Аннотация: Это будет долгая-долгая сага. Я пишу потому, что мне нравится сам процесс. Можете считать графоманом;)
Сезон первый. Зима. Тлар
Пролог
- Иди в Китам.
И тишина.
Лишь ветер носится по скалам, завывая в выбитых дождями щелях.
Нерет остановился, переложил посох с левой руки на правую, прислушался. Нет, скорее всего почудилось.
- Иди в Китам. - тот же мягкий почти мяукающий голос.
Нерет присмотрелся. Вокруг лишь голые скалы сбегающие к порожистой реке. Может это голос с неба от ангелов или духов? Но нет. Хотя сейчас и около полудня плотные тучи затянули небо. Там тоже нет никого. Метрах в двадцати от него дерево. Почти голый ствол, жёлтые листья почти облетели. При определённых условиях деревья тоже могут говорить, но кто он такой, чтобы деревья пророчествовали для него. Всего лишь человек. Человек, идущий на войну.
- Иди в Китам, говорю же тебе. Это моё третье и последнее слово.
Ага, вот теперь Нерет разглядел откуда доносятся слова. Только поверить в это было сложно: на ветвях дерева сидела большая серая кошка. Она почти сливалась со стволом и поэтому казалось, что дерево говорящее. Говорящие кошки в этом мире тоже были в диковинку, но в старых трактатах Нерет читал, будто бы в древности кошки умели говорить и поэтому постарался сделать вид, что не сильно удивился.
- Зачем мне это? - спросил он у кошки, подойдя к дереву.
- Как это зачем? - налетел сильный порыв ветра и кошка вжалась в кору дерева. - Ты же хочешь быть героем? А там самое место для таких как ты. Или ты не знаешь, что началась большая война?
- Откуда ты знаешь, что я хочу быть героем? - удивлённо спросил Нерет.
- Хочешь - кошка начала точить когти, давая понять что недовольна этим разговором.
- Нет, не хочу. - Нерет возразил кошке вяло и беззлобно - Я просто ищу какую-нибудь работёнку, а здесь её нет.
- Ну и ладно иди куда хочешь, - ответила кошка - но ты всё равно станешь героем.
Нерет задумался не найдя что возразить. Героем быть хорошо. Хоть и очень хлопотно - придётся участвовать в начавшейся войне. А ведь там могут и убить. Тем временем кошка продолжила:
- Ну как знаешь. Я не навязываюсь. Но если ты всё-таки решишься идти в Китам, я могу предложить тебе свою компанию.
- А зачем тебе туда надо? - спросил Нерет - В Китаме говорят голод и тебя съедят прежде чем ты сумеешь что-то сказать.
- Ох уж эти люди - кошка снова начала точить когти - всё им знать нужно. Хозяина ищу, у меня к нему дело есть.
- Хозяина? - Нерет с удивлением посмотрел на свою новую знакомую.
- Ну теперь уже бывшего. - ответила она. - Впрочем, это не важно. Кошки любят путешествовать.
- Ладно, забирайся мне на плечи - сказал Нерет и подошёл к ветке так, чтобы кошке было удобно запрыгнуть на него. - Кстати, мы так с тобой и не познакомились. Меня зовут Нерет, а тебя?
- Мурр! - кошка мягко запрыгнула на шубу Нерета - Разве ты не знаешь, что кошки не имеют имён. Имена им дают люди. А кошки они просто кошки. Всю дорогу до Китама я буду кошкой Нерета, не так ли?
- Да уж... - сказал он и пошёл вниз по тропе.
Глава 1. Один долгий вечер
Нерет старался успеть в крепость до подъёма крепостного моста. Если бы он опоздал ему пришлось бы заночевать в предместье. Впрочем, не он один - в город шли десятки людей, гномов, эльфов и хоббитов. Они тоже хотели попасть в город побыстрее и от того их повозки двигались медленно, постоянно сталкивались друг с другом, а сидевшие на повозках разумные существа, кто с азартом, кто флегматично переругивались с соседями. В начале Нерет подумал, что может стоит заночевать в предместье, так как гостиницы города будут забиты этими гостями, приехавшими в город на ярмарку в честь гномьего бога войны, но потом вспомнил, что торговцы по своему обыкновению спят прямо на повозках. Впереди Нерета шёл средних лет кентавр. Через его спину были перекинуты верёвки которые держали два уравновешивавших друг друга тюка. Тюки еле заметно позвякивали при ходьбе и Нерет предположил, что кентавр везёт в город наконечники стрел и копий. Прямо перед кентавром ехала подвода с эльфийской семьёй. Судя по пожиткам, прикрытым коврами и шерстяными накидкам эти эльфы были не торговцами, а беженцами, искавшими убежища. Кентавр плотоядно присматривался то к молодым эльфийкам на подводе, то к запряжённой в подводу кобыле. Кентавры не были диковинкой на родине Нерета в Зелме, его сосед и хороший приятель был кентавром, но всякий раз наблюдая за кентаврами Нерет удивлялся сколь неразборчивы эти безусловно разумные существа. Как известно, кентавры, в отличие от других разумных существ, обладают двумя комплектами гениталий - конскими и человеческими - а потому они в равной степени могут удовлетворять и кобыл и самок разумных существ - женщин, гномих, эльфиек и даже хоббитш.
Лес закончился. Дорога резко свернула вправо к берегу широкой реки Лаарн. Здесь за четырёхгранным межевым камнем начиналось предместье города Китама. Дорога стала широкой улицей по обе стороны от которой стояли небольшие деревянные или каменные домики. Из их труб валил дым, а в их сложенных из множества пластин слюды окнах отражалось серое послеполуденное небо. С севера, со стороны города летело два чёрных дракона. Они патрулировали окрестности. Их всадники держались в сёдлах уверенно и удерживали драконов поводьями от непроизвольного выделения огня. Нерету подумалось, что на земле сейчас лучше чем в воздухе. Там ветер сильнее чем здесь. Да и чёрные драконы животные достаточно строптивые. Да, конечно, десять драконов могут испепелить столицу небольшой провинции или самостоятельного королевства, но всю жизнь мёрзнуть в непрочном седле и ежедневно рисковать возможностью выпасть из седла с высоты в несколько десятков, а то и сотен метров только ради сомнительного удовольствия пройтись зимой в нарядном медвежьем полушубке. Нерет ещё с детства удивлялся тому, что гномы, существа тяжёлые и неповоротливые легко сидят в драконьих сёдлах и практически никогда не выпадают из них в полёте. И действительно, гномы при среднем росте в четыре человеческих локтя и средней длине талии в три человеческих локтя плохо ездят на лошадях, но великолепно летали на драконах...
Драконы сделав круг на лесом из которого вышли путники полетели в сторону города. Путь, исхоженный Неретом многократно стал для него снова однообразным. Нерет с любопытством посматривал на кентавра. Всё-таки какое-то развлечение в пути. Шедшие за Неретом существа с интересом поглядывали на кошку у него на плече - они считали своего спутника мясником или охотником, а кошку - его добычей.
Начался дождь. Его принёс с моря северо-западный ветер. Море было всего в десятке километров от Китама и дожди шли в городе даже в самые жаркие дни.
- Муррррр - вполне по-кошачьи сказала кошка и привстала на плече у Китама. Кошка решила не показывать окружающим своей способности говорить. Китам растегнул шубу и запустил кошку за пазуху. Там было тепло хотя и неудобно - при ходьбе её сдавливала одетая на Нерета кольчуга.
Подвода с эльфийской семьёй свернула в один из тёмных переулков посёлка. Кентавр с сожалением проводил их глазами, но всё же продолжил путь в город. Нерет улыбнулся - всюду идёт война, а этот кентавр думает о... ну вобщем о том, о чём кентавры думают всегда.
Дорогу преградила узкая речушка, чьё название никто кроме географов не помнил, и когда кому-то приходилось упоминать её в разговоре, чаще всего говорил: эээ... ну эта речка, что в южном предместьи Китама. Переброшенный через неё деревянный мост был столь хлипким на вид, что Нерет, всякий раз переходя по нему думал, что в следующий раз этот мост под ним обрушится. Но возвращаясь сюда снова и снова Нерет находил этот мост в прежнем полуразвалившемся состоянии. Магистрат Китама выделял много денег на ремонт мостов в предместьях, но почему-то деньги предназначавшиеся для именно этого моста уходили в неизвестном направлении.За мостом дорога слегка поворачивала влево и резко поднималась вверх. У самого подъёма, слева от дороги стоял старый ясень, а под ним был источник воды. Этот источник в отличие от безвестной речки имел собственное название - Приют Путника. По гномьей легенде именно здесь тысячи лет назад остановился и заночевал вместе со спутниками гномий бог войны Молот. Листья с ясеня уже облетели и лишь два зелёных шара омелы напоминали о лете.
Дорога поднялась к крепостной стене. Массивные стены Китама были самыми толстыми на всём северном побережье. Чёрные глаза бойниц смотрели на проходящих мимо, но прежде чем попадут те к воротам крепости, им предстояло пройти несколько сот метров вдоль этих немигающих глаз. Как ни странно, но эта неприступная крепость пала во время войны между гномами и эльфами, что закончилась всего каких-то 70 лет назад. Тогда крепость готовили к осаде с юга, со стороны Четырёхречья. Река должна была стать неприступной границей, а крепость Китама последним рубежом на этом берегу. После бездарно сданных укреплений на некогда пограничной реке Наял здесь гномьи войска должны были умереть, но не отступить. А враг пришёл с востока. Эльфийские драконы, облетев город на почтительном расстоянии, появились над городом утром. Они летели в солнечном диске, потому из заметили их лишь очень поздно, а заметив приняли за своих. А эльфы сожгли драконьи конюшни, а затем практически полностью сожгли и порт и предназначенные на случай длительной осады стратегические запасы пищи и оружия. Оборонятся стало нечем. Когда в порт вошёл эльфийский десант защищать город было бессмысленно. Крепость сдалась, а со временем капитулировал и гномий император.
