Аннотация: Одна история из трех случайных встреч подпольного доктора и наемного убийцы. А так ли случайны встречи? Навеяно увлечением соционикой.
Часть первая. Иллюзорный мир.
Обязанность телохранителя не просто предполагает нахождение рядом с охраняемым, но и требует от охраняющего повышенной внимательности, скорости реакции и готовности прикрыть своим телом в момент выстрела...
Боль, жгучая и пронзительная, горячим алым пятном расползается по рубашке Драйзера обжигая кожу.
- Успел... - Произносит он побледневшему Джеку, чье тело Теодор накрыл своим. Он шепчет, но не узнает свой голос. И что это за хлюпающие звуки вылетают из его рта?
- Молчи, идиот!- Лондон подхватывает теряющего сознание телохранителя, не давая его телу упасть на пыльную мостовую. Рискнуть напасть прямо здесь, на самой оживленной улице у входа центрального банка? Да, негласное противостояние кланов Гаммы и Беты переросло уже в открытую войну.
Драйзер слышит, как ругается Джек, сидящий рядом с ним на заднем сидении автомобиля, который лихо уносится вдаль по дороге от города. Теодор чувствует сильнейшую усталость. Давно он так не уставал. И как же трудно дышать. А в отдалении уже раздается визгливые звуки полицейских сирен. Ну что ж, стражам порядка достанется лишь заляпанная кровью мостовая да кучка свидетелей, что ничего не видели и не запомнили, кроме согнавшего стаю ворон с крыш домов одиночного выстрела. Даже в шуме оживленной кипящей городской жизни он казался как гром среди ясного неба.
Звук тормозов и Тео сдавленно стонет от боли. Они куда-то приехали, по-видимому, на окраину города. Здесь нет раздражающего шума оживленных улиц, только шелест нежной весенней листвы на высоких парковых деревьях. Да еще шорох гравия под ногами его коллег.
- Быстрее, ублюдки!- доносится до его слуха командующий голос Лондона, от чего- то становится смешно, но смех переходит в надсадный болезненный кашель... И что это так хлюпает в груди? А Джек уже барабанит по двери парадного входа в невысокий двухэтажный частный коттедж, в котором поселился в уединении один его знакомый доктор.
-Какого чер...-ругаясь, Александр открывает входную дверь. Кто это может так ломиться и отвлекать его во время ужина? Слова брани застревают у него в горле, когда в лоб хозяина дома упирается холодная сталь дула пистолета. Неожиданно? Да нет, уже привычное явление с его то работой.
-Только попробуй отказаться!- чуть ли не кричит Лондон вместо приветствия, убирая свой револьвер от головы доктора, который даже не дернулся от неожиданности.
-Я знаю, ты ведь работаешь на Бету,- голос Лондона переходит на зловещий угрожающий шепот,- поработаешь и на нас, и только попробуй что-нибудь выкинуть этакое...
Джек не закончил свою фразу, неопределенно махнув руками, возмущенно изображая этим самое "Этакое", которое, по его мнению, мог бы выкинуть хозяин дома.
- Заносите,- только и произносит Дюма, отходя в сторону и привычно пропуская в дом незнакомцев. Хотя одного он уже знал. Джек. Учились в одном классе, а потом ... Потом один из них стал врачом, а второй пошел другим путем. Кто-то спасает жизни ну, а кто-то...
- Что тут у нас?- Дюма склоняется над телом бледного блондина, привычными движениями начиная предварительный осмотр. Правильные и даже красивые черты лица раненого слегка заострились. Кожа приобрела сероватый оттенок, что явно выдавало нехватку кислорода в тканях. В уголках губ его пациента выступала алая пена, а каждый его вздох сопровождался характерным хлюпаньем. "Было бы жаль, если он умрет",- проносится мысль в голове Александра, пока он анализирует состояние пострадавшего.
- И только попробуй не залатай его!- трясется весь от нервного напряжения Лондон, все так же продолжая размахивать заряженным оружием.
- О, только не надо мне указывать на мою работу! Сходи лучше чайку попей что-ли,- почти спокойный и тихий голос скрывает раздражение доктора, который уже переодевается в халат и достает чемоданчик с инструментами и лекарствами. Оценить тяжесть ситуации в считанные минуты, и принять единственное правильное решение - не это ли привлекало Дюма в работе врача?
Джек что-то еще бурчит, но все же удаляется из гостиной, предоставляя профессионалу заниматься своей работой. В этом они солидарны. Один ничего не понимал в медицине, как другой не разбирался в оружии.
- Вам повезло, закрытый пневмоторакс и пуля засела не глубоко,- произнес доктор над своим пациентом, находящимся под наркозом. Александр снимает очки и потирает уставшие глаза, вряд ли этот парень мог его слышать. Рядом с ухом Драйзера раздается характерный лязг падающей пули в металлический лоток.
И уже обращается к подошедшему Джеку, Дюма все еще отмывающий руки от крови,- еще пара миллиметров и вашему другу пришлось бы сыграть в ящик. Как и вам...
Александр ткнул указательным пальцем в грудь собеседника слева, туда, куда целился снайпер. Он не успел еще как следует высушить руки полотенцем, и на белой накрахмаленной рубашке казначея осталось влажное пятно, как от пули. Джек нервно сглотнул. Драйзер же пытался выкарабкаться из беспамятства, заостряя свое внимание на, казалось, таких далеких голосах. Но тьма накрыла его, проглотив в бездонную пустоту глубокого сна...
Очнулся Тео от того что его руки кто-то коснулся. Тонкие слегка холодные пальцы ощупывали его пульс. Потом над ним удовлетворенно хмыкнули и провели ладонью по лбу:
- Температура, что и следовало ожидать...
Удаляющиеся мягкие шаги и звук плотно закрывающейся двери, после чего в комнате воцарилась давящая на уши тишина. Теодор открыл глаза и осмотрелся.
Где это он? Куда же его вчера привезли-то?
Нет, это отнюдь не походило на больничную палату. Большая широкая кровать, элегантная прикроватная тумбочка из красного дерева. Бордовые массивные шторы с золотой бахромой плотно закрывали широкие окна спальни. Драйзер попытался подняться с кровати, и его тут же пронзила жгучая боль под правой лопаткой, от которой он чуть не задохнулся. Оставалось только лежать да наблюдать, как медленно выливается жидкость из присоединенной к левой руке капельницы. Считая количество капель, Драйзер незаметно сам для себя уснул...
Тихие шаги и вновь запястье его руки касаются чьи-то холодные пальцы. Ему делают укол в вену, но наверное это сон, боли он не чувствует, зато по телу разливается приятная слабость, приносящая легкое кружение головы. Запах лекарств, причудливо перемешавшийся с ванилью и миндалем, дурманяще действует на нервы, ввергая его в такой сладкий полный желания сон.
- Пить?- тихий обеспокоенный голос обращается к нему, когда он своими горячими пальцами сжимает тонкое чужое запястье, не желая отпускать эти холодные руки. Легкий испуг и непонимание происходящего в спрятанных под линзами очков серых глазах, мягкие послушные волосы и такие теплые влажные губы...
