Долгополов Михаил Леонидович : другие произведения.

Разлюляи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
   НУЖДЫ ОБЩЕСТВА
  
  - Вы милостивый государь Алексей Степаныч, опять опоздать изволили. Живший при гимназии сторож Митрич, услужливо принялся стрехать снег, что успел упасть на шинель, пока Алеша миновал расстояние от брички до парадного городской гимназии.
  - Вы уж поспешайте Алексей Степаныч, почетай, минут осемь ужо, как я звонок то подал. Митрич перекинул через руку Алешину шинель и, посмотрев вслед удаляющемуся по коридору Алеше, отправился в гардероб. Повесив и еще раз стряхнув шинель, он немного постоял, словно задумавшись о чем-то, зачем то обтер пуговицы на Алешиной шинели и неторопясь направился к конторке, что стояла возле теплой, им же с утра истопленной печи. Не обращая внимание на поскрипывание половиц, нарушающее тишину коридора, он уже было пристроился за конторкой, когда приметил тень, которую создавал кто-то, кого Митрич видеть не мог, по причине угла, за которым этот кто-то стоял. Митрич садиться передумал, и направился за угол. За углом, у двери класса стоял Алеша.
  - Боязно мне, Митрич. Поди как за опоздание Глагол непременно за розги схватится.
  - Ваша правда, Алексей Степаныч, ентот за милую душу может. Давеча Егора Николаевича за ухо оттопырил, он вишь ли с Сергей Иванычем, в морскую баталию на уроке игрались. Ухо у Егора Николаевича опосля - ну вылитый пельмень, ей богу!
  - А Сережа?
  - А ниче, убег вперед своих портков. Не уж то Иглаил Митрофаныч за ним аки борзая за зайцем вдогонку бежать станет.
  - Глагол не станет, а немец Шторф, тот бы непременно в погоню ввязался.
  - Ну вы скажите, Алексей Степаныч. Шторф он физкультурнике вас обучает, поди как его заместо лошади, да на скачки выставить - супротив него, наши клячи - тьфу, прости господи, здоровый черт. Третьего дня, во дворе привязал окатыш к веревке и давай над головою накручивать.
  - Это Митрич он молот метал. Сейчас в Европе это очень модный спортивный снаряд. Говорят, даже кайзер Вильгельм по утрам молот кидает.
  - Не знаю, куда там кайзер по утрам свой молот мотает, но окатыш в аккурат в директорское окно прямой наводкой попал. Хорошо, директор наш, дай бог ему здоровья, поясницей страдает, его за минут до ентого скрючило так, что он на атаманке как подрубленный лежал, а так бы пришибло бы его - как пить дать.
  - Нашего директора надобно на воды отослать, или вот говорят, сейчас в Европе всех электричеством лечат. Очень даже помогает. Ежели выжившие после сеансов остаются.
  - Я, Алексей Степаныч, про энто ликтичества, оборони угодники, даже и слушать не желаю. Намедни подходит ко мне Михайло Антоныч, да вы знаете его, из третьего классу, рыжий как не приведи господи, и говорит, ласково так: "Митрич, голубчик, подержися за динаму, научный кспиримент ставлю", а сам какую то ручку наворачивает, сопрел аж. Ну я за эту динаму всей клешней и уцепился. Как меня вдарило, да как подкинуло, все звезды враз посчитал, ей богу! На силу эту рыжую бестию словил, и к куратору за чуб отволок. Куратор то наш - золотой человек, я говорит, щаз то же кспиримент ставить буду, сколько твой конопатый задок моих розг стерпит. Да чего уж там, Михайло Антоныч как розги увидали, за меня спрятались, сами ревут, знают, что я от слез ихних чрезвычайно отходчив бываю. Простил каналью, как никак кспиримент, наука. Вы мне Алексей Степаныч, лучше вот чего скажите - правда народ судачит, что в Питербурге, или Москве - нужники из заграничного фарфору прямо в домах стоят, или брешут опять?
  - Это Митрич называется технический прогресс, поставленный на нужды общества, канализация.
  - О как, каналызацыя. Из латыни, поди, слово - то? И что, таперича обчество нужду в фарфоровые нужники справлять будет?
  - Не все, а только его прогрессивная часть, стало быть те, кто прогрессу препятствий не чинит и электричества не боится.
  - Чудные вы слова говорите, Алексей Степаныч. Да я завсегда за прогресс этот, будь он неладен.
  - А еще Митрич, есть такое устройство, что вскорости бумага нам после нужника без надобности будет.
  - Эка невидаль, она, прости господи, некоторым и сейчас уже вроде как без надобности. Третьего дня, Оська, часовщиков сын, вареной репы объемшись, поутру как на заднем дворе присел, так до конца уроков и просидел. Только его отпусти, только он до парадного дойди, как у него такой шум отовсюду случался, он у последнем разе даже порты скинуть не успел, так все скоропалительно из него поперло, так прям на задний двор и умчался. Так что ему его портки за место бумаги в самый раз приспособились.
  - Да нет, Митрич, я тебе о биде толкую.
  - Дак и я про то же, когда объешься чего - до беды рукой подать.
  - Да нет же, Митрич. Вот, к примеру, справил ты нужду, и что?
  - Как что - справил - и, слава богу.
  - Ну а как большую нужду справил, что делаешь?
  - Знамо что - смотрю.
  - Куда?
  - Как куда - в дырку смотрю, ну или так, это смотря где приспичило.
  - Зачем??
  - Дак примета есть, опосля завсегда посмотреть надоть - к деньгам.
  - Ну ты бумагой то пользуешься?
  - Конечно, кагды есть.
  - Ну слава богу, выяснили, дак вот, вскорости бумага эта тебе не понадобиться вовсе, потому как везде будут стоять биде. Вот ты голубчик послушай, что мне Николенька рассказывал.
  - Енто часом не фабриканта Куделина сынок? Чистой воды ангел, вот не сойти мне с места! С его б иконы писать, вот ей богу! Такой он завсегда ухоженный, словно кукла, честное слово!
  - Он самый, только и не ангел он вовсе, подумаешь волосы белые, и вьются, словно он их на коклюшки по ночам наматывает. Кабы не маменька, я бы себе даже поплезиристее отростил. Ну да не в этом дело. Он на это крещение со своим гувернером в Петербург ездили.
  - Знатный у него гувернер, видал я его. Они Николай Федрыча, опосля занятий кажный день из гимназии забирают. Говорят, страшно умный, и языками владеет. Хотя с первого взгляда и не скажешь, по виду-то молод он еще, шибко умным быть.
  - Господи, Митрич, да не в гувернере дело вовсе! Хотя, я б такого то же себе хотел. Ну дак вот, они с Николя останавливались в номерах " Северная пальмира", что на центральном проспекте специально для приезжих отстроили. И как то раз, приспичило Николя по большой нужде. А гувернер его, Асинусуарий Косинусович, ему про фарфоровый нужник еще по пути в столицу упредил, что бы тот, чего доброго, в случае чего неоконфузился.
  - Наградил господь имечком, нечего не скажешь. А что енто за нужники то такие? Народ говорит в них ложиться надоть.
  - Нет Митрич. Это как бы табурет, только из фарфора или фаянса, с дыркой посередке, а сверху некая емкость для воды приспособлена. Ты на табурет этот садишься, и как нужду справил, дергаешь за веревочку, вода сверху и льется.
  - Господи, это ж каждый раз как нужду справил, всему сушиться придется!
  - Да нет же, Митрич! Вода по трубе сверху льется и все в канализацию единым потоком уносит.
  - Вот ведь премудрость какая! А смотреть как же?
  - Да не нужно никуда смотреть, ну или посмотри, потом за веревочку дерни.
  - Вот это уже лучше, успокоили вы меня, Алексей Степаныч. Ну и что там, гувернер то с Никоаем Федрычем, наверно ждали, не дождались покудова нужда не подперла, что бы на нужник то фарфоровый присесть, а?
  - Ну я про гувернера ничего не знаю, а вот Николя, тот видимо чего то много скушал, и вскорости на фарфоровый нужник пристроился. Смотрит он по сторонам, а бумаги то нигде и нету. Даже газеты, и той нет. Только поодаль, у второго нужника, полотенцы висят.
  - Да, ситуация. Кабы не столица, может можно было б и так, авось бы обдуло на ветерке то. Ну, ну и что же?
  - А то, что стал Николя Асинусуария Косинусовича на помощь призывно звать. Тот на призывы явился, и такую непрезентабельную картину видит. Оказывается, он не рассчитывал, что технический прогресс из Европы так быстро и до нашей империи доберется. Он то биде эти только в Париже, да в Вене видел, а тут, думал что фарфоровый нужник есть и, слава богу. Ан нет. В ватерклозете не только нужник стоял, там еще и это самое биде стояло, о как!
  - Простите покорно, Алексей Степанович, вы давеча что-то сказали, вроде как ругнулись что ли?
  - Когда? И не ругался я вовсе.
  - А вот енто слово, где нужник фарфоровый стоял.
  - Ватерклозет что ли?
  - Оно самое.
  - Эх, Митрич. Это по-немецки, так комната именуется, где фарфоровые нужники стоят.
  - Выходит сортир по нашему?
  - Ага.
  - Ты подумай! Оська, стало быть весь ватеркозет уделал, от шельма! Ну и что там, горемыка то, опростался или как? Гувернер то подсобил ему?
  - Подсобил, подсобил. Оказывается, бумаги от того и не было, что после того как ты нужду справил, нужно немедля на второй нужник садиться.
  - Ты подумай! А зачем?
  - А за тем, что там, такой краник есть, открутил, и тебе в причинное место вода фонтанировать начинает, и окончательную гигиену наводит.
  - Мать честная!! И что?
  - Ничего, гувернер Николя на этот нужник пересадил, воду открыл, Николя правда от такой неожиданности по новой нужду справил. От того и полотенцы висели, что бы утираться ими после всего.
  - А чеж утираться то? Сухое же все!
  - Как сухое, а зад, а перед - там голубчик такой напор, что того и гляди - смоет как в весну половодье!
  - Дак енто что получается, чистыми полотенцами и харю и срам и зад тереть??
  - Дак ведь и срам и зад чистые, Митрич. А когда все чистое, не все ли равно, верно? Цивилизация.
   ***
  
   НЕ ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР.
  
  - Аллё! Аллё! Мне бы Степана Николаевича, аллё! Вы плачете? ... Да нет, я же слышу.... Да точно вам говорю, вот всхлипнули опять. Погодите, а вы кто? ... Вова? Какой Вова? Такой Вова? Погодите, Вова, а где Степан Николаевич? ... Какой Степан Николаевич? Такой Степан Николаевич. Он тут живет, вернее там.... Как где - "там", там, куда я звоню. Вова, прекратите реветь, ничего не слышно! Вы развели такую сырость, что у меня капает из трубки.... Как теперь? Теперь не капает. А что вы сделали?... Ах, вы высморкались. Значит, это были не помехи, это вы Вова нос продували.... Я не вежливый?... Не сказал как зовут. Меня Вова не зовут, я сам прихожу.... Вот и прийти?... К вам? Послушайте, Вова, я видимо номером ошибся.... Нет? Уверены?... Первая цифра номера? Моего? Двойка. А у вас Вова?... Тоже двойка. Замечательно. А почему опять ревете?... Из за двойки? Ну, я же не виноват, что у нас телефоны на одинаковые цифры начинаются.... Не из за этой двойки ревете?... А, в школе двойка.... И не одна. А сколько?... О, да вы Вова отличник.... Нет, не издеваюсь.... У меня самого то?... В ваши годы? А какие ваши годы, Вова?.... М-м, уже десять.... Что?... Хотя смотритесь на все одиннадцать. Понятно.... Вы сказали мало? Что, мало?... Ах, лет мало! Ну, это Вова, с какой стороны посмотреть... В смысле, какая сторона?... Какая сторона больше нравится? Мне? У кого?... А лучше показать? Кому?... Вам показать? Помилуйте, что ж я вам показывать то буду?... Как в пословице?... А, вы про - мир посмотреть и себя показать. Это получается Вова, вы как целый мир?... Не согласен, что каждый ребенок это маленький мир? Да нет, вот в этом как раз согласен. Вашими бы устами Вова, да мед пить.... У вас еще нет усов. Каких усов?... Вова, не усами, а устами, так в старину, знаете ли, рот называли.... А вот это, Вова, со времен Мамая так называют.... Как раз по истории Мамая проходите?... Нет, вот как раз пацанам открывать глаза не нужно.... И учительнице.... Что все девки? Дуры? Спорное утверждение.... Откуда знаю? Нет, не проверял.... Назвать свой адрес? Зачем?... Вы приедете?... С кем? С братьями?... Как это, Вова?... Как в том фильме.... В каком фильме?... Про Бонда? "And entire world little" говорите? В смысле, одного вас - мало?... А, в смысле, вдруг мне, одного мира, покажется мало. Понятно. Прононс у вас просто очаровательный.... Откуда знаю? Про что?... Про то, что у вас нос очаровательный? Смилуйтесь, Вова, я вашего носа в глаза не видел..... И веснушек тоже не видел.... Аквавмариловые? Интересные у вас глаза. Может аквамариновые?... Да нет, не доводилось.... Много потерял, говорите? Не сомневаюсь, а что у вас с голосом?... Как?... Встали на голову? Зачем?... Ноги стоять устали. Ну присядьте, а на голову то зачем вставать.... Что наспор?... Наспор, что час на голове простоите? Да я вам и так верю.... Я не смогу?.... Да нет, не старенький.... Сколько мне лет дают? Вы, знаете, Вова - все по-разному.... Нет.... Нет.... Жены тоже нет.... Есть.... Трехкомнатная.... Есть.... Шевроле Тахо.... Рулет? ...Ах, рулез. Спасибо на добром слове. У вас опять что то с голосом Вова. ....Сидите на полном шпагате?... Да нет, верю, верю.... На спор, что я не сяду? Вова, если я сяду, хотя бы на четверть того, на чем сидите вы, то боюсь я уже не встану... Вас на помощь позвать? ...Сколько я вешу? Семьдесят с гаком.... Да нет, я один дома.... Кто такой гак? Это не кто, а что - лишние пару килограмм веса, тоже, кстати, из старины седой словечко. Аллё, аллё!... Что?.... Отбегали? Куда?.... Дверь входную открывать. Понятно.... Кто пришел? Дядя Степа?!
  
  СВОДНИК
  
   Колхозов нет уже лет пятнадцать, а колхозные рынки местами остались. Остались толкотня, суета, давка и относительная дешевизна, при более чем облегченном доступе к прилавкам и карманам покупателей. Особенно это видно, а порою и слышно на юге. Летней порой и своего - то, данного природой, кажется много, все мешает, трет и немилосердно потеет. А тут еще брюки, рубашка на выпуск, карманы, барсетка или просто весь от злости изойдешь, пока мятую сотню из узкого кармана достать получится. Не отреагировать на васильковые глаза, пикантно оттененные фингалом, у меня просто не получилось.
   - Держи,- я протянул ему сотню
  А чё делать?
  Ничего, просто возьми.
  Сто пудов подстава.
  Что сто пудов?
  Фальшивая, вот что.
  А ты лизни.
  Зачем?
  Настоящие они сладкие на вкус, не знал? В них сахар добавляют.
  Да ну?
  Конечно. Видел, кассирша в банке, когда ей деньги сдают, наклоняется, что бы ее не видно было?
  Неа, меня в банк не пустят. А за чем наклоняется?
  Проверяет. Хотя погоди, это в пятисотки сахар добавляют, в эти вроде горчицу, или перец, точно не помню.
   Втихомолку деньги лижет? А если миллион сдадут? Или у нее язык устанет?
  У нее сменщица под столом сидит.
  Чу, честно? А у тебя тысячная есть? Дай лизнуть. Язык уже в боевой готовности.
  Спрячь язык - шутка. Хотя нет, не прячь,- абрикос медовой спелости как компенсация.
  Давай сумку понесу?
  Давай, а я тебя. Шутка, неси, коли не в тягость.
  Не плохо смотримся, - замечает он, когда проходим мимо зеркальной витрины уличной кафешки.
  Кто на фоне кого? - спрашиваю у пшеничной макушки, когда проходим следующую витрину.
  Как два брата. С витрины на нас смотрят двое, заподозрить которых можно в чем угодно, только не в кровном родстве. Начинаем считать, получается, что в таком случае, мама родила меня в возрасте, будучи на год его младше.
  Ну, тогда как сводники.
  Как кто?
  Сводные братья.
  Спасибо, успокоил. А я то думал...
  Договорились, теперь я - твой сводник
  Погоди, сводники, это те, кто кого нибудь с кем нибудь сводит.
  А куда?
  Что куда?
  Сводят?
  Хм, интересный вопрос...Следующий вопрос был еще интересней.
  Ага, ты вот меня куда сейчас ведешь? Он отдает мне сумку.
  Я?! Позволь, а кто из нас сводник то? Получает сумку обратно.- Раз ты сводник, ты и веди.
  Мне некуда. Ты снял ты и веди. Я замираю как вкопанный.
  Я?!! Тебя?!! Что сделал??!! Надо бы воскликнуть, но почему-то выдавливаю только шепот.
  Ну не я же тебе стольник дал. Лезет за уже притыренным стольником в некогда белый, а теперь цвета очень чайной розы носок.- Я б больше дал. Вздыхает и протягивает обратно мой стольник. Достает из заднего кармана трико две мятые десятки и пригоршню мелочи.
  Я тебе сотку просто так дал.
  Просто так даже собаки ногу не поднимают, бери деньги.
  За чем?
  За тем. Мало?
  Ты спятил. Перегрелся на солнышке и спятил.
  Но ты то дал, значит, первый перегрелся от солнышка и спятил ты.
  Мне можно, я может еще лет двадцать назад перегрелся и спятил, это раз, я тебе деньги дал не просто так, вернее просто так (ох уж эти оговорочки по Фрейду), это два, сводники, это чаще всего женщины, которые сводят будущих жениха и невесту, это три.
  Значит, никуда не идем?
  А есть предложения?
  Есть, но ты не согласишься, наверно.
   Ну и ...
  Пошли на закат, а? (время - полдень).
  Может лучше на обед?
  А потом на ужин и на закат, хорошо?
  Уходят обычно в закат, "на" могут только послать, но в нашем случае это не столь важно...
  