И вот сейчас, когда Нерет с кошкой за пазухой поднимается по скользкому от дождя склону китамского холма, в этом мире снова война. И снова крепость считается неприступной, и снова в неё постепенно стекаются беженцы. Выдержит ли Китам натиск врага, если тот подойдёт к его стенам или падёт как было в прошлую войну? Кто знает. И мир уже другой и война другая. Тогда эльфийские войска шли широким фронтом из соседней страны и если бы не помощь хоббитов и людей может и устояла бы страна гномов. Сейчас же идёт война с гоблинами, только где гоблинская страна и как далеко до неё неизвестно. Те кто хорошо учились в школе, ещё помнят, что гоблины, орки, огры и циклопы живут где-то далеко на востоке у великого отверстия в земле, через которое каждое утро выходит из подземных глубин солнце. В небе то и дело появляются гоблинские драконы, а по земле ползут слухи от которых волосы встают дыбом, слухи один страшнее другого: говорят, что пал тот или иной город - гномья столица Урис, центр горных эльфов Цемеш, столица западного человечьего царства Эццэ, столица южных хоббитов Пренам и даже столетиями бывший столицей мира город чёрных эльфов Моар; но только как только рождается такой слух сразу же появлялся и другой противоположный ему, утверждавший, что некто всего пару дней назад прибыл из того города и гоблинов там не видел, а среди туземцев был устойчивый слух, будто гоблины взяли Китам и несколько окрестных городов.
Телеги поднимаются тяжело: люди, эльфы, гномы, хоббиты уже не сидят развалясь на товарах и пожитках, а соскочили на землю и толкают повозки вперёд и вверх, дойдя до крепостной стены они поворачивают свои телеги вправо, ежесекундно рискуя упасть на головы тех, кто идёт после них и следуют далее уже спокойно в радостном нетерпении паломника предвкушающего встречу с чудом. Но чуда не происходит. Три стражника по наружную сторону перекидного моста осматривают пилигримов и их повозки, практически не задерживая гномов и с изысканным пристрастием интересуясь эльфами и людьми и их вещами. Нет, ничего противозаконного стражники конечно не делают, не вымогают взяток, не портят товары и пожитки, не лапают эльфиек в надежде найти у них за пазухой нечто запрещённое для провоза в город, они любезно и вполне сносно говорят по-хоббитски и даже по-человечески, но есть в их досмотре что-то неприятное, как неприятен ливень в тот день когда ты забыл зонт.
Те кто прошёл чистилище вступают на скользкие бревенчатые доски длинного моста, поднимаемого в ранних сумерках. Там, за рвом и начинается спасительная крепость. Металлические ворота, ощетинившиеся металлическими кольями распахнуты, но их приветливость обманчива - многие гоблины найдут свою смерть на этих кольях, если вдруг их орда нападёт на Китам. Легенда гласит, что эти колья сделаны из мифрилла самим гномьим богом войны, но каждый гном, не говоря уже об инородцах, конечно, знает, что этим воротам, поставленным взамен прежних обветшавших, нет и тридцати лет и что если когда-то ворота и содержали мифрилл, но весь он был ободран лет двести назад, когда гномы самозабвенно рубились между собой на радость соседям и практически всё что было создано было принесено на алтарь войны. Над воротами почти симметрично нависают две башни, усеянные бойницами в несколько рядов, тут живым не подойти на расстояние полёта стрелы, если в бойницах безусловно будут стоять эльфы с арбалетами, а не гномы с тяжёлыми копьями. А вот оно чудо гномьей архитектуры, а уж они-то в этом толк знают - каменный мешок между внешними и внутренними воротами крепости. Из надвратных башен отрываются широкие бойницы чтобы защитникам было удобно выливать кипящую смолу на головы врагов, а под деревянными досками пола - глубокая яма, доски расходятся и пробравшиеся сквозь внешние ворота заживо погребены на глубине нескольких метров. Вот чего гномы не умеют, так это хранить тайны - вся эта замысловатая система укреплений в прошлую войну была педантично задокументирована и в таком готовом виде попала в руки к эльфам, а те решили зря не ломиться в крепость, а обойти её. Знают ли про эти хитрости гоблины? А может и нет никаких гоблинов вовсе, а всё это пустые страхи?
***
За воротами гости и беженцы несколькими ручейками текут в ближайшие гостиницы, ибо родственники или приятели в Китаме есть далеко не у каждого, а дома и тех итак переполнены теми, кто подсуетился раньше. Нерет вышел на длинную улицу пересекающую весь город с юга на север - улица Менял. Примерно на середине пути у ратушной площади она слегка изгибается и продолжается на север - к портовым воротам, разрушенным тем эльфийским налётом и теперь спешно восстанавливаемым. Правда гномы не любят больших чисел, а всё что больше 100 обозначают словом "много" и потому улицу в 207 домов разбили на две улицы - северную и южную улицы менял по 99 домов каждая, а несколько домов в центре приписали Ратушной площади. Прямо у ворот - жестяная табличка с названием улицы на нескольких языках есть тут даже гоблинский и орочий языки; она покосилась и держится всего на одном гвозде, а надпись поистёрласть от долгих дождей, практически ежедневных в этом приморском городе.
Дождь в городе был не так заметен как за его стенами - случайные прохожие шли под крышами домов, вжимаясь в стены и перескакивая через лужи и открытые пространства с максимально возможной для их расы скоростью.
"Тут наверное самое лучшее место в городе. - подумал Нерет - Где же ещё искать денег если не у тех, кто постоянно считает их?"
"Не-е-ет - ответила из-за пазухи кошка, - ты собрался в герои, значит тебе сюда не надо. Здесь пусть другие сидят, те кто считает деньги и те кто за жалованье рисует им портреты".
Нерет даже дёрнулся от неожиданности. Мало того, что кошка ему попалась говорящая, так она ещё и мысли читать умеет.
"Может быть ты мне скажешь где тут записывают в герои?" - иронично поинтересовался у кошки Нерет.
"Чего не знаю, того не знаю, - ответила кошка по своему кошачьему обыкновению произнося гласные долго, словно нараспев - Я вообще-то говоря в первый раз в этом городе. Что тебе делать и самое главное как это уж тебе решать. И вообще, если я тебе мешаю, я могу покинуть тебя, ты уже донёс меня до Китама, а дальше я как-нибудь сама куда-нибудь да попаду".
"Попадёшь, как же - съязвил Нерет - в суп в ближайшем доме. Сама ж знаешь - голод в Китаме".
В отличие от кошки Нерет бывал в Китаме неоднократно и сейчас он прекрасно знал куда направится - в таверну Зелёное Солнце, в которой он останавливался приезжая с родителями на ярмарку ещё в детстве. Сейчас же ему захотелось побродить по улицам Тлара. Странное желание и вобщем-то небезопасное - в городе много народу и среди пришедших на ярмарку и беженцев есть не только добрые и разумные существа, но и бандиты, и те кого вынудили стать бандитом голод и война. А сейчас когда совсем уже смеркается наступает их время. С другой стороны с ним кошка, а кошки очень хорошо чувствуют опасность и, во всяком случае так надеялся Нерет, кошка сможет предсказать или предовратить ненужную встречу.
Шагов за двадцать перед ним шли обнявшись три полупьяных гнома. Настроены они были весьма дружелюбно и распевали песню в которой рассказывалось как гномы помогают чудаковатым и неумелым людям. После каждого куплета следовал припев: "Кто сказал, что гномы малы? Кто сказал, что люди велики?" Это было чистой правдой - гномы были примерно на локоть выше людей, но зачем они сейчас поют такую песню? Что у них на уме? Нерет ещё раз посмотрев на гномов, решил пропустить их вперёд и остановился перед витриной первого же магазина. Благо магазин оказался антикварным и Нерет получил удовольствие от разглядывания золотых статуэток, древнеэльфийских амулетов, старинных ваз и прочих мелочей, радующих глаз не только когда они стоят на витрине магазина, но и в доме на каминной полке.
Из дверей магазинчика высунулся пожилой хоббит и сказал по-человечески:
- Заходи, не стесняйся!
- Я только посмотреть - ответил Нерет.
- Заходи, пожалуйста - сказал хоббит.
Кошка не проявила никакого беспокойства и Нерет решился зайти.
Колокольчик привязанный к двери звенел приветственно. Магазинчик изнутри был богато обставлен - механические часы, старинная посуда, разного рода подсвечники, картины, ковры, - глаза просто разбегались, при виде всего этого великолепия.
- А ты откуда родом? - спросил хоббит.
- Из Митаданьянта - ответил Нерет.
- Огого! Путь-то неблизкий! Это же две недели на корабле спускаться по течению до нашего города - воскликнул хоббит - А кошку ты оттуда к нам привёз?
- Нет, по дороге подобрал - ответил Нерет.
- Такие прекрасные кошки просто так валяются на дороге? - спросил хоббит.
- Встретил её, вот и взял её с собой - Нерет отвечал лишь для поддержания разговора и глазел на расставленные на стенах безделушки.
- И как сейчас дела в Митаданьянте? - спросил хоббит - я там уже лет тридцать наверное не бывал.
- Ох, плохо - ответил Нерет.
- Да сейчас всем тяжело. Особенно в деревеньках и маленьких городках. Ты даже не представляешь как я тебя понимаю - хоббит сочувствующе всплеснул руками - но ты не стесняйся меня, а покажи что у тебя есть интересного.
