И верно - на редкость любопытно. Винокурня Шиона, производившая так ценимый на равнинах грайн, впечатляла. Приоткрыв рот от удивления, Рэд рассматривал затейливый агрегат состоящий из баков, трубочек и еще тайх знает чего.
- Если ты хочешь получить настоящий грайн, а не то чем я угощала вас сегодня, то тут есть множество тонкостей, начиная от пропорций, качества сусла, температуры и скорости перегонки. Настоящий грайн всегда проходит двойную перегонку, - обстоятельно объясняла она, поглаживая медный бок бака, как гладят любимого кота.
- Я такого даже на кафедре алхимии и превращения веществ в Санхее не видел, - восхитился Рэд.
- Барон Мэрдок халтуры не любил. Он был в этих вопросах страшный педант. И это, кстати, тоже его произведение, - баронесса открыла дверь в другое помещение, где, сияя медью и стеклом, стояла еще более сложная конструкция.
- Да, что такое нептех я знаю, - невесело подтвердил Рэд, - черная жидкость, растекается по воде и горит так, что демоница Эва обзавидуется. Невозможно погасить. Страшная вещь. Корабли горят, как промасленая пакля: быстро и неизбежно. Люди... люди, еще быстрей. Верденский князь быстро навел порядок в своих водах.
- А ты откуда знаешь?
- Рассказы слышал. Санхея, конечно, светоч науки и магии, но не забывай, что основали и построили ее пираты. Так что и теперь они там частые гости. Санхейский дюк закрывает на все глаза и повадился выдавать каперские патенты. А что, тоже хлеб - золото в сундуках не воняет.
- Ну ничегошеньки в этом мире не меняется, - ядовито ухмыльнулась Тейтрин. - Только способы убийства. Значит, не один Мэрдок додумался до этого. Он ставил опыты перегонки нептеха через эту... хм... штуковину, которую он называл кубом. Хотя где здесь куб, я ума не приложу... - развела руками баронесса. - И что-то у него там получилось, только я в алхимии не сильна. А вот сюда сливались отходы - замечательная штука. Ею можно обрабатывать дерево, особенно днища кораблей, помогает от разрушения водой. Потом он тоже решил, что драконья кровь - прекрасное оружие. Только надо ее с чем-то смешать и улучшить. Он вообще любил все улучшать. Любил менять окружающий мир так, как ему нравится. И смешивал ее... - Тейтрин задумчиво постучала себя пальцем по губам, пытаясь припомнить. - В общем, с чем он только не смешивал: сера, масло, негашеная известь. Хвала богам - замок не сжег. Но опыты свои Мэрдок не закончил.
- А кто такой Мэрдок?
- Предыдущий барон.
Рэд с вопросом глянул на Тею, и та нехотя пояснила:
- Последний, третий муж старой баронессы. И не пожимай плечами, ты прекрасно знаешь, почему ее прозвали Черной вдовой.
- Ничего я не пожимал плечами.
- Мэрдок был прекрасный человек. Бывший придворный алхимик арранского негуса. Но когда в Арране произошел очередной дворцовый переворот, он чуть не угодил на костер. Сбежал, и так уж вышло, что прибился в Шион. Творец и выдумщик, но, как и все люди, не без недостатков. Он страдал от отсутствия вдохновения. Повадился подстегивать себя грайном. Творческая работа сменялась мрачными запоями, когда он пытался в парах грайна поймать за хвост зловредное вдохновение. И однажды он сорвался с башни, - Тейтрин вздохнула и надолго замолчала, а Рэд удивился, что она рассказывает о покойном бароне, так, словно, хорошо его знала. А ведь, не могла: до самой смерти старой баронессы дочку Улла воспитывали в отдаленном монастыре. Хотя, глядя в глаза Тейтрин, про монастырь верится с трудом. Не бывает у молоденьких послушниц таких глаз, в которых отражаются одновременно огонь, вода и тьма тайховых подземелий. Любовь и ненависть, сплавленные в горниле времени в единое целое, лишь прикрытые вуалью ресниц, легко заметить. Если, конечно, подойти к баронессе так близко. Но Рэд предпочел оставить сомнения при себе. Опасался нарушить хрупкое перемирие.