Как же давно он не видел таких снов. Последний раз Тео так грезил в 17 летнем возрасте о соседской девочке...
- Отпусти!- его пытаются оттолкнуть, слабо и неуверенно. Извивающееся под ним тело такое гибкое и упругое, слишком нереальное видение, что бы отпускать. Сдавленный стон и все попытки отстраниться сломлены. Награда победителю...
****
Очнувшись в очередной раз, Драйзер оказался в полном одиночестве. Капельница была уже снята, а на тумбочке лежали какие- то таблетки, и стоял стакан воды, явно предназначенные для него. Проглотив и запив таблетки, Тео с трудом встал с постели, очень хотелось курить.
"Надеюсь, в этом доме найдется пара сигар?"- думал он, осторожно приоткрывая дверь спальни и проходя по коридору.
Это был небольшой двухэтажный коттедж с вполне элегантным интерьером и обстановкой. Чувствовалось, что хозяин со вкусом, но ценит в первую очередь удобство и уют.
Спустившись по лестнице на первый этаж, Теодор попал в просторный холл, примыкающий к гостиной. Помещение было смутно ему знакомо. Да, точно, этот потолок он изучал, пока доктор колдовал над ним. В памяти начали всплывать незнакомые термины и названия инструментов, знакомым было только словосочетание "огнестрельное ранение". И смутное смазанное воспоминание лица, склонившегося над ним незнакомого врача. Ах, да этого доктора он видел в своем сне. Драйзер взъерошил свои жесткие волосы и смущенно усмехнулся, ничего себе, какую благодарность выдумало его воспаленное воображение. Слава богу, сны остаются снами...
Тут он почувствовал пристальный взгляд прямо в спину. Осторожно обернувшись, Теодор судорожно понимал, что ножей при нем уже нет и в случае чего...
- Мяу?- толстый рыжий кот потянулся на спинке кресла, спрыгнул на пол и торжественной походкой прошествовал мимо незваного гостя.
- Кыш!- попытался спугнуть зверя Драйзер, но тот и ухом не повел, только презрительно фыркнул в ответ.
- И где твой хозяин, чудище? - хрипло произнес Теодор, пугаясь собственного голоса.
Кот мяукнул еще раз, выражая свое недовольство недальновидностью гостя. Где еще быть хозяину? Конечно же - на кухне!
Или хозяйка? Со спины Дюма очень походил на девушку, узкие плечи и небольшой рост в сочетании со светло-русыми волосами до плеч, которые он небрежно забирал в хвост. Плюсом этот нелепый фартук миссис Элис, розовый в какой-то жуткий цветочек. Давно пора бы его выкинуть и купить новый, но домоправительница на другой не соглашалась. А что поделать, приходилось терпеть и мириться с ее непростым характером. Зато можно на нее положиться, она не будет звонить в полицию или задавать лишних вопросов, оттирая кровь с кафельной плитки прихожей. Конечно не по доброте душевной, а за весьма приличную плату и частые выходные. Давно бы пора нанять другого на эту должность, но Александр никак не мог решиться на разговор с Элис.
- Доброго времени суток,- неожиданно раздалось за спиной стоящего на стуле Дюма и пытающегося найти на самой верхней полке нужные приправы. Он вздрогнул и чуть не упал, крепко обняв банку с молотым перцем. Александр совсем забыл, что в доме он не один.
- Вечер добрый,- выдавил из себя парень улыбку, пытаясь скрыть свое замешательство.
-А вот курить я вам настоятельно не рекомендую,- голос с растерянности сменился на жесткую уверенность, как только ухо хозяина уловило щелчок зажигалки.
- Не потому что я против, просто, с вашим ранением не стоит усугублять свое состояние,- поспешил оправдаться Дюма, спускаясь со стула и ставя на стол многострадальную банку с перцем.
-Хорошо,- без особого энтузиазма отозвался Драйзер, пряча сигару в карман и пристально рассматривая хозяина дома. Странно, в доме тепло, а он шею платком замотал. Хотя мало ли психов, может фетиш у него такой? Теодор все силился уловить в поведении парня намеки на то, было ли видение просто сном или нет. Уж больно реальными казались ощущения от близости их тел. Но парень настолько вел себя непринужденно, что все подозрения казались нелепыми.
- А сколько времени? - вдруг спохватившийся Драйзер и начал озираться вокруг в поисках часов.
- За вами заедут после ужина, - пожал плечами Дюма, старательно пряча глаза от своего гостя.
По кипящим на огне кастрюлям было сразу понятно, что ужин уже не за горами.
А потом была неспешная ничего не значащая беседа и крепкий свежий чай. И ни слова о делах. Никаких вопросов, касательно деятельности Драйзера, будто Дюма было все равно кто сейчас находится в его доме. Интересно, будь Тео самим дьяволом, так же этот слегка суетливый парень распинался бы о сортах и оттенках чая? Или о прогнозе на предстоящее лето, которое обещало быть дождливым и холодным. Сейчас, обнимая двумя ладонями тонкий фарфор изящной чашки, будто пытающийся таким образом согреть холодные ладони, Александр казался настолько невинным и безгрешным, что оставалось только удивляться, как он умудрился вляпаться в такое. Что же скрывает он за этой слегка грустной улыбкой и таким отрешенно-печальным взглядом? Спросить бы, да так не хочется разрушать иллюзорную идиллию спокойной жизни. Настойчивый стук в дверь прерывает ленивые рассуждения Драйзера.
- Это за вами,- Дюма улыбается и идет открывать пришедшим, делая это так непринужденно, словно не понимает, что за люди сейчас находятся за входной дверью. Или притворяется?
- Вот рекомендации, швы снимут через три дня в районной больнице, договоренность есть,- Александр протянул Теодору лист бумаги, испещренный мелким аккуратным почерком, и уже удаляясь в дом, кинул на прощание,- Постарайтесь хотя бы месяц не перенапрягаться и не курить...
Дверь захлопнулась, и Теодор слегка прихрамывая, направился к ожидавшему его черному автомобилю.
- Чертов прихвостень Беты!- выругался водитель, поспешно выруливая с насыпной дорожки, - и чего Гамма его не прижучит?!
Что-то больно кольнуло в сердце Драйзера. Как так, тот, кто его спас работает на враждебный клан? Как жаль, что человек, который может спасать людские жизни, и спасает независимо оттого, друг это или враг, работает на вражескую организацию. Может стоит как-нибудь еще раз заехать сюда и поговорить с ним? Может он согласится перейти на сторону Гаммы. Человек, он хороший. Да и врачей у них особо нет, не считая Достоевского. Хотя тот был всего лишь медбратом и полноценную операцию провести не мог.
И откуда такая нестерпимая тоска в его серых глазах, когда он прощался, его рука слегка дрогнула, сжимая листок с рекомендациями. И как хорошо, что видение было лишь иллюзорным воздействием морфина. Теодор вздохнул и откинулся на спинку заднего сидения, он прикрыл глаза, больше не думая о происшедшем. Впереди его ждал отчет перед консильери.
