Август Порк сидел в кабинете и перебирал папку с отчетами об агентурно-оперативной работе за 1978 год под грифом "Даннеброг". До нового 1979 года оставалось несколько дней, и Порку очень хотелось подшить в эту папку последний финальный отчет для головной московской конторы, где фигурировал был красивый приемо-передаточный акт фрагмента древнего рыцарского плаща.
Его магические приготовления были уже давно сделаны. Операция должна была начаться сегодня, и закончится предпрложительно к следующему утру. Мама-Ира уже встретилась с Викингом, и они гуляли сейчас по улицам старого города. Мороз был что надо! Около сорока градусов ниже нуля. Поэтому долго по городу в такой мороз не погуляешь. Нужно было или греться в кафе, или идти домой к Викингу на улицу Вене. Порку докладывали о передвижении Викинга и Мамы-Иры каждые 15 минут.
- Ты знаешь, мне показывали твои рисунки рижские люди, - сказала Мама-Ира Викингу на заснеженной Ратушной площади. - Жаль, что они черно-белые, как эта зима... Я помню, однажды на спиритическом сеансе в Пушкинском музее мы вызывали духов цветных средневековых полотен. И они становились именно такими, какими их изобразил художник, только полупрозрачными...
- А ты знаешь технику оживления изображений?
- Знаю. Но здесь необходим раритетный катализатор духа времени. Средневековая реликвия.
Они шли вниз по улочке мимо Ратушной аптеки к улице Вене. На повороте они чуть не столкнулись с отцом Антонием, иереем Никольской церкви. Он как-то странно посмотрел на Викинга и сказал: " С наступающим, чада мои".
Взгляд настоятеля показался Викингу почему-то колючим и одновременно тяжелым, как у соперника перед дракой, он почувствовал, что именно сегодня состоится битва века.
Леннон получил тринадцатую зарплату, выпил пива и решил заскочить в гости к старой знакомой на перекрестке Палдиского шоссе и улицы Карла Маркса. Знакомую звали Юлей. У Юли уже сидел Кест.
- Ну, что, кабаны, может, пойдем побухаем? Я вот тринадцатую зарплату получил! - с порога вкрикнул Саша Леннон.
- Ну, это святое дело! А пойдем-то куда или к кому? - спросил Кест. Леннон предложил ехать в Мустамяэ к жене Свете. Все трое спустились по лестнице с четвертого этажа и вышли на морозный воздух. Леннон вдохнул его полной грудью и вдруг как-то неестественно замер.
- Что с тобой, Саша? - спросила Юля, глядя на побелевшее лицо магистра. Его крючковатый нос заострился еще больше, подбородок выдвинулся вперед, а линия губ сузилась, покраснела и поднялась в уголках к скулам, как у карточного Джокера.
Вдруг Леннон, ни слова не говоря, резко сорвался с места, пробежал несколько десятков метров до остановки, вскочил в один из стоящих на остановке троллейбусов и поехал на нем в сторону Мустамяэ.
Все это время в голове его стоял необъяснимый вибрирующий шум, похожий на монотонное чтение буддийских мантр в тибетским храмах. Проехав одну остановку, он услышал, что тревожный шум слышится слева. Он вышел из троллейбуса около городского дурдома, повернулся в сторону центра города и ясно осознал, что шумовой поток идет с Тынисмяэского холма, концентрируясь в пучок между башнями Карловой церкви.
Сами башни показались на востоке, когда он проезжал мимо таксомоторного парка. Леннон ясно видел между шпилями башен розоватый неоновый шар. Силовое поле дрожало в небе, изредка посылая в город импульсные разряды, которые искажали волнами простраственно-временной континуум и рассеивались за горизонтом. Именно там у таксопарка он поймал вибрацию женщины. Втянув носом воздух полупустого автобуса, он ощутил запах Люти, а по глазам ударили тяжелые рыжие локоны Викинга... Александр зажмурился и осознал, что его магический потенциал взят на вооружение его внутренним двойником, рациональным, жестоким и в то же время совершенно непредсказуемым Джокером. Когда он открыл глаза, то понял еще и то, что встал на тропу войны, у которой неженское лицо, но совершенно женская логика, в которой кажется и есть какой-то смысл, но где он, этот смысл? Его не было.
Именно в это утро в Риге у знакомых под рождественской елкой проснуля с окровавленной грудью Йокси.
