Даль Дмитрий : другие произведения.

Книга 2 Волчья Сотня

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 6.11*17  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Текст ушел в издательство. В связи с этим снес половину романа.

Дмитрий Даль

ВОЛЧЬЯ СОТНЯ

  
   Добро, не отвергая средства зла,
   по ним и пожинает результаты;
   в раю, где применяется смола,
   архангелы копытны и рогаты.
  

Игорь Губерман

Глава 1

РАЗВЕДЧИКИ

  
   Утром выпал первый снег. И заметно похолодало. Сбросившие пожелтелый лиственный наряд деревья стояли умытые белизной, готовые к предстоящему долгому зимнему испытанию. Проезжие тракты покрылись тоненькой корочкой льда, которая ломалась и трещала под копытами лошадей и колесами телег обоза. Скоро зима вступит в свои права, укроет землю и деревья толстой снежной шубой, заледенит дороги, проморозит реки и озера, выстудит жизнь из слабых и отчаявшихся.
   Сергей Одинцов встал ни свет, ни заря, когда в лагере еще спали. Только дозорные возле костров бродили из стороны в сторону, то и дело подпрыгивая, да притопывая в надежде согреться. Холодно, жуть. Выдохнув, Сергей посмотрел на облачко пара, поднявшееся у него изо рта, зябко потер руками замерзшие плечи, покрытые простой полотняной рубахой, и вернулся в походный шатер.
   Возле ложа на деревянном приступочке стоял кувшин с колодезной водой. С ночи страшно хотелось пить. Серега в три глотка осушил кувшин, утер рукавом мокрые усы и вернул кувшин на место.
   Чем теперь заняться? Забраться на ложе, продолжить сон. У него еще есть пара часов в распоряжении. Или облачиться в теплое, седлать коня и прокатиться с ветерком по окрестностям.
   Последние несколько недель выдались тихими и спокойными. Солдаты Вестлавта топтали чужую землю и не встречали сопротивления со стороны хозяев. Складывалось впечатление, что князь Боркич либо испугался и отступил к самой столице, чтобы дать там решающий бой, либо готовит какую-нибудь хитрую ловушку, в которую и заманивает своей покладистостью вражескую армию. Одинцову все это не нравилось. Не любил он затишья. Они обычно перед бурей случаются, но деваться некуда.
   Сегодня во второй половине дня его сотня, получившая в народе название Волчьей, должна сняться с насиженного места вместе с тремя другими сотнями и отправиться на юг, на соединение с основными силами Вестлавта, чтобы массированно ударить по Вышеграду, столице княжества Боркич.
   Серега подошел к еле тлеющему очагу, взял в руки кочергу и помешал угли. Кататься по холоду совсем не хотелось, признаться, и спать тоже не тянуло. За последние дни он отоспался про запас. В такие минуты Одинцов тосковал по хорошей книге, которая могла бы убить свободное время, разогнать скуку. Одна книга у него была. Сочинение Корнелиуса Кнатца, посвященное Железным Землям, таинственной закрытой от посторонних области, где жили магики, жрецы техногенного мира. Так их в свое время окрестил Сергей.
   При всем кажущемся средневековии мир, в который оказался заброшен Сергей Одинцов, простой российский торговец, вовсе не был так прост. В нем немыслимым образом сочетались тяжелые стальные мечи, замки, стрелометы и огнестрельное оружие. Монополией на изготовления сложно-технических явлений, явно провалившихся из далекого будущего, принадлежал закрытой касте магиков. Большая часть этих высоколобых умников обитала в Железных землях, но были и такие которые разъезжали по лоскутным государствам, торгуя изделиями направо и налево.
   Книга Корнелиуса Кнатца рассказывала о Железных землях, только была написана таким тяжеловесным языком, что после прочтения пары страниц тянуло налить себе стаканчик вина, затем и другой. А там уже и не до книги...
   Только вот пить с утра это по меньшей мере дурной тон. Да и не тянуло совсем.
   Серега собрался было уж вернуться на ложе, закутаться в одеяло и попробовать заснуть. Если уж не получиться, то повспоминать родину, далекий двадцать первый век. В лихие дни, когда битвы сменялись битвами, о родине не вспоминалось. Не до этого. Но в часы отчаянной скуки проклятая ностальгия лезла горлом, напоминая Сереге, что, в сущности, он чужой в этом мире. Правда, то дурное чувство проходило, стоило дороге или битве позвать его.
   Вот и сейчас, полог шатра откинулся и внутрь без спроса скользнула серая тень. Одинцов потянулся к мечу, стоящему в изголовье, но одернул руку. Лех Шустрик, верный друг, сопровождавший его с первых шагов в этом мире, стоял на пороге.
   - Кажется, я не помешал.
   - Чего тебе? - хмуро и недружелюбно спросил Серега.
   Шустрик почувствовал, что командир не в духе, и решил не экспериментировать с шутками, поэтому ответил просто:
   - В нескольких верстах отсюда замечен вражеский отряд. Пара десятков бойцов. Что он здесь делает не ясно. Часть разведчиков вернулась, другая часть осталась отслеживать его передвижение. Что делать будем, Волк?
   Одинцов встрепенулся. Кажется, это утро обещало быть по меньшей мере интересным. В жилах забурлила кровь, проснулся охотничий азарт. Забыта предыдущая хандра. И вот он уже натягивает штаны, отдавая на ходу распоряжения.
   - Поднимай десятников Дорина и Черноуса. Поедем, покатаемся по окрестностям. Их ребята будут меня сопровождать. Мало ли чего. Надо бы узнать, откуда появился вражеский отряд. Только прошу, не создавай лишнего шума.
   - Лишний шум, это как ты во время побега с постоялого двора перепутал тазы прачки с походными барабанами? - съязвил Лех Шустрик и выскочил наружу.
   Серега так и застыл с сапогом в руке. Пришли воспоминания. Кажется, это было так давно и недавно. Всего каких-то полгода назад он был руководителем отдела розничных продаж в крупной торговой компании, занимающейся продуктами питания. Пять дней от звонка до звонка на работе, встречи, переговоры, контроль продаж, стимулирование сотрудников, логистика. Вечер пятницы, именуемый в народе "тяпницей", - посиделки в баре с друзьями до самой ночи. Выходные в бесконечной попытке выспаться. И новая рабочая неделя. Работать не ради того жить, а жить ради того чтобы работать. Всего один месяц в год он был предоставлен сам себе и мог прожить так, как хотел без оглядки на деловое расписание. Не то чтобы Серега жаловался и его что-то не устраивало. Он жил лучше, чем многие его сверстники, да и жизнь у него была хоть и скучная, но стабильная. Не это ли люди ищут в сплошь меняющемся мире.
   Все изменилось в одночасье, когда он согласился с семьей отправиться за город по грибы-ягоды. Мог ли он тогда подумать, как сильно изменится его жизнь. Да и в страшном сне предвидеть не мог. Прогулка закончилась его провалом в другой мир, где он был никто и звать его никак. Где даже за право быть свободным пришлось побороться.
   Его путь в новом мире начался с тюремной камеры, где он и познакомился с Лехом Шустриком. Так уж получилось, что их судьбы намертво связало с первых же дней знакомства. Вместе они оказались в рабстве у князя Боркича, только разные роли примерили. Сергею Одинцову выпала участь стать рабом-гладиатором. На арене его прозвали Волком. Вместе они бежали из подгорного мира в сопровождении отряда таких же как они рабов. На них устроили охоту. Много приключений выпало на их долю, пока они оказались в столице княжества Вестлавт Краснограде, где завербовались в армию. Так Сергей Одинцов стал командиром Волчьего Отряда. Потом и оглянуться не успел, как оказался на полях сражений. Так же стремительно из простого десятника он возвысился до сотника. И теперь уже его головорезов называли Волчьей Сотней. А с ним советовались воеводы.
   Казалось мир простого торговца и сотника Волка отделяли тысячи километров и литры пролитой крови, а на деле всего-то каких-то полгода. Только вот в эти полгода помещалась целая человеческая жизнь.
   Серега тряхнул головой, прогоняя воспоминания.
   Кожаные штаны и куртка были скрыты металлическим доспехом, нагрудную пластину которого украшала оскаленная пасть волка, работа червийских кузнецов, маленькая деревушка в окрестностях замка Дерри, за взятие которого Одинцов получил звание сотника и право на собственный стяг. На плечи Сергей накинул теплый, подбитый мехом плащ. Голову укрыл шлем. Прицепив к поясу меч, он откинул полог палатки и вышагнул на улицу.
   Лагерь все еще спал. Только чуть в отдалении у коновязи ржали встревоженные кони, и виднелись суетящееся воины, готовящиеся к выезду.
   Серега направился к ним.
   По-хорошему, надо бы разбудить трех оставшихся сотников, поделиться с ними развединформацией и выработать совместные действия. Только вот делать этого совсем не хотелось. Привычнее самому все разузнать, а уж затем навязать свою тактику и врагам и союзникам.
   Возле коновязи Одинцова поджидал Лех Шустрик в компании десятников Черноуса и Дорина.
   Получив под свое начало целую сотню, Серега в первое время пребывал в полном оцепенении. Что ему делать с этой прорвой народа? Как он может рассчитывать на точность исполнения своих приказов, если он даже не знает всех этих солдат. Но решение пришло тут же. Во главе десятков он поставил проверенных людей из Волчьего Отряда. Каждому своему бойцу он доверял. Не раз приходилось сражаться с ними бок о бок. Так что если он может доверять десятникам, то те из кожи вон вылезут, но установят среди вверенных им людей строжайшую дисциплину. И только таким образом Волчий Отряд смог стать знаменитой на весь Вестлавт и Боркич Волчьей Сотней.
   Лех Шустрик предложил, а Дорин его поддержал. И вскоре доспехи бойцов его сотни украсили волчьи морды, а на походном марше рядом с командиром ехал знаменосец с черным стягом, в центре которого красовалась волчья оскаленная пасть. Очень скоро весть о доблестных победах Волчьей Сотни разлетелась среди друзей и врагов. Поговаривали, что командиром у них демон, непобедимый и бессмертный. Кто распространяет эти нелепые слухи, Одинцов не знал, но догадывался, что к этому Лех Шустрик руку приложил. По части пропаганды он оказался непревзойден. Солдаты мечтали попасть в его сотню, а враги молили богов, чтобы они развели их на бранном поле с Волчьими бойцами по разные стороны.
   И это всего за пару месяцев, что он провел в звании сотника. Внушительный результат.
   - Разумно ли ехать таким малым числом? Может, взять еще пару десятков. А лучше всю сотню поднять, - встретил Дорин командира предложением.
   - Ты старый перестраховщик. Комара увидишь, будешь по нему из пушки палить? Мы не знаем, откуда появились боркичи и сколько их. Разведка донесла кот наплакал. Зачем по такому пустяку, народ зря тревожить. А вот выяснить, что они тут забыли, надобно. Не станут же они под боком врага просто так ползать, - ответил ему Одинцов.
   - Давно мы боркичей не щипали, - мечтательно заявил Черноус, запрыгивая в седло.
   - И то, правда, - согласился с ним Дорин.
   После битвы за замок Дерри, вестлавтской войско взяло еще несколько замков вассалов князя Боркича, пару раз встречалось в кровопролитных сражениях с полками регулярной армии княжества, но до решительного сражения так дело и не дошло. Народ роптал. Шептались по углам, что такой крохотный медвежий угол, коим было княжество Боркич, вот уже второй месяц завоевать не могут. Чего уж и на более сытый кусок пасть разевать.
   Одинцов считал, что они давно бы захватили княжество Боркич, если бы на него не позарились бароны Верчер и Каптинус, воодушевленные победами Вестлавта. Болеслав Боркич оказался хитрым лисом. Он умело стравливал завоевателей между собой, заставляя их воевать друг с другом. Тем самым он сохранял свою армию в стоянии боевой готовности. Надеялся что из трех врагов уцелеет один, и тогда уцелевшего изрядно ослабленного завоевателя ему не составит труда раздавить, словно гнусную вошь. Его не волновало, что из-за затянувшейся войны плодородные поля и богатые дичью леса скуднели, что крестьяне бросали свое хозяйство и бежали в соседние государств в поисках лучшей доли. Наступит мир и все вернется к прежнему укладу. А беглецов в случае поимки ждала виселица.
   Серега видел длинную лесную дорогу, по обе стороны которой висели трупы. Несколько десятков покойников разной степени сохранности: от свежака до почти обглоданного птицами скелета. Жуткое, надо сказать, зрелище.
   - Лех, останешься в лагере, - приказал Одинцов, оказавшись в седле, - если мы не вернемся через несколько часов, поднимай тревогу.
   Шустрик скорчил недовольную физиономию. Он уже собирался прыгать в седло и ехать с ними, а тут такая несправедливость. Оставляют на хозяйстве. Но война даже бродягу вора приучает к дисциплине.
   - Будет сделано, - кивнул Шустрик.
   - Тронулись, - приказал Одинцов, первым выезжая с территории лагеря.
   За ним последовали два десятка солдат, стараясь сильно не шуметь, чтобы не разбудить весь лагерь.
  
   Вражеский разъезд был замечен возле деревни Ульцы, небольшого поселения в двадцать домов на окраине густого Норанского леса. Раньше здесь жили охотники и медоводы, так в княжестве Боркичей называли бортников. Леса изобиловали дичью, в особенности часто попадался пушной зверь, поэтому на окрестных ярмарках ульские меха закупали даже торговцы из соседних баронств и княжеств. Брали понятное дело за мелочь, а продавали по звонкой цене. Но этих денег хватало, чтобы жить в достатке всем двадцати дворам. Солидный доход приносили и меда, а в особенности медовуха папаши Шмыря.
   Все изменилось с началом войны. Находящяяся далеко от границы с Вестлавтом деревня долгое время сохраняла спокойствие. Видно считала, что война до них не докатится. Однако уже вскоре на горизонте загромыхали пушки, по разбитым осенней непогодицей в столицу потекли беженцы. Многие из них не могли не заглянуть на теплый огонек в Ульцы, где часто бедолаг привечали, поили отварами, кормили сытно и отпускали на дорогу.
   Только вот с каждым таким беглецом в деревне нарастала паника. И вскоре один за другим хозяев дворов стали собирать телеги в путь. Загружали под завязку не хитрым скарбом. Резали домашний скот, чтобы не достался врагу. Мясо солили, часть взяли с собой, а часть закопали в надежде вернуться.
   Хуже всех пришлось бортникам. Оставить пасеку - бросить дело всей жизни. Кто на такое готов пойти? А взять с собой улья невозможно. Пчелкам не понравится долгий переезд, да и на телегах всем места не хватит. Вот только выхода у медоводов другого не было. Либо гибнуть под копытами вражеских коней, либо бросать любимое дело, и бежать. Они выбрали жизнь и скитание. Все. Кроме бортника Никодима и кузнеца Микулы. Вдвоем они решили бросить вызов судьбе и остаться.
   Эту историю Сергей Одинцов слышал несколько раз. Лех Шустрик первым рассказал ее, когда Волчья Сотня вошла в деревню, проехалась по центральной улице, наблюдая брошенные мертвые с заколоченными ставнями дома, и встала на постой в полукилометре от поселения. Правда сперва он отправился в деревню вместе с десятком Вихря на разведку. Мало ли там враг незамеченный спрятался и собирается ударить в спину.
   Второй раз эту историю Серега услышал от кузнеца Микулы, оказавшегося, в сущности, отличным мужиком. Сперва он боялся завоевателей. Во время разведки Леха Шустрика только страх удержал его от выстрела в спину из самопального ружья, которое сам придумал и собрал у себя в кузне. Боялся, что оружие не сработает, а времени на доработку у него не останется. Зарубят враги, не задумываясь.
   Когда же он увидел, что завоеватели не собираются жечь деревню, да и выглядят не как звери дикие, а как обычные люди, к тому же нрава пусть и сурового, но справедливого (первым они нашли медовода, и не тронули его), решил выглянуть из укрытия и пойти на контакт. Попался он на глаза самому Леху Шустрику. Другой бы на месте Шустрика выслушал запуганного мужика, да зарубил, или отпустил бы с миром, в зависимости от настроения. Но Лех знал, что командиру Волку будет интересно услышать историю кузнеца.
   Поговорив с Одинцовым, кузнец Микула расщедрился и показал ему схрон папаши Шмыря, в котором хранился годовой запас медовухи. Два дня Волчья Сотня с разрешения командира гуляла, отдыхала и телом и душой. Только дозорные посменно сторожили лагерь.
   Серега сперва задавался вопросом: Откуда такая щедрость к завоевателям? Потом понял. Истина была проста, как полет стрелы. Крестьяне народ мирный. Их забота пахать, сеять, охотиться, растить. Кто же владеет их землей не так важно, если новый владетель к ним относится по человечески.
   Волчья Сотня продолжила путь и оставила позади себя деревню Ульцы. Одинцов и не думал, что когда-нибудь им придется вернуться сюда.
  
   Несколько часов кавалькада всадников неслась по припорошенной снегом дороге. Менялись пейзажи вокруг: бесконечные, казалось, белые поля вдруг уступили место густому еловому лесу, который неожиданно полез с равнины в гору. Вскоре пришлось сбавить скорость, а затем и вовсе перейти на шаг.
   Серега приблизил к себе одного из вернувшихся назад разведчиков. Имени его он не знал, в сотне все называли паренька Крушила. Вероятно за высокий рост и соответствующие росту бронебойные габариты. Широкие плечи, мускулистое тело, бычья шея, кулаки размером с колоду, одним ударом на смерть. И при этом Крушила был отличным разведчиком, могущим незаметно в стан врага пробраться и выйти из захваченной неприятелем крепости невредимым. Одинцов все эти таланты уже успел увидеть сам, за что и назначил паренька десятником особого разведывательного десятка. Получив назначение, Крушила остался чрезмерно доволен, и пытался рьяной службой доказать, что десятником его за дело назначили.
   - Далеко еще? - спросил Серега.
   - Так... Совсем чуть-чуть осталось. Вон за тем пригорком мои люди и прячутся, там надоть коняг оставить. Дальше пешком пойдем, - ответил Крушила, простерев перед собой руку, закованную в кольчужную перчатку.
   - Добро, - согласился Серега. - Почему решил, что этот разъезд важен? Мало ли вражеских отрядов по лесам рыщет, в партизанщину ударилось.
   - Так... Командир, с ними же магик был. Я вот и подумал, с чего это магик с боркическими солдатами по лесам бродит. Непорядок это как-то. Совсем странно. Можно было конечно попытаться захватить боркичей, только мало ли магик что учудит, да и с вами посоветоваться стоит. Так что оставил своих, назначил старшего, да рванул назад в лагерь.
   Прямо как в песне Машины Времени поется: "Вот, новый поворот". Почему ему никто не сказал о магике, подвязавшемся к вражескому отряду. Тут и правда много странного. Магики торговцы технологической отрыжкой, так их прозвал Серега. Они продают нены, технологические изобретения, которым не место в средневековых декорациях. Револьверы, бинокли, динамо-машины, электрические бичи - сами по себе эти игрушки были чудом, проявлением магии, так думали местные, но подтолкнуть развитие лоскутных государств на путь промышленной революции не могли. За что и получили от Одинцова нелестное прозвище - отрыжка. С торговлей все понятно, осталось понять, что потребовалось магику в этих краях. И почему он вступил в союз с боркичами. Магики всегда придерживались нейтралитета в войнах.
   - Ты поступил правильно, Крушила. Сейчас мы во всем разберемся.
   Перевалив через холм, Одинцов приказал всем спешиться. Взяв под уздцы коней, бойцы свернули с дороги и углубились в лес, следуя за идущему по одним ему ведомым ориентирам Крушилой. Стараясь ступать бесшумно, Серега оглядывался по сторонам, наблюдая за на удивление тихим безмятежным лесом, слегка припорошенным снегом.
   Меж тем снегопад усиливался. Белые хлопья сыпались с неба, будто где-то там в вышине стая ангелов потрошила старые пуховые подушки. Такими темпами скоро поля и леса скроются под теплой снежной шубой и наступит настоящая зима. Интересно, она в этих краях суровая и трескучая, или только одно слово "зима", а на деле слякоть и грязь, как это было в последние годы в его родном мире.
   За этими мыслями Серега не заметил, как они вошли в лагерь разведчиков. Возле деревьев мирно стояли кони, и казалось дремали на ходу. При виде приближающегося начальства с земли вскочили трое бойцов и вытянулись, словно на параде на Красной площади.
   - Кто за врагом глядит? - спросил Крушила.
   - Равд, Джагой и Селезень, - тут же отозвался самый старший разведчик с некогда густой черной бородой, ныне изрядно полинявшей проседью.
   - Добро, - кивнул Крушила.
   Солдаты привязали коней к деревьям и выстроились возле командиров. Одинцов окинул взглядом свое маленькое войско и удовлетворенно хмыкнул.
   - Веди нас. Посмотрим, что это за пташка в наши леса залетела, - приказал он.
   Разведчики залегли на опушке леса, с которой открывался великолепный вид на деревню Ульцы. Теперь дома не выглядели брошенными. Легкий дымок поднимался из трех печных труб на окраине поселка. Лаяли собаки, которым не нравились захватчики, обживающиеся на чужой территории. На крыльце избы, стоящей ближе всех к лесу, показался высокий человек, укутанный в теплый черный плащ, покрытый золотым шитьем. Только ладно сшитые сапоги выглядывали из-под него. Узоры на плаще что-то напоминали Сереге. Немного подумав, он решил, что они напоминают плетение математических формул, записанных вычурным шрифтом с завитушками и украшениями. Голова человека была скрыты капюшоном, так что рассмотреть лицо было невозможно. Хотя Серега честно пытался в купленный у сотника Кринаша несколько недель назад бинокль. Одинцов разглядывал магика, но кажется магик почувствовал его присутствие. Он посмотрел в ту сторону леса, где укрылись волчьи солдаты.
   - Что они там окопались? - спросил нервно Серега, отнимая бинокль от глаз.
   - Кто их знает. Второй день как печки топят, может решили отдохнуть с долгой дороги, - высказал предположение Крушила.
   - Или на зимние квартиры встали, - выдал свою версию Дорин.
   - Это вряд ли. Магик то в таком случае им на какой ляд сдался? - возразил Черноус.
   - С кузнецом или бортником на контакт выходили? - спросил Серега.
   - Так... это... нет, решили не форсировать. Дождаться командира. А там уже как решит, - сказал Крушила.
   - Понятно. На контакт выходить поздно. Будем деревню брать. А там уж и узнаем, что тут к чему. Слушаем диспозицию. Черноус заходит с своим десятком с юга. Я и Дорин с бойцами идет с севера. Входим в деревню одновременно по сигналу. К примеру, сигналом будет...
   - Крик болотной ядвы, я ее стерву очень хорошо изображать умею. Да и Селезень это дело умеет. Он может с другим отрядом пойти, чтобы готовность подтвердить, - предложил Крушила.
   - Добро, - согласился Серега. - Значит так. Боркичей убиваем. Командира отряда и пару солдат взять живыми. Магика не трогать. Мне с ним нужно по душам поговорить.
   - Будет сделано, командир. Не изволь беспокоиться, - кивнул Черноус. - Разреши выступать?
   - С Богом, - перекрестился Серега.
   Черноус с Дорином переглянулись, но не сказали ни слова.
   Крик болотной ядвы пришлось ждать с полчаса. За это время Серега успел изрядно замерзнуть. Еще бы столько железа на теле, а погоды нынче не теплые, да и шевелиться особо нельзя, чтобы не выдать свое местонахождения. Наконец, над деревней пронесся протяжный заунывный вой, словно где-то кого-то резали. Крушила приложил руки ко рту, придал ладоням форму лодочки и повторил крик.
   Серега поднялся с земли, стряхнул с плаща прилипшие листья, вытащил меч и первым вышел из лесочка. Десяток Дорина и Крушила последовали за ним.
   Они шли к деревне скорым шагом, стараясь не бряцать железом и не издавать лишних звуков. Но их все равно заметили издалека. Парнишка в белой полотняной рубахе, расшитой красной нитью, выглянул из избы, и в этот момент солнце проклюнулось сквозь прореху в облаках. Луч света коснулся доспехов крадущихся воинов, отразился и ослепил глаза парнишки. Он прикрыл глаза от солнца козырьком-ладонью и уставился за изгородь. Терять нечего. Сейчас он поднимет шум.
   - В бой! - рявкнул Серега.
   Тут же тренькнула стрела арбалета, и болт вошел в живот парня, пригвоздив его к бревенчатой стене. Он даже звука не издал, но глухой стук вколачиваемого в бревно болта привлек внимание солдат, засевших в избе. Двое выпрыгнули в обнаженными мечами и в полном боевом облачении на крыльцо в тот момент, когда Одинцов был уже в десятке шагов от них. Мигом сориентировавшись они бросились на врага. Один перепрыгнул через перила и оказался лицом к лицу с Серегой. Меч просвистел и упал Одинцову на голову. Серега отразил удар и двинул бойцы железной перчаткой в лицо. Враг отступил на несколько шагов и тут же получил клинок в живот. Захрипел, зашатался. Серега вырвал меч из тела, и оно упало на землю. Мешок с костями.
   Увидев кончину товарища, второй воин закричал:
   - Враги! К бою!
   И тут же меч Крушилы отсек ему голову.
   Но его крик был услышан. Из отапливаемых домов один за другим во двор посыпались солдаты в разной степени готовности к бою. Здесь были бойцы полностью экипированные, хоть сейчас в сечу, были и такие, что в одном исподнем с клинком наголо шли на врага.
   В следующую минуту Сереге стало не до посторонних мыслей. Две враждующие волны сошлись на поле боя. Зазвенели мечи, заплясала смерть.
   Одинцов рубил направо и налево, отражал удары и снова рубил, одним глазом отслеживая обстановку и ища повсюду магика, но его нигде не было видно. Дом, в котором он скрылся некоторое время назад, выглядел безжизненным. Из него никто не выходил, никто не входил. А что если магик уже успел смыться из деревни? Каким только образом? Телепортировался разве что. Сереге не было известно владеют ли магики портативными телепортами, хотя эта технология была известна в этом мире. Только телепорты были закреплены за каким-то местом. К примеру, Лабиринт в подгорном гладиаторском доме, или расставленные телепорты в потайном туннеле, ведущем в замок Дерри.
   Неожиданно Серега почувствовал, что сражаться ему стало тяжелее. Раньше он легко парировал выпады противника, наносил удары, а тут словно провалился в тягучее болото, сковывающее его движения. Он сосредоточился на бое, и тут же понял, что все дело в противнике. Перед ним работал мечом опытный отчаянный солдат. Позади него на подстраховку уже спешили двое ребят, явно не с дружественными намерениями. Если не поторопиться, то скоро станет совсем невыносимо.
   Одинцов усилил натиск. Он рубился с отчаянностью последнего человека на земле. Клинок превратился в стальной вихрь, который однако никак не мог упокоить врага. Седоусый солдат бился с тем же отчаяньем, ловко парируя и отводя выпады Сереги в сторону. Одинцов почувствовал, как в нем просыпается волк. Слепая ярость затопила его разум. Глаза полыхали безумием. Возможно его разглядел боркич и струхнул. Дрогнула рука старого рубщика, Серега ощутил слабину и тут же ею воспользовался. Он рубанул сверху. Удар отразили. Меч Одинцова скользнул по клинку врага, но Серега не спешил его отводить в сторону. Вместо этого он резко рванул его вверх и засадил клинок боркичу под ребра. Седоусый испуганно взглянул на Одинцова и умер.
   Одинцов вырвал клинок из тела и тут же атаковал не успевших на выручку солдат. Первого он убил сразу, вскрыв ему горло. Со вторым пришлось повозиться несколько минут, но по сравнению с седоусым он был просто неумеха. Серега нанес секущий удар по грудине и тут же возвратным ударом рубанул по животу, словно знак зорро на теле оставил.
   Мертвец упал ему под ноги. Серега отвел меч в сторону, готовясь к новой атаке, но ее не последовало. Тяжело дыша, он огляделся. Улица перед избами была завалена мертвыми телами в доспехах и без. Живых врагов не осталось. Только нигде не был виден черный плащ с золотыми узорами. Магик как сквозь землю провалился.
   Одинцов нашел взглядом Черноуса и Дорина. Усталые, но довольные они улыбались, жадно вдыхая ртом холодный осенний воздух.
   - Берите ребят, и обыщите все дома. Мне нужен магик. Он был тут. Я сам его видел, - приказал Серега.
   Дорин и Черноус тут же бросились выполнять его приказание.
   Одинцов обернулся. Позади него, прислонившись к крыльцу избы стоял Крушила с опущенным к земле кровавым мечом.
   - Подсчитать потери, - распорядился Серега.
   - Будет сделано, - тут же подобрался Крушила и засуетился, подзывая к себе всех стоящих на ногах волчьих солдат.
   Потери были невелики. Трое мертвецов на два десятка, да пятеро раненных разной степени тяжести. У одного была сломана рука в районе кисти. Боркич в горячке схватки постарался. Вражеская сторона полегла полностью, за исключением двух бойцов, которых удалось взять в плен живыми. Один из них оказался командиром отряда.
   Молодцы, ребята, выполнили его приказ. Ради этого один из волков расстался с жизнью. Но зато теперь узнаем, что боркичи забыли в этих краях, да еще с таким козырем в рукаве.
   - Командир, мы нашли магика! - показался на крыльце одной из изб Черноус.
  

