Чваков Димыч. Вдохи-выдохи сезонных предпочтений

ВДОХИ-ВЫДОХИ СЕЗОННЫХ ПРЕДПОЧТЕНИЙ

Выцветают лета эполеты...

Заблудился лукавым летом,

пропадая всю ночь в полях,

сена прелого эполеты,

запечённые на углях,

нацепил на мундир малины,

созревающей в облака.

Вместо ветра пером гусиным

дал автографы землякам,

что спешили лететь куда-то

через тернии мимо звёзд -

вдоль по безелю звездопада,

замотавшись комете в хвост.

Там девчонку под утро встретил,

не девчонка она - огонь.

Проглядел её летний ветер,

а теперь-то попробуй, тронь!

Расплетаются сны косые,

как просёлки лесных дорог...

ах, растратил в стогу часы я,

но и деву не уберёг

улетела совсем как лето

вместе с листьями от осин...

Осень, слякоть, картина ретро...

...и компьютер опять "висит"...

Чудеса предзимья

Лето всё ещё смотрит в окно;

в занавеске увядшего ситца

видно гамму просроченных нот,

это блёклые летние птицы

исполняют сонату любви,

будто гимн предстоящего мая...

Пусть давно уже спят муравьи,

мне щекотки дежурной хватает...

Я смотрю отрешённо на двор,

где царит белый день да сугробы;

ах, оставьте скорее минор -

у парадной пушистая сдоба,

да поодаль стоит "на часах"

дворничихою снежная баба,

и мороженые чудеса

вылетают из папиной шляпы!

Петербург новогодний или метафизика климатических аномалий

ничьи долги уходят с молотка

лишь по цене ветхозаветной пыли...

луны неполной пьяный адвокат -

фонарь безродный - мостовую пилит

дрожащим на ветру седым лучом,

похожим на серебряную ф и н к у;

луна по водам ледяным течёт,

натаптывая к Питеру тропинку...

граница на классическом замке,

а двери на магическом затворе;

твоя рука лежит в моей руке,

а сердце сердцу еле слышно вторит...

дыхание срывается в пике,

предновогодье кажется нездешним;

и Дед Мороз - потеющий аскет

с румянами пылающей черешни -

шагает мимо скверов и оград,

где от травы зелёное веселье...

мой Петербург попал под Петро град

за день до новогодней карусели!

Цвет осенний

Разгрызает небо трубы

вверх дымящего завода;

грустно вытянуты губы

в перманенте непогоды.

Снег с утра расправит плечи

и пойдёт в народ с азартом.

Заполошный ветер мечет

листья, будто жулик карты.

Пропадает цвет осенний

под унылым грязным снегом.

Мрак. Промозгло. Воскресенье.

Буря мглою. Дискотека.

осенний этюд

нецветение яблонь - осенний этюд...

где-то рядом пророки чудили;

всем погодам, мон шер, предпочёл бы я брют

с перцем горьким с названием чили,

а ещё - сильный ливень, потоп, ураган

с нежным именем ласковым... женским;

смерч заменит мне образ крутого врага,

как Онегину взбалмошный Ленский!

черноплодной рябины ноябрьская стынь

цвета "мокрый асфальт потрясений";

на погосте гниют заливные кресты

и гуляют из прошлого тени;

в небе гомон вороний - осенний этюд...

чертит линию след самолёта,

всем погодам, мон шер, предпочёл бы я брют

и предчувствие Нового года!

переходный период

разметалось небо в осень...

да по скважинам замочным

поспешило спрятать щёки,

чтоб не слишком-то горели...

цепенеют, как в наркозе

с видом несколько лубочным

расписные кровотоки,

провоцируя метели,

чтобы те неслись по кругу

каруселью мирозданья,

замирая на стоп-крана

повреждённых балансирах...

загляну я к вам без стука,

не полезу в ваши сани,

распевая, как осанну,

заклинания сатира!

разлились в закат румяна -

перемешаны с морозом -

с ощущением господства

преходящих обретений,

что с упорством игромана

убирают бабу с воза

и лелеют, как сиротство,

проливного грома тени...

Мартовские сплетни

В сиреневом тумане сплетен марта

Расслышать можно нежную капель.

В раскованности страсти и азарта

Я б вам сегодня что-нибудь пропел,

Да вот беда -- в колонне обстоятельств,

Построенных в линеечку пути,

Стоит один неизданный писатель

И портит всем настрой и аппетит.

Его ворчанье -- жалкие потуги

Подняться над обыденным житьем,

Его экстаз -- не творческие муки

И тихоепозорное нытье.

В малиновом тумане специй марта

Мои слова теряются, как пыль.

Поставлено достоинство на карту,

Да только масть ее давно забыл...

Весна, за роялем автор

Заструилась струна рояльная,

я педаль неспроста нажал.

Золотится заря брутальная,

воска снег за окном круша.

Отмалинило, отлимонилось,

отлилось нам слезой свечи.

В мнимом доме снов я незваный гость,

композитор твоих кручин.

Отыгрылось, откуролесилось,

укатилось под спуд дорог,

а в апреле капель повесилась,

но упала к нам на порог!

Заалела рекламным облаком,

в небе стильном весна-красна;

хороша в лужах нежным обликом

и сама пред собой честна.

Я по правой педали* не топаю,

а на средней - звук торможу,

и рояль отвечает мне стропами,

как раскрывшийся парашют.

* Правая педаль

Начать нужно с того, что у фортепиано или рояля есть демпферы -- маленькие подушечки, предназначенные для заглушения колебаний струны при отпускании клавиши. При нажатии на правую педаль демпферы поднимаются, тем самым позволяя вибрировать всем струнам. Таким образом множество звуком начинают звучать сразу, что делает мелодию более объемной. Поэтому правую педаль еще называют педалью "forte".

Левая педаль

Левая педаль фортепиано сдвигает молоточки вправо, в результате чего они ударяют по струнам в другом месте, чем обычно. От этого звук становится более тихим и "мягким".

Средняя педаль

Эту педаль называют педалью "sostenuto" или педалью удержания звука. При ее нажатии остается звучать только та струна, демпферы которой были подняты в момент касания педали. Нажатые после этого звуки обычно приглушаются.

Пахнет летом

Снег подвисает на тоненькой ниточке,

Как паутина блестит эта нить.

Бодро шагаю по шахматной плиточке

В тщетных попытках себя изменить.

В бледных потеках метельное кружево

Хрупкость стекла затирает пургой.

Этот сюжет не окажется нужен нам,

Будто бы грех вместо цели благой.

Снег разлетается пухом черемухи,

Запах арбуза заслоном встает.

Смерть топора от разбитого обуха,

Радость весны -- с рек уволенный лед.

Прячется солнце в малиновом облаке,

Воздух рыдает туманами грез.

Тупо капель барабанит без продыха,

Лето сплетается травами кос.

Будет и нам откровение Божие,

Станем и мы тоже на год мудрей.

Словно бы словом слова растревожены

В самой своей непорочной поре --

Песни поются `зелеными' бардами

Пре-откровением искренних строк.

Снами, крылами, ветрами, петардами

Радует лето грядущее впрок.

Лето, середина, утро

Дрожит на небе робко бровь зари,

Подернутая летней паутинкой...

Над миром прожужжит метеорит,

Как ангел из языческой глубинки --

Половозрелый ловкий майский жук,

Заботами любви обремененный...

Я на поляне с росами лежу--

Разнеженный, румяный, полусонный,

А надо мною радуга горит

Минувших дней не ветхого завета.

Какой-то стопор у меня внутри

Сорвало резко ураганным ветром,

Но накануне... нынче ж -- полный штиль,

Восходит солнце, стелются туманы...

Но сам рассвет сегодня упустил

В разводах упоительной сметаны.

Дрожит в окне простой июльский день,

Качает куст, как дрессировщик кобру.

Летают водомерки по воде,

Вода хранит слова твои и образ.

Прогулка

Набрав в луны широкую ладонь

живой воды, тихонько шёл по лужам...

И ехал в парк трамвайный мой вагон...

...его я на путях и обнаружил,

когда спешил в предсердие весны,

а там мечта струила фимиамом,

её движенья, в сущности, ясны,

благоухая нежности бальзамом.

Спешил успеть на бал кровавых роз

в лучах неувядаемых восхода.

Я был рождён в плену метаморфоз

на острие у молниеотвода.

Квотированное лето

Вдыхаю самосадные пары

не пчёлами посаженной махорки,

садов Придонья скромные дары.

Дюймовочки и прочие восторги

меня не в состоянии пленить,

поскольку мне сейчас не до веселья

И в этой грусти нет моей вины,

всему причиной - летнее похмелье,

когда июль - не тот, который ждёшь,

и август подгулял в потешных шортах;

река с небес, а не дежурный дождь,

нам проливной волной одежду портит.

Цветы не щедры нынче на нектар,

и пчёлам поприбавится работы.

Дрожит, как зуммер, глайдами* комар,

дежурным писком отмеряя квоты.

* Глайд (англ. glide -- "скольжение") -- в фонетике: краткий, неполный, неопределённый по качеству звук, возникающий как переходный элемент в сочетании звуков, различных по месту образования.

единым росчерком...

летит с деревьев росчерк тополиный...

как будто кто-то летом одарил -

так пишутся рецепты и былины

без крови, пасты, грифеля, чернил!

так расцветают бледные аптеки

провинциальных бархатных миров,

где проявляют полноводность реки

в пылу отменно вычурных пиров!

так улетают бабочки на север,

чтобы закончить жизнь свою в плену

какой-то слишком непутёвой веры,

не возбудив плаксивую струну,

упрятав в кокон скорбь свою и слёзы,

убив в душе космическую боль...

суть бабочек - камлание наркозом,

когда на ранах проступает соль...

летит с деревьев пыль от декораций -

театр уехал на дежурный "чёс"...

