Полотно ослепляло. Белоснежные квадраты выстроились бесконечными рядами, как воины в гробнице китайского императора. Может, то был город с плоскими крышами, улицы которого тянулись до горизонта, такие же яркие и слепительные. Образец гармонии и покоя, ровный, словно стрела космического порядка, незапятнанный и чистый. Ничто не нарушало равновесия.
Синяя комета прочертила полотно, слишком неожиданная и разъяренная для этого царства покоя. Жители бы закричали, если бы кто-то населял безмолвные улицы. Хвост кометы раскидывал грязные брызги, точно кляксы, растекался, пятнал квадраты. Холодный синий хвост навсегда разделил город бурной рекой. Поток вторгался в проулки, заполнял площади, меняя изначальную белизну на свой лад. Два цвета сливались, создавая третий, отличный от обоих.
Пролетела еще одна комета, гладь бытия дрогнула. Теперь поток синевы ничто не сдержит. Линии индиго топтали мостовые, оставляли разводы на стенах. Королевство квадратов накрыло волной, как цунами. От былой упорядоченности не осталось и следа...
Антон отложил ручку, снял удивительные очки и уставился на плоды своих усилий, почесывая бородку. Каракули в тетради точь-в-точь повторяли его творчество, когда он учился рисовать года в три. Руки в пасте, точках и кляксах. Без очков это просто линии от ампулы, как в любом конспекте, но с ними событие приобретало совершенно иные масштабы.
Очки лежали на столе, внешне ничем не примечательные. Обычные солнцезащитные очки в черной оправе, правда, высокого качества, с настоящим стеклом, а не пластиком. Дешевая поделка не подошла бы для опыта. Он обработал их несложным химическим составом, выдержал на солнце в соответствии с языческим ритуалом и вуаля! Эксперимент увенчался успехом. Отличный результат для студента.
Очки позволяли видеть сокрытое от глаз, как в том фильме Карпентера. Показывали изменения мира, обычно ускользающие от внимания, противостояние полярных сил, как в идее об инь и ян. Хотя больше это напоминало вторжение, разрушение покоя, установленного порядка. Поэтому он назвал их "Очки Вторжения" или ОВ для краткости.
Но разве можно увидеть вторжение в качестве абстрактного понятия, что это вообще такое? В словаре читаем: "Вторжение - внедрение, нарушающее целостность, нашествие. Вмешательство - вторжение в естественный ход процесса". Но что есть целостность, возможно, вторжение и есть целость, подобно разящему копью? Оно не в покое, а летит, пущенное сильной рукой, готовое ворваться во вражескую плоть. Бросок и гибель врага образуют единство победы. Смерть естественна для войны. Выходит, сражение и есть естественный ход, но только на ристалище.
Быть может, вмешательство, борьба противоположностей свойственны миру изначально, как нас учит китайская философия, а полная идилличность и безмятежность невозможны? Вторжение в чужую страну, интервенцию, можно увидеть собственными глазами, но как быть, например, с вторжением любви в сердце человека?
Столько непонятного. Антон не представлял, что с этим делать, но голова уже шла кругом. Единственное, в чем уверен - не снимет очки, пока не ответит на все вопросы. Ради эксперимента, науки и обычной человеческой любознательности.
Антон отмылся, откинулся в кресле и вздохнул, не решаясь еще раз надеть черную оправу. Вместо этого глотнул чая и погрузился в воспоминания.
Мало кто верил в его успех, да и сам иногда сомневался. Но смутное чувство, что мир не такой, каким кажется, буквально держало за горло. Он диву давался, как его сотоварищи по факультету философии, а тем более преподаватели, могут быть такими беспечными. Словно игрушки в руках судьбы, они погрязли в собственных постулатах, софистических спорах. Слова остаются словами, а настоящее знание, ответы приходят в действии, на практике. Антон не мог плыть по течению, постоянно пытался разобраться в себе, мире, выйти за пределы человеческих возможностей.
Что он только не испробовал. Перечитал гору литературы, начиная с индийских вед и заканчивая Кастанедой. Пробовал себя в оккультизме, алхимии, спиритизме, гадал по рукам и кофейной гуще. Даже бабушкины наговоры и те пошли в ход. Наносил на тело различные символы и татуировки, вырезал деревянные обереги, медитировал под луной. Одно время ходил с разрисованным лицом и перьями в пончо, будто краснокожий. Весь универ гонялся за ним с камерами. За необычный вид даже милиционеры один раз приняли. Отмыли и отпустили.
