ном пя­та­ке, раз­ме­ром при­мер­но де­сять на де­сять мет­ров, ото­рван­ным от ле­дя­но­го по­ля в ре­зуль­та­те на­ших ма­нёв­ров, би­лись две боль­ших ры­би­ны: сём­га ки­ло­грам­мов на две­на­дцать-пят­на­дцать и нель­ма -- не­мно­гим мень­ше. Со­вер­шен­но ска­зоч­ная до­бы­ча, бро­сить её по­сре­ди ре­ки аб­со­лют­но не­воз­мож­но, от сло­ва "со­всем". Во­прос лишь в том, как пе­ре­та­щить ры­бу в лод­ку.
  
   Осоз­на­ние фак­та, что ко­му-то из нас при­дёт­ся вы­пол­зать на лёд и ка­ким-то об­ра­зом под­тас­ки­вать улов к во­де, не слиш­ком вдох­нов­ля­ло -- де­ло-то опас­ное. По все­му вы­хо­ди­ло -- доб­ро­воль­цем, вы­пол­заю­щим на льди­ну, пред­стоя­ло стать мне по­сколь­ку ве­сил я зна­чи­тель­но мень­ше Ми­тяя.
  
   Под­го­нять лод­ку к краю ле­дя­но­го по­ля не бы­ло ну­ж­ды -- те­че­ние и так при­би­ло "Ка­зан­ку" к нуж­но­му мес­ту. Не ста­ну рас­ска­зы­вать, как полз к бью­щей­ся на мёрз­лой по­верх­но­сти ры­бе. На жи­во­те полз по мок­рой ле­дя­ной кор­ке -- то ещё при­клю­че­ние! До­б­рал­ся до се­ти, от­це­пил брев­но -- те­перь оно толь­ко ме­ша­ло. Ог­лу­шил ры­бин при­хва­чен­ным с со­бой то­по­ром, да­бы не ме­ша­ли даль­ней­шим ма­ни­пу­ля­ци­ям. За­тем по­ста­рал­ся по­проч­нее за­кре­пить сём­гу и нель­му в се­ти, что­бы не по­те­рять, при­вя­зал к её по­лот­ну репш­нур и с чув­ст­вом ис­пол­нен­но­го дол­га дви­нул­ся -- ра­зу­ме­ет­ся, полз­ком -- об­рат­но. Кое-как сполз в лод­ку, по­сле че­го мы с Ми­тя­ем по­ле­го­неч­ку под­та­щи­ли ры­бу, ко­то­рая уже и бить­ся пе­ре­ста­ла.
   Уф, те­перь мож­но пе­ре­дох­нуть не­мно­го и дви­гать­ся на бе­рег, по­ка не на­ча­ло тем­неть. В на­ча­ле но­яб­ря в на­ших кра­ях све­то­вой день не та­кой уж и длин­ный -- к трём ча­сам по всей ок­ру­ге кон­крет­ные су­мер­ки на зем­лю ло­жат­ся.
  
   При­ча­ли­ли мы вы­ше се­ла по те­че­нию. Спуск к во­де хоть и по­ло­гий, но та­щить по не­му "Ка­зан­ку" с уло­вом до до­ро­ги дол­го и уто­ми­тель­но. По­то­му при­ня­ли ре­ше­ние по­ку­да ос­та­вить лод­ку в кус­тар­ни­ке, за­мас­ки­ро­вав, чтоб не бы­ло вид­но, а са­ми дви­ну­ли к то­му мес­ту, где ос­тал­ся мо­то­цикл -- ни­как не мень­ше трёх ки­ло­мет­ров. Сле­до­ва­ло то­ро­пить­ся, по­сколь­ку на­мок­шая оде­ж­да за­сты­ва­ла на хо­лод­ном вет­ру. А про­сту­жать­ся в от­пус­ке так не­кста­ти. К то­му же зав­тра Ми­тяю на ра­бо­ту то­пать. И тут он ме­ня ого­ро­шил:
   -- Зна­ешь, То­лян, а у ме­ня ЗИЛ-ок, счи­тай, ря­дом с до­мом сто­ит -- на со­сед­ней ули­це.
   -- В га­ра­же ве­дом­ст­вен­ном?
   -- Ну да.
   -- И ты мо­жешь ма­ши­ну взять в вы­ход­ной?
   -- Ко­неч­но. Сто­рож-то там ме­ня зна­ет как об­лу­п­лен­но­го.
   -- И че­го ж мы то­гда по­ут­ру с мо­то­цик­лом кол­ба­си­лись?
   -- Ага, а ма­ши­ну на бе­ре­гу ос­тав­лять при­ка­жешь на це­лый день? Ес­ли кто-то из на­чаль­ст­ва уви­дит, се­кир-баш­ка сде­ла­ет. У ме­ня и так два вы­го­во­ра не­за­кры­тых. Нет уж, нет уж... А сей­час-то в са­мый раз бу­дет, как счи­та­ешь?
   -- Не бол­тай, Ми­тяй! Луч­ше в га­раж бе­ги, а я тут кос­те­рок раз­ве­ду, со­гре­юсь. Да не за­будь те­леж­ку под лод­ку у мо­то­цик­ла за­брать. Кста­ти, мо­жет, ты и мо­то­цикл ба­те от­го­нишь? За­од­но и ро­ди­те­лей ус­по­ко­ишь: ска­жешь, мол, что жив-здо­ров сы­нок, че­го им то­же же­ла­ет.
   -- То­гда один хвост мой, идёт? На сём­гу не пре­тен­дую, её те­бе с со­бой нуж­но увез­ти, а вот нель­ма моя. Го­ло­ву и хвост, как во­дит­ся, на брат­скую уху от­даю. Со­гла­сен?
   -- Ко­неч­но, со­гла­сен. Дви­гай ско­рее на трас­су -- там ско­ро рей­со­вый ав­то­бус дол­жен про­ехать.
  
   Лод­ку с при­пря­тан­ной в ней ры­бой вы­во­зи­ли уже в тем­но­те. И хо­ро­шо -- мень­ше сви­де­те­лей.
   Ма­ма встре­ти­ла ме­ня с при­чи­та­ния­ми:
   -- Ох­ти мне­чень­ко7, оп­ри­стал по­ди8? Сту­пай в ба­ню ско­рей -- по­грей­ся. Отец на­то­пил.
   -- Сей­час, ма­ма, толь­ко уло­вом по­хва­ста­юсь.
   Отец, лишь уви­дел сём­гу, в изум­ле­ние при­шёл, ми­ну­ты две сто­ял в за­ме­ша­тель­ст­ве, не в со­стоя­нии рот рас­крыть. А по­том ска­зал:
   -- Бы­ва­ют же чу­де­са, сы­нок. Ни­ко­гда по та­кой шу­ге, прак­ти­че­ски ле­до­ста­ву, у нас ры­бу не бра­ли. А тут... Уди­ви­ли, ре­бя­та! Вот уж во­ис­ти­ну уди­ви­ли!
   Ми­тяй от этих слов бу­к­валь­но пре­об­ра­зил­ся -- ви­дать ге­ро­ем се­бя по­чув­ст­во­вал. Он как раз нель­ми­ны "верш­ки" да "ко­реш­ки" при­нёс на тра­ди­ци­он­ную уху, как и до­го­ва­ри­ва­лись.
   Ма­ма оп­ре­де­ли­ла их к сё­муж­ным, при­го­то­ви­лась уши­цу из рыбь­их го­лов да хво­стов в печь ста­вить, и тут в дверь по­сту­ча­ли. Чу­гу­нок не­мед­лен­но уб­ра­ли по­даль­ше с глаз -- в со­щёк9 за за­на­вес­ку. По­тро­ха сё­муж­ные ещё рань­ше в лед­ник спус­ти­ли -- для ко­та, пред­ва­ри­тель­но уго­стив уса­то­го, чтоб не оби­жал­ся. Не да­вать же всё сра­зу, нуж­но по­до­ж­дать не­мно­го, ма­ло ли. Ба­тя в этом де­ле опыт­ный.
  
   От­кры­ва­ем дверь, а там ры­бин­спек­тор сто­ит-мнёт­ся.
   -- До­б­рый ве­чер, -- го­во­рит. -- Слы­шал я, буд­то на ре­ку ваш сы­нок, Гри­го­рий Ива­но­вич, нын­че со­би­рал­ся. Вер­нул­ся уж?
   -- Так и то ска­зать, от­го­ва­ри­вал я его, от­го­ва­ри­вал. А он ни в ка­кую. За­хо­те­лось при­клю­че­ний на соб­ст­вен­ную зад­ни­цу. Да­ром что вра­чом в сто­ли­це ра­бо­та­ет, а всё дет­ст­во в том са­мом мес­те иг­ра­ет.
   -- А ры­бы-то не пой­мал Ана­то­лий ваш не­за­кон­ным спо­со­бом, Ива­ныч?
   -- Ише­чё10! Ка­кая там ры­ба! Толь­ко про­мок с ног до го­ло­вы. Да вы са­ми спро­си­те -- вот он в уг­лу си­дит, в те­ле­ви­зор пя­лит­ся. И с че­го вы взя­ли -- буд­то То­ля бра­конь­е­рить уду­мал?
   -- Как ска­зать, Ива­ныч. Мне тут лю­ди шеп­ну­ли -- мол, по­ехал ваш-то с Мить­кой со­сед­ским по тем­но­те в ут­рях11 на мо­то­цик­ле да с лод­кой. Вот я и за­шёл про­ве­рить. По дол­гу служ­бы, так ска­зать. Ви­жу, оба здесь до­б­ра мо­лод­ца. Ры­бы точ­но нет? А то вон -- кот­ко12 у вас что-то боль­но ожив­лён­ный.
   Ма­ма тут же де­лан­но стро­го на­под­да­ла ко­ту Ва­си­лию тряп­кой по рёб­рам:
   -- Че­го шор­ка­ешь­ся13 под но­га­ми, ху­да хо­ле­ра, сту­пай от­сель!
   -- Ожив­лён­ный? Так то си­гов сен­тябрь­ских из лед­ни­ка под­ня­ли сы­на уго­стить, вот и ему пе­ре­па­ло. -- Отец го­во­рил раз­ме­рен­но и спо­кой­но. -- По­ве­че­ряе­те с на­ми?
   -- Нет-нет, Гри­го­рий Ива­но­вич, мне по­ра. До­ма к ужи­ну ждут.
   Ко­гда ин­спек­тор ушёл, я спро­сил от­ца:
   -- А ес­ли бы он не от­ка­зал­ся и к сто­лу при­сел, ба­тя? Ты за­чем его при­гла­шал?
   -- Как же не при­гла­сить, То­ля. Де­ло обыч­ное. Не при­гла­сишь, за­ста­вишь на­сто­ро­жить­ся, да и слу­хи по­том по се­лу пой­дут -- мол, нель­зя со мной дел иметь -- гос­тям не рад. Да и риск-то не­ве­лик: ни­ко­гда рыб­над­зор с ры­ба­ком на­стоя­щим за стол не ся­дет, ес­ли ав­то­ри­тет уро­нить не хо­чет. А ко­ли да­же и ос­тал­ся на ужин, то дос­та­ли б си­гов со льда -- де­лов-то ку­ча. Всё, ре­бят­ки, в ба­ню -- бе­гом марш! А то точ­но от вас рыб­ным ду­хом ра­зит, буд­то от ба­тюш­ки ла­да­ном. Хо­ро­шо, ин­спек­то­ра-то на­ше­го на­сморк одо­лел нын­че, не то бы не спус­тил он нам так спро­ста.
  
   Знат­ная двой­ная уха в тот раз по­лу­чи­лась. А сём­гу я на три час­ти раз­де­лил. Часть с со­бой увёз, вто­рую ро­ди­те­лям ос­та­вил, а тре­тью -- Мить­ке. Где бы я ещё та­ко­го на­пар­ни­ка на­шёл на эту рис­ко­ван­ную ры­бал­ку по шу­ге? Он, прав­да, по­том и нель­мой с ро­ди­те­ля­ми по­де­лил­ся -- со­сед всё же, не ка­кой-ни­будь рыб­над­зор.
  
   1 под сло­вом "хвост" в Усть-Циль­ме по­ни­ма­ют не бу­к­валь­но ры­бий хвост, а це­лую сём­гу;
   2 име­ет­ся в ви­ду ло­доч­ный мо­тор "Вихрь";
   3 вяз­ка (усть-ци­лем­ский го­вор) -- ве­рёв­ка;
   4 ряч­кать (усть-ци­лем­ский го­вор) -- гре­меть;
   5 вна­рок (усть-ци­лем­ский го­вор) -- спе­ци­аль­но;
   6 "Ка­зан­ка" -- се­рия мо­тор­ных ло­док, вы­пус­кае­мых авиа­за­во­дом им. С. П. Гор­бу­но­ва в Ка­за­ни с 1955 го­да;
   7 ох­ти мне­чень­ко (се­вер­ный го­вор) -- вос­кли­ца­ние, вы­ра­жаю­щее до­са­ду, удив­ле­ние, со­жа­ле­ние;
   8 оп­ри­стал по­ди (усть-ци­лем­ский го­вор) -- ус­тал, на­вер­ное;
   9 со­щёк (усть-ци­лем­ский го­вор) -- ме­сто в рус­ской пе­чи, пе­ред за­слон­кой;
   10 ише­чё (усть-ци­лем­ский го­вор) -- ещё че­го;
   11 в ут­рях (усть-ци­лем­ский го­вор) -- ут­ром;
   12 кот­ко (усть-ци­лем­ский го­вор) -- кот/кош­ка;
   13 шор­кать­ся (усть-ци­лем­ский го­вор) -- шлять­ся.
  

Кре­ще­ние

   Во­об­ще-то, я аг­но­стик, как го­ва­ри­вал пер­вый пре­мьер-ми­нистр "ос­во­бо­ж­дён­ной" Рос­сии Егор Гай­дар, ко­гда от­ве­чал на во­прос о сво­ём ве­ро­ис­по­ве­да­нии. Вы­хо­дит, мы с ним поч­ти еди­но­мыш­лен­ни­ки. Точ­нее, еди­но­вер­цы. Вер­нее, так мож­но по­ду­мать. Но луч­ше не ду­мать, по­сколь­ку для ме­ня это дос­та­точ­но не­при­ят­но -- счи­тать се­бя еди­но­мыш­лен­ни­ком и, бо­лее то­го, еди­но­вер­цем по­бор­ни­ка ли­бе­раль­ных цен­но­стей, за­ни­мав­ше­го­ся ме­то­дич­ным унич­то­же­ни­ем са­мо­иден­ти­фи­ка­ции по со­ро­сов­ским ле­ка­лам.
   Так вот, я -- аг­но­стик. Ве­рю в ка­кой-то Выс­ший Ра­зум, но Гос­по­дом Бо­гом его не на­зы­ваю. В цер­ковь в от­ли­чие от суп­ру­ги не хо­жу, но ино­гда про­шу её по­ста­вить свеч­ку за ус­пех ка­ко­го-ли­бо де­ла, за здра­вие ро­ди­те­лей, за упо­кой близ­ких. Кре­щён в глу­бо­ком дет­ст­ве во­лею на­бож­ных ба­бу­шек тай­но от от­ца, то­же пра­во­слав­но­го с мла­ден­че­ст­ва, но за­ни­маю­ще­го в со­вет­ское вре­мя вы­со­кий пар­тий­ный пост -- об­стоя­тель­ст­во, ко­то­рое на­кла­ды­ва­ло оп­ре­де­лён­ные обя­за­тель­ст­ва на осо­бен­но­сти се­мей­но­го бы­та.
   В об­щем, про­жил я поч­ти до пя­ти­де­ся­ти ни­как не осоз­на­вая, что пра­во­сла­вие -- не про­сто ни­че­го не­зна­ча­щее сло­во, но и впол­не оп­ре­де­лён­ное по­ве­де­ние. Обыч­ный и не­за­тей­ли­вый алю­ми­ние­вый кре­стик, ко­то­рый на­дел на ме­ня ба­тюш­ка Ни­ко­дим в мла­ден­че­ст­ве, до сих пор в шка­тул­ке с дру­ги­ми се­мей­ны­ми ре­ли­к­вия­ми хра­нит­ся. Ста­ло быть, мож­но сколь угод­но дол­го от­го­ва­ри­вать­ся аг­но­сти­циз­мом, но к ис­то­кам ре­ли­ги­оз­ным вер­нёшь­ся ра­но или позд­но. Хо­тя бы но­ми­наль­но для на­ча­ла. Я от­чёт­ли­во это по­нял на­ка­ну­не кре­щен­ско­го со­чель­ни­ка.
   Как это всё слу­чи­лось? С че­го на­ча­лось пе­ре­ос­мыс­ле­ние? Не знаю. Про­сто смот­рел те­ле­ви­зор, пе­ре­клю­чая ка­на­лы, и уви­дел в но­во­стях сю­жет из го­ро­да N о под­го­тов­ке ку­пе­ли к кре­щен­ско­му ку­па­нию. Тут-то ме­ня и торк­ну­ло: столь­ко лет зем­лю топ­чу, а ни ра­зу в ле­дя­ную во­ду не оку­нал­ся. Тем бо­лее -- в Кре­ще­ние. На­до бы как-то пре­кра­щать за­тя­нув­шую­ся тра­ди­цию.
   Ска­за­но -- сде­ла­но. При­го­то­вил я пла­ва­тель­ные при­над­леж­но­сти: плав­ки, по­ло­тен­це, шлё­пан­цы пляж­ные, в сум­ку сло­жил. Ра­зуз­нал у лю­дей знаю­щих, где ку­пель бли­жай­шая, ку­да свя­щен­ник не­пре­мен­но прие­дет, и в ночь с 18 на 19 ян­ва­ря ту­да и от­пра­вил­ся.
   На вы­со­ком бе­ре­гу ре­ки сто­ял ба­лок ме­ст­ных "мор­жей", где то­пи­лась чу­гун­ная пе­чур­ка. Ес­ли рань­ше здесь от­ме­ча­лись толь­ко чле­ны ме­ст­но­го "мор­жо­во­го клу­ба", то се­го­дня но­чью при­шлось за­ни­мать оче­редь, чтоб вос­поль­зо­вать­ся ус­лу­га­ми им­про­ви­зи­ро­ван­ной ота­п­ли­вае­мой раз­де­вал­ки. В ку­пель по­ка ни­кто не оку­нал­ся. Жда­ли свя­щен­ни­ка, ко­то­рый дол­жен был ос­вя­тить про­рубь. По­ка же он вёл служ­бу в церк­ви, рас­по­ло­жен­ной бу­к­валь­но в ста мет­рах от спус­ка к во­де.
   И вот две­ри хра­ма рас­пах­ну­лись, и ба­тюш­ка в со­про­во­ж­де­нии ра­бот­ни­ков и ра­бот­ниц куль­та про­шёл к ку­пе­ли. Про­цесс ос­вя­ще­ния ока­зал­ся не­дол­гим, по­сле че­го оче­редь стра­ж­ду­щих пра­во­слав­ных на­ча­ла дви­гать­ся от бал­ка вниз -- к вы­руб­лен­ной в ви­де кре­ста по­лы­нье. Че­рез ми­ну­ту-дру­гую на­встре­чу це­поч­ке, дви­жу­щей­ся в сто­ро­ну про­ру­би, об­ра­зо­ва­лась дру­гая -- сни­зу вверх.
   Я и гла­зом не ус­пел морг­нуть, как уже раз­де­вал­ся в бал­ке ме­ст­ных "мор­жей". На­доб­но от­ме­тить, что они очень уме­ло ру­ко­во­ди­ли про­цес­сом, раз­де­лив по­ме­ще­ние на муж­скую и жен­скую по­ло­ви­ны, а те в свою оче­редь -- на за­кут­ки для ра­зо­бла­чаю­щих­ся и тех, кто уже оку­нул­ся в кре­щен­скую ку­пель.
   Как толь­ко я спус­тил­ся вниз, тот­час раз­гля­дел, что кре­сто­об­раз­ная ку­пель обо­ру­до­ва­на с двух сто­рон ле­сен­ка­ми, что­бы мож­но бы­ло лег­ко спус­кать­ся в во­ду и вы­хо­дить из неё с про­ти­во­по­лож­но­го края. Об­на­ру­жив, что с даль­ней сто­ро­ны вы­руб­лен­но­го во льду кре­ста про­изош­ло ка­кое-то за­ме­ша­тель­ст­во -- там ско­пи­лось трое пра­во­слав­ных -- я ре­шил оку­нуть­ся пря­мо со сто­ро­ны бе­ре­га. За­чем об­хо­дить по­лы­нью, ко­гда ле­сен­ка-то вот она -- пе­ре­до мной. И ни­кто из вод ле­дя­ных по ней не под­ни­ма­ет­ся.
   Толь­ко я стал по той ле­сен­ке сте­пен­но спус­кать­ся, со­брав во­лю в ку­лак, как ме­ня ос­та­но­вил су­ро­вый го­лос. Смот­рю, сбо­ку на льду сто­ит мо­на­хо­по­доб­ный муж­чи­на в чёр­ных оде­ж­дах и стро­го­го ви­да. Вы­ли­тый Иван Гроз­ный с кар­ти­ны Ре­пи­на: та­кие же бе­шен­ные гла­за и го­тов­ность на лю­бые не­аде­к­ват­ные по­ступ­ки.
   -- Не там за­хСдите! -- ска­зал "Иван Гроз­ный" и ука­зал на­ма­ни­кю­рен­ным пер­стом в сто­ро­ну вто­рой ле­ст­ни­цы.
   -- А ка­кая раз­ни­ца?.. -- я бы­ло по­про­бо­вал воз­ра­жать, но на­толк­нул­ся на бро­не­пли­ту жё­ст­ко­го взгля­да не­зна­ком­ца. "Ви­дать, рас­по­ря­ди­тель ри­туа­ла, -- по­ду­мал я, -- ишь как по-хо­зяй­ски ве­ща­ет". А муж­чи­на от­ве­тил спо­кой­но, но без ка­ко­го-ли­бо дру­же­лю­бия в ин­то­на­ци­ях:
   -- Сле­ду­ет всё де­лать по ка­но­нам. Здесь вам не ба­зар и не тор­го­вый центр. Пе­рей­ди­те на ту сто­ро­ну. По этой ле­ст­ни­це из во­ды вы­хо­дят.
   Я по­слуш­но на­чал дви­гать­ся вдоль иор­да­ни, но был сно­ва ос­та­нов­лен.
   -- Вы со­би­рае­тесь оку­нать­ся в та­поч­ках?
   -- Ра­зу­ме­ет­ся...
   -- Это про­тив пра­вил. Не­мед­лен­но сни­ми­те и ос­тавь­те их здесь... воз­ле ме­ня. Бу­де­те вы­хо­дить из во­ды, то­гда на­де­не­те. Ни­кто их не ута­щит. Я про­сле­жу.
   Бо­си­ком кое-как дос­коль­зил я к даль­ней ле­сен­ке и, спус­тив­шись на шаг, плюх­нул­ся в во­ду. Де­лать это сте­пен­но и по пра­ви­лам уже не мог, по­сколь­ку вся моя со­б­ран­ность уле­ту­чи­лась по­сле раз­го­во­ра с тём­ным рас­по­ря­ди­те­лем ку­па­ний. Де­ло сде­ла­но, и я за­спе­шил са­жён­ка­ми в сто­ро­ну бе­ре­га. Ме­ня сно­ва ос­та­но­вил го­лос "Ива­на Гроз­но­го":
   -- Сле­ду­ет оку­нуть­ся с го­ло­вой во сла­ву Гос­по­да на­ше­го. И про­из­не­сти: "Во имя От­ца, Сы­на и Свя­то­го ду­ха".
   Я по­нял, ес­ли сей­час же не ныр­ну с го­ло­вой, рас­по­ря­ди­тель ку­па­ний ме­ня здесь и ос­та­вит, как го­во­рит­ся, по­сле уро­ков. Спо­рить не стал и вы­пол­нил за­да­ние цар­ско­го двой­ни­ка са­мым тща­тель­ным об­ра­зом, по­сле че­го сно­ва рва­нул к ле­ст­ни­це.
   -- Три раза, бес­то­лочь! -- мой мен­тор впер­вые воз­вы­сил го­лос и, как мне по­ка­за­лось, на­чал вы­тас­ки­вать от­ку­да-то из-за спи­ны ру­ку с цар­ским по­со­хом, ко­то­рым был по­вер­жен не­по­слуш­ный ца­ре­вич. "Сей­час ведь уто­пит за ми­лую ду­шу, гад, и фа­ми­лию не спро­сит!" -- по­ду­мал я, сно­ва по­гру­жа­ясь в про­рубь. И ещё раз.
   Уф, те­перь всё. Мож­но под­ни­мать­ся на лёд. Вы­ска­ки­ваю из иор­да­ни, встав­ляю но­ги в шлё­пан­цы, од­но­вре­мен­но вы­ти­рая го­ло­ву по­ло­тен­цем, и де­лаю шаг в сто­ро­ну спа­си­тель­но­го тё­п­ло­го бал­ка. А на­доб­но за­ме­тить, что мо­роз кре­щен­ский в ту ночь хоть и был не та­кой су­ро­вый, но его впол­не хва­ти­ло, что­бы та­поч­ки мои при­мёрз­ли ко льду, по­ку­да я ста­рал­ся ис­пол­нить все за­да­ния "гроз­но­го ца­ря".
   Ле­тел я впе­рёд стре­ми­тель­но: со ско­ро­стью встре­во­жен­но­го охот­ни­ка­ми се­лез­ня на пре­дель­но низ­кой вы­со­те, но го­лос мой зву­чал на­обо­рот -- очень вы­со­ко.
   -- Ох, мать-пе­ре­мать, сей­час ко­му-то вре­жу и в во­ду сбро­шу с пра­виль­ной сто­ро­ны!
   От­де­лал­ся, впро­чем, я дос­та­точ­но не­боль­ши­ми трав­ма­ми: нос раз­бил, по­лу­чил уши­бы лок­тей и ко­ле­ней. Но жиз­нен­но важ­ные ор­га­ны, в том чис­ле на­руж­ные, прак­ти­че­ски не по­стра­да­ли. Вско­чил на но­ги, но­со­вое кро­во­те­че­ние сне­гом ос­та­но­вил и при­нял­ся ис­кать сво­его на­став­ни­ка и обид­чи­ка в од­ном ли­це. А его и след про­стыл. Нет ни­где мое­го "Ива­на Гроз­но­го", и ко­го ни спро­шу -- ни­кто по­хо­же­го муж­чи­ну не ви­дел.
   Вот я и ду­маю, был ли маль­чик-то? Мо­жет быть, это урок мне та­кой Гос­подь наш пре­по­дал, чтоб не за­зна­вал­ся я и не ки­чил­ся сво­им мод­ным аг­но­сти­циз­мом, ес­ли уж кре­щён по всем цер­ков­ным ка­но­нам?
  

Ве­день­ев день

  
   Зи­мой это бы­ло, в её на­ча­ле -- Ве­день­ев день1 в ак­ку­рат при­клю­чил­ся. Пом­ню, снег уже лёг ос­но­ва­тель­но на под­го­тов­лен­ную мо­ро­зом зем­лю. Но хо­ло­да по­ка не чув­ст­во­ва­лось. По­ехал я сто­га про­ве­рять. Ну, ты же зна­ешь, у ме­ня дю­жи­на овец, да ещё ко­ро­ва. Без се­на ни­как нель­зя. По­чи­тай, всё пре­ды­ду­щее ле­то за­го­тов­ка­ми за­ни­мал­ся с сы­новь­я­ми, что из Ар­хан­гель­ска в от­пуск при­бы­ли. Они у ме­ня оба флот­ские, от­пус­ка длин­ные. За­би­ли мы всю по­веть, толь­ко на та­кую про­рву жи­во­ти­ны до вес­ны не хва­тит. А са­рай­ка с дро­вот­ней для хра­не­ния кор­мов не осо­бо при­спо­соб­ле­на, ёл­ки-тар­та­ле­точ­ки. Се­но су­хое да бас­кое2, ду­ши­стое раз­но­тра­вье, а ос­та­вить при­шлось в сто­гах на по­ко­се. Ну да не впер­вой. И отец мой, и дед стож­ки в зи­му по по­ко­сам ны­ка­ли. Ни­че­го, Бог даст, не про­па­дёт! Так у нас, у по­мо­ров3, за­го­тов­ки спо­кон ве­ку хра­нят.
  
   К то­му вре­ме­ни, о ко­то­ром речь ве­ду, в сен­ни­ке ещё кое-что ос­та­ва­лось на всю мою жвач­ную ко­ман­ду, но бли­же к Но­во­му го­ду нуж­но бы­ло два стож­ка трак­то­ром до до­му при­та­щить. Вот я и ре­шил по­смот­реть, как там подъ­е­хать к кор­мам по­спо­соб­ней, да в со­хран­но­сти ли сто­га те -- не рас­та­щил ли кто из озор­ст­ва или по умыс­лу зло­му, не раз­ме­та­ло ли ура­ган­ным вет­ром, что на про­шлой не­де­ле над ок­ру­гой ку­ра­жил­ся. Бла­го -- не­да­ле­ко от до­ро­ги все мои за­ро­ды4 смё­та­ны, хо­ро­шо их ви­дать.
  
   Чуть смер­кать­ся на­ча­ло, ко­гда объ­е­хал я свои "ро­до­вые" вла­де­ния и к до­му мо­то­цикл по­вер­нул. Он у ме­ня ещё в со­вет­ское вре­мя в лес­пром­хо­зов­ском ма­га­зи­не ку­п­лен -- на та­лон за сда­чу мя­са по­лу­чил вне­оче­ред­ное пра­во. Хоть и ста­рень­кий "Урал" с ко­ля­ской, но справ­ный. Уме­ли рань­ше де­лать. Не ма­ши­на -- зверь. Ры­чит не ху­же твое­го вол­ко­да­ва, ко­то­ро­го дол­го на­тас­ки­ва­ли, по­том на охо­ту взя­ли, а тот зве­ря учу­ял и от­то­го в при­под­ня­тое со­стоя­ние ду­ха при­шёл.
  
   Путь мой ми­мо до­ма Коль­ки Ме­зен­це­ва ле­жал. Он чут­ка на от­ши­бе жи­вёт -- не лю­бит с людь­ми об­щать­ся. Но те­ле­фон и газ до не­го тож до­ве­ли. По­го­ва­ри­ва­ют, что Ни­ко­лай взят­ку бе­ло­ры­би­цей пред­се­да­те­лю пос­со­ве­та дал, чтоб его так вот го­рю­чим по­лез­ным ис­ко­пае­мым при­ве­ти­ли. Но точ­но не знаю, ут­вер­ждать не бе­русь. Да, а дом-то у Ме­зен­це­ва справ­ный -- пя­ти­сте­нок со све­тёл­кою в ман­сар­де и тре­мя ком­на­та­ми на пер­вом эта­же. А ещё и кух­ня с ве­ран­дой и кла­до­вой. Ок­лад­ное брев­но5 -- из ли­ст­вен­ни­цы ве­ко­вой: не дом -- сказ­ка.
   Вдво­ём с же­ной Ни­ной жи­вёт, а де­ти -- па­рень с дев­кой -- разъ­е­ха­лись: од­на в Пермь, а вто­рой -- аж в Пи­тер. Об­ра­зо­ван­ные, ку­да там иным про­чим!
  
   Мы с Коль­кой ко­гда-то вме­сте в ар­мии слу­жи­ли. Хоть и дав­но это бы­ло, а ино­гда при­по­ми­на­ет­ся с те­п­лом нос­таль­ги­че­ским. Вдво­ём -- оно, ко­неч­но, спо­соб­ней вспо­ми­нать, а ес­ли ещё и под "бе­лень­кую", то и со­всем здо­ро­во. Ред­ко мы ста­ли встре­чать­ся, край­не ред­ко. А тут та­кая ока­зия -- ми­мо еду. Грех не вос­поль­зо­вать­ся.
  
   Ос­та­вил я мо­то­цикл у до­ро­ги в кус­тах, мет­рах в пя­ти­де­ся­ти от ка­лит­ки во двор. В са­мом де­ле, не по за­сне­жен­ной же тро­пин­ке во­лочь мое­го же­лез­но­го ко­ня­ку! Тя­же­ло, чай -- ведь я не вью­нош уже. А здесь с кра­еш­ку -- дву­мя ко­лё­са­ми в суг­ро­бе -- сто­ит "Урал", ни­ко­му не ме­ша­ет. Да и ка­ко­му встреч­но­му-по­пе­реч­но­му, спра­ши­ва­ет­ся, по­ме­шать мож­но? Ез­дят в этих кра­ях, счи­тай, очень ред­ко в вы­ход­ной, до­ро­га же ле­со­воз­ная. А те­перь и во­все по вос­кре­сень­ям в лес­пром­хо­зе ти­ши­на, зо­ну-то для жу­ли­ков уп­разд­ни­ли, ста­ло быть -- ра­бо­тать не­ко­му, а сво­его на­се­ле­ния кот ещё в Пе­ре­строй­ку на­чхал. С тех пор де­мо­гра­фи­че­ская кар­тин­ка не слиш­ком из­ме­ни­лась, раз­ве что по­ста­рел тру­до­спо­соб­ный кон­тин­гент, ёл­ки-та­бу­ре­точ­ки.
  
   Коль­ка ме­ня встре­тил с ра­до­стью. "Пре­по­доб­ным, те­бе по­доб­ным", "от на­ше­го шаш­лы­ка к ва­ше­му ша­ла­шу", "сло­во за сло­во -- хре­ном по? сто­лу" и всё та­кое про­чее. Ни­на тот стол на­кры­ла, се­ли ве­че­рять, толь­ко я сна­ча­ла сво­ей бла­го­вер­ной по те­ле­фо­ну со­об­щил, мол, "за­дер­жусь ма­нень­ко" -- за­ехал обог­реть­ся да чаю по­пить у Ме­зен­це­вых.
  
   Моя-то сра­зу в крик, дес­кать, знаю, ка­кие чаи рас­пи­вать на­мы­ли­лись, а те­бе ещё ехать об­рат­но -- хоть и встреч­ных ма­шин на до­ро­ге нет, а вот не­ро­вён час...
   -- Ти­хо, Да­шу­ня, голк6 свой умерь, -- го­во­рю вкрад­чи­во, буд­то Ме­зен­це­вы её крик ус­лы­шать мо­гут. -- Мы без фа­на­тиз­ма. Пол­лит­ров­ку уси­дим и бу­дет. А за мо­то­цикл да­же не пе­ре­жи­вай -- я на нём ещё с па­ца­нов ко­ле­сить при­учен­ный. Дое­ду с ми­лым удо­воль­ст­ви­ем.
   А моя не слу­ша­ет, орёт так, буд­то у неё вя­за­ние пе­ре­пу­та­ли, на ка­ком узел­ке она узор за­кон­чи­ла, а ри­су­нок со схе­мой вя­заль­ной спря­та­ли.
   -- Ни сты­да, ни со­вес­ти у те­бя, Кос­тя! Я тут -- си­ди, вол­нуй­ся, а ему -- как с гу­ся во­да. А вдруг слу­чит­ся че­го. Зи­ма, чай, тем­но на до­ро­гах.
   -- Не пе­ре­жи­вай, го­во­рю же те­бе -- дом­чусь ми­гом. А чтоб не бес­по­кои­лась -- пе­ред тем, как вы­хо­дить -- ещё раз по­зво­ню.
   -- Мо­жешь не зво­нить! Я на те­бя в оби­де те­перь.
  
   В об­щем, не сло­жил­ся у нас с же­ною кон­сен­сус. Как вдво­ём с ней ос­та­лись, ко­гда сы­но­вья разъ­е­ха­лись, та­кое -- уже за пра­ви­ло. По де­тям ску­ча­ет, а на мне отыг­ры­ва­ет­ся. Ну да что с неё взять -- ба­бы есть ба­бы. Что го­во­ришь? По­слать ЭсЭ­мЭс-ку, чтоб не всту­пать в ог­не­вой кон­такт с суп­руж­ни­цей? Да бог с то­бой, па­ря! У нас же мес­та глу­хо­ма­ни­стые, мо­биль­ная связь раз в се­зон по при­гла­ше­нию ра­бо­та­ет, да и то нуж­но на де­ре­во влезть, чтоб сиг­нал поя­вил­ся. Нет уж, нет уж, мне и обыч­ной те­ле­фон­ной ли­нии вы­ше кры­ши.
  
   По­го­во­ри­ли, зна­чит -- оса­док та­кой, что ма­ма, не го­рюй. Рю­моч­ку под сё­муж­ку ма­ло­со­лую оп­ро­ки­нул, а на ду­ше сквер­но. Ещё од­ну вы­пил вдо­гон­ку и -- всё. Боль­ше не мо­гу, не хо­чет­ся Даш­ку оби­жать. По­про­щал­ся с хо­зяе­ва­ми, из­ви­нил­ся, мол, спе­шу очень, и до­мой за­со­би­рал­ся.
  
   Вы­хо­жу со дво­ра, уже тем­но -- хоть глаз вы­ко­ли. И тут при­спи­чи­ло. За сто­лом си­дел -- ни­че­го, а стои­ло из те­п­ла уй­ти -- вот те­бе и по­жа­луй­ста. За­брал­ся я по­даль­ше от тро­пин­ки, что­бы ут­ром Ко­ля или его же­на сле­дов ци­ви­ли­за­ции не об­на­ру­жи­ли и не при­ня­ли ме­ня за не­куль­тур­но­го че­ло­ве­ка. А по­том и вре­зал рас­ка­лён­ным ла­тун­ным клин­ком по съё­жен­ной про­меж­но­сти суг­ро­бов! Об­лег­че­ние та­кое, что вот-вот взле­чу.
  
   По­ка до вет­ру схо­дил, по­ка на­сла­дил­ся све­жим мо­роз­ным воз­ду­хом, ми­нут пять точ­но про­шло, а то и боль­ше. Но на­ды­шал­ся всласть -- за ру­лём-то рот шар­фом за­мо­таю, чтоб не об­мо­ро­зить­ся, не до чис­то­го ды­ха­ния, как го­во­рит­ся. Итак, про­ды­шал­ся и -- шасть к сво­ему "Ура­лу". На ощупь шёл, ибо не вид­но ни чер­та, а фо­нарь с со­бой не взял как на грех. Ещё ми­нут пять плу­тал по суг­ро­бам, по­ка на до­ро­гу вы­ва­лил­ся сне­го­ви­ком бе­лым. А по­том стал сво­его во­ро­но­го три­дца­тид­вух­силь­но­го зве­ря ис­кать. Ес­ли бы эти три­дцать две ло­ша­ди та­бу­ном толк­лись, не за­ме­тить их бы­ло б не­воз­мож­но, но в тот раз при­шлось из­ряд­но по­по­теть, пре­ж­де чем упёр­ся в тор­ча­щую из кус­тов ко­ля­ску. Хо­ро­шо, вспом­нил, что ря­дом с мо­то­цик­лом су­хая ле­си­на в кус­тах тор­ча­ла, а ина­че мог я и до мор­ков­ки­на за­го­ве­нья про­ва­лан­дать­ся.
  
   Ага, на­шёл, ста­ло быть, транс­порт­ную еди­ни­цу -- вот он мой кра­са­вец. А не­по­да­лё­ку от "Ура­ла" вы­сит­ся си­лу­эт, по­хо­же, че­ло­ве­че­ский -- на вет­ру по­ка­чи­ва­ет­ся тём­ным сгу­ст­ком. Ду­мал, блаз­нит7 про­сто, ан, нет -- точ­но жи­вое су­ще­ст­во. Опа! Кто бы мог быть в та­кую-те­мень-то? С опа­ской хва­та­юсь за руль, а не­зна­ко­мец ко мне вдруг по­во­ра­чи­ва­ет­ся... нет, я не ви­дел ни­че­го, кро­ме те­ни, но ощу­тил по­во­рот кор­пу­са по ка­ко­му-то ко­ле­ба­нию мо­роз­но­го воз­ду­ха. Серд­це моё бьёт­ся, чуть из гру­ди не вы­ска­ки­ва­ет, а тут этот... не­из­вест­ный бли­же под­хо­дит. И за­ме­чаю я, на нём что-то вро­де шку­ры зве­ри­ной, а вме­сто го­ло­вы се­рое пят­но с баг­ро­вой серд­це­ви­ной -- слов­но длин­ный язык вы­ва­лен, как у со­ба­ки. Ну, чис­то про­ку­рат8 ка­кой на свят­ки вы­ря­дил­ся.
  
   Страш­но сде­ла­лось, про­сто сил ни­ка­ких нет. Но взял я се­бя в ру­ки, рва­нул мо­то­цикл и бы­ст­ро его на до­ро­гу вы­ка­тил. А не­из­вест­ный -- из суг­ро­ба -- по це­ли­не за мной то­па­ет ог­ром­ны­ми се­ры­ми ар­мей­ски­ми ва­лен­ка­ми; и по­лу­шу­бок-то на нём, как мне по­ка­за­лось, ме­хом на­ру­жу. То­па­ет и орёт, буд­то стар­ший ме­нед­жер бан­ка... ка­ко­го-ни­будь "Де­бил Ин­ве­ста" на стре­лец­кое ут­ро по­сле де­фол­та:
   -- Ты че­го, пас­ку­да, у мо­то­цик­ла де­ла­ешь?! Ку­да по­ка­тил, га­ди­на?! Стой! Стой, го­во­рю!
   Я ни­че­го не от­ве­чаю, ста­ра­юсь дви­га­тель за­пус­тить -- всех свои три­дцать две ло­шад­ки при­шпо­рить сра­зу на вто­рой пе­ре­да­че. А тот поч­ти не­ви­ди­мый здо­ро­вяк, что за мной по без­до­ро­жью прёт, кри­чит ис­тош­но про­сту­жен­ным ба­сом:
   -- Кос­тя! Где Кос­тя?! Что ты с ним сде­лал?!
   -- Я -- Кос­тя, я... -- дро­жа­щим го­ло­сом шеп­чу во тьму, ста­ра­ясь этим сво­им от­ве­том хоть как-то при­тор­мо­зить зло­дея. По­че­му -- зло­дея? А ко­го ещё-то, ес­ли с яв­ной аг­рес­си­ей на ме­ня на­ка­ты­ва­ет? Ага, шеп­чу, зна­чит, а сам нож­кой-то по стар­те­ру су­чу, как дрес­си­ро­ван­ный мед­ведь в цир­ке -- на од­ном го­лом ин­стинк­те, безо вся­ко­го вклю­че­ния ра­зу­ма. Но ры­чаг ка­ким-то со­всем не­по­кор­ным сде­лал­ся, не слу­ша­ет­ся ока­ян­ный, ёл­ки по­гре­муш­ки! Уж на сво­ём-то "Ура­ле" у ме­ня как с за­жи­гал­кой Zippo от­но­ше­ния -- все­гда с пер­во­го предъ­яв­ле­ния. Вот ведь, что страх и вол­не­ние мер­зо­ст­ное мо­гут с че­ло­ве­ком со­тво­рить!
  
   Вне­зап­но мо­тор за­пус­тил­ся, и я сра­зу же в рам­ки во­шёл, как Про­кру­стом от Ир­бит­ско­го мо­то­цик­лет­но­го за­во­да пред­пи­са­но: ус­по­ко­ил­ся, на си­де­нье во­ди­тель­ском уг­нез­див­шись, го­ло­ву вклю­чил. Вот же -- Кос­тю не­зна­ко­мец ищет, а не ме­ня ли? "Ага, -- ду­маю, -- сей­час уз­наю точ­но". А сам кри­чу на­пе­ре­кор под­няв­шей­ся вью­ге:
   -- А Кос­тя вам за­чем? От­ку­да вы его знае­те?
   -- Ты там ос­та­но­вись, гад! -- до­но­сит­ся из снеж­но­го вих­ря. -- Мы с Кос­тя­ном слу­жи­ли вме­сте.
   -- Ко­ля, ты что ли? Ме­зен­цев?
   -- А вот хрен те­бе, ме­ня Эль­да­ром зо­вут!
   -- Эль­да­ром? Не знаю... А где вы с Кос­тей слу­жи­ли -- в по­гран­вой­сках?
   -- Не пы-ы-...ай-ся уга-а-дать, мра-а-азь! Мы с ним лям­ку на эс-ми-и-нце "Не-е-уу­уу-с-тра­аа-ш-ш-ши­мый" три го-о-о-да тя-я-я...у-лли, -- до­нес­лось до ме­ня из глу­би­ны рез­ко вздыб­лен­но­го снеж­но­го вспо­ло­ха -- снеж­ный за­ряд уда­рил по все­му фрон­ту.
  
   Про­ис­хо­дя­щее пе­ре­ста­ло за­ни­мать моё во­об­ра­же­ние и лю­бо­пыт­ст­во на­столь­ко, что­бы я вдруг ре­шил до­жи­дать­ся вы­яс­не­ния от­но­ше­ний с Эль­да­ром. Имен­но по­то­му под­дал газ­ку и пом­чал­ся по сле­ду по­зём­ки, что­бы ус­петь до­мой, по­ка до­ро­гу не за­ме­ло со­всем.
   А вслед мне не­слись от­ча­ян­ные кри­ки не­зна­ком­ца, при­чи­таю­ще­го в го­лос, что у его друж­ба­на Кос­ти ка­кая-то сво­лочь ук­ра­ла мо­то­цикл, а са­мо­го Кос­тю, ви­ди­мо, уби­ла и спря­та­ла в ле­су.
   -- Кос­тя, Кос­тя где ты?! -- Этот ор пре­сле­до­вал ме­ня, по­ка до­ро­га рез­ко не свер­ну­ла, а ве­тер не унёс зву­ки по­го­ни в сто­ро­ну от на­прав­ле­ния дви­же­ния. Уф... ка­жет­ся, ото­рвал­ся.
   Ос­тал­ся, ви­ди­мо, са­мо­на­зван­ный Эль­дар в тя­жё­лых раз­думь­ях. А и то -- за­ду­ма­ешь­ся тут: ес­ли те­бя по­сла­ли на три ве­сё­лых бу­к­вы, мож­но ли счи­тать­ся за­слан­ным ка­зач­ком?
  
   Как толь­ко до­б­рал­ся я до род­ных во­рот, по­ка­тил мо­то­цикл в са­рай­ку, при­мы­каю­щую к до­му. Здесь обыч­но мой "Урал" ко­ро­тал дни и но­чи, до­жи­да­ясь мо­мен­та, ко­гда хо­зя­ин при­зо­вёт на служ­бу. Стоп! Что это? Мой мо­то­цикл... пред­ставь­те се­бе -- не "Урал"! "Днепр"! Ку­де­сы9 ка­кие-то и толь­ко. Да и цвет -- цвет бо­лот­ной жа­бы в из­гна­нии... Вот это но­мер! Но­мер, но­мер... смот­рю на но­мер го­су­дар­ст­вен­ной ре­ги­ст­ра­ции, что­бы со сво­им род­ным срав­нить, и по­ни­маю, что за­был его на­чис­то. Так ино­гда бы­ва­ет, что вдруг за­бы­ва­ешь ка­кое-то чис­ло, ко­то­рым поль­зу­ешь­ся еже­днев­но, на­при­мер, пин-код пла­сти­ко­вой кар­ты, ку­да те­бе по­сту­па­ет за­ра­бот­ная пла­та, пен­сия, или же но­мер те­ле­фо­на экс­трен­ной по­мо­щи.
  
   Ле­зу под на­кид­ку в ко­ля­ске, дос­таю до­ку­мен­ты на мо­то­цикл, срав­ни­ваю. Но­ме­ра сов­па­да­ют. Хм, ин­те­рес­но, а что я хо­тел-то... Толь­ко дан­ная ин­фор­ма­ция ни чер­та мне не да­ёт, по­ка я не вспом­ню, ка­кой же у ме­ня на са­мом де­ле...
   Впро­чем, стоп, вот же­на на крыль­цо вы­шла. Смот­рит на ме­ня с уко­риз­ной. Сей­час спро­шу.
   -- Да­шу­ня, по­дой­ди сю­да, по­жа­луй­ста. Глянь на тех­ни­ку. Мой это мо­то­цикл или нет, ёл­ки-два­дцать?
   -- Вот до­пил­ся ду­рень -- сколь­ко лет на нём ез­дишь, а тут не при­знал! -- Ду­мал я, не ста­нет по­мо­гать суп­руж­ни­ца, ан, не уга­дал.
   По­до­шла Даш­ка, пла­ток пу­хо­вый на го­ло­ве ко­кет­ли­во по­пра­ви­ла, на спи­до­метр ру­ку в ва­реж­ке-са­мо­вяз­ке по­ло­жи­ла и мол­вит лас­ко­во:
   -- Да твой, ко­неч­но. "Днiпро". Сам же го­во­рил, мол, в честь дядь­ки из За­по­ро­жья его по­ку­па­ешь. Стран­но да­же, трез­вый со­всем, а ерун­ду спра­ши­ва­ешь.
   -- По­стой-по­стой, Да­шу­ня, ты ме­ня не пу­тай! Я то­гда в лес­пром­хо­зе мо­то­цикл при­об­ре­тал, а там -- ни­ка­ко­го вы­бо­ра. Два "Ура­ла" на скла­де стоя­ло, при­чём од­но­го цве­та -- "во­ро­ное кры­ло".
   -- Со­всем из ума вы­жил ста­рый чёрт. Те­бя что -- там у Коль­ки чем-то по го­ло­ве ог­ре­ли? Луч­ше б уж на­пил­ся, -- не­злоб­но хи­хик­ну­ла суп­ру­га и в сен­цы кош­кой, гу­ляю­щей са­ма по се­бе, шмыг­ну­ла.
   А я ос­тал­ся сто­ять в не­лёг­ких раз­думь­ях от по­лу­чен­ной ин­фор­ма­ции. Кто же у ме­ня в За­по­ро­жье? Дядь­ка? Стран­но, не пом­ню. Есть там, вро­де, род­ст­вен­ник. Даль­ний. Да­же име­ни не знаю, и вдруг мо­то­цикл в его честь... А ху-ху не хо­хо?! На­ва­ж­де­ние ка­кое-то -- буд­то ма­ра10 на­ва­ли­лась с ус­тат­ку, буд­то фельд­ше­ри­ца -- ведь­ма ста­рая из по­сёл­ка ле­со­за­го­то­ви­те­лей оп­ри­ко­си­ла11, фа­ми­лию не спро­сив. Нуж­но ид­ти по­спать, ут­ром раз­бе­русь.
  
   За­шёл в дом и толь­ко то­гда по­чув­ст­во­вал, как про­дрог. Це­лый день на мо­ро­зе, не муд­ре­но. Ко­ло­ти­ло ме­ня так, буд­то язык в ко­ло­ко­ле во вре­мя бла­го­вес­та. Раз­дел­ся я, со­брал по­стель и на печь по­лез. Здесь хо­ро­шо и те­п­ло. Рас­па­рил­ся, буд­то кваш­ня к празд­нич­ным пи­ро­гам и за­снул бы­ст­ро, не об­ре­ме­няя ра­зум не­нуж­ны­ми со­мне­ния­ми, по­че­му-мо­то­цикл не тот... и ку­да мой "Урал" дел­ся. И по­че­му Даш­ка драз­нит, го­во­ря ерун­ду? А драз­нит ли, мо­жет, на­обо­рот -- прав­ду го­во­рит? Эх, ёл­ки-мар­ки­зе­точ­ки! А-а-а... пус­тое. Спать.
  
   Про­бу­дил­ся от­то­го, что кто-то раз­го­ва­ри­ва­ет тем при­глу­шён­ным шё­по­том, от ко­то­ро­го и мёрт­вый про­снёт­ся и по­спе­шит скрыть­ся где-ни­будь за око­ли­цей, вспу­ги­вая юные па­роч­ки, са­мо­обу­чаю­щие­ся ис­кус­ст­ву люб­ви в дух­мя­ной тра­ве. Ор­га­низм слов­но бы на­страи­ва­ет­ся на этот не­гром­кий звук и вклю­ча­ет при­каз на про­бу­ж­де­ние.
   Да­ша с кем-то го­во­ри­ла по те­ле­фо­ну, как я по­нял.
   -- Нет, до­ма он. Сам прие­хал. Уже ча­са че­ты­ре как. Не из­би­тый, нор­маль­ный. Стран­ный не­мно­го -- это да. Так ведь вы­пив­ши не­мно­го. Ой, я это­го не го­во­ри­ла... По­ка­за­лось мне. Что вы, он не­трез­вым за руль ни­ко­гда не са­дил­ся. Че­ст­ное сло­во. Что? Не нуж­но при­ез­жать -- всё у нас в по­ряд­ке. Да, да. Спо­кой­ной но­чи, то­ва­рищ лей­те­нант.
  
   Сно­ва в сон про­ва­лил­ся. Но не­на­дол­го, как мне по­ка­за­лось. Раз­бу­ди­ло ме­ня шу­шу­ка­нье, те­перь уже на два го­ло­са. В жен­ском яв­но уга­ды­ва­лись ин­то­на­ции мо­ей бла­го­вер­ный. А вто­рой -- до жу­ти зна­ко­мый, но не пом­ню чей -- при­над­ле­жал муж­чи­не.
   -- Дай мне на не­го по­смот­реть, -- на­стаи­вал муж­ской го­лос.
   -- Он спит, не­че­го смот­реть. Пусть от­ды­ха­ет, Эля. Весь на нер­вах прие­хал. Чем ты так Кос­тю на­пу­гал-то?
   -- Зна­ешь, Даш­ка, не пу­гал я его. Сам пе­ре­бздел, что ка­кая-то сво­лочь грох­ну­ла Кос­тя­на. За зло­дея его са­мо­го и при­нял.
   "Эля? Кто это -- Эля? -- по­ду­мал я. -- Бо­же, не­у­же­ли? На­вер­ное, Эль­дар. Тот са­мый. Ко­то­рый... ко­то­рый ме­ня пре­сле­до­вал у до­ма Коль­ки Ме­зен­це­ва. Что он здесь де­ла­ет, чёрт?! От­ку­да Да­шу зна­ет? А она его -- от­ку­да, ёл­ки-эв­ка­лип­ты? Икар у Де­да­ла от­тя­пал ги­та­ру, Де­дал у Ика­ра ик­ру дое­дал. Хрень ка­кая".
  
   Ре­шил я по­смот­реть, как вы­гля­дит этот та­ин­ст­вен­ный не­зна­ко­мец при элек­три­че­ском све­те. По­вер­нул­ся к краю пе­чи, окут­ку12 с го­ло­вы смах­нул и стал по­ти­хонь­ку за­на­вес­ку ото­дви­гать. И вдруг она са­ма рас­пах­ну­лась и на ме­ня вы­стек­ли­лась чья-то страш­ная ро­жа. Имен­но -- ро­жа, а не ли­цо: щё­ки, изъ­е­ден­ные ос­пи­на­ми, кри­вой мя­си­стый нос, ред­кие кус­ти­ки усов под ним, хищ­ные гла­за, слип­шие­ся се­до­ва­то-пе­гие во­ло­сы. Я от­пря­нул на­зад, уда­рил­ся го­ло­вой о при­то­ло­ку и по­те­рял соз­на­ние.
  
   Про­бу­ж­де­ние бы­ло стран­ным. По­пы­тал­ся на­щу­пать шиш­ку -- ре­зуль­тат на­шей с Эль­да­ром не­ча­ян­ной встре­чи -- её не ока­за­лось. Од­на­ко го­ло­ва рас­ка­лы­ва­лась, прав­да, не в рай­оне за­тыл­ка, а бли­же ко лбу. Так обыч­но бы­ва­ет, ко­гда пе­ре­брал не очень ка­че­ст­вен­но­го спирт­но­го. Не­у­же­ли Коль­ка что-то в са­мо­гон под­ме­ши­ва­ет для кре­по­сти? Вот ду­рак-то -- здо­ро­вье ку­да как до­ро­же этой са­мой удар­ной спо­соб­но­сти на­пит­ка. Впро­чем, вряд ли. Все­го-то две рю­маш­ки оп­ро­ки­нул. Сто грамм на мои сто ки­ло­грамм -- что сло­ну дро­би­на.
   А этот Эля... Нет, не бы­ло его здесь на­вер­ня­ка. При­ви­де­лось. При­снит­ся же та­кое, ёл­ки-со­сен­ки!
  
   По­смот­рел на ча­сы. По­ло­ви­на пер­во­го. А, ка­за­лось, де­ло к ут­ру идёт, ес­ли су­дить по на­сы­щен­но­сти со­бы­тий в эту ночь. Что же ме­ня раз­бу­ди­ло? Вро­де бы ещё не вы­спал­ся. Ти­хо кру­гом, толь­ко хо­ди­ки пы­та­ют­ся дог­нать вре­мя сво­ей не­ук­лю­жей ме­тал­ли­че­ской но­гой -- "вот так", "так-так", "тик-так".
  
   И тут чую -- за­во­зи­лись во дво­ре. На ве­ран­де за­го­рел­ся свет (его ра­дуж­ный оре­ол вид­но и че­рез за­на­вес­ку на пе­чи). По­слы­ша­лись муж­ские го­ло­са и Даш­кин -- груд­ной. Во­шли в дом. Двое по­ли­цей­ских, чуть при­по­ро­шен­ных сне­гом, и моя бла­го­вер­ная. Один из пред­ста­ви­те­лей пра­во­по­ряд­ка, тот, что в фор­ме лей­те­нан­та, об­ра­тил­ся к хо­зяй­ке:
   -- Так вы ут­вер­ждае­те, Да­рья Сер­ге­ев­на, что всё у вас хо­ро­шо, ни­че­го стран­но­го с суп­ру­гом не слу­чи­лось на­ка­ну­не?
   -- Нет, всё за­ме­ча­тель­но. Зря вы прие­ха­ли. Кос­тя сей­час спит. Не ста­нем его тре­во­жить, хо­ро­шо?
   "Чёрт, -- по­ду­мал я, -- по­че­му она не по­прав­ля­ет, у неё же от­че­ст­во Ива­нов­на, а во­все не Сер­ге­ев­на?"
  
