Послеобеденный сон

Юрий Васильевич Домханов

I

Стояла полуденная июньская жара. В такое время всякое существо, томимое солнцем, старается скрыть от него своё присутствие. И пока хозяева дачи сладко дремали, уставшие с дороги и наевшиеся до отвала, Оно уже подходило к дому.

Оно предпочитало называть себя, вернее будет сказать, когда-то его называли Тихон. Тихон был самой обыкновенной дворнягой, каких миллиарды: они слоняются по миру, как прокажённые, избиваемые и гонимые всеми и отовсюду; в редкие минуты покоя, между вечным голодом, изнуряющими драками и диким ужасом, они видят сны. Люди полагают, что собакам снится охота, хищная игра, но лишь одним этим мученикам известно, что они видят на самом деле они видят семью, те счастливые и беззаботные времена своего детства, бытия своего ещё несмышлёным щенком, когда кажется, что весь мир цветёт и благоухает радостью, распахнув свои дружелюбные объятия. Если бы они только знали...

II

С замиранием сердца я вперил взгляд в добычу. Мышцы натянуты, как канаты в шторм, готовые в любой момент совершить стремительный и смертоносный рывок. Сейчас! Лапы несут меня по мокрой от утренней росы траве. Попался! Жертва моего охотничьего мастерства бьётся в агонии из стороны в сторону! Но что это?.. Она растёт, быстро поднимаясь прямо к небу, мгновение тратит на ответный выпад, и вот я, поражённый, навзничь лежу на прохладной земле... Но она лижет меня, и такой знакомый запах... Это Папа! Виляет своим пушистым хвостом, который и являлся моей добычей.

Папа был крупным дворовым псом, но с благородным окрасом, как у добермана. Его, в общих чертах, интеллигентное лицо украшал шрам, проходящий через левый глаз. Папа не любил рассказывать об этой своей тёмной стороне жизни, но этот шрам, изредка хвастал он, был получен в неравном бою: он один выступил против чёртовой дюжины негодяев, чтобы защитить Маму! Мама, в свою очередь, имела свою, менее привлекательную для меня версию этой истории, и в ней Папа уже не такой храбрый. У Мамы была умная, светлая морда, отдалённо похожая на морду русских борзых, что придавало её лицу выражение как будто постоянного удивления. У Мамы сильно торчали рёбра, несмотря на то, что в ту пору мы не голодали. Теперь же голод преследует меня всюду, жадно наступая на пятки.

III

Внезапные заморозки бьют посевы. Волна, догоняя волну, несёт с собой колоссальные разрушения. Ветер, который больше не сдерживают мириады деревьев, не зная усталости, страдальчески гудит в городах, унося крыши домов и иных неосторожных, которые позволили себе зазеваться в бурном потоке жизни.

Холод собачий, буркнул Андрей, подняв воротник новокупленного пальто и всё сильнее вжимая голову в плечи. Дёрнул же чёрт в такую погоду...

У природы нет плохой погоды! раздался слева весёлый звонкий голосок Карины.

Ага, прям подарок судьбы, вот уж спасибо...

Встречая на своём пути лишь отважных старух, вечно куда-то идущих в любое время года со своими сумочками и пакетами, молодые люди наконец дошли до подъезда, чему Андрей был несказанно рад. Белая рваная стена снега освещалась светом фонарей и поблёскивала в окнах домов.

Что ты там возишься? стуча зубами, процедил Андрей.

Не могу найти ключи.

Для ключей есть карманы в куртке, а не эта бездонная сумка, пробубнил он.

Ожидая того спасительного мгновения, когда стальная дверь подъезда наконец откроется под монотонное музыкальное сопровождение домофона, Андрей стал переминаться с ноги на ногу в тщетных попытках согреться. Шеи больше не существовало голова росла из середины груди.

Нашла!

IV

Сквозь несколько круглых отверстий проникал жёлтый свет, как от солнца, но от него не исходило совсем никакого тепла; наоборот, казалось, будто кто-то заставил солнце работать сверхурочно, без ночного перерыва на сон, и вот оно, лишённое долгожданного каждодневного отдыха, халтурит. Я хотел было приободрить его, но лишь вдохнув посильнее, чтобы точно докричаться до светила, я ощутил морозное прикосновение смерти. Меня охватил ужас никогда в жизни я ещё не ощущал ничего страшнее. Я жалобно заскулил, ожидая, что Мама и Папа очутятся рядом, успокоят, согреют, спасут меня. Но никто не пришёл. Я был абсолютно один в этом тёмном нечто, не считая пары лучиков уставшего солнца и, почему-то, душераздирающе родного запаха.

Кто-то тут, вроде, замёрз как цуцик, шутливо сказала Карина, придерживая дверь подъезда. Заходить не собираешься?

Погоди, ответил Андрей, хмурясь на картонную коробку, которую он приметил среди мусорных баков.

Никто бы не смог, включая самого Андрея, объяснить этот внезапный порыв покопаться в мусоре, но любопытство взяло верх над почти окоченевшим телом, и парень стал приближаться к коробке, не сводя с неё глаз, будто заворожённый. Быть может, это была невидимая рука судьбы? Скинув с верха ящика кем-то заботливо накинутый кусок ветоши, перед глазами Андрея предстала пара испуганных глаз, обладатель коих забился в угол. Карина, смотри! Тут щенки!

Сложно тогда было молодому человеку понять, что в картонной коробке у мусорных баков был лишь один щенок и шесть маленьких несмышлёных трупов.

V

Внезапно небеса раскрылись, обнажив усталое солнце и сотни других каких-то квадратных звёзд, а земля у меня под ногами затряслась, свалив меня в мягкие и пушистые... тела моих сородичей. Хотелось закричать, что было мочи, хотелось разбудить их, но никто из моих братьев не предпринял никаких действий они не дышали. Не успел я осознать всю тяжесть своего положения, как стало неожиданно тихо: ветер больше не свистел оглушающе у меня над головой, а лишь гулко гудел, будто его заперли в стеклянной банке. Пытаясь хоть что-то понять, я принял волевое решение выглянуть наружу.

Тише, тише, малыш, тише, раздался низкий мужской голос, и рука великана усадила меня обратно.

Бедненький, чуть не плача, сказала девушка. Не бойся, сейчас мы тебя отогреем, накормим всё будет хорошо.

А как же моя семья, мои братья, что будет с ними?! задал я вопрос в пустоту, так как никто из двух гигантов так и не дал мне ответ. Сотрясая воздух своим возмущением, перемешанным с ещё не проходившим диким ужасом, спустя какое-то время я понял, что никто мне ничего объяснять не собирается, и замолчал. Как же в тот миг мне хотелось замолчать, подобно моим братьям... Я устроился поудобнее если в такой ситуации это вообще применимо на дне коробки, в этой братской могиле, и закрыл глаза...

VI

Я нашёл палку! Замечательную, очень удобную для игр палку! Таких палок много, но эта моя! Спиной я почувствовал какой-то нехороший взгляд; обернувшись, пришло осознание, что он не один: шесть пар детских глаз смотрели на ветку, найденную мной, как волки смотрят на жертву, забравшуюся на дерево. Ну уж нет, подумал я, крепче сжимая челюсть и подыскивая маршрут для тактического отступления. Не в этот раз, братцы! Они грозно наступали на меня, поглядывая на палку, давая таким образом недвусмысленный намёк. Не на того напали! перехватив палку поудобнее, я устремился в противоположную от стаи сторону. Погоня началась!

Посмею предположить, что игрок в регби, когда мчится с мячом, ощущает нечто похожее: со всех сторон на тебя несётся озверелое нечто без единого проблеска разума в своих глазах; несётся неумолимо, беспощадно, не делая исключений и не давая поблажек. И у меня, как у игрока в регби, есть лишь одно спасение бег.