- Я же просто посмотреть - не очень понимая, что от него хотят сказал Нерет. Впрочем, кошка сидела тихо, а, значит, он мог не переживать за свою безопасность.
- Ну ты не стесняйся, показывай, ко мне же ведь как к доктору, когда хорошо - не ходят. Что у тебя там? Небось какое-нибудь золотое украшение первого короля людей Шепа? Или набор посуды украденный из столовой верховного жреца серых эльфов, когда дворец был захвачен восставшими цанбаррами? А может, подожди, дай я угадаю, может это ритуальная чаша хоббитского короля Дунпа в которой он освящал вино перед битвой при Эпигше?
- Нет, я правда только посмотреть. Я пришёл сюда чтобы записаться в легионеры и воевать против гоблинов. Я правда не собирался ничего продавать.
- Жаль, мой юный друг, жаль, что ты мне ничего не принёс, но если чего добудешь в бою - обязательно приноси. Гоблинские монеты я принимаю на вес по содержанию в них золота и серебра. А может быть ты на этой войне разбогатеешь и будешь не продавать, а наоборот покупать ценные вещи.
- Надеюсь - сказал Нерет немного смутившись.
- Ну чтож заходи когда будет время и желание - хоббит протянул руку - меня зовут Хизиак.
- Нерет - ответил он и пожал руку.
- Вот и познакомились. Буду рад тебя видеть снова!
- Я тоже - ответил Нерет.
Колокольчик на двери зазвенел снова и Нерет вышел на улицу. Подойдя к витрине он помахал своему новому знакомому. И Хизиак помахал ему в ответ.
***
Когда Нерет подошёл к перекрёстку с улицей оружейников ему повстречался пожилой эльф зажигавший уличные фонари. Странно, но этот эльф совершенно не изменился со времени его детства. Тогда они всей семьёй ехали на телеге в Зелёное Солнце и этот эльф точно также зажигал фонари. Кажется ничего не изменилось. "У него было какое-то простое короткое имя. - подумал Нерет - Танар? Талар? Нет, он скорее всего не узнает меня. Я каждый год приезжая на ярмарку встречал его здесь на улицах в южной части города и каждый раз он был для меня чем-то большим чем просто встречный эльф. Каждый раз видя его я знал, что мир прежний, радостный и яркий и следующий год будет столь же волшебным как и предыдущий". Лет в 15 Нерет повстречал его на ярмарке просто посреди рядов с товарами. Он что-то покупал у пожилой гномихи. Нерет остановился как вкопанный, будто бы перед ним был не эльф, а весь эльфийский пантеон и даже не знал что сказать ему. Мама позвала Нерета и чувство сказки закончилось, а эльф куда-то исчез. Он увидел эльфа лишь на следующий год в небольшом кафе. Но не на ярмарке, а осенью когда они, Нерет и его тогдашняя любовь Кдида приехали в этот город в романтическую поездку. Влюблённая парочка сидела в кафе попивая илламский сидр и рассуждая о том, в какой гостинице стоит остаться на ночь, когда вошёл он, заказал себе рюмку крепчайшего синоинского абсента и сел за свободный столик. Нерет сказал Кдиде, "хочешь я покажу тебе эльфа которого я знаю вот уже много лет" и они бесцеременно уселись на столик к эльфу.
- Здравствуйте, - сказал Нерет - я Вас знаю.
- Да, - эльф удивлённо посмотрел на парня - тогда скажи как меня зовут.
- Нет, я не знаю как Вас зовут, но я точно знаю, что Вы каждый вечер зажигаете огни в южном городе. - затараторил Нерет, боясь, что эльф их прогонит - Мы с родителями каждый год приезжая на ярмарку встречаем Вас на улице.
- Это же надо - чуть слышно сказал эльф на квенья. - никогда не думал, что моя работа будет кому-то интересна.
Он вытащил сигарету набитую крепчайшим клатарским табаком и закурил.
- Да, мне, мне это очень интересно - ответил Нерет также на квенья - но это нечто большее нежели просто работа. Вы владеете временем!
- О, юный человек владеет квенья! - обрадовался эльф - а его юная женщина?
- Да, конечно, - ответился Кдида - но к сожалению совсем плохо, хотя моя бабушка была красных эльфов.
Эльф струсил пепел на пол и внимательно присмотрелся к Кдиде, а затем сказал:
- Да-да, у потомков красных эльфов как раз такие уши и встречаются.
Они ещё долго сидели в этом кафе, эльф угощал их сигаретами с травами собранными в эльфийских горах, спел им пару песен, а на прощанье подарил им по сувениру: Нерету небольшое магическое зеркало, в которое можно было видеть любое место в мире, Кдиде же досталась волшебная заколка, которая по уверениям эльфа, должна была сделать её неотразимой для каждого, кого она захочет. Наступал вечер и эльф стал прощаться, но они упросили его пойти с ним и эльф позволил им по очереди залазить на фонарные столбы и зажигать огонь. А после они почти до полуночи бродили по городу, проводили эльфа домой в эльфийский квартал, потом совершенно непостижимым образом внезапно оказались в портовой части города и долго петляли там, по узким улочкам пока совершенно уставшие не очутились в какой-то безымянной гостинице практически возле самой Ратуши. А на рассвете, уже после жаркий объятий Нерет спросил Кдиду зачем она соврала, что в её роду есть эльфы. "Ну и что тебе до этого - ответила она - зато теперь у меня есть вещь делающая меня неотразимой". И она обиделась и ушла от него через окно, как настоящая эльфийка, пошла по крышам и исчезла в лучах восходящего солнца. Вернувшись в свой городок Нерет надеялся, что Кдида, уже там, но нет она не вернулась ни в тот день ни в следующий, ни позже. Он встретит её много позже, также на ярмарке, она придёт туда с бродячим театром и та эльфийская заколка по-прежнему будет у неё в волосах.
С тех пор каждый год приезжая в Китам Нерет встречал этого эльфа и частенько они в один из ярмарочных вечеров проводили вместе в одном из кафе на окраинах города. Но вот несколько лет назад, приехав в город по обыкновению под вечер, Нерет близ Зелёного Солнца встретил другого фонарщика. Остановшись он начал было распрашивать этого фонарщика (на этот раз человека) о его предшественнике, но тот отвечал уклончиво, мол работает здесь недолго, сам приехал с севера, и что у него слишком много дел, чтобы тратить время на разговоры, но если это действительно интересно приезжему, то его предшественником был вовсе не эльф, а довольно грузный гном, который проработал фонарщиком очень недолго, потому как упал с фонарного столба, погнул его и от падения на мостовую переломал себе четыре рёбра, обе руки и левую ногу.
- Вы? - спросил Нерет, когда переборол секундную робость и подошёл к эльфу
- Да, я, мой юный человек - эльф протянул Нерету руку не спускаясь с приставленной к фонарю лестницы. Я так и знал, что меня сегодня встретит кто-то из старых знакомых. Но я совершенно не предполагал, что это будешь именно ты.
- Почему? - Нерет всегда терялся когда эльф рассказывал о магии и предсказании будущего, особенно, если тот говорил о сбывшихся или сбывающих предсказаниях, о которых Нерету ранее не было известно.
- Я честно говоря думал, что приедут мои родственники из Мийлерна, на их город налетели драконы гоблинов. Наши драконы отбили атаку - эльф сделал над собой определённое усилие, чтобы назвать своими гномьих драконов - Представляешь, гномы построили 5 пять воздушных шаров и собирались ими оборонять город. А тут ещё раз налетели вражьи драконы и... Ну что тут говорить, два дракона три раза дохнули и всё, шаров нет. И нет бы шары так просто упали, так ведь упали прямо на тот квартал, где жили мои родственники. Вот теперь они перебираются ко мне. Потому как весь квартал выгорел из-за того, что эти умники взяли с собой слишком много газа.
Эльф не прекращая разговора зажёг огонь на фонаре, слез с лестнице и пошёл к следующему фонарю по улице оружейников вниз, к реке. Нерет, повинуясь старому детскому влечению пошёл за ним. Эльф, несмотря возраст и складную лестницу в руках, легко перепрыгнул раскинувшуюся на перекрёстке лужу, а человеку пришлось обходить её довольно долго, аж до самой булочной хоббитши Найры, что наискосок от того места, где встретились эльф и человек.
- Знаешь, я хотел спросить тебя, - Нерет замялся ещё и потому что не помнил имени эльфа и боялся, что рано или поздно ему придётся его произнести и конечно же ошибиться - если ты конечно не обидишься...
- Не обижусь - ответил эльф, перейдя на квенья и залезая на лестницу возле нового столба. И сам такой переход означал доверительность. Эльфы свято убеждены, что никто кроме них квеньи не знает, а, значит, говоря на ней можно достичь интимности даже в шумной толпе.
- Ты пропадал куда-то.
- Да. - с этими словами газовая горелка фонаря зажглась - пытался устраивать личную жизнь. В Ийерене жил, у чёрных эльфов. Да вот вернулся...
- А я честно говоря думал, что ты умер - Нерету стало совестно, что он вторгается в чужую личную жизнь, почти незнакомого разумного существа, ведь строго говоря они за всё время их знакомства виделись лишь раз двадцать.
- Может ты мой подарок потерял? - спросил эльф.
- Да нет - Нерет ответил по-человечески, со свойственной человечьему языку двусмысленностью и стал копаться в кармане шубы, чтобы показать зеркало фонарщику, но карман был глубок и хранил много полезных мелких предметов, а вышитый разноцветными нитями кошелёк, в котором Нерет хранил зеркало как назло быстро не находился. Наконец он вытащил зеркало и показал его фонарщику.
