Чваков Димыч. Ветры цивилизации

ВЕТРЫ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Борей

В Европы навеяло

с дальнего берега

Арктических снов и сугробов немереных;

ещё и Канада с Америкой Северной

себя к Заполярью навскидку примерила...

Такое не станется,

не устаканится

в милости мятого глянца

мятного эрзац-инферно,

верно?

Здесь стланец

да ягель

вместо люцерны,

нордический танец

в шельф уходящего керна!

Расстанемся?

Вряд ли... не верится -

у иноземного жухлого деревца

нетленна сигнализация

неверия в грубости крайней... безмерной!

У метеослужб не шаманится

не откровенится,

нынче бессменно.

В протуберанце солнца ленится,

вряд ли изменится

цивилизация

от знания

сокровенного

о потеплении всемирном,

Потопом однажды измеренного

вливания.

Канализация

эстетства и панибратства

действует вдохновенно.

Уходят богатства,

и бесятся корпорации...

...и нощно, и денно.

цивилизация

...сим отлетел, как неподкупный пыж

из мглы патрона в небо вылетает...

он был красив... да и местами рыж...

да и частично в этом небе таял...

...сим был сражён, как яростью виток

отжившего, но бывшего прогресса...

он обретал свой год - один как сто,

и не боялся флуктуаций веса...

...сим запевал, ракет расплавив рык

в ферритовую оторопь науки...

и утыкались в тупики дворы,

и ретрограды корчились от скуки...

...сим уходил, с собой себя унёс,

отправив лихоимцев на лампасы...

и замерзал давно простывший пост

пусть неземной, но человечьей расы...

Белка в ~~колбасе~~ коллапсе

Белка вертится по кругу,

словно стрелки на часах,

отзываются упруго

часовые пояса.

Отразился гулким эхом

горделивый водопад.

Он в скале промыл прореху

ненароком, невпопад.

Время в щель не поместилось,

часовой орёл орёт:

"Время о'но - тот же силос,

приворот наоборот!"

Белка бегает по древу,

и зовётся белка - мысь...

Время - прорва, время - чрево

ныне, присно и надысь.

Мы - песчинки во Вселенной,

наша жизнь - свечной нагар;

возрождаемся из тлена,

чтоб служить чужим богам.

Стрелки движутся по кругу -

будто белку завели.

Белка-дура с перепугу

оттолкнулась от земли

и взлетела в небо птицей,

повернуть желая вниз -

в плешь языческой столицы.

Впрочем, мало ли столиц

в нашем мире неуютном,

где полным-полно беды.

Бог-наследник Брахмапутра -

недалёкий поводырь.

Нам куда милее белка

или, скажем прямо, мысь.

Мир - погасшая горелка...

Разжигать ея учись!

Спасение

Ремесленники ритма, рифм и слова,

пустые беллетристы всех мастей

к вербальному деянию готовы -

распять литературу на кресте.

У них слова порой елея слаще,

посулы и обеты хороши,

да только хватка Цербера мертвяща -

с похабщиной на месте для души.

Они уже вступили в сговор с чёртом,

который им не сват, не друг, не брат;

"поэт" давным-давно звучало гордо,

теперь - лишь знак предательств и утрат.

Считают эталоном бездуховность,

безграмотность - мерилом всех свобод;

им по душе не святость, но греховность

и от проблем классический уход

в разгул, в распыл, в распад... пока не поздно,

пока не наступает Страшный Суд...

Зима опять, как век назад, морозна,

но холода нас всё-таки спасут

от адских передёргиваний смысла,

где зло, а где конкретное добро.

Ремесленник-инферно в пекло выслан

от "Чёрной речки" - станции метро.

Питерпенье, версия

Питер пенные воды несёт

по бокалу упавшей Невы,

по стремнине болотистых сот,

где орлы куропатки и львы...

...по сомнениям святочных дум,

машкерадным Петровским балам...

Я не помню, в каком же году

появились здесь колокола,

на красивых и ладных церквах,

от которых заходится дух...

И несёт свои воды Нева,

как написано ей на роду...

Тайну божию Питер хранит,

вечно молод мой город, как Пенн,

умывая Невою гранит,

угодивший в языческий плен...

Не дрейфь, малыш!

Не дрейфь, малыш,

зулусы наши быстры,

и шашки спорадически остры!

Шумел камыш

вдоль верхнего регистра,

где жили тихо-мирно три сестры.

Блажил народ

под инородной Думой,

кричал: "Подать нам спикера скорей!"

По глади вод

скользил Ермак угрюмый

и заходил всё время с козырей.

Протяжно вверх

выкатывая ноты,

мелизмами играл какой-то бес.

Кружился стерх

в двух снах лихого лёта,

плутая в орфограмме общих мест.

Струил лазурь

опять какой-то парус,

его Ассоль ждала на берегу.

Хан-бек Мансур

затеял с нею свару.

А царь Гвидон отправился в загул,

когда узнал,

что лебедь - не царевна,

а женщина, свободная от схем.

Таков финал,

где победила ревность.

кто был ничем - останется никем!

Повороты

Жизнь ласкает нас поворотами,

невпопад изменяя сюжет,

кормит воском и вязкими сотами,

вороша острой палкой в душе

неустроенности и обиды,

страх и ужас, болезненный стыд,

комплекс давней вины, Атлантиды

океаном затопленный быт.

Ну, а мы от ответа уходим,

оставляя его на потом

урожаем в чужом огороде,

на мундире не смытым пятном,

будто кто-то нас гонит куда-то,

не давая вздохнуть на беду,

умножая испуг многократно

петухом в Гефсиманском саду

Потоп, вторая волна

У Ноя насморк приключился,

устал сморкаться в воду Ной.

Застыл болезный возле пирса,

прибитый к берегу волной.

Ковчег, исчадье скреп моральных -

как вилы в горло сатане.

Но Ной не выдержал буквально,

явив истории конец.

Зачем стремиться к идеалам,

когда повсюду нечисть прёт,

и шторм вокруг двенадцать баллов,

и воем занят грязный рот,

забыты Господа заветы,

и всяк сморчок почти сатрап,

семья в аду огнём пригрета

по сообщениям WhatsApp,

и Арарат чадит дымами,

и извергается стервец,

ну, а в Японии цунами

и бродит ядерный песец?!

Исход, версия

Шарахнулся от Торы рикошетом,

скрижалями осыпавшись в Синай.

Евреев сорок лет авторитетом

давил и гнал без отдыха и сна.

Всё говорил им: "Потерпите, братцы!

Авось найдём ужо надел земли,

где сходятся пути цивилизаций,

и где душа и тело не болит.

Отриньте рабство, господа евреи.

Вы просто верьте, я не подведу -

найдём мы свой обетованный берег,

оковы виртуальные падут!"

А фараон печалился унылый

и впрок казнил наложниц и жрецов.

И Сириус-звезда к себе манила

почтеннейших сионских мудрецов.

Игры Господни

Течёт по небу небо,

как будто вещь в себе,

как будто жизни ребус -

по кружевной резьбе.

А в речке - отраженье,

всё тот же символизм.

Земное притяженье

до положенья риз

спускает небо наземь,

купая в глади вод.

В них солнце всходит князем

и сразу же - в полёт:

как mobile perpetuum

у Господа в руках!

Рассветом красит лето

румяные бока

заливу, где на рейде

созвездье каравелл,

где тучи цвета меди,

а парус ярко-бел.

И небо, будто сито:

надавишь на педаль -

и волки будут сыты,

да и овец не жаль.

За спиной

Не всякий демократ-тире-бунтарь

готов остолбенеть в нелепой позе...

Останется лишь только дым и гарь

от срамников, давно почившим в бозЪ.

Печальный Лот, хрустальная жена,

застывшая в невыплаканной соли,

нет, не жена, а просто экспонат -

надгробие нелёгкой женской доли.

А за спиной Гоморра и Содом

горят со свистом в топке либеральной;

и смрад такой, что дышится с трудом

на трассе до Сигора* федеральной.

* Сигора, Содом и Гоморра - библейские города, расположенные близ Мёртвого моря.

Пробудившийся

Осыпав тучи перьев с жести рук,

я воспарю, как будто спящий Будда,

и, продолжая "в долгую" игру,

плесну елей в сакральную посуду.

Взлечу над миром ангелом судьбы

и осмотрю священные поляны.

Мой Будда, как же мне мой мир забыть?

Я ни за что тебя будить не стану;

ты сам в саматхе¹ Дхарму² постигал,

другим неся её как часть нирваны.

Не сходятся у неба берега,

расходятся по Сангхе³ караваны.

