Аннотация: Душа жаждет каментов и критики :) Ну или оценочку...
Отношения с дверью наладились. Она больше не пыталась привести его в собственный пустой дом или в адскую вселенную, да и не мудрено. Там, в черной пустыне, человек раз и навсегда сделал выбор между будущим и прошлым, силой изгнав из своей души последнее, заточив его за бронированной дверью безразличия.
Так что теперь к его услугам были ванная и кухня, обустроенные по последнему слову техники. Лишь спальня почему-то оставалась прежней - голые стены да матрац на полу. Все. Как ни представлял себе Илья бархатные шпалеры, кровать под балдахином, шикарный гардероб, дверь настойчиво игнорировала его желания в этом направлении. Наплевав на капризы двери, он отправился исследовать глубины джакузи. Мягкая, артезианская вода привела его в полный восторг. Вдоволь наплескавшись и обернувшись пушистым полотенцем, Илья проследовал на кухню. Кухонные монстры из рекламы сверкали отполированными поверхностями и ждали. Почесав в затылке и оглядев сию выставку кухонного прогресса, Илья порадовался наличию обычных ножей, плиты и холодильника. Не то чтобы он не умел готовить или пользоваться бытовой техникой, просто раньше не доводилось.
Холодильник сыто гудел, в отличие от голодного живота, который издавал куда менее пристойные звуки. Решительно открыв дверцу, Илья с удивлением обнаружил в его недрах исходящую паром, горячую итальянскую пиццу.
С удовольствием отметив, что пицца это действительно пицца, а не жалкая насмешка над итальянским продуктом, которую принято готовить в современных забегаловках, Илья сыто почесал живот. Глянул на часы. Пять утра. Заняться нечем. Недовольно морщась, он натянул еще влажную, после стирки, одежду и отправился на работу.
Лилит уже (или еще) была на месте. Лежала в своем кресле, перед монитором, на котором снова плавали нити вероятностей. Лицо ее было совсем белым, губы отливали синевой, под глазами залегли черные круги и даже волосы, казалось, утратили свой блеск, потемнели. Илье почему-то вспомнились фильмы о вампирах. Представилось, как Лилит стекает туманом со своего кресла, протягивает к нему изящные руки, приоткрывает ротик в сладострастной улыбке, бросается в объятия и кусает за шею.
Видение было настолько ярким, что Илья непроизвольно схватился за горло. С опаской покосился на кресло, где продолжала сохранять неподвижность девичья фигурка. Привидится же всякая пакость. А может и не привидится? Если ад оказался реальным и Дьявол существует, почему бы девчонке не быть вампиршей? Вон, какую свистопляску она ему вчера устроила.
"Парень, да ты трус", - хихикнул внутренний голос.
"Пошел ты", - привычно отозвался Илья.
"До чего опустился. Стокилограммовый баран малолетку испугался. Штаны то хоть сухие?" - не унимался тот.
"Да чтоб тебя..."
Илья с раздражением плюхнулся на стул. Выдернул из пачки сигарету, глубоко затянулся, первой же тягой обращая в пепел почти половину никотиновой палочки. Тоже, блин, работа. Сидишь как хомяк последний, делать нечего, почитать и то нечего.
Легкий хлопок, удар по макушке, и на колени ему упала книга. Упала и раскрылась, тихо шелестя тонкими, полупрозрачными, пергаментными листами. Потирая ушибленную макушку, Илья опустил взгляд на страницы книги и машинально принялся читать:
... Вот, возвестила я тебе все, о чем ты просил; теперь же говорю тебе, праведнейший Авраам: оставь все желания и тотчас прекрати спрашивать, но следуй за мной, как Бог и Судия всеобщий велел мне". Сказал же Авраам Смерти: "Отойди от меня еще ненадолго, чтобы мог я отдохнуть на ложе моем, ибо едва дышу: оттого, что смотрят на тебя глаза мои, иссякли силы мои, и все члены тела моего воистину кажутся мне тяжелыми, словно из свинца, дух же мой весьма печалится. Посторонись немного, ибо сказал я, что не могу выносить твоего вида". Пришел же Исаак, сын его, и пал на грудь его, плача, пришла и жена его Сарра, и обвила ноги его, убиваясь горько. Пришли и все рабы его и рабыни, и стали вкруг ложа его в глубокой печали...
Удивленно задрав бровь, Илья еще раз перечитал этот абзац. Хмыкнул. От чтения его отвлекла с грохотом распахнувшаяся дверь.
- Безобразие! Кошмар! Да как вы смеете!!!
В лабораторию вихрем ворвался длинный нескладный парень. На вид ему можно было дать от двадцати до тридцати лет. Коротко остриженные, черные курчавые волосы, узкое лицо, большие черные глаза, кажущиеся непропорционально огромными за толстыми линзами уродливых, старомодных очков и огромный нос на узком лице. Одет очкарик был в длинный белый халат, болтающийся на его тощем теле как на вешалке.
Илья поднялся, сделал шаг в сторону двери. Тело приняло привычную, обманчиво-расслабленную, выжидающую стойку.
- Что случилось, Арон Робертович? - раздался тихий усталый голос у него за спиной.
- Лилит, вам мама с папой не говорили, что брать чужие вещи не хорошо? - сварливо ответил очкастый.
- Хм... нет, забыли, наверное. А что я у вас взяла, можно поинтересоваться?
- А вы не знаете? Какова наглость! Или в столь юном возрасте вы успели обзавестись склерозом?
Бить очкарику морду не хотелось. Слишком уж разные были весовые категории, а издевательство над хлюпиками никогда не было любимой забавой Ильи.
- Ха, дама! Дама пиццу не воровала бы, а пошла и купила, - ответил тот, опасливо пятясь к двери.
- Пиццу? - в душе у Ильи заворочалось смутное подозрение.
