Аннотация: Жизнь и невероятные приключения кота Васьки на судах торгового флота
- Козлы! Уроды! Порву всех на...! - орал Семён Андреевич, боцман с сухогруза "Полтава", обнаружив, что его отличные туфли жестоко погрызены крысами.
Судно погибало от нашествия пасюков. Яды на них действовали плохо. Гибель от разных отрав крысы восполняли усиленным размножением. В трюмах плодились новые генерации мутантов, к яду совершенно нечувствительных. От идеи боцмана ставить мышеловки крысы пришли в восторг. Они ловко скрадывали сало с настороженных ловушек, оставляя доморощенных крысоловов с носом.
- Кота завести не пробовали"? - спросил полтавского боцмана его приятель, которому Семён Андреевич вздумал поплакаться в жилетку.
- А стоит?
- Попытка не пытка. По крайней мере, если крысы кота сожрут, будет что вспомнить.
Мысль завести на судне кота запала Семёну в душу. И материально оформилась, когда возвращающийся из гостей моряк заметил в кустах здоровущего котяру, выслеживающего воробья.
"Больно ты мне нужен"! - подумал кот и стал протискиваться сквозь кусты прочь от подозрительного мужика. Недолго думая, боцман схватил царапающегося кота за шкирдон и бросил в сумку.
- Будешь Васькой, - решил Семён чуть позже, разглядывая в каюте свою добычу.
Боцман вывалил в миску полбанки тушёнки и подвинул еду насторожено озирающемуся коту.
"От добра добра не ищут", - решил кот и набросился на невиданное прежде лакомство.
На сухогрузе Васька прижился. Знатный он был котяра. Серый, кудлатый и большой как торпеда. Ухо имел драное, глаза зелёные и жутко развратные. А ещё Васька показал себя прирождённым охотником. Случалось, по три раза на дню его видели трусящим с удавленной крысой в зубах. Крысы, должен заметить на "Полтаве" были размером почти что с самого Ваську. А трюмный Гаврила клялся и божился, будто в районе топливных танков встречаются мутанты размером с поросёнка. Впрочем, Гаврила всем известен как трепло и пьяница, так что ему никто особенно не верил.
Выслеживая пасюков, Васька обходил палубы, спускался в грохочущее день и ночь машинное отделение и залазил даже в глухие придонные отсеки, где железо плакало солёными слёзами забортной воды. В один рейс он привёл крысиное поголовье к исчезающее малым величинам. За проявленный на героизм и добросовестное несение службы коту прощали многие мелкие пакости вроде какашек на ковровой дорожке. Единственное, что не переносил кот, была жара. Когда "Полтава" в знойном мареве приближалась к Каиру, Васька запрыгивал на письменный стол в капитанской каюте ложился под прохладную струю вентилятора и, вывалив язык, тихо помирал. Уходя, капитан не выключал вентилятор, чтобы Васеньку тепловой удар не хватил.
А ещё у Васьки была одна слабость - женщины. В смысле, кошки. А где ж их взять посреди моря? Шкипер в этом отношении был строг. И томилась Васькина мужская натура, и рвалась наружу. Тут как раз "Полтава" пришла в Стамбул. Ошвартовались у пирса, матросы сошли на берег в увольнение, а кот остался страдать на судне. И надо ж такому случиться, забрела на пирс одна хвостатая проститутка. Встала аккурат у борта российского сухогруза и издала полный страстного призыва вопль. Васька, едва услышав призыв, сиганул на трап, с трапа на пирс, только его и видели.
Прошел день. Груз сдан, судно готово к отходу, кота нет. Матросы обыскали порт насколько возможно. Нет мерзавца! А время поджимает. День простоя судна в порту стоит бешенных денег. Человека ждать не будут, не то, что кота. Короче говоря, в назначенный день и час "Полтава" вильнула кормой городу Стамбулу и отправилась в путь.
Жалел ли Васька о своём поступке? Нет, не жалел ни единой минуты. Молодая кровь бурлила в нём. Василий в клочья драл туземных котов и наяривал местных кисок. Лишь иногда, знойными южными вечерами непонятная тоска гнала его в порт. Оказавшись на пирсе, кот подолгу смотрел на идущий мимо какой-нибудь ободранный "Comsomolez Nikolaeva" и зенки при этом у Василия становились грустными-грустными. Докеры в порту заметили, что кот наблюдает исключительно за судами бывшего великого и могучего. Всякие же расфранченные шаланды под мальтийским, либерийским или упаси боже, панамским флагами Васька игнорировал начисто.
