Довжук Ирина Сергеевна : другие произведения.

Музыка души (Общий файл)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мне всегда было интересно, как видят слепые. Именно так я ставила вопрос. Я ни на минуту не сомневалась, что они что-то видят, только по-другому, не как все. Мне было настолько любопытно, что я ходила с закрытыми глазами под руку с сестрой. Но я даже представить себе не могла, что я стану по настоящему слепой. А случилось это так...

Музыка души

  
   Мне всегда было интересно, как видят слепые. Именно так я ставила вопрос. Я ни на минуту не сомневалась, что они что-то видят, только по-другому, не как все. Мне было настолько любопытно, что ходила с закрытыми глазами под руку с сестрой. Но я даже представить себе не могла, что стану по настоящему слепой. А случилось это так...
  
   Школьные годы безвозвратно ушли. Впереди ожидала взрослая, студенческая жизнь, отчего я не испытывала радостного удовлетворения, как мои одноклассники. У меня был такой период жизни, когда ты уже не школьник, но еще и не студент. И не смотря на то, что профессию я уже выбрала, меня не оставляло чувство тревоги. Делиться им мне было не с кем, так как с одноклассниками у меня не сложились таких уж крепких отношений, друзей не было. Родители находились в предвкушении и ожидании, когда они смогут пилить меня насчет того, что я не поступила. А если поступлю, то окажется, что я выбрала не ту профессию. Поэтому дома я старалась не задерживаться и бывать тогда, когда там нет никого или, когда все уже легли спать. Остальное время я проводила в парке возле дома, где просто гуляла или читала, слушая музыку.
   Все случилось как раз на одной из таких вот, казалось бы, безобидных, прогулок. После очередного разногласия с родственниками, я вышла из дому с наушниками в ушах и плеером в руках. Иная музыка действовала на меня успокаивающе. Мой маршрут не отличался оригинальностью: я держала курс в парк. Днем в нем было безлюдно. Зато, когда на город опускалась ночь, все вылезали из своих домов и заполняли собой весь парк. Но до этого времени я там старалась не гулять: не люблю толпу.
   Усевшись на свою любимую скамейку, я откинулась на спинку, подставив лицо лучам теплого и дружелюбного солнца. Я так погрузилась в свой мир, мир музыки и природы, что совершенно не замечала ничего вокруг. Поэтому ничего удивительного, что я не увидела подошедшего.
   - Я вижу, вы любите музыку и солнце, - заговорил он. От неожиданности я подскочила. И только потом спросила себя, как я могла услышать его через музыку.
   Я подозрительно покосилась на подошедшего. И не смотря на его безупречную внешность, располагающую к себе, я почувствовала неясную тревогу и исходящую угрозу от этого странного человека. У него были светлые коротко стриженые волосы, белые тонкие брови и голубые глаза невинного ребенка. Лицо я бы описала одним словом - аристократическое. Одет он был в белый костюм, темно-синюю рубашку и белый галстук. И как ему не жарко, подумала я в тот момент, ведь лето все-таки на дворе. Его образ дополняли сверкающие белизной туфли.
   - Простите, что вы сказали? - переспросила я, когда полностью возвратилась в реальность. Наушники я при этом сняла.
   - Вы любите музыку и свет, - уже утвердительно и как-то с удовольствием произнес странный тип. Его губы изгибала легкая улыбка, словно он нашел что-то смешное. - А что больше? - спросил он.
   - Темноту и одиночество, - немного грубо ответила я, намекая на то, что ему пора идти. Мне не очень понравилось, что какой-то прохожий лезет в мою душу.
   - Интересно, - протянул он, все так же странно улыбаясь, хотя по голосу было понятно, что ему все равно. - Что ж, это легко устроить, - сказал он, словно для самого себя и уже откровенно улыбаясь.
   - Извините, но мне пора домой, - я встала, чувствуя глубоко внутри зарождающийся страх. Наверно, на меня подействовала улыбка полная предвкушения. - Прощайте.
   Я быстро зашагала в сторону дома, чувствуя спиной, странный взгляд голубых глаз, которые уже не казались мне глазами ребенка. Но в этот вечер до дома мне было не суждено дойти.
   Внезапно, из-под ног у меня ушла земля, и я провалилась в темноту.
  
   Приходила я в себя медленно. Сначала ко мне вернулся слух, и я услышала рядом голоса. Постепенно, словно кто-то прибавлял звук, голоса становились громче и отчетливее. Только я ничего не понимала. Они что-то взволнованно обсуждали. Я смогла различить три разных голоса: один женский и два мужских. Женский уговаривал строгий мужской, а второй изредка вставлял свое мнение. Жужжание этих голосов сподвигло к возращению осязания. Под собой я почувствовала мягкую кровать, а на себе толстое одеяло. А еще я почувствовала, что совершенно голая, и мне сразу стало неловко. Потом я попробовала пошевелить пальцами рук, и у меня это получилось. И после этого я подумала, что пора открыть глаза и разобраться в чем дело.
   Медленно подняв тяжелые веки, сначала я решила, что сейчас ночь. Но даже ночью не бывает ТАК темно. Потом мне в голову пришла мысль, что комнату специально затемнили, но... я почему-то чувствовала кожей рук теплые лучики. Их я всегда узнаю! Слишком часто я просыпалась, разбуженная ими. Слишком часто подставлял им я свое лицо и руки. И вдруг меня осенило. Я ослепла! Но как!? Где? И, собственно, где я нахожусь? Во мне сразу же поднялся панический страх, который грозил поглотить меня.
   Говорившие, видно, заметили, как я дернулась, и заметили мои широко открытые, но ничего не видящие, глаза. Их разговор резко оборвался. Женщина, я узнала, по хрупкости ладони, что это она, сжала мою руку и начала что-то говорить, видимо, пыталась успокоить меня. Но я ничего не понимала, и из-за этого страх только рос и креп.
   - Я ничего не понимаю! - не выдержав, в отчаянии вскричала я. - Скажите, где я? Что со мной случилось? Кто вы такие?
   Мне пытались что-то сказать, но, увидев, что я действительно их не понимаю, женщина начал гладить меня по голове, держа мою руки, и заговорила тихим и ласковым голосом. Она успокаивала меня, как успокаивают испуганное животное. И ей это удалось. Паника улеглась, но страх еще не ушел, только притаился где-то в глубине. Теперь я боялась только того, что эта незнакомая женщина уйдет, оставив меня одну в темноте. Но она не уходила, словно понимала мое состояние. Она продолжала говорить, и ее голос стал убаюкивать меня, успокаивать и расслаблять. Такое бывает, когда мама успокаивает дитя, увидевшего кошмар. Я незаметно для себя соскользнула в сон.
  
   Пробуждение было ужасным.
   Полная темнота и неизвестность. И тишина. Такое чувство, что ты умер. А может и правда, я....
   - Эй! Здесь есть кто-нибудь? - мой голос предательски дрожал от страха и напряжения, но я ничего не могла с этим поделать. Я хотела еще раз крикнуть, только бы не лежать в темноте.
   Но я услышала торопливые шаги, скрип открывающейся двери, и в комнату кто-то вошел. По мягкому и ласковому успокаивающему щебету я узнала добрую женщину. Ее присутствие вернуло мне способность нормально мыслить. И женщина, не тратя время, села на кровать и взяла мою руку. Все это она делал, не прекращая говорить. И мне уже было не так страшно и одиноко.
   Я вновь услышала шаги, и в комнату вошел кто-то еще. Этот кто-то приблизился и поставил поднос на стул или стол. И ушел. Я все это определила по звукам, но напрягать слух было утомительно. Женщина помогла мне сесть, хотя я и не чувствовала слабости. Только неуверенность. Есть пришлось с ложечки, иначе я бы все на себя опрокинула. Когда же меня покормили, женщина встала. Я напряглась, но она никуда не ушла. Просто сделала пару шагов, что-то открыла и взяла, а потом вновь подошла. После непродолжительного объяснения, я поняла, что меня хотят одеть. Смущаясь, я медленно вылезла из-под одеяла, и женщина взялась за дело.
   Сначала она сводила меня помыться. Мне пришлось еще терпеть, что меня моют. Потом она начала одевать меня в странную одежду. Сначала нижнее белье, потом чулки, пышную юбку, а потом платье, которое неожиданно пришлось мне впору. Потом женщина помогла зашнуровать сапожки и расчесать волосы. После такой процедуры я еще сильнее почувствовала неуверенность в себе и страх. Я ничего не понимала, а слепота только усугубляла мое состояние. Странная одежда, язык, хотя язык можно объяснить, я ведь не все слышала. Но все равно... Мне приходилось с огромным трудом успокаивать себя. Рано или поздно, но все должно было проясниться, как это иронично бы не звучало в моем положении.
   После того, как меня привели в порядок, меня усадили на диван в другой комнате, и женщина села рядом со мной. С этого момента началось мое обучение языку.
   Очень сложно выучить иностранный язык, даже видя. Но еще сложнее, когда не видишь ничего. Но я знала, что единственной моей надеждой на то, что я пойму, где нахожусь, это язык. И я должна была преодолеть этот барьер, во что бы то ни стало.
   Мое обучение началось с простого знакомства с женщиной. Она взяла мою ладонь и коснулась ею своей руки и горловым голосом назвалась: Кия. А мужчину звали Гриз. Потом я назвала свое.
   Не смотря на хорошее отношение этих людей ко мне, я была очень напряжена, так как находилась в неизвестности. Все время я задавалась вопросами, на которые не могла найти ответа, и это пугало и настораживало еще больше. Я ожидала самого худшего, но ничего не происходило.
   Сколько времени нужно испуганному человеку, чтобы выучить язык до такой степени, чтоб можно было задавать вопросы? Год? Полгода? Мне хватило двух месяцев. Два самых долгих, самых напряженных и полных неизвестности и страха, месяца. Мне давали в руки вещи, и я ощупывала их, а когда понимала, что это, Кия называла эту вещь на своем языке, а я повторяла. Когда предмет был мне незнаком, то я качала головой и откладывала его. Так продолжалось до тех пор, пока в доме не осталось вещей, которые я бы не пощупала. Заодно я запоминала расположение вещей и комнат. Благодаря этому я поняла, что Кия и Гриз жили в двухэтажном доме с чердаком и небольшим количеством комнат. Теперь я могла не бояться потеряться, если знала, в какой части дома нахожусь.
   С языком было очень сложно. Мне трудно было запомнить странно звучавшие слова, но я не сдавалась, так как понимала, что от этого зависит моя жизнь.
   За короткое время у Кии не было гостей. Я была этому рада, но не знала точно, или эта маленькая, но дружная семья, жила уединенно и до меня, или виновницей такого затворничества была я. Что бы я делала без этих добрых и терпеливых людей, я не знаю.
   Каждое утро, которое для меня было таким же темным, как день и ночь, я с надеждой ожидала, что все случившее со мной, окажется сном. И каждый раз, открывая глаза, моя надежда уходила во тьму. Каждую ночь я лежала без сна, боясь уснуть, уйти в более глубокую темноту и уже не вернуться. Самое же страшное для меня было то, что я перестала видеть сны. Своими яркими цветными снами я всегда дорожила, стараясь записать их и запомнить. И после потери зрения, я, словно, потеряла способность видеть и то, что происходит за гранью яви.
  
   Мое настроение падало столь же стремительно, сколь быстро я учила язык.
   Только через два месяца я могла уже объясняться простыми предложениями. Нельзя сказать, что я не пыталась выяснить свое местоположение и раньше. Но языковой барьер мешал мне в этом, то Кия и Гриз не понимали моих вопросов, то я не понимала ответов. Приходилось каждый раз откладывать этот разговор. Странность языка, на котором говорили Кия и Гриз, состояла в том, что я плохо говорила на нем, но могла хорошо понимать, если они не применяли неизвестные мне слова. И именно в этот момент я решила, наконец, прояснить ситуацию.
   - Кия, ты занята? - спросила я однажды утром вошедшую женщину. Я уже могла отличить, когда входит Гриз или Кия. У них разная походка, а, следовательно, разные издают звуки.
   - Нет, Валерия. Тебе что-то нужно? - как всегда мягко спросила она. Дело было не в том, что она так ко мне относилась, ее голос сам по себе был чарующим, успокаивающим.
   - Я хотела бы поговорить.
   - О чем, моя дорогая?
   - Кия, расскажи мне, как я попала к вам? Где я нахожусь? В какой стране? Городе? - задав эти вопросы, я с волнением ждала ответы.
   - Что ж, я тоже думаю, пора тебе все рассказать, - вздохнув, произнесла она. - Два с половиной месяца назад, - начала Кия, как всегда взяв меня за руку.
   - Гриз как обычно вышел в поле на работы, нужно было побыстрее закончить собирать урожай, когда ко мне прибежал соседский мальчишка. Он подгонял меня, говоря, чтоб я взяла одеяла, полотенца и что-нибудь согревающего. Я уже успела придумать кучу страшных вещей, которые могли бы случиться с моим мужем на поле. Но действительность превзошла все мои ожидания.
   Мальчик привел меня к дальнему концу поля, где оно граничило с лесом. И первое, что я увидела, это то, что мой дорого Гриз жив и здоров. Он сидел прямо на земле, окруженный другими работниками, и прижимал к груди кого-то укутанного в его куртку. И только подойдя ближе, я поняла, что это была молоденькая девушка. Она была такой бледной, такой беспомощной, что сразу заняла в моем сердце место. Гриз объяснил мне, что нашел тебя под деревьями, почти у поля. Ты лежала прямо на земле, чуть дыша, и рядом не было ничего, что говорило бы, кто ты и откуда.
   Мы принесли тебя в наш дом, растерли, укутали одеялами и уложили в постель. Потом пришел врач, за которым мы посылали. Он осмотрел тебя и сказал, что ты сильно ослабла и простудилась. А, посмотрев в твои глаза, он с уверенностью сказал, что ты слепа, и мы должны быть готовы к трудностям. Мы ухаживали за тобой, и врач приходил, чтобы отмечать твое состояние и давать нам указания. И однажды, осмотрев тебя в очередной раз, он заявил нам, что мы должны рассказать о тебе Судье. Мы сами это понимали, но хотели отложить встречу, поэтому уговорили врача повременить, подождать, пока ты не поправишься и не сможешь сама за себя говорить. И в один прекрасный день ты открыла глаза. Ты была очень напугана, и мы узнали, что ты не знаешь нашего языка, что создавало еще некоторые трудности. И врач уже сам решил, что мы должны сначала по мере возможности обучить тебя нашему языку, а потом уже вести к Судье, который к тому времени уже будет знать о тебе. Так как наш город небольшой и слухи распространяются быстро.
   Сначала я просто сидела, когда Кия закончила говорить. Я, конечно, предполагала, что со мной случилось что-то фантастичное, но у меня все же оставалась надежда, что это не так. И вот теперь я услышала правду. А главное я не знала, что делать дальше.
   - А как называется ваш город? - спросила я, чтоб не сидеть в тишине.
   - Борн. Он находится на гаэльской земле.
   - Спасибо, - благодарно сжав теплую сухую ладонь женщины, прошептала я.
   - Не за что, дитя мое. Не за что, - похлопала женщина по руке. - Мне жаль, но тебе придется сегодня съездить к Судье. Мы бы еще подождали, но ты сама заговорила о происшествии, значит, уже готова к поездке.
   Я не была уверена, что готова, но показать этого не хотела. Но мысль, что я выйду из надежного дома, вызывала у меня панику.
   - Сегодня как раз День Осени, и Судья принимает посетителей, - говорила Кия. - И после разговора, мы можем погулять по городу, который празднует этот день.
   - Хорошо, Кия, - тихо отозвалась я.
   Такая мелочь, как самостоятельное одевание, немного взбодрила меня. Теперь, я могла делать обычное повседневное самостоятельно. Это не могло меня не радовать. Одевшись в теплое шерстяное платье, накинув плащ с капюшоном, я схватила трость, которую сделал мне Гриз, чтобы я могла ходить, не спотыкаясь о предметы, которые находятся не на своем месте.
   - Я готова, - дрожащим от волнения и страха голосом произнесла я.
   Взяв меня за руку, Кия медленно вывела меня из дому. Первое, что я почувствовала, это страх. Привычный, всепоглощающий страх. Я мгновенно перестала ориентироваться в пространстве, так как перестала чувствовать вокруг себя стены. И отпусти Кия мою руку, я бы не нашла пути обратно, хотя дом стоял в нескольких шагах позади. Дышать было очень тяжело, чувствуешь себя альпинистом на вершине самой высокой горы. Не хватает воздуха, чтобы сделать полноценный вздох.
   - Все в порядке, - потрепала мою руку Кия. - Мы не оставим тебя, так что не бойся.
   После слов Кии, я глубоко вздохнула, набирая полные легкие воздуха. Свежий воздух! Наконец, я могу им насладиться. Только сейчас я поняла, как скучала по нему и по солнцу. С удовольствием я подставила лицо под теплые ласкающие лучи, в пол уха слушая, как Кия и Гриз описывают мне то, мимо чего мы проходим. Целая какофония звуков окутала меня плотным коконом, когда мы вышли за ворота: звонкий цокот копыт по мостовой, стук колес, звон упряжи, шуршание пышных юбок, смех и разговоры людей, песни.
   - Праздник в самом разгаре, - объяснил Гриз. - В центре города сейчас ярмарка. Ты не бойся, мы не отпустим тебя.
   - Спасибо, - слабо улыбнулась я.
   Мы дошли к большому дому, где было тише и спокойнее, и уверенность стала возвращаться ко мне.
   - Осторожно! Пять ступенек, - предупредила Кия, на всякий случай, если я не нащупаю их палкой. Мы вошли в помещение, где было небольшое количество людей, которые замолчали при нашем появлении, но потом начали говорить почти с удвоенной силой. Или мне так просто показалось.
   Кия усадила меня на скамью и села рядом.
   - Придется подождать свою очередь.
   Я кивнула и начала прислушиваться. Теперь слух заменял мне глаза, и я не могла сказать, что это равноценный обмен.
   - ... слышали, семья Олдеров отправила своего непутевого сына к магам...
   - ... смотрите, это она...
   - ... кажется, это ее нашли...
   - ... ее подкинули бедным Плоуманам эльфы, посмотри, какая она странная...
   - ... скорее сам дьявол!
   - ... дьявол такими пустяками не занимается...
   Наслушавшись вдоволь, я закрыла глаза. Хотя никакой разницы вроде бы не было, темнота и темнота, но это помогало мне закрыться в себе и не слышать реальный мир.
   - Лера, пошли, наша очередь, - потянула меня Кия.
   Вздрогнув, я вернулась в шумный мир, и последовала в кабинет Судьи вместе с Гризом и Кией.
   - Назовитесь, - прорезал мой слух сухой голос.
   - Карелия и Гризвальт Плоуманы, - представился Гриз.
   - А девушка? - вопрос заставил меня вздрогнуть.
   - Она цель нашего посещения, - ответил Гриз.
   - Не вы ли та семья, что нашла странную девушку и приютила ее? - услышала я другой голос, который был ровным и спокойным, но таким же сильным, как и первый.
   - Да, это мы. Мы бы хотели удочерить ее, - я почувствовала, как Кия сжала мою руку. Для меня их просьба была полной неожиданностью, поэтому я была в растерянности. Я волновалась и из-за того, что понимала, здесь и сейчас решалась дальнейшая моя судьба. Останусь ли я с этой семьей или меня отправят в неизвестность.
   - Кто ты, девушка? - спросил Судья.
   - Меня зовут Валерией Белокуровой, - тихо ответила я.
   - Тебе подходит твое имя, - услышала я сухой смешок Судьи, заставивший меня поморщиться.
   - Откуда ты и как оказалась у полей Плоуманов.
   - Я... я не помню, - это было полуправдой.
   - Анакреон? - обратился Судья к другому голосу.
   - Она не врет, но и не говорит правды, - спокойно ответил тот. Я сжалась от страха. Оказывается, тут еще и мысли могут читать. Кажется, я слышала, что-то про магов. Неужели в этом мире есть и маги?
   - Ты помнишь, как попала в лес?
   - Нет.
   - А откуда ты, помнишь?
   - Да, - я не стала рисковать и врать, но решила отвечать как можно односложно, пока я не пойму, что правда не повредит ни мне, ни Кие с Гризом.
   - Откуда ты?
   - Вряд ли названия вам что-то скажут.
   - Говори.
   - Из России. Город - Елец.
   - Где это?
   - Теперь не знаю, - обреченно отозвалась я.
   - Анакреон?
   - Она говорит правду, - в голосе проскользнули нотки удивления и любопытства. - Камил, разреши мне...
   - Хорошо, Анакреон, если это поможет.
   - Валерия, я попробую заглянуть в твое прошлое. Это поможет нам разобраться и решить, что делать дальше.
   Я почувствовала, с какой неохотой Кия передала мою руку другому человеку. Перестав чувствовать рядом с собой присутствие знакомых людей, страх вновь поднялся во мне. А что будет, когда они узнают, что я не из этого мира? Не повредит ли это Кие и Гризу? Может, следует сразу самой все сказать?
   - Скажите, - решилась я, - а существуют ли другие миры?
   - Конечно! - я не ожидала удивления от мага. - У нас даже иногда оседают иномирцы, но это редко, так как наш мир для них слишком отсталый.
   - И никто не против, что они из другого мира? - поинтересовалась я, во мне вспыхнула надежда.
   - Нет, - ответил Анакреон. - Для нас главное, чтобы зла не творили, а так живи как хочешь. Да и полезно, когда они еще и делятся с нами своими достижениями.
   - Я хочу вам признаться, - запинаясь, произнесла я. - Я из другого мира. Об этом никто не знал, да и я поняла это только сегодня. И я не хочу, чтобы из-за моего происхождения были проблемы у Кии и Гриза.
   - Их не будет, - заверил маг. - Но я все равно должен посмотреть твое прошлое для того, чтобы удостовериться, что в тебе нет ничего плохого. И надо бы понять причину, по которой ты оказалась в нашем мире.
   - Только не очень глубоко, - попросила я, хотя не была уверена, что маг послушает меня.
   Я думала, то он возьмет мою голову в руки, но Анакреон ничего такого не сделал, поэтому я ничего не почувствовала.
   - Странно, - бормотал он. - Очень странно. Ты из технического мира, это я понял, но... Я не могу увидеть, как ты попала сюда.
   - Вот как, - мои плечи опустились. Я словно почувствовала, что во мне что-то оборвалось. Я надеялась, что маг поможет мне узнать все, что меня интересует, а так же попасть домой. Но мои надежды не оправдались.
   - Я так понимаю, - медленно заговорила я. - Если не знать, как сюда попал, то вряд ли можно вернуться в свой мир, не так ли?
   - Да, это так. Миров слишком много, и технических, и магических. Поэтому сложно сказать, из какого ты.
   - Что ж, - вздохнула я обреченно. - От меня что-то требуется?
   - Это к Судье.
   Кия снова взяла меня за руку.
   - Ты ничего не имеешь против семьи Плоуманов? - задал неожиданный вопрос Судья.
   - Нет, не имею, - удивленно произнесла я.
   - Тогда выслушай правила, распишись и получи деньги.
   - Деньги? - я подумала, что неправильно поняла его.
   - Да, - ответил Анакреон. - Каждому иномирнику, решившему остаться, полагается определенная сумма, чтобы он смог подняться на ноги.
   - Ясно.
   После этого последовало подробное описание того, что можно, а чего нельзя.
   - Распишитесь, - мне в руку сунули перо и подвели руку к тому месту, где я должна поставить закорючку. Но тут во мне проснулась подозрительность.
   - Кия, не могла бы ты прочитать, что тут написано, - попросила я.
   Когда я услышала из уст женщины текст документа и не найдя в нем ничего подозрительного, я, наконец, расписалась. Гриз забрал за меня деньги, и мы вышли из здания, от чего неуверенность и страх, ставшая моей неотступной спутницей, вновь посетила меня. По дороге обратно, стало еще шумнее, чем было раньше, что мне очень не нравилось и хотелось побыстрее добраться до дома. Внезапно к Кие подбежала какие-то женщины, от криков которых я шарахнулась в сторону. Если бы меня не удержал Гриз, я бы позорно шлепнулась на землю. Они так быстро тараторили, что я понимала только часть.
   - Кия! Дорогая, ты не представляешь, какую новость я сейчас тебе скажу!
   - Нет, неужели ты не слышала!
   - В город приехал лучший голос во всем Гаэльне!
   - Сам Рик Серебряный голос будет выступать в "Золотом петушке".
   - Мы заказали столик для тебя и твоего мужа. Надеюсь, ты не позволишь пропустить такое важное событие. Выступление в шесть.
   - Не опаздывай!
   Женщины упорхнули так же быстро, как и появилась.
   - Валерия, может... - начал Гриз.
   - Нет, - покачала я головой, прекрасно понимая, что хотел он сказать. - Я устала. Отведите меня домой, а сами идите веселиться.
   - А ты? - обеспокоено спросила Кия.
   - Я только сегодня первый раз вышла на улицу и до сих пор чувствую себя нехорошо. Боюсь даже представить, что будет в толпе. Не беспокойтесь, я, наверно, лягу сразу спать.
   - Ты совсем не хочешь послушать?
   - Нет, - покривила я душой. - Мне не доставит никакого удовольствия слушать барда в закрытом помещении, заполненном народом. Я не смогу сосредоточится и оценить по достоинству искусство барда. Да и вы тоже будете все время отвлекаться из-за меня.
   - Но...
   - Идите, - настойчиво сказала я. - И повеселитесь от души за меня.
   Кия и Гриз, наконец, неохотно согласились. Мне даже пришлось все повторить сначала, когда провожала их. И только, когда их удаляющиеся шаги затихли, я со стоном села на пол. Выглядеть довольной и счастливой, когда тебе больше всего на свете хочется послушать музыку, было очень трудно. Но я знала, что поступила правильно. Осталось только самое трудное: скоротать время до того момента, когда мне захочется спать или до прихода семейной пары. С некоторых пор, чтобы привыкнуть к темноте, я садилась у открытого окна и прислушивалась ко всему. И иногда я заслушивалась так, уходя в мир звуков, что теряла счет времени. Сначала это меня пугало, но потом все чаще и чаще прибегала к такому приему.
   Но сегодня я решила немного усложнить себе задачу. Теперь я не только слушала, но и представляла себе все, словно и не была слепой.
   Ветерок доносил звуки веселья со стороны ярмарки и таверны. Грустно улыбаясь, я представляла, как люди веселятся, танцуют, разговаривают, шутят. Листья, наверняка пожелтевшие, тихо шелестят на деревьях, что растут где-то рядом. Громко пели птицы, словно и не осень, когда они должны улетать в теплые края, а самый разгар весны. Редкие прохожие, идущие домой нетвердой, спотыкающейся походкой, тревожа гравий под ногами. Даже слышна была где-то неподалеку журчащая вода.
   - Как странно видеть красивую девушку, одиноко сидящую у окна, когда все веселятся.
   Сказать, что я испугалась, ничего не сказать. Человек, который заговорил мягким, даже заволакивающим голосом, каким-то непостижимым образом сумел не услышанным подойти к самому окну. Я чувствовала, что если протяну руку, смогу дотронуться до него, а значит и он до меня. Поэтому, я осторожно встала с подоконника, чтобы обезопасить себя.
   - В-вы напугали меня, - выдавила, поворачиваясь туда, откуда услышала голос.
   - простите, но я думал, вы заметили меня, - услышала я растерянность и смущение в голосе. - Вы, наверно, так замечтались, что не увидели меня. Какая мечта так захватила вас?
   Незнакомец, не понял, что я не могу видеть, и это меня успокоило, хотя в то же время задело.
   - Я бы хотела видеть, - внезапно для себя произнесла я, слыша в своем голосе отчаяние и горечь.
   - Но у вас же открыты глаза...
   - Но я не вижу! Я все равно ничего не вижу! Только темноту...
   - Вы хотите сказать... Ох! Простите меня, идиота! - мне было смешно слышать в голосе раскаяние, растерянность и смущение одновременно. - Я не понял, что вы... Простите...
   - Ничего, - усмехнулась я. - Вы же могли просто в темноте не увидеть. Ведь, - замялась я, - сейчас же темно, правда?
   - Сумерки, - как-то несчастно ответил незнакомец. Я уже расслабилась, но, заметив, что потеряла бдительность, снова насторожилась.
   - Я не понял ничего из-за ваших глаз.
   - А что с ними? - мне стало страшно. Сейчас он скажет, что они поддернуты отвратительной пеленой, как это бывает у слепых.
   - Они красивые, - поразил он меня, трогательно произнеся эту фразу. - Даже сейчас, когда я знаю, мне кажется, ваши глаза видят все и даже больше.
   - Нет. Только темноту, - ответила я.
   - А хотите, я вам спою? - вдруг предложил незнакомец, чем меня несказанно удивил.
   - Конечно! Прошу вас! - я едва не захлопала в ладоши. - Я сегодня так хотела пойти на выступление барда, что буду очень вам признательна, если... Ох, простите, - смутилась я, понимая, что мой ломаный язык не может выразить всего, что я чувствую. Мне так хотелось услышать музыку, песню, что не хватало гаэльских слов.
   - Боюсь, что сегодня я не смогу спеть так, чтобы перегнать самого Серебряного голоса, - услышала я смешок незнакомца.
   - Я не могу судить, - сказала я, присаживаясь на стул, который стоял у окна как раз для меня. - Я ведь не слышала его. Но я обещаю быть хорошим слушателем, - в моем голосе появились просительные нотки.
   - О, я не сомневаюсь в этом, - услышала я знакомый звук.
   - Что это? - напрягла я слух, склонив голову на бок. - Лютня? - догадавшись, благоговейно спросила я.
   В ответ я услышала журчащие переборы лютни. А потом и голос. Нет, Голос! Изумительный, неповторимый, поразительный и чарующий. Голос пел всего лишь о природе, но действовал на меня так, что темнота, которая меня окружала с некоторых пор, внезапно отступила, уступив место образам. Яркие, живые настоящие образы деревьев, рек, дорог, птиц.
   Не осознавая того, что делаю, я медленно перебралась на подоконник, с которого я слетела, словно испуганная птаха. А незнакомец все пел и я, отдавшись обаянию и очарованию его голоса, прислонилась спиной к раме и закрыла в блаженстве глаза.
   Когда незнакомец завершил, я с трудом и большой неохотой вернулась в темную реальность.
   - Вы там не уснули? - каким-то непостижимым образом я поняла, что певец улыбается.
   - Н-нет, - сглотнув, ответила я.
   - Вам понравилось? - вкрадчиво спросил он.
   - Это... это было волшебно! - у меня перехватило дыхание и пришлось остановиться. - Спасибо! Вы даже не представляете, что вы мне дали! Спасибо, - тут я улыбнулась и озвучила мысль, которая у меня мелькнула. - Спасибо, Рик Серебряный Голос.
   - Эй! - удивленно воскликнул певец. - Вы же говорили, что не слышали меня.
   - Но я не говорила, что не узнаю самого лучшего барда во всем этом мире, - возразила я. - Вряд ли существует певец лучше вас.
   - Как бы мне хотелось видеть, - невольно вырвалось у меня. - Опишите мне, пожалуйста, как вы выглядите.
   - Ну, нет, - услышала я смешок. - Зачем же я тогда скрываю лицо под маской?
   - Вы в маске? - удивилась я повернув в его сторону голову.
   - Да. Чтобы никто не видел моего лица, - бард сказал это таким тоном, что сразу было понятно, что он готов твердо стоять на секретности. Я не стала настаивать. У каждого свои секреты.
   Я с трудом сдержала зевок, и это не скрылось от Рика.
   - Я вас совсем утомил, - мягко сказал он.
   - Нет! Совсем нет! - возразила я, боясь, что он сейчас уйдет так же бесшумно, как и пришел, оставив одну в тишине после ярких почти реальных образов.
   - Давайте я спою вам колыбельную, - тихо смеясь, предложил певец.
   - Не надо, - категорично отказалась я. - Я обязательно усну, а подоконник не то место, где бы я хотела уснуть.
   - Жаль, - произнес Рик, улыбаясь. Я точно знала, что он улыбался. Когда люди говорят и при этом одновременно улыбаются, речь их становиться мягкой и теплой, совсем как лучи солнца. Я это так чувствовала.
   - Может, вы хотите пить? - в свою очередь спросила я. Я уже понимала, что просто хочу удержать певца, и старалась для этого сделать все.
   - Нет, - слишком поспешно ответил бард. - Я не хотел бы создавать вам трудности.
   - Какие трудности? Рассмеялась я, легко вскакивая с подоконника. - Может, зайдете?
   - Нет, спасибо.
   - Так что вам принести? Воды, чая, вина?
   - Я бы не отказался от чашечки сладкого чая, - смущенно пробормотал певец.
   - Подождите. Я быстро, - поспешив на кухню, я резко остановилась у двери. - Только... не уходите, пожалуйста...
   - Я не уйду, - раздалось в ответ.
   Мои руки так и порхали над двумя чашками. Никогда еще я так ловко не управлялась со всем, что попадало мне в руку. Я была счастлива, что могла хоть что-то сделать для Рика Серебряного Голоса. Поставив чашки на поднос, а заодно и конфет, которая всегда была наполнена, осторожно вошла в комнату.
   - Вы еще здесь? - неуверенно спросила я.
   - Здесь, - услышав ответ, я облегченно вздохнула и направилась к голосу.
   - Вот, - я протянула поднос, надеясь, что не пролила ни капли.
   - И какую же чашку мне брать? - растерянно спросил бард.
   - Любую, - улыбнулась я. - Я тоже люблю сладкий чай.
   Какое-то время мы сидели молча, лишь прихлебывали из своих чашек.
   - М-м. Как давно я не пил сладкого чая, - я представила себе, как Рик от счастья закатил глаза, и тихо рассмеялась.
   - Что смешного? - обиженно спросил он.
   - Простите, я не хотела вас обидеть, - я коснулась руки барда, но тут же отдернула, про себя обругав за несдержанность. Я уже замечала за собой, что после потери зрения, я больше полагалась на слух и осязание. И прикосновения стали для меня таким же обычным явлением, как и простой взгляд для зрячих.
   - А каким вы меня видите... то есть представляете? - поинтересовался Рик.
   - Я? - удивилась я вопросу. Прикрыв глаза, я и правда представила его себе. - Вы выглядите, как красивый серебристый столб света. От него исходит тепло, как от лучей летнего солнца. А когда его касаешься он... - я слегка нахмурилась, - он звучит. Нет, даже звенит, как небольшой серебряный колокол. Мягко, нежно... так ласково, что хотелось бы слушать и слушать. Но звук не может длиться бесконечно, поэтому умолкает. Но свет не гаснет. Все тот же ровный и греющий сердце столб света.
   Внезапно я замолчала. Я себе представила, как это должно было прозвучать со стороны, и сильно смутилась. Наверно, он подумал, что я помешанная, ведь я несла такую глупость.
   - Простите, - пробормотала я. - Вы, наверно, хотели услышать совсем другое.
   - Как вас зовут? - неожиданно тихо, совсем тихо спросил бард.
   - Валерия, - так же тихо ответила я. - Я вас чем-то задела? - спохватилась я. - Обидела? Скажите?
   - Нет, Валерия, - я представила себе, как он медленно качает головой. - Я... просто удивлен. Нет. Поражен! Я думал, что ты представляешь себе мою внешность.
   - Вы этого хотите? - решилась я спросить.
   - Нет. Уже нет.
   - И все-таки я что-то не то сказала. - грустно произнесла я.
   Я вздрогнула: комнату наполнил бой часов, который возвестил о полуночи.
   - Пора, - мягко сказал Рик, когда часы пробили. - Я и так уже засиделся и утомил вас сверх всякой меры.
   - Что вы! - замахала я руками. - Мне было приятно пообщаться с вами.
   - Мне тоже, - вполне искренне, как мне показалось, ответил певец.
   - Вы как в одной сказке уходите, - не вовремя вспомнила с "Золушку".
   - В какой? - с возросшим интересом спросил он.
   - Ну, нет, - рассмеялась я. - Вот навестите как-нибудь еще раз, я и расскажу.
   - Так нечестно! - воскликнул Рик. - Это... это шантаж.
   - Заходите, когда снова будете в городе, - немного печально сказала я. - Вам здесь буду рады.
   - Обязательно! - пообещал Рик, и я услышала, как он соскочил с подоконника на улицу. - До свидания! И сладких снов, Валерия!
   - До свидания!- я не услышала, как бард ушел, но почувствовала, что его больше нет рядом.
   С тяжелым вздохом я отнесла чашки на кухню, и, конечно, одна из чашек выскользнула у меня из рук, когда я ее мыла, и разбилась. Это расстроило меня еще больше. А, вернувшись в свою комнату, и устроившись в теплой постели, я вспомнила песню, которая помогла мне увидеть. Для меня она стала своего рода волшебным заклинанием, в котором были важны не слова, а то, как они произносятся. Рик смог дать мне слабую надежду на то, что я когда-нибудь снова буду видеть. Может не так как зрячие люди, но как-то по-другому. Для меня главное было прозреть, чтобы понять, как я здесь очутилась и как попасть обратно домой. Пусть я даже останусь в физическом смысле слепой.
  
