Историческая новелла была впервые опубликована в журнале "Всемирный следопыт" (СПб), N 12, 2004 г. - Инга Сухова. "Погоня за реликвией" (тема номера "Золотой век Византии"), с.6 - с.25.
Пространство и время: Классическая Византия, кон. X - XI вв.
Аннотация: Это было время взлётов и падений, побед и поражений Византии. Империи удалось, используя как военную силу, так и изощрённую ромейскую дипломатию, вернуть часть утерянных территорий, укрепить влияние на соседние государства. Одновременно страну сотрясали мятежи знати и народные волнения. Но держава находилась в крепкой руке базилевса.
Инга СУХОВА.
Образовавшаяся в 395 году в результате разделения Римской империи на два государства Византия достигла вершины своего могущества при Юстиниане I (527-565), когда её границы раскинулись от Ирана до юга Пиренейского полуострова и от Италии до Северной Африки. Затем наступил долгий период ослабления: нашествие арабов, натиск славян, образование кочевниками-болгарами славяно-тюрского государства Болгария на Балканах, народные восстания и борьба с еретическими движениями. Империя потеряла значительные территории.
Положение Византии несколько улучшилось к середине X века. Была отвоёвана часть земель у арабов, империя распространила своё влияние на государства Закавказья, отразила натиск войск Киевского князя Святослава. Во второй половине X века Византия завоёвывает Болгарию и вновь ненадолго становится самым могущественным государством Средиземноморья.
В это время Киевская Русь приняла от Византии крещение, а с ним и христианскую культуру. Великий князь Владимир женился на дочери базилевса. На службе у ромейского императора появились русские полки.
Одновременно с этим державу продолжают сотрясать мятежи земельных магнатов: сначала Варды Склира, затем узурпатора Варды Фоки.
Лицо императора пылало. Гнев исказил его красивые черты, голубые глаза под сдвинутыми бровями метали молнии. Василий II, базилевс Византийской империи, крупными шагами мерил освещённую солнцем палату, нервно сжимая в руках золотую чашу. Писец, угодливо склонившись, ловил тяжело падающие слова правителя, занося их на пергамент.
![Василий II, базилевс Византийской империи, крупными шагами мерил освещённую солнцем палату, нервно сжимая в руках золотую чашу. Писец, угодливо склонившись, ловил тяжело падающие слова правителя, занося их на пергамент. []](/img/d/dubynina_i_w/122004/risunok-imperator.jpg)
Голос императора дрогнул:
- Не ты ли возвратился из ссылки в дырявом плаще и не тебе ли я предоставил всё, что есть высокого в Ромейской державе, наградив титулами и чинами? Ибо надеялся, что станешь ты моим утешением в бедах. И что же? Я искал сокровищ, а нашел уголья! Доверившись тебе, уподобился тому, кто пытается гасить огонь маслом.
Пальцы базилевса стиснули кубок, смяв драгоценный металл.
- Варда Фока, безбожный мятежник и предатель, ты восстал на своего законного правителя, но берегись! Не делай имя свое проклятием для людей и не послужи им позорным примером!
С недоумением взглянув на бесформенный кусок золота, в который превратилась изящная чаша, император отбросил его прочь и отрывисто приказал:
- Отправить гонца с посланием в лагерь мятежника Фоки, немедленно! - и вышел, громко хлопнув дверью.
Писец продолжал кланяться и тогда, когда покои опустели: крутой нрав молодого монарха был хорошо знаком окружающим. Затем слуга резво побежал исполнять повеление.
Закопчённые стены харчевни, освещённые бликами огня в очаге и тусклыми масляными лампами, дрожали от хохота. Казалось, трухлявые балки обрушат потолок - гогот двух дюжин глоток сотрясал давно не мытые стекла в подслеповатых окошках. Грузчики и носильщики из константинопольского порта Галаты, мелкие воришки из предместья, мастеровые из ближайших кварталов, сбившись в круг, заливались грубым смехом. В центре, озираясь, словно загнанный волк, и совсем по-волчьи оскалив зубы, вертелся гибкий чернявый паренек.
- Так, говоришь, один справился с двумя солдатами-стратиотами? А может, ты увидел это во сне? Или ворованное отцовское вино было чересчур крепким?
Окружённый, не совсем правильно выговаривая слова, огрызнулся:
- Это тебе вино ударило в голову - она у тебя и без того слабая!
- Что? Все слышали? Он говорит, что я дурак! - Дюжий носильщик стал засучивать рукава.
В воздухе запахло дракой. За столом в углу сидел белоголовый юноша в синем кафтане, какие носит торговый люд. С самого начала он прислушивался к перебранке и теперь, торопливо встав, расталкивал собравшихся, громко крича:
- Нет, братцы! Так нельзя, чтобы все на единого навалились!
Парня ругали, отпихивали, и кое-кто уже хватал его за одежду. Однако он был не из заморышей и вскоре уже стоял подле чернявого, засучивая длинные рукава. Тот вовсе не обрадовался нежданному защитнику: подозревая подвох, недоверчиво смотрел на него исподлобья. А разгоряченная толпа подступала все ближе. Юноши поневоле встали спина к спине, когда круг вновь раздался и в него ворвался молодой инок в чёрном подряснике.
- Православные, что творите?! - Высокий, певучий голос и монашеское одеяние остановили было наступавших. - Грешно вам поступать так с гостями иноземными!
- Да отчего же гости сами хозяев обижают? - Выкрикнул носильщик и, недолго думая, заехал в ухо чернявому.
Юркий, как уж, тот, пригнувшись, ушёл от удара. Кулак же от души врезался в стоящего напротив верзилу-лудильщика. Моргнув от удивления, верзила тряхнул головой и, выкрикнув:
- Ах, вот ты как?! - треснул в ответ обидчика по щеке.
Носильщик, опешив на минуту, завопил:
- Бей мастеровых!
И схватка, пьяная и суматошная, взвихрила толпу.
Народ уже не разбирал: кто бьет кого и за что. Кулаки так и свистели вокруг троих молодцов, пока смерч побоища не втянул их в свою воронку.
Очнулись все на улице перед харчевней, из открытой двери которой продолжал вылетать подгулявший люд. С ухарским свистом гоня противника перед собой, драка понеслась прочь по узкой кривой улочке. Юноши уставились друг на друга и, не сдержавшись, захохотали. Очень уж забавно выглядели они после боя. У белоголового напрочь был оторван рукав, а на скуле медленно наливалась багрецом ссадина. Черныш потирал расцарапанную щёку, и синяк наплывал под правым глазом. Приличней всех выглядел монах: из уважения к сану ему лишь отвесили пару подзатыльников, да сзади, на подряснике, красовался отпечаток здоровенного сапога. Инок опомнился первым:
- Что же здесь смешного? Подрались в непотребном месте, вид имеем самый анафемский. Плакать впору, а они гогочут. Пойдёмте-ка к морю: образ свой в вид пристойный приведем!
И чернец пустился вниз по проулку, увлекая за собой остальных.
Умывшись, кое-как приведя одежду в порядок, они уселись на песке, еще хранящем тепло солнечного дня.
