Аннотация: Все герои вымышлены, совпадения случайны, а мнение автора может не совпадать с его точкой зрения
Отдел писем
Костя глубоко затянулся и задумчиво выпустил дым через нос.
-Да, ситуация паскудная.
-В том-то и дело. Так бы чего дергаться, но тут уж совсем бессовестно, - Ира смотрела на него одновременно с просьбой и надеждой.
-Можно попробовать запрос в министерство написать. Ответить-то вряд ли чего по делу ответят, но рикошетом этому пеньку по башке должны настучать.
-Давай попробуем, вдруг поможет?
-Давай, только уже завтра.
-Хорошо, я письмо у тебя на столе оставлю.
Костя затушил окурок в урне и, махнув Ире рукой, стал спускаться вниз по лестнице. Ира привалилась плечом к огромному окну редакционной курилки, разместившейся в пролете лестничной клетки. За грязноватым стеклом открывалась панорама трубящей дымами Марьиной рощи. Докурив, она поднялась на пол-этажа, вышла в огромный, длинный, узкий и темный коридор, повернула направо и побрела по нему в противоположенный конец, где находилась ее комната.
В коридоре было на удивление пусто, только из-за дверей доносились звуки, по которым можно понять, что здесь находятся люди, для многих из которых работа давно уже стала образом жизни. Из второй комнаты отдела экономики раздавался смачный бас Романа Антоновича, который во всю мощь кричал по телефону своему собеседнику:
-Неправда! Вы мне врете! Мне нельзя врать, иначе я так вашу ложь и напишу. И над вами все будут смеяться. Или вообще выгонят, к чертовой бабушке!
Говорят, многое ньюзмейкеры, занимавшие самые высокие посты, впервые услышав эту сакраментальную фразу, терялись и начинали действительно говорить правду. При этом, как ни странно, в следующий раз они не прятались от Романа Антоновича, не пытались прикрыться пресс-службами, а сразу шли на контакт.
Дальше, в референтской, как всегда играла музыка и звонили сразу несколько телефонов. В этот раз обычный шум был сдобрен кряхтением факса. Потом несколько дверей хранили молчание, сменившееся стуком настоящей печатной машинки. Обозреватель Николай Кромп, в народе дядя Коля-Кремль, так и не переучился работать на компьютере, предпочитая ему старенькую "Эрику". Владимир Федулин, бывший одно время замом главного и вынужденный по долгу службы принимать у обозревателя Кромп тексты, пытался заставить того освоить современную оргтехнику, на что вместе с очередной статьей получил на стол заявление, естественно, распечатанное на машинке. В нем содержалась просьба выделить его соседу по комнате редакционный сканер, оплату же услуг по оцифровыванию набранных по старинке текстов Кромп был готов взять на себя. Федулин после этого махнул на пожилого обозревателя рукой, а чуть позже был сам со скандалом изгнан из газеты.
За другими дверями пищали компьютеры, возвещая о пришедших по ICQ сообщениях, где-то работал телевизор, кто-то предлагал кому-то чашку чая... Все эти звуки были знакомы и привычны Ире. Среди них было необыкновенно уютно. При общем разнообразии и непохожести, все они произносились и звучали только ради одного единственного: выпустить газету. Каждый вечер ровно в 19:30 региональный выпуск и к 22:00 московский. Чтобы не случилось, газета должна выйти, причем быть самой интересной, самой насыщенной новостями и подробностями, с тем, чтобы коллеги-конкуренты завидовали, а из читателей никто не остался равнодушным. Контролировать последнее и была работа Иры - корреспондента в отделе писем.
Название этой должности Иру всегда забавляло: если пишут ей, то она никак не корреспондент, она респондент. А корреспонденты отдела писем - это как раз читатели, заваливающие ее ворохом бумажных писем и забивающих почтовый сервер электронными посланиями. Она даже как-то замазала неправильную приставку на своих визитках, но подчищать удостоверение так и не решилась.
В комнате все было на своем месте. Компьютер с потемневшим от ожидание экраном весело подмигивал из-под стола зеленой лампочкой. Напарница Вика прихлебывала чай и, откинувшись на спинку стула, читала очередное письмо.
-Послушай! Бабушка пишет, восемьдесят три года, из Череповца. Тут сначала про жизнь, трудовые подвиги, детей, а потом: "Внучка подрастает, ей шестнадцать лет. Вроде толковая, в школу ходит, оценки больше четыре или пять. А дочь моя, Света, ей на день рождения среди прочего подарила пакетик. Так-то мы все подарки вместе обсуждали, а тут подарила втихую, чтоб я не видела. Я подошла к ней потом, спросила, что там в кулечке-то. Света молчит, ни в какую. Я к внучке: "Ты подарками довольна, что тебе мама подарила?". Ну она девочка воспитанная, ничего не скажу. Говорит, да, мол, все очень понравилось. А что в пакетике тоже не говорит. А утром она ушла в школу, как обычно все разбросала, ничего за собой прибрать не успела - опаздывала. Я смотрю - сверток-то лежит тот самый с краю. Заглянула, а там презервативы и всякие прочие снадобья для срамного дела. Я вот и думаю, ну там современная молодежь она вообще не пойми как живет, я уже и не лезу. Но что с девочкой будет, если она с этими штуками начнет...? Я бы вас беспокоить не стала, но с соседями обсуждать совестно, а Светку спросить как-то и неловко..." Ну и так далее. Как тебе?