   Утром Кия и Гриз в самых радужных красках рассказали, как хорошо провели время, огорчившись тем, что я не могла быть с ними. Пришлось вновь убеждать, что ничего страшного не произошло. Такая опека иногда была причиной раздражения, которое, впрочем, очень быстро переходило в чувство вины и благодарности этим людям. Но теперь я во многом чувствовала себя прекрасно. Передо мной замаячила тень загадки, которую мне хотелось разгадать. И эта загадка грозила поглотить меня.
   Рик Серебренный Голос, носящий маску. Что он скрывает? Свое имя? Свою внешность? Почему? Но главное меня волновало, смогу ли я вновь услышать его голос. Ведь как и всякий бард, Рик долго не задерживался в одном городе. И я слышала от Кии, что он покинул Борн через три дня после окончания праздника. После этого надежда на новую встречу рассыпалась в прах. Вряд ли бард вспомнит какую-то слепую девушку. Хотя Борн маленький городок, около тысячи жителей, бард посещает и другие и видит более... более подходящих людей.
   После праздника моя жизнь возвратилась в обычное руло. Я подучивала язык, убиралась по дому, готовила. В прошлой жизни - теперь так я называла время, когда жила до того момента, как попала сюда - я не могла себе представить, что буду радоваться, что могу заниматься такими делами. Я просто помнила, сколько мне потребовалось усилий, чтобы заниматься хотя бы этим. А вечером, когда Гриз возвращался с работы, мы садились за стол и вместе ужинали, и в этот момент я как никогда чувствовала себя в кругу семьи. В моей прошлой жизни такого не было. Все ели тогда, когда было для каждого удобно. Совместные ужины - только в Новый год. Здесь же Кия и Гриз рассказывали мне об из мире, о городе.
   Борн - маленький городок, находящийся в Гаэле, стране, где правит сорокапятилетний Ричард де Галь. По словам моих опекунов, а я склонна им верить, Ричард хороший, справедливый, честный правитель. Что говорить, жителям Борна очень повезло с ним и его детьми. Старший из них, наследник, звался Марлем, ему было 25 лет, он редко выезжает из столицы Гаэль Рок. Большую часть времени он проводит рядом отцом, как и должен. По словам моих приемных родителей, Марль представлял собой образец истинного рыцаря.
   Младший сын Ричарда сильно отличался от старшего характером, хотя дружба между братьями была, не смотря ни на что, очень крепкой. Первое незначительное для нашего мира, но очень важное здесь, заключалось в странном, но милом, на мой взгляд, имени - Эррикель. Нет в Гаэле человека любопытнее и неугомоннее, чем этот двадцатилетний мужчина. В детстве его начали обучать наравне со старшим, но Эррикель не подавал в военном деле таки надежд, как старший. Нет, Эррикель, конечно, хорошо владел оружием, сидел великолепно верхом, но больше всего на свете младший не любил сидеть на месте. И Эррикель уже в 16 лет отпросил у своего отца разрешения пуститься в странствия. Изредка Эррикель возвращается в свой родной город. Но в остальное время никто не знает, чем он занят и где находится в определенный момент.
   В общем, Грейт, мир, в который я попала, населенный, как и Земля, людьми, был бы спокойным местом, если бы не несколько существенных "но". В Грейте люди имели какие-нибудь удивительные способности, которые выявлялись у них в детстве, а потом... потом они сами оттачивали их. Например, Гриз мог делать так, чтоб растения росли сильными, здоровыми и хорошо плодоносили. Кия же обладала способностью успокаивать людей, которой она воспользовалась, когда я была в панике. В Грейте уже долгое время не было войн. В этом мире не было ни вселенских злодеев, ни Проклятых мест, ни чудовищ, нападавших на города. Звучало это настолько невероятно, что я не поверила и спросила, действительно ли у них все так спокойно. Оказалось - нет.
   Люди в Грейте спокойные и не злые, а нарушителей спокойствия отправляли в другие миры. Но сам мир спокойствием не отличался. Каждые три месяца по Грейту проходит волна землетрясений, причем не самых слабых. Каждые два месяца все водоемы выходят из своих берегов, заливая окрестности. Каждые два с половиной - по земле гуляют ураганы и смерчи. И мне было очень "весело" узнать, что скоро наступит день, когда будут и землетрясения, и ураганы сразу. Мне сказали, что иногда так бывает. И по тому, как спокойно рассказывали это Кия и Гриз, было видно, они ко всему привыкли.
   - Дома как раз рассчитаны на такую нагрузку. Поэтому ты нигде не найдешь здание выше двух этажей, - объяснил Гриз. - В такие дни люди сидят по домам и не высовываются. А еже ли кого-то непогода застала в пути, то он может постучать в любую дверь и ему никто не откажет в убежище.
   - Ясно, - немного ошеломленно отозвалась я. "Непогода" - так они все это называли, но я ожидала этого дня со всевозрастающим страхом.
  
   - Скоро начнется, - объявил однажды Гриз, закрывая ставнями окна. - Вот уже и небо потемнело и ветер поднимается.
   Не смотря на то, что он говорил это спокойно, во мне спокойствия не было и в помине. Стараясь как-то отвлечься, я помогала Кие убирать вещи в шкафы, которые потом закрывались на ключ. Движения мои были нервными и прерывистыми.
   - Сядь, - мягко, но настойчиво произнесла она, когда я уронила очередную кружку, разбившуюся в дребезги. - Так ты мне всю посуду перебьешь.
   Так мне пришлось сидеть на диване и ожидать.
   А начиналось все просто и обыденно. Как простой ливень. Сначала далекие раскаты грома, неуклонно приближающиеся к городу и, скорее всего, сопровождаемые яркими сверканиями молний. За стенами дома я слышала, как начинает бушевать ветер, набирая силы, по крыше бьют крупные капли дождя и мелкие сухие еще ветки, оторванные от деревьев. И легкое волнение земли. Словно, она только-только проснулась от долгого сна и медленно, даже неохотно, заставляла себя встать. А когда встала, тогда и началось всеобщее веселье. Гром гремел уже прямо над нами с такой силой, что стекла жалобно дребезжали. А земля уже веля себя как взбесившаяся лошадь, пытающаяся скинуть надоедливого седока. Даже на диване было сложно усидеть. От такой гармонии природы мне стало настолько страшно и плохо, что я уже ничего не соображала, словно земля этого и добивалась, вытряхнув все мысли из головы. Мне казалось, что и гром, и землетрясение действовало синхронно, отчего голова у меня начала раскалываться и почему-то подташнивать. Хотелось просто лечь и забыться. Но вдруг раздался звук, который не вязался с этой безумной какофонией, именно поэтому мы его и услышали, таким он были нелепым сейчас. Кто-то отчаянно колотил в дверь. И я готова была первой рвануться открывать, так как, представив, как кто-то находится там, за дверью, один на один со стихией, мне становилось намного хуже. Гриз первым успел подбежать к двери, открыть которую было намного легче, чем потом запереть. Ворвавшийся вслед за гостем ураганный ветер, принесший с собой холодные капли дождя, не давал закрыть ее. Только всем вместе: Кие, Гризу, мне и гостю - удалось захлопнуть дверь, хотя по сравнению с громом, уже вовсю разыгравшимся, это было просто жалкий хлопок.
   - Ох, повезло же ему, - произнесла Кия, словно только что увидела чудо. - Успел к самому разгару найти убежище.
   От слов моей приемной матери я вздрогнула, представив, что это еще только начало и "разгар" еще только-только наступил. Кия ботала без остановки, не заботясь о том, чтобы ее услышали. Она говорила о незнакомце, которого Гриз увел переодеваться, о происходящем за стенами дома, т.е. обо все, что она видела. Но это перестало мне помогать. Становилось только хуже и хотелось, чтобы меня крепко обняли, я бы уснула, чтобы проснуться уже тогда, когда все уже закончится.
   - Кия, отведи меня, пожалуйста, в ванную, - чтобы среди грохота меня могли услышать, мне надо было постараться.
   Дом качало так, словно он не стоял прочно на земле, а был кораблем, которого швыряло из стороны в сторону разыгравшийся шторм. Вырвавшись из рук Кии, я перегнулась через бортик ванной, вцепившись в нее мертвой хваткой, и избавилась от завтрака. Мне никогда не было так плохо, я даже не заметила, как всполошившаяся Кия, выбежала из ванной, наверно принести какое-нибудь лекарство. Желудок словно стремился выбраться наружу, а голова болела так, словно ее что-то разрывало изнутри. Сжавшись в комочек возле ванны, я обессилено прислонила горячий лоб к прохладной поверхности металла.
   - Эй! Да ты же совсем белая! - услышав незнакомый голос, я краем сознания поняла, что в дверях стоит наш недавний гость.
   - Пожалуйста, уйди-те, - совсем ослабевшей мне с трудом давались слова.
   - Ну, нет! Ты тут умереть можешь, если тебе никто не помоет.
   Я уже хотела объяснить, что сейчас придет моя мать, но в этот момент меня скрутил очередной спазм. Мне пришлось торопливо перегнуться через бортик.
   - Ну-ну, бедная, - проговорил незнакомец, отчего мне лучше не стало. Еще бы! Гость видит меня в таком состоянии, что еще может быть хуже! - Давай я тебе помогу.
   Не смотря на мои протесты, он крепко взял меня за талию и охранял от ударов о ванну. Потом он включил воду и омыл мне лицо холодной водой. Стало легче, но боли в голове не прекратились.
   - Лучше? - гладя лоб холодной и влажной рукой, спросил незнакомец.
   - Да, спасибо, - прошептала я, не знаю, слышал ли он, поэтому на всякий случай кивнула.
   С помощью Кии и гостя, меня отвели в гостиную, где дали попить.
   - Ей, надо лечь, - услышала я. - Она совсем не держится на ногах.
   Что правда, то правда. Я уже не сопротивлялась: не было сил. Меня усадили на диван. Я почувствовала, как с обеих сторон заняли места Кия и незнакомец. Так хотелось, чтобы все это побыстрей прекратилось, так как очередной грохот был такой силы, то у меня заложило уши, потом нас тряхнуло так, что все мысли, которые еще оставались в голове, немедленно покинули меня. Я почувствовала, как меня прижали к себе, словно хотели защитить от тряски. В обычное время я бы сопротивлялась, а сейчас... я была сама не своя. Да и зачем сопротивляться, если это было именно то, чего я хотела. Какая разница кто, Кия или же гость. Поэтому я просто, пригревшись, устроилась поудобнее. Даже страх потихоньку начал отступать, словно зверь, против которого вышел более сильный противник. Я только изредка вздрагивала. Тем, кто видел, было легче, ведь они видят вспышку молнии и, может и неосознанно, понимают, что будет гром. А мне... для меня каждый гром был неожиданностью. Только скоро я настолько устала, что перестала реагировать на звуки. Откинувшись в кольце сильных рук гостя, положив голову ему на грудь, я закрыла глаза. Было так тепло и уютно, и мерный стук его сердца помогал отрешиться от других звуков, от мира. И... я уснула.
  
