Ан Дмитрий : другие произведения.

Nv_25052016_Невозможное возможно_ч6_гл12-13

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Непреодолимые силы вмешиваются в ход действий "небесных" сил и эмиссаров, что ведёт к непредсказуемым последствиям, ибо выходит за рамки регламента и воздействия, что в свою очередь не может не повлиять на космические расстановки сил. Где важнейшим является уже не сам факт гибели мира, а некая тенденция сохранения рационального зерна, что породил этот мир, за свои Эоны. Что и хотят разыскать странные неземные силы, пытающиеся выведать тайну неизвестного им мира.
  NV_25052016_Невозможное возможно_ч6_гл12-13
  НВ_Обложка_ч6
  
  
  Публикация книги "Невозможное возможно" на RussoLit
  Публикация книг "Невозможное возможно" и других на: RussoLit и BooksMarket
  Разные публикации и "Невозможное возможно" в разных электронных форматах
  
  Книга "Невозможное возможно":
  "Часть 1", "Часть 2", "Часть 3 (Глава 4)", "Часть 3 (Глава 5)", "Часть 4", "Часть 5 (Глава 7 ч1)", "Часть 5 (Глава 7 ч2)", "Часть 5 (Глава 8)", "Часть 6 (Глава 9-10)", "Часть 6 (Глава 11)", "Часть 6 (Глава 12-13)", "Часть 7", "Часть 8", "Часть 9", "Часть 10", "Часть 11", "Часть 12"
  
  Дмитрий АН
  Невозможное возможно
  Часть 6 Апокриф
  Глава 9. Плод Мечты Жизни
  Глава 10. Над небом голубым
  Глава 11. Апокриф
  Глава 12. Есть город золотой
  Глава 13. С прозрачными воротами и яркою Звездой
  2016 г
  
  Глава 12. Есть город золотой
  
  Как порой люди уверяют, что вот как всех плохих победят во имя всех хороших и наступит Рай на Земле и все будут счастливы, всем будет всё и сразу и у всех будет столько, сколько хочется, можется и мечтается. Однако эти верования так и остаются верованиями, абстракцией, ведь даже попытки построить что-то похожее в рамках отдельно выделенного поселения среди людей наталкивается на разность понимания всего хорошего каждым конкретным из людей. И как оказывается, при внимательном и практическом рассмотрении и реализации, у каждого есть своё собственное мнение на этот счёт и порой противоречащий мнению других. И настолько противоречащие мнения, что может даже начаться такая борьба за мир между ними, что камня на камне в результате неё может не остаться. И это при реализации идеи Рая-то, даже когда все за, но немного расходятся в мелочах! Что, впрочем, не мешает людям потенциально мечтать, что вот-вот все хорошие победят всех плохих и наступит всеобщее счастие и процветание.
  
  Он порой посещал этот забавный Мир, Мир, один из немногих переживший Жатву с частью прежнего состава жителей, не будучи после зачищенным и засеянным заново. В нём победили все хорошие супротив всех плохих, а Мир, как полагается, отжали, но оставили существовать жмых, т.е. тех, кто пережил Жатву. Это было одно из отражений Земли, нечто параллельное, похожее на Земной уклад, однако теперь тихое, спокойное и размеренное, даже тоскливо умеренное. В нём небыло как таковой ночи, а было желтоватое ленивое рассветное утро, подёрнутое туманом, сонное и воскресное, когда не нужно никуда торопиться и хочется понежиться. Такое счастливое и благостное состояние, о котором люди порой мечтают больше всего.
  
  Облюбованный им участок был чем-то сродни "одноэтажной" Москвы на Земле, где домики, выходящие на проспекты, были не больше 3-х этажей и огромные тихие дворы с разными детскими городками. Периодически встречающимися магазинчиками "бери сам", где лениво и размеренно перемещались редкие аборигены, чего-то рассматривая на полках. Мир был вообще сонный, с огромными тихими помещениями, редкими прохожими, забавными повозками со всякой снедью, только-только доставленной из ближайших фермерских хозяйств и выставленных для горожан на обозрение и использование, откуда периодически тот или иной прохожий что-то брал.
  
  Тут стоят тележки с разной снедью, зеленью, фруктами и овощами, ещё недавно подёрнутыми предрассветной росой, когда они ещё свисали на ветках и топорщились из грунта. Однако тут они красуются в небольших тележках, предоставляя редким сонным горожанам выбрать то, что им нравится. Никакого ажиотажа нет, только размеренность и спокойствие, очередей, впрочем, тоже нет, как и толпы.
  