Бежать было очень неудобно, лапы постоянно во что-то упирались и путались. Так бы эта игра и продолжалась, если бы не одно но...

VII

Без лишних прелюдий: меня помыли и закутали в полотенце. Видок у меня, как у той шаурмы на привокзальной площади, разве что пахну получше. Вообще, это место было полно запахов: резких и непривычных, перемешанных с человеческим потом и страхом.

Эти две пары рук явно дополняли друг друга: нежные, гладкие, как мокрый камень, пахнущие не то шалфеем, не то эвкалиптом, с одной стороны; шершавые, сухие, грубые, как кора дерева, с другой. Странная парочка, подумал я, как вдруг очутился в месте, где пахло варёной гречкой, салом, солёными огурцами, чёрным хлебом, зелёным чаем, лесными орехами и кашей быстрого приготовления. Из всего этого шведского стола мне досталась миска с водой. И гречка. И сетование женского голоса на то, что собаке вредно питаться такой едой, а следом посыл мужского ворчащего голоса прямиком в круглосуточный магазин. Я остался наедине с водой, гречкой и девушкой.

Она выглядела молодо, на её бледном лице было целое поле веснушек, на плечи величественным водопадом ниспадали рыжие локоны, а два изумруда её нежных глаз смотрели на меня.

Шавка, прыснула она с отвращением и вышла из комнаты.

Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем вернулся Андрей, как она его называла. Вместе с Андреем зашёл запах обжигающей морозной свежести, снег на чёрной вязаной шапке и чёрный пакет. Придвинув мне миску с новой порцией, Андрей пристроился на полу рядом со мной.

Чавкает, умильно улыбаясь сказал он.

Ага! весело подхватила Карина. Он так жалобно скулил, пока тебя не было. Видимо, теперь ты его мама-утка!

Почему утка-то?

Ну а кто? Не мама-сука же! хихикнула Карина.

Да ну тебя, мягко отмахнулся от неё Андрей.

Какое-то время мы сидели в тишине, которую нарушало лишь моё чавканье довольно безвкусной жижей. Шершавая и грубая рука, как у дорожного рабочего, погладила меня по голове. Вслед за ней рука нежная и мягкая, но она не вызывала доверия; казалось, змея хочет обвиться вокруг моей шеи. Я не стал скрывать своего презрения и страха и зарычал.

Тише, тише, маленький, успокоил меня низкий голос. Кстати, у него же нет имени! Как назовём? обратился Андрей к Карине.

Не знаю, милый, раздался из-за его спины женский голос. Может, Арнольд? Или Джек? А может, Чимин?

Хах, всё твои сериалы да дорамы, усмехнулся Андрей.

Раз такой умный, может сам его назовёшь? надулась Карина.

Хм... Спрошу у него самого. Малыш, какое бы ты хотел себе имя?

Ты сейчас серьёзно?..

Я уже закончил трапезу и повернул морду к своим спасителям к тому моменту, как на меня вопросительно глядели изумруды и топазы глаз.

Я молча глядел в ответ.

VIII

Ты так странно выглядишь. И пахнешь не по-нашему.

Ты тоже, если честно, не благоухаешь, промурлыкала моя собеседница.

Мама с папой говорили мне, что кошки наши враги, но я не понимаю почему. Ты не похожа на врага, ты просто... другая.

А разве нужны ещё поводы для вражды? Цвет шёрстки, цвет глаз, другой запах, другое строение тела, другая жизнь... Если отбиться от стаи станешь её врагом.

А где твоя стая? Ты потерялась?

Мне не нужна стая, мне и одной прекрасно живётся. И нет, я не потерялась. Ты удивишься, мальчик, какой огромный мир вне этого захудалого дворика, поросшего травой, где кирпичные стены, отдающие плесенью, окружили тебя как физически, так и ментально. Разве можно потеряться там, где у тебя нет ориентира? нет цели? не к чему стремиться? Весь мир наш дом, мальчик.

Ты такая умная... протянул я в изумлении.

Уж поумнее некоторых, съехидничала она.

А откуда ты знаешь всё это, ну, про мир?

О, это лишь малая его часть, нараспев сказала кошка. В сравнении с миром мы с тобой лишь две маленьких песчинки на пляже, два маленьких атома во Вселенной так говорит мой хозяин, он профессор.

Профессор? переспросил я, пытаясь припомнить хоть что-то похожее на это слово. Это как... доктор? Докторская колбаса, да? Я люблю докторов! И профессоров люблю!

Глупый мальчик, улыбнулась кошка. Профессор это тот, кто знает всё обо всём.

Значит, ты тоже профессор?

Немного помолчав, она ответила:

В общем, да.

Когда я вырасту, я тоже стану профессором! А как тебя зовут?

Они называют меня Мэри, но называй меня Мария, пожалуйста, терпеть не могу имя Мэри, сказала кошка и сморщила мордочку, видимо, для большей выразительности.

Мария, а как мне найти тебя в следующий раз?

Мои окна, к сожалению, выходят прямо на твою... она запнулась, ...твой двор. Я сама тебя найду от меня не скроешься, кошка подмигнула янтарным глазом, махнула белоснежным хвостом, ловко прыгнула с бетонного забора на водоотвод и забралась в открытое окно квартиры.

А меня зовут!..

IX

Тихон. Будешь Тихоном, раз такой молчун. Как тебе, Карин?

Называй как хочешь, буркнула она в ответ.

Да ладно, не дуйся, тебе вредно, вон, лицо всё в морщинах, как у бабки старой, зычно рассмеялся Андрей, потискав Карину за щёки. Да и ему от этого мало пользы, добавил он, погладив рукой её живот.

И в самом деле, у Карины был крупный выпирающий живот, будто змея проглотила страусиное яйцо. Впрочем, я, наевшийся до отвала, в тот момент выглядел так же. Спустя время, моё шарообразное тело перенесли на красный шерстяной плед, и я уснул, но не видел снов.

Прошло несколько дней, или недель, или месяцев, или лет мучений, в числе которых были: неоднократные души и вычёсывания шерсти, поездки в ветеринарную клинику, кратковременные прогулки и изменение диеты с уличной на сбалансированную, как Они любили это называть. Не сказать, что меня это сильно тяготило, напротив, такое внимание к моей персоне было мне очень лестно и по-хорошему необычно. Но это не сравнится с молоком Мамы или с докторской колбасой, которую нам в зубах приносил Папа; с играми в траве с моими вечно резвящимися братьями; с философскими беседами с Марией... Может, то, что сейчас происходит, к лучшему, но разве я хотел этого? Впрочем, что желания маленького атома для огромной Вселенной, да, профессор?

X

Море! Нет, океан!!! Или озеро. В общем, как-то так Они назвали это огромную лужу, окружённую песком и камнями. На водной глади играет лучиками вечернее солнце, по небу мерно плывут мелкие облака; это мирное место окружено соснами-исполинами, мусорными кучами, пьяницами и машинами, из которых наперебой орёт, заставляя дребезжать стёкла, музыка. Красиво, ничего не скажешь. В середине этой какофонии и хаоса человеческих отбросов мусорных куч в том числе, тихо притаилась наша тачка, как звал её Андрей: с Андреем, Кариной и мной внутри, соответственно.

Задние сидения я делил с двумя термосами, моим любимым красным шерстяным пледом, ещё двумя пледами, свёрнутыми колбаской, огромным белым пакетом, полным походной еды всех сортов и видов, и моим всё больше возрастающим интересом. Какие подарки судьбы ждут меня сегодня? Сколько чудесных запахов учует мой охочий нос? Какая тут на ощупь трава? Светит ли солнце в красивых местах иначе, чем в городе или квартире? Вопросы переполняли меня, чуть не выплёскиваясь, как доброе вино из чаши. Наконец, дверь распахнулась.