- Пойдем, я покажу, что сгубило Мэрдока, и за что вельможи и маги платят бешеные деньги, - потянула Тейтрин за рукав Рэда.
Ходила она быстро, а голос у нее был тихий, как у человека, который привык, чтобы к нему прислушивались. И Рэд старался идти поближе, слегка наклоняясь с высоты своего роста, чтобы расслышать. От ее волос пахло яблоками, ландышами и еще чем-то неразборчивым, но знакомым. А еще он опасался наступить ей на подол.
Винные подвалы замка оказались ничуть ни менее запутанными, чем верхние коридоры.
- Вот оно, - сказала Тейтрин, доставая темную стеклянную бутыль, - кстати, эти бутылки тоже заслуга Мэрдока. Там, в селе его стеклодувная мастерская.
Рэд принюхался и чихнул:
- Тайх побери! Что ж это так жутко воняет?
- Говорила ж паршивцу вылить! - зло ответила Тейтрин, - это, Рэд, еще не воняет, а вот если спуститься глубже... Это первая попытка управляющего Барта, продолжить дело Мэрдока. Барт все порывался воспользоваться оставшейся после Мэрдока винокурней. Старая баронесса предупреждала, что это дело нелегкое. И она сама будет присутствовать для начала. Баронесса была в отлучке, а этот деятель испортил отличное сырье. Слишком сильный огонь, слишком быстро - брага поперла со всех щелей. Он еще как-то пытался спасти ситуацию. Но получилось такое... Замок весь провонялся.
Рэд кивал, чихал и удивлялся еще больше. Странно, что Тея старую баронессу матерью ни разу не назвала. Хотя, наверно, тяжело называть матерью женщину, отдавшую единственного ребенка на попечение монастыря, никогда особенно не интересовавшуюся собственным чадом. Только деньги исправно отправляла. Это обсуждали по всему Череху, но вяло, без особого удивления. Не смогла Черная Вдова полюбить отпрыска Улла. Трудно, но можно понять. Вообще, Шионских баронесс понять сложно, и мало у кого возникает такое желание. Но вместо этих сомнений Рэд высказал другие:
- Удивляюсь, как он жив остался. Бедный Барт!
- Да, сама удивляюсь. Но как-то утряслось. Стали снова делать обычный грайн и дорогой, по рецепту Мэрдока. А бочки с испорченным пойлом хозяйственный Барт успел затащить в подвал, довольно глубоко. Говорит - пригодится. Я его честно предупредила, если запах дойдет до моей спальни - убью. Заставлю выпить пинту этой тайховой воды.
- Жестоко, один запах с ног валит, а уж если выпить... - усмехнулся Рэд.
- Зато действенно. Пойдем отсюда, а то угорим от запаха. Только надо на кухне стащить хоть сыру, а то грайн Мэрдока исключительно хорош, но крепок. И меховой плащ не помешает. Хочешь, покажу тебе Шион?
- Весь? - хмыкнул Рэд.
- Весь, пожалуй, нет, но покажу.
И снова бесконечные лестницы и коридоры. Яркая красная юбка Теи волнуется от быстрых шагов и похожа на пламя. Свет бежит водопадом по светлым волосам. Можно бесконечно смотреть на то, как горит огонь, течет вода, а еще на то, как движется хозяйка Шиона.
- Как ты тут не плутаешь?
- Это мой замок, Рэд. Здесь я хозяйка. Смотри! - И они вышли на смотровую площадку высоко в скалах.
-Ух ты! - только и сказал Рэд, глядя с головокружительной высоты на долину, узкий проход Врат Шиона, величественные темные горы, чуть подсвеченные светом поднимающейся из-за гор Лоир.
- Я никогда не устаю смотреть на это. Садись на плащ, а то сдует.
Холодный ветер им совершенно не мешал. Мэрдок знал толк в грайне - голова оставалась светлой, жизнь приобретала веселые краски и ласковое, спокойное тепло разливалось по телу.
- Есть охота страшно, что ты там с кухни прихватила?
- Я так и подумала, что ты голодный. Что нашла, взяла - будить никого не хотелось, станут ходить, слушать и сплетни придумывать, - выкладывая на плащ из свертка разную снедь, сообщила Тейтрин. Он взял яблоко и просто разломил напополам, отдав ей половинку. - Чего ж за столом ничего не ел? Нож есть?