  Это - безплатно, тут вообще никто не понимает смысла денег, у людей всегда утро воскресенья. Деньги ведь зло, а в этом мире зло было уничтожено, включая любые деньги и их проявления. Всем по потребностям и никто ими не злоупотребляет, потребностями-то. В магазинчиках выложены разнообразные товары, но никто и не думает набирать себе горы всякого барахла, скорее это вялотекущее посещение не очень больших "универсамов" без привычных касс, хотя, как таковые кассы имеются, но они имеют лишь номинальное значение, скорее ритуальное, ведь денег-то нет.
  
  Люди берут периодически из тележек всякие фрукты, снедь, набирая небольшими порциями. Располагаясь неподалёку в сквериках, или на площадках под зонтиками и неспешно ведут свой утренний завтрак. Впрочем, никто так же не мусорит, а вокруг слишком чисто и прилизано, включая аккуратную травку и деревца.
  
  Где-то недалеко завсегда играют редкие дети, которым не нужно никуда идти. Впрочем, они не гомонят громко, а скорее неспешно о чём-то переговариваются, да и игры довольно спокойные, нет суеты или высокой активности.
  
  Транспорта практически нет, за исключением небольших грузовичков, что неспешно развозят периодически тележки со снедью, меняя ассортимент и обновляя свежесть. Никто никуда не торопится, там вообще некуда торопиться, ибо всё всегда есть там, где ему положено быть. Транспорт общественный, как таковой, активно не работает, ибо в нём нет никакого смысла, а горожане если куда-то и перемещаются, то вяло и в пределах некой территории, по какой-то причине не уходя дальше, а возвращаясь в свой привычный мир тихой "одноэтажной" застройки. Впрочем, таковая планировка везде, куда удалось добраться.
  
  Хотя всё же редко ходят некие рейсовые "автобусы", делая довольно длинные маршруты, объезжая неспешно определённые территории, даже выезжая за области, где перед этим выходят все пассажиры, терпеливо ожидая обратного автобуса, чтобы в него зайти. Поведение это довольно странное, ведь они садятся в тот же автобус, но едущий обратно, дожидаясь его на остановке, когда он вернётся из той области, куда уехал перед этим.
  
  Впрочем, поезда тоже имеются, однако редкие, и потому их ожидание проходит в атмосфере некого сонного оцепенения на платформах. Но это никого не смущает и всё течёт размеренно, а причина поездок жителей куда-то так и не обнаружена, возможно, они попросту катаются. Ведь они доезжают до некой остановки, выходят, ждут обратного поезда и так же счастливо и размеренно едут обратно. Ни толчеи, ни суматохи, ни стоящих в проходах людей или давки.
  
  Где-то дорога вместо домиков начинает виться вдоль полей, где неспешно что-то делают местные люди, которые наполняют тележки, которые и повезут урожай в город. Тут нет сезонов, а потому урожай стоически созревает каждый день и всегда свежий к моменту уборки.
  
  Кто-то прогуливается, похоже, избрав смыслом своей жизни прогулку. Есть культурные заведения, где периодически собираются люди и начинают что-то неспешно обсуждать или даже смотреть какой-нибудь "фильм", после чего расходятся, рассаживаясь в соседнем кафе на улице, обсуждают содержимое, потом возвращаясь обратно, порой смотря 1 и тот же фильм множество раз и обсуждая его после.
  
  Их жизнь течёт размеренно и неспешно, ибо всяк занимается каким-то своим делом без всяческой суеты. Можно встретить людей самых разных специальностей, которые выполняют всё так же размеренно и без суеты. Ночь, как таковая, не наступает, скорее по желтизне и яркости освещения можно судить, что раннее туманное утро сменилось ленивым днём, который перешёл к закату, который плавно перешёл в туманное утро.
  
  В принципе люди тут счастливы по-своему. Нет суеты, нет неожиданностей, всё привычно и понятно. Они совершают размеренные движения, они не имеют стрессов, они не тоскуют и не теряют ничего, они вообще не боятся чего-то потерять, они всегда имеют некое разнообразие стандартного выбора, порой неизменного, но не слишком большого, чтобы начать печалиться о выборе между "много" и "очень много". Да и сам выбор осуществляется легко и непринуждённо, вещизм им явно не грозит, дверей никто не запирает, да и замков, как таковых нет вовсе.
  
  Двери чисто условны, они осуществляют некое разграничение стиля поведения вне помещения и внутри оного. Встретить спящих от усталости не удаётся, скорее это послеобеденный сон, дрёма, лёгкая и непринуждённая, как любая дрёма на свежайшем воздухе, где воздух отдаёт ароматами лета, тепла и лёгкого дуновения.
  
  Оставленные любые вещи лежат "годами" там, где их оставил владелец и никому не приходит в голову что-то менять или даже переставлять их. Впрочем, никому так же не приходит в голову что-то оставить так, чтобы оно мешало другим. Это естественно и как-то обыденно привычно в их поведении.
  