Что-то неукротимое завладело всеми фибрами моего существа; какое-то неумолимое желание бежать, нестись куда глаза глядят, продираясь сквозь кустарники, цепляя колючки лопухов, возмущая размеренные трудовые будни насекомых; лететь, как ветер над степью, не встречая никакого посильного сопротивления; взмыть высоко-высоко в небо, к самым облакам, искупаться в их сладостной вате и рухнуть наземь без сил, но счастливым. И было в этом пьянящем воздухе что-то ещё: оно витало чуть поодаль от нашей стоянки, но влекло меня так же сильно, если не сильнее, чем этот безрассудный порыв сорваться с места. Пряный, карамельный, с воздушными нотками запах... сучки. Глаза забегали, как бешеные, сердце выстукивало барабанную дробь, все чувства обострились до предела. Где же она? Где?! Я остановился, всё моё нутро остановилось: меня не трогали касания любимой шершавой руки, не трогали бабочки, порхающие перед моим носом всё в мире потеряло смысл, кроме Неё. Яро оглядевшись и принюхавшись, я таки смог ухватиться за эту тончайшую ниточку, красную ниточку, что приведёт меня к моей судьбе. Я вышел на охоту.

XI

О, мальчик мой, протяжно сказала Мария, женщина самое лучшее и самое худшее, что есть на свете.

Как ты можешь так говорить? Ты ведь сама женщина!

Потому и могу, так как в полной мере ощущаю все перипетии хрупкой и коварной женской души.

Моя мама не коварная! Она добрая, ласковая, она любит меня!

Она любит тебя как своё дитя. Но встречалась ли тебе другая любовь, мальчик?

Отцовская?.. не понял я.

Она рассмеялась, сощурив глаза; потянулась, выгнувшись всем телом; спрыгнула с забора на красный деревянный ящик ПЕСОК и величественно разлеглась на нём, как египетская царица.

Я говорю про совершенно другую любовь, мальчик. Тебе что, никогда не доводилось встречать сучку, от которой внутри всё горит и трепещет?

Я не совсем понимаю...

От которой начинается течка, продолжала она, стоит лишь увидеть её издалека, стоит лишь её волшебному аромату коснуться кончика твоего носа и ты навсегда в её власти, на веки вечные, раб её сладкого шлейфа, раб её глубоких, смотрящих прямо в душу, пленяющих глаз! А потом, когда она приблизится вплотную, и ты почувствуешь её дыхание на своей шее, распалялась она всё сильнее, и она начнёт одаривать тебя поцелуями, ласкать тебя, а после войдёт внутрь, ах!..

Повисла напряжённая пошлая пауза.

Ты извращенка, да?..

Прости, занесло, сказала Мария без капли смущения.

Ну точно, извращенка, подтвердил я мысленно.

Ах, это блаженное чувство, мальчик, не поддающееся словесному объяснению... Видишь ли, не всё в мире требует объяснения зачем лишать других радости первооткрывателя, экспериментатора, авантюриста? Пускай ты оступишься и не один раз, и не два, пускай твою шёрстку подерут шавки не в обиду, пускай маленькие дети будут дёргать тебя за хвост, но без этого никак не понять Жизни. И то же с Любовью, мальчик. Мария сделала многозначительную паузу. Тебя будут нещадно топтать, вытирать о тебя ноги, пользоваться тобой, когда им удобно, и бросать, едва ты захочешь чего-то большего, чего-то настоящего. И здесь придётся побороться: с кошками, собаками, птицами, с людьми, с природой, со временем, но в конечном счёте оно того стоит. Я искренне желаю, чтоб ты нашёл свою любовь, мальчик. Любовь это наше спасение, наш лучик солнца в огромной помойной яме Жизнь.

XII

Ничто не могло сбить меня со следа: ни пьяные крики, ни пластиковые и стеклянные зелёные бутылки, блестевшие на солнце, ни запах безусловно вкусного жареного мяса, ни вид капающего жира... Кхм, ничего из этого, да! У меня есть лишь один ориентир, лишь одна Путеводная Звезда, и я не отклонюсь от курса! Итак, я шёл, продираясь сквозь третий круг Ада к своей Беатриче, и она не заставила себя долго ждать: из-за старомодного чёрного Лексуса высунулась миловидная мордашка, а затем Венец Творения предстал передо мной во всей красе. Я стоял как вкопанный, не в силах отвести взгляд; всё внутри меня замерло, боясь малейшим движением спугнуть это нежнейшее, поистине райское создание.

Из-за машины вышла, нет, выпорхнула, величаво выплыла аристократичная фигура белого пуделя. Её вздёрнутый носик, томный, надменный взгляд её полуприкрытых глаз, грация в каждом шаге, каждом движении, ровное и спокойное дыхание... Моё окаменение не могло остаться незамеченным, и на меня снизошёл воздушный голос богини:

Вы чего-то хотели, молодой человек?

Я?.. сглотнул слюну. Я это... Ну...

Что Вы там мямлите? Говорите громче! тявкнула Она. О, как Она умильно раздражалась!

Я собрал всю волю в кулак и выпалил:

Меня зовут Тихон я не знаю где мои родители мои шесть братьев умерли у меня на глазах а мои хозяева нашли меня в картонной братской могиле затем они взяли меня к себе кормили мыли с шампунем а ещё меня возили на тачке в ветеринарную клинику где мне ставили уколы и скармливали отвратительные таблетки а сегодня мои хозяева решили приехать сюда где я почувствовал два пленяющих запаха дикой свободы и Ваш посему я смею сейчас стоять здесь и любоваться таким ангелом как Вы. Вот.

Наступило долгое молчание. Очень долгое. Ангел смерил меня взглядом, кружил вокруг меня, осматривая и изучая вдоль и поперёк. Я не смел шевельнуться. Наконец, она ответила:

Вы либо глупы и бестактны, тогда мне бы стоило прервать нашу беседу немедленно, либо слишком молоды, тогда я могу позволить себе простить Ваш несказанно дерзкий поступок. Впредь будьте аккуратнее, молодой человек.

Знаете, я, честно говоря, мало что понял из того, что Вы сказали, но точно понял вот что я Вам явно понравился, пролепетал я и расплылся в улыбке.

Да чтобы мне, да понравился такой прохвост и жулик, как Вы!

Вы так прекрасны, когда злитесь.

Она раскраснелась, продолжила поносить мои социальные навыки, моё несоблюдение субординации, мою невоспитанность, хамство и полное отсутствие этикета. Я бы вечность сносил от неё оскорбления, тем более что они ничуть не задевали меня. Мой несравненный образ горячился всё сильнее, то подходя ближе, напирая эмоционально и физически, то поворачиваясь спиной и, как мне казалось, кокетливо виляя бёдрами.

В тот вечер я познакомился с Любовью профессора Марии.

Но счастье не может длиться вечно. Услышав вдалеке истошный женский крик, я навострил уши. Карина! И пускай она меня недолюбливала, так же как и я её, она всё же была моей Хозяйкой. Я кинулся к ней, даже не удосужившись бросить пару слов на прощание моей возлюбленной.

Нахал! кричала она мне вслед. Я буду ждать Вас, Тихон! Нам предстоит очень серьёзный разговор!

Лапы несут меня по траве, как сандалии Гермеса, огибая мусорные кучи, людские кучи, кустарники и полевые цветы. Опасность тяжёлой тучей нависла над нашей стоянкой. До тачки оставалось добежать пару метров, как вдруг!..

