Шимон приехал вовремя. А я и не сомневался. Хоть и видел его дважды в жизни, знал - этот не опаздает. Шимон позвонил с улицы, спросил нужна ли помощь - принести оборудование из квартиры. Я сказал, что не нужна. Завязал шнурки на ботинках, подхватил камеру и сбежал вниз по лестнице. Мы пожали друг другу руки, сели к нему в машину, поехали на юг.
Пока Большой Тель-Авив не останется позади - можно наслаждаться урбанистическим пейзажем. Башни из стекла и стали, мосты, индустриальные парки. Наша страна - один из главных поставщиков высоких технологий. Третья в мире по числу фирм, чьи акции продаются и покупаются в NASDAQ. А научных публикаций на душу населения у нас - больше всего на планете. Думаю об этом, и у меня повышается настроение.
Минут через двадцать цивилизация проходит и начинается периферия. Там - другая история. По количеству школьников, получающих аттестат зрелости, среди развитых стран Израиль занимает седьмое место с конца. Специалисты уже давно бьют тревогу - через несколько лет в нашем знаменитом Технионе некому будет учиться.
Первый Банк гордится своей бизнес-философией. Она довольна проста.Если улучшить школьное обучение - больше выпускников пойдут в университеты. В стране увеличится число людей с высшим образованием. Из них можно будет набирать кадры для работы в банке. Те, кто не станет работать в банке, станут его будущими клиентами. Инженеры, врачи и экономисты - лучшие клиенты, чем рабочие или кассирши. Поэтому банк и вкладывает деньги в проекты, связанные со школьным образованием. Один из них называется "Мой аттестат". Дирекция банка попросила меня сделать об этом проекте небольшой фильм. Первый Банк - очень богатая организация. А бюджет на кино такой, что я не могу себе позволить даже оператора. Отказываться тоже не хочется - банк, как никак, солидный клиент. Вот и приходится мне, продюсеру и режиссеру, самому браться за камеру. Успокаиваю себя тем, что вместе с банком участвую в благотворительной деятельности...
Ехать нам с Шимоном еще долго. Начинаются разговоры. Сначала говорим о работе, как положено. Шимон рассказывает, что увлекался кино в средней школе. Когда вернулся из армии, даже размышлял о карьере на телевидении. Но вовремя одумался. Его отговорил двоюродный брат, работающий на десятом канале. Брат объяснил, что престижная должность на ТВ - привилегия ловких ребят с большими связами. Шимон сказал, что ему это не по душе. Не нравится ему такая система. Я догадался, что у Шимона нет больших связей. Успокоил его, поведав, какая трудная жизнь у независимого режиссера. Какая, в смысле, у меня - трудная жизнь. Еще я сказал, что у Шимона есть время подумать о будущем - он ведь совсем молод.
- Сколько тебе лет? - спросил я его.
- Тридцать.
- Семья?
- Женат. Чуть больше года.
- Дети?
- Пока нет. Хочется еще пару лет насладиться покоем.
Я поделился с Шимоном соответствующей информацией о себе. Потом мы стали разговаривать о жизни. В разных обстоятельствах тема жизни заметно меняется. Будь нам обоим по двадцать пять - говорили бы о путешествиях. Учились бы в университете - о занятиях и перспективах. Поскольку наши судьбы двигались в разных плоскостях, мы говорили о том, о чем говорить было модно. В 2007 году в моде была "духовность". И еще был модным фильм "The Secret". О нем мы и говорили. Кивали головами, соглашаясь, что все в этом фильме - чистая правда. Приводили примеры, как работает "закон притяжения". Упоминали "синхронность".
Я рассказал, что под влиянием фильма перестал слушать новости.
- У меня и так телевизора нет, - говорил я. - Уже шесть лет. А теперь я и Ynet перестал читать.
- И правильно, - поддерживал Шимон. - Моя тетка, например, если не услышит каждый час новости - с ума сходит.
- Вот-вот, - перебивал я. - Убил, задавил, ограбили, была изнасилована, угрожали, взорвался, погибли, разбился... - зачем мне наполнять голову негативом? Почитаешь такое и начинаешь транслировать во Вселенную нехорошие частоты. И по закону притяжения - тянешь плохое в свою жизнь.
- Ага, - говорил Шимон. Именно так.