есть многое на свете, друг Гораций,

за что не жалко водопады слёз

пролить и, надписав автограф лимфой,

деревьям ветку ветра подарить,

которого ждала лесная нимфа

до этой самой благостной поры,

когда летящий росчерк тополиный

нам кажется соцветием былин,

и сена прошлогоднего перина

в лучах заката весело пылит.

Зимнее

Снег выпал...

с ним была, как будто, такова

пожухлая слегка слепая осень.

Был выпад -

снег моё лицо атаковал:

мир быстро поседел. В стихах и прозе

страницы, с незапамятных, глубин

всплывали эпатажно кверху брюхом;

и я не сук классический рубил...

Рубил с листа, как Родион старуху,

след ноября - погнивший урожай,

в полях стоящий нищенским укором,

мне козырёк на кепочке мешал,

а голова, наполненная вздором,

качалась, будто колокол её

лупил об купол в темпе перезвона...

А я шагал по насту колеёй,

как будто в Мекку белая ворона.

Новогодняя сказка

Примчал январь, зима и стужа

да вечно пьяный Дед Мороз.

Я пригласил его на ужин,

а он снегурочек привёз:

девчонки бойкие, не злые,

да все румяные с лица...

Красотки, в общем, удалые.

Факт обручального кольца

я быстро спрятал за спиною

и там кольцо успешно снял.

- А ну, душа, пошли со мною -

искать любовь на сеновал!

И мы пошли, заря алела,

гулял подвыпивший народ,

а я любил Алёну смело...

Люблю уже тридцатый год.

По летнему расписанию

Проклюнулись проталины любви

по заполошным крикам переулков;

Как говорится в Торе - век живи...

Вращается коническая втулка,

похожая на просто парашют -

под ним десантник ятЪ не сопряжённый,

внизу блестит делянками маршрут,

а в стороне - гуляют чьи-то жёны...

Им дела нет до смерти из небес,

ворвавшейся в классическое утро:

бесформенный обрывок до-диез

рассыпался по росам перламутром...

И где-то пел диковинный петух,

к рассвету ненадолго прикипевший,

а тополя варили в гнёздах пух,

рецептом увлекаясь устаревшим.

Проплешины любви ушли в туман -

туда, где лето по теплицам жмётся,

где полнят наливные закрома

густые сливки радостных эмоций.

Финиширует в осени лето

Бежали долго, всполошив тайгу,

форсировав болото, между прочим;

с медведем подружившись на бегу.

Ни днём, ни утром, а в разгаре ночи

горел на горизонте чей-то глаз -

возможно, это филин одноокий;

или же - мчался поезд, целя в нас,

как целит прямо в сердце век жестокий!

Роился гнус несчитанный числом,

срывало кроны жменей урагана,

их к горизонту весело несло.

И пели ветру страстную осанну

кикиморы да лешие в ночи,

неистово сползая до фальцета.

И не было классических причин,

чтоб осень провожать в режиме ретро.

И хулиганил ржавый попадос,

его нукеры наши души грызли.

И в круговерти благородных поз

октябрь раскрасил охрой наши мысли.

Весна пришла в славянские леса

Снега увяли, дождь сошёл с небес...

весна опять бредёт по бездорожью -

в лесу проталин больше, чем невест -

сверкает целый день во славу божью.

Скликает леший бывших снежных баб,

чтоб искупать их в мартовской купели;

ведёт себя, как конченый сатрап,

отбитый в абсолюте, словно пеленг.

Кикиморы из про'клятых болот

повылезли на свежие побеги,

а водяной из топи бражку пьёт.

От альфы до классической омеги

десятка три голодных упырей,

да пара жутко модных волколаков

при свете очень свежих "фонарей"

ему перегоняют эту влагу.

И ступа, что оставлена Ягой,

в сарае, неучтённая, пылится.

Лишь квадрокоптер рыщет над тайгой

и сводит настроения в таблицу.

Кощей следит за златом из ларца

на самой дальней к городу опушке.

Он с миром говорит через WhatsApp

на языке, которым грезил Пушкин.

Весна шагает, позднюю пургу

своей капелью враз переморочив,

и ливень обещает к четвергу,

и дивные подснежники на кочках.

Руслан поёт с живою головой -

на кастинг выступление готовит:

с утра достал его утробный вой

в столице, на Буяне и в Ростове.

Из моря выйдя, дядька Черномор

тотчас отстал от вверенного взвода.

Он до сих пор несёт какой-то вздор,

как и всегда в любое время года.

Царевна-лебедь вяжет под окном,

ей три девицы предписали это.

И сок берёзы, смешанный с вином,

она разделит запросто с поэтом.

Соло для училки с боем

В Лете много ли толку?

Скорее отправимся в осень,

не спросив разрешения и не проветрив дупло...

Задержусь я надолго...

...а мой капитал судьбоносен -

не совсем золотой, но и не откровенное зло.

В Лете много ли яду,

что Борджиа нам преподносит,

отправляя врагов поскорей к праотцам слегонца?

Остаётся наградой

притихшая ранняя осень

да из старых газет неуместная горечь свинца.

В Лете много ль науки,

шпицрутенов, пряников мятных?

Время вышло из строя как нашей любви образец.

Еле слышные звуки

его поучений бесплатных

мне напомнили болью ваятеля острый резец.

Время бьёт то и дело

учительской строгой повадкой,

оставляя науке взамен лишь одни синяки;

и обводятся мелом

итоги учёбы гладкие

и такие ненужные, будто бы обиняки.

Осень, кануны

Осень. Кануны. Август - эмоции

птицей, запертой в колыбели...

Осень. Ужимки шутов идиотские.

Солнце - вязкости карамели.

Травы - шёлковости сатиновой -

завиваются после стрижки;

небо в джеме ультрамариновом

держит дождь на седой задвижке.

Наливается купол тучностью,

град господний под вечер проча.

Закатав до колена брючины,

буду шляться до самой ночи

по аллеям грядущей сырости,

увязающий в ароматах,

над лесами мечтая вырасти

в нежном облике аэростата.

Намёк на весну...

Здесь бархатом заснежена тропа,

как будто бы ковровая дорожка.

Читает ветер северный... тропарь,

вздувая гибким парусом обложку.

Я жду весну, бездействием томим,

растаскивая тучи по берлогам.

Нога на зиму - знатный витамин,

как ортодоксу тора с синагогой.

Как козырь, раздаётся волшебство,

под ёлкой спит затурканный Петрушка,

уютно будет нынче в Рождество

продолжить бесшабашную пирушку;

мотаясь по присутственным местам

"козу водить", нервируя прохожих -

мол, что за чёрт, мол, нет на вас креста,

мол, это что за ряженые рожи!

В зелёный плис раскатана трава,

гуляет вдоль дорог душистый ветер,

весною протестирую права -

весь год и петь, и говорить о лете.

Ну, а покуда - вьюга в полштыка

на кончике пера - парад снежинок,

циклоп-фонарь взирает свысока -

как будто с укоризной строгий и'нок.

По итогам года...

Утро метит красным цветом

серебристые поля,

пролетело мухой лето,

пушки с пристани палят!

Прохлебали осень быстро,

будто просто съели суп.

И оставили огрызки

в переизданном лесу,

будто ловко сняли шкуру

или, может, даже три

с херувимистых амуров

с тихой радостью внутри.

По заснеженным дорожкам

нам зима в глаза кати'т;

примерзает к нёбу ложка...

Чудо-юдо рыба кит

вопрошает в океане:

"Чем вам, други, услужить?"

Пишет хайку Мураками.

Вдоль прикопанной межи

холода пришли большие,

даже больше, чем вопрос -

"Есть ли жизнь на Кунашире?"...

Или это просто тост?

Приполярье

Здесь просто Север, милый мой,

здесь как-то лето поскользнулось,

зима с утра звалась зимой,

сметая скорбь с постылых улиц,

сгребая скарб в белы' леса,

мозги кикиморам мороча.

По спицам солнца-колеса

стекает ртуть Полярной ночи

и отключается легко

от мимолётности сомнений

и сквозь угольное ушко'

в сугробы лезут люди-тени

туда, где Север спит сто лет,

не понимая смысла лета,

в снегу припрятав на обед

морошку пламенного цвета.

Здесь просто Север, милый мой,

иные здесь царят законы,

а люди ходят по прямой,

презрев преграды и препоны.

В плену

Как хороши аллеи по утрам -

для дворников непаханое поле!

Сияет белизной распятый храм,

на горизонте проступая солью.

Едва ли скудный свет украсит вновь

на паперти осенний блюз тягучий,

оставив без регалий и чинов

растянутые латексные тучи.

Над сумерками сосны восстают

в октябрьском затянувшемся рассвете.

Наградами, добытыми в бою,

лежащими на траурном лафете,

мерцают листья скромной желтизной

упавшего с небес иконостаса.

Зазором между миром и войной -

осины почерневшие лампасы.

И будто бы распахнутый баян

нам облака играют пьесы Грига,

прихваченные нитью по краям,

как хитростью пришитая интрига.

В пылу сражений будущей зимы,

кампании весенних наступлений

увижу лета терпкие дымы

я - межсезонья благодарный пленник.

Зимовщик

Отливал, как струю голубого металла,

эманацию духа в полярную стынь.

С каждым новым усильем струя обретала

чистоту неумеренно свежих вершин.

Билось с солнцем замёрзшим помятое небо,

отвлекая от холода южных широт.

Антарктиды на завтрак прекрасна без хлеба.

Диетолог полярный классически врёт,

раздавая рецепты, советы и пищу!

Не понять ему наших душевных глубин;

настоящий зимовщик стоически ищет

те места, где живёт королевский пингвин.

Каталог снов мертворождённый

В ладу с собой и с летом запоздалым,

я разбираю буквы по слогам,

гарцует ветер с привкусом металла

в соцветиях зеркальных амальгам.

Мне б вознести молитву в поднебесье,

где бесам место метит ближний круг,

где дружба ничего уже не весит,

а яблоко - давно расхожий фрукт,

распространённый в качестве фетиша

на гаджетах, чем меряют престиж...

