Разговор с Валежиным состоялся утром, но только вечером, после прекрасного ужина, я нашёл в себе силы проанализировать результаты нашей беседы. И так, что мы имеем:
Первое и самое важное: я ничего не помню из того, что было со мной до вчерашнего дня. Однако, я не лишился обычных человеческих навыков, каковыми являются: умение держать вилку, пользоваться сортиром, играть в бильярд, умение читать и писать, а также меня никак нельзя назвать умственно отсталым.
Второе и не менее важное: я знаю, как меня зовут. И даже если это псевдоним, то я дал его себе сам.
Третье: мной почему-то интересуется научная разведка, пресловутое АКА. Хотя нахожусь я в доме отдыха офицеров Федеральной Безопасности.
Четвёртое: я боюсь Валежина и его АКА. Пусть этот страх иррационален, пусть для него нет никаких оснований, но мне почему-то кажется, что интерес АКА связан с поистине страшными для меня последствиями. Пока всё это - чистое чувство, но не дай бог ему найти подтверждение в фактах.
Пятое: я снова хочу есть, хотя поужинал всего час назад. И неплохо поужинал, надо заметить.
От нечего делать я разобрал книги и журналы, заботливо припасённые кем-то как раз для такого случая. Детектив, детектив, детектив... Одни детективы. Странный вкус был у прежнего жильца. Ненавижу загадки, не люблю детективы, обожаю фантастику и особенно фэнтэзи. Ничего подобного здесь не оказалось.
Когда же я решил заняться журналами, в дверь постучали.
- Войдите. - после короткого раздумья сказал я. Потом вспомнил, что на мне из одежды одни только плавки. Секунду, крикнул я, молниеносно натягивая белый махровый халат. Надо будет попросить у них спортивные штаны и футболку, решил я, ненавижу халаты. Путаются в ногах, никакой свободы движений.
Дверь бесшумно отворилась, и в проёме появилась нескладная фигура Гипнотизёра. Он окинул меня взглядом и сделал приглашающий жест рукой.
- Пойдёмте. Вас приглашает к себе Максим Петрович.
В первый момент я даже растерялся. Потом опомнился и обвёл себя рукой:
- Так?
Усмешка Гипнотизёра дала мне понять, что он всё прекрасно понимает, но из непонятной мстительности ставит меня в неловкое положение. Хрен тебе, зло подумал я, обойдёшься!
- Принесите мою одежду! - коротко потребовал я. - И побыстрее, пожалуйста, я не хочу заставлять полковника ждать!
Гипнотизёр аж онемел от подобной наглости.
- Какого хрена вы ещё здесь? - продолжал я изображать самодура. - Ждёте чаевых?
- Н-нет... - промямлил Гипнотизёр и исчез, забыв закрыть дверь. Я усмехнулся. Что не говори, а иногда приятно покомандовать!
- Вы нажили себе врага. - прокомментировал происшедшее Валежин, когда через полчаса я, одетый в бежевую рубашку и брюки того же цвета, в тёмных туфлях и светлом галстуке, появился в небольшой гостиной, где меня уже ждали чай, пирожные и разговор по душам.
- Плевать. - равнодушно отозвался я, принимая от Валежина чашку чая. От восхитительного запаха кружилась голова.
- Не скажите, Юрий, - не согласился Максим Петрович. - Такие маленькие люди, как Севочкин...
- Его фамилия Севочкин? - изумился я, опуская чашку на блюдце.
- Да. А вы что - не знали?
- Нет. Севочкин, ну надо же... Дал же бог фамилию! А я его про себя Гипнотизёром окрестил!
- Почему? - наступила очередь полковника удивлённо открыть рот.
- А-а! - отмахнулся я. - Он меня загипнотизировать пытался.
Я уставился в чашку.
- Когда? - прогремел голос Валежина. Я удивлённо поднял глаза. Полковник весь подобрался, как хищный зверь, почуявший добычу. Взгляд жёлтых глаз стал жёстким, черты лица обострились.
- Вчера. Сразу после того, как я пришёл в себя.
- Так. - сказал полковник, и это прозвучало, словно приговор бедному Гипнотизёру-Севочкину. - Интересно.
- Что случилось? У вас такой вид, словно я вам шпиона поймал! Да не получилось у него ничего! Невнушаемый я. Абсолютно.
- Не поддающийся внушению? Это хорошо.
- Да, неплохо. - я дословно процитировал свой ответ Гипнотизёру. - А что теперь?
- Забудьте. Это наши дела, нам с ними и разбираться.