За окнами незаметно возникла пустыня. Теперь о цивилизации напоминало только шоссе, по которому мы ехали. Еще о ней напоминал дергающийся у меня в кармане телефон. Я прижал его к уху. Звонила Юля. Сказала, что день рождения дочери будут все-таки отмечать сегодня. Мол, у Светкиных дочек завтра кружок, а Лина работает в вечернюю смену.
- Жаль, что так получилось, - сказал я.
- Так ты не приедешь? - спросила Юля. Мне показалось - с надеждой.
- Я постараюсь. Сейчас мы едем в Димону. Закончим около трех - самое раннее. Оттуда до Хайфы часа два с половиной - три.
- Мы начинаем в четыре тридцать. Не знаю, имеет ли тебе смысл приезжать.
- Юля, это день рождения моей дочери. Я тоже хочу присутствовать. В любом случае, попытаюсь приехать, а там - как получится.
- Хорошо. Пока. - Юля повесила трубку.
Настроение испортилось. Убогие бедуинские палатки вдоль дороги нагоняли тоску. Странные они ребята, эти бедуины. В городах жить не могут, в деревнях - тоже не могут. Кочевой народ. Строят палатки из ворованной жести и досок посреди пустыни - и живут себе. Хотя нет, вру. Несколько поселков все же имеются. Точнее - целых три.
В один из них мы и направляемся. На въезде - большой плакат возле автобусной остановки. Бородатый джин в чалме и надпись по-арабски.
- Добро пожаловать в Раат, - кивнул на плакат Шимон.
- Ты умеешь по-арабски читать?
Шимон улыбнулся. Могу поспорить, что его родители - европейского происхождения.
Мы въехали в поселок. Одно- или двухэтажые дома с плоскими крышами. Серые от того, что на стенах нет штукатурки. Пыль, мусор, деревьев и цветов нет совсем. Зато есть мечеть с желтым куполом. Смотрю на нее очень долго, понимаю, что из-за купола - единственного цветного пятна на сером фоне. Подъезжаем к школе. Их здесь две, одна напротив другой. Над первой большая надпись на арабском и иврите: "Средняя школа имени Салах-а-Дина". Я надеюсь, нам не в эту школу. Так и есть - "наша" называется "Средняя школа имени Аль-Рази". Заходим в здание - пустынно и не очень чисто. На стенах выставка уродливых чеканок с птицами и мечами - поделки учеников. В учительской - огромный портрет бородатого джина с автобусной остановки. Оказалось, это и есть Аль-Рази. Еще там сидели несколько мужчин и женщина в мусульманском платье. Один из мужчин что-то живо рассказывал, остальные смеялись. Все мужчины курили и пили кофе, который варили тут же, в учительской. Женщинам курить не положено, а смеяться - пожалуйста. Она и смеялась. Я, тем временем, выбирал, где можно установить камеру.
Сначала я взял интервью у директора школы. Говорил он складно, и внешне очень напоминал моего близкого друга. Я почувствовал к директору симпатию. Затем нас повели в классы. Там небольшие группы подростков слушали дополнительные уроки математики - на деньги Первого Банка. Наверное, этих подростков отобрали специально для нас. А может быть, и нет. В любом случае, они активно участвовали в происходящем. Учитель писал что-то на доске, спрашивал, в ответ тянулся десяток рук. Все себя вели очень спокойно, невзирая на камеру и Шимона с микрофоном. Девушки носили паранджу, не закрывая лиц. Одна восточная красавица вышла к доске, стала бойко решать какие-то уравнения. Многие неплохо говорили на иврите... Интервью получились хорошими. Даже слишком хорошими. Я не ожидал такого бурного выражения чувств. Да, мол, хотим учиться! Хотим изменить существующий миропорядок! Особенно сильно говорили девушки. Это, наверное, из-за паранджи - по третьему закону Ньютона. Наши, еврейские дети не будут так страстно говорить в камеру... Мы отсняли во всех четырех классах, попрощались и вышли на улицу.
Та девушка, что писала уравнения, догнала нас, попросила добавить к интервью еще несколько слов.
-Конечно, - поддержал я.
-Я хочу стать врачом, - заявила девушка. - Первым врачом здесь, в этом поселке.
- Почему первым? - удивился я. - Есть очень много врачей-арабов... В Хайфе, например...