¹ Саматха, Шаматха - (пали samatha или санскрит ???, ?amatha, или тиб. ??????, буквально -- умиротворение, душевное спокойствие) -- тип медитации в буддизме, ставящий целью достижение ментального покоя, а также собственно состояние ясности сознания;

² Дхарма, Дхамма - (санскрит ???? dharma, пали ???? dhamma -- "учение", "закон" и др.) -- одно из важнейших понятий в индийской философии и индийских религиях. Понятию дхармы трудно найти эквивалент. Слово "дхарма" буквально переводится как "то, что удерживает или поддерживает" (от санскритского корня дхар или дхри dh? -- "держать, поддерживать"). В зависимости от контекста, дхарма может означать "нравственные устои", "религиозный долг", "универсальный закон бытия" и т. п.;

³ Сангха, Самгха - (санскрит ???, sa?gha "собрание, множество") -- название буддийской общины. Этот термин может употребляться для обозначения религиозного братства в целом. В более узком смысле -- сонм существ, достигших определённой степени просветления.

По левой резьбе

Нарисуй же какой-нибудь замок,

надоело мне в хижине жить,

раз про замок талдычит реклама,

погрязая в разврате и лжи!

Начертай мне углём на ладони

вечный знак беспримерной любви!

Моё имя в истории тонет,

словно оперный пыльный клавир.

Мой словесный портрет - будто символ

увядающих утренних снов,

но ментальный напор агрессивен,

потрясая основу основ.

Оттолкнувшись от противоречий,

выбираю судьбу по себе.

Время подлое, встретив картечью,

гайки тянет по левой резьбе!

Наёмники

Затянув в мундир до удушения

своё тело, взятое в наём,

и готовясь к будущим сражениям,

мы себя любить перестаём.

Мы себя приводим в исступление

страхом и желанием борьбы.

Дезертирство - это преступление

и покрова дымного клубы.

Помыслами грязные солдаты -

имя нам сегодня легион! -

пьяные романтики штрафбата,

свою жизнь поставили на кон!

Ветер западный

Ласковыми липкими лапами

лака Лас-Вегаса -

лас, увы, всякого

и лассо-влечённого,

на либеральный пинг-понг

обречённого...

Хочется объять необъятное,

хотя и не очень приятно...

Движение BLM

не решает проблем,

только лишь подзадорит

к гражданским кровавым актам -

как де-юре, так и де-факто

любой категории;

а нам не стоит

идти в "чудо-даль" никчёмную,

где ангелы - силы тёмные,

где снова твердят уроды

о смысле чумной свободы.

Здесь стихло тухлое слово,

а либералы готовы

вписаться в эти оковы!

И стыдно,

и криво,

и рвотно,

но сытно, престижно, модно...

под крышей ничтожных Брюсселей,

таких вашингтонских на деле.

Вы здесь власть?

Здрасьте!

Попутали масть, стервецы,

не матери и не отцы -

родители с номерами,

в урине потухшее пламя,

мажоры, паяцы, дельцы.

Житие. Версия

От Луки

апостола

и звуки глу'хи -

бредут апостро'фом

понадстрочий

в фас и профиль

лубочных...

Распускаясь наядами почек,

излагаю,

каюсь

сухо -

прямо в ухо:

Спаситель

за нас отмолит,

за нас отпоёт осанну!

Смотрите -

по доброй воле

взял в супруги путану...

По доброй своей воле

пошёл на Голгофу смирно...

На ладан дышал от боли

на золоте грея смирну,

воскреснув потом на Пасху

(не стала земля ему пухом),

заставив поверить в сказку:

в отца и сына, и духа!

Хорошо быть евангелистом -

сквозь время описывать

житие Спасителя милосердного.

Не то, что народным артистом

с шенгенскою визою

в запале ажиотажа концертного.

пируем

"Не освятили общей, смертной ямы -
Подумать мог бы я, что нынче бесы
Погибший дух безбожника терзают
И в тьму кромешную тащат со смехом".

А.С. Пушкин "Пир во время чумы" (из "Маленьких трагедий")

Веселье наше пахнет мышьяком,

и чуточку ещё пироксилином...

И попран здесь зоилами закон,

и жабы дня вздымаются из тины.

А в круговерти заводных машин

да и людей от злости заведённых,

неистово-трагически грешим,

сменяв уставы на понятья зоны.

И подиумы в мрачной пустоте -

модели переехали в бордели,

и жрёт либидо промискуитет -

восставший апокалипсис на теле.

Морали нет, убита наповал

авторитетом дьявола тлетворным.

Не зря он наши души шлифовал

насилием над личностью упорно.

Веселье травит вроде мышьяка,

ещё оно разит пироксилином...

И на коне сегодня, кто рогат,

и кто плетёт умело паутину.

Заблудшие в сумрачном лесу

Пел Окуджава, граммофонным треском

немного заикаясь невпопад;

звукосниматель перевязан леской,

в святом углу - сияние лампад,

где лик его возник из фимиама,

как будто бы из гипса скромный бюст -

в трёхмерном измеренье криптограмма,

которую послал Анри Барбюс.

И слушал я, развесив уши до'лу,

похожий на "ботаника" в лесу;

к ногам струился невесомый полог,

раскрашенный росой под бирюзу.

Не то изба, не то поляна в чаще,

не то очаг, не то седой костёр;

из темноты глаза змеи таращил

не слишком хитрожопый билетёр

и требовал немедленно убраться

или же тотчас предъявить билет;

он Окуджаву ненавидит, братцы,

а любит от "Нирваны" флажолет.

Какой музей?! Видали мы музеи!

Какой концерт, когда кругом тайга?!

Канючит либеральная Расея,

ермолками едва прикрыв рога -

мол, то да сё, не стало пармезана,

мы за него порвать готовы пасть!

Поют Мамоне с BLM осанну...

...увязла птичка - стае всей пропасть.

Портрет косы, наехавшей на камень

Войны портрет: гуляет ветер

в раскрытых окнах стёкол нет;

здесь бесы души ловят в сети,

а те идут на звон монет

или - попав на жажду власти,

а сластолюбцы - на звезду.

Здесь агнцы самой разной масти

взимают с козлищ шерсть и мзду.

И кто-то знаковый с портрета

глядит на этот беспредел

и ставит подпись под декретом;

война и смерть - его удел*.

Лишь дрогнет веко под очками,

лишь песню сложит соловей,

коса найдёт сакральный камень

в давно не кошенной траве

и выбьет искру, дальше - пламя,

пожар жестокий мировой...

Жаль, был укрыт сакральный камень

высоко выросшей травой.

Войны пейзаж: гуляет ветер

по бездорожью древних рун;

здесь бесы души ловят в сети,

и в лёд фасуют лунный грунт.

* в данном контексте имеется в виду переносное значение термина удел - судьба, участь.

За взятие Луны на абордаж

Междупластовые надрывы,

внутри земли кипит металл,

и ожидают черти взрыва...

...а я - из ангелов, не стал.

И улетел однажды ночью

туда, где светел лунный шлейф.

Он отражает, между прочим,

морей пустыни донный шельф.

Там не найти следов посадки

и человеческих следов;

и бьются пиндосы в припадке,

чтоб доказать - мол, были до...

Апофеоз обмана наций

и мера суперхвастовства:

сидят на ветках папарацци -

"святые дети" плутовства

и гадят фейками и спамом

на наши головы внизу.

Луна, Америка, реклама -

на голубом, как гей, глазу.

Заговор

С поручиком Сухотиным гуляя,

Юсупов ему шнягу предложил:

"Распутин - не собака, не залает,

коли его поставить на ножи,

да доктор Лазаверт подсыплет яду

в пирожные - с мадерою ништяк!

Вмиг форин-офис выпишет награду

в гинеях, не какой-нибудь пустяк!

А тут ещё Романов Дмитрий Палыч

и Пуришкевич, грозный депутат!

Пойдём, Сухотин, нас хотя и мало,

но главное - отличный результат".

Сухотин - мутный, вроде самогона,

хоть не засвечен, вроде бы, нигде.

Но из него такой струится гонор -

ах, не наделал б этот парень бед!

А на прошпекте, снегом заметённом,

пролётки еле-еле торят путь;

Россия, будто зомби в царстве сонном,

стремится в западню британских пут.

Не хватает только роз

Гудеть под Баха выцветшие фуги

земля устала, реки распустив.

И расплетали золотые руки

искусники, хлебнув аперитив.

Маркшейдерские маркеры загнулись,

убив ориентиры вдоль дорог.

И распечатал Иоганн Бернулли

геодезистов болевой порог.

Простынет чай из тульских арсеналов,

где самовары с пряниками врозь.

Искины* ждут последнего сигнала,

и нам фатально не хватает роз.

* Искин - аббревиатура выражения "искусственный интеллект".

Борец за идею

Называя себя либералом,

не оспаривал, а молчал.

Власть решительно... одобрял он

и всю жизнь... НЕ рубил с плеча.

Только громко шептал на кухне

заклинание "я бы мог"...

Но не смог. "Жуткий" мир не рухнул -

в демократии слёз промок.

Мир не рухнул, не застрелился,

не оплакал потом бойца,

когда оный бесславно спился

канонически слегонца.