Глава 2

ДОЗНАНИЕ

  
   Он лежал на полу, прикрытый черным с золотым шитьем плащом, так что сразу неясно, то ли человек лежит, толи на мешок с мукой плащ набросили. Солдаты Черноуса в нерешительности топтались возле тела, боясь к нему приблизиться. Вдруг все-таки магик живой, залег в засаду и выжидает благоприятного момента для колдовства. Первым угодить под его волшбу никому не хотелось.
   Серега бросил беглый взгляд на тело, перевел его на солдат и усмехнулся в усы. Ну, надо же какие доблестные вояки. Еще минуту назад рубились с врагом, забыв обо всем, а теперь стоят, поджав хвост, и ждут неприятностей толи от мертвеца, то ли от куля с мукой.
   Одинцов приблизился к телу, опустился на одно колено и решительно откинул плащ в сторону. Перед ним лежал мужчина лет сорока неестественно бледный с обритой наголо и покрытой вязью татуировок головой. Остекленевшие черные глаза неподвижно смотрели в потолок. Серега попытался нащупать пульс у него на горле, но он не прощупывался. Мертвее не бывает.
   - Готов, - произнес он, поднимаясь с колен. - Кто его так?
   - Когда мы вошли в дом, он уже был того... - нерешительно, оглядываясь на командира, произнес один из бойцов.
   - Лежал вот так под плащом и не подавал признаков жизни, - закончил за солдата мысль Черноус.
   - Плохо. Очень плохо. Мне он нужен был живым, - задумчиво произнес Одинцов, тряхнул головой и решительно приказал. - Труп забираем с собой. У нас в сотне есть лекарь, надо бы осмотреть тело.
   - Командир, а что лекарь может. Травки там муравки. Настои разные. Это завсегда пожалуйста. Но труп осматривать, это как-то... богомерзко... - произнес Черноус, скривившись в презрении.
   - Для дела нет ничего богомерзкого. Выполняйте мой приказ.
   Черноус кивнул. Солдаты бросились к магику, сняли с него плащ, расстелили на полу, переложили на плащ тело, подняли импровизированные носилки и вынесли его из избы.
   - Нам нужно разговорить командира отряда. Что они тут забыли. Большая неудача, что магик мертв. Мы должны выяснить, почему он умер, - медленно, словно принимая какое-то решение произнес Сергей.
   - Как ты собираешься это выяснить? - спросил Черноус.
   - Хочу разговорить мертвеца.
   Десятник присвистнул от удивление. Такого заявления он не ожидал услышать. Нерешительно переступил с ноги на ногу, не ведая, что ему делать дальше. Одинцов заметил его колебания.
   - Пленников допрашивать здесь будем. Кажется, Крушила у нас умеет развязать языки. Позови его ко мне. Также найдите бортника и кузнеца. Если они еще живы, я хочу с ними поговорить.
   Черноус кивнул и вышел за порог, оставив Одинцова в одиночестве.
   Серега взял табурет, поставил его рядом с большим обеденным столом, снял с головы шлем, а с плеч плащ, отцепил от пояса меч и сложил все на стол. После чего опустился на табурет.
   "Сейчас бы кружечку забористого пива" - подумал он.
   И зачем я так рано отпустил Черноуса. Надо было его попросить привести бортника вместе с медовухой. Азарт штурма деревни улетучивался, наваливалась привычная скука. Кружечка ароматного меда сейчас бы не помешала.
   На крыльце послышались глухие шаги и в избу вошел Крушила в сопровождении медовода Никодима и кузнеца Микулы. Они выглядели смущенными и растерянными, старательно отводили взгляд. С чего бы это? Не далее как неделю назад они привечали Волчью сотню и вели себя очень смело и открыто. Что изменилось с тех пор?
   Серега увидел, что Никодим держит в руках глиняный кувшин с медовухой. Кажется, будет и на их улице сегодня праздник.
   - Крушила, будь добр, найди нам посуду, - попросил Серега.
   Через минуту перед ним на столе стояли три глиняные кружи.
   - Разливай, Никодим, чего замер, словно истукан. Али гостям не рады? - хитро прищурившись произнес Серега.
   - Да как же не рады, батюшка спаситель. Мы завсегда вам рады. Вы же нас от верной смерти спасли. Когда могли убить, не задумываясь. А тут жизнь даровали, да имущество наше трогать не стали. Помнится, годов так десять назад, когда ваш князь и наш вздумали силенками померяться, нам деревню пришлось заново отстраивать, - засуетился Никодим, наполняя кружки медом.
   Сесть им Серега не предложил. Во-первых, легкий дискомфорт при общении заставит их нервничать. Не забудут, что они на допросе, пускай и с кружкой меда в руке. Во-вторых, лишних скамей и табуреток в доме не наблюдалось. Видно на дрова для печки пошли.
   Одинцов поднес кружку ко рту и вдохнул аромат. Голову слегка повело от такого сказочного запаха. Он пригубил, насладился первым глотком, а потом, крякнув от удовольствия, опустошил кружку до середины.
   - Рассказывайте, добры люди, откуда у вас появился этот отряд? Что надобно им было? Да почему они у вас на постой остановились? Странно как-то это все выглядит.
   Никодим с Микулой переглянулись, не сговариваясь припали к кружкам, выпили их до донышка и приступили к рассказу. Говорил в основном кузнец. То о чем он забывал, подсказывал медовод, изредка перебивая старого товарища.
   Из их рассказа складывалась следующая картина. Отряд боркичей появился в деревне два дня назад под вечер. Никодим как раз заканчивал поковку, надо было поправить подковы для старой клячи, единственной тягловой лошади на всю деревню. Отряд въехал в деревню бесшумно, так что кузнец ни о чем не знал, пока в кузню к нему не заявились двое солдат, которые, ни говоря ни слова, приложили ему по лицу пару раз, после чего отвели в одну из заброшенных изб. До начала войны там жила бабка Аграфена, старая травница. Избу занял командир отряда. Возле него непрестанно находился странный человек, облаченный в черный плащ с золотым шитьем. Лица своего он не показывал, но складывалось впечатление, что он главный в этом отряде. Командир назвал свое имя - Ишвар. Также он долго расспрашивал кузнеца о вражеских войсках. Видел ли он солдат Вестлавта, где они сейчас находятся. Долго он расспрашивал кузнеца, затем настал черед медовода. Микулу не отпустили, пока не был закончен допрос Никодима. Им пришлось рассказать, что большое войско в несколько сотен прошло мимо их деревни и ушло на юг. Несколько дней назад кузнец ходил на охоту, силки проверить и видел издалека лагерь Вестлавта. Значит, войско до сих пор на месте. Ждут вероятно чего-то. Командиру Ишвару новости понравились. Он улыбался, точно спелая тыква на празднике урожая. После чего приказал кузнецу и медоводу возвращаться к себе домой. Несколько дней они побудут в деревне, после чего съедут. До того момента деревню запрещено покидать. Лучше вообще из дома носу не высовывать. Целее нос будет. На этом командир Ишвар их отпустил.
   - Когда мы выходили, я... это... взгляд на странного человека бросил. Так вот... он склонился над командиром и что-то тихо ему говорил. Только ни слова слышно не было, только шипение какое-то, словно змеиное, - уточнил рассказ кузнеца медовод Никодим.
   - Интересно, друзья мои, очень интересно, - задумчиво произнес Сергей.
   Он призывно хлопнул пустой кружкой по столу, и медовод поспешил ее наполнить.
   - Чем они занимались, пока находились в деревне?
   - Так ничем. По домам сидели, словно тараканы за печкой. Отогревались что ли. Дома вот топить стали. Иногда этот в черном прогуливался вдоль околицы. Но большую часть дома просидел, - ответил кузнец.
   - Что по вашему они здесь делали? - поинтересовался Серега, делая большой глоток.
   С медовухой пора заканчивать. Последняя кружка, а то неровен час до обеда набубенится можно.
   - Думаю я, ждали они кого-то или чего-то, - робко высказал предположение Микула.
   - Точно ждали, - подтвердил жарко Никодим, точно ему эта мысль в голову не приходила, но только он ее услышал, как сразу почувствовал в этом соль и истина.
   - После той ночи вам доводилось общаться с Ишваром? - спросил Серега.
   - Так какой там. Он из дома и морды не казал. Только его солдаты бегали его приказы выполняли.
   - Какие приказы? - насторожился Одинцов.
   - Да кто его знает. То бывало куда-то в лес сходят, то по дороге на север уедут на полдня, - махнул рукой в сторону окна Микула.
   - Любопытно. Никодим, а они знали, что у тебя медовуха есть. Небось все запасы попортили, гады? - спросил Серега.
   - Знать то знали, только вот ни разу бутылку не попросили. Косились в сторону моих запасов, но ни-ни.
   - Боркичи всегда так ведут себя? Они что не пьют совсем?
   - Как же не пьют. Очень даже любят это дело. Завсегда рады кружку пропустить, а тут всю дорогу такие серьезные, - всплеснул возмущенно руками Никодим.
   Хорошо, что кувшин стоял на столе, а то сейчас бы разбил его вдребезги.
   Одинцов больше не стал расспрашивать местных, вряд ли они знали что-то больше, чем сказали. Допив кружку до конца, он отпустил их по домам.
   Отставив в сторону пустую посуду, Серега крепко задумался. Отряд на их рубежах появился неспроста. Явно они проводили разведывательные действия. Солдаты выходили за пределы деревни, могли отправить гонца и доложить обстановку на территории. Они явно кого-то ждали, только вот так до сих пор и не ясно кого. Хотя этот вопрос, можно узнать у командира Ишвара. Остается невыясненным только вопрос, что делал с ними магик, а главное, почему он умер. Ненасильственная смерть магика очень не нравилась Одинцову.
   Серега заметил мнущегося в нерешительности на пороге Крушилу и кивнул ему.
   - Найди мне десятников Черноуса и Дорина. И готовься к допросу пленных. Ты должен развязать им языки и узнать все, что они пытаются от нас скрыть.
   Крушила молча исчез за дверью.
   Одинцов закрыл глаза и несколько минут провел в спокойствии, пока не появились десятники. Они сразу возвестили о себе громкими бухающими шагами на крыльце и звоном железа.
   Ввалившись в избу, первым заговорил с командиром Дорин.
   - Что мы здесь делаем, Волк? В деревне больше нет врага, пора назад.
   - Я так не считаю, - твердо заявил Сергей. - Мы должны все разузнать до конца. Эти ребята кого-то ждали. Надо только выяснить кого. Может, стоит остаться здесь, да взять нового гостя за жабры. Вдруг это будет очень высокая шишка.
   - А ты не думаешь, что боркичи пронюхали про то, что наши сотни встали тут на постой, да решили застать нас врасплох? Перебить сонными возле лагеря? Меньше врагов, меньше проблем? - спросил Черноус.
   - Может и так. Тогда святое дело, преподнести наглецам сюрприз. А может тут что-то серьезное кроется. Мы обязаны это узнать. К тому же не забывайте про магиков. Они придерживаются мира со всеми, никому не помогают, а тут среди врагов. Почему? В любом случае, скоро мы все узнаем. Крушила добудет информацию, и нам предстоит решить, что с ней делать.
   Одинцов умолк и обвел взглядом суровые, серьезные лица десятников. Прониклись положением. Это хорошо. Успех их операции, зависит от быстроты действий. И никаких сомнений.
  
   Командир Ишвар, не смотря на лицо в кровоподтеках и безвольно свисающую правую руку, выглядел очень мужественно. Он не боялся захватчиков и гордо смотрел им в глаза. Сломать такого будет очень сложно. Они столкнулись с борцом, не привыкшим проигрывать. Серега это понял сразу, как только двое солдат ввели пленного с завязанными за спиной руками в избу.
   Он был в одном исподнем с босыми ногами. Красный от холода нос, трясущиеся губы. Замерзший, но непокоренный. Таким предстал командир вражеских разведчиков перед Одицновым.
   Его заботливо посадили на стул со спинкой и крепко привязали, после чего солдаты поспешили покинуть избу. Тот спектакль, который здесь должен был разыграться, вряд ли мог им понравится.
   Меж тем Крушила готовился к своему сольному выступлению. Он принес со двора кожаную сумку с различными ножами и иглами, выглядевшими очень зловеще, и разложил на столе. Ишвар увидел арсенал палача и заметно побледнел, но не проронил и слова. Рядом с холодным железом оказались несколько пузырьков с мутными жидкостями, и пара металлических стаканов. Похоже, Крушила знал свое дело.
   - Уважаемый, - обратился к Ишвару Одинцов, - вам очень не повезло. Вы оказались ни в то время и ни в том месте. Возможно, попадись вы в руки кому-нибудь другому, у вас остался бы шанс умереть молча, не выдав своих. Но вы в руках командира Волчьей Сотни. Слышали обо мне?
   Судя по скривившейся физиономии Ишвара, он был наслышан.
   - Так что мы в любом случае вытянем из вас всю информацию. Лучше уж, если вы по доброму нам все расскажете. Вопросов всего два. Кого вы здесь ждете? И зачем с вами магик?
   Ишвар гневно сверкнул глазами и не сказал ни слова. Только крепко стиснул зубы, словно готовился перекусить путы, сковывавшие его. Жаль только - не дотянется.
   - Чтож, вы выбрали свой путь. Я умываю руки. Приступай, - приказал Сергей.
   Для цивилизованного человека из родного мира Одинцова то, что происходило дальше в комнате, выглядело бесчеловечно и ужасно, но не для Волка командира Волчьей Сотни. Он давно уже привык к тому, что мораль и жизненные правила прежнего мира были неприменимы в новом. С ними нельзя было выжить. Если же хочешь вызнать секретную информацию от врага, то лучший способ это передать его в руки палачу. В конце концов, это может спасти не один десяток жизней.
   Ишвара пилили и резали, загоняли под ногти иголки и прижигали каленным железом. Он кричал, рычал и стонал, потел и несколько раз обделался, отчего в комнате стало нечем дышать.
   Одинцов замутило, и он вышел на время на крыльцо, оставив Крушилу заниматься своим ремеслом. Главное это результат, а наблюдать за зрелищем в жанре "Пила 1-2-3" его совсем не прельщало.
   Морозный воздух мигом отрезвил его, прогнал дурноту. Вцепившись в перила, Серега наблюдал за тем, как солдаты убирают с деревенской улицы трупы. Местом для складирования мертвецов избрали один из брошенных домов с заколоченными ставнями. Боркичи на него не польстились, а волчьи солдаты взломали замок на дверях и превратили дом в могильник.
   Серега шумно вдохнул холодный воздух в легкие, отер горячий лоб ладонью, и решил прогуляться. Пока Крушила трудится, появилось время взглянуть на мертвого магика, да и просто проветриться, изгнать от себя тяжелый дух.
   Одинцов поймал бегущего мимо солдата за рукав, остановил и спросил, куда отнесли тело в черном плаще. Боец вытянулся, смело глянул в глаза командиру и махнул рукой в сторону третьей справа избы.
   - Тама.
   Сереге эта смелость понравилась. Надоело, что тебя воспринимают, как какой-то объект для поклонения, небожителя тоже мне нашли. Волчью Сотню в первую очередь куют солдаты, которые в ней служат.
   - Как зовут?
   - Якуб, - расплылся в довольной улыбке солдат.
   - Молодец, - хлопнул его по плечу Серега и пошел дальше.
   Поднявшись на крыльцо избы, Одинцов некоторое время постоял в нерешительности, даже оглянулся на залитый осенним солнцем двор, после чего решительно толкнул дверь и шагнул внутрь.
   В избе было темно. Не так, чтобы ничего не видно, как в народе говорят "хоть глаз выколи", а сумеречно. Стоило глазам привыкнуть, как Сергей стал различать очертания предметов. Но чтобы разглядеть тело, этого недостаточно. Он подошел к плотным ставням и распахнул их, впуская солнечный свет в дом.
   Мертвец лежал на полу, прикрытый черным плащом, Одинцов взял табурет, поставил его рядом с телом, сел и только после этого сдернул плащ. Магик был одет в черную полотняную рубаху, поверх которой красовался черный кожаный жилет с металлическими заклепками. На ногах черные штаны, подпоясанные ремнем, и сапоги с голенищем-гармошкой. Оружия возле тела Сергей не обнаружил. Толи его изначально не было, толи солдаты успели помародерствовать.
   Сергей склонился над телом, внимательно его осмотрел, пытаясь понять отчего умер магик. Оттолкнув табурет в сторону, он встал и перевернул тело на живот. Ни с той, ни с другой стороны следов насильственной смерти не было. Никто его не заколол, не зарубил. Могли отравить, но в избе, где его нашли, не было кувшина с жидкостью, да даже кружек не было. Крушила в соседнюю избу бегал.
   Серега вернул мертвеца на спину, тщательно его обыскал и ничего не нашел, кроме золотого браслета в виде изгибающегося дракона. Он стянул его с руки и надел себе. Мертвецу все равно без надобности.
   Веки магика внезапно дрогнули, и он открыл глаза.
   Громко чертыхнувшись, Серега отскочил в сторону а его сердце замолотило с устрашающей силой в там-тамы. Но мертвец больше не шевелился. Он безучастно смотрел остановившимся взглядом в потолок. Кажется, это просто остаточное сокращение, а не зомби - хоррор на яву.
   Больше Серега к телу не приближался. Неожиданно проснулась старая боязнь мертвых тел. Столько времени не шевелилась, а тут настойчиво постучалась в душу. Сейчас бы выпить кружечку совсем не помешает.
   Интересно все же, как умер магик.
   "Может, он просто приказал остановиться сердцу, и то его послушалось" - подумал Сергей, не зная в тот момент, до какой степени он был прав.
   Покойника он решил больше не беспокоить. Пусть так лежит. Бочком он выбрался из дома, спустился по лесенке и направился в обратный путь. Надо узнать, как там дела у Крушилы. Может, уже узнал, что полезное.
   По пути он встретил Дорина. Тот было направился к нему, хотел о чем-то поговорить, но Одинцов отрицательно помотал головой.
   - Не сейчас, занят, попозже пообщаемся, - бросил он.
   Войдя в избу, Серега увидел усталого Крушилу, сидящего возле стены на скамье. С закатанными по локоть рукавами и залапанными кровью руками он отдыхал с закрытыми глазами после тяжких трудов. Судя блестевшему от пота лицу, пытки дались ему нелегко.
   Ишвар сидел неподвижно на стуле с опущенной на грудь головой. Казалось, он не дышит, но, приглядевшись, Одинцов увидел, что это не так. Возле стула лежала пустая бутыль из-под какого-то снадобья.
   - Что получилось? - спросил Серега.
   Крушила вздрогнул, открыл глаза и, увидев командира, попытался вскочить, но при этом сильно треснулся об навесную полку с глиняной посудой. Она посыпалась на пол и с грохотом стала биться.
   Ишвар вздрогнул, но голову не поднял.
   - Поаккуратней с казенным имуществом, - укоризненно произнес Сергей.
   Крушила болезненно поморщился, но промолчал.
   - Так что удалось узнать?
   - Пока ничего. Но сейчас он все расскажет, не извольте беспокоиться. Я напоил его правдолюбом. После этого напитка смолчать он не сможет, - заверил Одинцова Крушила.
   Серега вытаращился на него, словно кроманьонец на бензиновую зажигалку.
   -Так чего ты сразу не опоил своим пойлом колдовским? Зачем нужна была вся эта кровь? - возмутился Одинцов.
   - Потому что для исповеди душу подготовить надо через тело. Если не сломать тело, то он смог бы и дальше правду укрывать.
   - Чтоб тебя, - выругался Серега. - Долго еще ждать осталось?
   - Да вот уже должен очнуться. Сейчас я его расшевелю.
   Крушила приблизился к Ишвару и ударил наотмашь по лицу. Боркич дернулся, поднял голову и открыл глаза. Они были мутными с расширенными зрачками. Он дико озирался по сторонам, словно видел избу и мучителей в первый раз. Попробовал встать, но тут обнаружил, что привязан, и неожиданно успокоился.
   - Ты слышишь меня? - спросил Крушила, поднимая кровавое лицо Ишвара за подбородок, так чтобы посмотреть ему в глаза.
   - Я тебя слышу, - глухим, словно идущим из-под земли голосом ответил боркич.
   - Ты готов честно отвечать на вопросы?
   - Готов.
   Крушила обернулся к командиру.
   Теперь настал его черед расспросить пленника.
   Одинцов подхватил табурет, поставил его напротив Ишвара и сел, так чтобы видеть кровавую маску смерти, в которое превратилось его лицо.
   - Зачем вы приехали сюда?
   - Нам приказали.
   - Кто отдал приказ?
   - Сотник Ярин. Он сказал, чтобы мы выдвигались на окраину Норанского леса, разведали местность и остались дожидаться...
   - Кого дожидаться? - спросил Серега.
   - Подхода сотни Ярина. Воевода Зарецкий отправил моего командира на охоту. Мы должны были первыми достичь указанного места, после чего сообщить есть дичь или нет.
   Одинцов ничего не понимал. Какая дичь, какая охота? Что все это могло значить?
   Постепенно из сказанного Ишваром проявилась целостная картина. Откуда-то, по всей видимости, к этому приложили руку магики, боркичам стало известно, что Волчья Сотня во главе со своим командиром стоит лагерем в Норанских лесах. Князь Болеслав Боркич объявил сотника Волка своим личным врагом и приказал его во что бы то ни стало уничтожить. Неожиданно магики предложили свою помощь. Удостоверившись, что сотник Волк находится в этих лесах, Ишвар должен был отправить срочное послание сотнику Ярину. После его получения сотня Ярина незамедлительно должна была выступить к точке встречи. Прямых боестолкновений с армией Вестлавта не планировалось. В сотне Ярина ехали профессиональные убийцы, которые должны были проникнуть в Волчий лагерь и убить Волка. После чего отступить. Если операция прошла бы успешно, то к сотне Ярина подошли бы основные силы воеводы Зарецкого, и тогда они атаковали бы войско Вестлавта.
   Ишвар закончил говорить, а Серега продолжал неподвижно сидеть напротив него, осмысливая услышанное. Нет, это конечно приятно, что тебя до дрожи в коленках боится местный князь, хотя Одинцов никак не мог понять с чего бы это. Таких удачливых командиров в Вестлавтской армии много. Почему именно он? Но что самое любопытное, почему магики вдруг решили нарушить равновесие и поддержать одну из воюющих сторон. Чем он так опасен для магиков?
   Ответов не было.
   - Что с ним делать, командир? - нарушил молчание Крушила.
   Серега встал, сгреб со стола свою амуницию и молча направился к двери. На пороге он обернулся и сказал:
   - Избавь его от мучений.
  