- Ты не понимаешь. Я хочу стать первой женщиной-бедуинкой-врачом!
Мы пожелали девушке удачи. Не знаю, станет ли она врачом, но в моем фильме одна из главных ролей ей обеспечена.
Затем мы поехали в Димону. Посетили большую современную школу. Там все, как положено. Мальчики курят, сидя на железном заборе перед зданием. Девочки демонстрируют свои наряды. Учителя в учительской пьют растворимый кофе с молоком и едят пирожные. Ничего интересного. Мы поснимали немного в школе и отправились в город. Фотографировали общие планы - улицы, рынок, людей, отделение Первого Банка. Решили, что больше в Димоне делать нечего. Времени было три часа дня. Мы, вдруг, вспомнили, что с утра ничего не ели. Купили себе по гамбургеру, сели в тени бетонного забора, пообедали. Покурили. Выпили по бутылке колы. Стало половина четвертого. Мы залезли в машину, поехали обратно. Не слишком быстро - час пик. Пробок особых нет, но множество машин, и все едут довольно медленно.
Я делюсь с Шимоном своими впечатлениями от бедуинских школьников. Шимон молча слушает. Соглашается со мной:
- Да. Классные ребята.
Потом говорит:
- А эти, в учительской, кстати, бурно обсуждали наш визит. И не самым лестным образом. Меня так и подмывало сказать им что-нибудь на арабском. Посмотреть, как вытянутся их лица.
- Ты и вправду знаешь арабский?
Шимон кивает головой.
- Откуда? Наверняка не из дома.
- Нет. Из армии.
Мне стало интересно.
- Где ты служил?
- В Спецназе "В".
Я скосил взгляд на Шимона, представил его с наклеенными бородой и усами. А что, очень даже будет смотреться. И брови на переносице у него срастаются немного... Я дополнил воображаемый портрет галабией, джинсами и полосатой рубашкой. Ведь и впрямь сойдет за араба, несмотря на свою немецкую фамилию.
- Что ты делал в спецназе "В", Шимон?
- Я был командиром подразделения.
- Значит... работал по контракту?
Шимон кивнул.
- Сколько же ты прослужил?
- Одиннадцать лет.
Глядя на почти детское лицо Шимона, я с трудом верил его словам.
- Когда ты вернулся из армии?
- Восемь месяцев назад.
- Voila.
- Да. Это моя первая работа на гражданке.
Похоже, Шимону не хотелось говорить об армии. Я решил, что не буду слишком назойливым. Поэтому, только осторожно спросил напоследок:
- А почему ты решил уволиться в запас?
- Я хотел уйти еще два года назад. Мне сказали, что найти замену возьмет несколько месяцев, и что придется подождать. Я согласился. Несколько месяцев растянулись в год. Тем временем, я женился. Мы с супругой планировали медовый месяц. Но через три дня после свадьбы началась 2-я Ливанская война. Вместо свадебного путешествия, я очутился в зоне военных действий. Помнишь тот вертолет, что сбили в начале войны?
- Помню. Читал.
- Я прилетел на этом вертолете в Ливан. Мы с бойцами высадились, вертолет поднялся в воздух, его сбили у нас на глазах.
- Понятно.
- Спустя неделю позвонили из штаба, сказали, что нашли мне замену. А еще через пару дней этот офицер погиб. Там же, в Ливане. Моя демобилизация отложилась на неопределенный срок.
Я приоткрыл окно. В машину заполз холодный воздух.
- А что потом? - спросил я.
- Потом у меня сдали нервы. Я сказал, что хочу уйти из армии, и мне все равно, есть ли у них кто-то вместо меня или нет.
- Что тебе сказали?
- Меня вызвали к командующему округом. Тот долго меня хвалил, говорил, что на таких, как я, держится армия, хлопал по плечу. Просил понять ситуацию и остаться еще ненадолго.
- И ты остался?
- Естественно. Они ловко умеют тебя обработать, эти генералы. Надавить на нужные чувства... После этого я прослужил еще месяцев семь. Потом меня, наконец, уволили...
У меня зазвонил телефон. Шимон замолчал.
- Да? - сказал я в телефон.
- Мы уже начали. Ты еще далеко?
- Довольно далеко.
- Ну смотри... если не успеваешь, то может, тебе лучше не приезжать?
