Читать Айфе не могла - буквы складывались в бесполезные, непонятные слова,
смысл ускользал. Она подперла голову кулаком и какое-то время уныло созерцала, как Хин напротив играет сам с собой. Потом он раздраженно смахнул фигуры на стол и стал расставлять их снова.
- Ты ведь мог бы меня научить эрвийскому языку, - вкрадчиво попросила Айфе, - и магии.
- Нет, - огрызнулся он.
- Почему? Неужели ты слабее теперешних магов? - попробовала Айфе зацепить струну самолюбия в нем.
- Без ложной скромности - мне нынешние жалкие колдунишки в подметки не годятся. Я могу сделать такое, что им даже не снилось. Мог! Но клеймо не дает возможности пользоваться магией. Я чувствую силу, она бьется под пальцами, зовет. Когда кто-то балуется магией, я ощущаю издалека. Вижу сплетенные, напряженные нити, - Хин резко сбросил книгу со стола. Вскочил, подошел к окну, сжал руками прутья решетки. Айфе не решилась обернуться, боясь прервать его неловким движением. - Чувствую, а не могу прикоснуться! Это страшней, чем умирать от жажды и быть не в состоянии дотянуться до кувшина с водой. Видишь - а напиться не можешь! Так меня тоже когда-то убивали. Долго. От полнолуния до четвертой четверти луны. Я не могу научить тебя магии!
Айфе подняла оброненную книгу, уткнулась в страницу. Дождалась, пока он снова досадливо сбил щелчком последнюю фигурку с доски:
- Разве в эту игру не интересней играть вдвоем? Может, научишь?
Хин коротко засмеялся:
- Это занятие не для женщины. Все равно не поймешь.
- Значит, лучше, если я буду от скуки вглядываться в тени по углам? Или играть на лютне?
Хин устало пожал плечами и начал расставлять фигуры.
- Это твои, - показал он на два ряда гранатовых воинов, - а это мои.
Его палец пробежался по нефритовым фигуркам и уперся в высокую, искусно вырезанную статуэтку в короне и мантии:
- Это король. Твоя задача - пробиться к нему, моя - не дать тебе сделать этого. А это - королева, - палец чуть сместился, - самая сильная фигура на доске. Начинать же следует с самых слабых - кнехтов.
Хин сдвинул зеленого воина с нефритовой клетки на гранатовую.
- Самая слабая? - переспросила Айфе.
- Да, и маломаневренная. Все остальные гораздо сильней. Правда, если довести кнехта до последней, восьмой линии на поле, его можно заменить на любую другую фигуру. Даже на королеву. Но это почти невыполнимо.
***
- Айфе, голова нужна не для того, чтобы на ней ведро железное носить. И не для того, чтобы из нее росли длинные косы. Думай, Айфе! Просчитывай игру на несколько ходов вперед. Если хочешь выиграть - рискуй, расставляй ловушки и, самое главное, не бойся жертвовать любой фигурой. Это основа любой победы. В игре, на войне, в жизни.
- На этой доске жертвовать легко, а в жизни?
- Нет разницы. Только холодный расчет.
- Я тебе не верю, ты врешь сам себе.
- А ты веришь в глупости! - разозлился Хин и сбил своим сотником с доски красную фигуру, - и попалась в западню.
- Ты веришь в них тоже, - сказала Айфе упрямо. - И ты меня никогда не убедишь, что тобой всегда руководит только расчет, что у тебя нет никаких чувств. А как же любовь, дружба? Ты бы никогда не сидел здесь, если бы не знал их! Ты бы никогда не вышел на ту лестницу, если бы не любил!
- Опять?! Прекрати болтать о том, в чем ты ничего не смыслишь. Любовь?! Что ты об этом вообще знаешь? Что ты понимаешь?
- Конечно! Куда уж мне! Я ничего не понимаю! Зато ты всегда все знаешь!
Хин откинулся на спинку стула и вяло помотал головой.
- А ты знаешь, что такое огни Аурелис? - внезапно поинтересовался он.
- Это, кажется, - огорошенно протянула Айфе, - такое сияние на небе. Говорят, это светятся волосы богини зимы Аурелис. Не знаю точно.