На всех парах

В средневековье мчит Европа,

но без Мессии и креста;

нельзя одной и той же ж*опой

сидеть во встречных поездах!

Она же, бедная, стремится,

да только рвётся на куски.

Европа - раненая птица -

попалась в хитрые силки

своих дурацких представлений

о совокупности свобод,

как говорил Владимир Ленин,

с икрою скушав бутерброд:

- Сейчас шахид - свояк Европы -

культуру обращает в прах!

Нельзя одной и той же ж*опой

сидеть во встречных поездах!

Облыжный век

Облыжный век погибелью грозил

и устилал туманом подворотни,

и наносил моим друзьям визит,

и угрожал забвением, негодник!

И разносил по тюрьмам мерзкий слух

о подзаконных актах беспредела:

о том, что брать с народов малых мзду -

благое, восхитительное дело.

Пропащий век пинал коленом в грудь,

в агонии хватаясь за соломку...

...и рвал на части и объём, и суть,

и ложью харкал яростно и громко.

Мятежный однополый пустоцвет,

стремился век добычей насладиться...

И умирал до горизонта свет,

и Страшный Суд готов был приключиться...

Я был готов, но только не к суду.

Куда милей абсурд аттракциона...

И за редутом строился редут

в отсутствие реального закона.

Погибший век - зловонный результат,

за ним тянулись гнусные затеи.

И из планет построился парад,

и каучуком плакала гевея...

Обман

С болот, засиженных камнями,

срывает сыпью образа.

Земля, поросшая тенями,

попасть готовая впросак,

гоняет ветер - presto-presto,

не поспевая ритму в такт.

- С четвёртой циферки, маэстро,

яви масонам тайный знак!

Глубин надменных государство

всё пожирает нашу жизнь,

венчает демонов на царство

в потоках пошлости и лжи.

А мы живём и еле дышим,

распяты мошкой на стекле

предметном.

Солнце лужи лижет,

скрывая за спиной стилет,

вот-вот готовое сорваться

в необратимое пике

академических оваций

в академической тоске.

С болот, взъерошенных и топких

взлетает утренний туман;

позаросли осокой тропки,

земля - как твердь - сплошной обман!

Парад метафорических планет

Поэту не пристало быть угрюмым,

но и беспечность тоже ни к чему!

Былое Герцену пробудит думы,

и разрисует мир под "хохлому";

и окрылит античностью Пегаса,

где гуси криком сберегают Рим.

Пьеро подавлен жутким Карабасом,

Гайдар опять шагает впереди...

Из Бремена борзеют музыканты,

врываясь на классический фуршет;

пьёт королева антидепрессанты,

ксанакс* предпочитая анаше.

Аллюзиями мир любви украсив,

Земфиру режет вспыльчивый цыган.

Стоит жандарм коломенский на трассе,

сжимающий за пазухой наган;

иным верста - ему же пол-аршина,

ему сто граммов - всем прочим треть ведра,

его макушка - снежная вершина,

раскрытый рот - Малевича квадрат.

И скачет в поле скифском кобылица,

сорвавшись из-под славного пера.

Цветут в полях затейливые ситцы,

а в небесах царит планет парад!

* ксанакс - лекарство из группы нейротропных средств. Показания: Тревожные состояния и неврозы с чувством тревоги, напряжения, беспокойства, раздражительностью, ухудшением сна, соматическими нарушениями и т.п.

Шалтай-Болтай, век 21-ый

Хоть бейся бейцами об стену,

покуда сам не упадёшь

в раствор дерьма, любви и пены,

пока подкову не согнёшь,

твой писк никто и не заметит -

ты ростом, будто бы комар:

тебя подхватит вольный ветер

и унесёт с колодой карт

в страну мечты, девичьей грёзы,

в страну навозных пустяков...

Кобыле легче - баба с возу!

Да только нету дураков,

чтоб за тебя, Шалтай, молиться

и за тебя, Болтай, потеть

в разгар упорных репетиций

с утра до вечера и впредь.

Хоть ты разбей с досады стену,

никто не нанесёт визит.

Немного нынче джентльменов,

и кто остался - трансвестит.

Флейтист

в городе Гамельне ясная погода

Крутился, ловчил, левачил,

учил по понятьям жить,

за гриву ловить удачу

и ненавидеть режим...

На флейте играл красиво

и мог за собой увлечь;

и рисовал перспективы,

красиво построив речь,

согласно подробной смете

либерального крапа.

А дети, попавшись в сети,

чалились по этапу.

Он был неплохим парнишкой,

хотя и с большим хвостом...

Любили его детишки

и крысы ещё... притом...

Им жить без душевной травмы,

взатяжку курить бамбук;

а в Гамельне сохнут травы,

играет оркестр разлук.

Солнце приходит весною

рыжее косолапо.

Выжжено всё наносное -

дети ушли... на Запад...

Заокеанские ценности

Ах, как прекрасен яркий серпантин!

Как конфетти искрится на заборе!

И звонкий смех по заверхам летит,

национальным фейерверкам вторя.

А на луне совсем, как на Луне,

вздымают флаг в режиме "глаз масона",

и в реголите слышен звон монет,

в котором янки распаляют гонор.

Безумный бомж, берясь за интеграл,

легко докажет теорему Шаля.

ЛГБТ давно бомжа побрал,

а BLM унёс в крутые дали,

где охлократы Града-на-Холме

кричат, как вороньё, и тем кичатся

они, похоже, не в своём уме.

О, как элементарно, доктор Ватсон,

когда весь мир стоит на хвастовстве,

что выстроен обкомом Вашингтона.

Давно поставлен крест на большинстве,

которое является планктоном!

Имперские замашки

Он децимацией резвился на досуге,

свой наточив неистовый секатор...

Патриции плясали буги-вуги

под вопли, что дарил им император,

своих рабов на ленты бескозырок

разделывая чуткими руками.

Не любит здешний кесарь подковырок,

поскольку сердце у него не камень!

Либеральный исход фармазонов

Шагают дворники по вымершим дворам -

осколкам неизбежного исхода;

их мётлы - "на пле-чо!", как на парад,

и в небе расцветают самолёты,

в инверсный след завязывая блеск

и нищету пропащего прогресса;

в нём фа-диез профукал мелкий бес,

на курицу похожий жалким весом...

Наш управдом, сжигающий счета,

в утробе керосиновой печурки -

всем прочим управдомам не чета! -

малюющий итог на штукатурке,

мне говорит, мол, всё, пришёл крандец,

мол, всем пора бежать к такой-то маме...

Но я достану меч свой кладенец

и закричу в упор: "Идите сами!

А мне плевать - я просто остаюсь;

здесь мой удел, мои кругом могилы.

И даже сплин зовётся просто грусть,

но это непонятно вам, дебилам!"

Всесезонный хит

Не важен вальс, когда сам Штраус гол,

да и от Вены жутко тянет серой...

Всё не возьму, как говорится, в толк,

а есть ли смысл лелеять символ веры,

коль веры нет, а есть пустой ресурс -

одни лишь маркера' разоблачений?

И в подземельях крот меняет курс,

но не выходит, ясный хрен, из тени.

А на плакатах только "всё путём",

от либералов тоже нет спасенья;

из колыбели пьяное дитё

бросают в ноги чудом удобрений.

И не желают жадные верхи,

ну а внизу - сплошные нехотелки.

Опять играет всесезонный хит:

"... едины мы, но не в своей тарелке..."

Из болота...

Приснилось, блуждаю в зловонном болоте;

В болотах блуждать - в тренде нынче и в моде...

Я сам не тонул, а отчаянно бился

В несладком сиропе ненужных амбиций.

Хотелось мне петь, а мне петь не давали,

И жали чертовски чужие сандалии!

На кочку залез, захотев оглядеться;

Увидел расклад и схватился за сердце:

Я - грустный итог удручающих буден,

Тебе я не нужен... не нужен и людям.

Проснулся во сне, изнывая от пота,

Пропала печаль, но осталось болото.

А я не на кочке, на зубчатой башне;

С неё видно всё в перспективе вчерашней.

Да только не видно, что в будущем будет:

Кто здесь адвокат, прокуроры и судьи.

Напрасен испуг, всё осталось, как прежде -

Вы только надежду помельче нарежьте.

Приснилось, блуждаю в зловонном болоте;

В болотах блуждать - в тренде нынче и в моде...

Глухота

Подчас мы глухи к страстному стремленью,

которое не нам принадлежит...

И всё текут сквозь пальцы миражи

больного зла здоровой полутенью.

Почти всегда нам кажется пустяшным

иных людей желанье быть в седле.

Когда не твой пари'т кордебалет,

чужие танцы выглядят неважно.

Театр любви лишён свободных мест.

Что ж, хорошо, давайте подытожим:

все прочие и жалки, и ничтожны,

нам тешит слух лишь только наш оркестр.

