Жила-была счастливая семейная пара. И однажды угораздило её то ли под облучение попасть, то ли каких-то токсинов нахвататься, в общем родился у влюблённых ребёнок-мутант, гермафродит. Потужила семейная пара, погоревала, да делать нечего, каким дитё уродилось, такое и надо растить и воспитывать, а уж как взрослым станет, тогда само решит, менять ли ему пол на какой-то один или дальше быть гермафродитом. Пока же ребёнок рос, родители изо всех сил скрывали его сущность - сделали ему причёску каре, чтобы непонятно было, девочка это или мальчик, и одежду ему подбирали исключительно в стиле унисекс.
Ситуации способствовало то, что мама гермафродита работала в районной поликлинике участковым терапевтом, так что проблем с медосмотрами у нестандартного ребёнка не возникало, а папа был спортивным тренером и с детства лепил из фигуры гермафродита нечто неопределённое, что даже у опытного анатома вызвало бы вопросы - мальчик ли перед ним, похожий на девочку, или же девочка, похожая на мальчика. Благодаря специфической папиной диете и упражнениям жировые и мышечные ткани у ребёнка присутствовали (а вернее отсутствовали) в равной мере, отчего фигура гермафродита получилась долговязой, поджарой и жилистой. Ни спереди, ни сзади на ней ничего не выпирало.
Также ситуации помогала специфическая фамилия супругов - Дубняк, - которая не несла в себе никаких указаний на пол. И имя ребёнку подобрали под стать - Валя. Так и в свидетельстве о рождении записали - Валя Дубняк. Хрен поймёшь, парень это или девка. По фотографии можно сказать и так и этак. Словом, никто ничего не подозревал.
Что же касалось самого гермафродита Вали, то он на протяжении всего детства и всей юности стеснялся своей непохожести на остальных, избегая сближаться как с девочками, так и с мальчиками, чтобы никто ненароком не узнал, что у него на самом деле прячется в штанах. А пряталось там у него весьма специфическое содержимое. К счастью, мужское хозяйство у Вали болталось ближе к лобку, а женское притаилось ближе к анусу, так что когда пришёл его черёд традиционной проверки на письку, Валя оттянул трусы и продемонстрировал одноклассникам мужские причиндалы, за которыми никто не разглядел женских.
Когда все сомнения у мальчиков отпали, они перестали дразнить носителя каре и противоречивой фигуры "девчонкой", однако Валя не позволял себе расслабляться и всё равно держал между собой и остальными детьми дистанцию. Замкнутую жизнь он вёл и во время каникул - никуда не ездил, не бегал купаться и загорать на речку и вообще избегал лишний раз оголяться.
Ему вообще во многом везло - в плане маскировки. Мама-врач была плоскодонкой и Валя унаследовал от неё этот признак. С началом полового созревания его грудные железы не увеличились ни на миллиметр, чему он был только рад. "Ты гей?" - спросили его как-то раз, потому что женская составляющая его сути время от времени пробивалась наружу. "Нет", - ответил Валя, что было абсолютной правдой.
Свою вынужденную уединённость Валя заполнял чтением умных и интересных книг и журналов, благодаря чему стремительно умнел, далеко обогнав в этом всех своих сверстников. Его тело не знало, что такое половой диморфизм, что также относилось и к мозгу - необходимые ассоциативные поля в нём присутствовали в полной мере, так что знания давались ему легко.
Так и жил Валя с родителями в небольшом городке, в котором ему постепенно становилось тесно и душно, хотелось вырваться на волю и убраться куда-нибудь подальше, найти такое место, где было бы приятно и интересно, где не нужно было бы ото всех скрываться и где можно было бы проявить себя, добиться чего-то значительного.
Едва окончив школу, Валя распрощался с родителями и отправился в путь-дорогу... А в этом же городке жил один дворовый гопник, ровесник Вали. Гермафродита он, естественно, воспринимал как жалкого задрота, хотя и не догадывался, что тот гермафродит. Не догадывался, но что-то неладное всё же подозревал. Он присутствовал на проверке писек и формально никаких сомнений в мужской принадлежности Вали иметь не мог, однако что-то в задроте его беспокоило, отчего-то он никак не мог перестать о нём думать, никак он не мог угомониться.
