Довгулева Александра. Почти человек. Рождение

Почти человек.

Часть 1.

Рождение

Он помнил, как его глаза впервые увидели свет. Сначала дикая боль пронзила его от макушки до кончиков пальцев на ногах, такая, что, казалось, его тело не выдержит.

-Терпи, - раздался твердый голос его отца,- пройдет, а потом сможешь рассмотреть все хорошенько.

Однако слова эти ничего не значили для него, точнее будет сказать, он даже не знал, что шипяще-звенящий шум, доносившийся откуда-то сверху, являлся словами, так же, как и само существование слов было для него бессмыслицей.

Боль не проходила, тянулась целую вечность, и, казалось, она никогда не кончится. Она не отпускала, не становилось меньше.

А потом что-то изменилось. Нет, боль никуда не исчезла, просто где-то внутри, там, где рождались инстинкты и реакции, появился свет.

Конечно, он не знал, что яркая белизна вокруг называлась светом, не знал он и того, что только что впервые у него открылись глаза. Боли стало еще больше: к ней прибавилось ощущение, что где-то чуть ниже лба втыкают два пучка острых игл. Однако, и это не длилось вечно, и к его облегчению, боль стала утихать. Белизна становилась прозрачной, медленно превращаясь в туман, а в нем начали проступать цветные пятна.

Не видевшие ранее глаза вдруг узнали, что вокруг есть мир.

Цветные тени двигались, в глаза снова ударил свет, отчего на мгновение мир вновь превратился в бескрайнюю белизну.

-Реакция на свет есть,- вновь раздался незначащий ничего шум,- но почему они серые? Должны были быть карими...

Почему-то именно это воспоминание пришло в голову ему теперь. Память-штука странна, когда он не умел помнить, все было проще... Он существовал сейчас, не задумываясь, что в следующий миг снова может испытать боль.

Гудение томографа обволакивало, замкнутое пространство из которого нет выхода, теперь приносило ощутимый дискомфорт. Что они сделали с ним на этот раз? Раньше было всё равно...

Когда его тело поехало вниз, а машина затихла, он вздохнул с облегчением.

-Как себя чувствуешь?

Он вздрогнул, так внезапно прозвучал голос в воцарившейся тишине, раньше такого тоже не было!

-Что вы со мной сделали? - вместо ответа спросил он, - до модификации было в разы лучше!

Из динамиков на стенах раздался смех. Когда-то он не знал, что эти каркающие, по большому счету не особенно приятные звуки означают смех.

С тихим шуршанием раскрылась раздвижная дверь, в комнату вошли двое.

В глаза снова ударил свет. Теперь он уже знал, что источник его называется фонариком, молоточек ударил по коленям, проверяя рефлексы.

-Что ж, - начал его отец,- теперь ты действительно почти человек, Георг, твое тело полностью сформировано, за исключением последних штрихов, а при последней модификации мы добавили тебе способность ощущать эмоции. Конечно, спектр не так широк, но мы над этим еще поработаем.

-Ощущать эмоции? То есть чувствовать?

-Чувствовать? - спросил он, и внутри что-то сжалось, не болезненно, нет, но отчего-то неприятно.

Научившись видеть, Георгу предстояло учиться понимать речь, различать цвета, позже - читать и писать. И были учителя. Они приходили вслед за докторами и учеными, после того, как те выполняли все свои планы. В течение пяти последних лет его учили чтению, правилам речи и письму. Потом к этому списку прибавились культуроведение, география, анатомия человеческого тела. Не нуждавшийся, по большому счету, ни в общении, ни в детских играх, Георг учился неестественно прилежно, постигая то, что человек изучал бы месяцами за считанные часы.

Правда, у такой способности быстрого усвоения знаний был один существенный недостаток: далеко не всегда его искусственно созданный мозг мог справиться с полученной информацией без последствий для здоровья носителя.

Далеко не сразу ученые осознали возможность появления "побочного эффекта", и сначала Георг чуть не умер (если можно было так назвать конец его физического существования). Но потом и эту проблему исправили: люди неустанно трудились над успешностью своего эксперимента.

Георг не был человеком. Хотя сейчас, после того, как его тело практически закончили конструировать, внешне он ничем не отличался от молодого белокожего мужчины и выглядел едва ли старше двадцати.

Он должен был знать и уметь многое, но далеко не все надо было постигать самому. Искусственным путем в него были "вживлены" навыки, связанные с мелкой моторикой, точностью, координацией, физической силой.

Конечно, Георг знал о существовании так называемых "человеческих чувств". В его представлении, это были разнообразные реакции человеческого тела на внешнее воздействие, обусловленные работой нервной системы, желез и некоторыми химическими процессами, происходящими в организме.

Порой, такие реакции были неконтролируемыми и заставляли людей совершать необдуманные, лишенные логики поступки.