- Ну что же, давайте знакомиться, братие, - предложил монашек. - Зовусь я, грешный, инок Роман, родом грек-ромеец, сирота. Вырос в обители, где мирно проводил свои дни. Когда вдруг на исходе зимы стратилат Варда Фока, полководец базилевса, восстал против государя и объявил себя императором. Наш монастырь, богатый и славный в округе, был разграблен войском мятежника. А те монахи, что сопротивлялись насилию, приняли кончину мученическую. Не жаль земных сокровищ, похищенных злодеем, но он забрал из храма и великую нашу святыню - чудотворную панагию. Украшают её дивные каменья и жемчуг, но ценнее их частицы Креста Господня, заключенные в золоте. Святотатец дерзнул унести её, а настоятель послал меня ему вослед с наказом: во что бы то ни стало возвратить древнюю реликвию. И вот я отправился в путь...
Роман, глубоко вздохнув, опустил печально голову.
- А я, други, Феодор во крещении, но дома Вышатой кличут. Родом я русич из славного града Киева, что на Днепре-реке. Отца-матери не помню, растил меня дядя-купец, к делу своему помалу приучал. Уже и в лавке сидеть дозволял, как соблазнил его гость ромейский посулами барыша небывалого. Дескать, в Царьграде торг великий ведут купцы из стран заморских, видимо-невидимо товаров иноземных и можно-де всё нужное купить по ценам малым. Дядя стал ладиться в путь-дорогу, ну и я с ним напросился - мир посмотреть, уму-разуму поучиться. Отправились обозом: моря мы боимся, от качки худо и мне и дядьке. В земле Ромейской будучи, не ведая о мятеже вашего Фоки, мы и не опасились. Налетели, откуда ни возьмись, разбойники - не разбойники, пёс их знает кто. Обоз разграбили, охрану перебили. Дядька, видя имуществу разорение, за меч схватился: кого-то из татей порубил, да там и смерть свою принял - иссекли его злодеи. И меня пырнули - во! - и Вышата, подняв рубаху, показал едва заживший рубец на боку.
Все уставились на черныша, вертевшего в пальцах подобранную веточку. Он поднял тёмные глаза:
- Я - болгарин, родом с Родопских гор. Там наша деревня, там жили родители, и братья, и весь мой род испокон века. Пришёл в наши края полководец Фока - тогда ещё не мятежник, а верный слуга базилевса Василия - прислан был наказать непокорных болгар. Не хотели мы жить под властью ромеев, а желали прежней воли в своём царстве. Когда воины Фоки ворвались в селение, я был в горах, пас овец. Заметив дым, побежал домой. Из хаты доносились крики матери. Сжимая посох, вошёл я и увидел страшное - веточка с хрустом сломалась, а голос юноши сорвался. - Отец и братья повернули ко мне лица с пустыми, окровавленными глазницами. Их и всех мужчин в селе ослепили по приказу военачальника. Не помня себя, выскочил я из дверей и увидел двух отставших солдат-стратиотов, что тащили тяжёлый сундук из соседского дома. Кровь во мне закипела, очи застлал туман - очнулся, когда мать, голося и причитая, оттащила меня от того, что было солдатами Фоки. А я всё бил и бил тяжелым посохом. Пятнадцать тысяч болгар ослепили, дабы некому было больше восставать, - и теперь базилевс гордо носит прозвище "Болгаробойца". - И юноша, проглотив комок, стоявший в горле, оборвал разговор.
Долго длилось тягостное молчание, наконец, русич спросил:
- Зовут-то тебя как, брат?
- Живко, а в крещении Иоанн, - тихо ответил болгарин.
- Дивные дела, - задумчиво сказал Роман-чернец. - Выходит, все мы приняли горе от одного человека: всех обидел Фока-мятежник.
- Да уж, - вздохнул Вышата. - Только руки у нас коротки с ним посчитаться!
- Почему коротки? - Живко блеснул вспыхнувшими глазами. - Вот Роман: даром что грек, а не боится один идти добывать своё сокровище у вора.
- Зачем же один - мы тоже с ним отправимся, втроем сподручнее да и веселее! - И Вышата в избытке чувств, дружески хлопнул по плечу худенького монаха.
Роман, тайком потирая плечо, удивленно взглянул на двоих, ещё час назад неведомых ему молодцов:
- Братие, ведь у меня это послушание. А вам-то зачем?
Но юноши твердо ответили, что непременно желают послужить Богу и отомстить злодею Фоке. Инок, в глубине души безмерно счастливый, протянул им руку. Вышата положил на неё свою, а Живко накрыл их руки своею ладонью - клятва была дана. Новые товарищи отправились в гостиницу, где остановился Роман, чтобы наутро покинуть Константинополь и пуститься в путь.
...Уже месяц миновал, как трое друзей, оставив пышную столицу, брели по дорогам империи, охваченной мятежом. Всего навидались - и разорённых селений, и разграбленных городков, и удавленников на деревьях висящих. Но Фока был скор - товарищи шли по пятам восставшего воинства, да только встретиться с ним не удавалось никак. По верным сведениям, из уст старого дезертира, стратилат с малым числом близких ему воинов, направился к богатому портовому городу Авидосу, куда подтягивались мятежные силы со всей Малой Азии. И троица держала путь к морю, вслед неуловимому врагу. Город уже вставал над синей полосой залива, мощные крепостные башни обрисовались в вечереющем небе.
Оставив немудрящие пожитки наверху, молодцы спустились в сводчатый зал, где хозяин гостиницы держал трактир, и заказали горячую похлёбку. Поначалу молча поглощавшие еду, они постепенно разговорились, не замечая сидящего в тёмном углу горбоносого человека с серьгой в ухе. Зато он не сводил глаз с друзей. Особенно пристально вглядываясь в Вышату, который, размахивая руками, громко объяснял Живко, как в Киеве варят щи. Горбоносый тихо зашипел. Из-за занавески, скрывавшей кухню, вышмыгнул неприметный человек и приблизился к его столу, подобострастно согнувшись. Выслушав приказ, он кивнул. Немного времени спустя к юношам подошел важного вида седобородый мужчина и, обращаясь к Роману, произнёс:
- Достопочтенный монах, я арабский торговец, и у меня есть кое-что, могущее заинтересовать тебя. Недавно мне в руки попала христианская икона в дорогом окладе. Его я продал, а изображение вашего Бога мне ни к чему - не желаешь ли принять в дар? - И незнакомец вежливо поклонился.
Роман, вскочив, ответил, что больших средств у них нет, но он выкупит образ за ту цену, что назначит сарацин. Они заспорили, монах последовал за купцом. Живко сказал Вышате:
- Что-то не нравится мне этот араб! - и быстро вышел следом.
Купец не обманул: в самом деле отдал икону даром и ни в какую не брал денег за нее. Заплатить пришлось временем - торговец оказался говорлив и продержал приглашённых более часа, угощая их сладким шербетом и рассказами о небывалых приключениях в неведомых странах. Когда же приятелям удалось наконец отвязаться от болтуна, уже смеркалось. Быстрыми шагами, прижимая святыню к груди, Роман направился к гостинице. Вышаты в трактире не было. Друзья поднялись в свою комнату, но русича не оказалось и там.