   А лей­те­нант ме­ж­ду тем про­дол­жал:
   -- А по те­ле­фо­ну, Да­рья Сер­ге­ев­на, вы го­во­ри­ли, буд­то суп­руг прие­хал под ве­чер ка­кой-то стран­ный. В чём эта стран­ность за­клю­ча­ет­ся?
   -- Да что вы, ни­че­го осо­бен­но­го. Ерун­да.
   -- И всё же? Ну-ну, сме­лее...
   -- В об­щем, про­сто пе­ре­пу­тал что-то. Го­во­рил, дес­кать, мо­то­цикл ему под­ме­ни­ли... Бы­ва­ет, пе­ре­уто­мил­ся про­сто.
   -- Бы­ва­ет? И час­то с ним та­кое слу­ча­ет­ся?
   -- Не­час­то. Вер­нее, ни­ко­гда.
   -- Хо­ро­шо. А ска­жи­те нам, Да­рья Сер­ге­ев­на, ка­кой у ва­ше­го му­жа мо­то­цикл?
   -- Из­вест­но ка­кой -- "Днепр" с ко­ля­ской.
   -- Ага, и муж вам вче­ра го­во­рил... что имен­но он го­во­рил?
   -- Кос­тя ска­зал, что ко­гда по­ку­пал "Урал", дру­гих в лес­пром­хо­зов­ском ма­га­зи­не не бы­ло, -- про­из­нес­ла Да­ша, не­спеш­но рас­тя­ги­вая сло­ва, и вдруг за­при­чи­та­ла в го­лос: -- Ой, ма­моч­ки! Как я сра­зу-то не по­ня­ла! Он же с ума со­шёл. Да? Не утаи­вай­те от ме­ня ни­че­го, го­во­ри­те... Или... Это не Кос­тя, это дру­гой че­ло­век?! От­веть­те мне!
   Смыш­лё­ная у ме­ня же­на, да и ин­туи­ци­ей не оби­жен­ная, а не­сёт су­щий вздор. Или не вздор?
  
   Лей­те­нант от­мах­нул­ся от суп­ру­ги, ска­зав ей что-то вро­де: "По­мол­чи­те, ба­рыш­ня! Не до вас". По­сле че­го об­ра­тил­ся к на­пар­ни­ку:
   -- Про­бей по ба­зе -- мо­то­цик­лы "Днепр" и "Урал". Да, гос­но­мер один и тот же. Вот этот. Ку­п­лен ори­ен­ти­ро­воч­но в 1989-ом го­ду. Вер­но я го­во­рю, Да­рья Сер­ге­ев­на? Вла­де­лец -- Кон­стан­тин Ива­но­вич... или же Кон­стан­тин Вла­ди­ми­ро­вич Си­нель­ни­ков... Ро­дил­ся то­гда-то и там-то на ули­це Два­дца­ти­пя­ти­ле­тия Три­дца­ти­ле­тия Од­но­го Очень Важ­но­го Со­бы­тия. Ро­ди­те­ли...
  
   Офи­цер ещё что-то про­дол­жал го­во­рить, а я за­па­ни­ко­вал: "Кон­стан­тин Ива­но­вич Си­нель­ни­ков -- это я. А кто та­кой Кон­стан­тин Вла­ди­ми­ро­вич, ёл­ки-осин­ки? И Да­ша... не Ива­нов­на, а Сер­ге­ев­на... Чер­тов­щи­на ка­кая-то, муть, мо­рок, ма­ра. Ни­че­го не по­ни­маю! А-а-а..." Ни­ко­гда не счи­тал се­бя ре­ли­ги­оз­ным, а тут -- ве­ришь, нет? -- про­ня­ло! Пе­ре­кре­стил­ся и за­шеп­тал что-то в ад­рес Все­выш­не­го -- что­бы из­ба­вил ме­ня от во­про­сов, от ко­то­рых впо­ру умом тро­нуть­ся... в сто­ро­ну мо­ря.
  
   -- Гос­по­дин кус­тос спа­ти­ум13, здесь яв­ный сбой сис­те­мы. Тре­бу­ет­ся вме­ша­тель­ст­во опе­ра­то­ра, -- ска­зал ра­нее мол­чав­ший до это­го мо­мен­та пред­ста­ви­тель за­ко­на, рас­смат­ри­вая что-то на эк­ра­не не­боль­шо­го плос­ко­го гад­же­та.
   -- По­нят­но, -- лей­те­нант дос­тал из кар­ма­на пред­мет, раз­ме­ром и фор­мой на­по­ми­наю­щий дет­ский ку­бик. Зна­ешь, та­кие бы­ва­ют с на­кле­ен­ны­ми бу­к­ва­ми -- для изу­че­ния ал­фа­ви­та в дет­ском са­ду. Дос­тал, зна­чит, "ку­бик" и чем-то на нём по­щёл­кал.
  
   "Нет, это не по­ли­ция. И лей­те­нант -- во­все не лей­те­нант! Ка­кой-то кус­тос... Бо­же, я сей­час и в са­мом де­ле с ума сой­ду!"
   Всё уви­ден­ное че­рез чуть при­кры­тую за­на­вес­ку бы­ло на­столь­ко не­ре­аль­ным, не­прав­до­по­доб­ным, не­ло­гич­ным. Буд­то во сне!
   -- Вы рас­ска­же­те мне или нет, в чём де­ло, на­ко­нец?! -- ис­те­ри­ла Даш­ка.
   -- Пе­ре­стань­те орать, Да­рья Сер­ге­ев­на, нам ещё нуж­но оп­ре­де­лить­ся с тем, как пе­ре­рас­пре­де­лить вы­де­лив­ший­ся при кор­рек­ции из­бы­ток энер­ге­ти­че­ско­го пу­ла! Отой­ди­те в сто­рон­ку -- не­ро­вён час, при­му не­вер­ное ре­ше­ние, то­гда вся эта ветвь ми­ро­зда­ния по­ле­тит псу под хвост! До гре­ха не до­во­ди­те!
  
   Это вам не гнус ам­бар­ный14 с его пис­ком еле слыш­ным. Они бы и мёрт­во­го раз­бу­ди­ли та­ким кри­ком. А ме­ня -- тем бо­лее. При­под­нял­ся, от­крыл гла­за и ог­ля­дел­ся. Я по-преж­не­му ле­жал на пе­чи, толь­ко не­мно­го не в том по­ло­же­нии, в ка­ком за­пом­нил се­бя в мо­мент по­след­не­го ноч­но­го про­бу­ж­де­ния. При­чём -- на­столь­ко не в том, что по­душ­ка и сби­тые в ко­мок хол­ло­фай­бер­ный мат­ра­сик и льня­ная про­стын­ка ока­за­лась где-то в но­гах. Бы­ло свет­ло. Мы­ча­ла в хле­ву глу­пая тёл­ка Мань­ка, блея­ли не­строй­ным хо­ром по­жар­ной мас­сов­ки ов­цы, а во дво­ре ры­чал на ко­го-то мо­ло­дой ко­бе­лёк Ан­чар.
  
   Вспом­нил все свои при­клю­че­ния, в том чис­ле и ноч­ные. По­тя­нул­ся и к умы­валь­ни­ку дви­нул. Са­мо­чув­ст­вие пре­крас­ное -- ни­ка­кой те­бе оз­но­бы15, не­смот­ря на ка­ну­неш­ние мы­тар­ст­ва на мо­ро­зе и ноч­ную го­лов­ную боль, ко­то­рую буд­то ру­кой сня­ло.
   Да­рьи ни­где не ви­дать. Вста­ва­ла она обыч­но очень ра­но -- по хо­зяй­ст­ву суе­ти­лась, зна­чит, ско­рее все­го, во дво­ре или в хле­ву. На кух­не в та­рел­ке стоя­ли на­кры­тые сал­фет­кой све­жие ола­дьи, а ря­дом сме­та­на, мо­ло­ко в круж­ке и чай­ник с го­ря­чим ча­ем, при­кры­тый кук­лой-грел­кой, чтоб не про­сты­вал. Ви­ди­мо, на га­зу Даш­ка го­то­ви­ла, печь не рас­та­п­ли­вая за­но­во, ина­че бы я ужа­рел на сво­их по­ла­тях.
  
   Ола­дьи хо­ро­шо, но те­перь не до зав­тра­ка. На­до бы кое-что про­ве­рить. Иду в са­рай­ку на мо­то­цикл взгля­нуть. Так и есть -- мой "Урал", а ни­ка­кой не "Днепр". По­че­сал за­ты­лок оза­да­чен­но -- не­у­же­ли всё мне при­ви­де­лось? И тут дверь скрип­ну­ла. Ог­ля­нул­ся, а в про­ёме же­на сто­ит, при­вет­ли­вая та­кая. Спра­ши­ва­ет:
   -- Вче­раш­ний день по­те­рял, со­ко­лик?
   -- Вот смот­рел... мо­то­цикл... мой или нет.
   Же­на сме­ёт­ся в от­вет, как ко­гда-то в мо­ло­до­сти -- с пе­ре­ли­ва­ми, буд­то опер­ную пар­тию ка­кой-ни­будь им­порт­ной Аи­ды ис­пол­ня­ет.
   -- Ой, Кос­тя, ты че­го это вдруг?
   -- Я же те­бя на­ка­ну­не спра­ши­вал...
   -- Ни­че­го ты не спра­ши­вал. Как прие­хал, сра­зу на печь по­лез, мол, на­мо­тал­ся за день, про­мёрз. Или не пом­нишь?
   -- Как не пом­нить? Всё пом­ню от­чёт­ли­во. Толь­ко, Да­ша, у ме­ня с мо­то­цик­лом пол­ная ерун­да по­лу­чи­лась. Вро­де бы не мой ока­зал­ся. Да я точ­но те­бя уже спра­ши­вал. На чу­жой тех­ни­ке прие­хал, на чу­жой.
   -- Ну ты и фан­та­зёр, Кос­точ­кин! От­ку­да ж те­бе дру­гой-то мо­то­цикл взять, ес­ли толь­ко у нас с ко­ля­ской на всю ок­ру­гу. Вид­но, так те­бя дру­жок твой Коль­ка Ме­зен­цев на­пу­гал, что ты всё по­пу­тал.
   -- Коль­ка? А что Коль­ка-то?
   -- Так ведь это он те­бя вве­че­ру за зло­дея при­нял. Ду­мал, имен­но ты, изу­вер, его друж­ба­на по го­ло­ве тюк­нул, что­бы тех­ни­кой за­вла­деть. То есть... по­лу­ча­ет­ся -- ты сам се­бя... Ой, нет. Не по­лу­ча­ет­ся. В об­щем, ты, ко­то­рый не ты, а зло­дей, те­бя, ко­то­рый ты, ог­лу­шил. Во как. По­то­му Ме­зен­цев и в по­ли­цию по­зво­нил, дес­кать, ог­ра­би­ли Кос­тю Си­нель­ни­ко­ва, а са­мо­го, ви­дать, в ле­су за­ко­па­ли. К нам по то­му звон­ку и пат­руль­ная ма­ши­на при­ез­жа­ла. Или не слы­шал ни­че­го, дрых, буд­то су­рок?
   -- Да-да... при­по­ми­наю. Что-то бы­ло, про­сы­пал­ся я от шу­ма, ёл­ки-бао­ба­бы.
   Всё в мо­ей го­ло­ве на­ча­ло раз­ме­щать­ся по по­лоч­кам, все не­сты­ков­ки и не­уря­ди­цы пред­став­ля­лись те­перь ка­ким-то ало­гич­ным мо­ро­ком, на­ва­ж­де­ни­ем, вы­зван­ным жут­кой при­род­ной ано­ма­ли­ей. Всё, да не всё. Ре­шил за­дать кон­троль­ный во­прос... но нуж­но бы его как-то шут­кой пред­ста­вить, что­бы суп­ру­га не ре­ши­ла, что её бла­го­вер­ный "валь­тов по­гнал".
   -- Даш, а Даш, -- го­во­рю, буд­то ду­ра­чась, -- а ка­кое у те­бя от­че­ст­во -- Ива­нов­на или Сер­ге­ев­на?
   Тут уж вся на­пу­ск­ная Даш­ки­на ве­сё­лость ис­чез­ла ку­да-то.
   -- Всю жизнь Ми­хай­лов­ной бы­ла, Кос­тя, ты за­чем так со мной? Ещё и трёх ме­ся­цев не про­шло, как па­пы не ста­ло.
   -- Ты это... про­сти, Да­шу­ня. А точ­но Ми­хаи­лом ба­тю зва­ли?
   -- Ты бы ещё пас­порт спро­сил! -- ска­за­ла же­на, буд­то от­ре­за­ла, и уш­ла в хлев, де­мон­ст­ра­тив­но хлоп­нув две­рью.

*

   Кон­стан­тин тяж­ко вздох­нул и нерв­но при­ку­рил бе­ло­мо­ри­ну от ра­хи­тич­но сго­раю­щей спич­ки. Его со­бе­сед­ник в бе­лом ха­ла­те за­ма­хал ру­ка­ми, от­го­няя дым, и за­при­чи­тал:
   -- Вы бы не ку­ри­ли в по­ме­ще­нии, гос­по­дин Си­нель­ни­ков. Про­тив­но же, ей-бо­гу! Здесь вам не до­ма. Здесь го­су­дар­ст­вен­ное уч­ре­ж­де­ние, в кон­це кон­цов.

*

   Ин­спек­тор, сле­дя­щий за про­цес­сом вне­дре­ния но­вых тех­но­ло­гий рас­па­рал­ле­ли­ва­ния ми­ров на эк­ра­не сис­те­мы ви­део­наб­лю­де­ния, от­ки­нул­ся в крес­ле, при­за­ду­мал­ся.
   -- Го­во­рил же -- на­до бы­ло сде­лать бо­лее точ­ную на­строй­ку по­то­ка, что­бы при от­лад­ке па­рал­лель­ные груп­пы не влия­ли друг на дру­га. Вот так по­шлёшь их по­том на ос­вое­ние ло­каль­но­го от­ветв­ле­ния кон­ти­нуу­ма, а они всё де­ло про­ва­лят. А ещё твер­ди­ли в один го­лос, мол, ни­че­го не по­влия­ет на ход ас­си­ми­ля­ции. Мо­ло­ко­со­сы! По­про­бу­ем ещё ра­зок.
   Ру­ка его по­тя­ну­лась к кла­ви­ше "Reinst".

*

   ...зи­мой это слу­чи­лось, в са­мом на­ча­ле, в ак­ку­рат на Ве­день­ев день. Пом­ню, снег в тот год ещё не лёг ос­но­ва­тель­но, хоть и по­ла­га­лось бы. Зем­ля-то не про­мёрз­ла тол­ком, вот и тая­ло чуть что -- то по­те­п­ле­ние ка­кое, то бу­сель16, то пур­га. Но хо­лод уже чув­ст­во­вал­ся. В тот день осо­бен­но. От­пра­вил­ся я сто­га про­ве­рять. Ну, ты же зна­ешь, у ме­ня па­ра те­лу­шек, да ещё ко­зы. Как тут без се­на-то? Ни­как не­воз­мож­но. По­чи­тай, всё пре­ды­ду­щее ле­то с пле­мя­ша­ми, что из Се­ве­ро­мор­ска прие­ха­ли в от­пуск, кор­ма за­го­тав­ли­ва­ли. Они у ме­ня оба под­вод­ни­ки, от­пус­ка длин­ные...
  
   Уже стем­ня­лось, ко­гда, объ­е­хав свои уго­дья, я к до­му мо­то­цикл по­вер­нул. Он у ме­ня ещё в со­вет­ское вре­мя в лес­пром­хо­зов­ском ма­га­зи­не ку­п­лен. Хоть и ста­рень­кий "ижак" с ко­ля­ской, но справ­ный. Уме­ли рань­ше де­лать. Ры­чит не ху­же твое­го вол­ко­да­ва, ко­то­ро­го дол­го на­тас­ки­ва­ли, по­том на охо­ту взя­ли, а тот зве­ря учу­ял и по­во­док с та­кой си­лой дёр­га­ет -- то­го гля­ди, с ног оп­ро­ки­нет.
   Путь ми­мо до­ма Вань­ки Ме­зи­на ле­жал -- он на от­ши­бе жи­вёт, сей­час мод­но го­во­рить -- на ху­то­ре. Мы с Ива­ном ко­гда-то вме­сте на фло­те слу­жи­ли в спец­час­ти; хоть и дав­но, а ино­гда при­по­ми­на­ет­ся с те­п­лом нос­таль­ги­че­ским. Вдво­ём -- оно, ко­неч­но, спо­соб­ней вспо­ми­нать, а ес­ли ещё и под "бе­лень­кую", то и во­все не ху­до. А тут та­кая ока­зия -- ми­мо еду. Грех не вос­поль­зо­вать­ся. Ос­та­вил мо­то­цикл у до­ро­ги в кус­тах, а сам -- по тро­пин­ке к до­му. А что -- сто­ит "ижак" на обо­чи­не, ни­ко­му не ме­ша­ет: ез­дят тут очень ред­ко, до­ро­га же ле­со­воз­ная, а нын­че вы­ход­ной.
   Вань­ша встре­тил с ра­до­стью. Же­на его стол на­кры­ла, у се­бя в шо­мы­ше17 по­кол­до­вав не­дол­го. Се­ли ве­че­рять, толь­ко я сна­ча­ла бла­го­вер­ной по те­ле­фо­ну бряк­нуть за­хо­тел, мол, "за­дер­жусь ма­нень­ко" -- за­ехал обог­реть­ся да чаю по­пить у Ме­зи­ных. А ли­нию те­ле­фон­ную, как на грех, ура­ган на­дысь обор­вал. И что тут де­лать при­ка­же­те? Мо­биль­ная-то связь в кра­ях на­ших толь­ко ле­том и ра­бо­та­ет, а как зи­ма -- пи­ши про­па­ло: сплош­ные сбои-пе­ре­бои да "або­нент в се­ти не за­ре­ги­ст­ри­ро­ван".
   Вот и в тот раз -- од­но буль­ка­нье, а не раз­го­вор по­лу­чил­ся. Но, как го­во­рит­ся, факт звон­ка при­сут­ст­ву­ет, зна­чит, суп­ру­га моя Ан­ге­ли­на долж­на до­га­дать­ся, в чём де­ло. Она у ме­ня ум­ни­ца. Как раз на той не­де­ля я Вань­шу-то вспо­ми­нал, ко­гда про День Мор­ской Пе­хо­ты на стра­нич­ке от­рыв­но­го ка­лен­да­ри­ка про­чи­тал. Со­пос­та­вит, со­об­ра­зит. В об­щем, сел я у Ме­зи­ных ве­че­рять без тре­вог и вол­не­ний -- не по­те­ря­ет ме­ня Ге­ля в слу­чай че­го.
   По­си­де­ли мы хо­ро­шо. Лит­руш­ку уго­во­ри­ли под со­ле­ния-ва­ре­ния да ло­ся­ти­ну в чу­гу­не ис­том­лён­ную. Бра­конь­е­рит Вань­ка по­нем­но­гу или ли­цен­зию сей год ку­пил, не стал я спра­ши­вать, чтоб че­ло­ве­ка в сму­ще­ние не вво­дить -- толь­ко ме­тал то мя­со, аж треск за уша­ми. Вот едал ты ло­ся­ти­ну из рус­ской печ­ки? То­гда и не го­во­ри, что, мол, гру­бо­ва­то мя­со ди­ко­го зве­ря.
   На хо­ди­ках уже де­ся­тый час ку­куш­ка от­пе­ла, ко­гда мы ча­ёк с ба­ран­ка­ми лес­пром­хо­зов­ски­ми да ва­рень­ем чер­нич­ным до­пи­ва­ли. Тут же­на Ива­на и пред­ло­жи­ла мне ос­та­вать­ся на ночь. Дес­кать, на по­ла­тях по­сте­лю те­бе пе­рин­ку пу­хо­вую -- не сон бу­дет, а сказ­ка. Что ж, в са­мом де­ле, ехать до­мой позд­но­ва­то, да и при­лич­но вы­пим­ши я. Про­буль­кал в мо­биль­ник Ге­ле о ре­ше­нии сво­ём, она мне что-то в от­вет про­буль­ка­ла -- мол, по­ня­ла, ут­ром жду с при­ве­том -- и я на двор по­спе­шил, чтоб мо­то­цикл по­бли­же к до­му под­ка­тить, ма­ло ли что.
   На­ско­ро на­ки­нул Вань­кин ма­ла­хай оле­ний, что он у нен­цев на па­тро­ны вы­ме­нял в по­за­том ещё го­де, шарф крас­ный на гор­ло на­мо­тал и в пур­гу ныр­нул, как в омут. Под­хо­жу к мо­то­цик­лу. Ба­тюш­ки мои, а там -- смот­ри-ка! -- ка­кой-то хлыщ впе­рёд ме­ня мой же ап­па­рат на до­ро­гу вы­ка­ты­ва­ет.
   -- Стой! -- рявк­нул. -- Твою-то ди­ви­зию че­рез ко­ле­но, за­чем мо­то­цикл взял?!
   А не­зна­ко­мец орёт, с тру­дом ве­тер пе­ре­кри­ки­вая:
   -- Мой это "Урал"! На пол­ча­си­ка и ос­та­вил все­го, по­ка к Коль­ке Ме­зен­це­ву за­хо­дил чай по­пить!
   -- Нет за сто вёрст во­круг ни­ка­ко­го Ме­зен­це­ва! -- кри­чу в от­вет. -- Иван Ме­зин здесь жи­вёт, а Коль­ку ни­кто ни­ко­гда не ви­ды­вал! Да и мо­то­цикл мой ИЖ-350, по­смот­ри вни­ма­тель­но -- там на ру­ле ря­дом с руч­кой га­за пят­но от ки­сло­ты вы­еден­ное, в фор­ме чай­ки!
   По­хи­ти­тель ни­че­го не от­ве­ча­ет и всё пы­та­ет­ся дви­жок за­пус­тить. А я спе­шу к не­му че­рез суг­ро­бы, да мед­лен­но по­лу­ча­ет­ся -- толь­ко сне­гу пол­нё­хонь­ки ва­лен­ки на­брал. Смот­рю, за­пус­тил­ся мой мо­то­цикл и по до­ро­ге по­ка­тил с не­зна­ком­цем на хреб­те. Эх, мать-пе­ре­мать, слов ни­ка­ких не хва­та­ет! Уг­на­ли транс­порт пря­мо на гла­зах, а по­де­лать ни­че­го нель­зя. Хоть вол­ком вой!
   Как в дом вер­нул­ся и на печь за­лез, не пом­ню. Ут­ром про­снул­ся, го­ло­ва на удив­ле­нье лёг­кая, буд­то и не из­ли­ше­ст­во­ва­ли на­ка­ну­не. Толь­ко мысль од­на по­коя не да­ёт: "Ук­ра­ли мо­то­цикл, сво­ло­чи!" Слы­шу, Вань­ка с ули­цы в дом за­шёл, про­каш­лял­ся и ко мне с во­про­сом:
   -- Как спал, Кос­тя? Кош­ма­ры не му­чи­ли?
   -- Так гра­ба­ну­ли же ме­ня, Вань вве­че­ру... Мо­то­цикл вме­сте с ко­ля­ской спио­не­ри­ли. Вот он кош­мар на­яву. Я те­бе раз­ве вче­ра не го­во­рил ни­че­го, ко­гда с ули­цы вер­нул­ся?
   -- Ты? С ули­цы? Ни­ку­да ты, Кос­тян, не хо­дил. Из-за сто­ла -- пря­ми­ком на печь, без пе­ре­са­док. А "Днепр" твой я сам по­сле во двор за­ка­тил. Вый­ди -- по­лю­буй­ся!
   -- "Днепр"?
   -- Ну не "Яву" же...
  
   Вы­ско­чил я на крыль­цо. Точ­но сто­ит у во­рот мой род­ной "Днепр", чуть сне­гом при­по­ро­шён­ный. И та­кая бла­го­дать на серд­це сва­ли­лось, та­кое спо­кой­ст­вие. В об­щем, мои мис­ти­че­ские ви­де­ния, за­вер­шив пол­ный цикл, бла­го­по­луч­но раз­вея­лись. Всё бы­ло, как обыч­но. И да­же оба го­лу­бых с про­зе­ле­нью солн­ца од­но­вре­мен­но вы­гля­ну­ли из-за туч­ки, пред­ве­щая ско­рые мо­ро­зы. За­уряд­ное со­бы­тие для на­ча­ла мая. И хо­ро­ший за­чин Ве­день­е­ва дня. Пять­сот ше­сть­де­сят седь­мо­го на этой не­де­ле.
  
   1 -- Ве­день­ев день -- 21 но­яб­ря ста­ро­го сти­ля. По на­род­но­му по­мор­ско­му ка­лен­да­рю -- вре­мя обиль­ных сне­го­па­дов: по­шла на­стоя­щая зи­ма;
   2 -- бас­кий (по­мор­ский го­вор) -- кра­си­вый, хо­ро­ший;
   3 -- Рус­ское на­се­ле­ние се­ве­ра Ар­хан­гель­ской об­лас­ти вне по­бе­ре­жья Бе­ло­го мо­ря, так­же склон­ное от­но­сить се­бя к по­мо­рам, соб­ст­вен­но по­мо­ра­ми не при­зна­ва­лось, так как яв­ля­лось обыч­ным кре­сть­ян­ским на­се­ле­ни­ем, уча­ст­вуя вре­мя от вре­ме­ни в рыб­ных и зве­ро­бой­ных про­мыс­лах в ка­че­ст­ве на­ём­ных ра­бо­чих. По­мо­ры их ок­ре­сти­ли "ле?са" или "жи­ву­щие в ли­сях";
   4 -- за­род (по­мор­ский го­вор) -- стог се­на;
   5 -- ок­лад­ное брев­но (по­мор­ский го­вор) -- ос­но­ва­ние до­ма;
   6 -- голк (по­мор­ский го­вор) -- крик, гал­дёж;
   7 -- блаз­нить (по­мор­ский го­вор) -- ме­ре­щить­ся, ка­зать­ся, пред­став­лять­ся;
   8 -- про­ку­рат (по­мор­ский го­вор) -- про­каз­ник, ху­ли­ган, за­тей­ник, шут­ник;
   9 -- ку­де­сы (по­мор­ский го­вор) -- вол­шеб­ст­во, ча­ро­дей­ст­во;
   10 -- ма­ра (по­мор­ский го­вор) -- ма­ре­во, гус­той ту­ман;
   11 -- оп­ри­ко­сить (по­мор­ский го­вор) -- сгла­зить;
   12 -- окут­ка (по­мор­ский го­вор) -- одея­ло;
   13 -- custos spatium (лат.) -- хра­ни­тель про­стран­ст­ва;
   14 -- гнус ам­бар­ный (по­мор­ский го­вор) -- мы­ши;
   15 -- оз­но­ба (по­мор­ский го­вор) -- про­сту­да;
   16 -- бу­сель (по­мор­ский го­вор) -- мел­кий дождь, мок­рый ту­ман, мо­рось;
   17-- шо­мы­ша, ба­бий угол (ста­ро­рус­ское) -- про­стран­ст­во из­бы (ха­ты) ме­ж­ду усть­ем рус­ской пе­чи и про­ти­во­по­лож­ной сте­ной, где шли жен­ские ра­бо­ты.
  
  

Ис­то­рия ло­ша­ди

(не по Тол­сто­му)

  
   В те дав­ние вре­ме­на рас­цве­та со­циа­лиз­ма, о ко­то­рых пой­дёт речь, Пе­чор­ский мя­со­ком­би­нат имел не­сколь­ко за­го­то­ви­тель­ных пунк­тов за пре­де­ла­ми не толь­ко го­ро­да, но и рай­она. На этих пунк­тах про­из­во­дил­ся за­бой оле­ней из кол­хоз­ных стад. За­бой про­ис­хо­дил, как пра­ви­ло, зи­мой по­сле сыт­но­го на­гу­ла ве­са на лет­не-осен­них па­ст­би­щах Боль­ше­зе­мель­ской тун­д­ры.
   По­нят­но, что ес­ли за­бой­ный уча­сток дей­ст­ву­ет зи­мой, то в дру­гое вре­мя го­да и смыс­ла нет дер­жать там на­род. Но, с дру­гой сто­ро­ны, по­ду­май­те са­ми, ес­ли пол­го­да ни­кто на сю­да не на­ве­ды­ва­ет­ся, то -- в ка­ком со­стоя­нии скла­ды, ве­со­вая и про­чие со­ору­же­ния ока­жут­ся к на­ча­лу се­зо­на, без хо­зяй­ско­го-то при­смот­ра? По­это­му на уча­ст­ках по за­бою ско­та (в ча­ст­но­сти -- се­вер­ных оле­ней) все­гда ос­та­ва­лось не­сколь­ко че­ло­век, под­дер­жи­ваю­щих ин­фра­струк­ту­ру в ра­бо­то­спо­соб­ном со­стоя­нии. На од­ном из та­ких за­го­то­ви­тель­ных то­чек с на­зва­ни­ем Кол­ва­ты вме­сте с людь­ми по­сто­ян­но тру­ди­лась ло­шадь.
   Для че­го ло­шадь нуж­на на за­бой­ном пунк­те? Да ма­ло ли для ка­ких це­лей! На­при­мер: под­вез­ти-от­вез­ти груз, снаб­дить уча­сток во­дой из боч­ки (во­до­про­во­да-то там нет), дос­та­вить боль­но­го в бли­жай­шую боль­ни­цу... Тру­ди­лась ло­ша­душ­ка справ­но, от ра­бо­ты не от­лы­ни­ва­ла. Ко­рот­ко го­во­ря, по­мо­га­ла соз­да­вать ма­те­ри­аль­ные бла­га оза­бо­чен­ным за­го­то­ви­те­лям ско­та. Мно­го лет тру­ди­лась бес­смен­но се­вер­ная сив­ка-бур­ка. Но од­на­ж­ды вес­ной у этой ло­ша­ди (на­зо­вём её Ка­ур­кой) вы­па­ли все зу­бы. Не то, что­бы не­сколь­ко, а все ра­зом -- ни од­но­го не ос­та­лось. И вро­де же, не ста­рая ещё...
   Что та­кое слу­чи­лось с Ка­ур­кой, ме­ст­ный ве­те­ри­нар объ­яс­нить не смог -- толь­ко при оче­ред­ной де­гу­ста­ции спир­та с ди­рек­то­ром за­гот­кон­то­ры ску­по об­мол­вил­ся, дес­кать, -- "ави­та­ми­ноз жи­вот­ную под­ко­сил"... За­бой уже со­всем на но­су, а ло­шадь на гла­зах чах­нет. Од­ни­ми дёс­на­ми мно­го ли се­на на­жу­ёшь? То­го и гля­ди -- ско­ро пре­ста­вит­ся ско­тин­ка без­от­вет­ная. Ве­те­ри­нар вы­хо­да не на­хо­дил. Нет в ме­ди­цин­ской прак­ти­ке та­ко­го слу­чая, что­бы до­маш­нее жи­вот­ное, по­те­ряв­шее все свои зу­бы, вы­жи­ло и вновь при­но­си­ло поль­зу. На­чаль­ник за­гот­кон­то­ры пы­тал­ся бы­ло воз­ра­зить, да об­ра­зо­ва­тель­ный уро­вень не по­зво­лял шиб­ко-то упор­ст­во­вать. Ве­те­ри­нар, хоть и силь­но пью­щий, но ди­плом свой не зря по­лу­чил. Как го­во­рит­ся, ру­ки пом­нят, а го­ло­ва со­всем да­же не ре­па, а кла­дезь по­лез­ной зоо­тех­ни­че­ской ин­фор­ма­ции.
   Так за пе­чаль­ны­ми раз­го­во­ра­ми о судь­бе без­зу­бой ло­ша­ди ко­ро­та­ли ве­че­ра на­чаль­ник за­гот­кон­то­ры со зве­ри­ным эс­ку­ла­пом. Вы ска­же­те -- а что у них дру­гих тем не бы­ло? Я от­ве­чу: "А по­про­буй­те най­ти те­му на пус­тын­ной зи­мов­ке в от­сут­ст­вии не толь­ко те­ле­ви­де­ния, но и ра­дио".
   Од­на­ж­ды вы­ше­оз­на­чен­ную спи­тую па­роч­ку раз­ба­вил сво­им при­сут­ст­ви­ем врач из се­ла Иж­ма. Он за­ехал спра­вить­ся о здо­ро­вье зи­мов­щи­ков. Та­кое, обык­но­вен­но, го­до­вое ме­ди­цин­ское лю­бо­пыт­ст­во пред­пи­сы­ва­ла ему вра­чеб­ная эти­ка и гра­фик про­фи­лак­ти­че­ских ос­мот­ров вве­рен­но­го рай­она, раз­ме­ром пре­вос­хо­дя­ще­го ка­ко-ни­будь не­ма­лое ев­ро­пей­ское гер­цог­ст­во.
   Ве­че­ря­ли со спир­том. По­сле вто­рой раз­го­вор не­про­из­воль­но кос­нул­ся не­сча­ст­ной ло­ша­ди, уга­саю­щей на гла­зах. Ус­лы­шав пе­чаль­ную ис­то­рию, врач уди­вил­ся чу­де­сам при­ро­ды, ли­шив­шей жи­вот­ное са­мо­го не­об­хо­ди­мо­го.
   Ко­гда на­ли­ва­ли по треть­ей, за­ез­жий врач не­ожи­дан­но ожи­вил­ся и на­чал при­го­ва­ри­вать не­что нев­ра­зу­ми­тель­ное, по­свер­ки­вая дья­воль­ски­ми огонь­ка­ми сво­их чуть рас­ко­сых от дол­гой жиз­ни в при­род­но-кли­ма­ти­че­ской зо­не, с со­став­ным на­зва­ни­ем ле­со­тун­д­ра, глаз: "Так-так-так, са­мое глав­ное тут ма­те­ри­ал по­доб­рать...". Как объ­яс­нить то за­га­доч­ное ве­зе­ние, ко­то­рое по­се­ти­ло Кол­ва­ты, а вме­сте с за­гот­кон­то­рой и Ка­ур­ку в ли­це это­го не со­всем трез­во мыс­ля­ще­го вра­ча? Мо­жет, сие бы­ла во­ля Бо­жья, а мо­жет -- "ру­ка Мо­ск­вы"? Ско­рей все­го, вто­рое.
   Этот врач за­кон­чил Мо­с­ков­ский мед­ин­сти­тут по спе­ци­аль­но­сти "сто­ма­то­лог-про­те­зист", го­да три ра­бо­тал на под­хва­те у ка­ко­го-то хит­ро­го дан­ти­ста-ев­рея. Кру­го­обо­рот зо­ло­та в кли­ни­ке у раз­во­ро­ти­сто­го сто­ма­то­ло­га, ра­зу­ме­ет­ся, был. Зуб­но­му вра­чу без та­ко­го ат­ри­бу­та про­тез­но­го ге­шеф­та нель­зя ни­как. А со­вет­ская власть де­лить­ся сво­им зо­ло­тым за­па­сом во­все не же­ла­ла. Об­ще­ст­вен­ное столк­ну­лось с ча­ст­но­соб­ст­вен­ни­че­ским и не ос­та­ви­ло по­след­не­му ни­ка­ких шан­сов.
   Ко­гда на­став­ник су­мел во­вре­мя от­быть в стра­ну обе­то­ван­ную, коз­лом от­пу­ще­ния сде­ла­ли его мо­ло­до­го кол­ле­гу. По это­му де­лу со­сто­ял­ся об­раз­цо­во-по­ка­за­тель­ный суд с про­чув­ст­во­ван­ным об­ви­ни­тель­ным спи­чем про­ку­ро­ра и от­ре­пе­ти­ро­ван­ны­ми ре­ча­ми сви­де­те­лей зло­упот­реб­ле­ний в ро­то­вой по­лос­ти. Вра­ча на­пра­ви­ли ото­гре­вать зо­ну стро­го­го ре­жи­ма в Ко­ми край те­п­лом соб­ст­вен­но­го те­ла за эко­но­ми­че­ские пре­сту­п­ле­ния с ко­рон­ка­ми па­ци­ен­тов.
   По­сле двух лет от­сид­ки вра­чу смяг­чи­ли ме­ру пре­се­че­ния, и он от­был на "хи­ми­че­ские" воль­ные хле­ба. Толь­ко ра­бо­тать те­перь ему при­хо­ди­лось не дан­ти­стом, а и те­ра­пев­том, и хи­рур­гом, и пе­ди­ат­ром... В об­щем -- един­ст­вен­ным ди­пло­ми­ро­ван­ным док­то­ром в этом "мед­вежь­ем уг­лу".
   Итак, пе­ред на­чаль­ни­ком за­гот­кон­то­ры си­дел са­мый, что ни на есть, зуб­ной про­те­зист, а это ли не уда­ча! Трое еди­но­мыш­лен­ни­ков (а те­перь это бы­ли не про­сто со­бу­тыль­ни­ки!) ста­ли ре­шать, ка­кой ис­поль­зо­вать ма­те­ри­ал для про­те­зов. Ос­та­но­ви­лись на ста­нио­ли. Сплав оло­ва не тре­бу­ет ис­поль­зо­ва­ния спе­ци­аль­ной ти­гель­ной пе­чи, ко­то­рую про­сто бу­дет не­где взять.
   Да к то­му же -- дан­тист, зна­ко­мый с уго­лов­ным ми­ром уже не по­на­слыш­ке, са­мо­лич­но ус­та­нав­ли­вал ста­нио­ле­вые ко­рон­ки не од­но­му "па­ха­ну" по­верх по­чер­нев­ших от че­фи­ра зу­бов. Ре­ше­ние трой­ка за­го­вор­щи­ков за­кре­пи­ла оче­ред­ной спир­то­вой ём­ко­стью и уле­глась спать воз­ле уют­но по­тре­ски­ваю­щей по­лень­я­ми рус­ской печ­ки.
   На­ут­ро вдох­нов­лён­ный вче­раш­ней иде­ей врач съез­дил в по­сё­лок за ма­те­риа­лом для ло­ша­ди­но­го про­те­зи­ро­ва­ния, на­чаль­ник за­гот­кон­то­ры до­го­во­рил­ся с куз­не­ца­ми, и к ве­че­ру Ка­ур­ка уже мог­ла са­мо­стоя­тель­но же­вать се­но бле­стя­щи­ми че­лю­стя­ми из жёл­то­го ста­нио­ля. Ло­шадь при­вы­ка­ла не слиш­ком дол­го. Че­рез не­де­лю она уже и не ощу­ща­ла ни­ка­ких не­удобств в поль­зо­ва­нии но­вым ру­ко­твор­ным ин­ст­ру­мен­том, уме­ло за­су­ну­тым в ло­ша­ди­ную пасть за­бот­ли­вым ве­те­ри­на­ром и веч­но не­трез­вым дан­ти­стом.
   Ка­ур­ка ожи­ла, ста­ла бы­ст­ро на­би­рать вес. По­на­ча­лу на­род в за­гот­кон­то­ре ша­ра­хал­ся от её "зо­ло­той улыб­ки", ко­гда Ка­ур­ка упои­тель­но ржа­ла, яв­но с ко­кет­ли­вой це­лью оз­на­ко­мить всех при­сут­ст­вую­щих с со­дер­жи­мым сво­его рос­кош­но­го рта. К кон­цу за­боя все уже при­вык­ли и пе­ре­ста­ли об­ра­щать вни­ма­ние на не­обыч­ную ло­шадь. Та­кое нев­ни­ма­ние к соб­ст­вен­ной пер­со­не силь­но оби­де­ло Ка­ур­ку. Она ста­ла ка­приз­ной, вздор­ной и но­ро­ви­стой. То и де­ло стре­ми­лась ух­ва­тить воз­ни­цу свои­ми но­вы­ми бле­стя­щи­ми зу­ба­ми, от­ка­зы­ва­лась ехать в нуж­ном на­прав­ле­нии. Од­ним сло­вом, по­чув­ст­во­ва­ла се­бя ари­сто­крат­кой.
   По­ка шёл за­бой, на жи­вот­но­го с ари­сто­кра­ти­че­ски­ми ка­при­за­ми не­ко­гда бы­ло об­ра­щать вни­ма­ния. Но толь­ко лишь за­го­то­ви­тель­ные ра­бо­ты за­кон­чи­лись, на­чаль­ник за­гот­кон­то­ры по­нял, с та­кой не­сго­вор­чи­вой ко­был­кой ему даль­ше не по пу­ти. Сроч­но со­бра­ли за­се­да­ние в со­ста­ве всё той же трои­цы, ко­то­рая и спас­ла Ка­ур­ку от го­лод­ной смер­ти. Те­перь во­прос сто­ял бо­лее про­заи­че­ски: "За­чем в кон­то­ре бес­по­лез­ное, ле­ни­вое жи­вот­ное, во­зом­нив­шее се­бя "прин­цес­сой кро­ви", и что с ним де­лать?" Бро­сить жё­ст­кое "на кол­ба­су" ни­кто из трои­цы не ре­шал­ся -- это всё рав­но, что соб­ст­вен­но­руч­но за­ду­шить спа­сён­но­го то­бой мла­ден­ца...
   Ко­гда звёз­ды на мо­роз­ном не­бе ста­ли мерк­нуть, по­ка со­всем не рас­тво­ри­лись в лу­чах блед­но-ро­зо­во­го све­ти­ла, ко­гда мут­ные взгля­ды с тру­дом от­тал­ки­ва­ли тя­жё­лые го­ло­вы от сто­ла с не­хит­рой за­кус­кой из ому­лё­вой ик­ры с мо­чё­ной мо­рош­кой, при­шло ре­ше­ние. Ло­шадь пе­ре­да­ли в од­но из уч­ре­ж­де­ний сис­те­мы ис­пол­не­ния на­ка­за­ний, в про­сто­ре­чье -- на зо­ну, в ка­че­ст­ве да­ра от за­гот­кон­то­ры.
   Зе­ки встре­ти­ли фее­ри­че­ское по­яв­ле­ние жи­вот­но­го с сияю­щей на солн­це улыб­кой друж­ным ржа­ни­ем. Ка­ур­ка сра­зу ста­ла все­об­щей лю­би­ми­цей -- здесь "свя­тая" трои­ца не ошиб­лась. И ещё не один год в той зо­не в от­вет на сия­тель­ное ржа­ние ло­ша­ди па­ха­ны "в за­ко­не" об­на­жа­ли свои ко­рон­ки то­го же за­ме­ча­тель­но­го ме­тал­ла.

Как Шае­вич уез­жал в Из­ра­иль

  
   Нет-нет, да­мы и гос­по­да, речь здесь пой­дёт со­всем не об Адоль­фе Шае­ви­че, глав­ном рав­ви­не Мо­ск­вы. Рас­сказ мой о че­ло­ве­ке с яр­ко вы­ра­жен­ным гео­ло­ги­че­ским про­шлым -- Шае­ви­че, но Ген­на­дии, на ми­ну­точ­ку -- Вла­ди­ми­ро­ви­че, ес­ли по­зво­ли­те. С Шае­ви­чем мы про­ве­ли бок обок не­сколь­ко лет жиз­ни, ко­гда ис­сле­до­ва­ли уг­ле­во­до­род­ные за­кро­ма ро­ди­ны в чре­ве вы­чис­ли­тель­но­го цен­тра гео­фи­зи­че­ской экс­пе­ди­ции.
   Сна­ча­ла Шае­вич ни­ку­да ехать не со­би­рал­ся. Оно и по­нят­но -- че­ло­век, жи­ву­щий на Се­ве­ре Ев­ро­пы три­дцать лет, из ко­то­рых по­ло­ви­ну про­вёл в по­ле­вых ус­ло­ви­ях, да ещё и в долж­но­сти на­чаль­ни­ка сейс­мо­от­ря­да, не ста­нет раз­ме­ни­вать­ся на тер­ри­то­рию, со­из­ме­ри­мую с той, где про­во­дит раз­вед­ку по­ле­вая пар­тия все­го за один се­зон. Ко­гда в тво­ём под­чи­не­нии не­сколь­ко де­сят­ков уха­рей с да­ле­ко не все­гда безу­преч­ны­ми ан­кет­ны­ми дан­ны­ми... Я не о при­сно­па­мят­ном пя­том пунк­те, чтоб вы так жи­ли, да­ма в ро­зо­вом ка­по­ре, как я сплю с по­хме­лья. О кри­ми­наль­ном Вет­хом За­ве­те речь ве­ду, его не­ко­то­рые юри­ди­че­ски под­ко­ван­ные ли­ца на­зы­ва­ют УПК РФ.
   Да не о том раз­го­вор, соб­ст­вен­но...
   Че­ло­век, пят­на­дцать пол­ных лет бо­роз­дя­щий ле­со­тун­д­ру да и тун­д­ру то­же на ГТ-Т (гео­ло­ги­че­ский гу­се­нич­ный транс­пор­тёр-тя­гач), пре­иму­ще­ст­вен­но в зим­нее вре­мя; жи­ву­щий в бал­ке*, ота­п­ли­вае­мом дро­ва­ми, а при их от­сут­ст­вии -- уг­лём и со­ляр­кой, не слиш­ком час­то ду­ма­ет о том, чтоб по­ме­нять Край­ний Се­вер Вос­точ­ной Ев­ро­пы на се­вер­ное по­бе­ре­жье Се­вер­ной же Аф­ри­ки.
   Сна­ча­ла Шае­вич ни­ку­да ехать во­все не со­би­рал­ся. Но по­том на­сту­пи­ла Пе­ре­строй­ка. Ду­мать об Аф­ри­ке сде­ла­лось мод­ным, и...
   Нет, вру. Ещё не то­гда. Впро­чем...
   Гео­фи­зи­ка как нау­ка ста­ла в тя­гость лю­дям, тво­ря­щим ис­то­рию но­вой Рос­сии на спио­не­рен­ном ма­зу­те и при по­мо­щи бан­дит­ской при­ва­ти­за­ции неф­те­про­мы­слов. В са­мом де­ле -- к че­му вкла­ды­вать с тру­дом на­вор... на­жи­тый ка­пи­тал в да­лё­кую и ту­ман­ную пер­спек­ти­ву, ес­ли брать у при­ро­ды нуж­но всё и не­мед­лен­но, как за­ве­щал "Ми­чу­рин" от вау­че­ри­за­ции, на­хо­хо­тав­ший лос­ня­щую­ся са­мо­до­воль­ст­вом фи­зио­но­мию и ос­ча­ст­ли­вив­ший всех ры­жих ко­тов по­стком­му­ни­сти­че­ско­го про­стран­ст­ва свои­ми пас­порт­ны­ми дан­ны­ми.
   Как толь­ко ис­чез­ла гео­фи­зи­ка, при­ня­лась за­ги­бать­ся и гео­ло­го­раз­вед­ка. Ге­на по­те­рял ра­бо­ту, но не при­сут­ст­вие ду­ха. Он и то­гда ещё не ду­мал уез­жать... на­все­гда или хо­тя бы на­дол­го ту­да, где не ста­нет в глу­бо­кой ста­рос­ти жа­леть, как го­во­рят "в Аде­се", за бес­цель­но про­жи­тые сре­ди об­во­ро­ван­ных при­чу­да­ми не­одо­маш­нен­но­го ка­пи­та­лиз­ма го­ды.
   Не до это­го ему бы­ло.
   При­ку­пив но­во­мод­ную сум­ку "меч­та ок­ку­пан­та", Ге­на за­су­чил ру­ка­ва и про­стёр свои фи­нан­со­во-ком­мер­че­ские ин­те­ре­сы аж до са­мой сто­ли­цы: во­зил от­ту­да спе­ции, упа­ко­воч­ную та­ру и раз­ную вся­чи­ну для не­боль­ших тор­го­вых то­чек. Круп­ные оп­то­вые по­став­щи­ки на та­кую ме­лочь, как па­ке­ты для фа­сов­ки или "пе­рец-лав­ро­вый лист", вни­ма­ния не об­ра­ща­ют -- они же кру­тые ба­рыш­ни­ки, не абы что. А Ге­на об­ра­тил. Имен­но по этой при­чи­не Шае­вич су­мел очень бы­ст­ро за­хва­тить свою ни­шу в тор­го­вом со­об­ще­ст­ве, снаб­жая по­сто­ян­ных кли­ен­тов де­шё­вым, но за­ни­маю­щим очень не­зна­чи­тель­ный объ­ём в сум­ке-кон­тей­не­ре то­ва­ром. А ведь да­же ку­роч­ка по зёр­ныш­ку, это лю­бой школь­ник, как "от­че наш" ещё при про­кля­том ца­риз­ме вы­зуб­рил. Вы­зуб­рить-то вы­зуб­рил вся­кий, но в ка­че­ст­ве ру­ко­во­дства к дей­ст­вию ис­поль­зо­вать удо­су­жил­ся не ка­ж­дый... Как го­во­рит­ся, ред­кая пти­ца... в об­щем, вы пом­ни­те.
   Две по­езд­ки за ме­сяц в Мо­ск­ву и об­рат­но по­зво­ля­ли дос­та­точ­но не­пло­хо су­ще­ст­во­вать не толь­ко са­мо­му Ге­не, но и его же­не, и де­тям то­же. И ка­кая, ска­жи­те на ми­лость, мо­жет быть Се­вер­ная Аф­ри­ка, ко­гда и здесь, в стра­не не­ус­тан­но всхо­дя­щих зе­лё­ных "по­ми­дол­ла­ров" мож­но ощу­тить се­бя хо­зяи­ном соб­ст­вен­ной судь­бы?!
   Де­ла шли дос­та­точ­но не­пло­хо, на­столь­ко не­пло­хо, что ско­ро Шае­вич ку­пил вто­рую квар­ти­ру, па­мя­туя о том, что де­ти под­рас­та­ют. Но те из род­но­го гнез­да уле­те­ли, осев в го­ро­де, где по­лу­ча­ли выс­шее об­ра­зо­ва­ние -- в Ки­ро­ве. И квар­ти­ра вско­ре пре­вра­ти­лась в мел­ко­оп­то­вый склад не­го­ци­ан­та-пе­ре­движ­ни­ка. Её Ге­на сна­ча­ла хо­тел от­ре­мон­ти­ро­вать, но по­том пе­ре­ду­мал, ибо хра­не­ние то­ва­ра, ко­то­рый не пор­тит­ся, не тре­бу­ет ни­ка­ких до­пол­ни­тель­ных вло­же­ний -- ни фи­нан­со­вых, ни фи­зи­че­ских -- во­все не пред­по­ла­га­ет на­ли­чие ев­ро­ре­мон­та на пло­ща­дях за­каз­чи­ка, как го­во­рит­ся.
   Вско­ре в квар­ти­ре ста­ло не­где по­вер­нуть­ся, но за­то в сто­ли­цу мож­но бы­ло не мо­тать­ся ме­сяц-дру­гой, что са­мо по се­бе дос­та­точ­но при­ят­но, не так ли? Жизнь пре­вра­ща­лась в сказ­ку -- си­ди се­бе в Ин­тер­не­те, хо­ди в лес по гри­бы или на лы­жах, ко­гда вы­па­да­ет снег. Ми­лое де­ло! Ехать ни­ку­да не нуж­но. И в этом та­кая пре­лесть, что слов ни­ка­ких нет, од­ни эмо­ции и на­сла­ж­де­ние.
   Как-то раз в пе­ри­од его си­ба­рит­ст­ва мы встре­ти­лись с Ге­ной не­по­да­лё­ку от оче­ре­ди к бан­ко­ма­ту, что сви­де­тель­ст­ву­ет о не­ук­лон­ном рос­те бла­го­сос­тоя­ния на­ро­да, и он, Ген­на­дий, свет Вла­ди­ми­ро­вич, пред­ло­жил по­смот­реть на свою но­вую (на тот мо­мент вре­ме­ни) не­дви­жи­мость, бла­го -- ид­ти не­да­ле­ко.
   -- Я там при­вёз от­мен­ную вод­ку "Три ста­ри­ка", -- со­блаз­нял Шае­вич со свой­ст­вен­ным ему шар­мом, не­ус­тан­но пус­кая ко­леч­ки аро­мат­но­го ды­ма от не­ве­ро­ят­но длин­ной дам­ской си­га­ре­ты. Гла­за его с биб­лей­ской хит­рин­кой смот­ре­ли на ме­ня сквозь стёк­ла очень силь­ных оч­ков, как две тём­но-се­рые, но впол­не до­б­рые аку­лы че­рез про­зрач­ные сте­ны океа­на­риу­ма. -- На эти­кет­ке три бо­ро­да­ча. Очень на нас с то­бой по­хо­жи. Вы­пьем? Не воз­ра­жа­ешь? С од­ной-то -- что нам бу­дет?
   Вот тут-то я и по­зна­ко­мил­ся с за­кро­ма­ми сво­его ста­рин­но­го при­яте­ля. При­чём -- ос­но­ва­тель­но по­зна­ко­мил­ся. Ещё бы -- по­ка мы ис­ка­ли за­го­дя ан­га­жи­ро­ван­ную бу­тыл­ку, при­шлось уви­деть весь ас­сор­ти­мент спе­ций, вво­зи­мых в наш го­род Шае­ви­чем при по­пус­ти­тель­ст­ве круп­ных оп­то­ви­ков. И не про­сто уви­деть, а ещё и об­чи­хать­ся, на­ню­хав­шись сме­си из пя­ти пер­цев по­по­лам с гвоз­ди­кой, ва­ни­лью и ко­ри­цей.
   Бу­тыл­ку мы в тот раз так и не об­на­ру­жи­ли. При­шлось пить спирт, за­пи­вая оный клю­че­вою во­до­про­вод­ной во­дой и за­едая мус­кат­ным оре­хом, им­би­рём, са­хар­ной пуд­рой и цед­рой цит­ру­со­вых.
   По­сле треть­ей Шае­вич ска­зал с та­ким зна­че­ни­ем, что я да­же сна­ча­ла по­ду­мал о ка­ком-то не­из­вест­ном мне гло­баль­ном ис­хо­де, го­то­вом вот-вот раз­ра­зить­ся, как ко­нец све­та, обе­щан­ный бес­сер­деч­ны­ми майя в ак­ку­рат на ка­то­ли­че­ское ро­ж­де­ст­во 2012-го го­да:
   -- Я еду!
   -- В Мо­ск­ву?
   -- Нет, в Из­ра­иль.
   -- Не по­нял, за ка­ким? По пу­тёв­ке?
   -- Я еду, -- ска­зал Ге­на. -- Ре­ше­но -- еду. Отец там ос­тал­ся один. В го­ро­де Не­та­ния ме­ж­ду Хай­фой и Тель-Ави­вом. В его воз­рас­те... За ним уход ну­жен. Еду, без ва­ри­ан­тов. Ула­жу все фор­маль­но­сти, про­дам ро­ди­тель­скую квар­ти­ру в Днеп­ро­пет­ров­ске. В об­щем, че­рез па­ру ме­ся­цев. На ПМЖ, ес­ли ты не по­нял.
   -- А дав­но отец у те­бя в... том да­лё­ком краю?
   -- Лет уже де­сять как.
   -- Что-то ты рань­ше не го­во­рил.
   -- А ты и не спра­ши­вал. Пе­ре­еха­ли вдво­ём с ма­мой. А те­перь вот отец один ос­тал­ся.
  
   Про­шло не­де­ли три. Мы сно­ва встре­ти­лись с Шае­ви­чем. Ге­на по сво­ей дав­ней тра­ди­ции раз­да­вал за­ка­зы про­дав­щи­цам на му­ни­ци­паль­ном рын­ке, ку­да я за­гля­нул, что­бы ку­пить кой-ка­ко­го то­ва­ру. То­вар дей­ст­ви­тель­но ока­зал­ся кой-ка­ким с точ­ки зре­ния ка­че­ст­ва, имен­но по этой при­чи­не я хо­тел бы­ло от­пра­вить­ся до­мой не­со­ло­но хле­бав­ши, но мою за­тею пре­рва­ло по­яв­ле­ние Ген­на­дия Вла­ди­ми­ро­ви­ча.
   "Ба, да он же уез­жа­ет! -- вспом­нил я. -- На­до бы по­про­щать­ся, как сле­ду­ет, чтоб ик­ну­лось ему в его Не­та­нии не один раз".
   И мы за­шли в "Би­ст­ро". Июнь чу­дил. Его се­ре­ди­на бы­ла про­сто ве­ли­ко­леп­на! Толь­ко что за­цве­ла че­рё­му­ха, сби­вая с ног не­ве­ро­ят­ным аро­ма­том сбы­ваю­ще­го­ся чу­да, по­дул се­ве­ряк, и вы­пал пер­вый лет­ний снег. Мы за­ку­сы­ва­ли и пи­ли, пи­ли и за­ку­сы­ва­ли, на­блю­дая всё ве­ли­ко­ле­пие При­по­ля­рья в ок­но, буд­то два пас­са­жи­ра ско­ро­го по­ез­да, сле­дую­ще­го по мар­шру­ту Вор­ку­та -- Из­ра­иль. А сне­го­пад всё не ути­хал. И да­ле­ко впе­ре­ди бе­ло­снеж­ные бе­дуи­ны мча­лись по пус­ты­не Не­гев на дав­но не­по­еных верб­лю­дах, ко­то­рые бу­к­валь­но уми­ра­ли от жа­ж­ды... в от­ли­чие от нас с Шае­ви­чем.
  
