Дубов Сергей

                                     НАХОДКА

     То  был  обыкновенный  осенний  день.  В  Москве  уже  стояла  осень, хотя
  заканчивалась   только   первая  ее  неделя.  В  окне  налитое  свинцом  небо
  провоцировало  на  ожидание  бабьего  лета.  По  телевизору  опять передавали
  сообщение  об  очередном  убийстве  высокопоставленного  чиновника,  а я ждал
  прогноз  погоды в конце новостей. Телефон неестественно часто зазвенел, даже,
  пожалуй,  для междугородки слишком часто. Удивительное изобретение: ты здесь,
  а  на том конце провода может быть совершенно любое место планеты и ты вдруг,
  непостижимым  образом,  переносишься  туда  и получаешь бесценную возможность
  пообщаться  с  кем-то,  находящимся  от тебя на недосягаемом удалении. Я снял
  трубку.
     - Бостон на проводе. Разговор за ваш счет. Соединять?
     - ? Нет.
     И телефон рассоединился.
     Это  еще  что  за  шутки  за  мой счет? У меня знакомых за границей нет и,
  вообще,  я  'чист',  как младенец во всех отношениях. Не сидел, родственников
  там  не  имею  и  с  пятой статьей все в порядке. Поэтому звонок этот, в наше
  смутное время, ничего хорошего не предвещал, а оплачивать чью-то кривую руку,
  неправильно  набравшую  мой  номер,  никакого желания у меня не было. Телефон
  зазвонил  снова.
     - Бостон за ваш счет, будете говорить?
     - Ладно, давайте.
     В конце, концов, этот кто-то на том конце слишком настырный, и если первый
  раз  случайность,  а  второй  - совпадение, то подтверждения закономерности я
  ждать, пожалуй, не буду.
     - Уходите, бросайте все и уходите. Сейчас же!
     - С кем говорю?
     - Это не важно. Вам угрожает опасность и поэтому, чем быстрее вы уйдете из
  дома, тем лучше для вашей собственной безопасности!
     - Да что, происходит, куда вы звоните?
     В этот момент раздался звонок в дверь.
     -  Не  открывайте!  Ни  в коем случае не открывайте. Сделайте вид, что вас
  нет,   а  еще  лучше  бегите  через  вторую  дверь!  Интересно,  почему  этот
  сумасшедший решил, что в московском многоквартирном доме есть вторые двери? И
  я раздраженно кинул трубку. В дверном глазке я увидел человека, который стоял
  на  достаточном р асстоянии, что бы его можно было увидеть полностью. В руках
  он держал папку и, похоже, на лестничной клетке был один.
     - Кто там? - Задал я вопрос.
     - Я из совместной компании, можно с вами поговорить?
     Я  отворил дверь и увидел на пороге приятного мужчину средних лет. Одет он
  был  в  очень дорогой черный костюм и элегантную обувь. Он переступил порог и
  протянул  руку.  - Ричард Гордон, - представился незнакомец. - Я из кадрового
  агентства, - и он протянул визитку.
     - Позвольте пройти? - Да, пожалуйста, вот сюда.
     Он сел за стол, раскрыл папку и достал мое резюме двухлетней давности. 'Вы
  искали работу, не так ли?' - сказал он с иностранным акцентом.
     -  Да,  но  это  было несколько лет назад. У меня есть место, которое меня
  вполне устраивает, и я не хотел бы менять работу сейчас.
     -  Но  у  нас  есть для вас вакансия, от которой вы не сможете отказаться.
  Общение с людьми, руководящая должность и очень хорошая зарплата.
     -  Да, но я еще раз вам говорю, меня вполне устраивает место, где я сейчас
  работаю.  Потом, с чего вы решили, что меня интересует должность, связанная с
  общением?
     -  Нет,  нет.  Возможно,  вас  и  не интересует, но вы заинтересовали наше
  руководство,   а  если  такое  происходит,  то  наша  компания  не  стоит  за
  средствами. И он назвал такой оклад, от которого у меня закружилась голова. С
  его слов я ежемесячно мог зарабатывать столько же, сколько сейчас сидя в углу
  офиса  и  работая  с компьютером за год! - Конечно, придется пройти несколько
  тестов,  собеседования  и  испытательный  срок, но если вы нас, действительно
  устроите, то, поверьте, обиженным не будете.
     - И все-таки я не совсем понимаю, а почему именно я?
     -  Видите  ли,  у нас сменился менеджерский состав, и было принято решение
  изменить  кадровую и управленческую политику. Как бы это сказать, мы считаем,
  что  на  некоторые  должности  нужно  набирать неспециалистов. Просто людей с
  трезвым  взглядом на окружающее. А ваше резюме показалось нам интересным. Что
  с вами?
     Он  удивленно смотрел на меня, и я уже, начавший почесывать пальцы, понял,
  что  у  меня  начинается  аллергия.  Я взглянул на руки и увидел проступающую
  сыпь.  Дышать  становилось  все тяжелее. Кинувшись в ванную за ингалятором, в
  зеркале  я увидел опухающее лицо. Только после нескольких вдохов живительного
  аэрозоля, мне стало легче.
     -  Кажется,  у  меня  аллергия  на какую-то пыль, - сказал я, вернувшись в
  комнату, где сидел Ричард.
     - А давно у вас она?
     - Да с рождения, похоже. Как-то пытался лечиться, но пробы ничего не дали.
  Говорят  только  -  аллергия,  а на что... знали бы на что - вылечили. Наверное
  что-то  экзотическое,  потому  как бывает не часто. Ну и плюнул я, раз в пять
  лет по обещанию... Баллончик с собой ношу и ладно.
     -  Ну  что  ж,  я  пойду,  раз  вы себя плохо чувствуете. Думаю, мы с вами
  созвонимся  позже.  К тому же у вас есть моя визитка. И он неестественно живо
  встал и, распрощавшись, ушел.
     Вот так новость. Пришел, огорошил и ушел. Да и в коем-то веке видано, чтоб
  для   предложения   работы  обычному  клерку  посылали  человека,  да  еще  и
  'руководителя   отдела   внешних   связей',   как   было   написано   на  его
  карточке.
     Я  включил  компьютер,  нашел  свое  старое  резюме  и еще раз внимательно
  прочитал  его.  Ничего  интересного,  родился,  крестился, женился, развелся.
  Служил,  правда.  Умений  тоже никаких особенных. Учился на программиста, вот
  теперь тыкаю кнопки, как умею. В общем, живу как все.
     Зуд  понемногу  отступал.  Видимо, этот мужик пыль экзотическую и принес с
  собой.  Интересно  было  бы  знать,  на что меня все-таки так обсыпает? Боже,
  дался  я  им.  И  этот,  сумасшедший, из Бостона? Что же они все-таки от меня
  хотят?
     Через  два  дня  я  сидел  в  шикарном  кабинете перед солидным человеком,
  который  непринужденно интересовался моей жизнью и рассказывал о деятельности
  своего  кадрового  агентства.  Мне пришлось только объяснять, почему у меня в
  резюме  отличается дата рождения от паспортной. В свое время, после утери, мы
  восстанавливали  свидетельство  о  рождении и, как это иногда бывает, в новый
  документ  вкралась  ошибка.  При  его заполнении месяц рождения был перепутан
  вместо  седьмого  на  первый.  Заново все переделывать родители не стали, а в
  паспорте  естественно  дата  оказалась  неверной. Но я, как честный человек в
  резюме  все-таки  писал  настоящий  свой  возраст, да, к тому же, какое имеет
  значение разница в полгода?
     Так  что,  со  мной  уже  предварительно  побеседовали и, поэтому сейчас я
  ожидал, что меня введут в курс моих обязанностей.
     - Все что от вас будет требоваться, это тестировать людей, - сказал мистер
  Брук,  так  называть  его  было  велено  мне секретаршей на входе. - Создайте
  информационный  центр, возьмите столько компьютеров, сколько вам потребуется,
  если будет необходимо, мы выделим вам помощника. Основное условие заключается
  в  том,  что  вы  должны будете во время тестирования сидеть рядом и помогать
  соискателю, если в этом возникнет необходимость.
     Работа  меня ждала непыльная, опасений, вроде бы, никаких не вызывающая, и
  я  согласился.  А  чего,  спрашивается  отказываться?  Мне дали свой кабинет,
  приличный компьютер, несколько человек в день мне приходилось проводить через
  тесты,  обрабатывать  результаты  и все. Коммуникативности от меня большой не
  требовалось, соседний отдел находился за стеной и поэтому мне никто не мешал,
  как и раньше.
     Где-то  через  неделю,  после  встречи  с  Ричардом Гордоном, с которым я,
  кстати,  близко  больше  и  не  общался  (так,  только  на  расстоянии,  если
  встречались  взглядами,  кивали  друг другу и все), приступ удушья повторился
  снова.  Это  случилось  во  время тестирования молодого человека откуда-то из
  Чувашии.  Где-то минут через двадцать, как он появился в моем кабинете, после
  того,  как  я усадил его за тест-программу, начался приступ. Это чувство ни с
  чем  не  спутаешь.  Комок  подпирает  к  горлу  и медленно, но верно затыкает
  дыхательные  пути.  Дышать  становиться  все  труднее,  на  выдохе появляются
  свисты,  накатывает  панический  ужас,  причем  все  это  может произойти так
  быстро,  что  до заветного флакончика с аэрозолем можно, попросту и не успеть
  добраться.  Так случилось и в тот раз. Когда я очнулся, я лежал на полу. Надо
  мной  стояли несколько человек, рукав рубашки был закатан. Ко мне наклонилось
  женское  лицо  и шепотом спросило: 'Как вы, вам лучше'? - Спасибо, я себя уже
  нормально чувствую. - Я поднялся и медленно побрел к стулу.
     - Меня зовут Ольга, Ольга Эдуардовна Тотрова. А Вы...
     - Антон. - Представился я.