Ночь опустилась на город, и Роман, заподозрив неладное, встревожился. Вернулись в зал, но никто не мог сказать им, куда делся русоволосый крепыш. Всё это было крайне подозрительно. Внезапно Живко почувствовал, что кто-то тянет его за рукав. Невольно схватившись за нож на поясе, он резко обернулся. Перед ним стояла девица, подававшая им еду. Приложив палец к губам, она шепнула:
- Выйдем на задний двор, - и исчезла за дверью.
Болгарин последовал за ней. Девушка стояла у стены, смутно белея рубахой в темноте. Юноша подошел, держа ладонь на резной рукояти ножа. Служанка быстро зашептала:
- Ваш товарищ пропал, но никто не укажет вам его похитителей - все боятся.
- Да кто же они?!- негодуя, воскликнул Живко.
- Сарацинские пираты. Сам их капитан был сегодня у нас, он-то и приметил вашего сильного дружка. Его опоили и увели одурманенного на пиратский корабль. Галера час назад вышла в море.
- Послушай, женщина, откуда тебе всё известно? - Болгарин схватил её за руку.
Ловко вывернувшись, служанка ответила:
- Меньше будешь знать, молодец, дольше проживешь. Я рассказала это потому, что мне жаль вашего товарища. Он добрый, не злой, как ты. - И девушка растворилась в темноте.
Юноши совещались до утра. Как, не имея ни денег, ни судна, не ведая пути разбойников, вызволить попавшего в беду друга? Лишь только рассвело, они отправились в порт. Роман сжал руку спутника: у причала гордо красовались два тахидромона из береговой охраны провинции.
![Дромон-усиако. []](/img/d/dubynina_i_w/122004/bysanteum-dromon-usiako.jpg)
Грек подошел ближе и о чём-то вполголоса переговорил с босоногим матросом. Тот кивнул и быстро скатился по трапу в чрево корабля. Очень скоро вышел офицер и пригласил монаха в каюту, а Живко остался сидеть на толстом канате, уложенном на причале. Когда Роман появился, на обоих кораблях забегали матросы, раздались сигналы. Чернец окликнул удивленного товарища, и тот, опасливо ступая, поднялся на борт. Быстрые галеры, мерно взмахивая веслами, вышли в море.
- Что ты сказал им, и куда идут эти ладьи? - Болгарин сгорал от нетерпения.
- Я поведал им о корсарах. Оказалось, что за этим сарацином (зовут его Аль-Мамун) давно охотятся командиры тахидромонов. Ненасытный пират разграбил всё побережье фемы и держит в страхе окрестный люд. Теперь капитаны узнали, что Аль-Мамун побывал здесь ночью. Они уверены, что догонят его, ибо накануне им сообщили, на каком из островов лиходей устроил своё логово. Я упросил моряков взять нас с собой, чтобы мы могли спасти Феодора.
Уже перевалило за полдень, а разбойничьего судна отыскать не удалось, и приятели приуныли. Византийцы обогнули очередной мыс, когда раздался отчаянный крик впередсмотрящего:
- Прямо по курсу вижу шебеку, борта черные! Это Аль-Мамун!
И тут же всё словно завертелось гигантским волчком - забегали матросы, часть команды, вооружившись, бросилась на нос галеры, а офицер, крикнув дружкам на ходу:
- Готовьтесь к бою, - застегнул под подбородком блестящий шлем.
Роман прислонился к мачте, Живко встал рядом, вытащив длинный нож. Пираты заметили военные корабли и отчаянно заработали вёслами, стремясь уйти от погони, но расстояние между противниками неумолимо сокращалось. Все ближе и ближе надвигался на ромейцев черный борт сарацина. Капитан подошел к растерянным друзьям:
- У вас будет немного времени, чтобы отыскать похищенного. И то лишь потому, что ребятам хочется пощипать Аль-Мамуна, отягощённого добычей. Если вы не найдёте друга быстро, лучше вам возвратиться. Араба ожидает сюрприз.
Корабли сблизились, с греческих галер бросили мостки, и морские пехотинцы-либурны посыпались на палубу разбойника. Завязался абордажный бой - скорый, жестокий и кровавый. Пленных здесь не брали. Пока наверху кипела схватка, Роман и Живко поспешили вниз к гребцам, прикованным к веслам. И тут, покрывая шум битвы, донесся громкий голос Вышаты.
- Вот он я, от вас справа! - И юноши бросились к нему, помогая разбить цепи.
Русич отказался уйти, пока его товарищи по несчастью не освободились от оков. Лишь тогда все дружно поспешили наверх. И вовремя: схватка угасала, часть пиратов ещё дралась, однако исход боя был уже предрешен. На византийских кораблях протрубили сигнал к отступлению, либурны, прихватив самое ценное, покинули борт шебеки, затем дромоны отошли от неё. Греческий капитан громко прокричал пиратам:
- Жили вы недостойно, так хотя бы умрите с честью! - И приказал что-то стоящим на носу морякам.
На чёрной посудине раздались яростные крики, пираты грозили оружием, иные плевали в сторону греков.
Когда суда разошлись на бросок дротика, на носу дромона словно вспыхнул огненный цветок. И облако искрящейся пыли, направилось в сторону корсара. Оно накрыло шебеку - та вспыхнула, подобно сухой соломе. По мгновенно раскалившейся палубе с воплями заметались разбойники, кто-то, объятый пламенем, прыгал за борт. Но - о чудо! - горела сама вода... Юноши широко распахнули глаза, не веря происходящему.
- Что это? - еле сумел произнести Живко.
- Вы видите действие ужасного "греческого огня", которого так боятся наши враги. Его не гасит вода, и нет от него спасения ни на суше, ни на море, - пояснил Роман и перекрестился.
Шебека всё глубже погружалась в пылающее море, и вскоре горящие волны сомкнулись над ней. Друзья, обнявшись и вытирая закопченные лица, стояли у борта. Галеры повернули к Авидосу.
На широком поле два войска выстроились друг перед другом: мятежное - Фоки-стратилата, а напротив - рать, возглавляемая самим базилевсом. Ярко сверкали на солнце серебристые панцири гвардии "бессмертных", всюду пестрели разноцветные штандарты отрядов.
![Византийские воины XI -XII вв. []](/img/d/dubynina_i_w/122004/soldat-xi-xii.jpg)
Стройный огненно-рыжий жеребец императора бил копытом и рвался вперёд, сдерживаемый твердой рукой седока. Василия окружал конный отряд личных телохранителей-вестиаритов, среди которых выделялся статью младший брат правителя Константин.
Вышата толкнул локтем болгарина и громко зашептал:
- Гляди-ка, наш монах в свиту самого базилевса попал! Вон он, вижу его отсюда.
Живко-Иоанн молча кивнул и огляделся. Его окружали чужие светлобородые лица - все бойцы как на подбор богатыри. Узнав, что Вышата - русич, командир отряда позволил друзьям встать в строй варангиев - иноземной гвардии византийского императора, куда нанимались франки, норманны и славяне.