   Ночь при­шла вне­зап­но. Бе­лая ночь, не­смот­ря на впол­не вы­со­кую -- поч­ти 66 гра­ду­сов -- се­вер­ную ши­ро­ту, ока­за­лась не­дос­та­точ­но бе­лой. При­шлось брать с со­бой вод­ку -- за­бе­ли­вать до ла­ко­во­го от­ли­ва со­стоя­ние на­ших душ.
   Си­де­ли у ме­ня на кух­не. За­кон­чи­лось всё, как и сле­до­ва­ло ожи­дать, пья­ны­ми сле­за­ми двух упи­тан­ных муж­чин в воз­рас­те близ­ком к кри­ти­че­ско­му.
   Про­снул­ся я на ди­ва­не, поч­ти не раз­де­тый. По­зу мою на­звать мож­но бы­ло ис­клю­чи­тель­но -- стран­ной. Пред­ставь­те се­бе при­сев­ше­го на пол че­ло­ве­ка, ко­то­ро­го смо­рил не­ожи­дан­но креп­кий сон. Он по­ло­жил го­ло­ву на ди­ван, рас­про­стёр по не­му ру­ки и за­мер в этой да­ле­ко не тан­це­валь­ной по­зи­ции.
   С кух­ни до­но­сил­ся ге­рои­че­ский храп Ильи Му­ром­ца ещё до то­го, как ка­ли­ки пе­ре­хо­жие под­виг­ли его на свер­ше­ния рат­ные. Я под­нял­ся и по­шёл по­смот­реть. Ге­на сид­нем ле­жал на уг­ло­вом ди­ва­не, под­жав под се­бя но­ги, изо­бра­жая не­вин­но­го эм­брио­на, от­рав­лен­но­го ал­ко­го­лем зло­ве­щи­ми тём­ны­ми си­ла­ми. По по­лу кух­ни бы­ла не­при­ну­ж­дён­но раз­бро­са­на зем­ля из ни в чём не по­вин­ных, но би­тых судь­бою и гос­тем цве­точ­ных горш­ков. Я раз­бу­дил Шае­ви­ча сло­ва­ми:
   -- Ты не опо­зда­ешь... аг­ра­рий? До Мо­ск­вы-то, на по­ез­де едешь? Ещё ж со­брать­ся на­до...
   -- Со­бе­русь, -- от­ве­тил Ге­на ме­лан­хо­лич­но, -- ка­кие мои го­ды.
   Я то­гда да­же не на­сто­ро­жил­ся, свя­то уве­ро­вав во вне­зап­ную эмиг­ра­цию по се­мей­ным об­стоя­тель­ст­вам.
   -- Зна­ешь, я вче­ра ви­де­ла в го­ро­де Ге­ну. Шае­вич, как обыч­но, ме­ня не уз­нал. Стран­но. А ко­гда он уез­жа­ет? -- спро­си­ла ме­ня суп­ру­га, ко­гда уже на­ча­ла про­щать мне не­вин­но уби­ен­ные на кух­не цве­ты. Или... она не про­ща­ла, а про­сто да­ла во­лю жен­ско­му лю­бо­пыт­ст­ву, ко­то­рое, как из­вест­но, силь­нее са­мой страш­ной зло­сти? Точ­но мне не­из­вест­но.
   -- Ска­зал, что на не­де­ле... и на­все­гда. А то, что не уз­на­ёт, так то -- ди­оп­трии про­сто... оч­ки, са­ма по­ни­ма­ешь. У не­го же зре­ние край­не не­важ­ное. Чте­ние элек­трон­ных схем при све­те пе­чур­ки и пай­ка мик­ро­схем па­яль­ни­ком, ра­зо­гре­том на уг­лях, не та­кое уж без­вред­ное за­ня­тие.
   -- Хм... а как же у них сейс­мо­стан­ция ра­бо­та­ла? То­же от уг­лей? -- За­ин­те­ре­со­ван­ность в го­ло­се мо­ей бла­го­вер­ной яв­но ука­зы­ва­ло, что то­пор вой­ны ско­рее за­рыт, чем на­обо­рот.
   -- Нет, в по­ле ра­бо­та шла от ак­ку­му­ля­то­ров. Ни к че­му их раз­ря­жать по­на­прас­ну, ес­ли ди­зе­ля ос­та­лись в ба­зо­вом ла­ге­ре...
   -- Что-то его, вид­но, за­дер­жа­ло... -- же­на яв­но ме­ня не слу­ша­ла, вспо­ми­ная на­глое по­яв­ле­ние Ге­ны в по­ле её зре­ния, Ге­ны, ко­то­рый уже дол­жен был топ­тать Свя­тые мес­та с упор­ст­вом опыт­но­го гео­фи­зи­ка.
   -- Ма­ло ли... мо­жет, до­ку­мен­ты до­оформ­лял.
  
   -- Ска­жи, как ты ду­ма­ешь, Ге­на та­ки уе­хал в Из­ра­иль, или он те­бя об­ма­нул? -- этот во­прос за­да­ла же­на ещё че­рез па­ру ме­ся­цев.
   -- Об­ма­нуть он не мог. Ве­ро­ят­но, де­ло всё в ка­ком-то форс-ма­жо­ре.
   -- Зна­ешь, ес­ли уж со­стоя­лись на­столь­ко ши­кар­ные про­во­ды, ему ни­как нель­зя ос­та­вать­ся... По­сле то­го, что он сде­лал с на­шей кух­ней, Шае­вич про­сто обя­зан был уе­хать. В этой стра­не, в этом го­ро­де он для ме­ня пе­ре­стал су­ще­ст­во­вать!
   -- И что он та­ко­го сде­лал? По­ду­ма­ешь, рас­ко­лош­ма­тил два цве­точ­ных горш­ка...
   -- А то, что я не мог­ла всю ночь сомк­нуть глаз, и по­шла по­том на ра­бо­ту, это уже не в счёт?
   -- И чем же Ге­на ме­шал те­бе?
   -- Да вы оба -- то гре­ме­ли бан­ка­ми, то хра­пе­ли, то чо­ка­лись... Чуть не со­гре­ши­ла с ва­ми. Да­же убить мог­ла! Нет уж, Шае­вич про­сто обя­зан уе­хать.
   -- Да, по­сле по­доб­ных про­во­дов ни­ко­му бы в го­ло­ву не при­шло -- уе­хать в Из­ра­иль. Это же Зем­ля Обе­то­ван­ная, не так ли?
   -- Ты к че­му кло­нишь?
   -- И у нас на кух­не зем­ля бы­ла.
   -- Ну-ну, про­дол­жай...
   -- Я и го­во­рю, слу­чай­но Ге­на горш­ки раз­бил. За­чем ему наш се­вер­ный гу­мус, а?
   По­том мы не раз­го­ва­ри­ва­ли с же­ной ещё дней де­сять. Цве­ты -- это свя­тое, да­же ес­ли обыч­ная ге­рань.
  
   Про­шёл год. Я встре­тил Шае­ви­ча на ули­це. Он де­ло­ви­то дви­гал­ся в сто­ро­ну рын­ка, при­шпо­ри­вая се­бя сум­кой "меч­та ок­ку­пан­та", пол­ной ма­лень­ких ра­до­стей для тор­гую­щих дам, де­виц и ба­зар­ных баб, впа­ри­ваю­щих то­вар бес­печ­ным го­ро­жа­нам.
   -- Оп-па! При­вет, Ге­на! Так ты не уе­хал?
   -- Нет, как ви­дишь.
   -- А отец?
   -- С ним се­ст­ра.
   -- Его се­ст­ра?
   -- Нет, моя. Па­пи­на доч­ка...
   -- А ты че­го же?
   -- Со­би­ра­юсь вот... Пом­нишь, мы с то­бой бу­тыл­ку ис­ка­ли?
   -- "Три ста­ри­ка"?
   -- Её. Так вот, я всё ещё раз в квар­ти­ре пе­ре­рыл. Нет ни­где. Как сквозь зем­лю про­ва­ли­лась.
   -- Мо­жет, вы­пил, да за­был по­том?
   -- Нет. Од­но­знач­но, нет. Я же её спе­ци­аль­но для тор­же­ст­вен­ных слу­ча­ев по­ку­пал (спа­си­бо те­бе, Ге­на, что встре­ча со мной в тво­ём по­ни­ма­нии по­тя­ну­ла на тор­же­ст­вен­ный слу­чай!), так что -- про­сто без дос­той­но­го по­во­да я б её в рас­ход не пус­тил.
   По­мол­ча­ли. По­том Шае­вич спро­сил:
   -- А что -- Ве­ра всё ещё на ме­ня сер­дит­ся?
   -- Луч­ше бы ты уже уе­хал в Из­ра­иль, -- мах­нул я ру­кой.
  
   Про­шло не­сколь­ко ме­ся­цев. И я сно­ва встре­тил Шае­ви­ча на ули­це.
   -- Так ты едешь в Из­ра­иль, Ге­на?
   -- Ра­зу­ме­ет­ся.
   -- А ко­гда?
   -- В кон­це ян­ва­ря.
   -- А че­го так позд­но?
   -- Да у ме­ня за­гран­пас­пор­та нет... по­ка...
   -- И ты пол­то­ра го­да мне мо­ро­чил го­ло­ву?
   -- И не толь­ко ...
   -- Не толь­ко? Не толь­ко мне?
   -- И се­бе то­же!
   -- Ка­ким об­ра­зом?
   -- Пом­нишь ту бу­тыл­ку...
   -- "Три ста­ри­ка"?
   -- Я её на­шёл! В ду­хов­ке ле­жа­ла, внут­ри чу­гун­ной жа­ров­ни. Там ведь -- в квар­ти­ре -- ни­кто не го­то­вил, вот мы с то­бой в пли­те и не ис­ка­ли... Не мог же я ехать на край све­та, ко­гда та­кая за­гад­ка, со­гла­сись?
   -- Ге­на, до­ро­гой, за день­ги, на ко­то­рые мы те­бя про­во­жа­ли, мож­но бы­ло не про­сто уе­хать в Хай­фу, про­жить там ме­ся­ца три, но и бла­го­по­луч­но вер­нуть­ся... что­бы по­том най­ти про­па­жу.
   -- Так ведь ев­реи... -- от­ве­тил мне Шае­вич очень не­од­но­знач­но, по­сле че­го я пе­ре­стал вос­при­ни­мать мир как не­что ло­гич­ное. Мир от­ве­тил мне тем же. Так и жи­вём с тех пор. Вза­им­ные и кра­си­вые. Но боль­ше от всей ду­ши не гу­ля­ем... по­ка Ге­на сно­ва не со­бе­рёт­ся в Из­ра­иль. На­все­гда.
  
   Кста­ти, а что ста­ло с той бу­тыл­кой ред­кой вод­ки под на­зва­ни­ем "Три ста­ри­ка", вы не знае­те? Ге­на на её оче­ред­ную пре­зен­та­цию ме­ня не при­гла­ша­ет, а сам я как че­ло­век веж­ли­вый об этом его не спра­ши­ваю -- бо­юсь быть не­вер­но по­ня­тым.
  
   * ба­лок -- пе­ре­движ­ной жи­лой ва­гон­чик, обыч­но на по­лозь­ях, для ис­поль­зо­ва­ния в по­ле­вых ус­ло­ви­ях Край­не­го Се­ве­ра.
  
  

Ста­вен­ки

  
   Я на пе­ре­даю­щем ра­дио­цен­тре ра­бо­таю. Объ­ект ре­жим­ный, ве­дом­ст­вен­ный, не хух­ры-мух­ры -- всё по-взрос­ло­му. И по­то­му про­ве­ряю­щих в на­ши па­ле­сти­ны со всех во­лос­тей так и тя­нет, буд­то са­за­нов да кар­пов в тихую за­водь при­корм­лен­ную. Ка­ж­дый год не по од­но­му ра­зу при­ез­жа­ют с един­ст­вен­ной толь­ко ие­зу­ит­ской це­лью -- не­пре­мен­но об­на­ру­жить не­дос­тат­ки и при­мер­но за них на­ка­зать. Нет, что­бы ока­зать по­мощь на прак­ти­ке или хо­тя бы дель­ным со­ве­том, так ведь по­ста­вить в пар­тер про­ве­ряе­мых со все­ми вы­те­каю­щи­ми зна­чи­тель­но про­ще -- вот они и ку­ра­жат­ся в ме­ру сво­его не все­гда бо­га­то­го во­об­ра­же­ния.
   На­гря­ну­ла к нам как-то по­жар­но-тех­ни­че­ская ин­спек­ция с оче­ред­ной про­вер­кой. Мо­ло­дой май­ор ру­ко­во­дил про­цес­сом, сам улыб­чи­вый та­кой, ра­до­вал­ся ка­ж­до­му не­со­от­вет­ст­вию сво­его пред­став­ле­ния об идеа­ле про­ти­во­по­жар­ных мер, буд­то ди­тя.
   -- Вот и пой­мал я вас, го­луб­чи­ков, аж два раза! Во-пер­вых, ре­шёт­ки на ок­нах -- по­ме­ха эва­куа­ци­он­ным по­то­кам. Во-вто­рых, за­пас­ной вы­ход за­крыт из­нут­ри. А ес­ли элек­три­че­ст­ва не бу­дет, как до зам­ка до­б­рать­ся и дверь от­во­рить? Там же глу­хой ап­пен­дикс от об­ще­го ко­ри­до­ра -- без окон. При от­сут­ст­вии ес­те­ст­вен­но­го ос­ве­ще­ния ни­по­чём не вы­брать­ся.
   И та­кая тут ока­зия по­лу­ча­ет­ся, что про­сто ка­ра­ул. С од­ной сто­ро­ны, при­хо­дит по­жар­но-тех­ни­че­ская ин­спек­ция и сра­зу штра­фу­ет по пол­ной за ре­шёт­ки на ок­нах. С дру­гой -- не­мно­гим ра­нее за­мес­ти­тель на­чаль­ни­ка вы­ше­стоя­щей ор­га­ни­за­ции по ре­жи­му но­ро­вит без шта­нов и три­на­дца­той зар­пла­ты ос­та­вить за на­ру­ше­ние строй­ной сис­те­мы безо­пас­но­сти: и за­пас­ной вы­ход на слу­чай по­жа­ра от­крыт, и ок­на без за­щи­ты от зло­умыш­лен­ных во­ро­гов, меч­таю­щих про­ник­нуть на объ­ект и при­об­щить­ся к сек­ре­там, о ко­то­рых да­же ду­мать при­ня­то шё­по­том.
   Вот, ока­зы­ва­ет­ся, от­ку­да но­ги у тех ре­шё­ток вы­рос­ли, по­ни­мае­те?
   Ес­ли про­ще ска­зать, од­но­му без ме­тал­ли­че­ских кон­ст­рук­ций в окон­ных про­ёмах бе­лый свет не мил, а дру­го­му от них ни­ка­ко­го жи­тья нет.
   И ведь объ­яс­ня­ли по­жар­но­му, что в од­но­этаж­ном зда­нии про­ёмы окон­ные в ка­че­ст­ве за­пас­но­го пу­ти эва­куа­ции ис­поль­зо­вать нет ну­ж­ды, по­сколь­ку в де­жур­ной сме­не все­го два че­ло­ве­ка. Ка­ж­до­му по от­дель­но­му пу­ти бег­ст­ва от ог­ня, ос­нов­ной и за­пас­ной -- за гла­за. А боль­ше со­труд­ни­ков на объ­ек­те по­про­сту на­хо­дить­ся не мо­жет: все иные, кро­ме про­ве­ряю­щих, лиш­ние лю­ди. Так пред­пи­са­но ин­ст­рук­ци­ей. А по­жар­ный ин­спек­тор упёр­ся ро­гом -- дес­кать, вот при­шли мы на объ­ект ко­мис­си­он­но, а тут по­жар вдруг как из ру­жья, за­топ­чем же друг дру­га.
   -- Ко­мис­сия-то все­го три че­ло­ве­ка, да па­ра тех­ни­ков на сме­не. Не­у­же­ли в две две­ри спо­кой­но не вый­дем? -- го­во­рю на­смеш­ли­во.
   А этот упырь твер­дит:
   -- Не по­ло­же­но по нор­мам САН­ПИ­На и ка­ких-то ещё Дэн Сяо­пи­нов. На ок­нах не долж­но быть ре­шё­ток, и точ­ка!
   Вто­ро­го -- за­мес­ти­те­ля по безо­пас­но­сти -- убе­ж­да­ли, что тер­ри­то­рия ого­ро­же­на трёх­мет­ро­вым за­бо­ром с "ко­люч­кой" на­вер­ху, да ещё ви­део­ка­мер кру­гом на­ты­ка­но. Ни­кто по­сто­рон­ний в ок­но по­про­сту не су­ме­ет про­ник­нуть, по­сколь­ку зна­чи­тель­но рань­ше бу­дет об­на­ру­жен и, как го­во­рит мой шеф, рас­стре­лян на мес­те че­рез по­ве­ше­ние.
   Но наш ве­дом­ст­вен­ный глу­харь по-сво­ему то­ку­ет:
   -- Нор­ма­тив­но-пра­во­вые до­ку­мен­ты рег­ла­мен­ти­ру­ют, чи­тай -- пред­пи­сы­ва­ют, за­крыть ок­на ре­шёт­ка­ми ме­ж­ду ра­ма­ми, ко­то­рые бы пре­пят­ст­во­ва­ли про­ник­но­ве­нию на объ­ект по­сто­рон­них лиц. И дверь за­пас­но­го вы­хо­да долж­на быть за­кры­та из­нут­ри.
   Лад­но ещё -- от­но­си­тель­но две­ри они с по­жар­ным ин­спек­то­ром до­го­во­рить­ся су­ме­ли. Про­ве­ли мы к за­пас­но­му вы­хо­ду -- в тот са­мый ап­пен­дикс -- ава­рий­ное ос­ве­ще­ние, ра­бо­таю­щее от ак­ку­му­ля­то­ров. Те­перь и ава­рия на под­стан­ции не смо­жет лам­пу по­га­сить и по­ме­шать об­на­ру­жить путь эва­куа­ции.
   Оба про­ве­ряю­щих со­шлись на та­ком ком­про­мис­се: дверь за­кры­та на за­мок, но ос­ве­ще­на при лю­бых форс-ма­жор­ных об­стоя­тель­ст­вах -- чтоб за­мок лю­бой иди­от су­мел от­во­рить за нор­ма­тив­ный про­ме­жу­ток вре­ме­ни.
   Толь­ко вот с ре­шёт­ка­ми на ок­нах ни­ка­ко­го кон­сен­су­са, что б им всем ни сна, ни пол­дрё­ма на ка­ж­дый глаз. По­жар­но­му те ре­шёт­ки по­пе­рёк гор­ла, а за­му по безо­пас­но­сти -- па­на­цея от воз­мож­но­го не­санк­цио­ни­ро­ван­но­го про­ник­но­ве­ния. И что же при­ка­же­те де­лать? Ес­ли один не на­ло­жит штра­фа, то вто­рой то­гда точ­но го­до­во­го воз­на­гра­ж­де­ния ли­шит.
   И тут один наш быв­ший ра­бот­ник, ны­не на пен­сии, в ча­ст­ном раз­го­во­ре при­со­ве­то­вал:
   -- А вы при­ду­май­те что-ни­будь съём­ное...
   И при­ду­ма­ли. Съём­ные ре­шёт­ки, они же став­ни -- силь­но­дей­ст­вую­щее сред­ст­во от про­ве­ряю­щих. В ожи­да­нии той или иной ко­мис­сии те­перь ли­бо при­кру­чи­ва­ем ре­шёт­ки, ли­бо уби­ра­ем. Лю­бо-до­ро­го! Один раз да­же ухит­ри­лись поч­ти "с ко­лёс" от­ра­бо­тать. Не ус­пел ещё по­жар­ный ин­спек­тор из зда­ния до во­рот дой­ти, а к нам уже безо­пас­ник та­щит­ся. Встре­тил я его на кры­леч­ке, уго­стил си­га­ре­той, по­ды­мил за­дум­чи­во с от­тяж­кой, по­ку­да на­пар­ник сиг­нал не по­дал, а по­том по­вёл про­ве­ряю­ще­го на объ­ект. А ре­шёт­ки-то уже на ок­нах: из спе­ци­аль­но­го стел­ла­жа из­вле­че­ны и ме­ж­ду ра­ма­ми на хо­ро­шо сма­зан­ные вин­ты при­со­ба­че­ны.
   Все и до­воль­ны. Осо­бен­но суп­ру­га, ко­то­рая с мо­ей 13-ой зар­пла­ты со­бра­лась се­бе шу­бу по­ку­пать.
  
  

По­мор­ский от­пуск Са­лее­ва

  

I. От пер­во­го ли­ца

Ут­ро ры­бац­кой каз­ни

  
   Со­брал­ся я в гос­ти к ста­рин­но­му при­яте­лю на Бе­лое мо­ре, он дав­но ме­ня при­гла­шал. На по­ез­де до Ар­хан­гель­ска. Чуть не до­ез­жая. До стан­ции, как там, бишь, её... За­па­мя­то­вал. Ах, да... Точ­но -- за­па­мя­то­вал. А от­ту­да на вах­тов­ке к ры­ба­кам на по­бе­ре­жье. По пыль­ной грун­то­вой до­ро­ге не слиш­ком хо­ро­ше­го ка­че­ст­ва -- ухаб на уха­бе. Тряс­ло на­столь­ко силь­но, что по­зво­ноч­ник го­тов был осы­пать­ся пря­мо в джин­сы. Вме­сте с мыс­ля­ми. Пом­ню од­но -- бли­же к фи­ни­шу про­ез­жа­ли на­се­лён­ный пункт Ли­хо­дее­во. По­ду­мал ещё то­гда, на­зва­ние слиш­ком уж тре­вож­ное. Так мне по­ка­за­лось. Пер­вый зво­но­чек про­зву­чал, но я не об­ра­тил на не­го вни­ма­ния.
   А тут и к вла­де­ни­ям ры­бо­ло­вец­кой ар­те­ли подъ­е­ха­ли. Ни­че­го не­обыч­но­го в хо­зяй­ст­ве. Два ба­ра­ка, три са­рая, хо­ло­диль­ник про­мыш­лен­ный, коп­тиль­ня... Вот и всё ры­бац­кое бо­гат­ст­во. Ой, нет, са­мое глав­ное за­был: кро­ме не­дви­жи­мо­сти в ар­те­ли име­лось три ма­лых ры­бо­ло­вец­ких суд­на, МРС -- для крат­ко­сти. Два бо­та с но­ме­ра­ми и без на­зва­ний. Тре­тий же но­сил имя соб­ст­вен­ное -- "Рез­вый". Ме­ст­ные по­яс­ни­ли, дес­кать, по до­ку­мен­там дан­ное суд­но при ро­ж­де­нии ко­ра­бе­лы на­рек­ли "Рез­вый", но в ар­те­ли к не­му сра­зу ста­ли до­бав­лять ещё од­ну бу­к­ву, на­зы­вая с лу­ка­вым при­щу­ром не ина­че как "наш Трез­вый". Это об­стоя­тель­ст­во вновь обя­зы­ва­ло ме­ня на­сто­ро­жить­ся, но я его иг­но­ри­ро­вал.

*

   Встре­ти­ли ме­ня, буд­то род­но­го...
   И во­все не по­то­му, что я вод­ки при­вёз пят­на­дцать раз по "ноль семь" (не пу­тать с из­вест­ным аген­том Её Ве­ли­че­ст­ва), как с друж­ком ещё за­го­дя до­го­во­рил­ся. Хо­тя... Ес­ли б да­же пус­той в ар­те­ли поя­вил­ся, ме­ня бы всё рав­но при­ня­ли по выс­ше­му раз­ря­ду. Не ве­ри­те? Даль­ше са­ми из рас­ска­за пой­мё­те.
   Вдох­нул я пол­ные лёг­кие лёг­ко­го, из­ви­ни­те за тав­то­ло­гию, бри­за и со­млел. Све­жий воз­дух се­вер­но­го по­мор­ско­го ле­та, зем­ля­нич­ный дух та­кое со мной со­тво­ри­ли... До са­мо­го ве­че­ра в се­бя прий­ти не мог. Это вам не в го­ро­де по бу­ти­кам сду­ру ша­ра­хать­ся, не в ги­пер­мар­ке­тах свою-то ут­ро­бу уб­ла­жать. Тем бо­лее -- в тех ма­га­зи­нах уже дав­но ни­че­го на­ту­раль­но­го не ос­та­лось, кро­ме на­ту­раль­ной со­евой лап­ши ко­рей­ской за­ква­ски. А на Бе­лом мо­ре всё на­стоя­щее... и ни­ка­кой те­бе тор­гов­ли ку­ку­ру­зой из пре­сло­ву­той сои по дем­пин­го­вым це­нам...
    Ры­бал­ка на­ча­лась с кур­са мо­ло­до­го бой­ца. Сна­ча­ла мне по­пы­та­лись на­ве­сить той са­мой лап­ши от­но­си­тель­но кач­ки и про­че­го, но бы­ст­ро по­ня­ли, име­ют де­ло с че­ло­ве­ком бы­ва­лым, ко­то­рый все эти бо­ты ры­бац­кие в пе­ри­ско­пе ви­дел... на рас­стоя­нии тор­пед­ной ата­ки. Ещё со вре­мён сроч­ной. А лишь толь­ко по­ня­ли, раз­го­вор по­шёл по су­ще­ст­ву. Мол, не со­всем я во­вре­мя прие­хал для кру­той ры­бал­ки, ибо ле­том сай­да не ло­вит­ся, а трес­ка всё боль­ше мел­кая, пер­туй1, в об­щем, а не трес­ка. Хо­тя и зо­вёт­ся эта мел­кот­ня гор­дым ла­тин­ским име­нем Gadus morhua marisalbi.
   За­то кам­ба­лы в дан­ном се­зо­не столь­ко -- не ус­пе­ешь спин­нинг за­ки­нуть, па­ру штук обя­за­тель­но за­це­пишь. И все до од­ной по фа­ми­лии Platichthys flesus bogdanovi. Глав­ное, во­вре­мя с крюч­ка сни­мать, что­бы ру­ки не ото­рва­ло. Как го­во­рит­ся, чтоб вам не ото­рва­ло рук, не тронь­те кам­ба­лу ру­ка­ми. Кам­ба­ла не очень боль­шая, сан­ти­мет­ров до шес­ти­де­ся­ти в диа­мет­ре, за­то очень уж её мно­го. Хоть ко­сой ко­си.
   И ле­то опять же. Удоб­но, не нуж­но да­ле­ко в мо­ре ухо­дить, вся ры­ба, кро­ме сай­ды, бли­же к бе­ре­гу дер­жит­ся, на мел­ко­во­дье гре­ет­ся, жи­рок на­гу­ли­ва­ет. Так об­ра­зом, дви­нем, де, Слав­ка, не­да­ле­че. На рас­стоя­нии де­сять-пят­на­дцать ки­ло­мет­ров от бе­ре­га -бар­ра­жи­ро­вать в ка­бо­таж­ном по­ряд­ке.
   Как во­дит­ся у по­мо­ров, ры­бал­ка на­ча­лась с ос­но­ва­тель­но­го за­сто­лья. За­од­но и ме­ня встре­ти­ли. Стол ло­мил­ся от рыб­ни­ков -- пи­ро­гов с на­чин­кой, и ры­бой в са­мых раз­ных ви­дах, на­чи­ная с про­стец­кой ухи и за­кан­чи­вая трес­кой и кам­ба­лой го­ря­че­го коп­че­ния, жир с них ка­пал ян­тар­ны­ми ка­пель­ка­ми на стол в мес­тах, где хво­сты све­ши­ва­лись над ог­ром­ны­ми блю­да­ми. Бы­ло, ко­неч­но же, и мя­со с кар­тош­кой, огур­цы, по­ми­до­ры -- час­тич­но грун­то­вые с Ку­ба­ни, час­тич­но из ме­ст­ных те­п­лиц. Но, со­гла­си­тесь, не так час­то мы едим све­же­вы­лов­лен­ную ры­бу, для ме­ня она ока­за­лась гвоз­дём за­столь­ной про­грам­мы. К кон­цу ве­че­ра, ес­ли бы на дво­ре не стоя­ли "бе­лые но­чи", я бы сам смог очень не­пло­хо ос­ве­щать ок­ре­ст­но­сти фос­фо­рес­ци­рую­щи­ми флюи­да­ми спи­ри­ти­че­ской эма­на­ции.
   На­ут­ро го­ло­ва моя на­по­ми­на­ла ста­рин­ный утюг, в ко­то­рый кла­дут уг­ли из рус­ской печ­ки для ра­зо­гре­ва. В жи­лом ба­ра­ке -- вре­мен­ном жи­ли­ще ры­ба­ков на вре­мя пу­ти­ны, сто­ял креп­кий муж­ской дух, а по при­чи­не гром­ко­го хра­па ни­кто так и не ус­лы­шал ку­ка­ре­ка­нья мо­ло­дых пе­ту­хов, во­див­ших­ся по со­сед­ст­ву в не­ко­то­ром ко­ли­че­ст­ве от­лич­ном от ну­ля и яв­но боль­шем еди­ни­цы, ес­ли вче­ра на ра­до­стях ко­го-то из них не по­да­ли к сто­лу.
    По­ко­вы­ряв в зу­бах, я по­нял, бе­лое мя­со, там ока­зав­шее­ся, мог­ло за­ин­те­ре­со­вать ис­клю­чи­тель­но их­тио­ло­га. И что мне с то­го зна­ния, спра­ши­ва­ет­ся? Ну, це­лы все пе­ту­хи ок­ру­ги, а как же быть с утю­гом... го­ло­вой, то есть? По­ис­кал на сто­ле. Ни-че-го! По­ду­мал, то­гда -- зря вче­ра все свои за­па­сы вы­ста­вил, нуж­но бы­ло хо­тя бы бу­тыл­ку за­на­чить. Кто ж знал-то...
   И тут за­ше­ве­ли­лось бо­ро­да­тое одея­ло воз­ле печ­ки, ока­зав­шее­ся при бли­жай­шем рас­смот­ре­нии бри­га­ди­ром ры­ба­ков, ко­то­рый за­снул, не сни­мая спор­тив­ной ша­поч­ки, на­тя­ну­той на гла­за. Я об­ра­тил­ся к не­му, с тру­дом пе­ре­ва­ли­вая брев­но язы­ка че­рез час­то­кол ост­рых и жар­ких зу­бов по­верх ис­сох­ших­ся, буд­то бар­ха­ны, дё­сен:
   -- По­хме­лить­ся есть чем? Нам же в мо­ре вы­хо­дить... а я со­всем по­те­рян­ный...
   Бри­га­дир мол­ча ука­зал на ска­терть на сто­ле, све­ши­ваю­щую­ся чуть не до са­мо­го по­ла. Под­ни­маю её... Э-эх, эти­ло­вый-то спирт че­рез ла­зер­ный при­вод! Там яв­ст­вен­но вид­ны два ящи­ка с вод­кой, а ещё три-че­ты­ре толь­ко уга­ды­ва­ют­ся в не­яс­ных су­мер­ках. Я спро­сил:
   -- От­куб­ри­вать?
   Бри­га­дир кив­нул.
   Я от­крыл бу­тыл­ку, и мы по­хме­ли­лись. По­сле че­го за­дал сво­ему спа­си­те­лю са­мый на­ив­ный во­прос, ко­то­рый был спо­со­бен ро­дить мой не­све­жий от уто­ми­тель­но­го за­цик­лен­но­го сна мозг в тот са­мый мо­мент.
   -- А как же мо­ре? -- спро­сил я.
   -- Мо­ре... оно Бе­лое, -- ре­зон­но за­ме­тил бри­га­дир с фи­ло­соф­ским ак­цен­том и не­мед­лен­но сно­ва за­хра­пел.
   По­няв, что в свя­зи с от­сут­ст­ви­ем зри­те­лей вы­пен­д­ри­вать­ся тут не­че­го, я при­нял грам­мов не­сколь­ко сно­твор­но­го на спир­то­вой ос­но­ве и то­же впал в по­мор­ский ана­би­оз.
  

*

   Вы­шли в мо­ре ров­но на тре­тьи су­тки по­сле то­го, как я прие­хал. Нет, оши­бае­тесь. Вод­ка ещё ос­та­ва­лась. Её про­сто ока­за­лось не­сколь­ко боль­ше, чем я су­мел раз­гля­деть под сто­лом в пер­вое ут­ро "ры­бац­кой каз­ни". Сбы­лись смут­ные пред­чув­ст­вия, свя­зан­ные со зна­ко­вым на­зва­ни­ем на­се­лён­но­го пунк­та... Да, то­го са­мо­го, ми­мо ко­то­ро­го я про­ез­жал на вах­тов­ке. Ли­хо­дее­во. И за­ни­ма­тель­ная она­ма­сти­ка с про­ис­хо­ж­де­ни­ем соб­ст­вен­но­го име­ни МРС "Рез­вый" то­же -- в смыс­ле, сбы­лась.
   Мо­ты­ля­ло нас на бо­ти­ке ров­нё­хонь­ко трое су­ток. Пер­вый день ме­ня по­лос­ка­ло. Не силь­но, прав­да. Всё боль­ше от до­пу­щен­ных из­ли­шеств, а не от кач­ки с не­ус­той­чи­вым диф­фе­рен­том. Мас­тер­ст­во же не про­пьёшь, как ни ста­рай­ся. К ве­че­ру от­пус­ти­ло.
   А по­том на­сту­пи­ло то, что на­зы­ва­ет­ся ры­бал­кой. Ры­бал­кой на спин­нинг. В от­кры­том мо­ре. Кам­ба­ла, трес­ка, сай­да. Тьфу, ошиб­ся. Сай­да уш­ла к по­лю­су. Не ло­ви­лась сай­ды, за­то трес­ка и кам­ба­ла всё но­ро­ви­ли сло­мать уди­ли­ще, под­са­жи­ва­ясь на чуть не на го­лый крю­чок. Эк­зем­п­ля­ры от­мен­ные. Не та­кие, как на на­ших рын­ках. Ры­ба серь­ёз­ная, жир­ная. По­том, ко­гда вер­ну­лись на бе­рег, её под­со­ли­ли, под­коп­ти­ли. Чу­мо­вой улов! Паль­чи­ки об­ли­жешь! А до­мой при­вёз, уже не то. Хо­ро­шую жир­ную ры­бу, чтоб оце­нить в пол­ной ме­ре, сле­ду­ет упот­реб­лять, не от­хо­дя от коп­тиль­ни, по­ка она ещё пах­нет мо­рем.
   По­том, по­сле ры­бал­ки, це­лую не­де­лю ру­ки и те­ло бо­ле­ли и ны­ли, буд­то тас­кал я меш­ки с му­кой, а не спин­нинг за­бра­сы­вал. И вро­де бы, на­доесть долж­но, ко­гда те­бе на крю­чок ду­ри­ком ры­ба са­дит­ся, так ведь нет. Про­сы­па­ет­ся ры­бац­кий азарт, а по­том пол­ный ра­бо­чий день за­став­ля­ет со­вер­шать охот­ни­чьи дей­ст­вия, обу­слов­лен­ные ин­стинк­том сам­ца-кор­миль­ца. И да­же пер­си­ко­вый ком­пот на кам­бу­зе не в со­стоя­нии те­бя ото­рвать от это­го од­но­об­раз­но­го за­ня­тия.
   На тре­тьи су­тки бри­га­дир ры­ба­ков (он же шки­пер) по­су­ро­вел се­дой не­бри­то­стью и зая­вил мне так:
   -- Мо­ре, оно Бе­лое... По­ни­ма­ешь... В лед­ни­ках пол­но кам­ба­лы. А те­бе ещё до Ар­хан­гель­ска до­би­рать­ся. Ужи­на­ем се­го­дня на бе­ре­гу.
  

Гро­зо­вое пре­ду­пре­ж­де­ние

  
   Очень не­при­ят­но ощу­щать се­бя ма­лень­ким и бес­по­мощ­ным че­ло­ве­ком во вре­мя лет­ней гро­зы на бе­ре­гу мо­ря. Осо­бен­но, ес­ли мо­ре это Бе­лое. Осо­бен­но, ко­гда не­бо поч­ти срос­лось с зем­лёй, обыч­ное де­ло для се­вер­ных кра­ёв (ат­мо­сфе­ра-то на­мно­го тонь­ше, чем на эк­ва­то­ре), осо­бен­но, ес­ли вспом­нить сло­ва Бо­ри­са Гре­бен­щи­ко­ва о том, что оно, не­бо, ста­но­вит­ся бли­же... с ка­ж­дым днём2. И в пря­мом, и в пе­ре­нос­ном...
   Гро­за со­би­ра­лась с ве­че­ра, а к обе­ду сле­дую­ще­го дня на­ча­лось та­кое, что все по­пря­та­лись под кры­шу коп­тиль­ни, пы­та­ясь ка­ким-то пер­во­быт­ным ма­не­ром соз­дать се­бе ил­лю­зию спо­кой­ст­вия. Кам­ба­ла и трес­ка, в том чис­ле и мой лич­ный улов, впи­ты­ва­ли в се­бя дух оль­хо­вых опи­лок и ме­то­дич­но ка­па­ли жи­ром по лис­то­во­му же­ле­зу, вы­зы­вая за­пах жа­рен­но­го на спич­ке рыбь­е­го пу­зы­ря.
   Вда­ли мол­нии яро­ст­но ата­ко­ва­ли мы­сок с ред­ким со­сня­ком, по­ка не по­дожг­ли од­но из де­ревь­ев. Но пла­ме­ни не су­ж­де­но бы­ло раз­го­реть­ся. Сте­на лив­ня, при­шед­шая на сме­ну бес­сис­тем­но­му ура­ган­но­му вет­ру, по­га­си­ла вспых­нув­шую смо­ля­ным фа­ке­лом со­сну. Мне сде­ла­лось жут­ко­ва­то от уви­ден­но­го. И ско­рее все­го, не мне од­но­му. А шки­пер, за­ме­тив ис­пуг в мо­их гла­зах, ска­зал про­сто:
   -- Ме­сто у нас тут осо­бен­ное, ко­то­рое мол­нии при­тя­ги­ва­ет. Ты не ро­бей, Слав­ка. Сколь­ко се­бя пом­ню, ни ра­зу че­ло­ве­ку не дос­та­ва­лось. Де­ре­во по­ва­лить или са­рай под­жечь -- это за­про­сто, с людь­ми же ни­ко­гда осо­бо ни­че­го пло­хо­го не про­ис­хо­ди­ло. Прав­да, был слу­чай... Го­во­рят, од­на­ж­ды уда­ри­ло од­но­го му­жи­ка мол­ни­ей, он сра­зу яс­но­ви­деть на­чал, слов­но Гло­ба ка­кая. Ушёл сра­зу в Ар­хан­гельск, са­лон свой от­крыл. Те­перь бо­лез­ни не­тра­ди­ци­он­ные ле­чит не­тра­ди­ци­он­ны­ми же сред­ст­ва­ми.
   А бы­ва­ет, та­кое тут ат­мо­сфе­ра вы­тво­ря­ет, по срав­не­нию с се­го­дняш­ним -- су­щее на­ка­за­ние. Се­го­дня-то -- тьфу, ерун­да. Пер­туй, а не гро­за. Нын­че и "ша­ро­мыг нет".
   -- А что это за "ша­ро­мы­ги"?
   -- Так мол­нии же. Ша­ро­вые толь­ко. Слы­шал о них на­вер­ня­ка; а ви­деть, су­дя по все­му, не до­во­ди­лось. А я вот столь­ко на них за жизнь на­смот­рел­ся, не при­ве­ди, Гос­подь! Бы­ва­ло, до де­ся­ти штук ра­зом "ша­ро­мы­ги" эти по дво­рам кру­жи­ли на мо­их гла­зах. К нам тут да­же сто­лич­ная экс­пе­ди­ция при­ез­жа­ла изу­чать ша­ро­вые мол­нии. Толь­ко в тот се­зон не бы­ло их во­все, буд­то спе­ци­аль­но по­пря­та­лись. Тут уж оч­ка­рик, что за глав­но­го у них, муж учё­ный -- хрен тол­чё­ный, сра­зу нам зая­вил, дес­кать, ни­ка­кие здесь не ша­ро­вые мол­нии бес­ну­ют­ся, а про­яв­ле­ние ино­зем­ных ци­ви­ли­за­ций име­ют ме­сто быть; их, так ска­зать, энер­ге­ти­че­ские по­ля... И ещё за­ли­вал о про­стран­ст­вен­но-вре­мен­ном кон­ти­нуу­ме и за­ряд­ных уст­рой­ст­вах для дви­жи­те­лей на ап­па­ра­тах ле­та­тель­ных, пе­ре­ме­щаю­щих­ся с око­ло­све­то­вой ско­ро­стью. Не смот­ри на ме­ня изум­лён­но, слов­но бы уви­дел ум­ную обезь­я­ну. Я же гра­мот­ный слег­ка... на од­но по­лу­ша­рие, раз уж в де­рев­не на­шей ра­дио бы­ло. Да и мо­ре­ход­ку в Пи­те­ре поч­ти за­кон­чил спро­ста.
   Луч­ше слу­шай, что ска­жу. У ме­ня баб­ка с де­дом в здеш­них мес­тах жи­ли, по­чи­тай с на­ча­ла про­шло­го ве­ка. Так вот они рас­ска­зы­ва­ли, буд­то "ша­ро­мы­ги" на их па­мя­ти ре­гу­ляр­но озо­ро­ва­ли. У этих мол­ний ка­кое-то свой­ст­во стран­ное: всё вре­мя к пре­сной во­де их тя­нет. По­ле­та­ют над ого­ро­дом, бул­тых в ко­ло­дец (по­рой пря­мо че­рез за­кры­тую крыш­ку), и всё... как и не бы­ло ни­че­го.
   А у де­да-то с баб­кой вот что при­клю­чи­лось. Се­ли они ве­че­рять в ак­ку­рат пе­ред гро­зой. Осень, тем­но на ули­це-то, толь­ко мол­нии из­ред­ка "ос­ве­ча­ют"... Ну, мои ста­ри­ки ко все­му при­выч­ные -- как-ни­как, ме­ст­ные жи­те­ли; едят се­бе, вни­ма­ния ни на что не об­ра­ща­ют. По­се­редь сто­ла лам­па ке­ро­си­но­вая сто­ит. Элек­три­че­ст­во то­гда ещё здесь не про­во­ди­ли по­все­ме­ст­ным об­ра­зом.
   Кар­тош­ку с трес­кою дед и баб­ка мои ло­па­ют, ес­ли не ска­зать, что трес­ка­ют. Тут пря­мо сквозь стек­ло вле­та­ет "ша­ро­мы­га". Мне по­том след от про­ник­но­ве­ния по­ка­зы­ва­ли. Буд­то ра­дуж­кой стек­ло по кру­гу по­ве­де­но, про­зрач­ность по­те­ря­на слег­ка, муть од­на, слов­но че­рез слю­ду смот­ришь. А от­вер­стий нет: про­со­чи­лась мол­ния сквозь по­ры стек­лян­ные, струк­ту­ру не по­ру­шив.
   За­вис­ла "ша­ро­мы­га" пря­мё­хонь­ко над ке­ро­си­но­вой лам­пой. Мои-то си­дят ни жи­вы ни мерт­вы. Баб­ка од­ни­ми гу­ба­ми мо­лит­ся, ру­ку для кре­ст­но­го зна­ме­ния под­нять не ос­ме­ли­ва­ет­ся. А дед ей го­во­рит, зам­ри, де, молч­ком, ду­ра, вдруг ЭТО на звук реа­ги­ро­вать взду­ма­ет. Так ми­нут пять си­де­ли, как де­душ­ка мне по­том ска­зал. Он ма­ши­наль­но на хо­ди­ки то­гда взгля­нул и от­ре­зок вре­ме­ни то­го тя­го­мот­но­го в го­ло­ве-то у се­бя и от­ло­жил.
   Вдруг в воз­ду­хе по­чув­ст­во­ва­лось не­кое дви­же­ние на фо­не по­тре­ски­ва­ния и ис­кре­ния. "Ша­ро­мы­га" взле­те­ла под по­то­лок и на­пра­ви­лась в сто­ро­ну печ­ки. По­том рез­ко на­ча­ла опус­кать­ся и ис­чез­ла из ви­ду, толь­ко из-за печ­ки дым по­шёл, и за­ши­пе­ло что-то. Сна­ча­ла по­ду­ма­ли, по­жар, но ог­ня не бы­ло. Спус­тя чет­верть ча­са дед ос­ме­лел, да и за­гля­нул в тот угол, ку­да мол­ния на по­сад­ку по­шла. Там кад­ка с во­дой стоя­ла. Вер­нее, рань­ше стоя­ла. А те­перь... Кад­ке-то ни­че­го, це­лё­хонь­ка, на пер­вый взгляд, а во­ды в ней нет. Ни ка­пель­ки. Боч­ку ту по­том вы­бро­сить при­шлось, по­сколь­ку рас­со­хлись дос­ки и про­теч­ки по­шли... А "ша­ро­мы­га", по­нят­ное де­ло, ис­чез­ла.
   Сам же ра­зу­ме­ешь. Мо­ре-то у нас... оно Бе­лое...
  
   Брус­нич­ные кат­ре­ны... Мо­ро­шеч­ные тер­це­ты... Зем­ля­нич­ные хай­ку... Так бы и жил здесь це­лую веч­ность... с го­роч­кой. Но тут поя­вил­ся мой дру­жок, ко­то­рый на ры­бал­ку при­гла­шал... Раз при­нёс дур­ные вес­ти, то каз­нить его на мес­те...Че­ки у ча­ек на чай обу­чае­мы... я чай... Би­ле­ты из Ар­хан­гель­ска ку­п­ле­ны, по­ра, Слав­ка, и честь знать.

На мос­ту

   Пом­ни­те, по­за­прош­лым ле­том был я в Ар­хан­гель­ской гу­бер­нии? В тре­тий раз кря­ду. Ры­ба­лил с бри­га­дой ар­тель­ной. Но пре­ж­де двое или трое су­ток до­ве­лось мне по­жить в на­стоя­щей по­мор­ской се­мье, в на­стоя­щем по­мор­ском до­ме. В та­ком ещё при Ива­не Гроз­ном ме­ст­ное на­се­ле­ние оби­та­ло. Толь­ко то­гда стё­кол в ок­на не ста­ви­ли. Их слю­да за­ме­ня­ла. И ни­ка­кой не бы­чий пу­зырь! Ты тот пу­зырь ви­дел ко­гда-ни­будь? А слю­да, брат, уже во­всю до­бы­ва­лась. Не мо­заи­ка го­ти­че­ская, ко­неч­но, но всё луч­ше, не­же­ли све­тёл­ка без све­та... хм...
   Вот там, на бе­ре­гу Бе­ло­го мо­ря, жизнь. Са­мая на­стоя­щая жизнь, ёл­ки-игол­ки, а не эс­те­тизм пря­мой киш­ки, из­ви­ни­те за вы­ро­ж­де­ние... иг­ру слов и раз­но­го ро­да ка­лам­бу­ры.
   По­ка ры­ба­ки ме­ня в мо­ре не сдёр­ну­ли, на­сла­ж­дал­ся ме­ст­ной при­ро­дой и тя­гу­чей да ос­но­ва­тель­ной, как бе­ло­мор­ский бриз, раз­ме­рен­ной ре­чью по­мо­ров. Но­вые сло­ва для се­бя уз­на­вал. Вот, ска­жем, ме­сто ме­ж­ду печ­кой и сте­ной, где обыч­но ста­вят ру­ко­мой­ник и от­де­ля­ют за­на­вес­кой из ве­сё­лень­ко­го сит­ца, на­зы­ва­ет­ся шо­мы­шой. За­то са­раи и под­соб­ные по­ме­ще­ния стай­ка­ми, как в Си­би­ри, по­мо­ры не на­зы­ва­ют. Они здесь под од­ной кры­шей с жиль­ём на­хо­дят­ся. Дом-двор, в об­щем.
   Вот, кста­ти... вспом­нил од­ну лин­гвис­ти­че­скую не­скла­душ­ку, ко­то­рая со мной при­клю­чи­лась.
   Ло­жил­ся я позд­но по го­род­ской при­выч­ке, за­то вста­вал ра­но, но не рань­ше хо­зяй­ки. Она уже в пять ча­сов на но­гах. По­ка ко­ро­ву по­до­ит, сви­ней с ку­ря­ми на­кор­мит, зав­трак при­го­то­вит.
   Это мы здесь, по­бли­же к ев­ро­пей­ской ци­ви­ли­за­ции при­вык­ли к пер­вой ут­рен­ней пи­ще как по­па­ло от­но­сить­ся, а в По­мор­ских кра­ях не так. Обя­за­тель­но жи­день­ко­го нуж­но доб­ром по­хле­бать: щи там, или гриб­ни­цу. По­том ка­ша пше­нич­ная или яч­не­вая на стол по­да­ёт­ся и шань­ги го­ря­чие с мо­ло­ком. По­сле столь обиль­но­го зав­тра­ка ко­фе или чай на­то­щак по­ка­жут­ся не­сус­вет­ной глу­по­стью.

*

   Од­на­ж­ды встал я ра­нень­ко-ра­нень­ко, по­шёл к ко­лод­цу, во­дой об­лил­ся и -- сно­ва в дом. А хо­зя­юш­ка уже на стол све­жие шань­ги с кар­тош­кой и с брус­ни­кой ме­чет. Го­во­рит:
   -- Схо­ди, Слав­ка, мо­ло­ка хо­лод­нень­ко­го при­не­си и са­дись по­ку­шать, по­ка све­жее...
   -- А где мо­ло­ко-то? -- спра­ши­ваю.
   -- Да там, на мос­ту сто­ит, -- го­во­рит, а са­ма ру­кой не­оп­ре­де­лён­но ма­шет в сто­ро­ну две­ри.
   Ага, точ­но. Пом­ню я, ви­дел не­по­да­лё­ку от до­ма не­боль­шой мос­то­чек че­рез ру­чей. Стран­но, ко­неч­но, что не в до­ме мо­ло­ко хра­нят. Но, вид­но, обы­чай та­кой. Хо­ло­диль­ник ма­лень­кий. В нём мя­со ле­жит. В под­по­ле дер­жать? Но ка­ж­дый раз ла­зать да­ле­ко. На крыль­це? Лет­ние-то но­чи тё­п­лые, скис­нуть мо­жет. Воз­ле во­ды же про­хлад­ней. Хо­тя, соб­ст­вен­но, до мос­та то­же не ближ­ний свет... Мет­ров сто пять­де­сят-две­сти по пря­мой.
   Иду к ру­чью, а са­мо­го со­мне­ния раз­ди­ра­ют. Но ста­ра­юсь вни­ма­ния на них не об­ра­щать. Ма­ло ли ка­ких обы­ча­ев с мрач­ной сред­не­ве­ко­вой по­ры не ос­та­лось в ме­ст­ных се­ле­ни­ях.
   Вот и при­был. Ос­мот­рел­ся. Мост как мост, ни­че­го осо­бен­но­го. И ни­где ни ма­лей­ше­го на­мё­ка на хра­ни­ли­ще, где бы мож­но при­стро­ить фля­гу с мо­ло­ком. Хо­тя... стой­те... Ко­неч­но же. Что­бы не ки­сло, би­дон, ско­рее все­го, в про­точ­ную во­ду опус­ка­ют. На­кло­ня­юсь, за­гля­ды­ваю под опо­ры, в бы­ст­рую во­ду смот­рюсь. Нет ни­че­го. Хм... стран­но. Очень тща­тель­но изу­чил все за­ко­улоч­ки, где бы мож­но бы­ло ём­кость мо­лоч­ную при­ту­лить, да­же кус­ты ок­ре­ст­ные обо­шёл. Ни-че-го! От сло­ва "со­всем".
   Воз­вра­ща­юсь в дом и хо­чу... Нет, не да­ла мне хо­зяй­ка сло­ва ска­зать.
   -- Слав­ка, те­бя за смер­тью по­сы­лать. Ты че­го дол­го ко­пал­ся? Жи­вот, что ли, при­хва­ти­ло?
   -- То есть, как это -- где? На мост хо­дил. Толь­ко знае­те, тё­тя Га­ля, сда­ёт­ся мне, мо­ло­ко-то ва­ше вме­сте с би­до­ном умык­ну­ли...
   -- Ты что за бы­ва­нье мне ска­зы­ва­ешь, ба­ла­мут? У нас тут от­ро­дя­ся ни­кто ни­че­го не крал. Да­же две­ри ни­кто на за­мок не за­кры­ва­ет. Толь­ко ко­гда в го­род уез­жа­ют... от чу­жих боль­ше... И ты, по­лу­ча­ет­ся, на мост хо­дил?
   -- Яс­ный кле­вер. Ку­да ска­за­ли, ту­да и хо­дил.
   -- К ру­чью?
   -- Че­рез мо­ре-то по­ка мос­та нет, -- на­чал я злить­ся.
   -- Вот я тун­дыр­ма-то мо­ро­же­ная. Ты же не наш, не ме­зен­ский, Слав­ка. А у ме­ня из го­ло­вы вон.
   Тут всё и вы­яс­ни­лось к об­ще­му удо­воль­ст­вию.
   Вот то­гда я и уз­нал, что та­кое на­стоя­щий мост в де­рев­не на се­ве­ре По­мор­ско­го края. Ока­зы­ва­ет­ся, тер­ми­ном этим на­зы­ва­ют глу­хой ме­ж­ду дву­мя по­ло­ви­на­ми до­ма (жи­лой и хо­зяй­ст­вен­ной) ко­ри­дор без окон и дос­ту­па сол­неч­но­го све­та. Да­же в жар­кие дни здесь про­хлад­но. На мос­ту обыч­но дер­жат мо­ло­ко, до­маш­нюю сме­та­ну, хра­нят шань­ги, а зи­мой -- све­же­вы­ле­п­лен­ные пель­ме­ни.
   Так что, ес­ли вы ока­же­тесь где-ни­будь на Бе­лом мо­ре, и ме­ст­ная да­ма пред­ло­жит вам встре­тить­ся на мос­ту, не спе­ши­те раз­оча­ро­вы­вать­ся, имей­те в ви­ду, мес­теч­ко это очень да­же ин­тим­ное.
  

II. От третье­го ли­ца

  

Мо­ре -- оно, брат, Бе­лое

  
   Мы си­де­ли со Слав­кой Са­лее­вым за бу­ты­лоч­кой за­жи­га­тель­ной сме­си, ко­то­рая в ка­че­ст­ве эс­та­фет­ной па­лоч­ки воз­вы­ша­лась над гос­под­ствую­щей са­лат­ной вы­со­той на­ше­го бан­ке­та. Про­ис­хо­ди­ла пе­ре­да­ча от­пу­ск­ных пол­но­мо­чий от од­но­го долж­но­ст­но­го ли­ца дру­го­му. Са­ле­ев толь­ко что прие­хал из оче­ред­ной сво­ей по­езд­ки на по­бе­ре­жье Бе­ло­го мо­ря, а я ему де­ла по ра­бо­те сда­вал.
   За­ви­са­ли. Но не ин­тен­сив­но. Боль­ше бе­се­до­ва­ли о том, о сём... и о про­чем. В чис­ле это­го про­че­го на­ка­ты­ва­ло свои лёг­кие се­вер­ные вол­ны...
   ...Бе­лое мо­ре...
   ...Бе­лое Мо­ре. От­че­го, по­че­му вдруг бе­лое? Не­у­же­ли от­то­го, что зи­мой по­кры­ва­ет­ся ле­дя­ной кор­кой. Так ведь лёд-то не со­всем мо­лоч­ный, ес­ли во­да со­лё­ная. Да и за­мер­заю­щих мо­рей на се­ве­ре стра­ны у нас с го­роч­кой, а Бе­лым лишь од­но на­зва­но. Слав­ка со­мне­вал­ся, не мог по­нять ещё в са­мый пер­вый свой при­езд на ро­ди­ну по­мо­ров.
   И вот те­перь Са­ле­ев уз­нал на­ко­нец ра­бо­чую вер­сию по­яв­ле­ния на­зва­ния. Объ­яс­ни­ли до­б­рые лю­ди. Ока­за­лось, Бе­лое мо­ре бе­лое по од­ной про­стой при­чи­не -- оно ка­жет­ся та­ким в по­ру по­ляр­но­го ле­та, ко­гда в шти­ле­вую по­го­ду спо­кой­ная во­да от­ра­жа­ет свин­цо­во-снеж­ную тя­жесть не­бес без ма­лей­ше­го тре­мо­ра...
   Лез­вие вод от­ли­ва­ет имен­но ста­лью. Бе­лой ста­лью ты­ся­че­ле­тий, сли­ва­ясь с при­спу­щен­ным па­ру­сом пар­ных об­ла­ков по еле раз­ли­чи­мой ли­нии го­ри­зон­та, на­по­ми­наю­щей ме­сто склей­ки, ко­то­рое дол­го раз­гла­жи­вал ак­ку­ра­тист ве­тер, пре­ж­де чем уго­мо­нить­ся и ус­нуть в се­дых за­рос­лях яге­ля.
  

*

   Но­вая Слав­ки­на по­езд­ка к мо­рю ни­чем при­ме­ча­тель­ным оз­на­ме­но­ва­на не бы­ла. Обыч­ное же­лез­но­до­рож­ное пу­те­ше­ст­вие с по­сле­дую­щим ав­то­про­бе­гом по се­ве­ру Ар­хан­гель­ской об­лас­ти. Из­вест­ная уже до­ро­га. По­сё­лок Ли­хо­дее­во. Не­хо­ро­шее пред­чув­ст­вие, свя­зан­ное с на­зва­ни­ем. Ис­то­рия по­вто­ря­лась. Де­жа вю ли? Или нет ли? Ли да ли? И стои­ло ехать в та­кие да­ли, ко­ли без при­клю­че­ний? Ед­ва ли!
   В ры­бо­ло­вец­ком сов­хо­зе Слав­ку встре­ти­ли как ста­рин­но­го дру­га. И да­же МРС (ма­лое ры­бо­ло­вец­кое суд­но) с за­бав­ным на­зва­ни­ем "ТРез­вый" ве­се­ло про­сиг­на­ли­ло у пир­са, док­ла­ды­вая о ге­рои­че­ских уси­ли­ях эки­па­жа не толь­ко на бе­ре­гу, но и вда­ли от не­го.
   В этот Слав­кин по­мор­ский от­пуск от­пра­ви­лись на про­мы­сел бу­к­валь­но ут­ром сле­дую­ще­го дня, не ста­ли за­тя­ги­вать. Мо­ре -- оно хоть и Бе­лое (в за­столь­ном зна­че­нии не­од­но­знач­но­го се­вер­но­го сло­ва), но не в том слу­чае, ко­гда тре­бу­ет­ся вы­пол­нять план. Бри­га­дир был не­умо­лим -- встре­ча Са­лее­ва ока­за­лась сим­во­ли­че­ской... по ме­ст­ным мер­кам. Хо­тя для не­ко­то­рых штат­ских, а так­же не­тре­ни­ро­ван­ных ино­стран­ных гра­ж­дан по­доб­ный ва­ри­ант мог бы по­ка­зать­ся са­мо­убий­ст­вен­ным -- по семь­сот грам­мов на нос с лёг­кой за­кус­кой "что ос­та­лось по­сле вче­раш­них гос­тей".
   На чет­вёр­тые су­тки Слав­ка вер­нул­ся в тихую ры­бац­кую га­вань, пол­ный впе­чат­ле­ний и ры­бац­ких тро­фе­ев, вы­лов­лен­ных при по­мо­щи спин­нин­га. Коп­тиль­ня на бе­ре­гу за­ра­бо­та­ла. И Са­ле­ев­ский улов то­же по­пал в неж­ные ру­ки по­мор­ских дев, не­вы­но­си­мо близ­ких сво­ей пер­во­здан­ной при­по­ляр­ной кра­со­той к клас­си­че­ским кус­то­ди­ев­ским ка­но­нам. Дев, уме­ло раз­де­лы­ваю­щих оби­та­те­лей мор­ских глу­бин лёг­ки­ми дви­же­ния­ми эки­пи­ро­ван­ных ре­зи­но­вы­ми пер­чат­ка­ми ко­неч­но­стей. Дев, воо­ру­жён­ных ост­рей­ши­ми но­жа­ми, так хо­ро­шо за­то­чен­ны­ми, что лю­бой, да­же са­мый ка­приз­ный са­му­рай не по­стес­нял­ся бы ис­поль­зо­вать их в ри­ту­аль­ном об­ря­де ха­ра­ки­ри. Это вам не ху­до­соч­ные рейн­ские уди­ны с их из­веч­ной тос­кой в гла­зах, буд­то у не до­ен­ных ко­ров.
   Са­ле­ев сбро­сил с се­бя ры­бац­кое об­ла­че­нье и по­спе­шил в лет­ний душ, во­да в ко­то­ром уже долж­на бы­ла про­греть­ся лет­ним солн­цем -- обе­ден­ное вре­мя, как-ни­как. Зе­нит, хоть и не Пи­тер­ский, но то­же не про­хо­дит да­ром.
   "Сей­час спо­лос­нусь и на бо­ко­вую", -- по­ду­мал за­ез­жий ры­бак-лю­би­тель, по­ка бри­га­да за­ни­ма­лась вы­груз­кой уло­ва. Меч­ты, меч­ты... и что-то там даль­ше, как не­ко­гда за­ме­тил один за­ме­ча­тель­ный ли­те­ра­тор. И точ­но -- на­встре­чу "ры­бо­ло­вец­ко­му вол­ку" вы­ру­лил тот са­мый друг по име­ни Сер­ге­ич, ор­га­ни­зо­вав­ший Слав­ке бе­ло­мор­ский от­дых с ухо­дом на про­мы­сел с про­фес­сио­на­ла­ми. Вы­ру­лил и...
   -- Я смот­рю, ты вре­мя зря не те­рял. Удач­но по­ры­ба­чил? Не силь­но бол­та­ло на бор­ту?
   -- В мо­ре вый­ти, не до вет­ру схо­дить... Тут опыт ну­жен, -- Са­ле­ев ре­ши­тель­ным ма­не­ром и не ме­нее от­кро­вен­ным жес­том под­черк­нул свою связь с ми­ро­вым океа­ном, в ко­то­рой был за­ме­чен ещё со­рок лет на­зад в го­ды служ­бы на бор­ту ди­зель­ной суб­ма­ри­ны про­ек­та С-613. -- Ры­бы ва'лом. Толь­ко вот уде­лал­ся весь, буд­то ру­сал­ку вме­сте с ко­ком на кам­бу­зе жа­рил. Мыть­ся иду.
   -- Мо­жет быть, луч­ше пол­ча­си­ка обо­ж­дёшь, а по­том мы с то­бой в рай­центр мах­нём. Там у ме­ня при­ятель. Как раз се­го­дня бань­ку то­пит. При­гла­шал за­ехать.
   -- Ми­лое де­ло! Толь­ко я, по­жа­луй, слег­ка опо­лос­нусь, а не то всю ма­ши­ну те­бе рыб­ным ду­хом про­во­няю.
  

