Аннотация: Сказка для тех, кому за сорок. Выкладка начата на основной странице )
1.
"Я чувствовал, что становлюсь горячим, когда у меня начинает увеличиваться власть!"
Не "у меня", а "во мне". И не "власть", а "сила, энергия". Так и запишем: "Я ощутил в себе растущую мощь магии!" Сойдет, или про огонь добавить? Не нужно, пожалуй, только вместо 'ощутил' сделаем 'осознал', чтобы не 'щипеть'. Отлично, следующая фраза: "Протягивая руку к цели и повышая голос я сказал слова, способные сдвинуть горы..."
- Вась, я кушать хочу.
Вздохнув, я отвлекся от перевода и оглянулся на свою девушку. Леська сидела на диване обняв подушку и демонстрируя всю горечь доставшейся ей несчастной доли. По силе воздействия это было примерно между мокрым замерзшим котенком и потерявшим игрушку малышом.
Я, как обычно, не купился.
- В холодильнике каша есть. И молока полпакета.
- Не хочу кашу. Хочу мяса!
Судя по тону ей действительно хотелось мяса. Судя по тому, что я о ней знаю, она вполне могла вгрызться мне в лодыжку. А поскольку ноги у меня рабочий инструмент:
- У нас там еще банка тушенки осталась. Открой, если хочешь.
Леська тяжело вздохнула. Тушенку мы приберегали на выходные. Съесть ее сейчас значит остаться без супа потом. Затем подруга вздохнула еще раз, и еще, и еще... На десятый, особенно душераздирающий, с протяжным тоскливым подвыванием, я не выдержал:
- Не ной. Каша есть, тушенку разогрей - чего еще?
- Я мяса хочу!
- А я на Луну.
- Вась, какой ты зануда!
- И не говори.
Я ждал продолжения, но она плюхнула подушку обратно на диван и улеглась. Молча, что было совершенно необычно. Потерев глаза и прикинув варианты я предложил:
- Могу сбегать в комок. Кредит нам еще не закрыли... если ты опять шоколадок не набрала.
Леська промолчала. Значит набрала. В коммерческом ларьке нас знали, Леська там брала в долг, а я обычно эти долги отдавал. Плохо, что вот конкретно сейчас с деньгами было совсем плохо. До зарплаты оставалась неделя, причем если мне хоть что-то платили, то Леське рассчитывать было не на что, им с лета зарплату задерживали. К тому же деньги в ее руках быстро становились величиной отрицательной, делать долги она умела гораздо лучше, чем зарабатывать. Именно поэтому я сейчас сидел разбирая корявый перевод и проклиная учительницу английского, не объяснившую, как на самом деле полезен в жизни ее предмет.
Раньше я удивлялся, как это меня угораздило заняться подобным, но сейчас вижу четкую цепочку случайностей. Все началось с того, что... нет, еще раньше. Когда меня выпустили из больницы, в которой я оказался после комиссования, которое случилось по причине глупого происшествия в армейской учебке, в которую я попал с первого курса института совершенно того не ожидая, то мама через подругу устроила меня в НИИ. Мозгов для выполнения обязанностей курьера не требовалось, а я как раз с головой не дружил, так что мы с этой работой просто нашли друг друга. Месяц спустя мне пришлось отвозить пакет с образцами, я не смог найти нужный адрес и случайно забрел в помещение недавно открывшегося издательства. Там и стал свидетелем любопытного спора двух незнакомых человек, один из которых произнес волшебные слова. Если подумать, то эти слова в самом деле способны заставить горы двигаться: "Парень, заработать хочешь?"
Я хотел, потому что жрать хотелось постоянно. Тем более что родители уехали, а оставленные ими деньги волшебным образом сами собой потратились. Так что споривший с одним из своих сотрудников глава издательства прямо на месте выдал мне переведенный текст, который надо было привести в читаемый вид. Так я вошел в историю литературы! Проще говоря мое имя значилось в выпускных данных на последней странице. Мама этим очень гордилась! Книжка разместилась на почетной полке среди семейных реликвий как символ ее воспитательных талантов и моего грядущего величия, а я был гораздо больше рад выданному гонорару. Его, кстати, хватило на две недели и когда деньги кончились я точно знал, как стать богатым и знаменитым! Писатель - это звучит гордо!
Плохо, что сочинить ничего своего мне не удавалось. Все, что приходило в голову, уже было кем-то написано, причем гораздо лучше, чем получалось у меня. Когда бурчание в животе окончательно заглушило вопли совести я взял на развале первую попавшуюся книжку и решил, что не будет ничего страшного, если я немного ее переведу, изменю имена, улучшу сюжет и все-таки прославлюсь. Не я первый, не я последний. А если автор будет против, то я потом перед ним обязательно извинюсь. У меня есть оправдание, мне Леську кормить нужно, пока она не начала на людей кидаться.
Идея потихоньку себя оправдывала, я терзал уже третью главу и выходило почти так же хорошо, как в оригинале. Тот перевод, который я правил для издательства, был вообще сделан каким-то неграмотным, причем русский язык, очевидно, был для него не родным. А здесь я с листа сразу выдавал нормальный текст, меняя его так, чтобы не слишком было видно сходство с оригиналом. В основном заменялись имена и названия - для эльфийских слегка переиначивал названия Леськиной косметики, на гномьи сгодился немецкий словарь технических терминов. Дальше были еще гоблинские, но для них уже был готов русско-казахский разговорник. Ничего, с четвертой главы пойдут сражения и чудовища, там будет проще, но думаю, что месяца за два я эту книгу добью и как раз после нового года отдам знакомому редактору. Пока на пути к нобелевке по литературе стояло лишь хреновое знание английского, я постоянно листал словарь и вовсю материл свою лень. Про себя материл, вслух не стоит. Незачем привлекать внимание Леськи.
- Вась, а может...
- Я работаю. Отстань.
- Мне скучно! Про что книжка?
- Там, то есть тут, по сюжету маг-подмастерье пытается выдать себя за великого волшебника.
- Зачем?
- Затем, что ему жрать хочется, а нечего.
- Та же ситу....
Олеся вдруг замолчала, а я подавил вздох. Все, сейчас прозвучит что-то страшное! И оно прозвучало:
- Слу-ушай, Васькин, а ведь это идея!
