-Это же настоящее безобразие! Он над нами просто издевается!
Преподаватель курса истории искусств не скрывала своего негодования. Это была почтенная дама, всегда такая подчеркнуто утонченная и возвышенная, и, пожалуй, даже слишком одухотворенная. Но сейчас, в состоянии аффекта даже не заметила, что опустилась до крика, на грани визга. Трагическим жестом она приложила ладонь к груди, давая понять, что с минуты на минуту ожидается обширный инфаркт.
Это было не страшно. К тому, что его просто не в состоянии понять эта зашоренная и консервативная старушенция, Аскольд был готов. Гораздо хуже было то, что его явно не поняла и остальная часть приемной комиссии. В полном составе. В основном все осуждающе качали головами и хмурились, только один молодой аспирант откровенно ржал. А ведь именно на его прогрессивное видение художник очень рассчитывал.
Уже было вполне очевидно, что дипломная работа провалена и Аскольду ничего не оставалось, как принять гордую и независимую позу непризнанного гения.
Председатель приемной комиссии, декан факультета, выглядел скорее растерянным, чем сердитым. Хотя все и так уже было ясно, он все же попытался задавать какие-то вопросы, осторожно подбирая слова, чтобы не задеть ранимое самолюбие молодого творца:
-Молодой человек! А вам не кажется, что в вашей работе, наблюдается явный перебор...э-э...авангардизма?
-Это не авангардизм! Это хулиганство! - тут же взвилась нервная дама, но декан оборвал ее вопли взглядом.
-То, что сегодня кажется авангардизмом, завтра может стать классикой! - парировал Аскольд.
-Сомневаюсь, - декан печально покачал головой, - очень сомневаюсь. В данном случае, это маловероятно.
-Ван Гога при жизни тоже никто не понимал! Гениев редко признают при жизни! - Аскольд вызывающе задрал подбородок.
Тут уже не только нахальный аспирант, но и вся приемная комиссия грохнула издевательским хохотом, даже декан не удержал усмешки.
-Ну, а корова-то у вас, почему зеленая? - вздохнув, спросил он.
- Чтобы ее волки в траве не заметили!
-Но, позвольте! У вас же трава ОРАНЖЕВАЯ! - изумился декан.
-Я так вижу! - стиснув зубы, процедил Аскольд. Он был уже пунцовым и мечтал только о том, чтобы это судилище скорее закончилось.
Трава и в самом деле была оранжевая. Жесткая как проволока. И пахла мандаринами. Приемная комиссия стояла в ней по колено в центре веселенькой лужайки. Рядом, через лужайку, шумно журча, протекала сиреневая речушка, от которой аппетитно попахивало борщом. За лужайкой речка задорно взбегала на склон лимонно-желтой горы. Вода легко струилась вверх, поднимаясь по абсолютно гладкой, полированной поверхности.
Вид самой горы вызывал чувство тревоги и легкую тошноту - правильная пирамида с опасно-острыми гранями упиралась в планету самым кончиком своей вершины, широким основанием она уходила вверх, заслоняя половину розового неба.
На краю поляны зеленая корова меланхолично жевала фиолетовую листву одного из деревьев небольшой рощи. Объев нижние побеги деревца, корова оглянулась на комиссию огромными грустными глазами и полезла по замысловато изогнутому стволу за новой порцией корма. Животное ловко орудовало всеми восемью огромными паучьими лапами, но ветки оказались слишком хрупкими и обломились. Тяжелая туша шумно грохнулась на лужайку, люди вздрогнули, а корова жалобно заскулила.
-Какой кошмар! - дама по истории искусств схватилась за голову. - Я больше ни минуты здесь не останусь!
Она решительно вошла в кабину телепорта, остальные члены комиссии тут же последовали ее примеру.
Задержался только председатель.
-Я думаю, вы понимаете, что дипломная работа не сдана? - спросил он Аскольда, но тот промолчал обиженно надув губы.
-Послушай меня, сынок! - декан слегка похлопал студента по плечу. - Вполне понятно твое желание быть оригинальным. Но... Всегда помни о том, что ты не просто художник. Ты - планетный дизайнер. Когда творишь, думай о людях. - Он еще раз оглянулся вокруг и снова покачал головой. - Им ведь потом придется здесь жить!
И поспешил в телепорт. От обилия слишком ярких красок у него уже рябило в глазах и начинала болеть голова.