Аннотация: "В некоторые дома меня пускали. Грели, разговоры разговаривали, чаем поили. А остаться - никто не предлагал. Вот так прикипишь душой - а потом уходить нужно. Спасибо"
В кухне вкусно пахнет теплом и кашей. За окном - метель и холод. Дрова в печи потрескивают, заглушая завывание ветра, и Белка думает, как все-таки хорошо сидеть в такой вечер дома.
Медведь помешивает кашу, залезая в кастрюлю прямо лапой.
- Скоро уже готово будет, - говорит Медведь. Белка кивает, ничего не сказав - она пьет травяной чай, обхватив кружку обеими лапками. Она слегка дрожит и кисточки на ее ушах боязливо качаются.
- Чего ты? - спрашивает Медведь, не оборачиваясь - он сосредоточенно отмеряет мед. Для каши мера у него одна - чем больше, тем лучше.
- Ой... - Белка смотрит в окно и ей чудится черная костлявая рука, - страшно...
- Леший тебя задери, это всего лишь ветка, - смеется Медведь и ерошит шерстку у нее на макушке.
- Представляешь, там сейчас кто-то ходит и также боится! А еще мороз и вьюга! И в лесу ни души и темно....А вдруг там Заяц остался, не успел домой добраться.... Или еще кто?
- А тебе-то что? - спрашивает Медведь, - не ты же ходишь, снег лапами месишь?!
- Как ты можешь так говорить, бездушный ты пень?! И вообще.... У тебя каша пригорает!
Белка отворачивается и громко прихлебывает из чашки - другу назло. Она была очень чувствительной белкой и все близко принимала к сердцу.
Медведь ставит перед ней плошку. Пар над ней завивается причудливыми кольцами, и Белке кажется, будто она видит там замысловатые узоры.
- Ешь, давай, не дуйся. Чего тревожиться, если еще ничего не случилось, - Медведь обсасывает лапу основательно, будто это наиважнейшее дело. Ложек, вилок и прочей дребедени он не признает, а вот у Белки все как у людей: белоснежные салфетки и столовые приборы по обе стороны тарелки
Внезапно раздается робкий стук в дверь.
- Накаркала? - ехидно спрашивает Медведь.
- Я Белка, а не какая-нибудь ворона! Иди уже открывай, твое остроумие сейчас совсем не к месту!
- А вот и не пойду. Мы вообще-то никого не ждем. И каша остынет...
- Открывай, говорю! У меня такое чувство, будто вот сейчас случится что-то важное, - говорит Белка, всплеснув лапками. Все-таки она была ОЧЕНЬ чувствительной белкой.
- Ну, конечно же, это все меняет! - язвительно говорит Медведь, но кряхтя, поднимается и топает к двери. Белка скачет за ним следом.
Тяжелый засов отодвигается со скрипом, и они видят на пороге Лису. Черно-рыжая, слипшаяся от грязи и снега, шерсть не пушистится, лапки красные от мороза, уши прижаты к голове, но желтые бусинки глаз глядят внимательно и дерзко.
Медведь таращится на Лису возмущенно (каша-то стынет!) да и захлопывает дверь перед самым ее носом.
- Ты чего?! - вскидывается Белка, - Надо же ее приютить, обогреть! Так даже в сказках писано!
- Ты глазищи-то видала ее? Хитрющие, сразу по углам зыркает, где что плохо лежит! Ты хоть знаешь, какая про нее молва по лесу ходит?! Она кур из деревни таскает! Зайцев в страхе держит! Это с виду она такая вся из себя...да она с Волком якшается!!! - Медведь выдыхает, сказав последний аргумент. Волк был тем, чье имя не поминали всуе, дабы беды не случилось.
- Я все знаю, - упрямо говорит Белка, силясь открыть засов, но он слишком тяжел для ее маленьких лапок, - это не важно. Мало ли что звери говорят, ты каждую сороку слушать будешь? Тебе она ничего плохого не сделала? Мне тоже. Так вот, как ты там говоришь? Чего тревожиться, если еще ничего не случилось
Медведь, обреченно махнув лапой, идет открывать двери во второй раз. Спорить с Белкой было неблагодарным и бесполезным делом.
- Заходи уж. Гостьей будешь... Может быть, - бурчит Медведь себе под нос, пропуская Лису в дом.
Белка уже суетливо мечется вокруг: усаживает Лису в кресло, бегает по дому в поисках теплых одеял и тапочек, торопливо ставит чайник на огонь.
- Это же мое кресло! - недовольно бубнит Медведь.
- Ей тут будет удобнее, а ты посидишь на табуретке, старый ворчун - говорит Белка. - Где твое хозяйское гостеприимство?
