Долгая Галина Альбертовна : другие произведения.

Тибет: Страна загадок и открытий

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:

    В чем привлекательность Тибета? Теперь я знаю ответ: Особое сочетание природы, религии и духа этой страны, продолжающего жить в ее людях, несмотря ни на что. Статья опубликована в узбекском еженедельнике "Леди" 17 декабря 2009 года


  ТИБЕТ: СТРАНА ЗАГАДОК И ОТКРЫТИЙ
  

Тибет, Тибет...
Волшебным словом твой образ превратился в явь.
Виденьем, восприятьем новым мечта с реальностью слилась.
Мечта со мной, в ней - дух Тибета.
Закрыв глаза, душой смотрю и, слушая порывы ветра,
Об озарении молю...
  
  Символ Тибета. Скульптурная композиция на крыше монастыря Джоханг. Лхаса [Долгая Г.]
  
   Возможно, не у всех слово "Тибет" вызывает какие-то возвышенные чувства или даже простой интерес. Но для меня это место Земли связанно с понятием силы, какой-то особой энергетики и массой загадок, свитых из истории буддизма и человечества в целом. Многие годы своей жизни я посвятила природе, особенно горам. И потому Тибетское нагорье влекло к себе еще и недостаточно изведанным мной миром высокогорья, в котором истинные человеческие ценности приобретают настоящий вес, поскольку горы имеют удивительную способность проявлять в человеке его настоящую сущность - без прикрас, условностей и притворства. Так что, когда путешествие на Тибет стало для меня ощутимой реальностью, я почувствовала волнение, сжимающее сердце в предвкушении волшебства. Увидеть Тибет, вдохнуть его сухой воздух, почувствовать высокогорный ветер на своем лице и зажмуриться от яркого до слепоты солнца - вот то, что меня ожидало, и, конечно же новые приключения, без которых не проходит ни одно путешествие.
  
   Самолет пролетел горы и пустыни Китая от Пекина через Ченгду и далее на запад, пробрался сквозь толщу густых облаков, преодолев зону турбулентности, в которой от тряски стальной машины не очень хорошие мысли посетили мою голову, и благополучно приземлился в аэропорту столицы Тибета - Лхасе. Как только присоска тубы, связывающая зал прилета с салоном самолета, прочно соединилась с его передним выходом, и все пассажиры поспешили покинуть воздушный дом, я с мужем и двумя нашими спутниками - товарищем мужа с женой, - с общим потоком выбралась наружу. Уже в тубе я почувствовала, что, несмотря на глубокие вдохи и выдохи, не ощущаю кислорода в своих легких. Голова закружилась, и предательский туман начал застилать глаза.
   - Гала! - окликнул меня муж, вовремя подхватывая под руку. - Тебе плохо?
   Я задумалась, а плохо ли мне?
   - Не знаю, а что?
   - Да ты белая, как простыня! - вглядываясь в мое лицо, воскликнул он.
   - Правда?
   Мне не хотелось огорчать его вот так сразу, с первых минут нашего путешествия, и я хорохорилась, как могла. Но не зря мы прожили бок о бок уже двадцать пять лет: муж отлично знал меня и потому усадил на очень даже симпатичный диванчик в холле аэропорта и велел отдыхать, пока они с товарищем поймают наш багаж.
   Чуть позже я поинтересовалась самочувствием всех остальных. Оказалось, что 3660 метров над уровнем моря повлияли не только на меня: у всех болела голова, частило сердце и тяжело дышалось. Забегая вперед, скажу, что уже на следующий день самочувствие значительно улучшилось. Гид предложил нам тибетское лекарство от горнячки (горной болезни), в котором я распознала вкус золотого корня. И к тому же я удвоила дозу сердечного энергетика, который по совету доктора-альпиниста начала принимать еще за две недели до поездки в качестве подготовки к бедному кислородом воздуху высокогорья.
   Первый урок Тибета я получила уже в машине по дороге в Лхасу. То ли мой вздорный характер, то ли внезапно обрушившаяся горная болезнь вдруг заставили меня возмущаться и прямо таки шипеть на мужа сквозь зубы, выражая недовольство его поведением. А всего-то они с другом, не обращая внимания ни на какие сложности со здоровьем, прикупили лхаского пива и, балагуря, забулькали, опорожняя бутылки. Как я ни старалась, но высказать все, что хотела, не смогла. Вдоха хватало только на пару слов, а мой словарный запас требовал большего. Когда передо мной встал вопрос: говорить или дышать? - я выбрала второе. И правильно сделала! Зачем тратить впустую слова и накалять атмосферу? Каждый человек, будь он даже мужем, имеет право на то, чтобы делать то, что душе угодно. Усвоив урок, я все время путешествия сама делала, что хотела и почти совсем порвала вожжи, которыми пыталась держать мужа.
  
  Вид на озеро Янг До Юцу [Долгий В.]
  