- Что именно? Пожрать - в холодильнике! И больше ничего до послезавтрашнего вечера не будет. Разве что перец могу украсть в институтской столовке.
- Да нет, я не о том! - Она вскочила, утащила у меня книжку, быстро осмотрела и тут же отбросила. - Фу, гадский инглиш. Идея - давай из тебя волшебника сделаем?
- Лесь, я не маг, я фокусник. И я не умею вызывать духов и общаться с мертвыми!
Это, к сожалению, было правдой. Собственно, я даже и фокусником не являлся. Дядя Вася, наш сосед, которого я знал с детства, вот он был настоящим иллюзионистом. Он даже в школу как-то приходил, устраивал представление. До того дня мы с друзьями считали его обычным работягой, тем сильнее поразило превращение вечно хмурого выпивохи в элегантного волшебника. Я смог выпросить, а точнее - выканючить у него "секретный фокус" с появлением в руке небольшого предмета. Отработал, поразил одноклассников, получил прозвище, сменившее прежние "воробей" и "доходной". А потом забыл как-то.
Вспомнил лишь недавно, в больнице, когда посоветовали больше двигать руками, развивать моторику. Собственно, благодаря этому мы с Леськой и познакомились. У меня как раз начало получаться, а вид мелькающей в пальцах конфеты оказался для нее слишком притягательным. Кажется, она до сих пор не верит, что сласти не появляются по моему желанию из воздуха.
- Жаль. А тот парень, о котором ты сейчас пишешь...
- Перевожу.
- Переводишь. У него много заклинаний?
- Да в целом не очень, если посчитать, то... Леська!
- Чего - "Леська"? Я кушать хочу! И у меня есть отличная идея!
- Ты помнишь, чем кончаются все твои "отличные идеи"?
Она насупилась, плюхнулась на кровать и замолчала, снова обняв подушку. Тут ей крыть было нечем.
За те несколько месяцев, что мы живем вместе, она втянула меня не меньше чем в десяток различных авантюр. Большая часть сулила мгновенное и значительное обогащение, но в результате мы не вылезаем из долгов. Собственно, я и писательством занялся вовсе не из любви к творчеству. Впрочем, надо отдать Леське должное - иногда "заработанного" хватало, чтобы оплатить часть долга, в который вогнала предыдущая затея. Вот сейчас, например, мы никому не должны. У нас просто денег нет, потому что все раздали. Ах да, еще надо за шоколадки в ларек отдать. Ну, это я как-нибудь осилю. Вот стану великим писателем... или хотя бы зарплату получу. На Леську в этом расчитывать не стоит.
Почему я никак с ней не расстанусь? Потому что по сравнению с ней чувствую себя настоящим взрослым и ответственным человеком!
А еще она неплохо готовит. Жаль, что как правило у нас кроме крупы и макарон ничего нету. Странное дело - у меня две работы, у нее какая-то зарплата, но денег в доме постоянно нет. Вот где магия, блин! К тому же готовка это единственное, что она действительно умеет. Убираться, стирать и гладить приходится мне. Ей скучно.
Ритм, в котором живет Леська, мне недоступен. После выпускного она из своего захолустного Гнединска метнулась в одну столицу, провалилась на экзаменах, потом в другую, поступила в какой-то техникум, вылетела через месяц после начала учебы, приехала к нам, поступила на вечерний, устроилась работать в больницу, куда я вскоре попал. Попутно поучаствовала в съемках какого-то кино, чуть-чуть не села в тюрьму, две недели жила в доме с видом на Кремль, потом ночевала на улице, потом без денег и знакомых приехала к нам... Ураган какой-то, а не человек! Причем о своей гнединской жизни она говорит, что там было тихо и уныло. Может, она как шампанское, ждала пока пробку вышибет? Пока не встретил Леську я искренне считал, что "торопится жить" это просто литературный штамп. Все вокруг жили нормально, то есть размеренно, постепенно, не забегая вперед, и казалось, что именно так и должно все происходить. А потом в коридоре больницы я столкнулся с ней.
Мне хватает посмотреть на что-то и я считаю, что получил достаточно впечатлений. Она сначала посмотрит, потом погладит, потом понюхает, лизнет, попытается отломать кусок, пнет, походит вокруг, сядет рядом, сделает вид, что забыла, опять погладит - и так пока предмет интереса полностью не отпечатается в ее сознании, со всеми деталями, целиком.
Обо мне она говорит, что не может поверить в существование такого зануды и только потому живет со мной - ожидает, что я или исправлюсь, став "нормальным человеком", или помру в жутких корчах как неестественное чудо природы.
Пока я не встретил ее, мне казалось, что я нормальный. Спустя всего несколько месяцев совместной жизни я не так в этом уверен.
Как ни странно - замечательное ощущение.
Кстати, не слишком ли много я о ней думаю?
Покосившись, я увидел, что подруга все так же сердито сверлит взглядом стенку напротив. Эх, слаб человек, слаб. Боюсь потому что. Не хочу, чтобы ночью придушили вот этой самой подушкой!
Перевернув страницу я бросил как бы между делом:
- Хочешь, чтобы я выдавал карточные фокусы за реальное колдовство? Не сработает.
Леська мгновенно ожила:
- Если фокусы с обычными картами - это фокусы, а если мы тебе купим красивые, сувенирные - это будет гадание!
- Я не цыганка, на картах гадать. К тому же карты это не мой конек, я с ними не умею.
Это в самом деле так, дядя Вася учил меня мало, под настроение. Собственно, он толком обучил меня всего одной манипуляции: "таинственное появление из ниоткуда маленького предмета". Ну или исчезновение. Второе я решил демонстрировать на данных мне копейках и пятаках, за что однажды после уроков был бит всеми зрителями разом. Тогда от разъяренной толпы меня отбил наш главный школьный хулиган Димка, живущий в соседнем подъезде. Как раз после того раза я и потерял интерес к "магии". Хотя...
Я дернул рукой, ластик прошел между пальцев, потом скользнул в ладонь, еще взмах - чистая рука, ничего не было, вам показалось! Обычно этот фокус я проделываю с конфетой, но не у Леськи же на глазах? Отнимет, да еще и побьет. А это, между прочим, реквизит!
