Духовский Алексей Алексаедрович : другие произведения.

Круг верных

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В городе происходит серия жестоких и необъяснимых убийств. Не смотря, на то, что следователю Константину Жикину оставалось три недели до заслуженной пенсии, дело передают ему. Константин с головой уходит в расследования, чтобы найти маньяка-психопата, который зверски убивал невинных девушек, но чем дальше он заходил, тем яснее понимал, что за всем этим стоит не человек...
   []
  Глава 1
  
  Возле панельного девятиэтажного дома остановился красный 'Матиз' с громким лозунгам на дверях - 'Доставка самой вкусной пиццы'. Юноша, на вид не больше двадцати, с ещё несошедшими прыщами на лице, вышел из машины, поправил фирменную кепку и достал из багажника красную термосумку,
  Сентябрь выдался аномально знойным. И, несмотря на то что была последняя неделя перед октябрём, столбик термометра днём не опускался ниже двадцати градусов. Подростки все ещё умудрялись носить шорты и лёгкие кеды, а девушки по-прежнему радовали своими летними нарядами.
  Доставщик подошёл к домафонной двери, нажал на кнопки 'два' и 'четыре'. 'Шестой этаж' - раздался женский голос. Парень открыл дверь и прошёл в прохладный подъезд. Лифт не заставил себя долго ждать, но доставщик пиццы успел за это время ознакомиться с 'подъездным фольклором'. На шестом этаже его ждала симпатичная девушка примерно того же возраста. Она стояла в дверном проёме в коротеньких шортиках и облегающем топе, через который пробивались наружу затвердевшие от прохлады соски. Первые несколько секунд он не мог поднять глаза выше её груди, и лишь еле слышное покашливание заставило отвести взгляд в сторону.
   - Сколько с меня? - спросила девушка и словно нарочно выдвинула грудь вперёд.
   - Эм-м...кхе-кхе, - парень замешкался, - четырнадцать пятьдесят пять.
   Девушка достала из шорт помятую двадцатку и передала доставщику, который снова впал в гипноз её груди.
   - Может, скидка? - кокетливо спросила девушка.
   - Я бы с радостью, - на лице парня засияла улыбка, - но это деньги моего босса. Он убьёт меня.
   - Жаль, очень жаль, - сказала девушка и прикрыла грудь рукой. Её план не сработал, и она получила положенную сдачу в пять рублей и сорок пять копеек. Она, молча забрала пиццу и закрыла за собой дверь, где ещё не терял надежды юноша.
   - Ура! Пицца приехала, - раздался детский голос из гостиной.
   - Даже и не надейся малявка.
   - Девочки не ссорьтесь, - сказала мама, не отвлекаясь от телевизора. Шло вечернее шоу, где Максим Галкин пародировал очередную звезду. Публика смеялась, мама тоже.
   Старшая дочь решила не оставаться на вечер для пенсионеров, и быстро съев отведённый ей кусок пиццы, пошла в ванную комнату, чтобы принять душ. Девушка заперла за собою дверь, повернула кран с горячей водой. Стянула с себя шорты с трусиками и топ. Несколько минут она стояла перед зеркалом и любовалась собой, как заметила струйки воды бегущие от потолка по стене.
   - Папа, нас кажется затопили! - прокричала старшая дочь из ванны.
   - Я же говорила тебе, что эта высокомерная сучка, та ещё дрянь. Чего сидишь, иди разберись, - набросилась супруга.
   Муж молча встал с дивана, накинул тапочки и вышел из квартиры. Мужчина поднялся на этаж выше и несколько раз нажал на звонок квартиры 'двадцать восемь'. Спустя с полминуты, он надавил ещё раз, но уже сильнее. Всё равно никто не открыл. Тогда мужчина заколотил в дверь и несколько раз прокричал - 'Соседка, вы нас топите. Откройте!'. Но ему никто не открыл. В этот момент он услышал, как в квартире прокричала дочь. Мужчина ринулся обратно, вбежал в ванную и увидел дочку, которая, прикрывшись полотенцем, лишь указывала рукой на потолок и громко кричала. Стекавшие струйки воды постепенно становились краснее. Казалось, что через мгновение потолок рухнет и их зальёт кровью.
  
  
   Константин раскинулся в рабочем кресле и листал свежий выпуск 'Новости Минска'. Он тихонько напевал песню 'Машины времени', которая звучала из динамиков старенького приёмника 'ВЭФ-202'. На первой полосе поместилось начало статьи о предстоящих депутатских выборах, которые следователь решил проигнорировать, далее шли городские заметки, несколько криминальных сводок (но в целом ничего серьёзного), затем шёл гороскоп, рецепты и советы. Последние две страницы уделялись спорту, на которых и остановился Константин.
   Несмотря на возраст (а было ему пятьдесят два) он не нуждался в очках. Нет, конечно, он их носил, когда дома усаживался в кресло и читал документальную книгу или журнал, но лишь только из-за того, что после долго чтения уставали глаза. Усталость глаз переходила в головную боль, а головная боль в мигрень, мучащую следователя несколько дней. Но чтобы прочитать несколько спортивных заметок - очки ему были не нужны.
   Юрий Шатунов сменил группу Андрея Макаревича и запел про детство. За окном раздался рёв мотора спортивного мотоцикла, затем резкий тормоз и звук сигнала. Константин отложил газету и подошёл к окну, чтобы посмотреть - что там стряслось. Но когда он выглянул - мотоцикла уже не было. Он слегка поправил галстук, взглянул на грамоты и благодарности, которые висели на стене за рабочим столом, и окинул взглядом кабинет. Константин словно уже с ним прощался, хотя до пенсии оставалось ещё три недели. Если бы кто спросил, ждёт ли он долгожданного отпуска, он без запинки заявил бы - да. Но в глубине души, он прекрасно понимал, что делать на пенсии ему будет нечего.
   Сперва он планировал почитать книги, которые давно хотел, но не находил на это времени. Посмотреть с десяток фильмов, которые удалось запомнить или записать во время подслушанного обсуждения коллегами. Погулять по парку как это делает любой себя уважающий пенсионер. И он понимал, что этих занятий хватит максимум на несколько месяцев, а потом наступит серость одиночества в пустой квартире. В эти моменты он вспоминал про револьвер 'Удар' калибра 12,3 миллиметра.
   Константин вернулся за рабочий стол, взглянул на часы - '18:43', подумал: - 'А не пора ли мне ехать домой?', посмотрел на открытую газету, прислушался к Шатунову (которого никогда не любил), и решил, что двадцать минут на работе роли не сыграют. Он протёр лысеющую макушку, помассировал выступающий горб на шее, и вернулся к спортивным заметкам.
  Чтение газеты прервал телефонный звонок. Константин, не горел желанием снимать трубку, но понимал, что по долгу службы обязан.
  А пенсия была уже так близка...
   - Слушаю, - сказал следователь. - У меня рабочий день уже окончен, и вообще... - не успел договорить Константин, - Хорошо, записываю.
   Константин достал из верхней полки стола блокнот и записал адрес, который ему диктовали на другом конце провода. Следователь ещё раз перечитал записанный им адрес и понял, что ехать в другой конец города. Он взглянул ещё раз на часы и пожалел, что не покинул кабинет двумя минутами ранее. Подумать только, сейчас он стоит в кабинете и жалится сам себе, что его отправили на вызов, а ещё несколько месяцев назад он бы радовался этому как малый ребёнок. Он был готов нести ночные дежурства, работать в выходные и праздники, лишь бы не оказаться одному в квартире, где ждала тоска и одиночество.
   Константин достал из шкафа потёртую кожаную куртку, но одевать её не решился - ещё было слишком тепло, - взглянул на отражение в зеркале и понял, что слегка запустил себя. За последние годы он набрал лишних восемь кило, и теперь небольшой живот нависал над ремнём, как набитый носок.
   'Нужно начинать следить за собой, а то на пенсии окончательно заплыву жирком' - подумал следователь и несколько раз стукнул ладошкой себя по брюху.
   На улице пахло скошенной травой, асфальтом и цветами. Низкорослые анютины глазки переливались при свете заходящего солнца и колыхались от дуновения легкого ветра. Но сильнее всех пахло шаурмой от ларька, находившегося в десяти метров от здания Следственного комитета. Теплый ветер приятно трепал волосы Жикина и желания ехать на вызов растворялось, как и выхлопные газы мимо проезжавших автомобилей. Константин держал куртку в руках пока не подошёл к машине. Белый 'Пассат' пятой модели. Он открыл пассажирскую дверь, кинул куртку и сумку на сиденье, после чего сел на водительское сидение. Вставил ключ в замок зажигания и провернул до отметки 'СТАРТ'. Машина дёрнулась, прокряхтела, но не завелась. Он ещё несколько раз подёргал ключ, и, дизельный мотор издав звук между пердежом и рычанием - затарахтел.
   Старенький 'немец' отъехал от здания следственного комитета, и, вклинившись в поток - двинулся на север. По радио сказали, что такая несвойственная погода для сентября продлится ещё несколько дней, а затем скандинавский циклон принесёт холодный ветер, дожди и мокрый снег. Константина эта информация ничуть не расстроила, он перекрутил на другую радиоволну, и машина наполнилась песней группы 'Весёлые ребята'. Он все ещё ехал в приподнятом настроении (ведь 'зубры' удачно стартовали в лиге) по указанному адресу. Ему сообщили, что кто-то покончил с собой, но толком ничего не объяснили.
   Константина всегда раздражало, что каждым суицидом должен заниматься Следственный комитет. Ни милиция, ни прокуратура, ни мать его военные (которых пруд пруди), а именно следственный комитет. Словно на нём клин сошёлся. Он вспомнил, что дело касается суицида, как у него похолодели руки. Его охватила дрожь при мысли о человеке, решившем уйти из этого 'говёного' мира. Почему говёного? Да если бы он был наполнен радугой и единорогами, то навряд ли бы человек полез в петлю.
   Спустя тридцать минут, Константин припарковался у девятиэтажного панельного дома. Рядом стояла машина ППС под номером '13458' и катафалка. Он ещё раз почувствовал, как по телу пробежал холодок, но постарался не подать виду и двинулся к подъезду.
   У открытой металлической двери стоял парень с автоматом наперевес. В одной руке он держал мобильник, во второй дымилась сигарета. Константин подошёл почти вплотную к 'бойцу' и лишь только тогда тот его заметил.
   - Тебе чего, дядя?
   - А с каких пор мы с тобой на "ты"?
   - Слышь, ты что, хамишь мне? - сказал парень, и, бросив окурок на бетонный пол - потянулся к автомату.
   Константин молча поднял руку в которой держал раскрытое удостоверение. В первые секунды это изменила смелого патрульного в жалкого хлюпика. У него уже успели выступить капельки пота на лбу, а из трясущейся руки едва не выпал телефон. Он тут же выпрямился, спрятал мобильник и прижал к себе автомат.
   - Я так и не получил ответа, с каких пор мы с тобой на "ты"?
   Парень ничего не ответил, лишь стыдливо отвёл глаза.
   - Какой этаж?
   - Что?
   - Я спросил - какой этаж?
   - Седьмой, - почти выкрикнул патрульный.
   Константин прошёл в подъезд и едва ощутив его сырую прохладу - пожалел, что не взял с собой куртку. Пока он спускался на пол-этажа ниже, - чтобы добраться до лифта - в районе лопаток почувствовал щелчок, словно под кожей лопнул небольшой шарик и он, едва не согнулся пополам держась рукой за перила. 'Пенсия, скорее бы пенсия' - подумал про себя следователь и доковылял до дверей лифта.
   Поднимаясь на седьмой этаж, он лёгким движением тёр спину, чтобы хоть как-то смягчить боль. Казалось, что изнутри пробивалась раскалённая игла, даже скорее шило, которое вот-вот порвёт кожу. Константин пошарил в нагрудном кармане рубашки и достал пластинку обезболивающих. Оставалась только одна таблетка, которую он проглотил на сухую. Выйдя из кабины лифта, он прижался спиной к стене в ожидании эффекта, который как гласила реклама - наступит уже через минуту. Следователь и так знал, что таблетка действует действительно быстро, но никогда она не справлялась за минуту. Он взглянул на часы, дождался, пока секундная стрелка сделает полный круг, и с улыбкой на лице тихо произнёс: - 'Опять не справилась'. Но боль действительно немного приутихла, и он уже смог без искривлённой гримасы спуститься на седьмой этаж.
   Дверь в квартиру '28' была открыта. Около квартиры дежурил второй парень из машины ППС, который должен был следить за порядком. Он сперва преградил путь Константину, но после понял, что делать этого не стоит. Следователь прошёл в квартиру и сразу заприметил сидящего мужчину в дверном проёме, ведущем в ванную комнату - судмедэксперта Вадима Буковского.
   Вадим Арсеньевич был талантливым человеком, и в своей сфере плавал как рыба в воде, что не удивительно, ведь неделю назад он отметил свой шестьдесят четвертый день рождения. Седые волосы он каждый день аккуратно зачёсывал назад, по утрам пил крепкий кофе за главой мировой классики. Каждый раз, перед тем как сказать, что-то дельное он поправлял очки в золотой оправе и выжидал эффектную паузу. Но в этот раз он слегка обеспокоился, и, попятившись вперёд - сказал:
   - Жикин?!
   - Так сказал, словно увидел привидение.
   - Нет, я просто слегка удивлён, что приехал именно ты.
  - А что тут удивительного? - спросил Константин и подошёл к Вадиму Арсеньевичу. Едва он заглянул в ванную, как его передёрнуло. Лицо побледнело, а ноги стали ватными. В последний момент он ухватился за дверной косяк, что помогло ему устоять.
   - Ты как? - почти вскрикнул Буковский и поднялся на ноги так быстро, как только мог. Ведь лишний вес патологоанатома давно опередил Константинов.
   - Нормально. Все хорошо. Просто спину прихватило, вот ещё не совсем отпустило.
  - Костя, тебе необязательно тут находиться, я все запишу и передам тебе завтра утром.
   - Нет. Я же сказал, что все нормально. Что с ней случилось? - спросил Жикин, но он и так знал ответ. Он успел заметить лежащую девушку в ванной с порезанным запястьем.
   - Девушка, - начал Вадим Арсеньевич, - на вид лет двадцать семь, тридцать два. Глубокий, тонкий поперечный порез на тыльной стороне руки. Смерть наступила поздним вечером или ночью. На теле я не обнаружил каких-либо синяков, ссадин или следов борьбы, поэтому предварительная версия - суицид. Но, конечно, я дам более детальный отчёт после вскрытия. Сам понимаешь.
   Константин молча кивал и почти не слушал своего товарища. Он был шокирован озером, даже не озером, а морем крови, которое залило весь пол в ванной. Вода смешалась с кровью и поднялась на несколько сантиметров, пока не просочилась на нижний этаж. Ему казалось, что оттуда вот-вот высунется чья та рука и утащит судмедэксперта, сидевшего так близко от этого кровавого озера. Он слегка дёрнул головой и вернулся в реальность, но стал под таким углом, чтобы не видеть ванную комнату.
   - Да понимаю. Личность не установили? - спросил Жикин.
   - Вроде нет, но тебе лучше поговорить с участковым. Отпечатки сняли, так что по базе пробьём.
   Константин набрал полные лёгкие воздуха и заглянул в ванную комнату, чтобы ещё раз посмотреть на труп (хотя в этом случае он не хотел её так называть). Он посмотрел на бледное, с лёгким синим оттенком лицо, с прилипшей прядью тёмных волос. С первого взгляда она показалась ему милой, симпатичной девушкой, но присмотревшись получше он, разглядел под толстым слоем макияжа уставшее лицо, не выглядевшее даже на тридцать лет.
   Руки затряслись, и он понимал отчего. Его дочь примерно того же возраста. Не виделись они уже два года, а последний раз созванивались как минимум полгода назад. Он сглотнул ком страха, которым параноил каждый следователь при виде 'убитого' человека. Рука потянулась к мобильному телефону, но остановилась. Что ей сказать? О чём поговорить? Да и захочет ли она вообще разговаривать? Это уже было неважно.
   Жикин прошёл немного вперёд и осмотрел ванную. На раковине и пристенной полке ничего не стояло, что было несвойственно для девушки. Никаких гигиенических средств, шампуней, кремов и прочей косметики. Не было полотенец, моющих средств. Не было ничего. Ванная комната была абсолютна пуста.
   Следователь ещё раз взглянул на девушку и увидел тонкие чёрные бретельки, которые не скрывались в багровой воде. Это была ночная рубашка или топик от пижамы. На шее висело дорогое украшение, сделанное из золота. На мизинце 'вскрытой' руки блестел драгоценный камень примерно в три карата на широком кольце из белого золота. На той же руке был надет широкий браслет все из того же белого золота. 'Видимо, из одной коллекции' - подумал Жикин.
   Следователь вышел из ванной комнаты и прошёл на кухню. Заглянул в кухонные шкафчики, в холодильник, поискал кухонную утварь - но ничего такого не было. Он заглянул в мусорное ведро. На дне лежала пустая бутылка французского вина и пакетик с молнией наверху. Пакетик был не больше спичечного коробка, в котором виднелись остатки белого порошка. Наркотики, - подумал Константин.
   Жикин аккуратно достал пакетик и отдал его Буковскому, который слегка ошалел от увиденной находки. Следователь прошёлся по квартире и заглянул в спальню. Эта комната была так же не обжитой. Плед на кровати был смят - было видно, что кто-то спал, - на стуле висела женская одежда: серые брюки и чёрная блузка. Рядом стояли чёрные лакированные туфли. Девушка умела одеваться, и одевалась дорого. Константин осмотрел комод, покрытый толстым слоем пыли и шкаф, которые также были пусты.
   Он все же решился достать блокнот и сделал несколько заметок, после чего спрятал его. Жикин вышел из спальни и прошёл в гостиную, где участковый беседовал с мужчиной.
   - Это вы вызвали милицию?
   - Что? - мужчина слегка подпрыгнул с кресла, в котором сидел и посмотрел на следователя испуганными глазами.
   - Я говорю - вы вызвали милицию?
   - Да, я.
   - Из-за чего?
  - Я немного не понял вопроса. - Мужчина посмотрел на участкового, словно спрашивая 'Кто это такой?'.
   - Вы услышали крики, звуки борьбы, мольбы о помощи?
   - Нет! Ничего такого не было. Моя дочь решила принять душ и увидела подтеки на потолке. Я поднялся к этой квартире, чтобы сообщить хозяйке, что она нас затопила, а затем услышал крик дочери.
   - То есть дверь вам никто не открыл?
   - Да.
   - Давно вы здесь живете?
   - Три года.
   - Видели эту девушку раньше?
   - Вчера увидел первый раз. Поздоровался, но она меня проигнорировала. Даже нет, она меня словно не заметила.
   - Я же говорила тебе, что она странная! - раздался женский голос за спиной следователя.
   Константин повернулся, посмотрел на женщину, которая прикрывала халатом свои лишние двадцать килограмм, и, обернувшись к участковому - спросил:
   - Это кто?
  - Моя жена, - тихо сказал мужчина. Было видно, что ему не комфортно. Он постоянно ёрзал в кресле, пытался встать, откидывался к спинке кресла, а затем поднимался.
   - А давайте ка вы подождёте на кухне, пока я договорю с вашим мужем. И да, будьте так любезны - не кричите мне на ухо.
   Женщина фыркнула и скрылась из видимости.
   - Хорошо, на чём мы остановились? - Жикин подошёл ближе к свидетелю, осмотрел его профессиональным взглядом и присел рядом в соседнее кресло. - Вы когда-нибудь видели, чтобы в эту квартиру кто-то входил или выходил?
   - Нет. Я вообще думал, что хозяева за границей. Поймите, за три года я не услышал из этой квартиры даже шороха, не говоря уже о людях.
   - И вчера, кроме неё, вы никого не видели?
   - Нет.
  - Возможно, слышали что-нибудь? Может, она с кем-то разговаривала, спорила или ругалась?
   - Нет.
   - Но вчера она показалась вам странной, так?
   - Не сказать, чтобы прям странной. Просто она меня проигнорировала, словно не видела. Я уж подумал, что увидел призрака. Она была похожа на призрака! Вся бледно-серая, как мышь. Шла медленно, словно плыла.
   - Хорошо. Я думаю, вы можете идти. И да, заберите с собой супругу.
   Мужчина кивнул и быстренько покинул гостиную.
   Константин дождался пока семейная парочка выйдет из квартиры и обратился к участковому.
   - Личных вещей не нашли?
   - Нет, только одежда, которая висит на стуле в спальне. Ни сумочки, ни телефона. Абсолютно ничего.
   - Кто зарегистрирован в этой квартире?
   Участковый помялся на месте, посмотрел на следователя и слегка откашлявшись, сказал:
   - Никто. У меня квартира числится как пустая. Мы когда её вскрывали, я думал, что сантехника потекла. Зашли, я быстро в ванную - а там она.
   - Ну, то, что в этой квартире никто не жил несколько лет - это видно, - сказал Жикин и осмотрел гостиную. Он словно попал в передачу квартирного ремонта пятилетней давности. Притом что ремонт сделали, а вот жильцов заселить забыли. На полу лежал ворсистый ковёр, на полстены стояла секция цвета ольхи, плазменный телевизор толщиной с крепкую мужскую ладонь, винтажный диван, - в котором пыли было больше чем во всей квартире, - картина над диваном 'Вечерний закат' и люстра с множеством круглых кристалликов.
   - Как думаете, она была проституткой? - обратился участковый к следователю.
   - Все может быть. Вот только вопрос - что проститутка делала в этой квартире? Смысл? - Жикин сидел молча какое-то время, осматривая гостиную.
   В этот момент в коридоре появился судмедэксперт и вырвал следователя из задумчивости:
   - Костя, я закончил, тело забираем в морг. Да, и вот чем она себя так, - сказал Буковский и приподнял руку, показал пластиковый пакет, в котором лежал скальпель.
   Константин подошёл к Вадиму Арсеньевичу и посмотрел на окровавленный хирургический инструмент. В голове пронеслись сотни мыслей, но ни одна не задержалась и на секунду. Откуда скальпель? Почему именно скальпель? Почему в этой квартире? И главный вопрос - Кто ты?
   Жикин поблагодарил Буковского, и уже было собирался уходить, как в коридор вынесли девушку. Двое крепких парней аккуратно уложили её на носилки и накрыли белой простынёй, которая в нескольких местах пропиталась кровью. Они медленно шли возле судмедэксперта, как из-под простыни вывалилась рука покойницы. Именно та самая рука, на которой был порез 'длиною в жизнь'. По телу следователя пронёсся холод. Он буквально врос в пол, а язык набух до таких размеров, что он не мог даже простонать. На лбу выступила испарина, по виску стекала капля пота. Он слышал, как кто-то звал его по имени, но звук едва доносился до него. Костя...Костя...КОСТЯ!
   - Что?
   - Я говорю - мы поехали, сейчас криминалисты осмотрят квартиру, но я не думаю, что они что-то найдут.
   - Да, хорошо.
   - Все нормально? - спросил судмедэксперт. Он был слегка взволнован.
   Константин кивнул и Буковский махнув рукой велел выносить труп. Труп. Как же Жикин не любил это слово. Следователь отвернулся и прошёл в гостиную. Он дождался, пока ребята вынесли девушку и после вышел вслед за ними. Жикин слышал, как они спускались по лестнице, как разговаривали о предстоящем вечере. Этот вечер они проведут, как и все остальные - за бутылкой дешёвого пива, которое можно сравнить разве что с ослиной мочой.
   Следователь засунул руку в карман. К его удивлению, он понял, что искал в кармане штанов. Сигареты. Константин не курил уже девять лет, но почему-то в этот вечер он хотел закурить. Все произошло настолько машинально, что он сперва этого не понял. Он забыл, почему бросил курить, почему он не любил слово труп, когда это касается суицидников. Жикин подошёл к окну на лестничной площадке и его словно обдали холодной водой. Рука по-прежнему искала в кармане сигареты, а он уже спускался на этаж ниже.
   Из подъезда он выбежал. Быстро дошёл до машины. Завёл двигатель 'Фольксвагена'. Взгляд был направлен в никуда. Он словно только что увидел призрака. Такого же, как видел мужчина из двадцать четвёртой квартиры. Но это был призрак прошлого.
   Константин вспомнил 16 апреля 2007 года...
  
  
  
  
  
  
  Глава 2
  
   Константин вспомнил 16 апреля 2007 года...
  Это все началось намного раньше, то что предшествовало 16 апрелю того злополучного года. Жикин был ещё молод и, как говорится - в полном расцвете сил. На рождественские каникулы они с женой съездили в Прагу. Прошлись через Карлов мост из района Старе Место в район Мала Страна. Все пятьсот шестнадцать метров они шли держась за руки. Не из-за холодного зимнего ветра, а из-за сильной любви. Жикин души не чаял в Татьяне, и был готов пойти на что угодно ради любимой. На рождественские каникулы, Константин решил вывести супругу из серого Минска и насладиться теми моментами, когда она улыбалась.
   Они прогулялись по Пражскому Граду, восхитились Собором Святого Вита, который можно смело занести в шедевры готического искусства. И конечно же, они не забыли посетить символ Праги - храм Девы Марии с двумя остроконечными башнями возвышающимися над красными крышами домов. После Татьяна и Константин сидели в уютном пабе, расположенным в подвальчике одной из туристических улиц, где переждав непогоду - пили глинтвейн. В тот день она улыбалась и казалась, эта улыбка не сойдёт с её лица. Так хотелось Константину.
   Этот отпуск Жикин запланировал по совету Татьяниного психиатра. Тот советовал ей получать больше положительных эмоций, больше проводить времени на свежем воздухе, а Константину больше уделять время жене.
   Татьяна была очень эмоциональным человеком, имея душевное расстройство, которое мешало ей жить. Она могла вспылить на ровном месте не имея на то причины. Просто ветер подул слишком сильно, или солнце светило слишком ярко, или как ей показалось, Константин слишком громко смотрел телевизор. Она часто плакала, но после всегда просила прощение. Она делала это искренне. Но могло пройти пять минут или пять дней и все повторял по новой, словно кто-то злой наверху решил посмотреть все это ещё раз.
   Татьяна дважды лежала в клинике для душевнобольных в неврологическом отделении. После первого раза она действительно изменилась. Больше года её не мучили приступы, она не истерила (вообще, что тоже пугало Константина) и жила обычной жизнью. Но спустя год у неё произошёл нервный срыв, и она вновь попала в клинику. Второе лечение изменило Татьяну. Не в лучшую или худшую сторону - оно просто изменило её. Иногда она садилась перед зеркалом и напевала детскую колыбельную (которую Жикин не вспомнил бы даже под дулом пистолета), жуткую, пробирающую до дрожи колыбельную. Тогда Константин и обратился к частному психиатру.
   Это могло показаться странным или чудесным, но лечение действительно помогало. Она стала прежней Татьяной, в которую он влюбился. На которой он женился, и которая родила ему дочь - Маргариту. Он слушал все советы психиатра, как и последний тогдашний совет - 'Свозите жену на отдых. Ей нужно сменить обстановку'. Жикин выбежал из офиса психиатра и зашёл в первое попавшееся на глаза туристическое агентство, где купил тур в Прагу. И эти семь дней вдали от дома, были лучшей неделей за последний пять, десять или даже двадцать лет их совместной жизни. Они молча пили глинтвейн, держали друг друга за руки и слушали, как за окном выла вьюга.
   Их идиллия и надежда на нормальную жизнь длилась ровно до 14 февраля 2007 года.
   День всех влюблённых.
   Константин ещё днём забронировал столик в 'Красной розе' (где как заявляла хозяйка ресторана, подавали лучшие десерты в столице), заказал букет из одиннадцати белых роз, - который доставили ему на работу - купил её любимые духи и с нетерпением ждал вечера. В конце рабочего дня он позвонил Татьяне и попросил её надеть вечернее платье, которые они купили в Праге. Длинное, чёрное с глубоким вырезом. Он влюбился в него так же сильно, как и жену. В половине седьмого он приехал домой, вызвал такси и они вдвоём отправились в ресторан 'Красная роза', чтобы отпраздновать День святого Валентина (Константин не помнил, когда последний раз они праздновали день всех влюблённых).
   Первым блюдом им подали салат из морепродуктов, затем жаренный стейк со спаржей, бутылку французского вина. Спустя несколько часов, они ожидали десерт, как у Константина зазвонил мобильный телефон. Звонил начальник следственного комитета. Жикин естественно ответил на входящий вызов, и от услышанного он побелел, и потерял дар речи. Константин подозвал официантку, отказался от десерта, и, отвезя домой Татьяну, умчался в парк 'Пятьдесят лет победы'. Он видел разочарование на лице своей жены, он проклинал себя, за то, что в молодости выбрал такую работу, но в этот вечер он был обязан ехать в этот парк.
   Все началось вечером 14 февраля. В парке 'Пятьдесят лет победы' двое подростком нашли тело парня. Но телом назвать его было сложно. От него остались лишь погрызенные ошмётки, словно его бросили в станок по измельчению древесины. В тот вечер в парк приехал прокурор области, глава следственного комитета, старший следователь Жикин и начальник районной милиции. Весь парк полностью оцепили и не пускали ни единой души. Все начальство боялось утечки информации, и пытались сохранить все в тайне.
   Расследовать это убийство доверили Жикину, и он под страхом давления погрузился в него с головой. Работа заменила дом, а уголовное дело заменило Татьяну.
   Через трое суток обнаружили ещё одно тело. Девушку с перегрызенным горлом. Спустя неделю парня. У него были рваные раны по всему телу. Через два дня подростка, с распотрошённым брюхом. По городу поползли разные слухи, люди боялись выходить из дома. Некоторым журналистам удалось пронюхать про расследование, и они во всей красе описали каждое преступление, после которого и началась паника. Мэр (тогда ещё был Остроух) собрал у себя в кабинете всех, кто занимался тем расследованием, а группа уже перевалила за двадцать человек.
   Описать его тогдашнюю ярость невозможно. Этого жирного, лысеющего политикана мало интересовали жертвы и их родные. Он волновался за свою шкуру и за то, что журналистом удалось узнать о расследовании. Дошло до того, что милиция запугивала репортёров, чтобы те писали опровержение, но никто не согласился и вся правда, как лава извергающегося вулкана выплеснула наружу.
   Последним гвоздём в крышку гроба мэра стало убийство двенадцатилетней девочки. Её убили прямо во время совещание. Девочку нашли в парке в Зелёном луге. Её убийство немного отличалось от остальных, но имело схожий почерк. Она, как и остальные была жестоко убита. Горло вырвано, на теле рваные раны, глубокие царапины, словно их оставил некий зверь. Но было одно отличие. Она была изнасилована.
   Спустя время, Жикин предполагал, что это была его финальная сцена. Словно вишенка на торте. Маньяк буквально оставил им письмо, что он закончил и насытился вдоволь. И после этого жуткого убийства жертвы прекратились.
   Мэра в этот же вечер сняли с должности, а народ был готов его линчевать, за то, что он собирал всех начальников правоохранительных органов, вместо того чтобы ловить маньяка.
   Но вот с маньяком как раз была загвоздка. Каждый раз после преступления находился свидетель, чьи показания лишь усложняли расследование. Ни один из следователей, не верил их словам, кроме Жикина. Они описывали разных монстров, тварей и прочих существ, которых можно встретить только на страницах книг или на экранах телевизора. Но после последнего убийства был свидетель, чьи слова вселяли надежду. Это был мальчик, лет двенадцати, и сейчас Жикин навряд ли бы вспомнил бы его имя. Егор? Игнат? Илья?Да, по моему его звали Илья. Заплаканный мальчуган, поборов страхи рассказал Жикину о человеке, которого видел. Рассказал про длинные рыжие волосы, светящиеся в ночи глаза, и уродливый пульсирующий шрам на правой щеке. Жикин уцепился за слова юного свидетеля и полностью отдался расследованию, чтобы найти ту тварь, которая совершила эти ужасные преступления. И ему это почти удалось.
   15 апреля 2007 года...
  Константин проводил в своём кабинете третьи сутки в поисках разгадки странных и жутких преступлений. Он прорабатывал самые нелепые и неправдоподобные версии, как в голове родилась одна мысль. В тот момент она показалась ему гениальной, и отвечающей на многие вопросы (по крайней мере на показания свидетелей).
  То что произошло с Константином в тот день, он пытался забыть как ночной кошмар. И те события преследовали бы его долгое время, пока судьба не распорядилась иначе.
  16 апреля 2007 года...
  От минимального движения в голове пульсировала боль, а желудок выворачивало наружу. В кабинете стоял жуткий перегар от которого слезились глаза. Жикин спал за рабочим столом а его храп можно было услышать в соседних кабинетах. Прошлым вечером, когда Константин вернулся в отдел, он ни с кем не разговаривал, не отчитался о случившемся, так как верил, что ничего не произошло. Что все что он видел. Это лишь галлюцинации из-за стресса и усталости. Ему нужен был отдых, алкоголь и крепкий сон.
  И возможно вернись он домой и расскажи все жене, было бы все по другому, но он не сделал этого.
  Константина разбудил звонок мобильника, который полностью перевернул его жизнь.
   - ПА-АА-ПА! - раздался голос дочери. Она кричала в трубку так, словно её никто не слышал. - Папа! Приезжай! Мама... она в ванной... она...
   Константин ничего не ответил и сорвался с места. Кашемировое пальто так и осталось висеть на металлическом крючке в углу кабинета. Он выбежал из здания Следственного комитета и почувствовал как холодный апрельский ветер обжигал руки. Кое-где ещё лежали горки снега, которые таяли под апрельским солнцем. Но 16 апреля 2007 года солнце скрывалось за плотными серыми облаками, с которых падали белые снежинки и кружили как белые мухи.
   Жикин прыгнул в машину и помчался к домой. Он не замечал холода, не обращал внимания на других водителей, которые сигналили ему вслед и обещали вырвать руки, если он попадаться им ещё раз. Константин сорвал с себя галстук, расстегнул верхнюю пуговицу поплиновой рубашки. Светлая полоска на воротничке поменяла цвет на коричнево-серый, в районе нагрудного кармана красовалось пятно от крепкого чая. Сам Константин выглядел как рабочий после суточной смены. На лице образовалась щетина, под глазами фиолетовые мешки от недосыпа, а изо рта пахло настоящей помойкой. Но ему на все это было наплевать.
   От здания Следственного комитета до квартиры Жикина добираться примерно двадцать минут при хорошем трафике. Но девять лет назад таких заторов на дороге не было, и он домчался до дома не больше чем за десять минут. Он выехал на проспект, который тянулся от начала города и до конца. Стрелка спидометра перевалила за сто километров, отчего в машине стоял оглушительный гул новой зимней резины. Но Константин его не слышал. В голове колоколам грохотало сердце, отчего хотелось кричать. Он открыл форточку и закурил сигарету. Это не помогло. Он слышал, как гудели лёгкие при каждом вдохе, как он сопел, когда выдыхал.
   'Фольксваген' запрыгнул на бордюр и почти долетел до лестницы, ведущей в подъезд. Не глуша двигателя машины, он, выскочил и кинулся в подъезд. Лифт ждать было слишком долго, и он ринулся вверх по лестнице. Уже в районе третьего этажа, он почувствовал боль с левой стороны под рёбрами. При каждом выдохе изо рта вылетала слюна. Он согнулся стоя на лестнице и жадно глотал воздух, как вспомнил голос его дочери - 'ПАПА!'.
   Константин добежал до пятого этажа и трясущимися руками достал из кармана чёрных брюк ключи. Руки тряслись так сильно что он просто царапал дверь зазубринами ключей пытаясь вставить их в замочную скважину. Сердце колотилось с такой скоростью и силой, что кровь едва не лилась из ушей. С попытки десятой он сумел вставить ключ, и, провернул два раза, - пока не услышал щелчок. Жикин распахнул дверь и вбежал в квартиру, где увидел дочь. Заплаканную, испачканной кровью дочь, отчего у Константина онемело все тело и из рук выпала связка ключей.
   - Папа, - простонала Рита, - папочка, она там. - Рита указала окровавленной рукой на закрытую дверь ванной комнаты.
   Константин посмотрел на дочь и не мог поверить своим глазам. Он почувствовал, как кровь прилила к щекам. Жикин подошёл к двери и не спеша открыл её, словно та была заминирована. Он не знал, что именно случилось с Татьяной, но где-то в глубине души он был уверен на все сто процентов что именно произошло в той комнате, но верить этому не хотел.
   Константин постоял у двери какое-то время, может секунду или две. Время остановилось. Он слышал, как плакала его дочь и шептала сама себе - 'Мамочка, зачем? Зачем?'. Жикин открыл дверь и замер от увиденной картины - Татьяна лежала в ванне наполненной водой перемешенной с кровью. Её бездыханное тело, её бледное лицо было так нелепо повёрнуто, что она выглядела не настоящей. Куклой. Именно куклой, которую подбросили к ним домой, чтобы разыграть.
  Злая шутка.
   Константин подошёл к жене, посмотрел на глубокий порез на её левой руке (откуда уже не сочилась кровь), попытался в надежде прощупать пульс (хотя знал, что его не будет) и рухнул на колени. Вся его жизнь рухнула вместе с ним. Он не плакал. Хотел, но не мог. Константин почувствовал резь в области сердца, почувствовал, как кислород перестал попадать в лёгкие, почувствовал, как кто-то невидимый сжимал голову в тисках. Он уже не дышал, а свистел, и каждый вырывающейся свист становился все тише, пока он не упал на уложенный белой плиткой с золотистыми ободками пол.
   - Рита-а-а, - тихо простонал Константин. Из последних сил он сумел достать из кармана мобильник и нажал на кнопку '9' быстрого набора. На дисплее высветился абонент 'Буковский'.
  
  
  
   Константин очнулся у себя в спальне. На нём были надеты тёмные брюки, в которых он провёл три дня на работе. Потрепанная рубашка была расстёгнута. Даже не расстёгнута, а разорвана. На ней не было пуговиц. Он посмотрел по сторонам: в углу на дубовом комоде стоял телевизор 'Сони', под ним ДВД-плеер, а рядом стопка дисков с пиратскими фильмами, с озвучкой словно из унитаза. Окно было прикрыто ночными серыми с вплетёнными серебряными нитками шторами. На левой стене, где была дверь - висела картина 'Восход солнца на природе'. Константин привстал с кровати и почувствовал лёгкое головокружение, отчего рухнул на кровать.
   Память постепенно возвращалась, и он вспомнил, что случилось с ним до 'сердечного обморока'. Он вспомнил, что его жена покончила с собой. Он вскочил с кровати так быстро, как только мог. Опираясь одной рукой за стенку, он открыл дверь. Константин услышал мужские голоса, шаги по квартире, услышал дочь. Её голос шёл из гостиной, куда и поспешил Жикин. Передвигаться ему было крайне сложно. На лбу выступила испарина, а рубашка тут же покрылась серыми пятнами пота. Он перебирался по стене пока не зашёл в комнату, где увидел дочь и хорошего друга. Высокий, худощавый мужчина. Его лицо было покрыто морщинами, на носу свисали очки, а на подбородке была ямочка со спелую вишню. Это был Виталий Орлов (который через год после этого случая ушёл на пенсию). Виталий обернулся на шум и увидел своего коллегу, который стоял словно призрак в дверном проёме. Он и Рита подоспели к Константину как раз в тот момент, когда он уже терял силы и сползал на пол. Они усадили его в кресло рядом с журнальным столиком, Рита открыла форточку и позвала Буковского, который вскочил в гостиную, как разъярённый зверь:
   - Костя, твою мать! Какого хера ты тут делаешь? У тебя был 'сердечный обморок'! Тебе вставать нельзя.
   Костя лишь потупился на судмедэксперта глазами обиженного подростка.
   Буковский попросил Риту пройти с ним на кухню, чтобы её ещё раз осмотрели врачи. Девушка не хотела идти, утверждая, что с ней все в порядке, но все же сломалась под напором Буковского и они ушли на кухню.
   Орлов провёл их взглядом, встал с дивана и подошёл к Жикину. Виталий молча стоял около него и сочувствующе смотрел на Константина. Орлов сел в кресло, стоящее с другой стороны журнального столика, и положив кожаный портфель на колени, спросил Жикина:
   - Костя, она болела психическими расстройствами?
  - Ты же знаешь, что да. Зачем спрашивать? - Виталий молча смотрел на своего коллегу. - Кто знает о случившемся?
   - Я, Буковский со своей бригадой и Василий Петрович.
   - Я не хочу, чтобы знали остальные. Виталик, я не хочу, чтобы все узнали про это, понимаешь - не хочу, - сказал Жикин и заплакал как ребёнок. - Я не вынесу этого, - сказал он сквозь слезы.
   - Костя, пока об этом никто не знает. Соберись. Мне нужно знать, как она себя чувствовала последнее время, как вела себя, случались ли у неё нервные срывы?
   - Нет, наоборот - всё было хорошо, - сказал Константин и почувствовал, как по телу прошёл холодок. Всё было хорошо до 14 февраля. До проклятого Дня Влюблённых. Он помнил, как они хорошо проводили время, как она улыбалась, и, как он заново почувствовал жизнь, а потом все пропало. Воспоминаний не было. Он не помнил, когда последний раз разговаривал с Татьяной, как она себя чувствовала, как она себя вела. Жикин толком не мог вспомнить, когда последний раз видел жену.
   За эти два месяца он с головой ушёл в работу потеряв счёт часам, дням и неделям. Он мог проводить несколько суток на работе, потом прийти домой, принять душ, лечь спать, а затем снова уйти на несколько суток в пропитанный сигаретным дымом кабинет. Константин больше не разговаривал с женой, не интересовался, как проходил её день. Его заботило лишь дело. За два месяца в общей сложности было найдено четырнадцать тел (детей, подростков, девушек, парней), и ещё девять числились без вести пропавшими, но никто не сомневался, что через какое-то время их найдут разодранными, расчленёнными или обглоданными на территории Минска.
   Два месяца он жил не своей жизнью, два месяца он не замечал, как менялась его жена. Жикин не видел её слёз, не видел её мучений. Он не слушал её просьб и мольбы о помощи. Не хотел слышать. И не слышал до этого момента.
   Константин достал из кармана брюк помятую пачку красного 'Винстоуна', достал сигарету и закурил. Пепельницы рядом не было, - он никогда не курил в квартире - и он стряхивал пепел прямо на пол. Делал он это с абсолютным безразличием.
   - Всё было плохо, - тихо сказал Жикин.
   - Насколько? - спросил Виталий.
   - Ты не поверишь, но я не знаю. Последних два месяца я не жил со своей семьёй. Не в прямом смысле. Я ночевал тут, спал в своей постели, принимал душ в ванной - после этого слова его передёрнуло, - но меня тут не было.
   - Мы все так жили эти два месяца. Ты не можешь себя винить.
   - А что мне остаётся делать? Виталик, у меня жена с психическим расстройством, которой нужно больше уделять внимания, а я просто вычеркнул её из своей жизни. Я довёл её до этого!
   - Не ты! - почти прокричал Орлов. - Ты не можешь себя винить.
   - Не могу... но должен.
   Константин встал с кресла, подошёл к окну и кинул окурок на улицу. Прохладный ветер ворвался в комнату и заколыхал 'расстёгнутую' рубашку. Жикин вдохнул полной грудью, стер с лица солёные слезы и посмотрел на Виталия. Он долго смотрел ему в глаза, словно пытался найти там ответы, найти себе оправдания, как в квартиру зашли двое парней в тёмно-синей одежде с носилками в руках.
   - Где труп? - спросил тот, который был поздоровее (и, видимо, потупее).
   Лицо Жикина побагровело, руки сжались в кулаки, ноздри раздувались с каждым выдохом, и казалось, что с них сейчас пойдёт пар.
   - Не смей мою жену называть трупом! - вскрикнул Константин и кинулся на бедолагу, который только что и успел сделать - это выронить носилки.
   Жикин с разбега ударил того в челюсть, парень (которого звали Сергей) отлетел на метр и ударился спиной о стену. Он потряс головой и уже собирался принять боевую стойку, как последовал следующий удар в живот. Сергей рухнул на колени. Жикин схватил его за плечо куртки и с размаху ударил по голове сверху. Удар, ещё удар. Он лупил не сдерживая силы, просто бил пока тот не отключился и его голова не повисла как поливочный шланг. Орлов поздно спохватился и лишь подоспел на помощь Сергею, когда тот уже был в отключке. Виталий отшвырнул Жикина. Тот ударился головой о стену и медленно сполз на пол. На крики выбежали Буковский и Рита.
   Константин сидел опершись о стену и тихо бормотал:
   - Не смей мою жену называть трупом... не смей... мою жену... называть трупом... Не смей!
   Рита в слезах бросилась к отцу, но Буковский схватил её за руку и остановил. Орлов присел рядом с Сергеем и осмотрел его. Поняв, что с тем все в порядке повернулся к Жикину и сказал:
   - Ты что творишь? Ты хочешь, чтобы тебя посадили? Ты мог его убить!
   Константин поднял голову и посмотрел на Виталия. В его взгляде читалась боль. Он сам был уже на грани нервного срыва. В тот момент, Жикин думал, что никто не понимает насколько ему тяжело. Какие чувства он испытывал в тот момент. Как его жизнь изменилась всего за несколько часов. Константин заплакал и лишь махнул рукой, чтобы от него отстали.
   Тишина в коридоре длилась минут пять, пока Жикин не поднялся с пола и не пошёл в ванную. Никто не останавливал Константина, так как понимали, что он собирался делать. Жикин зашёл в ванную комнату, и подошёл к мёртвому телу своей жены. Он присел рядом с ванной и взял её за руку. Несмотря на то, что она уже была холодной, он всё равно чувствовал её тепло. Тепло её любви, которой она его окутывала, когда была жива. Ему хотелось взять её на руки и отнести в спальню. Лечь рядом и уснуть, в надежде, что все это сон. Страшный сон.
   - Папа, - тихо сказала Рита.
   - Да солнце.
   Но она больше ничего не сказала. Она злилась на отца, но ей было его жалко. Она видела, как сильно он старался, но всё равно обида уже закралась в глубину её души. Проще было обвинить кого-то в случившемся, чем разделить горе утраты.
   В ванную зашёл Орлов, подошёл к Жикину и положил руку на плечо.
   - Костя, её нужно вести в морг.
   - Знаю.
   - Дай ребятам доделать свою работу.
   Константин встал на ноги, наклонился над Татьяной и поцеловал её в холодные губы. Вышел из ванной и ушёл на кухню, откуда через минуту потянуло сигаретным дымом. В тот момент никто не решился его тревожить. Он не хотел слышать слова поддержки, так как для него они звучали как насмешка. Татьяну вынесли из квартиры. Буковский собрал чемоданчик и передал Рите таблетки, которые следовало выпить Константину. Орлов стоял в коридоре минут десять, мялся с ноги на ногу, после решил уйти. Ему хотелось поговорить с другом, но он решил оставить его наедине со своими мыслями.
   Квартира наполнилась тишиной.
   Рита ушла в зал и провела там несколько часов, после чего собрала вещи и уехала. Жикин слышал, как она собиралась, но ему было стыдно выйти к дочери. Он решил, что будет лучше для всех, если она уедет.
   В ту ночь, Константин не сомкнул глаз. Он сидел на кухне и смотрел в небо, укутанное холодными облаками, через которые выглядывала луна. Он достал из нижнего кухонного ящика остатки коньяка и пил в одиночестве и тишине. Все, что его окружало, стало тогда чужим и ненавистным.
  
  
  
   Константин очнулся от волны воспоминаний из-за автомобильного гудка. Жикин стоял в трёх метрах от перекреста, не понимая, как он там оказался. За ним стояла чёрная наглухо тонированная 'девятка'. Водитель ещё раз нажал на 'клаксон', который окончательно привёл следователя в чувства. Он посмотрел по сторонам и заметил слева рыжеволосую девушку, стоявшую в десяти метрах от машины, и смотревшую на Жикина. В её взгляде не было любопытства. На секунду Константину показалось, что девушка хотела ему что-то сказать, но боялась. Ветер трепал её волосы. На её веснушчатом лице читался страх. Или это все показалось Константину? Но после очередного гудка он включил первую передачу и 'Фольксваген' выехал на перекрёсток. Жикин посмотрел в зеркало заднего вида - там по-прежнему стояла девушка с рыжими волосами.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 3
  
   Она открыла дверь ключом. Зашла в квартиру. Установила сигнализацию, потому что уже никуда не собиралась. Поставила бумажные пакеты на столик у дверей, а сама скинула туфли на высоком каблуке и повесила лёгкое салатовое пальто на крючок. В квартире пахло лавандой, что приятно успокаивало. Девушка включила свет в коридоре, взяла пакеты и двинулась на кухню, как услышала отдута странные звуки. Что-то скреблось и рычало. Девушка осторожно сделала несколько шагов, словно опасаясь порезать ноги о разбитые осколки стекла. Звук усиливался. С кухни шёл приглушённый свет. Она подошла до расстояния вытянутой руки. Медленно продвинулась вперёд, но только корпусом, опасаясь неизвестного в комнате. Девушка нащупала выключать.
   - Пуговка! Как же ты меня напугала. - Выдохнула девушка. - Как ты сумела забраться в холодильник? - Девушка вытащила собаку из холодильника и прикрыла дверцу. Пуговка лишь довольно виляла хвостом.
   Девушка погладила своего йоркширского терьера и принялась доставать продукты из бумажных пакетов. Пуговка повернулась к выходу из кухни, несколько раз втянула носов воздух и кинулась в коридор. Её писклявый лай разносился по всем четырём комнатам квартиры, но девушка на это не обращала внимания. Она разложила все продукты по полкам, оставив лишь бутылку белого вина и кусочек голландского твёрдого сыра на столе. Расплела косу и распустила каштановые волосы, которые взъерошено лежали на плечах и опускались вниз по спине до талии. Она вздохнула с облегчением. Включила телевизор, крикнула Пуговке, чтобы та успокоилась и пошла в спальню. Скинула с себя брюки светло персикового цвета, белую блузку. Сняла ожерелье в африканском стиле. Достала из шкафа свежее полотенце, - оно пахло ванилью - и выключив свет пошла в ванную.
   Свет приятно блестел на белой плитки и рассеивался в стеклянных дверцах душевой кабины. Она стянула с себя трусики, включила воду, и пар стал подниматься к потолку. Девушка посмотрела на себя в зеркало, несколько раз, повернулась спиной и провела рукой по правой лопатке. В её глазах читалось сожаление. Она зашла в душевую кабинку, закрыла стеклянную дверцу и почувствовала, как приятно по коже побежали капельки горячей воды.
   Несмотря на тёплый день, она всё равно любила принимать именно горячий душ, так как он её расслаблял. Она скрутила волосы на голове и закрепила крабиком, лежавшим на полочке рядом с гелем, шампунем, средствами для снятия макияжа и ароматическими маслами. Она смыла косметику, приняла душ, и, вытершись полотенцем - накинула шелковый халат. Вышла из ванной и столкнулась с Пуговкой, которая не переставала лаять на комнату, где была мастерская. Девушка не придала этому значения и пошла на кухню. Открыла бутылку вина, налила в бокал и сделала большой глоток. Достала их кухонного шкафчика нож, чтобы нарезать сыр, как зазвонил её мобильник.
   - Слушаю, - сказала девушка.
   - ...
   - Что значит, они сказали освободить зал? Я заплатила деньги за аренду.
   - ...
   - Какой к черту критик? Что он написал? Этого не может быть!
   - ...
   - Что ещё?
   - ...
   - Как заморозили? Какая налоговая? Они там совсем рехнулись? - девушка услышала, как что-то рухнуло в мастерской. Пуговка залаяла ещё сильнее и уже кидалась на дверь. - Я тебе перезвоню! - сказала она и окончила разговор.
   Девушка включила в коридоре свет, подошла к двери мастерской и замерла. Её сердце забилось чаще, ладони вспотели, а тело под шелковым халатом покрылось гусиными пупырышками. Она взялась за ручку двери как услышала скрип. Скрип с другой стороны, словно там кто-то ходил. Её разум понимал, что не стоит открывать эту дверь, не стоит туда заходит, а нужно бежать. Бежать из квартиры и звать на помощь. Пуговка лаяла все сильней, отчего сердце вырывалось из груди. Она повернула ручку и ступила вперёд.
   Ей показалось, что она заметила тень. Её рука дёрнулась к выключателю. Зажёгся свет.
   - Нет! Мы же все сделали. Нет, прошу.
   Она сделала несколько шагов назад. Её крик разлетелся по всем комнатам квартиры.
  