***
Александр улыбнулся коту, погладив его по рыжей спинке. Надел очки, и взял с полки книгу. Он удобно устроился в кресле и наконец-то снял этот дурацкий шейный платок. В одиночестве не перед кем прятать оставленные случайным партнером следы страсти на шее.
- Надеюсь, я с ним больше не встречусь.- Дюма бросил печальный взгляд поверх очков на кота, вздохнул, и углубился в чтение. Но вскоре отложил книгу в сторону, ему так и не удалось сосредоточиться на тексте. Эти мешающие сумбурные мысли в голове и томящая пустота в груди. Сейчас бы он отдал все, что бы вновь оказаться в его объятьях, почувствовать тепло чужого тела. Почувствовать хоть на миг свою значимость, нужным быть кому-то, хоть совсем ненадолго, но все же быть, что бы вновь и вновь придумывать себе оправдания, собирать по крупицам свой иллюзорный мир спокойствия и безмятежности...
Скорее бы уже наступило утро, а там...
Там порывистый холодный ветер, задувающий под плащ одиноко стоящего на пустынном перроне человека. Замирающий удар сердца при нарастающем стуке железных колес о рельсы, легкий испуг от сигнала поезда и почти искренняя улыбка человеку, что только что вышел из вагона. И его ответная почти по- детски счастливая улыбка для встречающего. И можно на несколько дней забыть о ранах, несущих смерть, о крови, о дурманящем запахе лекарства для наркоза, и о усталости полуторачасовых операций. Еще одна крупица иллюзорного благополучия жестокой реальности.
- Так что надо лечь сегодня пораньше и попытаться выспаться,- Александр поднялся с кресла и потянулся, лениво зевнув, передразнивая своего кота. Но выспаться ему в эту ночь так и не удалось...
Часть вторая. Чужая жизнь.
Не думал ли Александр, что про него забыли, после того как из его дома уехал один из клана Гаммы? Конечно же, нет, его должны были допросить. Просто удивительно, что бойцы Жукова нагрянули так поздно, кода уже его пациент отбыл в неизвестном направлении. Видимо на то были свои причины, в суть которых вдаваться не хотелось. А сейчас он желал, сидя на заднем сиденье машины с завязанными глазами, о крепком и здоровом сне. Но надежда на быстрое возвращение домой улетучивалась с каждым разом, когда машину подбрасывало на виражах. И зачем все эти предосторожности с завязыванием глаз? Кому надо уже знают, где находиться резиденция клана. Просто вопрос стоит о ненападении. Александр усмехнулся своим мыслям, за что тут же получил чувствительный тычок под ребра от рядом сидящего бойца. Нервные они сегодня какие-то. Торопятся - значит, босс не в духе, Дюма вздохнул и сделал каменное выражение лица, дабы не нервировать и без того дерганый народ. Он пытался справиться с внутренним беспокойством, но переживал он не из-за предстоящей разборки. А думал о том, как бы успеть на железнодорожный вокзал ко времени прибытия первого утреннего экспресса.
Полутора часовая поездка-тряска по ухабистой дороге старого пикапа. И вот Дюма предстал пред очи одного из самых авторитетных боссов. Александр сдержанно поздоровался с сидящим за массивным столом суровым мужчиной лет тридцати. Тот в ответ указал кивком головы на кресло напротив, взял сигару и нервно закурил. По кабинету распространился сладковатый привкус хорошего табака. Дюма, поморщился и присел в предложенное кресло, сцепив кисти рук в замок и понурив голову, как напроказничавший ученик перед директором. Сейчас начнется! По нахмуренному взгляду Жукова сразу было ясно, что не медаль вручать его сюда "пригласили".
- В опасную игру изволите играть, господин доктор?- Георгий откинулся на спинку своего массивного больше похожего на трон кресла, выпуская облако дыма изо рта.
- Не понимаю о чем вы?- пожал плечами Дюма, все так же пристально рассматривая носки своих ботинок.
- Не прикидывайся мне тут! - взорвался Жуков, стукнув кулаком по столу, от чего по комнате разлетелась пачка сложенных стопкой каких то бумаг.
- Ни в коей мере, - Александр начал меланхолично раскачиваться в кресле. Он понимал, что так вывело из себя Жукова. А кому понравиться, что человек, работающий в основном на вас еще и на стороне прирабатывает, помогая конкурентам?
- Ты понимаешь, что это не в первый раз! Ты уже оказывал свои услуги людям из Гаммы! И при этом ты не считаешь себя неправым?
- Я виновен лишь в том, что выполняю свое предназначение врача - спасаю жизни людей?- Александр поднял голову, и взгляды их пересеклись. Конечно, босс Беты негодует, ведь с ним все идет не по плану Жукова. А это уже само по себе преступление,- К тому же не забывайте, я не отношусь к вашим людям!
- Сволочь!- не выдерживает Георгий и со злостью тушит свою сигару, с таким скрипом, что кажется, пепельница сейчас расколется.
Дюма усмехается, наблюдая это бешенство в темных глазах, когда то бывшего его пациента.
Конечно, сволочь! Ведь Жуков должен ему как минимум одну жизнь. И его это выбешивает до основания, быть кому-то должником! Бред! Но так получилось что молодой врач, задержавшийся на дежурстве стал спасителем его жизни. Тогда он еще не был боссом мафиозного клана. А работал в полиции, как это не лицемерно звучит, но разочаровался в законодательной системе и ушел, попав в другую систему, со своими законами и понятиями...
- Ты должен мне подчиняться!
- Я никому ничего не должен, кроме как самому себе...
Не выдержал. Поднялся и подошел, крепко сжимая кулаки. Любопытный взгляд в лицо агрессора и... Жуков наотмашь бьет по лицу доктора, что так смеет ему дерзить. Это невыносимое чувство быть в долгу и его издевательская усмешка.
- Это вы погорячились, конечно...- тихо произносит Александр, прикладывая к разбитой губе платок.
- Не думай, что так и дальше будет продолжаться!- пар выпущен, и рассудок вновь возобладал над чувствами Жукова,- и не думай, что Дон всегда будет на твоей стороне!
А это уже больно. Дюма вздрогнул от имени человека, которого завтра он намеревался встретить с поезда. Да клан лидер осведомлен о жизни не только своих солдат, но и всех тех, кто хоть как то соприкасается с ними в работе. Георгий удовлетворенно хмыкнул - в яблочко! Как изменился в лице этот нелепый доктор, сразу побледнел и перестал улыбаться. Опять спрятал взгляд.
Мало иметь оружие, что б заставить людей делать то, что тебе нужно, надо еще знать и их болевые точки, на которые в случае чего надо уметь надавить словом, которое иногда пострашнее иного оружия будет.
- И кстати он завтра не приедет!- Жуков отвернулся и подошел к окну, вновь закурил сигару. Конечно же, доктор собирался встретить своего друга. - Можешь забыть о выходном!