![Иноземная гвардия - варангиев X-XI вв. []](/img/d/dubynina_i_w/122004/russkienaemniki-gwardijawarangow-x-xi-ww.jpg)
И впрямь, нашел здесь Вышата знакомцев из родного Киева. И вот стоят приятели в рядах готового к битве войска. А Роман, дерзнувший к самому императору со своей бедой обратиться, ради сана в бой не идет, но и товарищей покидать не хочет.
Шеренга мятежников раздалась, и вперед на белом коне, выехал великан. "Фока, Фока!" - пронеслось по рядам. Гордого стратилата льстецы сравнивали с языческим Марсом - блестящие пластины богато отделанного доспеха, подобно зеркалам, отражали солнечные лучи, окружая полководца сиянием. Круглый щит-скутарион был отброшен за спину, тяжёлый кавалерийский меч-спафион мятежник легко держал в одной руке и потрясал им, издали грозя ненавистному базилевсу. Броню дополняли поножи, защищавшие голени, наручи - руки; на голову был одет шлем-касис, украшенный, по-восточному, белым султаном. Варда Фока слыл не только искусным стратегом, но и опасным противником в рукопашной схватке.
![Византийская знать: стратилат и епископ. []](/img/d/dubynina_i_w/122004/risunok-milites.jpg)
Издав устрашающий рык, Варда Фока закричал, обращаясь к Василию:
- Выходи на бой - решим судьбу империи в поединке!
Внезапно конь стратилата оступился, что считалось плохим предзнаменованием. Однако ничто уже не могло поколебать честолюбивого полководца. Пришпорив скакуна, он понесся прямо на императора. Подобно черной буре летел мятежник, отряд телохранителей следовал за ним, вздымая облако пыли. Его личная охрана была набрана из молодых и горячих горцев-иберийцев.
Василий тоже выехал из рядов своей гвардии и, остановившись, спокойно ждал врага. И тут оба войска издали громкий крик: на полном скаку, гремя доспехами и роняя оружие, Фока грянулся из седла наземь, перекатился и застыл неподвижно. Воинам почудилось, что незримая, но всемогущая рука свыше покарала дерзкого святотатца...
Несколько минут длилось общее оцепенение, затем мятежники подались назад и очень скоро стали рассеиваться на глазах победителей, рассыпаясь на мелкие отряды. Базилевс, осенив себя крестным знамением, запретил преследовать беглецов - что может быть хуже междуусобной резни!
Взгляд Василия упал на монаха, прибившегося к полкам накануне:
- Что ж, чернец, Божьим промыслом изменник повержен. Святыня вернётся в твой монастырь. Молитесь за меня и за империю!
- Живи долго, севаст! - низко склонился Роман, когда кесарь тронул коня навстречу победным крикам своего войска.
В этой исторической новелле описаны реально происходившие события. Византийский хронограф Михаил Пселл подробно изложил их в своей "Истории".
Факт внезапной смерти стратилата Варды Фоки на глазах противоборствующих войск имел много толкований. Говорили о Божьем наказании клятвопреступника, существовала и версия отравления: якобы подкупленный Василием виночерпий мятежника перед решающей схваткой влил яд в чашу полководца.
![[]](/img/d/dubynina_i_w/122004/vizant-map-m.jpg)
Инга СУХОВА
(представляемый авторский текст отличается от журнального варианта)
ДОСЬЕ: ВАСИЛИЙ II Болгаробойца (957-1025+)
Василий II Болгаробойца - самый прославленный император Македонской династии, при которой в Византии наступил Золотой век. Он правил долго и основательно с 976 г. по 1025 г. Все свои силы, таланты и знания, всё своё время монарх посвятил одному - укреплению государственной власти и росту могущества державы. Ради Империи он отказался от многого, даже от личной жизни - семьи у него не было.
Византийский хронограф Михаил Пселл, рассказывая об императоре Василии Втором, говорит, что, приняв власть над Ромейской державой, молодой правитель не пожелал делить с кем-либо посторонним свои заботы или пользоваться чужими советами. Однако и положиться на самого себя он тоже поначалу не мог, так как у него не было опыта ни в командовании войском, ни в государственном управлении. Поэтому базилевс приблизил к себе своего родича, отличавшегося большим умом, и учился у него искусству править. Но, став старше и набравшись опыта во всех делах, он лишил его власти и сослал. Отныне Василий сам принимал все решения, сам распоряжался войском и гражданскими делами, управляя не по писаным законам, а по неписаным установлениям своей необыкновенно одаренной от природы души.
Состояние дел в государстве, доставшемся ему, было тяжёлым, но он сумел не только вывести страну из кризиса, но и восстановить её былое величие и славу. Время Василия II прочно ассоциируется с "классическим византизмом".
В начале самостоятельного царствования базилевс столкнулся с чередой мятежей высшей знати. В 976 г. в Малой Азии поднял восстание полководец Варда Склир. Положение было катастрофическим: главная ударная сила византийской армии - тяжеловооружённая пехота (гоплиты) - пошла за мятежником. Василий, проявив политическую тонкость, вызвал из опалы ещё одного претендента на трон - стратилата Варду Фоку. Искусный полководец наголову разбил Варду Склира. Последний бежал к сарацинам, а победитель удостоился почестей и вошёл в число приближённых.
Но вскоре Фока вновь стал плести заговоры и подбираться к престолу. В 987 году он провозгласил себя императором и взбунтовал войска, защищавшие восточные границы от арабов. Византийский император обратился за помощью к новому союзнику - Киевской Руси. Великий князь Владимир Святославович, крестившийся в этом же году в Херсонесе под христианским именем Василий, послал в Византию русские полки. В апреле 988 года у портового города Авидос произошло решающее сражение. Оно ознаменовалось поединком предводителей враждующих сторон. Фока устремился к Василию II, но внезапно упал с коня и умер. За оказанную услугу Василий щедро отблагодарил духовного тёзку из Киева и отдал ему в жёны родную сестру Анну.
Набравшись военного опыта, Василий II совершил в конце X века успешные походы в Сирию и Палестину против Фатимидов - вернул Кессарию и Эдесу, подчинил часть Закавказских земель.
Кроме многовековой борьбы с арабами, ромейских императоров тревожило положение дел в Болгарии. В 865 году болгарский хан принял от византийцев христианство, став князем Борисом I. Однако крещение не охладило амбициозных замыслов болгарских правителей - создать на Балканском полуострове собственную сверхдержаву. Сын Бориса I, царь Симеон, несколько раз вторгался в Византию, пытаясь захватить Константинополь. Византия некоторое время даже платила воинственным соседям ежегодную дань. В течение двадцати лет Василий II вёл упорную войну с болгарами, совершая почти каждый год походы за Дунай. В 1014 г. болгарский царь Самуил был окончательно разбит в кровопролитном сражении у Стримона - 15 тысяч пленных базилевс приказал ослепить. За успехи в войнах с болгарами Василий II получил от современников прозвище Булгароктон (Болгаробойца).