- Да в горло не лезло. А сейчас вроде отпустило. Давай, сыр порежу, - оказалось, что он - левша, и смотреть, как он быстро режет сыр на тонкие ломтики приятно.
- А что, велик твой Малих? - поинтересовалась Тейтрин.
- Он не мой. Там барон - отец, а после старший брат. А насчет величины - если растянуть на плоскости, то, наверно, большой. Но вся земля скомкана, как кусок бумаги. Глубокие пропасти, высокие скалы, пахотной земли почти нет. Большая торговая дорога обходит нас стороной. А если ты спрашиваешь про замок - то, что отец с гордостью называет замком, больше похоже на запущенный фермерский дом. Состоит из двух строений - конюшня и жилой дом. С первого взгляда, разницы между ними нет никакой. Стена вокруг совсем обветшала. По крайней мере, так было до того, как я уехал. И боюсь, что если что и изменилось, то только к худшему, - разглядывая свои пальцы, ответил Рэд.
- Ты сказал, что жил в Санхее. Расскажи мне.
- Что тут рассказывать? Учился, учился, да недоучился.
- На кого учился?
- Ты не поверишь!
- Я уже не верю, потому что сын Шакала - студент Санхейской Академии, уже невообразимо.
- Ну да, - вздохнул Рэд. - Все знают, что бароны Малихи обычные разбойники. А что еще делать, если торговый тракт обходит нас стороной. Значит, пошлину платить никто нам не будет. Есть только один выход - идти и самим добывать пошлину топором и кистенем.
- Это спорный вопрос.
- Но не для Малихов. Другой жизни они себе не представляют. Дело это, конечно, хлопотное и небезопасное. Тут или на коне, или под конем, по-всякому бывает. Но отец мой никогда не унывал, хотя кормить ему приходилось большую семью. Только нас, мальчишек, он настрогал четыре штуки, а про сестер я молчу. А еще отец страшно любил хвастать. Плевать, что крыша в доме течет и на обед бесконечные бобы, зато, если конь, то арранский скакун, если жена, то украденная у поставщиков гарема светловолосая северянка.
- Такая, как я? - спросила баронесса.
Рэд стрельнул взглядом на светлые косы. Посмотрел в небо, где полная, безумная Лоир зацепилась пышным боком за узкий клык вершины Наиз-Черех. Шалая ночь, когда не хочется спать, а хочется чего-то такого, чего быть не может.
- Да, такая же, красивая, но я не в нее, - он отпил еще грайна, почесал в затылке - и не в отца. Старшие у него удались - настоящие продолжатели отцовского дела. А глядя на меня, отец вздыхал и говорил: "Ну что с тобой делать, умник? Как ты жить тут будешь? Я удавлю этого клятого жреца, который научил тебя читать! Зачем тебе эти книжки, бери пример с братьев. Пропадешь здесь от большого ума, и ничего путного мне на твоем камне не написать. Позор".
- Тем более тяжело представить, как ты оказался в Санхее.
- Ты плохо знаешь моего отца. Он долго думал, как приспособить к делу мою бестолковую "ученость". И ему в голову пришла, - Рэд поднял вверх указательный палец, - дивная мысль, что если выучить меня в Академии, то этим можно будет хвастать перед соседями даже больше, чем конем, женой и тремя старшими сыновьями. Жрец долго объяснял, как это дорого. И лучше всего для младшего сына идти в храм, попробовать хоть там карьеру сделать. Но отец отрезал: "Не дороже денег!" Поскребли по сусекам, денег в аккурат насобирали на год обучения и отправили меня в Санхею.
- Страшусь даже представить, по чьим сусекам вы скребли, - задумчиво протянула Тейтрин.
- Кто бы говорил! - обиделся Рэд, - До твоего отца - моему далеко!
- И то правда, при Анваре купцы по тракту боялись идти, предпочитали за семь гор обходить, лишь бы живыми.
У хозяйки Шиона странные глаза. Не поймешь какого цвета - как горы ночью, освещенные сумасбродной Лоир, как крыло сизого сапсана, как подземное озеро. Легко оступиться, утонуть, захлебнуться. И обижаться сил нет.