- Ох, люди-люди, скучные Вы существа - эльф качал головой слезая с лестницы - вы ж и магию знаете и пресказывать будущее можете, а как дети малые... Ну нет бы заглянуть в зеркало и навести на меня, ну или там поинтуичить как нибудь, так ведь нет... Вот я помню, как лет пятьдесят назад, когда я впервые приехал в этот город, приехал как казалось тогда на время, а оказалось, что поселился здесь навсегда...
Они всё шли от одного фонаря к другому и истории эльфа сменяли одна другую, словно пары в быстром танце, он рассказывал о своей первой любви и о том, как он на спор поднялся безо всякой магии по отвесной стене китамской крепости, за что потом отсидел месяц в камере самой большой башни цитадели и просидел бы там и дольше, если бы не решился бежать, пройдя сквозь стены, и много-много других историй. Эльф всякий раз при встрече рассказывал несколько таких историй, он часто повторялся, иногда указывая другую последовательность действий или персонажей. Так в истории своего побега доходя до того момента, когда эльф, бежавший посреди ночи из тюрьмы прошедший сквозь стены и грунт крепостной насыпи возвращается домой, фонарщик постоянно путал кто же вышел его встречать - отец, мать или старшая сестра - а когда Нерет, ещё в молодости пытался узнать правду (ведь в прошлый раз Вы говорили, что вышла мать) эльф обижался и говорил, что он лучше знает, ведь это происходило с ним, а эти люди (тут он, конечно не со зла, а для связки слов, употреблял то самое ругательство, которым на квенья обозначают людей) вечно чего-нибудь да перепутают. "Да и потом, мы же с тобой когда виделись - говорил тогда эльф - ведь уже год прошёл, да за это время ты уже сто двадцать раз забыл что я тебе рассказывал в прошлый раз". И вот сейчас Нерет следуя за фонарщиком шёл почти не прерывая его рассказ, они спустились по улице оружейников практически к самой реке, прошли вдоль крепостной стены, поднялись вверх по Чёрной улице, прозванной так потому, что на ней стояли высокие дома и на ней даже днём было сумрачно, хотя поселившимся там гномам и хоббитам так было даже удобнее - ни те ни другие не любили яркого солнечного света; затем они пошли по Дальней эльфийской улице пока не подошли к кварталу, где жил фонарщик. Подошла пора прощаться. Прощаться до следующей встречи, может - до следующего года, а может и до навсегда.
- Да, а что ты здесь делаешь в такое наспокойное время? - спросил эльф, когда был зажжён последний фонарь на Дальней эльфийской улице - жить в твоей земле было бы намного проще, чем здесь. Здесь полно беженцев, а значит и заразы. Да и эти летающие гоблины (о будь проклят тот, кто выучил этих мерзавцев разводить драконов и летать на них) могут взять город.
- На войну иду - Нерет попытался сказать об этом как можно небрежно.
Эльф улыбнулся достаточно широко, чтобы Нерет это заметил, но не настолько, чтоб это можно было понять как насмешку.
- Люди стали много воевать. Сначала на стороне одних, потом на стороне других, потом друг с другом. И самое ж главное - зря они воюют, это дело не для них, они не умеют этого делать... Да, конечно сейчас воевать нужно, но разве ...
Он не договорил. Из боковой улицы неспешно выехала уже знакомая Нерету подвода переселенцев. С подводы соскочили три юных эльфийки и подбежали к фонарщику.
- Дядя Тарнитар - наперебой заговорили они - мы приехали к Вам потому что у дяди Аланара сейчас много гостей приехавших на ярмарку.
"Вот, значит, как его зовут - подумал Нерет - это же надо, сколько лет его знаю, но до сих пор забываю его имя!"
Потом подъехала подвода. Запряжённая в неё кобыла - а мы уже знаем, что это была именно кобыла - остановилась перед Тарнитаром и громко фыркнула.
- И тебе "здравствуй" - ответил ей Тарнитар.
С подводы слезли двое средних для их расы лет эльфов - эльф и эльфийка - и подошли к фонарщику. Поздоровавшись с ним они стали говорить довольно быстро на какой-то странной смеси квеньи и гномьего языка и из этой речи Нерет понимал только отдельные слова. Они перебивали друг друга, извиняясь за позднее и неочень ожиданное вторжение, совершенно не замечая, стоявшего рядом человека. Тарнитар ответил им коротко, что-то вроде "ладно" или "посмотрим" и представил их, пользуясь уже высокой квеньей, Нерету. Выяснилось, что это приехавшие с юга его сестра, с мужем и всем семейством - тремя средними дочерьми, младшим сыном заснувшим на подводе и незамеченным Неретом и тяжелораненным старшим сыном, упавшим вместе с воздушным шаром на свой дом и теперь также лежащим на подводе укутанным в ковры и тёплые вещи и невидимым, поскольку его особым заклинанием спрятали от стражников, получивших приказ не пускать в город раненных и больных.
Здороваясь с Неретом, сестра Тарнитара Анариэль протянула ему руку для приветствия совсем по-человечески и сказала, что она приятно удивлена тем, что молодой человек так хорошо знает квенью, ведь её стали забывать даже те эльфы, что живут среди других рас. А ещё, добавила она, если бы не эта война мы бы с удовольствием сидели бы сейчас и слушали бы с Вами баллады о древних сражениях, но не судьба и потому нам, увы, не до того; но если, мы встретимся после войны, она обязательно споёт молодому человеку все сто сорок четыре баллады, которые она знает; а сейчас у них есть маленькое дело к Тарнитару, да и детям уже пора спать. Попрощавшись с эльфами Нерет перешёл дорогу и пошёл в сторону "Зелёного Солнца". С неба срывался едва заметный снежок, на лужах слегка похрустывала лёгкая корочка льда. В Китаме шёл третий час ночи, ведь как известно, разумные расы в отличие от рас неразумных, часы считают не от полудня или полуночи, а от заката и от рассвета. Дойдя до конца улицы Нерет оглянулся: подвода уже заехала в один из дворов, а в квартире Таргит..., Тарниэна, ну... как же его, а Тарнитара - Нерет опять чуть не забыл его имя - уже зажёгся свет.
Кошка утомлённая долгим путешествием - и ещё более - долгой беседой с фонарщиком наконец напомнила Нерету о своём существовании из-под шубы:
- Ну и долго мы так будем бродить? - спросила она - я вот, например, уже совершенно проголодалась. У вас, у людей время идёт в семь раз медленнее, потому для вас поголодать час это не долго, тогда как для нас это огромная проблема.
- Видишь ли - я сейчас должен кое-что сделать и если вместо этого я буду дискутировать с тобой, то твои шансы на скорый ужин могут отложиться до завтра.
Кошка недовольно мяукнула, но замолчала, решив, что благоразумнее сидеть молча.
Нерет вытащил из кармана шубы магическое зеркало. Он решил посмотреть как же сложится судьба раненного эльфа, этой первой увиденной им жертвы войны. Почему-то ему показалось, что если этот эльф выживет, то и война закончится разгромом противника, а сам Нерет сможет вернуться домой живым и невредимым. Как и учили его в школе магии, Нерет себе не самого невидимого им эльфа, но подводу, потом мысленно перешёл на обоих лежавших на подводе эльфийских детей, и выбрав старшего захотел увидеть того через 5 лет. В зеркале появился высокий молодой эльф в зелёной форме лесного стрелка сначала шагающим по незнакомому лесу, а потом пирующим в незнакомом кабаке. Нерет повторил эту процедуру ещё раз - он увидел того же эльфа шагающим по каменной кладке улиц гоблинской столицы. Нет на картинке конечно нигде не было табличек с указанием названия города ни на языках разумных рас, ни на орочьем языке ни на гоблинском (да и не знал Нерет ни гоблинского ни орочьего), но по виду этот город очень напоминал столицу гоблинов, как же её называют, её столько раз упоминают и в новостях и в досужих сплетнях. Кошка собралась было подсказать Нерету забытое им название, но передумала, решив молчать пока Нерет сам не заговорит с ней...
Нерет успокоился и положил зеркало в тот же карман. Он пошёл дальше, почти в самый центр города. Почему-то это видение придало ему уверенности и он бодро зашагал во тьме. Не доходя в двух кварталов до городской ратуши он свернул на боковую улочку и практически сразу оказался у больших деревянных ворот, на створках которых было нарисовано огромное, разрезанное створками на пополам. Ворота, как это часто бывает тавернах больших городов, не закрываются всё ночь, а потому Нерет лишь толкнул на одну из створок, она поддалась и Нерет попал в большой внутренний двор таверны.