  
  
   Жикин сидел за стойкой бара облюбленного сотрудниками правоохранительных органов паба 'Погреб'. Он смотрел на запотевший стакан, где плескалось виски. За сорок минут Константин так ни разу и не притронулся к спиртному, а просто поглядывал на напиток, крутил стакан и смотрел, как тот обволакивал прозрачное стекло. Из динамиков телевизора раздался крик комментатора. 'Зубры' вышли вперёд во втором периоде. По пабу разнеслись крики и люди стали поднимать кверху наполенные стаканы.
   'Погреб' выглядел довольно паскудно, но за десять лет он (как и все остальные) привык ко всему в этом месте. К потемневшей доске на стенах, стёртой краски до древесины, выцветшим металлическим постерам на американский лад, к не выветриваемому запаху спиртного. Он был настолько сильным, что можно было учуять за несколько метров от входа с улицы. С десяток маленьких столиков, четыре дивана по углам и длинная барная стойка, за которой раньше хозяйничал бывший 'опер' Гена. Теперь натирал стаканы его сын Игнат, но Геннадий по-прежнему бегал по пабу и старался помогать обслуживать гостей. В этот вечер были заняты почти все столики, за баром по соседству с Жикиным сидело ещё трое мужчин. Они пили не фильтрованное пиво и смотрели игру. Костюм, дорогие часы и начищенные до блеска туфли говорили о том, что это работники из офисного здания 'Биг Бизнес', которое построилось год назад и расплодило программистов и финансовых деятелей.
   Жикин слегка пригубил из стакана и поставил его на картонную подставку. Встретился взглядом с Геной, тот поздоровался и улыбнулся. Игнат поинтересовался - нужно ли что-нибудь ещё, получил отрицательный ответ и вернулся к обслуживанию 'белых воротничков'. Константин посмотрел на стенку за баром, где висело с десяток фотографий. На всех сотрудники милиции, прокуратуры, следственного комитета. Они все улыбались на карточках, однако некоторые были уже мертвы.
   - Привет, Костя, - раздался мужской голос позади него. - Игнат мне пиво. - Парень кивнул, словно он и так знал заказ заранее, подошёл со стаканом размером с одну пинту к пивному крану и уставился в телевизор. Комментатор выдавал огненный спич.
   Константин обернулся и увидел своего старого приятеля - Сашу. Сашу Зубченко.
   - Привет, Саша, - тихо сказал Жикин.
   - Ты как? Я слышал, ты суицидницой занимаешься? Что за урод, ваш Крысов!
   - Да ладно. Это такое же дело, как и все остальные. Я уже привык.
   - Да? Что-то я тебя давненько в этом баре не видел, - сказал Зубченко и посмотрел на Константина.
   По его 'пожёванному' лицу, было видно, что он волновался за своего старого друга. Друга, с которым они пять лет бок о бок боролись с преступностью в следственном комитете. Александр тогда ещё не был лысым, а Жикин весил на пятнадцать килограмм меньше.
   Они вместе расследовали дело в 2007 году, когда их карьеры пошли по разным путям. Но Саша никогда не забывал старого друга и старался его поддерживать. Познакомились они ещё в милиции. Жикин первым пошёл на повышение в следственный комитет, и через год перетянул к себе Зубченко. Они работали под начальством Орлова, - он ушёл на пенсию в 2008 году. Карьера Александра, как и карьера Константина стремительно летела вверх, пока Жикин не потерял жену. После похорон, он ушёл в сильный запой. Его отправляли трижды в отпуск, которые длились почти полгода. Полгода беспросыпного пьянства. Тогда стал вопрос о его увольнении, но Орлов и прежний начальник Василий Петрович настояли на том, чтобы Жикина понизили в должности и оставили на работе.
   Вливался в работу Константин тяжело. Каждый вечер он сидел в баре либо напивался в своём кресле перед телевизором. В какой-то момент в голове стали появляться здравые мысли, и он постепенно ослаблял хватку зелёного змея. Вернулся к работе, пытался наладить отношения с дочерью, но не удалось. Она дважды приезжает к Жикину - на годовщину смерти матери и на его день рождение. Вот так в один день он лишился жены, дочери и почти лишился работы.
   К концу 2008 года Зубченко перевёлся в прокуратуру, и теперь он главный прокурор области. Постаревший, лысый с фиолетовыми мешками под глазами и заменёнными зубами на импланты. На руке блестели золотые часы, подаренные генералом за преданную службу, браслет грамм на восемнадцать и перстень на указательном пальце правой руки с изображением местной 'лиги плюща'. Но Константину на это было наплевать, он ценил Александра как человека и верного товарища.
   - Ну, на мою зарплату сильно не посидишь в барах, я же не главный прокурор, - съязвил Жикин.
   - Куда тебе уже зарплата, ты ведь без пяти минут пенсионер.
   - Да и тебя уже скоро отправят.
   - Хрен им. Пока меня не убьёт инфаркт или пицца с четырьмя видами сыра, я буду держаться за своё кресло всеми конечностями, - сказал Зубченко и они оба расхохотались.
   - Честно? Надоело сидеть дома. Не могу, душат меня эти стены.
   - Понимаю.
   - Да и работать уже не могу. Устал я, Саша.
   - Ты и так молодец. Не каждый бы смог выбраться из такого дерьма, в которое ты ушёл с головой.
   - Я выбрался, потому что кто-то мне просунул руку помощи, прям по локоть. - Они снова рассмеялись, как в старые добрые времена.
   И Динамо увеличивает отрыв. Это невероятно! Какая игра! Какие эмоции!
   Весь бар наполнился криками и визгами. Кто-то залез на стол, некоторые просто вскочили со своих мест. Константин и Александр посмотрели на происходящее и подняли стаканы вверх, как и все посетители паба.
   - Как у вас там дела в отделе?
   - Как, как. Я сижу и перекладываю папки из одного угла в другой. Считаю минуты до пенсии, и так задержался.
   - А Крысов?
   - Как был сукой, так сукой и остался. Он наверняка больше меня хочет, чтобы я свалил. Уверен, что у него есть розовый дневничок, в который он вписывает моё имя и количество дней до пенсии.
   - Аж мурашки по коже.
   - И этот его чёрный галстук в горошек...
   - В белый? - прервал его Александр.
   - В белый. А в какой ещё? Так и хочется подойти и вздёрнуть его на этом галстуке.
   - Тогда мне придётся приехать за тобой.
   - Я пришлю тебе смс с адресом, - сказал Константин, и они снова рассмеялись.
   Жикин собирался немного отпить из своего стакана, как зазвонил телефон. На дисплее высветилось имя абонента - Крысов. Он что прослушивает меня? - подумал Константин и ответил на входящий звонок.
   - Слушаю.
   - Костя, ты дома?
   - А что случилось.
   - Срочно приезжай в отдел.
   - Вы время видели? Девять вечера.
   - Это не обсуждается. У тебя есть двадцать минут! - сказал Крысов и бросил трубку.
   Жикин посмотрел на недопитый виски, и отодвинул стакан в сторону. Достал из бумажника пятирублевую купюру и сунул её под картонную подставку, похлопал по плечу Александра, а тот ответил ему сожалеющим взглядом. Работу никто не отменял. Следователь накинул заношенную кожаную куртку и вышел из бара.
   Из-за облаков проглядывала луна, ветер гнал по асфальту опавшую листву. В воздухе пахло дождём. Жикин глубоко вдохнул и не торопясь двинулся к машине. Голову штурмовали вопросы, зачем начальник вызывает в столь позднее время, да и вообще что он хотел. За последний месяц, Константин всего дважды вступал в беседу с Александром Матвеевичем, и то это касалось несданных отчётов, и уточнением даты выхода на пенсию.
   Жикин доехал до здания следственного комитета меньше чем за пять минут. 'Погреб' находился всего в трёх автобусных остановках. Он окинул взглядом серое здание, подсвеченное неоновыми фонарями на третьем этаже. Холодный белый свет выделял все неровности стен и ужасную отделку здания. В ночной темноте свет горел только в трёх кабинетах: кабинет Крысова, кабинет бухгалтерии и каморки дежурного на первом этаже, который в это время курил на крыльце. Парень мог бы заниматься расследованиями, но вместо этого сидел в комнате два на два метра с телефоном, журналом регистрации посетителей и маленьким приемником. Пять лет обучения коту под хвост.
   Константин поздоровался с дежурным и зашёл в здание. Прошёл по длинному коридору и свернул на лестницу. Звук шагов эхом разлетался по всему строению, придавая этому странное ощущения страха, пустоты и одиночества. Он поднялся на третий этаж, прошёл несколько метров и остановился возле массивной двери, где висела табличка 'Начальник Следственного комитета Крысов Александр Матвеевич'. Стучаться смысла не было. Константин прошёл в кабинет приёмной, и, миновав две двери - прошёл к начальнику.
   - Костя (Жикин удивился, так как Крысов называл его по имени довольно редко), садись. - Александр Матвеевич копался в бумагах, после сложил их стопкой и отодвинул на край стола. Жирная кожа на лысине поблескивала от потолочного светильника, чёрный галстук в белый горошек был слегка распущен. Несмотря на возраст, а было ему пятьдесят восемь лет, выглядел он довольно хорошо. Он был полноватый и крепкий одновременно, словно боксёр в тяжёлом весе. Пальцы на руке (кулак которой был размером с голову младенца) постукивали по столу. Он приспустил очки на нос и посмотрел на Жикина.
   - Костя, ни для кого не секрет, что у нас с тобой натянутые отношения.
   - Вы меня просто ненавидите.
   - Дело не в этом. Ты слабый человек. Не физически - морально. Да, я знаю, что ты перенёс утрату, и далась она тебе ой как нелегко. Но ты же человек стальной закалки, а сломался как слюнтяй.
   - Вы вызвали меня, - Жикин посмотрел на часы, - в половину десятого, чтобы сказать мне какое я дерьмо?
   - Нет. Я хочу, чтобы ты понял причину нашего конфликта. Будь я тогда начальником Следственного комитета, ты бы вылетел отсюда как пробка от шампанского. Но меня тогда не было, да и сейчас твой дружок, главный прокурор, тебя защищает.
   Жикни молча слушал Крысова. Александр Матвеевич поправил очки, и, не отрывая взгляда от Константина - продолжил:
   - И несмотря на все это, ты лучший следователь в области маньяков-психопатов.
   Константин резко выпрямился.
   - У нас завёлся маньяк?
   - Не могу точно сказать, но есть все предпосылки на это. Все дела, которые ты вёл ранее - были раскрыты. За исключением одного.
   Жикина перекосило, но он не стал возражать.
   - И будь ты тогда мужиком с яйцами, ты раскрыл бы и то дело. Но сейчас у нас другое ЧП. Костя, я хочу, чтобы ты занялся этим делом.
   - Но я ухожу на пенсию через две недели.
   - Я знаю. Сейчас Олег и Паша завалины по уши. И они не так хороши в этой области. А Женя Гущин сейчас с женой в санатории. Пока я не могу с уверенностью заявить, что это дело касается маньяка, но то что смахивает на психопата - факт. Я Хочу, чтобы ты начал расследование, а там посмотрим.
   - Александр Матвеевич, но у меня же дело суицидницы. Там тоже работы много.
   - Завтра я дам тебе стажера. Пусть учится. Он сам даже вроде как хотел поработать с тобой. Вот и порадую мальца. Его папаша крутая шишка, так что не оплошай. Не хочу за тебя краснеть.
   Крысов открыл блокнот в кожаном переплёте и вырвав оттуда листок бумаги, передал его Жикину.
  - Это адрес, где убили девушку. Буковский со своей бригадой уже там, так что поспеши. И да - никакой прессы. Если репортёры пронюхают про расследование - я тебя уничтожу. - Крысов сжал кулаки, отчего показался ещё более крепким и более крупным. От него так и веяла могильной прохладой, отчего Константин схватил листок с адресом, сунул его в куртку и быстро покинул кабинет.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 4
  
   Константин прибыл на место преступление последним. У подъезда стояло с десяток зевак с мобильниками в руках, и отправляли сообщения в 'Твиттер'. С тройку ушлых журналистов штурмовали подъезд, но их не пропускали люди в форме. Константина не удивило их присутствие, ведь милиция перекрыла весь двор, что быстро разлетелось по интернету. Уже через час, на страницах сайтов будут пестрить яркие заголовки с различной информацией: 'Жестокое убийство', 'Муж съехал с катушек', 'Массовое убийство'. Они не будут проверять информацию, а будут печать то, что им скажут случайные свидетели, которые сами толком ничего не знают.
   Жикин прошёл в подъезд. Дом относился к разряду 'элитных', в которых на каждом этаже стояла камера видеонаблюдения. Каждая лестничная площадка была оснащена дополнительной металлической дверью. На последние два этажа, где располагались пентхаусы, можно было попасть только со специальным ключом. Подъезд был чистым, все лампочки были на своих местах и исправно работали. Стены не изрисованы, на полу уложенным плиткой не было окурков и подтёков мочи.
   В квартире, где убили девушку - царил полный хаос. Там работали криминалисты, судмедэксперты, оперуполномоченные районного отдела милиции, а также ребята из патрульно-постовой службы. Константин зашёл в квартиру, со всеми поздоровался и прошёл к Буковскому. Он стоял на карачках, выглядывая из комнаты.
   - Вадим, привет. Что случилось?
   - Здравствуй, Костя. Как бы тебе сказать?
   Жикин посмотрел на убитую и почувствовал, как сработал рвотный рефлекс. Девушка лежала по центру комнаты в луже собственной крови. Её длинные каштановые волосы лежали во всю длину на полу, испачканные и слипшиеся. Распахнутый белый шелковый халат (теперь бордовый) оголил её молодое тело. Она лежала так неестественно, словно её уложили после смерти. Руки раскинуты в стороны, а ноги слегка поджаты в коленях. Грудь была вспорота, словно какой-то дикий зверь вгрызся в неё. Жикин видел её сломанные рёбра, подсохшую разорванную кожу и плоть.
   - Ей вырвали сердце, - сказал Буковский и провёл рукой по седым волосам.
   - Это вообще возможно? - Недоумевал Жикин.
   - За мою практику - это впервые. Я многое повидал, но такого...
   - То есть, как вырвали? Ты хочешь сказать, что просто рукой, пробили рёбра и вырвали сердце?
   - Именно это я и хочу сказать. Рана рваная, есть отметины отчего-то острого. Осмелюсь предположить, что это когти. Я попытаюсь что-то сделать, но не здесь.
   - Вадим, какие когти?
   - Судя по этой ране, - Буковский указал на место, где отчётливо виднелся треугольный след, - крупного хищника. Не исключу даже медведя. Но пойми, это пока только догадки. В морге я смогу более детально все изучить.
   - Какой медведь в квартире в центре Минска?!
   Буковский ничего не ответил.
   - А сердце где?
   - Сходи посмотри в холодильнике, может, на полочке завалялось, - буркнул Буковский, явно раздражённый такой реакцией Жикина.
   Константин вернулся в коридор, где стояла вся следственная группа вечера. Жикин обратил внимание на пульт от сигнализации, оглянулся и задал безадресный вопрос:
   - Когда входили в квартиру, она стояла на сигнализации?
   - Да, - ответил парень в оранжевой униформе, которого следователь раньше не замечал. - Я лично её снял, когда зашли в квартиру.
   - А квартира была заперта?
   - Да, - ответил один из 'оперов'
   Это был Борис. Один из немногих адекватных и трудолюбивых сотрудников милиции. В отличие от своего коллеги, он был одет в выглаженную форму. В одной руке держал фуражку, в другой блокнот.
   - Давайте теперь по порядку. Кто жертва - установили?
   Борис открыл блокнот и прочитал:
   - Лапунова Ксения Нестерова. Двадцать девять лет. В квартире проживала одна. Ну не совсем одна - с собакой. Мужа и детей нет. Когда мы прибыли, квартира была закрыта и стояла на сигнализации. Следов взлома нет. В квартире никого не было.
   - Хорошо. Что говорят соседи?
   - Сосед, позвонивший в милицию, говорит, что сперва, он слышал лай собаки. Минут десять она гавкала. Затем раздался крик. Он вышел из квартиры позвонил в звонок, но ему никто не открыл. Собака все это время лаяла. Тогда он вызвал милицию.
   - Как долго он звонил? - спросил Константин и пытался успевать все записывать в блокнот.
   - Дело в том, что он не отходил от квартиры. Он звонил с мобильника.
   - Вообще не отходил от квартиры? Не одеться, ни в туалет. Никуда?
   - Да.
   - А вы его проверяли? Может, он наш 'зверь'?
   - Ну, супруга говорит, что была вместе с ним.
   - Это мы ещё проверим. Хорошо. Как можно проверить, когда включали и выключали сигнализацию? - спросил Жикин у представителя охранной службы.
   - Завтра будет специалист, и он вам предоставит всю необходимую информацию. Я запрос уже отправил.
   Жикин сделал себе пометку в блокноте - 'Завтра охрана'.
   - Так, - он обратился к бравым ребятам из патрульно-постовой службы - один на крышу, второй прочёсывает все вокруг дома, третий проверяет все мусорные контейнеры во дворе на наличие орудия убийства. Осматривать любой подозрительный предмет, особенно если на нём есть кровь. Мне нужны записи с камер наблюдения в подъезде, видео с дорожных камер. Так же показания всех соседей на два этажа выше и ниже. Свяжитесь с её родными, я хочу завтра с ними побеседовать. Борис, чем занималась жертва?
   Борис надел фуражку на голову и спрятал песочные волосы.
   - Она была художницей.
   - Хорошо. Я хочу побеседовать со свидетелем. Пригласите его сюда.
   Жикин зашёл на кухню, отставил вино в сторону и сел за стол с мраморной столешницей. Он чувствовал, как в голове заскрежетали шестерни, которые он уже давненько не смазывал умственной деятельностью. Константин понимал, что пока он в тупике, и в первые часы после преступления нужно собрать как можно больше информации. Первые часы всегда самые главные в раскрытии преступления. В голове не укладывались слова Буковского о вырванном сердце.
   - Вы меня вызывали? - раздался мужской голос.
   - Да, присаживайтесь. Как вас зовут?
   - Михаил.
   - Константин, следователь Следственного комитета. Очень приятно.
   Михаил присел за стол. Он осмотрел кухню, оглянулся назад в коридор и повернулся к следователю. На запястье поблескивали золотистые часы, в руке он держал телефон. Мужчина явно нервничал, и постоянно теребил рукав своей серой майки.
   - Михаил, вы давно знали Ксению?
   - Два года назад она заселилась - тогда и познакомились.
   - В каких вы были с ней отношениях?
   - В смысле? - Михаил был явно ошарашен таким вопросом.
   - Дружили, общались по-соседски, или что-то большое?
   - Вы на что намекаете? Что у нас с ней что-то было?
   Константин закрыл блокнот и пристально посмотрел в глаза Михаилу.
   - Поймите. Вы утверждаете, что все время стояли у квартиры и оттуда никто не выходил. С шестого этажа проблематично уйти другим путём. И если мои ребята сейчас ничего не найдут на крыше, то либо вы врете, либо её убил тот, кто умеет ползать по стенам. Вы какой вариант выбираете?
   - Я просто хотел помочь! Да ещё её собака не затыкалась, вот и вышел на лестничную площадку. Стал звонить, а когда она не открыла, я пошёл в квартиру за мобильным телефоном и набрал сперва её.
   - То есть, вы отходили от квартиры?
   - Да.
   - Ладно, расскажите как все произошло, до того момента, как вы отошли от квартиры.
   Михаил покрутил в руках телефон.
   - Мы смотрели с женой телевизор, как залаяла её собака. Минут пять, или десять она не затыкалась. Затем я услышал крик. Это была Ксения. Я выскочил на площадку и стал барабанить в дверь. Затем вернулся в квартиру, взял мобильник...
   - В этот момент вы ничего не слышали? - прервал его Жикин.
   - Нет. Вроде нет. Хотя я уже не уверен.
   Жикин встал из-за стола, подошёл к окну и выглянул на улицу.
   - Что дальше?
   - Сперва я набрал её, но она не снимала трубку, затем я набрал милицию и сообщил о случившемся.
   - Хорошо Михаил. Скажите, какая была Ксения?
   - Скрытная. Дома редко бывала. У неё, то выставка, то ещё что-нибудь. А если была дома, могла неделю не выходить из квартиры - рисовала. Странная она была.
   - В чём была её странность?
   - Не знаю - просто странная.
   Жикин прошёл по кухне, заглядывая в каждый шкафчик. Он открывал дверцы, внимательно изучал содержимое, заглянул на всякий случай в мусорное ведро, но ничего странного не увидел. Провёл рукой по мраморной столешнице, и обратился к Михаилу:
   - Сколько стоит квартира в этом доме?
   - Дорого.
   - Насколько дорого?
   - Квадратный метр был в районе двух тысяч долларов.
   Жикин посмотрел на Михаила, выждал паузу и сказал:
  - Ладно, думаю, я вам верю, что у вас не было с Ксенией интимной связи и вы не причастны к её убийству. Возможно - добавил следователь, - Вы можете идти.
   Михаил кивнул в знак согласия и быстро покинул кухню. Жикин заглянул в блокнот и не увидел там пока ни одного ответа на вопросы. Константин вышел из кухни, заглянул в ванную. Там был идеальный порядок, за исключением, лежавших на полу трусиков. Прошёл в гостиную, где все лежало на 'своих' местах, отчего становилось не по себе. В спальне была такая же картина - идеальный порядок. Константин вернулся в комнату, где лежала жертва. В этот раз он сумел разглядеть, что комната была переоборудована под мастерскую. У стены лежали картины, от которых холодело все тело. Константин сглотнул стоявший в горле ком и подошёл к полотнам. Почти на всех были изображены мёртвые. На одной лежала девушка с перерезанными венами, у другой не было глаз, два парня поедали друг друга (в буквальном смысле), гигантский ворон продалбливал череп маленькой девочке. Эти картины были словно реквизитам к фильму ужасов. Завораживающие и пугающие одновременно. От увиденного, Константин решил, что ночью ему будет не до сна и поспешил покинуть квартиру.
   По дороге в отдел он прокручивал различные варианты событий, но все они не давали нужной картинки. Он вспомнил Ксению и её дыру в груди. Перед глазами всплыли все жертвы 2007 года, и он почувствовал, как по телу прошла дрожь. Константин попытался вспомнить детали того дела, но разум блокировал их, пытаясь уберечь Жикина от воспоминаний. Константин старался проложить логические цепочки между теми делами и этим убийством, но ничего не получалось. С теми жертвами не нашли ни одного места убийства. Всех жертв подбросили, а в этом случае жертву убили в квартире. Но её странная поза. Кто-то специально положил её именно так. И на каждом преступлении были свидетели, которые видели преступника. 'Преступников' - шепнул внутренний голос. Они все видели разных людей. В этот раз никто никого не видел.
   Жикин надеялся, что найдутся случайные свидетели. Они должны появиться. Ещё камеры видеонаблюдения. На них-то я точно увижу преступника. Он не мог уйти через окно на шестом этаже. Не мог!
   Константин подъехал к зданию следственного комитета, и припарковался на служебной парковке. Вышел из машины и сунул руки в карманы своей кожаной куртки. Температура действительно сильно упала. Изо рта поднимался пар и медленно рассеивался. Жикин поднял ворот куртки и двинулся к входу. За спиной раздалось металлическое лязганье. Он обернулся и увидел, как банка из-под газировки медленно катилась по асфальту. Константин почувствовал, как сердце с силой ударяется в рёбра. 'Точно уснуть не смогу' - подумал Жикин. Шаг ускорился. Рука потянулась к пистолету. Он снова услышал металлическое лязганье, но оборачиваться не стал.
   Жикин вбежал в здание следственного комитета как ошалевший. Захлопнул за собой дверь и прижался к ней спиной. Сильная отдышка буквально скручивала по палам, а сердце так и норовило выпрыгнуть через глотку. Неописуемый ужас нахлынул на следователя.
   - С вами все в порядке? - раздался мужской голос.
   Константин поднял голову и увидел парня, который курил у здания следственного комитета час или два назад. 'Сколько прошло времени после того, как я уехал?' - задался вопросом Жикин.
   - Да, все хорошо. Сердце немного шалит на смену погоды.
   - Воды, Константин Юрьевич?
   - Не надо. Сейчас минутку постаю, и все пройдёт, - сказал Жикин, как за спиной раздался сильный удар в дверь. Константин подскочил и отпрыгнул в сторону. Ноги поджались, и он опустился на одно колено. Жикин выхватил пистолет и направил его на массивную дверь. Дежурный сделал тоже самое. Парень медленно подошёл к двери и заглянул через стеклянную вставку в дверях, после чего выдохнул.
   - Это просто ворон. Но очень большой ворон.
   Жикин поднялся с колена и подошёл к дверям. Он по-прежнему держал в руках пистолет. Константин выглянул в стеклянную вставку в двери и увидел ворона, размером со взрослого мопса. Дежурный приоткрыл дверь и попытался отбросить птицу ногой, как та подорвалась, и, захлопав крыльями - взлетела, издав пронзительное - 'Каррр'.
   - Твою то ж мать! - вскрикнул Жикин размахивая руками у двери.
   - И не говорите, - согласился парень, провожая взглядом птицу.
   Константин махнул рукой и, быстрым шагом скрылся в темноте коридора. Он дошёл до лестницы и поднялся на второй этаж. Через десять метров с правой стороны находился его кабинет. Он открыл дверь ключом, включил свет, бросил куртку на небольшой диван и уселся за стол.
   Жикин закрыл глаза и откинулся на спинку стула, как в голове появилась Ксения, лежащая на полу. Из дырки в груди текла кровь. Сперва, маленький ручеёк, затем кровь потекла быстрее, пока не перешла в бурлящий поток. Девушка открыла глаза и закричала. Константин открыл глаза и почувствовал лёгкое жжение в голове. Он открывал рот и хватал воздух как рыба, выброшенная на берег. Ему хотелось сглотнуть, но во рту все пересохло.
   Жикин встал из-за стола, подошёл к шкафу и достал бутылку коньяка. Вернулся за стол и поставил её рядом с монитором. Он не собирался пить, но решил, что если ему ещё раз, что-то почудиться, то придётся выпить. Константин объяснял происходящее стрессом и решил, что лишний часик работы за компьютером его успокоит. Он открыл милицейскую базу и ввёл 'Лапунова Ксения Нестеровна'. Через минуту на экране появилось личное дело девушки. В левом углу была её фотография семи или девятилетней давности, где она была ещё совсем юной. Её русые волосы были заплетены в пышный хвостик, а её серые глаза словно смотрели на него с мерцающего монитора.
   'Лапунова Ксения Нестеровна. Уроженка города Пинска. Родилась в 1987 году. Окончила школу хорошисткой. Окончила Пинскую художественную школу. Поступила в Академию искусств на факультет живописи.
  22.12.2008 Задержана за вождение в состоянии алкогольного опьянения.
  Неоднократно задерживалась в состоянии наркотического опьянения.
  Дважды была осуждена штрафами по статье 'Мелкое хулиганство'.
  Состояла на учёте у врача нарколога в городской больнице.'
  Чем дальше читал Константин её личное дело, тем больше поражался. Он не мог поверить, что Ксения из милицейской базы и Ксения, чьё сердце вырвали несколько часов назад - это одна и та же девушка. Та Ксения с каждым месяцем опускалась на социальное дно, а эта Ксения успешная художница, живущая в одном из лучших домов Минска. В голове все это просто не укладывалась. Последняя запись датирована 2009 годом. Затем больше не одного упоминания о Лапуновой Ксении, словно она пропала. Жикин достал блокнот и сделал пометку - 'Узнать у родителей, чем жила их дочь с 2009 года'. Константин открыл поисковую строку и вписал 'Лапунова Ксения Нестеровна'. Ему сразу же выдало фото девушки, фотографии её работ с выставок. Новости касаемо продаж её картин. Прочитав несколько новостей, Константин сделал для себя, вывод, что Ксения была довольно известной личностью, но он не помнил, чтобы её упоминали в телепередачах или в 'Новостях Минска'. Её капитал журнал 'Состояние' оценил в один миллион долларов США. Константин ещё раз перечитал вырезку из 'Состояния' и сделал себе пометку в блокноте:
  '. Богатый любовник.
  Жертва состоятельная '.
  Константин просидел за компьютером несколько часов и даже не заметил, как спрятал бутылку коньяка в полку стола, как погасил свет и сделал себе чай. Он по-настоящему увлёкся работой, как в прежние времена. Жикин выключил компьютер, положил блокнот рядом с монитором, и, скрутившись на маленьком диване под своей курткой - уснул.
  'Константин открыл глаза и через пелену сна не сразу понял, где он находился. В воздухе стоял затхлый запах сырости, отчего щекотало в носу. Жикин потёр глаза и поднялся с дивана. Константин почувствовал что-то мокрое и прохладное на голове. Он поднял голову и увидел как с потолка падали капли. Кап...кап.
  Жикин посмотрел по сторонам, и помещение показалось ему знакомым. Сильно знакомым. Он накинул куртку, прикоснулся к кобуре, и обнаружил что пистолета там не было. Константин вспомнил, что оставил его в кабинете, и от этого ему стало не по себе. Он сделал шаг вперёд и по комнате разнёсся хруст стекла. Он опустил голову. Под ногой лежала раздавленная фоторамка. Жикин убрал ногу и увидел фотографию, где он с женой и дочкой отдыхали на озёрах. Рите тогда было ещё четырнадцать. Он взял фотографию, стряхнул с неё осколки и сунул в карман куртки.
  Константин был уверен, что это была его квартира, только выглядела она так, словно в ней не жили долгое время. Обои свисали со стен, потолок был покрыт коричневыми подтёками, под ногами хрустели осколки битого стекла. Диван, на котором проснулся Константин, был покрыт плесенью, через дыры в обивке выглядывали пружины как голова черта из табакерки.
  Жикин услышал шарканье, похожее на шаги. Звук шёл из коридора. Константин подошёл к двери, и попытался выглянуть через проём, где должно было стоять стекло. Страх сковывал его, а шарканье чьих-то ног разносилось так, громко, словно звук шёл через громкоговоритель. Он выглянул, но никого не увидел. Константин собирался сделать шаг, как в метро от него, за углом раздался истерический смех. Жикин отпрянул от двери и в этот момент в проёме показалась голова клоуна. Огромная, нечеловеческая улыбка, гнилые жёлтые зубы, с которых стекала густая слизь. Его жёлтые глаза блестели.
  Клоун поправил шляпку на голове и подмигнул Константину. В проёме появились руки клоуна в белых перчатках. С кончиков пальцев торчали острые как бритва когти. Он провёл ими по дереву оставив царапины глубиной с полсантиметра. Клоун снова истерически рассмеялся и исчез.
  Только после того, как его голова исчезла из дверного проёма, Константин почувствовал, как вжался спиной в стену. Сердце отбивалось так сильно, что он буквально мог видеть, как вздымается его грудь. Жикин ещё раз укорил себя, за то, что забыл пистолет на работе. Он сделал шаг от стены, как вспомнил, где видел этого клоуна. Он вспомнил показания последнего свидетеля, который клялся и божился, что видел этого уродливого клоуна, тянувшим жертву через весь парк, а после приколачивающим девочку к дереву. Это был тот самый клоун. Жикин набрался смелости и вышел из комнаты, где снова встал в ступор. В дверях стоял низкий человек - карлик. Он был одет в лохмотья, с шеи свисала цепь, а в руках он держал отрубленную голову. Голову одной из жертв дела 2007 года.
  - Лови! - крикнул карлик и кинул голову Константину.
  Голова пролетела мимо, ударилась о стену и оставила кровавое пятно на выцветших обоях. Константин шагнул в сторону, посмотрел ещё раз на то место, где стоял карлик, но его там не было. Он собирался пройти вперёд и посмотреть куда делся 'маленький человек', как за спиной раздался скрип открывающейся двери. Он повернулся и увидел, что открылась дверь в ванную комнату. Ноги онемели, и он едва устоял, чтобы не рухнуть на пол. В голове поднялся шум, словно его окутал рой пчёл. Он сделал шаг к двери. Ещё шаг. Затем ещё шаг. Константин заглянул в ванную и увидел как под тусклым светом мерцающей лампочки, в ванной лежала его жена. Жикин буквально вбежал в комнату и остановился возле ванны. Не раздумывая ни секунды, Константин опустился над женой и попытался взять её на руки, как с её руки потекла кровь. Он увидел, что на её руке появился порез. Прозрачная вода в ванне окрасилась в бордовый. Константин пытался закрывать рану, пытался остановить кровь, но та текла все быстрее, просачиваясь через пальцы. Жикин почувствовал, как кто-то сжимает его руку. Он посмотрел на Татьяну и увидел её затуманенные глаза.
  - Костя, мне холодно, - простонала Татьяна. - Костя, почему так холодно?
  - Прости любимая, сейчас я тебя достану. Потерпи немного, - сказал Жикин и попытался достать жену, но не смог. Её словно что-то держала снизу.
  - Костя, - прохрипела Татьяна голосом старика. - посмотри, что ты наделал. Это ты убил меня. Ты. Костя. Костя. Константин. Константин Юрь... '
  - Константин Юрьевич, - раздался мужской голос. - Константин Юрьевич проснитесь.
  - Что? - спросил Жикин и приоткрыл глаза.
  - Константин Юрьевич, говорю, проснитесь.
  - Ты кто такой?! - спросил Жикин, смотря на незнакомца одним глазом.
  - Я Богдан - стажер.
  Жикин приводнялся и сел на диван. Посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что он не спит, и что ему удалось выбраться из пугающего до седины кошмара. Константин накинул на плечи куртку и почувствовал, что в кармане куртке что-то было. Он сунул руку в карман и нащупал, что-то тонкое, похожее на открытку и достал. От увиденного, Константин почувствовал, как от груди по всему телу прошла дикая парализующая боль. Он держал в руках фотографию из сна.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 5
  
  Константин выронил фотографию и рухнул к спинке дивана. Перед глазами нависла белая пелена, которая пугала и успокаивала одновременно. Странно, но он услышал шум моря, шум прибоя. Стало спокойно, отчего Жикин закрыл глаза, и казалось, заснул, как почувствовал, что что-то плеснулось ему в лицо. 'Волны' - подумал Константин. По щеке пробежала дрожь, затем лёгкое покалывание и жжение. Он открыл глаза и видел, как парень с каштановыми волосами замахивался рукой и уже собирался ударить его. Жикин встрепенулся и успел схватить юнца за руку, до того как он саданул бы ему по пухлым щекам.
  - Ты охренел? Ты кто? - взревел Константин, и почувствовал эффект déjà vu.
  - Я же говорил, Богдан. Стажер.
   - А какого хрена ты меня по лицу лупишь? И что это такое? Надеюсь, вода?! - недоумевал Жикин и вытер капли с лица.
   - Да, вода. Вон из того кувшина, - сказал Богдан и понял по позеленевшему лицу следователя, что вода была не первой свежести - вы же едва не отключились, вот и пришлось действовать по обстоятельствам.
   - Плохо ты действуешь по обстоятельствам. Незачёт, стажер, - сказал Жикин и встал с дивана.
   - Я не знал, что вы пьёте, поэтому принёс и кофе, и чай, - попытался загладить вину Богдан.
   - Чай чёрный или зелёный? - буркнул Жикин.
   - Чёрный.
   - Опять незачёт. Я пью зелёный чай с бергамотом и долькой лимона.
   Константин сел за стол, проверил пистолет в верхней полке стола, посмотрел на часы и рефлекторно выпрямил спину. На часах было уже начало десятого, и он уже больше часа должен был трудиться на благо государства.
   - Ладно... как там тебя... Богдан, давай сюда свой кофе.
   На лице Богдана появилась улыбка, и он поставил большой стакан 'американо' рядом со следователем. Парень поправил короткую чёлку каштановых волос, бегло погладил рукой форму, и стал около стола, ожидая наставлений Жикина. Тот отпил немного кофе, включил компьютер, проверил телефон, на дисплее которого высвечивалось три пропущенных вызова, и посмотрел на Богдана. Высокий, стройный парень, с жизнерадостной улыбкой, которая уже успела взбесить Константина. Он был одет в выглаженную форму служащего следственного комитета, на ногах блестели начищенные туфли. Парень буквально сиял от счастья.
   - Хорош улыбаться. Бесишь.
   - Простите Константин Юрьевич. Понимаю, ночка выдалась у вас тяжёлая.
   - Что ты знаешь?! - сказал Константин, и, сделав пару глотков кофе, попытался не показать, что оно ему понравилось.
   Богдан подбежал к шкафу около дверей, взял оттуда стопку папок и подошёл к столу Жикина.
   - Вот, утром передал дежурный. Это отчёт о вскрытии, это отчёт криминалистов, это... - Богдан не успел закончить, из-за того, что Константин выхватил у него папки.
   - Отчёт осмотра, показания свидетелей. Диск, с видеозаписями дорожных камер. Отлично!
   Жикин первым делом открыл папку с отчётом осмотра места преступления.
   '...На крыше здания ничего не обнаружено... Во дворе ничего подозрительного не найдено... В мусорных контейнерах ничего подозрительного не найдено... Камеры видеонаблюдения в доме временно не работали...'
   - Отлично просто! - взревел Константин. - Ничего не нашли, камеры не работали! Великолепно!
   Жикин пробежался по отчёту до показаний свидетелей:
   'Свидетели в момент преступления ничего не видели и также не слышали. Подозрительных людей в подъезде и около дома в день убийства, а также за несколько дней до убийства не замечали'.
  - Ну конечно, не замечали! - Жикин едва не кипел от ярости и желания порвать этот отчёт на мелкие кусочки.
  Он отбросил его в сторону, едва не сбив стакан с кофе, и принялся изучать отчёт Буковского.
  '...Смерть наступила из-за раны в районе сердца...Обильная потеря крови... Отсутствует сердце... Сердце удалили небрежно - вырвали... Края раны рваные. Предварительно: рана нанесена четырьмя острыми предметами диаметром от пяти до десяти миллиметров. Приблизительная длина объекта пять - восемь сантиметров. Имеют схожую форму с когтем. В ране жертвы имеется неопознанные инородные тела. Такие же тела имеются и на теле жертвы, а именно на руках и ногах... Татуировка под правой лопаткой... '
  Жикин положил отчёт о вскрытии на стол и потянулся к кофе. В голове не укладывалась только что полученная информация. Он попытался представить себе орудие убийства. Своеобразная перчатка со вшитыми когтями, но и это не объясняло, как человек сумел пробить рёбра жертве и вырвать сердце. Он сделал три больших глотка и уже собирался просмотреть отчёт криминалистов, как к нему обратился Богдан.
  - Константин Юрьевич, там к вам пришёл человек из службы охраны. Ждёт уже минут сорок.
  - А сразу сказать нельзя было? - Константин выплёскивал злость на парня, но делал он это не со зла.
  Богдан выглянул в коридор и попросил зайти представителя охранной фирмы. В комнату зашёл худощавый мужчина высотой один метр и девяноста сантиметров. Длинные жирные волосы были сплетены в хвостик. На нём был одет длинный плащ болотистого цвета. Мужчина сел напротив Константина, достал ноутбук и посмотрел на Жикина и Богдана.
  - Здравствуйте, - начал Константин - вы в курсе, зачем вас сюда позвали?
  - Ессесно, - сказал мужчина.
  Его 'ессесно' сильно резануло ухо Жикину, отчего он даже немного скривился.
  - Вас интересует квартира из 'блатного дома'?
  - Наверное, хотя я уже сомневаюсь, - сказал Константин и посмотрел на Богдана. Тот в ответ пожал плечами.
   - Квартира Лапуновой. - Мужчина стал хаотично наживать клавиши на клавиатуре, ноутбук несколько раз пикнул. - Вуаля! Квартиру поставили на сигнализацию в девять утра. Затем временное снятие в '20:18' и подтверждение на включение через тридцать секунд. Затем сигнализацию сняли в '21:17'. Это уже был наш работник.
  - И в этот день больше сигнализация не снималась и не включалась? - спросил Жикин.
  - Именно.
  - И если бы кто-то вышел из квартиры, то на вашем компьютере это высветилось бы?
  - Ессесно.
  - Получается, что из квартиры в промежуток с '20:18' до '21:17' никто не выходил?
  - Как видите.
  Жикин откинулся на спинку стула и приложил пальцы к пульсирующим вискам. В этот момент он не думал о жертве и преступлении, он думал о том, что если этот парень ещё раз скажет 'ессесно', то он разнесёт его овально-образный череп. После этой мысли в голове эхом раздалось ...ессесно...ессесно...ессесно...
  - Ладно. Как я понял, пользы от вас никакой, так что выметайтесь. У меня много работы.
  Мужчина захлопнул ноутбук, сунул его в сумку, и, махнув хвостом, вышел из кабинета. Константин посмотрел на Богдана, который едва сдерживался, чтобы не заговорить, но по выражению лица следователя понимал, что пока этого лучше не делать. Жикин покрутился на стуле и посмотрел на свои грамоты, от которых в этот момент не было никакого толку. Со вчерашнего вечера он не сдвинулся ни на сантиметр в своём расследовании. Как только дверь кабинета захлопнулось, Константин почувствовал, как на него обрушивается снежный ком вопросов, усталости, злости на самого себя. В этот момент, он почувствовал в себе неуверенность, что сумеет закрыть это дело. Не сумеет найти преступника и поставить его перед законом. Он вспомнил, что хотел поговорить с родителями погибшей. Константин понимал, что ему придётся врать прямо им в глаза, что расследование не идёт, а бежит быстрее скоростного локомотива. Ему придётся сказать, что уже есть круг подозреваемых, и некоторые даже допрашиваются в эту самую минуту скорби по их дочери. Как же он не любил врать. Ему было проще признаться в горькой правде, чем обманывать тех, кто прочувствовал горе утраты. Жикин помнил, как знакомые говорили ему слова сожаления, как поддерживали после смерти Татьяны, но он не слышал в их словах правды. Ложь. Неприкрытая ложь, замаскированная под клише морали. Они не знали Татьяну, но всё равно продолжали жалеть её.
  - И что теперь? - спросил Богдан.
  - Хороший вопрос. Вернёмся к тому, с чего начали. На место преступления.
  Богдан уже было потянулся к выходу, как услышал звук упавшей папки на стол. Константин взялся за последний отчёт криминалистов. Он достал из папки увесистую стопку фотографий, и, подойдя к белой доске размерами полтора на метр, стал крепить фотографии под магнит. Жикин разделил их по комнатам, чтобы было проще ориентироваться. Примерно десять минут у него ушло, чтобы прикрепить все фотографии, после чего он сел на стол и стал пристально изучать снимки.
  Бутылка вина, цветок на подоконнике, собачья миска. Это были фотографии с кухни. В ванной детально снимали зеркало, душевую кабинку, стены. Каждая мелочь попала в кадр, и смотрела теперь на следователя с белой доски. Взгляд Константина дошёл до фотографий с мастерской. Ксения крупным планом. Лицо Ксении. Её вспоротая грудная клетка. Жикин встал со стола и подошёл к фотографии. Он быстро вернулся к столу, взял отчёт Буковского и вернулся к доске, но теперь он рассматривал рану и вчитывался в текст, представляя орудие убийство. Он поднял руку и растопырил пальцы, словно держал в руке спелый грейпфрут. Затем сильно ткнул рукой в доску. Этого эффекта было мало. Он кинул отчёт на пол и подозвал к себе Богдана. Тот немного напуганный действиями своего куратора стал рядом с доской.
  Жикин снова взял в руку воображаемый грейпфрут и ткнул Богдана в грудь. Не сильно, но стажер пошатнулся. Константин посмотрел на фотографию и после ткнул Богдана сильнее. Он почувствовал боль в пальцах. На удивление это была приятная боль. Он ещё раз ткнул стажера в грудь, но на этот раз хорошо приложился, отчего Богдан невольно пискнул. Жикин ещё раз ударил стажера в грудь и почувствовал, как хрустнули пальцы.
  - Вы мне так рёбра переломаете!
  - Это да, - задумчиво сказал следователь.
  Константин потряс рукой, чтобы немного унять боль. Повернулся к доске и провёл рукой по ещё только выступающей залысине.
  - Теоретически, если хорошо приложиться, то можно сломать рёбра. Но тут отчётливо видно, что они пробиты.
  - Надеюсь, вы не будете дальше проводить на мне эксперименты?
  - Малец, а ты как думаешь, почему я без напарника работаю? - сказал Константин и улыбнулся.
  - Как думаете, я ещё могу поменять куратора?
  - Думаю, что да. Но ты многое потеряешь.
  - К примеру - сломанные рёбра? - сказал Богдан и потёр место, куда ударял Жикин.
  - Это следственный эксперимент. Ты не ной, а запоминай. Или ты думал, что у нас как в кино. Раз - два и готово. Преступник пойман и справедливость восторжествовала? Богдан, ведь так? Ты только вступил в это болото наполненное дерьмом. И когда ты окунёшься в него по уши, ты будешь выглядеть как я. - сказал Жикин и с довольной ухмылкой посмотрел на парня.
  Богдан уже не излучал радости, как это было двадцать минут назад. Он немного ссутулился, взгляд наполнился пустотой и неуверенностью.
  - Не дрейфь пацан. То, что мы делаем, не приносит почти никакого удовольствия. Но те минуты, когда ты берёшь сученка за шиворот, и предаёшь его правосудию иногда лучше, чем эрекция. А в мои годы и чаще, - сказал Константин, и, улыбнувшись, похлопал парня по плечу.
  Жикина не радовала та новость, что перед пенсией ему придётся нянчиться со стажером, но за эти двадцать минут он увидел в нем искорку, которая могла перерасти в настоящее пламя. 'Он может стать хорошим следователем' - подумал Константин.
  Жикин посмотрел на помятую рубашку, от которой разило потом. Провёл рукой по щетине, и решил, что эту ночь он проведёт дома. Константин вернулся за стол, достал из нижней полки папку и кивнул Богдану, чтобы тот подошёл.
  - Это твоё первое дело. Наслаждайся.
  - Что мне с этим делать? - поинтересовался Богдан и взял папку.
  - Это дело девушки покончившей жизнь самоубийством. Нужно установить жертву в кротчайшие сроки и выяснить мотив самоубийства. Нужно либо исключить, либо доказать 'попытку довести до суицида'. Дерзай.
  Жикин указал Богдану на небольшой стол в углу комнаты. Богдан подошёл к столу и смахнул рукой слой пыли, который не вытирали ещё с прошлого Рождества. Он положил папку на стол. Проверил на надёжность хлипкий стул. От удара в воздух наполнился пылью. Богдан сморщил нос, и, не удержавшись, чихнул. В этом углу пахло как у бабушки в шкафу - древностью.
  Константин открыл отчёт о вскрытии и нашёл фотографию с татуировкой. На первом снимке она плохо была заметна, а при холодном освещении больше смахивала на родимое пятно, но на следующем снимке, Константин отчётлива смог её рассмотреть. В кругу располагалась цифра семь (так, на первый взгляд показалось следователю). Нечёткая. Немного вытянутая. Под ней проведена полукругом линия. И все это в кругу. Татуировка была сделана так, словно её нарисовали маркером или кистью. Края неровные, круг изгибался. Когда Константин отодвинул фотографию, ему померещилось, что на татуировке было изображено лицо. Подмигивающее лицо. Жикин встал из-за стола. Взял эти две фотографии и прикрепил их рядом с фотографиями убитой.
  Гробовую тишину нарушил телефонный звонок. От непривычки, Богдан слегка подпрыгнул на стуле, подняв тем самым очередное облако пыли. Константин подошёл к столу и снял трубк. Он, молча кивал, после сказал - 'Пусть проходят'.
  Жикин сел за стол и осмотрел кабинет. Сперва, ему хотелось сорвать все фотографии, но понимал, что уже поздно. Он представил, как родители Ксении поднимаются на второй этаж, отчего на лбу выступила испарина. Впервые за столько лет, ему не хотелось говорить с родственниками погибшей. Возможно, говорит уже старость и он стал чересчур сентиментальный, честный. Но эти чувства ему были в новинку за последние девять лет.
  В кабинет постучали.
  - Войдите, - сказал Жикин и успел открыть перед собой отчёт Буковского.
  В кабинете первым появился сутулый мужчина в бежевой ветровке и серых брюках. Седые волосы гармонировали с серебряной оправой очков. Лицо покрывали морщины. Глаза горели красным, видимо из-за слез. За ним появилась женщина. Светлые волосы, под цвет лёгкого пальто. Аккуратные замшевые туфли отбивали эхом стук по кабинету. С её глаз стекали слезы, которые она пыталась тут же вытирать носовым платком.
  - Прошу, присаживайтесь, - сказал Константин и указал на два стула с противоположней стороны. - Богдан, сходи, принеси воды.
  Богдан закрыл папку, задвинул стул и вышел из кабинета. На лице читался страх. Не тот страх, который испытывают при опасности, а страх жизни.
  - Прошу меня простить, что вызвал вас в такое время, но вы должны понять, что тут каждая минута на вес золота.
  - Понимаю, - тихо ответил мужчина.
  - Вы Лапунов Нестер?
  - Да.
  - А вы Лапунова Ольга?
  Женщина кивнула. Было слышно, как она едва заметно сопела, сдерживая себя от истерики.
  - Примите мои соболезнования, - начал Жикин - расскажите про вашу дочь.
  - Про Ксюшу? - У отца затряслись руки. - Она была хорошей девочкой. Мы любили её и пытались все сделать для её будущего. - Отец опустил голову и смахнул слезу.
  - Скажите, у неё был молодой человек? - спросил Жикин и открыл блокнот.
  - Даже если и был, то мы об этом не знаем. Она была скрытная последние годы.
  - Как думаете, могли ли у неё быть враги из её прошлой жизни?
  Отец вопросительно посмотрел на Константина, явно не понимая вопроса. Жикин быстро понял, что родители, скорее всего, не в курсе о её прошлом увлечении, и, включив компьютер, он открыл личное дело убитой. Константин распечатал его и передал отцу. Мужчина внимательно читал вырезку из личного дела, пока не дошёл до записей про наркотики. Рука вздрогнула и сжалась в кулак. Зашелестела бумага.
  - Это про мою дочь?!
  - Да. Простите, я не знал, что...
  - Этого не может быть. Она была хорошей девочкой и никогда бы не стала употреблять эту дрянь. Это все вранье. - Мужчина швырнул смятый лист бумаги в стену.
  - Я понимаю ваше удивление, но это правда. Ваша дочь какое-то время увлекалась наркотиками.
  Эта фраза вывела из ступора рыдающую мать.
  - Нестер, это правда. Я не хотела тебе рассказывать. Ты бы не понял.
  - Чего я не понял бы? Что наша дочь наркоманка? Проститутка? Кем она была на самом деле?
  - Она не была проституткой! - возразила мать. - Да, она принимала наркотики, но последние пять лет она жила новой жизнью. Нормальной жизнью, как и все нормальные люди. - Ольга расплакалась и опустила лицо в пол.
  Жикин сделал в блокноте пометку, что мать знала про наркотики, и посмотрел на отца. Руки тряслись от злости, от предательства жены и дочери. Он был обманут, а теперь и подвергся позору.
  - Как она завязала? - спросил следователь.
  - Не знаю. Она как-то позвонила мне ночью, и сказала, что на некоторое время уедет из страны, чтобы изменить свою жизнь, - ответила Ольга.
  - Куда именно она уезжала?
  - Она не сказала.
  - Когда это было?
  - В 2009. Точно уже не помню. - Женщина вытерла слезы и с надеждой в глазах посмотрела на следователя.
  - Как долго её не было, - выпалил Жикин.
  - Около года.
  - Как думаете, это могли быть люди из прошлого? - спросил отец.
  - Все возможно. Но теперь нужно узнать, где была ваша дочь. Это ответит на многие вопросы.
  Богдан подошел к столу. В руках он держал поднос с кувшином воды и четырьмя стаканами. Богдан не произнёс ни слова и отошел к окну. Он увидел, как Жикин дал ему понять, что тот может остаться.
  - Скажите, вы найдёте преступника? - спросил Нестер.
  Этого вопроса Константин ждал все это время. Вопрос, на который не может быть другого ответа, кроме как - да. Найдёт он преступника, или нет, он должен уверенно произнести - да.
  - Конечно, мы найдём его. Я вам это обещаю.
  Нестер встал со стула и протянул руку следователю. Он верил Константину, или, по крайней мере, хотел верить. У него попросту не было другого выбора. Жикин пожал крепкую руку отца убитой, и посмотрел, как Лапунов помог подняться жене. Они вышли из кабинета, и Константин услышал, как Ольга разрыдалась на взрыв. Муж пытался ее успокоить, но это было все без толку. Она ещё долго будет плакать по своей дочери.
  - Вы как? - тихо спросил Богдан.
  - Бывало и хуже, - честно ответил Константин.
  Он смотрел на дверь и слушал, как они отдалялись по коридору, и как стихало её рыдание.
  Жикин достал из полки стола потёртую записную книжку и долго перелистывал страницы. Где-то в середине он нашёл, то что искал, и, взяв мобильник - набрал найденный номер.
  - Дима? Здравствуй. Как твои дела?
  - ...
  - У меня тоже все хорошо. Как Вика?
  - ...
  - Конечно, заскочу к вам в гости. Слушай, Дима. Нужно узнать, в какую страну выезжал человечек.
  - ...
  - Записывай. Лапунова Ксения Нестеровна, 1987 года рождения. Меня интересует, куда она выезжала в период с 2009 по 2010 год. Это срочно.
  - ...
  - Спасибо, Дима. В долгу не останусь.
  Жикин окончил разговор и положил телефон на стол. Он заглянул в блокнот и посмотрел на часы.
  - Давай-ка с тобой прокатимся, Богдан, - сказал Жикин, и, взяв с дивана куртку, вышел из кабинета. Парень поспешил за ним.
  Константин вышел из здания следственного комитета и почувствовал, как пронзающий ветер окатил его моросью. Тяжёлые облака буквально давили на него как небо на атлантов. Ему снова захотелось закурить, как в старые добрые времена, но он сглотнул это желание, и, дождавшись Богдана, пошёл на парковку. Дождь усиливался. Холодные ручейки текли по лицу следователя. Он поднял ворот куртки и зашагал быстрее. Минск окунулся в серую тоску, от которой хотелось выть волком.
  Константин и Богдан заскочили в машину. Жикин завёл двигатель автомобиля и включил печку. В машине стоял затхлый запах, который не чувствуется в сухую погоду, но когда шёл дождь - он усиливается в несколько раз. Константин дождался, пока стрелка тахометра опустится ниже тысячи оборотов, и, включив заднюю передачу, выехал со стоянки.
  - Куда мы едем? - спросил Богдан, потирая руки.
  - На выставку.
  - Ого. Я уже и забыл, когда последний раз ходил на такие мероприятия. - Богдан немного повеселел, осмотрелся в машине и понял, что не так уж она и страшна, как показалась на первый взгляд.
  Машина Жикина действительно выглядела потрепанной. Крылья и пороги покрылись ржавчиной. Белая краска уже давно выгорела, и стала цвета прокисшего молока с желтоватым оттенком. На задней фаре была трещина, заклеенная скотчем. Кожа на рычаге коробки передач давно износилась и уже в некоторых местах виднелись дыры. На лобовом стекле со стороны пассажира игриво поблескивала паутинка от стыка с камнем.
  - Ты губенку - то не раскатывай. Это по делу. Просто захотелось тебе показать, как работают настоящие 'следаки', а не шарлатаны всякие. Ну и это тебе не книжки читать и лекции слушать. Тут смотри и запоминай, как говорится.
  - Это касается дела вчерашней убитой? - спросил Богдан.
  - Да. У неё оказывается был агент, который даже не посчитал нужным явиться к нам. Вот мне и хочется с ним побеседовать.
  Машина наполнилась музыкой группы 'Браво - Король оранжевое лето', и Жикин пытаясь подпевать, вилял среди машин. В этот момент зазвонил мобильник.
  - Слушаю.
  - Костя, привет. Это Дима. По поводу твоей Лапуновой.
  - Говори.
  - Она не покидала территорию страны до 2012 года. Первый выезд был в Польшу в апреле 2012 года.
  - Ты уверен?
  - Да. Она 'важный пассажир', понимаешь? За 'такими' пристально следят при пересечении границы. И если мои ребята сказали, что такая границу не переискала, то я под их слова смело оформлю кредит. Ошибки быть не может.
  - Спасибо, Дима.
  Жикин положил телефон в отверстие, где раньше была пепельница, и задумчиво уставился на дорогу.
  