Глава 3

БОЙ

  
   Кони пряли ушами и пофыркивали, тревожно переступали с ноги на ногу. Стоять на одном месте невмоготу, поскорей бы в бой, в лютую сечу. Они откуда-то знали, что их ждет впереди. Одно слово - боевые кони, прошедший через множество сражений. Тело напряжено, каждый мускул на взводе в ожидании приказа. Готовность с места в карьер.
   Серега Одинцов сидел в седле, напряженно вглядываясь за околицу деревни, на руку намотаны поводья. Можно было воспользоваться биноклем, чтобы разглядеть приближающихся врагов, только в вечерней темноте бинокль не поможет. Позади него застыли в седлах четыре десятка волчьих солдат - ударный кулак Одинцовской армии. Десятники Вихрь, Бобер, Лодий и Крушила держались рядом с командиром, ничем не выдавая тревогу и нетерпение.
   Большинство десятников сочли план сотника авантюрным, к тому же идущим в разрез с приказом воеводы Глухаря, который наказал не покидать расположение лагеря до своего возвращения. Куда он уехал и зачем, даже Сереге не было известно. Однако, десятники безоговорочно поддержали командира. Волк всегда поступал по своему, часто нарушал приказы, только всегда выходил победителем и доказывал свою правоту высокими результатами. Одно взятие замка Дерри и сражение с кабеньеголовыми рыцарями при Тусклых холмах о многом говорило. Жаль только сотники Кринаш, Ругвольд и Сабутай отказались поддержать Волка, правда пообещав в крайнем случае прийти на помощь. Такой ответ немало разозлил Одинцова. Ну да бог им судья. Настанет час расплаты.
   Серега разделил свою сотню на четыре не равные части. Сам возглавил кулак из четырех десятков, который оставил в расположении деревни. Укрыться всадникам среди изб и облетевших садов оказалось не так уж просто. Куда не встань, отовсюду как на ладони. Одинцов злился, пробовал варианты, но его все не устраивало. Выход подсказал кузнец Микула, отворивший двери общинной конюшни, куда волчьи солдаты набились, словно рыба в садок. Место удачное, проглядывался каждый сантиметр на подступах к деревне. С другой стороны если кузнец окажется засланным казачком, то в этой конюшне их разом можно прихлопнуть. Двери заложить, да подпалить строение со всех концов. Только Серега Микуле верил. Мужик железный, правильных взглядов на жизнь, не подведет.
   На совещании десятников день назад, где определялась стратегия грядущего боя, Одинцов предложил заманить врагов в деревню, а уж на тесных улочках уполовинить гостей из арбалетов с крыш, а затем точечными ударами добить оставшихся. Тех же кто попытается бежать, сомнет конница. План казался идеальным, только вот Черноус его сразу разметал в пух и прах, заявив, что боркичи не дураки и в деревню не сунутся. Нужда будет разобьют лагерь на околице, а в деревне всем тесновато будет. Если же они заподозрят неладное, то атакуют зажигательными стрелами деревню издалека. Деревянные избы вспыхнут за милую душу. А пока волчьи солдаты собьются в боевое построение, добрая половина останется лежать на земле.
   Серега вынужден был согласиться с Черноусом. Совещание затянулось до глубокой ночи, но ловушка была выстроена, осталось только дождаться добычу и захлопнуть капкан.
   И вот несколько часов назад разведчики, ворвавшиеся в деревню, принесли весть. Армия сотника Ярина на подходе. У волчьих солдат осталось время выдвинуться на позиции и встать в засаду.
   Серега не сомневался в победе. Он не знал, откуда пришло это чувство, но оно напитало его спокойствием и решительностью.
   Вот показались первые тени вдалеке на дороге. Одинцов не мог разобрать подробностей. Сквозь приоткрытые двери конюшни лился лунный свет. В крайних домах деревни мерцал в окнах трепещущий огонь лучин - иллюзия жизни. Враги должны поверить, что их тут ждут друзья.
   Минуты текли медленно, словно медовая патока в бочку. Вражеская армия приближалась. Серега уже мог разобрать их построения. Первыми на лошадях шли конные десятки. Приличное количество. Позади маршировала пехота с копями в руках и щитами, прикрывавшими грудь. Осматривая накатывающий вал железа, Серега выискивал взглядом командира армии. Он скользил по доспехам и оружию, взгляду не за что зацепиться.
   Наконец, он увидел сотника Ярина. Сомнений быть не могло, это он. Могучий богатырь, закованный в пластинчатый доспех, с огромным щитом, притороченным к седлу. На щите был изображен костер, на котором корчились грешники, над костром заливался смехом череп с горящими изнутри глазами. Жуткое зрелище. Голову рыцаря закрывал шлем, исполненный в виде смеющегося черепа. Подле сотника ехали пятеро рыцарей в тяжелых доспехах - личная охрана Черепа.
   Серега поднял вверх правую руку, сжатую в кулак, приказывая приготовиться.
   Враги приближались все ближе и ближе. Судя по расслабленной позе Черепа они не ожидали подвоха, убежденные в собственной неуязвимости. Минуты наполнились вечностью. Казалось, время просто остановилось. Одинцов чувствовал, как окружающее пространство налилось грозой, готовой вот-вот разразиться смертоносным ливнем.
   Враги пересекли линию смерти, намеченную Серегой. Волк выхватил меч из ножен и пустил коня вскачь, ощущая спиной, как пришла в движение людская масса. Они вылетели из конюшни, словно сошедшая с снежных круч лавина. В считанные секунды оказались за пределами деревни и понеслись на врага, сохраняя холодное молчание.
   Череп похоже почувствовал неладное. Дернул руку вверх, останавливая движение войска. Но даже природа играла за волчью стаю. Луна спряталась, и в сгустившихся сумерках ему было не разглядеть, кто это приближается к ним. Минутное замешательство. И в воздух поднялась туча стрел, которая обрушилась на головы боркичей, выкашивая солдат. Замешательство. Крики боли и ужаса, взметнувшиеся над дрогнувшими и смешавшимися рядами.
   Луна выглянула сквозь тучи, и Череп увидел летящую на них железную волну, сверкавшую обнаженными мечами.
   В этот момент Одинцов завыл по-волчьи и его боевой клич подхватили волчьи солдаты. Жуткий утробный вой первым налетел на вражескую армию, окатил ее словно ледяной водой на морозе, выстужая сердца, сея страх и неуверенность.
   Серега улыбнулся про себя. Идея с волчьим воем оказалась очень удачной. Лех Шустрик придумал. Хитрюга, довольный собой скакал подле друга, выставив перед собой меч.
   В следующую секунду волчья стая врубилась во вражеские ряды. Серега закрутил мечом из стороны в сторону, рубя направо и налево. Удары отражались, где-то попадали в цель. Не было времени, чтобы оглянуться и посмотреть на результат своих трудов. Серега сеял смерть направо и налево, прорубая просеку в рядах врагов. Всадники мертвыми кулями падали на землю. Ржали кони, чувствуя запах крови. Оставшиеся без седоков лошади метались по бранному полю, создавая иллюзию хаоса. Одинцов крутился в седле, грозя протереть в нем дыру. Шарил взглядом по сторонам, искал Черепа, но его нигде не было видно, как и солдат его охраны. Струсил, гад, спрятался за спинами своих солдат.
   Краем глаза Серега увидел, как Лех Шустрик пропустил удар. Меч врага ударил в нагрудный доспех. Шустрик откинулся назад, натягивая поводья, поднимая коня на дыбы. Лошадь заржала и тут же получила удар копьем в грудь. Заблестели умирающие глаза животного, заваливающегося на бок. Шустрик забился в стременах, пытаясь выбраться, но не успел и оказался раздавленный тушей лошади.
   Серега не знал жив ли его друг, но одна мысль, что Лех мог умереть привела его в состояние дикой ярости. Он превратился в сторукое чудовище и в каждой руке по доброму клинку. Он не помнил момента, когда коня под ним убили. Он успел спрыгнуть на землю и тут же подрубил подпругу врага, сбрасывая его на землю. Резко оглядевшись, Одинцов обнаружил, что всадников почти не осталось. Те из них кто выжил, уже давно оказались на земле и рубились пешими. Повсюду, куда мог дотянуться взгляд, были горы мертвых тел.
   Серега краем глаза уловил резкое движение позади себя. Развернулся и насадил солдата на меч. Тот нелепо взмахнул руками, выронив оружие. Позади него виднелись двое бойцов. Одинцов сблизился с умирающим, схватил его за плечо и резко развернул навстречу одному из врагов. Выдернув меч из раны, он толкнул мертвеца под ноги солдату. Одновременно с этим нанося удар сверху. Перепрыгивая через собрата, боркич пропустил удар, прорубивший шлем, и разваливший голову напополам.
   Высвободив клинок, Серега встретил боковым ударом второго солдата. Не достиг цели, отразил выпад сверху и ударил ногой бойца в пах. Железная пластина защитила хозяйство боркича, но удар смутил его. Серега воспользовался этой растерянностью и воткнул меч ему в живот.
   Вокруг Одинцова образовалось свободное пространство. Рядом сражались друг с другом солдаты, но не находились желающие умирать от рук Волка. Минутная возможность передохнуть и оценить положение дел.
   Внезапность принесла свои результаты. Много боркичей погибли, не успев даже выхватит меч из ножен. Но теперь положение изменилось. И уже волчьих солдат теснили к деревне. Пора было вступать в бой засадным отрядам. Главное только не опоздать.
   Серега увидел вдалеке от себя знакомое лицо. Солдат Якуб яростно сражался с насевшими на него тремя бойцами. В глазах его плескалась ярость и веселье. Он упивался битвой. Крутился как волчок, отражая клинки, стремящиеся его ужалить, и нанося удары в ответ. Но враг подкрался со спины и воткнул железо между краями доспеха. Якуб застыл в удивлении, обводя растерянным взглядом врагов, которые тут же воспользовались его замешательством. И уже по земле покатилась срубленная голова Якуба с обиженным выражением лица.
   Серега заскрипел зубами от злости, но ничем уже не мог помочь мальчишке. Это война. Каждый из них знает на что идет. Он оглянулся на место падение Леха Шустрика. Туша лошади колыхалась, словно отбивала сердечный пульс земли. Серега рванул к ней.
   Шустрик был жив. Успевший выскользнуть из одного стремени, он прыгал с лошади, когда она упала на него. Ему придавило ноги, возможно что-то и поломало внутри. Во взгляде плескалась боль, разбавленная упоением битвой. Не говоря ни слова, Серега воткнул меч в землю, нагнулся и попытался приподнять конскую тушу. Да сколько же весит эта животина? Кажется, после смерти она изрядно прибавила. Серега скрипел зубами, но тянул тушу вверх, чтобы у Леха появился шанс выползти. Когда Шустрик оказался на свободе, он уронил тушу и схватился за меч, потому что к ним уже подбегали вражеские солдаты.
   Где-то вдалеке запели боевые рога, заставляя петь душу Одинцова.
   Серега встретил противника обманным финтом, поднырнул ему под руку, оказался за спиной и с разворота рубанул по шее. Солдат по инерции пробежал еще несколько шагов и упал лицом в землю. Нет возможности передохнуть. Со всех сторон на Сергея посыпались удары. Он только успевал отражать их, отступая шаг за шагом. Споткнулся обо что-то, покачнулся и стал заваливаться на спину. В опасной близости от лица пролетел клинок. Серега упал, но не дал себе расслабиться и кувыркнулся через голову, что сделать в полном боевом облачении чертовски трудно. Оказавшись на ногах, Одинцов отразил удар, идущий ему в голову, и ответил в полную силу. Рука противника дрогнула, выпустив меч, и клинок Сереги впился ему в лицо.
   Меж тем два десятка волчьих солдат под предводительством Черноуса вылетели из леса и ударили с правого бока по боркичам. В то время как Дорин с двумя другими десятками впился железными зубами в левый бок врага. Смешались боевые построения. Вражеские солдаты дрогнули, не устояли под натиском и отступили. Над полем боя понесся протяжный победный волчий вой. Боркичи побежали, но в этот момент путь к отступлению оказался перекрыт. Два десятка воинов под командованием бывшего лесного разбойника Карима ударили им в спину. Противник оказался зажат меж зубьев жерновов. Машина пришла в движение в желании перемолоть человеческие жизни в труху и прах.
   Одинцов молчаливо сражался с врагом, который уже и помыслить не мог о победе. КА кбы жизнь свою уберечь. Серега кружился вокруг раненного Леха Шустрика, который не мог подняться на ноги. Пытался несколько раз, но от жуткой боли кричал и падал. Теперь привалившись к туше мертвого коня, выставил перед собой меч и время от времени вносил свои штрихи в картину сражения. То ноги солдату подрубит, то ткнет зазевавшегося бойца под панцирь.
   Внезапно враги разошлись в стороны, освобождая коридор, по которому к Волку молча шагал сотник Череп в сопровождении верной охраны.
   Серега опустил меч к земле, устало дыша. Все равно его никто больше не атаковал, видно боркичи решили оставить самый лакомый кусочек своему командиру, который неумолимо приближался, чеканя шаг. Телохранители чуть отстали и вскоре остановились. Череп продолжил путь, поднимая тяжелый меч.
   Одинцов перекрестился. Никогда нигде ему не требовалось так заступничество всевышнего, как сейчас. Раньше, в прежней жизни, он не так уж и сильно верил. Его бабушка верила в бога и приучила его к мысли, что есть где-то существо мудрое, создавшее все сущее, и присматривающее за нами. Поэтому не греши, внучек. В прежней жизни он даже церковь обходил стороной. Но, попав сюда, Серега на своей шкуре ощутил чудо, так что тут было о чем задуматься. К тому же противник ему попался серьезный. Такого на испуг не возьмешь.
   Череп остановился перед Одинцовым и смерил его равнодушным взглядом. В черных бездушных провалах глазниц шлема Серега увидел свою смерть. Это зрелище только разозлило его. Черта с два, вы сегодня получите Одинцова! Не выгорит!
   Волк резко прыгнул в сторону, нанося удар слева. Череп дернулся, отразил выпад. Клинки соприкоснулись с диким лязгом. Руки Сереги загудели от напряжения. Удар был сильным. С таким сильным противником ему еще не доводилось встречаться. Одинцов отступил на несколько шагов, переводя дыхание, пытаясь сориентироваться. Череп не дал ему расслабиться. Он сократил расстояние и ударил.
   Со стороны это вероятно выглядело эпической битвой. Два исполина сошлись на бранном поле. Сотник Волк, чья слава поражала сердца врагов надежнее, чем каленая стрела, и прославленный сотник Ярин, известный всем как Череп, безжалостный, могучий. Великий боец. Две стихии сошлись в последней битвы, пытаясь выяснить, кто из них достоин жизни. Пело железо, прославляя героев. Но жизнь вокруг них продолжалась, вернее с каждым новым взмахом меча она обрывалась. Сражение шло своим чередом. Волчьи солдаты рубились с борикичами, истребляя их. Ловушка захлопнута, из нее никому не уйти. Противник это понял, поэтому сражался ожесточенно, дорого продавая свои жизни.
   Никто не мог победить. Череп казался смертоносной машиной, наносящий удары то слева, то справа, то сверху, то снизу. Откуда в нем только силы берутся? Но и Одинцов не сдавался. Он не отступил ни на шаг, плотно стоял, словно пустил корни. Снег вокруг них таял, от жара, шедшего от разгоряченных тел. Серега оборонялся и атаковал, но ловил себя на мысли, что долго так он не продержится. Мысль эта была спокойная, будто добытая из ледяного капкана. Она не пугала его. Значит, остался еще шанс выстоять и одержать победу. Это добавляло новых сил. И откуда они только приходили?
   Внезапно, Серега почувствовал какое-то движение у себя за спиной. Неужели кто-то решил вмешаться в их поединок. Оставалось надеяться, что это не вражина с отравленным кинжалом подкрадывается для предательского удара. Одинцов попытался развернуться, чтобы увидеть что происходит у него за спиной. В то же время не выпустить из виду Черепа, усилившего натиск.
   Увиденное повергло его в шок. Со стороны деревни к ним приближался человек в черном балахоне с золотым шитьем и капюшоном, скрывающим лицо. Мертвые проснулись? Дохлый магик, чувствуя что его союзники проигрывают, решил вмешаться? Быть такого не может. Но он видел это своими глазами. Может это другой магик? Воспользовавшись хаосом сражения, он лесными тропами обогнул деревню, чтобы зайти волчьим солдатам со спины и ударить...
   Череп яростно взревел, предчувствуя близкую победу. Всего на мгновение он стал неосторожным, раскрылся, и Серега воспользовался его оплошностью. Скользнул в просвет защиты и воткнул клинок в грудь Черепу. Послышался неприятный скрежет, но доспех боркича треснул, пропуская сквозь себя меч Сереги.
   Одинцов зацепил краем глаза, как пришли в движение телохранители Черепа, бросаясь на помощь своему господину. Меч боркича уже летел ему в голову, Серега дернулся, ушел с траектории удара, выдернул свой клинок из тела противника и отразил удар. Закончить дело не удалось. Он так и не увидел, как жизнь покинула сотника Ярина. Его телохранители мгновенно оттеснили его от поверженного командира. Окружили его кольцом, и словно бы растворили в себе. После того как они отступили на память от прошедшего поединка остались только капли крови на чахлом снегу.
   Одинцов оглянулся на Леха Шустрика. В горячке схватки он совсем о нем забыл. Только и противник не вспомнил о его существовании. Шустрик сидел, привалившись к туше мертвой лошади, и с нескрываемой тревогой наблюдал за битвой. Заметив взгляд Сереги, Шустрик махнул рукой, показывая, что с ним все в порядке.
   Серега посмотрел в сторону деревни. Магик медленно приближался к ним, и у него явно не было мирных намерений.
   - Что будем делать, командир? - раздался позади голос Вихря.
   Серега обернулся. Возле него стояло с десяток волчьих солдат, готовых прикрыть спину Волку, если потребуется.
   - Посмотрим, что он хочет. Если вступит в бой, его надо убить.
   Одинцов не оставлял надежду взять магика живым, чтобы как следует допросить.
   Вихрь что-то сказал стоящему рядом солдату. Слов было не разобрать. Боец кивнул согласно и тут же исчез.
   Сражение близилось к финалу. Оно перетекло к лесу, и было видно что боркичам не выстоять. Они сбились в несколько кучек и пытались еще держать оборону, но надолго их не хватит. Слишком мало их осталось, да и боевой дух подорван. Сколько Серега не пытался найти Черепа, у него не выходило. Даже его жутких телохранителей нигде не было видно. Скорее всего сотника уже прикрыли и вывезли с поля брани. Сейчас в тыл княжества мчится отряд с раненным командиром, везя дурные новости для воеводы Зарецкого. Да и черт с ними. Главное, теперь остановить магика во что бы то ни стало.
   Вот человек в черном приблизился к сражению. Он оказался в непосредственной близости от волчьих солдат, когда его силуэт размазался по ткани реальности. Так это выглядело со стороны. Был человек, а стало черное пятно, стремительно перемещающееся от человека к человеку. Там где он проходил падали замертво люди.
   Одинцов бросил быстрый взгляд на Вихря. Он ничего не сказал, но одного его взгляда хватило, чтобы понять приказ. Вихрь поднес к губам командирский рожок, висящий у него на груди, и протрубил сигнал. Тут же в воздух поднялась туча стрел, опавшая на магика, но неожиданно стрелы изменили траекторию полета и попадали в снег, не долетев до цели. Словно невидимая сила оттолкнула их от человека в черном. Магик остановился, вновь превращаясь в человека, и посмотрел в сторону Волка. Серега почувствовал на себе его колючий взгляд. Его передернуло от отвращения. Да что же это за чертовщина творится.
   Магик вновь пришел в движение. Он стремительно передвигался. Только теперь волчьи солдаты расступались перед ним, как уходят от надвигающегося цунами жители континента в глубь территории. Больше никто не пытался его остановить. И Серега не осуждал их за это. Они столкнулись с явлением, не поддающимся объяснению, с силой, с которой пока не знали как справиться. Хотя настанет день и час, когда Волк сможет сломать хребет магикам.
   Может поэтому они решили вмешаться в войну княжеств, почувствовав надвигающуюся смертельную опасность. Может поэтому за его голову назначили цену. Хотят убить, значит бояться. Эта мысль согрела Серегу.
   Неожиданно для всех магик исчез. Вот он был, и вот его нет. Но сил на удивление не осталось.
   Сражение закончилось. Осталось подсчитать потери, добить вражеских раненых, собрать своих. Прибрать с бранного поля трупы и предать их всеочистительному огню, как завещали предки.
   Одинцов поймал себя на мысли, что думает, как один из местных, родившихся в этом мире. Усмехнувшись в усы, Серега направился к Леху Шустрику.
   - Эй, ребята, ну-ка помогите мне. Срочно сообразите носилки.
   Трое солдат пришли в движение, засуетились и вскоре из связанных вместе плащей появились носилки, на которые они переложили Леха Шустрика. Меж тем кто-то из бойцов раздобыл для командира коня, похоже из конюшни боркичей. Серега запрыгнул в седло, обернулся, нашел взглядом Вихря и распорядился:
   - Заканчивайте тут.
   Процессия тронулась с места. Неспешно впереди всех ехал Сергей Одинцов. За ним следовали четверо солдат, несущих на плащах Леха Шустрика. Последний выглядел довольным жизнью. И ведь не скажешь, что еще какие-то полчаса назад он лежал под лошадью и прощался с белым светом. Вот же, как судьба злодейка переменчива.
   По прибытии в деревню Сергей распорядился, чтобы Леха разместили в его избе, и тут же отправил солдата за медоводом. Никодим не замедлил отозваться и пришел, неся кувшин хмельного меда. За что получил одобрительный взгляд Волка.
   Штатный лекарь сотни еще не вернулся с поля боя, поэтому Серега доверил осмотр Шустрика медоводу, который еще в прошлый постой в деревне показал себя с лучшей знахарской стороны. Никодим сразу же сказал, что ноги сломаны в нескольких местах. Правда ради этой истины к лекарю ходить не надо, достаточно было видеть, как морщился от боли Лех при каждой встряске его носилок. Коняшка слишком тяжелой оказалась. Никодим вышел на улицу и вернулся с какими-то деревяшками, из которых соорудил два лубка, в которые поместил ноги Шустрика и надежно привязал их.
   Серега разлил мед по кружкам и протянул одну из них Леху.
   - А мы им все-таки надрали задницу, - заявил довольный собой Шустрик.
   - И не говори. Мы победили, - сказал Одинцов.
   Только сейчас он почувствовал, насколько сильно устал.
   - Надеюсь оно того стоило, - произнес Лех.
   Серега хотел было возмутиться, но промолчал. Он вспомнил, что с сотней Ярина в деревню должны были прибыть наемные убийцы по его душу. Интересно, они остались лежать на поле боя, или, как и магику им удалось скрыться.
   Серега в несколько глотков осушил кружку. Он пил и не чувствовал вкуса хмельного меда, словно это вода вовсе. Когда показалось дно, он наполнил кружку из кувшина.
   - Кто выиграет на этой войне?
   - Ты о чем? - спросил его Шустрик настороженно.
   - Мы сражаемся за Вестлавт. В чем суть этой войны. Два правителя делят территории, но после этой войны оба правителя будут обессилены. Погибнет множество людей. Много оружия придет в негодность. Боеприпасы закончатся. И когда улягутся сражения, по дорогам княжеств поедут караваны магиков, и вновь начнут торговать разными ненами, технологической отрыжкой. Увеличатся продажи. Причем сильно увеличатся. И кто окажется в выигрыше? Эти самые таинственные магики. Им эта война очень выгодна.
   Серега уткнулся в кружку и не видел, каким серьезным настороженным взглядом смотрел на него Лех Шустрик. Так смотрит на ограбленного вор, пойманный на месте преступления с поличным.
  

Глава 4

ЛАГЕРЬ

  
   - Не могу поверить своим ушам и глазам! Сотник Волк, извольте объяснить мне, кто дал вам право покинуть расположение лагеря и участвовать в войсковой операции при деревни Ульцы? Это безрассудство! - неистовствовал воевода Глухарь.
   Серега Одинцов во главе Волчьей Сотни вернулся в лагерь Вестлавта через несколько дней после сражения с боркичами. Бойцы только успели поставить палатки, как прибыл вестовой от воеводы и потребовал сотника в штабную палатку. Оказалось, что воевода Глухарь вот уже два дня как вернулся в лагерь, и лютует по страшному.
   - Разведка донесла... - попытался вставить хоть слово Сергей, но воевода тут же перебил его.
   - И что разведка? Ради отряда боркичей вы сдернули с места целую сотню. Безрассудно и глупо.
   - Мы узнали, что на подходе войско противника, и я принял решение расставить капкан, в который в итоге и угодила сотня Ярина.
   В углу штабной палатке сидели сотники Кринаш, Ругвольд и Сабутай и, судя по их довольному виду, спектакль пришелся им по душе.
   - Мы приняли бой, который в итоге выиграли. Сотня Ярина разбита. Мало кто уцелел из врагов в той сече.
   - Что могло потребоваться Ярину в этих местах? Почему он пришел столь малыми силами? Если он знал, что здесь стоит малое войско, то должен был привести куда больше народу, чтобы нас побить. Что за странная вылазка? - сбавил тон воевода, присаживаясь за штабной стол, на котором была расстелена карта княжества Боркич.
   - Не могу знать. Попытка разговорить пленных не принесла желаемого результата. Солдаты не знали на что шли, а сотника Черепа не удалось захватить в плен, - тут же ответил Серега.
   Он не знал, почему решил скрыть от воеводы информацию. Это решение пришло внезапно. И Одинцов подчинился своей интуиции. Пусть ломает голову старый хрыч, посмотрим до чего ему удастся додуматься.
   - Как вы знаете, положение дел на фронте оставляет желать лучшего. Из двенадцати городов-крепостей княжества нам удалось захватить пять. Мы бы давно присоединили эту землю к Вестлавту, если бы не вмешательство барона Верчера и барона Каптинуса. Проклятые стервятники решили поживиться за нас счет. Им удалось подчинить себе четыре города, практически вся южная часть княжества приняла их власть. Пока они действуют слаженно, но уверен, что в итоге они перегрызутся между собой, а сильнейшему достанется все. В любом случае, южная часть считайте для нас потеряна. Князем принято решение не распылять силы, а сосредоточиться на Болеславе Боркиче.
   Воевода Глухарь взял со стола колокольчик и погремел им. Тот час на зов явился вестовой, на вид совсем мальчишка, даже усами не обзавелся, но всем своим видом он выражал, что понимает серьезность своего положения. Глаза блестели, словно две начищенные латунные пуговицы.
   - Налей вина, - приказал воевода.
   Вестовой тот час принес пару кружек и бутыль с вином. Наполнил кружку и протянул ее Глухарю.
   - Значит так. Вот что я вам скажу. Князь Боркич отчаянно не хочет сражения с нами, поэтому он отступил к столице. Надеяться, что мы сцепимся с баронами стервятниками и перегрызем друг другу глотки. Бароны уже и так потрепали наше войско, давая понять всю серьезность своих намерений, так что гадюшник мы трогать не будем. Но настала пора устроить князю Боркичу кровавую баню. Терпение наше иссякло.
   Воевода припал к кружке с вином и на время умолк.
   Сергей стоял напротив него и размышлял. По сути, он на чужой войне. Наемник что с него взять. Он понимал, что у Вестлавта есть счеты к Боркичу, но это не его счеты. Хотя он подписал контракт и теперь должен идти до конца. К тому же, князь Болеслав Боркич объявил его врагом номер один и попытался подослать убийц. Правда, убийцы так и растворились в сражении при деревне Ульцы. А были ли они вообще? Но волновали Сергея совсем не эти вопросы. Лоскутные государства часто воюют друг с другом. Земли переходят из рук в руки. Порой горожанин мог заснуть в одном государстве, а проснуться в другом. И такое положение дел вело к тому, что на политической карте мира нет сильного игрока. Нет государства способного долго и стабильно существовать, диктуя свои законы окружающим. Нет стабильности и надежности. По сути, когда нет сильного, то все остальные одинаково слабы. Насколько Сергей уже мог понять, такое положение дел длилось не одно столетие. И это казалось Одинцову неестественным, словно кому-то выгодно держать местных князей по своим клеткам, чтобы не дай бог они не увидели, что двор большой и не попытались его сделать своим. Кому это могло быть выгодным? Ответ напрашивался сам - магикам. Но почему? Зачем? Неужели только ради процветания торговли? В это как-то не особо верилось. Что-то тут было нечисто.
   - Пора дать генеральное сражение! - внезапно провозгласил воевода Глухарь. - И мы готовы к этому. Войско Вестлавта после сражения у Тихих холмов разделилось на несколько частей по стратегическим соображениям. Теперь настала пора объединения. Через три дня мы выступаем. На полях Гордуора мы дадим генеральное сражение князю Боркичу. Там все решится. Готовьте сотни к походу. Все свободны. Сотник Волк, останьтесь.
   Кринаш, Ругвольд и Сабутай поднялись, поклонились одновременно, словно до этого долго репетировали, добиваясь синхронности, и покинули штабную палатку. Одинцов продолжил стоять, точно нашкодивший школьник в приемной у директора. Так нынче чествуют победителя.
   - Этот сотник Череп не просто так тут оказался. Его очень любит князь Боркич, и если он отправил своего верного пса в эти края, значит кто-то ему очень сильно насолил. И я догадываюсь кто. До меня дошли слухи, что князь по каким-то своим соображением очень сильно невзлюбил сотника Волка. Говорят, что когда-то давно им уже доводилось встречаться. Так ли это? - искоса посмотрел на Серегу воевода.
   - Не понимаю, к чему этот разговор, - откровенно сказал Одинцов. - Даже если мне и довелось раньше встречаться с князем, то на меня эта встреча не произвела неизгладимого впечатления, чтобы крепко осесть в памяти.
   - Хорошо сказал, - ухмыльнулся воевода. - Вина хочешь?
   - Не откажусь.
   Глухарь наполнил кружку и протянул ее сотнику.
   - После боя в твоей сотне образовались бреши. Сколько потерял людей?
   - Двадцать три человека убитыми. Четырнадцать тяжело ранены. Им требуется покой. Даже санитарный караван может убить их. Остальные отделались легкими ранениями.
   - Это плохо. Очень плохо и несвоевременно, - задумался воевода. - Несколько дней назад наши солдаты захватили вольный город Рибошлиц. Он лежит на пути к Гордуорским полям. Заглянем на огонек к героям, там мы пополним твою сотню. Я пытался сохранить свежий резерв, но твое самоуправство испортило все планы. То что ты сделал возле замка Дерри тебе было прощено, поскольку ты принес нам на блюдце замок. Но сейчас, не смотря на то, что ты и вышел победителем из сражения, это капля в море, которая возможно может испортить нам главный праздник.
   Серега отпил вина, размышляя над услышанным. Что-то неладно в датском королевстве, единственный вывод, который он мог сделать из всего этого. Пожалуй, служба в регулярной армии ему не по душе. Подчиняться командирам, которые все время темнят и занимаются интригами, прозванными по-научному стратегией, Одинцову не нравилось. В прежней жизни он был винтиком в огромной машине, но здесь он чувствовал свою уникальность и прозябать в армии совсем не хотел. Если уж воевать, то за свое княжество. Если уж командовать, то своей армией.
   В этом мире все так нестабильно. Лоскутные государства все время лаются друг с другом, рвут одеяло на части. Быть может, удастся вырвать землю и для себя, а потом, чем черт не шутит, он сможет навести порядок и объединить земли под свое начало. Идея звучала смело, даже чересчур нагло. Но некоторое время назад мысль, что он станет сотником и станет известен в нескольких государствах, выглядела абсурдным. Так что все в наших руках.
   - Тяжелораненых придется оставить здесь. Подумай и позаботься об этом.
   Сергей кивнул, допивая вино. По тону воеводы чувствовалось, что разговор окончен. Одинцов поставил пустую кружку на стол и, не прощаясь, вышел из палатки.
  

***

  
   После выволочки, которую устроил воевода Глухарь, спать совсем не хотелось. Серега решил прогуляться по лагерю, голову освежить, да подумать о наболевшем.
   Вестлавтский лагерь засыпал. Повсюду горели костры, словно стая светлячков собралась на снежной поляне. Несли службу ночные дозорные. В полном боевом облачении с копьями наготове сторожили покой спящего лагеря. Одинцов задержался на холме, где в землю был вкопан стяг его сотни - черное полотнище с оскаленной волчьей мордой, развевающееся по ветру. Возле него неподвижно стоял солдат, один из его бойцов. Недавно он варился в котле сражения, а сейчас безмятежно наблюдал за спящим, покрытым легкой простыней снега полем. А на вид совсем мальчишка. Лет восемнадцать может уже и стукнуло. При виде командира он вытянулся и заметно напрягся. Одинцов махнул рукой, отдавая команду "вольно". Дозорный расслабился, но все же старался не смотреть в сторону командира.
   Серега услышал тихие осторожные шаги позади себя, но не оглянулся, зная, что это кто-то из своих.
   - Что не спится, Волк? - спросил его сотник Кринаш.
   Одинцов не ответил. Он помнил насмешливое выражение лица сотника, когда воевода распекал его.
   - И ведь не скажешь, что в этих местах война идет, - задумчиво произнес Кринаш. - Мы не могли прийти к тебе на помощь. Ослушаться приказа воеводы нельзя. Тебе почему-то сходит с рук дерзость и самоуправство. Но вздумай, кто из нас пойти против слова Глухаря тот час был бы разжалован в рядовые и тянул бы лямку в той же сотне, которой недавно командовал.
   - Твои извинения приняты, - грубо сказал Серега.
   - А я и не извинялся. С чего ты взял? - Кринаш удивленно хмыкнул. - Ты выскочка, ты чужак. Таких как ты не любят и вряд ли полюбят. Я тоже чужак. Родился в княжестве Гарим. В детстве я часто наблюдал, как на гладиаторском ринге люди сражаются с фартерами, бойцовыми псами. Я знаю, на что они способны. Убить их очень тяжело. Поэтому я сильно удивился, когда тебе удалось справиться в одиночку с двумя псами. Это заслуживает уважения. Но. Я начинал свой путь простым рядовым. Десять лет назад мне довелось сражаться против упаурыков...
   Кринаш покосился на Одинцова. Серега хранил спокойствие, хотя вопросы роились в его голове. Кто такие эти упаурыки? Что происходило десять лет назад? Как не попасться на таких простых историях, которые похоже здесь знают даже необразованные мальчишки.
   Кринаш словно почувствовал неуверенность Одинцова и решил просветить его.
   - Десять лет назад с востока к границам княжеств пришла угроза. Империя Упаурык двинула свои войска на запад. Ни одно княжество или баронство в одиночку не могло справиться с армией упаурыков. Тогда князья приняли решение объединить армии и отразить угрозу. Нам удалось выстоять. Даже ягарыки, элитная гвардия востока не смогла сломить наше сопротивление. Многие из солдат в нашей армии сражались тогда с восточными безумцами. А что делал в то время ты? По возрасту, ты подходишь. Если ты где-то служил, то должен был попасть на ту войну. Если не служил, то чем занимался?
   Одинцов криво усмехнулся, но предпочел промолчать.
   - Никто о тебе ничего не знает, Волк. Поэтому ты никогда не станешь в нашей среде своим. Пока тебе сопутствует удача, ты на коне. Но если удача отвернется от тебя, ты окажешься под копытами, и жизнь растопчет тебя. Так что опасайся...
   - Вот смотрю я на тебя, - оборвал откровения Кринаша Одинцов, - и думаю о том болоте, в котором вы все привыкли вязнуть. Ваша жизнь это сплошная война с трясиной. Вы так привыкли к ней, что когда появляется человек, способный бесстрашно ходить по болоту, очень ему удивляетесь, начинаете его ненавидеть и всеми силами пытаетесь спихнуть его в свою трясину, чтобы он не выделялся, был таким как все. Тонуть вместе всегда приятнее, чем чувствовать чье-то превосходство. Так вот, хочу тебе доверительно сообщить...
   Серега заговорщицки осмотрелся по сторонам и понизил голос до шепота.
   - Скоро. Очень скоро. Привычный тебе мир изменится. Все уже не будет таким, как ты привык видеть. Те, кто тонул и не поймут всех изменений, утонут. Те же кто вовремя почувствует куда дует ветер, и попробует изменится, возможно окажутся на коне. В древности было проклятие: "чтоб ты жил в эпоху перемен". А древние знали толк в проклятиях. Так вот эпоха перемен приближается, друг мой. И только ты можешь определить по какую сторону баррикад хочешь оказаться. Советую об этом подумать. Потому что я не намерен тонуть в вашем болоте, а если потребуется, я взорву его.
   Одинцов развернулся, скользнул взглядом по задумавшемуся Кринашу и направился к себе.
   В палатке было темно. Лишь только еле тлел огонь в походном очаге. Похоже, Лех Шустрик спал. По возвращении в лагерь Серега решил не расставаться с другом, тем более в его шатре было где развернуться. Отдыхать совсем не хотелось. Сна ни в одном глазу. Где-то тут была припасена бутылочка красного вина, да и не одна, если не изменяет память. Серега забрался в сундук, куда складывал все барахло, копящееся с момента назначения его сотником. На самом дне он нашел запечатанную бутылку.
   - И мне достань, - послышался голос Шустрика. - Все равно ты громыхаешь, словно слон в посудной лавке. Тут никакого сна не будет.
   - А ты ворчишь, как сварливая старуха, - ответил Серега, доставая вторую бутылку вина.
   На столе он нашел две кружки. Из них уже явно пили до этого, и наполнил их вином. Одну протянул Шустрику, выглядывавшему из-под мехового одеяла, и расположился на соседнем ложе.
   - Через пару дней выдвигаемся. Раненные останутся в лагере, - сообщил Одинцов.
   - Ты это о чем? - с подозрением спросил Шустрик.
   - Ты ходить не можешь. Поэтому тебе лучше остаться в санитарном лагере, - мрачно заметил Серега, делая добрый глоток вина.
   - Одинец, ты меня не оставишь в гниющем лагере. Если надо, то я заберусь верхом и последую за тобой. Ну и что, что у меня ноги сломаны, зато у доброго коня они в полной сохранности. Так что его ноги, мои руки и голова. Получится отличная компания.
   Шустрик явно разнервничался. В полусумраке шатра его глаза блестели от возбуждения.
   Серега взял пару деревянных брусочков и положил их в очаг. Заметно холодало, к утру в палатке будет царить мороз.
   - Уговорил. Куда я без тебя.
   - Кстати, пока ты тут прохлаждался в гостях у воеводы, я взялся читать сочинение Корнелиуса Кнатца. Томик, который ты забрал на память о графе Улафе Дерри. И хочу сказать тебе, что это очень увлекательное сочинение.
   Одинцов глотнул из кружки. Вино сегодня пилось чудесно.
   - А я так и не смог читать. Скучное чтение. Очень много сложно нагроможденных слов, потока сознания какого-то. Одно слово графоманщина.
   - Что ты сейчас такое сказал? Я ни черта не понял, - заявил Шустрик.
   Серега вином поперхнулся. Откуда обитателю этого мира знать о графоманах. Они даже читать умеют один на сотню.
   - Ладно. Не бери в голову.
   - По мне так замечательная книга, - оценил Шустрик.
   - Я думал, что прочитаю, и многое узнаю о Железных землях, когда мне еще доведется там побывать. Но продраться сквозь всю эту галиматью, не смог. Так что либо придется отступиться, либо насиловать разум, - произнес Сергей.
   - Не переживай. Я тебе переводить буду. По мне так увлекательное сочинение. Хотя если верить всему, что там написано, то просто голова раскалывается, пытаясь вообразить все это. Правда, некоторые штуки, которые провозят ристеры из Пустоши, тоже не поддаются объяснению.
   - Стоп. Ты о чем? Что за ристеры? Что за Пустошь? - заинтересовался Одинцов незнакомыми терминами.
   - А ты что в первый раз об этом слышишь? - спросил Шустрик, припадая к кружке.
   - Точно так. Мне еще многое предстоит узнать в твоем мире. Так что рассказывай. Глядишь, за этими разговорами, и сон придет. А то ни в одном глазу.
   - Пустошь граничит с империей Упаурык, восточные кочевые племена, объединенные под сильной рукой правителя. Лет десять назад у нас были с ними проблемы, которые к счастью успешно разрешились...
   - Я уже слышал об этом, - удивил Леха Одинцов.
   - С другой стороны Пустошь примыкает к Железным землям. Пустошь это огромные пустые пространства, заполненные песком. Кажется, что там никто не живет, но это ошибочное мнение. В Пустоши обитают кочевые племена нелюдей...
   - Что за нелюди такие? - удивился Серега.
   - Я сам не видел их, поэтому ничего сказать не могу. Тут надо бы пораспрашивать ристеров.
   - А ристеры кто такие?
   - Ты меня перебивать будешь или историю слушать? - возмутился Шустрик. - Пустошь богата разными ценными штуковинами, очень похожими на нены, но... как бы это сказать, старыми что ли. Словно их создали несколько столетий назад. Многие из этих штуковин не поддаются объяснению, их свойства не изучены. Время от времени в Пустошь уходят караваны, состоящие из ристеров - охотников за сокровищами. Не все из них возвращаются назад живыми. Но кто приходят с добычей, обогащаются знатно. Многие после удачного похода, завязывают, перебираются на родину, покупают дом, лавку и живут в свое удовольствие. Кто-то остается навсегда в профессии. Опасность она, знаешь ли, притягивает.
   Одинцов ухмыльнулся. Эти ристеры очень напомнили ему сталкеров из любимой книги.
   - Кто-то из правителей снаряжал исследовательский отряд, но он не вернулся назад. У восточных народов даже проклятие такое есть: "да заберет тебя Пустошь". Кто же это был? Кажется, прежний граф Оранж.
   Серега улыбнулся. С каждым новым днем, прожитым в этом мире, он находил все больше и больше загадок и странностей. Когда-нибудь он сможет разгадать этот шифр, и познать мир. Быть может, ради этого придется дожить до седин и шлейфа внуков...
   А чего это он о внуках то задумался? Поймал себя на мысли Сергей. Странная мысль. Чем дальше он находился здесь, тем меньше вспоминал о прежнем мире, и тем меньше думал о возвращении. Похоже, он нашел свое место в новом мире и теперь врастал корнями в новую жизнь.
   Серега допил вино, поставил на стол кружку и пустую бутыль. Сбросил плащ, отстегнул меч с пояса, а вот бронник снимать не стал, лень взъелась. Меч поставил у изголовья кровати так, чтобы в случае опасности он мог беспрепятственно до него дотянуться.
   - Давай спать. Утро вечером мудренее, как говорится. А во время перехода, у тебя будет время рассказать мне, что ты прочитал в книге достопочтенного Корнелиуса Кнатца. Может быть в твоем пересказе, книга не будет мне казаться такой ужасной, - произнес Одинцов, стаскивая с себя сапоги.
   Серега забрался на ложе, закутался в одеяло и стоило голове коснуться походной подушки, как он провалился в сон.
  

