Аннотация: Записки сумасшедшего. В буквальном смысле.
Ленточка
Ну кто, кто придумал, что я счастлив в мире, в котором бываю всё чаще и чаще - не по своей воле? Кто решил, что больные аутизмом или чем-то в этом роде счастливы вне реальности? Неужели этот кто-то хоть раз побывал ТАМ?!
Я был, я знаю: там на тебя ведётся вечная охота, которую затеяли твои собственные страхи. Там тебя тысячи раз сжигают, четвертуют, колесуют, топят... Ты всё время убегаешь: изо сна в сон, из тела в тело, ищешь такое убежище, где эти иллюзорные твари, Бесы, тебя не найдут. А они везде найдут... Они всё равно находят тебя, хватают, пытаясь навечно запереть в своём мире. Но ты чудом вырываешься из плена, и всё начинается сначала...
Вот и сейчас я торопливо иду по сумеречной улице и в любой момент ожидаю крадущихся шагов за спиной. Этот мир успел износиться до невозможности: каменные дома-склепы осыпаются от одного прикосновения эха голоса; небо выцвело окончательно: на нём нет ни звёзд, ни солнца, туч тоже нет. Такое ощущение, что я нахожусь внутри коробки из-под обуви. Кто знает? Может, так оно и есть... Дерево мостовой прогнило. Вот-вот подскользнусь и растянусь в луже застоявшейся воды. Мерзкий мир. Мерзкое чувство: то ли привкус во рту, то ли запах - кровь...
Мёртвые улицы. Странно, что погоня потеряла меня. Тут нет спасительной толпы безликих, таких же, как и я. Ниточка моей паники безошибочно ведёт Бесов. Конечно: улицы, переулки, бесчисленные подворотни, лазы, тупики - всё образует невероятно сложный и однообразый лабиринт. А я петляю, как бешеный заяц. Это даст небольшую отсрочку. Только бы найти место, где можно уснуть и перейти в другой мир. Я боюсь заходить в пустые дома. Слишком много углов, в которые меня можно загнать. Лучше всего - лавочка в парке или скверике, набережная, наконец, чтобы, почуяв опасность, вспорхнуть и продолжить бег. Но в этом проклятом городе лишь дома, дома, дома...
Только однажды дорогу мне перебежала полупересохшая, заросшая вонючей тиной речушка, как и я, заплутавшая в этом ужасном сне. Может, найти её, пойти вверх или вниз по течению? Нет смысла: я заблудился, не помню, где её видел. Остаётся бежать вперёд, надеясь, что ноги сами вынесут из западни.
... Наконец я остановился у безголовой пыльной статуи неизвестному герою посреди квадратного двора-колодца с четырьмя арками на все четыре стороны. Кажется, можно уснуть и тут.
Ночь из папье-маше застыла над городом-макетом.
Я устал. Я быстро усну и вырвусь из гнетущего мира.
***
"Просветы" бывают всё реже и реже, раз в несколько недель... Я боюсь, я очень боюсь! Когда я вернулся из последнего приступа (где был пустой город), то долго плакал от страха, от ноющей боли где-то в районе солнечного сплетения, от дрожи...
Сестра, мой единственный солнечный лучик, ниточка моя, соломинка - всё утешала меня, шептала, что всё хорошо, совала дрожащей - от собственных, внутренних, рыданий - рукой успокоительное, в миллиардный раз обещала никогда не бросать меня...
Бедная моя, глупенькая Ленуська... Ленточка. Брось, брось меня, выходи замуж, как матушка завещала, и будь счастлива. Зачем тебе, маленькой и смертельно усталой, безумец, большой небритый ребёнок, в котором, если он подпрыгнет, звенят и перекатываются осколки снов и разума, будто твой брат - погремушка? Отдай меня бездушным врачам, отдай назад тряпичную куклу, истыканную иголками шприцов, верни забытию. Зачем ты забрала меня из клиники?
...Когда ты смеялась в последний раз, Ленточка?
***
У всех этих чудовищ одинаковые глаза: один чёрный, другой жёлтый; неподвижные точки-зрачки; идеально белые, без единой алой прожилки, белки. Очень умные и спокойные глаза. Особенно хорошо они видны в сумерках, когда Бес вырастает передо мной и на мгновение наши взгляды врезаются друг в друга со скоростью двух сталкивающихся поездов. А через мгновение я бегу прочь что есть мочи. Пока есть надежда, что они не успели окружить меня.