  
  
  
  
  
  Глава 6
  
  Белый 'Пассат' остановился возле массивного металлического здания. Огромный выставочный центр, выстроенный в стиле функционализма. Дождь прекратился, но ветер стал сильнее прежнего. Деревья медленно покачивались, словно уставшие путники, ищущие ночлег. Мокрая листва перекатывалась через дорогу напоминавшая маленьких мышей, спешащих в свои норки. Константин вышел из машины и заметил, как парень в зелёной униформе убирал штендер с надписью 'ВЫСТАВКА СОВРЕМЕННОГО ХУДОЖНИКА - ЛАПУНОВОЙ КСЕНИИ'. Жикин поспешил к парню.
  - Можно задать вопрос?
  Парень мельком взглянул на следователя и с безразличием ответил:
  - Валяй дядя.
  - А чего убираете штендер?
  - Так, выставку закрыли. Вот и убираю.
  - Жаль. А мы вот с приятелем хотели посмотреть. А её сегодня закрыли?
  Работник выставочного центра посмотрел на Константина и Богдана.
  - Нет, вчера. Там что-то у них произошло, и вот мне сказали убрать всю рекламную продукцию. Вы меня, конечно, извините, я бы не прочь поболтать, да вот работать нужно.
  - Кончено, - сказал следователь, и, дёрнув за рукав Богдана, пошёл к входу выставочного центра.
  Внутри было довольно тепло, несмотря на массивное 'холодное' здание. Высокие потолки с подвесными люстрами в металлических плафонах, словно также были выставочными экспонатами. Звук от ботинок эхом разлетался по крупному пустующему без людей фойе. Около лестницы стояла сборная конструкция в виде перегородки, с увешенными афишами о предстоящих выставках.
   'Выставка современного художника - Лапуновой Ксении'
   'IX международная выставка - 'НАУЧНЫЙ ПРОГРЕСС 2016''
   'Книжная ярмарка'
   'Выставка военных разработок'
  Жикин внимательно изучил афиши и словил себя на мысли, что не прочь посетить выставку военных разработок. Автоматы, тепловизоры, спутниковые технологии и даже робототехника. Это действительно было увлекательным. Константин записал в своём блокноте дату мероприятия, которая выпадала уже на его пенсию, и двинулся вверх по лестнице.
  Поднимаясь, следователь испытал весь дискомфорт современной архитектуры. Держась за поручень и видя неимоверное количество высоких металлических конструкций, Жикин ощущал себя проглоченным металлическим монстром, бороздя просторы желудка. Несмотря на всю красоту постройки, следователь ощущал холод и пустоту исходящие от этого здания.
  Они поднялись на второй этаж и упёрлись в небольшую кабинку, размерами метр на метр. За стеклянной перегородкой сидела женщина с пышными чёрными волосами, напоминавшими птичье гнездо. В руках держала любовный роман и так была увлечена чтением, что не заметила как Константин и Богдан подошли к кабинке. Лёгким покашливанием, Жикин привлёк внимание билетёрши.
  - Сегодня никаких мероприятий не будет, - буркнула женщина, и, приподняв правую бровь, посмотрела на нежеланных гостей.
  - Мы не любоваться пришли, а работать, - возразил Богдан.
  - Так, вы грузчики? - спросила билетёрша и отложила роман в сторону.
  Жикин осмотрелся по сторонам, остановил взгляд на большом витражном окне высотой с пять метров, за которым текла Свислочь. Он детально рассмотрел пожилого мужчину, который забросил удочку и внимательно следил за поплавком.
  - Да, грузчики, - ответил Константин и открыл своё удостоверение.
  - Простите. Мы просто ждём грузчиков, которые должны вывести эту мазню.
  - Мазню? - уточнил Богдан.
  Константин с укором посмотрел на стажера, намекнув, чтобы тот держал рот на замке. Не понравилась следователю его самодеятельность.
  - А как её ещё назвать. Да пусть простит Господь, что мы такое выставили у себя. Это же сатанизм чистой воды! Из таких бесов надо изгонять.
  - Изгнали уже, - сказал следователь, не отрываясь от пожилого мужчины. Он почти сумел подсечь рыбу, но та сорвалась.
  - Как изгнали? - спросила женщина. Её слегка перекосило.
  - Как, как? По всем правилам экзорцизма.
   - Тьфу на вас. Говорите такие вещи. Побойтесь Бога.
  Жикин понял, что беседа медленно шла в тупик и от этой религиозной дамы он не сумеет добиться правды. Та уже успела обвинить Лапунову во всех грехах человечества из-за её картин.
  - Аккуратней! - раздался мужской голос.
  Жикин прошёл вперёд и заглянул в открытые стеклянные двери выставочного зала. Большая часть работ ещё висели на стенах. Светильники над картинами были выключены, но и без них Константин разглядел всю пугающую черноту картин. Огромный ворон с раскрытым клювом смотрел на следователя своими глазами бусинками. Чёрные, безжизненные глаза. В раскрытом клюве лежал кусок мяса, усеянный опарышами, снующих по проделанным туннелям. Жикин сглотнул рвотное желание, и где-то мысленно согласился с билетёршей, что это 'своеобразное' искусство.
  - Ну как ты снимаешь?! Понабирают имбецилов!
  Следователь прошёл вглубь зала и увидел, кто так яро возмущался чьей-то работой.
  На стремянке стоял пожилой милый мужчина в серых брюках и старой фланелевой сорочки. Трясущимися руками (толи от старости, толи от страха из-за картины, на которой женщина рожала зелёного инопланетного монстра с клыками как у акулы, длинными щупальцами, и красными глазами) он снимал картину. Рядом с ним стоял высокий худощавый парень, одетый в длинное плащевое пальто болотистого цвета. Зауженные синие брюки, чёрные лакированные туфли. Шею скрывал чёрный шелковый шарф. Тёмные волосы парня блестели от обильного покрытия лаком.
  - Слезай! Я сделаю это сам. Господи, за что мне такое наказание? - сказал парень и подёргал руками как обиженный подросток.
  Жикин подошёл к стремянке, помог спуститься мужчине, и, посмотрев на картину, спросил раздражённого парня:
  - Вам нравится эта картина?
  - А вам какое дело?
  - Просто интересно. Я так понимаю, вы работали вместе с Ксенией?
  - Может, и работал. Ещё раз спрашиваю - а вам какое дело?
  Жикин повернулся к парню, поискал глазами Богдана, бродящего среди картин и завороженного как в комнате страха.
  - Следователь Константин Жикин.
  - Утром налоговая, теперь следственный комитет. Что же ты такого Аркаша сделал в прошлой жизни, чтобы так отдуваться в этой? - задал сам себе вопрос Аркадий.
  - Налоговая? Это интересно, но думаю, мы поговорим об этом позже.
  Константин нашёл два небольших кресла у окна и предложил Аркадию присесть, так как разговор мог затянуться. Аркадий согласился и не торопясь пошёл к окну. Жикин вспомнил, что видел в фойе автомат с кофе и попросил Богдана принести ему стаканчик. Он все ещё не мог согреться после улицы.
  - Аркадий, давно вы работали с Ксенией?
  - Я был её агентом три года.
  - Агентом? У художников бывают агенты?
  - А как вы хотели. Когда к художнику приходит слава, ему нужно заниматься выставками, продажами картин, благотворительными вечерами и многим другим. И как вы понимаете, времени у них не хватает, так как надо ещё и писать. Вот тогда и приходит на помощь агент. Но у нас с Ксенией были другие отношения.
  - В каком смысле?
  - Явно не в том, о котором вы подумали, - сказал Аркадий и посмотрел в окно. - Когда я познакомился с Ксенией, она была никому не известна. Она тихонько рисовала в своей арендованной комнате, и кое-как сводила концы с концами. Три года назад, я помогал организовывать одну вечеринку, где подрабатывала Ксения. Она работа художником-декоратором. Мы уже всё подготовили к открытию и решили немного выпить. Ну, сами понимаете. - Аркадий не дожидался ответа от следователя и говорил дальше. - И вот я шёл в подсобку, не помню уже зачем, где и увидел Ксению. Она писала картину, даже уже заканчивала. Скажу честно, от её работ меня трясло в буквальном смысле этого слова, но что-то в них было. Тогда я узнал, что она художница. На следующий день мы встретились, и она показала мне свои работы, которые я решил показать своему знакомому из Варшавы. Мы заработали порядка пяти тысяч. Затем я ещё покатался по Европе и сумел продать картин уже на сумму больше пятидесяти. Представляете? Пятьдесят тысяч! Десять процентов были мои, и я был несказанно рад, что нашёл такой самородок. За полгода я сколотил ей порядка четыреста тысяч. Мы выставлялись в Европе, России, и даже в Африке. Дважды выставлялись и в Беларуси. Должны были третий раз, но вчера все изменилось.
  Аркадий секунд тридцать молча смотрел в окно и даже не обратил внимание на пришедшего Богдана. После повернулся к Жикину и спросил:
  - У Ксении все так плохо, что ею заинтересовались в следственном комитете?
  Жикин поперхнулся горячим кофе и вопросительно посмотрел на Аркадия.
  - А вы не в курсе?
  - В курсе чего? Я ей пытался дозвониться сегодня, но она не брала трубку.
  Жикин поставил пластиковый стаканчик на невысокую тумбу и сказал:
  - Ксения мертва.
  - Как?! - взревел Аркадий. - Как мертва? Когда?
  Богдан, стоявший опершись о металлическую трубу, выступающей в роли подоконника, сильно удивился реакции агента. Тот буквально истерил и махал руками.
  - Аркадий, её убили сегодня ночью.
  Агент рухнул на кресло, и, схватив пластиковый стаканчик с кофе следователя, почти махом выпел его. Он даже не дёрнулся от кипятка. Аркадий опустил голову и закрыл лицо руками. В этот момент в выставочном зале появился мужчина, который снимал картины. Он помялся несколько секунд у входа, но после понял, что ему лучше уйти.
  - Аркадий, скажите, у Ксении были враги?
  - Что? Враги? Нет, не было.
  - А она не вела себя странно, скажем последнюю неделю?
  Аркадий выпрямился. Взгляд блуждал по картинам выставочного зала.
  - Да. Ксения была странной на этой неделе. Мы вплотную готовились к этой выставке. Было много работы, но это её не интересовало. Она постоянно уезжала, часто выходила разговаривать по телефону. Даже с кем-то ругалась пару дней назад.
  Жикин все записывал в блокнот.
  - Может, вы её видели с кем-нибудь?
  - Нет. Точно не видел.
  - Аркадий если не секрет, то где вы били вчера вечером?
  Аркадий мял пальцы рук, пытаясь вспомнить обстоятельства вчерашнего дня. Он посмотрел на Богдана, затем на Константина и дрожащим голосом ответил:
  - Я был тут до восьми вечера, потом прибежала директриса и сказала, чтобы я немедленно снял всю эту сатанинскую мазню. Потом, мне позвонили с налоговой, и сказали, что все счета Ксении заморожены.
  - В каком смысле? - спросил Константин.
  - Заморожены за неуплату налогов в крупном размере. Там что-то около миллиона долларов. Ксения была банкротом.
  - И вы об этом узнали только вчера?
  - Да. Я сразу же позвонил ей, но она не хотела меня слушать и бросила трубку. После я до неё не дозвонился.
  - Хорошо, - сказал Константин и встал с кресла. - Да, ещё один вопрос - Ксения что-нибудь рассказывала вам о своём прошлом?
  - Нет. Это была закрытая тема для разговоров.
  - Спасибо за информацию.
  Жикин посмотрел на пустой пластиковый стаканчик, вздохнул и медленно пошёл к выходу. Богдан пошёл следом за ним. Они спустились на первый этаж, и вышли из выставочного комплекса. Рабочий день подходил к концу и Жикин решил, что на работу не поедет. Он не знал, за какую ниточку ещё можно ухватиться и после такой ночи он чувствовал себя опустошённым. Пользы в расследовании от него было никакой. Жикин ещё раз окинул взглядом 'металлического монстра' из желудка, которого они сумели выбраться живыми. Холодный ветер вперемешку мелкими каплями дождя обжигал щёки, отчего те покраснели. Константин поднял ворот куртки и пошел к машине.
  - Константин Юрьевич, куда теперь? - спросил Богдан.
  - Ах, стажер! Никуда. Я домой, нужно выспаться. И ты езжай домой, завтра будет тяжёлый день. - Константин махнул Богдану рукой, и поковылял к машине обходя серые лужи.
  Богдан провёл взглядом своего куратора и вспомнил, что оставил машину припаркованной у здания следственного комитета в другом конце города. Ничего не оставалось, как ехать за ней. Он поймал такси, и, усевшись на ворсистое покрывало, постеленное на мягкие кресла машины, достал фотографии с 'дела суицидницы', еще раз взглянул на снимок с украшением, после чего уставился в телефон, изучая адреса ювелирных магазинов.
  
  
  
  Спустя три часа Богдан стоял около последнего из списка ювелирного магазина 'Золотой праздник' и рассматривал с фотографии украшения суицидницы. Ещё утром он пришёл к выводу, что это коллекционные изделия и в магазине их должны узнать. Конечно, были сомнения, что девушка могла купить их заграницей, но Богдан чувствовал, что она их купила здесь. Шесть ювелирных магазинов оказались провальными, и он оттуда ушёл ни с чем.
  Дождь уже лил во всю силу. По тротуару текли ручьи шириной примерно сорок сантиметров и со скоростью стремились в канализационные линевки. Люди быстро старались миновать улицу и скрыться в автобусах, подземках метро или в магазинах. Несколько ребятишек пробежали рядом с Богданом, и специально прыгая по лужам, обдавали дождевой водой прохожих. Парень стоял под зонтиком, и, чувствуя, как вода просочилась сквозь подошву, смотрел на витрину ювелирного магазина.
   Богдан прошёл под металлический козырёк, и, сложив зонтик, зашёл в магазин. Яркий свет ударил по глазам, ещё не привыкшим после серой улицы. Он сделал несколько шагов и услышал, как хлюпают ботинки, отчего ему стало немного стыдно. Богдан ощущал себя не в своей тарелке, стоя в магазине золотых и драгоценных украшений. Он понимал, что такого ощущения быть не должно, ведь его отец Игнатий Серебров весьма успешный бизнесмен, но Богдан себя таким не считал. Он с детства хотел всего добиться сам и презирал деньги отца. Богдану обидно было слышать издёвки от детей из малообеспеченных семей, что тот без своих родителей ноль без палочки.
  Девушка с каштановыми волосами заприметила Богдана и вышла из-за стеклянного прилавка. Она оценивающе осмотрела посетителя, прикидывая в уме, сколько тот мог потратить на украшение, и, подойдя на расстояние вытянутой руки, поприветствовала Богдана.
  - Чем могу помочь?
  Богдан почувствовал себя маленьким человечком, которому хотелось забиться в щель под плинтусом и отсидеться, пока все не уйдут.
  - Да, можете, - сказал Богдан, и достал удостоверение из внутреннего кармана куртки.
  Девушка кивнула и вернулась за стеклянный прилавок. Богдан достал из промокшей сумки папку, взял фото с изображением украшений и передал их девушке.
  - Скажите, у вас продавались такие изделия?
  Девушка внимательно изучала снимки, после отложила их в сторону и сказала:
  - Да. Это из прошлогодней коллекции. К ним ещё должны быть серьги, но на фото их нет.
  Богдан достал фото погибшей и передал его девушке.
  - Эта девушка покупала у вас эти украшения. Вы её не помните?
  Продавец внимательно смотрела на снимок, но после отложила его.
  - Нет, не помню. Постойте тут, я позову старшего менеджера. Эта коллекция недешевая, и такими покупки у нас занимается старший менеджер.
  Девушка скрылась за дверью с табличкой 'Посторонним вход воспрещён'. Богдан собрал снимки со стеклянной витрины и аккуратно сложил их в папку. Взгляд заинтересовался ювелирными украшениями. Они переливались под искусственным освещением ламп. Кольца с драгоценными камнями, серьги, цепочки. Богдан перешёл к стеклянному шкафу с часами и подарочными ручками.
  - Пройдите за мной, - раздался голос девушки.
   Богдан поднял голову и увидел продавца, стоящую в дверях. Он последовал за ней. В небольшой коморке, метра два на три, сидела женщина за компьютером. На вид ей было не больше сорока. Короткие чёрные волосы, серый костюм, как и у всех работников этого магазина. Женщина повернулась к Богдану и попросила присесть рядом.
   - Здравствуйте. Меня зовут Светлана.
   - Богдан. Богдан Игнатьевич.
   - Можно ваше удостоверение?
   Богдан, немного растерявшись, достал из внутреннего кармана куртки удостоверение и передал его менеджеру Светлане. Та его изучила и вернула обратно.
   - Стажер Серебров? А вы, случайно, не сын Игнатия Сереброва, бизнесмена?
   - Даже если это и так, то какое это имеет отношение к моему вопросу?
   - Абсолютно никакого. Это моё любопытство, - сказала Светлана и улыбнулась парню.
   Богдан достал из папки фотографии и передал их менеджеру. Она надела очки и долго всматривалась в снимки. В это время Богдан осмотрел комнату. Типичный рабочий стол, заваленный папками и бумагами шкаф, небольшое окно под потолком, куда едва пролезет взрослый человек. За окном металлическая решётка. Почему-то от вида решёток, он почувствовал дискомфорт, словно его замуровали. Выцветшие светлые обои с тёмными пятнами от грязи. В другом углу ещё один стол с компьютером. Видимо, для бухгалтера.
   - Да, это украшения из нашей коллекции, а эта девушка их покупала.
   - Сама лично?
   - Да, - сказала Светлана и положила на стол фотографии.
   - А вы не помните, как её звали?
   - Увы, но не знаю. Когда она покупала эти украшения, ещё не было закона об обязательной регистрации всех покупателей дорогих ювелирных изделий, а от персональной карты она отказалась.
   Богдан записал услышанное в блокнот.
   - А она была одна, или может с мужчиной?
   - Нет, одна. Рассчиталась наличными, забрала украшение и ушла.
   - А вы не оформляли ей гарантию?
   Светлана улыбнулась.
   - Конечно, оформляли, но гарантия у нас неименная.
   - Ну что же, спасибо за предоставленную информацию.
   Богдан уже собирался уходить, как Светлана положила руку на его ладонь. Богдан слегка ошалел от этого поступка и резко убрал руку.
   - Не хотите посмотреть, что у нас имеется в продаже? Я сама лично вам помогу с выбором, - сказала менеджер и улыбнулась.
   Богдану в первую секунду показалась, что женщина расстегнула верхнюю пуговицу блузы, немного оголив грудь. Он сглотнул, и быстро вышел из кабинета. По памяти прошёлся по коридору и вышел в торговый зал. Продавец удивлённо посмотрела на Сереброва, но тот, лишь помахав ей рукой, выбежал на улицу под проливной дождь. Обернувшись, он увидел через стекло, как Светлана стояла рядом с продавцом и медленно махала ему рукой.
  
  
  
   Буковский сидел за столом. Свет лампы отбрасывал тень на пол увеличивая её в несколько раз. Мужчина с седыми волосами аккуратным почерком выводил заключение касаемо смерти женщины. Блуждающий тромб. Он закрыл журнал, откинулся на спинку стула. Пронзительный скрип разлетелся по всему моргу. Вадим Арсеньевич потёр глаза, поправил очки, и, укусив подсохший бутерброд, запил его остывшим кофе. Мужчина отложил журнал в сторону, выключил настольную лампу и подошёл к металлическому столу, на котором лежала женщина. Ей было шестьдесят семь. Ещё утром она жила спокойной жизнью, сходила на рынок за свежими овощами. Забежала в магазин за мясом и специями. Пришла домой и вспомнила, что не купила сметану. Такая мелочь, но задуманное ею блюдо, она бы не приготовила. Женщина выбежала на улицу в маленький магазин у дома, купила упаковку сметаны с двадцатью процентами жирности. Она уже поднималась по лестнице, как почувствовала боль в груди. Она уронила сметану и стала жать на грудь в районе сердца. Она умерла быстро, минут за десять лёжа на грязном полу лестничной площадки.
   Буковский достал чистую простынь, накинул на женщину, и покатил её к холодильным камерам. Он открыл камеру с номером '07' и переложил туда погибшую. Откатил стол на место, после вернулся к камерам. Проверил, чтобы все были заперты. Буковский любил порядок во всём. Он прибрался на столе, где лежали инструменты. Испачканные бросил в миску для промывки. Положил окровавленный халат в корзину для сдачи в химчистку. После вернулся за стол.
   Вадим Арсеньевич взял в руки книгу Гоголя, и уже собирался открыть её, как услышал стук в дверь. Стучали сильно и напористо. Буковский поправил очки, и, встав из-за стола, вышел из комнаты. В коридоре горела всего две лампочки - около входа в морг и около дверей, откуда вышел судмедэксперт. Буковский посмотрел в небольшие окна под потолком, но там была лишь сплошная темнота. Он сделал несколько шагов к двери, в ожидании снова услышать стуки. Стук раздался. Сердце отдалось ударом в ушах. Он постоял несколько секунд, после чего решился и пошёл быстрым шагом. Не интересуясь, кто пришёл, он открыл дверь. Из темноты вломился человек в чёрной накидке, скрывающей его лицо.
   - Арсеньевич, ты что, уснул?
   - Илья, а ты чего так рано? Твоя же смена только через час начинается.
   Илья снял дождевой плащ и обтряхнул его от воды. Высокий, в костюме тройке, как и всегда, стоял второй судмедэксперт Илья Борщев.
   - Да был я недалеко, вот и решил прийти пораньше. Арсеньевич, вы можете идти. Я мигом в магазин сбегаю. Вы только дверь не закрывайте и ключи оставьте.
   - Хорошо Илья. Только если что-то произойдёт - отвечаешь ты.
   - Хорошо, - сказал Борщев, и накинув дождевик скрылся в темноте ночи.
   Вадим Арсеньевич прикрыл дверь и в приподнятом настроении вернулся в комнату. Взял с полки потёртый коричневый кейс, положил в него книгу, контейнер из-под еды и свежую газету. Затем он вышел в коридор и решил проверить остальные комнаты морга. Кладовую, тепло-узел, зашёл в туалет по малой нужде. Проверил ещё две комнаты где никого не было, запер все двери и вернулся в комнату, которую они шутя называли 'смотровая'. Это была большая комната, отделанная плиткой, бетонный пол и не единого окна. По центру комнаты стоял металлический стол, где и происходило само вскрытие. У дальней стены стояли холодильные камеры, а у дверей располагался стол и несколько шкафов. Буковский достал своё пальто, накинул на плечи, и, взяв в руки кейс, вышел из 'смотровой'. Не спеша он прошёл полпути до входной двери как почувствовал странный запах. Горький запах, от которого жгло горло. Он откашлялся.
   Буковский оперся рукой о стену. Над головой вспыхнула лампочка. Затем раздался хлопок и она взорвалась. Вадим Арсеньевич подпрыгнул на месте и уронил кейс. Сердце колотилось с бешеной скоростью. Он постоянно моргал и поправлял очки. Буковский сделал несколько шагов к выходу, как услышал странный шум из 'смотровой'. Он готов был поклясться, что слышал шаги. Вадим Арсеньевич прислонился спиной к холодной стене, попытался отдышаться, и решил вернуться. Ладони вспотели, а ноги предательски подгибались и не хотели идти вперёд. Буковский уже подошёл к двери и попытался заглянуть в круглое окошко, но ничего не увидел. Он уже решил, что ему все это померещилось, как услышал металлическое лязганье падающего инструмента.
   Руки импульсивно сжались в кулаки. Под рёбрами прошла резкая боль, отчего дыхание стало тихим и неровным. Буковский приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Комната была пуста. Он сделал шаг вперёд и посмотрел в сторону холодильной камеры. Он увидел, что что-то стояло в той стороне. Буковский закрыл глаза и протёр их рукой. Он открыл глаза, и, вскинув руки нечеловечески закричал.
  
  
  
  
  
  Глава 7
  
   Когда Жикину позвонили с плохими известиями - он спал. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы уснуть в тот вечер. Новость не просто ошарашила его, а словно молния разразилась в голове и прошла по всему телу. До звонка он спал не больше часа, хотя лежал в кровати с раннего вечера. Придя домой, он первым делом проверил фоторамку, где должна была быть фотография. Проклятая фотография из сна, которая странным образом оказалась в кармане куртки. Фотографии там не было.
   Константин взял в руки рамку и несколько раз покрутил её перед глазами, пытаясь что-то найти, что-то увидеть. Но всё было напрасно. Обыкновенная застеклённая деревянная рамка. Но что-то в ней изменилось. Жикин подошёл к окну и сумел разглядеть тонкую трещину на стекле. Она исходила от центра и ползла ко всем краям рамки, как паутинка. Словно на неё кто-то наступил, но не сильно. До щелчка. До едва заметного хруста. Он положил фоторамку на комод, где она пылилась все это время, достал из куртки выцветшую фотографию и сел на стул с ровной спинкой.
   По щекам потекли слезы. С фотографии ему улыбались трое - мужчина, женщина и маленькая девочка. Но кто были эти люди, он не помнил. Константин забыл всю прошлую жизнь, похоронил все эти воспоминания. И если бы его спросили - Ты помнишь как есть? Он ответил бы - Да. Ты помнишь, как дышать? - Да. Ты помнишь этих людей с фотографии? - Нет. Это ты Костя! Это ты, твоя жена и твоя дочь!
   Он смахнул слезу с лица и ещё раз посмотрел на фотографию. Четырнадцатилетняя Рита улыбалась и махала рукой, словно махала Константину из прошлого. Все они втроём стояли на невысоком холме, рядом с деревом, обхватить которое могли только четверо взрослых мужчин. За ними виднелись пышные кусты, а за кустами было что-то ещё. Константин присмотрелся и готов был поклясться, что раньше этого на снимке не было. Он преподнёс фотографию к лицу на расстоянии десяти, может, пятнадцати сантиметров, как снимок ожил. Не весь, а только кусты. Они заколыхались, и Константин мог поклясться, что слышал, как они колыхались. Такой едва заметный шелест. Жикин не заметил, как ладони стали мокрыми и примяли фотографию в местах, где он держал её большими пальцами. Он не мог оторваться от оживших кустов. Затаив дыхание, он смотрел на фотографию.
   Шелест кустарника усиливался, и казалось, что оттуда вот-вот кто-то выйдет, или выпрыгнет. К примеру - голодный хищник. Он хотел крикнуть себе же на фотографии, что нужно бежать. Нужно уносить ноги и спасаться, но смог издать лишь едва слышный хрип. Из кустов высунулась рука. Худая, костлявая рука. Виднелся серый рукав рубашки с кружевными манжетами. Константин видели такие рубашки, когда ходил с Татьяной в театр. Затем появилась вторая рука. Человек из кустов словно пытался выкарабкаться. Он хватался за кусты и тянулся вверх. Вот-вот должна была показаться голова, как девочка на фотографии прошептала - 'Беги папа'.
   Константин не мог поверить своим глазам и ушам. Он не мог поверить всему происходящему, но девочка ещё несколько раз повторила - 'Беги папа. Беги папа. БЕГИ ПАПА!' и он выронил фотографию и отпрял к стене. В голове пульсировали удары сердца, заглушающие собственные мысли. Константин тяжело дыша, сделал шаг к фотографии, в надежде увидеть незнакомца, пытающего выбраться из кустов, но никого там не было. На снимке все так же стоял Константин, Татьяна и их дочь Рита.
   Он поднял фотографию, провёл по ней рукой и почувствовал тепло. Фотография буквально излучала тепло как калорифер в холодные зимние ночи. Ему казалось, что снимок вот-вот вспыхнет от жара, но в секунду он остыл, словно ничего этого не происходило. Константин положил фотографию рядом с рамкой и решил, что спать он будет в гостиной. Он не боялся, но что-то внутри подсказывало, что это разумное решение. Жикин не верил в мистику и сверхъестественное, но не мог дать рациональное объяснение тому, что произошло несколько минут назад.
   Константин списал это на недосыпание, усталость и возраст. Он читал в журналах, что у людей в возрасте иногда разыгрывается воображение, особенно если они перенесли утрату. Он решил, что и с ним произошло то же самое. 'Но как ты объяснишь появление фотографии в твоём кармане?' - не утихал внутренний голос. 'Я... я... я... Я положил снимок несколько дней назад. Возможно, случайно уронил рамку, она треснула, и я достал снимок. Но забыл. Я же уже в возрасте и моя память любит сыграть со мной злую шутку'. 'Ты сам себе веришь?' 'Да, верю! Все именно так и было'
   Константин зашторил окна, достал гостевое постельное белье, пылившееся в шкафу больше пяти лет, и улёгся на диване в гостиной комнате. Первые полчаса он лежал спиной к двери, но после в голове закрались странные, даже страшные мысли. Он встал с дивана, достал из небольшого сейфа в барной секции револьвер и лёг на диван лицом к выходу. Правая рука крепко сжимала револьвер, отчего схватывала судорога.
   Час или два, в голове кружился настоящий вихрь мыслей, внутреннего голоса, отголосков из прошлого и эта чертова фотография. Каждый раз, когда он закрывал глаза, он видел, как снимок снова оживал, и из кустов появлялись руки в серой сорочке с пышными кружевными манжетами. 'Такие сорочки носили в театрах и цирках. В театрах и цирках можно встретить клоунов, маленьких человечков и девушек с бирюзовыми волосами. В цирке можно увидеть все' - подумал Константин и уснул.
   Спустя час его разбудил мобильник. Он с трудом открыл глаза и ответил на звонок. Через мгновение он уже сидел на диване и внимательно слушал. Рука крепко сжимала револьвер. 'Как? Сердце?'. Он уронил телефон на пол. Константин не мог поверить услышанному - Буковский умер. Ему сказали, что это сердечный приступ, но он не хотел в это верить.
   Жикин вспомнил, как он приходил работать в милицию, а Буковский уже тогда работал патологоанатом и частенько подшучивал над новичками. После первой встречи с Вадимом Арсеньевичем, Константина тошнило не меньше десяти минут, как и любой новичок в морге Буковского. Но спустя несколько лет они стали не просто хорошими друзьями, а друзьями, которые поддерживали друг друга трудные времена.
   'Я должен ехать. Должен его увидеть'.
  
  
  
   В этот вечер природа показала всю свою мощь и капризность. Дождь буквально лил как из ведра, а небо постоянно освещалось бело-синими молниями. Земля содрогалась от грома, распугивая дворовых котов. Морг находился в узкой проездной подворотни, затопленной в этот вечер по щиколотку. Жикин припарковался метров за двадцать, и, не замечая луж, двинулся к моргу. Буковский был одним из немногих настоящих друзей, утрату которого было перенести не просто.
   Тёмное небо осветилось бело-розовой молнией. Жикин поднял голову и подумал о том, как серые, наполненные дождём облака нависли над городом. Он представил пустые городские парки, мокрые от капель дождя скамейки, осунувшиеся под тяжестью влаги деревья. Он отчётливо услышал скрип стареньких качелей, на которых ещё утром, возможно, катались дети, а их мамы нервно стояли в сторонке, боясь за своё чадо. Он представил пустые улицы, по которым не спеша едут автомобили, рассекая тонкий слой воды, стремящийся в городскую канализацию. Возможно, ещё кто-то стоит под зонтом на автобусной остановки, или едет в вагоне метро. Он словно парящая птица видел город сверху.
   Жикин подошёл к моргу, посмотрел по сторонам и обнаружил, что у здания довольно тихо, отчего ощущался дискомфорт. Не было людей в тёмно-синей форме следственного комитета, не было машины криминалистов. На затопленной стоянке стояла старенькая серебристая 'Лада' одиннадцатой модели 'оперов' из местного районного отдела милиции. Константин открыл дверь и заглянул внутрь. В коридоре стоял густой слой сигаретного дыма. 'Вадим никогда не разрешал курить в этом месте' - подумал следователь.
   Он посмотрел на тусклую лампочку в грязном плафоне. Она едва освещала незаметный порожек, о который уже спотыкался и расшибал себе нос не один человек. Маленькая ступенька, о которой гласила выцветшая записка, распечатанная на струйном принтере. 'ОСТОРОЖНО. СТУПЕНЬКА'.
   Константин прошёл по коридору и услышал хруст разбитого стекла под ногами. Он остановился и посмотрел. Крошечные, едва заметные осколки от лампочки. 'Видимо, был скачок напряжения из-за грозы' - подумал Жикин. Константин прошёл дальше и остановился у двойных дверей с небольшим круглым окошком не больше обеденной тарелки. Он заглянул внутрь и увидел Илью Борщева. Он сидел над мужчиной. Седовласым мужчиной. Буковским.
   Константин зашёл в 'смотровую' и увидел кровь на стене. Круглое пятно размером со спелое яблоко на высоте человеческого роста, роста Вадима Арсеньевича. От пятна шла тонкая полоса вниз до пола, до места, где лежал Буковский. Под головой также была лужица темно-бордовой крови.
   - Ты же сказал, что он умер от сердечного приступа.
   Илья Борщев слегка напуганный, повернул голову. Он не слышал, как Жикин зашёл в морг и прошёл в 'смотровую'. Борщев встал на ноги, поправил жилетку от 'костюма тройки'. Он всегда носил костюмы и шляпу, считая себя весьма привлекательным, хотя над ним многие подшучивали на этот счёт. Однажды на Рождество, кто-то из коллег подарил ему монокль и карманные часы. Но тот даже не увидел в этом подарке и намёка на шутку. Монокль он, конечно, не носил, но вот с карманными часами не расставался.
   - Костя? Не слышал, как ты зашёл.
   - Ты же сказал, что он умер от сердечного приступа! Откуда кровь?
   Илья подошёл к столу, снял резиновые перчатки и швырнул их в урну. Сел на стул, и несколько раз покрутившись на триста шестьдесят градусов, сказал:
   - Он ударился головой о стену, возможно, когда терял сознание. Я провёл первичный осмотр. Губы имеют фиолетовый оттенок и слегка вздуты, лопнули глазные капилляры, язык отёкший. Это все признаки внезапной сердечной смерти. Учитывая, что я нашёл его кейс в коридоре, то плохо ему стало там. Он решил вернуться в 'смотровую', - у нас тут лежит аптечка - и принять лекарство. Он лежит в двух метрах от шкафа, где она и лежала. Тут, ему, скорее всего, стало совсем плохо, и он потерял сознание, отчего ударился головой о стену, что и ускорило процесс.
   Илья достал карманные часы и открыл крышку нажатием выступающей позолоченной кнопки.
   - Смерть наступила между девятью и десятью часами, но думаю что где-то вначале десятого. Если бы он не ударился головой, то я мог бы его ещё спасти.
   Жикин стоял над телом друга и не мог поверить, что его больше нет. За спиной раздался щелчок фотоаппарата, и яркая вспышка осветила комнату. Он обернулся и увидел двух 'оперов' фотографирующих 'смотровую'.
   - А это зачем?
   - Ну, внезапная сердечная смерть - это лишь первичное заключение. Я узнаю отчего умер Вадим Арсеньевич лишь только после вскрытия. Ну а ты же сам знаешь, что по протоколу смерть любого служащего правоохранительных органов нужно расследовать. Костя, я тебя прекрасно понимаю, я сам ценил и уважал Буковского. Да он был мне как отец!
   Жикин подошёл к столу, осмотрел его и повернулся к Борщеву. Тот достал сигарету из пачки, - жёлтый 'Кэмэл' - и закурил. Комната быстро наполнилась сигаретным дымом, от которого сдавливало легкие.
   - Ты бы дождался, пока вывезут Арсеньевича, потом бы уже закуривал, - сказал Жикин.
   - Теперь это уже не важно.
   - Как ты его нашёл? - спросил Константин.
   Илья достал из нижней полки стола пепельницу, поставил её на стол и взглянул на своего мёртвого коллегу.
   - Пришёл за пять минут до начала своей смены, то есть без пяти десять. Постучал в дверь как обычно. Ну, мы её закрываем на ночь. - Илья затянулся сигаретой. - Мне никто не открыл. Тогда я надавил на звонок, но в ответ тоже тишина. Я взялся за ручку и дверь открылась. Я сразу почувствовал, что что-то случилось. Вадим Арсеньевич всегда держал все двери закрытыми. Даже туалет он закрывал на ключ. Первым, что я увидел - это его старенький кейс. Я пару раз крикнул, но мне никто не ответил, тогда предположил, что Вадим Арсеньевич собирался домой, как ему приспичило по нужде. Не знаю, но эта мысль меня немного успокоила, и я спокойно пошёл в 'смотровую', где и нашёл Буковского. Затем, все как в тумане. Я позвонил диспетчеру, тот вызвал 'скорую' и этих 'двух из ларца'. Приехали врачи, констатировали смерть, затем эти двое. Ну а дальше ты знаешь.
   Жикин внимательно слушал Борщева, пытаясь услышать что-то большее, словно какое-то магическое слово, скрытый подтекст, или мелкую деталь, на которую Илья попросту не обратил внимания. Но его рассказ подтверждал, что Вадим Арсеньевич умер естественной смертью. 'Конечно, естественной! Он же был старым, как и ты!' - прокричал внутренний голос.
   - Единственное, мне не даёт покоя открытая дверь. Он всегда закрывал её после семи вечера. Всегда! И почему кейс стоял в коридоре? До конца дежурства был ещё целый час.
   Илья затушил сигарету. В коридоре послышался звук открывающейся двери. Затем послышались шаги. В 'смотровую' зашли двое крепких ребят.
   - А это кто? - поинтересовался Жикин.
   - За Буковским, - сказал Илья и кивнул в сторону Вадима Арсеньевича.
   - Так, его не тут оставят?
   - Нет. Таковы правила. Его везут в соседний морг. Но вскрытие буду делать я.
   Жикин отвернулся в сторону. Он не хотел видеть, как тело товарища положат на носилки и вынесут из 'смотровой'. Едкий дым сигарет резал глаза, отчего те слезились. Или он действительно заплакал? Но Константин хотел думать, что все это из-за сигаретного смога. Ребята из милиции закончили осматривать морг и также ретировались. Борщев достал из стеклянного шкафа бутылку спирта и поставил на стол.
   - Помянем?
   - Спасибо, но не хочется. Поеду я, наверное, в отдел. Уснуть всё равно, уже не получиться.
   - Как знаешь.
   Жикин посмотрел на пятна крови на стене, на темно-бордовую лужицу на полу и вышел из 'смотровой'. На улице дождь слегка ослабил хватку, и из проливного перешёл в более щадящий режим - морось. Маленькие, едва заметные капли напоминали первые неуверенные снежинки, таявшие не долетая до поверхности земли. Висящая перед дверями морга лампа в металлическом плафоне покачивалась на ветру и тихо поскрипывала. Константин поднял ворот куртки и пошлёпал по лужам к своей машине.
  
  
  
   Константин припарковался почти у самого входа. Ему не было сложно пройти от служебной стоянки, но что-то внутри отговаривало его, словно пытаясь обезопасить. Жикин чувствовал надвигающуюся угрозу. Константин остановился у дверей и поднял голову. В окне кабинета горел едва заметный свет, толи от настольной лампы, толи от луча фонарика. Константин поспешил в здание, быстро взбежал по лестнице и распахнул дверь. Он не достал пистолет, о чём несколько раз пожалел, пока открывал дверь. Константин не знал, кого он увидит в кабинете, и какая могла опасность там поджидать. Перед глазами всплыла ожившая фотография, затем лицо уродливого клоуна, потом карлик, в чьих руках была отрубленная голова. Сколько прошло времени, пока он открывал дверь - он не знал. Ему казалось, целая вечность. Он уже проклял себя за неосторожность и спешку. Но он был таков. Дверь уже почти открылась, и он мог видеть половину кабинета, которая не несла никакой угрозы. Свет шёл с другой стороны, стороны которую он не видел. Ему показалось, что он набрался решимости и открыл дверь нараспашку. Константин вбежал в кабинет, задыхаясь и держась за грудь от лёгкого покалывания в области сердца.
   - Стажер! Какого хрена ты тут делаешь?
   Богдан буквально подпрыгнул на стуле.
   - Константин Юрьевич, а что вы тут делаете в такое время?
   - Это мой кабинет. Когда хочу, тогда и прихожу! А вот ты...
   Жикин хотел наговорить гадостей, но остановился. Он понимал, что воображение сыграло с ним злую шутку, отчего он и вёл себя агрессивно, как полоумный. Жикин рухнул на диван, стянул с себя куртку и откинул голову на мягкую спинку. Дыхание стало ровным, и боль в груди ушла. Это ещё раз напомнило ему о лишнем весе. Константин расстегнул верхние пуговицы рубашки и тяжело произнес:
   - Ты не ответил на мой вопрос.
   - Я увлёкся работой по делу, которое вы мне дали. Проехал по ювелирным магазинам. Установил, в каком именно жертва покупала украшение и там её опознали, но больше полезной информации там получить не удалось. Разослал её фотографию в интернете и отправил в несколько газет. Возможно, кто-то опознает.
   - Молодец.
   Жикин поднялся с дивана и сел за рабочий стол. Включил компьютер, хотя не знал, зачем он это сделал, достал из полки стола начатую бутылку коньяка. Он всегда доставал её, когда наступали тяжёлые дни, но никогда не открывал. Но этот день был другим. Он открыл бутылку и плеснул себе в стакан.
   - Константин Юрьевич, что-то случилось?
   - Тебе не понять, малец.
   - Я постараюсь.
   Жикин покрутил стакан в руках, понюхал содержимое и поставил его на стол переливаться под свет настольной лампы.
   - Буковский умер.
   Глаза Богдана увеличились до размера двухрублевой монеты. Рот слегка приоткрылся, и из его уст вырвалось еле слышное - как?
   - Внезапная сердечная...
   - смерть, - закончил Богдан.
   - Да, она самая. Внезапная.
   В комнате нависла неловкая тишина, от которой хотелось крушить и ломать все вокруг. Хотелось закричать во всю глотку, но лишь бы нарушить эту тишину. Жикин снова взял стакан в руки и залпом выпил содержимое. Он закрыл глаза и сморщился. Внутри все горело. Он преподнес руку к губам и сделал своеобразный жест.
   - Вы его хорошо знали? - спросил Богдан.
   - С первого дня, как пришёл работать в милицию.
   - Мне очень жаль.
   - Мне тоже стажер. Мне тоже. Но такова жизнь, будь она проклята.
   В комнате снова воцарилось молчание. Богдану хотелось поспрашивать куратора о судмедэксперте, но он прекрасно понимал, что это было неподходящее время. Константин плеснул себе ещё коньяку и откинулся к спинке кресла. Он смотрел, как за окном быстро плыли облака под силой воющего ветра. Константин долго смотрел в окно, и ему даже показалось, что в какой-то момент он уснул, и все это просто сон. Но вопрос стажера вернул его в реальность. И не просто вернул, а сбросил с высоты сорокаэтажного здания 'Биг Бизнес'.
   - Константин Юрьевич, а что это за дело ?1209-147.1?
   - Где ты его взял?
   - Лежало на полу в шкафу.
   Константин встал из-за стола, подкатил стул к Богдану и взял папку с делом '1209-147.1.'
   - Я и забыл про него. Как давно это было.
   - Я бегло проглядел его...
   - Бегло. Мы бегло его расследовали. И как видишь - ничего не нашли.
   - А что конкретно тогда произошло?
   Жикин заглянул в окно, представил как пронзающий, холодный ветер остужает покрасневшие щеки, повернулся к Богдану, и, открыв папку - сказал:
   - Все началось пять лет назад. Мы нашли первый труп. Никто особо не придал этому значения. Подумаешь, труп бомжа в лесу. Никого не интересовало, что его выпотрошили как индюшку перед праздником. Бомж и бомж. Ну, убили. Как говорится - с кем не бывает. Это дело даже получилось списать. Так сказать, отправить его в долгий ящик. Но ровно через год, мы находим труп мужчины. На этот раз не бомжа, но тоже скажу тебе личность не выдающаяся. Он вроде был слесарем. Алкоголик со стажем. Как его на 'химию' не отправили - я не знаю. У него послужной список нарушений больше чем у меня благодарностей за весь срок службы. Сперва, разрабатывали версию, что его распотрошили на органы. И ведь никого не смущало, что органы на хрен никому не нужны. Органы - это только название.
   Жикин посмотрел на фотографии с места преступления.
   - Вот, смотри. Его привязали к пяти столбам. Голова, руки и ноги. У этого бедолаги, и у бомжа были вырезаны: почка, печень, сердце, глаза. И вот из-за этих глаз и рушилась версия 'убийства на органы', хотя говорят, что уже и глаза пересаживают. Тогда стали проверять всех сатанистов, баптистов и прочих повёрнутых чудиков. Но всё было напрасно. Целый год была тишина по всем радарам, но через год мы находим ещё один труп. На этот раз молодого парня. И тогда мы задумались всерьёз. Это был не бомж и не 'синька'. Он был преуспевающим менеджером в какой-то крупной фирме, уже и не вспомню. Шумиха была серьёзная. Но у этого парня кое-что отличалось. У него был вырезан язык помимо всех органов. Я запросил разрешение на эксгумацию прошлых двух трупов, но мне отказали. А мои коллеги посчитали, что это дело рук подражателя. Но я был уверен, что это дело рук одного и того же человека. Просто был уверен.
   Богдан слушал как завороженный. Жикин сходил к своему столу, плеснул ещё немного коньяку и вернулся к Богдану.
   - Спустя три месяца мне разрешили сделать эксгумацию тел, и как ты думаешь, что я нашёл. Точнее, чего я не нашёл?
   - Языков.
   - Именно! Их не было. Я не знаю, как этого не заметили патологоанатомы, но они упустили такую улику. Отсутствие языка. Эти дела снова объединили. Но, как и в прошлые разы - успех равнялся нулю. Мы проводили ряд мероприятий. В 'допросках' побыла больше сотни людей. Но ни-че-го. Абсолютно ничего. Год назад мы нашли ещё один труп.
   - Тоже без органов? - спросил Богдан.
   - Да. Тоже без органов. Тот же почерк. Не хватало тех же органов: глаза, язык, сердце, печень и почка. Каждый раз в крови жертвы мы находили различные снотворные, наркотики. Жертв вырубали, везли в лес и после линчевали. Возможно, они ещё были живы, когда над ними проводили операции. И снова мы топтались на месте.
   Жикин выпил коньяк из стакана, поставил его на стол, и, посмотрев в окно, сказал:
   - Знаешь, что самое интересное? В этом году мы пока не находили труп, а их всех убивали в одно и то же время. Прошла почти неделя.
   Жикин встал со стула, и прошёл по кабинету, разминая затёкшую спину. В этот момент зазвонил телефон. Он ответил на звонок, сунул телефон в карман брюк и обратился к Богдану.
   - Поехали, кажется, я накаркал. У нас труп.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 8
  
  Чёрный 'Рендж Ровер' пронёсся с бешеной скоростью по просёлочной дороге. Стрелка спидометра дёргалась и поднималась выше отметки ста километров. Машину постоянно заносило из-за размокшего гравия и образовавшихся луж, но девушка кое-как умудрялась держать машину на дороге. Одной рукой она ухватилась за руль, второй сбрасывала входящие звонки. На дисплее высвечивалось 'Папа'. После ещё одного звонка, девушка швырнула телефон на задний ряд сидений, и, взяв бутылку скотча с пассажирского, сделала несколько глотков. Она поморщилась, закрыла бутылку и кинула её обратно.
  Машину тряхнула, и занесло на повороте. Колесо наскочило на камень. Но ей удалось вцепиться двумя руками за руль и выровнять автомобиль. Она убрала прилипшую светлую прядь волос со лба, достала из кармашка рядом с коробкой передач сигареты и закурила. Едкий дым быстро наполнил салон автомобиля, и девушка припустила стекло двери. С глаз стекали слезы, и она вытирала их рукой, размазывая тушь по щекам. Девушка несколько раз затянулась сигаретой и выкинула её в дождливую улицу. Это была уже шестая за последний час. Она снова потянулась к бутылке за скотчем, как в зеркале заднего вида заметила свет фар приближающейся машины. Она сделал несколько глотков, и швырнула бутылку на пассажирское сиденье. Девушка вдавила на педаль газа и машина, подобно жеребцу дёрнулась, и помчалась по просёлочной дороге, разрезая грязь и дождевую воду.
  Машина остановилась возле ворот. Девушка нервно нажимала кнопку на пульте, но двери не открывались. Она постучала по пульту с той стороны, где находились батарейки, и нажала ещё раз. Двери медленно поползли в сторону. Блондинка не дождалась пока ворота откроются полностью, и, надавив на педаль газа ворвалась во двор снеся зеркало бокового вида и счесав переднее крыло и водительскую дверь. Машина остановилась, и девушка нажала на кнопку. Ворота предательски медленно поползли обратно. 'Рендж Ровер' сорвался с места и скрылся в темноте леса. Через сто метров девушка, едва не врезалась в бетонный столб навеса. Слезы текли ручьем с глаз. Она успела схватить бутылку скотча и сумочку из машины и ринулась к дому. Трясущимися руками она нашла нужные ей ключи в сумочке и сунула в замочную скважину. Раздался щелчок и девушка, вбегая в дом споткнулась о порог и распласталась на полу в прихожей. Короткое зелёное платье задралось и оголило чёрные чулки и кружевные трусики. Она наспех поправила платье, заперла дверь и загородила вход комодом, стоящим рядом. Светлые волосы прилипли к лицу из-за дождя и пота. Она небрежно смахнула их с лица и побежала на кухню. Комната находилась сразу в конце коридора, длинной не больше пяти метров. Максимум семь. Она бросила сумочку на пол, открыла верхнюю шуфлядку кухонного стола и достала разделочный нож. Девушка вернулась в прихожую, выглянула в окно. Она едва не закричала от испуга и ринулась на второй этаж. В этот момент дом осветился от удара молнии, и ей показалось, что она увидела фигуру прямо позади себя. Девушка обернулась, но там никого не было. Она, спотыкаясь о ступеньки, взбежала на второй этаж и закрылась в ванной комнате. Блондинка открыла бутылку скотча и залпом сделала не меньше шести глотков. Она не ощущала жжения и боли, а чувствовала, как приступ паники угасал. Дыхание участилось, мешая ей сконцентрироваться и прислушаться. Она знала, что в доме уже кто-то есть. Она чувствовала это. Девушка поставила бутылку на пол и посмотрела на руки. Она поднесла лезвие ножа к запястью и слегка надавила. Кровь не пошла, но боль она почувствовала.
  - Я не могу, - сказала девушка и разрыдалась. - Я не могу. Будь ты проклят!
  Она выставила перед собой нож.
  По небу прошла ещё одна молния, затем грянул гром. Во всём доме погас свет. Она рыдала, держа перед собой нож трясущимися руками. Девушка почувствовала странный, едкий запах, от которого першило в горле. Затрещала лестница. Девушка закашлялась, но нож не выпускала. Она слышала, как кто-то приближается. Она чувствовала это. Невыносимый запах становился только сильнее. Девушка вжалась спиной в стену, облицованную плиткой, холод которой пронизывал спину. Она выставила перед собой нож и прищурилась, словно боялась, что дверь разорвётся на щепки.
  Что-то чёрное, как дым просачивалось через щель между полом и дверью. Девушка не могла пошевелить руками и ногами. Её словно охватил паралич. Она ничего не слышала из-за биения собственного сердца. Ей казалось, что из ушей не текла, а хлыстала кровь, что вся комната залита кровью и она медленно утопает в ней. Наконец, она смогла разглядеть фигуру, появившуюся около дверей. От скованного ужаса, она сумела только открыть рот и немо кричать, держа перед собой трясущимися руками нож.
  
  
  
  В эту ночь погода была капризна как никогда. Едва заметная морось сменилась проливным дождём. Ветер дул с такой силой, что едва не срывал крыши автобусных остановок. На рядом стоящим со следственным комитетом биллборде сорвало половину рекламного баннера, и швыряло по ветру, как пиратский флаг на корабле. Жикин вскочил в машину, завёл двигатель и дождался, пока стажер усядется на пассажирское сидение. Он вырулил от здания и выехал на улицу, ведущую на загородное шоссе. Стрелка спидометра едва переходила отметку в шестьдесят километров. Из-за плохой погоды радио работало с помехами. Жикин решил его выключить. Богдан посмотрел, где находилась деревня, куда они едут, и примерно рассчитав маршрут, сказал, что ехать им не меньше двадцати минут. Машина плавно двигалась по мокрому асфальту, вальяжно, как фигурист на вычищенном до блеска льду. Работали дворники. Каждый раз, проходя по стеклу, они издавали стон, словно рабы на последнем издыхании. Видимость была плохой, метров десять, если не меньше и Жикин постоянно привставал с сидения и приближался к лобовому стеклу, чтобы лучше видеть дорогу. В машине стояла гробовая тишина, и лишь жужжание колёс по мокрому асфальту и стон дворников нарушали её.
  Белый 'Пассат' остановился у обочины. Жикин вышел из машины и подошёл к заляпанному грязью указателю. Он протёр его рукой и увидел название деревни 'Святое село'. До деревни надо было ехать ещё четыре километра. Константин поспешил в машину, но он всё равно успел промокнуть насквозь. Следователь свернул с асфальтированной дороги в настоящую грязь и едва не 'сел' в первой же лужи. Ему повезло вовремя выкрутить руль и уцепиться правым колесом за твёрдую землю.
  Метров через пятьсот они заметили машину патрульной службы с включёнными маячками. Рядом с машиной дежурил офицер в дождевике. Патрульный подошёл к машине, заглянул в запотевшее окошко и что-то передал по рации. Ему ответили. Офицер постучался фонариком в окно.
  - Доброй ночи. Вы следователь Жикин? - поинтересовался патрульный.
  - Да.
  - Тогда следуйте за мной.
  - А далеко ехать?
  - Километров восемь.
  Патрульный скрылся в служебной 'Ниве', и, выключив маячки, двинулся с места. Константин последовал за ним. Жикин удивлялся вслух, как машина умело преодолевала такую дорогу. Да и дорогой это назвать было нельзя. Сплошная грязь и вода. Возможно, когда солнце подсушивает землю, то получается ещё терпимая гравийка, но после дождя - это только полигон для танков.
  Они проехали через открытые металлические ворота. Жикин проследовал за 'Нивой' ещё порядка ста метров и остановился. Во дворе перед домом он насчитал порядка восьми автомобилей. Две машины следственного комитета, три машины патрульно-постовой службы (учитывая 'Ниву'), 'Рендж Ровер', 'Ниссан Мурано' и представительский 'Мерседес' с дипломатическими номерами.
  - Ого. Машина Кабанова, - удивился Богдан.
  - Мэра?
  - Ага. Мэра.
  - Откуда ты знаешь? - поинтересовался Жикин.
  - Довелось встречаться пару раз.
  - Точно! Я же забыл, что у тебя папка из высшего эшелона, как говорится.
  - Давайте не будет на эту тему.
  - Чего? Амбиции или личная неприязнь?
  - Я же попросил. Я не люблю разговаривать на эту тему.
  - Ладно, ладно. - Жикин постучал по рулю и присмотрелся к 'Ниссану'. - Тут ещё один геморрой на наши задницы. Видишь 'Ниссан'? - Богдан кивнул. - Так вот, это машина Крысова, что не сулит ничего хорошего.
  Жикин вышел из машины и успел пройти с десяток метров, как из дома выбежал сам Крысов, держа в руках раскрытый зонт. Пыхтя от собственного веса, он подбежал к Жикину и заметил выходящего из машины Богдана.
  - А 'этого' ты зачем привёз?
  - Он мой стажер. Или вы забыли, что спихнули его на меня?
  - Не забыл! Зачем его сюда привозить? Ты разве не знаешь, кого убили? И вообще, как продвигается твоё расследование?!
  - Нормально продвигается. Проверяем зацепки, различные варианты...
  - Хреново оно продвигается, раз у меня очередной труп! Ты хоть понимаешь, в каком мы с тобой сейчас дерьме? Ты даже не представляешь!
   - Хорошо, я не представляю. А теперь я могу выполнять свою работу?
   - Можешь. Но ты должен знать - убили дочь Кабанова.
   - Дочь мэра? - Жикин словно врос ногами в промокшую дождём землю.
   - Да, её. Ты, должен сделать все, чтобы завтра вечером я мог перед ним отчитаться.
   Жикин кивнул и пошёл к зданию. Ноги утоптали в промокшем дёрне. Он зашёл под козырёк на крыльце, стряхнул с куртки капли дождя и подошёл к двери, где работала группа криминалистов.
   - Привет, парни. Есть какие новости?
   - Привет, Костя, - сказал лысый, высокий мужчина. - Пока ничего. Дверь была заперта, и, как утверждает свидетель - подпёрта комодом. Проверили первый этаж - Все наглухо закрыто. Пока ни отпечатков, ни каких следов.
   - Сзади проверяли?
   - Да. Ни следов ног, ни следов взлома. Ничего.
   Жикин прошёл по первому этажу и оценил богатый декор. В гостиной стоял высокий камин, отделанный декоративным камнем. На полу лежала шкура медведя, стены были увешаны головами зверей: кабаны, косули, волки, рыси. От всего этого становилось немного дурно. Их по-настоящему живые глаза смотрели прямо на следователя, и куда бы он ни перемещался, животные следили за ним своими мертвыми глазами.
   Константин сглотнул слюну в пересохшем горле и вышел обратно в коридор, где его дожидался Богдан. Они прошли по лестнице на второй этаж и увидели столпотворение людей у открытой двери. Подойдя ближе, Константин понял, что дверь вела в ванную комнату. Он заглянул внутрь, и увидел сидящего на полу Борщева, закрывшем собой труп. Рядом с ним, на кромке ванны сидел сам мэр. Опустив голову, он тихонько плакал.
   Жикин прошёл вперёд и обомлел. Перед ним лежала девушка, с яркими, солнечными волосами. На ней было зелёное платье, заляпанное кровью. Руки лежали распростёртыми, а ноги были слегка согнуты в коленях. Все произошедшее словно было déjà vu. Вот только было одно но. Грудная клетка была цела. Константин встал в ступор не из-за позы тела, или платья. В глазницах девушки была пустота цвета крови. По вискам стекали бордовые струйки, образуя под головой лужу. За спиной Константина послышался вздох. Это был Богдан. Он едва сдержался, чтобы не закричать от увиденного и быстро покинул ванную комнату.
   - Кто её нашёл? - спросил Жикин.
   - Иннокентьевич, - тихо сказал Кабанов.
   - Феликс Захарович, я понимаю, что вам сейчас тяжело, но вы должны ответить на несколько вопросов. - Кабанов поднял голову и посмотрел на следователя, после одобрительно кивнул. - Кто такой Иннокентьевич?
   - Живёт тут неподалёку, присматривает за домом в моё отсутствие.
   - Кто знает об этом доме?
   Кабанов удивлённо посмотрел на Жикина.
   - Из семьи, только я.
   - Как тогда здесь оказалась ваша дочь?
   - Сам недоумеваю, - сказал мэр и снова опустил голову
   Жикин бегло осмотрел ванную и решил отложить беседу с мэром на потом. Он вышел из ванной комнаты, прошёл по коридору и заглянул во все комнаты, кроме одной. Дверь в которую была заперта на ключ. Константин несколько раз дёрнул, в надежде, что та просто заклинила, но безуспешно. Он спустился на первый этаж и заметил как Богдан общался с пожилым мужчиной.
   - Здравствуйте. Вы я так понимаю Иннокентьевич.
   - Да, Егор Иннокентьевич, - сказал мужчина и провёл по почти лысой голове.
   - Расскажите, что случилось, и как вы нашли девушку.
   - Не спалось мне сегодня, решил посмотреть телевизор, но из-за погоды, сами видите какая, телевизор показывает одни помехи. Тогда решил выкурить папироску, но моя мегера не разрешает курить дома, вот я на улицу и вышел. Стою на крыльце, курю, как вдруг по улице джип пронёсся, да так быстро, что я толком ничего не разглядел. Как она не разбилась на дороге, не понимаю. Так вот, мой дом последний в посёлке, а дальше только дача Феликса Захаровича, я заподозрил что-то неладное, бросил папироску и бегом в гараж выгонять свою ласточку, как слышу ещё одна машина пролетела...
   - Ещё одна?
   - Ну да. Хотя может, и показалась из-за дождя, да и не думал я об этом. Выгнал я значит, машину и поехал к дому Кабанова. Когда подъехал, заметил, что ворота слегка помяты, а я утром осматривал участок и готов поклясться, что вороты целыми были. Ну, тут я понял, что гость явно сюда спешил. Я проехал на участок и когда подъехал к дому заметил 'Рендж Ровер'.
   - Вы разбираетесь в машинах? - спросил Богдан.
   - Малец, у меня телевизор имеется, и больно люблю я передачи про машины.
   - Хорошо, продолжайте, - сказал Жикин.
   - И тут я вспомнил, как месяц назад мне Феликс Захарович хвастался, что его дочка сама купила себе такую машину. Я тогда и позвонил Кабанову. Он мне велел в дом не входить и дождаться его. Я послушался, зашёл на крыльцо под навес и закурил, как услышал крик. Женский крик. Открыл дверь, а она комодом подпёрта. Ну, кое-как со своей спиной я отодвинул комод и бегом по всем комнатам. Дверь в ванную была закрыта. Нашёл нужный ключ и открыл её, а там она лежит. Жуть. - В глазах Иннокентьевича проскользнул страх из-за воспоминаний.
   - Что было потом?
   - Я позвонил Феликсу Захаровичу и сказал, что его дочь мёртвая лежит в ванной, и что звоню в милицию. Он просил меня, чтобы не звонил, но я на такое не соглашался.
   - Вы молодец Егор Иннокентьевич. А что на счёт второй машины? Вы нашли её когда сюда приехали?
   - Нет. Не было.
   - Хорошо. А есть тут другая дорога, кроме той по которой, мы приехали?
   - Да, но из-за такого дождя она мало чем отличается от болота. Там-то и в сухую погоду проехать тяжко.
   - Богдан, остаёшься со свидетелем.
   Жикин выбежал на улицу и нашёл Крысова. Стоящем под навесом крыльца.
   - Александр Матвеевич, свидетель говорит, что слышал ещё одну машину. Тут есть другая дорога, по которой мог скрыться преступник. Нужно срочно проверить.
   Крысов одобрительно кивнул.
   Через пять минут все сотрудники, прибывшие в загородный дом мэра ,стояли под крыльцом. На каждом был одет дождевик, в руках они держали свисток и фонарик.
   - Парни, раций на всех не хватает, поэтому свисток, это будет наше средство связи. Идём на юг. Здесь имеется дорога через лес длиною в пять километров. Преступник мог попытаться скрыться по ней. Рассредоточиваемся вдоль дороги примерно на пятьсот метров. Если кто-то, что найдёт, увидит или услышат - дуйте в свисток. Один раз - что-то нашли, два раза - сигнал принял, сейчас подойду. Понятно? Времени у нас нет, поэтому выдвигаемся.
   - Константин Юрьевич, а что делать мне? - спросил Серебров.
   - Ты остаёшься со свидетелем.
   - Но я...
   - Никаких 'но я'. Ты стажер. Сидишь тут. Это приказ! Всё, выдвигаемся парни.
   Двенадцать человек, исчезли в темноте леса, лишь периодически светя фонариками давая понять, что они там есть.
  Жикин шёл с самого края колонны. Ноги утопали в грязи. Он спотыкался о сломанные сучья и падал на землю. Холодный свет фонаря рыскал по мху, по поваленным деревьям, по наполненным водой ямам. Константин не знал, точно сколько они уже прошли, километр или, быть может, ещё только пятьсот метров, но ноги гудели как после десятикилометрового марафона. По рукам струилась кровь из-за мелких порезов от половинных веток. Он ушёл ещё левее и уже не слышал своих товарищей. Константин двигался медленно и ноги утопали уже сантиметров на двадцать, что пугало следователя. Он понятия не имел какая тут местность и имеются ли тут болота. Жикин прошёл ещё с десяток метров и собирался разворачиваться, как услышал в метрах двадцати от себя треск ломающейся ветки. Он направил в ту сторону фонарик и дунул в свисток. 'Может, это кто из моих парней?' - подумал следователь.
  - Кто здесь?
  Ответа не последовало. Он дунул ещё раз в свисток. В ответ тишина. Он сделал несколько шагов в сторону откуда слышал треск сучьев. Жикин направил в темноту фонарик, и увидел едва заметный силуэт. Незнакомец ринулся с места.
  - Стой! Стрелять буду! - прокричал Константин и кинулся вслед за неизвестным.
   Свет фонарика едва вылавливал силуэт убегавшего. Жикин нёсся сломя голову перепрыгивая через поваленные деревья, спотыкаясь за выступающие корни чудом оставаясь на ногах. Впопыхах он сумел сунуть кончик свистка в рот и дунул в него что было сил. Свист раздался такой силы, что эхом отдался в голове, но ему никто не ответил. Он дунул ещё раз, но слабее. Силы покидали его. Уже теряя из виду неизвестного, он достал пистолет, и, направил его перед собой. Раздался выстрел. Пуля угодила в метрах пяти от убегавшего, и вонзилась в дерево. Тот прибавил скорости. Жикин выстрелил ещё несколько раз, но все мимо. Константин почувствовал в груди резкую боль. Он знал эту боль. Если он продолжит бежать, то через несколько минут боль станет настолько сильной, что он не сумеет даже пошевелиться. Но сдаться он не мог. Убегавший уже почти скрылся в темноте, как Жикин остановился и прицелившись, выстрелил. Пуля пролетела возле самой головы неизвестного.
   - Стоять! - прохрипел следователь.
   Тот остановился. Жикин пробежал с десяток метров и замедлил шаг. Он выставил пистолет перед собой, другой рукой направлял фонарик на убегавшего. Капли дождя ручьем стекали по лицу, попадая в глаза, отчего следователь постоянного моргал и тряс головой. Он быстро протёр лицо и сконцентрировался на беглеце.
   - Не дёргайся парень, а не то мне придётся тебя подстрелить.
   Подойдя ещё на пару метров, он сумел рассмотреть незнакомца. На нём был длинный плащ с капюшоном, чёрные штаны и высокие ботинки, похожие на берцы. Жикин не видел его рук, отчего рука, в которой он держал пистолет - дрожала. Он облизал сухие губы и сказал:
   - Подними руки, чтобы я их видел! Я сказал подними мать твою руки!
   Но тот даже не шелохнулся.
   - Последний раз говорю, подними руки, или я обещаю, что прикончу тебя сученыш!
   Жикин подошёл к человеку в капюшоне на расстояние в пять метров. Каждый шаг давался с трудом от волнения и размокшей земли. Константин остановился, как почуял странный едкий запах, от которого запершило в горле.
   - Товарищ следователь, - раздался грубый, словно нечеловеческий голос позади Жикина. - не самое хорошее время вы выбрали для прогулки по лесу.
   Следователь обернулся, но никого не увидел. Он перевёл взгляд на преследуемого - тот стоял на месте.
   - Я слышу как бьётся ваше сердце...тук...тук...тук. Оно захлёбывается от притока крови.
   Жикин услышал, как кто-то втянул носом воздух.
   - Вы ощущаете лёгкое покалывание в руке, не так ли? Как думаете, что это?
   Голос неизвестного эхом разлетался по всему лесу. Жикин уже не обращал внимания на человека в плаще, он искал второго, голос которого звучал как у рычащего зверя. Он и вправду чувствовал покалывание в руке, отдающее в предплечье. Он знал, что это сердце, и боялся только одного - получить инфарктный обморок.
   - Тук...тук...тук... товарищ следователь. Опустите пистолет, я не хочу причинить вам вреда. Разворачивайтесь и уходите.
   Жикину казалось, что он сходит с ума. Что все это ему чудится. Он посмотрел на человека в плаще, и сделал шаг к нему. Рука дрогнула. Раздался щелчок пускового крючка. Раздался выстрел. Пуля чудом пролетела в считаных сантиметрах от беглеца. Все это длилось не больше секунды, но следователю казалось, что прошла целая вечность. Человек в плаще ринулся с места и Константин побежал вслед за ним. Ему было плевать на странный голос, который его до смерти напугал. Жикин пробежал с десяток метров и зацепился за выступающий корень. Он рухнул наземь и покатился через кусты. Через мерцающий свет фонарика, он сумел разглядеть, куда падает - в овраг глубиною метров десять. Следователь выпустил пистолет и фонарик из рук, и попытался сгруппироваться, но уже через несколько метров падения он ударился головой о камень. По рту растеклась солоноватая жидкость. 'Кровь' - подумал Константин. Боль от удара горела огнём. Он приземлился на сухой куст, ветки которого расцарапали ему лицо. Он открыл глаза и посмотрел вверх, на выступающее небо из-за крон деревьев. Константин, открыл рот ловя капли дождя, слизывал их с окровавленных и покрытых грязью губ. Жикин несколько раз моргнул, тяжело выдохнул из груди воздух и уже почти отключился, как услышал свисток. Спасительный свисток.
   - Я тут, - прохрипел Жикин. - Я тут.
  