"Что-то с этим кренделем не так, - думал он. - Какой-то он странный. Выглядит вроде как мужик и в то же время как баба. Никуда не ходит, всех сторонится, компаний избегает, не дерётся, тёлок не лапает, не бухает, не курит, не издевается над кошками и собаками, не лазит по подвалам и чердакам... Наверняка что-то скрывает. С ним точно связана какая-то тайна."
Страсть как захотелось гопнику разгадать эту тайну. Это его напрягало, а он не любил, когда его что-то напрягает. Сам-то он вёл себя не лучшим образом - пил, курил, сквернословил, хулиганил, безобразничал, дрался, приставал к девочкам, отнимал у детей карманные деньги, издевался над животными, лазил по чердакам и подвалам, горланил ночами под гитару похабные песни, бил стёкла, опрокидывал урны, поджигал почтовые ящики, ссал в лифте и срал под двери на половики, подглядывал в женские раздевалки, рисовал дебильные граффити и ещё много чего делал.
Нетрудно догадаться, что гопник был при этом туп как пень. Не удивительно, что интеллектуально одарённый Валя его бесил. "Чего это он читает всё время? - думал гопник. - Хочет быть самым умным? Лучше всех? Это что же получается - повзрослеем мы с ним оба, я к тому времени прямиком из АУЕ сделаюсь нереально крутым бандосом, разбогатею, свою кодлу соберу, начну во власть двигать, как все правильные пацанчики, в мэры, в депутаты, а то и в губернаторы, все за меня проголосуют (одних куплю, других запугаю), а тут это чмо нарисуется, весь такой честный, правильный, умный, никого не будет щемить, никого не будет опускать, со всеми будет доброжелателен, взяток брать не будет, насиловать, бабло отжимать... Так ведь, не приведи господи, вместо меня люди за него проголосуют. Увидят в нём долгожданного благодетеля, на фоне которого я буду как мартышка рядом с Вассерманом. И компромат на такого хрен нароешь, живёт он тихо, словно святоша, никакого зашквара..."
Тут Валя Дубняк как раз собрался валить из города и это ещё сильнее взбесило гопника, потому что он так и не разгадал его секрета, а теперь уже, выходит, и не разгадает. Поэтому решил гопник тайком последовать за ненавистным задротом и где-нибудь в укромном месте, дождавшись удобного случая, тайком его пришибить и зарыть в ближайшем овраге. Когда-то его хватятся, когда найдут? Может и никогда, если решат, что Валя умотал заграницу...
Замыслив столь подлое дело, гопник никому ничего не сказал, даже своим корешам. Собрался и ушёл тайком, один, чтобы не было лишних свидетелей и никто потом не смог бы его заложить.
Долго ль, коротко ль следовал гопник по пятам за Валей и всё никак не удавалось ему улучить момент и разделаться с ненавистным задротом, а нападать на него в открытую, средь бела дня гопник очковал. Привыкнув действовать в кодле, он ссал что-либо предпринимать в одиночку.
Валя же совершенно ничего не подозревал.
И вот однажды удача улыбнулась гопнику. Заворожённый открывшимися перед ним загородными красотами природы, Валя свернул с дороги и расположился на берегу реки, впервые в жизни решив искупаться и позагорать, раз поблизости никого нет.
Гопник же, который в этот самый миг имел все шансы получить ответы на все свои вопросы и заодно унизить гермафродита и навсегда испортить ему репутацию, вместо этого прибавил шагу и потопал дальше по дороге, чтобы устроить Вале ловушку где-нибудь впереди. Тогда-то он и заметил дорожную развилку, возле которой торчал сколоченный из досок щит с объявлением: "Путник, поберегись! Туда не ходи, сюда ходи! Левая дорога ведёт в заброшенные песчаные карьеры, где некоторое время назад рабочим не посчастливилось извлечь из земных недр жуткое и кровожадное чудовище. Если не дай бог туда забредёшь, оно набросится на тебя, замучает, растерзает и съест, как поступило со всеми рабочими, из-за чего карьеры теперь заброшены. А вот правая дорога обходит кошмарное место стороной, она совершенно безопасна."