- Не пойдёт. - сказал я. "Юрий завёлся" - как говорит мой отец в таких случаях. Я становлюсь невыносимо упрям и зануден.
- Не пойдёт. - повторил я. - Я только что испортил жизнь малознакомому мне человеку, а вы утверждаете, что волноваться не о чем? Дерьмо!
- Забудьте! - поморщился полковник. - Какое вам дело до него?
- Никакого. До него - никакого.
- Да ничего с ним не случится! - в голосе Валежина явственно прозвучало раздражение. - В самом крайнем случае - потеряет эту работу, найдёт другую - в менее секретном санатории. Такие, как он, везде нужны.
- Но почему? - прямо спросил я. - Он что - действительно шпион?
- Шпион? Вряд ли... Но вполне может быть осведомителем.
- Чьим?
- ГРУ, службы охраны Президента, да мало ли нынче развелось всяких служб? Даже разведка ВМФ порою лезет не в своё дело...
- Вы думаете?
- Пусть конь думает, у него голова большая!
Секунд десять я хлопал глазами, прежде чем до меня дошло, что это шутка. Я захохотал.
- Вот и всё. - улыбнулся полковник, переворачивая свою чашку вверх дном и ставя её на блюдце. - Хватит с нас чая... пора выпить чего-нибудь покрепче... Коньяк, водка, виски?
- Бокал муската, если можно.
Полковник ухмыльнулся, подошёл к встроенному в стену бару и открыл его.
- Мускат? Молдаванский, бадачонский, грузинский?
- Бадачонский. Спасибо.
Я понюхал вино, потом немного отпил.
- Потрясающе. - резюмировал я. - А вы что пьёте?
- Водку.
Мне осталось только удивлённо поднять брови.
- Старая привычка. - пояснил Валежин. - Ещё с курсантских времён... Да вы пейте, пейте!
- Я пью. Только вот вспомнил по случаю... в метро вычитал:
Пить вино надо уметь,
Пить вино - искусство.
Тот не мудр, кто пьёт вино,
Без мысли и без чувства!
Какой-то восточный поэт написал.
- Хорошо сказано. - согласился полковник. - Только с водкой такое не пройдёт.
- Да уж...
Он залпом опорожнил стакан, занюхал куском чёрного хлеба и закусил солёным огурцом, неведомо как оказавшимся среди пирожного изобилия.
- Хорошо пошла. - довольно выдохнул Валежин. - А теперь - к делу!
Он взял в руку пульт и включил телевизор.
- Запись. - предупредил он. - Передача шла по НТВ ровно в восемь часов.
Я всмотрелся и охнул. Показывали меня. Этот "я" улыбался в камеру моей улыбкой, говорил моим голосом и размахивал руками в точности, как делал я в разговоре с полковником. Я заставил себя сосредоточиться и внимательно слушать.
репортёр (далее "реп"): Вы - Юрий Волошин?
двойник (далее "дв"): Нет. А что - похож?
реп: Очень. Боитесь известности?
дв: Боюсь.
реп: Ответите на пару вопросов? Мы с телевидения, съёмочная группа НТВ. Меня зовут Вика Обломцева... А вас?
дв: Юрий...
Короткая заминка.
Потом другой "я" улыбнулся: Юрий Волошин...
реп: Вы действительно из ФСБ?
Пауза.
дв: Действительно. Группа специального назначения "Росомаха", в которой я служу и поныне, имеет большой опыт по борьбе с международным терроризмом.
реп: Вы можете назвать какие-либо операции, проведённые вашей группой?
Пауза.
дв: Боюсь, это не в моей компетенции.
реп: А всё-таки?
Пауза.
дв: Простите.
реп: В скольких операциях вы участвовали лично?
дв: В одной.
реп: Это ваша первая операция?
дв: Да. Надеюсь, что и последняя.
реп: Почему? Вы разочаровались в методах своей группы?
дв (смеётся): Я испугался.
реп: Но продолжали действовать?
дв: У меня не было выбора. Когда находишься под прицелом, трудно думать о чём-либо другом, кроме выживания.
реп: Но вы могли убежать, спрятаться... Почему вы этого не сделали?
дв: Ярость.
реп: Как?
дв: Ярость. Когда видишь, как какой-то придурок приставляет пистолет к виску... человек приходит в магазин за покупками, а не за пулей! Мной овладела ярость.
реп: Но ярость связана с потерей контроля над собой. Как вам удалось действовать так хладнокровно и расчётливо?
дв: Психологический тренинг. Нас учили направлять гнев по другому руслу, превращать ярость - в оружие.
реп: Кстати об оружии... Вы так молоды, где вас научили так им владеть?
Пауза.