   Аэропорт Лхасы находится в 65-ти километрах от города, потому первое знакомство с природой состоялось через окно микроавтобуса, ставшего нашим домом на колесах на пять дней путешествия. Скажу откровенно, я не ожидала увидеть то, что увидела. В моем представлении высокогорье - это снежные вершины, шумные реки, висячие ледники. Когда-то я побывала в Заилийском Алатау, природа которого покорила меня, а ее картины я храню в памяти до сих пор, полазила по хребтам Южного Тянь-Шаня, случайным туристом оказалась в базовом лагере под пиком Коммунизма. Но высокогорье Тибета совершенно другое: волны песка украшают не только равнину, но и склоны хребтов, окружающие ее. Диву даешься, как такая сыпучая субстанция удерживается на холмах, с углом наклона порой гораздо выше 45 градусов! Но пески лежат, сохраняя форму, которую им придал ветер.
   В этой высокогорной пустыне осадки бывают крайне редко: двести дней в году стоит сухая и теплая погода. Тибетское нагорье занимает площадь более двух миллионов квадратных километров. Есть там и снежные вершины, высотой более 7000 метров, много озер, рек, но в основном Тибет - это высокогорные пустыни и полупустыни, спускающиеся в долины с участками тугайных лесов.
   Пейзаж, открывшийся нам, очень напомнил просторы горных районов Таджикистана и предгорий Средней Азии. Но удивило то, что вдоль дороги и, насколько хватало глаз, мы видели рукотворные посадки саженцев тополей, деревца тала, торчащие прямо из песка. Гид рассказал нам о том, что последние пять лет Китай, в состав которого входит Тибет, проводит в жизнь программу по модернизации Тибета, и активно заселяет этот регион китайцами. Они уже провели отличные дороги, связывающие крупные города Тибета со столицей, в чем мы убедились после, потому как по этим дорогам и проходило наше путешествие; внедряют новые принципы земледелия, облагораживая почву и повсеместно строя теплицы. Вы не поверите, но на серой песчаной земле на высоте 4000 метров над уровнем моря растут арбузы, картофель, помидоры и всякая зелень! Коренные тибетцы, основой жизни которых веками являлось скотоводство, стали пахать землю и заниматься растениеводством. Проезжая мимо полей, мы видели, как пашут землю на минитракторах, но в основном на яках, которые тащат за собой плуг. Работают семьями, включая малолетних детей.
   Конечно, можно порадоваться за тибетцев: теперь и они приблизились к цивилизации, ведь в городах и деревнях появились магазины, техника, электроника, современные вещи, но почему-то мне стало грустно. Уникальное место природы меняется, нарушена экология - бич цивилизации, уничтожающий неповторимость и своеобразие не только природы, но и человека живущего в ее условиях. Гид, коренной житель Лхасы, заметив наше понимание, обмолвился, что сами тибетцы стали жить меньше, потому как климат плато заметно изменился. И не только в климате дело. Защищая свою территориальную целостность, а попросту политические амбиции, Китай уже разрушил мировое достояние тибетской культуры, в чем мы убедились за время путешествия. Но не буду о грустном. Скажу только, что у меня появилось чувство сожаления о том, что я не имела возможности посмотреть Тибет пять лет назад. Тогда не было хороших дорог, а вдоль холмов проходили заброшенные ныне лошадиные тропы. Вместо святых озер Лхасы, около которых были построены монастыри, тогда не появились скверы и площади, а некоторые тибетцы еще не научили своих детей, протягивая руку, просить у туристов деньги, и малыши радовались конфетам.
  
  Изображение будды, нарисованное на священно горе по дороге в Лхасу из аэропорта. У него лицо тибетца. [Долгий В.]
  
   Итак, мы едем в Лхасу, столицу Тибета, город с 230 тысячами жителей, расположенный в живописной долине с реками без берегов (поверхность воды и земли находится на одном уровне), окруженный лысыми хребтами гор практически без какой-либо растительности. Сразу же бросаются в глаза гирлянды ярких тряпочных флажков с начертанными на них мантрами. Гирлянды украшают холмы, мосты, высоковольтные опоры. Их развешивают как веревки с бельем, перекидывая с одного берега реки на другой или, прикрепляя к длинным жердям, ставят букетами прямо в землю или на крыши ритуальных сооружений, да и просто жилых домов.
   Тибетцы - буддисты. Вернее, они придерживаются традиций одного из ответвлений буддизма - ламаизма. Культовую службу несут монахи в монастырях. Главой монастырей и духовными отцами тибетцев являются ламы. Лам местного значения называют Панчен-лама, верховный лама - Далай-лама. Ламаисты, также как и все буддисты, поклоняются Будде.
   Разговор о буддизме особый, слишком уж интересна эта религия и в ее истории для меня еще много тайн. Здесь же я только скажу, что главным Буддой у тибетцев является Будда Шакьямуни, как и у других буддистов. Его окружает сонм помощников и всевозможных божеств, отвечающих за различные человеческие дела. Рядом с Шакьямуни почти везде присутствует Будда Будущего. Я долго вглядывалась в их лики, стоя перед статуями в монастырях, пытаясь уловить разницу между настоящим и будущим. Не лукавя, скажу, что кроме отличий в чертах лица, я не заметила другой разницы. И тот и другой смотрят отрешенно, с едва заметной улыбкой на устах, что говорит об их просветленности и познании истины. Оставим пока философию буддизма и вернемся в Лхасу.
  
  Дворец Далай ламы Потала. Лхаса. Тибет [Долгий В.]
  
   Конечно же, главной достопримечательностью Лхасы является Потала - дворец Далай-ламы. Это красивейшее сооружение красного и белого цвета стоит на священной горе. За пять дней пребывания в Тибете я поняла, что там почти все горы и холмы, а также озера и реки - священны. На одних стояли или до сих пор еще стоят монастыри, на других совершают обряд небесного или водного захоронения умерших (о чем я еще расскажу), третьи священны сами по себе. Как бы там ни было, но Потала украшает Лхасу и является ее изюминкой.
   Дворец был построен в седьмом веке нашей эры Королем Гампо и оставался резиденцией правителей Тибета до четырнадцатого века, когда буддистская религия окончательно утвердилась в Тибете, вытеснив древнюю религию бон, а светское правление уступило место религиозному. Дворец постоянно достраивался, расширялся вплоть до семнадцатого века, и сегодня мы видим грандиозное сооружение тибетцев, наклонными стенами усеченных пирамид устремленное в голубое небо. Красная часть дворца самая новая, в ней находятся покои последнего Далай-ламы. А две комнаты седьмого века - самые старые, - находятся в центре дворца. Это покои Короля Гампо. Всего в Потале девятьсот девяносто девять помещений различного назначения. Там и залы приемов, и комнаты для медитации, и личные апартаменты Далай-лам, и библиотеки старинных книг, в которых собранна мудрость народа и откровения монахов. В особых помещениях дворца покоится прах нескольких Далай-лам. Он помещен в верхней части ступ - особого буддистского сооружения, представляющего собой каменный или золотой колокол с вырезанной в виде полукруглой арки верхней частью. Колокол стоит на постаменте, ступенчатой пирамидой поднимающейся вверх. Макушку колокола венчает длинный штырь с круглым набалдашником.
   Убранство дворца поражает яркостью красок и изумительной вычурностью деревянных украшений стен, дверных проемов и колонн. Обилие золота, которым покрыты статуи Будды, трон Далай-ламы, ритуальные колокола, контрастирует с желто-оранжевыми и красно-коричневыми одеждами скульптурных портретов всех тринадцати далай-лам, сидящих в позе лотоса и с разноцветными шелковыми балдахинами, висящими с потолка.
   Четырнадцатый Далай-лама покинул Поталу в 1959 году и до сих пор является изгнанником. Сколько бы не утверждали его поклонники, что он лишь религиозный лидер своего народа и к политике не имеет никакого отношения, китайские власти боятся его влияния и никогда не позволят вновь пройтись по покоям его собственного дворца. Сейчас Дворец Потала официально является музеем, но тибетцы продолжают молиться у его стен и совершают ритуальные хождения вокруг него, гремя колотушкой, звук которой должен отпугивать дьявола и его слуг. Такую же функцию выполняет ряд барабанов с написанными на них молитвами. Барабаны укреплены на штырях и оттого подвижны. Их крутят, проходя вдоль ряда, и повторяют молитвы.
   Фотографировать внутри дворца не разрешается, потому я привожу здесь несколько фото, скопированных из Интернета. Кому-то все же удалось их сделать!
  