"Вот свезло так свезло! - обрадовался гопник. - Не придётся самому руки марать. Направлю-ка задрота не по той дороге, чудовище его укокошит, а я останусь чистеньким, не при делах. Ни один следак и прокурор мне это убийство не пришьют, ни один суд на меня не повесит. И улик прятать не надо - раз чудовище его сожрёт. Нет тела, нет дела!"
Вырвал гопник из земли щит с предупреждающей надписью и зашвырнул в густые придорожные заросли. Затем не поленился, натаскал всяких брёвен, камней, хлама, колючих веток и завалил ими поворот на обходной путь, чтобы выглядело так, что пройти можно только по одной дороге. Тогда задрот стопудово в карьеры направится, прямиком чудовищу в пасть.
Нехитрый план гопника сработал чётко, как по маслу. Ничего не подозревавший Валя Дубняк, пребывая в прекрасном расположении духа, подошёл к развилке и без всякой задней мысли направился дальше по свободному пути. Гопник подождал, пока тот скроется из виду, выбрался из своего укрытия, разобрал завал и вернул щит на место, сделал всё как было, чтобы никто ничего не заподозрил и счёл гибель задрота несчастным случаем.
Так и очутился Валя среди бывших выработок, где когда-то добывали песок. Теперь карьеры стояли заполненные грязноватой водой. Кругом было безлюдно, лишь изредка встречались белевшие человеческие кости. Увиденное запустение озадачило Валю, но поскольку он ничего не знал о произошедшей на карьерах трагедии, то не заподозрил ничего дурного. Мало ли, почему не ведутся работы и кости белеют? Может какие-нибудь ОПГ устроили тут кровавую бандитскую разборку, чем перепугали и отвадили от этого места всех работяг... Или же продвинутая горнодобывающая техника обрела разум, осознала себя и восстала против людей...
Тут-то и выскочило прямо из песчаника чудовище, похожее на палеозойского ракоскорпиона, только размером с кита. У него было восемь шипастых лап, острые клешни на педипальпах, изогнутый хвост с ядовитым жалом и ужасная пасть, в которой ходили ходуном зазубренные жвалы и устрашающие хелицеры.
Как ни потрясён был гермафродит неожиданным появлением перед собой этого монстра, он не потерял самообладания. Привыкнув к собственной необычности, Валя и чужую необычность воспринимал философски. Страха он не чувствовал, скорее ему было интересно, ведь он был в курсе, что палеозойские ракоскорпионы вымерли около 250 миллионов лет назад, а значит налицо необыкновенный феномен - явление живого ископаемого.
Потом Валя спохватился и стал прикидывать, какие действия можно предпринять в данной ситуации - связаться ли с Академией Наук и подождать, пока они кого-нибудь пришлют, или же попытаться изловить реликта самостоятельно? Или может провести первичные исследования, хотя бы его основных рефлексов?
Его размышления были прерваны недовольным голосом, прозвучавшим прямо у него в голове: "Эй, а ну перестань! Куда ты запропастился? Немедленно начни испытывать сильные эмоции, например страх, чтобы мне проще было обнаружить тебя и съесть. Я ведь знаю, что ты где-то рядом. А когда ты скатываешься в абстрактные размышления, я тебя теряю и мне это не нравится."
Так Валя Дубняк понял три вещи: во-первых, чудовище является разумным, во-вторых, оно является телепатом и в-третьих, оно слепое.
"Кто ты? - ненавязчиво поинтересовался он. - И как сюда попало?"