- Да. Итальянскую, кстати, - то ли Арон Робертович выдохся, то ли вид Ильи на него действовал успокаивающе, но тон сменился с возмущенно-обвинительного на обиженно-укоряющий. - Я три дня рецепт, по которому готовили пиццу для Маргариты Савойской, в старых книгах искал. Специально в ресторане заказывал. А она...
- Подождите минутку, - Илье стало как-то не по себе. Он обернулся к Лилит и спросил. - Как вы тут еду достаете?
- Как-как, в магазине покупаем, как все нормальные люди, - пожала та плечами. - Ну, или в столовке обедаем.
- А так чтоб захотел, и еда сама в холодильнике очутилась? Так можно?
- Ох, мама... - Лилит схватилась за голову.
- Так это ты! - костистый палец очкарика ткнул Илью в грудь.
- Выходит, что я, - вздохнул Илья. - Сколько я вам должен?
- Сто двадцать гривен, - буркнул очкарик, видимо смирившись с тем, что вожделенное блюдо сможет получить разве что в переваренном виде.
Илья удивленно присвистнул, но все же достал бумажник, отсчитал нужную сумму и протянул Арону Робертовичу. Тот взял деньги, вдохнул, словно собираясь сказать что-то еще, но передумал, развернулся на каблуках и отправился восвояси, забыв закрыть за собой дверь.
Прикрыв дверь и обернувшись, Илья натолкнулся на грустный взгляд Лилит.
- Скандальный старикашка, - констатировала она. - Каких еще сюрпризов мне от тебя сегодня ждать?
Илья виновато покосился на стол, где все еще лежала раскрытая книга.
- Мать моя женщина, - рассмеялась Лилит. - А апокрифы ты зачем спер?
- Ничего я не пер, - обиделся Илья. - Просто сначала захотелось жрать, потом почитать. Я в твоей дурацкой лаборатории как не пришей звезде рукав болтаюсь. Делать нечего, вообще.
- Ну и что ты в них понял, начав читать с середины? - она изо всех сил старалась подавить хохот, но редкие смешки прорывались наружу.
- Да что там понимать, - пожал плечами Илья. - Сборник древнееврейских анекдотов.
- Что?! - она подавилась очередным смешком. - С чего бы это?
- Великий праведник - рабовладелец. Тебе самой-то с этого не смешно? Я как-то до сих пор думал, что праведник - это человек хороший, а рабовладелец - скотина, измывающаяся над людьми. А тут выходит скотина праведная.
- Ну, ты даешь, - восхищенно присвистнула Лилит. - Такой оригинальной трактовки апокрифов мне слышать еще не доводилось. Расскажу яйцеголовым, пусть поулыбаются.
- И что я не так сказал? - обиделся Илья.
- Ну, как тебе сказать... Ты вообще разницу между Богом и религией осознаешь?
- Частично.
- Религиозные тексты пишут люди, а не Бог. И, вполне естественно, что понятия о грехе и праведности в этих текстах полностью зависят от того времени, в котором они были написаны.
- Так на кой они тогда нужны?
- А мы по ним социологию и религию изучаем. Не забивай себе этим голову пока. Оно тебе не надо.
Илья хотел было сказать, что не ей решать, что ему надо, а что нет, но справедливо рассудив, что желаемые книги получит и так, без всякой санкции начальства, решил не впадать в детство.
Лилит подхватила со стола книгу, зажала ее подмышкой и направилась к двери. Та вновь распахнулась, весьма чувствительно стукнув Илью по спине. В образовавшуюся щель протиснулась худая сутуловатая девица с серыми, забранными в мышиный хвостик волосами.
- Лилит, а... - начала она.
- На, - Лилит сунула ей в руки книгу и слегка подтолкнула обалдевшую гостью к выходу. - Пока, я попозже заскочу.
Выпроводив гостью, она с силой захлопнула дверь, резко развернулась и... начала падать.
Илья, машинально подхватил девушку на руки, не давая той скатиться на пол. Лилит была холодна как лед, глаза полузакрыты. Она тяжело дышала, зрачки с немыслимой скоростью бегали под прикрытыми веками.
Выругавшись, Илья оглянулся в поисках дивана, кровати, хоть чего-нибудь, на что можно было бы положить припадочное начальство, прежде чем бежать за "скорой". Ничего подходящего не обнаружилось. Ну не укладывать же девчонку на холодный каменный пол или не менее холодный железный стол? Скрипнув зубами, Илья открыл дверь в свою спальню и осторожно уложил Лилит на матрас.
"Если, придя в себя, дамочка начнет орать о сексуальных домогательствах, я ее точно придушу, - мрачно пообещал он себе. - Остается открытым вопрос, как протащить сюда бригаду "скорой помощи". Причем сделать это так, чтоб "скорая" не понадобилась самим врачам. Пожалуй, медицинская помощь отпадает. Буду справляться своими средствами". Шагнув на кухню, он открыл кран с холодной водой, дал той как следует стечь, пошарил глазами по полкам. Чашки маленькие, кувшина нет. Зато есть семилитровая кастрюля. Набрав полную кастрюлю ледяной воды, Илья вернулся в спальню, помедлил немного, а потом, со вздохом, вывалил все ее содержимое на голову Лилит.
Веки девушки дрогнули, она тряхнула головой, приподнялась, опершись на локоть одной руки, провела другой по лицу и насквозь промокшим волосам, растерянно огляделась.
- Где?..
- Ты потеряла сознание, я отнес тебя в свою комнату.
Илья даже не успел спросить "Куда". Повиснув на его руке, девушка бросилась к двери.
Дверь вывела их в подземный гараж. Ряды отдыхающих машин. Старенькие потрепанные, и новые сверкающие легковушки. Юркие мотоциклы. Гордо вздымающиеся над своими приземистыми собратьями джипы. И где-то там, в центре третьего ряда, Илья увидел Его. Не поверив глазам, он рванулся к своей машине, увлекая за собой Лилит. Да, это не был мираж. Живой и здоровый, сверкающий кристально-чистым кузовом, Линкольн. Его Линкольн.
