Аннотация: можно ли назвать воспоминаниями собственные сны? почему-то мне кажется, что когда-то давно, явно не в этой жизни, так оно и было... со мной...
Забавно смотреть на все это словно бы со стороны. Видеть, как твое собственное тело корчится от боли, слышать, словно сквозь вату, собственные крики... Сознание отделяется от него, ты понимаешь, что задыхаешься от пронзительно-острой боли, но... Это словно бы не с тобой. Забавно...
Твои руки скованны цепями, свисающими с потолка. Серебряными цепями - инквизиторы искренне верят, что этот металл нечисть не переносит. Глупо это... Даже оборотни в человеческом обличье охотно украшают себя серебром. Но все равно ощущение далеко не самое приятное, запястья и так растянуты, а уж когда весь твой вес приходится на два ободранных в кровь кусочка плоти... С дьявольским упорством оковы впиваются в руки, но тебя это уже почти совсем не волнует. Все равно руки практически не слушаются...
Почему палачи так любят пытать ведьм обнаженными?! Можно подумать, мы от этого становимся более сговорчивыми. Хотя... Ощущать на себе их липкий взгляд - более чем противно. Главное не пересекаться с ними взглядом - может и стошнить от отвращения...
Видеть, как палач достает из камина раскаленные до красна клещи с зажатым в них кусочком почти расплавленного серебра... Опять этот металл. Я его уже скоро возненавижу за всю эту боль. Он подносит клещи к твоему лицу так близко, что тебя обдает жаром. Он что-то говорит, но ты его не слушаешь. Ты и так прекрасно знаешь, что все равно ничего не станешь ему говорить. Убьют ведь так и так. И... пока тебя пытают, у тебя еще есть время жить. Рука твоего мучителя медленно опускается вниз...С губ поневоле срывается крик, ноздри щекочет сладковатый запах паленого человеческого мяса. Моего мяса... Кусочек серебра неспешно ласкает твое тело, спускаясь все ниже... по шее, груди, животу... больнее всего прикосновение к пояснице... Кричать уже нет сил, в легкие отказывается поступать воздух... Палач отводит руку в сторону и окатывает тебя ледяной водой. Дыхание перехватывает, потом резкий вдох и легкие разрывает. Больно.
Короткая передышка, чтобы перестало плыть перед глазами и стучать в висках. Им не надо, чтобы ты потеряла сознание - придется прерваться в столь увлекательном занятии, как пытка. Им скучно возиться с бесчувственным телом. Воду на меня не пожалели... Им нравится смотреть, как по обнаженной ведьме сбегают струйки воды, как блестят на разгоряченном обжигающим металлом теле капельки влаги... Стоны жертвы ласкают им слух, сбитое дыхание вызывает у них волну неконтролируемого желания... Теперь уже их потные руки касаются твоей груди, лапают за талию, бедра... Уж лучше металл. Это так отвратительно, что сознание соединяется со мной, висящей на цепях. Я кричу, бешено, дико. Я пытаюсь вырваться, но беспомощность моя не позволяет мне даже пошевелиться. Остается лишь слать проклятья...
- Заткните этой ведьме ее поганый рот! - кричит один из этих похотливых уродцев, плотоядно облизывающихся на корчащуюся от боли колдунью. Какой-то стражник подбирает с каменного пола грязную тряпку, и мой истошный вопль превращается в невнятное мычание. Глупцы! Что они знают о колдовстве?!
Минутой позже я понимаю, что меня опять привязали к этой дьяволовой лестнице... Ноги мои раздвинуты максимально широко, а стражник уже, похотливо лапая меня, спускает штаны, освобождая свое тщедушное достоинство. Он плохо стоит. Потому он бьет меня по лицу. Выступившая на губе кровь будит в нем желание, и он входит в меня. Я закрываю глаза, чтобы не задохнуться от отвращения. Его член дергается внутри меня совсем недолго, потом же он изливает омерзительные потоки белой грязи и выходит... Липкая жидкость гадостно стекает по внутренней стороне бедер, но место первого охотно занимает второй. Сам палач. Его размеры пугают меня, он просто огромен. Я дергаюсь еще сильнее, но добиваюсь лишь того, что серебряные браслеты еще глубже впиваются в искалеченные запястья. Еще один удар по лицу. Чтобы не смела сопротивляться...
Дальше сознание отключается, память тоже уходит на покой.