- Ты это... Лиса, учти - кормить тебя нечем, на двоих варили.
Медведь не считал себя жадным, а просто - домовитым и хозяйственным, чего Белке, по его мнению, с ее излишним альтруизмом не хватало.
- Да я и не хочу, - говорит Лиса, опустив глаза. - Я посижу чуть-чуть и пойду. Мне бы обсохнуть и метель переждать.
Белка подвигает чай ближе к Лисе, подпирает кулачком щеку и белозубо улыбается. Будто все это доставляет ей небывалую радость. "Как ребенок, ей-богу!!!" - думает Медведь.
- А тебе идти-то куда есть? - спрашивает Медведь, так, вроде бы, между прочим. Ну не совсем же он злой, просто осторожный. Да и больно смотреть ему мокрую, лохматую и чихающую Лису. Дабы не позволить излишней жалости проявится, он сосредоточенно чавкает.
- Нет, - грустно говорит Лиса. - Спасибо хоть вы дверь открыли. Я уже отчаялась. Устала. Идешь по дороге, а куда она ведет - непонятно. Видишь огонек, стучишься - тебе двери открывают, зыркает недоверчиво, да и по носу хлопают. Кажется, совсем уже в кровь нос разобьешь, - в подтверждение Лиса трет лапой нос и снова чихает, - И все ищешь, ищешь тот дом, где поймут и примут...Я-то, знаю, какая про меня слава ходит в лесу. - Лиса грустно улыбается и отодвигает чашку.
- А правда, что ты с Волком ну...того? - спрашивает любопытная Белка, не зная, как поакуратнее сказать про те бандитские дела, о которых судачат местные сороки.
- Ну... - Лиса лукаво улыбается, - Если между нами что и было, то это все в прошлом!
- Да ну тебя, артистка! - говорит Белка и обе смеются. Даже Медведь не может сдержать улыбки.
Лиса оказывается замечательной собеседницей. Она знала кучу забавных историй про всех и вся, про то, как Заяц обманул Волка и заставил его кругами бегать вокруг дерева, про то, как маленький Крот откопал в земле целый сундук золота и долго возмущался, почему это он должен делить его с Лесным Советом. Про концерт "Поющих Кукушек", прошедший в прошлое воскресенье. И про себя - что друзей у нее не водится, потому что за словом в карман не лезет, может брякнуть что-то невпопад, живет одна в своей норе... потому и сторонятся звери. Да и Волк - не самое лицеприятное пятно в ее биографии. Но любовь зла....
Они не могли наговориться, будто старые друзья встретились после долгой разлуки. И Медведь спустя некоторое время ловит себя на мысли, что не хочет, чтобы Лиса уходила. Поленья в печке догорают, за окном становится совсем уж густо-темно и Лиса скрепя сердце встает с кресла.
- Еще раз спасибо, что приютили. Что слухам не поверили. Хорошие вы звери.
- И тебе спасибо. Славно сказки сказываешь, - говорит раздобревший Медведь. Лиса бредет к двери, не оглядываясь. Белка молчит и глаза у нее на мокром месте - она была все-таки очень чувствительной белкой. С укоризной смотрит на своего друга - мол, все-таки ты бесчувственный чурбан.
- Оставайся! - неожиданно вырвалось у Медведя. - Оставайся! Нам с Белкой скучно вдвоем. Я вижу, что ты не такая, как говорят, неплохая. То есть хорошая. Кашу хоть варить умеешь?
- Оставайся! Пироги печь будем! И вообще, с такой, как ты можно кашу сварить,- попискивает Белка, выглядывая из-за широкой медвежьей спины.
Лиса улыбается и глаза у нее вовсе не хитрые.
- Хорошо, если не из топора. Знаете, что я вам не рассказала? - говорит она, уступая Медведю его кресло, а сама садится на подлокотник. - В некоторые дома меня пускали. Грели, разговоры разговаривали, чаем поили. А остаться - никто не предлагал. Вот так прикипишь душой - а потом уходить нужно. Не люблю навязываться. Спасибо. Хорошие вы все-таки звери.
- Ладно, - говорит Медведь и машет тяжелой лапой - уж очень не любил он таких лирических сцен. - Дружба дружбой, а обед по расписанию. Каша там, на печке осталась...
- Так полночь уже! - удивляется Лиса.
- Ты это...порядки свои не строй. Самое время как раз подкрепится. Надо понимать, - говорит Медведь и улыбается.
Метель за окном стихает, и в свете луны теперь только вьются толстые снежные мухи.
Хорошо все-таки, когда у тебя есть свой дом, в котором можно скрыться в такую вьюгу.