- Погоди, Рэд, Санхейская Академия для магов. Ты на кого там учился?
- Почему же только для магов? Есть факультет Алхимии и превращения веществ, есть Астрология и Навигация. Но отец сказал: болячки мучают всех - учись на врача.
- На врача? Трудное это дело.
- А мне нравилось.
А еще у хозяйки Шиона крепкий грайн - ни в голову бьет, ни в ноги. В душу шибает. И кажется, что можно и приоткрыть дверку, впустить ночного путника в дом. Хочется впустить потому, что и сам такой же: неприкаянный, заплутавший.
- Только без денег в Санхее плохо. Отец сказал: "А на прокорм заработаешь сам, иначе, какой ты Малих". Днем учиться, а работать можно только ночью, и спать хотелось страшно, а потом втянулся. Перед окончанием первого курса от отца пришли деньги и первое письмо. Не знаю, кто писал под его диктовку эти письма. Наверно, все тот же жрец. Подозреваю, что отец платил за каждое написанное слово, уж больно короткими были эти письма, - Рэд подумал немного и добавил, - но содержательными: отец сообщал, что месяц назад убили моего брата. Но в остальном все хорошо. А мне велел сидеть в Санхее и носа на Черех не казать, иначе денег больше не даст.
- Доходчиво, - кивнула Тейтрин. - И что?
- Остался в Санхее. Город большой, работы полно, прокормиться можно.
- Особенно, в порту, - сказала Тейтрин и погрузилась в свои мысли. Крутила серебряную цепочку, и рыжая лисичка лукаво поблескивала в свете луны. Светлые прядки трепал ветер. Чем больше Рэд, смотрел на Тею, тем больше задумывался. Странная, нездешняя, похожая на разводы инея на окне - только морозные узоры, за которыми ничего не разглядишь. А если подуть теплым дыханием, протопить полынью во льду то, что увидишь там, в темной глубине?
- И в порту, тоже, - согласился он после паузы. - А еще, если действительно хочешь стать врачом, надо идти в лазарет при храме Ирды. Тяжелая работа и платят мало. В смысле денег получаешь мало, а вот опыта... И, знаешь, появляется странное чувство.
- Какое?
- Будто что-то и от тебя в этом мире зависит, - Рэд взъерошил волосы. - От твоего решения.
- А дальше? - лиса на подвеске заговорщицки подмигивала.
- На втором курсе стало полегче, весной перед экзаменами пришло еще одно письмо. Отец писал, что Мадалена вернулась домой, хоть отец и надеялся, что одну из дочерей с рук сбыл, замуж пристроил. Но зимой убили мужа Мад, а как начали делить наследство, то Мад и ее дети стали сильно мешать. Ничего, - усмехнулся Рэд, - мы, Малихи, все быстро бегаем. Так, что Мад прибежала домой, за отцову спину. Правда, кроме двух мальчишек-близнецов, больше ничего у нее в руках не было. Так, что меня снова на лето не ждали - и так тесно, - Рэд мельком глянул на Тею, почесал за ухом задумчиво, подлил грайна в оловянные кружки. Прежде чем пить, заглянул внутрь кружки - лукавая Лоир отражалась в янтарном грайне. Он протянул кружку и звякнул краем о Теину кружку - луна в грайне зарябила и распалась на сотни мелких осколков.
- Снова в лазарет пошел?
- Нет, сестра Нуамасси другую работу сосватала, сказала: "На "Змееборце" корабельного врача ищут, я тебя посоветовала. В самый раз для желторотого - корабль торговый, что там - синяки да ссадины, три рейса за лето сделаешь, деньгами не обидят. И тебе будет познавательно". Два рейса сделали - оно, конечно, не только синяки, но нормально. Познавательно стало, когда на пиратов наткнулись. Не только скальпелем резать пришлось. Зато на третьем курсе ко мне морячки ходить повадились.
- Тоже, наверно, познавательно?
- Не то слово - колотые раны и зараза не самого приличного свойства. А к третьему лету пришло новое письмо. Но оно немного запоздало. Я снова ушел в море, - Рэд замолчал и встряхнулся, как мокрый пес.