- Ну и черт с ними, с картами! - Лампа и книги были решительно сдвинуты в сторону, а сама подруга села прямо передо мной на рабочую тетрадь. - Можно ведь и что-нибудь другое придумать!
- Придумал. Отличный способ заработка - будем продавать тебя богатым старым извращенцам! - Я попробовал с намеком прогуляться пальцами по ее бедру, но был решительно остановлен:
- Хороший вариант, будет запасным, я только ножик поострее выберу.
Судя по тону она не шутила. Впрочем чего уж там, я точно знаю, что она не шутит. Это и пугает.
- Уголовница, ты давай лучше ложись, если телек смотреть не будешь. Пока заснешь как раз и придумаешь что-нибудь.
Леська на полуслове замолчала, зевнула и быстро обняв-придушив меня убежала в ванную. Ну что же, литературная нобелевка вполне подождет один день, полагаю.
За окнами было совсем темно, недавно выпал первый снег и сейчас из окон виднелось не унылое поле с цепью высоковольтных вышек и лесополоса за ним, а загадочная волшебная равнина. Действительно, наводит на мысли о всяком романтическом и таинственном, особенно если не знать, что по ту сторону деревьев - главное городское кладбище, краешек которого вполне различим и которое дало прозвище нашему микрорайону. Одно хорошо, мы там с детства играть бегали, так что никто из моих друзей мертвецов не боится.
Закрыв тетрадь и убрав беспорядок на столе я почистил зубы и лег к уже притворяющейся спящей Леське. Попытки поприставать были неумолимо отклонены. Предполагается, что я должен сам что-то осознать, это я уже в курсе. Вообще, я никак не соображу, что у нас за отношения - когда-то честно предложил ей выйти за меня, но получил только фингал и двухдневное недовольно шипение в духе "я не такая".
Повернувшись к девушке спиной и закрыв глаза я стал ждать. Минуту спустя она дернулась ко мне, поцеловала в щеку и снова отвернулась. Еще через минуту проверила, сплю я или нет, рыкнула что-то недовольное. Следующие десять минут, легко отсчитываемые по тиканью будильника, Леська вздыхала, вертелась, опять вздыхала.
Я ждал.
Наконец, не выдержав, она сползла с кровати, на цыпочках дошла до двери и быстро протопала на кухню, где тут же стукнула дверца холодильника. Ну, все с ней понятно. Значит, в самом деле есть хотела, вот и придумывала. Это хорошо, поест и забудет об этой глупости с колдовством. У кого бы занять, хоть десятку? И где бы в самом деле подработать, книгу до нового года точно не напишу, а подарков сделать хочется... Димка все потратил на машину, не одолжить... На работе голяк, если у кого и заведутся деньги, то это обычно начальство, которое никогда не делится...
Мысли перетекали с денег на сюжет, с магии на фокусы. Я уже совсем было решил, что надо спросить совета у дяди Васи как поступить с найденным мешком золота, который я прячу от Леськи в кладовке, чтобы хорошенько отпраздновать новый год с дискотекой и фейерверками, но вдруг наступило утро и пришлось просыпаться.
2.
Все люди как люди, произошли от обезьян, и только Леська произошла от удава. Ничем иным стремление обмотаться вокруг меня во сне объяснить не могу. Я наоборот, рожден свободным и люблю простор, поэтому при попытках ограничить отползаю в сторонку. Так она за мной всю ночь по кровати и гоняется, под утро зажимая в уголке. Разумеется, она ничего подобного не помнит и все отрицает.
Осторожно выпутавшись я сполз с кровати, увернулся от пытающейся поймать меня руки, подсунул как слабую замену многострадальную подушку и отправился умываться. Вода шла слегка теплая, но умыться получилось. В этом году вообще отопление грозились включить не раньше декабря, но обошлось. Подмигнув отражению поморщился, закрыл ладонью глаз, потом другой. Левый все еще видит плохо, врач говорил, что это пройдет и "функция восстановится", но пока что глядеть на мир приходится искоса. К тому же цвет радужки в нем все еще отличался от правого, отчего меня некоторые знакомые дамы с умилением называли "котиком".
В холодильнике стояла одинокая кастрюля, на дне которой оставалось ровно на одну порцию гречки. Определенно, что-то надо делать с деньгами. Только что? Поставив кашу обратно я снял с огня чайник, заварил травяной чай, собранный мамой в семейном поместье. Вообще-то они нам еще и картошки привозили "с фазенды", но корнеплоды были проданы после одной особенно неудачной авантюры. Отец, выйдя в отставку и поглядев на творящийся на гражданке бардак, "эвакуировал гражданское население" в направлении малой родины, где был куплен дом рядом с бабушкиным и взята то ли в аренду, то ли просто так земля. Мама и младшая сестра теперь жили там, причем неплохо жили, отец что-то крутил с местным колхозом и обещал, что еще немного и прибылей хватит даже нашим внукам. "Еще немного" никак не наступало, зато огород спасал, даже на натуральный обмен оставалось.
Допив, ополоснул чашку и поставил в сушилку. У Леськи смена только завтра, но вечером она идет в техникум, так что опять можем не совпасть по времени. То я прихожу, а она уже спит, то наоборот. Нормально, отец вон иногда по полгода в командировках был и ничего.
Слышал, что нормальные люди целуют свою девушку на прощание перед уходом, но я свою знал и получить спросонья по морде не хотел. Так что просто сгреб с тумбочки в прихожей пакет с туфлями, сунул в сумку и вышел.
- Опять куда-то собрался, хулиган! Вот я позвоню в исполком, чтобы тебя забрали!
- И вам доброго утра, баб Маша! - Мгновенно выскочившая из-за двери соседка повернула голову по-птичьи, смотря как я звеню ключами, потом мирно отозвалась: - Хулиганишь? Ну давай, давай. Доброго.
И отвернувшись, ушла к себе в квартиру. Вообще-то у нас хороший район, просто... Ну вот много у нас таких. На третьем этаже - дядя Вася, запойный фокусник, на шестом вот - баба Маша сумасшедшая, на девятом Диего Иванович, политзаключенный и людоед. Впрочем, если подумать, то самые обычные люди. Просто слегка необычные. Хотя как говорят классики, простые у нас только дубли, а наш подъезд заселен оригиналами!
- Привет, Вася, на работу?