Окружающие воспринимают его перфомансы как блажь, но простительную. Все-таки философ, высшие сферы, в поисках себя и прочее. Хотя есть и сторонники. Например, Игорь Петрович, религиовед, рассказал многое о ловце снов. Один гот устроил отличную экскурсию по кладбищам, а соседская колдунья бесплатно гадала. В общем, много таких как он, ненормальных.
О ногу потерлось что-то крупное и мягкое.
- Отстань, Лайка, не до тебя сейчас, - буркнул Антон и пнул собаку.
Лабрадор понуро заковылял прочь, оставив хозяина пить любимый чай со льдом.
Эх, ладно. Помирать, так с песней! Руки непроизвольно потянулись к оправе, парень не сопротивлялся, очки запрыгнули на нос. Мир враз изменился. Не цветом, контрастом или гаммой, а смещенной и расширенной точкой восприятия. Нахлынула эйфория, в животе запорхали воробьи, глаза под стеклами светились интересом.
Вокруг шло свое маленькое противостояние. За окном дятел вторгался в нежную кору дерева, древесина стонала и сопротивлялась. Над головой родители вторглись в детскую, мальчик стыдливо спрятал кукол, отец скривился. За стеной мужской член вторгался в мягкую женскую плоть. Спокойствие и сдержанность захлестнула животная страсть, гормоны проникали в кровь, нейромедиаторы в синаптические щели. В соседней комнате анальная свеча вторгалась в задницу его деда...
Парень поморщился, скинул очки, словно ядовитого гада. Иногда зрелище заходит слишком далеко. Поэтому-то он не решался одевать ОВ за пределами квартиры, боялся увидеть нечто непозволительное или вообще тронуться умом.
Вагон метро мерно раскачивался. Народу не так чтоб много, дышать можно. Редкие стоящие пассажиры уклонялись от попрошайки. Тот потрясал кулаком с монетами и заглядывал в лица.
- Монетку, монетку... Бог в помощь... Монетку...
Очки сами собой сползли на лоб и тут началось. В глаза сразу бросился роман в руках лысого у дальних дверей: "Вторжение" Эрика Рассела. Словно намек или же мистические линзы выдают желаемое за действительное. Бомж фланировал мимо, вторгаясь в мелочные души мирных граждан - никто не собирался расставаться с кровными, тяжело заработанными деньгами. Нашествие вони немытого тела в носы, вторжение оборванного силуэта во взгляды мельком.
Перед ним ютился дедушка с газетой в руках. Заголовок пестрил: "Жорновский лесник насиловал и убивал школьниц". Очередное вмешательство СМИ в покой граждан, игра на струнах страха. Дед буквально затрясся от негодования, раздражение и обида за державу просочились в ослабевшее сердце.
Работает, черт возьми, работает! Антон различал смутные, но видимые полосы жизненных дорог. Чувства вокруг и внутри людей приобрели цвет, смешивались и переливались под впечатлением увиденного и услышанного. Когда взгляды людей встречались, палитра вокруг их тел шла рябью и теряла привычные очертания. Цвета накатывались друг на друга иногда легко, иногда нехотя, словно масло и вода.
Ауры, или что это, расплывались, пропадая вовсе, но потом возвращались. Зрелище завораживало. Раньше он такого не замечал.
Женский голос произнес нужную станцию. Антон вскинулся, очки вернулись на макушку и парень спешно зашагал. Еще нужно зайти в магазин за выпивкой и чтобы без эксцессов.
Олег сам предложил отмечать закрытие сессии на даче. Частный сектор подходил идеально. На ночлег разместятся все, если у кого возникнет желание спать в такую ночь, а до метро можно дойти на своих двоих.
Антон явился рано. Тихо играла музыка, девушки резали салаты, парни кололи дрова. В тазу заманчиво переливалось мясо, замоченное в вине. Вроде, все спокойно. На притон наркоторговцев дом не похож, а от громкой музыки и пьяных воплей соседи не умирают. Так что вторжения правоохранительных органов не предвидится. А другие набеги не страшны.
Погодите-ка. На экране плазмы мелькнула встревоженная мордашка Николь Кидман.
- Этот фильм... - пробормотал Антон.
- Называется "Вторжение". На кой ляд такое снимать, не пойму. Если бы не Николь, хрен бы включил, - ответили ему.
- Ага, вторжение, я и не сомневался.
- В чем?
- Да так. Пойду, пиво открою.
Народ стекался как антилопы к водопою. Стол покрылся нарезкой, высились причудливые блюда из кип зубочисток, ломтиков фруктов, колбасы и сыра. Содержимое стаканов грело внутренности, а каникулы - душу.
- Классные очки, Тоха, - заметил Олег.
- По дешевке взял.
