Творчество верующего христианина, живущего в миру, бывает двух видов: христианское и мирское. Христианское творчество - это создание произведений, внутренних Церкви: богословие, церковная литература, искусство, музыка и т. д. Христианское творчество всецело вытекает из веры, в нем нет ничего, кроме христианской истины. Мирское творчество - это творение произведений, внешних по отношению к христианству. Если произведения творчества кажется чем-то средним между христианским и мирским, то такое творчество скорее является мирским, потому что разграничение здесь строгое и "компромисса" быть не может.
Но совместимо ли мирское творчество с христианской верой? Конечно, да, но только при правильном к нему отношении. Светское творчество не только возможно, но и необходимо. Только немногие, избранные могут заниматься сугубо христианским творчеством: творить иконы, писать богословские труды, строить храмы. А потребность творчества есть почти у всех. Творчество, как и всё в жизни нужно рассматривать "с точки зрения вечности". Но духовная жизнь не должна влечь за собой интеллектуальную смерть. Если мы отказываемся от творчества, то не закапываем ли мы свои таланты в землю? Но как нам следует относиться к своему творчеству? Каким оно должно быть и зачем оно нужно?
Любое произведение творчества есть речение о сущем, причем, как правило, о существенном сущем. Можно даже взять на себя смелость сказать, что всякое произведение, каким узким бы ни был предмет его буквального выражения, говорит о сущем в целом, обо всём сущем. Ясно, что каждый воспринимает произведение по-своему. Но, несмотря на это, любое произведение творчества представляет собой определенную целостную картину мира (в сжатом и скрытом виде). Любое творчество - это всегда и искусство, и наука, и философия.
Христианское творчество отражает истинный, христианский взгляд на сущее. Поэтому оно не имеет права на ошибку. Всякое же мирское произведение всегда предлагает своё, мирское видение жизни. Самим своим существованием оно утверждает мирские ценности. Светское произведение творчества является внешним по отношению к христианству, а потому в некотором смысле противостоит ему. А всё, что альтернативно истине - ошибочно. Вообще всё ошибочно, кроме самой истины. Поэтому любое мирское произведение творчества отражает ошибочный взгляд на сущее. Подлинная истина о сущем уже есть (в христианстве), и всё, что утверждает нечто иное (даже не противоречащее), ошибочно. Приступая к творчеству, надо однозначно решить, каким оно будет - христианским или мирским. И если мирским, надо быть уверенным в том, что в любом случае оно будет ошибочным. В христианском творчестве, наоборот, надо стремиться к тому, чтобы не было ошибок - и это достижимо. Христианское творчество не имеет права на ошибку, подобно тому, как мирское не должно считать себя истинным.
Обычно в каждом произведении творчества человек словно кричит между строк: "Я прав!". Но неужели это правильно? Неужели единственность такой установки нельзя подвергнуть сомнению? Ведь склонность к ошибкам - в природе человека. Не зря поговаривают, что человеку свойственно ошибаться.
Каждый считает произведение своего творчества истинным потому, что оно отражает его видение мира, отражает то, к чему он "сам" пришел и до чего "сам" додумался. Разумеется, для каждого не-скептика считать свой взгляд на сущее истинным или истинным "с оговорками" - вполне нормальное дело. Но дело в том, что если для человека основой взгляда на мир является христианская вера, то только ее, а не свои находки, он может считать истиной. Мы пишем так, как дышим, но мы не дышим тем, что пишем. Поэтому творчество не должно быть отражением поиска истины о сущем. Истина о сущем в целом - в христианстве, на котором и должно строиться наше видение мира. А мирское творчество должно отражать не наше видение, а лишь наше переживание действительности, которое приходит и уходит). Поэтому в каждом мирском произведении творчества вместо скрытого "Я прав!" должно быть "Я ошибаюсь". Кроме сказанного, можно отметить и то, что в сравнении с истинами христианства любая тривиальная истина, вроде дважды два четыре, - не более, чем заблуждение. И вся наука в сравнении с этой истиной - всего-навсего небольшое суеверие.
Отношение к своему творчеству как к ошибочному совершенно оправдано, но оно, кроме того, имеет преимущества и с точки зрения продуктивности творчества.