Нет, не успели, хвала горячке. Я с головой окунулся в рокот людской реки и растворился в нём. Теперь у меня несколько сотен голосов и лиц. Теперь я играю с ними. Стукну ошалелым взглядом в спину и выставляю сотни больших пальцев, дразнюсь со всех сторон пчелиным гудением:
- Я!
- Я!
- Я!
- Я!
Теперь у меня смуглые лица и тёмные волосы, угли чёрных глаз. Это восточный сон раскалённых дюн: у меня температура. Это не важно. Важно то, что у моих преследователей вороные тонконогие кони и широкие изогнутые мечи, лица, закрытые белой тканью до самых отвратительных глаз. Они, Бесы, - верные псы халифа, правителя местного ада.
Я улучил момент и вытек узкой улочкой с базарной площади. Улочка эта вывела меня к городской стене.
Я рассказал сестре о цветах, а она заплакала. Прости, прости дурака. Я не хотел... твоих слёз... Прости, Ленточка...
***
На этот раз они решили, что не отпустят меня и крепко вцепились в след. А я так устал бегать...
Делайте, что хотите. Ломайте, рвите моё тело, этот скафандр для путешествий по кошмарам... Терзайте больную душу. Я не хочу больше просыпаться и видеть слёзы моего измученного ангела... Тебе будет лучше без меня, поверь, Ленточка... Я остановился и развернулся к ним лицом. Они тоже замерли - крылатые когтистые тени с горящими при гнилостной луне разноцветными глазами. Наверное, я спустился на самое дно, в их родной мир, где им нет нужды прикидываться людьми...
Всё. Сдаюсь. Берите.
Шаг им навстречу. Ещё шаг. Босыми ступнями по холодному пеплу. Приторный запах дохлятины, который исходит от них, жадно проникает в волосы и кожу. Их дыхание...
Я протянул к руки...
Очередной мираж. Погоня далеко: почти не слышно собак и охотничьих рожков. Усилием распахивать глаза. Не спать. Чтобы не проснуться. Хватит мучить себя и Ленточку. Хватит бегать, трус! Но всё равно я упал в росистый вереск на вершине холма, поражённый ненавистным сном под левую лопатку.
***
Она тихо вошла и спросила, почему я злюсь и вот уже битый час луплю ни в чём не повинную подушку. Я не ответил, чтобы не расстраивать её. Вместо этого попросил открыть окно. Свет, ветер; так непривычно! Я хочу посмотреть на это утро. Пойдём гулять, Лен? Пока я ещё тут... А, Ленточка?..
***
Почему вы ходите за мной? Зачем хотите утащить к себе в пекло именно меня? Зачем? Я устал! Я готов идти к вам!
... Так почему же теперь вы исчезли? Что за догонялки? Я теперь кич, да?
Я лежал на плоской скале посреди моря и кричал. Меня не было слышно в утробном рёве зелёных волн, но мне было всё равно.
Может, этого они добивались? Полного безразличия, порождённого бесконечным числом вопросов без ответа?
...Море, бескрайняя вселенная, где мне не жить. Хочется позволить пенному слюдяному языку слизнуть меня с этого гладкого алтаря богу безумия. Сейчас, сейчас. Дайте накричаться вдоволь, до хрипоты; дайте наплакаться до изнеможения. Чтобы никто не жалел, не утешал! Чтобы самому иссякнуть, вытечь из себя... Найти тебя, покой. Расслабиться и умереть. Остановить бег по кругу.
Пусть этои будет: конец.
***
Она снова плачет. Обнимает меня, целует мне руки, а крупные горячие слёзы всё катятся, катятся по выбеленным отчаяньем и бессонницами щекам.
Она смеётся. Неуверенно, будто в первый раз в жизни. Будто заново учится. Ленточка...
Вот я и вернулся, твой братик; издалека вернулся, с самого своего дна. Спасибо тебе. Ты спасла.
Я обещаю, слышишь, обещаю, больше не буду покидать этот мир и тебя. Я решил, что не буду. Ну не плачь, глупая...
Она смеялась и плакала, плакала и смеялась, будто это не я, а она сумасшедшая.
...А я сидел на кровати, в полосатой своей пижаме и неловко поглаживал её белоснежные крылья...