*

   Че­рез час с не­боль­шим при­яте­ли до­б­ра­лись из при­бреж­но­го ры­бо­ло­вец­ко­го по­сёл­ка в рай­центр. Вы­еха­ли на нуж­ную ули­цу. Ча­ст­ный дом со стан­дарт­ным при­уса­деб­ным уча­ст­ком не бо­лее шес­ти со­ток. В уг­лу при­вет­ли­во по­ма­хи­ва­ла бе­рё­зо­вым ды­мом из тру­бы бре­вен­ча­тая бань­ка, ка­ких на ар­хан­гель­ском се­ве­ре ве­ли­кое мно­же­ст­во. Сла­вик сра­зу об­ра­тил вни­ма­ние: в ого­ро­де прак­ти­че­ски ни­че­го не рас­тёт, а вот ко­но­п­ли да ма­ка -- чис­тый Аф­га­ни­стан без та­ли­бов. Ни­че­го се­бе -- по­мор­ский уро­жай!
   Хо­зя­ин встре­чал у ка­лит­ки, за­слы­шав ещё из­да­ли низ­ко­ок­та­но­вое (в пи­ку Ев­ро­ко­мис­сии) по­пёр­ды­ва­нье уль­я­нов­ско­го вне­до­рож­ни­ка не пер­вой све­же­сти... и на пер­вой ско­ро­сти.
   Вы­шли из ма­ши­ны. По­здо­ро­ва­лись. Сер­ге­ич пред­ста­вил Са­лее­ва мес­теч­ко­во­му "ге­рои­но­во­му план­та­то­ру", и вся трои­ца усе­лась на крыль­це, что­бы пе­ре­ку­рить со­сто­яв­шее­ся зна­ком­ст­во. В но­гах кру­ти­лась ху­дая, буд­то спор­тив­ный ве­ло­си­пед, чёр­ная кош­ка, вид­но по­чу­яв аро­ма­ты, за­не­сён­ные Слав­кой с ма­ло­го ры­бо­ло­вец­ко­го суд­на, про­слав­лен­но­го сво­им зна­ко­вым на­зва­ни­ем.
   За это на­вяз­чи­вое дей­ст­вие она не­мед­лен­но бы­ла вы­дво­ре­на хо­зяи­ном за пре­де­лы зо­ны его от­вет­ст­вен­но­сти обыч­ным пин­ком в рай­он жи­день­ко­го хво­ста. По­лёт жи­вот­но­го со­про­во­ж­дал­ся хри­п­ло­ва­тым мя­вом и стро­гим хо­зяй­ским на­став­ле­ни­ем:
   -- Хил­ла­ри, бес­стыд­ни­ца гад­кая! Са­ма же чёр­ная и мыс­ли, твои ни­чуть не свет­лее... Кто ж те­бя звал сю­да, за­сран­ка ты не­пу­тё­вая!
   -- Мяу-учи­тель! Мур-ло по­мор­ское! -- до­но­си­лось со сто­ро­ны не по сво­ей во­ле ле­таю­ще­го жи­вот­но­го.
   -- А Билл у те­бя где? -- спро­сил Сер­ге­ич, де­лая мно­го­зна­чи­тель­ную за­тяж­ку им­порт­ной си­га­ре­ты, на­би­той ту­рец­ким та­ба­ком мол­дав­ско­го про­из­вод­ст­ва.
   -- Око­лел бе­до­ла­га... Вот пёс был! Не пёс, а сказ­ка. Хоть и бре­хать лю­бил не по де­лу, но куль­тур­ный и вер­ный. Да­ром, что ду­рак... Так я к не­му при­ки­пел. По­хо­ро­нил у ог­рад­ки по­гос­та. Слов­но че­ло­ве­ка, по боль­шо­му-то счё­ту.
   -- Ин­те­рес­ные ты про­зви­ща жи­вот­ным да­ёшь, -- за­ме­тил Слав­ка. -- Из ок­ру­га Ко­лум­бия на те­бе ещё в ме­ж­ду­на­род­ный суд по пра­вам пре­зи­дент­ской ад­ми­ни­ст­ра­ции не по­да­ва­ли?
   -- А че­го им... оби­жать­ся? Я же от кон­крет­но­го ува­же­ния, не про­сто из озор­ст­ва ка­ко­го.
   -- У не­го ещё те­луш­ка по име­ни Мо­ни­ка бы­ла, -- с гор­до­стью за зем­ля­ка хва­ста­нул Сер­гее­вич.
   -- То­же по­хо­ро­ни­ли воз­ле по­гос­та? -- по­ин­те­ре­со­вал­ся Слав­ка.
   -- От­че­го же. Ни­чуть не бы­ва­ло. Фер­ме­ру про­дал на мя­со по де­шёв­ке. Мо­ло­ка-то да­ва­ла раз в не­де­лю по обе­ща­нию, а толь­ко всё с бычь­ём ко­бе­ли­ро­ва­ла. Не нуж­на нам та­кая тёл­ка. Не­ту с тёл­ки тол­ку. Ого! Ка­жись в риф­му ска­за­нул...
   "Это­го на хро­мой ко­бы­ле и за пол­дня хрен объ­е­дешь! -- по­ду­мал Са­ле­ев, на­блю­дая за кош­кой с за­га­доч­ным за­оке­ан­ским име­нем, сце­пив­шей­ся на встреч­ной по­ло­се с ко­ле­сом про­ез­жаю­ще­го ми­мо мо­пе­да. -- Ка­ких толь­ко чу­ди­ков на юж­ном бе­ре­гу Бе­ло­го мо­ря не встре­тишь!"
  

По­мор­ская фло­ра

  
   За­ку­ри­ли ещё по од­ной. Че­го-то жда­ли.
   Вла­де­лец план­та­ции, охот­но от­кли­каю­щий­ся на про­стое про­зви­ще Ива­ныч, поч­ти сра­зу об­ра­тил вни­ма­ние на Слав­кин ост­рый взгляд из-под силь­но ди­оп­три­че­ских оч­ков, бо­роз­дя­щий про­сто­ры зе­лё­ной мя­си­сто­сти вы­ду­рив­ших на ще­дром се­вер­ном солн­це за­пре­щён­ных пред­ста­ви­те­лей про­во­ка­ци­он­ной фло­ры. Ни­че­го уди­ви­тель­но­го: ле­том днём и но­чью све­ти­ло тру­дит­ся без ус­та­ли.
   -- Че­го, удив­ля­ешь­ся? По ка­кой та­кой при­чи­не, мол, зем­ля сор­ня­ком изо­шла? Объ­яс­не­ние про­стое. По­ло­ви­на моя ещё по вес­не уе­ха­ла к до­че­ри. В Ар­хан­гельск умо­та­ла до кон­ца го­да, с внуч­кой нян­чить­ся. А мне тот ого­род без бла­го­вер­ной по­пе­рёк гор­ла. Про­па­даю на ра­бо­те без вы­ход­ных-про­ход­ных, ни­ка­ко­го ин­те­ре­са до сель­ских за­бав по­сле, на­ту­раль­но, па­хо­ты.
   Я так суп­ру­ге и ска­зал, что зем­лю сей год "под пар" ос­тав­ля­ем. Пусть от­дох­нёт ма­лень­ко. Моя по­на­ча­лу-то всё язы­ком сво­им змеи­ным по­брить ме­ня пы­та­лась: со­всем, де, "ста­рый хрен" об­ле­нил­ся, раз и кар­тош­ку да­же по­са­дить не хо­чешь. Но ни­че­го, убе­дил её вско­ро­сти, один-то год -- оно и по­лез­ней да­же.
   Ни­ко­гда б не по­ду­мал, что сор­няк на­столь­ко бы­ст­ро по­прёт. На­рос­ло... вне­зап­но. Да так гус­то... Сколь­ко лет жи­ву, ни­че­го по­доб­но­го не ви­дал в на­ших кра­ях.
   -- Ай, Ива­ныч, хит­ришь, не­бось? Под­за­ра­бо­тать ре­шил "ле­вач­ка", по­ка же­на в отъ­ез­де? -спро­сил Сер­ге­ич с под­на­чи­ваю­щей ин­то­на­ци­ей.
   -- Да вы че­го, ре­бя­та? На тра­ве-то сор­ной за­ра­бо­тать? Ну, мак по­пёр кое-где -- это по­нят­но. У ме­ня хо­зяй­ка его рань­ше са­жа­ла, чтоб пи­ро­ги слоё­ные печь. Вот, ви­дать, се­ме­на­ми-то и по­на­сы­па­ло. Прав­да, мно­го но­не уро­ди­лось, по­сколь­ку не про­па­лы­вал я зем­лю ни ра­зу.
   Сколь­ко то­го ма­ку ме­ст­ным ба­уш­кам про­дать нуж­но, чтоб за­ра­бо­тать при­лич­но, как ду­мае­те? Мо­ло­дёжь-то уже и печь ра­зу­чи­лась. Юным вер­ти­хво­ст­кам нын­че всё дие­ты тай­ские по­да­вай, не до пи­ро­гов. В фо­то­мо­де­ли всё ме­тят, яд­рит-ан­гид­рид, по­ди­ум им по­пе­рёк плос­ко­дон­но­сти. Так что ов­чин­ка вы­дел­ки...
   А и ту зе­лень, ко­то­рая в по­яс все гряд­ки в ого­ро­де за­по­ло­ни­ла, ку­да де­вать? Кто ж её ку­пит-то? На корм ско­ту, ку­рам на смех?
   -- Ну, и не прост ты, па­рень. У те­бя же по­лон ого­род по­лу­фаб­ри­ка­тов для про­из­вод­ст­ва нар­ко­ты, а нам здесь "вань­ку ва­ля­ешь".
   -- Нар­ко­ты?! Да вы че­го это?! Че­ст­но, ре­бя­та... Ни сном, ни ду­хом...
   -- Рас­ска­зы­вай! А уча­ст­ко­вый у те­бя в до­ле?
   -- Да вот те крест!..
   -- Ве­рю, ве­рю, Ива­ныч. Из­ви­ни, по­шу­тил не­удач­но. Толь­ко на­счёт ко­но­п­ли -- всё со­вер­шен­но в ды­роч­ку. У Слав­ки спро­си, он зна­ет.
   -- А что, Сла­ва, точ­но "дурь" уро­ди­лась?
   -- А то я её ма­ло за Ура­лом ви­дел. Она, ро­ди­мая.
   -- Не ина­че вет­ром се­мян на­нес­ло...
   -- С Чуй­ской до­ли­ны, что ли?
   -- А то­гда от­ку­да? Хо-тя... Мо­жет, со­се­ди... У ме­ня тут со­сед­ские ста­ри­ки к де­тям пе­ре­бра­лись, а ха­ту ка­ким-то бе­жен­цам сда­ют. Мо­жет, от­ту­да но­ги рас­тут? Не зря же они та­кие об­хо­ди­тель­ные... эт-ти бе­жен­цы...
   Вот я ещё всё удив­лял­ся -- са­ми в зо­ло­те хо­дят, джи­па сра­зу ку­пи­ли, а от­че­го-то бе­жен­цы... От боль­ших де­нег, ви­дать, не убе­жишь. Да и от вил в твёр­дой ру­ке то­же хрен увер­нёшь­ся.
   Ты по­смот­ри-ка, по­лу­ча­ет­ся -- мой ого­род за­сра­ли сво­ей ко­но­п­лёй, а ми­ли­ция при­дёт они, вро­де как, и ни при чём. Вот же су­ки! Сей­час возь­му ко­су, и всё под ко­ре­шок...
   -- А мо­жет, не сто­ит? Ты по­до­ж­ди чу­ток, ко­гда то­вар со­зре­ет. По­том всё на кор­ню со­се­дям и про­дай... ес­ли не бо­ишь­ся.
   -- А че­го мне этих га­дов бо­ять­ся, ес­ли у ме­ня ружь­иш­ко-ту­лоч­ка име­ет­ся? Пусть толь­ко су­нут свои по­га­ные ро­жи на мой уча­сток, жи­во дро­бью при­го­луб­лю. Бу­дут по­том пол­го­да же­ле­зо из жоп вы­ко­вы­ри­вать, буд­то изюм из сай­ки! Или...нет, с них и со­ли бу­дет дос­та­точ­но. А вот ко­но­п­лю сей­час же вы­ко­шу и со­жгу. Не хва­та­ло, чтоб на ста­рос­ти лет в нар­ко­ди­ле­ры за­де­лать­ся.
  

*

   На за­пах сжи­гае­мой "ду­ри" при­бе­жа­ли оза­бо­чен­ные чем-то со­се­ди.
   -- Чэ­го за­жы­га­ишь, Ива­ныч? Па­жар лэ­том не га­ди­ца, брат! Су­хэ кру­гом. Вдруг зай­мот­са.
   -- Да вот тра­ву воз­ле ба­ни ско­сил, со­всем всё за­рос­ло, до са­мо­го под­бо­род­ка. А ко­ро­вы у ме­ня нет, вот и па­лю сор­няк.
   -- За­чэм ко­ро­ва, слю­щай? Ты нам от­дай.
   -- Так и у вас не­ту жив­но­сти, кро­ме со­ба­ки, ку­да де­не­те?
   -- Вах! Сэ­но­вал дэ­ла­им. По­душ­ки-пэ­ри­на на­би­ва­ем. За­пах ха­ро­ший. Спать -- ад­но на­сла­ж­дэ­ний, слю­шай. Это же ко­но­п­ля, па­ни­ма­эшь?
   -- Вы её у ме­ня и по­са­ди­ли?
   -- Аби­жа­эшь, Ива­ныч. Мы жэ опи­ум-шмо­пи­ум, ана­ша-шма­на­ша на­ро­ду нэ пра­да­ва­им. За­чэм нам это на­да, э? Нам вод­ка тар­га­ват до кан­ца днэй хва­тит.
   -- Вот ведь... Да за­би­рай­те всё, ко­ли нар­ко­ти­ки де­лать не ста­не­те!
   -- Вах, та­кой бал­шой взрос­лый муш­шы­на. Сав­сэм ум­ный, а глу­по­сти го­во­ришь. Тут тэ­бе се­вер, не ус­пе­ва­ет ко­но­п­ля си­лу на­брать. И со ско­шен­ный пол­за на дурь нэт. Го­во­рю тэ­бе, брат, -- на по­душ­ки для аро­ма­та. Нэ­хо­ро­шо нэ до­ве­рять со­се­дям, Ива­ныч.
   От­дать Ива­ныч от­дал то, что ос­та­лось по­сле по­жа­ри­ща -- с де­ся­ток-дру­гой не­обуг­лен­ных стеб­лей, но обе­щал в слу­чай че­го уча­ст­ко­во­му до­ло­жить честь по чес­ти, ес­ли со­се­дям взду­ма­ет­ся предъ­яв­лять фи­нан­со­вые пре­тен­зии от­но­си­тель­но без­вре­мен­но по­гиб­ше­го сы­рья. Бе­жен­цы спо­рить не ста­ли. Раз­ве при­дёт в го­ло­ву воз­ра­жать, ко­гда про­тив те­бя три не­сла­бых му­жич­ка сто­ят, свинь­ёй по­стро­ив­шись. Да не про­сто так сто­ят, а на солн­це туль­ской ору­жей­ной ста­лью по­свер­ки­вая.
   А ещё два ве­ли­ко­леп­ных дом­кра­та вы­зы­ваю­ще ри­ко­ше­ти­ли сол­неч­ные бли­ки в при­кры­тые ве­ки не­про­спав­ше­му­ся ми­ро­во­му со­об­ще­ст­ву в ли­це со­сед­ско­го за­пой­но­го ме­ха­ни­за­то­ра по про­зви­щу Ви­тя Буль­до­зер. Ви­дать, за "ка­тан­кой" к со­се­дям на­ве­ды­вал­ся, но, вот бе­да, не до­шёл. При­сел на ла­воч­ку, да и сном не­по­хме­лён­ным смо­рил­ся. Те­перь вот и от­све­чи­ва­ет ме­дью за­га­ра се­вер­но­го под хра­пои­даль­ные на­пе­вы, пе­ре­да­вае­мые ар­хан­ге­ло­го­род­ца­ми из по­ко­ле­ния в по­ко­ле­ние.
  

По­мор­ская ба­ня

  
   Что, вы не по­ня­ли, от­ку­да взя­лись дом­кра­ты в ру­ках у на­ших ге­ро­ев? А я вам раз­ве не рас­ска­зал? Стран­но да­же. Хо­ро­шо, сей­час объ­яс­ню. Да что, соб­ст­вен­но, объ­яс­нять... Вы луч­ше при­слу­шай­тесь, о чём ге­рои рас­су­ж­да­ют.
   -- Слу­шай, Ива­ныч, а за­чем ты дом­кра­ты к ба­не при­во­лок? Нам со Сла­ви­ком на бес­при­мер­ный тру­до­вой под­виг на­ме­ка­ешь?
   -- Ре­бя­та, за­был пре­ду­пре­дить. По­мо­ги­те. У ба­ни ниж­ний ве­нец под­гнил, один угол во­все за­ва­лил­ся, пол в пред­бан­ни­ке ра­ком вста­ёт. Хо­ро­шо ещё -- печь по­ку­да це­ла. Так вот, сей­час бы нам всем кол­хо­зом сте­ну-то вы­ров­нять, вме­сто по­гнив­ше­го брев­на бру­са под­ло­жить.
   -- По­мо­жем. Как не по­мочь! Толь­ко ты то­го, Ива­ныч, по­ни­ма­ешь, дол­го твоя ба­ня не про­сто­ит всё рав­но? Раз ве­нец по­гнил, те­перь не ос­та­но­вить про­цесс.
   -- Да это ж до зи­мы толь­ко. Мне в ле­су уже но­вый сруб ска­та­ли. Вот снег ля­жет, на при­це­пе лес­пром­хо­зов­ским трак­то­ром но­вую бань­ку и при­та­щат, це­ли­ком, чтоб не раз­би­рать лиш­ний раз.
   -- А вы­рав­ни­вать на гла­зок ста­нем? -- спро­сил Са­ле­ев с ум­ным ви­дом зна­то­ка бан­ной ар­хи­тек­ту­ры.
   -- Ну что ж вы, за ди­ле­тан­та ме­ня дер­жи­те? Я дав­но от­мет­ки ни­ве­ли­ром "от­стре­лял". Ви­ди­те, ко­лыш­ки во­круг вби­ты? Сей­час ве­рёв­ку на­тя­нем, и по­том по ней ве­нец вы­ров­ня­ем.
   -- Это дру­гое де­ло, -- со­гла­сил­ся Слав­ка с та­ким ви­дом, что ес­ли бы ко­лыш­ков с от­мет­ка­ми не ока­за­лось, он бы раз­оча­ро­вал­ся в тео­рии сэ­ра Чарль­за Дар­ви­на. При­чём -- раз и на­все­гда! -- Слу­шай, Ива­ныч, а печ­ку мы не по­тре­во­жим, ведь она то­пит­ся? Как бы до воз­го­ра­ния де­ло не дош­ло. То­гда со­се­ди твои ока­жут­ся пра­вы на все сто... от­но­си­тель­но по­жар­ной безо­пас­но­сти.
   -- Печ­ка во­об­ще в дру­гом уг­лу сто­ит, па­ря, -- от­ве­чал Ива­ныч. -- Мы ту сто­ро­ну не за­тро­нем во­все. Не бо­ись! Ведь ты под­вод­ник, Слав­ка, а это зна­чит...
  

*

   Взя­лись за де­ло му­жич­ки. Под­ве­ли подъ­ём­ный ин­ст­ру­мент под за­ва­лив­шую­ся сте­ну сру­ба. Ста­ли ба­ню то­пить и од­но­вре­мен­но под­дом­кра­чи­вать с двух уг­лов. Вер­нее, не так. Ба­ню то­пить про­дол­жи­ли, по­сколь­ку к мо­мен­ту при­ез­да "гос­тей до­ро­гих" во­да в цель­но­свар­ном ба­ке, вмон­ти­ро­ван­ном в сло­жен­ную из кир­пи­ча печь, уже силь­но про­гре­лась -- вот-вот за­ки­пит.
   Ко­гда ра­бо­ты ос­та­ва­лось со­всем не­мно­го, бу­к­валь­но при­под­нять один угол сру­ба сан­ти­мет­ра на три-че­ты­ре, Слав­ка не вы­тер­пел. Он толь­ко что за­гля­ды­вал внутрь ба­ни, где об­на­ру­жил -- уга­ра уже нет. Ста­ло быть, по­ра ид­ти "по пер­во­пут­ку".
   -- Вот что, гос­по­да под­ни­маль­щи­ки, вы как хо­ти­те, а от ме­ня ры­бой не­сёт, буд­то я царь мор­ской. На­дое­ло ху­же горь­кой редь­ки. Пой­ду-ка я мыть­ся по-взрос­ло­му, а не под ду­шем пач­кать­ся, вы же и без ме­ня здесь за­кон­чи­те влёг­кую, -- ска­зал он. -- Про­из­во­ди­те за­кат солн­ца вруч­ную, со­об­раз­но за­ве­ща­нию ве­ли­ко­го корм­че­го, но с со­блю­де­ни­ем пра­вил ох­ра­ны тру­да и лич­ной ги­гие­ны.
   Ска­зал Сла­вик и на крыль­ях ан­ге­ла, от­ве­чаю­ще­го за ду­хов­ную воз­вы­шен­ность, вле­тел в пред­бан­ник, ос­та­вив в не­до­уме­нии сво­их парт­нё­ров, га­даю­щих, что же имел в ви­ду Са­ле­ев, упо­ми­ная пра­ви­ла лич­ной ги­гие­ны.
   Пер­вым де­лом Слав­ка под­дал, как сле­ду­ет, жа­ру, за­бро­сив па­ру ков­шей ки­пят­ку на ак­ку­рат­но и с лю­бо­вью вы­ло­жен­ные кам­ни; по­том по­лез на по­ло'к -- греть­ся. Аро­мат рыб­ных пре­сер­вов на­пол­нил не­боль­шое бан­ное про­стран­ст­во, пре­вра­тив его в цех по про­из­вод­ст­ву кон­сер­ви­ро­ван­ных да­ров от ми­ро­во­го океа­на. Но про­дол­жа­лось это не­дол­го. Мерз­кий об­раз за­жа­рен­ной на кам­бу­зе ру­сал­ки рас­тво­рял­ся в аро­мат­ном ду­хе за­па­рен­ных ве­ни­ков из пих­ты.
   С Са­лее­ва со­шло не­ко­то­рое не ус­та­нов­лен­ное нау­кой по име­ни ста­ти­сти­ка ко­ли­че­ст­во по­тов, по­сле че­го он ре­шил об­мыть свою раз­го­ря­чён­ную ба­ней плоть. Слав­ка на­брал хо­лод­ной во­ды из боч­ки, слег­ка раз­ба­вил во­дой го­ря­чей -- уже из цель­но­свар­но­го кот­ла, стоя­ще­го на пе­чи, мет­нул та­зик на ска­мью, го­то­вясь оп­ро­ки­нуть на се­бя столб во­дя­но­го удо­воль­ст­вия.
   Но, пре­ж­де все­го, нуж­но умыть ли­цо. Сла­вик скло­нил­ся над та­зи­ком... вот тут-то и слу­чи­лось! Ма­ти­цу3 рез­ко по­ве­ло, и в ре­зуль­та­те...
   Ко­гда в спи­ну Са­лее­ву впи­лись две-три за­но­зы с по­то­лоч­ной дос­ки, он их поч­ти не по­чув­ст­во­вал.
   Ко­гда го­ло­ва его упёр­лась в этот са­мый по­то­лок -- с из­ряд­ным ус­ко­ре­ни­ем -- толь­ко что на­би­той шиш­кой, Сла­вик да­же не со­об­ра­зил, ка­кое про­стран­ст­вен­ное по­ло­же­ние за­ни­ма­ет.
   Ко­гда он со сво­им не­вы­со­ким рос­том доп­рыг­нул до по­тол­ка и с си­лой вре­зал ма­куш­кой по бал­ке пе­ре­кры­тия во вто­рой раз, то и то­гда не по­нял, ЧТО про­ис­хо­дит в обыч­ной рус­ской ба­не.
   И всё по­то­му, что обож­жен­ная спи­на не да­ва­ла под­соз­на­нию пе­ре­вес­ти в об­ласть соз­на­тель­но­го ни­ка­ких иных под­роб­но­стей, кро­ме ощу­ще­ния об­шир­но­го ожо­га тыль­ной час­ти об­рат­ной сто­ро­ны гру­ди, об­рат­ной же сто­ро­ны ре­про­дук­тив­но­го муж­ско­го ор­га­на и иных, ме­нее зна­чи­тель­ных час­тей те­ла.
   И толь­ко по­ло­ви­на кир­пи­ча, при­слан­ная Все­выш­ним от­ку­да-то свер­ху пря­мё­хонь­ко по све­же­при­об­ре­тён­ной ге­ма­то­ме на ма­куш­ке, по­зво­ли­ла на­ше­му ге­рою не­мно­го об­рес­ти при­сут­ст­вие ду­ха. Спо­соб­ность ори­ен­ти­ро­вать­ся в про­стран­ст­ве вер­ну­лась к Са­лее­ву. Ска­жу боль­ше -- он по­нял те­перь, ка­кая боль глав­ная, а ка­кая -- вто­ро­сте­пен­ная.
   Прав­да, это зна­ние не очень его об­ра­до­ва­ло, по­сколь­ку хо­те­лось по­слать ко­го-ни­будь по ма­те­ри, а по­слать бы­ло не­ко­го.
   Слав­ка вы­ле­тел на ули­цу с ди­ким во­ем и упал в тра­ву. На­гра­дой ему ста­ла за­бо­та дру­зей, ко­то­рые не­мед­лен­но вы­ли­ли на спи­ну ве­ли­ко­му­че­ни­ка поч­ти пол­ную боч­ку до­ж­де­вой во­ды.
   От­ма­те­рив­шись в про­стран­ст­во, ибо ру­гать спа­си­те­лей у ин­тел­ли­гент­ных лю­дей не при­ня­то, да­же ес­ли они пе­ред спа­се­ни­ем са­ми уст­рои­ли чрез­вы­чай­ную си­туа­цию, Са­ле­ев при­нял­ся опа­сать­ся за свою ре­пу­та­цию, в си­лу не­бла­го­при­ят­ных об­стоя­тельств со­вер­шен­ным об­ра­зом об­на­жён­ную. Ни еди­но­го бе­рё­зо­во­го лис­точ­ка, ни еди­ной хво­ин­ки, ни ма­лей­ше­го на­мё­ка на ма­ну­фак­ту­ру или хо­тя бы ка­кую-ни­будь ближ­не­во­сточ­ную фи­гу. Да и ко­но­п­ля -- час­тич­но со­жже­на, а час­тич­но роз­да­на элек­то­раль­ным мас­сам бе­жен­цев.
   Ка­за­лось, тут бы и про­па'сть Слав­ки­ной ин­тел­ли­гент­но­сти от по­вы­шен­ной стыд­ли­во­сти, да не вы­шло.
   Из пред­бан­ни­ка ему вы­не­сли по­ло­тен­це, ко­то­рое и при­кры­ло сво­ей мах­ро­во­стью сле­ды ра­бо­ты ри­ту­аль­но­го но­жа Ме­ле­кес­ско­го4 муф­тия, ос­тав­лен­ные бо­лее по­лу­ве­ка на­зад, без уча­стия вез­де­су­щей пар­тии ком­му­ни­стов, как ни стран­но.
   Са­ле­ев при­обод­рил­ся. Бу­к­валь­но рас­цвёл. И прак­ти­че­ски при­шёл в се­бя, по­сколь­ку на во­прос Ива­ны­ча о со­стоя­нии чре­сел от­вет­ст­во­вал сво­ей де­жур­ной при­сказ­кой:
   -- При­чём здесь ми­ли­ция, ко­гда ку­ры дох­нут?
   И, вро­де б, ушёл от от­ве­та, а ведь буд­то при­лас­кал сло­вом. А мог бы и на­прав­ле­ние дви­же­ния в сто­ро­ну с не­при­лич­ным ло­го­ти­пом ука­зать. За­ебац­кой ду­ши че­ло­век -- этот Слав­ка!
   И тут по­шёл раз­бор по­лё­тов. Вос­ста­но­вив хро­но­ло­гию со­бы­тий, все уча­ст­ни­ки при­шли к еди­но­му мне­нию, ко­то­рое на­шло ве­ще­ст­вен­ное под­твер­жде­ние не­по­сред­ст­вен­но на мес­те про­ис­ше­ст­вия, а имен­но -- в ба­ке с ки­пят­ком, та­зи­ке и на по­лу ба­ни.
   Ока­зы­ва­ет­ся, в тот са­мый мо­мент, ко­гда Слав­ка на­кло­нил­ся, что­бы опо­лос­нуть ли­цо, его ком­пань­о­ны по про­ек­ту "Бан­ный хол­динг "Бе­ло­мор­ский взлёт на па­ях"" со­вер­ши­ли оче­ред­ное уси­лие по подъ­ё­му за­ва­лен­ной сте­ны сру­ба. И так удач­но они это сде­ла­ли, что пе­ре­кры­тие кры­ши на­еха­ло на печ­ную тру­бу. Печь от­реа­ги­ро­ва­ла на не­санк­цио­ни­ро­ван­ный на­езд не­сим­мет­рич­ным вбро­сом кир­пич­ных ос­кол­ков сна­ча­ла в бак с ки­пят­ком, а по­том и по Са­ле­ев­ской го­ло­ве.
   Ес­ли пер­вы­ми кус­ка­ми кир­пич­ной тру­бы ока­за­лись рас­тре­во­же­ны Слав­ки­ны ты­лы, ко­гда его ока­ти­ло вол­ной ки­пят­ка из ба­ка, стоя­ще­го на пе­чи, то по­сле Са­ле­ев­ско­го под­пры­ги­ва­ния под по­то­лок с клад­ки ды­мо­хо­да от­ко­лол­ся ещё один кир­пич, уго­див­ший пря­мо по на­би­той на го­ло­ве шиш­ке. Так ска­зать, для уг­луб­ле­ния пол­но­ты впе­чат­ле­ний.
   Убыт­ков от всех слу­чив­ших­ся в опи­сы­вае­мый ве­чер со­бы­тий поч­ти не бы­ло, ес­ли не при­ни­мать в рас­чёт не со­всем зна­чи­мое для раз­ви­тия про­грес­са об­стоя­тель­ст­во, что Ива­ныч ос­та­вил бе­жен­цев без аро­мат­ной на­бив­ки по­ду­шек, а со­вме­ст­ны­ми уси­лия­ми всей ко­ман­ды печ­ная тру­ба ли­ши­лась па­ры кир­пи­чей. За­то при­об­ре­те­ний -- пре­дос­та­точ­но.
   Во-пер­вых, здо­ро­вен­ная ге­ма­то­ма, пре­ле­ст­но раз­мес­тив­шая­ся на Слав­ки­ной го­ло­ве. Во-вто­рых, от­ре­мон­ти­ро­ван­ная ба­ня, го­то­вая про­сто­ять до за­ме­ны сру­ба. В-треть­их, кош­ка Ива­ны­ча, нау­чив­шая­ся ма­нев­ри­ро­вать хво­стом во вре­мя по­лё­та. И, на­ко­нец, в-чет­вёр­тых, Са­ле­ев при­об­рёл опыт по­мыв­ки в сейс­ми­че­ски ак­тив­ных рай­онах зем­ли, а сие, со­гла­си­тесь, не ка­ж­до­му че­ло­ве­ку уда­ёт­ся!
   И не нуж­но бить се­бя в грязь ли­цом, как го­во­рит мой друг Слав­ка, по­сколь­ку все глу­по­сти на зем­ле про­ис­хо­дят от мра­ко­бе­сия. С этим да­же кош­ка с лас­ко­вым по­мор­ским про­зви­щем Хил­ла­ри впол­не со­глас­на.
   Ви­ди­те, как ку­цым сво­им хво­стом ви­ля­ет?
  
   1 пер­туй -- так по­мо­ры ис­по­кон ве­ков на­зы­ва­ют трес­ку не­боль­шо­го раз­ме­ра, ве­сом не бо­лее од­но­го ки­ло­грам­ма;
   2 Са­ле­ев име­ет в ви­ду пес­ню груп­пы "Ак­ва­ри­ум" "Не­бо ста­но­вит­ся бли­же";
   3 ма­ти­ца -- бал­ка, ко­то­рая под­дер­жи­ва­ет дос­ки по­тол­ка;
   4 ны­не го­род Ме­ле­кесс Уль­я­нов­ской об­лас­ти на­зы­ва­ет­ся Ди­мит­ров­гра­дом.
  
  
  

Рас­ска­зы бы­ва­ло­го во­ди­те­ля

(ис­то­рии из жиз­ни шо­фё­ра, ус­лы­шан­ные мною

осе­нью 20ХХ-го го­да в са­на­то­рии "Ниж­не-Ив­ки­но"

от со­се­да по но­ме­ру)

  
   По­зна­ко­ми­лись мы на пя­тый день мое­го пре­бы­ва­ния в са­на­то­рии. По­на­ча­лу-то я жил в двух­ме­ст­ном но­ме­ре один. Уже по­ду­мал, что так бу­дет весь срок, но тут...
   Воз­вра­ща­юсь пе­ред са­мым обе­дом с про­це­ду­ры и за­стаю сле­дую­щую кар­ти­ну: дверь но­ме­ра на­рас­паш­ку, а на бал­ко­не бро­дит ка­кой-то му­жик, ру­ка­ми раз­ма­хи­ва­ет и кри­чит: "К-к-к-к-ыш, т-т-т-ва­ри! В-в-в-он п-п-п-ош­ли!" Удив­лял­ся я не­дол­го. Муж­чи­на, за­ме­тив ме­ня, за­шёл в ком­на­ту и, дру­же­ски улы­ба­ясь, про­тя­нул ру­ку:
   -- Ал-л-л-ек­сей, или п-п-п-рос­то Л-л-лё­ха! Н-н-овый с-с-с-осед... в-ваш.
   Ока­зы­ва­ет­ся, пе­ред мо­им по­яв­ле­ни­ем на аван­сце­не этот доб­ро­душ­ный гос­по­дин го­нял на бал­ко­не рас­поя­сав­ших­ся га­лок и со­рок, ко­то­рые безо вся­ко­го стра­ха склё­вы­ва­ли всё съе­доб­ное, ос­тав­лен­ное на ок­тябрь­ском хо­лод­ке для хра­не­ния. Алек­сей ока­зал­ся стар­ше ме­ня на семь лет. За свою дол­гую тру­до­вую жизнь он ис­ко­ле­сил всю рес­пуб­ли­ку Ко­ми и се­вер Ар­хан­гель­ской об­лас­ти. Ра­бо­тал во­ди­те­лем, спа­са­те­лем, по­жар­ным. Всю жизнь за ру­лём гру­зо­во­го транс­пор­та.
   Му­жик он был за­ме­ча­тель­ный, душ­ка и ба­ла­гур. Од­на бе­да -- силь­но заи­кал­ся. При­чём заи­ка­нье его не бы­ло тем ми­лым по­лу­грас­си­ро­ва­ни­ем, ко­то­рым на­сла­ж­да­ешь­ся, как пес­ней со­ло­вья, а ско­рее на­по­ми­на­ло му­чи­тель­ный вы­дох ду­ши, ко­гда так хо­чет­ся по­мочь го­во­ря­ще­му.
   Вы ни­ко­гда не об­ща­лись дли­тель­ное вре­мя со сло­во­охот­ли­вым заи­кой? За­ня­тие, до­ло­жу вам, не для сла­бо­нерв­ных. А ес­ли учесть мою все­гдаш­нюю го­тов­ность про­дол­жить пло­хо вы­го­ва­ри­вае­мое сло­во за со­бе­сед­ни­ка... Пред­став­ляе­те се­бе Лё­хи­ну оби­ду на ме­ня за то, что я свои­ми дей­ст­вия­ми буд­то бы пы­тал­ся под­черк­нуть фи­зио­ло­ги­че­ский не­дос­та­ток ви­за­ви? Но так бы­ло лишь по­на­ча­лу. По­том мы при­тёр­лись друг к дру­гу: Алек­сей на­чал спо­кой­но от­но­сить­ся к мо­им не­про­из­воль­ным по­прав­кам, а я уже вос­при­ни­мал его пре­ры­ви­стую речь как не­что впол­не ес­те­ст­вен­ное. На тре­тьи су­тки на­ше­го об­ще­ния я по­про­сту пе­ре­стал об­ра­щать вни­ма­ние на заи­ка­ние со­бе­сед­ни­ка. По­это­му и ис­то­рии, рас­ска­зан­ные от ли­ца Алек­сея, не ста­ну на­гру­жать этим аку­сти­че­ским изы­ском, да­бы не драз­нить чи­та­те­ля по­доб­ной ма­не­рой по­ве­ст­во­ва­ния.
   Со сво­им со­се­дом мы об­сле­до­ва­ли все ми­не­раль­ные ис­точ­ни­ки в ок­ру­ге, при­ни­ма­ли по сто грамм "нар­ко­мов­ских" пе­ред обе­дом, ино­гда уст­раи­ва­ли пив­ные ве­че­ра с бе­се­дой. При­чём боль­шей ча­стью го­во­рил Алек­сей, по­сколь­ку очень труд­но бы­ло вста­вить хоть сло­во в его жи­во­пис­ные вос­по­ми­на­ния. Ино­гда мой со­сед убе­гал на тан­цы, на­пле­вав на не­ста­биль­ную так­тиль­ную ра­бо­ту не­ко­то­рых сво­их ор­га­нов. У дам по­стбаль­за­ков­ско­го воз­рас­та он поль­зо­вал­ся не­из­мен­ным ус­пе­хом, но силь­но этим не зло­упот­реб­лял. Все­гда воз­вра­щал­ся но­че­вать на ис­то­ри­че­скую ро­ди­ну, ко­то­рой мож­но бы­ло счи­тать наш уют­ный но­мер.
   Од­на­ж­ды Алек­сей ухит­рил­ся на­зна­чить сви­да­ние сра­зу трём жен­щи­нам, жа­ж­ду­щим пыл­кой люб­ви, од­но­вре­мен­но, но в трёх раз­ных мес­тах: в ка­фе "Жем­чу­жи­на", на тан­цах в 1-ом кор­пу­се и в ба­ре "Аль­та­ир". Но ни од­на из них не до­ж­да­лась сво­его Дон Гуа­на, и во­все не в си­лу Лё­хи­но­го сквер­но­го ха­рак­те­ра, а толь­ко из-за его за­быв­чи­во­сти и при­вя­зан­но­сти к до­маш­не­му оча­гу. Здесь, вбли­зи это­го оча­га, по но­чам он раз­вле­кал ме­ня фи­гур­ным хра­пе­ни­ем с уди­ви­тель­ны­ми мно­го­то­наль­ны­ми ру­ла­да­ми, на­по­ми­нав­ши­ми микст из зву­ча­ния боль­шо­го ор­га­на Дом­ско­го со­бо­ра и тес­то­во­го про­ду­ва Ие­ри­хон­ских труб по рас­по­ря­же­нию Ии­су­са На­ви­на.
   Но мне по­че­му-то со­всем не бы­ло обид­но за дос­тав­лен­ное эти­ми вол­шеб­ны­ми зву­ка­ми не­удоб­ст­во, ибо оно с лих­вой ком­пен­си­ро­ва­лось те­ми ис­то­рия­ми, ко­то­рые я ус­лы­шал от Алек­сея на ми­лых по­си­дел­ках.
  

Ис­то­рия пер­вая

Под­лёд­ный лов

   Хо­чешь -- верь, Ди­му­ля, хо­чешь -- не верь, а при­клю­чи­лось дан­ное со­бы­тие на са­мом де­ле. Мож­но ска­зать, и не при­клю­чи­лось во­все, а про­изош­ло в жиз­ни с не­ко­то­рым от­кло­не­ни­ем от на­ря­да-за­да­ния, ко­то­рым нас, шо­фер­ню, ода­ри­ло на­чаль­ст­во ав­то­ко­лон­ны. Но обо всём по по­ряд­ку.
   Дав­нень­ко это бы­ло. В на­ча­ле 80-ых го­дов. В де­каб­ре, ещё до Но­во­го го­да, обу­ст­раи­ва­ло на­ше выш­ко­мон­таж­ное управ­ле­ние пло­щад­ку под глу­бо­кое бу­ре­ние. Бу­ро­вую выш­ку мон­ти­ро­ва­ло и под­ни­ма­ло; ко­тель­ную, бал­ки жи­лые и дру­гие хо­зяй­ст­вен­ные по­строй­ки воз­во­ди­ло. Сам по­ни­ма­ешь, де­ло это без це­мент­но­го рас­тво­ра или бе­то­на ни­как не об­хо­дит­ся.
   Бар­жу с це­мен­том под­ня­ли вверх по Лае1 ещё осе­нью по боль­шой во­де. Бы­ст­рень­ко под на­вес склад­ской всё уп­ря­та­ли, и стал це­мент до­жи­дать­ся на­ча­ла ра­бот. А че­го ему? Ле­жи се­бе, да по­лё­жи­вай -- день­гу за­ши­бать ни к че­му, не то, что нам греш­ным.
   Тут и зи­ма вско­ре при­ня­лась. Лад­ная зи­ма, суг­ро­би­стая. При­гна­ли три гру­зо­ви­ка на тот уча­сток, где це­мент под на­ве­сом на­вро­де твое­го Об­ло­мо­ва ва­лял­ся. По зим­ни­ку при­гна­ли. Зи­мы то­гда хо­лод­ные бы­ли, не че­та ны­неш­ним. Обыч­но уже в но­яб­ре до­ро­гу в суг­ро­бах про­бить уда­ва­лось, и не "па­да­ла" она до са­мых май­ских.
   А раз всё с транс­пор­том сла­ди­лось, ра­бо­та тут и за­ки­пе­ла. Ка­та­ем­ся мы от скла­да до бу­ро­вой по три ход­ки в день. Да­ле­ко­ва­то всё-та­ки, да и ме­те­лью то и де­ло пе­ре­ме­та­ет ко­лею. Счи­тай, по­сле пур­ги на­но­во до­ро­гу про­кла­ды­ва­ешь. Од­ним сло­вом, за сме­ну так на­па­ришь­ся, что ве­че­ром уже и по­ужи­нать сил нет. А мон­таж­ни­ки орут, им це­мент бы­ст­ро по­да­вать нуж­но, ина­че при­хва­тит­ся на мо­ро­зе -- хрен по­том сра­стишь уча­ст­ки бес­шов­но. Ви­дит на­чаль­ст­во, не справ­ля­ем­ся мы на трёх ма­ши­нах. До­га­да­лись вер­то­лёт за­ка­зать. Те­перь с на­ми ещё и МИ-6 ра­бо­тал с под­вес­ки. Но не ка­ж­дый день. Уже и то­гда де­неж­ки счи­та­ли. Вер­то­лёт смы­ко­вал толь­ко, ко­гда что-то не­пре­рыв­ное мон­таж­ни­ки гна­ли.
   Де­ло, пом­ню, к вес­не дви­га­лось, солн­це уже по­ча­ще по­ка­зы­ва­лось над ред­ко­лесь­ем. Сам ведь ви­дел, что там толь­ко по бе­ре­гам рек бо­лее-ме­нее при­лич­ные де­ре­вья бы­ва­ют. А обыч­но так -- не­до­ра­зу­ме­нье од­но, а не лес. Чуть по­вы­ше гри­бов. В снеж­ную зи­му его и не ви­дать во­все под суг­ро­ба­ми. Ле­со­тун­д­ра, чтоб ей.
   Ве­се­лее по свет­ло­му-то вре­ме­ни ста­ло ра­бо­тать, да и тех­ни­ку мы не­мно­го под­ша­ма­ни­ли, по­ка выш­ка­ри два дня под­го­то­ви­тель­ные ра­бо­ты у се­бя на объ­ек­те ве­ли. Од­но бес­по­кои­ло, уча­сти­лись ме­те­ли. Нуж­но бы­ло что-то сроч­но при­ду­мы­вать, что­бы пре­мии не ли­шить­ся се­зон­ной. А этот рупь, Ди­му­ля, до­ло­жу я те­бе, один из са­мых длин­ных на мо­ей па­мя­ти. Тут ведь де­ло в чём, чем боль­ше вер­то­лёт це­мен­та тас­ка­ет, тем мень­ше нам на кар­ман ка­па­ет. А по­про­буй боль­ше трёх хо­док сде­лать, ко­гда не­сколь­ко су­ток до­ро­гу пе­ре­ме­та­ет. Весь на пер­дя­чий пар изой­дёшь, по­ка ло­пат­кой име­ни Бе­ло­мор­ка­на­ла про­ло­жишь се­бе путь в свет­лое бу­ду­щее, по­нят­ное де­ло.
   Но тут во­прос рас­со­сал­ся сам со­бой. При­ез­жа­ет как-то мой на­пар­ник Ми­ша­ня из оче­ред­но­го це­мент­но­го рей­са и го­во­рит, мол, ме­ст­ный оле­не­вод под­ска­зал, как путь к бу­ро­вой от скла­да спря­мить. По­лу­ча­лось, по все­му су­дя, мож­но боль­ше трёх хо­док за сме­ну спро­во­рить. Это ес­ли боль­ше по­ло­ви­ны пу­ти пря­мо по рус­лу Лаи дви­гать. Что ж, при­ят­ное из­вес­тие, но кто нам це­ли­ну-то про­бьёт? Ре­ка ж ди­кая, чай, сне­гом за­рос­ла по са­мые за­я­чьи уши. Это, Дим­ка, я так кар­ли­ко­вую не­пу­тя­щую по­росль, на бе­ре­гах про­из­ра­стаю­щую на­зы­ваю. Точ­но, раз­ме­ром тот бе­рез­няк да осин­ник не вы­ше за­ячь­их ушей, ста­ло быть. Раз­га­дал ты мою за­гад­ку-за­дум­ку.
   Не­дол­го мы над той за­мо­роч­кою со­об­ра­жа­ли. Не при­шлось. Хо­ро­шо, не­по­да­лё­ку сейс­ми­ки ра­бо­та­ли. Они на ГТ-Т и про­ло­жи­ли нам пер­во­пу­ток по ре­ке. А там осо­бых за­ле­жа­лых суг­ро­бов и не бы­ло. Ме­сто-то от­кры­тое -- весь снег вы­ду­ва­ет му­хой. Всё вре­мя све­жа­чок. Мяг­кий, то есть. Пол­дня ра­бо­ты -- и вот вам трас­са по реч­но­му льду го­то­ва.
   Итак, при­ла­ди­лись мы ез­дить вдоль по рус­лу Лаи, а на­чаль­ст­ву не до­ло­жи­ли. Они нам по-преж­не­му тон­но-ки­ло­мет­ры на ста­рую до­ро­гу мно­жат. А рей­сов-то уже не три, а че­ты­ре в сме­ну. А то и пять, ес­ли ку­раж ра­бо­чий идёт. Кра­со­та. Эко­но­мия то­п­ли­ва опять же. Но все­му хо­ро­ше­му при­хо­дит ко­нец. При­шёл ко­нец и на­шей "до­ро­ге жиз­ни". Вес­на всё-та­ки, как ни вер­ти. На­чал в се­ре­ди­не дня ле­док по­тре­ски­вать, ко­гда солн­це мар­тов­ское за­па­ли­ло по-взрос­ло­му. Хоть и на­ча­ло ме­ся­ца, да со­всем в том се­зо­не зи­ма мяг­кая ока­за­лась, да­ром что снеж­ная.
   Те­перь по льду толь­ко с ут­ра рейс де­ла­ешь и ве­че­ром, ко­гда тем­пе­ра­ту­ра по­ни­жа­ет­ся. Но, чув­ст­ву­ем, ско­ро во­об­ще при­дёт­ся эти экс­пе­ри­мен­ты бро­сать. Ка­ж­дый про се­бя при­ки­ды­ва­ет, а вот вслух го­во­рить опа­са­ет­ся. На­род у нас, у при­по­ляр­ных во­дил, со­брал­ся мни­тель­ный и суе­вер­ный. Ду­ма­ли, что ес­ли не бу­дить ли­хо, то... Да не уга­да­ли.
   Стою как-то под пер­вой по­груз­кой с ут­ра. По­след­ним в на­шей трои­це я в тот день вы­ез­жал. Ку­рю, сквозь ут­рен­нюю дре­мо­ту ма­ра­кую, сколь­ко дней нам ещё во­зить це­мент ос­та­лось. По все­му вы­хо­дит -- не­дол­го. Ни­как не боль­ше не­де­ли. А там пре­мия, Боль­шая Зем­ля, рес­то­ран, по­хме­лье, в Крым са­мо­лё­том на ужин. Ужин плав­но пе­ре­те­ка­ет в зав­трак и обед... По­том арест, кон­фи­ска­ция де­неж­ных ос­тат­ков су­ро­вой ру­кой спут­ни­цы жиз­ни... Эх, да что там го­во­рить -- схе­ма из­вест­ная.
   Стою я, зна­чит, в эта­кой ред­ко­ст­ной меч­та­тель­но­сти, жду, по­ку­да меш­ки с це­мен­том в ку­зов на­ки­да­ют. И тут мои дре­мот­ные раз­мыш­ле­ния пре­ры­ва­ет крик за­пы­хав­ше­го­ся от бе­га че­ло­ве­ка:
   -- Ми­ша­ня про­ва­лил­ся под лёд! Каб­здец пре­мии!
   С тру­дом до­би­ва­юсь от третье­го на­ше­го во­ди­лы, что Ми­ша­ня жив-здо­ров. Си­дит бо­лез­ный в по­лы­нье на ка­би­не сво­его ЗИЛ-ка и ждёт де­да Ма­зая с лод­кой, чтоб до края ле­дя­но­го по­ля дое­хать. Ни­ко­ла­ша -- так при­бе­жав­ше­го во­ди­те­ля зва­ли -- ма­ши­ну свою на бе­ре­гу бро­сил и пе­шим ма­не­ром дом­чал­ся до скла­да. Оно и онят­но. Хре­но­вень­ко раз­во­ра­чи­вать­ся на уз­кой -- в ши­ри­ну гру­зо­ви­ка -- раз­би­той ко­лее, да ещё и гру­жё­ным.
   Са­дит­ся Ни­ко­ла­ша ко мне в ка­би­ну, и го­ним мы по ста­рой трас­се как раз в то ме­сто, где до ре­ки мень­ше все­го ид­ти. Вы­хо­дим на бе­рег. А там ска­зоч­ный на­тюр­морт от­кры­ва­ет­ся. Про­ва­лил­ся ЗИ­Лок в до­воль­но мел­ком мес­те, но шу­му при этом на­де­лал -- будь здо­ров. По­лы­нья раз­ме­ром по­боль­ше ма­ши­ны в не­сколь­ко раз. Бак, по­хо­же, лоп­нул от уда­ра, по­сколь­ку на тём­ном зер­ка­ле так и иг­ра­ют неф­тя­ные фи­тю­ги с рас­цвет­кой из дет­ской по­сло­ви­цы про ка­ж­до­го охот­ни­ка, ко­то­рый обя­зан знать ме­сто оби­та­ния фа­за­на.
   Из во­ды тор­чит по­ло­ви­на ка­би­ны, а ку­зов толь­ко чуть-чуть вы­со­вы­ва­ет­ся спи­ной че­ре­па­хо­вой. Но во­да в це­мент не на­ли­лась. Что ж -- жить мож­но. Го­раз­до ху­же бы­ло бы, ес­ли б ма­ши­ну при­да­вил один бес­фор­мен­ный тя­жё­лый це­мент­ный за­мес, ко­то­рый и ско­выр­нуть-то не­воз­мож­но. Ми­ша­ня во­вре­мя су­мел на кры­шу влезть -- да­же ун­ты не за­мо­чил. Си­дит, ушан­ку свою не­ка­зи­стую с го­ло­вы ста­щил, сквозь тём­ные пляж­ные оч­ки солн­цу ве­сен­не­му улы­ба­ет­ся. И ка­жет­ся, нет та­кой си­лы, что­бы йо­га но­во­яв­лен­но­го из со­стоя­ния все­лен­ской не­ги вы­вес­ти, по­кач­нуть его им­про­ви­зи­ро­ван­ный ост­ро­вок, един­ст­вен­ным вла­дель­цем ко­то­ро­го он и яв­ля­ет­ся.
   Так и тя­нет на­звать его Ана­си­сом на тан­ке­ре, да оби­деть бо­юсь. Но не дол­го сча­стье Миш­ки­но дли­лось. Вы­рва­ли мы его из со­стоя­ния твор­че­ско­го без­де­лья свои­ми ок­ри­ка­ми:
   -- Жи­вой, брат? Не сы­ро те­бе? Как вы­би­рать­ся ду­ма­ешь?
   А то­му и по­сле при­хо­да в се­бя всё по ба­ра­ба­ну. От­ве­ча­ет от­стра­нён­но так:
   -- Это вы ре­шай­те, как ме­ня от­сю­да дос­тать. А мне ду­мать толь­ко о Веч­но­сти ос­та­ёт­ся, да Гос­по­да по­ми­нать.
   Вот так раз -- Миш­ка-охаль­ник к ре­ли­гии по­тя­нул­ся. А ведь как, за­сра­нец, кра­си­во на проф­со­юз­ных со­б­ра­ни­ях о по­ли­ти­ке пар­тии и пра­ви­тель­ст­ва ве­щал! По­хо­же, со­всем умом тро­нул­ся.
   Ви­дим, ни хре­на Ми­ша­ня нам не по­мощ­ник дей­ст­ви­тель­но. По­лу­ча­ет­ся, са­мим нуж­но впря­гать­ся в ду­ма­тель­ный про­цесс. Ре­ши­ли бы­ст­ро. Го­ло­ва у ме­ня в та­кие ми­ну­ты чис­то твой ком­пь­ю­тер ра­бо­та­ет. Ве­ришь, нет? Я рва­нул на бу­ро­вую по ста­рой до­ро­ге, что­бы с вер­то­лёт­чи­ка­ми до­го­во­рить­ся о подъ­ё­ме ма­ши­ны, по­ка ни­кто из на­чаль­ст­ва не уз­нал. А Ни­ко­ла­ша до сейс­ми­ков по­дал­ся за лод­кой. Они го­во­ри­ли, что у них че­ты­рёх­ме­ст­ная "ре­зин­ка" име­ет­ся. Нуж­но хо­тя бы часть це­мен­та из ку­зо­ва от­гру­зить и на бе­рег дос­та­вить, что­бы вер­то­лёт смог по­том ма­ши­ну под­нять. Мы же не Неп­ту­ны ка­кие, что­бы пер­во­сорт­ным про­дук­том дно у Лаи мос­тить. Ты по­нял, как мы бы­ст­ро всё ску­ме­ка­ли? Пя­ти ми­нут не про­шло...
   Эки­паж "шес­тёр­ки" в тот день ещё к ра­бо­те не при­сту­пал. Си­дят они на дав­но уже вы­топ­тан­ной по­лян­ке, аг­ре­гат ле­та­тель­ный те­п­лом сво­их сер­дец гре­ют, под­вес­ку го­то­вят к за­це­п­ле­нию гру­за. Я к ним под­ле­таю сам не свой с прось­бой:
   -- Дя­день­ки, вы­ру­чай­те. Там в Лае ЗИ­Лок си­дит по са­мую ка­би­ну. Нуж­но бы его на бе­рег вы­та­щить... Что­бы на­чаль­ник ко­лон­ны ни­че­го не сри­со­вал, ко­гда прие­дет с про­вер­кой.
   Смот­рю, ле­ту­ны с по­ни­ма­ни­ем к во­про­су от­не­слись, да­же про ма­те­риа­ли­за­цию бла­го­дар­но­сти не спро­си­ли. Впро­чем, рань­ше все­гда на Се­ве­ре мож­но бы­ло на лю­бо­го по­ло­жить­ся. За обыч­ное "спа­си­бо" та­кие де­ла де­ла­ли -- ны­неш­ним и не сни­лось! Это те­перь по­на­еха­ло вся­кой шу­ше­ры. К ним без пре­зен­та и на хро­мой ко­бы­ле фиг подъ­е­дешь. Да, что это я, Ди­му­ля, ты и сам дол­жен всё знать.
   Ко­ро­че го­во­ря, са­жусь я вме­сте с эки­па­жем в ка­би­ну вер­то­лё­та и до­ро­гу ко­ман­ди­ру по­ка­зы­ваю. Под­вис­ли над Ми­ша­ни­ным брен­ным те­лом. А то­го пря­мо рас­плю­щи­ло по ЗИЛ-ов­ской кры­ше, буд­то пла­сти­ли­но­во­го зай­чи­ка под сол­дат­ским каб­лу­ком. Вид­но хо­ро­шо, что часть це­мен­та Ни­ко­ла­ша уже на бе­рег от­вёз и куч­кой сло­жил. Дей­ст­ви­тель­но, "ре­зин­ка" у сейс­ми­ков ока­за­лась, как ты по­нял. Ми­ша­ня по три-че­ты­ре меш­ка с ку­зо­ва в лод­ку спи­хи­вал, а на­пар­ник по по­лы­нье пря­мо к бе­ре­гу вы­во­зил.
  