Во-первых, освобождение от страха творчества. Ведь, согласно авторитетным исследованиям в этой области, именно страх более всего мешает человеку приступить к творчеству. Человек боится создать очередную глупость и стать посмешищем (например, перед самим собой). А что есть глупость, как не "очевидно-ошибочное"? Но если наше творчество заранее обречено на ошибочность, то бояться нечего - нас уже не пугает то, что наше творчество будет недостаточно совершенным. Когда мы знаем, что истина уже есть, наше творчество будет самым продуктивным. Ведь творчество, целью которого является поиск истины, сопряжено с громаднейшей ответственностью. А если такой цели нет (потому что истина уже дана), мы можем более свободно выражать и воплощать наши идеи.
Во-вторых, избавление от навязчивых идей. Людям свойственно преувеличивать значимость своих достижений. Непредвзято мы можем оценить только чужое творчество. Мы ценим наши находки не за их значительность, а за их "нашесть". А на деле своим открытиям можно доверять меньше всего. Каждое наше - даже самое маленькое - открытие мы склонны превозносить (по крайней мере, про себя) как "открытие века". Наши идеи становятся тогда "идеями фикс" - и иногда на довольно длительное время. К счастью, в большинстве случаев это рано или поздно проходит. Но на весь период этого "восхищения" самим собой наши творческие способности парализуются. "Если уж сделано столь великое открытие, то зачем искать что-то еще?", - кажется нам. Если же мы будем считать наше творчество ошибочным, мы никогда не будем рассматривать его как законченное и исчерпанное. Кроме того, навязчивые идеи омрачают наше видение мира. Бывает, что книга, написанная писателем, влияет на писателя не меньше, чем писатель повлиял на книгу. Но в действительности истина неизменна, и потому наше видение её не должно изменяться от каждой удачной мысли, приходящей нам в голову. Последующее в нашем мышлении не обязательно лучше предыдущего. И как это ни удивительно, наши мысли не всегда верны. А мы, как правило, этого не понимаем. Всё это предотвращается, если считать любой продукт своего творчества ошибочным. Тогда ни о каких навязчивых идеях не может быть и речи.
Однако, кроме этих преимуществ, уверенность в ошибочности своего творчества может иметь и существенный недостаток: потерю глубины. Но это возможно лишь в том случае, когда творчество носит игривый, несерьезный характер. Даже считая свое творчество ошибочным, надо относиться к нему серьезно и стремиться к тому, чтобы в нем было как можно больше истинного и полезного.
Кроме ошибочности, важной гранью отношения к своему творчеству является стремление избежать гордости творчества. Ведь творчество зачастую является основой чувства собственной значимости. А с христианской точки зрения это - чуть ли не самое страшное. Поэтому такую гордость надо в себе подавлять - как и всякую другую. Стремясь достичь наилучших результатов, нельзя считать себя хоть сколь-нибудь выдающимся в своей сфере творчества: это более всего тормозит творчество. Основой творчества должно быть смирение. И в этом состоит еще один путь обоснования ошибочности мирского творчества. Ведь оно выражает наши индивидуальные чувства или мысли, а считать их истинными - поистине гордо. В какой мере наше творчество является творчеством в точном смысле слова, в такой мере оно ошибочно. Кроме того, по христианскому учению, все свои поступки надо считать неправедными. А значит, и творчество тоже. А если мы не считаем его праведным с нравственной точки зрения, то нельзя считать его и истинным. Ведь праведность творчества в значительной мере зависит от его истинности.
Еще одним подтверждением ошибочности творчества может служить тот факт, что со временем продукты нашего творчества обесцениваются в наших глазах, и то, что когда-то казалось выдающимся и чуть ли не гениальным, через год кажется смешным. Просто наша находка исчерпывает себя. (Если же этого долго не происходит, то не исключено, что это действительно что-то стоящее). Так не лучше ли, вместо того, чтобы говорить потом: "Как я ошибался!", сказать сейчас: "Я ошибаюсь!" ?..
Уверенность в ошибочности своего творчества основана на идее независимости истины от человеческой деятельности, в том числе и от творчества. Нам нужна не свобода творчества, а свобода от творчества.
