Я открыл дверь своей квартиры, вошел и почувствовал сильный запах табака. Не разуваясь, я двинулся в глубь и встал против открытой двери на кухне. Там, на стуле, при выключенном свете сидела она - тень. Огонек сигареты слабо мелькал, обозначая ее затяжки. Я никогда не позволял ей курить на кухне. Подойдя вплотную, вытянул горящую сигарету из ее полурасслабленных пальцев и кинул в раковину. Слабенькое, горестное шипение уголька залило кухню.
Я взял стул и уселся напротив ее очертаний. Вечерний свет улицы плавно огибал ее силуэт, обрисовывая каждый волос. На кухне повисла мерзкая, плотная тишина. Я сверлил ее взглядом.
-Не смотри мне в глаза, - сказала тень.
Она смотрела куда то в сторону, ее дыхание было нервным, предистеричным. Грудь вздымалась то вверх, то вниз хаотично, будто она задыхалась. Ее пальцы побежали за еще одной сигаретой в пачку. Закурила. Свет зажигалки озарил ее зеленые глаза, на белом лице. Сигарета искривила ее губы, она глубоко вдохнула, задерживая дым в себе несколько секунд и сложила ногу на ногу, выдохнув клубы дыма в мою сторону.
-На кухне нельзя курить, - процедил я.
В ответ я еле разобрал ее умоляющее "пожалуйста", спрыгнувшее с губ на вздохе, перед плачем.
Промолчав, я откинулся на спинку стула, продолжая смотреть сквозь нее. Она подперла голову рукой, маленькие черные ручейки слез лились на ее бедра. Огонек сигареты сливался с ней в едином порыве дрожи, ее тело как-будто ломало. Внутри нее зрели слова, которые боялись покинуть пределы ее контура.
Я почувствовал, как ее взгляд проскользнул по моему лицу, словно лезвие. Дрожащими руками, она затушила сигарету об тарелку, лежащую на столе подле нее.
Вздох. Вместо слова засочился сдавленный тонкий стон, залитый черными ручьями. Она мотала головой из стороны в сторону, закрывая лицо руками.
Я встал, взял стакан и налил воды. Поставил перед ней, сказав, чтобы она выпила и успокоилась.
Ее зубы стучали по керамической кромке бокала, глотки были громкими, жадными. Допив, она поставила бокал на стол, я налил еще воды. Снова стук зубов, жадные глотки.
Зажигалка снова озарила ее пепельно-серое лицо, испачканное черными ручьями, которые проползли вниз до выреза груди и ног, оставив свой след. Дрожь унялась. Пока она курила очередную, мы молчали, я следил за резво разгорающимся и снова затухающим угольком.
Вздохнув, будто в последний раз, она сказала, неровным, ломаным голосом:
-Мне от тебя больше ничего не нужно.
Дрожь снова побежала по ее контуру. Тень сжималась, в попытках защитить себя. Она пыталась раствориться, но не могла. Конвульсивные вздохи, заполнили комнату, тонкие стоны начали ломиться из нее наружу, сжав свои губы, она пыталась не дать им выйти. Она выронила окурок на пол, искры разлетелись во все стороны, обожгли мои руки, но от них не было больно. Она заламывала руки, тряслась, пыталась сжаться, отодвинуться от меня как можно дальше, провалиться под землю, раствориться, исчезнуть, сделать все что угодно, лишь бы не видеть меня и не чувствовать на себе моих глаз.
Я молча смотрел и ждал продолжения, сквозь надрывное мычание лезли слова: "Мне... Нужны... Только...". Она несколько раз пыталась повторить их, но все безрезультатно.
Я уперся руками в колени, приблизившись к ней лицом и смотрел туда, где при свете должны были быть глаза. Она хотела отдалиться, но не могла. Я продолжал смотреть, зная, что ее глаза закрыты. Свет из окна падал на мое лицо, было видно, как у меня заходили желваки, губы кривились в порыве отвращения.
"Мне... Нужны...".
Я продолжал смотреть.
Она раскачивалась вперед-назад. И хватала ртом воздух, размазывая по лицу, ручьи черных слез. Она подтянула к себе колени, обняла их и уткнулась в них головой. Ручьи начали сбегать от колен по бедрам и ягодицам, забираясь, под натянутое платье. Они неслись по голени, капая с маленьких пальцев ног на пол.
Захлебываясь в собственных слезах, она давила:
"Мне... Нужны... Только... Плотские утехи... И сигареты...".
Ее контур содрогался в плаче, она пыталась прижать колени как можно ближе к себе и я наблюдал за всем этим, пытаясь понять ее сумбурную мысль. А слезы лились по ее бедрам от самых колен.
"Мне... От тебя не нужно... Никакого тепла... Ты мне не нужен... Только утех...".
Она оторвала свое лицо от колен, я снова почувствовал лезвие взгляда, пролетевшее по моему телу. В страхе, не задерживаясь на моих глазах, оно двигалось к предплечьям со вздутыми венами, затем к кистям, сцепившимся друг с другом в замке. Она снова вернулась к моим глазам, задержавшись на них. Я пристально смотрел на нее.
Ее губы, тихо зашевелились, она не произносила ни звука, ее дрожь с каждой секундой усиливалась. Я ждал слов и сверлил ее взглядом.
"Дай мне их... Только... Их...".
Я окинул взглядом ее руки, голени, бедра, на которых, высыхая, серели ручьи слез, опустил взгляд на пол, замечая обилие пепла под ней, и закрыл свое лицо руками.
Мерзкая тишина накрыла помещение куполом. Мысли тлели внутри меня. А потом она повторила: "Дай мне их, только их, в последний раз. Я хочу...".
Внутри меня все рвалось. Отняв руки от лица, я поднял взгляд на нее, она больше не дрожала, дышала ровно и утерев следы слез на лице, медленно отняла колени от груди, даже не пытаясь поправить задравшееся платье. Она встала, начала расстегивать молнию на боку. Этот звук резал мне уши. Я поднялся со стула, подошел к ней. Ее руки потянулись к моим. Я озверело прошипел: "Пошла отсюда к черту".