И не раз, и не два это с ним случалось, а почесть что каждый день.
И каждый день он, дрожа, победы и одоления одерживал,
каждый день восклицал: "Слава тебе, господи! жив!"
(М. Салтыков-Щедрин)
Леночка проснулась с головной болью, в плохом настроении. С ненавистью посмотрев на лавку, где провела ночь, она попыталась разгладить складки смятого сарафана. За окнами уже рассвело, вот-вот взойдет солнце. Артем спал на полу, и свет, льющийся в окно, падал ему на лицо. Лена тихонько вздохнула. Конечно, в толпе человекообразных обезьян, гордо именующих себя мужчинами, изредка попадались особи вполне даже симпатичные, но Артем был тем единственным, при взгляде на которого у Леночки сладко ныло в груди и бешено колотилось сердце. Увы, зеркал у Хозяйки в избушке не водилось, но и без них девушка не сомневалась, что своим видом способна напугать кого угодно: опухшие ото сна веки и растрепанные волосы не добавляли ей обаяния. Меньше всего хотелось предстать в таком виде перед Артемом. Поэтому на цыпочках, вышагивая цаплей, Лена прокралась к выходу, чтобы нос к носу столкнуться с Искрой, безупречной и прекрасной на все сто.
- Доброе утро, - холодно поздоровалась Искра.
- Угу... - буркнула в ответ Леночка и мимо спящего на крыльце Никодимыча стремглав помчалась к колодцу.
- Однако... - встрепенулся Никодимыч, озираясь, - не помню, как заснул.
Шея затекла, и малейший поворот головы отзывался пронзающей болью.
- Доброго утречка, Василий Никодимыч!
Кузнец обернулся - на пороге избушки приветливо улыбалась Искра.
- А я ужо блинков напекла к завтраку...
"Когда ж успела-то? - подумал Никодимыч. - Ночью-то ее носило незнамо где..."
В блины верилось с трудом: на синем сарафане ни единого пятнышка муки, черная коса - волосок к волоску, хоть бы один выбился. Словно девка дотоле в небесах парила, а птахи не давали и соринке на нее упасть. Где уж там блинами заниматься. А до чего хороша-то - страсть! Фигуристая - все при ней, здоровьем так и пышет, просто кровь с молоком, словно Лада на землю сошла.
Но тут нос кузнеца уловил запах топленого масла и блинов, отчего желудок сразу напомнил о себе жалобным всхлипом и сосущей пустотой, а сокровенные мысли о красавице несколько потускнели. Правда, одна, самая потаенная, отступила последней, заставив Никодимыча густо покраснеть.
- А Хозяйка где? - хмуро спросил он, поднимаясь по ступенькам крыльца.
- Будет вскорости, она еще засветло за грибками ушла.
Никодимыч остановился.
- Это ж какие могут быть грибки, ежели засветло? Грибков впотьмах не соберешь, разве что шишек набьешь...
Искра прыснула и посторонилась, давая пройти.
Умывшись ледяной водой, Лена почувствовала себя лучше, по крайней мере, в голове прояснилось, а стоило расплести косу, так и вовсе полегчало.
"Одно из двух, - решила про себя Лена, - либо для здоровья вредны местные прически, либо тот, кто их делает". Девушка вспомнила холодный взгляд Искры: "Вроде вчера все выяснили, так чего опять глазами сверлит, будто я сто рублей второй год не отдаю?"
Леночка подумала о деревянном яйце, найденном под избушкой. Только в памяти почему-то сплошь пробелы и провалы, словно в мыльной опере, где такое случается с каждым, причем с завидной регулярностью: то автокатастрофа, то неудачная встреча с фонарным столбом или даже - с дверным косяком. Тресь - и все: полная амнезия. Кто такая - не знаю. Как звать - Зовутка. Эй, девушка, покормите хомячка! Любая бы спросила: причем тут хомячок, и с какой стати его кормить? Вот только в операх не спрашивают - идут и кормят, а зритель в экстазе обливается слезами.
Вчерашний вечер Лена помнила отчетливо, как с Артемом разговаривала, как трофейным яйцом хвасталась. Дальше - сплошная темнота, будто в сон, точно в бездну, ахнула. Проснулась уже на лавке, в избушке. Конечно, весь разговор вполне мог оказаться сном, но как тогда объяснить, где она умудрилась так испачкать новенький сарафан? Сколько Лена ни старалась, но вернуть сарафану первозданную чистоту не получалось. Если пыль еще худо-бедно отряхнулась, то бурые травяные пятна въелись в ткань насмерть. Поняв всю тщетность усилий, девушка махнула на пятна рукой - пусть остаются. Привести в порядок волосы без расчески оказалось ничуть не легче, в конце концов, Лена собрала их на затылке в хвост и перевязала лентой.
