Аннотация: Деревенские сумерки - не такие, как в поселке Кирилла. За окном стоит сплошь черная, непроглядная мгла. Словно дом окутали в саван, почерневший от запекшейся, гнилой крови.
Это лето было необычайно теплым и солнечным, казалось, веселись, да гуляй пока не надоест! Но восьмилетний Кирилл, вынужденный жить у бабушки с дедушкой из-за того, что его родители улетели на море - не шибко радовался столь прекрасной погоде, скорее даже огорчался глядя в окно.
- Кирюш, поди кушать! - Дом был не шибко большой и деревянные стены, покрытые лаком, создавали атмосферу уюта и теплоты.
- Да иду я... Иду...
Кошкой спрыгнув с дивана, мальчик нерасторопными шагами направился к кухне.
- Баб, а что есть то? - Пристроившись за столом спросил Кирилл, после чего не дожидаясь ответа насупился и стал отстраненно елозить пальцем по скатерти.
- Яичницу на молоке для тебя сделала, не ешь ведь больше ничего! Всем вам сейчас только колбасу, да конфеты подавай. - Бабу Таню нельзя было назвать строгой, но вот термин - "Строптивая" идеально подходил для нее, заставляя время от времени шарахаться даже деда.
***
Вообще, дни в деревне проходили скучно и уныло. Кирилл и сам жил в поселке, который ненамного был больше этой деревеньки, поэтому в лесу он бывал исправно. Но здесь, без друзей и игрушек он буквально прозябал в тоске и унынии, благо, что телевизор деда показывал какие-никакие, а программы...
Первые два-три дня Кирилл еще не мог смириться со своей судьбой и пытался поднять "Восстание", с требованием отвезти его обратно в поселок, однако, вскоре весь его запал сошел на нет, и он смиренно стал ждать, когда родители вернутся с моря... А ведь он его никогда не видел и постоянно представлял себе то, насколько оно может быть большим:
- Такое? - Показывает он отцу, разводя руки в стороны.
- Больше!
- Тогда... Вот такое вот? - Кирилл шатается, раскинув руки так широко, как только может.
- Больше, гораздо больше! - Улыбается отец и нежно взъерошивает ему волосы.
***
- Чаго ты ложкой в тарелке ковыряешь? - Раздумья мальчика прерывает по бычьи уставившаяся бабка.
- Да ни чего... Горячее просто. - Он опускает ложку в тарелку, захватывает в нее приготовленные с молоком яйца и немного подув, тут же кладет в рот.
- Вкусно же?
- Вкусно! Кстати, баб, а когда родители и меня с собой возьмут?
- А вот когда подрастешь и хныкать перестанешь, вот тогда и возьмут. - Уходит от точного ответа Баба Таня.
Деревенские сумерки - не такие, как в поселке Кирилла. За окном стоит сплошь черная, непроглядная мгла. Словно дом окутали в саван, почерневший от запекшейся, гнилой крови.
Кириллу не нравится ночь, ни эта, ни какая-либо другая. Ночью - замирает жизнь, а когда замирает жизнь... Просыпается смерть. Со смертью у него ассоциировалось все, что хочет его сожрать или затащить куда-нибудь под землю, или в лес, где родители не смогут его найти.
- Всё, Кирилл, мы с дедом ложимся уже. Выключай телевизор и спать. - Бабушка не могла напугать его подобравшись со спины, ведь ее кряхтение и оханье, слышно, наверное, даже на том самом море, куда и уехали родители Кирилла.
- Подожди! Дай я укроюсь под одеяло, а ты тогда и выключишь...
Он неторопливо разделся и лег в холодную постель, которая не показалась ему шибко приветливой.
- Спокойной ночи, баб!
- Я, надеюсь, ты помнишь то, что я тебе говорила? - Она постоянно надоедала со своими правилами и нравоучениями, но Кирилл помнил их все, от "А" до "Я".
- Да-а... Ночью никуда из кровати не вылезать, не шуметь, не бить по стенке, телевизор не включать...
- А главное?
- За едой ночью не ходить и в кровать ее не брать...
Бабушка удовлетворенно кивнула. В блеклом свете старого телевизора, ее лицо казалось куда более морщинистым и изнуренным жизнью, чем в дневном;
- Молодец... В туалет сходил?
- Да баб, не хочу я. - Кириллу уже надоела эта дискуссия и мечтал он об одном - поскорее уснуть. Завтра дед обещал сделать ему лук и поучить стрелять. Бабушке, конечно, тоже надоел этот допрос и пожелав внуку спокойной ночи, она, выключив телевизор, удалилась из комнаты.
***
Проснулся Кирилл от того, что почувствовал неприятные колики там, где расположен мочевой пузырь. Стало предельно ясно - надо сходить в туалет. Неохотно поднявшись с кровати, он уставился в непроницаемый мрак, который заполонил весь дом. Сердце бешено стучало, долбя по вискам словно канонада, заставляя осознать всю его беспомощность перед сложившейся ситуацией. Звать бабушку - нельзя... Ведь он нарушит правила, уже нарушил... Оставалось лишь одно - набравшись несоизмеримой отваги, мальчик медленно, но верно вышел в коридор и, вслушиваясь в звенящую тишину, направился к туалету.
