Где-то слева под ребрами притаилась тупая ноющая боль. Захар прощупал ее руками и почти убедился, что за ночь она набухла и утолщилась. Неверные ноги тянули его к зеркалу, а рвотные позывы к унитазу. Он поймал горлом кислый ком, стремящийся наружу, и силой утолок его обратно в желудок. Там недовольно бурчали, назревала если не революция, то октябрьский переворот.
В зеркале Захара поджидала агония. Круги под глазами набрякли зловещей чернотой, скулы обострились в кукиш, нос штопором провисал к нижней губе, его тошнило, будто после хорошей пьянки. Но пьянки к сожалению не было. Уже месяц огненная жидкость выплескивалась из недр глотки задним или передним ходом через пятнадцать минут после приема.
А все бабы! Говорил же ему африканский гид Коля: не жмись к заньзибаркам, русских б... хватит. Но Килиманджаро... О Килиманджаро! Быть в Африке и не попробовать знаменитой черной слоновьей кости?! Вот и сгорел, как Америко Веспучи на таитянке, только там сифилис, а тут круче - синдром пониженного иммунодефицита. Короче Си-пи, полный Си-пи.
Слабость, тошнота, чахотка с кашлем и температура 37.7. Вчера друганы с девками пришли - двадцать минут стучали, пока он доходил от койки до дверки. Как открыл, бабы в шорохе разлетелись, чуть подъездные двери не вынесли.
Была у Захара в жизни одна страсть, но в огромном количестве - девки. Маленькие, большие, беленькие, тьфу! Черненькие. Особенно беленькие и полненькие, а тут правилу изменил. Говорит же пословица, что исключение из правил, хуже заключения в скобки с обрезанием попки. Говорили же, сам говорил...
Сегодня в лабораторию за результатами анализа и финиш. Он и так и эдак вертел, а все одно финиш. Может не ходить? Теперь гады разыщут и еще под статью за уклонение. На хрен я туда пошел? Лучше бы повесился.
После нудного отстоя очереди в амбулаторию, где все прятали рожи в воротники и отворачивались от проходящих, какой-то улыбчивый гад выкрикнул его фамилию.
--
Что?! - фальцетом завопил Захар.
--
Проходите, - ответил неугомонный.
Еле двигая костылями, пациент двинулся на заклание в кабинет. Там в недрах уютного трехтумового мебельного уголка сидела молоденькая, пухленькая и симпатичная врачиха. Сволочь, - подумалось пациенту, - сама так не болеет.
--
Поздравляю, - весло проворковала дама, результат отрицательный. У вас солитер.
--
Что у меня?! Спид?!
--
Да нет, солитер и общая интоксикация организма. Мы же комплексный брали анализ.
Захара будто кувалдой по башке шлепнули. Друзья ждут, подруги, а тут гадость неизвестная.
--
Что это? Как это? Сыр что ли с грибком?
--
Какой сыр?
--
Ну, сулугуни...
--
Какой сулугуни?! - дама прыснула в кулачек. - Бычий цепень. Поели рыбу недоготовленную. Потом болезнь запустили. Не обращались, а он вам в желудок гадит. Вот теперь интоксикация.
--
В меня срет?!
Через полчаса разом помолодевшего и энергичного Захара ощупывал другой, абсолютно безопасный доктор. Желудок под его сильными, настойчивыми руками урчал на всю катушку. Жрать, хотелось как из пистолета.
--
Денька три полного голодания, - резюмировал огненно рыжий, настойчивый эскулап. - А потом к нам. Две дозы слабительного с отравками, и дай Бог выйдет.
--
Какое голодание доктор?! Я неделю нежрамши. Вон желудок урчит, гляди, селезнем крякать примется! Давайте сейчас!
--
Потому и крякает, что дерьма в нем, как в силосной яме. Вот через три дня, на водичке и морковном соке... Солитер у вас справный, в причальный канат толщиной, вы его, извините, не гадить будете, а рожать задом.
--
Во, блин, - подумал Захар. - Из огня, да в голубое полымя. Только бы девки не узнали. Не разболтать бы...
Домой плелся, как по завалам Третьяковской галереи. От ларька к ларьку, от витрины к витрине. А еще говорят, что не зажрались. На прохожих посмотришь - рожи сытые, довольные, чуть сало со щек не капает.
--
О?!