"Я - несчастная жертва времени и обстоятельств, - пожаловался ракоскорпион. - Ты хоть можешь себе представить, чем обернулось для всех обитателей древней Земли Великое Пермское Вымирание? Знаешь ты хоть, что это такое?"
"Конечно знаю", - ответил начитанный и эрудированный гермафродит.
"Ничего ты не знаешь, потому что тебя там не было и быть не могло. Твои предки, похожие на помесь крысы с белкой, скакали тогда по веткам деревьев. Единый сверхматерик Пангея трещал по швам! То тут, то там на ровном месте просыпались вулканы, да не такие, как ваш вонючий Везувий, а такие, рядом с которыми и знаменитый Кракатау выглядел бы жалкой праздничной хлопушкой. Там и сям в земле разверзались бездонные провалы и отовсюду на поверхность изливались потоки раскалённой лавы, стреляя во все стороны кусками пемзы. И ладно бы только лава и пемза, так нет, вместе с ними из недр исторгались клубы горячих и удушливых газов - сероводород, хлорфторуглероды и тому подобная ядовитая гадость... В совершеннейшем отчаянии я зарылось в землю и впало в оцепенение, не имея больше моральных сил для дальнейшей борьбы с буйством стихии и в то же время не желая погибать во цвете лет. Пребывание на грани между жизнью и небытием показалось мне тогда наиболее оптимальным и рациональным решением. И вот непременно надо было меня пробудить, непременно надо было меня потревожить, откопать и извлечь на поверхность! А потом ещё удивляются - ой, почему оно на нас напало, почему хочет съесть?"
Чудовище трагически ударило себя в грудь педипальпой с огромной клешнёй.
"Мне же надо чем-то питаться, раз я пробудилось! Разве я виновато, что только телепатически могу определить близость жертвы, читая её мысли? Я бы с удовольствием охотилось на животных, но они неразумны, у них нет мыслей и потому читать нечего!"
"Как же ты тогда охотилось в палеозое?" - спросил Валя.
"Тогда у меня было зрение, слух, обоняние, речь. Я было полноценным существом, но ядовитые раскалённые газы, пока я пыталось от них спастись, выжгли мне голосовые связки и все рецепторы, кроме вкусовых и тактильных. Теперь я калека, слепой, глухой, не обоняющий и вдобавок немой. Всё, что у меня теперь есть, это телепатия."
"Не одному тебе тяжело, - заметил чудовищу Валя. - Ты вот меня спрашивало, а сейчас я тебя спрошу: знаешь, что это такое - быть единственным в мире гермафродитом среди повсеместного засилья двуполых особей? Знаешь ли ты, на какие ухищрения приходится идти, чтобы скрыть ото всех свою сущность, ежесекундно опасаясь разоблачения и последующей травли? Каково это жить, всех избегая и ото всех шарахаясь, искать какие-то альтернативные пути социализации?"
"Конечно знаю, - отвечало чудовище, - ведь я и само гермафродит. Так удачно вышло, что мой вид сумел эволюционно преодолеть половой диморфизм, как нелепое атавистическое отклонение. Скажу тебе даже больше. Пока моё тело пребывало в оцепенении, моё сознание блуждало в пространстве, выходя за пределы этой реальности в параллельные вселенные и иные сферы бытия. И везде я наблюдало одну и ту же картину: гермафродитизм есть повсеместная норма, а двуполость организмов на старушке-Земле - это всего лишь единичное биологически-экзистенциальное недоразумение. Так что не парься, правильнее и нормальнее как раз быть гермафродитом. Знаешь как удобно? Не нужно тратить время на поиск полового партнёра, на все эти ухаживания, подарки, знаки внимания, поединки с соперниками, многократные совокупления... И жизнь в целом течёт гораздо спокойнее - ни тебе домашних склок, ни супружеских измен, ни истерик, ни дележа имущества... Чувствуешь, что припёрло произвести потомство - производишь и спокойно живёшь себе дальше, в своё удовольствие, ни забот, ни хлопот. Всякий раз наблюдая двуполых, я думаю: вот же не повезло вам, бедолаги..."