***

  
   Сон был беспокойным и вязким, словно паутина. Малейшая попытка проснуться лишь только сильнее сковывала тело. И вот уже вроде спишь с открытыми глазами и видишь шатер, охваченный огнем, только пошевелиться не можешь. Остается наблюдать за тем, как пламя подкрадывается к тебе и медленно начинает облизывать кожу, после чего она напоминает печеное яблоко. Затем чернеет и сворачивается в пепел, и вот ты уже горишь. Только нет боли, словно все чувства умерли раньше, чем несчастное обреченное тело.
   Одинцов очнулся, словно вынырнул из затягивающего на дно омута. Он не успел оправиться от страшного сна, как заметил скользнувшую по стенке шатра тень. Тихий шорох снаружи, скрип камешков на дорожке и приподнимающийся полог...
   В этот момент Сереге почудилось, что он все еще мальчишка десятиклассник, отправившийся с друзьями в туристический поход на Карельский перешеек, и вот друзья решили его разыграть, дождались, пока он уснул и лезут к нему в палатку, намереваясь привести в действие свой коварный замысел. Не на того напали. Серега, превозмогая сонное оцепенение, взметнулся с ложа, в два шага преодолел расстояние до выхода, вцепился в человека снаружи, пытавшегося тайно проникнуть в палатку, и рванул на себя.
   Да уж, мазать ему морду зубной пастой, явно никто не собирался. На него ошарашено смотрел незнакомый низкорослый человек, одетый в черный обтягивающий костюм, похожий на акробатическое трико. По нынешней погоде в таком облачении даже до нужника без угрозы для собственной жизни добежать нельзя. А тут акробат явно в дальний путь собрался. Вон губы уже синие и мелко дрожат. Но самое странное было в другом. Человек был чернокожим, отчего его неестественно белые глаза выделялись в ночной темноте. Может, он конечно и не негр, или как тут их афрочингачгуков называют, может он чем-то вымазался, чтобы незаметно пробраться в вражеский лагерь. Только Сереге этого стресса хватило. Он вытаращился на мужика, словно советский школьник на первого увиденного в метро африканца, и с трудом сдержался, чтобы не закричать: "Ба, да это же негр".
   Человек-тень в первую минуту опешил от такой наглости, но пришел в себя куда быстрее, чем Серега. Одинцов не уловил движения, но почувствовал, как что-то металлическое ударило его в живот, скользнуло по пластинам доспеха, царапая их и ушло в сторону.
   Вот тут шутки кончились. Протрезвление пришло мгновенно. Серега дернул мужика на себя и саданул кулаком промеж глаз. Испачкался в чем-то, все таки африканец не настоящий, а мазутом каким-то перемазан. Так и знал, что повсюду обман и надувательство честных граждан. Человек-тень крутанулся, сбрасывая чужую хватку, взмахнул рукой. Серега отпрянул назад и ощутил, как в миллиметре от шеи скользнуло лезвие ножа.
   Ни черта себе, акробат фортели выкидывает. Надо с ним поосторожнее быть, а то все честолюбивые планы накроются медным тазом из-под мокрого белья. И чего он все время тот проклятущий таз вспоминает? Вот же напасть то какая.
   Одинцов перехватил руку акробата с ножом, попытался взять ее на излом, но мужичок змеей выскользнул из его захвата и ушел куда-то в сторону, размазался тенью по пологу шатра и упал на Серегу, словно коршун на добычу, ударив ногами в грудь. Сергей словно с замковым тараном столкнулся. Дыхание мгновенно перехватило, он отлетел к кровати, перекувыркнулся через нее и оказался на полу.
   На другой кровати пошевелился Лех Шустрик, приоткрыл глаза, спросонья выругался:
   - Что за пьяные пляски? Веселье продолжается?
   И тут же получил удар в голову. Крепко его приложили. Шустрик откинулся на ложе и не шевелился.
   Этой минутной задержкой Серега воспользовался, схватив ножны с мечом. Тень скользнула к нему и попыталась ударить ножом сверху. Одинцов отмахнулся и заехал обидчику ножнами по лицу. Обнажить клинок времени не было, поэтому Серега использовал ножны как биту, обрушив ее на голову человеку-тени. Нож он выронил, только вырубить его не удалось. Ошеломить разве только малость. Акробат упал на колени, попытался встать, затряс головой, но тут Серега не растерялся и крепко его припечатал, словно палач, опуская меч на шею осужденного. Тень растянулся на полу и больше не подавал признаков жизни.
   Серега сел на ложе, переводя дыхание, и только тут обратил внимание на шум, доносящийся снаружи. Он слышал что-то до этого, но ему было не до нарушителей спокойствия. Со своим бы разобраться. Натянув сапоги, Серега выбежал из шатра, сжимая в руках ножны с мечом как бейсбольную битву.
   На улице творился какой-то хаос. Горели факелы возле палаток, ржали встревоженные лошади. Несколько человек кружились в железном танце. Одного из них Серега сразу узнал. Десятник Лодий отчаянно рубился с тремя братьями-акробатами, очень похожими на того псевдо-негра, который лежал успокоенный на полу командирского шатра. Волк ринулся было на помощь товарищу, но был остановлен свалившейся на него сверху тенью.
   Да, сколько же их тут! Хотелось закричать. В голову ударили чем-то тяжелым. Серегу повело. Он не глядя, отмахнулся ножнами, почувствовал, что угодил во что-то мягкое. Глаза заливали пот и кровь. Серега уже почти ничего не видел. Он ударил наугад. Видно промахнулся, потому что тут же получил сильный удар в живот. Скорее на интуиции, Одинцов взмахнул ножнами и, словно заядлый гольфист ударом снизу вверх выбил половину зубов нападающему. Утерев кровь с лица, Серега смог осмотреться.
   Лодий уже справился с одним противником. С двумя оставшимися он не сражался, а танцевал. К тому же вел партию он, навязывая свою стратегию.
   Надо бы позвать на помощь, разбудить лагерь. Нападение среди ночи. Вдруг этих акробатов тут целое войско, но Одинцов не стал этого делать. Он точно знал, что это пришли по его душу. По всей видимости, те самые профессионалы, которых привел Череп. А раз они тут из-за него, значит это дело личное.
   Серега убедился, что беззубый боец уже не опасен, и вытащил меч из ножен. Неспешной походкой в правой руке клинок, в левой ножны он направился на помощь Лодию, хотя ему помощь, по всей видимости не очень то и была нужна.
   Переступив через обезглавленное тело акробата, Серега набросился с холодной яростью на одного из противников Лодия. Работая двумя руками, словно молотобоец, он мигом переломил ход сражения. Акробат сначала пытался сопротивляться, но сил у него не хватило. Сперва он пропустил удар ножнами в голову, а затем и сам не заметил, как оказался нанизан на клинок, словно утка на вертел. Стряхнув мертвеца с лезвия, Серега обнаружил, что Лодий тоже закончил. Он стоял над трупом с перерезанной шеей и вытирал об акробатическое трико меч.
   - И что это такое было? - спросил Серега. - Поспать гады не дадут.
   - Думаю, это по твою душу пришли, - ответил Лодий.
   - Почему ты так решил? - заинтересовался Волк.
   - Если бы они хотели убить воеводу, то с какой стати им лезть в твой шатер?
   Серега усмехнулся, наклонился над головой акробата, лежащей в паре метров от туловища, и провел рукой по ее щеке.
   - Чем это они измазаны?
   - Специальный состав. Ночью невидимы, и даже собаки их не почуют.
   Одинцов вытер руку о штаны и распрямился.
   - Мне знакома эта техника работы. Эти люди из Гильдии наемных убийц.
   - Ты уверен?
   - Мне ли не быть уверенным. Я не только узнаю их технику, но и вижу отличительные знаки. Видишь на правом запястье у него словно шелковый платок обернут вокруг руки? Это цех невидимок. А это и не платок вовсе, а один из ножей. Невидимки стоят очень дорого, если их отправили по твою душу, значит ничего не жалко, чтобы тебя остановить.
   - У меня возле шатра один, и один внутри. Они были живы, когда я отправил их считать звезды. Думаю, скоро им это занятие надоест, и тогда можно будет с ребятами по душам потолковать, - сказал Одинцов.
   Лодий горько усмехнулся.
   - Ну, это вряд ли. Невидимки живыми в руки не даются. Скорее всего они уже мертвы.
   - Брось ты, я их только вырубил. Они на жмуриков совсем не похожи были.
   - Организм сам отдаст команду на ликвидацию, как только почувствует опасность быть взятым в плен. В теле каждого члена гильдии живут сотни маленьких магических частиц, которые отвечают не только за оздоровление, но и за безопасность. Уверен, что если ты сейчас зайдешь к себе в палатку, то найдешь только гнилую лужицу.
   - Какую такую лужицу? - не понял Серега.
   - Эта магическая дрянь в крови превращается в кислоту и съедает все тело.
   - Разбуди Дорина, Черноуса, Вихря и Бобра. Надо тут прибраться, пока весь лагерь не проснулся. Им не стоит это видеть.
   Лодий коротко кивнул и бросился выполнять поручение командира.
   Серега вернулся в свой шатер. Там где еще недавно лежало тело, виднелась только вонючая темная лужа. К ней даже приближаться было противно, не то что смотреть, а уж подумать, что это кому-то придется убирать...
   Одинцов боком обошел ее, добрался до кувшина с чистой водой, плеснул пару раз себе в лицо и направился к Леху. Шустрик лежал на одеяле и ровно дышал. Жив, пройдоха и как всегда проспал все самое интересное.
   Серега сел рядом с другом и облегченно вздохнул. Кому он понадобился? Зачем устраивать за ним охоту? Человека пытаются устранить силовым методом, когда он либо кому-то очень сильно мешает, либо когда он представляет серьезную угрозу. Но кому мог помешать простой сотник? Кто его так сильно боится?
   Голова от ночного боя разболелась. Хотелось завалиться в кровать и спать беспробудно, но отдыха впереди не предвиделось. Полночи еще трупы убирать, так чтобы никто и не догадался о ночном происшествии.
   Серега нашел лехов кувшин с вином, болтнул и довольно крякнул. Свой кувшин он еще перед сном опустошил, а вот Шустрик оказался слаб, и кое что все-таки оставил. На пару глотков хватит, чтобы справиться с головной болью. Серега выпил из горла, бросил кувшин на пол, поднялся и направился прочь из шатра руководить похоронными работами.
  

Глава 5

ОГОНЬ

  
   Замок, видимый с вершины холма, назывался Двенадцать Башен. Просветил Лех Шустрик, гордо восседавший на боевом коне, что не мешало ему при этом выглядеть потешным. Из-за скованности движений ниже пояса, там, где его ноги были зафиксированы в лубке жесткими бинтами, он напоминал ржавого робота. Серега держал Шустрика подле себя, чтобы не выпускать его из виду. Мало ли помощь потребуется или что еще. Хотя конечно за пройдохой мог присмотреть кто угодно из Волчьей Сотни, но так Одинцову было спокойнее. У луки седла Шустрика висел в кожаном чехле арбалет со связкой болтов. В случае опасности он намеревался поработать снайпером. Из-за травмы ног мечник из него теперь был никудышный.
   - Двенадцать башен пограничная крепость, защищает подступы к Рибошлицу, - продолжил рассказ Лех.
   - А от кого здесь защищаться? Разве что от нас или боркичей, - удивился Серега.
   - В разные времена Рибошлиц подвергался нападением со стороны своих не очень дружественных соседей. То Боркичи решат взять реванш, когда-то это был их город. То многочисленные лесные банды вздумают встать на зимние квартиры. Так что сброда полно, есть кому в зубы дать, да ребра пересчитать.
   Одинцов обернулся и смерил взглядом растянувшуюся железную змею, рыцарское войско неспешно продвигающееся по большому западному тракту. Он видел только железные шлема, копья, дырявящие небо, и стяги, полошащиеся на ветру.
   - Правда, в последнее время желающих откусить от жирного пирога Рибошлица кусочек все меньше и меньше. Так что и крепость пришла в запустение.
   - А зачем кому-то нужен этот провинциальный городишко? - поинтересовался Серега, вернувшийся к созерцанию замка.
   - Ну, не скажи, городок торговый, богатый, золотишка там водится в большом количестве, - мечтательно протянул Шустрик.
   - Поэтому ты в прошлый приезд решил с девчонками позабавиться и угодил в тюрягу? - хитро прищурившись, спросил Сергей.
   - Вечно ты, Волк, всем недоволен. Тебе ничем не угодить. Ну, пощупал, и тебе бы стоило пощупать, вспомнить какого это, а то все в походах, да в походах. В седле, да в седле. Нельзя же так. Совсем ты себя, Одинец-молодец, не жалеешь, - насмешливо заявил Шустрик.
   Слова Леха заставили Серегу призадуматься. А ведь, правда, последние месяцы он провел в дороге и сражениях. Ни минуты покоя. Неожиданно, он вспомнил Айру и стало грустно. Освободив девушку из рабских застенок, он оказался перед выбором. Два пути лежали перед ним, а он застыл на развилке. Путь война оказался куда предпочтительнее, чем путь семьянина. Но был ли он прав тогда? Может, стоило выбрать Айру, осесть в Краснограде, завести хозяйство, дом и жить до конца дней своих как примерный семьянин и бюргер. Одинцов скривился. Он уже жил похожей жизнью в прежнем мире и чуть было не задохнулся. Значит, он предназначен для другого. Тогда к черту сомнения.
   - Почему крепость назвали Двенадцать Башен? - неожиданно спросил Серега.
   Замок выглядел изрядно потрепанным. Чувствовалось, что тьма веков наложила на него свой отпечаток. Провалы в стенах, выкрошившийся камень, пробоины в бойницах. Замок выглядел доживающим свой век стариком с беззубым ртом и морщинистой кожей. Но как Сергей ни силился насчитать двенадцать башен, он видел только шесть, если за шестую принять провалившееся внутрь себя сооружение, стоящее возле западных ворот, давно заброшенное и облюбованное птицами и кустарниками.
   - Когда крепость построили в ней было двенадцать башен. После ее несколько раз перестраивали. Башни сокращались, помогали этому и осады и бои, проходившие в этих местах. Большая часть башен ушла в землю. Так что теперь это лишь эхо былого величия, - с сожалением в голосе сказал Лех Шустрик.
   - Скоро мы будем в Рибошлице? - спросил Сергей.
   - Думаю что к исходу завтрашнего дня.
   - С чего это? Тут же рукой подать. Можно и сегодня в город войти, - удивился Сергей.
   - Вряд-ли мы просто так минуем Двенадцать башен. Владетель замка Огин Сорборо очень гостеприимный хозяин и старый друг воеводы. Глухарь не упустит шанс посидеть за вечерним столом с соратником. Когда-то им довелось служить вместе на границе лоскутных государств, отражать набеги упаурыков.
   - Получается, мы застряли? - удрученно вздохнул Сергей.
   - Получается так. Это всего лишь один вечер. Что может произойти за один вечер? Да, ничего, - хохотнул Лех Шустрик.
   Знал бы он тогда, как ошибался. Сколько неожиданностей и опасностей принесет им следующая ночь.
   Серега натянул поводья, развернул коня и направил его прочь с холма к тянувшейся в низине колонне вестлавтского войска. Шустрик последовал за ним. Приблизившись к Волчьей Сотне, Серега встал во главе отряда, рядом с Дорином и Черноусом, позади воеводы в окружении личной охраны.
   - Что интересного нашли? - спросил Дорин.
   - Скоро все сами увидите, - заявил Шустрик и хитро подмигнул Сереге.
   Замок Двенадцати башен произвел впечатление на десятников, которым раньше не доводилось бывать в этих краях. Черноус с Дорином обсудили удручающий вид некогда воинственного замка, прошлись по полуразрушенным стенам и сошлись во мнении, что взять это допотопное сооружение приступом они смогли бы в кратчайшие сроки, не особо затрудняясь, да и без лишних потерь. Серега слушал их браваду с улыбкой. Он уже был наслышан о подвигах защитников замка и знал, что с осадой пришлось бы изрядно повозиться. Бойцы Волчьей Сотни были настолько уверены в своих силах и командире, что Одинцов начинал опасаться, как бы это не вылилось в самонадеянность, которая на поле боя обернется катастрофой.
   Вестлавтское войско вылилось на открытое пространство перед замком, и было остановлено ревом походной трубы.
   - Разбивайте лагерь. Чую, что мы тут застряли, - приказал Дорину и Черноусу Одинцов.
   Десятники спорить с командиром не стали. Ему виднее и отправились исполнять его приказ.
   Вскоре сотников потребовал к себе воевода Глухарь. Одинцов посмотрел на Леха Шустрика и заявил:
   - Поедешь со мной.
   - Зачем я тебе нужен. Инвалиду требуется отдых, и не стоит омрачать своим видом взоры высоких господ, - заявил Шустрик, которому очень не хотелось сопровождать Серегу. Ну что он забыл в шатре воеводы. Ему бы с дороги отдохнуть, омыться ключевой водой, выпить вина, да просто полежать в тиши и покое. А тут новые приключения.
   Но Одинцов был непреклонен.
   - Ты мой страховочный трос. Вдруг я что-нибудь забуду и начну нести всякую ересь, тут ты меня и одернешь. Так что прекрати болтать и вперед за мной. Мне нужен человек с ловкими мозгами, такими как у тебя. В конце концов, кто мой советник?
   - Позволь, я уже несколько дней в седле. Моя задница скоро станет тверже, чем щит вестлавтского рыцаря. Я и отдохнуть хочу. К тому же, если воевода затащит нас в замок, как я буду передвигаться по залам и комнатам. На лошади?
   Серега окинул оценивающим взглядом Шустрика и подозвал к себе двух солдат, оказавшихся на свое несчастье поблизости от командира. Как гласит народная мудрость, ноги лучше держать в тепле, а задницу подальше от начальства. Солдатам предстояло убедиться в этом на собственном опыте.
   - Как зовут, хлопцы?
   Если бы не командир, то на хлопцев они бы точно обиделись. Мерещилось им в этом слове что-то обидное, только вот понять что никак не могли.
   - Игнат, - представился один.
   - Слива, - представился второй.
   - Вот что, Игнат и Слива, мигом дуйте к десятнику Бобру и принесите подарок для Леха Шустрика. Десятник все поймет. Одна нога здесь, а другая уже сверкает.
   Солдаты поспешили исполнить приказ командира. Шустрик нахмурился, созерцая довольную физиономию Одинцова. Волк развеселился. Ох, не к добру это.
   Ребята отсутствовали всего несколько минут. Вскоре они появились, таща что-то громоздкое и непонятное. Приблизившись, они вытянулись по стойке смирно и доложили, что приказание командира исполнено. Подарок доставлен.
   Лех Шустрик осмотрел с сомнением конструкцию из палок и парусины и спросил:
   - Что это?
   - Носилки для моего советника.
   Серега спрыгнул с коня, подошел к солдатам и развернул конструкцию.
   - Теперь ты можешь не волноваться. По крепости ты будешь передвигаться в этом. А Игнат и Слива назначаются теперь твоими почетными носильщиками в мирное время.
   Судя по скривившимся физиономиям бойцов, таким назначением они остались не довольны. В армию пошли, чтобы стать героями, покрыть свое имя славой, а тело шрамами от лихих сражений, а тут таскать на своем горбу ломанного острозуба. Великая честь.
   Одинцов смерил солдат взглядом и пригрозил:
   - И смотрите, негодяи, уроните Шустрика, будете до конца компании в похоронной команде трудится, да дерьмо за лошадьми убирать.
   Такое светлое будущее парням совсем не понравилось. Они нахмурились и по их решительным лицам было видно, что теперь они Леха Шустрика ни на минуту одного не оставят, будут как сына родного охранять.
   Шустрик страдальчески закатил глаза к небу и застонал. Пришлось подчиниться.
   Время близилось к полудню, но небо затянуло серыми грязными тучами, похожими на больничные простыни. Изредка сквозь прорехи сеялся мелкий колючий снег. Надежды на просветление не было. Солнце забыло дорогу в мрачный мир. Какого же было удивление Шустрика, когда он увидел багровое зарево на горизонте, словно отражение далекого пожара. Таким бывает закат в особо ясный день, когда воздух прозрачен и каждый клочок тела дрожит от восторга от красоты божественного творения.
   Этот закат очень не понравился Шустрику, но на обсуждение природных явлений времени не было. Воевода Глухарь итак заждался наглого свободолюбивого сотника.
   Одинцов и Шустрик верхом, а Игнат и Слива бегом направились к штандарту воеводы, стоявшему неподалеку.
   Серега наслаждался впечатлением, которое оказали на Шустрика носилки. А все-таки это он удачно придумал. В последний день, перед тем как покинуть лагерь вдвоем с Бобром они уединились в палатке, сооружая непонятную конструкцию. Бобер сначала понять никак не мог, что такое удумал командир, а когда разобрался, с азартом приступил к работе. Были задействованы бойцы из десятка Бобра, а главное все хранилось в строгой тайне. Не дай бог, Шустрик что-нибудь пронюхает, сюрприз не получится. Сложнее было прятать носилки во время похода. На марше они были не нужны. Серега ждал момента, чтобы преподнести подарок Шустрику и ему удалось удивить Леха.
  
   ***
  
   Владетель замка Двенадцати башен Огин Сорборо был дородным господином лет шестидесяти. Лысая голова, густая черная борода, прореженная сединой, один глаз затянут белой пленкой, отчего он напоминал тухлое яйцо, другой мутный с треснувшими капиллярами так и рыскал по сторонам, отчего складывалось впечатление, что благородный владетель ищет, что бы такое стянуть из того что плохо лежит. Он был одет в богатый красный кафтан, отороченный мехом и покрытый золотым шитьем. На голове шапка с меховой опушкой и двумя лисьими хвостами, свисающими на плечи. На ногах кожаные сапоги, подбитые металлическими подковами.
   Владетель вышел на крыльцо усадьбы, находящейся на территории крепости, встречать гостей, въехавших через западные ворота. Возле крыльца стоял десяток личной охраны в черных кафтанах, подпоясанных белыми кушаками. Они были вооружены алебардами.
   Во главе группы гостей ехал воевода Глухарь, окруженный личной охраной. Подле него сотники Кринаш, Ругволд и Сабутай. Замыкал процессию Одинцов, Лех Шустрик и два пеших солдата с деревянной конструкцией, похожей на маленькую приставную лестницу, сложенную втрое.
   Огин Сорборо спустился с крыльца и вышел на встречу гостям. Кавалькада остановилась. Люди спешились и встали строем, словно готовились встретить врага в клинки. Замешкался только Лех Шустрик. Серега помог ему спуститься из седла на носилки, которые развернули солдаты. Стоило только Шустрику поудобнее угнездиться на жестком сидении, солдаты подняли его вверх, положив шесты себе на плечи.
   - Дорогой друг, рад видеть тебя, - растянулись губы владетеля в улыбке.
   Он распахнул руки и направился к воеводе, кося с подозрением глаз на носилки с Шустриком.
   Глухарь стиснул Сорборо в объятьях, так что покраснел от натуги. Владетель в долгу не остался, стиснув друга в ответ. Так они соревновались несколько минут, кто кого переборет. После чего хлопнули друг друга по спине и разошлись в стороны, осматриваясь.
   - Какими судьбами, старый ты глухарь? - спросил владетель.
   - Проезжал вот мимо, дай думаю загляну.
   - И правильно сделал. Пойдем в дом, чего зад на ветру морозить. Это кто с тобой? - поинтересовался Сорборо, оглядывая свиту воеводы.
   - Сотники мои, - Глухарь поименно представил каждого.
   Когда дело дошло до Одинцова, владетель смерил его взглядом, словно приценивался, скривился, будто у него разболелись зубы и задница в придачу, а глаз под мутной пленкой задергался, но Сорборо ничего не сказал.
   - За мной. Стол накрыт. Извольте откушать с дороги, чем боги одарили.
   Как же он приторно слащаво это сказал, словно всю жизнь одной медовой патокой питался. Одинцов сразу решил, что владетель ему не нравится. Может у него и отличный послужной список, может он и прошел с Глухарем пограничную войну, но человек он с гнильцой. Нельзя ему доверять.
   - А чего это ты с собой увечного притащил? - Серега расслышал вопрос Сорборо, заданный шепотом Глухарю.
   Что ответил воевода, к сожалению, понять не удалось. Они уже скрылись за дубовыми дверями с железными накладками, украшенными растительным орнаментом. За ними последовала личная охрана и сотники.
   - Не нравится мне этот лысый, - тихо произнес Шустрик, оглядываясь по сторонам.
   - Мне, если честно тоже, - признался Серега.
   - Будь с ним аккуратен. Что-то тут дело не чисто. Эй, несите аккуратнее, чай не мешок с мясом тащите, - заругался Шустрик на носильщиков.
   Игнат и Слива нахмурились, чувствовалось, что они с удовольствием скинули бы привередливого инвалида в грязную лужу возле крыльца, но терпели, надеясь, что командир отметит их преданность.
   Большой стол, покрытый серой скатертью, был уставлен блюдами с мясом, овощами, соленьями и маринадами. Владетель занял место во главе стола, подле себя усадил старого друга. Глухарь был доволен и лучился от счастья. Одинцов постарался занять место подальше от начальства, поближе к вину и мясу. Ему хватало общения с Шустриком, напрашиваться в компанию к лысому самодовольному владетелю не хотелось.
   Слуги наполнили серебряные бокалы вином и отступили в тень.
   Серега очень не любил, когда за ним так настырно ухаживали. Тянуть бокал весь вечер он не собирался, а видеть постоянное мельтешение постороннего не хотел, но пришлось смириться. Нельзя лезть со своим уставом в женский монастырь.
   Неспешно потекла застольная беседа, в которой Одинцов участия не принимал. Говорили в основном владетель и воевода. Глухарь интересовался жизнью Сорборо после совместной службы. Последовал длинный рассказ, из которого Серега почерпнул немало полезного. Крепость Двенадцати башен охранялась наемным войском, которым командовал Огин Сорборо. Он не был жителем Рибошлица, да и не питал теплых чувств к этому вольному, но при этом заносчивому городу. В начале службы ему платили много. Как раз отгремели последние сражения с князем Боркичем, который в очередной раз решил вернуть наследие предков под свое крыло. Но тянулись годы, угроза не возвращалась и постепенно служба становилась все скучнее и скучнее. К тому же городской совет Рибошлица с каждым годом уменьшал суммы на содержание замка и жалованье хранителям.
   - Ведь до чего дошло. В прошлом году нам выплатили жалкие две сотни марок за год. Мне едва-едва хватило выдать жалованье гарнизону, да оплатить каменщиков, чтобы стены подлатали. Скоро на лесной разбой перейдем, - жаловался Сорборо, обгрызая кабанью ногу и запивая жирное мясо красным вином.
   - Ты я смотрю, как всегда любишь поприбедняться. Хлебом тебя не корми, - улыбнулся Глухарь.
   - А хлебом меня кормить и не надо, меня мясом надо кормить, - огрызнулся владетель.
   - Будет тебя мясо и вино, хоть залейся. Есть у меня к тебе предложение, милый друг. Думаю, тебе оно понравится. Только оно должно остаться между нами, - испытующе посмотрел на владетеля воевода.
   - Ты что сомневаешься во мне, старая мошонка? Ты как посмел? Мы же с тобой упаурыкам вместе глотки резали! - вскипел Сорборо.
   На время он даже забыл о кабаньей ляжке.
   - Тогда слушай меня внимательно.
   - Погодь, - выставил перед собой ладонь владетель. - Если уж тут такой секрет, то может стоит выставить твоих людей из зала. Зачем лишние уши полоскать чужими секретами.
   - Как ты правильно заметил, это мои уши, и им полезно послушать, что я тебе скажу, - ответил Глухарь.
   - Даже этому простолюдину, выскочке? Ты знаешь, откуда он на наши головы свалился? - проревел Сорборо, указывая на Одинцова кабаньей ногой.
   Серега напрягся. Сносить оскорбления он не собирался, даже от благородного владетеля.
   - Я про этого Волка справки наводил...
   Вот уже все в зале смотрели на него.
   -... он появился ниоткуда в Рибошлице, устроил дебош, за что был схвачен и брошен в темницу. Откуда его выкупил князь Боркич для своих развлечений. Очень он любит гладиаторские поединки. Но ты знаешь об этом. Дальше ему удалось сбежать от Боркича вместе с группой такой же черни. И вот теперь он сотник. Имеет свой стяг и герб. Куда катится мир, Глухарь? Если каждая низкородная скотина может дослужиться до собственного герба.
   Сорборо грохнул кулаком по столу, так что подпрыгнули деревянные миски с овощами.
   Одинцов хмурился и молчал. Интересно, откуда владетель замка Двенадцати Башен может знать о его похождениях. В этом мире фотороботы на каждом дереве не развешивают, опознать человека сложно, если только ты его лично не видел. Должно быть объяснение такой прозорливости. Вывод напрашивался только один. Кто-то разнюхал о прошлом Сереги и пытается его утопить. Сейчас идет война и всем наплевать из какой грязи он выбрался, но как только с князем Боркичем будет покончено, ему припомнят и низкое происхождение и рабский ошейник. Это лишний раз подтверждало его намерение не связывать дальнейшую жизнь с Вестлавтом. Послужим пока служится, а потом можно будет и на вольные хлеба податься.
   - Я даже не хочу знать, правду ты говоришь или нет, - заявил Глухарь, нахмурившись. - Прошлое Волка, это его личное дело. Сейчас он командует одной из самых сильных сотен нашей армии и большее меня не интересует. Хотя твои познания меня удивляют. Сам ты до такого додуматься не мог, значит, кто-то тебе напел.
   И Серега, похоже, знал, кто это был. Без магиков тут не обошлось. Почему они его так не взлюбили.
   - Я же о другом хотел поговорить. Завтра мы войдем в Рибошлиц. Через пару дней армия Вестлавта покинет город. Я оставлю только одну сотню Сабутая на окраине города. Терять Рибошлиц не хочу, и отдавать его князю Вестлавта тоже. Поэтому предлагаю разделить город.
   Одинцов встрепенулся. Зачем его сделали свидетелем тайны? Почему Глухарь решил посветить его в государственный заговор? Вероятно, чтобы привязать к себе. Ведь теперь у него нет выбора. В Вестлавт не отправишься, чтобы доложить князю, да и зачем оно ему надо. Князь далеко, Глухарь близко. Так что воевода ничем не рисковал.
   - Любопытно, - оценил Скарборо.
   - Основные силы Рибошлица разбиты. Осталось только рассеянное по городу народное ополчение, но что оно против твоих и моих людей. Тьфу и растереть. А у нас с тобой будет целый город с солидным годовым доходом.
   - И как его делить будем? - спросил владетель.
   - Поровну.
   - Меня это устраивает, - зловеще улыбнулся Сорборо. - К тому же если ты сгинешь во славу Вестлавта, вся добыча останется мне.
   - В таком случае тебе придется позаботиться о моей семье, - заявил Глухарь.
   - По рукам, - тут же принял условие владетель.
   И соглашение было скреплено доброй порцией вина.
   Они пили до глубокой ночи, а разошлись далеко за полночь. Только Глухарь и Сорборо остались сидеть за столом.
   Для ночевки Одинцову выделили апартаменты, в которых можно было разместить целый десяток. Поэтому он решил не отпускать от себя ни Леха Шустрика, ни его носильщиков. Игнату и Сливе было поручено охранять покой господ, никого не впускать, и если случится вторжение, сражаться до полной победы.
   - Что ты думаешь обо всем этом? - спросил Серега Шустрика, который за весь вечер не проронил ни слова.
   - Это война. На ней заботятся не только о чести и достатке своего сюзерена, но также о собственных интересах. Если все хорошо сложится, то воевода станет хозяином города. Сорборо бездетен, какое то время они будут править вместе. Потом город будет полностью в руках Глухаря и его семьи. На твоем месте я бы задумался об этом. Пока идет дележка пирога, не стоит хлопать ушами, надо и для себя кусок ухватить, - закончил речь Шустрик, закрыл глаза и захрапел.
  
