- Мне скучно, - ныла Дездемона. - Скучно, скучно, скучно!
Пенрик вернул контроль над своими губами и улыбнулся странице, по которой осторожно продвигалось его перо:
- Уничтожь блох.
- Мы извели всех блох на территории дворца несколько недель назад. И всех вшей тоже.
- И я уверен, что все присутствующие были бы тебе благодарны, - пробормотал Пен, - если бы они знали.
Он научился быть осторожным в применении магии, способностями к которой наделила его взаимосвязь с демоном еще до того, как закончил обучение на храмового волшебника. Пен изготовился записывать следующие три слова на дартакане, взглянул на том на вилдийском, который копировал, и перевел следующую строку в уме, проверяя, чтобы убедиться, что это именно следующая строка, а не выше или ниже. Он испортил немало страниц из-за своей невнимательности.
Пенрик сжал губы, чтобы не отвлекаться, пока разбирался в сложной медицинской фразе, затем развернул плечи и потянулся.
- Скоро придет твоя очередь, - невозмутимо сказал он. - Еще три строчки, и эта страница готова. Тебе это понравится.
- Это развлекает только первые сто раз. После этого все становится таким же скучным, как глисты.
Раньше Дездемона принадлежала храмовой волшебнице из Ордена Матери, посвятившей себя медицине и искусству исцеления. Фактически, двум таким женщинам из длинной череды ее носителей. Именно благодаря им она овладела дартаканом, передавая его, в свою очередь, ему, а также медициной, связанной с колдовством, в которой Пенрик совершенствовался медленнее.
- Я не буду заставлять тебя иметь дело с человеческими червями.
- Ты уже заставил нас иметь дело с книжными червями.
Пенрик мысленно продумал еще одну фразу и старательно игнорировал Дездемону, пока не закончил перевод. Она не пыталась перебивать, убедившись на собственном опыте, что, как бы ни забавно казалось демону беспорядка путать строчки, это просто заставляло его начать все сначала, и в результате ей приходилось терпеть скуку вдвое дольше.
- По крайней мере, спроси у принцессы-архижрицы, можем ли мы снова прокатиться в качестве ее курьера на этой неделе, - сказала она при следующем удобном случае.
- Дез, там снег. - Он взглянул на прекрасное стеклянное окошко своей крошечной, но уединенной рабочей каморки на четвертом этаже дворца, которое пропускало свет и защищало от плохой погоды. В недавней юности в Джуральд-Корте, доме его семьи у подножия великих гор, ограничивающих кантоны на севере, его отправляли по снегу охотиться или проверять линии ловушек. Сидеть в помещении с одеялом на коленях, не поднимая ничего тяжелее пера, было намного приятнее, даже когда он обнаружил, что маленькие мышцы глаз и рук могут уставать так же, как и большие.
Последняя строка. Он сел, прочитал страницу сверху вниз и еще раз снизу вверх, сопоставляя ее почти построчно с оригиналом - дартакан был более пышным и многословным, хотя и более логичным языком, чем вилдийский, - и поднялся, чтобы взять очередную деревянную печатную плату. Он придумал этот процесс, когда учился в Семинарии Бастарда в Роузхолле, дополнению к великому университету в этом вилдийском городке. Бедным школярам приходилось брать напрокат и делиться своими ужасно дорогими книгами, что приводило к множеству скандалов, а также паре незабываемых кулачных боев и одной поножовщине на памяти Пена. В которые он никогда не мог вмешиваться, потому что это было бы нечестно, не говоря уже о том, что несколько соучеников, узнав, что он необученный колдун, бросили ему вызов...
- Не раз, - самодовольно пробормотала Дез.
В последнее время Дез очень хорошо умела читать его мысли. Наверно, сказывалась практика. Он был немного раздосадован тем, что процесс был не слишком взаимным, хотя он определенно научился ощущать ее настроения - так много, много настроений - и стал почти бездумно бегло произносить их безмолвную речь. Когда они были одни, он старался позволить ей болтать вслух своим ртом столько, сколько ей хотелось, что, казалось, помогало ей оставаться в хорошем настроении. Плохая идея, когда он был не один, так как все их диалоги произносились его голосом. К замешательству и несколько раз к сильной обиде тех, кто их слушал.