   Отчего может очнуться человек, который уснул под адские звуки? Правильно, от тишины. За окном, как ни в чем не бывало, поют птицы, недалеко журчит ручей. И чувствовала себя я так же прекрасно: голова не болела, не тошнило. Все как обычно. Одно было для меня неясно: утро сейчас, день или вечер? Эта неясность и заставила меня подняться с постели и, к своему удивлению, снова почувствовала неуверенность, как в первые дни.
   Осторожно выйдя из комнаты, я направилась в столовую, откуда слышались голоса. Приблизившись, я начала различать слова:
   - ... не знаю. Она такая добрая и беззащитная, что я даже боюсь представить, что с ней может случиться, когда нас не будет, - я от неожиданности остановилась и стала прислушиваться, не делая попыток обнаружить себя.
   - Одна она не выживет даже в нашем спокойном мире, - услышала глубокий голос Гриза. - Вы видели, какой она становится в такие дни. А мы не вечны. Когда-нибудь умрем, а она останется одна. Тяжело ей будет.
   - Найдите ей мужа, - посоветовал хриплым голосом незнакомец.
   - Как можно, милорд Эррикель! - в волнении вскричала Кия. - Она сама должна выбрать себе спутника жизни, человека, кто ей будет по сердцу, а мы можем только одобрить ее выбор или наоборот. Во всяком случае, Гриз, я собираюсь дожить до того дня, когда это случится.
   - Сидя дома, Валерия вряд ли встретит своего суженного, госпожа Карелия, - услышала я смешок сына правителя. Подумать только, сам Эррикель в двух шагах. А я уснула у него на руках! Как стыдно!
   - Вы правы, конечно, милорд, - угрюмо согласился Гриз. - Но бывать в городе часто мы не можем, т. к. Лера боится выходить из дому только с одним сопровождающим. А я часто задерживаюсь на работе.
   Я покраснела. Как они могут рассказывать мои слабости этому человеку? Разве так можно? Поэтому, подождав, когда краска стыда сойдет с лица, я вошла в столовую, словно ничего не слышала. В столовой сразу возникало молчание, от чего я снова потерялась в пространстве: забыла, где и что стоит. В растерянности я остановилась у двери. Да и тот факт, что я не знала, в какой стороне находится Эррикель, меня немало смущало.
   - Милая, как ты себя чувствуешь? - затараторила Кия, вставая и помогая добраться до места.
   - Спасибо. Все отлично, если не считать того, что я немного голодна, - робко отозвалась я.
   - Ну, конечно. Я все сделаю, а ты пока познакомься с нашем гостем.
   - Я - Эррикель, - я повернула голову в сторону говорившего. - Просто Эррикель. Не милорд. Мы не на приеме, да и жизнь вы мне спасли, поэтому я хотел бы, чтобы вы все так меня называли.
   - Ну, что вы, - смущенно проговорил Гриз. - Любой бы поступил так же, просто наш дом оказался поблизости, - какое-то время они вежливо препирались между собой.
   - Эррикель, я слышала, вы много путешествовали, - поспешно сказала я, отчего почувствовала себя неудобно. - Вы не могли бы... рассказать, где побывали? - в моем голосе прорезались просительные нотки.
   - Могу. Только при одном условии.
   - Каком? - насторожилась я.
   - Ты не будешь "выкать".
   - Хорошо, - улыбнулась я, хватая чашку с чаем, устроившись поудобней на стуле.
   - Ну-у... с чего бы начать, - протянул Эррикель. - А! Знаю! - внезапно гость чихнул, и я от неожиданности слегка вздрогнув. - Извините, - сипло произнес он.
   - Вы простудились? - не знаю, почему я была удивлена.
   - Ничего страшного, - небрежно произнес он, испортив эффект чихом.
   - Погодите, не начинайте рассказ, - легко рассмеявшись, попросила я. - Я сейчас вам сделаю лекарство, - подхватившись с места, я начала готовить обычный горячий чай с медом.
   Меня словно что-то направляло, моя уверенность в себе вернулась, и я нигде не ни разу не ошиблась. И через несколько минут чай был готов. Поставив его перед Эррикелем, я с чувством выполненного долга заняла свое место.
   - Как вы это делаете? - через некоторое время спросил Эррикель, и в его голосе я услышала потрясение.
   - Что? - не сразу поняла я.
   - Ну, - замялся он, - вы так легко все приготовили...
   - А... это, - небрежно рассмеялась я, по крайней мере, я постаралась, чтобы это прозвучало так. - Не думайте, что мне это легко далось. Мне потребовалось две недели только для того, чтобы запомнить расположение всех вещей в доме, особенно на кухне. Месяц - научиться ничего не ронять. Знали бы вы, сколько чайных сервизов почило, благодаря моей ловкости. И я счастлива, что могу делать хотя бы такие мелочи самостоятельно и не быть обузой для моей семьи. Ведь если бы не они, я бы наверняка не выжила, - закончила я с благодарной улыбкой.
   - Ну, что ты, девочка моя, говоришь?! - растроганно заговорила Кия, положив свою теплую ладонь на мою. - Ты никогда не была для нас обузой!
   - Это правда, - присоединился Гриз.
   - Спасибо, - дрогнувшим голосом произнесла я, стараясь сдержать слезы. - Эррик, ты не думай, что я забыла о твоем рассказе, - повернулась я к гостю через минуту.
   - Как ты меня назвала?! - ошеломленно переспросил он.
   - Я сказала что-то не то? - испугалась я. Мне почему-то было очень легко называть его на "ты". - Просто... подумала, что Эррикель звучит как-то официально и... отчужденно, - сбивчиво объяснила я. - Тебе не нравиться? - прозвучало по-детски, но ничего с этим я поделать не могла.
   - Нет, наоборот. Просто неожиданно, - уже более спокойно произнес он.
   - О! Ваш голос перестал подводить вас, - подметила Кия.
   - Да, - удивленно сказал Эррик. - И, правда. Тогда я, пожалуй, начну рассказывать. Пусть эта история будет платой за вашу доброту и гостеприимство.
   Я, когда был маленьким, часто слышал от гостей, что приезжали к нам, рассказы об удивительном и прекрасном месте под названием Странжин-Хол-Брас. Уже тогда то место, еще никогда не виденное мной, привлекало и манило. Я мечтал об этом месте и представлял себе его. И, заслышав о загадках этого места, я поклялся себе, что непременно посещу его. Смешно вспомнить, но я ради этого даже сбегал из дома, и когда меня вовремя ловили и спрашивали, куда я собрался, я говорил: "Я хотел в Странжин! Я только хотел посмотреть на Странжин!". И я удивлялся, когда видел испуганные лица взрослых при этом. Я не понимал, почему они отговаривали меня забыть об этом, говорили, что это принесет мне только несчастье. Но я был тогда просто уверен, что они ничего не понимают, но молчал. Только ничто не могло заставить меня забыть о моей мечте.
   Когда я какое-то время перестал делать попытки убежать, родители успокоились. А я просто ждал. Ждал своего совершеннолетия. Поэтому, когда отец дал мне разрешение на самостоятельные путешествия, я уже знал, куда я поеду.
   И реальность превзошла все мои детские мечты и ожидания.
   Я слышал, что на границе между степью и болотами, на Юго-Западе от города Ислет есть место, где обитают духи. И каждый, кто осмелится их потревожить, получает по заслугам. О прошлых своих шалостях в доме, я даже и не вспоминал. И я тогда думал, какие у меня могут быть заслуги, ведь я только, как говорится, вышел в свет. Поэтому очень боялся, что духи меня не пустят.
   - Вот такой я был тогда, - с усмешкой произнес Эррик. - Но не обо мне речь.
   На Юго-запад от города, стоящего на большом зеленом острове, что находится севернее Борна, есть густой лес, вокруг которого возвышаются небольшие, но неприступные, горы. Лес тот, с большими, колоннообразными стволами, высотой не уступал самим скалам. Кора у деревьев того леса теплая, словно кожа у животного, твердая, темно-коричневого цвета, нетронутая жуками, а листва изумрудная. Днем лес настолько гостеприимен, что даже в самую жаркую погоду там никогда не бывало душно. Дышать там было легко и свободно, и воздух пьянил, наполняя легкие. А приятный ласковый шелест над головой и теплые лучи, проскальзывающие сквозь сплетение веток, сопровождали меня до самого сердца леса.
   В сердце леса меня встретила ослепительная гладь искрящегося, кристально чистого озера, над которым летали пестрые птицы, своим пением завораживая и успокаивая. Мне так не хотелось уходить из этого места, островка спокойствия и безмятежности, что решил остаться на ночь, забыв о всяких предупреждениях, касательно такого поступка. Желание увидеть это место при свете луны было слишком сильным и непреодолимым. И я не пожалел, что остался. Если днем сердце леса было сказочно прекрасным, то ночью оно просто поражало воображение. Оно было... волшебным! Нет слов, чтобы точно передать то, что я увидел.
   По мере того, как на озеро опускался вечер, птицы прятались в своих гнездах и умолкали, а на небе зажигались звезды, вокруг становилось все тише и тише. А когда стало совсем темно, только луна и звезды спасали от темноты, над гладью загорались блуждающие огоньки. И теплый желтовато-зеленый свет, который исходит от них, отражался от поверхности озера, делая его черным и непроницаемым. Казалось, что я потерялся и не знал, где небо и земля. А в танце огоньков я не могу уловить никакой системы: они двигались то быстро, то медленно, то синхронно, то раздельно, то заводили своеобразный хоровод. И их танец гипнотизировал. Стыдно признаться, но я не выдержал их завораживающую пляску недолго. Я уснул. А когда очнулся утром, когда еще птицы не проснулись, озеро было таким же спокойным, как и до наступления темноты. Но мне тогда показалось, что все вокруг: озеро, лес, небо, птицы - все застыло в ожидании. Но я так и не узнал чего.
  
   Когда Эррикель закончил свой рассказ, мы тоже некоторое время молчали. Каждый был под впечатлением простого, казалось бы, рассказа. А вот я потихонечку возвращалась из образов, которые возникли благодаря Эррикелю.
   - Да, красивое место, - крякнул Гриз. - Наши старухи говорят, что огоньки, это блуждающие души людей, которые никак не могут попасть в рай, так как их что-то держит на земле.
   - Странжин-Хол-Брас. Озеро Потерянных Душ, - тихо добавила Кия, словно боялась, что ее услышат. - И они не очень любят, когда их тревожат.
   - Но есть еще одно название того места, госпожа Карелия, - мягко возразил Эррик. - Точнее два. И они не несут в себе мрачной окраски. Озеро Несбывшихся Надежд и Озеро Потерянной Мечты.
   - Скажи, Эррик, а ты еще долго намерен гостить? - внезапно спросила я.
   - А что? Уже прогоняешь? - весело усмехнувшись, решил поддеть он меня.
   - Н-нет, конечно, - помотала я головой, чувствую смятение.
   - В общем... - посерьезнел он. - Я не могу задерживаться. Сегодня я должен идти. Но я вернусь, - поторопился добавить Эрик, видимо заметив мое расстроенное лицо, - и я расскажу обо всех местах, которые мне посчастливилось посетить так подробно, насколько это возможно.
   - А приходите к нам через два месяца! - внезапно предложила Кия. - У Валерии будет День Рождения!
   - Но это, конечно, если захотите! - слишком поспешно добавила.
   - Обязательно приду. Когда точный день? - по его голосу я не смогла понять, спрашивал ли он это ради любопытства или и правда хотел прийти.
   - Как раз в Праздник Дня Зимы. Наводнения как раз пройдут, дороги пообсохнут. В общем, идеальный день! - с восторгом произнесла Кия.
   - Я приду, - более уверено произнес Эррик. - Валерия, как насчет прогулки?
   - Но... - во мне сразу поднялся страх, когда я представила себе, что снова выйду из дома.
   - Пошли. Госпожа Карелия и господин Гризвальд тоже пойдут с нами, - уговаривал сын правителя.
   - Но там же мокро, - возразила я.
   - Что ты! Уже давно высохло, - ответила Кия. - Сейчас три часа после полудня.
   - Ох! - ничего себе, я решила поспать.
   Отговорить мне так никого и не удалось. У входной двери вышла заминка, когда Кия, державшая меня до этого за руку, отпустила, оставив поддерживать меня Эрика, в руку которого я вцепилась мертвой хваткой. Мне было стыдно, за проявление страха, но ничего поделать не могла.
   - Не бойся, - шепнул Эррик и вывел меня за порог. Только что я стояла в защищенном месте, миг и я уже на открытой местности полностью беззащитная.
   - Ну что ты вся скукожилась, - мягко укорила меня Кия, встав слева от меня.
   - Открой глаза, - в голосе Эррика я слышала сдерживаемую улыбку. - Они у тебя такого красивого сиреневого цвета...
   - Что?! - вскрикнула я, от удивления распахнув глаза, которые незаметно для себя зажмурила, когда выходила из дома. - К-какого цвета?
   Я была ошеломлена, узнав, что мои серые когда-то глаза поменяли свой цвет. Конечно, я могла узнать это и раньше, но ни Кия, ни Гриз ничего не говорили мне о внешности, наверняка посчитав, что это для меня привычно.
   - Я не сразу рассмотрел, какие они, - тем временем говорил Эррик. - Было слишком темно. Это необычный для тебя цвет? - заинтересованно спросил он.
   - Нет, - покачала я головой. - Они должны были быть серыми.
   - Хм... наверно это из-за... болезни? - запнувшись, предположил Эррик.
   - Наверно, - эхом отозвалась я.
   - Ого! - внезапно воскликнул он. - Да, у вас тут настоящий столетний дуб! - удивленно произнес Эррик.
   - Это еще что, - гордо отозвался Гриз. - Вы только посмотрите сюда.
   - Березы! - ахнул сын правителя. - Ничего себе! Где вы их нашли?
   - Наверно, семечки ветром принесло, дуб их и приютил, - ответил довольный земледелец.
   Дуб... березы... знакомо.... Отпустив руку, я потянулась в сторону родных сердцу деревьев. Коснувшись коры дуба, прижалась к ней щекой, погрузившись в ощущения чего-то родного, близкого. Ах, домом запахло! В сердце что-то кольнуло, и я провалилась в воспоминания.
   Родители, брат и сестра. Мне было к кому возвращаться. У меня были те, кто мог бы меня ждать. Были те, кто беспокоился, кто искал. Были. Были! Были!! Но... "не зная, как сюда попав, я вряд ли смогу вернуться назад". И я никогда не увижу лиц своих родственников. Никогда не услышу их голоса, даже если они будут просто попрекать меня. Никогда... как же хочется вырваться из всего этого! Быть снова такой же, какой я была раньше, и не задавать вопросов, на которые никто не может дать ответа. Когда же это закончится? Почему именно я? За что?!
   - Что с тобой? - словно издалека услышала я встревоженный голос Эррика. Почувствовав на своей щеке ладонь, я только тогда поняла, что тихо плакала. Как же больно знать, что ты не в силах ничего изменить.
   - Ничего. Все в порядке, - немного отрешенно пробормотала я, утирая первые слезы по навсегда ушедшему. - Просто привет из прошлого.
  
   Когда Эррик ушел, пообещав заглянуть в День Зимы, я поняла, что моя жизнь нисколько не изменялась. Оживление происходило только тогда, когда приходили гости к мои приемным родителям. Но и это задевало меня только краем. И понимание того, как никчемна моя жизнь, становилось все тяжелее. Хотелось чего-то, что растормошило бы меня, так как в последнее время я чувствовала уныние и ощущала себя ненужной, слабой и уязвимой. Поэтому, когда в первый день зимы нам нанес визит маг Анакреон, я была рада хотя бы такому разнообразию, предчувствуя, что это посещение принесет, если повезет, небольшие изменения в моей жизни.
  
   - Здравствуйте, магистр Анакреон. Проходите, садитесь. Чай? Или что-нибудь покрепче? - я слушала, как взволнованно щебечет Кия перед магом.
   - Нет. Спасибо, госпожа Карелия, - ответил он. - Я хотел бы поговорить с вашей дочерью, если позволите.
   - Конечно-конечно, - запричитала Кия. - Я оставлю вас и буду на кухне, если что.
   Услышав, как поспешно Кия ретировалась на кухню, я стала ждать продолжения.
   - В первую очередь, я пришел узнать, как ты себя чувствуешь в нашем мире? - голос Анакреона был размеренным, спокойным и ровным.
   - Все нормально, - несколько удивленно отозвалась я.
   - Вам нравиться жить той жизнью, что вы ведете? - последовал еще один странный вопрос от мага.
   - Меня окружают саамы добрые люди на свете, - начала я, погрустнев. - Благодаря ним, я могу что-то делать по дому, разговаривать с людьми, но мне хотелось бы чуть-чуть больше. Понимаете? Мне бы хотелось заняться чем-нибудь, что помогло бы скоротать время. Мне тяжело сидеть все время в темноте и ничего не делать. От этого темнота может проникнуть в разум, - совсем тихо закончила я.
   - Вот оно что, - задумчиво протянул Анакреон. - Что ж, у меня есть для тебя предложение от знакомого мне человека, который хотел бы видеть тебя на своей работе. Мой знакомый работает в городе в лавке цветов. Услышав о слепой девушке, он решил предложить вам работу. Мистер Кверкус сказал, что зрение там не нужно: цветы можно распознать и по запаху.
   - Но добираться... - хотела я сказать, хотя очень хотела попасть на работу в цветочную лавку.
   - Мистер Кверкус живет недалеко от вас, и он возьмет на себя ответственность каждое утро заезжать за вами, - перебил маг. - А вечером отвозить вас домой.
   - Это так неожиданно, - растерянно пробормотала я. Мне ужасно хотелось согласиться, но:
   - Боюсь, что буду там мешать и...
   - Не будете, - снова перебил меня Анакреон. - Кверкус поможет вам ориентироваться в его лавке. Вы уже довольно сносно говорите на нашем языке, хотя все портит неизвестный акцент.
   Я не могла устоять перед таким предложением, и за какой-то день моя жизнь круто изменилась так, как я этого хотела. Теперь Кие и Гризу не будут волноваться за меня и мое будущее. Я буду теперь часто посещать город, только я не ожидала, что с кем-нибудь там познакомлюсь. Только... немного странно, что маг помогает мне, что я и выразила словами.
   - В нашем городе все построено на взаимопонимании и поддержке, - объяснил Анакреон. - Если я могу помочь - я должен это сделать. А вам я должен помочь вдвойне. И это не потому, что вы слепы, а следовательно беспомощны. Нет. Я верю, что слепота не делает вас слабее. Но в нашем мире есть собственные законы. Получить достойную работу могут только те, кто имеет Дар. Те же, у кого он отсутствует, приходится довольствоваться лишь грязной работой. Конечно, в нашей стране и в частности в этом городе стараются сделать все, чтобы такого неравноправия не было. И это только потому, что безДарных у нас очень мало, и мы можем себе позволить устроить такого на нормальную работу. Собственно, я веду к тому, что ты относишься как раз к тем, кто Дара не имеет.
   - Вот как, - заметила я, не чувствуя огорчения. - Спасибо вам, - поблагодарила я. - Конечно, я согласна работать в лавке мистера... Кверкуса и помогать ему. Только... хотелось бы предупредить, что мне потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к своему новому статусу.
   - Не волнуйся. Кверкус прекрасно это понимает, - успокоил маг. - Он даже поможет вам быстрее сориентироваться.
   - Хорошо, - с облегчением вздохнула я. Казалось, что еще чуть-чуть, и я уговорю мага не брать меня на работу, поэтому я просто сказала:
   - Тогда вы можете передать мистеру Кверкусу, что я с радостью принимаю щедрое предложение и готова начать работать тогда, когда он сочтет необходимым.
   - Я так ему и передам.
  
   Ночь перед моим первым почти самостоятельным выходом из дома прошла для меня почти без сна. Было страшно и в то же время хотелось, чтоб побыстрее наступило утро. Поэтому уснула я только перед восходом солнца.
   - Лера, вставай, - Кия была настолько добра, что согласилась меня будить по утрам, пока я не привыкну вставать сама.
   - Мистер Кверкус уже ждет тебя.
   - Уже?! - немедленно вскочила я, едва не запутавшись в одеяле.
   - Не волнуйся, - мягко рассмеялась Кия, помогая выбраться из постели. - Мистер Кверкус любезно согласился подождать.
   Но, не смотря на это замечание, я все равно постаралась сделать все намного быстрее, отчего у меня добавилось несколько шишек.
   - Все, я готова, - немного запыхавшись, произнесла я. Нервно отдергивая платье и теребя в руках теплый плащ, я вошла в гостиную.
   - А вот и вы, - услышала я мягкий бас незнакомого голоса. Мне сразу представился небольшой, немного толстенький человек, возраст которого указывали только тонкая сеточка морщинок, а глаза все так же молодо, озорно поблескивали.
   - Приятно познакомиться, мистер Кверкус, - протянула я руку для рукопожатия.
   - Взаимно-взаимно, моя дорогая, - пожимая руку, ответил он. - Я могу подождать, пока ты позавтракаешь.
   - Не стоит, - помотала я головой, от чего волосы брызнули в разные стороны. Смутившись, я провела рукой по волосам, приглаживая их. - Утром я не ем. То есть ем, но мало.
   - Я положила в корзинку достаточно пирожков, чтобы ты в любое время могла подкрепиться, - вставила Кия, волнение которой я ясно почувствовала. Она напомнила мне тех матерей, которые с тревогой провожали своих чад в школу, наставляя их и предостерегая. И мне даже вспомнился случай. Было это давно. Еще когда я ходила в первую школу... Как же давно это было...
   Мы сидели за партами и во все уши слушали своего учителя, когда один из моих одноклассников достал из портфеля пирожки, заботливо упакованные матерью, и начал их с аппетитом уплетать не скрываясь. Немного растерянная учительница спросила его, почему он на уроке ест. Тогда одноклассник ответил: "Моя мама сказала, чтобы я, когда проголодаюсь, поел. Вот я и проголодался...".
   Эти воспоминания вызвали у меня улыбку, которая выражала и благодарность за заботу, и печаль о давно ушедших временах.
   - Спасибо, - поблагодарила я.
   - Не беспокойтесь, госпожа Карелия, ваша дочь не будет голодной, заверил хозяин цветочной лавки. - Тогда нам, пожалуй, пора.
   - Будь, пожалуйста, осторожна Валерия, - взволнованно сжала мою руку Кия.
   - Непременно, - серьезно кивнула я.
   - Мистер, вы приглядывайте за ней, - услышала я Гриза.
   - Глаз с нее не спущу, - торжественно пообещал Кверкус, беря меня под руку. Его ладонь была теплой и сухой, как у Гриза. Только у моего приемного родителя она была с мозолями, загрубевшей от постоянной тяжелой работы.
   Переступила я порог дома почти без страха, настолько мое волнение было велико. А у дома на гравийной дорожке нас уже ждала двуколка. Лошадь, запряженная в нее, нервно фыркала и поддергивала головой; звенела сбруя - вся эта музыка, которая, казалось бы, не должна звучать в такое раннее время, овладела мною, и страх исчез совсем. Осталось только чувство свободы. Теперь стены гостеприимного дома не казались мне защитой, точнее помимо защиты появилось и чувство того, что все это время я была в добровольном заточении. И вот, я, наконец, освободилась! Как же приятно ощущать свежий ветерок, слышать новые звуки и угадывать, что это. Внимательно внимать разговору мистера Кверкуса и узнавать много нового.
   Сам Кверкус, без хвастовства, отличный садовод: он выращивает на своей плантации за городом огромнейшее количество разнообразнейших цветов, семена которых привезены из самых дальних уголков мира. Плантации утеплены, а некоторый особо чувствительные растут в оранжереях, поэтому он имеет возможность продавать цветы круглый год. А так как в городе таких лавочек мало, то Кверкус процветает.
   Хозяин лавки объяснил мои обязанности, которые поначалу меня немного удивили. Как выразился мистер Кверкус, из-за того, что у меня перестал работать один из органов чувств, то все остальные должны были обостриться. Поэтому он совершенно уверен, что у меня хорошее обоняние, которое поможет мне гармонично составлять букеты.
   - Ты как никто лучше справишься с этим, - убежденно заявил он. - Вот мы и приехали, - неожиданно остановил коляску Кверкус. Оказывается, пока я внимала рассказу, мы уже были в центре города. Небывалый случай, когда я настолько отвлеклась, что пропустила такой момент.
   Мистер Кверкус помог мне спуститься на землю и повел в лавку. Когда дверь в нее открылась, над нашими головами тихо и ласково зазвенел колокольчик, словно радуясь возращению хозяина и приветствуя гостя. Когда же я шагнула в помещение, я не удержалась от изумленного возгласа. Такое количество разнообразнейших запахов ударило в нос, что некоторое время у меня раскалывалась голова, пока я не привыкла. Но самой удивительное было то, что некоторые запахи витали отдельно, совершенно не сочетаясь с другими, а некоторые вплетались друг в друга, образуя новый необычный аромат.
   - Боюсь, что первое время уйдет только на то, чтобы запомнить, какой запах к какому цветку относится, - ошеломленно произнесла я.
   В лавке находились и те цветы, которые были мне знакомы: розы, лилии, фиалки, маки, астры, даже одуванчики, колокольчики и ромашки. Но больше все-таки было тех, о которых я даже не слышала. Названия были такими же причудливыми и разнообразными, как и запахи. И пока я запоминала их, я одновременно отмечала в сознании положение кадок в лавке и всего того, что могло бы мне понадобиться во время работы. Мистер Кверкус по праву мог гордиться своей коллекцией цветов, ведь некоторые из них были очень капризными и требовали бережного и нежного обращения.
   - Как же они не вянут здесь? - поинтересовалась я однажды, когда мы возвращались вечером.
   - О, это мой маленький секрет, - хитро отозвался торговец цветами. - Один наш общий знакомый маг помог мне с этим. Немного поколдовал в лавке, и теперь мои цветы не вянут очень долгое время. Даже когда их приобрели покупатели, то растения держат свою первоначальную свежесть, словно только что сорванных, еще очень продолжительное время. Посетители этому очень рады. Хорошо иметь в друзьях мага, не так ли? - рассмеялся Кверкус.
  