  
  
  - Вот он, парни! - раздался чей-то голос.
   - Мы нашли его. Все сюда.
   - Господи, что с ним случилось?
   - Чего его сюда занесло? Сам же сказал - пятьсот метров от дороги, а тут добрых полтора километра.
   - Это чудо, что мы его нашли.
   - Чудо, что мы услышали выстрелы.
   Четверо парней спустились в овраг. По пути они подняли фонарик и пистолет следователя, затем попытались поднять самого Жикина.
   - Так, мы его не вытащим. Нужны ветки. Серега, вернись, помнишь в метрах двадцати отсюда лежало поваленное дерево?
   - Да, - ответил Сергей.
   - Наломай веток и бегом обратно. Давай, быстро, быстро. А мы пока попытаемся вытянуть его из оврага.
   Сергей вскарабкался по размокшей земле наверх и скрылся в темноте. Двое подняли Жикина под руки и медленно начали вскарабкиваться наверх. Третий помогал сзади. Минут через пятнадцать они сумели выбраться из оврага и все вчетвером рухнули на землю.
   - Осмотри его, Женя.
   Парень кивнул и направил фонарик на Константина.
   - Лицо ободрано, и вот тут, - он указал на затылок головы - шишка от удара. Наверное, когда падал. Интересно, в кого он стрелял?
   - Скоро узнаем.
   Через пять минут вернулся Сергей со сломанными ветками. Они уложили следователя на них и потянули в сторону дома мэра.
  
  
  
   Когда парни вышли из леса, Жикин открыл глаза.
   - Стойте, я сам пойду, - сказал следователь и попытался встать.
   При первой попытке он тут же рухнул на землю. Вторая попытка продлилась секунд на пять больше, но он все так же рухнул в грязь. Парни помогли ему подняться на ноги, и опираясь на плечо Сергея, Жикин медленно передвигался. Как только они показались около дома Кабанова, к ним первым подбежал Крысов:
   - Я слышал выстрелы!
   - Это я стрелял, - тихо сказал Жикин.
   - И?
   - И ничего. Он ушёл.
   - Твою мать! Ты запомнил как он выглядел?
   - А как ты думаешь, я мог его запомнить ночью в лесу?
   - Жикин!
   - Он был в плаще с капюшоном. Лица я не видел.
   - Нужно отправить туда людей, пускай прочёсывают лес.
   - Александр Матвеевич, там, где мы нашли Жикина, до трассы не больше километра, и я думаю, что искать уже бесполезно, - сказал Сергей.
   - А я тебя не спрашивал. Недоумки!
   Крысов ушёл к своей машине, размахивая зонтом словно шашкой.
   - Дальше я сам парни, нужно пообщаться со свидетелем, - сказал следователь и медленно поковылял к дому.
   На крыльце Жикина встретил Богдан и помог ему войти в дом. В зале 'ужасов' сидели Егор Иннокентьевич и Феликс Кабанов. Старичок уже почти кимарил, а мэр сидя в кожаном кресле попивал виски из запотевшего стакана. Жикин прошёл в комнату, сбросил с себя порванный и запачканный грязью дождевик и рухнул на диван.
   - Я слышал, что вы за кем-то гнались, - сказал Кабанов и посмотрел на следователя.
   - Да. Гнался.
   - И я так понимаю, что вы его не догнали.
   - Почти догнал.
   - Почти... - Кабанов отпил виски и поставил стакан на деревянный подлокотник. - Почти. Вы понимаете, что это мог быть убийца моей дочери, а вы его почти поймали. Что же вы за следователь такой, который почти ловит преступников?
   Жикин откинулся на спинку дивана и тяжело вздохнул.
   - Егор Иннокентьевич, а с какой целью использовал этот дом гражданин Кабанов? - тихо спросил следователь.
   Мужчина ошарашенно посмотрел на мэра.
   - Не молчите, прошу.
   - Он не будет отвечать на этот вопрос, - взревел Кабанов.
   - Хорошо, но я и так знаю, что вы водили сюда шлюх. Ваша жена не в курсе этого? А она, вообще, знает о существовании этого дома? Сомневаюсь. Что скажите, господин Кабанов?
   - Моя личная жизнь вас не должна интересовать.
   - Отнюдь! Должна и ещё как должна. Убита ваша дочь, в вашем укромном гнёздышке, где вы трахали проституток, о которых никто не должен знать, так? Значит либо вашу дочь убили с целью донести до вас какое-то сообщение, либо она узнала о ваших 'секретиках' и её убили вы.
   Кабанов вскочил с кресла, опрокинув на пол стакан.
   - Что вы несёте? Зачем мне убивать мою дочь? Тем более... тем более у меня есть алиби. Я сам сюда приехал вместе с патрульной машиной.
   - Алиби, какое волшебное слово, - тихо сказал Жикин. - Конечно, не вы сами её убили, а это сделали за вас, но по вашей просьбе. И человек, за которым я гнался - ваш подельник.
   - Что?! - взревел мэр.
   В этот момент в комнату зашёл Крысов.
   - Что тут происходит? - поинтересовался он у Феликса.
   - Твой подчинённый обвиняет меня в убийстве моей дочери! Ты представляешь!
   - Успокойтесь Феликс Захарович. Жикин, ты действительно обвиняешь мэра?
   Константин одобрительно кивнул.
   - Ты же понимаешь, что у тебя должны быть весовые аргументы, чтобы хотя бы произнести такое обвинение вслух.
   Жикин вновь одобрительно кивнул.
   - И какие же у тебя аргументы? - спросил Крысов.
   - Я обошёл все комнаты в этом доме, кроме одной. На втором этаже. Она заперта на ключ. Я бы хотел заглянуть в неё.
   - Что? Это абсурд. Это мой дом и ни в какие комнаты я вас не пущу! - заорал Кабанов. - Вам нужен ордер! Я звоню адвокату.
   - Нам не нужен ордер, так как это место преступление. А то, что вы собираетесь звонить адвокату, лишь подтверждает мои домыслы.
   - Он прав Феликс. Ордер не нужен. А что за комната?
   - Пойдёмте и посмотрим, - сказал Жикин и с трудом поднялся с дивана. Прихрамывая на правую ногу, он поднялся на второй этаж, прошёл мимо ванной комнаты по коридору и остановился около закрытой двери.
   - Вот эта комната. Я хочу посмотреть, что за этой дверью.
   Крысов подошёл к двери, подёргал за ручку и повернулся к мэру. Лицо окрасилось в бордовый цвет, ноздри раздувались при каждом выдохе. Кабанов сжал руки в кулак, отчего те побелели.
   - Феликс, открой эту дверь и я обещаю тебе, что всё будет нормально.
   Кабанов сглотнул.
   - Если вы сами не откроете эту дверь, то её вышибут мои ребята.
   Феликс Захарович облизал сухие губы.
   - Пусть все покинут второй этаж. А лучше дом.
   - Только второй этаж, - тихо сказал Крысов. - Всем спуститься на первый этаж!
   Из ванной комнаты вышел Борщев и девушка в синем костюме с надписью на спине 'СЛЕДСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ'.
   Феликс Захарович подошёл к двери и трясущимися руками достал из кармана брюк связку ключей. Он сунул ключ в замочную скважину и дважды провернул. Дверь открылась. Жикин первым вошёл в комнату, нащупал выключатель. Комнату осветил тусклый свет.
   - Твою мать, Феликс, что это за херня?!
   - Саша, это не то, что ты подумал. Саша.
   - Господин мэр, вам все же стоит позвонить адвокату, так как вы подозреваетесь в убийстве вашей дочери.
  
  
  
  
  
  Глава 9
  
   - Саша, это не то, что ты подумал. Саша, да посмотри на меня, я клянусь, что не убивал дочь. Зачем мне это делать? - истерически кричал Кабанов.
   Жикин медленно углублялся в комнату, обходя объекты, напоминающие орудие для пыток. Плети, наручники, уродливая кожаная маска с шипами. От всего этого по телу бежала дрожь. Константин хотел дотронуться до сооружения похожего на качели с огромным количеством ремней, но после отдёрнул руку, как от раскалённого метала.
   - Саша! - крикнул Феликс Захарович и схватил Крысова за рукав куртки.
   Тот посмотрел на мэра, и отрицательно покачал головой. Он дал понять, что дела его действительно плохи.
   - Господин Кабанов, у меня к вам есть один вопрос - что это все такое?
   - А словно вы не понимаете! Да, я человек, и я так же не идеален, как и все. У каждого живут свои тараканы в голове, и лишь только от возможностей они имеют различия.
   - Хорошо, хотя мне этого не понять, но у меня есть ещё один вопрос - вы тут, как бы это сказать, - это делаете вы или с вами?
   - Что? Ты совсем охренел следователь?
   Жикин отвернулся от мэра и с довольной улыбкой подошёл к кровати. Низкая, размерами два на два метра. Чёрное постельное белье, на одеяле лежал костюм горничной. Константин достал из кармана ручку и поднял костюм за бретельку. Размер совпадал с размером убитой.
   - Итак, давайте поясним, это и есть ваше укромное гнёздышко, куда вы приводили, я надеюсь, проституток?
   - Они не были проститутками, - сухо ответил Кабанов.
   - Хорошо, не проституток. Но девушек. - Феликс Захарович кивнул. - И вы с ними здесь занимались сексом, пусть и своеобразно, - Жикин посмотрел на стол с множеством отверстий, - даже не совсем понятно как, но вы признаетесь в этом.
   - Да.
   - Ещё поправка, добровольно?
   - Конечно, добровольно!
   - И они покидали дом живыми?
   - Да! - взревел Кабанов.
   Жикин уселся на кровать и несколько раз подпрыгнул на ней. Ложе приятно пружинило под его задом. Он оперся на руки и пристально посмотрел на мэра, человека, чья власть над всеми была безграничной ещё несколько часов назад, а теперь, он как провинившийся школьник, стоял и мялся с ноги на ногу.
   - Феликс Захарович, я вынужден поместить вас под стражу, пока будет вестись следствие, - сказал следователь, не скрывая своей радости.
   - Феликс, выйди на секундочку, - сказал Крысов и дождался пока мэр вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. - Костя, не полигорячку. Я знаю Феликса уже давно, и уверен, что он не убивал свою дочь.
   - Может, вы ещё и об этом знали?
   - Конечно, нет. - Крысов заметил во взгляде Жикин подозрение. - Ты ещё может и меня подозреваешь во всех этих извращениях? Я, конечно, тоже не святой, бывали грешки. Как говорится седина в бороду, бес в ребро, но это я делал по старинке, как дед учил. Но Костя, я уверен, что Кабанов тут ни причём.
   - То есть, я его не арестую?
   - Разумеется.
   - И вы его сейчас отпустите?
   - Да. И по делу он будет проходить как потерпевшая сторона.
   Жикин встал с кровати и подошёл к начальнику:
   - И что мне прикажете делать?
   - Работать, Жикин, работать. Искать убийцу.
   Жикин не скрывал своей злости.
   - Вы у меня забираете единственного подозреваемого, которому, было бы неплохо пообщаться с нашим психологом, и говорите искать преступника? Кого, мать его, искать? Тут все указывает на Кабанова: загородный дом, о котором якобы никто не знал, но вот дочь убивают именно здесь; сам Кабанов просил Иннокентьевича не вызывать милицию, а теперь, мы ещё знаем что он извращенец в тяжёлой форме!
   - Почему в тяжёлой?
   - Да посмотрите вокруг! Стол с дырками, качели, куча костюмов, эти резиновые члены, плётки, наручники и та маска с шипами. Это вы хотите сказать вещи нормального, здорового человека?
   Крысов понимающе похлопал по плечу Константина, посмотрел на все перечисленное и сказал:
   - Пойми, у каждого из нас есть увлечения, и для некоторых они кажутся странными. Костя, ищи настоящего преступника. Это все, что я могу тебе сказать.
   Жикин психанул, стукнул ногой по 'столу любви' и вышел из комнаты, где в коридоре его ждал Кабанов.
   - Пройдёмте за мной. У меня к вам есть ещё несколько вопросов.
   Кабанов заглянул в комнату, и, поняв по одобрительному кивку начальника следственного комитета, что все в порядке, выпрямил спину и медленно двинулся за следователем.
   В гостиной комнате сидели Богдан и спящий Егор Иннокентьевич. Стажер заметно встрепенулся при виде Жикина и Кабанова, но по выражению лица своё куратора понял, что тот не в духе.
   - Феликс Захарович, в каких отношениях вы были с дочерью? - спросил Жикин и раскрыл блокнот.
   - В нормальных отношениях, как и любой отец с дочерью, - ответил мэр. Голос стал прежним, властным, не испуганным. Он снова стал тем Кабановым, которого ежедневно видели тысячи людей по телевизору. В этот момент Жикин понял, почему Феликсу нравились все эти 'садо - развлечения'. Он любил власть, власть во всём. В работе, в семье, в отношениях, в постели. Он хотел чувствовать власть всегда.
   - У Юлии были какие-то проблемы последнее время?
   - Нет.
   - Возможно, враги?
   - Нет. - Кабанов достал из бара бутылку коньяка, плеснул в стакан и залпом выпил.
   - Чем она занималась последние годы?
   - У неё был свой бизнес.
   Жикин тяжело вздохнул.
   - Какой именно бизнес?
   - А вот это уже не вашего ума дело. Её бизнес никак несвязан с убийством. Даже мне, такому дилетанту в сыскном деле ясно, что это дело рук психопата, маньяка. И как мне известно, это не первое убийство. Это так, господин следователь?
   Кабанов полностью взял в свои руки борозды правления и вдоволь отыгрывался за инцидент в 'тайной комнате'.
   - Это не совсем так. Убийство вашей дочери, Юлии имеет схожий характер с ещё одни убийством, но пока рано говорить, что это сделал один и тот же человек.
   - Господин, как вас там, Жилин?
   - Жикин.
   - Жикин, занимайтесь своей работой, поимкой преступников, а я буду заниматься своей работой. Договорились? И да, с этого момента Егор Иннокентьевич не будет с вами разговаривать без адвоката. Я думаю, мы друг друга поняли.
   Константин закрыл блокнот и кивнул Богдану, что им пора уходить. Жикин поднялся с дивана, протянул руку мэру, но в последний момент передумал и с презрением посмотрел на Феликса Захаровича, что тому доставило удовольствие. Перед уходом он попросил Борщева как можно скорее дать ему отчёт с места преступления, так как из-за всей суматохи он толком ничего не изучил, но главное для себя отметил. Выйдя на крыльцо, он испытал забытое желание закурить. Словно что-то внутри царапало кожу, отчего хотелось согнуться. Он втянул влажный, пропитанный лесом воздух и двинулся к машине. Дождь сменился густым туманом, что, по мнению следователя, было в разы хуже. Когда он сел в машину, он словно вышел из спячки и вспомнил, все, что с ним произошло в лесу. И помог ему в этом Богдан.
   - Константин Юрьевич, а что случилось в лесу? В кого вы стреляли?
   Жикин завёл двигатель автомобиля, и, развернувшись у загородного дома мэра (который стоял в окне и наблюдал за следователем) поехал по размокшей земле к воротам. Спустя десять минут машина двигалась по шоссе в сторону Минска. Жикин так и не ответил на вопрос своего стажера. Он попросту не знал, что сказать. Точнее, не знал как рассказать про странный голос. Он вспомнил про фотографию, появившуюся в кармане, а затем ожившую. Константин пытался отогнать все эти мысли, но очередной вопрос Богдана, просто не позволил этого сделать.
   - Константин Юрьевич, вы так и не ответили мне. Если не хотите говорить об этом, так и скажите - я отстану.
   - Да дело ни в этом. - Жикин задумался. - Просто, то, что произошло со мной в лесу - не поддаётся логике.
   - В этой жизни, не все должно поддаваться логике, - сказал Богдан, смотря в запотевшее окно.
   - В чем-то ты прав. Но всё равно. Что-то повело меня в сторону от дороги. Я слышал, как те парни, Женя, Сергей, говорили, что ушёл от них на километр. Понимаешь? Я просто брёл по лесу, боясь, что набреду на болото, и даже не понял как я ушёл так далеко. А потом появился он.
   - Кто он? - Оживился Богдан.
   - Человек в плаще с капюшоном на голове и в военных берцах. Я хотел сразу достать пистолет и открыть огонь, но не смог. Я как новичок кинулся за ним в лес, уходя дальше от тропы, хотя сам запрещал это делать остальным. Этот человек, словно специально уводил меня в сторону. И когда я его нагнал, раздался голос.
   - Голос?
   - Ладно, Богдан. Это неважно. Главное, что тот беглец ушёл, и я не имею понятия, кто это мог быть. Возможно, это была единственная зацепка, которая мне позволила бы засадить Кабанова.
   - Ого, мэра? Вы думаете - он убил Юлю?
   - Юлю... А ты знал её?
   - Косвенно. Знаю, что была редкостной оторвой, но не более того.
   Жикин постукивал пальцами по рулю, обдумывая слова стажера. Хотя он его уже про себя называл напарником, пусть и зелёным, но напарником. Он чувствовал в нём поддержку, он знал, что на Богдана можно было положиться, но пока ещё не пришло время.
   - Так, что за голос вы слышали?
   - Богдан, давай забудем про этот голос, хорошо? Сейчас, я на девяносто процентов уверен, что мне померещилось.
   Жикин прибавил звука на радиоприёмнике, и машина наполнилась песней группы 'Смоки'. Он посмотрел на Богдана, который уже почти спал сидя под мощным потоком тёплого воздуха. Вспомнил себя в молодости, такого же целеустремлённого, такого же стойкого. Он видел в нём бурление жизни. Машина пересекла черту города и на лобовом стекле пятнашками отражались блики жёлтых уличных фонарей. Он взглянул в зеркало заднего вида и опять вспомнил рычащий голос и человека в плаще. Вопрос 'Кто они были', не давал ему покоя.
   Белый 'Фольксваген' остановился у здания следственного комитета. Константин не глушил двигатель и устремил взгляд на грозное здание Сталинской эпохи. Отголосок прошлых лет, который одни пытаются забыть, другие - возродить. Серое здание, как бездушный монстр, пожирающий тебя с потрохами и медленно пережевав, выплюнет сломленного и никому ненужного бедолагу.
   Тяжёлая ладонь следователя лежала на рычаге коробки передач. Грубая, потрескавшаяся кожа цеплялась за вырубки на кружке пластмассы. Он почувствовал как боль в ноге медленно возвращалась и усиливалась. Константин не двигал ногой больше двадцати минут, и она слегка отекла. Ему показалось это странным, но боль была немного приятной, она давала понять, что он ещё живой. Живой и телом и душой. Богдан открыл глаза, и, зевая повернулся к своему куратору.
   - Ого, мы уже приехали?
   - Богдан, ты всего лишь стажер, и не обязан этого делать. Езжай домой, отоспись и завтра приезжай в отдел.
   - Константин Юрьевич, завтра уже наступило. Я знаю, что я не обязан, и где-то даже не должен всего этого делать, но я уже забрался в вашу лодку и мы далековато отплыли от берега.
   - В этом ты прав. Но я всё равно предлагаю тебе поехать домой.
   - Я уже все сказал. Один вы не справитесь, тем более моё неординарное мышление вам пригодится.
   - Неординарное? - Жикин рассмеялся в полный голос.
   - О да, вы ещё вспомните мои слова и скажите - Богдан, ты был прав, без тебя я бы не справился.
   Жикин рассмеялся ещё сильней. Он истерично колотил рукой по рулю, что казалось тот отвалиться под тяжестью ударов. Константин махнул рукой, чтобы тот выходил из машины, сам заглушил двигатель и также вышел из машины. Забрав сумку с заднего сиденья, он быстро пошёл к входу здания следственного комитета.
   Войдя в кабинет, Жикин скинул отсыревшую куртку и включил электрический чайник. Они с Богданом так спешно покидали кабинет, что забыли закрыть форточку, отчего в комнате заметно похолодало. Стажер уселся за отведенный ему стол, и, сунув руки под мышки, стал дожидаться, пока закипит чайник.
   - Богдан, коль решился помогать, мне нужно до завтра знать про всех бывших маньяков, психически больных и склонных людей к жестоким убийствам. Всех, кто в детстве мучил зверушек или сверстников, всех кто стоит на учёте у психиатров из-за склонности к агрессии. Всех, кто находится под пристальным присмотром. Свяжись с прокуратурой и КГБ. К завтрашнему утру.
   - Понял шеф.
   Константин подошёл к подоконнику, где стоял чайник и кружки. Он заварил себе крепкий чай и вернулся к своему компьютеру. На экране высветилась милицейская база данных, которой пользовались, как и сама милиция, так и следственный комитет, прокуратура и многие другие службы. Конечно, эту базу создали не работники милиции, а люди куда более серьёзных структур, но выбор на название пал таков. Жикин сделал несколько глотков обжигающего чая и демонстративно хрустнув пальцами, ввёл в поисковой строке 'Кабанова Юлия Феликсовна'. К его большому удивлению, база выдала восемь девушек с идентичными фамилией и инициалами. Он нашёл нужную ему Юлию, а именно 1990-го года рождения, уроженку города Минска.
   'Кабанова Юлия Феликсовна, родилась в 1990 году в городе Минске. В возрасте семи лет поступила в частную школу закрытого типа. Окончила в 2008 году'. Это все что Жикину выдала знаменитая милицейская база. Он попытался открыть файл касаемо её обучения в закрытой школе, но на компьютере выскочило окно, запрашиваемое серийный номер удостоверения. Жикин послушно ввёл семь цифр.
   'В доступе отказано!'
   Константин прокрутил страницу ниже и попытался открыть файл 'Высшее образование', и перед ним снова выскочило окошко, требующее ввести личный номер удостоверения. Он опять послушно ввёл семь цифр.
   'В доступе отказано!'
   Недоумение следователя медленно перерастало в злость. Час назад у него забрали единственного подозреваемого, а теперь он не может получить информацию, касаемо жертвы. И ему отказывает в этом милицейская база, что было последней надеждой, так как он прекрасно понимал, что мэр с ним разговаривать не будет, пока у того не будет весомых аргументов.
   Жикин покопался ещё немного в личном деле убитой, и каждый раз, когда он пытался открыть какой-нибудь файл, на экране появлялось окошке с требованием ввести серийный номер, и каждый раз он видел 'В доступе отказано!'.
   Константин психанул, и, схватив телефон, набрал номер 'отдела компьютерщиков' (так он их называл).
   - Слушаю, - раздался заспанный голос.
   - С кем я разговариваю?
   - Федор. А я с кем?
   - Следователь Жикин.
   - Слушаю вас Константин Юрьевич.
   - Федя, у меня возникла проблемка. Я тут пытаюсь посмотреть личное дело убитой, но на каждый запрос мне почему-то отказывает в доступе.
   - А вы правильно вводили серийный номер удостоверения?
   - Федя, а как ты думаешь?! - Жикин не скрывал своей злости.
   - Я думаю, что сейчас четыре утра, и все может быть. Ладно, говорите, кого убили.
   - Кабанова Юлия Феликсовна 1990-го года рождения.
   Из динамика трубки послышались стуки по клавиатуре. Затем тишина, звук выскакивающего окошка требующего ввести серийный номер. Затем отказ.
   - Константин Юрьевич, продиктуйте номер вашего удостоверения.
   Федор внимательно прослушал семь цифр и одновременно вводил их. Послышался снова звук отказа. Федор вновь застучал по клавишам, несколько раз матюгнулся, затем снова постучал по клавишам.
   - Константин Юрьевич, тут такое дело, это личное дело числится под грифом секретно. Я сумел зайти в реестр допустимых к нему лиц и их всего семь. Кто именно я сказать не могу, но если надо, то я могу постараться узнать, но вы прекрасно понимаете, чем это все может обернуться. Как для меня, так и для вас. И сказать вам честно, я не сильно горю желанием узнавать этих семь счастливых обладателей доступа к этому личному делу.
   - Ты можешь узнать, кто установил этот гриф? - спросил Жикин.
   - Да кто угодно, у кого есть такие полномочия.
   - Спасибо, - сказал Константин и стукнул трубкой по аппарату так, что тот едва не треснул.
   - Что-то случилось? - Богдан от неожиданности подпрыгнул на стуле.
   Но Жикин проигнорировал этот вопрос. Он достал из кармана брюк мобильный телефон и уже звонил Крысову. После долгих гудков раздался голос заспанного начальника следственного комитета.
   - Александр Матвеевич, как это понимать?
   - Ты вообще о чём?
   - Ладно, вы забрали у меня единственного подозреваемого, ладно тот откровенно мешает следствию умышленно скрывая важную информацию, и вы ему в этом пособничаете. Но это...!
   - Что это? - недоумевал Крысов.
   - Я требую доступ к личным файлам Кабановой Юлии.
   - Ах вот ты про что. Увы, Костя, тут я тебе ничем не могу помочь. По крайней мере - сейчас. Пиши запрос в прокуратуру, и завтра с самого утра дуй к ним. Я попытаюсь тебе помочь, но завтра.
   Жикин окончил разговор. Он прекрасно понимал, что вся эта катавасия с разрешением на получения доступа к засекреченным файлам может затянуться не на один день. Он смотрел на мобильник в руке и долго думал, звонить ему своему знакомому или нет. Решил, что сделает это утром.
   - Константин Юрьевич, что случилось?
   - Личное дело Кабановой засекречено. Я уверен, что завтра, как только я напишу запрос на доступ к файлам, они будут пустыми, так как Феликс Захарович поспособствует этому. Но это не беда. Дождёмся отчёта от криминалистов, а сейчас давай вернёмся к первой жертве. Что-то должно их объединять.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 10
  
   Богдан встрепенулся от звука сирены скорой помощи. Разум ещё цеплялся за отголоски уплывающего в небытие сна. Он протёр глаза, зевнул, и в попытке распрямить спину почувствовал острую боль в позвоночнике. Спина выла от боли. Зевнув, он подошёл к окну. Над городом нависали дождевые облака, и нависать они будут до самой весны. По стеклу сползали крупицы дождя, по тротуару шла полная женщина, прикрывшись зонтом. Он закрыл глаза и увидел вчерашнюю картину. На холодном залитом кровью кафеле лежала Кабанова. Бездыханное тело, подобно марионетке без верёвок. Рядом отец, переживающий горе утраты. Но горе это длилось совсем недолго, он снова стал тем самым мэром, чья фигура мелькала с экранов телевизоров каждый день.
   Это удивило молодого стажера, как человек, ещё пять минут назад рыдавший над трупом своей дочери, может вести себя, как ни в чём не бывало? И что было в той комнате?
  Богдан зевнул ещё раз, посмотрел на часы, - стрелки показывали семь минут десятого, - и решил сходить в уборную, привести себя в порядок и сбегать за кофе (ему казалось, что он видел рядом кофейню).
   Спустя десять минут Серебров стоял на крыльце здания следственного комитета, и подняв ворот пальто, осматривался по сторонам. Перед ним располагалась парковка забитая автомобилями, далее шла широкая дорога, торец дома, уходящего вглубь по обеим сторонам которого находились магазины и ресторанчики. Он поднял голову и оценивающе посмотрел на тяжёлые серые облака. Дождь и не думал прекращаться. Богдан спрыгнул со ступенек и бегло дошёл до пешеходного перехода. На той стороне улицы, словно по волшебству перед Богданом появился мальчик. На вид не больше шестнадцати лет. На нём были заношенные хлопчатые коричневые брюки с подтяжками. Выцветшая, промокшая насквозь белая рубашка и шофёрская кепка. Он словно сошёл с экрана фильма шестидесятых. Малец протянул Сереброву листовку. 'Кофейня 'Магия'
   Серебров нашёл адрес на листовке, прошёлся с десяток метров и повернулся, чтобы ещё раз посмотреть на 'мальчика-пришельца', но никого не было. Он хотел вернуться, но усилившийся дождь отбросил эту идею. Через десять метров, Богдан остановился, посмотрел в листовку и на вывеску на здании. 'Кофейня 'Магия'.
   Серебров поднялся по ступенькам и юркнул в помещение.
   Стряхнув капли дождя с пальто, Богдан осмотрелся по сторонам. Кофейня была небольшой, уютной. Несколько столиков, барная стойка, низко весящие металлические плафоны, откуда шёл холодный зеленоватый свет энергосберегающих лампочек. За стойкой стоял бариста и протирал металлическую чашу для молока. Парень улыбнулся Богдану, и, отставив чашу в сторону - облокотился на барную стойку.
   Серебров подошёл ближе, заглянул за плечо баристы, где висел стенд с продукцией. Парень внимательно изучал посетителя, осмотрел его с ног до головы. Он ещё раз улыбнулся, поправил рыжую длинную косичку и спросил:
   - Я могу вам помочь?
   - Думаю, что да, - ответил Богдан.
   Он собирался сделать заказ, как учуял странный запах. Он был одновременно приятным и отталкивающим. Пахло мускатом и чем-то горьким, даже тухлым. Он втянул ещё раз воздух носом, но уже ничего не почувствовал.
   - Я буду два американо. С собой.
   - Хороший выбор, товарищ следователь, - сказал бариста и подмигнул Богдану.
   - Я ещё только стажер.
   Бариста повернулся к кофемашине. Та издала шипящий звук и из специального отверстия вырвалась струя пара.
   - Ну, все равно станете следователем. Я уверен в этом.
   - Возможно. - Богдан поднял голову и обратил внимание на странный амулет, висящий у него над головой. Он был похож на ловца снов, но что-то в нём отличалось. Висящий предмет был сделан из маленьких косточек, ни то птичьих, ни то... На секунду Богдану показались эти кости схожими с человеческими, - с костями младенцев. Он почуял, как от амулета, который мгновение назад казался ему изумительным, завораживающим, повеяло холодом и смертью.
   - Понравился? - неожиданно раздался голос бариста отчего Богдан слегка дёрнулся.
   - Интересная вещица. Что это?
   - Амулет, отгоняющий злых духов. Вы же верите в духов?
   - Скорее нет, чем да, - ответил Богдан и снова поднял голову. Этот амулет притягивал его внимание, от него шло невидимое тепло, отчего становилось сладостно и спокойно.
   - Это вы зря. Поверьте мне, злые духи существуют.
   Богдан не узнал голос бариста. Он словно не говорил, а шипел подобно змее. Стажер опустил голову и посмотрел на парня за стойкой. По телу прошла морозная дрожь. Перед ним стоял живой мертвец. На лице свисала гниющая кожа. В правой глазнице отсутствовал глаз, откуда из темноты выползла маленькая змейка, совсем ещё детёныш. Богдан отступился и прищурил глаза. Через мгновение он почувствовал прикосновение. Перед ним стоял рыжеволосый парень, со здоровой кожей и человеческими глазами. Он потрясывал Сереброва за плечо.
   - С вами все в порядке?
   Богдан сглотнул.
   - Да. Все хорошо.
   - Выдалась тяжёлая ночка?
   Богдан посмотрел на руку бариста. На правом запястье была татуировка сидящего на черепе ворона.
   - Не из лёгких. - Серебров вернулся к стойке и нервно стал осматриваться по сторонам.
   Парень закончил приготовление двух кофе и поставил стаканчики перед Богданом.
   - Да, совсем забыл. Вы наш первый посетитель, поэтому второй кофе для вашего коллеги бесплатный.
   - Ого. Спасибо.
   - Передавайте ему привет, - сказал бариста и улыбнулся Сереброву. Тот был готов поклясться, что увидел, как с лица снова сползала кожа. Он достал из кармана пятирублевую купюру, положил её на стойку, и, схватив два стакана с кофе, выбежал на улицу.
   Он пронёсся до дороги, не смотря по сторонам перебежал по пешеходному переходу и едва не спотыкаясь на ступеньках - заскочил в здание. Поставив на деревянный поручень бумажные стаканчики с кофе, он прислонился к стене, чтобы перевести дыхание. Богдан понимал, что перед ним не мог стоять живой мертвяк, и это все плод его воображения, после вчерашнего убийства и недосыпа. Он представил себя со стороны, каким испуганным идиотом он выглядел, и засмеялся в голос. Это был истерический смех, который привлёк внимание дежурного.
   - Вы же стажер Жикина?
   - Да, - сказал Богдан, держась за живот от смеха.
   - Ему криминалисты оставили отчёт.
   - Я заберу.
   Богдан сунул отчёт под подмышку, забрал кофе и двинулся на второй этаж. Кое-как локтем он открыл дверь и увидел сидящего за столом Константина Юрьевича.
   - Ты где был? - спросил Жикин.
   - Бегал за кофе. Меня не было всего, - он посмотрел на часы, - час? - Богдан не сумел скрыть своего удивления.
   - Вот именно - час! - Жикин посмотрел на Богдана, - С тобой все в порядке? Бледный ты какой-то.
   Богдан вспомнил, что только что с ним произошло в кофейне, вспомнил то ужасное разлагающееся лицо, тот запах гнили с примесью муската. Он, было уже хотел рассказать это Жикину, как представил его реакцию. Богдан был уверен, что прожжённый милицейской карьерой следователь засмеёт парня и будет считать его трусливым фантазёром.
   - Все в порядке, Константин Юрьевич.
   Серебров поставил кофе на стол и передал отчёт криминалистов следователю. Жикин открыл папку и достал аккуратно сложенные листы и бегло прошёлся по тексту. Он знал, что наврятли он найдёт там, что-то новое, но не прочитать он не мог. Константин обратил внимание на странную плесень на нижней части двери. Конечно, никто из группы криминалистов вчера не предал этому особого значения, но Жикин был уверен, что уже где-то встречал это. Он взял отчёт с места убийства Лапуновой, и нашёл такое же замечание. 'На нижней части двери в комнате мастерской имеются пятна, характерны пятнам плесени'. Это не могло быть совпадением. Он вернулся к отчёту по Кабановой.
   'Девушка проникла в дом, открыв дверь собственным ключом. Следов взлома нет...'
   'Девушка найдена мёртвой в ванной комнате. Дверь в комнату была закрыта изнутри. Окно в ванную комнату закрыто изнутри...'
   'За домом не найдено посторонних следов...'
   Жикин отложил отчёт в сторону и принялся рассматривать фотографии с места преступления. Он отобрал снимки, где была Юлия, и разложил их на столе. Константин долго всматривался в то, как лежала убитая девушка, после показал фотографию Богдану.
   - Что ты тут видишь? Что не так?
   Серебров взял снимок и пытался увидеть то, о чём говорил куратор. На фото была Юлия и большая часть ванны. Богдан внимательно осмотрел комнату, затем собрав всю храбрость в кулак - посмотрел на жертву. Он долго искал, что именно было не так, но ничего не увидел.
   - Запоминай стажер, то, что я сейчас буду говорить. Посмотри на Кабанову - что с ней не так? Её поза. Она лежит неестественно. Руки в стороны, ноги вместе и слегка подогнуты в коленях. Это убийца сделал после её смерти. Есть небольшая проблемка: единственные насильственные следы на теле, это вырванные глазницы. Отсюда можно сделать вывод, что она умерла от потери крови, но на это надо время.
   - А его не было.
   - Именно. Тогда у нас не сходятся слова Егора Иннокентьевича. Он сказал, что услышал крик, когда стоял на крыльце и сразу же бросился в дом. Мы знаем, что входная дверь была подпёрта комодом. Ссылаясь на возраст Иннокентьевича, предположим, что у него ушло примерно пять минут на то, чтобы отодвинуть комод. Плюс ещё несколько минут на то, чтобы найти Юлию. Я не думаю, что за семь минут она умерла бы. Надеюсь, это нам пояснит Борщев.
   Жикин взял ещё одну фотографию и рука слегка затряслась. Он встал из-за стола, и, подойдя к доске снял фотографию с место преступления Лапуновой. Константин долго всматривался в два снимка и повесил их рядом на доске.
   - Смотри! - сказал Жикин.
   Богдан подошёл ближе и посмотрел на два снимка. На том, который висел слева, была татуировка под правой лопаткой Лапуновой. Символ похожий на цифру семь в кругу. Справа была фотография похожей татуировки. Спираль с небольшими перпендикулярными линями от центра. Эта татуировка была похожа на детский рисунок солнца. Жикин протянул ещё один снимок Богдану. Эта татуировка была под правой лопаткой Кабановой, точно так же как и у Лапуновой.
   - Вот она связь!
   - Похожие татуировки? - спросил Богдан.
   - Да. Схожие татуировки в одинаковых местах, - подчеркнул Константин.
   - А вы не думаете что это совпадение? Ну не знаю, как 'шлюхино клеймо' на копчике, или дельфины на ступне. Может, это модно?
   - Не знаю.
   Жикин собрал все фотографии и поместил их на доску рядом с фотографиями Лапуновой. И лишь оставил снимки татуировок в центре рядом. Константин быстро набросал на доску записи с блокнота и принялся искать связывающие нити. Он уселся на рабочий стол и впился взглядом в доску. В комнате нависла тишина.
   Следователь подошёл к доске и в центре написал:
   Похожие татуировки
   Обе успешные в своём деле
   Изъяты органы.
   - И всё-таки вы решили, что татуировки их связывают?
   - Да. Смотри сюда. Обе представляют собой круг, притом круг нанесён одинаковым стилем. Края более-менее ровные. А вот остальные элементы имеют неровные края. Это своеобразный стиль. Расположены они в одинаковых местах. Отсюда следует, что эти татуировки делал один мастер. Вот это их и связывает. Они могли и не знать друг друга, а всего ходить в одно и то же место, где убийца и приметил их.
   - А если это метка секты? В пошлом году мы изучали дело одной сектантской группы, которая буквально клеймила своих последователей татуировками.
   - Возможно. Вот ты и узнаешь, что значат эти татуировки, и кто их мог сделать.
   - Обойти все тату салоны?
   - А ты умнее, чем кажешься, - сказал Жикин и улыбнулся стажеру.
   Богдан быстро распечатал список всех тату салонов города и уже собирался выходить как нащупал в кармане пальто металлический предмет. Он достал его, посмотрел и повернулся к Жикину:
   - Константин Юрьевич, это вам небольшой презент от меня. Забыл вчера его вам вручить.
   Жикин взял презент и покрутил его в руках. Это был массивный раскладной нож. Сразу было видно, что вещь не из дешёвых и сделана на славу.
   - Он очень острый. Консервную банку режет как масло.
   - Охотно верю, но все равно дуй по тату салонам. К вечеру жду от тебя новостей. Вперёд Богдан, вперёд. Schneller, schneller!
  
  
   Богдан сидел в машине и сверял адрес последнего тута салона из списка с табличкой на доме. 'Переулок тупиковый 13'. Табличка на старом облезлом промышленном здании гласила то же самое. Богдан вышел из машины и осмотрелся по сторонам. Солнце уже стремилось за горизонт, а уличные фонари ещё зажглись, отчего переулок был укутан в туманные сумерки. В самом переулке не было ни души, даже мяукающих котов на мусорных баках. Серебров прошёл вдоль дома, переступая лужи и разбросанный ветром мусор. Из-за высокой влажности запах стоял отвратный, заставляя периодически прикрывать нос рукавом пальто. Пройдя десять метров, Богдан услышал приглушённую музыку и чей-то голос. Несколько голосов. Подойдя ближе, он понял, что это разговаривали две девушки. Голоса раздавались из арки ведущей во внутренний двор.
   Серебров свернул за угол и увидел двух девушек в чёрных кожаных пальто. Он никогда не ставил штампы на людей и старался не жить стереотипами, но эти стереотипы сейчас находились перед ним. Одна, что была с короткими зелёными волосами, сидела на выступающем бордюре и держала в руках бутылку пива, другая, с выбритой на половину головой, стояла рядом и затягивалась сигаретой. На всех видимых участках тела, кроме лица, у девушек были набиты татуировки. Черепа, цветы, образы женщин. Богдан подошёл ближе и обратился к той, что курила:
   - Я ищу тату салон 'Джин'. Вы не знаете, где он?
   - Решил татуировочку сделать, красавчик? - спросила девушка и выдохнула сигаретный дым Богдану в лицо.
   - Возможно. Знакомые посоветовали обратиться сюда. Так что, дамы, где салон?
   - В подвале по этой лестнице, - сказала девушка с выбритой головой и подмигнула Сереброву.
   Богдан обошёл девушку и спустился по лестнице. Внизу, у большой металлической двери, воняло мочой и дешёвым пивом так сильно, что едва не выедало глаза. Он быстро зашёл внутрь здания, прикрывая нос и рот рукой. Внутри, за дверью перед Серебровым находился коридор длиною десять, пятнадцать метров. Его освещало всего несколько висящих под потолком на не заизолированных проводах лампочек. Богдан двинулся по коридору. Под ногами хрустела обвалившееся штукатурка, он зацепил пустую пивную бутылку и та со звоном влетела в стену. Серебров дошёл до конца коридора. Слева была ещё одна дверь, из-за которой доносилась музыка. Богдан толкнул дверь и зашёл внутрь.
   Богдана от комнаты, где играла музыка, разделяли своеобразные шторки из непрозрачной плёнки. Он заглянул внутрь и увидел сидящего на диване худощавого парня читающего журнал. Тот поднял голову, посмотрел на Богдана и спросил:
   - Вы по записи?
   - Не совсем, - ответил Богдан и прошёл внутрь комнаты.
   Само помещение сильно отличалось от всего происходящего вокруг. Кирпичные стены аккуратно выкрашены в чёрные и серые цвета. На стенах висели эскизы и фотографии татуировок. С левой стороны под большой лампой стоял стол. В центре разместился небольшой офисный стол, выкрашенный в чёрный. Справа стоял диван, на котором сидел владелец этого салона. Это выглядело странным, но сам владелец плохо вписывался в интерьер. Он не был покрыт татуировками, не был одет в стиле байкера или фаната тяжёлого рока. Обычные джинсы, кроссовки и толстовка с эмблемой 'Драконов'. Словно он сам дожидался в очереди.
   - Тогда чем могу помочь? - обмолвился владелец салона.
   - Меня зовут Серебров Богдан. Я стажер в следственном комитете, - сказал Богдан и передал удостоверение.
   - Меня зовут Максим. Чем могу помочь?
   Серебров достал из сумки фотографии и передал их Максиму.
   - Меня интересуют эти татуировки. Возможно, это ваша работа, или, быть может, вы знаете, кто их мог сделать?
   Максим внимательно изучил снимки и отрицательно покачал головой.
   - Увы, но нет. А что случилось?
   - Это тайна следствия. А вам не знакомы эти символы? Быть может, вы их видели где-нибудь раньше?
   Максим ещё раз взглянул на фотографии, но на этот раз дольше. Через несколько минут он вернул снимки Сереброву.
   - Знаете, я видел что-то подобное, но не в области татуировок.
   - А где? - Богдан подался к Максиму.
   - Когда учился в университете, на курсе древней истории и мифологии Запада. Был у нас один преподаватель, который частенько на пары приносил разные картинки с изображением древних символов, рун, рисунков. Так вот там были похожие.
   - А вы не знаете, возможно, кто-нибудь использует в своих работах эскизы такого рода?
   Максим повернул голову на эскизы висящие на стене, и ответил:
   - Нет. Если только это частный мастер. Ну, знаете, которые не регистрируют свою деятельность и работают через интернет с выездом к клиенту на дом. Лично я всячески стараюсь избегать таких вещей. Суеверный я немного.
   - Хорошо, а вы могли бы мне назвать имя профессора, который преподавал у вас?
   Богдан записал в блокнот инициалы, положил фотографии в сумку и поспешил к машине. Поднявшись наверх, сидящая компания пополнилась двумя крепкими бритоголовыми парнями.
   - А это у нас кто? - спросил один из бритоголовых.
   - Помощник следователя. И если тебе так интересно познакомиться со мной поближе, то предлагаю тебе немного прокатиться, или кишка тонка? А, здоровяк?
   - Что сказал?!
   - Тише, друган. Он же мусор! Проблем потом не оберёшься.
   - Слушай товарища, он умные вещи говорит, - сказал Богдан, стараясь сдерживать внутренний страх.
   - Ладно, валим.
   Компания быстро скрылась в темноте внутреннего дворика, откуда через мгновение послышался треск битого стекла.
  
   Жикин стоял у доски и всматривался в сделанные им записи. Доска уже приняла серьёзный вид, хотя через час половина будет безжалостно стёрта. Сейчас, Константин цеплялся за всё возможное, и даже версия Богдана с сектантами набирала обороты. Жикин на всякий случай сделал запрос по всем зарегистрированным и нелегальным сектам страны и соседей. И даже после столь кропотливой работы единственные три связи, три ниточки, объединяющие эти два убийства, были татуировки, их состоятельность и характер убийства.
   Как преступник мог попасть в квартиру Лапуновой и дом Кабанова? Как он сумел вырвать сердце? Это точно дело рук человека, ведь Иннокентьевич слышал вторую машину. Слышал, а не видел. Он стар и быть может, ему показалось, ведь шёл сильный дождь. А что если и нет никакого человека, что если...? Нет, это все глупости. Но как же тогда голос в лесу? Я же отчётливо слышал? И я видел человека. ЧЕЛОВЕКА! И он меня специально привёл к тому месту, чтобы запугать. Именно так оно и было. Убийца живой человек из плоти и крови.
   Раздался телефонный звонок, вытянувший Жикина из потока рассуждений с самим собой.
   - Слушаю.
   - Здравствуйте, а можно услышать Сереброва Богдана?
   - Его нет.
   - А с кем я разговариваю, - спросил мужчина на другом конце провода.
   - Следователь Жикин Константин Юрьевич, а вы собственно по какому вопросу интересуетесь Серебровым?
   - Вчера ночью он отправил запрос в наш отдел по всем выпущенным 'серийникам' и по всем психопатам, которые у нас на карандаше. У нас все готово.
   - Отлично! - вскрикнул Жикин.
   - Тогда принимайте факс.
   Через тридцать секунд Жикин держал листок бумаги с фамилиями всех освобождённых серийных убийц, маньяков и просто психически неуравновешенных личностей, которые под особым присмотром. Он бегло осматривал список, пока не наткнулся на одну фамилию. Константин рухнул на стул и зашёл в милицейскую базу.
   Этого не может быть!
   Он ввёл фамилию в поисковую строку и ему выдало личное дело с пометкой - 'Досрочно освобождён'
   - Этого не может быть! - взревел Жикин
   Он схватил телефон.
   Ну же, возьми трубку. Давай!
   Из динамика по-прежнему шли гудки.
   Бери трубку мать твою!
   - Слушаю, - раздался женский голос.
   - Соедините меня с Крысовым, срочно! - прокричал Жикин.
   - Одну секунду.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 11
  
   Над зданием следственного комитета раздался стрекот лопастей вертолёта МЧС. Несколько минут он висел буквально в считанных метрах над крышей, после чего устремился на юг. Богдан внимательно успел изучить 'Ми восьмой' и проводил его взглядом, пока тот не скрылся в сумерках Минска. Серебров вошёл в здание, и, не скрывая улыбки, поздоровался с дежурным. Он не маскировал радость под типичной маской милиционера, ведь он, возможно, нашёл зацепку в их с Жикиным деле. Ему хотелось так думать - их дело. Но дежурный не разделил с ним радость и лишь взволнованным голосом сказал:
   - Жикин велел передать вам, что как только появитесь - немедленно подниматься в зал заседаний.
   Богдан тотчас же перестал давить лыбу и как опаздывающий школьник на урок устремился на второй этаж. Он вспомнил, что телефон разрядился ещё несколько часов назад, и с Константином он разговаривал последний раз утром, когда вернулся из странной кофейни. Он снова почуял этот сладковато-гниющий запах. Он остановился. Богдану показалось, что кто-то стоял прямо за спиной, в метре, может, даже меньше. Он стоял так близко, что ощущалось поступающее тепло на мочке уха. Богдан обернулся, но никого не увидел. Коридор был пуст. Он сглотнул слюну, и, перейдя на бег, ринулся в зал заседаний.
   Войдя в комнату, Серебров встал в ступор. В помещении было больше десяти человек. Все столы придвинуты вплотную к стенам. В центре в несколько рядов стояли стулья, перед ними стояла доска с размещёнными на ней фотографиями. В комнате было довольно тускло - горело всего несколько светильников и настольная лампа на столе, за которым сидел Крысов и внимательно слушал выступающего у доски Жикина. Появление Богдана заставило Константина замолчать, и все присутствующие обернулись.
   - Богдан быстрее займи свободный стул. - Серебров послушно сел. - И так, по имеющейся у меня информации Подоров Нестор Тарасович, он же 'Минский Потрошитель' сейчас на свободе. Как такое могло случиться - дело второстепенное. Сейчас наша задача найти Потрошителя и обезвредить. Это опасный человек.
   - Костя, откуда такая уверенность? - спросил следователь из убойного отдела.
   - Андрей, ты не вёл это расследование пятнадцать лет назад. Ты не видел, что этот монстр оставлял после себя. Почему я сказал что, а не кого, да потому что это было просто месиво. Человеческий фарш. Господи, да он больной ублюдок. Тут любая медицина бессильна. Он сдирал кожу с живых людей. Андрей, с живых! В твоей голове вообще, такое может уложиться? - Ответа не поступило. - Лично в моей нет. Нами было доказано пятнадцать убийств, хотя я думаю, что их было больше. Ладно. Мы немного отошли от темы. В общем, Потрошитель, Нестор, чертовски умён, хоть и полоумный социопат. Сейчас я жду ответ на запрос обо всей его бывшей недвижимости, и недвижимости его родственников. Это мы проверим в первую очередь. Так как его выпустили две недели назад, могут возникнуть трудности с поиском, но я хочу, чтобы каждый участковый, каждый мать его сотрудник проверял все возможные заброшенные дома, стройки, подвалы. Мы должны прошустрить каждый уголок этого города. Мы уже привлекли кинологов с собаками, а также ждём из прокураторы разрешения на помощь спецназа.
   - Костя, к черту запрос! Они уже сидят в машине и ждут указаний, - крикнул Крысов, протирая вспотевший лоб.
   - Хорошо. Я раздал вам копии дела по Потрошителю и хочу, чтобы вы как можно быстрее с ним ознакомились. Быть может, там есть информация, которая нам необходима сейчас. Приступайте!
   По залу разлетелся шелест бумаги. Каждый сидящей в комнате открыл копию дела, и, принялся скрупулёзно изучать материалы. Жикин подошёл к Крысову, протёр покрасневшие глаза и отрицательно покивал, словно сам не верил в успех.
   - Две недели прошло. Это очень большой срок.
   Жикин рухнул на стул рядом с Крысовом.
   - Даже представить не могу, как его выпустили. У меня в голове не укладывается. Почему нас не оповестили что этот псих на свободе?!
   - Александр Матвеевич, Вы понимаете, что прошло две недели, и он может быть где угодно, а вас беспокоят бюрократические проблемы? Я вам говорю о реальной угрозе. О том, что Нестор, возможно, прямо сейчас делает из какой-нибудь девушки куклу чревовещателя, а вы переживаете из-за того, что вас не уведомили? Да, с этим мы разберёмся, как только Потрошитель будет находиться в стенах этого здания, а сейчас, я вас прошу, или помогайте, или не мешайте. Без вас тошно!
   Крысова бросило в краску. Злость буквально брала над ним контроль, но сжав кулаки, он смолчал. Александр Матвеевич пододвинул к себе папку, заготовленную Жикином, и принялся изучать материалы.
   В зале заседаний буквально чувствовалось царившее напряжение. Комната наполнилась шебуршением, поскрипыванием старой мебели, потрескиванием от ламп накаливания. В воздухе витал специфический запах. Запах пота и одежды, не первой свежести. Каждый пытался быть полезным и усердно изучал материалы по делу пятнадцатилетней давности. Они вчитывались в каждое выбитое слово печатной машинки 'Эрика'.
   Дверь в зал переговоров распахнулась, и в комнату вбежал парень в форме следственного комитета. Он подбежал к Жикину и передал ему факсимильный документ. Константин внимательно всматривался в напечатанный текст и едва заметно шевелил губами. 'Нет. Ни то. Тоже нет. Скорее всего нет. Вот!'
   - Вот оно! - прокричал Жикин. - Выдвигаемся!
  