- Вот именно, не знаешь - но слышала краем уха. Я видел огни Аурелис сам, своими глазами. Стоял, застыв, пораженный красотой и нереальностью этого зрелища. А нежные перламутровые отблески плясали на металлических бляхах куртки, на оголовье меча, на протянутой руке, - Хин положил раскрытую ладонь на стол и постучал по ней только что снятым с доски гранатовым грифоном. - Но от того, что огни Зимы искрились здесь, я так толком и не понял, что же это на самом деле.
Хин сжал в кулак руку:
- Ты можешь поймать так ветер?
Айфе отрицательно покачала головой.
- С любовью та же история. И вся разница между нами в том, что ты только слышала, а я - видел. Но что это и откуда приходит - объяснить не могу, - Хин повертел в руках грифона, подождал, пока Айфе сделает свой ход. И быстрым, змеиным броском провел через все поле нефритовую королеву. Сбил ею красную башню и припечатал свою фигуру к доске. Айфе тяжело вздохнула и упрямо ответила:
- Но приходит же откуда-то. И ломает все расчеты.
- Ну, тут ты права. Хочешь, расскажу одну историю?
Айфе заворожено покивала головой, глядя ему в глаза.
- Во время первой эрвийской войны нам потребовались союзники, - задумчиво протянул Хин, примериваясь прыгнуть нефритовым грифоном на левый край поля, но передумал и руку убрал. - С Фейрами и Кадугаунами мы победой делиться не желали. Поэтому союз мы заключили с Мукарами, предводителями степных кочевников, восточными соседями Лорнов на Ниоском полуострове. Впрочем, и с ними мы в будущем делиться не собирались. Но на какое-то время они нам были необходимы. Военные союзы часто закрепляют браком. Так вышло и в этот раз. И так уж получилось, что воплощать этот союзный договор в браке выпало мне. Какая любовь? Мы сели за стол переговоров, условиться о "приданном". Торговались бешено, упорно. Как выглядит невеста, не интересовало никого, даже меня. Биша Мукар, вождь племенного союза, как-то спросил, топорща рыжие усища под необъятным носом, хочу ли я увидеть невесту. Я пожал плечами. Что там смотреть - на четыре года старше меня и, наверняка, такая же губастая и носатая, как и все Мукары. Какое это имеет значение по сравнению с тысячами мукарских всадников, наводящих ужас на всех, кто видел их в бою? Какая разница, когда в дробном стуке их копыт и пении их стрел отчетливо слышится наша победа?
- Ты женился по расчету? - спросила Айфе.
Хин улыбнулся, но не Айфе, а своим воспоминаниям:
- Она тоже меня спросила об этом, когда Биша все же показал мне невесту. Спросила и подняла пестрое покрывало. И все тысячи всадников растворились в темной ночи ее глаз. Она протянула мне руку. Под холодной, гладкой кожей бился ярый огонь. И горели в нем все расчеты. Я собирался жениться по расчету, а вышло - по любви. Кто б мне объяснил, как оно так бывает. И ничего не имело для меня значения, даже то, что она так и родила мне сына.
Мой дядюшка Рудрайг с издевкой ухмылялся: "Бесполезная степная девка. Тебе, племянничек, так нужен наследник. А то не ровен час и я задумаюсь, о том, что могу занять престол Нерга вместо тебя. У меня с сыновьями проблем нет. У меня уже и внучок подрастает".
Но дед велел: "Заткнись, Руд. Я еще жив. И наследовать после меня будет старшая ветвь". И дядя отшутился и сменил тональность улыбки: с глумливой на заискивающую. Но я-то знал, сколько правды в его словах.
Дед же на это лишь махнул рукой: "Ничего-ничего. Свалим Лорнов, женим тебя на другой, более подходящей. Это и славно, что сына нет. К чему разводить нашу эрвийскую кровь помоями".
- И что ты им ответил? - со страхом спросила Айфе.
