- Ах ты, сука! Смотри-ка! Выкормыш блядский! "У вас ничего нет!" Подумать только! Язык повернулся, сказать такое: "У вас ничего нет!", Да у нас, если хочешь знать, всё есть! Да! Только не про вашу, блядскую, честь! У нас, да у нас!!! - Хмельная голова была заполнена праведным гневом. Он душил Евлампия и мешал думать последовательно.
"Надо было, надо было, надо было..." - эти слова вертелись в его голове дребезжащей каруселью, как заезженная пластинка.
Евлампий шел, опустив голову, и кивал, словно уставший от длинного перехода конь. Коричневые лужи на дороге таили неизведанные глубины, обочины покрыты светло-коричневой глазурью грязи. По центру колеи росла непонятного цвета низкая трава спорыш и торчали метёлки амброзии. Евлампий сосредоточивался и старался идти по центру, чтобы не промочить ботинки. В эти моменты голова его была совершенно пустой, без единой мысли. Все ресурсы уходили на балансировку, но он постоянно съезжал со скользкой травы и наступал в коричневую жижу. Тогда он взрыкивал что-то нечленораздельное и снова начинал гневаться: "Выкормыш блядский!", - говорил он громко, и потом добавлял тише: "У вас ничего нет". После всплёскивал руками как пьяная цапля крыльями, срочно желающая взлететь.
"Да мы, сука, если захотим, мы всех раком нагнём! Мы жопу на фашистский крест натянем любому! Это у нас ничего нет?! Ну, ты сука ещё посмотришь, чего у нас нет", - после таких мыслей он обычно выбирался на центр колеи и пару минут сосредоточенно удерживал центральную линию. Один раз перед ним случайно возникла доска объявлений вся в серых бумажках и желтых подтёках клея. Ярким пятном выделялся плакат, висевший там со времён перевыборов. Харя бессменного областного руководителя по-доброму щурилась на дорогу. Ннна, сука, - Евлампий пробил фанерку чётко с одного удара. У областного начальника провалился нос, словно его внезапно поразила проказа.
Возле дома он поскользнулся и проломил штакетник и, как показалось, распорол брючину. Входя, он ударился о притолок. Ударом ноги открыл покосившуюся дверь, та всхлипнула и сшибла пустое ведро, грохотом известившее о прибытии хозяина.
- Евлаша, ты? - спросил женский голос из темноты.
- Я, я. Спи уже. Скоро уже.
Евлампий сел за стол, подперев кулаками голову.
"У вас ничего нет". Ха! Дурень у нас вон армия, - подумал было он, но вспомнил, что границу охраняет Французский легион, потому что так экономически выгоднее. А внутри страны работает британская полиция, не подверженная коррупции.
"Газ! У нас есть газ!" - вспомнил Евлампий. Газ, газ у нас есть. Жалко, что отключили его. Дорогой сильно. Но газ есть. На новый год покупают они с женой газовый баллон (чтоб не платить за подключение и не погашать задолженность) и готовят на его голубовато-рыжем пламени. Детишки радуются, что в доме не воняет жжеными кизяками. Вот. Газ, значит, есть, - спокойствие почти заполнило мятежную душу. Алкогольные пары окутывали дремотой, но внезапно пришла незваная мысль: "Значит, газа выходит, нет. Был, но сейчас нет. Прав выкормышь!". Нефть! Нефть! Есть! Хаааа! Нефть точно не отключали. Хрен её отключать. Мотоцикл развалился лет десять назад. Машины у него отродясь не было. Нефть давно китайцы с канадцами во главе с каким-то БиПи оприходовали, они добытчики. Так экономически эффективнее...
- Сссука! - подумал вслух Евлампий, - да что ж такое-то, а!..
- Евлаша, что случилось? - испуганно откликнулась жена.
- Ничего уже, спи. Спи, сказал.
Ладно, с ресурсами облом, всё роздано, но у нас же, у нас же... Образование! Вот бля! И бесплатное! И тут же его радость угасла. Школы в деревне не было. Захочешь - не заплатишь. Не кому.
"А балет, хоккей?.." - спросил он у себя. И сам же, отрицая, медленно покачал головой. Нету. Ничего нету. "Пидарасы", - подумал в пустоту Евлампий. Вот пидарасы как раз есть. Их кругом полно, но от этого радостно не стало. Недавно по Красной Площади маршировали вместо парада Победы. Накаченные, гладкие, накрашенные. Тьфу, бля!
И вдруг его осенило: У нас есть НИЧЕГО! И я тебе, Выкормыш, в следующий раз так и скажу! У нас есть НИЧЕГО! И мы, бля, этим гордимся. И мы, бля, за это... - но тут его мысль оборвалась, и начался сон. Снился ему МакДональдс, но эмблемой у него был серп и молот на фоне звездно-полосатого флага. Очередь туда стояла аж до Мавзолея или из МакДональдса в Мавзолей стояла очередь - было непонятно, но стало как-то тихо и спокойно.
Евлампий захрапел, и моча тёплой струйкой потекла по брючине в ботинок.