Адам попался, Ева еле дышит

сквозь плохо слышный дребезг райских крыш,

и шум садов, и вычурных фонтанов

прохладный плеск вечернею порой:

"Я всё равно любить тебя не стану,

мой, в сущности, неласковый герой..."

Понять себя - нелёгкая задача,

понять иных - почти исключено!

Каталог снов пишу, а это значит:

всё время попадаю мимо нот.

По временам и нравы...

Жарища летом -

выноси святых,

иг н у с н о е, представь себе, соседство.

Спасает ветер

действием простым,

но безотказней бегство в виде средства.

А в сентябре совсем иной компот -

диагоналит по асфальту мелом

какой-то, скажем, бо'тан-идиот...

...и прячет сказку в сене перепрелом

усталый фермер - труженик полей,

плантаций и казённых огородов;

он не хозяин на своей земле,

лишь арендатор до седьмого пота...

Зимой сюжет на холод повернёт

ударно примороженным компа'сом;

капусту сквасим, положив под гнёт

наполненной гантелями кирасы...

К весне стремится солнечный приплод,

подъедены и клюква, и капуста;

мальчишки мастерят у речки плот...

...и снег шагренит по кюветам грустно.

А день растёт... покамест не спеша,

на птичьем языке поёт канцону

заря пылает - на небе пожар,

как осенью по покрывалам клёнов.

И снова лето в очередь стои'т,

и слепни тренируются на кошках,

и местного значения бои

в чащобе "на неведомых дорожках"...

Потом опять - борьба за урожай

и отпускной поры неразбериха.

Я лето раньше громко обожал;

теперь же обожаю - только тихо.

поздняя вечерняя гроза

...не вечер, а разваренный кисель,

не молнии, а сети паутины;

не на кресте, увы, герой висел,

а на суку надломленной осины...

струил зефир в страну багровых туч

размытую до крайности палитру

и подобрать хотел к ненастью ключ,

к себе ж примерив функции арбитра...

не вечер, а пустая суета,

хотя сегодня крайне громогласна...

сочту сто раз от одного до ста

и прошепчу: "она таки прекрасна..."

и стихнет ветер, бурю усмирив,

и звёзды в небе выйдут на прогулку

до фонаря - до утренней зари,

потом исчезнут в тени переулков...

не утро, а малиновый компот,

не самовар, а чайник из фарфора;

дородный пар над лужами встаёт...

и три на завтрак пресные просфоры

лежат в тарелке, будто бы давно

их испекла говейная хозяйка...

по капле кровь - церковное вино -

к озону добавляет сотни лайков!

Снежные заносы

"Примерился, прицелился... примёрз -

да в самом центре маковки на храме..."

из когда-то не написанного

С разбегу прыгал,

прыгал и с наскоку,

ломал комедь, сознанье, костыли...

Подравши лыко,

ободрав сороку

и в светлый путь дорогу запалив...

Неслась метель

по весям и тропинкам,

заборы разрушая и мосты;

на высоте

плыл месяц - четвертинка;

и снег, смахнув в сугроб свои персты,

увял тихонько нежным эдельвейсом,

попав спроста в изрядный переплёт,

ломая "хайп" и спутав карты... рейса -

гламур от моды с королевой Мод*!

* имеется в виду норвежская королева Мод (Maud Charlotte Mary Victoria) (1866 - 1938 гг.), в честь которой названа обширная область на атлантическом побережье Антарктиды, сектор между 20® западной и 44®38' восточной долготы. Площадь -- около 2 500 000 км«.

Ах, Лель!

Ах, этот непослушный Лель -

гуляка, бабник, циник мерзкий,

надравшись эля, песни пел

и выражался крайне дерзко.

На смене смежных век был пойман, как пацан...

Цвела маца, звенел от колокольчиков дацан,

сиял таинственный Мицар

в полнеба... звездного Отца,

играл полночный джаз,

как кошка -- я не отрицал

крутого куража...

... вокзал, базар ажан,

протоптана межа,

а воду -- не с лица,

а из колодца,

где всяк баклан -- вместилище эмоций

в ажурной кожуре змеиной кожи,

но он себя любить, увы, не может --

проклятье мастерка масонской ложи...

ах, этот Лель -- засланец поднебесья

в каком-то слишком полулегком весе...

Период после страсти

Уходит страсть, да люди остаются

её развалы скромно наблюдать.

Судьба лежит, как огурец на блюдце,

на вид он твёрдый, а - водой вода...

...тяжёлая с дейтерием в осадке

или же растворённым - только в путь.

Моя любовь - лишь промежуток краткий.

Когда порву тенеты пылких пут,

смахну слезу, пролитую напрасно,

и в мир мечты с собой уединюсь.

А жизнь - она по-прежнему прекрасна

вот только летом заедает гнус,

зимой прохладно, а весною сыро,

и осенью так серо целый день,

и кажется Бастилией квартира,

и пожирает мир сиротства тлен.

Но я держусь, роптать причины нету,

любовь ушла, а с ней умчалась грусть,

и гнус не сможет мне испортить лето,

а осень принесёт фонтаны чувств.

Весенний шёлк

Расплескала весна спозаранку

фонарей не погашенных медь;

элегантная, как парижанка,

не желая нимало взрослеть,

веселится румяной девчонкой

и хохочет, и песни поёт!

И мелькает из шёлка юбчонка,

отправляя девчонку в полёт.

Не читайте ей нынче морали,

строгий ментор, утихни... уймись!

Не затем мы зимой собирались

на её расписной бенефис,

чтобы скучно и затрапезно

поприветствовать праздник любви.

Эй, поддай-ка там жару, любезный,

да веснушки на щёки лови!

Просыпается жадно природа,

тянет к солнцу и почки, и снег;

тот нисходит в весенние воды

и журчит своенравием рек.

Разлетится весна по оврагам,

по полям и цветущим холмам.

Время выйти из тени бродягам

и до осени бросить дома.

Время самое - чтоб целоваться,

и девчонкам охапкой цветы,

как ковёр, кинуть под ноги, братцы...

...или в женский уйти монастырь!

Полировка канифольной пылью

Впиваюсь в пиво, примёрзшее к краю лета

губами вылупленными этими!

Забавная роль - играть поэта

на одной технике, без придыхания борея - стало быть, ветра

на солнце еле прогретого.

В театральном костюме... по воле билета

волчьего. А ЭТО в конце здания...

по коридору направо -

места гнездования

не птиц, а человеков бескрылых...

Умело сминайте в гримёрке славу,

не любите себя через силу.

Спасибо вам за внимание!

Зима в сто сорок зим

Сорока замерзала под сосной,

а на луне гнездился след тумана.

Клубился снег вдоль просеки лесной

предвестником весеннего обмана.

Зима плыла над грешною землёй,

садилась отдохнуть густым морозом -

в реке першило горло полыньёй

сухого ледяного передоза.

Метала петли хитрая лиса

по снежному ристалищу сугробов,

но, затаив охотничий азарт -

языческий, классический... особый,

шагал я равномерно по лыжне,

отмахиваясь палками от веток.

Шагал легко - к весне спешил во сне.

А впереди за поворотом - лето

сияло первозданною красой

в купальнике и лёгком сарафане.

Там тоже я, весёлый и босой,

как боровик, затушенный в сметане.

Но это после... знай - не тормози,

тогда сумеешь выскочить к дороге.

У нас зима стоит в сто сорок зим,

а у кого-то зимы только в блоге.

В чреве ковчега

В чреве ковчега раздоры посеяны...

Поклонение Ною, не скрою,

эзотерика на пять баллов...

Сим и Хам вам не супергерои,

Иафет, как тунгус отсталый,

неумело на солнце щурится

видит мир сквозь изнанку пальцев,

как сквозь время Эмир Кустурица...

И танцуем мы в трюме сальсу!

Эпохальные спят сомнения,

улетает с волной эпоха:

Арарат напечатан на деньгах,

пирамиды покрылись мохом.

И, скандалами смяв сомнения

да стыдом напитавшись вволю,

привыкаем мы к Ною-гению,

проращённому в семядоле...

В чреве ковчеговом черти поселены,

да говорить нам об этом не велено!

Зима приходит неизбежно

От осени остался лишь пятак

литья осины, а, возможно, клёна...

Коломенская длинная верста -

к зиме грядущей не замёрзший бонус.

Гудит вдали усталый тепловоз,

в депо идущий - прямо под списанье,

и тянет за собой унылый хвост -

декабрьских дней морозных расписание.

От осени не больше пятка,

а до зимы - железная дорога,

проржавленный оксидами закат

и снежная тропинка - прямо к богу!

Осенний хронометраж - с вечера до утра

(бессоница)

"Вставайте, граф, рассвет уже полощется,

из-за озёрной выглянув воды.

И кстати, та вчерашняя молочница

уже поднялась, полная беды".

Ю.Визбор

Вечер тусклый, небо сине,

осень блёклая пришла.

Дождь рисует струи линий

там, где зонтиков аншлаг...

Ночь легла, луна в сметане,

гири ходиков кряхтят,

листья кружатся в фонтане -

фееричный листопад!

Фонари горят, не гаснут:

коммунальщикам - салют!

Ночью в парке спать опасно,

если спать туда пошлют.

Лучше просто прогуляться,

вплоть до самого утра.

Осень - время папарацци.

Если фотоаппарат

ты с собой всё время носишь,

будет случай - щёлкнешь жизнь...

Намекает сука-осень -

коли впрягся, то держись,

а не ной сквозь сон, засранец -

ноша, мол, не по плечу...

Осень - очень страстный танец

арабесков и причуд

в этаком ночном томленье

для встревоженной души...

Променад полночный гений

к танцу страстному пришил...

На асфальте луж обилье,

под ногами жижи слизь.

На рассвете соус чили

по стеклу стекает вниз,

будто жидкое варенье

с абрикосовой мезгой -

солнце выползло из тени,

спину выгнуло дугой.