   Позднее я пробовала составлять букеты из тех цветов, которые я знала и запомнила. Причем руководствовалась запахами, а внешний вид готового букета оценивали Кверкус или еще один его работник, Гарри, который помогал с перевозками.
   Так незаметно прошла неделя. Теперь выходные дни я проводила в городе или в саду в компании своих приемных родителей. Но ни Эррикель, ни Рик больше не навещали нас.
   Вторая неделя работы в цветочной лавке была предпраздничной. Покупателей было как никогда много, и мне пришлось помогать по мере своих скромных сил. Постоянные клиенты уже знали о слепой цветочнице, которая составляет, по словам Кверкуса, прекрасные букеты. С ними было работать легче всего, но были и те, которым было очень трудно угодить. И когда поток покупателей иссяк, я с облегчением присела на табурет.
   - Может чаю? - предложила я мистеру Кверкусу.
   - Не помешало бы, - отозвался он, расставляя новые кадки с цветами. Но когда я уже встала, чтобы отправиться в небольшое помещение, как колокольчик над входной дверью возвестил о новом посетителе.
   - Милорды? - услышала я удивленного Кверкуса и невольно села на стул. - Какая приятная неожиданность.
   - Мы слышали, - сказал кто-то веселым глубоким и сильным голосом, - что у вас, мистер Кверкус, появился редкий цветок, который уже нигде не сыщешь. И я с братом решил увидеть его.
   - И что же это за цветок, милорд? - вежливо поинтересовался Кверкус.
   - Надеюсь, вы поможете мне и узнаете его по описанию. Брат? - в голосе незнакомца я почувствовала улыбку.
   - Этот цветок очень хрупкий и нежный, - с первых слов я узнала его, сердце бешено заколотилось у горла. - У этого прелестного цветка самые удивительные глаза на свете. Такой цвет может быть только у цветов сирени, - я все ниже и ниже опускала голову, надеясь, что мое красное лицо не бросается в глаза. - А волосы, волнами сбегающие вниз и ничем не сдерживаемые, блестят серебром. - Вздрогнув, я понадеялась, что это просто сравнение и ничего больше. Я же не могла поседеть раньше времени. Или могла?
   - А имя у этого цветка есть? - со смешком осведомился Кверкус.
   - Есть, - ответили ему. - Имя такое же прекрасное и необычное - Валерия. - Мое имя он назвал так, словно позвал меня, поэтому у меня невольно вырвалось:
   - Эррикель...
   - Ну вот. С каких это пор ты обращаешься ко мне так официально? - с упреком спросил он.
   - А с каких это пор я стала цветком? - задала я глупый вопрос.
   - Эрри-и-икель, - пропел голос, который я услышала первым, не давая ответить Эррику.
   - Замолчи, Марль, - резко оборвали его.
   - Молчу-молчу, - усмехнулся он. - Но было бы весьма вежливо с твоей стороны представить нас друг другу, ты так не считаешь?
   - Валерия, - ко мне подошел Эрик и взял за руку. - Того, кого ты сейчас слышала, такого веселого, это мой брат Марль. Брат, это Валерия, о которой я тебе рассказывал.
   - Рад с вами познакомиться, Валерия, - Марль забрал мою руку и поцеловал ее. - Наконец, я увидел ту девушку, о которой грезил мой брат. Я тоже поражен.
   - Марль, если ты сейчас же не прекратишь смущать девушку, ты будешь поражен уже моим кулаком, - грозно прорычал Эррик, а потом снова взял мою руку, чем вызвал мою сконфуженную улыбку.
   - Я очень рад, Валерия, что ты перестала сидеть дома и осмелилась даже работать.
   - Да, я тоже, - тихо отозвалась я. - Это все благодаря магу Анакреону и мистеру Кверкусу.
   - Мистер Кверкус, вы не будете против, если мы похитим у вас столь ценного помощника? Обещаем к вечеру доставить ее домой целой и невредимой.
   - Валерия? - решил поинтересоваться хозяин лавки.
   - Только если вы не против...
   - Что ж, почему бы и нет? Этим двоим я могу тебя доверить. Идите уж, - разрешил Кверкус. - Все равно я собираюсь скоро закрывать лавку.
   Со спокойной совестью и поддерживаемая под руку Эрриком, я вышла из магазина.
   - Марль, - недовольно позвал своего брата Эррик. - Возьми Валерию под руку.
   - Как скажешь, Эррикель, - с усмешкой отозвался он.
   - А куда мы идем? - решила я, наконец, поинтересоваться.
   - В одно место, где делают превосходное мороженое, - жизнерадостно ответил Марль.
   - Мороженое!? - удивленно переспросила я.
   - Ну, да. Мороженное - это... - он решил, что я не знаю.
   - Нет-нет, я знаю, то это. Просто удивлена, что тут оно есть, - со смехом перебила я старшего из братьев.
   - А мы думали тебя удивить, - разочарованно протянул он.
   - Марль, мороженое, этот уже старый метод, - язвительно сказал Эррикель.
   - Ах, да, как же, - хмыкнул его брат. - Сейчас же в моде всякие стихи и песенки. Может, послушаем барда? - ехидно поинтересовался Марль. - Или в Борне не предвидится сносного менестреля? - странно, эти пикировки были адресованы именно Эрику. Только причем здесь он? - Вот вы, Валерия, слышали барда Рика Серебряный Голос?
   - Я слышала, что он приезжал на День Осени, - осторожно ответила я. - В то время я еще не выходила из дома.
   - Жаль, - искренне сказал Марль. - Рик - единственный бард на всем континенте, если не во всем мире, которого стоит послушать, - уверенно заявил он. - Хотя он из-за своего таланта очень заносчив, на мой вкус, и гордец еще тот.
   Мы вошли в ресторанчик, где сели за столик и заказали по порции мороженого. И продолжили разговор. Точнее продолжили братья, а я слушала их и наслаждалась мороженым.
   - Я слышал, что он приедет и на праздник Зимы, - сказал Эррик.
   - Жаль, только ты, дорогой братишка, не будешь во время его выступления в городе, - рассмеялся Марль.
   - Ничего смешного, - буркнул брат. - Валерия, вы, надеюсь, не будете против пойти с моим братом на выступление барда?
   - А не боишься, что я уведу твою девушку? - усмехнулся тот.
   - Во-первых, она не моя девушка, - невозмутимо ответили Эррик, за что получил от брата веское: "Ну и дурак". - А, во вторых, Валерия слишком благоразумна для тебя.
   Я еще долго слушала их препирательства. Они говорили обо мне, словно меня здесь не было, и это задевало. Настроение от этого упало, и я, ковыряясь в вазочке с остатками мороженного, ждала, когда же обо мне вспомнят. Милорды, они и в Африке милорды, с грустной усмешкой подумала я.
   - Так, что ты думаешь, Валерия, о походе на выступление барда? - услышала я Эррика.
   -Ах, милорды, наконец, соизволили поинтересоваться мнением девушки. Похвально, - не удержалась я. В наступившем молчании я продолжила:
   - Боюсь, мне придется отклонить предложение. Я и раньше не любила большое скопление народа, а после... это стало еще невыносимее, - я пожала плечами и деланно равнодушно закончила. - Жаль, кончено, но ничего не поделаешь. Может, пойдем?
   - Извини, - уже возле дома робко коснулся руки Эррик.
   - Ничего. Все нормально, - фальшиво улыбнулась я и, попрощавшись, зашла в дом.
  
   В День Зимы и день моего рождения даже из комнаты на втором этаже было слышно, как веселился народ в гостиной с самого утра. Музыка, смех, песни... Слушая, как веселятся другие, я впала в отчаяние и совсем не хотела выходить из комнаты. Но из-за элементарной вежливости пришлось. Кия и Гриз хотели сделать для меня праздник и пригласили своих друзей. Но из этого ничего не вышло. Мне слишком быстро захотелось оказаться одной в комнате.
   Сначала все было прекрасно. Гриз и Кия одарили меня, мы попили чай с тортом, весело поболтали, вместе накрыли на стол. И тут начали приходить гости. Пришли они очень громко и шумно, а когда сели за стол, то шума стало вдвое больше. Чтобы как-то соблюсти приличия, я потерпела все это около часа, а потом пошла к себе, сославшись на плохое самочувствие. Но даже в комнате, с плотно прикрытыми дверями, слышался шум, доносившийся из гостиной.
   Я в изнеможении рухнула на кровать, прикрыв глаза. Но в этот раз отрешиться от мира мне не удалось. Шум так и давил на виски, раздражая неимоверно.
   - Так и знал, что найду тебя здесь, - услышала я, и комнату наполнил мягкий мелодичный смех. От неожиданности я подскочила с кровати и неловко приземлилась на ноги, отчего подвернула щиколотку. От этого я не удержалась и рухнула на колени, больно ударившись об пол.
   - Извини, услышала я над собой очень знакомый голос. - Я не хотел тебя напугать.
   - Рик? Это вы?! - удивленно и радостно спросила я.
   - Конечно, я. Кто же еще. Давай я тебе помогу.
   Не успела я ничего сказать, как меня подхватили на руки и бережно положили на кровать. В этот момент я чувствовала себя очень хрупкой и беззащитной.
   - Ну вот, - расстроено проговорил Рик. - Все из-за меня.
   Теплые ладони бара обхватили мою стопу, заставив вздрогнуть. Я почувствовала, как загорелись мои щеки, и попыталась освободить свою ногу, но не тут-то было. Рик крепко держал.
   - Ой! Вскрикнула я больше от неожиданности, чем от боли в выправленной ноге.
   - Вот и все, - довольно сказала бард, бережно массируя щиколотку. - Пошевели стопой.
   Я осторожно вытянула носок, потом покачала им из стороны в сторону, с удовольствием заметив, что боли нет.
   - Спасибо, - застенчиво прошептала я.
   - Кстати! С Днем Рождения! - казалось, что этот день с тал для меня днем неожиданностей. Рик вложил в мои руки продолговатую коробочку.
   - Но, как? Откуда вы узнали?! - ошеломленно и в то же время растроганно спросила я.
   - Ну... кхе-кхе... я все-таки бард. А бард всегда должен уметь узнать то, что его интересует, - немного смещено ответил он. - Ну же, открой подарок. Надеюсь, тебе понравится, - в голосе барда я слышала сдерживаемую надежду и нетерпение.
   В этот момент я поняла, что бы там не лежала, даже пусть это будет самая простоя безделица, она мне понравится и станет для меня дорогим подарком. Я очень осторожно открыла упаковку. Предмет в ней был завернут в шелковую ткань, и лежал в специальном углублении, и уже через ткань я поняла, что это. Меня это так поразило, что я еще долго не могла решиться снять ткань.
   - Невероятно, - прошептала я.
   - Я просто шел по своим делам, когда на витрине увидел ее. Она сразу навела мою мысль на тебя, - весело отозвался Рик. - Что-то не так? Если ты не умеешь играть, то ничего страшного...
   - Даже если бы и не умела, - улыбаясь, отозвалась я, - то обязательно научилась бы! Но дело в том, что я умею играть. - В доказательство я поднесла флейту к губам и заиграла тихую печальную мелодию. Оборвав ее, я ласково погладила дерево, из которого был сделан инструмент.
   - Спасибо вам, - тихо поблагодарила я. - Это очень ценный подарок.
   Некоторое время мы молча сидели. Никто не хотел начинать разговор.
   - А как же ваше выступление? - спохватилась я. - Разве вам не надо сейчас быть там?
   - У меня перерыв, - успокоил Рик. - Да и людям сейчас надо совсем иного рода удовольствия.
   За дверь послышались шаги. Рик, торопливо шепнув, что еще вернется, исчез. И как он сделал это бесшумно, я не знала. Да и подумать над этим мне не дали, в дверь постучались.
   - Лера, ты спишь? К тебе пришли, - услышала я Кию.
   - Кто? - видно сюрпризы в этот день еще не закончились.
   - Уважаемый Марль.
   - Ох! - пришлось вернуться в гостиную полную народа, чтобы поприветствовать гостя.
   - О, и милорд Эррикель пришел, - с трудом расслышала я сквозь гам. Но видно, услышала не только я. В комнате мгновенно воцарилась такая тишина, словно тут и не было никого, кроме меня. Но я этому не обрадовалась, так как в этой тишине стали отчетливо звучать шепотки гостей и их дочерей. По ним можно было понять, что Марль и Эррик являются самыми завидными женихами.
   - Проходите, милорды. Мы рады, что вы зашли к нам, для нас это честь, - засуетилась Кия. - Проходите за стол.
   - О, нет, - остановил ее Эррик. - Мы ненадолго зашли, госпожа Карелия.
   - Пойдемте на кухню, - предложила я.
   - Уф, - услышала я чей-то облегченный вздох, когда дверь столовой за нами закрылась.
   - Бедный Эррикель, - не удержал смеха Марль. - Когда он в городе, Валерия, на него объявлен сезон охоты.
   - Очень смешно, - буркнул Эррик.
   - Все мамы, имеющие дочерей на выданье, норовят поймать его в свои руки, - не обратил внимания на своего брата Марль. - А на какие уловки готовы сами девушки, чтобы привлечь внимание Эррикеля. Это нечто! Такой спектакль, такой театр закатывают, что по ним самые лучшие арены плачут.
   - Заткнись, брат, - оборвал его изливания младший. - Тебе хорошо, ты помолвлен.
   - О, да! - мечтательно произнес Марль, и я позавидовала той девушке, о которой говорят с такой нежностью и теплотой. - Не беспокойся, братишка, - жизнерадостно сказал он. - Вот ты решишь жениться, тебя и оставят в покое.
   - Спасибо за совет, братик, - ворчливо отозвался Эррик.
   - Ох, извини, Валерия, мы опять увлеклись, - сказал Марль. - С Днем Рождения!
   - С Днем Рождения! - присоединился Эррикель.
   В тот момент я действительно чувствовала себя счастливой. И, казалось, что ничего не сможет помешать моей безграничной радости.
   Они подвели меня к столу, на котором лежали подарки от братьев. Первым я распаковала подарок старшего. Он подарил заколку, украшенную камнями. Его младший брат - браслет с кольцом, которые были соединены между собой тоненько цепочкой.
   - Как мило. Спасибо за подарки, - наверно, на меня повлияло то, что я не вижу эти подарки, иначе я бы сказала, что они слишком дороги для меня или что-нибудь в этом роде.
   - Тебе точно нравится? - озабоченно уточнил Эррик.
   - Очень-очень, - ответила я, примеряя на себе подарки.
   - Эрриииикель, а тебе не пора? - ненавязчиво поинтересовался Марль.
   - А, черт! Точно. Мне уже пора, - спохватился он. - Извини, Валерия, - расстроено проговорил Эррик.
   - Ничего, ты же предупреждал, что не можешь остаться, - сказала я, стараясь не слишком выглядеть расстроенной. Но видно разочарование слишком сильно выступало на лице.
   - Прости, - дотронулся до руки Эрик. - Я обязательно как-нибудь забегу на чай, и расскажу все, что ты только захочешь.
   - Ловлю на слове, - улыбнулась я.
   После праздника, через две недели произошло ожидаемое всеми наводнение. Мне было не так плохо, как при землетрясении. Но чувствовала себя одиноко и совершенно не способной на какие-либо действия. Время, благодаря подарку Рика Серебряный Голос, я проводила более весело. Утром буднего дня меня забирал в свою лавку мистер Кверкус, а по вечерам и выходным я тешила себя и своих близких музыкой. Ни Эррикель, ни бард больше не приходили. Но я ждала. Незаметно для меня они оба стали дороги мне: Рик - за то, что приходил ко мне тайно и пел, будоража мое воображение. Эррик - за то, что рассказывал о своих путешествиях.
   Так в ожидании прошел месяц. Казалось бы зачем? Бард - пришел и ушел. Он надолго нигде задерживаться не будет. И что ему девчонка, к тому же слепая, когда у его ног девушки всех городов, не смотря на его маску. Да она даже наоборот привлекает любопытство. А Эррик? Уж он тоже может выбрать кого угодно. Ни барду, ни сыну правителя города не интересна слепая, ничем не примечательная цветочница. Я не влюбилась. Нет. Как можно полюбить не видя. Это просто жажда общения.
  
   - Здравствуй, Анакреон, - услышала я Кверкуса, стоящего у стойки. - Давно ты сюда не заглядывал.
   - Да, мой друг, Эйчел. Нынче я уже так стар, что попросту сижу как паук в своей башне и не вылезаю из нее месяцами, когда ко мне сами приходят те, кому я нужен, - рассмеялся маг.
   - Что ж на этот раз заставило покинуть старого паука свою берлогу? Уж точно не цветочки.
   - Ты как всегда прав, - устало ответил Анакреон. Я понимала, что подслушивать было не хорошо, но не могла сдержать любопытства. Поэтому я сделала вид, что полностью поглощена делами, а сама слушала разговор старших.
   - За спокойствием я сюда пришел, Эйчел. За спокойствием.
   - Что случилось? - с тяжелым вздохом спросил Кверкус.
   - Ох, что-то опять неспокойно мне старику. Чувствую, случиться что-то должно, что-то важное.
   - Когда ты так последний раз говорил, - озабоченно произнес хозяин лавки, - Судья выслал в другой мир целую банду.
   - По сравнению с тем, что я чувствую сейчас, тот раз был просто маленькой проблемкой. Да и тогда я чувствовал, с кем связаны возмущения, а сейчас...
   - А сейчас? - подтолкнул своего друга цветочник.
   - Знаю только то, что затронет это несколько человек, да вот кого точно не понятно мне. Ты же знаешь, Эйчел, я не люблю чувствовать себя беспомощным. А в сложившейся ситуации мне и приходится только ожидать.
   - Вот только не надо, Анакреон, заводить старую песенку о том, как ты бессилен, - недовольно произнес Кверкус. - Ты справлялся со всем, что падало на головы горожан, справишься и сейчас.
   - Спасибо, Эйчел. Именно это я и пришел услышать. Спасибо, и пойду я, - с кряхтение встал маг со стула.
   - Счастливо. Заходи еще, если понадобится поддержка.
   Когда маг ушел, день продолжился как обычно, без всяких неожиданностей. Но этот разговор меня тревожил.
  
   Проходили дни. Несколько раз забегал Марль, обрадованный грядущей женитьбой. Я была рада за него, но спрашивать его насчет брата стеснялась. Я беспокоилась, но не подавала вида. Я надеялась, что Эррикель, как брат, придет на свадьбу, а барда пригласят на нее, как лучшего из бардов, и из них двоих бы кто-нибудь зашел.
   Наверно, бог услышали мои мольбы. В выходной, когда я осталась одна, Кия и Гриз ушли в гости, я, как обычно делала в такие дни, взяла флейту. Стоило заметить, что, как бы хорошо я не играла, как от игры Рика образов не появлялось.
   - Не получается, - огорченно сказала я вслух, когда очередная мелодия никак не отразилась на мне. - Что же я делаю не так? Я вкладываю в музыку свою душу, а все равно ничего не выходит.
   - А, по-моему, все превосходно! - как всегда неожиданно услышала я его. - Музыка так и бередит душу.
   - Ты, наконец, пришел, Рик! - с восторгом вскочила с подоконника, так была я рада, что перешла на "ты".
   - Я же говорил, что как-нибудь зайду на чашечку чая, - с усмешкой произнес Рик, но осекся, и я знала почему.
   - Может... мне стоило догадаться раньше? - смущенно улыбнулась я.
   - Вот черт! Извини, - сокрушенно отозвался он. - Этот маскарад должен был еще продлиться некоторое время, пока мне не разрешили бы раскрыться. Так и знал, что когда-нибудь ошибусь. Ты... обиделась?
   - Нет, - и это было чистой правдой. - Жаль, конечно, что мною заинтересовалось не двое, а всего лишь один человек, - легко рассмеялась я. - Я не чувствовала обиды. Сейчас, посмотрев в прошлое, я поняла, что догадывалась обо всем, но не хотела сама себе признаваться. Да и Эрик с братом делали всевозможные намеки, благодаря которым можно было сообразить, немного подумав над ними.
   - Будь я более сообразительной, тебе бы не пришлось делать такой ясный намек, - с улыбкой произнесла я.
   - Но я не специально! - запротестовал Эрик. - Ты никому не скажешь? - жалобно попросил он.
   - Никому, обещаю! - торжественно произнесла я.
   - Только, учти, - деланно серьезно произнес Эрик. - Я не могу пока сказать к чему весь этот маскарад.
   - Хорошо, - кивнула я. - Может, зайдешь? - застенчиво пригласила я.
   - Кстати, чай! - напомнил он, запрыгивая в дом.
   - Пойдем, - легко рассмеялась я. - А пока я готовлю чай, ты укажешь мне на ошибки, которые я делаю, играя.
   На кухне я снова порхала: ни разу ни на что не наткнулась, ни разу не взяла то, что не надо. Только поставив чашку перед Эрриком и сев за стол, я успокоилась и перевела дух.
   - Рассказывай сначала ты, что с твоей флейтой, - прихлебывая, произнес Рик... или Эррик.
   - Ну-у... - внезапно смутилась я. - Помнишь, как ты первый раз пришел?
   - Еще бы! - подхватил он. - Возвращался как раз с очередного выступления и, если честно, был немного задет тем, что кто-то сидел дома, пока я пел и играл, - немного смущенно засмеялся Эррик.
   - А потом ты спел! - воскликнула я, не в силах удержаться. - Может у тебя дар, да, скорее всего этим все и объясняется. Ты так играл и пел, что мне казалось, ко мне вернулось зрение, и я видела все то, о чем ты пел, - немного тоскливо прозвучало у меня, словно говорила о безвозвратно утерянном. - А это с некоторых пор стало для меня ценным, - горьковато усмехнулась я.
   - Так ты безДарна?! - ошеломленно прошептал Рик. - То есть... прости, - устыдился он своей вспышки.
   - А что тут удивительного? - я ясно почувствовала замешательство барда.
   - Ну, скажем так, я не ожидал, что человек без Дара так одарен в физическом смысле.
   Я тихо хихикнула и, смутившись, опустила голову, спрятав горящие щеки волосами.
   - Я хотел сказать, что у тебя есть что-то необычное без всякого Дара, - со вздохом пояснил Эррик, словно он уже не ожидал от себя более связного предложения.
   - О! У меня появилась идея! - воодушевленно воскликнул он, скорее наигранно, чтобы поскорее переменить тему. - Как хорошо, что я взял с собой лютню. Давай, я сейчас начну играть, а ты, когда начнешь видеть образы, присоединишься.
   Я с энтузиазмом согласилась.
   Эррик заиграл довольно простую, но красивую нежную мелодию. Она сразу затронула какую-то струнку в моей душе, и я увидела желанные картины. Я увидела ровную поверхность озера, в глади которой отражались звезды. Мягкий шепот ветерка и тихий плеск воды убаюкивали. И в этот момент я осторожно, боясь разрушить это очарование, заиграла. Флейте вплелась в музыку, словно именно этой части и не хватало для полной гармонии. Мне показалось, что в то же время как будто недостающая деталь мозаики встала на свое место с тихим звонким щелчком, и образы стали объемнее, ярче, реальнее. И после того, как мы перестали играть, то еще долго молчали, находясь под властью мелодии, созданной нами.
   - Божественно, - вздохнула, наконец, я.
   - Да, - отозвался Эррик.
   - А вот когда я одна играла, не так все было, - с сожалением вздохнула я. - Это все из-за отсутствия Дара.
   - Не скажи, - не согласился сын правителя. - Когда я один играл, то тоже не достиг такого эффекта. А вот с твоей игрой на флейте мелодия стала... идеальной.
   Так мы и просидели до возвращения Кии и Гриза, почти все время играя друг для друга. Но не вместе, так как побоялись пресыщения. И мне никогда еще не было так хорошо, даже в почти забытом мире у меня не было таких дорогих сердцу воспоминаний. Но потом, словно почувствовав, что отведенное время истекло, Эррик ушел, и не прошло.
   Той же ночью, прежде чем уснуть, я не удержалась и попыталась догадаться, почему же второй сын правителя города вынужден играть две роли. Но вариантов было столько много, что я просто бросила это дело.
  