   РАЗЛЮЛЯИ
  
  
  
  
   "В сей книге важности и нравоучения
   очень мало или совсем нет. Она
   неудобна, как мне кажется, исправ-
   лять грубые нравы; опять же в нет
   в ней и того, чем оные умножить;
   итак, оставив сие обое, будет она
   полезным препровождением скучного
   времени, ежели примут труд ее прочитать".
   М.Чулков "Пересмешник или
   Славенские сказки"
  
  
   Поначалу, решил я написать книжку для детей. Дай, думаю, напишу веселую историю. Очень я разные веселые истории люблю. Я, по правде сказать, большей части в них сам попадаю, а вот что бы написать - это впервые, нашло что то на меня, не иначе. А как писать - понятия не имею, в смысле писать то я умею, а вот что бы читалась она, без сучка, без задоринки, тут братцы мои, оказывается, ох как попотеть требуется. Ладно думаю, чем черт не шутит, там чуть привру, тут слегка приукрашу, история моя от этого только веселее получится. Есть такие писатели, что пишут вроде бы для детей, а получается - неизвестно что и сбоку бантик. Читают дети такую книжку и потихоньку скисают как молоко. Есть такие, что пишут и для детей и про детей, но загоняют своих героев в такие фантастические переделки, что приходиться писать продолжения, поскольку осилившие первый том читатели, только начали вникать в суть сюжета, ждут, семенят от нетерпения ногами и требуют продолжения. Читать бывает интересно, не спорю - но лично меня уже мутит от всяких притянутых за все места фантазийных чудес, разрастающихся по ходу чтения, до размеров, просто неприличных. Опять же, в разумных пределах, разбавить историю всякой нечестью порою бывает полезно. Особенно если это не плод разошедшейся авторской фантазии, впитавшей все его страхи и комплексы, а какое нибудь безобидное и милое непоймичто. Детей тоже понять можно - где им в реальной жизни из бластера пульнуть дадут, или на метле полетать, а тут - пожалуйста, читают они, и вроде как себя представляют. На метле и с бластером наперевес. Волшебные слова сказал, бластер перезарядил - и враг убегает, улетает, проваливается черт знает куда, или уже мирно тлеет. Всего и делов то. Забравшись под одеяло, читают, погрузились, стало быть, и переживают за судьбу героев, примеряя на себя понравившееся одежды. А можно без врагов и разных типов негодяйской наружности? Можно без того, с чем обязательно нужно бороться и конечно же победить? В смысле - заняться что ли больше нечем, как обязательно мерзавчика какого нибудь найти, пока он сам тебя не нашел, отлупить, и отлупив, с чувством исполненного долга закрыть книжку. Можно. Но не нужно. Дети должны с младых ногтей (те кто их не грызет), дак вот, дети должны четко знать - есть злодейские бяки, а есть те, кто этим бякам всегда накостыляет. В любой форме. Ага. Вышел во двор, получил от соседа - хулигана по сусалам, пошел дальше читать. Обманули. Не сказали где бластер брать и как мгновенно силу получить, заклинания, опять же ни рожна не работают, и супер - герой, спаситель от всех супостатов, собака, опять где то шляется. Книжек, где не нужно ни с кем бороться и добро вроде как само по себе и злыдни сами по себе, можно пересчитать по пальцам. Замечательные и добрые книжки. Есть детские книжки с познавательным уклоном, в том плане, что авторы своих героев запуливают в прошлое. Шатаются они по этому прошлому, ищут на свои головы приключения и рассказывают читателям то, что те проморгали в свое время на уроках истории. Или математики, биологии и физики - это смотря какой писатель и что из наук ему ближе. В будущее их нет-нет запендюривают, вдругорядь с познавательными целями и непременно чтоб негодяям тамошним дали прикурить по первое число. Обязательно два мальчика и девочка, обязательно взаимные проверки на вшивость по ходу приключений, раскрытия тайн и совместного преодоления трудностей. Интересно, но врут же все. Почему они, к примеру, в туалет не ходят? Потому что ненастоящие они - зачем им туалет. Не принято об этом писать, особенно в детских книжках. Вот герои не писают и, пардон, не какают, на протяжении всех приключений, а приключений этих порою на несколько томов понаписано. Бедолаги. Описывать, конечно, не обязательно, но упомянуть, то можно? Для пущей правдивости и достоверности. Хотя, в таких книжках, вряд ли стоит, а то представляете, ему в решающую схватку вступать, он уже и меч выхватил, а у него, у самого в животе так схватило, так скрутило, не знает куда бежать. Проиграна схватка, зато какое облечение! А если они всей компашкой дряни средневековой наелись, или, наоборот, в целях изучения, чего-то не то в рот сложили, чего в будущем в рот не складывают - вражины наседают, а они по кустикам все разбежались, или по биотуалетам. Весь сюжет псу под хвост. Или вот - ну не ругаются они плохими словами. Дожили до десяти - двенадцати лет, а иные и до седых волос, а слов, простых, настоящих - не знают. Да нет, материться конечно не обязательно, но согласитесь - "екарный бабай", хоть раз сказать можно? Врут конечно писатели. Настоящие, пусть не матом, но в трудную минуту могут ругнуться так, что у проходимца челюсть отвисает, а эти - нет, заклинания всякие лопочут, или из бластера по ним, или на метле, или в дыру пространственную прыг - и нету. А попади они в школьный туалет, да на большой перемене, а там - очередной охламон - старшеклассник, а ты не куришь и денег нет, вернее есть, но мало и жалко, и в какую дырку прыгать прикажете? Зато дома, под одеялом, фонарем под глазом себе подсвечивает (привет от охламона), читает, и вместе со всеми направо и налево крушит супостатов и вершит справедливость. Ненастоящую, а от того - бесполезную. Забыл еще про нравоучительную мораль написать, куда ж без нее, что-то вроде того, без чего любая книжка, вроде как зря прочитана, без морали этой. Мол, учтите и зарубите себе на носу - жить нужно так то, делать все так то, все так делают и вам велят. В моей книжке ее нет, ну да и фиг с ней - порою, и не нужна она вовсе, такая всепролазящая во все места мораль. Взрослых я книжек то же сроду не писывал. Скучно. Пишу значит, эту, вроде бы как детскую, веселюсь. На второй главе понимаю, что книжка, хоть и детская, но живут то дети в мире взрослых, и от взрослых этих никуда не деться. Объективная такая вот, блин, реальность. Ладно, думаю, пускай и взрослые читают, что мне, жалко что ли? Все мои дети и мои взрослые, что живут в этой книжке - это абсолютно нормальные люди, с абсолютно нормальным отношением к жизни. Настоящие и здоровые. От того и живут весело, по настоящему и здорово.
  
  
  
   "Если у вас нет чувства юмора,
   вы счастливый человек, вам
   нечего больше бояться - самое
   страшное в вашей жизни уже случилось"
   И.Саввина
  
   Генерал с денщиком на пляже - сидит, отдыхает.
   Вдруг замечает вдали фигуру с длинными волосами - посылает денщика:
   -Иван, сходи-ка, спроси у них, свободны ли они вечером, какое вино
   любят, ну и насчет всего прочего.
   Иван идет, разговаривает с фигурой, возвращается:
   -Ваше благородие, стало быть, вечером они свободны, вино лупят всякое,
   а вот насчет всего прочего - не могут-с, они поп-с.
   Юмор-с.
  
   1
  
   - Я скорее съем свои носки,- заявил за завтраком Глеб, стоило маме в очередной раз начать разговор о том, что было бы не плохо, если бы Глеб, прихватив Борисика, на недельку - другую отправились в летний оздоровительный лагерь. Или в то место, что в семье не без гордости именуют "дачей". Или хоть в гости к тетке, что живет в маленьком зеленом городке на берегу Черномырного моря и с нетерпением ожидает родственников исключительно зимой, поскольку летом сдает весь дом по частям приезжим туристам - но нельзя, же все время просиживать за компьютером, когда на дворе лето, лишь время от времени, сходясь в рукопашной на подушках с Борисиком.
  - Начинай с малого,- вступил в разговор папа, как паруса на бригантине, расправив утреннюю газету - попробуй для начала носовой платок Борисика под майонезом. Борисик - это вероятно младший брат Глеба, а "вероятно младший" потому, что, во-первых, акушерки, помогавшие маме и братьям появиться на свет, видимо в суматохе, сначала перепутали, а перепутав, напрочь забыли, кто из малышей появился первым, от чего папа, стоявший в коридоре родильного отделения, пришел в легкое замешательство, после чего очередность появления близнецов решил жребий. Окончательную сумятицу привнесла уже упомянутая южная тетка, стоявшая рядом, и перепутавшая имена, ведь известно, что по сложившейся традиции старшего из братьев называли Борисом, ну а младшего, соответственно - Глебом. С чего она решила, что старшим должен быть Глеб - так и осталось невыясненным, но факт остается фактом - папа бросил жребий, жребием, за неимением монетки очень кстати послужил ультратонкий мобильник - гордость тетки. Если папа ловит его экраном к верху - старшим Глебом быть младенцу слева от мамы, ну а коль скоро папа поймает телефон экраном к низу, старшим Глебом нарекался младенец справа. Переволновавшись окончательно, папа телефон вообще не поймал.
  - Теперь мне понятна суть выражения "жребий раскололся", сказала мама, глядя на распавшийся и ставший от этого совсем ультратонким телефон, и посмотрев, на укутанных по самые носы братьев решила, что старшим будет тот, кто первый подаст голос. К удивлению всех присутствовавших, братья в один голос молчали.
  - Ну, кого куда называем? - спросила зашедшая в палату санитарка. - Отцом кого записываем? - опять же, глядя на папу, спросила она. - Спокойные они у вас, молчат как рыба в пироге, ну, кого как записываем то? Словно выждав подходящий момент, первым не выдержал и написал в пеленки младенец справа.
  - Однако, не совсем то, что мы ожидали, - сказал папа.
  - Пишите, это Глеб, а этот - Борис, сказала мама.
   Во-вторых, вероятно младшим, Борисика решили называть на утреннем совете. Однажды, в студеную зимнюю пору, нет, не из лесу вышел, а в гости прикатила южная тетка, решившая, что коль скоро родственников к ней зимой никакими коврижками не заманишь, надыть ехать самой. Все бы ничего, но тетушка страсть до чего была охотча до разговоров. Разумеется, стоило ей увидеть подросших племянников, как она немедленно принялась умиляться, а умилившись, вспомнила эту историю, точнее она сначала припомнила распавшийся на две половинки телефон, а уже потом спросила, не вспомнила ли мама, кто из братьев появился первым, потому как она, вот хоть топите ее в сметане, не помнит, кто первым наделал в пеленки. Мама с папой, до этого в подробности первых дней жизни братьев не посвящавшие, слегка опешили. Нет, конечно, они говорили, что первым появился на свет Глеб, а затем, выдержав паузу, тот же свет увидел и Борисик. Навострил ушки и Глеб. Сообразив, что в пылу умиления, она сморозила лишнего, тетушка принялась сетовать на непогоду, ломоту в суставах и отсутствие льгот на проезд в общественном транспорте, но было поздно. Разумеется, почувствовав, что пальма старшинства уплывает у него прямо из под носа, Глеб взял инициативу в свои руки.
  - Нука, нука Марго,- сказал он тоном инквизитора, от которого Марго (ничего общего с известной королевой, кроме того, что она однажды прочла книжку "Королева Марго", тетка не имела, просто ее звали Маргарита), тетушка почувствовала себя как минимум Жанной д'Арк за минуту до того, как подняться на костер, а как максимум, тут же позабыла про боль в суставах и отсутствие льгот.
  - Дак кто там первым куда наделал, а? Кто первым родился, а? - насмотревшись детективов и за неимением слепящей настольной лампы, Глеб сунул ей под нос конфетницу.
  - Кто там твой телефон оземь шваркнул, а? - на свою беду в тон Глебу решил подыграть сыну папа. Марго, женщина по натуре не злопамятная, но такого, не могла простить даже своему брату, по совместительству - папе Глеба и Борисика.
  - Тааак, - сказала она, после чего мама и папа одновременно пожалели, что папа так неудачно напомнил ей про телефон.
  - Я что-то пропустил? - спросил Борисик, на одной ноге запрыгивая на кухню.
  - Марго колем,- со знанием дела сказал Глеб.
  - Мой знакомый, английский лорд Дефузор, то же имел обыкновение являться к завтраку в одном исподнем, но он, по крайней мере, не скакал по кухне на одной ноге и не сбивал тем самым домочадцев с привычного ритма поедания овсянки, - видя, что Борисик продолжает скакать как заведенный, сказал папа.
  - Лучше бы спросил, что случилось, - сказала мама.
  - В моем безоблачном детстве, мы так скакали, когда нам в уши вода попадала, - заметила Марго.
  - Действительно, - сказал папа, и в моем безоблачном, до тех пор, пока не появилась Марго, детстве, таким способом мы вытряхивали воду из ушей.
  - Остановите ребенка, а то вместе с водой он рискует вытряхнуть мозги, - сказала Марго, у которой уже начало мельтешить в глазах, от не прекращающего скакать вокруг стола Борисика.
  - Цоб цебе! - крикнул папа.
  - Ты наверное хотел сказать - тпррууу, - тактично поправила его мама. Папе не пришлось больше ничего говорить, потому что он поймал проскакавшего мимо него Борисика.
  - Он проход искал, - сказал Глеб.
  - Как Суворов через Альпы? - не понял папа, о каком проходе идет речь.
  - Нет, через нос к уху, Глеб сказал, что если через нос набрать воды, а рот закрыть, то вода польется через ухо, - внес ясность Борисик.
  - Отоларинголог растет, - с потаенной гордостью сказал папа и посмотрел на Глеба.
  - Что у меня растет? - не понял Глеб.
  - Лучше бы он рос психиатром, - сказала мама, я чувствую, что в нашей семье это будет самая востребованная профессия.
  - Отоларинголог, это врач, ухо-горло-нос по - русски,- поспешила объяснить Марго, внутренне радуясь появлению Борисика и смене темы разговора. В свое время, Маргарита закончила ветеринарные курсы, и потому считала себя как минимум сведущей в большинстве медицинских вопросах человеком.
  - Строение черепа крупного рогатого скота, дети, в смысле я хотела сказать, внутреннее строение черепа человека, исключает возможность прохода, напрямую, соединяющего нос и уши животного, в смысле, человека, - снова поправилась Марго.
  - А как быть с веревочкой, что натянута у всех женщин между ушей? - спросил Глеб, и посмотрел на папу.
  - Да, как? - спросил Борисик и то же посмотрел на папу.
  - Таааак, - сказали мама и Марго хором и то же посмотрели на папу.
  - По моему, Глеб что то хотел узнать у Марго, - сказал папа, с опаской выглянув из-за газеты.
  - Ах ты, точно ж! - и Глеб снова направил конфетницу в лицо, уже было успокоившейся Маргарите.
  - А что она должна сказать? - спросил Борисик.
  - Кто первый родился, я или ты, - ответил Глеб.
  - А она-то откуда знает? - резонно возразил Борисик.
  - Знает, знает, - поддакнул из-за газеты папа.
  - Послушайте, - сказала Марго - произошло досадное недоразумение.
  - Я так и знал! воскликнул Глеб.- Сейчас она скажет что у нас есть сестра, и что мы вообще продукты генной инженерии.
  - Мне кажется, что мальчик слишком много смотрит телевизор, - обращаясь к маме с папой, сказала Марго.- Понимаешь ли, дитя мое, - начала было тетка...
  - Ну, вот, пожалуйста, оказывается Марго моя мама, - снова воскликнул Глеб.
  - Неужели? - папа вновь, как из засады выглянул из-за газеты.
  - Нет, с вашими детьми, положительно невозможно ни о чем разговаривать! Одним словом, в тот день, когда вы появились на свет, акушерка, что помогала маме, перепутала вас, и пока папа не расколотил об пол мой телефон, и пока Глеб не написал в пеленки, кто из вас первым родился, решить было невозможно.
  - Я так понимаю, - вступил в разговор Борисик, что очередность нашего появления определялась случайным выбором, при относительно равновеликих и неменяющихся исходных данных?
  - Молодец, хорошо сказал, - подал голос папа.
  - Это я так решила, - сказала мама, только я ждала кто из вас первый подаст голос, а получилось, что первым о себе заявил Глеб, только он не голосом заявил, а в пеленки.
  - Понятно, де-юре - очередность нам не известна, а де-факто - успевший первым описаться Глеб, признан старшим братом - так? - Борисик, как судейским молоточком брякнул по столу, подвернувшейся под руку мухобойкой.
  - Ну вылитый Астахов - вновь умилилась Маргарита.
  - Ага, только в одних трусах, - хихикнул Глеб.
  - В таком случае - продолжил Борисик - куда девалась вода, которую я втянул через нос?
  