Обманутые ожидания

Любви обещанной комок

мне горло обжигает страшно...

Любимый, сволочь, как ты мог?!

А, впрочем, это и не важно...

Ты уходил, как свет в ночи -

луной в слюнявость взбитой тучи...

Кричи, мой милый, не кричи,

но каждый в свой удел получит

страданий полную бадью

электорального презренья...

Ты разыграл со мной этюд,

а после бросил, тем не менее,

оставив на кровати чек -

как будто сквозняком надуло...

О, этот непутёвый век

пустых предвыборных посулов!

Императория

(синкопические рассуждения в пивной)

Восходим по роговицам и ороговевшим лицам

в гранит каменеющей антик-палаццо пиццей,

в гробницы с камеями поверий

империй... прерий...

А мнений не станем слушать

чужих

на крыше раскалённой;

там кошки Уильямса Теннесси

пасутся

будто иконы...

или миражи.

Рыхлый

вечер с бокальчиком "Хенесси"

лучше жизни в кибуце...

Сулла же Корнелий Луций

когда-то маму не слушал

и захотел контрибуций,

так появилась империя Рима

сенатом неразделимая...

Лучше отдать ROME готам

чем плодить в инцесте уродов,

наслаждаясь развратом башмачников* -

кровожадных и дерзких мальчиков...

Распалась... империя Рима...

но это было не primo

сначала узрите лик мы

Александра Великого...

И дальше пошло-поехало

с переменным успехом:

арабские Халифаты с османидами в схватке;

Британия, наступающая голландцам на пятки;

Германия, захватившая португальские колонии;

Романовы, ведущие многочисленные войны...

А следом - верны традициям -

большевики, готовые с родным братом сразиться...

Ушли времена... где-то варятся в Лете...

а многим не могут жить без послушных марионеток

предусмотренных в военном бюджете...

Державы развалит политический ветер

если выводов не сделать конкретных...

А сиденье на крыше

помогает мыслить -

в позитивном, разумеется, смысле...

Жаль, императивно настроенные президенты

под крышей разумеют лишь криминальные моменты...

Зависли?

хрен там -

Crescendo!!!

* - имеется в виду прозвище "Сапожок" (Калигула) Гая Юлия Цезаря Германика, сына императора Тиберия, прославившегося многочисленными массовыми пирами с развратного свойства развлечениями и массовыми немотивированными душегубствами; страдал эпилепсией, сожительствовал с собственной сестрой; убит в возрасте 26-ти лет.

Парвеню

Рабы классического слога

сокрыты в каждом парвеню...

Раб мнит себя любимцем бога,

царём крылатому коню.

У парвеню немного чести,

и кругозор ему не впрок;

он переполнен жаждой мести

наполеоновских сапог,

что как-то выбросили в угол

да позабыли на века...

Ему не вырваться из круга,

где Лета, древняя река,

для парвеню - поток унылый,

давно закрытая глава.

Раб только может с жару-с пылу

чужие повторять слова.

Наш парвеню - дежурный клоун,

где парвеню, там цирк везде.

Он грубо наскоро подкован,

ему не терпится в узде,

бездумно жить аристократом,

а не плебеем помирать...

Его слова пусты, как вата...

А вот мораль, как мир, стара:

не рвитесь в парвеню, мальчишки,

девчонки свой сдержите пыл...

Иначе свалят пулей с вышки

высокородные рабы!

Пролетая над...

Мальмгрен замороженный - будто полено -

лежал, как тюлень, на арктическом льду;

совсем не похож на живого Мальмгрена,

как будто бы Нобиле сеял беду,

когда, пролетая над полюсом вьюжным,

дыханием Арктики вдруг пренебрег...

Не прилетит экспедиция к ужину

на голый, голодный Шпицбергена брег.

Мальмгрен не был найден - такая судьбина,

у бравого парня жестокий удел...

Сказал ему Цаппи: "Scusare, bombino!"*,

а после полмесяца с жадностью ел...

Наш лётчик Чухновский приметил героя,

и "Красин" на помощь пришёл через льды.

А вьюга-проруха по-прежнему воет

сквозь годы, и годы; сквозь время беды!

* - Scusare, bambino (итал.) - прости, малыш;

Танец в ночи

Танцевали, вибрируя пеной волана,

что от юбок балетных туманом летит...

И казалось - мы где-то в тисках океана:

океан нас сжимает в тяжёлой горсти.

И неслись в атмосферу апрельские стыни,

и восторги блистали, как звёзды в ночи...

А на палубе лёд атлантических линий

по ковровой дорожке коварно бренчит.

Танцевали на палубе первого класса,

уносились в полёте повыше мечты.

Не свернул гордый лайнер с намеченной трассы...

и в награду танцорам - по водам цветы.

Унылый след генофонда

Навесными шажками перкали

пробуждаются крылья зимы...

И богиня по имени Ка'ли

обрезает любовный лимит,

принимая кровавые жертвы

в чаше йони... - к красивым ногам...

Каем брошена гордая Герда,

понаставив герою рога...

Королева сиреневой мари,

ледовитая тётка-Судьба,

что-то гадкое в омуте варит

и относит тихонько в кабак,

где все гости устали изрядно,

пьянку бросив и бросив метать

карты, кубики, шарики ватные,

продавая в рассрочку Христа...

Под ногами нетрезвая Герда -

генофонда унылый игрок...

...и блистает по-прежнему Порта -

добрым молодцам добрый урок!

гондольер

Грубо обманчив плащ гондольера

(Казанова редкий),

обещавшего подвезти за пять евро...

"Это же не такси... детка!

Здесь венецианские в воспитанье пробелы"

Ставлю на белое -

дон Гуан отправляется

к донне Анне...

Донна Роза живёт на фазенде

а не питается

объедками в вашей пельменной -

вы что, сбрендили?!

Дон Кихот был бы в самое сердце ранен

этакой вот поделкой:

на киноэкране

вместо драконов Максвелла - бес мелкий...

Бес мелкий... несортовой... пыльный...

разотри раза три его водкой обильно,

вдруг оклемается...

Мается

геликон в местечковом оркестре,

оркестр ему мал

а кладбище тесно

остаётся лишь только

жениху и невесте потрафить

Трафальгаром концертного платья -

горько!

...гондольер по каналу не катит...

вот гад...

он нам за всё заплатит

до самой до малой толики

и многократ!..

Пломбированный вагон

(взгляд дилетанта)

О Наде Крупп он бредил сталью буден,

её же разводил на чудеса.

Кругом плясал огонь, и пели люди,

проклятьем заклеймённые. В глазах

читался интерес до беспредела,

и пахло трупным ядом над землёй.

Что было красным... вскоре стало белым,

позеленев покойницкой петлёй...

А рядом романтичная Армандша

пыталась лыко в эту стро'ку вшить...

И Радек, от "руки троцкиста" павший,

империи решил себя лишить.

Зиновьев и, конечно, Абрамович -

те нашему пострелу не чета...

Он был адепт погрязший в суесловье

и по всему - конкретно нищета...

Я не считал поганцев из вагона,

от тезисов оскомина во рту...

Залез на броневик, как лезут в лоно,

предатель, провокатор и болтун...

Из шкафа...

Скелет в шкафу весь сор из хаты вынес,

молитву процедивши между строк,

с собакою зарытой выпив гинесс

и в тихий омут утащив оброк.

Ему плевать на тонкости престижа,

ему плевать на ваше реноме.

Как бусы, он на ниточку нанижет

грехов и прегрешений аниме.

Скелет в шкафу - упрятанная совесть,

ей ни к чему рефлексией страдать.

Лови её на вылетевшем слове,

чтобы себе не нанести вреда!

в английском юридическом шкафу

завет так ветх,

как будто бы скелеты

в английском юридическом шкафу!

линяет мех

в конце зимы и лета,

строка ложится в нужную строфу

и отдаёт металлом оружейным,

как Кольта цель

ожогом на щеке;

платком из газа выглядит ошейник,

полушинель -

как будто бы жакет...

пустой закон

походит на обноски -

уныл, затаскан, дьявольски несвеж;

как Иерихон,

играют отголоски;

и прецедентов выстроен рубеж

от вечности простой со знаком минус

до наших дней,

до самого конца...

я край обмана только что покинул,

сменив венец

на зеркало Творца.

Комедия-жизнь для театра абсурда

Если сфинкс - сфинктер вечности,

пружина сжатая зубов,

секс - секрет бесконечности

распространения рабов.

Коль ком идей - комедия,

ударным сарказмом - да в пах,

забывчивость - наследие,

где правопреемник толпа.

Поскольку время калечит,

ответственности не неся,

Путь растекается Млечный

по мироздания осям

смазкою для шестерёнок -

опасны колосники!

Абсурд понимания тонок,

как шарм непечатных книг...

По возбудившейся волне

Иметь имеющих именье -

такая сладкая мечта!