"И так сойдет, - размышляла она по дороге к избушке, - сроду за модой не гонялась. Само собой, Искра будет косо на меня смотреть, вот и пусть косится, может, окосеет по случаю... Плевать на Искру! Пусть шипит, на то она и Искра".
В доме Никодимыч с Артемом уже чинно сидели за столом, а Искра хлопотала вокруг них, строя из себя радушную хозяйку. На столе - продукты местной молочной фермы: молоко, сметана, масло, сыр. Правда, где эта самая молочная ферма находится, Лена не знала и даже не догадывалась. Если, к примеру, неподалеку был бы хлев с коровами, тогда еще куда ни шло, но в ближайших окрестностях никто не мычал, потому молочные продукты выглядели весьма подозрительно. "Колдовство, - определила Леночка, - а то и вовсе - обман зрения". На деревянном блюде в центре стола возвышалась горка горячих блинов, а ведь всего несколько минут назад их в помине не было. Впрочем, это не мешало Никодимычу поглощать блины до треска за ушами. Усы и борода кузнеца носили следы близкого знакомства со сметаной, брови ритмично шевелились в такт жевательным движениям, а на лице - выражение полного блаженства. Ни дать ни взять - маленькое желудочное счастье наконец-то настигло Никодимыча, словно жертву голодовки. Артем отчаянно клевал носом. Казалось, вот-вот - и свалится с лавки.
"Ну и квелый видок, - подумала Лена и нахмурилась, - конечно, спросонок большинство людей выглядят не лучшим образом, но чтобы сидеть за столом и глаз не открывать - это уж слишком!"
- Привет честной компании! - воскликнула она, на что Искра, вскинув бровь, пожала плечами, а Никодимыч, мотнув головой, заработал челюстями с удвоенной силой как человек, который торопится прожевать побыстрее, чтобы что-то сказать. Однако, наконец, сглотнув, кузнец лишь поспешно отправил в рот очередной блин. Игнорируя ехидную улыбочку Искры, Лена подсела к Артему:
- Тём, ты чего? Проснись уже.
- Да не сплю я, просто глаза открыть больно...
- Ничего, сынок, это не смертельно - заживет!
Скрипом отозвались ступени крыльца, в избушку вошла Хозяйка.
- Даже не сомневайся, как на собаке заживет, - продолжила она. - А ты, Никодимыч, дверь почини, что ли? Али не совестно, что у одинокой слабой женщины дверь нарастопырку, мол, заходите, супостаты, я вас чаем угощу?
Мокоша прицокнула языком и осуждающе покачала головой.
Никодимыч бросил исполненный сожаления взгляд на оставшиеся блины и поднялся из-за стола:
- Благодарствую, - молвил он и вышел во двор.
Восток пылал неистово. Вскоре над лесом показался краешек солнца, - этого оказалось достаточно, чтобы прибитая мечом лапа чудища задымилась и задергалась в агонии. Никодимыч приблизился и выдернул меч. От лапы остался лишь серый налет пепла на истерзанной когтями земле.
- Негоже доброму мечу ржаветь, - сказал кузнец, вытирая лезвие полой рубахи. - Так-то оно лучше.
Солнечные лучи брызнули в лицо, отразившись от клинка. Никодимыч прищурил глаза, он улыбался.
* * *
- Ну-с, больной, - пробасила Хозяйка тоном врача на обходе, - что тут у нас? На что жалуемся?
Хихикая, она протянула руки к Артему, а Леночка подумала, что в жизни не слышала такого гадкого смеха. Искра отступила к печи и стояла, скромно опустив глаза и сцепив руки.
Артем не знал, что ответить. Глазницу жгло изнутри, будто на месте вырванного глаза тлел раскаленный уголь. Стоило лишь попытаться открыть здоровый глаз, как боль становилась нестерпимой.
Проснувшись утром, Артем тихо лежал, прислушиваясь к самому себе, а когда Никодимыч помог сесть за стол, так и сидел, где посадили. И прислушивался, прислушивался...
"Видишь, все становится куда интересней, ты так не думаешь?" - спросил его Голос.
"Ну, если мучительнее означает "интереснее", тогда интересней уже просто не может быть".
"Еще как может, - возразил голос, - ты, главное, не останавливайся на достигнутом".
"А что не так?"
"Все отлично! Плывешь по течению и действуешь, не думая, на одних эмоциях. Сам посуди, вот на кой сдался тебе этот Никодимыч? Все беды из-за него. Проводника кто убил? Он. Теперь домой так просто не вернуться. Глаз потерял - из-за Никодимыча.