Он вытащил подготовленную деревянную доску из стопки в конце рабочего стола и аккуратно положил на нее новую страницу лицевой стороной вниз. Так же как перед обедом, он благословил работу перечислением богов: касаясь лба для Дочери Весны, губ для Бастарда, пупка для Матери Лета, паха для Отца Зимы и приложив руку к сердцу за Сына Осени. А потом еще дважды постучал большим пальцем по губам, на удачу.
- Готова, Дез? - спросил он выпрямившись.
- Я тебе больше не нужна для этого, - проворчала она, но, тем не менее, присоединилась к нему.
Он провел рукой над доской. Запахло гнилью и гарью, от доски поднялся клуб пара, смешанного с дымом. Его рука нагрелась, приятно расслабляя спазмы от письма. Каллиграфически выписанная страница превратилась в пепел.
Пен взял кисть и смахнул пепел и крошки. На поверхности осталась идеальная зеркальная копия его страницы, готовая передать на печать во дворце от нескольких десятков до сотен копий. Работа обычного резчика по дереву заняла бы большую часть недели и была бы далеко не так хороша. Он мог производить десять пластин в день, и это было так медленно, потому что он еще не понял, как делать это с чьими-либо записями, кроме своих собственных.
Хитрость заключалась в уничтожении рукописной страницы, чтобы ордену не было чистой прибыли. Созидательная творческая магия обходилась дорого; разрушительная магия была дешевой. То, что впоследствии делалось с платой в руках обычных людей, похоже, не влияло на это демоническую совокупность. Пен мог заниматься этим весь день.
Принцесса-архижрица была в восторге от его нового умения, когда он впервые продемонстрировал его ей, и теперь регулярно использовала его для своих официальных наставлений. В промежутках между этими заданиями ему было разрешено заняться делом своего сердца: воспроизвести двухтомный труд просвещенной Руччии о магии и медицине, для последующего распространения в Ордене Бастарда в Кантонах и Вилде, а потом в Дартаке и Ибре. (А после этого, возможно, Адрия и далекая Цедония? Дез простонала в предвкушении.) И к которому он добавил короткий эпилог, подробно описывающий свою новую технику, который он гордо озаглавил "Кодицил просвещенного Пенрика из Мартенсбриджа, волшебника", что должно еще больше усилить его эффект. Он был обязан Руччии этим живым памятником, подумал он, за то, что она случайно подарила ему своего демона.
Ну, непреднамеренно с его точки зрения, ее точки зрения и точки зрения ее демона. Он был крайне неуверен в намерениях белого бога, которому она, а теперь и он, служили. Хотя до сих пор казалось, что Пенрику позволено жить своей жизнью без священных домогательств.
- Войдите! - крикнул Пен на осторожный стук в дверь своего кабинета.
Служительница из дворца в синей накидке посвященной Ордена Дочери настороженно заглянула внутрь. Она отдернулась и помахала рукой перед носом, поморщившись, когда душный дымный воздух трудов Пена вырвался в коридор.
- Просвещенный Пенрик, принцесса-архижрица просит вас посетить ее в ее рабочем кабинете.
- Сейчас?
- Да, просвещенный.
- Очень хорошо. Я уже иду. - Пенрик приветливо махнул рукой в знак согласия.
Девушка ускользнула, а Пен поднялся и привел в порядок свои инструменты.
- Ура! - воскликнула Дез. - Что-то новое? Выезд? Прогулка?
- Новые хлопоты, угу. - Пен закрыл дверь и пошел по коридору.
***
Принцессу-архижрицу королевского вольного города Мартенсбриджа и его окрестностей по закону и давнему обычаю назначал далекий Священный Король Вилда. Королевским город делали городские привилегии в обмен на лояльность. Пенрик подозревал, что вольным его делало расстояние. За исключением одного или двух промахов, которые им удалось исправить стратегическими браками, взятками и несколькими вооруженными столкновениями, высокий дом кин Стагхорн удерживал трон на протяжении нескольких последних поколений выборов. Таким образом, нынешняя владелица Мартенсбриджа была по течению времени сначала дочерью, затем сестрой, а затем тетей последующих королей.