- А что, милая старушка. Все-таки о благе внучки печется.
-Да уж! И главное с соседями ей срамно, с дочкой-Светкой совестно, а в газету - в самый раз. Вот как опубликуем вместе с ответом - тогда не совестно будет?
В газету писали самые разные люди по самым разным поводом. Старики обычно засыпали ворохом бумажных истрепанных писем с просьбами разобраться с ДЕЗом и пенсионным фондом, восстановить справедливость, призвать к ответу воров и жулье, причем в зависимости от автора в эту категорию могли попасть все, от демократов до коммунистов, от милиционеров до МЧСовцев, от авиаторов до ассенизаторов. Иногда приходили и официальные письма: с поздравлениями по разным поводам главному редактору или кому-то из дружественных журналистов, либо огромные телеги с требованием опровержения и угрозами судом. По электронной почте разнообразие тем было куда больше. Здесь корректировали информацию в материалах, предлагали осветить темы и события, ругались, спрашивали совета, просили подсказать контакты. Ира и Вика просматривали переписку, на некоторые письма отвечали сами, остальные направляли в отделы. Люди писали самые разные и по разным причинам. Кто-то действительно хотел подсказать что-то интересное. Из таких зацепок потом получались неплохие материалы, корреспонденты их ценили. Кого-то возмущало высказанное мнение, кто-то, наоборот, спешил озвучить свое. Иные жаждали славы, мести, популярности. А кому-то просто некуда было писать. Не с кем поговорить, поделиться, спросить совета. Вот как у этой бабушке из Череповца.
Ира тронула мышку компьютера, открыла почтовую программу. Пока она курила, нападали десять писем. Три она удалила сразу: спам. Первые два оказались пресс-релизами, которые можно было особо не вникая отправить в отделы. В третьем некий пылкий юноша спрашивал, может ли он быть их внештатным корреспондентом в Африканде и окрестностях. Ира сначала подумала, что это шутка, но на всякий случай набрала в поисковике город Африканда. К ее удивлению, такой нашелся на Кольском полуострове, после чего письмо молодого человека отправилось в отдел кадров и заму по репортерской сети. Потом некий Автандил Махулианишвили просил переслать ему материал из номера двухмесячной давности, которого нет в открытом доступе в архиве, а нужен он позарез. Ира покопалась в электронной подшивке, отыскала нужный текст и отправила, не забыв приписать конце, что в дальнейшем уважаемому читателю рекомендуется оформить подписку на электронную версию газеты, тогда все тексты любой давности (начиная аж с 1932 года) будут ему доступны в Интернете в любое время суток.
Следующая весточка оказалась занятной: некий автолюбитель описывал свои мытарства по ГАИ и страховым компаниям, когда после мелкой аварии ему надо было получить возмещение за разбитый светоотражатель бокового "поворотника". В конце приводилась арифметика, что за то время, пока он собирал справки, сидел в очередях, ждал решения группы разбора и комиссии страховщика, выполнял все прочие формальности, он потерял из своей зарплаты сумму, в тридцать четыре и пятьдесят шесть сотых раза большую, чем размер полученной компенсации. Ира задумалась, кому это перенаправить: автомобилистам или юмористам, в итоге выбрала первых, - все-таки про машины.
В лотке ICQ одновременно замигали два сообщения. В первом муж спрашивал, когда она освободится, чтобы вместе сходить на некий сейшн в сад Эрмитаже. Ира честно ответила, что не знает, но постарается успеть, а заодно спросила, в котором часу и как у супруга дела вообще. Тот тут же ответил, что все супер, а начало в девять, на что Ира его моментально заверила, что непременно будет.
Во втором окне было аж пять посланий. Четыре из них содержали смайлики с цветами и поцелуями, среди них притаилось одна коротая послание: "Иришка, хотя бы пять минут - срочно требуется ласка!".