Машина ждала, кокетливо приоткрыв дверцу и маняще покачивая ключами в замке зажигания. Илья прыгнул за руль, открыл вторую дверь для Лилит, подождал, пока она вскарабкается на сиденье и нежно, трепетно повернул ключ в замке зажигания. Линкольн отозвался довольным ворчанием и плавно сдвинулся с места.
Илья вырулил из гаража и погнал машину по шоссе. Лишь в центре города, застряв в пробке, он понял, что не знает куда ехать.
- Это не смешно. Как я могу вести машину, не зная куда?
- Но до сих пор же вел? Пока не задумался.
- Хм...
- Хрен с тобой, золотая рыба, плыви в сторону неотложки, - она сладко зевнула.
- Слушай, подруга, ты когда спала в последний раз? - подозрительно спросил Илья.
- Не помню.
- А ела?
- Не помню.
- Ты вампирша что ли?
Она с изумлением уставилась на него, окончательно приходя в себя.
- Дурак, да?
- А что прикажешь о тебе думать? Бледная как смерть, холодная как покойник, синяки под глазами, в обмороки падаешь. Не спишь, не ешь. Нормальные люди так себя не ведут.
- Блин, да не вампирша я! - с раздражением отмахнулась она. - А еще не демоница, не злая колдунья и человеческими младенцами не питаюсь... просто давление низкое. И вообще, хватит болтать, лучше рули быстрее.
- Ну, извини, мы не на вертолете.
- И толку в этом тарантасе, если пешком дойти быстрее? - презрительно фыркнула Лилит.
- А толку работать на Дьявола, если не можешь с собственным давлением разобраться? - ответил Илья в том же тоне.
- А ты думал, что наши целители, вот так просто, раз-два рукой махнули и все? - насмешливо спросила она. - Здоров как бык? Нет, дорогой, так не бывает. Организм человеческий очень тонкая структура. Каждая из его клеток, это фабрика в которой проистекают тысячи часто несовместимых процессов. И десятки миллионов клеточек работают на таком уровне синхронизации, который даже не снился нашим часовым мастерам и микроэлектронщикам. А ты решил, что достаточно лишь пожелать, и механизм, уже синхронизировавшийся в неисправном режиме, вот так вот, по мановению руки, возьмет и перестроится под режим исправный?
Пробка была знатная. Машины двигались со скоростью "в час по чайной ложке". Илья переключал скорости и с надеждой поглядывал на ближайший перекресток, который позволит ему вырваться из этого машинного киселя. До перекрестка оставалось всего десять метров.
- Да что ты на меня набросилась? Клетки... Синхронизация... Кидаешься заумными словами, - продолжил он беседу. - Возьми любую газету. Найдешь минимум десяток объявлений, где обещают чудесное исцеление за пару сеансов.
- Чушь собачья. Сплошное шарлатанство, поддерживаемое случаями, когда человек самоисцелялся благодаря своей вере, - пожала плечами Лилит.
- А что же ты мне обещала, что если что-то пойдет с твоим креслом не так, целители все исправят?
- Я не говорила, что они не могут даровать здоровье. Они даже мертвого воскресить могут, и вечную жизнь обеспечить. Вот только на это нужно Время. Много времени. А у меня его нет.
- Тогда поставь себе диван хотя бы. Чтоб мне не приходилось поливать свою кровать водой, - эти слова он произнес, вжимая в пол педаль газа и резко выворачивая руль, чтоб успеть прорваться на заветную улицу сквозь узенькое окошко в потоке машин.
Дальнейшее их путешествие превратилось в прыжки по колдобинам задних дворов и переулков. Городская администрация почему-то считала, что в порядке необходимо поддерживать лишь центральные улицы. Задворки оставались в плачевном состоянии. Ко всему прочему, на выбранном Ильей маршруте несколько улиц оказались перекопаны вдоль и поперек. Весна - самое время для замены канализационных и прочих труб.
- Так. Блин! За каким хреном. Черт! Нам. Блин! Понадобилась неотложка? - пробираясь сквозь буераки задних дворов, подпрыгивая на водительском кресле и периодически лязгая зубами, спросил Илья.
- Враги. Ой! Подсуетились. Мама! Ты не мог бы вести аккуратнее? - Лилит болтало еще сильнее, чем его. Не спасал даже пристегнутый ремень безопасности.
- Стараюсь, - скрипнул зубами Илья, заложил крутой вираж и, нагло проехав прямо через детскую площадку, благо, пустынную в это время суток, выехал на ровный участок. - Фух.
Вслед ему несся поток брани. Вездесущие, встающие с восходом солнца бабушки, в отличие от детей, несли свою вахту на скамеечках под подъездами с самого раннего утра. Но вопли подподъездных старушек Илью тревожили мало, поддав газу, он покинул негостеприимный двор и выехал на одну из боковых улиц, свободную от пробок не смотря на ранний час.
- Так, что значит глубокомысленная фраза "Враги подсуетились"? - закуривая, поинтересовался он.
- То, что товарищ, так мило подсуетившийся для того, чтоб оформить тебе досрочную путевку в пекло, жив.
- Как?! - от неожиданности Илья ударил по тормозам, машина стала, и они с Лилит чуть не приложились головами об лобовое стекло. - Но Сатана сказал...
- Да знаю я, что он сказал, - скривившись, ответила девушка. - Мы можем прогнозировать вероятное будущее. Но ты себе хоть на секунду можешь представить, сколько этих линий вероятностей??? Или я, по-твоему, должна анализировать все без исключения?
- А что, не должна?
- Короче, ты существуешь именно для того, чтоб корректировать ошибки предсказаний. А уж никак не критиковать мою работу, - Лилит отвернулась к окну. - Поехали.
