Дубов Дмитрий Валерьевич : другие произведения.

Норд

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Меня зовут Норд. Я доберман. Возможно, это покажется Вам странным, но я не совсем обычный пёс. То есть я совершенно нормален по своим физическим качествам, моё отличие за-ключается в понимании людей.

0x01 graphic

Норд.

Несвоевременность - вечная драма,

Где есть он и она.

(Игорь Тальков)

Любовь - это только лицо на стене,

Любовь - это взгляд с экрана.

(Nautilus Pompilius).

          -- первая. Март.
  
   Пасмурный день постепенно перекатывался в вечер. В это время года темнеет рано, но сейчас сумерки только начали сгущаться, и она видела лица прохожих. Холодный северо-западный ветер проникал под куртку и норовил забраться под свитер, а там - пробрать до костей, чтобы не повадно было в такую погоду стоять на месте, открытом всем ветрам. Но девушку, стоящую на мосту, это, казалось, не волновало.
   Её светло-русые волосы метались по плечам и спине, словно хотели с корнем вырваться из головы и убежать подальше от хозяйки. Вероятно, они знали, что она задумала.
   Девушке в лицо швырнуло горсть последнего, рыхлого снега. Она решила, что это умирающая зима, подзадоривает её осуществить задуманное.
   Мост. Под мостом протекает узенькая речушка, оправленная в гранит. На её берегах умастились ещё более узкие набережные. Именно они (а точнее та, что находилась справа по течению реки) интересовали девушку, стоящую на мосту.
   Она ещё раз бросила взгляд вниз на набережную. Страшно. Может быть, не стоит? Нет, она должна. Она так решила. Здесь она не оставляет того, ради чего можно продолжать нелепое существование.
   Девушка оглянулась. Ей надо было убедиться, что рядом никого нет. Никто не должен помешать ей. Медленно, но основательно сгущались сумерки; видимость снизилась до нескольких шагов.
   Последний вздох, и...
   Нет, что-то не в порядке. Кто-то идёт. И действительно: по мосту шёл молодой человек, а рядом с ним - внушительных размеров пёс. Оба с неподдельным интересом смотрели на девушку.
  

* * *

   Меня зовут Норд. Я доберман. Возможно, это покажется Вам странным, но я не совсем обычный пёс. То есть я совершенно нормален по своим физическим качествам, моё отличие заключается в понимании людей. Я не просто понимаю, что они говорят, я понимаю то, что они хотят сказать. Я чувствую людей. В этом заключается моя главная особенность, отличающая от всего прочего собачьего племени. В остальном же я ничем не отличаюсь от своих собратьев.
   Я хочу рассказать Вам одну историю, в которой я сыграл не последнюю роль. Может быть, Вы сможете хоть что-то почерпнуть из неё. Я надеюсь.
   Но всему свой черёд.
   Итак, это началось в марте...
  
   В один из серых, пасмурных и, как две кошки, похожих друг на друга мартовских вечеров мы с хозяином, как обычно, пошли прогуляться. Надо заметить, что мой хозяин не просто известный, а очень известный артист. Он и певец, и музыкант, и занят на нескольких главных ролях в театре. К тому же он свой на всех светских вечеринках. Вы знаете, я мог бы говорить о нём часами, но не рассказал бы всего. Будет достаточно сказать, что я готов умереть за него и за его счастье, и этим всё сказано.
   Отношения у нас и вправду просто прекрасные. Дело в том, что хозяин подобрал меня маленьким, грязным и тёплым комочком в тот период своей жизни, когда ему катастрофически не везло, а с того дня, когда мы стали жить под одной крышей, Фортуна повернулась к нему лицом, и он достиг небывалых высот. Теперь он считает меня своим ангелом-хранителем.
   Но я отвлёкся. Итак, мы с хозяином пошли гулять по своему обычному маршруту, который проходил через парк, бульвар, мост, набережную, другой мост и - по улице обратно домой.
   Подходя к первому мосту, я почувствовал: что-то не так. Кому-то плохо, и не просто плохо, а настолько, что дальше ехать некуда. Человек, стоящий на мосту (его ещё не было видно, уж больно густые сумерки окружили нас, но я точно знал, что он находится именно на мосту), хотел умереть. Ну, Вы знаете, в наше время даже некоторые собаки хотят умереть от такой жизни.
   Вы спросите, какое мне до этого дело? А такое: в силу своей особенности я просто органически не переношу человеческих горя и отчаяния.
   Я натянул поводок. Хозяин среагировал чётко, - за прошедшие семь лет, он тоже научился понимать меня, а точнее, чувствовать мои переживания. Через считанные мгновения мы увидели силуэт человека, опёршегося на перила моста.
   Я был уверен, что это именно тот человек, чьи эмоции, как клещи в уши, вгрызались мне в голову. Мы подошли ещё ближе, и тут я понял, что человек, стоящий на мосту, женского пола, то есть женщина, а точнее - совсем ещё молоденькая девушка.
   Я был несказанно удивлён, потому что в таком возрасте щенки, например, о смерти не задумываются, как бы тяжело им не приходилось. Я - тому подходящее подтверждение.
   Но надо было действовать, а не размышлять о несходстве человека и остальных животных. Я потянул хозяина к этой явно озябшей особе (или особи, если объясняться нашим языком) и так завилял хвостом, что он едва не оторвался. Хозяин всё понял, как надо.
   Девушка сначала безучастно смотрела на нас, но по мере того, как мы продвигались в её сторону, ею овладевало беспокойство. Хорошо, что пока она не решалась ничего сказать, - это играло нам на руку. Я поставил себе задачу сделать так, чтобы девушка не умерла. По крайней мере, не здесь и не сейчас.
  

* * *

   Человек, выгуливающий пса, напрягся, когда тот натянул поводок, - такое происходило только в экстренных случаях. Норд был умнейшим псом, и его хозяин доверял ему полностью.
   Через дюжину шагов, человек увидел хрупкую фигурку девушки, прислонившейся к перилам моста. Ему стало ясно, что действовать надо немедленно, пока не случилось самого плохого. Но пугать девушку не стоило, поэтому требовалось соблюдать осторожность и не делать резких движений.
   - Не самая хорошая погода для того, чтобы девушке прогуливаться в одиночку, - заметил хозяин пса, подходя к одинокой фигурке.
   - Это не Ваше дело, - ответила девушка. - И почему бы Вам ни пойти туда, куда ... - она не закончила свою тираду, потому что узнала человека, стоящего перед ней (а это и в самом деле был очень известный артист). - Ой... - У девушки даже дыхание спёрло. - Простите меня, пожалуйста. Видите ли...
   - Не оправдывайся, - прервал её артист. - Я прекрасно понимаю, что Вы сейчас чувствуете. Более того, я примерно догадываюсь, что Вы хотели сделать.
   - Откуда?!
   - Пёс подсказал. Кстати, его зовут Норд, а Вас?
   Девушка промолчала.
   - Ну что ж, возвращаясь к разговору о погоде, замечу, что становится холодновато, да и темновато, поэтому я предлагаю проводить Вас домой. Что Вы на это скажете?
   - У меня нет дома, - ответила девушка.
   - Понятно. - Хозяин пса замялся. Ему приходилось принимать решение, от которого значила с одной стороны жизнь человека, а с другой - его личная жизнь.
   Зная, о чём думает его хозяин, Норд усиленно вилял хвостом и переводил взгляд с него на девушку и обратно. В его умных и хитрых глазах светилось неподдельное беспокойство.
   Минута прошла в полной тишине.
   - В таком случае, мы с Нордом приглашаем Вас к себе, - сказал артист. - Обещаю, что с моей стороны никаких домоганий не последует, так что решайте.
   Снова повисла томительная пауза.
   Девушке не хотелось менять принятое решение. С другой стороны, будто лучик света мелькнул в той тьме, в которую она себя загнала. В чём ей, правда, помогли те люди, которых она считала самыми близкими. Но это же не может быть серьёзно! А почему бы и нет? Да какая разница, ведь её приглашает к себе известнейший артист её времени! Правильно, медлить нечего.
   - Я согласна, - сказала она. - Ещё раз простите, мне на самом деле очень плохо.
   - Я это вижу, - сказал хозяин Норда и медленно пошёл, ведомый псом, по их обычному маршруту.
   Девушка шла рядом. Оба, если исключить пса, который, как никогда, был весел и резв, шли в полном молчании. Они многое могли бы рассказать друг другу, но собственные размышления занимали их гораздо больше.
   Стемнело. Пошёл снег. Редкий, рыхлый, не совсем белый и блестящий, но всё-таки снег. Артист отцепил поводок, и Норд носился по улице, как заведённый, ловя снежинки на лету своим горячим, красным языком. Он был счастлив.
  

* * *

   Утро выдалось необыкновенным. За ночь небо очистилось от затяжных туч, и непоседливое солнышко забралось тёплыми лучиками в постель к девушке, которая лежала на спине, разметав волосы по белоснежной подушке.
   Она проснулась. Потянулась, зевнула и... улыбнулась. В первый раз, как ей показалось за много-много лет, хотя, конечно, это было не так. В тот же момент к ней пришло чувство лёгкости, которое обычно теряется в будничности бытия. Ей никуда не надо было спешить, не надо было напрягаться в ожидании недовольного ворчания, раздающегося из-за тонкой перегородки, разделяющей одну не большую комнату. В конце концов, ей не надо было беспокоиться, где взять деньги на то, чтобы просуществовать ещё несколько дней, хотя... Ведь гостеприимство этого доброго человека не безгранично.
   Но всё это потом, потом. А сейчас ей очень хорошо, и первое весеннее солнышко ласкает её лицо, маленькую обнажённую грудь и переливается в волосах.
   Ей вспомнилось, как вчера они дошли до дома артиста, все втроём поднялись на лифте на пятый этаж, как хозяин Норда без слов показал ей комнату, в которой, несмотря на видимое запустение, было довольно уютно. Затем он напоил её вкуснейшим коктейлем, рецепта которого она не знала, и отправил спать.
   Анализируя произошедшее с ней вчера, девушка понимала, что приютивший её человек замкнут и неразговорчив, а дать волю языку его принудила сложившаяся чрезвычайная обстановка.
   Внезапно ей захотелось сделать ему что-то очень приятное. С этой мыслью она вышла из комнаты и прошла на кухню. Она открыла холодильник, стоявший возле одной из монотонных стен, и изумилась, потому что в нём не было ничего съестного, кроме различных напитков, да наполовину опорожнённой упаковки сосисок. По всей видимости, хозяин этой квартиры кроме коктейлей делать ничего не умел... или не хотел.
   Девушка на цыпочках, стараясь не разбудить спящих, стала обходить кухню в поисках продуктов, но не нашла даже кофе. В это время в коридоре послышались шаги. Не человеческие. В кухню вошёл заспанный Норд. Спросони он махал хвостом и заговорщицки поглядывал на девушку.
   - Есть хочешь? - шёпотом спросила она.
   Норд склонил голову на бок, отчего стал довольно смешным, и девушке пришлось потрудиться, чтобы не засмеяться.
   - Я тоже не очень, - сказала девушка, - но вот думаю, что кофе нам не помешает. Ты покажешь мне, где у вас тут магазин поблизости?
   Норд зевнул, развернулся и пошёл к двери. Девушка проверила свой кошелёк. Конечно, в нём были лишь жалкие гроши, но на банку средненького кофе хватит. С такими мыслями она вышла из гостеприимной квартиры.
   Всю дорогу до магазина и обратно она не уставала удивляться уму пса, сопровождавшего её. Тот привёл её к магазину самым коротким путём, но внутрь не пошёл, а с явным неудовольствием уставился на табличку:
  
   "Вход с собаками запрещён!".
  
   Никаких особенных происшествий этот поход не принёс, и через десять минут девушка с собакой вернулись.
   Девушка сразу же принялась варить кофе, а Норд развалился посередине кухни и стал внимательно следить за её действиями.
  

* * *

   Он проснулся от запаха, который не то чтобы забыл, а который был необычен в этом месте и в это время. Это был запах свежесваренного кофе. Он улыбнулся, и тот час же осёкся.
   Артист не спал большую часть ночи, размышляя о случившемся накануне. Он принял для себя несколько решений, одним из которых было: ни в коем случае не идти на сближение с девушкой. По крайней мере, пока. Он же её совсем не знает, да и познакомились они (а познакомились ли вообще?) при обстоятельствах, не слишком подходящих для начала серьёзных отношений, или даже мимолётного романа. Это значило, что он не должен отвечать её заигрывания, и отклонять все попытки ухаживать за ним. Вот, например, этот кофе.
   Он оделся и вышел на кухню. Там худенькая, но очень энергичная девушка суетилась у плиты. Со спины ей нельзя было дать и шестнадцати лет, но когда она обернулась на его шаги, он увидел в её лице отпечаток многочисленных потрясений, которые придали выражение мудрости её глазам, что присуще более зрелым людям.
   - Привет, - сказала она и потупила взгляд.
   В который раз между ними повисла тишина. Норд пристально наблюдал за этой мизансценой. Уже в этот момент пёс знал, что произойдёт дальше, но он надеялся, что человеческая глупость всё же имеет границы.
   Артист молчал. Он даже не смотрел на девушку. Его взгляд скользил сквозь оконное стекло, на улицу, через дорогу, за дома - куда-то далеко-далеко, где он, верно, увидел что-то недоступное простому смертному.
   - А я тут кофе приготовила, - едва дыша от волнения, вымолвила девушка.
   Хозяин пса вдруг ожил и посмотрел на неё исподлобья.
   - Я не пью кофе, - сказал он. - От него желтеют зубы, а в моей работе это недопустимо.
   Девушка дёрнулась, как от пощёчины.
   Артист подошёл к холодильнику, вынул какую-то коробочку и залпом её осушил.
   - Вот и позавтракали, - сказал он, чуть подумав. - А ты присаживайся, - нам надо поговорить.
   - О чём?
   - Ну, во-первых, как тебя зовут?
   Снова пауза.
   - Дело в том, - начала она, но поняла, что у неё пересохло в горле, а потому налила себе кофе, сделала маленький глоток и продолжила: - Дело в том, что меня уже так давно не называли по имени, что я и забыла, как оно звучит. - В её голосе звучали боль, горечь и обида, толи на то, что артист отказался выпить кофе, купленный на её последние средства и являющийся её благодарностью ему, толи на что-то другое.
   - Я всё понял, - сказал хозяин Норда. - В таком случае я буду называть тебя Афродитой, идёт?
   - Идёт.
   - Во-вторых, если тебе действительно негде жить, то оставайся у меня, но... Но если ты порядочная девушка, то тебе, наверное, будет неприемлемо жить за мой счёт, поэтому я дам тебе работу, которую ты будешь выполнять, и за которую будешь получать деньги.
   - Что это за работа?
   - Ты будешь моей домохозяйкой. - С этими словами артист встал со стула, вышел в прихожую, надел пальто, ботинки и шляпу, и уже выходя, добавил: - Меня можешь звать просто Арти. Деньги в гостиной на столе. Приготовь чего-нибудь поесть к вечеру, пожалуйста.
  
          -- вторая. Апрель.
   Какие глупые всё же эти люди. Если честно, то с моей собачьей точки зрения они все просто помешанные. Очень уж часто вместо того, чтобы идти кратчайшим и удобнейшим путём, они выкидывают такие фортели, что хоть стой, хоть падай. У нас всё гораздо проще.
   С той поры, как в нашем доме появилась эта девушка - Афродита, моего хозяина словно подменили. Он даже со мной стал замкнутый и хмурый. Внутренне я понимал, что его гнетёт, но понять причину того, почему это нельзя разрешить, я не мог. Всё упиралось в чувства, неподвластные моему разуму.
   Я в свою очередь, как мог, пытался сблизить этих двух людей, но у меня, если честно, ничего не получалось. Они были даже более чужды друг другу, чем в тот вечер, когда встретились. Это меня удручало, но я не вешал нос.
   Самое точное определение прошедшего месяца будет, как тягуче-постылый. Иной раз мне казалось, что всё вот-вот наладится, но на следующее утро всё становилось по-старому. Я уже был не рад тому, что обратил внимание своего хозяина на Афродиту. Он стал гораздо меньше времени проводить со мной, и всё больше уединялся в своём кабинете, куда даже меня не впускал, и что-то там делал долгие и унылые часы.
   Но положительный момент всё-таки был. Спустя пару дней после того, как у нас поселилась Афродита, в квартире обнаружилась кристальная чистота, о существовании которой я даже и не подозревал. Единственное место, до которого не дотянулась её прелестная рука - был кабинет хозяина.
   К тому же я теперь не сидел целыми днями один, а был вместе с очень соблазнительной девушкой. Хоть мне, как представителю другого животного вида и тяжело разбираться в человеческой привлекательности, мне почему-то казалось, что она очень аппетитная. Иногда я даже забывался... Впрочем, история не об этом, а совсем о другом.
   В один из вечеров, ознаменовавшихся весьма тёплой погодой и весёлыми бойкими ручейками, мой хозяин пришёл в приподнятом настроении, и я сразу понял, что этот вечер будет отличным от всех остальных, возможно, вообще единственным в своём роде. Я не ошибся. Единственное, что помешало полноценному празднику, было плохое настроение Афродиты. Оно у неё с утра не задалось; по всей видимости, приснился дурной сон. И целый день она была, как варёная, а под вечер совсем раскисла, только я всё пытался поддержать её.
   Да, как только хозяин пришёл, так сразу же, ещё из прихожей, подозвал меня, потрепал за загривок, что было уже очень хорошим знаком, и сказал мне:
   - Ну, что, Норд, будем делать сюрприз нашей Афродите?
  