  
  
   В первой машине сидели Крысов, Жикин и Серебров. За ними следовало ещё три легковые машины и один микроавтобус с группой захвата. Константин плюнул на все бюрократические правила, и, не дожидаясь разрешения от прокуратуры, самолично отдал приказ бойцам из отряда специального назначения следовать за ними. Они выехали на трассу, что вела в Держинск. Константин нервничал, и, теребя в руках рацию, поглядывал в окно.
   - Говорит 'красный пять'. - Раздался голос из рации. - Мы на месте.
   - Что видите, 'красный пять'?
   - Движения в секторе нет. Рядом со зданием припаркован автомобиль. Белый...Фольксваген. Скорее всего - Пассат.
   - 'Красный пять', приблизительный год автомобиля? Можете передать картинку?
   - Включаем картинку.
   Жикин положил рацию рядом с собой и вытер вспотевшие ладони о брюки.
   - Сергей, как слышно?
   - Константин Юрьевич, слышно хорошо.
   - Картинку получили?
   - Да. Это Белый Фольксваген Пассат третьей модели.
   - Сергей пробейте по базе угнанных автомобилей. Быстро!
   - Принято.
   - 'Красный пять', уйдите на безопасное расстояние. И следите за машиной. Как только заметите движение в секторе, дайте знать.
   - Принято. - Раздался голос в рации.
   Жикин положил рядом с собой рацию и приоткрыл окно. Выступившие капельки пота стекали по вискам. Волосы слегка взмокли, а изо рта запахло ацетоном. Через мгновение в машину ворвался сырой запах опавшей листы - запах леса, - который немного успокоил следователя. Он глубоко вздохнул, посмотрел на Богдана и увидел в глазах не один, а десятки вопросов.
   - Ты не слышал про Минского Потрошителя? Хотя, откуда тебе слышать.
   Богдан кивнул.
   - Первую жертву мы нашли в 1998 году. Я тогда уже возглавлял убойный отдел, и всё расследование легло на мои плечи. Снег уже растаял, и весна вовсю набирала обороты. Двое школьников обнаружили труп. Это было жуткое зрелище. Молодая, симпатичная студентка лежала на берегу Чижовского водохранилища. Ей отрезали все конечности, а затем пришили обратно. Просто взяли и пришили. - Серебров сглотнул. - Спустя месяц была ещё одна. Её нашли в дереводробильном станке. Точнее, её верхнюю часть. Конечно, обнаружили её в другом районе, да и специфика убийства немного отличалась, но я знал, что эти жертвы были связаны. И моё чутье меня не подвело.
   Жикин постучал по пластиковой обшивке двери и его буквально передёрнуло.
   - А потом была она - девушка без кожи.
   Богдан подавил рвотный рефлекс и едва слышно сказал:
   - Как без кожи?
   - Обыкновенно. Было видно, что сделал это дилетант.
   Жикин взял в руки рацию, прислушался к шипению и периодическим обрывкам сообщений. На их канале было все спокойно, что только предавало волнения. Мысли о старых жертвах Потрошителя привели Богдана в настоящий ужас. Ему казалось странным, что он никогда не слышал об этих преступлениях, ни в школе милиции, ни в новостях. Нигде. И в этот момент он понял, что это дело носило особый характер, и власти приложили максимум усилий, чтобы никто не узнал, про тот ужас, который происходил тогда. А что сейчас? Что изменилось за эти пятнадцать лет? Они так же под грифом 'секретно' расследуют это преступления.
   Серебров достал из кармана пальто мобильник и устремил взгляд на проносящиеся по обочине деревья. Аккуратно высаженные, словно живая изгородь, служащая во вьюжные зимы барьером для перемётов. Богдан понимал, что там, куда они едут, их ждёт не пикничок с чаем и плюшками, а больной психопат, чья злоба за эти пятнадцать лет лишь только усилилась. Ему хотелось позвонить близкому человеку, но так сложилось, что этого человека не было. С отцом он не разговаривал из-за его взглядов на жизнь, а мать умерла несколько лет назад от онкологии. Он сжал телефон до боли в руке и вспомнил те дни, когда она была ещё жива, когда болезнь окончательно её не подкосила, а на лице сиял румянец, а в глазах читалась жизнь. Он не мог позволить себе заплакать, но очень хотелось.
   - Мы уже подъезжаем, - раздался голос водителя. - Ещё минут десять.
   - Хорошо, - сухо ответил Жикин.
   - Константин Юрьевич, а с чего вы решили, что он будет именно там? Он же мог спрятаться где угодно, - спросил Богдан.
   - Это дом его двоюродной тётки. Она год назад умерла, и я думаю, что Нестора известили об этом. Дом числится ещё на ней, следовательно, никто из наследников до сей пор не вступил во владение, и дом по-прежнему стоит. Деревня та больше напоминает хутор, где дома расположены в пятистах метрах друг от друга, если не больше, что идёт только на руку. Плюс небольшая удалённость от города - всего тридцать километров. Ну а если честно, то я просто полагаю на интуицию и удачу.
   Богдан кивнул.
   - Прошло две недели. Он уже может быть где-нибудь в Челябинске, или на Сахалине. И все.
   - Будем надеяться Жикин, что твоя интуиция тебя не подвела. - Повернулся Крысов.
   Колона машин свернула на просёлочную дорогу, оставляя за собой глубокие отметины протекторов в грязи. Сухие ветки деревьев склонились над ними, образовывая туннель, словно уводящий их в другой мир. Шум двигателей и лай бродячих собак нарушал давнюю тишину этого леса, который поведал немало на своём веку. И буквально совсем недавно он стал очередной раз свидетелем поневоле.
   Жикин поднёс рацию ко рту и спросил:
   - 'Красный пять' как обстановка?
   - 'Красный пять'. Все по-прежнему тихо.
   - Хорошо. Останавливаемся за сто метров от дома. Разделяемся на три группы. - Жикин старался говорить медленно и разборчиво, чтобы его не мучили просьбами повторить. Он обдумывал каждое своё слово, словно это было некое заклинание, где нельзя допустить ошибку. - Группа 'один' заходит сзади. Группа 'два' идёт с запада. Группа 'три' с востока. Действуем только по команде. Никакой самодеятельности! Огонь открывать только по моей команде. Он нужен живым. Всем все понятно?
   - Да!
   - Так точно!
   - Вас поняли!
   - Отлично. Тогда выдвигаемся. - Жикин отложил рацию в сторону. - С Богом ребята.
   Чем ближе они приближались к дому родственницы Потрошителя, тем лучше ощущалась наэлектризованность в воздухе. Он был неестественно тяжёлым, из-за чего было затруднительно дышать. Богдан спрятал мобильник в карман пальто и был наготове. Он тысячи раз прокручивал в голове свою первую вылазку на задержание. Каждый раз себя морально подготавливал, но когда выдался случай, он не был в себе уверен. Все было по-другому, не так, как писалась в книжках, или как рассказывали лекторы на занятиях. Все было по-настоящему.
   Машины остановились в ста метрах от дома почившей тётки Подорова. Жикин вышел из машины первым, проверил своё табельное оружие и стал дожидаться остальных. Над головами пролетел 'Ми восьмой', пролетавший над головой Сереброва у здания следственного комитета. Богдан посмотрел вверх и проводил вертушку глазами, пока та не скрылась за макушками деревьев. Спустя несколько минут вся группа захвата была в сборе.
   Жикин поделил всех как ранее и запланировал - ребята из убойного и бойцы спецназа перемешались, - назначил главных, ещё раз проинструктировал и сделал акцент - 'СТРЕЛЯТЬ ТОЛЬКО ПО МОЕЙ КОМАНДЕ'. На удивление, Крысов все это время молчал, и спокойно давал работать следователю, хотя от этого дела зависела и его карьера. Но как бы он не относился к Жикину - а он его ненавидел всеми фибрами, - он знал, что Константин профессионал своего дела.
   - Богдан, ты остаёшься здесь, - сказал Жикин.
   - Но я думал...
   - Твою мать, ты стажер. Радуйся, что тебя вообще с собой взяли, - буркнул Константин.
  Жикин достал компьютер и не без посторонней помощи подключился к трём камерам, по одной из каждой группы. Взял в руки рацию и отдал самый волнительный приказ за этот вечер, да и за несколько последних лет.
   Выдвигаемся.
   Все шло по сценарию. Первая группа обошла дом и остановилась в ожидании приказа на штурм. Вторая команда зашла с западной стороны, третья с восточной. Каждый отчитался, что готов к началу операции. Жикин протёр вспотевшие ладони о штанину брюк, и сухим голосом сказал в микрофон рации:
   - Входим в здание.
   Он не отрывал глаз от монитора, где транслировалась вся операция. Константин ожидал худшего, и когда его люди уже выбивали двери, он потянулся в карман за таблетками для сердца. Лёгкая анемия в левой руке поначалу казалось незаметной, но теперь он едва мог сжать пальцы в кулак.
   По старому двухэтажному дому разнёсся звук упавшей двери на деревянный пол. Посыпались осколки стекла. Картинка на ноутбуке задёргалась, стала не чёткой, а после вовсе пропала. Жикин мог их только слышать. Он достал из оранжевой пластиковой баночки таблетку и сунул под язык. Резкий мятный вкус буквально ощущался в носу. Крысов ходил взад и вперёд за спиной следователя, протирая платком вспотевшую лысину.
   - Первый этаж. Гостиная. Чисто, - раздался голос из рации.
   - Первый этаж. Кухня. Все чисто.
   Из динамика рации раздалось громкое шипение и звук похожий на треск дерева.
   - Что у вас случилось? - Жикин крепко сжал рацию.
   В ответ звучало только раздражающее шипение.
   - Пер - шшш - сё чист - шшш -
   - Приём. Группа 'Один' отвечайте. Группа 'Два'! Группа 'Три'!
   Жикин буквально ревел в микрофон. Было видно, как пульсировали выступающие жилы на шее. С виска стекала капелька пота, перешла на подбородок, а после капнула на ворот рубашки, оставив мокрый след.
   Из динамиков раздался голос:
   - Это группа 'Один'. Мы проверили весь дом. Никого.
   Жикин уронил рацию, и, придерживая полы куртки, ринулся к дому Подорова. Эти сто метров казались ему целой вечностью, непреодолимой пустыней, пожирающей, мёртвой пустыней. Мягкая из-за дождя земля пружинила под ногами, изредка чавкая и выплёскивая лишнюю воду. Морозный вечерний воздух обжигал лёгкие, заставляя сжиматься гортань до размера с копеечную монету. Константин почти не дышал, а свистел лёгкими, выдыхая мятный пар. Таблетка вот-вот растворится. Вот-вот ему станет легче.
   Жикин оперся на белый Фольксваген и ощутил что-то странное. Словно кто-то или что-то стояло за ним. Дышало ему в спину. Он оглянулся. Лёгкий туман плыл над землёй как сумеречный змей, вышедший на кормёжку. Жикин покрутил головой вокруг, но никого не увидел. Отдышавшись, он выпрямился и зашёл в старенький, покосившийся дом, где должен был скрываться убийца-психопат.
   Деревянная половица жалостно скрипнула под весом следователя. Толстый слой пыли поднялся в том месте, где ступил Жикин. Он провёл по стене, по пожелтевшим обоям, покрытыми плесенью. В воздухе стоял тяжёлый запах сырости, гнили и старости, словно живые мертвецы стояли рядом, разинув пасти. Константин достал фонарик и прошёл вглубь дома. Три комнаты на первом этаже, одна на втором. В гостиной, за выдвижным стеклом стояла погнувшаяся фотокарточка. Она почти выцвела, но все равно можно было рассмотреть стоящего Нестора и обнимающего тётю на фоне этого дома. Этому снимку больше двадцати лет. Остаётся только гадать, знала она о настоящей личине своего племянника, подозревала или даже не догадывалась. Но это уже неважно. Она, давно лежит в сырой земле, а он, всё так же, как и на этом снимке разгуливает на свободе.
   Константин опустился на колено в центре комнаты и постарался внимательно осмотреться. Он заглянул под диван, секцию, стол. Все напрасно. Не было даже и намёка на то, что в этом доме кто-то появлялся последние годы. Жикин зашёл на кухню, где запах только усилился. Густая и плотная паутина цеплялась за голову и плечи. Он небрежно смахнул её рукой и двинулся дальше. Запах стал ещё сильнее. Он буквально прошибал до мозга костей, выворачивал наизнанку. Ещё немного и Жикин не сумел бы сдержать содержимое своего желудка. Константин подошёл к прикрученной к стене раковине и навёл на неё фонарик. Что-то чёрное, непонятной формы торчало в железном умывальнике. Константин прикрыл рот рукавом куртки и подошёл ближе. Обглоданные птицы горой лежали в раковине. Точнее то, что от них осталось. В самой верхней птице ещё шебуршились опарыши. Следователь только сейчас заметил разбросанные вокруг перья. Он почувствовал, как желудок сдаётся под натиском увиденного. Жикин вышел из дома на задний двор и глотнул свежего воздуха.
   Воздух казался ему таким чистым и свежим, что почувствовалось лёгкое головокружение, а ноги потеряли всю силу. Они стали ватными, желеобразными и он едва устоял. Жикин никогда не ощущал такого чистого воздуха. Ему хотелось вдыхать его как можно больше, с жадностью, словно он ополоумел, подобно Нестору. Глоток, ещё глоток, и вот земля почти ушла из-под ног, как некий звук, сперва жужжание. Затем улюлюканье. А после пробились слова. Слова майора.
   - Костя, в доме никого нет.
   Жикин не заметил, как к нему подошёл товарищ, Майор Мерков. Он снял маску и отрицательно качал головой. В глазах виднелось разочарование, но не в следователе, а в самой ситуации. Каждому из присутствующих хотелось верить в то, что Потрошитель прячется в этом забытом временем доме. Но кроме дохлых птиц, пауков и пыли в нём ничего не было.
   Как же так? Как я мог так ошибиться?
   Жикин прикусил нижнюю губу. Он думал, размышлял, где Нестор мог спрятаться ещё, но в голове наступила эфирная тишина. Он не слышал даже собственного голоса. Словно все оборвалось. Константин повернулся к дому и услышал голос Крысова, разъярённого Крысова. Его можно было понять, ведь 'отсечение голов' начнётся с него. Он одобрил операцию Жикина, он согласился на помощь с воздуха и бойцов спецназа. И Крысов потребует с Жикина, потребует вдвое больше, чем положено.
   Константин достал из кармана сигареты, заметил едва видную тропу, уходящую в заросший кустами пролесок. Он понимал, что казни не избежать, но можно немного её оттянуть. Константин сунул сигареты обратно в карман, и, двинулся по тропе в пролесок, прикрывая лицо от тонких веток, жгуче бивших по щекам.
   Метров через триста от себя он увидел большой сарай, десять на десять метров, если не больше. Высота доходила до пяти, а то и семи метров. Краска от солнца выцвела и со временем потрескалась и осыпалась, и лишь в некоторых местах остались напоминания о настоящем, первоначальном коричневом цвете. Низ сарая, почти до колена покрылся сухим мхом, где-то выступала плесень. Его словно под гипнозом манило к строению. Он подошёл ближе, чтобы хорошо рассмотреть и в этот момент эфирная тишина в голове прекратила своё вещание, оставив после себя огромный взрыв. Нутро снова подало сигнал, и он двинулся к сараю. Жикин обошёл со всех сторон и заметил в одном окне - высотой три метра от земли, - едва заметный свет. Он колыхался, словно шёл от множества свечей. Константин даже мог унюхать запах парафина исходящего от сарая. От него разило парафином как от бездомного разит дешёвым пойлом.
   Следователь достал пистолет и не торопясь, аккуратно, чтобы не создавать громких звуков подошёл к высокой двери. Она была настолько огромна, что фура могла влететь в этот сарай на скорости за сто километров в час не зацепив, не единой дощечки. Дверь была слегка приоткрыта, сантиметров на пятьдесят. Через эту щель (а на фоне этой массивной двери это действительно была щель) несло парафином так сильно, что было тяжело дышать.
   Сколько же там свечей? Будь аккуратен. Одно неправильное движение и весь сарай вспыхнет как пропитанная бензином спичка.
   Константин пошарил по карманам в поисках рации и вспомнил, как в порыве ярости швырнул её около микроавтобуса метрах в ста пятидесяти от этого места. Он трижды проклял себя за халатность, втянул живот и протиснулся в дверную щель.
   В небольшом предбаннике стояла кромешная тьма, и лишь тонкие лучики света пробивались через щели дощатой стены. Снова запах парафина ударил в нос, отчего слегка закружилась голова. Он приблизился вплотную к стене. Высохшее сено предательски захрустело под ногами. Он втянул голову. Ещё шаг и снова хруст. Константин стиснул зубы и замер. Он прислушивался, не заметил ли кто его присутствия. Было тихо. Лишь едва заметный металлический скрежет прерывал эту тишину, наполненную запахом горящего воска.
   Следователь заглянул в щель. Перед ним открылась просторная комната, где в свете тлеющих свечей он сумел разглядеть парящий в воздухе силуэт. Раздался стон. Тихий, едва заметный женский стон. Предсмертный стон. Жикин осмотрелся по сторонам и нашёл проём ведущий в комнату. Стараясь не наступать на лежавшие горстки сена, он приблизился к проёму. Оставался метр, и он мог выглянуть и оценить ситуацию. Капелька пота скатилась со лба. Он прищурил глаза, выровнял дыхание и сделал шаг вперёд.
   Комната мала чем отличалась от внешнего фасада амбара. Все такое же облезлое, обшарпанное, и поеденное плесенью. Такая же коричневая краска, когда-то красовалась на стенах этого сарая. На стену упала тень человека, буквально мгновение, но этого хватило следователю. Он крепко сжал пистолет и шагнул в проём. Чуть дальше, в нескольких шагах стояли деревянные ящики. Жикин быстро перебрался за них. В левой руке предательски раздалось лёгкое покалывание. Это было начало анемии. Времени было мало.
   Константин выглянул из-за ящиков и впал в ступор. Парящая фигура, которую он рассмотрел через щель, была подвешенная к потолку обнажённая девушка. Тело покрывала запёкшаяся кровь. В свете колыхающихся свечей это было похоже на трупные язвы. На что-то страшное и отвратительное. Девушка простонала. Едва слышно и почти безжизненно. Но она дышала, и этого было достаточно для Жикина. Он перевёл взгляд в другой угол комнаты и увидел там его. Нестора.
   Худой, почти ходячий мертвяк стоял у большого стола. Он был повернут спиной к Жикину, что давало явное преимущество для следователя, но тот не знал что делать. Его руки и ноги онемели. А яйца буквально поднялись до живота от вида Потрошителя. Ему стало стыдно за это, но сделать он ничего не мог.
   Нестор был спокоен. Возможно, он слышал посторонние звуки, но он был сильно увлечён своим делом. Он натачивал на старой точильне нож. Длиною сантиметров десять, двенадцать. Тонкий, не больше сантиметра. Такой использовали для заколки скота. Точный удар в сердце - скотина мертва, и мясо не испорчено. Плавные, даже где-то наигранные движения гипнотизировали Жикина, отчего тот забыл, где находится. Несколько минут он смотрел на Нестора, точащего своё оружие, которое предназначалось для следователя. Он отвёл взгляд в сторону и его снова окутал ужас. Константин только сейчас заметил, что все стены исписаны странными символами, похожими на татуировки у жертв.
   Жикин так увлёкся рисунками на стене, что позабыл про Нестора, и когда он посмотрел в угол, где стоял стол - Потрошителя там уже не было. Словно земля провалилась под ним, и он рухнул в чёрное небытие. Он сжал руками сухую солому порезов руки в кровь. Боли не было. Был только страх. Глаза заметались по комнате, пока он не увидел стоящего Нестора около подвешенной девушки. Он смотрел прямо на Константина. Даже дальше. Глубже. Он словно заглянул в его душу.
   - Я знал, что вы придёте, следователь.
   Константин поднялся на ноги.
   - Я не поверил ему, но он сказал, что придёте именно вы. О Господи, как же я рад этой встрече. А вы, господин следователь?
   Жикин хотел ему ответить, но не смог. Во рту пересохло, а язык распух до такой степени, что казалось, заполонил всю гортань и воздух поступал через маленькое отверстие размером с иголку.
   Нестор стоял абсолютно голый, держа в руке нож. И это пугало до чёртиков. Чокнутый, поехавший напрочь психопат с заострённым как лезвие ножом. Он обошёл девушку, приблизился к ней вплотную и вдохнул воздух через нос. Он нюхал её. Глаза были наполнены безумием, что оно буквально выплёскивалось через край. Нестор облизал сухие, потрескавшиеся губы и сказал:
   - Вы чувствуете его - страх? Конечно, чувствуете. От вас разит им за километр. Вы боитесь следователь. Боитесь!?
   Жикин сделал шаг вперёд крепко сжимая в руке пистолет.
   - А... а...а
   Нестор поднял руку, в которой держал нож и прислонил кончик к груди девушку. Блестящее в свете свечей лезвие точно целилось в сердце.
   - Скольких вы не спасли, Константин? Пять? Десять? Пятнадцать? СКОЛЬКО?
   - Не знаю. Ты мне ответь, Нестор.
   Но Нестор только рассмеялся в ответ. Он покрутил головой. На худой шее выступили жили. На вспотевшей лысине блестел свет от горящих свечей.
   - Бросьте пистолет, Константин. Или я всажу нож ей прямо в сердце!
   Жикин понимал, что это ловушка, и он убьёт её при любом раскладе, но ему нужно было время. Ему нужно было ещё несколько минут и несколько шагов, чтобы перейти в атаку.
   - Хорошо, - тихо сказал Жикин.
   - Бросьте пистолет и толкните его к выходу. Живо! Или я выпотрошу эту суку!
   Нестор надавил остриём ножа и по бледному, едва хватающемуся за жизнь телу потекла струйка крови.
   Жикин, без резких движений опустил пистолет на дощатый пол и пнул его ногой к выходу.
   - Хорошо. Теперь сделай два шага вперёд. - Следователь послушно шагнул. - А теперь смотри, как ты не сумел спасти её. Смотри!
   В обезумивших карих глазах словно вспыхнула искра ненависти. Худое, вытянутое лицо с двухнедельной седой щетиной расплылось в ухмылке. Наглой, довольной ухмылке. Нестор не колеблясь ни секунды, вонзил нож в сердце девушки. Она слегла дёрнулась и издала едва слышный вздох. По телу потёк ручей, перерастающий в поток крови. Потрошитель вынул нож из тела девушки и облизал лезвие. Он получал от этого неистовое удовольствие. Нестор предвкушал, как эта холодная сталь пробьёт грудь Жикина и он в этот раз выйдет победителем, так же как и выходил пятнадцать лет назад. Он ждал этого момента. Этого триумфа.
   Пока Нестор наслаждался только что содеянным, Жикин не теряя ни секунды кинулся на Потрошителя. Он попытался выбить нож из рук Нестора, но тот держал его крепко, буквально мёртвой хваткой. Константин схватил Нестора левой рукой и повернулся к нему спиной. В тот момент ему это показалось хорошей идей. Следователь хотел применить захват, как их учили, но Подоров сумел устоять на ногах и удержать в руке нож. Нестор обхватил следователя за шею и принялся душить. Константин боднул его головой и почувствовал, как по затылку что-то потекло, что-то тёплое. Из носа Потрошителя хлынула кровь, но он не обращал на это внимания. Железной хваткой он обвился вокруг шеи и душил подобно удаву. Жикин сопротивлялся. Он хотел расцепить левую руку, которая сдерживала нож и попытаться нанести удар локтем, но был велик риск получить ножевой удар в грудь. Нестор напрягся. Он шел на последний удушающий круг. Ничего не оставалось. Жикин отпустил руку Нестора и несколько раз ударил Подорова локтем в голову. Ему показалось, что раздался треск. Хватка ослабла, и Константин вздохнул полной грудью. Он обернулся и увидел перед собой ухмыляющегося, даже нет, смеющегося Потрошителя. Он прыгнул на Жикин и повалил того с ног. Его таз плотно сдавливал грудь следователя, колени давили на шею. В нос ударил отвратный запах давно немытой мошонки.
   Вот он, неминуемый конец.
   - Каковы ощущения, господин следователь?
   Жикин увидел, как блеснула лезвие ножа в свете свечей. Нестор занёс руку за спину. По телу раздалась резкая боль. Холодная сталь впилась в бедро. Жикин стиснул зубы от боли. Потрошитель вынул нож, и боль стала ещё сильнее. Он поднялся над Константином, как хищник вздымает над своей добычей в последний раз. Он схватил рукоять ножа двумя руками и собирался с размаха вонзить нож в грудь следователя. Жикин закрыл глаза и принялся ожидать худшего. Он не мог уже сопротивляться. Левая рука почти полностью онемела, во рту стоял сильный привкус метала. Перед глазами все поплыло.
   - Давай! Сделай это! - прокричал Жикин из последних сил.
   Раздался выстрел.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 12
  
   В комнате стоял плотным слоем сигаретный дым. Тусклая люминесцентная лампа едва справлялась освещать небольшой круг у дальней сцены, находившейся напротив зеркала Гезелла. В помещении находилось двое. Лицо главного прокурора области подсвечивалось тлеющим угольком сигареты. Зубченко даже не втягивался. Просто зажал кончик сигареты губами и щурился из-за едкого дыма. Крысов стоял спиной к зеркалу. Его лицо окрасилось в холодный синий цвет от висящей под потолком лампы. Они оба молчали и думали об одном и том же: 'Как все могло закончиться там - в сарае?'
   Зубченко посмотрел на Нестора через затемненное стекло. К удивлению Подоров вел себя спокойно. Периодически держался свободной рукой - другая была прикована наручниками к столу, - за перебинтованное плечо. Он не испытывал боли, страха или волнения. Складывалось ощущение, что каждый миллиметр кожи на лице обкололи ботулотоксином. Это внушало чувство страха прокурору. Словно это был он на месте Потрошителя, а Нестор стоял и наблюдал за ним через зеркало Гезелла, предвкушая свой триумф.
   Сигарета обожгла губы Зубченко и он кинул окурок в пластиковый стаканчик, где плескался остывший кофе. Раздалось характерное шипение. Это показалось смешным прокурору, ему захотелось еще кофе. Он посмотрел на теперь уже непригодную для питья жижу в своем пластиковом стаканчике и решил сделать себе еще одну порцию бодрящего напитка. Оттянуть еще немного времени, прежде чем ему придется остаться с Потрошителем один на один в комнате для допросов. Конечно, он мог попросить Крысова, но был велик риск. Александр Матвеевич весьма вспыльчивая личность и это могло сыграть Нестору на руку. Прокурор потянулся за еще одной сигаретой, как в комнату вошел Жикин.
   - Костя, какого хера ты тут делаешь? - вскрикнул Зубченко.
   -Тихо. Не кричи. Тут плохая шумоизоляция. - Константин осмотрел комнату. - Сэкономили на самом главном.
   Жикин, прихрамывая на правую ногу, прошел через комнату. Дошел до стула придвинутого к стене и рухнул как истомленная лошадь. Он посмотрел на своих коллег и прочел на их лицах удивление и сострадание. Но за всем этим скрывался страх. Неописуемый страх, словно паразит пожирающий их изнутри.
   - Что произошло в сарае? - тихо спросил следователь.
   - Ты не помнишь? - ответил вопросом на вопрос Крысов.
   - Смутно. Помню, как я дрался с Нестором, он повалил меня. Затем помню нарастающую боль по всему телу и ... жар. Помню, как горело все тело. А потом... очнулся в больнице.
   - Когда мы со стажером прибежали в дом тетки Подорова, тебя там уже не было. Мерков сказал, что ты ушел в лес, и я отправил за тобой Богдана. Не знаю, сколько прошло времени, пять, десять минут, у меня тоже все как в тумане. Потом раздался выстрел. Мы все ринулись на звук и увидели, как Богдан выволок Нестора на улицу. Он что-то нам кричал, но из-за громкого треска шифера мы толком ничего не слышали. Воздух наполнился невыносимым запахам парафина и паленой травы.
   - Случился пожар? - тихо, без эмоций спросил Константин.
   - Да. Через несколько минут Богдан вытянул тебя на улицу и кинулся обратно в сарай, но пламя разрасталось с такой скоростью, что паренек чуть сам не погиб.
   - А девушка?
   - Увы.
   - Хоть что-нибудь осталось?
   - Пепелище.
   Жикин ударил рукой о стену содрав кожу до крови на костяшках.
   - Богдан сказал, что когда он вбежал в сарай, Нестор почти вонзил нож тебе в грудь и он, подобрав твой пистолет, выстрелил в Подорова. Парень тебе жизнь спас.
   - Получается, у нас нет никаких улик, кроме горки пепла и обгоревшего трупа?
   - Получается так, - сказал Зубченко.
   В комнате нависла тишина. Каждый думал о своем, но все сводилось к одному. За затемненным стеклом сидел единственный подозреваемый, умалишенный социопат, который по странным обстоятельствам выбрался на свободу.
   Жикин поднялся со стула, и, показал жестом прокурору, что им пора бы уже поговорить с виновником этого 'торжества'. Они вышли в коридор. Константин взялся за холодную металлическую ручку, показавшейся приятной на тот момент. Тихой, успокаивающей. Он проглотил всплывшую боль и открыл дверь. Нестор встретил следователя довольной ухмылкой и помахал ему свободной рукой. Через плечо следователя, он заметил входящего в комнату Зубченко, и зашипел подобно змее.
   - Пусть он уйдет!
   - Он тебя смущает, Нестор?
   - Я хочу говорить только с вами, следователь.
   - Послушай сюда! - взревел Зубченко.
   - Саша, - начал Жикин, - Дай мне десять минут, потом приходи.
   Константин посмотрел на своего коллегу, друга. Тот кивнул и шепотом произнес: 'Десять минут'.
   Жикин подошел к Нестору, и крепко сжав его руку - чтобы причинить как можно больше боли, - зажал наручники на свободной руке и приковал к столу. Следователь сел напротив. Он посмотрел на торчащий из стола микрофон и аккуратно направил 'корзину' в сторону подозреваемого, после чего повернулся к зеркалу - за которым стояли Крысов и Зубченко, - и дал немую команду, что он готов. Александр Матвеевич нажал кнопку 'rec', после чего началась запись.
   - Как бедро? - спросил Нестор и слегка наклонился к Константину.
   - Терпимо. А как твое плечо?
   Нестор посмотрел на перебинтованное плечо, где выступило кровавое пятно.
   - Терпимо. - Подоров улыбнулся.
   Жикин достал из кармана куртки две фотографии и положил их на стол перед Нестором. Глаза забегали, верхняя губа затряслась. Он выглядел словно подросток, увидевший первый раз в своей жизни обнаженку. Жикин буквально чувствовал возбуждение Потрошителя.
   - Ты знаешь этих девушек?
   Нестор молчал.
   - Ты знаешь этих девушек!?
   Подоров не сводил глаз с фотографий. Жикин подождал ответа еще с десяток секунд, но, не дождавшись, спрятал фотографии в карман.
   - Покажи еще раз, я не рассмотрел!
   - Ты все прекрасно рассмотрел. А теперь отвечай, ты знаешь этих девушек?
   Потрошитель облизал сухие, потрескавшиеся губы, и, дернувшись, приблизился к Жикину, что тот слегка отступил назад.
   - Я думаю, что вы, следователь, сами знаете ответ. Он сказал мне, что наша встреча будет скорой и неизбежной. Он просил передать - 'Игра только начинается!'
   Константин дождался, пока Нестор отодвинулся обратно, и, выждав еще небольшую паузу, сказал:
   - Да. Я знаю ответ. Это ты их убил. Их всех. Я сразу вижу подчерк дилетанта, неумёхи, такого как ты. Бездаря, у которого фантазии хватило только на такое. Ты просто жалкое ничтожество.
   Жикин встал со стула и направился к двери.
   - Нет! НЕТ! Я художник. Я творец! А это... это не моя бездарность. Вы... вы жалкие ублюдки ничего не понимаете. - Его трясло крупной дрожью. Кровь прибила к щекам. Глаза выпучились как у бешеного зверька. Он дергал руками сдирая наручниками кожу на руках.
   - Хорошо. - Константин вернулся и уселся за стол. - Тогда расскажи мне, кто убил этих девушек, если не ты? - Он чувствовал, как страх поглощавший его как бесконечная тьма, рассеялся. Он ощущал прилив сил, которого не было давно. Как старый механизм пылившейся десятки лет в пыльном подвале, заработавший после встречи с масленкой.
   Нестор сглотнул.
   - Я не знаю, кто это сделал.
   - Хм-м. Хорошо. Допустим, я тебе верю. Но у меня есть еще несколько вопросов - как ты выбрался из психушки? Кто тебе сулил нашу встречу, и о какой, мать твою игре ты говорил?
   Нестор откинулся на спинку стула, на столько на сколько позволяли сделать это наручники. Он осмотрел комнату и его словно перекосило. Глаза наполнились страхом и беспомощностью. Он опустил голову, и едва слышно начал свой рассказ.
   Нестор лежал скрученным в позе зародыша укрывшись тонкой простынкой, поверх которой лежал колючий, жесткий - переживший не одну стирку и кипячение, -плед. Глаза были открыты. Он смотрел на трещину в углу своей комнаты и думал о своде. Но не о той, какой ее видят все окружающие. У него была своя свобода, к которой он стремился пятнадцать лет с момента его заточения. С первого дня, как его привезли в смирительной рубашке с позорной маской на лице, прикованного к инвалидному креслу, он думал, как выбраться из лечебницы. Но честно сказать, эта маска произвела фурор в 'психушке'. Когда еще не полностью поехавшие постояльцы видели Нестора - сопровожденного внушительным конвоем, - они визжали от страха. Были и те, кто обмочил штаны. Конвоиры старались как можно быстрее доставить заключенного в апартаменты, уготованные ему до самой смерти.
   С первого того дня, Нестор горел желанием выбраться. Это желание уничтожало его изнутри, а спустя время взялось и за настоящую, живую плоть. Пятнадцать лет мук и страданий лишь из-за простого желания выбраться.
   В комнате, ширина которой была меньше его роста, было небольшое окно, размером с книгу, и на высоте чуть выше головы. Ему приходилось изощряться, чтобы достать до этого клочка мнимой свободы. И это лишь только подначивало его, чтобы совершать все то, что он делал. А творил он страшные вещи.
   Не повезло многим, но больше всего досталось симпатичной медсестре. Она была еще совсем юна и не понимала, насколько серьезен 'Корпус пять'. В этом корпусе работали только закаленные, прожженные временем, болью и ошибками врачи и санитары. На этой смене - а была она вечерней, - выпало дежурить заместителю управляющего 'Корпусом пять', трем санитарам, двум охранником и четырем медсестрам. С кадрами тогда была настоящая проблема. И, как по велению злого рока, в тот вечер произошло ЧП. Сама мать природа подавала знаки в виде раскатистого грома и ярких, бордовых молний. Одна из таких молний угодила в трансформаторную будку и обесточила 'Корпус пять'.
   Началась паника.
   Молодой заместитель не растерялся, и прежде чем устроить обход запросил помощь из других корпусов. Несколько охранников, три санитара и три медсестры. Все они зашли в 'Корпус пять' первый раз в своей жизни. И тогда он им казался не просто пугающим, а настоящим адом, где даже пахло болью, насилием и злобой. Заместитель распорядился проверить все камеры, пока работники психбольницы запускают генератор, стоявший в темноте и одиночестве многие годы.
   Молодая, та самая симпатичная медсестра, Света, в сопровождении охранника пошла в отделение 'В', где Нестор уже придумал план побега. Камера была самой дальней, и он слышал, не видел, но слышал, как двое приближались к нему. Сердце билось с бешеной скоростью, вздымая бугорок на груди. Все тело жгло от неописуемой чесотки, отчего Подоров раздирал руки в кровь. Он испытал эрекцию за долгие годы пребывания в 'психушке' от мыслей о побеге. От предвкушения свободы и безнаказанности. Нестор улыбался от пульсации в паху.
   Света подошла к последней камере, и, отодвинув задвижку на окне, увидела бьющегося в конвульсиях Нестора. Девушка запаниковала и велела немедленно открыть дверь. Охранник растерялся. Он хотел вернуться обратно на пост и получить на это разрешения - он был таким же новичком как и она, - но девушка вела себя настырно. Она хотела помочь больному, пусть и конченому психопату.
   Охранник открыл двери. Света, забыв про все наставления заместителя, рванула к Нестору. Он лежал на животе, и девушке пришлось перевернуть его. Она сделала это с легкостью, отчего в голове закралась искра подозрения. Но было уже поздно. Тусклый свет фонарика попал на лицо Подорова и девушка увидела улыбающийся оскал и глаза наполненные бешенством.
   Света держала в руке укол с успокоительным, и когда Нестор дернулся за ним, она почти не сопротивлялась. Он выхватил шприц и кинулся на охранника. Игла вошла прямо в шею. Несколько секунд, и та дозировка, что убила бы и слона, вырубила охранника. Он взял из обмякшей руки связку ключей, схватил свету за волосы и вышел с ней в коридор.
   В 'Корпусе пять' по-прежнему не было света, и Нестор передвигался лишь на свет исходящей от молний. Он почти дошел до конца отделения 'В', где услышал голоса санитаров. Они не видели его. Нестор замер и прижался вспотевшей спиной к холодной бетонной стене. Возбуждение угасло, оставив место только слепому бешенству. Правой рукой он держал свету за горло, чтобы та не смогла вырваться, а в левой руке увесистую связку ключей. Подоров посмотрел на связку и выбрал самый длинный и с заостренными зубчиками ключ. Нестор поднес его к щеке Светы и вышел на свет фонариков к санитарам.
   Они обернулись.
   - Пошли прочь с дороги, или я превращу ее милую мордашку в фарш!
   Санитары попятились назад, но по-прежнему перекрывали выход.
   - Нестор, не делай глупостей. В корпусе полно охраны и тебя попросту застрелят.
   - Прочь! Пошли прочь! - Нестор впадал в бешенство.
   - Мы отойдем, ты только отпусти её.
   Руки Нестора затряслись, и он стал терять над собой контроль. Возбуждение вернулось обратно.
   В дверях появилось еще двое охранников.
   - Вы мне не верите, что я это сделаю? Вы мне не верите!?
   - Мы верим ...
   Санитар попытался успокоить Нестора, но было поздно. Он рассмеялся в полный голос и вонзил ключ девушке в щеку, а после дернул изо всех сил вниз. Брызнула кровь. Щека отвисла как рваная ткань на фланелевой рубашке. Девушка схватилась за щеку. Кровь заливала ей руки, белоснежный, идеально отглаженный костюм медсестры. Она едва слышно пискнула и рухнула без сознания на пол.
   Грудь Нестора вздыбилась, словно в нем надулся воздушный шарик и вот-вот лопнет. Он смотрел на растекающуюся по полу лужу крови и испытывал удовольствие, которого его лишил следователь Жикин.
   Пока Подоров пребывал в эйфории, санитары и охранники скрутили его и затащили в камеру, прицепив к кровати. Зазубрены от наручников до сей пор оставались на спинке кровати в камере отдела 'В' 'Корпуса пять'.
   После этого инцидента, Нестор провел в изоляторе два года, где он и осознал, что таким путем ему на свободу не выбраться. В его воспалившемся мозгу что-то щелкнуло, и он стал учиться подавлять злость и приступы ярости.
   Врачи считали, что он начал свой долгий путь к излечению. Ему разрешили читать книги, стали приносить газеты и самое главное его выпустили в 'загон'. Маленькая, два на два метра конструкция сплошь из металлических решеток и колючей проволоки, но там, на улице, за стенами 'Корпуса пять'. На свободе.
   Выпускали его один раз в месяц на пять минут. Затем пребывание увеличилось до десяти. Нестора стали выпускать два раза в месяц. А теперь, до этого самого момента, каждую неделю на полчаса. Он стал примером, которым гордился заведующий 'Корпуса пять'.
   Нестор лежал скрученным в позе зародыша укрывшись тонкой простынкой, поверх которой лежал колючий, жесткий - переживший не одну стирку и кипячение, -плед. Глаза были открыты. Он смотрел на трещину в углу своей комнаты и думал о 'загоне'. Еще три дня и тридцать минут на свежем воздухе. Ему было плевать на погоду, на холод или изнуряющую жару. Это была свобода.
   Нестор закрыл глаза и уже стал погружаться в первые волны беспокойного сна, как учуял резкий, гнилостный запах, словно в дальнем углу стояло ведро стухших кабачков. Он приподнялся и повернул голову.
   В том углу, откуда шел отвратный запах - сидел человек. Нестор не дрогнул, хотя внутри все сжалось. Он посмотрел на незваного гостя. В свете луны, пробивающегося через окно, человек казался призраком или галлюцинацией, отчего Нестору от этой мысли стало немного легче. Подоров не видел лица незнакомца, но чувствовал, что тот смотрел на него. Длинные рыжие волосы проглядывались из-под чудоковатой шляпы и опускались на плечи.
   - Здравствуй Нестор, - раздался голос незнакомца, тихий, сладостный, словно из глубины древней сказки.
   - Здравствуй, кто бы ты ни был.
   - Тебе и не обязательно знать, кто я. Главное знать, с какими намерениями я пришел.
   Нестор уселся на кровати и прислонился спиной к холодной стене. Но холода он не ощущал. Кровь бурлила, как несущаяся река с вершины горы.
   - И какие у тебя намерения?
   - Чистые. Искренние. Я пришел, чтобы помочь тебе.
   - Мне не нужна твоя помощь!
   Гнилостный запах усилился.
   - Да? Ты уверен? А как же свобода, о которой ты мечтаешь? Она тебе тоже не нужна?
   Нестор молчал. 'Свобода!'
   - Я знаю, что тебе хочется уйти отсюда. Я знаю, что тебе нужно, - прошипел незнакомец, словно змея.
   - У меня есть свобода, к которой я так долго шел, - тихо сказал Нестор.
   - Ты говоришь про 'загон' для скота? Та клетка!? - В комнате заметно потеплело. - Ты называешь этот выгул свободой? Я хочу дать тебе настоящую, без решеток и надзирателей свободу. Ту, которая была у тебя до сам знаешь какого момента.
   Нестор почувствовал возбуждение, которое блокировал уже столько лет.
   - И как ты собираешься дать ее мне?
   Гость улыбнулся. Нестор не видел этого, но почувствовал. Он попал на уловку незнакомца.
   - Завтра тебя выпустят, и это моя забота. Я в деталях расскажу тебе, что нужно делать, как только ты покинешь стены этого 'замечательного' заведения. Но, я попрошу тебя об одной услуге.
   - Говори.
   - Там, снаружи тебя ожидает одна встреча со старым знакомым.
   Нестор рассмеялся.
   - Ты предвидишь будущее?
   - Нет, или да. Это неважно. Я организую вам встречу, если ты будешь следовать моим инструкциям. - Гость был спокоен.
   - Хорошо. И с кем мне нужно встретиться.
   - Правильно мыслишь, Нестор. Со следователем Жикиным.
   Нестора передернуло. Вся ненависть, вся злость, которую он блокировал столько лет, готова была выплеснуться в виде полного безумия и кровопролития.
   - Я вижу, ты его не забыл и это хорошо.
   После незнакомец рассказал, что делать и как себя вести Нестору. Рассказал куда идти, и как добраться до места встречи с Жикиным. Нестор проглатывал каждое слово, и оно отпечатывалось у него в мозгу. Гость закончил, поднялся со стула и подошел к двери.
   - И, да, еще кое-что. Я хочу, чтобы перед тем, как убить его, передай ему от меня сообщение.
   - Какое сообщение?
   - Игра только начинается.
   - Но какой смысл в этом, если я убью его? - спросил Нестор.
   - Смысл есть во всем, - сказал незнакомец и исчез, словно его и не было никогда.
   Нестор не спал всю ночь, обдумывая каждое слово тайного гостя, и уже под утро, он окончательно был уверен, что все это ему просто почудилось, до того момента, пока в палату не зашел заведующий отделением и не сказал:
   - Начинается комиссия по твоему освобождению. Пойдем.
   Нестор замолчал. Он смотрел на стертые до крови руки, на стол, на микрофон, записывающий его рассказ. Он смотрел в одну точку, но взгляд растекался по всей комнате, словно душа покинула тело и заполнила всё пространство. Нестор провел языком по пересохшей гортани и поднял взгляд на следователя. Впервые за все время, за все эти годы Жикин увидел в его взгляде страх несвойственный жестокому маньяку. И Константин знал, чего тот боялся. Конечно, он не поверил во все эти сказки про рыжеволосого тайного гостя, но в них верил Нестор и он был напуган.
   - Я знаю, где я ошибся, - тихо сказал Нестор.
   - И где же?
   - Я должен был передать сообщение, прежде чем вонзить нож в грудь.
   - Это уже не важно.
   Константин поднялся со стула и подошел к зеркалу. Он обдумывал услышанное, пытался понять, где тут правда, а где выдумка. И скорее всего в его словах была доля правда. Константин представил себе ситуацию, что заведующему кто-то заплатил за освобождение Нестора, или, быть может - пригрозил. Но это было не столь важно. Ночью, заведующий 'Корпуса пять' пришел к Подорову, чтобы сообщить ему новость, а тот под воздействием препаратов увидел то, что рассказал. Жикин уже собирался выйти из комнаты допросов, как перед ним открылась дверь, и внутрь заглянул Крысов.
   - Костя, выйди на минутку.
   Жикин забрал со стола блокнот и ручку и вышел из комнаты. В коридоре стоял Зубченко и Крысов.
   - Есть информация по владельцу машины, - начал Александр Матвеевич - Павел Михайлович, пятьдесят первого года рождения. Его дом находится в семи километрах от клиники. Наряд уже наведался к нему домой. Он мертв. Нестор перерезал ему горло.
   - А что по девушке?
   - Пока ничего, - тихо сказал Зубченко.
   - А криминалисты не говорили, была ли у нее татуировка под правой лопаткой?
   Прокурор отрицательно покачал головой.
   Жикин рассказал о своей догадке касаемо освобождения Нестора и попросил Крысова, чтобы тот отправил к нему ребят. После обратился к Зубченко и попросил закончить допрос. Боль в ноге усилилась и отдавала пульсацией в голове. Константин догадывался, что владелец машины был убит еще до того как Александр Матвеевич произнес это вслух.
   Следователь поднялся на второй этаж и доковылял до своего кабинета. Открыв дверь, он увидел спящего Богдана. Тот скрутился калачиком на небольшом потертом диване. Пальто, укрывавшее его - сползло на пол. Было начало девятого, и утреннего света вполне хватал Константину. За окном гудел плотный поток из машин, доносились голоса пешеходов. Казалось бы, обычное, ничем не отличающееся утро от остальных, но все уже было другим, словно кто-то запустил механизм и все опустело. Стало серым, чужим.
   Жикин рухнул на стул и принялся массировать ногу. Тупая боль отдавала в руку и следователь запереживал, что возможно Нестор повредил нерв, или еще чего хуже - заразу. Он достал из верхнего ящика стола обезболивающее, и проглотил таблетку. Осталось только дождаться, пока она подействует. В горле все пересохло, и, потянувшись за стаканом - рука дрогнула. Стакан рухнул на пол, разбился и осколки разлетелись по всему кабинету. Жикин потянулся со стула, чтобы прибраться, как услышал голос Богдана.
   - Константин Юрьевич, не надо. Я приберусь.
   - Я тебя разбудил? Прости.
   Константин посмотрел на стажера как-то по-особому. Что-то поменялось в нем. Это не было чувство вины или благодарности за спасение. Он только сейчас осознал, что видит в нем сына, которого у него никогда не было. Все это время он отталкивал его от себя, прятавшись в своем панцире безразличия. Так он его называл. Но это был панцирь страха и одиночества. Он боялся стать ненужным. Пустотой проживающей остаток своих дней.
   - Ничего страшного. Как нога?
   - Терпимо. - Подействовала таблетка и Константина потянуло в сон.
   - Вы уже допрашивали Нестора?
   - Да. - Жикин зевнул. Он увидел на лице Богдана разочарование из-за того, что тот пропустил свой первый допрос такого преступника. - Не переживай, есть аудиозапись. Потом послушаешь.
   Серебров улыбнулся.
   - Кстати, по-нашему
   Нашему...
   - делу. Я прошелся по тату салонам и мне посоветовали обратиться к одному профессору. Лобачев Виссарион Евлампиевич. Он преподает древнюю историю и мифологию древнего Запада.
   - Молодец стажер. Обязательно сегодня наведаемся в гости к этому профессору. Ты кстати домой не хочешь сходить. Не знаю, ну переодеться, в душ сходить?
   - Подумывал.
   - Ну, так давай. Я отпускаю тебя на пару часов.
   Жикин посмотрел на диван, манящий своей мягкостью, приятной потертостью. Он почти отключился, как заметил лежащую папку на столе. Из нее аккуратно выехало несколько фотографий. Это были снимки из морга, снимки той ночи, когда умер Буковский. Жикин трясущейся рукой открыл папку и подвинул стопку фотографий к себе. Медленно, не торопясь он всматривался в каждый снимок, ощущая, как сердце сжималось под чувством сожаления к лучшему другу.
   Богдан попрощался с Жикиным, но тот этого не заметил. Он был поглощен просмотром фотографий. Константин просмотрел практически все снимки как на предпоследней он остановился. Что-то было не так. Интуиция заработала, завелась как старый проржавевший трактор, заполнив комнату вонью горелого масла и выхлопных газов. Жикин порыскал по полкам стола и достал лупу. Он преподнес ее к фотографии. Ему хотелось убедиться, что это не посттравматические галлюцинации.
  Константин посмотрел на часы - половина девятого. Он накинул куртку, и буквально прокричав - 'Этого не может быть!', - вышел из кабинета.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 13
  
  Возможно, кто-то из оперов сделал этот снимок случайно, даже не задумываясь о том, что попало в кадр. Огромный холодильник с множеством ячеек, в которых лежали покойники. Все они были плотно закрыты, за исключением одной. Холодильная ячейка под номером девятнадцать была слегка приоткрыта. Быть может, это совпадение, но это не было похоже на Буковского. На 'человека-порядок'. Прежде чем закончить смену Вадим Арсеньевич всё раскладывал по своим местам. Все полочки были закрыты, карточки поступивших лежали в алфавитном порядке, личные вещи аккуратно сложены в пакеты с зажимным замком. У него всегда была чистота и порядок. А тут открыта холодильная ячейка!
  Жикин несся сломя голову через плотный поток машин. В голове не укладывалась эта мелкая, едва заметная деталь, случайно попавшая в объектив дешевого фотоаппарата. Двигатель мотора ревел как дикий зверь. Вспотевшая ладонь вцепилась в рычаг коробки передач. Вторая рука мертвой хваткой сжимала руль. Жикин с той самой ночи не отпускал мысль, что Буковский умер не своей смертью. Что-то во всем этом казалось ему странным. И вот она ниточка. Едва заметный свет маяка в кромешной тьме необъятного океана.
  Константин вспомнил, что Борщев заострил внимание на открытой двери. Буковский всегда закрывал дверь. Это было негласным правилом. Он был не один в ту ночь. И Жикин хотел это доказать.
  Машина с визгом остановилась в переулке около морга. Константин оставил двигатель работающим на холостых оборотах и рванул к моргу. Дверь была заперта. 'Негласное правило'. Дверь всегда должна быть закрытой. Но почему в ту ночь Буковский открыл дверь? Если он собрался уходить, то почему не дождался Борщева. Что заставило его вернуться?
  Жикин надавил на звонок.
  Тишина.
  Он надавил еще раз.
  Дверь по-прежнему никто не открывал.
  Константин забарабанил в дверь и едва сдержался, чтобы не начать колотить ногами, как раздался щелчок. На пороге появился заспанный парень в помятом белом халате. Русые кудрявые волосы слегка примялись с правой стороны, на которой он, скорее всего, уснул.
  - Вы в своем уме? Чего барабаните?
  Жикин оттолкнул парня в сторону и вбежал в коридор морга. Перед глазами все поплыло. Он прижался плечом к стене и едва не рухнул, но сумел устоять на ногах.
  - Константин Юрьевич, вам плохо?
  Жикин помотал головой, и, опираясь рукой на стену, медленно дошел до 'смотровой'. Он посмотрел на левую стену, где еще несколько дней назад лежал Буковский в луже собственной крови. Перед глазами навис туман. Оттолкнувшись от стены, он рухнул на металлический стол и опрокинул поднос с хирургическими инструментами. Металлическое лязганье разнеслось по всему коридору и эхом отдалось в голове. Казалось, что из ушей пошла кровь.
  Шатаясь, он дошел до холодильного шкафа и буквально на ощупь нашел камеру под номером девятнадцать. Жикин схватился за ручку и ощутил неописуемый холод, словно сама смерть схватила его за руку. Он дернулся. Константин потянул на себя холодильную ячейку и та почти, что нехотя подалась на него. Сердце замерло в предвкушении. Он приложил еще немного усилий, и камера открылась сантиметров на пятьдесят. Этого было достаточно, чтобы увидеть что внутри.
  Она была пуста.
  - Константин Юрьевич, что случилось? Вам нужна моя помощь?
  - Кто, - Константин сглотнул, - лежал в этой камере. - Он еле держался на ногах.
  - Не знаю. Девушка какая та. Её увезли минут двадцать назад на юго-западное кладбище. - Парень явно не понимал, что происходит.
  - Где регистрационный журнал? - на выдохе спросил Жикин.
  Парень указал рукой на серую тетрадь лежащую на столе и уже было потянулся к ней, как Жикин рухнул на стол своим телом и открыл журнал. Перед глазами все плыло. Ощущалось странное жжение и сухость. Он сильно хотел пить.
  Камера девятнадцать...
  Камера девятнадцать...
  Камера девятна...
  - Вот! - вскрикнул Жикин. - Камера девятнадцать.
  Он сосредоточил взгляд, и как маленький ребенок, который только учился читать, по слогам прочел запись журнала и шепотом произнес:
  - Этого не может быть.
  Жертва не опознана.
  Суицид.
  
  
  Зубченко стукнул кулаком по столу, и боль от удара прошла до локтя, но прокурор не подал вида.
   - Нестор, я последний раз предлагаю, признайся в убийстве этих девушек. Ты понимаешь, что повторно тебя не оформят в лечебницу. Ты труп Нестор. Тебя ждет расстрел!
   - Я не убивал их!
   - Чушь! Нестор, мы взрослые люди и оба знаем, что именно ты причастен к этим убийствам. Только такой больной ублюдок способен на подобное. Только ты, Нестор. Только ты.
   - Да, я убил того мужика ради машины, но мне так велели.
   - Кто? Тот ночной рыжеволосый гость? Ты в своем уме? И куда он делся? Испарился?
   - Да. Он испарился. Я же рассказывал и вам, и Жикину! Вы идиоты мать вашу, что не хотите в это верить! Он был! Он существует и перебьет вас как собак!
   Нестор рассмеялся как полоумный. Слюна долго свисала с нижней губы, а после упала на брюки, выданные ему после задержания.
   - Ты псих! Ты, мать твою долбанутый на всю голову! Будь моя воля, я бы пристрелил тебя прямо здесь, без суда и следствия.
   Зубченко сдерживал себя из последних сил. Он благодарил Господа, что оставил пистолет у Крысова, ибо он высадил бы в Подорова всю обойму. Его смех, его раздвинутые в улыбке потрескавшиеся губы и глаза налитые безумием. Глаза. Они гипнотизировали, пугали по-настоящему. Холодные, бездушные глаза. В них читалась лишь смерть и муки. Муки тех, кому не посчастливилось заглянуть в них.
   Подоров смолк и опустил голову.
   - Я клянусь, что не убивал этих девушек. Мне было велено убить старика, подобрать эту девушку на трассе. Он сказал мне, что она будет голосовать. И он, рыжеволосый, приказал мне убить её. А после разделаться с Жикиным, - спокойно сказал Нестор.
   - Но ты не убил его. Что теперь будет с тобой?
   Зубченко впервые с момента, как он зашел в комнату для допросов увидел в глазах Нестора нечто иное. Страх. Подоров не задумывался об этом, и теперь он не на шутку струхнул.
   - Вы должны защитить меня. Он придет. Я знаю, что он придет, и... и... и он убьет меня. Да! Он убьет меня, а затем и вас! - закричал Нестор. - Если он сумел прийти ко мне тогда, ночью, то и придет сейчас. Вы должны защитить меня! Слышите?!
   Зубченко встал из-за стола, и, подойдя к двери, дважды постучал. Это был своеобразный знак, что с подозреваемым закончили и пора его выводить. Александр прислонился спиной к стене и смотрел на пускающего сопли Нестора. Он ... молился. Зубченко не мог поверить своим глазам. Нестор действительно молился. Он окончательно поехал крышей, - подумал про себя Александр. В этот момент ему захотелось кофе и сигарету. А лучше виски и не в этом месте. Где-нибудь в темном уголке бара, на мягком диване, и подальше от всего этого дерьма.
   В комнату для допросов зашли двое конвоиров. Крысов позаботился об этой процедуре и ребят укомплектовал по полной. Шлемы, бронежилеты, автоматы. Это действительно выглядело устрашающе. Один из конвоиров стал за спину Нестору и положил руку на приклад автомата, второй проверил наручники на ногах, надел наручники на руки и соединил их с цепями снизу. После отстегнул Подорова от стола и велел тому подниматься. Нестор заскулил, как напуганный щенок, но не стал сопротивляться. Он не поднимал головы, и медленно, переставляя ногами настолько, насколько позволяли сковывающие цепи, вышел из комнаты допросов в сопровождении двух конвоиров.
   Зубченко вышел вслед за ними и зашел в соседнюю комнату, где сидел Крысов. На лице читалась озадаченность, смешанная с усталостью. В руках он держал давно остывший кофе. Пиджак висел на спинке стула. Крысов молча встретил Зубченко и кивнул тому, чтобы тот присел рядом. Прокурор достал из кармана сигареты, закурил, и скомкав пачку демонстративно бросил ее в урну словно мяч в баскетбольную корзину.
   - Что думаешь, Саша? - спросил Крысов.
   - Не знаю. Все как-то странно. Я не думаю, что это он убил. Что-то не связывается.
   - Вот и я о том же. Нестор, конечно, чокнутый на всю голову, но, наверное, он говорит правду.
   - Что будем делать? Мэр ждет от меня новостей, и перед тем, как я завалюсь в бар, чтобы упиться вусмерть, мне придется явиться к нему на ковер с полным отчетом. Дело закрыто?
  
