Аннотация: Из сборника "Сказки керченского рыбака"
Добряна - русая коса
Ни в степи, ни у моря на солёном заборе горшочек висит, в нём сказка сидит. Большой пройдёт - не нагнётся, малый - не дотянется, а тебе в самый раз.
***
Жила в городе Корчеве Добряна, сиротинка. Трудно ей жилось - руки девичьи тонки, ни рыбачить, ни сеять. Питалась травами и кореньями, да что случай пошлёт. Выйти бы ей замуж, а никто не берёт, некрасива. Только и счастья, что русая коса ниже пояса. Да вот коса та не проста. Распушит её, бывало, Добряна - тучи надвигаются, зверь на зверя бросается, а туго-натуго заплетёт - вновь солнце сияет, мир наступает, змей со змеем даже раскланиваются. Но Добряна поначалу о том и не догадывалась.
Разузнал откуда-то о косе Шушей и повадился к сиротинке захаживать. То бусы стеклоцветные подарит, то колечко с сердечком-камешком. А она и довольнёханька. Ей подарки те несказанным богатством кажутся. Ходил он к ней, ходил, а потом и вовсе в жёны позвал.
- Что тебе одной пропадать? - говорит. - Поживи у меня в крепости. А к осени и свадебку сыграем.
Не обрадовалась Добряна - славился Шушей Двуморский злонравом своим. Да уж некуда сироте податься, согласилась.
Страшно в крепости Шушеевой жить: всюду уроды разные и твари невиданные. То змея по ногам скользнёт, то языком хладогуб лизнёт, а щекотарики следом скачут, прихихикивают.
Просит Шушей Добряну: расплети да расплети косу, милее мне будешь. Ну, Добряна и поверила, расплела. Затряслися тут полы крепостные, пообсыпалися стены расписные, утварь ходуном заходила, злодумщику шишки набила.
- Поспеши её опять заплести! - кричит Шушей. - Ты и так хороша.
Заплела она - всё и успокоилось. А Шушей спать не ложится, на Добряну косится, как бы опять чего не вышло, опасается.
Вот гуляют они как-то по крепостной стене, а Шушей опять просит:
- Распуши, Добрянушка, косу, красивее будешь.
Хочется Добряне красивой быть, она и распушила. Как рванулися вдруг ветры лихие, как столкнулися тут тучи густые... Видит Добряна - худо дуло, не до красоты тут. Заплела она волосы поскорее, и вновь в природе покой воцарился.
Не понравилось это Шушею. Посинел он весь и трясётся, обидеть кого ему неймётся. Добряна косу всё туже и туже заплетает, злобу у Шушея отнимает. Доброта-то Шушею не по нутру, она его так и корёжит, успокоиться Двуморский не может.
Жил неподалёку от крепости стригаль Лука Железная Рука. На него, сказывали, никакое волшебство не действовало. "Может, и коса русая ему нипочём?" - подумал Шушей.
Пришёл он к Луке, службу сослужить просит, косу Добрянину обрезать.
- Пусть она, - говорит, - не плетётся. Доброта тогда со свету сживётся.
А Луке-то что, он овцу стрижёт - глазом не моргнёт, а косу - раз плюнуть, лишь бы выгода была.
Как Добряна ни отбивалась, а Лука не отступился, крепко за косу ухватился. Да ножницы вдруг затупились. А Шушей своё - режь да и всё, овцу златошёрстную отдам. Побежал Лука к Корче, новые ножницы сделать умоляет, прежних кузнецов укоряет.
Рассердился Корча:
- Не гоже работу других предо мною чернить.
Стал Лука каяться, от слов своих отступился. Овцу златошёрстную, досель не виданную, говорит, остричь бы надо, да простые ножницы не берут.
Поверил ему Корча, смягчился. Взял он железо, что три года в болоте лесном пролежало да кружным путём в город Корчев попало. Отковал он из железа того полосу тонкую. Добела нагрел её, углем берёзовым посыпал, вдвое сложил, да вновь проковал. И так сделал сорок раз. Смастерил Корча из той поковки ножницы, закалил, как надо, и одолень-травою протёр.
Поспешил Лука к Шушею, ног под собой не чуя, и отрезал косу Добрянину. Не подвели Корчевы ножницы.
Взвыли тут ветры, разъярилися. Полночный с полуденным насмерть схватилися, заходный на восходного со злобой набросился. Деревья с корнями вырывают, камня на камне не оставляют. Повалились-развалились домишки, крыши с них вихрем посрывало и прочь унесло, негде и укрыться.