"Я их статуэтку разбил, всю деревню без огня оставил..."
"Вину за собой чувствуешь? Ну и дурак. Виноват-то не кто иной, как Никодимыч. Это ведь он тебя к Селивану затащил. Думаешь, случайно? Случайностей не бывает, поверь".
"Ты скажи еще, что Никодимыч все заранее спланировал".
"Не исключено... - голос смолк, словно задумался о чем-то, затем продолжил: - Что дальше будет, предугадать нетрудно: дальше тебе башку снесут. Но на этот счет - никаких возражений не имею. Так что продолжай в том же духе. Мучайся, страдай и сдохни уже, наконец! Хоть освобожусь от идиота".
Артем ощутил жесткое, но бережное прикосновение к лицу.
- Наши глазки как салазки: туда-сюда катаются, об уши спотыкаются. А что болят, не диво - глаз вынуть это тебе не локоть ободрать. Скажи спасибо, жив остался. Я ведь предупреждала: с Велесом шутки плохи.
Артем вздохнул.
- Ну, ну, не вздыхай, - ободрила Мокоша. - Велес - кудесник знатный, видел бы ты, какую ножку он Никодимычу приладил. Не ножка - мечта!
- Я бы посмотрел, - ворчливо отозвался Артем, - да только глаза не могу открыть.
- А что у тебя с глазами? - забеспокоилась Леночка.
Артем и рта раскрыть не успел, за него ответила Хозяйка.
- Все в порядке, - отрезала она. - Небольшая травма. Чем вопросами донимать, лучше водицы принеси. Та, что в кадушке, застоялась, а тут свежая требуется.
Искра, вызывающе вскинув бровь, посмотрела на Леночку.
- А ты чего стоишь и жизни радуешься? - взвилась Хозяйка. - Живо разотри в ступке лист крапивы, а я пока воск растоплю.
Искра испуганно пискнула и помчалась во двор. Когда она пробегала мимо Леночки, та не смогла удержаться:
- Довыделывалась?
После чего спокойно вышла следом.
- Всех выпроводила, - сказала Мокоша, - вот и ладно. А теперь слушай, Тема: глаз твой я у Велеса вызволила, про то, кроме Искры, никто не знает, и быть по сему. Велес, как проведает о пропаже, озве... э-ээ... скажем, разозлится.
Хозяйка захихикала, представив лицо скотобога.
- Тебе всего-то и надо - походить денек-другой с повязкой. Заодно глаз пообвыкнет.
- А как же Велес? - спросил Артем. - Он ведь бог, ему ничего не стоит нас найти.
- Твоя правда - подтвердила Хозяйка, - так ведь и я не лыком шита. Супротив меня у него ни шанса. Знаешь почему?
Она доверительно склонилась над парнем. Артем молчал в ожидании продолжения.
- Мужчина он, ясно тебе? А я...Я все-таки женщина...
Артем услышал, как что-то грохнуло. Донесся всплеск воды и возмущенный голос Леночки:
- Чем вы тут занимаетесь? Нет, ну что бабка - извращенка, я догадывалась, но чтобы ты! Фу, как не стыдно!
- Лена? Ты чего?
- Я чего? Я-то как раз ничего. Это ты... чего! Нет, на минуту не оставить. Развратник! То-то все бабульки с нашего двора при виде тебя слюни до асфальта распускали...
Хозяйку от смеха согнуло пополам, она вцепилась рукой в край столешницы и хохотала до икоты. На шум прибежали Никодимыч с Искрой: Искра с пучком крапивы, Никодимыч - с дверью подмышкой. И у обоих глаза нестандартных геометрических очертаний.
- Хорошую ты себе попутчицу нашел, избранный. Ик... Одобряю! - сказала Мокоша, отсмеявшись. - За последние триста лет меня никто так не веселил.
Никодимыч, мудро решил не лезть в бабьи дела, а заняться дверью - дело это мужицкое, простое и понятное, а чего там бабы промеж себя сказывают, сам леший не разберется. Вскоре дверь висела на прежнем месте. Искра тоже даром времени не теряла, а со знанием дела растерла листья крапивы. Даже Леночка под шумок нашла закатившееся под лавку деревянное яйцо. Разумеется, подозрения девушки никуда не делись, но она решила, что гнев - плохой помощник в интимных делах, потому - разумней подождать и понаблюдать.
Хозяйка колдовала над Артемом: то бормотала неразборчивое, то прикладывала дурно пахнущие примочки. При этом не забывала зорко следить за гостями.