- Ничего. Мне оставалось уповать на то, что победа над Лорнами многое поменяется в расстановке сил. И у меня появятся аргументы в этом споре. Поэтому я молчал, но упорно воевал. Чем больше тебя любит войско, чем больше денег и власти, тем скорее к твоему мнению прислушиваются, - криво ухмыльнулся Хин. - Запомни это, Айфе, на будущее - с позиции сильного гораздо проще заставить себя уважать. А если ты слаб - никогда нельзя показать насколько слаб. И просить ничего нельзя - бесполезно, не услышат. Все надо брать самому, - и Хин все-таки передвинул своего грифона, но совершенно в другую сторону, угрожая Айфиной королеве. Посмотрел, улыбнулся довольно и продолжил:
- Мукары были неплохими союзниками, но до поры до времени. Друзья у тебя есть, пока ты силен. Ослабевшего бросают и уходят искать нового сильного "друга". Так и получилось: пока мы побеждали Лорнов, Мукары были верны. А когда нас с двух сторон начали теснить Фейры и Кадугауны, когда запахло жареным - союзники сбежали первыми. В самый неподходящий момент, когда ничего уже поменять нельзя, Урх Мукар меня предал, просто взял и ушел, оголяя мой фланг во время битвы на Сулле. Дальше это была уже не битва - бойня. Я пытался перестроиться, попробовал сгруппироваться и отступить. Но удар в открытый фланг отбросил мое войско к краю Сулльской топи, - Хин ударил сжатым кулаком о раскрытую ладонь. Айфе стало понятно, что он уже давно не здесь, за этим столом, а где-то в непонятной дали - снова воюет в давно проигранной битве. - Я приказал поджечь тростник на краю болот и магией гнал ветер на противников, пытаясь под прикрытием этой завесы улизнуть с жалкими остатками войска. И думал я в этот момент не о том, что этот разгром - начало конца нашего Нерга.
Тебе, наверно, этого не понять, Айфе, но я не мог утонуть в этом клятом болоте. Потому что если раньше Уна являлась для моей семьи залогом союза, то теперь она была символом подло сломанного договора. А что делают с таким залогом? - Хин покатал пальцем по столу снятую с доски красную башню. - Я уповал лишь на то, что они все же подождут меня. Хотя бы недолго.
- Успел? - Айфе совершенно позабыла о горькой судьбе своего гранатового короля, стиснув руки в кулаки. Хин покивал:
- Когда я добрался в ставку спросил: "Не ждали?" Но дядя ответил: "Если б не ждали, я б первый с удовольствием отрезал голову этой кочевнице и отправил бы ее родне. Но я подумал, тебе будет приятней сделать это самому, после предательства Урха".
На что я лишь мог ответить: "Мне будет приятней, если ты оставишь в покое мою жену. И начнешь думать, что нам всем делать дальше. А знаешь, Рудрайг, это хорошо, что ты не стал торопиться. Потому что сейчас каждый меч на счету, и мне бы не хотелось мстить и убивать тебя".
Рут искренне удивился: "Ты серьезно? Ты стал бы мне мстить за эту мукарскую девку? Еще и суток не прошло, как шелудивый кочевник Урх тебя предал!"
"Меня предал Урх Мукар. А моя жена здесь ни при чем. С тех пор, как она переступила порог моего дома, она стала одной из нас. И я буду драться за нее так же, как дрался бы за любого из вас. Урх совершил подлость. Если боги дадут мне такую возможность - я достану это шакала из любой дыры, куда бы он не забился. Но Уну не трожь", - и чтобы не быть голословным, я вытащил из ножен меч и пошел на него.
Рудрайг проворно отступил к креслу деда: "Поверить не могу, что ради куска мукарского мяса ты скрестишь со мной меч! Она ведь даже не смогла родить тебе сына. Девчонка не в счет!"
Не знаю даже, чем бы это и закончилось, если бы не дед: "Юсулах вас обоих забери! Нашли время! Рут, оставь в покое и его ... и его жену. Есть дела и поважней". И, конечно, оказался прав - дела поважней нашлись. Нас рвали на части, вытравливали с Ниоского полуострова, как крыс. Гвион, Валдум, Эрна - поражения следовали одно за другим, силы были слишком неравны. И все же... Я держался зубами за каждую пядь земли. Я использовал каждый, самый мизерный шанс. Фейры проклинали и ненавидели меня более, чем кого-либо другого из Нергов. Они обещали за мою голову небывалые деньги. Еще больше - за меня, живого. Я просил Уну уехать на Нерг, пока не поздно.