     - Я инспектор по кадрам, работаю в соседнем отделе. С вами часто такое?
     - Второй раз за последний год, - честно ответил я.
     А она ничего, достаточно молодая, миловидная. Голос приятный.
     - Это вы мне укол сделали?
     -  Да,  я  училище  медицинское  заканчивала,  поэтому  здесь  еще  и  как
  медработник неофициальный, что ли.
     С  Олей  мы  возвращались  домой  вместе.  Оказалось, что она живет в моем
  районе, и я подвозил ее до дома.
     -Вообще, честно говоря, у меня складывается впечатление, - говорила она, -
  что  фирма существует для чего-то другого. Допустим, отмывают деньги, однако,
  так деньги не отмывают. К тому же очень много иностранцев. Хотя, само по себе
  это  не  удивительно  -  ведь  фирма иностранная, но вот, удивительно то, что
  буржуи  организовали  именно  кадровую компанию и кадры ищутся, далеко не для
  внешнего  рынка,  а  в  основном  для наших, отечественных предприятий. Ну и,
  спрашивается,  какого  черта,  иностранцам  лезть  конкурировать в эту сферу,
  которую, к тому же, никак нельзя назвать прибыльной?
     Она  непринужденно  щебетала,  и  время  в  дороге пролетело незаметно. Мы
  договорились,   что   утром   я  ее  захвачу  по  пути  на  работу,  и  тепло
  попрощались.
     Через  пару  дней все повторилось, правда, тогда я уже спохватился раньше,
  чем потерял сознание и успел выскочить из кабинета, истерично разряжая в себя
  ингалятор.  Дома в тот день я серьезно задумался над происходящим. Один раз -
  случайность,  второй - совпадение, третий - закономерность. У меня конечно, и
  раньше  были похожие приступы, но чтоб за полторы недели три раза! Нет, этого
  не  может  быть. Так или иначе, дрянь, на которую у меня такая реакция, так и
  прет из места, где я работаю. Хотя странно, люди, которые приходили в поисках
  работы,  они  то  каким образом могли быть между собой связаны? А ведь именно
  они  носители аллергена. Чувство смешанного со страхом любопытства овладевало
  мной  все  с  большей силой. Если еще раз такое повторится, надо будет что-то
  делать. Ну не увольняться же, в самом деле, из-за этого?
     В  резюме  этих  двоих,  взятых  у  Ольги,  я не нашел ничего общего. Пол,
  возраст,  место  жительства  и рождения - все было разное. Люди никак не были
  связаны.  А  еще  этот  Ричард - какое он имеет дело ко всему, ведь на него у
  меня  такая  же  реакция?  Набравшись решимости, я направился в отдел внешних
  связей.  Но  Ричард,  вопреки всем ожиданиям, руки не подал, а даже наоборот,
  довольно  нервно  засобирался,  и под каким-то безумным предлогом выскочил из
  своего кабинета, оставив меня в замешательстве.
     Вторая попытка общения с ним была еще более обескураживающей, Гордон как с
  цепи  сорвался,  будто  сознательно  провоцируя конфликт. В этот раз мне тоже
  пришлось  убраться несолоно хлебавши. Вскоре астматический приступ повторился
  снова.  На  глазах  у  всего  офиса  я  несся по коридору, с ужасом убегая от
  человека,  сидевшего  в  моем  кабинете.  Нервы  мои  не выдержали и, придя к
  генеральному, я положил заявление об уходе.
     -  Боюсь,  я  не могу его принять, уважаемый Антон Геннадьевич - вкрадчиво
  произнес мистер Брук. - У вас подписан с нами контракт на год, и до истечения
  этого срока, вы не можете уволиться. В противном случае, вам придется покрыть
  неустойку  за расторжение с нами трудового договора. Вы в состоянии выплатить
  фирме свою годовую зарплату плюс проценты?
     Этого  я  сделать  не мог, да и при самых хороших раскладах в любом другом
  месте, чтоб столько заработать мне понадобилось бы как минимум 10 лет.
     - Что же мне делать, у меня здесь постоянно приступы?
     -   Продолжайте  работать.  Если  понадобиться  медицинская  помощь.....  Мы
  что-нибудь придумаем.
     Подавленный   и   расстроенный  я  еле  досидел  до  конца  рабочего  дня.
  Возвращаясь   домой,   я  напряженно  молчал  и  Ольга,  сидевшая  рядом,  не
  выдержала.
     - Почему они тебя не хотят отпускать? Что ты за шишка такая?
     - Да уж, нашли незаменимого.
     -  Давай  подумаем  вместе,  ведь  тебя все устраивает, кроме участившихся
  приступов, значит и решение искать надо в них. Ты лечиться пробовал? - Да, че
  толку.
     -   Значит  необходимо  понять,  что  связывает  людей,  на  которых  тебе
  становилось   плохо.   Завтра   же   я  подниму  все  дела,  и  мы  попробуем
  разобраться.
     -  Да что 'завтра', 'завтра'. Давай прямо сегодня. Ты что вечером делаешь?
  Взял быка за рога, пытаясь перевести тему. - Ольга опешила.
     - Сегодня? 'Аллергию твою лечу' - нашлась она.
     - Отлично! Я, кстати, знаю одно средство. Как ты относишься к коньякам?
     - Антон! Что за пошлость? Я с тобой о серьезных вещах, а ты - 'коньяки'!
     -  Послушай, мы с тобой, можно сказать, уже две недели встречаемся, и хоть
  только в офисе, но зато вечера... проведенные вместе в машине! Знаешь, а я тебя
  приглашаю в гости. Ты готовить умеешь?
     -  Что,  у  тебя? В гостях? Может тебя еще и грудью покормить, потом спать
  уложить и колыбельную спеть?
     -  Ну,  что  касается  первых  двух пунктов вполне обсуждаемо, а петь - по
  желанию. Незаметно мы подъехали к моему дому, и я потащил упирающуюся Ольгу в
  подъезд,   клянясь,   что   все   это   буквально   на  полчаса,  попробовать
  коллекционного  коньяка.  К  тому  же,  я  обязан ей спасением жизни, а такой
  аргумент, чего греха таить, чего-то да стоит.
     Уже  на  следующий  день после работы, сидя в машине, она достала какие-то
  листки.
     - Смотри, по их данным, все трое из разных мест, разных лет рождения, у
  них  разное  образование, один из Чебоксар, другая - из Дагестана, последний,
  на  которого  у  тебя был приступ - москвич. Их интересовали разные вакансии,
  разные  объемы  работ и масштабы искомых фирм. Но работу им предложила одна и
  та же компания, и что любопытно - смотри, какой оклад был положен водителю из
  Чувашии?  А  девочке  этой  с Каспийска? Она, конечно, защитилась, но все же,
  сразу,  в  Москве,  да  такую зарплату. Наконец, последний твой, точнее наш -
  московский  юристик,  до  этого  работал  в  госконторе  и  зарабатывал такие
  копейки,  что  предложение, которое ему сделали, было для него, просто манной
  небесной.
     -  Вот  это  да,  выходит  до  этого  они  не  были знакомы, а мне при них
  однозначно  делалось  дурно,  а, значит, что единственным, что их связывало -
  был  я?! И всем им сделали предложения, от которых ни один не был в состоянии
  отказаться! И собирают их в одном месте. Но вот зачем?
     -  Чего  гадать,  поехали  туда,  да посмотрим, может, кого застанем еще -
  предложила  Ольга. - Только выпей пару таблеток, это новое противоаллергенное
  средство - и она достала из сумочки какую-то коробочку .
     - А пустят?
     - Было бы желание, - весело ответила она.
     Мы  развернулись  и  помчались по выписанному адресу. Когда мы подъехали к
  офису,  внутри  еще кипела работа. Мы показали свои пропуска и, зайдя внутрь,
  подошли к проходной.
     -  Какого  юриста?  У  нас  работает  человек, которого вы ищите, но он не
  юрист.  Он  работает  в  отделе  сбыта.  А  девушка,  которую  вы  назвали  -
  телохранитель,  ну  и  что,  что  инженер,  у  нас  никто по специальности не
  работает. Вам вызвать кого-нибудь?
     -  Мы  бы  хотели  сами  пройти  к  ним,  как  к  ним  говорите попасть? Я
  почувствовал,  как  начинают  почесываться руки. Мимо меня ходили люди. Много
  людей. Надо убираться отсюда. - Дай еще таблетку, - попросил я спутницу.
     - Что начинается? Мы же еще ни с кем не общались.
     -  Как сказать. И я ткнул пальцем на ходящих мимо людей. Быстро поднимаясь
  по  лестнице  в  поисках  указанных  нам кабинетов, мы, наконец, добрались до
  первого указанного адреса. Юрист поднялся к нам на встречу.
     -  А,  вы тот человек, который меня тестировал! Здравствуйте. Наш кадровый
  центр  интересуется судьбой своих протеже, поэтому нам было поручено опросить
  тех, кто оказался востребованным. Вы довольны своей работой, начал я?
     -  О,  вполне.  Никогда  не  думал,  что  это  так  интересно - заниматься
  ювелирными изделиями. Не знаю как, но, оказывается, я на глаз могу определить
  чистоту  драгметалла. Здесь несколько экспертов и мы проводим пробы и замеры.
  Я почувствовал, как горло затыкает ком. Еще чуть-чуть и я начну задыхаться.
     -  А  некоторые умельцы еще и определяют его местоположение, продолжал он.
  Представляете, с завязанными глазами безошибочно называют, в какой коробочке,
  что  спрятано.  Вообще-то,  я давал подписку о неразглашении, но вы ведь меня
  сами сюда устроили.
     - Конечно, - ответила Ольга, - именно для этого мы здесь.
     Я потянул ее за рукав и стал прощаться.
     - Оль, похоже, инженера я уже не выдержу.