А Шушей смеётся-заливается, над бедою людской потешается.
- Что, - кричит, - приуныли? Рано вы меня позабыли. Меня, злотворского, Шушея Двуморского! Не поможет уж Корча вам, не надейтесь. Моя взяла!
Приковал Шушей Добряну в самой высокой башне крепостной, под ноги ей косу бросил.
- Теперь, - говорит, - она мне не страшна. Что хочу, то и буду делать.
Башню охранять нанял Луку за плату немалую.
Плачет Добряна, рыдает, на помощь добрых людей призывает. Да кто пойдёт? Все Шушея боятся. Доносится плач аж до города. Услышал Корча, работу отложил, седые кудри потеребил, задумался.
- Вот что, сыны мои, - говорит он Дубку и Остроуму, - не столь ловок, как прежде, я стал. Теперь уж ваш черёд невинных из беды выручать.
Снял Дубко фартук с себя, пот со лба утёр и пошёл в Место Опасное. Плечами могучими потряхивает, кулачищами пудовыми помахивает.
Принялся он в ворота крепостные стучать-колотить.
- Отворяй, - кричит, - подобру-поздорову, не то в щепки разнесу!
А Шушей за стеною таится, выйти на разговор боится, стригала Луку посылает. Вышел Лука вразвалочку, к столбу воротному привалился, ладошкой, будто от солнца, прикрылся, да на Дубка сверху вниз с усмешкой посматривает.
- Чего, - спрашивает, - раскричался, кулаками своими размахался? Тут тебе не кузня.
Хотел Дубко в сторону его оттеснить, но не тут-то было. Худ и высок Лука, да жилист, неспроста прозвище Железная Рука получил. Схватил стригала Дубка за единственное ухо и прочь отшвырнул.
- Иди, - говорит, - пока цел, на Горку свою. Не то вовсе без ушей оставлю.
Стыдно Дубку побитым домой возвращаться, да куда денешься - не совладать ему с Лукой.
- Тут силой не одолеть, - сказал Корча. - Поразмыслить бы надо.
Только он так проговорил, а Остроум уж и руки потирает, задумку свою предлагает, что до поры в тайне держал. Выйдет он, бывало, на Горку поутру, вдохнёт свежего воздуха грудь полную, и такую вдруг силу почувствует, что взял бы вот так, и взмыл под самые облака над городом, птице подобно. Эх, смастерить бы только крылья верные! Да всё за работой некогда было. А тут вот и случай представился.
Принялся Остроум крылья дрофиные одно к одному складывать да к прутам ореховым их вязать. Давно уж всё приготовлено было, вот и понадобилась.
Крылья-крылищи получились, человека сильны удержать, да не сразу осилишь ими махать. А и тут Остроум смекалкою не обойдён был. Приладил он на плечи себе круг бронзовый и принялся его, что было силы, мотовильцем раскручивать. Разогнался тяжёлый круг, накопил в себе силу немалую, аж свистит да на солнце блестит. Побежал с Горки Остроум, расправил крылья. Стали они плечиками своими до круга доставать да резвее резвого махать.
Поднялась над городом птица невиданная. Над головой её будто солнце сияет, трепет во всех вселяет.
Облетел Остроум крепость Шушееву, высмотрел, как в башню попасть, и домой возвратился.
- Ну, Лука, - говорит Шушей, - готовь сети, птицу ночную ловить будем, - догадлив он был.
Как смеркаться стало, засвистели-зашумели в небе крылья - Остроум прилетел. Только он на землю стал, а тут и Шушей с Лукой навалились, сеть набросили, бока ему намяли, в башню затолкали и на засов железный дверь заперли.
Поохал Остроум, бока потёр, да говорит сам себе:
- Перехитрил меня Шушей. Ну да ничего. С горки на санках мчат, а в горку за собой волочат. Настанет и мой черёд.
Решил он того, что будет, не ждать, самому искать.
А темно в башне. Пошарил Остроум в одной стороне рукой - лестница винтом вправо вьётся. Пошарил в другой - вторая лестница влево завивается. Не стал он голову ломать, по какой шагать, пошёл вправо. Едва на ступеньку ступил - змею разбудил, на вторую стал - вторую поднял. Змеи у ног свиваются, ужалить ловчей примеряются. Побежал, что есть духу, Остроум, от страха подскакивает, через три ступеньки перескакивает. Когда слышит два голоса:
- Давай его вширь растянем!