![Мечник-скутатос X-XI вв. []](/img/d/dubynina_i_w/122004/skutatos-x-xi.jpg)
Под влиянием всех этих событий натура Василия сильно изменилась. В юности он был склонен к распущенности и изнеженности, без стеснения бражничал, часто предавался любовным утехам и увлекался дружескими пирушками. Тяжелые испытания и жестокие удары судьбы заставили его, по словам византийского летописца Пселла, "на всех парусах пуститься прочь от изнеженной жизни и со временем совершенно изменить свой характер". Базилевс сделался человеком строгим, жёстким, чуждым страстей и всякой роскоши. Он снял украшения, стал носить простые одежды и был озабочен лишь тем, как привести в гармонию дела своей державы - так Василий понимал долг православного самодержца. Перекрыв все каналы, через которые утекали поступавшие деньги, он увеличил свою казну до двухсот тысяч талантов. Базилевс досконально изучил военное дело и государственное управление, и поэтому безошибочно назначал на все посты знающих и умелых помощников. Походы против варваров он совершал совсем не так, как это было в обычае у большинства императоров, которые выступали в середине весны, а в конце лета уже возвращались. Он выносил зимнюю стужу и летний зной, томясь жаждой, не сразу бросался к источнику и был воистину тверд, как кремень, и стоек ко всем телесным лишениям. Открытых сражений Василий не любил и старался побеждать хитростью и дипломатией.
Василий II умер 15 декабря 1025 года. К этому времени государственная казна ломилась от золота и серебра, население страны достигло 20-24 миллионов человек, территория Ромейской империи простиралась от Южной Италии до Северной Месопотамии, от Дуная и Южного Крыма до Крита и Палестины. Базилевс был суровым владыкой, но в историю он вошёл как сильный и мудрый правитель, память о котором сохранилась в веках. (В биографическом очерке использованы сведения из истории Михаила Пселла - "Василий Второй").
Великое Переселение народов, разметавшее государства древности как снопы соломы, разбилось о несокрушимый утес, именуемый Византийской державой. Она одна устояла, недостижимо возвышаясь над морем диких варваров, разрушивших Древний Рим. Великое наследие Рима уцелело лишь в Византии, законной его преемнице. Подхватив из ослабевших рук Западной империи факел античной цивилизации, Восточная империя пронесла его через тысячелетие своей истории, по праву называясь "Вторым Римом", и, в свою очередь, сумела передать это негасимое пламя "Риму Третьему" - своей преемнице - Руси-России.
Греческий Византий возник на стыке Европы и Азии, на перекрёстке торговых и стратегических путей Древнего мира, установившихся ещё со времён легендарной Трои. В 330 году император Константин Великий избрал его новой столицей и Византий стал Константинополем. Византийская (Ромейская) империя родилась с градом Константина, с ним и прекратила своё существование, когда турки захватили город в 1453 году. Новые хозяева нарекли его по-своему - Стамбулом.
В эпоху расцвета "классическая Византия" охватывала территорию в миллион квадратных километров: Балканы, Италию, Малую Азию, Сирию и Палестину, Египет, Киренаику, части Месопотамии, Армении и Грузии, острова Крит и Кипр, крымский Херсонес и области Аравии. Соседями империи были: на севере, по Дунаю - славяне, в Италии - германцы; на Востоке, за Ефратом, - Сасанидский Иран, а затем арабы - главные внешнеполитические противники и торговые соперники.
Империю населяло 30-35 миллионов жителей: греки и римляне, македонцы и фракийцы, армяне и грузины, сирийцы и евреи, славяне и арабы... На полях Византии работали трудолюбивые крестьяне, возделывая пшеницу, ячмень, бобовые, овощи, оливки, фрукты и виноград. В городах трудились тысячи искусных ремесленников, объединенных в корпорации. Страну обороняла регулярная, высокопрофессиональная армия и мощный флот.
![Мечник-скутатос XI-XII вв. []](/img/d/dubynina_i_w/122004/soldier-xi-xii.jpg)
Разветвленный бюрократический аппарат управлял сложным государственным хозяйством, однако всей полнотой власти обладал только "божественный император" - базилевс. Его окружала верхушка феодальной знати со сложной и многоступенчатой системой придворных должностей.
Столица империи - Константинополь - поражала воображение современников и вызывала восторженные отзывы у очевидцев. Город был обнесен мощными стенами - вершиной тогдашнего военно-инженерного искусства - и с суши, и с моря: 500 башен венчали три ряда крепостных стен, уходивших в землю на глубину, исключавшую подкопы, усиленных глубоким и широким внешним рвом.
![Крепостные стены и башни Константинополя. []](/img/d/dubynina_i_w/122004/murallas-konstant.jpg)
Центральная площадь - великолепный Августейон с Большим императорским дворцом, - Сенат, Ипподром, форумы, храмы, палаты знати и роскошные бани с водопроводом украшали Великий город, населённый 200 тысячами жителей. Как только не именовали его современники - "око мира", "мастерская вселенной", "светоч славы", "матерь городов", "царь-град"... Купцы всего мира стремились на рынки Константинополя, привлечённые обилием товаров, а также искусством местных мастеров; короли новообразованных варварских государств мечтали породниться с византийскими царевнами, жадно учились его вежеству и культуре. До конца XII столетия Византия стояла на недосягаемой для Западной Европы высоте. Германский император Оттон III писал: "Сердце мое болит, потому что я не могу еще отогнать от себя саксонскую грубость и привить себе греческое просвещение".
Пышность императорского двора превосходила всякое воображение. Сказывалось влияние близкого Востока - золото, драгоценные камни и благовония, тончайшие ткани и изысканные украшения наполняли дворцы не только базилевса, но и знати. Сложные дворцовые церемониалы, иерархия придворных должностей, множество слуг и рабов делали персону императора почти божеством. Однако православная вера, ограничивала власть императора долгом служения Богу и Церкви (т.е. сообществу единоверцев), не давая ей превратиться в абсолютистскую восточную деспотию.
Западные короли, ощущая себя узурпаторами, присвоившими титул "римского императора", не могли простить византийским правителям их законного преемства от римских цезарей. Манило чужое богатство. Восхищение и преклонение сменились завистью и ненавистью. Положение усугубил церковный раскол - Римский папа, снедаемый ревностью к Константинопольскому Патриарху, объявил себя главой всего христианского мира.
Последовала серия крестовых походов, в ходе которых "христианнейшее воинство" громило не только мусульман, но и византийцев. В 1204 г. западные рыцари захватили вожделенный Константинополь и предались убийствам и чудовищному грабежу. Расхищены были не только несметные богатства базилевсов, но и христианские реликвии православной Церкви. Однако Восточная империя выстояла и оправилась, и еще 250 лет сопротивлялась алчным соседям с Востока и Запада.