***
Сразу за воротами дорогу преграждала большая лужа, с краёв покрывавшаяся тонкой корочкой льда. Двухэтажная гостиница буквой П нависала над внутренним двориком. Во дворе в беспорядке стояли подводы, а к каменным коновязям было привязано несколько лошадей, чьи хозяева не захотели или не смогли заплатить лишний золотой за ночлег своей лошади на конюшне. Конюшни располагались слева от Нерета. Конюх-хоббит сидел у широких дверей конюшни и курил трубку. Вначале, когда Нерет распахнул ворота, он вскочил с большой колоды, на которой сидел, выругался, мол кого-то на ночь глядя принесло, поскольку предполагал, что гость приехал на лошади, но увидев пешего странника он возвратил свои ягодицы на колоды и продолжил блаженствовать. Он наверняка уже принял полагавшиеся ему трактирщицей за работу три рюмки мельтиарновой настойки и теперь готовился ко сну в комнате-сторожке у самого входа в конюшню. Конный гость в такое время означал бы очень много хлопот - по ночам разъезжают только важные господа, а они всё норовят вытрясти из тебя всю душу - а хорошее ли сено ты даёшь моему коню - ничего не заплатив при этом, мол они на государственной службе и король делает милость вашему притону уже тем, что не закрыл его, будет с вас и этого. Теперь же хоббита ждал спокойный восьмичасовой сон, гарантированный королём этой земли для всех наёмных работников, живущих на территории господина; ну если конечно не произойдёт чего-то чрезвычайного и какому-нибудь гостю не потребуется уехать раньше положенного. Правда здесь в крепости просыпались поздно, ведь всё равно раньше чем стражники не опустят крепостные мосты - а это происходило с восходом солнца - из города выехать было невозможно, а скопившихся раньше времени у ворот всадников стражники не любили, зато обожали их досматривать на предмет провоза запрещённого товара. Кому как ни стражникам хорошо известно, что любой предмет может быть запрещённым товаром, то это слишком длинный меч, то "зачем тебе запасной лук, ты его продавать что ли будешь? Ну тогда пошлину уплати!", а уж если твоя лошадь нагадила прямо на принадлежащей магистрату площади у ворот, да ещё и в такое критическое для всей страны время - штраф может быть совершенно заоблачным.
Если бы Нерет пришёл бы в таверну на несколько часов ранее, то плотно поужинав, он мог по своему обыкновению, выйти покурить-потрепаться с конюхом, узнать свежие сплетни, новости с передовой, доносившиеся сюда быстрее беженцев, да и вообще поупражняться в северном диалекте хоббитского языка. Но сейчас было уже достаточно поздно, а завтра, если только кошка не врёт, следовало идти на Старую Рыбную площадь в Нижнем городе, где обычно собирались наёмники и их будущие командиры. Война превратила один из рыбных рынков в рынок, на котором живой товар сам продавал себя. Впрочем, Нерет ещё не решил хочет ли он следовать советам настойчивой кошки или же завтра с утра, он оставив её в номере пойдёт наниматься на работу к кому-нибудь на улице Менял. Об этом он подумает завтра утром - всё равно путь на Старую Рыбную площадь лежал по улице Менял, потому до рынка легионеров можно будет и не дойти...
Нерет обогнул лужу по самому краю, прошёл мимо чьих-то больших подвод, гружённых крепкими мечами, кивнул хоббиту, чтоб тот не принял его за вора, - ах какая сказочная глупость оставлять столько оружия: пробрался на двор, взял меч, прирезал охранника и был таков! - вошёл в двери таверны, распологавшиеся в перпендикулярной крыльям перекладине буквы П.
Прямо из дверей его обдало паром и съедобными запахами. Нерет почувствовал, что сильно проголодался за это время. Большой зал с высоким потолком, поддерживаемым деревянными перекрытиями был хорошо знаком. Теперь Нерету нужно было пройти по земляному полу через всё помещение к подобию стойки и попросить у хозяйки комнату. Правда, сделать это нужно было не привлекая к себе внимания, чтобы никто не обратил внимания на сидящую у него под шубой кошку. Нерет одной рукой нашарил в кармане кошелёк, развязал тесёмку и вытащил оттуда золотой, чтобы отдать его хозяйке. Несмотря на горевшие на столах и стенах свечи в зале был полумрак. Нерет прошёл мимо двух рядов грубых деревянных лавок стоявших у массивных столов, опиравшихся на толстые дубовые чурки. Он осмотрел зал. У дальней стены, справа от стойки чёрная эльфийка пела одну из долгих эльфийских баллад, подыгрывая себе на арфе. Возле неё сидело несколько человек и эльфов. Они пили какую-то настойку на диких травах и судя по всему довольно пили довольно долго, потому как почти достигли состояния транса и уже практически без движений внимали музыке и песне. Слева от прохода два гнома играли в кости. Возле них стояло несколько больших пивных кружек высотой в поллоктя и примерно такой же толщины, люди прозвали такие кружки гномьими и правда для гнома такая доза пива считается разминочной, но и люди, сказать по правде, тоже очень любят пить пиво или эль из такой тары, а кроме того им хочется быть столь же сильными, как и гномы, но почему-то подражать гномам они начинают именно с пива. Ещё четыре гнома в другом углу пытались петь свои песни и казалось даже, что они хотят заглушить пение эльфийки, но конечно это невозможно, ведь тембр эльфийского пения таков, что он перекроет, а если надо в бою, то и заглушит любое другое пение, любой иой звук. Посредине длинных стен зала располагалось два камина и сколько Нерет не вспоминал, он не мог припомнить ни единого случая, чтобы работало два камина - хозяйка зажигала лишь тот, что отапливал стену хозяйской спальни. Почти возле самой стойки расположилась хоббитская семейка - супруги и двое детей. С наступлением зимы хоббиты как и другие существа мёрзли, их волосатые ноги конечно позволяли ходить босиком и по снегу, но последние лет 500 хоббиты надевали зимой широкую обувь из кожи или меха. Нерет улыбнулся, глядя как хоббитёнок пытается украдкой под столом сбросить тяжёлый и видимо натёрший ему ногу сапог.
За стойкой, тяжело развалясь на приземистом чурбане, сидела толстая рыжая гномиха. Нерет хорошо знал и её и её мужа - Аттара - громадного гнома с дружелюбным характером, который год от года становился всё толще. Она курила крепкий тяжёлый табак и часто выдыхала, так, что вся её голова была укутана дымом примерно на локоть. На полках за её спиной стояли бутылки с разными напитками, а на самой верхней полке лежал конский череп. Такие же черепа были прибиты к опорным столбам, поддерживавшим перекрытия таверны - гномы любили живых лошадей и верили, что черепа лошадей мёртвых защищают их постройки от всякой нечисти и зла, а уж владельцы таверн, через руки которых проплывали немалые деньги, тем более были заинтересованы в том, чтобы под их крышей не завелась, разорящая их дом и имущество скверна.
- Комнату и два мясных блюда - подойдя к стойке сказал Нерет на человечьем языке.
Гномиха не шелохнулась.
Нерет повторил тоже самое по-гномьи, с характерным южным акцентом, повторив название мясного блюда и на северном диалекте, как казалось ему для убедительности.
Гномиха по-прежнему курила не обращая внимания на посетителя.
Нерет достал из кармана золотой и бросил его на окованный железом верх стойки, стараясь произвести этим как можно больше звона.
Гномиха встрепенулась, подалась к стойке с неожиданной для её веса прытью и поймала монету, лишь только та собралась падать со стойки на пол.
- Знаете, у нас в городе праздник, потому наплыв постояльцев. Да и подорожало всё - почти без акцента сказала она по-человечески.
- Позже будет больше - ответил Нерет.
- Да? - гномиха покрутила бюстом.
- Нет, - Нерет сделал неопределённый жест рукой, - я спущусь чего-нить выпить. Да и к тому же я не люблю рыжих.
- Но может быть... - широким жестом провела рукой с зажжённой сигаретой по залу.
- Не-а - ответил Нерет - но выпить я всё же спущусь.
- Ну как знаешь - сказала гномиха и протянула Нерету невесть откуда взявшийся ключ - Тринадцатый номер. Левое крыло, правый ряд.
Взяв ключ и односложно поблагодарив хозяйку, Нерет стал подниматься по длинной лестнице наверх, начинавшей почти тут же у стойки. "Похоже, что кошку она не заметила" - подумал Нерет - хотя вряд ли она хоть что-то могла заметить сквозь дым". Кошка наверняка что-то хотела ответить, но предпочла промолчать.
Каждому наверное известно, что трактирщицы и сами оказывают постояльцам определённые услуги за определённую мзду, и держат при своём заведении девушек различных рас. Как впрочем известно и то, что не в коем случае не стоит соглашаться на предложение трактирщицы, она не отстанет от вас, пока не вручит вам хоть какую-нибудь девицу. Но если уж вам кто-то из служанок и приглянулся, то следует сговориться с ней самому, так будет и дешевле и проще.
Да, и чуть не забыл. В природе не существует ни натуральных рыжих гномов, ни натуральных рыжих гномих, эта раса не славится разнообразием кланов и подрас, но тем не менее рыжих гномихи встречаются довольно часто. Седеющие гномихи часто красятся дешёвой чёрной краской для волос, от которой уже через неделю остаётся характерный рыжевато-бронзовый цвет, от того само слово "рыжая" в гномьем языке равнозначно человечьему "старая дура" или "маразматичка". Но Нерет говорил на человечьем языке и вместо оскорбления у него получился просто невежливый отказ.
Ступени лестницы были вытерты несколькими поколениями разумных существ, и потому были очень скользкими. Нерет вспомнил, сколько раз в детстве он падал на них, набивая себе синяки и шишки, однажды он подскользнулся на самом верху и проехав все ступени на пятой точке головой вперёд, врезался в барную стойку. Оказавшийся по близости доктор-эльф констатировал сотрясение мозга, прописал пить какую-то пряную настойку и удалился, сказав почти шёпотом, переживавшей за мальчика горничной-эльфийке, что беспокоиться не о чем, так как по пословице известно, что голова это кость, а кости не болят. От лекарства боль и правда моментально прошла и с тех пор ни кости черепа, ни расположенные под ними мозги и правда не болели, правда от травмы Нерет получил множество бонусов, его повезли на подводе, всю зиму он не ходил в школу, а родители надарили ему кучу разных подарков. И если бы не необходимость сидеть дома когда сверстники играют в снежки и другие зимние игры, то наверное Нерет рискнул бы повторить свой полёт и на следующий год.