- Мой коллега все равно едет в Хайфу. Мы уже в пути. Успею - буду очень рад. Не успею - значит, не успею.
- Пока.
- Пока.
Шимон русского не знает. Но знает, что я еду на день рождения дочери.
- Все в порядке? Тебя ждут? - спросил.
- Да, ждут, конечно, - сказал я.
Снова зазвонил телефон. На этот раз - у Шимона.
- Привет, брат, - раздалось в динамике громкой связи.
- Привет, - сказал Шимон. - Ты где?
- Я на мосту возле Азриели. Бегу.
Слышно было, как на мосту завыла полицейская сирена.
- Это, похоже, за мной, - сказал друг Шимона.
- А что так? - спросил Шимон. - Тебя хотят арестовать за бег с превышением скорости?
- Ха-ха, - рассмеялся телефон. - Нет...
Смех у друга Шимона был очень приятным. И речь тоже. Сразу чувствовалось, что по мосту возле Азриели бежит теплый, жизнерадостный человек. В телефоне послышался шум, сирена завыла снова, но уже слабее, - полицейская машина удалялась.
- Тут такие девчонки прошли... Ой, сейчас начнется балаган... Теперь меня точно арестуют.
- Куда ты бежишь? - спросил Шимон.
- На учебу. Мне туда к пяти.
- Уже пять, - сказал Шимон.
- Значит, я опаздаю.
- Да, опаздаешь. Ты сегодня остаешься дома?
- Остаюсь. И завтра тоже.
- Молодец. Как это тебе удалось?
- Не спрашивай. Я сказал, что хочу оставить отряд.
- Серьезно?
- Абсолютно.
- И как там отреагировали?
- Как они могли отреагировать? Сказали, что кадров не хватает. Что генерал лично просил...Что придется подождать несколько месяцев...Все, как у тебя было.
- Не дай им себя уговорить, брат.
- Обещаю. Вы, кстати, решили, куда поедете в январе?
- Нет. Но думаю, снова в Австрию. Знаешь, постоянно вспоминаю, как было здорово. Снег, горы, ветер в ушах...
- Все. Прибежал.
- Пять ноль две.
- Пять ноль три. Ничего страшного.
- Ну ладно... увидимся в среду вечером.
- Пока, брат.
Друг Шимона отключился. Наверное, вбежал в класс и теперь искал свободное место.
- Вместе в армии служили? - спросил я.
Шимон покачал головой.
- Не совсем. Он в другой конторе служит. В оперативном отделе "N-29".
- Это что такое? Звучит не очень по доброму.
- Он - ликвидатор, - просто сказал Шимон.
- Хорошая работа.
Шимон даже не улыбнулся.
- Парню скоро тридцать, как и мне. А в жизни еще ничего не видел. Нужно и о будущем подумать. Учиться, найти хорошую работу. Я ему давно говорю - бросай. А то так и будешь до пенсии - ликвидатором.
- А так можно? - спросил я.
Шимон пожал плечами:
- У нас старшему было тридцать пять. А в спецназе "М" есть снайпер, которому уже сорок два. Жена, дети, работа. Время от времени ему звонят, вызывают. Он приезжает, участвует в операции, возвращается домой. Как ни в чем ни бывало.
Глядя на Шимона, никогда не подумаешь, что он был командиром отряда в спецназе "В". Только походка осталась военная - плечи опущены, ноги чуть согнуты в коленях, - такую походку ни с чем не спутаешь. И еще взгляд, конечно...
- Сколько времени ты изучал арабский? - спросил я.
- Весь курс занял полтора года. Из них где-то год мы занимались языком. Вместе со всем остальным.
- И что, тебя действительно принимали за своего?
- Да, - сказал Шимон. - Первый раз нас привезли в восточный Иерусалим. В старом гражданском "Транспортере". Одели под арабов. Дали каждому одинаковую сумму денег и послали на рынок. Нужно было принести как можно больше фруктов, потратив как можно меньше денег. Торговаться, то есть, нужно было... А в конце курса - сбросили в Ум-эль-Фахем. Без копейки денег, с фальшивыми документами. Задание - через три дня иметь работу, знакомых, ночлег... Помню, командир заставлял нас бриться по нескольку раз в день, - чтобы борода росла быстрее и гуще. Нам же всего по двадцать лет было...
- А потом?