- Так вот, - продолжил Рэд, - когда вернулся, прочитал, что отец оказывается "немного повздорил с соседом". Так "немного", что Блейн убит, а женщин и детей пришлось прятать в храме Ирды, пока разберутся по-соседски. Я б поехал домой, но за те три месяца, что меня не было в Санхее, пришло уже и новое письмо - мол, все утряслось и нас, Малихов, так просто без соли и перца не сожрать. Вот только Мириам отчаялась замуж выйти, так и осталась послушницей в храме Ирды. И хоть одним ртом стало меньше - приданное Мириам теперь собирать не надо, но с деньгами все равно туго. Но деньги отец прислал - почти за полный курс.
Деньги я отправил обратно. И еще прибавил, сколько смог. Благослови Ирда, Нокке-Хейстовские банки и господина Норисса Дарвелона лично!
- Кредит в Хейстовском банке взял? Не всякому дадут еще.
- Я господина Дарвенлона очень удачно лечил, и представляешь - вылечил!
- А чем отдавал?
- Ну, чем отдавал... Корабли, Тея, бывают не только торговые. А врач нужен всем.
- Это у тебя, так понимаю, семейное? Ах, вот откуда знаешь про горючий нептех, не понаслышке знаком, как Верденский князь воюет с пиратами.
- Слово "пираты" в Санхее не говорят. Лучше уж "вольный охотник", - мрачно поправил Рэд, разглядывая луну.
- А как же учеба?
- Да, два следующих года выдались трудными, но экзамены я сдал. С банком расплатился, чем смог, своим помог. Предпоследнее письмо в этом месяце капели подоспело: "Не хотел тебя расстраивать, но зима выдалась тяжелая. У меня совсем плохо с ногами. Райвена еще осенью тяжело ранили - думали, не поднимется. Но мы, Малихи, не такие люди. Так что Райвен уже встает потихоньку. На коня, правда, ему еще не сесть. Да и коней больше нет. Проели за зиму и запасы все, и коней. Дружинникам, тем, что еще оставались, платить нечем - по весне и они разбежались. Крыша совсем прохудилась, у близнецов одна пара сапог на двоих. У тебя теперь, конечно, своя жизнь, сынок, но, может, приедешь? Повидать тебя хочу".
- Быстро же ты добрался из Санхеи.
- Нищему собираться только подпоясаться. Ехал быстро - коня не жалел. Только в Каниссе, на границе Череха, на три дня застрял: погода отвратная, в такую в горы соваться нельзя, да и попутного обоза ждал. Хорошо хоть у отца в Каниссе друг старый есть, приютил. И там же было последнее письмо. Вот как раз про баронские смотрины. Наверно, отец боялся, что если я узнаю, как он меня "сватал" - не приеду. Когда, Тея, совет постановил, что тебе надо выбрать мужа?
- Еще в месяц буранов, сразу после Оймелка.
- Значит, правильно. Испугался отец писать мне об этом. Решил, когда уже доберусь на Черех "обрадовать".
- Твой отец гораздо умней, чем о нем говорят. Старшего и предлагать мне не стал, - криво усмехнулась Тейтрин. - Решил, что у тебя, умного, выйдет лучше? И ты решил все же поучаствовать?
- В чем - в выставке племенного скота?! - обозлился Рэд. - Ты ж все равно не поверишь! Была у меня благая мысль пересидеть смотрины в первом подвернувшемся кабаке, а потом ехать домой. Но потом подумал - сватовство к баронессе Шион такое неслыханное дело, что сплетни будут рассказывать еще долго. Тщательно, со вкусом, вплоть до масти жениховых коней и цвета штанов. Все знают - женихов четверо. Значит, мое отсутствие не останется незамеченным. А мне не хотелось бы, чтобы об этом узнал отец. Представляю, как он унижался на Совете, чтобы я стал четвертым. И пусть он грабитель и головорез, но не попрошайка. Это он и братья выучили меня своим промыслом. А теперь моя очередь. И я решил - от меня не убудет, отсижу свое в Шионе, для порядка. А чего нам, Малихам, несколько часов позора - ерунда. Это первая причина.
- Была все же еще и вторая.