Ира откинулась на спинку кресла и, чуть закусив нижнюю губу, принялась наматывать на палец длинную прядь светлых волос. Отказать Грише она не могла. Зачем, откуда, почему он взялся на ее голову полтора месяца назад, одному Богу известно. Но со всевышним у Иры как-то отношения не сложились, чтобы напрямую спросить. До их знакомства, она была абсолютно уверена, что вполне счастлива. Есть семья, умный, добрый, внимательный муж, любимый и любящий, замечательный трехлетний сын, да еще и новая квартира, которую они понемногу обустраивали, тем самым еще больше украшая и без того вполне симпатичную жизнь. Гришка же, однокурсник напарницы-Вики, перешел работать в их газету из какого-то отраслевого издания и в первый же день зашел поздороваться с однокашницей, заодно познакомился с Ирой. Гриша время от времени забегал в их комнатенку, они пересеклись пару раз на внутриредакционных мероприятиях, а потом случайно оказались вместе на дне рожденья у общего приятеля. Ирин муж был в отъезде, а Гриша то ли не заметил тоненького обручального кольца, притаившегося на безымянном пальце под более массивным, то ли просто не пожелал обращать внимания на такую мелочь. Хотя Ира с первого взгляда почувствовала, что знакомство с этим молодым человеком принесет ей что-то большое. Только вот светлое или темное, она не могла понять до сих пор.
Несколько вполне романтических конфетно-цветочных и, в общем-то, если не придираться, невинных встреч после работы окончились не то, чтобы очень бурным, но вполне страстным и удачным сексом на кухоньке у Гришиных друзей, мирно дремавших в комнате за тоненькой стенкой.
Служебный роман, за который поначалу можно было принять их отношения, стал явно перерастать в любовь. Они виделись почти каждый вечер, обычно гуляли в московских парках, стараясь каждый раз забраться на самую глухую тропинку, чтобы там нацеловаться, наобниматься, наласкаться в более менее камерной обстановке. И все последнее время Ира решала про себя бесконечную мучительную дилемму: можно ли быть дважды любимой, но предательницей? Ответа не было. Ни уйти из семьи, ни прекратить встречи с Гришей она не могла. Совмещать было все труднее: Гриша явно огорчался и обижался, когда Ира вынуждена была отказывать или прерывать встречи, чтобы не вызвать подозрений дома. Но и муж вроде бы стал замечать перемены в ней... А сделать выбор между ними она не могла, да и не хотела.
В один из вечеров, когда муж с сыном уехал на дачу, а Гриша убежал куда-то по своим журналистским делам, она пошла в лес, который начинался в ста метрах от ее дома. По краям он был засижен компаниями, в глубине, по слухам, был городок БОМЖей, но по среди был вполне симпатичный и довольно большой кусок, где было относительно чисто, пели птицы, а если отойти чуть от тропинки, то возникало даже ощущение уединения. Привалившись спиной к березе и скрестив ноги в позе лотоса, Ира пыталась разобраться в своих чувствах. Лабиринты мысли, перепутавшись и переворошив все вверх дном, проносились по ее голове, но ответа не дали. Ира стала перебирать тех, у кого можно было бы спросить совета. Две близких подруги, мама, да еще, пожалуй, соседка по старой квартире, баба Лиза. Больше спросить не кого, да и эти кандидатов в эксперты тоже далеко не идеальны.
Где-то поблизости куковала кукушка. Ира под каждый ее звук стала по очереди называть всех потенциальных советчиков, загадав, что на ком птица замолчит, к тому и надо будет обратиться. Мудрая кукушка указала на маму. Ира вздохнула, поднялась, пошла к дому. Зайдя в квартиру, скинула сабо, взяла трубку радиотелефона, стала набирать мамин номер. Пока слушала гудки, все думала, с чего начать разговор. Мама так трубку и не взяла, звонить ей на мобильный Ира не стала и, так ничего не решив, завалилась на диван, обняв две подушки: правой рукой - Гришу, левой - мужа.
Теперь же на экране ее компьютера мигали два сообщения от двух любимых мужчин. Ира прикинула - даже не пять минут, а почти час она точно сможет провести с Гришей и потом успеть к мужу. Получив в ответ на это известие пяток радостных смайликов, Ира открыла Word, подумала минутку и быстро начала набирать:
"Дорогая редакция!
Прошу вас помочь мне разобраться в моей ситуации. Я знаю, у вас есть целый штат консультантов, психологов, социологов, а мне просто не с кем посоветоваться. Я разрываюсь. К нам в компанию, в соседний офис..."
Перечитав написанное, Ира тщательно переправила стиль на более простой, специально сделал несколько орфографических ошибок, убедилась, что действующие лица достаточно замаскированы. Зарегистрировав на бесплатном почтовом сервере новый акаунт, вставила в окно текст письма и отправила его на тот почтовый ящик отдела писем, который просматривает Вика. После этого черканула Грише записку: "Пошли курить" и вышла из комнаты.