* * *

   Она долго не могла уснуть, и ворочалась с боку на бок. Волосы налипали на мокрый лоб и казались чужими, как то имя, которое она теперь носила. Афродита. Какая она к чертям собачьим Афродита?! Она просто грязная девка, кикимора болотная, которая недостойна даже взгляда симпатичного мужчины. Нет, на самом деле не всё так плохо, но всё-таки она недостойна такого имени. Почему он её так назвал?
   Сон пришёл только в четвёртом часу утра, но он не принёс с собой облегчения и успокоения, а только новые беспокойства.
   Девушке снилось, что она снова стоит на том мосту, прямо над набережной, но на этот раз не облокотившись на перила, а прямо на них. Она не хочет вниз. Ей страшно. Она уже собирается слезть с перил обратно на мост, но в этот момент кто-то толкает её, и она падает вниз головою на мостовую. Однако в последний момент она успевает увидеть того, кто её столкнул. Это гигантский доберман, стоящий на задних лапах и опирающийся передними о перила, которые, в сравнении с ним, кажутся игрушечными.
   Тут девушка поняла, что пёс ей не снится, а стоит рядом. Только его передние лапы упираются не в перила моста, а в её собственную подушку, а шершавый язык слизывает солёный пот с лица.
   - Нордик, миленький мой, - еле выдавила она из себя, пытаясь обнять пса за шею. - А мне тут приснилось, что ты меня с моста сбросил.
   Норд наклонил голову набок, как частенько делал, когда с ним разговаривали, и слегка раскрыл пасть, давая понять, что он всё понимает и беспокоиться не о чем. Потом он лизнул девушке руку и улёгся возле кровати.
   Она немного успокоилась и снова уснула, так как за окном было ещё темно. Ей снова приснился сон. Не такой страшный, как предыдущий, но оставивший не менее тяжёлый осадок.
   Ей снилось, что она идёт по саду с фруктовыми деревьями. На дворе ранняя весна, и все ветви и сучья голые. Деревья склонялись над ней, и что-то шептали на ухо, однако она не смогла разобрать ни слова. Впереди за садом виднелась река, которая почему-то не двигалась. Девушке показалось, что само время застыло. Внезапно оно сорвалось с цепи и понеслось вскачь, превращая дни и месяцы в минуты и часы. По стволам деревьев от корней к ветвям заструился живительный сок, заставляющий почки набухать и расправляться в листья. Подсознательно девушка была уверена в том, что этот сон каким-то образом связан со всей её жизнью.
   На ветвях деревьев начали появляться цветочки и завязи. Изменения происходили не только с деревьями, но и с травой под ногами и с речкой вдалеке. Трава вылезала из-под земли с такой скоростью, что становилось страшно. Так в фильмах ужасов показывают, как у выпивших что-нибудь не то вылезают волосы. Речка неслась по своему руслу с непостижимой скоростью, оставляющей скорость звука далеко позади.
   Афродита решила не стоять на месте, а немного пройтись, надеясь, что это принесёт облегчение. Она подняла глаза наверх. Неба в привычном смысле этого слова над головой не было. Там - наверху - разливался лилово-багрового цвета йогурт, или что-то наподобие этого, но вокруг всё равно было светло.
   К этому времени завязи превратились в миниатюрные, совсем не себя не похожие, яблоки, груши и сливы. Девушка стояла возле старой яблони, и вдруг поняла, что её трясёт, но не от страха, а от холода. Было очень холодно, и с каждой минутой становилось всё хуже и хуже.
   Но вот плоды налились зрелостью, а листья начали опадать. Всего через несколько минут после весны наступала осень. Одна из ветвей старой яблони, укрывшей в своей сени девушку, наклонилась вниз. Её пригибала к земле тяжесть созревших плодов. Ещё похолодало.
   Не зная, куда деться от сковывающего её холода, Афродита решила побежать, но ноги не слушались её, и она продолжала стоять на одном месте, как вкопанная.
   Яблоки над её головой казались зрелыми и такими аппетитными, что мысль о том, чтобы надкусить их, заглушала даже чувство холода. Девушка протянула руку к самому большому и красному яблоку, в глянцевой кожуре которого переливались непередаваемые цвета неба.
   Стало невыносимо холодно.
   Стоило девушке коснуться рукой желаемого плода, как необоримое отвращение овладело ею, и где-то в области живота появился рвотный позыв. На ощупь яблоко оказалось мягким и слизистым. Оно затягивало пальцы в себя, словно собиралось полакомиться ими внутри своей обманчиво привлекательной оболочки.
   Она отдёрнула руку с такой скоростью, будто бы обожглась, но полностью избавиться от неприятного ощущения не удалось. Афродита посмотрела на свои пальцы, и её снова скрутил позыв рвоты: её пальцы были обильно покрыты грязно-коричневой слизью, которая на глазах чернела и растекалась по пальцам, оставляя красные волдыри...
   Однако холод глушил все эмоции и...
   ... и она проснулась.
   Чувство дикого холода никуда не делось. Спустя мгновение, девушка поняла, что на ней отсутствует одеяло, а когда открыла глаза, то увидела, что форточка распахнута настежь, и в неё врывается ночной апрельский ветер.
   Она решила встать, чтобы закрыть форточку, но чуть не получила инфаркт, потому что в тот самый момент, когда её ноги коснулись пола, из-под них с визгом рванулось что-то живое.
   Это был Норд. Ворочаясь во сне, она скинула на него одеяло, и он, пригревшись, уснул без задних лап, за что был жестоко наказан.
   - Ой! Нордюша! Прости меня, пожалуйста! Я не хотела, - запричитала девушка.
   В это время пёс окончательно проснулся и понял, что произошло. Он, понимающе глядя в глаза Афродите, двинулся в её раскрытые объятья, где его ждали телячьи нежности и дружеская трёпка загривка.
   Выглядела она не важно.
   Обрывок тёмного времени суток для обоих прошёл спокойно. Девушка спала тихо и без снов, а пёс охранял её сон.
   Встала она разбитой, как будто всю ночь она не спала, а работала на каком-нибудь руднике. Однако вечером...
  

* * *

   Этот день у Арти выдался на славу. С утра он закончил съёмку в большом телевизионном проекте, который обещал стать самым популярным в этом году. За ленчем он подписал контракт на участие в рекламном ролике богатой зарубежной компании, причём, задаток ему выдали сразу. На эти деньги можно было купить среднего качества машину. После обеда он договорился о главной роли в новом полнометражном фильме. Затем он заехал на звукозаписывающую студию, узнать, как у них обстоят дела с его новым альбомом. Оказалось, что тот уже полностью готов к тиражированию, и осталось только запустить анонс. Вечером он отыграл небольшой спектакль, и в меру измочаленный вышел из театра на свежий воздух.
   На душе было светло, спокойно и так хорошо, что захотелось просто взять и поменять всю свою жизнь. Но только к лучшему. Внезапно ему стало стыдно. Сначала он даже не понял, за что и перед кем, но потом его внутреннему взору предстала хрупкая девчоночья фигурка, неловко опирающаяся о перила моста. Ему захотелось заключить эту фигурку в свои нежные объятия и поделиться с ней накопленным за долгие годы теплом. Он даже не мог вспомнить, почему запретил себе уделять ей знаки внимания.
   Поразмышляв ещё с минуту, он двинулся к магазину, в котором продавались элитные вина.
   Через полчаса он был дома. Поставив многочисленные пакеты возле двери, он подозвал Норда, потрепал его за загривок и сказал ему:
   - Ну, что, Норд, будем делать сюрприз нашей Афродите?
   Норд заговорщицки посмотрел в его глаза и согласно наклонил голову.
   - Арти, это ты? - раздалось из кухни.
   - Ну, а кто же ещё? - ответил артист вопросом на вопрос, и секунду спустя, добавил: - Лучше иди сюда, я тебе кое-что принёс.
  

* * *

   Я остановился на том, что мой хозяин пришёл в этот вечер довольным.
   Когда он передал Афродите все пакеты, которые принёс с собой, она спросила:
   - У нас сегодня какой-то праздник?
   - Праздник? - хмыкнул хозяин, проходя на кухню. - Пускай будет праздник. Какой? Это ты уж придумай, пожалуйста, сама.
   Девушка разбирала пакеты. Из их содержимого можно было сварганить поистине королевский ужин.
   - Сегодня, - сказала она, - ровно месяц, как я живу у тебя.
   - Я думаю, что это подходящий повод, - отозвался Арти.
   Я носился от одного к другому и норовил тыркнуться своим носом им в руки, выказывая тем самым, что полностью поддерживаю их желание устроить себе праздник. Я тоже хотел праздника, надеясь, что это хоть как-то изменит тяжёлую атмосферу, сгустившуюся в нашей квартире.
   Спустя ещё час праздничный ужин был готов, свет потушен, а свечи зажжены. Я примостился под столом и стал внимательно слушать, о чём станут говорить эти два человека, и чем вся эта затея обернётся.
  

* * *

   - Но всё-таки мне интересно, - начала разговор Афродита после нескольких глотков дорогущего и прекраснейшего вина, - чего ради весь этот шик? Не просто ж так?!
   Арти задумался. Он не знал, что на это ответить, и постарался переменить тему.
   - Хочу заострить внимание, - сказал он, - что в этом месяце ты прекрасно выполняла свои обязанности, поэтому я решил поднять тебе зарплату.
   - Я и так получила больше, чем некоторые работяги - за год, поэтому, думаю, не стоит.
   - Ну, это позволь решать мне.
   - Хорошо.
   В следующие несколько минут никто не решался продолжить так неловко начатый разговор. Оба поглощали изысканные деликатесы, запивая их шикарным вином. Делали они это без особого удовольствия, и всё шло к тому, что очередная попытка наладить отношения срывалась.
   Но тут вмешался Норд. Своим мокрым носом он приподнял брючину своего хозяина и тыркнулся носом в его обнажённую голень чуть повыше носка. Артист едва не подавился, а затем спросил девушку, одновременно слегка пнув Норда под рёбра:
   - А кем бы ты хотела стать?
   - Я?!
   - Да, ты.
   - До недавнего времени моя жизнь вообще не имела смысла, а последний месяц меня всё устраивало. Почти...
   - Ты никем не хотела стать? - У Арти на лице появилось удивление.
   - Хотела. Но очень-очень давно... в детстве.
   - И кем же, если не секрет?
   Афродита задумалась и, как ребёнок, стала грызть ноготь. Потом исподлобья глянула на мужчину, сидящего напротив неё, и смутилась.
   - Простите, - сказала она, - с детства не могу избавиться от этой глупой привычки.
   - Ничего-ничего.
   - Я хотела стать актрисой, а потом обнаружилось, что я обладательница неплохого голоса, и я долго лелеяла в себе мысль стать певицей, но...
   - Но?
   - Но все мои мечты разбились о бетонную стену суровой действительности. Ты помнишь, в каком состоянии меня приютил. Если бы не ты, меня бы уже не было на белом свете.
   Афродита расплакалась.
   - Ну, хватит. Не надо, не плачь, - принялся успокаивать её Арти. - Что касается актрисы, то, прости меня, пожалуйста, с твоими внешними данными возможны только роли второго плана, а вот что касается призвания певицы, то тут я смогу тебе помочь. Но только в том случае, если у тебя действительно есть голос. Спой мне что-нибудь.
   - Прости, но я сейчас не в форме. - Девушка перестала плакать и теперь с интересом, смешанным с благоговейным страхом, смотрела на хозяина Норда - пса, который в этот момент всем телом прижался к её ноге, как бы ободряя её.
   - Настоящая певица всегда должна быть в форме, - парировал Арти.
   В какой-то момент Афродита почувствовала подступающий к горлу комок, который хотел помешать её приближению к мечте. Так же появилась сухость в горле и другие признаки волнения. Она закрыла глаза, сосредоточилась на словах, заученных давным-давно и запела:
  

Мне почему-то кажется,

Мне кажется сейчас,

Что наши души свяжутся,

Познав любви экстаз.

И в синеве заоблачной,

Летая в вышине,

Ты скажешь без разбора, что

Сказать хотела мне;

И скажешь без разбора, что

Ты чувствуешь ко мне,

И мы безоговорочно

Растаем в сладком сне.

  
   Девушка замолчала, чтобы перевести дыхание. Она бросила косой взгляд на артиста и увидела в его глазах неподдельное восхищение.
   - Прекрасно! - выдохнул он полушёпотом. - Это просто прекрасно. Такого голоса я не слышал уже очень давно.
   - Спасибо, - откликнулась Афродита.
   - Мне интересно, чем закончилась эта песня, - признался Арти.
   Девушка вдохнула побольше воздуха и запела снова:

Мне почему-то кажется,

Мне кажется, что ты

Судьбою не окажешься, -

Не я твои мечты.

В руках твоих понятливых

Я ласку обрету,

В губах твоих податливых

Вкус мёда уловлю;

В губах твоих податливых

Я привкус лжи пойму,

И лишь в глазах участливых

Я уголок займу.

  

Мне почему-то кажется,

Мне кажется, что я,

Лишь только день покажется,

Забуду про тебя.

И улечу далёко ли:

За горы и моря

И жизнь твоя нелёгкая

Продлится без меня;

Пусть жизнь твоя нелёгкая

Продлится без меня,

Но до рассвета долго ли?

Целуй меня, любя.

  
   Афродита замолчала, и наступила тишина, нарушаемая лишь частым дыханием Норда, который был просто вне себя от таких звуков. Ему хотелось подпевать, но приходилось всеми силами сдерживать себя.
   - Поразительно, - сказал Арти.
   - Спасибо, - ещё раз сказала девушка, и зарделась, отводя в смущении глаза.
   - Грустная песня, - заметил Артист.
   - Да, она очень похожа на мою жизнь.
   - Да? А кто её написал?
   - Её написал человек с нелёгкой судьбой, которому довелось многое пережить. Я знала его очень давно; кажется, что это было в другой жизни.
   - А где он находится сейчас?
   - Я не знаю.
   - Очень жаль, потому что в современной песенной индустрии текстовики, способные написать нечто подобное, на вес золота.
   - Не думаю, что он смог бы работать на заказ, - ответила Афродита.
   - Что ж, понимаю, - сказал Арти и потянулся за бокалом. - Я предлагаю выпить за...
   - Прости, - прервала его девушка, - но у меня что-то разболелась голова. Я пойду к себе.
   Она встала и вышла из гостиной. Норд влажными глазами следил за её размытым силуэтом, пока тот не скрылся в темноте квартиры.
   - ...хороших поэтов, - закончил тост хозяин пса и залпом выпил пол-бокала элитного вина так, будто это была водка или самогонка. - Ну, что, пёс, нам тоже пора баиньки, или прогуляемся?
   Норд вылез из-под стола и, не оборачиваясь, поплёлся в комнату домработницы.
   - Что ж, пусть будет так, - сказал Арти вполголоса, налил себе ещё вина, встал и подошёл к окну.
   За окном царила ночь. Небо было не по-апрельски звёздным. Где-то далеко слышался шум проходящих поездов, а прямо под окном то и дело сновали запоздавшие автомобили. Пахло рождением жизни и ночью.
   Мужчине показалось, что одна из звёзд погасла. Он присмотрелся и увидел, что в созвездии над головой действительно не хватает звезды. Так же внезапно, как и исчезла, звезда появилась, только Арти показалось, что зажглась она в стороне, да и горела теперь менее ярко.
  