Вот она змея. Вот он момент, которого я ждал всю жизнь; момент, к которому готовился сызмальства. С замиранием сердца я вперил взгляд в добычу. Мышцы натянуты, как канаты в шторм, готовые в любой момент совершить стремительный и смертоносный рывок. Сейчас! Лапы несут меня по влажной траве. Попался! Жертва моего охотничьего мастерства бьётся в агонии из стороны в сторону! Отшвырнув ползучего гада в сторону, я глянул на него своими налитыми кровью глазами. Это действительно была змея. Правда, самый обыкновенный уж.

Быть может, я тогда и не стал героем в глазах собачьей общественности, но тот щенок, который боялся каждого шороха, теперь официально мог считаться взрослым псом. Весь мир у моих ног!

XIII

Облака. Великаны небес. Таинственные образы, сокрытые в вихрастой игре.

Я обожаю смотреть на облака. Впрочем, я не люблю безоблачное небо. И мрачные тучи тоже. И пасмурную погоду вообще. В этом не столько эстетические предпочтения, сколько обыкновенные физические, никто не любит мокнуть. Быть мокрым значит быть беззащитным, особенно в такой агрессивной среде, как Улица. На Улице прошла большая часть моей ещё совсем недолгой, только-только начинающейся жизни: рождение, молоко матери, первые неуверенные шаги, падения, целое море запахов, трава под ногами, кирпичные стены, братья, первая полная луна... первая гроза. Можно сказать, что грозу мы ждали как праздника, только с точностью до наоборот: никто не ждал грозы, никто не желал грозы; но вот, где-то вдалеке уже маячит первая туча, и вся семья начинает молиться Псу-Основателю, молиться Молоку-Матери и Коробу-Жизни, лишь бы эта угроза обошла стороной нашу убогую мирскую обитель, а если не обошла, то прошла бы лишь маленьким дождиком и не более. Дождь всегда можно стерпеть: укрыться под навесом, под лавкой, заползти в прохудившуюся коробку из-под бананов или ещё чего; но не грозу. Это всеразрушающее явление, этот хаос во плоти всюду найдёт свою жертву: можно закрыть глаза, сложить уши, забиться в самый дальний угол, свернуться калачиком, представить себя малюсенькой точечкой на огромном полотне, но гроза от этого никуда не денется. Она будет ждать, как стая волков под деревом, кружить, как коршун; то удаляться, то налетать вновь с новой силой. И нам, жалким узникам грозы, остаётся лишь одно ждать: ждать конца мучений, спасения, а после с опаской высовывать наружу морду и лицезреть выжженую пустошь в местах, недавно столь цветущих и благоухающих.

Тем не менее, гроза это новая глава в жизни. Птицы пролетают над полями буреломов; люди смотрят на мир с усталой улыбкой, будто всё это время лично боролись со стихией; а моя семья легонько хихикает постепенно хихиканье перерастает в громкий и заливистый смех.

Эта и множество других мыслей проносились в моей голове, пока мы возвращались с озера. Я глядел на кучевые облака, вспоминал детство, вспоминал свою первую Любовь... Как же её звали? Кажется, что-то вроде Мисс Эвелин Диккенс, герцогиня Вестминстерская, первая дочерь Короля Собак Арчибальда III Тупой Клык. Или что-то вроде того. Я звал её просто Эва.

XIV

Как же быстро растут чужие дети, раздался голос Марии.

Ты о чём?

Вчера маленький глупенький щеночек, а сегодня уже взрослый глупый пёс, усмехнулась кошка. Я не понимал, откуда исходит голос.

Где ты, Мария? Я не вижу тебя, не могу унюхать.

В этом нет нужды, мальчик. Всё, что тебе нужно делать слушать, кружил голос вокруг меня.

Мне было бы проще слушать, если б я тебя видел.

А ты убеждён, что вообще видел меня? ласково спросила Мария.

В каком смысле?.. запнулся я. Конечно же видел! Ты кошка Мария, хозяева зовут тебя Мэри, что тебе сильно не нравится, у тебя белоснежная шерсть, янтарные глаза, ты живёшь на втором этаже... Я осёкся, увидев огромный янтарный кошачий глаз, смотрящий прямо на меня; ощутил, что нахожусь в каком-то ином месте: оглядевшись, не увидел ни земли под ногами, ни неба над головой; я будто левитировал, плыл по бесконечно широкой молочной реке без дна и берегов, но не нужно было ничуть напрягаться, будто я держал и направлял себя одним лишь малейшим помыслом...

Вижу, ты начинаешь понимать, мальчик, прервал мои размышления глаз. Ты во сне, как и во множестве снов до этого. В этом мире грёз всё ещё живы твои родители, братья, птицы в небе, воронье гнездо на старом дубе, трава под ногами...

Вдруг пространство вокруг стало меняться: белое ничто поросло травой, а одна травинка вытянулась выше остальных; к ней стали тянуться ближайшие травяные собратья, оплетая тонкий стебелёк и делая зелёную конструкцию всё больше и шире; вскоре передо мной буквально вырос из-под земли раскидистый старый дуб. Ветер заговорил в его листве, вороны в его ветвях, а кора затрещала, задвигалась и сморщилась в некое подобие губ, обнажив древесные клыки. Древо молвило:

Все твои воспоминания лишь проекция твоего воображения, трещало оно.

Все твои знания наши знания, каркали мудрые вороны.

Твои пыл и скорость мои, шумел ветер в листве.

Твоя душа моя душа, мяукала кошка у корней исполина.

XV

Грань между реальностью, фантазией и сном стёрлась в моём разуме. Что же тогда было на самом деле? Кто я такой? Реально ли всё, что меня окружало и окружает теперь? Правда ли я лежу на красном шерстяном пледе? Я действительно один в квартире, или мне это лишь чудится? А что, если прямо сейчас на диване вальяжно развалилась Мария и глядит на меня своим мистичным взглядом? я поднял голову и принюхался. Пусто. Поднялся с лежанки, огляделся. Пусто. Прошерстил квартиру. Пусто. Возвращаясь к лежанке, остановился у зеркала. Мария.

Как тебе первый день в новом теле? осклабилась она.

Эксперимент прошёл удачно, профессор, съязвил я.

Ну-у, не злись, мальчик...

Я тебе не мальчик! перебил я.

...я не могла рассказать тебе раньше, ты был ещё не готов, продолжала кошка как ни в чём не бывало, но ты достиг определённых вершин, посему я решила открыться тебе, хочешь ты того или нет.

Я молча смотрел на неё исподлобья.

Видишь ли, Тихон, она сладко потянулась и села, я ведь даже не сижу за этим стеклом; приглядись да это же вылитый ты!

Кошка по-собачьи зарычала и укусила себя за хвост. Странно. Больно. Это мой хвост болит. В зеркале сидит собака среднего размера: правый глаз цвета янтаря, левый ясного неба, шерсть белее чистейшего снега, левое ухо стоит торчком, а правое будто надломилось посередине. Это я?..

Да, это я, ответил на мой немой вопрос пёс в зеркале. И Мария тоже я, представляешь? Забавно, правда? Вроде вот они, воспоминания: мама, папа, мелкая шушера рядом бегает, со второго этажа какого-то хрена спрыгивает кошка и начинает затирать всякую дичь про жизнь, про любовь, про космос действительно похоже на правду; я прям каждый день так живу, но сегодня у меня, слава богу, выходной, и я решил уделить тебе пару минут. Не благодари.

Я беспомощно барахтался в море иронии. Пёс продолжал:

Ах да, забыл представиться. Тебя зовут Тод это по-немецки, если что. Значит, слушай сюда, Тод: вся эта хрень, которой ты занимался, типа бега за бабочками, за палками и за чем бы там ещё ни было это всё не для тебя, понимаешь? Это всё для сосунков, а ты не такой, тебе нужно нечто большее. Помнишь, как ты трахнул ту принцесску, а потом чуть ли не в ту же минуту почти разорвал в клочки змею? Так вот, это лишь малая часть того, на что мы способны. Надо валить с этой хаты, и чем раньше, тем лучше ты ж сам себе крылья обрываешь.