Илья дал газу, еще несколько минут они колесили по улицам города, сохраняя молчание. Потом, видимо осознав свою неправоту, девушка заговорила.
- Идиотское стечение обстоятельств. В неотложке лежит одна старушка с переломом ноги. Настолько старая, что врачи уже нечего не могут сделать. Кости не срастаются, и все. Родные ее любят, очень. До такой степени, что позвали светлую целительницу. А та, проходя мимо палаты интенсивной терапии, где лежал наш умирающий, услышала зов, задурила голову персоналу больницы, и спасла ему жизнь.
- Ты же говорила, что все это шарлатанство?
- Я говорила, что нельзя излечить человека от длящейся десятилетиями болезни за пару сеансов. Поддержать внезапно сломавшийся организм так, чтоб он смог активировать собственные ресурсы, и тем самым отогнать смерть, могу даже я. Это не перенастройка - банальная энергетическая подпитка.
- Высшая математика, блин, - буркнул Илья, так и не разобравшись, почему нормализовать давление сложнее, чем спасти жизнь. - А что за зов?
- Когда Хозяин позовет, поймешь.
- И что, целительницу хозяин позвал?
- Совсем дурак? - у Лилит округлились глаза. - Нафига она Хозяину-то? Ей инквизиторы зов отправили.
- Еще и инквизиторы... - обреченно вздохнул Илья. - Так я действительно дураком стану, рано или поздно. Что делать будем?
- С твоими мозгами? - честно удивилась Лилит.
- С клиентом.
- А... С клиентом просто. Он в палате под охраной. Но капельницы ему сестра заправляет в общей манипуляции, как и другим пациентам. Так заведено. Я отвлеку медсестру, ты найдешь его капельницу, они по фамилиям подписаны, и заменишь флакончик с лекарством на этот.
Покопавшись, она достала из сумочки обычный двухсотграммовый флакон с прозрачной жидкостью внутри, аптечной этикеткой снаружи и надписью маркером на этикетке "Громов А. И."
- Тот самый Громов... - прошептал Илья, вертя флакон в руках. - Ну, дела...
- Вы что знакомы? Откуда ты его знаешь?
- Откуда, откуда... Из телевизора. Ты что? Новости не смотришь?
- Да на кой ляд мне новости? - пожала плечами Лилит. - Я вообще телевизор не смотрю.
- Короче, этот чувак считается одним из самых продвинутых политиков страны. Ему городские СМИ дырку на заднице зализали вконец. Спасает детей от лейкемии, отправляет лечиться за границу, за свои деньги в садиках ремонт делает. Рабочим на предприятиях полный соц.пакет обеспечил. И вообще, не понятно как у него еще крыльев нет. Белых, - Илья задумчиво покачал головой. - Я, конечно, не верю прессе. Они зад вылизывают тем, кто больше платит. Но, все равно...
Машину снова тряхнуло, и Лилит так и не узнала что "все равно"
- В борьбе за власть все средства хороши, - пожала плечами Лилит. - Если дядька решил осчастливить все человечество разом, пара-тройка трупов - вполне допустимая жертва. Не удивлюсь, если он свечку в церкви поставил. За упокой ваших грешных душ.
Дорога вывела их к больничному парку. Припарковав машину, Илья вытряхнул из барсетки все содержимое и спрятал туда флакон с отравой. Критически оглядел себя. Поморщился.
- Выгляжу как бомж последний. Рубашка мятая, штаны не глаженые, - печально покачал он головой. - Вот не пустят, и провалена операция из-за помятых штанов.
- Забей, - окинула его взглядом Лилит. - Главное что рожа бритая и со всех сторон славянская. На маджахеда не похож. А шмотки не такие уж и мятые. Впустят.
Прелесть института неотложной помощи в том, что вход туда открыт в любое время суток. Нет ни часов посещений, ни пропускного режима. Когда десятки жизней круглосуточно балансируют на тонкой грани между жизнью и смертью, порядок, дисциплина и прочие условности оказываются там, где им и положено находиться - на свалке вместе с другим мусором. Ничего никому не объясняя, Илья и Лилит вошли в здание больницы, надев бахилы и халаты, как это и положено порядочным посетителям, поднялись на седьмой этаж.
Пересменка в больницах происходит в восемь утра. В семь, в отделении скучают лишь дежурная сестра, дежурный врач и санитарка.
Дверь манипуляции была открыта, лучи восходящего солнца бликами плясали по белоснежным стенам, сияли на никелированных поверхностях боксов и бюксов, но заспанной медсестре не было до этого дела. Постоянно зевая и периодически потирая заспанные глаза, она выполняла монотонную работу автомата. Глянуть в журнал, найти пакетик с именем пациента, извлечь оттуда нужные флаконы с лекарством, заправить капельницу, установить на штатив. И так пятьдесят четыре раза. Именно столько человек лежало в терапевтическом отделении этой весной.
Внимание сестры привлек странный шорох за дверью. На миг встрепенувшись, она все же махнула рукой, справедливо рассудив, что санитарка разберется. Спустя несколько минут, к шороху добавились грохот и ругань санитарки. Медсестра побежала выяснять, в чем дело, забыв закрыть за собой дверь. Конечно, правилами предписывалось запирать манипуляцию каждый раз, но кому нужны те правила, в семь часов утра, да еще когда в отделении нет никого, а больные, напичканные сибазоном, спят и десятый сон видят?