Принцесса-архижрица Ллевен кин Стагхорн была теперь хрупкой и проницательной женщиной шестидесяти лет, которая выполняла свои обязанности перед Храмом в этом карманном княжестве твердой рукой экономной домохозяйки в течение примерно тридцати лет. Когда Пенрик постучал в дверь ее кабинета, этажом ниже его и рядом с ее канцелярией, и получил приказ войти, он обнаружил, что она была одета в пятицветные священные одежды своего сана. Предположительно, ее поймали либо на пути к торжественной церемонии, либо после нее. Рядом с ней, как обычно, стояла ее секретарь, женщина такого же возраста - и сообразительности - в шелках, льне и тонкой шерсти, подобающих дворцовой обстановке.
Присутствовал также незнакомый мужчина, не так хорошо одетый. Выше среднего роста, широкоплечий, подтянутый; возможно, лет тридцати? Каштановые волосы, серые глаза. Лицо и руки покраснели и потрескались от холода; недавно побрился, но не принимал ванну, судя по дорожной вони; сапоги для верховой езды, бегло очищенные от грязи. Пен мог бы принять его за какого-нибудь срочного курьера, если бы не характерный серый камзол с медными пуговицами, выглядывающий из-под его наброшенного черного плаща.
Что здесь делает Серая Сойка из Вилда?
Мужчина в свою очередь посмотрел на него, а затем явно сбросил со счета. Пенрик подошел, чтобы поцеловать кольцо архижрицы, небрежно протянутое к его измазанным чернилами пальцам и пробормотал:
- Чем могу служить, ваша милость?
- Что ж, давайте узнаем. Возьми себе стул, Пенрик, - она кивнула на стену, где стояли несколько стульев для привилегированных посетителей или просителей. Лишенные привилегий оставались стоять. Серая Сойка уже получил один, а секретарь - другой; принцесса-архижрица заняла свое резное кресло, возможно, не случайно напоминающее трон, и единственное, снабженное подушкой. Просителей не поощряли задерживаться не из-за высокомерной гордости принцессы, а потому, что всегда были другие просители.
- Как продвигается ваш последний перевод? - мягко спросила Ллевен.
- Что ж, ваша милость. Еще две недели без перерывов, - Пенрик постарался подчеркнуть это последнее слово; Дездемона тихо хихикнула, - и работа будет готова выйти в мир после своих сестринских томов. Я начинаю думать об издании на ибранском языке. Некоторые недавние медицинские тексты на этом языке были бы полезны для справки, если бы их можно было достать для меня. Гельвия и Амбрейн дали мне вилдинскую и дартаканскую терминологию, но Аулия из Браджара не была врачом. Кроме того, ее знания могли устареть.
Рука незнакомца нетерпеливо сжалась на колене. "Ваша милость..." - выдавил он сквозь зубы, протестуя, сдерживаемый вежливостью или, возможно, благоразумием человека, чье желание еще не исполнилось.
- Ах, да, - сказала принцесса. - Позволь мне представить старшего следователя Освила, агента Ордена Отца в Истхоме. По его словам, он находится здесь, преследуя по пятам преступника, но это дело осложненно некоторыми очень специфическими аспектами, из-за которых он убедительно просит помощи волшебника.
Старший следователь был званием храмового дознавателя среднего ранга; не простая ищейка, не высокий чин дознавателя или, что более головокружительно, старшего дознавателя, которые обычно были учеными богословами, но что-то среднее между ними. Хотя название отделения его Ордена, из самой королевской столицы, добавляло некоторого молчаливого влияния. Пенрик сел, заинтересованный, и одарил мужчину дружелюбной улыбкой и легким взмахом пальцев. Тот не улыбнулся в ответ.
- А это Пенрик, мой волшебник, - продолжила принцесса Ллевен, кивнув в сторону Пена.
Глаза Освила расширились. С нескрываемым удивлением в голосе он сказал:
- Это ваш придворный волшебник? Я ждал кого-то... постарше.