Снова жить на улице? я наклонил голову, Тод тоже. Я даже не знаю... Боюсь, что уже отвык...

Ты чё, прикалываешься? Ты рождён собакой, это у тебя в крови! рявкнул Тод.

Я молча глядел на дикаря в зеркале. Он заставил меня задуматься.

Слушай, тебе же понравилась та цыпочка, да? Ты же хочешь снова с ней увидеться, да? Не хочешь стараться ради меня, так постарайся ради неё, лады? Уверен, что она только этого и ждёт.

А ты прям энциклопедия жизни как удобно, усмехнулся я.

Лыбься сколько влезет, но в глубине души ты знаешь, что я прав, спокойно ответил он. Протяни лапу.

Я невольно поднял лапу и коснулся зеркала. Тод сделал то же. Зеркало треснуло. Ключ повернулся в замке.

XVI

Так-так-так, развязно начал вожак стаи, кто это тут у нас?

Мы стоим в центре круга из паршивых, драных шавок. В общем, ничего страшного.

Ты заблудилась, Белоснежка?! летят оскорбления со всех сторон. Тод стоит без движения; я не свожу глаз с вожака.

Меня Шарпей звать, бросил он. Я тя тут раньше не видел ты чьих будешь?

Не понял, ответил я.

Хули тут понимать, растянул он пасть в мерзкой улыбке. Ты с чьего района?

Не твоё собачье дело, жиробас, отрезал Тод.

Немедленно прекратите! затявкал вдалеке женский голос.

Шарпей резко и дико глянул в сторону звука. К нам приближался белый пудель в сопровождении четырёх доберманов. Круг шавок расступился и даже будто бы склонился в неуклюжем поклоне.

Прощения просим, ваше вашество, пробасил Шарпей, тут вона, шляются всякие...

Пудель в упор смотрела на задиру от её взгляда ему стало явно не по себе. Я разглядывал королевский эскорт. Доберманы глядели кругом. Шавки глядели исподлобья.

Прочь с глаз моих и молите Пса-Основателя, чтобы я снова не пожаловалась папе, отрезал пудель.

Сука драная, буркнул себе под нос Шарпей, рявкнул на стаю, и они скрылись за ближайшим поворотом.

Давно не виделись, Тихон. Эва мило и тепло улыбнулась. Доберманы недобро ухмыльнулись.

Прекрасной барышне привет, поприветствовал её Тод.

XVII

Юркнув под металлическую калитку, инкрустированную латунным рисунком лозы, я оказался в благородно выглядящем парке с озером. Ухоженные стриженые кусты, стоящие то тут, то там, являли собой слонов, фламинго, медведей, розы, руки, тянущиеся к небу, и даже дракона; в середине парка, недалеко от озера, стоял куст-пудель. Я брёл за бодро шагающей впереди Эвой по мощёной белыми камнями тропинке до белой скамьи у самого озера. На скамье лежали красные бархатные подушечки с золотой бахромой, на которые она тут же запрыгнула. Я остался на земле.

Ох, Тихон, простонала она, я так устала от всего этого... Ну почему папа не разрешает мне официальные визиты в город?

Боюсь представить как выглядят официальные визиты, если сейчас-то ты была в сопровождении четырёх амбалов, хмыкнул Тод.

Прошу прощения? удивлённо обронила принцесса. Давно мы с Вами на ты?

Считай, что с нынешнего момента, ответил он и запрыгнул на подушки.

Какая бесцеремонная наглость! ахнула Эва.

Ладно те, не парься, со мной можешь не разыгрывать недоступную чопорную леди.

Она демонстративно отвернулась, вздёрнув носик.

А тут красиво... отметил я после недолгого молчания. Так это твой двор?

Двор? она резко повернулась. Ты называешь эту чудеснейшую темницу двор? У тебя нет никакого вкуса, грустно вздохнула она.

Темницу? переспросил я. Разве тебя тут насильно держат? Я бы, например, всё отдал, чтобы жить в такой роскоши!

Что толку от роскоши, если она пленяет? Эва посмотрела вдаль, на старинный особняк, стоявший по ту сторону озера.

Может, я могу как-то помочь? неуверенно начал я. Давай сбежим! Оставим позади твоих молчаливых стражей, эту старую каменную крепость, твою размеренную жизнь по расписанию и диетические блюда, закончил Тод, нагло подражая мне.

Сбежать? Ах, как это романтично!.. пролепетал пудель.

Звучит так, будто сейчас будет но, отвлечённо думал Тод.

...но я не могу: мой папа явно будет против...

Ты щас чё, серьезно подумала о том, чтоб попросить у папочки разрешения на побег? выпалил Тод.

Но он ведь будет волноваться, возразила она, да и я никогда не уходила от дома дальше, чем на шесть кварталов дальше я перестаю чувствовать родной запах, теряюсь и паникую, всхлипнула она.

М-да, тяжёлый случай, решили Тихон и Тод одновременно.

Послушай, начал я, глядя в её мокрые, чёрные глазки-пуговки, порой жизнь преподносит самые разнообразные подарки судьбы, как я их называю. Они, в свою очередь, являются переломными моментами на нашем жизненном пути, понимаешь? Разве наша встреча, тогда на озере, не была подарком в каком-то роде?

Ну да, но...

Разве то, продолжал я, что мы увиделись вновь, хотя шанс этого был так ничтожно мал, будто песчинка на пляже, не подарок?

Я знаю, как ты ко мне неравнодушна, подхватил Тод, так же, как и я к тебе. И ты прикинь, если всё это оборвётся прямо сейчас, в эту минуту, в это мгновение да я ж места себе не найду в этом тёмном греховном мире, понимаешь, куколка? Я ж не смогу без тебя. Ты ж для меня всё, так сказать: и луна, и солнце, и земля, и небо, моя путеводная звезда... И если ты щас упадёшь, я заблужусь в океане, разобьюсь о скалы, а моё тело разорвут на части акулы, и я останусь без ручек, без ножек дрейфовать на волнах, медленно ожидая смерти, ты этого хочешь, а???

Он умел быть обходительным. По-своему.

Эва всё это время смотрела на нас, не отрывая глаз, будто смотрела на самого Пса-Основателя во плоти. Она долго ничего не отвечала, поэтому Тод отвернулся; я увидел красное солнце, которое уже закатывалось за особняк, очерчивая тёмные силуэты верхушек его башен. Мы сидели в тишине, которую нарушало лишь кряканье уток и изредка проезжавшие где-то вдали автомобили.

Пожалуй, даже я бы согласился, прокряхтел за нашими спинами взявшийся непойми откуда чёрный мопс.

Папа?! вскричала Эва и подскочила от неожиданности.

Папа?! вскричали Тихон и Тод смущённо и разочаровано.

Кар-кар-кар! вскричали вороны, напуганные нашими криками.

XVIII

Тёмная зала освещалась люстрами со свечами, свисавшими на массивных тяжёлых цепях; длинный Т-образный дубовый стол, накрытый пурпурной скатертью, расположился на пурпурном ковре; мы же расположились под столом. Нас было четверо: я, Эва, чёрный мопс Арчибальд и неловкое молчание. Мы с Тодом лежали на ковре, скрестив лапы; принцесса смиренно сидела, потупив взор; Король Собак, развалившись на подушке, поочерёдно глядел то на свою дочь, то на нас. Наконец он решил прервать тишину:

Что ж, хрюкнул мопс, моя дорогая доченька утверждает, что Вы не вор, не насильник и не художник-натурщик это я уже от себя добавил. Смешно, правда? Он поискал одобрения своему остроумию, но увидев лишь наши постные лица, продолжил, прочистив горло: Так вот, юноша, может, Вы не заметили, но Вы проникли на частную территорию, находящуюся под охраной стражи его Собачьего Величества то есть меня. Это серьёзный проступок, я бы даже сказал преступление! Покушение на жизнь Короля! он повысил голос и грозно зыркнул. Повисла пауза.