Когда турки-османы осадили город, базилевс обратился за помощью к западно-христианскому миру. Запад долго совещался, стоит ли помогать "коварным греческим схизматикам" и, в конце концов, бросил Константинополь на произвол судьбы, а православная Русь, как известно, была обременена борьбой с монголо-татарами и практически ничем не могла помочь единоверцам. 29 мая 1453 г. турки ворвались в город, и тысячелетняя империя пала. Но она не исчезла бесследно. Великое культурное наследие Византии бережно сохранили славянские и другие православные народы, с которыми отношения империи сложились иначе, нежели с западными соседями.
Наши предки со времен Киевской Руси познакомились с Византией. По началу отношения были не всегда гладкими - были войны, был и "щит на вратах Царьграда", но велись и мирные переговоры, и торговля. Все изменилось с крещением Руси. Посольство Великого Киевского Князя Владимира, побывав в Константинополе в ходе знаменитого "поиска веры", вернулось потрясенным и говорило, что, будучи на церковной службе в храме Св. Софии, уже и не ведало, на земле они, или на небе. Владимир сделал выбор - крещение Русь приняла от Византии, от самого передового государства раннего средневековья, а с ним и высокую культуру, и просвещение. Владимир Святославович женился на сестре базилевсов царевне Анне, а русские полки появились на службе в византийской армии, громя мятежников и неистовых арабов. Из Византии к нам пришли и знаки государственной власти: герб с двуглавым орлом, скипетр и держава, бармы и знаменитая шапка Мономаха - ибо русский князь Владимир Всеволодович Мономах был по матери родным внуком византийского императора Константина Мономаха. Идея "Третьего Рима", сформулированная православным старцем Филофеем, после падения "Второго Рима" воплотилась в России, и с тех пор легитимными преемниками римских императоров стали русские правители.
Настоящий материал готовился как сопроводительный для журнальной публикации исторической новеллы Инги Суховой "Погоня за реликвией" ("Дар базилевса"), в рамках темы "Золотой век Византии, IX-XI вв." - "Всемирный следопыт" (СПб), N 12, 2004 г., но оказался невостребованным.
Данный популярно-исторический материал был впервые размещён в сети Интернет 14 июля 2004, 18:58 - на форуме "Душанбе.ру", в теме "Историки рассказывают":
http://forum.dushanbe.ru/cgi-bin/ib312/ikonboard.cgis=a94912cf42557a919a00996603a46ba6;act=ST;f=16;t=5142;st=72
Далее на популярно-историческом форуме "Новый Геродот" - "Литература" - "Византийские приключения" от 10 февраля, 2005, 11:15:
http://gerodot.ru/viewforum.php?f=18
Андрей ПОЛЯЕВ, Инга СУХОВА
Пространство и время: Дохристианская Русь и Византия, сер. X в.
Аннотация: Кто не слышал о викингах и кораблях-драккарах. Однако мало кто задумывался над боевыми качествами норманнских судов - насколько они соответствуют званию военного корабля? А ведь были в средние века настоящие боевые корабли, которые расправлялись с пресловутыми драккарами, как кашалот с тюленями. И обладала целым флотом таких кораблей хозяйка южных морей Великая Ромейская империя - Византия.
О Византии в советской идеологической системе, да и в западной тоже, принято говорить с известной долей пренебрежения и даже брезгливости: мол, осколок Римской империи, угнетавший "добродушные" варварские народы; мол, коварные греки-ромеи боялись и обманывали "благородных" язычников. Византия представлялась этаким колоссом на глиняных ногах, страной с коварной дипломатией, выкупающей богатыми дарами собственную безопасность. Даже, казалось бы, патриотично настроенные писатели, такие как В. Иванов (см. его книгу "Русь изначальная"), не преминули мимоходом пнуть Ромейскую державу и вылить на неё ушат грязи. Но настоящая правда состоит в том, что Византийская империя была самым развитым, передовым и мощным государством Европы в период раннего средневековья и в первой половине классического средневековья.
(исторический рассказ-зарисовка)
"Одиннадцатого июля четырнадцатого индикта (941 г. от Р.Х.)...приплыли к Константинополю Росы... Против них со всеми дромонами и триерами, которые только оказались в городе, был отправлен патрикий...". (Продолжатель Феофана. Жизнеописание византийских царей. В правление Романа I.)
"Королём этого народа был (некто) по имени Игорь (Inger), который, собрав тысячу и даже более того кораблей, явился к Константинополю. Император Роман, услыхав об этом, терзался раздумьями, ибо весь флот его отправлен против сарацин и на защиту островов... Роману сообщили, что у него есть только 15 полуполоманных хеландий... он велел призвать к себе калафатов, т.е. корабельных плотников, и сказал им: "Поспешите и без промедления подготовьте оставшиеся хеландии, а огнемётные машины поставьте не только на носу, но и на корме, а сверх того - даже по бортам"...". (Лиутпранд, епископ Кремонский)
От жарко натопленной печи наплывало приятное тепло и согревало высохшее тело старого воина. Варяг лет семидесяти сидел в подклети княжеского терема и ладил деревянный меч. Лицо человека с одной стороны было обезображено сильным ожогом.
Скрипнула тяжёлая дубовая дверь. Пригибая голову, в помещение вошёл статный рыжебородый славянин. Опережая его, быстрый как ртуть, вбежал отрок и бросился к старику:
- Дедушка Асмунд! Расскажи - как ты бился с драконом.
- Э-хе-хе, княжич, примерь-ка лучше меч. Ты ж не раз уже слышал сказку о том, как я столкнулся с огнедышащим змеем, да как он пожог меня.
- Опять, лысый чёрт, будешь морочить Володимира байками о чудищах. Лучше б что дельное поведал, - прервал варяга славянин, воспитатель младого князя - дядька по матери.
- И то - правда, боярин, время летит незаметно, подрос княжич - пора ему о ратных делах дедов и прадедов узнать. Да, и ты, Добрыня, садись, послушай о походе князя Игоря на Царьград, не суди старика...
... Сказывают, что ромеи - хитры и слабы, и добиваются победы не силой духа и оружием, а только подкупом да обманом. Ох, не так это - врут завистливые люди. Искусные и доблестные ратники они, сильна у них воинская выучка, крепко строй в бою держат, ведают разные ухищрения и имеют тайное оружие - греческий огонь - пострашнее пламени дракона будет...
Было это годков двадцать назад - слыл я тогда уже старым рубакой. С юности в походы на Царьград ходил с конунгом Хельгом, родичем твоего деда Ингера. Дорога в те земли мне хорошо известна. Помню славный щит Хельга, прибитый на врата Царьграда. Тогда не так грозны были ромеи как ныне, да и ратники наши отчаяннее были - через одного берсерки.
В начале лета собрал князь Игорь несметное войско: больше тысячи лодей, а в каждой - по пять десятков воинов. Взял всю старую дружину Хельга, новых свейских мечников нанял, да от всех славянских племён лучшие вои явились.
Почти месяц шли до Царьграда, по дороге ни одного прибрежного города не пропустили, но главную добычу ожидали за Боспором. Князь хотел не только дань взять, но и сильно напугать греков, чтоб гостям нашим препятствий не чинили и беспошлинную торговлю дали. Купцы же и сообщили о том, что весь византийский флот в южном море с сарацинами бьётся, и столица с моря открыта.