А что же "Полтава"? Народ на ней горевал страшно. Судовой кот, он ведь почти как человек. И уж наверняка член команды. Матросы вспоминали, как Васька воровал колбасу из закрытого холодильника. Как выжрал у судового врача пузырёк валерьянки, а потом шлялся по шканцам пьяный в хлам, орал песни и под занавес обгадил коридор на жилой палубе. И чем больше матросы припоминали подобных историй, тем ближе и милее становился им серый бес по прозвищу Васька. Кота решили выручать и отправили к капитану делегацию. Тот упёрся. Матросы настаивали.
- Найдёте себе нового кота! - отбивался шкипер.
- Такого не найдём, - резонно возражали народные депутаты.
Наконец капитан сдался. Когда прошли Дарданеллы и движение в море стало поспокойнее, с "Полтавы" дали радиограмму примерно следующего содержания:
"При заходе в Стамбул от судна отстал кот Василий. Профессия: крысолов. Занимаемая должность: судовой кот. Просим оказать помощь в возвращении тов. Василия. Сухогруз "Полтава"". Радист предложил упомянуть ещё о скромном вознаграждении, на что капитан ответил: "Пусть сперва поймают". Вытирая пот с лысины, он добавил полушепотом "Забодают мою седую голову, ой забодают". Как всегда шкипер оказался прав.
Надо знать технологию передачи информации в Морфлоте бывшего великого и могучего, чтобы понять весь комизм произошедшего. Спутниковые терминалы есть не на всех судах. Отправленная радиограмма от радиостанции к радиостанции как по цепочке доходит до главного офиса российского Минтранса в Москве. А оттуда также по цепочке возвращается в бассейн Чёрного и Средиземного морей к адресату. О какой либо шифровке сообщения и речи не идёт, поэтому уже в день отправки радиограммы о пропаже тов. Василия знал весь Морфлот (и не только российский) от Гибралтара до Новой Земли. В этот и последующие дни "Полтава" принимала сочувственные радиограммы. "Как же вы там без Васеньки?" - издевался некий яхтсмен. Из Таганрога отбили рецепт борьбы с крысами в отсутствие кота. Наконец отозвался танкер "Гетман Мазепа" (бывший "Генсек Андропов"):
"Выполняю рейс Одесса-Каир с заходом в Стамбул. Рассчитываю быть там 27.06.02. Сообщите приметы тов. Василия", - передали украинцы.
На что "Полтава" ответила: "Окрас серый, глаза зелёные, правое ухо драное".
"Выручим москалей!" - постановил украинский капитан.
На другой день "Мазепа" швартовался в Стамбуле.
"Где Василий?" крикнули с танкера, едва на пирсе приняли швартовы.
Васька и в самом деле сидел на чугунной тумбе кнехта и даже лапкой хохлов приветствовал. Тут его без лишних разговоров в мешок и на борт. А на "Полтаву" полетела радостная радиограмма: "Тов. Василий на борту. Назначьте координаты и время рандеву". Капитан "Полтавы" на радостях дёрнул у себя в каюте, а штурману приказал рассчитать курс таким образом, что бы встретиться с танкером. И вот, "Мазепа" на горизонте. Сблизившись, суда легли в дрейф. С танкера спустили катер и он побежал к "Полтаве", тараня носом шелковистую средиземноморскую волну. Катерок встал под бортом сухогруза, возвышающегося над скорлупкой украинцев как ржавый ободранный небоскрёб над "запорожцем". С "Полтавы" спустили штормтрап и боцман "Мазепы", закинув рюкзак за спину, полез наверх. А из-под клапана рюкзака высовывалась широкая Васькина рожа. Хохол ещё не успел перевалить через планширь, а Василий уже зашебуршился в рюкзаке, заёрзал и ужом вывернулся наружу. Тощий, облезлый, весь в боевых ранах, это был он, всеми любимый хам и наглец Васька. Оказавшись дома, кот добежал до первой же нычки и скрылся. Наверное боялся, как бы его опять не забыли.
Боцману налили сто грамм, потом ещё сто... В катер он спускался уже не столь уверенно, а рюкзак хохла естественным образом булькал и позвякивал. А в эфир полетело сообщение: "Тов. Василий нашёлся. Всем спасибо". Весь остаток недели "Полтава" принимала поздравления в связи с благополучным возвращением кота. "Пламенный привет тов. Василию от экипажа" - слали речники с "Волго-Дона-5". "Как здоровье тов. Василия?" интересовалась плавбаза "Астрахань". "Рекомендуем проверить тов. Василия на предмет наличия у него триппера", - настоятельно советовало госпитальное судно "Енисей".
- Всю плешь проели, - стонал капитан "Полтавы". - До кости проели!
А радист сухогруза, заваленный бланками поздравительных радиограмм мечтал кота удавить. Так закончилась одиссея судового кота Василия.