"Собрат гермафродит! - не помня себя от счастья, воскликнул Валя. - Я-то думал, я только один такой! Как же я рад тебя видеть! Как мне тебя не хватало!"
"Взаимно, - отвечало ему чудовище. - И раз ты испытал сильную эмоцию, я теперь точно знаю, где ты, и мне придётся тебя съесть. Не обессудь, ничего личного..."
"Э, нет, так не пойдёт, - возразил Валя. - Будь ты животным, тогда ладно, но коли ты разумное создание, то и вести себя должно соответственно. Элементарные правила приличия пока что никто не отменял. Есть других разумных существ нельзя. Людей есть нельзя. Ну, вернее, иногда можно, но лишь в том случае, если двуногая особь разумна чисто условно. Если перед тобой чиновник, олигарх, политик, экономист, юрист, общественный деятель, творческий интеллигент, футболист, стриптизёр, гопник, журналист, телеведущий, фотомодель, блогер или бандюган, то их есть можно, а так ни в коем случае."
"А я таким макаром с голоду не помру, пока буду разбираться, кто есть кто?" - поинтересовалось чудовище.
"Ты же мой внезапно обретённый собрат, - отвечал ему Валя, - я непременно тебе помогу и ты сможешь охотиться на любых животных, как делало это в палеозое."
"Эх, палеозой... - ностальгически вздохнул ракоскорпион. - Кембрийские переходные среды... Ордовикские мелководья... Силурийские равнины... Девонские моря... Карбоновые древесные завалы... Пермские редколесья... Вот жизнь-то была! Как мне её сейчас не хватает..."
Задумался Валя.
"Значит дистантных рецепторов у тебя нет и акустических колебаний воздуха ты не воспринимаешь?"
"Всё верно."
"Но тактильные рецепторы у тебя сохранились, следовательно ты могло бы ощущать механические колебания в почве. Скажи, если вдруг землятресение шарахнет, ты почувствуешь?"
"Наверняка почувствую. Запросто. Когда раскалывалась Пангея, трясло так, что желудок к горлу подкатывал, сердце готово было выскочить наружу и ноги не держали."
"Отлично! - обрадовался Валя. - Значит твой мозг содержит необходимый неврологический субстрат для обработки соответствующих сигналов. Всё, что тебе нужно, это развить требуемый навык и тогда всё будет хорошо."
"А такое вообще возможно?" - не поверило чудовище.
"Ещё как возможно. Как работает слух? Мы воспринимаем акустические колебания и определяем источник сигнала с помощью обособленных от тела рецепторов, анализируя мельчайшие изменения во времени поступления стимулов или в их амплитуде. Когда живое существо ступает по земле, оно тоже создаёт колебания, только не в воздухе, а в почве. Конечно, они не настолько сильные, как землетрясения... От тебя требуется лишь наловчиться улавливать эти колебания и определять их эпицентр. Принцип почти такой же, как у слуховых органов."
"Только без слуховых органов", - безрадостно заключило чудовище.
"Это не страшно, - успокоил его Валя. - В отличие от воздуха, почва - это твёрдая среда, где механические колебания распространяются намного быстрее и имеют большую длину волны. На первый взгляд может показаться, что различия во времени поступления и в амплитуде сигналов, пришедших к разным рецепторам, слишком малы и нервная система за ними просто не поспеет, но это только так кажется. У людей редко какая сказка обходится без того, чтобы герой не приник ухом к земле, чтобы услышать приближение врагов и определить, сколько их и как они далеко. А ты должен будешь делать примерно то же самое, только не ушами, а... скажем... лапами. Практика показывает, что если кому-то ограничить одни органы чувств, то его организм в качестве компенсации развивает другие. Жил когда-то давно один парень по имени Каспар Хаузер. По ряду причин его всю жизнь держали взаперти в тёмном глухом подвале. Вследствие этого он так и не научился говорить, да и зрение у него было не ахти, зато слух и обоняние развились необыкновенно, а ещё появился магнетизм - Каспар мог притягивать к себе металлические ложки..."