дв: Там же, где и всему остальному... Извините, без комментариев.
реп: Ваши методы трудно назвать мягкими. Некоторые считают, что только сумасшедший мог так поступить на вашем месте...
дв: Как?
реп: Вы сломали одному из террористов руку, прострелили колено, а потом вернулись и два раза выстрелили ему в голову. Вам не кажется это излишней жестокостью?
дв: А вам?
реп: Но он уже не представлял опасности!
дв: Для меня - нет. А для остальных? Что было бы - по-вашему - если бы он взял в заложники одну из женщин?
реп: Наверно, вы правы. А вы сами - не считаете себя слегка отличающимся от обычных людей?
дв: Не считаю. Я не совсем нормален, но в пределах установленных для нашей группы норм. И вообще: разве хоть один солдат, убивший кого-либо на войне, может считать себя полностью нормальным?
реп: Вы имеете в виду афганский синдром?
дв: И чеченский тоже.
реп: Вот вы сказали, что нормальны в пределах, установленных для вашей группы. В чём эти пределы выражаются? И кем они установлены?
дв: Мы все - творческие личности. Небольшие завихи у нас - обычное дело, контролируемое специальными людьми. С нами работают лучшие психиатры. Так что наше душевное здоровье - в полном порядке.
реп: Но вы сказали, что не совсем нормальны? Как это понимать?
дв: Как данность. Я самый нормальный из группы, поэтому я - командир звена. (смеётся)
реп: Расскажите немного о себе. Чем увлекаетесь, как живёте, что любите или ненавидите...
Пауза.
дв: Это трудно.
реп: Почему?
дв: Неважно. Хорошо, я попробую... Мои увлечения: чтение фантастики, фэнтэзи, я ненавижу детективы и не люблю загадки...
На этих словах "двойника" я поперхнулся. Это было уже слишком. Он говорит как я, думает как я, даже...
- У него чёрные глаза. - задумчиво протянул полковник. - Абсолютно чёрные. Странно это, странно это - быть беде, как поётся в одной оперетте...
реп: Вы занимаетесь спортом?
дв (смеётся): Приходится. Я...
Мой двойник неожиданно запнулся и обхватил рукой лоб. Сморщился, словно от сильной боли.
дв: Извините, мне надо идти.
реп: Что с вами?
дв: Не ваше... Извините. Всё.
Экран померк.
- Ну как? - спросил полковник. - Впечатляет?
- Да уж... не без этого. Кто это был?
Полковник посмотрел на меня, насмешливо прищурился:
- Я рассчитывал, что вы ответите на этот вопрос.
- Не знаю. - я почесал лоб. - Мой двойник, или просто случайное сходство? Бывает же такое? Он, кстати, не так уж и похож на меня...
- Угу. - согласился полковник. Потом встал, направился к бару, открыл его и вынул маленькое зеркало в оправе под мрамор.
Я взглянул на себя и обалдел.
- Совсем не похож. - довольный эффектом полковник потёр руки.
- Знаете что... - сказал я. - Я бы сейчас выпил. Чего-нибудь покрепче...
- Вот это дело. - одобрил полковник и направился к бару. - Вот это я понимаю!
- А я ничего не понимаю... - грустно констатировал я. - Совсем ничего не понимаю. Кто такой этот "Волошин"? И почему он пользуется моим именем?
- А оно разве ваше? - простодушно удивился Валежин. Я молча посмотрел ему в глаза.
- Ничего! - он ободряюще улыбнулся. - Держись казак - атаманом будешь!
- Где он? - сказал я.
- Кто?
- Он... который "Я" и "не-Я"...
- Второй Волошин?
- Да.
Валежин задумался, потом виновато покачал головой:
- Мы его потеряли.
- Как?!
- Как, как... х...ем об косяк! Держи. - он протянул мне рюмку. - За знакомство!
- Шустрый он. - с сожалением объяснил полковник, хрустя огурцом. - Такой же шустрый, как ты... если не шустрее! Дал журналистам заведомую "дезу" и был таков. Мы тряхнули журналистов: кто их вывел на этого "Волошина"? Говорят, что им позвонил человек... чёрт побери этих "доброжелателей"!... и предупредил - будьте около Губкинской Академии в двенадцать часов. Те ему: зачем? Он в ответ: вы хотите поговорить с человеком, который непосредственно участвовал в ГУМовских событиях? Журналисты вообще народ любопытный...
- А он?
- Твой "двойник"? Взял ноги в руки и был таков.
- И всё?
- И всё.
Глава 5. Обезумевшие глаза...
30 октября, понедельник, поздний вечер - ночь.