   Наконец, настал день свадьбы старшего брата Эррикеля. Такое событие город Борн не мог пропустить и намеревался отпраздновать его на полную катушку. И я не сомневалась, что и Кия и Гриз решат пойти на праздник и повести меня с собой. Но планы изменились еще утром, когда, проснувшись, я поняла, что не могу даже подняться, не говоря уже о том, чтобы куда-то пойти. Настолько мне было плохо. Но чтобы не тревожить родителей я как обычно сослалась на нежелание выходить на переполненную улицу.
   - Ну, вот, - грустно улыбнулась я в потолок. - А я так хотела послушать Рика.
   Я почти плакала от бессилия и обиды. Самое скверное из всего этого было то, что я не знала причины своей хвори. Голова грозила расколоться на мелкие кусочки, а тело отказывалось повиноваться, словно налитое свинцом. У меня никогда еще не было такого, если не считать дней катастроф. Но сегодня их не было. Меня это немного пугало и настораживало одновременно. Даже сон ко мне не приходил, настолько я была измотана. Да, еще к столь неприятным ощущениям прибавились тревога и паника, так давно не навещавшие меня.
   - Да что же это такое? - вслух произнесла я, с испугом услышав слабый и хриплый шепот.
   Казалось, что если я так и дальше буду валяться в постели, я так никогда и не встану. Поэтому я с трудом, пошатываясь от усталости и кружения головы, села в постели. Чувствуя себя крайне беспомощной и одинокой, я старалась не впасть в панику и не побежать за давно ушедшими на праздник приемными родителями. Почему-то именно сегодня тишина в доме пугала меня настолько, что я готова была выбежать на улицу. Останавливал меня только другой страх - потеряться. Поэтому я просто села на подоконник, как обычно, прислонившись спиной к откосу окна, не забыв прихватить с собой флейту, надеясь на ее успокоительное действие. Однако настроения играть не было, но и слушать тишину не было сил, поэтому мелодия получилась немного нервной, и излишне тоскливой.
   - Прелестно! - внезапно услышала я голос, сопровождаемый хлопками в ладоши. Последняя нота сорвалась на визг, словно флейта вместо меня испуганно вскрикнула от страха. Я же соскочила с подоконника, в ужасе прижавшись спиной к стене, и повернулась в сторону незнакомого голоса.
   - К-кто здесь?
   - О. Прости. Я не хотел тебя пугать, - с усмешкой произнес кто-то. - Странно, что ты меня не помнишь. Хотя люди так коротки на память, - презрительно произнес мужчина.
   - Как вы сюда попали? - я судорожно пыталась вспомнить голос, но хотя он и казался мне смутно знакомым, узнать его так и не удавалось. - Вы вор?
   - Я не вор, Валерия, - голос стал стальным, и его источник стал приближаться ко мне, отчего я в ужасе пыталась слиться со стеной. - Тебе страшно, - удовлетворенно рассмеялся он. - Мне это нравится, - его смех заставлял меня вздрагивать.
   - Это правильно, Валерия, - вкрадчиво произнес человек прямо у моего уха, я едва не скулила от ужаса. - Меня надо бояться!
   - Что вам от меня надо? - прошептала я, еле шевеля губами.
   - О, пока ничего, - рассмеялся незнакомец, когда отшатнулась от его руки, коснувшейся моей щеки. - Пока, - выделил он, - ничего. Просто я решил проверить, как тебе здесь живется. Но мне уже начинает надоедать твоя размеренная жизнь, поэтому я скоро что-нибудь придумаю, - мужчина отошел на несколько шагов.
   - Веселись, пока тебе дана возможность. Веселись, Валерия! - смех прокатился по комнате, постепенно затихая. И только через некоторое время после того, как он затих, я позволила себе немного расслабиться. Я просто с судорожными рыданиями сползла по стенке, уткнувшись лицом в колени. Мне было невообразимо страшно. Казалось, я никогда раньше так сильно не боялась. И все из-за того, что я ничего не понимала. Я не знала кто этот странный незнакомец? Откуда он знал мое имя? И что мне теперь делать, как относиться к его угрозам?
  
   Свадьбу праздновали еще целую неделю, и, конечно, Эррикель не приходил, видимо, очень занятый делами. И в этот единственный раз я была этому рада. Я еще не отошла от того странного происшествия. Мне и так приходилось все время врать приемным родителям, говоря, что со мной все в порядке, когда я находилась на грани истерики. Каким-то шестым чувством я понимала, что тот странный тип появился на моем пути не первый и далеко не последний раз. И я с ужасом ждала.
  
   - Доброе утро, Валерия.
   - Доброе утро, мистер Кверкус, - автоматически ответила я. Ночь снова выдалась бессонной. Кошмары мучили почти регулярно. Опекунам я объяснила, что весной со мной всегда так. Господи, сколько еще я должна врать этим добрым людям? Несколько раз появлялась предательская мысль, рассказать, поделиться своими проблемами, но страх за них удерживал меня. А вдруг тому странному типу захочется с ними что-то сделать из-за скуки, а это поводом для него будет. Поэтому я и не рассказывала.
   - Мы едем? - напомнил о себе Кверкус.
   - Д-да, конечно, - рассеяно отозвалась я.
   Как обычно он по дороге к лавке весело болтал. В смысл слов я вслушивалась, а просто слушала звуки: интонации, тембр, с которым произносил мастер-цветочник фразы, шум, издаваемый экипажами и другими людьми.
   Странно, подумала я тогда, этот мир, как один сплошной праздник. Запоминаются только такие дни или... это только у меня? Но все равно город кажется таким безмятежным и безопасным, что меня, жившей там, где преступность была обычным делом, это настораживало. Словно, я ожидала какого-то подвоха. Раньше я как-то не замечала этого. А все из-за незнакомца...
   - Сегодня привезут новые цветы, - услышала я. - У меня еще таких не было, так что тебе придется познакомиться с новыми запахами..
   - Ничего страшного, - слегка улыбнулась я.
   Работа в лавке цветов началась сразу же, как только мы вошли: посетители приходили уже в первые часы. Я как раз составляла очередной букет, когда услышала жалобный звон колокольчика, словно он просил прощения за то, что впускает этого посетителя. Тут же раздался голос Кверкуса:
   - Валерия, прими, пожалуйста, посетителя.
   Вздохнув, я вышла из своего закутка и встала у стойки. Обычно покупатели берут уже готовые букеты, но иногда приходили те, которым бы хотелось "чего-то особенного, не такое как у всех". Таким было трудно угодить, так как они заранее считали, что я ничего для них сделать не могу. Хотя сами не знали, чего они хотели.
   - Я слушаю вас, - нацепив дежурную улыбку, произнесла я.
   - Сделайте мне такой букет, который сможет привести в ужас человека, - с первых слов незнакомца я сжалась от страха, понимая, кто стоит передо мной
   - Мы не делаем таких букетов, - тихо, но, по возможности, твердо произнесла я.
   - Жаль, - раздался уже знакомый смех. - Хотя мне и не нужен такой букет, Валерия. Ты и так меня боишься, - последние слова он произнес только для меня.
   - Что вам надо? - обреченно спросила я.
   - Я придумал для себя новое развлечение, - медленно, растягивая слова, произнес незнакомец. - Ты бы не отказалась от путешествия? Ты же этого так хотела, не так ли?
   - Нет! - испуганно воскликнула я, словно боялась, что он прямо из лавки перенесет меня куда-нибудь.
   - Тс-с, - прижал он палец к моим губам, заставив меня вздрогнуть. - Ты же не хочешь никому зла? Например, этому старику Кверкусу? Или может твоим новым родителям?
   - Нет, - намного тише ответила я, опустив голову.
   - Вот и хорошо, - удовлетворено сказал мужчина. - Ты поймешь, когда надо будет начать свое путешествие, Валерия. И никому ни слова!
   - Да, - кивнула я.
   - До встречи! - рассмеялся он на прощание. Колокольчик над дверь радостно прозвенел о том, что он ушел.
   - Он ушел без букета? - заметил подошедший Кверкус.
   - Да, - постаралась я как можно беспечнее ответить. - Сказал, что зайдет попозже.
   - Все в порядке? Он ничего плохого тебе не сказал? - видимо, я приложила не все усилия, чтобы казаться беззаботной.
   - Все нормально. Правда!
   На этом меня оставили в покое. Только сама я была далека от состояния равновесия и гармонии в душе. Да и в последующие дни тоже, а ночи заполнялись кошмарами, в которых был этот странный незнакомец. Но во всех моих снах мне так и не удавалось его разглядеть.
   А дни все проходили, наполненные страхом и ожиданием того, когда же мне придется покинуть этот дом. Я вздрагивала от малейшего шороха, боясь появления незнакомца. Такое состояние было сложно держать в секрете от родителей и Кверкуса. И однажды, когда я разбила очередную тарелку из-за того, что на кухню неожиданно вошел Гриз, Кия не выдержала:
   - Дитя мое, что с тобой случилось? Ведь мы совсем не чужие тебе. Мы можем помочь тебе? Может, ты влюбилась в кого-то, а он не отвечает тебе взаимностью?
   - Не чужие вы мне, - мягко ответила я. - Я обязана вам жизнью, но мой недуг сравним с потерей зрения. И так же в его лечение никто не может помочь.
  
   После этого они еще долго пытались все разузнать, но тут я проявила силу воли, которая была подточена бессонницей. И словно в отместку Кия уговорила меня пойти на очередное выступление барда Серебряный Голос.
   - Что-то он зачастил в наш город, - заметила она. - Поэтому тебе все же стоит сходить, а вдруг, это его последний раз здесь.
   Собственно, я и не сопротивлялась. Ведь для меня это могла быть последней встречей с Эрриком, да и к улице и народу я должна была привыкнуть как можно скорее, чтобы быть готовой к любым неожиданностям. Я словно предчувствовала скорый уход.
   Когда Кия и Гриз, который ради выведенной на прогулку меня, пришел с работы пораньше, ввели в трактир, где должен был выступать Рик, я первый раз почувствовала, что здание не приносит мне желаемого утешения и покоя, чувства надежности и защищенности. Гомон нескольких десятков возбужденных предстоящим представлением, набросился на меня, словно изголодавшийся зверь. Уши заболели уже после минутного пребывания в зале, а голова болела так, словно сейчас где-то катаклизм. Пьяные выкрики, звонкий смех, удары ладоней по столу, звон кружек и тарелок и в довершении всего, ужасная музыка. Да, здесь было трудно найти тихий уголок, чтобы спокойно можно было послушать первый голос страны. Единственным плюсом было то, что на меня не обращали внимания.
   Наконец, когда мои родители увидели знакомых, мы медленно направились в сторону мест, которые были припасены для нас. По словам знакомых, стол стоял на самом удачном месте, откуда можно было бы разглядеть Рика Серебряный Голос. Внезапно гул достиг своей кульминации: все вместе закричали, забарабанили по столам, приветствую барда. Я не удержалась и зажала уши. Мне стало плохо, и я в который раз пожалела, что сюда пришла.
   И вдруг в зале возникла тишина. Я не веря своим ушам, отвела руки. В зале было так тихо, что казалось, что вокруг меня никого нет. Где-то послышался хлопок двери, и стали приближаться уверенные шаги. Их звук становился все ближе и ближе, пока не зазвучали прямо передо мной в двух метрах. Я взволнованно прислушалась, как Рик сел на стул, специально приготовленный для него, и возвестил о своей готовности чередой звуков, извлеченных из инструмента.
   - Доброго вечера, дамы и господа, - голос Рика был спокоен и сдержан. - Я рад видеть вас. Рад тем, кто уже не раз бывал на моих выступлениях, я вдвойне счастлив тем, кто пришел первый раз. Итак, начнем!
   Удивительно, но во время его слов и выступления в зале стояла полнейшая тишина. И только после исполнения песен слушатели давали волю своим эмоциям, самозабвенно аплодируя барду. Репертуар Рика был самым разнообразным. Сначала он начал с веселых песен, и люди смеялись. А потом были грустные и люди сдавленно всхлипывали сопереживая героям баллад. И затем снова веселые песни о нелепых выходках героев. И все это время я, как бы странно это ни звучало, но я видела образы. Поэтому, смеялась я, наверно громче всех, зато и плакала сильнее.
   - И напоследок, - произнес бард, - я спою особую песню!
   Зал в ожидании затаил дыхание, и я услышала музыку, которую невозможно было описать простыми словами. Гармоничная, божественная, великолепная - все это не полностью отражало действительность. Она было не быстрой и не медленной. Такой нежной, сильной и переполненной чувствами, что сердце щемило от боли. А потом пропел голос:
   Цветок я видел белоснежный
   Среди унылых диких скал -
   В нем были красота и нежность,
   Каких я раньше не встречал.
   Укрыть его от непогоды
   Мне захотелось в тот же миг,
   Отдать весь свет под небосводом,
   Чтоб счастье жизни он постиг.
  
   Но мне прозренье было свыше:
   Не трогать дивного цветка -
   Не жалостью, не скорбью дышит
   Тот, чья дорога коротка.
   Судьба у семени чудная:
   Лежать на скалах много лет,
   Взрасти, где жизни не бывает,
   И расцвести, где света нет.
  
   ...Цветок я видел белоснежный
   Среди унылых диких скал -
   Его отвагу и надежду
   Я славить в песнях обещал.
   Я ныне клятву исполняю
   И в каждом городе пою
   О том цветке, что прорастает
   В далеком сумрачном краю.
  
   Во время проигрыша, я, как и многие люди в том зале, не смогла сдерживать свои чувства, и просто плакала. С опущенной головой я слушала его и не понимала, почему эта песня затронула меня намного сильнее, и почему она не вызывает во мне так полюбившихся мне образов. И когда зазвучали последние аккорды, зал еще долгое время приходил в семя, и никто не осмеливался первым нарушить тишину. Потом все же раздались первые робкие хлопки, и через мгновение уже весь зал стоял, рукоплеская талантливому певцу, который удалился из зала.
   - Ну, вот, а ты все не хотела идти сюда, - заметила Кия мои слезы.
   - Да, - устало улыбнулась я. - Но теперь я бы хотела пойти домой, - я поняла, что больше не могла здесь находиться. Совно только музыка и пение Эррика помогали мне и поддерживали. И как только бард прекратил играть, я сразу почувствовала себя здесь совершенно лишней.
   - О, - разочарованно протянула моя приемная мама. - Я еще хотела часочек посидеть с друзьями.
   Мне сразу стало стыдно за свое поведение, которым я не давала близким людям отдохнуть.
   - Ты не будешь против, если я найду кого-нибудь, кто тебя отведет?
   В другое время я бы отказалась, побоявшись идти с незнакомым человеком. Хотя в этом городе все друг друга знали, и любая оплошность со стороны жителя Борна была бы у всех на языке. А еще этот мир бы надежно защищен от любого проявления зла, поэтому здесь можно было, не боясь, гулять допоздна в самых темных переулках города и единственно, что могло бы с вами там произойти, это встреча с другим человеком, с которым вы просто обменялись бы приветствиями и разошлись по своим делам. Мне, как большей частью прожившей в опасном городе, это было чуждо. Я не могла привыкнуть к тому, что здесь все друг другу доверяли. В Борне запросто могли оставить двери открытыми, и никто бы не зашел взять чужого.
   - Хорошо, - в этот раз сказала я.
   Через некоторое время Кия, представив, подвела ко мне человека:
   - Вот. Его зовут Люциан. Он любезно согласился проводить тебя до дома, - в голосе Кии слышалась радость оттого, что она нашла желающего покинуть праздник. Я тоже была удивлена тому, то кто-то добровольно решил пропустить самое веселье.
   - Для меня будет честь помочь вам, - взяв меня под руку, произнес Люциан до боли знакомым, поэтому ненавидимым мною, голосом. Я знала, что означал его приход сюда, знала, что из этого последует, и смирилась. - Пора, - это простое слово, произнесенное им, было самым ненавистным словом.
   - Спасибо вам, Кия и Гриз за все, - сдерживая слезы, пожала я теплые руки приемных родителей. - Прощайте.
   - Ну, что ты девочка. Мы просто хотели поднять тебе настроение, - сказала Кия. Ни она, ни Гриз не заметили, что я прощалась с ними навсегда. - Иди домой и постарайся отдохнуть.
   - Пойдем, - нетерпеливо произнес тот, кто назвался Люцианом. Схватив меня за руку, он потащил меня к выходу. Было чудом, когда я ни на кого не наткнулась. Выйдя на улицу и не сбавляя шага, мужчина заговорил:
   - Ну, что, Валерия, ты готова к путешествию? - иронично спросил он.
   - Разрешите мне хотя бы зайти домой, чтобы я могла взять вещи, - ни на что не надеясь попросила я.
   - Хорошо.
   В доме сборы не затянулись. Я уже заранее собрала вещи, понимая неотвратимость этого. Только Люциан не разрешил мне многое взять из того, что я приготовила: ни котелок, ни огнива, ни денег, ни фляги - то есть всего того, что помогло бы мне выжить. Хорошо, что теплые вещи он не отобрал и разрешил немного еды взять. Помимо вещей я положила в опустевшую после ревизии сумку подарки близких мне людей, оставив только на видном месте кольцо с браслетом. Чтобы помнили и не забывали. Хотя мне тяжело было решиться на это. Зато флейту я аккуратно пристроила на поясе. И последним штрихом была трость.
   - Я готова, - сказала я, хотя сама этого не чувствовала. - Куда мне идти? - сдерживая отчаяние, поинтересовалась я.
   - Куда хочешь, - хмыкнул тот, словно он свое дело уже сделал. - Пойдешь куда-нибудь в Ислет попробуй добраться. Мир тут, к сожалению, спокойный: из людей никто не нападет. Ну, - протянул он нарочно задумчиво, - только если животные. Единственная отрада этого мира только катаклизмы. Даже не интересно, - обидчиво произнес Люциан.
   Когда я стояла на дороге, ведущей прочь от города, незнакомец подлил масла в огонь:
   - Еще одно. Чуть не забыл, - картинно хлопнул он себя по лбу. - Одно не забывай никогда, Валерия, - его голос изменился, стал угрожающим, и я замерла от страха. - Я слежу за тобой. Всегда. Поэтому не возвращайся сюда, пока я не разрешу. Не останавливайся в городах или деревнях больше, чем на два дня, пока я не разрешу. Если ты, конечно, не хочешь, чтобы с жителями не случилось из-за тебя беды, - закончил он между делом. - А теперь, иди! Веселье начинается! - с хохотом исчез он.
   Судорожно вздохнув, я сделала свои первые самостоятельные в этом мире шаги.
   Страха не было. Чего мне было бояться, когда все, что могло уже случилось. Мне даже немного было смешно из-за нелепой ситуации, в которой я оказалась. Была ночь, а мне все равно. Мне даже стало любопытно, смогу ли я отличать самостоятельно время суток.
   Идти по дороге было легко. Легче, чем я предполагала, если идти достаточно медленно и прощупывать дорогу, то свернуть в канаву будет непросто. Я могла определить, что иду не по дороге, по изменившемуся стуку трости. Если звук становился еле слышным, шуршащим, то это означало, что я идее по траве. Я была очень рада, что могу это. Если я сходила с пути, приходилось останавливаться. Такое путешествие было напряженным и утомительным, зато, что было хорошо, отвлекало от невеселых мыслей.
   Не знаю, сколько времени прошло и сколько я уже прошла. Для меня было только важно то, что я устала. Было очень сложно следить и за временем, расстоянием и направлением. Просто я в какой-то момент решила больше не издеваться над собой и отдохнуть. Особенно я учла то, что уже было как минимум поздний вечер, если уже не ночь. Остановившись, я пошарила палкой справа и услышала только шелестение травы. Осторожно спустившись в канаву, где было сухо и мягко из-за густо проросшей высокой травы, я легла ногами в направлении дороги, а палку положила с так, чтобы завтра я смогла определить в какую сторону мне надо шагать, чтобы не попасть в Борн. Завернувшись в теплый плащ, я даже не достала еду из сумки - так сильно я устала. Зато уснуть мне никак не удавалась. Мысли, которые до сих пор сдерживались в узде, решили взять реванш, заполнив голову. Но сколько бы я ни думала и гадала, сколько бы предположений не строила, я так ничего и не могла понять в поведении и целях той странной личности. И вопросы так и остались без ответов.
   Кто он? Человек ли? Чего он добивается? Что ему надо? И самый главный вопрос: почему я? Это не говоря о таки простых насущных вопросах, сводившихся в один: как выжить? Пришлось напрячь память и попытаться вспомнить, когда был последний катаклизм и когда ждать следующий. Но сделать это было настолько трудно, что я решила бросить это дело. Конечно, будь землетрясение единственной катастрофой, подсчитать бы дни для меня было бы несложно. Но оставались еще наводнения и ураганы, а когда они проходили последний раз, я просто не помнила - за этим раньше следили Гриз и Кия. Поэтому я просто обреченно махнула на все это рукой, твердо пообещав себе спросить об этом у первого встречного человека.
  
   Снятся ли слепым сны? Не знаю. Мне не снились, пока не появился тот незнакомец, перевернувший всю мою жизнь с ног на голову. Хотя опять же сном это было трудно назвать. Кошмар точнее. Мне приснилось, что за мной гонится всадник на черной лошади, у которой горели красные глаза в провалах глазниц, а само животное было скелетом. На этом чудовище восседал всадник в черном развевающемся оборванном одеянии, а в капюшоне виднелись только зеленые мертвые глаза. В руках он держал косу, на острие которой отражался свет от его глаз. Он жутко хохотал, клацая зубами и всеми частями своего тела, звал замогильным голосом меня по имени. Я бежала от него словно безумная, оборачивая и спотыкаясь, увязая в осязаемой, пульсирующей, живой и непроницаемой тьме. Поэтому черный всадник быстро догнал меня и натянул поводья так, что скелет лошади встал на дыбы, грозя раздавить меня копытами. Капюшон упал на плечи, открывая моему взору желтый череп человека с устрашающим оскалом и остатками волос. Обычно от кошмаров легко просыпаются, но для меня пробуждение было не лучшим средством, так или иначе, но тьма осталась со мной. От кошмара отвлекли обычные по утрам звуки: пение птиц, успокаивающий шепот травы и листьев. Но страх остался, хоть и уступил на время.
   Проснуться неизвестно где, было еще тем удовольствием. В первое мгновение я запаниковала, решив, что потерялась и никогда не смогу найти дорогу, с которой сошла. Но нащупав трость и мешок, я успокоилась. Тело затекло от неподвижного лежания на неровной земле, и замерзло из-за плаща, который был мокрым от утренней росы. Заставив себя съесть сухой обед, "запив" его капельками влаги с листьев, я осторожно поднялась и вышла на дорогу. Я не забыла похвалить себя за сообразительность и догадливость, и теперь я могла, не боясь, идти в нужную сторону.
   Днем идти было намного лучше. Не надо было шарахаться от каждого шороха, замирать от незнакомых звуков, раздававшихся ночью слишком громко. Дневные звуки были привычны для человеческого уха и ближе человеку. Одно было плохо. Из-за солнца, которое пригревало, роса быстро высохла и воды, даже самую малость, достать было неоткуда. Можно было бы положиться на обострившееся обоняние, но оно было не настолько сильным, чтобы учуять воду, находящуюся вдалеке, а слух - не таким острым, чтобы услышать ее журчание. Поэтому воду я могла найти только, если бы наступила бы в лужу, только дождя не было целую неделю. А сходить с дороги я боялась, хотя понимала, что рано или поздно, чтобы выжить, мне придется что-то предпринимать. Так я шла и жалела, что эта дорога не такая оживленная, как городская улица. Нечего было и думать, чтобы в первый день своего моего вынужденного путешествия я кого-то встретила. И день длился бесконечно долго и мучительно. Хорошая дорога и прямой путь опять потянули меня на раздумья.
   После долгих раздумий, припоминая свои чувства и недомолвки незнакомца, я пришла к выводу, что я встретилась с Люцианом первый раз до того, как мня нашел Гриз. Только я не могла вспомнить эту встречу. Лучше бы он не объявлялся. Жизнь до этого была такой спокойной, почти счастливой: я выходила из дома и работала, у меня был хорошие приемные родители, ко мне изредка забегал Эррикель в любом обличии. Конечно, я хотела, чтобы мы виделись почаще, чтобы играть вместе. Ведь только тогда я чувствовала себя полноценной. Даже дни наводнений, ураганов и землетрясений, всегда сопровождавшиеся ухудшением состояния, не могли поколебать моего счастья. Омрачало только одно, из-за чего счастье было неполным. Мне больше всего на свете хотелось видеть! Я представляла себе, как увижу Карелию, Гризвальда, Филча, Анкреона, Марля и, конечно же, Эррикеля. Мне так хотелось посмотреть, так уж мои воображаемые образы совпадают с реальностью.
  