И, может быть, лучше одетого? Пенрику очень нравились его с трудом заработанные белые одежды Ордена Бастарда, и он страшно гордился своими наплечными шнурами, обозначающими его как жреца и волшебника, но он быстро научился не носить их во время работы. По крайней мере, не тогда, когда он работает в одной упряжке с демоном беспорядка с сомнительным чувством юмора. В результате большую часть дней он ходил по дворцу в виде простого писца, за которого его, очевидно, принял Освил. Поскольку обитатели дворца уже знали, кто он такой, обычно это не было проблемой. Он мог явиться достаточно эффектным (и отмытым) украшением двора, если бы кто-нибудь взял труд его предупредить...
Подумав о своем незаконченном переводе, Пен подавил свое вспыхнувшее любопытство и предложил:
- Вы могли бы попросить просвещенного Тигни в Ордене Бастарда на Каменистой улице. Он старший и надзиратель над всеми храмовыми магами в этом округе. - Не то чтобы в этом замкнутом сообществе насчитывалось много людей. В это число не входил и Пенрик, который был обязан присягнуть на верность непосредственно принцессе-архижрице в обмен на свое позднее обучение.
- Я начал с Тигни. Он послал меня сюда, - разочарованно буркнул Серая Сойка. - Я сказал ему, что мне нужен кто-то могущественный.
- Я надеюсь, - тихо сказала принцесса, - что в ваших расследованиях вы не судите поспешно по внешнему виду.
Освил немного напрягся, но проглотил любую попытку ответить на это замечание, так как "да" или "нет" были одинаково неудачным выбором.
Чувствуя легкую жалость к этому человеку - он сам пару раз сталкивался с острым языком принцессы, хотя никогда не заслуживал этого, - Пенрик миролюбиво спросил:
- Так зачем вам нужен этот могущественный колдун?
- Расскажите эту историю еще раз, пожалуйста. - Принцесса взмахнула украшенной перстнями рукой. - На этот раз, можно чуть подробнее. Если что-то настолько опасное проникло на мои земли, я должна это понять.
Освил глубоко вздохнул, как человек, собирающийся рассказать одну и ту же историю, по предположению Пенрика, в третий раз за день. По крайней мере, это должно быть хорошо отработано. Наконец он обратился прямо к Пенрику:
- Что вы знаете о королевских шаманах Вилда?
Пенрик несколько растерялся.
- Ну-у, не слишком много. Я никогда не встречал ни одного из них лично. Их сообщество занято попыткой восстановить что-то из лесной магии Древнего Вилда, которая, как считалось, была уничтожена во время завоеваний Аудара Великого. За исключением того, что на этот раз они подчинены дисциплине Храма.
Дартаканское завоевание Вилда заняло три поколения тяжелых боев, пятьсот лет назад; три поколения спустя империя Аудара снова распалась в результате внутренних разногласий. Но
когда дартаканский прилив отступил, Храм остался, и старые лесные племена, раздробленные и рассеянные как течением времени и развитием мира, так и оружием Дартаки, не смогли занять свое прежнее место. Пенрик не знал, почему восстановленные, хотя и сильно изменившиеся священные короли Вилда покровительствовали этому возрождению древностей, когда в их распоряжении были достаточно хорошие храмовые маги. Но любопытный ученый в нем это неосознанно одобрял.
- Магия шаманов - это творение человека или, по крайней мере, восходит из тварного мира, а не спускается или убегает от бога, как это делают демоны, - продолжал Пенрик. - В старых лесах, как говорили, племенные шаманы наделяли своих воинов духами диких животных, чтобы те обрели их силу и свирепость в бою. Шаман создавался примерно так же, только в большей степени. Духи животных приносились в жертву другим такого же рода, поколение за поколением, накапливались, пока они не становились чем-то большим, Великим Зверем. Вложенный, наконец, в человека, дух такого существа передавал ему свои силы примерно так, - он откашлялся, - как демон белого бога поступает с волшебником. Несмотря на очень разное происхождение этих способностей.
Дездемона хмыкнула, но не стала противоречить.