Повдоль околиц бродят тени,

и сроду нет на них креста!

И вовсе нет на них управы,

они уходят в пену дней,

как корабли ныряют в гавань

по возбудившейся волне.

Располагая большей силой,

чем это требует судьба,

звенят о камень суки-вилы

в руках ментального раба.

И не унять иных попыток -

сломать хребет постыдных дум,

где неба камерное сито

висит героям на беду.

Оно обрюзгло от осадков,

которым вскоре камнем пасть.

В лицо смеётся правда-матка,

раззявив фьючерсную грязь...

Император

Стрелялки от бедра,

гекзаметр от сохи...

Петра несло...

...похоже, мимо Стрельны.

Сорвав гидрант

движением лихим,

схватил весло.

А следом крест нательный

с бугристой шеи яростно сорвал -

не государь, а консул от сената.

Народ свой царь спроста сортировал,

на плаху возводя иллюминатов.

Европа содрогнулась от тоски,

хватаясь за мошну и за мошонку.

Ушли старообрядцы в дальний скит,

посеяв в православных напряжёнку.

Но Пётр сумел расправить свой удел

до величин империи могучей;

он не держал характер свой в узде,

а результат поныне бесов мучит.

затянувшееся царствие земное

подохнет век в оправе серебра,

расколет нас на чистых и нечистых

пойдёт с дубьём на брата гордый брат

под вой баяна в лапах гармониста

приедет царь на импортном коне

в отделке инкрустаций мельхиором

народ вскричит семипудовым "нет"

но для отставки не объявят кворум

оплавят свеч неискренний наряд

усталые от копоти иконы

и грянет гром и залпом взвоет "град"

и потечёт огнём по крышам сонным

а где-то ангел пляшет в небесах

обычного житейского призыва

и бесы скачут в наших образах

и ржёт как бес посконный мерин сивый

расколот век в оправе серебра

нас разделивший на овец и ко'злищ

идёт с дубьём на брата гордый брат

и не захочет извиниться после

ночной почти верлибр

бессонных артерий брандспойты -

в коитус с душой беспутою:

просто наважденье какое-то

в переводе* Мартина Лютера...

отбросы уныния милости

не взять и не вытрясти веником...

пожалуй, похоже не белый стих,

и верлибра тугие колени...

тугие колени, ломкие -

без рифмы, без ритма неловкого

по самой сознания кромке...

слова - как патроны в винтовке...

изломаны

магазином

в очередь...

днём она -

паутиной

к ночи

крепится...

такая, право, нелепица!

и долго ль ему так вот маяться

себя изводя безумием?

молчат небеса... ухмыляются

с луною в итоговой сумме...

у Мартина ненависть лютая

ко всем, кто не любит Лютера...

* - Мартин Лютер перевёл Библию на немецкий язык;

Звёздные войны, послевкусие

В мотне мирозданья тестикул овалы

болтаются будто два въедливых глаза.

Джедай здесь не часто ночует усталый -

обычно ночует уставший "под газом".

Зачётны созвездия! Прячет в копилку

их мудрый Создатель, рачительный очень,

чтоб пьяный джедай их ошибочно вилкой

случайно проснувшийся не обесточил!

А "звёздные войны" по-прежнему в тренде,

и Лукасу авторских хватит с лихвою.

Увидишь Чубакку - приветик легенде,

но помни про время своё игровое!

масонский глаз

...лейся, "пепси", за кормою,

на носу блести, закат!

жажду мести водкой смою

в затяжные облака!

...жажду жизни перемножу

в тёмном зеве Перуна

с жаждой продолженья рода...

...как натянута струна!..

...доллар зеленью трепещет,

как осиновый листок;

мастерок взлетает резче,

если целит на восток...

...нету повода для страха,

неуместен здесь испуг;

доллар сдохнет, муха-бляха,

как не доенный фейсбук...

...и пойдёт у нас потеха:

пирамиде древней в паз -

на вселенскую прореху

натяну масонский глаз!

Восшествие мимо престола

Я пришёл, избежав междуцарствий...

и во прах сто империй поверг

в день студёный, клеймёный, январский -

в понедельник, а может, в четверг!

И привстали правители с тронов,

и не тронутый разумом мозг

наводил надувные понтоны

на реке из непролитых слёз.

Облетает, как краска, державность,

призывая к войне до конца.

Не понять, кто здесь всё-таки главный

без ума, без души, без лица.

И зашлась мастурбация мозга -

философий увядших мостом.

Расширением дней варикозным

вышивает Голгофу крестом

неумелая дева Мария,

отправляя сыночка в полёт.

...и какой-то... имперский ариец

воду чистую на руки льёт

у дверей... там, где ящик Пандоры

мировое господство таит...

От нитратов горчат помидоры,

а от ярости - суры молитв.

к эпохе

у эпохи за пазухой три трудодня -

что с трудом сохранились для счастья обмана...

не осталось ни царства, ни - даже! - коня...

лишь на поле осот да в столицах капканы...

лишь канканы красоток в дыму кабаре

под сияньем волшебным сценической рампы,

где полно куртизанок и мало царей,

венценосных персон от столицы до пампы...

у эпохи в охапке феерия войн,

революций и бунтов хороших и разных...

что, не видишь герилий? так зенки промой

и сложи той эпохи кровавые пазлы!

Красные фонари

В Амстердамском городу...

во Мазохера Саду...

жили-были Netujily -

тридцать гендеров в ладу...

Хорошо в Саду том жить,

матом строить этажи,

оборвав партнёру крылья -

дескать, Зохер, не спеши...

Там танцующий канкан

самый смелый лесбиян

заточил себя в оковы

и лежит, как будто пьян...

Там садисты-гармонисты

разудалы да плечисты -

где насмотришься такого,

дорогие секс-туристы?

Гамбург тоже, ой, хорош!

Лучше вряд ли ты найдёшь,

чем костюм из чёрной кожи,

с грозной плёткой "Грязный дождь"!

Обращённый трансвестит -

по тестикулам грустит,

как немного пьяный ёжик

в трансвеститовой горсти.

Здесь рабы и господа,

словно пар и глыбы льда,

а любовь - одно названье:

в сумме - попросту вода...

Заходи на Риппербан,

не в фаворе там канкан,

не садись ты к Саду в сани,

сексуальный интриган!

Ровно в пять

Ровно в пять стою в дверном проёме;

пядей семь и сорок сороков

в нашем доме, также - в вашем, кроме

дюжины бывалых дураков,

что хотели вдоволь насмеяться,

притащившись с утреца на казнь...

Господа, я вынужден признаться:

эшафот для многих значит - власть...

если сам ты в красном... и румяный...

с топором, верёвкой ли в руке...

Государство - пьяная путана,

сюзерен - как прошлогодний снег...

Есть лишь власть прожорливой мамоны,

от которой горла поперёк -

неизбежность пыточного трона,

где сидит пронырливый царёк!

Ты ж стоишь, как бог, на эшафоте

в бархате малиновой зари,

в палачи пробившийся по квоте,

позабывший в схватке тропари.

Сон, геополитика

И снова Гатчина, и снова Павел Первый,

как будто тень, гуляет под окном.

Я долго закалял стальные нервы

одним и тем же очень странным сном:

заходит делегация из ада

в опочивальню русского царя,

а за окном как будто бы упадок,

чиновники воруют втихаря.

Толпа чертей кричит, мол, не допустим,

всё англичанам лучше отдадим,

свою страну торжественно опустим,

открыв такие дали впереди,

что счастье нам насыплет даже с горкой

какой-то благородный джентльмен:

на сладкое - торжественная порка,

а на десерт - моржовый горький хрен.

Прошли века, а сон мой также в руку

и англичанка гадит сотни лет -

меж кобелей пронырливая сука,

из шкафа достающая скелет.

Призывная кампания

На фронт уходят менеджеры, скупо

размазывая слёзы по щекам.

Администратор сообщает в рупор:

кому в окоп, кому - за облака

немедленно предписано явиться.

Не дремлет враг, и мы не дремлем тож.

Напряжены у менеджеров лица,

и среди лиц полно посконных рож...

А фронта вдоль вовсю гуляют ветры,

планктон из кабинетов по полям

разносится и попадает в недра,

и расцветают в мае тополя.

В ожидании великой битвы

Сор из избы несёт как будто орден,

вручённый полководцем перед строем.

Улыбка расплывается по морде,

как у пирата после мордобоя.

Бредёт во фланг развёрнутой атаки,

в неё его приказом затолкали.

А сослуживцы пятятся, как раки,

вдоль горизонта и - по вертикали!

Ползут по стенам люди-полутени,

как с яйцами потомства тараканы.

А гости с дихлофосом лезут в сени,

в руках гостей огромные тюльпаны,

которые пылят аэрозолем

и травят новобранцев "новичками".

Жмут в сапогах чугунные мозоли.

Сержанты глупо машут кулачками.