- И она уехала? - комкая концы пояса, спросила Айфе.
- Нет, отказалась, сказала: "Я не уйду. Я останусь, только дай мне слово, что когда конец будет близок, ты не отдашь меня им, убьешь сам! Мне жаль, что я умру раньше, чем ты. По нашей степной традиции любящая жена сама по собственной воле идет за мужем в его погребальный костер. Я б пошла за тобой, Кей!"
Что я мог ей ответить?! Я поклялся, что в любом случае - Фейрам моя семья не достанется.
Но когда нас на суше совсем оттеснили на самый край, на мыс Ардах, а в море доживали последние часы остатки нашего флота, я ей соврал: "Уна, на Нерг отходят сейчас наши последние пять кораблей. И ты с остальными женщинами плыви! Вы - на "Навилле", а я на последнем, который уйдет от Ардаха, на "Змееборце". Встретимся на Нерге".
И хотя корабли вел Руд, а я собирался прикрывать их на берегу до конца, она все равно мне поверила.
Когда Уна ушла, Руд меня спросил: "Слышал, что случилось с Урхом Мукаром. Аж мороз по коже! Милосердней и безболезненней было б ему тогда погибнуть на Сулле". Но я лишь пожал плечами: "Каждый выбирает свою смерть сам".
Дядя хитро прищурился: "А ты злопамятный, Кей!"
Но я покачал головой: "Неправда, я одинаково хорошо помню и добро, и зло".
Он напоследок похлопал меня по плечу: "Я понял тебя, Кейрнах. Ты ни о чем не думай, пока я жив, буду защищать твою семью, как свою. И не угроз я твоих испугался. Тут уж не до страха. Нам всем умирать - ни сегодня так завтра. Тут у нас выбора нет. Но правильно ты говоришь - зато каждый выбирает сам, как ему умирать. Трусом и подлецом - неохота".
- И он выполнил свое обещание? - прошептала сжавшаяся в комок Айфе.
- Да. Руд погиб в море, отвлекая внимание, уводя за собой фейрские боевые триремы, давая возможность двум судам с женщинами и детьми уйти от погони. А я чудом вернулся, только для того, чтобы увидеть, как остров полыхает от края до края. Чтобы узнать, что дед погиб, а я стал королем Нерга. Последним.
"Я знала, что ты придешь. Ты никогда не обманывал меня", - Уна была уверена во мне. А я? Разве я мог выполнить свое обещание и убить ее? И тогда я предложил своим оставшимся родственникам открыть портал в другой мир. Это было почти невозможно. Однако, мы это сделали. Но когда портал открылся, женщины, те, чьи мужья, отцы и братья все еще были живы, уходить не хотели. Уна рыдала и уговоров моих не слышала:
"Ты сказала, что пошла бы за мной в костер, Уна. Если не соврала - то вот он, мой костер! Покажи пример остальным. Тепер я последний король Фейра. А ты - королева. Не пристало королеве плакать. Иди, времени очень мало", - вот тогда она перестала плакать и отпустила мой рукав, взяла за руку дочку и пошла сквозь портал. А за ней пошли остальные. Ну, и как тебе это объяснить? Любил ли я Уну? Не знаю. Но ничего ценнее, чем она и дочка, у меня не было.
- Наверно, она была очень красивой, - грустно вздохнула Айфе.
- Красивая? Причем здесь красота? - Хин постучал пальцем по гранатовой короне, напоминая Айфе, что пора бы уже спасать загнанного в угол короля.
- Как это причем?! Вот в балладах всегда подвиги совершают ради красивых... - тяжело вздохнула Айфе, осторожно передвигая своего короля за широкие крылья уцелевшего грифона.
- В балладах подвиги совершать легко, Айфе. А красота познается только в сравнении - эта красивей, чем та. Для меня Уна была единственная, сравнивать не с чем.
- Тинде утверждает, что все мужчины так говорят. А сами...
- Кто это - Тинде?
- Моя мачеха.