   Нас ре­бя­та при­ме­ти­ли и ра­бо­ту пре­кра­ти­ли. Ку­зов у ЗИ­Ла по­лу­пус­той уже. Зна­чит, долж­на "ма­ма­ша", так мы "шес­тёр­ку" на­зы­ва­ли, под­нять ав­то­мо­биль лег­ко. Тут борт­ра­дист, он на МИ-6 за фик­са­цию гру­за от­ве­ча­ет, го­во­рит:
   -- А твой на­пар­ник це­п­лял ко­гда-ни­будь под­вес­ку?
   Я вспо­ми­наю му­чи­тель­но. И не знаю по­че­му, кто-то мне буд­то в ухо на­шёп­ты­вал, го­во­рю, что зна­ет, дес­кать, Миш­ка всё про эту хит­рую хит­рость -- за­це­п­ле­ние гру­за к "вер­туш­ке".
   -- Хо­ро­шо, -- го­во­рит ра­дист, -- я ему то­гда стро­пы опус­каю.
  
   Ска­за­но-сде­ла­но, Опус­ти­ли стро­пы пря­мо над ку­зо­вом. Ми­ша­ня хвать их ру­ка­ми и в во­ду сва­лил­ся. Точ­но -- ни­ко­гда он на под­вес­ку не це­п­лял. Там, блин, та­кая ста­ти­ка ме­ж­ду стро­па­ми об­ра­зу­ет­ся, что ма­ма, не го­рюй. Их, стро­пы, то есть, нуж­но сна­ча­ла су­хой дос­кой друг об друж­ку раз­ря­дить. А Ми­ша­ня пред­по­чёл сам про­вод­ни­ком для элек­три­че­ст­ва вы­сту­пить. Не со­всем удач­но, под­мок, буд­то цу­цик.
   Ко­ман­дир, уви­дев та­кое не­ге­рои­че­ское на­ча­ло опе­ра­ции, под­ве­сил "вер­туш­ку" на­до льдом не­мно­го вы­ше по те­че­нию, что­бы я вы­ско­чил и ис­пра­вил си­туа­цию. Ми­ша­ню мы, ко­неч­но, дос­та­ли из во­ды, а то он уже там со­всем к встре­че Все­выш­не­го на­чал речь го­то­вить. Не ху­же, на­вер­ное, чем для вы­сту­п­ле­ния на проф­со­юз­ном со­б­ра­нии или, там, на по­лит­ин­фор­ма­ции, ка­кой не то.
   Его Ни­ко­ла­ша на бе­ре­гу спир­том от­тёр, за­вер­нул в по­пон­ку сухую и по­бли­же к тё­п­ло­му дви­га­те­лю за­су­нул, буд­то ве­тошь про­мок­шую. Ду­маю, что и без внут­ри­же­лу­доч­но­го вли­ва­ния не обош­лось. Ми­ша­ня тем и зна­ме­нит, что ни­ко­гда не за­пи­ва­ет лю­бой вы­со­кий гра­дус.
   По­ка Ни­ко­лай с Ми­ша­ней в док­то­ра Ай­бо­ли­та иг­рал, я то­же вре­мя зря те­рять не стал. Дед­ма­за­ев­ским ма­не­ром на "ре­зин­ке" под­плыл к ма­ши­не, за­це­пил под­вес­ку и сам то­же на бе­рег шмыг­нул. Дёр­ну­ла "шес­тёр­ка" на­шу во­до­пла­ваю­щую лай­бу и в не­бо уво­лок­ла. Вско­ре мы уже от­це­п­ля­ли уто­п­лен­ни­цу воз­ле скла­да. Не та­щить же ЗИЛ-ок к бу­ро­вой, где на­ро­ду доб­ро­же­ла­тель­но­го боль­ше, чем лю­дей, ко­то­рые и по­жа­ле­ют, и обог­ре­ют, и на­чаль­ст­ву до­ло­жат.
   При­ня­лись мы втро­ём с ре­бя­та­ми ка­би­ну от­кры­вать. При­хва­ти­ло её на­креп­ко, но в три мон­ти­ров­ки всё же сдёр­ну­ли. А там та­кой дель­фи­на­рий! По­чи­ще, чем в Ба­ту­ми. Вся ка­би­на за­би­та на­ли­ма­ми. Да не ма­лень­ки­ми, а на­стоя­щи­ми мон­ст­ра­ми -- ки­ло­грам­мов по пять-во­семь. Бьют­ся за­ра­зы в экс­та­зе, что на тво­ей плав­ба­зе, пред­чув­ст­вуя свою даль­ней­шую судь­бу кон­сер­ви­ро­ван­ную.
   Что этим на­ли­мам в за­то­п­лен­ной ка­би­не при­гля­ну­лось, до­под­лин­но не­из­вест­но, но я ду­маю, что за­пах Ми­ша­ни­ных пор­тя­нок в их пред­сти­роч­ном со­стоя­нии. Хо­тя сам он ут­вер­ждал, буд­то ры­ба та­ким не­обыч­ным спо­со­бом пря­та­лась от раз­ли­то­го бен­зи­на. Так или ина­че, а на­би­ли мы эти­ми на­ли­ма­ми поч­ти це­лую боч­ку. С эки­па­жем, ко­неч­но, по­де­ли­лись, а ос­тав­шую­ся ры­бу до­мой при­вез­ли.
   По­том Ми­ша­ня под ре­мон­том сто­ял как раз до окон­ча­ния ра­бот по мон­та­жу на бу­ро­вой. Мы же с Ни­ко­ла­шей по пол­то­ры сме­ны вка­лы­ва­ли, чтоб не под­вес­ти бе­до­ла­гу.
   На том бы мож­но и рас­сказ за­кан­чи­вать. Но са­мое ин­те­рес­ное, Ди­му­ля, в том, что од­но­го -- са­мо­го боль­шо­го, кста­ти! -- на­ли­ма я из-под си­де­нья дос­тал. И как он ту­да влез, уму не­по­сти­жи­мо, ведь щель-то все­го в пол­паль­ца тол­щи­ной? Но имен­но там, под си­день­ем, ле­жа­ли Миш­ки­ны ста­рые пор­тян­ки!
   Вот оно как, ко­гда че­го-то силь­но за­хо­чешь, в лю­бую от­вер­стию ввер­нёшь­ся! Это я те­бе точ­но го­во­рю, хо­чешь -- верь, а хо­чешь -- не верь. Да-а-а, а вот та­ко­го удач­но­го под­лёд­но­го ло­ва с вер­то­лё­та у ме­ня боль­ше уже не слу­ча­лось.
  
   С эти­ми сло­ва­ми Алек­сей за­дум­чи­во вы­пил за­ра­нее раз­ли­тую вод­ку, скром­но при­об­щил­ся к све­же­му хру­стя­ще­му огур­чи­ку и на­чал про­де­лы­вать ма­ни­пу­ля­ции обеи­ми ру­ка­ми, стре­мясь про­де­мон­ст­ри­ро­вать мне си­лу и мощь на­стоя­щих зим­них на­ли­мов.

Ис­то­рия вто­рая

Дол­жок

   Хо­чешь -- верь, Ди­му­ля, хо­чешь -- не верь, толь­ко бы­ва­ют в жиз­ни слу­чаи, ко­гда вы­ки­ды­ва­ет судь­ба та­кой ин­те­рес­ный фор­тель, что про­сто ди­ву да­ёшь­ся. До­во­ди­лось ли те­бе ко­гда-ли­бо с че­ло­ве­ком слу­чай­ным пе­ре­сечь­ся, а по­том сно­ва его встре­тить в но­вых об­стоя­тель­ст­вах? Вот ви­дишь, и у те­бя не­что по­доб­ное слу­ча­лось. На­вер­ное, и лю­дей та­ких нет на све­те, ко­то­рым бы жизнь-чер­тов­ка же­лез­ную по­сле­до­ва­тель­ность со­бы­тий не под­ки­ну­ла. Вро­де, ре­ши­ли уже всё за те­бя на­вер­ху, а те­перь по­смеи­ва­ют­ся над тво­им оша­ра­шен­ным ви­дом. По­ни­ма­ешь, о чём я? Не со­всем?..
   Хо­ро­шо, по­дой­дём с дру­го­го бо­ку. Ну вот, к при­ме­ру ска­зать, столк­нул­ся ты с пе­ше­хо­дом в боль­шом го­ро­де, ко­то­рый на­встре­чу те­бе до­ро­гу пе­ре­хо­дил. По­смот­рел на не­го се­кун­ду-дру­гую и ушёл. А по­том с этим че­ло­ве­ком сно­ва встре­тил­ся в бо­лее ин­тим­ных об­стоя­тель­ст­вах, о ка­ких и не ду­мал ни­ко­гда. А всё по­че­му? По­то­му, что ум­ный дя­деч­ка Бо­жень­ка так с то­бой по­иг­рать ре­шил. Да к че­му те­бе эти не­ка­зи­стые рас­су­ж­де­ния не­пу­тё­во­го ин­ва­ли­да треть­ей груп­пы? Луч­ше я ис­то­рию од­ну рас­ска­жу. Мо­жет, она те­бе за­бав­ной по­ка­жет­ся.
   Де­ло в на­ча­ле фев­ра­ля бы­ло. А вот год, ка­кой -- за­па­мя­то­вал. Но то­гда уже про­бле­мы с то­п­ли­вом на­ча­лись при на­шей-то неф­ти. Вы­хо­дит, веч­но пла­чу­щий ком­му­нист Рыж­ков за­ва­лил мор­ской ка­пус­той все гас­тро­но­мы имен­но в это вре­мя. Вза­мен то­мат­ной пас­ты, ко­то­рую уме­лые лю­ди на са­мо­гон пе­ре­ве­ли. Даль­ше уточ­нять не бу­дем. Ни к че­му это во­все.
   Так вот, от­ко­ман­ди­ро­ва­ли нас с Ми­ша­ней в Пе­чо­ру. Ма­ши­ны мы долж­ны бы­ли для ав­то­ко­лон­ны по­лу­чать. ГАЗ-66 и ЗИЛ-133. Их на плат­фор­ме по "же­лез­ке" из цен­траль­ной Рос­сии при­гна­ли, а в Вой­вож2 по зим­ни­ку дос­та­вить -- уже на­ше с Ми­ша­ней де­ло. По­езд­ку до Пе­чо­ры опи­сы­вать не ста­ну. Сам пре­крас­но пред­став­ля­ешь, как шо­фер­ня в по­ез­дах от­ры­ва­ет­ся. Вы­ез­жа­ли из Ух­ты, вро­де, не очень хо­лод­но бы­ло. Гра­ду­сов три­дцать мо­ро­за, а в Пе­чо­ре уже за со­ро­ков­ник за­шка­ли­ва­ет. Это что ж у нас по­лу­ча­ет­ся? Хо­ло­да­ло со ско­ро­стью око­ло двух гра­ду­сов в час.
   У Ми­ша­ни -- он же без раз­бав­ки пьёт, пом­нишь? -- та­кой раз­бег тем­пе­ра­тур обо­зна­чил­ся, что сроч­но нуж­но бы­ло об­ра­зо­вав­шее­ся не­по­треб­ст­во га­сить под­руч­ны­ми сред­ст­ва­ми. Это толь­ко по­ду­мать, внут­ри поч­ти 96 гра­ду­сов, а на во­ле -- ми­нус 46! Ито­го -- поч­ти пол­то­ры сот­ни с хво­сти­ком, ес­ли по­прав­ку на Фа­рен­гей­та сде­лать! Не вся­кий ор­га­низм та­кое вы­дер­жит. А нам ещё ча­сов че­тыр­на­дцать за ру­лём по зим­ни­ку па­рить, ни­как не мень­ше. При­шлось в при­вок­заль­ном бу­фе­те в Ми­ша­ню па­ру лит­ров чая креп­ко­го за­лить.
   Си­дит он за сто­ли­ком, чи­фи­рём по­буль­ки­ва­ет, гла­за­ми опух­ши­ми по­иг­ры­ва­ет. Ну чис­то -- са­мо­вар Иван Ива­ныч, пом­нишь та­кой сти­шок? Да, са­мо­вар, толь­ко без тру­бы, а вме­сто кра­ни­ка нос у Ми­ша­ни си­ре­не­во­го не­при­гляд­но­го от­тен­ка с за­стыв­шей ка­п­лей. Пер­вый литр пар­ню тя­же­ло да­вал­ся. А даль­ше уже про­ще де­ло по­шло. Ми­ша­ня вос­крес и при­нял жи­вое уча­стие в даль­ней­ших со­бы­ти­ях. А они раз­во­ра­чи­ва­лись сле­дую­щим об­ра­зом.
   До­ж­да­лись мы ав­то­бу­са и рва­ну­ли в рай­он НИБ3. До­б­ра­лись до ту­пи­ка же­лез­но­до­рож­но­го в ка­кой-то вой­ско­вой час­ти, ку­да плат­фор­му на­шу с ма­ши­на­ми за­гна­ли. За­хо­дим в ба­лок4 к де­жур­но­му. Так и так, всё по чес­ти док­ла­ды­ва­ем, бу­ма­ги свои по­ка­зы­ва­ем. Офи­це­рик мо­ло­дой го­во­рит:
   -- Да за­би­рай­те свои лай­бы по­бы­ст­рее, на­фиг. Ба­ба с во­зу...
   И в ок­но ру­кой на плат­фор­му по­ка­зы­ва­ет. Да мы и са­ми уже свою тех­ни­ку ви­де­ли, толь­ко вот не­спод­руч­но вдво­ём на та­ком мо­ро­зе кре­пёж же­лез­но­до­рож­ный рас­шну­ро­вы­вать. Про­сим по­мо­щи у ли­тё­хи зе­лё­но­го. А то­му зяб­ко са­мо­му на ули­цу ид­ти. И с обог­ре­ва­те­лем-то в бал­ке не очень жар­ко, ес­ли со­суль­ки по уг­лам поч­ти не пла­чут, а на дво­ре и во­все не май ме­сяц.
   Од­на­ко он нам с де­ся­ток бой­цов вы­де­лил, и дви­ну­лись мы свой транс­порт к до­ро­ге го­то­вить. С сол­да­ти­ков, нуж­но ска­зать, тол­ку не боль­но-то мно­го. Они сра­зу кос­тёр раз­ве­ли, и всё греть­ся но­ро­ви­ли воз­ле ог­ня. Раз­ве что ху­ды­ми за­да­ми в ват­ных шта­нах пря­мо на уг­ли не са­ди­лись. Оно и по­нят­но, ко­гда кир­зой по се­вер­но­му зус­ма­ну снег ме­сишь, то те­бе ни­ка­ко­го ин­те­ре­са до со­хра­не­ния ка­зён­но­го иму­ще­ст­ва, не го­во­ря уже про ра­бо­ту.
   Ча­са два, этак вот, про­мая­лись мы во­ен­ным ма­не­ром, но ма­ши­ны на зем­лю со­гна­ли. Сра­зу же в ба­ки за­гля­ну­ли с Ми­ша­ней и ужас­ну­лись -- там толь­ко на до­ныш­ке. До за­прав­ки не дое­хать. Ста­ли ре­бят про­сить по­де­лить­ся го­рюч­кой. Да не вы­шло. Сол­да­ти­ков на­ших, что в ту­пи­ке де­жу­ри­ли, бед­нее, раз­ве что цер­ков­ная кры­са в не­уро­жай­ный год, да ещё и на дие­те. Нет у бой­цов ни­че­го­шень­ки. Ни те­бе го­рюч­ки, ни за­вар­ки, ни чай­ни­ка, ни же­ла­ния что-ли­бо де­лать.
   Од­ним сло­вом, си­дят бой­цы на пол­ном хоз­рас­чё­те и са­мо­фи­нан­си­ро­ва­нии, а про чув­ст­во дол­га вспо­ми­на­ют толь­ко ко­гда по боль­шо­му на мо­роз вы­бе­га­ют. Там у слу­жи­вых в бу­доч­ке на гвоз­ди­ке от­мен­ная под­шив­ка ито­гов XIX-ой парт­кон­фе­рен­ции ви­сит и па­ра но­ме­ров "Во­ен­но­го вест­ни­ка" за 1966-ой год с изо­бра­же­ни­ем НА­ТО-вских во­ен­ных с пол­ной вы­клад­кой. Ни­ка­кой по­лит­ин­фор­ма­ции не нуж­но! Сра­зу серд­це гнев­ным пат­рио­тиз­мом на­пол­ня­ет­ся, толь­ко стра­ни­цы ус­пе­вай пе­ре­во­ра­чи­вать ко­че­нею­щи­ми паль­ца­ми.
   Де­ло, од­на­ко, к обе­ду дви­жет­ся. Нам уже вы­ез­жать по­ра, что­бы до но­чи до­мой до­б­рать­ся. А ку­да дёр­нешь­ся без бен­зи­на? Ре­ши­ли пе­ре­ку­сить не­мно­го и по­ду­мать, ко­го за го­рюч­кой на пус­тын­ную трас­су от­прав­лять. А дви­же­ние там, нуж­но за­ме­тить, и в са­мом де­ле, ахо­вое. По кли­ма­ти­че­ским ус­ло­ви­ям. Ка­кой же ду­рак бу­дет в та­кой мо­роз без тол­ку ма­ши­ну го­нять?
   Шан­сов не об­мо­ро­зить­ся за этим не­хит­рым за­ня­ти­ем -- слив бен­зи­на на трас­се -- со­гла­сись, не­мно­го. Да ко все­му ещё вы­яс­ни­лось, что нет на по­сту бое­вом ни­ка­кой по­су­ды, кро­ме кон­серв­ных ба­нок. При­шлось ве­дром жерт­во­вать из ав­то­мо­биль­но­го ком­плек­та на ЗИЛ­ке. На­то­пи­ли мы в нём, в вед­ре этом, сне­га, во­ду вски­пя­ти­ли, чай за­ва­ри­ли, ко­то­рый в до­ро­гу с со­бой при­хва­тить не по­ле­ни­лись. При­та­щи­ли в ба­лок ды­мя­щее­ся вед­ро с ко­ст­ра и уст­рои­ли сол­да­ти­кам пир с на­ши­ми же про­дук­та­ми, при­го­тов­лен­ны­ми на слу­чай по­лом­ки в пу­ти.
   Нель­зя ска­зать, что нам с Ми­ша­ней со­всем уж ни­че­го не дос­та­лось, но ми­нистр обо­ро­ны до сих пор за это так и не рас­пла­тил­ся. А мы, счи­тай, Ди­му­ля, це­лое от­де­ле­ние на­кор­ми­ли во гла­ве с лей­те­нан­том. Ре­бя­та всё же ду­шев­ные по­па­лись, от­бла­го­да­ри­ли нас. Кто-то из сол­дат на трас­су сбе­гал и лит­ров де­вять бен­зи­на при­нёс. И ан­ти­фри­за до­га­дал­ся вы­про­сить. Мо­лод­чи­на! Сам вто­рое вед­ро, ко­то­рое на ГАЗ-66 в ка­би­не ва­ля­лось, на­шёл и сюр­приз нам уст­ро­ил.
   Рас­ста­ва­лись с за­щит­ни­ка­ми те­п­ло, не­смот­ря на мо­роз и сгу­щаю­щий­ся ту­ман. Ну, те­перь -- на за­прав­ку, и -- в до­б­рый путь! Лишь бы не за­стрять по до­ро­ге без про­дук­тов. Вы­еха­ли на зим­ник и по­гна­ли. Я впе­ре­ди на ЗИЛ-ке, а Ми­ша­ня сза­ди на ГАЗ-66 с од­ной го­лой ра­мой. Без ку­зо­ва, то есть. Дис­тан­цию мет­ров две­сти взя­ли, что­бы, не дай бог, друг в дру­га не въе­хать. Не вид­но же ни чер­та в двух ша­гах из-за ту­ма­на.
   Но с дру­гой сто­ро­ны мо­роз нам и по­мощ­ник. Вряд ли кто по ве­ли­кой на­доб­но­сти на зим­ник в ми­нус 46 вы­ско­чит, да ещё под ве­чер. А ты же, Ди­му­ля, зна­ешь, как на зим­ни­ке со встреч­ны­ми рас­хо­дят­ся. До пер­во­го "кар­ма­на" кто-то сда­вать за­дом дол­жен, ко­лея-то -- од­но­пут­ка. На та­кой не­за­мы­сло­ва­той про­це­ду­ре столь­ко вре­ме­ни уби­ва­ет­ся -- ма­ма, не го­рюй! Но это в яс­ный де­нёк. Не се­го­дня, ко­гда мо­ро­зит и ту­ман, как слив­ки у Ма­ру­си в бу­фе­те. Так что -- мо­жем про­ско­чить всю до­ро­гу без за­дер­жек в пу­ти.
   Едем мы с Ми­ша­ней, зна­чит, друг дру­гу пе­рио­ди­че­ски сиг­на­лим клак­со­ном, что­бы не по­те­рять­ся и не стук­нуть­ся. А звук по мо­роз­но­му воз­ду­ху хо­ро­шо рас­про­стра­ня­ет­ся, ми­лое де­ло. Тут и стем­не­ло как-то ра­зом. Ещё и двух ча­сов не едем, а тем­но­ти­ща жут­кая. Зи­мой у нас тем­не­ет бы­ст­ро, не мне те­бе рас­ска­зы­вать. Се­вер же. Фа­ры вклю­ча­ешь, но впе­ре­ди всё рав­но ни­че­го не вид­но из-за мо­роз­ной взве­си в воз­ду­хе. Тем не ме­нее, по зву­ку хо­ро­шо ори­ен­ти­ро­вать­ся. Не на­ско­чишь на встреч­но­го, из­да­ли его слыш­но.
   Од­ну толь­ко фу­ру и по­встре­ча­ли на сво­ём пу­ти. Ос­таль­ные во­ди­лы до­ма си­дят, чаи го­ня­ют. Дол­го ли, ко­рот­ко ли, толь­ко про­еха­ли уже Усть-Щу­гор, вот-вот Под­че­рье5 пря­мо по кур­су по­ка­жет­ся. Всё бы хо­ро­шо, но что-то ста­ло мне ка­зать­ся, буд­то ка­кой-то от­во­рот с зим­ни­ка в сто­ро­ну поя­вил­ся. Ос­та­но­вил­ся. И точ­но -- от­во­рот. Да та­кой на­ез­жен­ный, луч­ше на­шей до­ро­ги -- по ко­то­рой едем, ста­ло быть. Дав­но я здесь не го­нял­ся по зим­не­му-то вре­ме­ни. По­лу­ча­ет­ся, от­стал от жиз­ни, что на­зы­ва­ет­ся. Ре­шил Ми­ша­ню по­до­ж­дать. По­со­ве­то­вать­ся, сто­ит ли сво­ра­чи­вать. Мо­жет, ко­ро­че по это­му пу­ти бу­дет.
   По­сиг­на­лил на­пар­ни­ку, жду. ГА­Зон бы­ст­ро под­ле­тел. Си­дим у ме­ня в ка­би­не с Ми­ша­ней, дви­га­те­ли не глу­шим, со­вет дер­жим. Он то­же не зна­ет, ку­да от­во­рот в сне­гу про­бит. Вре­ме­ни -- ча­сов око­ло се­ми ве­че­ра. Уже же­ла­ние за­ку­сить при­шло. А весь па­ёк на бое­вом по­сту скорм­лен, ещё в Пе­чо­ре. Хоть бы ки­пя­точ­ку по­пить. Ну, Ми­ша­ня, у ме­ня му­жик за­пас­ли­вый -- при­та­щил тер­мос лит­ро­вый. Он, ока­зы­ва­ет­ся, ус­пел чай ту­да из вед­ра за­та­рить пе­ред вы­ез­дом.
   До­ли­ли мы не­мно­го спир­та в тер­мос, что­бы бод­ри­ло в до­ро­ге. Вы­пи­ли по па­ре кол­пач­ков го­ря­чень­ко­го с од­ним су­ха­рём на дво­их, а ре­ше­ние, ку­да ехать, так и не при­шло. И вдруг из тем­но­ты по­ка­зал­ся кто-то. К ма­ши­не -- шасть, вско­чил на под­нож­ку, дверь от­крыл и го­во­рит веж­ли­во:
   -- Ку­да путь дер­жи­те, му­жич­ки?
   Я чуть ча­ем не об­жёг­ся от не­ожи­дан­но­сти. Смот­рим с Ми­ша­ней, а тот, кто на­ри­со­вал­ся в ма­ши­не из тем­но­ты -- эта­кий ко­ло­бок в бе­лом ар­мей­ском по­лу­шуб­ке, ун­тах и ушан­ке из че­го-то мох­на­то­го. Мо­жет, из ро­со­ма­хи, а, мо­жет, из со­бак.
   На ли­це и усах му­жи­ка со­суль­ки от ды­ха­ния на­рос­ли -- вид­но, дав­нень­ко пё­хом дви­жет­ся. Но не об­мо­ро­жен­ный -- мор­да бор­до­вая, мя­си­стая, пар от неё стол­бом сто­ит. Усел­ся он ме­ж­ду на­ми, чаю хлеб­нул со спир­том и го­во­рит так:
   -- По­еха­ли ко мне, пар­ни. Как раз в этот сво­рот. Я вас ко­фе уго­щу. Да, что там ко­фе. По­едим по-че­ло­ве­че­ски, вы­пьем. У ме­ня и сём­га све­жая име­ет­ся. По­спи­те, а ут­ром я вас сю­да же и вы­ве­ду.
   Ста­ли мы с Ми­ша­ней ко­лоб­ка спра­ши­вать, что это за на­се­лён­ный пункт, где ко­фе по­да­ют. На кар­те, вро­де, ни­че­го че­ло­ве­че­ско­го по­бли­зо­сти не на­блю­да­ет­ся.
   Крас­но­мор­дый сме­ёт­ся в от­та­яв­шие усы:
   -- Да, хо­зяй­ст­во здесь у ме­ня, ре­бя­та. Вро­де, ди­рек­тор я. По­еха­ли, не по­жа­лее­те.
   Со­блаз­ни­лись мы на тё­п­лую по­стель по­сле сыт­но­го ужи­на. Свер­ну­ли с зим­ни­ка. Ми­нут со­рок еха­ли. По­том ещё ку­да-то свер­ну­ли, ку­да ко­ло­бок по­ка­зал.
   -- Вот уже и ко­фей­ным ду­хом по­вея­ло, -- за­сме­ял­ся зло­ве­ще му­жик в по­лу­шуб­ке, -- во всех ба­ра­ках...
   Или мне толь­ко так по­ка­за­лось, что смех у не­го зло­ве­щий был, од­на­ко, мерз­кий хо­ло­док по спи­не мо­ей по­бе­жал. По­нял я, что в зо­ну въез­жа­ем.
   Вот и выш­ки вид­ны, со­ба­ки над­ры­ва­ют­ся, про­жек­то­ра пы­та­ют­ся свои­ми за­ско­руз­лы­ми про­ку­рен­ны­ми паль­ца­ми ды­роч­ки в ту­ма­не про­ко­вы­рять. А до­ро­га, по ко­то­рой сю­да нас не­чис­тый вы­вел, не обыч­ная до­ро­га, а ле­со­воз­ная. По­то­му и на­ка­та­на так знат­но. По ней ре­зуль­та­ты тру­да всей зо­ны на скла­ды сво­зят. Пом­нил я хо­ро­шо, чем для ме­ня по­след­нее по­се­ще­ние зо­ны кон­чи­лось. Лю­ди там, вро­де, та­кие, как мы. Да не та­кие во­все. Это я не про осу­ж­дён­ных го­во­рю, а про пер­со­нал, Ди­му­ля.
   У нас под Вой­во­жем есть од­на зо­на об­ще­го ре­жи­ма. Там за­прав­ка име­ет­ся. Так вот, я на ту за­прав­ку час­тень­ко за­во­ра­чи­вал, по­сколь­ку бли­зё­хонь­ко она. Дашь, бы­ва­ло, зэ­кам пач­ку чая, они те­бе за это пол­ный бак го­рюч­ки на­ду­ра­чат. Од­на­ж­ды на на­чаль­ст­во зо­нов­ское на­рвал­ся. Ка­пи­тан, "вэ­вэш­ник", ни­че­го ко мне от­нёс­ся. Встре­тил, как дру­га. По­мог за­пра­вить­ся, к се­бе при­гла­сил в ка­би­нет. По­том... ни­че­го не пом­ню. Ви­дать, мне кло­фе­ли­ном ко­фе за­пра­ви­ли. Два глот­ка толь­ко и ус­пел сде­лать.
   Оч­нул­ся на свал­ке воз­ле по­сёл­ка без до­ку­мен­тов, без де­нег. Ма­ши­на ря­дом сто­ит. Боль­шой по­том скан­дал был на ра­бо­те -- мне в ко­ман­ди­ров­ку ехать, а у ме­ня пас­порт ут­ра­чен. В ми­ли­цию об­ра­щать­ся на пред­мет кра­жи не стал. Что я ду­рак, что ли? У них там всё под­вя­за­но. А по пас­пор­ту мо­ему, на­вер­ное, ка­кой-ни­будь "за­кон­ник" в на­кол­ках по­том гу­лял на Чер­но­мор­ском по­бе­ре­жье. Ты по­ни­ма­ешь, Ди­му­ля, к че­му я ве­ду? Зо­на, ко­фе с кло­фе­ли­ном... Про­хо­ди­ли мы уже по этим буе­ра­кам, ма­ма, не го­рюй!
   Ты мо­жешь это, как хо­чешь на­зы­вать. Хоть мни­тель­но­стью, хоть пе­ре­стра­хов­кой. Толь­ко так мне не хо­те­лось на мо­ро­зе мор­дой в снег ва­лять­ся без до­ку­мен­тов. Тор­моз­нул я ма­ши­ну пря­мо по­се­ре­ди­не зо­ны. Ка­би­ну от­крыл и "вэ­вэш­ни­ка", под ко­лоб­ка за­мас­ки­ро­ван­но­го, неж­но так из ка­би­ны вып­нул. Ни­че­го с ним при вы­па­де­нии не сде­ла­ет­ся -- суг­ро­бы кру­гом. Сам же бы­ст­рень­ко за­дом сдаю и сиг­на­лю не­пре­рыв­но, что­бы Ми­ша­ня тор­мо­зил. Толь­ко ус­пел раз­вер­нуть­ся, тут и он подъ­е­хал. Смот­рит на ме­ня изум­лён­но, но ни­че­го не спра­ши­ва­ет. Ми­ша­ня, он же смыш­лё­ный, ес­ли трез­вый. По­гна­ли мы об­рат­но, вы­ско­чи­ли на тот ро­ко­вой пе­ре­крё­сток, ос­та­но­ви­лись ос­тат­ки чая до­пить и даль­ше уже без ос­та­но­вок до до­ма еха­ли. К се­ре­ди­не но­чи у се­бя в по­сёл­ке бы­ли.
   Про­шло пол­го­да, да­же, по­жа­луй, по­бо­ле. Точ­но, осень на­сту­пи­ла. Охо­ту на во­до­пла­ваю­щих как раз от­кры­вать долж­ны бы­ли. Про зим­нее при­клю­че­ние мы с Ми­ша­ней уже и за­бы­ли во­все. Да тут при­шлось его вспом­нить. Ты бы­вал у нас на по­сёл­ке? Нет? Ну, то­гда па­ру слов ска­жу о нём и его ок­ре­ст­но­стях.
   Мес­та под Вой­во­жем глу­хие и ди­кие. Не­сколь­ко ко­ми де­ре­вень в ок­ру­ге. На­род там толь­ко охо­той и ры­бал­кой про­мыш­ля­ет, а от­дых у них все­гда в вод­ку или бра­гу упи­ра­ет­ся. Осо­бен­но по­сле бо­га­той до­бы­чи. В та­кие дни луч­ше к ним в де­рев­ню не по­па­дать. Паль­ба идёт из ру­жей в ок­на -- "вдоль по Пи­тер­ской, по Твер­ской-Ям­ской", раз­ве что без ко­ло­коль­чи­ка, то есть -- без пре­ду­пре­ж­де­ния. Это або­ри­ге­ны, вро­де, са­лю­ту­ют удач­ли­во­сти и ку­ра­жу бу­ду­ще­му. Хо­ро­шо, ес­ли мел­кой дро­бью ма­лым ка­либ­ром. Но бы­ва­ло, что и жа­ка­ном в со­бак па­ли­ли. Ди­кий За­пад, да и толь­ко.
   За год в де­рев­нях ра­не­ных столь­ко слу­ча­лось, что в боль­ни­це по­сел­ко­вой рас­кла­душ­ки в ко­ри­до­ре ста­ви­ли. Мест на всех ра­не­ных не хва­та­ло. И ни­кто не мог тол­ком по­ря­док на­вес­ти. Ни один уча­ст­ко­вый. Ес­ли во­прос кар­ди­наль­но ре­шать, то есть -- ору­жие кон­фи­ско­вать на­все­гда, то вся­ко­го ро­да де­пу­та­ты за­мор­ду­ют. Дес­кать, пра­во­ох­ра­ни­тель­ные ор­га­ны по­ку­ша­ют­ся на са­мо­быт­ность ко­ми-на­ро­да, ли­ша­ют его ис­кон­но­го охот­ничь­е­го про­мыс­ла. А од­ни­ми пус­ты­ми уг­ро­за­ми -- ош­тра­фо­вать, ко­го ос­та­но­вишь? Де­нег-то всё рав­но у этих уха­рей ков­бой­ско­го ук­ла­да не бы­ва­ет. Жи­вут они на­ту­раль­ным хо­зяй­ст­вом и ни­где не ра­бо­та­ют.
   Вот так и су­ще­ст­во­ва­ли мы, по­сел­ко­вые, в те вре­ме­на от од­но­го охот­ничь­е­го се­зо­на до дру­го­го, на на­цио­наль­ные кад­ры с опа­ской по­гля­ды­вая.
   Ко­неч­но, ме­ст­ным са­мо­быт­ным охот­ни­кам во­об­ще ни­кто не указ. До­жи­дать­ся ни один из них от­кры­тия охо­ты не бу­дет, ко­ли ут­ка под­ня­лась, или гусь на юг уст­ре­мил­ся. Пом­ню, как-то за­ехал я в од­ну де­рев­ню по слу­жеб­ной на­доб­но­сти и стал сви­де­те­лем та­ко­го со­бы­тия. Воз­ле ка­лит­ки хра­пел пья­ный му­жик, а че­рез двор к не­му еле дви­гал­ся под тя­же­стью двух ижев­ских дву­ство­лок со­п­ли­вый пар­ниш­ка лет пя­ти. Па­цан был в од­ной ру­баш­ке до ко­лен и бо­сой. По до­ро­ге он за­брёл в кра­пи­ву, ку­да его за­не­сло мощ­ным ма­хо­ви­ком из двух ру­жей, и му­же­ст­вен­но тер­пел ес­те­ст­вен­ное рас­ти­тель­ное иг­ло­ука­лы­ва­ние. Я ок­лик­нул пар­ниш­ку:
   -- Ты ку­да дву­ствол­ки та­щишь, маль­чик?
   -- Пап­ке ору­жию не­су. Ско­ро УТ­КО пой­дёт!
   Дей­ст­ви­тель­но, ут­ка уже по­шла. Но сил у пап­ки это­го маль­чу­га­на под­нять­ся сле­дом за пер­на­ты­ми на кры­ло не бы­ло со­вер­шен­но.
   Те­перь, Ди­му­ля, ты впол­не мо­жешь се­бе пред­ста­вить жи­тие на­ше скорб­ное.
   Но я от­влёк­ся. В то ле­то нас с Ми­ша­ней в по­сёл­ке не бы­ло. Мы вах­то­ва­лись се­вер­нее Усин­ска. Воз­вра­ща­ем­ся в сен­тяб­ре в род­ную вот­чи­ну и пер­вым де­лом но­во­сти уз­на­ём: ка­кая ры­ба нын­че ло­вит­ся, ка­кая дичь по озё­рам гнез­дит­ся, и так -- за жизнь. В чис­ле про­чих но­во­стей рас­ска­за­ли нам, что те­перь в по­сёл­ке но­вый уча­ст­ко­вый. Го­во­рят, из быв­ших "ку­мов" с зо­ны. Зо­вут его Вла­ди­мир Иль­ич Смуш­ков, он в зва­нии май­о­ра.
   И та­кую жизнь ме­ст­ным охот­ни­кам этот Иль­ич но­вей­шей ис­то­рии уст­ро­ил, что те и вздох­нуть без его со­из­во­ле­ния не мо­гут. Он всё ору­жие кон­фи­ско­вал под рас­пис­ку "взя­то на от­вет­ст­вен­ное хра­не­ние" и вы­да­ёт толь­ко на пе­ри­од офи­ци­аль­но­го от­кры­тия охо­ты. При­чём за па­тро­ны пе­ред ним от­чи­ты­ва­ют­ся в пись­мен­ном ви­де. Се­зон за­кон­чил­ся -- из­воль ружь­иш­ко сдать в ми­ли­цей­ский сейф. А не хо­чешь, то­гда те­бя за­дер­жи­ва­ют на 15 су­ток за мел­кое ху­ли­ган­ст­во и в под­вал -- на хлеб и во­ду.
   По­на­ча­лу жа­ло­вать­ся на май­о­ра пы­та­лись. Но по­сле то­го, как мо­то­цикл од­но­го та­ко­го жа­лоб­щи­ка не­ожи­дан­но вы­бро­сил хо­зяи­на из сед­ла, на­ехав в тем­но­те на брев­но, за­не­сён­ное ура­га­ном со сто­ро­ны си­ло­вых струк­тур, все со­гла­си­лись с но­вы­ми по­ряд­ка­ми. По­ра­до­ва­лись мы с Ми­ша­ней, что спо­кой­ней ста­ло в по­сёл­ке. А с дру­гой сто­ро­ны, огор­чи­лись -- те­перь нуж­но на­ши "вер­ти­кал­ки" в ми­ли­цию та­щить. Не сей­час. Чуть поз­же, ко­гда офи­ци­аль­ный от­бой осен­ней охо­те да­дут.
   За суе­той ра­бо­чей как-то всё по­за­бы­лось. Уже се­ре­ди­на но­яб­ря на ули­це, а ру­жьё у ме­ня так до­ма на сте­не и ви­сит. Еду я в один пре­крас­ный день на обед ми­мо зда­ния ми­ли­ции по­сел­ко­вой. При­тор­мо­зил не­по­да­лё­ку, что­бы хле­ба ку­пить. Смот­рю, на крыль­цо ми­ли­цей­ское вы­ва­ли­ва­ет... тот са­мый ко­ло­бок, ко­то­рый нас с Ми­ша­ней на зо­ну вро­де Су­са­ни­на за­вёл. Толь­ко те­перь он без по­лу­шуб­ка и усов. На­обо­рот, в фу­раж­ке и ки­те­ле ми­ли­цей­ском с май­ор­ски­ми по­го­на­ми. У ме­ня всё ра­зом и обор­ва­лось.
   Ру­жьё до­ма ви­сит не­сдан­ное, ма­ши­ну не в том мес­те при­пар­ко­вал, за ру­лём сто грамм на­ка­тил и, са­мое глав­ное, то­ва­ри­щу май­о­ру под зад ко­ле­ном сде­лал зи­мой. А Вла­ди­мир Иль­ич -- ко­му ж ещё тут ока­зать­ся, как не ему! -- крас­ной мор­дой свер­ка­ет гнев­но, паль­чи­ком к се­бе ма­нит. Тут ме­ня пе­ре­кли­ни­ло все­го. Стою, как ду­рак, с бу­хан­кой "чер­няш­ки" на од­ной сто­ро­не до­ро­ги, а ко­ло­бок при ис­пол­не­нии с дру­гой сто­ро­ны мне кри­чит что-то. А кри­чал он так:
   -- Ну, что жерт­ва по­ли­ти­че­ских де­прес­сий, за­мер?! Сю­да иди уже! Сей­час по­бе­се­ду­ем у ме­ня в ка­би­не­те по ду­шам, ма­ло не по­ка­жет­ся!
   Кое-как я до­ро­гу пе­ре­шёл, на крыль­цо под­нял­ся. А май­ор уже дверь в ка­би­нет рас­па­хи­ва­ет, руч­кой жест при­гла­шаю­щий де­ла­ет. За­хо­жу внутрь, а там Ми­ша­ня си­дит. Буд­то вы­пив­ший уже. На сто­ле ми­ли­цей­ском чай­ник, бан­ка с ко­фе, кой-ка­кая за­кус­ка с не­пре­мен­ным ку­си­щем Пе­чор­ской сём­ги и бу­тыл­ка спир­та. Рас­сме­ял­ся Смуш­ков и го­во­рит:
   -- Ну, что -- ис­пу­гал­ся, бро­дя­га? Ни­че­го-ни­че­го, сей­час отой­дёшь. Я же ваш долж­ник. Толь­ко зря вы то­гда уе­ха­ли, ре­бя­та. У ме­ня в тот раз от­мен­ный жа­ре­ный мок­ко был -- за­ка­ча­ешь­ся! А те­перь рас­тво­ри­мым толь­ко и бо­гат.
   По­сле вы­ше­ска­зан­но­го май­ор на­пол­нил два ста­ка­на, за­кра­сив спирт раз­бав­кой из за­вар­но­го чай­ни­ка. А в тре­тий, Ми­ша­нин, за­вар­ку лить не стал, один го­ли­мый спирт. Ми­ша­ня же не за­пи­ва­ет, ты пом­нишь? Что ещё мож­но до­ба­вить? На­вёл Смуш­ков по­ря­док в на­шем мед­вежь­ем уг­лу. А го­да че­рез два его в Ух­ту за­бра­ли на по­вы­ше­ние. Но по­ка он в по­сёл­ке вы­со­кую мар­ку пра­во­по­ряд­ка дер­жал, моё ру­жьё ни­ко­гда в ми­ли­цей­ский сейф не ны­ря­ло. Дол­жок -- де­ло свя­тое. Ну, будь здо­ров, Ди­му­ля!
  
   Алек­сей смач­но за­ку­сил олив­кой и спро­сил:
   -- И как ты мо­жешь есть эту га­дость? За­ку­сить, ещё, ку­да ни шло, мож­но. Но вот упот­реб­лять в пи­щу, как овощ, -- это не по-на­шен­ски. Ты бы вон луч­ше ле­ща съел.
   Лещ ле­щом, но кот­ле­ты из на­ли­ма -- это, до­ло­жу я вам, что-то осо­бен­нА­ГА! Тьфу, ис­то­рия про на­ли­мов уже рас­ска­за­на рань­ше. То­гда дей­ст­ви­тель­но луч­ше ле­щи­ком коп­чё­ным слю­но­от­де­ле­ние пре­сечь...
  
  

Ис­то­рия тре­тья

Бы­чок с при­це­пом

   Вот ты, Ди­му­ля, го­во­ришь, что чу­дес раз­ных и вся­че­ских не бы­ва­ет на све­те. Дес­кать, всё за­ра­нее вы­ве­ре­но, со­гла­со­ва­но, ут­вер­жде­но. Но, зна­ешь, до­ро­гой мой не­ве­рую­щий Фо­ма, вся­ко у ме­ня бы­ва­ло в жиз­ни. И рак сви­стел на го­ре, и до­ж­ди­чек в чет­верг по­ли­вал так, что на тя­га­че не про­ехать по лу­жам раз­ли­ван­ным.
   Од­на­ко прин­цес­сы мне не встре­ча­лись, врать не ста­ну. Так, всё боль­ше ша­ла­шов­ки под­сти­лоч­ные да под­ру­ги фар­то­вых дя­де­нек в за­ко­не. Но речь-то не о том ве­ду, Ди­му­ля. Я про судь­бу хо­чу рас­ска­зать, ко­то­рую не ку­пить, не про­дать ни­как не­воз­мож­но. Что те­бе Гос­по­дом да­де­но, от то­го ни­как не скрыть­ся. И ес­ли фи­тиль в под­хво­сти­це уже па­лё­ным за­пах и ка­жет­ся, что ни­ка­ко­го сла­ду с об­стоя­тель­ст­ва­ми не­ту, тут-то те­бе чу­до и при­хо­дит на по­мощь.
   Да­вай-ка слу­чай те­бе рас­ска­жу. Это уже по­сле Ми­хаи­ла Пе­ре­строй­ки­на слу­чи­лось. За­кры­ли экс­пе­ди­цию, к ко­то­рой на­ша ав­то­ко­лон­на при­над­ле­жа­ла. А ку­да во­ди­те­лю в ма­лень­ком по­сёл­ке де­вать­ся? Ра­бо­ты, сам по­ни­ма­ешь, нет. Пе­ре­учи­вать ни­кто не же­ла­ет. Да, и на ко­го пе­ре­учи­вать­ся, ку­да по­дать­ся? На шах­ту на­шу неф­тя­ную6 в Вой­во­же? Так ту­да уже оче­редь за­пи­са­на на не­сколь­ко лет впе­рёд. Там мо­ло­дых ждут, а не та­ких, как я, с по­би­той мо­лью лы­си­ной.
   И тут слу­чай под­вер­нул­ся знат­ный. Не са­мый да­лё­кий из род­ст­вен­ни­ков же­ны в Ух­тин­ское от­де­ле­ние МЧС уст­ро­ил­ся. Он-то мне и пред­ло­жил в на­шей по­сел­ко­вой по­жар­ной ко­ман­де по­ра­бо­тать. Толь­ко вот во­ди­те­ли про­стые им и во­все не нуж­ны, по­сколь­ку в шта­те на­ро­ду мень­ше са­мо­го ма­ло­го ми­ни­му­ма. По­это­му из­воль, но­вый бо­ец МЧС, быть уни­вер­са­лом. И по­жар­ни­ком, и спа­са­те­лем на неф­тя­ных объ­ек­тах, и во­ди­те­лем все­воз­мож­ных ви­дов транс­пор­та, и мед­бра­том, и се­ст­рой ми­ло­сер­дия -- ес­ли что!
   Вре­ме­ни на обу­че­ние бы­ло пре­дос­та­точ­но, по­сколь­ку в по­сёл­ке на­шем чрез­вы­чай­ных си­туа­ций не так уж и мно­го. Нау­чил­ся я с бранд­спой­том управ­лять­ся, ды­шать в ды­мо­за­щит­ном кос­тю­ме, го­ря­щую нефть ту­шить и со­би­рать её спец­сред­ст­ва­ми в слу­чае уте­чек из неф­те­про­во­дов. Вско­ре и слу­чай под­вер­нул­ся, что­бы на прак­ти­ке на­вы­ки мои про­ве­рить. Тот са­мый слу­чай! Де­ло зи­мой бы­ло, по­сколь­ку снег ле­жал знат­ный. Да и не жар­ко на ули­це -- ес­ли уши не за­крыть шап­кой, то мож­но че­рез пол­ча­са по­сы­лать им по­след­нее "про­сти" по­сред­ст­вом SMS.
   Ага. Вы­зва­ли нас под ве­чер на по­жар. Нет, не та­кой серь­ёз­ный, как ты по­ду­мал. Го­ре­ли хо­зяй­ст­вен­ные по­строй­ки у од­ной ме­ст­ной баб­ки. Она ско­ти­ну кор­ми­ла и по не­ос­то­рож­но­сти под­па­ли­ла се­но ке­ро­си­но­вой лам­пой. Ба­бу­ля, нуж­но от­ме­тить, бое­вая по­па­лась -- ус­пе­ла кур и сви­ней на ули­цу вы­гнать, по­ка не раз­го­ре­лось. А ко­гда за быч­ком ид­ти на­ла­ди­лась, он у неё в от­дель­ном хле­ву на по­стой оп­ре­де­лён был, глядь, а там уже кры­ша по­лы­ха­ет.
   Хо­ро­шо, со­се­ди на пульт МЧС по­зво­нить ус­пе­ли. Прие­ха­ла на­ша "ава­рий­ка" по­жар­ная на ме­сто, ос­мот­ре­лись мы. В об­щем, не по­жар, а плё­вое де­ло. За­ту­шить его, чтоб не рас­про­стра­нял­ся по по­сёл­ку, -- что те­бе на сво­ём ком­пь­ю­те­ре пред­ло­же­ние на­брать. Да толь­ко вот за­ка­вы­ка с быч­ком. Пла­чет ста­руш­ка жа­лоб­но так:
   -- Не ос­тавь­те ме­ня, ре­бя­туш­ки, си­ро­тин­кою! Спа­си­те ка­са­ти­ка мое­го. Кор­миль­ца Бо­рюш­ку.
   То­гда всех быч­ков-кор­миль­цев у нас в по­сёл­ке Борь­ка­ми на­зы­ва­ли, да­ром, что ни­кто из них на танк за­лезть так и не удо­су­жил­ся, а о Бар­ви­хе да­же и не слы­шал ни ра­зу.
   Итак, го­рит хлев, а там -- внут­ри -- бы­чок про­па­да­ет. В этой си­туа­ции вы­бо­ра у нас не бы­ло. Ес­ли жен­щи­на про­сит, из­воль в го­ря­щий хлев ид­ти. Толь­ко вот -- ко­му кон­крет­но? Бро­си­ли с ре­бя­та­ми на паль­цах. Вы­па­ло мне. Одел я ды­ха­тель­ную мас­ку, кос­тюм тер­мо­стой­кий на се­бя на­тя­нул, да и в огонь бро­сил­ся, буд­то Гас­тел­ло на тан­ки. А про­ве­рить ком­прес­сор сду­ру за­был. Но сна­ча­ла-то ни­че­го не по­чув­ст­во­вал.
   Быч­ка в са­рае бы­ст­ро при­ме­тил. Он на по­лу ле­жал, где я его и об­на­ру­жил, спо­ткнув­шись. Там сни­зу све­жий воз­дух под­са­сы­ва­ло, Борь­ка им и ды­шал. А чуть при­под­ни­мешь­ся -- сра­зу угар­но­го га­за на­хва­та­ешь­ся, и здрась­те вам, из­воль­те брить­ся, мож­но на вскры­тие не но­сить. И так по­нят­но, что от­рав­ле­ние вез­де­су­щим CO -- угар­ным га­зом, то есть.
   Бы­чок ле­жал как-то стран­но. Буд­то са­му­рай пе­ред сеп­пу­кой сво­ему япон­ско­му бо­гу мо­лит­ся. Что го­во­ришь? У япон­цев еди­но­го бо­га не пре­ду­смот­ре­но? Что те­бе ска­зать, то­гда не бо­гу япон­ско­му а япон­ско­му же го­ро­до­во­му... или ми­ка­де ка­кой-то. Од­ним сло­вом, пре­ста­вить­ся поч­ти го­тов был мой объ­ект спа­се­ния. Зад­ние но­ги скре­ще­ны, коп­чик при­под­нят, мор­да на зем­ля­ном по­лу со­п­ля­ми брыз­жет.
   Я схва­тил Борь­ку за ро­га и под­нять по­пы­тал­ся. Ну, чтоб он на но­ги встал. Но тот, хоть и мо­ло­дой, но тя­же­лен­ный -- не мо­гу его по­ше­ве­лить. А быч­ку уже, вро­де, и не к че­му спа­сать­ся. Гла­за у не­го пе­чаль­ные, слё­зы по ним ка­тят­ся. Всё яс­но -- с жиз­нью про­ща­ет­ся, со сво­ей ста­руш­кой за­бот­ли­вой, с па­ст­би­щем по­сел­ко­вым, с на­до­ед­ли­вым се­вер­ным гну­сом.
   Та­кое тут ме­ня зло взя­ло, что я по­крыл Бо­ри­са Ни­ко­лае­ви­ча мно­го­этаж­ной ма­то­во­стью с ног до кон­чи­ков ро­гов и хва­тил со всей ду­ри жи­вот­но­му по хреб­ту. Бы­чок при­под­ни­мать­ся на­чал, но сно­ва на ко­ле­ни рух­нул. А я уже ни­че­го сде­лать не мо­гу, по­сколь­ку сил мно­го по­тра­тил. Да тут ещё, чув­ст­вую, воз­дух пло­хо в ды­ха­тель­ный ап­па­рат по­сту­па­ет. За­ды­ха­юсь. Вы­хо­дит, кла­пан не до кон­ца от­крыт. А как ре­бя­там крик­нуть, что­бы ис­пра­ви­ли, ко­гда шум от пла­ме­ни та­кой, что се­бя не слыш­но?
   Ко­неч­но, ес­ли лечь и не дви­гать­ся, то та­ко­го при­то­ка воз­ду­ха впол­не хва­тит. А ес­ли быч­ка под­ни­мать? Тут бал­ки про­го­рев­шие с кры­ши на­ча­ли па­дать со сви­стом и ши­пе­ни­ем. По­ра на ули­цу бе­жать. И чёрт с ним, с тем Борь­кой. Са­мо­му бы уце­леть. Но сил ни­ка­ких не­ту. Прой­ти все­го ша­гов с де­ся­ток нуж­но, а не мо­гу. Ды­шать со­всем пло­хо. При­нял я ре­ше­ние не­стан­дарт­ное. Так, от бе­зыс­ход­но­сти боль­ше, чем от ве­ли­ко­го ума.
   Ес­ли быч­ку воз­ле по­ла ды­шит­ся не­пло­хо, то и мне там воз­ду­ха хва­тит. Снял мас­ку и к Борь­ке под ды­мя­щий­ся бо­чок при­стро­ил­ся. Ле­жим мы так вдво­ём, два мле­ко­пи­таю­щих. Ка­ж­дый про своё ду­ма­ет. Он всё про трав­ку лет­нюю за по­сёл­ком и ко­ров, ко­то­рых ещё и не по­крыл ни ра­зу. Горь­ко про­из­во­ди­те­лю осоз­на­вать свою ник­чём­ность, пла­чет Бо­рис.
   А я се­мью вспо­ми­наю: сы­но­вей, же­ну, от­ца-по­кой­ни­ка, цар­ст­вие ему не­бес­ное. Уже со все­ми рас­про­щать­ся ус­пел, да тут про за­нач­ку вспом­нил. Ле­жит у ме­ня за­нач­ка в ко­роб­ке из-под ста­рых бо­ти­нок, мя­ты­ми га­зе­та­ми за­мас­ки­ро­ван­ная. Вот, ду­маю, нач­нут без ме­ня до­ма убор­ку де­лать и вы­бро­сят ко­роб­ку вме­сте с день­га­ми. Нель­зя ни­как это­го до­пус­тить. На та­кие день­ги рань­ше пол­ма­ши­ны ку­пить мож­но бы­ло! Да и те­перь -- не мень­ше ящи­ка вод­ки! По­ти­хонь­ку со­об­ра­жать на­чал.
   Вспом­нил ис­то­рию, ко­то­рую отец ещё в дет­ст­ве рас­ска­зы­вал со слов сво­его от­ца, мое­го де­да, ста­ло быть. Дед, то­гда ещё не рас­ку­ла­чен­ный, жил в Там­бов­ской гу­бер­нии. И у них в се­ле час­тень­ко под­жо­ги слу­ча­лись. Так вот, дед от­цу го­во­рил, что во вре­мя по­жа­ра бы­ки и ко­ро­вы ве­дут се­бя не­аде­к­ват­но. Па­да­ют на ко­ле­ни и спа­стись не пы­та­ют­ся. И вот, дес­кать, му­жи­ки ме­ст­ные, что­бы ско­ти­ну вы­ру­чить, хвост ей ло­ма­ют...
   Вспом­ни­лось, как отец сме­ял­ся, ко­гда я спро­сил, что бы­ки де­ла­ют, ес­ли им хвост сло­мать у ос­но­ва­ния.
   -- Ну, про это те­бе луч­ше не знать, сы­нок! -- отец воз­ник из па­мя­ти с улыб­кой. А по­том вне­зап­но пе­ре­ме­нил­ся и за­кри­чал:
   -- По­про­буй! По­про­буй, Лё­ха!
   С тру­дом я со­об­ра­жал, где явь, а где гал­лю­ци­на­ции. Но по­нял, что сло­мать быч­ку хвост -- мой един­ст­вен­ный шанс на спа­се­ние. Пе­ре­вер­нул­ся я, схва­тил Борь­ку за по­звон­ки, не уме­стив­шие­ся в его ту­ше и, пе­ре­да­вив у са­мо­го ос­но­ва­ния, рез­ко дёр­нул.
   Всё даль­ней­шее про­изош­ло в счи­тан­ные се­кун­ды. Я толь­ко ус­пел уви­деть, как но­ги у Борь­ки рас­прям­ля­ют­ся, а даль­ше -- мно­же­ст­вен­ные уши­бы со всех сто­рон, рас­ка­лён­ный воз­дух, не­ве­ро­ят­но хо­лод­ный снег, удар, от­ключ­ка. При­шёл в се­бя в боль­ни­це. Там мне и рас­ска­за­ли, что же про­изош­ло.
   Лю­ди, ко­то­рые пы­та­лись по­ту­шить по­жар сна­ру­жи, уже и не чая­ли уви­деть ме­ня жи­вым. Баб­ка го­ло­си­ла, что она толь­ко в мо­ей смер­ти ви­но­ва­та и не­ис­то­во мо­ли­лась в не­бе­са. И вдруг -- буд­то танк по го­ря­ще­му хле­ву про­ехал. Из ог­ня и ды­ма воз­ник­ла стран­ная фи­гу­ра быч­ка с при­це­пом, ко­то­рая снес­ла сте­ну и со ско­ро­стью курь­ер­ско­го по­ез­да унес­лась в сто­ро­ну ле­са, взды­мая снеж­ные вол­ны, ка­кие обыч­но со­про­во­ж­да­ют глис­сер на лет­ней во­де.
   В том глис­се­ре я пас­са­жи­ром был, ес­ли ты, Ди­му­ля, по­нял. Уж, не знаю как, но бы­чок мой про­во­лок свой груз мет­ров при­мер­но сто, по­ка в де­ре­во ме­ня не всо­ба­чил. И что ха­рак­тер­но, не лю­бят ко­ро­вы и бы­ки, со­от­вет­ст­вен­но, по глу­бо­ко­му сне­гу хо­дить. А Борь­ка нёс­ся, буд­то ему хвост в две­рях при­ще­ми­ли. Да, соб­ст­вен­но, поч­ти так оно и бы­ло. Толь­ко те­перь на­чи­на­ешь по­ни­мать всю глу­би­ну и мно­го­пла­но­вость язы­ко­вых форм. Рус­ский язык... он ве­лик. В са­мом де­ле -- ве­лик.
   Ле­жал в боль­ни­це не­дол­го. Ни­ка­ких осо­бен­ных по­вре­ж­де­ний у ме­ня не на­шли, ес­ли не счи­тать де­ся­ток сса­дин на зад­ни­це -- ею я об пень­ки под сне­гом тор­мо­зил, нуж­но ска­зать, не­удач­но -- и трёх сло­ман­ных рё­бер. Это на са­мом фи­ни­ше Борь­ка ме­ня са­мо­го об бе­рё­зу при­пе­ча­тал, уже удач­но.
   А что с быч­ком ста­ло? Так и ему поч­ти ни­че­го не сде­ла­лось. Слег­ка толь­ко шку­ру под­па­лил Бо­рис, как его тёз­ка на ком­му­ни­стах в 96-ом го­ду. Прав­да, он впо­след­ст­вии от та­ко­го стрес­са дол­го на тё­лок смот­реть не мог. Да ну те­бя, охаль­ник! Я же не о га­ран­те по­мя­нул, а ты всё на­смеш­ни­ча­ешь!
   Так вот... спер­ва ду­ма­ли, что им­по­тен­том про­из­во­ди­тель стал на нерв­ной поч­ве. Но по­том ни­че­го, ок­ле­мал­ся -- по­кры­вал всё, что на­во­зом пах­нет, с на­шим удо­воль­ст­ви­ем. На ме­ня толь­ко пло­хо реа­ги­ро­вал при встре­че. Мор­ду звер­скую стро­ил, слов­но ма­та­до­ру ка­ко­му, и бод­нуть но­ро­вил, ду­рак. Всё хвост свой сло­ман­ный про­стить не мог. А за­чем нор­маль­но­му быч­ку хвост, ес­ли ра­зо­брать­ся? Он же не со­ба­ка. Глав­ное, что все ос­таль­ные дос­то­ин­ст­ва на мес­те.
  