   Шла я достаточно долго, чтобы не только устать, но и проголодаться. И в довершении всего жутко хотелось пить. И тут судьба решила смилостивиться надо мной. Впереди я услышала журчанье и невольно ускорила шаг. Трость ударилась обо что-то деревянное, и я с изумлением поняла, что это мостик, переброшенный через ручей. Спуск к самой воде был с обеих сторон крутым, но больше ничего не оставалось. Я пожалела, что у меня не было с собой ничего, куда можно было набрать воды. Я уже вполне серьезно решила остаться здесь, когда услышала то, что заставило мое сердце взволнованно забиться. Стук копыт и скрип колес были еще едва слышными, но надежда поднялась во мне с новой силой. Собрав сумку, я быстро взобралась к мосту, где, вцепившись в перила, со страхом ждала.
   Минут через пять рядом со мной остановилась телега. Я ясно слышала дыхание лошади, как она переступала в волнении с ноги на ногу, потряхивая головой.
   - Уважаемый, - горло пересохло, словно я и не пила только что и голос в волнении сорвался.
   - Охо-хо! Что же с тобой приключилось? Ты в таком виде, словно вывалялась в грязи у ручья, - не дал мне ничего добавить мужчина. - Да и выглядишь ты совсем измученной. Ты, наверно, в Борн, - вопросительно произнес он.
   - Нет! - испуганно поспешила я его заверить. - Совсем нет, - сказала я спокойнее. - Мне надо в другую сторону... в... Ислет. Да, Ислет. Там живет моя родственница, - выпалила я, вспомнив единственный город, который знала помимо Борна.
   - Ну, что ж, давай я тебе подвезу маленько, - предложил он сам. - Хоть и не до самого Ислета, но тебе не придется сбивать ноги. Садись, - похлопал он рядом с собой.
   - Простите, - сконфуженно отозвалась я. - Дело в том, что я... слепая, - покраснела я, словно созналась в чем-то постыдном.
   - Ох, - сочувственно произнес он. - Тогда тебе надо помочь, - извозчик спрыгнул с козел и подсадил меня. Затем занял свое место рядом со мной, тряхнул поводьями, и я с радостью поняла - мы поехали.
   - Меня Своном кличут, - через некоторое время сказал возничий. Его голос гармонично сочетался с цокотом копыт по твердой земле, со скрипом колес и с фырканьем лошади. - Кузнец я. Повезло ж тебе. Я с праздника еду, что в Борне справлял. Ох, и повеселился ж я, прям страсть. Вовек не забуду. Да и товар весь свой распродал. А ты-то как здесь очутилась?
   - Я Валерия, - немного скованно отозвалась я. - В Ислет иду, чтоб родственницу мою навестить, - соврала я, даже примерно не зная, где находится этот город.
   - В Ислет, - задумчиво протянул кузнец. - Эх, далековато для тебя, - расстроено протянул он. - Сама не дойдешь. Может тебе повернуть, пока далеко от города-то не отошла? Повернешь в Борн, а родственница, мыслю, не будет в обиде. Поймет, коли не глупенькая.
   Я лихорадочно придумывала такой, повод, который бы помог мне.
   - Не могу я, - замерла я, боясь, что накликать беду. - Сестра моя заболела сильно, письмо прислала, что весну может не пережить. Не могу я не пойти, - перевела я дух.
   - Да, - сочувственно вздохнул Свон. - Что ж, довезу докуда смогу, а там... глядишь, и пересажу в другую телегу.
   Мое сердце, услышав это, радостно трепыхнулось. Будущее казалось мне радужным и светлым.
   Дальше мы ехали уже в более умиротворенной атмосфере, где я снова оказалась слушателем, чему была очень рада. Только изредка я вставляла слова, чтобы показать, что слушаю. Одной из причин моего молчания было нежелание врать. Я и так поступила скверно, рассказав о несуществующей умирающей сестре. Мне еще повезло, что Свон поверил в этот рассказ. Видно, в этом мире нет ничего удивительного, что одинокая слепая девушка отправилась в путь, чтобы навестить родственников. Я могла бы поклясться, что моему рассказу поверили бы практически все. Только такие люди, как Анакреон или Судья в Борне заподозрили бы что-то неладное и не остановились на одном безобидном вопросе. Этот мир, не знавший либо забывший жестокость, поражал наличием безграничного доверия между незнакомыми людьми, искренних чувств, отсутствием лжи и зла. Я чувствовала себя испорченной и грязной для такого идеального мира. Даже катастрофы, которые волновали только меня, не портили Грейт. Грейтане, жители этого мира, словно не замечали, как стонала земля под ногами. Они, как ни в чем не бывало, продолжали работать, занимались своими делами на следующий день. Грейтане очень целеустремленный и трудолюбивый народ. Они терпеливо восстанавливали все, что было разрушено и испорчено ураганами, землетрясениями и наводнениями. Только после наводнения они дают себе день отдыха, когда земля подсыхает в лучах жаркого солнца.
   Нет, никогда я не привыкну к слепоте. Это просто ужасно, когда ты, когда-то во все глаза смотрел на мир, но не осознавал, насколько он ценен и необходим для тебя, быть теперь в непроницаемой темноте. Единственной связью для тебя становится слух. Хотя и осязание тоже необходимо. Если бы его не было, то чувствовала бы себя словно подвешенной в пустоте, наполненной только звуками, которые не приносили бы такого облегчения, как сейчас. Звуки помогали мне не чувствовать себя слишком ущербной. Темнота, которая меня окружала, сильно отличалась от той, что возникает, когда закрываешь глаза: ведь даже так я бы видела свет, солнце; не было бы так темно. Так же она отличается от той темноты, что возникает, если с силой зажмурить глаза и прикрыть их ладонями. Все равно цвета не уйдут, тебя будут веселить цветные круги или то, что ты сам поместишь в это тьму, продиктованное твоим воображением.
   Моя тьма, так про себя я ее называла, была схожа с тем, как если бы я спустилась в самую глубокую и темную шахту, куда ни коим образом не попадали лучи солнца. Ничего не придумаешь и ничем не оттеснишь ее, так как глаза открыты, а закрыть не предоставляется возможным, словно век у меня нет. Но так страшно, только если лежала долго без движения. Поэтому у приемной семьи в своей спальне я редко закрывала окно, чтоб слышать уличные звуки, а если холод заставлял все же сделать это, я старалась расслышать все, звуки, которые могли бы прозвучать в доме: жужжание комара, трепыхание крылышек мотылька, шуршание мыши под половицей. Я даже прислушивалась к собственному дыханию и биению сердца.
   Ужасно! Как бы мне хотелось все повернуть вспять, обрести зрение и жить полноценной жизнью.
  
   Таким образом, я ехала целый день. К вечеру того же дня мы подъехали к деревне Осока, в которой нас вежливо встретили и пустили переночевать. А утром мы снова отправились в путь, оставляя позади удивленных моим поступком и сочувствующих моему состоянию людей. К нам в путешествие присоединилась еще одна повозка, в которой ехала шумная, большая семья. Отец, который был кожевником, его жена и шестеро детей, старшему из которых исполнилось 16, а самому младшему из них был всего лишь годик. Благодаря этой семье я на время забыла печальные мысли, рассказывая им сказки или интересные истории, не забыв и про ту, что услышала от Эррика. А иногда я доставала флейту и тешила людей музыкой. Так с их помощью я узнала новые истории, взахлеб пересказанные детьми, и песенки, которые весело распевала вся компания. И на жизнь в тот момент я смотрела в радужном свете, смеясь вместе с ними над шутками.
   В какой-то момент я поняла, что занимаюсь примерно тем же, что и Рик. И воспоминания о нем вновь подвергли меня в печаль. Впервые в жизни я задумалась о том, насколько хрупко на самом деле в мире счастье. Казалось бы, живешь себе как обычно, ничего интересного не происходит, а только беда к порогу приходит, сразу осознаешь - то было счастье. И я очень грустила, когда через два дня дружная и веселая семья осталась в Медвежьем логе, следующей деревне. Там, ради них, я осталась на разрешенные мне двое суток, оттягивая расставание. Даже кузнец Свон был настолько великодушен, что из-за меня задержался.
   - У меня дома дочурка осталась, чуть младше тебя, - объяснил он. - Она всегда такая веселая, шумная, а ты... Ты улыбалась только тогда, когда тех ребятишек веселила. Я ж сам себя не простил бы, если из-за меня ты потом одна-одинешенька до следующей деревни топала.
   - Спасибо! - от всей души поблагодарила я его. - Что бы я без вас делала!
  
   С кузнецом Своном мне посчастливилось проехать еще два дня, а на третий пришло время расстаться.
   - Ну, вот и развилка, - остановив телегу, с сожалением произнес он. - Мне на Восток ехать, а тебе дальше - на Юг.
   - Что ж, еще раз спасибо вам, за доброту вашу, - спрыгивая с повозки, привыкая снова ходить своими ногами. - За то, что помогли мне, за то, что не дали замерзнуть, за то, что не голодала. Спасибо. И пусть доброта ваша окупится сторицей.
   - Может, передумаешь? - все же спросил он, не мог он не спросить, помогая встать на дорогу в Ислет. - Поедем со мной. Я с дочкой тебя познакомлю, Варварушкой. С женушкой моей ненаглядной, Марьюшкой. Боязно старику отпускать тебя одну. Сердечко от страха за тебя замирает.
   - Ну, то вы, - смущенно произнесла я. - Не случиться со мной ничего. Повезет, может, я даже к вам еще зайду, - тепло улыбнулась я. - И сыграю я тогда для вашей семьи. Но мне идти надо. Теперь, благодаря вашей щедрости, я более подготовлена к путешествию.
   - Тяжело же будет, - буркнул он, сдаваясь.
   - Справлюсь, - улыбнулась я.
   - Эх, - вздохнул он сокрушенно. - Ну, тогда, пусть хранят тебя духи дорог, - пожелал он мне, обняв на прощание. Наконец, забравшись на козлы, он повернул повозку.
   Я стояла и слушала, как удаляется моя единственная надежда на не одинокое путешествие. Что ж, я была сама виновата, что настояла на своем пути в Ислет, и теперь одна. Опять одна. Казалось теперь, что дорога стала бесконечной и никогда для меня не закончится. И я была тогда недалека от истины. По словам Свона до Ислета я должна была пройти еще одну деревеньку - через 100 километров, а потом через столько же и сам город-остров. Расстояние на первый взгляд небольшое, но не для одинокого слепого путника. Оставалось только надеяться, что я выдержу это испытание и не сойду с ума. Я уже не думала, что судьба будет настолько ко мне милостивой, что снова позволит мне встретиться с попутчиком.
   Как описать тот кошмар, что я пережила, когда путешествовала одна? Как передать весь тот ужас, что я перенесла?
   Первый день пути - я уже примерно могла определить время - был наполнен надеждой и ожиданием. Я шла и представляла, что скоро встречусь с новым человеком. Надо только пройти еще немного. Я веселила себя, подыгрывая на флейте, распевая бодрые веселые песенки и баллады, что когда-то давно исполнял Эррикель. Но день прошел, настала ночь, я поняла это по тому, как стало прохладнее, да и усталость о себе давала знать. Первое несчастье, которое повлекло за дальнейшие страдания, произошел именно той ночью, когда я устроилась на ночлег. Место было очень неудобным, так как состояло из открытой местности, покрытой большими валунами и мелкими острыми камнями. Ровного места найти не было возможности: землю пересекали разного размера трещины. Но идти дальше, чтоб найти более подходящее место, отказывались ноги. Лежать на камнях было еще тем удовольствием, и спала я больше урывками, просыпаясь каждый раз от болей в теле, доставляемой острыми камнями, впившимися в бок, от холодного ветра, пронизывающего до костей, от которого не спасало даже одеяло, подаренное мне кузнецом. Да и ночная живность давала о себе знать: шуршание, шипение, писки, визг и даже, иногда, рычание. А утром я осознала весь ужас и безнадежность ситуации, в которой я оказалась.
   Когда я очнулась, то сумки рядом не оказалось. С возрастающим страхом пошарив рядом с собой, я сначала нашла заколку, застежка которой кольнула мою руку, а в нескольких метрах от дороги я обнаружила и саму сумку.
   - О нет! - вскрикнула я в отчаянии. Я услышала, как несколько маленьких зверьков испуганно выскользнули из открытого мешка. Упав на колени рядом с ним, я поняла - сумка была безжалостно выпотрошена, и ничего съедобного в ней почти не осталось. Только два целых яблока. Но и это было не самым ужасным. Когда я обнаружила рядом флягу, отданную мне все тем же добрым кузнецом, слезы отчаяния, ужаса и бессилия потекли по пыльным щекам. Фляга, когда-то полностью наполненная водой, теперь была беспощадно искорежена каким-то животным с острыми зубами. Только на самом донышке плескалась драгоценная влага - все, что не утекло из дырок, сделанных клыками зверя.
   Мне понадобилось много времени, чтобы, утерев слезы, взять себя в руки и отправиться дальше. Сидеть на одном месте было бессмысленно и крайне глупо. Положив в мешок яблоки, разбросанные, кое-где порванные вещи, я осторожно взяла флягу в руки, чтобы не потерять из-за неосторожности оставшуюся воду. В тот день я ничего не ела, сделав только один глоток воды, от которого, казалось, захотелось пить больше. После всего свалившегося на меня, я чувствовала себя разбитой, но ночью почти не спала, охраняя вещи, просыпаясь от малейшего шороха, от любого звука. Утром я подкрепилась половиной яблока, чтобы заставить себя встать и пойти. Мне казалось, что все бесполезно, и я никогда не дойду до деревни, никто не встретится и не поможет мне, и я умру, и об этом никто не узнает. Днем, когда солнце было в зените, началась невыносимая жара. Нагретые камни обжигали ноги даже через подошву, а голова, ничем незащищенная, скоро начала болеть. Я не удержалась и сделала глоток из фляги, к моему ужасу оказавшийся последним. Сосуд за ненадобностью я просто выкинула, не задумываясь о том, что он мог бы мне пригодиться, если бы я встретила ручей, как в первый день моего путешествия. Вечером, когда я просто рухнула на дорогу от усталости, я доела первое яблоко. И снова я спала плохо, просыпаясь каждый раз от страха и засыпая от изнеможения. Утром, наверно, это было именно утро, я не удержалась и съела целое яблоко. Мне не хватило силы воли, чтоб остановиться - так сильно хотелось пить. Я поняла, что единственной надеждой на выживание было только деревня, до которой я должна была дойти. И я шла.
   Я шла, поминутно спотыкаясь, описывая замысловатые зигзаги, хотя прощупывала перед собой дорогу. В полдень снова начало припекать солнце, и задел теплый влажный ветер, легче от которого мне не стало. Вперед я шла из чистого упрямства, хотя разумом понимала, что ничего этим не добьюсь, какая разница, где было падать, в 10-ти километрах от деревни или 8-ми. Я шагала на автомате и не сразу поняла, как оказалась лежащей на земле. Просто в какой-то момент осознала, что лежу ничком посреди дороги, уткнувшись лицом в землю. Я с недоумением ощупала себя, поняла, что со мной все нормально, взяла посох и зашагала дальше, но через пять шагов снова рухнула от усталости, которой я до этого не осознавала. Глотая слезы, я каждый раз заставляла себя подняться, когда опять падала, расшибая колени в кровь. Но настал момент, когда сил ни на что уже не оставалось. Я просто лежала. Спину жгло, щека царапалась о мелкие камни на дороге, но мне было все равно. Хотелось только уснуть и никогда не просыпаться. Я даже не услышала, звуки, которые могли обещать мне сытную пищу и сладкую воду.
   По дороге двигалась кавалькада из двух десятков лошадей, которая остановилась, когда заметила тело на дороге. Один из всадников, по приказу командира, спешился и подбежал к лежащему человеку, поворачивая его лицом вверх. Все лицо было в ссадинах; губы потрескавшимися, а под глазами черные синяки. И не смотря на все, это была молодая девушка, которая сжимала в руках трость, словно оно могло спасти ее.
   - Командир! Смотрите, это девушка! - услышала я словно издалека чей-то удивленный возглас.
   - О мой бог, - услышала я второй голос. - Что же с ней произошло?
   - Пить, - прохрипела я. - Пожалуйста, воды...
   - Ох, - изумленно вздохнули рядом, и кто-то заспешил к лошади, где была приторочена сумка с провиантом. Через некоторое время, которое показалось мне вечностью, человек вернулся. Мне помогли приподняться и поднесли флягу ко рту. Благословенная вода! Первый глоток отозвался болью в пересохшем горле, и я едва не захлебнулась. Когда флягу отстранили, я почувствовала панику, словно из-за кашля у меня хотели отобрать воду. Но я быстро успокоилась, когда я, прокашлявшись, снова почувствовала горлышко у губ.
   - Спасибо, - прошептала я, когда сосуд опустел.
   - Даниель, Мартин, займитесь лошадьми. Устроим преждевременный привал, - услышала я командный голос. - Генри и Льюис, на вас костер и пища. Выполняйте.
   Внезапно меня подняли на руки, и от неожиданности я уронила трость, вцепившись в куртку мужчины. Меня отнесли с дороги, и положили в тени дерева. А когда еда была готова, то мне принесли миску вкуснейшей похлебки, ломоть ржаного хлеба и кружку горячего чая. Никогда не думала, что буду рада даже такому.
   - Как тебя зовут? - спросил командир отряда, присев рядом со мной на корточки.
   - Валерия, - испуганно ответила я, прижимая к себе миску с бульоном, словно боялась, что ее у меня отберут.
   - Валерия, я командир дозорного отряда города Ллойд капитан Гордон Игл, - отрапортовал мужчина. - Я должен задать тебе несколько вопросов, чтобы выяснить, что я с тобой случилось.
   - Хорошо, - тихо сказала я, понимая, что кое-что я ему не скажу ни за что.
   Только через пол часа капитан отошел, удовлетворенный ответами, и я, наконец, могла расслабиться. Напоследок Гордон сказал, что я зря отправилась в путешествие, что слепой здесь опасно находиться, особенно одной. По его словам мне сказочно повезло, что я упала именно здесь, а не раньше, так как патруль доходит именно до этого места, где сворачивает и идет вдоль границы леса. Капитан пообещал, что утром он отправит меня вместе с одним из дозорных в Камыши.
   Вечером этого дня у меня поднялась температура из-за того, что слишком долго пролежала на солнце. Капитан Игл распорядился, чтобы мне выдали одеяла, в которые я с удовольствием завернулась, предвосхищая ночной холод и утреннюю росу, и подсела к костру. Меня переполняло такое чувство благодарности, словно оно росло и росло в груди. И теперь не было никакой возможности удержать ее в себе, и я не утерпела и достала флейту. Всю свою благодарность и признательность этим людям я вложила в мелодию. И мне удалось донести свои чувства до них, так как сидящий рядом со мной дозорный тихо с теплой улыбкой прошептал:
   - Не за что...
   Впервые за три дня я спала спокойно.
  
   Утром меня вежливо разбудили, Ия не сразу поняла, что это была не Кия.
   - Доброе утро, - услышала я дозорного. По голосу я бы предположила, что он старше меня на два-три года.
   - Доброе, - сонно отозвалась я, приподнимаясь. - А где все? - спросила я, когда поняла, что не слышу звуков, которые должны были издавать 15 человек и столько же лошадей.
   - Все уже давно уехали. Командир приказал разбудить тебя попозже.
   Капитан Игл не переставал удивлять своей заботливостью и предупредительностью. Этому отряду очень повезло, что им попался такой хороший командир.
   - Да, он такой, - отозвался дозорный, видимо, последнюю мысль я высказала вслух. - Кстати, меня Томасом зовут. Томас Вифрез.
   - Очень приятно познакомиться, Валерия.
   - Да, я знаю, - небрежно сказал Томас. - Слушай, а ты, правда, ничего не видишь?
   - Правда, - удивилась я вопросу.
   - А как это... ну... когда не видишь ничего? - спросил он, едва сдерживая любопытство.
   - Плохо, - пожала я плечами.
   - Э-э, извини, - сконфуженно пробормотал он, когда понял, что меня задели его слова.
   Вифрез очень смущал мой недостаток. Он все время забывал, что я не могу видеть, и получалось, что он невольно издевается надо мной. Например, когда я сидела на лошади у него за спиной, он со всей своей непосредственностью предлагал посмотреть на что-то, то очень удивлялся, почему я не отвечаю, и только через некоторое время он вспоминал о моем изъяне и замолкал на некоторое время. И так несколько раз. И через час я начала чувствовать, как Томас торопится побыстрее добраться до деревни, а потом вернуть в патруль.
   - Скажи, Томас, а вы живете в Камышах? - решила я вопросом разрядить обстановку.
   - Нет, - жизнерадостно ответил он. - Из Камышей только я в дозоре, поэтом меня и отправили тебя проводить. Я здесь знаю все тайные тропки, которые быстрее приведут нас в деревню. А так в поселок мы заезжаем только лишь для отчета, а потом едем по своим делам дальше. А размещены мы в Ислет. Красивый город на островах, - мечтательно произнес Томас. - Мне повезло, что я туда попал. Жалко только, что патрулируем мы здесь. Здесь ничего не происходит, - расстроено произнес он. - Вот капитан Игл рассказывал, как ему посчастливилось поймать разбойников, грабящих повозки. Вот это я понимаю - патрулирование. А здесь все тихо и спокойно, - пожаловался он.
   Этот молодой дозорный оглушил меня своим монологом, но прежде, чем я ответила на него, он забросал меня вопросами, не дожидаясь на них ответов.
   - Слушай, а может тебя похитили, а потом бросили? Ну, сначала ослепили, а потом бросили, - продолжил он с энтузиазмом, не обращая внимания на то, что я за его спиной притихла. Я краем уха слышала, как он перебирает всевозможные причины, по которым я могла бы оказаться в таком состоянии на дороге. И все его предположения были одна страшнее другой.
   - Может тебя надо спасти от кого-нибудь, - выдохнувшись, безобидно спросил он, и всем сердцем желая этого.
   - Спасибо, Томас, - вздохнув, ответила я. - Но спасать мне не надо. Извини, - разочаровала я его. Я прямо так и почувствовала, как он потерял ко мне всякий интерес.
   - Все равно я когда-нибудь совершу подвиг, - буркнул Томас. - И стану таким же, как капитан Игл.
   - Вряд ли он хочет, чтобы на этой дороге появились разбойники для демонстрации своих способностей, - удивленно сказала я.
   - Ничего ты не понимаешь, - резко отозвался дозорный.
   - Наверно, - согласилась я. - Мне казалось, что дозорные должны быть рады спокойствию на дорогах, а не желать зла жителям в виде разбойников. Ведь героем можно стать и без них, - совсем тихо закончила я, чувствуя, как напряглась спина Вифреза.
   Видимо, я задела его, хотя не понимала чем. Ведь я просто высказала свое мнение. Но спина его словно излучала обиду и неприязнь. Я очень расстроилась, что поссорилась со своим попутчиком, но любые попытки развязать разговор заканчивались, не преодолевая стену молчания. И конец пути мы проделали в напряженной атмосфере. А в Камышах, где его встретили как знакомого, чему я, собственно, и не удивилась, он объяснил ситуацию старейшине, а потом, сняв меня с лошади, всучив в руки трость и сумку, скупо попрощался и ускакал догонять свой отряд.
   - Охо-хо-хо, - вздохнул рядом староста. - Горячая голова наш Вифриз, но капитан остудит ее. Ну, что, красавица, добро пожаловать в Камыши. Поселок наш хоть и не большой, но все, что надо есть. Меня зовут Люс Морел, я староста, поэтому, если что-то надо обращайся.
   - Спасибо, - немного расстроено из-за плохого расставания с Томасом сказала я. - Я задержусь здесь всего на два дня, а потом отправлюсь дальше, в Ислет.
   - Вот как, - растерянно протянул староста. - Э, но как же ты одна...
   - Ничего, справлюсь, - улыбнулась я. - Мне бы только отдохнуть пару деньков и на еду заработать.
   - Ну, это, а как же ты...
   - Я могу играть на флейте, - ответила я на ужимки старейшины. - Думаю, людям бы понравилось.
   - Да, у нас тут любят музыку, - с кряхтение признал он. - Ну, тогда, может, тебя устроить-то в таверне какой-нибудь, - сказал он, ни к кому отдельно не обращаясь. - Эх, ладно, пойдем.
   Я положила ладонь на предложенную старостой руку и, прощупывая дорогу тростью, зашагала. Старейшине Люсу было очень тяжело приспособиться к моему шагу, поэтому я старалась сама подстроиться под него. Только сейчас я заметила, что не боюсь. Мне все равно, куда меня вели. Я не замирала от страха, когда рядом проходят люди, здоровающиеся со старостой.
   - Осторожно, тут ступеньки, - предупредил он у входа в таверну, из дверей которого доносился шум и гам, создаваемые несколькими десятками людей. Опять же я не чувствовала страха, когда зашла в заполненное людьми помещение. Собственно, когда мы зашли, шум стих и люди, наверняка, повернулись к нам.
   - Гхм. Господа и дамы, позвольте вам представить Валерию, которая будет играть нам на флейте целых два дня. Надеюсь, вы примите ее благосклонно, - прокашлявшись, выдал староста на одном дыхании.
   - Э? Люс, мне обманываю глаза, или она и правда слепая? - услышала слегка пьяный голос.
   - В общем... да, - сконфуженно ответил староста.
   - Тогда как же она будет играть? - спросил другой голос.
   - Легко! - ответила я прежде Морела. - Где бы я могла присесть, чтобы меня видели все?
   Когда мне предоставили место возле камина, я с нежностью достала флейту и с удовольствием заиграла. Моя первая мелодия была та, что я узнала от кузнеца Свона и семьи, с которой мы путешествовали, поэтому она была знакомой этим людям, но в то же время отличной. Вложив в нее немного импровизаций и эмоций, она стала словно живой и дышащей. В затихшем зале, она лилась, касаясь каждого, кто находился там, заставляя чувствовать. А когда я закончила, зал, не ожидавший такого, еще с минуту сидел в оцепенении, а потом взорвался громом аплодисментов, поздравлений и желаний сыграть что-нибудь еще. Так я и осталась в той таверне, привлекая совей игрой все новых клиентов. Хозяйка заведения Маргарита с удовольствием предоставила мне одну из комнат, а так же кормила меня, пообещав, когда я отправлюсь в путь, снабдить меня провизией. Как оказалось, на второй день моего пребывания в Камышах, должны были пройти ураганы по всей земле. Неужели мне снова повезло?
   За доброту хозяйки я целый день, почти без передышки играла на флейте. Иногда слушатели подпевали, иногда просили сыграть что-то такое, чего я не знала. Тогда с помощью них я подбирала музыку и смеялась вместе с ними, когда что-то не получалось, а когда все мелодии были подобраны и сыграны, я придумывала новые на ходу. Так быстро и незаметно прошли два дня.
  