- Не приедет... - удрученно повторил Дюма, растерянно глядя в широкую спину Георгия. В груди, будто что то оборвалось. И томящая пустота одиночества вновь распахнула свои объятия, выдергивая, разрушая по кирпичикам созданный иллюзорный мир Александра. Его наркотик, нужный как воздух, опять не будет получен вовремя...
Дюма не помнит, как его вывели из кабинета, как он попрощался с Жуковым, как на автомате, дежурными фразами без эмоционально и потеряно. Он не помнит, как оказался на вокзале, на пустом перроне окутанный предрассветным туманом. Все его мысли были заняты воспоминаниями о нем. Да это его наркотик имя, которому Дон Кихот. Странное дело, спасая людей от смерти, Дюма не мог спасти сам себя. Он медленно скатывался в бездну, пристрастившись к алкоголю. А Дон Кихот первый кто спас его и стал его любовником. Пагубные привычки ушли на второй план, уступив место сильнейшей привязанности. Но их роман, такой идеальный, наверное, даже через чур, так и закончился, толком не начавшись. Бурное страстное начало и такой скомканный неопределенный конец их истории. Дон тоже был его пациентом. Такой веселый и активный молодой человек с ожогами от фейейверка. Как тогда было заявлено в выписном эпикризе. Да это в какой-то мере были фейерверки, но не те, что несут радость и восторг, а другие несущие смерть и разрушение. Больно, но так приятно вспоминать его жаркие ладони на своих плечах, его непослушные ярко рыжие волосы. Его теплый взгляд зеленых глаз. Его задорный смех и почти по- детски невинную улыбку. И этот почти горький привкус табака на горячих губах. Все это оборвалось так же внезапно как потухший огонь перегоревшей свечи.
Тихое и печальное "прости" и наивное "давай останемся друзьями". Что он мог на это ответить? Конечно, простил и остался. Не понимая причин их расставания, он следовал за ним, похоронив надежду глубоко внутри, захоронив под болью одиночества и печали. Не стать ближе и не сбежать далеко... Приходилось наслаждаться мимолетными встречами, как наркоман ловит кайф с дозы героина, так и Дюма наслаждался их общением. Но вновь и вновь задавая про себя немой вопрос "почему нет?".
Однажды Дон проболтался, будто подслушав его мысли:
-Слишком, слишком, идеален...
Это потом он узнал, чем занимается Дон, но это уже не имело разницы. Он сам влился в этот мир, неосторожно приняв заманчивое предложение от бывшего пациента, оказывать медицинские услуги организации Бета. Тогда Дон пропал на неопределенное время из поля его зрения, и хоть как то отвлечься Дюма согласился. И первым кого он оперировал вне стен больницы, был поставщик оружия и подрывник, по случайности оказавшийся его Доном. Шила в мешке не утаить и все тайное становиться явным. Потрясение от правды как то блекло прошло мимо, замещенное переживанием и борьбой за жизнь некогда любимого человека. Но правый глаз Дону так и не удалось сохранить, за что Александр не переставал себя винить, хоть и понимал, что это было неизбежно с уровнем его- то повреждений и травм. Но вместе с тем стало понятно "почему нет". Торговец смертью не может осчастливить того кто спасает жизнь. Дюма вздохнул, и громкий гудок приближающегося поезда выдернул его из плена воспоминаний, возвращая в реальность. Он с надеждой вглядывался в толпы выходящих пассажиров из вагонов, силясь разглядеть в толкучке слегка сутулую высокую фигуру. Но нет, Жуков не соврал, он редко когда врет. Дон не приехал, забыв предупредить Александра. Или не посчитав это нужным? В который раз?
Дюма взглянул на серое не по-утреннему темное небо затянутое грозовыми тучами. Он грустно улыбнулся, опять лелея свои иллюзии. Странно, но приятно думать, что погода зависит от твоего настроения. Ему хотелось плакать, но мужчины не плачут. Так пусть за него это сделает дождь. Дюма подставил свое бледное лицо под холодные капли начинающегося еще неуверенного весеннего дождя, что грозил вскоре перерасти в настоящую бурю. Он улыбнулся почти счастливо и облегченно. Нахлобучил поглубже шляпу и, спрятав руки в карманы, вышел с вокзала, туда, где с желтыми шашечками кучковались такси. Взяв машину, Александр велел отвезти его в какой-нибудь бар, паб или ресторан, да на худой конец хоть на край света лишь бы там нашлось что выпить. Так он оказался в баре с яркой вывеской "Синий туман".
Александр поспешно снял свой шейный платок. Как же сейчас невыносимо было его носить. Он никогда не любил такие вещи - ни галстуки, ни платки, но Мелисса сказала, что они ему очень идут. И он стал их носить. Дюма снял и спрятал в карман свои очки, которые тоже особой надобности не вызывали только если приходилось проводить операции. Почему он их носил? Потому что Дон считал его в них наиболее привлекательным. По привычке слегка прищуриваясь, Александр изучил винную карту. Да, наверное, он заказал бы сейчас красное полусладкое, но опять же он не любил вино. Эти сорта предпочитал его Дон. Нет, не так - когда-то его Дон. Дюма горько усмехнулся, вот так и получалось, что он проживает какую-то чужую совсем не свою жизнь. Одевается и выбирает то, что когда-то любили его друзья, родители. Самому от себя противно, одевать модное, но ужасно не удобное пальто взамен поношенному, но такому уютному плащу лишь потому, что кто-то сказал, что ему так лучше. Притворяться что это вино самое наивкуснейшее, невинно улыбаться и мечтать о стакане крепкого виски. Ка же он не любил себя в эти моменты. И даже его прическа ему не нравилась, но Меллиса... Она ...
Нет, ему ее никогда не забыть...
Дюма подозвал официанта и сделал заказ. Сегодня он вместо привычного уже, но приторного вина возьмет свое любимое крепкое виски. Сегодня он хочет забыть и забыться. Утопить печаль, тоску и одиночество в алкоголе не самое лучшее решение, но самый легкий путь. Здесь некому его осудить, здесь наедине самим с собой он сможет хоть на часок стать настоящим. Не придуманным кем-то персонажем, а самим собой. Александром что предпочитает терпкий виски безо льда, свободную пусть слегка великоватую, но такую удобную одежду. Здесь можно не лицемерить перед самим собой. Сбежать от жизни и смерти, что всегда его преследуют, забыть о том, что ты доктор, просто побыть человеком со своими горестями и страданиями. Попытаться забыть Меллису, Дона, Жукова с его негодованием, и недавнего знакомого Драйзера, забыть всех... Он так устал от всех этих многочисленных лиц, что не дают покоя ни в реальности, ни в его воспоминаниях.
Забыть и не вспоминать все те случайные связи, без которых можно было бы обойтись, если бы не выносимое чувство одиночества.
****
Шумное и людное место, по мнению Драйзера, было самым идеальным для встречи с информатором. Как будто растворяешься в этом шуме и гаме не вызывая никаких подозрений. Просто два случайно севших рядом мужчины решившие выпить после тяжелого трудового дня. Кто-то против?