   Алек­сей от­хлеб­нул ос­ты­ваю­ще­го ко­ми-пун­ша, сме­си вод­ки и креп­ко­го слад­ко­го го­ря­че­го чая, из круж­ки, за­же­вал пе­че­нюш­кой, ко­то­рую нам да­ва­ли за ужи­ном и пред­ло­жил вый­ти по­ку­рить. Ко­неч­но, я его по­ни­маю. Ас­со­циа­ция с по­жа­ром, огонь, дым и всё та­кое.
  
  

Ис­то­рия чет­вёр­тая

Кон­крет­ный на­езд

   Ди­му­ля, глав­ное в жиз­ни, что­бы те­бя пра­виль­но по­ни­ма­ли. Со­гла­сен? Вот и ум­нич­ка. А то из-за од­ной бу­к­вы че­ло­ве­ку судь­бу сло­мать мож­но. У ме­ня, во­об­ще, слу­чай был, ко­гда да­же все бу­к­вы сов­па­ли, толь­ко трак­то­ва­ли сло­во по-раз­но­му... Да­вай-ка, я этот слу­чай те­бе и рас­ска­жу.
  
   Сто­ял 1971-ый год. Мне до дем­бе­ля ос­та­ва­лось все­го ни­че­го, ме­сяц ка­кой-то. Тя­нул я лям­ку сроч­ной служ­бы в Бу­ря­тии, не­по­да­лё­ку от мон­голь­ской гра­ни­цы. Не знаю, как сей­час, а то­гда не кор­дон был в дан­ном мес­те -- про­ход­ной двор; не гра­ни­ца -- од­но на­зва­ние. Да и то -- не­при­лич­ное. Кста­ти, го­во­рят мон­го­лы нам это са­мое сло­во и по­да­ри­ли во вре­мя Ига.
   Со сто­ро­ны ко­чев­ни­ков един­ст­вен­ная за­ста­ва бы­ла на глав­ной до­ро­ге к Улан-Ба­то­ру. С на­шей сто­ро­ны, ко­неч­но, кор­до­нов ма­лень­ко по­боль­ше. Но то­же не гус­то. Все за­ста­вы на­стоя­щие, бое­спо­соб­ные на дру­гой сто­ро­не Мон­го­лии рас­по­ло­же­ны, где ки­тай­цы по­сле Да­ман­ско­го в се­бя вто­рой год при­хо­дят.
   Да­ли нам дем­бель­ский на­ряд с на­пар­ни­ком Саш­кой. Мы с ним се­но к мон­го­лам во­зи­ли, не то в кол­хоз, не то сов­хоз та­мош­ний, их раз­ве пой­мёшь, ко­чев­ни­ков. Кру­гом од­ни Су­хэ-Ба­то­ры смот­рят при­щу­рен­ным гла­зом с пла­ка­тов под ру­ку с Це­ден­бал­ла­ми, а объ­яс­не­ний ни­ка­ких, че­го им от кре­сть­ян­ст­ва нуж­но -- то ли на­до­ев ку­мы­са, то ли ко­ни­ны для нужд об­ще­ст­вен­но­го пи­та­ния. Но на­ше де­ло ма­лень­кое, знай се­бе, бар­ра­жи­руй че­рез гра­ни­цу. Ту­да -- сю­да.
   В Мон­го­лии у нас се­но вы­гру­зят из ку­зо­ва, мы опять в Бу­ря­тию за про­дук­том пер­вой жи­вот­ной не­об­хо­ди­мо­сти. И та­ким вот об­ра­зом до тех пор, по­ку­да за­го­тов­лен­ное под Улан-Удэ се­но не эмиг­ри­ру­ет на со­пре­дель­ную тер­ри­то­рию в пол­ном объ­ё­ме. С на­шей по­мо­щью, ко­неч­но. Как же по-со­вре­мен­но­му эта про­це­ду­ра на­зы­ва­ет­ся, не пом­нишь? Кон­тра­бан­да трав­ки. Во как!
   Итак, ез­дим мы с Саш­кой на двух ста­рень­ких бор­то­вых ГА­Зо­нах, без ка­ко­го бы то ни бы­ло ору­жия. Чай, не спец­наз ка­кой. Так, кре­сть­я­не не­до­де­лан­ные. Да и во­об­ще, я в ар­мии ору­жие дер­жал толь­ко на при­ся­ге, а по­том всё боль­ше "ба­ран­ку" или ус­та­вы. И очень, нуж­но ска­зать, хо­ро­шо, что не да­ва­ли мне ав­то­ма­та. А ну, как по­те­ряю! У ме­ня уже здесь, на ра­бо­те слу­чай был поч­ти тра­ги­че­ский с ору­жи­ем, не при­ве­ди Гос­по­ди. Вер­нее, с его, ору­жия, про­па­жей. По­том, Ди­му­ля, я те­бе и эту ис­то­рию рас­ска­жу. Спе­шить-то нам не­ку­да. Ку­рорт­ник пьёт, а про­це­дур всё мень­ше ос­та­ёт­ся. Поч­ки от­па­ли, и ле­чить не­че­го. Чем не сча­стье?
   Так что, за­ку­сил уже?
   Ну, а те­перь мож­но и мою ар­мей­скую ис­то­рию про­дол­жить. В один пре­крас­ный день воз­вра­ща­лись мы с Са­ней из "вра­же­ско­го" ты­ла за оче­ред­ной пар­ти­ей се­на. Не­да­ле­ко от гра­ни­цы в зер­ка­ле даль­не­го ви­да за­ме­тил я столб пы­ли над грун­тов­кой. Кто-то нас до­го­нял. Труд­но бы­ло ра­зо­брать, ка­кой транс­порт там едет, свои ар­мей­цы или ме­ст­ные. Од­но по­нят­но, ма­ши­на лег­ко­вая.
   Вот она уже со мной по­рав­ня­лась на­столь­ко, что я су­мел раз­ли­чить -- за ру­лём ГАЗ-21 (пом­нишь, ста­рая та­кая "Вол­га" с оле­нем на ка­по­те?) мон­гол си­дит. И ви­дать, не про­стой мон­гол. По­сколь­ку в кос­тю­ме чёр­ном, при гал­сту­ке и в шля­пе-пи­рож­ке. Не ина­че -- пар­тий­ный "шиш­карь". Вот и но­мер но­менк­ла­тур­ный, пре­стиж­ный на бам­пе­ре ви­сит. Толь­ко во­ди­тель этот хре­нов со мной по­рав­нял­ся, и ну, да­вай сиг­на­лить, буд­то на по­жар мчит­ся. Хо­чет, что­бы мы с Сань­ком на обо­чи­ну съе­ха­ли и до­ро­гу ему ус­ту­пи­ли. Так вот за­про­сто не раз­ми­нуть­ся бы­ло -- до­ро­га-то не шиб­ко спо­соб­ст­во­ва­ла. Не в Ев­ро­пах мы встре­ти­лись, од­на­ко.
   Я ви­жу, Сань­ка в ок­но по по­яс вы­су­нул­ся из ка­би­ны, что-то мне по­ка­зы­ва­ет на паль­цах. "Ага, не хо­чет он так вот, за здо­ро­во жи­вёшь, ком­му­ни­ста не­фор­мат­но­го, ши­ро­ко­эк­ран­но­го впе­рёд се­бя про­пус­кать", -- до­га­дал­ся я. С этим, Ди­му­ля, ду­маю, и ты впол­не со­ли­да­рен, не го­во­ря уж про мою еф­рей­тор­скую ду­шу, по­сколь­ку на­дое­ли сы­тые "хо­зяе­ва жиз­ни", упа­ко­ван­ные вы­ше ма­куш­ки. Чем мы-то ху­же с Сань­кой? Ну, нет у нас ак­ку­рат­но­го пар­тий­но­го пи­рож­ка на го­ло­ве, а толь­ко пот­ные про­мас­лен­ные пи­лот­ки, так что с то­го? Те­перь мож­но на­ми по­мы­кать, как те­ми ба­ра­на­ми в сте­пи? Не вый­дет, то­ва­рищ мон­голь­ский сек­ре­тарь. Не до­ж­дё­тесь. Взы­гра­ло ре­ти­вое, как го­во­рит­ся, -- при­хо­ди, ку­ма, лю­бо­вать­ся!
   Мы с Сань­ком то­же да­вай сиг­на­лить и не­при­лич­ные жес­ты мон­го­лу в ок­на по­ка­зы­вать. А тот не уни­ма­ет­ся, так и хо­чет ми­мо нас про­шмыг­нуть, про­со­чить­ся, так ска­зать, к гра­ни­це под по­кро­вом до­рож­ной пы­ли. Лад­но! Хо­чешь? По­жа­луй­ста! Мы тут с Саш­кой друг дру­га без слов по­ня­ли. Ещё бы -- та­кой ки­ло­мет­раж вдво­ём на­мо­та­ли за служ­бу. Я на обо­чи­ну отъ­ез­жаю, но ско­рость не сбра­сы­ваю. Сань­ка та­кой же ма­нёвр про­из­во­дит. Тут наш мон­гол и ку­пил­ся. Не стра­тег он ока­зал­ся. Да, и не так­тик. Всё за чис­тую мо­не­ту при­нял и ме­ж­ду на­ми су­нул­ся и ка­на­вой на дру­гой обо­чи­не. Здесь мы его и сде­ла­ли, как Чуй­ков Пау­лю­са под Ста­лин­гра­дом.
   За­жа­ли мон­го­ла и спе­ре­ди, и сза­ди, так что не вы­рвать­ся из этих на­ших кле­щей. На­ча­ли мы вдво­ём с Са­ней при­жи­мать ЗИЛ-ка­ми ра­зом по­ник­шую но­менк­ла­тур­ную "Вол­жа­ну" в сто­ро­ну той са­мой ка­на­вы, ко­то­рая для сто­ка во­ды слу­жи­ла. Не дол­го наш пар­тий­ный туз мен­же­вал­ся. За­тор­мо­зил, в кю­вет вле­тел и ос­тал­ся на краю мон­голь­ской пус­ты­ни один на один со свои­ми стра­ха­ми. Мы же с Са­ней пе­ре­сек­ли гра­ни­цу и под по­груз­ку вста­ли. А над тем му­жич­ком в шля­пе-пи­рож­ке за чаш­кой ку­мы­са по­те­ша­лись. И зря, нуж­но за­ме­тить.
   Ос­та­ток дня про­шёл без при­клю­че­ний, а вот на сле­дую­щее ут­ро на­ча­лось не­что ра­нее не­ви­дан­ное. Пря­мо со с ра­нья, ещё до подъ­ё­ма, бу­дит ме­ня дне­валь­ный и го­во­рит, что­бы бы­ст­рень­ко оде­вал­ся. Ждут, дес­кать, ме­ня. Доз­на­ва­тель из За­бай­каль­ско­го во­ен­но­го ок­ру­га прие­хал. Ка­кой ок­руг, ка­кой доз­на­ва­тель? Ни­че­го не со­об­ра­жаю. Но вско­чил бы­ст­ро, умыл­ся и на ули­цу вы­шел. Там ме­ня уже точ­но жда­ли. Схва­ти­ли двое пра­по­ров под ру­ки, на­руч­ни­ки на­де­ли и в "коз­ли­ка" за­ки­ну­ли. Тто­гда ещё ГА­Зон­чик так на­зы­ва­ли, а не бо­лее позд­нее Уль­я­нов­ское де­ти­ще ав­то­про­ма.
   У ме­ня, ко­неч­но, с пе­ре­пу­гу го­ло­ва ни­че­го не со­об­ра­жа­ет. Не мо­гу по­нять -- за что! А слу­чай с этим мон­голь­ским "па­пи­ком" как-то и не вспо­ми­на­ет­ся. Хо­ро­шо, пред­стал я пред свет­лые очи доз­на­ва­те­ля. Вид­ный та­кой ка­пи­тан, хо­лё­ный. Ви­дать, из при­блат­нён­ных. Хо-тя... сей­час мне ка­жет­ся, что и не ка­пи­тан то был во­все, а крас­но­по­гон­ник зва­ни­ем по­стар­ше. Впро­чем, оп­ре­де­лён­но ут­вер­ждать не бе­русь. По­са­дил он ме­ня за стол на­про­тив, ве­лел ру­ки мои мо­зо­ли­стые от на­руч­ни­ков ос­во­бо­дить. Ча­ем пот­чу­ет, а гла­зи­щи так и бу­ра­вят го­ло­ву не­пу­тё­вую шо­фёр­скую, буд­то ко­ло­во­ро­том.
   Спра­ши­ва­ет ка­пи­тан, пусть всё-та­ки -- ка­пи­тан:
   -- Где вы бы­ли по­зав­че­ра с та­ко­го-то по та­кое-то вре­мя?
   -- А где мне быть? -- от­ве­чаю. -- Се­но во­зил в Мон­го­лию.
   -- Один, -- спра­ши­ва­ет доз­на­ва­тель, -- во­зи­ли?
   Я, ко­неч­но, ска­зал, что мы вдво­ём с Сань­кой ра­бо­та­ли. А че­го скры­вать? Пу­тёв­ки же лег­ко про­ве­рить. Ка­пи­тан за­ку­рил, улыб­нул­ся и спра­ши­ва­ет:
   -- Зна­чит, не бу­де­те от­ри­цать пре­ступ­ный сго­вор?
   Я так и оп­ро­ки­нул­ся со сту­ла:
   -- Ка­кой ещё сго­вор? О чём вы, то­ва­рищ ка­пи­тан?
   Тот сме­ёт­ся, буд­то Ме­фи­сто­фель, и про­дол­жа­ет свои во­про­сы по­вто­рять. А вро­де ж не из КГБ. Это, пом­нит­ся, у них так при­ня­то -- по­вто­ре­ни­ем ту­пых во­про­сов до ис­сту­п­ле­ния до­во­дить. Но вско­ре ма­ло­зна­чи­мые во­про­сы за­кон­чи­лись, ос­тал­ся глав­ный.
   -- Се­рую "Вол­гу" ви­де­ли? -- бе­ло­мо­ри­на ме­ж­ду паль­цев доз­на­ва­те­ля за­пых­те­ла-за­пе­ре­ли­ва­лась са­та­нин­ским бле­ском.
   Толь­ко те­перь до ме­ня дош­ло, что всё де­ло в том са­мом слу­чае на до­ро­ге. Но бес­по­кой­ст­ва нет. В кон­це кон­цов, ДТП ни­ка­ко­го не бы­ло. По­ду­ма­ешь, не­мно­го по­учи­ли мон­го­ла. Так ведь и пра­вил ни­ка­ких прак­ти­че­ски не на­ру­ши­ли. Это вам не ожив­лён­ный пе­ре­крё­сток в Улан-Удэ. Степь всё-та­ки.
   Ка­пи­тан же, ме­ж­ду тем, поч­ти тор­же­ст­во­вал. Он энер­гич­но сно­вал по ка­би­не­ту по­доб­ный эле­гант­но­му ягуа­ру на мяг­ких ла­пах и чуть не мур­лы­кал от пред­вку­ше­ния близ­кой раз­вяз­ки.
   -- Так, вы­хо­дит "Вол­гу" ви­де­ли. Хо­ро­шо. А во­ди­те­ля, на­де­юсь, то­же раз­гля­де­ли? -- доз­на­ва­тель си­ял, как на­чи­щен­ный якорь в элек­тро­дви­га­те­ле.
   Я под­твер­дил.
   -- И вы с на­пар­ни­ком ПРИ­ЖА­ЛИ ува­жае­мо­го то­ва­ри­ща Му­ну­ли­ка Эн­дел­гтэя пря­мо по­се­ре­ди­не до­ро­ги?
   Я сно­ва не стал воз­ра­жать. Дей­ст­ви­тель­но при­жа­ли. Прав­да, не на се­ре­ди­не до­ро­ги, а к пра­вой обо­чи­не. Это ес­ли в сто­ро­ну Улан-Удэ смот­реть. Но не­че­го бы­ло ему ха­мить и сиг­на­лить нам, как ло­хам мон­голь­ским. Мы же не на верб­лю­дах еха­ли.
   -- Зна­чит, вы ут­вер­ждае­те, что вдво­ём с ря­до­вым Алек­сан­дром Н. на­па­ли на сек­ре­та­ря пар­тий­ной ор­га­ни­за­ции хре­не­гоз­на­ет­ка­ко­го ай­ма­ка по­се­ре­ди­не до­ро­ги и ПРИ­ДА­ВИ­ЛИ его по пред­ва­ри­тель­но­му сго­во­ру?
   Тут уж я воз­ра­зил:
   -- Не сго­ва­ри­ва­лись мы. Про­сто жес­та­ми друг дру­гу по­ка­за­ли, что де­лать. Да, и не на­па­да­ли, боль­но на­до. Так, слег­ка НА­ЕХА­ЛИ.
   Ка­пи­тан цвёл, как но­во­год­ний как­тус в ка­кой-ни­будь Ака­пуль­ке:
   -- Ага, да здесь не­воо­ру­жён­ным взгля­дом про­смат­ри­ва­ет­ся дав­но спе­тый кол­лек­тив, то есть -- пре­ступ­ное код­ло. Да­же слов вам не нуж­но, раз друг дру­га с од­но­го жес­та по­ни­мае­те! Шай­ка, од­ним сло­вом! И дав­но вы так про­мыш­ляе­те?
   Я за­вёл­ся:
   -- Как так? Чем про­мыш­ля­ем?
   -- А тем, что НА­ЕЗ­ЖАЕ­ТЕ, ПРИ­ЖИ­МАЕ­ТЕ лю­дей на до­ро­гах, ПРИ­ДАВ­ЛИ­ВАЕ­ТЕ их, за­би­рае­те день­ги и до­ку­мен­ты? -- го­лос доз­на­ва­те­ля при­об­рёл от­те­нок ржа­вых двер­ных пе­тель. -- Да, за та­кие штуч­ки-дрюч­ки, ре­бят­ки, вам ни­как не мень­ше пя­ти лет дис­ба­та ко­ря­чит­ся!
   При­чём здесь дис­бат?! Я был в шо­ке и за­ле­пе­тал:
   -- За­чем нам их­ние туг­ри­ки, то­ва­рищ ка­пи­тан? Что на них по­ку­пать-то в на­шей час­ти?
   Доз­на­ва­тель, уви­дев моё ра­зо­бран­ное со­стоя­ние, не­мно­го по­мяг­чел и про­дол­жил об­ви­ни­тель­ную речь:
   -- Зря удив­ляе­тесь, еф­рей­тор! Не­зна­ние за­ко­на, как го­во­рит­ся... И что же мы име­ем в ва­шем слу­чае? А име­ем мы сле­дую­щее. Пре­ступ­ная груп­па из двух во­ен­но­слу­жа­щих сроч­ной служ­бы, ина­че го­во­ря -- бан­да, вос­поль­зо­вав­шись ка­зён­ным транс­пор­том, на­ру­ши­ла го­су­дар­ст­вен­ную гра­ни­цу. За­тем на тер­ри­то­рии дру­же­ст­вен­ной Мон­го­лии на­па­ла на пар­тий­но­го сек­ре­та­ря, тьфу, сам чёрт не раз­бе­рёт, ка­ко­го ай­ма­ка, то­ва­ри­ща Му­да­лу­ка... Впро­чем, не­важ­но. ПРИ­ДА­ВИ­ЛА его к обо­чи­не, за­тем ПРИ­ЖА­ЛА не­по­сред­ст­вен­но к про­ез­жей час­ти с це­лью УДУ­ШЕ­НИЯ и за­вла­де­ния ма­те­ри­аль­ны­ми цен­но­стя­ми, за­ра­бо­тан­ны­ми мон­голь­ским то­ва­ри­щем че­ст­ным пу­тём. Тем са­мым вы­ше­оз­на­чен­ная бан­да на­ру­ши­ла та­кие-то, та­кие-то ста­тьи уго­лов­но­го ко­дек­са СССР и УК МНР. А имен­но, вам ин­кри­ми­ни­ру­ет­ся сле­дую­щее: на­ру­ше­ние го­су­дар­ст­вен­ной гра­ни­цы, на­па­де­ние на долж­но­ст­ное пар­тий­ное ли­цо ино­стран­но­го го­су­дар­ст­ва с на­не­се­ни­ем те­лес­ных по­вре­ж­де­ний сред­ней сте­пе­ни тя­же­сти, а так­же хи­ще­ни­ем до­ку­мен­тов и де­неж­ных средств по­тер­пев­ше­го. И вы по­сле все­го ска­зан­но­го бу­де­те ут­вер­ждать, что пять лет дис­ци­п­ли­нар­но­го ба­таль­о­на слиш­ком мно­го? Мо­ли­те бо­га, ре­бя­та, что­бы вам "выш­ку" не да­ли в све­те на­пря­жён­ной об­ста­нов­ки на вос­точ­ных гра­ни­цах СССР.
   Я за­орал:
   -- Да, мы при­да­ви­ли это­го Муд... то­ва­ри­ща мон­го­ла! Но не бу­к­валь­но. Про­сто мы вы­тол­ка­ли его ма­ши­ну на обо­чи­ну. Вот и всё. Ни­ка­ких де­нег и до­ку­мен­тов мы не ви­де­ли. Не ду­ши­ли мы это­го Эн­де­ля, по­сколь­ку да­же из ма­шин не вы­ле­за­ли. А что до на­ру­ше­ния гра­ни­цы, так мы же там вто­рой ме­сяц ра­бо­та­ем. Мо­же­те у ко­ман­ди­ра час­ти уз­нать!
   Ка­пи­тан не­мно­го сник, но бы­ст­ро оп­ра­вил­ся и бро­сил на стол ка­кую-то бу­ма­гу:
   -- А это как по­ни­мать? Здесь же чёр­ным по бе­ло­му...
   Я взял лист и про­чи­тал сле­дую­щий текст:
  

"кос­по­ти­ну та­ва­рич са­вец­ки па­сол на мон­гол­ский на­род­ны ри­цуб­лик ц пер­во­го сек­ре­тар "хрен­зна­ет­ка­ко­го" ай­ма­ка пар­ти на­род­ный ху­рал му­ну­ли­ка эн­дел­гтэя

за­яв­ле­не

та­ко­го-то чис­ла се­го го­да я, му­ну­лик эн­дел­гтэй, ехай на цлужб­ный де­лам гра­ни­ца со­вец­кий на­род­ный стра­на. тва бан­ди­та при­мер­на ав­та­ма­бил ЗИЛ на­ки­ну­лиц к мне, ПРИ­ДА­ВИТЬ к або­чи­ны та­ро­га, ПРИ­ЖАТЬ мой на той зем­ля не ехать. нерв­ны по­тря­цэ­ний при­шел мне к в бол­ни­ца на ай­мак. про­пал тень­ги 400 туг­рик пор­тий­на ка­ца взноц. кнуц­ный про­во­ка­ций шпи­онц­ки ди­вер­цант на­ру­ша­ла гра­ни­ца ли­ний. на­кза­ний бу­дим ожи­даю не­тер­п­лю.

Чис­ло Под­пись"

  
   В ле­вом верх­нем уг­лу стоя­ла чья-то раз­ма­ши­стая ви­за: "при­мер­но на­ка­зать раз­дол­ба­ев". Имен­но так, без зна­ков пре­пи­на­ния. Бы­ло не яс­но про раз­дол­ба­ев -- то ли нас с Сань­кой в ви­ду име­ли, то ли это уст­ра­шаю­щая фа­ми­лия от­пи­сав­ше­го до­ку­мент для ис­пол­не­ния. А по­ду­мал я так, по­то­му что ни­ка­кой дру­гой под­пи­си на ли­ст­ке из школь­ной тет­ра­ди не бы­ло. Толь­ко да­та.
   Те­перь по­нят­но, от­ку­да весь бред про на­ру­ши­те­лей гра­ни­цы и силь­ное уду­ше­ние пар­тий­но­го ли­де­ра. А член­ские взно­сы -- де­ло, так ска­зать, по­пут­ное. Про­сто ми­лый пар­тий­ный дядь­ка ре­шил по-про­сто­му "сру­бить ка­пус­ты", спи­сав всё на злоб­ных со­вет­ских во­ен­ных. Но са­мое пло­хое, что бы­ло во всей "кри­ми­наль­ной" ис­то­рии, так это да­же не то, что мон­гол за­пи­сал но­ме­ра на­ших ма­шин и при­ло­жил к сво­ему за­яв­ле­нию. Са­мое пло­хое, что его не­здо­ро­вым фан­та­зи­ям ве­ри­ли, а нам нет.
   Ме­ня увез­ли на "гу­бу". Ос­та­ва­лось на­де­ять­ся, что ме­ж­ду­на­род­ный кон­фликт рас­со­сёт­ся как-ни­будь по-доб­ро­му. Так оно, соб­ст­вен­но, и вы­шло. Ка­пи­тан, до­про­сив Сань­ку, убе­дил­ся -- мы го­во­рим од­но и то же, друг дру­гу не про­ти­во­ре­чим. Вы­яс­нить, что на­ру­ше­ние на­ми гра­ни­цы -- лишь плод мон­голь­ско­го пар­тий­но­го во­об­ра­же­ния во­об­ще не со­ста­ви­ло тру­да. Тут ещё сви­де­те­ли на­шлись, на на­ше сча­стье, ко­то­рые ви­де­ли, что пар­тий­но­го бос­са ни­кто к зем­ле не ПРИ­ЖИ­МАЛ и не ПРИ­ДАВ­ЛИ­ВАЛ с це­лью уду­ше­ния. Мы во­об­ще ка­бин сво­их ЗИЛ­ков не по­ки­да­ли, а, сле­до­ва­тель­но, при­об­щить­ся к за­кро­мам Ве­ли­ко­го На­род­но­го Ху­ра­ла у нас про­сто не бы­ло воз­мож­но­сти.
   На этом бы и де­лу за­крыть­ся, да упо­ми­на­ние "раз­дол­ба­ев" на мон­голь­ском за­яв­ле­нии при­зы­ва­ло ко­ман­до­ва­ние аде­к­ват­но от­реа­ги­ро­вать на по­же­ла­ние вы­ше­стоя­щих пар­тий­ных то­ва­ри­щей, воз­мож­но, да­же об­ла­чён­ных ди­пло­ма­ти­че­ски­ми пол­но­мо­чия­ми. По­это­му нас с Сань­ком ос­та­ви­ли на "гу­бе" в те­че­ние де­ся­ти су­ток, а по­том и дем­бель на ме­сяц за­дер­жа­ли. Да, ещё: ме­ня ли­ши­ли еф­рей­тор­ско­го зва­ния с об­те­кае­мой фор­му­ли­ров­кой в при­ка­зе: "за не­од­но­крат­ные по­пыт­ки на­ру­ше­ния го­су­дар­ст­вен­ной гра­ни­цы". Буд­то ме­ня на той сто­ро­не гра­ни­цы при­карм­ли­ва­ли чем, что я без кон­ца на­ру­шать её пы­тал­ся. Так и ви­жу ми­лую кар­тин­ку, как я в со­стоя­нии со­мнам­бу­ли­че­ско­го сна стрем­люсь пе­ре­сечь за­вет­ный ру­беж.
   А Саш­ку и ли­шать не­че­го бы­ло. Ни­же ря­до­во­го в те вре­ме­на в ар­мии зва­ния не бы­ло. Мо­жет, сей­час поя­вит­ся? Ка­кой-ни­будь -- аль­тер­на­тив­ный ря­до­вой клиз­мен­но­го фрон­та. Вот так, Ди­му­ля. А ес­ли бы ни­ка­ких сви­де­те­лей не ока­за­лось под ру­кой доз­на­ва­те­ля из во­ен­ной про­ку­ра­ту­ры? Си­дел бы я сей­час с то­бой ря­дом? В-а-а-прос!
  
   Алек­сей смач­но вы­дох­нул и за­пол­нил об­ра­зо­вав­шую­ся в ре­зуль­та­те это­го пус­то­ту в же­луд­ке вод­кой "Ур­жум­ка". По­хо­же, на­пи­ток не смог за­пол­нить всю ни­шу. Зна­чит, по­ра за­ку­сить. Че­го и вам же­ла­ем.
  
  

Ис­то­рия пя­тая

Про­щай, ору­жие!

  
  
   Де­ло бы­ло в се­ре­ди­не се­ми­де­ся­тых, ес­ли па­мять не под­во­дит. Ра­бо­тал я то­гда в рай­оне ны­неш­ней Харь­я­ги, прак­ти­че­ски на гра­ни­це с Не­нец­ким ав­то­ном­ным ок­ру­гом. В тот год как раз из Ижев­ска ко­ман­да прие­ха­ла на ис­пы­та­ние "Бу­ра­нов" -- сне­го­ход та­кой, ти­па мо­то­цик­ла, знать дол­жен -- в ре­аль­ных ус­ло­ви­ях бу­ду­щей экс­плуа­та­ции.
   Мы ра­бо­та­ем се­бе по­ма­лень­ку, а ис­пы­та­те­ли разъ­е­ха­лись в раз­ных на­прав­ле­ни­ях. "Бу­ра­нов"-то не то пять, не то шесть бы­ло. Дол­го они по тун­д­ре ко­ле­си­ли. Не­сколь­ко су­ток. Ка­ж­дый ис­пы­та­тель с со­бой на са­нях бо­чо­нок с го­рюч­кой брал, ра­дио­стан­цию, за­пас про­ви­зии. К на­зна­чен­но­му сро­ку один ис­пы­та­тель не вер­нул­ся. Его по­том на­шли об­мо­ро­жен­но­го. Го­во­ри­ли, что в пе­нёк вре­зал­ся, упал и по­зво­ноч­ник по­вре­дил. По­то­му и до ра­дио­стан­ции до­полз­ти не мог. Пес­цов ра­кет­ни­цей от­пу­ги­вал боль­ше су­ток. На­шли это­го пар­ня жи­вым ещё. По­том в боль­ни­цу от­пра­ви­ли "вер­туш­кой". Не знаю, прав­да, вы­жил он или нет. Но не о том речь, Ди­му­ля.
   Пе­ре­хо­жу к глав­но­му. Ис­пы­та­те­ли се­ли в кон­то­ре от­чё­ты пи­сать о сво­их впе­чат­ле­ни­ях про хо­до­вые и про­чие ка­че­ст­ва сне­го­хо­да, а са­ми ма­ши­ны в ан­гар за­кры­ли. Толь­ко что там тот ан­гар? На нём за­мок ви­ся­чий ско­выр­нуть мон­ти­ров­кой -- ми­лое де­ло, для на­ше­го бра­та, во­ди­те­ля -- чис­тое удо­воль­ст­вие. Нуж­но бы ох­ра­ну по­ста­вить. Ма­ло ли. Шо­фер­ня, гео­фи­зи­ки и гео­ло­ги на­род лю­бо­пыт­ный. Ещё за­хо­тят по­ка­тать­ся или, то­го ху­же, изу­чить мат­часть. Ты же пом­нишь, в то вре­мя да­же на чер­те­жи мя­со­руб­ки гриф "со­вер­шен­но сек­рет­но" ста­ви­ли. А тут -- но­вые сне­го­хо­ды по за­ка­зу ми­ни­стер­ст­ва обо­ро­ны!
   На­чаль­ник ис­пы­та­те­лей дол­го ре­шал, ко­му же ох­ра­ну до­ве­рить. Ре­шил -- луч­ше про­фес­сио­на­лам. Та­ко­вые ока­за­лись ря­дом, по сча­ст­ли­во­му сте­че­нию об­стоя­тельств. Слу­жи­вые из вое­ни­зи­ро­ван­ной ох­ра­ны, ко­то­рые скла­ды с гео­фи­зи­че­ской взрыв­чат­кой сто­ро­жи­ли, как раз на та­кую роль го­ди­лись. Лю­ди всё боль­ше в го­дах, от­вет­ст­вен­ные, под­пис­ку о не­раз­гла­ше­нии "все­го, что уви­дят" да­ва­ли. К то­му же с ору­жи­ем про­блем у них нет. А ка­кой, ска­жи мне, ВО­ХРо­вец, ра­бо­таю­щий в ре­жи­ме "су­тки че­рез трое" от­ка­жет­ся от до­пол­ни­тель­но­го за­ра­бот­ка? Бла­го и ан­гар тут же в по­сёл­ке.
   Так вот к все­об­ще­му удо­воль­ст­вию и по­ре­ши­ли: су­тки ох­ран­ник взрыв­чат­ку ка­рау­лит, су­тки спит, су­тки "Бу­ра­ны" ох­ра­ня­ет, су­тки сно­ва спит. Это в тео­рии. А на прак­ти­ке-то всё по-дру­го­му обер­ну­лось. Слу­чи­лась у нас, у во­ди­те­лей, не­ожи­дан­ная по­луч­ка. Вер­нее, не по­луч­ка да­же -- аванс. В по­ле­вой се­зон обыч­но все по­го­лов­но под за­пись жи­вут, день­ги же толь­ко на Боль­шой Зем­ле ви­дят. А тут что-то не так сра­бо­та­ло в бух­гал­те­рии. Не знаю точ­но, что имен­но.
   Од­ним сло­вом, вы­да­ли нам по ве­до­мо­сти не­ко­то­рую до­воль­но вну­ши­тель­ную сум­му. А ку­да день­ги в по­ле де­вать? Из­вест­ное де­ло -- празд­ник ду­ши уст­ро­ить. По та­ко­му слу­чаю в де­рев­ню бли­жай­шую де­ле­га­цию от­пра­ви­ли. А это боль­ше ста ки­ло­мет­ров. Но ни­ка­кие рас­стоя­ния не смог­ли нам ис­пор­тить празд­ни­ка. Как го­во­рит­ся, для бе­шен­но­го ко­бе­ля семь вёрст -- не крюк. Со­бра­лись ве­че­ром на за­сто­лье ши­ро­кое. Всех при­гла­си­ли: и гео­фи­зи­ков, и ис­пы­та­те­лей.
   По­си­де­ли впол­не удач­но -- по­ло­ви­на бы­ст­ро от­сея­лась по при­чи­не не­здо­ро­вья, зав­траш­ней ра­бо­ты, ко­со­го взгля­да на­чаль­ни­ка и про­сто мни­тель­но­сти о вре­де по­хме­лья. А ко­гда уже все ис­пы­та­те­ли рас­со­са­лись, от ан­га­ра с "Бу­ра­на­ми" при­бе­жа­ли ох­ран­ни­ки, ко­то­рые на сме­не бы­ли. Те­перь им уже мож­но, ес­ли на­чаль­ник не ви­дит. Трое их при­шло, ещё один -- пост со взрыв­чат­кой по­ки­нул. Ре­бя­та, сра­зу вид­но, ос­но­ва­тель­ные. По­сни­ма­ли пор­ту­пеи, ко­бу­ры от­стег­ну­ли и всех вый­ти по­про­си­ли из по­ме­ще­ния. Это они свои "пэ­эмы" спря­тать ре­ши­ли, что­бы "по пья­ни" че­го не вы­шло, и что­бы не про­па­ло та­бель­ное ору­жие слу­чай­но.
   Не зря их глав­ный ис­пы­та­тель вы­брал сне­го­хо­ды сто­ро­жить. Точ­но -- от­вет­ст­вен­ный на­род. Так тща­тель­но к празд­ни­ку не­ожи­дан­но­го аван­са по­до­шли, что вско­ре уже спа­ли -- кто где упал. Раз­бу­ди­ли их ча­са за пол­то­ра до пе­ре­смен­ки на объ­ек­тах. Что­бы ус­пе­ли се­бя в по­ря­док при­вес­ти и пе­ре­дать ох­ра­няе­мое доб­ро но­во­му на­ря­ду честь по чес­ти. ВО­ХРов­цы бы­ст­рень­ко оде­лись и не­до­умён­но при­ня­лись ша­рить под кро­ва­тя­ми и в тум­боч­ках -- дру­гой-то ме­бе­ли в ком­на­те не бы­ло. Пор­ту­пеи на мес­те, а ору­жия нет.
   Вот тут они на нас -- шо­фер­ню -- впол­не кон­крет­но на­еха­ли. За­кры­ли дверь из­нут­ри. Ни­ко­му не вы­хо­дить до вы­яс­не­ния об­стоя­тельств про­па­жи ве­ле­ли. Са­ми же ох­ран­ни­ки доп­ра­ши­ва­ют гос­те­при­им­ных хо­зя­ев на пред­мет "кто спёр пис­то­ле­ты?!" Тут удив­лён­ный на­род, убе­див­шись в ос­но­ва­тель­но­сти сы­нов Цер­бе­ро­вых, на­пом­нил, что те са­ми и на­еди­не с со­бой та­бель­ное ору­жие пря­та­ли в ком­на­те от сгла­за и под­ло­го во­ро­га зло­дей­ско­го. Без сви­де­те­лей! Так что, ес­ли ох­ран­ни­ки не пом­нят ни­че­го, то и не­за­чем на че­ст­ных лю­дей ба­тон кро­шить. Хо­ро­шо. Ос­ты­ли ох­ран­ни­ки не­мно­го, за де­ло взя­лись бо­лее тща­тель­но. По­ис­ки про­дол­жи­лись. Те­перь уже ос­но­ва­тель­ные и пе­дан­тич­ные. Пе­ре­во­ро­ши­ли всю ком­на­ту, вспо­ро­ли мат­ра­сы, по­душ­ки про­щу­па­ли, печ­ку пе­ре­трях­ну­ли, ра­зо­бра­ли ста­рень­кий те­ле­ви­зор. Нет ору­жия, и всё тут.
   И что уди­ви­тель­но -- хо­зяе­ва бал­ка точ­но пом­нят факт пря­та­нья пис­то­ле­тов ВО­ХРов­ца­ми, а те, на­про­тив, -- не вспо­ми­на­ют ни­че­го по­доб­но­го. Ми­нут со­рок раз­бор­ки про­дол­жа­лись, чуть до дра­ки де­ло не дош­ло с кро­во­про­ли­ти­ем на све­же­вы­пав­ший сне­жок. Да тут в ба­лок вва­лил­ся один из не­по­хме­лён­ных гео­фи­зи­ков с по­до­би­ем не­до­уме­ния на ли­це и сму­ще­ния в ще­пе­тиль­ной ду­ше обой­дён­но­го Ба­ху­сом ли­ри­ка.
   Он шёл ми­мо и об­на­ру­жил, что за ок­ном на­ше­го жи­лья ви­сит авось­ка, пол­ная че­го-то та­ин­ст­вен­но­го. Толь­ко вче­ра ещё сет­ка бы­ла ху­дая, как кам­ба­ла. В ней хра­ни­лись толь­ко па­ра не­боль­ших си­гов -- ос­тат­ки с про­шлой ры­бал­ки. Это гео­фи­зик пом­нил точ­но, по­то­му что как раз на­ка­ну­не лбом уда­рил­ся об смёрз­шую­ся ры­бу, ко­гда к се­бе воз­вра­щал­ся в пер­вых ря­дах ус­тав­ших от празд­ни­ка бой­цов. Ре­шив, что ми­лая "шо­фер­ня" не за­бы­ла о про­цес­се сня­тие по­хмель­но­го син­дро­ма ста­рин­ным спо­со­бом "клин кли­ном", он сдёр­нул авось­ку и с лю­бо­пыт­ст­вую­щим пред­вку­ше­ни­ем за­гля­нул внутрь не­ак­ку­рат­но­го га­зет­но­го куль­ка.
   Всё что угод­но ожи­дал уви­деть гео­фи­зик в этом па­ке­те: не­по­ча­тую бу­тыл­ку вод­ки, или да­же не од­ну, это пред­поч­ти­тель­нее все­го, све­жую ры­бу, мо­ро­же­ную оле­ни­ну, ма­лое со­б­ра­ние со­чи­не­ний В.И.Ле­ни­на в 12-ти то­мах, ком­плект не­сти­ран­но­го тё­п­ло­го бе­лья, на­дув­ную жен­щи­ну сред­них лет ази­ат­ской на­руж­но­сти, под­бро­шен­но­го ку­куш­кой цы­га­нён­ка, ко­роб­ку пе­ре­дач от сне­го­хо­да "Бу­ран"... Всё, но толь­ко не три но­вень­ких, бле­стя­щих ко­бу­ры с тре­мя же пис­то­ле­та­ми Ма­ка­ро­ва внут­ри.
   Вот так, Ди­му­ля, по­даль­ше по­ло­жишь -- по­бли­же возь­мёшь? А ес­ли бы гео­фи­зи­ка рань­ше по­хме­лить ус­пе­ли? Так бы и ви­се­ло ору­жие в авось­ке до вес­ны, а при­дур­ков этих из ох­ра­ны по­са­ди­ли бы за уте­рю та­бель­ных ПМ-ов. Бла­го -- зо­на-то ря­дом. Так что в на­шем слу­чае по­го­вор­ку мож­но и так пе­ре­ина­чить: "По­даль­ше по­ло­жишь -- и в зо­ну пой­дёшь". Хо­чешь -- верь, Ди­му­ля, хо­чешь -- не верь.
  
   Алек­сей от­хлеб­нул чёр­но­го от за­вар­ки на­стоя­ще­го се­вер­но­го чая из ке­ра­ми­че­ской круж­ки с над­пи­сью "Alex" и при­сту­пил к сбо­ру ве­щей. Сле­дую­щим ут­ром он уез­жал до­мой.
  
   1 Лая -- ре­ка, впа­даю­щая в Пе­чо­ру в рай­оне де­рев­ни Шель­я­бож;
   2 Вой­вож -- по­сё­лок го­род­ско­го ти­па в Со­сно­гор­ском рай­оне рес­пуб­ли­ки Ко­ми;
   3 НИБ -- на­уч­но-ис­сле­до­ва­тель­ская боль­ни­ца. Это за­ве­де­ние в Пе­чо­ре от­кры­ли по­сле т.н. "де­ла вра­чей". Здесь оби­та­ли и тру­ди­лись ссыль­ные ме­ди­ки из "Крем­лёв­ки" -- Крем­лёв­ской кли­ни­ки для чле­нов По­лит­бю­ро. Позд­нее на мес­те боль­ни­цы, на ок­раи­не го­ро­да, раз­ме­щал­ся кож­но-ве­не­ри­че­ский дис­пан­сер. По­том ста­рое зда­ние во­об­ще бро­си­ли, а рай­он так и про­дол­жа­ли на­зы­вать ссыль­но-кон­спи­ра­тив­ной аб­бре­виа­ту­рой -- НИБ;
   4 Бал­ком на се­ве­ре на­зы­ва­ют жи­лой ва­гон­чик обыч­но на сан­ном хо­ду, что­бы иметь воз­мож­ность пе­ре­ме­щать его с мес­та на ме­сто тя­га­чом по зим­ним до­ро­гам;
   5 Усть-Щу­гор, Под­че­рье -- на­се­лён­ные пунк­ты на уча­ст­ке "зим­ни­ка" Пе­чо­ра -- Тро­иц­ко-Пе­чорск в рес­пуб­ли­ке Ко­ми;
   6 В по­сёл­ке Вой­вож рес­пуб­ли­ки Ко­ми до­бы­ва­ет­ся са­мая вы­со­ко­ка­че­ст­вен­ная тя­жё­лая нефть с очень низ­ким со­дер­жа­ни­ем па­ра­фи­нов. До­бы­ва­ет­ся она шахт­ным спо­со­бом. Та­кая шах­та един­ст­вен­ная в ми­ре;
  
  

Креп­че за ба­ран­ку дер­жись

две но­во­год­них ис­то­рии

  
   1 ян­ва­ря, ран­нее ут­ро. Празд­нич­ный стол, пре­крас­но сер­ви­ро­ван­ной ещё в про­шлом го­ду, опус­тел. Впро­чем, не со­всем. Хо­зяй­ст­вую­щие на кух­не субъ­ек­ты уда­ли­ли со сто­леш­ни­цы гряз­ную по­су­ду, чуть вспо­тев­шие жи­ро­вой про­слой­кой блю­да из-под мяс­ной и рыб­ной на­рез­ки, бу­тыл­ки пус­тые уб­ра­ли. Но ос­та­ва­лось ещё пол­ным-пол­но са­ла­та име­ни зна­ме­ни­то­го фран­цуз­ско­го по­ва­ра, ко­то­рый боль­ше сот­ни лет не­ус­тан­но пе­ре­во­ра­чи­ва­ет­ся в гро­бу в ка­ну­ны вся­ко­го ро­да про­ле­тар­ских и пра­во­слав­ных празд­ни­ков. Маэ­ст­ро изы­скан­ной ев­ро­пей­ской кух­ни так час­то бы­ва­ет обид­но, ко­гда раз­но­об­раз­ным за­столь­но-на­столь­ным сме­сям при­пи­сы­ва­ют его бла­го­род­ное имя, по­ста­вив в один ряд с на­зва­ни­ем од­но­лет­них рас­те­ний се­мей­ст­ва слож­но­цвет­ных, что уле­жать в ре­жи­ме ста­ти­че­ски бла­го­род­но­го усоп­ше­го не хва­та­ло тер­пе­ния.
   Ещё сле­зит­ся на та­рел­ке тол­сто­ко­жий ли­мон уро­жая это­го се­зо­на, рас­пла­сто­ван­ный то­ню­сень­ки­ми доль­ка­ми, вы­зы­вая обиль­ное слю­но­от­де­ле­ние. Да и мяс­ное ас­сор­ти ук­ра­ша­ет со­бой но­во­год­нюю в рю­шах ска­терть аро­мат­ной за­па­ши­сто­стью. Хо­зяй­ка под­ре­за­ла, рас­ста­ра­лась, пре­ж­де чем уй­ти в спаль­ню.
   По­ча­тая бу­тыл­ка ар­мян­ско­го "Ах­та­ма­ра" при­да­ёт по­лу­мра­ку, в ко­то­ром ве­се­ло под­ми­ги­ва­ет гир­лян­да на дух­мя­ной ёл­ке, до­маш­нюю не­по­сред­ст­вен­ность и те­п­ло­ту. За сто­лом си­дят двое. Им ещё ра­но спать, од­на­ко и смот­реть но­во­год­ние шоу по те­ле­ви­зо­ру уже не хо­чет­ся. До­воль­но с при­яте­лей то­го, что стро­го вы­слу­ша­ли об­ра­щён­ные к ним сло­ва пре­зи­ден­та, а по­том, по­та­кая боль­шин­ст­ву со­брав­ших­ся, пи­ли и пе­ли, не по­кла­дая рук, не жа­лея свя­зок под за­лих­ват­ский бес­пре­дел празд­нич­ных ту­со­вок все­воз­мож­ных те­ле­ви­зи­он­ных "огонь­ков" и раз­ры­вы пе­тард за ок­ном.
   Гос­ти ра­зо­шлись. Те­перь мож­но и по­го­во­рить о на­бо­лев­шем, то есть о ра­бо­те. А вы ду­ма­ли, что о жен­щи­нах? Не за­бы­вай­те же, что за­сто­лье на­ча­лось ещё на­ка­ну­не ве­че­ром. Вот-вот, имен­но! Те­ма фе­мин и фе­ми­низ­ма ос­та­лась в про­шлом го­ду. При­шло вре­мя по­го­во­рить о глав­ном. Глав­ное для муж­чи­ны -- его де­ло, "ну а де­вуш­ки?". Ра­зу­ме­ет­ся -- по­том!
   Да­вай­те при­слу­ша­ем­ся, по­хо­же, нас ждёт ин­те­рес­ный рас­сказ... да­же не один. Не сто­ит об­ра­щать вни­ма­ния на лёг­кий ак­цент и сло­ва-па­ра­зи­ты. С даль­но­бой­щи­ка­ми та­кое слу­ча­ет­ся. Не все из них име­ют ди­плом о фи­ло­ло­ги­че­ском об­ра­зо­ва­нии, да­ле­ко не все.
  

Син­дром хо­зяи­на тай­ги

   Ты ко­гда-ни­будь мо­раль­ных уро­дов ви­дел? Я то­же не­ма­ло по­ви­дал. Но та­ко­го от­пе­то­го, как в ту по­езд­ку, что-то боль­ше и не при­пом­ню. Это сей­час мне смеш­но, а то­гда про­сто тер­пе­ния не хва­та­ло. Не бу­ду вас ин­три­го­вать, рас­ска­жу всё, как бы­ло, ну, раз­ве что при­ук­ра­шу слег­ка. Пред­ставь­те се­бе, зим­ник, ко­нец де­каб­ря. Ме­тель на­яри­ва­ет по­пе­рёк ко­леи. А по зим­ни­ку это­му мы с на­пар­ни­ком на фу­рах та­щим­ся. Из Усин­ска вы­еха­ли ра­нень­ко, в цен­траль­ные, так ска­зать, рай­оны Рос­сии уст­ре­ми­лись. За ка­ким-то то­ва­ром, не пом­ню точ­но.
   За­но­че­вать ре­ши­ли в Ух­те. Го­род всё-та­ки. Там и гос­ти­ни­ца, и ужин че­ло­ве­че­ский. А на­зав­тра с ут­ра -- нор­маль­ная до­ро­га. Ез­жай -- не хо­чу. Так все­гда удоб­ней в даль­них рей­сах, что­бы спер­ва все труд­но­сти пре­одо­леть, а по­том по нор­маль­ной трас­се, пе­даль до по­ла да­вить и ка­тить се­бе в удо­воль­ст­вие. В са­мом на­ча­ле ка­ко­го-то смеш­но­го ка­над­ца под­во­зи­ли. Он до Уса­до­ра с на­ми увя­зал­ся. Не знаю, что ему там нуж­но бы­ло. Толь­ко всю до­ро­гу ка­на­дец ще­бе­тал без умол­ку, а про цель по­езд­ки ни­че­го вра­зу­ми­тель­но­го не ска­зал. Ока­за­лось, по­пут­чик наш -- бу­ро­вой мас­тер с яв­ны­ми при­зна­ка­ми сме­щён­но­го цен­тра тя­же­сти в рай­оне фир­мен­ной кеп­ки с за­бав­ны­ми на­клад­ны­ми уш­ка­ми из син­те­по­на.
   Очень этот за­мор­ский гость мне смесь плю­ше­во­го мед­ве­жон­ка с по­ке­мо­ном на­по­ми­нал. Да, а ещё по­пут­чик силь­но кос­ми­че­ских при­шель­цев ува­жал. С жут­ким ак­цен­том всё нам про "зе­лё­ных элие­нов"* впа­ри­вал, про встре­чи с гу­ма­нои­да­ми на бла­го­дат­ной Ко­ми-зем­ле и кон­так­ты свои ино­пла­нет­ные внут­ри ино­зем­ной "та­рел­ки". Да­же фо­то­гра­фии по­ка­зы­вал. Вот, дес­кать, я стою воз­ле бу­ро­вой, а вот -- гу­ма­но­ид ино­пла­нет­ный во всей кра­се.
   Я дол­го со­об­ра­жал, на ко­го ино­пла­не­тя­нин со сним­ка по­хож. По­том по­нял. На на­ше­го сто­ро­жа Се­мё­ны­ча с ав­то­ба­зы, ко­гда он на ро­га встать при­го­то­вил­ся. К баб­ке не хо­ди! Я тут же и со­об­щил об этом от­кры­тии, не та­ясь. Ка­на­дец на ме­ня от­че­го-то оби­дел­ся и со­ско­чил рань­ше вре­ме­ни. Ска­зал, что ему сроч­но те­леп­ну­ли по эфи­ру кос­ми­че­ско­му, буд­то ФСБ за­сёк их с гу­ма­нои­да­ми ту­со­воч­ное ме­сто. Те­перь, зна­чит, бу­дут яв­ку ме­нять. С Се­мё­ны­ча ста­нет­ся. Ему по фи­гу, что за яв­ка -- лишь бы на­ли­ва­ли. Тот ещё гу­ма­но­ид.
   Та­кое вот уди­ви­тель­ное на­ча­ло пу­ти пред­ве­ща­ло даль­ней­шие при­клю­че­ния. Ста­рая при­ме­та не об­ма­ну­ла. Подъ­ез­жа­ем к Кад­же­ро­му. Там же­лез­но­до­рож­ный пе­ре­езд пе­ред по­сёл­ком, знать долж­ны. Уже тем­неть на­ла­ди­лось. Мы фа­ры вклю­чи­ли, ни о чём ху­дом не ду­мая. А с дру­гой сто­ро­ны пу­тей УАЗ-ик сто­ит как-то уж очень впол­обо­ро­та, буд­то к встре­че с ДТП го­то­вит­ся. По­ду­ма­лось ещё, не вле­тел ли он в ава­рию, нас не до­жи­да­ясь -- так ме­ня эта под­ста­ва уди­ви­ла. Я ма­ши­ну позд­но за­ме­тил, и свет с даль­не­го на ближ­ний пе­ре­клю­чил с за­держ­кой. Та­кое бы­ва­ет со все­ми, осо­бен­но по­сле уто­ми­тель­ной до­ро­ги по зим­ни­ку.
   Ко­гда моя фу­ра ми­мо УА­Зи­ка про­сле­до­ва­ла, из не­го вы­лез­ло не­кое по­до­бие офи­це­ра в ва­лен­ках, по­лу­шуб­ке и ушан­ке с ко­кар­дой. Это су­ще­ст­во, гро­зи­ло мне ку­ла­ком, ора­ло что-то на сво­ём ка­зён­ном диа­лек­те "с кар­тин­ка­ми" и вдруг при­ня­лось чу­дить. Я да­же ос­та­но­вил­ся от не­ожи­дан­но­сти, по тор­мо­зам вда­рив. Офи­цер же улёг­ся ря­дом со сво­ей ма­ши­ной по­пе­рёк до­ро­ги та­ким за­мы­сло­ва­тым об­ра­зом, что мо­ему на­пар­ни­ку ни­как бы­ло не про­ехать че­рез же­лез­но­до­рож­ные пу­ти. Стран­ный субъ­ект буд­то бы ре­шил по­иг­рать с про­хо­дя­щи­ми по­ез­да­ми в Ню­ру Ка­ре­ни­ну или пер­во­го пре­зи­ден­та Рос­сии, ис­пол­нив­ше­го своё пред­вы­бор­ное обе­ща­ние.
   Од­но­вре­мен­но мы с на­пар­ни­ком вы­лез­ли из сво­их КА­МА­Зов и по­до­шли с раз­ных сто­рон к вы­пав­ше­му в оса­док му­жи­ку. Я по­ду­мал, что он силь­но вы­пил и не мо­жет под­нять­ся, но ока­зал­ся прав толь­ко на­по­ло­ви­ну. Офи­цер дей­ст­ви­тель­но был жут­ко пьян, но под­нять­ся мог, что не­за­мед­ли­тель­но и про­де­мон­ст­ри­ро­вал. Он вско­чил на но­ги, из­влёк от­ку­да-то из недр сво­его по­лу­шуб­ка пис­то­лет Ма­ка­ро­ва и стал чер­тить им в воз­ду­хе ма­ги­че­ские фи­гу­ры, буд­то вол­шеб­ной па­лоч­кой.
   За­кли­на­ния, ко­то­рые про­из­но­сил при этом за­мы­сло­ва­том кам­ла­нии та­ёж­ный маг и ку­дес­ник, пе­ре­дать по­про­сту, не­воз­мож­но, по­то­му что в его сло­вах ока­за­лось слиш­ком уж мно­го кол­дов­ских зву­ков, вос­про­из­ве­сти ко­то­рые я не бе­русь. Соб­ст­вен­но го­во­ря, смысл об­ви­ни­тель­ной ре­чи во­ен­но­го ча­ро­дея сво­дил­ся к сле­дую­ще­му.
   От­ды­хал, де, он, на­чаль­ник Кад­же­ром­ской ко­ло­нии стро­го­го ре­жи­ма, по­сле на­пря­жён­но­го тру­до­во­го дня в сво­ём слу­жеб­ном УА­Зи­ке, по­сколь­ку от ус­та­ло­сти вне­зап­но пе­ре­стал управ­лять ав­то­мо­би­лем. А тут эта под­лая шо­фер­ня от­вра­ти­тель­ным даль­ним све­том по­тре­во­жи­ла сон оди­но­ко­го пут­ни­ка и раз­бу­ди­ла в нём зве­ря лю­то­го и зло­па­мят­но­го.
   И вот те­перь не даст доб­ле­ст­ный двою­род­ный по­то­мок "же­лез­но­го Фе­лик­са" во­ро­гам не­здеш­ним про­хо­ду и про­ез­ду, по­ка не из­ви­нят­ся они с та­ким изы­ском, ко­то­ро­го пья­ный ум ещё не при­ду­мал. Вот к ут­ру, по­жа­луй, он и вы­дви­нет свои ус­ло­вия, а по­ка тор­мо­зи­те, где стои­те и жди­те, по­ку­да бла­го­де­тель ме­ст­ный не со­из­во­лит про­пус­тить фу­ры че­рез гра­ни­цы сво­ей вот­чи­ны. Вот так! Ку­пец ку­раж­ли­вый -- про­сто фу ты ну ты.
   Ни в ка­кие пе­ре­го­во­ры на­чаль­ник спе­цуч­ре­ж­де­ния всту­пать не же­лал, и вся бас­ня. Од­на толь­ко прав­да дей­ст­во­ва­ла в здеш­них мес­тах, и вы, на­вер­ня­ка до­га­да­лись, чья. По­про­бо­вал на­пар­ник мой про­ско­чить ми­мо на­чаль­ни­ка ко­ло­нии, по­ка тот на но­гах сто­ял. Да не вы­шло. Ус­пел по­след­ний сво­им бе­лым по­лу­шуб­ком весь кре­о­зот со шпал вы­чис­тить. Ле­жит се­бе на пу­тях и орёт дур­ным го­ло­сом:
   -- Пусть ме­ня луч­ше ско­рый по­езд даль­не­го сле­до­ва­ния пе­ре­едет, чем про­пу­щу я без по­кая­ния за­лёт­ных фрае­ров!
   Пре­зи­дент преж­ний толь­ко гро­зил­ся го­ло­ву под по­езд уг­нез­дить, а этот и в са­мом де­ле на рель­сы лёг и да­же ши­рин­ку рас­пах­нул на три чет­вер­ти дюй­ма от пол­но­ты на­хлы­нув­ших чувств. Толь­ко вот про ско­рый по­езд со­вре­мен­ный пра­пра­внук Ка­ре­ни­ной зря так гром­ко из­ла­гал. Тут он, ко­неч­но, лу­ка­вил. Знал, под­лец, что со­ста­вов же­лез­но­до­рож­ных в бли­жай­ший час не ожи­да­ет­ся. Да и вид­но ему хо­ро­шо ав­то­ма­ти­че­ский шлаг­ба­ум, ко­то­рый квер­ху нос за­драл, -- че­го же не ва­лять­ся, раз ду­ша про­сит.
   Толь­ко нам-то с на­пар­ни­ком ни­как это не с ру­ки. Мы же в Ух­ту пла­ни­ро­ва­ли к ве­че­ру дое­хать. Ес­ли но­че­вать в по­сёл­ке, то мож­но и на од­ной ма­ши­не ту­да подъ­е­хать, но опять воз­ни­ка­ет про­бле­ма с пре­одо­ле­ни­ем пе­ре­ез­да пе­шим по­ряд­ком в ви­ду и в зо­не об­стре­ла ору­дий не­при­яте­ля. И как к то­му же вто­рую фу­ру ос­та­вить? Ма­ло ли это­му здеш­не­му ча­ро­дею блажь в го­ло­ву при­дёт на­вес­ти пор­чу на тех­ни­ку. Так и сто­им на пе­ре­ез­де с двух сто­рон в не­по­нят­ках. При­мер­но око­ло ча­са про­шло. Офи­цер за­мёрз на рель­сах ва­лять­ся и к се­бе в апар­та­мен­ты в УА­Зи­ке уда­лил­ся. На­сту­пи­ло за­ти­шье. Вос­поль­зо­вав­шись этим, я ти­хо­неч­ко по­доб­рал­ся к "коз­ли­ку" и в ок­но за­гля­нул.
   Спит бо­лез­ный наш "кум", от хра­па да­же стёк­ла дро­жат. Са­мое вре­мя обой­ти пре­пят­ст­вие. Рва­нул на­пар­ник под шлаг­ба­ум по мо­ему сиг­на­лу и про­ско­чил опас­ное ме­сто. Во­вре­мя, нуж­но от­ме­тить, по­сколь­ку то­вар­няк с уг­лём по­сле это­го про­сле­до­вал в Че­ре­по­вец. От гро­хо­та ло­ко­мо­ти­ва про­бу­дил­ся оби­жен­ный на нас офи­цер и вслед на­шим фу­рам что-то за­орал не очень бла­го­звуч­ное и с ужа­саю­щим хо­хо­том. Так обыч­но сме­ёт­ся ки­нош­ная не­чисть, го­то­вя клин­ки клы­ков для вам­пи­ри­че­ско­го дей­ст­ва. Не мог сми­рить­ся наш ви­за­ви с тем, что обош­ли его кор­дон и по­то­му да­же вы­стре­лил в воз­дух для боль­шей зна­чи­тель­но­сти.
   Прие­ха­ли мы в по­сё­лок, в ма­га­зи­не си­га­рет ку­пи­ли и даль­ше дви­ну­лись. На вы­ез­де из на­се­лён­но­го пунк­та тор­мо­зят нас ГА­Иш­ни­ки пат­руль­ные. Ока­за­лось, что на­чаль­ник ко­ло­нии уже ус­пел им по ра­дио пе­ре­дать при­каз: "За­дер­жать этих уро­дов на фу­рах до мое­го пол­но­го про­трезв­ле­ния!" Ре­бя­та не та­ки­ми от­мо­роз­ка­ми ока­за­лись. Про­пус­ти­ли ма­ши­ны бес­пре­пят­ст­вен­но. А нам объ­яс­ни­ли, что все по­сел­ко­вые дав­но от про­де­лок "хо­зяи­на тай­ги" сто­нут. Он се­бя во­зом­нил вла­дель­цем всех здеш­них мест, ку­ра­жит­ся, буд­то мил­ли­он­щик, по пья­но­му де­лу.
   -- Но вы ез­жай­те спо­кой­но, -- ска­за­ли они. -- Ес­ли про­рва­ли его обо­ро­ну, то те­перь мо­же­те не опа­сать­ся. Вид­но, креп­ко пьян наш "кум", ес­ли пре­сле­до­вать да­же не пы­тал­ся. Зав­тра и не вспом­нит ни­че­го.
   Вот та­кое у ме­ня при­клю­чи­лась ран­де­ву с мо­раль­ным уро­дом без по­прав­ки на ве­тер. Боль­ше я его не встре­чал. То ли Бог ми­ло­вал, то ли уво­ли­ли его в за­пас, то ли на по­вы­ше­ние по­шёл. А что, у нас в стра­не не­до­би­той ти­ра­нии та­кие кад­ро­вые про­дви­же­ния за­про­сто про­ис­хо­дят, чтоб все так жи­ли, как я ру­лю!