Остановился он у двери из-за того, что неожиданный шорох с кухни пронзил всякую самоуверенность острой рапирой, терзая и разрывая куски смелости на британский флаг.
- Мышь... Да, точно, мышь... - Шепотом пробубнил он себе под нос, но тут же понял, что звуки доносившиеся с кухни - стихли. Быстро сходив в туалет, он рысью вернулся в еще не успевшую остыть кровать...
***
За завтраком Кирилл сидел разбитый и подавленный. Все никак не мог выбросить из головы ночные шорохи с кухни, хотя, они уже не казались ему настолько страшными.
Бабушка же копошилась у плиты и, как закончила поджаривать картошку, стала убирать со стола кухонные полотенца, которыми были закрыты конфеты и различная выпечка.
- Баб, а зачем ты на ночь все закрываешь тряпками? - С неподдельным интересом спросил Кирилл.
На некоторое время вопрос выбил Бабу Таню из колеи, но тут же собравшись с мыслями она произнесла:
- Потому что ночью черт ходит и еду нюхает. Поэтому и закрываю, шоб не унюхал и не стащил.
- А куда стащит, если унюхает-то? - Но отвлекшись на какое-то интересное мельтешение за окном, мальчик не разобрал бормотания своей бабки.
Разумеется, Кирилл знал, что она шутит про черта и про то, что он куда-то, что-то утащит. Знал... Но зерно потаенного ужаса уже дало свои ростки...
***
Вечером Кирилл вынужден был остаться без ужина из-за того, что якобы случайно проговорился о своем ночном походе в туалет. Соответственно, рассказывал он это не случайно, а чтобы похвастать, показать бабушке и деду, что уже большой и вовсе не боится темноты, что он вырос и в следующий раз точно отправится с родителями на море.
Поэтому столь бурной реакции на нарушение правил, Кирилл даже и ожидать не мог... В отместку, утерев слезы, он незаметно сунул под купленную год назад футболку - ароматную булочку и спрятал ее под своей кроватью, чтобы ночью съесть...
После того, как бабушка еще раз повторила внуку о том, что за нарушение правил - он как следует получит дедовского ремня, она, не пожелав спокойной ночи, вышла из комнаты и пошла спать. Кирилл же, осознав, что съесть спрятанную под кроватью булочку - как минимум глупо и негигиенично, расстроился и, поплотнее укутавшись одеялом, провалился в тревожный, недобрый сон.
Он брел по длинному, полуразрушенному туннелю. Бывало, что через дыры в потолке глазела на него своим единственным оком любопытная Луна. С интересом, азартом... Как смотрят крысиные бега или футбол, которым Кирилл мало увлекался. В конечном счете, с той стороны откуда он брел начинало раздаваться гулкое, омерзительное фырканье носом. И было оно похоже на то, как голодный бродяга втягивал в свои легкие аромат свежевыпеченного хлеба, стоя у неприступной для него - витрины магазина.
Когда сон развалился на сотни осколков, как картинка из паззла, Кирилл не сразу понял от чего проснулся, но, когда увидел у своих ног огромный, черный силуэт, с торчащими из головы отростками похожими на козьи рога, тут же руками вцепился в одеяло и рывком потянул его на себя, укрываясь с головой. Он не шевелился, замер как статуя, как мумия погребенная в своем пуховом саркофаге, а когда набрался смелости и выглянул из-под краешка спасительного убежища, не увидел ничего, кроме теней, которые отбрасывали стоящие у стены цветы.
- Какой же я трус... - Выдохнул мальчик, но на всякий случай ушел с головой под одеяло. Было жарко... Жарко, зато безопасно.
В сонном бреду, пришедшем на смену страху перед неведомым чертом, было ощущение нестерпимого пекла. Простынь намокла от пота и, казалось, испускала пар. Он ворочался из стороны в сторону, нервно бормоча что-то бессвязное, бредовое. И в итоге сам не заметил, как неосознанно скинул одеяло на пол и перевернувшись на живот, распластался вдоль кровати морскою звездой. На смену жару пришла легкая дрема и ощущение того, что над кроватью включили вытяжку, кондиционер. Мальчик лежал, нежась в приятной прохладе, радуясь тому, что весь его жар вытягивается. Слегка приоткрыв глаза он заметил, что в свете Луны, на полу раскинулась странная тень, отдаленно напоминающая человека. Очень длинного, деформированного, с ногами, как у собаки или оборотня из его старой книжки, которая сейчас пылится дома. Кирилл с ужасом осознал: в доме бабушки и деда - нет вытяжки.
Под это осознание раздалось прерывистое фырканье носом.
***
Дед спал глубоким, беспробудным сном, не обращая никакого внимания на раздающиеся звуки из комнаты отведенной внуку. Лишь Баба Таня беспокойно ворочаясь во сне и все твердила сказанную сегодня внуку фразу, которую он не услышал: - Еду закрывать надо, и ты укрывайся... Если унюхает - в ад утащит...