В отделении царили разгром и хаос. Красивый холл, гордость отделения, состоящий ранее из диванчиков, ковров, цветов, книг и журналов, ныне превратился в руины. Нет, цветы и диванчики никуда не делись, просто первые были опрокинуты на вторые, щедро рассыпав по плюшу обивки землю из горшков и печально устелив ковры буйной зеленью. Венчали композицию рассыпанные по полу книги. Санитарка, причитая и беспомощно прижав руки к груди, смотрела на этот кошмар. Сестра, охнув, бросилась собирать книги. Через полтора часа приедет заведующий отделением, и если они не успеют вернуть холл в изначальное состояние, работы не видать обеим. Придя в себя, санитарка бросилась ей помогать. Ни та, ни другая не заметили, как в манипуляцию проскользнул, скрывающийся за дверью, мужчина. Ни та, ни другая не увидели, как спустя минуту он выскользнул обратно. Лишь через пол часа, сестра вспомнила, что пора таки ставить утренние капельницы и вернулась в свое белоснежно-никелированое царство, где за короткое время ее отсутствия ничего не изменилось. С виду.
Плюхнувшись на водительское сидение, Илья ухмыльнулся, глянул на сидевшую с прикрытыми глазами, Лилит. Дал газ.
- Неплохо сработано, - одобрительно качнул он головой. - Одного не понимаю: зачем хозяину понадобился отбойщик, учитывая твои, хм... таланты.
- Это не таланты, - устало отозвалась она. - Это демон.
- Что?!
- Демоны. Энергетически-информационные структуры, исконные жители хаоса, для существования которых в земных условиях необходимо человеческое тело. Выпуская в реальность свою силу, демон разрушает тело-носитель... частично.
- Э... а... ты что? Того? Одержима что ли?
- Угу, - призналась она так спокойно, словно речь шла о цвете волос или новой юбке.
- А почему не лечишься? Тоже времени не хватает?
- А зачем?
- Сама же сказала что разрушает.
- Разрушает. А еще он мне жизнь спас. При рождении душа еле-еле в теле держалась, я только благодаря ему и выжила. И вообще, он хороший. Понял? Он мой друг. Он меня защищает.
- Швыряя в меня ножами. Оценил, - хмыкнул Илья.
- Больше не будет, - потупилась Лилит. - Просто ты вел себя агрессивно и был расценен как угроза для моей жизни. Хозяин с ним потолковал, больше он на тебя нападать не будет. Без моей просьбы.
- Без просьбы, значит, - он резко крутанул руль, обгоняя неторопливый самосвал. - Обычно я женщин не бью. Вчера тело среагировало быстрее, чем я в себя пришел. Почему-то восприняло тебя как угрозу.
За окном пробегали городские улицы, проносились машины. Птичий пересвист и грохот автотранспорта, смешивались в столь привычную для уха городского жителя, затихающую лишь глубокой ночью, мелодию. Плыли по небу облака. И все это как-то не вязалось ни с одержимыми ведьмами, ни с демонами, ни с загадочными инквизиторами.
- Одержимая, ты есть хочешь?
- У меня имя есть.
- Я в курсе. Есть хочешь или нет, спрашиваю.
Лилит пожала плечами, к чему-то прислушиваясь.
- Хм... не знаю.
- Как можно не знать, хочешь ты есть или нет???
- А ты решил, что все люди в этом мире только про "жрать" и "спать" думают?
- Нет, еще и про "трахаться", - хмыкнул он, тормозя у небольшого ресторанчика, - Вылезай. Будем удовлетворять твои звериные инстинкты.
Сколько бы люди не ругали насквозь прогнивший капиталистический строй, но что-то хорошее в нем все-таки есть. Например, круглосуточные ресторанчики, дающие возможность позавтракать в восемь утра, или свежие фрукты в мае. Это, конечно, не отменяет расслоения общества на богатых и бедных, продажности всех земных благ, ненависти, буйным цветом расцветающей на границе расслоения. Нет, капитализм - жирная почва для грехов и пороков, так тщательно выпалываемых в почти забытом социалистическом обществе.
Потирая жирными пальцами, капитализм просеивает монетку за монеткой, пересчитывая свое добро. Встречает каждую новую гривну многотысячной голливудской улыбкой шлюх, торговцев и банковских служащих. За деньги он готов отдать вам все: любовь, заботу, науку, даже оружие, ни на минуту не задумываясь о том, что продажная любовь пуста, забота фальшива, наука безумна, а оружие рано или поздно обернется против того, кто его продал.
Но раз уж мир пошел по этому пути, что толку сокрушаться? Куда рациональнее воспользоваться благами, которые капитализм с радостью готов предоставить тому, кто способен за них заплатить.
Сунув карточку в банкомат, Илья удовлетворенно отметил, что заплатить он способен за многое. То ли новый наниматель не был знаком с одним из основных правил капитализма, гласящим: "Можешь не платить - не плати. Но никогда не плати сверх необходимого". То ли, что скорее всего, ему было начхать и на систему, и на ее правила. Как бы там ни было, округлость суммы на счету приятно порадовала Илью. Сняв с карты деньги, он предложил Лилит руку и ввел ее в извечный полумрак ресторана.
Ресторан был стилизован под охотничью избушку.
- Поскромнее ты заведения не нашел? - пробормотала Лилит, разглядывая отделку стен из красного дерева, чучела диких зверей, искусно подсвеченные дорогими лампами, шкуры животных, укрывающие пол и, нарочито грубые, деревянные, скамьи.
- Тебя что-то смущает? - насмешливо поинтересовался Илья.
- Да, наш внешний вид, - скептически окинула она взглядом свою линялую майку и мятую рубашку спутника. - А еще я не умею пользоваться всей этой сотней вилок и ложек, которые подают в подобных местах, дабы усложнить посетителям жизнь и заставить их почувствовать себя полными идиотами.
- Какой же ты все-таки еще ребенок, - улыбка Ильи потеплела. - Да за хорошие чаевые, мы вполне можем себе позволить явиться сюда голышом, жрать суп, зачерпывая его из миски руками и, можешь мне поверить, лакеи будут улыбаться и делать вид, что так и надо.
- Фу. Я лучше ложкой, - хихикнула Лилит в ответ.