   Настал момент, когда я была здесь последний вечер. Мне было печально расставаться с теми, кто так тепло принял меня. Поэтому я старалась на славу, словно я никогда больше здесь не буду играть. Наконец, мне дали время на передышку, и ко мне кто-то подошел.
   - Простите, - услышала я взволнованный голос незнакомца. Нет-нет, совсем не того, что я боялась встретить. Вряд ли он бы извинялся. - Я - Гурд, мастер игрушек. Я слышал, как вы играли, и хотел бы, чтобы вы сыграли моей жене. Она болеет, поэтому не может выходить на улицу. Не могли бы вы пойти вместе со мной и сделать нам честь быть гостем в нашем доме, - закончил он просительно. Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, что от меня хотят.
   - Конечно, - слегка растерянно ответила я. - Вы можете отвести меня.
   - Спасибо, спасибо, госпожа Валерия!- запричитал мужчина, который повел меня из трактира. Я не могла понять, почему он все время нервничает. Его состояние чувствовалось очень остро.
   - У вас что-то случилось, мастер Груд? - осторожно спросила я.
   - Н-нет! - поспешно отозвался он. - Нет, просто волнуюсь о здоровье моей жены.
   - Не бойтесь, - попыталась я успокоить его. - Говорят, музыка может исцелять.
   - Спасибо, - услышала я.
   Вздохнув, я больше не лезла не в свои дела. Хотя поведение этого незнакомого человека очень меня беспокоило.
   - Вот, здесь я живу, - нервно объявил Гурд. Он провел меня по деревянным ступеням, ведущим на крыльцо, со скрипом отворил передо мной дверь.
   В прихожей было так просторно, что Гурд все так же мог стоять рядом со мной, поддерживая под руку. Запах говорил о том, что в этом доме жили хозяйственные люди; от ароматов становилось спокойно и уютно. Ничего подозрительного, никаких резких отвращающих запахов. Мастер Гурд повел меня вглубь дома в комнату, где, я думала, нас ждала больная жена. Последнюю дверь он открыл и пропустил меня вперед.
   - Вот, я причел ее, как и обещал, - сказал он, не скрывая тревоги и даже страха. - Я могу получить награду? - огорошил он меня.
   - Что...?! - хотела я спросить, но голос сорвался от волнения. Кто-то коснулся моего плеча, и от неожиданности я отскочила в сторону, споткнувшись об табурет, упала на пол, выпустив из рук трость. В довершении всего я потеряла ориентацию и теперь не знала, в какой стороне находится спасительная дверь. Спокойствия это не прибавило. Во мне всколыхнулся животный страх, из-за которого я не могла выговорить ни слова.
   - Успокойтесь, Валерия, - услышала я незнакомый голос, от чего спокойствия у меня не прибавилось.
   - К-кто вы? - дрожащим от страха голосом спросила я.
   - Не бойтесь, - мягко и успокаивающе произнес кто-то. - Я друг Эррикеля...
   - Эррикель?! - воскликнула я. Словно, услышав только его имя, страх немного отступил, но настороженность осталась. - Где он?
   - Увы, его сейчас нет здесь, но я уже отправил вестника к нему, - торопливо добавил незнакомец. - Через несколько дней он будет здесь, - помогая встать, сказал он.
   - Несколько дней, - расстроено повторила я, садясь на стул, пододвинутый знакомым Эррика.
   - Милорд, - подал робко голос мастер Гурд, о котором я уже забыла. - А как же я?
   - Не беспокойтесь, мастер, - невозмутимо отозвался незнакомец. - Вы получите свои деньги.
   - Деньги? Что здесь вообще происходит? - озадаченно спросила я, поворачивая голову то к одному человеку, то к другому.
   - Простите меня, госпожа Валерия, - пробормотал смущенный Гурд. - У меня и правда заболела жена, но чтоб спасти ее, надо купить дорогое лекарство. Я бедный мастер кукол и у меня нет таких денег, и я не смог бы их заработать даже за год упорного труда.
   - Как знакомо, - пробормотала я.
   - Мне сказали, что вас ищут, чтоб вернуть и ничего плохого не сделают, - протараторил он. - Я поверил, когда мне сказали, что вас похитили.
   - Успокойтесь, мастер Гурд, я на вас совсем не сержусь, - с мягкой, но немного напряженной улыбкой, сказала я. - Собственно, я рада, что все случилось так, как случилось.
   - Спасибо, - с облегчением вздохнул тот. - Сделайте нам честь, госпожа Валерия, переночуйте у нас.
   - Если Марк не против, - пожала я плечами.
   Он был не против. По моей просьбе мастер Груд отправил человека, чтоб предупредить Маргариту, что я не приду. Меня определили в комнату, где стояла печь, на нее я и забралась. Там было тепло, но сон не шел. Я так и не набралась храбрости сказать Марку о проблеме, которая возникнет завтра утром. Я надеялась, что все будет хорошо.
  
   - Какого черта мы должны покидать деревню, когда мы можем дождаться Эррикеля и здесь! - вспылил Марк.
   - Так надо, - уже в который раз повторила я.
   Утром, когда уже больше нельзя было откладывать разговор, я сказала Марку, что мне надо уехать из деревни до полудня
   - Объясните мне, пожалуйста, почему? - уже сдержаннее попросил Марк, словно считал меня недостойно того, чтоб повышать голос, хотя в голосе все еще проскальзывали едкие нотки.
   - Хорошо, - вздохнула я. - Дело в том, что если я не уеду, то жители этой деревни окажутся в опасности.
   - Почему? - уже недоуменно спросил он.
   - Потому что за мной следят, - почти выкрикнула я и, резко развернувшись, зашагала вон из дома. Хорошо еще, что я не врезалась по пути в косяк. Этим я показала Марку, что не собираюсь больше говорить на эту тему. Я тепло попрощалась с мастером Гурдом, пожелала его жене скорейшего выздоровления, и через час я уже сидела на лошади впереди злого. Я чувствовала напряжение, вызванное тем, что до полудня оставалось пол часа, а я находилась еще в деревне. Только после слов Марка, что мы переступил черту, я расслабилась.
   - Что дальше? - спросил он.
   - Вы же предупредили мастера Груда, чтобы тот направил Эррика сюда? - озабоченно поинтересовалась я в ответ.
   - Да, - раздраженный тем, что я ответила вопросом на вопрос, отозвался друг барда.
   - Значит, теперь мы можем остановиться где-нибудь здесь у дороги, чтобы не пропустить его.
   Марк взял на себя любезность найти подходящее место для стоянки, и через некоторое время мы уже сидели у костра. Друг Эррикеля бездумно ворошил поленья. Мне было немного неловко и тревожно, все-таки Марк был для меня новым человеком, который к тому же не страдал разговорчивостью. Я только сейчас поняла, что безоговорочно доверилась ему. Ведь если бы мне потребовалось быстро выбраться на дорогу, я бы этого не сделала по одной простой причине - я не знала, в какой стороне она находится. Молчание, которое все еще давило на меня, портило и без того хмурое настроение. Тогда я просто достала флейту. Мелодия получалась сердитой, нервной, и это заметил Марк.
   - Что-то не так? - любезно поинтересовался он.
   Вместо того, чтобы ответить словами, я выдала серию вопросительных звуков.
   - Знаешь, я хотел бы понять, что с тобой произошло, - переменил он на удобную для себя тему. - Эррикель сказал мне, что тебя похитили. А ты жива и здорова, твоей жизни ничего не угрожает.
   Музыка помимо моей воли сорвалась в визг. Я, поморщившись, с сожалением отложила инструмент.
   - Иногда я думаю, что для меня было бы лучше, если бы похитили, - с болью в голосе произнесла я.
   - Ты уверена, что это лучше? - с иронией поинтересовался тот.
   - Вы не можете понять, через что мне пришлось пройти! - крикнула я в негодовании. - Как сложно мне было выжить одной в темноте, надеясь только на добрый случай, который не баловал меня своим вниманием. Не зная, куда идти, когда единственным ориентиром была сама дорога, о которой ничего не знаешь. Приходилось только надеяться, что она ведет в деревню, а не в болото или пропасть.
   - Тогда почему сбежала?
   - Я не сбегала, - уже спокойнее ответила я, усмехнувшись от этого нелепого предположения. - Меня просто вывели за город и бросили на произвол судьбы, сказав только, чтоб я не возвращалась. А в других населенных пунктах запретили останавливаться больше, чем на два дня.
   - За тобой следят? - выделил он из всего сказанного только это.
   - Наверно, - пожала я плечами. - Скорее всего, да. Возможно, он и сейчас наблюдает за мной, тем самым я подвергаю вас опасности.
   - Ты знаешь, кто это такой? Виделась с ним раньше? - закидал он меня вопросами.
   - Послушайте, - нервно рассмеялась я, - вы случайно не работаете следователем?
   - Иногда приходится, - уклончиво ответил Марк.
   - Тогда на ваши вопросы у меня один ответ - не знаю. Голос вроде знакомый, но я не могу сказать точно, где я его слышала, - устало отозвалась я.
   - Я так ничего и не понял, - с сожалением произнес Марк. - Что ж, дождемся Эррикеля, тогда и решим, что будем делать.
   Больше мы не касались этой темы. В этот день я так и не увиделась с Эрриком.
  
   В огромном зале на возвышении стоял трон, укрытый красной тканью, по обе его стороны были колонны, уходящие вверх в темноту. Единственным источником света были невысокие канделябры, стоявшие прямо на полу. Свечи освещали кровавого цвета ковровую дорожку, устилавшую путь к трону через черный, почти непроницаемый мрамор. Казалось, что если ступить мимо красной дорожки, то можно было потонуть в темной, склизкой и вязкой жидкости. Вся эта картина словно висела в пустоте, и ничего не было за ее пределами. Лишь тьма.
   Я стояла перед троном, на спасительном и надежном ковре, чувствуя босыми ногами ее мягкий ворс. Мой взгляд упирался в нишу за троном.
   - А, это ты, - лениво произнес знакомый голос оттуда. Эффектно отдернувшаяся портьера пропустила вперед говорившего. Рассмотреть его лицо не удавалось, из-за окружающего его облака мрака. Но четко были видны светлые волосы и белый плащ с красной подкладкой. Фигура величественно заняла положенное ей место.
   - Мне становится скучно, - он демонстративно зевнул, изящно прикрыв ладонью рот. - Как ты думаешь, Валерия, что мне нужно сделать?
   - Отпустить, - я не узнала свой голосов испуганном писке.
   - Отпустить? - расхохотался он, откинувшись на широкую спинку. - Подумать только. Нет, вы это слышали? - в ответ на его вопрос вокруг зашевелились тени, зашептались и мерзко захихикали.
   - Нет, Валерия, - издевательски сочувственно произнес фигура на троне. - Уж я придумаю более интересное развитие событий.
   - Пусть она снова будет одна!
   - Пусть ходит по болоту!
   - Нет! По горам! Там такие ненадежные тропы, - посыпались с разных сторон предложения.
   - Тихо! - слегка повысил голос главный, а потом все так же спокойно продолжил. - Господа, не будьте такими кровожадными. Ведь она ничего вам плохого не сделала. Да и ваши предложения так старомодны. Ведь все можно сделать все более изящно... но от этого не менее ужасно, - прошипел он в конце, и зал наполнился жутким смехом и визгом теней, довольных своим господином.
   Внезапно я почувствовала, что мои ноги начали погружаться в какую-то жидкость. Бросив взгляд вниз, я с ужасом поняла, что ковер превратился в ручей из свежей крови. И я погружалась в нее. С диким криком я бросилась вон из речки и провалилась в пустоту, все еще слыша бешеный смех.
  
   С диким криком я проснулась в холодном поту. Какое-то мгновение я еще слышала смех, но постепенно он затих. Я знала, что мне приснился кошмар, я помнила даже жуткий его конец, но больше ничего.
   - Плохой сон? - я не сразу поняла, что разбудила своими криками Марка.
   - Д-да, - закрыв лицо руками, я постаралась взять себя в руки. Насколько я себя помню, мне еще никогда не снилось таких кошмаров, чтобы я от них просыпалась в таком состоянии.
   - Еще довольно рано. Ты можешь попытаться заснуть снова, - предложил он.
   - Нет. После такого я больше не усну, - зябко укутавшись в одеяла, я подсела к костру поближе. Странно было знать, что костер перед тобой, слышать, как он пожирает дрова, но не видеть его завораживающей пляски. - Расскажите, пожалуйста, что-нибудь, - без всякой задней мысли попросила я.
   - Я не сказочник, чтоб на ночь истории рассказывать, - резко ответил Марк, удивив меня.
   - Почему вы так неприязненно ко мне относитесь? - непонимающе пролепетала я.
   - Не вижу причин относиться к вам иначе, - сдержано отозвался он. - Я слишком мало о тебе знаю, только по словам Эррикеля. Тебя окружают загадки, и я даже не могу представить, что они могут принести мне и моему другу.
   Я только хотела открыть рот и сказать "ничего", но вовремя его закрыла. Он был прав. Десять раз прав. А вдруг...
   - Эррикель мой друг, - тем временем продолжил Марк. - И как всякий друг я волнуюсь за него и чувствую ответственность. Он слишком беспечен для своего возраста и не следит за своей безопасностью. И мне приходилось не раз вытаскивать его из передряг.
   - То есть, вы считаете, что ничего, кроме неприятностей, я ему не принесу? - совсем несчастно спросила я.
   - Интуиция редко меня подводила, - жестко произнес он.
   Наверно, надо было его разуверить. Но я не имела права на это и не считала правильным такой поступок. Поэтому я не придумала ничего лучшего, как вернуться на свою лежанку.
   - Знаете, я завидую Эррику, - ложась, произнесла я. -елаверить. Но я не чувствовала У него есть такой друг как вы. Он должен дорожить такой дружбой. Спокойной ночи, - как ни в чем не бывало произнесла я.
   - Спокойно ночи, - услышала я через некоторое время.
   Я так и не уснула, промаявшись остаток ночи.
  
   - Нам стоит поближе выйти к дороге, чтобы встретить Эррикеля, - сказал утром он.
   - Хорошо, - я уже не чувствовала уверенности и радости, как вчера, ожидая встречи с ним. Я элементарно трусила. И боялась себе в этом признаваться.
   В мои мысли вторгся звук копыт, выбивающих торопливую дробь по твердой земле. По мере приближения источника, я могла различить, как тревожно звенела сбруя, как тяжело и устало дышала загнанная лошадь. Мой страх усилился, когда я осознала, что Эррик так спешит сюда. Марк вышел на дорогу, оставив меня на обочине под деревьями.
   - Где она?! - закричал Эррик, и его голос отозвался во мне волнением. Не дожидаясь, когда лошадь остановится, он соскочил на землю. - Ты нашел ее? Говори, не молчи!
   - Успокойся, Эррикель, она... - внезапно Марк запнулся, и я сразу поняла - Эрик заметил меня.
   - Здравствуй, Эррик, - не выдержав молчания, произнесла я. - Я так изменилась, что теперь не узнать?
   - Валерия! - сдавленно прошептал он, делая шаг ко мне, но вдруг, в одно мгновение он подхватил меня на руки и закружил так, что перехватило дыхание. Больше от неожиданности, чем от испуга, я уронила трость и вцепилась мертвой хваткой в его плечи. Так же неожиданно он бережно поставил меня на ноги, сильно прижав к своей груди, что я едва доставала носками земли. Уткнувшись ему в плечо, я напряженно ожидала его слов, но он молчал. Я была благодарно ему за это и позволила себе немного расслабиться. Но, не смотря на мои усилия, непрошенные слезы потекли из глаз. Эррик не давал мне их утереть. Не обращая на медленно намокающую одежду, он прижимал мою голову к плечу, успокаивающе гладя по волосам. От его безмолвной поддержки, мои слезы постепенно перешли в рыдания. Я забыла, обо всем: о Марке, который стал невольным свидетелем слез, о времени. Для меня в тот момент существовал только Эррик, не дававший мне погрузиться в пучину отчаяния. Не знаю, сколько времени прошло, когда я, наконец, выплеснула всю горечь, печаль и боль, весь страх, все отчаяние, накопившиеся за время странствий. Но даже после этого Эррик не спешил опускать меня, позволяя понежиться в его крепких, теплых и надежных объятиях. И мне было так тепло и уютно в них, что хотелось стоять так вечно.
   - Теперь все будет хорошо, - шепнул он. И я на миг поверила. Мне стало немного легче от его слов, хотя разумом понимала, что они ложны.
   - С-спасибо. Извини, из-за меня твоя рубаха намокла, - сдавленно произнесла я, не поднимая головы.
   - Ну, она пострадала не зря, - с былой бесшабашностью отозвался Эррик, своим смехом поднимая и мое настроение.
   - Марк, дружище, почему вы не в деревне? - все еще прижимая меня к себе, обратился он к стоящему рядом человеку. - Я был несколько удивлен, когда не застал вас там, и мне сообщили, что вы ожидаете за воротами.
   - Спроси у своей... знакомой, - его заминка была почти незаметной, но не для меня. - Я в ее объяснениях так ничего и не понял.
   - Что случилось? - мягко спросил меня Эррик, почувствовав, как я вздрогнула. После этого вопроса, мне показалось, как мой мир покачнулся и безмятежность, что окружавшая меня в присутствии Эррикеля, улетучилась, словно туман в ветреную погоду. И я почувствовала себя неуютно в этом месте.
   - Можно я все объясню по дороге в Ислет? - сжавшись, ожидая отказа, попросила я.
   - Как скажешь. В Ислет так Ислет.
   - Эррикель, может, стоит сначала узнать, в чем дело? - недовольно произнес Марк.
   - Брось, - отмахнулся сын правителя. - Успеем еще. Время теперь у нас много.
   - Надеюсь, - едва слышно произнес его друг, и я мысленно с ним согласилась.
   - Знаешь, Лера, - подхватывая меня на руки, произнес он. - Ислет просто замечательный город. Он стоит того, чтоб хотя бы раз в жизни посетить его. Я всегда туда езжу, когда надоедает вся эта канитель. Там просто необыкновенный успокаивающий воздух! - с этими словами он посадил меня на свою лошадь.
   Эррик не забыл поднять мою трость. Передавая ее мне, я вцепилась в нее так, словно она была спасительно соломинкой. Но после того, как бард сел за мной, и я почувствовала спиной надежную опору и крепкую теплую руку на талии. Трость мне была больше не нужна. Наверно, это и спокойная размеренная поступь лошади, которую не пускали в галоп, а так же бессонная ночь, стали причиной того, что я уснула, так и не рассказав ничего Эррику.
  
   Проснулась я как раз, когда до города оставался час неторопливой езды. И даже тогда Эррик не спешил мучить меня расспросами. Почувствовав, что я очнулась, он начал рассказывать о городе, к которому мы подъезжали, вызывая так давно не посещавшие образы.
   На неизмеримом водном пространстве озера Амма в беспорядке разбросано огромное количество разного размера островов. Словно злой великан в раздражении вырвал кусок земли и разорвал на мелкие клочки, бросив их в образовавшееся озеро. На них позднее поселились люди, построив на островах дома, где они жили, работали, отдыхали, развлекались и учились. В первое время единственной связью между островками были небольшие лодки и плоскодонки. Но потом, по мере того, как город расширялся, охватывая все больше островов, принимая в свое лоно все большее количество людей, появились паромы, а потом и искусно вырезанные деревянные, а потом и мраморные белые мосты, резные перила которых, поражали своей сложностью в исполнении. Самым удивительным было то, что острова, как и прежде, утопали в зелени, словно нетронутые человеком. Дома жителей всегда гармонично вписывались в окружающую среду и не мешали любоваться прекрасными видами.
   На улицах постоянно соблюдалась чистота. За этим строго следи сами островитяне. Всякий мусор вы возился за городские стены и уничтожался. Воду озера почитали, словно мать, и каждый месяц утраивали очищение, перераставшее во всеобщий праздник. За это озеро кормило людей, давай богатый улов не только рыбы, но и водорослей, из которых делали много полезных вещей, расходившихся по стране, а в период их цветения вода озера окрашивалась в золотой цвет.
   Удивительно, но городская стена, по-видимому, являлась вершиной архитектурного искусства островитян. Она была построена уже позднее, когда город стал огромным и нуждался в хоть какой-то защите. Озеро Амма опоясывает стена в 8 метров шириной и 12 - высотой, оставляя между большой землей и заграждением 10-метровый канал. Через каждый 2-5 километра стояли круглые башни с сигнальными огнями. Стена была так же пригодна к проживанию, как и любой дом в городе, поэтому там расположились солдаты.
   Ислет был райским уголков, куда можно было попасть через одни из четырех главных ворот, расположенных по четырем сторонам света. Из заградительных строений только ворота были построены на островах. Башни и вся стена уходили под воду. Главные ворота, а поэтому Первые, находились на северо-восточном направлении и назывались Андонеминья или просто Минья. Вторые ворота находятся на юго-западе и называются Андонаттеа или Аттеа. И, наконец, Третьи главные ворота, Андоненелья или Нелья, находятся на юго-востоке. Четвертых главных ворот на самом деле нет, так как на северо-западе за городскими стенами находятся болота, но выйти с той стороны из города все же возможно, но только через маленькую ничем непримечательную дверцу. Перед большими воротами, через 10-метровый канал были перекинуты огромные, белоснежные, сверкающие на солнце мраморные мосты, на которых с легкостью могли разминуться четыре телеги.
   Мы въехали в город через Андонеминья, которые были украшены вырезанными причудливо переплетенными растениями, птицами и животными. За воротами открывался великолепный вид, словно перешел какую-то границу, которая разделяла два совершенно разных мира. Казалось, что ты попал в сказочную страну, где живут эльфы, так зелено было вокруг, несмотря на раннее время, и благоухало от уже распустившихся цветов. Тишину нарушали только птицы и плеск волн озера о берег. От большого острова, на котором были построены ворота отходили в разные стороны три широких мостика. На огромном живом дереве, что стояло почти напротив входа в город, висел указатель с названиями главных улиц и зданий, находящихся в тех направлениях. На тех же деревьях висели фонарики, и когда на город опускалась ночь, они зажигались постепенно: от центра к окраинам - погружая город в приятный для глаз полумрак, и Ислет в такой момент становился еще прекрасней. В некоторых местах ветки деревьев сгибаются так низко, что касаются головы и лица, словно гладя и шепча успокаивающие слова.
   Среди всех островов, на которых расположен город, только несколько из них шумные и наполнены людьми, например, там, где находится рынок или главная площадь, или парк, где резвятся дети, с радостным визгом прыгая с деревьев в воду. Но все это гармонично вписывалось в окружающую обстановку. Но самым божественным местом был маленький островок, утопающий в зелени. Там стояла только одна небольшая беседка, укрытая от посторонних глаз ветками деревьев. Этот вроде ничем не примечательный островок находился в непосредственной близости от главной площади, где каждый вечер собираются менестрели, ожидая знака, чтобы начать свое выступление, когда в центре зажгутся первые фонари. И считается большой честью играть в то время, когда свет медленно распространяется по городу. Беседка считалась наилучшим местом, где можно было слышать выступления всех менестрелей, получивших одобрение народа до этого, оставаясь при этом незамеченным. Каждый, кому удавалось застать такой момент, был очарован городом и не хотел уезжать из него. Не хотелось и мне, еще не побывавшей в этом городе, но увидевшей его глазами Эррикеля.
  