- Потом было первое задание - арестовать террориста в Касбе.
- И как?
- Очень просто. В смысле, нам очень повезло. Мы приехали на таком же старом "Транспортере". Трое - впереди, в кабине, ряженные под арабов.
В закрытом кузове - десять бойцов в форме с автоматами. Остановились возле кафе, где должен был сидеть этот террорист, зашли внутрь. Смотрим - за столиком наш клиент. Вокруг, конечно, полно людей. Мы - к нему. Ничем, казалось, себя не выдали, только он вдруг подскакивает из за стола и выхватывает пистолет.
- И?
- Я же говорю, нам повезло. Пистолет у него заклинило... Представляешь, что было бы, начни он там палить?
- И что вы с ним сделали?
- Арестовали.
Шимон сделал неопределенный жест в сторону гор, проплывающих в левом окне:
- Помнишь, что случилось в Барке?
- Что это, Барка? - спросил я.
- Деревня такая арабская. Неужели не слышал?
- Нет.
- Приехали мы туда как то утром. Окружили один из домов. Я взял мегафон и потребовал, чтобы хозяин вышел. В ответ тот открыл огонь. Мы не стали стрелять, боялись, что в доме находится его семья. Решили немного подождать. В это время раздались выстрелы у нас за спиной. Мы залегли, никто ничего не мог понять.
- Что же произошло?
- Кроме нас, в операции участвовали и другие подразделения. Они обеспечивали внешнее кольцо. Деревня была полностью окружена ими. А стреляли по нам спереди и сзади и сбоку - отовсюду. Мы даже не могли ответить - ведь кругом находились наши бойцы... Оказалось, что на звуки стрельбы, которую поднял террорист, вышла вся деревня. С оружием. Это был кошмар. Все были совершенно беспомощны. Стрелять было нельзя. Только чудом мы сумели оттуда выбраться...
-М-да.. - сказал я.
- А один из наших все таки выстрелил и убил двенадцатилетнего мальчишку. В тот же день он перестал быть бойцом.
- Его уволили? - тупо спросил я.
- Нет, он сам уволился. Не мог продолжать служить. Такое - на всю жизнь.
- Наверное, его можно только пожалеть, - сказал я. - Однажды я читал в газете статью о снайперах. В ней брали интервью у троих ребят. Они говорили о своей службе довольно цинично. Но мне показалось, что за внешней бравадой скрывается что-то очень грустное.
Шимон затормозил, пропуская какой-то сумасшедший грузовик.
- Знаешь, как отбирают снайперов? - спросил он.
- Как?
- Набирают группу человек в тридцать. Первым делом им показывают трехминутный фильм. Поражения. Одни поражения, снятые камерой снайперской винтовки. Человек идет - вдруг падает. Другой человек ближним планом - пуля вырывает из тела кусок мяса. Третий человек... И так далее. Три минуты. Затем их спрашивают, кто по-прежему хочет быть снайпером.
- И как обычно реагируют?
- По разному. Всегда есть двое-трое таких, кто не скрывает, что ему стало плохо. Они сами уходят.
- А почему нужно скрывать?
- Как почему? Там же твои товарищи сидят. Молодые ребята, хотели попасть в боевые части... Кому охота выглядеть размазней?
- Ясно.
- Еще есть такие, которые после фильма сразу тянут руки: "Хотим!". Таких отправляем домой мы. С остальными начинаем проводить собеседования. Изучаем психологический профиль. В итоге, остаются человек десять подходящих. Из них нужно выбрать троих.
- И кто их выбирает?
- Командир отряда.
- Понятно.
- Наверное, из-за подобных вещей я и хотел оставить армию. Ведь это я должен был указать на троих будущих снайперов - ты, ты и ты. Выбрать, у кого из этих ребят на всю жизнь останется незаживающая полоска в груди.
- И что с ними происходит дальше?
Шимон повел плечами:
- Сначала, обычно, преодолевают ситуацию с помощью цинизма, черного юмора... А потом...
- Что потом? Деградируют?
- Хуже. Потом они просто начинают любить свое дело.
- Кошмар.
- Вот именно. Но это еще не все. Есть и другие проблемы... идентификации, например.
- То есть?