  
  
   Нестор в сопровождении конвоиров спустились в подвал, где находилась камера временного содержания. Комната в конце коридора за толстой металлической дверью с небольшим окном размером со спелое яблоко. Конвоир, что шел первым, велел Нестору остановиться и повернуться лицом к стене. Тот послушно выполнил требование. Открылась первая решетчатая дверь. Они прошли дальше. Дверь со скрипом захлопнулась и эхом разнеслась по коридору. От этого звука Нестора бросило в холодный пот. Он стал как вкопанный, ссутулился как старик и оглянулся назад, словно там кто-то был. Но в бетонном коридоре, кроме него, и конвоиров никого не было.
   Он двинулся вслед за милиционером от толчка прикладом в спину. Боль была несильной, по крайней мере, не сильнее страха, от которого Подорова буквально лихорадило. От решетчатой двери до двери в комнату временного содержания было не больше десяти метров, но в тот момент Нестору они казались вечностью. Собственное шорканье ног пульсировало у него в голове. Оставалось всего несколько метров до двери, как Подоров опять встал в ступор. Металлическая дверь, за которой скрывалась комната не больше общественного туалета на заправке, казалась ему высокой и неприступной. Он ощущал себя маленьким человечком перед этой грудой металла, из-за которой шел запах стухших кабачков. Через мгновение запах усилился. Это была отвратная вонь, режущая глотку. Он посмотрел на конвоиров, но в их глазах читалась только усталость и злость на него.
   - Шевели копытами, - рявкнул конвоир.
   - Запах! Вы его не слышите? Вы не чувствуете эту вонь?
   - Что ты несешь?
   - Он там! Я Богом клянусь! Он там! Прошу, верните меня наверх. Я еще могу многое рассказать. Пожалуйста, прошу вас. Умоляю!
   Конвоир ударил Нестора в живот, отчего тот рухнул на колени. Слюна медленно стекала с губ на пол. Нестор посмотрел на молодого бойца и расплакался.
   - Бей! Избей меня, только не веди меня в эту камеру.
   Конвоир еще раз приложился прикладом по спине и Нестор прижался грудью к холодному бетонному полу.
   - Эй ты палку-то не перегибай. Тут все-таки камеры стоят.
   - Вставай. Мое дежурство закончилось уже тридцать минут назад, и я чертовски хочу домой. Так что, тварь, поднялся с пола, и двинул в эту сраную камеру, пока я из тебя все дерьмо не выбил.
   Нестор молча поднялся с пола и подошел к двери. Он посмотрел на окошко размером с яблоко, словно в бездушный зрачок птицы. Хищника, который сперва пожирает твою плоть, а затем и душу. Он был уверен, что этот хищник, с длинными рыжими волосами сидит за этой дверью и ждет, пока его отдадут на съедение, подобно разменной монете для львов перед битвой гладиаторов.
   Тик-так... Тик-так... Тик-так...
   Конвоир вставил ключ в замочную скважину и провернул в сторону до щелка. Нестор сглотнул слюну в пересохшем горле. Дверь медленно и со скрипом подалась вперед. Первым зашел конвоир и втянул Нетсора в комнату. Тот прищурил глаза и зацепившись за угол кровати рухнул на пол.
   - Нет! Прошу, не убивай меня!
   - Да не собираюсь я тебя убивать. Встань!
   Нестор поднялся на ноги и быстро осмотрелся по сторонам. Комната была пуста за исключением их самих. Серая, обшарпанная, с осыпавшейся штукатуркой комната, в одном углу которой стояла одна двухъярусная кровать, во втором железный туалет и раковина. Сквозь небольшое окно под потолком пробивался утренний свет, в лучах которого витала плотным столбом пыль. С Нестора сняли цепь, оставив скованными руки и ноги. Конвоир толкнул Подорова в грудь и тот рухнул на кровать подняв новые клубы пыли.
   Еще некоторое время Нестор слышал удаляющиеся шаги конвоиров, скрип стальных дверей и металлическое позвякивание от связки ключей. Подоров прижался лбом к холодной двери и зажмурился, словно пытался проснуться от поглощающего кошмара. Он открыл глаза из-за раздражающего писка в ушах, который через мгновение стих, забрав с собой все звуки этого мира. Он не слышал ничего кроме собственного дыхания, раздававшегося где-то далеко и так неестественно. Он глубоко вдохнул и замер на месте. Сделал так, как учила почившая тетушка, которую он любил больше кого-либо на этой ненавистной им земле. Та тоже его любила, верила в него, наставляла и, можно сказать, обучала всему, что он сотворил. Она буквально породила Потрошителя. Нестор ощутил приятную легкость как в детстве, и уже было поверил, что все, что с ним произошло лишь иллюзия, плод разыгравшегося воображения, как за спиной раздался голос, выбивший землю из-под ног Подорова:
   - Ты разочаровал меня, Нестор.
   Нестор не спеша повернулся, и увидел своего гостя, сидящего на нижнем ярусе кровати. Падающая тень скрывала лицо 'званного' гостя, но Подоров мог рассмотреть сверкающие глаза. Он не видел, но мог поклясться, что тайный незнакомец улыбался, смотря на трясущегося маньяка.
   - Очень жаль, я думал ты тот, кто мне нужен. Тот, кого можно обучить. Вложить душу. А ты всего лишь жалкий неудачник.
   Нестор рухнул на колени перед тайным гостем.
   - Прошу, дай мне еще один шанс. Открой эту дверь и скинь с меня эти цепи, и ты увидишь, на что я способен!
   - Открой, сбрось, помоги. Я же говорю - ты жалок.
   Нестор подполз к кровати и попытался припасть к ногам незнакомца, но тот пнул его, и Нестор откатился к металлическому унитазу. По щекам полились слезы. Он снова зажмурился и всхлипывая заполз под раковину.
   - Я не хочу умирать. Прошу, пощади. Дай мне еще один шанс. - Подоров шмыргнул носом. - Я не хочу умирать. Прошу.
   Незнакомец поднялся с кровати, наклонился над Нестор и, взяв его за воротник, приподнял с грязного бетонного пола. Рыжие пряди скрывали лицо, но Нестор чувствовал, что тот не переставал улыбаться с момента появления в камере. Гость приподнял руку и Подоров заметил, как что-то блеснуло. Это был тонкий кинжал, похожий на баллок. Сверкающая серебряная рукоятка с золотыми вставками гипнотизировала Нестора. Он не мог отвести взгляд от предмета, который через мгновение прервет его жизнь.
   Гость управлял Подоровым как марионеткой. Поставил его на колени, опустил руку на голову и откинул ее назад так, что кадык едва не рвал кожу Нестора и рвался наружу. Незнакомец втянул носом воздух.
   - Прощай Нестор, - сказал рыжеволосый и провел лезвием по горлу Подорова, после чего отпустил, и тот скрутился под металлической раковиной, трясясь от страха и боли в луже собственной крови и мочи. Даже в тот момент, Нестор боялся посмотреть на незнакомца, словно тот утащил бы его во мрак, где смерть показалась бы утренним штилем.
  
  
  
   Крысов и Зубченко молча стояли недалеко от входной двери. Работники Следственного комитета, словно рабочие пчелы метались из кабинета в кабинет, держа в руках стопки скоросшивателей. Никто не замечал витающего в воздухе странного запаха, чувства, что что-то должно было произойти. Что-то страшное и необратимое. Словно само здание стонало от старости в ожидании дня неминуемой гибели. Привычный запах прокуренных стен, стойкого пота, пыли, и сырости в этот день словно усилился вдвое.
   Крысов посмотрел на главного прокурора и понял, что тот также сомневается в происходящем, и пусть уже забытое чувство следователя давно угасло, мелкие частички, оставшиеся в памяти, вселяли неуверенность, но им ничего не оставалось, как принять имеющиеся факты. Преступник сидит за решеткой и скоро будет отдан на суд.
  За их спиной раздался скрип металлической решетчатой двери, после послышались тяжелые шаги конвоиров. Это было финальной сценой совместной работы начальника Следственного комитета и главного прокурора области. Александр Матвеевич протянул руку, чтобы проститься с коллегой.
  - Ладно, поеду, доложу своему начальству, а там глядишь и на море съезжу отдохнуть, - сказал Зубченко и улыбаясь протянул руку Крысову.
  - Передавай привет, может и мне путевочка перепадет, - ответил Александр Матвеевич. Он оглянулся на конвоиров, и, получив от них сигнал - 'все в порядке', - повернулся в сторону лестницы, и уже собирался идти в кабинет, как во всем здании вырубился свет.
   - Какого черта? - недоумевал Крысов.
   - Походу электричество вырубилось. - Раздался голос дежурного.
   В коридоре стало многолюдно. Большинство покинуло кабинеты, чтобы выяснить причину сложившейся ситуации.
   - Я понимаю нахрен! Так разберитесь с этим. Быстро звони в аварийку! Отправь инженера в подвал, пусть проверит щиток - раздавал указания Александр Матвеевич, как услышал что-то похожее на крик идущий от камер временного содержания. - Твою мать, Подоров!
   Крысов, Зубченко и еще с десяток человек ринулись по коридору к решетчатой двери.
   - У кого ключи? - прокричал прокурор.
   Кто-то из бегущих отозвался и просунулся к дверям. Трясущимися руками, парень не мог попасть в замочную скважину и лишь царапал ключом металл. Крысов рявкнул на бедолагу, выхватил ключ и сам отпер дверь. Все ринулись дальше по коридору. Вторая дверь и снова послышался мужской стон, переходящий в захлебывающее рыдание. Александр Матвеевич первым добежал до камеры Нестора и первым делом заглянул в небольшое окошко размером со спелое яблоко.
   Перед глазами раскинулась бескрайная тьма лишившая его рассудка. Он словно заколдованный смотрел в пустоту и понимал, что та затягивает его. Но не телом, а сознанием. Он слышал, голоса, доносящиеся за спиной, но спустя мгновение они уже не имели смысла и стали легкими отголосками доносящимися откуда та издалека. Крысов обернулся, и его бросило в холодный пот. Он видел самого себя смотрящим в это проклятое окошко окутанного кромешной тьмой, холодом и отвратным запахом. Александр Матвеевич попытался протянуть руку, крикнуть, но ничего не получалось, он просто парил вглубь бесконечного пространства, как почувствовал боль в плече. Она становилась сильнее пока он не взревел и не рухнул на колени. Перед глазами навис туман и все кружилось как на карусели. Крысов протянул ключи, отполз на несколько метров после чего его вырвало.
   Зубченко хотел помочь Александру Матвеевичу, но понял, что лучше отпереть камеру и обойтись без предварительного заглядывания в окошко. Он сунул ключ, провернул до упора и потянул на себя дверь. Когда все зашли в изолятор временного содержания Подоров уже был мертв. Его бездыханное тело лежало под металлической раковиной в луже крови.
  
  
  
  
   Ветер колыхал ветви деревьев, срывая листву и осыпая могилы давно почивших. Какая бы погода не стояла, на кладбище она всегда отличалась, словно сама природа не посягала на покой мертвых. Потемневшие от летнего солнца и грязи искусственные цветы, как символ памяти и скорби, пестрили среди осенней серости и опавших листьев, подобно немногочисленным посетителям сидящих на поросших мхом скамейках, чье внимание привлек бегущий, тяжело дышавшей мужчина в потертой кожаной куртке.
   Жикин оставил машину у ворот, не стал дожидаться смотрителя кладбища и ринулся в поисках рабочих в надежде, что те еще не закопали тело девушки. Сперва он пробежался по восточной стороне, после ринулся на запад, где также ничего не нашел. Он бежал среди оград, постоянно спотыкаясь об торчащие корни деревьев. Он то и дело скользил по мокрой листве, отчего ноги постоянно разъезжались в разные стороны наводя на мысли о несчастном случаи, упасть и расшибить голову о торчащие прутья ограды.
   В метрах пятидесяти он разглядел двух мужчин в заношенных рабочих куртках. Они сидели под деревом, курили и о чем-то громко спорили. Жикин ускорился и попытался крикнуть, но изо рта доносилось лишь едва слышимое посвистывание. Добежав, Константин оперся на дерево и заглянул в яму, где лежал деревянный гроб. Дешёвый, не покрытый никаким лаком или краской, без фризов, рельефных узоров и позолоченных ручек. Он больше был похож на промышленный деревянный ящик, чем на посмертное пристанище.
   Константин показал удостоверение работягам и спрыгнул в могилу. Сперва ему показалось, что в коленях раздался хруст, по ногам прошлась тупая боль, но через мгновение она ушла. Он просунул пальцы в небольшую щель под крышкой гроба и потянул на себя, но все без результата. По краям поблескивали шляпки забитых гвоздей.
   - Дайте мне монтировку!
   - Мужик, ты чего? - прохрипел один из 'могильщиков'
   - Я неясно выразился? Дайте мне гребанную монтировку!
   - Где я тебе её высру? - Вклинился в разговор второй.
   - Тогда лопату сюда и быстро!
   Тот, который больше хрипел, чем говорил, передал Жикину лопату и с интересом стал наблюдать за следователем.
   Константин сунул заостренным концом в щель гроба, а второй потянул вверх. Раздался громкий треск и крышка медленно подалась, увеличивая щель. Жикин сунул лопату дальше, пока не уперся черенком и еще раз проделал то же самое. Крышка уже почти полностью освободилась от гвоздей. Константин откинул лопату, поставил ногу на гроб и схватившись руками за крышку потянул со всех сил. Руки тряслись, по пальцам расплывалось легкое покалывание, а лицо налилось кровью. Он сделал еще несколько рывков, и крышка отскочила в сторону потянув за собой следователя. Жикин рухнул прямо в открытый гроб на мертвую девушку. Руки коснулись холодного тела, отчего у следователя пробрал мондраж. Он стер выступивший пот с лица, перевернул девушку и, разорвав на спине платье, увидел то, чего боялся больше всего. Ноги подкосились и он сел на бортик деревянного гроба, посмотрел на ошарашенные лица 'могильщиков', стоявших у края могилы, достал сотовый и позвонил в 'дежурку'.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 14
  
   Константин дождался, пока Илья провёл осмотр и сделал заключение, которое следователь и так уже знал. Жикин все это время сидел у стены рядом с выходом и пристально смотрел за работой Борщева. Константин подметил, что если отбросить весь странноватый - где-то даже смешной, - вид молодого судмедэксперта, вел он себя уверенно. Подобно скульптору он не торопился, досконально изучал каждый сантиметр тела, каждую линию. Движения были легкими и непринужденными, отчего Константину казалось, что Борщев словно парил над мертвой девушкой. Жикина впечатлила работа патологоанатома, и он укорил себя за то, что постоянно относился к Илье, как к второсортному, некомпетентному специалисту.
  Борщев изучил записи Вадима Арсеньевича, подчеркнув лишь одно отличие - уже после осмотра Буковским, - у девушки вырвали язык. Именно вырвали, а не удалили хирургическим путем. На лице жертвы виднелись надрывы кожи в уголках губ, что также указывало на дилетантизм, либо садистские наклонности преступника. Илья сделал записи в карточку осматриваемой, фото новых деталей, после чего заполнил новый протокол осмотра тела.
  Стараясь не задерживать следователя, Илья сам всё распечатал, сложил в картонную папку, и, перевязав приклеенными белыми шнурками на бантик - передал Константину. Вид у Жикина был как у побитого бродяги. На кожаной куртке виднелись засохшие пятна грязи, серые брюки стали коричневыми, а на ботинках кусками засохла земля из могилы девушку. Константин сам того не замечая, все это время выковыривал грязь у себя из-под ногтей, тем самым стараясь отгонять очередной бурлящий поток мыслей, который лишь поднимал артериальное давление.
  По возвращении в отдел Константин сразу почувствовал что-то неладное. Коллеги бросали короткие взгляды на следователя и спешили скрыться за дверьми своих кабинетов. Дежурный, всегда улыбающийся молодой человек, выглядел так, словно увидел самый страшный кошмар наяву. В свете люминесцентной лампы лицо выглядело пепельно-серым, взгляд испуганного щенка, и осанка провинившегося ребенка. Весь отдел словно погрузился в самые плохие времена, которые еще не встречал на своем веку. Даже воздух казался сухим и спертым, отчего постоянно першило в горле.
  В кабинете Константина ждали Богдан и Александр Матвеевич. Стажер сидел за своим столом, пил давно остывший чай и смотрел в пустоту, обдумывая случившиеся события утром. Начальник Следственного комитета разместился на потертом диване и постоянно поглядывал на мобильный телефон, делая вид, что ждет важного звонка. На самом деле, он ждал звонка от Жикина, который уже больше часа, как был в не зоне доступа. Константин и не заметил, как в морге у него разрядился телефон. Он не знал, что все пытались до него дозвониться и сообщить о случившемся. Теперь ему предстояло узнать об этом лично.
  - Ого, - удивился Константин, - давненько вы не наведывались ко мне в гости Александр Матвеевич.
  Жикин улыбнулся коллегам, демонстративно положил полученную от Борщева папку на стол, и взглянул на доску, как его отдернул Крысов:
  - Нестор мертв.
  - Как?! В смысле мёртв? Пытался бежать?
  - Не совсем. Я даже не знаю как сказать. - Крысов протер носовым платком вспотевший лоб, сложил его аккуратно в карман пиджака, и, посмотрев на Константина, продолжил, - То, что случилось с Подоровым, не поддается никакому логическому объяснению.
   - Александр Матвеевич, всегда есть логическое объяснение.
   - Вот здесь я с тобой несогласен. - Крысов вновь потянулся за платком, но передумал, и просто протер лоб тыльной стороной ладони. - После того как ты уехал, Зубченко продолжил допрос и все шло хорошо...
   - Нестора убил Саша? - перебил Жикин.
   - Нет, и слава богу. Как бы личностно я ни относился к Зубченко, мужик он толковый. Слушай дальше. Саша закончил допрос и велел конвоирам отправить арестованного в изолятор. Все шло согласно инструкции: цепи, наручники, полная готовность бойцов, да и сам Нестор спёкся и был вне себя от страха. Его руки колотило как у алкоголика со стажем. Так вот, парни завели его в изолятор, проверили комнату...
   - Александр Матвеевич, вы им верите? - снова прервал Жикин.
   - Верю Костя. Верю как себе. В изоляторе было пусто. Я камеры видеонаблюдения просмотрел за последние десять часов, - туда никто не заходил. Подбросить ничего не могли, да и конвоиры следовали строго по инструкции. В общем, в камере все было 'стерильно' чисто. Спустя минут пять, может, десять в отделение произошла странная хрень.
   Жикин внимательно слушал Крысова.
   - Мы уже попрощались с Зубченко, как во всем здании пропал свет - Александр Матвеевич заметил вопросительный взгляд на лице Константина. - Вырубились и резервные генераторы, от которых запитаны камеры видеонаблюдения, точнее, они не включились. Я понимаю, что да, это техника, и она может давать сбой, но именно в эти пять минут и умер Нестор. Я, стоя у дежурного, услышал его завывания, после чего мы все ринулись в изолятор. Подорова нашли с перерезанным горлом под металлическим умывальником.
   - Может сам себя? - спросил Константин.
   - Нет. В изоляторе не нашли орудия убийства. К нему никто не заходил. Когда конвоиры его запирали, он был жив. По крайней мере, еще какое-то время, пока не вырубились камеры.
   Александр Матвеевич хотел еще рассказать про странное видение, про пугающее до седины волос погружение во тьму, от которой того стошнило. Его распирало изнутри от желания поделиться тем страхом, которым окутала поглощающая бездна, но когда он зашевелил губами, произнес абсолютно другое:
   - Мы даже не заметили, как появился свет. Тогда не до этого было, но Филипп сказал, что света не было не больше десяти минут. Когда все закончилось, мы прогнали еще раз аварийную систему и камеры моментально подключились к генераторам. Понимаешь?
   Жикин молча переваривал услышанное и пытался дать логическое объяснение, но выходило это с трудом.
   - Возможно, что кто-то пробрался в подсобку и вырубил генераторы, а потом включил их?
   - Возможно, - тихо ответил Крысов, - но это не объясняет, как так быстро кто-то сумел попасть в камеру Нестора, перерезать ему глотку и выйти незамеченным. Конвоиров уже допрашивает прокуратура, но не думаю, что им что-то удастся узнать.
   В кабинете снова воцарилась тишина. Стоял спертый воздух, как в маршрутке в жаркий солнечный день. Из всего присутствующего словно высосали яркие краски, наполнив предметы серостью и унынием. Крысов продолжал смахивать выступившие капли пота со лба, Богдан подошел к окну, приоткрыл форточку и позволил холодному осеннему ветру ворваться в комнату, Жикин открыл папку, достал фотографии и подошел к доске. Следователь сдвинул снимки Лапуновой и Кабановой немного в сторону и прикрепил фото неопознанной девушки, которая числилась как 'суицидница'. Константин заметил удивленные взгляды своих коллег, провел рукой по волосам, словно проверял, как сильно полысел за эти дни:
   - Подай мне, пожалуйста, фотографию из твоей папки, когда мы ее только нашли в ванной.
   Богдан не задавая лишних вопросов достал фотографию из папки и передал ее Константину.
   - После разговора с Нестором я вернулся сюда. Одна мысль мне не давала покоя, и никак не выходила из головы. - Константин увидел взгляд Александра Матвеевича и понял, что тот сообразил, к чему ведет следователь. - Кое-что я заметил на одной из фотографий, сделанных в морге после смерти Буковского, что заставило меня сперва съездить в морг, затем на кладбище, побывать в свежевырытой могиле, вскрыть гроб и обнаружить это, - сказал Жикин и прикрепил на доску фотографию с татуировкой.
   Схожесть изображений со снимков не вызывала сомнений - все они были сделаны одним человеком и имели что-то общее между собой. Константин прикрепил еще одну фотографию, переданную Богданом, и указал на уголки губ.
   - Видите разницу? Этот снимок из квартиры, где ее нашли, - Жикин указал на переданный Богданом снимок. - А этот сделал Борщев сегодня.
   - Ей вырвали язык? - спросил Богдан.
   - Бинго, стажер. 'Суицидница' наша первая жертва. А теперь подай мне из шкафа папку с делом '1209-147.1'.
   Крысов встал с дивана и подошел к доске.
   Константин взял у Богдана папку, и, покопавшись какое-то время, достал четыре фотографии и прикрепил их в последовательности смерти.
   - 'Ритуальные убийства', - произнес Крысов.
   - Бинго, начальник, - не без улыбки сказал Жикин. - Когда я узнал, какого органа не хватает у первой жертвы, я попытался найти какую-нибудь связь. Так вот пока я наблюдал за работой Борщева, хочу отметить, что парень далеко пойдет, я вдруг вспомнил про это дело. Точнее, про его тонкости.
   - У всех этих жертв вырезали органы. Но Костя здесь есть одно но - вырезали все органы у одного человека, а не по одному у каждого, - сказал Крысов.
   - Да, на это я тоже обратил внимание. И пусть и косвенно, но я все же решил провести параллель. И если две первые жертвы нам неинтересны, то оставшиеся стоит проработать.
   - Месть? - спросил Богдан.
   - И снова правильно. Месть. А что если наши девушки и были 'ритуальными убийцами', а это просто банальная месть?
   - Я понял ход твоих мыслей, а что если... - Александр Матвеевич задумался.
   - А что если я ошибаюсь? Я и это обдумал. Если вернуться к теме ритуальных убийств, то во многих поверьях есть разные последовательности обрядов. И, быть может, это и есть наша пятая жертва, только теперь это, можно сказать, выход на новый уровень в сфере жертвоприношения. И если исходить из этого варианта, то нас ждут еще два трупа.
   Крысов вернулся к дивану и рухнул в его объятья.
   - Если говорить о жертвоприношении и о различных ритуалов - начал Богдан, - то, когда я проверял тату салоны, и по иронии судьбы или злому року, именно в последнем мне подсказали пообщаться с профессором из университета, который хорошо разбирается в древних символах, рунах, мифологии и язычестве - Он достал из сумки блокнот и зачитал имя профессора. - Лобачев Виссарион Евлампиевич. А также забыл сказать, но я без вашего спроса обратился к своим друзьям волонтерам, занимающимся поиском пропавших людей, чтобы те разместили фотографию, как уже выяснилось первой жертвы. Мало ли кто опознает.
   - Правильно поступил - сказал Константин и продолжил, - тогда поступим следующим путем: Богдан, проверишь родственников погибших по делу '1209-147.1' и кто мог желать мести. Александр Матвеевич, мне нужна хоть какая информация по дочери Кабанова и еще нужна ваша помощь в расследовании об освобождении Нестора - Крысов положительно кивнул, - а я домой, приму душ и наведаюсь в гости к Виссариону Евлампиевичу.
  
  
   В небольшом кабинете, примерно два на три метра, служившим своеобразной приемной для профессора пахло горьким миндалем, свежесваренным кофе и стойким ароматов духов двух молодых студенток, возможно, аспиранток, сосредоточенных на сортировке листовок с грядущими мероприятиями. В воздухе еще витал запах, который Константин чуял уже не раз - запах смерти. Это казалось ему странным, ведь ничего и не намекало на это: ни старые, выцветшие шкафы со стопками папок и потертых книг, ни маленький зимний сад, состоявший из фикуса, сансевьеры и финиковой пальмы, ни пыльные занавески времен распада СССР, ни висевшие на стенах пожелтевшие фотографии, напоминавшие о былой молодости всех, кто проходил через стены этого университета. Но тяжелый запах старухи с косой буквально кричал о надвигающемся пришествии.
   Константин поправил полы пальто, подаренное женой незадолго до её кончины. Он принял душ, побрился, впервые за долгое время плотно позавтракал - хотя по времени это можно смело относить к обеду, - надел чистые брюки с рубашкой, пусть и с залежалым благоуханием шкафа, мешковатую кофту с вырезом, и достал из закромов тёмно-серое пальто. Перед уходом он посмотрелся в зеркало и отметил, что давно не чувствовал себя так хорошо хотя нога еще отдавала пульсирующей болью, а сердце всё чаще напоминало о себе - эмоционально Константин чувствовал себя превосходно.
   В дверях появился невысокий седовласый человек и подозрительно посмотрел на Константина через толстые линзы очков. Аспирантки отвлеклись от своей работы и улыбнувшись пожилому человеку быстро, почти хором затараторили:
   - Виссарион Евлампиевич, этот человек из милиции, ждет вас.
   - Из Следственного комитета. Следователь Жикин Константин Юрьевич.
   Виссарион Евлампиевич внимательно рассмотрел раскрытое удостоверение следователя, после чего открыл дверь в кабинет и пригласил Жикина пройти следом. Профессор, в силу своего возраста передвигался медленно, неспешно, слегка неуверенно, постоянно придерживаясь за попадавшуюся на пути мебель, словно не доверял собственным ногам. Он выдвинул засаленное кресло на колесиках, подошел к нему, и едва слышно простонав из-за больных суставов, присел на стул.
   - Что привело вас ко мне, Константин Юрьевич?
   - Мне нужна консультация специалиста вашего уровня, - ответил Жикин.
   Лесть была приятна пожилому профессору, и на морщинистом лице засияла улыбка, обнажив кривые и пожелтевшие зубы. Лобачев поправил трясущейся рукой волосы спавшие на лоб, и, облокотившись на стол, обратился к следователю:
   - Я вас внимательно слушаю.
   Константин достал из сумки фотографии с изображением татуировок жертв и разложил их на столе перед профессором. Он снова вспомнил про отвратный запах наступающей смерти. В кабинете он был настолько стойким, что, казалось, поглотил в себя все остальные запахи. Даже исходящее амбре от одеколона следователя буквально растворилось в кабинете профессора, отчего Жикину стало немного не по себе.
   - Меня интересует обозначение этих рисунков или древних символов.
   Виссарион Евлампиевич понимающе кивнул и медленно стал изучать снимки через толстые линзы очков.
   - А можно задать вам вопрос? - тихо спросил профессор.
   - Я догадываюсь, какой именно - но нет, рассказать я вам не могу. Тайна следствия.
   Лобачев понимающе кивнул.
   - Не могу сказать с уверенностью, но эти, как вы их назвали рисунки, относятся к временам язычников. И это не совсем то, что мы привыкли понимать в привычном нам язычестве. Ещё будучи молодым преподавателем, я ездил в командировку на Дальний Восток, где впервые и узнал об этом мифе - профессор отпрял от стола и откинулся на спинку кресла. - Информации об этом, можно сказать, почти нет, и я уже смутно помню, но кое-что осталось в моей памяти. Так вот, эти рисунки относятся к поклонению не божеству, а злому духу.
   - Это как? - поинтересовался Жикин.
   - Сложно сказать, но были поселения, где верили, что Богам было плевать на них, и тогда они принялись молиться духам, преподносить жертвы, совершать обряды. Опять же информации почти нет, какие обряды проводились, какие жертвы приносились, да и особых подтверждений всему этому очень мало, за исключением вот этих двух изображений.
   Лобачев указал на две фотографии, показанных следователем.
   - А есть ли вероятность, что сейчас появилось больше информации касаемо этого мифа?
   - Возможно. Поймите, еще будучи юнцом мне показалась вся эта история байкой, и лишь увиденные жертвенные камни с нарисованными символами, как на фотографиях, меня заставили поверить в это. Конечно, есть вероятность, что кто-то продвинулся в исследовании Буджу...
   - Буджу?
   - Ах да. Простите, возраст. - Профессор улыбнулся и легонько постучал себя по голове. - Злого духа называли Буджу, и верили, что если ему принести жертву, то он отплатит богатством, или вообще - исполнит любое желание.
   - Что-то похожее на джина? - Константин записывал в блокнот слова профессора.
   - Да, только лишь желания исполнялись ценой чьей-то жизни. Буджу относится к злым духам, так как в некоторых летописях, он воровал детей, потрошил и ел людей, изощрялся разными способами. Навлекал на людей беду, появлялся в самые тяжелые минуты их жизни и обещал помочь за небольшую плату.
   - Какую плату?
   - Жизнь, - задумчиво произнес Лобачев.
   Константин посмотрел на задумчивого профессора, который непроизвольно теребил манжет поношенного шерстяного пиджака. Маленький кабинет Лобачева умещал скромных размеров письменный стол, несколько шкафов забитых книгами, и старый тяжеленный сейф, сделанный еще в послевоенное время и выкрашенный голубой краской. На стенах висели под плотным слоем пыли грамоты и благодарственные письма, потрескавшаяся и пожелтевшая от солнечных лучей карта мира, датируемая одна тысяча девятьсот восемьдесят вторым годом. Все это выглядело таким же старым и тоскливым, как и сам профессор.
   - Хорошо, Виссарион Евлампиевич, а вы, когда-либо использовали эти знаки, символы в своих лекциях?
   - Да, определённо к презентациям некоторых лекций я вставлял фотографии с той поездки, но не могу сказать, когда это было. Да и лекции по мифологии и язычеству я уже давненько не читал. Мало кому это интересно. Как и я сам - после задумчивой паузы, Лобачев посмотрел на часы, и, встревожившись, обратился к следователю. - Если у вас ко мне больше нет вопросов, то я вынужден идти. Занятия, сами понимаете.
   Константин одобряюще кивнул, собрал со стола фотографии и сложил их в сумку, после протянул руку профессору. Когда Лобачев ответил тем же, и их руки соприкоснулись, Жикин почувствовал насколько были холодными ладони профессора. Они были сухими, кожа грубая и потрескавшаяся, словно он сжимал в руках использованную наждачную бумагу. Что-то странное было в этом рукопожатии, словно оно было последним.
   Жикин поспешил покинуть кабинет и выйти на улицу на свежий воздух. Он спустился по лестнице, прошел по длинному холлу с высокими потолками, полами из мраморной крошки, и стенами с монументальной живописью. На выходе он попрощался со скучающим за свежим выпуском сканвордов охранником и вышел на задний двор, где оставил машину.
   Константин остановился у клумбы, где с весны по осень наверняка расцветают и изливают сладкий аромат бархатцы, петунии, клематисы и мускари с примулами. Он глубоко вдохнул стылый воздух и попытался избавиться от ощущения холодных рук Лобачева, как заметил профессора, мчащегося к автомобильной парковке. Лобачев остановился около старенько Джипа Гранд Чероки и второпях искал ключи по карманам плаща.
   - Виссарион Евлампиевич, еще раз здравствуйте. Я думал у вас занятия?
   Слова Жикина едва не довели профессора до сердечного приступа и тот подпрыгнув на месте обернулся на голос.
   - Ой, это вы? Тут... мне позвонили и сказали срочно приехать...
   - Хорошая у вас машина. Какого она года? Девяноста второго?
   - Девяносто пятого. Старенький, как и я, но всегда меня выручает.
   - Хороший аппарат. Но зачем вам такой внедорожник, да еще и с такой резиной для бездорожья?
   - Я живу в дачном поселке круглый год, и проехать туда без проблем можно только летом, а все остальное время года, увы, сплошная грязь по колено. Я дико извиняюсь, Константин Юрьевич, но мне действительно нужно ехать.
   - Да-да, конечно, - сказал Жикин, и, отойдя в сторону, наблюдал за профессором, как тот с неописуемой легкостью забрался в машину и резво выехал с парковки.
  
  
  
   Дело '1209-147.1.' было одним из многих скелетов запрятанным в шкаф и запертым на внушительных размеров замок. Однако всегда наступает день 'Икс', когда тому или иному секрету суждено выйти из пыльных закромов на всеобщее обозрение. Пять лет назад, молодой и еще не сломленный системой Павел Трохин был назначен на расследование ужасающего убийства бомжа. Тогда Павлу показалось это дело интересным, сулящим большие перспективы и рост по карьерной лестнице, но по факту это оказалось тупиком. И спасло молодого следователя лишь хорошее расположение у Крысова и отвращение к Жикину.
   Спустя полгода Александр Матвеевич передал дело Константину, а тот в свою очередь, закинул его пылиться в шкаф. Но, через шесть месяцев в глубине леса обнаружили еще один труп. Пусть это был не бездомный, но как отметили сотрудники правоохранительных органов - личность та ещё. Саитов Денис Кондратьевич родился в деревне Чупарики, в десяти километров от Минска, и после окончания политехникума всю сознательную жизнь проработал на заводе. Время после смены коротал за бутылкой водки или дешевого вина, представлял, что если бы не жена и трое детей, которые словно шаг за шагом повторяли судьбу своих родителей, жизнь была бы другой и определенно лучше. Почти каждая попойка Саитова заканчивалась скандалом с женой или соседями, нарядом патрульных, и сутками для протрезвления.
   Еще полгода и опять тупик, опять дело '1209-147.1' отправилось в шкаф, где все считали, что там ему и место. Никто особо и не переживал, хотя и понимал, что халатность в этом расследовании была проявлена на всех его этапах, что даже начальник Крысов просто отмахивался рукой от вопросов и лишь коротко отвечал: 'Жикин, мне блядь что, нужно еще тебя учить работать?'
   И все было бы хорошо, но вот третья жертва заставила многих испытать мандраж. Александр Матвеевич сам приехал на место преступления и отчитал Жикина как нашкодившего котенка, сделавшего нужду мимо лотка, хотя ему неоднократно показывали куда нужно справлять нужду. Бездыханное тело Кирилла Семёновича, привязанное к пяти вбитым в землю столбам, нашли двое грибников. Того, что помладше, от вида выпотрошенного парня и засохшей лужи крови, вырвало в нескольких метров от находки, после чего тот уселся у массивной старой сосны и вжавшись головой в колени сидел так до самого приезда врачей.
   Как выяснилось позже, Цыринский Кирилл работал в крупной корпорации, был умным, образованным и подающим большие надежды менеджером, и новости касаемо его смерти быстро разлетелись по колонкам газет и новостных сайтов. И если бы за два прошедших года, расследование велось скрупулезней, то выявленные детали нового убийства не подвесили бы карьеру Крысова на тонкий волосок. Константин обнаружил, что у новой жертвы отсутствовал язык, а у двух прошлых убитых из-за небрежного отношения, данные факты попросту не проверялись. И что было логичным, Жикин запросил эксгумацию тел, чтобы с уверенностью сказать, что это третий труп по делу '1209-147.1'.
   Вот здесь и стало началом личностного конфликта, который еще не раз аукнулся Константину в будущем. Александр Матвеевич с ходу выдвинул версию о подражателях, мол и люди другого статуса и есть несходство в деталях. И как следствие в эксгумации следователю отказал. Подлила масло в огонь и личная просьба Жикина у Зубченко, чтобы тот надавил на начальника и пролоббировал его просьбу, что и было сделано. После осмотра прошлых жертв Буковский подтвердил теорию Константина и руководящее кресло под Александром Матвеевичем буквально затрещало.
   Крысов понимал, что велика вероятность отстранения от должности, но уходить в одиночку он не собирался и всячески терроризировал Жикина: отказывал ему в помощи, не разрешал другим следователям содействовать в расследовании, постоянно отчитывал на планерках - в буквальном смысле устраивал в его жизни ад, и тем самым демонстрировал остальным, что будет, если пойти против него.
   Однако, как и с первыми двумя жертвами, дело не продвинулось ни на йоту. Проверяли всех: сатанистов, религиозные общины, состоящих на учете у психологов, всех, кто когда-либо проявлял жестокость и давал хоть малейший намек на возможность совершения убийства такого рода. Прорабатывалась и версия торговли органами, замаскированная под ритуальные убийства, но и там был тупик.
   Спустя год обнаружили еще одну жертву. Тоже молодого парня, бизнесмена, владельца магазина автозапчастей, но к тому времени, это дело сильно затянулось, что угасло само по себе. Ни интереса у прессы, ни у высокопоставленного начальства, ни у Крысова и даже у Жикина. Все ушло само себе, словно это было дело о хищении кошелька у иногороднего студента в метро во время часа пика. Александр Матвеевич сумел урегулировать вопросы касаемо своего будущего, чем только продемонстрировал свою власть. Ослабил хватку с Жикина, чему тот был откровенно рад, ведь обтекать дерьмом на каждой планерке ему действительно надоело, но даже в таком подавленном состоянии, он решил дождаться пенсии и покинуть стены Следственного комитета с высоко поднятой головой.
   Богдан внимательно изучил расследование начатое Трохиным и похороненное своим восторгаемым куратором. Как и говорил Жикин, первые две жертвы выбыли из списка, так как родственникам Саитова было глубоко наплевать на своего усопшего папашку, а бомжа так и не опознали. У третьей жертвы - Цыринского Кирилла, - родственников не было. Единственную из близких - мать, он похоронил за три года до того, как сам стал сноской в деле о 'ритуальных убийствах'. Что касается четвертой жертвы, Хуртина Богдана, то молодая вдова с двумя детьми, продала бизнес и переехала в Москву, где вышла второй раз замуж и сменила фамилию на Кудашёву. Это был тупик, и предположение о мести умерло так же быстро, как и родилось.
   Серебров отпрянул от стола и зевнув, потянулся на стуле, чтобы размять затекшую спину. Прохрустев шеей и суставами пальцев, он ощутил, что совершенно вымотался и не прочь подремать несколько часиков, пусть и на потертом и продавленном диване, как раздался звонок телефона.
   - Слушаю.
   - Константин Юрьевич на месте? - раздался голос дежурного в трубке.
   - Нет, но я тут, - буквально отшутился Серебров.
   - Здесь пришел парень, говорит, что он знакомый девушки, которую вы пытаетесь опознать.
   Богдан вскочил со стула и ощутил, как за секунду его окатило холодным потом. Рубашка, выданная в 'учебке', прилипла к спине и противно отставала от влажной кожи
   - Пусть проходит, - тихо произнес Богдан.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 15
   Богдан с нетерпением ждал встречи с человек, чьи слова могли раскрыть завесу тайны, отчего взвинтил себя до приступа панической атаки. Он только сейчас понял всю ответственность, которую взвалил на еще не окрепшие плечи, и что от его допроса зависело будущее расследования. Конечно, он мог попросить свидетеля подождать, позвонить Жикину и узнать, когда тот вернется в отдел, но мысли путались, а нерешительность буквально парализовала стажера.
   Доносящиеся шаги из коридора эхом отдавались в голове Богдана, и тот ненароком представил себе, как он выглядел и в каком виде предстанет перед свидетелем. Он ринулся к столу и согнулся над фотографиями и протоколами допросов, читая первую строчку снова и снова, лишь бы отогнать ненужные сомнения, как услышал звук открывающейся двери. Шаги уже раздавались в кабинете. Он выпрямил спину и медленно повернулся, стараясь сделать самую серьезную и отстраненную гримасу, как перед собой увидел Константина.
   - А, это вы, - выдохнул Серебров и почувствовал, как от легкости немеют ноги.
   - Стажер, ты какой-то бледный. Не заболел ли ты часом?
   - Нет, просто устал немного. Надо выйти воздухом подышать, - сказал Богдан и попытался встать, но лишь почувствовал покалывание в ногах, словно миллион маленьких иголок разрывался изнутри.
   - Ты кого-то ждал? - спросил Жикин.
   - Что? - Богдан все еще не мог прийти в себя.
   - Ну, ты сказал, а, это вы.
   - Если честно, то да. Позвонил дежурный и сказал, что пришел человек, который опознал нашу первую жертву.
   Константин рухнул на кресло и довольно потер руки, словно предвкушал что-то хорошее и долгожданное, как раздался стук в дверь.
   - Войдите.
   Дверь открылась, и в кабинет зашел парень. Длинная черная челка скрывала лицо, от кожаной куртки при каждом движение доносился раздражающий скрипящий звук. Тяжелые ботинки 'Катерпиллер' громко стучали по выцветшему и потертому паркету. Посетитель обвел взглядом Богдана и Константина, словно оценивал с кем будет беседовать, а после уселся напротив Жикина.
   - Следователь Жикин Константин Юрьевич, - сказал Константин, а после указал рукой на стажера, - а это Серебров Богдан Игнатьевич.
   - Михаил. Кононов Михаил Андреевич.
   - Хорошо Михаил Андреевич, я так понимаю, вы касаемо неопознанной девушки?
   Тот молча кивнул.
  - Тогда я вас внимательно слушаю, - сказал Жикин и раскрыл блокнот.
   Михаил осмотрел кабинет и остановил взгляд на доске, где висели фотографии убитых, выведенные красным маркером заметки и догадки Константина и различная информация по делу, которую следователь счел для себя важной.
   - Она не единственная? - тихо спросил Михаил.
   - И да, и нет. Михаил, давайте сперва вы расскажите нам что знаете, мы с вами побеседуем, и после я постараюсь ответить на ваши вопросы.
   - Хорошо. А можно воды?
   Богдан поднялся со стула, налил в стакан с графина воды и передал Михаилу. Тот жадно опустошил стакан, вытер струйки воды, стекшие по подбородку, и вернул стакан стажеру.
   - Девушка на фотографии - это Агния Позонова.
  
  
  
   Едва справив своё совершеннолетие, Агния, отправилась в столицу за своей мечтой. Собрала свои скромные пожитки, пережила ссору с родителями, а если точнее, только с матерью, потому что отчиму было на неё наплевать, и двинула в столицу. Бывали дни, когда новый ухажер проявлял интерес к падчерице, но это только происходило в те дни, когда толстый, лысеющий водитель автобуса вливал в себя минимум бутылку водки. И то это произошло не сразу, а только после того, когда Агния вошла в переходный возраст, и стала носить лифчики, а короткие шортики не скрывали пухлые ягодицы, а наоборот - подчеркивали. В те дни в стеклянных от алкоголя глазах появлялась искра, желающая перерасти в бурное пламя, и лишь остатки еще не выветренной морали сдерживали отчима. Хотя он не раз принимал попытки прикоснуться к маленькой падчерице, садил её к себе на колени и делал вид, что слушал Агнию, рассказывавшею о том, как прошел день, хотя на самом деле он смаковал от пульсирующего чувства и накатывающего тепла в районе паха.
   Когда Агнию стали интересовать мальчики, и посиделки на коленях у отчима перестали казаться такими безобидными, Агния поняла, что конкретно хотел от неё новый папа. Тогда,девочке-подростку хотелось сбежать из дома и смыть с себя это отвратное чувство похоти и предательства. Она пыталась поговорить с матерью, но та даже слушать не хотела, а после серьезного разговора с отчимом у Агнии на щеке красовалось багряное пульсирующее пятно. Это было как предупреждение, что не стоит кому-то знать об их посиделках.
   Агния приехала в Минск, в надежде на лучшее будущее, и поступление в университет казалось ей первой, пусть и не легкой, ступенькой в жизни. Поначалу все шло хорошо, она познакомилась с Михаилом, который влюбился в неё с первого взгляда. Но в глазах Агнии, он был лишь хорошим другом, на которого можно было всегда положиться. У неё появились подруги, чьё мировоззрение казалось еще не полностью сформированной девушки, чем-то увлекательным, легким и безграничным. А их мировоззрение было простым - идти в дорогой клуб, найти мажористого мальчика, который будет поить и кормить тебя как первую леди, одаривать подарками, а тебе всего лишь надо изредка с ним спать, но делать это так, как ни сделал бы никто.
   Итак спустя годы, Агния стала профессиональной шлюхой, хотя сама себя таковой не считала. Она твердо верила, что за такое тело как у неё надо платить и не мелкими купюрами. Она сменила ракурс с молодых перспективных, на взрослых и состоятельных, у которых запросы были больше, но и отдача колоссально отличалась. Конечно, глубоко в душе, Агнии было противно от всего этого. Каждый раз, когда она становилась на колени перед очередным ухажером, в чьих глазах горела эта дикая отвратительная искра, она видела лицо своего отчима, который говорил - 'Присядь на коленки и расскажи папочке, как прошёл твой день'.
   Деваться ей было некуда, и чтобы заглушить эту боль, это отвращение к собственному существованию она пила. Но алкоголь не давал того эффекта, как было раньше, и тогда в её жизни появились наркотики, от которых всё казалось лёгким и безразличным. Пока, в какой-то момент не возник человек, обещавший рай на земле, золотые пески на испанских пляжах, ужины во Франции и вечерние прогулки по каменистым улочкам Португалии.
   Время шло, отвращение к самой себе росло в геометрической прогрессии и выкуренный вечером 'косяк' или проглоченная таблетка перед клубом уже не давала такого эффекта, а противные воспоминания от секса с новым ухажером вызывали рвоту. Плюс, как окончательный толчок к неизбежному была новость о смерти матери. Тогда на помощь пришел героин и порошок. Благо новый папочка полностью обеспечивал Агнию, а взамен просил лишь делать то, что ему хочется. Но последнее облегчение девушки вместо даренной ей свободы, загнало в безысходность. Она чувствовала, что конец истории близок и от этого чувства она отправлялась в ночной город на поиски очередной дозы.
  
  
  
   Михаил сделал паузу и посмотрел в наполненные чувством сожаления глаза следователя, попросил еще воды, и продолжил свой рассказ.
  
  
  
   Когда, казалось, что Агния вот-вот окочурится на какой-нибудь заблеванной квартире, где тусуются наркоманы, она пришла к Михаилу и впервые за всё время их знакомства поцеловала его. Она плакала, стоя на пороге квартиры, и напрочь отказывалась зайти внутрь. Рядом с ногами стояла сумка, и она объяснила это тем, что отправляется в клинику, чтобы попытаться изменить свою жизнь.
  
  
  
   Михаил снова замолчал. Взгляд устремился в пустоту, словно он что-то пытался вспомнить, предугадывая следующий вопрос следователя, но после отрицательно закивал:
   - Я не помню, говорила она, в какую именно лечебницу, или нет. Но даже если и говорила, то я уже не помню.
  
  
  
   Спустя два года в канун Рождества, Михаил прогуливался по торговому центру в поисках подарков. Он, как и многие, всегда откладывал это мероприятие на потом, потому что чертовки не любил его. Он не любил праздники, шумные компании, радость, смех и любовь, ведь та, которую он любил всегда - не обращала на него внимания, кроме тех дней, когда ей было плохо от самой себя и нужно было кому-то излить душу. Агния никогда не называла имен своих партнёров, это было личное кредо, но каждый из них делал ей больно, и Михаил был уверен - назови она хоть одного, он тотчас же ринулся бы к нему и убил без зазрения совести.
   Михаил остановился около магазина женской одежды, как за витриной, под ярким светом светодиодных ламп, он увидел Агнию, хотя и не сразу поверил этому. Длинные черные волосы, румяные щеки, белая блузка, через которую просвечивался кружевной лифчик, юбка до колен и лакированные черные туфли на высоком каблуке. Она сияла, и выглядела именно так, как всегда мечтала. Михаил осторожно зашел в магазин и стал около рамок от мелких воришек, в надежде, что та обернется и заметит старого друга. Так оно и произошло.
   Спустя десять минут они сидели в кафе и молча, смотря друг другу в глаза - пили кофе. В тот момент Михаил поверил в чудо, что это тот самый момент, который он ждал столько лет, но после долгой паузы Агния окончательно разбила тот треснутый сосуд, где теплились остатки надежды.
   Она вскользь рассказала о своих успехах в бизнесе, о том, что завязала с наркотиками и с прошлой жизнью. Агния была неразговорчивой, словно прокручивала в голове уже назревавший диалог. Не торопясь пила кофе, поглядывала то на часы, то на мобильник, и каждый раз, когда встречалась взглядом с Михаилом - поспешно отводила глаза в сторону. Ей было стыдно за то, что она собиралась сказать, но она считала, что так будет лучше, ведь лучший друг напоминал ей о временах, которые она старалась забыть. Временах, когда она после очередной дозы ехала загород, танцевала перед пьяными мужчинами, которых можно было только сравнить с похотливыми животными, и отдавалась им полностью. Слезы, ненависть к себе, попытки смыть следы позора горячем душем и очередной дозой.
   Она взяла Михаила за руку и попросила прощения, сказав, что так будет лучше для их обоих, после чего рассчиталась за кофе и ушла из кафе и из жизни того, кто всегда любил её.
  
  
  
   Прошло какое-то время, прежде чем все заметили, что Михаил давно уже молчит, Константин отложил ручку в сторону и смотрел в пустоту комнаты, а Богдан стоял у открытого окна и размышлял о чем-то своём. Услышанное от человека, который должен был пролить свет в расследовании, словно заставило всех окунуться в мысли и задуматься о жизни.
   - Можно я закурю? - спросил Михаил.
   - Да, конечно, - ответил Константин и достал из полки стола давно пылившуюся пепельницу.
   Михаил закурил, и, стряхнув пепел, посмотрел на следователя:
   - Она покончила с собой?
   - Да. Но я думаю, её что-то подтолкнуло к этому. Как думаете, она могла взяться за старое?
   - Без понятия.
   - Дело в том, что в квартире, где её обнаружили, нашли кокаин.
   Михаил слегка улыбнулся.
   - Она всегда раньше уходя в туалет говорила 'Припудрить носик'. А эти две девушки, как они связаны?
   - Пока только косвенно. Михаил, после той встречи в кафе, вы больше никогда не видели Агнию?
   - До сегодняшнего утра, когда пролистывал ленту новостей - да. Это была наша последняя встреча.
   Константин закрыл блокнот, достал из папки небольшого размера листик и вписал туда инициалы свидетеля, после указал время и отметил, по какому поводу тот находился в Следственном комитете. Передал листок Михаилу, и велел тому показать его дежурному, после чего протянул руку и поблагодарил за помощь следствию.
   - А я могу её забрать? - сказал Михаил стоя в дверях.
   - Да, можете. Но только не сейчас. Я передам ваши контакты, и с вами свяжутся.
   Михаил кивнул, в знак благодарности и вышел из кабинета, где встретился со взбудораженным Крысовым.
   - Кто это был? - спросил Александр Матвеевич, когда закрывал за собой дверь.
   - Друг Агнии, - сказал Константин.
   - Хорошо. Кто такая Агния?
   Жикин поднялся со стула, и, подойдя к доске, стер знак вопроса под фотографией первой жертвы и написал - Агния. После Константин вкратце пересказал историю Михаила и устало рухнул в рабочее кресло.
   - То, что у нас все три жертвы опознаны, это меня радует. Но пока всё равно вопросов хоть отбавляй. Кстати, Костя, я чего пришел - Крысов выдержал паузу, словно обдумывал, как преподнести информацию, - звонил один человечек из министерства и сказал, что Кабанов дергает за ниточки, чтобы тебя сняли с дела. Так что времени у тебя мало. - Крысов подошел к двери, обернулся и тихо сказал, - Костя, я постараюсь придержать их, так что действуй быстрее. И да, дочь мэра тоже была наркоманкой.
  
  
  
  
  Глава 16
  
   Жикин и Серебров стояли у выхода из подземного перехода. Константин смотрел на серое монолитное здание, видневшееся через капли дождя, а Богдан, съежившись, тер руки в попытках согреться. Температура за день упала почти на десять градусов, и такой резкий перепад сильно ощущали колени следователя. Стоя в луже и пристально смотря в окно на четвертом этаже, Константин постоянно пытался выпрямить ноги до хруста в коленных чашечках.
   Богдан несколько раз спрашивал у своего куратора, куда они сорвались, как только Крысов покинул кабинет и что он искал в 'милицейской базе' перед выходом, но не получив ответа кинул эту затею и просто шел вслед за Константином. Казалось, что они простояли в этом переходе вечность и местные цыганки-торговки уже успели ретироваться. Так их напугала эта странная парочка. Люди не замечали Жикина и Сереброва, а лишь спешили по своим делам.
   Константин посмотрел на Богдана, словно оценивал паренька, готов ли тот к его плану. Серебров это заметил и почувствовал, как по телу прошла дрожь, будто он уже понимал, что Жикин затеял неладное.
   - Справишься? - тихо спросил Константин.
   - С чем?
   - Это был риторический вопрос. Свет горит уже десять минут, так что пойдем.
   Константин поправил ворот кожаной куртки и пошел вверх по лестнице под проливной дождь. Они пробежались по мокрому асфальту, по ручьям которого плыли опавшие листья, и спрятались под металлическим козырьком у массивной деревянной двери. Богдан поднял глаза и увидел перед собой черную табличку, на которой золотыми буквами было написано - 'Главное управление прокуратуры Минской области'. Он посмотрел на дверь из массива дуба выкрашенную желтым лаком с позолоченными ручками. Почему то Богдан почувствовал, что от плана Константина веет неприятностями, и он пока не решил для себя готов ли он на этот шаг.
   - Пойдем, - сказал Жикин и потянул массивную дверь на себя.
   В фойе стоял приторный запах штукатурки, словно еще только утром здесь закончили ремонт. Приглушенный свет отражался от начищенной до блеска плитки, но все равно помещение находилось в полумраке. Богдан слышал, как скрипели мокрые подошвы и эхом разлетались по всему первому этажу. От этого ему стало не по себе, словно он маленький проказник, который только что набедокурил.
   Гостей встретил парень не старше Сереброва, одетый в выглаженную милицейскую форму. Поздоровался. Жикин достал удостоверение, и велел сделать стажеру то же самое. Новичок показал удостоверение. Дежурный на входе молча кивнул и указал на рамку металлоискателя. Первым прошел Жикин, после Серебров. Процедура почти была завершена. Парень в милицейской форме переписал номера удостоверений и поинтересовался к кому пришли посетители?
   - К Зубченко.
   Богдан раскрыл рот от удивления, но вовремя исправился, так как поймал на себе подозрительный взгляд дежурного. Он быстро расписался в журнале, и, стараясь заглушить внутренним напуганным голосом скрип мокрых подошв, последовал за Жикиным.
   - В общем. Я тебе провожу экскурсию, рассказываю, как здесь все устроено и знакомлю с разными людьми, которые тебе пригодятся по долгу службы. Притворись, что тебе всё это интересно. И пока никаких вопросов, - сказал Жикин и остановился между третьим и четвертым этажом, чтобы перевести дыхание.
   Серебров кивнул.
   Константин первым подошел к двери, постучал и толкнул её от себя.
   - Костя? - не скрывал удивления Зубченко.
   - Ага. Вот решил перед уходом провести экскурсию новичку. Как говорится, познакомить его с нужными людьми, - сказал Константин и подмигнул Александру.
   Зубченко рассмеялся и указал на кожаные кресла. Жикин быстро плюхнулся на рыжую кожу, что та издала звук схожий с метеоризмом. Богдан попытался умоститься в кресле, однако, из-за скользкой поверхности стажер постоянно съезжал и сумел усесться только боком, упершись коленом в подлокотник.
   - Так говоришь, показываешь стажеру 'достопримечательности'? - спросил Зубченко.
   - Что-то вроде этого, - ухмыльнулся Жикин.
   Кабинет главного прокурора области выглядел чересчур вычурно. Рядом с гостями стоял резной журнальный столик, который как нельзя лучше вписывался в интерьер комнаты. Красный ковер, с легкими оттенками оранжевого - привезенный дипломатическими друзьями мэра из Ирана и передаренный Зубченко, - покрытая красным лаком секция ручной работы, качественно сделанные репродукции картин великих художников, которые едва ли бы сумел различить нездешний обыватель. Александр потянул на себя шуфлядку стола и вопросительно посмотрел на Константина.
  - Я на метро, - расплылся в улыбке следователь.
  Зубченко достал из закромов бутылку виски и три стакана, повесил пиджак на спинку кресла и подошел к гостям. Стаканы он поставил на журнальный столик, потянул пробку бутылки и та с хлопком открылась. Комнату наполнил сладкий аромат дорого напитка, который словно родился в этом кабинете и соответствовал его статусу.
  Главный прокурор наполнил стаканы и произнес тост:
   - За подрастающее поколение. Надеюсь, малец, ты будешь таким же хорошим следователем, как и твой куратор.
   Все трое выпили хотя Жикин лишь слегка пригубил солодовый напиток, но этого было достаточно, чтобы насладиться этим богатым вкусом. Богдан по-прежнему чувствовал себя неуютно, словно овца, окруженная волками. В горле все пересохло и он махнул стакан залпом, ощутив сильное жжение, словно проглотил раскаленное стекло, сменившееся растекающимся теплом. В голове загудело, а тело наполнилось легкостью.
   - Так, а ты что, уже на пенсию уходишь? А как же дело? - спросил Зубченко и наполнил стаканы.
   - Да. Кабанов пытается снять меня с дела, а соответственно и с работы.
   - Так давай я поспособствую. Поговорю с кем надо.
   - Нет-нет. Спасибо Саша, но я уже принял решение. Пора уходить на заслуженный отдых.
   - Ну, тогда за пенсию, Костя! - сказал Зубченко, и встал перед гостями, держа в руках стакан.
   Богдан тут же подорвался, а Константин слегка помедлил, словно что-то обдумывал и не торопясь поднялся с кресла. Все троя подняли стаканы вверх, и громко стукнулись австрийским стеклом. Однако стакан Жикина выскользнул из рук и опрокинулся на рубашку Зубченко, оставив огромное пятно на животе.
   - Твою мать! - взревел Александр.
   - Прости! Прости! Руки уже не те. Давай я все вытру.
   - Не надо, Костя. Сидите, а я пойду в туалет и замою пятно.
  Все это время Богдан стоял с застывшей гримасой удивления и подавлял приступ смеха. Александр размахивая руками, двинул к выходу, а Константин рухнул обратно в кресло. Комната буквально наполнилась тишиной, и лишь удар закрывающейся массивной двери эхом разнесся по кабинету.
  Жикин подорвался с кресла и подбежал к компьютеру Зубченко. Слегка замешкавшись, он обернулся и сунул руку во внутренний карман пиджака главного прокурора и вытащил удостоверение.
  - Стань около дверей! - рявкнул Жикин.
  - Что? Зачем? - недоумевал Серебров.
  - Делай что говорят! Скажешь, если услышишь шаги. - Богдан поднялся с кресла, подошел к дверям и замер, вслушиваясь в тишину коридора.
  Константин открыл внутреннюю базу, которая мала чем отличалась от той, которой пользовались в Следственном комитете, но компьютер Зубченко открывал массу возможностей. Константин быстро вбил адрес, где нашли первую жертву, и программа выдала файл, где было указано, что жилье числится за организацией. Жикин навел курсор на 'организация' и дважды кликнул мышью. На экране появилось окошко, требующее ввести серийный номер удостоверения. Жикин переписал цифры и нажал ввод. На экране появился еще один файл, где появилось название организации 'Центурион-Плюс'.
  - Вроде кто-то идет! - запаниковал Богдан.
   Следователь проделал всё то же самое, но теперь его интересовали учредители. В новом файле значилась фамилия некого Шуника Виталия Олеговича и еще одной организации 'Кентавр'. Следующий файл дал результат, который и искал Константин.
  - Я слышу его, - вскрикнул Богдан и посмотрел в дверную щель. - Он уже подходит!
  Богдан ринулся к креслу и едва не сбил журнальный столик.
  Жикин наспех переписал информацию с монитора, закрыл все файлы, сунул удостоверение обратно во внутренний карман пиджака и двинулся к креслу, как открылась дверь в кабинет.
  - А ты чего вскочил? - поинтересовался Зубченко.
  - Позвонил Крысов и велел явиться в отдел, вот решил налить на посошок.
  - А это правильно. Только теперь стакан держи покрепче, - сказал Александр и засмеялся в голос.
  Жикин наполнил стаканы, произнес речь, о том, что он горд, что ему довелось работать с таким главным прокурорам, и залпом опустошил стакан. Константин и Богдан попрощались и быстро покинули монолитное здание прокуратуры. Они спустились в подземный переход, и лишь спустя метров десять следователь остановился и прислонился к холодной стене.
  - Что это черт побери было? - взревел Богдан.
  Жикин отдышался и сказал:
  - Квартира, где нашли Агнию, принадлежит фирме, где учредили, - Константин глянул в блокнот - Шуник Виталий Олегович и еще одна фирма, где, в свою очередь, владелец - Кабанова Анастасия Марковна. Жена мэра.
  У Богдана буквально ушла земля из-под ног, но он сумел устоять ухватившись за выступ в стене.
  - И что теперь? - тихо спросил Богдан.
  - А теперь мы едем к Кабановой, - сказал Жикин, и, поправив куртку, пошел в сторону метро.
  
