Внимательно просмотрев несколько запоздалый ответ мистера Хартманна на мое письмо в "Evening News" от 10 октября, я впечатлен негодованием, которое астролог, кажется, испытывает по отношению ко мне за то, что он посчитал моим оскорбительным обращением к нему. Возможно, презрение к легкомысленным заблуждениям астрологических знаний привело меня к слишком язвительной манере поведения с моим оппонентом, тем не менее, я хотел бы заверить его, что уважаю искренность его мнений и восхищаюсь духом, с которым он защищает свою псевдонауку. В настоящем письме я постараюсь избежать использования подобного осуждения и насмешек, против которых так сильно выступает мистер Хартманн, но вместо этого я попытаюсь провести новый эксперимент, приостановив свою атаку и заняв оборонительную позицию, пытаясь лишь оправдать нынешнее всеобщее неприятие астрологии интеллигентной публикой.
Астрология является ровесницей астрономии. Это было, как я указывал в предыдущей статье, естественным результатом созерцания небесного свода молодой и неразвитой расой. В очень древние времена она представляла реальную ценность для науки из-за того, что давала стимул к точному наблюдению и тщательному изучению небесных тел. Астрономические познания халдеев на самом деле были полностью связаны с усердием их астрологов. Таким образом, до появления современной научной точности истинное и ложное изучение неба проводилось бок о бок и в полной гармонии. Если бы возник вопрос, какая из них занимает более высокое положение, предпочтение было бы отдано астрологии. На протяжении всего Средневековья и раннего Нового времени астрология пользовалась статусом уважаемой ветви знаний. У каждого монарха был свой астролог или даже несколько, к которым он обращался по поводу всех предполагаемых государственных дел, как во время войны, так и в мирное время. И хотя в эпоху Возрождения некоторые более проницательные умы заглянули за благовидную внешность и открыли фундаментальную несостоятельность этого искусства, тем не менее, оно широко культивировалось всеми классами, и прежде всего астрономами. Кеплер, отбросив многие из своих наиболее абсурдных представлений, решительно защищал лежащую в основе астрологии истину и изложил свои взгляды в брошюре, озаглавленной "De Fundamentis Astrologiae Certioribus" (1601 г.) (1). Лорд Бэкон и сэр Томас Браун также верили во влияние небес. Только во времена правления Карла II народ начал испытывать некие сомнения в истинности астрологии, а печально известный Уильям Лилли, хотя, вероятно, и был сознательным шарлатаном, пользовался в высшей степени доверием, потому что однажды был призван комитетом Палаты общин, чтобы предсказать результат принятия определенного законодательного акта.
Таким образом, можно понять, что до обнаружения убедительных доказательств обратного астрология не встречала противодействия ни со стороны астрономов, ни со стороны людей вообще. Пока любой ученый мог найти хоть какую-нибудь причину верить в эту истину, она принималась наравне с другими серьезными исследованиями. Единственный фанатизм и слепое предубеждение, которые когда-либо вызывала астрология, исходили от ранней церкви, но эта враждебность не распространялась на все области предмета, и не имеет никакого отношения к более позднему низвержению искусства на рациональных основаниях.