   Их разбудили под утро истошные крики, прокатившиеся по мрачным коридорам усадьбы владетеля.
   Серега дернулся, скатился в мгновение с кровати. Еще не успев проснуться, он уже схватился за меч и выдернул его из ножен.
   Да что же за чертовщина тут творится. Враги захватили крепость, пока люди Сорборо почивали на лаврах. Решили раз в поле под стенами замка армия вестлавта, то можно и стены не охранять. Бред какой-то...
   Игнат и Слива уже были на ногах и хмуро таращились на командира, ожидая приказа. Лех Шустрик тоже вооружился, только со сломанными ногами не больно-то навоюешь. Он это понял сразу и от этого злился. Привязанный к носилкам и двум солдатам, унизительное положение.
   - Слива, остаешься с Лехом. Игнат за мной. Разузнаем, что там стряслось у них, - приказал Серега.
   Обернувшись к Шустрику, он добавил.
   - Побудь пока тут. Я быстро. Как чего узнаю, так сразу назад.
   Лех в ответ ни слова не сказал, только кивнул. Но по его виду было ясно, что он с удовольствием поменялся бы с Одинцовым местами, да сам бросился бы по коридорам усадьбы на разведку.
   Серега не стал утруждать себя надеванием доспеха, а как был в одной простой рубахе и кожаных штанах, так и отправился на поиски приключений. Только сапоги на босу ногу натянул.
   В коридоре было сумрачно, но факелы, воткнутые в держатели на стенах, освещали дорогу. Вот только людей не видно. Такой истошный крик должен был разбудить всю резиденцию, да навести шороху на крепостных стенах, но в доме было пустынно. Серега так и ждал, что на глаза ему попадется табличка: "Все ушли на фронт". Верить в более мистические объяснения не хотелось.
   Оказавшись возле лестницы, Серега снял факел со стены и посветил вниз. Опять пусто. Взгляд на верх принес тот же результат. В доме было тихо и спокойно. Одинцов даже засомневался, может крик ему приснился. Он посмотрел на Игната, судя по его недоуменному лицу, ему этот сон тоже снился.
   Серега выбрал направление и побежал вниз, освещая факелом себе дорогу. Каменные ступеньки, запутаешься в них, полетишь и все кости переломаешь, да без зубов останешься. Два инвалида на сотню, к тому же один из них командир, это уже перебор.
   Оказавшись на первом этаже, Серега направился ко входной двери, когда его внимание привлекло окно, залитой снаружи огнем.
   "Пожар, горим" - мелькнула мысль, но тут же потухла.
   Он отодвинул тяжелую занавесь в сторону, прильнул к окну, но как ни силился вглядеться, ничего разобрать не мог. Мутное стекло, словно его подкоптили, передавало только какое-то зарево, но что это такое не понять.
   Серега схватился за ручку двери и рванул ее на себя. Услышал только позади робкий голос Игната:
   - Командир, может не стоит.
   Серега выскочил на крыльцо резиденции Сорборо, ожидая увидеть все что угодно, но только не это. Он был уже готов к охватившему крепость пожару, к захватчикам, штурмующим стены, и ратникам, отбивающим вторжение, к чудовищам, лезущим из-под земли, к явлению князя Боркича вместе со всеми гладиаторами, разозленными бегством Сереги из-под горы, и тем, что он не прихватил их с собой. Но вместо этого он увидел море огня. Казалось, само небо горит и плачет. Огненные слезы то и дело срывались сверху и падали вниз. Приближаясь к земле, слезы увеличивались, и вот они уже становились размером с горящий булыжник и падали на крышу амбара, пробивали ее и ныряли вниз, поджигая все на своем пути.
   Серега застыл на крыльце, не в силах пошевелиться. Увиденное ошеломило его, сбило с толку.
   Сверху послышался треск, хруст и крыша над ним проломилась. В пролом упал горящий камень и ударил в пол. Во все стороны брызнули искры. Сергей дернулся в сторону, сбил с ног Игната и ввалился назад в дом.
   - Какого лешего вас понесло на улицу? - раздался позади женский голос.
   Одинцов скатился с Игната и тут же встал на ноги. Невольно он оглянулся на картину апокалипсиса, царящую снаружи.
   - Закройте немедленно дверь, - потребовала женщина.
   Серега поспешил исполнить приказ. И только после того, как дверь оказалась закрыта посмотрел на командиршу.
   Ею оказалась молодая женщина в просторном черном платье с белыми вставками на переднике, рукавах и груди. Открытое декольте подчеркивало пышные формы девушки. В другом месте и в другое время он бы отдал должное ее красоте. Густые черные волосы, сдерживаемые металлическим обручем и сеткой, подчеркивали точеные черты лица. Серега почувствовал воодушевление. Он уже готов был начать гусарить, когда вспомнил, что творилось за дверью. И что это такая красавица делает в столь поздний час одна в доме? Уж не она ли кричала? И кто она такая?
   Она словно прочитала его мысли.
   - Меня зовут Кристи, я дочь владетеля. Следуйте за мной. На крепостные стены есть другой путь.
   Дочь владетеля, смелая особа. Все уже покинули усадьбу, а она почему-то задержалась. Будь Серега на месте ее папаши, в первую очередь упрятал бы дочку в безопасное место. Не пошла бы по доброй воле, перекинул бы через плечо и унес.
   Кристи развернулась и, шурша юбками, стремительно направилась к лестнице.
   Серега переглянулся с Игнатом, пожал плечами и направился за девушкой. Если женщина взяла командование на себя, лучше ее послушаться. Тем более если это хозяйка замка. Ей к тому же виднее, что делать в такой ситуации. Видно, она не в первый раз с ней сталкивается.
   Под лестницей оказалась дверца. Кристи открыла ее, оглянулась, приглашающе махнула рукой и скользнула внутрь. Серега рванул за ней, оставив Игната прикрывать спину. Игнат сносил все молча, только казалось тяготился общением с начальством и ответственностью, возложенной на него.
   За дверью оказалась лестница, уводящая в темноту. Тут немудрено и голову сломать. И как эта девчонка, словно горная козочка, со ступеньки на ступеньку проворно прыгает. Как она в этой темени хоть что-то разбирает? Серега хотел было уже вернуться, чтобы раздобыть факел, но тут на лестнице включился свет. От неожиданности Одинцов замер на ступеньке и тут же получил толчок в спину. Не успевший сообразить Игнат налетел на командира. Серега перепрыгнул через несколько ступенек и продолжил спуск.
   Как Серега не озирался по сторонам, он никак не мог понять, откуда идет свет. Ни факела, ни электрического светильника. Свет, казалось, просто сочился сквозь стены. Но забивать этим голову он не стал, куда интереснее то, что сейчас происходило на улице. Огненный дождь, такого он еще не видел. А вот дочку владетеля похоже это явление совсем не удивило. У них тут что каждый месяц небо горит?
   Ступеньки закончились, и Одинцов оказался в начале каменного туннеля. Девчонка проворно бежала вперед. Как бы от нее не отстать. Вот же неугомонная. Серега тяжело вздохнул и побежал за ней. А ведь впереди еще и подъем.
   Он оказался прав. Новая винтовая лестница, достаточно широкая, чтобы на ней можно было разойтись двум людям, не задев друг друга локтями. Девчонка сбросила темп, толи платье мешало, толи выдохлась. Но Сереге это было на руку. Кто знал, что ждет его в конце лестницы.
   Кристи открыла дверь, окованную металлом, и исчезла за ней. Серега оглянулся на Игната, не отстал ли. Нет, порядок, кряхтит, взбегая по ступенькам, морда недовольная. Меч в руке подрагивает. Похоже, он не прочь пустить его в ход. Одинцов потянул за ручку двери и вышел наружу.
   Он оказался в просторной каменной зале с множеством окон, прореженных колоннами. Мраморный пол, состоящий из квадратных черно-белых плит, выложенных в шахматном порядке. Похоже, Серега попал на смотровую площадку замка. Причем пришел самым последним, если не считать Игната, который пыхтел за его спиной. Здесь были все: воевода Глухарь с сотниками, владетель Сорборо с ближними рыцарями. Никто из них даже не оглянулся на Одинцова. Их внимание было целиком и полностью захвачено огненным дождем.
   Небеса сошли с ума, возникла первая мысль. Разве такое возможно. Складывалось ощущение, что замок Двенадцати башен со всеми своими обитателями провалился в преисподнею. Небо переливалось всеми оттенками красного, то и дело вскипало и плевалось в землю огненными комками. Периодически то тут, то там возникали воздушные воронки, которые стягивали на себя половину облаков и тогда образовывались черные прорехи, сквозь которые заглядывали звезды.
   Серега приблизился к окну и встал рядом с воеводой. Не смотря на спешку, Глухарь успел облачиться в доспехи, словно и вовсе не ложился, а вот вестлавтские сотники особо о гардеробе не беспокоились, как и Одинцов. Оделись кто что успел впотьмах похватать.
   - Мы должны их впустить! - неожиданно разрушил тишину громкий рык воеводы.
   - Ворота замка не откроются. Только не ночью, - ответил владетель.
   - Ты совсем свихнулся в своей глуши, Огин. Снаружи мои солдаты, которые сейчас воюют с небесным огнем и мрут ни за что, а ты отказываешься открыть ворота из-за соображений какой-то мнимой безопасности, - тихим, но от этого даже более зловещим голосом говорил Глухарь.
   Чувствовалось, что он был на грани и вот-вот взорвется, и тогда владетелю мало не покажется. Надо будет, замок по камушку разнесет, а сотники его поддержат.
   Серега выглянул и увидел поле, озаренное небесным пожаром. Множество человеческих фигурок, мечущихся из стороны в сторону, старясь разминуться со смертью. Горящие шатры. На земле царил полный хаос. Как там у классика пелось: "смешались в кучу кони, люди...". Они нигде не могли найти укрытия от падающих с неба огненных бомб. Все кто находился на поляне перед замком были обречены, если только небо не потухнет в ближайшие несколько минут. Но на это не стоило надеяться.
   "Там же мои ребята, - озарило Серегу. - Там Дорин, Черноус, Бобер, Лодий... Там весь мой Волчий Отряд, там вся моя Волчья сотня. Я тут в тепле и безопасности, а они под непрерывным огнем гибнут"
   Одинцов бросил на владетеля свирепый взгляд и процедил сквозь зубы:
   - Открывай ворота, старая перечница, или я тебе кишки на колонну намотаю.
   - Да что ты себе позволяешь, щенок... - презрительно скривив губы, ответил Сорборо.
   В Сереге проснулся Волк. Никто и опомниться не успел, как он кинулся к владетелю, сгреб его за грудки, шмякнул изо всех сил об колонну и приставил к животу меч.
   - Открывай! - взревел Волк.
   Ближние рыцари владетеля загомонили, обнажили мечи и двинулись было на помощь господину, но воевода Глухарь, сотники и Игнат стали плечом к плечу, загораживая Одинцова.
   - А ну назад! - взревел воевода.
   - Отец, открой немедленно ворота. Твоя глупость и жадность тебя погубит... - раздался повелительный женский окрик.
   Между ближними рыцарями и вестлавтцами встала Кристи. Ее слова остудили горячие головы.
   Серега смотрел в глаза владетелю и видел, как волна неуверенности всколыхнула их.
   Сорборо качнул головой, словно соглашаясь со своей участью, и громко приказал:
   - Открыть ворота. Немедленно!
   Рыцари бросились выполнять приказание, а Серега убрал меч от толстого пуза владетеля и отпустил его. Сорборо встряхнулся, поправляя помятую одежду. В глаза Одинцову он старался не смотреть.
   - Хотелось бы верить, что это последние разногласия между нами, - сквозь зубы процедил воевода Глухарь, тоже избегавший смотреть на Одинцова.
   Серега понимал, что может он где-то и переборщил, но только по-другому поступить не мог. Пока они тут играли в словесные игры, спорили до хрипоты, там внизу гибли люди. Его люди. А за своих людей он готов был весь этот замок в булыжники разметать.
  

Глава 6

ЛЕЧЕНИЕ

  
   Огненный дождь закончился лишь к утру. Замок Двенадцати Башен выглядел изрядно потрепанным. Проломленные крыши хозяйственных построек, сгоревшая баня и казарма, полуразрушенные крепостные стены, уничтоженный продовольственный склад с зимним запасом провианта. На взгляд Сергея замок было проще построить заново, чем отремонтировать.
   Владетель замка Огин Сорборо выглядел подавленным. Сразу после того как закончился огненный дождь и земля прекратила гореть, он отправился в обход владений. Когда он вернулся, казалось, его лицо превратилось в сплошную морщинистую складку. Сорборо, не говоря ни слова, проследовал к себе в кабинет, где заперся и до самого вечера никого к себе не пускал. Слуги шептались между собой, что "старик это не переживет", "у него в кабинете есть запас рома, так что пока все не выпьет, на свободу не выйдет".
   Жалеть владетеля ни у воеводы Глухаря, ни у Сергея Одинцова не было никакого желания. Да и времени свободного не осталось. Крепость превратилась в походный лазарет. Во время огненного дождя многие из вестлавтцев пострадали, а многие остались лежать на поле боя с остекленевшими мертвыми глазами, уставленными в проклятое небо. Пришла пора считать потери и зализывать раны.
   Лех Шустрик не хотел оставаться в постели, когда вокруг творится такой разброд. Он выехал на носилках из своей комнаты и тут же забрался в седло. Игнат и Слива были отпущены на волю. Каждые рабочие руки в сотне теперь были на счету. Шустрик направил коня в сторону Одинцова, стоявшего возле лазаретной палатки и разговаривавшего с Дорином. Полог палатки откинулся и на свежий воздух выскользнул десятник Черноус. Вид у него был изрядно утомленный.
   - Что тут у нас? - спросил Лех.
   - Все плохо, - сказал потухшим голосом Серега. - Два десятка мертвецов и еще десятка три раненных. От Волчьей сотни такими темпами скоро останется одно только воспоминание.
   - Из наших кто-нибудь? - спросил Лех, имея ввиду Волчий Отряд.
   Одинцов его понял.
   - Нет. Слава творцу, все целы. Только Бобра немного поломало, но жить и бегать будет.
   - Командир, мы вернемся к солдатам? - спросил Черноус.
   Серега махнул рукой, и десятники разбрелись по больничным палаткам.
   - Ты вот мне скажи, что это за чудо природы ночью приключилось? - спросил Одинцов, посмотрев на Шустрика.
   - Огненный дождь вовсе не чудо. Весьма редкое природное явление. Оно происходит раз в несколько лет. В последний раз он пролился над графством Оранж десять лет назад. В этих краях насколько я знаю, его ни разу не было. Древние говорили, что боги насылают огненный дождь в наказание за грехи человеческие. В баронстве Клеман полвека назад жил астролог Барадун Гром. Он составил таблицы предсказаний, в которых указал точное время выпадение огненных дождей. Над ним тогда смеялись. Как можно предсказать, когда боги будут гневаться. Барадун не выдержал такого отношения, стал чаще прикладываться к бутылке и закончил вскоре свою жизнь в сточной канаве. А его таблицы оказались у барона Клемана. И вот когда пролился следующий огненный дождь, выяснилось, что Барадун не ошибся. Он точно предсказал время и место выпадения огненного дождя. К барону Клеману обратились все соседи с просьбой обнародовать таблицы. Он заупрямился, а вскоре таблицы пропали. Сам же барон был найден мертвым. Ему перерезали горло. Многие астрологи после этого пытались повторить подвиг Барадуна, но ни у кого это не получилось. Таблицы так нигде и не всплыли. Поговаривают, что их могли уничтожить фанатики Огнеборцы. А может кто-то сделал на этом неплохое состояние. По крайней мере, кое-кто из знатных господ успевал защитить свое жилище и людей от огненного дождя, не иначе их кто-то предупредил, и вряд ли это делалось бесплатно.
   - Чудно тут у вас, - пробормотал Одинцов.
   Огненный дождь, по всей видимости, имел метеоритное происхождение. Если он время от времени повторялся и его можно было предсказать, стало быть во время движения вокруг местного светила, планета время от времени сталкивается с метеоритными потоками. Отсюда берется и огненный дождь. Тут как раз все просто, только вот легче от этого не становилось. Волчья Сотня таяла на глазах. Надо срочно пополнить десятки. Близится решающее сражение, к которому нужно быть полностью готовым. Остается надеяться, что в Рибошлице ему удастся навербовать новых людей.
   Вдалеке возле резиденции владетеля мелькнула красная юбка. Серега невольно зацепился за нее взглядом. Дочка владетеля Кристи поднялась по ступенькам на крыльцо, обернулась, приложила руку козырьком к глазам, отгораживаясь от холодного, но слепящего солнца, и осмотрела крепостной двор, словно искала кого-то. Их взгляды встретились, и Кристи тут же поспешила скрыться в доме.
   Из-за выгоревшей казармы показался пошатывающийся от усталости, но довольный Хорст, поправлявший пояс на портках. Подле него похохатывая шла пышная бабенка.
   - Кажется, наш десятник уже успел снять стресс, - произнес Серега.
   - Тебе бы тоже это не помешало. Я пригляжу за лазаретом. Все будет в лучшем виде. А ты иди, отдохни.
   Серега и впрямь чувствовал себя разбитым. Схватка с властителем, ночная спасательная операция по размещению вестлавтцев под крышей крепости. Утреннее разгребание завалов и открытие походного лазарета. Подсчет раненных и мертвых. Организация похоронной команды, которая сейчас вовсю трудилась в поле. Это отняло много времени и сил. Хотелось добраться до койки, упасть, не раздеваясь, и спать сутки напролет.
   От него и, правда, сейчас мало толку. Серега посмотрел на Леха. Дело Шустрик говорит. Командир завтра нужен будет строгий, подтянутый и бодрый. Если он сейчас чуть-чуть не сбавит обороты, то скоро превратится в старую развалину.
   - Договорились, пригляди за этим дурдомом. К вечеру разбуди меня. Нужен подробный отчет о потерях.
   - Не извольте беспокоиться, господин Волк. Сделаем в лучшем виде, - Лех Шустрик качнулся в седле и попытался поклониться. Выглядело это неуклюже.
   Серега направился к резиденции владетеля. Каждый шаг давался ему с трудом, словно в ноги налили свинца. Такими темпами он только к вечеру окажется в постели.
   Он поднялся на крыльцо, толкнул дверь и вошел внутрь. Неспешно поднялся по ступенькам на второй этаж, где ему с Шустриком выделили комнату, свернул в коридор, дошел до своих апартаментов и только успел коснуться ручки двери, как она сама открылась. Показалось игривое личико, мелькнул красный отрез платья. Его схватили за грудки и проворно втянули в комнату.
   Серега попытался было возразить. Открыл рот, но его тут же запечатали поцелуем. Голову повело от удовольствия. Медленно, но верно в наслаждении растворилась усталость. Он подхватил Кристи на руки, тяжело дошел до постели и бросил ее на одеяло. Стянув с себя холодную рубаху, сбросил сапоги и забрался на кровать и притянул к себе девушку. Избавить ее от одежды оказалось сложной задачей. Такое ощущение, что она была специально запутана так, чтобы малость поохладить пыл горячего мужчины. Серега запутался в каких-то завязочках и крючочках, зарычал и разорвал платье на груди девушки. Белые упругие груди выпрыгнули наружу. Серега накинулся на них, словно коршун на добычу. Он терзал их и мял губами, покрывал поцелуями. Кристи тяжело задышала. Ее руки зашарили по его телу, спустились к штанам и распустили пояс. Он проворно выскользнул из штанов, навалился на нее сверху, приподнял за бедра и овладел.
   Словно две дикие кошки сцепились, они не любили друг друга, они боролись за право быть главным. И откуда только силы взялись. Еще полчаса Серега казалось умирал от усталости, а сейчас ввязался в жаркий любовный бой и не желал сдаваться.
   Когда все закончилось, он откинулся на подушки и безучастно уставился в потолок. Сил разговаривать, да и просто шевелиться не было. Где-то рядом уютно посапывала Кристи довольная и сытая кошка.
   В этот день выспаться ему не удалось. По сравнению с Кристи огненный дождь был менее опасным для сотника Волка. Она казалось поставила перед собой цель выпить его до последней капли, и медленно цедила его силы, наслаждаясь им до глубокой ночи.
   Лишь только далеко за полночь Сереге удалось уснуть. Ему снилась залитая солнцем поляна, уходящая под уклон в низину, где росла густая роща, говорящая листвой с ветром. Эта местность казалась ему очень знакомой. Будто он был уже тут, только очень давно. Наверное, еще мальчишкой, когда жил с бабушкой и дедушкой на даче. Тогда с пацанами он часто гулял по окрестностям, забираясь в незнакомые места: на лесничий ручей, к военному передающему центру, в соседнее садоводство. Вероятно, в одном из таких странствий он побывал и на этой поляне. Серега оглянулся по сторонам и увидел рядом с собой Кристи. Она стояла в простом белом сарафане, босиком с распущенными волосами и смотрела на него влюблено. Сердце учащенно забилось при одном взгляде на нее. Какая же она красавица. Серега сделал шаг и еще один шаг ей навстречу. Послышался противный скрежет, и земля у него под ногами раздалась. Между ними образовалась трещина, которая разрасталась все больше и больше, разделяя их. И если в первые секунды была возможность перескочить на соседний берег и остаться рядом с ней, то уже через минуту эта возможность была утеряна.
   Одинцов проснулся с первыми лучами солнца. Кристи рядом не было. Лех Шустрик в комнату не вернулся, вероятно, каким-то образом разнюхал, что командир не один, и нашел себе другое место для ночевки. Серега выбрался из постели, нашел на полу одежду, оделся и подошел к окну. Распахнув ставни, он выглянул на двор, залитый солнцем. В ярких золотых лучах походный лазарет выглядел уже не таким удручающим, как вчера днем. Он вдохнул свежий пьянящий воздух полной грудью, и поежился от холода.
   Он вспомнил вчерашний день, противостояние двух стихий, в которые превратился сотник Волк и дочка владетеля замка и мечтательно улыбнулся. Потом на ум пришел Лех Шустрик. Переломы ног серьезная травма, быстро ее не залечить. Еще не скоро он сможет нормально ходить по земле и уверенно сражаться с противником. Впереди их ждало крупное сражение, в котором от безногого Шустрика будет мало толка. Надо во что бы то ни стало оставить его в Рибошлице, если только не случится какое-нибудь чудо...
   Серега нахмурился. Кажется, он знал какое чудо ему было нужно. Предприятие рисковое, но все может получится. А для этого ему срочно нужно увидеть Лодия. Только он мог помочь ему советом....
  
   Лодия Одинцов нашел в одном из лазаретов. Бывший убийца Тихого Братства сильно изменился со времени их знакомства. Никогда особо не отличающийся болтливостью, в последнее время каждое слово из него нужно было вытаскивать клещами. Даже своим десятком он умудрялся управлять при помощи разработанной системы команд, отдаваемых жестами и мимикой лица. И парни его понимали, а что самое главное очень уважали. Попробуй заговорить с кем-нибудь из его бойцов о переводе в другой десяток, окрысится, зажмется в угол и будет отбиваться до последней капли крови. Вот что значит дрессировка. И кто бы мог подумать, что из идеального героя-одиночки получится отличный командир.
   Лодий сидел в углу палатки на сколоченном из бревнышек табурете и, сложив на груди руки, казалось дремал. Длинные темные волосы свесились на грудь и скрывали от посторонних лицо хозяина.
   В палатке было темно. Масляные светильники чадили, но давали мало света, отчего даже в солнечный день внутри палатки торжествовало царство теней. На голой земле стояли столы, сколоченные из грубых досок. Их покрыли мешковиной в несколько слоев, сверху застелили линялыми выцветшими шкурами, должно быть в замке их использовали для подстилок рабам и слугам. На них разместили раненных и укрыли их другими шкурами. В палатке висел тяжелый удушливый воздух. Двигаться сквозь него было трудно, не говоря уж о том, чтобы дышать. И как только Лодий может здесь спать.
   Раненные лежали на столах. Их было человек шесть. Обожженные раскрасневшиеся лица, покрытые потной пленкой, открытые устремленные в низкий брезентовый потолок глаза с отсутствующим выражением, словно ребята уже давно находились где-то в другом месте и эта чумная реальность их больше не касалась. У кого-то ожоги разной степени тяжести, кому-то в хаосе огненного дождя сломали руку, кого-то затоптали до полусмерти. Началось воспаление, горячка, бред... Тяжелая картина. И такая царила в каждом десятке.
   Серега пробрался к Лодию и потряс его за плечо. Десятник мгновенно проснулся, но за рукоять меча, стоявшего рядом с табуретом, не схватился. Он знал, что в палатке свой человек.
   - Разговор есть. Пошли выйдем, - потребовал Одинцов.
   Лодий качнул головой, обвел взглядом раненных и медленно поднялся на ноги.
   Откинув полог палатки, Серега вышел наружу и с наслаждением затянулся свежим морозным воздухом. Чище и приятнее его казалось нет ничего на свете. После болезненной удушливости палатки голову слегка повело, и он откинулся на деревянный столб шатра, врытый в землю, чтобы передохнуть.
   Лодий осторожно коснулся его плеча. Серега открыл глаза и увидел стоящего очень близко десятника. Он смотрел изучающим взглядом на командира и молчал. Вот же, холера проклятая, и как же с ним прикажете разговаривать.
   - Пойдем ко мне, выпьем вина, согреемся, заодно у меня есть к тебе пару вопросов, - предложил Серега.
   Лодий согласно кивнул
   Поднимаясь к себе, Одинцов опасался застать в комнате хозяйскую дочку, настроенную на реванш, но его опасения были напрасными. В комнате никого не было.
   Найдя запечатанную бутылку вина и два деревянных кубка, один Серега протянул десятнику и тут же наполнил. Плеснув вина себе, он плюхнулся в резное кресло и уставился на Лодия.
   - Я хочу кое-что узнать о Тихом братстве.
   Брови Лодия удивленно поползли вверх. Командир после памятного штурма замка Дерри больше не спрашивал его о гильдейском прошлом. Откуда такой интерес?
   - Когда мы немного залижем раны, выступим к Рибошлицу. Вольный городок, в котором очень не любят князя Боркича. Там нам предстоит восполнить потери. Но я тебя хочу спросить не об этом. Есть ли в Рибошлице представительство Тихого братства?
   Лодий замер, с минуту сидел неподвижно, потом все-таки кивнул.
   - Ты можешь разговаривать по-человечески, меня эта пантомима порядком надоела! - разозлился Серега.
   Десятник кивнул. Одинцов громко выматерился и наконец услышал голос Лодия.
   - В Рибошлице есть отделение Тихого братства. Школа Змеи, но я не понимаю, отчего такой интерес. Люди, которые напали на тебя в лагере, принадлежат Тихому братству, но только они приехали издалека. Искать их в Рибошлице нет никакого смысла. Ты же не собираешься мстить всем братьям сразу?
   - Меня это мало интересует. Я никому не собираюсь мстить. Что тебе известно о Школе Змеи?
   - Совсем немного. У них особая техника, которую они изучают только в Рибошлице. Школа не очень популярна в других городах.
   Лодий говорил очень тихо, так что Серег приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова.
   - А ты какую технику исполняешь?
   - Я учился в школе Воды, в очень далеком отсюда городе. Его название тебе ни о чем не скажет. Вода найдет вход даже в самую неприступную сокровищницу. Вот и нас учили быть незаметными и вездесущими.
   - Хорошо. Вернемся к змеям. Меня интересует, как отбираются новички и где проходит обряд посвящения?
   Одинцов опять заставил Лодия удивляться.
   - Зачем тебе это командир? Ты что решил сменить бляху сотника на участь безмолвного убийцы?
   - Зачем так категорично. У меня есть одна задумка, но для ее исполнения кое чего не хватает. А именно знаний. Так все же, как попасть в Школу?
   - Новичков набирает вербовщик. Кто он, как выглядит никто не знает. У этого человека глаз опытный наметанный, он хороший рабочий материал издалека видит и старается не упустить. Обычно вербовщики, их еще называют в простонародье Пауками, ходят по кабакам и игорным домам. А в Рибошлице таких заведений полно. Подсаживаются к большим компаниям и одиноким выпивохам, заводят неспешные разговоры. Вроде бы ничего опасного, а так слово за слово и человек оказывается обернут в сладкую упаковку, словно в паутину, из которой уже не выбраться. Когда клиент готов, вербовщик удаляется вместе с жертвой и приводит его в Логово. Здесь первое время содержат новичков. Мало кто по собственной воле вступает в Тихое братство. Уж очень не завидна судьба, да и слава дурная ходит. В Логове новичков долго готовят, вернее обрабатывают их душу. Для этого есть специальные духовные практики, чтобы из любого человека сделать уникальный податливый материал, абсолютно преданный общему делу и готовый к восприятию нового учения. За эту работу отвечают Няньки. Новичков зовут Куколками и проводят в Логове они от месяца до года. Если по истечении года не удалось сломать куколку, то никчемный материал пускают в расход.
   - Как все, однако, серьезно, - оценил основательность подхода Одинцов.
   - Не то слово. Только вот в расход уходит одна-две куколки из пары сотен. Так что представь, какую работу проводят Няньки, если добиваются таких результатов.
   - Внушает трепет, - сказал Серега.
   - После того как Куколка готова, Няньки объявляют обряд посвящения. Его проводят там же в Логове. По завершении обряда Куколка уничтожается и на ее месте оказывается Ученик, который переходит в Школу и учится...
   - А как выглядит этот обряд посвящения? - поинтересовался Сергей.
   - Ты думаешь, я помню? - усмехнулся Лодий. - Когда его проходил я, это было очень давно. Своих учеников у меня нет и не было, поэтому присутствовать на чужих обрядах у меня не было возможности. Так что за точность информации поручиться не могу.
   - А все же?
   Одинцов сделал пару глотков терпкого вина, а то неровен час замерзнешь тут в замке. Похоже отопление здесь если и работает, то толку от него никакого. Проще и эффективнее греться изнутри.
   - Куколку опаивают разными зельями, подготавливая к переходу на новую ступень существования. При этом то что происходит вокруг, человек воспринимает отрывочно... На первом этапе посвящения куколке предстоит избавиться от четырех самых сильных своих страхов. Это настоящее сражение. Случается и такое, что Куколка проигрывает сражение и тогда страх выжигает ее душу изнутри. И от человека остается лишь пустая, никчемная оболочка. Человек-растение. От него очень быстро избавляются, либо передают гильдии нищих, которые отрезают не нужные конечности и выставляют экспонат на улицу, добывать деньги для казны. Либо просто убивают и избавляются от тела. Ломаются многие. Сражаться с самыми сильными страхами тяжело. Но если куколка освоила правильно и в полном объеме духовные практики, с которыми в Логове ее знакомили Няньки, то пройти через Ужас посвящения возможно.
   Серега молча слушал Лодия, впитывая информацию. Она ему в скором времени должна пригодиться. Но какие же они все-таки изобретательные уроды, поражался он про себя. И ведь у этих Куколок были семьи, матери, братья, дети и жены, а ироды вытравливали капля за каплей все человеческое из их душ.
   Одинцов покосился на Лодия и спросил с подозрением:
   - Я вот тебя тут слушаю, поражаюсь насколько все ужасно, только вопрос возникает. Как же тебе удалось покинуть Тихое Братство и при этом остаться человеком?
   Лодий посмотрел на командира льдистыми безжизненными глазами и спросил:
   - А кто тебе сказал, что я остался человеком?
   Одинцов не нашелся, что сказать ему в ответ.
   - Когда я покинул Братство, во мне не было ничего человеческого. Много времени потребовалось на то, чтобы восстановить в себе хотя бы крупицы прежней личности. Так что не надо подозревать во мне зверя, который в любой момент может сорваться с цепи.
   - А я и не подозревал, - сказал Серега, слегка покривив душой. Такая мысль у него появлялась.
   - Перед тем как Учитель берет Ученика из Логова, он дает обет верности Братству и выпивает зелье долголетия. Я о нем как-то рассказывал. Работа братьев связана с повышенной опасностью, риском умереть раньше срока. В зелье содержатся крохотные магические существа, которые лечат организм, заживляют раны, омолаживают...
   - Вот именно это меня и интересует в первую очередь, - загадочно улыбнулся Серега.
   Лодий недоуменно помотал головой.
   - Где содержится это зелье и как его можно добыть?
   - Я не понимаю тебя. Но зачем?
   - Ты же знаешь, что у Леха Шустрика ноги переломаны. Пока кости срастутся, пока он научится ходить заново, пройдет очень много времени. А Шустрик нам нужен бодрый и здоровый сейчас. Я не могу бросить его в каком-нибудь походном госпитале, полным вшей и блох. К тому же если боркичи налетят, церемониться с раненными они не будут, вырежут под корень. Так что я хочу поставить Шустрика на ноги как можно быстрее, для этого мне нужно магическое зелье Братства. Теперь ясен замысел? - Серега испытующе посмотрел на Лодия.
   Казалось, тот побледнел, по заслугам оценив смелый замысел командира.
   - Ты хочешь...
   -... выкрасть зелье, - закончил Серега за десятника мысль.
  