*

   А вот и вто­рой со­бе­сед­ник взял сло­во.

Иг­ра в бла­го­род­ст­во -- иг­ра без пра­вил

  
   Ду­маю, Ва­силь­ич, ты дол­жен знать, как бес­чин­ст­ву­ют на до­ро­гах ин­спек­то­ра, ото. Ни­ка­ких пред­ста­ви­тель­ских на этих кло­пов не на­па­сёшь­ся, ко­гда на фу­ре по Рос­сии ле­тишь, буд­то Чи­чи­ков на тро­еч­ке. Мздо­им­цев -- тьма! Так, ото, бы­ва­ют и ис­клю­че­ния. По­па­лось мне од­на­ж­ды та­кое ис­клю­че­ние в чи­не ка­пи­та­на ГИБДД. Ну, я тут, ото, пря­мо и не знаю, что луч­ше. То ли че­ст­ный ГА­Иш­ник, то ли взя­точ­ник. Встре­тил­ся на мо­ём жиз­нен­ном пу­ти, ото, че­ст­ня­га из МВД, в рот его но­гой, пря­мо в са­мое Ро­ж­де­ст­во ка­то­ли­че­ское...
   В об­щем, слу­шай. Де­ло так бы­ло. Вез­ли мы с на­пар­ни­ком пол­ную фу­ру ба­на­нов из Пи­те­ра в род­ные се­вер­ные пе­на­ты. У на­шей фир­мы ли­цен­зия на пра­во пе­ре­воз­ки вот-вот долж­на бы­ла за­кон­чить­ся, а про­длить, ото, не ус­пе­ва­ли, по­сколь­ку ди­рек­тор кон­то­ры вме­сте с пе­ча­тью и пра­вом под­пи­си из ко­ман­ди­ров­ки ни­как не воз­вра­щал­ся.
   Его зам бе­га­ет, буд­то ужа­лен­ный в зад­ни­цу. В Пи­те­ре ба­на­ны ско­ро гнить нач­нут на ра­дость бом­жам. Не­ждан­ный по­да­рок к Но­во­му го­ду? И не го­во­ри-ка. Ждать, в об­щем, не­ко­гда. Нуж­но ехать, а ли­цен­зия че­рез чет­ве­ро су­ток скон­чать­ся долж­на. Но де­лать не­че­го, ото, -- при­шлось ле­теть без ос­та­но­вок на сон и при­ня­тие пи­щи, что­бы в сро­ки уло­жить­ся. Гон­ка по­чи­ще рал­ли по­лу­ча­ет­ся. Чув­ст­во­вал се­бя чле­ном ко­ман­ды "КА­МАЗ-мас­тер", че­ст­ное сло­во.
   Де­нег, прав­да, нам с на­пар­ни­ком от­ва­ли­ли не­ма­ло, что­бы хо­ро­шень­ко сма­зы­вать до­ро­гу в пу­ти. Ни­ко­гда, ото, я так до то­го дня не ез­дил -- с тре­во­гой в ду­ше и пол­ным меш­ком взя­точ­но­го фон­да. Не­сём­ся мы по зим­ним до­ро­гам, как ка­бан от но­жа бе­га­ет пе­ред ужи­ном в со­чель­ник. Ни те­бе от­дох­нуть тол­ком, ни пе­ре­ку­сить. Про по­спать -- и го­во­рить не­че­го. В об­щем, я ва­ля­юсь в этих ло­пу­хах! Ото! В Пи­тер при­мча­лись бы­ст­ро, да­же за­пас кой-ка­кой ос­та­вал­ся по вре­ме­ни.
   А там на­ча­лась ка­кая-то бу­маж­ная во­ло­ки­та с эк­ви­либ­ри­сти­кой. То од­но­го склад­ско­го му­жи­ка нет, то груз­чи­ки в за­пой уш­ли. Од­ним сло­вом, боль­ше су­ток мы гру­зи­лись. Вся на­ша ско­ро­ст­ная ез­да ко­ту под хвост, ото! Пря­мо по­се­ре­ди­не об­рат­ной до­ро­ги срок ли­цен­зии ис­тёк бла­го­по­луч­но. А тут как раз мес­та для ГА­Иш­ни­ков хлеб­ные на­чи­на­ют­ся. Под­мос­ков­ные. Об од­ном мы толь­ко мо­лим се­вер­ных на­ших бо­гов, что­бы ни­ка­кой лас­ко­вый мен­тя­ра нос в гра­фу со сро­ком дей­ст­вия ли­цен­зии не су­нул. Ина­че пе­ре­да­дут нас по эс­та­фе­те -- ни­ка­ких фи­нан­сов не хва­тит, ба­на­ны, ото, до­ро­же зо­ло­та про­да­вать по­том при­дёт­ся.
   Сна­ча­ла всё нор­маль­но шло. Не­сколь­ко по­стов ми­но­ва­ли ус­пеш­но. Ни ра­зу в кар­ман по­тай­ной за де­неж­кой лезть не при­шлось. А тут при­бли­жа­ем­ся на курь­ер­ской ско­ро­сти к Пав­лов­ско­му По­са­ду. Де­ло к ве­че­ру, на дво­ре, что на­зы­ва­ет­ся, хоть глаз вы­ко­ли, ото. Ко­нец го­да, сам по­ни­ма­ешь. Солн­це не­охот­но на на­ше не­пу­тё­вое жи­тьё в это вре­мя взгля­нуть вы­хо­дит.
   На въез­де в го­род тор­мо­зит на­шу фу­ру пат­руль. Ка­пи­тан веж­ли­вый та­кой по­пал­ся. Чув­ст­вую, не к до­б­ру это. И впрямь -- сра­зу в на­клад­ные по­лез и со­про­во­ди­тель­ные до­ку­мен­ты. Фо­на­ри­ком по бу­ма­ге ело­зит, буд­то шиф­ров­ку про­чи­тать пы­та­ет­ся. Не сра­зу он на да­ту об­ра­тил вни­ма­ние, но об­ра­тил-та­ки. В ка­лен­дарь для вер­но­сти за­гля­нул, и на­ши фу­ры на сто­ян­ку за­во­ра­чи­ва­ет.
   -- Всё, ре­бят­ки, прие­ха­ли, -- го­во­рит ка­пи­тан. -- Ни­ка­ко­го пра­ва не имее­те вы за­ме­ча­тель­ные про­дук­ты из Юж­ной Аме­ри­ки по до­ро­гам Рос­сии вез­ти.
   Я ему на­ме­каю, что, дес­кать, то­ва­рищ ка­пи­тан, мо­жет, так как-ни­будь, ото, ра­зой­дём­ся без аре­ста гру­за, по­лю­бов­но. Даю ка­пи­та­ну со­об­раз­ную с об­стоя­тель­ст­ва­ми сум­му в ра­зум­ных, ра­зу­ме­ет­ся, пре­де­лах и, скром­но зар­дев­шись, спра­ши­ваю:
   -- Фа­тит?
   Тот на ме­ня по­смот­рел, буд­то на идио­та, и зая­вил:
   -- Да как вам в го­ло­ву при­шло та­кое -- взят­ку долж­но­ст­но­му ли­цу при ис­пол­не­нии пред­ла­гать?!! Мы тут не ка­кие-ни­будь кор­руп­цио­не­ры. Мы сто­им на за­щи­те ин­те­ре­сов дер­жа­вы в пол­ный рост.
   -- А что же нам де­лать те­перь? -- силь­но нерв­ни­чая, спра­ши­ваю я его.
   -- Что де­лать, что де­лать... Сей­час про­то­кол на­пи­шем. Груз аре­сту­ем. Ут­реч­ком ва­ши фу­ры со­про­во­дим с пре­зи­дент­ским эс­кор­том пря­ми­ком на та­мо­жен­ный склад. Мо­жет быть, кон­фи­ско­вать то­вар при­дёт­ся, как не­за­кон­ный. Пре­ж­де, ко­неч­но, гру­зо­по­лу­ча­те­ля сю­да вы­зо­вем, раз­бе­рём­ся. Пусть на мес­те ре­ша­ет, как ему те­перь ба­на­ны в ва­ши се­вер­ные ку­щи дос­тав­лять, ес­ли это, дей­ст­ви­тель­но, его то­вар.
   Я изу­мил­ся:
   -- Так ведь про­дукт ско­ро­пор­тя­щий­ся! Ни­как нель­зя ждать, по­ка вы тут раз­бе­рё­тесь. Да и ко­гда, ото, пред­ста­ви­тель за­каз­чи­ка сю­да ещё прие­хать смо­жет?!
   -- Это, во­об­ще, не ва­ше де­ло, то­ва­рищ во­ди­тель. Иди­те се­бе на штраф­ную сто­ян­ку, за­ле­зай­те в ка­би­ну и спи­те там, по­ку­да я до­б­рый нын­че. А не то во­об­ще вы­го­ню вас. Ни­ка­ких у вас прав от­ды­хать на на­шей тер­ри­то­рии не­ту, -- это уже на­чаль­ник ГА­Иш­но­го пат­ру­ля в ка­пи­тан­ской шку­ре мне от­ве­ча­ет. Ото -- имен­но в шку­ре. Буд­то си­ний волк в све­то­от­ра­жаю­щем жи­ле­те с аб­бре­виа­ту­рой "ДПС" на ши­ро­кой спи­не, а не долж­но­ст­ное ли­цо с на­тре­ни­ро­ван­ным хва­та­тель­ным реф­лек­сом. Чис­то -- Ев­ро­па, ё-моё-т!
   Воз­му­тил­ся я до са­мой сво­ей рас­по­след­ней нерв­ной кле­точ­ки. Го­во­рю:
   -- Так ведь Но­вый год вот-вот на­сту­пит. Что ж нам, празд­ни­ки здесь, ото, в чис­том по­ле встре­чать? Ма­ло то­го, что Ро­ж­де­ст­во под аре­стом...
   Ни­че­го мне пред­ста­ви­тель до­рож­ной Фе­ми­ды не от­ве­тил, толь­ко па­лоч­кой сво­ей чуть по­вёл око­ло вис­ка, дес­кать, ка­кой Но­вый год, ко­гда вы, даль­но­бой­щи­ки бес­прин­цип­ные, ос­ме­ли­вае­тесь без ли­цен­зии по стра­не ка­тать­ся.
   За­лез я в ка­би­ну и на­чал раз­мыш­лять. Си­туа­ция, ото, хре­но­вей­шая. Ночь на дво­ре. Ше­фу по­зво­нить нель­зя -- как на­зло до­маш­не­го но­ме­ра не знаю. Не спро­сил в спеш­ке пе­ред отъ­ез­дом. А мо­биль­ный толь­ко со­об­щил что-то про зо­ну дос­ту­па на двух язы­ках. И ещё при­нял­ся ка­кую-то пур­гу не­сти, буд­то её на ули­це ма­ло, но я слу­шать не стал, от­клю­чил­ся.
   Итак, уз­на­ет наш до­ро­гой зам ди­рек­то­ра обо всём толь­ко с ут­ра. По­ка в до­ро­гу спо­до­бит­ся. По­ка дое­дет... Ото. Мо­жет, ма­ло я ка­пи­та­ну пред­ло­жил? Пой­ти, что ли ещё раз по­про­бо­вать? Явил­ся я на пост в сия­нии фо­нар­ном и, ос­тав­шись один на один с ме­ст­ным ГА­Иш­ным На­по­ле­о­ном, по­хру­стел вы­ра­зи­тель­но пя­ти­ты­сяч­ной ку­пю­рой у то­го пе­ред но­сом. Ка­пи­тан ни в ка­кую. Да­же слу­шать не же­ла­ет. Ма­ло то­го, уду­мал га­дё­ныш, про­то­кол на ме­ня стро­чить, ото. Сви­де­те­лей по­пыт­ки дать взят­ку, го­во­рит, сколь­ко хо­чешь, сы­щем, ес­ли не пре­кра­тишь свои гнус­ные и про­тив­ные для бла­го­род­но­го до­на ка­пи­та­на дей­ст­вия.
   Раз­дав­лен­ный его по­ве­де­ни­ем, не впи­сы­ваю­щим­ся ни в ка­кие рам­ки взаи­мо­от­но­ше­ний до­рож­но-пат­руль­ной служ­бы и по­тен­ци­аль­но ви­нов­ных во­ди­те­лей, я не мог ус­нуть и во­ро­чал­ся в ка­би­не. На­пар­ник же дрых на спаль­ном мес­те для от­ды­ха, ни­че­го не по­доз­ре­вая. Ему что, он не ма­те­ри­аль­но от­вет­ст­вен­ный. Спи се­бе, ото, а ко­ман­ди­ро­воч­ные ка­па­ют. Про­шло то­ми­тель­ных ча­са пол­то­ра. Слы­шу, кто-то в дверь сту­чит. От­кры­ваю -- ка­пи­тан соб­ст­вен­ной пер­со­ной. Сто­ит, "ки­шеч­ной па­лоч­кой" по­иг­ры­ва­ет, к се­бе ма­нит.
   -- Зна­чит так, -- ска­зал ка­пи­тан. -- Вот что. По­ду­мал я, и дей­ст­ви­тель­но -- дол­го бу­дут хо­зяе­ва гру­за ехать. Не дай бог, про­па­дёт то­вар. По­том объ­яс­няй­ся. От­пу­щу я вас, по­жа­луй. Толь­ко тут ка­кое де­ло... Нам зар­пла­ту уже на не­де­лю за­дер­жа­ли... Как бы по­точ­нее вы­ра­зить­ся, хо­те­лось бы не­ко­то­рой ком­пен­са­ции за то, что вы мне спо­кой­но от­де­жу­рить не да­ли.
   Ты глянь, ка­кая сво­лочь, Ва­си­лич. Это мы, ка­зы­ва­ет­ся, ему по­спать не да­ли. А кто тут во­ла за хвост тя­нул, ото, брать ни­че­го не хо­тел? Че­ст­ное, по­ни­ма­ешь, долж­но­ст­ное ли­цо на всю мор­ду! "Ни хре­на ты, бра­тец, от ме­ня те­перь не по­лу­чишь, -- ду­маю. -- Ко­бе­нил­ся, ото, буд­то крас­на де­ви­ца, так те­перь от ме­ня толь­ко что сло­ва не­дос­той­но­го до­ж­дёшь­ся. И толь­ко". Ду­маю, а сам двер­цу у ка­пи­та­на пе­ред но­сом за­хло­пы­ваю со сло­ва­ми:
   -- Вы же го­во­ри­ли что-то про за­кон, ува­жае­мый. Так те­перь и бу­дем по за­ко­ну ба­на­ны гно­ить, ото, по пол­ной про­грам­ме. И во­об­ще, я спать же­лаю, не ме­шай­те.
   Слы­шу, руг­нул­ся мой мен­тя­ра ма­тё­рый, но, де­лать не­че­го, в свою го­су­да­ре­ву ко­ну­ру пош­кон­ды­бал ни с чем. Тут по­сле стрес­са это­го ноч­но­го я да­же вздрем­нул не­мно­го. Про­снул­ся от­то­го, что буд­то на­шёп­ты­ва­ет мне кто-то не­хо­ро­шие вся­кие ве­щи об удер­жа­нии с ме­ня ущер­ба за сгнив­шие ве­ли­ко­леп­ные ба­на­ны из Ве­не­су­элы, о кру­ше­нии мо­их пла­нов по­да­рок тол­ко­вый же­не на день ро­ж­де­ния сде­лать. Вско­чил я, не­мно­го в се­бя при­шёл и по­нял -- нуж­но-та­ки взят­ку это­му ка­пи­та­ну да­вать по лю­бо­му, ина­че не пой­мут ме­ня на фир­ме и уст­ро­ят... Да­же и ду­мать об этом не хо­те­лось, ото, что мне шеф вман­ту­лить мо­жет.
   За­бе­гаю в мен­тов­скую. Дрых­нет там его бла­го­ро­дие на ди­ван­чи­ке, уса­ми во сне по­ше­ве­ли­ва­ет, что твой та­ра­кан за печ­кой. Я раз­бу­дил его, ле­гонь­ко до пле­чи­ка ка­са­ясь, и го­во­рю:
   -- Осоз­нал я, то­ва­рищ ка­пи­тан, всю ме­ру ва­шей не­ис­тре­би­мой люб­ви к го­су­дар­ст­ву не­бла­го­дар­но­му, ко­то­рое вы­гна­ло вас на боль­шую до­ро­гу жиз­ни с не­дель­ной за­держ­кой зар­пла­ты, ото. Осоз­нал, так ска­зать, и про­ник­ся. Доз­воль­те хо­тя бы слег­ка от­бла­го­да­рить вас за за­бо­ту, ото, о нас не­ра­зум­ных? Вро­де не­боль­шо­го су­ве­ни­ра от бла­го­дар­ных зри­те­лей в не­за­тей­ли­вом кон­вер­те без мар­ки и ад­ре­са на­зна­че­ния.
   Смот­рю, на­хму­рил­ся ка­пи­тан, го­ло­вой встрях­нул и по­слал ме­ня так да­ле­ко, где мне ещё бы­вать не до­во­ди­лось, ото, хо­тя уже пя­тый де­ся­ток раз­ме­нял не вче­ра.
   -- Да как ты сме­ешь, мор­да твоя бес­сты­жая, ме­ня бу­дить и пред­ла­гать пой­ти на долж­но­ст­ное пре­сту­п­ле­ние, на пре­да­тель­ст­во ин­те­ре­сов го­су­дар­ст­ва, ко­то­ро­му я при­ся­гу да­вал? Ко­то­ро­му ве­рой и прав­дой... Иди-ка ты...
   Вы­ско­чил я на мо­роз­ный воз­дух, ис­пол­нен­ный спра­вед­ли­во­го гне­ва и раз­дра­же­ния. Вот так ни фи­га се­бе, ото, за­во­ра­чи­ва­ет мен­тя­ра под­лый! Не хо­чешь, со­ба­ка, брать -- так во­все не по­лу­чишь ни­че­го те­перь. И пусть мне бу­дет ху­же.
   Так я ему и ска­зал, ко­гда ка­пи­тан раз­бу­дил ме­ня че­рез час со сло­ва­ми:
   -- Я, ко­неч­но, из­ви­ня­юсь... Не­мно­го не в се­бе был. Ва­ше пред­ло­же­ние ме­ня, в прин­ци­пе, за­ин­те­ре­со­ва­ло в из­вест­ном смыс­ле...
   За­тем я ещё не­ко­то­рое вре­мя на­блю­дал в ок­но его уны­лую не­под­куп­ную спи­ну, по­ка сно­ва не по­гру­зил­ся в цар­ст­во Мор­фея. Но не зря же го­во­рят, что ут­ро ве­че­ра муд­ре­нее. Имен­но на рас­све­те, ото, сле­те­ла с ме­ня гор­ды­ня, как бес­по­лез­ная чехуя с со­лё­но­го ха­риу­са. И по­шёл я с по­кло­ном к ка­пи­та­ну, мыс­лен­но со­об­ра­жая, ка­кой сум­мой мож­но ком­пен­си­ро­вать его смер­тель­ную ноч­ную оби­ду.
   ГА­Иш­ник аж за­тряс­ся весь, ко­гда я на­чал ему пред­ла­гать ма­те­риа­ли­зо­ван­ную сум­му, ове­ще­ст­в­лён­ную фаб­ри­кой Го­зна­ка. Он на­лил­ся мор­ков­ным со­ком (вид­но, ма­ло­кро­ви­ем му­ча­ет­ся, бе­до­ла­га) и от­ча­ян­но за­ма­хал ру­ка­ми, как обыч­но это де­ла­ют лю­ди, по­пав­шие в про­рубь, ото. По­том схва­тил со сто­ла все на­ши со­про­во­ди­тель­ные до­ку­мен­ты, швыр­нул мне их в ли­цо и за­орал:
   -- Дос­та­ли ме­ня эти взят­ко­да­те­ли! Ду­мае­те, че­ст­ных офи­це­ров в ГИБДД не слу­жит?! Так вот вам! Уби­рай­тесь с глаз мо­их, что­бы и ду­ху ва­ше­го ба­на­но­во­го у ме­ня на по­сту не бы­ло!
   Кое-как сло­жил я бу­ма­ги за па­зу­ху и бы­ст­рей по­бе­жал к фу­рам, по­ка мой ми­лый ка­пи­тан не пе­ре­ду­мал, по­сколь­ку мне сно­ва рас­хо­те­лось да­вать ему день­ги. На­пар­ник спал, как ни в чём не бы­ва­ло. Он да­же не по­нял, что мы с ним так лег­ко от­де­ла­лись, ото.
   На вы­ез­де из го­ро­да ма­ши­ну ос­та­но­вил дру­гой ка­пи­тан до­рож­но-по­сто­вой служ­бы. Он был страш­но удив­лён то­му об­стоя­тель­ст­ву, что мы, всю ночь про­ве­дя под аре­стом, так ни­че­го и не за­пла­ти­ли. Но, ве­ро­ят­но, этот факт на­столь­ко впе­чат­лил бы­ва­ло­го ГА­Иш­ни­ка, что он про­пус­тил нас без ка­кой бы то ни бы­ло мзды ма­ло­маль­ской. Даль­ше же до са­мо­го пунк­та на­зна­че­ния был уже со­вер­шен­но "зе­лё­ный ко­ри­дор". Ви­дать, пе­ре­да­ли "по эс­та­фе­те", что "с этим бес­пре­дель­щи­ком луч­ше не свя­зы­вать­ся -- все нер­вы вы­мо­та­ет". Ото!
   Ба­на­ны дое­ха­ли бла­го­по­луч­но, и дол­го по­том ра­до­ва­ли се­ве­рян сво­им ве­не­су­эль­ским аро­ма­том. А что до на­ших с пер­вым ка­пи­та­ном от­но­ше­ний, ото, я ду­маю, что мы про­сто не со­шлись ха­рак­те­ра­ми. Де­нег-то он не взял, но кро­ви столь­ко по­пор­тил, не при­ве­ди, Гос­по­ди. Да и сам ка­пи­тан не­ма­ло нерв­ных кле­ток ут­ра­тил. За­то со­весть у не­го чис­той ос­та­лась. Быть ему не­пре­мен­но май­о­ром дос­роч­но, ес­ли кто о на­шей встре­че не­при­мет­ной пре­зи­ден­ту до­ло­жить ус­пел. По­иг­ра­ли, бля­ха-му­ха, в не­под­куп­ность и бла­го­род­ст­во, ото! А та­кое в ка­ж­дой вто­рой се­мье про­ис­хо­дит, Ва­си­лич, сплошь и ря­дом. Я ва­ля­юсь в этих ло­пу­хах.

*

   За ок­ном ста­но­ви­лось свет­ло, бу­тыл­ка с бла­го­род­ным ар­мян­ским на­пит­ком пус­те­ла, а двое за сто­лом про­дол­жа­ли вспо­ми­нать год ми­нув­ший. Ро­ж­де­ст­вен­ский ёлоч­ный снег (по оп­ре­де­ле­нию Пас­тер­на­ка) опус­кал­ся на про­шло­год­ние суг­ро­бы лег­ко и уют­но... Раз­го­во­ры за сто­лом про­дол­жа­лись. Я бы с удо­воль­ст­ви­ем при­гла­сил вас по­слу­шать, но по­ра за­ду­вать све­чи и от­прав­лять­ся спать.
  
   Мо­жет быть про­дол­жим, в сле­дую­щем го­ду?
  
   * -- эли­ен ис­ка­жён­ное от анг­лий­ско­го alien -- ино­пла­не­тя­нин, при­ше­лец из кос­мо­са.
  

Бай­ки из ры­бац­ко­го ко­тел­ка

  
   Дан­ные со­бы­тия про­ис­хо­ди­ли в се­ре­ди­не ав­гу­ста дос­та­точ­но дав­не­го уже го­да. Свя­за­ны они с ры­бал­кой. Но не та­кой, о ко­то­рой при­ня­то го­во­рить, буд­то бы луч­ше сна­ча­ла раз­де­лить на де­сять, пре­ж­де чем при­ни­мать рас­ска­зан­ное оче­вид­ца­ми и уча­ст­ни­ка­ми за чис­тую мо­не­ту.
   Од­на толь­ко прав­да, и ни­че­го кро­ме! Не­си­те ско­рее биб­лию сю­да, я дам клят­ву Гип­по­кра­та... или ка­кую там по­ла­га­ет­ся да­вать прав­ди­вым рас­сказ­чи­кам пе­ред ли­цом не­до­вер­чи­вых слу­ша­те­лей...
  
   Всту­пи­тель­ное сло­во ска­за­но, те­перь мож­но при­сту­пать, что на­зы­ва­ет­ся, к ос­нов­но­му блю­ду се­го­дняш­не­го те­ма­ти­че­ско­го ве­че­ра.
  
   У нас на пред­при­ятии очень мно­го ры­ба­ков. Не та­ких ры­ба­ков, ко­то­рым в удо­воль­ст­вие по­си­деть с удоч­кой на бе­ре­гу ти­хой за­во­ди в по­лу­дрё­ме и на­ив­ных меч­та­ни­ях об уло­ве, ко­то­рый сам со­бой поя­вит­ся, по­ка глав­ное дей­ст­вую­щее ли­цо, то есть ры­бак не­по­сред­ст­вен­но, об этом уло­ве гре­зит. У на­ших пар­ней иная хват­ка, иная по­ступь и мысль о до­бы­че по­пе­рёк всех про­гно­зов и меч­та­ний. Они воо­ру­же­ны мо­тор­ны­ми лод­ка­ми ти­па "Ка­зан­ка", "Про­гресс" или "Фре­гат" с дви­га­те­ля­ми "Вихрь" или "Неп­тун", а те­перь уже "Yamaha", "Tohatsu" или "Suzuki" на кор­ме. Не ме­нее! У них в ар­се­на­ле не­во­да, пе­ре­тя­ги, спин­нин­ги, за­ки­душ­ки, дон­ки, се­ти раз­лич­но­го се­че­ния, па­лат­ки, уте­п­лён­ные спаль­ные меш­ки, бен­зи­но­вые элек­тро­стан­ции "Makita" и -- сла­ва пол­ков­ни­ку Коль­ту! -- пис­то­ле­ты, стре­ляю­щие ме­тал­ли­че­ски­ми ша­ри­ка­ми... А вот удоч­кам ме­сто на­хо­дит­ся не все­гда.

*

   Прак­ти­че­ски ка­ж­дый год ди­рек­ция на­шей за­хо­лу­ст­ной аэ­ро­на­ви­га­ции ор­га­ни­зо­вы­ва­ла вы­ле­ты в рай­он бы­ст­рых рек При­по­ляр­но­го Ура­ла на день Воз­душ­но­го фло­та, в ав­гу­сте, для всех фа­на­ти­ков рыб­ной лов­ли. И в тот год на­род жил в пред­вку­ше­нии оче­ред­ной БОЛЬ­ШОЙ ры­бал­ки.
  
   Дол­жен был ле­теть и я. Ис­ку­шён­ным ры­бо­ло­вом ме­ня на­звать ни­как нель­зя, тем не ме­нее, сам факт по­па­да­ния на Ван­гыр, вер­хо­вья Ко­сью или Боль­шо­го Па­то­ка драз­нил во­об­ра­же­ние, вол­но­вал и вы­зы­вал эй­фо­ри­че­ские кар­тин­ки из дав­них по­се­ще­ний При­по­ляр­но­го Ура­ла. Но в на­зна­чен­ный срок что-то не скла­ды­ва­лось. Сна­ча­ла не мог­ли до­го­во­рить­ся с авиа­пред­прия­ти­ем об оп­ла­те "вер­туш­ки", по­том го­ры за­кры­лись гус­той низ­кой об­лач­но­стью. Од­ним сло­вом, си­дим мы втро­ём на ра­бо­чем мес­те и ждём от Ура­ла по­го­ды.
  
   Мы -- это Ви­та­лий тех­ник ЦКС, Се­рё­га Ши­ше­лов -- смен­ный ин­же­нер КДП и, со­от­вет­ст­вен­но, ваш по­кор­ный слу­га. Про Се­рё­гу нуж­но ска­зать осо­бо. Он ры­бак по ро­ж­де­нию, при­зва­нию и, как го­во­рят, от бо­га. Не бы­ло ещё се­зо­на, что­бы он не вы­ез­жал не­сколь­ко раз, уют­но рас­по­ло­жив­шись в гос­те­при­им­ном чре­ве сво­ей "Ка­зан­ки", на не­дель­ное си­де­нье на ре­ке Ор­де (при­ток Пе­чо­ры). Се­рё­га все фар­ва­те­ры на Пе­чо­ре зна­ет ки­ло­мет­ров на две­сти вниз и вверх по те­че­нию, слов­но со­дер­жи­мое сво­его по­тай­но­го кар­ма­на для за­нач­ки. Да и Ви­та­лик то­же ры­бак со­кро­вен­ный. Для мо­их со­слу­жив­цев вы­езд на ры­бал­ку, рав­но, как и под­го­тов­ка к ней -- осо­бое та­ин­ст­во. Свя­щен­но­дей­ст­вие. Смысл жиз­ни и её ра­дость. По­это­му не уди­ви­тель­но, что они взвол­но­ва­ны до­нель­зя. Да и мне их воз­бу­ж­де­ние пе­ре­да­лось.
  
   Си­дим, нерв­ни­ча­ем уже вто­рой день у ме­ня на объ­ек­те, то и де­ло в ок­на вы­гля­ды­ва­ем -- а не за­свер­ка­ет ли МИ-8 свои­ми ло­па­стя­ми. Нет, не свер­ка­ет. На по­сад­ку нас не зо­вут. За­крыт Урал плот­ным ту­ма­ном. А в Пе­чо­ре сол­неч­но и су­хо, но про­хлад­но. А тут ещё и ра­бо­та. Ка­ж­дый день ожи­да­ния де­ла­ет всё бо­лее слож­ным мо­мент до­го­во­ра с тем, кто под­ме­нит те­бя в слу­чае отъ­ез­да в ак­ва­то­рию гор­ных рек.
  
   Про­сто так си­деть скуч­но, по­се­му то и де­ло пьём чай и раз­вле­ка­ем друг дру­га ис­то­рия­ми из жиз­ни. Се­рё­га го­во­рит не­спеш­но, рас­су­ди­тель­но. С ро­ман­ти­че­ски­ми за­хо­да­ми в сти­ли­сти­ке ран­не­го Фе­ни­мо­ра Ку­пе­ра и фи­ло­соф­ски­ми от­сту­п­ле­ния­ми.

СЕР­ГЕЙ: Ле­ген­да о трёх с по­ло­ви­ной мед­ве­дях

  
   Вы­рос я на ре­ке. С са­мо­го дет­ст­ва к ры­бал­ке при­учен. Всем серд­цем при­ки­пел к это­му за­ня­тию. Ес­ли за се­зон раза три на мо­тор­ке не съез­жу от­дох­нуть на при­ро­ду в ка­кое-ни­будь об­лю­бо­ван­ное ра­нее ме­сто, чув­ст­вую се­бя до вес­ны не в сво­ей та­рел­ке. Тут и зим­ний лов на­ли­ма не в со­стоя­нии что-ли­бо по­пра­вить.
   С го­да­ми при­стра­стие моё не­сколь­ко ви­до­из­ме­ни­лось. Ес­ли лет два­дцать на­зад глав­ным бы­ло -- на­ло­вить в про­цес­се от­ды­ха на во­де как мож­но боль­ше ры­бы, то те­перь важ­нее сам этот от­дых. И цель до­бы­чи ухо­дит на вто­рой план. Ку­да важ­нее на­брать­ся по­ло­жи­тель­ных эмо­ций, на­блю­дая за жи­вой при­ро­дой, пей­за­жа­ми и жи­вот­ны­ми -- ма­лень­ки­ми и боль­ши­ми.
   Кста­ти, о боль­ших жи­вот­ных. До­во­ди­лось мне ви­деть и ло­сей, и вол­ков, и мед­ве­дей. Ду­маю, они ме­ня то­же име­ли честь на­блю­дать. Осо­бен­но ин­те­рес­ны мои взаи­мо­от­но­ше­ния с пред­ста­ви­те­ля­ми ко­со­ла­по­го се­мей­ст­ва. Бы­вал ты, Ди­мыч, ко­гда-ни­будь на Ор­де? Ну да, при­ток Пе­чо­ры Ор­да-Ю -- ни­же го­ро­да по те­че­нию. Ре­чуш­ка так се­бе, боль­ше на ру­чей за­суш­ли­вым ле­том по­хо­жа, мет­ров два­дцать-три­дцать, что ка­са­ет­ся ши­ри­ны в устье, дли­на мень­ше три­дца­ти ки­ло­мет­ров. За­то глу­би­на из­ряд­ная -- на мо­то­ре вверх по те­че­нию мож­но до­воль­но да­ле­ко под­нять­ся. На язы­ке ко­ми на­зва­ние Ор­да-Ю оз­на­ча­ет "бу­рун­ду­чья ре­ка", толь­ко бу­рун­ду­ков я там ни­ко­гда не встре­чал. Ви­ди­мо, как го­ва­ри­вал не­бе­зыз­ве­ст­ный егерь Кузь­мич, бу­рун­ду­ки уш­ли на даль­ний кор­дон. А что по­де­лать -- хло­пот­но им ря­дом с людь­ми свои­ми бу­рун­дучь­и­ми де­ла­ми за­ни­мать­ся. Ме­сто-то пе­чор­ски­ми ры­ба­ка­ми при­ве­чен­ное, в се­зон ни­ко­гда не пус­ту­ет. Тут и лю­би­те­ли на удоч­ку по­ры­ба­чить, и спин­нинг по­бро­сать, и, что гре­ха та­ить, с по­мо­щью се­тей по­бра­конь­ер­ст­во­вать.
   В тот раз я ки­ло­мет­ра на два-три по Ор­де под­нял­ся. На­ме­рен­но не стал ос­та­нав­ли­вать­ся в ры­бац­кой из­буш­ке, по­сколь­ку за не­де­лю, ко­то­рую на­ме­ре­вал­ся про­быть на ры­бал­ке, обя­за­тель­но кто-ни­будь сю­да на­ве­да­ет­ся. А мне хо­те­лось идил­лии оди­но­че­ст­ва. В об­щем, вы­брал я вы­со­кий мыс на из­лу­чи­не ре­ки, там Ор­да рас­ши­ря­ет­ся мет­ров до пя­ти­де­ся­ти. Ме­сто ска­зоч­ное: по­ля­на с тра­вой в че­ло­ве­че­ский рост, ок­ру­жён­ная бе­рез­ня­ком с зе­лё­ны­ми ме­даль­о­на­ми ли­ст­вы, на­по­ми­наю­щи­ми на­гра­ды по ли­нии Грин­пис. А ещё оди­но­кая со­сна, скло­нён­ной к во­де в ви­де изо­гну­то­го уди­ли­ща. Вид­но, поч­ва уже бы­ла не в со­стоя­нии вы­дер­жи­вать тя­жесть де­ре­ва, по­то­му и при­ня­лась сги­бать ствол, при­звав на по­мощь за­ко­ны гра­ви­та­ции.
   Да, ме­сто точ­но ска­зоч­ное. Прав­да, клё­ва нет, но есть же­ла­ние раз­бить ла­герь, что я, соб­ст­вен­но, и сде­лал. Раз­вёл кос­те­рок для ую­та, по­ста­вил па­лат­ку. Удоч­ку за­бро­сил, си­жу на не уто­ми­тель­ном июль­ском при­пё­ке, за­дрё­мы­ваю, ве­тер­ком об­ду­вае­мый.
   А на­до вам ска­зать, ре­ка в этом мес­те де­ла­ет кру­тую пет­лю: впе­ре­ди во­да жур­чит и за спи­ной у ме­ня мет­рах в двух­стах за бе­рё­за­ми то­же. Там по­мель­че -- по грудь при­мер­но, впол­не мож­но пеш­ком с бе­ре­га на бе­рег пе­рей­ти. А ес­ли вверх по те­че­нию под­ни­мать­ся, то при­дёт­ся боль­ше ки­ло­мет­ра пет­лять, чтоб до то­го бро­да до­б­рать­ся. По­лу­ча­ет­ся, на мы­су за­мы­сло­ва­той ме­ан­д­ро­вой фор­мы ры­ба­лить я на удоч­ку при­мос­тил­ся.
   Уже поч­ти со­всем за­снул, толь­ко ка­кие-то по­сто­рон­ние зву­ки за­ста­ви­ли ме­ня на­сто­ро­жить­ся -- буд­то за спи­ной фор­си­ру­ют ре­ку. Кто-то круп­ный по во­де ко­неч­но­стя­ми плю­ха­ет. От­чёт­ли­во слыш­но на фо­не по­лу­ден­ной ти­ши­ны. Че­ло­век, мед­ведь или лось?
   И не­из­вест­но, ка­кой ва­ри­ант для ме­ня луч­ше. Впро­чем, ры­ба­ки здесь обыч­но вброд не хо­дят и тем па­че не пе­ре­плы­ва­ют в глу­бо­ких мес­тах, лод­ки на это есть. Ве­ро­ят­ность то­го, что там зверь шу­мит очень ве­ли­ка. И ско­рей все­го не лось -- те обыч­но пред­по­чи­та­ют на кон­крет­ном мел­ко­во­дье вод­ную пре­гра­ду пре­одо­ле­вать. Зна­чит, мед­ведь. Не хо­те­лось бы с ним нос к но­су столк­нуть­ся. Му­хой ла­герь кое-как свер­нул и в лод­ку шмот­ки по­бро­сал. Хо­тел от бе­ре­га от­ва­лить, да "Ка­за­ноч­ка" моя в иле за­стря­ла. При­нял­ся рас­ка­чи­вать её и вес­лом, а сам при­слу­ши­ва­юсь. Не­из­вест­ный уже на бе­рег вы­брал­ся и че­рез кус­ты ло­мит­ся, толь­ко мне по­ка его не вид­но -- лишь ма­куш­ки мо­ло­до­го бе­рез­ня­ка по­ка­чи­ва­ют­ся, да треск от ло­мае­мо­го ив­ня­ка сто­ит. Впро­чем, не­ко­гда за де­виа­ция­ми звер­ски­ми на­блю­дать -- мне бы уй­ти по­доб­ру-по­здо­ро­ву.
   С ог­ром­ным тру­дом лод­ку с ме­ли ста­щил и дви­жок за­пус­тил, а он, под­лец, за­глох бу­к­валь­но в двух мет­рах от бе­ре­га. Впер­вые за один­на­дцать лет экс­плуа­та­ции. Буд­то на­роч­но. По­ни­маю, вёс­ла ме­ня не спа­сут, ес­ли миш­ка по­го­нит­ся. Кто его зна­ет, что у ко­со­ла­по­го на уме. Не­де­лей рань­ше по "ящи­ку" на ме­ст­ном ка­на­ле со­об­ща­ли -- где-то в рай­оне Тро­иц­ка мед­ведь на­пал на ры­ба­ка, прель­стив­шись спря­тан­ным в яме с кра­пи­вой уло­вом. Бед­ня­ге ры­ба­ку да­же на лод­ке уй­ти не уда­лось -- зверь её про­сто пе­ре­вер­нул на от­ме­ли. В го­ло­ве у ме­ня кар­тин­ка эта очень жи­во пред­ста­ви­лась, толь­ко вме­сто му­жи­ка тро­иц­ко­го се­бя уви­дел. И тут на моё сча­стье дви­жок за­пус­тил­ся -- сра­зу на вы­со­ких обо­ро­тах. Спи­ной я взгляд мед­ве­жий чув­ст­во­вал, но Хо­зя­ин так из кус­тов и не вы­шел. Лишь на­блю­дал за мо­им бег­ст­вом, слов­но опыт­ный вое­на­чаль­ник на­блю­да­ет за па­ни­че­ским от­сту­п­ле­ни­ем не­при­ятель­ских войск.
   Спус­тив­шись вниз по те­че­нию мет­ров на сто, я ус­по­ко­ил­ся и ре­шил по­гля­деть на То­го, Кто При­шёл С Дру­го­го Бе­ре­га. Рас­смот­рел в би­нокль ме­сто, от­ку­да ре­ти­ро­вал­ся, но ни­че­го, кро­ме ше­ве­ле­ния кус­тов не об­на­ру­жил. Не за­хо­тел миш­ка по­ка­зы­вать­ся. Мо­жет быть, воз­мож­но­го вы­стре­ла опа­сал­ся, а мо­жет... Раз­ве пой­мёшь, что у зве­ря на уме!
  
   Вы­брал­ся я к устью Ор­ды, где она в Пе­чо­ру впа­да­ет. Тут уж не до кра­сот. По­доб­рал ме­сто по­ров­нее и стал вы­гру­жать­ся. По­ду­мал ещё -- уж здесь-то бу­дет на­вер­ня­ка спо­кой­но, раз Пе­чор­ский фар­ва­тер в ство­ре про­смат­ри­ва­ет­ся. Да и ши­ро­кий язык пес­ча­но­го пля­жа не даст "не­ве­до­мой зве­руш­ке" под­кра­сть­ся не­за­ме­чен­ной. Пе­ре­но­чую, а на­зав­тра при­ду­маю, где по­ры­ба­чить в удо­воль­ст­вие.
   Раз­жёг кос­тёр. Под­го­то­вил па­лат­ку. По­шёл за дро­ва­ми. Че­рез га­леч­ный пляж к ко­ря­вой оси­не, ко­то­рую ка­ж­дый год за­та­п­ли­ва­ет в по­ло­во­дье. Без ко­ры да ли­сть­ев по­хо­жа на сак­са­ул. И го­рит так же жар­ко. Глядь, а че­рез куст мед­ве­жья тро­па идёт. Че­ло­век так ни­ко­гда на­тап­ты­вать путь не ста­нет, че­ло­век кус­ты обой­дёт. Вот те­бе и раз -- ухо­дил от мед­ве­дя, а на его тро­пу, по­хо­же, сно­ва на­рвал­ся. Сле­дов на га­леч­ни­ке не ви­дать, но нет ни­ка­ких га­ран­тий, что ко­со­ла­пый не при­дёт по на­хо­жен­но­му не­ко­гда пу­ти к во­де. Что-то его, ви­ди­мо, в этом мес­те при­вле­ка­ет, раз уж до­рож­ку на­топ­тал. Сто­ит ли рис­ко­вать, ос­та­ва­ясь но­че­вать в столь не­од­но­знач­ном мес­те? То ли у стра­ха гла­за ве­ли­ко­ва­ты, то ли чув­ст­во са­мо­со­хра­не­ние моё на вы­со­ком уров­не, толь­ко не стал я иг­рать с судь­бой в ор­лян­ку.
   Снял­ся с мес­та и пе­ре­мес­тил­ся вверх по те­че­нию Пе­чо­ры на па­ру ки­ло­мет­ров. Пес­ча­ная ко­са, что твоя Ко­па­ка­ба­на, толь­ко топ-лесс ис­клю­чи­тель­но муж­ской -- мой, ес­ли быть точ­нее, и ни­кто в фут­бол не го­ня­ет­ся. Ко­ма­ров и мош­ки прак­ти­че­ски нет из-за про­хлад­но­го реч­но­го бри­за. Го­ри­зонт за ре­кой ок­ра­шен в цве­то­вую гам­му су­ма­сшед­ше­го им­прес­сио­ни­ста, по­ме­шан­но­го на ро­зо­вом, го­лу­бом, фио­ле­то­вом, от­тен­ках пе­ре­жжён­но­го в пе­чи кир­пи­ча. А ещё два вспу­шён­ных от вре­ме­ни ин­верс­ных сле­да ма­ги­ст­раль­ных авиа­лай­не­ров, про­сле­до­вав­ших на раз­ных эше­ло­нах: один с се­ве­ра на юг, дру­гой -- с за­па­да на вос­ток. Кра­со­та ред­ко­ст­ная.
   И тут но­вый сюр­приз -- сле­ды мед­ве­ди­цы с мед­ве­жон­ком. Пря­мо на пес­ке. Не­дав­ние -- во­да в них до сих пор мут­ная. И что тут де­лать при­ка­же­те? Но­вое ме­сто для ла­ге­ря ис­кать? Позд­нее вре­мя -- ерун­да, по­сколь­ку но­чи бе­лые, но вот за­па­кал­ся я, че­ст­но го­во­ря, с этой мед­вежь­ей ко­ман­дой со­рев­но­вать­ся. Плю­нул и за­но­че­вал в лод­ке на яко­ре, ук­рыв­шись па­лат­кой, впер­вые за мно­го лет, что ры­ба­чу на Пе­чо­ре и её при­то­ках... Удо­воль­ст­вие, ска­жу я вам, ни­же сред­не­го: сы­ро, зяб­ко и тре­мор по­сто­ян­ный от бри­за. А тут ещё са­мо­ход­ные бар­жи ста­ей по­ва­ди­лись гру­зы тас­кать сре­ди но­чи. От них знат­ная вол­на -- поч­ти как на мо­ре.
   В об­щем, спал урыв­ка­ми, но на бе­рег сой­ти му­же­ст­ва на­брать­ся не спо­до­бил­ся. Там пол­то­ра мед­ве­дя ме­ня бы­ст­ро бы при­ро­ду лю­бить нау­чи­ло, мать на­шу... или их.
   В об­щем, зве­ру­шек из Топ­ты­ги­на се­мей­ст­ва я, соб­ст­вен­но, на той па­мят­ной ры­бал­ке так и не уви­дел, но их не­зри­мое и сто­про­цент­ное при­сут­ст­вие сде­ла­ло мою вы­лаз­ку вы­ход­но­го дня со­вер­шен­но не­за­бы­вае­мой.

*

   -- Ха, мед­ве­ди, го­во­ришь... У ме­ня то­же слу­чай был -- стра­сти гос­под­ни, а не слу­чай, -- под­хва­тил те­му Ро­берт. -- Там об­стоя­тель­ст­ва по­кру­че бу­дут. Ро­берт тех­ник-ди­зе­лист. На ры­бал­ку он ле­теть не со­би­ра­ет­ся. Про­сто за­гля­нул на ого­нёк -- чай­ку вы­пить, с на­ро­дом по­об­щать­ся.
   Вни­ма­ние ау­ди­то­рии пе­ре­клю­чи­лось на но­во­го ора­то­ра, а тот и рад рас­ска­зы­вать -- вид­но при­пом­нил дав­ние при­клю­че­ния, и ему про­сто не­об­хо­ди­мо с кем-то по­де­лить­ся.
  