- С виду не скажешь. Дай примерить.
- Лучше не надо, - спохватился Антон. - В них темно и на нос давят.
- Да не сломаю я их.
Впрочем, почему нет? Пусть это будет частью эксперимента. Если подумать, он даже не знает, увидит ли другой человек что-нибудь этакое.
- И правда, что это я, - очки потянулись к другому.
Спрятав глаза за стеклом, Олег стал походить на кинозвезду, блеснула белозубая улыбка:
- Теперь я - Джонни Кейдж.
Он вертел головой по сторонам, как ребенок в океанариуме, по-новому рассматривая старых знакомых. Остановился на Катьке, его девушке, она как раз болтала с Сергеем. Перевел взор на потенциального соперника. То, что он увидел или, скорее, почувствовал нутром, очень не понравилось Олегу. Чужой взгляд раздевал девушку, вторгался в нее, как язык в рот. Свойство очков ударило молотом по нетренированному сознанию. Кавалер разъярился, не в силах терпеть посягательства на свою женщину.
- Классные очки, многое показывают, - аксессуар вернулся к владельцу. - Надо кое-что прояснить.
Олег направился к парочке, крепкие руки схватили чужой ворот рубашки.
- Ты как на нее смотришь, совсем обалдел? - прорычал он зло, потом повернулся к Екатерине: - Ты тоже хороша, лясы точишь с каким-то слизняком.
- Остынь, Олег. У меня и в мыслях не было, - попытался оправдаться Сергей.
- Как же, в мыслях. Там как раз и было.
Тяжелый удар свалил Сергея, невинный стол с грохотом перевернулся. Хорошо, что еда на другом.
- Держись от нее подальше.
Антон наблюдал с интересом. Значит, ОВ действуют на всех. И как это использовать? Можно найти единомышленников и вместе с ними создать новую философию, изменить мир. Или заработать - многие пожелают узреть истинную реальность. Но лучше пиво в руке, чем нобелевка в небе, подумал Антон и сделал солидный глоток.
Утро вторглось болью похмелья. Значит, погуляли на славу. Он тоже проник на кое-какую территорию. Захватил, взял на абордаж, кинул якорь, провел к воротам. Юлька почти не ломалась. Что и говорить, жизнь налаживается. Девки сами вешаются, в руках открытие, возможно, самое великое за всю историю. А за ним слава, деньги. Чего еще желать?
Глаза за стеклами пробежали по сообщениям. Троллизм заполнил интернет. И когда это началось? Каждый встречный-поперечный школьник норовит встрять со своим мнением, зачастую, идиотским, оскорбить, наплевать, очернить. Как варвар некогда крушил римские статуи, не понимая их ценность. Настоящее вторжение в культуру, цивилизацию.
Высветилось окно - вирус атаковал систему. Хорошо, есть защита, спаси и сохрани Касперский. Вот бы и от всякой дряни в сети существовала оборона. Написал матерное слово, оскорбил девушку, суешь нос не в свое дело - включается программка и стирает Виндовс. А лучше парочка крепких ребят приезжает на дом и учит уму разуму.
- Тебе в ванну не надо, Антоша? - прервал мысли старческий голос. - А то я заниму и надолго.
- Нет, деда, можешь оккупировать.
Опять дед со своими процедурами. Начитался Малахова, теперь всю семью терроризирует очищением организма. То клизму подай, то грелку нагрей. Нет, он любит старика, но почему бы не дожить свой век спокойно, не суетясь? Хотя дед еще о-го-го мужик! Ладно уж, может, пройдет. Лечитесь, лечитесь, только нам не предлагайте.
Как и лабораторной крысе, Антону хотелось на волю. ОВ даже в квартире не слабо бьют по мозгам, открывают такое, о чем и не подозреваешь. Но настоящий полигон там, за окном. Мир во всей красе со всеми гранями, каждая из которых, несомненно, полна борьбы. Люди не представляют, как часто нарушают чей-то покой, вторгаются в чужую жизнь, как вмешиваются в их собственные судьбы. От предвкушения дрожали руки, дыхание набирало бег. Завтра настанет день Д и будь что будет.
Свежий воздух заполнял легкие, правда, порядком запыленный и загазованный - центр города все-таки. Солнце блистало расплавленным золотом. Словно говорит: " Вот оно я, нацепи окуляры и увидишь обратную сторону Луны". Ради этого все мы здесь сегодня собрались.