     -  Ну, хочешь, я поговорю с ней сама? - предложила она. Разбитый, я, как в
  тумане,  борясь  с  накатывающими  волнами  удушья, спустился к машине. Через
  пятнадцать  минут  вернулась и Оля. - Остался, еще шофер из Чувашии, не знаю,
  найдем  ли  мы  его  сегодня, но это уже и не так важно, теперь очевидно, что
  шофером  он  уже точно работать никогда не будет. Знаешь, какую должность наш
  инженер  здесь  занимает? Ты не поверишь, она работает полиграфом! Детектором
  лжи.  Она  мгновенно раскусила, что я вру, и мне пришлось сказать правду. Ну,
  не всю конечно, но то, что мы ищем причины твоего заболевания - я ей сказала.
  Она  хорошо  помнит  твой  приступ.  Так  вот,  ее вывозят на переговоры, как
  'сопровождающую леди' и она 'подсматривает' мысли говорящих!
     В  общем,  надо  думать,  здесь  вся  контора таких и, что важно, она тоже
  давала  подписку  о  неразглашении,  да оно, собственно и понятно, раз так. -
  Выходит,  я тоже детектор. Только не лжи. Я детектор этих! Вот, на что у меня
  аллергия!  Вот,  на  что!  На  аномалии  разные у людей. Ты представляешь - я
  индикатор!
     - Как ты себя чувствуешь, индикатор?
     - Похоже, твой супрастин, или что там у тебя, мне помог все-таки.
     Мы  ехали  домой,  и я размышлял над тем, как они меня нашли, и почему все
  скрывается. Ну, положим, скрывать у них есть причины. Это ж, какие деньги они
  этими  людьми  делают.  В  таком случае, я для них просто находка. Даром, что
  капиталисты.  И,  что  интересно, скрывают от всех, и от общественности, и от
  самих работников. Ну, кто-то врубается рано или поздно, что ими манипулируют,
  а  контракт-то  хитро составлен - не изменишь уже. И подписка о неразглашении
  опять  же.  Так, а что если нарушаешь контракт?! На этот вопрос я ответить не
  мог.  И  очень не хотел, а точнее боялся, и признаться себе в том, что боюсь,
  тоже боялся. Оставалось еще непонятным, как они меня нашли. Но это уже второй
  вопрос.
     Наутро ко мне в кабинет зашла Ольга.
     - Меня вызывали на ковер.
     - Подожди, это что, из-за вчерашней поездки?!
     - Надо полагать. Оперативно, верно? Тебя-то еще не трясли?
     Действительно вызова шефа долго ждать не пришлось.
     -  Вы,  Антон Геннадьевич, должны понимать, что возможности нашей компании
  почти  безграничны,  -  начал  низким голосом мистер Брук. Вы у нас работаете
  всего  две недели, а уже суете нос, куда вам не следует, говорил он, медленно
  произнося  каждое  слово.  Зачем  вы  вчера  ездили  в  подведомственную  нам
  компанию?  Что  вы  там  забыли?  С  кем  встречались?  Почему не поставили в
  известность? Кто дал вам разрешение? - неожиданно зачастил он.
     Выдержав  паузу,  и  не  дождавшись  ответа, он продолжил опять медленно и
  вполголоса.  Хочу  вас  предупредить, что у вас есть свое рабочее место, свои
  должностные  обязанности и лезть туда, куда вам не следует - действительно не
  следует.  Будьте  уверены,  что повторного разговора с вами не будет, так что
  идите и работайте и выкиньте из головы все лишнее. Вы меня поняли?
     Я  был  потрясен.  К счастью в этот день никаких экстрасенсов не было, и я
  отсидел  его  без  астматических приступов. Вечером я позвонил Оле, но трубку
  никто  не  снял.  Смутные  опасения  стали  забираться мне в душу. Я оделся и
  побрел  к  ней.  Окна  ее  квартиры  были темными, на звонки в дверь никто не
  ответил.   Ничего   не   оставалось,   как  возвращаться  и  ждать,  что  она
  объявится.
     Нет,  отказываюсь  думать  о  плохом.  Пошла  прогуляться,  или  в магазин
  какой-нибудь.  Булочную.  Хотя  какая сейчас булочная. Нет, может, к подружке
  ушла.  Есть у нее подружки? Я у нее сейчас подружка. Я шел назад, погруженный
  в тревожные мысли. Уже стемнело, и запреты, выставленные себе на отчаяние, не
  приживались. Мой собственный темный подъезд нагнал на меня такой ужас, что на
  свой этаж я поднимался крадучись и старался даже не дышать громко. Аккуратно,
  как  спецназовец  перед  прыжком за угол, заглянув с лестничной клетки в свой
  пролет, я увидел человека, сидящего на полу, на коврике для ног у моей двери.
  Вид  у  него был настолько усталый, что я сразу успокоился, почувствовав себя
  явно  сильнее.  Неожиданная  симпатия  к  этому  уставшему  молодому человеку
  накатилась на меня, и я присел к нему на корточки.
     -  Ты  Антон? - отрешенно спросил он. - Вляпался уже, братишка? Это я тебе
  из Бостона звонил.
     - Водки хочешь? - спросил я.
     - Давай.
     Мы  вошли  ко  мне и, не разуваясь, прошли на кухню. Я открыл холодильник,
  достал бутылку, консервы и кое-что из закуски.
     -  Я  Марк,-  представился он - это мое настоящее имя. Вылетел как смог. С
  документами  туго  было.  А ты как-то по телефону не настроен был говорить. Я
  такой  же,  понимаешь?  Мы  с  тобой одной крови. Он налил себе пол стакана и
  залпом  выпил.  Потом встал, порылся у меня в серванте, достал винный бокал и
  налил и мне.
     -  Как  тебе  сказать, - начал он без переходов - есть интервал нормы. Все
  что за ним - отклонение. У нас это каким-то непостижимым образом совмещается.
  Сами  мы  в пределах нормы, но любые отклонения в других чувствуем - организм
  выдает   аллергическую   реакцию.  Он  воспринимает  действительно  это,  как
  чужеродное  воздействие  и  возможными  способами  начинает  бороться  с ним.
  Разница  с  аллергией только в том, что обычно должен быть аллерген какой-то:
  запах,  инородное  тело  в  организме,  мороз,  наконец.  А  мы  реагируем на
  психические     аномалии.     Не     патологии,     а     именно     аномалии
  экстрасенсорные.
     Таких,  как  мы  аллергиков  не много было. Понарождалось в течение месяца
  несколько  десятков,  но  детишки того замеса слабенькие были какие-то, мерли
  все.  Роддом,  мать  говорила,  на  ушах  стоял,  у  них  же  статистика там,
  отчетность.   Думали   вирус   какой  занесли.  К  тому  же,  не  все  еще  и
  'аллергиками',  как  мы с тобой были. Из тех, кого нашла твоя контора, и тех,
  кого я еще нашел, реальных оставалось всего несколько человек. Основная часть
  там  же умерла, часть рожениц, похоже, привозные были, а часть - месяц тот, а
  проявлений   никаких  -  нормальные  дети.  Хрен  его,  знает.  Может  авария
  какая-нибудь химическая в районе у нас была, а те, кто нормальными родился не
  здесь  делался,  а,  может,  еще какой катаклизм. Черт его знает, времена сам
  помнишь какие были, разве кто скажет.
     Их   интересовала  только  дата  твоего  рождения,  земляк.  Ну  и  место,
  разумеется.  Ты  думаешь,  че  я  в  Америке делаю, да еще и живу на колесах?
  Прячусь  я.  Прячусь!  Поэтому  и  звонил  тебе  за  твой счет, так звонящего
  вычислить  тяжелее.  А  какого  черта  ты  правду  написал  в резюме про свой
  возраст.  У  тебя  ж  в  паспорте  написан  другой,  и  писал бы везде, как в
  паспорте. Что самый честный?
     - А что плохого-то?
     Если бы родильный дом не сгорел потом со всей документацией, эти архаровцы
  заморские  быстро бы нас, как зайцев переловили без всяких паспортных данных.
  Наверное,  ошибочная  дата твоего рождения и появилась только после пожара, а
  может и в Загсе напутали. Сейчас уже трудно понять в нашей бюрократии, откуда
  ноги растут.
     - Да, мы восстанавливали свидетельство о рождении. А как же ты меня нашел?
     -  Да  также  как  и  они. Из базы данных. Существует несколько баз данных
  вакансий  и  соискателей.  Месяц назад их слили и перевели в электронный вид.
  Доступ к ним имеют только кадровые агентства, вошедшие в общий холдинг, а это
  почти  80%  всех  фирм, занимающихся персоналом, решивших создать общую базу.
  Ну,  ты  ж программист, сам понимаешь, что и сидя в Америке мне много времени
  не  понадобилось,  чтобы  туда залезть. Я, конечно не хакер, но в деле в этом
  тоже  чуть-чуть смыслю, немножко незаконно, но зато при определенной сноровке
  и  если  не  сильно наглеть можно и на месте одном не засиживаться и с голоду
  совсем  не  опухнуть.  - А чего 'беги' сразу? Ты пробовал бегать через черный
  ход на третьем этаже в московском блочном доме?
     -  Да  на нервах я был, ты ж пойми, я уже второй год в Америке. Всех наших
  по паспортам уже к прошлому году переловили, и, когда я на тебя в базе данных
  нарвался - глазам не поверил. Сразу же звонить тебе кинулся, даже на время не
  глянул,  у  нас же разница какая! Ясное дело, они тебя тут же сами вычислили.
  Где  они  еще индикаторов найдут? Мы же для них идеальная лакмусовая бумажка.
  Находка, можно сказать.
     - Постой, а что с теми, кого они нашли, случилось?