И пошло колбасить утро -

тучи с небушка сожрав.

Осень. Зябко. Мало пудры.

Поднимайтесь в люди, граф.

Осень не учит...

Вот и дожди потянулись тягучие.

Будто кисель, в лужах стынет вода.

Вянут на небе прокисшие тучи,

тихо вползающие в города.

Близки морозов хрустальные радости,

недалеко и рождественский снег,

деды морозы, подарки и сладости,

и ледяное течения рек.

Всё очень просто в природе поэзии:

чуточку рифмы, размер в самый раз,

меланхоличность на фоне экспрессии

и музыкальной поэмы экстаз.

Да и в поэзии много природного:

шорох мантильи, да отзвук копыт,

зыбкая рябь по встревоженным водам...

Только душа утончённая спит.

Только дожди потянулись тягучие,

шумно вползающие в города.

Время осеннее жизни не учит,

просто умеет заставит страдать.

Пока не спета...

на стихотворение Улисса "Крещенское"

Мечется мылкое месиво -

в парке гуляет в пурга;

есть в ней живая экспрессия...

Еле стою на ногах...

Люди купаются в проруби -

тянутся люди к Христу

ночью такою особенной;

слышу я их за версту...

Мне же не до крещения,

мне же не до чудес.

Не отмолить прощения

литией общих мест.

Но, несмотря на это,

всех вас, друзья, люблю...

Песня пока не спета...

Песню ещё спою...

В остатках уходящего тепла

Олени пили воду из рассвета,

туман зарниц взбивая, как кисель.

Прошло и скрылось за пригорком лето,

и солнца диск за тучею присел,

откуда дождь рванул волною синей,

покрасив листья в тёмно-жёлтый цвет.

Олени ноги вымазали в глине,

сплетая эти ноги в менуэт.

А я стоял классически печальный

на берегу таёжного ручья;

и атмосфера красила сусальным

погоны на развёрнутых плечах.

Глумился гнус во влажности осенней,

в остатках уходящего тепла.

Природа, не приемля потрясений,

меня на безмятежность обрекла.

Летний вечер близ Понта Эвксинского после кратковременной грозы

В пыльце гречишной жажду утоляя,
шмель удобрял цветочные поля.

Кобель безродный беспричинно лаял

и псову жажду в луже утолял.

Фундамент радуг, подпирая волны,

выхватывал из вод девятый вал.

На берегу оранжевый подсолнух,

как будто бы звездарь* колядовал...

А пух от тополей летел к востоку,

похожий на волшебный снежный дым.

Я песни пел, как бард; по воле рока

срывая звёзд незрелые плоды.

Волшебных струн мелодия царила

и уводила в сказочный чертог.

Земной любви высокое мерило

здесь подводило суточный итог.

Светило, нисходящее на запад,

струило напоследок терпкий дух.

И Посейдон солёный солнце лапал,

и тополя струили медный пух.

* Термин происходит из славянской традиции колядовать во время святок. Весь состав называли колядующих "колядниками". По давней традиции должно быть минимум 3 человека. Глава колядующих назывался "звездарь" (тот, который идет первым и несет звезду; преимущество отдавали имеющему громкий красивый голос и знающему много колядок). Следующим шел "звонарь" (его обязанность - нести большой колокольчик и оповещать людей звоном о том, что идут колядующие). Третьим колядующим был "мехоноша" (это сильный, крепкий парень или мужчина, так как ему приходилось носить все, что хозяева домов набросают колядующим: конфеты, печенье, деньги и т. д.)

рисуем осень

ветер в камине с утра затерялся,

плакал и жалкие песенки пел:

сорванный с шеи классический галстук

дерзко душил монотонный припев...

золото в слитки сгрузив между делом,

пьяный октябрь слегонца загрустил...

молод умом, рулит старческим телом

с рыжими листьями в грязной горсти;

нервный художник скупыми мазками

изморозь ночи кладёт на плетень,

нить горизонта цветными мелками

тихо скрывает в туман-светотень;

ветер в камине утихнет собакой,

дремлющей зябко в соседнем дворе...

осень, готовая сутками плакать,

тщится слезами все краски стереть,

только лишь серое в мире оставив

до наступления зимних фронтов

в иссиня-снежной небесной оправе...

поздняя осень - пожолклый фантом.

Завтрак

...Наличием причуд белым-бела,

вздымает тучи сахарная пудра,

горячим студнем зреет шоколад,

приветствуя божественное утро...

Звенит капель, весёлый перестук

записывая в память артефактов.

Твоим дыханьем смею за версту,

души моей космический редактор,

я насладиться, словно б флогистон

ко мне донёс вибрации и звуки -

как млеет твой сердечный камертон,

берущий мои чувства на поруки.

Апрель устанет бесконечно петь,

журча ручьями людям на потеху,

А я могу банально не успеть -

к тебе на завтрак нынче же приехать.

выткалось

на кухне жарят... суки... ананас

и фаршируют призраками перец!

я в дневнике немного строк припас,

чтоб пряжу в календарь... и деву - в перья.

а водопад по крышам, как шальной,

купает зайцев, бритых в новолунье,

и небо прячет насморк отставной

в роскошных лужах - в вязком подтрибунье...

я по реке трансформера плыву

и кружева словами выплетаю,

а в окнах так и светится гламур

и пляшет жёлтый дух Индокитая...

Петербургское лето, начало...

Стоять прохладно около воды',

Нева уносит в Финский эти во'ды.

Процентщица-старушка курит дым,

а выдыхает тонны кислорода!

По Невскому летит в коляске Нос

майора, как известно, Ковалёва.

Прошу простить княгиню за прононс

французского неизданного слова!

Плетёт Руслан бубновый флеш-рояль,

а Германн с Лизой лижется в парадной,

Наташа собирается на бал...

... Карениной обидно и досадно -

Балконский мимо Анны просквозил,

её не ангажировав на танец...

Онегина потратил на бензин

нетрезвый дядя - честный иностранец,

однажды приболевший, без балды -

как говорится, занемог не в шутку.

Процентщица-старуха курит дым

и выдыхает ветер... на минутку...

Ледохода невского зачин

Шли по буфетам льды,

плавились я и Бродский...

Пела на все лады

рында мотивчик флотской.

Пили мы с Бродским ром,

виски, коньяк, текилу...

...в море гребли веслом,

будто бы "Наутилус".

Мимо неслась Нева,

страхом в гранит зажата.

Зелень и синева -

в прорву текли деньжата...

Плавился медный Пётр,

с Бродским и мной в буфете...

Весел, чуть пьян, но бодр

и за страну в ответе!

Шли по заливу льды

шаткой походкой флотской...

Пел я на все лады,

будто бы хор сиротский.

Когда весна придёт...

Когда весна придёт, ты знаешь?

Или скрываешь от меня?

Весной злодеев распинают,

меняют царство на коня,

ломают призрачные судьбы,

по миру сея оговор...

Весной немного отдохнуть бы

и не нести бы всякий вздор...

Гроза спустилась в Заполярье

Ранним утром дремлют сутры,

как заметил мудрый кто-то.

В облаках туманной пудры

начинается охота:

выбегает шустрый некто

в середину мирозданья...

Градиентом божий вектор

для чертей капканом станет;

день раскинется полярный

широко - до горизонта,

небо - перпендикулярно

молний грозовому фронту -

разметает руки-крылья

от зарницы до зарницы.

Некто шустрый тучи пилит

по одной... без репетиций.

Вечер поздний, тучи сдохли,

небо серое из стали,

солнце ртутное оглохло

да и молнии устали...

полубелая ночь Приполярья

полубелая ночь в молоке облаков

разневестила красное платье...

пролетел над Парижем* фанерный дракон

на краю пламенеющей глади,

тишину потревожив видений и снов,

отвлекаясь на призраки лета...

расписав все болота морошкой красот,

а леса комариным балетом,

полубелая ночь всё ручьями поёт

и скрывается за горизонтом,

а фанерный дракон продолжает полёт:

и Париж ожидает ремонта.

* - имеется в виду местечко Париж в городе Сыктывкаре (бывш. Усть-Сысольске), названное так по причине компактного проживания там ссыльных французских солдат наполеоновской армии, взятых в плен во время Отечественной войны 1812-го года.

Какая осень?

Осень разнуздана, будто в борделе -

срывает с невест кружева;

красками страстными вместо пастели

устанет в постели жевать

наш бутерброд королевы Виктории,

словно бы пресный Corn Flakes...

Месит эпохи шальная история,

дарит историкам фейк-с.

Осень разболтана, будто шарниры

временем сточены в хлам.

Льются с экранов былые кумиры

между стоп-кадров реклам;

кажется, им всё, как водится, можно:

гадить, клеймить, научать

грязи, невежеству, страсти подложной...

Ну-ка, кумиры, молчать!

Осень развинчена жалом отвёрток,

крашена сотнями рук.

Осень не поздняя - красная морда!

Дождь проливной близорук.

Осень размотана в тысячи линий,

тоненьких ниток воды.

Небо обрюзгшее стаями клинит.

Норд-ост для птиц поводырь.

Осень расхлябана, словно бы ветер -

швы по краям порвала.

Осень гуляет совсем не по смете -

льдом в золотых зеркалах.

Золото льдом по утрам заливают

славные гномы души.

Осень - до осени вечно живая

в снежном окладе дрожит.

Не первая летняя гроза

В летнем саду по-осеннему грустно и

пахнет задумчиво щами капустными,

щами крапивными, щами из щавеля...

Как вы себе эту прелесть представили?

Тщится щетину газонов расправить,

сном одурманена, девичья память...

Мрак принесут испарения душные -

тучи натянуты с берега южного...

Капли размазаны в воздухе веером

вдоль по натяжке прозрачного леера.

Солнцем обманута, пенится роща,

на темноту набежавшую ропщет.

Молнии дружно блистают роскошно,

кошка в углу плачет мявом истошным,

первый удар - как причуда тамтама,

аж застонала испуганно рама!