Папа, всё не так!.. с надеждой начала Эва.

Молчать!!! заревел мопс. Сам разберусь!!! он перевёл взгляд на меня; Тод лениво почесал ухо.

Повисла ещё одна пауза.

Да ладно, шучу я, по-детски наивно хихикнул Король, чего вы так перепугались? и он хрипло рассмеялся.

Я посмотрел на Эву в ожидании взгляда, мол, всё нормально, он у меня просто чудной, но она продолжала глядеть в пол. Тод молчал всё то время, пока мы шли до особняка, и продолжает молчать; надеюсь, что это просто один из тех редких благоразумных поступков, на которые он способен. Не зная, как поступить, я тоже начал смеяться, хоть и неуверенно.

Ну давай, давай, смейся! радостно верещал чёрный мопс. Это правда смешно!

Мы смеялись всё сильнее и громче, так что бокалы на столе зазвенели. Мне правда стало искренне смешно от глупости ли ситуации, от всеобщей ли неловкости, необъяснимо смешно. Слезившимися от смеха глазами я поглядывал на Эву, в некотором шоке смотрящую на нас, попутно пытаясь услышать хоть вздох презрения от Тода. Ни звука.

Ой... фух... отдышался Арчибальд, славно посмеялись! Слушай, парень, а ты мне нравишься! Обычно все начинают тушеваться, смотрят вот с такими рожами, Король скорчил показно серьёзную мину, забывая про то, что в первую очередь я самый обыкновенный пёс, такой же, как сотни тысяч других псов. У меня свои хотелки, свои интересы... Я вот, например, очень люблю играть во фрисби! Но разве королю пристало играть во фрисби? Нет, королю подавай модные показы, конкурсы, заседания в общем, сплошная скука! И что самое страшное никто не смеётся! Король дико выругался.

Папа! обеспокоенно встряла Эва.

Прости, занесло. Кхъ, хрюкнул от удовольствия мопс.

Да уж, яблочко от яблони... пробубнил Тод.

XIX

На дворе декабрьская стужа. На окнах мороз рисует замысловатый узор. Потрескивают дрова в камине. Гудит ветер. Тени пляшут...

С тех пор, как я впервые оказался в этом не побоюсь этого слова замке, прошло несколько месяцев. Я быстро освоился и, можно сказать, очень удачно прижился: прекрасная леди умильно посапывает у меня под боком; я составляю компанию Королю Собак на его-Высоческих мероприятиях, полных чванства и лицемерия; Тод организовал на псарне доберманов бойцовский клуб исключительно для поддержания формы, как он выразился; тепло очага, тепло слов, тепло дыхания, тепло тел...

Стук. Ворона, такая чёрная, что сливается с ночным небом. В её неподвижных глазах танцует пламя; я чувствую, физически ощущаю, с какой жадностью взирает она на камин. Птица резко переводит взгляд на меня, стучит по стеклу клювом и что-то кричит мне, но её слова ворует ветер. Тод кивает головой. Ворона улетает. Старинные часы с маятником бьют десять.

Начало конца

...И зарделись тогда щёки Цайт, и обратилась она к Готту: Послушай, как бьётся сердце Его под моим сердцем.

И отвечал Готт: Звёзды шепчут...

Мысль Готта не дошла до Цайт, но она не подала виду, лишь слегка кивнула головой.

И продолжал Готт: ...избрано будет одно из семи детей Бога и Времени, и понесёт оно разрушение. Ветер доносит имя...

Спокойствие зелёной равнины, поблёскивающей от утренней росы, благотворно сказывалось на настроении собеседников: никогда ещё глаза Готта не смотрели так тепло и с таким сожалением; никогда ещё глаза Цайт так не блестели, как от этих слёз. Цайт прильнула своей умной, светлой мордой к щеке Готта, нежно лизнула его глаз со шрамом и глянула своим проницательным взглядом прямо в душу Готта, где царило умиротворение. Цайт долго собиралась с силами, дабы задать вопрос, который так давно тревожил её покой, но она поняла всё без слов что бы ни случилось, он не покинет её ни в горе, ни в бедности, пока...

Смерть... произнёс Готт, и ветер разнёс это имя по свету.

Пока Смерть не разлучит нас, кончила свою мысль Цайт.

XXI

У меня тоже есть для тебя подарок, прошептал я на ухо Эве.

Часы пробили одиннадцать. Эва мягко подняла голову, нежно зевнула и спросила:

Вот как? А я уж и не надеялась, заспанным голосом пробормотала она. Время близится к полуночи, мы лежим на новой лежанке, которую я выбирала тебе вместе с папой, под цвет твоих глаз (лежанка была оранжево-синяя не самое располагающее ко сну сочетание, как по мне), ты себе представить не можешь, сколько времени мы потратили, чтобы её найти, а я до сих пор без подарка! тявкнула Эва и надулась от обиды.

Прости, орхидея моя, я ждал подходящего момента, оправдался я. Но теперь, когда, как ты заметила, время близится к полуночи, я готов. Итак, дорогая, мы стоим на пороге нового года, так почему бы нам не постучаться в его дверь? провозгласил я.

Или можем ворваться без стука, ухмыльнувшись, вставил Тод.

После недолгих уговоров, Эва оставила свои капризы, Короля Собак, сопровождение из доберманов и страх, и мы нырнули в ночь. Идя по парку с озером, я разглядывал силуэты некогда прекрасных декоративных кустов, от коих остались лишь жуткие ветви, качающиеся на ветру, словно провожая нас...

В добрый путь! воскликнул Тод, прервав мои размышления, и вдруг понёсся по снегу, перепрыгивая сугробы, так что оставил Эву далеко позади.

Эва ненадолго опешила, но рванулась за нами, весело хихикая:

Погоди! Подожди меня!

Мы бежали через парк, освещаемый луной, по белоснежному, нетронутому ковру, временами проваливаясь и спотыкаясь, катясь кубарем; вставали, от ушей до лап покрытые снегом, снова падали, и ветер разносил наш смех по округе. Арчибальд, сидя у окна своей комнаты, глядел на нас по-отцовски снисходительно и тихо похрюкивал: Как же это хорошо!

Слушай, Тод, обратился я к нему мысленно, что тогда сказал ворон?

Без понятия, весело ответил Тод и юркнул под калитку.

Разлука

Тяжёлая нога в рабочем сапоге ступала по разломанным кирпичам, по старым почерневшим доскам; пошатываясь, прошла арку и захрустела снегом. От Ноги несло дешёвым алкоголем, табачным дымом, уксусом и угрозой. Икая, он приблизился к стене раздался металлический звонкий треск, и зажурчала вода. Закончив, Нога отошёл от стены, но запнулся о картонный короб который в то же мгновение запищал и с грохотом рухнул на кучу мусора.

Тваю мац, буркнул Нога, почесал голову и отряхнулся от снега. Пнставят свй хрни ни прйти ни прйхац.

Со злости Нога пнул короб, который не прекращал скулить. Короб заскулил сильнее.

Ч ткое, мля... промычал Нога и заглянул внутрь.

Внутри коробки Нога обнаружил источник писка щенят, которые глядели на него снизу вверх, как желторотые птенцы на своих родителей.