Падение астрологии было неизбежным результатом интеллектуального прогресса - из-за новых открытий в науке, улучшенных методов рассуждений, более разумного изучения истории и более проницательного исследования пророчеств астрологов. Стало очевидным, что очень немногие определенные астрологические предсказания когда-либо сбывались даже приблизительно, что почти все прогнозы были изложены в туманной форме и их можно было интерпретировать практически любым образом, что самые успешные астрологи были явными самозванцами, пришедшими к своим выводам только благодаря проницательным догадкам или глубокому знанию человеческой природы, и что те, кто наиболее честно практиковал астрологию, были зачастую подвержены неудачам. В то же время серьезные ученые, прекрасно знакомые с астрологией и астрологическими методами, начали осознавать полную абсурдность этой науки. Они увидели, что самый фундаментальный принцип составления гороскопов основан на простой аллегории; аналогия рождения человека с восходом звезды. Они увидели, что различные качества, приписываемые некоторым планетам и их положениям в Зодиаке, были целиком получены от мифических богов и чудовищ, в честь которых позднее были названы планеты и звезды. Было установлено не только то, что астрологические предсказания являются неверными, но и то, что каждый метод, используемый для их создания, ложный. Кроме того, не было найдено никаких причин, по которым небеса должны каким-либо образом влиять или указывать на жизнь и судьбу человечества. Какое же тогда оправдание может быть у человека для того, чтобы придерживаться веры, не подкрепленной ни малейшей крупицей доказательств и не обладающей даже самой незначительной тенью вероятности? Даже если бы не было прямых доказательств против астрологии, полного отсутствия доказательств в ее пользу было бы достаточно, чтобы оправдать отказ от нее. Астрология умерла естественной и достойной смертью; и если бы мир согласился оставить ее в покое, она никогда не стала бы объектом презрения и насмешек. Но жадность шарлатанов и капризы чудаков удерживали ее перед глазами публики, которая переросла веру, и которая не могла не стать нетерпимой к искусству, которое, как они знали, уже устарело. Первые противники астрологии были в совершенстве знакомы с ее принципами и извлекали из своих знаний лишь еще больше материала для использования против нее. Но изучение лженауки, естественно, исчезло среди интеллигенции, как только была прекрасно продемонстрирована ее ложность. Конечно, было бы просто смешно, если бы люди тратили свою жизнь на накопление информации, которая, как стало известно, является ошибочной, и которая серьезно помешала бы получению ими настоящего знания. Мы не можем тратить наши драгоценные годы на повторение всех ошибок наших далеких предков; мы должны скорее извлечь выгоду из старых просчетов и стараться избегать ложного в пользу истинного. Поэтому уважаемые авторы, издатели и учебные заведения перестали распространять заблуждения астрологии, и нынешнее поколение без колебаний заявляет о своем абсолютном незнании этого предмета. Все это было опровергнуто так много раз теми, кто сведущ в ее тайнах, что даже не надо обращаться к астрономии, чтобы признать это ложным, и у нас нет необходимости повторять такое излишнее представление. Почему мистер Хартманн не требует, чтобы мы еще раз опровергли старую, покинутую птолемеевскую теорию вселенной?
Теперь позвольте мне рассмотреть некоторые утверждения моего оппонента более подробно. Он весьма серьезно заявляет, что "когда врачи говорят, что фазы луны влияют на их пациентов, астрономы называют это правдой". Едва ли мне нужно отвечать, что ни один астроном нашего времени не поверил бы такому абсурдному утверждению, и ни один здравомыслящий врач не последовал бы ему.
Еще один абзац мистера Хартманна поистине удивителен. Он говорит нам, что, за единичным исключением, астрономические книги в нашей публичной библиотеке оставляют у читателя впечатление, что планетарные орбиты - круглые. Я прочитал почти все упомянутые тома и могу с уверенностью сказать, что ни один из них не мог внушить такую мысль любому разумному человеку. Эллиптическая природа орбит слишком хорошо известна, чтобы ее можно было скрыть даже в самых туманных трудах.
Мистер Хартманн спрашивает меня в связи с моим осуждением "обычного современного астролога" как мошенника, как я рассматриваю древних или выдающихся астрологов. Поскольку древние астрологи верили в большей или меньшей степени в свои собственные предсказания, я бы назвал их несколько заблудшими учеными; в то время что касается выдающихся современных пророков, таких как сам мистер Хартманн, я думаю, что в своем предыдущем письме представил достаточно похвалы за их фанатичную искренность.
Прежде чем закончить, я хотел бы прокомментировать любопытную попытку мистера Хартманна провести этимологию происхождения слова "суеверие". Конечно же, он не мог получить такой массы чепухи из цитируемых им источников, ибо любой образованный человек знает, что это слово происходит непосредственно от латыни, а не от греческого. "Superstition" происходит от латинского "superstare", в свою очередь, производного от "super" - "над" и "stare" - "стоять на месте"; подразумеваемый смысл в том, чтобы стоять неподвижно над чем-либо в ужасающем изумлении или благоговении. Всю эту информацию можно получить из "Полного Словаря Вебстера", к которому неизменно следует обращаться по вопросам такого рода. Однако я не понимаю, как происхождение этого слова может интересовать мистера Хартманна гораздо больше, чем его современное употребление, которое достаточно хорошо всем известно.
Здесь я попытался серьезно рассмотреть предмет, который едва ли можно рассматривать без улыбки. Этот довольно неуместный прием должен найти свое оправдание в трезвом и чрезвычайно ревностном тоне рассуждений моего оппонента.