Сразу же дом сквозняками качнуло,

кошку прогнав из-под павшего стула.

Будто и не было только что зноя,

и опрокинулось небо стеною.

Правда, недолго продолжилось диво,

зеркалом лужи кривятся спесивым

Молний не видно, а гром отдалённый,

город притих - приумытый, но сонный.

Вот нагулялся Перун-громовержец,

слёзы небесные реже и реже...

Вечер, свежо, влага нежит аллеи.

Завтра с утра снова жаром огреет.

Зимовье в Средиземье

Средь зимы по Средиземью

рад пройтись румяный эльф,

по сугробам сея семя.

А хлебнул горячий эль -

тьма египетская снится

та, что ниже облаков...

Фараона колесница -

колыбель для дураков!

Время сущего обмана

выползает на заре,

будто узник из зиндана,

и несёт бессвязный бред.

Смех лукавый без причины

жжёт снежинками перрон.

Февралю растянет мину

марта пьяный эскадрон!

Начало зимы

Небо тёмно-синее,

будто баклажан...

Солнце правит инеем,

лезвие ножа -

бреет неуютные

сизые поля;

спят овраги мутные,

в бликах хрусталя,

заплетая радугу

в утренней росе.

Грустно горбятся стога

снежного гляссе.

Стелется - не стелется

на луга туман.

Экая безделица -

зрительный обман.

Дыхание

От осени остался лёгкий флёр

у речки засыпающего фавна.

Сошед туман с едва заметных гор

невидимых ещё совсем недавно.

Грозит зима морозным забытьём,

метелями пошарив по карманам.

Алло, зима! Parle, hiver! Приём.

Не смей таскать из пламени каштаны -

я бросил их в горящем октябре,

в анабиозе распластав бульвары,

предвосхитив весеннее амбре

и летние на дачах самовары.

Вечерние чаепития

Самовары пузаты, надраены,

как капралы-красавцы стоят...

Веселятся под вечер окраины,

пьют из чашечек байховый яд:

чай индийский ядрёный настоянный

да с топлёным в печи молоком.

Самовары - блестящие воины.

Вот бы колокол вжарил по ком!

На пленэре столы земляникою

да клубникой румяной полны.

Здесь купчихи сидят луноликие,

в блюдце вытащив ломтик луны.

Здесь и я чай с размятой калиной

пью, стирая классический пот...

...не наливку, не водку и вина,

накачав мёд из восковых сот.

Мёд стекает янтарным обилием

в блюдца синих туманов под гжель,

а в саду распускаются лилии...

Летний вечер - амура мишень!

Сезонное

Читал с трудом финифть наскальных знаков,

тянул ноздрёй предчувствие беды,

вдыхая аромат цветущих сакур

и тополей согбенных серый дым.

В одну струю безжалостного лета

сплетал метель мятущихся песков

от Ветхого до Нового Завета

с какой-то тектонической тоской.

Сметал в овраг поношенный орнамент,

засохших листьев сея позумент;

осиной осень распускала знамя,

как нежности щипковый инструмент.

Ловил снежинки на язык горячий,

в сугробе остывая, как торос,

багровый, будто горн, брутальный мачо,

к весне грядущей перекинув мост.

Зимнее побережье

В неподъёмном наморднике льда

спит залива укромная заводь.

Разбодяжена солью вода,

неудачами сдобрена слава.

Заметает порошей следы,

снег мохнатый ложится под ноги,

и туман проецирует дым

в пантеон, где суровы боги

прорастают зимой в хрустале

по глубоким и тёмным пещерам;

здесь живёт повелитель колец -

блудный отрок инкогниты терры;

он бушует до самой весны:

то мороз, то метели напустит

по тайге и по речкам лесным

от истоков до самого устья!

В неуютном наморднике льда

сладко спит утомлённая заводь.

В океан убегает гряда

с неудачной затеей поплавать.

*взят весною в заложники прошлого лета*

растревожен и взят в заложники

запоздалой весны...

стыл...

ой!

растреножил на табурете

сосулистость льда...

эх... художники

мне б мольбертом

закрыть бы лицо от стыда...

выл... и...

...и одежда из трав,

и поклон интраверта,

и застывшая ночью вода;

а ручьи

в полдень головы ото сна расправившие

понесут твой ли танец

к реке?

вдоль же русла

один иностранец давешний

запел

Заратустрой

в прицел

из соцветий набухших,

наблюдая Апухтина с Пушкиным,

молчанье зимы нарушив...

взят весною в заложники прошлого лета -

стою босиком

раздетый,

скромно

как том

Фейхтвангера на полке резного дуба...

шубу тупо

рукой щуплою -

на себе самом

скромно щупаю...

поколение Серого Волка на ласку скупо...

...холодеют ладони

расправленной лжи

и мороз в кожу охотничьих лыж

впиваясь тонет...

а как жить -

разве жить запретишь -

в постоянном души камертоне

с частотою сбежавшего сердца -

два герца?

любите ли вы Брамса

как любила его героиня Саган?

пляшут... стулья от Гамбса...

весна на миру красна...

возьмите наган -

да примитесь народ кромсать!

Весна из подворотни

Моржи машин ледовые усы

уныло прячут в лужи подворотен...

В весну струится неуютный стыд

пустых обид - одной из многих сотен.

Согласно новой моде на иуд,

ты не спешишь весною насладиться.

Её позорит дружбой юный Брут -

предательство по числам и по лицам

неся в судьбу успением святых,

как горький вздох, играя словесами,

забыв - на счастье - про ненужный стыд...

Звенит весна ледовыми усами.

Машины отогреет по дворам

весёлое в оранжевых жилетах,

как будто бы сорочья детвора,

святое братство дворников отпетых.

Реестр весенних масленичных снов

Басовый вихрь весенней кутерьмы

постылой неуверенной метели

нам искажает Севером умы...

Он Крайний, а не так, как вы хотели.

Собак нестроен непутёвых клин,

здесь кобелей на свадьбах слишком густо...

Любовник, съев на масленицу блин,

сканирует простуженные чувства.

Здесь сквозняки позёмкою спешат,

под ноги порываются прорваться.

Вздыхает март: в его лесах зажат

колючий дым морозных декораций.

Питер, весна

К распутнице распутице готовый,

ступив ногами в зелень сточных вод,

меняет Всадник зимние подковы.

Мою судьбу, как деревянный плот,

Пальмира пилит клотиком ростральным,

где остров вздыблен пальмами колонн...

Исаакий светит золотом сусальным

любимым - тем, кто был в него влюблён.

Нева устала мыслить ледоходом,

зажатая в бетонный парапет.

Кунсткамерою бредит царь природы -

других царей в державе больше нет.

Весною пахнут парки и бульвары,

взлетают разведённые мосты;

вдоль Карповки вороны сеют свару,

где женский православный монастырь.

А небо мрачно - выстелено стынью

весеннего поспешного литья.

И спит в твореньях зодчего Трезини

Петровских грёз язвительный театр.

Болото, весенняя охота

Весёлые сны... и снова...

мелькает капельная сессия,

весна сеет свет сосновый,

провалившись в снежное месиво.

Расправлены крылья невест -

возвращаются с юга гусыни...

Проскочим нахохленный лес,

носищами хлюпая синими...

Охота сегодня для нас -

небожителей из вертолёта...

Это, знаете, не война,

а лишь бденье до мёрзлого пота,

да житьё у седых болот

в одноглазой и тесной избёнке...

Лишь судьба за окном мелькнёт,

с птицей быстрой затеявши гонку -

на траву опускается Бог,

прорастая росою в тумане...

Мы ворвёмся в его чертог

с поднебесными теремами.

Спит без памяти вертолёт,

наслаждаются дрёмой пилоты...

На болотах подтаял лёд

скоро-скоро начнётся охота!

поздняя весна

весна с подмороженным выменем

гуляет вдоль пряных болот...

неси меня, форте, неси меня

туда, куда ветер несёт...

туда, где кровавые сполохи

в степи на закате видны,

где царства небесного олухи

не ведают чувства вины,

где тихая пристань уныния

закрыта на пере-учёт,

а вместо раздумий - пустыни яд

забвением бледным влечёт...

туда, где рождается радуга,

не радуя здесь никого,

а дьявол, подкинувший мзду богам,

имеет налоги с рогов...

здесь я отдохну от бессилия,

бессильно упав в облака...

неси меня, ветер, неси меня,

пока не накрыла тоска!

случайный

зазвени ксилофоном сосулек

по излёту весеннего дня...

отрази - как замёрзшую пулю

рикошетит стальная броня...

растворившись в глазах привидением,

отсмеявшись дежурным дождём:

под капелью влети искуплением

в дом, в котором ты не был рождён...

...и в котором не ведали ласки

обретения давних потерь...

там сбываются детские сказки,

только ты им, случайный, не верь!

ты не верь в упоительность лета,

обмануть оно вновь поспешит,

выпуская желанья из клеток

ненароком открытой души...

Из-под снега...

"Вставайте, граф! Рассвет уже полощется,
Из-за озерной выглянув воды.
И, кстати, та вчерашняя молочница
Уже поднялась, полная беды".

Юрий Визбор

Дурман весны кружится в вальсе,

снимая панцирь с черепах.

И на курке черствеют пальцы,

ржавеют пули в черепах...

Река стремительной волною

несёт себя к истокам зим.

Слоится небо заливное,

упав в болотистость низин.

Растают гордые сугробы,

стравив свой пыл под водосток.

Свербит весна пыльцою в нёбо,

спрямив пути стрелой мостов,

что были скрыты под снегами -

холодным занавесом лжи...

Вода живая точит камень,

и первый шмель над ней жужжит.

В пролесках дух стоит особый...

Давно пора, проснитесь, граф,

коль в лета гулкую утробу

несёт духмяный шелест трав...

Весна капризная

снеги перемолола...

перетекла метелью,

бледною птицей-молью

морем по колыбели

новорождённых радуг

в местности незнакомой...