Захар развернулся от толчка в плечо. Рядом Дима с Олегом и Егоркой. И два ящика водки между святой Троицой. А в ящиках "Столичной" дополна и два тонких кружка краковской для закусочного приличия.
--
Захар! - с ходу принялся нетерпеливый Егорка, - сто лет тебя не видел. Ты что заболел?
--
Да ты че? - ужаснулся недавний умирающий, - с печки вальнулся? Какая болезнь. Только что доктора проверили, анализы в норме.
--
Тогда с нами давай. У нас сегодня сабантуй в честь зарплаты на Диминой даче. Туда сейчас должны наши подружки подвалить и одна свободная тебе на закус. Хавки привезут: окрошки, блинов, соленья всякие, шашлыки...
--
Да не, нельзя мне.
--
Я ж говорю больной...
--
Да пошел ты... Баба, какая?
--
Ну, обычная.
--
Беленькая, черная?
--
Беленькая, толстушка-хохотушка такая...
--
Поехали.
До ж\д вокзала как-то еще терпели. В электричке сначала пили из под полы. Потом тайком наливали назойливым контролерам. Колбасой кто-то закусил, и хотя Захару тоже отломили, захмелел он голодный желудок так, что пришествия на дачу уже не помнил.
Когда отворились очи, наступал закат. Домик стоял у самой макушки пологой горы. Внизу тянулась грязная нитка железки. Садилось солнце, и была глубокая осень. На голых ветвях ранетки висели одинокие сморщенные плоды. Жухлые стебли картофельной ботвы золотили остатки света. А воздух, воздух сиял удивительной прозрачностью и новизной.
--
Хороша жизнь, - расчувствовался Захар и потянулся за рядом стоящим стаканом с водкой.
--
Ух! А закусить?
--
Ранеткой вон заедай. Мы уж часа уж три как...
--
А бабы?!
--
А что тебе эти бл... Мы за ними к последней электричке, словно лохи перлись. Их там, и не тут, и не нам.
--
А закусить?! - уже осознавая пагубность дела, продолжал Захар.
--
Венера в существе своем изменчивая, - философствовал склонный к глупостям Дима. Ветряная богиня...
--
Ага и сифилис ветрянкой через нос передается, - оппонировал ему не менее интересный Олег.
--
Наливай, - решился на высшую материю Захар и занюхал картофельной ботвою. - А вот скажем, картофель в подполе имеется.
--
Что ты о бренном, право. Праздник урожая - отжимки сопровождается бурным вывозом владельцами припасов с дач с бичами наперегонки.
--
Я одного бога знаю, - не унимался Захар. - Сатир его фамилия. Бабы его любят по мифологии. А по сказкам, вообще оторваться не могут.
--
Если бы только бабы... он же на козла похож...
--
Во-во. Не по делу встрял Егорка. На козла бы с пятнадцатым калибром. На курок раз, и шашлыки.
Граждане тяжко вздохнули о своем и еще раз выпили.
К третьему дню кончились водка и сомнения по поводу мнимого приезда баб. Некоторые плотоядные поглядывали на розово-аппетитные, чужие уши, но дерзновения не дозволяли. С приходом каждой электрички у них просыпались надежды. С отходом убывало количество полных бутылок, и возрастало количество стенаний на неполную гармонию в подлунном мире. Съездить за закусом в город не брался никто.
Окончательно очнулся Захар уже дома, у открытого настежь холодильника с пустыми, пахнущими плесенью недрами. Мудро рассудив, что соседи денег ему не займут, он вдруг понял, что дачные страдания оказались не напрасны. Он действительно не ел трое суток. Что касаемо картофельной ботвы и стебельков ранетки, то силос без компоста не годился даже под тыквенные грядки. А о травоядных солитерах, в энциклопедии рабочего мастерства не говорилось ничего.
Давешний, улыбчивый доктор признал его доводы здравыми в какой-то, почти отрицательной степени. Держался эскулап хорошо, но близко, как в прошлый раз к Захару не подходил. Боялся пациента, словно Змея Горыныча, и с куревом Захару настоятельно советовал, подождать пару дней, полыхнуть может. С тем ушел осматривать новую флюорографию.
--
Батенька, миленький, а вы гвозди есть, не пробовали?! - неожиданный вопрос резко вошедшего доктора, заставил съежиться желудок Захара в недобром чувстве.
--
Не-ет?! А что плохо?!
--
Не знаю, батенька. Но нет у вас солитера, съели вы его, переварили. Может гвозди?!