   2
  
   Конечно, в то утро, Глеб не стал бы есть носовой платок Борисика, пусть бы он был приправлен хоть сметанным соусом с грибами. Про носки он упомянул, лишь для того, что бы лишний раз подчеркнуть - ехать куда бы то ни было, он категорически не желает.
  - В городе открылся новый приют для потерявшихся детей, "Снова в путь", называется - взмахнув как крыльями альбатроса страницами газеты, сказал папа.
  - Лучше бы открыли приют для родителей - разливая какао по кружкам, сказала мама.
  - А что, неплохая идея, я бы с тобой там с удовольствием на недельку - другую приютился - продолжил развивать идею папа.
  - Да ну тебя, у нас двое детей на две недели остаются неизвестно с кем и неизвестно как.
  - Почему неизвестно? Вот, пожалуйста, объявление: "Присмотрю за домашними любимцам в ваше отсутствие, уход, выгул и кормежка", или вот "Не с кем оставить тех, кто вам дорог? Агентство "Заботливые руки", сбалансированное питание и выгул. Холодный нос и здоровый стул гарантируем".
  - Теперь я понимаю, откуда у наших детей это своеобразное чувство юмора, - сказала мама, - а носы у них и так холодные, не говоря уже о всем остальном, не к столу будет помянуто. С намотанным на голову как тюрбан полотенцем, в кухню вошел Борисик.
  - Некогда во Франции, жил такой месье Сержерак, - увидев конструкцию на голове Борисика, начал папа - и вот однажды, он попал на прием к турецкому султану. А любой уважающий себя султан, обязательно показывал гостям танец живота.
  - Сам показывал? - спросил Глеб.
  - Нет конечно, животы показывали танцовщицы. Они призывно вращали бедрами, строили глазки гостям...
  - Кхм, - кашлянула мама - чувствуя, что папу начинает уводить от темы.
  - Ах да, ну дак вот, а я сказал, что дело происходило в турецкой бане?
  - Нее, - хором ответили братья.
  - Ну разумеется, дело происходило именно там.
  - Может, все-таки, прием проходил где нибудь в более подходящем месте? - попыталась вернуть папин рассказ в более приличное русло мама.
  - Не волнуйся дорогая, все под контролем.
  - Я надеюсь, - сказала мама и отвернулась к плите, что бы выложить на сковородку гренки.
  - И вот, на устланном персидским ковром полу, появляется самая прекрасная, стройная как лань и обворожительно красивая танцовщица из всего султановского гарема. Удар сковородкой о плиту давал понять, что мама все слышит.
  - Она окинула взглядом собравшихся, и начала танцевать. Ах, как она танцевала! - продолжал папа. Все, включая евнухов, раскрыв рты, следили за ее танцем.
  - Включая кого? - не понял Глеб.
  - Служащих султана, - сказала мама тоном, не допускающим уточнений.
  - На голове у Борисика намотано жалкое подобие того, что называется тюрбан, специальным образом уложенная на голове ткань, - продолжал папа - и у каждого, кто в ту ночь оказался в бане, на голове был тюрбан.
  - Они что, в бане по ночам танцевали? - удивился Борисик, поправляя сползающее на глаза, жалкое подобие тюрбана.
  - Они засиделись, - вновь не дала развить тему мама.
  - И вот, когда она, под ритмичный бой барабанов приблизилась к месье Сержераку, тот, не в силах усидеть, вдруг выскочил из воды...
  - Дак они еще и в воде сидели? - снова перебил папу Борисик.
  - Тьфу ты, господи, твоя воля! Заканчивай строить из себя Шахирезаду, гренки стынут! - мама поставила на стол сковородку с дымящимися гренками.
  - Да не перебивай ты! - осадил брата Глеб.
  - И лишь только тогда, когда он выскочил - продолжил папа, месье Сержерак с ужасом обнаружил, что из одежды на нем был только тюрбан, да и тот на голове. Сгорая от смущения, он снял его и прикрыл то, что посчитал нужным прикрыть. Видя, в каком положении оказался француз, остальные танцовщицы приблизилась к нему, и видимо желая смягчить конфуз, схватили его за руки, и начали кружить в танце. Как тут, все присутствующие увидели, что тюрбан, вопреки законам гравитации, не упал к ногам месье Сержерака, а остался ровнехонько на том месте, которое прикрывал. Грохот выпавшего из маминых рук чайника прозвучал как гром среди ясного неба. От неожиданности Глеб поперхнулся какао, а Борисик выронил гренку, которую уже почти положил в рот.
  - И это ты называешь "все под контролем?!" - ненавидящим шепотом спросила мама.
  - Разумеется, дорогая, - сказал папа, как ни в чем не бывало, отпивая уже подстывшее за время рассказа какао.- Месье Сержерак, как истинный француз, прикрыл своим тюрбаном обнаженную грудь танцовщицы, и с тех пор, не знаю, правда это или нет, но прежде чем девушку начинали учить танцу живота, ей на грудь обязательно кладут тюрбан.
  - Позволь мне задать тебе один вопрос, - сказала мама, присаживаясь рядом с папой и поигрывая мухобойкой - зачем ты рассказал эту историю детям?
  - Я что - то не вижу ни одной мухи, дорогая, - сказал папа, косясь на мухобойку.
  - За то я вижу, одну, но очень, очень большую и вредную муху, - сказала мама.
  - На Марго, тюрбан, как влитой бы лежал, - ни с того ни с сего сказал Глеб.
  - Достукался? Мама хлопнула папу по коленке.
  - Вот дети, ваша мама, в очередной раз подтвердила мою мысль о том, что просвещение и женщины - это вещи несовместимые, - говоря это, папа свернул из газеты подобие меча и сел в позу готового отразить атаку мухобойки мушкетера.
  - Дуэль? - спросила мама.
  - Дуэль! - воскликнул папа.
  - Секунданты! - обратился он к братьям, оп случаю намечающейся дуэли.
  - Чур, я за маму! - сказал Борисик.
  - Ну что ж, остались мы с тобой, мой верный Санчо Панса! - папа обнял Глеба.
  - Корень квадратный из ста тридцати двух, - воспользовавшись тем, что папа попытался напоследок глотнуть какао, мама хлопнула его мухобойкой по другой коленке.
  - Одиннадцать целых, четыре десятых с копейками, - пришел на выручку Глеб.
  - Благодарю тебя, мой Санчо Панса, ты спас меня! - оседлав табуретку, папа попытался сделать ответный выпад.
  - Иль сдайся иль скажи мне годы правления Петра Первого, Алексеевича - папа как шашкой махнул газетным мечом.
  - Тысяча шестьсот семьдесят второй по тысяча семьсот двадцать третий, - парировала мама.
  - Тысяча семьсот двадцать пятый, мамуль, - Борисик показал Глебу язык.
  - Мой рыцарь! - мама чмокнула Борисика в макушку.
   Звонок в прихожей неожиданно прервал только начавшую разгораться дуэль. Со словами: "Я открою", Борисик опрометью бросился открывать входную дверь.
  - Не забудь спросить "Кто там?" - напутствовала мама.
  - И не забудь сказать кто тут, - уклоняясь от мухобойки сказал папа.
  - Иди лучше посмотри кто к нам ни свет, ни заря пришел, - сказала мама.
  - Я посмотрю, - сказал Глеб и уже было собрался пойти и посмотреть, как на кухню вернулся Борисик.
  - Нам телеграмма, - сказал он.
  - И где она? - спросила мама.
  - Не знаю, видимо в коридоре у почтальонши, - сказал Борисик, разведя руками.
  - Горе луковое, чё ж ты ее не взял то? - спросила мама.
  - А кто учил незнакомым не открывать? - резонно возразил Борисик.
  - Речь шла о незнакомых мужчинах, подозрительной наружности, а не о безобидных старушках - почтальонах, - сказала мама.
  - Я до глазка не достаю, откуда мне знать, какая у нее наружность, обидная или безобидная?
  - Верно сынок, сейчас полным полно подозрительных старушек, выдающих себя за слесарей, водопроводчиков, а одна, особо подозрительная старушка, даже выдавала себя за отряд МЧС и бригаду скорой помощи одновременно. В прихожей снова раздался звонок.
  - Я открою! - и Глеб кинулся в прихожую.
  - Сделай милость, - сказал папа.
  - А ты, дорогой, сделай милость сходи и посмотри что там за телеграмма и что там за почтальонша, - сказала мама, спихивая папу с табуретки.
  - Минуту терпения, дорогая. Сейчас Глеб принесет телеграмму и ты вспомнишь как она выглядят, а на почтальоншу я посмотрю из окна, когда она от нас выйдет, - папе чертовски не хотелось отрываться от новой газеты, которую он успел развернуть. Хлопнула входная дверь, и на кухню вприпрыжку вбежал Глеб.
  - Телеграмма!- с порога крикнул он.
  - Не может быть! - встряхнув газетой, сказал папа - ну в таком случае, прочитай нам ее, будь любезен.
  - С выражением читать? - спросил Глеб.
  - Да хоть с чем, - не выдержала мама, - только читай уже!
  - Особо обрати внимание на знаки препинания, - посоветовал папа.
  Глеб принял позу глашатая.
  - Телеграмма тчк Срочная тчк Скоро буду тчк Афиноген тчк - он посмотрел на обороте телеграммы, - все, больше ничего нет. Глеб посмотрел на папу, который, спрятавшись за газету, трясся от душившего его приступа смеха. Непонимающе на папу посмотрел и Борисик.
  - Что смешного то? - спросил Глеб.
  - Действительно, - сказала мама - плакать надо, а не гыгыкать - и она от чего-то, тоже улыбнулась. Окончательно сбитые с толку поведением родителей, братья переглянулись.
  - Афиноген, друзья мои, - сказал папа, когда приступ смеха наконец-то отпустил его - это сводный брат вашей мамы. Он, знаете ли, как в стишке про рассеянного с улицы Бассейной - чемпион мира по рассеянности. У тебя дорогая сохранилась телеграмма, где он поздравляет тебя с рождением двойни и предлагает назвать девочек в честь Российских императриц, Елизаветой и Катериной?
  - А что, были еще и девочки? - спросил Борисик.
  - Нет, конечно, успокоила его мама, - просто Афиноген как всегда все перепутал.
  - Вы, друзья мои, были слишком малы, что бы помнить два бедствия, обрушившихся одновременно на нас с мамой в тот год. Визит Марго и пожар, что учинил Афиноген, умудрившийся спалить стиральную машину, да так, что от взрыва разнесло не только ванну, но и пол кухни в придачу, ты дорогая не помнишь, что он там ускорял в центрифуге?
  - Что он там ускорял, я уже не помню, но вот белье, которое светилось еще год - я отлично помню, - сказала мама.
  - Крутотень, - в один голос сказали братья.
  - Вот этого я и опасаюсь, - сказала мама.
  - Дорогая, Афиноген прекрасно поладит, а за одно, и проконтролирует детей в наше отсутствие, - сказал папа.
  - А вот этого я опасаюсь больше всего, у нас страховка на имущество не продлена.
  - А мы детей и не страховали, - как можно серьезнее сказал папа.
  - Тебе все хихоньки, - хаханьки сказала мама - жители Нью Орлеана, то же поди так думали, мол, а Катрин, очередной ураган - а что получилось? Город стал непригоден для жилья!
  - Ты преувеличиваешь, дорогая, крокодилы то там живут и не жалуются, - сказал папа, заранее отодвигаясь подальше.
  - Если бы там побывал Афиноген, поверь мне, чудом выжившие крокодилы, в лучшем случае, прихрамывали на все четыре лапы и светились в темноте как светлячки. Ешьте лучше рогалики, пока теплые, - мама достала из микроволновки блюдо со сдобой.
  - А вы знаете, что рогалик, это бывший колобок? - спросил папа.
  - Как это? - спросил Глеб, макая рогалик в варенье.
  - У колобка, была подружка - булочка, и вот, как-то раз, колобок укатился в командировку, и к булочке пришел в гости коржик. И прикатился колобок из командировки уже не колобком, а рогаликом.
  - Ты можешь хоть раз рассказать детям, что нибудь полезное? - спросила мама, снова берясь за мухобойку.
  - Полезное, дети узнают и так, а вот правду жизни - это еще с какой стороны посмотреть, - сказал папа.
  - У тебя, с какой стороны не посмотри, или французы с тюрбанами или колобки рогоносцы, - сказала мама.
  - А что, Глеб, дату приезда Афиноген не указал? - спросил папа.
  - В телеграмме больше ничего нет, - Глеб протянул ему телеграмму.
  - Действительно, нет больше ничего, - сказал папа.
  - Наверное, от рассеянности забыл написать, - сказал Борисик.
  - Надеюсь, адрес то он хоть помнит? - спросил Глеб.
  - Может, выбьем все стекла на кухне и разбросаем по двору мамино нижнее белье, как в последний раз, - предложил папа - тогда точно, посмотрит и вспомнит.
  - И не забудь пригласить пожарных, - сказала мама, - а белье, кстати, было не мое, а Маргаритино, это она потом в этом белье в темноте как ночник отсвечивала, у нас только наволочки светились, и носки твои.
  - Очень удобно, кстати, - сказал папа. - По утрам искать ничего не нужно было. Вон носки светятся, а вон Марго, под простыней мерцает.
  - Крутотень, - снова сказали в один голос братья.
  - Эх, погода сегодня на дворе, не погода - загляденье! - сказал папа, распахивая окно.
  - Действительно, шли бы лучше на улицу, на свежий воздух, - сказала мама.
  - Ну, я пошел, - сказал папа.
  - Ага, щаз, - мама усадила папу обратно на табурет.
  - Пошли, Борисик, нечего булки мять, - сказал Глеб.
  - За хлебом заходить не нужно, - сказала мама.
  - А кто сказал, что мы за ним пойдем? - спросил Глеб.
  - Ты только что помянул булки, - сказала мама.
  - Это он не те булки помянул, - сказал папа - это молодежный сленг такой, из серии про то, на кого батон крошить, типа, шевели помидорами, чувак, кефир киснет! - и папа изобразил козу.
  - Продуктовый магазин какой то, а не сленг, - сказала мама.
  - Потерпи дорогая, через пару лет они перейдут на старый - добрый и всем понятный мат.
  - А можно я сейчас перейду? - спросил Борисик, выходя из-за стола, и направляясь вслед за Глебом.
  - Я те перейду! - сказала мама, погрозив ему мухобойкой.
  - Парадокс заключается в том, что вы, - Борисик указал на родителей - знаете, что мы знаем матюги. Мы знаем, что вы об этом знаете - то есть все всё знают, а матюгаться не дают - парадокс!
  - Так, - сказала мама - и Глеб знает?
  - Знаю, - сказал Глеб, слегка смутившись.
  - А какие? - спросил папа.
  - Еще чего! - мама посмотрела на папу испепеляющим взглядом.
  - Нет, ну просто может, мы говорим о разных вещах, - папа на всякий случай отсел от мамы еще подальше.
  - Я прямо как чувствовала - вздохнула мама - мои дети ругаются матом!
  - Мамулечка, мы им не ругаемся - мы его просто знаем, - успокоил Глеб маму.
  - Влияние улицы, я так думаю, - сказал папа - и школы.
  - Влияние Марго - вот что это! Боже, да за ее последний визит, они узнали больше, чем за год, проведи они его на улице в подростковой банде, живя на трубах теплотрассы - сказала мама.
  - Ты преувеличиваешь, дорогая, - сказал папа - Марго лишь однажды позволила себе крепкое словцо. Помниться мне, это случилось, когда на нее упала новогодняя елка.
  - Словцо? Этот мат, размером с Эмпайр Стайт Билдинг от которого завял даже мой, в кои веки, собравшийся наконец зацвести кактус, ты называешь "крепким словцом"?
  - Ну, по крайней мере, она же объяснила детям, что все, что она думает про Деда Мороза и про его родню она сказала сгоряча, и что засунуть ему елку туда, куда она предложила, в принципе невозможно, даже распилив ее по частям, я думаю, дети все поняли правильно. Да, дети? - папа посмотрел на Глеба с Борисиком.
  - Конечно, папуля, - ответил за всех Борисик.
  - Конечно, они поняли все правильно, но к учительнице рисования ходила я, и на Деда Мороза, с торчащей не пойми откуда маленькой елочкой, что нарисовал Глеб, смотрела то же я.
  - Хорошо что никто не видел, что нарисовал Борисик, - сказал Глеб.
  - Действительно, - сказала мама - хорошо, иначе нас с отцом посадили бы на пятнадцать суток за мелкое хулиганство.
  - Подумаешь, - сказал Борисик - может это мое видение окружающего мира.
  - Распростертую под новогодней елкой Марго, в обнимку с в дым пьяным Дедом Морозом и Снегурочкой, танцующей канкан на новогоднем столе - это ты называешь "видением?" Не рановато ли для десятилетнего?
  - И вовсе это никакой не канкан, - сказал Борисик.
  - Это новогодний хоровод такой, - сказал папа.
  - Это стриптиз называется, если кто не в курсе, - сказал Глеб.
  - Убедился? - сказала мама. Снегурочка, танцующая стриптиз!
  - Борисик, как настоящий художник, действительно, несколько приукрасил окружающую его действительность, - сказал папа - стриптиз, как я помню, тогда танцевала Марго. Отвратительное зрелище. Я уверен, что наши мальчики, спасибо Маргарите, на стриптизы ходить уже никогда не будут.
  - Ну мы пошли? - спросил Борисик.
  - Куда? - испуганно спросила мама.
  - А куда еще могут отправиться десятилетние мальчики в десять утра - на стриптиз, конечно, - сказал папа, за что тут же получил увесистую плюху.
   3
  
   Щурясь от яркого солнца братья вышли на улицу. У подъезда их встречали старушки - сестры Карамазовы. Те видимо вышли еще до восхода, хотя у жителей, порою складывалось впечатление, что сестры, как сели однажды на лавочку, так и сидят на ней как приклеенные. Конечно это было не так, но непременным атрибутом окружающего подъезд пейзажа, сестры несомненно стали. Братья, как и подобает, поздоровались.
  - Телеграмма вам была, - сказала баба Лупа. Полное ее имя было Лумперия Карловна, но все звали ее просто - баба Лупа.
  - Почтальонка до вас с утра домогалась, - подтвердила ее сестра, баба Изя. В полном варианте ее звали Изольда Карловна, но полностью выговаривать имена сестер, решался только участковый Клим Прокопьевич Кошолкин, очередь появиться которому, еще не наступила.
  - К нам родственник приезжает, - сказал Глеб.
  - Афиноген, брат мамы, - уточнил Борисик.
  - Ты подумай! - всплеснула руками баба Лупа - и чего он резать собрался, что у нас своих слесарей не хватает?
  - Кто? - не поняли братья.
  - Ну, родственник этот ваш, с автогеном.
  - Лупа, глухая ты калоша, - сказала баба Изя - тебе ж сказали, брат ихней матери, приезжает из Афин, грек он, понимаешь?
  - Ах вон оно что, а ну тогда другое дело. У богатых, вишь, свои привычки, раньше-то помню из-за границы все учителей, да гувернеров выписывали, а теперича - вишь, водопроводчиков из Греции выписывают.
   Заняться во дворе в столь ранний час было нечем, и подставив солнцу ладошки, братья уселись на корточки напротив старушек. Те, тем временем, продолжали развивать тему.
  - Вот ведь наказание, - сказала баба Изя - читай по губам, труперда ты старая - и она повернулась к бабе Лупе.
  - А как это - труперда? - спросил Борисик, не то у Глеба, не то у бабы Изи.
  - Ех, внучок, - вздохнула баба Изя - с лошадью то, что больше не может седока носить, знаешь что раньше делали?
  - Неа, - сказал Борисик.
  - Я только знаю, что коней на переправе не меняют, - сказал Глеб.
  - Стреляли её, лошадь то, что б не мучилась. А ту, на которую рука не поднялася, трупердой звали. Дак Лупа - труперда и есть, глухая, старая и окромя очков на себе уже носить ничего не может. Всю жись, как-никак вместе прожили, я можно сказать, в мадмуазелях, исключительно по ее вине осталась.
  - В ком остались? - не понял Глеб.
  - В девичестве она подзадержалась, - тихонько сказал Борисик, лет этак на восемьдесят. - С лошадьми понятно, - сказал он уже громче - а как называли коней, на которых рука не понимается? Трупердун?
  - Конь, прости господи, у которого на кобылу даже глаз не подымается, - вступила в разговор баба Лупа, этот завсегда мерином назывался.
  - Ты-то откудова это знаешь, тачанка первой конной армии? - удивленно посмотрела на сестру баба Изя.
  - Ну, на тачанке не ездила, врать не буду, но за пулеметом лежала, было дело, - сказала баба Лупа.
  - Знаю я, за каким ты пулеметом лежала, - сказала баба Изя. Пулемет системы Ванька - фельдшер.
  - А что, есть и такой? - спросил Глеб - я только Максим знаю.
  - А она и за Максимом, и за Ванькой и за какими только марками пулеметов не перебывала, она по части лежания с оружием - прямо ружейная энциклопедия.
  - А как же, - продолжала баба Лупа - вот ежели лежим в дозоре - оружие непременно в руках держишь, чуть что - затвор передернула и бабах! Баба Лупа с завидной для ее лет сноровкой изобразила как она "бабах".
  - Ага, ну прям звезда дозоров, вот ты всю войну в дозорах то и пробабахала, - сказала баба Изя.
  - А грек то этот, по обмену, или как к вам едет? - спросила баба Лупа.
  - Брат он ихний, сказали же тебе, - ответила ей баба Изя.
  - А так и не скажешь - глядя на братьев, сказала баба Лупа - вы то, вон, как одуванчики, белесые, а брат - грек, они ж прости господи, чернявые, как цыгане!
  - А ты себя вспомни, - сказала баба Изя - твой то, первенец, на тебя только по фамилии в паспорте и похож, а так - ну ни уму ни сердцу.
  - Да не грек он никакой, - как можно громче сказал Глеб.
  - А кто ж он тогда? - спросила баба Изя.
  - Не знаю, это зовут его так А-ф-и-н-о-г-е-н, - Глеб по слогам произнес имя.
  - Красивое имя, моего жениха, дай бог памяти, так же звучно звали - Даздраперм, - мечтательно вздохнула баба Изя.
  - Как? - хором спросили братья. От их вскрика сестры даже подскочили на лавочке.
  - Это раньше, мода такая была, из лозунгов имена составлять. Вот Даздраперм - это, стало быть ДА ЗДРАвствует ПЕРвое Мая, - сказала баба Изя.
  - Окстись, на дворе июль, а ты про первое мая вспомнила, - посмотрела на сестру баба Лупа.
  - Это я про жениха своего им толкую, про Даздараперма Никонорыча, помнишь?
  - Помню, помню, как не помнить. Лежим мы как то с ним в дозоре...
  - Ну вот, пожалуйста, - всплеснула руками баба Изя - и так всю жисть - женихи мои, а в дозоре с ними лежит Лупа!
  
   4
  
   Солнышко тем временем разошлось не на шутку. Устав сидеть на корточках, братья перебрались на паребрик, благо после вчерашнего дождика, он был еще чист и почти свеж.
  - Может, скупаемся? - спросил Глеб.
  - В фонтане? - поддержал идею Борисик.
  - А участковый? - вяло возразил Глеб.
  - А все лучшее - детям? - парировал Борисик.
  - Авоськину не докажешь, - вздохнул Глеб.
  - Кошолкину. Где написано, что купаться в фонтане запрещено? Вон, в Европе, как жара, дак в фонтаны только что приглашения не раздают - плескайся не хочу! - сказал Борисик.
  - Они, как минимум, в трусах плескаются, и конкурсы аморальные не устраивают, - уточнил Глеб.
  - А это вообще нонсенс - купаться в одежде! Они что, и ванну в трусах залазят? - продолжал Борисик.
  - Нет, наверное. Но фонтан - это общественное место, нормы поведения и общественная мораль обязывают, - неуверенно ответил Глеб.
  - Ты уголовный кодекс на ночь читаешь, что ли? "Нормы, мораль обязывает" - передразнил его Борисик. Получается, что когда никто не видит - то можно, а когда видят - то нельзя, так?
  - Как? - не понял Глеб, уже начавший жалеть, что ввязался в дискуссию.
  - Ну вот ты, в ванне в воду пукаешь? Можешь не отвечать, я и так знаю. И что, кто-то тебе хоть слово сказал?
  - Дак ведь, кроме тебя и нет в ней никого, кто ж говорить то будет? - возразил Глеб.
  - А вспомни, что случилось в последний раз в фонтане? - наседал Борисик.
  - Ну ты сравнил! В ванне ты пукнул себе разок - другой и моешься дальше, а организовывать в фонтане конкурс на самый большой пук - пузырь, на самый вонючий пук - конечно, там такая вонь поднялась, а "танец маленьких лебедей" участковому на спор - кто пропукал? - Глеб встал с паребрика и хрустнув суставами, сладко потянулся.
  - Да ему, с его слухом, хоть "Лунную сонату", хоть "Shoy must go on" пропукать можно, а как понял, что проиграл - сразу же: "аморально в фонтан пукать, чему друзей учишь, ты бы еще гимн пропукал" у, сатрап несчастный, - Борисик то же встал, но потягиваться не стал, а посмотрев на солнышко, зажмурился и громко чихнул.
  - Твое здоровье - сказал Глеб
  - И тебе не хворать - ответил Борисик, - я имя придумал, Объебел, ОБЪЕдинение с БЕЛоруссией. Еще немножко постояв, братья решили на фонтан сегодня не ходить, а навестить Стаську.
   Тем временем, тот, кто проспорил Борисику и кого он назвал сатрапом, иными словами - участковый Клим Прокопьевич Кошолкин, потихоньку изнывая от жары, совершал ежедневный обход территории. К вящей радости участкового, в аккурат, на вверенной ему территории там и сям, как грибы после дождя, повырастали пивные палатки, не менее пивные павильоны и столь же пивные закусочные. Одним словом, не успев обойти и половины территории, Клим Прокопьевич уже изрядно подустал, в смысле, устал пить пиво, не имея возможности, время от времени, от излишков пива избавляться. Участковый, понятное дело, был в форме. Обычные граждане, не обремененные формой и вопросом общественной нравственности, от излишков избавлялись за ближайшим углом, или в крайнем случае - успевали добегать до некогда чахлых кустиков дворовой акации, от избытка мочевины разросшейся до размеров среднестатистических джунглей. Приложившись к очередной кружке "Старого мельника", заботливо и совершенно бескорыстно поставленной перед ним продавщицей, участковый с тоской подумал, что произойди сейчас на вверенной ему территории какое нибудь правонарушение, а он толком не то что прицелиться, он и шагу ступить не сможет, что бы ненароком не расплескать то, что накопилось в нем, пока он, следуя инструкции, обходил вверенную ему территорию. К счастью, погода не располагала к правонарушениям и граждане, если не пили пиво, то мирно спешили по своим делам, не помышляя устроить участковому проверку на выносливость. Клим Прокопьевич с трогательной нежностью погладил прилаженную к портупее кобуру. Кобура, разопревшая на солнцепеке, отозвалась не менее трогательной мягкостью и податливостью, иными словами - отозвалась чарующей пустотой. То, что обнаружив эту пустоту в кобуре, участковый не опростался прямо у ларька, он впоследствии, объяснял исключительно силой воли. Другой бы, менее волевой участковый, после четырех литров пива обнаружив, что посеял табельное оружие, непременно бы наделал в штаны, впал в панику, начал метаться в поисках пистолета системы Макаров и боекомплекта патронов на случай, если придется отстреливаться - но не таков был Клим Прокопьевич Кошолкин. Ничем не выдавая случившееся, он прикончил початую кружку, доведя объем выпитого до четырех с половиной литров и внутренне переживая и одновременно успокаивая себя чрезвычайностью ситуации, как бы невзначай направился к зарослям акации. С видом, словно в зарослях он вкусил манны небесной, участковый покинул кусты акации и немедленно приступил к поискам посеянного пистолета.
  