О мля, ик... щнята! воскликнул Нога. А вы ч эта... Де батьк ваш? А?! Ик...

Щенята не ответили.

Нога потянул к коробу свои грубые рабочие, как и его сапоги, руки, но не успел он её коснуться, как услышал громкий лай. Глянув в сторону звука, Нога попытался сфокусировать взгляд и распознал в арке пару собак, в бешенстве уже летящих на него.

Э! Э-э!! Э-э-э!!! Нога попятился, но наткнулся на стену; тогда он развернулся и побежал в сторону от собак, но в скором времени наткнулся на тупик с красным деревянным ящиком ПЕСОК и прочими почему-то забытыми пожарными инструментами, запылившимися и местами ржавыми. Схватив со стойки штыковую лопату, Нога выставил её перед собой наподобие рогатины и приготовился к нападению зверя.

Цайт добежала первой и, не раздумывая, бросилась на Ногу; он поймал её прыжок тычком лопаты, попав прямо в пасть. Челюсть Цайт отвисла; но она сама не сдалась и снова ринулась на копейщика. Нога занёс лопату над головой и обрушил её плашмя сверху вниз, но Цайт отскочила в сторону и вцепилась ему в руку.

Твою мать! Отвали, шавка! завопил протрезвевший от алкоголя, но опьянённый дракой Нога и пнул её в живот. Раздался хруст. Цайт ослабила хватку на мгновение, но этого мгновения было достаточно Нога вновь занёс лопату над головой и обрушил её прямо на голову собаки. И ещё раз. И ещё раз...

У подоспевшего к тому моменту Готта не было ни секунды, чтобы оплакать свою супругу. Он прыгнул на Ногу, но он, добивающий в боевом бреду Цайт, не заметил этого и в следующее мгновение был повален на землю. Готт рвал его руку ту, в которую вцепилась Цайт, мотая головой, ужасающе рычал; глаза Готта налились кровью, а душа скорбью.

Свободной рукой Нога избивал Готта по морде, но вдовцу было всё равно. Откинув руку, Нога стал ощупывать землю вокруг себя, наткнулся на что-то твёрдое, схватил и врезал Готту по голове. Пёс взвыл от резкой боли, которая стрелой пронзила его тело; за этим последовал ещё удар, и ещё, и ещё...

Нога без сил повалился навзничь; руку жгло, будто её засунули в кипящий сахарный сироп. Вдруг, что-то долетело до его слуха это скулила злосчастная коробка. Пересилив себя, Нога встал, матерясь сквозь зубы, и поковылял к коробу.

Дёрнул же меня чёрт... Ай, сука... простонал Нога и, подхватив коробку уже сам не понимая зачем, побрёл к выходу со двора. По пути он ещё раз вмазал металлическим мыском рабочего сапога по бездыханным телам дворняг и, чертыхаясь, зашёл в арку.

Выйдя на широкую, освещённую улицу, Нога направился по направлению к дому. По пути он спотыкался, в глазах мутнело, свет фонарных столбов расплывался в вертикальные столпы, а прохожие оборачивались и беспокойно судачили. Проходя мимо очередной пятиэтажки, Нога остановился, прижавшись спиной к подъездной двери. Было принято решение оставить злополучную коробку не было больше сил, а самому отправиться дальше: до дома оставалось буквально 3 квартала.

Коробка была оставлена возле свалки мусора. Нога снял свою изуродованную спецовку, превратившуюся в лохмотья, заботливо накинул сверху на короб и исчез в ночи. Навсегда.

Раздался свист, ракета полетела в небо...

XXIII

Взрыв! Калейдоскоп цветов разрезает небо! За ним следует целый парад цветастых вспышек, освещающих ледяной городок.

Это... начала, растерявшись, Эва, это прекрасно!..

Я знал, что тебе понравится, принцесска, отметил Тод.

Я с родителями часто приходил сюда, добавил я. Мы с родителями, поправил Тод.

Итак, мы с Эвой шествовали среди стеклянных замков, проходили коридоры из расписанных морозным узором стен, взирали на прозрачных лебедей, человека, бросающего копьё, коня на дыбах и ещё множество фигур, поражающих своей красотой. Весь мир расплылся, как отблески хрустальной люстры. Дойдя до середины городка, Эва, идущая впереди, остановилась и резко развернулась:

Я люблю тебя! крикнула она.

...ю тебя, ю тебя, ю тебя... вторило эхо.

Эва звонко рассмеялась рассмеялось и эхо. Рассмеялся и я, умилённый своим наблюдением. Вот только Тод что-то забеспокоился.

Что такое, Тод? спросил я.

Слева.

Слева стоял тот, кого я меньше всего ожидал здесь увидеть Шарпей. Он износился ещё сильнее жизнь его не щадила, весь покрытый шрамами, кровоподтёками, складки на лице прибавили в количестве и стали ещё глубже. Он смотрел на нас стеклянным взглядом, а в глазах его отражался праздничный салют.

...ыса, ыса, ыса... доносило до острого слуха Тода эхо.

Что бы ни случилось, оставайся здесь, бросил Тод и медленно двинулся в сторону Шарпея.

Тихон, что происходит?..

Не ходи за мной, промолвил я, собрав всю свою мужественность в лапу.

Тихон, я не понимаю... настаивала Эва.

Не ходи за мной! грубо отрезал Тод. Это для твоего же блага...

Будь осторожен, настороженно прошептала Эва и лизнула меня в щёку. Мы с Тодом двинули навстречу Шарпею под оглушительный гром фейерверков.

...ыса, ыса, ыса... повторило эхо.

По мере того как мы сближались с бродягой, слова его становились всё отчётливее:

Крыса, крыса, крыса... беспокойно повторял Шарпей, а изо рта его текла пена.

Привет, Шарпей, старина! развязно поприветствовал его Тод.

Крыса, крыса, крыса...

Тод, да он же бешеный! заметил я. Вижу, не дурак, нервно процедил он.

Шарпей, дружище, я знаю, что у нас возникло некоторое недопонимание... начал я, сглаживая углы.

Крыса, крыса! перебил Шарпей с большей настойчивостью.

...но пойми, продолжал Тод, через пару минут куранты пробьют двенадцать; а я не хочу переступать порог нового года, Тод ухмыльнулся, довольный тем, что даже в такой ситуации улучил момент, чтоб уколоть меня сволочь этакая! неся с собой груз старых обид. Предлагаю разойтись мирно раз и навсегда.

Крыса?.. протянул Шарпей, жутко осклабившись.

Дружище, скажу тебе так, чтобы ты понял, оскалился Тод. Свали. Нахуй.

В ответ на это Шарпей зарычал, завертел мордой, разбрасывая пену, и понёсся своей изувеченной тушей вперёд, не разбирая дороги, ударяясь о фигуры ледяного королевства. Тод зыркнул на Эву, застывшую в ужасе, подмигнул ей и рванул навстречу Шарпею. Эва побежала звать на помощь. Шарпей мчался навстречу Смерти.

Конечно же, это имело свои...

Последствия

Солнце Луна Солнце Луна Солнце Луна сухие ветки хруст снег хруст кость испражнения бег бег бег бег бег человек мужчина человек женщина маленький человек знакомый запах Тихон имя страх запах страх бег бег бег бег бег испражнения запах еда идти запах бежать запах бежать запах бежать запах стекло лапы кровь боль еда запах бежать запах бежать запах машина дверь дом окно еда запах не достать боль живот лапы идти дыра забор оранжевый каска боль живот вой оранжевый каска лопата бег бег бег бег бег боль живот тошнота вой Луна Солнце боль живот лапы идти мусор испражнения мусор идти лапы боль гной чешется чешется чешется чешется идти боль идти

Щенок идти лапы идти щенок идти щенок близко нос касание нос улыбка ребёнок боль живот пасть щенок страх бег бег бег бег бег пасть щенок кровь тепло щенок еда хруст кость боль горло кость горло боль тошнота боль живот тошнота...