  Так уж сложилось, что в одном из таких мест Он завёл небольшое помещение, нечто типа квартиры, хотя это скорее было пространство, оформленное как квартира, имеющее вход, большой холл, просматриваемый до другого выхода, где располагались разные привычные хозяйственные шкафчики и ответвления в комнаты с огромными окнами. И хотя комнаты, как понятно на 2-м этаже, ибо ниже располагается тихий универсальный магазинчик шаговой доступности, впрочем, там всегда тихо и запахи не нарушают обстановки. Вид из окон на некий парк, уходящий вдаль, всегда подёрнутый утренним подсвеченным туманом, струящимся низко среди растений и невысоких деревьев, по аккуратно постриженным лужайкам. Романтика, да и только.
  
  Впрочем, одна из комнат, условно отделённая от комнаты "гостиная", скорее напоминает нечто типа привычного людям пространства "спальня", однако оборудованного высоченным потолком, где в небесной глубине черноты светятся и перемигиваются звёзды, двигаются точки и виден млечный путь. Это скорее напоминает объёмный планетарий, если лёжа смотреть вверх, однако планетарий этот с вогнутым куполом и глубокий, поражающий глубиной и множеством двигающихся постепенно звёзд. И возможно это одно из немногих мест в этом мире, где можно в этой безмятежности наблюдать за движением звёзд на небе, ведь на улице всегда безмятежно мягкий жёлтый рассвет с тончайшей сонной дымкой, струящейся везде, хотя как такового источника света Солнца не видно.
  
  И только тут, в этаком полумраке можно было погрузиться в бездонную глубину космических далей, неспешно наблюдая планеты, звёзды и их движение, игру и переливы света, когда они совершают своё вечное движение по этакому ночному небосводу, окружая это пространство ночным небом от края и до края, покрывая куполом оное. Хотя тут же, в задрапированном тончайшим розоватым тюлем окне, всё так же играет утренним лёгким нежным туманом невозмутимый розовый рассвет.
  
  Местные не особо понимают колорита этого места, и даже те редкие экземпляры, коим удаётся это показать, остаются полностью спокойно безучастными к этому зрелищу, предпочитая, при малейшей возможности, вернуться обратно в свой безмятежный рассветный мир, чтобы продолжить своё неспешное движение утреннего размеренного выходного бытия. Они не возмущаются или сопротивляются, они всё так же внимательны и учтивы и всегда готовы помочь, если просьба не превышает их понимание. И их даже можно попросить зайти и посмотреть на это. Они внимательны, учтивы, но и только. И ничего кроме безучастного созерцания из вежливости некого непонятного им события они в этом не замечают. Да и замечают ли вообще, вот вопрос.
  
  Они вообще ничего тут не замечают кроме некого полумрака, который контрастирует с привычным им внешним безмятежным освещением, который им приятней, комфортней и роднее, и куда они стремятся вернуться при любой возможности и только из вежливости не удаляются сразу обратно. Впрочем, даже бегать они тоже не очень любят, скорее это ленивый быстрый шаг, чем бег, они вообще не стремятся делать что-то неплавное.
  
  Однако этими особенностями этот мир и удобен. Ведь он пережил Жатву и продолжает размеренное существование, т.е. ничего сверх уже случившегося ему никак не грозит, и можно без всяких опасений оставлять в этом закутке странного мира всякие разности, забирая их по мере необходимости. Не опасаясь, что они все исчезнут вместе со сгинувшим в небытиё миром по воле или прихоти неких "высших" сил. Весьма и весьма удобный перевалочный мир между мирами, что ещё не прошли Жатву, сжигаемые страстями и готовыми разлететься, теряя все наработки. Они контрастируют со спокойствием местного вечного бытия, которое не раздирают никакие проблемы, которые, если таковые даже объявятся, исчезнут и не существуют для жителей, что и остаются в оном мире и пребывают в полном умиротворении и благолепии в отличие от иных до жатвенных миров.
  
  А ведь даже поговорить о чём-то кроме утренних новостей, которые всегда одни и те же, погоде, видах на просторы, что раскинулись вдали и прочие, прочие умильные и любимые обывательские и милые слуху любого местного жителя темы, попросту не с кем. Да они и не обсуждают ничего, а плавно подтверждают друг другу увиденное или прочитанное, восхищаясь в едином порыве красотой и размеренностью. Завсегда декламируют очередное произведение, восторженно отзываясь о нём, как о только что услышанном, хотя это было и вчера и позавчера и поза-поза-поза вчера. И будет завтра, послезавтра и вообще всегда. Ведь для них небыло ни вчера, ни завтра, а было безмятежное, спокойное и умиротворённое сегодня, только сегодня и ничего кроме сегодня.
  
