Бархат ночи едва прикрыла серая вуаль раннего утра, и воин тьмы поспешил скрыться. Быстро пробираясь меж холмов и кустарников, он вдруг остановился и замер на полпути. Чутким ухом уловив поблизости движение, ночной охотник решил дождаться и посмотреть, кто из дневных существ так торопится выйти наружу, не дождавшись даже первых лучей солнца.
Им редко приходится сталкиваться друг с другом - тем, кто живет полной жизнью ночью и тем, кто днем, - потому природное любопытство победило осторожность и воин, безошибочно определив, откуда идет звук, пошел навстречу. В предвкушении боя, исход которого трудно предугадать, воин дернул плечами, на всякий случай проверяя то особое оружие, которым щедро одарил его создатель. Импульс, поданный одной группе мышц, пробежал по всей спине, напрягая и выталкивая на предельное расстояние десятки игл, защищающих воина от любого врага. Так повелось с давних времен! И хотя враги из года в год, из века в век изобретали самые разные способы пленения воина, его оружие продолжало верно служить клану ночных охотников. Вот и сейчас, ощетинившись иглами, он замер в боевой стойке, ожидая противника. И тот, наконец, показался!
Не превышая охотника ростом, он оказался шире. Но что поразило воина тьмы, так это его защитный панцирь: прочный, окружающий своего владельца со всех сторон! Да, такой иглами не пробьешь! Хотя... голова дневного жителя уязвима. Воин решительно встал перед существом света и, подрагивая кончиками игл, подразнил его, провоцируя на схватку. Тот, к удивлению охотника, не принял вызов, а, остановившись, мгновенно защитил панцирем голову и конечности.
Небо порозовело, птицы подняли галдеж. Вот-вот объявятся небесные охотники, пора уходить, но воин никак не мог удовлетворить свое тщеславие. Он подкрался ближе и заглянул трусу в глаза. Круглые черные точки, во влажной субстанции которых поблескивали алые звездочки зари, удивлено поглядывали на задиру из под козырька брони. Воин фыркнул прямо в лицо противнику, но тот, вместо ответа, заслонился от него одетыми в чешуйчатые краги конечностями.
Устрашающий клич небесного стража, который пронесся прямо над ночным охотником, заставил и его спрятать свой нос под игольчатым плащом, надвинув его по самые глаза. Как только угроза миновала, иглоносец расправился, встал и, последний раз окинув презрительным взглядом застывшего, как камень, противника, гордо удалился.
Солнце осветило степь. Черепаха раздвинула лапы, осторожно выставила голову, принюхалась, приподняв панцирь, осмотрелась и, забыв про чудного ежа, побрела к кустику полыни, с которого вчера не успела сжевать сочные и ароматные листики.