  
  
  Константин наблюдал, как капли дождя моросят по крышам припаркованных машин. Он полностью погрузился в собственные мысли, не обращая внимания на своего стажера, который прятался от непогоды под козырьком подъезда, на раскаты молнии в небе, на гром, от которого тряслось стекло в оконных рамах. Константин размышлял о грядущем разговоре и его последствиях. Готов ли я зайти так далеко? Хватит ли у меня духу? Он понимал, что зайдя в квартиру Кабанова, его ждет всего два варианта развития событий. Либо он выйдет победителем, либо... какая к черту разница, я уже на пенсии!
  
  
  
  Двери открыла жена мэра и вопросительно посмотрела на незваных гостей. По её виду несложно было догадаться, что женщина недавно пережила утрату и едва сдерживает себя, чтобы не упасть в пасть безумия. Визит Жикина и Сереброва зажег в глазах едва заметный огонек жизни, но, после того, как Анастасия Кабанова узнала, кем являются гости, этот огонёк потух и кажется на долго. Она пригласила гостей в квартиру и попросила следовать за ней.
  По просторной гостиной эхом отдавалось потрескивание от электрического камина, создавая мнимый уют и тепло. Анастасия Кабанова села в кожаное кресло, стоявшее у зашторенного плотными занавесками окна. Жена мэра молча, уткнувшись в пространство, пила бурбон с двумя кубиками льда. Бутылка шотландского бурбона стояла рядом с коричневым креслом, который как нельзя лучше вписывался в интерьер муниципальной квартиры.
  Квартира выглядела дорого и мебелизирована соответствующе. Каждый метр буквально кричал от возмущения и восторга, что такое богатое убранство применялось с весьма сомнительными целями. Кабанов частенько задерживался здесь допоздна, мотивируя это важными встречами и поздними совещаниями, которые были частично правдой. Только вот гостьи с этих мероприятий вместо того, чтобы бежать домой к мужьям и детям с огромным наслаждением обвивали ноги вокруг талии Феликса Захаровича. Молодых девочек он старался возить в своё специально отведенное для этого место, словно не смешивал работу с личным удовольствием. Ведь и вправду, не каждая состоятельная женщина согласилась бы на столь специфические вкусы мэра. Да и цель мероприятий в выданной властью квартирой носила слегка иной характер, ведь он менялся ролями, и сам становился прислужным мальчиком.
  Анастасия поправила прядь волос, словно та мешали ей думать, но длинна стрижки при всём её желании никак не смогла бы даже и отвлечь. Короткие, аккуратно уложенные светлые волосы, не давали и намека на то, что женщина уже сутки не выходила на улицу и лишь изредка отрывалась от стакана, когда волна боли и сожаления накрывала её, унося в тревожные сны.
  Дочь Юля, покинула стены их загородного дома, как только получила аттестат. Отец снял ей квартиру в городе и оплатил все пять лет обучения в университете. Всё что требовалось от избалованной девушки - посещать хоть изредка лекции. Мать Юли, так и не смогла что-то изменить в спальне дочери и сохранила все в прежнем виде, наслаждаясь теми короткими моментами, когда Юля приезжала в гости и оставалась ночевать. В гостиной, коридоре и на летней веранде повсюду висели фотографии дочери, портреты, школьные поделки и рисунки. Анастасия частенько проводила вечера, вспоминая те летние дни, когда они ездили в деревню, к еще живым родителям, и юная, и беззаботная Юленька, тая в солнечных лучах и ослепляя своей еще невинной улыбкой, бегала по позеленелым окрестностям крошечной деревушки.
   Наутро, после осмысления новости о потери единственной дочери, Анастасия сдалась и погрузилась в себя. Она блуждала по комнатам, стирала пыль с рамок фотографий, пересматривала старые альбомы и тихонько рыдала, спрятавшись от назойливых глаз, кто приезжал выразить слова соболезнования. Ближе к вечеру, она взяла себя в руки, взяла несколько бутылок бурбона, и отправилась в муниципальную квартиру, где частенько пропадал её муж.
   - Чем могу вам помочь? - тихо спросила Кабанова.
   Константин едва успел открыть рот, как в гостиной появился Феликс Захарович, и при виде Жикина у себя в квартире его лицо в секунду окрасилось в багровый цвет, а глаза налились кровью.
   - Какого хрена вы забыли у меня в доме?! - заорал Кабанов.
   - Феликс Захарович, мы пришли не к вам, а к вашей супруге, - попытался ответить Жикин, но его прервал разгневанный мэр.
   - Да мне все равно, к кому вы пришли! Валите из моей квартиры! И ты... сученышь, можешь уже собирать манатки, потому что завтра утром, тварь, ты уже будешь безработным!
   - Феликс Захарович... - снова попытался объясниться Жикин, но на сей раз его перебила Анастасия.
   - Феликс, эти люди пришли ко мне, и я буду решать сама, как мне поступить в этой ситуации. Так, что, ты либо сядь и замолчи, либо сам катись к своим проституткам.
   Она сказала это так спокойно и уверенно, что даже у Жикина что-то внутри сжалось, и вся уверенность вмиг улетучилась. Он снова почувствовал себя молодым опером, который впервые будет разговаривать с подозреваемым.
   Феликс Захарович фыркнул и хотел ответить супруге, но сдержался и сел в соседнее кресло.
   - Анастасия Марковна, вам знакома эта девушка, - сказал Жикин и протянул фотографию, на которой была изображена мертвая Агния.
   Кабанова внимательно рассмотрела снимок и отрицательно покачала головой.
   - Хорошо, а фирма 'Центурион-плюс'?
   - Впервые слышу, - ответила Анастасия и отпила из стакана.
   - Может быть, вы знакомы с Шуником Виталием Олеговичем?
   Анастасия удивленно посмотрела на мужа, чье лицо сменило окрас с багрового на пепельно-белый.
   - Да, это хороший знакомый Феликса. Простите, а это как-то связано с убийством нашей дочери?
   - Да. Это напрямую связано с убийством вашей Юли.
   Кабанов потянулся за бутылкой.
   - Хорошо, Анастасия Марковна. Как бы вы могли описать отношения вашего мужа с Шуником Виталием?
   - Да нормальные у них отношения. До того как Феликс стал мэром у него был свой бизнес и они с Виталиком были как бы партнеры...
   - Не отвечай на эти вопросы! - крикнул Кабанов и сам удивился тому, как это прозвучало. Все вопросительно посмотрели на мэра.
   - Феликс, я не понимаю, при чем здесь Шуник?
   - Неважно! - Феликс сделал несколько больших глотков прямо с горла. - Не отвечай и всё!
   - Анастасия Макаровна, вы вправе не отвечать на эти вопросы, но это может усугубить дело, - тихо сказал Жикин и наблюдал за поведением Кабанова.
   - Но как оно может усугубить? Вы думаете, что Виталик убил нашу дочь? О Господи! - сказала Анастасия и по щекам потекли слёзы.
   - Не совсем, - сказал Константин.
   - Так, а что тогда?!
   Жикин посмотрел по сторонам, словно оценивал ситуацию.
   - А вы когда-нибудь слышали о компании 'Кентавр'?
   На этом вопросе руки Кабанова затряслись, и он отвел взгляд в сторону, словно пытался скрыть свое лицо. Еще немного и он сорвется. Еще немного. Еще несколько правильных вопросов или весомых слов прямо в лоб и ты в моих руках. Еще немного - подумал Жикин.
   - Возможно, когда-то и слышала. Но как это все относится к моей дочери?
   - А я вам скажу как. Дело в том, что девушку с фотографии, которую я вам показывал, нашли мертвой в квартире, зарегистрированной на вашу фирму, Анастасия Захаровна.
   - Какую девушку? Какую квартиру? Какую фирму? О чем вы? - Руки Кабановой затряслись, и она выронила стакан, который разбился на множество осколков, как только соприкоснулся с полом.
   - Была убита не только ваша дочь, но и Агния. Агния первая жертва, и умерла она в квартире, которая буквально принадлежит вам. Ваша дочь умерла в вашем загородном доме. Вы понимаете, к чему я веду?
   - Довольно! - Крикнул Кабанов. - Настя, уйди в другую комнату. Мне нужно поговорить с ними наедине.
   Анастасия Марковна вопросительно посмотрела на мужа, но по его одичавшему взгляду, за которым скрывалось отчаяние, она решила послушаться мужа и ушла в спальню. Феликс дождался, пока раздался звук закрывающейся двери и повернулся к Жикину и Сереброву.
   - Она ничего не знает о квартире, - тихо сказал Кабанов.
   - Я знаю, - сказал Жикин.
   - Так зачем весь этот цирк?
   Константин пристально посмотрел на Феликса, словно оценивал своего соперника в этом спарринге. В углу напротив стоял человек, в котором боролось две личности: властная, сильная как непогода в открытом океане и уставшая и напуганная, как ребенок, который потерялся.
   - Феликс Захарович, с самой первой встречи в вашем укромном гнездышке, я подозревал, что вы к этому причастны, но я даже и представить не мог, что настолько.
   - Вы ошибаетесь!
   - Так расскажите нам, как все есть на самом деле. Мы внимательно слушаем.
   Наступившую тишину нарушил Богдан, который сглотнул слюну в пересохшем горле.
   - Я знал Агнию, - тихо сказал Кабанов.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 17
  
   Феликс Захарович не торопился с рассказом. Он словно погрузился в воспоминания, и жестокое, каменное лицо преобразилось. Он, как бы это нелепо звучало, стал похож на обычного человека, с обычными проблемами, тревогами и чем-то теплым внутри, что грело его в прошлом. Он отставил бутылку в сторону, провел руками по волосам, но не чтобы поправить прическу, а просто машинально, потому что надо было что-то сделать. Он волновался.
  
  
   Кабанов познакомился с Агнией примерно шесть лет назад, когда она еще была беззаботной студенткой, которая весело проводила время в ночных клубах и искала себе состоятельного ухажера. Этим ухажером оказался Феликс Захарович. Сперва это была мимолетная симпатия, которая переросла в нечто большее. Кабанов ухаживал за Агнией и буквально осыпал её подарками. Но спустя время, он стал требовать от своей спутницы 'оплаты', которая заключалась в исполнении извращенных желаний. Она стала для него вроде секс-рабыни на побегушках, которая должна была безоговорочно выполнять любое пожелание.
   Однажды Кабанов не постеснялся отдать Агнию на удовлетворение сексуальных прихотей компаньонов, когда он развлекал их в загородном клубе для 'особых персон'. Ту ночь он никогда не забудет, как и не забыла её Агния, пока острая полоска стали не отрезала всё то ужасное, через что ей пришлось пройти.
   Феликс Захарович сидел на бетонных ступеньках и смотрел, как восходящее солнце медленно поднималось над горизонтом, освещая яблоневый сад, укутанный белыми цветами. Он заметил краем глаза Агнию, которая, пошатываясь, вышла из дома и медленно, слегка прихрамывая, шла к машине. Одежда была буквально разорвана, на теле виднелись засохшие струйки крови, а на руках и ногах выступали красные следы от ушибов, которые через несколько часов приобретут фиолетовый оттенок.
   Они встретились глазами. Его суровый, но слегка стыдливый взгляд с её пустым и наполненным болью и ненавистью взглядом.
   Внутри у Кабанова что-то оборвалось, зажало, защемило с такой силой, что он спутал это чувство стыда и жалости с инфарктом. Он знал, что Агния принимала наркотики, и был уверен, что та ночь сильно подкосила её. В принципе, как и его.
   После той ночи Феликс Захарович не виделся с Агнией почти полгода, пока однажды, она не явилась к нему в кабинет. Она была, словно призрак - подумал тогда Кабанов. Её трясло от ломки, как умирающего от лихорадки больного. Кожа была пепельно-белая с примесью синевы. Лицо, на котором виднелись фиолетовые мешки под глазами - ссохлось, как и всё тело.
   Она кинулась на Кабанова, схватила за рубашку костлявыми руками, и устроила истерику. Разбила кувшин с водой, скинула телефон и ноутбук со стола, перевернула стулья и требовала от Кабанова то, что он ей обещал, но Феликс Захарович лишь выкинул девушку на улицу, сказав всем, что это была просто ненормальная наркоманка. Он видел в какую яму загнала себя Агния и в этом была и его вина. Тогда он решил в последний раз помочь девушке.
   В то же самое время его дочь также мучилась от наркотической зависимости, и Кабанову удалось уговорить Юлю лечь в клинику. Это было буквально за несколько недель до инцидента с Агнией. Феликс Захарович нашел Агнию и предложил ей помощь, с условием, что это была их последняя встреча. Она кидалась на Кабанова, швыряла в него посудой, вещами и всем, что попадалось под руку, но спустя время сдалась и согласилась пройти лечение, так как она сама чуяла запах приближающейся смерти.
   Кабанов рассказал, что квартира, в которой нашли Агнию, была куплена для девушки и она жила там, в период их 'интрижки', но после клиники, она туда не вернулась, а сам Феликс Захарович позабыл про неё. Или же оставил её как память о девушке, которую он едва не загнал в могилу.
  
  
  
   Кабанов пристально рассматривал снимок, на котором была изображена Агния. Жикин на мгновение заметил, как у Феликса на щеке проблеснула слеза, но он не был уверен в том, что ему это не показалось. Вся злость и ненависть, которая терзала нутро следователя на мэра - странным образом улетучилась. Ему было даже где-то жалко Кабанова. Его жизнь катилась вниз по наклонной: дочь мертва, жена, возможно, подаст на развод, как только оклемается после случившегося, а карьера чиновника висела на волоске. Он понимал, что рано или поздно журналисты в красках опишут его сексуальные увлечения и это будет как последний салют в завершении сезона.
   Богдан снова прервал образовавшуюся тишину:
   - Феликс Захарович, а как называлась клиника, куда вы отправили Агнию и вашу дочь Юлию.
   Кабанов посмотрел на стажера и слегка задумался.
   - Не помню, но в спальне должны быть документы.
   Феликс Захарович поднялся с кресла и медленно, все еще погруженный в мысли, побрел в спальню.
   - Что будем делать? - спросил Богдан.
   - Поедем в отдел, - тихо ответил Константин.
   - А что делать с Кабановым?
   - Он поедет с нами.
   Кабанов зашел в гостиную, держа в руках несколько листов бумаги, на которых виднелся напечатанный текст с синими круглыми печатями, говоря, что это важные документы.
   - Они обе проходили лечение в клиники 'Перерождение', - сказал Кабанов и передал документы Жикину.
   Феликс Захарович вернулся в свое кресло, и вопросительно посмотрела на Константина.
   - Феликс Захарович, вы понимаете, что вы связаны с двумя жертвами и в данный момент находитесь под подозрением?
   - Да, - спокойно ответил Кабанов. - Я думаю, мне стоит позвонить адвокату.
   - Да, это ваше право, Феликс Захарович. Также я вынужден вас попросить проехать с нами в отдел, - Жикин на секунду призадумался - пока неофициально. Но только если вы сейчас же проедете с нами.
   Кабанов словно знал исход этого разговора и сразу же согласился. Перед ними не было того властного, жестокого тирана, который ничем не брезговал ради собственной выгоды. Перед ними стоял человек, осознавший цену своих поступков, и то бремя, с которым ему предстоит жить.
  
  
  
   Жикин попросил коллегу из отдела приехать за ними на личном транспорте, чтобы лишить возможности соседей, прохожих и случайных зевак лицезреть задержание мэра. Служебная машина с маячками однозначно привлекла бы внимание. Еще час назад Константин обязательно воспользовался именно этим вариантом, но сейчас он думал иначе. История Агнии как-то тронула его, зацепила за живое. Личные обиды и желание доказать, что еще есть порох в пороховницах рассеялись как утренний туман. Теперь перед ним стояла только одна цель - найти убийцу девушек и представить его перед законом, или убить саморучно, но это уже по обстоятельствам.
   Спустя сорок минут машина остановилась у главного входа в Следственный комитет. На крыльце стояли двое: Крысов и Зубченко. Один буквально кипел от злобы, второй нервно теребил мобильный телефон в руках. Дождь закончился еще час назад, оставив после себя пронзающий осенний ветер, холодный и влажный, который пробирал до костей.
   Первым из машины вышел Жикин, затем Серебров, который открыл дверь Кабанову и попросил следовать за ними. Кабанов осмотрелся по сторонам, и, убедившись, что рядом не блуждают журналисты - особенно из оппозиционных изданий, - поправил шарф на шеи и медленно пошел вслед за Жикиным.
   - Костя, какого хрена?! - прошипел Зубченко.
   - Я знаю, что делаю, - спокойно ответил Жикин.
   - Костя, когда я говорил - поторопись, я не это имел в виду, - включился в разговор Крысов. Цвет лица мало чем отличалось от покойника. Руки тряслись от волнения, а глаза бегали из стороны в сторону.
   - Александр Матвеевич, он здесь по собственной воле. Привезли его сюда на личном транспорте и без наручников. Отведите его в комнату для допросов, и так как скоро сюда прибудет адвокат, нам необходимо обговорить сложившуюся ситуацию.
   - Какую ситуацию, Костя. Ты мать его, арестовал мэра!
   - Саша, давайте все зайдем внутрь, и не будем кричать.
   Крысов и Зубченко прислушались к словам Жикина. Феликса Захаровича отвели в комнату для допросов, предоставили стакан воды и предложили ему помощь врача, если была такая необходимость, но мэр отказался, и, скрестив руки на столе, принялся ждать. Ждать допроса, раскаяния и, возможно, понимания и прощения.
   В кабинете Жикина находилось четыре человека. Сам Жикин, стажер Серебров, начальник Крысов и главный прокурор области Зубченко. Богдан выглядел уставшим, но с нетерпением ждал речи или рассказа своего куратора. Константин выглядел еще хуже, но старался не подавать виду, хотя чувство голода буквально уничтожало его изнутри. Оба Александра сидели на диване и пристально смотрели на следователя. Один сверлил гневным взглядом, второй же надеялся, что действия Константина не отразятся на его дальнейшей работе.
   - Давайте начнем по порядку. У нас три трупа девушек, которые были зверски убиты. Нет ни свидетелей, ни подозреваемых. Что объединяет девушек: схожие татуировки в одинаковых местах, они все были наркоманками, которые странным образом кардинально изменили свою жизнь. Ранее девушки никогда не пересекались и имели абсолютно разные увлечения. Но теперь, мне кажется, что есть еще кое-что, что объединяет девушек.
   Жикин вкратце рассказал историю, которую поведал ему и Богдану Феликс Захарович и видел, как во время рассказа лицо Зубченко с гнева сменилось на удивление, а лицо Крысова с испуга и тревоги сменилось на спокойствие. Рассказ не занял много времени, но Жикин старался не упустить важные детали, такие как квартира, где нашли Агнию, дом, о котором не знала семья Кабанова и самое главное лечебницу, в которой проходили курс реабилитации обе жертвы.
   - Ты думаешь, что клиника как-то связана со всем этим? - спросил Крысов и немного подался вперед, словно ответ Жикина был большой тайной, и он поделится ею шепотом.
   - Думаю да. Еще чуйка подсказывает, что и Лапунова Ксения - вторая жертва, - также проходила лечение в этой клинике. Саша, - Жикин обратился к Зубченко - мне нужно постановление на обыск 'Перерождения', так как клиника частная, и навряд ли мне кто-то выдаст хоть какую информацию, но мы с Богданом скатаемся туда, попытаем счастье.
   - Я не думаю, что с этим возникнут трудности, так что постараюсь завтра утром его добыть. А что насчет Кабанова?
   - Это точно не он, но я должен был это сделать. Он почему-то ключевая фигура в этом деле. Хотя, он попросту мог оказаться не в том месте не в то время. Плюс, только его официальные показания смогут нам развязать руки с клиникой. Поэтому вы идете к Кабанову и проводите повторный допрос, а мы с Богданом наведаемся в клинику, но сначала перекусим. Что скажешь, стажер?
   - Я только за, - радостно ответил Богдан, так как сам чертовски сильно хотел есть.
  
  
  
   Худенькая официантка с длинным светлыми волосами остановилась у столика, за которым сидели Константин и Богдан. Девушка аккуратно поставила перед посетителями тарелки с супом и по небольшой чугунной сковородке, на которой еще журчало нарезанное небольшими кусочками сало, три яйца, колбаски по-домашнему и несколько драников. Официантка поставила рядом приборы, и смущенно улыбнувшись Богдану, вернулась на кухню.
   В зале сильно пахло древесиной от балок на потолке и от мебели из натурального дерева. Приглушенный свет над каждым столиком и едва доносившаяся музыка создавали уютную атмосферу уединенности. Словно ты где-то далеко от города, где бурлящая жизнь засасывает в самую бездну суеты и тревоги. А здесь тихо и спокойно. Даже не видно митусящихся официантов, которые, жужжат как маленькие пчелки в летний солнечный день обслуживая посетителей.
   Константин быстро разобрался с супом и перешел к горячему блюду, но ему помешал Богдан:
   - И все таки, что вы думаете касаемо происходящего?
   Жикин вопросительно посмотрел, но понял, что парень уточнять не будет.
   - Что тебя конкретно интересует?
   - У меня из головы не выходит, как мог освободиться Нестор и как убили Лапунову? Ведь в квартиру никто не входил и не выходил?
   - Я думал об этом. Но пока ничего конкретного сказать не могу. Возможно, убийца пришел раньше и выжидал жертву, а затем вышел, когда её обнаружили.
   - Но как?
   Жикин зараз съел яйцо, и, вытерев рот салфеткой, продолжил:
   - Предположим, что у него была милицейская форма, или форма криминалистов следственного комитета, или, вообще, вышел уже после нас. Не знаю. Еще есть версия, что кто-то взломал сигнализацию.
   - То есть все естественно? - спросил Богдан.
   Жикин слегка подавился драников и недоумевающе посмотрел на Сереброва:
   - А как по-другому? А ты думаешь, что её убил барабашка, который сквозь стены может проходить?
   - Но технари в охранной службе заметили бы, если кто-то попытался хакнуть их систему.
   - Слушай, стажер, за всеми тремя убийствами стоит живой человек из плоти и крови. Возможно, он умен. Даже чересчур умен, либо у него есть люди, которые помогли ему со всем этим. Но я готов поставить что угодно, что за всем этим стоит человек. Я его видел, тогда в лесу!
   И Жикин вспомнил встречу в лесу. Вспомнил нечеловеческий голос, который эхом расходился среди деревьев. Руки покрылись легкой испариной, а сердце снова напомнило о себе, отдавая медленными глухими ударами в висках. Это был обычный мать его человек!
   - И все же...
   - Никаких и все же! - перебил Жикин, - Мы расследуем тройное убийство, которое совершил человек, а не что-то там из мира фантастики. И точка.
   - Вообще-то двойное убийство и суицид, - поправил Богдан и принялся доедать суп.
   Жикин побагровел от злости на стажера, но сумел удержаться от высказываний. Богдан был прав, что фактически убийств было совершено два, но самоубийство было неслучайным.
   - И почему она себя убила? Страх? Усталость? Или, быть может...
   - Быть может все что угодно. Но здесь скорее всего всё вместе. И страх, и усталость, и безвыходность, - сказал Жикин, и устало вздохнул. - Все указывает, что за этим стоит секта, или религиозные фанатики. И тут есть разница, и это стоит учитывать. Но я предполагаю, что это немногочисленная группа, из которой просто так не уйдешь. Ведь сам посуди, Агния покончила с собой, но кто-то вернулся и вырезал ей язык. Сама смерть - не показатель, а изъятие органа у члена группы, который решил её покинуть, должен внушать страх.
   - Но в деле об 'ритуальных убийств' жертв было четыре, - задумчиво сказал Богдан.
   - Тоже об этом думаю. И, скорее всего, должна была быть пятая, как бы пять органов, пять жертв и вероятно пять человек, кто проводил сам ритуал. Но самоубийство Агнии, что-то изменило, что-то нарушило и тогда стали убивать девушек.
   Оба притихли и погрузились в мысли, словно перетасовывали в голове детали мозаики в надежде получить нужную картинку.
   - А что если не было пятой жертвы? - тихо спросил Богдан. - А что если этим все и должно было закончиться и Агния, к примеру, узнала об этом и решила сама уйти из жизни.
   - Может быть, но тогда не проще ли было убежать? - возразил Жикин.
   - Кабанова пыталась, но...
   - Ладно, доедай и пора выдвигаться. Я звонил в эту клинику, и заместитель Питосиной сказал, что она сегодня допоздна.
  
  
  
  
   Спустя сорок минут Константин припарковал машину на стоянке для посетителей, что располагалась в ста метрах от входа в закрытую лечебницу. Узенькую тропинку освещали светодиодные фонари, отчего казалось, что мокрая плитка была покрыта тонким слоем снега и поблескивала при холодном освещении. Высокие, аккуратно подстриженные кусты, что росли вдоль дорожки, шелестели и колыхались от дуновения ветра. Это и успокаивало, и пугало одновременно. Хотелось насладиться прогулкой в холодный осенний вечер, но тревога заставляла постоянно ускорять шаг и оборачиваться назад.
   У главного входа также была стоянка, где было припарковано с десяток машин, и лишь одна выделялась на фоне остальных. Новенький красный джип 'Лексус', словно светился под светом фонарей и завораживал своей агрессивностью и успокаивал плавными линиями. Жикин рискнул предположить, что машина принадлежит управляющей лечебницей.
   Вся клиника была обнесена высоким, черным, кованым забором, на котором важно, подобно хозяину раскинулся плющ. Рядом со входом, перед воротами стояло небольшое здание, больше схожее на будку, где одиноко сидел охранник и читал книгу. Лысый мужчина, с широкими плечами не заметил поздних гостей, и когда Жикин нажал на кнопку звонка, тот слегка подпрыгнул на месте.
   - Вам чего? - Раздался грубый голос из динамика.
   - Мы из следственного комитета, пришли к Питосиной Альбине Германовне. Она в курсе.
   - Сейчас уточню, - снова раздался грубый голос из динамика.
   Мужчина неторопливо взял трубку телефона, и пока ждал ответа пристально рассматривал гостей, словно оценивал их.
   Из динамика снова раздался голос:
   - Ожидайте. За вами придут.
   - Мы и сами найдем дорогу, - попытался возразить Жикин, но охранник уже уткнулся в книгу, словно этого разговора и не было.
   Ждать пришлось недолго. Около ворот появился еще один охранник с фонариком. Открыл калитку и велел следователям идти за ним. До административного здания было идти не больше пяти минут. Старая, еще советских времен постройка гордо высилась в свете прожекторов. Здание хоть и было старым, но ремонтировали его совсем недавно, и сталинская постройка больше напоминала дом, построенный в глубинке Англии несколько веков назад.
   Следователи в сопровождении охранника зашли в здание, и оказались в небольшом коридорчике, где впереди им преграждала путь стеклянная стена с дверью и кодовым замком. Слева была еще одна дверь, но уже обычная, даже немного неприметная, выкрашенная в цвет сцен - белый. За стеклянной стеной показалась женщина в белоснежном халате. Короткие черные волосы, минимальный макияж, за исключением ярко-красной помады на губах, которые расплывались в фальшивой улыбке. Женщина поднесла электронный ключ к дверям и те открылись. Она зашла в маленький коридорчик, и тот наполнился приятным ароматом дорогих духов.
   - Добрый вечер господа. Предлагаю пройти сюда, - сказала Альбина Германовна и открыла неприметную дверь. Комната мало чем отличалась в размерах от коридора, но там было окно, хоть и за металлической решеткой, но его присутствие словно позволяло дышать полной грудью.
   В центре комнаты стоял белый стол, и четыре стула. Альбина Германовна отодвинула один, присела и предложила гостям также располагаться.
   - Уютный кабинет, - сказал Жикин и вежливо улыбнулся Питосиной.
   - У меня мало времени, поэтому прошу переходить сразу к сути, - спокойно ответила Альбина Германвона.
   - Как скажете, - сказал Жикин и достал из папки фотографии жертв. - Следователь Жикин Константин, это Серебров Богдан. Мы из следственного комитета, расследуем убийство. Нас интересуют эти девушки.
   Питосина взглянула на фотографии, и, переведя взгляд на Жикина - сказала:
   - Ничем не могу помочь. Увы, но этих девушек я не знаю.
   - Странно, но у нас имеются документы, согласно которым две девушки точно проходили у вас лечение. А именно Кабанова и Позонова. У нас есть показания Феликса Захаровича и копии договоров. Так что в ваших же интересах рассказать нам правду.
   Альбина Германовна еще раз взглянула на фотографии. Лицо нисколько не поменялось, ни один мускул даже не шелохнулся.
   - Даже если и так. Вы знаете, что они проходили у нас лечение, но рассказать вам о нем я не могу. Это закон. Так что, если у вас нет постановления, то разговаривать нам не о чем.
   Альбина Германовна встала из-за стола, демонстративно задвинула стул и указала следователям рукой на дверь.
   - Альбина Германовна, взгляните еще раз на фото. Нас интересует Лапунова Ксения. Она лечилась у вас?
   - К сожалению, ничем не могу помочь. Вам пора уходить.
   - Вы же понимаете, что завтра у меня будет на руках постановление, и я здесь камня на камне не оставлю, - сказал Жикин.
   - Что же - удачи вам, - сказала Питосина и снова улыбнулась фальшивой улыбкой.
   Жикин и Серебров вышли в коридорчик, где их ждал охранник. Они уже двинулись к выходу, как Константин обернулся и спросил Питосину:
   - А я могу поговорить со Штейном Бориславом. Я говорил с ним по телефону.
   - К сожалению, нет. Борислав должен был дежурить сегодня, но у него появились какие-то срочные дела, и сегодня я вместо него. Прощайте, - сказала Альбина Германовна и попыталась скрыться за стеклянной стеной, но её окликнул Жикин.
   - Последний вопрос. Красный 'Лексус', который стоит на парковке - ваш?
   - Мой, - ответила Питосина, словно прошипела, как ядовитая змея и исчезла за стеклянной дверью.
   Уже оказавшись около машины, Жикин психанул и ударил ботинком по колесу. Он размахивал руками, и, повернувшись к лечебнице и выставив вперед руку, почти прокричал:
   - Тварь, я тебе еще устрою. Высокомерная сука. Вот же дрянь.
   - Константин Юрьевич, этим вы ничего не исправите, - попытался успокоить Богдан.
   - Да она нас поимела как детей. Но ничего, как только Зубченко выдаст постановление, я с ОМОНом сюда приеду и всех до единого к стенке на колени поставлю. Вот же ж дрянь. - Жикина буквально трясло от ярости, но сделав несколько глубоких вдохов, он обратился к Богдану, - Ладно, поехали по домам. Надо выспаться.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 18
  
  - Все уже ушли, - сказала девушка и поправила очки с большой оправой.
  - Хорошо Аня, вы тоже можете идти домой.
   Аня в это время задвигала стулья и собирала мусор, оставленный после учащихся. Она осмотрелась по сторонам, чтобы убедиться, что ничего не пропустила и после подошла к шкафу. Достала серое пальто, черный берет и шерстяной шарф. Аня была девушкой застенчивой, а выбор нарядов и вовсе превращал её в маленькую, незаметную для окружающих серую мышку.
   Она с восхищением смотрела на начальника, и поражалась, как такая хрупкая, красивая девушка может быть таким напористым воином во время выступления перед студентами.
   - Яна Родионовна, вы надолго улетаете? - тихо спросила Аня.
   - Точно не знаю. Мне нужно отдохнуть, проветрить голову, набраться сил, - ответила Яна.
   - Понимаю вас. Но это все так неожиданно.
   - Аня, тебе тоже нужен отдых. Так что давай, не задерживайся, сходи в кафе или в бар. Выпей, отдохни, повеселись. Может, встретишь кого-нибудь, - сказала Яна и одарила Аню улыбкой.
   - Что вы, Яна Родионовна, кому я нужна, - возразила Аня.
   - Что я говорила по поводу Родионовны. Просто Яна. У нас с тобой три года разницы, но каждый раз, когда ты говоришь Яна Родионовна, я буквально ощущаю, как с меня песок сыпется. Прекращай. И что касаемо бара, это не рекомендация, а прямой приказ начальства. Так что бегом исполнять, - сказала Яна.
   Девушка сидела за столом и пересматривала документы, которые ранее днем получила от бухгалтера. Яна поправила прядь каштановых волос, еще раз пробежалась глазами по документам, и, находясь в легком недоумении, решила, что оставит этот вопрос на потом. Сейчас ей нужно вызвать такси и как можно скорее попасть в аэропорт. Яна положила документы в ящик, как на столе завибрировал телефон:
   22:47. Н.: Мне страшно.
   22:47. Яна: Не переживай. Делай, как договорились.
   22:48. Н.: Они мертвы Яна! Как я могу не переживать?
   22:48. Яна: Делай как я. Собирай вещи и уезжай. Нам нужно отсидеться.
   22:49. Н.: КУДА? Он нас везде достанет!
   22:49. Яна: Прости. У меня нет времени тебя успокаивать. Мы знали на что шли. А теперь мне пора в аэропорт.
   Телефон снова завибрировал, но Яна не стала проверять сообщение. Она достала из шкафа кожаное пальто, фиолетовый палантин и собиралась уже одеваться, как заметила что-то странное, отчего ладони стали влажными. Она попыталась не придавать этому значения, но спустя минуту она поняла, что именно её смутило. Тишина.
   Она не слышала писка от люминесцентных ламп, не шумел сервер в коридоре, не булькал бойлер в аудитории. Яна зажмурилась на несколько секунд, чтобы перевести дыхание, как в коридоре раздался металлический удар. Она подпрыгнула на месте и уронила сумочку на пол. Дыхание замедлилось, а глаза в панике забегали по сторонам. Яна медленно подошла к двери, приоткрыла её и выглянула в коридор. Никого не было и лишь металлическая дверь, ведущая к пожарной лестнице слегка ходила из стороны в стороны, издавая едва слышимый скрип.
   Яна попыталась успокоиться, и вышла в коридор. Она двинулась к аварийному выходу, медленно, ступая словно по тонкому льду. Девушка уже была на расстоянии вытянутой руки от металлической двери. Ей оставался все один крохотный шаг, как она ощутила чью-то руку у себя на плече.
   Девушка закричала и рухнула на колени, отмахиваясь руками от незнакомца.
   - Яна Родионовна! Яна Родионовна! Простите меня, пожалуйста, я не хотел вас напугать. Яна Родионовна, это же я, Михаил. Уборщик.
   Девушка замерла в изумлении. Ей хотелось кричать, но она подавляла приступ истерики в себе. Яна проморгала, посмотрела по сторонам, и, убедившись, что перед ней действительно стоит уборщик, она выдохнула и приложила все усилия, чтобы не расплакаться.
   - Яна Родионовна, простите меня. Я думал вы слышали, как я прибираюсь. Я же еще так дверью хлопнул, что, наверное, и соседи слышали.
   - Слышали, слышали, - тихо сказала Яна.
   - Простите меня еще раз, что напугал вас.
   - Ничего страшного, - сказала Яна, и, поднявшись с пола, поправила волосы. - Это было даже смешно.
   Михаил еще несколько раз извинился, и, схватив тележку с ведрами, шваброй и моющими средствами быстро скрылся в лифте, стараясь не показывать свое покрасневшее из-за стыда лицо.
   Яна дождалась пока закрылись двери лифта, и красная стрелка указала направление 'вниз', как с глаз ручьем потекли слезы. Она забежала в аудиторию, схватила сумочку с телефоном и трясущимися руками попыталась набрать номер такси, как в коридоре снова раздались странные звуки. Она резко развернулась и стремительным шагом направилась в коридор, чтобы высказать всё Михаилу, который едва не довел до инфаркта, но коридор был пуст. Она посмотрела по сторонам. По-прежнему ничего, за исключением приторного запаха, от которого першило в горле. Яна собралась уже вернуться в аудиторию, как раздался хлопок, и лампа в конце коридора погасла. Раздался еще хлопок. Еще хлопок. Лампы гасли одна за одной, окутывая коридор во тьму. Девушка кинулась к лифту, и истерично надавливала на кнопку 'вызов', но двери не открывались. Яна побежала к аварийному выходу, как из под металлической двери показался выплывающий черный, густой, как бурлящая тягучая жидкость - туман. Яна закричала. Тело тряслось от страха, а с каждым сильным, пульсирующим ударом сердца, у девушки подкашивались ноги, и она едва не теряла сознание.
   Яна сумела забежать в аудиторию, но на первой же парте она споткнулась и выронила телефон. Девушку окутала жгущая изнутри паника. Она поползла на четвереньках через всю аудиторию и забилась под своим столом. Каштановые пряди волос прилипли к лицу, левая лодыжка ныла от боли, а во рту стоял солоноватый привкус крови.
   Раздался звук открывающейся двери в аудиторию, после он сменился странным звуком, словно кто-то катил тяжелую бочку по полу. Яна закрыла себе рот руками и зажмурила глаза, как рабочий стол взлетел в воздух, а она успела лишь обернуться и хрипло, почти неслышно, прокричать - 'Помогите!'.
  
  
  
   В эту ночь Константину толком не удалось поспать. За те короткие три часа, которые он провел в кошмарном безумии, лишь изредка вырываясь наружу. Каждое пробуждение сопровождалось паническим криком, но длилось все это недолго - всего по несколько секунд. Прежде чем опять отключиться он чувствовал как майка и трусы полностью пропитанные потом припали к телу. Он ерзал и пытался что-то сделать, оттянуть майку, но ему не хватала сил и он снова отключался.
   Ему снилось, как умирая, Буковский просил о помощи, затем темнота. Кромешная тьма, где неслышно собственного голоса, сменялась на другой сон. Он видел девушек, которые у костра, в странных нарядах, словно сошедших с картинок о древних племенах майя проводили обряд. Он не видел их лиц, которые скрывались за отвратительными масками, но он знал, что это были они. Пять девушек в мерцании языков пламени, чьи песни смешались с треском горящих дров, делали то, что им велел незнакомец, скрывавшейся во тьме. Тьме, которая опять поглотила Константина и подхватила в бурлящий водоворот и выбросила на берег очередного сна. Обессиленный Константин брел по безлюдной улице, где даже ветер боялся нарушить ту тишину, которая казалось, окутывала все вокруг. Он чувствовал, как прохладные, влажные дуновения ветра колыхали волосы, но слышал лишь тишину. В конце улице стоял дом, который он безуспешно пытался забыть. Все такой же серый, выцветший кирпич, крыша, поросшая мхом, разваливающимся крыльцом и деревянной дверью, которая со временем превратилась в труху. Он знал, что его ждало внутри, он знал, что ему снова предстоит пережить это, но он не был еще готов, и не знал, будет ли вообще когда-нибудь готов. Не осознавая как, словно им двигала неизвестная сила, он оказался на крыльце дома и уже держался за руку, как услышал откуда-то издалека странную трель, напоминавшую звонок мобильного телефона. Это был его шанс выбраться из лап кошмара, который затягивал все глубже и глубже.
   Константин сумел открыть глаза и ответить на звонок.
  
  
   Жикин прибыл последним. Он долго стоят у здания, и изучал его снаружи, словно пытался заметить то, на что раньше не обращал внимания. Он сам не понимал, как его навело на такие мысли, и вина за это отчасти была на Богдане, и разговоре о сверхъестественном. Он впервые попытался уловить то, что не поддавалось логике.
   Он прошелся по стоянке, которая почти была уже заполнена, осмотрел скопление людей, стоявших у входа, которые не могли попасть на работу из-за случившегося там ночью. Константин знал, что его там ожидает и где-то специально оттягивал момент встречи с очередной жертвой. Не найдя ничего странного, что не вписывалось в общую картину, Константин направился к входу и остановился около новенькой иномарки. Она была настолько чистая и наполированная, что Жикин четко видел свое отражение, вот только привлекла его не машина, а большие куски грязи, которые лежали под ней. Это показалось Константину странным, ведь они находились в центре города. Он сделал несколько заметок в блокноте и неторопливо пошел к зданию.
  
  
   - Слушайте, там люди уже бунтовать начинают, - сказал Жикин, когда поднялся на восьмой этаж.
   - А ты бы еще дольше ехал, - буркнул Крысов и сунул Жикину папку с документами.
   - Дай угадаю, девушка в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет, вырвана печень, свидетелей нет, орудия убийства тоже нет.
   - Ага, - тихо сказал Крысов. - Доркова Яна Родионовна. 27 лет. Родилась в Витебске, в 2001 году с семьей переехали в Минск. В 2003 родители погибли в автокатастрофе, и Яна попала в приют. Жизнь у нее там была не сахар, и проблем с ней хватало, но девочка образумилась и даже окончила колледж. Но спустя год стала часто светиться в сводках, а в 2012 и вовсе во время рейда её взяли за хранение. Но ей повезло и она попала на реабилитацию по программе 'детей-сирот'.
   - В клинику 'Перерождение'? - спросил Жикин.
   - Не указано.
   - Но после лечения девушка кардинально изменилась?
   - Именно. До вчерашней ночи она вела курсы в школе менеджмента, где обучала людей лидерским качествам, как заработать денег и прочей херней.
   - Ладно, пойду осмотрюсь.
   В аудитории работала группа криминалистов, в конце комнаты над трупом девушки сидел Борщев и Серебров, который заметив своего куратора быстро поднялся и подошел к Жикину.
   - Это четвертая жертва. Рана рваная, как и у предыдущих, словно кто-то вырвал ей печень живьем. Я даже не могу представить, что кто-то на такое физически способен.
   - Татуировка?
   - Да, справа под лопаткой.
   - Чем это пахнет? - спросил Жикин. В аудитории стоял приторный кислый запах, от которого першило в горле. Он осмотрелся по сторонам и заметил странную черную плесень на дверях, как и в других случаях. Такая же плесень была и на столе, который лежал перевернутым в противоположном углу.
   - Заметили стол? - спросил Богдан.
   - Да. Его кто-то туда оттащил. Но зачем?
   - Выглядит так, словно его туда зашвырнули. Потому что по всей видимости девушка пряталась под ним.
   - Нашли что-нибудь при ней?
   - И да и нет. Телефон разбит, видимо, девушка уронила его, когда бежала. В сумочке ничего, кроме распечатанного билета на самолет. Она должна была ночью улететь в Дубай а там пересадка до Токио. Похоже она пыталась бежать.
   - Но вот только не получилось. Кто её нашел?
   - Сторож утром заметил, что её машина была припаркована всю ночь, и решил подняться проверить.
   - То есть никто ничего не слышал и не видел? А камеры видеонаблюдения?
   - Был технический сбой. Не работали примерно минут тридцать, - сказал Богдан, сверяясь со своими записями в блокноте.
   К Жикину и Сереброву подошел Крысов:
   - Связались с её ассистенткой, будет в отделении через час.
   Все трое молча стояли и смотрели на мертвую девушку. Молодая, высокая, стройная. Казалось, что у нее вся жизнь впереди, и жизнь это будет светлая, наполненная теплыми и счастливыми моментами. Но кто-то решил иначе, и теперь длинные каштановые волосы, спутано лежат аккурат плеч. Зеленые глаза навсегда замерли в смертельной агонии, боли и страхе, который она испытала в последние минуты своей жизни.
   - Кстати, звонил Зубченко и сказал, что с постановлением помочь не может. Слишком мало улик против этой клиники, - сказал Крысов.
   - Что? - взревел Жикин. - У нас два трупа, которые пять лет назад там проходили лечение.
   - Костя, этого мало. Их больше связывает Кабанов, нежели эта клиника. Саша сказал, что кто-то влиятельный стоит за 'Перерождением', и ему тонко намекнули, что без железобетонных улик ему это постановление засунут очень глубоко. Если их объединяет эта клиника - найди доказательства. Поезжайте к ней домой, а я в отделение и поговорю с ассистенткой.
   Богдан кивнул с начальником и ждал ответа от куратора. Тот долго молчал, словно приходил в себя после очередной пощечины от этой наглой заведующей клиники. Но вскоре согласился с Крысовым и велел стажеру следовать за ним.
  
  
  
   Константин молчал всю дорогу до дома Дорковой, крутя различные варианты случившегося, но ни в одном из них он не мог дать рационального объяснения. Каждый раз перед его, казалось бы, железобетонным доводом всплывали факты, которые никак не могли объясниться. Все это сильно злило и выбивало из 'равновесия'. И не просто так. Давно Жикин столкнулся с тем, что не смог объяснить, даже если бы ему сильно захотелось. И единственное что он мог сделать - это забыть. Положить воспоминания того дня в самый дальний уголок сознания. Но вот только оно там находиться не хотело.
   У квартиры Дорковой дежурили двое, еще совсем юнцов, патрульных. При виде следователей парни выпрямились и втянули животы. Быстро протараторили о ситуации и расступились от двери. Все это выглядело немного комично.
   Жилье убитый сильно отличалось от других. Не сказать, что оно выглядело дороже, пафоснее или наоборот. Оно отличалось чем-то другим. Следователи словно оказались в операционном кабинете, который переоборудовали в жилую комнату. Минимум вещей, ни картин, ни фотографий в рамке, ни цветов или ярких подушек на диване. Это больше смахивало на кабинет или комнату, которую сдавали на сутки. В гостиной отсутствовал даже телевизор.
   У окна, рядом с рабочим столом стояла небольших размеров полка полностью заставленная книгами по менеджменту, карьерному росту и развитию собственной личности. Константин провел рукой по столу, и ощутил приятную прохладу, словно крышка стола была сделана из мрамора. Он заглянул в шуфляды, там лежало несколько блокнотов. Один с номерами телефонов, двое других с прошлогодними планами Дорковой. Жикин велел собрать Сереброву ежедневники, чтобы позже с ними ознакомиться.
   Кухня и ванная комната мало чем отличалась от гостиной. Такой же идеальный порядок, минимум посуды и кухонной утвари, словно девушка не увлекалась готовкой еды. В холодильнике, кроме молока, йогуртов и свежих овощей - больше ничего не было. Белые стены и такого же цвета дверцы кухни вызвали легкое головокружение у Жикина, и, тот присел за стол, чтобы немного перевести дух. Во всей квартире пахло свежими цветами, словно кто-то только что срезал и поставил в вазу свежие розы. Хотя источник запаха следователь найти не смог.
   Константин и Богдан прошли в комнату и принялись изучать личные вещи, но все без результата. В шкафу было полно дорогой брендовой одежды, в другом шкафу огромное количество туфель, сапог, балеток и прочей обуви. На прикроватном столике стояло с десяток флаконов духов, большой чемоданчик с помадами, тушами, пудрой и другой косметикой. Богдан брызнул духами, и, комната наполнилась теплым, приятным ароматом цветов, отчего на мгновение показалось, что в спальне стало немного светлее.
   Следователи прошустрили всю квартиру вдоль и поперек, но не сумели найти хоть что-нибудь, что могло бы помочь в расследовании.
   - Твою мать! - взревел Жикин, - я уже ни черта не понимаю. Опять у нас ничего!
   - Константин Юрьевич, может ассистентка оказалась полезнее?
   - Да к черту ассистентку, к черту это расследование. К черту все! Я не могу, слышишь, Богдан - не-мо-гу! Все, пошло он все к черту! - снова взревел Жикин и открыв шкаф стал яростно выкидывать вещи Дорковой на пол.
   - Успокойтесь, Константин Юрьевич. От этого легче не станет.
   - Еще как станет! - кричал Жикин.
   Он сбросил все платья, кофты, после стал выкидывать нижнее белье, майки и штаны, которые лежали на полках, а после схватился и за сами полки, как вдруг в верхней части шкафа что-то лязгнуло. Жикин остановился и посмотрел на Сереброва.
  Тайник!
   Он встал на цыпочки и аккуратно подтолкнул лист МДФ, выполняющий роль потолка. Несколько минут кропотливой работы и в потолке шкафа образовалось отверстие, куда можно было засунуть руку. Константин сбегал на кухню за стулом, кряхтя и громко свистев носом, он забрался на стул и сунул руку в тайник.
   - Там что-то есть! - радостно прокричал Жикин. - Кажется коробка.
   Следователь аккуратно извлек коробку, спустился со стула, и, подойдя к кровати, открыл её и вытряхнул содержимое на кровать.
   - Что это? - спросил Богдан, указывая на позолоченный нож.
   - Думаю нож для ритуалов.
   Жикинн аккуратно перебирал содержимое коробки: ритуальный позолоченный нож, который был шероховат на рукоятке. Несколько листков с текстом похожем на латынь, пять камней с выбитыми разными изображениями на каждом. Там была и семерка в кругу как у Позоновой Агнии, спираль в виде ракушки, как у Лапуновой, змея в полукруге как у Кабаной. Еще один из камней имел рисунок, такой же, как и татуировка на спине Дорковой. На последнем, пятом камне, рисунок отличался. Он был больше похож на цветок и не имел круглой формы.
   Константин долго перебирал содержимое из тайника, пока не наткнулся на фотографию.
   - Охренеть! Смотри стажер!
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 19
  
   Жикин и Серебров выскочили из квартиры, словно там полыхал пожар. Следователь велел патрульным следовать за ними и вчетвером, подобно диким ланям, они неслись по ступенькам сломя голову. Уже на улице, переведя дыхание, Константин велел Богдану ехать к Зубченко и показать ему фотографию всех пяти девушек в обнимку с Питосиной на фоне клиники.
   - Я думаю, этого должно хватить как минимум на обыск. Поторопись стажер. И как только получить постановление бери патрульных и пулей к клинике. А там жди моих указаний. Ну а я Крысова попрошу еще людей прислать. - Богдан кивнул, сделал фото на телефон находки и направился к милицейским Жигулям.
   Жикин впрыгнул в машину и с визгом рванул с места. В тот момент он не мог думать рационально. Разум подобно смертельному вирусу, медленно заполнялся яростью. Все мысли сводились лишь к жестокой мести за смерть четырех девушек. А, возможно, уже и пяти. Константин не заметил, как прошел день, и светодиодные лампы фонарей освещали темные улицы. Он не слышал, как ему сигналили другие водители, как двигатель старенького Фольксвагена жалобно стонал от нагрузки, а коробка передач то и дело издавала предсмертный хруст.
   Следователь обдумывал, как ему поступить, когда он окажется перед Питосиной. Приковать её наручниками? Вмазать ей, да так, чтобы боль отдавалась в костяшках пальцев? Или пристрелить без суда и следствия? Последняя мысль слегка протрезвела Жикина, и он на мгновение отключился, но не телом, а разумом. За всю карьеру, лишь пару раз он думал о таком исходе. Даже желал его! Чтобы преступник дал лишь малейший повод применить табельное оружие. Несколько секунд - и не будет длительного суда, не будет адвоката, который всячески пытается оправдать своего клиента, и не будет разочарования. Выстрел и дело сделано.
   И однажды этот выстрел прозвучал, вот только исход был не таким, которого хотел Константин.
   Он остановился у стоянки для работников, едва не сбив шлагбаума. Машину не глушил и даже не думал о том, что перекрыл как въезд, так и выезд на парковку. Он по-прежнему был окутан яростью, но уже не так сильно. Голос разума постепенно брал верх, но еще не до конца.
   Жикин подошел к зданию, где как и вчера сидел лысый охранник и читал книгу. Константин достал удостоверение и приложил к стеклу, а после несколько раз постучал. Охранник вздрогнул и повернул лампу на незваного гостя.
   - Вам чего? - спросил охранник.
   - Мне нужно задать Питосиной несколько вопросов.
   - Её нет, - с прежним безразличием ответил охранник.
   - А кто есть? Это срочно! - Ярость опять поглощала Жикина и он непроизвольно потянулся к пистолету. Он принял решение, что если охранник и дальше будет препятствовать, то не оставит ему выхода.
   - Есть её зам. Борислав Любомирович. Сейчас свяжусь с ним.
   Жикин убрал руку с пистолета, спрятал удостоверение и подошел к калитке, ожидая, пока его встретят. За пять минут, которые показались вечностью, он сумел изучить здание, видневшееся в свете фонарей, ухоженную территорию рядом с клиникой, лавочки и беседки с резными элементами, и высокие деревья, чьи кроны колыхались и стонали от дуновения ветра.
   Константин увидел приближавшегося к нему охранника и слегка обрадовался этому. Температура стремилась к нулю, а к шквалистому ветру присоединился моросистый мокрый снег, отчего Жикин окоченел до чертиков. Он сунул руки в карманы, чтобы хоть как-то согреться, как нащупал что-то металлическое. Он достал предмет, и, повернув его под свет фонаря - увидел подарок Богдана. Жикин не мог припомнить, как и когда переложил его из куртки в пальто. Увидев стоящего охранника у самой калитке, он в секунду спрятал нож обратно, и, стараясь не подавать виду - посмотрел на охранника.
   - Борислав Любомироваич ждет вас. Пройдемте.
   Охранник открыл калитку и Жикин последовал за ним. Они шли прежним путем, все так же не торопясь. По дороге их также встречала сталинская постройка, только теперь она не казалось ему романтичным строением, возведенным в Англии несколько веков назад. Теперь от него веяло холодом, отчего внутри все сживалось. На крыльце клиники стоял невысоко роста мужчина, лет пятидесяти, с небольшим животом, который оттопыривал белый халат, лысиной и натянутой улыбкой на усталом лице.
   - Добрый вечер, - сказал мужчина и протянул руку Константину. - Штейн Борислав Любомирович. Заместитель главного врача.
   - Добрый вечер. Следователь Жикин Константин Юрьевич. Могли бы мы пройти внутрь. Я хотел бы задать вам пару вопросов.
   - Да, конечно. Сергей, дальше я сам, - обратился к охраннику Штейн. - А вы Константин Юрьевич следуйте за мной.
   Жикин шел за Штейном и старался как можно больше осмотреться по сторонам. Но к его удивлению, за стеклянной дверью шел длинный коридор с множеством дверей, на которых были нанесены лишь цифры. Ни названий кабинетов или палат. Белые стены, серая плитка и яркий свет от светодиодных панелей. Они свернули направо, затем налево, поднялись на второй этаж, где был такой же коридор с белыми стенами, серой плиткой, светодиодными панелями и цифрами вместо табличек на дверях. Они дошли примерно до середины и Штейн остановился у двери с цифрами '2-1-6'. Достал ключи из кармана, открыл дверь и вежливо пригласил следователя пройти внутрь.
   Кабинет был небольших размеров, и уж точно не походил на комнату предназначенную для заместителя. У стены справа стояло несколько шкафов доверху заставленные папками скоросшивателями, в центре стоял стол с компьютером, а у другой стены металлический шкаф с выдвижными полками. Каждая имела замок, что и следовало ожидать, и две буквы, обозначающие алфавитный порядок. В кабинете, как и во всей больнице стоял приторный запах медикаментов, отчего Жикину было не по себе, но в комнате присутствовал еще какой-то другой запах, до боли знакомый, который Константин никак не мог узнать.
   - Чем могу помочь Следственному комитету? - спросил Штейн.
   - А где Альбина Германовна? - спросил Жикин.
   - Отъехала по каким-то срочным делам. Личным. Но должна скоро вернуться, - ответил Штейн.
   - Хорошо. Вы в курсе про расследование? - спросил Жикин.
   - Да, что-то слышал. Там вроде убили трех девушек?
   - Четырех, - поправил Жикин.
   - Очень их жаль. Но чем я лично могу вам помочь? - поинтересовался Штейн.
   Жикин достал из внутреннего кармана пальто фотографию, положил на стол и указал пальцев на девушку, стоящую рядом с Дорковой. Константин сам еще раз взглянул на фото, и ему показалась, что он где-то видел эту рыжеволосую девушку.
   - Я однозначно знаю этих девушек. Они, кажется, проходили у нас лечение. Если бы вы подсказали, как её зовут, то это не займет много времени.
   - Борислав Любомирович, если бы я знал её имя, то не наведывался к вам с визитом.
   - Разумно, - сказал Штейн и стал пристально рассматривать фотографию. - Давно это было и они находились под опекой Питосиной, но, кажется, вот эту девушку зовут Юлия. Дочь мэра. Я так понимаю конфиденциальность уже не требуется? - спросил Штейн, и, получив положительный ответ от Жикина, продолжил, - Я могу поднять её дело и посмотреть кто с ней был на групповой терапии. Но скорее всего, именно они и будут.
   - Это было бы замечательно, - сказал Жикин.
   Штейн направился к выходу и поймал на себе вопросительный взгляд следователя:
   - Я в архив за личным делом Кабановой.
   - А в компьютере нет? - подозрительно спросил Жикин
   - Увы, но нет. В компьютере мы храним только личные данные пациентов, а все что касается курса лечения, все наблюдения и прочее - храниться в личном деле. А это пациент Питосиной, поэтому файл лежит в архиве. Хотите, можете пойти со мной, - предложил Штейн.
   - Я вас здесь подожду.
   Штейн отсутствовал около десяти минут и Жикин стал подозревать что-то неладное. А что если он созвонился с Питосиной и она мчит сюда? Что если она уже подключила своих влиятельных друзей и те скрутят Жикина и выкинут как мешок с бытовыми отходами? И почему досей пор не звонит Богдан?
   Двери открылись, и в кабинет зашел Штейн. Веселый, слегка вспотевший, но с зияющей улыбкой на лице.
   - Ох и духотища в этом архиве, но я нашел. Вот, сейчас посмотрим.
   Штейн уселся за стол, положил перед собой пыльный файл, и, открыв его - стал внимательно изучать.
   - Т-а-а-а-а-а-к, - затянул Борислав Любомирович. - Это не то, это тоже не то. Это нам не надо. Хм, интересно, но не то. Так, вот. Кажется, оно.
   Групповые занятия: группа А-12-48.
   Состав группы:
   Позонова Агния Вячеславовна. Группа С
   Лапунова Ксения Нестеровна. Группа Б
   Кабанова Юлия Феликсовна. Группа С
   Доркова Яна Родионовна. Группа Б
   Фотеева Наталья Георгиевна. Группа А
   Жикин записал в блокнот - Фотеева Наталья Георгиевна.
   - А могли бы вы посмотреть её личное дело? Адрес, телефон, может родственники?
   - Да, конечно, - сказал Штейн и включил компьютер.
   Какое-то время он стучал по клавиатуре, внимательно, и с легким недоумением он смотрел в монитор, а после сказал:
   - Странно, но личное дело заполнено наполовину.
   - Это как? - недоумевал Жикин.
   - Имя, фамилия, группа наркозависимого, история, что принимал пациент и все. Ни адреса, ни телефона, ни родственников. Странно.
   - Подскажите, Борислав Любомирович, а кто-нибудь нарочно мог стереть эту информацию?
   - Конечно. Но кому это надо?
   - А это уже наша забота. Спасибо вам за помощь, но я вынужден ехать. У меня напоследок есть ещё маленькая просьба.
   - Слушаю.
   - Вы не могли бы не говорить, по крайней мере, до завтра Питосиной о моем визите, а еще лучше, если вы мне позвоните, когда она появится.
   Штейн взял визитку следователя и с легким испугом в голосе спросил:
   - Вы думаете она в чем то виновата?
   - Не думаю, но хочу подстраховаться. Так что, поможете?
   Штейн задумался, а после протянул руку следователю и сказал:
   - Хорошо. Я согласен.
   Жикин покинул клинку в сопровождении охранника, поймал на себе презрительный взгляд лысого здоровяка, который держал книгу в руке и двинул к своему брошенному автомобилю. Он все так же перекрывал въезд на стоянку и работал на холостых оборотах. Константин достал телефон и набрал номер отдела.
   - Это Жикин. Мне срочно нужно узнать, где проживает Фотеева Наталья Георгиевна. Хорошо, жду.
  
