Обычаи славян для греков странны,
Ведь там костры на капищах горят
И высятся над ними истуканы.
Но только разве кто-то виноват,
Что вам порой не нравится обряд?
Несут богам дичину ли, зерно ли,
Кто больше, кто поменьше, но своё,
Поставят им и пищу, и питьё,
И если хлеб в достатке намололи,
То и богам достанутся их доли.
А как иначе? Помогали, чай,
Так по делам выходит и награда,
Раз кормят - пошевеливаться надо.
А если боги ленятся, то знай,
Что палками колотят люди их,
А не поможет - сделают других.
Дивились христиане: "Вы же сами
Из дерева строгаете богов,
Они и остаются древесами.
Крещение примите. Кто готов
Уверовать в Иисуса вместе с нами
И вспомнить о спасении души?"
А им в ответ: "Отвянь! Не мельтеши!"
Но вот над головой взлетела плётка
И жизнь совсем иная началась -
Крестился, наконец, Владимир-князь.
Собрал попов из Греции он кротко
И в ангельском смирении своем
Крестил кого мечом, кого огнём.
Отдаться церкви требовал всецело,
Оружие повсюду зазвенело,
И не нужды, что Русь стоит пуста -
Людей карали именем Христа.
А если ты крестился, тоже дело -
Для церкви десятину приготовь.
Накладна христианская любовь.
С икон на нас глядят угрюмо лица
Иисуса, Богородицы, святых -
Таких далеких, строгих и чужих,
На них теперь положено молиться.
Уж коли Род великий не помог,
Авось поможет чужеземный бог.
Да вот он - на иконе намалёван,
Но только ведь не слышит ничего он,
К тому же он еще подслеповат -
Таращится с доски на всех подряд.
Иконы чтут, как будто двери рая,
Как будто с ними цель уже близка.
Висит, на свет бессмысленно взирая,
Раскрашенная мёртвая доска.
