Если судить только по фильмам, то можно решить, что Кощей Бессмертный один из самых популярных персонажей русского фольклора. А ведь из всех русских сказок он появляется лишь в одной - "Царевна-лягушка" ("Народные русские сказки А.Н. Афанасьева в трех томах", ЛП, т. II, #269, с. 264-267, М., 1984). Исследователи вспоминают, правда, ещё сказку "Марья Моревна" и былину "Иван Годинович" (например, Б.А. Рыбаков "Язычество Древней Руси", с. 316-338, М., 1988), но там Кощеем назван совсем другой персонаж. Он не бессмертный и его Иван-царевич убивает палицей ("Народные русские сказки А.Н. Афанасьева в трех томах", ЛП, т. I, #159, с. 300-305, М., 1984), а Иван Годинович - стрелой ("Онежские былины, записанные Александром Фёдоровичем Гильфердингом летом 1871 года", т. II, #188, с. 684, С.-Петербург, 1896), как самого обычного человека. Путаница возникла из-за того, что на Руси заимствованное тюркское слово "кощей" использовали в двух значениях:
1. Злодей: "СтрЪляй, господине, Кончака, поганого кощея" ("Слово о полку Игореве", ЛП, с. 22, М.-Л., 1950);
2. Пленник: "Ту Игорь князь высЪдЪ изъ сЪдла злата, а въ сЪдло кощиево" (там же, с. 19).
В сказке "Царевна-лягушка" Иван-царевич по собственной глупости теряет молодую жену, которая была вынуждена возвратиться к своему отцу - Кощею. Иван этого Кощея и в глаза не видел, тот не сделал ему ничего плохого, но ведь нашему герою и в голову не приходит попробовать договорится миром. Нет, у Ивана только одна мысль - убить, убить, убить! А почему непременно убить? Кощей не враг для своей дочери, на протяжении всей сказки Кощей не сделал ничего дурного. Ну, наказал он Василису - мы не знаем за что, может и за дело. В любой семье случаются размолвки, и родители порой наказывают своих детей, но это же не повод для убийства. Как поссорились, так и помирятся. В любом случае для Василисы Кощей всегда остаётся родным отцом, так что благодарной за его смерть она точно не будет. Интерес для Ивана откровенно шкурный - осиротить царевну и в придачу к ней заграбастать всё царство.
Ещё Иван-царевич пользуется помощью животных. Вообще-то, сюжет распространенный: сначала главный герой помогает животным, а потом уже они в благодарность приходят ему на помощь. В нашей сказке помощь Ивана заключается в том, что он этих животных не убил. Вот ведь какой благородный - мог прикончить, а пощадил, пусть теперь отрабатывают благодеяние. Настоящий шантаж. Вырисовывается портрет весьма неприятного типа уголовной наружности.
Непорядок получается. Иван-царевич главный положительный герой сказки, его следует как-нибудь облагородить. Вот и объявили Кощея злодеем. Теперь вовек не отмоется. Да и как ему отмываться, если его убивают? Что бы ни натворил Иван-царевич, всё ему простится - чего со злодеем церемониться? Пускай осиротил девушку, так он же её от отца-тирана избавил. Да и царство бесхозным осталось, вот и возложил Иван на себя бремя правителя. Всё по закону (хотя на деле закон - это произвол победителей).
Бессмертным Кощей стал, спрятав свою смерть на вершине дуба. Это явно языческий мотив, потому что аналогию ему можно найти в египетской мифологии.
В древнеегипетской сказке "Два брата" главный герой Бата (это египетский солнечный бог, почитавшийся в виде быка, но в сказке он изображён человеком) стал непобедимым, поместив своё сердце на вершине кедра. Изменница жена выдала людям фараона тайну своего мужа, они срубили кедр и Бата упал мёртвым. Но Бату оживил его старший брат Анупу (бог Анубис). После этого Бата явился к бывшей жене в виде быка. Испугавшись, она уговорила фараона заколоть этого быка. Из капель крови быка выросло два дерева, в которых изменница вновь узнала своего мужа. Тогда она уговорила фараона срубить деревья, но одна щепка попала ей в рот и в результате она родила ребёнка, которым снова был Бата. После смерти фараона Бата сам стал правителем Египта и казнил изменницу ("Два брата" // "Сказки и повести Древнего Египта", ЛП, с. 94-102, Л., 1979; "Два брата" // "Поэзия и проза Древнего Востока", БВЛ, с. 57-62, М., 1973).