Глава 7

ПАУК

  
   Трактир "Старая подкова" находился в самом сердце города. Если дорогу не знаешь, и нет опытного проводника, будешь искать - не найдешь. Хитрое переплетение улиц, наводившее на мысли о критском лабиринте и кровожадном минотавре. А что если и здесь водится чудовище, которое только и ждет, чтобы напасть, да порвать в клочья зазевавшегося путника? Низенькие двухэтажные домики из красного обожженного камня, поросшие зеленым мхом и вьющимися растениями. Изредка среди них попадались деревянные строения с открытыми балконами, на которых загорали закутанные в теплые одежды барышни, раскрашенные почище ирокеза, вышедшего на тропу войны. Широкие крылечки с деревянными подпорками, держащими балконы, возле которых стояли хмурые мужики, провожавшие случайных прохожих злыми оценивающими взглядами. И ведь не поверишь, что в сердце крупного торгового города находится такая клоака.
   "Старая подкова" ничем не отличалась от подобных заведений. Разве что домик подревнее, мха на стенах побольше, да гнилые доски на крыльце встречаются.
   Первым поднялся на крыльцо Лодий. В простом темно-зеленом костюме, в котором разгуливают горожане, никогда и не догадаешься, что перед тобой наемник из Волчьей Сотни. Плечи укрывал простой плащ, на голову натянут капюшон. Оружие под плащом видно не было, но судя по походке меча при нем не было. Так видно и решили пара серьезных мужчин с длинными грубыми железными палками, висящими у пояса, только лишь по недоразумению названными мечами, когда заступили дорогу Лодию. Они надумали поживиться за счет лопуха, забредшего не туда. Срезать кошелек, надавать тумаков, да скинуть на камни мостовой, словно там оно и лежало. Только вот не на того нарвались. Когда первый разбойник ушел в полет, второй в растерянности захлопал глазами, созерцая невиданное. Он лишь успел потянуться к рукояти своей палки, как отправился вслед за товарищем. Одинцов лишь в последний момент увернулся от столкновения с телом.
   Лодий обернулся к Сереге, хмуро улыбнулся и спросил:
   - Чего замер, командир? Нас здесь никто не обидит.
   О вылазке на темную сторону города, Волк сообщил только Леху Шустрику, да Дорину. Шустрик сразу же поднял шум, потребовал, чтобы явились два негодяя и лентяя, которые обречены его таскать на себе, и запрягали карету, поскольку он никуда друга одного не отпустит. Ишь, чего Серега удумал, да он можно сказать жив только одними молитвами Шустрика, да благодаря его зоркому глазу и верной руке. Насилу удалось утихомирить Леха, а то ведь и правда пришлось бы брать с собой. Потешно бы они смотрелись с носилками по центру Деревянной улицы, так называлось место, куда окнами выходил трактир "Старая подкова".
   Дорин спокойнее воспринял новость. Попробовал разузнать, зачем командиру потребовалось на ночь глядя тащиться в дикую грязь, был он дескать в том трактире, ничего хорошего там нет. Если же Волк решил по девочкам забег устроить, то можно бордель и почище и получше сыскать, да и ходить никуда не надо будет. Только свистни и любую девчонку на любой вкус прямо на постоялый двор приведут. Зачем вымудривать? Когда же Серега отказался, и начал крутить, что дело тут вовсе не в девчонках, хотя по бабам сходить мысль дельная, надо будет ее в жизнь воплотить, то Дорин затребовал подробный отчет о планах. Когда же получил категорический отказ, сразу стал собираться. Причем так основательно, словно на войну со всеми окрестными баронствами и княжествами. Насилу удалось унять благородный порыв, да успокоить друга.
   Переступив порог трактира, Серега удивленно присвистнул. Внутри "Старая подкова" напоминала салун из эпохи пионерии Дикого Запада. Вокруг множество столов, облюбованных изрядно набравшимися людьми. Между ними сновали девчонки в пышных, засаленных юбках с крупными полуоткрытыми грудями. Изредка они присаживались то к одной, то к другой компании, пока какой-то очередной дошедший до нужной кондиции мужик не притягивал одну из ночных бабочек к себе, вкладывал ей в разрез декольте положенную сумму и не исчезал в одном из номеров на втором этаже.
   К вошедшим Волку и Лодию тут же подскочил маленький плюгавенький мужичок в сером грязном костюме с дырками на рукавах куртки, пригладил взъерошенные волосы, давно забывшие запах мыла, и поинтересовался, что господам угодно.
   Серега пожелал местечко потише, да так чтобы весь зал было видно. Они дескать друга ждут, не хотят упустить за кувшином хмельного вина его появление.
   Плюгавый сплюнул на пол скопившуюся слюну и попросил следовать за ним. Он проворно пересек питейный зал и остановился перед грязными столиком, да к тому же занятым двумя сильно набравшимися мужиками в костюмах лесных егерей. Плюгавый обвел взглядом зал, нашел нужного ему человека и кивнул призывно. Тут же возле столика выросли двое здоровых лба, которые подхватили пьянчуг, перебросили через плечо и вынесли на улицу проветрится. Рядом оказалась служанка, проворно смахнула крошки и грязь на пол, протерла пролитую выпивку и растворилась среди толпы.
   - Присаживайтесь, господа. Что желаете покушать? - учтиво осведомился плюгавый, хищно прощупывая взглядом одежду новых посетителей, словно опытный вор на глухой лесной дороге.
   - Кувшин красного рибошлицкого, да кружки чтобы чистые были, - распорядился Лодий.
   - Обижаете, - состроил плаксивую гримасу мужичок.
   - Знаем мы вас. А кушать мы пока не будем. Воздержимся.
   - Так может тогда закуски какой. Маринованных грибочков, рыбки соленой, сыра.
   - Знаем мы, как с ваших маринованных грибочков несет на все четыре стороны света. Да и сыр у вас небось еще при твоей бабке был приготовлен, - сердито ответил Лодий. - Не надо ничего. Хотя... орешки лесные есть, соленые?
   - Как же не быть. Есть.
   - Вот их и тащи, - приказал Лодий. - И смотри мне без фокусов разных. Последнему фокуснику я уши отрезал, да мужской корень и заставил сожрать. Надеюсь мы поняли друг друга?
   Плюгавый ничего не ответил, только поклонился и отчалил от столика.
   - Любят они с молокососами и пришлыми шутить. В кувшин сонного зелья набодяжат. Выпьешь, а потом проснешься у Боркича под горой в рабских оковах и без соли в кармане.
   Серега ничего не сказал, но в этот момент ему очень захотелось пересчитать зубы плюгавому, чтобы неповадно было впредь так шутить.
   Некоторое время они молчали, разглядывая питейный зал. Кого здесь только не было. Уличные торговцы, праздновавшие удачно отработанный день и заливавшие горе от убытков, понесенных за сегодня, городские стражники, расслаблявшиеся после трудового дня, какие-то проходимцы с хитрыми рожами и цепкими глазами, уличные циркачи, готовые устроить представление в кабаке за еду и кров, да и прочие шарлатаны, слетевшиеся на вечерний огонек в тепло и сытость. Пока все было тихо и спокойно. Люди пели и веселились, кто как умел, но скоро градус веселья зашкалит и полетят столы и приборы, захлопают разлетающиеся об головы соседей кувшины. И начнется угар. Все это еще впереди, а пока все чинно, благородно, по-старому.
   - Зачем ты меня сюда привел? - спросил Серега.
   - Слышал я, что по этим трактирам вербовщик чаще всего пасется. Так что у нас большой шанс выследить его.
   - А не проще ли было сразу в Логово наведаться?
   - Если бы я знал, где оно находится, то мы бы так и поступили. К сожалению, вербовали меня в другом городе. Так что у нас единственный след вербовщик.
   Принесли кувшин с вином, две глиняные прокопченные кружки и миску с орешками, выглядевшими археологической находкой.
   Серега с подозрением покосился на заказ, но промолчал. Лодий наполнил кружки. Забросил в рот горсть орешков и сделал первый глубокий глоток вина. Тут и Одинцов решил горло промочить.
   - И долго мы так будем сидеть, удачу сторожить? - спросил Серега.
   - Может, нам сегодня повезет, а, может, несколько дней бесцельно по кабакам шляться будем, - спокойно ответил Лодий.
   - Будем надеяться на лучшее, - ворчливо произнес Серега, уткнувшись в кружку с вином.
   - Долго мы в Рибошлице стоять будем?
   - Дней десять. Может чуть больше. Дорин и Черноус должны заняться пополнением Сотни. Пока не наберем полный состав, то с места не тронемся.
   - Значит, время пока еще есть. Охота может затянуться, - произнес задумчиво Лодий.
   В город они вошли вчера вечером. Основная часть армии воеводы Глухаря осталась под стенами города. Был разбит походный лагерь, загорелись костры. Сотники отправились вместе с воеводой в Рибошлиц, взяв с собой многочисленную свиту. Одинцов оставил в Волчьей Сотне за старших Вихря и Карима, с собой взял десяток бойцов, Черноуса и Дорина. Лех Шустрик пожелал следовать за другом. Лодий так же вошел в свиту, поскольку нужен был Сереге для осуществления его тайного плана.
   Остановились они на постоялом дворе "Три сосны", знакомым Одинцову и Шустрику по предыдущему визиту в Рибошлиц. Правда, тогда они были товаром, будущими гладиаторами, купленными в тюремном застенке по дешевке, теперь же вольные люди, достигшие весомого положения.
   - Ты никогда не рассказывал, как оказался в Тихом Братстве, - произнес Серега, предлагая тему для разговора.
   Лодий нахмурился, словно припоминал что-то неприятное для себя, некоторое время он молчал, словно решался на что-то.
   - Давно это было. В другой жизни, - наконец произнес он.
   - Ты сам в Братство пришел, или тебя Паук на поводке привел?
   - Мне тогда было лет двадцать, и был я дурак дураком. Родом я из купеческой семьи, жил довольстве, хотя батя с матушкой меня никогда не баловали. Будущее у меня было определено с пеленок, заниматься семейным делом. Три лавки в городе, ювелирные изделия от лучших мастеров Жермена и Клемана, разные дешевые побрякушки из камней, дерева и металла изделия косторезов. Отец планировал расширить дело и открыть в соседних городах лавки. История эта долгая и по большей части скучная. Меня, понятное дело такое будущее не прельщало. С детства я заслушивался историями о великих героях и мечтал о подвигах, схватках на мечах и больших битвах. Однажды, отца вызвали в замок Дегистур к владетелю Карлу Дегесту. Он хотел подарить своей жене к годовщине брака особый подарок. Прослышал где-то об ювелирных изделиях Упаурыков, и собрался отцу сделать заказ. Отец взял меня с собой. Это было очень давно. Сейчас я не помню даже лица своего отца, облик матери почти истлел в моей памяти, но тот день я помню, как будто он был вчера.
   Лодий уткнулся в кружку с вином и какое-то время сидел, уставившись вдаль. Казалось, что он смотрит сквозь время в тот день, плотно отпечатавшийся в его памяти.
   - У владетеля замка Дегистур была дочка. Года на два младше меня. Ее звали Лидия. Лидия Дегеста. Отец в ней души не чаял. Окружил любовью и заботой...
   Слова медленно разливались над кабацким столом, обволакивая сознание Сереги Одинцова, и вот перед его глазами вставала история чужой жизни, словно на экране кинематографа.
  

***

  
   Увидев девушку, Лодий влюбился. Тогда он еще не понял, что это за новое чувство посетило его, но он наслаждался им, словно необычайно вкусной конфетой, привезенной компаньоном отца из далекой восточной страны. Ему нравилось смотреть на нее. Он любовался изгибами ее юного хрупкого девичьего тела. Ловил ответные взгляды. Жадно вбирал в себя ее улыбки, и прищур смеющихся глаз. Вот она прошлась по кабинету Карла Дегеста, прошуршала платьем, опускаясь в кресло. Зачем владетелю замка потребовалось присутствие дочери при разговоре с торговцем, Лодий упустил из виду, поглощенный любованием Лидией. Должно быть отец хотел посоветоваться с дочерью, какое украшение лучше подарить матери. Но это Лодия волновало меньше всего.
   Тот первый краткий миг встречи, он запомнил на всю жизнь. Вернувшись домой, он долго вспоминал изящную, очаровательную Лидию, и ему казалось, что и она запомнила его.
   Прошло несколько недель, и Лодий заметил, что он часто убегает из лавки отца и отправляется бесцельно гулять по городу. Правда, ему только казалось, что бесцельно. Но каждый раз прогулка заканчивалась напротив замковых стен, за которыми жила его любимая. Он напряженно вглядывался в окна, надеясь увидеть знакомый силуэт. Если бы отец не был так занят делами, он бы сразу определил, что у сына началась любовная горячка, но ему было не до этого. Да к тому же матушка приболела, и все чаще проводила время в постели. Возле нее постоянно крутились служанки и муж, а Лодий оказался предоставлен сам себе.
   Отец стал все чаще отправлять его по делам конторы к заказчикам, просил проследить за приказчиками в лавке, съездить в другие лавки и посмотреть, как обстоят там дела. Несколько раз Лодию приходилось ездить и в замок Дагестур. Каждый раз он с волнением ждал встречи с Лидией, и лишь только однажды ему улыбнулась удача. Зато что это была за улыбка. Карл Дегест оставил Лодия в кабинете, сам же куда-то ушел, когда в кабинет заглянула Лидия. Первый разговор о всяких глупостях, потом поздно ночью он перебирал в памяти все слова, сказанные им и ей, и находил, что выглядел по меньшей мере глупо, а быть может и жалко. Но в той беседе ему удалось вызнать очень важную для себя информацию. Лидия часто покидала замок и выбиралась в город. Всегда ее сопровождала кто-то из тетушек, следящих за ее воспитанием, и иногда вооруженная охрана. Охранники должны были следить за ней постоянно за пределами замковых стен, но Лидии это очень не нравилось, и она рада была улизнуть от их пригляда, пускай даже после этого ей попадет от отца. Правда, Карл Дегест в дочке души не чаял, и долго ругаться и злиться на нее не мог.
   В городе Лидия Дегеста посещала театральный кружок, организованный при театре Амулет. Очень ее увлекали подмостки. Также она не пропускала ни одной премьеры, многие спектакли пересматривала по нескольку раз. И мечтала что когда-нибудь сможет играть сама. Отец не одобрял ее увлечения. Как же так, дочь владетеля и вдруг какая-то актрисулька. Разве это куда-то годится, но молчал, позволяя дочке делать, что ей заблагорассудится. В тайне надеялся, что она переболеет этим увлечением и забудет на веки. Или же создаст в замке домашний театр, в котором будут давать представления заезжие артисты, а, быть может, и сама она иногда станет баловаться игрой.
   Лодий испросил дозволения увидеться с ней в городе, и Лидия назначила ему встречу через несколько дней возле театра Амулет. Ему никогда раньше не доводилось бывать в этих местах, он даже не подозревал о существовании театра в городе, но не стал спрашивать у девушки точный адрес. К тому же в кабинет к этому времени вернулся отец.
   Первое свидание в стенах театра. Она показывала ему подмостки и рассказывала о самых замечательных спектаклях и актерах, когда либо поднимавшихся на эту сцену. Он слушал ее и впитывал каждое слово с жадностью умученного жаждой путника, пересекшего в одиночку пустыню.
   За первым свиданием последовало второе, а затем третье. Молодые люди сами не заметили, как стали встречаться все чаще, а вскоре уже не смогли обходится без этих встреч. Они сблизились, прониклись друг другу и вскоре оба поняли, что любят друг друга больше жизни. Им даже не мешали тетушки, неотлучно следовавшие за подопечной.
   Но разве это возможно. Какое будущее может их ждать? Им никогда не быть вместе. Дочь родовитого владетеля замка, и сын, пускай и богатого, но все же купеческого рода. Родные не пойдут на это, да и окружение осудит. Им никогда не быть вместе, к этому выводу пришел Лодий, и в тот день впервые в своей взрослой жизни попробовал хмельного. Да так удачно, что когда поздно вечером он буквально ввалился в лавку, перевернув пару стеллажей с товаром, отец, выскочивший на шум, схватился за ремень. Только вот поздно пороть великовозрастного дитятю, да и попойка когда-нибудь у каждого случается в первый раз, как впрочем и утреннее похмелье.
   Осознав всю безнадежность их отношений, Лодий решил не отступать и не сдаваться, и вскоре все придумал. Раз они не могут быть вместе в родном городе, стало быть им нужно бежать. Он откажется от богатого купеческого наследства, будет кому продолжить дело отца. Младший братишка дает большие надежды. Десять лет, а уже считает как заправский счетовод с богатым жизненным опытом в плане сведения цифр и подсчета дебита и кредита. Она теряет свою родовитость и также богатое наследство, но Лидию это волновало меньше всего. Когда с детства растешь с чем-то, то не сразу осознаешь, что будет если это потерять.
   На подготовку бегства Лодий взял несколько месяцев. Все-таки он был сыном своего отца и бежать без денег в кармане считал грешно и глупо. Поэтому он углубился в дела лавки, стараясь заработать как можно больше монет. Отец нарадоваться не мог на такое рвение сына. Вместе с тем, Лодий заручился поддержкой своих дружков, с которыми с раннего детства по окрестным улицам шкодил, чтобы они помогли ему с побегом. Между ними он распределил обязанности по подготовке, чтобы в нужный момент не случилось ничего непредвиденного.
   Но как говорят мудрые: "человек предполагает, а бог располагает". Пока Лодий организовывал побег, в замке Дегистур появились гости, приехавшие от соседнего владетеля. Как выяснилось несколько позже с брачным предложением. И вскоре Карл Дегест объявил о помолвке своей дочери Лидии с Брюном Морчертером. Свадьбу решили сыграть в скором времени в замке Дегистур.
   Лодий узнал об этом с большой задержкой, когда до обряда бракосочетания осталось всего несколько дней. В связи с подготовкой торжества Лидию больше не выпускали в город, но она сумела передать печальную новость с одной из тетушек.
   Это был страшный удар для молодого человека, но и в этот раз он решил не сдаваться. Обряд бракосочетания должны были провести в храме Трех Богов на площади Звезды. Лодий решил отбить невесту при помощи вооруженного налета. Его дружки не оставили его и в этом начинании. Больше всех расстарался Дир, сын аптекаря. Он уже давно познал тайную сторону городской жизни, и предложил для лучшего результата нанять маленькую уличную армию для похищения невесты. Лодий, не раздумывая, отдал часть сбережений для найма головорезов.
   Вместе они решили отбить невесту прямо на площади перед храмом. Выехали на место грядущей операции, чтобы составить план, взвесить все "за" и "против". Там же Дир свел Лодия со Шрамом, главой уличного отребья, банды головорезов, промышлявших разбоем и грабежами. Там они и договорились обо всем.
   В торжественный день Лодий встал засветло, бесшумно покинул дом отца, стараясь никого не разбудить, и выехал на точку встречи, где его уже ждала банда. За головорезов, должных поднять на площади главный шум, отвечал Дир. Он тут же откланялся и отбыл на площадь расставить фигуры по местам.
   Лодий в окружении десятка друзей, вооруженных мечами, прибыл на площадь чуть позже и стал ждать появления процессии. Он в нетерпении смотрел на улицу Роз, откуда должен был появится свадебный поезд, и в нервном напряжении грыз ногти.
   Задумано было так. Когда торжественная процессия окажется на площади, головорезы, расставленные в разных концах, поднимут бунт. Начнется заварушка, которая отвлечет замковую охрану, в это время отряд Лодия нападет на свадебный поезд и похитит невесту.
   В какой-то момент их план был нарушен. Что пошло не так, Лодий так и не узнал.
   Головорезы, в чьих карманах звенели серебряные монеты, а в жилах бурлила дурная кровь, опьяненная дурманными зельями, в условленное время подняли бунт. Заплясали огни пожаров, закричали раненные, зазвенели мечи. Продвижение свадебного каравана остановилось. Охранники встали возле главной кареты, осматриваясь в поисках опасности. Несколько человек отделилось и отправилось вперед на разведку. В этот момент Лодий отправил свой отряд в атаку.
   Неожиданно охранники оказали ожесточенное сопротивление. Завязалась драка, в которой дружки Лодия заметно уступали в мастерстве, подоспели уличные головорезы. Еще бы чуть чуть и им удалось захватить карету.
   Где-то в отдалении запели боевые трубы, и площадь наводнили отряды городской стражи. Они то и решили исход уличного боя.
   Лодию все же удалось увидеть мельком возлюбленную, выглянувшую из кареты. Быть может, ему это показалось, но она взглянула на него и не узнала, словно он стал для нее чужим. Этот взгляд сродни стреле, наполненной ядом, ударил в сердце, и Лодий не заметил двух бойцов, которые появились перед ним. Сильный удар деревянной палицы в голову выбил его из седла. Тут же рядом с ним оказались стражники, которые набросились на него. Со всех сторон посыпались удары. Несколько раз Лодий пытался подняться, но ему не давали это сделать. Кровь заливала лицо. Он уже почти не чувствовал свое тело, только одну сплошную боль, в которую превратился мир вокруг него. Сколько продолжалась экзекуция, он не помнил. В какой-то момент свет перед глазами померк, и он провалился в блаженное забытье.
   Лодий очнулся в тюремной камере. Все тело болело, словно по нему промчался лошадиный табун. Заплывшие глаза с трудом различали что-то в окружающей темноте. Соседи по камере помогли ему напиться. Были тут и его дружки. Они и рассказали ему, что Лидия Дегеста вышла, не смотря на бунт городской черни, замуж за Брюна Морчертера, и тот час отбыла в замок мужа. Лодия же и его сообщников обвиняли в подстрекательстве к бунту, в самом бунте и до кучи в государственной измене. И грозила им всем виселица.
   В тот момент Лодия это волновало мало. Он все больше переживал по своей растоптанной любви, да и тело болело. Однажды в тюрьме его навестил отец. Если раньше в его черных жестких волосах лишь только наметилась седина, то теперь его волосы были пепельными, а глаза тусклыми. Они не говорили о том, что случилось. Только о делах в лавке, в городе, да о матушке, которая после Звездного бунта, так его прозвали в народе, слегла в горячке. Болезнь уже отступила, но матушка все еще была слаба.
   С казнью бунтовщиков почему-то тянули. Лодий не знал об этом, но его отец развил в городе бурную деятельность, пытаясь спасти сына. Неожиданно для всех Карл Дегест также вступился за глупого мальчишку. Им вдвоем почти удалось снять с его шеи петлю.
   Лодий сам все испортил.
   Чем больше проходило дней, тем больше боль и отчаянье уступали в его душе место злости и ненависти. Он злился на весь мир, даже на своего родного отца за то, что тот не был владетелем, а всего лишь жалким купчишкой, и это, в конце концов, стало непреодолимым барьером на его пути к счастью с возлюбленной. Ненависть же он питал к отцу Лидии. Так день за днем он отчаянно хотел жить, чтобы отомстить всему окружающему миру за его загубленное счастье.
   Лодий неоднократно думал о Тихом Братстве, даже пытался узнать подробности от соседей по камере. Но сидел он вместе с другими участниками бунта, и тех больше волновала собственная жизнь, которая неумолимо подходила к концу, нежели чем очередные бредни главного зачинщика Звездного бунта.
   Паук, вербовщик, пришел сам. Видно кто-то из сокамерников шепнул тюремщикам, а те в свою очередь сдали его за звонкую монету Тихому Братству. Лодия вывели из камеры, привели в какую-то тесную и сырую комнатушку, где его ждал неопрятного вида мужчина с сальными волосами и тяжелым взглядом. Они долго общались, и в конце концов Лодий принял решение. В ту же ночь он покинул здание тюрьмы вместе с Пауком.
  