     -  В  том-то  и  дело,  двое  у них от анафилактического шока умерли, один
  работать  отказался,  наплевав  на  все их подписки и контракты, а через пару
  дней был сбит машиной около дома, еще одного дома нашли - вроде инфаркт, тоже
  уйти  хотел,  и  судиться  с  ними.  А  судиться  как?  Только по медицинским
  показаниям  бы  могли  в  его пользу решить, тут бы все и полезло про этих из
  агентства. Сам я в бегах, как видишь, и кое-кого успел предупредить.
     -  Подожди,  раз  мы  оба с тобой - того, то почему у меня на тебя реакции
  нет?
     -  Да,  ты  что,  мы ж как братья! Я твое резюме читал, так если б там моя
  фамилия  стояла  - разницы б большой не было. Наши все вообще здорово похожи,
  интересы, там, вкусы. Даже бабы одни нравятся.
     - Бабы? Оля! Что, они и ее?
     - Это кто? Жена?
     - Да нет, работали мы вместе она там у них ....
     Вдруг,  еще не понимая, что происходит, а, только обращая на это внимание,
  и  продолжая  говорить,  я  увидел,  как  у моего друга на лице и руках стали
  проступать  пятна,  которые  на  глазах  наливались  из бледно розовых в ярко
  красные. Видно, что с ним происходит что-то неладное.
     -  Здесь  кто-то  есть!  Услышал  я  его  голос.  И  в  эту минуту в дверь
  позвонили.
     - Это они! Бежим.
     - Через черный ход как всегда?
     - В окно! Третий этаж все-таки.
     -  Да,  ладно.  Это,  наверняка,  Ольга!  Я  поднялся и пошел к двери. Под
  истошные  ругательства  сзади,  выкрикиваемые  отчаянным  шепотом я подошел к
  двери  и потянулся к замку. В этот момент я услышал, как с той стороны кто-то
  скребет  ключом  в  замочной  скважине, и на моих глазах ручка дверного замка
  медленно  повернулась.  Не  дожидаясь, когда эта же участь постигнет и второй
  замок,  я  ринулся к окну, которое уже было распахнуто и, где, перевесившись,
  висел Марк.
     - Ну, давай же! Давай! - крикнул я. Руки предательски уже начали чесаться.
  К  горлу подкрадывался комок удушья. И зажмурившись, я нырнул в трех метровый
  куст  сирени,  растущий  прямо под окном. В ажиотаже мы вскочили и кинулись в
  темноту.  Из  окна раздались мужские и женский голоса. Я обернулся и увидел в
  проеме  окна  женскую  фигуру,  озаренную  нимбом света от сияющей из глубины
  комнаты люстры. Фигура мене показалась знакомой, но времени на размышления не
  было.
     Пока  я  вертел головой в темноте, с размаху налетел на что-то, лежащее на
  земле и, споткнувшись, кубарем полетел вниз. Встав на колени и обернувшись, я
  разглядел грузно лежащее на земле тело мужчины. Вскочил и кинулся за Марком.
     - Что это было? - сбиваясь на шаг, выдохнул я.
     - Не останавливайся.
     - Не могу, я задыхаюсь.
     - Сейчас пройдет. Не переживай.
     Мы  удалялись  от  дома  и шли уже быстрым шагом вдоль дороги. Марк шел не
  оглядываясь,  выставив,  голосуя,  руку,  и  только,  когда  ночной  бомбила,
  взвизгнув  тормозами, остановил около нас свою колымагу, я отдышался и пришел
  в себя.
     -  Понимаешь, страшно об этом даже думать, - говорил Марк вполголоса, сидя
  на  заднем сидении отчаянно ревущего авто, - но во всей этой заварухе виноват
  я.  Лет  семь  назад  до меня дошло, на что аллергия. Меня экстрасенсу одному
  показать решили. Я в чудеса всякие не верил, а он-то настоящим оказался, меня
  при  нем  так  скрутило! И, что любопытно, чем больше он напрягался, тем хуже
  мне  становилось.  После  этого  попытки  моего  лечения  раз и навсегда были
  прекращены,  зато  я  стал присматриваться к себе. А народишко вокруг не ахти
  какого  ума,  знают о себе мало, да и не шибко интересуются, ведь способности
  эти,  как знания, память или сила воли - развивать надо. Сам подумай, ты ж не
  становишься  через  пару  дней  после  рождения  интеллектуальным  гением или
  силачом  -  Гераклом?  А  мозги  и  мышцы  есть,  но чтоб пользоваться этим -
  качаться  надо или книжки умные читать. А народ темный, преимущественно, так,
  только аллергеном вокруг брызжет, от которого мы мучаемся, а до применения ни
  мозги,  ни  руки не доходят. Вот и пришел я к ним в лондонское эниологическое
  общество на рассвете дикого капитализма в России. Они смекнули быстро так все
  и  раскрутились,  видишь  как.  Только  я  в  дураках  остался. Какой из меня
  бизнесмен... Да и для здоровья это опасно, как-никак.
     - А почему у меня дома, когда это все началось, тебя первого скрутило?
     - Видно, я просто чувствительней. Это уж к дару нашему никак не относится.
  Мы  ж по определению разные. Что-то у тебя лучше выходит, что-то у меня. И он
  невесело улыбнулся.
     - Чего ж они от меня хотят?
     -  Известно  чего.  Ты ж для них курица, несущая золотые яйца. Сколько они
  уже  ребят  наших сгноили! Мы, похоже, последние остались с тобой. Но я этого
  так не оставлю. Поедем со мной, дадим этим гаврикам прикурить. У меня знаешь,
  какие  мысли  есть?  Собственно  чего  мысли? Я тебе так скажу. Мы их - их же
  оружием.  У  меня  здесь  пару  знакомых  есть, там они нас не найдут. Сейчас
  приедем, я тебя введу в курс дела.
     Папаша был человеком осанистым, я бы даже сказал хорошо и ладно сложенным.
  Несмотря  на  возраст,  а ему, похоже, было лет под шестьдесят, походка и вид
  выдавали  в  нем  человека  военного.  Как  я  и  предполагал Папаша оказался
  отставным  полковником  служб  'деликатного характера', но встретил Марка как
  генерала - с большим уважением и даже пиететом.
     -  Это  наши молодые кадры, - весело пошутил Марк, непонятно к кому из нас
  обращаясь.  -  Можешь  быть с ним полностью откровенным. - Это уже точно было
  про  меня  и  обращалось к полковнику, а обращение Марка к полковнику на 'ты'
  сильно диссонировало с их разницей в возрасте и солидностью Папаши.
     -  Папаша  у  нас,  можно  сказать  самый  главный  человек, и моя аптечка
  параллельно.  Он  блокирует  мою аллергическую реакцию даже на него самого на
  клеточном уровне. Представляешь, что он с мозгами может делать?
     - Давай, Папаш, что у тебя есть?
     -  Про  тебя знали, когда ты еще только прилетел. Причем я так и не понял,
  на  тебя  наводку  из  Штатов  прислали  или  тут  уже сработали. Но мои люди
  сказали, что здесь точно с таможни в порту информация о тебе уже была.
     - Значит, они меня вели прямо до твоего дома, Антон.
     - Послушайте, я вообще ничего не понимаю. Кто они-то?
     -  Как  кто?  У  них  знаешь,  какая  служба  безопасности. А ты думал эта
  британская  контора  что?  СП?  Совместная  она-то конечно, только вот, с чем
  совместная?  Ты  подумай, там этих странных сколько работает. Вдумайся, какие
  возможности  у  этой  организации.  А нити, вслух и не говори, куда тянуться.
  Бабки  и  влияние,  Антон, там такие, что когда они наберут силу, а это может
  произойти  в любой момент, в мире так рванет, что мало никому не покажется. Я
  уж  молчу  про тех, что просто материалы чувствует, ну, в принципе, к каждому
  материалу, теоретически может быть парадоксальная чувствительность, вплоть до
  металлов  или  пластмасс,  естественно,  чем  чаще  материал встречается, тем
  больше  вероятность, что к нему будет чувствительный человек. С этими ладно -
  отслеживают  что-нибудь  вроде перемещения радиоактивных элементов. А вот как
  насчет  тех, кто в голову лезет. И он покосился на Папашу. Есть ведь и такие,
  кто  мысли  читает,  и  такие,  кто  их  создает. Причем очень, я тебе скажу,
  убедительно  создает. Представь себе, что ты босс крупной компании, или очень
  влиятельный  человек в политике, приходит к тебе господин прилично одетый, вы
  беседуете  о  чем-то  не  обязывающем,  а потом ты спешно продаешь компанию с
  миллиардными  активами  другой  компании,  причем без всякого тендера, причем
  совершенно  конкретной  и  за  бесценок. Или вдруг происходит слияние, и твоя
  компания из миллиардера, превращается в огромный холдинг - мультимиллиардер и
  подгребает  под  себя  весь  рынок  -  сечешь, чем это пахнет? А теперь давай
  дальше  двигаться: ты политик, достаточно крупный, может даже министр... дальше
  продолжать?
     - Армагеддон какой-то.
     - Я тебе, о чем и толкую.
     - И что же с этим всем делать?
     -  Ну, кое-кто работает на нас. Может, я тебя еще с некоторыми познакомлю,
  один  так вообще чувствует электронные коды. Представляешь, подходит к любому
  замку электронному и сразу шифр набирает. Уважаемый у нас человек. Хотя таких
  мало. Я когда их чувствую, обычно, просто на карандаш беру, а к нам избранные
  только  попадают.  Да  и пообщаться толком не удается, меня сразу скручивает,
  разве что при Папаше, спасибо ему большое.
     - В общем, обезвреживать их надо.
     - Как?
     -  Ну,  это  не  твоя  забота,  мы ловим, а остальное делают уже другие. В
  общем, ты с нами?
     -  Подождите,  ребята,  я  что-то не пойму, а насколько законно то, что вы
  делаете?