ливню была бы рада,

с солнцем была бы дома

рядышком с облаками,

да под рукою ветра...

с белыми вкривь висками

цвета стального фетра,

крепости статной стали,

нежности холодящей...

как в пене дней брутален

листья апрель курящий!

Весна разбойная

Весна - разбойная забава

кровопускательной зари -

дрожит в предчувствии облавы.

А над предчувствием парит

лохматый призрак равнодушья -

он "в поросятах знает толк", -

того гляди, меня задушит,

как ярку страшный серый волк...

Весной в ручьях всплывают трупы

врагов, не помнящих закон;

жалеть их, впрочем, крайне глупо,

коль жизнь поставлена на кон...

Весна уткнётся носом в угли

сожжённой заживо зимы,

они вчера ещё потухли

о чём давно мечтали мы...

Весна несёт земли дыханье

к высотам голых диких скал.

Я сплю, обняв себя руками -

весну, видать, во сне ласкал!

Сугроб дрожит, температуря,

как перегретый пулемёт,

земля навоз прилежно курит

и хлебопашца тихо ждёт...

Весна - достойная утеха

для тех, кто к славе норовит.

Блаженный март в леса приехал,

словореченьями увит,

поэтами отменно славен,

котами в вязку вовлечён,

коней сменив на переправе

и под котомочку плечо...

Увидеть апрель

Я, знаешь ли, тоже увидел апрель

в прищуре бровей облысевшего леса...

Крутилась на солнце весна-карусель,

светилась прореха в кармане в довесок.

Я вышел из дома сегодня с утра.

В поход собирались набухшие реки,

готовые льдинам устроить парад,

и таяли бурно по впадинам снеги.

Я шёл по ухабам дурацких дорог,

все беды державы - не вслух - поминая;

в кармане томился с мякиной пирог,

прореху от ветра собой согревая.

Я шёл по струящимся руслам ручьёв,

скользил по лощинам надстрочного тега,

и было макушке моей горячо,

и душу скитальца исполнила нега.

Я к городу вышел, а там красота -

и солнце, и дождь, и улыбки прохожих,

и подпись художника снизу холста,

и тени на небе апостолов божьих.

Я, знаешь ли, нынче увидел весну.

Такое с угрюмыми тоже бывает.

Слегка опьянел на десяток минут -

за руль не спешил, а поехал трамваем.

Осенние долги

Солнце нехотя долг возвращает,

Над сентябрьской землёй золотой.

Бабье лето оно воплощает...

Погоди, бабье лето, постой!

Улетят заполошные стаи,

Выстрел егеря вслед прозвучит.

Убегают деньки, убегают -

В затяжной растворятся ночи.

Тихо лист опустился на розы,

Что для вас приобрёл поутру.

Уловить его шелест не просто,

Даже в тихом аэропорту.

И окно не потеет дождями,

Хотя ваша улыбка свежа.

Комплименты к лицу милой даме,

Моя осень, моя госпожа!

Вертолётов сегодня не слышно:

Поднялись до рассвета в полёт.

Ну, куда ж ты стремишься под крышу,

Видишь - солнце долги раздаёт?!

Пробуждение

Чумазый снег скорбел о прошлых зимах,

измазанный мазутом до колен.

Весна плела тенеты грубо, зримо

под птичий ироничный кантилен.

Пластался лёд, неспешно испаряясь,

не таял - в атмосферу отлетал

по северам, от края и до края.

Как будто бы расплавленный металл

вода в ручьях тугой струёю била

о забереги спящие земли,

и от неё лилась такая сила,

что посильней монашеских молитв.

Однажды зима...

Клинками прибиты анонсы событий -

воинственных ангелов нету страшней.

На небе растоптанный каменный Питер

дичает в безжалостной хладной клешне

Борея сурового, будто бы О'дин,

отродья Валгаллы, отца холодов;

и Питер продрогший сегодня бесплоден

в пророческом трансе сверкающих льдов.

И в матовой туче - Невы отраженье.

А где-то внизу в бледном мареве тьмы

гуляют унылые люди-мишени,

попавшие в сети фатальной зимы.

И злато на шпилях сусальной породы

вскрывает подушки ночных облаков,

и сыплется снег сквозь прореху природы

в раскрытые рты городских чердаков.

Бессонница

Пульсация дождливого пейзажа,

грозою освещается вдали.

Хоть подоспело время третьей стражи,

но не горят в проулках фонари.

Года считает поздняя кукушка,

не кукарекнет ранний петушок

дымится с грогом жестяная кружка,

я в ней развёл снотворный порошок,

чтоб отвалиться в хлипкую нирвану

и позабыть текущие дела.

Свивая мышеловку бонвивану,

вкусившему стальные удила,

не примени хватить немного грусти

или чуть-чуть глинтвейна для души.

Тоска уйдёт, уныние отпустит,

и лёгкий сон леченье завершит.

На покосе, версия

Небо сдвинуто - брови скошены,

ковылём лежат над покосами...

Вёдро тихое, косы брошены,

день искрит с утра медью с росами.

За холмом монах влез на звонницу,

хорошо ему всё видать окрест.

Сочный звук летит, будто конница

и выводит в мир стройный благовест.

Мне б косить с утра, да не косится -

нету моченьки, нет желания.

Тятя с дяденькой строго косятся -

мол, чего застыл этой ранью я.

А того застыл неприкаянный,

что гулял вчера с дивной девою

и делился с ней ночью тайнами -

с этой нежною королевою.

Вот и нету сил, я в стогу лежу,

будто досуха ею высосан.

В небе солнца диск - рыжий абажур;

ну, а наш роман - только присказка.

Осень, позднее... скрижаль

Осень - постылое пост-откровенье.

Хочется спать, а не спорить с собой.

Птицы нанизаны, будто бы звенья:

Господа чётки, Вселенский собор...

А дожидаться весны ещё долго,

я бы не стал даже думать о том,

что впереди, непочатый и колкий,

северный ветер виляет хвостом.

Ранней лыжни на окраине леса

прячется в чащу двойная скрижаль...

Я ненавидел бы этот отрезок,

если б вот зиму не обожал!

Перевалив через экватор

Зима прикатила в Питер,

как будто к себе домой;

мчалась в поезде литерном,

украшенном хохломой.

Ехала и хохотала,

ела со льда пирожки,

оттепелью из бокала

кропила детям снежки.

В небе мерцали свечками,

нежными, как снегопад,

звёздочки подвенечные

весело и невпопад.

Нити плелись из кудели...

...каждой из них - свой удел.

Неслись за днями недели.

За суматохою дел

никто почти не заметил,

стоит на дворе весна.

И стоило бы о лете

нам поподробней узнать -

выбежать в лес спозаранку

набрать малины ведро

и земляники бы склянку,

а всё, что не влезет - в рот...

Приехало лето в Питер,

как будто к себе домой;

мчалось в поезде литерном,

украшенном хохломой.

Открытие сезона

Веселы сны - основ основа...

...затянулась капельная сессия;

весна посеет свет сосновый,

провалившийся в снежное месиво.

Отвибрируют крылья невест -

прилетающих с юга гусынь...

Сбросит шишки проснувшийся лес,

укрывая хвоёю кусты.

На заре опускается Бог

невидимкой - как будто туман...

Слышен Бога божественный вдох

в пробуждаемые закрома.

Утки, гуси - пернатый народ...

...мы знакомы с ним очень давно...

На болотах подтаявший лёд

нас бодрит как хмельное вино!

Бабье лето, предзимье

Роса блестит, как бисер на стекле

дождливого раскисшего тисненья.

И лето оставляет пряный след -

надеждой на посмертное спасенье

на перманентно скошенных лугах

и на лесных нескошенных полянах.

Пылает печь, на золотых углях

рисуя саламандру утром рано,

пылающую, будто бы болид

вдоль атмосферы влажности осенней.

Моя удача снова мне велит

быстрее ветра вырваться из тени.

Сорвало позолоченный металл

с деревьев лесопарковых окраин.

Мороз подумал и пока не стал

нам говорить, что нынче он хозяин.

Зимняя мелодия

Взяв контрабас на пару ренессансов,

срубив бабла - устроив жёсткий чёс,

январь, сломав романтику романсов,

динамику трубы с собой принёс.

В метельных снах гулял буран по сцене,

на ноты Новый год переложив,

а по стене бродили светотени -

в густом муаре тени-миражи.

Труба и контрабас лабали рьяно,

синкопою ломая стройный ритм;

а вдалеке змеилось фортепьяно,

и белый всадник над землёй парил,

тромбона пилотируя кулису

вдоль кантилены чуда Рождества...

И получил Иисус-младенец визу

в страну надежд, любви и волшебства.

наша музыка

в нашей музыке фальшь неуместна -

будто скрежет деталей машин -

только портит печальную песню

безнадежно невинной души...

только злится зима, лютый холод

насылая на наши дома...

эх, сыграть бы мелодию соло,

написать бы отменный роман,

да беда: я плохой исполнитель,

а писатель - совсем никуда!

кто-то дёргает время за нити,

нас с тобой подводя под удар...

в нашей музыке много лиризма,

без него мы с тобой пропадём...

без страданий по нонконформизму...

в воду музыки вечной войдём

Осень скользкая, как жаба

Осень скользкая, как жаба,

провоцирует запой,

в душу лезет тихой сапой.

Дождь повадился слепой

бабьим летом скупо плакать

на чужих похоронах...

скучно в мире - грязь да слякоть,

да совсем чужой монарх

заступил вчера на царство,

но остался дураком.

Осень. Лучше лекарство -

прогуляться с рюкзаком

по полям и огородам,

рощам, ельникам, садам...

Отойдут зимою воды,

не наделают вреда.

Осень прёт поверх барьеров,

так и бьёт по орденам

эпатирует без меры.

Очень скользкая она -

будто жаба из болота.

Провоцирует запой,

послевкусие и рвоту,

серость, сплин и дождь слепой.