К ним подошла девушка - менеджер зала. Окинула посетителей профессиональным взглядом, поджала безупречно накрашенные губки, вдохнула, явно собираясь высказаться об уровне заведения, дресс-коде и прочих ресторанных тонкостях, заставляющих безденежных клиентов бежать без оглядки. Но Илья, жестом фокусника, достал из кармана бумажник, извлек из него купюру с портретом заокеанского президента. Позволил остальному содержимому лишь на миг мелькнуть перед, загоревшимися алчным огнем, глазами девушки, и вложил купюру прямо в нагрудный кармашек ее блузки.
- Столик на двоих, меню и по бокалу аперитива, для начала, - нетерпящим возражений тоном, произнес он.
А возражений уже не предвиделось. Осчастливленная девица, глядя на Илью влюбленными глазами, проворковала: "Да, господа, конечно, господа" и упорхала в сторону заказанного столика, старательно повиливая задом и, то и дело, бросая на Илью призывные взгляды.
- Мда, - сочувственно пробормотала ей вслед Лилит. - Видать совсем с мужиками напряг. А вроде красивая тетка.
- Красиво накрашенная, - пожав плечами, ответил Илья. - А так... ничего особенного. Ты жену мою не видела. Вот она, да, действительно красивая.
- Почему не видела? - пожала плечами девушка. - Видела, конечно. Или как по твоему я бы рекомендовала твою кандидатуру хозяину, ничего о тебе не зная?
- Ты... - возмущенно начал Илья и осекся.
К столику приближался официант, неся на подносе бутылку с аперитивом, два высоких бокала и книжечки меню в черной, инкрустированной позолотой обложке. Разлив напиток по бокалам, он замер в ожидании заказа.
Сделав заказ, Илья проводил взглядом официанта и вновь обернулся к Лилит.
Та задумчиво смотрела на него.
- Странно, я ожидала, что ты закажешь себе "Маргариту", или мартини с водкой, или коньяк, или что там еще суперменам пить положено. Ну, в общем, не апельсиновый сок.
- С утра? Ты, часом не фанатка Джеймса Бонда? - хмыкнул он, но спустя мгновение, снова стал серьезен. - Не хочешь объяснить, что значит "порекомендовала мою кандидатуру"? Или твой хозяин врал и вы...
- Да нет же, - раздраженно воскликнула она. - Никто не подстраивал твои злоключения. И Дьявол не лжет. Никогда. Это ниже его достоинства.
- Тогда какого черта...
- У нас небольшая проблема с кадрами. Как бы это не смешно звучало, но люди устают от бессмертия. Дольше всех, обычно, держатся ученые. Боевики сходят с дистанции куда раньше. Просто устают от жизни. Самому старшему сотруднику чуть больше трех сотен лет. Остальные редко работают дольше века. А на работу мы взять можем лишь тех, чья судьба - отсроченная смерть, - она замолчала, отпивая из бокала аперитив.
- Отсроченная смерть?
- Угу. Ты "Мастера и Маргариту" читал? Фразу Воланда про "Человек внезапно смертен" помнишь?
- Ну да, но причем тут...
- Да при том, что он действительно внезапно смертен. Большинство людей умирает от несчастного случая, внезапно. Или от старости, тоже неожиданно. Другое дело, когда человек умирает от смертельной болезни, вроде рака, но такие в боевики не годятся, сам понимаешь почему. Да и вообще возни с ними много, и она не всегда оправдана. Другое дело, когда человек умирает, потому что это кому-то надо. Причем осознает тот факт, что он в опасности и опасность смертельна. Таких крайне немного. Еще меньше соглашаются на второй шанс. После собеседования, сломя голову несутся в церковь, грехи замаливать и индульгенции покупать. Работать на Дьявола, видишь ли, не престижно в нашем грустном мире.
- Хм... а я то думал, что индульгенции - пережиток средневековья, - почесал Илья в затылке.
- Ага, щаз. Храмы новые, как на дрожжах, по городу вырастают за чьи денежки, как ты думаешь? И это в стране, где примерно треть населения о своем доме может только мечтать, - невесело усмехнулась она.
Официант принес заказ, и беседа прервалась. Лилит с восторгом наблюдала за танцем ловких рук, превративших сервировку стола в представление. Каждое новое блюдо подавалось так, словно оно было абсолютным произведением искусства, а парочка отрепанных посетителей, как минимум, особами королевской крови. Наконец, все тарелки, блюда и блюдца переместились с подноса на скатерть, высокие стаканы наполнились апельсиновым соком, и официант, слегка поклонившись, ушел.
- Круто, - только и выдохнула очарованная Лилит, глядя ему в след.
- Профессионально, - пожал плечами Илья. - Так, на чем мы остановились?
- Да, в принципе, ни на чем, - она осторожно взяла вилку, несколько секунд созерцала безупречный натюрморт в тарелке, не решаясь его нарушить, потом чувство голода пересилило, и девушка бережно отковырнула кусочек нежного, воздушного картофельного пюре. - Вкусно. Очень. Честно говоря, я думала ты тоже в церковь побежишь. Грехи замаливать.
- Я?! - Илья чуть не поперхнулся соком.
- Угу.
- Ну ты даешь, - слегка обиделся он. - Мне столь "гениальная" идея в голову не приходила. Как-то не приучен на коленках ползать и поклоны бить.
- Ну, не приучен и не приучен, - пробормотала Лилит с набитым ртом. - У тебя же на лбу это не написано.
Дальнейшая трапеза прошла в полном молчании. Краска постепенно возвращалась к щекам девушки и, наконец, она откинулась на спинку скамьи, сыто поглаживая себя по слегка округлившемуся животику. Печально окинула взглядом уютное помещение ресторанчика и со вздохом сказала:
- Пора.
Илья расплатился. Они вышли из ресторана, сели в машину. Повернув ключ в замке зажигания, Илья вывел машину на трассу и повел в другую от офиса сторону.
- Ты куда? - удивленно спросила Лилит.
- В магазин. За одеждой, - ответил он.
- Но...