   5
  
   Удивительное дело, но от чего то, стоит начаться каникулам, как большинство родителей стараются сбагрить своих детей из отчего дома. Может им просто завидно и они тоже хотят отдохнуть хоть недельку от непоседливого сына или доставшей всех своими гаммами и первыми прыщами дочери? Если на коротенькие весенние или осенние каникулы спровадить своего отпрыска получается не всегда, то уж в летние, самые продолжительные каникулы, шансы родителей резко возрастают. Родители Стаськи с сыном особо не церемонились, а без лишних разговоров отправили его на весь июль к дядьке. С дядькой тоже, особо не шушукались, тактично поставив его перед фактом неизбежного приезда племянника. Так Стаська оказался один на один с незнакомым городом и не очень знакомым дядькой, вдобавок оказавшимся местным участковым. Родители слегка лукавили, отправляя Стаську в гости к дядьке. Свежий воздух, отсутствие чадящих заводских труб и даже речка, в которой можно купаться и ловить рыбу - все это конечно хорошо, и местами даже полезно. Но между строк, угадывалось потаенное желание родителей, что родственник - милиционер окажет на Стаську по-настоящему мужское влияние, если не сказать больше - в столь сжатые сроки, попытается сделать из Стаськи настоящего мужчину, в хорошем смысле этого слова. За неимением под рукой бабушек и дедушек, что обычно с успехом справляются с этой задачей, Стаську решено было отправить к Климу Прокопьевичу. Образ мужественного участкового внушал родителям Стаськи, он внушал им если не уверенность, то слабую надежду - Стаська вернется если не мужчиной, то на худой конец - возмужавшим.
   Сам Клим Прокопьевич воспринял известие о приезде племянника как очередное испытание на его пути к офицерскому званию, справедливо рассудив, что лишний педагогический опыт ему, как почти офицеру, не повредит и в оставшееся до приезда Стаськи время, срочно засел за специальную литературу. Через неделю, за день до приезда Стаськи, Клим Прокопьевич к немалому удивлению обнаружил, что все это время, за место сборника работ Антона Макаренко, он читал книжку Ивана Мичурина, посвященную селекции и выведению новых сортов плодоовощных культур.
  - Вротердам дэпари! - в сердцах воскликнул Клим Прокопьевич. - А я-то думаю, когда ж про воспитание то начнется, все кустики да веточки всякие, а он, шельма, оказывается главный по ягодам с яблоками! Нет ничего удивительного, что невольно вооружившись огородными знаниями, Клим Прокопьевич сразу же пустил их в ход, стоило Стаське ступить на землю из вагона скорого поезда.
  - Ну, здорова, садовый вар мне в печенку! - сказал Клим Прокопьевич, глядя на Стаську.- Чё замер то, как груша после заморозка?
  - Вот что дружба народов с людьми делает, - про себя подумал Клим Прокопьевич, поскольку Стаська был черен как ночь, и стоял, разинув рот, явно ни бельмеса не поняв из того, что сказал ему Клим Прокопьевич.
  - Вы мужчина чего до ребенка докапались? - спросила его какая-то дама, нагруженная баулами и спортивными сумками.- Провинция, господи, нигретёнка увидали! - Ахламба, чуча! Барбалыга ндэмудрила птык-птык, - сказала она негритёнку и схватив его за руку, потащила к выходу с перрона.
  - Мать моя, селекция, слава богу, ошибочка вышла, - пробормотал Клим Прокопьевич, оглядывая уже начавший пустеть перрон. Кроме носильщика, двух карманников, вокзальной прости-те, девки, и невыспавшейся проводницы на перроне никого больше не было. Клим Прокопьевич подошел к последней.
  - Это поезд Нсква - Захудаловск? - спросил он.
  - Ну, - ответила проводница.
  - Вагон, стало быть, восьмой?
  - Ну, - не меняя тональности и чуть не подавившись зевотой ответила проводница. Клим Прокопьевич, будь он в форме, живо бы показал ей откуда у яблони почки растут, но без формы, он тушевался и вообще, чувствовал себя не в своей тарелке.
  - У вас тут мальчик должен быть, из Нсквы, не видели?
  - Придавило ему, еще как подъезжать стали, - ответила проводница.
  - Не понял, что ему придавило? - начал волноваться Клим Прокопьевич.
  - Хрухтов, говорю обпоролся, поносом его придавило, в тамбуре сидит, ваш что ли?
  - Мальчик мой, а понос себе оставить можете, - нашелся Клим Прокопьевич.
  - Живой? - спросил он, робко постучав в дверь тамбура. Ответ заглушил звук сливаемой воды. Дверь открылась и Клим Прокопьевич, наконец-то узрел родственника.
  - Экий ты зеленый весь, прямо как тля смородиновая, - глядя на действительно позеленевшего от прохватившего его поносу племянника, сказал Клим Прокопьевич.
  - Здравствуйте, вы дядя Клим? - спросил мальчишка.
  - Верно подметил, а ты, стало быть - Стасик, да?
  - Неа, - только и успел сказать мальчишка, как ойкнув, снова закрылся в тамбуре.
  - Хорошо, хоть станция последняя, - подумалось Климу Прокопьевичу - а то поди как до Лопоухинска поезд шел, пришлось бы до вечера эту амброзию нюхать. Дверь тамбура снова открылась.
  - Меня не Стасик, меня Стаська зовут, - сказал мальчишка, одновременно, словно прислушиваясь сам к себе.
  - Понимаете, дядя Клим, я перед станцией фруктов не мытых поел, поленился их сполоснуть, а тут уже подъезжаем, а она меня ни на шаг от унитаза не отпускает.
  - Кто? - не понял Клим Прокопьевич.
  - Диарея, - пояснил Стаська.
  - А, противная баба, я с ней тоже уже пообщался, ишь, стоит, зевает, у, ложноножка садовая! То, что диарея и понос это суть одно и тоже, Клим Прокопьевич, похоже, не знал. Он подхватил спортивный баул Стаськи и спустился на перрон.
  - Счастливого пути Диарея, уж простите, не знаю как вас по батюшке, - сказал Клим Прокопьевич проводнице.
  - Хам! - не успев дозевнуть ответила проводница.
  - Акуна матата, - сказал ей Стаська, помахав рукой.
  - Господи, ну и семейки пошли, не оскорбят, дак матом обкладут! - и зевнув напоследок вслед удаляющимся пассажирам, отправилась досыпать.
  
  
   6
  
   Воспитание, или говоря научным языком - педагогика, штука чрезвычайно сложная. А воспитание мальчишек - это вам не уж точно не фунт изюма. Клим Прокопьевич смог убедиться в этом, так сказать, на личном опыте. Как то сразу выяснилось, что в педагогике, Клим Прокопьевич разбирается, простите, как свинья в апельсинах. Попутно выяснилось так же, что на время, а точнее на месяц, придется поставить крест на личной жизни, поскольку личная жизнь, Клима Прокопьевича, протекала у него большей частью по ночам, и как правило, в его же однокомнатной квартире. Предметом воздыханий Клим Прокопьевича на данном отрезке его жизни, была продавщица из аптеки, Валькирия Петровна. Присутствие несовершеннолетнего Стаськи не то что бы мешало уже не молодой парочке - скорее несколько конфузило их обоих. Не стоит забывать, что обязанностей участкового с него никто не снимал, по сему, набегавшись за день - до воспитательного ли процесса ему было? Стаську, впрочем, это ни капельки не напрягало. Уже на следующий день, проводив дядю на службу, он вышел во двор, потом вышел на городские улицы, дошел до фонтана, где и познакомился с братьями - Глебом и Борисиком. А получилось это вот как.
   Утра того дня братья ждали с особым нетерпением. Они даже пораньше отправились спать, поскольку, как известно - раньше ляжешь, раньше наступит утро. Всю предыдущую неделю они клеили огроменного по своим размерам воздушного змея. Своими удалыми размерами змей обязан Глебу, решившему внести кое какие поправки в чертежи, от чего змей получился просто королевских размеров.
  - На коробке вроде как змей нарисован, - сказал папа, перешагивая через распластавшуюся по всей комнате конструкцию - а у вас уже дельтаплан какой-то получается.
  - А что это за игривые ситцевые вставочки с васильками? - спросила мама, показывая на змея. - Они мне очень знакомы, по моему, наши наволочки, сшиты из точно такой же ткани.
  - Глобализация, мамуль, - нашелся Борисик - змея делали в Китае, ткань делали в Китае, нет ничего удивительного, что сделанная в Китае ткань попала и в наволочки и в коробку со змеем.
  - Мне кажется, что полку антиглобалистов прибыло, - сказал папа, когда в комнату вернулась мама, держа в руках то, что осталось от продукта глобализации - наволочек, усыпанных васильками.
   Запускать змея решили в сквере у фонтана. Как назло, в то утро не было ни то что ветра, маломальского сквозняка, и того не наблюдалось, сколько ни слюнявил, подражая морякам, палец Борисик. Даже после того, как в поисках ветра, палец послюнявил Глеб, этого самого ветра больше не стало. Братья попробовали побегать по скверу, но змей, лишь вяло подпрыгивал и камнем падал на асфальт.
   - Безветрие - главный враг змеев и парусников, - сказал щупленький, усыпанный веснушками мальчишка, вот уже битый час, наблюдавший за безуспешными попытками братьев запустить змея. С высунутыми на бок языками, запыхавшиеся братья остановились рядом с умником.
  - История полна примеров, когда могучий парусный флот, по причине отсутствия ветра, оказывался полностью разбитым более мелкими судами на весельном ходу - продолжил мальчишка.
  - Предлагаешь приделать змею весла? - язвительно спросил Борисик.
  - Предлагаю поставить ему сливу, что б не умничал, - сказал Глеб.
  - Предлагаю для начала познакомиться и поискать восходящие потоки воздуха, которые поднимут змея. Меня Стаська зовут, - сказал мальчик. Знакомство состоялось.
  - Ну и где прикажешь их искать, эти потоки? - спросил Борисик.
  - Обычно, восходящие потоки набирают силу в метрах двухстах от поверхности земли, - сказал Стаська.
  - Мы его на два то метра поднять не можем, а ты о двухстах заикаешься, - сказал Глеб.
  - Тогда его нужно принудительно поднять, пока его не подхватят восходящие потоки, - Стаська в задумчивости почесал переносицу.
  - Смотри, веснушки не отскреби, - хихикнул Борисик.
  - Может опробуем воздушные шарики с гелием? - сказал Стаська.
  - А может сначала посчитаем сколько у нас денег? - хмыкнул Глеб.
  - Да, шарики нынче дорогое удовольствие, - вздохнул Борисик.
  - А сколько у нас денег? - спросил Стаська.
  - У нас, рулей пятьдесят - максимум, - сказал Глеб - а у тебя?
  - У меня есть идеи, а денег нет, вернее есть, но они дома, - сказал Стаська.
  - Ну, давай, выкладывай свои идеи, где нам раздобыть шарики с гелием на наши пятьдесят рублей, - сказал Глеб.
  - Про гелий точно сказать не могу, но на шарики вполне хватит. Показывайте, где у вас тут аптека, - сказал Стаська.
  - Аптека? - хором удивились братья.
  - А в аптеке что, уже начали воздушные шарики продавать? - спросил Борисик. Стаська посмотрел на Борисика как доктор Павлов на свою первую подопытную дворняжку.
  - О каких, собственно, шариках идет речь, о грелках что ли? - то же не совсем понял о чем идет речь Глеб.
  - О-о-о как все запущено, - сказал Стаська. - В аптеке продают такие резиновые штучки, разноцветные, с разными запахами, которые свернуты в колечки, которые мужчины используют, когда не хотят, что бы у них были дети, понятно излагаю? - спросил Стаська.
  - Ой что-то ты темнишь, брат, - сказал Борисик.
  - Какие штучки - колечки разноцветные, какие разные вкусы, и причем тут дети - ни чё не понял, - сказал Глеб.
  - Средневековье какое то, честное слово - развел руками Стаська.
  - Во-первых, не вкусы, а запахи, во-вторых - вы что, никогда их водой не набирали и с балкона не скидывали? - Стаська посмотрел на братьев.
  - Мы с балкона только презики с водой скидывали - как ни в чем не бывало, сказал Борисик.
  - Ну а я-то битый час, о чем вам толкую?! - воскликнул Стаська
  - О колечках каких-то с запахами, - сказал Глеб.
  - Короче, вы их где брали? - спросил Стаська.
  - Презики то? В спальне родительской, только их там нет больше, на днях кончились, - констатировал Борисик.
  - А что, презики разве в аптеках продают? - спросил Глеб.
  - Естественно, а ты думал где, не в канцтоварах же! - ответил Стаська.
  - Папа сказал, что это какие-то предохранители, вот я и думал, что это что-то типа запчастей каких-то, - пожал плечами Глеб.
  - Погодите, дак вы не знаете предназначение презика? - воскликнул Стаська.
  - Тебе ж сказали - запчасти, - встал на защиту брата Борисик.
  - А вы не задавали себе вопрос - что запчасти делают в родительской спальне? - как можно спокойней спросил Стаська, искренне удивляясь дремучести братьев.
  - Неа, - дружно сказали братья, привыкшие верить родителям на слово.
  - Понятно, все гораздо хуже, чем я предполагал, до аптеки далеко? - Стаська посмотрел на братьев, словно собрался объявить неутешительный диагноз.
  - Да нет, пара кварталов, - сказал Борисик.
  - Пошли, мне есть что вам рассказать об это мире, - сказал Стаська.
  