          -- третья. Май.
   Я проснулся оттого, что нашу квартиру заволакивал непривычный запах. Даже я со своим обонянием не сразу смог его определить. Позднее оказалось, что это Афродита варила себе утренний кофе на молоке. Вкус, должен Вам сказать, довольно специфический (я выпросил-таки пару глотков).
   Скорей всего от этого же запаха, а может, и по другой причине проснулся мой хозяин. Утром он обычно замкнутый и неулыбчивый, но сегодня всё было по-другому. Улыбаясь широкой открытой улыбкой, он зашёл на кухню, поздоровался с Афродитой, потрепал меня за холку, выпил сока, и мы пошли на утреннюю прогулку.
   Когда мы вернулись, лёгкий завтрак уже ждал нас. За два месяца, прошедшие со времени нашего знакомства, девушка научилась готовить именно то, что нравилось моему хозяину. Напряжённость в их отношениях практически исчезла, осталась лишь некая отрешённость.
   - Как ты себя чувствуешь? - спросил Арти.
   - Нормально, - улыбнулась девушка.
   - "Нормально" - это не ответ, - заметил хозяин. - Ты сегодня в голосе?
   - Да, а что?
   Надо сказать, что этот месяц не был похож на предыдущий. Теперь они всё время куда-то уходили вместе, возвращались чаще порознь, но бывало, что и обратно приходили вместе. После этого они подолгу разговаривали за ужином на темы музыки, стихов и прочих их этих чисто человеческих странностей. Не могу сказать со всей уверенностью, чем они там занимались, но, на мой взгляд, всё происходило следующим образом: через день после того ужина, о котором я Вам рассказывал, они первый раз ушли вместе. Афродита вернулась весёлая и довольная (она даже чмокнула меня в нос), но было видно, что она перенервничала. Скорей всего в этот день её прослушивали друзья моего хозяина, и, судя по всему, им очень понравилось. Потом в течение двух недель девушка что-то без перерыва заучивала и напевала. Готовилась к записи своего первого, так сказать, рекламного альбома. Затем состоялась запись на студии. Когда она закончилась, был организован маленький банкетик (весьма преждевременный, по убеждению Афродиты). И вот теперь, когда сведение альбома и распечатка вкладышей была закончена, пора было устраивать презентацию. Типа: сегодня вы присутствуете при знаменательнейшем событии восхода новой звезды, которая своим голосом покорит... ну и тому подобная чушь. Это, конечно, всё для проформы, но Афродите там надо было быть обязательно, и там ей предстояло петь. Презентация была намечена на завтра, а сегодня состоится генеральная репетиция, вот поэтому-то мой хозяин и спросил девушку о состоянии её голоса.
   - Сегодня генеральная репетиция.
   - Ах, да! Я совсем забыла!
   - ???
   - Прости.
   - То есть как? Ты забыла о подготовке ко дню, после которого твоя жизнь уже никогда не станет такой, как раньше?!
   - Понимаешь, мне до сих пор не верится, что всё это происходит со мной.
   - Ты должна в это поверить, и должна жить этим, иначе не видеть тебе удачи, как своих ушей.
   - Прости меня.
   - Тебе не за что передо мной извиняться. Вообще-то ты молодец.
   - Спасибо.
   - Да, ты решила, как нарядиться на презентацию.
   - Ещё нет, - сказала Афродита и задумчиво повертела в руках почти пустую чашку из-под кофе. - Но я сегодня же займусь этим вопросом.
   - Тебе следует поторопиться. Если нужны дополнительные средства...
   - Нет-нет, что ты, мне хватит денег. Я и так не знаю, что с ними делать.
   - Ну, вот и, слава Богу. - Арти посмотрел на часы. - Но мы уже начинаем опаздывать. Побежали. До вечера, Норд.
   До вечера, до вечера, по крайней мере, отдохну от вас и от ваших бессмысленных разговоров.
   Но только я устроился после их ухода на своём коврике, как почувствовал пренеприятнейший запах, идущий откуда-то из кухни. Я пошёл туда и увидел, что люди забыли выкинуть мусор, и из ведра воняло очистками вчерашних деликатесов. Собаки терпеть не могут вонь.
   Я взял ведро в зубы и отнёс в прихожую, где поставил меж двух дверей, чтоб не так воняло, вознамерившись вынести его, как только кто-нибудь из них вернётся, хотя рассчитывать, что это случится скоро, не приходилось.
   Затем я вернулся к своему коврику, лёг на него и уснул, ещё совершенно не предполагая, какими драматическими событиями будет наполнен день.
  

* * *

   Генеральная репетиция удалась на славу. Голос не подвёл Афродиту, и, несмотря на волнение, не был "смазан" ни один номер. Это вселяло определённый оптимизм. Однако нашёлся повод и для огорчения: в конце репетиции она глянула в зеркало и увидела в нём девушку, которая своим внешним видом не смогла бы завоевать и сотой части поклонников других певиц. Дело было не только в одежде, но и в причёске, и в состояние кожи лица и т.д. и т.п.
   Она открыла свой бумажник. Денег в нём хватило бы, чтобы открыть свой собственный салон красоты, но девушка решила ограничиться лишь посещением оного.
   Через три с четвертью часа её уже невозможно было узнать, так сильно она изменилась. Причём, сразу было видно, что с ней работали профессионалы, и поэтому она не производила впечатления раскрашенной куклы. Казалось, будто красота долгое время скрытая глубоко внутри, выбралась наружу и распустилась, как бутон распускается в цветок, подставляющий все свои лепестки ласковому солнышку. Её волосы перестали быть жидкими и хрупкими: трёхчасовая пропитка специальными бальзамами и масками сделала их мягкими, пышными и шелковистыми, как в рекламе, с той лишь разницей, что Афродита выложила за это почти целое состояние. Ещё одно ушло на облагораживание лица и всего, что на нём находится. Ресницы, брови, губы, - всё это было приведено в идеальный порядок.
   Третье и последнее состояние было истрачено на обновление гардероба, а вот времени на это ушло значительно меньше, так как девушка чуть ли не с самого детства знала, как оденется на свой первый концерт, если станет певицей.
   И вот она стояла перед зеркальной витриной модного бутика и рассматривала себя со всех сторон. Проходящие мимо люди удивлённо и благожелательно косились на неё, но ей не было до этого никакого дела. Она была счастлива сверх всяких мер, потому что сбывалась мечта всей её жизни.
   Вероятно, ей стоило бы быть повнимательнее или поосторожнее, возможно, тогда бы она заметила, что за ней следят глазами два молодых человека не совсем русской внешности. Но сейчас ей было совершенно не до того.
   Наконец, налюбовавшись своим длинным платьем с очень высоким разрезом по правому бедру, она пошла по направлению к дому, где её ждал Норд. Два молодых человека двинулись вслед за ней.
  

* * *

   Днём меня разбудил звук отпираемого замка. Я сразу кинулся к двери и схватил ведро зубами за ручку. Ничего приятного в этом не было, но хотелось поскорей избавиться от этой мерзости.
   - Нордюша, чего это ты? - изумилась девушка, увидев меня с ведром в зубах.
   Кстати, я его чуть не выронил, когда увидел, в каком виде она заявилась. Правда, я не совсем проснулся, поэтому молча прошествовал мимо неё, направляясь к мусорным бакам, которые стояли недалеко от нашего подъезда. Я не сообразил, какую чудовищную ошибку совершил, ведь Афродита не стала закрывать дверь, чтобы я беспрепятственно мог вернуться.
   На лестничном пролёте между третьим и вторым этажом мне встретились двое. Они не вызывали ничего, кроме неприязни, но я прошёл мимо них, не обращая внимания на колкости в мой адрес. Понять не могу, почему спало моё предчувствие? Может быть, потому, что я и сам ещё не до конца проснулся?
   Короче, когда я вернулся, то дверь была захлопнута, а изнутри раздавались очень неприятные звуки: всхлипы, перемежающиеся с ругательствами. Я понял, что из-за моей непредусмотрительности произошло что-то страшное, поэтому я поспешил выплюнуть ведро и начал пытаться всеми силами помочь девушке.
   Я начал громко лаять. Шум внутри на время прекратился, но желаемого эффекта я не достиг, так как никто не вышел из соседних квартир мне на помощь. Тогда я стал пытаться лапами повернуть ручку двери (я неоднократно видел, как это делает мой хозяин), но она даже и не собиралась поддаваться. Тогда я вцепился в неё зубами и повис на ней. Постепенно она начала уступать и поворачиваться вниз.
  

* * *

   Войдя в квартиру, Афродита сразу прошла к зеркалу, висевшему в прихожей. Ей нетерпелось ещё раз увидеть себя во всём сиянии. В её характере никогда не было ничего от Нарцисса, но сейчас она искренне любовалась своим внешним видом. Она не предполагала, что может так выглядеть.
   Она не услышала, как с лёгким скрипом отворилась дверь, и оттуда послышались шаги.
   Ужас объял её, когда в зеркале она увидела незнакомого мужчину с резкими и неприятными чертами лица за спиной.
   - Что... - начала было она.
   Но мужчина не растерялся: закрыл ей рот ладонью и повалил на пол. Тут краем глаза девушка увидела второго бандита, который весело подмигивал ей. Дыхание спёрло и Афродите в третий раз в жизни стало нестерпимо страшно. Она поняла, что помочь ей сейчас вряд ли кто в силах, а потом... а потом, возможно, это будет и ненужно.
   - Эй, Рем, - сказал один другому, - прошманай-ка эту хату, а я займусь вот этим птенчиком.
   - Хорошо, Угрюмый, - отозвался второй, - но ты всё-таки попытайся узнать у нее, где чего тут лежит.
   - Не учи отца и баста, - рыкнул "Угрюмый". - А тебя, цыпочка, я сейчас немного ощиплю. Ты согласна? - Одной рукой по-прежнему зажимая девушке рот, он взялся другой за вырез декольте её платья и рванул его, что было силы, вниз и немного на себя.
   До этого момента Афродита находилась в состоянии шока, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой, но тут с неё словно путы спали. Одновременно она стала брыкаться ногами, размахивать руками, норовя при этом угодить незваному гостю в лицо, и извиваться всем телом. От неожиданности мужчина убрал руку от её рта, и она завопила, что было сил.
   Однако столбняк нападавшего продолжался всего доли секунды, после которых он собрался взять решительный реванш. Тот, кого называли "Угрюмым", замахнулся, чтобы "успокоить" женщину, но в этот момент она из положения лёжа со всей силой, ударила ему в промежность. С полустоном-полувздохом "Угрюмый" осел на пол.
   Афродита вскочила на ноги и коленом ударила бандита в лицо. В это мгновение подоспел его напарник, который одним быстрым и незаметным движением руки сзади и сверху "выключил" девушку. Она кулем свалилась на пол и обмякла.
   "Рем" принялся приводить в чувство подельника, но тот только что-то невнятно бормотал и причитал, да отмахивался от него. Тогда "Рем" наотмашь ударил "Угрюмого" ладонью по щеке. Тот очнулся, и сквозь боль в его глазах проступило понимание и... злость. Лютая злость. Ему было нанесено оскорбление, которое он не мог снести.
   - Ну, тварь, - начал он, поднимаясь на ноги. - Ты у меня получишь, ты у меня сейчас за всё заплатишь!
   Он разорвал платье до конца, и стал стаскивать с бесчувственной девушки трусики.
   - "Угрюмый", может, не надо? - На лице "Рема" читался явный испуг. - Ведь мы не за этим сюда пришли.
   - Молчи и делай своё дело, - прорычал в ответ подельник.
   Стоило "Рему" отвернуться от двери, как та широко распахнулась, и в квартиру с перекошенной от злобы мордой ворвался доберман.
   Одним прыжком он оказался на загривке у "Рема" и вцепился ему в ухо. Спустя несколько драматических секунд, "Рем" уже мчался вниз по лестнице, оглашая весь подъезд дикими криками. Правой рукой он держался за то место, где раньше у него было ухо, а теперь болтались лишь окровавленные лохмотья.
   "Угрюмому" повезло меньше. Норд вцепился ему прямо туда, куда недавно ему угодила Афродита своей изящной ножкой. На беду незадачливого налётчика, он уже успел вытащить свои причиндалы из брюк, поэтому потерял сознание от болевого шока.
   Крики "Рема" привлекли к себе внимание соседей, один из которых и вызвал "скорую" для девушки и для "Угрюмого", которому теперь вряд ли когда-нибудь придётся насильничать.
  

* * *

   Арти подошёл к своему подъезду как раз в тот момент, когда она увозила несчастного преступника.
   Через считанные минуты он узнал обо всём, что случилось. Девушка до сих пор находилась в шоке, но дословно рассказала о случившемся до того момента, когда её вырубили. О событиях, последовавших за этим, все, кроме Норда и самих налётчиков, могли только догадываться.
   Наконец, докучливые опера, заботливые доктора и сердобольные сочувствующие оставили Афродиту, Арти и Норда втроём. Время приближалось к десяти вечера.
   - Всё катится к чертям собачьим! - с негодованием проговорил мужчина, шагая взад-вперёд по гостиной.
   Он бросил заботливый взгляд, полный сострадания на девушку, увидел её глаза, резко изменил направление движения, подошёл к ней и обнял за плечи.
   - Ну, как ты?
   - Мне страшно. Господи, если б ты только знал, как мне страшно. Я до сих пор вся дрожу. Когда я очнулась, то думала, что мой рассудок не выдержит, и я сойду с ума.
   Арти посмотрел ей прямо в глаза, после чего сказал:
   - Но ведь ты сильная девочка. Сейчас я попробую помочь тебе согреться.
   С некоторым недоумением и даже испугом она подняла на него пытливый взгляд.
   Он поймал его.
   - Да нет, что ты, я не об этом! - рассмеялся он и подошёл ко встроенному бару, который девушка ни разу не открывала за все два месяца.
   Открыв шкафчик, хозяин Норда достал из него бутылку, в которой оказалась необыкновенного вкуса настойка, сделанная каким-то умельцем по особому рецепту.
   После второй стопки Афродиту окончательно перестало трясти, и она согрелась.
   На Норда же, несмотря на то, что он был героем сегодняшнего вечера, практически не обращали внимания. Всем было не до того. Да и ему надо было прийти в норму и разобраться в нахлынувших на него эмоциях. На время он стал кровожадным хищником, которому хотелось только разрывать тёплую плоть. Такого себя он боялся.
   - А ведь подобное со мной не в первый раз, - призналась после третьей стопки Афродита.
   В глазах у артиста застыл немой вопрос.
   - Ты хочешь узнать, как это произошло?
   Мужчина склонился над столом, взял бутылку, налил в две стопки чуть больше половины, поставил бутылку назад, залпом выпил содержимое своей стопки и перевёл взгляд на Афродиту.
   - Ты знаешь, - сказал он с промелькнувшей в голосе хрипотцой, - раньше это вряд ли заинтересовало меня, но, во-первых, - я до сих пор о тебе ничего не знаю, а во-вторых, - тебе всё равно надо выговориться, иначе тебя это и дальше будет угнетать.
   - Спасибо, что понял меня.
   Арти лишь молча кивнул в ответ.
   - Ну, тогда, слушай. - Афродита откинулась на спинку кресла, на котором сидела, и негромким голосом начала свой рассказ. - Началось это несколько лет назад, когда я только-только перешагнула барьер совершеннолетия. Я не сирота, у меня были... есть мать и отчим, но... я не нужна им. Я им всегда мешала, поэтому жила у бабушки.
   Так вот, всё началось, когда я познакомилась с одним молодым человеком (кстати, другом поэта, написавшего песню, которую я тебе пела в первый раз). Он стал за мной ухаживать, и вскоре нам показалось, что мы жить друг без друга не можем, поэтому, спустя некоторое время после нашего знакомства, я переехала к нему.
   В двухкомнатной квартире нас жило шестеро: я с парнем, его родители, младший братишка и кошка по имени Муська. Всё шло хорошо до той поры, пока моего парня не забрали в армию.
   Через несколько дней после проводов его отец намекнул мне, что неплохо бы мне устроиться на работу в течение нескольких месяцев, но у меня, как назло, ничего не получалось. Родители этого парня стали смотреть на меня волками. Им было жаль тех денег, которые они на меня тратили, хотя я научилась готовить, и убиралась у них в квартире, так что они всегда были сыты, да и чистота у них была не хуже, чем здесь.
   Моему парню досталось служить недалеко от дома, поэтому после "учебки" он стал часто приходить домой в увольнительные. Это было некоторым послаблением в моём существовании, но короткая передышка заканчивалась, как только он уходил обратно в часть.
   В какой-то момент я поняла, что его отец смотрит на меня не как на невестку, а как на предмет собственной страсти. С тех пор, как я это осознала, моя жизнь превратилась в сущий ад.
   Я не буду утомлять тебя описаниями всех ударов, которые нанесла мне судьба за тот период, скажу лишь, что я пережила три сотрясения мозга, на моём теле не заживали ссадины, царапины и синяки, мои волосы пришли в то плачевное состояние, в котором ты их видел и так далее, и тому подобное. В общем, жизнь моя не была малиной, но я жила мыслью, что придёт мой любимый, мы с ним сбежим куда-нибудь и станем жить дружно и счастливо.
   Развязка наступила в день, когда мой парень вернулся из армии. Было уже поздно, когда всё произошло. Младшенького отправили спать; мать уехала к своей сестре, и нас на кухне было трое, если не считать Муськи.
   Отец и сын пили. По мне, так им уже давным-давно было хватит, но заботливый папаша подзадоривал сынка, мол, ты теперь совсем взрослый, можешь не только девок по подвалам валять, но и пить наравне со старшими, и всё в таком духе.
   Мне это уже надоело, но я почему-то не могла оставить их наедине, будто предчувствовала, что может произойти нечто нехорошее.
   Время перевалило за полночь, когда отец моего парня спросил у него:
   - А что ты теперь собираешься делать?
   Сынок был сильно пьян, поэтому не сразу понял, о чём его спрашивают.
   - В смысле, "делать"?
   - В самом прямом. Что ты теперь собираешься делать, когда перед тобой открыты все дороги? Я надеюсь, что ты не станешь надевать себе на шею хомут.
   - К-к-какой хомут?
   - Вот этот, - сверкнул глазами отец и указательным пальцем ткнул в меня.
   - Что ты, папа, какой же это хомут? Это же моя девушка, ты что, забыл? Она же меня из армии ждала, она хранила мне верность, и что же? Ты хочешь, чтобы после этого я её бросил?
   - Я ничего не забыл. - В тот момент мне показалось, что отец, и не пил ничего, он был абсолютно трезвым, и на лице его светилась дьявольская усмешка. - Но вот насчёт верности, я что-то очень сомневаюсь, а если ты мне не веришь...
   Он встал из-за стола, подошёл ко мне, положил свою руку на моё плечо и сжал его до боли. Я не выдержала и вскрикнула, обратив взор на своего парня. Туман у того начал рассеиваться, но в зрачках уже поселился страх.
   Спустя мгновение страх объял и меня, потому что я вместе со стулом, на котором сидела, полетела на пол. Тогда я первый раз в своей жизни испытала не просто боязнь чего-то, а дикий липкий ужас, который охватывает разум без остатка, парализует волю и даже инстинкт самосохранения.
   Там потом всё было точно так же, как здесь, только не нашлось того, кто смог бы мне помочь. Пока папаша насиловал меня, его сынок беспомощно косился на это зрелище, даже не пытаясь мне хоть как-то помочь.
   Когда этот боров слез с меня, мною овладела полнейшая апатия. Мне было безразлично, что я лежу нагая, прикрытая лишь обрывками своего лучшего платья, на холодном полу и что-то неразборчиво бормочу. Я хотела одного - умереть и таким образом избавиться от воспоминаний, которыми меня наградил тот человек.
   Вскоре отец ушёл к себе в комнату. Мой парень (уже бывший к тому моменту) подошёл ко мне и попытался поднять, однако у него ничего не вышло. Тогда он налил в стопку водки и влил её в меня. Ничего не изменилось, и спустя ещё минут пять он удалился в нашу (тоже уже бывшую, - я не смогла бы жить в этом доме) комнату.
   Я вышла из прострации, когда часы показывали четыре часа утра. Я поднялась, прошла в комнату, где лежали мои вещи, переоделась, взяла всё необходимое и ушла оттуда прочь.
   - Когда это было? - спросил Арти.
   - Накануне того дня, когда ты меня приютил у себя.
   - И что ты делала целый день?
   - Понимаешь, из квартиры, где со мной так жестоко обошлись, я направилась к своей матери, так как больше мне идти было некуда (бабушка уже умерла к тому времени, а в её квартиру вселились какие-то родственники с востока). На звонок я нажала в шестом часу, а потом ещё долго-долго ждала, пока мне откроют.
   - Ой, посмотрите, кого к нам нелёгкая принесла, - с порога выпалила моя мать. - А что это ты шляешься, когда все порядочные люди ещё спят?
   - Мама, я... - начала было я, но она меня тут же перебила.
   - Что "мама"? Ну, что "мама"? Выгнали тебя, небось, оттудова, да? Да! А я ведь говорила тебе, дуре, что на одной дырке далеко не уедешь.
   - Мамочка, да зачем же ты так?!
   - Ну, знаешь что, хватит! Моё терпение лопнуло! Если ты думаешь, что можешь будить людей, когда тебе это вздумается, то знай, что отсюда тебя тоже выгнали! Иди, кормись своей щёлкой!
   И дверь захлопнулась. Так я осталась совершенно одна. Потом я целый день гуляла по городу, а к вечеру решила, что меня больше ничего не держит в этом мире. Но...
   - Но оказалось, что ты ошибалась, - закончил за неё артист.
   - Не знаю я, ничего не знаю.
   Он встал, обошёл стол и приобнял Афродиту за плечи.
   - Пока я рядом, тебе нечего бояться.
   Уже вот-вот готовые хлынуть из глаз девушки слёзы отступили, и она почувствовала неземное блаженство. Он был очень близко, и она чувствовала тепло, исходящее от него. Девушка потёрлась затылком об его щёку и тихо прошептала:
   - Не уходи сегодня, пожалуйста.
   Руки, ласково лежавшие на её плечах, исчезли. Арти отошёл от неё и направился к окну. Там ярко мерцали весенние звёзды.
   - Прости, - сказал он через несколько минут. - Я не могу.
   - Но почему?! - Афродита чуть ли не физически ощутила, как что-то очень нужное ускальзывает от неё.
   - Ну, во-первых, - я обещал не домогаться тебя, а...
   - К чёрту все эти обещания, мне же страшно, пойми! Я не смогу сегодня заснуть одна!
   - Я думаю, что сможешь, так...
   - Но...
   - Не перебивай меня, пожалуйста. - Казалось, что черты хозяина Норда высечены из гранита, такого его она ещё никогда не видела. - Так вот, во-вторых, - я не могу не по любви, а в-третьих, - был момент, когда ты меня заставила почувствовать себя совершенно никому не нужным, и я до сих пор не могу тебе этого простить.
   - Что? - Афродита даже онемела поначалу от такого заявления. - Когда? Когда это было?
   - Месяц назад. Прости, но мне завтра очень рано вставать. Спокойной ночи.
   Он пошёл к себе в комнату, а она вся в слезах всё же нашедших дорогу на волю, смотрела ему вслед.
   - Так значит, я тебе совсем не нравлюсь? - спросила она шёпотом, когда он уже распахнул дверь в свою комнату.
   Арти остановился, глядя куда-то в никому неведомую даль, потом повернул голову и сказал:
   - Я этого не говорил.
   После чего скрылся в своей комнате.
  