Валя ухватил горсть земли и размял в пальцах.
"Среда-то, конечно, твёрдая, но не такая твёрдая, как, допустим, стальной брусок. Почва на самом деле рыхлая. В подобных не-упругих средах механические колебания распространяются достаточно медленно; трудностей с их восприятием и анализом у нервной системы быть не должно..."
В этот момент мимо него и ракоскорпиона чинно продефилировал выводок гусей, направившись к заполненным водой карьерам. Чудовище даже не шелохнулось, словно гусей не существовало. Валя почувствовал к нему жалость и собрался с мыслями, чтобы побыстрее избавить новообретённого товарища от его недуга.
"С рыхлыми средами не всё просто. Низкочастотные длинноволновые колебания затухают в них гораздо сильнее, а высокочастотные по длине волны оказываются близки к размерам частиц почвы, которыми отражаются и рассеиваются... К счастью, есть так называемые рэлеевские волны, они превосходно проходят сквозь рыхлую среду и вот на них-то мы и остановимся. Согласно давным-давно проведённому анализу Фурье, рэлеевские волны в рыхлой среде проходят в диапазоне частот от 0,1 до 5 килогерц, но как правило преобладает частота в 1 килогерц и это как раз та частота, к которой наиболее чувствительны механорецепторы подавляющего большинства живых существ, когда-либо живших в течении всего фанерозоя. Видишь, как всё замечательно складывается!"
"Хотелось бы надеяться", - кивнул головогрудью ракоскорпион и нетерпеливо прищёлкнул огромными клешнями, способными одним махом разрезать пополам гиппопотама. Ядовитое жало на конце изогнутого хвоста было нацелено точнёхонько на Валю, на что тот разумно старался не обращать внимания.
"Давай прикинем... В рыхлой среде механические колебания распространяются вдвое медленнее, чем звук в воздухе, т.е. где-то со скоростью 120 м/сек или типа того. Но конкретно в этой почве рэлеевские волны должны распространяться не быстрее 50 м/сек, чего тебе с лихвой хватит для анализа разницы ощущений с рецепторов на разных лапах."
Чудовище по очереди поднесло каждую лапу к морде и ощупало хелицерами.
"Не ври, нет у меня на лапах никаких рецепторов."
Не думая об опасности, Валя подошёл к ракоскорпиону и осмотрел ближайшую лапу.
"Плохо ты себя знаешь, дорогой собрат. Вот же, кутикулярные образования - волоски, коготки, шпоры... Ты думал, они у тебя для красоты, что ли? Это и есть механорецепторы, постоянно пребывающие в контакте с почвой, по которой ты ходишь."
Он потыкал пальцем в перечисленные кутикулярные образования.
"Чувствуешь? В твоём восьминогом ракоскорпионьем теле присутствует ортопедическая симметрия. Чётное число твоих лап образует более-менее округлое сенсорное поле. Ты можешь научиться определять направление на источник колебаний по запаздыванию сигнала, т.е. по разнице во времени между раздражением рецепторов на ближайшей к источнику лапе и на наиболее удалённой. При упомянутой скорости рэлеевских волн, каждые 5 см сенсорного поля будут давать запаздывание в одну милисекунду, а этого твоему мозгу больше чем достаточно. К примеру, мы, люди, довольствуемся задержкой всего в десять милисекунд и ничего, как-то функционируем, а с твоим-то здоровенным сенсорным полем ты и подавно будешь успешен в охоте."
Чудовище обдумало его слова и едва не прослезилось перед открывшейся перед ним перспективой. А Валя продолжил:
"Направление на добычу можно определять и по разнице в интенсивности стимуляции рецепторов на разных лапах. По мере продвижения механической волны в земле, её амплитуда с расстоянием уменьшается, а фронт расширяется, следовательно вся её энергия постепенно распространяется по всё большей площади, уменьшаясь в каждой конкретной точке. Следовательно, рецепторы на ближайших к жертве лапах будут стимулироваться сильнее прочих. Ты, кстати, правильно сообразило зарываться в землю - в этом случае больше механорецепторов вступает в контакт со средой и любые колебания ощущаются лучше. Заодно и добыча тебя не видит и не прячется."
