Между тем, Эрлих так увлёкся обновлением одежды для Изольды Юрьевны, что справился со всем за один день и заскучал. Чтобы он не болтался без дела и не путался под ногами, ювелир решил его отправить в дом ветеранов. Когда он позвонил Марии Филипповне и спросил, не нужен ли ей для чего-нибудь Эрлих, та от радости даже дар речи потеряла, а потом заявила, что сама за Эрлихом немедленно приедет.
- Да что он, маленький? Сам дорогу найдёт!
- Э-эх, Самуил Яковлевич! - укорила его заведующая. - Он хуже маленького! Перехватит его какая-нибудь зараза, и прости - прощай, наш Эрлих!
- Не дай Бог! - искренне испугался ювелир таких перспектив. - Я как-то об этом не подумал!
- Вот, то-то и оно!
Мария Филипповна появилась на продовольственном фургоне буквально через полчаса и забрала Эрлиха. Приехав в дом ветеранов, она сначала напоила его чаем с конфетами и печеньем, до которых Эрлих был очень охоч, а потом поделилась своими планами.
- Я, Эрлих, комнату релаксации для наших стариков хочу сделать. Очень она им нужна! Радости у них в жизни мало, здоровье уже не то, перспективы мало радостные, тут у кого хочешь, характер-то испортится! А так посидят они в красивом помещении, на красивой мебели, музыку успокаивающую послушают, глядишь, и настроение у них поднимется! Понимаешь?
Эрлих интенсивно покивал головой.
- Я бы сама с тобой всё обсудила сегодня, но некогда мне. Я сейчас по делам отъеду, а ты погуляй по нашему дому, поговори по душам со стариками - то, узнай, чего бы они хотели, и, исходя из этого, и действуй! Хорошо?
Эрлих снова с готовностью закивал головой.
- Вот и хорошо! Вот и ладненько! - обрадовалась Мария Филипповна. - Я там Зинаиде сказала, чтобы она тебе помогала, так что обращайся к ней, если что!
С этими словами заведующая пошла на выход, где её уже ждал продовольственный фургон. Не успела за ней закрыться дверь, как Эрлих, добрая душа, тут же отправился по палатам, узнавать нужды стариков. Зинаида посоветовала ему зайти в палату к Пелагее Вениаминовне Вольской, бывшей актрисе местного драматического театра.
- Ей сегодня как раз девяносто лет стукнуло! - подсказала ему Зинаида.
- Простите, кто её стукнул? - не понял купидон.
- Старость! - хмыкнула Зинаида. - Смешной ты, ей богу! День рождения сегодня у неё! Мы уже с утра её поздравили, вечером торт будет со свечками.
- С чем? - снова не понял купидон.
- О, господи! И откуда ты только свалился? Со свечками, вот с такими, только маленькими! - и Зинаида подала купидону огарок бытовой свечи.
Эрлих повертел огарок в руке, а потом на глазах изумлённой Зинаиды откусил кусочек и стал тщательно жевать. Пожевав с минуту и с трудом проглотив, он удивлённо сказал:
- И как вы только это едите? Это же невкусно!
Зинаида с лязгом захлопнула отвисшую челюсть и недоверчиво спросила:
- Эрлих, скажи честно, ты прикалываешься, или ты псих?
Эрлих уловил знакомое слово и уточнил:
- Псих, это тот, кто всё время бегает?
- Ну, это уж как получается! Когда бегает, а когда и смирно сидит. Только психи могут свечку есть!
- А торт едят?
- Торт-то все едят, причём за милую душу.
- Так если вы сами сказали, что торт со свечками, значит и свечки едят! - следуя своей железной логике, сделал вывод Эрлих.
- Нет, ты точно с дуба упал! - досадливо сказала Зинаида. - Свечки только на юбилей в торт втыкают по количеству лет. Правда, если для Пелагеи Вениаминовны все девяносто втыкать, то это никакого торта не хватит. Мы посоветовались и решили, что хватит и девяти, по одной свечке за каждые десять лет/
- Но для чего? - не переставал удивляться Эрлих.
- Ну, как для чего? - даже растерялась Зинаида. - Традиция такая! Именинник загадывает желание, а потом задувает свечи, чтобы оно исполнилось.
- И исполняется? - живо заинтересовался Эрлих.
- Ну, что тебе сказать, Эрлих? - Зинаида настроилась на философский лад. - Надежда, она, конечно, умирает последней, и что характерно, довольно часто после того, кто её питает.
Эрлих надолго задумался.
- Я так понял, что исполнение желания никак не зависит от ритуала задувания свеч? - наконец, выдал он.
- Ой, как ты сложно выражаешься, но, по сути, верно. Уж если желания человека мы часто исполнить не в силах, то почему хотя бы надежду ему не подарить?
В глубокой задумчивости Эрлих отошёл от Зинаиды и направился в комнату Пелагеи Вениаминовны.