- Нет, лучше вдлинь вытянем!
- А я вас, - говорит Остроум, - помирю - пополам себя разделю. Кому только что достанется?
Один голос твердит:
- Мне левая половинка, а тебе правая.
- Нет, - перечит ему другой, - моя половинка верхняя, а твоя нижняя.
Не стал конца спора Остроум дожидаться, пошёл дальше. А дальше-то уж и всё, дверь дубовая перед ним, железом окованная. Толкнул он её и в комнатушке оказался. Сквозь бойницы узкие лунный свет то проникает, то исчезает. Тучи чёрные луну укрыть пытаются, а она в небо вольное вырывается, добрым людям путь осветить старается.
Видит Остроум - у стены Добряна головой поникла, волосы на лоб падают, лицо закрывают. Подошёл он и выдернул оковы со стены. Тут Добряна ему на руки упала, измучилась.
Пока он в чувство её приводил, рассвет наступил. Видать из башни, как Лука внизу похаживает, руку правую поглаживает, кровь разгоняет, силу набирает. "Как бы его спровадить подальше?" - думает Остроум.
Вдруг над ухом оса загудела. Огляделся Остроум, а рядом на стене гнездо осиное висит. Взял он его и смахнул вниз рукою, Луке под ноги. Как выскочат оттуда осы разъярённые, и ну вокруг метаться-летать, обидчика искать. А вот он, Лука, никого ведь кроме него рядом нет!
Напали на него осы, роем вьются, жестоко бьются. От боли Лука закричал, бестолково руками замахал, а осы не отступают, всё злее и злее нападают, вот-вот насмерть зажалят. Еле Лука восвояси от них ноги унёс.
Теперь бы Остроуму вниз спуститься, запор вышибить. Да боязно - а ну, как те двое меж собой помирились?
- Тут другой ход есть, - говорит Добряна.
Смахнул паутину в углу Остроум: и верно, дверь обозначилась.
- Ты повремени пока, я схожу да всё разузнаю, - велел он и стал по лестнице винтовой спускаться.
Вдруг впереди захихикал кто-то, а кто - не видать, темно. Приостановился Остроум, а и сзади хихикнуло.
- Эй, выходи! - крикнул Остроум. - Чего таишься, аль честного боя боишься?
Тут до него дотронулось что-то, легонько так, правый бок пощекотало. Махнул рукой Остроум, а нет никого. А "оно" левый бок тронуло. Он опять махнул. И здесь никого. "Почудилось, видать, после ночи бессонной", - решил Остроум и хотел было дальше двинуться. Да нашла на него вдруг щекотка, по рёбрам гуляет, подмышками ласкает, а по спине будто лапками мохнатыми прохаживается.
Хохочет Остроум, надрывается, по ступенькам вверх-вниз катается:
"Как бы не так", - усмехнулся Корча. Взял он со стены лук дедовский, что все годы без дела висел. Тяжёл лук боевой, на землю поставь - выше высокого, а уж стрелы его и копья длиннее. Сел Корча на землю, ногами упёрся в лук, да и натянул тетиву руками, назад оттолкнувшись. Взревела тетива отчаянно и в небо с воем стрела унеслась.
От страха все так и пали на землю. Настигла стрела Шушея, в бок угодила. Завалился он на правое крыло и упал с высоты в степь. Да с такой силою ударился, что раскололась земля под ним.
Поспешили Корча с Дубком в крепость, едва успели. Остроум уж и не хохочет, почернел весь и стонет чуть слышно. Вынесли они его, сбрызнули морской водой, пеной взявшейся, он и пришёл в себя.
Тут и Добряна вышла. Взял её за руку Остроум и к отцу подвёл.
- Пусть к нам жить идёт, - стал просить он. - Женой мне будет.
- Коль люба тебе, то живите, - согласился Корча.
Добряна волосы под платок прибирает, ветры усмиряет.
- Не горюй, - успокаивает её Корча. - Отрастёт твоя коса, и не будет зла ни промеж зверей, ни среди людей.
***
Есть за Красной Керчью ущелье небольшое. Если на Горке лицом к Темир-горе стать, то это в той стороне и будет. Везде степь как степь, а тут земля будто лопнула, и скалы внизу ощерились. Похоже, что это и есть то место, где Шушей упал.