  Впрочем, Он помнил этот мир ещё до их Жатвы. Наверное, в этом было что-то от ностальгии, как говорят у людей. Этот мир был тогда совсем иным, похожим и не очень на Землю. Его обуревали страсти, а люди смотрели в ночное, а тогда у него ещё было ночное небо, и удивлялись звёздам. Мечтали, влюблялись, жили надеждами и борьбой за светлое будущее. Бытовали житейские страсти и разборки. Строили планы на будущее, пугали себя скорым крахом, смертями и ужасами, развенчивали заговоры и городили очередные разоблачения.
  
  Кипели страсти, все хорошие бились со всем плохим, когда на словах, а когда до крови и разбитых морд. Одни молили небеса о ниспослании счастия и ликвидации ужасов, кто-то молил, чтобы ничего плохого небыло и горя тоже, а стало всегдашнее счастие и благоденствие, чтобы наказали всех плохих и наградили всех хороших. Люди сражались за некую Идею, часто это была идея всеобщего счастия избранных и гибели всех плохих. Мелочи жизни и нюансов типа "куда девать труппы плохих и как их утилизировать" оставались на потом, авось кто-то решит как-то там когда-нибудь этот вопрос. Они боролись как-то абстрактно за счастие, желая ввязаться в драку, а там обещали справиться, ведь они такие умные. И боролись за радость и желательно для себя, а потом других, но по остаточному принципу. Де вот победим, а там разберёмся что и зачем. Победили.
  
  Но если не познать несчастия то, как познать счастие? У каждых борющихся был свой некий "All All-Ah" (Аллах, всеобъемлющий Абкакалипсис, что решит все вопросы, разберётся с мусором и прочими ВСЕМИ проблемами), означающий некое всеобщее Добро, что покарает всех нечестивцев, причём у каждой стороны плохими считались те, другие. Молили небеса, шастающих НЛОшек, голоса в голове, вызывали космические силы для борьбы со всяким злом, намереваясь отсидеться в сторонке, пока эти силы разбираются между собой. Были ужасно заняты и активно готовились вкушать счастие после некого дня "Х" или "П", или "Ч", когда всем плохим настанет тогось, а всем хорошим дадут по прянику, медали и грамоте, белой тоге, шапочке и банке варенья и сделают их вечно счастливыми. Вечная жизнь, бесконечное наслаждение, спокойствие, всегда день, светло, тепло и мухи не кусают, мозги не нагружают и где каждый делает что хочет. Сбылась мечта... ой сбылась, только оценит уже некому.
  
  Споры и драки шли нешуточные. Маячили в закутках желаний призраки неких тёмных правительств, заговоры злодеев, что чего-то куда-то вывозят и кого-то зачем-то зомбируют. Версий о текущих проблемах было множество и всё сводилось к внешним врагам. Веровали обыватели, что им кто-то мешает, сидя в подполье и дёргая их за шнурки. Ждали пророки, ждали обыватели, веровали, спорили, ждали, что вот-вот наступит всемирный "Вах" и сразу всё будет. Наступил.
  
  Оно действительно пришло. Были и плакаты знаменьев во все небеса, и десанты лошариков с НЛОшек, и кони разноцветные куда-то неслись, как обещали вестники очередного Абкакалипсиса. И плохие гибли, гибли и рушились ненавистные высотки, и олигархи были изгнаны, и деньги отменены и ночь, как пособник тёмных сил, отменена всеобщим равным голосованием всех хороших против всего плохого. И был мордобой, и была борьба за мир, когда камня на камне не останется, а мир насилия до основания разрушат. Разрушили.
  
  Всё было, как они и ожидали. Он порой даже удивлялся: неужели они не видят, что ИХ мир рушится у них на глазах и иного у них не будет никогда? Но они упоённо крушили всё плохое, до чего могли дотянуться, во имя некой абстрактной эфемерной Идеи всего хорошего, когда после всеобщей разрухи всё как-то построится, причём само и станет лучше, чище и белее. Были груды мусора, руины и надежды, что кто-то, КТО-ТО ПОТОМ им всё ПОСТРОИТ! А они должны, нет, просто обязаны всё разломать! Иначе как строить?
  
  И слонялись тогда тела оставшихся среди руин, и отжимали НЛОшки из объявленных плохими тел то, что им полагается, и руины были, и Космический десант. И остатки повстанцев вот уже сообразили что наделали, и что накликали на свою голову, ведь за каждым, буквально каждым водятся грешки, которые вылезают на этом обещанном и долгожданном "Страшном Суде", где никто не в силах был молвить ни слова неправды. Грешны оказались все, все поголовно. Зачистка была грандиозная. Отряды разрозненных повстанцев, что пытались сохранить островки прежнего мира и своих мозгов, таяли, попадая под поля счастия и умиротворения, заказанные всеми обывателями мира и добра, купленные за их счёт у НЛОшек.
  