  
  
   Наташа, почти бегом, шла в спальню, неся в руках фиолетовую куртку, как зацепилась за стоящий у шкафа пуфик и распласталась на полу. Вытирая слезы с глаз, она схватилась за пульсирующую от боли ногу и предательски зыркнула на курту, лежащую на полу. Черт бы тебя побрал! Она поднялась на ноги, подняла куртку, и, прихрамывая, подошла к кровати, где лежали раскрытых два чемодана. Один был уже доверху набит вещами, средствами личной гигиены и прочей мелочевкой, которая попадалась Наташе под руки. Второй чемодан также был забит одеждой и навряд ли бы он вместил в себя еще эту фиолетовую куртку, но девушка не теряла надежды. Она взобралась на кровать, кинула куртку в чемодан, накинула крышку, и, усевшись сверху, как начинающий наездник, стала застегивать замок. Чемодан был похож на больного толстячка, чьи внутренности вот-вот вырвутся наружу, если рыжеволосая наездница еще пару раз подпрыгнет на нем. Но чемодан выдержал, и, Наташа услышала победный звук застегивающейся молнии.
   Она спрыгнула с кровати, и, достав из шуфляды прикроватного столика документы, паспорт и несколько пачек наличных денег, сунула их в сумку. Наташа осмотрелась по сторонам, чтобы убедиться, что ничего не забыла, вытерла слезы, которые не прекращались последние несколько часов, и, собравшись с духом, потянулась к чемодану, как услышала скрип пола, доносящийся из прихожей.
  
  
  
   Жикин остановился около первого подъезда и посмотрел на адресную табличку, после заглянул в блокнот, чтобы свериться, что адрес верный. Он заглушил машину и посмотрел на здание. Он оценивал ситуацию и пытался прокрутить все сценарии в голове. Константин понимал, что нужно спешить, но что-то его настораживало.
   Перед подъездом ветер гонял полиэтиленовый пакет, поднимая его вверх, пока тот не зацепился за ветки деревьев. Одинокий черный кот с белыми пятнами на мордочке посмотрел на следователя и прыгнул в открытое окошко цокольного этажа. Ни света фар других машин, ни голосов случайных прохожих или жильцов. Во дворе не было ни одной живой души, за исключением одинокого полиэтиленового пакета, который шелестел, зацепившись за ветви деревьев.
   Жикин вышел из машины и подошел к подъезду, проверил пистолет и набрал на панели домафона квартиру ?1. Из динамиков раздались долгие, протяжные гудки, которые эхом разлетались по пустой округе.
   Следователю никто не ответил, хотя ему показалось, что он видел приглушенный свет в окне квартиры. Он нажал кнопку отбой и стал под окнами. Константин сумел ухватиться за металлический подоконник и попытался подтянуться, но пальцы соскочили, издав барабанный металлический удар. Он выругался про себя и стал осматриваться, в надежде найти что-нибудь, что можно подставить под окна, как из квартиры раздался женский крик. Жикин ринулся обратно к металлической двери. Уперся ногой в стену, схватился за ручку двери, и, ощущая жгучую боль в бедре, потянул на себя что было силы.
  
  
  
   Наташа положила сумочку на кровать и медленно вышла из спальни. В коридоре горел приглушенный свет, но его хватало, чтобы лишь едва осмотреться. Дыхание замедлилось, и даже звук собственных шагов едва не доводил до приступа паники. Она прошла по коридору, дошла до двери, на всякий случай заглянула в шкаф, и, убедившись, что никого нет, повернулась к спальне, как раздался звонок домофона. Звук был настолько громкий и неожиданный, что у Наташи подкосились ноги, и та рухнула на колени. Она прикрыла рот руками, чтобы приглушить вырывающий крик от испуга. Несколько секунд отдышавшись, она поднесла руку к трубке переговорного устройства, как снова услышала скрип пола, только на этот раз звук доносился из спальни.
   Наташу окатила ярость на саму себя. И стыд, за чувство страха, который она испытывала. Она встала с колен и уверенно пошла в спальню, как увидела перед собой закрытую дверь. Она готова была поклясться, что оставляла её открытой. Снова раздался скрип пола в спальне, словно там кто-то ходил. Трясущейся рукой, Наташа взялась за ручку двери, и, собравшись с духом, уже была готова распахнуть её, как почувствовала странный, кисловатый запах от которого першило в горле. Она посмотрела себе под ноги и с криком ринулась к выходу. густой туман медленно тянулся из-под дверей спальни.
   Наташа пробежала полкоридора, как в квартире погас свет и та, зацепившись за цветок - рухнула на пол. Девушка поползла к дверям. Она слышала скрип пола, доносящийся у неё за спиной. Наташа доползла до дверей и трясущимися руками сумела открыть первый замок. Казалось, что она слышит мужской голос позади себя, от которого тело покрылось мурашками. Паника выжигала изнутри. Она чувствовала, как густой, холодный и мокрый, как выброшенные на берег морские водоросли туман, медленно окутывал ноги. Она потянулась ко второму замку, сделала три оборота и дверь открылась.
  
  
  
   Металлическая дверь не поддалась Константину и он, сорвавшись, рухнул на бетонное, холодное крыльцо. Он в панике осмотрелся по сторонам, но понимал, что другого входа в здание нет. До окна ему не дотянуться, дверь не открыть, а время буквально таяло на глазах. Он еще раз схватился за металлическую ручку двери, уперся ногой в стену и потянул из последних сил, как во всем здании пропал свет, и дверь с размахом открылась, откинув Жикина на несколько метров. Боль в голове отдавалась ударами церковного колокола, а во рту стоял солоноватый привкус крови. Константин перевернулся на живот и медленно поднялся на ноги. Он снова услышал женский крик, и, шатаясь, двинулся в подъезд, где уже на первой ступеньке его едва не сбила рыжеволосая девушка.
   Константин схватил её за руку и прокричал:
   - Я здесь, чтобы помочь вам!
   Но Наташа не хотела слушать и всячески пыталась вырваться.
   - Да успокойся же ты. Я из милиции. Все нормально.
   - Он там. Ничего не нормально! - прокричала Наташа. - Отпустите!
   - Кто он? - спросил Константин, как услышал сильный грохот у себя за спиной.
   Металлическая дверь из квартиры Наташи пулей выскочила из петель и приземлилась в метре от ног Жикина со звуком, словно гроза разразилась прямо в подъезде. Тот ошарашенный посмотрел на дверной проем и увидел бесформенный сгусток черной бурлящей жидкости, стоящий в квартире Наташи. Тонкая рука с длинными и заостренными как иглы когтями появилась из черного сгустка и потянулась к остолбеневшему Жикину.
   - Бежим! - крикнула Наташа и потянула Константина к выходу.
   Только уже на улице следователь пришел в себя и велел Наташе садиться в машину. Константин прыгнул на водительское сиденье и попытался завести автомобиль, но тот лишь дергался и крыхчал. Он крутил ключом туда и обратно, постоянно смотря на входную дверь. Тварь медленно появилась из темноты подъезда, и также не спеша плыла к машине Жикина, словно знала, что она не заведется.
   Консатнтин лихорадочно дергал ключом, а Наташа билась в истерике крича на следователя, чтобы тот быстрее заводил эту гребаную машину. Белый Фольксваген завелся издав громкий хлопок, оставив за собой черный слой дыма, который медленно поднимался к небу. Жикин резко дернул рычаг коробки передач, и машина сорвалась с места. Он вырулил со стоянки и направился к выезду, как тварь приблизилась вплотную к автомобилю и размахнувшись вонзила длинные когти в заднее крыло. Машину тряхнуло, но Жикин сумел удержать руки на руле, и, надавив на педаль акселератора, он вырвался из лап чудовища.
   Они ехали молча до тех пор, пока Жикин не выехал за территорию города. Он остановил машину, но двигатель решил не глушить. Константин повернулся к Наташе и спросил:
   - Что это была за хрень?!
   - Буджа, - тихо ответила Наташа.
  
  
  Глава 20
  
   - Буджа? - недоумевающее спросил Жикин.
   - Да, Буджа, - спокойно ответила Наташа. Она заплела свои рыжие волосы в пучок, попыталась вытереть рукавом кофты уже засохшие слезы и несколько раз глубоко вздохнув, обратилась к Жикину, - а что вас удивляет?
   - Ну хотя бы то, как он выглядел. То есть, это же невозможно!
   - Вы сами все видели. И нам повезло, что он до нас не добрался, - спокойно сказала Наташа.
   - Я все равно не понимаю. Это, это, это... - Константина заклинило и он стал нервно барабанить по рулю.
   - Поверьте мне, это все реально. И смерть от его рук так же реально, как вы и я. Вы же сами видели, что он сделал с остальными. Я знаю, потому что видела вас у дома Агнии.
   После этих слов Константин вспомнил, где видел Наташу. Все те же рыжие волосы, веснушчатое лицо и все те же глаза, наполненные страхом. Еще в первый день расследования, Константин даже и представить не мог, куда занесет этот клубок убийств, когда ему казалось, что до пенсии оставались считаные недели, а тело девушки в ванной, это всего лишь типичное самоубийство. Следователь не ошибся в тот день, когда подумал, что та, рыжеволосая девушка, хотела ему что-то рассказать, но была напугана.
   - Да, видел, - тихо сказал Жикин.
   - И вы видели его в моей квартире.
   - Видел, - все так же тихо сказал Жикин.
   - Это не мираж и не галлюцинация, хотя я очень хотела бы, чтобы это было именно так. Но факт остается фактом. Буджа существует и попытается закончить, то, что не закончили мы.
   - Я так понимаю, что это касается ритуала. Жертвоприношения?
   - А вы не такой уж и плохой следователь. Зря про вас писали всякие гадости в интернете.
   Жикин удивленно посмотрел на Наташу и уже хотел задать вопрос, как девушка его перебила.
   - Я читала про вас, и хотела поговорить с вами раньше, но Юля и Яна запретили это делать. Хотя думаю, вас интересует другое, а не мое желание поговорить с вами.
   Константин одобрительно кивнул и от услышанной истории Наташи, его сковал страх и удивление.
   Её история началась, как и других четырех девушек, а именно с клиники 'Перерождение'. Сама судьба свела Наташу с Агнией, Ксенией, Юлей и Яной. По крайней мере, так считала Наташа. Девушки быстро сдружились и с удовольствием проводили время вместе на групповых сеансах. Но, когда курс лечения подходил к концу, заведующая клиники собрала девушек вместе и выступила с предложением, как можно не вернуться к прошлой жизни. Как стать богатыми, сильными и независимыми. И всего-то нужно сделать одно маленькое дело. Они долго размышляли и взвешивали все за и против. Но желание обрести богатство и счастье превозмогли и девушки согласились. Тогда они виделись с Альбиной Германовной в последний раз. Та передала им инструкцию, ритуальные камни, ритуальное заклинание и нож.
   Мысль об убийстве человека пугала их, но оказавшись на улице после лечения, они не нашли того счастья, которого ожидали. И собравшись одним осенним вечером, все пятеро решились на сделку. Тогда они закрепили договор кровью и принесли первую жертву Будже. Буквально уже на следующий день их желания стали исполняться. Хорошая работа, высокие зарплаты. Успех сопутствовал во всем. Первой совершила обряд Ксения и тогда выбор пал на бездомного. Им казалось, что так их не будет мучить совесть. Через год планка немного возросла, и где-то вина за это лежала на Кабановой, так как именно ей хотелось более острых ощущений. Юле ритуал доставлял удовольствие и возбуждение, что пугало остальных девушек. Она становилась одержимой и безумной. И все понимали, что её желания будут только усиливаться. Следующие жертвы становились 'солиднее' и сама Юля цепляла их в ресторанах, подсыпала клофелин, а после доставляли в предназначенное место.
   В этом году настала очередь Агнии, однако, каждое жертвоприношение давалось ей с трудом. Первый раз, когда зарезали бомжа - её вырвало. Второй раз она две недели не могла прийти в себя, а после последнего ритуала, она вновь подсела на наркотики. Ей была противна эта жизнь и в назначенное время, когда девушки должны были совершить пятый, последний ритуал, и освободиться от клятвы, Агния решила сделать по-своему. Она не получила жизни, о которой мечтала, и опять стала наркозависимой, и жизнь еще до самоубийства катилась в дыру. Возможно, из-за зависимости, или из-за страха убить человека, но она сделала свой выбор. Послала всех. Послала всех так далеко и глубоко, насколько могла. В самую глубокую яму, которую должны были вырыть для всех пятерых.
   Константин молчал весь рассказ, и даже когда Наташа его закончила, он не знал, что сказать. Ему было и жалко девушек, но также его переполняла и злость из-за содеянного. Он не знал, как правильно среагировать, но точно знал, что нужно делать дальше. Жикин достал телефон и набрал Богдана.
   - Что у тебя с постановлением?
   - Уже на руках и мы готовы выдвигаться к клинике, - протараторил Богдан. - А что у вас?
   - Мы в порядке. Встретимся у клиники.
   Константин уже собирался отъезжать, как раздался звонок. На дисплее высветился неизвестный номер.
   - Это Штейн. Борислав Любомирович.
   - Да, слушаю вас.
   - Питосина вернулась. Что мне делать?
   - Ждите нас, - ответил Жикин, и, закончив разговор, белый Фольксваген сорвался с места.
  
  
   До самой клиники Константин и Наташа ехали молча. Им было о чем поговорить, но каждый боялся нарушить эту тишину. Она была как необходимое лекарство в этот тяжелый день. Едва слышно доносилась музыка из динамиков, которая сменялась на голоса радиоведущих, выпуски новостей и прогноз погоды. Жикин услышал, что по Минску на ночь объявили оранжевый уровень опасности, и аномальные погодные условия для этого времени года. Синоптики не ошиблись, и над городом нависли тяжелые свинцовые облака. Щетки дворников с визгом протирали лобовое стекло машины от мокрого снега, а сам автомобиль то и дело пытался вильнуть хвостом на заснеженном асфальте.
   По приезду в клинику там их уже ожидали Богдан и двое парней из патрульно-постовой службы. Парни уже были в полном обмундировании: шлемы, бронежилет, автоматы. Богдан нервно ходил по стоянке, пока не увидел автомобиль следователя. Но напряжение лишь только усилилось. Он понимал, что их ждет впереди.
   Жикин вкратце ввел в курс дела Богдана, рассказал ему историю Наташи, о том, как он встретился с Буджой и сумел выжить. Константин ожидал, что стажер впадет в недоумение от услышанного или будет говорить, что это невозможно и в целом безумно, но реакция была вполне обычной, словно слова следователя подтвердили его догадки. Он не был удивлен или разочарован. Он выглядел так, будто сказал - я так и думал.
   Уже в патрульной машине, Константин предложил план, по которому они будут действовать. Жикин решил не дожидаться, пока подъедет обещанная помощь Крысова. Штейн сказал, что Питосина вернулась взволнованной, а это плохой знак, и действовать нужно было незамедлительно. Следователь долго размышлял по поводу Наташи, но решил взять её с собой, чтобы провести очную ставку во время задержания. Ему хотелось посмотреть на реакцию заведующей клиники, когда Жикин зайдет вместе с рыжеволосой девушкой в кабинет.
   Они медленно гуськом двинулись к клинике, осматриваясь по сторонам. Первым шел Константин, за ним один из патрульных, затем Богдан с Наташей, и замыкал второй патрульный. Жикин достал пистолет, и, подбежав к 'будке', где сидел охранник, резко открыл дверь и приставил дуло пистолета к его спине.
   - Не двигайся, - тихо произнес Константин. - Вытяни руки перед собой.
   - Слышь мужик, ты не понимаешь что творишь, - спокойно произнес охранник.
   - Давай-ка прогуляемся. Открывай калитку. Живо!
   - А то что?
   - А то пойдешь как соучастник по четырем убийствам.
   Охранник помедлил некоторое время, после опустил руки на стол и сказал:
   - Я так понимаю, ты тот 'следак', который приходил пару часов назад?
   - Правильно понимаешь.
   - Тогда у нас с вами получилось недоразумение. На такие дела я не подписывался, да и Штейн меня предупреждал, так что можете убрать пистолет. Я вас проведу в клинику.
   Жикин растерялся. Он смотрел на охранника и пытался понять: врет тот или говорит правду. Лоб покрыло испариной, а во рту пересохло. Он не мог долго размышлять и решил довериться чутью.
   - Ладно, пошли.
   Охранник встал из-за стола и потянулся к рации, как сразу же почувствовал толчок дулом пистолета в спину.
   - Опять у нас недопонимание. Если я открою калитку и не сообщу об этом, из здания выйдут несколько ребят, которые не будут разбираться кто вы такой. И быть беде.
   Константин едва не потерял хладнокровие, которое давалось ему с огромным трудом. Он не сумел придумать ничего лучше, как ударить охранника дулом пистолета под лопатку.
   - Если выкинешь что-нибудь, прострелю ногу.
   Охранник взял рацию, нажал на кнопку и из динамика раздался мерзкий треск.
   - Я отлить быстренько сбегаю, - сказал охранник.
   Снова раздался треск.
   - Хорошо. Только недолго, а то если Германовна узнает об этом - я тебе лично все кости переломаю.
   Охранник не соврал, и это слегка успокоило Жикина. Тот ослабил руку, в которой держал пистолет и все пошли следом за лысым бугаем. Только сейчас Константин осознал, каких размеров был человек, которого он держал на прицеле. Такой с легкостью успел бы переломать все ребра следователю, пока тот выговаривает свое имя.
   Как только калитка была открыта, Жикин велел патрульному приковать охранника наручниками, чтобы тот не сумел сбежать или предупредить остальных об их появлении.
  Попав на территорию лечебницы, они шли короткими перебежками, избегая света фонарей, и медленно двигались к главному зданию. Мокрый снег хрустел под ногами, летел за шиворот, колол руки и щеки. Расстегнутые полы пальто следователя швыряло, как порванный парус во время шторма. От пронзающего ветра, казалось, что мочки ушей вот-вот отвалятся, а руки едва удерживали пистолет.
   Они остановились у входа, как открылась дверь и в проеме появилась темная фигура. Жикин моментально выпрямился, и, направив пистолет на незваного гостя - тихо сказал:
   - Ни шагу дальше.
   - Константин Юрьевич, это я. Борислав Любомирович. Уберите, пожалуйста, пистолет, а то мне немного ни комфортно.
   Жикин выдохнул, и сквозь зубы выступил пар, медленно поднимающийся наверх и тающий среди безумного роя снежинок.
   - Почему вы так долго? - спросил Штейн.
   - Питосина здесь? - спросил Жикин.
   - Да. Но с её возвращением стало больше охраны и меня это беспокоит. - Штейн осмотрел гостей и заметил Наташу. - Может, нам с Наташей спрятаться где-нибудь. А вы идите?
   - Нет, - отрезал Жикин. Идем все вместе. Как нам быстрее всего попасть к ней в кабинет?
   Штейн устремил взор к небу, и некоторое время размышлял, а после посмотрел на Жикина искрящимися глазами и сказал:
   - Есть один вариант. Идемте.
   Жикин пропустил патрульного вперед, за ним Штейн, и остальные. Они пробежали коридор, прошли через стеклянные двери и свернули направо. Через несколько метров они подошли к месту, где была ниша, уставленная цветами. Своеобразный зимний сад. Большие витражные окна, где разразилась настоящая снежная буря, создавали чувство защищенности и спокойствия, которое внезапно прервал Богдан.
   - Прячьтесь!
   Все прыгнули к цветам, стараясь спрятаться в метровой нише, от появившихся двух бугаев-охранников. Раздалась автоматная очередь и белые стены клиники едва не разлетелись в клочья, усыпав пол гипсом и штукатуркой. На полу в нескольких десятках сантиметров от ниши лежал патрульный. Он сжимал руками горло, а сквозь пальцы хлыстала багровая кровь. Глаза бегали из стороны в сторону, а после в испуге замерли, устремившись на Константина. Он шевелил губами, прося о помощи. Раздалась еще одна очередь и из бедра патрульного брызнула струйка крови, оставив красные полосы на стене.
  Жикин высунул руку и сделал несколько выстрелов вслепую. Раздался мужской крик, переходящий в стон. Одного он сумел подстрелить. Константин воспользовался моментов и подтянул парня к себе. Через секунду снова застрекотал автомат. Наташа забилась под стол с цветами, Богдан попытался разбить окно, но то лишь вибрировало и эхом разносилось по коридору утопая в шуме выстрелов. Штейн прижался спиной к стене и оцепенел от ужаса. Лицо стало фиолетовым с болотистым оттенком. И казалось, что еще немного и его вырвет.
   - Сколько нам еще идти? - прокричал Жикин.
   - Что? Что? Ч-ч-ч-то, - запинался Штейн.
   - До вашего прохода. Сколько еще?
   - Метров десять. Он в конце коридора. Там пожарная лестница и выходит она сразу около кабинета Германовны.
   Жикин осмотрелся по сторонам, и, скинув цветы со стола, поднял и перевернул его. Он посмотрел на патрульного и велел тому выдвинуть стол на половину коридора, и прикрыть их, пока они не доберутся до пожарной лестницы. Константин достал ремень из брюк и наспех пережал ногу второму патрульному и велел тому зажать рану на шее. Он видел, как тот молил не бросать его, но выбора не было. Снова раздалась автоматная очередь, оставив с десяток дыр в стене. Наташа билась в истерике и не хотела подниматься, пока Константин не схватил её за шиворот и не влепил девушке пощечину, от которой самому обжигало ладонь.
   Патрульный с Богданом вытянули стол, так чтобы тот перекрыл половину коридора, парень стал у края стены, и несколько раз глубоко вдохнув, высунул дуло автомата и со словами 'пошли, пошли, пошли' открыл огонь. Раздалась автоматная очередь, оглушая всех вокруг. Казалось, что все замедлилось: Жикин первым упал на четвереньки и пополз к пожарной лестнице, следом, трясущийся от страха Штейн, и Наташа, которая едва удерживала себя в сознании. Последним полз Богдан. Ему оставался считанный метр до дверей, где дожидались все остальные, как стрекот от автомата прекратился. Серебров в ужасе замер и посмотрел на товарищей, которые махали ему, и кричали "ползти быстрее". Он обернулся и увидел вышедшего из укрытия человека в камуфляжной одежде и балаклавой на лице, Он вскидывал автомат к плечу и целился в Сереброва. Богдан в одно движение перевернулся на спину, и, вытянув перед собой пистолет - нажал на курок. Раздался выстрел, и стены коридора окрасились в цвет крови.
   Человек в маске на мгновение замер. Пустые глаза устремились на лежащего Богдана, руки опустились, а автомат с грохотом упал на пол. Охранник бревном рухнул рядом, а из головы засочилась кровь. Богдан видел, как патрульный менял обойму в автомате, слышал, как ему кричали, чтобы тот не лежал на месте, но все это было где-то далеко, словно он был в сотнях метрах от происходящего. Он смотрел на пистолет, который стальной хваткой сжимали руки, а в голове стоял звон как от ударов по наковальне.
   Патрульный перезарядил автомат и вышел из укрытия, убедился, что охранник мертв, как из-за угла появился еще один человек в камуфляжной одежде. Богдан успел лишь издать бессмысленный крик, как незнакомец открыл огонь. Серебров видел, как патрульный пошатнулся, и, вскрикнув - упал на колени. Богдан сделал несколько выстрелов, заставив нового гостя скрыться за стенкой, и в несколько движений дополз до пожарной лестницы.
   - Малец, ты как? - прокричал Жикин.
   - Попал в бронежилет. Нормально. Хотя боль такая, словно меня переехал каток, - тяжело дыша, ответил патрульный.
   - Держись. Помощь уж на подходе.
   Патрульный показал одобрительный жест и произвел несколько выстрелов в сторону, где прятался стрелок.
   Все четверо поднялись на второй этаж и остановились у дверей, чтобы перевести дыхание. Наташа по-прежнему билась в истерике и напоминала ребенка, который в слезах забегает в родительскую комнату из-за ночного кошмара. Штейн прислонился к стене и сжимал до красноты руки в кулаки. Его трясло, как уличного котенка, сидящего у подъезда под проливным дождем. Жикин осмотрел Богдана, и, убедившись, что с тем все в порядке, велел всем двигаться дальше. Он понимал, что впереди их может ждать засада, но идея оставаться на лестнице была еще хуже.
   Константин выглянул через щель двери, и, убедившись, что никого нет, велел всем быстро следовать за ним. Штейн сказал, что кабинет Питосиной - третья дверь справа. Они пробежали одну дверь и услышали шаги с противоположной стороны. Их было несколько, и они приближались. Все четверо ускорились и минули вторую дверь, как из-за угла вышли три человека в военном камуфляже и масками на лице. Жикин без раздумий открыл огонь и продолжал идти в наступление. Первая пуля угодила в ногу тому, что справа. Тот рухнул на пол, выронил пистолет, и, прижав рану - застонал. Пули просвистели в считанных сантиметрах от наемников, оставив дыры в гипсокартонных стенах., но те успели укрыться за углом.
   Константин стрелял с промежутком в пять - десять секунд, давая возможность всем остальным добраться до кабинета заведующей клиники. Он дернул за ручку, но дверь не открылась.
   - Она закрылась изнутри! Там свет! - прокричал Богдан и с разбегу плечом влетел в деревянную дверь. Замок с хрустом вырвал часть коробки и наличника, и дверь в кабинет распахнулась.
   За столом сидела Питосина, сложив руки перед собой. На лице не дернул ни один мускул, а стеклянный, пронзающий взгляд как у змеи перед нападением, пронизывал незваных гостей.
   - Дверь! - прокричал Жикин, и в этот момент в коридоре раздались выстрелы.
   Штейн и Серебров закрыли дверь и скинув все папки из шкафа, забаррикадировали им проход. Штейн рухнул на пол и хватал воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Наташа остолбенела при виде Альбины Германовны, которую видела в последний раз пять лет назад.
   - Питосина Альбина Викторовна, вы арестованы, - сказал Жикин, стараясь не потерять сознание. Он чувствовал, как сердце неимоверно разбухало и сотрясалось тяжелыми ударами в груди. В боку кололо, словно кто-то вонзил туда иглу и нарочно медленно тащил обратно. - Положите руки на стол так, чтобы я их видел, и велите вашим приятелем сложить оружие, иначе...
   - Иначе что? - перебила его Питосина. - Вы заперлись как крысы в моем кабинете. Через несколько минут они вынесут эту дверь и перебьют вас как бродячих собак.
   Жикин проглотил комок боли, и, собрав всю ярость в кулак, спокойно повторил заведующей клиники.
   - Отзовите своих людей. Вам же хуже будет.
   - Посмотрим, - сказала Питосина, как в дверь раздался мощный удар. Шкаф содрогнулся, но выстоял. Штейн и Жикин не растерялись, и, уперлись в шкаф что было силы.
   Удар, еще удар. Казалось, еще несколько секунд и их неприступная крепость разлетится на мелкие булыжники, поднимая над собой столбы пыли. Их силы были уже на исходе, как в коридоре послышались голоса и грохот, раздались выстрелы, кто-то кричал от злости, кто-то от боли. За дверями кабинета заведующей по звукам творился настоящий ад, от которого становилось еще страшнее. На мгновение все успокоилось, как Богдан, подпирая спиной шкаф заметил, что Питосина потянулась рукой под стол:
   - Что вы делаете?
   - У неё там пистолет! - крикнул Штейн.
   Богдану хватило несколько секунд, чтобы выставить перед собой руку и спустить курок. В ушах зазвенело, а в кабинете запахло порохом.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 21
  
   Константин сидел на лавочке около главного входа в лечебницу и следил за жестикуляцией рук врача. Проверив реакцию и сделав визуальный осмотр, работник скорой помощи дал Жикину плед и удалился. Все уже закончилось, но вокруг царил настоящий хаос. Бойцы ОМОНа прочесывали всю территорию клиники, куча следователей и криминалистов проверяли каждый метр и каждую бумажку в лечебнице, медики бегали от здания к машинам и обратно. Даже обжигающий ветер и мокрый снег, который налипал на волосах, был незаметен в этот час.
   Крысов внимательно выслушал историю Жикина, про ритуалы, Буджу,перестрелку и про то, как Богдан застрелил Питосину. Он не критиковал выбор следователя не дожидаться подкрепления, а действовать, хотя это и привело к смерти патрульного. Врачам оставалось лишь констатировать смерть. Крысов сидел рядом и понимающе смотрел на своего подчиненного, и верил его словам. Он понимал, что многое не попадет в рапорт и не будет подшито в дело, и эта правда останется лишь между теми, кто пережил этот вечер.
   - Я только одного не могу понять - зачем ей все это? - сказал Жикин
   - Ты о чем? - спросил Крысов.
   - Ну, у неё было все: деньги, власть, уважение. Зачем ей заниматься этим?
   - Может она хотела еще больше денег и власти? - сказал Крысов.
   - Возможно. Но все равно нелогично.
   К лавочке подошли Богдан, Наташа и Штейн.
   - Ты как, стажер? - поинтересовался Крысов.
   - Я мог поступить иначе, - сказал Богдан.
   - Не кори себя малец. В тумбочке действительно лежал пистолет и дотянись она до него, кто знает, как бы все это закончилось. Ты сделал единственный и правильный выбор, - сказал Крысов.
   - Возможно.
   - А так все в порядке? Может сказать врачам, чтобы тебя осмотрели?
  - Со мной все хорошо, только телефон разбил - усмехнулся Серебров.
   Крысов похлопал Богдана по плечу и скрылся среди митусящихся людей.
   - Что теперь? - спросил Богдан.
   - Я в отдел, - сказал Константин. - А ты поезжай домой и отдохни.
   - А что делать с Наташей?
   - Домой ей точно пока нельзя, так что может переночевать сегодня в отделе, а там посмотрим.
   - Может, лучше у меня? - с улыбкой спросил Богдан.
   - Можно и у тебя, но только чтобы завтра в 8:00 оба были в отделе. Хотя жду вас всех троих. С вами Борислав Любомирович тоже не мешало бы пообщаться.
  
  
  
   Войдя в кабинет, Жикин без сил рухнул на диван. Бедро ныло и пульсировало, а боль медленно поднималась всё выше к паху. Голову словно запихнули в металлический обруч, который стискивал виски до треска, отчего путались мысли. Константин достал из внутреннего кармана таблетку 'Клодифена' и проглотил её без воды. Он громко выдохнул, словно это был его победный клич. Победный и последний. Он сделал то, чего не делал долгие годы - работал как настоящий следователь.
   Таблетка подействовала быстро, и Жикин ощутил легкость в руках и свесил их с дивана. Боль в бедре поутихла, а в голове слышался приятный шум, от которого тянуло в сон. Константин так и уснул бы, но в кабинет зашел Крысов.
   - Ты что, спишь уже?
   - День был тяжелый, Александр Матвеевич.
   - Я бы сказал неделя. Поднимайся. Я домой собираюсь, но перед выходом вот, принес кое-что.
   Крысов взял с подоконника два стакана, достал из кармана пиджака 'мерзавчик' 'Финляндии' и разлил его по стаканам. Константин давно не видел Крысова в таком расположении духа, особенно к себе. На лице сияла улыбка, он насвистывал под нос знакомый мотивчик, а раздражающий галстук в горошек казался весьма симпатичным аксессуаром. Первый и, скорее всего, последний вечер, когда Константин почувствовал уважение со стороны начальника.
   Жикин поднялся с дивана, подошел к столу, и взяв стакан с водкой, посмотрел на Крысова и поймал тот самый взгляд, которым на него смотрели двадцать лет назад. Уважение и благодарность.
   - За тебя Костя. Ты справился.
   - Не без помощи.
   Они выпили. Крысов попрощался и почти вприпрыжку, как юный мальчуган, выскочил за дверь.
   Константин глубоко вдохнул и слегка закашлялся, то ли от обжигающей глотку водки, то ли от витающей в воздухе пыли, которую было видно невооруженным глазом. В кабинете стоял затхий запах старой бумаги и картона, пота и последствий метеоризма. Жикин подошел к окну и уже собирался открыть его, как заметил стопку дисков на столе Богдана. 'Записи с дорожных камер ?1', 'Записи с дорожных камер ?2', 'Записи с дорожных камер ?3'... следователь взял стопку дисков, включил компьютер, и, достав из шуфлядки стола остатки коньяка - плеснул их в стакан.
   Ни Константин, ни Богдан не просматривали записи с дорожных камер - диски были запечатаны. Жикин не знал, что именно он хотел увидеть на видео, но нутро буквально кричало как истеричка в рупор, что он должен это сделать, и знает почему. Да, он знал. Он хотел убедить самого себя, потому что поверил в необъяснимое, но никогда не верил в нелогическое.
   Странно, - подумал про себя Жикин и залпом опустошил стакан. Он вставил следующий диск.
   - Не-е-е-т. Нет, нет, нет.
   Следующий диск.
   Константин пристально смотрел в экран монитора и перематывал запись туда и обратно. Он с десяток раз пересматривал один и тот же момент с камеры, расположенной около дома Лапуновой, и не верил своим глазам.
   - Не-е-е-т. Нет, нет, нет! - повторял он.
   Еще один диск. На этот раз с трассы, ведущей к домику Кабанова Феликса Захаровича. И снова перемотка одного фрагмента.
   Жикин достал телефон и набрал номер Сереброва.
   Абонент, которому мы звоните, временно недоступен, - сообщил женский голос.
   Константин сорвался с места и выскочил из кабинета. Галопом проскочил ступеньки на лестнице и вбежал в коморку дежурного. Вид у него был как у сумасшедшего в период кризиса. Глаза бегали из стороны в сторону, губы тряслись как плохо застывший холодец, а рука дергалась и указывала на телефон.
   - Срочно! К дому Сереброва! Всех! Всех патрульных! Мы... мы ошиблись!
  
  
  
  
  
  
  Глава 22
  
   Богдан вышел из ванной, вытирая голову полотенцем, и посмотрел на Наташу, рассматривавшую старый фотоальбом. Пожелтевшая обложка, с изображением бегущего щенка с мячом в зубах расклеилась по бокам, а пленка со временем пошла волнами. Страницы приятно потрескивали и хрустели, когда Наташа их перелистывала. Девушка улыбалась, а глаза блестели, словно хрусталики под светом лампы.
   Через панорамные окна открывался весь вечерний Минск, переливающийся тысячами огней, от неоновых вывесок, подсветок домов, уличных фонарей и проезжающих где-то там, внизу, машин. В комнате пахло пионами, букет которых стоял на столике рядом с креслом, в который с ногами забралась Наташа. Рядом стоял диван из белой кожи, который казался мягких, как первый снег. Напротив висел телевизор, а рядом стоял стол с компьютером. Не смотря на дороговизну интерьера, квартира выглядела уютной и теплой, в которой хотелось остаться и насладиться покоем.
   С кухни повеяло копченой колбасой, сыром и дорогим вином. Наташа учуяла запах, и у нее приятно забурлило в животе. Она не помнила, когда ела в последний раз и была не против чего-нибудь перекусить. В комнату вошел Богдан, держа в одной руке большую тарелку с нарезанным сыром, колбасой и аккуратно выложенными оливками. В другой руке держал бутылку красного вина и два бокала.
   - Не знаю как ты, но я выпью.
   Наташа смущенно улыбнулась и попыталась отвести взгляд в сторону.
   - Ты впервые убил человека?
   - Да, - тихо ответил Богдан.
   - И как?
   - Паршиво.
   - Она это заслужила.
   - Возможно, но не мне решать. Я сделал то, что должен был сделать, а не то, что хотелось.
   - А тебе не хотелось?
   - Не должно хотеться.
   Они оба замолчали и чувствовали неловкость.
   - Если пойдешь в душ, то свежие полотенца лежат рядом с душевой кабиной. Халата, увы, нет, - сказал Богдан и поставив скромный ужин на стол, разлил вино по бокалам.
   - Да, от горячего душа, я бы не отказалась, - сказала Наташа, и, улыбнувшись, посмотрела на Богдана. Но её улыбка в секунду стерлась с лица, а в глазах появилась тревога. - Что будет со мной?
   - Сложно сказать, но думаю, что обойдется. Скорее всего, сделают тебе явку с повинной, ты под протокол подробно все расскажешь. А если учесть, что в этом деле фигурирует дочь Кабанова, то навряд ли прокуратура придаст всё это огласки. Бюрократия и система в действии, - сказал Богдан, и, съев оливку, запил её вином.
   Наташа взяла в руки бокал, и, осмотрев комнату, сказала:
   - Уютная у тебя квартира.
   - Это прощальный подарок отца.
   - Прости, я не знала. Соболезную.
   Богдан рассмеялся и едва не разлил вино.
   - Прости, прости. Он живой. Я имел в виду что... В общем, наши взгляды немного расходятся, и я решил жить самостоятельно, но отец настаивал, что хотя бы квартиру он должен мне подарить. Ну, я не сильно то и упирался, так как еще не шибко зарабатываю, а жить все же приятней в хороших условиях.
   - Так, ты из богатой семьи? Мажорик? - сказала Наташа, и Богдан почувствовал, как от неё повеяло холодом.
   - Был когда-то. И не отрицаю, что будучи мелким говнюком, вел себя как говнюк и высокомерная выскочка. Но потом пришло осознание, и я решил измениться. Но ты вправе думать обо мне, как угодно.
   - Я не люблю таких, как ты из прошлого. - Наташа повернулась к окну, и, подперев лицо коленями, устремила свой взор в бушующую снежную пургу.
   - А я и не прошу себя любить. - Богдан молчал с минуту, а после добавил, - Я и сам себя не люблю. Но та жизнь в прошлом, а мы сейчас здесь. Ты тоже сильно поменялась с того времени.
   - Это да, - тихо согласилась Наташа.
   - Так, зачем ворошить призраков прошлого. Лучше жить настоящим!
   У каждого из них были свои скелеты в шкафу, от которых они бежали, прятали в шкаф или пытались зарыть поглубже в землю. Но от правды не уйти. Та боль которую причинил в прошлом или которую причинили, не заживет никогда. Время не лечит. Время меняет и учит смотреть иначе на те поступки или события. Но их нельзя забыть. Можно только сделать так, чтобы этого не повторилось. По крайней мере как можно дольше.
   - Любишь свежие цветы? - спросила Наташа
   - Где-то прочитал, что запах свежих цветов помогает расслабляться.
   Наташа повернулась к Богдану, и, сказав, что ей холодно пересела на диван. Она поставила бокал на стол и придвинулась к Сереброву. Её карие глаза тонули в его серых. Мочки ушей покраснели, а на щеке выступил розовый румянец. Она положила руку на его запястье и медленно придвинулась к нему, так что чувствовала его дыхание. Оно было теплым и учащенным. От тела пахло мятой, отчего щекотало в носу. Она приближалась все ближе. Их взгляды слились в единое целое, а губы почти соприкоснулись.
   - Ты слышал это? - тихо спросила Наташа.
   - Нет.
   Из коридора раздался шорох, словно кто-то царапал металлическую дверь.
   - А теперь?
   - Теперь слышал. Оставайся здесь, а я проверю.
  
  
   Абонент, которому вы звоните, временно недоступен.
  
   Белый Фольксваген пронесся по двору на бешеной скорости. Машину носило из стороны в сторону, а из-под колёс вырывался кусками мокрый снег. Константин крепко сжимал руль и даже не думал убирать ногу с педали газа. Автомобиль на полном ходу снес стрелу шлагбаума, едва не зацепил припаркованную иномарку и остановился по центру двора.
   Константин выскочил на улицу достав на ходу пистолет. Тысячи маленьких снежинок, словно рой диких пчел, обжигали лицо и руки. Он, прищурившись, и держа пистолет дулом вниз, метался среди припаркованных автомобилей. Полы пальто разлетались и сбивали темп, а из-за нарастающей метели он едва мог что-то разглядеть в нескольких метров от себя.
   В самом конце парковки, словно притаившийся хищник, стоял он - черный Джип Гранд Чероки. Константин перешел на бег и помчался к машине. Ноги скользили по обледеневшему асфальту, и раз или два, он пошатнулся так сильно, что едва не распластался на земле. Ноздри слипались, горло обжигало, словно туда заливали кипяток.
   Машина уже была близко, и он мог рассмотреть человека в салоне. Это был Лобачев. Профессор его не видел, и это было шансом для следователя. Жикин взялся правее, сделал небольшой крюк, подойдя к водительской двери. Константин заглянул через стекло и увидел, как профессор согнулся над деревянной чашей наполненной красной жидкостью. Лобачев водил мизинцем по краю чаши и что-то бормотал себе под нос. Жикин резко открыл дверь автомобиля, и, направив пистолет на Лобачева, приказал:
   - Быстро вышел из машины, или я богом клянусь, тебе не жить!
   Лобачев даже не шелохнулся, а лишь стал громче говорить на непонятном для следователя языке.
   - Твою мать, быстро вышел из машины! - проревел Жикин, как в голове раздался хлопок. Боль сперва появилась в самой макушке головы, и медленно опускалась ниже, словно теплая струйка воды. Руки наполнились легкостью и медленно опустились. Константин пошатнулся. В глазах все завертелось и потемнело. Он обернулся, и перед тем как рухнуть на землю, увидел перед собой ухмыляющегося Штейна.
  
  
  
   Квартира наполнилась горьким запахом, отчего першило в горле. Шорох и металлическое скрежетание усилились, и уже, казалось, что кто-то не стесняясь ломился в квартиру. Богдан выглянул из спальни и прошел по коридору до входной двери. По телу прошел легкий озноб, а в голове эхом раздавался гул от вращающейся юлы. Серебров вспомнил рассказ Жикина про Буджу, и ощутил себя загнанным зверем. Бежать было некуда.
   Он подошел вплотную к двери, и проглотив слюну в пересохшем горле, заглянул в глазок. Лестничная клетка была пуста. Он сделал шаг назад, как заметил черный густой туман, тянувшейся из-под двери и медленно окутывавший ноги. Богдан замешкался, и непроизвольно попятился назад.
   - Что там? - раздался голос Наташи, который вывел Богдана из ступора. Он вбежал в комнату и достал из тумбочки пистолет.
   - Быстро прячься! - прокричал Богдан, и скрылся в коридоре, закрыв за собой дверь.
   Серебров медленно ступал к входной двери с мыслями, что выжить навряд ли ему удастся, но без боя сдаваться он не собирался. Туман плотно окутал входную дверь, и, Богдану показалось, что он увидел светящиеся красные глаза. Нечто смотрело на него из глубины мрака, и медленно выползало в реальный мир. Длинные, ссохшиеся руки, словно ветки с заостренными как иглы когтями. Тварь, не торопясь, выползла из тумана и пристально смотрела на Богдана. Он вытянул перед собой трясущиеся руки и направил пистолет на монстра. Вихрь эмоций кружил в голове Сереброва и мешал сконцентрироваться для хорошего выстрела. Хотя, Богдан понятия не имел, каким должен быть выстрел, чтобы прикончить эту тварь. Он сделал шаг навстречу и едва не пискнул от ужаса и идиотизма.
   Бежать! Я должен бежать! - кричал его внутренний голос.
   Еще шаг. Тварь также медленно плыла окутанная густым туманом. Вонь обжигала легкие и, казалось, что в груди Богдана вот-вот появится дыра размером с кулак. Он прищурился из-за рези в глазах, и, прицелившись, нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, и пуля пролетев сквозь тварь вошла в дверь.
  Выстрел. Еще выстрел.
  Богдан жал на курок, бока не услышал глухое щелканье пустой обоймы.
  Это конец, - сказал внутренний голос.
  Тварь кинулась на Богдана и ударом впечатала его в дверь. Еще удар и он влетел вместе с дверью в спальню окутанный осколками битого стекла. Богдан простонал. В голове все гудело, а тело ныло от боли. Он открыл глаза и увидел, как нечто из тумана повисло над ним, и, скаля сотни тонких, как иголки зубов, ухмылялось. Тварь замахнулась и вонзила когти в плечо. Боль была сравнима с электрошоком, который питался напрямую от розетки. Богдан стиснул зубы прикусив язык, и кровь залила глотку. Тварь вонзила когти еще глубже, и Серебров почувствовал, как теплая жидкость бурлила по его боку и руке. Он чувствовал, как судорожно дергались его пальцы, цеплялись ногтями за пол, а потом рука стала неметь, как и все тело. В глазах поплыли черные точки, а комната закружилась как на карусели. Богдан терял сознание.
  
  
  
   Жикин попытался откашляться, но что-то передавило ему горло. Он с трудом открыл глаза и увидел сидящего на нем Штейна, с довольной усмешкой на лице. Его руки плотно сжимали горло, и, казалось, еще немного, и он сломает следователю шею. Сердце колотилось гулко и часто. Брызжа слюной изо рта и стекала по щекам. Константин поднял руки и попытался дотянуться до лица Штейна, но сил не хватало.
   Жикин опустил руки и почувствовал, что что-то твердое лежало в кармане. Он сунул руку в карман и нащупал холодный металл.
   (Подарок от Богдана)
   Из последних сил он вытащил нож. Холодная, тяжелая сталь приятно лежала в руке. Нащупал кнопку. Раздался щелчок. Жикин сжал нождо боли в пальцах руки, и что хватило размаху, вонзил его Штейну в бок. Хватка ослабла. В глазах Борислава Любомировича было удивление, сменяющееся страхом. Жикин еще раз вонзил нож в бок, и Штейн едва слышно пискнул. Свежий воздух приятно обжигал горло. Жикин перевернулся на бок и закашлял, словно заядлый курильщик. Он кряхтел и стонал, пока легкие не наполнились кислородом, а после он снова рухнул на спину. Штейн отполз в сторону и в шоке смотрел на окровавленные руки. Он немо спрашивал Жикина - за что?
   Константин встал на колени, и, осмотревшись по сторонам, нашел свой пистолет. Шатаясь, он дополз до пистолета и с трудом поднялся на ноги. Перед глазами все плыло, и он боялся снова отключиться. Дверь в черный внедорожник по-прежнему была открыта и Жикин, рухнув на нее, направил пистолет на Лобачева.
   - Брось чашу.
   Лобачев не реагировал на Жикина, но в руках появилась дрожь, отчего красная жидкость расплескивалась по салону авто.
   - Все кончено. Бросай.
   Лобачев на секунду замер, и это казалось победой, но он поднял голову, и, устремив свой взгляд на дом Сереброва, стал яростнее водить пальцев по чаше и громче, почти крича нести непонятную для Жикина тарабарщину.
   Со стороны водительской двери донесся громкий хлопок, и полыхнула бледная вспышка.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 23
  
   Холодным декабрьским днем черная Шевроле Нива въехала на территорию городской больницы. Машина проехала под знак 'Въезд запрещен', минула несколько машин скорой помощи и кучку курящих работников скорой. Шевроле сделало круг и остановилось почти у самого крыльца, где одиноко стоял Богдан. Рядом с ним лежало несколько сумок и пакетов с вещами, которые накопились за время его пребывания в больнице.
   Из черного Шевроле вышел улыбающийся Константин, который словно помолодел лет на десять. Он распахнул руки в стороны и двинулся к Богдану.
   - Стажер! - воскликнул Жикин.
   Богдан не скрывал радости, что именно его бывший куратор приехал его забрать. Они загрузили сумки в машину, и, покинув территорию больницы, двинули в сторону дома Сереброва.
   - Смотрю, машину поменяли, - сказал Богдан.
   - Да. Надоела мне та колымага.
   - Я хотел сказать поменяли шило на мыло, - сказал Богдан и рассмеялся в голос.
   - Ты поговори мне еще и пешком пойдешь!
   - Вызову такси, немаленький.
   - Ты как вообще, стажер?
   - Даже не знаю. Физически уже получше, а вот психически неуверен. Мне после того случая ничего не рассказывали, лишь задавали вопросы. Что вообще произошло?
   В машине наступила тишина.
   - Думаю уже можно тебе рассказать. За всем стояли Лобачев, профессор из университета и Штейн из клиники.
   - Но как? А как же Питосина? Я что, убил невиновного человека? А почему в нас стреляли?
   - Не тараторь стажер, и так голова чугунная. Питосина была далеко не невиновной. После перестрелки её проверили от и до, и, как оказалось у её рыльце утопало в пушку. Торговля наркотиками, проституция, торговля людьми заграницу. Там такого понаходили, что ей два пожизненных светило. Взяли всех, кто её покрывал и с кем она делала бизнес. Ох, и громкое это дело, хотя, до суда еще все засекречено. Так что, убил ты далеко не невинного человека. Уж поверь.
   - Ну, это может быть. А зачем Лобачев и Штейн все это устроили и как они связаны?
   - Как оказалось, все банально. Лобачеву поставили диагноз - рак на последней стадии. Он впал в отчаяние и готов был на все, чтобы сохранить себе жизнь. А Штейн оказался его сыном. Борислав все рассказал в подробностях, и как они узнали про Буджу, и как провести ритуал и что для этого потребуется. Он придумал взять девушек из клиники, которые скажем так, нуждались в изменении своих жизней.
   - Но Наташа говорила, что Питосина за всем стояла.
   - Штейн её использовал. В своем лечении наркозависимых он прибегал к гипнозу, так он поступил и с Питосиной. Он знал, чем она занимается, и сделал так, чтобы все следы вели к ней. И если бы Агния не покончила с собой, а выполнила условия сделки, Жил бы Лобачев долго и счастливо. А если бы мы вышли на Питосину, то скорей всего все так бы и закончилось, только вот без Профессора и его сына.
   - Хорошо, а как они узнали про ритуал и Буджу, - не унимался Богдан.
   - Эта часть истории тебе понравится больше всего. От таинственного рыжеволосого человека.
   Богдан повернулся к окну и заметил, что они почти подъехали к дому. Он сомневался, стоит ли ему рассказать, про его странный поход в кофейню, и решил, что пока не время.
   - И что теперь. Кто-нибудь занимается его поиском?
   - Поиском кого? Мифического колдуна с рыжими волосами? - рассмеялся Жикин.
   Жикин остановил машину у подъезда и посмотрел на Богдана.
   - Никому нет дела до него. Даже если он и существует, никто не будет его искать. Дело закрыли, так что в нем нет ничего сверхъестественного. Дело Нестора уже давно закрыли, Штейн все взял на себя и, скорее всего, будет приговорен к расстрелу.
   - Константин Юрьевич, он существует.
   - Я знаю стажер.
   - Откуда?
   - А вот об этом говорить я пока не хочу.
   - Вы тоже его видели?
   - Да, но на этом все. Я не хочу о нем говорить. Не сейчас.
   Богдан вышел из машины, забрал вещи, и, облокотившись на дверь, спросил:
   - А что с Наташей?
   - А что с ней. С ней все хорошо, вот только принудительный курс реабилитации с психологом пройдет и обязательно тебя навестит, - сказал Жикин и улыбнулся Сереброву.
   - А вы? - спросил Богдан.
   - А я стажер буду жить и наслаждаться жизнью. На прошлой неделе ужинал с дочкой, а сегодня вечером поеду к ней в гости. Мы помирились, и, как оказалось, у меня скоро будет зять. Так что у меня все хорошо. Береги себя стажер.
   - Вы тоже, Константин Юрьевич.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"