- Была. Любопытство. Мне интересно стало поглядеть на баронессу Шион. Когда бы еще такой случай представился?
- Поглядел? Любопытство удовлетворил?
- Представь себе - остался доволен. Ключ в надежных руках.
- Какой ключ?
- А разве ты не знаешь, что по-аррански "Шион" означает "ключ". Очень верно подмечено - ключ от всего Череха. Совершенно ясно - Малак собирает армию и скоро, боюсь гораздо раньше, чем мы все думаем, двинет на Черех. Первый удар - по Шиону. Ты и сама все прекрасно понимаешь. Если негус возьмет Шион, - Рэд ударил ребром ладони по колену, - он разрубит Черех на две половины, дальше только вопрос времени. Баронствам конец.
- Ты тоже решил меня попугать? - сжалась, как кошка перед прыжком Тейтрин.
- Наоборот, посоветовать. Баронский совет, конечно, сильно передергивает, утверждая, что если ты не выйдешь замуж, они тебе помогать не будут. Будут! Но соединенное баронское войско никогда не будет под командованием женщины. Ключ в руках должен держать мужчина.
- Себя предлагаешь? - и лицо у нее снова стало похоже на маску - стальное забрало шлема.
- И хотел бы, не могу. Если я хочу, чтобы Малих выжил, надо, чтобы устоял Шион. В таком деле только здравый расчет. Кому нужен такой тесть, как Малих? Если ты запросто можешь заполучить такого, как Рокар? Один его голос в Баронском совете, весит пять таких, как у Малиха. У него крепкая дружина. Или, например, Дунланг, твой сосед, казначей совета. Будем размышлять дальше?
- Атторон говорит тоже самое. Но не это нужно Шиону. Сложно объяснить. Пойдем, я тебе что-то еще покажу, - Тейтрин подхватила со ступенек светильник и стремительно двинулась вверх по лестнице, а потом вдоль замковой анфилады. Рэд едва поспевал за ней.
- Ну, это все не интересно, - решительно произнесла Тейтрин, проходя мимо пыльных портретов в тяжелых рамах.
- А вот, - внезапно светлое пятно огня выхватило из мрака худое лицо с фамильным длинным носом Шионских баронов. - Гайдиар Темный, барон Шиона, колдун и чернокнижник, любитель книг и женщин. Правда, женщин он любил по-особому. Жен у него было восемь или девять, он и сам тебе б, наверно, точно не сказал. Ни одна не дожила до старости. Да что там до старости! Но славен он не женами, конечно. Это при нем Шион обрел те границы, в которых пребывает и сейчас. И тут каждый сосед может многое сказать об Гайдиаре, сомневаюсь, правда, что это печатные слова. Но ему б понравилось.
Баронесса склонила голову в почтительном поклоне:
- Границы на месте, Гайдиар. Мне можешь пока в ночных кошмарах не являться, - Тейтрин перешла к следующему портрету - отблеск огня плясал на надменном и чуть ехидном лице с мощной челюстью и высоким лбом:
- Арбайра Шион. Когда-то, что заметно, если присмотреться, река у замка была гораздо полноводней. И старое русло можно рассмотреть. А выше по течению есть озеро и дамба. Тут надо хорошенько напрячь воображение. Но что-то мне подсказывает, у тебя, Рэд, получиться. Так вот, как-то один негус пришел в очередной раз объяснять Арбайре, как неправильно тот живет. Арранец угрожал сжечь барона в очистительном огне арранской веры. Арбайра дамбу разрушил. И негуса просто смыло. Замок тоже пострадал. Ничего, отстроил. Зато вдоволь поплевал с уцелевшей башни на арранцев, крича, что он им покажет очистительную силу воды. Запомни, Рэд, бароны Шион вообще мастаки плевать на все с высокой башни. Жаль, что теперь река и озеро слишком обмелели, и повторить подвиг Арбайры ни кому не удастся.
Светильник едва освещал небольшое пространство, бросал неверные отблески на тщательно уложенные косы Тейтрин. Казалось, что это не светильник, а платиновое сияние волос баронессы освещает мрак. Огонек плыл в плотной, словно вода, темноте, выхватывая лица очередных баронов. Глубокий голос с легким северным акцентом, растягивая гласные, рассказывал Рэду истории. Разные истории: героические, страшные, некоторые даже смешные. А Рэд шел за голосом, как отара за пастушьей дудочкой.