Страх, похоть, уважение, любопытство - их список можно было бы продолжать бесконечно. Некоторые из них людьми превозносились, другие считались пагубными. В одном Георг был уверен: их отсутствие было для него благом.

- Знаешь, Георг,- продолжал его отец, - было не просто убедить наших "благодетелей" в необходимости подобной модификации, но все-таки мне удалось доказать, что подобный эксперимент стоит того, чтобы его провели. Им подавай безвольную куклу, умеющую стрелять.

- А разве действительно был нужен этот эксперимент?

Задавая вопрос, Георг не сразу понял, что толкнуло его на это. Неведомое ранее желание знать ответ просто для того, чтобы его знать, показалось ему странным.

-Модификация сделала тебя, мальчик мой, любопытным. Это радует. Подумай сам, Георг,- отвечал его отец,- не обладающая чувствами машина может быть превосходно запрограммирована. Она будет выполнять волю хозяина точно, как ей прикажут. Но при этом, она не сможет сделать хоть толику сверх того, что заложено в ее программе. Она не будет чувствовать страха - не сможет оценит опасность; она не будет испытывать стыда - не овладеет нормами морали, значит не сможет сделать адекватный выбор; не будет любопытной - не сможет в полной мере обучиться всему, что ей нужно изучить. Позитивные чувства тебе нужны скорее для того, чтобы оттенить негативные, которые приносят реальную пользу.

Не думаю, что тебе сейчас важно будет знать все технические нюансы, но обещаю, скоро ты освоишься. Мы уже пригласили ряд специалистов.

Специалисты. Это слово в его жизни повторялось бесчисленное количество раз. Здесь, в центре, их были тысячи. Обладая абсолютной, неестественной для человека памятью, Георг знал их всех поименно - для этого ему было достаточно увидеть человека хотя бы раз. Череда лиц и имён сотрудников, врачей, учёных, лаборантов, учителей и заказчиков, приходивших время от времени на него посмотреть, хранились в его слишком точной для обычного человека памяти. Впрочем, эту информацию с трудом можно было назвать воспоминаниями, по крайней мере, в общепринятом смысле этого слова.

Был ли Георг человеком? Всего несколько часов назад он с уверенностью мот ответить на этот вопрос: нет. Пустая, лишённая личности оболочка, самозаполняющаяся база данных, отягощенная рефлексами, не могла быть человеком, лишь правдоподобной копией, куклой, наделённой способностью к логике. Но теперь... Теперь Георг приблизился так как никогда к тем, кто создал и совершенствовал его. Может разница между созданием и создателями не так уж и велика? Почти человек... И отчего-то эта мысль отозвалась в его теле странной реакцией: сердце забилось чаще, а дышать стало тяжелее. Без особой на то причину, Георгу внезапно захотелось сорваться с места и бежать, бежать, скрываясь от неведомого врага. Но он остался на месте, подчиняясь здравому смыслу, которому привык доверять.

-У тебя участился пульс, Георг, не стоит волноваться. Модификация не так уж и сильно повлияет на твою жизнь, а любопытство сделает её только интереснее, можешь не сомневаться.

Ему не позволили встать. Персонал переложил его на носилки, будто он и ходить не умел вовсе. Такое случалось часто, по крайней мере, когда его обследовали. Впервые Георг почувствовал тревогу от того, что в его тело через тонкую иглу шприца вводят сыворотку, которая меньше, чем за минуту погрузит его в сон... Кажется, он знал, как называется подобное ощущение: страх перед тем, что кто-то другой будет везти его неподвижное тело по длинному коридору, залитому белым светом мигающих ламп, что он ничего не сможет сделать, даже если захочет.

Ощущать себя беспомощным ему не понравилось.

И всё-таки свет оказался не такой уж страшной вещью, как показалось в первые секунды знакомства с ним. Глаза учились, развивались, пока, наконец, не смогли видеть так хорошо, как не мог ни один живой человек. И тогда наступил странные период его существования: он вдруг понял, что может понимать, он открыл в себе способность мыслить. Внезапно образы, вьющиеся вокруг него в беспорядочной пестроте чувственного восприятия его новых, после очередной модификации, карих глаз, приобрели смысл. Выстраиваясь в четкие ряды, упорядоченные, они начали откладываться в памяти.

Казалось, мало кто осознавал, что происходит в его голове, вернее, что в ней вообще что-то происходит. Только его отец, похоже, предполагал нечто подобное... Георг не умел говорить, не умел и распознавать слова, но он научился наблюдать и слушать, создавая из собранных фрагментов всё новые и новые цепочки. Многое было ему непонятно, особенно люди - странные существа, окружающие его в маленьком мире из стен, источников света и гудящих приборов.

Он заметил, что часто, делая ту или иную операцию, наблюдая за мерцанием света мониторов, или контактируя друг с другом, люди менялись. Их лица были удивительно подвижными, мягкими, пластичными и нестабильными, как поверхность воды, которую иногда Георг пил. Стоило чуть качнуть холодную гладкую кружку, вода в ней приходила в движение, покрываясь рельефной рябью.