Обычно в нашем творчестве есть и истинное, и ошибочное. Но ложка дёгтя портит бочку мёда. И когда неизвестно, истинно наше творчество или ошибочно, мы почему-то считаем его истинным. Почему бы не поступать наоборот? История науки и философии показывает, что ошибки встречаются там чаще, чем истина. И своё творчество надо считать ошибочным - хотя бы для того, чтобы сократить количество ошибок.
Творчество не должно ограничиваться собственной неограниченностью. Оно не должно противоречить вере. Но то, что оно находится в этих границах, имеет только положительное значение: творчество растет в глубину и высоту. Вообще, чем творчество уже, тем оно может быть глубже. Отсутствие ограничений творчества напоминает "дурную бесконечность".
Лучше забыть о творчестве ради себя, чем забывать себя ради творчества. Может быть, отказ от всякого творчества - наивысшее творчество, доступное человеку. Но у каждого свой путь. И в любом случае, необходимо не "оправдание творчеством", как считали некоторые, а оправдание творчества. И вопрос не в том, нравится ли нам заниматься творчеством или нет; вопрос в том, должны ли мы им заниматься и имеем ли на это право. Всё, что говорится о творчестве, относится и к мышлению вообще - ведь это одно и то же.
Ясно, что нет ничего нового под солнцем. Единственный подлинный Творец - Бог, и только Он может сотворить что-то воистину новое, а новизна человеческого творчества всегда относительна, и потому назвать его творчеством можно только условно.
Есть еще один любопытный и далеко не праздный вопрос, а именно: зачем вообще нужно и какую может иметь ценность мирское творчество, если оно ошибочно? (Конечно, кроме того, что иногда оно может помочь зарабатывать на жизнь)?
Во-первых, стремление к творчеству - в природе человека: творчество есть запечатление состояний души в произведении, и оно удовлетворяет нашу потребность в самовыражении. Оно выражает наши переживания, то есть нашу жизнь. Любое состояние души (и мысль, и чувство) имеет право быть запечатленным в творчестве, если только это не принесет вреда другим. Цель личности, выражающей себя, не в том, чтобы пропагандировать свои находки, а в том, чтобы просто поделиться ими с другими людьми. Творчество - один из видов общения. В этом отношении можно говорить о "творчестве для творчества".
Во-вторых, если творчеством занимается верующий человек, в каждом его произведении обязательно будет что-то христианское. И знакомство с таким творчеством может заставить задуматься людей, вращающихся исключительно в мире светской культуры. Если творчество и не приоткрывает истину, оно может устремлять к ней. Любое творчество есть мост между низшим и высшим. Даже мирское произведение творчества (отчасти) может утверждать высшие ценности (ведь верующий человек во всем опирается на них). Также можно заметить, что представители светской культуры значительно влияют на "общественное мнение", а потому желательно, чтобы среди них были христиане. И даже в границах мирской культуры надо что-то противопоставлять творчеству антихристианскому.
В-третьих, в творчестве человек немного познает мир, что имеет воспитательное значение: познание мира приоткрывает Божественную мудрость. Человеческое творчество не обесценивается тем, что истина уже есть, ведь оно ищет не истину, а истины (правда, как правило, безуспешно). Есть также спорное мнение, что технический прогресс, основанный на научном творчестве, делает жизнь людей лучше. Кроме того, знакомство с серьезным произведением творчества (не только научного) интеллектуально развивает личность.
В-четвертых, любое произведение творчества - даже ошибочное - может содержать нечто прекрасное. Оно может быть ошибочным по содержанию и прекрасным по форме. Поэтому творчество умножает прекрасное в мире, а прекрасное возводит души к Богу. И в науке красота - не менее частый гость, чем в искусстве. Кое-кто дерзает даже говорить, что творчество человека продолжает творчество Бога. (Если же творчество говорит не о красоте, а об ужасе существования, оно утверждает необходимость спасения).
Но очевидно, что и искусство, и философия, и наука могут быть и бесполезными, и вредными. И надо быть готовым в любой момент бросить свою находку в огонь, если окажется, что она не только бесполезна, но и вредна.
Говоря всё это, я ничего не утверждаю. Скорее всего, я ошибаюсь.