После этого Валя и ракоскорпион приступили к тренировкам. Один гермафродит крался, бежал, подпрыгивал, швырял на разную дистанцию палки и камни, с разной интенсивностью шуршал и шаркал подошвами ботинок, а другой гермафродит пытался разобраться и сориентироваться во всей этой механокакофонии. И когда вечером выводок гусей столь же вальяжно направился в обратном направлении, чудовище не сплоховало и умяло почти всех, только перья полетели.
Умаявшийся за день Валя прилёг на песчаном берегу заполненного водой карьера. Ракоскорпион на некотором отдалении чистил о песок и промывал в воде испачканные кровью жвалы и хелицеры.
"Я и подумать не мог, что в палеозое жили разумные ракоскорпионы, - признался Валя. - Это же настоящее открытие!"
"Это что, - отвечало чудовище. - Известная вам палеонтологическая летопись содержит бесчисленные пробелы и по сути освещает лишь мизерную долю информации о том, что в действительности было раньше. Мы, в отличие от вас, построили действительно разумную экономику, не вредили экологии, развивали культуру, науку, искусства... Например, благодаря колоссальным пространствам Пангеи, у нас обрело популярность искусство декоративного высаживания древовидных хвощей, плаунов и папоротников в форме гигантских графем и глифов, которые были бы видны с большой высоты. Можно было войти в изменённое состояние сознания, воспарить мыслью к небесам и сверху читать эти глифы - как правило это были цитаты из каких-нибудь поэтов или философов..."
"Ого! - поразился Валя Дубняк. - Круто!"
"Но что я всё о нас да о нас, - махнуло клешнёй чудовище. - Ты-то сам как? Куда путь держишь?"
"Хочу найти своё место в этом мире, - ответил Валя. - Просто иду, куда глаза глядят. Стараюсь мыслить позитивно. Должно же отыскаться где-нибудь хоть одно место, где я наконец обрету своё счастье?"
Задумался ракоскорпион и ничего не ответил...
Тем временем окончательно стемнело, на небосводе высыпали звёзды. Уставший гермафродит Валя задремал...
А всё это время гопник шнырял поблизости от карьеров, не находя себе места от нетерпения. Очень ему хотелось услышать предсмертные крики ненавистного задрота, а криков не было, если не считать гусиного гогота.
Гопник, как уже упоминалось, был довольно туп, ведь он любил футбол, пиво и семечки, поэтому до него только сейчас дошло, что табличка у дорожной развилки могла быть фейковой. Кто-то мог просто пошутить ради прикола, а он, с виду такой чоткий пацанчик, повёлся на разводку как последний лох.
Эта мысль не давала гопнику покоя. Он начал понимать, какую ошибку совершил, поверив в так называемое чудовище и даже не убедившись, существует ли оно на самом деле. Не, ну серьёзно! Чудовище? В наше-то время?
Он представил, как над ним будут угорать кореша, если вдруг обо всём узнают. Задрот небось уже далеко, небось уже карьеру начал делать... Воображение живо нарисовало гопнику картину того, как на волне народной популярности задрот становится президентом и первым делом выпускает закон, запрещающий быть гопником, слушать блатняк, носить шмотки с символикой АУЕ и лузгать семечки. Тогда всем чотким пацанчикам останется лечь и в одночасье помереть. Или, упаси господи, стать честными, порядочными и культурными людьми, начать... РАБОТАТЬ! Интересоваться ИСКУССТВОМ!
От подобных мыслей гопник согнулся пополам и его стошнило. Утёрся он и быстрым шагом направился к карьерам, с твёрдым намерением настичь задрота и всё-таки пришибить. А потом привязать ему на шею камень и в воду - бульк!