Скрипит седло потёртостью усталой

под задницей адепта командира;

он с прошлого отчётного квартала

не заплатил ещё за честь мундира.

Гуляют повдоль фронта волонтёры,

исследуя - чем можно поживиться.

Из тыла кто-то притаранил порох

и тут же в непричастности божится.

Наёмник пьёт с устатку третьи сутки,

закуской свысока пренебрегая.

Во всех газетах фейки, враки, утки,

но в битвах это плохо помогает.

Маргинал и охранник

(не басня)

Маргинал был прям и крут,

будто бы чугунный прут,

но за что бы сам ни взялся,

всё - артель "напрасный труд".

Наплевал на слово "честь",

а ведь стоило учесть,

ведь не раз он мамой клялся,

что не станет к людям лезть.

Выполз в маркет маргинал,

разбежался персонал,

только опытный охранник

маргинала не признал:

врезал в ухо слегонца

не для красного словца -

это кнут, отнюдь не пряник...

...гематома в пол-лица.

Маргинал давай блажить:

- Я не дам вам, сукам, жить...

подожгу ваш сраный маркет

и спляшу от всей души...

Не сумел договорить,

сушит в зону сухари,

а охранник чакры в чарке

тренирует до зари...

Magic fuel

Автор помнит географию, не надрывайтесь...

и глобус Африки ему ближе, чем иному междунаморднику.

Всему виной магический петрол, если кто не понял...

Петролу нацедив ведра четыре,

в пустыне грусть-печаль похоронил...

Там сурикат в мой бак нахально зырил,

и глаз его магически блазнил.

Не погодить, не отойти до ветру...

такое положение - атас!

Но хорошо, что дело было летом...

без снега, без метели, без прикрас.

А так бы точно утонул в сугробе,

хватив с устатку белого вина...

Пустыня смерти, роковая Гоби,

тебя не любит местная шпана,

но я наоборот - с пустыней в связке,

мне хорошо с тобою петь в пургу

от Пальма-де-Майорки до Аляски...

Я и не петь с тобою так могу,

что все враги от зависти упьются,

а все друзья со страху выйдут вон.

Мои глаза - два наливные блюдца,

а руки - как лекало и шаблон,

пустая голова - казан для плова,

карманы золотым песком полны,

исподнее - как сети для улова

не полной, но - в три четверти - луны!

Старик-октябрь ко мне с утра припрётся,

врываясь мелкой пылью под стекло.

Он лезет в мои двери без эмоций,

как будто бы в берлогу серый слон.

Пустыня Гоби, что ты за проруха,

кормящая десятком миражей...

Я слышу, как жакан жужжит над ухом

а с ним с десяток племенных ежей

летит вдогонку, разрывая ветер

и задирая девушкам подол.

Исподнее моё - крутые сети...

Отменный нынче в Африке с петрол!

Медийная преемственность

В среде медийных черепах

для чувств реальных мало места.

Несут в модальных черепах

слова любви и грубой лести

птенцы из выводка крутых,

перемороченных засранцев.

Слепы наследные кроты -

пустые либертарианцы.

Как будто кто-то им рукой

промежность весело щекочет.

Шагают черти широко,

а то такую хрень отмочат,

что сразу дурь чертей видна

в медийно-векторном объёме.

Их мысль стоически скудна,

как строй мелизмов в метрономе.

Такой гламурный сообщак -

связь между будущим и прошлым:

щеглы из "ящика" трещат,

перетирая блуд и пошлость.

...в одну реку дважды...

стоит река

всем прочим напоказ...

сияет лёд скользящего заката

и мнёт бока

отрывчатостью фраз

до крайности смущённого Пилата...

не передоз

им движет битый день

какого-нибудь сильного смущенья...

встаёт мороз

ботвой по борозде -

студёным джазом белого каленья!

прошли века

провинция живёт,

в ней прокуратор - прошлого привратник...

кровит закат,

исходит пеной рот,

и мылит руки древнеримский всадник...

виток судьбы,

замёрзшая вода,

и невозможно начисто отмыться...

нельзя убить

в себе свой стыд, когда

душа взлетит заиндевелой птицей!

Сквозь сито рыбацкой сети

на стихотворение Улисса "Ветер в твоих ладонях"

парус рыбацкой сети...

ветер нам не указ,

вёслами по планете -

будто в ладони газ

вспыхнул от песнопений

призрачных снов твоих...

умер в застенках гений,

прозой приговорив...

умер... азарт умерьте,

рифмой смягчите слог,

ветром тревожат черти

древнюю пыль дорог...

только горит в ладони

призрачный флогистон,

ветер баранов гонит

и навевает сон!

Барон Кельвин

Идёт барон качается,

вздыхает, будто смерд -

шкала, увы, кончается,

а за шкалою - герб

да шкалик самогоновый,

да ломтик ветчины...

Ах, Томас Уильям, полно вам -

разлили пацаны!

Ах, Томас я не каркаю -

какого же рожна! -

вас ждёт со службы Маргарет -

красавица жена;

вас посвящают в рыцари,

а вы несёте вздор!

С такими, право, лицами

не то, чтоб пэр и лорд

не стали бы кобенится,

но даже и король...

Как эль кудрявый вспенится,

за королеву коль

бокалы поднимаются,

и все "ура!" кричат...

Ну полноте вам лаяться

да разносить печаль

по стенам академии

естественных наук.

Хрустальная "Богемия"

коснётся ваших рук,

и побежит живительный

по хрусталю кларет...

Пусть время относительно,

температура - нет!

в краю неувядающих элит

шагренью неба насладившись вдосталь,

хватился позабытых новостей...

трубил в бамбук, курил табак по ГОСТу

и угощал им чопорных гостей,

а те потом безропотно делились

и заряжали радостью сердца,

расправив над планетой руки-крылья,

как говорят для красного словца...

и приходили радостные вести,

и горькие печали - тут как тут;

их поделили всем оркестром вместе,

руководил процессом нервный шут...

шумел ковыль; среды долины ровный

вставал газон, не ведая стыда,

и плакал диктор на экране, словно

текли в эфир, не слёзы, а вода...

косился луг, и нивы колосились,

вставал восход по ободу земли

без суеты и видимых усилий -

в краю неуправляемых элит.

У вечности в розовой пасти...

По камням люди мерили счастье,

по остывшему праху - любовь...

А у вечности в розовой пасти

распинали мятежных рабов -

тех, кто вышел из-под контроля,

кто не стал пропивать ордена!

Куликовым состарилось поле,

композитною вышла война.

А желание миром покончить

череду бессистемных боёв

не проходит... ни прежде, ни нонче.

И преградой навстречу встаёт

чья-то слишком бесстыдная воля,

кто готов по приколу рулить,

примеряя державные роли,

а к счетам примеряя нули.

Борьба за умы, срез

Орлы не раз точили резвый клюв

об наши православные скрижали.

Спроста взирая на державный люфт,

мы этому никак не возражали.

Нет, не орлы, а бесы, чёрт возьми -

коль птицы те отнюдь не серафимы -

в устои заложили динамит,

рождали душ и нравов Фукусиму.

Заряженный из Дома "за рекой",

двурогий дорожил ангажементом,

паясничал бегущею строкой -

как Патомак - струился мутной лентой.

Оттягивая время перемен...

...мы отвечали слишком односложно,

перебирая частности в уме.

А уступать во всём - до боли тошно.

Когда нам не хватает крепких слов,

мы телеграфным кодом отвечаем

по первое, как водится, число.

И список эвфемизмов нескончаем!

Мозги ссыпаем в нежную труху

и поднимаем жертвенно на знамя.

А петухи неспешно топчут кур,

нагадивших в виньеточный парламент.

Вдруг пополам раскис дежурный джаз,

ломая контрабас шальной синкопой...

Неслась под хвост весёлая вожжа,

чтоб встретить там уснувшего Эзопа.

Эзоп босой внезапно носом сник:

- ~~Проср~~... проспали урожай, эллинский ёжик!

Мужик без поля - вовсе не мужик,

а люмпен - с пяток до немытой рожи!

У люмпенов ни страсти, ни мечты...

одни инстинкты, да и тех немного.

Схватил Эзоп дырявые порты,

удрал в кусты, и - скатертью дорога!..

Смешение классических культур,

мы наблюдаем в православном храме.

А петухи успешно топчут кур,

нагадивших в парламентский регламент.

Иконы стиля

"Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко..."

из молитвы

Влечением подстреленный мужчина

в штанах потёртых - типа галифе,

нашёл вполне удачную причину

отправиться на аутодафе -

мол, там полным-полно роскошных девок -

все ведьмы чернокнижные чисты,

и каждая девица - королева,

Пылай в душе, мой христианский стыд...

Гори-гори среди долины ровный,

скандальный еле видный огонёк;

гори огнём, азарт мой буйный, словно

закат проткнул классический клинок

распятого готического шпиля

сожжённого собора Нотр-Дам...