Он просто надел очки, и тут понеслась лихая доля. Каждая пора тела открылась, жадно впитывая мир вокруг, саму реальность. В глазницы словно вставили раскаленные прутья, но оторваться было решительно невозможно. Антон вскинул голову - Боинг вторгался в небесную гладь. Он затрясся в такт вибрациям крыльев, вместе с ветром попал в турбину, перевернулся тысячи раз, разлетаясь на кусочки и собираясь вновь. Напрягся, словно это его рассекала летящая махина.
С большим усилием студент перевел взор на бренную землю, проник за стены одного офиса. Бойцы Беркута захватили контору нерадивого предпринимателя. Что называется, заплати дань, предотврати набег татар. Толстенького человека прижали к полу, руки заломлены, потчуют дубинками. Антон поморщился, ощущая тяжесть ударов на теле.
Вернулся на улицу. Глаза привыкли и не зудели. Мимо проплыла молодая особа в коротеньких шортах. Не только его сердце, но и штаны потеряли покой. Похоть впрыскивалась в кровь и разливалась по телу. Впрочем, Антон тут же отвернулся - новые впечатления тянули за поджилки, как рыбу тащит умелый спиннингист. В кафе напротив ложки вторгались в тарелки с супом, вилки в отбивные. Сосиска проникла в булку, послушная загорелым рукам продавца.
О ногу стукнулась дворняга и потрусила своей дорогой. Блохи обсели ее, как фрицы Харьков в сорок втором. Прошуршал согбенный мужичок, бормотал в рукав. Шизофрения подтачивала его личность. Слева сияли окна компьютерного клуба. На экране эпическая игрушка, силы зла в лице рогатого демона и его армии покушаются на гармонию и древесину эльфийских лесов. Сосредоточенное лицо геймера захватили прыщи и угри.
От каждого человека, предмета, противодействия исходил собственный цвет, неповторимые вибрации, будто ореолы иного мира. Настоящая магия.
Парень несся по улицам, упиваясь ощущениями, знанием. Чувствовал себя властителем судеб. Остановился, медленно вертя головой, жадно глотая каждую деталь. Мир крутился калейдоскопом, при остановке замирал, складываясь в пазл. Конструктор мироздания, движущие силы вселенной. С помощью очков он видел божественную кузню в действии.
Вторжение в каждом поступке: пьяный ворвался в магазин, с благородным требованием водки; вор покушался на чужие кошельки; милиционер вмешивался в движение транспорта. В каждом движении: ноги в тапок, руки в карман, пальца в ухо. Каждой эмоции: радость сменялась гневом, любовь ревностью, уверенность страхом. Повсюду нарушение установленного порядка, безмятежности и равновесия. Постоянная борьба. Стоики должны быть в восторге.
Огромный город создал собственную систему, эгрегор, подавлял волю жителей. Бетонные громады черной тучей расползались по всей земле. На ее фоне боролись за жизнь, изменялись и создавали связи другие цвета. Антон видел пределы мира и его запределье. Вторжение планеты в бесконечный космос и сияющий центр Вселенной.
Улицы петляли лабиринтом, Антон набегал на них, просачивался в тайны горожан. Он не видел как косо на него смотрят, не чувствовал надвигающейся опасности. Он осознал суть универсума, его главные движущие силы. Покой и вторжение, борьба. Покоинь и вторженян. Что за бред? Язык заплетается, мысли путаются, на разум посягает усталость и перенапряжение. Сумасшествие? Безумие, безумие, безумие... Затылок больно стукнулся, черная тьма спасла от взрыва галактик в мозгу.
Под животом мягкие пакеты, ноги почему-то выше головы. Антон застонал и перевернулся. Лежит у мусорки: грязные мешки, вонь, воют коты. Угрюмо нависают окна узкого переулка, как глаза умирающих от голода, жалобные и пустые.
Пакеты рядом зашевелились, вылез патлатый субъект неопределенной национальности. Йети подворотен, а по-нашему - бомж.
- День добрый, мил человек.
- А какой сегодня день? - тупо спросил Антон.
- Черт его знает, не ночь и то хорошо.
И правда. Желудок штормит, виски ломит. Сидеть бы до скончания веков и не шевелиться.
- А вы боитесь вторжения? - спросил Антон.
- Кого, пришельцев что ли?
- А может, корейцев, они вон ядерные бомбы строят, пугают, площади топчут на парадах.
- Так этих узкоглазых и так полно кругом, считай, захватили нас. Не все ли равно под кем ходить? Мне бы кусок хлеба был да стакан водки по праздникам. Мы люди маленькие, пусть воюют себе, лишь бы нас не трогали.
- Может и так, - выдохнул парень. - Пусть воюют, оккупируют, сражаются. Без меня. Выкину их на хрен. Кстати...