Бар "Синий туман" подошел на роль места встречи как нельзя лучше. И от дома не далеко - всего пара кварталов, и всегда людно, и даже в будний день здесь бывает не протолкнуться, да еще и его любимое вино всегда было в наличии. Идиллия просто.
Драйзер усмехнулся, пряча в карман пиджака незаметно полученный конверт от информатора. Пара дежурных фраз с барменом и дело сделано, можно отдыхать. Поздно уже ехать к консильери, да и недавнее ранение давало о себе знать. А злоупотреблять анальгетиками как то не хотелось. Сон - лучшее лекарство, такого правила придерживался Теодор, настороженно относящийся к медикаментозным методам лечения. Он уже совсем собрался было покинуть сие людное заведение и уже перекинул через плечо пальто, как его внимание было привлечено шумной компанией сидящей в противоположном углу. Весьма нетрезвые молодые люди со смехом подначивали случайного одинокого посетителя, который видимо изрядно уже понабрался, и вяло отшучивался. Но сдался. Как оказалось, предметом спора было исполнение весьма фривольного танца. И все бы ничего, если бы в этой жертве пьяной шутки Драйзер не узнал недавно спасшего его врача. Который сейчас пошатываясь, встал из-за стола и собирался исполнить бог весть что для утехи пьяной компании.
Доктор, который пьет? Удивительно. Не так давно он запрещал мне курить, хотя сам сейчас сидит и заливает в себя крепкий виски. Теодор покачал головой в подтверждение своим мыслям.
- Да уж вид у него какой-то несчастный и даже побитый. Неужели хулиганы напали где-нибудь в подворотне. С его-то лицом, тут каждый может сделать с ним все что угодно. Пожалуй, стоит забрать его, а то толпа вокруг него только становится шумнее. Нехорошо, если он останется тут с ними.- Драйзер знал примерно, что это за люди, которые окружили Дюму и ничего хорошего в их дальнейшем знакомстве не предвещало.
К тому же он должен ему. Все-таки спасение жизни это не так-то просто.
Быстро растолкав зевак он направился к Александру, закрыв ему проход к импровизированному танцполу:
- Какие люди и без охраны!
Дюма радостно улыбнулся, рассмотрев в рослом детине нависшим над ним знакомое лицо. Он смутно припоминал этого молодого мужчину, который сейчас как-то недобро хмурился. Но где именно они встречались, опьяненный мозг не мог точно ответить.
- Что ж за праздник - то сегодня, раз вы так набрались, господин доктор? Пойдемте, пойдемте, ваши пациенту уже заждались,- Драйзер ненавязчиво начал подталкивать пьяного врача к выходу, прихватив с собой его вещи. Дюма не сопротивлялся, он был рад представшей возможности сбежать от этих шумных прилипал, что так нескромно нарушили его тоскливое уединение.
Как оказалось, пьяный доктор вышел из бара не с пустыми руками, а с невесть откуда взявшейся початой бутылкой красного вина. Об этом Драйзер узнал уже в машине, когда незадачливый лекарь облился сам и облил рядом сидящего Теодора. Пришлось еще и перед таксистом извиняться за недостойное поведение своего знакомого. Потом Александр заснул, уронив голову на плечо Драйзеру. Так и проспал до самого дома. Естественно Теодор привез его к себе. Во- первых не далеко, во- вторых он точно не знал адреса, где живет врач, а добиться чего-то более внятного кроме сонного бурчания не выходило...
****
- Кто такая Меллиса?- вдруг спросил Теодор Александра, уже домывая посуду после обеда. Его случайный вчерашний гость как то странно переменился в лице, что не могло ускользнуть от цепкого взгляда Драйзера.
- Я опять разговаривал во сне? Простите, простите... - сбивчиво начал извиняться Александр.
- Да, хоть я и спал в другой комнате, но было слышно, как вы бредите... Кошмары?
- Не совсем,- Дюма поежился, ему вдруг стало неуютно в этой огромной светлой кухне, в чужой великоватой пижаме, под этим пристальным взглядом холодных глаз,- скажем так, это были призраки прошлого...
Драйзер напрягся, что еще за прошлое могло быть такое у этого невинного на вид человека.
-Знаете, первый пациент для врача, что первый ребенок у матери. Мы будем помнить их всегда...- Дюма продолжил после глубокого вздоха. Он сам не знал, почему он сейчас рассказывает все это, по сути, незнакомому человеку. Возможно, потому что когда за ним закроется дверь, его история забудется как сон,- Меллиса Оттис, 15 лет. Находилась на лечении в стационаре городской больницы. Лечащий врач - Александр Дюма. Проведено дней...
И дальше Александр как будто наизусть читал ее медицинскую карту, перечисляя ничего не значащие для него данные. А перед глазами вставали картины того дня. Дюма только первый день вышел на работу в эту больницу после института, и она была его первым пациентом. Ее огромные опустошенные глаза на бледном лице, ее тоненькое по-детски еще хрупкое тело, покрытое многочисленными ссадинами и гематомами навсегда врезались ему в память. И каким же надо быть извергом, что бы так надругаться над ангелом? Александр не только лечил ее физические травмы, полученные при жестоком изнасиловании, он пытался исцелить ее душу, вернуть ей желание жить. Он слишком сблизился с ней за все то время, пока она находилась на лечении, впустил в свое сердце, сохранив память о ней навсегда в своей душе. Казалось, все усилия не были напрасны, ведь она улыбалась в ответ на его приветливую улыбку. Он помнит их непринужденные тихие беседы у распахнутого окна палаты в свои ночные дежурства. Помнит ее звонкий смех над его простыми шутками. Но видимое благополучие было лишь иллюзией жизни, все это лишь ему казалось...
Все случилось слишком быстро, перед самой ее выпиской из стационара. Как раз в его ночное дежурство. И то, что он задремал в ту ночь, никогда себе не сможет простить. Ведь Александр так хотел подарить ей белоснежные лилии в знак ее выздоровления.
Его разбудил истошный вопль медсестры. Он быстро вскочил и прибежал на источник крика. Санитарная комната. Кафельный пол заляпан кровью и на нем валяется бритва, забытая этой нерадивой сестрой. И Меллиса, бледным пятном выделяющаяся в кровавой холодной воде. Бедная девочка не смогла найти в себе силы, чтобы жить и забыть тот кошмар. Она сделала то, чего так боялся Александр. Он помнит, как пытался спасти ее. Но как же тщетны были все его попытки. Она была еще жива, он до сих пор помнит то ощущение от струящейся между его пальцев по ее рукам горячей крови. Он, пытающий зажать раны и отдающий быстрые распоряжения впавшей в истерику медсестре... Но все бесполезно, он как никто другой это понимал... Александр, слышит невнятный шепот Меллисы, уголки ее губ едва подрагивают в нелепой извиняющейся улыбке. И этот ее отчаянный последний рывок, и прикосновение холодных губ к его губам. Когда прибежала медсестра с бинтами, было уже поздно. Александр завороженно смотрел в эти широко распахнутые глаза, наблюдая как уходит жизнь из этого тела, вытекает последними каплями крови, испаряется с последним вздохом и неровными глухими замирающими ударами разбитого сердца. Соленый привкус на его губах. Ах, да, это ведь он плачет, последний раз в жизни, давая волю чувствам...