   Перед въездом в город Эррик надел свою маску, по которой его узнали стражники у ворот.
   - Мастер Рик! - восторженно поприветствовали его. - Вы снова здесь? Городу везет, если вы так часто его посещаете.
   - Ну, что вы, Генри, - непринужденно рассмеялся бард. - Другие менестрели вряд ли обрадуются моему скорому возвращению.
   - О, да! - поддержал его стражник, польщенный, что такой человек помнит его имя. - Теперь им придется постараться, чтобы завоевать симпатию у людей. Вы остановитесь там же, как и всегда?
   - Да. Мы с моими друзьями отправимся в гостиницу "Черный лебедь", ведь там самая вкусная стряпня во всем городе!
   - Это точно. Удачи вам! - пожелали нам добродушные стражники.
   Гостиница, по словам Эррика, была двухэтажной. На первом этаже располагались только несколько комнат, где жили работники и хозяйка, кухня со складами и вместительный зал, в котором в любое время дня и ночи было очень людно и шумно. На втором этаже были только комнаты для посетителей.
   Мы стояли у двери, мою руку крепко сжимала ладонь Эррикеля, сзади неслышно стоял Марк.
   - Рик, малыш! - прорезал всеобщий гул глубокий и сильный женский голос. Я сразу решила, что это была хозяйка гостиницы, и мне сразу представился ее образ. Дородная, с широкой грудью, как у оперной певицы, розовыми щеками, большими, сильными и в то же время нежными руками, и сверкающими от переполнявшей ее радости жизни глазами. - Ты снова здесь.
   - Матушка Силия, - неожиданно мягко произнес бард. Эррик, не выпуская меня, он обнял женщину другой рукой, слегка похлопав ее по спине. - Я не смог долго жить без ваших фирменных блюд. Надеюсь, моя комната все еще свободна?
   - Конечно, - со смехом произнесла женщина. - Ты же знаешь, что можешь приезжать в любое время, и комната всегда найдется для тебя.
   - Спасибо, матушки Силия, но я сегодня не один. Ну, Марка ты хорошо знаешь.
   - Добрый день, госпожа Силия, - сухо отозвался Марк.
   - Э, малыш Марк, ты тоже решил обрадовать тетушку, - жизнерадостно произнесла хозяйка. - Ну, здесь тебя быстро избавят от нездорового бледного цвета лица.
   - Позволь представить тебе Валерию из Борна, - дождавшись паузы, продолжил Рик. - Она тоже в некотором роде менестрель, и сегодня, я уверен, мы затмим всех, - гордо произнес Эррик, положив руку на плечо, словно беря под покровительство, хотя так оно и было с самого начала, но этот собственнический жест меня немного нервировал.
   - Рик! - в ужасе воскликнула она, хватая меня за плечи, тем самым, вырывая из надежных рук, и я невольно вжала голову в плечи. Я уже успела представить себе, что она испугалась моего недуга, но, когда женщина продолжила, я немного успокоилась, хотя чувствовала себя неуютно, когда меня касался незнакомый человек в шумном, полном народу помещении: - Если бы я хорошо не знала тебя и Марка, то подумала, что морили девочку голодом. Ее надо немедленно накормить, иначе она прямо тут упадет в голодный обморок, - сказав это, она попыталась увести меня куда-то. Я от неожиданности не сразу сообразила, что к чему.
   - Рик? - невольно в отчаянии вырвалось у меня, стараясь расслышать сквозь гам, идет ли он за нами.
   - Я здесь, не бойся, - совсем близко ответил он, словно ожидал, что я его позову. Он слегка коснулся моей руки, чтобы приободрить. - Матушка Силия, я доверяю вам одного из самых дорогих мне людей, и я не хочу, чтобы с ней что-то случилось.
   - Не понимаю, Рик, - недоуменно произнесла хозяйка. - Ты же меня знаешь, и я никогда...
   - Я слепая, госпожа Силия, - решила я покончить с этим фарсом.
   - О, - нерешительно приостановилась она, потом, что-то для себя решив, повела меня дальше, но уже осторожнее. - Ну, это же не помешает ей покрепиться, не так ли?
   - Конечно, нет, - с улыбкой подтвердила я.
   Госпожа "Черного лебедя" отвела нас в комнату на втором этаже, что была самой дальней от шумного зала и самой большой. В ней были две спальни и гостиная.
   - Вам немедленно принесут поесть. А пока устраивайтесь, - когда она ушла, я услышала тихий облегченный вздох Марка.
   - Не волнуйся, Лера, - произнес Рик, усаживая меня на стул. - Силия самый добрый человек на всем белом свете. Я доверяю ей так же, как и Марку, - похлопал он по плечу хмыкнувшего друга. - Ты не смотри, что она такая строгая, на самом деле она никогда никому не причинит вреда.
   - Угу, если только не закормит до смерти, - буркнул мрачный друг Рика. Эрик услышал его и от всей души рассмеялся.
   - Точно! Но смерть от стряпни тетушки Силии была бы самой счастливейшей смертью, - восторженно произнес он. - Если бы только могла представить, какие вкусные блинчики она готовит. А бисквитные рулеты с персиковым или абрикосовым джемом просто пальчики оближешь. Ну а пирожные просто фантастика - бисквит, фруктовое желе, в котором как в янтаре лежат кусочки киви, винограда и банана. Мм, это просто объеденье!
   - Хватит-хватит! - с едва сдерживаемым смехом попросила я. - Я и так хочу есть, а ты еще дразнишь.
  
   Либо под влиянием слов Рика, либо из-за чувства голода, но обед оказался таким вкусным, как мне его описывали.
   - Что ж, поели, теперь с чистой совестью и полным желудком можно вернуться к насущным делам, - объявил Эррик, и мое настроение сразу испортилось.
   - Итак, Валерия, расскажи, что де все-таки произошло? - мягко спросил он.
   Отодвинув от себя тарелку, я с тяжелым сердцем начала рассказ. Начало было медленным, но ни Рик, ни Марк не торопили меня, даже наоборот, иногда останавливали меня и просили рассказать подробнее. В тот момент эти двое были для меня очень жестокими, благодаря их любопытству, я снова переживала все те ужасы, что случились со мной в пути. Мой рассказ шел с трудом, словно мне что-то мешало говорить, хотя тот страшный незнакомец не запрещал мне рассказывать о своих злоключениях. Но именно отсутствие этого запрета и настораживало. Я боялась, что он воспользуется этим, чтобы причинить вред моим друзьям. Но уже начав говорить, мне не давали остановиться. И только спустя два мучительных и долгих часа, когда я почувствовала себя выжатой как лимон, Рик и его друг решили, что узнали достаточно. Никакого облегчения выговорившегося я не почувствовала. Казалось, что груз на душе стал тяжелее. Я обессилено опустила внезапно отяжелевшую голову на сцепленные руки, лежавшие на столе. Закрыв глаза, я со страхом ожидала появления незнакомца, который с язвительным смехом сообщит мне, что я совершила ошибку и теперь он начнет издеваться и над ними. Поэтому, когда меня коснулись, я подскочила как ужаленная, едва не навернувшись со стула.
   - Ш-ш, успокойся. Бедная малышка, - прошептал Эррик успокаивающе, заключая меня в объятия. - Сколько же тебе пришлось пережить из-за психа, - легко посадив меня к себе на колени, он начал укачивать меня, гладя по голове. Я почувствовала себя маленьким ребенком и тихо-тихо заплакала.
   - Знаешь, когда я увидел тебя тогда в зале таверны, то очень удивился и обрадовался, - тихо начал он. - Я чувствовал ответственность и поэтому расстарался тогда, чтобы ты не почувствовала, что зря пришла, поборов свой страх. Наверно, это был единственный раз, когда мне совсем не хотелось заканчивать свое выступление, - немного задумчиво произнес он. - А после... когда рядом с тобой стоял незнакомец, я забеспокоился. Лишь, увидев Карелию, я подумал, что она его знает, но даже не мог предположить тогда, что они ни разу в жизни не видели его. Только потом я узнал от самой госпожи Карелии, что она решила, будто этот молодой человек заинтересовался тобой, и поэтому не посчитала нужным мешать. Не могу сказать точно, что потянуло меня проверить дома ты или нет, но не застав тебя там, я вернулся к Карелии. Но ни она, ни господин Гриз не знали, где ты. Они были уверены, что незнакомец повел тебя домой.
   Нас испугало то, что никто не видел тебя ни возле дома, ни где-то еще. Мы тогда чуть с ума не сошли, разыскивая тебя. Только Марк, оставшись среди нас самым невозмутимым и хладнокровным, посоветовал порасспросить стражников у ворот. Один из них сказал, что видел подозрительную черную карету, и я клюнул на этот ложный след. Кто мог предположить, что я проскачу мимо тебя в каких-то пяти метрах, - горько рассмеялся Рик. - След привел меня в Вест, но, не обнаружив тебя там, поскакал обратно в Борн, надеясь, что ты нашлась. Но ничего нового я не узнал, поэтому поскакал в Ислет, оставляя во всех деревнях сообщение о черной карете и вознаграждении, что получит каждый, кто скажет, где она находится.
   Несколько дней я тщетно прождал в городе хороших новостей. Я был на взводе, поэтому решил поехать на озеро, о котором я когда-то тебе рассказывал. Там я загадал желание, - с легкой улыбкой произнес Эррик. - А когда вернулся, то меня уже ждало сообщение о том, что тебя нашли. Я как бешеный помчался к вам, страшась того, что это какая-то ошибка или чья-то глупая шутка. Я был рад, что это не так. Вот так вот все и было у нас, - закончил Эррик.
   Слушая его, я незаметно для себя понемногу успокаивалась. Мне было так лестно и в то же время неудобно, что за меня так беспокоились.
   - Ой! - озарило меня. - Кия и Гриз до сих пор не знают, что я нашлась, - встрепенулась я.
   - И, правда, - согласился сын правителя Борна. - Марк, поможешь?
   - Это плохая идея, - высказал свое мнение его друг, о котором, я совершенно забыла. А когда вспомнила, осознала в каком положении оказалась. Слезть с колено не давали держащие меня руки, поэтому я просто спрятала пылающее лицо на плече Эррикеля.
   - Брось! Все будет нормально. Ты успеешь съездить в Борн и сообщить семье Леры, что с ней все в порядке, а потом вернешься, мы ухе будем здесь. Да и Анакреон будет рад услышать хорошие новости, - добавил он в конце.
   - Хорошо, - недовольно проворчал тот. - Только сначала скажи, что ты намерен делать, чтоб я знал, где тебя искать.
   - Да ладно тебе, - отмахнулся от него Эррик. - А вообще мы с Лерой собираемся покорить Ислет дуэтом из флейты и лютни. Положенных два дня мы пробудем здесь. А потом... - задумался он. - Потом, Валерия, я повезу тебя на озеро. Ты же мечтала туда попасть.
   - Отлично, я успею, - только и сказал Марк. - Эррикель, только, будь добр, не влипай в истории, ладно?
   - О чем ты говоришь!? - возмутился тот. - Чтоб я...? Да никогда!
   - Смотри, я предупредил. Будь ты одни, я бы еще, возможно, промолчал.
   - Марк, иди уже, - уже серьезнее произнес менестрель, незаметно для Марка прижимая меня сильнее. - Я все знаю и понимаю.
   - До встречи. Госпожа Валерия, будьте здравы, - прежде, чем уйти, сказал его мрачный друг.
   - Опять ты говорил так, будто меня здесь и не было, - тихо упрекнула я его, не поднимая голову.
   - Я - дурак, да? - с досадой произнес Эррик.
   - Есть немного, - отозвалась я, уютно устроившись на его руках, оправдывая себя тем, что это его наказание.
  
   Эррик выполнил свою угрозу: сегодня мы играли в "Черном лебеде". Я честно пыталась отвертеться от этой затеи, но менестрель не дал.
   - Эррик, может, не надо? - в который раз пыталась я.
   - Тс-с, - прервал мое нытье он. - Тебя могут услышать. И - нет, надо, еще как надо!
   - Но мы даже не репетировали.
   - В этом-то вся и прелесть, - воодушевленно произнес он.
   - Я все испорчу, - мрачно предупредила я.
   - Ничего подобного, - непринужденно отмахнулся он, но внезапно остановился и взял за плечи. - Ты просто слушай. Слушай, чувствуй и играй так, как твоей душе угодно. Музыка сама польется, и ты даже не остановишь ее, если пожелаешь этого, что вряд ли случится, - с улыбкой закончил он. - Ну, что?
   - Хорошо, - буркнула я.
   Когда мы спустились в зал, который, к моему ужасу, был заполнен до отказа, судя по шуму, и это напомнило мне о "Золотом петушке".
   - Ох, Рик! Люди уже прознали о том, что ты будешь выступать сегодня, - услышала я госпожу Силию. - Пришлось выставить запасные лавочки, что пылились в кладовке.
   - Может, не надо? - шепотом спросила я снова.
   - Надо, - отрезал Рик и, не давая мне возможности сопротивляться, объявил всему залу о своем приходе.
   - Я тебе это еще припомню, - пообещала я, слегка оглушенная бурными аплодисментами.
   - Дорогие друзья, - не обращая внимания на мои причитания, заговорил Эррик, и зал затих. Бард стоял позади моего стула, на который предварительно усадил, положив руки на плечи. В зале с интересом и удивление зашептались. - Сегодня я собираюсь не только покорить ваши сердца...
   - Они уже и так все твои, - услышала я девичий голосок и смех, который вызвал у меня раздражение, хотя списала это на то, что была на взводе.
   - Так вот. Я обещаю покорить ваши умы, ваши души с помощью этой девушки. Вы еще никогда в жизни не слышали такой музыки! Услышав наше исполнения, ваше воображение унесет вас туда, где вы еще никогда не бывали.
   Слушая Эррикеля, я с ужасом думала, что он так расхваливает наше исполнение, а люди могут не посчитать его таким уж завораживающим. Я слышала, как он восхваляет мой талант игры на флейте, словно я лучшая в мире. Ну, он у меня дождется, подумала я тогда.
   - Итак, запаситесь терпением. Мы начинаем, - в конце фразы, он сжал мои плечи прежде, чем отпустить, и сел рядом со мной.
   С ужасом я вспомнила, что он так и не удосужился мне сказать, что будет играть. Но после нескольких аккордов, я расслабилась, так как узнала мелодию и смогла легко присоединиться к нему. Я постаралась последовать совету Рика, отодвинуться от мысли, что передо мной десятки человек, которые внимательно слушают. Помогли все те же образы, которые возникали перед глазам. Я просто ушла в них с головой, и сразу музыка стало полноценной, гармоничнее, чем секунду назад. Злость на Эррка отошла на задний план, как нечто совершенно незначительное и даже неприличное в такой момент.
   Стоит ли говорить, что в "Черном лебеде" мы имели огромный, ошеломляющий успех. Изредка в перерывах я даже слышала шепоты о том, что я ведьма, которая действительно забрала их души, но это звучало совсем не обидно, даже наоборот - лестно. Но были и такие, кто думал, что я воспользовалась знаменитостью Рика Серебряный Голос, чтобы искупаться в лучах его славы. Да еще для таких мой явный физический недостаток был отталкивающим и ужасным.
   - Ну, что, Лера, пошли теперь по городу походим, - я вздрогнула, услышав у плеча голос Эррика.
   - Ох, да, конечно, - согласилась я, чтобы не слушать обидные слова.
   Выйдя из таверны, Эррик начал описывать красоту вечернего города. Но вместо желанных образов на душе становилось грустно и гадко. В этот момент я позавидовала ему за то, что он видит все то, что для меня недоступно. Мне было так обидно, что я едва сдерживала слезы.
   - Что-то случилось? - с участием спросил Рик.
   - Я просто устала. Давай вернемся, - попросила я.
   В своей комнате уснуть я не могла еще долго оттого, что меня задели слова, сказанные недобрыми людьми в зале. Настроение еще не поднималось и по той причине, что пока я лежала, пытаясь заснуть, Эррик снова спустился в зал, где он тоже мог все это обо мне услышать.
  
   На следующий день свободного времени так и не появилось. Эррик не давал мне просто так сидеть. Каким-то шестым чувством я поняла, что таким образом он добивался того, чтобы у меня не было времени думать о незнакомце, о приближающейся вынужденной поездке. И у него это отлично получалось. Я не вспоминала об этом до того момента, пока Эррик сам не дал знать, что время пришло.
   - Ну, теперь поездка на озеро, - сказал он после обеда, и я сразу погрустнела.
   - Конечно, - отозвалась я, не показывая страха. Про себя я ругала за то, что забыла, какие последствия могли бы быть, если бы не Эррик.
   - Отлично! Я уже все приготовил, - удивил он меня. - Можем прямо сейчас выезжать. К позднему вечеру как раз будем у озера. Успеем вовремя. Матушка Силия собрала нам провизии, и надо бы к ней забежать, попрощаться и не забыть ее деликатесов.
   Возразить было нечего, да и не за чем.
   - Вы приезжайте снова. Вы имели здесь огромный успех, - на прощанье сказала хозяйка "Черного лебедя". - Вы уже можете выступать на главной площади.
   - Увы, - ответил Рик. - Не сегодня и не завтра. Я обещал Леру свозить на озеро.
   - Ох. Но почему так рано? - спросила недоуменно Силия.
   - Так надо! - твердо сказал он, и больше никто не задавал вопросов. Нам пришлось отнекиваться от самых вкусных вещей в мире из-за того, что некуда было их положить. Госпожа Силия норовила дать нам всю снедь, которую приготовила для своих клиентов, но Эррикель снова твердо настоял на своем. Хотя от корзинки с горячими аппетитно пахнущими пирожками с капустой отвертеться не удалось. Конечно, было жалко оставлять за своей спиной столько вкусной еды, но одна лошадь, которая должна была, помимо провизии, везти еще двух людей, вряд ли выдержала бы такую нагрузку.
   Выезжали из города мы тихо. Эррик посадил меня на лошадь, а сам вел ее в поводу. Уезжать из Ислета не хотелось жутко. Каждый шаг, который удалял меня от городских стен, я чувствовала всем сердцем.
   - Не беспокойся, мы вернемся еще, - заметив печальное выражение у меня на лице, Рик пытался подбодрить.
   - Наверно, - совершенно не чувствуя уверенности в этом. С Ислетом я попрощалась навсегда. Так, на всякий случай.
  
   Оборачиваясь назад, я могла бы сказать, что сама поездка на озера была самым увлекательным мероприятием. Не смотря на то, что я не могла во всех подробностях рассмотреть все, что мы проезжали - это восполняли милые сердцу образы от рассказов Эррика - мое настроение было приподнятым. По словам Серебряного Голоса большую часть пути мы проделали по открытой местности. По мерее приближения к лесу, опускалась тихая ночь.
   - Ну, вот мы почти на месте, - сказал Эррикель, когда мы въехали под кроны деревьев. - Еще где-то минут двадцать. Ну что, что-нибудь чувствуешь?
   Не спеша с ответом, я прислушалась. Но ничего особенного, только обычные ночные звуки и никаких особенных ощущений.
   - Нет, все как обычно, - немного огорченно произнесла я.
   Еще некоторое время мы проезжали по лесу. Между деревьями было достаточно пространства, чтобы лошадь могла спокойно проехать, не задевая боками веток. Постепенно мой нос стал различать такие запахи, как аромат прелых листьев и влажной травы. В волосах запутался озорной ветерок, принесший с собой ощущение, что где-то недалеко открытое водное пространство.
   - Ну, вот мы здесь, - останавливая лошадь, подтвердил мои мысли менестрель. Осторожно опустив меня на землю, он предупредил, где от меня что находится, чтобы я случайно не упала в воду или не налетела на дерево. Осторожно подойдя к берегу озера и сев на корточки, я опустила ладони в прохладную воду. Внезапно необычайно остро, как никогда прежде, я почувствовала свой физический недостаток. Это навалилось на меня так неожиданно, что едва не опрокинуло меня в озеро. Не видеть леса. Не видеть озера, бликов на поверхности. Не видеть солнца и луны, птиц, животных, цветов. Любимых людей. И только представлять себе их лица, только ощущать насмешливое касание теплых лучей солнца и ветра. Это невыносимо больно...
   - Ну, вот. Лошади накормлены и напоены. Лагерь готов, - самодовольно произнес он и осекся. - Эй, ты чего? - склонившись, спросил он тревожно, наверное, заметил мои слезы.
   - Ничего, - грустно улыбнулась я, вытерев нежеланные слезы и поставив лицо ветерку. - Сейчас пройдет.
   - Скоро полночь, - тихо сказал он. - Не забудь загадать желание, когда они появятся.
   - Хорошо, - кивнула я, заранее зная, что загадаю.
   Когда пришло время, я была уверена, что почувствовала это первой. Внезапно лес затих, словно выключили звук, и вся таинственность обрушилась на нас лавиной.
   - Начинается, - минутой позже возвестил Рик. Его голос был полон удивления и восхищения, отчего мое сердце снова кольнуло сожаление.
   Встав с земли, я почувствовала себя натянутой струной под чуткими пальцами музыканта. Мне казалось, что я вот-вот услышу что-то важное. Повинуясь порыву, я вынула из поясного мешочка флейту.
   - Надеюсь, им понравится, - шепнула я прежде, чем поднести ее к губам. Но уйти с головой в музыку, как обычно, мне не удалось, словно невидимый якорь держал меня. Я не могла в полной мере отдаться игре на флейте, все время что-то мешало во мне.
   - Они танцуют, - услышала я словно издалека. - Им нравится, - весело произнес бард. - Они выстраивают какие-то фигуры. О! Белочку изобразили. А вот зайчик бежит... Как красиво! - воскликнул он, не удержавшись от заливистого смеха.
   А я старалась сдержать слезы и играть так, словно со мной ничего не происходит. Мне было стыдно за то, что так сильно завидовала Эррикелю, стыдно за то, что не могла, да и, чего таить, не хотела ничего с этим поделать. Наконец дошло до того, что, не удержав всхлипа, я испортила мелодию. Я была полностью уверена, что огоньки в ужасе рассыпались в разные стороны. Судорожно сжав флейту в руках, я старалась успокоиться.
   - Ох, Валерия... - тихо и грустно произнес Рик. - Мне так жаль, что мне не удалось поднять тебе настроения. Прости, - обнимая, произнес он, и меня прорвало. Уткнувшись в его плечо, я разревелась, распугав всех живых существ в округе.
   - Огоньки в замешательстве, - сказал Эррик, чтобы не молчать. - Они, наверно, не могут понять, что случилось и вертятся вокруг нас, словно заглядывая в лицо.
   - Не хочу, - придушенно сказала я, крепче прижимая лицо к мокрой рубашке менестреля.
   - Плохая мысль - привести тебя сюда, - тяжело вздохнул он.
   - Да, - не стала отпираться я.
   - Я все время забываю, что ты чем-то отличаешься от других. То есть, - торопливо добавил он. - Ты действительно отличаешься, но эти различия не внешние. Просто ты так естественно себя ведешь, что я... - смешался Эрик. - Прости. Прости, я - дурак!
   Он добился своего. Слезы прекратились, но освобождаться из объятий не хотелось.
   - Проси, что хочешь. Я же должен загладить свою вину, - на это заявление я грустно рассмеялась.
   - Эгоист, - сказала я не для того чтобы упрекнуть.
   - Ах, идиот проклятый, - пробормотал он, и если бы не мой острый слух, вряд ли что-то услышала бы. - Совсем не то говорю. Нет, с моими мозгами, определенно, надо что-то делать. Я вообще хотел сказать, Лера, что...
   Я так и не узнала, что же он хотел. Воздух вокруг нас наэлектризовался. Словно вот-вот загудит. Мое тело отозвалось на это, мурашки побежали по коже, волосы на затылке пошевелились. Судорожно вздохнув, я почувствовала, как необъяснимая тревога поднялась.
   - Какого... - сжав зубы, пробормотал Эррик. - Огоньки сошли с ума, - напряженным голосом произнес он. - Они словно... пытаются выгнать нас, - потрясенно закончил он.
   - Но что мы сделали? - заранее почувствовав себя виноватой, спросила я.
   - Не знаю. Но думаю, что не стоит еще сильнее раздражать их. Сядь пока, я соберу наши вещи.
   Опустившись на землю, я задрожала. Вокруг меня, внутри меня - везде был страх. Словно что-то опасное приближалось к нам. Внезапно спину что-то ужалило. Скорее от неожиданности, чем от боли, я вскрикнув, вскочила на ноги, готовая бежать сломя голову.
   - Что-то... черт, - услышала я обеспокоенный голос Эррика. - Осторожно иди на мой голос. Не делай резких движений, поняла?
   Не смотря на спокойный голос, во мне стала подниматься паника. Осторожно делая все, что говорил Эррик, я старалась не думать ни о чем плохом. Но помимо воли мелькали мысли о том, что бард хороший человек. Ему просто не повезло встретиться со мной. Мне так не хотелось, чтобы с ним что-то случилось, что я, несмотря на неподходящую ситуацию, загадала желание. Оно было отличное от первоначального варианта, но совершенно не отличалось по искренности.
   - Ну, вот. Теперь пошли отсюда, - вздохнув с облегчением, он взял мою руку.
   Неожиданно страх достиг своего пика, я даже споткнулась и, если бы не поддержка Эрика, упала бы. Словно несколько сотен голосов одновременно закричали так, что простое человеческое ухо не могло уловить ни звука, только шестым чувством понял: "Поздно! ПОЗДНО! СЛИШКОМ ПОЗДНО!!!"
   - Вы уже уходите?
   - НЕЕЕЕТ!!! - мой крик наверняка услышали даже в Ислете. Самое страшное, чего я боялась больше всего на свете, случилось.
   - Да, - услышала я знакомый до боли насмешливый голос. - Добро пожаловать в мой дом, - как всегда закончив фразу мерзким смехом.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"