Не свечой, но дыханием круг очертив,
Я бросаю слова и ракушки в  прилив.
Кто-то помнил и ждал, а кого позабыли,
Кто-то чудом воскрес, кто себя вновь убил...

Время стало тяжёлым железным крылом:
Не взлететь, не отбросить, не сдать его в лом.
Я хотела всего лишь тепла и покоя,
Вместо этого память разрушила Дом.

Горькой пулей она душу вправила в плоть,
Заставляя страдания в вирши молоть,
Заставляя прозреть, чтоб от света ослепнуть;
Чтоб, проснувшись, все пальцы мечтой исколоть.

Я не знала, как жить в мире ушлых идей,
Между правдой и явью - вдали от людей.
Раз в Пути - то родился, и жить всё же надо,
И не скрыться от памяти этой нигде.

Я бежала, надеясь упасть и не встать,
Но меня поднимали опять и опять,
Звучным рогом Охоты, ударом курантов
Заставляя всё дальше по ветру бежать.

А когда не осталось ни веры, ни сил,
Я забыла всех тех, кто вернуться просил.
Но забвение кратко: лишь час до рассвета,
А потом просыпаюсь и снова  - в Пути...

Я замкнула сама этой памяти круг
Для защиты тюрьмой от свободы и мук.
Я устала, и хочется сдаться и плакать,
Чтобы в жизнь перерос мимолётный испуг.

Я боялась, что в серой толпе растворюсь.
Позаброшу стихи и треклятую грусть,
Но тому не бывать, к сожалению... к счастью...
И тоска по легендам опять режет грудь.

Это просто, как Гамлету быть и не быть:
И любить, и любимых от горя хранить.
А в легендах есть смысл - если только поверить,
Что туда уведёт судеб алая нить.

Но Судьба подписала иной приговор,
Обозначив мой Путь цепью мыслей и гор.
Как-то в полночный дождь ноги вынесли морю,
Чтобы там развязался с собой долгий спор.

Не свечой, но дыханием круг очертив,
Я бросала слова и ракушки в  прилив.
Кто-то помнил и ждал, а кого позабыли,
Кто-то чудом воскрес, кто себя вновь убил...