Подойдя к месту, называемому по-гречески Фарос, где стоит маяк перед боспорским проходом, наши суда встали на отдых и готовились к штурму. Вдруг в полдень из горла пролива появилось большое неуклюжее судно с высокими бортами, с тремя мачтами, на которых вместо прямоугольных парусов были налажены необычные - треугольные. Ромейский корабль двигался ходко, но чудно, как пьяный, то в одну сторону, то в другую. За ним шло ещё два десятка похожих кораблей. Мы было подумали, что это передовые силы - знать, греки успели подогнать флот - сражение предстоит тяжёлым. Но сколько не глазели дозорные: больше ромеев не появилось.
Игорь выстроил лодьи дугой, в три линии. Казалось, судьба клонила удачу на нашу сторону: ветер стих, на море легла тишь и гладь. Безумные греки вместо того, чтобы повернуть назад и грести домой, двинулись прямо в середку нашего строя. От князя пришёл приказ: ромеев не бить, взять живыми.
Головной византийский корабль достиг линии нашего порядка, остальные рассыпались по всему фронту. Эллины чудили: подставляли себя со всех сторон и не стреляли из дальнобойных орудий, мечущих камни и горшки с горящей смолой или нафтью.
На мачте Ингера взметнулся вымпел - атака! Взревев, наши гребцы налегли на вёсла, абордажные команды забили мечами по щитам, и лёгкие лодьи, как псы на медведя, бросились на врага. Греки молчали.
Первый и второй ряды славянского флота окружили ромеев. И тут случилось ужасное: грома не было, но на наши корабли молниями обрушились огненные стрелы. Как сказочные драконы, шипя и выплевывая огонь во все стороны - с носа, кормы и бортов - большие ромейские корабли-дромоны в считанные минуты подожгли половину лодей. Суда, попадавшие в огненные струи, вспыхивали целиком, и горели как сухая солома. Зажигательная смесь, извергаемая греками, была страшной: вода её не тушила, напротив - только сильнее разжигала пламя. С высоких носовых и кормовых площадок ромейских кораблей посыпался град свинцовых пуль, метаемых меткими пращниками. Скрытые под водой, коварные тараны дромонов проламывали борта лодей, а тяжёлые снаряды-вороны, падая с подвесов, пробивали днища - только треск стоял. Это был Рагнарек-светопреставление: море горело и бурлило, как вода в котелке, гудел раскалённый воздух.
Надо было прорываться к берегу на мелководье, куда ромейские суда с глубокой посадкой подойти не могли. За нашей лодьёй погнался двухмачтовый тахидромон: уж очень ходок он, на двух-то рядах вёсел! Дойти до берега не успели: подожгли нас. Бросились в воду, да жахнули греки огнём по воде, пол лица мне попалило. Хорошо, заранее броню да шлем с себя снял, только меч оставил - выплыл, добрался до берега.
Много наших погибло в том сражении, многих греки взяли в плен и обезглавили. Ох, и лютовали мы за это: пожгли всё греческое побережье, истребляли всех - от мала до велика. Вскоре еды не осталось, а тут и осень подступила. Да ещё, выслал против нас император Роман знатного воина, полководца Варду Фоку. Пришёл он скоро, привёл железную пехоту и конницу. Ромейские легионы разбили нас наголову. Побежали мы к лодьям, давай плыть на закат, к Дунаю, к дому. Опять у пролива нас встретил греческий флот - тут уж не до битвы, бросились врассыпную. Эх, сгубил князь Игорь в том походе цвет варяжской дружины!
Наука впредь нам: одно лодейное войско в ромейскую землю не посылать - без конницы и обоза неча там делать, к кораблям греческим ближе, чем на бросок дротика не подходить. А в поле надобно, как ромеи, выстраивать войско "стенкой" и уметь строй едино держать. Вот давеча, князь Святослав ко мне приходил: выспрашивал о походах на Царьград, о ромейском военном искусстве - я ему то же самое сказал. Готовит князь дружину и войско в поход на козаров. Вижу, Володимир, великим воином отец твой будет, воротит былую руськую славу.
------------------
Примечание:
Хронология в рассказе варяга:
907 г. - успешный поход киевского воеводы Олега (Вещего), родственника младого киевского князя Игоря, на Константинополь (Царьград) при императоре Льве IV Философе (варягу 16 лет).
941 г. - неудачный поход киевского князя Игоря, сына Рюрика и отца Святослава, на Царьград при императоре Романе I (варягу 50 лет).
948 г. (? - точная дата неизвестна) - рождение Владимира, сына князя Святослава, будущего Великого князя киевского, крестителя Руси.
957 г. - поездка княгини Ольги, жены князя Игоря, в Царьград и её крещение; начало княжения её сына Святослава.
961 г. - полновластие князя Святослава, подготовка к походу на Хазарию; княгиня Ольга полностью отходит от государственных дел; 13 лет (?) Владимиру, воспитатель княжича - брат его матери Малуши из племени древлян, дядя Добрыня (варягу 71 год);
961 г. - в царствование императора Романа II, византийцы впервые используют славяно-русские отряды, при освобождении от арабов о. Крита.
(популярно-исторический очерк)
Средиземноморские корабли VIII-XI вв. в своём развитии во многом опередили суда северных морей. Хоть и назывались драккары викингов "кораблями-драконами" - от древнескандинавского: "drage" (дракон) и "kar" (корабль) - и украшались страшными драконьими мордами, а всё же истинными драконами морей в раннем Средневековье были византийские корабли - дромоны. Это - уже настоящие боевые корабли, оснащённые грозным оружием, а драккары - всего лишь средства доставки дружин норманнов, т.е., по сути - десантные суда. Дромон - это нечто среднее между античным военным кораблём и классической галерой позднего Средневековья.
Античный флот к IV в. естественным образом завершил своё существование, став жертвой экономического спада. Рухнула великая рабовладельческая держава - Древний Рим - исчезло не только богатство, но и большое количество рабов и... грести на огромных многопалубных кораблях - триремах, ..., децемрерах - стало некому. Выжили лишь небольшие маневренные суда, типа римской тридцативёсельной, одномачтовой либурны.
Либурна была десантно-штурмовым кораблём морской пехоты (liburnarii), позаимствованной Римом от пиратов иллирийского племени либурнов, отдалённых родственников современных албанцев. Морские пехотинцы-либурнарии поражали врага метательными снарядами и вступали в абордажные схватки. От этого римского судна и ведёт своё происхождение византийский дромон. В VI в. император Юстиниан положил модифицированную либурну в основу военного флота Византийской империи. Корабль получил наименование "дромон" (по гречески - "гонщик"). Несмотря на многообещающее название, поначалу дромон едва ли был быстрее аналогичных античных судов. Он представлял собой открытый, то есть беспалубный, гребной корабль, с одним ярусом весел и съёмным прямым парусным вооружением.