   7
  
   Родителям нужно верить. Ведь даже если они пока не говорят всей правды, то со временем, конечно же ее скажут. Или ее скажут за них другие.
  - Если то, что ты рассказал о презиках - правда, я за ними в аптеку не пойду, - сказал Борисик, когда троица подошла к аптеке.
  - И я не пойду, идеи ваши, деньги наши, вот ты Стаська и иди - сказал Глеб, критически осматривая Стаську. Дело в том, что если братья, в свои десять, выглядели на все одиннадцать с хвостиком, то Стаська, в свои не полные двенадцать, выглядел на все десять. Хотя всем было понятно, что ни в десять, ни в двенадцать за тем, зачем они пришли в аптеку, в аптеку не ходят, и уж тем паче - не просят продать им то, зачем они пришли.
  - Может, попросим кого-нибудь? - предложил Борисик.
  - "Дядя, купите пять презиков на троих", так что ли? - съязвил Глеб.
  - Давайте деньги, - решительно сказал Стаська. Братья повиновались, видимо подавленные героическим настроем Стаськи. Расплющив носы о витрину, они с интересом наблюдали за происходящим в аптеке. Стаська, как ни в чем не бывало, отбил чек, подошел к прилавку и привстав на цыпочки показал пальцем на витрину. К великому удивлению, продавщица протянула ему горсть разноцветных пакетиков. Стаська, сияя как новый пятак, и помахав продавщице ручкой, направился к выходу из аптеки.
  - Как? - только и спросили братья.
  - Пришлось включить дурочка, - протягивая братьям упаковки с презервативами, сказал Стаська. - Я ей сказал, что мне нужны вот эти резиновые штучки, поскольку нужно поставить эксперимент, который нам задали на лето по физике на тягучесть разных резиновых предметов.
  - Включал дурочка ты, но дура выходит она, - глядя на продавщицу, сказал Борисик.
  - Осталось только надуть их гелием, - сказал Стаська.
  - С этим проще, у нас свой человек в этом бизнесе, - сказал Глеб. Все трое, по очереди неся змея, направились в парк. К счастью, баллоны с гелием, украшенные разноцветными шарами и надутыми фигурками мультяшных героев, оказался на своем месте. На месте оказался и продавец, которого почему то все звали Фифти-фифти.
  - Здорова Фифти-фифти, - поздоровались в один голос братья.
  - Здорова, коль не шутите, что, корешком обзавелись? - Фифти-фифти показал на Стаську.
  - Это не корешок, это Стаська, - сказал Борисик.
  - Дак я про чё и говорю, приятеля, говорю, надыбали - нужное дело, базара нет!
  - Мы его не дыбали, он нам змея помогает запускать, - сказал Глеб, - дело у нас к тебе, поможешь?
  - Об чем разговор! - Фифти-фифти присел на корточки.
  - У тебя гелия много? - тоном заговорщика спросил Борисик.
  - А что, много надо? - тоже перешел на шепот Фифти-фифти.
  - Вот, надо надуть, - Глеб протянул ему пять разноцветных упаковок.
  - Понимаешь, ветра нет, мы их к змею привяжем, они его до восходящих потоков поднимут, а там он уже сам полетит, ну как - надуешь? - объяснил задачу Борисик.
  - Вам и трех за глаза хватит, - сказал Фифти-фифти, по сему - три в расход, два мне - идет?
  - Идет! Сделка состоялась.
   Народ по парку гулял, куда ж без него, но шарики пока никто покупать не торопился. Фифти-фифти спрятал в карман две упаковки, распечатал первую и нацепив на баллон, открыл газ. Нестерпимо - приторно запахло бананом, за тем, наполняясь газом, взору предстал малиновый шар, украшенный рожками. Следом по ноздрям вдарило малиной, шар оказался ядовито - зеленого цвета, украшенный игривой загогулиной. Земляничное амбре смешалось с малиной и бананом и вскоре третий шар, то же с рожками рвался из рук, готовый взмыть в небо. Столь необычные шарики, да еще приправленные фруктовыми запахами, подействовали на прохожих как цветочки на пчелок, - прохожие стали на них слетаться, в смысле, собираться.
  - Купи чертика, - сказала девочка, дернув маму за руку.
  - Купи малиновый банан, - не отставал от нее какой-то карапуз, наседая на своего деда, прогуливавшегося рядом с ним.
  - Валить вам надо, - сказал Фифти-фифти, протягивая троице воняющие на весь парк шары, непонятной конфигурации.
  - Валим, - дружно ответили все трое.
   Запускать змея решили неподалеку, на площади у дворца бракосочетаний. Место там открытое, на дворе выходной, народу практически нет - лучшей стартовой площадки и придумать было трудно. Пока братья привязывали разноцветные баллоны к змею, Стаська его еле удерживал - гелий, собака, оказался скорым на подъем, и все норовил утащить Стаську в небеса вместе со змеем. Как назло, словно специально выждав, откуда не возьмись, налетел ветер, и Стаська, не дожидаясь команды, выпустил змея. Гелий, плюс ветер сделали свое дело и змей, украшенный разнофигуристыми шарами бодро взмыл ввысь. Неожиданный порыв ветра, заставил змея выполнить невиданный пируэт, в результате чего, уже было набравший крейсерскую скорость и заданную высоту змей, вдруг ринулся к земле, снова взмыл вверх и зацепился за руку одной из статуй, украшавших площадь перед дворцом бракосочетаний.
   С этой скульптурой вообще, и с ее автором, в частности, связано много чего интересного. Звали, да и сейчас, нет-нет зовут, дак вот, звали скульптора Мифодий. Поцелованный неизвестно каким богом, Фима постоянно прибывал в поисках. Он искал новые формы и способы передачи того, что просили его передать заказчики тех или иных скульптур или скульптурных композиций. Первой работой, выполненной Фимой, стала скульптура, установленная во дворе детского сада Љ1, и выполненная по мотивам восточных сказок. "Алладин трет Маленького Мука, перепутав его с лампой". Столь своеобразное прочтение хорошо известных сказок, да еще и установленное в детсадовском дворике, привело к тому, что скульптуру от греха подальше, переставили во двор дома престарелых. Работать же с мрамором Фима отказывается категорически, так как его работа, выполненная по заказу все того же дома престарелых "С детьми и старость - в радость", стоила ему 5 лет условно, поскольку он, выполнив ее в античном духе, уделил, по мнению искусствоведов из Захудаловской городской прокуратуры, излишнее внимание тому, чему уделять его не стоило.
   Дерево Фима тоже отвергает, так как считает его материалом ненадежным, которому свойственно разбухать, рассыхаться и растрескиваться, приводя в пример свою скульптурную композицию "Ныряльщик", которую Фима установил в единственном городском бассейне. Видимо от высокой влажности и подходящего микроклимата дерево, из которого был вырезан ныряльщик, пошло в рост, и вскоре ныряльщик, ничем ранее не выделявшийся, обзавелся торчащей веточкой, торчащей, как на грех, там, где ей торчать категорически не следовало. Подпиливание и подстругивание ныряльщика, результатов не дали, поскольку веточки поперли у ныряльщика из таких мест, что пришлось отменять соревнования по прыжкам из воды, поскольку все внимание судейской комиссии было обращено на скульптуру, с торчащими отовсюду веточками, подернутыми молодой листвой. Та же участь постигла и Фимину скульптурную группу "Веселые старты", изображавшую застывших в предстартовой позе веселых спортсменов, которую он саморучно выстругал и установил перед зданием Детской Юношеской Спортивной Школы города Захудаловска. Ветер и дождь сделали свое дело, и композиция со временем растрескалась, да в таких местах, что доказывать отсутствие злого умысла, Мифодию приходиться по сей день.
   С железобетоном у него тоже отношения, мягко говоря, не сложились, после того, как по заказу горздравотдела, сварив и залив бетоном свою скульптуру о способах передачи СПИДа, приемная комиссия, к своему удивлению обнаружила, что согласно скульптурной группе, способ передачи только один, причем попадающий сразу под несколько статей Уголовного Кодекса. Как ни доказывал Фима, что на остальные способы элементарно не хватило бетонной смеси и арматуры, и что удовлетворение, читаемое на лицах скульптур, вовсе не отражают радость от заражения таким способом, и это, не более чем игра света и тени - все напрасно. Еще свежи воспоминания о скульптурной композиции, выполненной Мифодием в технике воскового литья, по заказу городского отдела народного образования, задумывавшийся, видимо как наш ответ их музею мадам Тюссо.
   По замыслу чиновников, скульптурная композиция должна была олицетворять путь, пройденный народным образованием, и призывать к дисциплине учащихся, простояла в холле городской гимназии имени Малыша и Карлсона ровно 15 минут. Композиция состояла из трех частей и шести фигур. "Учитель, порющий розгами нерадивого гимназиста" - как олицетворение темного непедагогичного прошлого, "Учитель и ученик за совместным чтением научно-популярного журнала" - наше настоящее, и "Ученик, порющий нерадивого учителя" - вот, что, по мнению Фимы, ждало наше народное образование в будущем. Отлитые из воска, скульптуры выглядели настолько живыми, что многие заслуженные учительницы, присутствовавшие на открытии, чуть не лишились чувств, признав в учителе из прошлого, тогдашнего мэра города, порющего гимназиста, до боли похожего на Гарри Поттера. Слова Фимы о том, что журнал "Jeune et Naturelle", это своего рода "Техника - молодежи", или на худой конец - "Юный художник", успеха не возымели, поскольку Мифодий, как истинный мастер, до последнего штриха скопировал не только обложку журнала Љ 4 за 1986г., им были воспроизведены даже страницы, которые с увлечением читают учитель и ученик.
   Вернувшись через два года из "творческой", по словам Фимы командировки, он с головой ушел в освоение новых техник, материалов и способов передачи. Венцом его поисков, стало исполнение заказа, поступившего из городского ДОСАФ. Используя сверхлегкие материалы, Фимой была изготовлена скульптурная композиция "Спасатель, делающий искусственное дыхание". Установленная на высоком постаменте при входе в городскую школу ДОСАФ, она ничем не привлекала внимание, покуда не подул сильный ветер. Спасатель, изготовленный из сверхлегкого материала, и закрепленный над спасаемым на штыре, под напором ветра резко развернулся на 180 градусов, явив окружающим позу не столько неизвестную, сколько чарующе откровенную в столь необычном месте. А поскольку композиция была закреплена на недосягаемой обычными способами высоте, то стоило подуть южному ветру, как спасатель, к вящей радости учащихся ДОСАФ, принимал позу, вернуть из которой, его мог лишь северный ветер. В народе даже появилось выражение "искусственное дыхание по южному", поэтому на вопрос, - какой сегодня ветер, многие отвечали, что с утра спасатель делал искусственное дыхание по южному, что означало, что ветер сегодня дует с юга. Использование сверхлегких материалов в этой скульптуре, в конце концов, привело к тому, что вертеться на штыре, начал не только спасатель, но и спасаемый, в результате чего позы, принимаемые ими под напорами разных ветров, начали принимать откровенно вызывающий характер, смущая учащихся и отвлекая их от добровольного содействия армии и флоту. Августовской ночью, под покровом темноты, вызванная пожарная команда намертво закрепила спасателя над спасаемым.
   Еще одну злую шутку ветер сыграл со скульптурой, которую Мифодий, памятуя о спасателе, изготовил методом теплой ковки из стальных сверхтонких пластин. Выполненная по заказу городского дворца бракосочетаний, она чем-то напоминала известных "рабочего и колхозницу", стоящих в Нскве. С той разницей, что молодой человек, олицетворявший вновь испеченного супруга, трогательно обнимал рукой строгую талию вновь испеченной и уже беременной, судя по приличному животику, супруги. Изготовленные отдельно и соединенные уже на постаменте они сверкали на солнце и призывали всех, еще не скованных узами брака, поскорее исправить это упущение. Однако, налетевший вскоре ветер, привел всех собравшихся на открытие скульптуры в легкое замешательство, поскольку попадая в щели между пластинами и гуляя внутри полых фигур, он начал издавать звуки настолько пугающего, иерихонского тембра, что присутствующих озноб прошибал прямо на месте. Частично устранить акустическую аномалию, Фиме удалось лишь после того, как рука молодого супруга была переварена им, и вынужденно спустилась несколько ниже строгой талии супруги, от чего терялась пафосность, появлялась игривость и некий намек, на предстоящую брачную ночь. Однако утробные звуки хоть и стали менее зловещи, но утробности своей не потеряли, продолжая пугать молодоженов и снижать общегородские показатели по бракам. Полностью избавится от звуков, удалось лишь тогда, когда рука молодой супруги, до этого, призывно вздернутая ввысь, стараниями Фимы, переместилась на уровень чуть ниже пояса супруга. Попытки приподнять ее до приличного уровня, хотя бы в район широкой груди, успехов не имели. Скульптура не выла исключительно при такой комбинации рук молодых. Очередная приемная комиссия, чуть разом дара речи не лишилась, увидев, где находятся руки молодых. И если руку жениха скрывала спина невесты, то руку невесты, призывно указующую на ширинку жениха, ничего уже скрыть не могло. Выручил всех сам Мифодий, предложив поставить перед супругами фигуру некого ребенка, допустим, сына, тем самым, прикрыв фривольный жест невесты. Поскольку добавить фигуру ребенка оказалось дешевле, чем сносить весь памятник, вопрос о том - откуда у только что поженившихся молодых появился ребенок, с точки зрения общественной морали, ни у кого не возник. Фима подошел к вопросу о ребенке со свойственной ему монументальностью, от чего ребенок выглядел ненамного младше родителей, и не смотря на полное отсутствие одежды, производил скорее впечатление любопытного родственника, заставшего молодых в пикантной ситуации. Памятуя о предыдущих случаях, не стал Фима заострять внимание и на половой принадлежности новой фигуры. Что бы избежать кривотолков, он сваял, а точнее сковал ее в этаком игривом полуобороте, явив зрителям часть спины, не отвечающую за пол. Решив, что эта часть спины все же лучше, чем рука невесты на ширинке жениха, комиссия, наконец, утвердила скульптуру. Теперь вам понятно, что змей, украшенный разноцветными презервативами, зацепился не просто не вовремя, он зацепился, прямо скажем - крайне неудачно, и отцепляться, судя по всему в ближайшее время не собирался.
  
   8
  
  - Племяш твой седня заходил, - сказала продавщица аптеки, уже упомянутая нами Валькирия Петровна Климу Прокопьевичу, когда тот зарулил к ней по случаю окончания рабочего дня.
  - Что, приболел что ли? - спросил Клим Прокопьевич.
  - Да нет, видать уже не успеет. Презервативов накупил, аж пять штук, - сказала Валькирия Петровна.
  - Кто накупил? Стаська? - не поверил своим ушам Клим Прокопьевич. - Погоди, может, путаешь чего, ему ж только двенадцать исполнилось!
  - Вот и я подумала - на голову он их что ли нацеплять собрался? Размер то выбрал, прости господи, я такие только во сне и видала, - и она призывно посмотрела на участкового.
  - Да ну тебя, рябина ты непривитая, и ты продала? - кипятился Клим Прокопьевич.
  - А че б и не продать. У нас приказа о запрете продажи детям презервативов нету, демократия, он тем более, про эксперимент в школе говорил, не то натягивать, не то растягивать им там на лето чего-то задали, - попыталась успокоить участкового Валькирия.
  - Валькирия, ну какая к долгоносикам школа! Он же из Нсквы! Знаю я, чем эти групповые эксперименты до окончательного формирования кроны заканчиваются. Меня потом самого его родители сначала растянут, а потом натянут, ты, клизмочка моя, не видала, куда он стартанул то?
  - В кусты, с дружками новыми - экспериментировать, куда ж еще, - сказала Валькирия, продолжая томно наваливаться на прилавок.
  - Быстро они его окучили, - озабоченно пробормотал Клим Прокопьевич.
  - Да не, он с братьями Разлюляевыми был, те еще шибздики, поди опять шалость какую придумали, а нсквича твоего, на амбразуру бросили, самим-то видать стыдно стало.
  - Ты чтоль, амбразура то? - слегка успокоился участковый - в кусты, говоришь, сиганули, щаз я их маршрут быстро прослежу - и Клим Прокопьевич, на полусогнутых направился к кустам у аптеки.
   Выслеживать, впрочем, долго не пришлось - сразу за кустами начиналась площадь перед дворцом бракосочетаний. Будучи мужчиной холостым, не сказать, что бы участковый был в восторге от Фиминого монумента. Стоило любому, кто смотрел на скульптуру, чуть отойти от официально рекомендованной точки просмотра, как начиналось видеться такое, от чего у Клима Прокопьевича желание сковать себя узами брака улетучивалось и гасло окончательно. Разумеется, в свои годы, участковый мог невооруженным взглядом отличить обычные шарики, от шариков не обычных, либо предметов, используемых как шарики. Увидев на скульптуре бодро болтающегося змея, украшенного разноцветными презервативами, участковый сразу все понял, на то он и участковый. И без того неоднозначная скульптурная группа, украшенная надутыми презервативами, окончательно подрывала авторитет семьи, а из-за кустов, дак вообще казалось, что бесполый ребенок протягивает горе родителям эти самые предметы контрацепции словно говоря - уж лучше воспользуйтесь ими, но не рожайте больше бесполых детей. Увидел участковый и племянника, безуспешно пытающегося сдернуть за веревочку запутавшегося змея. Два одинаковых шибздика вертелись неподалеку. Первым, притаившегося в кустах участкового, заметил Борисик.
  - Участковый взбесился, по кустам лазает, - показывая на кусты полушепотом сказал Борисик Глебу.
  - Сдал нас кто то, засаду готовит, как пить дать! - так же тихо ответил ему Глеб. - Стаська, бросай ты этого змея, мажем лыжи, милиция на хвосте! Таиться смысла больше не было и Клим Прокопьевич покинул укрытие.
  - Стоять, забодай вас короед! - видя, что троица собралась дать деру, крикнул участковый.
  - Все, пердык нам, - сказал Борисик. Стаська же, только сейчас, разглядевший участкового, сам пошел ему на встречу. За отчаянное мужество, второй раз за день, проявленное Стаськой, братья даже начали его немножко побаиваться. На полпути он остановился и отчаянно жестикулируя, начал что-то объяснять участковому. За тем, оба направились в сторону братьев. Клим Прокопьевич снова посмотрел на скульптуру - с этого ракурса казалось что, уже слегка беременная невеста протягивала бесполому отпрыску цветастую контрацепцию, мол, на, играй, нам с папой эти штучки уже не к чему. Клим Прокопьевич сплюнул.
  - Та-А-К, пестики - тычинки, развлекаемся значит, да? - участковый строго посмотрел на одинаковые макушки.- Мало вам, прошлого непотребства в фонтане, решили до памятника архитектуры добраться, будь он неладен, да?
  - Это дядя Клим скульптура, - поправил участкового на правах родственника Стаська.
  - "дядя Клим"? - переспросил Глеб.
  - Оперативно нсквич работает, две минуты и уже "дядя Клим" - в свою очередь восхитился Борисик.
  - Это я, клопов вам в штаны, оперативно работаю, пять минут и я уже на месте, - сказал Клим Прокопьевич. - А ему, я уже двенадцать лет как дядя, почему гандо, презерва, тьфу, на кой ляд вы их туда запендюрили, а?
  - Это не мы, это их ветер туда запендюрил, стихия, природа, мать наша, - сказал Стаська. Братья в разговор не вступали, а помалкивали в тряпочку.
  - Я вот вам покажу - чья тут мать, стихия, в центре города ган, тьфу - неизвестно что болтается, а они мне - стихия! А снимать кто их будет, то же стихия, или мне из табельного оружия их расстреливать прикажете, а?
  - А можно я стрельну? - голосом раскаявшегося грешника спросил Борисик.
  - Я те стрельну, я те так щаз портупеей по жопе стрельну, ты у меня, садовый зуд тебе в подмышки, неделю стоя спать будешь! - кипятился участковый. Неожиданный и сильный порыв ветра сорвал змея с руки статуи как раз в тот момент, когда Клим Прокопьевич, в очередной раз взглянув на Фимино творение, узрел новый ракурс, при котором змей и презервативы казались в руке жениха, мол, полюбуйтесь граждане что бывает, если использовать их не по назначению. К счастью, в этот момент ветер сорвал змея и он бодро и беззаботно взмыл ввысь.
  - Веревку лови, улетит! - крикнул Глеб, но было поздно. Змей, словно предчувствуя возможный плен поднажал и поигрывая разноцветными, известно чем, все набирал и набирал высоту.
  - Потоки поймал, - сказал Борисик, глядя на удаляющегося в небе змея. Трое мальчишек и участковый, посреди площади, задрав головы, провожали с каждой минутой становившегося все меньше и меньше змея.
  - До Нсквы, интересно, долетит?- спросил Глеб.
  - Неа, презики то же китайские, глобализация, - ответил Борисик.
  
  
  
   9
  
   Итак, этим утром, братья решили идти к Стаське. Стаськи, обычно сидевшего на подоконнике, в этот раз там не оказалось, пришлось подниматься.
  - Баскетболисты у них все что ли? - сказал Борисик, подпрыгивая и не доставая до кнопки дверного звонка.
  - А по Стаське и не скажешь, метр в прыжке, он-то, как звонит? - сказал Глеб, кончиком пальца дотянувшись таки до пипки звонка.
  - Ну, ты чё, спишь что ли? - шушукнули на Стаську браться, когда в приоткрывшуюся дверь, просунулась его озабоченная физиономия.
  - Хуже, братцы, - сказал Стаська, пропуская братьев в прихожую.
  - Первый раз в гостях у милиционера, - оглядываясь, сказал Борисик.
  - Да уж, лучше нам в гостях у милиционера, чем милиционер в гостях у нас, - резонно заметил Глеб.
  - Вы, в первую очередь, у меня в гостях, - сказал Стаська, - вы в стрелковом оружии разбираетесь?
  - У нас Глеб спец по рогаткам, а что? - спросил Борисик.
  - Да, тут дядька свой пистолет забыл, - словно невзначай сказал Стаська.
  - И ты молчишь!! - воскликнули в один голос братья.
  - Вот я и спрашиваю, специалисты по собиранию стрелкового оружия среди вас есть? Стаська показал рукой на обеденный стол. Братья разом кинулись к столу, на котором лежало что то, накрытое газеткой.
  - Интересные ты газеты читаешь, - сказал Глеб, показывая на фото распластанной на весь разворот голой девицы.
  - "Его звали Вова - найдите десять отличий", - прочитал под фотографией Борисик.
  - Это дядина газета, первая что под руку подвернулась, да что вы, маленькие, фигню всякую разглядывать! - Стаська скомкал газету.
  - Ух ты! - снова в один голос воскликнули Глеб и Борисик. Конечно, что они, маленькие на голых теток смотреть, когда под газетой лежал настоящий пистолет! Правда он был в несколько разобранном виде, но пусть даже и такой, но ведь настоящий! Рассыпанные по столу патроны, были лишним тому подтверждением.
  - Крутотень, - с придыханием сказал Глеб, не сводя глаз с разложенного на составляющие пистолета.
  - Крутотень, да не очень, - вздохнул Стаська, - уж как я его не собирал - хоть ты тресни, а лишние детальки все равно появляются.
  - Молодец, что патроны разбирать не стал, а то бы и у тебя лишние детальки появились, - сказал Борисик, - спрячь их Стаська, от греха подальше.
  - Нужны мне ваши патроны, - буркнул Глеб, инструкции пользователя к нему, нету случайно?
  - Это же не кофеварка, что бы инструкцию к нему прикладывать, отведите затвор, снимите с предохранителя, нажмите на спусковой крючок, убедитесь, что пуля попала по назначению, сделайте контрольный выстрел, так что ли? - сказал Стаська, высыпая патроны в карман.
  - Это уже инструкция для киллера получилась, а нам нужна схема сборки, как в конструкторе, для особо одаренных, - сказал Борисик.
  - Где то я такую схему уже видел? - Глеб почесал макушку, - точно, у нас, дома, Большая Советская Энциклопедия, помнишь Борисик, ты гороховой каши объелся и мы значение слова "пердикулез" искали.
  - И как, нашли? - ехидно спросил Стаська.
  - Неа, но там столько всего на "п" интересного, зачитаешься, точно, схема пистолета Макарова, там я ее и видел, - уверенно сказал Глеб.
  - И что ты предлагаешь? - спросил Стаська.
  - Алгоритм такой: бежим к нам, смотрим инструкцию, собираем пистолет, - сказал Глеб.
  - Проверяем как работает, - добавил Борисик.
  Поскольку запчастей у пистолета оказалось на удивление много, детали завертывали в газету и распихивали по всем имеющимся карманам.
  - Прибавим ходу, - сказал на улице Стаська. Все прибавили ходу, да так, что Стаська, света белого не видя под ногами, запнулся о клюку сидевшей у подъезда старушки, шмякнулся что есть мочи об асфальт, но загнанный в цейтнот, ничего не заметил, а припустил догонять братьев, уже звавших его из подъезда.
  - Дома никого, - оббежав квартиру доложил Борисик. Глеб достал из книжного шкафа нужный том энциклопедии, все подаставали из карманов то, что когда то было пистолетом Макарова. Расположились за кухонным столом. Руководил реконструкцией Глеб. Действительно, в энциклопедии была таблица с прозрачным пистолетом Макарова, на которой были видны все его железные внутренности. Минут через двадцать пистолет принял вид, похожий на тот, что был на таблице в энциклопедии.
  - Чего-то не хватает, - задумчиво произнес Борисик, поигрывая собранным пистолетом. Он передернул затвор и хотел было нажать на спусковой крючок. Крючка на месте не оказалось.
  - Бах! - сказал Борисик.
  - Ты дяде тоже предлагаешь "бах" кричать, когда ему стрелять придется? - спросил Стаська. Все стали искать крючок, который вскоре нашелся в кармане у Глеба. Пистолет по новой разобрали, приладили спусковой крючок, и снова собрали.
  - Лишнего ничего не осталось? - спросил Стаська, оглядывая кухонный стол.
  - Вроде нет, держи, - Борисик протяну ему пистолет.
  - Сдается мне, что раньше он был без оптического прицела, - сказал Стаська, разглядывая примотанный к пистолету на скотч оптический прицел от игрушечной снайперской винтовки.
  - Зато как смотрится, дядя будет искренне рад, - сказал Борисик.
  - Дядя будет искренне рад, если он, хоть раз стрельнет, никого при этом, не убив,- сказал Стаська.
  - А зачем же тогда стрелять? - удивился Глеб.
  - Я имею в виду, не убив того, кто стреляет, - уточнил Стаська, убирая энциклопедию обратно на полку.
  - Ладно, рванули обратно, - сказал Глеб.
  Все рванули, лишь у подъезда на ходу, уточнили маршрут движения, да Стаська втихаря выкинул клочок газеты - дядька вот-вот должен был вернуться с работы.
  