- К сожалению, физические травмы лечить куда проще и эффективнее чем душевные...- Александр тяжело вздохнул, окончив свой рассказ.
- Доктор, вы ведь влюбились в нее, не правда ли?- от Драйзера не ускользнуло ощущение, что история не досказанная, а растерянный печальный взгляд серых глаз лишь сильнее его в этом уверил.
- Не знаю, возможно,- Дюма устало улыбается, откидываясь на спинку стула,- у меня не было бы и шанса. Не в ее вкусе. Меллиса любила рыжих.
- Ну а как же насильник? Его посадили?
- Эх, не мне вам рассказывать, как работает наша полиция, пусть даже будет подробное описание преступника с его фотографией... Уж вы то должны знать, сколько стоит человеческая жизнь, господин киллер.
- У каждого своя цена!- резко ответил Драйзер. Неприятное чувство, что его знают намного лучше, чем это, кажется. Теодор поежился, это бы не напрягало так сильно, если бы не тот факт, что Дюма работает на Бету. Пусть и не состоит в их клане, но все же... Слишком много знает для простого докторишки...
-Вендетта... что верно, то верно... Пожалуй, я пойду, не буду более злоупотреблять вашим гостеприимством, - Александр встал из- за стола, взял со стула свою одежду и направился в ванную переодеваться. Рубашка еще была немного влажной после стирки, но это ерунда, так даже лучше. Прохладная ткань приятно остужала, будто вспыхнувших огнем на запястье доктора пару широких рубцов от давних порезов. Что значит физическая боль по сравнению с душевной?- Александр горько усмехнулся своему отражению и вышел, повесив чужую пижаму на край ванный. Как изменился хозяин дома после его вопроса. Дюма горько вздохнул, он убийцу видел по глазам и определял почти со сто процентным попаданием, да и Джек особой молчаливостью не отличался. А ведь это благодаря ему они познакомились.... Да что уж тут говорить, если есть удачный момент надо прервать эти еще даже не начавшиеся отношения. Хотя...Дюма прикрыл глаза, еще раз переспать с ним... Он закусил губу прогоняя совсем не подходящие сейчас желания, нет, нет и нет. Хватит. Пора со всем завязывать. Хватит с него чужой жизни...
Дюма ушел, оставив Драйзера в смятении чувств. Как же хотелось, что бы этот доктор убрался отсюда поскорее и больше никогда не появлялся на горизонте. "Сколько стоит человеческая жизнь". Тоже мне святоша нашелся! Будто знает, чем занимается Теодор, может, ему надо было расценки на услуги свои рассказать? Настроение Драйзера испортилось окончательно. Это ж надо было сдуру спросить, о ком этот доктор бредит. Ему- то какая разница до неудачников не способных о себе позаботиться! Но... хотелось вновь посмотреть в эти серые глаза и продолжить с ним разговор о цене жизни. Ведь не о деньгах шла речь. Или он ошибается на счет этого человека? Теодор достал из кармана портсигар и с блаженством закурил. Да шли они все лесом со своей моралью...
Часть третья. Случайные встречи.
"Вся наша жизнь состоит из встреч. Приятных и не очень. Порой это случайные встречи, но так ли они случайны?" - размышлял Драйзер, столкнувшись, нос к носу на городском кладбище с доктором. Сколько они не виделись? Полгода? Год?
Последний раз они виделись, когда весна только- только заявляла свои права. А теперь уже с неба в медленном танце сыпались крупные снежинки, служа доказательством того что осень проиграла зиме эту партию.
- С наступающим!- как-то странно улыбнулся блондину Дюма. Что- то в нем изменилось помимо прически и модного пальто, что-то неуловимое проскальзывало во взгляде серых глаз, что все так же прятались под броней линз изящных очков.
- И вам не хворать,- хмуро откликнулся Теодор, пропуская доктора вперед. Сегодня особого настроения разговаривать с кем бы то ни было киллер не находил в себе. В этот день, в самый канун рождества сердце его отнюдь не было наполнено радостью в преддверии светлого праздника.
Двадцать пятое декабря. Этот день ознаменован в судьбе Драйзера скорбью и потерей самого близкого человека на земле - его брата. Сегодня годовщина его смерти. Он так и не дождался до своего совершеннолетия всего пару дней... Их совершеннолетия. Диагноз прост и банален - туберкулез. Говорите человек творец своей судьбы? Чушь! Эпидемии, катаклизмы, войны - разве этого хотят миллионы людей? Нет, они хотят быть счастливыми и чтобы им улыбались их живые родные и близкие. Так он думал тогда, когда держал бледную худую ладонь брата в своей руке.
Много лет уже прошло с тех пор, а воспоминания о последнем совместном их дне до сих пор живо стают в памяти. Какие они строили планы на будущее о том, как брат вылечится к весне и, как жаль, что этим мечтам не суждено было исполниться. Сердце больно сжалось в груди в ответ на грустные воспоминания.
- Прости, Алекс...- только и мог прошептать Теодор, глядя на заснеженную могилу и на желтое фото, с которого на него смотрел он сам. Близнецы идеально похожие друг на друга, всегда вместе, всегда рядом, получившие от природы одно лицо на двоих и жившие как одно целое...
Драйзер вздохнул, поправил цветы и кинул беглый взгляд в ту сторону, куда удалился доктор с букетом шикарных белых лилий. И тут он заметил, что Александр что-то обронил. Драйзер наклонился и поднял с заснеженной тропинки замусоленный конверт, пожелтевший и поистрепавшийся от времени. Видимо его очень долго хранили. Не в правилах Теодора совать нос в чужие дела, и он мог бы догнать доктора и вернуть ему потерянное, но что-то его дернуло заглянуть внутрь конверта. Отчего- то жизнь этого человека его заинтересовала.
Это было письмо Александру от девушки. И если бы не ее имя, то ... Мелисса... То самое имя которое в кошмарном бреду повторял доктор. Теодор хмыкнул и развернул письмо:
"Александру от Мелиссы.
Милый мой, друг! Я прощу простить меня за то, что я собираюсь совершить, но я так не могу... не могу... Это так не выносимо... Невыносимо понимать, что я люблю тебя и это взаимно. Я не имею право на это, ведь ты настолько невинный и добрый человек, а я...
Ты ведь ничего не знаешь обо мне..."
Дальше шел сбивчивый рассказ Мелиссы Отис о ее нелегкой судьбе и осознанном выборе пути куртизанки. А так же упоминался ее работодатель, который сильно не церемонился со своими работницами. Фредди Отис- ее дядя.