***

  
   - После того, как я прошел все испытания и покинул Логово, первым делом я заглянул на огонек к Карлу Дегесту. Он не пережил нашу встречу. От радости у старика разорвалось сердце, - закончил свой рассказ Лодий и вновь уткнулся в кружку с вином.
   - Ты же понимаешь, что старик ни в чем не был виноват? - осторожно спросил Серега.
   - Понимаю, но моя ненависть искала выхода. Иначе она сожгла бы меня изнутри.
   - Ты пытался найти Лидию?
   - Я не просто пытался. Я ее нашел. К тому времени она носила под сердцем первую дочку. Я потом долго следил за ее судьбой. Если бы Брюн Морчертер хоть чем-то обидел бы Лидию, он бы за это жестоко поплатился. Но на счастье всех, ей достался хороший муж. Я и сейчас, когда бываю в Морчертере, прихожу к ней на могилу поговорить...
   Больше Серега не стал ни о чем расспрашивать Лодия. Итак, все понятно, зачем парню душу травить. Хотя какой он к чертям парень. Старик глубокий, вон и возлюбленную успел похоронить. Да и самому уже лет восемьдесят, хотя по виду больше двух десятков с небольшим довеском не дашь.
   Одинцов развалился на скамье, мирно потягивал вино и обозревал питейный зал. Дело близилось к глубокому вечеру. Народу в кабаке заметно прибавилось. Только вот никого похожего на вербовщика видно не было.
   - А как ты Паука узнаешь? - спросил Серега.
   - Уж поверь мне, узнаю. Не могу сказать, что они все на одно лицо. Считай, что у меня на них нюх натаскан, - криво ухмыльнувшись ответил Лодий.
   - Ты уверен, что мы тут не бесцельно сидим?
   - Я не уверен даже в том, что я это я. Но Паук должно появиться. Сейчас начало зимы, сезон прихода новичков в Логово. Да и кабак этот по всему подходит для работы вербовщика.
   - Тогда ладно. Доверюсь тебе, - согласился Серега.
   - Что ты намерен делать? - спросил неожиданно Лодий.
   - Ты о чем?
   - Командир, война эта рано или поздно закончится. Что ты будешь делать, когда мы наконец поквитаемся с Боркичем?
   Серега не спешил с ответом. Можно было просто отшутится, но не время для шуток.
   - Думается мне так. Много земель повсюду, много государств разных. Хочется мне найти такую землю, чтобы построить собственный замок, и уже не работать ни на кого. Никому не служить. Только себе. На этой земле будет царить мой закон. Как у меня на родине говорили, чтобы по справедливости.
   - Хорошее должно быть место будет, - задумчиво с печалью в голосе произнес Лодий. - Возьмешь меня с собой?
   - Да уж куда я без вас, - усмехнулся Серега.
   - Командир, внимание. Есть цель, - неожиданно напрягся Лодий, уставившись в сторону входных дверей.
   Серега тоже посмотрел. На пороге кабака стоял невыразительного вида мужичок, среднего роста, средних лет, в изрядно поношенной одежде, подпоясанный потертым ремнем. На голове красовалась широкополая серая шляпа с обвисшими краями, на груди на массивной железной цепи какая-то побрякушка, издалека не разглядишь. На поясе в ножнах висел меч. Ничем примечательным новый посетитель не выделялся из толпы горожан. Но вот стоило ему посмотреть в сторону Одинцова, как Серега поспешил оторвать взгляд. Ему показалось, словно грозный хищник сканирует окружающее пространство в поисках новой жертвы.
   - Будем брать? - спросил Серега.
   - Не стоит. Он наверняка уйдет. Спугнем, потом не выследим. Пусть успокоится. Начнет работать, а мы его на живца поймаем, - равнодушно ответил Лодий, не смотря в сторону пришельца.
   Одинцов прикончил остатки вина, разлил то что было в кувшине по кружкам, но пить не спешил. В этот вечер он итак много хмельного принял на грудь. Если вдруг придется отправиться в прогулку по ночному Рибошлицу, стоит повременить с вином. Когда они пришли сюда, Серега не очень то надеялся выследить Паука в первый же вечер, и удача все-таки улыбнулась ему. Не стоит дразнить капризную госпожу, она и без того обладает скверным характером.
   Вербовщик прошелся по залу, словно выискивал среди столиков знакомое лицо. Наконец остановился, на его лице проступила торжествующая улыбка, он хлопнул себя ладонями по бедрам и присел за столик, за которым уже сидел молодой человек с чахлым лицом несчастного влюбленного.
   - Ближайшие полчаса они будут тихо мирно беседовать, - прокомментировал увиденное Лодий.
   - А после этого жертва уйдет вместе с Пауком?
   - Точно так. И мы не должны вмешиваться. Жертва обречена. Это естественное течение вещей. Если бы этот мальчишка не хотел для себя такой судьбы, Пауку не удалось бы увести его за собой.
   - Но он же опаивает его чем-то, обволакивает речами, зомбирует, - развел руками Серега.
   - Что? Что делает? - не понял его Лодий.
   - Ну, как бы это сказать... - замялся Одинцов, - превращает злыми чарами в своего раба.
   - Слово должно упасть на готовую почву. Если человек не готов следовать этой дорогой, слова Паука не окажут на него никакое воздействия. Ты лучше не спорь со мной, а слушай. Здесь не стоит делать лишних движений. Мальчик еще может отказаться от этой дороги, но я уверен, что он последует за Пауком.
   Лодий холодно посмотрел на Одинцова, и у него пропало всякое желание спорить со своим десятником.
   Время медленно текло. В кабаке народу все прибывало. Несколько раз столик с Пауком и его подопечным закрывали чужие спины, и Серега тут же начинал нервничать, что они упустят добычу. Только Лодий сохранял спокойствие, словно исход сегодняшнего вечера его нисколько не волновал. Волк злился, но молчал. Не хватало еще свою злость и нетерпение сорвать на десятнике, друге, с которым уже успел хлебнуть лишку горя, да пройти по краю смерти.
   Лодий заметил нервозность друга и поспешил его успокоить:
   - Не дергайся ты так. Они от нас не уйдут.
   Его слова были наполнены уверенностью. Серега ничего не успел сказать ему в ответ. Он заметил спину Паука, направляющуюся к выходу. Вербовщик толкал вперед себя околдованного мальчишку.
   Одинцов поднялся из-за стола, бросил несколько монет и направился к выходу. Монеты закружились на столешнице, привлекая внимание сурового дядьку, обслуживающего зал. Лодий последовал за другом.
   После затхлой атмосферы кабака уличный воздух пьянил почище хмельного. Серега замер на пороге, огляделся в поисках уходящего вербовщика, и сразу же нашел его. Паук скрылся за поворотом. Одинцов не стал дожидаться Лодия и отправился вслед за целью. Десятник догнал его через несколько шагов и зашагал вровень.
   Они не стали изображать из себя праздно шатающихся горожан. Кто на ночь глядя станет шляться по этим улицам, полным опасности, где смерть ночует в подворотнях. Они старались держать дистанцию, и прятались в тень, чтобы, не приведи творец, Паук не заметил их, не бросил мальчишку и не попытался скрыться. Догнать то его, они догонят, только вот вербовщик даже под пытками не выдаст местоположение Логова. Лодий объяснил Сереге, что пробовали уже допрашивать вербовщика, только в тот момент, когда опасность угрожает Логову, у Паука словно часть памяти стирается, и он не помнит ничего, что связано с его тайной жизнью. На глазах из самоуверенного негодяя превращается в никчемную пустышку.
   Так что главное не спугнуть негодяя, чтобы он сам привел их к Логову.
   Одинцову казалось, что они несколько часов блуждали по засыпающему городу. Одни узкие грязные улочки сменяли другие. Все дома на одно лицо. Маленькие грязные неказистые. Как обратно дорогу найти, не говоря уж о том, чтобы запомнить путь к Логову. На деле не больше получаса прошло, как они покинули кабак.
   Наконец их блуждания закончились. Паук приблизился к трехэтажному домику, обвитому сухими ветками плюща, поднялся на крыльцо, затаскивая за собой юношу, который казалось не может идти самостоятельно, словно его тело превратилось в живой кусок льда. Оказавшись возле входной двери, Паук огляделся, проверяя нет ли за ним погони, открыл дверь и втащил внутрь мальчишку.
   - Ну что теперь делать будем, командир? - спросил Лодий.
   Они стояли на соседней улице в тени потухшего фонаря. Отсюда им прекрасно было видно Логово.
   - Ты дорогу сможешь назад найти? - спросил Серега.
   - Думаю, что это не составит труда.
   Уверенности десятника Волк мог бы позавидовать. За себя он не смог бы поручиться.
   - Тогда уходим. Вернемся утром с подкреплением.
  

Глава 8

ЛОГОВО

  
   Проникнуть в Логово незамеченными и выкрасть ценный эликсир задача сложная. С первого взгляда казалась даже невыполнимой. Одинцов пожалел, что на дело нельзя взять Леха Шустрика. Вот уж кто специалист по тайным проникновениям и экспроприации нечестно нажитого имущества. Придется своими силами обходиться.
   На дело Серега взял с собой Лодия, Черноуса и Дорина. Он решил, что этого достаточно. Только Дорин воспротивился и уговорил взять с собой десяток бойцов, которых разместил на всех окрестных улочках с наказом из вида не выпускать трехэтажный старый дом, обвитый сухими ветками плюща.
   - Так надежнее будет, - авторитетно заявил Дорин, поправляя ножны. - Теперь у нас все выходы под контролем. Если что, то за подмогой далеко бегать не надо.
   Одинцов усмехнулся и заявил, что в дом полезет только он и Лодий. Черноус и Дорин останутся снаружи для подстраховки. Слово показалось друзьям незнакомым и оскорбительным. Какая буря тут поднялась. Дорин размахивал руками, словно регулировщик на оживленном перекрестке, и кричал, что никуда Волка одного не отпустит. Если уж лезть, то всем. Черноус ни в чем от товарища не отставал. Только Одинцов оставался непреклонным, и после получасовых препирательств, друзья вынуждены были отступить, но весь их внешний вид показывал - насколько сильно они оскорблены таким недоверием.
   Оставив Черноуса и Дорина в тени соседней улицы следить за главным входом, Серега и Лодий выдвинулись на позицию. Никакого плана по проникновению в Логово у них не было. Одинцов рассчитывал на озарение и импровизацию. Только, оказавшись перед домом, он почувствовал, что, быть может, слишком переоценил свою удачливость. Вся надежда на Лодия, у которого по этой части все-таки богатый опыт.
   - Что думаешь? - спросил Серега.
   - Пойдем поверху, - указал ладонью точку проникновения Лодий. - Все главные помещения располагаются под землей. Там и новичков держат, там и обряд посвящения проводят. Вероятно, там мы и найдем зелье. А вот три верхних этажа занимаю комнаты Нянек и обслуживающего персонала. Так же здесь учебные помещения. По ночам послушники спят, Няньки тоже. Если будем осторожны, то быстро управимся.
   - Тебе оно конечно виднее. А откуда это волшебное зелье у Тихого Братства взялось? - спросил Серега.
   - История древняя. Я что-то слышал об этом. Постой. Постой. Кажется, в свое время эту штуковину купили у магиков. А она сама себя воспроизводит. Так что неисчерпаемый запас у Братства появился, - ответил Лодий.
   Опять магики. Куда не посмотри, везде их всезнающие балахоны виднеются. Одинцову эта история не очень нравилась. Надо будет с магиками поближе познакомиться. К тому же они так настойчиво хотят его убить, что аж любопытно становится, чем он им так насолил.
   Внимательно осмотрев здание, Одинцов и Лодий пришли к неутешительному выводу. Тихое Братство словно ожидало непрошенных гостей и предприняло против них все меры предосторожности. Окна на всех этажах были плотно забраны ставнями. Забраться через них нельзя. Камни стены были так плотно пригнаны друг к другу, что ни щели, ни выступа, не за что рукам и ногам уцепиться. Так что забраться на крышу по стене Логова не выйдет. Воспользоваться сухими ветками вьюна, оплетшего здание, также не получится. Серега попробовал потянуть одну из ветвей на себя, и чуть было не обрушил всю маскировку на землю. Заколдован этот дом что ли? Пришлось искать другие пути проникновения.
   Логово с обоих сторон зажимали другие дома. То что справа вровень по высоте, те же три этажа. Левый дом на один этаж возвышался над Логовом. Его и избрали друзья для проникновения. В доме не горели огни, стало быть хозяева давно спят. Идеальный вариант подняться по лестнице на последний этаж и через него перепрыгнуть на крышу Логова. Только вот кто же их пустит внутрь. Разбудишь хозяев, а те поднимут вопль на всю округу. К тому же четырехэтажный дом, на который им нужно забраться, выглядел как классический дом с привидениями. Мало ли какая жуть тут водится.
   О способе подъема на четвертый этаж у Лодия сомнений не было. Он приблизился к каменной стене, обвитой сухими ветками вьюна, и проворно полез вверх, используя все, до чего рука смогла дотянуться. Стыки в камне, естественные выступы, архитектурные излишества, ветви вьюна. В отличие от собрата на соседнем доме они оказались очень прочными и служили удобными ступеньками, по которым поднимался наверх Лодий.
   Серега проводил его печальным взглядом. Он не был уверен, что хочет осваивать новую для себя науку - паркур, но похоже выбора у него не было. Подняться так же быстро, как напарник, у него не получилось. Со стороны, вероятно, он выглядел очень нелепо, но вскоре Серега перевалился через перила балкона на четвертом этаже и упал внутрь, развалив кадку с какими-то сухими ветками. Лодий уже ждал его.
   - Тише ты, медведь, - прошипел он. - Не разбуди хозяев.
   На балконе, расположенном под самой крышей, владельцы дома разбили маленький садик. Летом он цвел и благоухал, зимой стоял заброшенным.
   Несколько минут они взяли на отдых. Приведя дыхание в порядок, Серега нашел в себе силы выглянуть наружу и посмотреть на Логово. До него рукой подать. Кровля из красной черепицы, потемневшая от времени и дождей. Наклонный скат, вдалеке виднеется козырек чердачного выхода.
   - Стараемся не шуметь. Лишний раз, - сказал Лодий.
   Поднялся на ноги и перебрался за перила. С полминуты он стоял неподвижно, настраиваясь, и, наконец, прыгнул. Это был даже не прыжок, а полет. Лодий перелетел на соседнюю крышу, мягко приземлился и удержался на корточках. Даже ни на сантиметр не сдвинулся по наклонной плоскости. Как у него получилось не грохнуть сапожищами по крыше. Такому умению оставалось только завидовать.
   Лодий обернулся и махнул призывно рукой. Делать нечего. Серега перебрался за перила, уговаривая себя не глядеть под ноги. Где-то он читал, что на высоте лучше всего ее игнорировать, тогда меньше шансов отправиться в последний полет. Но все же он не удержался и взглянул. Вид брусчатой мостовой вдалеке, выхваченной отсветами газового фонаря, не внушил Одинцову уверенности в следующем шаге. Серега про себя проклял Леха Шустрика за то, что тот так не вовремя сломал ноги и из-за него теперь приходится прыгать по крышам, уподобившись средневековому Карлсону. Он машинально перекрестился, оттолкнулся от перил и сиганул. Приземлившись на черепицу, он попытался удержаться на ногах, но сапоги предательски скользнули по мокрой поверхности, и он сорвался по наклонной. Проехавшись на пузе по скату, Серега перевалил за край и устремился в падение к земле. В последний момент ему удалось ухватиться за водосточный желоб.
   Зависнув на высоте трехэтажного дома над мостовой, Серега в полный голос выругался. Вдалеке по улице, сжавшись в комок, словно страдая от холода, и покачиваясь от приличного градуса, бродящего в крови, шел мужик в надвинутой на глаза шляпе. Он услышал непонятно откуда доносящуюся ругань. Остановился, завращался на месте, пытаясь увидеть ругающегося. Потом видно решил, что это по его душу пришли - грабить и убивать, поскольку сорвался с места и припустил бегом, громыхая сапогами по мостовой. Вскоре он скрылся за поворотом.
   Висеть на восточном желобе сомнительное удовольствие. Сердце в пятки уходит от страха, да к тому же с каждом секундой силы таяли. Скоро либо желоб оторвется от крыши с диким грохотом, либо у Сереги пальцы соскользнут. И то и другое неприятно. Надо выбираться. Хорошо еще он на дело меч не взял, ограничился револьвером за пазухой и большим кинжалом для непредвиденного случая. Сейчас бы клинок тянул его к низу, словно гиря, привязанная к ногам.
   Серега попытался подтянуться и у него это получилось. Он даже выглянул на крышу, увидел Лодия поспешно спускающегося к нему, но в следующее мгновение руки не выдержали и распрямились. Он опять повис над пропастью. Успокоившись, Серега снова подтянулся и на этот раз закинул на крышу локоть, затем другой и навалился на край крыши грудью. В этом положении он замер, пытаясь отдышаться. Лодий уже был рядом. Он распластался по черепице, словно морская звезда на дне океана, и подхватил Одинцова под мышки. Он потащил его на себя. Серега тоже времени даром не терял, вновь подтянулся и закинул правую ногу на крышу. Вскоре он уже был в безопасности. Отцепившись от водосточного желоба, он карабкался вверх по скату, будто профессиональный ночной грабитель. И только оказавшись вдалеке от края крыши, Серега откинулся на спину и замер, приводя чувства в порядок и восстанавливая силы.
   - В следующий раз меня так не пугай, - заявил Лодий, подползая поближе.
   Короткий перерыв они заслужили. Друзья лежали рядом, вглядываясь в вечернее небо, и молчали. Это продолжалось несколько минут, хотя Сереге показалось, что целую вечность. Он лежал и думал о том, что в который раз судьба ему улыбнулась. Хорош бы он был, если бы сорвался и разбился. Мало того, что задание бы завалил, но и будущее своего отряда угрохал. Все-таки надо быть осторожнее. Он несет ответственность за этих людей.
   Одинцов перевернулся на живот, подтянулся и попытался встать. Оказавшись в позе разведчика под перекрестным огнем, он стал карабкаться к чердачному лазу, виднеющемуся вдалеке. Как Серега не старался ступать бесшумнее, все равно ему казалось, что он издает столько же громких звуков, сколько издает подпитая компания гусар, вывалившихся на улицу из кабака с желанием продолжить гульбу. Лодий следовал за ним.
   Серега первым достиг чердачного окна, забранного стеклом, и остановился. Лодий догнал его, увидел препятствие и усмехнулся. Что он там колдовал возле единственного входа на чердак, Одинцов не видел. Обзор ему закрывала широкая спина Лодия, но вскоре вход был свободен. Окно распахнуто и при этом все стекла целы.
   Лодий посторонился, пропуская командира внутрь, и забрался на чердак вслед за ним.
   - Надеюсь обратно мы не этим же путем пойдем. Я летать не умею, на соседний дом не запрыгну, - поделился переживаниями Серега.
   - Найдем выход. Главное только разжиться товаром, за которым пришли. Остальное дело техники, - обнадежил его Лодий.
   - Тебе виднее, - мрачно заметил Серега.
   Если надо он готов тут бучу поднять, перестрелять всех Тихих и выйти через парадный вход, как король налетчиков после удачно провернутого дела.
   На чердаке было темно, хоть глаза выколи. Пол можно устелить черными кошками и ни одну не заметишь, пока не наступишь и не услышишь ее истошный вой. Даже тонкая лунная дорожка, протянувшаяся из окна, не разрушала мрак.
   Серега двигался осторожно, на ощупь. Вытащил из ножен кинжал и держал его наготове. Мало ли под ногами окажется ненужный свидетель. Жалеть Тихих он не собирался. В конце концов, они тоже не невинные младенцы. Руки у каждого по локоть в крови, а местные ребята так вообще занимаются натаскиванием молодняка на цель, учат, как людей разделывать. Так что они должны быть готовы к смерти. Собственноручно в свое время подписали с ней контракт. Настала пора платить по счетам.
   Лодий следовал за командиром. Серега чувствовал его спиной. Можно было не сомневаться, что бывший Тихий брат подготовился к походу и вооружен до зубов. Так что спина прикрыта надежно, подлого удара ждать не следует.
   Найти выход с чердака оказалось на редкость трудным занятием, да и утомительным. Одинцову начало казаться, что они блуждают тут целую вечность. Руки выпачканы грязью и столетней паутиной. Она же время от времени пыталась облепить лицо. Думать о чердачных жителях не хотелось. Приятных и дружелюбных созданий среди них вряд ли найдешь.
   Лодию повезло нащупать дверь. Что-то проскрежетало, проскрипели ржавые петли и на пыльный и темный чердак ворвался скудный ручеек света. Его вполне хватило, чтобы отыскать дорогу.
   Друзья очутились в скудно освещенном факелами коридоре. После слепого чердака казалось, что они угодили на солнцепек. Некоторое время они простояли неподвижно, осматриваясь. Серега не знал планировки Логова, поэтому доверился Лодию. Он наконец определился с направлением и тихо произнес:
   - Следуй за мной.
   Выбор нет, и Серега подчинился. Он был внутренне напряжен, ожидая нападения в любой момент, поэтому кинжал из рук не выпускал.
   Они прошли длинный коридор с множеством дверей по обе стороны. Лодий одними губами прошептал предупреждение, не пытаться их открыть и держаться подальше.
   - Если разбудим кого-нибудь из Нянек, нам мало не покажется, - пообещал он.
   Серега решил прислушаться к словам друга. В конце концов, он с ними уже дело имел, так что дурного не посоветует.
   Коридор свернул влево, и они оказались в начале лестницы. Лодий ступил на первую ступеньку и начал спуск. Пока все шло на удивление гладко. Одинцову даже стало обидно, если у них так легко получится волшебное зелье выкрасть. Никаких тебе приключений, сумасшедших драк, погонь и опасностей на каждом шагу. Прыжки по крышам не в счет. Так себе развлечение если вдуматься.
   Они благополучно спустились на первый этаж, где лестница заканчивалась. На подземные этажи, где и находились основные рабочие помещения Логова, вела видно другая дорога. Ее еще предстояло найти, а для этого надо пересечь широкий холл с мохнатыми от висящей на вешалках верхней одежды стенами. В противоположном углу виднелась входная дверь, а неподалеку от нее невзрачная серая дверка, ведущая в подвал. Лодий был уверен, что именно она то им и нужна.
   Вот тут и возникла главная проблема. Откуда-то из глубины холла появились двое, одетые в просторные балахоны, больше всего похожие на рясы православных священников, только белого цвета. Они медленно шли и тихо о чем-то разговаривали. Друзья осторожно вернулись на лестницу. Тихие шли прямо на них, еще чуть-чуть и лазутчики будут обнаружены и тогда начнется такая свистопляска, что живые позавидуют мертвым. Одинцов проклял себя и осыпал голову пеплом, правда мысленно. Приключений ему захотелось, гладко все проходит. Будет теперь тебе и приключения и схватка на мечах и прочие крупные неприятности в полном объеме. Главное только живыми из этой передряги выпутаться. Вот в этом у него как раз были сомнения. Даже если им придется туго, вряд ли десяток волчих бойцов, что стоят на подстраховке снаружи смогут им чем-то помочь.
   Меж тем двое Тихих остановились по центру холла, продолжая неспешную беседу.
   Серега прислушался. Их голоса были еле различимы, но кое-что разобрать ему все же удалось.
   - Брат Черный, новые послушники нам нужны в ближайшие дни, - говорил один, круглый как тыква.
   - Где я столько людей раздобуду? Рибошлиц сытый город. Недовольных, желающих изменить свою судьбу здесь куда меньше, чем в других городах, - отвечал ему другой, высокий.
   Он чуть сдвинулся в сторону, так что свет упал ему на лицо, и Серега обнаружил, что это вербовщик, пресловутый Паук.
   - Старайся не дышать, - прошептал Одинцову на ухо Лодий.
   Серега кивнул. Что он дурак что ли, спугнуть такую рыбу.
   - Брат Черный, это твоя забота. Я же не прошу у тебя совета, как выполнять мою работу. Я тебе уже описал реальное положение дел. Надеюсь, что заново рассказывать не надо. Новые обученные нам нужны в ближайшее время. Война эта рано или поздно закончится, но она лишь видимая сторона политики срединных государств. Закулисье войну вело, ведет и продолжит вести и вот тут то спрос на наши услуги возрастет. Что говорить, он уже вырос. Война ведет к переделу. И без нас не обойтись. Заказы идут один за другим. Конклав обеспокоен, что некому работать. К тому же возросло количество погибших на Тихом пути. Наша задача восполнить ряды Братства. Так что я жду от вас хорошей работы.
   Полный человек обернулся к Пауку, и Серега смог разглядеть его лицо. Сытый, холеный мужчина с длинными усами, спускающимися к подбородку. Маленькие поросячьи глазки и большой нос. Ничем не примечательная внешность.
   - Запомни, брат Черный. Пока что это всего лишь репетиция грядущих больших событий.
   - Я не могу в это поверить. То что говоришь ты, кажется, каким-то бредом. Никогда еще Братство не выступало, как военная и политическая сила. Разве это возможно? Да и к чему нам это? - недоумевал Паук.
   - Не нам с тобой решать, что дело Братства, а что нет. Мы должны выполнять распоряжение Конклава. А уж рулить Братством их забота. Так что, давай каждый заниматься своим делом.
   Толстый открыл двери в приемную залу и вошел внутрь. Паук последовал за ним. Двери за собой они не закрыли.
   - Что ты обо всем этом думаешь?
   - Брат Черный, я, конечно, тебе скажу...
   Голоса затихали и вскоре стали совсем неразборчивы.
   Серега выглянул в коридор, никого поблизости не видно. Двери в приемную залу открыты. Сквозь них было видно два кресла, в которых перед горящим камином сидели двое Тихих с бокалами, в которых играло золотистое вино.
   - Что это было? - спросил Одинцов Лодия.
   - Откуда мне знать. Сейчас главное осторожно пройти по коридору незамеченными. Я первым пойду.
   Лодий выскользнул в коридор и уверенно направился к серой невзрачной двери, ведущей на нижние этажи. Тихие его не слышали, продолжали беседовать о своем и пить вино, стоило им оглянуться и тут бы началось цирковое представление, но Лодию удалось остаться незамеченным. Серега повторил его подвиг, и скрылся за серой дверью.
   Они спустились на два лестничных пролета и оказались в просторном темном помещении, заставленном какими-то предметами.
   - Здесь расположены тренировочные залы. Чуть дальше комнаты новичков. А нам с тобой нужна келья знахаря, именно у него должно быть зелье, - разъяснил Лодий.
   Серега кивнул и пошел вслед за другом. Они преодолели половину зала, когда неожиданно Лодий громко вскрикнул и взмахнул руками, призывая Одинцова остановиться. На глазах Сергея тело Лодия окутала синяя дымка, добралась до головы, скользнула по лицу и опала на каменный пол. В ту же минуту в воздухе загорелась электрическая клетка, в которую оказался пойман Лодий.
   - Что это за хрень такая? - возмутился Серега, чувствуя, как в груди загорается пламя ярости.
   - Командир, я кажется, попал. Келья знахаря в конце зала справа, увидишь, там обычно на двери красный дракон нарисован, чтобы никто посторонний не сунулся. Хватай зелье и уходи отсюда, - затараторил побледневший Лодий.
   - Я без тебя никуда не уйду, - твердо заявил Серега.
   - Ты не понимаешь, Логово почувствовало свое дитя и изловило меня. Скоро сюда сбегутся Няньки, и тогда ты уже ничего не сможешь сделать. Они изловят тебя. Я уже гиблый материал. Мне отсюда не выбраться.
   - Как отключить эту штуку? - спросил Серега, нервно оглядывая электрическую клетку.
   - Я даже не знаю, как она действует. И как я тут оказался, - возмутился Лодий.
   - Плохи наши дела. Жди здесь, - сказал Серега, бросившись на поиски кельи знахаря.
   Дверь с красным драконом, нарисованным казалось неуверенной детской рукой, он нашел без проблем. Она оказалась заперта, но Одинцов и этот вопрос решил быстро. При помощи кинжала и крепкого плеча взломал замок, и ворвался внутрь. Келья была заставлена стеллажами и столами с разными банками и склянками, внутри которых плескались подозрительные на вид разноцветные жидкости. Не комната знахаря, а лаборатория сумасшедшего алхимика. Серега обратил внимания на полки с банками, внутри которых в специальных растворах содержались человеческие органы. Рядом стояли банки побольше с забальзамированными трупами животных. И как тут отыскать нужное ему зелье. Легко ошибиться, возьмешь какую-нибудь дрянь, выпьешь, а потом козленочком станешь. Серега растерялся. Что делать? Возвращаться к Лодию и спрашивать его точные приметы необходимого ему раствора? За такими переходами их и найдут Няньки, и тогда будет поздно что-либо искать. Останется только с боем прорываться на свободу.
   Но делать нечего. Он уже шагнул к дверям, когда увидел движение в углу за одним из стеллажом. Серега стремительное метнулся в сторону и вовремя. Брошенный нож разминулся с его сердцем. Он прыгнул на опасность, как кошка на мышь, задел стеллаж, на пол посыпались банки с образцами, но Серега все же ухватил маленького старого человека, пытавшегося от него скрыться. Завалил на пол, скрутил и перевернул лицом к себе. Старичок оказался на редкость прытким. Он юлил, выкручивался, пытался пинаться и шипел, словно ядовитая змея. Пришлось успокоить бунтаря парой ударов в лицо. Старик обмяк.
   Серега поднялся на ноги, подхватил знахаря и поднял с пола. Он швырнул его на кушетку, стоявшую за стеллажом. Старичок здесь не только работал, но и жил. Что ж, это только на руку. Сейчас он ему все по доброй воле расскажет.
   - Ну, что мил-человек, будешь сам говорить или придется тебя немного помучить? - спросил ласково Серега.
   Старичок вылупился на него. В глазах плескался ужас.
   - Мне нужно волшебное зелье, замедляющее старение и лечащее все раны. Ты знаешь о чем я говорю. Вы его новичкам даете после посвящения.
   Старик молчал. Будет плохо, если выяснится, что он немой. Азбуку жестов Серега не знал.
   - Не хочешь говорить, тогда поступим так. Я сейчас буду брать все банки подряд, открывать и выливать тебе в глотку, думаю, что скоро ты перестанешь молчать и запоешь как соловей.
   Угроза на знахаря подействовала. Он рассказал, где найти необходимое Одинцову зелье, также в качестве подарка объяснил, как отключить электрическую клетку, в которой оказался заперт Лодий.
   Зелье Серега нашел, а для того чтобы отключить клетку прихватил с собой старичка. Быстрее получится, да и под присмотром все-таки сподручнее. Тревогу не поднимет. Врагу не заложит.
   Вернувшись к месту пленения Лодия, Серега, к ужасу, своему увидел, что опоздал. Освободить друга без лишнего шума уже не получится. Он все еще оставался в заключении, только теперь клетку окружали трое высоких мужчин, облаченных в белые балахоны, расшитые непонятными символами. Знахарь дернулся в руках Сереги, намереваясь поднять шум, за что тут же схлопотал рукоятью кинжала по темечку и отключился. Уложив страдальца на пол, Одинцов вернулся к наблюдению. Он не спешил лезть в осиное гнездо с головой, надо подумать, как его толково взломать, чтобы и друга спасти и самим живым остаться.
   Белые балахоны продолжали неподвижно стоять возле клетки, наблюдая за замершим Лодием. Дырку они в нем взглядом решили проковырять что ли. Чего ждут, непонятно. Давно бы извлекли предателя братства, да отвели по коридору к стенке. Чего церемониться.
   Серега не понимал спектакль, который разыгрывался перед ним. Но заметил, что Лодий еле стоит на ногах. Его лицо на глазах стало бледнеть, словно кто-то из него выкачивал кровь, покрылось обильно потом. Лодий переступил с ноги на ногу, пытаясь устоять. Через мгновение он задрожал мелко-мелко.
   Эти белые гады как-то воздействовали на него, только вот непонятно как. Сейчас они его раздавят, больше ждать нельзя. Надо попытаться вырвать Лодия из лап палачей. Задача на первый взгляд выглядела невыполнимой, но Одинцов без раздумий бросился в бой.
   Его появление несколько облегчило участь Лодия. Белые балахоны отвлеклись от своей жертвы и обратили внимание на новый персонаж пьесы. Серега успел заметить какие бледные словно обескровленные у них лица, а еще эти красные глаза, казалось, светящиеся в сумраке. Лишь только взглянув в них, он тут же почувствовал, как тонет, растворяется в огненных омутах вулкано-извержения. Контакт с реальностью был потерян. Он перестал ощущать окружающее пространство вокруг себя, утратил понимание, где он находится и что делать дальше. К этому времени Одинцов уже успел преодолеть половину расстояния и приблизился к балахонам на расстояние броска кинжала. Беда в том, что метнуть кинжал он не мог. Не видел цели, погружаясь все глубже и глубже в огненную бездну.
   Серега попытался оказать сопротивление, но какое там. С тем же успехом потерпевший кораблекрушение посередине Атлантического океана может надеяться вплавь достичь берега. Огненная бездна давила на него, влекла за собой. Серега держался из последних сил, чтобы не сгореть в ней. Краем сознания он понимал, что если уступит, то от Сергея Одинцова останется лишь пустая безжизненная оболочка, годная разве что на прокорм свиней. Сколько он сможет продержаться, Серега не мог сказать. Но вот надолго его точно не хватит. Другой прежний Серега Одинцов давно бы уже сдался и погиб, но новый командир Волк все еще боролся, стиснув зубы из последних сил, отражая атаку врага.
   Внезапно натиск резко ослаб. Что-то произошло и отвлекло белые балахоны, дав Волку короткую передышку, которой он тут же воспользовался. Главное не смотреть им в глаза. Главное вновь не попасть в сеть огненного взгляда. Волк ушел в прыжок, одновременно метнув кинжал. По раздавшемуся болезненному вскрику он понял, что не промахнулся. Общий оценивающий взгляд - быстрый словно бросок кобры - главное не столкнуться с глазами балахонов. В ряду врагов первые потери. С кинжалом в груди на каменном полу корчился один из них. Это не может не радовать.
   Оставшиеся в живых белые братья пришли в ярость. Серега был уже в одном шаге от них, осталось только дотянуться до их цыплячьих шей и свернуть, когда почувствовал сильный удар в грудь. Он мог поклясться, что балахоны с места не сходили, однако его отнесло к противоположной стене и основательно шлепнуло об нее. Оказавшись на полу, Серега быстро вскочил на ноги. Нельзя разлеживаться, когда рядом с тобой такие хищники.
   Как выиграть схватку, в которой кулаки не играют главной роли. Судя по всему, ему очень повезло, что удалось убрать одного из белых, другого такого шанса может уже и не представиться. Да и кинжалов больше нет. Что же это за чертовщина тут творится?
   Серега ринулся в новую атаку, но моментально почувствовал, как тяжело ему двигаться. Окружающее пространство словно сгустилось до состояния засахарившегося меда, а к каждой ноге привязали по пудовой гире. Он с трудом шел вперед, раздвигая собой воздух, протискивался, все еще надеясь добраться до белых балахонов и разобраться с ними по-свойски. Ишь чего удумали, честных людей в клетки сажать, да мучить изощренно, садисты недоделанные.
   Серега понимал, что с такой скоростью ему не то что с балахонами не справиться, даже с собственной тенью не много навоюешь. Но не мог позволить себе сдаться, уступить. На кону стояла их жизнь.
   Внезапно пришла боль. Она родилась где-то внутри живота и стала закручиваться, словно водоворот, подминая под себя все тело. Одинцов споткнулся и стал заваливаться на правый бок. Каждое движение причиняло ему невероятную боль. Хотелось упасть, сжаться в комочек и больше не шевелиться. Он понимал, что не может позволить себе такую роскошь, но ничего с собой сделать не мог.
   Казалось, схватка проиграна с разгромным счетом. Белые твари победили, чтоб им пусто было. Впереди океан боли и скорая смерть. До чего же обидное поражение. В этот момент Серега словно бабочка, застывшая в янтаре, будто бы замедлил ход времени. Пришли воспоминания, а вместе с ними и знания, казалось, давно забытые.
   Перед глазами всплыло старое суровое лицо Петровича, армейского инструктора по рукопашному бою. Он склонился над поверженным Одинцовым, вгляделся в измученное лицо своего ученика и словно бы спросил:
   - Чего разлегся, салага? Тебя побеждают, потому что ты позволяешь себя победить. Вспомни, чему я тебя учил.
   Петрович прищурился и хитро подмигнул, будто намекая на какое-то тайное знание, ведомое только им двоим.
   Серега успел только удивиться. Надо же сколько лет прошло. Он редко вспоминал о том времени и людях, которые его тогда окружали. Они многое дали ему, многому научили. Но их время прошло. В этом Серега был раньше уверен. И вот как оно обернулось. Духовная сила старых друзей разогнала боль.
   Неожиданно для самого себя, Сереге удалось справиться с натиском белых балахонов. Он стал вспоминать старых друзей и выстраивать их между собой и врагом. Получился надежный щит из старой дружбы, об который разбивались попытки белых балахонов контролировать его тело. Они усилили натиск. Серега чувствовал это, но уже как-то отдаленно, словно это происходило не с его телом, а с двойником в другом времени, в другом мире.
   Волк пробудился, зализал раны и был готов к новой схватке.
   Белые балахоны встревожились не на шутку. Они не понимали что происходит. Они уже праздновали свою победу, и вдруг добыча выскользнула из их сетей. Они не привыкли к такому обхождению. Никому еще не удавалось выстоять против их воздействия.
   Серега словно наяву увидел десятки силовых нитей, протянувшихся от белых балахонов к нему. И вдруг обнаружил, что может не только видеть нити воздействия, но и управлять ими. Стремительно схватив нити и скрутив из них клубок, он размахнулся и швырнул его в балахоны. Все это происходило в его воображении, но снаряд угодил прямо в цель. Впереди стоящего белого выгнуло дугой. С его головы спал капюшон, открывая вид лысого черепа, покрытого множеством шишек-наростов. Изо рта и глаз белого хлынула кровь, заливая снежный балахон. В ту же секунду он рухнул на пол.
   Волк прыгнул на последнего выжившего противника. Белый балахон растерялся. Уверенный в собственном могуществе он видел, как на его глазах рушился привычный мир. Это и стоило ему жизни. Серега мигом сграбастал его, схватил за голову и сильным рывком свернул шею.
   Последние путы давления спали. Одинцов чувствовал себя обессиленным, но не мог позволить себе отдохнуть. Надо было Лодия спасать. Вон как смотрит очумело из клетки. Уже успел несколько раз с жизнью попрощаться, поэтому и не верит во внезапное освобождение.
   Одинцов быстро нашел кнопку, отключающую силовую клетку. Она находилась там, где и должна была быть. Не обманул знахарь.
   Оказавшись на воле, Лодий бросился к командиру. Схватил его за плечи, сильно встряхнул, попытался посмотреть в глаза, но Серега быстро освободился от объятий. Надо же чего удумал. Что за телячьи нежности.
   - В первый раз я такое вижу, Одинец, - изумленно промолвил Лодий.
   - Ты о чем? - не понял его Сергей.
   - Мне никогда не доводилось видеть, и даже слышать о таком. Никто ни разу не побеждал Нянек в борьбе разумов. А ты не просто победил, ты убил троих. Как у тебя это вышло?
   Сергей сам бы не отказался узнать, как у него это получилось. Никогда раньше ему не доводилось не то, что в ментальных схватках участвовать, даже с гипнотизерами встречаться. Да и не верил он во всю эту мутотень, хотя вот сейчас начал припоминать, что о чем-то таком давным-давно ему рассказывал Петрович, наставник по рукопашке, так во время пришедший ему на выручку. Хотя скорее это не Петрович пришел на помощь, это измученное сознание Одинцова отыскало в ворохе воспоминаний образ надежного защитника, сильно бойца, которому все нипочем, и вовремя подсунуло его умирающего хозяину. А он только воспользовался подсказкой.
   Да, ладно, не время сейчас заниматься психоанализом. В другой обстановке, за кружкой пива можно будет в себе покопаться. А сейчас надо делать ноги, пока не набежали обитатели Логова. В новой схватке с Няньками Серега мог и не выстоять. Проверять это совсем не хотелось.
   - Восторгаться и удивляться будем потом. Сейчас надо выбираться отсюда, - приказал он.
   - Зелье у тебя? - спросил Лодий.
   - А то как же, - похлопав себя по груди, сказал Одинцов.
   - И то хлеб, - радостно осклабился Лодий.
   Мертвецы подарили друзьям мечи. Оказывается белые балахоны были вооружены, но уверенность в собственном могуществе изрядно их подвела. Они даже мечи из ножен не вытащили. А так, может, и у них появились бы шансы на победу.
   Обратный путь обошелся без лишних приключений. Логово спало безмятежным сном. Видно сработавшая ловушка пробудила только Нянек, и больше никто не знал о лазутчиках, проникших в дом. Что ж, тем лучше.
   Они вышли через парадный вход победителями. И надо же было так приключиться, что на крыльце они столкнулись с Пауком, вышедшем прогуляться перед сном. Нежданная встреча.
   Скрестились мечи. Серега почувствовал боль в области живота. Скосил взгляд и увидел рассеченный кафтан, набухающий от крови. В то же мгновение голова Паука слетела с плеч, срубленная точным ударом Лодия. Ноги Одинцова подкосились, свет померк перед глазами, и он скатился по ступенькам крыльца.
  