  Выжившие становились счастливыми, ибо теряли возможность помнить что-то дольше нескольких часов, они просто не могли расстраиваться, хотя и не могли радоваться, ибо нечему было. Они были просто счастливы, они потеряли смысл жизни, ибо раньше он был в борьбе, а теперь пропал вместе с памятью и сам смысл борьбы. И жизнь потеряла смысл. Они были счастливы в какой-то прострации, счастливы по факту, счастливы, ибо иного им было недоступно. Какой-то вечный кайф.
  
  Однако со смыслом жизни исчез и смысл Смерти. Люди стали жить вечно, переходя из стадии взрослого в детство и обратно, постепенно проживая неким кругом младость, юность, взрослость, молодость, младость и обратно. У них всё было и им нечего было желать, они имели всё, и одновременно им не с чем было сравнить! Дни сменяли дни, они слонялись, каждый день начинался как новый, ибо они не могли вспомнить то, что было не так давно.
  
  Их стало меньше, они с трудом узнавали кого-то, помнили весьма небольшой набор функций, но были счастливы! Сбылись мечты идиотов! Они имели всё что желали, чего хотели, о чём молили небеса, они обладали всем и вместе с тем ничего не имели. Они были и небыли единовременно. У них было всё как у всех, ибо у всех было всё как у каждого. Каждому доступно всё и нет смысла в какой-то борьбе, ибо у всех всё есть. Нет вообще никакого смысла что-то желать, ибо оно и так есть. Мир пережил Жатву, мир стал стерилен от страстей и проблем, забот и войн, мир стал всеобъемлюще счастлив, но некому было сравнить то, что было, и чего они потеряли. Они проживали некую жизнь в некой счастливой прострации. Возможно оно и к лучшему.
  
  Они теперь не терпели нужду, небыло проблем, вопросов, страстей и переживаний. Небыло попыток чего-то делить или что-то иметь. Незачем занимать какой-то ранг в обществе, куда-то призывать или что-то осуждать. Все довольны и счастливы текущим положением дел. Каждый день предсказуем и похож на другие. И даже те счастливы, кто хотел до последнего бороться с несправедливостью, даже они пребывали в счастливой прострации всеобщего счастия победы и благополучия.
  
  И наступило всеобщее счастие. Сбылись их мечты, сбылись.
  
  
  
  
  Глава 13. С прозрачными воротами и яркою Звездой
  
  То были Эоны, когда Он был Вершителем в Распределителе Всея Миров. Миры проходили перед его взором, зарождались, спели и сжинались. Это была рутина. Но этот мир был особенный, он подавал надежды и может быть, именно поэтому его ждала участь пережить Жатву, став счастливым? Было ли это счастие, которого они ждали? Это вопрос было задать уже некому. Местные получили всё что хотели, лишившись всего плохого, во имя всего хорошего. Однако этого ли они хотели? Как им понять что они потеряли, если они не помнили как было и были счастливы по факту? С чем сравнить? Ведь если помнить, то придётся расстроиться, а значит престать быть счастливыми? Тогда не будет их мир счастливым.
  
  Он, будучи ещё Вершителем, частенько рассуждал, как бы Он поступил на месте тех немногочисленных повстанцев, что пытались вернуть тогдашний угасающий мир к некому прежнему виду страстей, и нужно ли было вообще сопротивляться наступлению всеобщего счастия, борясь с угасающими остатками собственного разума в те дни Жатвы? Ведь и десант, и НЛОшки, и Космические силы были приняты всеми местными как счастие, что решат за них все проблемы, и всем было дано то, что они хотели. Но хотели ли они именно этого? Они уже не скажут этого, ведь они всё получили, и сравнить им уже было не с чем.
  
  Он порой обращал взор в веер сонма миров, что простирались по полям Хроноса. Одни миры угасали и безнадёжно тухли, так и не добравшись до жатвы. Другие, как переспелые ягоды отжимались с фейерверком страстей по всем правилам космической Жатвы, и получавшийся изумительный нектар отправлялся в переработку, а мир в зачистку и новый засев. Это была фабрика. Ничего личного, обычное производство для миров выше, и кому какое дело там, наверху, как обстоят дела тут, лишь бы изумительный Эль и Прана попадали на их столы с этой фабрики.
  
  Но что это? Вершитель отметил странный мир, аборигены звали его "Земля" или "Терра", мир кособочило и одновременно он был и молод и стар. Он был и червив и спел единовременно. Он мог как развалиться, недобравшись до предначертанной Жатвы, так и проскочить оную, пройдя полную стерилизацию. Мир катился к своему завершению, погрязнув в пороках, страстях и прочих "непотребствах" спеющего к Жатве Мира, где сок уже практически созрел для сбора и налился своей сутью, которую оставалось только отжать.
  