- Допустим... предстоит деликатная операция. Я даю своему снайперу фотографию и говорю: "это твой клиент". Когда речь идет о важном задании, в качестве наблюдателя приезжает какой-нибудь генерал. Например, командир дивизии. Я руковожу ходом операции из своего передвижного штаба, комдив наблюдает. На связь выходит снайпер, говорит: "объект опознан". Я спрашиваю: "какова точность опознания?". Снайпер отвечает: "60 процентов". Вот и думай, что делать. Генерал сидит и смотрит на тебя, а ты должен принять решение...
-Значит, и у тебя такие полоски имеются... - подумал я.
Мы некоторое время молчали.
- А однажды я забыл дома свой армейский ноутбук, - сказал вдруг Шимон. - Его открыла жена. И увидела фильм. Такой вот, что снайперам показывают...
- Shit.
- Она ведь не знала, чем я занимался в армии. Думала, что вся наша работа - это арестовывать тех, кто в розыске. Дома был скандал. Никогда не забуду, как она плакала... Тогда я и решил уйти. Понял, что совмещать семейную жизнь и армию у меня не получится...
- Думаю, ты правильно сделал, - сказал я.
- Знаешь, я только потом осознал, в каком напряжении жил все эти годы. Только потом вспомнил праздники, которые испортил свои близким... Как не мог приехать на юбилей матери ... Как меня срочно вызывали на задание во время семейного ужина...У меня в машине всегда лежала форма, снаряжение... Днем, ночью, во время отпуска... Недавно я зашел в эту забегаловку, - Шимон указал на маленькое кафе при бензоколонке, которую мы проезжали. - Знаешь, кто там собирается?
- Догадываюсь, - сказал я. Неподалеку находилась часть элитного спецназа.
- Так вот, захожу я туда...
Шимона перебил телефонный звонок у меня в кармане.
- Алло?
- Мы заканчиваем, - сказала Юля. - Не приезжай.
- Подожди секунду! Я буду в Хайфе через пятнадцать минут. Можно зайти поздравить дочь?
- Нет. В Хайфе ты сядешь на поезд и отправишься обратно в Тель-Авив. До свидания.
Юля повесила трубку.
- Ага, ну и отлично! Скоро буду, - сказал я в молчащий телефон.
Это было для Шимона. Тот повернулся ко мне:
- Праздник в самом разгаре?
- А как же.
- Так вот, захожу я в это кафе, встречаю командира спецназа. Привет, привет, как дела... Он мне: "Как же ты на гражданку подался?" Я объяснил, как умел. Он говорит: "Ерунда, ты еще передумаешь. Со мной тоже было - ушел в неоплачиваемый отпуск, путешествовал. За год все понял и решил - мое место в отряде. Ничего там нет, на гражданке, что может с армией сравниться. Такого количества адреналина больше нигде не получишь. Так что и ты скоро обратно вернешься." После этого я сказал себе - ноги моей в этом кафе впредь не будет!
Шимона я больше не слышал. Только улыбался и кивал головой, как китайский болванчик. А потом мы въехали в Хайфу.
- Где они живут? - спросил Шимон.
- Э..э... рядом с железнодорожной станцией.
Мы подъехали к вокзалу. Я указал Шимону на ближайшую улицу - сюда. Через двадцать метров попросил его остановиться.
- Приехали.
Шимон протянул мне руку: - Большое спасибо. Желаю хорошо погулять на дне рождения дочки.
- Тебе спасибо, Шимон. Завтра созвонимся.
Шимон вырулил обратно на главную дорогу. Я подождал, пока его машина исчезнет за углом, и поплелся к станции. Поезд был только через полчаса. Я купил стакан кофе, вышел на перрон. Сел на скамейку, закурил. Молча смотрел на серую бетонную стену напротив. В вагоне долго пытался заснуть, но не получалось. Вспоминал, как прощался в субботу с Наоми и говорил:
- Доченька, я обязательно приду к тебе на день рождения.
Потом вспоминал сегодняшний день - как ехали с Шимоном ясным утром и болтали о фильме "The Secret", как брали интервью у бедуинских школьников. Как Шимон выбирал, у кого из его мальчишек останется на сердце незаживающая полоска. Я подумал - правильно все-таки делаю, что не читаю новостей. Засыпая, решил и впредь их не читать. Нечего транслировать во Вселенную нехорошие частоты. Потом поезд мчался в Тель-Авив, я спал, прислонившись головой к окну...