Мария Филипповна вернулась в интернат уже ближе к вечеру. Уже на подъезде к подведомственному заведению, у неё как-то нехорошо ёкнуло сердце, когда она увидела необычное скопление машин и людей около ворот. Замордованный охранник обрадовался ей, как родной.
- Мария Филипповна! Слава Богу, вы приехали, а то у нас тут такое творится!
Заведующая хотела расспросить охранника о том, что же тут без неё случилось, но посмотрела на сад, который окружал здание интерната, и напрочь, лишилась дара речи.
Как ни старался персонал интерната держать сад в порядке, но он постепенно хирел и вырождался. Чистоту, правда, в нём поддерживали, кустики подстригали, но и на этом всё. Сейчас же их сад был не просто каким- то захолустным садом, а просто произведением ландшафтного искусства, на фоне которого разыгрывалось какое-то необычное представление. Среди ровного зелёного ковра подстриженной газонной травы росли аккуратные яблони, на ветках которых зрели во множестве плоды такого размера и качества, что приходилось только удивляться, как они ещё не сломали ветви. В саду высилось несколько белых, просто ажурных беседок, в каждой, из которой стояли круглые столы с самоварами, и небольшие компании нарядных стариков и старушек чинно пили там чай и неспешно беседовали. В глубине сада образовался небольшой красивый пруд, в котором плавала пара белоснежных лебедей! Но главная суета шла перед самым корпусом, где была возведена летняя эстрада, и её сейчас украшали воздушными шарами. На негнущихся ногах Мария Филипповна прошествовала к главному входу, дверь которого была распахнута настежь, и в проёме с отрешенным видом стояла Зинаида. Одной рукой она опиралась об косяк, а второй рукой прижимала к темени круглую грелку со льдом.
- Зинуля, хоть ты мне объясни, что у нас тут творится?!
- Мария Филипповна, я понимаю, не больше вашего!
- Ну, откуда всё это взялось?! - возопила заведующая и тут же прикусила язык, спросив только - Где Эрлих?
- Вольской прическу делает!
- Чего он Вольской делает? - не поверила заведующая.
- При-чёс-ку! - по слогам повторила Зинаида. - У нашей юбилярши сегодня бенефис! Эстраду, небось, видели?
- Ой, Зинуля, ну, грешно же смеяться над больным человеком! Какой, к чертям, бенефис, если она уже несколько лет с постели самостоятельно не встаёт!
- Одно я могу вам, Мария Филипповна сказать, ваши сведения устарели. Сегодня юбилярша уже предприняла небольшой моцион, а чтоб ей удобно было, Эрлих её коляску самодвижущейся сделал, так что она тут на радостях с такой скоростью нарезала, что старички наши только успевали отскакивать, чтобы она их не переехала!
- Ой, ладно, Зинаида, давай, зайдём, что ли, а то стоим в дверях!
Зинаида послушно посторонилась, и Мария Филипповна устремилась в комнату к Вольской, чтобы взять Эрлиха и его деятельность под контроль.
Вольскую с Эрлихом они застали за чаепитием. Юбилярша выглядела великолепно! Голову её украшала замысловатая причёска из абсолютно белых седых волос. Одета она была в нежно-голубое длинное платье, сшитое по моде конца девятнадцатого века, и на плечи её была накинута большая ажурная, белая же, шаль.
- Боже мой! Пелагея Вениаминовна, вы просто великолепны! - непроизвольно воскликнула Мария Филипповна.
Вольская в ответ на этот искренний восторг благосклонно наклонила голову в знак приветствия и довольно улыбнулась.
- Не знаю, Мария Филипповна, где вы раздобыли этого ангела, - Вольская ещё раз склонила голову уже в сторону Эрлиха, - но такого весёлого дня рождения, какой он мне устроил, у меня не было за всю мою долгую жизнь!
Эрлих явно смутился и сказал:
- Это ещё только начало! У нас ещё очень большая программа впереди!
Вольская с довольной улыбкой подняла глаза к потолку и мечтательным тоном сказала:
- Всё впереди... Вы знаете, дорогой Эрлих, в моём возрасте это звучит, как музыка!
Мария Филипповна же, в отличие от Вольской, сразу же насторожилась, и тревожно спросила Эрлиха:
- А что ещё впереди?
Эрлих не успел открыть рот, чтобы ответить, как его уже опередила Зинаида:
- Ой, Марья Филипповна, главного-то я вам и не сказала, закрутилась совсем! К нам же сегодня столичные артисты нагрянут! Нюра там с ног уже валится на кухне, банкет готовит. Мэр-то наш, как узнал, деликатесов разных целую машину подогнал. Сказал, что часикам к девяти и сам прибудет с Изольдой Юрьевной!
Заведующая побледнела и без сил опустилась на стул.
- Эрлих, я же тебя только о комнате релаксации просила... - жалобно простонала она.