- Точно, теть Нин. Один дайте, как обычно.
Пожилая женщина взяла монеты, вытащила пирожок из кастрюли и протянула мне:
- Что, не кормит тебя твоя вертихвостка? У меня-то пирожки вкуснее!
Вот это было неправдой. Тетя Нина, пенсионерка, готовила все-таки хуже. Другое дело что она это делала ежедневно, а Леську поди заставь. Нина Ивановна занималась этим делом уже четвертый год, когда стало ясно, что лучше жизнь становиться не торопится, а внуков надо как-то поднимать. По утрам ее окна загорались первыми, а когда народ шел тетя Нина уже сидела с большой кастрюлей рядом с остановкой. "Пирожки простые" и "пирожки сезонные", горячие и ароматные. Собственно, у нее только они и получались, все остальное было очень странным на вкус, потому она только пирожками и торговала.
- Да я уж так, по старинке. Людям хорошо, мне хорошо, чего еще? Новинку придумала, "пирожок бинарный". Вот с этого конца - сосиска, а вот с этого - пюре. Полноценный завтрак!
- Идея отличная, название не очень. Все будут думать, что же произойдет после смешивания ингредиентов.
- Наводит на мысль о единстве и борьбе противоположностей, тоже не очень. Назовите просто - "двойная радость"!
- Да уж как-то это название... "Радость", да еще двойная?
Их поколение почему-то радоваться не любит. Или она какой-то нюанс видит? Я пожал плечами, прикинул, не взять ли еще один пирожок и оглянувшись на подходящий автобус решил экономить. Хорошо быть невысоким и тощим: во-первых меня труднее поймать, во-вторых тому же Димке одного пирожка было бы мало. Мне тоже мало, но у меня оправдание - рост и вес! А ему не сэкономить... Ладно-ладно, я почти не завидую здоровякам. С детства привык, да и убегать в случае чего легче. Я, например, мог забраться на дерево гораздо выше любого пацана в нашем доме, потому что меня выдерживают более тонкие ветки. Проверено, доказано, подтверждено. Отец, сняв меня оттуда, поставил резолюцию ремнем. Больше я не рисковал.
Подмерзший на остановке народ рвался в теплый автобус отчаянно, изо всех сил, с матом и воплями. Вжавшись между какой-то пузатой женщиной и не менее пузатым гражданином я повис, изредка доставая до пола ногой, просто чтобы быть уверенным в его существовании. Была мысль задремать на весу, но я как-то уже лопухнулся: просыпаюсь, а в автобусе полно свободных мест и только мы с моей неожиданной опорой стоим в обнимку. Деликатная женщина попалась, будить не хотела. Правда Леська ее духи все равно учуяла и целый день дулась.
Итак, раз есть свободные сорок минут, то почему бы не составить план на день? Денег в кармане шестьсот рублей. Даже в у.е. перевести не удастся... половина? Маловато. Значит надо кровь из носу добыть хотя бы тысяч пять. Иначе до зарплаты не доживу, меня съедят во сне.
- ... с чаем беда, осталась одна пачка! - Донеслось из кабины водителя и мне пришлось согласиться. Вот, у всех мысли одинаковые.
У кого можно занять? На работе точно голяк, значит в издательство? Можно ли там выпросить аванс? А под что просить-то? Под новую, читай первую, книгу? Или снова вычитку перевода брать? Скукотища, однако. Зато хоть что-то платят...
Не находя выхода организм решительно начал готовиться ко сну. Не кормят? Спи! Нет денег? Спи! Скучные мысли? Спать-спать-спать...
- "Колебалка", выходим, не задерживаемся!
Ну вот, только разморило.
Комплекс зданий института занимал целый квартал. На виду было современное девятиэтажное строение "из стекла и бетона" с жизнеутверждающим лозунгом на крыше, но основные дела делались в старых, послевоенной постройки угрюмых "сараях" на задворках. Огромные студии, помещения с закрытыми тканью странными агрегатами, испытательные стенды, хранилища всяческих коробок с неясным содержимым. Часть зданий отключили от электричества, жили только административный корпус и аппаратные - их тоже хотели отключить, но не удавалось придумать, зачем тогда вообще нужен институт?
- Дядь Гурий, работу возьмете?
Сидящий за стойкой гардероба старик медленно поднял на меня глаза и величественно двинул бровью. Я выложил пакет с леськиными туфлями. Бровь опустилась: работа была принята. Старик подрабатывал в гардеробе последние годы, по слухам он жил одиноко, бедно и брался за любую работу, на которую хватало сил. Мастерил из дерева и кожи всякие штуковины на продажу, мог расписать икону или починить обувь, брался за починку часов и всякой электрики, так что по утрам к нему было две очереди - одна как к гардеробщику, а вторая к мастеру. Впрочем, в последнее время по второму поводу обращались реже, лишних денег ни у кого не было, старались все делать сами.
- Спасибо, денег пока нет, я отдам потом?
Снова величественный кивок, он убрал пакет под стойку и повернулся к нетерпеливо подталкивающему меня сотруднику. Я посмотрел вслед уходящим в светлые, просторные кабинеты бухгалтерам, инженерам и прочим работникам умственного труда, а потом не раздеваясь открыл обшарпанную дверь и нырнул в проход. Каждый шаг удалял от света и тепла, звуки становились все гулче, потолки все выше, штукатурка на стенах блекла. Рекламные плакатики сменили доски передовиков производства, потом потянулись стенды с пожелтевшими от времени инструкциями и выцветшими членами Политбюро. Если парадное административное здание было полно света и людей, то здесь царили пустота, тьма и странные запахи.
Из дверей первой рабочей аппаратной по ушам бил включенный на полную мощность "Лед зеппелин", пахло водкой, а заглянув я привычно обнаружил на многочисленных экранах извивающихся полуобнаженных девиц. Короче, шла нормальная подготовка к работе: спиртом прочищалась аппаратура, музыкой тестировались звукосъемники, а девицы поднимали настроение лично оператору, что очень важно для продуктивного труда на благо страны. Раньше, по рассказам, вместо девушек заставляли слушать записи пленумов ЦК, но это почему-то мотивировало не слишком. Сейчас, когда лишить премии довольно трудно в связи с тем, что зарплату задерживают уже который месяц, моральный облик сотрудников стремительно падал.
