Альве проснулся от легких подземных толчков. Он знал, что землетрясение не опасно, тем более что находился в самой гуще белоснежных зарослей, настолько плотных, что с рассветом здесь стало лишь немного светлее.
Мергиз сладко улыбалась во сне. Любопытный Альве проник в ее сновидение и увидел там себя и их гнездо с множеством детей. Он разделил ее счастье и почувствовал, что сон стал не таким глубоким. В ней стало пробуждаться чувство голода.
Альве обожал свою самку целиком и полностью: снаружи от прекрасных глаз до кончиков нереально длинных конечностей и внутри от молитв до инстинктов и колючих страхов, которые он, любя, все же пытался причесать. Он всегда мог прикоснуться не только к ее телу, но и к душе, и полнота слияния умножала благодарность мирозданию за их встречу.
Он знал, что Мергиз проснется через несколько минут, и они будут завтракать. Затем будут страстно любить друг друга, а после начнут вить гнездо из ее сновидения. Начинался отличный день, и он решил поделиться этим со своими родителями. Альве представил свою мать, настраиваясь. Получив отклик, похожий на прикосновение к сознанию, оформил нечто вопросительное, что означало: "Как ты, как дела?", добавив к этому образ отца. Ответ был позитивным, что-то вроде: "У нас все хорошо. Только что позавтракали". На мгновение у него появилось чувство сытости, несмотря на то, что сегодня он еще не ел - так хорошо странники умели чувствовать друг друга.
Народ, к которому принадлежал Альве, называл себя странниками. Они не стремились к переменам, ничего не изобретали, не вели войн. Их смысл жизни заключался в самой жизни. Проснуться на рассвете, чтобы любить и быть любимыми, не для этого ли мы приходим в мир?
Странники не придумывали слов и средств связи. Они общались между собой телепатически, принимая и передавая друг другу образы и эмоции на любом расстоянии. Если ты можешь увидеть другую планету глазами твоего сородича, зачем тебе телевизор, телефон или даже просто слова, которыми можно описать увиденное?
Проникать в чужое сознание было так легко оттого, что никто не таился от других - странники не имели понятия греха, а значит - им было нечего скрывать. Их существование было слишком простым, чтобы породить греховные качества. Они не нуждались в денежных знаках, потому что купить или продать за них было решительно нечего. Странники не носили одежды, так как селились в густых зарослях, где всегда было тепло. Пища была настолько доступна, что буквально находилась под ногами.
Планета снова содрогнулась, теперь более мощно и многократно. Сквозь белые заросли Альве увидел вершину холма, мгновенно возникшего поблизости.
Проснулась Мергиз и вдвоем они обратились к Богу с утренней медитативной молитвой, что предшествовала ежедневному приему пищи. Молитва была простой как все в этом мире: в ней они без слов одними эмоциями благодарили за данную им пищу. Затем припали к земле и, вонзив в нее челюсти, принялись поглощать сочащуюся красную соленую жидкость, от чего тела Альве и Мергиз стали расти. Когда они увеличились в два раза, наступило чувство насыщения.
Простое животное удовлетворение от пищи прервал сигнал об опасности, полученный от соплеменников. Затем уже не внутренним, а обычным зрением Альве увидел приближающуюся лавину белой пены, несущую смерть. Он вспомнил, как на телепатических проповедях старейшины учили, что гигантский прыжок - единственный способ спасения, дающий шанс на освоение другой планеты, но Мергиз будто парализовало от страха. Некстати возникло воспоминание о ее сне и их совместных мечтах, породило чувство нежности и ощущение ответственности самца за свою семью. Подхватив недвижимую от ужаса самку, Альве изо всех сил прыгнул в неизвестность.
* * *
После долгой борьбы Анна, наконец, смогла затолкать в ванну белую непослушную болонку. Намыливая ее инсектицидным шампунем, девушка приговаривала: "Стой спокойно, грязнуля! Где ты только этих блох набрала?!"