- О, Эрлих здесь не при чём, дорогая Мария Филипповна! - довольным голосом пропела Вольская. - Это мои бывшие коллеги из нашего театра узнали, что Слава Тахриджан, который служил когда-то в нашем театре, а потом его пригласили в столицу, как раз сейчас отдыхает в Сочи, И он любезно согласился посетить мой юбилей!
Мария Филипповна прижала руку к груди и недоверчиво прошептала:
- Да вы что! Сам Вячеслав Тахриджан?!
Некоторое время ещё она пребывала в прострации, а затем всполошилась:
- Так! Во сколько, говорите, прибудут гости?
- Часикам к восьми - девяти подтянутся, - довольно ответила Зинаида. - Марья Филипповна, раз вы уже здесь, то я побегу домой переодеваться, а то уже мало времени осталось!
- Беги! - махнула на неё рукой заведующая и Зинаида моментально исчезла. - Эрлих, ты сиди здесь, никуда не уходи, жди меня и нашу юбиляршу развлекай. Сейчас я пронесусь, всё проверю, чтобы не опозориться, а затем ты меня в порядок приведёшь, хорошо?
Эрлих в знак согласия кивнул головой.
- Вот и славно! А то все красивые будут, а я, как швабра, которой пол вымыли! - с обидой в голосе пожаловалась заведующая и удалилась по делам.
Часам к восьми вечера стали съезжаться гости. Машин было столько, что за воротами они все не разместились, и заведующая дала охраннику команду запускать их на территорию и разрешила парковку на утрамбованной площадке перед овощехранилищем. В какой запарке ни была Мария Филипповна, но она всё же догадалась позвонить Самуилу Яковлевичу и доложила, какую кашу заварил Эрлих. Ювелир с Харитонычем немедленно бросили всё, и поспешили в дом ветеранов, чтобы попытаться спасти положение, если это возможно. Надо отдать должное Самуилу Яковлевичу, он был прагматик, и сразу увидел, что ситуация накатывает, как цунами, а со стихией, как известно, бороться бесполезно. Единственное, что удалось ему подкорректировать, это убедить Эрлиха разместить вместо озера с лебедями голограмму.
- Эрлих, пожалей птичек! Не сегодня, так завтра, их в лучшем случае своруют, а в худшем - просто головы свернут и съедят. Да и водный объект на массовой пьянке, которая здесь намечается, не лучшая идея!
- Почему? - задал наивный вопрос купидон.
Тут в диалог включился Харитоныч, как более сведущий специалист по национальным особенностям народных гуляний.
- По кочану! Бывало, и в луже тонули, а тут - целый пруд! При нынешнем замесе, это считай, как братская могила!
- А что такое голограмма? - задал ещё один наивный вопрос Эрлих.
Ювелир с Харитонычем молча переглянулись, и одновременно пожали плечами.
- Я могу объяснить, - раздался тихий голос откуда-то сбоку.
Троица дружно повернулась на голос и увидела, что принадлежит он маленькому, сухонькому старичку, сидящему в стороне на лавочке и мирно вырезающему из морковки шишку. Получалось у него, кстати, очень хорошо.
- Палыч! - искренне удивился Харитоныч. - Так ты соображаешь в этом, что ли?
Старичок в ответ только кивнул головой в знак согласия.
- А Эрлиху сможешь объяснить?
Старичок снова кивнул головой и стал сразу чертить что-то прутиком на дорожке и объяснять. Эрлих присел на корточки и внимательно слушал. Харитоныч с ювелиром даже не стали вникать, они только бдили, чтобы им никто не помешал. Но тут, как на грех, из столовой через чёрный ход вышла повариха Нюра, и присела рядом на лавочку, чтобы хоть чуть-чуть отдохнуть. На бормотание старичка она не обращала никакого внимания, а вот морковку, из которой тот вырезал прекрасную еловую шишку, сразу обратила внимание. Она взяла её в руки, повертела, рассмотрела со всех сторон и обратилась к старичку:
- Вениамин Павлович! Это вы, что ли, такую красоту вырезали?
Старичок в ответ опять кивнул головой, излишними разговорами он собеседников не баловал.
- А что ещё умеешь? - не отставала повариха.
- А что вам нужно?
- Цветы из овощей, лебедей, зайчиков, грибочки. И вот ещё, знаете, арбуз или тыкву так красиво вырезают, прямо глаз не оторвать! Забыла, как это называется!
- Карвинг! - подсказал старичок.
- Точно! Так вы этим карвингом занимаетесь?
- Немного, - скромно ответил старичок.
- Ой, дорогой вы мой! Да вас просто бог мне сегодня послал! У нас же высокие гости сегодня соберутся!. Приготовить - то я вкусно умею, как в ресторане, честное слово, а вот украсить блюда со столичным шиком не могу! Вся прелесть от этого теряется. Вениамин Павлович, Выручайте!
Старичок снова кивнул головой, поднялся и, как нитка за иголкой, поспешил за поварихой в столовую.
- Э-эй! - запаздало спохватился Харитоныч, но Эрлих его успокоил, что принцип он успел понять, можно приступать к делу.