Костры сияют, как иконы стиля,

по-иезуитски модным городам.

Параллакс

Домой спешил поэт под утро,

ломая влажные кусты...

А снег ложился, будто пудра,

на православный кресты

и накрывал собою скаты -

копчёный жмых горбатых крыш;

и ворон - матерный оратор -

казнил беззвучие афиш

невнятным клёкотом гортанным,

похожим чем-то на хип-хоп.

Дрожал растяжкой гибкий баннер

из просвещённейших Европ -

по нём струился глупый слоган

о пользе всякой ерунды:

и о поддержке геев богом,

и о дороге молодым

в семью недружную народов,

которой рулит англосакс

из Вашингтона и Дакоты -

такой вот грустный параллакс.

Домой спешит поэт под вечер

туда, где царствует Гольфстрим.

Европу время долго лечит -

а Белый Дом неизлечим.

"Рыба"

Купон на скидку в магазин крутой

с названием простым и гордым "Gucci",

пропил пилу, но пропилил устой,

как некогда Америго Веспуччи.

Хватил вина, так вышло - через край,

а мог легко букетом насладиться.

Живёт в саванне мой весёлый прайд -

что ни жена, то непременно львица.

Но есть пока ещё один удел -

ловить судьбу за хвост, как будто кошку...

Искусством сим я ловко овладел,

разучивая роли понемножку;

да часто вспоминая промокод

уныло-залежалого товара.

Не получить полузабытых льгот,

коль не налить сивухи санитарам...

Пропил пилу, но пропилил иглу

для нити повседневного пошиба;

висит икона... да не в том углу,

полно костей, и кто-то крикнул: "Рыба!"

Пропел сто нот и стену проломил,

установив в пюпитрах партитуру...

Дисконтный дух общения с людьми -

мол, сам дурак, уж если пуля - дура...

В строю нестройном от кутюр...

(...полно полным кисейных дур)

Слава Zaytsev Праду шил

из потраченных шиншилл;

Гуччи шлифанул Армани,

как Габбано нас учил!

Хуго Босс спешил любить;

моды скромные рабы -

сквозняком гудят в кармане

буревестники борьбы!

Нино Ричи - высший класс,

мода, впрочем - мимо нас:

нам бы просто спеть Сантану

да отведать хлебный квас.

Мы кондовы и просты,

как колючие кусты,

как прокисшая сметана,

как сожжённые мосты!

Был с Юдашкиным в бою,

форму армии пою! -

красота в полка'х т а к а я,

что как будто бы в раю.

У Диора много слов,

фишек, стразов и узлов;

модельера о т в л е к а е т

неустойчивость ослов!

После "новичка"

Когда весь выпит "новичок"

и нет ни грамма алкоголя,

я спать ложуся на бочок

в какой-то непонятной роли:

и не шпион и не турист,

а лишь заблудший доннер-веттер...

с начинкой ливера внутри,

как слово смачное в куплете.

Я - перезревший падаван,

я - ученик крутого гуру.

Уходит в Мекку караван

и сквозь пустыню прется буром.

Когда закончен "новичок",

возьму стакана три "паленки",

добавлю в виски первачок -

стирайте, милые, пеленки!

Стокгольмский синдром

Синдром стокгольмский выдавливал вместе с прыщами,

не жалея ногтей, да и йода,

а в толпе кликушествующие верещали:

"Царь нас, ирод, на смертушку отдал.

Нас-то за что, мы же служили по прейскуранту:

ничего личного - без эмоций?.."

Моцарт. Реквием. Играется в темпе анданте;

дирижёр похоронил лоцию,

называемую в тесном кругу партитурой.

Синдром стокгольмский убит досрочно

хитросплетением страха пустой лигатуры

с благородством первоисточника.

О лунном грунте не сказав ни слова...

- Нет лучше лунки, чем лунка на Луне,

Армстронг, ты помнишь?

- Нет, мой Коллинз, нет...

Ушёл Армстронг, унёс с собою тайну.

как совершил эпический полёт.

А он был НАСА выбран не случайно,

и астронавт, и сказочник-пилот.

Луна прекрасна в этом павильоне,

лучом софита трогаю Луну;

настоян на космическом шаблоне.

великий маг - сэр Кубрик. Голливуд!

В ангаре светит лунный лже-пейзаж,

печаль моя легка, полна тобою...

А рядом пишут "лунный репортаж"

специалисты - наглые ковбои.

Реванш?

фашизм шагает смело по планете...

его нас заставляют полюбить;

две песенки лукавые... в куплете

нацисты не злодеи, но забыть

покуда, слава Богу, не выходит

деяния арийцев-сверхлюдей...

фашизм -- какого черта?! -- снова в моде

в Европе... ну, и далее везде...

фашизм гуляет по планете резво,

ему суды людские нипочем;

и слоган от нацизма `жечь и резать'

когда-нибудь Европу припечет,

и снова кровь да прибыль олигархов

взойдут опарой на тропе войны...

под головы подстелен алый бархат;

за океаном сытые паныЄ

лениво глянут в чрево гильотины --

мол, то да се, мол, пусть горит огнем

любви семейной скучная рутина,

а мы еще и Африку рванем!

Янычар

Прицелился, а цели нет как нет...

...такая вот случилась незадача!

Точил весь день тяжёлый багинет

и пялил глаз наружно, словно рачий,

на кровожадно острые штыки,

на прелести кокетливых красоток.

Чем подыхать нелепо от тоски

и задыхаться в декалитрах пота,

отправлюсь в бой с разведкой на заре,

оставив все желания и страсти...

В тылу зудит молитвой минарет

и рвёт меня, отважного, на части!

Я - османид, а вовсе не гяур,

меня нельзя в чадру загнать, как деву.

Под пение уныло-пресных сур

сползаю мысью по познанья древу,

ну, и в атаку - словно Д'Артаньян -

лечу, легко вращая ятаганом...

Горит опять в душе моей смутьян

в рассаде солдафонской икебаны.

Кричать "алла!" устал уже давно,

врагов мне лучше резать втихомолку.

Я - османид, не мной заведено,

что вслед неверным озираюсь волком;

им глотку перерезать - мне пустяк.

На бой иль бойню поднимаюсь рано.

Сражение - кровавый, но спектакль...

Я - янычар, жестокий раб султана!

без ручки чемодан

у демократов сильно пригорает;

риторика становится тупей,

в кругах от ада западного рая

цепляется за брюки, как репей...

поются гимны либеральным бонзам -

бездарно расточительным вождям,

мечтающим стать могопудьем бронзы

по улицам страны и площадям...

ещё сильнее, впрочем, жажда грантов -

иудин беспримерный гонорар...

из нескольких возможных вариантов

герои предпочтут густой навар

проверенной не пахнущей похлёбки

из траншей "на решающий майдан"...

ах, буревестник - ах, мой пи'нгвин робкий,

без ручки либеральный чемодан!

Ни к чему нарративы

Был разнопол, но однобортен,

слегка, как будто, подшофе

оратор жутко тягомотный

в старинных брюках-галифе.

И говорил простые вещи,

их облекая в чешую

из нарратива "добрый вечер"

под нарративом "deja vu".

Его слова - иным наука,

ну, а кому-то - ерунда...

кому и бархат - драп-дерюга,

кому и водка - как вода.

Что толку в этих нарративах,

коль в голове есть бог и царь!

Уж коль почуял перспективу,

руби, коли... люби, как встарь,

ломай скорей стереотипы,

лови высокую волну

и, встав на точку перегиба,

почувствуй жизни глубину!

И ощути, как пляшет парус -

свободный, нервный, озорной

с тобою, шкипером, на пару,

в глазок исследуя дверной

просторы, веси, перспективы...

...повторный вход в одну строку...

Есть что-то кроме когнитива,

что диссонансами рекут.

Радикальная оппозиция

Какой-то несвободный радикал,

меня пытаясь сказкой заморочить,

вчера мне в ухо что-то там икал -

мол, белый день куда темнее ночи;

а после, продолжая разводить,

всё намекал про гранты и подачки,

о своём праве мной руководить...

Но тут же встал, болезный, на карачки,

когда увидел дружеский кулак

недалеко от свежей гематомы.

Свернул свои камлания вахлак,

предчувствуя локальные погромы.

~~Код~~ Кот системной оппозиции

Спорить даже с тобою, любезный, не стану,

раз от споров рождаются только лишь бури...

Кот сожрал в интернете чужую сметану

и на блоге Навального новости курит -

вместе с "кактусом" лезет он в девичьи грёзы,

отсыревших опилок в них прелые кучи...

Задаёт очень много котейка вопросов,

задней лапкой при том механически су'чит.

Раздаёт обещаний несметные тучи,

всё клеймит с умным видом "преступные власти".

Кот, конечно, Навального несколько лучше,

раз прошёл по бюджету умеренный кастинг.