А за несколько лет до этого, в самый свой первый приезд в Китам, Нерет спускался по лестнице с отцом, подскользнулся, пролетел поддерживавших перила столбов и оказался прямо в мясной полхёбке сидевшего за столом высокого и толстого гнома. Гном не стал размышлять был ли мальчик был предусмотрен в качестве добавки к его порции, а отскочил в сторону, завалив лавку. Нерет не успел даже испугаться, а от удара о стол и горячей похлёбки его спасла одетая на нём новая шуба. Шедшая следом мама стала голосить, что в этом кабаке её сына сварили живьём, и что не она больше здесь не остановится и вообще она не переступит порог ни одного гномьего заведения. Дело уладили в пару минут, гному налили новую порцию за счёт заведения, правда новая, купленная на вырост шуба была безнадёжно испорчена и после мучительных попыток очистить её от жира одевалась лишь для игры во дворе, а поскольку злого умысла в падении ребёнка не было, то ему пришлось купить ещё одну шубу.
Поднявшись на второй этаж, Нерет повернул направо, где на каких-то ящиках покрытых ворохом шкур дремала та самая эльфийка горничная. На стене над нею горела свеча. Эльфийка совсем не изменилась с тех пор как он впервые попал в эту гостиницу. Нерет на секунду остановился. Ему показалось, что время остановилось и он снова маленький мальчик, который с любопытством и интересом глядит на мир. Горничная проснулась, ведь у эльфов очень чуткий сон. Нерет показал ей ключ от номера. Она сладко потянулась, зевнула, пошарила в ящиках под шкурами и извлекла на свет довольно внушительный огарок свечи. Нерет зажёг его от уже горевшей свечи, фитиль вспыхнул и озарил его лицо.
- Нерет! - воскликнула эльфийка - да я тебя и не узнала. Наверное будешь богат! Что ты делаешь здесь в это время?
- И сам не знаю. То ли на войну иду, то ли от войны бегаю... - Нерет всегда был рад остановиться поболтать с ней, ведь она тоже часть его детства, он знает её почти столько же сколько он помнит себя, но только не в этот раз, поскольку она могла почуять укрывшуюся в шубе кошку.
- Ты в каком номере? - спросила она.
- В 13-м.
- Люди уже перестали верить в приметы? - улыбнулась она.
- Я же не совсем человек - он ответил столь же милой улыбкой.
- Ну ты обращайся, ежели чего понадобится.
- Конечно, Тиндариэль, спасибо!
Эльфийка ещё раз потянулась и стала моститься на шкурах, а Нерет пошагал по коридору. В длинном коридоре гулко звучал цокот его сапог перебивавшийся глухим стуком посоха. Сколько раз он бывал здесь, сколько раз он останавливался в тавернах других городах, всякий раз он удивлялся тому, что номерация комнат начинается не от лестницы, а от одного из концов коридора, вероятнее всего владельцы таверн предполагали, что постоялец должен дойти до большого окна в самом конце коридора, а уже оттуда, считая двери в правильной последовательности можно было найти нужный номер. Впрочем, в "Зелёном Солнце" он ориентировался превосходно и знал, что тринадцатый номер это третья дверь направо по коридору.
***
Он остановился перед дверью, прислонил к двери посох и открыл дверь. Комната была небольшой: шесть локтей в длину и четыре в ширину; справа - большая, расчитанная больше не на людей, а на высоких гномов и эльфов кровать; слева - стол и три стула, а ближе к двери несколько крючков для одежды и оружия; прямо напротив входа - большое окно, в гостиницах в отличие от обычных жилищ окна выкладывали не слюдой, а стеклили большими стёклами, как шутили, для того чтобы утреннее солнце будило постояльцев и не давало им вылёживаться на хозяйских койках. Камины в гостиницах не полагались совсем, зато на кровати лежало несколько звериных шкур, которыми можно было укутаться.
Нерет зашёл в комнату, занёс посох, поставил свечу в особое обшитое железом углубление в столе, запер дверь на засов и расстегнул шубу. Кошка почувствовав свободу спрыгнула на кровать.
"Открой окно" - сказала она мысленно.
"А это ещё зачем?" - подумал Нерет, за то время пока пробыл с кошкой, он научился думать почти вслух.
"Ну, а я потом мёрзнуть буду - возразил ей Нерет - у тебя вон какая шерсть, а у меня её нет"
Кошка немного потопталась по кровати.
"Ты заставишь меня зубами открывать задвижку" - спросила она, зажмурившись.
Нерет подошёл к окну. Он посмотрел на себя в тусклом свете свечи - высокий крупный, почти молодой человек. Чёрные волосы и серые глаза. Крупные черты лица и довольно большой нос. Вроде бы обычный человек. С его-то внешностью и характером должно быть легко найти покой и счастье. Только вот почему-то он не может найти ни того ни другого. Ах, да, война кругом. Но ответ ли это? Вон, там тоже люди живут, и наверное счастливы, хотя у них тоже война.
Нерет приоткрыл окно. Холодный влажный воздух прорвался в образовашуюся щель и чуть было не загасил свечу. Нерет всмотрелся в знакомый с детства силуэт окрестных домов. Напротив чернел особняк местного богача, он когда-то получил наследство не то от двоюродного дедушки, не то от какого-то другого дальнего родственника - практически бесплодную долину в верховьях дождливой реки практически на самой границе гномьего и эльфийского царств. Он долгое время бедствовал, потому как население долины не составляло пятидесяти душ, а, значит, некому было даже принести ему лишнее яйцо к празнику. Но вот однажды некий студент-геолог, забрёдший в его края совершенно случайно нашёл в этой долине месторождение мифрилла и вот с тех пор его долина поднялась в цене, а сам он стал богатейшим землевладельцем в гномьей стране, построил во тридцати крупных городах страны по особняку и жил в них попеременно, потому как боялся, что его кто-нибудь отравит или ограбит. Сейчас в Китаме его не было. Большие окна фасада зияли темнотой и лишь в комнатке привратника горел тусклый свет. Над особняком возвышался шпиль ратуши, которая на самом деле находилась в нескольких кварталах отсюда, но ночью, когда Луна была скрыта тучами, казалось, что шпиль вырастает прямо из особняка.
Он прикрыл окно ровно настолько, чтобы образовалась лишь тонкая щель и присел на кровать рядом с кошкой.
"Теперь ты довольна?" - спросил он
"Не совсем, - ответила она - но я думаю, что и этого будет достаточно. Видишь ли, я люблю свежий воздух, и прогулки по крышам".
"Погуляй-погуляй, пока в суп попадёшь" - подумал он, совершенно забыв, о том, что его попутчица умеет читать его мысли.
"Не попаду - тут же ответила ему кошка - ты лучше за собой смотри, а то вляпаешься в какое-нибудь опасное дело, а тебя потом выручать оттуда придётся."
"Вот как! Ну-ну, кися, ну-ну"
Нерет молча полусидел-полулежал на кровати. Он пребывал в том блаженном состоянии, обычно свойственном воинам после жестокой сечи, но сейчас он устал от обычного дневного пешего перехода. "Какой же из меня герой получится - подумал он - если я устаю даже от обычной ходьбы". Но думать дальше было лень, усталость брала своё и в полутьме комнаты тени перед его глазами сливались в тёмносерые силуэты и тени. В самом Нерете боролись две силы - голод и сон - и сон побеждал голод. Сколько времени он провёл в полудрёме неизвестно, но через какое-то время в дверь постучали.
Кошка спрыгнула с насиженного места и спряталась под кроватью. Нерет, сказав что-то вроде "да-да, сейчас" открыл дверь. Открывать дверь не спросив "кто там?" конечно было глупостью, но с другой стороны воры и грабители не стали бы сообщать через закрытую о своих намерениях...
Но это были не воры и даже не гоблины. Это всего лишь Тиндариэль с двумя тарелками с мясом на подносе. Поблагодарив её и дав ей серебряную монету, Нерет сел за стол. Кулинария гостиниц, а особенно гномьих изыканностью не отличалась. Главными блюдами были мясная похлёбка заправленная какой-нибудь, какая первая подвернулась под руку, крупой и вот это мясное блюдо, представлявшее собой кусок мяса, иногда достаточно крупный и гарнир из отваренных овощей. Всё это было вполне съедобно, но назвать гномью кухню вкусной могли только сами гномы, а существа других рас считали её пресной и однообразной. На сей раз гарниром была картошка, а, значит, проголодавшемуся Нерету повезло, картофель трудно приготовить невкусно. К еде подавался двусторонний столовый прибор, называвшийся каждой расой по своему и представлявший собой с одной стороны вилку, а другой - ложку. Как только шаги в коридоре стихли, кошка вылезла из укрытия и запрыгнула на стол. Нерет взял одну из тарелок и переложил с неё на другую тарелку гарнир и придвинул эту первую тарелку поближе к кошке. Кошка выразила благодарность громким "мяу", посчитав, видимо, что человеческое "спасибо" не выражает всей полноты её благодарности к Нерету. Кусок мяса был для неё великоват и она с трудом отгрызала от него куски, но Нерета не развлекло наблюдение за её борьбой с мясом, он принялся есть, ведь эта еда, не считая раннего завтрака в таверне безвестной деревушки, была первой на сегодня. Единственное, что отвекло его от еды, было приоткрывшееся от порыва ветра окно; он собрался было закрыть его совсем, но услышав призывное "мяу" лишь вернул створки окна в прежнее положение. Когда они оба закончили ужинать, кошка мысленно сказала Нерету:
"Знаешь, когда идёт снег, а кошки хотят пить, они подставляют рот под снег и тем насыщаются".