- Чего это ты там прячешь? - спросила она, зашевелив широкими ноздрями. Леночка неловко улыбнулась:
- Да так, вещицу одну, небольшой сувенир...
- Во-о-на как... - понимающе протянула Хозяйка и резко приказала: - А ну, покажи!
Побледнев, девушка выскочила за дверь. Никодимыч проводил удивленным взглядом: с чего вдруг такая немилость?
- Где взяла? - медовым голосом продолжила Хозяйка.
- Нашла!
Артем распознал знакомые нотки и внутренне напрягся: как раз такие интонации появлялись в голосе Лены при разговоре с обидчицами. Выяснять отношения при помощи кулаков девушка не любила, справедливо полагая, что ее нежные ручки не созданы для зуботычин. Требовались более весомые аргументы, чем кулаки: например, камень или оказавшаяся в поле зрения палка. Ничем хорошим это закончиться не могло. В лучшем случае, обидчицы с визгом разбегались врассыпную - невредимые, а в худшем... Подумать о таком исходе Артем не успел, потому что Хозяйка удивленно спросила:
- Сама?
Лена кивнула.
- Вот и ладненько, а я была подумала... Да не бойся - не отниму. Главное - при себе держи и никому не отдавай. Хоть умолять будут и горы золотые сулить.
После чего вновь занялась Артемом:
- Расслабься, парень, вон как напружинился-то весь, не съем я твою девку.
Между тем, "девка" изучала стены избушки, но как на грех среди пучков трав, связок грибов, вяленых летучих мышей котомки не попадалось, а ведь яйцо в чем-то хранить надо, не в руках же носить.
- Ну, вот. Теперь попробуй открыть глаза, - Хозяйка отступила на шаг и с довольной улыбкой рассматривала Артема. - Получается?
- Не больно, - удивленно ответил тот, - правда, я не вижу левым глазом... Совсем.
- Не сразу, птенчик мой, не сразу. Пару деньков обождать придется и с повязкой походить. Глаз - не нога: прижиться-то прижился, а вот чтобы прозрел, время требуется. Ну, ну, не унывай, - утешала старуха, - два дня не срок, а отсрочка.
В избушке стемнело, как будто за окном внезапно сгустились тучи. Леночка перестала разглядывать стены и обернулась. Оказалось, что бабуся высунулась в окно по пояс, заслонив свет. Но полумрак лишь подчеркнул белизну кружевных панталончиков Хозяйки. Панталоны призывно сияли в окне из-под неизменного синего пальто, в то время как их владелица, точно дозорный, обозревала окрестности.
- Искра-а! Собирай на сто-ол!
Вскоре все дружно сидели за столом. Никодимыч вновь приналег на блины, словно объявил им войну на полное уничтожение. Остальные старались от кузнеца не отставать, возможно, воодушевленные его примером, но, скорее всего - боясь, что иначе им ничего не останется. Кроме как умереть голодной смертью.
Артем чувствовал себя отлично: аппетит вернулся, а вместе с ним и интерес к жизни. Повязка на левом глазу с непривычки мешала, но правый видел отлично, а главное - ничего не болело. Совсем ничего.
Леночка завтракала неторопливо. Временами поглядывала на Артема. Он был бледен, но уминал за обе щеки. "Кутузов", - подумала Леночка с нежностью, присовокупила "мой", и румянец залил щеки.
Едва был съеден последний блин, Мокоша поднялась из-за стола:
- Дорогие гости! - строго молвила она. - Не надоели ли вам хозяева? Это я к тому, что солнце уже высоко, а путь неблизкий...
- Пора, стало быть, - склонил голову Никодимыч. - Благодарствуем за хлеб-соль.
Сборы много времени не отняли, вскоре вся честная компания прощалась у ворот. Напоследок Хозяйка вручила Леночке мешочек:
- Для котомки слишком мал, а для кошеля великоват, но уверена - ты ему применение найдешь.
- Хозяйка! - воскликнула Искра, едва троица скрылась в лесу. - Зачем вы позволили унести яйцо?
- Много ты разумеешь, - устало отмахнулась Мокоша и побрела к дому. Еще на пороге почувствовала, что в доме ее ждут. Открыла дверь и встретила тяжелый взгляд Велеса.
- Я все понимаю, дорогая, - вкрадчиво начал скотобог, - уязвленная женская гордость и все такое...
Он скрипнул зубами и продолжил:
- Кулинарно-эротические шалости с Филимоном, который до сих пор в себя прийти не может, даже твоя внезапная тяга к разрушению - понятны вполне! Но объясни мне, ради Вышни и Рода, на кой ляд тебе понадобилось око Лиха Одноглазого?!