Нескончаемый банкет или "когда я на почте служил мясником"
Года два назад жизненные обстоятельства подвинули меня заняться гостиничными работами. В то время я имел весьма отдалённое представление о поварском деле, да и о кухне вообще. Менее всего я видел себя в качестве помощника повара. Но как выяснилось, в эпоху высоких стандартов, отели давно работают по принципу отлаженных конвеерных производств. Единственное что в Израиле кухни делятся на двое(молочная и мясная) из-за соблюдения кашрута(религиозные предписания). Соответственно и подсобная посуда имеет знаки отличия. Но так как на сегодняшний день сим благородным бизнесом занимаются бывшие жители Судана, Этреи и реки Замбези, то указания высочайшего Синода им не объяснить, поэтому думаю что даже главный рав страны подчует из блюд осквернённых неверными. Светская израильская публика вспоминает о сей разнице(кашруте) только при упоминании покойной бабушки Сары. Залы естественно никто не украшает канделябрами с подвесками из богемского хрусталя, но тем не менее стараются произвести впечатление весом подвешенных осветительных приборов. Керамические тарелки без лишних орнаментов, тысячу раз перемытые в хим растворах, всегда наготове порадовать посетителей гостиничных комплексов. Так что перед подачей на стол тарелки, да и еда проходят через десятки рук. Работая в этой сфере у меня сложилось чёткое представление что селебрети и эстаблишмент из подобных заведений не вылезает со времён появления Голливуда. Сегодня, отели, это купель и родное гнездо асов массового программирования, которые щебечут на языке сиписипи (помесь суахили с ведущим американским), риэлторов, акул строительных компаний типа "В Африке Израель", работников посольств. Свадьбы и семейные торжества отдельный риестер в сфере услуг. Гостиничная кухня это чётко отрегламентированные установления, от шефа до последнего поварёнка, должно быть всё отработано как в армии. В принципе солдафонский уклад жизни единственная форма выживания на земле обетованной, те кто не вписываются очень быстро находят себя на обочине сверхдержавы, где им остаётся медленно дожариваться на горячем солнышке. Правда полицейских и амбулансов хватает на каждого жителя страны, вой сирен это почти как симфония Рахманинова, делающая параллель между отживающей классикой и техно музыкой. В сфере обслуживания царит чёткая безупречность и педантизм, куда там современным немцам. Это касается выдаваемой одежды, оплаты труда, всё имеет порядковый номер и свой размер, вплоть до инвентаря. Немцы сегодня осознают свои исторические ошибки прошлого, израильтяне наоборот наращивают проблемы со скоростью серфингиста на хорошей волне. Но это то что касается персонала. На торжестве, семейные кланы , то бишь прямые заказчики, выкладываются кто во что горазд. Призрак бабушки Сары и золото-зубого Самарканда, непременно присутствует при этом. На свадьбы могут заказать тысячу орхидей, нанять живые скульптуры, изображающие Чаплина, Монро, рыцарей круглого стола, создать в оформлении зала иллюзию презентации Оскара. Листья лиан, олеандров разукрашивают золотым спреем и а-ля атмосфера периода Новой Египетской династии во главе с Клеопатрой, кушать подано.Могут раскидать по столам небольшие холсты с типографскими оттисками Мадонны, изображённой в стиле Энди Вархола - это пик гламура. Каждый такой вечер в гламуре всегда сопровождается видео рядом на огромном плазменном экране, где увеличенные до 10 метров, представлены все внучатые племянники, а также обязателен телемост с призраком Сары из Бруклина. Далее на расчуствованных участников торжества несётся цунами клипов с участием звёзд ресторанного пошиба. Правда прошла эпоха золотых бухарских оскалов, сегодня любят щегольнуть фарфоровыми зубными протезами, обязательно подчёркивая во сколько имплантация обошлась, женщины щеголяют пластическими операциями так как дух бабушки Сары неотступно следует за гостями. По совместительству помощнику повара приходится на торжествах выполнять роль второстепенного актёра чикая тупым ножом норвежский саломон(горбуша) или ростбиф, или с безупречной миной при плохой игре, наливать тыквенный супчик в мизерные пиалы. Для селебрети поза превыше всего, поэтому ни Яхве, ни Шиву ни Аллаха там не заметят в их присутствии. Ангелы подальше от таких торжеств сушат крылья. Есть большая часть посещающих такого рода мероприятия, которые являют собой украшение вечера своим присутствием. Чаще всего они вообще не знают молодожёнов, виновников торжества и тупо тыкаясь, суют заготовленные, мятые конверты, снующим мимо официантам. Поэтому, свою не причастность к событию они коротают распивая Шивас или Джек Дэниель, нахапом налетая на антипасти(лёгкие закуски к апперетивам). Бюргерское ханжество самый главный гость на таких торжествах. Любовь проще сегодня найти в экстатических позах мёртвых, умерших одновременно в момент автокатастрофы, где-нибудь в морге, или в телах, застывших в в вулканической пыли в Помпеях, чем на современных свадьбах. После (хупы аналог подведения под венец), родственники вообще мало обращают внимание на молодожёнов, поглощённые пересчётами приданного, кто сколько вложил в конверт. Родители молодожёнов явно устав пересчитывать конверты и делать подсчёты на сколько мероприятие окупило себя, накидываются на еду, которая не заменимый атрибут в происходящем. Блюда для свадеб составляются в чётко отработанном посткубическом стиле. Шефы, получив компьютерную распечатку с планом действии, задействуют своё подразделение. Маленькие кусочки бататы, картофеля, аспарагуса занимают своё положенное центровое место в блюде. Далее из печей, регулирующихся электроникой, достают, в зависимости от заказа, утку, индюшатну, баранину или мясной медальон. Раскалённое блюдо, политое соусом, передаётся в руки официантов, которые обжигаясь чертыхаются, но героически терпят, набирая подносы, выходят на вынос в зал. Момент до выноса главного блюда всегда сопровождается или молитвой или торжественной болтовнёй в зависимости от мероприятия. Наконец моя смена заканчивается и мои ноги выносят меня на раскалённый асфальт набережной Тель-Авива. Изнурённые жарой уборщики улиц, чаще всего пожилые русские или в крайнем случае эфиопы, как сонные мухи целуют мётлами загаженные мостовые пропахшие бензином и мочой. От гостиницы, за моей спиной, отчаливает длиннющий лимузин, чем-то смахивающий на катафалк. То там то здесь, громыхая такелажками из супера, заполненные утилем, проползают бомжи и наркоманы. На круге водители безучастными взглядами пялятся по сторонам. И только вечно живое море оставляет за собой право быть самим собой. Гостиничные комплексы остаются далеко позади как мираж в пустыне. И вся моя работа кажется мне дурманом, наваждением, поставленной тупым режиссёром. Постепенно вливаясь в ритмику городского движения, я заново обретаю себя, отвоевав у города. Жизнь продолжается.