Когда Пенрик перевел дыхание, принцесса подняла руку, останавливая его.
- Пенрик очень любит читать и с радостью поделится всем, что узнает. Но, может быть, не все сразу? Продолжайте, пожалуйста.
- Да, конечно, - Серая Сойка потер лоб, как будто он болел, и поморщился. - Для начала в Орден Отца в Истхоме об этом случае сообщили после беспорядка на похоронах, что было уже поздно. Нас должны были вызвать, как только обнаружили тело. Что бы там ни было. Меня послали расследовать и сообщить о подозрительной смерти в поместье одной из младших ветвей семьи кин Боарфорд, примерно в десяти милях от столицы. К счастью, не дом графа-выборщика, хотя для этого, я полагаю, они послали бы кого-нибудь рангом повыше.
- Когда я - в конце концов - разобрался в цепи событий, выяснилось, что один из отпрысков семьи, молодой человек с военными амбициями по имени Толлин кин Боарфорд, купил дикого кабана, захваченного живым у каких-то охотников. Он держал его несколько недель в хлеву в поместье. Его старший брат думал, что у него есть планы на какое-нибудь шоу по травле кабана, потому что вместо того, чтобы пытаться приручить, он дразнил его, чтобы сделать его еще более диким. Хотя я полагаю, что любой из этих планов был бы одинаково глупым. Но когда однажды утром Толлина нашли в хлеву без рубашки и с распоротым животом, а кабан истекал кровью с ножом в горле, слугам и семье показалось, что смерть наступила в результате простого несчастного случая. Кабана разделали и скормили собакам. Тело Толлина было омыто, завернуто и подготовлено к погребальным обрядам в старом семейном храме в поместье, которые проводил местный священник.
- Вот тут-то все и пошло не так, потому что ни одно из погребальных животных не показало, что какой-либо бог забрал его душу. Ни Сын Осени, чего следовало бы ожидать, ни Бастард, ни кто-либо другой. Насколько могла судить его семья, он превратился в разлученного призрака, и никто не знал почему. Жрец, наконец, послал за помощью.
- Но вместо этого они получили эту Серую Сойку, - съязвила Дездемона. Пенрик плотно сжал губы.
- В хлеву было не на что смотреть, и к тому времени кабан был съеден, но я все же, с некоторыми аргументами, добился, чтобы семья позволила мне развернуть и осмотреть тело. Где я, по-видимому, был первым, кто заметил, что в дополнение к страшной ране от клыков в животе у него была ножевая рана прямо под левой грудью. Что перевело события из несчастного случая в убийство.
- Ха, - сказал Пен, впечатленный.
- В этот момент я еще раз осмотрел нож и определил, что он был не только слишком широким, чтобы нанести рану, но и слишком широким, чтобы поместиться в ножнах на поясе Толлина. Совсем не его клинок. И после обыска хлева, его окрестностей и почти всего поместья не было найдено никакого другого ножа нужных размеров. Похоже, его унес тот, кто нанес ему удар в сердце.
- Хм, - сказала Дез, менее впечатленная. Она захватила рот Пенрика, чтобы осведомиться с интонациями просвещенной Ручии: - Не могли бы вы сказать, какая травма была первой, от ножа или от клыков?
- Вот это интересный вопрос, - прокомментировал Пен, решив простить ее за несанкционированное вмешательство, не в последнюю очередь потому, что Освил взглянул на него с оттенком большего уважения.
- Не могу. Я не уверен, что это было бы возможно, даже если бы я смог увидеть тело, когда его только нашли. Но я показал нож друзьям Толлина и расспросил их. Никто из них не узнал клинок, но наконец я узнал, что Толлинг также приятельствовал с королевским шаманом, недавно наделенным силами. Младший сын северного рода Волфклиф.
Принцесса кивнула.
- Эта ветвь их рода была известна тем, что поставляла королевских шаманов с тех пор, как добрый король Биаст возродил эти практики за столетие до моего рождения. По крайней мере, так было, когда я в последний раз жила в королевском дворце в Истхоме.