Такими были и люди. Даже небольшого внешнего воздействия было достаточно, чтобы хоть как-то повлиять на них: их лица и тела искривлялись, порой движения становились неточными, или, наоборот, стремительными, лишались плавности. Они всё время менялись; порой глаза их закрывались веками намного чаще, чем, как думал Георг, было необходимо, рты искривлялись, издавая странные неприятные звуки.... Однажды он специально уронил кружку с водой на покрытый белоснежной плиткой пол. Вода растеклась по нему стремительно, заполняя все щели. Наверное, с человеческим лицом можно было сделать нечто подобное, если применить нужное усилие, хотя это мало его волновало. Его вообще ничего не волновало, этого он не умел. Он вообще много чего тогда не умел: ходить, говорить, иногда он забывал, как правильно дышать В такие минуты окружающие его люди вели себя особенно странно: отчего-то они начинали кричать, бегать вокруг, прикладывать к его груди полукруглую гладкую пластину, из которой торчал провод и, как правило, это помогало вновь вспомнить, как сделать вдох. Однажды, он проснулся в лаборатории. Странного в этом ничего не было: его часто усыпляли и вывозили куда-то, где было больно и неудобно. Однако в это раз что-то было иначе: рядом не было людей, возможно, впервые он остался один. Он сел, ожидая, что вот-вот кто-то появится или запищит детектор движения, призывая людей скорее бежать к проснувшемуся подопытному, пока ничего не произошло. Неизвестно по какой причине в тот момент он знал, что тонкие, не привыкшие ещё к этому ноги, обрели способность к движению. Он просто встал и сделал несколько шагов. А ещё он почувствовал босыми ступнями холод, которого не чувствовал прежде.

Ходить было трудно. Хотя он не знал, что если бы не усилия людей, которые уже несколько месяцев стимулировали неприспособленные для ходьбы ноги, у него не вышло бы этих неуверенных движений.

Ещё в этом месте помимо привычной каталки и сверкающей аппаратуры была вещь, подобных которых Георг раньше не видел. Будто бы продолжение комнаты, но отчего-то полностью повторявшее ту её часть, где находился сам Георг, виднелось за гладким стеклом. Но что-то насторожило его. Там был человек... и не совсем. Что-то похожее на существ в белых халатах, неуверенно перемещалось с той стороны, лишь украдкой поглядывая на Георга, так же, как и Георг поглядывал на него. Наконец, он сделал шаг в его сторону, ещё один. Зашелестела бумага его привычного одеяния: одноразового халата, который меняли пару раз в день, а то и вовсе приходилось обходиться без него.

Георг сделал ещё шаг навстречу неведомому существу, а оно сделало шаг к нему. И неожиданно Георг понял, что было не так: его загадочный сосед не издавал ни единого звука. Он положил ладони на поверхность стекла. Оно было холодным, неприятным. По ту сторону его ладоней лежала гладкая серая ладонь существа. Тонкие пальцы - слишком длинные, без ногтей,- были ему знакомы, как и обтянутые сухой серой кожей угловатые запястья. Его взгляд медленно полз по руке до локтя, по плечу. Там, за стеклом, они были такого же неоднородно серого цвета, как и кисть, как и длинная шея, тонкая, поддерживающая слишком большую для неё голову, с округлым овалом лица, безгубой прорезью рта с кривыми пеньками зубов внутри, с большими трепещущими при каждом вдохе ноздрями, высоким лбом, казавшимся огромным из-за отсутствия на голове хотя бы намёка на волосы, брови, ресницы, ушные раковины... Только огромные карие глаза были действительно похожи на человеческие.

В тот момент они впервые увидели своё уродливое отражение, но не расширились от испуга, не закрылись в немом отвращении, не заплакали от страха и жалости к себе.

К счастью, тогда он не умел бояться.

Оставить комментарий © Copyright Довгулева Александра (A_Dovguleva@mail.ru) Размещен: 12/04/2016, изменен: 12/04/2016. 15k. Статистика. Глава: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Совсем недавно Георг был уверен кто он и для чего создан: биологическая машина, робот неотличимый внешне от обычного человека. Но последняя модификация меняет гармоничный и уравновешенный до этого мир в одночасье. Георг овладевает самой странной человеческой способностью - чувствовать. Будучи не в силах справиться с новой способностью, он больше не видит грань, отделяющую его от мира людей. И вскоре ему предстоит узнать не только его красоту, но и невыносимую жестокость его обитателей. Сможет ли Георг бороться до конца за своё право на жизнь в мире, в котором он не был рождён? Сможет ли он понять, что значит быть человеком? Это первая часть произведения. Пока только вступительный отрывок

Довгулева Александра : другие произведения.

Почти человек. Рождение