Последний аккорд, версия

Мелодия осени вышла в тираж,

и выстрелил в небо последний аккорд:

замёрзшая вишня - удачный винтаж,

от снов декаданса простой натюрморт.

Как капельки клюквы в одеяле болот,

звенят эти ноты холодной зимой.

Их снегом колючим с утра заметёт,

и станет душа твоя - будто немой.

А осень давно распрощалась, увы.

Ей нету пристанища в тучах седых,

в свирепой пурге не поднять головы,

под вишни аккордов трепещут сады.

Предзимье

Осень уходила по-английски -

потихоньку, не прощаясь в передней;

негромко шелестела листьями,

будто бы зажатой в пятерне медью.

Ветер, возникая из о'блака -

сплющенного надувного матраса, -

разрывал о промывке систем плакат

над простаивающей теплотрассой.

Солнце блёклое яйцом разбитым

растекалось в закатном экстазе, и

кто-то снег пропускал через сито -

на пургу не хватило фантазии.

Загородное, новогоднее

Саламандры в у'глях пляшут

то ли твист, а то ли джигу.

Кот, кошерный зад отклячив,

когтем длинным строит фигу.

Мне тепло, уют дивана

превращает дрёму в сказку,

где главенствует нирвана.

Карнавал, сменивший маску

на обыденности лени,

оставляет след в передней;

я его любимый пленник

и единственный наследник

в этом загородном доме,

где камин пылает жарко,

где раскрыт Бажова томик

и звезда сияет ярко

за окном. Седого леса

парики дымят под утро.

Здесь словам от мыслей тесно,

как заметил кто-то мудрый.

Здесь звенит морозец знатный

за классическим порогом,

а на солнце меркнут пятна,

поцелованные Богом.

Отголоски лета

С печалью я гляжу на отголоски лета

и кланяюсь спроста грядущим холодам,

а жёлтая листва классическим балетом

летит - разносит скорбь по суетным садам.

И я по ним иду, одетый, будто денди,

пусть не Онегин, но вполне себе хорош;

не слишком знаменит, но постоянно в тренде -

сноровку с мастерством так просто не пропьёшь.

Гудит на дачах норд арктических окраин

а в городе чудят трудяги-фонари.

Растяжки звонких струн асфальт перебирает,

и раненый закат над речкою горит.

На катке

Летит в софитах, как звезда экрана,

снежинок зачарованный пунктир.

Лабает джаз едрёна-мать-сопрано

а в перерывах потребляет спирт.

В саду на Рождество каток залитый,

на сцене отмороженный джаз-бэнд.

Коньками заражённая элита,

похмельный углубляя дифферент,

вонзает нос, его слегка расквасив,

в холодную ледовую волну.

Но как сказал однажды мудрый классик:

"Чистейший спирт употребляйте внутрь,

а не старайтесь спортом с перепоя

себя с утра на целый день занять;

умчался в Лету молодости поезд -

никто не даст полцарства за коня

вам в этот век - источник прагматизма,

романтику убивший невпопад..."

Я снегопадом был однажды избран,

в компанию весёлую попав...

У осени за городом в гостях

"Который час" в печурке тесной бился -

хронометр гуттаперчевого дня,

потом иссяк и в дымке растворился

от синего, как вычурность, огня.

Крутился вечер по ветвям осины,

рябиною украсив это круг;

стучала ветка в форточку бессильно,

сломав во тьме движенье тонких рук.

С утра снимались с крыши чудо-птицы -

предвестники малинового дня,

а в горнице скрипели половицы,

как на бойце нелёгкая броня.

И угли раздувались очень быстро,

и самовар пыхтел, как паровоз...

Тебя я звал осенним Монте-Кристо,

мой загородный, в ёлочку, нервоз.

Такое время

по мотивам стихотворения Улисса "Это Осень, мой друг..."

Это время такое, что просто не хочется плакать...

Даже если полезно поплакать, придя на погост.

Вместо снега лежит под ногами замёрзшая слякоть

там, где вьюгой тебя вознесло бы к звезде в полный рост.

Ты стоишь на коленях, с родными навеки прощаясь,

оставаясь один в этом мире, где крик тишины

нивелирован гвалтом ворон и неистовством чаек,

рюмкой водки, прикрытой кусочком засохшим ржаным.

Возвратиться назад не сумеет никто из ушедших

и исчезнувших там, где начертано мелом "...прости..." ...

где, конечно, не счесть - через муки свободу обретших,

и где плакать не принято, принято вечно гостить...

Минорные осенние дни

(позднее)

В зубах навязло, стынет в лужах дымных

моё не слишком выпуклое "я",

и обнимает холодом интимно,

шинель шрапнелью кроя по слоям...

Я по слогам читаю Апулея,

как будто песню золотым ослам,

которые, что овцы, тихо блеют...

...и нет других, а этим - несть числа!

Минорность дней похожа на походку,

иных ночей хромее в сотни раз.

Качает в океане нашу лодку

вдали от главных пассажирских трасс.

И траст-система без доверья чахнет...

в зубах навязла, стынет льдами луж.

Плетёт судьбу ленивая Арахна,

жалея, что взялась за этот гуж.

И стыну я ледком по лужам дымным,

вкусив любви и ненависти яд.

И жмётся по парадным так наивно,

как сквозняков разнузданная блядь,

не слишком-то классическая осень,

похожая на судно без ветрил...

Как говорят менты, поймаем - спросим:

какой минор у осени внутри.

Вернулся к осени

Вернулся к осени, да нет её уже -

ушла в загул, оставив наши дачи...

Такой вот незатейливый сюжет,

и чахлый снег по краю крыши плачет.

Мой ангел занедужил от тоски:

ему парить под серым небосводом.

И нет зимы, пока - одни мазки,

и на озёрах не остыли воды.

У года времени на отдых нет как нет,

а снег в туман себя собой вплетает.

И не балет - какой уж тут балет,

когда снежинок сонм в полёте тает!

Мой ангел продолжает просто жить,

проспав себя и сроки равноденствий.

Он белым днём на улицах дрожит

и сушит крылья в здешнем трансагентстве.

Остатки осени

Стынут скулы на ветру,

солнца йота вместо ижицы...

Сглазил туч напрасный труд,

а потом зарницей пыжился

заколдованный рассвет

бледно-розовой зарницею,

ближе к краю бронзовел

в небо узкими бойницами.

По болотам кутерьма -

утки снялись в даль безбрежную,

но пока закрыт карман,

где погоду прячут снежную.

Я отрицал приход зимы суровой

Набрякли очи ноября в тумане:

наверно, снег или же просто дождь...

И застарелый вывих нудно тянет,

и грош цена надеждам - медный грош.

На Рождество унылого помола

мне наметут облыжного тепла,

скукоженным застыну в адский холод,

обёрнутый в дырявый старый плат.

Мне недосуг - опять помёрзли совы

на жёрдочках, как свечи без огня.

Я в снежный мир стократ аккредитован,

в него пророс - как будто нет меня;

есть только часть от зимнего пейзажа,

по сути - замерзающий ямщик:

морковкой и ведром обезображен,

как снеговик и ярый бунтовщик.

Ноябрь. Утро

Снег кружится ранним утром,

лает за окном Дружок.

Тополь сахарную пудру

солнцем на ветвях зажёг.

Нету листьев - дворник вымел

и ушёл потом в загул.

Осень нынче в белом гриме.

Неба рыжего рагу

ярче сна в моей колоде.

Снега призрачен полёт.

Осень поздняя не в моде,

а зима вот-вот придёт.

Настроение в ля миноре

Борея глас бренчит, как медный грош,

или скрипит отвёрткой по роялю,

и пляшет по просёлкам зимний дождь,

рассыпав день на мелкие детали.

Тревожный сон декабрьских миражей

и скорбного природного затишья

скребёт кошачьей лапой по душе

и на манжетах афоризмы пишет.

В них смысла мало, больше куража:

"Не ешь с клинка - язык острей не станет!",

"В чужом пиру похмелья избежать

нельзя". Твой афоризм тебя обманет.

Убито время...

... не сказать, что зря...

А рядом убиваются кликуши.

Календари настенные горят

от выстрелов рождественских хлопушек!

В тираж

Зима опять собралась в путь,

снежком тропинки устелив,

и подморозила чуть-чуть,

пролив зарницу на залив.

Буран - как истый аутист -

в сугроб упрятал все следы.

Ноябрь - народный не артист -

устал быть вестником беды...

Он загоняет лошадей

на перекрёстки зимних рек.

И пишет, пишет по воде

шуга, влипая в хладный брег.

Поэт махнёт "на ход ноги",

приняв за истину мираж.

И всмятку всходят сапоги,

стоптав стотысячный тираж!

Путешествие из осени в зиму

Здесь неодолимая тревога -

там, где нынче ночью выпал снег

на поля замёрзшие, дороги,

на ледок прибрежный тучных рек,

на бетон заплёванных перронов,

прикрывая неопрятный вид,

на гнездо рассерженной вороны,

на раскрытый ветрами клавир

партитуры под названьем "Осень",

а зима уже стоит в сенях,

с нею я - седлаю на морозе

в дальний путь буланого коня.

Скоро мы помчимся с ним по полю -

там, где нынче ночью выпал снег.

Примеряю я чужие роли,

совершив из осени побег

вдоль перронов выцветших вокзалов,

по просёлкам средней полосы,

мимо рек, где ледяное сало

впопыхах на зимние весы -

к океану древнему стремится...

Там и я остановлю свой бег...

Мне навстречу улетают птицы,

подчиняясь роковой судьбе.

Леты лемма

Минор воистину феврален,

раз феврали метут минор,

в меридианы аномалий

вплетая дембельский аккорд

зимы куда-то уходящей

с печальным вьюжным говорком.

Слагаю лыжи в долгий ящик.

Они не лезут целиком,

но распилить я не решаюсь -

а вдруг ещё придёт зима,

кристально-белая, большая,

как не разыгранный роман

любви неистовой, грядущей,

которой жить ещё да жить.