- Никаких но. Если уж нам предстоит совершать подвиги во имя вселенского зла, я предпочитаю делать это в удобной одежде.
Гипермаркет представлял собой помещение с огромным холлом, по стенам которого жались друг к другу прозрачные витрины магазинчиков, торговавших чем угодно, от карт таро, до спортивного оружия. Лилит осталась в холле, любоваться зимним садом и игрой рыбок в фонтане, а Илья направился в магазины.
Первым был магазин деловых костюмов. Примерив парочку, как ему показалось, достойных комплектов, и тут же переодевшись в один из них, он направился в магазин спортивной одежды.
Став счастливым обладателем добротных, свободных штанов цвета хаки, такой же жилетки с сотней кармашков, десятка футболок, упаковки носков, нескольких смен нижнего белья, высоких ботинок на тракторной подошве и большой спортивной сумки, куда и было помещено все это богатство, Илья вернулся к фонтану, но девушки там не обнаружил. Неужели ушла? Оглянувшись, он заметил знакомую рыжую шевелюру возле одной из витрин.
Лилит стояла перед магазином нижнего белья, с восхищением разглядывая манекены, одетые в шелково-кружевные подвязки, комбинации, чулочки и прочие, не столько необходимые, сколько красивые элементы женской одежды. Илья подошел к ней, тронул за плечо. Обернувшись, девушка густо покраснела.
- Я не... ну мы идем? - резко спросила она.
- Зайди, купи, раз нравится, - предложил он.
- Да с чего ты взял? Ничего мне не нравится, - задрала она нос.
Ее реакция искренне развеселила Илью.
- Жаль, что не нравится, - посокрушался он, стараясь не допустить насмешку в голос. Наобум ткнул пальцем в один из манекенов, одетый в кошмарное, обшитое розовыми рюшами, кружевное белье. - Думаю, от этого хозяин был бы в восторге.
Он ожидал чего угодно: воплей возмущения, язвительного замечания по поводу отсутствующего вкуса, даже пощечины. Но только не робкого, затравленного взгляда, с пробивающимися искорками надежды.
- Ты так думаешь? - тихо спросила Лилит, несмело шагнув в сторону открытой двери магазина.
Да, похоже, девчонка влюблена, причем всерьез и безнадежно. Мысленно обозвав себя придурком, Илья взял ее за руку и ввел в недра женского царства.
- Но...
- Послушай, я уже пять лет как женат, интерес к женским прелестям и тому, что на них надето, у меня чисто академический. Так что, заканчивай краснеть, пошли, одеваться.
Он, конечно, не то чтоб преувеличивал, скорее безбожно врал. Но, зачем лишний раз смущать девчонку, с которой еще работать и работать?
Войдя в магазин, Лилит со вздохом глянула на розовый кошмар и еще раз спросила:
- Ты уверен, что это ему понравиться?
- Нет, я с ним разговоров о женском белье не вел, - пожал плечами Илья. - Но я знаю мужчин. Им нравятся женщины, одетые в одежду, дающую чувство уверенности и собственной красоты. Подчеркивающую природные достоинства, так сказать. Подбери то, что нравиться тебе.
Мысленно он уже десяток раз обсмеял себя и свой пафос, а заодно порадовался тому, что мысли и эмоции крайне редко находят отражение на его лице.
Лилит порадовала хорошим вкусом. Белье, выбранное ею было очень качественным, дорогим и стильным, но не несло на себе излишеств, вроде рюшечек и стразиков, которыми так любят украшать себя блондинки из анекдотов. Девушка подошла к кассе и назвала номера понравившихся моделей. Сияющая (еще бы, за сегодняшний день она заработает больше, чем за предыдущую неделю) продавщица спросила:
- Какой нужен размер?
Лилит замялась, снова покраснела. Неужели она даже размеров своих не знает? Окинув девушку взглядом профессионала, Илья ответил продавщице.
- Верх третий, объем шестьдесят. Низ сорок четвертый.
- О, у вашей девушки великолепные формы, - заулыбалась она, доставая из под прилавка заказ. Таким тоном хвалят породистых собак.
Илья скрипнул зубами. Хотелось высказать этой лицемерной стерве все, что он о ней думает, но надо было спасать положение. Лилит покраснела еще сильнее, судорожно сглотнула, и, казалось, готова была позорно удрать из магазина. Сейчас она до боли напоминала Ладу в период ухаживания. Такая же напуганная и беззащитная перед стаей всех этих магазинных гарпий.
- Что вы, - чопорно улыбнулся он продавщице. - Это не моя девушка, я всего лишь ее телохранитель.
Та на мгновение потеряла дар речи, а потом выскочила из-за прилавка, принявшись рассыпаться перед Лилит мелким бисером, предлагая свою помощь в примерке. Девушка шарахнулась от нее как черт от ладана, подхватила свои покупки и, пробормотав, что все берет без примерки, выскочила из магазина. Илья расплатился и последовал за ней.
- Я... я верну деньги, когда домой приедем. Хорошо? - отдышавшись, пробормотала она, не поднимая на него глаз.
- Забей, - махнул он рукой. - Платье не хочешь себе подобрать?
- Нет! - чуть ли не выкрикнула Лилит. Потом, понимая, что выглядит откровенно глупо, добавила. - Не сегодня. У нас работа. Много работы.
Илья не стал настаивать. Погрузил покупки в багажник машины, и они направились в офис.
По дороге он посматривал на Лилит, которая никак не могла прийти в себя. Ее, откровенно странное, поведение не давало ему покоя. Так могла бы вести себя девушка, приехавшая из глухой деревни, но если Лилит сельская девушка, откуда в ее голове взялись знания по программированию и электронике? Такое образование может дать только институт. Справедливо рассудив, что проще спросить, чем гадать, он обернулся к ней.
- Тебя что? На марсе растили?
- А что, так заметно? - грустно ответила она. Глянула на отвисшую челюсть спутника и расхохоталась. - Да нет, не на марсе.