  Божества Авалокитесвара, рожденные из змеи. Золотые статуи на сандаловом троне. Потала. Лхаса. []
  
   Тибетцев легко отличить от китайцев, поселившихся в Лхасе не так давно. Все они продолжают носить национальные одежды темного цвета, широкополые шляпы, корзины за спиной, яркие коралловые бусы и особые головные уборы в виде маленьких шапочек, похожих на турецкие, которые украшены лентами и висюльками. Женщины заплетают косы над висками, вплетая в волосы яркие ленточки. Я заметила, что облик тибетцев напоминает облик жителей Перу. Тип лица с широкой переносицей и мясистым основанием носа, полные губы, миндалевидные глаза, темная от загара кожа у них одинаков. Да и образ жизни тоже. И те и другие - горцы, а это особая категория людей. Непростые условия жизни накладывают отпечаток не только на повседневные занятия и способ обустройства жизни, но и на обычаи, неотъемлемым атрибутом которых являются народные развлечения.
   Нам удалось побывать в одном из тибетских кафе, где после ужина его работники подарили гостям концерт из восьми номеров. Были там песни и танцы, звучали национальные инструменты, а один номер, в котором двое тибетцев изображали влюбленного яка, просто очаровал посетителей. Персонал тибетских кафе, где нам приходилось обедать и ужинать, оказался гораздо доброжелательней и улыбчивей, чем в китайских, которых в городах Тибета тоже немало.
  
  Народные песни в тибетском кафе [Долгий В.]
  
   С чувством неловкости с одной стороны и благодарности к тибетцам с другой я вспоминаю наш первый ужин в Лхасе. Тогда еще мой организм находился в стрессовом состоянии от резкой смены высоты, и горная болезнь проявилась самым неожиданным способом. Я заказала шпинатовый суп, но съесть его не смогла. Как только я поднесла ложку ко рту, то почувствовала тошнотворный дух от ее содержимого. Пришлось отказаться от этого супа.
   - Может, тебе заказать как у меня? - спросил мой муж, с удовольствием прихлебывая куриный суп с грибами.
   Официант понял его быстрее меня, и уже через пару минут передо мной стояла тарелочка с куриным супом. Я зачерпнула его и поднесла ко рту, но тот же запах ударил в нос. Я отвернулась. До слез было обидно оттого, что все едят, а я не могу, хотя хочу. Мой муж пододвинул к себе мой шпинатовый суп и с удовольствием съел.
   - Знаешь, дорогая, я ничего такого плохого не чувствую. Не знаю, что уж тебе не понравилось...
   Моя спутница предложила мне свое блюдо из мяса и жареного картофеля.
   - Вот, Галина, попробуйте, очень вкусно!
   Я прихватила кусочек мяса и поднесла уже не ко рту, а к носу. Тот же результат - пахнет отвратительно. Только жареную картошку я и смогла есть. Наш гид, наблюдая за мной, что-то сказал официанту и вскоре мне принесли целую тарелку жареной картошки. При этом тибетцы улыбались, с пониманием кивая головой и совершенно не осуждая мои капризы.
   - Не иначе, горнячка! - констатировал Гена, друг мужа, управившись со всеми заказанными блюдами.
   На что я вздохнула с сожалением.
   - Мне очень жаль, - как можно извинительней сказала я, обращаясь к гиду.
   - Это нормально, не беспокойтесь, - махая руками, успокоил он, - завтра все будет хорошо!
   Тибет не только меня проверил на свой манер, ошарашив горнячкой. Все мы испытали разные недомогания. Но интересней и важней здоровья оказались испытания характеров. Очень напряженно было вникать в рассказы гида, взбираться по крутым ступеням в монастыри, когда в голове то пустота, то шум и боль, а сердце отбивает несвойственный ему такт, изо всех сил стараясь донести необходимую порцию кислорода в мозг. В таком состоянии необходимо было оставаться вежливыми, внимательными друг к другу и главное - понимающими. Нас было четверо и все со своим характером, привычками, амбициями. И я очень рада тому, что мы прошли эту проверку. Наша маленькая и сплоченная компания осталась дружной, а личные отношения вышли на более высокий уровень понимания и любви.
   И все же первый день на Тибете, в старинном и своеобразном городе Лхаса закончился хорошо. Мы побродили по его улицам, заглядывая в лавки с сувенирами, среди которых полно изделий, как религиозного назначения, так и красивейших подделок из тибетского коралла и бирюзы. Я удивилась, откуда в Тибете кораллы? Мне объяснили, что давным-давно все Тибетское нагорье было дном океана. Снова вспомнились пейзажи, увиденные по пути от аэропорта до города. Да, уверовала я, ландшафт очень напоминает морское дно: извилистые каньоны, обилие песка, ровные долины, окаймленные грядой остроконечных хребтов.
  
  Схема нашего маршрута в Тибете [Долгая Г.]
  