- Фредди, Фредди Отис...- вертелось на языке Теодора. Точно! Это же один из приближенных "Беты", внезапно скончавшийся в городской больнице от инсульта. Хотя проходил лечение по поводу сломанной руки и был здоров не по годам. Откуда такая осведомленность? Незадолго до этого Теодор получил заказ, но не успел выполнить, жертва внезапно скончалась своей смертью. Или нет? Блондин повернул голову в ту сторону, куда за каменные оградки уводила тонкая линия следов доктора по снегу. Туда в ту часть кладбища, за высокий забор, где хоронили самоубийц...
- Здравствуй Мелисса,- Дюма встал рядом с низкой могилой без оградки, провел ладонью по серому камню, смахивая липкий снег с надписи.
- Сколько стоит человеческая жизнь? Каждый называет свою цену,- он криво усмехнулся и что-то достал из кармана и поставил на монумент могилы. Маленький стеклянный пузырек сверкнул в отблесках отдаленных фонарей. И темная надпись на желтой этикетке - стрихнин.
- Ты знаешь, как он смотрел на меня? Как он умолял прекратить это?- Дюма усмехнулся, сбивчиво бормоча себе под нос - я ведь сразу узнал его по твоему описанию из письма... В какую бы грязь не упал ангел, он всегда останется ангелом. Прости меня, Мелисса, но я ...
Александр закрыл глаза, крепко нащупывая замерзающими пальцами рукоятку револьвера - спасибо Дону за подарок! А перед глазами всплывали картины давно совершенной мести. Но сегодня уже больше нет сил хранить это в себе.
Фредди Отис. Его нахальная улыбка и эти надменные взгляды! И ни капли раскаянья. Разве он мог его простить?
Простить ему ее холодные пустые глаза, ее бледные губы, и теплую липкую кровь на своих ладонях?
Да, он давал клятву - не навреди! Не убий! Но... Прошло слишком много времени, а этот подонок все так же свободно жил, улыбался и находил очередную "племянницу". И какое имел право он, Александр, выступать в роли палача? Никакого. Он долго думал на эту тему и перед самой выпиской решился. Александр слишком глубоко в сердце хранил образ Мелиссы и не смог побороть искушение отомстить человеку, что так с ней поступил.
Поэтому в ту ночь он отпустил с дежурства медсестру их отделения. Он помнит, как шел по коридору, судорожно сжимая во вспотевшей ладони маленький пузырек. Помнит, как желтоватая с хлопьями жидкость под давлением поршня вливается в тело пациента, как расширяются от страха его глаза, когда доктор шепчет на ухо - привет Мелиссе!
Он смотрит с каким- то отрешенным чувством, как грузное тело Отиса бьется в болезненных конвульсиях от воздействия яда. И Дюма ловит себя на мысли, что он улыбается глядя на то, как мучается в смертельной агонии этот человек. И от этого ему становиться страшно, но он не может оторваться от этого зрелища. С упоением наблюдает, как стекленеют глаза умирающего мужчины. А в душе доктора ни капли раскаянья и сожаления, только пустота и злоба.
После смерти Мелиссы Александр еще не раз наблюдал смерть. Завораживающее по своей красоте и непостижимости действие. Ему всегда казалось, будто со смертью пациента теряется, и часть его собственной души, будто они забирают эти кусочки с собой в небытие.
Что же чувствовал Дюма, предоставляя полиции, сфабрикованные им же результаты вскрытия? Точно он даже сам не смог бы ответить та этот вопрос...
Казалось, что внутри образовалась черная дыра, не было ни раскаянья, ни сожаления, как будто выжженная пустыня с обгоревшими засохшими деревьями вместо цветущего сада. Пустота и безразличие ко всему происходящему вокруг, к самому себе и первый мучительный запой. А потом... Потом полное погружение в работу, Александр брал все подработки и сверхурочный лишь бы не оставаться в одиночестве, лишь бы не думать, не вспоминать прошлое. Тогда-то и возник этот авантюрный роман с Доном.
Дюма улыбается, подставляя свое лицо под нежные холодные хлопья снега и погружаясь дальше в воспоминания.
Дон. Почему он? Почему не девушка, одна из тех медсестер, что засматривались на молодого врача. Александр горько усмехается. После смерти Мелиссы и ее прощального поцелуя он не мог даже думать о том, что бы подойти к девушке. А дон, он как раз тот тип парней, что нравились Мелиссе. Рыжие и бесстыжие, как она с легкой улыбкой на разбитых губах говорила ему. Первая попытка прожить чужую жизнь.
Но только в его зеленых глазах он тонул без остатка, заполняя свою жгучую пустоту в груди. Вернее пытался заполнить им ее, все так же создавая видимую иллюзию свободы и счастья, свой новый иллюзорный мир как побег от суровой реальности и правды.
Выжженная пустыня вновь превратилась в цветущий рай, но это был всего лишь мимолетное видение, эфемерный мираж, растаявший как дым, как только Дон ушел.
И понеслось. Случайные встречи, болезненный расставания, тягостные запои и работа на износ. Казалось чем больше жизней спасешь, тем быстрее наступит искупление за убийство, но всего этого оказывалось мало. А потом он вновь запутался, приняв предложение поработать на организацию "Бета". И началась двойная жизнь, которая его так тяготила. С одной стороны он всеми уважаемый молодой доктор, а с другой...
Дюма зажмурился от неприятных воспоминаний.
Человек, сидящий напротив него, крепко привязан к стулу. В мерцающем свете тусклой лампы его лицо полно презрения и недоумения. Легкая дрожь по телу от укола и видно как пустота наполняет его глаза. И тихий размеренный шепот на ухо, заставляющий раскрывать человеку в белом халате все секреты, которые не смогли выбить эти вооруженные головорезы. Когда-нибудь Александр и сам может оказаться крепко связанным и избитым напротив жестоких глаз. А пока:
- Все парни он ваш,- Дюма снимает перчатки с рук и убирает свои инструменты в чемоданчик. Он поспешно выходит из здания, что бы не слышать, но этот глухой хлопок, от которого тело невольно вздрагивает, а по спине прошибает холодный пот, все же настигает его. Вот и все. И почему этим парням не подождать всего минуту, пока доктор не выйдет за ворота?
А завтра все газеты будут пестрить об очередном убийстве. А он возьмет отгул на работе и напьется до беспамятства, чем вызовет гнев своей домработницы. Которую в очередной раз так и не хватит смелости уволить. Противно, но ведь она просила жить. Он помнит все ее письмо наизусть. А перед глазами встают неровные строки неуверенного почерка. Меллиса Отис.
Нет, не правда что Дюма убил ее дядю, и это было его первое убийство. Нет. Первой он убил ее, ту кого так отчаянно желал спасти.