          -- четвёртая. Июнь.
   Жарко. И на улице и дома стоит непереносимая жара. Она даже на людей действует угнетающе, что уж говорить обо мне, у которого такая шерсть, что хоть зимой на северном полюсе гуляй. В общем, для меня это лето - сплошной ужас, сущий ад, через который мне приходится проходить каждый год, вот уже семь лет. Только ночью становится полегче, но я всё равно круглыми сутками валяюсь на своём коврике, высунув язык, и жду, когда же спадёт эта ненавистная жара.
   Ещё одно разочарование, которое принесло с собой это лето, заключалось в том, что я снова целыми днями был один. Несмотря на все перипетии человеческой жизни, презентация первого альбома Афродиты состоялась, как и была намечена. После неё закрутилось и завертелось: концерты, гастроли, съёмки, репетиции и т.д. и т.п. Теперь я видел её реже, чем хозяина. Это не могло не огорчать.
   Кстати, стоит рассказать о том, что случилось после своеобразной исповеди девушки. Она ещё долго плакала и проклинала весь этот мир, когда мой хозяин ушёл к себе. Потом она с безнадёгой во взоре взглянула на небо (и что это оно их всех так привлекает, как сахарная косточка?), после чего прокляла и его, и отправилась спать.
   Я помедлил с минуту и отправился за ней, понимая, что в таком состоянии её оставлять нельзя. Я тихо подошёл к кровати и положил свою морду на её тёплую, нежную руку. Она приобняла меня, почесала за ухом, а потом наговорила кучу всяких приятностей, после которых я превратился в кусок теста, из которого можно лепить, что угодно.
   Она позвала меня к себе, и всю ночь я провёл у неё в ногах, охраняя её покой и размышляя, что же всё-таки случилось.
   На следующий день состоялась презентация. Хотя Афродита и перенервничала, но выступила, как надо. Ещё бы, ведь это было свершением её мечты.
   И вот теперь я лежу один на этом коврике и мне нечеловечески жарко.
   Ещё я думаю, о том, что же получится в дальнейшем из отношений Арти и Афродиты. Дело в том, что за последний месяц они заметно сблизились (как будто и не было того вечера после нападения). Дома они задорно смеялись, игрались, как малые дети, иногда принимая и меня в свои игры, но я почему-то всегда оказывался проигравшим.
   Но не в этом суть, а в том, что я бы мог стать первой ясновидящей собакой в мире: мне казалось, - я знаю, чем всё обернётся. По крайней мере, для меня.
   Ко всему прочему я заметил, что Афродита исподтишка бросает на моего хозяина взгляды, полные страсти. По ходу дела она в него втрескалась по самые мочки ушей, но я могу ошибаться, ведь у нас - собак - всё гораздо проще. Нам стоит понюхать, и мы знаем: можно, или нельзя, а у этих всё так запутанно, что у меня порой мозги закипают. Но приходится разбираться во всём; не зря же я понимаю людей.
  

* * *

   Жизнь Афродиты поменялась кардинальным образом. Теперь она была востребованной певицей, у которой количество поклонников росло в геометрической прогрессии. За месяц она успела дать более тридцати концертов, иногда по два, а то и по три в день. В этот же отрезок времени она создала собственный фан-клуб, завязала приятельские отношения с продюсером, осуществлявшим её "раскрутку" по просьбе Арти. Познакомилась с представителями богемы и начала вместе со своим соседом по квартире выходить в свет.
   Перемены произошли и в ней самой. Теперь это была не домохозяйка, каждый момент с ужасом думающая о своём будущем, а полностью уверенная в себе леди. Изменилась она и внешне. Никто не смог бы узнать в этой великолепной и обольстительной женщине худенькую, дрожащую девочку, стоящую в холодных сумерках на мосту и собирающуюся покончить жизнь самоубийством, кроме тех, кто подобрал её тогда. Но и Арти и Норд видели каждое мгновение её удивительных превращений.
   Произошла и ещё одна перемена в ней. Она полюбила. Точнее будет сказать: ей хотелось верить, что она полюбила. Почти каждый вечер она видела перед собой лицо, являющееся предметом обожания для миллионов девчонок. Иногда ей казалось, что она от него ещё дальше, чем все они вместе взятые. Однако она сразу пыталась отогнать от себя эти мысли. Не уродина же она, в конце концов.
   Дело оставалось за малым: соблазнить Арти и проверить, сможет ли он по-настоящему полюбить её. Оставался только один вопрос: а надо ли всё это?
  

* * *

   Арти переживал все эти перемены менее болезненно. Да и что ему? В его жизни всё происходило, как обычно. Конечно, он видел взгляды, которые на него бросала Афродита, но привык к таким взглядам со стороны поклонниц, и лишь иногда жалел, что одну из оных приютил у себя.
   Может создаться впечатление, что хозяин Норда был человеком холодным к женскому полу. Это не так. Подчас в нём просыпалось такое желание к Афродите, что он едва мог с ним бороться, но в результате он всё равно сдерживал себя, убеждая, что она совсем ещё ребёнок, и он просто не имеет права, видеть в ней женщину, с которой он мог бы связать свою жизнь. Всё это требовало долгих размышлений, а у него не было времени на них.
   Он забыл, что когда-то она ему досадила. Он искренне вместе с ней радовался её успехам. Он даже целовал её в губы, когда после очередного концерта она примчалась к нему вся в растрёпанных чувствах и сказала, что ей подарил цветы сам президент. Он поддерживал её в минуты истерик, когда ей хотелось всё бросить и вновь оказаться на том мосту. Но всё это оставалось в стороне от истинных чувств.
   У Норда складывалось ощущение, что эти глупые люди и дома забывают, где находятся, продолжая играть друг перед другом напыщенные и высокопарные роли. В этом смысле всё складывалось не очень удачно, но июнь проходил без особых потрясений, поэтому оставалось только ждать, что же будет дальше.
   Надо добавить, что без внимания общественности не остался тот факт, что Арти и Афродита живут под одной крышей. Предположения строились самые разные. Например, что она его дочь, или младшая сестра, но главная версия рассматривала их, как любовников. Конечно же, это многим не нравилось.
  
          -- пятая. Июль.
   В июле произошло два события более-менее значимых для меня. После одного из них я едва оклемался, а вот другое... Впрочем, по-моему, я слишком увлёкся. Начну с самого начала.
   Так вот это самое другое. За неделю до событий, о которых расскажу чуть позже, я смотался из дома. Это произошло не потому, что со мной как-то не так обходились, или обделяли вниманием (я привык к одиночеству), а потому что у каждого пса есть такие моменты в жизни, когда ему надо покинуть привычную обстановку и отправиться на поиски той, в которой созреет его потомство. Короче, я отправился искать себе подругу. Я делал это пару раз в год, так что хозяин к этому привык, а вот Афродита... В общем, когда я вернулся, она была вне себя от радости. Она зацеловала меня до такой степени, что если бы я мог, то обязательно покраснел.
   Но речь не о том. Не было меня дня три. Проголодался, как собака, и решил вернуться домой, так как всё, что надо, уже сделал. Дома меня ждал приятный сюрприз. Кроме того, что меня весьма нежно приняли, я получил в подарок красивый ошейник. Вы знаете, для такого пса, как я, это дорогого стоит. Ко всему прочему я заметил, что отношения между моим хозяином и девушкой здорово продвинулись вперёд. Теперь они редко бывали врозь в квартире, так и норовили друг друга разыграть, как-нибудь удивить другого, и были очень ласковы и нежны между собой.
   В общем, просмотрел я на это дело и решил, что не догулял. На самом деле я просто понял, что в известном смысле мешаю им. Без меня у них всё продвигается куда быстрее. Я наелся на несколько дней вперёд и отправился искать приключения. Нашёл я их на следующий день.
  

* * *

   Июль - бедный на сборные концерты месяц, но одна дата, по поводу которой собираются все известные артисты имеется. Это день рожденья одного известнейшего композитора, который любил размах, и поэтому, кроме именитых певцов приглашал и молодёжь.
   Случилось так, что Афродита открывала этот концерт, а Арти закрывал. Поехать домой они договорились вместе. Девушка училась водить машину, но ещё не сдала на права, да и не хотелось ей в этот вечер сидеть одной.
   Концерт закончился поздно, и все поспешили разъехаться по домам, так как лёгкие закуски, присутствующие за кулисами, не спасали от чувства голода.
   - Может быть, поедим в каком-нибудь ресторане? - предложил Арти.
   - Было бы замечательно, - улыбнулась Афродита. - Потому что у нас дома закончились все продукты.
   - Ну, тогда - вперёд, тут недалеко есть одно приличное местечко.
   Они пошли пешком, оставив машину на охраняемой стоянке концертного зала. По дороге они бурно обсуждали прошедший вечер, и иногда от души смеялись над какой-нибудь удачной шуткой. В такие моменты Афродита была похожа на невинного ребёнка, а хозяин Норда на чрезвычайно счастливого человека, что зачастую одно и то же.
   - Ты знаешь, - сказал Арти, когда они подошли к ресторану, - я ещё никогда не видел тебя такой красивой, как сегодня.
   - Правда? - испытующе посмотрела ему в глаза.
   - Правда, - ответил он, выдержав взгляд.
   Она чмокнула его в щёку, и они зашли в ресторан.
   После пары бокалов вина у обоих появилась необычная лёгкость, а усталости в ногах, как не бывало. Они танцевали и отвешивали друг другу комплименты, шутили и снова танцевали. Так продолжалось до тех пор, пока нетерпеливые лучи солнца не окрасили восточный край горизонта в предрассветные тона. Потом они пошли гулять по своему красивому городу и даже не предполагали, что скоро всей этой идиллии придёт конец. За ними уже следили, чтобы...
   Прогуляли они часов до девяти утра и обессиленные, но счастливые подходили к своему подъезду, когда вдруг сзади раздалось:
   - Стоять на месте! Руки вверх!
   В полном недоумении Афродита и Арти остановились и обернулись. Шагах в десяти позади них стояла молоденькая девушка и на вытянутых руках держала пистолет системы Токарева. На вид девчонке было лет пятнадцать-семнадцать, но что-то в её глазах заставляло отнестись серьёзно к прозвучавшим приказам, и артисты подчинились.
   - Что? Что случилось? - выдавил из себя Арти.
   - Что случилось?! - переспросила девчушка, грозно водя дулом пистолета. - Ты ещё спрашиваешь, что случилось?! А случилось то, что вот эта сучка отняла тебя у меня. Ты принадлежишь только мне, поэтому я убью либо её, либо тебя, а потом застрелюсь сама, чтобы там, - она кивнула наверх, - мы были вместе. Как мне поступить, - решать тебе, но знай, что я люблю тебя, и буду любить, что бы ни случилось. Ты мой!!!
   - Слушай, а почему ты решила, что между нами что-то есть? - спросила Афродита у девчонки с пистолетом.
   - Я что, по-твоему, похожа на дуру? - Она уже кричала в полный голос. - Вот, любуйся! - С этими словами она выхватила из-за пазухи газету, свёрнутую в несколько раз, и швырнула к ногам Афродиты.
   Та подняла её и раскрыла. На первой же странице была напечатана их фотография, где они представали в обнажённом виде и развратной позе, а снизу напечатанный крупными буквами заголовок гласил:
  
   "Брачные игрища звёзд".
  
   - Вот, сволочи, - вырвалось у Афродиты.
   - Нет! - Выкрикнула девчонка, прицеливаясь в голову Афродите. - Это не они сволочи, это ты - сволочь, потому что ты забрала то, что принадлежит мне, и за это ты умрёшь!
   - Но я не вещь! - возмутился Арти. - Я не могу никому принадлежать.
   - Заткнись! - рыкнула девчонка и взвела курок.
   В этот момент...
  

* * *

   По-моему, я уже говорил, что обладаю зачатками ясновидения, по крайней мере, мне хочется в это верить. Как бы то ни было, но в тот день я остро понял, что во мне нуждаются, как никогда. К счастью я был недалеко от дома, потому что промедли я хоть долю секунды, то вся моя история могла бы тогда и закончится.
   Итак, я, сломя голову, понёсся туда, где был нужен. Я и представить себе не мог, насколько всё серьёзно, но беду чувствовал практически каждым волоском и каждой косточкой.
   В нескольких шагах от нашего подъезда стояли: мой хозяин и Афродита, а чуть дальше, направив в их сторону странную штуку, стояла ещё одна фигура, от которой и веяло угрозой.
   Я, не задумываясь ни секунды (это не свойственно мне в критических ситуациях), кинулся к ней. На моё счастье она заметила меня в самый последний момент, поэтому я успел сделать всё для спасения близких мне людей. Я бросился на неё, ударил передней лапой в самое слабое их место, которое они называют солнечным сплетением, и вцепился в горло, чтобы в зародыше подавить любое сопротивление.
   Она оказалась сильнее, чем я ожидал. Она, конечно, упала навзничь, но штуку из руки не выпустила. В следующую секунду эта штука упёрлась в меня, потом последовал оглушительный "бум-с", и острая боль разлилась по моему телу вместе со слабостью, однако челюсть я не разжал.
  