   На следующий день мы отправились в поездку по безграничным просторам Тибета. Наш маршрут проходил от Лхасы через города Гиядзе и Шигадзе и замыкался на Лхасе. Всего мы проехали 630 километров, а перепад высот составил 1900 метров. По пути мы преодолели несколько перевалов, самый высокий из которых находился на высоте 5560 метров, посетили несколько монастырей, увидели одно из красивейших озер Тибета и узнали много интересного о быте тибетцев. Но я не буду утомлять читателя подробным описанием увиденного, а поделюсь своими впечатлениями и размышлениями, предоставив возможность полюбоваться на ландшафты и природные красоты на фотографиях, которых мы сделали в избытке.
   Мне бы хотелось, прежде всего, рассказать о монастырях. На первый взгляд, кажется, что все они одинаковы. Как правило, стоят на холмах, имеют одинаковый архитектурный тип, напоминая формой зданий Дворец Поталу. Монахи все бритоголовые, закутанные в красно-коричневые ткани, в отличие от ярких оранжевых одеяний буддистов Таиланда и Китая. Но каждый из монастырей оставил в моей памяти что-то одно, неповторимое и присущее только ему. И еще, кроме картинок со статуями Будд и особенностями убранств монастырских залов, я сохранила ощущения, чувства, испытанные в каждом из монастырей.
   В Лхасе мы посетили два монастыря.
   Дрипанг. Большой мужской монастырь, построен в седьмом веке. Когда-то в нем жили и молились десять тысяч монахов, в наши дни их количество сократилось в десять раз. Дрипанг - это целый город с узкими улочками, двухэтажными тибетскими домами, похожими на прямоугольные кубики. Первый этаж предназначен для скота, на втором живут люди. Монахи тоже содержат скот, в основном овечек. На вид они очень худые, шерсть, хоть и длинная, но свалявшаяся, почти вся белая, только на голове и шее черная. Учитывая, что склоны холмов тибетских хребтов почти полностью лишены растительности, я не переставала удивляться тому, чем же питаются овцы, яки и коровы. Отдыхая на ступенях монастыря, я это увидела: они ходят по мощеным улочкам и площадям и едят проросшие средь плит, кустики травы. А позже я наблюдала, как овцы достают траву или какую-то другую растительность, раскапывая копытцем песок. Чего уж тут удивляться их худобе!
  
  Подъем на святую гору в монастыре Дрипанг Лхаса [Герасименко Г.]
  
   Монастырь Дрипанг построен рядом со священной горой, на верху которой на больших валунах нарисованы Будды. Весь холм украшен гирляндами тибетских флажков.
   Добравшись до бокового входа в монастырский город, наш гид свернул, приглашая и нас последовать за ним. Но меня потянуло на холм. Трудно сказать, что именно. Едва отдышавшись от крутого подъема, я спросила:
   - А мы полезем на холм?
   На что гид (его зовут Тензин) ответил:
   - Нет, но, если вы хотите, можете подняться.
   Уверенна, он не думал, что я на самом деле, хватая воздух открытым ртом, как рыба, полезу туда. Но я развернулась и полезла. Моему мужу ничего не оставалось, как последовать за мной. Наши друзья пошли за Тензином и терпеливо ждали нас в тени монастырских стен.
   Я делала по два шага и глубоко вдыхала сухой воздух, едва приостанавливаясь, стараясь не думать о дыхании вообще. Красочный Будда спокойно созерцал мой подъем, несколько монахов выглянули из низких домиков, стоящих на склоне холма. Я улыбнулась им, как могла и, не останавливаясь, пошла дальше. Ноги скользили по песку, прикрывающему гладкость валунов, по которым пролегала дорога наверх. Добравшись до флажков, я оглянулась. Монастырь оказался подо мной, я узнала фигуры моих спутников, облокотившихся на каменный забор в ожидании. Мой муж, находясь чуть ниже меня, фотографировал открывшиеся пейзажи.
   - Молодец, Гала, - сказала я сама себе, - осталось совсем чуть-чуть!
   И пошла дальше. Пролезла под гирляндами флажков и, протиснувшись в щели между двумя валунами, добралась до нарисованного лотоса, в котором сидел Будда. Пристроившись рядом, я села и отдышалась. Тишина, простор, далекий хребет, красивым абрисом, окружающий долину Лхасы. И такое чувство умиротворения! Закрыв глаза, я прислушалась. Флажки трепетали на ветру, на разные голоса, нашептывая мантры, начертанные на них. Чувство восторга от единения с природой ( или с Богом?) заполнило мое сердце. Послышался звук монастырских колокольчиков, которыми украшены крыши храмов. Их звон, мягкий и мелодичный, внес недостающий аккорд в музыку флажков. Потом я услышала скрип песка и знакомое: "Гала!".
   Это мой муж позвал меня, беспокоясь, что не видит за камнями. Я открыла глаза и, погладив на прощанье лепестки нарисованного лотоса, глубоко вздохнув, начала спускаться.
   Из всех помещений монастыря Дрипанг мне запомнилась библиотека и большой зал, где молятся все монахи.
  
  Монастырская библиотека в Шигадзе. Слева - новые книги, прямо передо мной - старые [Долгий В.]
  