  Решение созрело внезапно искрой догадки, взбудоражив. Поплыли воспоминания того розового "счастливого" мира, что был Сжат и превратился в счастливый уголок стерилизованных слоняющихся счастливцев. Возможно Вершитель был и не прав, но на то ОН и Вершитель Всея Миров, чтобы принимать Решения, Вершить их Судьбы и даже, даже участвовать в них, если не струсит! Что было наверняка смелым решением, ведь оттуда вернуться было уже невозможно, а этот мир предназначался в Жатву. Почти невозможно, если... Хорошее это слово "если".
  
  Несмотря на удивление распорядителей Распределителя, не ожидавших запуска терминала входа этого экспериментального мира, ОН решил рискнуть, тем паче, что это как-то разнообразило местное серое существование. ОН знал наверняка, что это дорога в один конец, но знал ОН так же и то, что его присутствие способно отсрочить Жатву этого мира! Его жертвы Жатва не переварит. ОН мог теперь совершить то, что не смог тогда сделать для того мира стерилизованных нынче счастливцев. Ведь некогда ОН ещё был тем, кого нельзя называть и мыслить, Чьим Именем заклинают и поныне Маги Сонма Миров своих Джинов по их бутылкам, где функционирует оная. Его Печать была всё так же Сильна как тогда и поныне. А значит, этот экспериментальный Мир имеет возможность и Шанс. И Шанс этот можно использовать или наблюдать со стороны очередную агонию! Может Шанс слабый, может необычный, может никому такой и не давался ещё, но это его Величество Шанс! Впрочем, ему Шанс давать было некому, Шанс ОН мог только взять Сам. И это было Его Решение!
  
  Конечно, у Мира был свой управитель, которая всё знала, как водится и не видела особой беды накосячить ещё, в конце концов, что ей тот мир или этот? Вытянут её оттуда, дадут ещё мир, где можно косячить ещё. Она не очень расстраивалась, гробя очередной мир, разве же это её вина, что всё развалилось, ведь всегда можно прикинуться наблюдателем и уверять, что всё само развалилось, а "я не при чём".
  
  Однако это была Игра, Игра по-крупному и Его будут искать. Обязательно будут! Обязательно обнаружат пропажу Вершителя и отследят куда и зачем он двинулся, и тому миру не поздоровиться, уж те, кого нельзя назвать и мыслить, знали своё дело. Они не поставят под угрозу производство от прихоти кого-то, даже сродни своего ранга. Однако Ранг давал и Полномочия, а это Шанс. Шанс затеряться в мирах зеркально отражаемых, растечься по сонму веера миров Хроноса, растаяв незримо среди аборигенов. Это как затеряться в траве слону. Однако и Слон может раскидать себя кусочками по разным мирам, распластавшись и не выдавая себя, будучи ниже травы и тише местной воды. Только, пожалуй, не стоит терять некоторые полезные части как некогда торопливый Озирис.
  
  Это Шанс. ОН незаметно подправил немного настройки терминала. Это было не совсем законно, но когда это обнаружат, ОН будет далеко. Пусть догонят и предъявят претензии, если смогут. Они тогда уже вернутся в норму, и все будут считать, что ОН ушёл вон в тот мир, однако задуманное требовало серьёзной проработки. И на экспериментальный мир ушло задание народить расходящихся двойников, которые постепенно отделятся от основного пути, создавая ложные и фантомные цели для поиска, расходясь веером по временным веткам Хроноса мира, проникая в суть сущего этого экспериментального мира, как корни древа в землю.
  
  Команда? Конечно, у любого Вершителя есть Команда. Они завсегда где-то шатаются по разным заданиям по своей и Его прихоти в разных мирах, не всегда помня зачем и кто они. Конечно, они вернуться на "базу" и удивятся переменам, возможно даже будут искать так же и даже возможно определят что к чему, не зря же их обучали и вытаскивали из разных мест и событий, тренируя так жестко. Однако ОН неплохо их подготовил, чтобы они смогли выжить и продолжить начатое, не растеряв себя, скитаясь по мирам, получив необходимое каждый из них в той или иной мере. Они были разные, но так или иначе отмечены незримой и неумолимой Высшей Печатью Всея Миров, что давала им Шанс, да они и сами были не промах, иначе стоило ли на их обучение тратить силы, энергию и эоны?
  
  Вершитель обвёл взором этот Серый мир Распределителя с очередным плановым прибывшим грузом душ и духов, что при виде приёмной стойки регистрации принялись молить о высоком даре своего счастия прибыть сюда и узреть лики распорядителей, которым за множество эонов этот спектакль жутко надоел, но работа есть работа. Ничего личного: принять, оформить, отмыть, отчистить и если что станется путного под слоем грязи, шелухи и гнили, то отправить куда-то ещё на обучение или в переработку, если совсем безнадёжны. Ничего личного, работа, всего лишь работа. Был обычный серый день, среди череды серых дней Распределителя тянущихся эоны эонов.
  