* * *

   Норд выскочил из кустов, окружающих дом, в тот момент, когда Арти уже отчаялся дожить до счастливого финала драматической сцены, а Афродита в который раз прощалась с жизнью, хотя этот раз был исключением, потому что умирать совсем не хотелось. Пёс вцепился в девчонку, которая успела взвести курок, и теперь прицеливалась, и повалил её на землю, разгрызая горло. Но та, по-видимому, находилась в состоянии глубокого психоза и не выпустила из руки пистолет, а наугад ткнула им в бок Норда и выстрелила.
   Афродита вскрикнула, Арти вздрогнул. Норд лишь приглушённо зарычал сквозь накрепко сжатую челюсть, а девчонка, видимо поняв, что её дела плохи, так как пёс и не собирался её отпускать, захрипела что-то нечленораздельное и через минуту затихла. Осталось загадкой, почему же она не выстрелила второй раз, но криминалисты, осматривавшие потом её труп, решили, что рука более не повиновалась ей. Произошло это из-за Норда, или из-за психического состояния умершей, разобрать не смогли.
   Норд затих вместе с жертвой угрожавшей жизни и счастью его хозяев (в последний момент он совершенно чётко осознал, что Афродита стала его полноправной хозяйкой; хоть и говорят, что нельзя служить сразу двум господам, но тут случай особый). В отличие от потерпевшей (таков её нынешний статус), его грудь вздымалась и опускалась, правда, очень редко. Норд оставался в сознании, и понимал, что с каждой минутой жизнь по капле вместе с кровью вытекает из него.
   Первым из шока от случившегося вышел Арти. Он выхватил мобильник и вызвал милицию, "скорую" и ветеринарного врача, наблюдающего Норда все семь лет его жизни. Первой приехала "скорая" и констатировала смерть девушки от асфиксии (то есть от удушения). Затем приехала милиция, и начался "разбор полётов".
   Последним приехал ветврач и, осмотрев пса, заключил, что рана тяжёлая, но при нужном уходе и наличии необходимых лекарств, не смертельная, потому что пуля прошла ему через предплечье и вышла под грудью.
   - Единственное, что ему могло грозить, - это смерть от потери крови, но Вы вовремя меня вызвали, - сказал ветеринар, перебинтовав Норда.
   - Скажите, он скоро поправится? - спросила Афродита.
   Как не пыталась, она не могла скрыть волнения, то и дело проскальзывающего в её глазах; доктор понял, о чём она переживает.
   - Для полного восстановления ему понадобится месяца четыре, может быть, полгода, - всё зависит от сопротивляемости организма Норда, но Ваши волнения обоснованы. Не желательно оставлять зверя, пусть даже и лучшего друга человека, в живых после того, как он попробовал человеческую кровь. Никто не знает, что у него в мозгах. Мы даже не знаем, что у других людей в мозгах. - И он кивнул на отъезжающий фургон "скорой помощи", увозящей труп нападавшей. - Что уж говорить о животных. Конечно, сейчас такого закона, чтобы принудительно усыпить Вашего Норда, нет, - любой скажет, что он спасал Вам жизнь, - но я настоятельно рекомендую Вам сделать это.
   - Нет, мы этого не сделаем, - в один голос проговорили Арти и Афродита.
   - Никогда, - добавила девушка.
   - Что ж, это Ваше решение, - сказал ветеринар и грустно улыбнулся. - Но подумайте хотя бы о своих будущих детях. Что если этот пёс захочет напиться их крови?
   - С нашими детьми всё будет в полном порядке, - не задумываясь, выпалила Афродита. - И с Нордом тоже, он же не вампир! И нечего нас пугать!
   - Как Вам будет угодно. - Доктор прикрыл глаза, потом порылся во внутреннем кармане и достал карточку, похожую на визитку, но с указанием адреса какого-то учреждения. - Советую Вам отвезти Норда вот сюда. В этой клинике такой уход, что он быстро поправится и встанет на лапы. Думаю, она Вам по карману.
   - Спасибо, доктор, - сказал Арти и с состраданием в глазах глянул на пса, который всё-таки потерял сознание, хотя держался молодцом до самого конца.
  

* * *

   Спустя полчаса Норд был в клинике и начал проходить реабилитационный период. Его хозяев успокоили, что жизни пса ничего не угрожает, так как помощь ему была оказана вовремя, и взяли за это сообщение такие деньги, какие некоторые не зарабатывают за квартал. Нет, конечно, деньги взяли за лечение Норда самыми современными препаратами, но выглядело это наиграно, будто хозяева пса не выложили бы за него нужную сумму сразу.
   Ещё через час Арти и Афродита были дома. Как только они вошли в квартиру, то сразу же ощутили две вещи. Первая: они вспомнили, что всю ночь не спали, а накануне участвовали в серьёзном концерте, который всегда уносит множество нервных клеток. И вторая: без Норда чрезвычайно сиротливо выглядит эта квартира. Так плохо и тоскливо не было даже тогда, когда он уходил на несколько дней. Тогда с ним всё было в порядке, а теперь... Да что об этом говорить.
   Усталость навалилась на артистов, отнимая все силы и способность трезво мыслить, поэтому Арти скомандовал:
   - По местам!
   И они разошлись по своим комнатам, плюхнулись в кровати и тут же уснули: крепко, без снов.
  

* * *

   Проснувшись, Афродита долго не могла понять, сколько времени, потому что за окном угадывались сумерки, а будильника в её комнате не было. Потом она почувствовала дивный вкус кофе (сначала ей даже показалось, что это обонятельные галлюцинации), и потянулась к часам. Половина одиннадцатого. Чего? Ну да, судя по всему, вечера.
   Только теперь она припомнила всё то, что случилось с ней ночью и утром, и ей опять стало страшно от смотрящего в упор дула, а потом страшно и обидно за Норда. Но в то же время она чувствовала такую благодарность к нему, что и не выразить словами, ведь он спас ей жизнь. Дважды. Нет, трижды.
   Она накинула халат и вышла в коридор.
   - А, соня! - обрадовался Арти, услышав её шаги. - А я вот тебе кофе решил сварганить по особому рецепту.
   - А я не пью кофе, - со злорадной улыбкой на устах произнесла Афродита, - от него желтеют зубы, а в моей работе это недопустимо.
   Арти ошарашено посмотрел на девушку, затем глубины его глаз коснулось смутное воспоминание, потом черты лица тронуло понимание, и через секунду он уже хохотал от души. Вслед за ним рассмеялась и Афродита, но смех у неё вышел неестественный. До конца отомстить за первое утро так и не удалось, не говоря уже обо всех последующих обидах. Это, кстати, чисто человеческая черта: копить обиды на своих близких и любимых.
   - Жалко Норда, - сказала она, сделав первый глоток обжигающего, но чарующе прекрасного кофе.
   - Он поправится, - ответил Арти.
   Как ни странно, но бывший ненавистник этого волшебного напитка тоже налил себе кофе, и сейчас наслаждался его неповторимым ароматом.
   - Поскорей бы, - задумчиво проговорила Афродита.
   Она повертела кофейную чашечку в руках, а потом вновь заговорила:
   - Я всё думаю о том, что четыре месяца знакома с Нордом. За это время он трижды спасал меня, а я ничего не знаю о его судьбе. Если тебе не сложно, расскажи о нём. Как вы встретились? Я хочу знать всё-всё-всё. По крайней мере, всё, что ты о нём знаешь.
   Арти посмотрел на часы.
   - Да, сейчас самое время, - сказал он. - К тому же я давно хотел рассказать тебе о нём, но не представлялось удобного случая, а вот теперь...
   - Теперь он наступил. Жаль, что Норда нет с нами. - Афродита едва не заплакала.
   - Да, жаль, но мысленно он с нами, уж можешь мне поверить.
   - Я верю тебе.
   - Начну с самого начала, - сказал Арти и бросил взгляд на потолок, вспоминая, а, может быть, вновь переживая всё, что было связано с Нордом.
   - Тогда я не был известен широкой публике. Я занимался вокалом; пел в группе песни моего близкого друга, но в остальном моя жизнь медленно, но планомерно шла под откос. Отчим спился и умер, а мать лежала: её съедала чахотка. В личной жизни тоже всё было шиворот-навыворот. Не буду мучить тебя подробностями, это не имеет никакого отношения к истории Норда. Просто скажу, что все девушки предлагали мне остаться друзьями.
   Я подрабатывал грузчиком, и какие-то деньги перепадали мне с концертов. Этих средств хватало на то, чтобы прокормиться нам с матерью, а мне ещё периодически наклюкиваться до скотского состояния. Короче, финал мог быть только один. Прости, что я тебе всё это рассказываю, но я хочу, чтобы ты поняла, что для меня значит эта псина. Я, как и ты, очень многим обязан ему, поэтому...
   - Ничего-ничего, продолжай.
   - Да, финал мог быть только один, и он практически наступил.
   Мать умерла в конце ноября. У неё произошёл полный распад лёгких, результатом чего явился летательный исход. Друзья: её и мои скинулись на похороны, и вот маму проводили к предкам... а я остался.
   Все понимали, что не надолго. Сразу после похорон я ушёл в запой. Продавалось всё: начиная от моих и маминых безделушек, которые могли бы служить мне памятью о ней (осталась только одна, но о ней чуть позже), и заканчивая ценностями, аудио-видео аппаратурой и вещами, совершенно необходимыми в обиходе. Ещё чуть-чуть и дело дошло бы до квартиры. Впрочем, я не успел бы продать её.
   Наступил декабрь. В этом году он не был снежным, но холодным до жути. Мне кажется, что был побит n-летний рекорд. В квартире, наконец, остался я, сервант, кое-что из посуды и маленькая статуэтка.
   Вот на этой статуэтке я хочу остановить твоё внимание. Вот она. - При этих словах Арти вытащил из кармана небольшую статуэтку.
   - Ах! - изумилась Афродита.
   И было чему: перед ней стоял вылитый Норд, только во много раз меньше и не то из глины, не то из чего-то ещё. Сходство оригиналом было практически полным. Надпись, выгравированная под статуэткой, гласила: "Nord".
   - Но как? Ведь это же... - От волнения девушка не могла найти подходящих слов.
   - Правильно, это - Норд, точнее его точная копия.
   - Когда она сделана?
   - О, я не знаю, помню лишь, мама говорила, что ей эта статуэтка досталась от отца, а тому... Короче, она прошлого века, как минимум. - Арти перевёл дыхание. - Но это ещё не всё. Обрати внимание вот сюда. - И он указал ей на предплечье правой передней лапы фигурки.
   - О, Боже! - воскликнула Афродита.
   - Ну, не совсем, - сказал Арти. - Но во всём этом определённо есть волшебство.
   У статуэтки была характерная выщерблина там, куда указал артист.
   - Всё это я показал тебе лишь для того, чтобы ты поняла, КАК я отношусь к этому псу, - продолжал мужчина. - Взглянув на окружающую меня обстановку, я понял, что мне необходимо выпить. Я выпил, благо было, на что, и меня потянуло на улицу - к друзьям-собутыльникам. На горе, или на беду - не знаю - я не нашёл их, и оставшиеся деньги пропил сам.
   Холод на улице был такой, что трещали деревья, стоявшие по обочинам дорог. Как допивал последнюю, не помню, а помню лишь, что холода я совершенно не чувствовал. Я не смог дойти до дома, а упал где-то в глубине двора, куда в тёмное время суток никто не заходит, и уснул. Или забылся. В общем, по всем законам: физическим и просто человеческим я не должен был проснуться, но... Но я проснулся. Произошло это при весьма странных обстоятельствах. Сначала сквозь тьму, окутавшую мой гаснущий разум, пробился слабенький импульс. Он почти не повлиял на меня, но было достаточно того, что я сосредоточил на нём своё внимание.
   Импульс не прекращался. Он пульсировал, как кровь в висках, и постепенно его биение учащалось и становилось громче и навязчивее. Этот импульс превратился в странный зов. Я никогда не встречал ничего подобного, и остатками ускользающего рассудка решил, что у меня началась белая горячка.
   Зов становился жалобней и пронзительней. Он разогнал последние облачка небытия, сковавшие моё сознание. Я понял, что не могу не откликнуться на него, потому что он едва-едва не звучал приказом, но приказом от безысходности.
   И вот тут я проснулся. Первое, что я понял, это то, что я дико замёрз. Скорей всего организм уже очень сильно переохладился, и от смерти меня отделяла грань, тоньше человеческого волоса. Все мои члены закоченели, и мне показалось, что я обречён замерзать насмерть, полностью осознавая это своим протрезвевшим разумом. В тот момент ещё ближе, чем к смерти, я был к сумасшествию.
   Но тут я понял, что зов, вернувший меня в сознание, не исчез, а просто перешёл в другую плоскость; теперь он был похож на полупоскуливания-полустоны.
   - Кто здесь? - спросил я не своим голосом, звучавшим так тихо, что я сам едва расслышал вопрос.
   Повизгивания стали громче, будто гибнущее существо (а в тот момент я не сомневался, что это было именно так) услышало мой вопрос и получило дополнительные силы при новой надежде, которую в него вселил мой голос.
   Я должен был двигаться. Меня спасло то, что я перестал думать о себе, а стал думать о существе, которому необходимо помочь, иначе оно умрёт. А умирать оно в тот день не хотело.
   В начале я разработал пальцы на руках, затем суставы. Приходилось торопиться, потому что стоны, по всему исходящие не от человеческого существа, вновь начали затихать. Тот, кто их издавал, постепенно окоченевал. Но вот я и на ногах. Наплевать, что они не гнутся, главное, что они могут идти.
   Но куда?
   Тут меня охватил ужас, потому что я не имел ни малейшего понятия о направлении, в котором мне надлежало двигаться. Визг исходил отовсюду.
   Тогда я шагнул наугад. Моя нога запнулась обо что-то, и я чуть было не упал, но удержался. Потом ощупал препятствие. Камень. Простой камень. Но вот звуки словно стали ближе. И, правда.
   Наконец, среди тонкого слоя белого снега я увидел чёрное пятнышко. Я наклонился и подобрал с земли комочек. Он был тёплый и дрожащий, но я не почувствовал и не увидел, потому что мои руки напрочь закоченели, а глаза застилали слёзы; я знал это.
   Я принёс комочек домой. А когда увидел, что это крохотный, - месяц с небольшим, - доберман, то вопросов по поводу его клички не встало.
   Я тут же поскрёб по сусекам и, как ни странно, наскрёб на пакет молока нам с Нордом.
   После этого я залез отогреваться в ванну. Вылез, схватил в охапку Норда и прыгнул под одеяло. По всем признакам я должен был (да что там должен - обязан, просто обязан был) заболеть. Но не заболел. Я даже не чихнул ни разу, ни на следующий день, ни во все последующие.
   Но это всё цветочки. На следующий день мне позвонил один знаменитый продюсер по поводу кассеты, которую я ему отослал, не помню уже когда, по крайней мере, не год назад, а гораздо раньше, и пригласил меня на прослушивание, взятое, как незначительный барьер для бегуна. Через пару месяцев я уже мотался с сольными концертами по всей стране.
   Что и говорить, ко мне пришла небывалая удача. Но она пришла не сама, её с собою принёс Норд, поэтому он для меня больше, чем друг, он мой ангел-хранитель. Благодаря ему я жив и имею всё то, что ты видишь.
   - Я тоже. - Афродита с потерянным выражением смотрела в пустую кружку из-под кофе.
   - Может быть, ещё кофе? - поинтересовался Арти. - Я могу сварить.
   - Нет, спасибо, - девушка забрела в только ей ведомые дебри своего сознания. - Пойду к себе.
   - Афродита, пожалуйста, останься, - взмолился Арти. - Прости меня, если чем расстроил тебя, но ты же сама попросила побольше рассказать про Норда. Я и себе ещё раз напомнил всё, что он сделал для меня, чтобы в зародыше убить мысль об усыплении.
   - Ты ни в чём не виноват, - ответила Афродита и посмотрела ему в глаза.
   Мужчина не смог выдержать взгляда и отвёл глаза.
   - Ты не виноват даже в том, - продолжала она тем временем, - что не остался со мной, когда мне это было нужно, и когда я тебя просила об этом. Ты ничем не расстроил меня, просто я задумалась о загадочности и случайности нашего существования. Слишком многое всколыхнул во мне твой рассказ, поэтому...
   Она отвернулась, и каскад прекрасных волос зашелестел по не менее прекрасным плечам. Затем было три шага по коридору, томительные секунды тишины, поворот головы.
   - Поэтому я не смогу сегодня остаться с тобой. Я не смогу испытывать счастье, когда тот, кому я обязана всем, абсолютно всем, страдает, когда ему плохо. Мне и самой будет плохо, пока он не выздоровеет. Жаль, если ты не таков. Тогда у тебя просто нет сердца.
   - Прости.
   - Мне не за что тебя прощать.
   Она ушла. Ещё один вечер ушёл вместе с ней, но Арти чувствовал, что не только вечер, но и весьма значительный кусок его жизни, а, может быть, и вся она без остатка.
   Он встал из-за стола, подошёл к бару, открыл его, вынул из бархатных внутренностей бутылку текиллы, взял рюмку, наполнил её жидкостью из бутылки и осушил одним глотком.
   Над городом царила ночь.
  