   Монастырские библиотеки лишь отчасти похожи на привычные для нас залы с книжными полками. Полки есть, вернее - ниши, от потолка до пола. В нишах располагаются собранные в блоки лоскуты материи с начертанными на них текстами. Лоскуты цветные, оттого библиотека выглядит нарядной. Есть среди лоскутных книг очень старые, ветхие. Монахи переписывают их на новые лоскуты, чтобы сохранить мудрость предков для будущих поколений. Мне стало очень жаль, что я не читаю санскрит, а именно на санскрите сделаны записи. Сколько интересного и загадочного хранят лоскуты ткани, бережно собранные в еще сохранившихся библиотеках монастырей!
   Зал для общих молитв представляет собой большое помещение с фигурами Будд на почетном месте. Встречаются просто уникальные скульптуры из бронзы, позолоченные, высокие, нарядные. В зале стоят низкие скамьи с ковриками, на которых и сидят монахи. Сверху свисают этакие балдахины, собранные из шелковых лоскутов, формой напоминающие галстук. Очень красиво. Стены расписаны тематическими фресками. Там и сцены ада, и рождение Будды, и деяния всех божеств и демонов, но в обязательном порядке есть стена, на которой изображены тысяча Будд. Это во всех храмах. Я встречала вырезанные в камне, в скалах тысячу фигурок сидящих Будд. Здесь же их рисуют. Есть росписи очень старые, потемневшие, есть обновленные, яркие.
   Ожидая мужа, который бегал по всему монастырю, фотографируя статуи, элементы декора храма, символику, я наблюдала за монахами: закончив пение молитв, они вышли на небольшую площадь перед храмом и не спешили уходить. Несколько человек подошли к стоящему чуть поодаль мотоциклу и как обыкновенные мальчишки рассматривали его, обсуждая достоинства машины. Другие балагурили и смеялись недалеко от меня. Я оглянулась. Мальчишки засмущались и отвернулись, что-то бормоча по-своему. На мой вопрос, как они здесь оказались, как живут, Тензин ответил, что в монастырь их приводят родители, с которыми потом они встречаются всего лишь раз в год. Став монахами, они обучаются и не только премудростям религии, но и математике, истории и другим светским наукам. Но монастырская жизнь ставит перед мальчишками сложное, на мой взгляд, условие: отрешение от мирских утех и современного образа жизни. Не мне судить, но молодость дана для того, чтобы познавать мир и жизнь, как его составляющую. Оградившись от всего, что дает современность, мальчишки что-то теряют, приобретая разве что способность единения с богом и медитативное философствование, размышление о мироздании. А их семьи живут спокойно, зная, что ребенок всегда получит еду и у него будет крыша над головой, хоть и монастырская.
   Мы судим о другой жизни со своей колокольни. В Тибете я наблюдала за детьми, которых угощала конфетами. Сначала мне казалось, что они чем-то обделены в жизни. Я сравнивала жизнь тех мальчишек и девчонок с жизнью своих детей. Но, вглядываясь в их лица, я видела блестящие, озорные глаза, откровенные радостные улыбки. Обездоленные и несчастные не могут так улыбаться. Дети помогают взрослым, играют в свои детские игры, бегают, смеются, едят то, что готовит им мама и рады простору и жизни, подаренной им богом там, где они живут. Они просто не думают о том, что где-то есть какая-то другая жизнь и уж точно не считают ее лучше.
  
  Дети у дороги [Долгий В.]
  
   Когда-то я уже размышляла о месте каждого человека на Земле. А поводом для этого послужила такая история. К нашим друзьям приехали знакомые из дальнего узбекского села. Друзья поселили их в отдельной комнате, где была хорошая кровать, а в квартире, как и в любой другой в городе, были и ванна, и туалет. Но гости не смогли спать на кровати и пользоваться удобствами, которые мы ценим чуть ли не больше всего. Хозяева заметили, что сельчане спали на полу, и утром тихонько вышли на улицу в поисках привычного для них нужника.
   Так кто достоин сожаления, чья жизнь кажется странной? Потому я думаю, что во многих уголках Земли необходимо сохранить привычный вековой уклад жизни некоторых народов, не навязывая им свои ценности, а, оставаясь наблюдателями, понять ценность их жизни, не обремененной условностями быта. Но я отвлеклась.
   Недалеко от отеля "Як", в котором мы остановились (очень приятного отеля трех звезд, с интересным декором номеров и всем необходимым, что требуется путешественнику, привычному к комфорту) находится небольшой старинный монастырь Джоханг. Он построен в середине седьмого века, на берегу небольшого озера, которого сегодня уже нет, вместо него перед монастырем сделали торговую площадь. А по легенде, именно озеро было священным.
   Однажды принцесса Венченг, одна из трех жен короля Гампо, сидя на берегу озера, бросила в него свой перстень. На следующий день рано утром из воды поднялась ступа - священный символ Будды. Первым свидетелем этого чуда была козочка. Она заблеяла, привлекая внимание людей, и вскоре король увидел ступу в озере. Приняв чудо за знак свыше, он приказал построить рядом с озером храм.
  
  Монастырь Джоханг. Перед монастырем вместо площади было священное озеро из которого вышла ступа. Лхаса [Долгий В.]
  
   Эта история нашла свое отражение в росписях стен монастырского храма. Фреска потемневшая, никогда не реставрированная, как и все другие в Джоханге. Перед входом в монастырь много молящихся тибетцев. Но никто не препятствует любознательным туристам пройти внутрь. Каждому свое. В этом, как мне показалось, заключена буддистская мудрость. Если ты хочешь возносить молитвы, делай это и никто тебе не помеха. Если хочешь любоваться красотой убранства монастыря, смотри, не забывая об уважении к богам и людям, которые их почитают.
   Осмотрев монастырь, я поднялась на его крышу. Там монахи устроили для туристов что-то вроде места отдыха. Поставили стулья, как в зрительном зале, где сценой оказалась крыша храма, богато украшенная и сияющая. А звон колокольчиков под аккомпанемент негромкой духовной музыки тибетцев добавил ощущение причастности к их жизни и религии. Не обо всем можно написать. Но несколько минут, которые я провела сидя на той крыше, запомнились на всю жизнь, оставив в сердце благостное чувство единения с чем-то духовным и настолько высоким, что все мирские заботы ушли, хоть и ненадолго.
   На память о Джоханге я купила в монастырской лавке серебряный перстень в виде креста, в середине которого вставлен небольшой коралл, а по краям лучей креста - бирюза. Форма креста присутствует в символике буддизма повсеместно. Он отождествляет и четыре стороны света, и четыре стихии, и колесо энергии, закручивающееся по часовой стрелке, чтобы собрать хорошую, и против часовой стрелки, чтобы освободиться от ненужной, плохой. А для меня, христианки, крест есть напоминание о страданиях Иисуса Христа, о том, что каждому из нас уготован свой крест в жизни, который необходимо пронести с достоинством, не ропща и не завидуя другим.
   Монастырь Таши Лунг По в городе Шигадзе, втором городе Тибета после Лхасы с населением в 30 000 человек, построенный в середине пятнадцатого века и являющийся резиденцией Панчен-ламы желтой секты тибетского буддизма (всего четыре секты: желтая, красная, белая и цветная) запомнился огромной статуей сидящего Будды Будущего. Ее высота двадцать шесть метров. Он самый большой из сидящих бронзовых Будд в мире. Сделана статуя из бронзы, а постамент, на котором стоит лотос с сидящим в нем Буддой, сделан из медных листов и его высота два метра. Будда Будущего в левой руке держит сосуд со святой водой, похожий на чайник, а его правая рука поднята в жесте мудры знаний, когда большой и указательный пальцы сомкнуты, а остальные три выпрямлены. Взгляд у Будды отрешенный, веки полуприкрыты, меж бровями начертан ромбовидный знак красно-коричневого цвета. Глаза, брови и подводка глаз голубого цвета. На голове Будды большая корона, и весь он освещен сверху, от окна в крыше храма.
   О чем думает Будда Будущего? Мне он показался настолько далеким от нашего бытия, что первой мыслью, пришедшей в мою голову, была: Быть или не быть?
   Любопытно, что мы все, независимо от вероисповедания, ждем пришествия сверхсущества, которое возьмет на себя решение наших проблем, остановит зло, укажет путь праведным, благословит и будем мы счастливы. А если не ждать и не сваливать свои проблемы на чьи-то могучие плечи? Если мы, люди, смогли изменить мир к худшему, то неужели у нас не хватит сил и умений повернуться к свету? Было бы желание...
  