- Это все еще так, - кивнул в ответ Серая Сойка. - Этот шаман, Инглис кин Волфклиф, по словам его друзей, пытался ухаживать за сестрой Толлина, но без особого успеха. Когда я отправился на его поиски, то обнаружил, что он исчез из Истхома без разрешения своего начальства на следующий день после смерти Толлина. Никто не знал, где он. Нож, найденный в кабане, был опознан как ритуальный, но без каких-либо признаков сверхъестественного на нем.
Именно тогда я убедил мое начальство издать приказ об аресте Инглиса. И средства для его осуществления, что было труднее. Инглис кажется обычным парнем - среднего роста, с темными волосами и глазами, лет двадцати с небольшим, - которых, как я обнаружил, в это время на дорогах собралось огромное количество, и никто из них не запомнился никому. К счастью, он ехал на прекрасной соловой кобыле со светлой гривой и темным хвостом, подаренной ему семьей по случаю его вступления в должность, как мне сказали, что было отмечено каждым паромщиком и конюхом гостиницы от низовьев Аиста до Верхней Приманки вплоть до Вороньей. Именно там мы нашли хромую кобылу, проданную в гостиницу в надежде перепродать ее заводчику. А предмет наших поисков растворился в воздухе.
Пенрик кашлянул.
- Зная, к чему вы стремились, разве ваше начальство в Истхоме не должно было назначить вам волшебника до того, как вы начали поиски?
Освил сжал челюсти.
- Они сделали это. Волшебник, шесть королевских гвардейцев и три конюха. На дороге к Вороньей реке у нас было... сильное расхождение во мнениях относительно того, в какую сторону мог бежать Инглис. Просвещенный Листер настаивал на том, что он отправился в Дартаку или Сону, на восток, чтобы пересечь границу вне любой юрисдикции Вилда. Я думал, что на север, по той же причине, направляясь к горным перевалам из этих отдаленных районов в Адрию или Карпагамо.
- Если так, то шаман не в своем уме, - принцесса вздернула подбородок. - Снег засыпал перевалы неделю назад. Обычно до весны он не сходит. Если только вы не думаете, что он обогнал наши поздние осенние метели?
- От Вороньей? - Освил выглядел несчастным. - Если бы это было так, он должен был бы летать, а не ходить. Я надеюсь найти его запертым где-нибудь над вашим озером, застрявшим, как отставший торговец.
- Так где же сейчас ваш волшебник из Истхома? - подтолкнул его Пенрик.
- На полпути к Дартаке, я полагаю, - буркнул Освил. - И весь отряд с ним, так как они отказались разделяться.
- Это очень решительная Серая Сойка, - заметил Пенрик Дездемоне, - который следует своей собственной линии, хотя весь его отряд умчался без него.
- Или типичный приверженец Ордена Отца, - возразила она, - несгибаемый и одержимый собственной правотой.
И кто сейчас судит по внешности? Действительно, этот человек только что проехал около четырехсот миль между Истхомом и Мартенсбриджем, по раскисшим дорогам, когда налетела зима, побуждая десять человек ехать так же быстро, как мог бы ехать один. И проигрывает свою гонку и погоню с очень небольшим отрывом. Неудивительно, что он казался раздосадованным.
- В чем именно заключаются силы этого шамана? - осторожно спросил Пенрик. - Как вы и ваш Орден в Истхоме понимаете их? Если я буду помогать вам в этом аресте? Или, похоже, сделаю это вместо вас.
Освил вывернул свои обветренные руки.
- Говорят, что шаманы обладают огромной силой убеждения или принуждения - в самой сильной форме, чтобы иметь возможность наложить заклятие на человека, которое может длиться неделями. Они называют это странным голосом.
Губы Пенрика дрогнули.
- Звучит так, как будто священный король должен назначать их королевскими адвокатами, а не королевскими воинами.
Это вызвало мрачный взгляд Серой Сойки. Никаких шуток, верно. Ладно.
- Мне также сказали, что этот голос не действует на магов. Вернее, не действует на их демонов.
- Это действительно так, - пробормотала Дездемона. - Напомни мне рассказать тебе о том, кого Руччия встретила во время одной из своих миссий в Истхоме, и кто пытался ее соблазнить.