Кое-как разогнав рукой табачный дым я осмотрелся.
Старший оператор смены Алексей, седой мужик лет тридцати, сейчас копался в электронных потрохах основного пульта, на мое приветствие что-то невнятно пробурчав. С утра у него как правило настроение было плохим, так что я не обращая внимания просто пошел к стеллажу. Спецкассеты отработанных материалов лежали тремя аккуратными стопками одинаковой толщины - лучшее подтверждение того, что вчера работала женская смена, у них каждый оператор делает ровно столько, сколько все остальные. Вот мужская смена все наваливает в кучу, не считаясь, причем делает всегда то больше, то меньше нормы.
- Здорово, писатель!
Пока я сгружал все в сумку, Алексей доделал свои таинственные дела и теперь протягивал мне руку. Пожав, я осведомился:
- У тебя как с...
- Голяк.
Вздохнув, я пожал плечами. Не спросишь - не узнаешь, так?
- А вообще...
- Ни у кого.
Пришлось вздыхать еще раз. Для соблюдения "правила трех" я открыл было рот...
- Обещают выдать октябрьские перед новым годом. И даже премию какую-то. Врут, не верь.
Алексей мрачно плюхнулся в кресло, не глядя потянулся рукой к пульту, пощелкал тумблерами. Зеппелин смолк, заиграли Скорпионс. Выносить этот звуковой удар могли только привычные операторы, а меня "Ветром перемен" вынесло в двери.
Поковыряв в ухе мизинцем и потряся головой я прошел мимо дверей второй аппаратной, где сейчас никого не было, свернул за угол, спустился по лесенке, поднырнул под металлическую балку и наконец добрался до заветной двери. "Третья рабочая" считалась наименее престижной аппаратной во внутреннем рейтинге. В ней со времен постройки не менялось оборудование, здесь было холодней, чем во всей остальных, в общем то еще местечко. Женщины из второй смены вообще боялись сюда спускаться. Это было царство Вадика, самого пофигистичного человека из всех, которых я знаю. Собственно, только он здесь и мог работать, потому что перенастроил все под себя и теперь только он один знал, что чем включается и выключается. Сейчас из динамиков звучало что-то классическое и совершенно не соответствующее обстановке.
- Вадь, здорово. Как жизнь?
- Денег нет.
Ну вот что они все об одном?!
- А что есть?
- Есть чай. Будешь?
Чайник, за один намек на который пожарники вздернули бы любого из пойманных на месте, уже потихоньку закипал, так что я без лишних слов плюхнулся на стул, запихнув сумку с кассетами под него. Институт работал уже лет тридцать и особой тайны в том, для чего он был создан не было - коллектив дружными усилиями ковал то ли щит, то ли меч страны. В нем даже было какое-то подобие секретности - операторы вели отчетность по каждой отработанной кассете, начальники отделов вносили результаты в списки с суровыми грифами "для служебного пользования", всех нанимаемых на работу обязательно опрашивал секретчик. А потом полученные в ходе работ материалы отдавались курьерам, в которые по традиции брали на несколько месяцев молодых ребят предпризывного возраста. Веря на слово, что мы ни разу ни шпионы, нас свободно выпускали за проходную и никак не контролировали, куда мы с полученными материалами отправимся.
Один курьер был наркоманом, второй - племянником замдиректора и оба почти не появлялись на работе, а третьего, то есть меня, в результате гоняли по всему городу. Ничего, мне поначалу даже нравилось. Я после больницы думал с трудом, а работали толком одни ноги. Зато проездной оплачивают и с работы можно уйти когда захочешь.
- Что пьете, молодежь? Судя по таре - дивный дар Грузии?
Высокий мужчина в строгом костюме вошел в аппаратную, привычно пригнувшись, и тут же направился к шкафу с материалами.
- Дарджиллинг, Вячеслав Афанасьевич. Будете?
- Пфф... Вадик, названный тобой сорт произрастает лишь в одном месте благословенной земли Гималаев и стоит он столько, что моей-то зарплаты на пару чайничков хватит, не то что вашей. Так что увольте от своей подделки, молодые люди, я уж лучше кофейку.
Закончив подсчет кассет он выложил их передо мной и протянул папку для росписи, а потом быстро исчез, оставив после себя запах какого-то дорогого парфюма. Замначотдела по тех.части был дружно ненавидим всеми сотрудниками за способность мгновенно принизить любое достижение и погасить любую радость. С другой стороны если не высовываться, то вполне вменяемый человек...
- Вадь, чего это ты решил понтоваться перед Барином?
- Да никаких понтов, я в фирмочке одной подрабатывал сторожем, ночевал там в смысле. Они колониальным товаром решили торговать, но что-то не задалось. Вот мне вместо зарплаты ящик чая и остался. Остальное продавцы растащили.
- Целый ящик? Сколько ты у них получал?!
- А ничего не получал, хозяин дело открыл, ему иностранцы денег на развитие и образцы товара прислали, и все. Нету его, уехал куда-то.
- Если это тот самый дорогой чай, то его продать и год жить можно!
- Да ну, чего суетиться. Тебе покрепче?
- Давай! - И я под одобрительный хмык "вынул из воздуха" две конфеты. Остатки былой роскоши, сейчас у меня меня из "боезапаса" оставалось одна "Цитрон", одна "Белочка" и турецкий леденец в целлофановой обертке. Маловато для настоящих чудес.
Чай был хорош! Уговорив впрок два стакана я стал намекающе смотреть на Вадика, тот задумчиво глядел в стену перед собой. Пришлось вспомнить Леську и начать вздыхать как можно тоскливее. Таланты у меня не те, но спустя двадцать минут я выходил из аппаратной пряча в сумку пакет. Ну вот, как в тему Чайф пели! Не пачка, но пол пачки точно есть! Живем!
Теперь бы где-нибудь мяса достать. И денег.
Выйдя из мрачных катакомб на свет я поднялся на второй этаж, нервно принюхиваясь к доносящимся из столовки ароматам, и аккуратно, по стеночке, стал красться мимо дверей. Вот сейчас дойду до той, крайней, подпись поставлю и свободен! В открытые двери было видно общий зал и мою непосредственную начальницу, милейшую Софью Марковну, которая сидела на своеобразной возвышенности за массивным столом, обозревая подвластные ей владения. Прическа "седой одуванчик", на плечах шаль, сколотая большой янтарной брошкой, милая улыбка - я дождался, пока эта худенькая пожилая женщина не отвернется и быстро пересек дверной проем, стараясь спрятаться от всевидящего взора.