  Вдали же маячил в черноте пространства экспериментальный кособокий мир, напоминавший ему чем-то тот, другой, ещё до тогдашней Жатвы. Что же, попробуем не повторять ошибок, попробуем дать людям, а аборигенов завсегда зачем-то звали странным словом "людiе", Шанс, Шанс проскочить Жатву, оставшись собой, вынести всё хорошее, что смогли накопить за годы и тысячелетия они и их предки, а не стать абстрактно счастливыми с промытыми стерильными телами и мозгами. Они могут это сделать, но вместе. Если смогут не делиться между собой, распадаясь на куски сообщества, как гнилой кусок, а объединиться, став монолитом, и тогда никакие Небесные и Космические силы с ними ничего не смогут сделать, как бы не молили тех оставшиеся поборники всеобщего стерильного счастия. Игра предстояла крупная, хотя и практически безнадёжная, ведь процесс Жатвы был отработан на многочисленных мирах и никаких эксцессов или странностей с необычностями давно не предполагалось. Шанс был невелик, но это был Шанс.
  
  Портал заиграл молниями, окутывая прозрачный сгусток Вершителя, играя, но не оставляя на нём следов, проскальзывая мимо. Старейший распорядитель издаля заворожённо следил за странной и непривычной игрой света из-за стойки, наблюдая необычную для него ситуацию, а он-то повидал тут всякое. Распорядитель пока ещё не знал к чему это и что это значит и чем окончится и окончится ли вообще. Его завораживали лишь необычные всполохи непривычные для стандартной работы Портала, ведь эта процедура давно была вполне рутинной.
  
  О, этот доложит куда надо, мелькнула искра мысли! А может и сам выбьется в Вершители, проползла ленивая мысль. Впрочем, Его будут искать, искать долго и тщательно, но это даёт экспериментальному миру Шанс. А Шанс это уже немало. А погоня тонизирует, ведь если найдут, то будут разборки. Если найдут! Хорошее слово "если".
  
  Портал всполохами пытался объять непривычный для него прозрачный кокон и воронкой стал вворачивать его в сонм веера миров, норовя ими унестись к заказанному экспериментальному миру подобно Торнадо, спускающему хобот воронки с небес на "грешную землю". Рукав воронки протянется через спектры, эоны, времена и планы, и определит путь в точку входа. Пока он, вращаясь и переливаясь искрящимися цветами небесно-голубого оттенка и поигрывая молниями, только вытягивался в сторону заданной точки, определяя туннель заданного движения.
  
  Однако будут искать! Шальная мысль вильнула неуловимым лучом, что нужно принять меры и еле заметной призрачной нитью, некий бледнейший отросток клубка уходящего жгута чуть сменив направление, отделился от стройной искрящейся конструкции и, выискав в череде миров пути млека нечто затерявшееся, наметил свой призрачный неуловимый путь. Вот стартовый рывок, сгустки искрящихся молний пошли, яркая вспышка потянула из портала весь клубок в глубину сонма миров, унося по определившейся дорожке в глубины косма содержимое к россыпи звёзд, где можно было укрыться. И только тонкий, на грани ощущений луч, скользнул в другом направлении, по которому потёк прозрачный сгусток, стараясь не возмутить отблесками даже блика на всём этом зареве.
  
  Красивый Веер сверкающих искр уносился в самое пекло россыпи, двигаясь по намеченному толстенному искрящемуся жгуту, что не может оставить никого без внимания к себе, если таковые и были. Зрелище весьма завораживающее, оно привлекает и манит. Хороший фейерверк всегда кстати, особенно если он отвлекает внимание. А это великолепие манило и очаровывало. Играло светом и тенями, россыпью искр и переливами нитей молний. Трудно оторвать от этого взгляд и взор. Как и поверить, что весь этой фейерверк лишь бутафория красивая, красочная, яркая, но безсмысленная и пустая, по сути.
  
  Скользя по еле видимому лучу, что уходил в темноту космы подальше от блеска и суеты, подальше от основных дорог и россыпи звёзд млека, туда, где искать будут в последнюю очередь, туда, где каталожный номер мира давно затерян среди бюрократических причуд его, уже бывшего ведомства. Туда, где был Шанс. Но вначале... Вначале свернём вон туда, и от еле различимого луча, который продлился на выбранный мир, отделился сгусток мало различимый в бархате темноты космы и устремился в другой мир. Нужно, нужно было попрактиковаться, пока уходящий бледный луч нёс багаж заготовок, где пока они будут разворачиваться, готовя необходимые элементы для дальнейшей работы, растекаясь по эонам, временам и планам, создавая заделы и раскидывая семена, позже дарующих поросль.
  
