Песчинки света забились под веки и за обе щёки уплетают мягкую радужку. Фонари глухо слепнут под вязкими стонами гравитационного снега. Кошачье пальто с противным узором кокетливо снято с шумного манекена. Тончайшей работы тиснение пожирает взглядом встречные башмаки. Нет в редакции дурнее дуры и космически быть не может.
Она освобождает язык, размыкает губы, естественно, стоя под какой-нибудь киноафишей в поддержку томных интерлюдий нуара, закрывает рукой язык против ветра, роняет искру из вычурной зажигалки, ещё разок, и ещё, и ещё, и поджигает себе язык, дура, поджаривает его, что кажется жевать сейчас будет, но нет, с языка повалил приятный карамельный дымок. Зажигалку - в рот, язык - в карман. Ты что делаешь, дура?
"Леворучное зачатие" - именно так называл твой отец результат своих отношений с матерью. А карандаши до слёз не точены при мысли, что тонкая кромка под грифелем когда-нибудь поломается, словно сон в нервозную ночь с первого на тридцать первое.
Тебя избивали, когда тебе было восемь; тебя избивали, когда тебе было шестнадцать, и сейчас, в двадцать пять, тебя продолжают кромсать на части коллеги и сослуживцы, совет директоров и вся пресвятая редакция.
Ты всё ещё плачешь на моей могиле? Плачешь? У нас в редакции все уверены, что недолго тебе осталось.
- Ты что здесь забыла, дура?
Роешься в моём ящике и губы губы в темноте красные и тушь течёт кольца и серьги пошагово минуя кино вывеска под мостом на мягкие кресла в картон брошюры нельзя терять сны спасение времени случайных пощёчин моё имя полиция повторяется полиция повторяется полиция повторяется нашла моё тело ну и куда ты побежала в одном халате фонари на плечах у тебя два выходных (нет ребра) в неделю траур незаметно перешёл в день рождения Моники нет никакого секретного горизонта (в два тридцать пять) снег падает слева-направо в любое утро ты солгала мне ещё в декабре.
И губы губы в темноте шла моё тело ну и куда ты побежала в одном халатно перешёл в день рождения Моники но вывеска под мостом на мягкие сны спасение времени случайных пощёчин моё имя полиция повторяет в одном халате падает справа-налево ну и куда ты полиция повторяется в два тридцать пять нет никакого секретного ребра и серьги нельзя терять случайных пощёчин моё имя полиция повторяет.
- Серьги, наверное.
"Он вернулся, но обещал уйти"
Опознание весной.
- Заблести своими зубками, дура.
Она обедала только пластиком - вилки, ложки, ножи. Тыча пластиковым ножом в надутую макаронами щёку, плюясь, полушёпотом говорила так, как обычно говорил это я, пожирая руками ванильный торт: "Тортовая полность!", и не удостаивать вниманием никого - умница.