Дверь на лестницу то и дело открывалась, мимо пробегали сотрудники. Гриша выгадывал каждую секунду, когда в зоне видимости никого не было, чтобы прикоснуться к Ире. Когда же выдавалось хотя бы пять секунд тишины - пытался поцеловать. Но потом дверь предупредительно скрипела и он успевал отскочить на приличествующую дистанцию. Ире такие эротические прятки быстро надоели:
-Хватит.
-Да я же аккуратно... - Гриша приобнял девушку за талию. - Ну увидят даже если, что дальше?
Ира отвернулась к окну, предусмотрительно встав к Грише в пол-оборота так, чтобы он не мог обнять ни с боку, ни с сзади.
-Ты меня все время сторонишься, пытаешься оттолкнуть. Я понимаю, тебе тяжело. Но... Толкни, а?
-Не могу, рада бы, да не могу.
Гриша просиял:
-Ну раз не толкаешь, зачем мучаешь?
-Пошли-ка работать, - сказала Ира, а про себя подумала, - совсем чуть-чуть потерпеть осталось.
В комнате Вика так увлеченно читала что-то в компьютере, что даже не заметила вошедшей коллеги. Ира тихо села на свое место, проверила, дошло ли письмо, принялась снова разбирать рабочую корреспонденцию.
-Ой, Ирк, ты тут. Такое письмо пришло! Я думала, в "СПИД-Инфо" все выдумывают, а тут нам такое же свалилось. Даже не знаю, кому бы его отдать. Сейчас тебе перешлю.
Ира мысленно про себя улыбнулась - заработало. Сделав вид, что внимательно читает собственноручно написанную историю, поохав и поахав в нужных местах, она откинулась на спинку стула, посмотрела в окно. Вика тут же поинтересовалась:
-Ну что, как ты думаешь?
-Да тут уж чего...
-Нет, ты сама посмотри. Во-первых, он хорош гусь - любишь женатую, так не высовывайся или же бери в охапку и уводи. А то - ни рыба, ни мясо. Ну и она тоже: обоих хочу, никого не обидеть. Ну хочешь двоих - так можно с двумя сразу. А если один не согласится, то и вся дилемма решена. Верно я говорю?
-Вроде да. Но как-то все слишком просто. Не хотела бы я быть на ее месте.
-Да если бы дурью не маялась, могла бы быть вдвойне счастлива: и муж, и любовник, да еще глядишь и изнасилуют. Только чувства свои пусть засунет куда-нибудь. Никому от этой любви-не любви еще хорошо не было.
-Как так?
-А вот так. Да ладно, ты сама не первый день на свете живешь, не первый год за мужем. Любишь их любишь, силы, здоровье и деньги тратишь, а потом один оказывается козлом, другой свиньей, а третий присылает SMSку, мол, я тебя не достоин, извини. Тьфу!
Ира иронически улыбнулась. Вика - девушка неплохая, но при общении с мужчинами она превращается в убежденную лирическую охотницу, для которой любые отношения должны кончиться если не ЗАГСом, то совместным переселением на Сейшельские острова как минимум. Из-за такого подхода она заводила одни отношения сразу после распада предыдущих, когда очередная жертва не выдерживала ее матримониального напора и сбегала куда подальше. Причем каждый разрыв она переживала довольно тяжело, а новые романы приносили ей не столько радость, сколько хлопоты по обработке жертвы и протекали на фоне глобальных сомнений: окажется ее новая любовь козлом или все же свиньей?
-Чего лыбишься? Сама же знаешь, что я права. Лучше скажи, куда этот комок слез перенаправим?
-Да не знаю я. В толстушку не хочется. Давай в отдел общества. Сделают из него большую тему: "Третий плюс брак равно?..."
- И чего-нибудь про демографическую ситуацию прилепят. Давай, откажутся - еще кому-нибудь передадим.
Зазвонил телефон, охранник попросил спуститься, забрать у почтальона новые письма. Ира спустилась вниз, расписалась в приеме корреспонденции, взяла в руки пухлую пачку писем и пошла наверх по лестнице, - толкаться в лифте ей не хотелось. Перебирая руками конверты, она по почерку, которым был написан адрес, стала гадать, в каком из писем о чем пойдет речь. Большая часть была явно от женщин, в основном пожилых. А вот это, скорее всего, официальное - точно, обратный адрес пожарной части. Здесь явно бабушка выводила, - значит, пенсия или коммунальные проблемы. А вот... На очередном письме она осеклась. Почерк был явно гришин. Она остановилась посередине пролета, положила стопку на подоконник. Вскрыла конверт. Внутри лежал распечатанный на принтере листок. Но письмо, судя по оформлению, было явно от простого читателя. Ира начала читать:
"Дорогая редакция! Помогите мне разобраться в ситуации. Я растерян, не знаю что делать, а посоветоваться не с кем. Я недавно пришел работать в новую фирму, где работает замечательная девушка, я ее люблю, но она замужем и не может разорваться между...".