ОВ пропали, кроме того карманы опустели. Ну, хоть ключи от квартиры оставили.
- Вы не видели здесь очков? - с безнадегой в голосе спросил парень.
- Этих что ли?
Сердце студента дрогнуло. Мужик приподнялся, пошарил рукой и бросил на землю изогнутую оправу. Стекол нет, цвет белый и вообще женские.
- Не мои... Так даже лучше.
- Что не делается, все к лучшему, - добавил бомж. - Так Боженька говорит. Кроткие да обретут Царствие Небесное.
- Да вы прям индийский суфий.
- Хто-хто?
- Порода людей такая, им тоже наплевать на бытовые удобства.
Антон брел шаткой походкой, подворотня не желала заканчиваться. В глазах мутиться, колено саднит, мешая идти. Стены угрожающе надвинулись на разбитый асфальт.
- Нет, не может быть, - просипел он.
Чудовищная боль сложила пополам. Сверхзрение вернулось, буравило сознание, хотя очки пропали безвозвратно. Кругом воевали, боролись, вторгались, ловили нахлыстом, штурмовали, захватывали рейдом, осаждали. От падения крошечной пылинки до экспансии человека на природу. Он видел все это, сквозь бетонные стены, километры суши и водной глади, преодолевая моря и континенты. Противостояние перешло и на микроуровень. Молекулы бесчинствовали, нарушая покой космоса.
Навалилась невообразимая усталость, железным ядром тянула к земле. Антон почувствовал себя ветераном, прошедшим все вооруженные стычки истории, начиная войной Египта с палестинцами и заканчивая Ираком.
"Придеть намъ напасть ли находъ разбоиникъ", - прозвучало в голове.
- Хватит, оставьте меня в покое! - руки взметнулись к небу, тщетно.
Ноги понесли, не разбирая дороги, к дому, к спасению. Безумные глаза вращались, руки хватали воздух, один ботинок канул в лету. Антон не вписался в поворот, налетел на каких-то подростков.
- Ты че, ненормальный?!
- Да вы гляньте - он в мясо. Если дурь лезет в голову, значит она хорошая.
Антон не обратил никакого внимания, спотыкался, бежал дальше. В спину догоняли выкрики:
- Ничего себе! Где такую шмаль продают?.. А мне дашь затянуться?.. Стал вегетарианцем - перешёл на травку... Соскочила белка с колеса и подсела на колеса.
Частный сектор: зелень садов, кричат петухи, на задних дворах возятся бабы. Бурьян вторгается на посевы, тяпка в огород, мысленный взгляд дяди Вани под джинсы Нюрки... Глаза б не видели.
Лес, стройка, огороды, перекрестки, опять улицы...
У подъезда крутилась Юля, приветливо замахала ручкой:
- Тоша, я тебя уже заждалась. Ты где... ай!
Он схватил ее за плечи, весь в грязи, безумные глаза выпучены.
- Что с тобой? Мне больно, отпусти.
- Ты тоже хочешь увидеть? - губы сложились в дьявольской ухмылке.
- Ничего я не хочу, отпусти, придурок!
Он навис над ухом девушки и прошептал:
- В значит вторжение.
Безумно захохотал и бросился в подъезд. Ступени простучали под ногами, ворвался в квартиру - никого. Закрылся в комнате. Стены не помогали, взгляд проникал всюду, расщеплял реальность на составляющие, и нигде нет спасения. Покой где-то далеко, на дне, а сверху океан бурь, столкновений и хаоса.
Мокрая ладонь сжала отцовский пистолет.
Человеческий ум не мог выдержать мира, где даже тело выступало вечным полигоном борьбы, не говоря о душе. Микроорганизмы, микробы, паразиты беспрестанно атакуют организм. Дыхание и запах пота просачиваются в атмосферу. Практически любое действие нарушает естественный покой бытия, грозит перерасти в настоящую инвазию.
Мысли роились в голове, накатывались волнами друг на друга, более важные пожирали мелкие, навязчивые мелодии вытесняли ценные знания. Страх и безумие поколебали сдержанный дух Антона, от спокойствия и веры не осталось следа. Неуверенность и сомнения заполнили нутро.
Антон обмяк в кресле. Вяло наблюдал за нитями судьбы вокруг. Вселенский Разум, Бог или что бы это ни было, вмешивалось в человеческие жизни, играя собственную пьесу. Нити лопались, точно под лезвиями ножниц мойр. Он перевел взгляд на небо. К орбите Земли приближались космические корабли. Марсиане готовились к экспансии третьей планеты.
Антон безнадежно усмехнулся. Вожжи разума выскальзывали из рук, кони галопом мчали в бездну.