- А! Как же, как же! При определенных обстоятельствах, будь у меня время... - прищурился Хин. Продвинул свою башню в тыл потрепанной защиты Айфе. Девушке вдруг вспомнился бородатый разбойник, чуть не убивший ее в горах. И его слова: "Эх, жалко, времени нет!" Ей стало неуютно. Гранатовый король сделал единственный возможный короткий шажок.
- Я тебе про пироги, а ты мне про сапоги! Я тебе про любовь, а ты мне про свою мачеху! Мимо б не прошел - да потом бы не обернулся, ни лица, ни имени не вспомнил. Все! Проиграла, - Хин перекрыл нефритовому королю последний путь для бегства.
"Проиграла", - тоскливо согласилась в душе Айфе.
- Это тебя мачеха надоумила в ножки Лебор кинуться? Мне просто любопытно, чем ты думала, когда у Ясноглазой слезу брала?! - внезапно спросил Хин.
- Откуда ты знаешь? - Айфе вскинула голову и побледнела до голубизны.
- Оттуда же, откуда ты знаешь, как меня зовут. Подсматривал в щелку.
- Я не... Я не... - заикаясь и заливаясь краской, едва слышно пролепетала девушка. - Я передумала. В кувшине была только вода. Не веришь? Смотри! - она вытащила из-под воротника кварцевое ожерелье и повернула так, чтобы висящая среди серых бусин слеза Лебор была видна. - Смотри! Я ей не воспользовалась.
- Это я знаю. Мне интересно только - почему?
- Во-первых, потому что испугалась. Высокая цена за обман, за призрак счастья. Все равно, что идти за болотными огнями в надежде найти сокровище - а на самом деле утопить в грязном болоте свою душу. А во-вторых, потому, что так нечестно. Каждый имеет право на... - она запнулась, подбирая слово, - ...на свободу.
Он смеялся - тихо, страшно. Его смех был скорее похож на рыдания. Айфе не выдержала, вскочила, выбежала и спряталась за своей дверью.
"Я знаю, что ты не подсыпала мне никакого магического яда. Только я все равно, кажется, отравился. Я так хотел свободы. Я так желал, чтобы этот клятый Меч наконец-то достали из камня. Цена была неважна. Твоя жизнь казалась мне пустяковой платой за призрачную надежду получить свободу. Мне думалось, я смогу расплатиться. И вдруг оказалось, что я хочу совершенно другого. Всего лишь, чтобы ты смеялась, плакала и играла на своей лютне. Я хочу, чтобы лиловый вереск Нерга, который вытоптали сапоги Фейров, остался жить хоть в твоих глазах. И снова цена неважна. Но у меня ничего нет, чтобы бросить на другую чашу весов. Я выиграл столько безнадежных битв, в которых противовесом превосходству соперника был лишь мой ум и мое упрямство. Неужели я не смогу выиграть эту? Одну, последнюю, прежде чем меня окончательно раздавит мое рабское клеймо и тяжелая фейрская рука. Подарите, боги, мне, Кейрнеху Нергу, последнюю победу, пока я навсегда не стал безумным, покорным рабом Хином, пока меня навсегда не утянуло в темный омут без дна. Я вас никогда ни о чем не просил. Подыграйте мне лишь немного. Разве я не заслужил?"
Он отрешенно смотрел на тонюсенький новорожденный серпик месяца:
"На Тэйверх луна будет полной. Я найду, что перевесит всю неподъемность королевской воли. Я хочу этого больше всего, даже больше свободы. Это мое последнее желание".
***
Не все псы бессловесны. Некоторые говорят и пишут на пяти языках. Иногда достаточно подтолкнуть крошечный камень - и сорвется с горы давно назревавшая лавина.
Всего два письма написал Хин. Когда солнце краешком коснулось изломанной кромки гор, он положил первое письмо в черную чашу, покрытую едва заметной вязью рун. И сжег. А через несколько мгновений бумага, целая и невредимая, уже лежала на столе Грейда.
Принц спихнул с коленей хорошенькую белокурую девицу и удивленно взял письмо в руки: "Ваше Высочество, я подумал, как и обещал. Возможно, вы будете лучшим хозяином. Уповаю на вашу милость и спешу предупредить - король желает вашей смерти. Тейрнон хочет лишь, чтобы вы извлекли Меч, ибо сам болен и немощен. А как только привезете Меч, он вас казнит. Я знаю наверняка. Молю, бегите, соберите верных людей и захватите храм Меча в канун Тэйверха. Ждите меня там - я привезу правнучку Ингерн. Меч и корона станут вашими. Надеюсь, вы не забудете моей помощи в будущем. Ваш верный раб".