          -- шестая. Август.
   Прошедший месяц был для меня чередой подвигов и разочарований. Нет, меня регулярно посещали хозяева, баловали всякими вкусностями; лечили лучшими лекарствами. Однако я лишился возможности свободно передвигаться, а для любого пса это чрезвычайно неприятно.
   Спустя неделю я настоял на том, чтобы меня развязали (я был спеленат, словно младенец, якобы для того, чтобы не повредить самому себе), и я попробовал подняться на лапы. Безрезультатно. Острая боль пронзила мою лапу (было ещё больнее, чем когда в меня выстрелили), и я едва не потерял сознание. Мне пришлось лечь и пролежать ещё целую неделю, прежде чем мне снова разрешили попытаться подняться.
   В этот раз всё получилось, но я имел лишь три лапы, четвёртая отказывалась слушаться. Я смог сделать всего несколько шагов, после чего опустился на пол: обессиленный и выжатый, словно лимон. Меня тут же подхватили заботливые руки и отнесли на место.
   Последующие дни я провёл в закреплении пройденного и ещё через неделю я мог несколько раз взад-вперёд проходить по комнате. О былой резвости мечтать не приходилось.
   Вскоре меня выписали, и хозяин приехал за мной вместе с Афродитой на её новой машине. Надежды, что пока я лежал в клинике, их отношения продвинутся, не оправдались. Когда они приехали за мной, я понял, что скорее, наоборот: между ними затихли и те чувства, которые трепыхались в них при мне. В этом виноват был я и только я. Если бы я не подставился так по-глупому, то шанс ещё был бы, а теперь... вряд ли. Хотя...
   Существовал один парадокс. Несмотря на всё, о чём сказал, я был единственным фактором, который ещё связывал их. На этом мне предстояло сыграть, но как, я пока не догадывался.
   Но что это я всё о себе и о себе? Через неделю после того, как меня привезли из клиники, произошло то, что назревало давно. Наверное, с тех пор, когда девушка по имени Афродита переехала к нам. Её с самого начала угнетала мысль, что она своим присутствием стесняет кого-то. Раньше было легче: она заботилась о квартире, но теперь, когда она уделяла ей меньше времени, чем хозяин, Афродите было не по себе. Тем более что эта квартира так и не стала для неё домом, а её хозяин - близким.
   В чём-то я её понимаю. Я бы тоже не смог долго прожить в той клинике, где меня лечили, не взирая на то, что там работают очень милые и приятные люди.
   Короче, это произошло ровно через пять месяцев после того, как Афродита появилась в нашем доме. Надо сказать, что я мало, чем мог помешать произошедшему, ведь я даже по квартире толком передвигаться не мог, не говоря уже о чём-то большем.
  

* * *

   Девушка сидела в летнем кафе и пила чёрный кофе с лимоном. Не лучшее времяпрепровождение для достаточно известной певицы, но ей было необходимо остаться в тишине, в одиночестве, и многое обдумать.
   С утра она заключила приличный контракт на исполнение песен в многосерийном художественном фильме, за что ей уже был выплачен аванс. Также у неё оставались кое-какие деньги за сольный концерт, а также те средства, которые она заработала у Арти. Она не была транжирой и покупала лишь необходимое. Афродита хотела купить машину, но тут оную ей подарил богатый поклонник. Она не хотела принимать такой дорогой подарок, но Арти уговорил её сделать это, вспомнив старинную русскую пословицу, что когда дают, надо брать, а бежать только, когда бьют. Да и поклонник сразу же оговорил, что певицу это ни к чему не обязывает, и что это акт доброй воли. Она согласилась, и, как итог, все её сбережения остались при ней.
   Осталось решиться на последний шаг. Она не могла каждый вечер приходить туда, где всё, абсолютно всё (кроме Норда) было ей чуждо. Она хотела чего-то своего, какой-то определённой свободы и независимости от всех. Это можно было осуществить лишь одним способом.
   Конечно, Арти для неё сделал весьма и весьма много, но она надеялась, что он поймёт её стремление и не обидится, тем более, он сам не раз говорил о том, что она ничего ему не должна. Вот только Норд...
   Да, жалко было расставаться с этим несчастным и в то же время столь благородным созданием. Но что поделаешь, такова "селявуха", как говорят французы. Приходилось выбирать, и выбор был настолько серьёзен, что от него зависело всё её будущее. Наконец, она решилась.
   Она встала из-за столика и пошла к квартире Арти, надеясь, что сможет подобрать слова для того, чтобы всё объяснить.
  

* * *

   Ещё хочу заметить, что, вернувшись домой из клиники, я обнаружил ещё одну перемену, которая меня совершенно не обрадовала. В квартире висел запах, знакомый из очень и очень далёкого детства. Я не сам помнил его, а моё подсознание. Это был не резкий и не сильный, но устойчивый запах перегара.
   За всю неделю, что я был дома, хозяин пришёл домой трезвым всего два раза, и то, во второй раз он порядочно наклюкался дома. И хотя он ни на секунду не терял контроль над собой, я знал, что когда-нибудь это обязательно случится.
   Поначалу я думал, что так из него выходит стресс, заработанный при покушении, но потом понял, что причина всему - девушка, которую он на свою беду приютил у себя.
  

* * *

   В этот день у Арти был выходной. Вообще-то артисты не знакомы с таким понятием, но разве не может хороший артист устроить себе выходной, хотя бы раз в месяц?
   - Конечно, может, - ответил сам себе хозяин Норда и влил в себя очередную рюмку коллекционного коньяка.
   Норд лежал рядом и грустными влажными глазами следил за действиями своего хозяина. Тот в свою очередь налил себе ещё рюмку, но опорожнить не успел, - в замке послышалось скрежетание ключа.
   - А вот и наша звезда явилась - не запылилась, - заплетающимся языком сказал Арти Норду. - Может, она присоединится к нам?
   - Это вряд ли, - донеслось из дверей. - Слушай... Э-э-э, да ты, друг, совсем раскис, а я с тобой серьёзно поговорить хотела.
   - Говори, я с-сушаю, - сказал Арти и поднял к девушке пьяные глаза, в которых трудно было найти хоть каплю трезвого разума.
   - Да что ты сейчас можешь услышать?
   - Всё.
   - Ну, тогда слушай: я ухожу.
   - Куда?
   - Пока не знаю.
   - Надолго?
   - Навсегда.
   Арти опрокинул в себя рюмку, которую налил в тот момент, когда пришла Афродита, и посмотрел на Норда.
   - Так-то, - сказал он ему.
   Затем снова посмотрел на девушку, налил ещё рюмку, выпил и стукнул ею по столу.
   - Делай, что хочешь, - выдавил он из себя, и в этот миг Афродите показалось, что мужчина постарел на много-много лет. - Это твоя жизнь, и только ты - её хозяйка.
   После этого он прикрыл веки, и сложилось впечатление, что артист заснул.
   Афродита зашла в свою комнату и окинула её взглядом. До последнего момента она решала: уходить, или нет, и даже придумывала для себя причины, по которым уходить не стоит, но теперь девушка решилась окончательно, потому что на дух не переносила пьяниц. А Арти на глазах превращался в самого, что ни на есть натурального забулдыгу. Этого она перенести не могла, и теперь она точно уйдёт, а Норд... Что ж, она обязательно будет навещать его.
   Сборы не отняли много времени, потому что, как уже говорилось выше, Афродита не любила "обрастать" вещами и имела в своём распоряжении только необходимое. Менее чем через час, она вышла из теперь уже бывшей своей комнаты со средних размеров чемоданом.
   Арти по-прежнему сидел за столом и теперь точно спал. Норд лежал рядом и пристально смотрел ей в глаза. Там она увидела всё: целый мир грусти и печали. Пёс прекрасно знал, что будет дальше, но не умолял остаться, зная, что это невозможно, - он просил не забывать о них.
   ПОМНИ! - кричали глаза беззащитного создания.
   - Прости меня, - выдохнула Афродита, встала на колени перед псом, обняла его шею и зарыдала. Тёплые и солёные слёзы впитывались в его шерсть и таяли, но навсегда оставались в его душе.
   Он неловко лизнул её в щёку и прикрыл глаза. Он очень устал от всех переживаний, и ему хотелось передохнуть.
   - Ну, пока, - сказала Афродита, поднимаясь с колен и отряхивая их. - Прошу, не держи зла на меня.
   Норд кивнул ей и растянулся на своём коврике. Боль в лапе снова проснулась и отогнала от него прочие переживания. Псу требовался отдых, иначе рана опять могла открыться.
   Афродита еле слышно подошла ко входной двери, обернулась, окинула взглядом квартиру, приютившую её в трудные дни жизни, и уже собиралась выходить, когда услышала неразборчивое бормотание Арти. Она прислушалась.
   - Разбилась. Что же мы наделали. Она разбилась. Теперь нам конец. Бедный Норд, - причитал пьяным голосом артист.
   Не поняв, о чём он говорит, девушка вышла в летний вечер, ласково принявший её в свои объятия.
  

* * *

   Весь мир перевернулся, когда я окончательно осознал, что она не вернётся. Нет, я и раньше понимал, что так будет, но принять этого не мог. Теперь, когда всё свершилось, внутри образовалась пустота, будто оттуда вынули нечто нужное. У меня пропали аппетит и сон, а рана снова воспалилась, и долгое время я вообще не мог встать со своего коврика. Дело чуть не дошло до того, чтобы меня опять отправить в клинику. Возможно, если бы мой хозяин не пил, то он обязательно сделал бы это.
   Но он прикладывался к бутылке почти каждый вечер, и ничто не могло остановить его. Он сгорал на глазах, словно свечка, и никто, даже я, не мог помочь ему. Мне оставалось лежать и смотреть на то, как он медленно убивает себя. Слава Первому Псу, что он не забыл о том, что мне необходимо питаться, и за мной требуется особенный уход. Он нанял очень милую нянечку для меня. Однако я даже и в мыслях не мог допустить, что она хоть в малой мере сможет заменить мне Афродиту.
   Всё то время у меня в мозгах крутились строки, которые я услышал в годовалом возрасте. Тогда я сразу же забыл их и думал, что навсегда, но теперь они не шли у меня из головы.
  
   Приходишь ты, когда не ждут,
   А все ликуют и поют,
   И ты в красе заходишь к ним,
   Витаешь рядом, словно дым.
  
   Улыбка с губ слетает вмиг,
   И погибает солнца блик;
   О, как боятся все тебя,
   Им важно, чтоб ты не пришла...
  
   Но ты приходишь каждый раз,
   Веселье втаптывая в грязь.
   Твои уста хранят покой;
   Но... наплевать, кто я такой, -
  
   Пусть даже буду я король,
   В твоих глазах я - полный ноль,
   Ведь не указ тебе никто,
   Сама ты горе всем назло.
  
   Пускай погибнет всё вокруг:
   Погибнет враг, погибнет друг,
   Но ты останешься одна,
   Как и одна всегда была.
  
   Чарующий твой аромат
   Так же, как сотни лет назад,
   Клубиться будет по земле,
   И всем живым шептать во сне...
  
   Да, ты горька, моя печаль,
   Всю радость ты уносишь вдаль,
   И мне не встретиться б с тобой,
   Но стала ты моей судьбой.
  
   Это стихотворение называется: "К Печали", и его написал какой-то поэт, который в своё время писал тексты для моего хозяина и для некоторых других певцов. Я давно уже его не видел и не слышал его стихов, однако уход Афродиты всколыхнул во мне нечто забытое. Знаете, есть такое состояние, когда вспоминаешь что-то давно ушедшее со светлой грустью. Кажется, это называется ностальгией по прошлому, но я могу ошибаться.
   Короче, я оказался в состоянии близком к полному отрешению от окружающего мира и, как следствие, смерти. Хоть как-то жить, то есть пить, есть и испражняться меня заставляла мысль, что так быть не должно, и то, что начато, должно быть закончено, то есть, доведено до логического конца, а пока... Ну, только люди из мухи могут сделать слона, причём, такого, который переломает потом многие и многие судьбы.
   Она ушла; он пил; я выздоравливал.
  
          -- седьмая. Сентябрь.
   Всё точно так же осталось и через месяц, с той лишь разницей, что я снова стал выходить гулять на улицу, где с удовольствием по долгу дышал свежим воздухом, присущим ранней осени. Так много, как раньше, я гулять не мог, да и у женщины, выводившей меня два раза в день, было немного сил, но этого мне вполне хватало, чтобы стабильно идти на поправку. К тому же у меня был стимул: имелось дело, которое я просто обязан был завершить.
   Он пил. Я ещё никогда не видел хозяина таким. Нет, он не стал агрессивным, и пока не утратил трудоспособности, но он прикладывался к спиртному каждый вечер, словно хотел утопить терзающую его грусть в алкоголе. И когда он сорвётся окончательно, - вопрос времени.
   Самое плачевное для меня было то, что он практически перестал замечать меня. Лишь раз - два в неделю он подходил ко мне, трепал загривок и спрашивал о самочувствии. Я отвечал, что всё в порядке. Конечно, я говорил это не так, как говорят люди, я делал это глазами, и мой хозяин понимал меня, а я - его. По крайней мере, раньше так было всегда, а теперь... он-то понимал меня по-прежнему (или делал вид, что понимал), а вот я его - нет.
   Точнее, я понимал все его чувства и эмоции, а вот разобраться в них не мог. Одно я знал точно, - я для него стал частью безвозвратно ушедшей жизни. Каждую секунду я напоминал ему об Афродите.
   Когда он смотрел на меня, в его голове проносились мысли о некоем сне, в котором что-то было разбито и навсегда утеряно. Ещё было постоянное желание выпить, а также осознание тяжести существования и тому подобная ерунда. Была депрессия. Но было ещё какое-то новое чувство, которое я поначалу никак не мог классифицировать. Затем стало расти, и вот вскоре затмило своей яркостью все остальные.
   Окончательно я всё понял в один сентябрьский день, когда хозяин позвал меня в свою комнату (со дня возвращения из клиники я ни разу не заходил туда, потому что поначалу не мог, потом не было нужды, а после ухода Афродиты я, честно говоря, побаивался это делать). Нет, я ни в коем случае не боялся своего хозяина, я боялся причинить ему неудобства своим присутствием. Там - в этой комнате - на меня со всех сторон глядела Афродита. Я съёжился от неожиданности. Но это была совершенно не та девушка, которую я спас от самоубийства, и даже не та, что была счастлива, потому что сбылась её заветная мечта, это была хищная женщина-вамп, ищущая во всех отношениях лишь выгоду для своей персоны. По крайней мере, такой она представала на плакатах, которыми были оклеены все стены в комнате моего хозяина. Но я могу ошибаться, ведь я же пёс, а не человек.
   Но даже псу, такому, как я, было ясно, что Арти влюбился по самые уши. Фигня, что от него это требовалось месяцев пять-шесть назад. Но этот человек понял, что он любит лишь тогда, когда предмет любви исчез из его повседневной жизни. Ну, не дурак ли?
   Впрочем, не мне рассуждать об этом. Моя задача облегчалась, так как одна сторона была полностью готова для завершения этой сложной и длительной, жизненной комбинации. В глубине души я искренне надеялся, что и вторая сторона тоже готова, осталась мелочь: вернуть Афродиту домой, чтобы все, в том числе и я, зажили счастливо.
   На самом деле мелочью это было бы для меня до ранения, а теперь она представляла серьёзные затруднения. Однако я чётко знал, что ради хозяина, Афродиты и их совместного счастья разобьюсь вдребезги, поэтому строил планы и поджидал удобного момента.
   Она ушла. Да, нельзя было сказать, что она ушла неожиданно, но всё-таки я надеялся, до последнего надеялся на то, что она одумается. Хотя... Афродита поселилась совсем недалеко (примерно в полутора кварталах) от нас, и я видел её почти каждую неделю, когда ходил гулять. Признаться честно, я специально тянул женщину, которая гуляла со мной, в тот двор, где по вечерам изредка появлялась дорогая моему сердцу особа.
   В один из светлых, прозрачных сентябрьских вечеров она увидела меня и узнала, после чего долго сомневалась: подойти ко мне, или нет, - всё-таки рядом со мной незнакомый ей человек, который может и не на шутку испугаться. Но потом она вспомнила, что обещала навещать меня, и подошла.
   Я был вне себя от радости, но выразить это с полной отдачей я не мог, поскольку даже от резких движений хвостом тупая далёкая боль в лапе напоминала о себе, поэтому я просто скромно заглянул в её глаза.
   Она опустила нежные руки на мою холку и стала ласково почёсывать. В какой-то миг я забыл, что должен держать вес лишь на трёх лапах и опёрся на четвёртую. Боль заставила меня опомниться. Я никак не показал, что мне больно.
   - Ой, милый мой Нордюша! - запричитала эта известная певица. - Ну, как же ты живёшь?! Всё у тебя хорошо?! Ты выздоравливаешь?
   Она меня тоже понимала, поэтому взглядом я ответил на все её вопросы. Глядя на то, что я совершенно спокоен, моя нянечка, тоже не стала беспокоиться попусту и тактично отошла в сторону, чтобы дать нам возможность пообщаться наедине.
   - Солнышко моё, я так по тебе скучаю, если бы ты только знал, - продолжала Афродита. - Ты, Норд, даже не представляешь, что значишь для меня. Каждый вечер, перед тем, как лечь спать, я думаю о тебе: всё ли у тебя в порядке, не случилось ли чего плохого и так далее. Прости меня, пожалуйста, что не навещала тебя, но ты должен понимать, что я не могу просто так прийти в ТУ квартиру.
   Я всё понял, я простил, я не обижался, но в мою голову стали закрадываться сомнения, которые она, к счастью, сразу рассеяла.
   - А как там он? - спросила она, глядя мне прямо в глаза.
   Нормально, только пьёт.
   - Я так и думала. Слушай, а он... у него...
   Да нет у него никого, что ты в самом деле, как маленькая?
   - Но ведь он же - известный артист.
   Ну и что?
   - Нет, ничего, просто раз так, то я постараюсь зайти в скорости, потому что есть одно дельце, которое необходимо уладить.
   Я знаю, что между вами есть дельце, которое не ждёт отлагательств, но почему же в скорости? Э, нет, подруга, так не пойдёт.
   Я схватил её зубами за подол ветровки и потянул на себя, давая понять, что ей необходимо идти сейчас же.
   - Нет, я не могу идти сейчас, - заупиралась Афродита. - Я не готова, да и он меня не ждёт.
   Ну и дура.
   Если б я был здоров, то обязательно завершил бы дело до конца, но я уже не знал, смогу ли дойти до дома, или моей нянечке придётся везти меня на такси.
   - Прости! - Девушка отвернулась, заплакала и убежала прочь.
   У меня едва хватило сил доползти до дома, и я просто рухнул на свой коврик и сразу же уснул.
   Когда проснулся, то стояла уже глубокая ночь, но в комнате у хозяина горел свет. Первый раз за долгое время я рискнул зайти к нему без разрешения.
   Он сидел в кресле с неизменной бутылкой в одной руке (на этот раз это был ликёр) и фотографией - в другой. Это была фотография, сделанная на каком-то из их совместных концертов. В его глазах разлилась нежность. Я понял, что если им не помочь, как можно скорей, то они сгорят, как две восковые свечи. Но пока я ничего сделать не мог. Оставалось ждать.
  