В сборнике Б. и Ю. Соколовых есть русская сказка, поразительно напоминающая египетскую, только главный персонаж там Иван Дурак, а неверная жена - Марья-царевна. Она похищает у мужа волшебное огниво и сбегает к своему полюбовнику. Иван появляется у них в виде коня, но жена его узнала, и коня изрубили на куски. Тогда Иван возродился в виде яблони, жена его вновь узнала и яблоню сожгли. Потом Иван превратился в селезня, заманил полюбовника в воду и утопил, после чего, став человеком, расправился и с неверной женой ("Иван Дурак" // В.И. Даль "О повериях, суевериях и предрассудках русского народа", с. 317-329, "Литера", С.-Петербург, 1994).
Перед нами бродячий сюжет, притом очень древний, а значит, несомненно языческий. Он существовал, когда славяне ещё только формировались. Видимо, прототипом Кощея был какой-то умирающий и воскресающий бог. Тогда его не считали злодеем и связывали с сезонными изменениями природы. В древности культ умирающего и воскресающего бога был очень распространён, во времена первобытного строя боги ещё не стали бессмертными.
Умирает Кощей, когда Иван-царевич разбивает яйцо, спрятанное на дубе. Так говорится в сказке. Но в мифах самых разных народов яйцо связано не со смертью, а, наоборот - с началом жизни. Мир возникает из яйца в ведических мифах, в финских преданиях, в учении орфиков. В русской сказке золотое яйцо, снесённое курочкой Рябой, непременно надо разбить, в другой сказке три царства прячут каждое в соответствующее яйцо, а потом достают оттуда снова. В египетской мифологии солнце рождается из яйца, которое снёс гигантский гусь - великий Гоготун ("Яйцо мировое" // "Мифы народов мира", т. II, с. 681, М., 1992). Так значит, и в русской сказке разбивание яйца означало сотворение мира, это космогонический миф. А со смертью его связали, потому что тут смешалось два варианта сотворения мира: из разбитого яйца и из тела божества. В скандинавской мифологии мир создаётся из тела великана Имира (там же, т. I, с. 510, М., 1991), в индийской - из тела великана Пуруши, которого сопоставляли с Брахмой (там же, т. II, с. 351, М., 1992), в китайской - из тела некоего Пань-гу (там же, с. 282). Египетского Осириса тоже разрубили на части (там же, с. 267). И у славян могли бытовать такие представления о начале мира, во всяком случае, в "Голубиной книге" всё окружающее объясняется, как части тела бога (П.А. Бессонов "Калики перехожие. Сборник стихов и исследование", т. II, #76-92, с. 269-378, М., 1861).
Мировое яйцо должно быть снесено первоптицей и эта птица существовала ещё до появления всех богов и остального мира. Она-то и была первоначальным Творцом, породившим всё сущее. В индийских мифах царь птиц Гаруда сильнее всех богов вместе взятых взятых ("Гаруда" // "Мифы народов мира", т. I, с. 266-267, М., 1991), в Иране ему соответствовал Симург (К.В. Тревер "Сэнмурв-Паскудж, собака-птица", с. 17, "Государственный Эрмитаж", Л., 1937), восседавший на вершине мирового дерева - ну вот, не зря же и Кощей связан с деревом. В русских простонародных рассказах мир творили или бог и сатана, или какие-то утки - истинный облик Творцов (Е.Е. Левкиевская "Мифы русского народа", с. 79-82, М., 2000). Но дуализм возник под влиянием христианства, изначально Творец был один. Сохранилось русское "Сказание о великом Куре". Кур - это огромный петух, стоящий посреди океана, там, где садится солнце, и воды ему до колена (Н.С. Тихонравов "Памятники отреченной русской литературы", т. II, с. 349-350, М., 1863). Петухи у нас, правда, в природе не живут, Кур заменил собой кого-то ещё, но несомненно, что древних славян существовали предания о гигантской птице, творившей мир.
Образ царевны-лягушки тоже из области мифологии. Эпизод с её наказанием имеет параллель в "Старшей Эдде": валькирия Сигрдрива отдала победу не тому конунгу, на которого указали боги, и за своеволие верховный бог Один погрузил её в волшебный сон, окружив стеной огня. Лишь великий герой Сигурд смог разбудить валькирию ("Речи Сигрдривы" // "Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о нибелунгах", БВЛ, т. IX, с. 284, М., 1975). Опять бродячий языческий сюжет.