  
  
   10
  
   Тем временем, Клим Прокопьевич покидает кусты акации и весь отдается поискам профуканного неизвестно где, табельного оружия. Но мы-то с вами уже знаем где оно, по сему - смотрим что из всего этого получится. Выбравшись из акации, участковый первым делом попытался вспомнить, что в таком случае, а именно в случае потери табельного оружия, советует должностная инструкция. Инструкция советовала застрелиться, правда не указывала из чего. В голову лезли отрывки из книжки Мичурина, какие-то гибриды, прополки и садовые вредители. Ни чем не выдавая случившееся, Клим Прокопьевич начал планомерно обходить пивные точки в обратном порядке. Разумеется, от пива он отказывался, не забывая интересоваться у словоохотливых продавщиц, не находили ли округ ларька подозрительного предмета, похожего на пистолет, или может, слышали беспорядочную стрельбу, одним словом, ненавязчиво давал понять, что его интересует все, связанное с предметами огнестрельного характера. Охочие до разговоров ларечницы, выдавали ему информацию касающуюся чего угодно, от адресов, где торгуют самогонкой и заканчивая поименными списками любовников и любовниц всех окрестных жителей, но находке подозрительного предмета, похожего на пистолет, никто даже не заикнулся. Озадаченный таким ходом поисков, участковый присел на скамейку у подъезда. Сестры Карамазовы очнулись от полуденной дремы и первыми начали разговор.
  - Здрасьте вам, Клим Прокопыч, - сказала баба Лупа.
  - Здравия желаю, Лумперия Карловнвна, - ответил участковый.
  - И вам того же здравия, - сказала баба Изя.
  - Спасибо на добром слове Изольда Карловна, - вздохнул Клим Прокопьевич.
  - Как обстановка на вверенном участке фронта? - начала издалека баба Изя. - Преступность как поживает? Вид у вас какой-то вялый. Простудились? Не хвораете ли часом? Вопросик у меня к вам имеется.
  - Проститутки? - встрепенулась баба Лупа.
  - Да угомонись ты, Лолита партизанская, приболел, говорю, Прокопыч то.
  - Дак понятно, вон они, сколь мужшын то за ночь обтовосят, не мудрено и приболеть.
  - Да не проститутки, прости господи, участковый говорю, приболел.
  - Вы спросить чего-то хотели, Изольда Карловна, - напомнил Клим Прокопьевич.
  - Ага, я вот чего, вот из вас Клим Прокопыч в детстве чего сыпалось?
  - В смысле, из меня сыпалось? - не понял участковый.
  - Ну, в карманах чего лежало? Игрушки может какие, запчасти к веласапеду, еще чего, а? - спросила баба Изя.
  - Да я уж и не помню, хлам всякий, что у пацана в кармане быть может?
  - А вот, полюбуйтесь, чего из нонешних сыплется, - сказала баба Изя, протягивая участковому пистолетный патрон.
  - Откуда он у вас, - не подавая виду, спросил участковый, хотя внутри все сжалось от сладостного предчувствия - ниточка, пусть тоненькая и может и совсем не от его пистолета, но лучше хоть что то, чем совсем ничего. Подпольный склад оружия, или банда торговцев оружием, хотя банда, это уже было бы слишком, лучше неохраняемый склад с утерянным за последние годы оружием.
  - Это Лупа, - продолжала баба Изя, - она хоть и глуховата, но глазастая, как в молодости. Я через её глазастость, можно сказать, так замужем и не побывала.
  - Из меня, промежду прочим, - вступила в разговор баба Лупа, почти што первостатейная снайперша выйтить могла. Я ить, любое ружо, с закрытыми глазами одевала - раздевала, тьфу, оказия, разбирала - собирала, говорю, меня в ночные дозоры, завсегда заместо прицелу брали. Положут, смотри, говорят, Лупа в оба, о как!
  - Ага, в землянке на топчан положут ее, и давай, соберут - разберут, соберут - разберут, - сказала баба Изя.
  - Вы мне про патрон расскажите, - умоляюще попросил участковый.
  - Дак чё, рассказывать. Вы же братьев Разлюляевых хорошо знаете, близнецы с тридцать пятой квартиры? - баба Изя закурила беломорину.
  - Да уж, наслышан, - внутрях Клима Прокопьевича недобро екнуло.
  - К им седня телеграмма была, не то грек из Братска, не то брат из Греции приехать должон, - встряла баба Лупа.
  - Иностранец, поди? - спросил участковый.
  - А кто его знает, мне бы его лет пятьдесят назад, я б срезу его на чистую воду вывела, - мечтательно сказала баба Лупа.
  - Ага, СМЕРШ в юбке, ты токма ухажеров моих на чистую воду всю дорогу и выводила, да всех вывела, прости господи, - окутав всех едким дымом сказала баба Изя.
  - С патроном то что? - участковый уже начал терять терпение.
  - Дак вот, - продолжила баба Изя, - стало быть седня, ужо после обеду, гляжу, несутся они уперед штанов к подъезду. Пролетают мимо нас, и тут один, как об Лупину палку запнется, дак как оземь ахнется, имя у него еще какое-то женское, дай бог памяти,- баба Изя смачно затянулась.
  - У близнецов? - не понял Клим Прокопьевич
  - Кажись Таисия они его назвали, - сказала баба Лупа.
  - Да не, - баба Изя окурила участкового облаком дыма, - какось Наська, Аська...
  - Стаська? - совсем уже предчувствуя недоброе, спросил Клим Прокопьевич.
  - Точно, Стаська! У его патрон и выпал, - уверенно сказала баба Изя.
  - Дак их трое было? - снова удивился участковый.
  - А я что и говорю, близнецы эти, и он, что туточки вот об асфальт приложился, - баба Изя показала место, куда приложился Стаська.
  - И из штанов у него торчало..., - начала баба Лупа.
  - Что у него торчало? - спросил участковый, окончательно переполненный предчувствиями.
  - Дуло у него из штанов торчало, от пистолета, я хучь и старая, а дуло в штанах завсегда разгляжу, - сказала баба Лупа.
  - Эт точно, уж чего-чего, а дула ты мастерица разглядывать, любой калибр, прям всесоюзная чемпионка по разглядыванию, - чадя как паровоз, сказала баба Изя.
  - Погодите, дак у него из штанов торчало дуло?- снова переспросил Клим Прокопьевич.
  - Конечно, что я, слепая, пистолетное дуло отличить не могу? - чуть не обиделась баба Лупа.
  - А кто тебя знает, вон, в сорок четвертом, у командарма пятой воздушно-пехотной армии, спутала, да не в то дуло шомполом зафитилила - два месяца командарм в лазарете как миленький провалялся, - баба Изя поплевала на окурок.
  - Да репей с ним, с командармом, пацаны то что? - предчувствуя, что напал на след, спросил участковый.
  - Дальше сиганули, видать к братьям до квартиры, - сказала баба Изя.
  - А я, стало быть, гляжу, ага, патрон валяется, не иначе как из этого, как его, у которого дуло торчало выпал. Сама-то я нагинаться за им не стала...
  - Это с войны она за боеприпасами нагинаться перестала, - перебила сестру баба Изя, - нам в атаку, а она как с утра за боеприпасами нагнулась, так только к обеду и разогнулась, прости господи, чуть атаку тогда не сорвали.
  - Вот я и говорю, - продолжила баба Лупа, - Изольда, подыми боеприпас, авось пригодиться, а тут как раз вы, вот из вас в детстве что сыпалось?
  - Да спросила я его уже, чего из него в детстве сыпалось, что положено, то и сыпалось, - в самое ухо сестре сказала баба Изя.
  - Значит, из подъезда они больше не выходили? - спросил участковый.
  - Нет, не выходили, - сказала баба Изя, - где вы видали, что бы мальчишки шагом ходили, они из него выбежали так, словно им в спины осиный рой несся.
  - А куда они побежали, не сказали, может, заметили чего? - спросил участковый.
  - Ежели вы Клим Прокопыч, про то, торчало ли дуло, то не заметили, а побежали, кажись тот, который Стаська, вроде как про дом свой говорил, какой то дядька у его с работы, а что с работы, что за дядька, не поняла - убежали пострелы, - закончила рассказ баба Изя.
  - Газетка, вот еще выпала,- сказала баба Лупа, протягивая участковому свернутый кусок газеты.
  - А ты про газету мне ничего не говорила, ну-кась, поди "Известия", - сказала баба Изя, беря газету в руки.
  - Початай, початай, тебе такие "известия" в самую пору, - хихикнула баба Лупа.
  - "Те, кто курит не в затяжку, вероятнее всего занимаются сексом не в девчонку, узнайте, не гей ли вы" - прочитала заголовок баба Изя, - господи, страсть какая! Это че ж за газеты нонче дети читают? "50 способов получить наслаждение ректальным градусником - советы проктолога", тьфу, гадость какая! - с этими словами, баба Изя аккуратно сложила газету и уже собралась было прибрать ее в хозяйственную сумку.
  - Мне про пылесос понравилось, "Удовольствия после семидесяти, или новый взгляд на пылесос - советы пенсионерам", жаль страница оборвана, - сказала баба Лупа.
  - Ты только подойди у меня к пылесосу! - погрозила пальцем сестре баба Изя.
  - Спасибо гражданочки, за содействие и бдительность, пора мне, - заторопился Клим Прокопьевич, густо покраснев, - газетку, позвольте, изымаю, как вещественное доказательство.
  - Жизнь отечеству, честь - никому! - ответила ему баба Лупа.
  - Ишь, начиталась прессы, встрепенулась! Это на Лупу так мужчины в форме действуют, сразу про мою честь вспоминает, - сказала вслед удаляющемуся бодрым галопом участковому баба Изя.
   * Не успели братья и Стаська положить пистолет на стиральную машину в ванной, а именно там его оставил поутру Клим Прокопьевич, и вопреки протестам Стаськи чуть было не принялись разглядывать остатки газеты сомнительного содержания, как в квартиру ворвался участковый.
  - Лежать, в смысле сидеть, то есть стоять - руки на стол! - посмотрев на лежащего на диване Стаську, сидевшего за столом Глеба и стоящего позади него Борисика выпалил Клим Прокопьевич.
  - Где табельное оружие, оглоеды? - с ходу взял быка за рога Клим Прокопьевич.
  - Какое дядя Клим оружие? - придав голосу безмятежность и с видом пастушка, только что узревшего ангела господня, Стаська встал с дивана.
  - Лежать, не шолохаясь, я вам устрою вивисекцию корневой системы, где оно, алькапоньки малолетние, а?! - Клим Прокопьевич оглядел комнату. Стаська плюхнулся обратно на диван, а Глеб прикрылся газеткой, за эту же газету спрятался и Борисик. "Американец съел на спор два килограмма какашек и остался жив" - прочитал аршинный заголовок в газете Клим Прокопьевич, всю оставшуюся часть страницы занимала девица в непотребной позе, издали смахивающей на цыпленка табака.
  - Опустить газету, смотреть в глаза! - скомандовал участковый Глебу, - я сказал смотреть мне в глаза, а не читать! Учтите, мне известно все!
  - Неудивительно, с такой прессой, я бы то же все знал, - сказал Глеб, продолжая коситься на газету, пытаясь дочитать статейку об использовании дрелей и перфораторов на стадии каких то предварительных ласк.
  - Последний раз спрашиваю - где пистолет? - Клим Прокопьевич хлопнул ладошкой по столу.
  - А, пистолет! Это тот что лежит на стиральной машине что ли? - Стаська снова попытался встать с дивана, - так бы сразу и сказали, дак там он вроде и лежит, где вы его забыли, дядя Клим. Клим Прокопьевич метнулся в ванную. Через секунду он вернулся, держа в руках вновь обретенное табельное оружие.
  - А какого рожна вы с ним по городу бегали? - спросил участковый, отбирая наконец газету у Глеба. Поняв, что опасность миновала и пистолет, с виду вроде бы такой же, Клим Прокопьевич немного успокоился и даже чуток оттаял. Настало время применить педагогические знания, почерпнутые из книжки Мичурина.
  - Я понимаю, нашли пистолет, мальчишки, интересно как у него чего устроено и откудова чего у его растет, сам виноват, впопыхах оставил, но ведь и вы должны понять - как-никак, милиционер в доме живет, всякое может случиться, и вообще - это же оружие, а не тяпка или окучка какая, а вы с ним по огороду, тьфу, по городу бегаете!
  - На лицо очевидный минус маленьких городков, - поняв, что таиться бесполезно, сказал Стаська, - стоит тебе пробежаться с пистолетом, как об этом знает вся округа, включая деревни и поселки в радиусе десяти километров! Вот у нас в Нскве - народу тьма, хочешь, ходи, хочешь, бегай себе с пистолетом сколько влезет - и никто тебе слова не скажет. Потерял ты допустим патрон, не беда, пошел, купил запасной.
  - У нас только от ружья патрон есть, он в пистолет не влезет, - сказал Глеб.
  - Мы дядя Клим патрон один потеряли, - с чувством неискупаемой вины сказал Стаська.
  - Этот что ли? - участковый достал из кармана патрон.
  - На то же лицо, очевидный плюс маленького города - не успел потерять патрон, а его уже нашел участковый, - сказал Борисик.
  - Его сестры Карамазовы нашли, когда ты, Стаська около них на асфальт брякнулся, - сказал окончательно отошедший и успокоившийся Клим Прокопьевич.
  - Хрен редьки не слаще, в смысле, хорошо что нашли, патрон, - улыбнувшись сказал Борисик.
  - В общем так, саженцы вы мои, на первый раз, будем считать инцидент исчерпанным, - Клим Прокопьевич зарядил пистолет недостававшим патроном, и убрал его в кобуру, - думаю, что это в общих интересах, что бы все мы поскорее о нем забыли, договорились?
  - Договорились! - хором ответили мальчишки.
  - И все-таки - маленькие города, это очевидный минус, - сказал Стаська, выходя на лестничную площадку проводить братьев, - никаких тебе тайн, ты у всех на виду - как в бане!
  - Не скажи, - Глеб наклонился, что бы поднять свернутый клочок газеты, вдругорядь выпавший уже из кармана участкового перед самой дверью.
  