"рядом с тобой я забываю - кто я, и кажусь сама себе не такой безобразной и уродливой. И ты знаешь, я говорю не о внешности. Шрамы на моем лице я заслужила сама. Ты, конечно же, мне не поверишь, но я сама выбрала эту работу, добровольно окуналась в эту грязь и мне нравилась моя жизнь. Но ты, ты показал мне другую сторону, ты подарил мне надежду. А я. Не могу это принять, это так больно. Больнее всех тех унижений и издевательств что обычное дело для таких как я. Для проституток, что торгуют своим телом. Но ты, ты смог пробудить в моей душе что-то светлое и доброе, что-то такое чего я не могу описать и передать тебе словами. За что я тебе несказанно благодарна и прошу простить меня за тот поступок, что я совершу. Почему? Потому что я впервые познала любовь, познала другую жизнь, но ее я принять не могу, как не могу вернуться обратно. Прости... и живи."
- Прости и живи,- как в бреду повторят последнюю строчку письма Александр, поднимаясь с колен. Он давно простил и жил пока, пока его иллюзорный мир не начал рушится. Созданный по крупицам, он распадался огромными пластами, обнажая все уродство самообмана. И сегодня он решил поставить точку на всем этом безумии.
Рукоять револьвера удобно ложиться в ладонь, он ощущает прикосновение холодного металла к своему виску. Умирать не страшно, страшно жить. Еще мгновение и яркая вспышка озарит на миг сознание, а затем наступит тьма...
- Вот дерьмо!- сдавленно выругался Драйзер, еще издалека наблюдая как доктор достал револьвер. Он остановился в нерешительности всего в нескольких метрах от Александра. Вот характерный щелчок донесся до уха киллера, возвестив о том, что курок взведен. Доктор медлил, конечно, он боялся. Или нет? Теодор повернул голову в ту сторону, куда сейчас был устремлен взгляд Дюма. И усмешка расползлась по тонким губам киллера, нет даже сейчас он не смог отказаться от соблазна спасти чью-то жизнь, даже тогда когда со своей решил покончить. И как же это глупо было оставлять заряженное оружие, а не брать его с собой.
- Мой малыш! Он не дышит! Помогите! - билась в истерике женщина, прижимая к груди младенца. Рядом суетились растерянные многочисленные родственники, пришедшие проводить одного из родных в последний путь. И сейчас они могли потерять еще одного, толком даже не начавшего жить. Очередная маленькая трагедия жестокой реальности. Но не для того кто может помочь. И что с того что этот кто-то только что чуть не пустил себе пулю в висок? Пусть это будет последнее, что он сможет сделать в своей жизни! Запыхавшийся Дюма не без труда растолкал родственников и, сбивчиво объяснив мамаше, что он врач, принял ребенка на руки. Всего пара уверенных, но аккуратных надавливаний на грудину способны завести маленькое сердце, заставить жизнь вернуться в хрупкое тельце, и всего один вдох, что бы маленький человечек смог жить дальше.
- Живи- прошептал доктор младенцу, грустно улыбнувшись спасенышу, он бережно отдает ценную ношу мамаше и пока все не успели отойти от шока быстро уходит, сильно ссутулившись.
- Идиотский поступок для человека решившего покончить с собой, не правда ли господин доктор?- Теодор склонился к Александру, поднимающему свой револьвер.
- Вся наша жизнь состоит из идиотских поступков, вопрос лишь в том какую цену мы за них отдаем,- Дюма недовольно морщится, свидетели не то что бы ему хотелось.
- Мне вот интересно, сможете ли вы теперь совершить начатое?- Теодор пристально вглядывается в серые глаза доктора, полные жесткой решимости и страха,- не бойтесь, мешать не буду...
Александр молчит, во второй раз подносит дуло пистолета к виску. Прикосновение холодного железа обжигает. Он криво усмехается, рассматривая свое отражение в холодных голубых глазах киллера, да и пусть видит ведь когда-нибудь он мог стать его заказом? Дюма закрывает глаза и нажимает на спусковой крючок. Глухой щелчок и ... И тишина, выстрела не последовало. Осечка. Александр судорожно начинает нажимать на курок. Осечка, опять осечка.
-Знаете, однажды один человек меня спросил - сколько стоит человеческая жизнь,- Теодор отводит руку доктора с пистолетом вниз, крепко сжимая его побелевшие пальцы.
-у каждого своя цена.- потерянно произносит Дюма, он даже не пытается вырваться.
- так вот ваша жизнь стоит шесть патронов - раскрытая ладонь на уровне глаз доктора с которой с глухим звоном падают на гранит могилы шесть пуль из барабана револьвера. С каждым ударом металла о камень сердце замирает, а тело вздрагивает.
- но почему?- немой вопрос застывает на бледном лице Александра.
Потому что сейчас в кармане Драйзера лежит скомканное старое фото и письмо одной девушки к этому человеку. Пусть не этично и по-свински, но он прочел его до конца. И правильно сделал. И то, что он сегодня увидел, ни это ли дает право на жизнь?
-знаете, я столько загубил жизней, но одну я сегодня спас и это перечеркивает все. Так почему же забрав всего одну жизнь и спасая десятки вы считаете себя не достойным?- долгий испытующий взгляд глаза в глаза.
- их так много что уже это не является чудом, это часть моей работы...
- для вас может быть и нет, но для той женщины, чей малыш вновь задышал, не это ли является чудом? И разве случайные встречи настолько случайны?
- Я не знаю... - еле слышно отозвался доктор, оседая на землю. А хлопья снега все также неспешно опадали на землю и медные гильзы уже глубоко увязли в белом пухе. Сумеречные тени уже тянулись по земле, как покрывалом накрывая засыпающий город. И время летело вперед, увлекая за собой жизнь. Ведь цена есть у всего, и у каждого она своя...
- а знаете, господин доктор,- Драйзер присел рядом с Александром, прислонившись спиной к широкому стволу дерева, устремив взгляд своих голубых глаз в серое небо, - я бы хотел однажды получить в подарок улыбку...
- о, не вам об этом печалиться, ручаюсь, каждая красотка одарит вас сверх ваших желаний, - Дюма усмехнулся, тоже устремив свой взгляд в небо.
- да нет, тут особая улыбка нужна,- Драйзер вздохнул и посмотрел на задумчивое лицо доктора. Хотелось добавить - ваша улыбка, но киллер лишь крепче сжал в кармане конверт с письмом. Там между пожелтевших листков испещренных неровным почерком лежала старая фотография. По правде сказать, Теодор не сразу сообразил, что тот улыбающийся такой открытой и нежной улыбкой молодой человек и есть сидящий рядом на промерзлой земле доктор с серьезным лицом и печальным взглядом.
- надеюсь, вы найдете того человека и ту особую улыбку, ради которой стоит жить.
-да нет, я человека, кажется, нашел, осталось только дождаться когда улыбка вновь засияет на его... на вашем лице,- Теодор слегка дрогнувшей рукой вложил в ладонь Александра истрепанный конверт,- вот вы обронили...
Киллер поднялся на ноги и, отряхнув себя от снега покинул кладбище, оставив прибывать доктора в легкой прострации от услышанного и произошедшего.
Почему не остался с ним? Так ведь случайные встречи не случайны. И теперь он просил на рождество у судьбы лишь еще одну такую же случайную встречу.