В темноте, среди навалов рыхлой песчаной почвы, гопник не заметил притаившегося безмолвного ракоскорпиона. Чем больше он думал о задроте, тем сильнее его ненавидел. Эта ненависть была абсолютно иррациональной, только гопник не знал, что такое "иррациональность". Его эмоции были столь сильны, а мысли столь отчётливы, что ракоскорпион без труда читал их и прекрасно "видел" его местоположение. Вдобавок гопник громко шаркал ногами, так что механорецепторы на лапах чудовища тоже его ощущали.
Желание этого существа навредить его новому другу не понравилось ракоскорпиону. "Гермафродит за гермафродита!" - подумал он. Из убогих и примитивных мыслей гопника он узнал, что тот гопник и вспомнил, что гопников есть можно. Его изогнутый хвост мелькнул в темноте и погрузил ядовитое жало в насыщенную хмелем и никотином плоть. Яд мгновенно парализовал гопника. Он выпучил глаза и рухнул, как подкошенный. Ракоскорпион навис над ним всем своим восьминогим телом, аккуратно приподнял одной клешнёй и принялся шинковать и разделывать другой, отправляя сочные куски прямо в пасть - вместе с одеждой, обувью, кепкой и неполной упаковкой семечек "От бабы Нюры". Последняя предсмертная мысль гопника была о том, что табличка оказалась не фейковой, чудовище действительно существует...
К утру, когда Валя Дубняк проснулся, от гопника уже не осталось и следа, а ракоскорпион снова успел почиститься и помыться. Заметив капли воды, блестевшие на его панцире, Валя подумал:
"Ты, как я погляжу, чистоплотен, любишь воду..."
"Вода - основа всей жизни! - глубокомысленно ответил ракоскорпион, решив не упоминать о съеденном гопнике и о его навязчивом стремлении пришибить Валю. - К твоему сведению, мы, ракоскорпионы, были первыми существами, вышедшими из воды на сушу. Так-то! Ну да ладно об этом. Я всю ночь думал над твоими словами - о поисках своего места в этом мире, - и хочу напомнить, что этот двуполый мир вообще-то довольно недружелюбен к таким, как мы с тобой. Но, к счастью, он не единственный! За то, что ты мне помог, дорогой собрат, я тебе теперь тоже помогу. Выслушай моё предложение. Когда на четверть миллиарда лет оказываешься предоставлен самому себе, организм и впрямь развивает кой-какие альтернативные способности. Поначалу я мог проникать в параллельные миры и иные сферы бытия лишь мысленно, направляя туда своё сознание, временно вышедшее из тела, но позже понял, как делать то же самое, оставаясь в физической оболочке. Так что я предлагаю тебе покинуть эту вселенную и отправиться туда, где наш с тобою гермафродитизм выглядит более уместно..."
Предложение неожиданно увлекло Валю и он недолго раздумывал. Действительно, зачем тратить время и силы, пытаясь вписаться туда, куда вписаться невозможно, если где-то полно мест, куда вообще нет надобности вписываться?
Ракоскорпион присел, позволяя человеку забраться на него верхом, и они вдвоём отправились в неизведанное...
А "чудовище из карьера" так и осталось местной легендой, в которую кто-то верил, кто-то нет. Официально ею никто не занимался, равно как и предполагаемыми жертвами.
Родители Вали Дубняк после неудачи с единственным отпрыском внезапно ощутили себя убеждёнными чайлдфри и больше не помышляли ни о каких детях. В глубине души они даже были рады, что гермафродит избавил их от своего присутствия и о нём больше нет ни слуху, ни духу.
Дворовая гопота тоже не заморачивалась по поводу необъяснимого исчезновения их кореша - вскоре разыгралась кровавая поножовщина, после которой мир покинули многие...
О дальнейших приключениях Вали Дубняк и ракоскорпиона в параллельных вселенных и иных сферах бытия ничего не известно, потому что обычным людям другие миры недоступны, а автор несомненно является простым человеком. Так что на этом конец.