БЕРЕСТИН
- Эй, парень! - меня толкнули в плечо. - Тебе что - плохо?
"Ты чертовски прав, приятель!"
- Нет. - я с трудом выпрямился. - Нет, ничего... Сейчас пройдёт.
Я потёр лоб. Раскалённый клин над правым глазом был всё там же и исчезать не собирался.
- Голова болит? - поинтересовались сбоку. Участливо так поинтересовались... У-у, сволочи! Поубивал бы...
- Да. - сказал я. - Немного. Потерплю...
- Дома таблетку выпей. Аспиринчик там, анальгинчик... У тебя есть?
Я мотнул головой. Сил на болтовню просто не было.
- А лучше - Панадол экстра! - продолжали сбоку. - Эй, парень!
Я дёрнулся, просыпаясь. Глаза закрывались автоматически, а голова болела даже во сне. "Уйдите!" - мысленно попросил я. "Пожалуйста!"
- Эй, парень! С тебя три тысячи... И можешь спать.
Я не глядя протянул руку с зажатыми в ней тысячными купюрами; голова отозвалась глухой болью, к горлу подступила тошнота.
- Спи, спи! - разрешили сбоку. - Где тебя будить?
- На следующей остановке... после Высшей школы... - выдавил я. Веки слипались, голова представлялась пульсирующим шаром, полным боли и тяжести. Я сглотнул, подавляя тошноту, и привалился левым плечом к окну. Темнота обступила меня со всех сторон...
Я был заперт в каменном гробу с огромной бетонной плитой вместо крышки. Гроб был закрыт неплотно, через щели пробивался неяркий дневной свет, и в этом тусклом освещении я видел, что в гробу я не один. Их было человек двадцать, многие сидели, а некоторые даже стояли. Странный гроб, решил я, с сидячими местами и поручнями, как в автобусе. Даже похоронить не могли по-человечески.
Я мёртв.
В этом гробу даже был свой персональный Душеводитель - Харон, сидящий за баранкой. Путь в Аид... или Ад?.. на водоплавающем гробу... с сидячими местами и контролёром... Веяния времени, однако!
Я мёртв?
Люди сидели и стояли с каменными серыми лицами, подёрнутыми дымкой тления. Женщины, дети, мужики и молодые парни... Странно, но я не заметил ни одного старика.
Автобус мёртвых?
Я мёртв?!
В затхлом, влажном воздухе медленно плясали ниточки плесени. Сверху на плечи стоящих людей сыпался пепел, неряшливыми хлопьями оседая в волосах и на одежде. Никто не шевелился. Кроме меня.
Я поднял руку и поймал на ладонь пепельную снежинку. Она тут же растаяла без следа, оставив на коже ощущение промозглой сырости.
Я чувствую? Но я же мёртв! Так же мёртв, как и те, что вокруг! Как те, кто улыбается мне застывшей резиновой улыбкой, скаля жёлтые зубы...
Я МЁРТВ?!
И тут я заметил, что вдыхаю воздух полной грудью.
Я дышу?! Я дышу! Пусть затхлым, отравленным гниением и пеплом, но - воздухом!
Я - ДЫШУ.
Значит, я жив? А раз так, то что я делаю в этом водоплавающем гробу, плывущем по реке забвения? Почему я здесь?
Как я здесь оказался?
Я же - ЖИВОЙ!
Словно услышав мой крик, стены гробницы сжались вокруг меня. Горло перехватило, воздух испарился. Я закричал от невыразимого ужаса...
Мертвецы никуда не делись. Стены сдвинулись, притискивая их ко мне, вдавливая их костистые рёбра в мою грудь и спину. Захлёбываясь собственным криком, я рванулся, отрывая от себя резиновые пальцы.
И тут они ожили.
- Де-ержи-ите! Де-ержи-ите е-его! - голоса звучали басовито и неестественно, словно прокручиваемая на малой скорости магнитофонная запись. - У-уй-дё-ёт!
Я ударил в лицо одного, отпихнул другого, прыгнул в проход между креслами. Они двигались медленно, тормозно, как и положено зомби в американском кино. Но их было много и им не нужен был воздух...
Глава 6. Холодный взгляд хрустальных далей...
31 октября, вторник, утро - день - вечер.
ВОЛОШИН
- Прошу. - сказал Валежин, открывая мне дверь. - У меня для тебя сюрприз...
- И какой же?
Он довольно усмехнулся.
- Да ты садись, садись...
Я опустился в предложенное кресло, настолько мягкое, что невольно захотелось из него выскочить. Я помялся, поелозил, но решил остаться там, где нахожусь.