     - Законно? А вламываться в чужие квартиры законно? Да тебя используют, как
  ты  не  понимаешь!  Вообще все, что твориться в этой стране на 90% незаконно,
  причем  от  низа  до  самого  верха.  Здесь  специально пишут законы заведомо
  невыполнимые,  это  индустрия,  заставляющая  нарушать все: договоры, законы,
  обязательства,  тайны.  Как с этим бороться законно, может нам создать партию
  'Экстрасенсы-мутанты  за  честные  технологии в бизнесе и политике'? В общем,
  определяйся сейчас, с нами ты или против нас.
     - Но все это хоть без насилия?
     -  Ишь ты, пацифист, какой нашелся. Смотря, что ты понимаешь под насилием?
  Наша   задача   проста   как   день,  не  допустить  массового  использования
  возможностей  этих  людей  ни  в  каких целях, вот и все. В любом случае боли
  естественно никто причинять не собирается.
     - Знаешь, я, наверное, предпочел бы нейтралитет. Все-таки эти методы не по
  мне.
     -  А  ты  уже  в  этом  по  уши,  дружище.  Так  что деваться тебе некуда.
  Определяйся.
     -  Нет,  я  все-таки.....-  но  закончить я не успел. Ослепительная вспышка,
  оглушающий  звук  и  какой-то запах разом поразили все мои органы чувств, и я
  провалился в небытие.
     Сколько  времени  я  пролежал  без  сознания  я  не  знаю,  но очнулся я в
  больничной  палате,  которая чем-то меня насторожила. Я оглянулся. В палате я
  был  один, хотя коек было две. Из мебели, если это можно так назвать - только
  стол,  почему-то привинченный к полу. Стульев не было, вешалок, холодильника,
  и  что  там  еще  должно быть, тоже не было. Вообще ничего не было кроме двух
  коек  и  стола.  Кнопка была. Видимо вызова медсестры, плюс выключатель лампы
  намертво усаженной вместе с плафоном в стену. В общем, очень настораживающего
  ничего  не  было,  и  я даже не сразу понял, что же в палате совсем не так, и
  испугался,  только  когда  глаза настроили фокус не на предметах в комнате, а
  дальше,  за  окно.  Такие решетки, как эта - закрывающие всю площадь оконного
  проема,  я  видел  только  в  психиатрической  лечебнице и то по телевизору в
  какой-то  передаче и еще в тюрьме, уже вживую, правда, к счастью, снаружи, но
  все  равно  впечатляюще,  чтоб  запомнить и яро не желать попасть ни туда, ни
  туда.  Я  рывком  сел, а затем и поднялся на ноги. В два шага было преодолено
  расстояние  до двери, но, и в этом я фактически уже не сомневался, дверь была
  заперта.  Осталась  только  спасительная  кнопка вызова медсестры. Я нажал на
  нее,  потом  подождал  и нажал еще раз. Но ничего не произошло, ни через пять
  минут,  ни  через  пятнадцать,  ни  через час. Ни своей одежды, ни часов я не
  обнаружил,  одет при этом я был в ни то больничную, ни то в тюремную пижаму -
  в  полосочку,  из чего я сделал вывод, что я все-таки в психушке. От этого за
  время  пока  я был один, я успел настолько отдаться ипохондрии, что минуты на
  электронных  часах, висящих на улице у какого-то офисного здания, я считал по
  секундам.  Где-то  через  полтора  часа дверь открылась, но в палату вошли не
  огромные  санитары  с такими же огромными шприцами наперевес, а два небольших
  человека, один из которых был в сереньком пиджачке, а второй вообще непонятно
  в чем. Абсолютно безликие, такие же, как их одежда, они представились старшим
  лейтенантом  и  капитаном  уголовного  розыска,  молча  отдали  мне  одежду и
  попросили следовать за ними.
     Значит  это  все-таки не психушка. И этому я поначалу даже обрадовался, но
  только  до тех пор, пока мы шли по коридору и ехали в машине. Господа хранили
  спартанское  молчание,  пока  я  не оказался в кабинете здания, в котором и в
  страшном сне оказаться было бы страшно. Собственно, еще, когда машина нырнула
  внутрь Садового кольца, я понял, что меня везут в какое-то большое ведомство.
  Оставалось  подождать  несколько  минут, чтобы понять, что едем мы не в театр
  'Сфера' на Петровке, а в дом напротив - с номером 38.
     Зачуханный  казенный  кабинет,  почему-то  с зашторенными окнами, встретил
  меня  мужиком  без  опознавательных  знаков  и зловещим сумраком, разрываемым
  только  настольной  лампой.  Мужик  был  в  сереньком  костюме,  но лицо было
  достаточно  харизматичное.  Если  бы  я  не  знал,  что  я  в Государственном
  управлении внутренних дел и, не дай Бог, встретил этого типа на улице, да еще
  и  в  поздний  час  -  наверняка  постарался бы прижаться к стене и слиться с
  окружающей  действительностью.  Уголовный  элемент - одним словом. 'Уголовный
  элемент'  представиться  не  счел необходимым, видимо рассчитывая, что место,
  где мы находимся, достаточно говорит само за себя и за него, и за того парня,
  и приступил прямо к делу.
     - Что вы знаете о Шакале? Когда познакомились? Где встречались и при каких
  обстоятельствах? Отвечать быстро! Смотрите на меня! Быстро! Как его настоящее
  имя? Ну!
     - Я..я не знаю! Какой Шакал?
     - Не морочьте мне голову, и не врите, что вы не знаете Школяра! Видимо это
  была фамилия, а не кличка, потому что ударение приходилось на первый слог. Но
  я действительно не знал никакого Школяра, и тем более Шакала. И объяснить это
  милому человеку, стоящему передо мной, видимо, не удастся.
     - Мы все знаем. Вас видели с ним.
     -  Да  объясните  вы,  наконец,  что  здесь все-таки происходит, Кто такие
  Школяр и Шакал. Я, правда, не знаю, о ком вы говорите. Поверьте, за последние
  дни я так вымотался, что у меня просто нет сил врать и оправдываться.
     - А мы и не просим вас оправдываться, - раздался сзади тихий голос.
     Я  обернулся  и  увидел,  как  из затемненного угла комнаты выплыл на свет
  человек, в отличие от первого - этот был в форме и с пагонами майора.
     -  Станислав  Петрович  -  представился он. - Вы не переживайте, уважаемый
  Антон Геннадьевич, курить будите?
     - Я не курю.
     Я  с  любопытством,  смешанным  с  опасением, следил за развитием событий.
  Очевидно,  что  это  был 'хороший следователь', и хотя скрывать и, тем более,
  бояться  мне  было  нечего  -  ждать  от  этого ведомства чего-то хорошего не
  принято.  -  Извините,  ради  Бога,  за  то, что с вами произошло, изменил он
  кардинально  стиль  допроса - но захват производили омоновцы, а эти ребята не
  очень церемонятся с задерживаемыми.
     -  Понимаете, Антон Геннадьевич, - вкрадчиво начал он суть дела, вот это -
  Шакал,  -  он  открыл  пухлый  пакет  и  высыпал  оттуда  несколько  десятков
  фотографий какого-то человека из серии 'Я и президент', 'Я и великий актер' и
  т.д.  На  фото был какой-то субъект, кстати, как мне показалось действительно
  чем-то  похожий  на шакала, в разных местах и с разными людьми. - А настоящая
  фамилия  этого  человека  Школяр.
     Почти все фотографии были очень плохого качества, но майор предупредил мой
  вопрос.
     -  Большинство  фотографий  сделаны  с камер наружного наблюдения. Вот это
  аэропорты,  вот  камеры перед Советом Федерации, вот камеры в Государственной
  думе  и  перед ее входом. Вот в Конституционном суде. Список можно продолжать
  по  другим  правительственным учреждениям и органам исполнительной власти. Вы
  спросите,  чего общего? Я вам отвечу. За последнее время совершен ряд убийств
  высокопоставленных  людей  в этих ведомствах. Как видите, уровень совершаемых
  преступлений,  требует от всех силовых и правоохранительных ведомств активной
  работы.  И  мы  бы,  скорее  всего,  смирились  с  тем, что это расследование
  подминает  под  себя  ФСБ,  начал  заводиться  Станислав Петрович, если бы не
  смерть полковника и из нашего учреждения.
     Он  повернул ко мне очередную фотографию, и я узнал вестибюль, по которому
  меня  вели полчаса назад. На фотографии был запечатлен Шакал, идущий к двери,
  и дата двух недельной давности.
     -  А  это  фотография,  где  действующих  лиц  вы уже должны узнать. И он,
  выдерживая  паузу,  медленно  достал  из  пакета  следующую, явно припасенную
  фотографию. Фотография была хорошего качества и сделана совсем недавно. Может
  дней  пять-семь  назад,  в  редкие  дни московского бабьего лета, когда после
  затяжных  дождей и пасмурных дней выглядывает солнышко и плащи, в которых уже
  ходят  люди,  выдают  начало  осени.  На  фотокарточке я увидел себя в плаще,
  идущим в булочную, а сзади, как раз с другого края фокуса объектива, поодаль,
  может быть метрах в 30-40 за мной шел Школяр.
     -  Теперь  вы  понимаете,  все  более  горячась, зачастил майор, почему мы
  вынуждены  заниматься  этим  делом.  Вы  поймите, Александра Ивановича мы все
  давно  знали, он работал на этом этаже, совсем недалеко от нашего кабинета, и
  поэтому  мы очень надеемся на то, что вы хоть немного проясните нам ситуацию.
  Но  я  его плохо слышал, перед глазами все потемнело, я почувствовал, как пол
  под ногами уходит, и я заваливаюсь.
     Сколько  времени  я  был в этом состоянии я не знаю, видимо вид я создавал
  полной  отключки,  потому  что когда я начал слышать происходящее, то до меня
  донесся диалог майора с кем-то еще.
     - Все, мы его потеряли. Больше держать его не удастся.
     - Да быстро эти ребята из ФСБ работают.
     - Ладно бы ребята, а то баба, представляешь!