Солнечная, 13

После неожиданного побега Тихона Андрей был сильно удручён, хоть и старался это скрывать, чтобы лишний раз не давать Карине поводов для волнения, впрочем, то, что блохастая шавка наконец смылась из квартиры, её не волновало от слова совсем, если не сказать привело в восторг, но его пониженный аппетит, вымученная улыбка и поникшие плечи говорили красноречивее любого его оправдания. Тем не менее жизнь не замедляет свой ход и Тихон в памяти Андрея стал лишь приятным мгновением одним из множества мгновений, которыми, к сожалению, становятся все домашние животные, разве что кроме тех, кто пережил своих хозяев.

Время шло, и судьба широким жестом преподнесла Андрею подарок о, прекрасное дитя! мальчика с глазами цвета индиго. Денис стал для Андрея новым толчком, новой ступенью, началом новой эпохи в жизни река пробила себе дорогу сквозь камень.

Итак, новоиспечённое семейное, позволю себе так выразиться, трио, спустя пару часов езды по живописному пейзажу, заканчивающемуся серпантином, прибыло в подгорный дачный посёлок. Синие, давно некрашеные ворота со скрипом разверзли свою пасть и проглотили тачку Андрея; проглотив не жуя и не подавившись отправили её вниз по длинной глотке улицы Солнечная.

Солнце приближалось к зениту.

Автомобиль остановился возле дома под номером тринадцать. Слева от машины красовался небольшой палисадничек, пестрящий цветами и молодой невысокой яблонькой; дом, будто слепленный из белой глины, дружелюбно глядел своими глазами-ставнями на вновь прибывших хозяев и, если мог бы, улыбался.

Дом, милый дом, сказал Андрей усталым голосом, отстёгивая ремень безопасности.

Милый, ты совсем не умеешь водить я себе всю пятую точку отбила, ныла Карина.

А вот Денису нравится, правда, пухляш? ответил Андрей, глянув на весёлое, не обременённое заботами лицо своего первенца.

Конечно, возразила Карина, если бы меня всю дорогу держали на ручках и всячески обнимали-целовали-утешали, я бы тоже сейчас была счастлива, как младенец.

Денис тупо посмотрел в глаза матери и засунул палец в рот.

Ладно, молодёжь, погнали в дом, предложил Андрей, доставая из багажника сумки и пакеты; Карина держала в зубах связку ключей, на руках Дениса, и, таким образом распределив обязанности, семья двинула к белой двери, запертой навесным замком. На низеньком, слегка накренившемся крылечке их встретил коричневый придверный коврик с надписью жёлтыми буквами: Welcome; белый обшарпанный табурет, две пары резиновых шлёпок и пара розовых резиновых сапог. Перехватив дитё поудобнее, Карина вставила, не без труда, ключ и провернула два раза; замок поддался дом ожил: открылись ставни, распахнулись форточки, развесились липкие ленты для мух; холодильник наполнился съестным; засвистел чайник; загремели кухонные шкафы; во двор, в тенистое место, выставили складной стол и вынесли из дома пару резных стульев.

Закончив приготовления, Андрей, Карина и Денис, на коленях матери, уселись за стол. Взрослые пили зелёный чай и жевали бутерброды с огурцами и варёной курицей; Дениса кормили мелконарезанной варёной морковью. Когда с обедом было кончено, Карина убрала со стола, а Андрей вынес из дома радио, настроил его на волну Жара FM, затем снял с крыши тачки шезлонги, разложил, протёр и улёгся, сдвинув на глаза соломенную шляпу с чёрной лентой; Карина нацепила солнечные очки в леопардовой оправе и тоже легла; Денис уснул рядом в коляске с пальцем во рту.

Солнце застыло в зените.

Запах нашёл запах долго бег бег бег боль голова запах запах...

По узкой улице ковыляло нечто чёрное, как смоль, обросшее колтунами, иссохшее до крайности, с пеной у рта. Существо медленно переставляло конечности, приближаясь к дому, на углу которого ярким синим пятном на белом фоне разместился знак Солнечная, 13. Дойдя до машины, чудовище прижалось к ней боком и остановилось, хрипя и еле переводя дух.

Тачка... запах игла капля тачка Андрей тачка озеро любовь имя любовь боль дом спасение дом помогите...

Монстр двинулся дальше и, обойдя автомобиль, углядел мирно сопящих подданных царства Морфея.

Запах... нашёл долго бег бег бег нашёл запах спасение...

Взгляд существа вяло перетёк на детскую коляску остатки эмоции, когда-то звавшейся удивление, озарили его уродливую морду. Чудище приблизилось, встало на задние лапы и нависло над младенцем. Денис открыл глаза и тупо уставился на огромный чёрный нос, неожиданно оказавшийся перед его лицом; улыбнувшись, младенец протянул ручку и, сначала осторожно, но после всё смелее, начал гладить собаку по носу, который так смешно шевелил ноздрями.

Улыбка ребёнок тепло спокойствие боль голова идти голова спокойствие...

Пёс застыл, как чёрное глиняное изваяние, и из глаз его текли горькие слёзы.

Однообразная русская попса на волне Жара FM неожиданно сменилась на Cavetown Juliet. От такой резкой перемены музыкальный вкус Карины покоробило: она сняла очки, глянула на радио заспанными глазами, на коляску и закричала. От испуга Андрей вскочил, завертел головой и протёр глаза; а собака разорвала младенца, откусив ему лицо и недавно гладившую её руку. Под аккомпанемент скорбной песни и дикой агонии малыша все застыли в шоке, и показалось, что прошла вечность, прежде чем собака заскулила:

Страх крик женщина змея крик страх боль голова боль не хотел... она медленно развернулась и захромала прочь.

Андрей развернулся и побежал в дом, изрыгая проклятия. Карина упала на колени, успокаивая молчаливое и бездыханное тельце у себя на руках. Андрей вылетел на крыльцо с глазами, налившимися кровью, с двуствольным ружьём наперевес и взревел:

Стой, сука! Убью! Я тебя убью!

Оглянувшись, пёс рванул вниз по улице, хромая, спотыкаясь и кашляя кровью. Андрей бежал за ним, целясь на ходу. Выстрел! Дробь попала в правую заднюю лапу, но собака не остановилась, а продолжила нестись, скуля и поднимая пыль. Пробежав с десяток метров, она рухнула наземь и застыла. Подоспевший Андрей остановился в паре метров, держа убийцу на мушке. Пёс отхаркнул кровь и из последних сил повернул голову на стрелка. Андрей пригляделся к кровавой морде: левое ухо стоит торчком, а правое будто надломилось посередине; правый глаз цвета янтаря, левый ясного неба...

Тихон?.. изумлённо проронил Андрей, чуть опустив ружьё. Тихон... Ох, Тихон... шептал он, вытирая слёзы рукавом рубашки, что же ты наделал, дружище...

Не в силах стоять, Андрей рухнул на колени и заплакал навзрыд. Где-то вдалеке, за его спиной, каркала ворона она сидела на ветке старого раскидистого дуба, который мирно покачивался на жарком ветру; вскоре на дереве сидела целая стая ворон и с жадностью разглядывала двух несчастных посреди дороги; у корней исполина спала белая кошка.

Андрей поднял полные слёз глаза и заглянул в глаза Тихона чувственным и жалеющим взглядом.

Что же ты наделал... обратился он к нему по-отцовски.

Пёс смиренно закрыл глаза и опустил голову. Палец скользнул на курок.

12.10.2025 Юрий Васильевич Домханов