* * *

   Начало осени для Афродиты вышло чрезвычайно плодотворным. Она ездила с песнями из своего первого диска, многие из которых стали настоящими народными хитами, записывала новый альбом, снимала клипы, - в общем, была загружена "выше крыши". Времени, чтобы думать о себе, об Арти, Норде, и об их совместном существовании, не оставалось. Она получила долгожданную свободу, но спустя месяц начала осознавать, что последняя ей не нужна, потому что теперь она сама, как любящая женщина и как верный друг никому не нужна. Какая-то фигня получается с этой свободой. К чему она, если с её приходом улетучиваются необходимые для полноценной жизни вещи? Но пока эти мысли были отодвинуты на второй план плотным графиком работы, который для сна-то оставлял всего три-четыре часа в сутки.
   Однако после неожиданной встречи с Нордом, она с новой силой ощутила нехватку всего того, что её окружало, когда она жила у Арти. Но пойти и помириться она не могла. Почему? Афродита не могла этого сказать; скорее всего, она ждала первого шага со стороны Арти. Но тот почему-то медлил.
   Произошло ещё кое-что, что заставило девушку ещё раз серьёзно задуматься о возвращении к хозяину Норда и к нему самому. А случилось вот что: после одного из концертов к ней подошёл её продюсер и сказал:
   - Афродита, солнышко, поехали сегодня ко мне.
   Она удивлённо посмотрела на него.
   - Простите, но я сегодня занята.
   - Но я настаиваю, - не унимался продюсер.
   - Кажется, Вы меня не поняли...
   - По-моему, это ты меня не поняла, - перебил её продюсер. - Я прошу один раз, затем я начинаю приказывать. Поехали.
   - Да какое право Вы имеете мне приказывать?!- скривилась девушка.
   - А такое, - пренебрежительно бросил продюсер, - что ты - моя с потрохами.
   - Но почему... почему же раньше Вы меня не домогались?
   - Потому что раньше ты была девушкой моего хорошего знакомого, а теперь ты ничья, а значит - моя.
   - Я не твоя, как бы сильно ты этого ни хотел. И с чего ты взял, что я была девушкой Арти... Хотя я знаю. Но почему же ты решил, что теперь я ничья?
   - Но ты же ушла от него.
   - Это ещё ничего не значит.
   - Ты слышишь, что, девочка, за дурачка-то меня не держи, я же не слепой, ведь Арти-то уже месяц как разглядывает донышки всевозможных бутылок.
   - Это да, - вздохнула Афродита.
   - Так что не пудри мозги, дорогуша, а заткнись и прыгай ко мне в машину, иначе твоя карьера может также стремительно закатиться, как она и началась.
   - Слушай, - сказала Афродита, - я не ничья, просто дело в том, что у нас с Арти существуют некоторые размолвки, но близок тот день, когда я вернусь к нему, поэтому простите, но сегодня я занята.
   - Это правда? - спросил продюсер.
   - Чистая правда.
   - Ну, хорошо, я проверю твои слова, но если ты меня обманула, то тебе несдобровать.
   - Не запугивай.
   На этом они и расстались. Афродита не сомневалась в том, что Арти подтвердит её слова, но также она знала, что этот "финт ушами" лишь ненадолго затянет решение проблемы, но не снимет её совсем. Надо было срочно что-то придумывать, но, сколько она не думала, лучшего варианта, чем вернуться к Арти, ей в голову не приходило.
   Однако она продолжала медлить.
  

* * *

  
   Арти прекрасно осознавал, что он входит в серьёзный цейтнот, но не было стимула, чтобы не пить. В повседневной жизни всё приелось, все эти съёмки, все записи - всё это уже обрыдло.
   Вот ведь как оказалось, что совсем недавно его бытие согревал лучик весеннего солнца, а теперь он исчез, и Арти без остатка поглотила тьма, непробиваемая ничем. Самое главное заключалось в том, что он сам был повинен в случившемся, потому что не увидел, не узнал, не понял. Как же он проворонил своё счастье?
   Арти пытался припомнить, с чего начал делать ошибки, и пришёл к выводу, что с самого первого вечера. Ну, если не с первого, то со второго. Ведь Афродите нужна была капелька теплоты. Всего одна капелька, которую он вполне мог ей дать. Но он же сразу поставил между ними стену, которую они так и не смогли преодолеть. Ему вдруг вспомнился тот несчастный кофе, который он не стал пить.
   - Да будь он проклят! - выругался Арти.
   Потом он взял фотографию Афродиты и принялся всматриваться в неё так, словно пытался найти в ней нечто такое, что помогло бы ему вернуть любимую девушку. Именно любимую. Арти более не сомневался в том, что любит её.
   Он не услышал, как Норд проковылял к нему в комнату, а понял это лишь тогда, когда пёс ткнулся в его руку своим чуть влажным носом.
   - Скучаешь, дружище? - спросил Арти Норда, глядя ему в глаза. - Вот и я скучаю, но что можно сделать в такой ситуации?
   Для Норда ответ был очевиден и звучал, как: да, конечно, а вот для Арти оставались понятные только ему одному препятствия. Он хотел любить её, как отец любит свою дочь, а полюбил, как мальчишка любит свой идеал женщины.
   Норд уселся рядом с хозяином, и они вместе стали рассматривать концертную фотографию Афродиты. Прозрачная ночь с засыпанным звёздами небосклоном окутывала их, словно плед, и откуда-то сверху на них снизошло земное спокойствие. Ну, откуда им было знать, что ощущение это в корне своём ложно?
  
          -- восьмая. Октябрь.
   Октябрь в этом году выдался унылым и хмурым. Дожди лили не переставая. Я стал гораздо меньше выходить на улицу, и, как следствие, перестал видеть Афродиту (после той встречи, о которой я рассказывал, мы виделись ещё пару раз; оба они были мокрые и грустные, как осень, нас окружавшая). К тому же из-за погоды обострилось состояние моей раны: она так ныла порой, что я не мог подняться со своего коврика, не говоря о походах на улицу.
   Мой хозяин вообще был плох. Такое его моральное и физическое состояние не могло не сказаться на работе. У него начались проблемы с начальством из-за алкоголя. Теперь его никуда не приглашали. Он участвовал только в концертах, где без него пока не могли обойтись, и то потому только, что с Арти были заключены долгосрочные контракты.
   В общем, всё катилось под горочку. Медленным, но уверенным темпом так, что даже я начал постепенно отчаиваться. Наступали минуты, когда я думал, что всё уже кончено, и цепляться за эту бессмысленную жизнь незачем. Но затем я успокаивал себя тем, что ещё не всё потеряно, и можно надеяться на лучшее.
   Всё шло своим чередом, пока не наступил день, которого я так долго ждал. Правда, он принёс совсем не те результаты, и в этом опять был повинен я.
  

* * *

  
   У Афродиты дела тоже шли по наклонной вниз. Она корила и ругала себя за то, что не может первой прийти к Арти и помириться с ним (они даже не ссорились, - оправдывала она себя), но в то же время, каждый день она ловила на себе сальные взгляды мужиков, так или иначе связанных с ней по работе. Те беспардонным образом раздевали её глазами, хотя раньше такого не было, и девушка не знала, куда от этого деваться.
   На душе скребли кошки, да и в популярности наметился спад, так как теперь она не отдавала песням всю себя, а пела их лишь для того, чтобы спеть.
   Наступил вечер, когда к ней снова подошёл продюсер и сказал ей:
   - Прошёл уже почти месяц с нашего с тобой разговора, а ты всё ещё не вернулась к Арти. Мне кажется, что скоро нам придётся возобновить наш разговор, и если ты вновь будешь упираться, думаю, нам придётся расстаться.
   - Я понимаю это, - прошептала девушка.
   - Да что ты можешь понимать? - всё с теми же презрительными нотками в голосе сказал продюсер. - Тебе навсегда придётся позабыть о сцене. Я сделаю так (а я могу это сделать, уж поверь мне на слово), что тебя никто и никогда не возьмёт ни в один концерт.
   - Ясно.
   - Я надеюсь. - Мужчина развернулся и пошёл к машине.
   В этот вечер Афродита твёрдо решила, что на следующий день пойдёт к Арти. Дальше так продолжаться не могло.
   Она решила пойти домой пешком, и уже подходила к нужному подъезду, когда...
  

* * *

   В этот же день, только несколько раньше Арти посетил депрессивный психоз на нервной почве. Он в буквальном смысле не мог найти себе места и метался по квартире, словно разъярённый лев по клетке. Его посещали различные, бредовые мысли, но в основном, в его голове крутились обрывки смутных образов и куски из старых давно забытых фильмов про любовь.
   Он мог подойти к стене и со всей силы ударить по ней кулаками, потом развернуться, облокотиться об неё и сползти на пол. После он неожиданно срывался с места и бежал в другую комнату до следующей стены, и так далее несколько часов подряд.
   Норд с грустью в глазах наблюдал за всем этим несусветством, но не вмешивался, потому что понимал, - это совершенно бесполезно.
   Артист допил из бутылки оставшийся коньяк, и стал внимательно рассматривать этикетку, будто ни разу её не видел, или разглядел на ней нечто, чего не было раньше. Затем он бросил взгляд на сервант, за стеклянными дверцами которого была расставлена очень красивая и дорогая хрустальная посуда, перевёл его на бутылку, и снова на сервант. После размахнулся и со всей силой послал пустую бутылку из-под коньяка прямо в стеклянные дверцы. Послышался звук разлетающейся вдребезги посуды, и поток хрустальных и стеклянных осколков хлынул на пол. На то мгновение это зрелище поглотило внимание артиста, а звук бьющегося стекла стал единственным в мире. Но вскоре он очнулся от очарования разрушением и заорал:
   - Ты слышишь?!
   Да, точно также начиналось и стихотворение, которое он знал наизусть, но до последнего времени не понимал его смысла до конца.
   В его голове, как нарисованный возник образ Афродиты, и он с обречённостью в голосе, иногда срываясь на крик, стал декламировать ей это стихотворение, рифмы которого отскакивали от стен, опустевшей ныне квартиры и продолжали ещё жить некоторое время, повторяемые эхом.
  
   Ты слышишь?
   Нет, ты не слышишь меня!
   Я бьюсь, я разбиваюсь о камни.
   Ты дышишь...
   Ты, может быть, дышишь, любя,
   А я...
   Я в щепки крошу деревянные ставни,
   И вырываюсь на волю,
   Полную ярких огней;
   Столько в ней сладостных дней,
   Что я забываю о боли,
   И засыпаю
   На чутких и нежных руках
   Новой хозяйки.
   Душой отдыхаю,
   Витаю в розовых снах и мечтах,
   Катаюсь на облаках,
   И без утайки
   Свой мир раскрываю душам других,
   Тебе же пишу и пишу этот стих,
   Надеюсь, его прочитаешь;
   Ты знаешь...
  
   Он на секунду замолчал, чтобы перевести дух, и окинул комнату пустым, ничего не видящим взглядом. Он понял, что без Афродиты его жизнь закончена.
   - Ты знаешь? - прошептал он.
   Арти совершенно не видел, что фигурка добермана, стоявшая на серванте, оказалась в опасном положении: на самом краю его поверхности, и теперь любое неосторожное движение могло привести к тому, что маленький Норд мог упасть на пол и разбиться.
  
   Ты знаешь?! - орал Арти.
   Нет, ты не знаешь меня!
   Кричу,
   И в сердце вгоняю забвенье;
   Летаешь...
   Но ты же летишь в никуда!
   А я...
   Я душу терзаю с остервененьем
   И злую предчувствую боль, -
   Так было тысячи раз,
   Изведав новый отказ,
   Я снова играл эту роль.
   Теперь-то я знаю,
   Что значит предательство тех,
   Кому доверяли.
   Дверь закрываю, -
   Ты свой не искупишь уж грех,
   Рабынею плотских утех
   Ты не стала едва ли.
   Себя раскрываешь душам других,
   И здесь после нас остаётся лишь стих,
   Надеюсь, меня ты простишь;
   Ты спишь...
  
   Теперь ему казалось, что стихотворение написано о них с Афродитой и для них, но его затрясло, когда он вспомнил его окончание.
   - Нет, этого не может быть! - уверял он сам себя.
   Стало душно. Исчез воздух. Совершенно нечем дышать. Арти открыл дверь на балкон и вышел. Ему в лицо ударил свежий и слегка морозный октябрьский воздух. Мужчина вдохнул его полной грудью, и ему заметно полегчало. Ему захотелось жить, но всё-таки осталось что-то, что угнетало его.
   - Ты спишь? - спросил он в пространство, и последние строки этого непонятного стихотворения всплыли в его памяти. -
  
   Нет, ты не спишь и не ждёшь!
   Я пью,
   Я упиваюсь свободой!
   Горишь
   Своей красотой и поёшь...
   Поёшь
   О том, что разлука дана нам природой.
   А что же случится потом,
   Когда наша рухнет порука? -
   Стрелою заржавленной мука
   Вопьётся в сердце моё!
   И понимаю,
   Что скоро придёт моя смерть
   Новой подругой.
   Я тоже летаю!
   Но только на голую твердь!
   Закончится вся круговерть,
   И грудью упругой
   Вскормит меня новая мать,
   И снова начну я любить и страдать
   О том, что пером не опишешь.
   Ты слышишь?
   Ты слышишь?!
   Ты слышишь...
  
   Он без сил облокотился на ограждение балкона, и его голова безвольно упала на грудь. Он с удовольствием вдыхал воздух, который был сейчас всем, чем обладал Арти.
   Нет, воздух, это не всё. Сзади мужчина услышал знакомое прерывистое дыхание и обернулся. Норд стоял в проёме балконной двери и просящим взглядом смотрел на хозяина, а в зубах у него был поводок.
   - Что, Норд, погулять хочешь?
   Норд кивнул.
   - Ну, это нам не понадобится, - сказал артист, вынул поводок и бросил его в темноту комнаты. - Пойдём так, всё равно в таком состоянии ты никуда не денешься.
   Норд снова кивнул.
   Когда они вышли из подъезда, пёс повёл хозяина прямиком туда, где жила Афродита.
  

* * *

   Честно говоря, в этот день я с самого утра чувствовал, что что-то должно произойти. Что-то не просто необычное, а из ряда вон выходящее, как сказал бы мой хозяин. Предчувствие меня не обмануло.
   Кстати, о хозяине. В этот день я так же понял, что больше медлить ну никак нельзя, потому что он чисто по-человечески сходил с ума. Когда он немного успокоился после того, как в щепки разнёс полквартиры, я взял в зубы поводок и подошёл к нему. Намёк он понял. Сегодня я хотел гулять только с ним и ни с кем другим. К счастью, ему тоже необходимо было прогуляться. На улицу мы пошли без поводка, мы были друзьями, и он доверял мне. Он знал, что я не буду делать никаких глупостей вроде приставания к прохожим. Быть бы мне настолько же уверенным в этом, было бы всё в порядке.
   Когда мы выходили из подъезда, нос к носу столкнулись с моей нянечкой, по совместительству новой домохозяйкой.
   - Добрый вечер, - поздоровался с ней мой хозяин.
   - Добрый вечер, - ответила она.
   - Мы тут с Нордом прогуляться решили.
   - Это очень хорошо, а то Вы последнее время так мало уделяете ему внимания.
   - Да уж... Простите, там в квартире небольшой беспорядок, Вы уж приберитесь там, пожалуйста.
   - Конечно, конечно, - ответила эта пожилая женщина и с сочувствием и пониманием посмотрела на Арти.
   - Мы скоро придём, - сказал он, пряча свои глаза.
   - Хорошо. - И она скрылась в темноте подъезда.
   А мы пошли дальше. Чувствовал я себя хуже некуда: голова болела, в лапе постреливало, остальные - словно ватные. Мне казалось, что ещё немного, и я развалюсь по кускам, но дело сделать надо обязательно.
   Наконец, в наше поле зрения попал подъезд, в котором обосновалась Афродита. Я стал выжидать. По моим расчётам она вот-вот должна была показаться.
   От подъезда нас отделяла дорога, проходившая между домом, в котором жила девушка, и сквером, по которому мы с хозяином в данный момент прохаживались. Движение по этой дороге было не очень напряжённым, поэтому я знал, что не пропущу её.
   Но вот и она.
  