"Теперь знаю - также мысленно ответил он ей и продолжил - а теперь я спущусь с зал и чего-нибудь выпью, а ты сиди здесь очень тихо, потому как гостиничные повара не очень разборчивы в выборе продуктов"
"Ладно, иди - сказала она - кошки даже чаще чем люди нуждаются в уединении".
Кошка сладко потянулась, с лёгкостью перепрыгнула на кровать и приступила к традиционному кошачьему делу - вылизыванию себя, как бы давая понять, что больше на сегодня она не нуждается в людях; нет, она, конечно, не возражает, чтобы Нерет лицезрел её за её обычными занятиями, но для человека это занятие весьма скучно.
Нерет с определённым беспокойством посмотрел на полуоткрытое окно - в последнее время ему часто приходилось слышать, что постояльцы стали лазить в окна соседних номеров с целью поживиться хоть чем-нибудь. Впрочем, его имущество состояло из нескольких десятков золотых и серебряных монет, подаренного некогда фонарщиком магического зеркала и кошки, а потому особо переживать ему было не о чем - деньги и зеркало он всегда носил с собой, а если бы воры и залезли бы к нему в номер вряд ли бы кому-то пришло в голову украсть такое своенравное животное, как доставшаяся ему кошка.
В коридоре послышался шум, который становился всё громче. Заунывное пение в нём смешивалось с топотом нескольких пар ног. Любопытство в Нерете победило осторожность и он вышел в коридор. Прямо на него шёл здоровенный гном, волочивший под мышками двух основательно пьяных эльфов, или же это были эльф и эльфийка, Нерет, в полумраке не понял. Эльфы пели какую-то песню, но у них получалось лишь заунывное мычание, которое за ними пытались поддерживать шедшая за ними нестройная стайка из шестерых чуть менее пьяных эльфов и людей. Нерет, отошёл в сторону, иначе гном сбил бы его с ног. Когда они прошли Нерет вышел из комнаты и запер дверь на ключ. В дальнем конце коридора, в слабом свете пристенной свечи было видно, как существа пытались отыскать ключи от своих номеров. Гном приставил несомые им тела к стене и попытался поучаствовать в процессе поисков советами, но тела упали на пол и он стал их поднимать. Нерет улыбнулся: странно, вроде бы война, а в Китаме гуляют как в старое доброе, мирное время. Сколько он себя помнил каждый вечер этот гном Аттар, муж хозяйки таверны разносил тела тех постояльцев, которые не могли сами подняться в свои номера. Впрочем не всех, гномов он никогда не носил, ибо у него болели кости, а особенно поясница и он просто оставлял их спать, уткнувшись лицом в стол. А ещё Нерет вспомнил, как однажды Аттар нёс в обеих руках пятерых хоббитов и один из них, видимо прижатый в подмышке гнома слишком сильно извергнул всё выпитое и съеденное за тот вечер на шубу Аттара. Этот случай может быть и истёрся бы в памяти Нерета, но жена Аттара устроила ему такой скандал, что крики и звуки ударов металлических предметов о стены кухни слышались всю ночь и мешали спать и ему и всем постояльцам, за исключением конечно же этих хоббитов.
Да, в Китаме ничего не изменилось с тех пор... Может быть и нет никакой войны? Но не могли же её выдумать? Размышляя так, Нерет пошёл вдоль коридора к лестнице ведущей вниз. Возле этой лестницы на шкурах сидела Тиндариэль. На этот раз она не спала, скорее всего её разбудила и перебила сон весёлая компания и теперь эльфийка плела что-то из разноцветного инарийского бисера. Сплетённая из бисера, защитных заклинаний и тонкой проволоки рубашка в бою, как говорили, была полезнее чем даже мифрилловая кольчуга, но защищала ли она или нет Нерет достоверно не знал, а вот то, что такие кольчуги с началом войны на рынках стали продаваться очень дорого, это было хорошо известно.
- Нерет! - тихонько окликнула его Тиндариэль по-человечески - чего скучаешь?
- Да вот иду, прогуливаюсь, о жизни размышляю...
- Ну присаживайся, поскучаем вместе - И она подобрав края сплетённого изделия подвинулась, освобождая для него место на шкурах.
Нерет присел, сложив руки на коленях.
- А я вот сижу, скучаю, рубашку плету, они сейчас в цене...
- Так, что же, ты скуку в неё вплетаешь? - спросил Нерет.
- Вовсе нет, заклинания разные, да ты их наверняка все знаешь - она отложила плетение на матерчатую сумку со множеством мелких карманов, в которых лежали рассортированные по цветам бисерины. - Ежели я вплету туда скуку, она даже не продасться...
- А ничего, что мы говорим над нею? - то ли серьёзно, то ли шутя поинтересовался Нерет.
- Не страшно, бисер не воспринимает человечью речь, вот если бы мы с тобой говорили на квенья, тогда да, он притянул бы всё то, что мы говорили.
- Вот как, сколько я живу на свете столько не перестаю удивляться вашей магии, а - Нерет был рад поболтать, эта беседа отвлекала его от размышлений о завтрашнем дне - вроде бы и всё я знаю об эльфийской магии, да и многое чего из неё умею, ан-нет, каждый раз узнаю что-то новое.
- Да ладно тебе прибедняться-то - эльфийка улыбнулась - ты чего-то не знал? Не верю. И не говори, пожалуйста, о себе "вы", в тебе ведь где-то четвертушка эльфийской крови... Уж я-то свою кровь - эти два слова Тиндариэль по привычке произнесла на квенья - вижу хорошо.
- Прости, ты же знаешь я живу среди людей - Нерет погладил Тиндариэль по плечу.
- Мне-то ничего - сказала она - а вот ты никогда не забывай об этом. Ты можешь почти всё, что может чистокровный эльф, тебе же будет хуже, если ты об этом забудешь.
- Я правда плохо разбираюсь в плетении из бисера, ведь я никогда не был дочерью эльфийки...
Тиндариэль усмехнулась:
- Это правда, такое умение передаются только от матери к дочери...
Но продолжить она не успела - откуда-то из дальнего конца коридора послышался звон разбитого стекла. Нерет вскочил и собрался бежать туда, но оглянулся на Тиндариэль.
- Ты беги туда - сказала она то ли вслух, то ли мысленно, за последнее время Нерет перестал различать эти два вида речи - тебе туда надо.
И Нерет побежал. Если бы его эльфийские предки видели бы его сейчас, они наверняка гордились бы его скоростью и бесшумностью. Но в их эльфийском раю свои заботы и им не до созерцания бега потомков. Уже через три секунды Нерет был в своём номере. Двери были распахнуты, стол засыпан мелким стеклом, а возле того, что ещё совсем недавно было окном тихонько подвывая, прыгал раненый Аттар. Нерет конечно знал, что хозяева гостиниц промышляют в комнатах постояльцев, но здесь, в знакомом с детства "Золотом Солнце" он столкнулся впервые, да и к тому же зачем гному понадобилось бить стекло в собственной гостинице, неужели он надышался перегаром пряных настоек от несомых им эльфов.
- Я похож на человека, который прячет деньги в оконное стекло - ехидно поинтересовался у гнома Нерет, взяв посох, как обычно берут двуручник.
Гном обернулся и в свете по-прежнему горевшей на столе свечи Нерет увидел, что обе его руки сильно кровоточат, а в правой застрял большой кусок стекла. Увидев Нерета, Аттар упал на колени:
- Прости, Нерет, злые духи искусили меня!
Нерет опустил посох.
- Злые духи, говоришь. А как же ты допустил, чтоб в твоей гостинице, которую я уже много лет знаю, поселились злые духи. Что конские головы уже не помогают? - Нерет делал вид, что не замечает ранения Аттара.
- Да-да-да - выл гном - ты принёс в мой дом злого духа в облике кошки.
- И ни разу ни злого духа - возразила кошка показавшись на подоконнике - То что ты никогда не видел говорящей кошки ещё не означает, что я злой дух. Да и вообще-то я никогда не слышала, чтобы кошки могли говорить по-гномьи, язык у вас такой, что ваши слова в наши глотки не помещаются. А вот по-человечьи это всегда пожалуйста.
Если б боль в порезанных руках, гном от ярости наверняка бы разорвал кошку в клочья, но сейчас он скулил:
- Нерет, помоги мне, вытащи мне стёкла из рук.
- Но тут темно, да и раны нужно будет промыть.
- Позови горничную, пусть она принесёт всё необходимое - попросил Аттар.
- Сейчас - ответил ему Нерет и буквально через секунду, уже из коридора - Тиндариэль! Тиндариэль, зайди в мой номер, пожалуйста!
Тиндариэль не откликнулась, в коридоре не было ни единого шороха, указывавшего на то, что Тиндариэль услышала его и спешит к нему, лишь в одном из номеров слышался громкий, по-видимому, гномий храм, а в другой два голоса мужской и женский возмущались, что соседи не дают им спать, хотя на дворе уже глубокая ночь. Нерет заглянул в комнату, посмотрел на всё ещё сидящую на подоконнике кошку, бросил гному "я схожу за ней!" и побежал по по коридору. На месте где сидела эльфийка было пусто - лишь меха были скомканы, а рубашка была небрежно брошена поверх сумки, будто сидевшую на них куда-то срочно позвали. Нерет замер в нерешительности.
"Ну куда же ты пропала" - подумал он.
Эльфийка появилась на том же месте, где Нерет и оставил её. Эльфы умели становиться невидимыми, умел это и сам Нерет, но он удивлялся всякий раз когда видел как это делают другие.
- Там в моей комнате Аттар - сказал ей Нерет.
- Я знаю - ответила Тиндариэль - потому я и задержала тебя.
- Он сильно порезался, принеси воды, спирта и чего-нибудь для перевязки.