   11
  
  - Может все-таки не стоит тебе упираться, поехали, съездим куда нибудь на пару неделек, а? - спросил Борисик Глеба, когда они уже почти пришли домой, а точнее - не спеша подходили к подъезду.
  - Хотелось бы услышать - куда ты собираешься поехать? - не скрывая сарказма спросил его в свою очередь Глеб.
  - На пример в летний лагерь труда и отдыха, чем не вариант?
  - Позволь открыть тебе несколько прописных истин, - Глеб остановился и присел на корточки. Они почти пришли.
  - Во первых, не известно, чего в этом лагере больше - труда или отдыха, а я очень сомневаюсь, что ты сподобишься вставать ни свет ни заря, что бы с утра и до обеда корячиться там, где они обычно корячатся, на полях или на каких нибудь фермах.
  - А что, обязательно сранья корячиться? Можно к примеру одиноким старушкам помогать, или одиноким дедушкам, дрова колоть, или воду наносить - не смело возразил Борисик.
  - Тебе напомнить во сколько ты ложишься спать? Или быть может ты забыл, что воду, изнывающим от жажды одиноким старушкам носят ранним утром, а не ближе к обеду, когда ты обычно просыпаешься, а дрова колют специальным топором - кавуном, весом с пол тебя, так что боюсь, Борисик, - тимуровец из тебя никудышный получиться.
  - Кто из меня никудышный получиться? - переспросил Борисик.
  - Тимуровец, были такие ребята, ходили по домам и помогали одиноким старикам и старушкам. Как помогут - так на заборе звезду рисуют, мол мы тут уже были.
  - Что, с памятью у них плохо было, раз звездочки рисовали, да? - опять не понял Борисик.
  - Да нормально у них с памятью было, тут брат вообще история длинная, ребята эти, ну типа, нынешних волонтеров из армии спасения, я толком не знаю, Марго просто как то обмолвилась, мол, дожила - на старости лет к ней только тимуровцы и заглянут, воды подадут, а так мол и недокричишься.
  - А что, разве нет просто лагерей отдыха, без работы? - не унимался Борисик.
  - Дались тебе эти лагеря! - с досадой сказал Глеб. - Ну, посуди сам, жить в комнатах черт знает по сколько человек, комары по ночам жужжат, духопердь, соседи в воздух нет-нет салютуют, подъем, отбой по распорядку, в столовую строем, в баню строем, в туалет строем, самодеятельность эта идиотская, конкурсы всякие и чемпионаты по активным играм в закрытых помещениях, утром весь в зубной пасте с головы до пят - оно тебе надо?
  - А в пасте то почему? - опять не понял Борисик.
  - А это, брат, традиция такая, папа рассказывал, кто крепче всех спит, того обязательно ночью зубной пастой мажут, а что бы она кожу не холодила, ее под мышкой греют, или еще где, усек?
  - Дикость какая, - вздохнул Борисик.
  - А еще могут в простынь зашить, ты просыпаешься, и как Гулливер, ни туды и ни сюды - пришили голубчики спящего Борисика к простыни, - продолжал стращать брата Глеб.
   Справедливости ради нужно отметить - жути на Борисика Глеб гнал исключительно основываясь на предположениях и слухах о нелегкой доли детей, рискнувших податься в оздоровительный лагерь. Сам Глеб, как собственно и Борисик, сроду ни в какие лагеря не ездил, а зря. Будь оно так, как описывает это Глеб - дети разбегались бы из этих лагерей для пленных детишек в первую же ночь, ну или на следующее утро - максимум. Взрослые то же не дурачки, заставить детей ходить строем в столовую - это еще куда ни шло, но попробуйте заставить ходить строем в туалет отряд из двадцати и более расслабившихся на приволье детей - фантастика и вымысел Глеба чистой воды. Кушать в одно время организм быть может и приучен, но вот на счет всего остального - извиняйте, тут уж как придется, или точнее - как приспичит. Искушенный в таком отдыхе читатель, будь то представитель молодого поколения, или уже выживший из этого возраста, но хоть раз отдыхавший, конечно согласится со мной - дисциплина в лагере прямо пропорциональна крутости и навороченности самого лагеря. Допустим, в лагере от рыбокоптильного комбината, затерянного как и сам комбинат в оставшихся лесах средней полосы России, дисциплины скажем так - кот наплакал. Фирменную летнюю форму не выдают, и строем ходить не заставляют, подъем - отбой по расписанию, вещи вроде бы существующие, но к исполнению не обязательные. И ничего - отдыхает ребятня, веселятся, как умеют и даже на следующий год вновь обещают друг другу приехать.
   Другое дело - лагеря государственного масштаба, типа "Орленка" и прочих, расположенных на побережьях теплых морей ("Артек" не поминаю, потому как заграница). Тут уж и форма у каждого отряда и воспитатели с вожатыми и досуг продуман от отбоя до подъема, простите, оговорился, от подъема до отбоя, одним словом - все по высшему разряду. И опять же, все отдыхают, правда по распорядку, организованно, но по большому счету - отдыхать не работать и в школу не ходить и уроки не делать - дак какая разница? Зубной пастой конечно мажут везде, тут Глеб прав, и в простынки зашивают - тут он не приврал, но делают это, исключительно в последнюю ночь каждой смены, в эту ночь вообще много чего делают такого, от чего у взрослых, узнай они об этом, пропал бы дар речи и случился сердечный приступ. Однако, у братьев еще будет возможность примерить на себя шорты и майки одного из таких лагерей - не будем торопить события, всему свое время.
  - Может, к Марго рванем? - не терял надежды куда-нибудь "рвануть" Борисик.
  - Ага, это в пик сезона, когда она свой дом по сантиметрам туристам в аренду раздала? Чего думаешь она нас в гости только в феврале зовет? Потому что в феврале на море делать нечего, холод, дождь и ветер - добро пожаловать, дорогие родственники.
  - Тебя послушать, дак лучше все лето дома просидеть, - сказал Борисик, - а дача, чем тебе дача не угодила?
  - Ты мне Борисик лучше про это место и не напоминай, дача - хмыкнул Глеб.
  - Дача как дача, лес, огород, речка - отдыхай сколько влезет! - Борисик показала руками сколько влезет этого самого отдыхай.
  - Ага, ты про основное забыл - про дом!
  - Ну нету дома, за то есть сарайка.
  - Это не сарайка, это конурка для приблудившихся охотников поотдыхать, вот что это. У Робинзона Крузо и то удобств, включая Пятницу, больше было, и не уговаривай меня - на дачу я не поеду! - с этими словами Глеб поднялся и братья продолжили путь к дому, благо, идти осталось несколько шагов.
  Около подъезда традиционно бдительно сидели сестры Карамазовы.
  - Привезли, сродственника то вашего - сказала баба Изя, когда братья подошли на расстояние прямой слышимости.
  - Куда привезли? - не понял Глеб.
  - Кто кого привез? - то же не совсем понял о чем речь Борисик.
  - Участкового часом по пути не встречали? - доверительно спросила баба Лупа.
  - Да погоди ты, - осадила сестру баба Изя, - брата вашего, говорю, на машине привезли.
  - Глеб, у нас что, брат появился? - спросил Борисик.
  - Перегрелись старушки, не иначе, - сказал Глеб.
  - Словил его, участковый то, ась? - снова спросила баба Лупа.
  - Кого? - хором спросили окончательно сбитые с толку братья.
  - Вот ты Лупа завсегда уперед танков кавалерию пускаешь, сбиваешь стратегический замысел, погоди ты со своим участковым, дался он тебе! - баба Изя устраиваясь поудобнее, поелозилась на скамейке, видимо готовясь по новой развивать свой стратегический план. Братья, заинтригованные отрывочной информацией о неком брате и о словившем кого-то участковом, снова присели на корточки. Они вообще любили сидеть на корточках, такая вот привычка.
  - К вам жеж брат приехать должен был? - начала по новой баба Изя.
  - Неа, у нас братьев нет, - сказал Глеб.
  - Нас и двоих за глаза всем хватает, - поддержал его Борисик.
  - А телеграмма утром, от брата же была? - спросила баба Изя.
  - Да нее, это не наш брат, это брат мамы должен был приехать, - первым понял, о каком брате идет речь Борисик.
  - Выходит, хотел приехать брат, а привезли вашего дядьку, - сказала баба Изя.
  - Карета скорой помощи его привезла, - уточнила баба Лупа.
  - Карета? - не понял Глеб, - что, машины скорой помощи уже не ездят?
  - Это она машину по старой памяти так называет, - подсказал брату Борисик, - раньше, станет кому нибудь плохо, вот он и кричит на всю округу - "карету мне братцы, карету!".
  - А ежели бой идет, то обычно сестру звали, - продолжила баба Лупа, - пули свистять, грохот, дым, а я слышу - "сестра, сестра", ага, ранетый меня зовет, вот я по-пластунски к земле притулюся и заместо кареты к нему ползу, положу его сердешного на себя - и обратно.
  - Ты, прости господи, в любое время, только тебе свисни, хоть прижаться, хоть ползти готова была, хочешь по-пластунски, хоть по-каковски. Как щаз помню, нам наступать, а нету никого - ни начальника штаба, ни замполита, ни комдива, адъютанта, и того нету, - баба Изя закурила беломорину.
  - А где они? - спросил Глеб.
  - Говорят же тебе - нету никого, все наступают, - сказал Борисик.
  - Командир, он завсегда впереди должен идтить, на лихом белом коне, - сказала баба Лупа.
  - Ага, только в тот раз, ты чтоль заместо коня то была? Как где - у Лупы в блиндаже их и нашли, весь фронт уже в атаку пошел, катюши воют, самолеты на бдреющем полете летят, а у нас - тишь да гладь, весь комсостав на Лупе собралися, она им, видите ли, показывает, как можно за один раз на себе четверых мужиков с поля боя унесть. Сын у нее после этих показательных выступлений родился - глаза начальника штаба, нос замполита, уши комдива, а мозги адъютанта, что светильник держал - с тех пор его так и звали - сын комсостава полка.
  - На участкового нашего был похож, в молодости - сказала баба Лупа, одного понять не могу, родился белый, а потом почернел, как сажа - так думаю, что этыть война свой след оставила.
  - Тьфу, да какая война, это союзники след оставили - баба Изя сплюнула на окурок, - это о втором сыне Лупа толкует. Мы тогда на Рейне стояли, с одной стороны стало быть союзнички, американцы, французики, а с другой - мы. Только мы-то стояли, а Лупа как раз лежала, передавала опыт по переноске раненых. Ну ей привет от союзников и передали - сын ее тогда получился - ну вылитый Нельсон Мандела, только синеглазый. Помню смеху было, глаза - ну копия французский летчик из эскадрону "Нормандия Неман", все остальное - что твой чернослив, ничего не попишешь - боевое бляд, тьфу, прости господи - братство.
  - А че ж мы сидим то? - пихнул заслушавшегося брата Борисик, - к нам дядьку на скорой помощи привезли, а мы сидит тут, уши развесили. Братья поднялись с любимых корточек и легче ветерка кинулись в подъезд.
  - Ну-ка, подыми Изольда - чагой то из его выпало, кажись пресса, - зоркая баба Лупа пыталась дотянуться своей палочкой до свернутого обрывка многострадальной газеты, в очередной раз потерянной Глебом. Маленький город - ничего не попишешь.
  - Где вы пропадаете целый день? То вас за уши из дому не вытянешь, а то днем с огнем не отыскать, - сетовала мама, когда братья, на всякий случай потихоньку, прокрались в квартиру. Кто его знает - может дядя настолько плох, что лишний шум ему противопоказан.
  - А чего это вы полушепотом крадетесь? - спросил папа, глядя на озирающихся по сторонам Борисика и Глеба, действительно, чуть ли не на цыпочках, кравшихся на кухню.
  - Поди натворили чего, - сказала мама.
  - Да нет, общегородская серена сегодня вроде молчит, и в новостях только про землятресение в Гондурасе передавали. Вы же не из Гондураса прибыли, сознавайтесь! - сказал папа.
  - Да не были мы в Гондурасе, мы у Стаськи были. Оказывается, у него дядька, это наш участковый, а сегодня утром, по запарке, он забыл свой пистолет в ванной, Стаська его нашел и разобрал на запчасти, а мы его потом собирали, - честно признался Борисик, он вообще рос честным мальчиком. Глеб то же по возможности рос честным мальчиком, но не до такой же степени, по сему, он незаметно лягнул Борисика, дабы прекратить эту исповедь.
  - Ужас какой, - всплеснула руками мама, - забыть дома боевое оружие! А если бы он стрельнул? Хорош участковый - нечего сказать!
  - Тогда собирать пришлось бы Стаську, - сказал Борисик.
  - Вот он его и разобрал, что бы лишний раз не соблазняться, - снова лягнув Борисика, сказал Глеб.
  - Мои агентурные источники сообщили мне, что вы сегодня уже были дома, и не одни, а с вашим новым знакомым, который, оказывается, умудрился не только разобрать пистолет, но и упасть, потеряв при этом патрон. Теперь мне становится все ясно - откуда у него патрон, и откуда на полированной полке след чьей-то босой ноги и от чего том энциклопедии на букву "П" стоит вверх тормашками - сказал папа. - Готов спорить, что вы собирали у нас на кухне пистолет, один из вас был босиком, вы стоите в носках, значит это был ваш новый знакомый, верно? Папа довольный посмотрел на сыновей, словно приглашая оценить, и сообща порадоваться за его дедуктивные способности.
  - А Стаська не виноват, что у него дядя оказался участковым, - вступился за друга Борисик. - Родители его к дядьке на месяц спулили, дядька с утра до вечера на работе, чем ребенку заняться? Живет на первом этаже, балкона нет, скидывать нечего, а тут пистолет в ванной, конечно он его разобрал! Кроме честности, Борисик рос еще и справедливым мальчиком, то же, по возможности, разумеется. Глеб в свою очередь, то же был не чужд этого временами обостряющегося чувства, поэтому устав понапрасну лягать Борисика, он попросту ущипнул его. Борисик заткнулся.
  - А я всю голову себе сломала - откуда эта пружинка, не от тостера же она отвалилась? - сказала мама, показывая вороненую пружинку, явно оружейной направленности. Братья переглянулись.
  - Завтра же отнесите ее участковому, - строго сказал папа,- не ровен час, вдруг ему придется вступить в неравную схватку с вооруженными преступниками, а вот из-за такой пружинки пистолет может дать осечку, или вообще не в ту сторону выстрелит.
  - А как там дядя поживает? - поспешил Глеб сменить тему, - по мои агентурным данным его к нам на скорой помощи привезли. Опять что то изобрел и по дороге сюда испытал, да?
  - Господи, страсти какие, - воскликнула мама, - да все в порядке с ним, в ванной отмокает, а на скорой его привез папин знакомый. Афиноген как всегда все перепутал и вышел на две станции раньше - в Ухрюпинске. Сначала он поймал скорую, потом выяснилось что он не помнит адреса, потом стало ясно что он ошибся станцией и уже потом, учитывая дикцию Афиногена, через часок, когда водитель ему все объяснил и Афиноген как мог, назвал приметы дома и нашего двора, выяснилось, что водитель скорой - это папин знакомый. Вот так он и приехал.
  - Ваши агентурные старушки, то есть источники, - поправился папа, - в отличие от нас с мамой, снабжают вас дезинформацией. Афиноген жив и здоров, просто немного подустал, и судя по тому, что в ванной он сидит уже второй час - подуснул.
  
  
   12
  
   Изобретатели бывают разные. Есть целые научные институты, где сидят изобретатели и целыми днями чего-нибудь изобретают. С детства они росли умненькими, школу не пропускали, уроки все учили, не факт что курили на переменках, одним словом, как подросли, они специально на изобретателей выучились. Бывают изобретатели, которые ничего путного изобрести не могут, и поэтому всячески пытаются чужие изобретения стибрить и выдать их за свои. Эти тоже росли не дурачками, уроки все посещали, но на переменках покуривали, поведение у них порою прихрамывало, но за то, что не дурачки, им это прощалось. Ведь еще неизвестно, где мозгов больше требуется, поскольку им, приходиться изобретать, как чужие изобретения лучше тибрить. Этакие хулиганы в среде изобретателей. Но умные все - до одури. И те и другие, кстати, получают неплохую зарплату и разные премии за удачное изобретение или за успехи по прикарманиванию чужих изобретений. Если первые долго ничего изобрести не могут, они зовут вторых, что бы те еще у кого-нибудь чего-нибудь сперли и уступили им по сходной цене. И тех и других хватает в каждой научной отрасли знаний, начиная от исследований космоса и заканчивая изобретениями в области игрушкастроения, не уверен, но такая, наверное, тоже есть - придумывает, же кто-то новые игрушки - а китайцы их тут же скитаездят и быстренько налаживают выпуск.
   Но это так, к слову. Существует третья категория изобретателей. Эти и в школе учились, так сказать, исключительно в силу традиции, не потому что лентяи или неучи, неинтересно им было, курили, порою пили пиво, а некоторые, даже страшно произнести - прижимались к девчонкам на танцах, короче говоря - росли нормальными такими ребятами, и покуда им в голову ничего не придет, ничем особенным не от остальных не отличались. Закавыка вся в том, что им в голову постоянно что то или приходило или прибегало, а порою и прилетало. Ребята не унывали, а перебинтовавшись или сняв гипс, принимались за старое. Бинты и гипс сняли - а мысли то куда девать? Где то я это уже слышал, но, не важно. Дак вот, вырастали из таких ребят, как правило, взрослые дядьки, хм, а что же еще из ребят может вырастать, ну да ладно, но всякие изобретения, прямо ну перли из них отовсюду. Причем, с годами, изобретений этих становилось все больше и больше. Им бы в институт поступить, но что-то не сложилось, чего-то где-то не хватило, и как правило, воплощали они свои изобретения исключительно основываясь на знаниях, полученных в процессе лечения от последствий предыдущих изобретений, иными словами - лежа в травматологии, самостоятельно читали всякие умные книжки.
   Если изобретатели из институтов изобретали, а ребята, спецы по умыканию, умыкали у них исключительно то, что от них требовалось изобрести, или умыкнуть, допустим, жвачку, которая жуется месяц, а вкус у нее, словно ее, родимую, только что из упаковки достали, газировку, которая в носу не щиплет, или носки, которые сколько ты их не носи, а они новехонькие, как ни принюхивайся, изобретатели из третьей категории, изобретали все подряд. Что в голову придет, то и изобретали. Афиноген, как вы уже догадались, был изобретателем из последней категории.
   Расспросить его толком ни о чем еще не успели, по этому, все в ожидании собрались на кухне. Мама быстренько начала соображать что ни будь на ужин. Папа в задумчивости погрузился в газету, братья выжидательно ковыряли, да нет, не в носу, каждый ковырял в своем ухе, специальной ковыряльной палочкой с намотанной на конце ваткой. Пока все заняты своим делом, а Афиноген отмокает в ванной, самая пора поближе познакомится с родителями братьев. И еще чуть-чуть об Афиногене.
   Милости прошу любить и жаловать - глава семейства, Разлюляев Аполлон Карпович и его верная супруга, и заботливая мать, Разлюляева Василиса Никитична. В минуты радости, хорошего настроения и единения чувств, она зовет его "мой Поля", он, в те же минуты, зовет ее "моя Вася". Оба работают в одном очень секретном институте, в таком секретном, что упомяни я его название, меня сразу же привлекут к какой нибудь ответственности, за разглашение страшной государственной тайны. Мало того, они работали не только в одном институте, они работали на одном этаже, в одной лаборатории, и даже лежали они рядом. Почему лежали рядом на работе? Потому что работа у них была такая - у кого-то она стоячая, у кого-то сидячая, а у Аполлона с Василисой она была лежачая. И не спрашивайте меня почему, я же сказал - страшная государственная тайна. Дак вот, мало того, что они лежали рядом на работе, на совершенно секретную конференцию по обмену опытом в Санктрбург, их пригласили полежать и ждали исключительно вдвоем, такая вот у них была работа. Не хухры - мухры. Отсюда и свалившиеся заботы - с кем, или куда пристроить Бориса и Глеба на две недели, покуда они будут лежа обмениваться опытом с другими секретными сотрудниками, из других очень секретных институтов. Появление на горизонте Афиногена, как вы уже наверное, дотумкали, было очень даже кстати.
  - Хотя это еще с какой стороны посмотреть, - в задумчивой тревоге пробормотала мама, прибирая на столе после завтрака. Дело было этим утром и братья, как вы помните, уже сдулись на улицу.
  - Вася, - сказал папа.
  - Поля, - сказала мама. Судя по всему, к обоим подступило единение чувств.
  - Вася, меня только что посетила чудесная мысль!
  - Поля, если бы твои чудесные мысли, воплощались с той че частотой, что и появлялись, мы бы уже в Нскве жили, - без всякой злобы вздохнула мама.
  - Эта мысль нас в Нскву конечно не приведет, она поможет нам обрести покой, - сказал папа.
  - Здрастье, а не рановато? Детей кто на ноги поднимать будет? - не поняла о каком покое идет речь мама.
  - Вася, я говорю о покое иного свойства, о двухнедельном покое, пока мы будем в Санктрбурге.
  - Выкладывай, - сказала мама и устроилась у папы на коленках. А что, молодая пара, ничего особенного.
  - У нас с тобою двое детей, - начал папа.
  - Спасибо, я помню, -сказала мама и обняв папу поцеловала его в щечку. Да, такая вот молодая и любящая пара, ничего удивительного, братья тем более на улице, могут они себе это позволить? Да не братья, родители - могут себе позволить продолжать любить друг друга, не смотря на наличие детей? Могут конечно. Дак вот.
  - А при нашем институте, как тебе известно, - продолжал папа,- есть летний лагерь, для детских сотрудников.
  - По моему, это лагерь для детей, а не для сотрудников, - сказала мама.
  - Господи, Вася, конечно же для детей, вчера ко мне приходил Аристарх Дормидонович,(это председатель комитета по взаимовыручке сотрудников института, а на лето, еще и директор детского лагеря, это что б вы знали),- у него есть три места в этом лагере. Тройня Улукоморьиных, что хотели ехать в этом месяце, объелись на днях мороженного в "Робин Бобинсе", и слегли с ангиной. Вакансия, одним словом. Горящие путевки. Месяц, месяц пылкой страсти и бессонных ночей, Вася!!
  - Поля, ты это про какие страсти тут говоришь, про какие бессонные ночи, им по десять лет, Поля! - мама пересела на другую папину коленку. Она вообще была хрупкой и стройной. Повезло ей с конституцией.
  - Вася, да я про нас говорю! У нас - месяц бессонных ночей, полных пылкой страсти, как в молодости, а? Папа игриво взбрыкнул коленкой.
  - Проказник, - оттаяла мама, подскакивая на папиной коленке. Далее диалог продолжался, как если бы мама скакала на резвом скакуне.
  - Но-о-о ты-ы-ы же-е-е сы-ы-ы-ша-а-ал, Ге-е-еб ни-и-ику-у-уда еха-а-ать не-е хо-о-че-ет.
  - Интересно, а как бы кричал на полном скаку командир эскадрона, - ни с того ни сего сказал папа,- "За-а-а-а мно-о-о-ой, в ата-а-акк-к-у", так, что ли?
  - И у нас с тобой двое детей, - воспользовавшись передышкой в скачке, сказала мама, - где ты собрался искать еще одного-го-го? Коленки передохнули и перешли на галоп.
  - А Афиноген? Он же приезжает сегодня. Скажем что это их летний нянь, или гувернер, или двоюродный брат, страдающий ускоренным развитием, и за ним нужен постоянный уход. Фильм даже такой есть, там дядечке снаружи вроде как сороковник, борода и все такое, а на самом деле, ему только десять лет, и ничего, страшновато правда, но потом привыкаешь. Скачи мама на самом деле, да в таком темпе, она бы уже отмахала с десяток верст. С непринужденной элегантностью заправской наездницы, она соскочила с папиных коленок.
  - За ними за всеми нужен постоянный уход. Если ты хочешь погрузить этот лагерь в пучину хаоса, тогда конечно - лучшей кандидатуры, чем мой брат, и придумать трудно. А вкупе с нашими детьми, они там камня на камне не оставят.
  - За то будет место, где построить новый лагерь, - не сдавался папа, - и в квартире ремонт не нужно будет делать, капитальный.
  - В выжженных пустынях не строят детских лагерей, а только лагеря для военных преступников, - сказала мама.
  - Василиска, ты преувеличиваешь, - папа попытался снова усадить маму на коленки. - Афиноген отказался от всеразрушающих изобретений. Он же, как ты знаешь, теперь весь на ниве стоматологии, изобретает челюсти - саможуи, и самовырастающие зубные протезы.
  - Ну разумеется, после его фиаско с самовыдерающимися зубами, когда направленным на несчастный кариес зарядом, ему вынесло все передние зубы, это самое необходимое, чему он обязан себя посвятить, - мама не менее изящно увернулась от папиных коленок, скакать ей что то расхотелось.
  - Слушай, - словно что-то вспомнила, сказала мама, - а не в наш ли Захудаловский институт протезов и зубов мой братец приехать собрался? Может, ему тут работу предложили, или изобретение свое показывать приехал?
   О Захудаловских государственных учреждениях, и не только, стоит сказать особо. Так уж повелось, что захудаловские школы, институты, техникумы и прочие, не имели привычных сокращений, типа НГУ - Нсковский Государственный Университет, или САДМ - САнктрбуржский Дворец Молодежи, да выгляньте на улицу - сокращений этих уйма, придуманных для того, что бы поскорее длиннющее название выговорить. Все правильно, однако, в Захудаловске, правило это не действует, потому как, стоило начать сокращать названия тех или иных учреждений, на свет появлялась такая нецензурщина, которую не то, что где то написать, произнести порою было стыдно. Открывают художественную школу - замечательно, Захудаловская художественная школа искусств, по привычке сокращают название - получается ЗАХУХУШИ, все в панике, дети лежат со смеху, переименовали в Захудаловский лицей искусств, стало короче, но произносить в приличном обществе ЗАХУЛИ, простите меня, дети, все одно невозможно. Однажды чуть до международного скандала дело не дошло. Приезжают из Нсквы представительницы Российско Американского Комитета Одиноких Матерей. Чего приперлись, может искать одиноких матерей в Захудаловске, а быть может одиноких мужчин, что бы самим, поскорее из этого комитета выйти. Захудаловск городок небольшой, там все одинокие обоих полов на учете стоят и на строгом контроле держаться, по сему, решили создать ячейку, так, на всякий пожарный случай. Приходят эти одинокие мамаши из Нсквы и из Америки на открытие этой ячейки. А там все в лежку. Сократили, стало быть, по привычке. Милости просим, гости дорогие, на открытие ЗАХУЯРАКОМ, простите меня дети еще раз. Нсковские барышни быстренько смекнули и пунцовой краской покрылись, а как перевести американским барышням то, что в сокращенном виде название получилось такое, коим даже портовые грузчики ругаться стесняются - не знают. От греха подальше собрание закрыли, и несолоно хлебавши, поскорее уехали, в другие более благозвучные города. Городское общество любителей йоги то же пришлось закрыть, поскольку произнести полностью словосочетание Захудаловске йоги, жители отказывались категорически, предпочитая по привычке все сокращать, а в школах, невоспитанные ученики, воспользовавшись удобным случаем, начали посылать своих не менее невоспитанных товарищей именно на эту школу, не придерешься - прощай дисциплина и культура речи. Мама Глеба и Борисика, слыла женщиной образованной, культурной и воспитанной, вот почему она вынуждена была полностью выговаривать название института, в который, по ее мнению, могли пригласить Афиногена. Что, прочитали? Вот то тоже.
  - Твой брат, как все великие и не понятые в свое время изобретатели, все испытывает на себе, я даже им немножко горжусь, как родственник, - сказал папа.
  - Вот именно - не понятые, потому что понять, что говорит Афиноген, лично я не в состоянии, - сказала мама.
  - Не переживай, наши дети поймут его в два счета, жаль что молочные зубы у них все выпали, их тогдашняя дикция очень бы сейчас всем пригодилась.
  - Да ну тебя, еще не хватало! У наших детей, слава богу, зубы любым зубам этих рекламных детей имени Колгейта с Блендметом фору дадут, не говоря уже о яйцах и ракушках, и уж где-где, а во рту у Бориса с Глебом, Афиногену точно делать нечего.
  