- Василий, драгоценный наш, как вы вовремя. Подойдите, будьте добры!
Тихий, изнемогший под бременем неумолимых лет голосок пробил стенку с легкостью автоматной пули. Поморщившись, я пошел сдаваться. Нельзя сказать, что Софья Марковна была плохим человеком, наоборот, она была милейшей личностью, к тому же настоящим профессионалом. Но ее привычка не принимать во внимание никакого мнения, кроме своего, изрядно осложняла жизнь всем работникам отдела. С другой стороны мнением начальства она интересовалась ничуть не больше, так что за это постоянство взглядов ее уважали.
- Василий, с сегодняшнего дня материалы будете возить не в Спецсвязь, а вот по этому адресу. Придется поискать, там на месте выясните, я района не знаю.
Она методично выдавала задание на день: это отвезти туда-то, это сюда-то, там забрать то-то. Я запоминал, точно зная, что в планировании маршрута мне с ней не тягаться, лучше сделать как говорит. Ну, за то мне и зарплату... не платят.
Уловив перемену в моем настроении начальница закончила поощрительно:
- Зато как отдадите, то можете сегодня уйти пораньше. Расписывайтесь и в путь, вас там должны уже ждать!
Удивительная способность наградить ничего не дав. Я и так всегда уходил "пораньше", потому что это была негласная привилегия курьеров. К тому же "сегодня" это значит именно "сегодня", никак не завтра и не когда-либо еще, без личного на то дозволения начальницы. Хотя оно мне не то чтобы сильно было нужно... с другой стороны:
- Софья Марковна, вы случайно не знаете...
- Не раньше конца декабря.
Я работаю в коллективе телепатов! Злых телепатов, жаждущих разрушить надежды. Подхватив папку и листок с адресом я отступил к двери. Ну вот, рабочий день по сути окончен. Теперь отвезти кассеты по новому адресу и свободен! А свободному человеку неплохо было бы позаботиться хотя бы об обеде. Это рабов кормят, а курьерам приходится самим думать.
Значит - кассеты, папка и в издательство.
Может, все-таки удастся получить аванс?
3.
Есть в работе курьера свои достоинства. Например, сейчас все в институте станут изображать трудовой процесс, а я делаю ручкой на проходной, открываю дверь и вот она, свобода! С другой стороны они сидят в теплом здании, а я вышел под слабый снежок, который вполне может перейти в ледяной дождик.
Если подумать, то все проблемы следует решать по мере их сложности. Например нет ничего такого в том, чтобы сначала обеспечить себе великое будущее, а потом заняться мелкими делишками. Сумка увесисто оттягивала плечо и я привычно придерживал ремень. Идти было всего нечего, минут двадцать, так что я лучше своими двумя. Благо минут через десять я вышел на проспект и стало видно куда я, собственно, направляюсь.
Старое, большое и в городе известное здание. Здесь когда-то располагались редакции четырех газет и двух ведомственных издательств, так что иначе как "бумажный дом" его никто не называл. Перестройка закрыла две газеты, точнее ужала их в тиражах и занимаемой площади, теперь здесь выпускали штук пятнадцать журналов, десяток газет и сменяли друг-дружку одно за другим прогорающие издательства. "Луч", тем не менее, все-таки жил, занимая весь второй этаж и немного третьего.
Мне здесь нравится. Во-первых это очень круто, когда можешь так небрежно бросить при случае "был вчера в "бумажке", сдавал новую книгу". Во-вторых тут полно чудаков. Даже больше, чем в институте. Видимо, место такое. А главное - здесь есть недорогая столовка, в которой сотрудников "Луча" кормили в долг.
Вообще-то мне кредит открывать не должны были, но в первый раз я взял комплексный обед вместе с "моим" редактором, второй за компанию с двумя всамделишными писателями, и так, примелькавшись, продолжал небрежно бросать "запишите на Птахина", внутренне содрогаясь от ужаса, что сейчас все раскроется. Но так как добив текст я исправно оплатил долги, гордо пояснив, что "плачу с гонорара", то можно было рассчитывать, что сегодня мне не откажут.
Как часто говорили в этих стенах: "мы - особенное издательство!"
И в это веришь. Все прочие - нормальные, а "Луч" - особенное! Его основали два совершенно не разбиравшихся в книгоиздании человека, один из которых известная личность - первый в нашем городе кооператор, бывший цеховик, а теперь владелец заводов, газет и пароходов товарищ Синичкин. Вторым был его старинный друг Геннадий Александрович Димушкин, на тот момент безработный интеллигент, ляпнувший во время пьянки о том, что когда-то студентом он торговал книгами с рук...
Димушкин много раз проклял свою неосторожность. Он сам мне признавался. Начавшееся со слов "а давай попробуем!" предприятие вдруг закрутилось, начало обрастать сотрудниками, договорами, площадями, какими-то проектами и прожектами, по коридорам сновали непонятные люди по своим непонятных делам. Самого Г.А. оттесняли со всех мест какие-то странные типы, считавшие, что лучше него знают именно этот участок работы. Если поначалу здесь вообще не было профессионалов, а политика издательства выражалась фразой "любой грамотный человек может написать книгу", то теперь в кого не плюнь, а он "из бывших". Владелец издательства полагал, что это подтягивание профессионалов к кормушке вернейший признак успешности затеи. "Вороны слетаются на падаль", умело и жестко вытесняя романтиков. Впрочем, даже сейчас народ здесь все равно оставался довольно странный: понятно, что если самые известные и популярные писатели работают в "настоящих" издательствах, то в "Луч" пошли писаки классом пониже. Чтобы как-то удержаться на плаву пригласили парочку звезд, которых почему-то не печатают в столицах, и затеяли масштабный перевод зарубежной фантастики. Сейчас основной состав пишущих для "Луча" можно было разделить на три группы: в первой трудились "серые лошадки" от литературы, недостаточно талантливые или пробивные, чтобы устроиться в более приличных местах. Именно они давали основной доход, именно их лица чаще всего мелькали в кабинетах. Следом за ними шли "звезды", по какой-то причине не способные пробиться в столичных издательствах, но все равно иногда выдающие вполне читаемые книжки.