- Надеюсь это была самооборона - сказала она на квенья.
- Увы нет, он всё успел до моего прихода.
Эльфийка быстро сложила плетение в сумку, а сумку спрятала под ворох меха. Затем она встала и сказав на квенья полушёпотом "так ему и надо" побежала вниз по лестнице. Нерет вернулся в номер, а секунд через пять в номер вошли Тиндариэль и две дочери Аттара; Тиндариэль несла кувшин с водой и таз, а гномихи - свечи и большую бутыль домашнего самогона, как выяснилось Стабина, жена Аттара узнав, что такое приключилось пожалела спирта, купленного за деньги и дала для дезинфекции бутыль домашнего самогона. "Раз уж он попался, то пусть ему будет больнее" - сказала при этом Стабина. Эльфийка рассказывала об этом мысленно, при этом она весьма смиренно держала в руках кувшин и таз, и всем своим видом показывала, что сочувствует горю хозяина. Гномихи зажгли несколько свечей и стали возле отца. Кошка по-прежнему сидела на подоконнике. На улице начинался снег и в её шерсти запутались первые снежинки.
Нерет взял таз из рук Тиндариэль и поставил его перед гномом, затем он сел край кровати, попросил гномих поднести свечи ближе к руке раненого.
- Коша, иди ко мне - позвал Нерет кошку.
Она не шелохнулась, ведь кошки очень не любят большого скопления народу, но Аттар повернул голову в сторону окна и в этот момент Нерет вытащил из его руки осколок. Гном вскрикнул и дёрнулся в сторону, но дело уже было сделано. Тиндариэль полила рану из кувшина, ей не раз приходилось помогать при разного рода мелких операциях, ведь местная публика не отличалась мягкостью нрава, а, значит, доктора не раз лечили раны постояльцев прямо в стенах гостиницы. Нерет осмотрел руки гнома - кроме этой большой раны было ещё несколько порезов на обоих руках, но осколков стекла в них заметно не было. Нерет взял руки Аттара возле локтя и приказал Тиндариэли лить самогон на раны гнома. Аттар отчаянно матерился от боли и от осознания того, сколько вкусного продукта пропадает впустую. И вот тут-то выяснилось, что перевязать раны нечем. Пришлось порвать на узкие полоски висевшее на спинке стула полотенце. Заживляющей мази ни у Нерета, ни у Тиндариэли с собой тоже не оказалось, поэтому пришлось перевязать раны насухо, а Тиндариэль наложила на получившиеся бинты заживляющее заклинание.
Когда перевязка закончилась с трудом протиснувшись в двери в номере появилась Стабина.
- Ах, мой бедный Аттарчик, - запричитала она над мужем - тебе наверное очень больно! Ну зачем же ты закрывал это окно! Пусть бы всё в этой комнате выдуло на улицу, мне ничего не жалко в этом доме, лишь бы ты не страдал! Ой спасибо тебе, лекарь, что ты исцелил моего глупого мужа, если бы не ты, он бы истёк кровью!
Нерет стоически выслушивал причитания и сетования рыжей гномихи, пытаясь не засмеяться особенно тогда, когда она ругала и поносила своего мужа. Он знал, что гномья брань глупа и бесполезна, она не может никому навредить, поскольку гномы, если только в их генеалогическом древе не затесались люди или эльфы к магии совершенно не способны. Когда запал Стабины совсем угас, её взор упал на дочерей.
- Ну чего вы тут стоите? - набросилась она на них - тут вам, что цирк, музей или анатомический театр. Пока вы тут стоите нашу таверну уже сто пятьдесят семь раз ограбили посетители! А ну бегом марш вниз, продавать и следить за клиентами!
Гномихи поставили свечи на стол и удалились. Они сменили дежурившую за барной стойкой эльфийку-барда и пока мать не видит, а посетители ничего не заказывают, основательно приложились к стоявшим на полках напиткам. И это не было бы заметно, ведь Стабина сама основательно прикладывалась к тем же самым напиткам по вечерам и потому отмечала их расход очень небрежно, но гномихи к появлению матери успели накачаться до очень жизнерадостного состояния.
Стабина тем временем попыталась поднять своего мужа с колен, но он был грузен и тяжёл, а все его попытки встать самостоятельно были безуспешными, поскольку он не мог опереться на раненные руки. Отчаявшись поставить Аттара на ноги гномиха приказала ему идти на коленях в ближайший свободный номер, а такой оказался лишь в дальнем конце коридора, как раз напротив того номера, в котором поселилась подгулявшая эльфийско-человеческая компания. Там гном с большим трудом смог залезть на кровать и лечь, положив руки так, чтобы раны ничего не беспокоило.
Решив одну проблему, Стабина с жаром принялась за следующую. Та состояла в том, чтобы достойно, как ей представляется, отблагодарить Нерета, которого она то ли по глупости, то ли по какой-то иной причине приняла за лекаря. Она решила поселить его в самом лучшем своём номере, но такой оказался занят, да и вообще почти все номера были заняты, - а в том, что лучше номера не было Нерет положился на слово Тиндариэль - нашёлся один номер в другом крыле недалеко от поста горничной. Стабина пошла с Неретом и сопровождавшей их Тиндариэлью смотреть номер, хотя он ни чем не отличался от прежнего. Проходя мимо второго поста горничной, представлявшего собой как и первый, покрытые мехами ящики Стабина заметила, насколько сейчас стало тяжело жить, что теперь ей даже не по карману держать вторую горничную на этаже и теперь на её бедную Тиндариэль, эту бедную и святую женщину - эльфийка при этих словах слегка поморщилась, то ли от слова "святая", то ли от слова "женщина" - легла работа за двоих. Уже в номере гномиха начала рассказывать псевдолекарю о своих многочисленных болячках, пытаясь свести дело к осмотру, но Нерет твёрдо заявил, что ему нужно забрать из своего прежнего номера вещи и кошку.
- Ах, у тебя есть кошка! - воскликнула Стабина - это наверняка волшебное животное умеющее говорить! Я в школе слышала, что в древности у каждого человека была говорящая кошка, умеющая исполнять желания. К сожалению, мы гномы не сильны по части магии, но мы тоже умеем исполнять кое-какие желания.
И пока гномиха всё это говорила Нерет и Тиндариэль уже успели выскользнуть из номера и Стабине ничего не осталось другого, как потрусить за Неретом. Зайдя в свой прежний номер, Нерет быстро взял посох и свечу и вернулся в коридор, где его уже ждала кошка.
- Ах, какая у тебя замечательная кися! - гномиха попыталась взять кошку на руки, но на юркнула между сапогами Нерета - а она у тебя правда говорящая?
- Коне-ечно - ответила кошка за Нерета.
Гномиха от неожиданности отскочила к стене, будто ей съездили дубиной по уху. Но язык у Стабины был органом совершенно автономным от всего остального тела.
- Я, я, я, - заикаясь продолжила она - нникогда нне видела гговорящих животных.
"Зато я видела много разговорчивых гномих" - подумала кошка, а Нерет и Тиндариэль едва сдержались, чтобы не засмеяться.
И не давая гномихе опомнится Нерет взял инициативу в свои руки.
- Поужинав, я собирался чего-нибудь выпить - сказал он, уже идя по коридору в направлении лестницы.
- О да, конечно, за ту помощь, которую ты оказал моему мужу я с удовольствием накормлю-напою тебя и твою ккисю - при упоминании кошки - Стабина снова стала заикаться - зза щщёт нашего ззаведения!
***
Спустившись с лестницы Нерет и гномиха - Тиндавиэль осталась на своём посту и продолжила плетение, а кошка осталась поговорить с эльфийкой - застали в таверне следующую живописную картину: чёрная эльфийка пела гномий боевой марш, а изрядно нажравшиеся дочки Стабины вышагивали по столу у стойки в обнимку, сжимая в свободных руках почти пустые бутылки, доходя до края стола, они чёкались этими бутылками и поменявшись местами продолжали путь в другую сторону. На третьем круге они заметили застывшую в изумлении Стабину и с криком "Шухер! Мама!" попытались спрыгнуть со стола. Послышался звон разбивающихся о края стола бутылок и сестрёнки синхронно упали на пол. Песня эльфийки оборвалась как раз на том месте, где гномы клянутся идти в бой до самой победы. Мама бросилась к дочкам, а Нерет успел подумать о том, что ему сегодня предстоит снова заняться полевой хирургией, но утверждение о том, что "Бг пьяных любит" справедливо не только для людей, но и для гномов. Девочки как ни в чём не бывало поднялись на ноги и кинулись в рассыпную от любвеобильной мамаши. Стабина, убедившись, что дочери живы, а, значит, заслуживают наказания бросилась за ними, но в итоге схватила младшую их и потащила её спать перед тем прилюдно отшлёпав её по тому месту, что так старательно искало приключений. Остановившись у замершей в углу чёрной эльфийки гномиха попросила ту занять место за стойкой и напоить-накормить стоящего возле лестницы человека, после чего она скрылась за большими раздвижными дверями кухни.
Эльфийка нехотя встала со своего мягкого кресла и подошла к стойке. Положив свою арфу на освободившееся от взятых гномихами бутылок, она повернулась к Нерету.
- Доброй ночи! Чего пожелаете? - сказала она на человеческом языке.
- И тебе доброй ночи - ответил он на квенья - а начну я сегодняшнюю ночь с большой кружки тёмного пива.
- Человек понимает на квенья? - чёрные брови эльфийки взлетели вверх - Ах, это такая редкость в наших краях...
- Ну, я не совсем человек.
- Даже так? - она присмотрелась к Нерету - А уши-то другие...