- И ему это удалось?
- Да, но не по этой причине...
С некоторым трудом Пенрик вернул свое внимание к Серой Сойке. Позже. И очень даже не только за непристойную историю.
- Мне непонятно, - продолжал Освил, хмуро глядя на Пенрика, - что произойдет, если странный голос не справится с демоном, но подействует на колдуна.
- Я спасу тебя, Пенрик! - пообещала Дездемона драматическим тоном. - Если только, подобно Руччии, ты не захочешь, чтобы тебя спасли.
Это Пен проигнорировал.
- Что еще? - спросил он.
- Как и их предки, они должны быть дикими и беспощадными в ближнем бою.
Отсюда шесть королевских гвардейцев, предположил Пен. Сейчас они на пути в Дартаку. Как он мог встретиться лицом к лицу с отчаянным убийцей, обладающим, предположительно, обученными боевыми навыками, в маниакальном боевом безумии? Не то чтобы Пен сам по себе не обладал определенными способностями к скорости и уклонению, не говоря уже о том, чтобы отвлекаться, но... он подумал, что, возможно, мог бы взять с собой свой охотничий лук. Тот, у которого сильная тяга и действительно большая дальность.
- Здравая мысль, - сказала Дез. - Я бы ни в малейшей степени не хотела заменять тебя каким-нибудь случайным прохожим, оказавшимся поблизости, если бы ты оказался неосторожен.
Когда их человек умирал, демон, не связанный этим распадом, волей-неволей прыгал на другого поблизости. Храмовые обряды для умирающего колдуна гарантировали, что одобренный получатель будет подготовлен и готов. Увы, не каждый колдун умирал по расписанию...
- Ты бы прыгнула к этому шаману?
- Нет. Он был бы полон сил.
- Хм. Тогда остается Серая Сойка...
Дездемона деликатно вздрогнула.
Уверенный, что его демон сделает все, что в ее силах, чтобы сохранить ему жизнь, - и, как признался Пен себе (и нам, вставила Дез), возбужденный острым любопытством всей этой жуткой историей, - он выпрямился на стуле, готовясь добровольно оказать услуги, о которых его все здесь так явно собирались попросить. Но Серая Сойка продолжал:
- У лесных магов была еще одна обязанность. Они должны были вернуть души их убитых товарищей-воинов-духов с поля боя и провести определенные очистительные обряды, необходимые для того, чтобы они отправились к богам. Чтобы они не были разлучены и потеряны.
- Я немного читал об этом, - сказал Пенрик. - Это были знаменосцы, верно? Поскольку призраки иногда привязаны к какому-то месту, они привязывали их к своим знаменам, чтобы унести в безопасное место. Так и было?
- Я... может быть. Дело в том, что... - Освил колебался. - Как было указано или, точнее, не указано его погребальным чудом, Толлин не был взят богом. Он мог бы отказаться от богов от отчаяния или быть отвергнутым ими и быть разлученным. Обреченный на распад, как исчезающий призрак. Или, что еще хуже, невольно оскверненный каким-то незавершенным обрядом, лишенный возможности достичь своего бога, тянущегося к нему. - Освил поморщился от этого святотатства.
Пен пришлось согласиться с этим мнением. Убить человека было преступлением. Намеренно оторвать душу от богов, похитив не жизнь, а ту таинственную, вечную загробную жизнь, было грехом самого темного, самого жестокого рода, кражей непостижимой чудовищности.
- Я попросил храмового сенситива обыскать поместье в поисках любых свидетельств присутствия задержавшегося призрака. Она ничего не нашла. Ну, не совсем ничего, там было несколько печальных духов, выцветших до неузнаваемости, им было десятки или сотни лет. Но обезумевший, разлученный призрак только что убитого человека должен был быть мертвенно-бледным в ее Взоре, сказала она. Души Толлина там просто не было.
Освил глубоко вздохнул.
- Поскольку Инглис не взял с собой ничего, что ему не принадлежало, его не обвиняют в краже. Я думаю, что это убеждение может быть... ошибочным.