Суицид

Десант горгулий пожирает плоть

прогнившего до донышка Парижа.

химеры, что лишились сытных сот,

как демоны, бесчинствую на крыше.

Здесь был пожар, скажи мне, экзорцист?

А тот молчит и мне не отвечает;

сионские хохочут мудрецы,

и это очень сильно удручает.

Протух Берлин, убивший сам себя,

и Сан-Суси Потсдамского разлива,

фонтаном Тре'ви римляне слезят

и корчатся в агонии трусливо.

Аскетичный карьерист

Злословие для очень средних школ

преподавал в провинции убогой,

забил вампиру в сердце острый кол

родил в WhatsApp-е дальнобойный слоган:

"Лишь цельные шагают по тропе,

а остальные прутся по дороге!

И кто по жизни не умеет петь,

легко всех учит этому в итоге".

Презрение убогих заслужил;

и страхом тех, кто был почти не в теме,

свою карьеру склеил в витражи...

...ни с кем не спорил, экономя время.

Любви сумел в итоге избежать,

трагедию поймав на этом деле...

Он был адепт "пустого гаража",

но женщина, считал, должна быть в теле!

Колыбельная для михрютки

Забил фонтан решительно ногами

смотрящий из притонов воровских.

Пока из искры возгоралось пламя,

он натирал лавандою виски

и холил хмель в утробе организма,

снимая пенку в сливках "общака".

Но не был пьян, а это верный признак

случившегося за день косяка.

Пошёл правёж, тяжёлый не на шутку,

страшнее даже пыток в ЦРУ...

Ты не заснул? Не спишь ещё, михрютка?

Не видишь сон на сайте lenta.ru?

Тогда внимай, мой забубённый неслух,

историю из жизни воровской...

На чём остановились, кто был трезвый?

Конечно, вспомнил! Трезвый царь морской

схватил тризуб и - на! - аквалангисту

вот этим вот тризубом по хребту,

чтоб неповадно было в поле чистом

чернить американскую мечту...

Ты что, дружок, опять наделал в памперс?

И как же тут тебе не ай-ай-ай!

Продолжу сказку о волшебной лампе,

А ты, мой милый, быстро засыпай.

Ну, что опять? Комар кусает в попу?

Так мы его вот эдак и вот так...

А дальше? Тут схватила робокопа

чикагская блатная гопота...

И потянулись странной чередою

"марухи" и дурные упыри,

цветы агавы, стебли каланхоэ,

заезжие из Африки цари,

бредовые до тупости затеи,

тупые до безумия слова,

Пигмалионы, клоны, Галатеи,

люля-кебаб, развесистый лаваш,

безликие актёры пантомимы,

безрогие безумные скоты,

герои карнавального интима,

разломы тектонической плиты...

Закрой глаза, мой маленький михрютка

и засыпай, как здесь заведено.

В пруду резвится вредный дух анчутка...

Да я смотрю, ты спишь без задних ног.

Оборона Севастополя

Толстого обличал младой корнет,

весь в эполетах, сплетнях и мазурке,

в признаньях страстных при седой луне

и к небу развевающейся бурке:

Потом уехал пьяным на войну,

но протрезвел, едва туда добрался.

Он сам себя бравадой обманул

и в клочья разорвал гламурный галстук.

Кипел в Крыму, как море, ратный труд,

простой мужик союзников лопатил;

и кровь текла французов, словно брют,

и кровь британцев - голубая, кстати.

Началось в колхозе утро

Воистину - уж полон двор дерьма!

Но англичанка продолжает гадить

себе и окружающим в карман

за торжество фиктивных демократий.

Настырный хлыщ по имени Бори'с

или же Бо'рис - чтоб ему икнулось! -

несёт какой-то бред под крики "бис!"

Он посылает гневные посулы

моей стране - резиновый фигляр,

петрушка из соломы с гуттаперчей,

а малахольный еврокомиссар -

подгнивший с головы испанский перчик -

блажит чуть свет и с ночи до утра,

пока ему органчик не свернули;

он гегемону угодить бы рад,

да что-то не даёт идти под пули.

Возможно, возраст - чёрт его дери!

А может быть, он просто петушится,

как и один брутальный галльский принц:

два червяка - наживка для ушицы.

Ещё есть канцлер и могучий дед,

сумевший победить москитов стаю...

И пишут-пишут вилы по воде,

ну, а куда воткнутся, леший знает.

Полёт "диких гусей"

"Ой, летiли дикi гуси..."

слова из песни, автор Юрiй Рибчинський

"Дикий гусь", - провокатор Европы

и Фортуны хвастливый солдат -

зубоскаля, по Азии топал,

получив на убийства мандат.

Ну, а дома - на родине - скучно,

иностранный скорбит легион

"дикий гусь" быть активным обучен,

убивая славянских мадонн.

Не сиделось солдатам по пабам,

захотелось красиво взлететь,

чтоб любили модельные бабы

ныне, присно, вовеки и впредь.

Залудили солдаты по "шоту".

И, добавив по паре потом,

гуси дикие взяли "работу"

и покинули собственный дом

Их в пути поджидала удача,

о которой мечтал каждый "гусь":

взвились в воздух брутальные мачо -

на земле их теперь не дождусь.

Сатанистам - вилы!

Клён опал кудрявый,

как воспел поэт...

Заросла дубрава

сухостоем лет...

Медленно стекала

по лицу капель,

ветер по лекалу

в ритме блюза пел.

Тужилась графиня

тщетным куражом.

Именем дофина

землю подожжём,

чтоб потом уныло

горе горевать.

Сажа, кожа, мыло!

Пресвятая мать,

как ты допустила

этот беспредел?!

Сатанистам - вилы:

дьявол не у дел!

За евроценности!

На пьяном полу стынут капли воска.

Как будто хлебнув из пузатой фляжки,

бродит призрак Иеронима Босха

в длинной до пят полотняной рубашке.

За ним герои картин, масоны

и Питер Брейгель, слепых зовущий.

А где-то в небе поют вороны:

"Аве, цезарь! На смерть идущие..."

А где-то корчится тень Европы,

быком украдена, инфантильна;

глупа, наивна любовь до гроба,

преувеличена очень сильно.

А впрочем, точно - всего до гроба:

Загнать туда, а богатство в норку,

Чтоб снова царствовать высоколобым,

Европе пропуск - не дальше морга.

И Питер Брейгель слепых созывает

За сюзерена скорее сразиться

Куда их вывезет, сука-кривая,

коль клятвы его не стоят мизинца?

Копчёные боги войны

Устанет Зевс горелый жрать шашлык

и скроется в копчёный Капитолий...

Жаль, времена античные прошли,

и зевсы нынче не крупнее моли.

Ремесленники крови и войны,

весёлые, как петухи на киче,

не ведают ни срама, ни вины,

не каются, а беспрестанно бычат:

кричат, кудахчут о своих грехах,

себя хвастливо перьями украсив.

Внутри у них дерьмо и потроха...

Обычные зарвавшиеся мрази.

Им улетать давно назначен срок

и землю удобрять кровавой юшкой,

отброшен к чёрту болевой порог.

Замолкли музы, запевают пушки!

Каникулы, третья четверть XX-го века

видения

Златогубый правитель пустых до нелепости полок

распахнёт мне объятий широкую нежную плоть...

Обметает зима междометьями синих иголок

Рождества и надежды однажды утопленный плот.

Проплывёт по реке надувным, как душа, крокодилом

бесконечно порожний, пустой, будто взгляд, разговор.

В меру кислый лимон оттеняет лекарством текилу

и божественным духом - Причастья напиток - кагор.

Я не стану тужить и учение Гегеля слушать

и не буду на службе смиренно стоять в уголке.

За окном изгаляется зимними ветрами стужа,

а на небе пылают кровавые кудри ракет.

Новогодние дни - фейерверков затейны букеты,

златогубый правитель оставит в столице войска.

На виньетках открыток сияет козырное лето,

обрамляя теплом новогодний, как ёлка, рассказ.

Утро с видом на Европу

Я рассеян немного... что ж,

кофе выкипел на плиту.

Ты опять по утрам поёшь,

вспоминая в затяг мечту.

По обоям бежит ковбой

тенью тёмною бледных рук,

а за окнами голубой

и малиновый евро-пух.

Там внезапно пришла зима

всем гольфстримам наперекор.

Открывай, дружок, закрома,

да включай, мон шер, монитор.

Да кури бамбук не в затяг,

как в европах заведено,

и сорви звёздно-синий стяг,

чтоб отправить его на дно.

Да играй "Оду к радости"

по клавиру мажорных нот

и тоску-печаль отпусти,

наблюдая Париж в бинокль.

Комментарии: 5, последний от 27/03/2022. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 22/02/2022, изменен: 27/03/2022. 114k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2
Аннотация: Взлечу над миром ангелом судьбы и осмотрю священные поляны

Чваков Димыч : другие произведения.

Ветры цивилизации