А когда солнце закатилось за горную гряду, а желтоватая, почти полная луна начала карабкаться по кобальтовому небу к зениту, Хин сжег второе письмо.
Тейрнон протянул руку к возникшему на столе листку. Король снял серебряную маску и, поднеся бумагу к слепнущим глазам, с трудом прочитал: "Ваше Величество, я не решался сказать раньше, поскольку у меня имелись лишь не подкрепленные ничем подозрения. Однако теперь, проверив все, с уверенностью заявляю: принц Грейд замыслил государственный переворот - заберет Меч, а вас убьет. Он хочет не вашего выздоровления, а смерти. Грейд собирает верных людей. Поначалу на столицу не пойдет - слишком труслив. Захватит храм Меча и будет ждать Тэйверха. Ваш вечный раб".
А следом перед королем оказались еще два белых квадрата - письма, переданные Хину жрицей Хэйвед.
Хин положил ладони на стол и подумал: "Давно я не решался на такой блеф. Последний раз это случилось еще при Хавгане. Помнится, меня потом замуровали живьем в стену. И прежде чем освободили, я успел три раза умереть и четыре - воскреснуть".
До Тэйверха оставалось меньше двух суток.
Хин перевернул чашу вверх дном. Основанием ее служила черная обсидиановая пластина. Он всмотрелся в полированную поверхность, но вместо своего отражения увидел наполненный зыбким полумраком Ветреный зал и лицо короля. Маска валялась на скомканных письмах, с досадой отброшенная.
- Почему так поздно?! - рявкнул король Хину.
- Как вы и велели, я расставил сети и пытался найти неопровержимые доказательства. Не моя вина, что письма достались мне только сейчас. Однако ничего непоправимого не случилось.
- Все надо переиграть! Эта мразь, эта крыса сбежала. Кто-то предупредил!
- Куда он может деться? Ему теперь одна дорога - в Храм Меча. Сомневаюсь, что соберет достаточно сообщников, которые рискнут его поддержать. Теперь единственная надежда принца - извлечь Меч. Отправьте к Храму достаточно сильное войско.
- Уж как-то и без тебя догадался! Но Тэйверх послезавтра. Могут и не успеть. А мне нужен Меч! Его надо достать любой ценой.
- Я достану, Ваше Величество! Можете не сомневаться.
- Как?
- Еще не знаю, но если вы прикажете, то достану. Только дайте возможность самому решать, как это сделать. Иначе у меня будут связаны руки. Найду способ.
- Так ищи! Достань Меч - а я потом разберусь.
- А с Грейдом что?
- Убей сучонка!
- Вы забыли добавить: "Я так хочу!"
- Я так хочу! - рявкнул король. - А как ты это сделаешь, мне все равно.
- Слушаю и повинуюсь, - по-волчьи оскалился Хин. Обсидиан наполнился чернотой и отразил его лицо. Он смотрел на свое отражение, чувствуя, как по виску медленно течет холодная капля. Оставалось самое трудное - рассказать Айфе.
***
Хин мерил шагами комнату, монотонно рассказывая Айфе о том, подготовлен ли отряд к переходу до Храма, какие меры безопасности приняты. На девушку старался не смотреть.
- Я не боюсь. Я верю тебе. Ничего со мной не случится, пока ты рядом, - девушка сделала шаг ему навстречу.
Он тщательно подбирал слова, прячась за обтекаемыми недомолвками. Но все равно получалось на редкость мерзко. Лицо Айфе побелело, стало похожим на серебряную маску. Выгорел, превратился в пепел вереск в ее глазах.
- Тварь! - зашипела она, и Хин едва успел пригнуться. Кубок с вином пролетел
над головой. - Пес!
Он рванулся в сторону. Со стола со звоном летела посуда.
- Ты все знал и изо дня в день смотрел мне в глаза?!