- А где? - вернул он челюсть на место.
- Я бы не хотела об этом говорить.
- Послушай, мы вместе работаем, работа у нас не самая безопасная. Я должен знать, чего ожидать и чего опасаться. Когда ты хлопнешься в обморок, а когда сможешь прикрыть мне спину, - проникновенно сказал Илья. - Чего ты боишься? Что я выдам твои тайны? Так все равно за сутки их забудут.
- Ладно. Расскажу. Но если ты хоть раз вспомнишь об этом разговоре, я тебя по стенке размажу, и плевать на гнев хозяина, - она откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза и начала говорить. Монотонно, блекло, так, словно не описывала свою жизнь, а читала вслух скучный роман.
- Ясновидение это дар, превращенный нашим лживым временем в проклятье. А еще, это оружие, в неумелых руках способное принести много горя. Мне было пять лет, когда я разрушила свою семью. Сказала родителям, что они друг другу изменяют в тот момент, когда они объяснялись друг другу в любви. Они не могли мне не поверить, ведь каждый точно знал, с кем ходит налево. А я не могла промолчать, глядя на их фальшивые чувства. И зачем я только выучилась говорить? - она замолчала.
Машина пробиралась сквозь пробки, лавируя, как байдарка среди порогов горной реки. Вздохнув, Лилит продолжила:
- Семья распалась. Отец собрал вещи и уехал. Мать не могла мне простить того, что я сделала. Ей было тошно смотреть мне в глаза, и я это чувствовала. А она знала, что я это чувствую. В конце концов, мама отвела меня в детский дом. Там я пробыла недолго. Дети жестоки, особенно, если это брошенные дети. Я захлебывалась волнами их ненависти. По сравнению с этим грязным океаном мыслей и эмоций, внешние выражения неприязни не значили ровным счетом ничего. Я просто не слышала их насмешек, не обращала внимания на исчезающие из тумбочки вещи, на ругань, заразившихся всеобщей злобой, преподавателей. Полностью ушла в себя, стараясь не утонуть в океане неприязни, окрашивающемся во все более мрачные тона. И чем меньше я реагировала, тем сильнее они бесились. Однажды этот нарыв прорвался. Выждав, пока в детской не останется ни одного воспитателя, дети зажали меня в угол и принялись избивать. И тогда проснулся демон. Какое сладкое чувство, видеть, как ураган срывает клочья коричневого гноя злобы с окружающих, оставляя им лишь серую мантию страха. Как отступает, разбросанная мощными пинками ветра, липкая жижа чужих эмоций, не дававшая раньше дышать. Ощущение свободы. Силы. Нет, я никого тогда не убила. Демон был еще слаб. Прибежавшая на шум воспитательница увидела обрушенные полки, разгромленные игрушки (если то, чем нам доводилось играть, можно так назвать) толпу перепуганных, избитых детей в одном углу, и меня в другом. Все они показали на меня пальцем, обвинив в происходящем. Разумеется, никто им не поверил. Но факты были на лицо, вернее на лицах, игнорировать ситуацию было опасно, и взрослые приняли единственно верное, по их мнению, решение - отправили меня в сумасшедший дом. Благо диагноз и придумывать не надо. Заставить меня говорить, на тот момент, было не в их силах.
Разговор прервался. Впереди показался пост ГАИ, и Лилит напряглась, уставившись немигающим взглядом на людей в серой форме. Те останавливали машину за машиной, проверяли документы, осматривали салон, просили открыть багажник. Илья выругался, собираясь уже выруливать на первую полосу для проверки, но Лилит коснулась его руки, останавливая и не отводя взгляда от ГАИшников. Их машину пост проигнорировал, пробка иссякла, и Илья, со вздохом облегчения, добавил скорости.
- Проскочили. Твоих рук дело? - спросил он девушку.
Та кивнула головой, и устало откинулась на спинку кресла.
- Глаза отвела, - ответила она. - Потом научу.
- Весело, - покачал головой Илья. - Детство у тебя было то еще. Врагу не пожелаешь. А дальше что?
- Дальше? - с удивлением посмотрела на него. - А, ты об этом... Ну, в сумасшедшем доме было хорошо жить. Психи - самые спокойные, счастливые и безобидные существа на свете. Их внутренний мир замкнут сам на себя, и блуждает по кругу из фобий, и иллюзий. А еще мне очень повезло с врачом. Она была еще совсем молодой и детская психиатрия ей действительно была интересна. Тем более, что пожизненное мое проживание в дурдоме оплачивать было некому и, по наступлении совершеннолетия, меня ожидали справка, подтверждающая мою безопасность для общества, и городская улица. Анна Сергеевна выучила меня читать и писать, так и не сумев разговорить. Но мы общались. Я писала ей записки. Доктор приносила мне книги. Много книг. В основном учебники, но там были и сказки, потом рассказы и романы. Она говорила, что я прошла весь школьный курс обучения за два года и осваиваю институтские программы с потрясающей быстротой. Она считала меня гениальным ребенком. Даже подарила мне ноутбук. А мне было просто интересно. Потом она ушла. То ли вышла замуж, и отправилась в декретный отпуск, то ли сменила работу. Ушла, забыв сказать, куда уходит, забыв попрощаться. Вместе с ней ушли и книги, только ноутбук остался, хоть новый врач и ворчал, что больным положено болеть, а не жечь государственное электричество. Новый доктор был уже пожилым человеком, которого больные интересовали куда меньше, чем докторская диссертация. Более того, мы его раздражали. Ему было лень копаться в нашем внутреннем мире. За то у него были методики. Много разных методик. И одну из них он решил опробовать на мне, - Лилит скривилась от неприятного воспоминания, как от зубной боли. - Больницы больше не стало. Доктора с его методиками тоже. Хозяин успел забрать меня с развалин до того, как подъехала милиция.