     Я  открыл  глаза.  Надо  мной  склонился  кто-то  в белом халате и собирал
  инструменты. Рядом с майором и 'уголовным элементом' стоял еще один человек в
  форме,  снизу  я  не  разглядел, но похоже тоже майор. 'Вы еще очень слабы' -
  сказал  доктор  -  'Я  сделал  вам  укол,  сейчас  вы будете чувствовать себя
  лучше'.
     -  Нельзя  же так, господа. Он только из больницы, а вы что здесь творите?
  Доктор закрыл чемодан и вышел. Я сел.
     -  Ну  что  вы  Антон  Геннадьевич  так  распереживались?  Паш, выпиши ему
  пропуск. Вы свободны, мы не можем вас больше задерживать.
     - Как? Как он их убивал?
     - Баш на баш, - обрадовался майор. Вы нам говорите, что знаете, а мы метод
  убийств.
     - Да я ничего и не знаю-то.
     - Что вы делали в доме Шакала?
     - В каком доме?
     - В доме, где мы вас задержали, живет Школяр.
     - А почему бы вам не спросить у самого Шакала, или у Марка. Ведь я там был
  не один.
     -  Спросим  и  у  них. Но если вы хотите получить информацию, то и мы ждем
  объяснений.
     -  Я  боюсь,  что мало, чем могу быть вам полезен. С Марком я познакомился
  только накануне, он только прилетел из Бостона. А Полковника, я вообще увидел
  только там.
     - Какого полковника?
     - Как, а разве он не у вас???
     - А кто такой Марк?
     - Да вы что, ребят? Спросите у него сами. Все что я знаю, это то, что мы с
  ним родились в один день, в одном роддоме.
     Жили, видимо, в одном районе - я лихорадочно думал, сколько говорить и как
  делать  это,  не  навлекая  на  себя  лишних подозрений. - У них, что-то типа
  клуба,  в  котором все ровесники нашего района, а так как нас осталось не так
  много,  детишки  в  роддоме  умирали почти все в это время, Марк и решил всех
  собрать.  А Папашу, ну, - Полковника, я еще раз говорю, видел несколько минут
  всего.
     -  Хорошо.  Надеюсь,  вы говорите правду, это в ваших же интересах. Думаю,
  вам  угрожает  серьезная опасность. У вас есть какие-нибудь соображения? И не
  дождавшись  моего ответа, продолжил. - Хорошо, что касается убийств, то у нас
  только  подозрения.  Мы  думаем,  что  Шакал их убивал каким-то ядом в момент
  прикосновения.  И хотя на трупах, с которыми нам удалось провести экспертизу,
  никаких  следов яда не было, тем не менее, на фотографиях, он ткнул на фото в
  аэропорту,  отчетливо  видно, как Школяр дотрагивается, до таможенника. Через
  несколько минут - инфаркт, на ровном месте, как и у всех остальных. С этим, -
  он  показал  другого таможенника, видимо в другом аэропорту, - то же самое. И
  опять  Школяр  до  него дотрагивается. Что вы думаете по этому поводу? - И он
  испытывающее посмотрел на мою реакцию.
     А думал я очень о многом.
     -  Я, к сожалению, в ядах ничего не понимаю. Я могу быть свободным? И взяв
  пропуск, медленно пошел к двери.
     Вот  тебе  на.  Что  же  это  все  значит? Ноги несли меня к метро. Что же
  делать?  Ну, предположим, если б этот Шакал хотел меня убить, то давно бы это
  сделал.  Это  хорошо. Что с Марком и Папашей, я не знаю, но Папаши, похоже, у
  них  нет,  да  и  Марка, судя по всему, им взять не удалось. Или удалось? Это
  минус.  Хотя  тоже вопрос. Ладно, кто я и где я, надо понимать ни для кого не
  секрет.  А это минус или плюс? Скрываться мне не от кого, предосудительного я
  ничего  не  делал - это плюс. Я начал прокручивать в голове события последних
  дней и из памяти всплыли две мысли, которые заставили меня сильно задуматься.
  Первое - это труп под окном. Хотя теоретически там мог лежать пьяный бомж, но
  человек,  о  которого я споткнулся, когда бежал вместе с Марком был, кажется,
  хорошо  одет,  и  то,  что  это был труп, в свете последних событий, я уже не
  сомневался. А второй вопрос, который мне все больше не давал покоя - это Оля.
  Я  ее не слышал и не видел, сколько уже? Два дня я провалялся в больнице плюс
  ночь  в  доме Шакала вместе с Марком и Папашей. Значит с того вечера уже двое
  суток.  Я  достал  мобильный и стал набирать номер, но посыл не нажал. Закрыв
  флип и положив телефон обратно в карман, я решил кое-что выяснить.
     До  дома  я  доехал минут за сорок, машина стояла у подъезда в том виде, в
  котором  я  ее  оставил  в последний раз. Как заправский шпион я заглянул под
  днище,  наверное  ожидал  там  увидеть  коробку  с торчащими проводами, потом
  обошел  дом,  постоял  у  себя  под  окном, осмотрел место, куда мы прыгали с
  Марком.  Посмотрел  на  свои  окна  и, немного успокоившись, твердой походкой
  направился  к подъезду. Как ни странно, никаких проблем на пути до квартиры я
  не  встретил и поэтому, окончательно успокоившись, включил компьютер и открыл
  заветную базу данных МВД по городу, которую раздобыл еще на прошлой работе. У
  этих  почти  все  есть,  скупо, но хоть что-то. Итак, дата рождения. В Москве
  больше  трехсот человек только в этот день вылупилось. А Марк говорил, что мы
  в  течение месяца появлялись. Нет, так можно с ума сойти. Нужна информация из
  мест  регистрации.  Что  у  нас:  ЗАГС,  роддом,  паспортные столы. Последние
  отпадают  сразу  -  где  народ  паспорта  получал - одному Богу известно. Кто
  поразъезжался, кто перепрописался и т.д. Да и базу МВД я уже смотрел. Роддом,
  тоже  вряд ли. Они горели, и все было уничтожено, значит, сами они информацию
  восстанавливали из ЗАГСа. Остается ЗАГС.
     Я  надел  строгий костюм, схватил папку и выскочил на улицу. Шесть вечера.
  Должны еще работать, все-таки сентябрь, самая страда. Другого выхода нет. Наш
  ЗАГС всего в трех кварталах отсюда. Пока я ехал, легенда родилась сама собой.
  Глупость  конечно,  но, а вдруг сработает. В конце концов, за спрос не бьют в
  нос.  Что  самое  худшее  может  произойти  -  пошлют  в  дальнее эротическое
  путешествие. Так что, первый раз? Все, дороги назад нет.
     В  холле  за дверью с табличкой 'прием заявлений' сидела дама лет 50, ярко
  крашенная  блондинка с синими тенями и малиновыми губами - этакая фам фаталь.
  Она  уже  было  открыла  рот  и  начала произносить: "А если вы хотите подать
  заявление,  то вам надо к консультанту..." и замахнулась рукой в неопределенную
  сторону,  но  я напустил на себя уставной вид и фраза 'вам туда' потерялась в
  недрах  гортани.  Похоже,  у  меня  вышло, поэтому, не давая ей опомниться, я
  сказал: 'Оперуполномоченный по особо важным делам Кондратюк'. Не знаю, почему
  вылезло  именно Кондратюк, но мне показалось, что если оперуполномоченный, то
  такая  фамилия должна вызывать меньше вопросов. Полагающейся корочки у меня с
  собой естественно не было, и поэтому, не останавливаясь, и не давая ей придти
  в  себя,  я  продолжил:  'Меня  интересует  список  всех  родившихся детей за
  определенные   даты  -  и  я  назвал  интервал  -  кто  мне  может  помочь  в
  этом'?
     -  Опять  порученцы  царя  Ирода. Сколько можно? Мы же вам все уже давали.
  Давайте сюда ваш запрос.
     -  На  запрос  не  было времени. Дело не требует отлагательств, но если вы
  хотите доставить все на Петровку лично, то мы можем и вызвать?
     - Так вы не с Лубянки?
     Вот  тебе на, к ней и с Лубянки уже приходили! А барышня, похоже, здесь не
  первый  день  замужем. Я про себя извинился за каламбур и собрался продолжить
  напор, но она меня опередила.
     - Да готов он. Вообще-то это не ко мне, но старшaя сейчас в отпуске, а мне
  что  жалко,  мне  не  жалко,  чего  меня  вызывать, сижу здесь со времен царя
  Гороха, никого не трогаю, а они сразу - 'вызывать'. Подождите, я сейчас схожу
  в архив, и она, кряхтя и причитая, выпорхнула за дверь. Не было ее достаточно
  долго, и я уже не на шутку занервничал и начал подумывать, что бы перебраться
  в  холл  ближе  к  парадным дверям, на случай, если она побежала 'стучать' на
  меня  и  меня  сейчас,  как  особо  опасного уголовного элемента, добывающего
  секретные  документы,  повяжут  и  с размаху бросят в черный воронок. Однако,
  когда малодушные настроения уже совсем меня раздавили и я поднимался с кресла
  уносить  ноги,  дверь  распахнулась  и моя фам фаталь предстала передо мной с
  пачкой листочков.
     - Ксерила. Выдохнула она и ухнула ими на стол, показывая всем видом, что я
  и вся моя Петровка вместе взятая по гроб жизни ей обязаны.
     Не дотерпев до дома, прямо в машине я нетерпеливо развернул папку. Похоже,
  управление  рангом  повыше,  делало  запрос по всей форме и поэтому в списках
  были  и  умершие, об этом были соответствующие приписки с указанием дат. Свою
  фамилию  я,  к  счастью, не нашел. Она, очевидно, была в списке январских. Но
  помню,  что  я  тоже  сильно болел. Мать говорила, что сразу после рождения у
  меня  развилась  пневмония, и я пролежал у них больше двух месяцев. Непонятно
  откуда  в  этом  учреждении  такая информация, может после пожара в родильном
  доме  они ее восстанавливали совместно. Трудно сказать. Но затея моя чудесным
  образом  удалась, а ведомство, приходившее до меня, запрос делало и за июнь и
  за август, а всего за три месяца родилось 327 детей. Как же их отсортировать?