* * *

   В это же время в квартире Арти домработница начала приводить всё в порядок. Она тщательно собрала все осколки, затем подмела пол, чтобы быть уверенной, что никаких даже самых мельчайших осколков не осталось.
   Как-то ненароком она глянула на сам сервант и увидела, что он покрыт толстым слоем пыли. Как человек исключительной чистоплотности, она не могла этого так оставить, поэтому тут же взяла тряпку, и стала стирать пыль с серванта. Сервант покачнулся.
   Фигурка, стоявшая на самом верху, тоже покачнулась.
  

* * *

   Как только я заметил Афродиту, сразу же дал знать об этом хозяину. Он тоже увидел её, но просто стоял и смотрел, когда надо было бежать, падать на колени, просить прощения и делать ещё пёс знает что для того только, чтобы помириться и быть вместе.
   Тогда я залаял, что было сил, но Афродита меня не услышала. По всему было видно, что она шла настолько занятая своими серьёзными мыслями, что даже не узнала моего голоса.
   Положение надо было спасать последним доступным мне способом.
  

* * *

   Сервант в очередной раз дёрнулся под рукой домохозяйки, и фигурка добермана, окончательно потеряв опору, полетела на пол.
  

* * *

   И я рванул к ней, что было сил. Я пробежал по скверу за доли секунды, и мой хозяин даже опомниться не успел.
  

* * *

   Фигурка всё падала и падала, как в замедленной съёмке.
  

* * *

   - Норд! Норд! - Слышал я сзади, но продолжал усердно работать лапами, хотя боль, пронзившая тело, стала нестерпимой.
   Я пулей вылетел на проезжую часть и... оступился. Из-за этого пришлось перенести вес на раненую лапу. В глазах потемнело, и я понял, что теряю сознание.
   В последний момент я увидел, что прямо на меня с бешеной скоростью летит машина. И тогда я завыл. Так завыл, как никогда в жизни...
  

* * *

   Глиняный Норд перестал существовать. Он разбился на десятки мелких осколков и превратился в гору ненужного мусора.
  

* * *

   Водитель такси не ожидал ничего плохого, когда мчался, чтобы выполнить заказ. Внезапно, словно из ниоткуда, перед его машиной появился доберман. Затормозить он не успевал, а выворачивать руль было нельзя, потому что с одной стороны был тротуар, по которому шла толпа народа, а с другой - встречная полоса, где мчались другие автомобили, а дальше был сквер, тоже битком набитый людьми.
   Раздался визг тормозов, треск лопающихся покрышек и предсмертный вой несчастного пса. Всё вместе это слилось в ужасную какофонию, и многим людям захотелось оглохнуть, чтобы никогда больше не слышать ничего подобного.
   Удар был такой силы, что машину развернуло и вынесло-таки на тротуар, однако по счастливой случайности никто не пострадал.
   Кроме Норда разумеется. Даже водитель такси отделался лёгким испугом и мелкими царапинами.
  

* * *

   Афродита увидела Норда буквально за секунду до того, как всё произошло. На её глазах пёс оступился, и тогда удивление в её глазах сменилось самым настоящим ужасом. Она прекрасно видела машину, несущуюся прямо на Норда, и понимала, что это конец бедного пса, но сделать уже ничего не могла.
   Она не могла даже кричать. Предсмертный вой Норда оглушил её так же, как и всех остальных, но она в нём услышала мольбу о помощи, обращённую к ней, на которую она не могла откликнуться.
   От удара пса подняло на воздух, и тело пролетело с десяток метров прежде, чем упасть к ногам девушки.
   Горькие тёплые и солёные слёзы заливали её лицо, размывая тушь. Она упала на колени, запустила обе руки в липкую от крови шерсть бывшего друга и отчаянно ревела.
   Внезапно она осеклась на полувскрике, потому что глаз пса, обращённый в её сторону открылся. В нём светился чистый, незамутнённый разум. Норд говорил ей этим взглядом.
   Ну, вот и всё, - сказал он ей. - Мы больше не будем вместе, но я прошу тебя об одном одолжении. Я хочу, чтобы моя смерть соединила тебя с моим хозяином. Я знаю, что у вас - людей - есть правило, что воля умирающего - это закон, так вот, это моя последняя воля.
   - Я всё поняла, - прошептала Афродита.
   Сквозь толпу собравшихся зевак к ним прорвался Арти.
   - Как он?! - с ходу закричал хозяин пса.
   - Врача! Быстро! - скомандовала певица. - Он ещё жив, но...
  

* * *

   - Шансов нет, - сказал врач, чрезвычайно быстро прибывший по вызову. - У него же переломано больше половины костей. У него обширные кровоизлияния по всему телу. Он уже труп, только ещё дышащий по какой-то иронии судьбы.
  

* * *

   - Мы ничего не могли сделать, - сказал врач ветеринарной клиники, в которую Норд был доставлен висящим на тоненьком волоске жизни.
   Теперь этот волосок оборвался.
   - Вы знаете, - продолжал врач, пока Афродита и Арти переваривали полученную информацию, - надежды не было никакой. Могу сказать только, что я первый раз в жизни видел живое существо с такими повреждениями. Но... может быть, конечно, Вам это не интересно, но перед смертью он не мучился. Он умер спокойно.
   Слово "умер" как будто стало командой к действию для Афродиты, и она, не стесняясь никого, зарыдала в полный голос.
   Как ни странно, но Арти не сделал ни единой попытки успокоить её. Естественно ему было не лучше, но он же мужчина, и перед ним рыдала его любимая девушка.
  

* * *

   Арти не видел глаз Норда перед смертью пса, а потому не знал, о чём он просил. Хоть об этом ему и сказала Афродита, пока они ехали в клинику, но для него-то всё было не так, как для неё, а совершенно по-другому.
   По его мнению, Норд кинулся к Афродите, потому что давно не видел её, а потому-то, что он попал под машину - это целиком и полностью её вина. А простить смерть своего ангела-хранителя он не мог никому, даже девушке, которую любил теперь больше жизни.
   - Это ты его убила, - сказал он ей, когда они вышли из клиники и пошли, куда глаза глядят.
   - Что?! - Афродита даже остановилась от неожиданности.
   - А что слышала. Ведь это он к тебе сломя голову побежал-то. Ведь не уйди ты от нас, то ничего бы этого не было, и Норд был бы жив. А теперь...
   - Как? - Девушка до сих пор находилась вне себя от изумления. - Как ты можешь обвинять меня в том, в чём я не виновата? Если уж на то пошло, то это ты виноват, что не пристегнул его на поводок!
   - Да что ты в этом понимаешь?! - Арти тоже сорвался на крик. - Норд же был самым умным псом в мире!
   - Я это знаю, - прошептала девушка.
   - Да если бы не ты, - продолжал распаляться бывший хозяин Норда, - то мы бы до сих пор жили бы с ним душа в душу! А ты погубила его! Надо было тебе в тот вечер всё-таки прыгнуть с того грёбанного моста!
   - Не ори на меня! - не сдержалась Афродита.
   - Не перебивай меня! - кричал Арти.
   Все проходящие косились на них, но они ничего не замечали, кроме объекта своей новоиспечённой ненависти.
   - Ты, проститутка хренова, и хвоста моего Норда не стоишь! Убирайся вон из моей жизни! И убирайся вон со сцены! Потому что тебе там совершенно нечего делать! Понятно?! Я сегодня же позвоню твоему продюсеру!
   - Делай, что хочешь, - с презрением в голосе сказала Афродита, развернулась и пошла прочь.
   Арти долго смотрел ей вслед, и постепенно в голову к нему закрадывалась мысль, что он потерял всё, и теперь-то ему точно конец, потому что без Норда и без Афродиты жизни для него и вовсе не будет.
  
          -- девятая. Ноябрь.
   - Вон отсюда! И чтобы ноги твоей не было на этой студии, пока не бросишь пить!
   Эти слова Арти вспоминал весь сегодняшний день, и даже сейчас, когда он порядочно набрался, они не давали ему покоя. Он понимал своего продюсера, но всё равно было обидно, что его, заслуженного артиста России так откровенно ткнули рожей в собственное дерьмо. Да что там говорить, на месте своего продюсера, он сделал бы то же самое.
   Артист не выходил из штопора несколько недель подряд, и даже в местах, где необходим был представительный вид, он появлялся мало что "подшофе".
   Сегодня были расставлены все точки над "i", и Арти с позором выгнали со студии, где шла работа над его новым альбомом. Ему было ясно сказано, что до тех пор, пока он снова не сможет держать себя в руках, на студии он может не появляться, а если он не выберется из этого цейтнота, то тогда: прощай карьера и жизнь в довольствии, а значит опять: здравствуй голод, нужда и нищета.
   Он сидел в гостиной и с неимоверной силой жалел себя, потому что больше это сделать было некому; ушла даже домработница.
   Арти поднёс бутылку ко рту, но та оказалась пустой. В баре не осталось ни бутылочки - сказывался длительный запой. Где-то на кухне он нашёл свой кошелёк - тишина. Пачка мятых сотенных купюр нашлась в пиджаке - жить можно.
   Но надо идти на улицу. Хотелось ещё выпить. Бывает такое состояние, когда хочется только одного: выпить. И напиться. Причём, до поросячьего визга, до дурноты, до полного забытья. Вот именно такое состояние было сейчас и у бывшего хозяина Норда.
   Ноябрь выдался очень холодным и снежным. Создавалось впечатление, что уже наступила зима, хотя до неё было ещё две недели.
   Когда Арти вывалился из подъезда на улицу, то стоял уже глубокий вечер, и с чёрного неба валил белый пушистый снег. Он падал на волосы мужчины и не таял, постепенно превращаясь в причудливый головной убор.
   Несмотря на позднее время, мужчина нашёл на углу соседней улице открытую пивнушку. Там он заказал две порции по сто пятьдесят и бутылку на вынос.
   - Вы не замёрзнете? - поинтересовался у него бармен, обратив внимание, что на Арти не было ничего поверх тоненького свитера. - Ведь на улице вон, как холодно.
   - Да нет. Спасибо, что поинтересовались, - ответил артист, - я живу здесь рядом.
   - Эй, а ведь я Вас знаю, - сказал бармен, вглядевшись в лицо посетителя.
   - Я тебя тоже, - серьёзно заметил Арти.
   - Ну, и кто же я? - опешил бармен.
   Арти одну за другой выпил обе порции горькой, занюхал долькой лимона, потом засунул её в рот, левой рукой схватил бутылку и направился к выходу. Около двери он остановился, обернулся и серьёзно ответил.
   - Ты - бармен.
   И вышел вон.
   На улице его встретила настоящая вьюга. Было видно не дальше, чем на метр, поэтому, учитывая состояние артиста, было неудивительно, что он потерялся в этой белесой мгле.
   Спустя час он устал блуждать меж домов и припаркованных машин и опустился прямо на снег. После выпил всё, что оставалось в бутылке, но даже водка не согрела его.
   Когда же он попытался подняться на ноги, то просто не смог. Через полчаса всем своим видом он напоминал обыкновенный белый холмик.
  

* * *

   С тех пор, как погиб Норд, Афродита переоценила многие ценности в жизни и думала, что многое поняла, но её существование снова было лишено смысла, а это значило, что она до сих пор была маленькой глупенькой девочкой.
   У неё не было пристрастия к алкоголю, или чему-то подобному, поэтому она просто не знала, как можно расслабиться и избавиться от стрессов, которых в последнее время было очень много.
   Казалось, что всем окружающим глубоко наплевать на её депрессию, и с каждым днём к ней липло всё больше и больше мужиков. Она уже не знала, как ей от них избавиться.
   В этот же месяц произошло ещё одно событие, которое подвигло её на принятие нестандартных решений. Точнее будет выразиться, что это было одной из причин.
   На одном из концертов, после её выступления к ней из зала поднялся молодой человек с цветами, в котором она с удивлением и каким-то ещё чувством, похожим на грусть об ушедшей любви, узнала своего бывшего парня, отец которого так жестоко обошёлся с ней.
   Но он не узнал её. А если и узнал, то не поверил своим глазам. Он подарил ей цветы и вернулся на место.
   После концерта она специально проследила за ним. Он пришёл на концерт с миловидной девушкой, которую обнимал так нежно и аккуратно, будто дорогущую хрустальную вазу. И целовал её с таким видом, словно сдувал пылинки с чего-то невероятно ценного.
   Афродита почувствовала горечь во рту, и неприятный комок образовался у неё в груди. Она-то думала, что с чувствами к этому человеку покончено навсегда, но на самом деле оказалось всё по-другому. В довершение всего оказалось, что она жутко ревнует.
   Но долго предаваться этим мыслям ей не дали.
   - Я тебе даю двадцать четыре часа, чтобы во всём разобраться, - сказал подошедший к ней продюсер. - Или же тебе придётся исполнять все мои прихоти и желания некоторых моих друзей, или же забудь о карьере.
   Это был конец. Девушка прекрасно знала себя, поэтому отдавала себе отчёт, что не сможет стать куклой для удовлетворения грязных и потных мужиков, но так же она и не могла принять мысль, что больше никогда не будет выступать на сцене. После шумного успеха она не смогла бы отсиживаться в какой-нибудь крысиной норе. Да и на что? Без любимой работы у неё не будет даже средств к существованию. Поэтому выход был только один. По крайней мере, ей так казалось.
   Решение зрело уже давно, но, выйдя на улицу, где сыпал без остановки густой и пушистый снег, она почему-то подумала, что оно только что пришло ей в голову.
   - Да, пожалуй, я так и сделаю, - сказала она неизвестно кому с железной уверенностью в голосе.
   Афродита не стала заходить на стоянку, где её ждала машина, а пошла прямиком к тому мосту, на котором её однажды встретил Арти, прогуливаюсь с Нордом.
  

Эпилог.

   Она шла по улице, и пурга мела ей в лицо. Её волосы и воротник дублёнки покрылись толстым слоем снега. В душе было необычно и невыносимо пусто, как будто смерть уже пришла, но пока не коснулась тела.
   Но вот и мост. Он всегда связует. Для одних он связует два берега, и люди переходят по нему с одного на другой, а для неё он должен был связать две жизни: эту и ту, которая наступает после смерти. Мост и здесь не изменял своему назначению.
   Девушка подошла к перилам и посмотрела вниз.
   Сегодня это будет сделать гораздо легче, - подумала она с мрачным оптимизмом, - потому что в этой молочной непроглядности даже набережной не видно.
   Я полечу. Я буду лететь, как свободная птица. Пускай не долго, но всё-таки я познаю то, что не суждено многим людям. Сегодня я стану самой счастливой на всём белом свете, а пока...
   Пока надо попрощаться с этим миром, который не дал мне ничего хорошего.
   Завораживающая картина предстала любому, кто захотел бы прогуляться в это время около того моста. Представьте себе: мёртвая тишина; ветра нет вовсе; снег валит крупными хлопьями. Мост через реку, и на этом мосту стоит девушка (притом известная певица) и смотрит куда-то вдаль. Гораздо дальше белесой пелены, загородившей собою всё пространство.
  

* * *

   Арти представлял собою большой сугроб, но ему не было холодно. Мужчина пребывал в том состоянии, когда уже ни холодно, ни жарко и ничего не хочется. Он находился в прекраснейшем в своей неповторимости забытьи, после которого все обычно уходят с этой земли без возврата. Его разум плавал в густом обволакивающем ничто.
   Вдруг в это ничто пробилось нечто, чему там совершенно не было места, как если бы Жизнь пришла в гости к Смерти. Арти уже "уплывал" в иные миры и сферы, но теперь возникло препятствие, которое можно было преодолеть, но...
   Но это было слишком знакомое ощущение. Что-то связанное с радостью и счастьем. Он когда-то испытывал нечто подобное, и в прошлый раз он ни разу не пожалел, что поддался этому импульсу. Как будто кто-то толкнул его, но только не физически, а мысленно. Что-то знакомое. Да-да-да. Толчок повторился. Ещё раз. Снова. Это стало, как пульс. Как биение сердца.
   Зов. Точно! Его зовут! Как он раньше не догадался?! Кто-то нуждается в его помощи. Он должен, нет, он просто обязан помочь.
   Арти открыл глаза. Всё бело. Снег. Он в куче снега. Кое-как неловкими движениями окоченевших рук он освободил себя из снежного плена и с грехом пополам поднялся на негнущиеся ноги. Чувствовал он себя, как перемороженный бифштекс, но...
   Зов. Зов - это было сейчас самое главное. Он услышал. Где-то совсем рядом кто-то повизгивал. Через четырнадцать шагов, на которые ему потребовалось без малого десять минут, он увидел, что на чистой земле под трубой теплотрассы скукожилось тёмное пятнышко.
   Это был щенок добермана одного-полутора месяцев от роду.
  

* * *

   Ну, Вы, конечно, понимаете, что я просто не мог этого вот так оставить.
  

* * *

   Фигурка добермана с надписью "Nord" внизу, сделанная из глины или из какого-то другого материала занимала своё место на поверхности серванта.
  
  

Конец.

25.08. - 04.09.2003

Содержание:

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Все стихи и тексты песен, кроме помеченных особо, - Дмитрий Дубов.
  

Дмитрий Дубов.

  

Норд.

  
   40
  
  
   41
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"