  Статуя Будды Будущего [Долгий В.]
  
   Будда Будущего красив и молчалив. Вокруг него приятная аура, но ответа на свой вопрос я не получила. Возможно, надо долго и самозабвенно молиться, чтобы услышать глас Будды. Оставив это нелегкое дело монахам, я со своими спутниками отправилась дальше.
   Монастырь в городе Гиядзе, находящегося на высоте 4000 метров, мне совершенно не понравился. Может быть, сказалась высота. Именно в этом городе я чувствовала себя хуже всего, и восприятие информации шло как в тумане. Монастырь показался мне настолько запущенным и грязным, что ходить по нему и, особенно, находиться внутри его помещений мне было, ну, очень неприятно. Казалось, что не только стены, фигуры Будд, росписи, какие-то маски со штырями вверху являются древними, но и грязь, покрывающая все это тоже такая же древняя. Пол храма залит жиром яка, смешанного с грязью. Идешь по нему и думаешь, как бы не упасть, настолько скользко и к тому же подошвы кроссовок местами просто прилипают к этой "древности". Дело в том, что жир яка используется для святилищ перед статуями Будд. Он залит в большие корыта и в него ставят фитили. Это есть во всех монастырях. Но такого безобразия, как в Гиядзе, я не видела больше нигде. Хотя сам город славен героической битвой тибетцев с англичанами, которая произошла в 1902 году. Тогда погибло 600 тибетцев, защищающих город. Англичане разрушили крепость, остатки ее стен до сих пор украшают холмы вокруг Гиядзе и хорошо видны издалека.
   Но все же я запомнила в монастыре одно интересное сооружение - пагоду "100 000 будд". Издали видны глаза Будды, нарисованные на круглой поверхности ступы, венчающей пагоду. Мы поднялись к ним, хоть и с большим трудом. Крутые лестницы с зализанными ступенями добавили экстрима, а небольшие комнаты со множеством фигурок Будд по пути - интереса. Все же чувство юмора спасает в любой ситуации и от раздражения, и от недовольства. Мы сделали фото под глазами, втроем изобразив нос. Картинка получилась немного скошенной, но веселой.
   А вот о монастыре Си Ми Ла, развалины которого мы увидели, чуть спустившись с перевала 5560 метров, я хочу рассказать особо.
  
   Перевал, высотой 5560 метров сверкал белыми ледниками. Гладкая дорогая серпантином приближала нас к нему, показывая через окна машины красоты природы, как эпизоды документального фильма о Тибете по телевизору. Я глубоко вздохнула, готовясь выйти наружу, но водитель переключил скорость и, не останавливаясь на перевале, рванул вниз. Из-за заторможенности, с которой на такой высоте воспринимается все происходящее, я только в недоумении вскинула брови, не в силах возмущаться. Но, не проехав и пяти минут, мы остановились недалеко от белоснежной ступы, которая слилась бы с висячим ледником за ней, если бы не гирлянды разноцветных флажков. Совершив паломническое восхождение к ступе, мы, не задерживаясь, спустились к дороге, где нашу машину уже облепили дети с протянутыми руками, ожидая денег или конфет, и, угостив их, мы покинули перевал.
   Я положила голову на плечо мужа, намереваясь поспать, но его восторженный оклик и дальнейшее пролазанье через меня к противоположному окну, расстроили мои планы.
   - Смотри, смотри! Озеро!
   - О, Долгий в своем амплуа, - констатировал Гена, с трудом поворачивая голову в сторону озера, тогда как Вова уже вовсю щелкал фотоаппаратом.
   Озеро Янг До Юцу синей гладью протянулось на двести восемьдесят километров, петляя вместе с изгибами трассы, а мы то приближались к нему, то отдалялись, поднимаясь выше. Я удивилась такой радости мужа, поскольку озеро мы впервые увидели еще после перевала 4760 метров. Тогда восторгались все. Такое большое красивое и глубокое! (Средняя глубина озера Янг До Юцу 65 метров) Но за одним из поворотов, как из-под земли выросла опора высоковольтной линии, на треть увитая разноцветьем ритуальных флажков. Машина съехала с дороги и остановилась на обочине неподалеку от опоры.
   - Там монастырь, - сказал Тензин, наш гид, и, не выходя из машины, показал на скальный перешеек, который, как казалось, соединил наш берег с противоположным.
   - Гена, пойдем, посмотрим, Гала, Алла, просыпайтесь! Вы потом пожалеете, что не увидели, - воодушевленно воскликнул мой муж и вылез из машины.
   Я последовала за ним, как ниточка за иголочкой. Я привыкла. Но наши спутники лишь молча проводили нас затуманенным горнячкой взором.
  
  Разрушенный монастырь Си Ми Ла на озере Янг До Юцу на высоте 5000 метров [Долгий в.]
  