  Я  взял  бумагу  и  нарисовал  горизонтальную  линию. Пусть это будет время в
  течение  трех  месяцев. Так, теперь количество родившихся в каждый день. Так,
  из  них  умерших. Так. Ага. Десятого июля родилось целых семь малышей - выжил
  один.  Девятого  один  выживший из четырех. Одиннадцатого ни одного. Восьмого
  трое родились - один мертворожденный, надо ж зарегистрирован, один умер через
  две  недели, один в четырехлетнем возрасте. Двенадцатого почти та же картина,
  дальше  живых  все больше и больше. Я родился 18-го, вот, а на следующий день
  роддом  закрыли,  наверное на карантин, все остальные уже из других роддомов.
  Короче,  ровно  по  две недели в обе стороны, потому что 25 июня целых девять
  новорожденных  за  сутки  -  ни  одного  умершего.  Ну  да, ну да. Нормальная
  беременность  от  38-42  недель.  Значит  этот  месяц  -  реальный  интервал.
  Недоношенные  если  были  - вряд ли выжили. Итого: 97 детишек. Не считая тех,
  кто  не  протянул  и  двух  недель  - 62. Вот это смертность! Бедные доктора.
  Ладно, еще девятнадцать не дожили до первого года, одиннадцать умерли в 12-15
  лет  -  вот  номера свидетельств о смерти. Может, как-то с гормонами связано?
  Эх,  посмотреть  бы  заключения.  Ну, да ладно. Осталось 32 плюс я - тридцать
  третий.  Нужно еще помнить, что не все чувствительные, и, могут быть залетные
  пташки  из  других  районов.  Думаю,  что  за  месяц из 100 родившихся - пара
  десятков  точно не наши или нормальные. Значит реально человек 10 таких как я
  выжило,  а то и меньше. Вот это уже интересно. Причем, самое интересное - это
  две  любопытные  персоны:  Ольга  Эдуардовна  Симонова.....  и  Марк  Андреевич
  Рубенштейн  -  единственный выживший из семи малышей, рожденных 10 июля. Ну с
  Марком  все  понятно,  а  вот  Ольга  Эдуардовна...  Сколько  их  по  Москве? В
  совпадения  я уже верить перестал, хотя проверить по базе, конечно не мешает.
  Фамилия,  правда, другая. Ха, наверное, и дата рождения теперь тоже. Странно,
  что имя и отчество оставила. Это она не подумав.
     Я  откинулся на кресле и глубоко задумался. Выходит, она все это время мне
  врала.  Вот,  стерва,  а  я  ей  так верил. Значит она заодно с этим Мистером
  Бруком  и  Ричардом  Гордоном.  Только  не понятно, почему ее саму не плющит,
  когда  она  общается  с  этими. Мы ж с ней вместе в контору ходили, куда всех
  ненормальных  направляют.  Может  она не чувствительная. Тогда непонятно, что
  она там делает и почему на них работает, а главное, зачем она им тогда нужна?
  Зато  теперь  понятно,  почему  нам так легко все удавалось. Ну что ж, теперь
  самое время и позвонить. Я достал сотовый и набрал номер. Трубку на том конце
  подняли почти сразу.
     - Антон! Антон - это ты? Тебе может угрожать опасность. Ты дома?
     -  Я  все  про  тебя  знаю, Симонова. Что удивлена? У меня за эти дни тоже
  накопилось много вопросов.
     - Я сейчас приеду. Никому не открывай дверь. Никому, слышишь? Я буду минут
  через двадцать. Дождись меня, хорошо?
     -  Хорошо.  Я  буду  ждать. И заведясь, я тронулся в направлении дома. Уже
  подъезжая  к  своему  дому, я увидел на въезде во двор машину скорой помощи и
  милицейский  УАЗик.  Люди  в  халатах  и  милицейской форме суетились рядом с
  трансформаторной  будкой.  Я  остановился  около собравшихся зевак и подозвал
  соседа по подъезду.
     - Че там?
     -  Да  oпера какого-то нашли, вроде. Мент одним словом. То ли тюкнули чем,
  то ли сам скапустился. Да ты езжай, щас приставать начнут, нас уже всех тут и
  пересчитали,  и  подписи  собрали  и  поговорили по душам. Отпечатков пальцев
  только что не собрали. Тебе это надо?
     И  я  рванул  к  подъезду,  подальше  от  толпы и всей этой заварухи. Нет,
  определенно  день  неудачный.  Я  елозил ключом в замочной скважине и думал о
  том,  что  еще  покойника  встретить для полного счастья не хватало. Ах, Оля,
  Оля.  Как  же  ты  могла?  Я  прикрыл за собой дверь, снял плащ и потянулся к
  вешалке, чтобы его повесить.
     - Здравствуйте Антон Геннадьевич.
     От неожиданности пальцы мои разжались и плащ кулем осыпался на пол.
     Я медленно повернулся и увидел Шакала.
     - Вы?!
     -  Похоже,  вы  меня уже узнаете, Антон Геннадьевич. Отрадно, отрадно и он
  протянул  мне  руку  для рукопожатия. Я попятился к двери. Ах ты, черт, запер
  уже. Нет, отпереть не успею. Опять к окну? Да куда мне!
     -  Ну  что  ж,  раз  вы  не  хотите здороваться, то не надо. Я знаете, что
  подумал  -  сказал Шакал - а и Бог с вами. Мне смешная мысль пришла в голову.
  Зачем  об  вас  руки  марать,  я  сегодня  превзойду даже себя, ты у меня так
  сдохнешь!  И  он  вдруг совершенно инфернально захохотал. Причем делал он это
  долго,  с  всхлипываниями и даже, кажется, прослезился. Я не сразу понял, что
  его  так  рассмешило,  но  он, содрогаясь от ужасного смеха, прохрипел - ты у
  меня  сам  задохнешься.  Еще минут пять - десять и у тебя начнется реакция на
  меня - и он опять затрясся в смехе.
     Боже  мой,  только  тут  до  меня  дошел  ужасающий смысл сказанного им, я
  почувствовал,  как  начинают  чесаться  руки,  еще  немного и я буду биться в
  астматическом статусе.
     -  Вам  пат, уважаемый Антон Геннадьевич, вам пат. Это только говорят, что
  двум  смертям  не  бывать,  но  ведь мы с вами опровергнем эту аксиомку, - и,
  растопырив пальцы и раскинув руки начал приближаться ко мне.
     -  Стой, один вопрос, - попытался я оттянуть время. - Тот, труп внизу, три
  дня назад - это твоих рук дело?
     Он опять неестественно засмеялся.
     -  Моих рук? Вот это каламбур. Так весело мне еще никогда не было. Да! Вот
  этих  рук.  Чик,  -  и  он  ткнул пальцем в воздух, как будто дотрагиваясь до
  воображаемой жертвы, и готово.
     - Но зачем, зачем они все тебе?
     - Ну что ж, за то, что ты меня так повеселил, сказал он, переводя дыханье,
  так  и  быть, отвечу: тот внизу тогда вечером, как и этот сегодняшний. Первый
  вел  Марка и зачем-то тогда стоял внизу, а я когда его срисовал, сразу понял,
  что  что-то  не  так  там  у  вас,  уже  собрался  идти  разбираться, но ждал
  какого-нибудь  сигнала,  чего  шефа зря напрягать, у него ж такая же реакция,
  как  у  тебя  сейчас,  даже сильнее. У меня действительно сыпь поднималась по
  всему  телу,  и я чувствовал, как предательский комок подкрадывается к горлу,
  но  я был счастлив этим минутам. Жизнь, даже такая ужасная, с зудящим телом и
  удушьем лучше, чем неминуемая смерть от прикосновения этого нелюдя.
     -  А второй сегодня с тобой приехал, сволочь, а мне лишние глаза не нужны,
  да  и  тебе хвосты, а? - И он опять расхохотался своему теперь уже каламбуру.
  Время  больше  терять  было  нельзя,  я вжал голову в плечи, руки максимально
  втянул в рукава и пока Шакал заливался, раскинув руки, нырнул к нему подмышку
  и кинулся в комнату.
     Непонятно  откуда  взялась  сила. До этого момента ощущение было, что силы
  после сегодняшнего дня вообще на пределе и вот-вот покинут меня окончательно,
  но  мысль  о  том,  что  умирать  я  совсем  не собираюсь, придавали какую-то
  необычайную  волю  к  победе.  Я  даже  не  знал,  что  было стимулом у этого
  человека.  Работает  ли  он за деньги или ради идеи, но никакая идея не может
  сравниться  с  желанием  выжить. Пока я преодолевал в два прыжка спасительное
  расстояние,  выигрывая  драгоценные  секунды  жизни, я увидел стоящий на полу
  торшер  -  полутораметровая  стальная  нога  с  светильником на одном конце и
  стальным противовесом - опорой на другом - лучше все равно ничего не найти. Я
  схватил  его за край с плафоном и, невероятно легко оторвав от пола, взметнул
  над головой тяжелый конец.
     -Ну, ну. Куда, мой друг, куда?
     Шакал  спокойно  двигался  за  мной,  вплывая  в  комнату  и  оставаясь на
  расстоянии  недосягаемом  моим  орудием. Я понимал, что стоит ему кинуться на
  меня  -  шансов  у  меня, практически не останется, ведь ему достаточно будет
  просто  прикоснуться ко мне. Поэтому я устрашающе делал выпады в его сторону,
  не давая ему приблизиться ближе, чем на два метра.