Валежин усмехнулся, наблюдая мои страдания. Потом подошёл к письменному столу, открыл верхний ящик, достал бумажную папку.
- Догадываешься? - сказал он.
- Нет.
- Тогда смотри, раз такой недогадливый.
На подлокотник кресла легла стопка печатных страниц, соединённых вместе громадного размера скрепкой. Полковник, заметив мою реакцию, покачал головой.
- Начни с этого. - сказал он.
В моих руках оказались корочки размером чуть большего студенческого билета, красные, с надписью "Федеральная служба безопасности" на обложке и двумя полосками - золотой и серебряной - пересекающими левый верхний угол. Подивившись про себя такой красоте - сейчас, пожалуй ни для кого не секрет, что такие полоски на соответствующем документе - это доступ по высшему разряду, выше бывает разве что именной, я раскрыл документ. И открыл рот, так как с фотографии на меня глядел я сам - на этот раз в форме и в фуражке с двуглавым орлом на тулье.
- А-а? - сказал я.
- "Б" - закончил фразу полковник, ухмыляясь.
- Но как..?
- Читай, читай... - он отошёл, уселся за стол и принялся за изучение каких-то документов в синей папке. На меня он больше не смотрел.
"Волошин Юрий Геннадьевич" - прочитал я. - "Звание: капитан. Год рождения: 1975. Документ выдан: отдел кадров управления "Т" ФСБ, 30 октября 1997 г..."
- А кто такой Марков... или Мальков? - спросил я.
Полковник оторвался от чтения.
- Малинкин. - нехотя ответил он. - Начальник управления "Т"... Знать пора собственных начальников, капитан Волошин!
-..?
- Да, да. Будь добр, капитан, не отвлекай меня по пустякам! Когда ознакомишься толком, скажешь - поговорим. Хорошо?
- Яволь!
- Вот и отлично. - Валежин снова уткнулся в бумаги.
Больше в корочках ничего интересного не было. Я отложил их на левый подлокотник и взялся за печатные листы, предполагая, что там найду что-нибудь не менее удивительное. И оказался прав.
Первый лист представлял собой приказ об организации при управлении "Т" ФСБ специальной антитеррористической группы "Росомаха". Ответственным за сие доброе дело назначен неизвестный мне полковник Астрахан М. Ю., а подписал приказ САМ... генерал - полковник ФСБ Малинкин В.И. - начальник незабвенного управления "Т". Командир группы... см. выше: старший лейтенант Волошин Ю.Г. Такие дела.
Но самое интересное - дата, когда был подписан приказ. 25 января 1996 года.
Оказывается, группа существует уже полтора года, а я - её командир. Если бы ещё вспомнить, как я им оказался!
Я отложил этот лист и взялся за следующий.
Ничего интересного. Обычный приказ: старшего лейтенанта Волошина за отличную службу, проявленный героизм и т.д и т.п.... представить к присвоению очередного звания... капитан... досрочно. Дата, подпись... Всё.
Следующий.
Два листа плохой бумаги, сколотые английской булавкой. На одном - жирное пятно.
Первый лист: приказ... прикомандировать для прохождения дальнейшей службы... вплоть до дальнейших распоряжений... младшего лейтенанта Мельника В.В. в группу специального назначения "РОСОМАХА". Дата. Подпись.
Второй лист: характеристика Мельника В.В., младшего лейтенанта ФСБ. Интеллект: намного выше среднего, умён, аналитические способности, в совершенстве владеет огнестрельным оружием, чёрный пояс каратэ, разряд по самбо. Коммуникабельность ниже среднего, тяжело идёт на контакт, порою резок, неоправданная жестокость, склонность к насилию. 3 августа 1996 года - неподчинение прямому приказу, дело не возбуждено. К продвижению по службе не рекомендован.
Фотография запечатлела симпатичного парня, чем-то похожего на меня. Такое же открытое лицо, чёткие скулы, только вот разрезом глаз он напомнил мне японца, да стрижка короткая, чуть ли не налысо. Уши другие, цвет глаз другой, скорее не брат, а так... седьмая вода на киселе. А то я уж подумал, что вся "Росомаха" состоит из моих родственников!
Дата. Подпись. Всё. Теперь у меня есть подчинённый. Склонный к насилию, нелюдимости и огневому контакту. Просто идеал подчинённого, по-моему...
- А всё-таки... - пробормотал я. - Причём тут АКА?
- Ты что-то сказал? - Валежин поднял голову и посмотрел на меня. Во взгляде его мелькнула и исчезла тень раздражения.
- Ничего. - я улыбнулся. - Это я размышляю... Вслух.