   Когда я поднялась на возвышение, закрывающее обзор, то дух захватило от восторга. То, что я приняла за перешеек, оказалось узким скальным полуостровом, глубоко протянувшимся в озеро с другого берега. Почти на самом его краю стояли развалины старого монастыря. Как его там построили, как разрушили? На эти вопросы трудно найти ответ, но старые стены притягивали взор, и я почувствовала желание остановиться. Торопливость, с которой нам приходилось осматривать разные достопримечательности, чтобы успеть как можно больше, сменилась спокойствием и ожиданием чего-то необъяснимого, но невероятно интересного.
   - Вова, ты иди, я здесь посижу немного, ладно? - с надеждой спросила я мужа, который уже возвращался назад, сделав пару десятков снимков.
   Он всегда понимает меня. Может и не понимает, но принимает мои странности, а, когда я рассказываю о том, что привиделось или услышалось, то слушает молча, не пытаясь обвинить в неадекватности. Вот и сейчас он прошел мимо, лишь согласно кивнув головой.
   Я присела на камень. Он оказался теплым, что странно: воздух на такой высоте достаточно холоден. Но, тем не менее, мне не было холодно. Подняв небольшой камешек, я подержала его в руке, рассматривая, а потом положила в карман куртки. Закрыла глаза. Что-то, чего я не могу объяснить, будто только и ждало этого. Красные и бирюзовые полосы, напоминая картинку северного сияния, словно задышали передо мной. В их колыхании трепещущим миражом над скальным перешейком появился монастырь: высокий, в основании уже, чем его верхние строения. Крыша с загнутыми углами, увенчанными головами драконов проступила сквозь облако, которое начало подниматься выше и выше. Вдруг оно остановилось и, собравшись в овал, приняло форму человека. Передо мной появился старец. Он стоял над монастырем и смотрел на меня, сложив руки на животе. Я ждала, что он скажет, но он молчал. Стояла абсолютная тишина. Постепенно звуки жизни из внешнего мира начали проникать в мои уши. Чем громче они становились, тем призрачней становился старец. В конце концов, я услышала ветер, а старец вместе с монастырем остались в тишине. Я открыла глаза и встала. Синяя вода омывала древние развалины, хранящие непостижимую тайну. Жизнь здесь замерла, только природа властвует, позволяя человеку прикоснуться к тайнам мирозданья и увидеть то, что она хранит веками. Я вернулась к своим спутникам. Муж встретил меня вопросительным взглядом. Моя блаженная улыбка без слов рассказала ему, что десять минут, проведенные в одиночестве среди тибетских скал подарили мне озарение. Я хорошо запомнила те ощущения, и теперь, находясь в своей квартире или в любом месте природы, лишь закрыв глаза и вспомнив их, я могу снова вернуться к озеру Янг До Юцу, на скальном берегу которого стоит монастырь Си Ми Ла, чей живой дух, возможно, когда-то поделится со мной своими тайнами.
  
   Невозможно получить полное представление о Тибете, не пообщавшись с его жителями. В самом начале путешествия Тензин предупредил нас о том, что тибетцы не любят фотографироваться, опасаясь, что вместе с их обликом фотоаппарат заберет и душу. Потому, прежде чем направить фотоаппарат на тибетца, стоит спросить его разрешения. На практике все оказалось гораздо проще. Те, кто боится фотографироваться, просто отворачивались от объектива камеры; те, кто позировал с удовольствием, после щелчка фотоаппарата просили деньги. Но большинство тибетцев проявляли к фотографированию немалый интерес. Они подходили к нам и просили показать свой снимок. Посмотрев и довольно улыбаясь, уходили по своим делам.
   Как-то мы остановились на обочине дороги и начали фотографировать стадо яков. Молодой пастух направился к нам.
   - Все, сейчас будете объясняться! - посетовала я.
   Мой муж с самой обворожительной улыбкой вылез из машины и начал показывать пастуху снимки его подопечных. Тот все просмотрел и попросил сфотографировать его.
  
  Яки [Долгий В.]
  
   Мы сделали немало фотографий тибетцев. Откровенный интерес, естественное любопытство и никакого позирования - вот то, что отличает портреты тибетцев от наших.
   Посмотрите сами. Здесь слова не нужны. А я лучше расскажу об одной встрече.
   Мы проезжали много полей, на которых работали местные жители. Как-то мой муж попросил водителя остановиться у одной группы людей, обедавших в поле. Их было человек восемь-десять. Рядом отдыхали яки. Я наблюдала за ними из машины, пока Вова бегал по полю и фотографировал. Женщина разливала из термоса горячий тибетский чай. Кстати, это довольно-таки приятный напиток из молока ячихи, которою называют дзо. Напиток не сладкий, но жирный. Тибетцы смеялись, поглядывая на бегающего туриста, но смех их был доброжелательным. Мне захотелось выйти и пообщаться с ними. Я взяла оставшиеся конфеты - получилась хорошая горсть в две руки, - и подошла к ближайшему мужчине. Он взял конфеты, все остальные закивали головами, что-то сказали. Я прислонила руку к сердцу, как это делают у нас в Средней Азии, и поклонилась. Потом пошла к машине. Тензин остановил меня, разворачивая. К нам шел мужчина. Он направлялся ко мне. Протянув руку, он разжал ладонь, и я увидела на ней сжатый кусочек коричневого теста. Это был тибетский хлеб. Как я потом поняла, приготовление его совершенно бесхитростно. Смешивают муку, скорее всего ячневую, с жиром яка. Сминают, придавая форму и все. Хлеб оказался вкусным.
   - Галина, не вздумайте есть! - остерегла меня Алла. - Вы видели его руки? Они же грязные! Мало ли какие микробы там...
   Но меня не волновали микробы. Вместе с хлебом тибетец подарил мне свое добро и любовь. Я почувствовала это. Вернее, мы обменялись этими чувствами.
   Также приятные впечатления остались у меня после посещения жилого дома, в который нас привел гид. Мы прошли через двор, с привязанными коровами и дзо, поднялись на второй этаж, минуя первый, хозяйственный, и посидели с хозяйками - мамой и дочкой, - в их гостиной. Женщины оказались очень стеснительными, но приветливыми. А их хозяин, который в это время работал чуть поодаль на своей мельнице, с удовольствием показал нам процесс получения муки из зерна. Старшую женщину звали Баса, а ее дочь - Доий Ла.
  
  В гостинной с хозяйками дома [Долгий В.]
  