     -  Удивляюсь я тебе, Антон Геннадьевич. Нет умереть спокойно от инфаркта -
  тихо  мирно,  практически  безболезненно  -  нет,  тебе  хочется  помучаться,
  позадыхаться,  почешись  еще  давай.  А  результат-то тот же. Минутой раньше,
  минутой позже.
     У меня и вправду все горело. Свободной рукой я рванул за ворот. К двери не
  прорваться,  да  и  не открыть ее быстро. Сзади закрытое наглухо окно. Флакон
  ингаляции в кармане и, его я, может, и успею достать. Перехватив в левую руку
  свою  палицу  и делая одновременный выпад, правой я нырнул в карман и, выудив
  ингалятор, разрядил его дважды себе в горло.
     -  А  вот  это  уже  лишнее,  -  прорычал Шакал и, легко оттолкнув торшер,
  маячивший перед его носом, кинулся вперед.
     Непонятно  как, но, отпустив бесполезный теперь уже торшер, я инстинктивно
  выставил руки вперед и успел таки каким-то непостижимым движением перехватить
  запястья  несущегося  на  меня  человека. Инерция его тела была столь велика,
  что,  не  удержавшись,  я  упал навзничь, не разжимая пальцев и удерживая его
  руки  в  двадцати  сантиметрах  от  себя.  Мы, хрипя, покатились по полу, и в
  какой-то  момент  я  даже  оказался  сверху,  но  Шакал, был сильным мужиком,
  отпихнув  меня  ногой,  опять  завладел  преимуществом.  Его левую руку я еще
  как-то  удерживал, а вот правая явно более сильная, выворачивая мое запястье,
  неумолимо  приближалась к лицу. Какие-то секунды мы молча смотрели друг другу
  в глаза, и я понимал, что на меня смотрит зверь, абсолютно уверенный в исходе
  нашего  сражения.  Пятнадцать  сантиметров,  десять,  вот  сейчас  он до меня
  дотронется  и  вдруг: тах-тах-тах, раздались над нами хлопки и, не отрывая от
  него  взгляд,  я  почувствовал,  как тело, придавившее меня, вдруг обмякло, а
  глаза,  только  что  наполненные азартом победы стали стекленеть и через пару
  секунд окончательно потухли.
     Я  глубоко  вздохнул  и,  откинув  от  себя мертвое тело, увидел стоящую в
  дверном   проеме   Ольгу,   держащую   в   руках   еще   дымящийся  маленький
  пистолетик.
     - Ну, сколько раз можно входить без стука?
     - Только два, и то, в прошлый раз мы вначале позвонили.
     - А чего ж не дождались, пока открою?
     -  Я настаивала и даже на дверной звонок нажать успела, но ребята ждать не
  стали.  Ведь в твоей квартире был Марк. А мы только знали, что он прилетел, и
  последняя  надежда  была  на  тебя  Антон. Собственно, никакого сомнения и не
  было,  что он за тобой прилетит. Мы ведь последние, кто остался. Троих нашего
  замеса  мы  потеряли.  Одного  от  анафилактического шока еще лет пять назад,
  когда  толком  еще ничего про это не знали, а других двоих - это уже дело рук
  Марка  твоего.  Поначалу,  еще  до  Шакала,  они  кустарными  методами  людей
  устраняли,  там  машина  собьет,  или  кирпич на голову, а потом уже инфаркты
  пошли.  Поэтому  мы  и  выставили  внизу  наблюдение за твоей квартирой, ну а
  дальше,  как  только  Марк  появился...  Непонятно  только,  где  его  теперь
  искать.
     - Его же эти из ГУВД повязали тогда на квартире у Шакала, и я покосился на
  безвольное тело и покрасневший под ним ковер.
     -  Да  в том то и дело, что взять то они его взяли, а с кем дело имели, не
  имели   даже   представления.  На  этих  твоих  друзей  спецназовские  методы
  задержания не очень-то и подействовали, так что оба они ушли, а сопровождение
  даже  не  помнит,  что  с  ними произошло. Вообще ничего не помнит, ни откуда
  ехали, ни кого везли.
     - Да, похоже, Папашиных рук дело, он же у них что-то типа блокиратора. Эх,
  мне бы такого в сопровождение, ни тебе аллергии, ни головной боли.
     - А мучаться и не надо - и она полезла в сумочку - вот, держи.
     Я рассмотрел в стеклянном пузырьке какие-то драже.
     - Что это?
     -  Лекарство  наше.  Я  тебе его уже давала пару раз. Над проблемой сейчас
  целые институты работают. Да и секрет всех таких экстрасенсорных особенностей
  не  такой  уж  великий.  Дело  в том, что абсолютно все тела в природе издают
  какие-то  колебания, порождающие в свою очередь волны. У любого предмета есть
  цвет,  звук, температура и так далее. Любой материал, будь то металл, дерево,
  или часть тела находится в постоянном микродвижении: деление клеток, движение
  молекул,  наконец, электронов вокруг атомов. В общем, все это очень сложно, и
  я  в  этом не так много понимаю, да и не нужно мне, но самое главное, что раз
  есть  волна,  значит,  ее  можно  зафиксировать.  Приборов, фиксирующих волны
  некоторых  спектров, например, звуковых или рентгеновских, - предостаточно, а
  вот более тонкие процессы, увы, только далекая перспектива. Мозг же человека,
  дай Бог, занят на десять процентов, а возможности его, как минимум на порядок
  больше.  Вот  и получается, что каждый человек потенциально может, потому что
  такие  возможности  заложены  в  нас  от рождения, чувствовать больше, чем мы
  привыкли  органами  чувств,  но  реально  этим  владеют  только те, у кого от
  рождения  та  или  иная  функция  была развита лучше. Вот мы с тобой, как раз
  такие, у кого от рождения организм чувствителен к чувствительным. В общем, то
  же самое, только реакция парадоксальная. Так что купировать ее не так сложно,
  ведь  аллерген  найден  -  и  она горько улыбнулась. Со временем ты научишься
  подбирать  дозу,  которая не будет полностью душить чувствительность, но и не
  даст   развиться   аллергии,   как   ты   понимаешь,   дозировка   достаточно
  индивидуальна.
     - Да кто вы такие, наконец?
     - Мы? Ах да! Ну, а сам то ты как думаешь? Кстати, двоих сотрудников мы уже
  в  этой  операции  потеряли.  Одного  нашего  человека  тогда - три дня назад
  вечером,  а второго сегодня, - и она вздохнула, - один из лучших наших людей,
  я  его  специально  в  сопровождение  тебе  послала, когда тебя из управления
  отпустили.
     -  Так  это  была  ты? Они говорили, что разнарядка с Лубянки пришла. И ты
  работаешь  на  правительство?  Как  же  я  ошибся?!  Подожди,  а фирма наша -
  агентство   кадровое,   оно   какую   роль   играет  в  этом  всем?  -  Самую
  непосредственную.  Ведь реально просмотр и отбор людей, обладающих необычными
  способностями,  организовать  в  'полевых условиях' не так-то просто, поэтому
  кадровое агентство идеальное решение для обеспечения потока.
     -  Так  там  же одни буржуи работают, а потом ведь это очень опасно, вдруг
  выявленные выйдут из-под контроля?
     - Все очень серьезно, Антон, каждый найденный человек, не просто на особом
  счету,  за  ними  следят  лучшие  спецслужбы  Англии, Америки и России. Между
  нашими  странами  существует  тайное соглашение на самом высоком уровне. Ведь
  идея, на самом деле, от англичан пришла, собственно, благодаря Марку, как это
  ни странно. Так что, все выявленные люди при деле и под строжайшим контролем.
  Есть,  например,  такие,  кто  азот  чувствует, а он в любой взрывчатке есть.
  Собаки  такие  устройства не ловят, приборы не видят, а человек наш спокойно.
  Их  конечно  очень  мало,  но  когда  наводка  есть, что там-то и там-то ждем
  'гастролеров',   наши   люди   выезжают   и  пока  без  промахов  террористов
  отлавливали.  Кстати,  поэтому,  видимо,  наш  друг - и она ткнула пальцем на
  мертвое  тело  Шакала,  с них и начал. Так что, с твоей помощью, Антон, мы бы
  могли  находить  таких  людей,  а  те  в свою очередь спасали бы жизни мирных
  граждан.
     - Почему вы мне сразу все не рассказали?
     -  Как тебе объяснить, ну понимаешь, в любом деле есть испытательный срок.
  А  уж  в  нашем,  ты  должен  понимать  - это тем более важно. А если б ты не
  поверил,  а  если б отказался. Так у нас хоть шанс был удостовериться, что ты
  это  тот,  кто  нам  нужен, а самое главное, понять, как нам вместе работать,
  степень  твоей  чувствительности  и  так  далее.  Да  и  вообще, сам подумай,
  приходит  к  тебе  Брук и говорит, мол, уважаемый Антон Геннадьевич, вы у нас
  мутант,  чувствуете  всяких  нелюдей,  которые  чашки двигают, а я работаю на
  правительство, и поэтому мы хотим, чтоб вы страдали своей аллергией для наших
  великих целей, но за деньги. Как тебе пассаж?
     - Не очень.
     -  Поэтому мы и хотели, чтобы ты сам все понял, а потом, когда б ты принял
  свою  исключительность,  то уже бы, скорее всего, не упал в обморок от тех же
  слов  мистера  Брука.  Но не сложилось. Марк нас опередил, и поэтому пришлось
  действовать несколько решительнее, чем мы планировали.
     - Ага, и ждали, пока я у вас сам от приступа не загнусь в вашей конторе!
     - Да, ты что! Упаси Господь! Я ж специально приставлена была, чтоб с тобой
  ничего не случилось.
     - Господи, как бы я хотел, что б все это закончилось.
     -  А  ты  уже  в  этом  по  уши,  дружище.  Так  что деваться тебе некуда.
  Определяйся.


  2003-2004