Тяжелый стул она не добросила, и он с треском сломался о столешницу. Хин старался двигаться так, чтобы между ними находился стол.
- Ты знал, что меня ждет, и...
Хин с ужасом наблюдал, как густеют черным киселем тени в углах. Голова наполнялась даже не гулом - воем ураганного ветра.
"Еще немного - и ее не остановить. И Тот, что уже раз приходил, явится снова и утащит ее за собой".
Айфе ухватила тяжеленную кочергу у камина и легко подняла. Она метила в Хина, но промахнулась. Кочерга опустилась на многострадальный стул, разнося в щепки. Мебель душераздирающе хрустнула. Айфе снова замахнулась. Кочерга смела со стола обломки и потянула за собой девушку. Пока она не восстановила равновесие и тени не поднялись окончательно, Хин прыгнул через стол, заходя со спины. Правая рука стиснула девичье запястье, выворачивая. Левой рукой он захватил ее горло так, что локоть оказался под подбородком. Кочерга с лязгом упала на пол, Айфе забилась и обмякла. Тени в углах пожухли, вылиняли. Хин разжал руки. Девушка кулем осела на пол, держась за шею. Он отодвинул ногой кочергу и присел рядом, заглядывая в лицо. Протянул руку, чтобы помочь встать.
- Убери руки! - просипела она. Цепляясь за стол, поднялась сама. - Почему рассказал сейчас? Решил поиздеваться? Получить маленькое собачье удовольствие?
- Хотел дать тебе выбор.
- Какой выбор?!
- Принцу, чтобы вытащить Меч, надо тебя убить. Тебе же достаточно уронить на алтарь каплю крови. И в этом - твое преимущество. Если первой достанешь Меч, я убью Грейда. Если не справишься - он убьет тебя.
- Ты мне, конечно, не поможешь? - зло спросила Айфе.
- Нет. Ты будешь один на один с Грейдом. Я буду ждать исхода поединка.
- Ты... ты... - брезгливо скривилась девушка.
- Я знаю, кто я. Можешь не утруждаться, подбирая слова.
- Ты измываешься! Как я могу убить здоровенного мужика?
- Бывает сила тела - и сила духа. Если не силы, то злости тебе с лихвой хватило махать кочергой. Я до сих пор удивляюсь, как ты трижды не разнесла эту несчастную башню вдребезги. Я лишь даю тебе выбор. Решай.
Она опустилась на второй уцелевший стул. Скорчилась, закрыла лицо руками. Воздух с противным свистом едва просачивался в перехваченное спазмом горло.
- Айфе, - едва слышно позвал Хин. Она содрогнулась, словно от холодного, липкого змеиного прикосновения. С натугой втянула воздух, не в состоянии сделать полного вдоха. Замерли выжидающе тени, затих за окном ветер, прислушиваясь к ее хриплому дыханию.
- Оставь меня ненадолго, - резко велела Айфе, обжигая багровой лавой ярости.
- Зачем?
- Ты же сам рассказывал про ассуранцев. Может, мне тоже хочется перед безнадежной битвой нарисовать на лице боевые узоры! Я тоже не откажусь, чтобы богиня Удачи заметила меня.
- Не оставлю.
- Боишься, укорочу себе жизнь? - засмеялась Айфе. - Не дождешься. Мне и так отмерили жизни до завтрашней ночи. И я ее израсходую до конца. Но если не доверяешь - оставь дверь открытой. И сиди под ней, Хин! Такая у тебя служба?
Хин скрипнул зубами, вышел и закрыл дверь. Он бездумно смотрел в узкое окно.
Когда дверь открылась, Хин не сдержал удивленный вздох. В серебристом платье, высоко подняв голову, украшенную короной из тщательно уложенных кос, перед ним стояла не Айфе. Кто угодно - но не Айфе. Хромоногая мышка пропала, а вместо нее появилась королева Ингерн, Поющая с Тенями. Такая, какой увидел ее Хин на портрете. Даже лучше. Дешевые кварцевые бусы смотрелись на лебединой шее ничуть не хуже бриллиантов прабабки. Дикий, огненный отсвет плясал в каштановых волосах, отражая заходящее солнце. Свирепый ветер нес грозовые тучи над вересковыми пустошами в ее глазах.