  

РО­БЕРТ: Ле­ген­да о зло­па­мят­ной мед­ве­ди­це

  
   Слу­чаю это­му сто лет в обед ис­пол­ни­лось. То­гда я ещё мо­лод был, ру­мян и кра­сив, буд­то на­лив­ное яб­лоч­ко или ска­зоч­ный Иван-ца­ре­вич, и мог пред­ста­ви­тель­ниц пре­крас­ной по­ло­ви­ны од­ной улыб­кой взвол­но­вать не на шут­ку. В об­щем, по­ни­мае­те, на­сколь­ко дав­но всё при­клю­чи­лось. А пом­ню всё до ме­ло­чей, буд­то вче­ра про­ис­хо­ди­ло, как бы ба­наль­но и па­фос­но сие ни зву­ча­ло.
   На­ча­ло ле­та в тот год вы­да­лось су­хим и хо­лод­ным. Мед­ве­ди ото сна про­бу­ди­лись, а кор­мить­ся не­чем. Вот и по­шли к лю­дям -- по му­сор­ным кон­тей­не­рам ко­пать­ся. На­род в па­ни­ке. Вла­сти в раз­думь­ях. За­кон­чи­лось всё пред­ска­зуе­мо: на­ча­ли вы­да­вать до­пол­ни­тель­ные ли­цен­зии на от­стрел мед­ве­дей, что­бы от­важ­ные охот­ни­ки обе­ре­га­ли по­кой и сон мир­ных гра­ж­дан. Уж не знаю, сколь­ких зве­рей су­ме­ли ото­гнать доб­ро­воль­ные мед­ве­жат­ни­ки по­сле при­ня­тых мер, толь­ко од­на тра­ге­дия слу­чи­лась точ­но. Егерь, от­пу­ги­вая мед­ве­ди­цу с мед­ве­жа­та­ми от ма­лень­кой же­лез­но­до­рож­ной стан­ции Янь-Ю, убил ма­лы­шей, а ма­ма­ша уш­ла в лес. Хо­ро­шо, хоть не ра­нил мед­ве­ди­цу. Впро­чем, всё од­но: хо­ро­ше­го -- хрен да ма­лень­ко. Пол­ный кран­дец, ес­ли по-на­уч­но­му.
   Об этом со­бы­тии я уз­нал из за­мет­ки в ме­ст­ной га­зе­те. Про­чи­тал, но зна­че­ния осо­бо­го не при­дал, по­сколь­ку как раз в ко­ман­ди­ров­ку на опе­ра­тив­ную точ­ку уле­тал вме­сте с эки­па­жем Ми-6 -- вро­де, ме­ня не ка­са­ет­ся. В те го­ды ин­тен­сив­но неф­те­раз­вед­ка раз­ви­ва­лась, и на­ши круп­но­га­ба­рит­ные "вер­туш­ки" очень в том по­мо­га­ли гео­ло­гам. Не­де­ли че­ты­ре я про­был на Во­зее -- им­про­ви­зи­ро­ван­ной вер­то­лёт­ной ба­зе сре­ди ле­сов и бо­лот, а ко­гда вер­нул­ся в Пе­чо­ру, тут всё из­ме­ни­лось ко­рен­ным об­ра­зом -- ле­то при­шло во всей кра­се: и до­ж­ди, и сол­ныш­ко. И гриб по­пёр, и яго­да со­зре­ла. О го­лод­ных мед­ве­дях боль­ше ни­кто не вспо­ми­нал, по­сколь­ку в ле­су -- пол­ная бла­го­дать, и ко­со­ла­пым уже не нуж­на ни­ка­кая под­пит­ка с ме­ст­ных му­сор­ных куч.
   По­сле ко­ман­ди­ров­ки от­стег­ну­ло мне на­чаль­ст­во не­сколь­ко от­гу­лов за пе­ре­ра­бот­ку "на точ­ке", и от­пра­вил­ся я в лес за гри­ба­ми. Не люб­лю ни гри­бы, ни яго­ды со­би­рать с кем-то. Ко­гда один, то­гда всё пре­дель­но яс­но: ни за ко­го не от­ве­ча­ешь, что за­блу­дить­ся, не от­вле­ка­ешь­ся то и де­ло на ду­рац­кое ау­ка­нье. Сам се­бе и царь, и бог, и во­ин­ский на­чаль­ник. До­б­рал­ся до мес­теч­ка Янь-Ю, что к се­ве­ру от го­ро­да, при­го­род­ным по­ез­дом. Со­ско­чил на плат­фор­му. Один. Ни­кто боль­ше на стан­ции не вы­шел. Уди­вил­ся я, оза­да­чил­ся -- обыч­но в здеш­ние гриб­ные мес­та по­пасть мас­са же­лаю­щих. А по­ка ре­пу в не­до­уме­нии че­сал, мне де­жур­ная по стан­ции о мед­ве­ди­це, ко­то­рую де­ток ли­ши­ли, тут и на­пом­ни­ла. Вот я по­пал. Ни­кто из гриб­ни­ков в этих угодь­ях нын­че по ле­су не шас­та­ет, по­сколь­ку бо­ит­ся нар­вать­ся на ту са­мую мед­ве­ди­цу. Да и мне не по се­бе, но де­лать что-то нуж­но, не си­деть же до ве­че­ра в ожи­да­нии об­рат­но­го по­ез­да вдво­ём с де­жур­ной. Боль­ше-то ни­ко­го по­бли­зо­сти нет, раз­ве что толь­ко ка­кая-ни­будь же­лез­но­до­рож­ная ла­бо­ра­то­рия на ко­лё­сах ми­мо про­ско­чит, или те­п­ло­воз ре­монт­ную бри­га­ду пу­тей­цев при­ве­зёт.
   А-а-а... бы­ла не бы­ла! Пой­ду по за­вет­ным мес­там гри­бы со­би­рать. На­де­юсь, не столк­нусь с мед­ве­ди­цей -- ни­кто же её боль­ше ме­ся­ца не ви­дел. С тех са­мых пор, ко­гда мед­ве­жат под­стре­ли­ли. Да и не­че­го ей воз­ле "же­лез­ки" де­лать, коль здесь кре­о­зо­том ин­фер­наль­но во­ня­ет, а по­даль­ше в тай­ге пол­но вкус­ной и здо­ро­вой пи­щи.
   При­нял ре­ше­ние, вед­ро из рюк­за­ка вы­та­щил, но­жик для гри­бов в кар­ма­не на­щу­пал и в лес пря­мо воз­ле стан­ции уг­лу­бил­ся. Но не­да­ле­ко от на­сы­пи ото­шёл, чтоб в слу­чае че­го бы­ло ку­да от­сту­пать. Ре­шил для се­бя, мож­но и вбли­зи же­лез­но­до­рож­но­го по­лот­на про­дук­тив­но по­хо­дить, раз уж я здесь один, то и вся до­бы­ча в ок­ру­ге толь­ко моя. Так, соб­ст­вен­но, и ока­за­лось. Без осо­бо­го на­пря­же­ния в тем­пе лёг­ко­го про­гу­лоч­но­го ша­га на­ре­зал по­до­си­но­ви­ков да бе­лых че­ты­ре вед­ра: три в рюк­за­ке за спи­ной, од­но в ру­ке. Гри­боч­ки все как на под­бор -- ма­лень­кие плот­ные шляп­ки и креп­кие нож­ки без чер­вей.
   В об­щем, по­ра­до­вал­ся, что ре­шил­ся в лес зай­ти, не под­дав­шись на уго­во­ры де­жур­ной, чтоб по­ос­те­рёг­ся. Вот, ду­маю, по­ти­хонь­ку вый­ду на стан­цию -- по­си­дим с той де­жур­ной, чай по­пьём, а там и по­езд ве­чер­ний по­дой­дёт. От­дох­нул не­мно­го, пе­ре­ку­рил, рюк­зак на пле­чи за­ки­нул и по­вер­нул в об­рат­ную до­ро­гу вдоль же­лез­но­до­рож­но­го по­лот­на. Там впе­ре­ди па­рал­лель­но же­лез­ке, мет­рах в трёх­стах от неё, тро­па хо­ро­шая на­топ­та­на. Иду и при­ки­ды­ваю, сколь­ко ид­ти ос­та­лось. Воз­вра­щать­ся с гри­ба­ми все­гда тя­же­лей, ес­ли до­бы­ча хо­ро­шая. Во-пер­вых, ус­та­лость да­ёт о се­бе знать, во-вто­рых, груз да­вит -- к зем­ле при­жи­ма­ет. Это толь­ко в по­сло­ви­це своя но­ша не тя­нет. А по жиз­ни -- тя­нет, да ещё как.
   Иду се­бе не­спеш­но, что с гри­ба­ми сде­лаю, ко­гда их до­мой при­ве­зу, рас­су­ж­даю: шляп­ки ма­лень­кие за­ма­ри­ную, бе­лые от­ва­рю и за­мо­ро­жу на зи­му, кро­ме то­го -- гри­бов­ни­цу свар­га­ню и на­жа­рю боль­шую ско­во­род­ку. Вдруг, в ка­кой-то мо­мент по­ни­маю, не один я здесь. Шаг ус­ко­ряю, ста­ра­ясь от соб­ст­вен­но­го стра­ха в про­цес­се бе­га уй­ти... Ог­ля­нуть­ся не ре­ша­юсь. Но по­ни­маю, ес­ли сза­ди мед­ведь, бе­жать от не­го бес­по­лез­но. Вспо­ми­наю ли­хо­ра­доч­но, что мне из­вест­но о том, как вес­ти се­бя в по­доб­ных си­туа­ци­ях. Ага, так, вро­де: же­ла­тель­но встать на воз­вы­шен­ное ме­сто, вы­тя­нуть ру­ки вверх и в сто­ро­ны, по воз­мож­но­сти рас­ки­нув по­ши­ре по­лы верх­ней оде­ж­ды. Мед­ве­ди бли­зо­ру­ки, по­то­му их мож­но об­ма­нуть, при­ки­нув­шись боль­шим жи­вот­ным, с ко­то­рым всту­пать в схват­ку опас­но. На­сколь­ко вер­но дан­ное ут­вер­жде­ние, не знаю, но слы­шать его до­во­ди­лось из раз­ных ис­точ­ни­ков: на­чи­ная от при­подъ­езд­ных ба­бу­шек, за­кан­чи­вая серь­ёз­ны­ми СМИ.
   Мед­лен­но став­лю вед­ро с гри­ба­ми на зем­лю, сни­маю пол­ный рюк­зак с плеч и на­чи­наю обо­ра­чи­вать­ся, рас­прав­ляя об­шла­га не за­стёг­ну­то­го пла­ща. И точ­но -- пе­ре­до мной си­дит в по­зе мед­вежь­е­го мыс­ли­те­ля ог­ром­ный, как мне по­ка­за­лось, зверь. "Та са­мая оби­жен­ная ма­ма­ша! -- ро­ди­лась в го­ло­ве страш­ная мысль. -- За мед­ве­жат сво­их не­вин­но уби­ен­ных мстить при­шла". Стою пе­ред пред­по­ла­гае­мой мед­ве­ди­цей не ше­лох­нув­шись, ко­ле­ни дро­жат, серд­це в об­лас­ти ка­ды­ка бьёт­ся час­то-час­то. Она же -- буд­то за­ле­де­не­ла: за­мер­ла и си­дит, слов­но ждёт че­го-то. Аг­рес­сии не про­яв­ля­ет, на зад­ние ла­пы не вста­ёт, ко мне при­бли­зить­ся не спе­шит. На­вер­ное, ми­ну­ты две-три в та­кой по­зи­ции на­хо­ди­лись -- ша­гах в два­дца­ти друг от дру­га. По­том я за­го­во­рил, с тру­дом язы­ком во­ро­чая. Но текст про­из­но­сил впол­не ос­мыс­лен­ный, хо­тя -- буд­то не в мо­ей го­ло­ве ро­ж­дён­ный, слов­но кто-то свы­ше мне на­шёп­ты­вал, как мож­но за­бол­тать мед­ве­ди­цу, во из­бе­жа­ние ко­вар­но­го на­па­де­ния с её сто­ро­ны.
   Го­во­рил что-то вро­де: "Здрав­ст­вуй, ма­туш­ка! Слы­шал я, го­ре у те­бя -- мед­ве­жат не­дав­но жес­то­кие лю­ди под­стре­ли­ли. Ты уж не гне­вай­ся на ме­ня, до­ро­гая. Нет в том мо­ей ви­ны. И дей­ст­вия тех зло­де­ев я ка­те­го­ри­че­ски осу­ж­даю..."
   За­мер­ла мед­ве­ди­ца, не ше­лох­нёт­ся. Вро­де бы, слу­ша­ет мой ле­пет с чу­жо­го го­ло­са. И ма­ло то­го, что слу­ша­ет, слы­шит всё и пра­виль­но вос­при­ни­ма­ет. Или сти­хий­ное про­ви­де­ние мне по­мо­га­ет или бо­же­ст­вен­ное про­яв­ле­ние. Не мо­гу по­нять. Да, соб­ст­вен­но, и ни к че­му это. На­до бы по­пы­тать­ся уй­ти от хищ­ни­цы к стан­ции.
   Не стал я под­ни­мать вед­ро, на рюк­зак плю­нул. И при­нял­ся по­ти­хонь­ку за­дом пя­тит­ся, удер­жи­вая мед­ве­ди­цу в по­ле зре­ния. А та на моё дви­же­ние сна­ча­ла ни­как не от­реа­ги­ро­ва­ла, а по­том вдруг по­вер­ну­лась и в лес убе­жа­ла стре­ми­тель­но. Буд­то и не бы­ло её.
   По­до­ж­дал я с ми­ну­ту, вер­нул­ся на дю­жи­ну ша­гов, на ко­то­рые ус­пел от зве­ря уда­лить­ся, за­дом пя­ти­вшись. Рюк­зак на пле­чи за­ки­нул, вед­ро под­хва­тил -- уж, не знаю, от­ку­да сме­ло­сти на­брал­ся -- и по­шёл по­ти­хонь­ку к стан­ции, за­би­рая вле­во -- по­бли­же к же­лез­но­до­рож­но­му по­лот­ну. Уже в се­бя при­хо­дить на­чал, по­ве­се­лел. И тут впе­ре­ди по­лян­ка по­ка­за­лась. А на ней мед­ве­ди­ца моя; си­дит сер­деч­ная с не­мым уко­ром. Буд­то уп­ре­ка­ет ме­ня -- мол, пло­хо ка­ял­ся за не­зна­ко­мых мне охот­ни­ков, а по­том сбе­жал.
   Ос­та­но­вил­ся я. За­мер. И сно­ва на ме­ня что-то свы­ше сни­зош­ло. Сам по­ше­ве­лить­ся бо­юсь, но оси­ро­тев­шую ма­ма­шу уве­ще­ваю: "Про­пус­ти ме­ня, ма­туш­ка мед­ве­ди­ца! Ме­ня до­ма дет­ки ждут. Ты сво­их не убе­рег­ла -- нет в том тво­ей ви­ны. И мо­ей то­же нет. Это злые лю­ди мед­ве­жат тво­их уби­ли. А ес­ли ме­ня за­де­рёшь в от­ме­ст­ку, по­том­ст­во своё не вер­нёшь, а грех боль­шой пе­ред сво­им зве­ри­ным бо­гом со­вер­шишь... Хо­чешь, я гри­ба­ми с то­бой по­де­люсь? По­лу­чше, чай, чем по од­но­му их в ле­су ис­кать. Тут на це­лый обед хва­тит". В об­щем, чушь пол­ную не­су, буд­то с ра­зум­ным че­ло­ве­ком раз­го­ва­ри­вая.
   И вто­рой раз уш­ла мед­ве­ди­ца в лес, буд­то по­ня­ла, о чём её про­сят. Сде­лав кон­троль­ную пау­зу и убе­див­шись, что зверь не ка­рау­лит ме­ня в кус­тах, я поч­ти по­бе­жал к же­лез­ной до­ро­ге, пред­ва­ри­тель­но вы­трях­нув по­ло­ви­ну гриб­ных тро­фе­ев, тай­но на­де­ясь эти­ми за­па­са­ми от­ку­пить­ся от пре­сле­до­ва­тель­ни­цы.
   Ко­гда дос­тиг на­сы­пи, по­нял, хо­зяй­ка тай­ги на­пе­рёд зна­ла, ку­да я пой­ду: си­де­ла мед­ве­ди­ца на рель­сах как раз в на­прав­ле­нии стан­ции Янь-Ю, пре­гра­ж­дая мне путь. На­прас­но го­во­рят, буд­то мед­ве­ди не пе­ре­но­сят за­па­ха кре­о­зо­та и со­ляр­ки. На са­мом де­ле, ни­че­го по­доб­но­го -- уж очень ком­форт­но моя лох­ма­тая ви­за­ви се­бя чув­ст­во­ва­ла, усев­шись за­дом по­пе­рёк шпал.
   Тут ме­ня на­ту­раль­но дрожь про­бра­ла. Ни­ка­ких нер­вов от по­доб­ных по­тря­се­ний не хва­тит. Хо­чу кре­ст­ным зна­ме­ни­ем се­бя осе­нить, а ру­ка не слу­ша­ет­ся, и толь­ко об­рыв­ки мо­лит­вы от­ку­да-то из под­соз­на­ния всплы­ва­ют. Толь­ко не по­мо­га­ет мо­лит­ва ни на йо­ту. До­га­ды­ва­юсь, что луч­ше при­бег­нуть к про­ве­рен­но­му спо­со­бу. Вы­сы­пал ос­тав­шие­ся гри­бы и на­плёл мед­ве­ди­це свою кон­цеп­цию ми­ро­уст­рой­ст­ва с од­ной глав­ной мыс­лью во гла­ве все­го -- нель­зя, де, ме­ня тро­гать, по­сколь­ку грех. А ка­кое от­но­ше­ние име­ет по­ня­тие гре­ха к ди­ким жи­вот­ным? Вот я и го­во­рю -- ни­ка­ко­го. И соб­ст­вен­но, не реа­ги­ру­ет зверь на сло­во, не имею­щее к не­му от­но­ше­ния. Со­всем. Хо­тя рань­ше, реа­ги­ро­вал...
   Пот с ме­ня в три ру­чья бе­жит. Мок­рый я, буд­то в во­ду Крас­но­го мо­ря упал в раз­гар аф­ри­кан­ско­го ле­та. А на са­мом де­ле по­го­да до­воль­но про­хлад­ная: солн­це за ту­чу за­шло, и се­ве­ряк за­ду­ва­ет.
   Я не дви­га­юсь, и ма­туш­ка мед­ве­ди­ца ни с мес­та. И тут сно­ва за­во­жу свою за­ез­жен­ную пла­стин­ку о том, что ме­ня дет­ки ма­лые до­ма ждут и не ви­но­ват я в по­те­ре мед­ве­жат, по­сколь­ку толь­ко гриб­ник, а ни­ка­кой не охот­ник. Смот­рю, при­под­ни­ма­ет­ся зве­рю­га, вста­ёт на все че­ты­ре ла­пы и в лес бе­жит.
   Тут уж я то­же не вы­дер­жал и пом­чал­ся по шпа­лам на стан­цию изо всех сил, по­за­быв, что от ди­ких жи­вот­ных убе­гать не сле­ду­ет. На­лег­ке бе­жал. Рюк­зак-то опус­тел, а ве­дёр­ко я бро­сил по­зор­но, как по­вер­жен­ный вои­тель при бес­по­ря­доч­ном бег­ст­ве.
   Вот уже и плат­фор­ма по­ка­за­лась за по­во­ро­том. Хо­тел шаг при­ба­вить, да ос­та­но­вить­ся при­шлось -- мед­ве­ди­ца зна­ко­мая сно­ва впе­ре­ди на рель­сах си­дит. Ждёт ме­ня с не­по­нят­ны­ми на­ме­ре­ния­ми. Си­лы враз по­ки­ну­ли ме­ня, и я за­орал изо всех сил: "Что ты из­де­ва­ешь­ся на­до мной?! Иди уже и со­жри, раз так отом­стить хо­чешь! Толь­ко не уби­вал я тво­их мед­ве­жат, ду­ра ты мох­на­тая!" И мно­го ещё раз­ных слов я зве­рю ад­ре­со­вал, боль­шин­ст­во из ко­то­рых со­вер­шен­но не­цен­зур­ные. А мед­ве­ди­це всё по ба­ра­ба­ну. Си­дит, на ме­ня свои­ми круг­лы­ми гла­за­ми смот­рит с уко­ром и но­сом то и де­ло по­доз­ри­тель­ные за­па­хи ло­вит. Че­рез не­сколь­ко мгно­ве­ний до ме­ня дош­ло, ка­кие имен­но. На­сыпь за­дро­жа­ла, ука­зы­вая на при­бли­же­ние по­ез­да с се­ве­ро-вос­то­ка, су­дя по все­му, уг­ле­во­за, по­сколь­ку пас­са­жир­ских по рас­пи­са­нию в это вре­мя не зна­чи­лось.
   Моя пре­сле­до­ва­тель­ни­ца со­рва­лась с мес­та и, ло­мая кус­ты, скры­лась в ча­ще, а я очень пре­ду­смот­ри­тель­но спус­тил­ся по дру­гую сто­ро­ну на­сы­пи. Поч­ти тут же по рель­сам за­гре­мел длин­ню­щий то­вар­няк из Вор­ку­ты, а я шёл вслед за ним в сто­ро­ну Янь-Ю. К сча­стью, близ стан­ции уже впол­не се­бе мож­но бы­ло прой­ти, не про­ди­ра­ясь че­рез бу­ре­лом. Ко­гда со­став при­тор­мо­зил на стан­ци­он­ном се­ма­фо­ре до по­след­не­го ва­го­на мне ос­та­ва­лось прой­ти не бо­лее двух со­тен ша­гов, а до са­мой стан­ции -- с пол­ки­ло­мет­ра.
   Я ог­ля­нул­ся. Мед­ве­ди­ца мед­лен­но та­щи­лась за мной, и не ду­мая уй­ти в лес с кон­ца­ми. Ман­д­раж вер­нул­ся ко мне мгно­вен­но. По­пы­тал­ся что-то ска­зать или да­же крик­нуть. Во рту пе­ре­со­хло, язык от­ка­зы­вал­ся по­ви­но­вать­ся. А мой лох­ма­тый кош­мар не­умо­ли­мо, хо­тя и не­спеш­но, при­бли­жал­ся. Чёрт, не­у­же­ли это ни­ко­гда не кон­чит­ся?!
   И тут, ве­ро­ят­но, уг­ле­во­зу да­ли зе­лё­ный. Он прон­зи­тель­но за­гу­дел и тро­нул­ся. Мед­ве­ди­ца не­мед­лен­но от­реа­ги­ро­ва­ла на рез­кий звук -- раз­вер­ну­лась и в оче­ред­ной раз по­спе­ши­ла в ча­щу. А я ещё ми­нут пять не мог дви­нуть­ся с мес­та. И по­том це­лых два дня со­всем не мог раз­го­ва­ри­вать -- го­лос про­пал на­чис­то. Да­же к вра­чу хо­тел ид­ти, но позд­нее речь по­ти­хонь­ку вер­ну­лась и не­об­хо­ди­мость в ме­ди­цин­ской по­мо­щи от­па­ла.
   Я вот что по­нять до сих пор не мо­гу: от­че­го мед­ве­ди­ца ме­ня пре­сле­до­ва­ла так дол­го, но не на­па­да­ла. Или это и не мед­ве­ди­ца во­все, а не­кое не­объ­яс­ни­мое яв­ле­ние? На­при­мер, по­сла­ние ка­кое-то от выс­ших сил. В об­щем, не стал я то­гда осо­бен­но рас­су­ж­дать о при­чин­но-след­ст­вен­ных свя­зях, вы­цы­га­нил у на­чаль­ст­ва от­пуск вне гра­фи­ка и к ро­ди­те­лям по­ехал. Дав­нень­ко они ме­ня не ви­де­ли лет пять, я и ду­мать о них за­был -- толь­ко на празд­ни­ки де­жур­ную от­крыт­ку по­сы­лал. А тут вдруг долг сы­нов­ний ощу­тил вне­зап­но. На­вер­ное, ис­то­рия с мед­ве­ди­цей на­столь­ко силь­но на ме­ня по­дей­ст­во­ва­ла.

*

   Ро­берт от­кла­нял­ся и по­бе­жал по сво­им без­от­ла­га­тель­ным де­лам ди­зе­ли­ста-по­тро­ши­те­ля. А сло­во взял Ви­та­лик.
  
  

ВИ­ТА­ЛИЙ: Ле­ген­да о пла­мен­ном мо­то­ре

  
   Есть у ме­ня од­но мес­теч­ко на при­то­ке Пе­чо­ры, где в ста­ри­цах, ко­то­рые в ле­то от боль­шой во­ды изо­ли­ру­ют­ся, пол­ным-пол­но щук ос­та­ёт­ся с ве­сен­не­го по­ло­во­дья. Они, бе­до­ла­ги, там буд­то в за­клю­че­нии ока­зы­ва­ют­ся до за­тяж­ных осен­них до­ж­дей. Кор­мо­вая ба­за не­ве­ли­ка -- толь­ко та ме­лочь, что вме­сте со щу­ка­ми в ку­рью по вес­не уго­ди­ла, по­то­му клёв на спин­нинг здесь все­гда обес­пе­чен.
   Озёр тех пой­мен­ных око­ло де­сят­ка в мо­ём за­вет­ном мес­те. И ры­ба­ков до­воль­но мно­го на них про­мыш­ля­ет. Впро­чем, год на год не при­хо­дит­ся. Ко­гда мно­го ры­бы на­го­ня­ет в се­зон по всем озё­рам, ко­гда не очень. Од­на­ко в мо­ём за­вет­ном во­до­ёме все­гда уро­жай­но.
   Но не об этом речь ве­ду. О чу­де­сах че­ло­ве­че­ско­го ог­лу­п­ле­ния про­грес­сом хо­чу рас­ска­зать. Как-то ле­том со­брал­ся я на своё за­вет­ное озе­ро с на­де­ж­дой по­ры­ба­чить в уе­ди­не­нии. За ок­ном на­блю­да­лись ещё те вре­ме­на, ко­гда в бас­сей­не ре­ки Пе­чо­ры им­порт­ные движ­ки на мо­тор­ках мож­но бы­ло пе­ре­счи­тать на паль­цах од­ной ру­ки, не го­во­ря уж о са­мих ка­те­рах и лод­ках. По­дав­ляю­щее их боль­шин­ст­во при­хо­ди­лось на из­го­тов­лен­ные пред­при­ятия­ми по­чив­ше­го к то­му мо­мен­ту Со­вет­ско­го Сою­за.
   Итак, со­брал­ся я про­вес­ти дня три-че­ты­ре на сво­ём лю­би­мом мес­те в бла­го­ст­ном уе­ди­не­нии. Но ко­гда до­б­рал­ся в рай­он за­вет­ной ку­рьи, был не­при­ят­но удив­лён то­му об­стоя­тель­ст­ву, что ме­сто моё уже за­ня­то. Два им­по­зант­ных джент­ль­ме­на на ши­кар­ном на­дув­ном "По­сей­до­не" с мо­то­ром Suzuki, в ко­то­ром уга­ды­ва­лось ни­как не мень­ше три­дца­ти ло­ша­ди­ных сил, вы­бра­ли се­бе га­ва­нью об­лю­бо­ван­ную мной не­сколь­ко лет на­зад уют­ную бух­точ­ку. А но­че­ва­ли они в спря­тав­шей­ся в кус­тах не­боль­шой из­буш­ке. Я на неё то­же рас­счи­ты­вал, но боль­ше двух в ней не по­вер­нуть­ся. При­дёт­ся па­лат­ку дос­та­вать и пе­ре­би­рать­ся в дру­гое ме­сто. Но это поз­же. А по­ка бу­ду веж­ли­вым -- при­швар­тую "Ка­зан­ку" ря­дом с на­дув­ным им­порт­ным мон­ст­ром и пой­ду зна­ко­мить­ся.
   Ока­за­лось, джент­ль­ме­ны во­все не за­ез­жие, как мог­ло по­ка­зать­ся, а впол­не се­бе мои зем­ля­ки. Один из них ни­ко­гда осо­бо не ув­ле­кал­ся ры­бал­кой и пу­те­ше­ст­вия­ми по ре­ке. Но тут сын, уе­хав­ший в Гер­ма­нию на по­сто­ян­ное ме­сто жи­тель­ст­ва, при­слал к юби­лею па­па­ши лод­ку с мо­то­ром и ры­бо­лов­ные сна­сти. Мол, сколь­ко лет жи­вёшь воз­ле боль­шой ре­ки, отец, а так и не по­нял вку­са жиз­ни на во­де. Вот те­бе, дес­кать, по­да­рок -- най­ди се­бе опыт­но­го ры­ба­ка в по­мощь и от­ды­хай на пен­сии, сколь­ко ду­ше угод­но. Тот по­слу­шал от­пры­ска и оты­скал на­пар­ни­ка сре­ди хо­ро­ших зна­ко­мых.
   Па­роч­ка уже вдо­воль на­ры­ба­чи­лась и к ве­че­ру со­би­ра­лась до­мой. Я сра­зу по­ве­се­лел -- всё-та­ки уда­ст­ся по­быть на­еди­не с при­ро­дой без по­сто­рон­них. Вы­пил с не­ча­ян­ны­ми со­се­дя­ми пред­ло­жен­но­го све­же­за­ва­рен­но­го чай­ку, взял спин­нинг и от­пра­вил­ся к озе­ру, чтоб пой­мать щуч­ку-дру­гую на уху. Ко­гда вер­нул­ся, мои со­се­ди уже со­бра­ли ве­щи и ук­ла­ды­ва­лись в лод­ку. Как го­во­рит­ся, в до­б­рый путь. Съе­дут мои не­ча­ян­ные со­се­ди, а по­том и я при­мусь ноч­лег мос­тить и кос­те­рок раз­ду­вать для при­го­тов­ле­ния не­хит­рой пи­щи. Пе­ре­нёс ве­щи в из­буш­ку и вы­шел на бе­рег по­про­щать­ся. А у пред­ше­ст­вен­ни­ков мо­их что-то не ла­дит­ся. Ба, да они мо­тор за­пус­тить не мо­гут. Кру­той дви­жок, но не за­пус­ка­ет­ся. Ин­те­рес­но, по­че­му вдруг.
   Хо­зя­ин лод­ки и до­ро­гих им­порт­ных сна­стей го­ло­сит на всё по­бе­ре­жье, буд­то ре­за­ный:
   -- Вот так чёрт! При­слал сы­ну­ля лод­ку, а мо­тор-то дерь­мо­вый, хоть и япон­ский. В пер­вую же по­езд­ку сдох­ла же­ле­зя­ка не­рус­ская. Или это её на гра­ни­це так ли­хо рас­та­мо­жи­ли?! Сво­ло­чи...
   По­след­нее сло­во на из­лё­те уже не вы­гля­де­ло гроз­ным ору­жи­ем Со­ло­вья Адих­ман­ть­е­ви­ча, ско­рее на­по­ми­на­ло по­след­ний вы­дох не­бе­зыз­ве­ст­но­го на Плю­ке гос­по­ди­на Пэ­Жэ. Я по­про­сил раз­ре­ше­ния взгля­нуть на "от­стой­ный про­дукт япон­ской про­мыш­лен­но­сти".
   -- По­го­ди-ка по­ку­да, один зво­но­чек сде­лаю, -- ос­та­но­вил ме­ня хо­зя­ин тех­ни­ки, дос­та­вая из рюк­за­ка мо­биль­ный те­ле­фон, и тут же при­нял­ся на­зва­ни­вать сы­ну в столь да­лё­кую и поч­ти ска­зоч­ную Гер­ма­нию с её пря­нич­ны­ми до­ми­ка­ми и оп­рят­ны­ми мно­го­пу­до­вы­ми бюр­ге­ра­ми, по­гло­щаю­щи­ми ба­вар­ское пи­во с со­сис­ка­ми и ки­слой ту­шё­ной ка­пус­той со ско­ро­стью ого­ло­дав­ше­го гип­по­по­та­ма: -- При­вет, Миш­ка! Что-то по­да­рок твой по­мер на пер­вой же ры­бал­ке, да­ром, что из Япо­нии. По­вто­ри, не­до­по­нял! Да про­бо­ва­ли. Не по­мо­га­ет. И это то­же. Ни в ка­кую. Мол­чит, за­раза та­кая -- ни гу-гу. Да­же по­зы­вов нет. Есть бен­зин, есть, поч­ти пол­ный бак. Да, де­вя­но­сто пя­тый, как в пас­пор­те на­пи­са­но. Что го­во­ришь, в сер­вис дви­жок от­вез­ти? Ты по­ни­ма­ешь, нет у нас сер­ви­са тол­ко­во­го на япон­скую тех­ни­ку. Да и до­би­рать­ся от­сю­да то­же про­блем­ка -- ни до­рог, ни по­пу­ток. Впро­чем, на­клё­вы­ва­ет­ся один ва­ри­ант... со сво­ей лод­кой. -- Хо­зя­ин на­дув­но­го "По­сей­до­на", бес­по­мощ­но­го без мо­то­ра, с на­де­ж­дой по­смот­рел на ме­ня. -- Всё, сы­ну­ля, при­вет бун­да­сам!
   Я с ин­те­ре­сом слу­шал ре­ак­цию муж­чи­ны на со­ве­ты сы­на, а по­том спро­сил:
   -- Вы хо­ти­те, что­бы я вас в го­род от­вёз вме­сте с ва­шей лод­кой или, на­обо­рот, ко­го-то сю­да дос­та­вил?
   -- Ес­ли вас не за­труд­нит.
   -- Да­вай­те, я луч­ше сна­ча­ла взгля­ну на ваш мо­тор, -- го­во­рю.
   -- А вы в них раз­би­рае­тесь?
   -- Есть не­мно­го, -- от­ве­чаю, а сам спус­ка­юсь к во­де, где при­швар­то­ван на­дув­ной "По­сей­дон". Для оп­ре­де­ле­ния при­чи­ны по­лом­ки, не ху­до бы пол­но­стью вы­та­щить дви­га­тель из во­ды и под­та­щить лод­ку по­бли­же к бе­ре­гу. Под­ни­маю вверх винт, за­про­ки­ды­вая "Су­зу­ку" на борт че­рез на­вес­ной тра­нец и на­чи­наю безу­держ­но хо­хо­тать. Ока­за­лось, при­чи­на так на­зы­вае­мой не­ис­прав­но­сти весь­ма ба­наль­на. На винт на­мо­тал­ся об­ры­вок ры­бац­кой се­ти. Са­мо по се­бе де­ло жи­тей­ское и дос­та­точ­но без­обид­ное для на­ших мо­то­ров -- за­па­са мощ­но­сти впол­не хва­та­ет, чтоб вы­рвать­ся из пле­на се­ти. Но япон­ские раз­ра­бот­чи­ки ре­ши­ли по­доб­ную си­туа­цию не пус­кать на са­мо­тёк и ос­на­сти­ли дви­жок спо­соб­но­стью бло­ки­ров­ки, ес­ли при его за­пус­ке име­ет­ся ма­лей­шее со­про­тив­ле­ние. При­чи­на вы­яс­не­на, ос­та­ва­лось лишь дос­тать нож и ос­во­бо­дить винт "Су­зу­ки" от об­рыв­ков чьих-то бра­конь­ер­ских сна­стей.
   Му­жи­ки бы­ли так мне бла­го­дар­ны, что ре­ши­ли не уез­жать не­мед­лен­но. Они дос­та­ли из за­кро­мов лит­ра три хо­ро­ше­го спирт­но­го -- к мо­ему при­ез­ду бе­рег­ли, не ина­че! -- и по­ло­ма­ли мои пла­ны на от­дых со спин­нин­гом, ук­рав из жиз­ни поч­ти це­лые су­тки. Впро­чем, я на них не осо­бо оби­жал­ся -- сам ви­но­ват: не стои­ло слиш­ком бы­ст­ро уст­ра­нил про­бле­му.

*

   На­сту­па­ет пау­за, во вре­мя ко­то­рой все пьют чай и ус­пе­ва­ет ро­дить­ся не один ми­ли­цио­нер. В го­ло­ву ле­зут не­хо­ро­шие мыс­ли о том, что в этом го­ду, ско­рее все­го, де­ло не сла­дит­ся -- не уле­теть нам на Урал. Но мы го­ним от се­бя па­ни­че­ское на­строе­ние. В уг­лу мол­ча уми­ра­ет от не­ви­ди­мых, но па­ху­чих вы­де­ле­ний фу­ми­га­то­ра ба­таль­он не­ле­галь­но про­ник­ше­го на объ­ект гну­са. Ни­кто боль­ше сло­ва брать не хо­чет. При­дёт­ся мне рас­ска­зы­вать в ре­аль­ном вре­ме­ни, то бишь он­лайн, как акы­ну -- что ви­жу, о том и пою.
  

ДИ­МЫЧ: Ле­ген­да о вред­ном влия­нии сол­неч­но­го све­та на ло­каль­ную пси­хи­ку ин­ди­ви­дуу­ма

  
   По­го­да сто­ит впол­не се­бе осен­няя, хо­тя и се­ре­ди­на ав­гу­ста. По этой при­чи­не ожи­да­ем по­сад­ки на вер­то­лёт не на ули­це, а в по­ме­ще­нии -- мас­тер­ской ра­дио­бю­ро в зда­нии аэ­ро­во­кза­ла. Па­лат­ка и спаль­ни­ки на по­лу ва­ля­ют­ся. Му­жи­ки ме­то­дич­но сна­сти свои пе­ре­би­ра­ют, то­го и гля­ди, ско­ро блёс­ны от спин­нин­гов до дыр про­трут.
   И вот... ко­гда солн­це пе­ре­еха­ло че­рез по­лу­ден­ную мет­ку, ста­но­вит­ся яс­но, что и се­го­дня вы­ле­ту не бы­вать.
  
   Тут рас­стро­ен­ный но­вым ин­туи­тив­ным зна­ни­ем Се­рё­га от­пра­вил­ся в из­вест­ное за­ве­де­ние, пред­ва­ри­тель­но спро­сив по сво­ей де­ли­кат­ной при­выч­ке: "Гнез­до сво­бод­но?". Уж не знаю, ка­кие вы­со­кие мыс­ли по­се­ти­ли его в мо­мент "гнез­до­ва­ния", но толь­ко вер­нул­ся он вско­ре и пред­ло­жил плю­нуть на за­тею с ожи­да­ни­ем вер­то­лё­та и от­пра­вить­ся на лод­ке к Чёр­но­му ост­ро­ву с па­рой но­чё­вок са­мо­стоя­тель­но. То есть -- сво­им хо­дом. Ко­неч­но, не те кра­со­ты, что в го­рах, не тот улов. Но за­то на­дёж­но и не­за­ви­си­мо от ка­при­зов по­го­ды. Ко­ле­ба­лись мы с Ви­та­ли­ком не­дол­го, по­это­му ча­сам к пя­ти дня уже спус­ка­ли Се­рё­ги­ну "Ка­зан­ку" на во­ду.
   На кор­ме бле­сте­ло три ка­ни­ст­ры с бен­зи­ном, в но­гах уют­но рас­по­ла­га­лись рюк­за­ки, при­зыв­но по­звя­ки­вая круж­ка­ми и ём­ко­стя­ми с со­гре­ваю­щим ве­ще­ст­вом, ко­то­рое на­ли­че­ст­во­ва­ло толь­ко с бла­го­род­ной це­лью про­фи­лак­ти­ки про­студ­ных за­бо­ле­ва­ний. Но по­сколь­ку ве­ро­ят­ность про­сту­дить­ся близ реч­ных вод в не­су­щей­ся мо­тор­ке все­гда дос­та­точ­но вы­со­ка ка­ж­дую се­кун­ду, то и жид­ко­сти при­па­се­но бы­ло из­ряд­но. Но, из­вест­ное де­ло, её не хва­ти­ло, как обыч­но -- не мне вам рас­ска­зы­вать. Од­на­ко в на­ча­ле экс­пе­ди­ции обыч­но об этом не за­ду­мы­ва­ешь­ся.
  
   Лод­ка не­слась по фар­ва­те­ру, под­ни­мая ог­ром­ные вод­ные бу­ру­ны с ба­раш­ка­ми на­вер­ху. Мы си­де­ли, при­кры­ва­ясь плащ-на­кид­ка­ми, да­бы за­ды не про­мо­чить. Вот по­ка­зал­ся створ Пе­чор­ской ГРЭС. Здесь по ус­та­но­вив­шей­ся ры­бац­кой тра­ди­ции по­ла­га­лось под­нять пер­вый тост "за удач­ный уро­жай". Что мы не­за­мед­ли­тель­но и ис­пол­ни­ли, за­ку­сив ма­ло­соль­ны­ми огур­ца­ми, яй­ца­ми вкру­тую и... (о, ужас!) рыб­ной кон­сер­вой, ко­то­рую я по не­до­мыс­лию при­хва­тил с со­бой. Опыт­ные ры­ба­ки чуть ме­ня не вы­ки­ну­ли за борт. Ведь, по при­ме­те на­род­ной -- не бу­дет ры­бац­кой уда­чи. Но, по­рас­су­ж­дав не­мно­го, мой ком­пань­о­ны при­шли к вы­во­ду: по­сколь­ку я ло­вить не бу­ду, при­ме­та от­ме­ня­ет­ся, то есть -- не дей­ст­ву­ет.
  
   Мо­тор в мо­мент при­ня­тия ис­то­ри­че­ско­го ре­ше­ния ра­бо­тал на ма­лых обо­ро­тах, но дан­ное об­стоя­тель­ст­во не по­ме­ша­ло нам бла­го­по­луч­но про­ско­чить створ Пе­чор­ской ГРЭС, не до­пив за­вет­ную бу­тыл­ку. Это бы­ло ещё од­ной ошиб­кой. Нель­зя про­во­зить от­кры­тую, но не­до­пи­тую бу­тыл­ку че­рез створ. Она долж­на быть ли­бо пус­той, ли­бо не от­ку­по­рен­ной! Ина­че не за­да­ст­ся ры­бал­ка. Но де­лать не­че­го, не воз­вра­щать­ся же об­рат­но. Ста­ли уте­шать се­бя мыс­лью, мол, во­все и не нуж­на нам ры­ба, про­сто от­дох­нём па­ру дней на ре­ке. Но в глу­би­не ду­ши ка­ж­дый мо­лил реч­но­го во­дя­но­го, что­бы при­ме­та не сбы­лась.
   Ме­ж­ду тем, смер­ка­лось, и на­чал­ся дождь. Пла­щи уже не спа­са­ли. При­хо­ди­лось си­деть в лу­же и от­плё­вы­вать­ся не толь­ко от на­бе­гаю­щей вол­ны, но и от не­бес­но­го пла­ча. Ка­за­лось, при­ме­ты сбы­ва­ют­ся -- по все­му ви­дать. Не толь­ко ры­бал­ки, но и от­ды­ха не по­лу­чит­ся. Но "Ка­зан­ка" про­дол­жа­ла стре­ми­тель­но рас­се­кать уп­ру­гую вод­ную плоть ре­ки уп­ря­мым про­ти­во­ло­доч­ным зиг­за­гом на­пе­ре­кор не­по­го­де, уно­ся нас к не­ве­до­мым по­ка при­клю­че­ни­ям. До Чёр­но­го ост­ро­ва ос­та­ва­лось ми­нут де­сять хо­ду, ко­гда сде­ла­лось со­всем уж тем­но, по­это­му шли на са­мом ма­лом га­зу, опа­са­ясь упо­до­бить "Ка­зан­ку-5" "Ти­та­ни­ку". Прав­да, айс­бер­гов во всей ак­ва­то­рии, как го­во­рят, днём с ог­нём не сыс­кать, но за­то то­п­ля­ка и пла­ву­на, ос­тав­ше­го­ся ещё со вре­мён со­циа­ли­сти­че­ско­го спла­ва, а так­же -- ве­сен­не­го па­вод­ка, хва­та­ло.
   Вдруг Се­рё­гу осе­ни­ло, под не­пре­кра­щаю­щим­ся до­ж­дём раз­вес­ти кос­тёр -- за­да­ча слож­ная, а с учё­том то­го, что дро­ва на ост­ро­ве весь­ма не­близ­ко, тем бо­лее, су­хие дро­ва -- поч­ти не­вы­пол­ни­мая. Сер­гей по­вер­нул лод­ку к пра­во­му бе­ре­гу, и мы бы­ст­ро в не­го ут­кну­лись. Бе­рег ока­зал­ся дос­та­точ­но вы­со­ким и об­ры­ви­стым, вы­лез­ти на не­го из лод­ки бы­ло очень труд­но, но со вто­рой или треть­ей по­пыт­ки нам это уда­лось. Взя­ли с со­бой при де­сан­ти­ро­ва­нии фо­на­ри, ло­па­ту и то­пор. По­шли ко­пать чер­вей -- вдруг бу­дет клёв, не­смот­ря на все при­ме­ты! -- и на­брать су­хих дров.
   Хо­дить в тем­но­те по по­яс в мок­рой тра­ве сре­ди кус­тов под про­лив­ным до­ж­дём -- удо­воль­ст­вие ни­же сред­не­го. Но же­ла­ние изу­чить ме­ст­ную фло­ру и фау­ну не угас­ло. Дро­ва на­шлись бы­ст­ро, тем не ме­нее, чер­ви ко­пать­ся не же­ла­ли. Уг­лу­би­лись даль­ше в кус­ты. Там на­ча­ли по­па­дать­ся жир­ные, го­то­вые к рыбь­е­му упот­реб­ле­нию, коль­ча­тые тва­ри. Они вы­пол­за­ли на­встре­чу вод­ным про­це­ду­рам пря­мо по­верх ко­ровь­их сле­дов. Ви­дать, здесь пас­лось ста­до из де­рев­ни Ко­нец­бор. По­вер­ху ко­пыт­ных от­тис­ков не­ожи­дан­но поя­ви­лись и мед­ве­жьи. По­хо­же, здеш­ний "хо­зя­ин" то­же изу­чал жизнь под­от­чёт­но­го ста­да. Сра­зу за­хо­те­лось уп­лыть от­сю­да ку­да-ни­будь по­даль­ше. Дров-то на при­лич­ный кос­тёр впол­не се­бе хва­тит, а всё ос­таль­ное -- суе­та.
   Мы с Ви­та­ли­ком не­мед­лен­но за­то­ро­пи­лись к лод­ке, но Се­рё­гу ни­чем нель­зя про­нять. Ему чер­вей по­да­вай! Ста­ли уго­ва­ри­вать сво­его шки­пе­ра, мол, мож­но и ут­ром за чер­вя­ми прие­хать, но он ни в ка­кую не со­гла­шал­ся. По­че­му? Это вы­яс­ни­лось поз­же. Но на­ко­нец-то ко­ли­че­ст­во зем­ля­ных (на­вер­ное, пра­виль­нее бы­ло бы ска­зать -- под­зем­ных, но воз­дер­жусь, что­бы не быть при­вле­чён­ным за унич­то­же­ние гно­мов из Ло­мард­ских гор) жи­те­лей удов­ле­тво­ри­ло ры­бац­кую ду­шу. Мы все се­ли в лод­ку и от­толк­ну­лись от бе­ре­га длин­ны­ми ство­ла­ми мо­ло­день­ких бе­рёз, при­го­тов­лен­ных для ко­ст­ра. Но дви­га­тель за­пус­кать Се­рё­га не спе­шил. Це­лых ка­бель­тов дви­га­лись на вёс­лах. С ка­кой це­лью? Но­вый во­прос, на ко­то­рый корм­чий не да­вал от­ве­та. Да ос­таль­ной ко­ман­де это, соб­ст­вен­но, бы­ло уже и не ин­те­рес­но, ибо впе­ре­ди ма­ня­ще про­ре­зал­ся сквозь тьму и дождь си­лу­эт Чёр­но­го ост­ро­ва.
   Пер­вым де­лом по­ста­ви­ли па­лат­ку и ста­щи­ли ту­да все по­ка не про­мок­шие ве­щи. Даль­ше на­ча­лось са­мое труд­ное -- при­го­то­вить го­ря­чий ужин. Кос­тёр дол­го не за­жи­гал­ся, но по­сле то­го, как дро­ва об­ли­ли бен­зи­ном из ка­ни­ст­ры, он сдал­ся и за­пы­лал.
  
   Суп ва­ри­ли так.
   На пес­ке вы­ло­же­ны дро­ва, го­рит огонь. Ря­дом, при­сев на кор­точ­ки, си­дят два от­ча­ян­но го­лод­ных ры­ба­ка, за­кры­вая пла­мя плащ-на­кид­кой от до­ж­дя, а ме­ж­ду ни­ми то и де­ло про­тис­ки­ва­ет­ся оз­ве­рев­ший по­вар, то и де­ло вно­ся ин­гре­ди­ен­ты в ко­те­лок од­ной ру­кой. Вто­рой ру­кой он по­мо­га­ет се­бе снять про­бу и пе­рио­ди­че­ски про­из­во­дит раз­лив ле­кар­ст­вен­но­го пре­па­ра­та в круж­ку, ко­то­рую при­хо­дит­ся удер­жи­вать зу­ба­ми. Вы­пи­ва­ние про­хо­дит с не­из­мен­ны­ми тос­та­ми за улуч­ше­ние ме­тео­ус­ло­вий и, ... чтоб ры­ба по­пёр­ла! Та­ким об­ра­зом, по­ла­га­ет Се­рё­га, мы не­пре­мен­но долж­ны сло­мать по­го­ду.
  
   На­ко­нец-то суп го­тов. Дей­ст­вие пе­ре­не­слось в па­лат­ку, где ос­лаб­лен­ным от ле­карств ор­га­низ­мам очень лень пе­ре­оде­вать­ся в су­хое. При­шлось ло­мать се­бя и со­вер­шать это столь не­об­хо­ди­мое дей­ст­вие. Всю мок­рую оде­ж­ду по­ки­да­ли по­верх па­лат­ки -- сы­рее уже не бу­дет. И тут ока­за­лось, как зая­вил Ви­та­лик, что не­об­хо­ди­мо уг­лу­бить са­краль­но-ме­то­до­ло­ги­че­ский про­цесс пе­ре­ла­мы­ва­ния по­го­ды, ибо пе­ре­рыв про­це­ду­ры мог ин­верс­но по­дей­ст­во­вать. Ви­та­лию ни­кто не воз­ра­зил, по­сколь­ку друж­ба с аэ­ро­ме­том счи­та­ет­ся од­ной из его долж­но­ст­ных обя­зан­но­стей. В ре­зуль­та­те за­яв­ле­ния сва­рен­но­го су­па ока­за­лось ма­ло­ва­то, ибо взя­тое на­ми ле­кар­ст­во не толь­ко здо­ро­во ос­лаб­ля­ло ор­га­низм, но и име­ло жут­кое по­боч­ное дей­ст­вие -- уси­ли­ва­ло ап­пе­тит до со­стоя­ния вол­чь­е­го. В ход по­шли дру­гие при­па­сы, ко­то­рые пла­ни­ро­ва­лись к упот­реб­ле­нию позд­нее. Кол­лек­тив яв­но те­шил се­бя на­де­ж­дой по­ба­ло­вать­ся на­зав­тра ухой, пре­зрев все при­ме­ты и пре­по­ны.
  
   Ко­гда на­сту­пи­ло ут­ро, я вне­зап­но об­на­ру­жил ря­дом с со­бой дво­их жут­ко по­мя­тых кли­ен­тов, из­ма­зан­ных по уши ту­шё­ноч­ным жи­ром, хлеб­ны­ми крош­ка­ми и огу­реч­ны­ми се­ме­на­ми. При­сут­ст­во­ва­ли та­ко­вые пи­ще­вые вкра­п­ле­ния и в мо­ей бо­ро­де, но их уда­лось об­на­ру­жить толь­ко при на­ве­де­нии ут­рен­не­го туа­ле­та. Под го­ло­вой у Ви­та­ли­ка вме­сто по­душ­ки ока­за­лась бан­ка из-под той са­мой ту­шён­ки, ко­то­рая де­ко­ра­тив­но ук­ра­ша­ла его об­на­жён­ную грудь. Этот факт, ве­ро­ят­но, спо­соб­ст­во­вал то­му, что ему сни­лись изы­скан­ные гас­тро­но­ми­че­ские сны, по­сколь­ку он ап­пе­тит­но при­чмо­ки­вал гу­ба­ми и не­уто­ми­мо ра­бо­тал че­лю­ст­но-ли­це­вой груп­пой мышц. Се­рё­га в ка­че­ст­ве по­душ­ки из­брал ём­кость, в ко­то­рой рань­ше (ка­жет­ся, ещё се­го­дня но­чью) по­ме­ща­лось ле­кар­ст­во, так при­ят­но скра­сив­шее нам до­суг. Сны его бы­ли тре­вож­ны. Он во­ро­чал­ся и сто­нал. Как спал ваш по­кор­ный слу­га, не­из­вест­но не толь­ко нау­ке, но и мо­им со­се­дям по но­ме­ру -- они дрых­ли без зад­них ног до са­мо­го про­бу­ж­де­ния и не смог­ли бы ни­че­го по­яс­нить о мо­ём по­ве­де­нии но­чью да­же под стра­хом при­ме­не­ния к ним треть­ей сте­пе­ни уст­ра­ше­ния.
  
   Ед­ва рас­то­роп­ный бог Хро­нос за­фик­си­ро­вал на ча­сах око­ло по­ло­ви­ны пя­то­го ут­ра, ме­ня раз­бу­дил гид­ро­бу­диль­ник. Вы­гля­нув из па­лат­ки и убе­див­шись, что по­го­да сло­ма­на окон­ча­тель­но (на не­бе па­ли­ло се­вер­ное солн­це, и не ос­та­лось ни ма­лей­ше­го на­мё­ка на вче­раш­ние ту­чи), я по­шёл ки­пя­тить во­ду для ут­рен­не­го чая, пред­ва­ри­тель­но ос­во­бо­див для не­го ме­сто. Дров для воз­ро­ж­де­ния из пе­п­ла по­ух­ше­го бы­ло ко­ст­ра име­лось дос­та­точ­но, не в из­быт­ке, но хва­та­ло. Не бы­ло ни­ка­кой ну­ж­ды ло­мить­ся за сто с га­ком мет­ров в ле­сок, по­ки­дая уют­ный пес­ча­ный бе­рег. На во­де мир­но по­ка­чи­ва­лась на­ша "Ка­зан­ка", на­по­ло­ви­ну за­ли­тая до­ж­де­вой во­дой. На пра­вом же бе­ре­гу Пе­чо­ры за­ухал трак­тор, и пас­тух, по­ёжи­ва­ясь от ут­рен­ней све­же­сти, гнал ста­до на па­ст­би­ще. За­ще­бе­та­ли пти­цы, заи­гра­ла ры­ба. Жизнь сно­ва по­ка­за­лась на­сы­щен­ной и при­ят­ной. Ко­гда чай вски­пел, из па­лат­ки под­нял­ся ры­бац­кий люд. На­ско­ро пе­ре­ку­сив, мои спут­ни­ки по­шли ста­вить дон­ки с те­ми са­мы­ми чер­вя­ми, ко­то­рых мы с та­ким тру­дом до­бы­ва­ли но­чью. По­сле че­го ры­ба­ки ум­ча­лись в лод­ке -- по­ки­дать спин­нин­ги на пе­ре­ка­тах.
   Ос­тав­шись один, я снял крос­сов­ки и дол­го бро­дил бо­си­ком вдоль бе­ре­га по неж­но­му пес­ку. Ча­са че­рез че­ты­ре при­шло вре­мя про­ве­рить дон­ки, что я и сде­лал с ус­пе­хом. Пош­ке­рив1 боль­ших язей, на­ла­дил­ся ва­рить из ме­ло­чи уху. Толь­ко раз­вёл кос­тёр и по­ста­вил ко­те­лок, за­та­рах­те­ла мо­тор­ка. "Во­вре­мя", -- по­ду­ма­лось мне. Но я ошиб­ся. Это бы­ли не мои ре­бя­та. На ка­кой-то за­тра­пез­ной ут­лой лод­чон­ке с чи­хаю­щим от ста­рос­ти мо­то­ром к ост­ро­ву при­стал не­ка­зи­стый му­жи­чон­ка в дра­ной ушан­ке с рас­то­пы­рен­ны­ми уша­ми.
   Про­мас­лен­ная ку­фа­еч­ка на при­быв­шем крен­де­ле стоя­ла ко­лом, буд­то бы вы­ра­жая пол­ное ко мне пре­неб­ре­же­ние.
   -- Это моя то­ня'2! -- за­орал он. -- Ка­ко­го рож­на вы тут за­ки­ду­шек на­ста­ви­ли?!
   -- Ли­цен­зию предъ­я­ви­те, будь­те так лю­без­ны, -- от­вет­ст­во­вал я.
   -- Чя­во-чя­во? -- изу­мил­ся му­жи­чок.
   -- Предъ­я­ви­те ли­цен­зию на экс­клю­зив­ное пра­во лов­ли в ак­ва­то­рии Чёр­но­го ост­ро­ва, ина­че ва­ши уст­ные пре­тен­зии не смо­гут быть ис­поль­зо­ва­ны в ка­че­ст­ве ар­гу­мен­тов в Ев­ро­пей­ском су­де по пра­вам че­ло­ве­ка, -- при­шлось мне разъ­яс­нить оп­по­нен­ту сте­пень его ком­пе­тен­ции, что­бы он не тра­тил вре­мя на об­ра­ще­ние к лич­но­му ад­во­ка­ту.
   Од­на­ко кро­ме дыр на ко­лен­ках и об­рат­ной сто­ро­не ши­рин­ки, му­жи­ку предъ­я­вить бы­ло не­че­го. Он сту­ше­вал­ся, но при­гро­зил прие­хать с Его­ры­чем. У Его­ры­ча, ве­ро­ят­но, име­лась бо­лее серь­ёз­ная ли­цен­зия. Или мой оп­по­нент имел в ви­ду как раз-та­ки ад­во­ка­та? Так я по­ду­мал. Тем вре­ме­нем при­быв­ший ухарь про­дол­жал гнуть свою ПРЯ­МУЮ ли­нию, прав­да, не­мно­го из­ме­нив те­му.
   -- На­лей ста­кан, му­жик, -- по­тре­бо­вал он, -- а не то не от­ста­ну!
   -- Вот ещё, у нас здесь не бар! А се­го­дня не чет­верг... по­сле до­ж­дич­ка, что­бы за­ни­мать­ся бла­го­тво­ри­тель­но­стью ран­ним ут­ром.
   Я веж­ли­во пред­ло­жил не­зва­но­му гос­тю чаю, как это при­ня­то в луч­ших ари­сто­кра­ти­че­ских семь­ях Ве­ли­ко­бри­та­нии, но он, пре­зри­тель­но фырк­нув, от­ча­лил и ис­чез в лу­чах по­лу­ден­но­го све­ти­ла, по­свер­ки­вая за­зыв­но об­на­жён­ной ли­цен­зи­ей на вет­ру. Ско­ро при­бы­ли и мои ры­ба­ки. Обед удал­ся на сла­ву. Для за­кре­п­ле­ния от­лич­ной по­го­ды мы до­пол­ни­тель­но осу­ще­ст­ви­ли ещё два дей­ст­ва, по­доб­ные вче­раш­ним. По­сле че­го я ус­нул.
  
   Про­снул­ся от­то­го, что ме­ня тол­ка­ли в че­ты­ре ру­ки и при­го­ва­ри­ва­ли:
   -- Про­снись, та­кое се­вер­ное сия­ние -- обал­деть!
   Но я не на­шёл в се­бе сил под­нять­ся. Мор­фей ско­вал мои гла­за. И лишь на сле­дую­щее ут­ро вы­яс­ни­лось, я про­спал за­ме­ча­тель­ную кар­ти­ну лет­не­го се­вер­но­го сия­ния. При­чём -- на всё не­бо, при­чём -- РАЗ­НО­ЦВЕТ­НО­ГО! Для тех, кто не зна­ет, по­яс­няю: се­вер­ное сия­ние бы­ва­ет раз­но­цвет­ным очень ред­ко (осо­бен­но ле­том). Обыч­но в от­тен­ках зе­ле­но­ва­то-бе­ло­го, жел­то­ва­то-бе­ло­го или си­не-бе­ло-жёл­том ко­ле­ре. А вот что­бы все цве­та ра­ду­ги в ат­мо­сфер­ном яв­ле­нии ле­том при­сут­ст­во­ва­ли -- столь уди­ви­тель­ное зре­ли­ще ред­ко ко­му уви­деть до­во­ди­лось. Вот по­это­му ме­ня и бу­ди­ли. Вот по­это­му и не по­ща­ди­ли мое­го без­мя­теж­но­го сна. А я же про­иг­но­ри­ро­вал са­мым без­образ­ным об­ра­зом при­зы­вы сво­их дру­зей. И до сих пор жа­лею, что не смог под­нять своё жал­кое тель­це и уви­деть ска­зоч­ную кар­ти­ну...
  
   Сле­дую­щее ут­ро за­стиг­ло на­шу друж­ную ком­па­нию си­дя­щей во­круг ко­ст­ра в пол­ном со­ста­ве. С пол­ны­ми чар­ка­ми в ру­ках. Я слу­шал рас­ска­зы о кра­со­те ноч­но­го се­вер­но­го сия­ния и взи­рал в сто­ро­ну то­го са­мо­го бе­ре­га, где мы бра­ли дро­ва и ко­па­ли чер­вей в пер­вую ночь. Ту­да смот­рел и Се­рё­га. Его взгляд оки­ды­вал зна­ко­мые мес­та с чув­ст­вом пол­но­го и мес­та­ми да­же глу­бо­ко­го удов­ле­тво­ре­ния. Он го­во­рил, с ви­дом бы­ва­ло­го лоц­ма­на:
   -- Ви­ди­те, му­жи­ки, тот бе­рег? Это очень опас­ное ме­сто! Там столь­ко то­п­ля­ка -- ма­ма, не балЩйся! Я бы ни­ко­гда не ри­ск­нул к та­ко­му бе­ре­гу при­ча­лить. Од­но не­лов­кое дви­же­ние, и винт на мо­то­ре сво­ра­чи­ва­ет­ся в тру­боч­ку.
   Тут я удив­лён­но про­мол­вил:
   -- Се­рё­жа, а ка­ко­го же чёр­та мы ту­да но­чью без­рас­суд­но су­ну­лись? Толь­ко чтоб чер­вей най­ти и дро­ва?
   На мои во­про­сы Се­рё­га впол­не ра­зум­но от­ве­тил:
   -- Во-пер­вых, но­чью ж не вид­но ни­че­го! Во-вто­рых, ку­да на ры­бал­ке без чер­вей?
   Вот и пой­ми по­сле это­го ры­ба­ков-фа­на­ти­ков! Ес­ли не вид­но ни­че­го, то и мо­тор ло­доч­ный раз­дол­бать не страш­но. А вот солн­це воз­дей­ст­ву­ет на их пси­хи­ку та­ким об­ра­зом, что один толь­ко вред: ни к бе­ре­гу на лод­ке не по­дой­ти, ни чер­вей те­бе на­ко­пать.
  
   Вы спро­си­те, а хо­рош ли был улов? От­ве­чу. Ве­ро­ят­но, вско­ре вы смо­же­те это са­ми уви­деть, ко­гда ус­нё­те. Толь­ко по­том ни­ко­му не рас­ска­зы­вай­те -- что­бы не про­слыть бол­ту­ном или фан­та­зё­ром.
   Впро­чем, это не глав­ное. Са­мое важ­ное в дру­гом: для ме­ня все­гда ос­та­нет­ся за­гад­кой, по­че­му днев­ные опа­се­ния столь не­су­ще­ст­вен­ны но­чью.... Воз­мож­но, все­му ви­ной силь­ное влия­ние сол­неч­но­го све­та на ло­каль­ную пси­хи­ку ин­ди­ви­дуу­ма?
  
   1 Пош­ке­рить ры­бу -- очи­стить её от внут­рен­но­стей и по­со­лить;
   2 То­ня' -- ме­сто бо­га­тое ры­бой по оп­ре­де­ле­нию.
   От аббревиатуры ГВФ (гражданский воздушный флот);
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"