Ну и наконец третий отряд. "Горящие". Те, кого называют гордым словом "графоман". Именно ими и занимался теперь Димушкин, отступив под натиском доброжелателей в самый дальний кабинет и заняв беспросветную должность ответственного за поиск новых талантов.
Геннадий Александрович клял свою "горькую судьбинушку" каждый раз, когда я его видел, но тем не менее ни разу не выразил желания покинуть место. Человек он был интересный, по жизни его здорово помотало, чем-то удивить его было сложно, даже недостаток у него был всего один, простительный для творческого работника.
Впрочем, действительно пьяным я его ни разу не видел.
Сидя в своем логове и общаясь с разными чудиками Димушкин откровенно наслаждался жизнью, не обращая внимания на внутрииздательские сплетни. Хотя его старый приятель к затее охладел, но тем не менее не реже раза в месяц эти двое пили в узком кругу таких же бывших интелигентов, отчего позиции Г.А. в "Луче" были неколебимы. Именно эта устойчивость и позволяла ему вольтерьянствовать, к примеру выдавая тексты на правку не штатным профессионалам, а совершенно случайным типам вроде меня.
Авось за последний месяц ничего не изменилось и получится что-нибудь выпросить под будущую книгу. Или хотя бы просто выпросить.
Подбадривая себя такими мыслями я прошел мимо коридорчика, ведущего к столовке, поднялся на два пролета по глухой лестнице и пошел мимо ряда разномастных дверей, словно собраных сюда из разных эпох. Половину прохода занимал штабель из сотни пачек упакованных в серую бумагу книг, сверху кто-то прикрепил листок. Заинтересовавшись, я прочел: "Просьба не брать, читать невозможно, а если кому подарите - набьют морду!" Ну да, примерно такой и была почти вся продукция "горящих". А ведь эту макулатуру кто-то покупал!
И вот, наконец, заветная двустворчатая, обитая кожей черного дермантина с золотыми облупившимися заклепками дверь. Г.А. менял на ней таблички по собственному усмотрению, до дрожи зля остальных работников издательства, которые подобной чести добивались усердными интригами. На этот раз это была простая картонка на гвоздике "Ответственный редактор". Кем на самом деле значился в платежной ведомости владелец кабинета я точно не знал, а сам Г.А. не признавался.
Из-за двери тянуло пропахшим куревом сквозняком и доносились странные голоса. Собравшись духом - ну негде больше денег взять, негде! - я потянул холодную медную ручку.
- О жестоковыйные, возопил Калистратий. Каково же будет вам...
Подавив желание быстро закрыть дверь и убежать я все-таки протиснулся в кабинет. Хозяин, восседавший в роскошном кресле за старинным двухтумбовым столом, приглашающе замахал рукой, тут же показав, что следует соблюдать молчание. А потом уставился на здоровенного бородатого мужика, стоявшего перед столом с пачкой исписанных листов в одной руке и рубящего воздух в такт слова другой.
- Ужо помстится вам! Ужо воспрянут силой правые! Изничтожат поганых татаровей да монголидов!
Голос бородача ушел куда-то в ультразвук и он некоторое время пищал, потрясая листками с текстом, который, видимо, и читал. Г.А. покачал головой и преувеличенно серьезно осведомился:
- А "монголиды" это в самом деле исторический термин?
Бородач, откашлявшись, неожиданно мирно пояснил:
- Может и не очень, но уверен, что это будет крайне к месту. Крайне! - И он снова потряс своей мукулатурой. Редактор, не желая спорить с двухметровым посетителем, свел руки домиком и предложил:
- Вам бы, Михайла Игнатьич, еще поработать. Уже лучше, по сравнению с прошлым разом вы, несомненно, прибавили, да. Но все еще полагаетесь на внешнее впечатление, а книга больше ставит на внутреннее, ведь так?
Бородач, нахмурившись, кивнул.
- Давайте еще раз вычитайте, подумайте над диалогами. Все-таки стоит сделать их более привычным современному читателю.
- Но ведь...
- Дорогой мой, всю прелесть этого текста понимаем вы да я, но простым людям надо что-нибудь попроще. Увы, не понимает наш народ настоящей литературы!
Бородач согласно кивнул, протянул Димушкину лопатообразную ладонь на прощание, а потом вышел мимо меня, так и прижимая листки к груди.
Хозяин кабинета опустился в кресло и вздохнул:
- Ну как вам этот образец "новой подачи исторической правды"?
Сидевший на стуле у стены незамеченный мной раньше молодой парень заржал, я просто прикрыл глаза ладонью. Вот же у человека вредная работа! Димушкин печально вздохнул:
- Что поделать, ребятки, что поделать. Я тут один, если что так и на помощь позвать некого, а таланты бывают такими вспыльчивыми. Приходится проявлять дипломатичность! Ничего, я его еще полгодика промурыжу и спихну куда-нибудь. К тому же он опять принес варенье! Домашнее! Вот же добрый человек!
И продемонстрировав литровую банку он тут же многоопытно засунул ее в сейф, громыхнув ключом.
- А что пишет хреново так это не беда. Вот, Василий, поглядите на оболтуса...
Я поглядел. "Оболтусом" был один из открытых Димушкиным талантов. За год Николай выдал три отлично разошедшихся под псевдонимом "Джефф Стерджес" фантастических романа и сейчас работал над четвертым. Я Джеффу завидовал и поэтому не любил - старше меня всего лет на пять он выглядел куда более творчески. Небреждная прическа, легкая небритость, хороший костюм. Сразу видно, что у человека есть большое писательское будущее! Впрочем, сейчас Г.А. смотрел на него укоризненно:
- И сюжетом хорош, и стилем лепен... тьфу ты, привязалось! Но вы слишком жадный человек, Николай. Что вам стоило дать своему персонажу в финале немного удачи? Денег, любви, успеха? Вам два часа на работу, а ему целая счастливая жизнь! И читатели довольны! - Он двинул одну из лежащих на столе перед ним стопок бумаги к распекаемому автору.
- Вот еще! Читатель должен очиститься через страдания героя!