- Армит Беспалый, тот самый, что отбил старую баронессу у арранцев. Что про него сказать? По сравнению, с Темным или с Уллом - может и ничего. Просто барон Шиона, который любил свою землю и свою жену. И всегда их защищал. Пока в очередной раз не натянул кольчугу и не поехал разбираться за сожженную деревеньку на границе. А обратно его уже на скрипучей арбе привезли, - Тейтрин провела пальцами по раме, стряхивая пыль, и пошла дальше.
Свет мигнул и, разгораясь снова, выхватил из мглы злое, породистое лицо. Черные глаза портрета светились неукротимой яростью. Благодаря искусству художника, глаза казались живыми. Рэд попятился под напором дикой, хищной силы. Тейтрин же наоборот подошла почти вплотную к портрету и, глядя в прищуренные глаза изображения, сказала:
- Анвар-улл-Фарах Шаджару, тоже успел похозяйничать в Шионе. Потомок захиревшей династии арранских негусов. Правда, приставка "улл" с арранского переводится, как незаконнорожденный. Но Анваром Ублюдком его зовут в народе вовсе не за то, что он бастард.
Рэду было очень интересно, и он все же подошел поближе, через голову Теи глядя на легендарного барона.
- Побаронствовал чуть больше трех лет, а запомнился всем надолго. И знаешь, там под надгробием, его тела нет, - отступила она и уперлась спиной в замершего в раздумьях Рэда, - а люди болтают разное. А за портрет он не заплатил. Не понравилось ему. Хотя мне кажется, получилось хорошо.
- Такой жадный? Портрет действительно хорош - аж мороз по коже, - поежился Рэд, глядя в прищуренные глаза Анвара.
- Да, Анвар... - Тейтрин замялась, подбирая слова, - удержу не знал. Не боялся ни людей, ни богов. Только горная лавина и могла остановить.
Рэд с опаской покосился на легкую беспощадную улыбку Улла, глаза Анвара нагло и ревниво смотрели на нового соискателя. Рэд перешел к следующей картине, а спиной все ощущал ярый взгляд бывшего властителя баронства.
- А это Мэрдок. Его грайн ты пил. Его ветряки безотказно мелят шионскую муку, - баронесса погладила рукой насыщенно-пурпурную ткань юбки: - его краски не выгорают ни на ткани, ни на бумаге. Да обо всех его изобретениях мне и за месяц не рассказать.
Ряд портретов закончился, пошла пустая каменная стена. Тейтрин подняла светильник, словно силясь что-то рассмотреть на каменной кладке.
- Тоже хочешь сюда на стену?! Хочешь стать четвертым? - неожиданно с яростью крикнула она, указывая на пустое место в конце длинного ряда портретов. Рэд попятился от неожиданности. Вроде ж все нормально было, а тут как с цепи сорвалась. - А потом туда - под надгробный камень на фамильном кладбище?! Уходи из Шиона, пока не поздно! Здесь смерть!
- Послушай...
- Нечего слушать. Тебе здесь не место. Не тебе... - Тейтрин со всей силы запустила в стену светильником. Свет погас. Навалилась темнота и тишина. Сколько Рэд не прислушивался, так и не услышал больше ничего. Хозяйка растворилась в темноте.
А в голове у Рэда мелькали обрывочные картинки, крутились вихрем ярких осенних листьев. И что-то в этом всем было странное. Как рисунки гениального и немного чокнутого метра Лугайда Санхейского. Среди студентов особой любовью пользовалась та, на которой в страстных объятьях слилась обнаженная пара. Но Лугайд назвал картинку "Дюжина золотых рыбок". И, правда, если отрешиться, забыть о навязчивом образе, то можно вместо мужчины и женщины, разглядеть двенадцать забавных, плещущихся в ручье рыбок. Но так сложно заставить мысли соскочить с проложенной колеи. Посмотреть на мир под другим углом, разглядеть что-то важное.
- Четвертым? - переспросил он у темноты. - Мне б поспать, может я бы и понял.