  На это нужно время, в этих мирах на всё нужно время. Время вообще странная тягучая субстанция, жизненно необходимая для этих миров. Странная, но необходимая и это нужно учитывать. Вообще все мелочи местного бытия нужно учитывать, включая слабость аборигенов к разного рода странностям. Они пугливы необычайно и любопытны сверх меры. Доверчивы и падки на сенсации и странности, доходящие до фанатизма в этом обожании или развенчании. Эти мелочи были на местности совсем не мелочи, а суровой реальностью, которую необходимо не просто учитывать, а применять каждый миг, ничем не выделяясь среди этого пугливого и любопытного сообщества аборигенов.
  
  Впрочем, аборигены весьма хрупки, а потому нужно обладать защитой, чтобы не пожечь и не повредить их слабые сущности ненароком, ведь они ещё не обладали, несмотря на своё самомнение о собственной крутости, ничем из оболочек, а мягки и податливы. Как сочные спелые фрукты с тончайшей кожицей, больше похожей на плёнку мыльного пузыря, которую любое прикосновение может повредить, и потому практически от любого повреждения или воздействия тут же истекали сутийным соком, корчась в муках, изливающихся из них чувств, опадая после этого в изнеможении. Ожидая после, пока не нальются ещё сутийным соком, который опять прольют при следующем лёгком воздействии на окружающих своим содержимым. Хотя содержимое не всегда было ароматным и свежим, а порой могло быть тухлым и вонючим, что аборигенов ничуть не смущает, а порой они даже гордятся, выливая свои дурно пахнущие соки на окружающих в приличном объёме, гордо демонстрируя свой потенциал "чувств-с"!
  
  Наблюдать это действо сверху одно и совсем другое течь в его потоке, омываемыми его озорными волнами. Одно дело с берега пруда наблюдать за игрой рыбок и рачков, а совсем другое погрузиться рыбкой или рачком в самую гущу событий этого потока. Тут могут и клешню оторвать и хвост откусить. И если для наблюдателя с берега это лишь лёгкая игра и очередные забавные пляски аборигенов, то изнутри это уже вполне конкретные и реальные события, имеющие причины и следствия, со своими задачами и решениями, вопросами и ответами, а так же ответственностью.
  
  Входя в мир, погружаясь в его суть, пронзая бурлящие планы местных событийных нитей, ОН окружался постепенно защитной от себя для аборигенов оболочкой, чтобы не повредить ненароком их ранимые и по любому поводу истекающие соками сути души. Он продолжал наблюдать и дивиться буйству проносящихся в этом мире событий будущего, что предстояло ещё изучить и освоить, и прошлого, что уже оставило свой след и отметины, с которыми придётся считаться. Ведь без этого не выйдет целиком и полностью освоиться с местной жизнью.
  
  "Всё только начинается", - пронеслась странная мысль где-то на задворках его кокона и, красиво раскрывшись бутоном, растаяла. Было в этом погружении что-то загадочное и необычное. Впрочем, всё что с ним бывало, подходило под это определение загадочного и необычного. Возможно, ОН даже уже как-то привык к этому за многие эоны и иной порядок вещей и событий казался ему пресным и скучным. И хотя никто не обещает никакой быстрой победы, победы вообще никто не обещает, а был лишь призрачный Шанс, но это уже было немало. И это даже обнадёживало, ведь скучно по-любому не будет! Значит, будет весело и как всегда необычно. Уж необычность ОН как-нибудь обеспечит, было бы где.
  
  Вот движение и мелькание хоровода нитей транспортного жгута стало затихать, а окружающий мир стабилизировался в своём вихре, можно было приступать, ибо ОН добрался! Окидывая взором этот мир, в котором ему предстояло провести прилично времени и даже возможно эонов, ОН отметил неплохие перспективы и имеющиеся возможности, которые можно ощутить и оценить лишь изнутри, с места событий, но никак невидно сверху, пока не погрузишься. И на этом можно было неплохо сыграть! Ведь это те резервы, о которых никто не догадывается там, наверху, а значит, они не могут учесть их влияния! И это было перспективно!
  
  И вот окончательно погрузившись в бурлящий событиями поток движения этого мира целиком, став его частью на долгие, долгие годы этого странного, но перспективного экспериментального мира, завернул восторженно забавную фразу: "Лучше 40 раз по разу, чем ни разу 40 раз!".
  
  [Невозможное возможно, часть 6, гл12-13, 25/05/2016, DmitrijAN, иллюстрация обложки DareToBelieve]
   [NV_25052016_Невозможное возможно_ч6_гл12-13, Dmitrij]
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"