   13
  
   После этого разговора мама отправилась по ее словам "прошвырнуться по магазинам", как- никак, брат на горизонте, а папе, предложила прошвырнуться до вокзала, поезд, на котором мог приехать Афиноген уже давно прибыл, чего нельзя было сказать о самом Афиногене. В их отсутствие разворачивались события о которых вы уже знаете, так что теперь, все наконец то собрались на кухне и ждали появления Афиногена из ванны. У Глеба с Борисиком было по два уха, когда уши кончились, и ковырять больше было негде, братья начали слегка поерзывать на стульях от нетерпения. Можно было конечно поковырять в носу, или заглянуть к себе в пуп, но делать такое за столом, нет, братья старались расти воспитанными мальчиками. Тишину нарушил пукнувший Борисик, я же сказал - старались, правда, не всегда получалось.
  - Действительно, что-то Афиноген подзадержался в ванной,- сказал папа.
  - А фот и я! Фто фафдались, уфтал ф дороги как ферт! - из ванны появился фыфкающий через слово Афиноген. - Фафилфа, я тфой халатик на фебя прифпофобил, нифё? А, братифки - фалунифки! - Афиноген, играя полами маминого халата, направился к обомлевшим от такой раздачи близнецам. Потрепав каждого по макушкам, он уселся за стол.
  - Нифё, нифё, фы к моей дкфии быфтро прифпофобитефь, фубы, ферт, рафтут нефколько медленнее фем я офыдал, - и Афиноген показал ряд малюсеньких, как у младенца, передних зубов. Только синеньких. Видок, доложу я вам, тот еще.
  - Феня, дак ты к нам по поводу своих зубов пожаловал? - спросила брата Василиса Никитична. В голосе ее слышалась и надежда и тревога одновременно. Она поставила на стол ведерную супницу.
  - Ну рафумеефа! Я пофлал пифметфо, мол ифабрел фаморафтуфие фубы, ну меня и пригфафили, так фто, фефтрифка, не обеффуть, на мефефок я у фаф офтануфь.
  - Мне кажется, - сказал папа, - что в ЗАХУИПЗе, что ты будешь делать, проклятье, - папа посмотрел на братьев взглядом бастетхаунда, - это институт протезов и зубов так называется, прошу прощения дети мои, дак там у них вроде как гостиница была.
  - Нифево фебе инфтитутик. А я то фе думаю, пофему они факрафенно нифе не пифут?
  - У нас, дядя Феня, сокращенно ничего писать нельзя, на пять с половиной суток посадить могут, за нецензурную брань, - сказал Борисик, видимо уже привыкший к дядькиному прононсу. Все налегли на мамин супчик. Первым прикончил тарелку Глеб, и на сытый желудок, его потянуло поговорить.
  - Вы, дядя Феня, прямо так, на легке к нам приехали, да?
  - У него все ценное во рту - сказал папа, - действительно, а где твои вещи, Афиноген? Афиноген замер с ложкой на пол пути к открытому рту.
  - Ферт! Ф фкорой помофи фабыл! Нуфно фрофно этого фафера отыфкать! У меня там обрафцы фубоф и фелюфтей, уфаф!
  - Действительно, ужас,- сказала мама, - посмотрит он, что ты у него забыл, а там полная сумка, зубы вперемешку с челюстями и Фениной одеждой.
  - А у него жена - любопытная, как все женщины, да еще и на сносях, - сказал папа, так что, сдается мне, сегодня на Ямоканавинской двенадцать случатся преждевременные роды.
  - Ямоканавинской двенадцать? - спросили братья хором.
  - Да, а что? - папа отставил пустую тарелку.
  - Стаська там живет, - сказал Глеб.
  - Там живет участковый, к которому приехал Стаська, которому одному одиноко, у которого мы сегодня были, спасали от одиночества и собирали пистолет - напомнил Борисик.
  - Пифтолет? - переспросил Афиноген.
  - Одиноко говорите? Хм, интересно. Так, у меня идея, - сказала мама, чувствуя, что не стоит распространяться о пистолетах в присутствии Фени, кто его знает.
  - Вы пулей летите к этому шоферу, забираете вещи Фени, а на обратном пути, заходите к вашему Стаське и приводите его сюда, вместе с участковым - сказала мама.
  - Уфафтковый то нам зафем? - не понял Афиноген.
  - Мамуля, ты решила скормить им оставшийся суп, да? - предположил сердобольный от рождения Борисик.
  - Да, дорогая, мне кажется, что с участковым ты несколько поторопилась, - сказал папа, - Афиноген в твоем халате абсолютно безопасен.
  - Поля, - сказала мама тихим шепотом, ты про разговор утренний, что, уже все забыл? Про три места в лагере, горе луковое, сиди и кивай головой как китайский болванчик.
  - Ах, да, конечно, конечно, - закивал папа, следуя маминой инструкции, - дуйте до шофера и без Стаськи с участковым не возвращайтесь. Ничего не понимающие братья вышили из за стола и направились в прихожую.
  - Ребятифки, ф фумкой поаккуратнее, хорофо? - попросил вслед уходящим в летние сумерки братьям Афиноген.
  - Фто за фрофность ф этим феферним фифитом? - недоумевал Афиноген, когда за братьями захлопнулась входная дверь.
  - Феня, срочность этого визита обусловлена двумя причинами, мы с Полей вынуждены на две недели уехать в Санктрбург, - сказала мама.
  - У нас там очень закрытая конференция, - уточнил папа.
  - Гофподи, мофно подумать, фто никто не фнает фем фы там фанимаетефь, - хмыкнул как мог, Афиноген.
  - Тсс,- папа, как мог, показал глазами, что неведомые спец службы не дремлют.
  - Хорофо, хорофо, но я то приехал, так фто ефайте фпокойно, - усложняя работу неведомым спец службам, перешел на полушепот Афиноген.
  - Вот именно, Феня, приехал ты, и прости, меня, как сестру, необходимость в связи с этим отправить куда то наших детей, просто встала колом, - сказала во весь голос мама, ей чихать было на все эти спец службы разом.
  - Феня, пойми нас правильно, нам дороги наши дети, а в свете того, что ты увлекся стоматологией, нам дороги не только дети в целом, сколько их зубы, хотя прикус Глеба меня, признаюсь настораживает, - сказал папа.
  - А больше тебя ничего не настораживает? - спросила мама.
  - Настораживает конечно, тут, понимаете ли, необходимость колом стоит, а презервативы из спальни пропали, - непосредственности папе было не занимать.
  - А фто там ф прикуфом у Глеба? - заинтересованно спросил Афиноген.
  - Не слушай его Феня, ты о себе думай, а ты - мама посмотрела на папу, - думай как участкового завлечь.
  - Вася, я мужчин завлекать не умею, - развел руками папа.
  - Горе луковое, думай как ему идею с лагерем преподнести, что бы наши сорвиголовы с его племянником вместе в лагерь отправились!
  - Они фто, ф лагерь фобралифь? Кофмар какой, - всплеснул руками Афиноген.
  - Не больше кошмар, чем оставлять их с тобой, - сказала мама, - по крайней мере, загорят, накупаются в море, отдохнут и наедятся фруктов.
  - Кхм, Вась, - несмело начал папа, - я может пропустил чего, ты это сейчас что описывала? Загорят, фрукты, море, а?
  - Здрасьте, лагерь от института, как что? А что, разве речь шла не о детском пансионате "Воробышек" на Азазовском море?
  - Вась, тебе нужно в отпуск. Вроде и на работе лежим рядом и дома лежим рядом, а ты словно в другом измерении - нет конечно, какой "Воробышек"?! "Воробышек" давно пущен с молотка, там сейчас закрытый пансионат открытого типа "Розовый Слон", для неопределившихся граждан.
  - Переселенцев что ли? - не поняла мама.
  - Да нет, Вась, кто со совей половой принадлежностью да конца не определился. Вот они там на взморье и определяются.
  - А детифки? - спросил Афиноген.
  - Дак туда, только после восемнадцати вроде как путевки продают, - сказал папа.
  - Я не про таких детифек фпрафил, профтых детифек куда не лето?
  - Действительно, я хоть и далека от проблем неопределившихся граждан, - сказала мама, - но о каком лагере тогда шла речь утром?
  - Вась, утром речь шла о "Пиковой Даме", десять кэмэ от города, лес, залив речки Баклуши, ты разве не знала?
  - Господи, они их что, в казино отдыхать возят?
  - Нфего фебе! - воскликнул Афиноген, - а фтафки они фто, фарплатами пап и мам фтавят?
  - Да нет, же! Какие ставки? Эту турбазу два года назад наш директор выиграл на той же турбазе в покер, и решил ее передать в дар нашему же институту, у него и так уже их три штуки. Баз отдыха всяких. А год назад, когда замминистра из Нсквы приезжал и там пол министерства в двадцать одно просадил, в прокуратуре решили передать его детям.
  - Кого передать, замминистра? - мама запуталась окончательно.
  - Казино и турбазу решили передать, а от казино только название и осталось - "Пиковая Дама", ух, ну до чего вы женщины под вечер медленно соображаете, - папа отпил чайку.
  - Папрафу не обобфять, - сказал Афиноген и то же отпил чайку. По правую руку от него тренькнул телефон. Афиноген поднял трубку: - Флуфаю, - сказал он. Немного погодя он зажал трубку рукой и сказал, обращаясь к Василисе: - Там какой то мальфифка фефяф лопнет фо фмеху, говорит, фто фо мной будет говорить какой то Кофолкин.
  - Дай сюда трубку, ночной кошмар логопеда, - мама выхватила трубку из рук брата.
  - Алле, ах это вы Клим Потапович? Прокопыч, простите, это Борисоглебская мама, да, здравствуйте. Что? Ваш Стаська позвонил, проверить. Да, посылали, но не шутки ради, есть одно предложение, и мы с супругом хотим вам его озвучить. Мои дети? Нет, не расхитители гробниц, упаси бог, а что? Полная сумка зубов и челюстей? Ах это, дак это брата моего, да, широко известного в узких кругах стоматолога - рационализатора, он их в машине забыл, а дети за ними ходили, да, ну и по пути к вам зашли, что бы вас к нам пригласить. Зачем? Это не телефонный разговор, Клим Прокопыч. Что, зуб вырвать? У вас? А, за одним и ваш зуб у нас дома вырвать? Я бы на вашем месте потерпела до утра, он кроме зубов, оборудование все в своей лаборатории оставил, - мама показала кукиш рвавшемуся к телефону Афиногену. - Последнего участкового нам угробить хочешь, - процедила она, прикрыв ладошкой трубку, - Стаську прихватить? Я думаю можно, да, прихватите. Валькирию Петровну? А кто это? Ах, это спутница ваша, вы знаете, квартиру лучше без присмотра не оставлять, да, уж вы со Стаськой приходите, а Валькирия Петровна ваша, пусть дома побудет. Ждем. Мама пожила трубку.
  - Поля, ты знаешь что говорить Климу Прокопычу? - спросила мама.
  - В общих чертах - да, - папа пошел в спальню накинуть на себя что нибудь кроме трико, в которых он сидел за ужином.
  - Феня, я прошу тебя, ты по возможности помалкивай, а то не ровен час, ты своей дикцией нам все планы сорвешь, и оденься поприличнее, как никак, участковый, а ты в моем халате, а еще лучше, иди-ка ты спать, устал с дороги ведь, верно? Я тебе кровать на балконе постелю, а? - увещевала мама Афиногена, продолжая суетиться у плиты на кухне. Снова тренькнул телефон. - Флуфаю, снова поднял трубку Афиноген. - Фдрафтвуйте. Фто у меня ф дикфией? Фубы рафтут, а фто?, - он снова зажал трубку рукой, - там муфык фпрафывает, фто ф моей дикфией флуфилофь. На этот раз, трубку взял приодевшийся в футболку папа. - Разлюляев у телефона, - строго сказал он, - а, Дормидон Никонорович! Вечер добрый! Кто там шепелявил? Это я любовника Василисиного застукал, ага, ну и хук с права, хук слева, хо-хо-хо, шучу конечно, это родственник в гости приехал, ага, врач от сохи, стоматологический Кулибин, большой патриот своего дела, знаете ли, этакий доктор Луи Пастер наших дней, да, все на себе проверяет. Какое у него образование? Хм, вы знаете, широкое оно у него, да. И со спортом он дружит, он со всем чем можно дружит. А что? Кто уплыл в дальние края? Спасатель уплыл? Жаль конечно, а, не он уплыл, протез ноги у спасателя уплыл и он теперь спасать не может, интересно, а раньше он что, протезом спасал что ли, а, понятно, он его утопающему кидал, с берега, и что? Кинул и закинул на проходящую баржу, понятно. Не согласится ли родственник поработать спасателем в детском лагере? Погодите минутку, Дормидон Никонорыч, что то Василисе моей поплохело, я вам перезвоню, что говорите, как детям сотрудника лагеря, вы моим бесплатно путевки дадите? - и папа положил трубку, поскольку мама подавала такие знаки, словно собиралась устроить жертвоприношение с отрубанием у папы всего чего можно.
  - Ты что, спятил, Аполлон, какой из Афиногена спасатель!!!! Да он с детства выше чем по щиколотку, сроду в воду не заходил! Да кирпич, брошенный в воду плавает лучше, да Феня до двадцати лет в ванне в спасательном жилете мылся, господи, не зубы дак того тошнее - спасатель!!
  - Мефду профим, я один факонфил курфы по фамофыфыфанию и офнофам фыфнедеятельнофти в экфтримальных уфлофиях, - слегка обидевшись на сестру сказал Афиноген. Мой фтрах фоды - ф профлом!
  - Остальные рядом с тобою, видимо не выжили, да? - улыбнувшись сказал папа, - ну вот видишь, Вась, Афиноген можно сказать подготовленный спасатель, не говоря уже о том, что Димидрол (подпольная кличка Дормидона Никонорыча), сказал, что наши поедут как дети сотрудника лагеря - даром.
  - Ой, Поля, даром в нашем, мире только за амбаром, - вздохнула мама. - Феня же с зубами приехал, может его всемирная слава дождалась, наконец то, а этого, как его, Стаську - куда девать? Наши бесплатно, а этот - за деньги? Вообще некрасиво получается. Неизвестно как Кошолкин вообще к моей идее отнесется. А тут еще и за деньги, и Феня, в качестве спасателя, боже, храни Америку! Кстати, они с минуту на минуту прийти должны, ну и денек сегодня! Словно в подтверждение ее слов в прихожей раздался звонок..
  
   14
  
  - Так, Феня, ты оставайся на месте, Поля - в гостиную, а я пошла дверь открывать, - распределила, кто чего должен делать мама, - Феня, и сними, наконец, мой халат! В прихожей сразу как то стало немного тесновато, от набившихся туда детей и взрослых. Клим Прокопыч, на всякий случай оделся во все парадное и нацепил единственную пока награду - юбилейную медаль в ознаменование стотридцатилетия сдачи Плевны туркам. Стаська, так и не понявший - зачем его на ночь, глядя, потащили снова к Разлюляевым, от неизвестности такой слегка робел, безропотно согласившись нести жутковатую сумку, полную разнокалиберных зубов и челюстей. Все прибывали в недоумении.
  - Проходите на кухню, гости дорогие, - сказала мама, указуя в направлении кухни, - ой нет, давайте лучше в гостиную, - она срочно сменила направление, увидев мечущегося по кухне в поисках одежды полуголого Афиногена. Клим Прокопыч сел в глубокое кресло, Стаська и братья, как снегири, рядком уселись на краешке дивана. В гостиную вошла мама, неся на подносе несколько чайных чашек на блюдцах, конфетницу и заварочный чайник. Следом за ней вошел папа.
  - Здравствуйте Клим Прокопьевич, - папа протянул участковому руку, - очень приятно познакомится, Разлюляев Аполлон Карпович, отец и мать, в смысле, отец Глеба и Бориса. Клим Прокопьевич протянул ему свою руку: - Кошолкин Клим Прокопьевич - участковый, - он попытался встать с кресла, но кресло было непонятной конструкции, по этому, встать не получилось.
  - Василиса Никитична, - представилась мама, - это я с вами по телефону говорила, да вы сидите, сидите, это у нас кресло такое, раз уж сели, теперь, только если его в кровать разложить, встать получится, брат мой изобрел, а вот и он. В комнату вошел Афиноген, весь, с ног до головы, увешанный связками чеснока и лука. Кресло под участковым не выдержало и само собой разложилось в кровать. Не ожидавший такого подвоха, Клим Прокопьевич, уже было протянувший руку Афиногену, непроизвольно принял горизонтальное положение. Афиноген на помощь участковому то же не торопился - чеснока и лука хватило только на то, что бы прикрыть фасад Фени, все остальное, он тактично скрывал, прислонившись спиною к стенке.
  - Алоха,- сказал Стаська, глядя на Афиногена, смахивающего в таком виде на гаитянина в период уборки урожая.
  - Наказанье господне,- вздохнула мама.
  Папа кинулся на выручку распластавшемуся в кресле участковому.
  - Там кнопофка ефть, рыфяфок,- видя, что папа никак не может совладать с барахтающимся в кресле участковым, подсказал Афиноген. Находившийся по близости Борисик, услужливо нажал на рычажок, притаившийся в подлокотнике кресла. Спинка с лязгом приняла вертикальное положение, от чего, в очередной раз, упустив момент, Клим Прокопьевич, как из катапульты выпулился из злополучного кресла.
  - У нас на нем обычно гости спят,- словно оправдываясь, сказала мама, - и мы их перед сном пристегиваем, что бы утром далеко не улетали. Оказавшийся в непосредственной близости от Афиногена, Клим Прокопьевич встал с пола и пожал ему руку.
  - Клим Прокопьевич, участковый.
  - Афиноген, блифкий родфтвенник, - шурша опадающей как листопад шелухой от лука и чеснока, сказал Афиноген.
  - Ну, вот и замечательно, прошу всех к столу - сказала мама, - отведайте чайку с малиной, а я тут на скорую руку рогаликов вам сообразила. Все расселись за круглым столом. Видя, что Афиноген стоит у стены как приклеенный, мама сходила в спальню и принесла папину пижаму.
  - Одевай, горе луковое, - она посмотрела на собравшихся,- Феня в быту, ну чистый ребенок, - снова, словно оправдываясь, сказала она.
  - Жениться не пробовали? - деловито спросил участковый.
  - Фемья и наука, веффи нефовмефтимые, - ответил из прихожей, куда ушел переодеваться, Афиноген.
   - Мы, собственно, вот для чего вас пригласили, - мама, слегка смутилась, и макнула рогалик в кружку Клима Прокопьевича, - дело в том, что мы с мужем, на две недели уезжаем в командировку, понимаете, и у нас есть три путевки в детский оздоровительный лагерь.
  - А детей у нас, только двое - напомнил папа.
  - Мы тут случайно узнали, что у вас, после приезда Станислава, в некотором роде, пикантная ситуация сложилась, в плане, досуга и личной жизни, - продолжала мама, не зная как поудобней подъехать непосредственно к теме разговора.
  - Детский сон, знаете-ли, такой чуткий, малейший скрип, и прости, прощай, все труды насмарку, в смысле, сон, как рукой снимает, - поддержал маму участковый, - только я в толк никак не возьму, я то тут при чем?
  - У кого сон снимает? - не понял папа.
  - У всех и снимает, - ответил Клим Прокопыч.
  - Гофподи, - вмешался появившийся Афиноген, - у них три путефки на дфоих детифек, фрофно нуфен третий.
  - Ага, я так понимаю, что вы эту путевку предлагаете мне? - спросил Клим Прокопьевич.
  - Ну не совсем что бы вам, - сказал папа.
  - Да, мы предлагаем ее вам, что бы вы отправили Станислава третьим ребенком, - подытожила мама.
  - Я стесняюсь спросить, могу ли я узнать имена первых двух детишек? - спросил Глеб, хотя и так было понятно о ком идет речь.
  
   ПРОДОЛЖЕНИЕ БУДЕТ...
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"