В событий сонме, то есть - гуще,

моё намерение лежит:

с зимой седой не расставаться,

лепить снежки и снежных баб.

Такой вот план, ребята, вкратце...

Да видно - это не судьба!

Февраль упал в десницу буден.

Весне пора кричать "виват"!

Она наследница по сути -

да хоть публично, хоть в приват...

Весна - постзимний санаторий,

весною лёгкое перо!

Весна - как солнечное море,

как дней смятенных серебро,

как наслаждение поэмой,

с которой дышишь в унисон...

...как праздник жизни - Леты лемма,

que espinada corazon*...

* que espinada corazon - (исп.) как раненое сердце;

весна в монокуляре

своим богам нетрудно поклониться,

ты и чужим от сердца поклонись!

от блюза до регги...

на кокпите

кефаль ели

или...

кофе пили?

фок пилили,

чефирили,

пели:

до омеги

от альфы -

фа,

ля-ля,

блин,

северная Рейн-Вестфалия!

фалангами

пальцев

доставали...

...осиную талию;

достали -

бинго!

а вот аномалия:

текут реки

тополиных веток,

в воде вымоченных...

хотел смежить веки,

да выглядит очень вымученно...

глубина логова

юстирована Богом...

частоту слога вам -

разрядом высокочастотного тока...

разрядам или выстрелам

радуемся искренно,

будто дети игрушке...

теперь не засну...

а пыж из винтовки веснушкой

смотрит послушно

на весну!

я разрываю ритмику рассвета

(будущему лету с любовью)

рок-н-роллит утро пьяно

по притонам да заулкам...

ржёт не спавшая путана,

заедая утро булкой

с пудрой сахарной и маком,

смачно морща дивный носик;

по дворам поют собаки

арию Каварадоси...

у пельменной три гражданки

перемешаны в конфликте...

им вот-вот подбросят танки

в грузовом застрявшем лифте...

Мураками грезит белкой -

увидал вчера "зелёных",

заключил с чертями сделку

на листах "Декамерона"...

в тачке едет гастарбайтер,

утрудился на подряде...

Казанову принимайте,

леди - радужные ляди!

расплескало солнце кофе

по горячему асфальту,

плачет плоский Мефистофель,

ты подумай-ка, печаль-то!

время мчится, будто поезд

по засечкам стрелок праздных,

а собаки Верди воют -

эти твари не опасны!

Отмороженное лето

(посвящение "всемирному потеплению" на широте 65® 07')

Я время по пунктиру изогну,

где спит граница майская с июнем...

Не подходите полночью к окну

не распускайте вожделенья слюни:

примчалось лето, будто на пустырь,

и Арктикой неистово подуло.

И всё хлестали по щекам кусты,

как хлещет хвост натруженного мула

своей спины замёрзнувший ковёр.

И белых мух падение наглядно...

В тайге зудит не гнус, а сам Яг-Морт,

и синтепон на смену курток ватных

приходит вместо маек - боже ж мой! -

и страстен август ветрами и снегом...

Ах, это лето сделано зимой -

какой там кайф, какая - к чёрту! - нега.

Я без очков увидел череп крыш

ближайшего простуженного лета...

Ты не волнуйся, милый мой малыш,

и на погоду, нервная, не сетуй...

Я время по пунктиру изогну,

где спит граница сентября и лета...

И солнечные зайчики мигнут,

и вот тогда походишь ты раздетой!

босота

солнце растаяло,

расстегнув бельё стёганое

само намаялось,

проползая в о'кна,

ветром ноя...

ужом контрабандным

обрывая волокна

чеканью парадной...

поедая снег поедом...

пришла весна,

и лето следом...

лес - над...

утонувшая торпеда

болота...

бьюсь об заклад мордой:

какая там - к чёрту! - охота

потом...

по осоту

бредёт босо'та...

нечёсана,

неумыта...

о!

санна!

О!

такая работа -

из корыта

навозного

осознанно

поливать неугодных грязью

перед казнью...

Гроза в перспективе

Корабельных сосен соосность

с небес отражения сносит,

будто кисточками колонковыми

украшает белизну синью.

Ветры сказочные да рисковые

облаками тяжёлых линий

собираются все тучи хмурые

в нависающую партитуру.

Дирижёр не явился пока;

под порывами рвётся плакат,

выдуваемый с тумбы афишной

вдоль притихших трамвайных путей.

Хиппи нежно поют "харе Кришну",

от сорок же полно новостей

о грозе, о которой они кричат

с репродукций маэстро Малевича.

Жара

Жара железо с ржавчиною жала

ладонью солнца бросила в песок...

Моя душа сквозь тело возражала

и всё рвалась в пленительный лесок,

где ветерок и тучек полутени

резвились славно среди сочных трав...

Я растворил любимой свои сени -

система "сплит" там гукала с утра,

но - чёрт возьми! - ничуть не охлаждая,

а накаляла пламенную страсть...

Искусство, как обычно, побеждает,

стремясь с самим собой в душе совпасть.

А если что-то сразу не выходит,

искусствоведов тучи от сохи

всех уверяют, сообразно моде

родятся вскоре новые стихи.

Новый год в стриптиз-клубе

Хлебнув пивка в дежурном баре,

Снегурка выступит на бис,

и крикнув ломко: "Чай, не баре!",

устроит праздничный стриптиз!

И дед Маразм тотчас окрепнет

и, хлопнув водочки стакан,

смахнёт слезу: "Я не нахлебник!",

пойдёт плясать лихой канкан.

Снеговики, схватив лопаты

и мётлы жёсткие схватив,

сметут со сцены горы ваты.

Потом, хлебнув аперитив,

в носки засунув перец острый*,

сыграют парни рок'н-ролл.

А Новый год усилил поступь

и вот - практически пришёл!

* - автор имеет в виду легенду о возникновения названия группы "Red Hot Chili Peppers"; частенько выступая в стриптиз-барах музыканты придумали "фишку" - выходить на эстраду практически обнажёнными с красными носками на причинном месте.

Когда закончилась метель

Выходит волк или песец

на глянец Приполярных кружев.

Луны блестящий леденец -

вот мой совсем нехитрый ужин.

Я заблудился, плутанул -

застигнут вьюгой в поле голом.

Потом по компасу рванул

в режиме "бег по тундре, соло".

Лечу на лыжах, как шальной,

нельзя в пути остановиться.

Пари'т туманом шар земной,

парят неслышно в небе птицы.

Ну, вот посёлок впереди!

Вложу последнее усилье

в рывок решительный один

в коньковом - нынче модном - стиле.

Канун Рождества на широте 68,8

Посеребрил лохматые метели...

какой-то из минувших декабрей.

Пришла зима, как мы давно хотели,

нагнав туман за щёки фонарей.

Сереет снег, затоптанный ногами,

блистает лёд парадным серебром,

звенят сосульки божьими дарами -

не вырубить, как слово, топором!

За городом совсем иное дело -

там снег белее белого листа;

там солнце на морозе не стерпело

и скрылось до Рождения Христа.

Здоровая любовь в здоровом теле

промчит сегодня прямо по лыжне.

Пришла зима, как мы давно хотели,

а Рождество порадует вдвойне!

Загородное, Рождественское

Саламандра дремлет в печке,

раскрываю в кресле книгу.

Кот, замёрзший на крылечке,

возле печки пляшет джигу.

Мне тепло, уют чертога

превращает дрёму в сказку,

я во сне - асессор Бога,

Рождества смешавший краски.

Свет звезды над Вифлеемом

оставляет след в передней;

я - волхвов любимый пленник

и единственный наследник

в этом загородном доме,

где печурка нежит душу,

где раскрыт дежурный томик,

несмотря на злую стужу

за окном. Седого леса

парики дымят под утро.

Здесь словам от мыслей тесно,

как заметил кто-то мудрый.

Здесь звенит морозец знатный

нал заснеженным порогом,

а на солнце меркнут пятна,

оцифрованные Богом.

Осень в драповом пальто

...и осень к нам выходит в водолазке,

прикрывши спину драповым пальто!

Я так давно её не ведал ласки.

А за окном кружится "Вальс-бостон",

где чуть фальшивит старая гитара

да по дворам разносит голос струн.

Мы с осенью сегодня, вроде, пара:

настроены на долгую игру,

в которой побеждает не сильнейший,

а тот, кто зиму больше бережёт...

Ах, осень, осень - озорная гейша...

Я жду тебя в лесу за гаражом.

Застывшая ледком на старых лужах,

упрямая, капризная душа...

Тебе я тоже, несомненно, нужен -

иди ко мне, таинственно дыша.

С тобою мы румяны и красивы,

жаль, только я немножечко небрит!..

Но вскоре оголятся сиротливо,

колени ивы, плачущей навзрыд.

И понесутся сне'ги по пролеску,

ведомые неведомой судьбой.

Срывает год бесстыдно занавеску

и разлучает, осень, нас с тобой...

Лесные дали

Лес оголялся, как худой шакал

и зубы обнажал медведем грозным,

а после вурдалаком кровь алкал

и плесневел шишигой коматозной.

Струил эфир подстрочия испуг,

и мерзостным болотом кто-то хлюпал.

Позарастал осотом Бежин луг.

Кикимора в кустах смеялась глупо.

Спешил в избу усталый волколак,

с себя сорвав звериное обличье.

Лес обнажал цветущий портулак

и прятал биотоп* пернатой дичи.

* биотоп - (от греч. ???? - жизнь и ????? - место) - относительно однородный по абиотическим факторам среды участок геопространства (суши или водоёма), занятый определённым биоценозом.

Комментарии: 5, последний от 27/03/2022. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 21/02/2022, изменен: 27/03/2022. 123k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2
Аннотация: Заблудился лукавым летом, пропадая всю ночь в полях, сена прелого эполеты, запечённые на углях...

Чваков Димыч : другие произведения.

Вдохи-выдохи сезонных предпочтений