Долгое время стимулов развивать флот у Византии не было: окружающие варвары и Сасанидский Иран - главный противник на востоке - флотов не имели. Однако с середины VII в. ситуация резко изменилась - в Средиземноморье появился мощный арабский флот, оснащённый по последнему слову техники. Сами арабы - мореходы относительные. Их флот создавали традиционно морские народы Восточного Средиземноморья - потомки финикийцев, киликийцы и малоазиатские греки. По всему побережью Северной Африки сарацины возвели укреплённые гавани и верфи. В начале войны с Арабским халифатом Византийская империя несла тяжёлые поражения, как на суше, так и на море. По существу, византийский флот был уничтожен и в течение 7 лет, с 674 г. по 681 г., враги осаждали Константинополь с моря.
В IX веке в кораблестроении произошла революция - на средиземноморские корабли был поставлен косой треугольный парус, который вероятно был изобретён в Юго-Восточной Азии и благодаря арабам попал в Средиземное море. Косой парус позволял лавировать и ходить при боковых ветрах, суда стали менее зависимыми от гребной тяги. Когда в начале X века викинги вторглись в южное море, они с удивлением обнаружили, что местные корабли вместо привычных глазу северянина прямых рейковых парусов несли треугольные косые. Норманны прозвали их "латинскими" - так они называли страны южной Европы.
Дромоны обзавелись двумя (реже тремя) мачтами с "латинскими" косыми парусами и превратились в беспалубные 100- или 150-весельные биремы, т.е суда с двумя ярусами вёсел. А одноярусные корабли стали называться монерами или галерами ("moneres" и "galea" - соответственно).
Вплоть до XV в., дромоны неоднократно модифицировались и изменялись. По византийским источникам можно судить о существовании, по меньшей мере, трех типов: "усиако", "памфилоса" и третьего, самого крупного, не имеющего особого названия. Название "усиако" происходит от греческого слова "усия" ("сто"), которое, в частности, означало отряд из 100 человек. Пятьдесят профессиональных гребцов находились на нижнем ярусе и гребли как на переходах, так и во время боя. Вторая полусотня состояла из воинов и занимала верхний ярус, и гребла только на переходах. Во время боя они убирали весла и выполняли те же функции, что и морские пехотинцы римского флота.
Памфилос был в целом аналогичен усиако, но имел больший экипаж - из 120-160 человек. Третий, самый большой дромон, брал на борт до 200 человек. Из них 150 являлись гребцами, а остальные 50 - бойцами.
Ещё в византийском флоте существовали корабли, именовавшиеся "хеландии" ("угорь" или "черепаха"?). Скорее всего, это простонародное названии наиболее крупных дромонов, которые сопоставимы с былыми античными триерами. Они, вероятно, ходили на вёслах в 3 яруса и с двумя-тремя мачтами, их команда могла достигать 300 человек.
Все модификации дромонов были одинаковой конструкции. Вместо сплошной палубы они имели три сквозных настильных прохода, поднятых над гребцами, вдоль каждого борта, и центральный, проходящий по оси симметрии корабля. Боковые настильные проходы и скамьи гребцов были защищены съемными щитами. Вёсла выводились наружу через отверстия в бортах. Длина кораблей варьировала от 30 до 50 метров, ширина от 5 до 7 метров. На корме было два рулевых весла - румпеля, у каждого борта свой. В плане дромоны имели вытянутую, заостренную с двух концов форму. И были они весьма быстроходными.
Киль дромона оканчивался, как и у биремы, погруженным в воду тараном - наследие античности. А от таранов противника дромоны защищались медной броней. На византийских кораблях устанавливались катапульты, метавшие огненные снаряды на большое расстояние. Мощные, тяжелые катапульты могли кидать снаряды весом в 500 кг на дистанцию до 1000 метров. В носовой и кормовой части судна размещались приподнятые палубы-башни для стрелков (пращников и лучников), на специальных балках-подъёмниках раскачивались "вороны" - массивные снаряды для пробивания бортов и днищ противников.
Однако самым эффективным и страшным оружием дромонов был "греческий огонь", извергаемый из огнемётов-сифонофоров. Описание конструкции этого вооружения до нас не дошло, и как они метали горючий состав - точно неизвестно. Но легко догадаться, что дальнобойность "греческого огня" была более чем умеренной - максимум 25 метров.
"Греческий огонь" был изобретен неким Каллиником, ученым-алхимиком и инженером, бежавшим от арабов из сирийского города Маальбека. Византийские источники указывают даже точную дату изобретения - 673 г. от Р.Х.
"Греческий огонь" являлся настоящим абсолютным оружием в морских сражениях древности, поскольку именно скученные флоты деревянных кораблей представляют собой превосходную цель для зажигательной смеси. И греческие, и арабские источники в один голос заявляют, что действие "огня" было просто-таки ошеломительным. При малейшем контакте с водой жидкость вспыхивала, пожар только разгорался при тушении водой и гасили его лишь вином, уксусом или песком.
Точный рецепт горючей смеси остается загадкой и по сей день. Состав держался в строжайшем секрете. Обычно называются такие вещества как нефть, асфальт, различные масла, горючие смолы, гудрон, сера, селитра и - обязательно! - некий "секретный компонент". Ну, и без алхимической магии конечно не обошлось... Наиболее адекватным вариантом видится смесь негашеной извести и серы, которая загорается при соприкосновении с водой, и каких-нибудь вязких носителей наподобие нефти или асфальта.
При помощи "греческого огня" были уничтожены два больших арабских флота, не раз от него горели славяно-русские и норманнские корабли. Применялся огонь и на суше - во время обороны крепостей.
Со временем арабы поняли простую вещь: психологическое воздействие этого оружия куда сильнее, чем его реальная поражающая способность. Достаточно выдерживать дистанцию с византийскими кораблями около 40-50 м. Что и было сделано. Однако "не приближаться", в отсутствие эффективных дистанционных средств поражения, означает - не воевать.
Тяжёлые дромоны были линейными кораблями византийского флота. А лёгкие и быстроходные, так называемые тахидромоны ("быстрые гонщики"), несли патрульно-конвойную службу, осуществляли разведку и срочную переброску войск. Сочетание дромонов и тахидромонов позволяло византийцам проводить крупные сухопутно-морские операции: блокировать побережье, вести долговременную осаду портовых городов, препятствовать закреплению противника на захваченных территориях и перебрасывать большие контингенты войск.
В X веке Византия становится мощной морской державой, обладающей сильным военным флотом, базирующимся в Константинополе. В связи с этим было создано центральное морское командование, во главе которого был поставлен друнгарий (адмирал) флота. Кроме главного флота в каждой феме (провинции) имелись свои собственные небольшие соединения береговой охраны, в частности от пиратских нападений.
Византия нанесла серьёзные поражения сарацинам на море, разгромила их военно-морские базы и верфи в Северной Африке, вернула важнейшие острова (Крит, Кипр) и добилась паритета (если не перевеса) на Средиземном море. В конечном итоге это позволило ей перейти в решительное наступление на суше и потеснить арабов в Малой Азии и на Ближнем Востоке.
------------------
Примечание: Для написания очерка были использованы специальные исторические работы, размещённые на сайтах "История парусного флота" и "X - легион" (история античного вооружия).
|