Глава 9

ЗАТИШЬЕ

  
   Одинцов очнулся, когда за окнами уже было темно, и тут же пожалел о столь опрометчивом поступке. Боль навалилась такая, что на некоторое время он даже забыл как дышать. Глухой стон сам вырвался из глотки. Серега пошевелился и попытался сесть на кровати. Его повело в сторону, и он буквально сполз с кровати и грохнулся на пол.
   Хлопнула входная дверь, послышались торопливые шаги. Кто-то подхватил его под руки и заботливо поднял. Ему помогли улечься назад на кровать.
   - Нет, ну чего удумал, с такими ранами и куда собрался, скакун тоже мне, - раздалось знакомое ворчание.
   Серега посмотрел на ворчуна. Перед глазами все плыло, но он постарался сосредоточиться, и увидел как блики сливаются в четкую картинку. Над его кроватью склонился Дорин, за его спиной виднелся встревоженный Лодий и армейский знахарь. Имя его Серега не помнил. Не думал, что придется пользоваться его услугами.
   - Где я? - спросил Сергей.
   - На постоялом дворе. Ты не разговаривай. Пока еще тебе вредно. Слабый ты еще, - сказал Дорин.
   - Что со мной случилось? - не обращая внимания на его наставления поинтересовался Сергей.
   - Шкуру тебе попортили. Пропороли знатно. Мы уже и не думали, что выкарабкаешься. Вон штопальщик паскуда даже хоронить тебя пытался, - бросил злой взгляд на знахаря Дорин.
   Тот ощерился щербатым ртом и злобно заявил:
   - Сам паскуда, разлаялся как пес шелудивый.
   Дорину слова знахаря не понравились. Он сгреб его за грудки и зловеще заявил:
   - Пойдем, поговорим. Командиру отдохнуть надо.
   Обнявшись вдвоем, словно сладкая парочка, они вышли из комнаты, оставив Серегу наедине с Лодием.
   - У нас получилось? - спросил его Одинцов.
   - Кажется, с памятью у тебя все в порядке, - усмехнулся Лодий. - Зелье мы добыли. Можешь не переживать.
   - Кто это меня так?
   - Паук, чтоб ему пусту было. И чего он на улицу на ночь глядя поперся, любитель прогулок под луной. Он конечно с головой попрощался, но успел тебе брюхо продырявить, - бодро заявил Лодий, но тут отчего-то смутился.
   Бывший наемный убийца замялся, словно девчонка гимназистка, правда Серега это не заметил. Он был занят внезапно появившейся странной ломотой в костях.
   - Мне надо тебе кое-что сказать, - сказал Лодий.
   Он устало опустился на кровать друга.
   - Дела твои были плохи. Паук тебя очень сильно попортил. Я кликнул мигом Дорина и ребят, но мы не дотащили бы тебя до постоялого двора. Просто бы не успели. И знахаря под рукой не было. Да даже если бы был, он вряд ли что-нибудь успел сделать бы...
   - Чего ты тут причитаешь, - нахмурившись, потребовал Серега. - Ты дело говори. А то лепечешь, словно дите малое.
   - Умер ты, Волк. На руках у меня умер, - ошарашил новостью Лодий.
   Серега не знал, что и сказать. Это сообщение он воспринял на редкость спокойно. Когда все тело разламывалось от боли, известие о своей прошлой смерти кажется по меньшей мере глупым розыгрышем.
   - Да что ты говоришь, - ехидно заметил Одинцов.
   - В том то и дело. Дорин с ребятами еще бежали, когда ты дух испустил.
   - И как тогда понимать, мое нынешнее пробуждение. Кто-то наложил на меня руки и сказал: "Встань и иди".
   Лодий посмотрел на друга с подозрением.
   - Я это... зелья тебе дал, что мы у Тихого братства увели.
   Серега нахмурился и попытался сесть на кровати. Лодий попытался было ему возразить, мол, тебе еще нельзя, ты пока еще слаб, побереги себя, но Одинцов его слушать не хотел. С командиром не поспоришь. Лодий помог ему усесться, подложил подушки под спину.
   - Это как это ты мне зелья дал? - спросил зловеще Серега.
   - У меня не было выбора. Ты не дышал.
   - А как же Шустрик?
   - На него тоже хватило. Ты не переживай, командир. Ему порцию я дал сразу как только мы приехали на постоялый двор. Он эту дрянь сначала и пить то не хотел. Все к тебе рвался. Пришлось насильно вливать. С ним все в порядке. Отлеживается. Зелье на него подействовало. Кости срастаться начали. Только вот боль это дикая. Первые несколько часов он криком кричал. Я сжалился. Знахаря позвал, так он ему какую-то дурманную настойку дал, так что вскоре Шустрик в забытье впал. А по бессознанке заживление идет лучше.
   - А я? - спросил Серега.
   - А что ты? Я ж тебе говорю, ты бездыханный был, когда я в тебя зелье влил. Задышал то ты сразу. Видно от вкуса гадкого зелья. Мы с Дорином тебя перенесли на постоялый двор. Вот тут ты и начал стонать и кричать в забытье. Это рана смертельная зарастала.
   - Сколько я провалялся в кровати?
   - Сутки.
   - Как там Шустрик? - спросил Серега.
   - Он уже тоже очнулся. Переломы заросли. Даже немного походил. Только устал сильно.
   - Хорошо. Я полежу немного. Отдохну. А вот завтра хочу Шустрика увидеть и наших.
   Лодий согласно кивнул и поднялся с кровати.
   - Ну, я пойду. Ты отдыхай тут. Давай.
   Он вышел из комнаты, оставив Одинцова в одиночестве.
   Серега закрыл глаза, намереваясь поспать, но мысли настойчиво лезли в голову. Вот же судьба злодейка. Сам того не желая, он обрел вторую молодость. Нано-боты, запущенные в организм, уже начали процесс его преображения. Вытащили его с того света, зарастили раны, теперь занимаются омолаживанием организма. Это конечно если верить легенде о Тихих братьях, но не верить ей у Сереги не было основания. Вон и Шустрик уже на ноги встал, хотя по самым оптимистичным прогнозам должен был еще пару месяцев ноги залечивать. Стало быть, поставленной цели Серега добился, да к тому же получил дополнительную выгоду. Теперь проживет сотню лет молодым и здоровым. Он даже не знал, как относиться к этому. Изменений в себе он пока не чувствовал.
   За этими мыслями Сергей и сам не заметил, как заснул.
  
   ***
  
   На следующий день Серега Одинцов чувствовал себя намного лучше. Куда-то ушла слабость и боль. По венам резво струилась кровь. Он ощущал заряд бодрости, словно выпил кувшин кофе, теперь готов был хоть горы свернуть, хоть реки вспять обратить.
   Выбравшись из постели, Серега осмотрелся в поисках одежды. Не стоит командиру в одном исподнем по постоялому двору разгуливать. Сидеть в комнате и пялиться в окно недостойное занятие. Пора узнать, как дела в сотне обстоят, что задумал воевода и какие планы на будущее. Да и просто прогуляться, свежим воздухом подышать очень хотелось.
   Одежды нигде не было видно. Вот же засада. Похоже, придется сделать вылазку к соседям, чтобы раздобыть что-то подходящее. Где-то тут поблизости Лех Шустрик поселился, да Дорин с Черноусом тоже недалеко. Вот к ним и нужно наведаться.
   Планам не суждено было сбыться. Открылась дверь и на пороге появился Лех Шустрик, посвежевший, бодрый, а что самое главное на своих двоих. Увидев застывшего в нерешительности командира, Шустрик расплылся в улыбке и заявил:
   - Надо бы конечно устроить тебе публичную порку за такие выкрутасы. Но победителей не судят. Кажется, ты решил сделать эту фразу своим жизненным девизом.
   Лех накинулся на Одинцова и стиснул его в объятьях.
   - Как же я чертовски рад тебя видеть живым, волчара, - прошипел он сквозь стиснутые зубы.
   Сереге и слово вымолвить не смог. Да и дыхание от столь сильных объятий перехватило. Никогда прежде он не замечал за Шустриком такой мощи. И где он только так накачаться успел.
   Выпустив друга из объятий, Лех осмотрел его с головы до ног и заявил:
   - Да на тебе все зарастает как на волке. Когда тебя притащили накануне ни один знахарь за твою жизнь поручиться не мог, а тут цел, здоров и невредим. Просто чудо какое-то. Видно опять твое зелье волшебное подействовало.
   Одинцов устало сел на кровать. Похоже, прогулка на свежем воздухе на некоторое время откладывалась. От Леха Шустрика так просто не отделаешься. Это он уже знал на своем опыте.
   - И как тебе только в голову мысль пришла зелье у Тихого братства стащить?
   - Уже и не помню. Главное, что оно тебе помогло. Что ты все об этом. Дело сделано, результат получен, и я смотрю отличный результат. Теперь двигаться вперед надо, - сердито заявил Серега.
   Теперь, оглядываясь назад, он и сам видел, что вылазка в стан врага была абсолютно безрассудным поступком. Но она удалась. Может, местные боги отчего-то возлюбили его и взяли под свое покровительство. Если это так, то новость приятная, что не говори.
   - Никаких вперед. Пока с прошлым не разберемся. Я вот тут подумал... - Шустрик подвинул к кровати друга грубо сколоченную скамейку и уселся на нее, - ... это что же получается, мы теперь неуязвимы для меча и болезней всяких там разных. И будем жить до двухста лет и умрем молодыми.
   Лех усиленно хмурил лоб, пытаясь осмыслить немыслимое.
   - Пожалуй, от меча погибнуть все же можно. Если же легенды не врут, то болеть мы теперь точно не будем и проживем дольше чем все остальные. Правда, при таком образе жизни, уверен нам это не светит.
   - Странная штука, - оценил услышанное Шустрик.
   - Ты лучше скажи, что воевода удумал. Долго нам в Рибошлице стоять?
   - На завтра назначен выход. Мы покидаем город. Солдаты из уст в уста передают слух, что князь Боркич выступил нам навстречу с большим войском. Грядет решающая битва, в которой тебе отведена далеко не последняя роль. Кстати, а чего ты в комнате сидишь. После болезни тебе стоит погулять, свежим воздухом подышать. А ты чахнешь в темном помещении. Непорядок.
   Серега крякнул от досады.
   - Сейчас я тебе одежду принесу. Сиди. Жди.
   Шустрик проворно вскочил и исчез за дверью. Он быстро обернулся. Вскоре Одинцов, облаченный в теплую одежду, повязал на пояс ремень с мечом в ножнах и вышел за дверь.
   Улица встретила Серегу морозным воздухом и свежим снежком, приятно скрипящим под сапогами. На заднем дворе "Трех сосен" волчьи солдаты устроили потешные бои. Парочка в белых рубахах на выпуск билась на мечах. Другая пара сошлась в кулачном бою. Неподалеку бойцы отрабатывали стрельбу из лука и метание копья. Для этих целей была выбрана стена сарая, на которой углем были нарисованы мишени. Хозяин постоялого двора стоял возле довольного жизнью Дорина, смотрел на это непотребство и ругался почем зря. Только его знание площадной брани нисколько не впечатляло бывалого бойца. Еще в бытность Смотрящим за новичками, переступившими гладиаторский порог, Дорин и не такого наслушался. Так что недовольство хозяина он пропускал мимо ушей, наблюдая за тренировкой своих ребят.
   При виде командира ребята остановились и приветствовали его протяжным волчьим воем. Серега махнул рукой, мол продолжайте, чего встали. И бойцы тот час вернулись к тренировке.
   - Как здоровье, Волк? - нарочито громко спросил Дорин.
   - Полный порядок. Готов боркичей в клочья рвать, - заявил Серега.
   - Узнаю командира, - радостно заявил Дорин.
   Хозяин постоялого двора посмотрел на Одинцова с заметной опаской. Может , конечно узнал бывшего раба-гладитора, который в свое время изрядно нашумел в "Трех соснах", но что более вероятно слава командира Волка докатилась и до славного вольного города Рибошлица. Что ж тем лучше, не будет искуса сделать какую-нибудь пакость.
   Хозяин больше не сказал ни слова, оставив старый сарай на растерзание волчьим солдатам, подобострастно улыбнулся и откланялся.
   - Бояться тебя, смотри-ка, - проводив его взглядом, заметил Дорин. - Я вот тоже заметил, что после того как ты зельем этим братским накачался, страшным стал. Как зыркнешь взглядом, так кровь в жилах стынет. Того гляди окаменеешь от таких взглядом. Может, ты в василиска там превратился, или в горгулью какую.
   - А вам бы все поржать от души, вместо того чтобы делом заниматься. Завтра в поход выступать, а мы на солнышке косточки греем. Показал бы молодняку мастер-класс, - задорно подмигнул Дорину Серега.
   - Чего показал? - опешил Дорин.
   - На что старики способны, - расшифровал Одинцов. - Или старичкам уже слабо мечом помахать, только командирский голос тренировать можем?
   - Это командир ты сейчас что меня на поединок вызываешь? - удивился Дорин.
   - А что слабо что ли? - хитро подмигнул Серега и, скинув с плеч теплый меховой плащ, выпрыгнул на центр двора.
   Бойцы мгновенно расступились в стороны, освобождая место для поединка.
   - Ну, смотри, командир, сам напросился, - расправляя плечи, заявил Дорин. - Я тебя обижать не хотел. Думал, по болезни отлежишься, в себя придешь. Так что, учти, жалеть не буду.
   - Я тоже твои стариковские седины не пожалею, лучше бы мечом махать начал, а не языком, а то сквозняк откуда-то берется. Так и до простуды недолго.
   Дорин аккуратно стянул с плеч плащ и отдал его одному из бойцов. Вытащил меч из ножен и тяжелым шагом направился навстречу Волку.
   Одинцов усмехнулся и вытянул клинок из ножен. Посмотрим теперь, кто кого.
  

***

  
   Вечером Черноус заглянул в комнату Одинцова и пригласил командира в баньку, истопленную хозяином постоялого двора. Ратмир, так звали владельца "Трех сосен", после того как узнал, что у него остановился известный сотник Волк, проявлял чудеса покладистости. Если раньше он все время ворчал на постояльцев, сетовал, что платят они мало, а шумят дескать за целый полк, то теперь и слова лишнего не скажет. Он сам предложил потешить дорогих гостей в баньке, а также предложил привести девиц для приятного времяпрепровождения. Черноус отказываться от щедрого предложения не стал. К тому же предстоял новый поход, а потом и решающая битва, когда еще случай выпадет расслабиться, да тело и душу понежить.
   Одинцов баньке обрадовался. Мыться ему доводилось регулярно, а вот так чтобы всю грязь из себя вытравить, да паром и веничком побаловаться, то когда это было в последний раз уж и не упомнишь. Вероятно в прежней жизни. Тут до бани как-то дело не доходило.
   Когда стемнело, Серега спустился в обеденный зал, где его уже поджидали Лех Шустрик, Черноус и Дорин. Завидев командира, они поднялись и направились к нему.
   - Вот теперь все в сборе, можно и на помывку строиться, - бодро заявил Черноус.
   Откуда-то из задней комнаты выскочил Ратмир, утирая мокрые руки передником. Когда-то он был белым, но толи от старости, толи от грязи уже давно посерел, так что теперь и не понятно, кто кого пачкает. Ратмир передник, или передник Ратмира.
   - Готовы уже. Пойдемте я вас провожу, - заявил хозяин, направляясь к дверям, выходящим на задний двор.
   Банька стояла чуть в отдалении от основного здания. Заслоненная пушистыми елками она не сразу бросалась в глаза. Деревянная лесенка вела вниз к пруду, который уже успел замерзнуть, но заботливый хозяин успел выдолбить прорубь, чтобы разгоряченные гости могли в удовольствие окунуться.
   - Вам пива принести или чего может покрепче? - суетился Ратмир.
   - Пива сойдет. Неси бочонок, чтобы двадцать раз не бегать, - распорядился Дорин. - Может, с нами посидишь?
   - Да некогда мне. Кто же за хозяйством смотреть будет. Тут пригляд особый нужен. Так что отдыхайте, ни о чем не беспокойтесь, - протараторил Ратмир.
   - Ну, тогда добро, - сказал Дорин.
   Над бревенчатой банькой из трубы поднимался дым. Серега первым забрался в предбанник. В нос ударили сильные запахи запаренной березовой листвы и хвойного отвара. В душе аж потеплело. Одинцов торопливо разделся и нырнул в парилку. Забравшись на верхнюю полку, он затаился, прислушиваясь к себе. Горячий воздух подкрался, окружил со всех сторон и навалился. Стало хорошо и спокойно. Постепенно зимний холод, поселившийся в теле, отступил. Серега расслабился.
   В это время дверь в парилку хлопнула, и внутрь заскочили Шустрик, Дорин и Черноус. Довольно ухая, они забрались на полати и расшумелись. Серега прикрыл глаза, наслаждаясь горячим паром и какой-то внеземной легкостью, наполнившей его. Зашипели камни от пролившейся на них запарки, и парилку мгновенно заволокло густым паром, пахнущим хвойным лесом.
   Серега вытянулся на полати, подложив под голову руки, и замер в ожидании прихода. Горячий воздух пробежал по разогретому подготовленному телу, пощипывая кожу, и вдруг навалился. Одинцов даже вздохнуть не мог носом. Задышал ртом, словно вытащенная на берег рыба. Тело мгновенно покрылось потом. Волосы на голове словно разогретая на батарее шерстяная шапка.
   - Хорошо, мужики! - раздался голос Шустрика. - Поддай парку. Чего жмешься, Черноус.
   - Да об чем говорить, - послышался довольный голос десятника и новая волна горячего пара поднялась к потолку.
   Серега посидел еще пару минут, и спустился с верхней полки. Требовалось немного передохнуть. Он выбрался из парилки и хлопнулся на белую простынь, лежащую на скамье.
   Заботливый хозяин уже обернулся и принес бочонок пива и четыре глиняных кружки. Серега тот час наполнил себе кружку и припал к живительной горечи. Опустошив половину емкости сразу, он отставил посуду в сторону, утер пену с губ, и довольно откинулся на деревянную стену. Предбанник наполнился паром, исходящим от остывающего тела.
   Серега уже собирался лезть назад в парилку, когда дверь с улицы открылась, впуская холод и трех девчонок, закутанных в куцые шубейки. Одинцов почувствовал себя в первый момент неловко. Сидит тут без штанов, голым задом отсвечивает. Хотел был ретироваться в парилку, но момент был упущен. Уличная дверь захлопнулась, а девчонки деловито стали раздеваться, не стесняясь присутствия Сереги.
   Им и двадцати еще не исполнились. По меркам старого мира Одинцова совсем малолетки, еще школа по ним плачет. Кто-нибудь застанет с такой красоткой в чем мать родила и можно за решетку угодить. А в этом мире вполне себе зрелый возраст для замужества и деторождения.
   Избавившись от одежды, девчонки выжидательно посмотрели на Серегу. А девочки все как на загляденья. Чернявые, пышноволосые, большегрудые. Отметил Одинцов, чувствуя, как его мужское естество дает о себе знать.
   Не в силах себя сдерживать, Серега привлек к себе одну из них. Она ему сразу понравилась больше всех. Милое круглое личико на тонкой нежной шейке, карие веселые глаза, смотрящие дерзко и маняще. Одинцов шагнул ей на встречу, прижал к себе, чувствуя, как большие груди уперлись в него. Серега коснулся ее губ и поцеловал. Девочка ответила на его поцелуй.
   Остальные красотки, почувствовав себя лишними, скользнули в парилку.
   Серега заскользил руками по ее телу. Пробежал по спинке, ощущая, как она выгибается под его воздействием, огладил упругую вкусную попку, провел руками по бедрам и скользнул по нежной раскрывающейся навстречу его чутким пальцам плоти. Девушка шумно задышала.
   Серега подумал было о друзьях, которые того и гляди выскочат из парилки на отдых, но желание было выше его. Одинцов развернул девушку. Она наклонилась, упершись руками в стол. Серега пристроился сзади и вошел в нее. Она обняла его и сжала в своих объятьях. Он задвигался, наращивая темп, испытывая дикое первобытное упоение чувством обладания прекрасной женщиной. Он чувствовал, как желание распирает его, грозя разорвать изнутри. Серега держал девушку за попку, раскачиваясь над ней. Чуть склонившись он завел руки под нее и обнял за груди. Большие упругие они раскачивались в такт его движениям. В этот момент сила его желания превысила его возможности, и он почувствовал, как взрывается внутри нее.
   Излившись, Серега оторвался от девушки, с сожалением убрав руки с ее груди. Девчонка повернулась к нему, подняла с полати простынь, протерла между ног. Было видно, что она довольна, словно вернувшаяся с богатой охоты кошка.
   - Как тебя зовут, красавица? - спросил Серега.
   Хотя по большому делу знакомство надо было начинать именно с этого.
   - Любава, - гордо ответила она.
   И голос у нее был такой низкий, грудной, что Серега почувствовал, как начинает снова заводиться.
   - Любушка, значит, - произнес он, схватил ее за руку и увлек за собой в парилку.
   Здесь уже вовсю парились. Шипели ошпаренные еловым настоем раскаленные камни, летали под потолком березовые веники, падающие на голые тела, разложенные на полатях. Шустрик вовсю шпарил вениками Черноуса, который лежал на животе и довольно подухивал. Над Дорином трудились девчонки, которые в два веника охаживали его литую спину.
   - Давай я тебя веничком потешу, - предложил Серега Любаве. - А потом ты меня.
   Она кивнула, широко улыбнувшись, и проворно забралась на полку. Легла на живот и призывно на него посмотрела. Серега вооружился распаренным веником, поднял его над девушкой и замахал, нагнетая пар. Он опустил веник на ее спину и зашлепал в пол силы, любуясь ее изгибами и формами.
   - Чего еле гладишь или силу уже нет? - вопросила она задорно.
   Дразнится. Серега припустил, веник летал над ее телом. Он прошелся по ее спине и бокам, обработал попку, которую она призывно выставила ему навстречу. Если бы не столько народу в парилке, он бы уже занялся ей. Хотя вон Черноусу ничто не мешает. Он возлег на одну из девчонок и ритмично раскачивался над ней, довольно урча.
   Одинцов закончил работать вениками, бросил их отмокать в таз и выскочил на отдых в парилку. Любава последовала за ним.
   Серега налил себе кружку пива. Другую наполнил для девушки. Глотая приятную охлаждающую горечь, он думал о том, что сегодня не будет спать один. Будет кому греть ему постель. Хотя вряд ли ему доведется спать в эту ночь.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 6.11*17  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"