   Тибетцы любят своих животных, украшают их, вплетая в хвосты яркие ленточки, надевая такие же яркие ошейники из шерсти, а нарядам яков - главных кормильцев семьи, - можно просто позавидовать. Можно сказать, они украшены от рогов до хвоста. Есть у тибетцев и собаки. Черные, с длинной шерстью. Как оказалось, это собаки особой, редкой породы - тибетский мастиф. Покидая Лхасу, мы проезжали мимо питомника, где их разводят. Я запомнила кличку одной из собак, которая встретила нас громким лаем в доме рядом с озером Янг До Юцу. Кобеля звали Синг Ду. Такие вот имена.
   Жизненный уклад тибетцев похож на жизнь других горцев, знакомых нам - таджиков. А вот обряд захоронения умерших на Тибете уникален. Как-то я читала о том, как хоронили, если можно так сказать, зороастрийцы. Вот один из способов захоронения у тибетцев похож. Это небесный. А всего способов три: небесный, водный и земной.
   Прежде чем рассказать о них, я хочу напомнить, что все обычаи придуманы людьми неспроста, а в соответствии с условиями жизни и, главное, с природными особенностями, на которых строятся и религиозные традиции. Потому нельзя считать свои обычаи единственно верными и гуманными.
   Так вот, когда в тибетской семье кто-то умирает, зовут ламу. Он совершает принятый обряд упокоения души и спрашивает родственников, сколько дней они хотят прощаться с ушедшим. Обычно, это один-два дня. Потом приходят люди, совершающие обряд захоронения и забирают тело. Родственникам туда, куда его несут, путь заказан. В этом выражена гуманность и понимание чувств близких людей.
  
  Место водного захоронения [Долгий в.]
  
   Способ захоронения зависит от праведности умершего. Самый высокий и почетный способ - это небесный. Тело несут на священную гору, предназначенную только для обряда захоронения. Там его расчленяют, отделяя мясо от костей. Мясо раскидывают птицам, а кости сжигают и развеивают по ветру. Считается, что птицы летают высоко, там, куда устремляется душа, чтобы получить следующий путь реинкарнации. Потому этот способ наиболее почетен.
   Водный обряд отличается от небесного тем, что расчлененное тело по кускам бросают в воду и его съедают рыбы. Священные воды Брахмапутры, которая берет начало на Тибете, тоже почетны. А вот погребение в земле предназначено для людей, которые жили неправедно и грешно.
   Мы рассказали Тензину о том, как хоронят по-христиански и по-мусульмански. Надо было видеть его глаза, когда он узнал, что у нас всех закапывают в землю, независимо от благообразности жизни. Но озадачило его и другое. Он сказал:
   - Но ведь на всех земли не хватит!
   Что тут возразить...
   Я уже упоминала, что Далай-лам и Панчен-лам оставляют после смерти в монастырях, предварительно иссушивая и бальзамируя тело, подобно египетским обычаям, но не потроша его. Такую мумию помещают в верхнюю часть ступы в сидящей позе, а в решетчатом окне ступы ставят скульптурный портрет почившего. Мы видели несколько таких ступ в Потале и в монастырях.
   Узнав об этих обрядах, мы волей-неволей все время вспоминали о них, так как мест захоронений на нашем пути оказалось немало. Но все же, лучше думать о жизни.
   Когда наше путешествие уже подходило к концу, я поняла, что мне не хватает общения с природой. Мы все едем и едем. Ночуем в гостиницах, гуляем по монастырям и городским улицам, а на природу смотрим из окна, покидая машину на десять-двадцать минут, чтобы вдохнуть горного воздуха и почувствовать дуновение ветерка.
   - Хочу гулять! - я встала в позу, но, как оказалось, мои спутники тоже не прочь удалиться от наезженной трассы.
   А вот нашего гида такое поведение туристов озадачило. Мы возвращались в Лхасу из Шигадзе. Всего двести восемьдесят километров пологого спуска - Лхаса находится ниже Шигадзе на двести метров. Но, выехав утром, мы попали в столицу Тибета только вечером. Зато впечатлений привезли с собой море! И это благодаря трем незапланированным остановкам.
   Первая запомнилась песчаной горой, которая оказалась за погребальной, но к тому времени мы уже спокойно на это реагировали. Так что с удовольствием побарахтались в песке, позируя друг другу. Второй раз мы спустились к Брахмапутре, увидав с моста огромные блестящие валуны и изумительную линию песчаного пляжа. Кстати, жители Тибета в священных реках не купаются и рыбу не едят! А вот мой муж окунулся в Брахмапутру. Не могу сказать, что я одобрила это, но... каждый делает, что хочет! На валунах мы нашли вкрапления, как нам показалось, бирюзы и еще какого-то поделочного камня. Не долго думая, мы их выбили - не все, конечно! - и взяли на память.
  
  Висячий мост в местечке Нимо [Долгий В.]
  
   Третья остановка для меня оказалась самой интересной. Мы пошли по навесному мосту через реку, бегущую далеко внизу, так что мост находился на высоте порядка пятидесяти метров. Не без страха перебравшись на другую сторону, мы немного прошли по тропе и увидели водопад. Очень красиво! Ветер раздувал его так, что мириады брызг разлетались в разные стороны, окатывая и нас. Я задержалась там, отдохнув на камне. Ветер пугал меня, то, ударяя в спину, то, залетая сбоку. Падающая вода, казалось, веселилась, играя со скалами и с ветром. Попрощавшись с этим замечательным местом, я вернулась к мосту, и уже не боясь его, перешла на другую сторону. Тензин потом сказал нам, что это место тоже священное и называется Нимо.
   Конечно, в Тибете можно совершить путешествие, отдалившись от цивилизации надолго. Но у нас было всего пять дней. За это время хотелось увидеть и достопримечательности с мировой известностью, такие как Дворец Потала, например, и познакомиться с людьми, и почувствовать дух природы, который и несет в себе суть Тибета или одну из его составляющих. Вряд ли мне когда-нибудь удастся вернуться в Тибет. На Земле еще так много интересных мест, где хотелось бы побывать. Но теперь Тибет стал для меня ближе и понятней. А память сохранит не только картины природы и великолепие монастырей, но и чувства, испытанные там.
  
  Пейзаж с песком [Долгая Г.]
  
   Мы уезжали из Лхасы ранним утром, просыпающийся Тибет подарил мне такие поэтические строки: Золотая гладь реки,.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"