Стопка поползла обратно, но редактор продолжал настаивать:
- Для очищения со страданием есть пурген и касторка, книги читают по другому поводу. Вот скажите - зачем вы убили героя?! В сюжете это не нужно!
- Я не мог поступить иначе.
- Это почему же?
- Потому что орел, а не решка.
- О-о... понимаю. Это многое объясняет.
Я слушал переводя взгляд с одного на другого, толкавших друг к другу текст будущей книги, словно следя за партией в пинг-понг. Это не было отрепетировано, они в самом деле так разговаривают. И я тоже так хочу!
- Видите, Василий, с кем приходится иметь дело? Будущее светило "Луча" решает судьбу сюжета подбрасыванием монетки!
- Логично. Надо запомнить, интересный прием.
- Ой, и вы туда же!
Димушкин устало махнул рукой на "светило" и махнул рукой:
- Ступайте, азартный вы наш. А вас, Василий, я попрошу остаться!
Кивнув выходящему "Стерджесу" я сел на освободившееся место. Г.А. сдвинул очки на кончик носа и посмотрел поверх:
- Проникся? Старайся, пиши, глядишь и посадим тебя в мое кресло годика через два-три!
- Чур меня, чур! - Я подавил желание перекреститься. - Я лучше в ассенизаторы! И вообще, писательская шабашка это на время. Потом найду что-нибудь получше.
- Ха. Отсюда никто еще не уходил своей волей! Я тоже думал, что это временно, денег заработать и свалить. Думаешь, в счастливом детстве я мечтал об этом кладбище талантов?
- И кем вы хотели быть?
- Милиционером!
- Защищать людей от преступников?
- Нет. Давить людей морально и бить их ногами физически. И чтобы никто в ответ не рыпался!
- То есть уже тогда вы готовились к карьере редактора, так?
- Переводная литература развращает молодежь! Гадости надо говорить не таким счастливым тоном.
- Так я же вроде комплимент сделал?
- Ну разве что.
Итак, клиент размяк! Самое время брать за жабры!
- Геннадий Александрович, я к вам с таким вопросом...
- Извините, Василий, но конкретно сегодня и до конца недели я абсолютно пуст. Ко мне дочь погостить приехала, внуков привезла.
Да сговорились они, что ли?!
- Тогда второй вопрос...
- Это легко, вот в папке текст, приводите его в нормальный вид и скорее всего мы вам за работу заплатим.
Он пододвинул ко мне папку с завязочками. Выцапарав один лист я прочитал: "Протягивая руку к цели и повышая голос я сказал слова, способные своротить горы" Наугад выбранные несколько листов подтвердили страшную догадку - не один я люблю "адаптировать" чужие сюжеты.
Что ж за день такой?
- Геннадий Александрович, мне бы...
- "Утром стулья, вечером деньги."
- До вечера не успею. Но послезавтра готов предъявить первые пять глав! - С учетом того, что три я уже "перевел" и примерно представлял, что там будет дальше - скорее всего успею.
- Пять глав?
- Будет!
- Хм. Будет текст - будет аванс.
- Будет аванс - будет работа!
- Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон! Хватайте и бегите, потому что желающих - тьмы!
В этом сомневаться не приходилось. Я вообще удивляюсь тому, что мне здесь работу дают, при таком количестве докторов, профессоров и академиков, готовых на любую подработку "лишь бы не на морозе". Тем более, что в дверь уже кто-то осторожно скребся.
Сунув в сумку злосчастную макулатуру я рывком открыл дверь. За ней испуганно дернулся какой-то очередной непризнанный гений, нежно прижимавший к груди плод бессонных творческих ночей. Развелось прохиндеев! А честные люди из-за них не могут книгу написать!
Впрочем, на лестнице я понял, что в чем-то мне даже повезло. Деньги за этот романчик я все равно получу, и не будет сомнительного клейма "что-то очень похожее на книги другого автора". Причем даже быстрее получу, чем если бы писал эту муть сам. И вообще, что я, не смогу себе собственный сюжет найти? Вокруг же полно всего, прямо хватай и пиши!
Утешаясь подобными мыслями я добрел до полупустого буфета плюхнул папку на стойку и попросил:
- Комплексный, пожалуйста. - Буфетчица, медлительно поворачиваясь к стойке с подносами, бросила с явной снисходительностью:
- Что, не приняли?
- Хуже. Принес идею для книги, а кто-то ее уже написал. Теперь придется править чужой текст.
- Это бывает. Ничего, еще напишешь.
- Ага... - Суп с фрикадельками, макароны с котлетой и компот. Хорошо, что без гречки. В желудке предвкушающе квакнуло. Немного поколебавшись, все-таки я не люблю одалживаться, добавил: - И запишите на меня, будьте добры. Аванс дадут через неделю, под первую часть.
- Жди, как же. Вашим хорошо если к Новому Году начнут выдавать.
- Что, плохие новости? - То, что буфетчица знала состояние финансовых дел всех обитателей "бумажного дома" само собой разумелось.
Женщина неопределенно пожала плечами:
- Да так, ходят слухи.
И испортив мне скверной новостью аппетит достала какую-то газету.
Пройдя мимо столика, за которым что-то шумно обсуждали смутно знакомые мужики я присел в углу и стал уныло водить ложкой по тарелке. Итак, попытка стать писателем провалилась. Для этого нужен свой, оригинальный сюжет, чтобы никто не успел его написать. И где такой взять, если сотни придурков ежедневно что-то выдумывают?! Или крадут друг у друга? Вот и у меня украли, не успел я сам... позаимствовать.
Наверное, в настоящих издательствах все по-другому, а в "Луче" все говорили о том, как надо писать настоящий Шедевр, который заставит столичных снобов подавиться от зависти. Конечно, этот шедевр все намеревались начать в скором времени, как только "наберется материал", а пока надо "тиснуть что-нибудь быстренько на прокорм музы", так что типы вроде того бородача еще не самое плохое. Удивительно, как много в стране графоманов! Бедный Г.А. вот уж действительно вредная работа.
И в довершение всего я теперь буду таскаться по городу с этой макулатурой... хотя не приди я сюда сейчас и было бы смешно. Приношу такой через месяц текст, а мне говорят, что его уже кто-то написал и даже можно в бумаге прочитать...