Если птица связана с небом, то лягушка - с землёй. Лягушка или жаба почиталась славянами, люди верили, что она может превратиться в летающего змея. И в то же время, из-за сходства лягушачьих лап с человеческой рукой появилось поверье, что лягушка (жаба) будто бы раньше была женщиной ("Лягушка, жаба" // "Славянская мифология. Энциклопедический словарь", с. 260-262, М., 1995). И с этим поверьем напрямую связана русская сказка "Царевна-лягушка". На тот же сюжет сложена литовская сказка "Жаба-королева", М., 1991, но вряд ли она оригинальна, просто копирует русский источник. Зато сказка братьев Гримм "Король-лягушонок' (Я. и В. Гримм "Сказки", #1, с. 3-7, М., 1949), сходная с русской сказкой и несомненно родственная ей, прошла собственный жизненный путь в немецком фольклоре. Ещё у населения Трипольской культуры земля изображалась как огромная лягушка (жаба), лежащая в безбрежном океане. Этот культ сохранялся и у соседей трипольцев, при продвижении к югу он замещался на культ черепахи, тоже лежащей в океане (В.Н. Даниленко "Космогония первобытного общества" // "Начала цивилизации", с. 59-60, М., 1999).
Таким образом, истоки сказки "Царевна-лягушка" теряются в первобытной дославянской мифологии, повествующей о начале мира. Кощей - небо, царевна - земля, а Иван-царевич символизирует появление нового молодого бога, связанного с человеческой историей.
В другой сказке, где упоминается Кощей - "Марья Моревна" тоже прослеживается мифологический пласт. Иван Царевич даёт Кощею воды напиться, после чего к тому возвращаются силы. Сходный эпизод есть в ирландской мифологии ("Приключение Неры" // "Похищение быка из Куальнге", ЛП, с. 102-103, М., 1985), но потом сюжетные линии расходятся. Всё же можно сделать вывод о языческой древности этого сюжета. Кощей здесь не тот, что в сказке "Царевна-лягушка", он намного мельче, на деле это кощей в смысле - пленник. Но это тоже бог, хотя и из более позднего поколения. Сила его связана с водой, так что, скорее всего, это бог грозы, оказавшийся в плену.
Марья Моревна это Мара-Марена (А.М. Ремизов "Собрание сочинений", т. II, с.154, М., 2000), она связана с плодородием, но при этом строго наказывала ослушников. Происходит она от славянской богини Мары (она же Морена, или Морана), которую принято считать богиней смерти и зимы. Но тогда как она стала положительным персонажем сказки? По-видимому, Мара была не богиней смерти, а убивающей богиней. В греческой мифологии убивающими считались Афина и Артемида, но их почитали, потому что эти богини помогали людям, а убивали только неугодных. Должно быть, и Мару люди представляли благой богиней - строгой, но справедливой. Другое дело, что в землях восточных славян имелось много конкурирующих культов. Свои боги считались благими, боги конкурентов, соответственно, злыми. Приход зимы или засуха объяснялись пленением своего бога конкурентами, зато пленение чужого бога означало конец несчастий.
Пленение Кощея (под личиной которого скрывается неизвестный нам бог неизвестного, но тоже славянского племени) для народа Мары означало благо, для конкурентов - несчастье. Освободившись, Кощей тут же первым делом похищает Марью Моревну. Её пленение уже племенем Кощея воспринималось как благо, вот для этих людей Мара действительно была воплощением зимы и смерти, так же, как и сам Кощей для племени Мары. Поспешность похищения наводит на мысль о том, что у Кощея имелись какие-то обоснования претензий на Марью Моревну. Возможно, тут опять прослеживается сюжет с неверной женой.
Характер сказки позволяет определить примерную область, где она могла появиться. Марья Моревна изображена воительницей, вроде греческих амазонок. Баба-Яга здесь тоже необычная - она разводит прекрасных коней и сама ездит верхом. А в период раннего средневековья в Подонье и Приазовье существовала Салтово-Маяцкая культура, где женщины несли военную службу и их даже хоронили с оружием (С.А. Плетнёва "На славяно-хазарском пограничье. Дмитриевский археологический комплекс", с. 278, М., 1989; она же "Очерки хазарской археологии", с. 39, 42, М., 1999; она же "Амазонки как социально-политическое явление" // "Культура славян и Русь", с. 529-537, М., 1998). Население состояло из болгар, аланов и некоторого количества восточных славян. В русских сказках говорится о Девичьем царстве, куда герои сказок нередко путешествовали и даже оставались там жить. Нет никаких оснований связывать это царство с греческими амазонками, если воительницы жили по соседству со славянами и были их современницами. Для Руси они не были необычны, в былинах для их обозначения использовалось специальное слово - поляницы. Автор VI века Захария Ритор упоминал народ рос (hros), живший к северу от амазонок (А.П. Дьяконов "Известия Псевдо-Захарии о древних славянах" // "Вестник древней истории", #4, 1939, с. 84). Если амазонками считать население Салтово-Маяцкой культуры, то народ рос отождествляется с восточными славянами.
Итак, образ Кощея связан с примитивными представлениями людей о происхождении мира и ничуть не походит на киношный скелет в доспехах.