Ночью ему снились кошмары про Леннона. Кошмары были настолько страшными, что у Йокси появилось в груди тревожное жжение. Он тер грудь руками, чтобы успокоить боль. Но от этих манипуляций жжение становилось все сильнее. Когда он проснулся, но увидел, что его грудь и вправду расцарапана и кровоточит, а в запекшейся крови сверкают мелкие осколки разбившейся елочной игрушки. Разбившейся игрушкой был такой же стеклянный дед-мороз в остроконечном колпаке с золотыми звездами и рогами изобилия в руках, который сорвался в своё последнее пике с елки в Таллине у Кеста.
Но тогда еще Йокси не знал причину рождественского кошмара...
В маленькой комнате Вити Викинга было одновременно и тепло и мрачно. Свет с двора не хотел пробиваться через замерзшее стекло, потому что он непременно растаял бы в желтом вздрагивающем пламени стоявших на столе свечей, как тонкий лед на окне от теплого дыхания.
Мама-Ира сидела на кровати, поджав ноги, и рассматривала развешанные на стенах изображения готических дворцов и грустных черно-белых фигур.
- Кто это? - спросила она и показала пальцем на женщину в длинном средневековом платьи с узким лицом и вьющимися, как у Викинга, волосами.
- Это она... - глухо ответил Викинг. - Я иногда оживляю ее для себя.
- В сновидениях?
- Не знаю. Может в бреду.
- Хочешь я научу тебя оживлять картины? Изображение перейдет из астрала в реалность. Ты даже сможешь ее потрогать.
- Хочу.
И Мама-Ира принялась рисовать на полу мелом пентакль и тайные колдовские знаки.
Отец Антоний Александров посмотрел вверх, куда-то между двух колокольных башенок вверенной ему пять лет назад церкви, перекрестился и, поднявшись по крутой лестнице, открыл скрипучую коричневую дверь.Он вспомнил, как встретил на улице дворника Виктора с незнакомой девицей. Он вспомнил и то, как посмотрел ему в глаза дворник Виктор после того, как он поздравил их с наступающим новым годом. Во взгляде этом было что-то волчье, что-то желтое с черным... Отец Антоний вздрогнул от этого видения и опять перекрестился. Дворник Виктор жил через дом от его Никольской церкви, и бог указывал иерею Антонию именно на этого Виктора, как на ту напасть, что мешала ему изгонять по ночам бесов из одержимых и немощных. Когда он совершал над ними таинство Елеосвящения, то молитвы его возносились ввысь через своды храма и тут же падали вниз в виде серого пепла, сожженные невидимым бесовских огнем, вырывающимся холодными протуберанцами со двора католического собора Петра и Павла, с развалин костела святой Екатерины, из дома, где жил дворник Виктор. Одержимые начинали тогда хватать горстями освященные пшеничные зерна и запихивать их в рот, пить елей и красное вино прямо из святых чаш и извергать выпитое через нос прямо на его светлую епитрахиль, на требник и кадило, заливая тлеющий на углях ладан.
И сейчас!.. И сейчас он тоже уловил идущее от южной стены храма тяжелое густое ощущение беды. Он троекратно перекрестился и прочитал скороговоркой молитву от чародейства: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, огради мя святыми Твоими ангелами, молитвами Всепречистыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, силою Честнаго и Животворящаго Креста, святаго архистратига Божия Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных, святаго пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, святаго апостола и евангелиста Иоанна Богослова, священномученика Киприана и мученицы Иустины, святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, чудотворца, святителя Льва, епископа Катанскаго, святителя Никиты Новгородскаго, святителя Иосафа Белгородскаго, преподобнаго Сергия, игумена Радонежскаго, преподобных Зосимы и Савватия Соловецких, преподобнаго Серафима Саровскаго, чудотворца, святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, святаго мученика Трифона, святых и праведных Богоотец Иоакима и Анны и всех святых Твоих, помози мне, недостойному рабу Твоему (имя молящегося), избави мя от всех навет вражиих, от всякаго зла, колдовства, волшебства, чародейства и от лукавых человек, да не возмогут они причинити мне никоего зла. Господи, светом Твоего сияния сохрани мя заутра, и полудне, и вечер, и на сон грядущаго и силою благодати Твоея отврати и удали всякая злая нечестия, действуемая по наущению диавола. Аще кое зло замыслено или соделано есть, возврати его паки в преисподнюю.Яко Твое есть царство, и сила, и слава, Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь".